Самый сладкий сон на рассвете бесплатное чтение

Глава 1

– Антон… – Короткостриженный мужчина в черной приталенной куртке и голубых джинсах неожиданно возник перед ним, преградив своей массивной фигурой путь.

– Н-никита Дмитриевич, – обреченно выдохнул Антон и нехотя протянул руку.

Этот неприятный небритый мужик был его самым страшным страхом, худшим кошмаром, мессией, который избавил от абсолютного зла (не меньше) в лице Антона все человечество, крепко подвесив за яйца. И каждое утро на протяжениии вот уже пары лет Антон чувствовал неприятный холодок в груди и тянущую боль в своей мошонке. Это было не что иное, как предчувствие беды – видоизмененное проявление тревоги, которое появилось у него еще в двенадцать лет, а в последние два года переросло в самые настоящие панические атаки. Такие, как ему казалось раньше, были только у глупых девчонок или инфантильных представителей мужского пола, а теперь появились у самого Антона, хоть он не страдал инфантилизмом, и уж тем более не был девчонкой. И справляться с этой напастью самостоятельно у него получалось с каждым днем все хуже и хуже.

– Думаешь, что я забыл? – усмехнулся неприятный собеседник.

– Честно? – Антон глянул исподлобья. – Не думаю. Но каждый день молюсь, что платить по долгам придется когда-нибудь не сегодня.

– Понимаю, – ухмыльнулся тот. – Я и сам… надеялся. Но мне нужна твоя помощь.

На миг Антону даже показалось, что мужчина, стоящий перед ним, широко расставив крепкие, но не лишенные стройности ноги, даже испытывает неловкость. Но уже в следующее мгновение самодовольная ухмылка подтвердила подозрение, что собеседник всего лишь упивается своей властью. Которой сам же себя и наделил. Хотел бы Антон так же.

– Час расплаты?

– Малость по сравнению с тем, как бы могла сложиться твоя жизнь, если бы не я. – И, заметив, как стремительно поползли вниз уголки губ собеседника, добавил: – Да не напрягайся ты так. Ничего противозаконного я тебе предлагать не буду. По крайней мере, не в этот раз.

Мужчина вытащил руки из карманов. В одной из них он держал небольшой сверток.

– Хм. Даже полегчало. – Антон был выше на целую голову, но это не давало ему абсолютно никакого преимущества. Наоборот, хотелось сжаться, скукожиться, перестать существовать под пронизывающим взглядом этого хоть и привлекательного, но такого мерзкого мужика.

Антон сглотнул, покосившись на сверток:

– Так что от меня-то нужно?

– Сопровождать девушку в поездке, находиться с ней рядом и обо всем докладывать мне. Вот, возьми, этого должно хватить на первое время. – Никита Дмитриевич протянул ему бумажный сверток. – Правда, я сомневаюсь, что она даст тебе платить самому, – с ухмылкой прибавил он.

– Не очень понимаю вас. Что за девушка, зачем ее сопровождать и уж тем более платить за нее, если она не хочет? Некуда девать деньги? И вообще, я ее знаю? – спросил Антон, но от свертка отказываться не стал. Дают – бери, всегда учил его отец.

– Знаешь. Это… твоя соседка.

– Моя соседка? Аня, что ли? – Неприятная догадка заставило сердце пуститься в пляс. Ведь больше никаких девушек подходящего возраста, кроме Ани, по соседству с ним не проживало. «Этого еще не хватало», – подумал Антон.

– Да, – оскалился мужчина. – Как ты догадался? – язвительно добавил он. Ведь у них (и это было очевидно обоим) могла быть только одна общая знакомая.

– Но ведь Аня с некоторых пор как бы… ваша жена. Она вообще в курсе, что я должен ее сопровождать? – Вопросы множились в голове, словно были разбухшей и вылезающей из кастрюли кашей.

– Разумеется нет! Это первое, что от тебя требуется. Сделай так, чтобы она тебе доверилась, поговори, угости кофе. Она же обычная баба, предсказуемая и при случае должна побежать именно к тебе, ведь вы же с ней давно… соседствуете. Только без этих своих блядских штучек. Завяжи… – покосился он на беговые шорты Антона, – член в узелок и забудь, пока ты с ней, об этой функции своего организма, – в голосе прозвучала угроза. Его руки что-то опять сжимали и разжимали в карманах, и Антон подумал – его собеседник все-таки волнуется, хоть и изо всех сил старается не показывать вида. Шея Никиты Дмитриевича покраснела, а окончательно выдавал его лихорадочный блеск в глазах. Такой же, как во время их предыдущего разговора десять лет назад. С тех пор Антон и Никита Дмитриевич, хоть и жили последние два года в одном подъезде, знакомство свое не афишировали. Сосед еле заметно кивал при встрече, Антон понуро опускал голову и старался как можно реже попадаться этому неприятному типу на глаза.

– Да я понял, понял! Сейчас самое время, чтобы куда-нибудь свалить… то есть уехать, я хотел сказать. – Ему не терпелось поскорее подняться в квартиру и, на ходу скинув одежду, встать под обжигающие струи и подумать. С двенадцати лет горячий душ или ванна помогали ему успокоиться и избавиться наконец от этого ментолового холодка в груди. Из-за которого он никогда не покупал ни ментоловые леденцы, ни жвачки, ни любой продукт, который обладал освежающим эффектом. – Только с чего вы взяли, что она захочет куда-нибудь уехать, да еще и со мной?

– Это твоя задача сделать так, чтобы она этого захотела. И не забывай, что с тобой все в относительном порядке во многом благодаря мне, – широко улыбнулся собеседник, с удовольствием наблюдая за реакцией, которую произвели его слова. – А если ты думаешь, что с наступлением твоего совершеннолетия что-то изменилось, то ты ошибаешься.

– Я ни о чем таком не думаю! – Антон был готов сказать что угодно, только чтобы быстрее нырнуть в прохладную сырость подъезда.

– И еще… не вздумай Анне ни о чем рассказывать! Иначе это плохо кончится как для тебя, так и для… всех.

Глава 2

– Паспорт нужен? – Рюкзак, под завязку набитый вещами, больно давил на ее плечи, грубые лямки впивались в кожу даже через трикотаж футболки.

– Если до конечной, то нужен, – вяло откликнулась кондуктор. Такие вопросы ей задавали не просто каждый день, а несколько раз за ее двенадцатичасовую рабочую смену.

Аня раздраженно поморщилась. Антон перетаптывался рядом, понимая, что каждым неверным словом или движением вызывает еще большее раздражение спутницы. Казалось, ее злит в Антоне абсолютно все: его шумное сопение, жар, исходящий от его подтянутого тела, аромат туалетной воды и даже чрезмерное желание быть полезным.

– Давай достану. – Он резко дернул замок на висящем за ее спиной рюкзаке, тот раскрылся, и половина содержимого оказалась на асфальте.

– Черт возьми! – заверещала Аня и стащила с плеч тяжелую ношу.

Обтекаемой формы белый автобус марки «Хендай» гудел двигателем на платформе автовокзала. Две двери были гостеприимно раскрыты, но пассажиры послушно столпились около передней. Водитель сидел за рулем и, не проявляя никакого интереса к происходящему, опустошал пластиковый контейнер с едой, шумно прихлебывая кофе из крышечки термоса. Кондуктор в оранжевой жилетке проверяла билеты и что-то усердно отмечала в дорожном листе.

Аня насупилась и, уперев руки в худые бока, скрытые оверсайз-футболкой, с презрением уставилась на спутника.

– Девушка, вы едете? – Кондуктору не терпелось закончить с этим автобусом, чтобы перед следующим выдалась небольшая передышка. А если эти двое рассорятся и никуда не поедут, то их места можно будет продать другим пассажирам. Дополнительная копеечка не помешает. Тем более с ее-то окладом в двадцать пять тысяч рублей.

– Мы едем, – Антон замахал перед носом женщины двумя паспортами.

– Места двенадцать и тринадцать, – разочарованно поджала она губы.

– Спасибо.

Ребята, стараясь не смотреть друг на друга, спешно засунули в рюкзак раскиданные вещи и забрались в салон. Он был чистый, и в нем было даже немного прохладно, что не могло не радовать взмыленных пассажиров. Стоял июнь, и летнее солнце нещадно жарило изголодавшихся по теплу людей своими лучами, будто впрок.

На одном из их мест у окна сидела маленькая девочка. Лет примерно шести. Она по-взрослому подперла загорелое личико не менее загорелой ручкой и таращилась в окно. «И когда только успела загореть, солнца-то почти не было», – подумал Антон, разглядывая ее худенькое коричневое тельце. А вслух произнес:

– Эй… ты сидишь на нашем месте.

Темноволосая девчушка в изрядно поношенном зеленом летнем платье отвлеклась от созерцания снующих по платформе людей:

– Я знаю, – спокойно ответила она и захлопала своими карими глазами в обрамлении густых ресниц.

– Ты даже с ребенком не можешь разобраться! – потеряла терпение стоявшая позади Антона Аня.

– Она заняла наше место, – принялся было оправдываться он.

– Я сейчас уйду. Просто наши места сзади, а оттуда ничего не видно и еще там душно, – переводя взгляд с Ани на Антона и обратно, доброжелательно объяснила девочка.

– Вот пусть Антон и идет на твое место, – фыркнула Аня.

– Я никуда не пойду, – Антон взмахнул ресницами, такими же длинными, как у девочки. – А ты подвинься, – обратился он к юной гостье.

Она задорно посмотрела на Аню, хихикнула и забилась в угол кресла, на котором примостилась. Антон втиснулся рядом.

– А она пусть у прохода сидит, – подмигнул он девчушке. Та снова хихикнула.

– Я Юля, ты Антон, а она? – малышка вопросительно посмотрела на белокурую спутницу симпатичного темноволосого парня.

– А она Аня, – заговорчески шепнул Антон своей новой знакомой в лукаво подставленное ухо.

– Красивая, – Юля оценивающе оглядела вертящуюся в кресле Аню.

– Ага, только характер не очень, – вздохнул Антон, и девочка снова захихикала.

– Прекратите меня обсуждать. – Аня состроила злую гримасу, но тут же прыснула, не в силах больше сохранять серьезное выражение лица.

Двери автобуса закрылись, и водитель, довольно потирая усы после обеда, встал между рядами, пересчитывая пассажиров. Юля ловко сползла с кресла и задышала где-то в ногах Антона. Спустя мгновение исчезла.

«Наверное, к родителям уползла, – пришло ему в голову, – жаль, Анька хоть улыбаться начала».

– Большая просьба уносить мусор с собой. У меня нет уборщицы, – сообщил водитель. – В карманах кресел тоже ничего не оставляйте.

С закрытыми дверями в салоне автобуса стало душно. Пассажиры нетерпеливо крутили форсунки вентиляторов над своей головой. Автобус тронулся, и спустя несколько минут охлажденный воздух наполнил салон. Люди, предвкушая долгую дорогу, зашуршали пакетами с орешками, сухариками и чипсами. Автобус выехал из города и на трассе набрал немаленькую для своих габаритов скорость. Он ловко обгонял машины по левой полосе и умело встраивался между транспортными средствами справа. Езда напоминала шашки. Водитель, подкрепившись перед дорогой, вел автобус плавно, ловко обходя препятствия. От его манеры вождения хотелось спать. Антон прикрыл глаза, стараясь погрузиться в сон, чтобы хоть немного отвлечься от флюидов, излучаемых его спутницей. С самого утра он стоически сносил все ее придирки, капризы и раздражение. Антон ждал, когда окончательно потеряет терпение и Аня продолжит путешествие уже одна. Ждать оставалось совсем недолго. По крайней мере, он старательно себя в этом убедил.

Мерное раскачивание автобуса наконец погрузило его в сон. Крепко сомкнув веки, он нырял в прохладное море, и от удовольствия кожа даже покрылась мурашками. Антон заплывал все дальше и дальше, пока автобус в очередной раз не вздрагивал и его не выкидывало из соленой прохладной воды прямо на велюровое сиденье. В какой-то момент он окончательно выплыл из снов и на него нахлынуло воспоминание о горячих губах его спутницы, которые, как ему показалось, удивительно подходили к его губам. Антон поморщился и постарался забыть это видение и выбросить из головы мысли о том, что с ним сделает Никита Дмитриевич, если узнает об этой их небольшой вольности. Которая, надо сказать, произошла еще до того, как Антон добровольно согласился на роль сопровождающего и надзирателя.

Глава 3

– Как думаешь, он будет тебя искать? – Антон дождался, пока их новая знакомая окончательно уползет на свое место, чтобы задать наконец вопрос, на который ему очень хотелось услышать ответ. Рассчитывает ли Аня, что ее дракон кинется на поиски с таким же рвением, с каким на протяжении двух лет держал ее возле себя?

Аня нехотя оторвалась от планшета:

– Почему тебя волнует то, что не волнует даже меня? – недовольно проговорила она, будто он отвлек ее от какого-то крайне важного занятия.

Антон поднял брови. За утро он изрядно утомился от ее дерзкого, а порой откровенно хамского поведения. Это никак не вязалось ни с их поцелуем, ни с кино, куда они вместе ходили, ни уж тем более с ее последующим ночным возникновением на пороге его квартиры. Хотя Антону было понятно, почему Аня так ведет себя именно сегодня. На ее месте он бы, наверное, раздражался так же, чтобы хоть как-то замаскировать волнение и неуверенность в правильности принятого решения. А волнение и неуверенность были – хотя Аня усиленно делала вид, что ей все равно и она уже давно во всем определилась. Как бы не так. А вдруг дракон прямо сейчас предстанет перед ней? Вернется ли она? Ведь просто сбежать мало. Нужно еще выдержать все эти уговоры и попытки вернуть. Наверное, поэтому Аня сбежала, а не ушла, гордо подняв голову и презрительно хлопнув дверью.

– Если бы тебя это не волновало, то сейчас ты бы спокойно спала, читала или слушала музыку, а не долбила раздраженно пальцем по экрану и не срывала на мне свою злость, – выпалил Антон.

Аня ухмыльнулась:

– Жалеешь, что поехал? – она посмотрела с вызовом. – Впрочем, я тебя с собой силой не тащила. Проводил – спасибо! Ты всегда можешь отправиться в другую сторону или… обратно. Знаем мы таких спасителей.

– Я бы сделал это еще на автовокзале, если бы сам не был причиной твоего побега, – вздохнул Антон. Он, конечно, кривил душой. Во-первых, потому что прекрасно знал, что причиной не был, а во-вторых – потому что убежал не за Аней, а вместе с ней.

– Не очень-то задирай нос и не переоценивай собственную значимость. Ты всего лишь ускорил мой отъезд, потому что вовремя попался мне на пути, – выпалила Аня.

Антон почесал подбородок, потрогал губы. Будто тело подавало сигнал закрыть рот, ничего не отвечать, но слова сами вырвались наружу:

– Не надо храбриться, Аня. Это со стороны выглядит глупо…

– Что?! – она опешила.

– Мне мама всегда говорила в детстве, что переживать, страдать и даже плакать в переломные периоды – нормально. По крайней мере, это нормально, если на этом все не заканчивается. Плачь, но не переставай бороться. Ведь это всего лишь эмоции… А ты излишне храбришься. Я же понимаю, что любовь и воспоминания на помойку не выкинешь.

Аня вздохнула. Антон понимал, что ей очень хочется держать марку. Особенно перед почти посторонним для нее человеком, перед ним. А может, и перед самой собой. Все нипочем. Нет никакого дела. Уехала и уехала. Прошла любовь и прошла. Все равно. Он бы и сам на ее месте вел себя так же. При этом уходя в открытую агрессию, хамство. Он и уходил. Недавно. Когда умерла мама. А внутри себя винил всех и вся. Если бы обратили внимание. Если бы вовремя заметили. Если бы спросили, то мама была бы жива. Это все вы. Вы одни во всем виноваты. Антон сжимал кулаки, огрызался и желал всем сочувствующим того же, что пережила мама в последний год своей жизни. Чтобы и их так же и они тоже. Пока его за рукав не тронул дед и не произнес:

– Не надо храбриться, Антон. Это со стороны выглядит глупо. Поплачь, легче будет.

Вот и Аня, наверное, винит всех. Почему никто не замечал, не спрашивал, не предлагал помощь. Ведь если бы кто-нибудь подошел и спросил, то она бы рассказала, доверилась. А так нет. Незачем. Ведь никому не интересно.

– Прости, – неожиданно сказала она еле слышно и положила свою ладошку поверх его лежащей на колене ладони. – Я знаю, что невыносима.

И добавила, как бы подтверждая его мысли:

– Но я злюсь не на тебя. Ты ни при чем. Понимаешь, вот они все ходили вокруг и как бы принимали мои правила игры. Никто же не спрашивал: хорошо тебе, счастлива ли ты? Я улыбалась, и все с облегчением выдыхали. Не просила помощи, все радовались. Не пила таблетки, не кидала вещи, не устраивала истерики, и когда случайно уже от бессилия вдруг раздражалась, то сразу слышала: тебе-то что не живется? У тебя же все хорошо, все благополучно. Но ведь это я облегчила им работу, делая вид, что у меня все хорошо, – Анин голос стал похож на хрип.

Антон обнял ее за плечи. Притянул. Она уронила свою белокурую голову ему на плечо и дрожащими пальцами принялась размазывать слезы.

– Что за сырость? – между их ног кто-то закопошился, завозился.

– Юля, – озадаченно протянул Антон. – Как ты умудряешься пролазить под сидениями?

– Да я легко. Никто и не замечает. Только… – она посмотрела на свои красные коленки и насупилась, – ноги болят и грязно.

– Вот и не лазай там, – неожиданно улыбнулась Аня. – Возьми салфетки. – Она протянула Юле упаковку влажной туалетной бумаги, лежавшей в кармане спинки сидения. Украдкой вытащив пару салфеток и для себя. – Чумазая какая. – И они с Антоном захихикали, глядя на насупившуюся мордочку девочки. – Со всем автобусом перезнакомилась. Егоза.

Глава 4

Автовокзал в Казани вызывал крайне неприятные ассоциации: маленькое обшарпанное здание, через холл которого они прошли, чтобы очутиться перед главным входом, обдал их тревожным духом двухтысячных. Того времени, когда сигаретный дым, плевки и пыль были повсюду, как и гыканье, которое непрерывно разносилось, словно эхо, по обширному пространству, где бы человек ни находился.

Аня вызвала такси через приложение, и рядом с ними резко затормозил «Солярис» с разбитым пластиковым бампером и вмятым железным боком. Вряд ли именно от Казани следовало ожидать большого количества сородичей; но Антон втайне надеялся найти то единственное место в своей стране, где людей, похожих на него хотя бы внешне, окажется больше, чем выходцев из ближнего зарубежья. И это место, к его сожалению, не было столицей Республики Татарстан. Хотя он понимал, что надеяться на такое было одновременно глупо и забавно.

Аня стояла рядом, широко открыв глаза и брезгливо сморщив свой аккуратный носик, когда ее окутало резким и терпким облаком из сигаретного дыма вперемешку с выхлопными газами и городской пылью. Антон бы сказал, что подруга была ошарашена, обескуражена или попросту в шоке. Домашняя девочка, очутившаяся на вокзале, откуда лихач-водитель должен был доставить ее в номера… Эта ассоциация некстати пришла Антону в голову, и в следующий момент он почувствовал себя подлым, беспринципным соблазнителем. А говоря русским языком – обычным обманщиком, которому не составило малейшего труда втереться к Ане в доверие. Хотя, справедливости ради, она сама взяла его в оборот еще до того, как такую задачу перед ним поставил Никита Дмитриевич.

Заранее забронированная через «Яндекс. Путешествия» гостиница располагалась в историческом центре Казани, недалеко от Дворца земледельцев, вблизи Кремля и набережной. Выходящая окнами на проезжую узкую улочку, где громоздилось здание театра Оперы и балета, гостиница затерялась среди небольших магазинчиков, кафе и ресторанчиков. Самый центр, но довольно тихо. Вход был со двора, и все это чем-то напоминало южные города, где разного рода заведения были плотно натыканы и теснились чуть ли не друг на друге.

Выйдя из такси, Антон заприметил пиццерию на первом этаже на случай, если стол будет однообразным, как это часто случается в отелях, – хотя завтраки на сайте гостиницы были заявлены шведским столом. «Название-то есть, но ничего общего со способом сервировки, который упоминает Леонардо да Винчи, не имеет. Никаких официантов, которые подносят огромные блюда с едой каждому гостю, и те самостоятельно накладывают себе необходимое количество на тарелку. Эх, мечта… – ворчал про себя Антон. – Да и ассортимент, наверное, оставляет желать лучшего. Закуски, первые и вторые блюда, овощи, фрукты и десерты, хлеб и нарезка на льду, отдельная стойка для напитков и рядом с каждым блюдом карточка с названием на нескольких языках – такое мы вряд ли увидим. Едва ли столы в отеле будут ломиться от свежей и искусно приготовленной еды, а ассортимент напитков будет достоин отдельного упоминания».

Мебель в номере была, что называется, уставшая. Некогда солидная, дорогая, но сейчас изрядно обшарпанная и даже местами скрипучая: двуспальная кровать, две тумбочки, кресло, столик, подобие буфета с необходимой посудой внутри, встроенным холодильником и минибаром, два стула с мягким сиденьем.

Аня растерянно оглядела номер, выглянула в окно и с тяжелым вздохом опустившись на кровать:

– Буду спать справа, – зыркнула она на него своими глазами цвета запеченной корочки круассана. Красивыми глазами.

Она вообще была очень красивая: невысокого роста, худенькая, но не щуплая, со светлыми волнистыми волосами, которые она, кажется, никогда не расчесывала, небольшим курносым носиком и этими своими глазами. Одевалась Аня просто: модные некогда джинсы-бананы и обтягивающие трикотажные топы или однотонные футболки, на ногах кеды, объемные кроссовки или обычные балетки. Аня была старше Антона на два года, и вот уже четыре года он жил с ней в одном доме и никогда не видел ее в другой одежде. А может, видел, но не узнавал, не думал, что это она. Антон помнил, как до неузнаваемости менялась его мама, когда подводила глаза и укладывала волосы. Это брюнетки, даже щедро намазанные, выглядят как обычно, а блондинок вечерний макияж почему-то меняет до неузнаваемости. Из обыкновенных дворовых девчонок они превращаются в леди, светских львиц или даже куртизанок. Вот бы посмотреть, как выглядит Аня в этом образе.

– Если что, я могу на полу или на кресле, – он указал в сторону диванчика, который на сайте значился как дополнительное спальное место.

– Кровать огромная, да и я не хочу наступить на тебя ночью и раздавить, – Аня захихикала. – А кресло… выглядит не очень удобным. Тебе будет сложно на нем поместиться.

Антону нравилось видеть Аню в хорошем настроении, и он в очередной раз оценил ее идею не просто покинуть своего дракона, а уехать, раствориться, исчезнуть. Вот если бы ото всех проблем можно было так сбежать. Сесть на автобус, электричку или поезд, да хоть улететь на самолете. Но это невозможно. А вот удрать от дракона, даже пусть временно, – вполне прекрасная идея. По крайней мере, вернуть тебя ему будет сложнее. А может, он и вовсе откажется от этой затеи. Антон удовлетворенно вздохнул, стараясь не думать о том, что сейчас роль дракона исполняет он сам.

– Как скажешь, – он оценивающе оглядел огромную кровать, застеленную белоснежным постельным бельем. – А теперь я предлагаю прогуляться.

Аня кивнула. Она достала из рюкзака толстовку и повязала на поясе. Это означало, что она настроена на серьезную прогулку. На улице стояла духота, хоть время и близилось к вечеру. Поэтому толстовка, скорее всего, была на случай, если прогулка затянется до ночи, или если они будут гулять возле воды и там обнаружатся мошки и комары.

Они спустились в холл, где им под ноги бросилась старая знакомая Юлька. Антон удивился. Аня непонимающе нахмурилась. Едва ступив на казанскую землю, ребята испытали культурный шок – поэтому только сейчас поняли, что при выходе из автобуса девочку среди пассажиров не видели. В суете они не придали этому особого значения, но теперь неясное скребущее чувство тревоги свернулось в уголке подсознания в клубочек. На ресепшене, как назло, никого не оказалось. На первом этаже гостиницы был ресторан, и при заезде ребята долго наблюдали, как администратор о чем-то шушукалась с вышедшим из стеклянных дверей мужчиной в деловом костюме. Выдав им ключи, она потащила мужчину куда-то за рукав, что-то зло нашептывая на ухо.

– Юля… ты как здесь? – наконец отмер Антон.

– Мы с родителями остановились в этой же гостинице, – девчушка шмыгнула носом. – Правда ведь крутое совпадение? – она оглядела ребят по очереди.

– Крутое, – протянули они хором.

– А как… – Антон осекся, когда перед его носом возникла полненькая, бойкая девушка-администратор.

– Можете взять ключи с собой, – пропыхтела она, пытаясь отдышаться. – Вдруг опять меня ждать придется. Сами же видите: воду прими, за то распишись, это отдай. Я одна, а дел у меня по горло, – она приставила пухлую кисть к воротничку белой блузки.

– Видим, – Антон вертелся, пытаясь уловить взглядом Юлю. Эта егоза постоянно куда-то исчезала и появлялась, как из Нарнии. – А девочка… – он опять осекся.

Небольшой холл, уставленный бутылями с питьевой водой для кулера, заполнили новые отдыхающие. Администратор с именем Софи на бейдже страдальчески закатила глаза.

Антон сунул магнитные карточки в карман джинсов, и они с Аней поспешили выйти из холла на шумную улицу.

– Тебе не кажется все это странным? – она подняла на Антона глаза.

Тот молчал, будто ожидая, что дальше снова произойдет какое-нибудь событие и его ответа не потребуется.

– У родителей отпрашивалась, – будто в подтверждение его мыслям, Юля возникла перед ними.

Антон закашлялся. Аня вымученно улыбнулась и предложила:

– Перекусим? – она кивнула в пролет между домами.

И они втроем ускорили шаг, покидая внутренний дворик, где была парковка и вход в отель.

Глава 5

Пиццерия при гостинице находилась на первом этаже, выходя окнами на проезжую часть. Вход в нее был с улицы, там же располагалась летняя веранда. Они выбрали место за одним из крошечных столиков с белой столешницей, которые стояли вдоль фасада на тротуаре. Через дорогу находился театр Оперы и балета, а время было вечернее, поэтому неудивительно, что почти все столики заняли наряженные мужчины и женщины, которые перед спектаклем зашли перекусить. Некоторые пили шампанское и грациозно орудовали маленькими вилочками, закусывая десертом, кто-то пил пиво и лакомился креветками, другие лениво потягивали лимонад из трубочек.

Юля плюхнулась в плетеное кресло и заявила, что есть ничего не будет и чтобы даже не смели ей предлагать.

– Аллергия! Вот такие прыщи, – сделала она жест пальцами, и от Антона не укрылось, что Аня слегка отшатнулась.

– Это не заразно, – презрительно зыркнула на нее Юля.

– Я и не думала… – покраснела Аня и как маленькая забавно шмыгнула носом.

– Я же знаю, – беспардонно перебила ее Юля и, смягчившись, добавила, – все думают.

– Но сейчас же нет прыщей, – то ли себя, то ли ее успокоила Аня.

– Это потому что я ничего не ем. А вы лопайте, если хотите. Кстати, здесь подают пиццу, приготовленную в этой… как ее… в дро-вя-ной печи.

– Откуда ты знаешь? – ребята удобно устроились рядышком на скамейке вдоль стены и, не сговариваясь, подоткнули под спину подушки.

– Прочитала там, – Юля махнула куда-то в сторону. – Я умею, вы не думайте.

– А… – протянул Антон и рассеянным кивком поблагодарил официантку, которая принесла два меню. Юля без остановки вертелась на стуле и оглядывалась, поэтому приносить ей меню было небезопасно. Вдруг порвет или испортит. Так, наверное, подумала официантка, потому что на девочку никак не отреагировала.

Через несколько минут ребята сделали заказ. Аня выбрала цезарь и чай «малина со сливками», а Антон – пиццу со странным названием «тонно». Юля же на еду отреагировала брезгливой гримасой, будто им принесли не огромную аппетитную пиццу, издающую восхитительный аромат, а блюдо с пауками и гусеницами. Хотя Антону всегда казалось, что маленькие девочки никогда не откажутся от кусочка теста с накиданными на него ингредиентами.

Юля недолго думая забралась с ногами в кресло, натянула на колени летнее платьице, поджала грязные пальцы в поношенных сандалиях и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Так, вероятно, она демонстрировала, что ей скучно, неинтересно и неудобно.

Еда ребятам не понравилась, и, наскоро запихнув в себя некоторое ее количество, они поспешили покинуть заведение. Юля увязалась за ними.

– Родители не потеряют тебя? – строго спросила Аня.

– Ой, ты будто моя мама.

И передразнила противным голоском:

– Родители не потеряют тебя?

Аня фыркнула. Антон заржал. Эта малявка, сама того не желая, сблизила их. В автобусе они вместе раздражались на нее, вытирали ее руки и коленки. В гостинице вспоминали странности, с ней связанные, а здесь оба переживали, не потеряют ли ее родители и не замерзнет ли она ненароком. Аня, закатив глаза, стянула с пояса толстовку и протянула Юле, случайно задев ее руку.

– Ой, – отдернула она ладонь. – Совсем ледяная. Надень быстро.

– Вот еще, – непослушно запрыгала Юля. – Не нужна мне твоя кофта. Мама говорит, у меня прекрасная терморегуляция.

– Смотри, мама надерет тебе уши за то, что ты ушла с незнакомцами, да еще и заморозилась.

– Да они с папой и не заметят, – серьезно посмотрела на нее Юля. – Они только друг друга и замечают, а ребенок бродит бесхозный, никому не нужный, – с горечью совсем по-взрослому вздохнула она.

– Юль, а как тебя отпускают одну гулять по незнакомому городу? – всерьез озадачился Антон. – И где вот прямо сейчас твои родители? Чем занимаются?

– А, – махнула она рукой. – Пошли бродить по своим до-сто-при-ме-чательностям.

– А ты?

– А я сказала, что во дворе погуляю.

– Во дворе? – охнула Аня. – Во дворе же только парковка. Да и как вообще можно бросить пятилетнего ребенка?! А если они выйдут и тебя не обнаружат…

– Мне почти семь, – исправила Юля. – Они и не заметят, что меня нет. И я не ребенок.

– Ну конечно, – поджала губы Аня. – Не ребенок.

Они дошагали до Дворца земледельцев и, к своему неудовольствию, поняли, что внутрь им не попасть ни сейчас, ни завтра, ни в любое другое время и день. Это был не музей, а очередное министерство.

– Хотела бы я работать в таком роскошном здании с прекрасным панорамным видом на реку. Прям завидую! – цокнула языком Аня.

В парке Земледельцев им удалось передохнуть, посидеть на скамейках и полюбоваться пейзажами. Дышалось здесь настолько легко и приятно, что, казалось, можно было набрать полные легкие не воздуха, а непередаваемой свободы и радости.

Антон покосился на Аню, и ему отчего-то почудилось, что она представила себя Золушкой, попавшей в дворцовый сад и ожидающей, когда же принц принесет ей хрустальную туфельку.

Глава 6

Ребята неспешно шагали и озирались по сторонам, когда заметили, что на улице начало темнеть, а дворец уже украсила нарядная подсветка. Аня с Антоном переглянулись и, не сговариваясь, заторопились в гостиницу. День выдался тяжелый, и еще не хватало, чтобы Юлю стали искать родители. Антону и так не нравилась вся эта ситуация. Ведь Юлина чрезмерная навязчивость больше походила на то, что ребенком никто не занимается, не интересуется и рады избавиться, как от ненужной вещи. Более того, у нее даже не было телефона на случай, если она потеряется в чужом городе.

Антон пообещал себе подумать об этом завтра на свежую голову. А пока нужно было вернуться в номер и украдкой отправить отчет о прошедшем дне Никите Дмитриевичу. Они договаривались, что Антон будет выходить на связь хотя бы раз в день, а лучше два: утром и вечером перед сном.

С Юлей они расстались в холле:

– Ну вот мы и на месте, а вы волновались. Если что, мы остановились на третьем этаже в триста двенадцатом номере. Запомните? В триста двенадцатом, – и она помахала им рукой.

– Одна дойдешь? – испытующе посмотрела на нее Аня, и Антон, к своей радости, заметил, что его подруга стала прежней Аней: заносчивой, строгой, немного грустной, но живой и без этих своих надрывных и истерических ноток в голосе. За одно это он был благодарен их навязчивой новой знакомой.

Юля не ответила и исчезла, растворившись в сумраке лестничного пролета.

– Как думаешь, нормально будет, если завтра мы зайдем к ним в гости? Посмотрим, что за родители там такие, которые бросают шестилетнего ребенка одного? – Они стояли в холле, раздумывая, стоит ли возвращаться в номер или, может, отправиться гулять дальше.

– Неудобно как-то, – Аня не любила лезть в чужие дела. – Но, с другой стороны, ты прав. Интересно познакомиться с этими горе-родителями.

И они снова вышли на улицу. Аня вдруг захихикала.

– Ты чего? – поднял на нее глаза Антон.

– Да я представила, что сейчас перед нами опять очутится Юлька и скажет что-нибудь типа: куда собрались?

Они дружно рассмеялись.

– Милая она. И ты заметил, какая загорелая? Наверное, ее все лето за собой таскают, как собачонку. Аллергию еще придумала эту. Сказочница.

– Может, не хотела тратить наши деньги. Вдруг ей родители запрещают. Знают, что она такая проныра, вот и запрещают…

– Ага, гулять можно, а есть нет. – И неожиданно для себя вдруг спросил: – Может, выпьем вина?

Антон рассудил, что с Никитой они списывались утром, а значит, не случится ничего страшного, если он напишет или позвонит ему уже завтра. А сегодня хоть ненадолго хотелось забыть про всю эту ситуацию и Никиту Дмитриевича особенно. Ведь день на самом деле выдался не из легких – и ему, и Ане нужно привести свою нервную систему в порядок. Что хорошего произойдет, если от напряжения они рассорятся и Аня решит путешествовать одна? А вино – это для дела. Так он придумывал оправдание своему внезапному импульсу.

Аня вытаращила глаза:

– Хочешь меня споить и воспользоваться?

– Я-я-я? – неподдельно изумился Антон. – И в мыслях не было. Как тебе такое пришло в голову, – изумление получилось таким ярким, что выглядело скорее как неумело исполненная роль. «Твою мать», – выругался он про себя.

– Да шучу я, – она лукаво улыбнулась. – Я не против вина. Но я хочу тебя сразу предупредить, если ты злоупотребляешь…

– Я-я-я? – Антон опять изумился. – Я же спортом занимаюсь, да и не люблю я. Я просто так предложил. Знаешь, во всех романтичных фильмах они идут с бутылкой вина по парку и потом обязательно он читает стихи или дурачится, а она смеется. Было бы забавно так завершить сегодняшний день.

– Да ты романтик, Антоша, – Аня взяла его под локоть. – А ты знаешь, я совсем не против стихов в твоем исполнении. Ты какие знаешь? Только, чур, не матершинные.

– Ну-у… я Есенина люблю. Мама его читала всегда, а я так… выучил парочку, – он немного смутился. И, откашлявшись, начал:

Вечер сине-хмурый.

Я смотрю широкими глазами.

В Персии такие ж точно куры,

Как у нас в соломенной Рязани.

Тот же месяц, только чуть пошире,

Чуть желтее и с другого края.

Мы с тобою любим в этом мире

Одинаково со всеми, дорогая.

Ночи теплые, – не в воле я, не в силах,

Не могу не прославлять, не петь их.

Так же девушки здесь обнимают милых

До вторых до петухов, до третьих.

Ах, любовь! Она ведь всем знакома,

Это чувство знают даже кошки,

Только я с отчизной и без дома

От нее сбираю скромно крошки.

Счастья нет. Но горевать не буду —

Есть везде родные сердцу куры,

Для меня рассеяны повсюду

Молодые чувственные дуры.

С ними я все радости приемлю

И для них лишь говорю стихами:

Оттого, знать, люди любят землю,

Что она пропахла петухами.

Аня перевела на него изумленный взгляд:

– Вот уж не думала, что современные парни в состоянии запомнить и… и уж тем более рассказать, – она сдавила его руку своей, просунутой под его локоть, – с таким чувством.

Антон обиженно проговорил:

– Почему-то все думают, что если я каждый вечер нарезаю круги вокруг дома в спортивных трусах, то я неуч. Вот ни разу не так.

– Я ничего такого не думала никогда, Антон, – казалось, Аню это даже оскорбило. – А ты крут, несмотря на содержание стихотворения, – она пихнула его в бок. – Я вот единственное что помню, это письмо Татьяны к Онегину.

– О, да ты тоже ничего, тема-то самая что ни на есть девчачья… Я к вам пишу, чего же боле, – поддел ее Антон. – Я даже кое-что запомнил, пока у нас все пятнадцать девчонок по очереди рассказывали. Продолжишь?

– Не-а, пойдем лучше за вином. В школе мне учитель говорила, что стихи не мое. Я их тараторю, и никакого чувства.

Они дошли до магазина, где в освещенном окне виднелись полки с алкогольной продукцией. «А что, если рассказать ей про то, что я на самом деле никакой не романтик, а обычный стукач и обманщик», – пришла Антону в голову шальная мысль, пока они выбирали вино в магазине.

Глава 7

У Антона с собой была небольшая мужская сумка через плечо, в которой у него обнаружился складной штопор. Аня понимающе хмыкнула, и Антон начал убеждать ее, что это просто подарок от его друга-шутника.

– Ну, конечно, – ответила Аня и, подумав, спросила: – А если я выужу из рюкзака пару хрустальных бокалов, то что ты скажешь на это?

– Это будет неожиданно, – Антон сорвал с горлышка винной бутылки защитную пленку.

Они дошагали до набережной, где даже поздно ночью было светло и шумно, и удобно уселись на деревянном настиле. Надев толстовку, Аня дернула молнию рюкзака, из которого в номере выложила большую часть вещей, и действительно выудила бокал на тонкой ножке, обернутый белыми салфетками.

Антон в недоумении округлил глаза:

– Серье-езно, – протянул он. – Ты носишь с собой бокал? А что мне кое-кто недавно говорил о том, что нам не по пути, если я…

Аня промолчала и, подтянув колени к груди, тихо начала:

– Одно время мне казалось, что если я куплю, например, красивые бокалы, дорогое платье, свечи, ну или просто со вкусом сервирую стол к ужину, то это будет как бы начало чего-то хорошего. Начало новой жизни. Этим я словно говорила себе: с этой минуты ты счастлива. Вот прямо с этой минуты, когда ты надела это платье и пьешь вино из этого красивого бокала, ты счастлива. Теперь у тебя все будет правильно. Так было каждый раз. После каждого неудачного дня или ссоры с мужем я шла в магазин, предвкушая очередную спасительную покупку. Но… – Аня подставила бокал к горлышку бутылки, – это иллюзия. Ни один предмет или, если хочешь, атрибут человека счастливым сделать не в состоянии. Наоборот, каждый раз ты будто погружаешься в пучину безысходности еще глубже. Ничего не помогает. Ни платье, ни бокалы, ни, как ни странно, новая прическа или ногти. Ни-че-го.

Аня сделала глоток и протянула напиток Антону, держа бокал за тонкую ножку. Он протянул руку и коснулся пальцами ее прохладной кисти. Еле заметный электрический разряд прошелся по телу. Рука у Ани была прохладная. Точнее сказать, даже холодная.

– Замерзла? – с тревогой спросил Антон. За Аню он почему-то тревожился. Это было странно и даже необычно. Занимаясь с двенадцати лет кикбоксингом и получив за это время немаленькое количество спортивных травм, к чужому дискомфорту он относился безразлично. Что значит легкий дискомфорт или даже терпимая боль по сравнению с разрывом связок, переломами, рассечением в области надбровных дуг или сотрясением мозга? Но с Аней все было по-другому. Ее почему-то было жалко, и, несмотря на то что она никогда не жаловалась, ей хотелось помогать.

– Плохая терморегуляция. Всегда мерзну, – улыбнулась она, припоминая Юлино ледяное плечо.

– И все-таки зачем ты возишь с собой бокал? – Антон покрутил его за тонкую ножку.

Аня, слегка раскрасневшаяся от вина, улыбнулась:

– Знаешь, когда моя мама была маленькая, то в пионерском лагере ей отрезало пальцы хлеборезкой…

– Отрезало?! Прикалываешься? – Антон недоуменно поморщился.

– Да… несколько фаланг. Это значительно усложнило ее жизнь. Начиная от насмешек одноклассников и детей во дворе, заканчивая банальным неудобством. Когда она выросла, то купила себе такую же электрическую хлеборезку, как и та, которая ее покалечила.

– Зачем? – Антон поднял брови и в недоумении закусил нижнюю губу.

– А ты не понимаешь? – Она сделала еще глоток вина.

– Если честно, не очень.

Аня вздохнула:

– Вот и папу это всегда поражало. Он считает такое поведение чем-то вроде мазохизма. Но мама хотела видеть перед собой эту хлеборезку, чтобы каждый день помнить о том, что она справилась. Ведь такой изъян был очень тяжелым бременем для ребенка. Раньше и психологов-то не было. Все ремнем да уроками лечили, – снова вздохнула она.

– Я понял, ты захватила с собой бокал в качестве напоминания… Что ж, не могу сказать, что я понимаю, но в этом определенно что-то есть, – Антон придвинулся поближе. Анины развевающиеся на ветру волосы щекотали его нос и щеку. Двукратно сломанный нос, надо сказать. Аня обернулась, и ее лицо оказалось очень близко. Наверное, не пей они оба вино, могли бы различить, с каким вкусом у второго жвачка. Антон закинул пару подушечек со вкусом клубники, еще только ступив на набережную. Аня тоже выудила из кармашка рюкзака свою пачку.

Антон скосил глаза на ее пухлые, слегка тронутые блеском губы. Она забавно хлопала глазами и даже пару раз кхекнула, не понимая, как реагировать на столь неожиданное сокращение дистанции между ними. Антон же в свою очередь был рад, что на улице ночь и она не видит, как к его скулам прилила кровь.

Агния сообщила ему, что они больше не пара, два месяца назад, и Антону казалось неприличным, что он так быстро забыл их жаркие ночи и не менее горячие утренние часы в его квартире на одном из главных проспектов города. Впрочем, остатки воспоминаний улетучились сразу, как только он увидел свою соседку Аню всю в слезах. Она стояла за кустом с чайными розами в небольшом садике у подъезда и зло размазывала по щекам слезы. Это было пару недель назад. Антон, возвращаясь с тренировки, заметил ее, зашел за ограждение и встал рядом. Аня всхлипнула. Он прикоснулся к ее плечу, и Аня вдруг уперла голову ему в грудь и обхватила двумя руками за талию. В тот же миг что-то горячее возникло у него в груди. Через несколько секунд Антон ощутил влагу от чужих слез на своей спортивной футболке. Он неловко погладил Аню по волосам, а она, отняв лицо, с силой прижалась мокрыми и солеными губами к его рту. А в следующее мгновение уже прижимала железный ключ к магнитному замку подъездной двери.

Если бы не это, он бы, наверное, до сих пор находился в своей квартире на одном из главных проспектов города. И Агнию уже заменила бы Амалия, Миранда, Таисия или еще какая-нибудь силиконовая девица с пространным именем – из тех, которые вешались на него в зале, где он вел тренировки, в клубе, где отдыхал с друзьями, или в спортивном баре около дома.

Но сейчас он пил вино на набережной Казани в компании своей замужней соседки Ани и ему очень хотелось ее поцеловать. Останавливало только обещание, которое он дал Никите Дмитриевичу, и незавидная перспектива остаться без яиц, маячившая на горизонте.

Глава 8

Ребята вернулись в номер уже глубокой ночью, сопровождаемые звуками ночного города: открытых питейных заведений и звонкоголосых групп, в которые сбивалась местная молодежь. Не сумев победить неловкость и так и не поцеловавшись на набережной, они, как и договорились, спали по разные стороны кровати. И это выглядело так обычно, так естественно, так легко, что Антон в очередной раз подивился. Со всеми своими девушками он каждую ночь отбивал атаку: чужие ноги, руки, острые ногти, шаловливые губы, вездесущие волосы. Самым страшным были волосы. Сколько раз он извинялся, чертыхаясь, когда случайно, переворачиваясь в постели, прижимал локтем чью-то ухоженную гриву. Или во время горячих ласк девушка морщилась и с раздраженно вытягивала волосы из-под его руки. Удивительно, как моментально из милой кошечки она превращалась в раздражительную мегеру, когда дело касалось волос. Антон даже дал себе зарок, что со своей женой он по возможности будет спать хотя бы под разными одеялами, чтобы не рушить такие хрупкие грани отношений этим «больно», «жарко», «неудобно», «тесно».

Аня спала, повернувшись к нему спиной, подтянув колени к груди на своем правом конце кровати. Рядом на тумбочке, подключенный к зарядке, лежал ее новенький айфон. По нему она иногда переговаривалась с мамой. Антон считал это очень милым и особенно ценным. Во-первых, потому что у него уже год как не было мамы, а во-вторых, потому что везде трубили о родительском абьюзе. Аня же с мамой дружила и ей единственной рассказала, куда и зачем уезжает, оставляя своего дракона.

Он глубже погрузился под одеяло, накрыв им плечо, и осторожно продвинулся к Ане, аккуратно убрал ее волосы с подушки и положил рядом голову. Самый сладкий сон – на рассвете. Мама всегда так говорила и ужасно обижалась на отца, что он подскакивает в шесть утра, не желая нежиться с ней в кровати хотя бы до восьми. Хотя бы в выходные. Хотя бы в отпуске.

– Ты никогда об этом не задумывался, – говорила она, – но холодные утра разрушили не одни отношения.

– Ты знаешь, я не могу лежать, если проснулся, – отвечал папа.

– Я знаю, знаю. Но я ведь тоже не могу готовить каждый день ужин, а в выходные еще и обед. Но я же готовлю.

Антон положил руку на талию Ани. Ее дыхание прервалось, а в следующий миг она придвинулась к нему еще плотнее, прижалась спиной и ягодицами к его торсу, интуитивно почувствовав тепло, и ему пришла мысль, что дракон, вероятно, тоже рано вставал. И еще одна мысль: судя по реакции его собственного тела, его очень волнует эта ее сонная близость.

Теперь понятно, почему после поцелуя за кустом с розами он до самого вечера пребывал в приподнятом настроении.

Девушки всегда обращали внимание на рослого, симпатичного парня, но его самого никто и никогда так не волновал, как Аня. Со своей соседкой он познакомился четыре года назад, когда около подъезда остановилась «Газель» и с переднего сиденья выпрыгнула крошечная блондинка в разноцветных носках, кедах и джинсовых шортах. Каким-то чудом она купила квартиру в ипотеку и теперь перевозила вещи. Аня была на два года его старше, училась в вузе и уже даже подрабатывала в какой-то строительной фирме. После переезда в выходные она устраивала веселые и шумные квартирники, а в будние дни к ней постоянно таскались гости. Пока спустя два года ее башню не занял дракон. Никита. Никита Дмитриевич. Человек, которого двадцатилетний Антон никак не ожидал увидеть после восьми лет тишины.

Кстати сказать, Никита не был каким-нибудь нелюдимым затворником. Совсем наоборот. Улыбчивый, общительный и вполне симпатичный мужчина, который звал Аню Мышкой, из его уст это звучало очень даже мило и забавно. Профессия у дракона тоже была вполне серьезная. Он работал в следственном комитете и невольно вызвал уважение у всех соседей, когда те узнали, что он… кое-что может. Что это было за «кое-что», никто толком не знал, но обращались к нему по разным вопросам. И он часто помогал. Узнавал, разъяснял, способствовал.

И за два года Аня из дерзкой забавной девчонки превратилась в тихую и скромную Мышку. Она закончила вуз, уволилась с работы и все чаще сидела дома. А иногда можно было видеть, как она вытаскивала огромные пакеты с продуктами с заднего сиденья своего корейского внедорожника. Машина, кстати, у нее была еще до дракона. Иногда Никита Дмитриевич тоже садился в ее «корейца», хоть у подъезда его всегда поджидала собственная «Тойота».

Когда Антону исполнилось восемнадцать лет, его родители переехали жить на дачу и теперь были нечастыми гостями в его квартире. В один из таких приездов, привезя сыну какие-то вещи, мама вдруг остановилась у подъезда, увидев, как Аня тащит огромный пакет, перекладывая его из руки в руку. Антон придержал перед девушкой дверь, а мама вдруг сказала с горестью:

– Бедняжка…

– Почему ты назвала ее бедняжкой? – спросил Антон у мамы, когда они зашли в квартиру.

– Потому что ее жизнь сосредоточена вокруг этих пакетов.

– Может, ей это нравится? – встал на защиту соседки папа.

– Это никому не нравится, – мама посмотрела на мужа с усмешкой.

И Антон в очередной раз вспомнил, что она там говорила про холодные утра. Хотя девушкам, которые у него ночевали, никогда не требовалось, чтобы с ними валялись в кровати по утрам. Они всегда спешили: кто на учебу, а кто на работу. А если и случались любительницы поспать, то они прекрасно обходились без его компании. Наверное, все дело было в том, что никто из них не таскал домой пакеты с продуктами, решил он тогда.

Глава 9

Аня в очередной раз затихла. Ее дыхание прервалось, и в следующее мгновение она убрала его руку со своей талии и моментально села в кровати.

Всклокоченные волосы, заспанные глаза, слегка припухшее лицо. Его предательская часть тела под одеялом явно сигнализировала, что и такая Аня ему тоже нравится. Очень нравится. Даже больше, чем это может быть уместным в их ситуации.

– Ты чего? – безуспешно она пыталась пригладить руками волосы.

– Я сплю, – как можно более равнодушно произнес Антон.

– Ты меня обнимал!

– Я, наверное, во сне, – он усиленно делал вид, будто не понимает, что он такого особенного сделал и почему это ее так возмущает.

– Ты дышал не как во сне, – стояла на своем Аня, сидя к нему спиной.

– Ты различаешь такие вещи? – в свою очередь удивился Антон, приподнявшись на локте.

– Конечно, – Аня сняла с зарядки айфон. – Кстати, мы почти проспали завтрак, – недовольно пробурчала она. – Мог бы и разбудить… нас.

– Разве? – Антон потянулся к телефону со своей стороны. – Я вообще-то тоже спал.

– Ага, время девять. Там, наверное, уже все съели. – И, помешкав, с надеждой спросила: – Ты любишь поваляться в постели, да?

И Антон понял, что был прав. Ее дракон вставал рано.

– Когда никуда не нужно, – беспечно заявил он.

Аня пошатываясь подошла к креслу, на которое перед вчерашней прогулкой вывалила свою одежду из рюкзака.

– Знаешь, – сказала она. – Ты почти идеальный.

– Почти? – От такого неожиданного заявления Антон тоже сел в постели.

– Да. Если бы я не видела и не прикинула, примерно какое количество женщин у тебя перебывало за все это время, пока мы живем в одном подъезде. И если бы не эти стихи Есенина…

Он расхохотался:

– Ты считала? И при чем тут Есенин?

– Что-то около двадцати…

Он присвистнул:

– Серьезно?

– Это получается пять в год.

– Не так уж и много. У Есенина точно было больше.

Они дружно рассмеялись.

– Не хочу быть одной из них, поэтому держи свою любвеобильность при себе, – предупредила Аня.

– Я просто искал…

– Что искал? – Не поняла Аня.

– Единственную.

– Нафол? – она подняла на него глаза, держа за щекой зубную щетку, которую также выудила откуда-то из груды вещей, сваленных в кресло.

– Нафол, – передразнил Антон, и она, фыркнув, удалилась в ванную.

Аня была права, и от завтрака действительно ничего не осталось. Шведский стол был накрыт в крохотном помещении, где стояли близко друг к другу несколько столов, а люди сидели, пытаясь не соприкасаться локтями. Ребята налили себе кофе и сели за свободный столик. Аня стала озираться по сторонам, и Антон спросил:

– Юлю ищешь?

– Ага, что-то мне не дает покоя эта девочка. Ее еще и на завтрак не водят.

– Либо она уже позавтракала, – поджал он губы.

– Давай узнаем на ресепшене, – предложила Аня.

– И что мы спросим? Ходила ли на завтрак посторонняя девочка?

– Да нет. Спросим, какие у нее родители, например.

Антон с сомнением покосился на Аню.

Муж, работающий в следственном комитете, наложил на ее мыслительный процесс отпечаток.

– Анют, у нас нет таких прав. А даже если бы и были, то никто нам ничего не расскажет. Ты видела эту девушку на ресепшене? Думаю, ее сменщица ничуть не менее рассеянная.

– Ты бы мог ее очаровать, прикинуться сотрудником… – Аня не договорила.

– Э, нет, – перебил Антон. – Я не сотрудник и прикидываться им уж тем более не собираюсь. Мы просто поднимемся к ним в номер. Но сначала предлагаю перекусить.

Они сделали себе по бутерброду с тонким кусочком ветчины и двумя кусочками сыра и с жадностью позавтракали. Чувство предвкушения щекотало обоим нос. «Это не бесконечные подтягивания на турнике», – думала Аня, прихлебывая кофе.

«Это вам не пакеты с продуктами из магазина волочить», – думал Антон, тщательно работая челюстями.

Закончив завтрак, они вышли в холл, прошли мимо ресепшена и, минуя лифт, поднялись по ступеням на третий этаж. В коридоре чертыхалась уборщица, что-то пытаясь найти на своем столике с моющими средствами, тряпками и губками.

– Простите, – обратилась к ней Аня.

– Здравствуйте, – дружелюбно улыбнулась пожилая женщина.

– Вы не знаете, в триста двенадцатом номере кто-нибудь есть?

– В триста двенадцатом? Я еще не убиралась в нем. А вы ищите кого?

– Да, здесь была девочка… вчера. – Женщина внимательно слушала. – Мы ехали с ней и ее родителями в одном автобусе, а вчера в холле она выронила… выронила… – Аня замялась, соображая, что такого важного может потерять шестилетняя девочка.

– Пятьсот рублей, – подсказал Антон.

Аня перевела на него благодарный взгляд:

– Да, она уронила пятьсот рублей, и мы хотим передать ей лично. Понимаете? – Она смотрела прямо в глаза уборщице.

– Понимаю, дети нынче пошли при деньгах, – женщина задумалась. – Я не уверена, что в этом номере живет пара с ребенком. Вы не перепутали? Вот, например в пятьсот семнадцатом… на пятом этаже…

– Юля сказала, что в триста двенадцатом, – перебил ее Антон.

– А вы знаете… Вы постучите. Вдруг я сама что-то путаю. Либо вы можете узнать на ресепшене.

Антон забарабанил по двери. Никто не открыл. Он приложил ухо к полотну. Тишина. Он постучал еще раз.

Уборщица стояла рядом. По ее лицу было понятно, что ей даже интересно, хоть что-то разбавляет рутину ее рабочего процесса.

– А вы знаете, – тронула она за рукав Антона. – Как правило, очень многие гости предпочитают завтракать рано. Ну и потом они уходят… гулять. И возвращаются уже после обеда. Вы, – она окинула ребят взглядом, – вы приехали не по работе?

– Нет, – ответила Аня.

– А вот сходите тогда до Кремля. Здесь совсем недалеко. Погода хорошая. Вы были у нас в Кремле?

– Нет, – ребята переглянулись.

– Вот и сходите. Там… – она лукаво посмотрела на Антона. – Там продают очень много красивых украшений… Из серебра с камнями. Кольца, серьги. Мне кажется, вашей жене очень пойдет.

Аня порозовела:

– Мы не женаты.

– Да как же не женаты-то? Если спите в одной кровати, значит женаты. Но, – она строго посмотрела на Антона, – ты с этим не затягивай, дружок! – И она подмигнула, возвращаясь к своему столику.

– Ну что? Идем подавать заявление в загс? – Антон состроил злобную гримасу.

Аня молчала. Наконец она ответила:

– Знаешь, у меня есть идея получше. Сначала мы сделаем одно дело, а потом… – она захихикала, – пойдем за украшениями.

– Идет, – весело отозвался Антон.

– Тебе кто больше нравится, блондинки или брюнетки? – спросила Аня, когда они вышли из гостиницы.

– У меня нет предпочтений, если честно… волосы всего лишь волосы. Пожалуй, случается, когда человеку не идет стрижка или цвет волос, но он же почему-то ее сделал, значит, ему комфортно. А как я могу лишать его этого комфорта своими предпочтениями?

– Уф, – Аня широко улыбнулась, обнажив крупные белые зубы. – Ты был в шаге от провала.

– В каком смысле? – напрягся Антон. Ему вдруг пришло в голову, что он все еще не связался с Никитой Дмитриевичем и необходимо это сделать как можно скорее. И лучше было бы ему позвонить.

– Если бы ты сказал, что предпочитаешь блондинок, то… то на этом наше совместное путешествие закончилось бы.

Антон перевел на нее недоуменный взгляд:

– Прикалываешься? – Ее белые зубы стояли у него перед глазами, и это отчего-то вызывало какие-то совершенно дикие спазмы в его грудной клетке.

– Вовсе нет.

– Э-э-э, – он пытался взять себя в руки.

– Да расслабься ты, скоро узнаешь. А пока помолчи, мне нужно кое-что посмотреть. – И она снова полезла в свой новенький айфон.

Глава 10

Антон сидел на лавочке в сквере, меланхолично поедая мороженое. Ани не было вот уже три часа. Она заявила, что ей нужно отлучиться по делам, и упорхнула, оставив его в одиночестве посреди сквера. Никита Дмитриевич буркнул в трубку, что ему некогда, и велел написать ему сообщение. Что Антон и сделал, вкратце пересказав вчерашний день, благоразумно исключив из него процентов семьдесят информации. Его заказчик ответил короткое «ок», и Антон втайне надеялся, что эта игра в шпионов тому очень скоро надоест. В конце концов, зачем Никите сдалась белокурая Анька, если вокруг полно симпатичных девушек? А уж тем более там, где он работает. Да там на один квадратный метр десять желающих удачно выйти замуж.

Солнце слепило глаза, но это никак не помешало Антону разглядеть шикарную брюнетку, которая шла прямо на него. «Вот хотя бы таких, – подумал он, по привычке бросая взгляд на ее ноги. Но в следующий момент чертыхнулся и, буркнув себе под нос: «Лавок, что ли, мало», – отвернулся.

– Привет, красавчик, – сказала брюнетка Аниным голосом. – Не хочешь угостить даму мороженым?

Антон опешил. Перед ним стояла миниатюрная брюнетка. Волосы, как скорлупка из шоколада, обнимали ее голову. Вздернутый носик, пухлые ярко накрашенные губы, длинные ресницы. На девушке было короткое легкое платье. Красные цветы на белом фоне и открытые босоножки, состоящие из одних только ремешков, на крошечном аккуратном каблучке.

– Аня… – Антон встал. – С ума сойти. Вот это да. Ты такая красивая! – Он отчего-то смутился. – Ну то есть ты и блондинкой была красивая но… почему ты никогда не красилась в такой цвет?

– Муж не любит брюнеток, – просто ответила она. – Он считает, что брюнетки, да еще и в платьях, все распутные.

– Странно, – Антон стремительно засовывал в рот подтаявшее мороженое, – обычно так говорят про блондинок.

– Так говорят про всех, когда им это удобно, Антоша. Ему было удобно, чтобы я оставалась в своем обычном образе. – Она взяла его под руку. – Ну что? Идем покупать мне украшения?

Антону было сложно отвести от нее восторженный взгляд. Такая новая, такая свежая, счастливая… права была мама: пакеты с продуктами еще никого не сделали счастливым. Максимум сумочка. Он вспомнил Анин огромный рюкзак на худеньких плечах, и сердце болезненно сжалось.

– А знаешь, Анюта, ты не должна ходить в таком виде без цветов! Поэтому сначала мы купим их, а потом пойдем в Кремль.

Аня кокетливо проговорила:

– И почему у тебя все еще нет постоянной девушки?

– Потому что они все требовали с меня цветы, подарки, внимание. А для тебя я все это хочу делать добровольно.

– Это хорошо, – просто ответила она и робко улыбнулась.

– Думаешь?

– Да. Но я хоть и не требую, но это не значит, что мне это не нужно.

Антон купил ей букет красных роз. Яркие, сочные и очень колючие. Одну они забрали с собой, а за остальными решили вернуться позже.

– Слушай, Ань, а что бы сделал твой… дракон, если бы ты предстала перед ним в таком виде?

Аня задумалась. Они неспешно шагали до Кремля, и она крутила в руках розу, то и дело поднося ее к своему отчего-то ставшему еще более вздернутым носику.

– Он бы сделал что-нибудь мне назло…

– Назло? Из-за цвета волос? – искренне изумился Антон.

– Ну да. Отпустил бы бороду или бы… стал возвращаться с работы не в десять вечера, а когда захочет, объясняя это тем, что я нарушила условия договора, пошла против его воли или что-нибудь подобное.

– Это же идиотизм! – возмутился Антон и сжал кулаки.

– Он называл это «зеркаленье». Знаешь, – Аня вдруг взяла его под руку. – Я со временем также стала зеркалить. Если мне не нравилось, что он делает, то я возвращала ему пас.

– Это в общем-то логично, – с сомнением протянул он.

– Логично, но это не отношения. Эта игра… в мяч. Изначально я многое проглатывала, но каждый мой промах он воспринимал за личное оскорбление и тут же отбивал пас. Поэтому со временем я перестала глотать, а стала плевать.

– Но в таком случае он проиграл эту игру… ты ведь не жалеешь, что сбежала от него?

– Жалеть легко. Потому что на одно свое неприятное качество он каждый день демонстрировал сто приятных.

– Действительно нелегко, – согласился Антон. – Слушай, а ведь ему не составило бы труда узнать про Юлю?

Аня остановилась как вкопанная:

– Даже не проси! У меня даже номера его уже нет, я купила другой телефон, сменила симку и вообще… – в ее круассановых глазах пылал огонь. – Я даже паспорт у подруги одолжила, и он не должен знать, где я нахожусь. Где мы находимся. Да и потом, если он узнает, то убьет тебя.

«Не убьет», – подумал Антон, а вслух горячо заверил:

– Аня! Я не собирался тебя ни о чем просить. Как ты могла подумать?

– Тогда что? – она сверкала на него глазами.

– Ты говорила, что твоя сестра замужем за его коллегой. И он…

– Тоже работает в следственном комитете, – облегченно выдохнула Аня. – Но что мы спросим? У нас нет ни имен, ни фамилий, ничего. Да и что он может узнать?

– Пока ничего, – согласился Антон. – Сначала нам надо поговорить с родителями и увидеть Юлю.

Они добрались до Казанского Кремля, где яркая карта обещала и крепостные стены с боевыми башнями, и православные храмы, и шикарную мечеть Кул Шариф, и знаменитую падающую башню Сююмбике, и гробницы последних Казанских ханов. Кул Шариф просто потряс их своей красотой. Они взяли экскурсию на полтора часа, потом погуляли и вкусно и сытно пообедали в кафе в главном корпусе. В самом конце прогулки поднялись на смотровую башню по узкой лестнице, которая была под завязку заполнена туристами.

На территории также находилась ярмарка сувениров, где Аня выбрала себе набор: серьги и кольцо. И похожие наборы для мамы и сестры. От того, чтобы расплатился Антон, она отказалась.

– У меня есть деньги, Антоша! И к тому же у меня есть пара кредитных карт.

Он фыркнул:

– Тоже мне нашла чем гордиться…

– Я продала машину, к тому же работала иногда дома. Удалось кое-что скопить.

– Счастливица ты, Анька. У тебя есть деньги, – поддел он подругу.

– Да, – она подняла палец, указывая на небо без единого облачка. – И горжусь этим. И кредитными картами тоже горжусь.

– Давай завтра съездим ко дворцу бракосочетаний? Там тоже есть смотровая площадка, и я читал, что с нее вид еще круче, – неожиданно предложил Антон.

– Давай, – Аня надела серьги и смотрелась в камеру телефона. – А мне идет. – Серебряные резные серьги диаметром два сантиметра с зелеными камешками по центру действительно очень ей шли. Антон даже заметил, что изумрудного цвета платок, который она купила в мечети, в сочетании с серьгами делал ее похожей на Жасмин.

Глава 11

В гостиницу ребята направились ближе к вечеру, по пути заскочив в цветочный магазин за букетом. Аня, привычная к более удобной обуви, при ходьбе морщилась, и Антон было подумал, что она натерла ноги неудобными босоножками, но подруга развеяла его сомнения:

– Ноги как-то болят, – слабо улыбнулась она.

– Это с непривычки. Ты, наверное, столько никогда не ходила?

Аня задумалась:

– Как в моей жизни появился он, – она сделала паузу, – я перестала не то что много ходить, а даже перестала хотеть ходить. Со временем уволилась с работы, стала находить прелесть в сидении дома, в готовке, в уборке. Ты представляешь, я даже стала доказывать свою точку зрения окружающим. – Она слабо улыбнулась. – Встречала мужа с работы, предварительно выбрав себе наряд и приготовив ужин, ни о чем не могла думать, кроме него. Как он посмотрел, что сказал. Почему так отреагировал. А друзья… Они только мешали мне желать его. Какая-то одержимость.

Антон отчего-то словил тревожное чувство:

– Но ведь это прошло? Ты перестала так думать, – они зашли в холл гостиницы и двинулись по направлению к лифту.

– Да. Но это произошло не сразу. После длительного сидения дома, которое редко перемежалось общением с родственниками и друзьями, я сильно, просто до сведенных скул захотела в свет. Мне так охота была куда-то съездить, что-то посмотреть, пойти наконец на работу. Ты понимаешь, что редко какой человек до спазмов в горле мечтает выйти на работу? Скорее никто. А я хотела. Очень. Это я сейчас понимаю, что с этого началось мое выздоровление, избавление от одержимости. Тогда же я не придавала этому значения и просто начала помаленьку отряхивать с себя его влияние.

– Он был, вероятно, недоволен, – ухмыльнулся Антон.

– Он был взбешен, – хихикнула Аня. – Еще плотнее посадил меня дома. Начал убеждать, что мне это не нужно, и, о боги, наконец-то стал уделять мне должное внимание.

Они миновали холл и направились в номер.

– А как тебе пришла идея в голову убежать? – Антон открыл дверь в номер, пропустил вперед Аню, и она, сбросив босоножки, со стоном наслаждения рухнула на кровать.

В номере было прибрано и влажно. Антон открыл окно, чувствуя, что разговор еще не закончен и ей необходимо выговориться.

– Иногда я ходила по торговым центрам просто так, ничего не покупая. С тоской разглядывая одежду и понимая, что пойти мне в ней некуда. И в один из таких походов я поняла, что… Все еще впереди.

Он обернулся, Аня сидела на краешке кровати вполоборота, уставившись куда-то в угол. Антон присел рядом. Она вдруг закрыла глаза. Нежная кожа век слегка дрожала, ресницы подрагивали, от Ани пахло улицей и чем-то восточным. Антон прикоснулся к ее плечу, и она встрепенулась, не открывая глаз, подставила ему свое лицо. Антон подался вперед. Грудь Ани, обтянутая новым платьем, тяжело вздымалась. Его губы очутились рядом с ее, и он прикоснулся к ним своими, чувствуя, что у Ани они горячие и сухие. Она горела. Антон тревожно отпрянул назад.

– Анют, у тебя температура, – он отстранился и положил ей ладонь на лоб.

– Разве? – Аня повернулась в постели и тут же тяжело вздохнула. – Кости ломит. Наверное, меня продуло в автобусе.

– Или на смотровой площадке, – Антон с сочувствием погладил ее по волосам. – Я схожу в магазин и в аптеку, а ты раздевайся и живо в кровать.

– Живо вряд ли получится, – пыталась пошутить Аня, – но я постараюсь.

Антон дождался, пока Аня переоденется и залезет в кровать. Он бережно укрыл подругу одеялом, еще раз потрогал лоб и поспешно вышел из номера. Спустившись по лестнице на третий этаж, дальше спускаться не стал, а двинулся к уже знакомому номеру триста двенадцать. Постоял минуту, раздумывая. Эта ситуация с девочкой никак не выходила из головы, по неизвестной причине притягивала и манила. Казалось бы, какое ему дело до чужого ребенка? Мало ли какие ситуации бывают, и родители тоже по-разному воспитывают и относятся к собственным детям. Ему ли этого не знать. Окунувшись в свои воспоминания, Антон стоял вплотную к двери, уставившись невидящими глазами в табличку с номером.

В следующую минуту дверь распахнулась перед его носом.

Темноволосая худенькая женщина лет примерно сорока с изможденным, но загорелым лицом в первое мгновение отшатнулась, а в следующее вопросительно уставилась на него:

– Добрый вечер, – поздоровался Антон.

– Здравствуйте, – женщина подняла на него карие глаза. Ее сходство с Юлей было удивительное. Тот же аккуратный тонкий носик, красиво очерченные губы, высокие скулы. Тот же цвет глаз. – Вы что-то хотели?

– Мы ехали с вами в автобусе и познакомились с вашей дочерью, – Антон замолчал, наблюдая, как округлились и без того круглые глаза женщины и как она схватилась одной рукой за косяк двери. Он даже испугался, что женщина упадет, и подался вперед, чтобы придержать. Но она выставила свободную ладонь вперед и, сглотнув, произнесла:

– Вы ошиблись. Мы путешествуем вдвоем и… у нас нет детей.

Сердце у Антона заколотилось. Он бы, наверное, даже поверил, что Юля назвала им не тот номер, если бы не ее поразительное сходство с женщиной, которая, судя по возрасту, приходилась ей мамой.

– Как это? – только и смог вымолвить он. – Она сидела с нами в автобусе и… и мы гуляли с ней вчера около… – он махнул рукой куда-то в сторону, – около Дворца земледельцев.

Женщина смотрела на него с непониманием. Загар на ее лице плохо скрывал разлившуюся бледность.

– Это невозможно, – безапелляционно заявила она. – У нас нет детей. – В следующее мгновение она захлопнула дверь перед самым его носом. Антон опешил. Казалось, это какая-то дурацкая шутка, иначе как можно было объяснить происходящее? Он решительно заколотил в дверь кулаком. Та моментально распахнулась, будто женщина только и ждала его стука:

– Ваш шестилетний ребенок ходит один по ночам, а вы, – Антон повысил голос, – вы развлекаетесь! Она потерялась? – вдруг пришла ему в голову ужасная догадка. – Поэтому вы так побледнели, а теперь хотите скрыть этот факт. Я знаю, я читал и смотрел, что есть родители вроде вас, которые сначала избавятся от ребенка…

Глаза женщины налились слезами:

– Что вам от меня нужно? – всхлипнула она. – Мы путешествуем одни. И заезжали мы в гостиницу одни. И как Юля могла вчера с вами гулять, если… – Женщина зажала себе рот ладонью.

Антон начал багроветь:

– Я не говорил, что девочку зовут Юля! – повысил он голос. – Значит, вы признаете, что она ваша дочь?

Кто-то тронул его за плечо:

– Эй, парень, что тебе нужно? – сквозь зубы процедил рослый бородатый мужчина в майке-алкоголичке и джинсовых шортах ниже колен. Он держал в руках светло-зеленый пакетик, и Антону пришла в голову мысль, что он тоже собирался пойти в аптеку, а не устраивать разборки. Из соседних дверей высунулись любопытные соседи.

– Эй, потише, – погрозил им пальцем какой-то пенсионер. – Что орете?

– Так что тебе нужно? – грозно смотрел на него бородатый мужчина. – Почему ты повышаешь голос на мою жену?

– Жену? Значит, вы отец Юли, – сжал кулаки парень. – Так и куда вы дели ребенка?

Глаза мужчины налились кровью, лицо побагровело, он взял Антона за рукав и поволок на лестничную клетку.

– Убирайся отсюда, чтобы я тебя больше не видел. И не суй нос в чужие дела. – Мужчина грубо и с каким-то брезгливым выражением на лице оттолкнул его от себя.

Антон тяжело дышал. Хотя он с легкостью мог бы дать отпор, он не планировал ввязываться в драку. Тем более с человеком старше себя и с таким нездоровым цветом лица. «Бухают, наверное», – подумал Антон. – А вслух грозно пообещал:

– Я это так не оставлю! Вам не удастся задурить всем голову, – и, перепрыгивая ступеньки, бросился на первый этаж.

Глава 12

Дошагав до аптеки, Антон немного успокоился. Может, это измененная реальность, в которой они находятся с Аней и в которой им привиделись Юля? Ведь еще в начале недели они жили он на шестом, она на третьем этаже их элитного дома на самом главном проспекте города. Антон ходил на работу, по вечерам бегал или посещал тренажерный зал. Аня сидела дома и, по всей видимости, часами гипнотизировала плиту. Точно, это сон. Он расстался с Агнией, около подъезда встретил Аню, она его поцеловала, он пришел домой, лег спать и все никак не может проснуться. Антон от души ущипнул себя за ляжку сквозь джинсы и смачно выругался. Было больно. Значит, это не сон. Параллельная реальность? Кома? Точно, они ехали на автобусе и попали в аварию. Он с сомнением повел носом, улавливая запах из шаурмичной. Разве что в реанимацию, или где там лежат пациенты в коме, кто-то пронес фастфуд. Антон полез в карман за телефоном и нажал на «звонок абоненту». В трубке раздались гудки.

– Тоха, – его товарищ Леха пыхтел словно паровоз, – ты куда пропал?

– А ты опять оккупировал спортзал? – парировал Антон.

– Ага… ну как там дела у тебя с соседкой? – похабно заржал друг.

– Нормуль, – с облегчением выдохнул Антон, убедившись, что происходящее ему не привиделись. – Слушай, я че хотел-то. Ты не знаешь, как можно быстро узнать, есть ли у семейной пары дети?

В трубке раздалось сопение:

– Ты про свою попутчицу, что ли? – с сомнением откликнулся Леха.

– Не совсем. Здесь в гостинице произошла странная ситуация…

– И ты, как обычно, в ней участвуешь, – загоготал друг.

– Ответь, знаешь или нет?

– На ум приходят соцсети, и еще я знаю, что на некоторых сайтах можно проверить, судим ли человек и есть ли у него долги. А про детей… так ты загугли для начала.

– Загугли… хорошая идея. Ладно, спишемся, Леха. Ты отца моего видишь?

– За него не волнуйся, они с моим вчера на рыбалку в деревню укатили, так что все путем.

– Ну и отлично. Главное, чтобы не пили там много и вспомнили, в какой стороне их дом. Давай, Леха, до связи.

– Бывай.

Загугли… хорошая идея, но для этого нужно узнать, как этих горе-родителей зовут. Его взгляд упал на продуктовый магазин с неоригинальным названием «Натали». «Ужас, – подумал Антон, – лучше бы просто назвали „Продукты“».

В тесном магазинчике он взял с полки коробку «Рафаэлло» и, немного подумав, еще одну. Расплатившись и выяснив у кассира, где находится ближайшая аптека, Антон двинулся дальше. Его разборки с соседями и неожиданная прогулка по городу заняли целый час, и он пожалел, что не узнал новый Анин номер. Мало ли что ей может понадобиться. Войдя в холл гостиницы, он обнаружил, что на ресепшене сидит все та же девушка, что утром и днем, с именем на бейджике «Инна». Она что-то сосредоточенно изучала в компьютере и, увидев Антона, расплылась в доброжелательной улыбке.

– Привет, – сказал он. – Я живу в номере на пятом этаже. – Антон достал из пакета коробку «Рафаэлло» и поставил на стойку. – Это вам.

Девушка вскинула брови.

– Большое спасибо. Нужно поменять постельное белье или хотите переехать в другой номер? – понимающе улыбнулась она.