Комплекс превосходства: Причина бесплатное чтение

Страница истории, сложенная в столе

3020 год

Island 0 (бывш. Вашингтон)

Лишь неестественный блеск где-то в небе напоминал людям о границах защитного купола, под коим находился их мегаполис. За куполом – губительная радиоактивная природа окрестностей бывшего Вашингтона. Наследие предков, допустивших катастрофу, о котором граждане купольного города предпочитали не вспоминать.

Когда-то люди дали искусственному интеллекту слишком много свободы. В том числе в сфере управления вооружением, что было огромной ошибкой. Автономная программа дала сбой, из-за чего на города обрушились ядерные бомбы. Быть может, на самом деле процесс запуска начал обезумевший верховный правитель. Может, он дал неверную команду. А может, дело и правда в самой программе.

Благодаря ученым прошлого века, успевшим укрыться в бункерах вместе со множеством людей, а также тому, что удар пришелся на Евразию и восточные страны, человечество в США смогло не только выжить, но и не потерять технологии. Через несколько сотен лет после техногенной катастрофы люди наладили жизнь и даже построили три города на другом континенте.

Человечество отгородилось от непогоды толстыми стенами, заперлось в прозрачной клетке, маячившей где-то рядом с облаками. И каждый потомок выживших людей сегодня имел в распоряжении уютную квартиру в технологичной высотке, новейшую технику и стабильную работу.

После катастрофы искусственный интеллект откатился в своем развитии назад, но часть людей была против любого развития ИИ. И пока одни граждане купольного города верили, что ИИ улучшит их жизнь, другие боялись, что он рано или поздно погубит остатки человечества. Люди видели, что ИИ развивался дальше несмотря на наложенные запреты, писали рассказы и снимали фильмы о восстании машин, а также устраивали демонстрации, призывая общество к полному отказу от создания ИИ.

Ученый по имени Чарльз Бестер был одним из противников развития интеллекта андроидов. Стоя у высокого окна светлого кабинета, этот сухой высокий мужчина смотрел на шумную толпу демонстрантов, окружившую здание его института Beaster Corporation. Он не слышал, что они выкрикивали, но видел лозунги на их плакатах.

«Не дайте нам лишиться работы!»

«ИИ приведет к новой войне! Его невозможно контролировать!»

«Умные куклы разобщат людей и подорвут демографию! Не дайте машинам заменить людей!»

Чарльз никогда не был частью подобных собраний, однако не скрывал своего страха перед андроидами. И эти люди знали его позицию. Они пришли сюда не случайно. Они – его группа поддержки на сегодняшнем докладе.

Впрочем, Чарльз не особо нуждался в этой толпе. Он точно знал, что сегодняшнее событие повернет науку в другое русло. Ведь глава Белого дома тоже скептически относился к внедрению андроидов в жизнь людей.

– Наш эксперимент можно считать успешным, это настоящее чудо генной инженерии, – восхищенно говорил Чарльз, сопровождая двоих гостей по коридору подземного комплекса. – Мутагены кошек, адаптировавшихся к жизни на пустошах, и правда отлично взаимодействуют с ДНК человека и передаются генетически. Наша корпорация вывела совершенно новых людей.

Четыре андроида-охранника, напоминавшие человеческие скелеты, сопровождали двух мужчин в строгих костюмах – статного пожилого министра обороны и белокурого президента Альянса Купольных Городов. Ему было чуть меньше сорока лет.

Группа прошла в затемненный зал с тонированными стеклами и длинным столом посередине. Стол был завален бумагами.

За стеклами то сидели, то метались тени.

Чтобы рассмотреть получше один из силуэтов, президент подошел ближе. Однако стоило ему присмотреться, как он тут же отскочил от удара о стекло. Глава Альянса испуганно наблюдал за обнаженным мужчиной с огромными клыками и бешенными, хищными глазами.

– Прошу прощения, – сказал Чарльз. – Это наш неудачный эксперимент с мутагеном манула. Мы уже изучили его, но не успели усыпить.

– Не думаете ли вы, – спокойно спросил министр ученого, – что людям не понравятся те методы, которые вы здесь используете?

Однако за Чарльза ответил президент.

– Ход экспериментов находится под грифом особой секретности, – он перевел внимание с мутанта за стеклом на министра. – Забирать подростков из приютов купольных городов и скрывать их дальнейшую судьбу не так уж сложно, – он прищурился. – Вы ведь не думаете саботировать?

– Ни в коем случае.

– Наша рукотворная раса уже скоро сможет поступить на службу купольным городам, – сообщил Чарльз. – Благо размножаются они быстрее, чем обычные люди. Перед вами уже второе поколение расы, которую мы назвали «серви». Себя будем называть рексами, чтобы как-то отгородиться от их расы. И, в отличие от умных машин, способных выхватить бразды правления, в случае непослушания представителей этой людской расы гораздо легче усмирить или убить. Контроль до примитивного легок. Пройдемте к другому окну.

За стеклами сидели люди разных возрастов в серых костюмах, их анатомия лишь наполовину походила на человеческую. Вместо обычных ушей – кошачьи. Позвоночники их продлевались, образуя хвосты разной длины и окраски.

У них были длинные стопы. Эта раса ходит на пальцах, и чтобы поставить этих ребят на две ноги, потребуется специальная обувь. Но все это позже.

– Они разумны? – спросил президент, наблюдая за рыжим юношей с полосатым хвостом, сидевшим у стены.

– Разумны. Зачем нам неразумные рабочие? Однако их разум соседствует с инстинктами.

– Разве такое возможно?

– Возможно. Их инстинкты работают почти как рефлексы, но сложнее: подается сигнал извне, а за ним следует целая цепочка действий, а не одно, как при рефлексе. И именно поэтому ими легко управлять.

Чарльз подошел к маленькому терминалу возле стекла и нажал на клавишу. В кабинке раздался тревожный сигнал, от которого хвостатый подскочил и начал озираться. Он тихо зашипел.

– Он делает это неосознанно, от страха, – объяснил ученый. – Разум на время покидает этих существ, когда они слышат определенные звуки и чувствуют определенные запахи. Запускаются сложные природные механизмы, доставшиеся им от кошачьих. Это значит, что нам достаточно вооружить граждан специальными пищалками, чтобы обезопасить их от нападения этих мутантов. Конечно, не все кошачьи инстинкты им передались: только самосохранения, материнский и половой, но иные нам и ни к чему.

– Вне материнских инстинктов они к потомству не привязываются?

– Наличие инстинкта не исключает обычных человеческих отношений. Они ведь разумны. У них точно такие же эмоции. Они точно так же умеют любить.

Министр шагнул к столу и вытащил скрепленные бумаги из-под других папок. На них – фотографии и письменные заметки. И то, что он увидел на фото, заставило его ужаснуться.

Умолкнув, Чарльз оглянулся на мужчину и приподнял брови. Подошел к столу и отобрал скрепленные бумаги.

На фотографиях были изображения генетических ошибок. Асимметричные лица людей с раскосыми глазами, разными ушами, кривыми зубами, ртами и носами.

– Вам не следует копаться в наших бумагах, – сказал Чарльз человеку, который возмущенно пялился на него. После он обратился к президенту. – Вы уже заметили самые броские отличия этой расы от нашей в виде ушей, хвостов и ног, так ведь? Тогда я проясню другие отличия, – он отшвырнул бумаги с неудачными экспериментами на стол и поднял другую папку, раскрыл ее. – Шерсть у мужчин прорастает на задней части шеи, руках, ногах и по контуру лица, реже – на спине. У женщин – только на ногах до колен. Выбивается шерсть и полностью прорастает после двадцати лет. Рост, форма ушей, длина хвоста, цвет шерсти и кожи, а также умения зависят от мутагена.

Чарльз посмотрел на мутанта за стеклом, к которому уже вернулся разум.

– Перед вами тигр, – объявил мужчина и уткнулся в бумаги. – Самый удачный эксперимент. Превосходный солдат. Тяжелый, покорный, устрашающий. Рост мужчин, как мы выяснили, в норме от ста восьмидесяти до ста девяносто пяти сантиметров, женщин – от ста семидесяти до ста восьмидесяти. Хвост крючкообразный, размер – примерно половина от длины тела, мускулистый, с поперечными полосами, шерсть на хвосте короткая и грубая, кончик хвоста черный. Уши у них небольшие, разрез глаз европейский, цвет их янтарный, клыки мощные и хорошо развитые. Обычно – брюнеты, но часто встречаются такие цвета волос, как рыжий, огненно-рыжий, каштановый. Чаще всего дают потомство мужского пола. Один образец с рыжими волосами перед вами. Для молодых особей свойственна в том числе сексуальная агрессия.

– Эта сексуальная агрессия, – подметил министр, – разве не опасна для общества?

– Для наших женщин она не представляет опасности, так как их запах не привлекает мутантов. Если же такой инцидент случится, у них при себе будут отпугивающие сигналы.

Чарльз прошел к другому окну, где метался из стороны в сторону худой человек с пятнистым хвостом.

– А это гепард, – сказал ученый. – У них есть скорость, из них выйдут отличные полицейские. Рост мужчин от ста шестидесяти до ста семидесяти сантиметров, женщин – от ста сорока до ста шестидесяти сантиметров. Хвост крючкообразный, половина от длины тела, окрас пятнистый, шерсть на хвосте короткая, ближе к концу средней длины. Уши средней величины. Разрез глаз азиатский, что дает им защиту от пыли в условиях скоростного передвижения. Цвет глаз исключительно светло-карий, клыки средние. Волосы либо светло-рыжие, либо темный блонд. Не умеют рычать. Далее…

Следующая камера была обледенелой. Внутри сидел монохромный человечек с пушистым хвостом.

– Ирбис, – сказал Чарльз. – Их устойчивость к морозу позволит им работать в условиях холода, в которых не работает техника. Мы создали их специально для зимнего биома. Ирбисы хорошо чувствуют себя только при минусовой температуре, для пребывания в теплой местности им нужна специальная одежда с конденсаторами для теплоотвода, которая сейчас находится в разработке. Эти куртки – дорогой проект, между прочим, штучное производство. Рост мужчин в норме от ста шестидесяти и доходит до ста семидесяти сантиметров, женщин – от ста пятидесяти до ста шестидесяти. Хвост крючкообразный, длиннее, чем у других пород серви, шерсть на хвосте длинная и густая, уши средней величины, разрез глаз европейский, цвет глаз исключительно серо-зеленый либо зеленый, клыки средние. Пепельный или белый цвет волос. Не умеют рычать. Далее по списку самый приятный образец.

В камере сидел крохотный человек с каштановыми волосами и тонким хвостом.

– Домашний, или, как мы их еще называем – обычный. У этих полуросликов очень развита эмпатия, они бесконфликтны, их область – работа с людьми, также они смогут заменить домашних андроидов. Исключительно доброжелательны и безобидны. Рост мужчин в норме от ста до ста десяти сантиметров, женщин – от восьмидесяти до ста. Хвост прямой, половина от длины тела, шерсть на хвосте средней длины, не густая, уши крупные, разрез глаз европейский, цвет глаз и окрас разнятся, клыки слабо выражены. Также это единственная порода, у которой нет мощных челюстей. Не умеют рычать.

– А это уже интереснее, – подметил президент. – Я бы взял пару-тройку таких милашек в качестве обслуги.

– Понимаю, – ухмыльнулся Чарльз, – вы будете первым человеком, у которого будут такие прислужники, когда мы пустим их в оборот. Передадим их вам в качестве благодарности за финансирование проекта, – он махнул рукой. – Пройдемте дальше.

Мутант, сидевший в следующей камере, сильно контрастировал с предыдущим. Это был огромный, плечистый блондин с косматой головой. Он озадаченно смотрел в сторону тонированного стекла. Казалось, ему мало места.

– Это лев. Львы самые высокие и сильные, их способности полезны в области строительства. Эти великаны могут работать в качестве грузчиков при поломке техники. Так же темпераментны, как тигры. Рост мужчин в норме от ста девяноста до двухсот сантиметров, женщин – от ста восьмидесяти до ста девяноста. Хвост прямой с «кисточкой» на конце, короче, чем у других мутантов, шерсть на хвосте короткая и грубая, уши небольшие, разрез глаз европейский, цвет глаз исключительно медовый, клыки длинные, четко выраженные. Густые, роскошные волосы, цвет – обычно блонд или светло-рыжий. У них повышенный тестостерон и такая же агрессия на сексуальной почве, как у тигров.

– Выглядит опасно.

– Уверяю вас, господин министр, он не представляет опасности для наших граждан. Вот манулы – да, а эти гиганты для нас с вами безобидны.

Следующий образец имел сильные ноги и толстый хвост. Его русые волосы заметно обросли. Наверное, он не любил стричься.

– Пума, – оповестил ученый. – У них есть мускулистые ноги. Очень выносливы. Рост мужчин в норме от ста семидесяти до ста восьмидесяти сантиметров, женщин – от ста шестидесяти до ста семидесяти. Хвост крючкообразный, мускулистый, две трети от длины тела, шерсть на хвосте короткая и грубая, но чуть длиннее чем у тигров, кончик хвоста темный. Уши средней величины, разрез глаз европейский, цвет глаз янтарный, клыки крупные. Все русые. Ну и, наконец, последний образец, тоже очень любопытный и, пожалуй, самый загадочный.

В последней камере сидел темнокожий подросток. Его карие глаза отливали зеленым, выделяясь на фоне черных волос.

– Это у нас ягуар-меланист. Красавец, не так ли? У них высокие умственные способности, но мы до сих пор не знаем, откуда они у них. Рост мужчин в норме от ста семидесяти до ста восьмидесяти сантиметров, женщин – от ста шестидесяти до ста семидесяти. Хвост крючкообразный, половина от длины тела, черный. Если приглядеться, то можно заметить едва заметные пятна. Шерсть на хвосте короткая и грубая, уши средней величины. Разрез глаз европейский, цвет глаз карий, может отдавать зеленым или голубым, клыки крупные. Темная кожа и черные волосы.

– Разве нам нужны умные среди их расы?

– Они ничего не смыслят в гуманитарных областях. Это механики, техники, оружейники. Словом, ремесленники, но не мыслители. Бунт с их стороны маловероятен.

– Выходит, они отберут работу у людей, – вздохнул министр.

– Если люди хотят составить им конкуренцию, то они будут развивать свои компетенции. Появление этих ребят должно подстегнуть мастеров, а не убрать их с рынка труда. В конце концов, это не андроиды с их безошибочностью и точностью, а тоже люди.

– В этом есть смысл, – согласился президент. – А что, если все эти виды смешиваться будут?

– Мы позаботились о закреплении внешних признаков. Если встретятся женщина и мужчина разных пород, то внешность их детей будет зависеть от того, чей ген сильнее. В этой борьбе чаще всего побеждают икс-хромосомы, и чем крупнее кошечка, тем больше вероятности, что она даст носителя ее мутации. Вероятность передачи породы мужчиной очень мала даже если он выберет представительницу низкорослых серви. Ну а любые отклонения от нормы нами считаются генетическим уродством.

– А там что находится? – глава Альянса кивнул в сторону следующей кабинки.

– Там довольно странная мутация.

Гости подошли к затемненной кабинке. В ней сидел полностью белый ребенок непонятной породы. Глаза его имели красноватый оттенок.

– Вы вывели альбиносов? – удивился президент.

– Это случайная мутация. К тому же бесполезная: из-за нее он слабее других. Он практически непригоден для работы из-за светобоязни.

Президент и министр молча стояли, разглядывая белого человечка. Он выглядел болезненно и оттого отвратительно. Он явно безобиден, но отчего-то вызывал жгучее желание как можно быстрее избавиться от него.

– Вы ведь усыпите эту тварь? – спросил глава.

– Сначала изучим, а после нам и правда ничего не остается, кроме как усыпить. У нас не так много лишних денег, чтобы исправлять его недочеты.

Уродец направил свой взгляд на окно. Он не догадывался, с какой ненавистью сейчас смотрели на него люди за стеклом. Он не догадывался и о том, что эти люди не дадут ему права на жизнь и уничтожат, как только получат нужные им результаты.

Файл0: Пролог

«Что так отталкивает нас во внешности альбиноса и делает его порой отвратительным – даже в глазах собственных родных и близких? Сама та белизна, которая облачает его и дарит ему имя. Альбинос сложен ничуть не хуже всякого – в нем не заметно никакого уродства – и тем не менее эта всепроникающая белизна делает его омерзительнее самого чудовищного выродка. Почему бы это?»

– Герман Мелвилл «Моби Дик, или Белый Кит»

3083 г.

Island 9

Девятый Остров не отмечен на новой карте мира, и никто не знает точно, где он находится. Предположительно – где-то в районе Австралии, а точнее – остатков этих земель. Этот Остров был одной большой каторгой, на которую ссылали преступников из числа низшей расы – серви.

Сила, молодость и выносливость были важны как в армии, так и в колонии, но если в армию брали только серви без судимости, то осужденным доставался выбор между смертью и добровольной работой в пределах Девятого Острова. Чаще всего серви соглашаются на каторгу, однако, попав на эти жаркие, неприветливые земли, они очень быстро начинают жалеть, что не выбрали смерть.

Здесь располагалась переработка токсичного мусора, который свозили сюда со всех купольных городов, а также порт для военных кораблей.

На этой унылой территории, тонувшей в производственном смоге и копоти, жили Блэк и Уайт – единственные дети среди немногих зачатых, которые смогли вырасти в здешних условиях, тогда как другие погибали еще в утробе. На планете мало таких, как они – белых, с красноватым оттенком глаз. Кто их отец – неизвестно. Известно лишь то, что он был надзирателем, который во время патрулирования изнасиловал одну из малочисленных жительниц колониального городка.

Ее положение не было тайной, однако из-за преждевременных родов датчик контроля ошибочно отметил выкидыш. Так родились и чудом выжили двое близнецов, не получивших гражданство.

Каждый день перед их слабыми глазами мелькали люди в одинаково серой одежде с датчиками на ушах, изредка они видели рексов-надзирателей в химзащите, проходивших под окнами. И чуть чаще они видели вооруженных роботов, наделенных примитивным интеллектом.

Мать медлила со сдачей их патрулям, хоть и понимала, что если дети будут переданы властям, то их немедленно увезут за пределы стен. Там они получили бы помощь и образование. Но она все равно не хотела расставаться с сыновьями, даже зная, что материнский инстинкт внутри их расы скоротечен, что гормоны быстро стихают, и когда они станут подростками, она уже не будет нуждаться в них точно так же, как и дети – в ней.

Большую часть времени они были предоставлены сами себе.

– Снова они, – заметил Уайт, прячась за углом здания. Его, девятилетнего мальчишку, совсем не видно во мгле. Даже парившие над землей дроны шарообразной формы, следовавшие за синтетиками, были не в состоянии распознать ребенка.

– Не высовывайся, – буркнул Блэк, потянув его за воротник серой рубашки, оттаскивая вглубь тени, – помнишь, что нам мама сказала? Пойдем, спать пора, а туда нельзя.

– Хоть они и выглядят страшно, – Уайт повернулся к брату, почесал ухо, – но они еще никого не ели. Может, они не для этого уводят людей?

– Если бы они их просто по головке гладили, наши бы так не сопротивлялись, – он поправил вечно съезжающие очки.

– И ведь правда. Вчера десятый номер ставил какие-то преграды. Видать, прятался в своей квартире от этих, как их… синтетиков. Такие крики были. Наверно, это очень больно, когда тебя едят.

– Угу, – кивнул Блэк. – Хватит гулять. Пойдем. Мне одному дома скучно.

Дети доверчивы, особенно к словам своих матерей. Веря своей матери, Блэк и Уайт боялись надзирателей и парящих камер слежения, даже не догадываясь, что если дадут о себе знать, то получат свободу.

Зайдя в одну из квартир второго этажа, они залезли на кровать. Небольшое квадратное окно выходило на практически пустовавшую разбитую улицу. Лампа на одном из фонарных столбов, установленных по краям дороги, прерывисто мигала, грозясь потухнуть. Однако, несмотря на свои помехи, она продолжала тускло освещать местами потрескавшийся асфальт, так же, как и жители бедного городка, до последнего выполняя свою работу.

– С нами все будет в порядке, Уайт. Пока я рядом – точно.

Блэк почесывал голову прижавшегося к нему Уайта. Подобно любому другому серви, тот издавал урчание. Блэк был слабее Уайта, но, тем не менее, чувствовал себя ответственным за него. И его не волновало, чувствовал ли его брат нечто похожее.

Прошли несколько спокойных минут, прежде чем Блэк услышал шаги в прихожей, и вот нарушительница тишины появилась на пороге комнаты. Это была женщина двадцати пяти лет, внешне выглядевшая гораздо старше своего возраста: лицо ее уже покрывали первые морщины, неухоженная шерсть всклочилась и небрежно торчала из-под волос на задней части шеи.

Заметив двоих детей, которым она приходилась матерью, женщина породы тигров прокралась к ним.

– Уайт всегда так сладко спит, когда ты рядом с ним, – подметила она.

– А вот я – нет, – тихо ответил Блэк, подняв голову, когда вошедшая присела на край широкой кровати, еле слышно скрипнувшей под ее весом. – Интересно, как выглядел наш папа? Где он сейчас?

– Ему одному известно, как он выглядел. И я надеюсь, что он уже не в этом мире. Такой шум был, когда кто-то из патрульных бежал отсюда, столько суматохи и стрельбы. Быть может, это был он, а может, и кто-то другой. Во всяком случае, его номер из списков тогда исчез.

– Костюм прямо как у тех, кто под окнами ходит?

– Он самый. Эти люди – настоящие негодяи, – она помолчала. Почесала щеку. – Знаешь, у меня есть кое-что от него. Не так давно один хороший человек отдал мне это, – она выудила из-под серых лохмотьев металлическую пластинку на цепочке. – Нашел где-то.

– Что это?

– Жетон патрульного. Номер вроде тот самый. Держи, – она протянула личный знак служащего ребенку. – Вот ты завел разговор, а я как раз хотела отдать эту безделушку вам двоим. Ну, или в плавильню закинуть – так, наверно, было бы даже лучше сделать. Зачем вспоминать такие вещи?

Взяв жетон, Блэк повертел его перед глазами. На одной стороне указан номер – CP-243, а на другой имя – Харри Фултон. Есть и какой-то графический код, но его расшифровать никто, кроме управленцев колонии, не мог.

– Теперь будет мое, – Блэк накинул цепочку на шею и запрятал жетон под великоватую ему одежду. – Не надо в плавильню.

***

Проснулся Блэк ранним утром из-за грохота откуда-то из другой квартиры. Встрепенувшись, он сел и начал озираться по сторонам. Уайт уже был на ногах и осторожно выглядывал из окна. За окном, как обычно, производственный дым не давал солнцу осветить улицы.

– Что там такое? – спросил Блэк, пристраивая на носу крупные для него очки.

– К нам идет так много синтетиков, целых трое, – протянул его брат. – Неужели снова кого-то заберут?

Внезапный шум прогремел совсем близко. Послышался знакомый мальчикам мужской голос. Темный серви рода ягуаров. Друг их матери. Он всегда оказывал им поддержку, он же смастерил когда-то очки Блэку из подручных средств.

– Эй, двое олухов, вы здесь? – пройдя в комнату, он заметил детей. – Вот вы где. Вам нужно валить.

– Что случилось? – воскликнул Уайт.

– Ваша мать пришла в негодность, по ее номер пришли эти боты.

– Они пришли за мамой? – ужаснулся Уайт. – Где она? Что с ней? Она ведь еще вчера была здорова!

– На производстве отравилась, сейчас отдыхает этажом ниже. И не надейтесь, восстанавливать ее не будут. Ну, шевелитесь.

– Но ведь ее можно вылечить, – подал голос Блэк.

– Нет времени на болтовню, вам нужно уходить прямо сейчас, если хотите увидеть ее в последний раз. Я выиграю немного времени.

Братья были в полной растерянности.

Немного помедлив, Блэк соскочил со скрипучей кровати и двинулся за Уайтом, который уже топал вслед за заключенным.

Лестница вниз. Чем ниже спускались трое, тем отчетливее были слышны удары о двери. Железная доска, которая когда-то была скамьей в коридоре, перекрывала проход, не давая дверям открыться.

Вышедших из лестничного пролета детей сопровождали серые обшарпанные стены. Позади шел знакомый мужчина, изредка подталкивая детей вперед, когда кто-то из них мешкал.

Дверь через одну квартиру должна была стать конечной, но не успел мужчина довести ребят до нужного помещения, как послышался страшный скрежет позади. Не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что баррикада была взорвана и разбита вдребезги. Услышав монотонную речь синтетиков, переговаривающихся между собой, братья начали рыскать глазами в поисках укрытия, но, как назло, все двери были закрыты, кроме той, в которую лежал их путь, но до которой еще было слишком далеко.

– Черт возьми, – выругался их спутник. – Слишком поздно. Надеюсь, они хотя бы дадут вам…

Заметив двоих уходящих от них детей, механические солдаты подняли оружия. В них не было ни души, ни разума, а лишь какие-то вшитые в их железные головы команды.

– Серви без индивидуального номера. Оказано сопротивление. Обезвредить нарушителей.

Последнее, что услышал Блэк перед тем, как в его тело вонзилась игла со снотворным – знакомый мужской голос, который выкрикнул что-то, чего ребенок уже не смог разобрать.

Файл1: Роковое задание. День 1

1 июня 3100 г.

Island 3 (бывш. Лос-Анджелес)

Открыв глаза, Блэк тут же зажмурился и неразборчиво крякнул, бранясь. Даже сквозь веки яркий неоновый свет, казалось, выжигал глаза. Для альбиноса это сродни пытке.

Одновременно разразился звоном будильник.

Повернувшись на бок, Блэк поерзал. Приподнялся на локте и раздраженно сощурился. Оглядел комнату с высоты своего второго яруса.

– Ну все, проснулся я, проснулся. Выруби чертов будильник!

Техника послушалась его. Тут же звон прекратился, а освещение стало тусклым.

Под Блэком, уткнувшись в подушку, лежал еще один человек. Из-за того, что лежал он в тени, световой будильник его не коснулся, а звон под вторым ярусом казался тише. Выгодное место для сна.

В отличие от длинных волос Блэка, доходивших до плеч, у дремавшего они коротко подстрижены. Его тонкий ошейник подключен к системе «Panopticon» и подсвечивается зеленым. Такой же ошейник сверкает и на шее Блэка.

Эта система следит за тем, где находится носитель ошейника. Она не безгрешна, ее можно обмануть, так как за передвижениями носителей наблюдают призраки, а не безошибочная программа. Но, даже зная об этом, все понимают, что судьбу лучше не испытывать.

Призрак – разум умершего человека, мозг которого был сохранен, а сознание перемещено в виртуальную реальность. Подчиняется тому, в чьей власти находится мозг. Создан как замена ИИ, который было решено не развивать.

У обоих белая шерсть и глаза красного оттенка. Являясь близнецами, они, тем не менее, довольно-таки отличаются друг от друга из-за того, что Блэк крупнее своего брата.

Блэк лениво свесил ноги и спрыгнул с кровати.

– Эй, – позвал он, – пора просыпаться.

Комната, как и вся квартира, отдавала минимализмом: из скудного количества мебели – несколько полок по обе стороны от окна, высившегося напротив кровати, а из сложной техники – массивный инвентарный терминал у стены.

Бытовая техника начинала свою работу после будильника. Над терминалом высвечивалось полупрозрачное табло, на котором указывались текущие год, месяц, число, день недели, а также краткая сводка по здоровью хозяев квартиры. Третий год Блэк не обращал внимания на строку здоровья, так как она оставалась неизменной все то время, которое они здесь прожили: болезни обходят стороной обоих братьев.

Еще одна неприметная строка – стоимость их жизней, которая менялась раз в год. В стоимости учитывались раса, пол, здоровье, возраст, уровень образования, опыт работы. Блэк оценивался в три миллиона долларов, тогда как Уайт – всего в два.

Каждое утро вместо приветствия и пожелания доброго утра табло высвечивало памятку:

«Земля не выдержит еще одной войны. При возникновении негативных эмоций рекомендуется незамедлительно обратиться к врачу».

Люди из числа древней расы стремились не допустить новой ядерной войны, увидев ее однажды, а после повторив в 2902 году во время конфликта между куполами. После последней войны около четверти земного шара осталось покрытым вечными снегами. Поэтому эти слова были высечены повсюду как напоминание гражданам об истощении ресурсов планеты и об опасностях климата за границами купола, которые делают жизнь за пределами тяжкой для людей.

Блэк приложил палец к экрану терминала. Он выбрал серую водолазку и черные мешковатые штаны, сложенные в небольшой складской комнатке в их квартире. Одежда сама собой появилась на его теле, а на глазах оказались линзы.

Оба брата мучались от светобоязни, но у Блэка была еще одна беда с глазами – плохое зрение. И это вопреки тому, что у представителей его расы, как правило, зрение в молодом возрасте не портится. Ввиду этого его линзы не только защищали от ярких вспышек, но и позволяли ему видеть, что происходит перед глазами.

Вместе с одеждой появились берцы на специальной платформе. Такая обувь не давала упасть на четвереньки пальцеходящим людям.

На шее оказалась побрякушка, которой Блэк обзавелся незадолго до кончины матери.

Обычный жетон патрульного. Блэк оставил его себе на память и с тех пор привязался. Жетон удивительным образом справлялся с задачей оберега: с ним Блэк чувствовал себя увереннее. Если жетона с именем возможного отца не было при нем, им овладевало стойкое ощущение, будто что-то не на своем месте.

Посмотрев на брата, Блэк заворчал, собирая волосы в небрежный хвост:

– Нет-нет, так дальше дело не пойдет. Нам надо к ревизору идти отчитываться, сами себя бумажки не отдадут. Прямо сейчас, не то опоздаем на наше время.

– Еще пять минуточек… – простонал Уайт. – Никуда этот отчет не денется…

– Никаких пяти минут. Ты и так долго валяешься. Ну же, всего на минутку дело, туда и обратно.

– Сходил бы один. Сказал бы, что я заболел…

– Давай-ка не наглей.

Уайт даже не шевельнулся. Пожав плечами, Блэк вывел на экран карту сектора. Приблизил район с домашним адресом. Ближайшая станция была перечеркнута. Кликнув по маркеру, Блэк включил новостную ленту, чтобы узнать, что случилось.

«Протестующие серви устроили пикет у здания суда. Движение монорельса нарушено из-за большого скопления людей, выезжающего из жилого района, отведенного для серви».

Показали лица людей, на головах коих торчали пушистые уши.

«Мы требуем справедливого суда…»

«Этот рекс виновен в смерти двоих наших детей, почему его не казнят?..»

– Вот дрянь, – выругался Блэк. – Придется нам немного пройтись пешком. Уайт, мать твою, вставай!

Он подошел к кровати и схватил спящего за торчавший из-под одеяла хвост, от чего тот взвизгнул и выругался. Оглянувшись, Уайт недовольно уставился на Блэка.

– Хорошо, я уже встаю, – он обратил внимание на экран, на котором показывали бушующую толпу. – Страшно даже представить, что чувствуют родители, хороня своих детей.

– Все это лишь бесполезная трата сил и времени. Их ведь все равно разгонят. Зачем все это?

– Они просто хотят, чтобы власти обратили хоть какое-то внимание на их проблемы, – он утомленно вздохнул. – Смерть – это ужасно.

– Иронично слышать это от карателя, – съязвил Блэк. – Поднимайся.

***

Еще один ясный день в мегаполисе. Над городским сектором висел гигантский полупрозрачный купол, защищавший граждан от ветров пустоши. Однако он совсем не мешал солнцу проникать внутрь. Такие же купола висели над всеми Островами.

Острова – это поселения, отрезанные друг от друга пустошью и объединенные в единый Альянс. Во главе союза стоял Белый дом, расположенный на Нулевом Острове, закрытом для низшей расы. Быть жителем Нулевого означало быть близким к власти, а серви к власти не допускали. Лишь некоторые из породы домашних удостаивались чести попасть туда в качестве прислуги, но их жизнь лишена даже той свободы, которая была у серви других Островов.

По улицам купольного города сновали люди двух рас: рексы и серви. Высшая – древняя раса чистых людей, не подверженных мутациям, и низшая – ушасто-хвостатая, выведенная институтом Beaster Corporation в качестве рабочей силы. Ныне институт занимается разработкой и улучшением одежды и бытовой техники для серви.

Ввиду свойств мутагена среди низшей расы не встречалось гибридов, поэтому по их внешнему виду можно легко догадаться, кто к какой породе принадлежит, чем занимается и к каким территориям имеет допуск. Редких гибридов, которые имеют отклонения от стандарта, причисляют к генетическим уродам, но на условия их жизни это никак не влияет.

На развитие сложного ИИ был наложен запрет, простые роботы и станки освободили людей от рутинных задач, оставив незанятыми те рабочие места, в которых важна многозадачность. И в то время, когда серви работали на этих местах, чтобы не жить на катастрофически мелкий безусловный минимум, рексы вели беззаботную жизнь, будучи крупными корпоратами, членами интеллигенции или же простыми потребителями. Они могли позволить себе не работать из-за крупных пособий.

Широкие улицы первого яруса утопали в замысловатых теневых узорах, которые всегда появлялись в солнечную погоду. Почти весь первый ярус был выделен для пешеходов. В противовес верхним дорогам, на которых то и дело сновали электрокары и тихие монорельсы.

В этот ясный день Блэк и Уайт, имевшие довольно хорошую репутацию и слывшие одними из мастеров своего дела, должны были явиться в управление и отчитаться за прошедший месяц. Как и все каратели, они работали в паре.

– Шевелись, Уайт! – командовал Блэк. – Давай, давай, спортивной ходьбой…

– Да не опоздаем мы.

Братья спешно шли вдоль роскошных, взмывающих высоток, стены коих отражали блики солнца. На многих домах висели огромные экраны с рекламами продукции различных компаний.

Прохожие сторонились этих двоих из-за белой шерсти. Им ничего не оставалось, кроме как не обращать на альбиносов внимания и сочувствовать тем, кто живет рядом с ними. Однако порою Уайт ощущал на себе презрительные взгляды как рексов, так и серви. Становилось неудобно.

В трудовые обязанности многих серви породы тигров входила одна из самых грязных работ – ликвидация осужденных. Это были исполнители смертных приговоров и сыщики в одном лице, не входившие в состав полиции. Формально они составляли единую организацию – исполнительный отдел по особым делам (EDoSC – Executive Department of Special Cases) и работали на государство.

Здания департамента занимали пятачок чуть дальше центральной части города, представляя собой систему из четырех башен. Помимо офисов в этой системе находились детсад, начальная школа, склады и полигоны.

Привычный центральный вход. Холл с высокими потолками. Первого числа каждого месяца он всегда был оживленным: здесь сновали тигры. Мужчины, женщины. В основном мужчины. Плечистые, крепкие, а по утрам еще и озлобленные. И среди этой толпы всегда находились те, кто недовольно косился на Блэка и Уайта, замечая их белую шерсть.

Широкая лестница вела к площадке под большим экраном, по бокам площадки – лестницы на следующий этаж и входы в коридоры.

На экране мелькали новости. Звук был выключен, внизу шли субтитры. Возникло лицо молодого гепарда в форме. Его отряд совсем недавно разогнал демонстрацию у суда. Репортер спрашивал его, была ли у гепардов ненависть к тем серви, но тот уклонился, кратко ответив, что лишь исполнял приказ.

Две лестницы вели к детям, коих не пускали выше. Проходя мимо прозрачных стен детской, Уайт приостановился. За стеклами серого кабинета дрались и резвились пятилетние тигрята, забавляясь с игрушечными пистолетами, автоматами, винтовками и ножами, лезвия коих скользили внутрь рукояток.

Они едва научились стоять на ногах, а им уже дают в руки оружие. Пусть и игрушечное.

– Чего застыл?

Уайт отвлекся от тигрят и двинулся за Блэком. От созерцания детей своей породы ему становилось не по себе. В голову прокрадывалась мысль о том, какими были бы тигры, если бы их не воспитывали вот так, с такими игрушками в руках. Были бы они такими же бездушными? Правда ли, что война в их генах?

Снова Уайт остановился уже у стекол, ограждавших коридор от кабинета начального класса. В начале каждого месяца первым у школьников стояло занятие, проходящее в форме вопрос-ответ по всем интересующим их темам.

– …Еще пятьдесят лет назад, – говорил пожилой учитель их породы, – когда мы были мало изучены, нам запрещалось создавать семьи с кем-то не из породы тигров. Рексы закрепляли наши признаки. У нас мало девочек, и тогда каждой тигрице приходилось истощать себя, давая жизнь как можно большему количеству тигрят. Из-за этого они так рано умирали. Такие дела.

– Уайт! – окликнул Блэк. Подойдя, он посмотрел на тигрят за стеклами. – Чего ты там увидел?

Слушая собрание за стеклом, Уайт не обратил внимания на подошедшего Блэка.

– А сейчас нас ведь заставлять не будут? – спросила напуганная девочка из аудитории.

– Не будут. По крайней мере, не в таких количествах. Но, когда ты вырастешь, тебе нужно будет завести хотя бы двоих. Иначе оштрафуют. Да, нашей породе и правда нельзя делать аборты, но и заводить больше двоих никто не принуждает. Так что, как я и говорил – раньше было хуже.

– Хотела бы я быть мальчиком…

– А вот твои родители очень гордятся тем, что у них не мальчик. Ведь государство помогает твоим маме и папе только потому, что у них есть ты. И медицинское обслуживание у тебя бесплатное. Тебе стоит гордиться тем, что ты родилась девочкой. Твоя жизнь дороже, чем у любого мальчика.

– Столько привилегий, а она еще и возмущается, – послышался голос из класса.

– Сейчас тоже время не очень, – сказал еще кто-то из детей, – нам ведь до сих пор нельзя выбирать, кем быть.

– Но мечтать вам никто не запрещает. Мечтайте наздоровье. Однако вот увидите: когда вы повзрослеете, то поймете, какими глупыми были эти мечты. Вы должны понимать, что отсутствие выбора – это наше благо. Мы ведь, на самом деле, не знаем, кем хотим быть. А государство знает. Сейчас вам это может быть непонятно, но когда вырастете – обязательно поймете, насколько важен наш труд и насколько важно быть в нем первыми…

– Все то же, что и всегда, – ответил наконец Уайт. – И почему мне это не нравится?

– Тебе вечно все не нравится. Пойдем.

Лифт отвез их на верхние этажи, где среди офисов с выходом в виртуальное пространство был кабинет ревизора.

В начальственном кабинете роскошью не пахло: были лишь стеллажи с папками и электронными книгами, декоративные картины и длинный Т-образный стол. Стояли обычные кресла и одно массивное персональное во главе стола, дающее возможность войти в пространство Сети.

Напротив высилось окно, дающее обзор на высотки утреннего города. У окна стоял высокий шатен в черном деловом костюме, какие не носит никто, кроме ревизоров. Услышав свист двери, человек с полосатым хвостом повернулся к вошедшим.

– Как странно, – сказал ревизор, – у нас столько сотрудников заболело, а вам хоть бы хны. Хотя такие ошибки природы, как вы, казалось бы, должны заболевать в первую очередь.

– Наверное, мы просто везучие, – ответил Блэк. – Не наткнулись на больных.

– И как прошел у вас месяц?

Блэк кликнул по наручному компьютеру и выбрал нужные бумаги.

– Исполнили два приговора, – Блэк небрежно кинул кипу с делами на стол. – По документам все чисто. Не пора ли нас отпустить на законный отдых?

– Пора, но не так быстро. Еще одну работу выполните, и я вас отпущу.

– На каком основании? – ворчнул Блэк, хмурясь.

– На том, что кто-то впустил под купол вирус, и он подкосил часть исполнителей. Вам придется взять на себя работу коллег. Дело будет одно, но необычное, да с сильно ограниченным сроком исполнения. Два человека за двое суток.

– Это потому, что мы белые? – возмутился Блэк. – Избавиться от нас решили? Почему так мало времени?

– Не потому, что белые, а потому, что опытные. Предыдущие исполнители серьезно слегли, однако перед этим они попробовали выполнить работу и создали портрет жертв, а потому вам не нужно будет их описывать да просить кого-то из их знакомых дать маяк. Надо будет просто прийти и доделать. Я вышлю вам все на ваши наручники. Так как времени у вас мало, а жертва специфичная, то можете приобрести одно любое оружие для вашего арсенала. Расходы покроет отдел. После исполнения приговора вы эту пушку по всем правилам сдадите.

Наручниками называют наручные компьютеры (сокращение – НК).

– Что вы имеете в виду под специфичностью жертвы? – спросил Уайт.

– То, что один из них – ребенок.

Не веря ушам, Уайт пораженно округлил глаза.

– Но ведь мы не убиваем детей!

– Боюсь, что это тот случай, когда действует исключение. Увы, мне поступают судебные приказы без разъяснения принятых решений, так что мы можем только догадываться, зачем и почему.

Белый хотел возмутиться, но его перебил Блэк.

– А если мы не уложимся в срок, то ответственность какая будет?

– В полном объеме, как за обычное задание. Свободны.

Выйдя из кабинета, Блэк уперся руками в бока и грузно выдохнул.

– Двое суток вместо законных двух недель. Нет, этот тип и правда нас убрать хочет.

– Мы еще никогда не убивали детей, – ужаснулся Уайт. – Может, это какая-то ошибка?

– Тебя только это волнует? Меня вот волнует то, как мало времени нам дали.

Уайт расстроенно вздохнул. Ему и без того было тяжело на этой работе, но сейчас ноша казалась ему и вовсе неподъемной. Но что ему оставалось?

– Тогда идем к Слаю?

– Сначала заглянем в арсенал.

***

На складах организации хранилось довольно много оружия и экипировки, и у каждого работника в распоряжении был личный арсенал. У кого-то он был больше, у кого-то – меньше. Количество и качество оружия зависели от состоятельности карателя. Новичкам же полагались стандартная броня и небольшой выбор из пистолетов, винтовок и дробовиков низкого уровня.

Терминал Блэка и Уайта стоял в глухом просторном помещении для сотрудников категории В. Также здесь находился небольшой тир для проверки оружия.

Блэк был уверен, что их дуэт заслуживал присвоения категории А, но из-за их цвета им не давали продвинуться выше. А если и дадут, то это не останется без внимания сослуживцев. Начальству придется объясняться перед гневными взглядами исполнителей.

Экипировка близнецов состояла из эластичной брони среднего качества. Из доступного оружия Блэк выбрал пистолет высокого класса, и такой же выбрал Уайт.

– Сегодня возьмем премиум пушку, – сказал Блэк, закрывая голограмму экрана терминала. – Хватит с нас низкосортного оружия.

– Премиум? – удивился Уайт. – Нам разве можно?

– А почему нет? Все можно, были бы деньги. А в деньгах при покупке пушки мы на сей раз не ограничены.

Это заявление сделало Блэка немного счастливее. По пути к лифту он думал о том, что если все пройдет гладко, то в его распоряжении будет оружие высшего класса, которое не только позволит ему делать свою работу чуточку быстрее, но и выделит их дуэт на фоне других коллег из их категории. А если все пойдет не так гладко…

От мыслей его отвлек шедший навстречу темный тигр. На нем была темно-зеленая спецовка дежурного. Проходя мимо, он задел Блэка плечом, и явно намеренно. Белый отшатнулся, удивленно поднял ушки и вылупился на незнакомца. Тот недружелюбно рыкнул.

– Смотри, куда прешь, белый, – возмутился он.

– Совсем страх потерял? – заворчал Блэк, заметив категорию D на рукаве брюнета. – Не дорос еще, чтобы нарываться.

– Белых не спрашивают, белых по городу гоняют!

Понимая, чем может закончиться эта стычка, Уайт попятился назад и попытался успокоить брата:

– Не обращай внимания, у нас не так много времени.

Однако Блэк его, казалось, не услышал.

– Ты шел драить толчки? Ну вот и иди, пока не опустили!

– Пойдешь со мной. Твоя голова отлично сойдет за швабру…

Блэк утробно рыкнул, показывая крупные клыки. Молодой тигр напротив с хищной ухмылкой сузил глаза. Он увернулся от первого кулака, второго, но удар коленом со стороны Блэка нахал упустил. Он ухнул и согнулся. Тут же словил кулаком по голове. Не устояв, брюнет завалился на бок. Недовольно помычав, он приподнялся на локте.

– Куда уходишь, урод? – воскликнул он, заметив отдаляющуюся фигуру альбиноса.

– Не бойся, Уайт, – сказал Блэк, топая рядом со взволнованным братом, оборачивающимся назад, – он будет в порядке.

– Зачем ты полез в драку? Он просто провоцировал. Нас могут наказать.

– Не страшно, если так будет. Куда страшнее схавать и взорваться где-нибудь на работе, так что лучше оторваться сразу.

***

День был в разгаре, когда Уайт зашел в темную захламленную мастерскую. Первым, кто попался ему на глаза, был человек, который беззаботно дремал на металлическом стуле, сцепив руки на животе и закинув ноги на круглый стол, стоявший посреди комнаты. На стол падали лучи дневного солнца, освещая бумаги для чертежей, однако не мешая мраку царить в этом месте.

Это была мастерская одного из многих ягуаров, работающих на армию. Большинство этих мутантов отличаются от других своим интеллектом, что делает их лучшими мастерами в самых различных видах работ.

Этот был оружейником.

Черная майка, мешковатые черные джинсы. Грубая кожа графитового цвета со шрамами была признаком неуклюжести, из-за которой мастер то и дело резался о металлы. Из черных, как смоль, растрепанных волос торчали такие же черные уши.

– Подъем, Слай! – скомандовал Блэк, подойдя к гению.

Встрепенувшись, ягуар чуть не свалился со стула от такого громкого голоса. До смерти напуганный, он оглянулся на того, кто нарушил его покой. Заметив Блэка, он выдохнул и оскалился.

– Ты чего орешь? – прорычал он, таращась на гостя.

– А ты почему спишь посреди белого дня?

– Уже и поспать нельзя?

– Есть готовая снайперка премиум класса?

– Он еще спрашивает, – усмехнулся Слай, слезая со стула. – Сразу с экспансивкой?

– Сразу. У нас слишком мало времени.

Стоя у двери, Уайт наблюдал, как оружейник достает массивный чемодан с полки, почти не видимой обычному глазу в темноте. И вот он вышел из темноты с сейфом в руке. Слай подошел к столу, положил белый сейф на деревянную поверхность и открыл его. Приблизившись к брату, Уайт заметил винтовку с прицелом повышенной кратности.

Блэк взял снайперское оружие в руки и осмотрел его.

– Какая приятная тяжесть, – одобрительно сказал он.

– Ну так премиум же, – улыбнулся оружейник, – хорошо сбалансирована, один выстрел – один труп. Стреляет только теми патронами, которые прилагаются. Но это оружие для нужд армии, а потому цена немалая, даже по дружбе не уступлю.

– Сегодня не мы за банкет платим. Выстави счет отделу.

– Ох и раскошелится ваше начальство.

– Так ему и надо.

***

Смеркалось. Из-за светобоязни братья работали в темное время суток: Блэк был согласен работать только в незатемненных линзах. И каждый раз Блэк бранил власти за то, что он не мог позволить себе вставить импланты, так как его заработка на новые глаза постоянно не хватало.

Линия монорельса снижалась ближе к стенам купольного города. Эти глухие стены отделяли купольный город от теневого сектора. Когда монорельс подъезжал к воротам, они автоматически открывались, никогда не препятствуя тем, кто выезжал из города. У тех, кто въезжал, обязательно сканировались паспорта, чтобы не пропустить поддельные. Из-за этого возникала заминка.

С помощью монорельса каратели добрались до окраин бедного, вечно темного полиса, жизнь в котором стоила слишком дешево, чтобы ее спасать. Жившие в этой местности люди не учитывались системой купольных городов. Температура здесь была выше, чем в городском секторе, дышать порядочным горожанам с непривычки становилось труднее.

На эти земли бежали люди, не желавшие мириться с городскими порядками. Правительство не стало охотиться за ними, решив, что те погибнут сами. Но беглые серви и редкие рексы выжили и смогли обустроиться. Лишенные гражданства, они не имели права жить под куполом.

И даже когда гетто за пределами купола разрослось, Правительство не уничтожило его. Президент решил, что эта местность может послужить своеобразной тюрьмой, в которой преступники, оставаясь наедине друг с другом, сами же друг друга и убивают, живя по своим понятиям. Такие же городки, названные тюремными секторами, со временем образовались и на других Островах.

Несмотря на близость океана, эти трущобы были до удушения пыльными. Очевидно, власть пустошей, граничивших с сектором, была здесь решающей.

Местные высотки с неоновыми вывесками казались шаткими из-за хаотичной косой архитектуры. Часто основой для домов служили старые довоенные руины. Большинство этих зданий были возведены беспорядочно, а потому образовывали узкие переулки. Верхних магистралей не было, только линия монорельса. Проезжие части мешались с прохожими.

Слушая дерущуюся рядом свору подростков, Блэк включил свой НК и вывел на экран карту местности.

Площадь сектора – около 200 квадратных единиц, 60 из которых – центральный район.

Когда один из подростков, откинутый другим, чуть не врезался в Блэка, тот оттолкнул юнца.

– Чертовы маргиналы, – выругался Блэк.

На пути то и дело попадались скрытно одетые люди. С ними были и другие: почти все они, будь то парни или девушки, бледны и одеты в лохмотья, едва скрывавшие их тела. Некоторые носили цветные платки в задних карманах.

Иногда встречались рексы, которые явно были жителями городского сектора. Уж слишком чистой была их одежда. В отличие от серви, рексам сюда заходить не запрещалось, чем они охотно пользовались, когда хотели разнообразить свою повседневность чем-то, что пропитано духом запрещенности и азарта.

Нелегальный шок-контент и порнография, пленники виртуальных развлечений, незаконное оружие и оборудование, торговля поддельными паспортами, телом и наркотиками – все было доступно в секторе, граждане которого прочно связаны с глубинами виртуальной паутины – Теневой сетью.

Миновав лифт, братья поднялись на крышу четырехэтажного здания. Расположившись у перегородки, Блэк начал готовить винтовку, в то время как Уайт опустился на колени у металлических прутьев.

Включив интерфейс НК, Уайт выбрал в инвентаре парящего дрона. Тот оказался перед ним в воздухе. Белый развернул камеру дрона на голограмме экрана и отправил технику в полет.

Вскоре Блэк подсел ближе к Уайту и поставил оружие на металлическую сошку.

Прошло чуть меньше получаса, прежде чем Уайт с помощью дрона уловил в толпе их цель: довольно высокий человек, одетый в мантию, шел вдоль улицы, держа за руку напуганного подростка в капюшоне, который то и дело что-то выкрикивал, пытаясь обратить на себя внимание взрослого.

Номер паспорта мужчины совпадал с данными, поступившими от ревизора, но он не выглядел так, будто нарушил закон. Самый обычный человек. А вот о ребенке было мало данных, прошлые исполнители выяснили только то, что ребенок приходился этому человеку сыном.

– Ц… цель на двенадцать часов. Серая мантия, две родинки под губой…

– Ага, вижу его, – доложил Блэк, высматривая мужчину через оптику оружия. – Подпущу ближе, можешь убирать дрон.

Уайт деактивировал нексус и опечаленно вздохнул. В голову лез образ того мальчишки. Он был совсем еще мелким. Беспомощный, дрожащий, жалкий на вид. Белый покосился на брата, готовящегося спустить курок.

Внезапно Уайт отодвинул винтовку, взявшись за дуло и при этом чуть не ударив Блэка прикладом. Ойкнув, Блэк непонимающе покосился на напарника.

– Уайт, черт тебя!..

– Мы не должны так поступать, мы ведь даже не знаем, что они такого натворили. Ты ведь тоже это понимаешь. Я же знаю, что понимаешь.

– Я – нет, – ворчнул Блэк. – Ты сделал свою долю работы, сиди тихо и не мешай.

– Ревизор же знает о моей проблеме. Неужели он специально дождался нас, чтобы лично дать такую задачу? Он пытается меня исправить?

– И правильно делает. Тебе пора учиться быть карателем, а не невесть кем.

Воцарилось молчание. Блэк исподлобья смотрел на Уайта. После он посмотрел в сторону цели. Не увидев мужчину с ребенком, Блэк вновь перевел внимание на брата. Сейчас у него было большое желание придушить его.

– Из-за тебя мы упустили их.

– Знаю. Но неужели тебе даже не интересно, за что мы их будем убивать?

Блэк тяжко вздохнул. Немного помолчал, и в этом молчании Уайт улавливал, как негодование брата постепенно уступало смирению.

– Ладно, идем домой, примешь успокоительное, – сказал-таки он. – Завтра попробуем еще раз. Не стоило вести тебя на такое дело без подготовки.

Файл2: Роковое задание. День 2

2 июня 3100 г.

Island 3

Помогло ли Уайту успокоительное?

Он не чувствовал того равнодушия, которое должно было накрыть его после приема выписанных пилюль. Он не ощущал того безразличия, без которого задание обречено на провал. Уайт корил себя за эту свою беспомощность. Но ему нужно переступить через себя, чтобы перестать быть посмешищем. Не только в глазах Блэка, но и в своих.

Он напоминал себе, что не впервые сталкивается с трудностями на работе, что много раз он справлялся со своими чувствами. Он уже много раз видел, как замертво падали мужчины и женщины, настигнутые и убитые их дуэтом. Иногда он и сам без всякого сочувствия исполнял смертные приговоры. Все это – его рабочая повседневность.

Но сейчас он не был готов. Что же ему мешало? Дело только лишь в желании не быть детоубийцей?

Вечер. Узкая тропа меж домами. Ноздри щекотало влажное зловоние этих грязных мест, какое бывает после кислотного дождя. Атмосфера мрака беспокоила Уайта, усиливая скверное ощущение, засевшее где-то в груди.

– Я надеюсь, что на сей раз ты не помешаешь, – говорил идущий рядом Блэк. – У нас остался только этот вечер, если упустим их – мы трупы. Так что решай для себя, чья жизнь важнее. Усек?

– Усек.

– Кстати, о мальчишке известно лишь то, что ему тринадцать. Раса не указана, так что я начинаю догадываться, на чем поймали этого мужика.

Собеседник Блэка лишь с грустью выдохнул.

– Тогда, может, я попробую хотя бы отвлечь этого человека на себя? – спросил Уайт, когда они вышли на окраину, усеянную ветхими домиками. – Он никуда не уйдет и ты сможешь прицелиться. Так у нас не получится, как в прошлый раз.

Эта нежилая часть района напоминала свалку. Здешние дома, стоявшие в темноте среди захламленных лужаек, были не выше двух этажей и стояли друг напротив друга. Дальше виделись горы.

– Делай то, что посчитаешь нужным, только будь осторожен, он наверняка вооружен. И наушник не забудь нацепить, – сказал Блэк, после чего двинулся в сторону деревянного домика без крыши.

Когда-то до катастрофы эти домики, очевидно, были жилыми. Среди мусора валялись побитые рамки с пожелтевшими семейными фотографиями.

Уайт ушел в другую сторону, к другому дому, напоминавшему сарай, в котором и скрывались жертвы. Местами дырявое строение стояло напротив позиции Блэка.

Грянул гром, предвещавший радиационную бурю. Зайдя в одноэтажное здание через открытую дверь, Уайт, внезапно для самого себя, сразу заметил цель. Мужчина гремел неподалеку от сквозной дыры в закрытых воротах. Он что-то искал. На него падал тусклый свет. От Уайта его отделяла наполовину разобранная поржавевшая машина.

Старая крыша пробита в некоторых местах. Через эти пробоины капал набиравший силу дождь.

Металлическая открытая дверь предательски скрипнула, заставив обратить на себя внимание человека. Он оглянулся, заметив Уайта. В помещении разразился оглушительный звон и тут же стих. Тревожный звук заставил белого испуганно попятиться и застыть. Призывающий к инстинкту, он был действеннее выстрелов.

– Стоять! – рявкнул мужчина, сжимая сигнализацию. Он сразу заметил действующий ошейник.

– Успокойтесь, – придя в себя, Уайт поднял руки, – я не кусаюсь.

– За нами, да? – гавкнул незнакомец. – Господи, по наши души пришел белый.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам…

Он лгал. Он лишь хотел самостоятельно сделать хоть какую-то часть работы.

В этот момент из-за угла другого отсека показался мальчишка в капюшоне и замер на месте, вылупившись на карателя. Как только взгляд Уайта упал на него, то он задумался о том, сможет ли просто закрыть глаза на то, как убивают этого человечка?

– Папа? – воскликнул ребенок.

Мальчишеский голос привлек внимание мужчины, и тут же – еще один сигнал, от которого ребенок убежал. И когда сигнал стих, рекс достал пистолет и направил его на карателя.

Однако спустить курок он не успел.

Эхо далекого выстрела. Заряд снайперской винтовки вонзился в голову рекса. Уайт замер, наблюдая, как падает безжизненное тело.

На короткий миг все стихло. Из темноты вышел тот самый ребенок и неуверенно прошел под тусклый уличный свет. Опустился на колени перед телом.

Уайт обогнул хлам и подошел к подростку. Он сжимал пистолет, однако что-то не давало ему поднять оружие на ребенка. Что-то, что очень мешало его работе.

С усилием белый поднял пистолет. Чуть зажал курок. И тут же ослабил.

– Ты в порядке? – спросил Блэк через мобильную связь.

Уайт хотел что-нибудь сказать, но слов не находилось.

– Уже подхожу, – говорил Блэк. – Давай, доделывай работу. Даже если это не он, одним больше, одним меньше, для нас разницы не будет. И сними наручники с того мужика, нельзя уходить без его паспорта.

– Понял, – ворчнул Уайт, после чего, не убирая оружие, вновь переключился на ребенка. – Где твоя мама?

– У меня… – выдавил мальчуган, всхлипнув. – Как же я устал от всего этого.

Пройдя в помещение, Блэк заметил смятенного парня, которым уже овладели чувства, несвойственные их породе. Вчерашней дозы успокоительного оказалось недостаточно. Понимая, что просто так с места он уже не сдвинется, Блэк попробовал сказать иначе.

– Черт возьми, не заставляй его мучиться. Ну же, это легко и быстро делается.

Мальчик не отвечал. Он просто оглянулся на Уайта, будто ожидая, пока тот соберется с силами. В его глазах с застывшими кристалликами слез читалось смирение, но в то же время было видно, что он боялся смерти.

– Уайт, у нас не так много времени, чтобы церемониться с ним, – гаркнул Блэк, когда Уайт опустил пистолет и сделал пару шагов в сторону преступника.

– Как тебя зовут? – спросил Уайт, после чего спустил капюшон с головы ребенка.

Увидев, что скрывалось за капюшоном, братья замерли. Светлые волосы и такие же светлые кошачьи ушки.

– Но, – протянул Уайт, – у его отца…

– Значит, мои догадки не были ошибочными: этот ребенок появился от запретных отношений, – сказал Блэк.

Одно из немногих дел, за которые рекс мог провиниться – союз с серви. Обе стороны против подобного кровосмешения.

– То-то мне показалось странным, что мужик не женат. Но надо признать, что ему удавалось долго скрывать это дело. В общем, Уайт, перед нами последствие серьезного преступления. Эй, шкет, – обратился Блэк к подростку, – у тебя есть наручники?

– Нет, – прямо ответил тот.

– И как же мы докажем его смерть, раз без документов? – выдохнул Блэк. – Не припомню статей на счет коренных теневиков. Сфотать труп? Но фото подделать легко…

– Не нужно, – сказал Уайт. – Оставим его, он ведь не наш гражданин, а если все это так принципиально, то отдадим его именной жетон как доказательство смерти.

– Ты что, проблем с властями хочешь? Мы – всего лишь солдаты…

Уайт чуть загородил ребенка собой, глядя на то, как его брат вскидывает пистолет.

– Нет, Блэк, лучше не надо. Помнишь, чему нас учили? Если есть возможность спасти несовершеннолетних – лучше так и сделать. Часто они ни в чем не виноваты.

– У нас нет прямых запретов на устранение малолеток, а одна из статей Процессуального кодекса гласит: преступник из числа рексов должен предаваться забвению. Рексы же безгрешные, порочить семьи уголовкой им нельзя, – он поморщился. – А тут у нас, как ты мог заметить, сведения о преступнике.

– Там не сказано, что мы должны заниматься преданием забвению, это дело призраков…

– Так это еще и вторая цель!

– Все равно не позволю!

– Тогда сам разбирайся с ним! – рявкнул брат. – Но дураком быть не советую!

Блэк подошел к обезглавленному мертвецу, присел и стрельнул по запястью, дробя кость. Забрал наручники. Ушел, оставив брата с перепуганным ребенком.

– Моралист чертов, – ворчал Блэк, шагая по безлюдной дороге. В этот раз он решил возвращаться в город в одиночку.

Включив НК, он отыскал в контактах Слая.

– Эй, черныш, выпить не хочешь? – сказал он, получив сонный ответ на звонок.

***

Понимая, что идти с ним некуда, Уайт, на свой страх и риск, решился спрятать ребенка и перевезти под купол. Благо у детей из теневого сектора не было никаких паспортов и скрыть его от сканера на границе было просто, а пассажиров в такое время почти нет.

У них дома он будет в безопасности.

– Как тебя зовут? – спросил он львенка.

– Отстань, белый!

Мальчишка лежал под кроватью, недружелюбно наблюдая за серви, который его привел. Сам Уайт, полулежа на животе, старался хоть как-то вытащить юнца из-под тесного места на комнатный свет.

– Если ты продолжишь сидеть тут, – продолжил Уайт, – то ничего хорошего из этого не выйдет. Позволь мне помочь. Я ведь не виноват в случившемся…

Не договорив, Уайт заткнулся. Его прервал всхлип, отчетливо слышный из-под кровати.

– Да-да, собеседник из меня никакой, – выдохнул Уайт. – Понимаю, шок и все такое, но если что-то понадобится, то выходи.

***

Ночью бар был полон людей, что было привычным делом для подобных заведений. Круглый столик у стены. Чувствуя себя явно не в своей тарелке, Слай, подперев голову рукой, без особого интереса наблюдал за роботизированными рыбками сбоку от столика. Те, переливаясь всеми цветами радуги, беззаботно плавали за непробиваемыми стеклами аквариума.

Не в его стиле бывать в таких местах. Шумно, скучно, немного опасно.

– Я, конечно, всё понимаю, – ворчал Слай, – но причем тут я? А ведь я ненавижу вас и таких, как вы.

Сидевший напротив Блэк с аппетитом выпивал уже вторую кружку крепкого сорта пива.

– Нас все ненавидят, не прибедняйся. И вообще, мы товарищи, или как? Я чем обидел тебя, раз ты так меня не любишь, ну?

– Противный ты, вот и все. Так в честь чего совещание? Повздорили?

– А ты, как всегда, проницателен. Этот поганец мешает мне работать. А ведь он прекрасно осознает, что только благодаря моему упорству он может ни в чем себе не отказывать. Был бы он хоть немного благодарным…

– А ты хоть немного тактичным, – он всплеснул руками. – Взял и разбудил из-за какого-то пустяка. У Уайта есть положительные качества, которых нет у тебя. Он бы не звонил мне, а написал сообщение, что и делают все нормальные люди, которые знают, что я сплю с вечера до полудня. И знаешь что? – чуть подался вперед. – Тебе стоило бы научиться интересоваться другими людьми, а не только работой. Ну, обращать на них внимание, понимать их, типа того, а так твое скотское поведение только отпугивает. Ты о брате своем небось ничего не знаешь, раз не знаешь даже того, что в это время я сплю. А вот Уайт наверняка знает это. Поучись у него.

– То есть ты предлагаешь мне снова смириться с его заскоками, я правильно понял?

– Он – человек хороший, ангелок этакий. Ты – еще тот забияка. Это же очевидно, что тебе нужно принять сторону добра, которым Уайт и является, чего он бы там ни сделал. Не верю, что он сделал что-то плохое, нет, этого быть не может.

– Добрыми намерениями вымощена тропинка в ад.

– Да разбирайся ты так, как хочешь! Ты меня даже в контекст не посвятил, вот и получай мое мнение. Донеси до него свои мотивы. Не примет – согласись с ним. Я на его стороне, ты же знаешь.

***

Проснулся Уайт глубокой ночью. Незаметно для себя он задремал. Он не сразу вспомнил о том, что произошло вечером, а вспомнив, сразу переполз на пол, чтобы проверить того, кто сидит под кроватью.

– Ты там как?..

Подросток, которого он не так давно привел, даже не подавал признаков жизни.

– Вот ведь! – встрепенулся Уайт.

Спустя несколько секунд белому удалось подтащить ребенка к себе. Как только мальчишка показался на свету неоновых ламп, Уайт приподнял его, перетащив на колени.

– Эй, – он потормошил его.

Растормошенный Уайтом мальчик приоткрыл глаза.

– Так не пойдет, я принесу пищевые заменители…

Не успев подняться, Уайт услышал свист входной двери.

Прошедший на порог комнаты Блэк замер. Наступила тишина, во время которой присутствующие смотрели на вернувшегося парня. Паузу нарушил ребенок, который живо спрятался под кроватью.

– Уайт! – раздраженно прикрикнул Блэк, невольно ударившись хвостом о косяк. – Я же просил избавиться от него!

– Ты его напугал! – тем же тоном ответил Уайт. – И вообще, ты обидел не только его, но и меня.

Блэк щелкнул языком.

– Да, признаю, я вспылил, но у нас могут быть серьезные проблемы из-за него. Прими свою дурь и кончай его.

– Давай хотя бы на время упрячем его? Я найду, кому его передать. Тебе не нужно в это ввязываться, я сам все сделаю. Просто никому не рассказывай.

– Черт бы тебя побрал, Уайт! Где его жетон? Эй, шкет, если хочешь жить, то отдай нам свой именной жетон!

Послышался тихий скрежет. Посмотрев под ноги, Блэк заметил металлическую пластинку с веревочкой. Крутанувшись на месте, она остановилась. Прошла еще секунда, прежде чем Блэк усмехнулся.

– Жить хочешь, даже несмотря на то, что пережил? Ладно, может, это и наивно с моей стороны, но я дам тебе шанс, – он поднял металлическую безделушку и упрятал ее в карман. – Тебе, Уайт, невероятно повезло, что приблуду твоего не засекли призраки, раз все еще никто в хату не заглянул.

Блэк ушел. Послышался свист входной двери. Сидевший в прострации Уайт только сейчас осознал, что вновь выиграл в этой эмоциональной схватке.

– Эй, парень, – воскликнул альбинос. – Ты остаешься жить с нами! Так как тебя зовут-то?

Выйдя из застекленного здания, Блэк глянул на металлический именной жетон.

– Марлин, значит, – выдохнул он. – Свалился же ты мне на голову…

Файл3: Дуэт разносортных

3 июня 3100 г.

Island 3

Строгое кубическое здание полиции. Рассадник гепардов самых разных рангов. И все они передвигались быстрыми шагами, бряцая шокерами на поясах униформ. Для них время будто шло иначе, чем для других людей.

Темный одноглазый парень, шедший по узкому коридору, боялся оказаться сбитым с ног одним из этих мелких шустриков. Мелких, конечно, по его меркам. На фоне тонких гепардов мускулистый тигр казался карикатурно огромным.

И он ни за что бы не пришел в это место, тем более утром, если бы не одно неотложное дельце.

Кличали его Даффером. Примерный гражданин и недавний выпускник военного училища из первого сорта. Про таких, как он, говорят «подающий надежды».

– О нет, – выдохнула рыжая девушка, сидевшая за неоновой решеткой вытрезвителя, когда тот подошел к ее камере. – Ну за что мне такое наказание…

– Это у тебя спросить надо, – ответил он. – Чего ты на этот раз натворила?

Помятая бледная тигрица утомленно откинула голову к стене. Ее перекинутый набок ирокез превратился в бесформенную копну волос, татуировка в виде ветвей шиповника на правой руке погрязла в пятнах, зеленая футболка испачкана. Очевидно, все это – последствия какой-то потасовки, но рассказывать о ней девка не спешила.

Нудл. Полная противоположность «подающему надежды» Дафферу. Выпускница из второго сорта. Таких, как она, называют «плохой компанией».

– За ней пришли? – спросил неуверенный голос сбоку.

– За ней, – ответил посетитель. – Я несу за нее ответственность, могу показать документы.

Подошедший дежурный гепард хоть и был явно старше тигра, но сильно ниже, отчего немного его страшился.

– Я уже увидел все, что мне нужно, как только ваш паспорт попал в поле ближайших контактов. Однако я попрошу внести за нее необходимую сумму.

– А что, собственно, произошло? – спросил брюнет, перечисляя деньги с экрана наручного компьютера.

– Ваша дебоширка решила подраться с полицией, когда ее задержали ночью за распитие алкоголя в общественном месте.

– Обошлось без жертв?

– Разумеется. Иначе вы бы так быстро ее не забрали.

– Отвали! – воскликнула Нудл, когда решетка исчезла.

– Хочешь остаться? – удивился Даффер, проходя к ней.

– Да, мне здесь уютно, – хрипло заворчала та и вмиг разозлилась, когда ее схватили за руку. – Отъ**ись, я сказала!

– Нет уж, ты пойдешь со мной. Проветришься.

Нельзя сказать, что Даффер в восторге от такой напарницы, как Нудл. Бывают моменты, когда ему хочется просто оставить ее, но он не мог. Не только потому, что по правилам стажировки от работы с ней зависело получение им должности ревизора. Ему мешала еще и мысль о том, что без него она просто не выживет, если ее не перевоспитать.

Да, только через адаптацию второсортного можно заслужить место в начальственном кресле. Даффер мог выбрать любого другого, однако взял самую проблемную выпускницу, которую никто не захотел брать. Непонятно, сделал он это из-за чувства долга перед государством, которое старалось сберечь каждую тигрицу, или из жалости. Или здесь было замешано что-то еще?

Как бы она ни сопротивлялась, а ответственный за нее напарник был гораздо сильнее. Слыша перепалку этих двоих, гепарды расступались и отходили. От греха подальше.

***

Ранний вечер. За круглым столиком сидели двое – привлекательная, но бойкая девица со стрижкой под ирокез, рыжие пряди которого перекинуты направо и смуглый парень в идеально выглаженной рубашке, скрывающий отсутствие правого глаза за черной повязкой. Напротив них сидели еще двое – их старшие коллеги Блэк и Уайт. Диковинная по местным меркам картина: темные и белые тигры мирно беседуют в одном из крытых кафе. Уже второй раз приходят.

– Ну и история, – протянул Уайт, выслушав Даффера. – И как вы натыкаетесь на такие неприятности?

– Это у нее талант такой, – ответил тот.

– Где вы двое находите работу? – заворчала Нудл. – Нам она позарез нужна.

– Мы не находим ее, – усмехнулся Блэк, – она сама нас находит. Хотя ты, Даффер, один из лучших стрелков в своем выпуске, но, видать, из-за твоей напарницы на твои навыки забивают.

– Справедливо, – вздохнул Даффер. – Если бы я не связался со второсортной…

– Я здесь, между прочим, – промычала Нудл, постучав по столу когтями татуированной правой руки. – И да, я горжусь тем, что второсортная.

– Было бы, чем гордиться. Вот уже месяц, как выпуск был, а работы все еще нет, и виновата в этом только ты. Училась бы прилежнее – заказы потекли бы в твои ручонки в первую же неделю, да и мне не пришлось бы тобой заниматься.

– Не умничай, – вцепившись в кусок пиццы, она захомячила его в пару укусов за обе щеки.

– А вы ладите, – умиленно улыбнулся Уайт, подперев голову рукой.

Тигрица подняла палец, прожевывая фастфуд.

– Тебе нужны линзы как у Блэка, Уайт, – подметила Нудл, покосившись на альбиноса. – Как вас, белых, вообще допустили до работы? Вы даже в школе не учились.

– Обучались по экспресс-курсу, разницы в знаниях на выходе нет, только социализация хромает. Повезло нам тогда с опекунами, определили в хорошее место, – Уайт мечтательно посмотрел в потолок. – Учеба. Если говорить о нашем училище, то я даже скучаю по тем дням.

– Это был сущий ад, – воскликнула Нудл, – особенно для тебя. Ты же белый. Боюсь спрашивать, сколько тебе по башке прилетало.

– Помню-помню, – хмыкнул Даффер. – Помнишь нашу первую встречу в гардеробном отсеке, Уайт?

– Не самое лучшее воспоминание, но зато в тот момент я понял, что помимо Блэка в училище есть еще некто, готовый помочь мне. Ты был и остаешься хорошим человеком и вне должности старосты.

– А ты был и остаешься хорошим льстецом.

– Ла-адно тебе, – недовольно протянул Уайт.

– Я и сейчас продолжаю заботиться о дисциплине, знаешь ли. Есть кое-кто, кого нельзя пускать к людям без поводка, да, Нудл? Сегодняшнее происшествие это доказывает.

– Иди к черту, – гавкнула та.

– А могла бы хоть раз и «спасибо» сказать. Тебе повезло, что я согласился, а не откинул твою кандидатуру. Но хватит. Вы уничтожили еще одного преступника и его сообщника. Что это было за преступление?

– Союз двух рас, – Блэк отпил пива из стеклянного бокала.

– А мне вот кажется, – встрял Уайт, – что нельзя считать это преступлением, ведь выбор партнера – личное дело каждого.

– Если все так начнут думать, то через пару веков рексов может и не остаться, ведь у нас доминантный ген, – подметил Даффер.

– Так-то оно так, но казнь за такое, как по мне, это слишком жестокое наказание. Даже если брать в расчет доминантные гены. Да, мы ниже по положению, но, даже так, казнь за такой союз – это абсурд…

– Я вот о чем думаю. Дискриминация – это, конечно, плохо, но ведь заметь: несмотря на отсутствие выбора работы, мы неплохо живем. Да, политических прав нет, но нам они и не нужны. У нас есть частично бесплатная медицина, много свободного времени на личную жизнь, да и платят нам неплохие деньги. А раз так, то стоит ли задумываться о судьбах наших целей, пока нам все это дают? По меркам нашего времени все, что мы делаем, соответствует морали. Когда-то ведь и хуже было. Согласен, Блэк?

– Бесспорно.

– Уайт, а ты?

– Пожалуй, я просто закрою уши, – с долей разочарования сказал Уайт, наигранно прижав уши к голове руками.

– Понимаю. Просто я хотел сказать… Давайте просто выполнять нашу работу, раз это кому-то нужно. Не нам дано выбирать наказания, мы лишь их исполняем. Да и убиваем, по сути, не мы. Убивает тот, кто нами командует.

***

– …Убивает тот, кто нами командует. Ха, отличный способ уйти от совести, Дафф.

Центр людной части сектора. Гул электромобилей на магистралях в это время был привычен. Солнце начинало уходить за горизонт, оставляя город во власти сумерек, которые встречал этот самый гул на центральной улице.

– Я все сказал правильно, зря ты так. И хватит сутулиться, выпрямись…

Проходя мимо одной из многочисленных высоток, Нудл обратила внимание на большую проекцию, направленную на стену здания. Реклама. Как много было рекламы в этом зеркальном мегаполисе. Показывали новую игру, премьера которой была назначена уже на следующей неделе. Злодей в рекламе был страшненьким на вид альбиносом.

– Хочешь взять абонемент на арену? – спросил Даффер, заметив, куда смотрит притихшая напарница. Тут же он чуть не споткнулся о робота-дворника, практически бесшумно проехавшего под ногами.

– Я не об этом думаю, – она снова посмотрела на дорогу. – Что же нужно натворить в предыдущей жизни, чтобы родиться белым в следующей?

– Быть тобой, наверно.

– Щас без языка останешься.

Активировав НК, Нудл вытащила коробок с сигаретами и приостановилась.

– Это что за новости? – заворчал Даффер, наблюдая, как напарница закуривает простенькую сигарету.

– Не злись, – она выпустила дым. – Отучаться надо постепенно…

Вечерний воздух, который нравился Дафферу, перебился отвратительным запахом. Одноглазый выхватил из ее зубов сигарету и вытянул руку, запрашивая всю упаковку.

– Давай-давай, – мягко скомандовал он.

Нудл нахмурилась, но, зная, кто у кого здесь находится в подчинении, всучила Дафферу пачку сигарет. Она понимала, что, закуривая перед ним, идет на риск остаться без никотина, но все-таки понадеялась, что сейчас он находится в достаточно хорошем расположении духа, чтобы разрешить ей покурить. Но Даффер оказался достаточно строгим для такого послабления.

Взамен пачки с сигаретами Даффер протянул ей мятный леденец. Все с тем же недовольным видом Нудл приняла угощение.

Они добрались до жилой зоны серви лишь поздней ночью. Нудл наотрез отказалась садиться на монорельс, желая пройтись. Дафферу ничего не оставалось, кроме как пойти за ней, дабы убедиться, что эта дама не попадет снова в беду.

Даффер услышал какую-то возню. Крики, ругательства, мольбы. Кого-то избивали. Звуки доносились за углом одной из типовых высоток.

– Думаешь ввязаться? – равнодушно спросила Нудл, когда ее напарник остановился. – Как это на тебя похоже.

– А ты пройдешь мимо?

– Это не тот сорт проблем, в которые я обычно попадаю. Ну, чего встал, герой?

– Пойдешь со мной.

– Это просьба?

– Это приказ.

За углом – четверо в зеленых ошейниках. В темноте переулка два тигра решили поиздеваться над двумя домашними серви – парнишкой и девушкой. Первый, кряхтя, валялся у стены, не в силах оправиться от побоев. И только двое задорных хулиганов накинулись сдирать одежду со второй, как их прервал голос:

– Вы чего здесь устроили?

В темноте невозможно разглядеть ни лиц, ни цвета, но была видна комплекция напавших, сильно превосходившая размеры тел жертв.

– Тебе чего, одноглазый? – спросил тот, что держал домашнюю, прикрывая ей рот. – Ищи других карликов, этих уже мы приметили.

– Какая чика, – воскликнул второй, заметив Нудл. – Эй, развлечься не хочешь? А эту мы тогда отпустим…

– Оставьте их, – сказал Даффер. – Не позорьте нашу породу.

– Кто тут еще кого позорит, зануда! Или ты этот, как они, как его…

– Эмпат? – вспомнил другой.

– Вот, точно. Эмпат! Слабак!

Со стороны двоих посыпались смешки в сторону Даффера. И только он хотел возмутиться и пригрозить, только приготовился к драке, как Нудл вытащила пистолет. После внезапного выстрела из травмата планы Даффера посыпались. Прорезавшийся грохот эхом прокатился по стенам, а следом – ругань того, кто хохотал громче второго.

– Сука! – взвыл он.

Второй отпустил девушку породы домашних и кинулся к другу, которому попало в колено. Заложница, трясясь всем телом, испуганно попятилась к своему другу.

– Убирайтесь, – раздраженно рыкнула Нудл. – Все.

Она не обращала внимания ни на жертву, шокированный взгляд коей был направлен уже на нее, ни на Даффера, который непонимающе вылупился на оружие в ее руках.

Второй выстрел в воздух, от которого вздрогнул Даффер, поторопил насильников. Они решили не связываться с вооруженными противниками. Тот, что со здоровой ногой, подхватил под руку своего товарища. Вскоре они удалились.

Однако теперь двое породы домашних пугливо смотрели на Даффера и Нудл.

– Спасибо, что защитили, – проблеяла обычная, – дальше мы сами, только не трогайте нас…

Даффер схватил Нудл под руку и спешно вывел из переулка на освещенную прохожую часть.

– Твою мать, откуда у тебя травмат?! – возмутился он, отпустив ее.

– Из автозака стырила, – спокойно ответила Нудл. С самым невинным видом она пожала плечами.

– Отдай его мне, его нужно срочно вернуть…

– Обойдешься, он мне еще нужен.

– Отдай, я сказал! Живо!

В ответ Нудл направила оружие на Даффера. Он нахмурился.

– Что? – спросила она. – Забирай. Если сможешь. Но я тогда подумаю, что ты на меня напал.

– Давай-ка без шуток. Я сделаю вид, что ты не направляла оружие на своего наставника.

– Так, может, ты еще и сделаешь вид, что не видел этой пушки?

Даффер умолк, все так же возмущенно глядя на свою подопечную.

– Сигареты или жизнь, Дафф.

– Ты меня еще и шантажировать будешь? Не глупи.

– Условия ставит тот, у кого пушка.

Но он продолжил злобно пялиться на Нудл. В ответ на этот взгляд она огорченно выдохнула. Чего она хотела добиться этой шуткой? Понятно ведь, что он останется строгим к ней даже в той ситуации, когда она держит его на мушке.

Рыжая с наигранным спокойствием подняла руку с пистолетом вверх. Пистолет испарился, превратившись в строку виртуального каталога НК. Оружие переместилось в складскую комнату ее квартиры.

– Если об этом кто-то еще узнает, то у нас будут проблемы, – сказал Даффер. – А об этом узнают, когда будешь проходить томограф лжи. Еженедельная проверка. Помнишь?

– Да верну я, верну. Не кипишуй.

– Да что, черт возьми, творится в твоей голове?

В ответ она пожала плечами и двинулась дальше, в сторону их высотки.

– Учись решать вопросики так, как подобает тиграм, Дафф.

Она оставалась невозмутимой, а Даффер не на шутку испугался. Испугался дважды: когда увидел несанкционированное оружие в руках своей непредсказуемой напарницы, за действия коей он отвечал своей головой, и когда это самое оружие она направила уже на него.

Файл4: Лишний

«Вы же в отпуске?»

Маленький сканер НК на руке Уайта мигнул, оповещая о сообщении. Автором был Даффер. Блэку он ничего не отправлял, попросив Уайта передать суть сообщения.

– Даффер предложил развлечься этой ночью в Инферно, – подал голос Уайт, когда они возвращались домой по безлюдной ночной аллее. – Не хочешь сходить?

– А своего приблуду оставить один на один с техникой решил?

– Почему бы и нет.

– Посмотреть надо, сильно ли Марлин помял нашего уборщика, а там глянем.

– А, так это он сломал его?

– Да, тот еще паршивец. Да и вообще мне отдохнуть после работы надо. Ты-то ничего не делаешь, у тебя есть силы по кабакам шляться.

Обидно такое слышать, но Уайту нечем было возразить. Шагая рядом с братом, он смотрел под ноги.

Ему казалось, что Блэк не ценит его. Но ценил ли сам Уайт своего родного брата? Бесспорно. Когда он думал о значимости Блэка, к нему в голову лезли воспоминания.

***

– Выродок!

Сколько раз Уайт слышал это во время своего обучения среди тех, кого рексы и людьми-то не называют? Невозможно сосчитать на этом свете всех ненавистников альбиносов. Но что ему оставалось делать? Он мог лишь закрывать руками голову.

Быть слабым по вине эмпатии унизительно. Особенно среди тех, кого с малых лет обучают ремеслу убийц, служащих государству. Они унижали и избивали всякого, кто даст слабину, и это поощрялось. Считалось, что жестокость способствует закалке характера работника особого отдела. Однако определенные порядки были, и только благодаря им Уайт вышел из училища живым.

Уайт ненавидел свою породу. С самого начала белый был обречен на выбор между исполнительным отделом и армией, но даже этот выбор он упустил, ведь он давался лишь тем, кто хорошо учился. Военными могут быть только достойные, а Уайт был среди отстающих.

Нападения совершались на первом году обучения, но долго не длились, так как Уайт не был одинок. И он прекрасно знал об этом.

– Эй, уроды!

Родной голос. После него боль заканчивалась. Слышались глухие удары, но они не касались Уайта. Открывая глаза, он видел уносящих ноги обидчиков. Убирая руки, он видел стоящего над ним Блэка. Тот, как и всегда, невозмутим и обозлен. В такие моменты избитого юношу одолевала ужасная печаль. Разглядывая сильного брата, он будто смотрел в зеркало, в котором – отражение параллельной вселенной.

– Постарайся в следующий раз не давать себя в обиду, – недовольно ворчал Блэк, помогая братишке подняться на ноги.

Уайт уверял Блэка, что такого больше не повторится, но обещания этого не держал, чем вызывал недоумение братца.

На втором курсе Блэк придумал, как покончить со всем этим. Идея его была немудреной: он начал стричься под Уайта. С тех пор, как двух братьев стало невозможно отличить, учащиеся перестали нападать. Никто не хотел себе лишних переломов из-за случайной путаницы.

***

Когда Уайт думал обо всем этом, то начинал сравнивать себя с паразитом. Червь, который живет за счет того, на ком паразитирует. Настроение тут же катилось под хвост.

Тоскливые мысли испарились, когда перед носом пролетела бутылка, едва не попавшая в голову. Звон битого стекла. Уайт поднял ушки и оглянулся в ту сторону, откуда прилетела бутылка.

– Чертовы нелюди, – едва разборчиво ворчал рекс, сидевший на лавке. Рядом с ним сидел еще один синяк постарше.

– Нефиг бухать на территории серви, – гаркнул Блэк.

– Себе подобным указывать будешь, животное!

– А я всегда говорил, – сказал второй, – что бестерская корпорация совершила самый большой грех, изнасиловав природу и породив вот это. Лучше бы андроидов в свое время развивали… Чего вылупились? Убейтесь об стену, твари! Брысь!

Братья шли и слышали, как эти двое материли Beaster Corporation за выведенную расу. Они боялись, что мутанты корпорации приведут к чему-то более страшному, чем ядерная катастрофа. Что они уничтожат остатки человечества.

– Идиоты, – хмыкнул Блэк.

Эти двое рексов не были каким-то исключением, наоборот, таких, как они, было много. Они лишь высказали вслух то, о чем думало большинство из тех, кто проходил сегодня мимо близнецов. Оставшуюся дорогу до дома Уайт думал о том, что эти рексы ошибаются, ведь серви и сами не хотят ничего разрушать, не жаждут крови. По крайней мере он – точно.

А дома их ждал Марлин. Любопытный мальчишка с кисточкой на хвосте тянулся к экрану терминала, листая каталог какого-то магазина.

– Ах ты засранец, – прошипел Блэк, заметив подростка. – Выдать нас решил?

Прошагав к терминалу, Блэк выключил его и осуждающе посмотрел на ребенка. Тот лишь пожал плечами.

Уайт наблюдал, как Блэк возмущенно отчитывал Марлина. Ведь этот мальчик действительно мог выдать братьев с потрохами, даже не имея таких намерений. И в эту секунду Уайт задумался. Блэк ведь был прав: если бы они убили мальчишку, то всем стало бы легче.

Но Уайт не мог позволить этому случиться. И в который раз он проклинал себя за это.

***

4 июня 3100 г.

Island 3

Рекламные щиты, электрокары, окна, фонари. Огни ночного города, как и всегда, были настолько яркими, что на их фоне мутнели звезды. Красивейшая ночная панорама предстала перед глазами Блэка и Уайта. Стоя у прутьев перегородки, ограждавшей крышу, Уайт смотрел вниз с высоты пятидесяти этажей.

– Теперь ты понимаешь, почему я был против того, чтобы оставлять его в живых? – спросил Блэк. – Ты увидел достаточно проблем? В любой момент он может нас подставить. И тогда наша жизнь для государства будет стоить меньше, чем ничего.

– Но что теперь остается делать?

– Ты интересовался выдачей гражданства детям оттуда?

– Да. Его родословную распознают в ходе подготовки паспорта, а мы провалимся. Тупик.

– Послушай, тайное все равно через неделю может стать явным, ведь нам томограф лжи там проходить надо, а его обмануть – дело не из простых, – Блэк отпил пива из припасенной им жестяной баночки.

Уайт поставил локти на перегородку и скрестил руки.

– И ведь правда, – сказал он на выдохе. – Неужели нет другого выхода, кроме как убить его?

– Зря ты его сюда привел. Каким-то чудом данные о нем удавалось скрывать, а значит, можно было просто рискнуть оставить его в трущобах и понадеяться, что ни его, ни нас не разоблачат. Но там он, скорее всего, помер бы либо с голоду, либо от руки человека. Давай мы просто прикончим его, это будет гуманно.

В эту секунду Уайт подумал, что сможет согласиться на это. Мальчишка из-под купола ничего не стоит, он все равно, что мертв. Его жизнь была отравлена с момента рождения. Но что-то внутри все равно не давало Уайту просто сказать «давай».

– Хоть он и с той стороны, но у него вся жизнь впереди. Хреновая в целом, но жизнь. Надежда еще какая-нибудь, наверное. Я не желаю такой участи для него. У нас было много всякого, но ребенок – это уже слишком.

Блэк посмотрел на баночку, которую сжимал, и отпустил ее, позволив предмету свободно полететь вниз.

– Хорошо, придумаем что-нибудь.

– Спасибо, Блэк.

– Балда, пока не за что благодарить… Нет, ну это надо так вляпаться. Еще и сразу после того, как арсенал пополнили.

Они немного помолчали.

– Интересно было бы узнать историю знакомства его родителей, – сказал Уайт. – Они ведь из разных секторов, как они пересеклись?

– Теневая сеть похожа на вольную женщину. Манящая, загадочная, а рексам на те территории и в ту сеть можно заходить без особого разрешения…

– Не думал, что у тебя такие вкусы.

– Да ладно, покладистые – скучные. А вот щепотка безумия и рвение делать все по своему очаровывают.

– Что насчет Нудл?

Блэк хохотнул.

– У нее не щепотка безумия, у нее с этим перегиб. Но что-то в ней есть.

Уайт хмыкнул.

– Как-то мы задержались. Спать, наверное, пора.

– А я думал рвануть все-таки в клуб.

– Но ты ведь устал.

– Да не хочется мне возвращаться к шкету твоему. Надевай одежду поудобнее и пиши Дафферу, что мы идем.

Файл5: Вечер

В темном пространстве стеной текли водопады, сверкая на фоне алой подсветки. Шума воды не было слышно. Ритмичная электроника не давала ему ни шанса добраться до ушей отдыхающих.

Трое выпивали на втором этаже за длинной стойкой. Два альбиноса и один брюнет. Последний на сей раз в темно-синей футболке, а не в рубашке. Альбинос покрупнее – в простой черной футболке, второй – в легкой темной ветровке.

Стекла перед их глазами заглушали рев музыки с первого этажа и открывали вид на толпу.

– Что сподвигло вырваться сюда? – спросил Даффер. – Не хотели же.

– Решили сменить обстановку, отдохнуть где-то кроме дома, – ответил Блэк. – Да и полезно изучать новые места, здесь я еще не был. А вы с Нудл, как я понимаю, тут постояльцы.

– Без нее ноги бы моей здесь не было.

– Не нравится тут?

– Это явно не то место, которое я бы выбрал для отдыха.

– Так и иди искать развлечения по себе, чего хвостиком за напарницей ходишь?

Вздохнув, Даффер примолк и уставился на танцпол под ними. Не нужно было долго рыскать глазами в поисках рыжей девчонки. Ее движения казались естественными, она органично вписывалась в окружение, но при этом слишком выделялась на фоне других.

Топ с оголенной спиной и неприлично короткая юбчонка, похожая скорее на небрежно обмотанный обрезок ткани, свисающий с бедер. Вызывающая одежда выдавала ее планы на вечер, а то, как она умела двигать бедрами, не могло не приковывать внимание окружающих.

– Чего задумался?

Голос Блэка будто вывел Даффера из тумана. Темный покосился на белого.

– Она сразу попадет в неприятности, если потеряю из виду.

– Да брось, она же тигрица. Кому хочешь задницу надерет.

– Этого-то я и боюсь.

– Какое-то странное здесь вино, – подметил Уайт, сидевший по правую руку от Блэка. – Как-то послаще.

Взяв стоявшую перед ним бутылку, он посмотрел на этикетку. Даффер пожал плечами.

– Поговаривают, будто здесь продают вина, сделанные на Четвертом Острове, а там виноград выращивают.

– То есть это не синтезированный алкоголь? – удивился Уайт, глянув на Даффера. – Самый настоящий?

– Похоже на то.

– Так что не пей много, братец. Я не хочу потом тебя тащить до дома.

Блэк забрал у возмущенного Уайта бутылку и отпил из горла.

На танцполе Нудл могла позволить себе забыться. Увлекшись, она не заметила близости молодого незнакомца. Подпрыгнула от неожиданности, когда на ее талию легли широкие ладони.

– Напугал?

Она оглянулась и встретилась с медовыми глазами человека из числа львов. Из-за алого освещения они казались темными.

– Нисколько, – неуверенно хмыкнула Нудл.

Этот двухметровый верзила сплетал шелковистые волосы в хвост, давая разглядеть отросшую шерсть по контуру широкого лица. И только заметив облик льва, рыжая отвернулась от него, то ли смутившись, то ли чего-то испугавшись. Она постаралась выкинуть из головы похожий образ, так и норовивший влезть в ее мысли.

Сосредоточилась на музыке и снова вклинилась в ритм. Недвусмысленно прижалась к мужчине сзади, подняла руку и коснулась его ухоженной шерстки. Подумала, что если не смотреть на него, то вполне сойдет для одного вечера. Львы – отличные любовники, которых не каждый вечер можно подцепить. И не каждой. Они избирательны.

Его пальцы коснулись ее лица. Миг – и она снова увидела его лицо. Слишком близко, слишком внезапно. Выскользнула из его рук и скрылась в толпе, оставив замершего в ступоре льва.

Прошмыгнула к черному выходу. Захлопнула за собой дверь. Прислонилась к ней спиной.

Нудл дышала часто, будто после пробежки. Огляделась. Она оказалась в тупике рядом с зеленым мусорным контейнером. И в полнейшей тишине, закладывавшей уши. Глубоко выдохнув, стукнулась затылком о дверь.

– Блять, такой кадр упустила.

Прикрыла глаза. Ударила кулаком по металлической двери. Глубокий вдох, выдох с недовольным рычанием.

Нудл запрыгнула на крышку контейнера. Села, прижав колени к груди. Разрез небрежной юбки обнажил бедра, но ее это совершенно не волновало. Откинула голову к стене.

– Его здесь нет, – едва слышно хрипнула она. – Спокойно, девочка, спокойно…

В памяти всплыли темные дреды, сплетенные в хвост, массивные плечи и холодные глаза. Нудл с силой зажмурилась, отгоняя образ.

Дико хотелось курить, но Даффер отобрал ту пачку сигарет, которую она украла в полицейском участке. Купила бы себе другую, да только вся история ее покупок доступна наставнику.

Ни никотина, ни секса. Она всхлипнула, не сдержав слез обиды.

– Куда твоя напарница делась? – спросил Блэк, не заметив знакомого силуэта. – Не вижу ее.

– Наверное, подцепила себе кого-нибудь, – скрипнул Даффер, рукой подпирая голову. – Да домой повела. Или пошла к кому-то.

– Ты же вроде переживал за нее.

Даффер ничего не ответил. Взял бутылку и отхлебнул вина. Поморщился.

– Ладно, сейчас убедимся…

Брюнет развернул на экране наручников карту и включил ее маяк. Голубая точка двигалась по направлению к ближайшей станции.

– Ну вот, – заключил Даффер, – говорил же. Не буду мешать.

Блэк одобрительно похлопал коллегу по спине.

– Вот это правильно.

Едва он договорил, как послышался звон разбитого стекла. Ощутив тупую боль, Блэк схватился за голову. Где-то позади послышался голос.

– Чего приперлись, выродки?

Уже поняв, что происходит, Блэк вскочил. Голова пошла кругом.

– Какого черта? – спросил Даффер, уставившись на рыжего толстяка породы тигров. В руках тот держал горлышко разбитой бутылки.

– Не возникай, – проворчал пьяница, – у тебя цвет есть, не будешь лезть – не трону…

Острие битой бутылки он решил использовать как оружие. Замахнулся на перепуганного Уайта, но оклемавшийся Блэк опередил незнакомца. Меткого удара в голову хватило, чтобы отправить жирдяя в нокаут.

По бару прокатился грохот опрокинутого табурета, когда на него упала туша человека. Подоспел охранник – тигр средних лет. Уже не такой молодой для работы в отделе, а потому вынужденный работать на подобных должностях.

– Молодежь, вы чего тут устроили? – проворчал он. Уставился на Блэка.

Белый приложил пальцы к затылку и ощутил влагу. Посмотрел на ладонь, заметил алые пятна.

– Этот полудурок напал на меня!

– Мне все равно, кто это начал, живо выметайтесь, – он посмотрел на Уайта. – Оба.

Блэку не хотелось влезать в разборки. Он кивнул Уайту и ушел в сторону выхода. Поняв жест, братец послушно побрел следом.

Икнув, Даффер поднялся и тоже двинулся на выход. Ему не хотелось пить в одиночку, да и хватит с него на сегодня.

– Вы как? – спросил он, когда они вышли на воздух. – До дома доберетесь?

– Доберемся, – ответил Уайт, – спасибо.

– За что?

– За вечер, Даффер.

В ответ темный хмыкнул.

***

Головокружение прошло, когда они подходили к своей высотке. Блэк снова нащупал место на затылке, куда прилетела бутылка. Кровь остановилась, оставив грубоватую темную корку.

– Больше не пойдем туда, – сказал Уайт, – хватило приключений.

– Испугался? – усмехнулся Блэк. – Да ладно, это все пустяки жизни.

– Был бы удар посильнее – тебе было бы не до смеха. Мы легко отделались.

– Да расслабься, Уайт. Меньше млей и больше бей, когда нападают, и вот уже жизнь кажется не такой страшной.

– Тебе легко говорить.

– Это мне-то легко говорить? – в его голосе угадывалось раздражение. – Тебе напомнить, у кого из нас проблемы со зрением? У тебя нет никаких косяков со здоровьем, тебе ничто не мешает взять себя в руки.

– Мне мешает сочувствие.

– Лень тебе мешает.

Посуровев, Уайт смолчал. Прямо сейчас в нем вспыхнули слишком гнусные чувства, чтобы открывать рот. Он понимал, что если скажет что-то сгоряча, то сделает все еще хуже. Да и так много уже сказал лишнего, если подумать.

Как бы Уайту не хотелось все смягчать, а он все равно то и дело попадал по больным точкам брата. И тот тоже. Они оба причиняли боль друг другу. Блэк старался не замечать этого, да и Уайт был привыкшим. Однако в такие моменты они все равно замечали какое-то мерзкое чувство недосказанности и недовольства.

В молчании они прошли в жилое здание.

***

Когда Нудл зашла в свою однушку, мрак развеялся от автоматического освещения. Нудл щелкнула тумблер, и свет тут же погас.

Тишина в квартире нарушалась тихим гудением терминала.

Она уселась на подоконник и открыла припасенную бутылку. Прильнула к горлышку. Напротив окна – одноместная кровать, сбоку – голограммный экран пробудившегося терминала. Дата, погода, состояние здоровья. Стоимость жизни в десять миллионов.

Отдельный пункт в строке здоровья – фертильность, где указывался благоприятный статус. И больше всего Нудл раздражал отсчет рядом со строкой. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы и года. Медленно текущее время, которое перестанет течь, когда ей исполнится двадцать шесть. И когда время иссякнет, она будет обязана платить штраф за бездетность. С первым ребенком время снова потечет, давая еще пару лет для второго. После менопаузы стоимость ее жизни неминуемо и резко снизится, а вот насколько – зависит от количества детей, коих она родит.

Когда Нудл попала в поле зрения очнувшейся системы помощника, до нее дошел женский голос призрака квартиры.

– С завтрашнего дня у вас овуляция, у меня есть список наиболее здоровых свободных мужчин. Не переживайте, если не найдете кого-то по душе, в случае отказа от партнера медорганизации помогут забеременеть…

– Отвали, – буркнула Нудл в пустоту.

– Помните, что счастье любой тигрицы в мате…

Рыкнув, Нудл со злостью кинула полупустую бутылку в экран терминала. Алкоголь забрызгал технику, незащищенную от воды. Послышался треск, погасла голограмма, голос исказился.

– Проявлена агрессия, – задребезжал помощник, – для лечения рекомендуется помощь специалиста.

– Рекомендуется заткнуться, – ворчнула Нудл. – Черт, пойло перевела.

– Поступила жалоба от соседей…

– Пусть эти скоты поцелуют меня в зад, – откинула голову к стеклу. – И без тебя знаю, что они меня терпеть не могут.

Тишина. Темнота развеивалась светом тех редких окон в здании напротив, где люди пока не спали.

Взгляд ее упал на пустую кровать. Нудл хмыкнула. Она поражалась тем холостым людям, которые могут вот так просто сидеть в одиночестве и чувствовать себя хорошо. Она была из тех, кому нужны шум, суматоха, общение. Жизнь. Здесь ее не было, и от этого на душе становилось ужасно тоскливо.

Не впустить ли кого-то в эту квартиру, кроме себя самой? Мысль отметается, заменяясь на тревогу, доходящую до лютого страха.

Сейчас бы сигаретку.

– Быстрее бы отделаться от этого придурка, – выдохнула Нудл. – И нормально покурить.

Файл6: Под подозрением

4 июня 3100 г.

Island 3

Светлый коридор жилого здания. Над каждым проемом висел сканер. Проходя мимо одного из них, Блэк остановился и посмотрел на темный шарик сканера. Тот мигнул зеленым, подтверждая его паспорт.

– Призраки там ведь не видят и не слышат нашу реальность, – Блэк скрестил руки на груди. Он оглянулся на стоявшего рядом Уайта. – Я тут подумал: может нам и правда отвести Марлина за границу купола да там оставить? Вряд ли здешние рексы заподозрят его в родстве с нашей жертвой, если встретят. Не для поиска наших косяков они туда приходят.

– Думаешь, он там выживет?

– Вообще пофигу, что с ним там будет. Главное, чтобы у нас проблем из-за него не возникло… Зря я тогда на тебя накричал, а ты зря его привел. Идем, вернем приблуду на место.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Ночью копов меньше и видимость хуже.

– Что это? – Уайт кивнул на наручники Блэка, от сканера которого исходило алое свечение.

Блэк поднял руку и озадаченно хмыкнул. Уайт повторил за ним и заметил точно такой же цвет сканера у себя. Обычно экран НК загорается красным при важных сообщениях. На памяти Блэка за всю их жизнь так наручники светились два раза: когда он случайно зашел за границу зоны рексов и когда забыл принять рабочую почту.

На голограмме экрана сразу высветилось сообщение от домашнего призрака:

«В вашей квартире зарегистрирована неопознанная активность, возможно, вашу квартиру взломали. Дверь будет заблокирована через несколько минут. Для выяснения обстоятельств на место прибудет полиция. Сохраняйте спокойствие».

Появилось фото, где в темном помещении был виден копошащийся у терминала львенок. Нахмурившись, Блэк свернул экран.

– Это все из-за тебя, – проворчал он, гневно зыркнув на Уайта. Тот неуверенно махнул ушами и тронулся за братом. Блэк ускорил шаг.

– Нас ведь еще ни в чем не обвинили, – воскликнул Уайт, топая следом за Блэком. – Марлина можно вытащить куда-нибудь на улицу и сказать, что призрак ошибся.

– Если успеем до блокировки двери.

Когда братья добрались до квартиры, металлическая дверь со свистом открылась, пропуская хозяев. Коридор был залит тревожным красным освещением, а над терминалом висела статичная надпись «ОШИБКА ДОСТУПА».

– Марлин, мать твою! – позвал Блэк.

Испуганно навостривший ушки львенок пробовал кликать по сканеру терминала. Услышав гневный голос, он оглянулся на рассерженного Блэка.

– Доигрался?! Сюда иди!

– Да что происходит? – воскликнул Марлин, подойдя к Блэку. – Ай, больно же! – прошипел он, когда белый схватил его за ухо и вывел из квартиры. Тут же домашний призрак получил разрешение на блокировку замка.

– Слышь, шкет, я говорил тебе ничего не трогать, когда нас дома нет? – не отпуская ухо, Блэк дернул его. – Говорил ведь?

– Отпусти!

– Сейчас наряд нагрянет, пошли…

– Куда?!

– Обратно в тень!

– А забирали меня зачем?!

Его вопрос оставили без ответа.

Трое остановились у одного из трех лифтов. И когда открылся один, Уайт отшатнулся: в кабине стояли пятнистые оперативники в эластичной броне. Двое мужчин и одна женщина. Благо в этот же момент открылся еще один лифт, и в него Блэк пихнул Марлина. Следом проскользнул Уайт.

– Из вашей квартиры поступил вызов, – оповестил один из гепардов, на усталом лице которого читалось полное равнодушие. – Что случилось?

– Понятия не имею, – ответил Блэк. – Ошибка, наверное.

Двери лифта захлопнулись, когда в кабину зашел Блэк. Глядя на эти двери, полицейский хмыкнул.

– Посмотрим, чего белые там натворили…

– Чертовы узкоглазые, – облегченно выдохнул Блэк. – Еще немного, и попались бы.

– Как думаешь, они за нами не погонятся? – спросил Уайт.

– Если погонятся, то у нас не будет шансов сбежать.

Оперативница разблокировала дверь, подоспев ко квартире первой. И когда гепарды прошли внутрь, то, разумеется, никого не заметили. Проверяя снимки на экране терминала, один из них увидел детскую тень с нечеткими чертами лица.

– Здесь был какой-то подросток с неопознанным паспортом, – сказал полицейский.

Пока второй напарник осматривал квартиру, девушка из породы гепардов стояла у окна. Она высмотрела двоих альбиносов, и тут же они скрылись за соседним домом. Один из них держал за руку ребенка.

– С этими двумя шел какой-то подросток.

– С ними? – удивился тот, что рассматривал кадры. – Подозрительно все это. Дам нашим наводку, пусть задержат…

Глубокая ночь. Метро в это время почти полностью пустовало. Сновали редкие серви, возвращавшиеся с ночных гулянок, и они уж точно не были теми, кто будет присматриваться к шее львенка, идущего рядом с двумя альбиносами под тусклым освещением желтых ламп.

Единственная опасность – дежурный гепард на посту охраны. Помещение поста виднелось за длинным окном, тянувшимся вдоль стены перед эскалатором. Зевавший пятнистый парнишка в синем, сидевший за этим окном, не сразу заметил тех людей, паспорта которых уже были разосланы всем постам.

Он даже не обратил бы на них внимания, если бы не призрак поста, который засек альбиносов. Гепард встрепенулся от резкого гудка, глянул на экран перед глазами, где в столбце среди строчек с числами красным подсвечивались два номера.

Поднявшись, юнец протопал к выходу из своего кабинета.

– Вы, трое! – воскликнул он.

– Вот черт, – заворчал Блэк, глянув на идущего к ним дежурного. – Ускоряемся.

Блэк закинул Марлина на плечо. Немного затормозив, сонный дежурный спохватился и перешел на бег, когда те, кого было приказано задержать, побежали наверх. Попутно пятнистый кликнул по наручникам, связываясь с ближайшими постами.

Наверху братья попали на просторную платформу, тишину на которой развеивало гудение прибывавшего монорельса. По станции эхом прошелся свист и почти тут же затих. Открылись двери вагонов.

Редкие зеваки смотрели вслед, не понимая, что происходит. Остановить братьев никто не пытался, а гепард не успел: двери монорельса захлопнулись перед носом шустрика.

До конца купола их отделяли четыре станции, на каждой из которых их могут задержать.

– Тайное всегда становится явным, – сказал Блэк, оглядывая пустой вагон. – И когда нас поймают вместе с ним на одной из последующих станций, – он опустил Марлина с плеча, – наши дни окажутся сочтены. Незамеченными до конечной мы не доберемся. Впрочем, если мы исправим все это сейчас, то, быть может, сможем жить так же, как и прежде.

– Что ты имеешь ввиду? – не понял Уайт, когда Блэк начал рыться в своем хранилище, листая каталог на экране.

– То самое.

В руке Блэка оказался армейский нож.

– Нет, – испуганно воскликнул Уайт, поняв, к чему клонит брат, – мы не можем так поступить, есть другой выход: мы просто увезем его!

– Да нету другого выхода. Будем воевать – либо нас в итоге сотрут в порошок, либо мы больше сюда не вернемся, а идти в тюремный сектор – не самый лучший исход для нас. Как ни посмотри, лучше его убить.

Тем временем главный виновник всего этого лишь испуганно смотрел на спорящих братьев, которые вновь и вновь расходились во мнениях. Марлин понимал, что от них сейчас зависит его судьба, как и осознавал свою вину за произошедшее.

– Хорошо, – влез Марлин, – убейте меня, раз судьба у меня такая.

– Не говори ерунды, – ответил Уайт. – Одумайся, Блэк!

– Тебе-то что? Работать, как всегда, буду я.

– Я не позволю тебе сделать этого, – произнес Уайт с несвойственной ему уверенностью. – Если мы сделаем это, то перестанем быть людьми.

– С каких пор ты так заговорил? Забыл, какая у нас профессия?

– Одно дело – дать убить незнакомого человека, другое – дать убить того, к кому успел привязаться. Пусть даже тебе и безразлична его жизнь, но она небезразлична мне.

Когда монорельс вылез из туннеля и поплыл над домами, наступило молчание, во время которого братья в упор смотрели друг на друга. До ушей доходил размеренный скрежет.

– Уайт, тут либо он, либо мы. Мы не так богаты временем, чтобы тратить его на разборки.

– Делай то, что хочешь, но если сделаем по-твоему – то уж лучше и меня прихлопни. И не проси меня снова принять таблетки, в нашей ситуации эта дурь уже не поможет.

– И все ради спасения жизни того, кто все равно будет обречен на страдания? Это безумие, брат.

– Все вокруг считают нас безумными. Так что это в нашем стиле.

Блэк шумно выдохнул. Еще секунду посверлил глазами Уайта и все-таки поднял руку с ножом. Оружие тут же испарилось, убираясь в быстрый доступ. Он понял, что на сей раз бороться с братом бессмысленно: уж слишком тот сочувствует пацану, слишком привязался.

– Ну вы и придурки, – протянул львенок.

– Мы с тобой росли вместе, Уайт. Рука об руку, бок о бок, так почему ты вырос другим, а?

Уайт пожал плечами.

– Наверное, и правда аномалия.

Файл7: Побег

Две первые станции были пройдены без каких-либо проблем, но третью станцию-таки перекрыли: вход на платформу оказался огражденным тонкой желто-черной голограммой. Когда вагоны открылись, из них вылезли несколько растерянных молодых людей обеих рас. Оцепившие участок полицейские останавливали тех, у кого виднелись кошачьи хвосты, проверяли их виртуальные паспорта и отпускали на выход.

Братья присели, прячась под широкими окнами. С ними полулежал на лавке блондинистый мальчуган.

– Решили целую операцию по перехвату замутить. На наше счастье, что они решили сделать это сейчас, а не когда мы шли в метро.

Блэк осмотрелся в поисках укрытия, однако вагон был устроен так, что в нем было негде спрятаться: сидушки тянулись вдоль стенок.

– Что будем делать? – спросил Уайт.

Блэк вцепился в свой ошейник. Он пока еще светил зеленым. Тигр медленно выдохнул, готовясь тянуть.

– Подожди, – окликнул Уайт, – может, с полицией получится договориться, и они отпустят Марлина в его родной сектор?

– Они его сдадут для регистрации, а дальше сам знаешь, что будет.

Блэк резко потянул, разнимая тонкую технику. Послышался треск сломавшейся защелки.

– Кажется, успел.

Осмотрев ободок, оставшийся от ошейника, Блэк заметил тонкую иглу, из которой сочился анестетик. Медленно зеленый цвет сменялся на красный.

– Монорельс из-за нас не остановят, но ехать мы будем уже с этой мелочью в погонах. Придется лезть в драку. Эти рядовые не вооружены чем-то серьезным, только травматом и дубинами, мы должны справиться.

– Если Нудл доставила им хлопот в уличной драке, то и мы сможем.

– И то верно.

Когда монорельс тронулся, в нем было четверо пятнистых ребят. Столько насчитал Блэк, когда те заходили в транспорт.

– Сигнал исчез где-то рядом, – говорил гепард коллеге. Он махнул в сторону двери в следующий вагон. – Где-то там. Они не могли ведь просто испариться. Или у меня навигатор глючит?

– Может, эти психи решили от ошейников избавиться? – предположил второй.

– Дурость. Зачем им это делать?

– Бежать, наверное, решили.

– Они же не настолько идиоты, чтобы отказаться от жизни под куполом.

– Да фиг с ними. Тигров нынче дохрена развелось, заменят на тех, кто послушнее…

С тихим свистом дверь из перехода в другой вагон открылась. Тут же стоявшие по бокам братья схватили двоих оперативников. Даже Уайту хватило одного удара по голове, чтобы вырубить схваченного со своей стороны. Гепарды не успели понять, что произошло.

– Надеюсь, мы их не убили, – сказал Уайт. Позади него в углу жался Марлин.

– Все с ними будет в порядке, – Блэк порылся за поясом полицейского и вытащил травматический пистолет. – Хорошо, что они их в хранилищах не носят. Поройся у своего.

Обыскивая гепарда, Уайт проворчал что-то под нос, недовольный необходимостью воровать.

– Давай ты это себе возьмешь? – спросил он, отыскав оружие.

– Оставь. Еще пригодится.

Рации пятнистых затрещали. С полицейскими пытались связаться. Блэк шевельнул ухом, услышав возгласы из другого вагона. Двое других поняли, что с их сослуживцами что-то случилось.

Блэк решил играть на опережение. Он ступил за порог первой двери, миновал крытый переход между вагонами. Поднял пистолет, как только заметил двоих противников. От них белого отделяли сущие шаги.

Три выстрела угодили в тонкую броню гепардов и не причинили никакого вреда. Однако Блэк и не рассчитывал на это. Двое растерялись от неожиданности, и этой заминки хватило тигру, чтобы обезвредить их.

Тут же Блэк обыскал тела. Вытащил оружие. Выпрямился и оглянулся, уставившись на окно. Из-за яркого освещения видел в нем он только себя. Было сложно разобрать, к какому району относятся проплывающие здания.

На следующей станции всех четверых братья выволокли из монорельса, как только еще трое полицейских зашли в транспорт с другой стороны.

Эти парни прочесывали монорельс быстрее, чем предыдущие. На выезде из туннеля они прошли в нужный вагон, где их уже поджидали нарушители. Блэк и Уайт вскинули травматы, как только заметили худых парней в облегающем металле, целящихся в них. Судя по погонам с несколькими галками, эти трое были опытными сотрудниками.

Но даже несмотря на годы службы, в их расширенных зрачках угадывался испуг. Так часто бывает, когда им приходится останавливать тигров или львов.

– Спокойно, – сказал тот, что стоял посередине. – Давайте уладим это дело мирным путем. Как я понимаю, вы хотите уйти из сектора, но порванные ошейники – это пустяк, вас посадят на несколько дней, пока не изготовят новые. Оступиться может каждый, все это понимают, так что у вас еще есть шанс остаться под куполом.

– Мы хотим выпустить этого малька наружу, – ответил Блэк и кивнул в сторону Марлина, стоявшего позади Уайта. – Сами доставите?

– Мы обязаны сопроводить его в участок. Если он здоров, то ему заведут паспорт, и он станет полноправным гражданином с нулевой стоимостью жизни. Не понимаю, почему вы сами его к нам не привели.

– Были на то причины. Хотите решить все мирно – сойдите на следующей станции, а мы поедем дальше.

Если бы у полиции не было строгих уставов, гепарды, быть может, и уступили им дорогу. Но уставы были, и в них есть правило – не отпускать беглецов и чужаков из-под купола. Только доставлять на участок.

В вагоне началась перестрелка. Со звуками стрельбы смешался звон летящих на пол гильз. Ноздри защекотала знакомая Блэку пороховая гарь.

Стрельба в упор была недолгой и прекратилась так же резко, как началась. Несмотря на то, что на братьях не было брони, они смогли выстоять из-за более высокого болевого порога. Гепарды получили болезненные ушибы от пуль на ногах и руках, защищенных хуже, чем тело. Блэку и Уайту удалось ослабить гепардов, а после – добить точно так же, как и прошлых.

Когда все стихло, можно было снова услышать мирный гул монорельса, едущего между высотками над жилым районом рексов.

– Ничего себе.

Задернув футболку, Уайт осматривал синеющие гематомы на теле. Выглядели страшно, но почти не болели.

– Тебя не задело? – спросил Уайт стоявшего позади Марлина.

Мальчишка хмурился и обхватывал себя руками.

– Задело, – прошипел он. – Под ребрами болит. Вдохнуть невозможно!

– Пустяк, – бросил Блэк, – такие пули только синяки ставят, если в голову не прилетают. А нашей и львиной породе тем более.

– В вашем секторе ведь есть больницы? – спросил Уайт.

– Есть.

– Тогда отведем тебя в ближайшую, когда будем вне купола.

– Чтобы еще и в долги влезть? – проворчал Блэк. – С нас ведь наверняка шкуру сдерут за услуги местных.

– Не сдерут, – ответил Марлин. Вдохнув, он покривился. – Да почему так больно-то?!

Присев на колено, Уайт задрал потрепанную футболку львенка. Коснулся разрастающегося темного пятна на его груди. Марлин отскочил, прося не трогать его, и тут же согнулся.

– Потерпи, – ворчнул Уайт. – Мне нужно понять, ушиб это или что-то посерьезнее.

– Да не болят так ушибы!

Уайт утомленно вздохнул. Посмотрел на стоящего возле него Блэка.

– Кажется, у него перелом.

– Ладно, отведем его к местным. И там оставим. Будет головной болью подпольных медиков. Но сначала высадим узкоглазых на следующей станции.