Офисная ведьма бесплатное чтение

Глава 1. Неожиданный труп.

– Помогите! Кто-нибудь! Скорее! – истеричный женский вопль ворвался в распахнутую дверь кабинета, всколыхнув сонную офисную тишину.

Я оторвалась от монитора и столкнулась с непонимающими взглядами коллег. Подозреваю, мой вид был не менее ошарашенным. Пока все соображали, что это было, я подскочила с места и ринулась на зов. Мне показалось, или крик прилетел из кухни? Дверь офисной едальни располагалась совсем недалеко от нашего кабинета, и сейчас была распахнута. Я не ошиблась, рыдания вперемежку с бессвязными причитаниями доносились именно оттуда.

Я влетела в небольшое светлое помещение, и увиденное заставило меня резко затормозить в дверях. Коллеги, не пожелавшие остаться в стороне и подоспевшие за мной следом, поднажали и все-таки втолкнули меня внутрь вместе с парочкой таких же расторопных. Впрочем, толпа, следуя моему примеру, замерла, застопорив дверной проем, а из коридора послышались нетерпеливые встревоженные шепотки от тех, кому не было видно: «Что там случилось?», «Кто кричал?»

Судя по увиденному, кричала наша уборщица Айжан. А случилось здесь лежащее у ее ног бездыханное тело.

Я оцепенела, пытаясь сообразить, не обманывает ли меня перегревшийся от работы мозг, и действительно ли все происходит на самом деле. И ведь нужно же что-то делать. Но что?

Я попыталась вспомнить хоть что-то из прилежно пройденных тренингов по первой медицинской помощи. Правда, было это год назад, когда я только устроилась на работу в страховую компанию ООО «Зайцев-Страх», занимавшую целый этаж одной из башен Москва-Сити.

Сейчас курс для новичков по спасению собственных и чужих жизней никак не хотел вспоминаться. Ничего путного в голову не шло, зато в памяти зачем-то всплыли инструкции первой помощи утопающему. Помню, как тогда еще удивилась: как обычному менеджеру могут пригодиться в работе такие знания? Утонуть нам грозило разве что в беспросветных серых буднях. Возможно, я и запомнила эти картинки только от удивления, но зато остальные знания улетучились сразу же после прохождения теста. Их вытеснила наивнейшая мысль: «Уж в моей-то жизни ничего подобного произойти не может». Оказалось, что очень даже может.

– Рита… Ритуля… Нет! – прошептал кто-то рядом со мной. Я повернула голову и увидела пухленькую бухгалтершу Олесю. Ее глаза были распахнуты от ужаса, рот она зажала ладошкой, из-под которой начали прорываться не то стоны, не то всхлипы. Мне почему-то показалось, что она сейчас закричит. Олеся подалась вперед, желая то ли убедиться в увиденном, то ли чем-то помочь, но тут же испуганно отпрянула, начала мотать головой. Девушка явно не желала верить в увиденное, поэтому попятилась, наткнулась спиной на кого-то.

– Тише, тише. Пойдем отсюда… – раздался негромкий голос из толпы.

Девушку вывели в коридор, и уже оттуда раздались громкие рыдания, вторившие стенаниям Айжан. Кроме них застывшую зловещую тишину никто не осмелился нарушить.

Реакцию Олеси можно было понять: лежавшая на полу девушка была не только ее коллегой, но еще и хорошей подругой.

Рита Наумова распласталась на полу, вытянувшись струной и вцепившись рукой в горло, будто ее что-то душило. Застывшие, широко распахнутые глаза стеклянно таращились в потолок, а губы на неестественно белом лице стремительно синели. Даже мне, человеку, далекому от медицины и из процедур умеющему разве что налепить пластырь, было понятно: Рита мертва, окончательно и бесповоротно.

Пальцы второй руки девушки были скрючены, будто она в агонии с силой скребла ими пол. Рядом, в луже кофе, валялась стильная кружка, на боку которой нахально лыбилось солнышко в солнечных же очках. Под радостным светилом красовалась размашистая и совершенно неуместная сейчас надпись: «Я люблю тебя, жизнь!» Да уж, похоже жизнь не ответила взаимностью.

В голове крутилась дурацкая фраза из недавно увиденного мема: «Умру, если не выпью кофе». Интересно, а Рита свой бодрящий напиток хоть попробовала? Последняя мысль мелькнула и пропала, замененная более фундаментальной: «Что же здесь произошло?»

Я не могла оторвать взгляд от исказившегося лица, и мне казалось, что на нем застыла не только мука, но и ужас, словно девушка перед смертью увидела что-то настолько жуткое, что не смогла этого вынести. Я вглядывалась в безжизненные черты, не понимая, что хочу увидеть, когда чуть ниже уловила странное движение. Мои глаза расширились от удивления: в распахнутом вороте блузки, прямо под ключицей Риты, появился неизвестный мне символ. Черная руна запульсировала, как живая, то расширяясь, то сжимаясь, а потом вдруг ярко вспыхнула и медленно всосалась в кожу, не оставив ни малейшего следа.

От увиденного резко стало не по себе, перехватило дыхание, а по спине пробежал табун мурашек. Я повела плечами, пытаясь их смахнуть, тряхнула головой. Это что такое я сейчас увидела? У меня галлюцинации? Да нет, не может быть. Руна совершенно точно появилась в магической реальности, и там же сгинула. Но я никогда не видела ничего подобного.

Черт, и даже спросить не у кого! Магическая реальность, она же Небытие, доступна только людям, обладающим силой, а в нашем офисе я была единственной ведьмой. По крайней мере, других магов я до сих пор не обнаружила.

Казалось, что время застыло, хотя всеобщее замешательство вряд ли продлилось дольше минуты. Пока офисные барышни, которые до этого видели трупы только в кино, пытались прийти в себя, сквозь толпу волнорезом протиснулся Илья Туманов. Он на секунду замер на пороге, и я увидела его растерянное лицо. Впрочем, он, в отличие от всех нас, быстро взял себя в руки и начал действовать. Подошел к телу, присел рядом, приложил пальцы к горлу Риты, ища пульс. Видимо, не нашел, потому что нахмурился еще больше, после чего выпрямился и достал мобильник. Похоже, тренинги по экстренным ситуациям давались ему куда лучше.

Я невольно залюбовалась начальником, прямо как девятиклассница, узревшая свою первую любовь в коридоре школы. Видеть обычно улыбчивого босса нахмуренным и встревоженным, с плотно сжатыми губами, было непривычно, но я поймала себя на мысли, что эта сосредоточенность ужасно ему идет. Тем более что мужская рациональность и собранность были сейчас ох как нужны. И уж коль Туманов был одним из немногих мужчин в нашем бабьем царстве, именно на него с облегчением свалили обязанность взять все под свой контроль. Мы прекрасно знали, что проблема возложена на самые надежные плечи из всех возможных.

– Не толпитесь, идите на свои места, – досадливо распорядился Илья, махнув рукой на зевак, пока ждал ответа в трубке. Народ послушно попятился в коридор. Я же почему-то не приняла эту просьбу на свой счет и осталась, продолжая завороженно таращиться на горло девушки, как будто там вот-вот появится еще один символ, а то и подробная расшифровка к нему. Но аномалия не желала повторяться.

Илья четко и очень официально обрисовал ситуацию сначала скорой, потом полиции. Положив трубку, он подошел к Айжан. Бедная женщина никак не решалась сделать даже шаг, словно приросла к полу. Она все не могла успокоиться, продолжала плакать, подвывая и причитая.

Босс приобнял Айжан за дрожащие плечи и, поддерживая, аккуратно провел ее мимо лежащего тела, следя, чтобы перепуганная женщина не наступила в кофейную лужу. Он усадил уборщицу на стул рядом с дверью, вручил ей стопочку салфеток.

Я все еще стояла столбом в проходе, когда Илья направился к кулеру. Вряд ли вода способна успокоить Айжан, тут пригодилось бы что-то покрепче, но свое мнение я, разумеется, оставила при себе. Проходя мимо меня, Илья негромко, но сердито проговорил:

– Ежова, тебе специальное приглашение нужно? Я же сказал всем: идите на места. Нечего здесь смотреть.

Я хотела напомнить, что прибыла на место происшествия в первых рядах, даже рот приоткрыла, чтобы возразить, но тут же захлопнула его. Ведь на самом деле, я видела не больше, чем остальные. Ну, кроме руны, разумеется. Только вот рассказать об этом все равно некому. Мне ничего не оставалось, кроме как послушно выползти в коридор.

Когда я стояла на кухне, мне казалось, что увиденное не сильно испугало меня, но уже за дверью я почувствовала, как дрожат ноги. Никогда бы не подумала, что доведется увидеть труп вживую. В смысле, вмертвую.

Я ввалилась в наш кабинет на десять человек и плюхнулась в свое кресло, отпила воды из бутылки, пытаясь справиться с дрожью, добравшейся до рук и даже до челюсти: зубы клацали по пластиковому горлышку. Похоже, мозг начал осознавать весь ужас случившегося, и меня накрыл запоздалый шок.

Кабинет гудел, как встревоженный улей: рабочие пчелки обсуждали происшествие. Неудивительно, ведь женская натура не умеет справляться с такими событиями молча, про себя. Нам обязательно нужно выговориться, выслушать, обсудить и пережить все свои эмоции вслух. Но сегодня я оказалась одной из тех, кто не пожелал участвовать в бурном обсуждении, и пришибленно сидела на своем месте, будто увиденное обособило меня от других. Я никак не могла сообразить, как объяснить странный символ.

Впрочем, долго посовещаться пчелкам не дали. В коридоре раздался бодрый цокот каблучков, похожий на забиваемые в крышку гроба гвозди. Услышав знакомый звук, всех притихли, как мыши под веником. Разбегаться по местам было поздно. Оставалась надежда, что «веник» пройдет мимо, но она, к сожалению, не оправдались. Дверь распахнулась, на пороге образовалась Анжела Жабина, начальница управления, в которое входил и наш отдел под руководством Ильи Туманова.

Анжеле было за сорок, но выглядела она намного моложе. Подтянутая блондинка с короткой, идеально уложенной стрижкой а-ля Мэрилин Монро, она умела ослепительно улыбаться и производить впечатление. Только вот все мы прекрасно знали, что скрывается под такой эффектной внешностью.

– Что тут за собрание? Почему не работаете? – вопросила она, с прищуром, как в прицел автомата, оглядывая притихший коллектив.

– Рита Наумова. Кажется, она умерла, – нерешительно подала голос Танюша.

– Умерла? – неподдельно удивилась Анжела, однако сожаления в ее голосе не слышалось. Скорее, досада, что теперь придется искать замену. Разумеется, она и не подумала узнать подробности происшествия, как и проявить хотя бы видимость сочувствия.

– Да. Нашли только что на кухне. Айжан…

Закончить Тане не дали, перебив на полуслове.

– Но вы-то еще живы. Не вижу причин рассиживать без дела. У вас что, работы нет? – она обвела взглядом опешивших «пчелок» и добила так, как умеет это делать только она, своим фирменным ласковым голоском, от которого мороз драл по коже. – Вечером спрошу со всех, и если чей-то отчет меня не устроит, потребую объяснительную, с занесением в трудовую.

За это высказывание мне захотелось пульнуть в Анжелу степлером. Большим таким, листов на двести. Подозреваю, такое желание возникло не у меня одной. Но дверь за начальницей захлопнулась, отрезая нам пути к возмездию, и бодрый цокот в коридоре стал удаляться. Похоже, мегера направилась в сторону кухни. Интересно, Илье она тоже скажет, чтоб объяснительную писал, за «посиделки с уборщицей на кухне в рабочее время»? Хотя, это вряд ли. Илья был, пожалуй, единственным человеком, с которым она не позволяла себе так разговаривать.

– Вот Жаба! – озвучила Танюша коллективное бессознательное. Спорить никто не стал.

Божественное имя шло нашей начальнице, как бегемоту – лосины. Леопардовые. Точно так же вызывало недоумение и трещало по швам, не в силах вместить выпирающую во все стороны натуру асфальтового катка. Анжела не только бессовестно подставляла своих сотрудников и коллег-конкурентов. Она умела своим кукольным, слащавым голоском морально закатать в землю любого, кто ей не нравился, или, как ей казалось, пытался перейти дорожку. Впрочем, не нравились и мешали ей абсолютно все.

В первые минуты общения можно было обмануться ее приторным, с придыханием, голосом. Но после более близкого знакомства эта же манера говорить начинала казаться скорее змеиным шипением. Так что земноводная фамилия шла ей намного больше, чем имя, и над прозвищем «любимой шефини» даже размышлять было не нужно. Жаба – она жаба и есть.

Несмотря на угрозу свыше, работать не получалось. Точнее, я попыталась, но после пятой ошибки в простейшем тексте поняла, что сосредоточиться не смогу. Хорошо, что я еще с утра выполнила все самые срочные задачи, а клиенты решили сегодня меня не беспокоить. Мысли мои продолжали крутиться исключительно вокруг странной смерти на кухне.

К тому же, почти сразу приехала скорая, а вслед за ней – полиция. Из коридора слышались отвлекающие звуки и громкие чужие голоса, подогревающие любопытство и тревогу. Правда, разобрать, о чем именно говорили в соседнем помещении, не получалось, хотя каждая из девчонок то и дело подкрадывалась к двери, пытаясь подслушать. Выйти из кабинета, впрочем, никто так и не отважился, и мы сидели, как на иголках, ожидая новостей.

Новости мог принести только Илья, и мы все были уверенны, что он не станет вредничать. Расскажет все, иначе коллектив растерзает любимого босса, выцарапывая ценные сведения. Все-таки любопытство – страшная сила, сгубившая не одну кошку. Но место босса продолжало пустовать, и девчонки маялись от невозможности утолить информационный голод.

Я бесцельно водила мышкой по экрану, открывая окна и тут же закрывая их. Из головы никак не шел магический символ. Мысль о том, что руна мне почудилась, пришлось окончательно отмести. Я ведь не только увидела ее глазами, но и ощутила всплеск силы. К тому же, видение не было мимолетным, оно продолжалось несколько секунд. Пожалуй, я бы тогда успела моргнуть раза три, если бы не вытаращилась, изо всех сил вглядываясь в аномалию.

Никогда раньше мне не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, да и сама руна была мне незнакома. Впрочем, что говорить? Я ведь и только что умерших людей не видела. Может, этот символ появляется на любом покойнике? Вроде как, сама смерть его отметила. Мысль казалась здравой, но проверить ее я, к сожалению, никак не могла. Разве что прибить кого-нибудь и понаблюдать. «Жабу, например», – мелькнула в голове ехидно-кровожадная мыслишка.

Я шумно вздохнула. Ну что я за ведьма такая? Все мои нехитрые магические умения, накопленные за двадцать с хвостиком лет жизни, оказались бесполезны в действительно важной ситуации. Вот представьте, что вам выдали крылья, а инструкцию по применению выдать забыли. Дурацкое ощущение, когда вроде бы сила есть, но пользоваться толком ей не могу.

Как же тяжело быть единственной ведьмой на всем белом свете! Пожалуй, сейчас настал тот самый момент, когда моя, мягко говоря, уникальность стала особенно невыносимой. Ох сколько бы я отдала, чтобы рядом со мной оказался хоть кто-то с магическим даром! И даже если бы он тоже ничего не знал про руну, я могла хотя бы поделиться с кем-то своими тревогами. Но все окружавшие меня люди до сих пор вели себя возмутительно нормально.

Видеть Небытие я умела всегда, а отделять его от реальности научилась лет в семь. Будучи ребенком, я часто описывала родителям вещи из параллельного мира и сильно удивлялась, что взрослые не видят того же. Помню, как мама гладила меня по голове и, смеясь, говорила: «Ах ты моя фантазерка! Вырастешь – сказки писать будешь».

Никаких сказок я, конечно, писать не стала, а жизнь очень быстро отучила меня быть наивной и доверчивой. В первых классах школы до меня, наконец, дошло, что мои «видения» доступны только мне. Одноклассники быстро окрестили меня чокнутой за мои «сказки», но сумасшедшей я себя признавать не пожелала. Просто поняла, что о мире, который существовал вне зависимости от моего желания, рассказывать ни в коем случае нельзя. И если я хотела жить, как все нормальные люди, мне нужно было запрятать глубоко в себя все, что относилось к магии, в том числе научиться скрывать магические способности.

Способности же, словно в противовес моим стремлениям, потихоньку набирали силу. Например, то, что все называли телекинезом, удавалось мне без малейшего труда и порой совершенно машинально. Заниматься магией было ужасно интересно, и бросать это дело я не собиралась. Но надо было что-то придумать, чтобы меня не обнаружили.

Пришлось покопаться в книгах, и из кучи бесполезной макулатуры мне удалось-таки выцепить крупицы знания об отводе глаз и наведении морока. И это было первое, чему я научилась осознанно. Как же я гордилась своими достижениями! Я готова была продолжать учиться, но только вот незадача –стоящей литературы по магии попросту не было.

Правда, из некоторых книг удалось-таки извлечь пользу. Например, техники медитации помогли расширить магический резерв и быстрее наполнять его. А неработающие заклинания, найденные в псевдо-магических книжонках, можно было менять и комбинировать, и тогда что-то срабатывало. Так я научилась основам работы с энергиями. Например, греть или остужать воду, вызывать ветер разной силы, работать с энергетикой земли. Правда, энергию огня я итак чувствовала, ей и учиться не пришлось, из чего я сделала вывод, что огненная стихия мне ближе остальных.

В старших классах я решила, что пора попытаться найти себе подобных. Очень не хотелось всю жизнь прожить в такой вот изоляции.

Первым делом я решила поездить по разным бабкам и тем, кто называл себя экстрасенсами. Но тут меня ждал провал. Если эти люди и обладали даром, то я ничего не увидела и не почувствовала. А стоило мне заикнуться, что я ведьма и ищу себе подобных, как меня очень оперативно выставляли за дверь. То ли разоблачения боялись, то ли конкуренции. Пришлось бросить эту затею и приняться за следующую.

Вооружившись энтузиазмом, я стала посещать курсы магии. Но и тут меня хватило ненадолго, потому что всевозможные шарлатаны, которые называли себя «мастерами» и «гуру», совершенно точно не имели никакого отношения к магии.

Последней каплей стало мое присоединение к одной общине, где ушлый дядька активно собирал со своей паствы имеющиеся у нее накопления. Я отдавать деньги не захотела, но дядька был так настойчив, что еле ноги унесла. Ретивого сектанта я, разумеется, сдала полиции, а для себя решила, что с меня достаточно, и поиски в этом направлении прекратила.

И что мне оставалось? Ходить по улице, заглядывать людям в лица и спрашивать, не маг ли он? Представляю, как бы это выглядело со стороны. Меня бы тогда точно укутали в белую рубашку с длинными рукавами и отвели в комнату с мягкими стенами, в компанию к какому-нибудь Наполеону.

Из тяжких раздумий меня вывело появление босса. Он вернулся в кабинет только спустя два часа. Выглядел Илья таким уставшим, будто на нем вспахали поле. Между нахмуренными бровями резче обозначилась морщинка, странным образом придавая ему еще больше мужества. Захотелось даже нежно провести по ней пальцем, разглаживая. Аж руки зачесались. Я выругалась на себя и сцепила пальцы в замок, унимая расшалившиеся фантазии.

– Илья Романович! Наконец-то! – женский коллектив бросился к боссу, как будто он принес не трагические вести, а мешок денег, которые сейчас начнет раздавать. – Расскажите, что там! Она отравилась? Подавилась? Ее убили?

Не скрою, я бы тоже сейчас примкнула к той толпе, но мой стол стоял рядом с местом начальника, так что мне даже вставать не пришлось. Илья устало, с нажимом, потер глаза под стильными очками. Я услышала его тихий обреченный выдох, и мне стало жалко босса. Но он, похоже, и сам понимал, что проще потратить пару минут на «доклад по ситуации», чем отбиваться от любопытных кумушек весь оставшийся день.

– Никакого криминала. Рита Наумова умерла от сердечного приступа, скорая поставила предварительный диагноз. Тело увезли, родственникам уже сообщили.

– Как же так? Молодая же совсем, здоровая, – посыпались новые реплики. По возмущенному тону коллег, можно было подумать, что это Илья довел Риту до смерти, и теперь отпирается, пытаясь списать все на какой-то там приступ.

– Врачи сказали, что болезнь могла быть врожденной, и не всегда пациент может знать о такой проблеме, – развел Илья руками. – Смерть в этом случае часто бывает внезапной.

– А что Айжан? Как она? – решила я тоже подать голос, а то о мертвых заботы больше, чем о живых.

Илья посмотрел на меня с благодарностью. Похоже, вопросы про Риту Наумову за последние два часа изрядно его вымотали. А тут хоть какое-то разнообразие.

– Ей вкололи успокоительное. Она ответила на пару вопросов, а потом я вызвал такси и отправил ее домой.

– И что она рассказала? – еще больше оживились остальные, зацепившись за новую информацию.

– Ничего особенного. Рита наливала себе кофе, а потом вдруг закашлялась, схватилась за горло, после чего упала и начала биться в судорогах. Тут Айжан и начала звать на помощь. Но, как мы видим, сделать ничего не успели, Рита умерла меньше чем за минуту. Врачи говорят, что спасти бы ее все равно не удалось.

Коллеги не желали расходиться, продолжая жадно смотреть на Илью и ожидая новых подробностей. По алчным взглядам было понятно, что вопросов от таких скудных объяснений у них стало только больше. Но Илья опустился в свое кресло, давая понять, что больше он все равно рассказать не может, да и не хочет дальше это обсуждать.

– Все, расходитесь. Я сейчас видел Анжелу, она сообщила мне о вечерней отчетности и пригрозила объяснительными.

Я знала, что Туманов и не думал трепетать перед начальницей, но быстро разогнать сейчас толпу и заставить всех работать можно было только припугнув этой мегерой.

Коллеги, разочарованно ворча, начали расползаться по своим местам. Я так и не поняла, к чему относилось их разочарование: к тому, что их разогнали работать, что не дали насладиться обсуждением, или что Рита умерла так банально, безо всяких щекочущих нервы загадочных обстоятельств.

Нет, я уверена, что всем было искренне жаль девушку, но каждая офисная сплетница считала своим священным обязательством докопаться до самой сути и тем самым выполнить свой долг перед умершей. Промолчать казалось для всех кощунством и вопиющим неуважением.

Офис притих до самого вечера, и в кабинете слышалось лишь шуршание клавиатур и редкие звонки. Я тоже заставила себя погрузиться в работу, чтобы хоть немного отвлечься от терзающих меня мыслей и тревожных вопросов.

Жаба выполнила свою угрозу. Она никого не отпустила домой, пока каждый не отчитался ей за сегодняшний день. Если бы не Илья, который без спроса зашел в кабинет к Анжеле и заявил, что тоже будет присутствовать на «допросе», все бы закончилось намного плачевнее. А так обошлось всего несколькими выходами в субботу. Даже премии никого не лишили.

На меня Анжела потратила всего пять минут, потому что придраться было, в общем-то, не к чему, и я со спокойной совестью отправилась домой.

Глава 2. Ведьмин быт.

Уже три года я жила одна, съехав от родителей в квартиру, доставшуюся от бабушки. Там сделали нехитрый ремонт, и на семейном совете постановили, что жилплощадь перейдет в мое полное владение, как только я отучусь в институте. Как бы я ни хотела самостоятельности, пришлось подождать. Но стоило мне получить заветную корочку, как я напомнила об обещании, и мне все-таки дали добро на переезд.

Мама, конечно, ужасно переживала, уговаривала остаться, но мне удалось убедить ее, что я взрослый, самодостаточный человек, да и приезд в гости никто не отменял. Благо, отец к моему желанию вылететь из родительского гнезда отнесся спокойнее, и даже пообещал помогать финансово, если будет нужно. Но я прекрасно справлялась сама, и даже подкидывала родителям деньжат, что окончательно успокоило маму и примирило ее с моей вольной жизнью.

Мечтала съехать от родителей я не только для того, чтобы обрести независимость. Живя в отчем доме, мне приходилось не только скрывать свои способности, но и забыть на время о дальнейшем их развитии. Нужно было постоянно следить за своими действиями, чтобы не быть обнаруженной, и, честно говоря, это сильно выматывало. Отводом глаз я старалась не злоупотреблять. Родители все-таки, а процедура не слишком полезная.

Переехав в отдельную квартиру, я наконец-то свободно выдохнула. Мой дом быстро превратился в «умный» безо всяких устройств. Я сама себе стала Алисой.

Впрочем, долго наслаждаться одиночеством все равно не получилось, потому что в моей жизни завелись отношения. «Глубокие, серьезные и на всю жизнь», как вещал мне мой бывший. Особенно он любил повторять, что его навечно покорили мои зеленые глаза, рыжая шевелюра и столь же огненный характер. При нем, конечно, тоже приходилось сдерживать свои способности, но тогда я считала это мелкой платой за большую и чистую любовь.

Правда, долго наши отношения не продлились. Через месяц у моего «принца» начали вылезать неприятные качества вроде раскиданных повсюду носков и надменных высказываний, что стирать их, как и готовить ему еду, и содержать дом в идеальной чистоте – моя священная женская обязанность. Он был так неколебимо в этом убежден, что мне захотелось познакомиться с его матушкой. Нет, не для того, чтобы поскорее сблизиться с этой семейкой, а чтобы посмотреть в глаза тетке, так подло подставившей весь женский род. Вот никакой солидарности!

Впрочем, с барскими замашками парня я худо-бедно справлялась. Надеялась даже, что смогу перевоспитать избранника. Со скандалами (моими) и истериками (его) мне удалось подружить «принца» со стиральной машинкой, приучить его к пылесосу и перестать брезговать губкой для мытья посуды.

Но чего я оказалась не в состоянии перенести, так это его повышенной любвеобильности. Подозрения закрались в мою голову, когда бывший начал подолгу и с глупой улыбочкой зависать в телефоне, скрывая от меня экран. Я не параноик, но проверить не погнушалась. Узнать простенький код от смартфона для ведьмы со стажем не составило труда, и, пока принц отмокал в ванной, я с открытым ртом изучала переписки, в которых со всех ракурсов были красовались прелести моих соперниц. Изучив предоставленные округлости, я в бешенстве заметалась по квартире.

В общем, когда «принц», свежий и румяный, вышел из ванной, его чемоданчик был уже собран. Так сказать, помылся парень на дорожку. Отвечать на вопли бывшего, оскорбленного хакерской атакой на свое личное оборудование, я не стала, продолжая выпихивать из квартиры свежепомытого козла. И когда он понял, что я не шучу, злобные выкрики сменились на блеющие извинения. Но слушать их я тем более не пожелала.

Устав выпроваживать незадачливого Дон Жуана, мешающего смешные оправдания с нелепыми обвинениями, я не удержалась и швырнула вещички за дверь с помощью магии. «Принц» ошалело уставился на оживший чемодан, но мне было плевать, что он обо мне подумает. Пусть боится, гад. А если решится кому-нибудь рассказать, все равно никто не поверит, только покрутят пальцем у виска.

– Ведьма! – испуганно гаркнул он очевидное, вылетая за дверь вслед за чемоданчиком. Понял, гад, что я могу засветить чем-нибудь и в него.

– Именно! – самодовольно подтвердила я. – И с сегодняшнего дня советую тебе следить за своим хозяйством, а еще не совать его куда ни попадя, чтобы не отсохло.

Этого я, конечно, не умела, но здесь и колдовать не было нужды. С такой-то активностью мой бывший запросто найдет на свои жизненно важные органы какие-нибудь неприятности. А я всего лишь предупредила, так что пусть спасибо скажет. Впрочем, отомстить хотя бы на словах было очень приятно, тем более что после моей угрозы парень так изменился в лице, что я не удержалась от смеха.

– Да катись ты к черту! – храбрясь, выкрикнул гад. Похоже, в тот момент он всерьез решил, что сам бросает меня, злыдню колдовскую. Но драпал он вниз по лестнице, как заяц от волка, под мой злорадный хохот.

С тех пор я решила больше никогда не заводить отношения, уверившись, что все мужики одинаковы, и уговаривая себя, что одной жить очень даже неплохо. Как там? «Хочу халву ем, хочу пряники»? Прямо про меня.

Одно время я мечтала завести кота, чтобы дома ждала хоть одна живая душа. Но мне было заранее жаль животное, ведь на работе я проводила времени больше, чем дома, и котик наверняка скучал бы. И пока я терзалась сомнениями, высшие силы решили все за меня.

Случилось это два года назад. Был спокойный зимний пятничный вечер, когда в мою дверь позвонили. Я выглянула в глазок и узрела парня в желтой форме курьера всем известной доставки. Молодой конопатый парнишка не вызывал опасений. К тому же он был изрядно засыпан снегом – все-таки нешуточная метель на улице. Поэтому я сжалилась и все-таки решила открыть.

– Вероника Ежова? – ломающимся баском вопросил курьер, сверяясь с бланком.

– Она самая, – настороженно ответила я.

– Вам доставка, – радостно заявил курьер и протянул мне объемистую коробку.

– Но я ничего не заказывала, – попыталась я отпереться от посылки. – Наверняка что-то перепутали, и это не мне.

Парнишка поставил посылку на пол и скорбно воззрился в свою бумажку, почесывая затылок и сопя красным, замерзшим носом. Похоже, мой адрес был у него последним на сегодня, и он мечтал поскорее добраться до дома, избавившись от оттянувшей все руки коробки. Но возврат придется тащить обратно на склад, а то и заполнять бумажки. Все мысли о грядущих лишениях без труда читались на лице курьера. Он расстроенным голосом еще раз зачитал адрес и мое имя, и пришлось с сожалением подтвердить, что в бумагах ошибки нет.

– От кого хоть посылка? – попыталась я выяснить подробности.

– Не знаю, тут не написано. Анонимная, – виновато развел руками юный посланец.

– Ладно, так и быть, давай сюда, – обрадовала я курьера, который тут же просиял, как начищенный пятак. – Надеюсь, там не бомба или чья-нибудь отрубленная нога?

Я так свирепо уставилась на парнишку, будто заподозрила его в самоличном отпиливании чьей-то конечности. Впечатлительный курьер побледнел, не подозревая, что мой черный юмор связан с поставленным на паузу забористым боевиком, от которого меня отвлек нежданный визит. Сжалившись над впечатлительным курьером, я наконец забрала посылку. Если парнишка и рассчитывал на чаевые, то под конец нашей беседы обрадовался, что ему удалось хотя бы сбагрить свою ношу и унести ноги с пустыми руками. А я из вредности не стала поощрять доставщика, нарушившего мой покой.

Коробка, несмотря на внушительный размер, оказалась совсем легкой. Я занесла посылку в комнату и поставила на пол, подозрительно осмотрев со всех сторон. Действительно, никаких опознавательных знаков, кроме места назначения и моего имени. Ни обратного адреса, ни, собственно отправителя. Ладно, будем считать, что посылка действительно адресована мне. Выяснять, не стало ли это чьей-то ошибкой, совершенно не хотелось.

Картонная тара, перемотанная скотчем, выглядела обыкновенно, так что пришлось лезть внутрь, дабы удовлетворить любопытство. Внутри коробка оказалась достаточно плотно набита упаковочной коричневой бумагой. А под ней оказалось всего два предмета: большая книга и… башмак. Ну правда, башмак! Массивный, изодранный и покореженный мужской ботинок размера эдак сорок пятого. И если книга выглядела очень старой, то обувка смотрелась настоящей древностью.

Пожалуй, если бы пещерные люди знали о шнурках и резиновой подошве, эту реликвию можно было бы отнести к каменному веку. Я представила, как десять поколений неандертальцев носили этот ботинок, охотились в нем на мамонтов, ловили рыбу, стоя по колено в воде, а потом сушили реликвию над костром. Обувка верой и правдой служила в зимнюю стужу и летнюю жару, передавалась по наследству, но спустя столетия башмак затерялся, пролежал в сырой пещере, став свидетелем всех ледниковых периодов и извержений вулканов.

А потом какой-то особо одаренный археолог обнаружил его и не нашел ничего лучше, чем отправить на мой адрес.

Я осторожно, держа двумя пальцами за размахрившийся шнурок, вытащила из коробки ботинок, повертела перед глазами. На удивление, он оказался относительно чистым. По крайней мере, с него не отваливались присохшие куски грязи. Похоже, неизвестный археолог помыл его перед отправкой. Интересно, у кого такое своеобразное чувство юмора? Ведь этот кто-то не пожалел денег, чтобы рассчитаться за доставку. С меня-то оплаты не взяли. Неужели это придумано только для того, чтобы всласть попредставлять мое вытянувшееся лицо?

Я перевернула башмак и потрясла его над полом. Вдруг в непрезентабельном предмете, просящемся на помойку, спрятаны бриллианты? Но из недр ничего не вывалилось. Тогда я отогнула задубевший и покореженный язык, заглянула внутрь, но там обнаружилась только измятая стелька неопределенного цвета и формы. Пожав плечами, я оттащила башмак в коридор и поставила у двери. Завтра решу, что с ним делать, но, скорее всего, выброшу. Сейчас же выходить в ночную зимнюю мглу, чтобы выкинуть «подарочек» было откровенно лень.

Разобравшись с башмаком, я взялась за книгу. Эта вещь оказалась намного интереснее, хотя бы потому, что ее заголовок гласил: «Энциклопедия магических знаний. Том 2».

О том, что это не шарлатанская книжонка, стопки которых занимали целые шкафы в отделах эзотерической литературы, я догадалась сразу. А с первой же страницы поняла, что в ней содержатся именно те знания, которые я так жаждала получить. Я даже застонала от сожаления, что такое богатство не попало мне в руки раньше.

Но вот интересно, почему мне прислали только второй том? Как минимум, должен быть первый. Да и какая уважающая себя энциклопедия состоит всего из двух частей? Впрочем, тысячи страниц привалившего мне фолианта пока хватало с головой.

Старые коричневатые страницы из плотной бумаги были исписаны ровным каллиграфическим почерком, обильно украшенным завитушками. Только последний лист не был заполнен. Для заметок, что ли, место оставили? Нет, я там писать точно ничего не буду. Не хватало еще книгу испортить.

Текст я читался без труда, хотя все изложение велось на очень образном старославянском языке и изобиловало давно вычеркнутыми из алфавита буквами и устаревшими словами. Иллюстрации тоже были сделаны вручную, причем достаточно детально и искусно. Так что, даже без учета вложенных в книгу знаний, она сама по себе представляла невероятную ценность – художественную, историческую и научную. Любой музей оторвал бы ее с руками, но я не отдала бы мою прелесть ни за какие деньги.

Я попискивала от восторга, наугад перелистывая страницы энциклопедии. Родненькая, где же ты была все это время? Каждый новый заголовок, каждая прочитанная статья или заметка становились для меня откровением, открытием и наконец-то рассказывали то, о чем раньше я могла только догадываться.

Например, про магическую реальность, которую маги предпочитали называть Небытие. Оказывается, Небытие и реальность находятся в балансе, являясь неотъемлемой частью друг друга, хотя я бы скорее подумала, что они соперничают, а то и враждуют. Но нет. Реальность производит энергию, даруя жизнь, Небытие поглощает ее часть, отдавая магию. И если бы не происходило этого поглощения, реальный мир давно бы взорвался от переизбытка накопленной энергии разного рода.

Не обладая способностями, увидеть Небытие невозможно, но вот ощутить его влияние на себе и своей жизни – очень даже. Люди очень сильно зависели от второй реальности, но и она зависела от людей. Точнее, от человеческих эмоций, и многие магические твари умели эти эмоции не только поглощать, но и вызывать. Это как раз новостью для меня не стало. Не раз приходилось отмахиваться от существ, норовивших напакостить, а потом закусить злостью или досадой, вызванной их выходкой.

Маги, конечно, умели бороться с энергетическими паразитами. Даже я этому научилась. Но вот обычные люди были почти беззащитны перед ними. А как можно бороться с тем, чего не видишь и о чем не знаешь? Разве что сознательно гасить свои эмоции, но это мало кому подвластно. Мы же не буддийские монахи.

А вот следующее открытие заставило меня поежиться, потому что я прочитала, что Небытие имеет свою волю и силу, как живое существо. От этого знания стало очень некомфортно. Это равносильно откровению, что кровать, на которой я сплю, оказалась бы вдруг живой, начала все чувствовать, понимать и в любой момент могла меня угробить, если бы я ей вдруг надоела. Например, крошек насыпала, или кофе пролила. Завтракать в постели я любила.

Я покосилась на кровать, но та стояла смирно. Я мотнула головой, изгоняя дурацкие ассоциации. Нет уж, бояться реальности, чьей магией я пользуюсь, довольно глупо. Я же все-таки ведьма. С кем не подружусь, тот пусть сам меня боится.

Впрочем, тайн и законов Небытия до конца не знали даже маги, наблюдая лишь верхушку этого айсберга. Думаю, примерно так же ученые вглядывались в глубины космоса, находя новые явления, но не понимая до конца их природы.

Еще я наконец-то узнала, почему до сих пор не встретила магически одаренных людей. Оказалось, они предпочитали не выпячивать свой дар, пользуясь тем, что вычислить мага практически невозможно. Носили амулеты, пользовались заклинанием отвода глаз и вообще жили, как обычные люди. А ведь рядом со мной вполне мог обитать какой-нибудь маг, никак себя не выдавая.

Хотя, я ведь тоже никому не рассказывала о том, что ведьма. С детства привыкла, что люди не принимают того, что им не подвластно или чего они не понимают. Вряд ли такие проблемы коснулись только меня. Было досадно, но теперь хотя бы появилась надежда, что скоро я наконец познакомлюсь с какой-нибудь ведьмой. Хотя, лучше бы колдуном. Симпатичным и свободным. Ну или хотя бы с тем, кто прислал мне эту книгу. Знает же этот человек о моем существовании.

Я уж было размечталась, что этот самый новый знакомый поможет мне освоить магию. Впрочем, и сама энциклопедия содержала в себе огромное количество заклинаний, магических ритуалов и всевозможных заговоров, так что ждать некоего знакомого я не стала, а принялась взахлеб изучать страницы бесценного подарка.

Кстати, именно в этой книге я нашла ритуал создания скрывающего амулета. С тех пор подвеска в виде лапы зверя, держащего шар из лунного камня, постоянно была на мне, и амулет здорово облегчал мне жизнь.

Жаль только, что понять, по какому принципу заполняли энциклопедию, мне не удалось. Не по алфавиту – точно. Не по эпохам, не по областям знания и не по странам. Оглавления у книги не было, как и логики. Например, раздел по оберегам и устным заговорам чередовался с картой мест силы, а потом тут же шла биография какого-то колдуна. На следующей странице красовался чертеж катапульты с расчетом магической составляющей и тут же – краткая астрологическая сводка. Большие статьи чередовались с совсем короткими заметками, а то и просто рисунками, без подписи и пояснений.

Отчаявшись вникнуть в структуру книги, я решила изучать все подряд, за что и принялась в тот же вечер, когда получила свою бесценную книгу.

Когда за окном забрезжил рассвет, я поняла, что за столом сидеть сил уже нет, а глаза слипаются. Но прервать изучение я была не в состоянии. Пришлось подтащить энциклопедию в кровать, где вскоре я и уснула, даже не дочитав раздел до конца.

Глава 3. Буян.

Кажется, отключилась я на описании вурдалаков. Может, поэтому мне снилась серая зубастая зверюга, которая гонялась за мной с белыми тапками в зубах, горестно подвывая мне вслед, чтобы я обулась. Обуваться я почему-то решительно не хотела, на бегу оправдываясь, что у меня дома чистые полы. Но вот вурдалак обогнал меня, заставив резко затормозить, прыгнул на грудь, повалил на пол, а потом придавил ноги и начал напяливать кошмарные тапки, зловеще хихикая. Я попыталась брыкаться и кричать, но вместо этого проснулась и подскочила на кровати, все еще находясь в плену неприятного сна.

Никакого вурдалака, конечно, не было, как и белых тапок. Но зато на моих ногах, как на завалинке, с комфортом расположился пушистое черное существо, эдакий комок с ножками и ручками-лапками, размером с упитанную кошку. Он с любопытством разглядывал меня круглыми синими глазами. И я завопила уже по-настоящему.

– Чего ты? Чего орешь? – услышала я ворчливый басистый голос.

Я дрыгнула ногами, освобождаясь от прижимающего ноги тельца, поджала их под себя и отползла к самой стене.

– Т-ты кто? – пролязгала я зубами.

– Кто-кто… Домовой я. Буяном зовут, – несколько смущенно отозвалось существо.

– Ты откуда взялся на мою голову? – никак не могла сообразить я.

– Переселили меня, – вздохнул Буян. – Хозяйка моя, Зинаида Степановна, померла, изба опустела. А меня в башмак – и прощай родина.

Существо растерянно поморгало синими глазами, а мне, несмотря на сварливый тон, вдруг стало его безумно жаль.

– А зачем на ноги мне уселся? Напугать решил? – все еще не понимала я. Тон, впрочем, сбавила. Любопытство оказалось сильнее шока.

– Да тебе кошмар снился, ты так металась! А мы, домовые, умеем сны плохие отгонять.

Я тоже поморгала, начиная что-то понимать.

– Подожди, ты что, из башмака вылез? – воскликнула я, вытаращив глаза на Буяна.

Домовой с недовольным прищуром уставился на меня, будто я – невиданный зверь. Причем зверь очень странный и непонятливый.

– Слушай, ты откуда такая? Все ведьмы, у которых я жил, от домовых в истерике не бились. Может, ты того? Ненормальная?

– Да вроде нет. Была, по крайней мере.

Я ущипнула себя за руку. Нахальный домовой не исчез, но в своей нормальности я была уверена на сто процентов. Конечно, если только не спятила прямо сейчас. Но домовой словно не услышал мой ответ, продолжив причитать.

– Из дома выселили, леший знает куда прислали. Думал, встретят меня, обряд воззвания проведут. И что я вижу? Всю ночь прождал, а ко мне даже мысленно не обратились!

Возмущения в голосе домового было столько, словно это я была виновата во всех его бедах. Меня это несколько возмутило.

– И откуда я должна была узнать, что мне доставили домового? Я никаких посылок не ждала, и тем более домовых, – я тоже решила возмутиться. – Уж извини, я хоть и ведьма, но не обученная. Видишь ли, учить меня некому было. А про домовых раньше только в сказках слышала. И вообще, я твой башмак выкинуть хотела. Такое барахло!

– Барахло? Выкинуть? Мое обиталище, место моей силы?! – Буян уставился на меня, будто впервые увидел такую идиотку. Только теперь в его синих глазищах появилось опасение, и он на всякий случай предупредил. – Чтоб ты знала, избавление от ботинка означает мое исчезновение. Я только в доме жить могу, а без дома погибну сразу. И мое обиталище – это часть меня, между прочим.

– Ладно-ладно, – тут же пошла я на попятный, – определю твой башмак в лучшее место. Сам покажешь, куда его поставить.

– Да какая мне уже разница, – страдальчески вздохнул Буян, будто его не в приличную квартиру заселили, а в холодный и сырой подвал. – Там-то я в избе жил, мог хоть на крыльцо выйти. А тут…

Домовой махнул ручкой и обиженно отвернулся.

– Ну, тут балкон есть. Сможешь туда выходить, – попробовала я примирить Буяна с его вынужденным переездом.

– Балкон, – недоверчиво проворчал он, не желая так быстро сдаваться, но в его голосе я услышала заинтересованность.

– Ну да. Оттуда вид красивый. И вообще, я же не выкинула твой башмак, – примиряюще ответила я, решив, что поссориться с домовым всегда успею. А вот узнать побольше не мешало бы. – А кто такая Зинаида Степановна? В смысле, если она мне родственница, то я такую не знаю. А если нет, то почему ее имущество досталось именно мне? И вообще, где она живет?

– Тетка Зина? Она ведьма, конечно, – развел ручками Буян. – А кем тебе приходится, я не знаю. И где дом наш стоял, не ведаю. Я ж в самой избе жил, за ее пределы мне ход был заказан.

В голосе домового звучала неподдельная горечь, и мне стало жаль бедного духа. А еще я решила обидеться на эту самую тетку Зину, но уже не за домового, а за себя. Наверняка ведь знала о моем существовании, раз прислала своего домового. Чего ж она тогда меня к себе не забрала? Если в деревне жила, могла б хотя бы на лето приглашать. Рассказала бы мне, кто я есть, научила всему. Я ведь только рада была бы. Но нет, похоже, ей совсем не хотелось возиться с малолетней ведьмой. Спасибо, что хоть посылочку от нее прислали, хоть и такую своеобразную.

Буян помолчал немного и, вздохнув, продолжил:

– Сколько веков живу, всякого навидался, а такого приема мне еще не оказывали.

– Ну извини. Только ты бы вылез хоть, представился. – Я уже немного отошла от шока, и ко мне вернулся мой природный сарказм. – А то затихарился в ботинке, как обиженная девица – в ванной. Выковыривай тебя оттуда.

Буян вдруг рассмеялся, басисто так, заразительно, и я тоже улыбнулась.

– Ты странная, но смешная. Ничего, притрешься ко мне.

– Я к тебе? – опешила я, возмущенно, но легонько ткнув Буяна пальцем в бок. Тот оказался теплым и пушистым. – А может, наоборот?

– Мне итак к хозяйству новому привыкать. А тут ты еще, непонятная.

Я вдруг представила себя на месте домового, как меня вот так, не спросив, сажают в башмак и отправляют к черту на рога. А там меня еще, оказывается, и не ждали.

– Воззвание-то надо проводить? – все-таки спросила я. – Только я не умею, будешь мне подсказывать.

– Да ладно уж, обойдусь, – махнул лапкой Буян.

– Ладно, тогда будем дружить, – протянула я ему руку, и домовой ее пожал.

За два года мы действительно сдружились и притерлись друг к другу. Буян оказался ворчливым, но добрым домовым. Впрочем, иногда он отмачивал такие кренделя, что мне периодически хотелось его пристукнуть. Вот, например, как сегодня.

Я ехала домой, мечтая о горячей ванне и бокале чего-нибудь расслабляющего. Все-таки сегодняшний день был слишком уж насыщен неприятными событиями. Но шагнув за порог, я тут же застыла. Первое, что бросилось в глаза – это включенный свет во всей квартире. Я перевела взгляд вниз и заметила на полу прихожей всю свою обувь, небрежно выкинутую из шкафа и горкой сваленную посередине. Сумки, до этого аккуратно сложенные на верхних полках, грудой валялись на обуви. Я осторожно перешагнула это безобразие и направилась в спальню, мимоходом отметив бардак за распахнутой дверью в гостиную. Спальня тоже представляла собой печальное зрелище. Книги устилали пол, одеяло с подушкой комком громоздились в кресле, стулья были перевернуты, а ковер сложился гармошкой.

До меня стало кое-что доходить, и я, начиная сердиться, решительно двинулась на кухню, где тоже застала полнейший хаос. Свет от ходившей ходуном люстры метался по стенам, озаряя распахнутые шкафы и расставленную пирамидами посуду – бокалы вперемешку с кастрюлями. Малейшее неловкое движение – и пол будет устлан осколками.

– Буян! – рявкнула я. – А ну-ка иди сюда!

Вредный дух тут же проявился, и я увидела его сидящим верхом на одном из плафонов люстры.

– Что, не нравится, когда бардак? – ехидно вопросил он.

– Нет! – рявкнула я. – Что за шуточки?

– Вот какая хозяйка мне досталась! – упер Буян руки в бока, продолжая раскачивать люстру. – Неряха, неумеха! Кто с утра чашку немытой оставил? А? Еще и одёжу свою раскидала. Двое штанцов даже на пол свалились!

– И что, теперь весь дом вверх тормашками перевернуть нужно? – я тоже уперла руки в бока.

Буян исчез с люстры, и перед моим носом прямо из воздуха высунулись две волосатые мускулистые ручищи в желтых резиновых перчатках. В одной была зажата швабра, в другой тряпка.

– А ну давай прибирайся! Может хоть так тебя к порядку приучу.

Я вдруг поняла, как сильно вымоталась. Спорить с Буяном сил не было, а расслабляющий вечер, кажется, сгинул в небытие вместе с остатками настроения. Даже дома нет покоя! Обида нахлынула на меня, подкатилась к глазам, защипала в носу, и я почувствовала, как первые горячие слезинки покатились по щекам. Я отвернулась, досадливо махнула на Буяна рукой и потопала в спальню. Нет, не для того, чтобы начать разбирать устроенный им завал, а чтобы повалиться на кровать и хорошенько прореветься.

– Эй, ты чего? – тут же сменил тон домовой с требовательного на испуганный.

– Отстань! – проревела я, утыкаясь накрашенным неумытым лицом прямо в свежепостиранную, еще пахла порошком, подушку. Домовой на такое кощунство даже внимания не обратил, хотя в другое время обязательно прочитал бы мне лекцию. Сейчас же только запрыгнул на кровать и потеребил за рукав.

– Ника, ну ты чего? Я же так, без обид. Просто убираюсь-убираюсь целыми днями, а ты не ценишь.

– Ценююю, – провыла я, после чего подтянула вредного домового к себе, как плюшевую игрушку, и начала рыдать еще упоеннее.

Буян притих, погладил меня короткой лапкой по волосам.

– Чего случилось-то? – осторожно спросил мой недоделанный полтергейст.

Я начала рассказывать о сегодняшних офисных злоключениях, просто чтобы выговориться. Больше ведь некому. А домовой – единственное существо на всем свете, кому можно рассказать не только про смерть коллеги, но и про руну.

Причина моей истерики была понятна. Сегодня я поняла, как легко можно умереть, даже не почуяв приближение смерти, и это оказалось очень неприятным и пугающее открытием. А проделки домового всего лишь стали для меня последней каплей, опрокинувшей эту чашу.

Буян посидел немного рядом со мной, а когда понял, что истерика утихает, спрыгнул с кровати и начал суетиться по комнате, слушая меня и ловко раскладывая вещи по местам. Книги сами вспархивали с пола и возвращались на полки. Я уже хорошо изучила своего домового, чтобы понять: сейчас он их не просто распихивал по шкафам в алфавитном порядке, но и стирал с них пыль.

Я знала, что обувь, одежда, посуда и мебель целы, потому что дух не способен причинить вреда дому, в котором живет. Знала я и то, что Буян не мог сидеть на месте, и уборка доставляла ему истинное удовольствие. Похоже, обида его действительно была связана с тем, что я мало благодарила духа. Надо бы угостить его медом, а еще подарить новую ложку. Он был страстный охотник до деревянных ложек, и даже как-то показал мне свою коллекцию, вытащив ее из необъятного башмака. А от меня он ведь еще ни одной ложки не получил… Тоже мне, хозяйка. Прав Буян, никудышная.

Я успокаивалась по мере того, как история подходила к концу, а в комнате воцарялся порядок. Проревевшись и выплеснув все переживания дня, я спросила:

– Буян, а ты, случайно, не разбираешься в рунах? Может, подскажешь, что это мог быть за символ?

Домовой озадаченно посмотрел на меня и спросил:

– А зачем тебе это нужно? Ну, в смысле, узнавать про символ, и все такое.

Я задумалась. Смерть Риты действительно совершенно меня не касалась. Тем более что врачи установили причину, и у меня не было повода не доверять специалистам. Но все же… Мне почему-то казалось, что сердечный приступ должен выглядеть как-то иначе. Ведь Рита, судя по рассказам, схватилась за горло, а не за грудную клетку, где вообще-то и должен был находиться источник боли. И потом, у Риты была агония, пусть и не долгая. Разве это похоже на инфаркт? Врачи ведь тоже могут ошибаться с диагнозами. И вообще, Рита казалась молодой, здоровой и полной сил. Опять же, застывший в глазах ужас, непонятный символ…

– Знаешь, мне кажется, что это дело меня как-то касается. Я – единственная ведьма, и так уж вышло, что видела немного больше остальных. А то, что я видела, кажется мне очень подозрительным. Может, руна и является разгадкой ко всему случившемуся? Мне кажется, я должна попытаться хотя бы разгадать значение символа. Ну, или удостовериться, что Риту действительно убил сердечный приступ.

Я была благодарна Буяну за его вопрос, ведь на самом деле ответ был важен и для меня. Я поняла, что меня напугала не только сама смерть и ее неприглядный облик, но и появившееся чувство опасности, которое я ощущала интуитивно, словно где-то рядом ходит враг, которому непонятно что нужно. И не стану ли я сама жертвой этого врага, если он узнает, что я – ведьма, которая видела слишком многое?

Буян помолчал, задумавшись над моими словами, и задумчиво произнес:

– Я не колдун, и в вашей магии не разбираюсь. Мое дело совсем другого толка, так что я тут тебе не помощник. Да, Зинаида Степановна читала какие-то символы, но я и не смотрел особо. – Буян машинально разглаживал в ладонях чистое полотенце, на котором итак не было ни единой складки. – А ты поищи в той книге. Может, там что есть?

– Буян, ты знаешь, что ты – самый лучший домовой на свете? – просияла я. И почему идея про энциклопедию сразу не пришла мне в голову?

– Вот уж, лучший, – смущенно прогудел тот. – Есть с кем сравнить что ли?

Я ничего не ответила и метнулась в ванную. Надо смыть усталость и потеки косметики, переодеться, а потом уже засесть за поиски. И откуда, интересно, только силы взялись?

Бокальчик полусладкого материализовался на бортике ванной, стоило мне только вытянуться в горячей воде.

– С меня мед! Липовый! – громко провозгласила я. В вентиляции довольно ухнуло, а я, умиротворенно зажмурившись, сделала первый глоток.

Из ванной я вышла распаренная и довольная. Вино подействовало странным образом. С одной стороны, расслабило взвинченные нервы, а с другой – заставило мысленно собраться. Неужели Буян подмешал мне какого-нибудь отвара в бокал? Он был мастером по травяным целебным настоям, так что я не удивилась бы.

На столе уже стояла тарелка с дымящимися сырниками, политыми сверху сгущенкой, которые я просто обожала. Так что я, в очередной раз возблагодарив домашнего духа и пообещав себе не только кормить его медом каждый день, но и наконец пополнить его коллекцию ложек, подхватила тарелку и понесла ее в комнату.

Пока я жевала первый сырник, попыталась воскресить в памяти символ и изобразить его на бумаге. Тогда он не показался мне сложным, но сейчас было ощущение, что какая-то деталь от меня ускользает. Вроде, внизу был хвостик. Или посередине? Прямой или наискосок?

Я нарисовала с десяток вариантов, и стала вглядываться в них, пытаясь сопоставить картинку из памяти со своими художествами. Нет, вспомнить не вышло. Ладно, попробую поискать в книге хотя бы что-то похожее. Я отнесла тарелку на кухню и демонстративно, чтобы дух больше не злился на меня, вымыла ее, заодно сполоснув и руки, чтобы не перепачкать раритетную книгу жирными пальцами. Свою энциклопедию я берегла как зеницу ока.

Уже давно перевалило за полночь, но ничего похожего на страницах магической книги я так и не нашла. Можно было еще посидеть за талмудом, но работу никто не отменял, как и ранний подъем. Я разочарованно закрыла книгу, но все-таки решила напоследок зайти в интернет и поискать там. Вдруг ответ лежит на поверхности?

На мой запрос Яндекс выдал с десяток более-менее дельных сайтов, но на них такой руны не нашлось. Остальные сайты даже близко не отвечали на мой вопрос, так что я выключила ноутбук и отправилась спать, решив продолжить поиски завтра.

Глава 4. Любимая работа.

Утро первого дня августа выдалось хмурым и пасмурным, накрапывал дождик, словно напоминая, что лето уже перевалило за середину, и осень дышит в спину. Противная сырость, естественно, не отменяла будний день, делая его еще пакостнее. В метро толпились люди, настроение которых было под стать погоде. Все, как и я, желали поскорее доехать до работы.

Толпа вынесла меня из вагона на станции Деловой центр. Честно говоря, новая ветка метро стала настоящим спасением. Я с содроганием представила, как люди добирались раньше в Москва-Сити, когда еще не было МЦК[1], а сами башни только строились.

Река офисных трудяг захватила меня и понесла к эскалатору, потом по небольшому переходу мимо кофейни, из которой доносились восхитительные ароматы свежей выпечки и кофе. Вместе с потоком я вышла на улицу и остановилась на светофоре, ожидая зеленый. Мимо еле-еле ползли машины, преодолевая вечную пробку, ведущую на парковку Москва-Сити и к съезду на трешку[2].

Я поежилась. Раскрывать зонт было лень, да и не слишком удобно в плотной утренней толпе, так что за шиворот и на макушку противно капало. Просто так стоять на долгом светофоре было скучно, и я подняла взгляд к башне Федерация, которую хорошо было видно отсюда. В очередной раз я попыталась угадать, где наш сорок третий этаж, но все вокруг обволакивал такой густой туман из мелкой мороси, что можно было разглядеть лишь первые этажей десять.

Светофор наконец-то загорелся, и кто-то толкнул меня в спину. Чего, мол, встала на проходе? Сама не идешь и другим мешаешь. Я торопливо зашагала, снова смешиваясь с толпой.

Бежать до центрального входа я не стала, юркнула в боковой. Этот холл казался мне намного уютнее: небольшой, со стенами, отделанными деревом и устланным ковром полом.

Лифта не пришлось долго ждать, и очень скоро тот вознес меня на нужный этаж, подарив незабываемое ощущение ухающего в пятки сердца. За два года я так и не привыкла к скоростным лифтам и каждую свою поездку воспринимала с восторгом, как бесплатный аттракцион.

Офис нашей компании выглядел солидно. Местные бизнесмены не жалели денег на престижный бизнес-район Москвы, арендуя помещения за неприлично высокую плату, чтобы произвести впечатление на своих клиентов и партнеров.

Но у меня отношение к Москва-Сити было двоякое. Как у парижан к Эйфелевой башне – от любви до ненависти. С одной стороны, небоскребы впечатляли и заставляли даже немного гордиться престижным местом работы. Но с другой стороны, дорога сюда была не самой удобной. Даже несколько станций метро и сеть дорожных развязок не могли справиться с потоком людей, особенно в часы пик. Да и шутка ли? Больше десяти небоскребов, где живут и работают десятки тысяч человек. Целый город в городе, муравейник.

Да и внешний вид башен лично у меня вызывал сомнения. По мне, современный комплекс из стекла и бетона хоть и выглядел стильно и внушительно, но никак не вписывался в архитектуру Москвы, нависая над старыми районами, как башня Мордора, которую вдруг зачем-то воткнули среди уютных хижин хоббитов. А уж гигантский экран башни Меркурий, занимавший несколько верхних этажей, и вовсе неприятно напоминал око Саурона, особенно в темноте.

Была и еще одна вещь, которую я считала вопиющей несправедливостью. Огромные окна в пол, из которых открывался потрясающий вид на Москву, был доступен лишь начальству. Мы же, простые смертные, сидели в кабинетах ближе к центру небоскреба, где окон не было вовсе. Так что фраза «Я работаю в Москва-Сити, на сорок третьем этаже» звучала внушительно только для тех, кто видел это место со стороны и издалека.

Я поздоровалась с двумя секретаршами на ресепшн, Соней и Аней, но остановиться поболтать времени не было. До начала рабочего дня оставалось всего пять минут, и Анжела не должна была застать меня в это время в дверях, поэтому я заторопилась по коридору. Мимо двери кабинета Жабы я прошмыгнула с особой осторожностью и опаской. Облегченно выдохнула, только очутившись на своем рабочем месте.

Весь наш отдел уже сидел на местах и бодро стучал по клавишам. Я включила компьютер и тоже погрузилась в работу. Где-то через час Илья ушел на встречу, и коллеги слегка оживились. Каким бы понимающим и прекрасным ни было начальство, без него работалось на порядок веселее. Ссорилось тоже.

– Девочки, мне холодно, – пожаловалась миниатюрная Вера, кутаясь в объемный свитер с горлом, который дежурно висел на спинке ее кресла, но чаще был надет на вечно мерзнущую хозяйку. – Давайте попросим отключить кондиционер. Ну хоть на время!

Климатом в нашем кабинете действительно управляли централизованно, и каждый раз приходилось звать техника, чтобы он отрегулировал температуру, которая устроила бы всех.

– Где холодно-то? Дышать нечем! – громогласно прогудела сидящая на другом конце ряда Лидия Андреевна. На ней была блузка с коротким рукавом, а раскрасневшееся лицо подтверждало, что женщина не врет.

– Ну я мерзну! Руки и ноги просто ледяные. Скоро воспаление легких начнется, – чуть не плача, продолжила Вера, зная, что спорить с Лидией Андреевной очень сложно, а чаще всего просто бесполезно. – Если я заболею, все дела на время больничного вам передам.

– Верочка, ты сочиняешь, ведь еле дует! – засуетилась горячая женщина, но все-таки решила согласиться с Верой. Брать на себя лишние обязанности ей совершенно не хотелось. – Ладно, сейчас сделаю заявку. Опять что ли сломался, зараза.

Лидия Андреевна сняла трубку и набрала номер ресепшн.

Перепалка двух коллег была привычной, так что остальные даже встревать не стали, пытаясь доказать, что температура в кабинете вполне комфортная, ведь этот спор повторялся чуть ли не каждый день. Я же сердито выдохнула и подняла глаза к потолку, где был встроен большой квадрат кондиционера, дувшего в четыре стороны.

На кондее растопырился сущь, похожий на расплывшуюся серую кляксу с глазами. И именно он сейчас заведовал температурой в комнате. Со стороны Лидии Андреевны этот пакостник полностью залепил отверстие, а со стороны Веры накрыл его вторым щупальцем, которое было похоже на дырявую тряпку и блестело от инея. Сущь довольно хлюпал и жмурил глаза, впитывая негативные эмоции от обеих спорщиц. Он жил в офисе давно, и я даже придумала ему кличку – Жора, за его ненасытную натуру.

Очень скоро в кабинет зашел знакомый техник Олег Семенович, дядечка с уныло обвисшими усами и грустным выражением лица. Его унылость можно было понять, ведь он заранее знал, что удовлетворить всех страждущих и недовольных ему не под силу. Каждый раз мне хотелось предложить ему молока за вредность.

Жора, увидев техника, быстро собрался в комок и отполз в сторону, прилепившись рядом и тревожно зыркая по сторонам. Ему точно не было нужно, чтобы такое ценное для него оборудование отключили или начали в нем ковыряться. На меня паршивец тоже косился, но он уже знал, что я его не трону, потому что вокруг слишком много людей.

Техник обреченно наставил лазерный термометр на кондиционер. Тот исправно показал двадцать один градус со всех сторон.

– Олег Семеныч, вы прям настоящий кудесник! Стоило вам зайти, и сразу все заработало, – восхитилась Лидия Андреевна, подставляя лицо под ожившую струю воздуха. – Верочка, это ты у нас просто мерзлявая. Надо же, в двадцать один градус так мучиться! Тебе просто кушать надо лучше. А то мяса на косточках нет, вот и греть нечему.

Бедная Вера вымученно улыбнулась, отчаявшись доказать, что над ее столом чуть ли не снег шел, хотя сейчас и правда потеплело. Хоть ты и правда техника рядом с собой посади и не отпускай.

Усатый дядька поворчал, что замучили его выдергивать по пустякам, и удалился. Сущь тут же пополз обратно, по пути растопыривая щупальца. Я незаметно погрозила ему кулаком, но тот не впечатлился. Скопировал мой жест, на миг оторвав одно из щупалец. Вернувшись на облюбованное место, Жорик блаженно прикрыл глаза, готовясь к новому пиршеству.

Я могла залепить в паразита простеньким заклинанием, но посыпавшиеся из моих пальцев искры вряд ли способствовали бы душевному равновесию коллег, а отвести глаза стольким людям одновременно у меня вряд ли получится.

Впрочем, если бы моя магия могла помочь, я бы расправилась с сущем, пока никого нет в кабинете. Рано утром, например, или задержаться на работе вечером. Но я уже убедилась, что это поможет лишь на время.

На самом деле, с энергетическим обжорой эффективнее всего могли справиться сами спорщицы, просто перестав злиться на кондей, нерадивого техника и несговорчивую коллегу. Тогда сущу стало бы нечем питаться, и он либо уполз, либо вообще усох и испарился. Только вот очередные негативные эмоции породили бы нового суща, так что борьба с ними, если честно, бесполезна, как с тараканами. Да и рассказать об этом обычным людям я, понятное дело, не могла. Так что мне ничего не оставалось, кроме как бессильно наблюдать за творящимся вокруг безобразием.

Магическую реальность населяло слишком много существ, абсолютное большинство которых вовсе не были дружелюбными. В энциклопедии говорилось, что их можно разделить на два больших класса. Первых создавали сами люди своими эмоциями. Такие существа расценивали материальный мир как большую кладовую, набитую вкусной едой. Мало того, эти паразиты приспособились вызывать негатив, воздействуя на окружающие предметы или на душевное состояние человека. Многолетняя, хорошо напитавшаяся сущность могла даже стать вполне разумной и училась достигать своих целей особо изощренными методами.

Ко всякой приставучей мелочи, принимающей самые причудливые облики, я давно привыкла, воспринимая их не более, чем элементы интерьера. Лишь иногда могла отпугнуть особо наглых паразитов, покушавшихся на меня, и то если рядом не было свидетелей.

Вторых же создавала сама магическая реальность, и это были по-настоящему жуткие твари, которым нужны были ауры, души людей, а то и их кровь. Этих монстров боялись даже более безобидные обитатели магического мира. Хорошо, что мне еще никогда не попадались порождения магической реальности, но я читала, что справиться с ними мог только очень сильный и обученный колдун.

Терапевтическая перепалка помогла коллегам немного остыть (ну, или согреться, кому как), так что обе стороны погрузились в работу, как будто даже перестав замечать вернувшуюся некомфортную температуру. Жора погрустнел и несколько поблек, не дождавшись энергетической подачки.

Во мне же наоборот начало расти раздражение, потому что в почту пришло сообщение от одной моей давешней клиентки. Это была жалоба на поликлинику, в которую нервная дамочка ходила по нашей страховке, и теперь мне нужно было не просто разобраться с претензией, но еще и связаться с самой скандалисткой.

Каждая ее жалоба отличалась креативностью и новизной. То ей не понравилось, что не впустили в учреждение за полтора часа до открытия, и ей пришлось мерзнуть под дверью. То возмущение вызвал отказ проводить бесплатно сложное исследование, не входящее в страховку. В прошлый раз ее не устроили закончившиеся на входе в поликлинику бахилы, а сегодня вот была жалоба на врача.

Пришлось звонить в клинику, чтобы выяснить подробности, и администратор вежливо рассказала о безобразном скандале, который пациентка устроила на весь этаж. Может, подарить этой даме бесплатный визит к психиатру? Пусть бы назначил ей успокоительные.

Я с самым мрачным настроением смотрела на телефон, морально готовясь к звонку неприятной тетке. Но чему быть, того не миновать, и я решительно набрала ее номер.

– Здравствуйте, вас беспокоит компания «Зайцев-Страх», по поводу вашей претензии. Мы рассмотрели…

– Ну наконец-то! Уже три часа прошло, могли бы и раньше отреагировать, – не дала мне договорить скандалистка.

– Прошу прощения, раньше не получилось, нужно было выяснить все подробности по вашему запросу, – вежливо ответила я, мысленно читая мантру спокойствия.

– Чего там выяснять? – разъярилась клиентка. – Надо было сразу мне звонить! Уж я бы все подробности рассказала.

– Мы обязаны выслушать все стороны конфликта, – не дала я сбить себя с толку. – Меня заверили, что вас принимали сорок минут. Все верно?

– Да, верно, – запальчиво ответили мне.

– Врачу выделено всего полчаса на прием, потому что у него есть другие пациенты, записанные по времени, – ласково, как душевнобольной, рассказала я прописную истину. Но скандалистке был, похоже, важен сам скандал, а не его разрешение.

– Полчаса? – взвизгнула она. – И вы считаете, что этого времени достаточно, чтобы описать свои болезни? А ваш этот доктор даже слушать меня не захотел!

Интересно, а чем бедный врач занимался все время приема? Пытался заткнуть ей рот кляпом? Я решила не встревать и дать тетке высказаться. Иногда это помогает больше любых уговоров. Я не ошиблась, незатыкаемая пациентка вдохновенно продолжила.

– Да вы вообще знаете, что он еще и обхамил меня? Заявил, что я, видите ли, опоздала, и он вообще имел право меня не принимать. Невероятная наглость!

Клиентка продолжала разоряться, а я молча наблюдала, как Жора, почувствовав мое раздражение, оживился и обрадованно потянулся ко мне. А я вдруг представила, скольких сущностей собрала рядом с собой истеричка, орущая сейчас в мое ухо, и невольно хихикнула, представив толпу пинающих друг друга паразитов, облепивших тетку и желающих урвать кусочек посочнее. Жалко мне ее совершенно не было.

Я уже собиралась предложить клиентке за счет компании какую-нибудь бесплатную услугу вроде дополнительного массажа. Меня, конечно, за это не погладят по головке, но лучшего выхода я все равно не видела, а тратить свою энергию на скандалистку совершенно не хотелось.

Однако я не успела произнести рекламную фразу, потому что тетка услышала мой смешок и рассвирепела окончательно.

– Вам еще и смешно? Да вы там все в сговоре. Только деньги с населения брать и можете! Коррупционеры, – визжала она мне в ухо. Какие деньги с нее брали, интересно если полис оплатил ее работодатель? – Я на вас жалобу напишу!

Жуткая тетка скинула звонок, а я укоризненно посмотрела на трубку, из которой доносились короткие гудки. Предложить бесплатную услугу – полбеды. А вот если она действительно накатает на меня претензию, Анжела с костями сожрет. Тогда и лишение премии покажется цветочками, по сравнению с тем, что предстоит вытерпеть от Жабы. Хорошо бы позвонить противной тетке еще раз, но что-то подсказывало: не поможет. И почему я умею насылать на людей морок только вживую, а по телефону – нет?

Когда пришел Илья, я сидела мрачнее тучи, наплевав даже на то, что Жора сосал из меня энергию, как коктейль из трубочки. Я же не делала даже попытки шугануть его, с каким-то мазохистским удовольствием желая сущу подавиться, при этом мысленно расчленяя тетку на кусочки. Негативная энергетика, которую подпитывал во мне Жорик, очень способствовала этому занятию.

Довольное выражение лица Ильи тоже не порадовало. Босс вернулся со встречи такой счастливый, как будто там объявили, что ему повышают зарплату в два раза. Ага. А мне понизят. Или вообще уволят. Впрочем, увидев мое выражение лица, Туманов тоже помрачнел.

– Ежова, что с настроением? – спросил он, стягивая с себя галстук и запихивая его в тумбочку. Он всегда так делал. Ненавидел галстуки, и после встреч с клиентами или руководством, которое почему-то считало этот элемент обязательным для начальника отдела по работе с клиентами, всегда снимал.

– С моим настроением все в порядке. Оно полностью соответствует обстоятельствам.

– И что за обстоятельства? – заинтересовался начальник.

– Да там опять проблемы с этой сумасшедшей, – опередила меня Танюша, до которой тоже долетели крики скандалистки, лишь слегка приглушенные телефонной трубкой. – Отправила жалобу на клинику, а теперь грозится еще и на Нику претензию накатать. Этой истеричке показалось, что над ней, видите ли, смеются.

Я подтвердила сказанное мрачным сопением.

– Что там за претензия? Дай-ка сюда, – потребовал начальник.

Я подъехала к боссу на кресле и положила ему на стол распечатку. Тот пробежался глазами по строкам, сморщил нос и почесал его.

– Ладно, я разберусь. А тебе вот новое задание.

Илья протянул мне флешку, полученную, похоже, на встрече, с которой только что вернулся, и я раздраженно выдохнула, цапнув устройство с другой стороны. Только вот новой работы мне сейчас не хватало. Однако пальцы босса ее не разжали, и мне пришлось поднять на него удивленный взгляд.

– Мне кажется, Ника, тебе пора пойти пообедать, – пристально глядя на меня, произнес Илья.

Я моргнула, пытаясь сообразить, к чему он это сказал.

– Спасибо, пока не хочется.

– И все же я настаиваю. Голодный работник – злой работник. А работница – вообще ходячая катастрофа. – Чуть понизив голос, Илья склонился ко мне, даже не думая выпускать флешку, и заговорщицки подмигнув, прошептал, – Не пойдешь обедать сама, я отведу тебя в ресторан.

Мне послышалась издевка в его тоне. Я задохнулась от обиды и, выдернув из цепких пальцев «задание», ответила:

– Илья Романович, я не хожу обедать с начальниками. Это считается служебным романом, а я такие романы не завожу.

Илья только фыркнул в ответ, а я, гордо вздернув нос, откатилась к своему столу. Несмотря на все возмущение, которое я считала праведным, смотреть на Туманова было отчего-то стыдно, а уши горели. И с чего я взяла, что он говорил об отношениях? Он всего лишь пошутил, что обедать отведет, и то, наверно, не всерьез. Я отгородилась от босса монитором, делая вид, что пытаюсь погрузиться в работу, но погрузиться получилось только в свои хмурые мысли.

Илья мне нравился, и даже очень. Уверенный, спокойный и, чего греха таить, настоящий красавчик. Еще и холостой. Все девичье большинство офиса по нему сохло. Вот только не быть нам вместе, даже если я ему хоть немного нравлюсь. Один плачевный опыт у меня уже был, больше как-то не хочется. И вообще, я – ведьма, и свою колдовскую натуру скрывать больше не собираюсь ради какого-то там мужчины, даже если этот мужчина – предел моих мечтаний. Вот.

Глава 5. Айжан.

Работать не получалось, а в животе минут через пять предательски забурчало, так что я позорно дезертировала из кабинета. Обедать, назло всяким шутникам, я отправилась не в ресторан, и даже не в любимое кафе, а на нашу кухню. Благо, Буян собрал мне ссобойку, ворча, что нечего по сомнительным заведениям шляться.

Стоило выйти из кабинета, как меня тут же отпустило. Ну чего я, в самом деле, распсиховалась? Неужели это Жора так взвинтил мои нервы? Давно надо было выйти, хотя бы по коридору пройтись. Ладно, чего уж там, Жорика накормила, теперь не мешало бы и самой подкрепиться.

На кухне никого не было, и я порадовалась, что не придется ждать свободное место. Достала из холодильника свой обед, и пока микроволновка с жужжанием крутила его в своих недрах, стала рассматривать забавные объявления, вывешенные на холодильнике.

На одном, написанном сердитым красным шрифтом, рассказывалось, какие особо ароматные блюда есть в офисе запрещено. Рядом висела записка о чьих-то украденных печеньках, за которые разгневанная хозяйка позорила воришку на весь офис. Третье в шутливой форме извещало о дате захоронения забытых продуктов, в которых уже зародилась новая жизнь. Я вспомнила о том, что йогурт считается испорченным, когда бактерии переходят на темную сторону, и улыбнулась. Офисный фольклор сумел поднять настроение, так что поглощать свой обед я села вполне умиротворенная.

Я уже дожевала последний кусок вкуснейшего шницеля и приступила к чаю, когда на кухню зашла Айжан. Я приветливо поздоровалась с ней.

– Ника, здравствуй. А я думала, что на кухню сегодня так никто и не зайдет, после вчерашнего-то, – удивилась она.

– Эмм, просто работы много, решила быстро перекусить на кухне, – смущенно соврала я, сообразив наконец, почему такое обычно популярное помещение пустует в самый час-пик.

– Молодец, храбрая, – восхитилась женщина. – А я сама теперь боюсь даже заглядывать сюда. Только все равно приходится, убирать-то надо. А ночью совсем не спала, ворочалась. Все перед глазами, как наяву. Бедная девочка…

Я вспомнила, в каком состоянии вчера была наша уборщица. Оказаться свидетелем произошедшего – врагу не пожелаешь. Айжан еще хорошо держится. А ведь отойти от шока за такое короткое время очень сложно. Я бы точно не смогла.

Говорить об умершей девушке не хотелось, но сейчас был не тот случай, когда можно отмолчаться или отделаться дежурными фразами. Айжан должна знать, что ее готовы выслушать, разделить с ней пережитое. Я скорбно покивала, показывая, что полностью разделяю ее чувства.

– Я увидела Риту, когда она уже лежала мертвая, меня и то до сих пор трясет, – понимающе проговорила я. – А вы все время там были. Не представляю, как можно такое выдержать.

Айжан по-простому обращалась на «ты» почти ко всем, кроме, пожалуй, руководства. Но я из-за разницы в возрасте не могла ей «тыкать».

– Ох, Ника, не знаю. Кажется, меня еще долго кошмары мучить будут.

Айжан вздохнула и замолчала, взгляд остекленел, словно она погрузилась в свои мысли.

– А как все случилось? – осторожно спросила я.

Если бы женщина не захотела говорить, я бы ее поняла. Но мне показалось, что лучше ей выговориться, а не в сотый раз прокручивать все в своей голове. Да и в расшифровке руны рассказ главной свидетельницы мог помочь.

– А Илья Романович что, не рассказал разве? – удивилась Айжан, осторожно присаживаясь за столик напротив меня. Похоже, ей действительно хотелось выговориться.

– Ну так, в общих чертах, – припомнила я вчерашний скупой рассказ Туманова. – Вы с Ритой вдвоем на кухне были?

– Да, вдвоем. Стояла я, значит, вот тут, стол вытирала, – показала Айжан на соседний столик. – А Риточка у кофемашины была. Ждала, когда нальет ей чашку. Я только удивилась, она обычно такая болтушка, всегда со мной поговорит, расскажет чего интересного, а вчера даже не поздоровалась. Я и не стала лезть. Вижу – глазки припухшие, как будто плакала. Ну, думаю, какие у тебя, деточка, проблемы? Молодая совсем, день поплачешь – и забудешь все свои печали.

Мне нравилось, как говорила Айжан. Она хорошо знала русский, слышался лишь небольшой акцент, непривычные интонации которого придавали ее разговору приятный певучий оттенок.

Женщина замолчала, взяла из подставки на столе салфетку, промокнула навернувшиеся слезы. Я же задумчиво покивала. Рита работала в другом отделе, но знал ее весь офис. В основном потому, что она была очень активной. Например, любила принимать участие в организации корпоративных праздников, и удавалось ей это очень хорошо.

Как и сказала Айжан, Рита действительно была болтушкой, но при этом и слушать умела. Ценное качество, благодаря которому ей многие рассказывали свои проблемы, просили совета, а то и делились секретами. Но подруга у Риты, насколько я знала, была только одна, Олеся. Их связывало больше, чем работа. Например, я точно знала, что они приехали из одного города, а одно время даже вместе снимали квартиру.

За легкий нрав Рита нравилась абсолютно всем, и врагов у нее точно не было, по крайней мере, на работе. Девушка вообще была очень позитивной, и видеть ее печальной мне и правда ни разу не доводилось. А представить плачущей и вовсе было невозможно. Очень она светлый человек. Была.

– Я вас расстроила. Не нужно было мне напоминать о вчерашнем, – посетовала я, видя, что Айжан продолжает украдкой промокать глаза.

– Да что ты, слезы у меня и без напоминаний льются. Я еще долго такой жути не забуду. Вроде вот только стояла – и тут же за горло схватилась, смотрит на меня, а словно мимо глядит. – Айжан понизила голос, как будто боялась, что нас подслушивают. Ну или словно рассказывала очень страшную историю, что было ближе к правде. – Глаза у Риточки расширились, будто привидение увидела. И давай на пол оседать. Чашку выронила и стала в судорогах биться. Задыхается, кашляет, глазами вращает, а сама пальцами так и скребет по полу. Жуть, страх какой!

Кашель? Судороги? Такая мучительная агония? Как странно. Я в очередной раз задумалась, а так ли уж сильно это похоже на сердечный приступ?

– И что, врачи прям так сразу и сказали, что это сердце? – с сомнением спросила я.

– Нет, конечно, не сразу, – охотно ответила Айжан. – Все сначала у меня выспросили. Я им и рассказала, вот как тебе. И полиции тоже рассказала. Ну они осмотрели ее по-всякому, а потом сели бумажки писать. Только в конце, когда Илья Романович спросил, они и ответили, что это сердечный приступ. Я тоже удивилась, уж мне казалось, что оно иначе выглядит. У меня дед пару лет назад от инфаркта умер, так у него совсем по-другому было. Но врачам же виднее.

Я задумалась на несколько секунд. Выходит, не мне одной такой диагноз кажется, мягко говоря, поспешным?

– Айжан, а Рита кофе пила? Или не успела?

Женщина подумала и ответила, но не слишком уверенно:

– Вроде глоток сделала. А может, только ко рту поднесла. Я уж и не помню, так все смешалось в голове.

– А, может, она что-то в кофе добавила? Или таблетку какую выпила, пока кофе ждала? – продолжала я уточнять.

– Да она спиной ко мне стояла, – пожала плечами Айжан. – Я не видела, да и не вглядывалась толком. Мало ли, кто с чем кофе пьет? Хотя, знала бы, присмотрелась, конечно.

Женщина шмыгнула носом, из ее глаз закапало чаще. Похоже, все еще думает, что могла бы чем-то помочь бедной девушке. Я подвинула салфетницу поближе к Айжан.

Когда я ехала на работу, даже не думала с кем-то обсуждать вчерашнюю смерть коллеги, но рассказ очевидца неожиданно навел на нехорошие мысли. Во всей этой истории чувствовались несостыковки, и даже у меня, человека, который не является специалистом ни в криминалистике, ни в медицине, было слишком много вопросов. Информации же почти не было.

Жаль, но Айжан, похоже, рассказала все, что смогла заметить вчера, находясь в шоковом состоянии.

– Вам бы хоть пару деньков взять, – сочувственно предложила я. – Не представляю, как в таком состоянии можно работать.

– Ой, да что ты, девочка, – замахала руками Айжан, как будто я ее насильно домой выпихивала. – Мне предлагали пару дней отпуска. Илья Романович добрый такой, уговаривал даже. Но я отказалась. В квартире, в четырех стенах, да без дела, не смогу, совсем свихнусь. Тут хоть люди кругом, а дома я совсем одна сейчас. Семья уехала на родину, в отпуск. Чего в пустой квартире делать-то? А так на работе, глядишь, отойду быстрее. Тут думать особо некогда.

Я еще немного посидела с Айжан. Допив чай, я распрощалась с ней и в задумчивости отправилась на рабочее место. Выходит, Рита все-таки могла отпить кофе. Интересно, может ли он спровоцировать сердечный приступ? Не зря врачи твердят о вреде кофеина, а у Риты еще и патология была. По крайней мере, по словам врачей. Не могли же они ошибиться. Или могли?

Додумать я не успела, потому что дошла до кабинета. Пора было возвращаться к работе. Тем более что Илья поспешил обрадовать меня хорошей новостью.

– Ну что, Ника, позвонил я твоей клиентке, решил конфликт. Она даже готова извиниться перед клиникой за скандал.

Я уставилась на Туманова.

– И как вам, Илья Романович, это удалось? – удивленно спросила я, чувствуя в душе дикий коктейль эмоций из облегчения, радости, досады на себя и зависти способностям Ильи. Кажется, он мог успокоить кого угодно, даже самого профессионального скандалиста. Да что там говорить, если Илья даже с Жабой умудрялся ладить.

– Непросто, но удалось. И претензию на тебя она подавать не будет, – Илья откинулся в кресле и, покручивая в руках карандаш, пристально посмотрел на меня. На его губах играла легкая и немного загадочная улыбка, как будто он что-то задумал. Я сделала максимально невозмутимое выражение лица.

– Илья Романович, вам надо памятник поставить, – сдержанно похвалила я босса. Если он ждет чего-то большего, то зря. Тешить его самолюбие за свой счет я не собиралась.

Но Туманов поспешил добавить:

– Правда, она потребовала, чтобы мы наказали нерадивую сотрудницу, которая смеется над проблемами клиентов.

Это обещание несколько убавило градус моей радости. Но, с другой стороны, чего еще ждать от истеричной тетки?

– Наказывайте, – со вздохом согласилась я, безропотно принимая свою участь. Радовало одно: до Жабы этот эпизод теперь точно не дойдет, а наказаний от Ильи я не боялась. Он гуманный, даже премии, скорее всего, лишать не станет.

– Не хочу, – ответил Туманов, продолжая на меня смотреть своим загадочным взглядом, а я изумленно приподняла брови. – Наказывать тебя я не буду. Но за тобой будет одно желание.

– Я что, рыбка золотая – желания исполнять? – возмутилась я, а Илья рассмеялся.

– Не переживай, я загадаю то, что ты точно сможешь исполнить.

– Например, кофе принести? – с надеждой предположила я. Уж такую-то ерунду мне сделать совсем не сложно.

– Как вариант, – ответил Туманов, улыбнувшись еще шире, и я почему-то представила, что он вообразил себе кофе в постель.

Нет, мои шаловливые фантазии ни к чему хорошему меня не приведут. Нельзя же быть такой впечатлительной! Илья просто любит пошутить, у него стиль общения такой. Вон, даже коллеги в кабинете, которые слышали наш разговор, захихикали. Они вот его юмор умели понимать, а меня сразу куда-то не туда ведет.

В любом случае, Туманов снова показал себя как самый лучший босс на свете, вернув веру в чудеса, а заодно заставив с тоской подумать, что такой потрясающий мужчина мне никогда не достанется.

За пару часов я сделала задание с флешки, которое оказалось не слишком сложным, и даже помогло отвлечься от невеселых мыслей. Закончив, я откинулась в кресле, потянулась, и тут меня осенило, что я так и не купила Буяну ложку. А ведь хотела сегодня этим заняться. И где теперь ее искать? В бутиках Афимолла[3]если и есть магазин русских сувениров, то там цены такие, что мне и двух зарплат не хватит. Разве что за посмотреть, как в музее.

Пришлось лезть в интернет, и красивую, расписанную под хохлому ложку, я нашла на маркетплейсе за вполне приемлемую цену. Вряд ли моему домовому нужны эксклюзивные изделия. Подумав, я закинула в корзину вторую ложку, под гжель. Она и вовсе стоила в два раза дешевле. Доставку обещали прямо завтра, чему я несказанно обрадовалась. А на сегодня хватит Буяну и меда. Не все же подарки в один день дарить, так и разбаловать недолго.

Банку липового меда я купила в магазине у метро, и домовой, радуясь лакомству, заявил, что я наконец-то начинаю походить на настоящую хозяйку. Сидя на кухне после сытного ужина, я наблюдала, как убывает из банки сладкая масса. Мне захотелось запить водой от одного только зрелища. Мед я не любила, оттого дома и не держала, предпочитая сладостям маринованные огурчики или грибочки. А вот Буян явно истосковался по любимому лакомству.

– У тебя там ничего не слипнется? – не выдержав, спросила я, когда в банке на полкило осталась только половина.

– А тебе что, жалко? – возмутился Буян, обнимая банку обеими лапками и с опаской глядя на меня, будто я сейчас у него эту банку брошусь отбирать.

– Да нет, – пожала я плечами, – трескай на здоровье. Просто удивляюсь, куда в тебя влезает. Хоть бы водой запил, что ли.

– Ну я же не удивляюсь, когда ты литрами кофе пьешь, – фыркнул Буян, снова погружая лапу в банку. – Горький, противный, гадость.

– Так я же молоко добавляю, – попыталась я обелить репутацию черного напитка. Домовой лишь презрительно фыркнул.

Спорить дальше мне расхотелось, потому что Буян, сам того не подозревая, напомнил про мои дневные размышления о вреде кофе.

Погружаться в невеселые темы мне не слишком хотелось, но я напомнила себе, что смерть Риты вызывает у меня все больше вопросов, и я, вздохнув, пошла в комнату и открыла ноутбук.

Статей о пользе и вреде кофе было достаточно много. Жаль только, что мнения о этом напитке разнились, и все зависело от разных факторов. Например, количества, качества и крепости напитка, от состояния нервной системы. А еще от состояния здоровья человека. О здоровье Риты я не знала ничего, поэтому приходилось полагаться на имеющиеся факты, которых, прямо сказать, было не так уж много.

Если предположить, что врачи правы, и у Риты было врожденное заболевание сердца, то вероятность, что кофе мог спровоцировать смерть, достаточно высока. Но никто даже не знает, пила коллега кофе или нет. По словам Айжан, Рита могла успеть только пригубить напиток. Интересно, хватило бы того количества, чтобы вызвать смерть? Или все-таки приступ вызвало что-то другое? Может быть, яд?

В голове тут же возникла новая версия, по которой Риту убили. Очень изощренно и незаметно для всех убили. И вот в эту версию вписываются все детали. Например, что смерть совсем не была похожа на сердечный приступ, а выглядела раньше Рита совершенно здоровой. Или то, что Рита изменилась в последнее время, стала плакать, замкнулась в себе. Словно боялась чего-то.

Но тогда при чем тут руна? Нет, без понимания ее значения я не пойму, что на самом деле случилось с Ритой. Символ не давал мне покоя, и все больше казалось, что ответ кроется именно в нем.

От всех этих размышлений у меня пошла кругом голова, поэтому я заставила себя перестать строить догадки. Все-таки фактов у меня еще слишком мало, хорошо бы раскопать побольше. Хотя, легче сказать, чем сделать. Где добывать информацию, я до сих пор представляла себе с трудом.

Время уже давно перевалило за полночь, и я, устало потянувшись, встала из-за стола и поплелась спать. Настроение было мрачным. Я уткнулась в тупик, но мое упрямство не позволяло мне просто так отмахнуться от мучающих меня догадок и вопросов.

Уже накрывшись одеялом и пожелав Буяну спокойной ночи, я вяло подумала: «Надеюсь, сегодня мне не будут сниться кошмары с медицинским уклоном».

Глава 6. Всевидящие коллеги.

Новый день начался с того, что я проспала. Протерев глаза и уставившись на циферблат, я подскочила на кровати, как ужаленная.

– Ты почему меня не разбудил? – ругалась я на домового, натягивая на себя первый попавшийся наряд. Делать привычный пучок времени не было, я успевала только расчесать волосы, чтобы уж совсем не торчали в разные стороны.

– Так я будил, – оправдывался Буян, – а ты тапком в меня.

Я смущенно хмыкнула, такого эпизода я не помнила. Оказывается, во сне я бываю агрессивной. Эх, не видать мне замужества. Мои тараканы, оказывается, еще и воинственные. От таких любой нормальный мужик сбежит.

– Ну подобрал бы и обратно запустил.

– Ага, чтобы ты в меня вообще колданула? – возмущенно пробасил домовой.

– Ладно, извини. Все, я побежала, веди себя хорошо.

Услышать ответ Буяна я не успела, захлопнув дверь раньше.

Снились ли мне кошмары, я не помнила, но сон очень даже освежил. Да и побудка придала такой бодрости, что в офис я влетела, будто ведьма на метле. Развевающиеся рыжие космы, надо полагать, очень оживляли этот образ. По крайней мере, задумчивое выражение лица Ильи при моем появлении было непередаваемым и почему-то приятно согрело мою душу.

Учитывая, что я опоздала всего на пять минут и умудрилась не встретить Анжелу, день начался очень даже неплохо. Хоть бы и вечер не подвел.

Утренний пинок бодрости продлился до самого обеда. Я перелопатила столько документов, что оставалось только удивляться. Занялась даже теми делами, что давно задвинула в самый дальний ящик, с мысленной пометкой «под настроение». Это что же, выходит, каждый день так надо просыпаться?

– Ника, ты чего такая активная сегодня? – шутливо возмутилась Таня, дергая меня за свисающую почти до стола прядку. – Аж бесит.

Я весело пожала плечами, сама недоумевая, и, дабы не раздражать и дальше коллег, танцующей походкой направилась в коридор, к ряду стоявших у стеночки принтеров и сканеров, прижимая к себе папку. Желание и силы разбираться в никому не нужных документах появлялись у меня так редко, что надо было пользоваться ситуацией, пока не схлынула эта деятельная волна, и наконец разложить накопившиеся бумажки.

Я пристроилась рядом с Леной, коллегой из соседнего кабинета. На мое бодрое «Привет», она только обернулась и кивнула. Я заметила, что ее миловидное личико искажено рассерженной и в то же время расстроенной гримаской. Хм, вряд ли это связано с лицезрением моей персоны.

– Ленок, что случилось?

– Да принтер опять не работает. Представляешь, мне через десять минут Анжеле нести распечатку, а эта скотина бумагу зажевывает! – с отчаянием воскликнула девушка. – Там почти сто листов, и копий надо четыре штуки.

Она треснула кулачком по пластиковому боку несговорчивой техники и совсем жалобно протянула:

– Жаба меня убьет.

– А чего ты к айтишникам не сходила? – удивилась я.

– Да они заняты. Говорят – заявку делай. Я-то сделала, а толку? Мне же срочно надо.

Я, нутром чуя, что это по моей части, отодвинула девушку в сторону и открыла лоток для бумаги. Ну конечно, зажеванный лист торчал из недр принтера, как белый флаг бойца, сдавшегося в неравной битве. Выдрать его получилось, только разорвав на две очень неравные части.

– Ну вот, и так уже пятый раз. А цветной принтер у нас только один, – чуть не плача пожаловалась Лена.

Я не стала отвечать, уже получив наглядное подтверждение своей догадки: скомканный и разорванный лист был затянут черной магической паутиной, так что я начала осматривать принтер, ища пакостника, который тут безобразничал.

Лена смиренно стояла рядом, с надеждой глядя на мои изыскания. Наверное, думала, что я сейчас, как настоящий мастер, его починю. Если бы! Я с техникой исключительно на «вы» и по имени-отчеству, и чаще всего мне приходилось звать специалистов.

Отчего-то в моем случае всегда оказывалось, что достаточно ткнуть в одну кнопочку, после чего все чудесным образом включалось, начинало работать и переставало глючить. Мне же после этого хотелось потереть лоб, чтобы стереть позорную надпись «ЧАЙНИК», которая обязательно должна была выступать в таких ситуациях. Иногда мне казалось, что в колдовстве просто обязана существовать отдельная специализация, которая называлась «айтишник офисный, обыкновенный».

Зато в чем я действительно разбиралась, так это в тварях магической реальности. С ними я была на короткой ноге. И именно одним из них мне сейчас предстояло заняться.

Я быстро спохватилась, что зрители мне сейчас ни к чему. Огляделась, коридор был пуст, за исключением секретарши Сони, стоявшей чуть дальше рядом со шредером и методично уничтожавшей стопочку бумаг. Секретарша была не в счет, мешалась мне только Лена, пристально наблюдавшая за моими действиями.

– Ты иди к компьютеру и запусти на печать заново, – деловито распорядилась я, избавляясь от свидетеля, и Лена, благодарно кивнув, торопливо побежала в кабинет.

– Где же ты, паршивец, прячешься? – пробормотала я, снова тщательно оглядывая внутренности принтера. Вообще, сущь мог и невидимым стать, почуяв приближение мага, способного хорошенько навалять по магической пятой точке. Похоже, и этот спрятался, сам не вылезет. Придется использовать приманку.

Я наколдовала фальшивый кусочек эмоции и начала ловить «на живца». Сущи низшего уровня – безмозглые, как мухи, ни один не удержится, чтобы не стащить такое лакомство, даже если выглядит оно максимально подозрительно. Вот и этот не стал исключением. Из-за принтера с опаской выглянуло существо, очень похожее на мохнатого паука с пучком длинных тонких лапок. Десяток глаз, торчащих на стебельках по всей поверхности тельца, настороженно уставились на меня, как перископы подводной лодки, наведенные на цель.

Стараясь не производить лишних движений, я собрала в ладони слабенький магический заряд и резко выкинула руку вперед. На уничтожение этой мелочи хватило бы. Но паучара подпрыгнул, смешно и беспорядочно перебирая в воздухе ножками, словно разгоняясь, и метнулся за принтер. Промазала! На стене образовалась фиолетовая подпалина от заклинания, которая тут же начала затягиваться. Не успела я расстроиться, что теперь поганца не вытащу даже приманкой, как тот внезапно сиганул на стену и мохнатой тенью рванул по ней вдоль коридора. Я стрельнула вслед еще одним заклинанием, но сущь снова ловко увернулся, после чего красивым кульбитом, будто олимпийский чемпион по прыжкам в воду, нырнул в шредер. Ровное гудение тут же поперхнулось, и я услышала сердитое восклицание Сони:

– Ну вот опять! Что за техника? Два листа прожевать не может.

Я виновато сморщила нос и отвернулась к принтеру, сделав вид, что меня это не касается. Не могу же я, в самом деле, целыми днями паразитов гонять? Да еще и чтобы никто не заметил. И вообще, ей осталось совсем чуть-чуть, можно и руками пару листов порвать.

Приглушая собственную совесть, я уставилась на исправно складывающиеся в ровную горячую стопочку листы, а по коридору уже спешила Лена.

– Получилось? – с надеждой спросила Лена.

– Вроде да, – я пожала плечами.

– Ника, ты настоящая волшебница! – просияла девушка, вызвав у меня довольную ухмылку. Про себя я, правда, поправила, что не волшебница, а ведьма, это слово мне отчего-то нравилось больше. Минут через пять коллега сгребла увесистую пачку и заспешила по коридору в сторону кабинета Анжелы.

Прошло минут пятнадцать, я как раз заканчивала сканировать, когда увидела Лену, вышедшую от Жабы.

– Ну как, успела? Все нормально? – поинтересовалась я.

– Ага, – облегченно выдохнула Лена. – Слушай, мы сейчас с девчонками обедать пойдем. Там кафешку новую открыли на первом этаже. Хочешь с нами?

Я вспомнила, что с сегодняшней экстренной побудкой обед с собой взять не успела, да и завтрак тоже пропустила, поэтому с радостью согласилась.

Нашу компанию пополнили коллеги из отдела Лены: Света и Катя. Я, конечно, знала всех в лицо и по именам, но общались мы больше по работе и чаще по телефону. А тут хоть пообедать вместе выберемся. Я вдруг возрадовалась своей внезапно открывшейся общительности.

Я вообще-то интроверт, и время свое предпочитаю проводить в обществе самого приятного мне человека – самой себя. Компанию мне обычно составляет либо книга, либо телек. Ну и с Буяном, конечно, тоже интересно поболтать. Но в последнее время меня все чаще грызет беспокойство и складывается ощущение, что я вот-вот покроюсь плесенью, сидя дома и никуда не выбираясь. Так что сейчас я наслаждалась неожиданной компанией.

Катя, на правах первопроходца, всю дорогу расхваливала заведение, и особенно горда она была скидкой в честь открытия, как будто сама ее делала за свой счет. Впрочем, бонус действительно оказался приятным, и я в очередной раз убедилась, что день сегодня на редкость удачный. Новая кафешка оказалась с итальянским уклоном, и мы заказали себе большую пиццу на всех.

Девчонки из бухгалтерии оказались шумными и веселыми болтушками. Они обменивались новостями, подкалывали друг друга не всегда понятными мне бухгалтерскими шуточками и, конечно же, перемывали косточки начальству.

– Повезло вам с шефом, – завистливо вздохнула Света. – Илья такой лапочка, что хочется запихнуть его в сумку и утащить домой.

Ленок мечтательно закатила глаза, подтверждая, что Туманов – и ее идеал тоже.

– Да нам бы хоть в начальники такого заполучить, – более прагматично заявила Катя, будучи единственной в нашей компании замужней дамой. – Он, наверное, единственный, кто способен разговаривать с Жабой. Я слышала, как он своих перед ней защищает. Наша-то начальница дрожит перед Анжелой, как желе на ветру. Чуть что – сразу на нас вину спихивает.

– Да, он такой. Мы за ним как за каменной стеной, – изрекла я с непонятной собеседницам досадой. – Только, девочки, занимайте очередь. На Туманова только в нашем отделе покушается как минимум пятеро.

– Ого! И ты в их числе? – с напускной подозрительностью спросила Лена и шутливо ткнула меня локтем в бок.

– Он не в моем вкусе, – соврала я, запихивая в рот кусок пиццы и делая вид, что всецело поглощена его пережевыванием.

– А кто же тогда в твоем? – искренне удивилась Лена, как будто кроме Туманова и мужчин-то больше не существовало. Впрочем, для меня так оно и было.

«Кто-то с внешностью Туманова, с характером как у него же, но только чтобы маг», – мрачно подумала я. Ага, у вас есть такой же, но с перламутровыми пуговицами? Нет? Будем искать. Вслух пришлось ограничиться короткой полуправдой.

– Я такого еще не встретила.

Видимо, мой нахмуренный и сосредоточенно жующий облик отбил желание приставать дальше с расспросами, так что бухгалтерши предпочли вздыхать о «женихе года» нашей фирмы без моего участия.

– Он такой мужественный, решительный, – продолжала Света петь дифирамбы Илье. – А позавчера-то! Когда бедняжку Ритулю увидел, не растерялся, сразу действовать начал. Я же тоже там была и все видела. Все оцепенели, а он один не испугался. Вон, и скорую, и полицию вызвал.

Как только речь зашла о Рите, веселье разом схлынуло. Девочки притихли, уткнувшись в свои тарелки. Смена темы явно расстроила всех, напомнив то, о чем мы очень хотели бы забыть. А я вдруг подумала, что Рита Наумова работала в том же отделе, что вся моя сегодняшняя компания. Может, они смогут что-то интересное вспомнить? Что-то, что приблизит меня к разгадке символа.

– Скорая сказала, что это был инфаркт, – осторожно подала я голос, опасаясь, что девушки еще больше замкнутся в себе, не желая продолжать тему. – Разве она была сердечницей? Мне Рита казалась вполне здоровой.

К моему облегчению, коллеги поддержали беседу.

– Да, о ее болезни никто не знал, – кивнула Лена.

– Врачи говорят, что приступ мог настигнуть внезапно, – повторила я слова Ильи.

– Не знаю, что там говорят врачи, но по мне ерунда это все, – вдруг возразила Света. – Не болела Ритуля. Помните, она еще шутила, что экономит деньги компании, потому что за все время работы ни разу не воспользовалась медицинской страховкой? И вообще, она спортом занималась, в фитнес ходила. Меня все звала, только я так и не собралась.

– Мне тоже так кажется, – поддержала Свету Лена. – То есть, Рита, конечно, в последнее время себя странно вела, но не похоже, чтобы это касалось здоровья.

Лена замолчала, помешивая соломинкой в своем стакане с соком и глядя в него так, будто в недрах апельсиновой жидкости можно было прочитать ответ на все тайны бытия.

– Странно – это как? – заинтересовалась я. – И почему ты думаешь, что дело не в здоровье?

– Такими проблемами она бы поделилась. Хотя бы затем, чтобы ей врача посоветовали. Компания все-таки с медициной связана, – задумчиво ответила Лена. – Но Рита наоборот замкнулась, и вообще стала какой-то нервной.

– Точно, я тоже на это обратила внимание, – присоединилась к обсуждению Катя. – Захожу я как-то в кабинет после обеда, вижу – сидит Рита, расстроенная, хмурая. Ну, я подошла к ней, спросила, что случилось и не нужна ли ей помощь, а та как огрызнется на меня. Ничего, мол, мне не надо, отстаньте все. И выбежала из кабинета. Я сначала обиделась, а потом решила, что у Риты какие-то неприятности. Ну и подумала, что сама поделится, если захочет. А в душу я лезть не стала, тем более после такого посыла.

– Да, у Риты глаза на мокром месте были последние недели две, – подхватила Света, а я вспомнила слова Айжан, что Рита плакала. – И меня она тоже как-то послала, когда я попыталась узнать, в чем дело. Я думала, она только со мной так. Только, знаете? Мне казалось, что Рита была не просто расстроена, она выглядела испуганной.

– Да что ее могло напугать? У нее разве враги были? – спросила я, утыкаясь в стакан и отпивая из него, чтобы мой интерес не выглядел слишком явным.

– Не знаю, мне сложно представить врагов Риты, – покачала головой Лена. – Но в какие-то личные трудности я бы поверила больше, чем в проблемы со здоровьем.

– От личных проблем не умирают, – возразила Катя, и мы все снова скорбно замолчали.

– Может, эти самые личные проблемы ее и довели до приступа? – предположила я, не зная, как еще можно объяснить все странности, происходившие с девушкой до ее смерти, да и саму смерть.

– Может. Жаль, что этого уже не узнать, – вздохнув, ответила Катя. – Я, между прочим, у Олеси спрашивала, что с Ритой случилось. Они все-таки подружки были. Но Леся тогда только плечами пожала и ответила, что понятия не имеет, какая муха Риту укусила. Да так равнодушно, что я сразу поняла: они поссорились.

– А где, кстати, Олеся? – вспомнила я. – Что-то я ее в офисе ни сегодня, ни вчера не видела.

– Она больничный взяла, – просветила меня Лена. – Бедняжка так убивалась, плакала, мы никак не могли ее успокоить. Так что скорая ей тоже укол сделала, как Айжан. А на следующий день Леся не вышла, позвонила начальнице, сказала, что приболела. Сначала за свой счет взяла, а потом вообще на больничный ушла.

Я вспомнила шокированное лицо Олеси, когда та увидела мертвую подругу. Да, нас всех пробрало, меня, вон, до сих пор не отпускает. А ей, должно быть, в сотни раз тяжелее.

Но тут меня посетила такая догадка, что я аж дыхание задержала, боясь спугнуть мысль. Не связано ли такое сильное расстройство Олеси с чувством вины? Получается, Рита последние две недели ходила встревоженная, замкнулась в своих мыслях, и даже с Олесей они разошлись. Вдруг подруга сделала что-то такое, что привело к смерти Риты, а теперь девушку мучает совесть? Например, Рите нужна была операция, а Олеся не помогла деньгами. Это, конечно, веская причина, чтобы заболеть от расстройства.

Обеденный разговор окончательно выветрил мой утренний позитивный настрой, и к лифтам я шла притихшая и задумчивая. Из размышлений меня выдернул пиликнувший мобильник, на экране высветилось сообщение, что заказанные для Буяна ложки поступили на пункт выдачи. Я решила, что успею сбегать забрать их, и, попрощавшись с компанией, бодрой рысцой направилась к дверям.

Посылка была запечатана в плотную бумагу и пупырчатую пленку, так что я не стала тратить время на проверку. Ложки и ложки. Что там может быть не так? И только вернувшись на место, я их распечатала, пользуясь тем, что большинство сотрудниц сбежало на обед.

Увиденное заставило меня нервно хихикнуть. Первая ложка была размером с половник, а вторая – чуть больше мизинца. Так вот почему она дешевле. Из-за размера!

Впрочем, оба изделия были искусно расписаны, и, кажется, роспись была ручной. Вот Буян обрадуется! Таких нестандартных в его коллекции точно нет.

Я так увлеклась восторженным разглядыванием орнаментов, что не заметила, как ко мне подкрались со спины. И когда я услышала сдавленное покашливание, аж подпрыгнула на месте от неожиданности, как будто меня застали за чем-то неприличным. Туманов! Стоит за моим креслом, глаза на ложки вытаращил. Прятать покупки было поздно.

– Ты что, увлекаешься народными промыслами? – удивленно вопросил начальник. – Я, конечно, знал, что ты личность многогранная, но чтобы настолько… Ты их коллекционируешь что ли?

Я, кажется, покраснела. И нет бы мне ответить, что да, пополняю коллекцию, или вообще откреститься, что купила в подарок, что, в сущности, и было правдой. Но мне отчего-то захотелось подшутить над Тумановым.

– Понимаете, Илья Романович, я предпочитаю есть только деревянными ложками. Врачи говорят, что это намного полезнее. К тому же, деревянные приборы, улучшают вкус любого блюда.

Я тут же осознала, какой улучшенный вкус ждет эти самые блюда от краски и лака, густо покрывавших дерево. Судя по приподнявшимся бровям босса, он подумал о том же.

– И что же ты ешь этим, хм, черпаком? – посмеиваясь, спросил он, кивнув на великанское столярное изделие.

Я, не желая выходить из роли, горделиво повела рукой над столом, как заправский экскурсовод в краеведческом музее – над витриной каких-нибудь древних черепков.

– Большая ложка у меня для супа. Я, видите ли, люблю суп. Могу есть кастрюлями.

– А маленькая, надо полагать, десертная? – совсем развеселился Туманов.

– Нет. Она у меня для гостей. Чтобы не засиживались долго. Последнюю вот совсем изгрызли от голода, надо было новую купить.

– Ежова, ты на редкость гостеприимная, – не выдержал Илья и расхохотался в полный голос. Похоже, шутка ему зашла.

– Да, я предпочитаю ходить в гости, а не принимать их у себя, – с достоинством ответила я. О том, что именно я ляпнула, до меня дошло только через несколько секунд, когда улыбка начальника вдруг изменилась. Она перестала быть веселой и стала такой, что в груди екнуло сердце, а от взгляда прищуренных глаз вдруг стало жарко.

– Однажды, Ника, я приглашу тебя в гости. На кастрюльку супа. Обещаю, даже деревянную ложку куплю персонально для тебя.

Я не нашлась, что ответить, тем более что босс уже отвернулся и направился к своему месту.

Стараясь не смотреть на Илью, я поспешила затолкать кустарные изделия в сумку, чтобы больше ни у кого не вызывать вопросов. Нет, какой все-таки нахал! Понял же, что я над ним подшучиваю. Решил отомстить, вогнав в краску? Или нет? Неужели был серьезен? Ох, надеюсь на моем лице не написано, как сильно я сохну по нему.

Глава 7. Банни.

Остаток дня пролетел быстро, но на работе пришлось немного задержаться. Перед уходом я решила посетить туалет. Большинство сотрудниц уже сбежали из офиса, так что я оказалась единственной посетительницей в столь неурочное время. Сделав все важные дела, я встала у ряда раковин и открыла воду. Быстро сполоснув руки, я полезла в сумку за расческой и помадой, дабы выползти в мир из офисных недр не зомби, потрепанным посмертной жизнью, а вполне себе ухоженной ведьмой. Расческа никак не желала находиться, и я, вполголоса ругаясь, начала выкладывать на столешницу нехитрые женские вещицы.

Свет коротко моргнул. Еще раз, и еще. А затем замерцал, как светомузыка на дискотеке, после чего резко погас. Помещение погрузилось в кромешную тьму. Мой взгляд тут же метнулся к тонкой полоске света, пробивающейся из-под двери в коридор.

Электричество «закончилось» только тут, а не во всем задании, и даже не на этаже. Значит, нежить. Значит, дело не в аварии. И я тут же получила подтверждение: магический кокон, внутри которого все звуки усилились и приобрели жутковатое эхо. Так могло себя проявлять только Небытие и его твари.

За спиной в темноте что-то негромко плеснуло, шлепнуло. А в следующий миг раздался грохот дверцы кабинки, ударившейся о стену. Сердце екнуло от громкого звука, но я продолжила стоять лицом к раковинам. Смысла оборачиваться не было. В такой темноте ничего не разглядеть, и слух сейчас важнее.

Грохота не повторилось, но теперь слышался легкий, но въедливый скрип, как будто распахнутая дверь медленно качается из стороны в сторону. Или кто-то ее качает.

Одной рукой я зачем-то продолжала судорожно стискивать сумку, а во второй копила магический заряд. Я понимала, что попытка у меня только одна. Пальнуть нужно вовремя, чтобы не дать твари фору.

К поскрипыванию добавился звонкий дробный звук капающей воды. Звук медленно приближался. Я напряженно прислушивалась, пытаясь угадать, где сейчас находится тварь, но из-за магического кокона звуки множились, и казалось, что опасность подкрадывается со всех сторон.

Эхо вдруг исчезло, и уши словно заложило ватой. Теперь на фоне густой тишины четко выделялись шлепающие и подшаркивающие шаги. Чавк-чавк-чавк… Но тут стихли и они. Я замерла, понимая, что сейчас меня атакуют, но тут вспыхнул свет, ослепив и заставив прищуриться. И я увидела, что в туалете я уже точно не одна.

В зеркале отражалась стоящая в нескольких шагах от меня девичья фигура в сером балахоне. Длинные зеленоватые волосы почти полностью закрывали лицо. С балахона и с волос лилась вода, образовав на полу немаленькую лужу.

Существо вытянуло синюшные, как у утопленницы, шестипалые руки и безмолвно двинулось на меня, продолжая капать водой. Я наконец отмерла, выругалась вполголоса, развеяла магию и зашарила в сумке. Искомый предмет, как назло, не находился. Зато, по закону подлости, тут же обнаружилась расческа. И где была эта зараза минуту назад?

Запах сырости от приближающейся нежити ударил в нос, легкий сквозняк мазнул холодом, но я наконец-то нащупала то, что искала. Существу оставался всего шаг до меня, оно уже почти касалась моего плеча, явно метя в шею, но я успела развернуться и вложить в протянутую ко мне когтистую руку найденный предмет.

Существо недоверчиво остановилось, ощупало выданный ей шоколадный батончик второй рукой и наконец-то откинуло волосы. Блеснули красные глаза, по-лягушачьи широкие, тонкие губы раздвинулись в улыбке, обнажив несколько десятков мелких острых зубов.

– Банни, ты с ума сошла меня так пугать? – напустилась я на нежить. – Мне чуть снова не понадобилась кабинка!

– О, Ника, привет! Извини, обозналась, – голос у баньши был хрипловатым и писклявым, как у мультяшного курильщика. – За волосами не видно ни демона.

Выходя на охоту, Банни предпочитала прятать лицо. Как-то я ее спросила, зачем она это делает, и сущь, как заправский психолог, прочитала лекцию, что человек больше боится того, чего не может рассмотреть, потому что сам дорисовывает себе всякие ужасы. А что может быть страшнее собственных страхов?

Второй причиной было банальное женское недовольство собой. Банни не устраивала собственная внешность, она считала себя недостаточно уродливой, чтобы напугать жертву. Как по мне, что с зашторенным лицом, что нет, она выглядела одинаково внушительно и могла навести страх на кого угодно.

– Следующий раз заклинанием засвечу, будешь знать, – пригрозила я.

Мы с Банни обе знали, что развеивать я ее не стану, так что она тут же хрипло хихикнула, явно довольная произведенным эффектом.

– Видела бы ты свое лицо! Смотрела бы и смотрела. Кстати, спасибо, что поделилась эмоциями, а то я до жути голодная.

– Лучше шоколадки ешь, – буркнула я.

– Фоколадка на деферт, – прошамкала Банни, вгрызаясь в батончик. Все-таки мелкие острые зубы принятого ей облика были предназначены совсем для другой пищи, поэтому сейчас накрепко увязли в слоях нуги и орешков. Но баньши самоотверженно гробила свой охотничий инвентарь, не желая расставаться с любимым лакомством. Тут я ее как раз понимала. За шоколадку сама порой готова душу продать.

Закатив глаза, Банни замычала от удовольствия. Вот не зря говорят, что шоколад – это концентрат счастья, и если наука это объясняет взлетающим у человека уровнем эндорфинов, то нежить чувствует его как мощнейший эмоциональный всплеск, который приобрел материальную форму. Жаль только, что далеко не все порождения магического мира способны поглощать человеческую еду. Ведь если бы могли, мир мог стать хоть чуточку добрее.

Банни на самом деле не была настоящей баньши. С такой кровожадной тварью, истинным порождением Небытия, я бы и разговаривать не стала. Да и та вряд ли захотела бы со мной вести беседы, как и заменять горячую вкусную ведьминскую кровь каким-то там шоколадным батончиком.

Нет, Банни была лишь сущем, который сумел напитаться так, что приобрел разум, телесное воплощение и открыл для себя новые виды охоты. Целью Банни был человеческий страх, и она виртуозно научилась его провоцировать. Почему именно страх? Да очень просто. Для сущей питательны любые эмоции, но вызвать у человека страх, ненависть, боль, обиду проще простого, тогда как счастье, радость, удовольствие – это что-то мимолетное, зыбкое, то, что человек сам порой едва может уловить.

После близкого знакомства с собой Банни стирала из памяти жертвы этот эпизод, так что после отдачи энергии человек чувствовал лишь легкое недомогание, но чаще у него сильно и, как считала сама жертва, беспричинно портилось настроение.

Банни не питалась кровью, и это была одна из причин, почему я ее до сих пор не развеяла. Наша странная дружба больше напоминала временное перемирие на взаимно выгодных условиях. Я таскала ей шоколадки, которые Банни просто обожала, а она была одной из тех немногих ниточек, которые связывали меня с магическим миром.

Впрочем, если бы она начала серьезно вредить людям, я бы без разговоров ее уничтожила. Банни это знала. Возможно, поэтому она была не прочь подшутить над одной слишком доброй и доверчивой ведьмой. И мне бы давно привыкнуть к ее эффектным появлениям, но за ним могла скрываться не Банни, а действительно опасная тварь, которая заслуживает только отправки обратно в Небытие.

Банни дожевала шоколадку, педантично выкинула обертку в мусорную корзину.

– А ты чего голодная-то? – запоздало удивилась я. – Тебе что, эмоций не хватает?

Я знала, что сущам не обязательно подключаться к человеческой ауре напрямую. Они могут забирать и разлитую в воздухе энергию. Она, правда, рассеивается быстро, но когда вокруг столько народу, то эмоций, витающих в воздухе, всегда будет достаточно.

– Не хватает, приходится силой добывать, – вздохнула та, а потом резко приблизила ко мне свое хищное лицо, заставив вздрогнуть, и заговорщицки зашептала. – А знаешь почему? Завелась тут какая-то тварь, всю энергию выбирает, до последней крошки. Уже несколько недель, как я ее чувствую.

– Что за тварь? – нахмурилась я.

– Я не видела, но это существо не ходит там, где много людей. – Банни снизила голос до потустороннего шелеста. – На глаза оно не показывается, обитает в технических помещениях ближе к верхним этажам. Я его постоянно слышу и чувствую, иногда совсем близко. Шагов не слышно, но я узнаю его дыхание. Дышит шумно, будто принюхивается. Иногда рычит, иногда стонет, да так жутко, будто само Небытие его на части рвет.

– Хочешь сказать, что это оно высасывает свободную энергию из пространства? – я потерла плечи, стараясь смахнуть с них высыпавшие мурашки. Не знаю, что на меня подействовало больше: близость лица страшненькой «подружки» или еще более жуткая новость.

– Да, именно это оно и делает, – закивала Банни, блеснув особенно ярко красными глазами. – Ужасно прожорливое. А еще оно питается сущами, совсем молодыми и глупыми. Нас, разумных, еще найти и поймать надо. Только оно не ищет специально, пожирает тех, кто попадается ему на пути.

– Но откуда оно взялось? И что ему надо? – спросила я, мало рассчитывая на ответ. Если бы Банни знала, она бы сразу сказала.

– Я не знаю. Но кажется, что оно не пришло извне, а всегда было тут.

Банни наконец отодвинулась от меня, вернув своему голосу нормальную громкость. А я нахмурилась. Новость была очень неприятной. Существо, которого боятся даже твари Небытия, для человека совершенно точно опасно. И тут меня осенило. Не могла ли Рита стать жертвой этого существа?

– А на людей оно точно не нападало?

Банни задумалась.

– Нет, я бы наверняка узнала. А почему ты спрашиваешь?

– На днях у нас девушка умерла. Очень странная смерть, – поделилась я.

Банни с интересом на меня посмотрела.

– Правда? Кто такая?

– Ты же не запоминаешь людей, – хмыкнула я, припомнив давние слова Банни, что ей не интересны имена. Она запоминает только эмоции и лица тех, кому эти эмоции принадлежат.

– Ну хотя бы опиши ее, – попросила любопытная сущь.

Я полезла за телефоном. У меня была фотография Риты, сделанная давно на одном из офисных праздников.

– Ого, неожиданно, – пропищала Банни, явно узнав девушку. – Какая жалость, что она умерла.

– Серьезно? – я удивленно посмотрела на Банни. Дождаться сочувствия от творения Небытия было невозможно, а тут такое откровенное сожаление в голосе.

– Ага, мне нравился вкус ее эмоций. У нее всегда их было много. Светлые эмоции, сладкие. И что, ты думаешь, ее та тварь убила?

Да уж, кто о чем, а сущи все о жратве. Я только пожала плечами.

– Не знаю. Но мне кажется, что ее смерть была магической.

Банни взмыла над полом и зависла в задумчивости.

– А ведь она боялась, – произнесла вдруг Банни. – Рыдала как-то в кабинке. Столько страха, горя и отчаяния я давно не ела. Настоящее пиршество. Мне даже воздействовать на нее не пришлось.

Банни облизнулась, явно вспомнив приятную трапезу. А у меня сжалось сердце. Бедная Рита!

– А ты не знаешь, почему она плакала? Может, она что-нибудь говорила? – спросила я, затаив дыхание.

– Да-да, говорила, – закивала Банни. – Раз сто повторила, что зря взяла какую-то вещь, какой-то злой предмет, что должна его вернуть, избавиться, пока не поздно. Ей было очень страшно.

И мне еще будут рассказывать про сердечный приступ? Да тут не пойми, что творится! И чем больше подробностей я узнаю, тем отчетливее понимаю, что без ведьмы здесь точно не разобраться. Как и то, что оставлять на самотек ситуацию ни в коем случае нельзя.

Попрощавшись с Банни, я в задумчивости вышла на улицу. Снова накрапывал дождь. Я, натянув капюшон легкой курточки, побрела к метро. Доставать зонт мне, как обычно, было лень.

Связана ли тварь со смертью Риты? Что-то подсказывало, что вероятность этого высока. Слишком уж много совпадений. В башне появляется некий монстр, Рита начинает говорить о каком-то злом предмете, от которого хочет избавиться, и вообще сильно меняется, замыкается в себе, а после и вовсе умирает. При этом смерть отмечена загадочным магическим символом.

Эта логическая цепочка верна? Или я что-то упускаю? А может, я все надумываю, и эти события вообще никак не связаны?

Единственное, в чем я не сомневалась, так это в том, что на людей монстр не охотится до поры до времени. Возможно, набирает силу. Но тогда, получается, все обитатели башни в опасности. И, что самое ужасное, никто об этом не подозревает.

Ну почему мне даже не с кем этим поделиться, не с кем посоветоваться?

Из моих размышлений меня выдернуло прикосновение. Точнее, кто-то взял меня за руку, пытаясь остановить, а над головой появился большой черный зонт. Все еще находясь под впечатлением от свалившихся новостей, я чуть не пальнула в рукастого нахала заклинанием. Хорошо, что сдержалась, потому что, обернувшись, увидела Туманова, который и остановил меня.

– Ника, ну наконец-то, – улыбнулся он, не догадываясь, какой участи избежал благодаря моей выдержке. – Зову тебя, зову, а ты как в танке.

Он стоял слишком близко. Конечно, из-за зонта. Простая вежливость. Но мне стало ужасно некомфортно. Впрочем, отходить от Туманова было глупо, тем более что дождь усилился.

– А? – самое умное, что я сейчас была способна озвучить, но тут же взяла себя в руки. – Илья Романович, я вас чуть сумкой не огрела. Нельзя же так подкрадываться.

– Извини, – обезоруживающе улыбнулся босс, явно нисколько не раскаиваясь. – Не хотел тебя напугать.

Что-то день у меня сегодня пугливый. Все не хотели, но только и делают, что вгоняют в стресс. Впрочем, нет, Банни напугать как раз хотела, чего и добилась с оглушительным успехом.

– Да ничего. Я просто задумалась, не слышала, – решила я смягчить момент. Дурацкая ситуация. Не люблю, когда застают врасплох. – А что случилось-то? Я что-то забыла сделать?

– Нет. Я вообще не по работе. Просто… Дождь на улице, а я на машине. Увидел, что ты вышла, решил тебя подвезти, – заявил Илья, чем окончательно ввел меня в ступор.

Я изумленно хлопала глазами на начальника, не понимая, шутит он или нет.

– Илья Романович, – осторожно проговорила я тоном, которым обычно отказывают. Очень деликатно отказывают. – Я сама доберусь. До метро два шага, а там почти по прямой, всего одна пересадка. На машине дольше получится. Пробки, и вообще…

– У тебя какие-то планы на вечер? Или ты торопишься? – озадаченно свел брови Илья.

– Нет. Просто… – Ну вот как ему объяснить, что подкат я оценила, но только мне нужно больше, чем он может предложить. Это же все несерьезно. За Тумановым половина офиса ухлестывает, и на одной девушке он вряд ли остановится. А жить потом с разбитым сердцем я не хочу. И вообще, я – ведьма, и никакого будущего у нас не может быть. Так что пусть ищет другую претендентку на постель. – Просто ни к чему это все.

– Я надеялся, что мое общество тебе приятно, – помолчав, сказал он. – Я всего лишь хотел пообщаться, узнать тебя поближе. В офисе это не так-то просто.

– Илья Романович, да не в этом дело, – досадливо поморщилась я. – Вы – мой начальник.

Это была одна из самых очевидных проблем, хоть и не самых крупных. Мне казалось, что она должна немного отрезвить мужчину. Но нет. Илья немного склонил голову вбок, внимательно разглядывая меня, и я замерла в нерешительности. Убежать бы, только предательское тело не слушалось. Илья поддел мой подбородок, подняв его и заставив посмотреть себе в глаза. Даже сквозь стекла очков было видно, какие они глубокие, темно-зеленые, невозможно притягательные.

– Тебя останавливает только это? – спросил он, и по тону я поняла, что он это вообще даже за проблему не считает. Впрочем, ее очень легко решить. Например, уволить меня.

– Нет. Мы просто не подходим друг другу, – сердито выпалила я.

Илья удивленно вскинул брови.

– И почему ты так решила?

Ну вот что ему ответить? Сказать, что страдаю аллергией на мужчин с именем Илья? Или, может, признаться, что я ведьма, и у меня обет воздержания? Пусть лучше считает меня чокнутой. Но, разумеется, я промолчала. А Илья, похоже, понял мое молчание по-своему. Он еще несколько секунд пытливо смотрел мне в глаза.

– Хорошо, Ника, я позволю тебе еще немного от меня побегать. – Сказав это, Илья наклонился, как будто собирался поцеловать, но лишь доверительно прошептал. – Только учти, что мое терпение скоро может закончиться.

– И что же тогда будет? – тихо спросила я.

Илья многообещающе улыбнулся.

– То, что и должно быть между мужчиной и женщиной, которых тянет друг к другу, – ответил он. – А тебя ко мне тянет, я это вижу, Ника. Что бы ты ни говорила.

После этой гениальной тирады, на которую я не нашлась, что ответить, Илья отстранился от меня и зашагал прочь. Я же осталась стоять, недоуменно глядя ему вслед и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

«Соберись, Ника! – сердито одернула я себя. – У тебя сейчас слишком много проблем, чтобы отвлекаться на одноразовые интрижки».

Дождь усилился, прохладные капли остужали пылающие щеки. Стоять тут дальше было глупо, и я быстро юркнула в метро.

Уже стоя в плотной толпе в вагоне, я позволила себе немного помечтать. Эх, согласись я – и ехала бы сейчас в комфортном авто, рядом с Ильей, украдкой вдыхала запах его парфюма и…

Тут какой-то дядька толкнул меня в бок, чтобы я подвинулась, и этот пинок заставил меня вынырнуть из мечтаний. Ничего бы не было. Сидела бы как на иголках, не зная, что сказать, а потом винила себя, что вообще согласилась на эту поездку. Еще бы целоваться полез. Нет, этого точно допускать нельзя. А то ведь расклеюсь, растекусь лужицей – и берите меня тепленькую. А у меня сейчас и без Туманова слишком много проблем, чтобы переживать еще и о том, как уберечь свое сердце.

Глава 8. Задание от Жабы.

До дома я добралась ужасно разбитая. Никакого сравнения с утренним бодрым состоянием. Впрочем, домовому удалось немного улучшить мое настроение. Буян так обрадовался подарку, будто я вернула ему утерянную семейную реликвию. Увидев мой презент, он аж запрыгал от счастья, а потом полез в свой башмак, достал коллекцию и начал любовно перебирать свои ложки, сравнивая их с новыми. Как я и предполагала, именно таких у Буяна еще не было. Особенно его восхитил большой «суповой» черпак.

Я немного помедитировала на это действо, довольно улыбаясь. Все-таки делать подарки очень приятно. Вот честно, даже купленная себе обновка не вызывает столько положительных эмоций. Надо почаще практиковать.

– Буян, а давай тебе новый башмак купим? – предложила я, желая еще как-нибудь осчастливить домашнего духа. А то, может, он стесняется попросить. Но домовой смерил меня хмурым взглядом.

– С чего это ты взяла, что мне нужно обновить обиталище?

– Ну, просто твое, гм, обиталище, – я покрутила кистью в воздухе, пытаясь подобрать выражение помягче, – несколько устарело.

– Чего это – устарело? – все-таки обиделся домовой.

– Так ты посмотри на этот башмак: весь мятый, рваный, покореженный. Непонятно даже, какого он цвета был изначально. Будто корова жевала, вот честно.

– Как это – непонятно? Коричневый он был, сейчас такой же и есть, – совсем распалился Буян. Он даже бросил коллекцию, смотался в коридор и притащил свое сокровище, уронив его передо мной. Можно подумать, за тот час, что я имела счастье его не лицезреть, он изменился.

Я все-таки еще раз придирчиво осмотрела башмак. Несмотря на ярую защиту своего обитателя, новее и симпатичнее обувка для меня не стала. А коричневым это чудо обувщика было исключительно от несмываемой въевшейся грязи, местами пересекаемой белесыми вытертыми полосами. Видимо, мое скептическое выражение лица несколько охладило защищательный пыл домового, и он смущенно загородил башмак собой.

– Нормальная обувка, – пробасил он. – Носить еще и носить. Это вы, молодежь, неэкономная совсем. Любую хорошую вещь выкинуть готовы.

Я рассмеялась.

– Буян, ты сейчас так похож на моего дедушку! У него было любимое кресло-качалка. Продавленное и протертое до дыр, скрипело ужасно. Так вот, он ни в какую не хотел его менять. Говорил, что хорошую мебель только в советские времена делали, а сейчас не умеют. А когда родители решили сделать ему сюрприз и все-таки купили новое, он так разозлился, что пришлось увезти подарок и поставить у себя дома, чтобы не мозолил ему глаза. Больше мы об этом кресле даже не заикаемся.

– Вот и о башмаке моем не заикайся. Новый жать будет, натирать. А этот разношенный уже.

– Ладно, донашивай свой башмак, – продолжая улыбаться, разрешила я.

«Как же все-таки хорошо, когда есть домовой!» – думала я, уже лежа в кровати. Я, конечно, умела и готовить, и в отмывании квартиры был большой опыт. Но ведь намного приятнее, когда основную часть домашней работы делают за тебя. Причем делают с удовольствием и энтузиазмом. Теперь уже представить свою жизнь без Буяна я не могла. К тому же, он единственный, кто знает о моей настоящей, ведьминской, натуре. За исключением, конечно, неведомой тетки Зины, которую я и в глаза-то не видела. Получается, Буян – единственный собрат в этом чужом и равнодушном мире.