Неудачник бесплатное чтение

1

На этаже пустынно. Открытые двери, тихий шум перекладываемых бумаг. Мои собственные шаги перекрывают все остальные звуки. На табличке написано «Архив». Дверь плотно закрыта, толкаю – неожиданно легко она отворяется и бьётся в стену с резким звуком.

Не слышно никакой реакции. Снова мои шаги гремят, словно помещение и не заполнено реально наполовину бумагой. Обострённый слух играет плохую службу. Мои шаги, стук моего сердца, скрип ремешка часов на запястье. И ровным счётом ничего вокруг. Останавливаюсь, пройдя половину комнаты. Кто-то здесь есть – наконец слышу стук сердца. Несильно, небыстро. Этот кто-то некрупный и абсолютно спокоен. Разворачиваюсь, иду по проходу на звук. Женская фигура за столом спиной ко мне. Довольно хрупкая, тонкая шея, светлые волосы уложены в подобие прически. Она не реагирует, даже когда я останавливаюсь прямо за её стеной. Ритм сердца изменился, она знает, что я здесь. Медленно склоняюсь к её уху, обдаю его своим дыханием. Через пять секунд её рецепторов коснутся первые молекулы моего запаха. Вот теперь её пульс добавляет сразу десяток ударов. Прикусываю губу, размазываю по собственным губам каплю крови и снова выдыхаю. Снова жду пять секунд – её пульс под сто пятьдесят ударов. Удивляет полная неподвижность, за исключением тончайшей пульсирующей венки на виске. Обхожу и заглядываю в лицо. Милашка, глаза открыты, лицо абсолютно расслаблено. Красивые бледноватые щёки, пухлые губы, яркие без всякой помады, из косметики вообще лишь немного теней. Среднего размера грудь и ровные ножки. Она просто идеальна. Настолько, что мне хочется бежать отсюда, сломя голову. Очередная подстава!

Разворачиваюсь и замираю. Оставить её здесь – приговор и ей и мне. На эту девицу мне плевать, как бы она ни была хороша, а вот на себя, любимого – нет. А значит, нужно её приводить в чувство и вытаскивать отсюда. Ещё один взгляд… До умопомрачения хочется. Всё именно в моём вкусе. Даже запах от неё идёт мой любимый – жасмин, сандал и сейчас буквально только начинает добавляться нотка страха. Гастрономическое совершенство. А может, это стечение обстоятельств и судьба мне послала праздник для души. Я могу лишь отведать и остановиться, оставив эту симпатягу в живых. Если это так… Не так! Не в этом случае.

Если это то, о чём я подумал – рядом с ней должно быть доказательство. Металлическая баночка-таблетка аккуратно поставлена рядом, чуть выше головы девушки на стеллаже с папками, крышечка прислонена так, чтобы закрыть и забрать этот сосуд не заняло больше секунды. Что я и подтверждаю на практике, опуская ценный предмет в свой карман. Препарат очень дорогой и на Земле его не произвести, будем считать это моей маленькой местью. Теперь используем его главный минус, который сейчас для меня превратился в очень жирный плюс. Действие фермента, который стоит дороже всего на этой планете, нейтрализуется банальным нашатырным спиртом. Аптечка у двери, полный флакон. Едва ли не в нос тыкаю открытый пузырёк – и … раз, два, три. Она моргает.

– Ты убьёшь меня? – Она меня знает, похоже, а вот я её – нет.

– Точно не сейчас. В данный момент с точностью до наоборот – я спасаю твою жизнь. – Не трогаю её и почти не двигаюсь сам, её мышцам нужны две минуты, чтобы вернуть чувствительность, а мои движения могут вызвать у неё панику. – Кто здесь был?

– Никого. – Крутит головой и несмело поводит плечами.

– С момента, как ты уселась за этот стол?

– Да. – Ёрзает на стуле, шевелит ногами. – Никого не было.

– Не вставай, пока не сможешь нормально шевелить пальцами ног. – Наклоняюсь и смотрю в глаза. – Ты знаешь, что с тобой сделали?

– Нет. – Она слегка вздрагивает. – То есть да – меня парализовало, я вообще не могла двинуться, но при этом всё понимала и слышала. Что это было?

– Потом расскажу. – Под локоть помогаю подняться.

Одним взглядом оцениваю листок, лежащий перед ней, затем смотрю на обложку папки в которую он вставлен. Даже не удивляюсь – именно за этой информацией я пришёл. Папочку забираю с собой. На её вопросительный взгляд небрежно обмахиваю её этой папкой:

– Дочитаем вместе.

Аккуратно придерживаю за талию, так как идёт не очень уверенно, но сумочку не забывает. Выходим из здания без проблем, мой автомобиль припаркован прямо у входа.

– Откуда ты знаешь, кто я? – Задаю вопрос, когда мы трогаемся с места.

Она сидит не двигаясь, будто снова попала под действие этого фермента под вычурным названием Финесс.

– Я журналистка и веду расследование о странных смертях. – Голос настолько безэмоционален, что я ей не верю.

Вполне возможно, что она сказала правду до последнего слова. Только вряд ли это вся правда. Самый надежный способ обмануть – сказать правду. С нужной интонацией, скрыв лишние детали или же просто сказав так, чтобы в неё не поверили.

Через десять минут мы въезжаем во двор, очень большой и очень хорошо огороженный. Когда автоматические ворота закрываются, с улицы невозможно заподозрить одно из наиболее защищенных мест в Москве – любой взгляд даже не задержится на достаточно ветхих и непримечательных двориках эпохи позднего социализма. Иллюзия и зона отворота внимания просто отбивает всякое желание посмотреть на такую убогую серость во второй раз.

2

Оставляю девицу в своих апартаментах на попечении прислуги и выхожу в общий холл.

– Эд, ты снова занимаешься непонятно какими личными делами? – Не удивлюсь, если Рита меня реально чует по запаху за версту.

Малышка по своему обыкновению обхватывает меня за шею и заставляет наклониться, чтобы дотянуться губами до моей щеки. Ровно полтора метра роста и умопомрачительная фигура с яркими красными волосами делают её очень приметной, что не очень хорошо для нашей работы, но всё равно она лучшая. До недавнего времени моя подчинённая, а теперь – мой непосредственный босс, за всё время моей работы ни разу не встречал никого с такими мозгами и хваткой.

– Милая, как раз сейчас я занимался нашим делом. – Смотрю с улыбкой в её ярко-зелёные глаза.

– И что же за девицу ты притащил по нашему делу на этот раз. – Она ехидно сияет улыбочкой до ушей.

– Очень аппетитный кусочек сыра, который кто-то приготовил для меня. Скажу честно, я успел её выдернуть и не стал дожидаться, пока мышеловка себя как-то обнаружит. Надеюсь на какую-то информацию от этой вкусняшки.

– А с чего ты взял тогда, что была мышеловка? – Её зрачки сужаются едва ли не до точки, в такие моменты кажется, что она пытается заглянуть прямо в мой мозг. – Может, тебе …

Она замолкает, едва видит извлечённую из кармана баночку.

– Как ты думаешь, кому в этом городе ещё подкинут такое лакомство, приправив подобной специей?

– Значит, охота продолжается. – Она прижимается ко мне. – Признайся, по-своему приятное чувство, когда тебя, охотника, загоняют, как дичь. Кровь начинает быстрее бежать по твоим венам.

Рита трётся об меня, как заправская кошка, продолжая сиять издевательской улыбочкой.

– На самом деле это уже наскучивает. – Слегка порыкиваю от удовольствия. – При всей изобретательности мой доброжелатель меня ни разу не смог достать.

– Да ладно. – Она впивается в меня взглядом изумрудных глаз. – Ты до сих пор считаешь, что твой тайный поклонник хочет тебя убить? Милый, я думала, ты умнее…

Она притворно вздыхает и отлипает от меня.

– Я начинаю влюбляться в твоего преследователя, Эдик. Он гений! Гений с исключительным чувством юмора и умопомрачительным стилем. Как бы я тебя не обожала, но перед ним я преклоняюсь.

Маленькая стервочка заливается смехом, а я иду в лабораторию.

– Дом, сними отпечатки с этого пузырька. – Прошу приятеля-криминалиста.

– Ого, ты с добычей? – Доминик Коста отрывает взгляд от микроскопа. – Минуты две-три.

Через две он уже меня удивляет.

– Отпечатки твои и ещё одни. Инга Бельская, журналистка криминальной хроники. – Дом хмыкает. – Человек, Эд. И цыпочка, если мне не изменяет память, вполне в твоём вкусе.

На развёрнутый ко мне монитор я могу не смотреть, в принципе. Пухлые алые губки и выразительные серые глаза. Забираю бесценный препарат и в полной растерянности возвращаюсь к себе. Девушка сидит в том же кресле, куда я усадил её сразу по прибытии. Андроид успел напоить её кофе, теперь она листает привезённую нами папочку.

– Инга, вы в самом деле не знаете, что это? – Показываю пузырёк.

Очень правдоподобно качает головой. Будь я человеком, поверил бы, но… Пульс резко учащается в полтора раза, обманщица с неё – так себе. Открываю баночку и вожу перед её симпатичным носиком несколько секунд. Она набирает воздуха, чтобы что-то сказать, это её и губит. Минут десять в полной неподвижности нам пока хватит. Её сердечко ещё заметно ускоряется. Ага, с кондицией я не промахнулся – зрачки шевелятся и реснички подрагивают, значит, начать разговор мы можем прямо сейчас.

– Инга, вы знаете, кто я? – присаживаюсь на подлокотник её кресла и провожу пальцем по её щеке. – Моргните вместо да или поведите глазками в стороны, если нет.

Реснички на мгновение опускаются.

– И знаете, что я могу с вами сделать? – Снова моргает. – Вы хотите этого? Для этого вы всё это затеяли?

Она моргает, а затем её глазки начинают бешено бегать из стороны в сторону. В концов она просто закрывает глаза. Она очень аппетитно пахнет и выглядит. Не удерживаюсь, провожу пальцем по её губам. Глазки открываются очень широко.

– Ты боишься? – Моргает. – Ты же сама себя принесла в жертву, так? – снова и да и нет.

Целую в губы и выдыхаю, наполняя её лёгкие своим запахом. Пожалуй, дам девочке отдохнуть и подумать. С её впечатлительностью ещё инфаркт схлопочет в таком юном возрасте. Сажусь в свободное кресло и подаю знак прислуге. Пью кофе и наблюдаю за личиком красотки. В этот раз обойдёмся без радикальных методов, без нашатыря её тело будет медленнее и постепенно приходить в норму. С удовольствием наблюдаю, как её глазки практически с мольбой прожигают во мне дыру. Продолжаю, когда замечаю, как начинают шевелиться её губки и она делает судорожный вдох.

– Инга. – Мне приятно смотреть, как она слегка вздрагивает, когда я произношу её имя. – Откуда вы знаете, кто я?

– Мне назвали ваше имя и сказали, где вы будете. Я не знаю этого человека. Но он мне сказал, что именно вы мне нужны. – Она говорит с трудом, отчасти из-за действия фермента, но больше борясь с хаосом, одолевающим сейчас её сознание и душу.

– Кто надоумил вас на такое? Ведь вы сами пожелали стать лакомым блюдом, от которого не откажется ни один вампир.

– Он же. – Задаюсь вопросом, а человек ли это был.

– Вы чувствовали рядом с ним что-то подобное вашим нынешним ощущениям?

– Нет. Это был именно человек.

– Откуда вам вообще известно о вампирах?

– Я журналистка криминальной хроники и умею анализировать информацию.

– Я заметил. – Киваю на папочку.

Встаю и снова приближаюсь к ней. Любуюсь её испуганным лицом, глажу его. Легонько обдуваю её губы, пока с них не срывается стон.

– Никогда не приходилось это чувствовать?

– От вампира нет. – Признаётся, краснея. – Это очень мучительно.

– Дашь попробовать себя – тебе станет легче. Я не выпью тебя полностью.

– Да! – Она буквально выкрикивает и роняет голову на спинку кресла, закрывая глаза. – Пожалуйста.

3

– Вкусная девочка. – С трудом отрываюсь от её руки.

Кровь останавливается почти мгновенно, я облизываю оставшиеся капельки и ранки от моих клыков. Через пять минут следов на руке не видно, сама девушка глубоко дышит, немного бледная, на губах расслабленная улыбка.

– Спасибо. – Улыбается, глядя на меня. – Я знала о подобном в теории, но испытать пришлось впервые. Это стоило тех мучений.

Улыбаюсь мысли, что эта Инга просто уникальна – другая бы уже свихнулась от одной мысли, что она – пища, едва отошла бы от неудержимого желания.

– Понравилось? Мне пришлось сильно постараться, чтобы остановиться. Очень уж ты вкусная.

– Надо же, – смеётся, – таких комплиментов мне ещё не говорили. А мог не остановиться?

– Не мог остановиться, так будет точнее. – Прикасаюсь к её лицу и чувствую, как она трётся щекой об мою ладонь.

– Не подсаживайся на это. Ещё раз говорю, с тобой остановиться очень тяжело. – Мне приятна эта её непосредственность, а потому немного жалею милашку.

– Если бы ты не остановился, убил бы меня? – Вопрос звучит диссонансом с её поведением, она слегка поворачивает голову и гладит своими губами кончики моих пальцев, а взгляд не отрывается от моего лица.

– Да, скорее всего. – Убираю руку, потому как снова начинаю испытывать голод. – Альтернатива тоже подходит не всем.

– Обращение? – Умные серые глазки смотрят ни разу не испуганно.

Любопытство – это ничего не сказать.

В её глазах просыпается настоящий охотничий азарт, по-другому это не описать. Но чувство странности происходящего меня буквально съедает. Что-то я не понимаю?

– Ты для этого меня и искала? – Делаю удивлённый вид. – А не боялась, что я тебя мог прикончить прямо там, где обнаружил? Одиннадцать минут нужно, чтобы выпить человека досуха. И ты сама сделала так, что не смогла бы сказать о своём желании стать одной из нас.

– Я не хочу становиться вампиром. – Вот тут я ей верю, точнее, её пульсу. – Я пришла заключить сделку.

Вот теперь я удивлён по-настоящему.

– Я хочу обменяться информацией. – Она кивает на папочку, прихваченную мной.

– И что взамен? – Улыбаюсь, специально немного выдвинув клыки. – Интервью с вампиром? Или личные впечатления пищи?

– Я бы не отказалась от интервью. – Она смеётся. – Да и личные впечатления неплохи – по ощущениям это круче любого секса. Но мне всего лишь нужно имя.

– Имя вампира? – Скептически перевожу взгляд с папочки на её лицо и обратно.

– Да. – Смотрит выжидательно, по глазам вижу, что она в курсе, что просит многого – разглашение информации о ком-либо из нашего народа является серьёзным преступлением.

И к слову, не мешает выяснить, кто тот парень, который наплёл этой умопомрачительной вкусняшке обо мне. Так и быть, в благодарность за такой подгон я убью его быстро.

– Не вижу особой ценности в папочке, чтобы рисковать своей драгоценной шкурой. – Иронично улыбаюсь ей в лицо. – Без тебя я получил бы эту же информацию парой часов позже.

– Без моих пометок и комментариев. – Подаёт листок с таблицей, где многие строки подчёркнуты цветными маркерами. – А кроме того, тебе ведь понравилось… блюдо? Не интересно, чем особенная моя кровь?

Ловлю себя на мысли о полной абсурдности происходящего. Девчонка ведёт себя так, как будто это она меня может прикончить в любой момент, она играет со мной.

– Яд? – Хмыкаю. – Или наркотик?

– Рецепт. – Улыбается. – Способ сделать любую кровь такой.

Чувствую мысленный призыв.

– Посиди, пожалуйста, я ненадолго отлучусь. Если хочешь кофе или что-то ещё, скажи андроиду. По идее, у тебя сейчас должен разыграться неплохой аппетит. – Она кивает с улыбкой.

Апартаменты Риты через один коридор от меня. Подруга сидит в кресле спиной к двери, изображает усердную работу за компьютером. Подхожу, целую изящную шею, прикладываюсь клыками, чтобы лишь слегка брызнула кровь.

– М-м-м. – Постанывает. – И всё? Ты, похоже, уже не голоден. Надеюсь, осушить эту журналистку ты не успел?

– Нет, конечно. Она ещё и неплохой собеседник. – Целую в макушку. – У меня для тебя очень плохая новость.

– Ну и?.. – Она разворачивается ко мне с любопытной улыбающейся мордашкой.

– Тебя подвинули с пьедестала моего любимого блюда.

– Вау… Ты хочешь меня задеть или на самом деле что-то из ряда вон выходящее? – Рита закусывает нижнюю губу, не прекращая хитро улыбаться. – Я не удержалась и прогнала её по нашим базам.

– Охотница? – Пресекаю её игру на старте.

– Ты загнул. – Рита, как всегда, понимает без слов, но пытается сохранить интригу. – Но по-своему весьма интересная девочка.

– Ты расскажешь или мне нужно это как-то заслужить? – Снова прижимаюсь губами к её шее.

– На первый взгляд ничего особенного. Детдом после смерти матери, учёба, работа. – Зелёные зрачки снова превращаются в чёрные точки, она ожидает моей реакции.

Знаю по опыту, лучшей реакцией сейчас будет отсутствие оной…

– Мать двадцать лет назад была осушена. – Рита не выдерживает, а потому немного злится.

– Я в тебе не сомневался, моя сладкая. – Посылаю воздушный поцелуй, что между нами двумя давно однозначно трактуется, как дружеская насмешка.

– Стой. – Оборачиваюсь от двери и иду к ней за протянутым листком, читаю по пути к выходу.

Оборачиваюсь, чтобы увидеть её насмешливый взгляд и вытянутые губки над ладонью – воздушный поцелуй.

4. (516 г.)

Голубое небо в одно мгновенье скрывается за чем-то расплывчатым. От резкой смены картинки непроизвольно закрываю глаза. Снова открываю их медленно, осторожно, а потому вижу всё намного лучше. Надо мной склонилась стоящая на коленях или присевшая девушка, рядом с ней стоит другая, которую я скорее угадываю, чем вижу. Резкости моего зрения едва хватает рассмотреть лицо и руки ближней. Она стягивает с моей головы шлём из толстой кожи.

– Изрублен весь… – Говорит не мне, а спутнице. – Живой доселе неведомой силой держится.

– Он не один здесь не из степняков. Дюжина ещё таких, как он, только все мёртвые – Та зыркает по сторонам. – Десять рук покрошили, коней с десяток вместе с седоками порублено. Что за сила такая? Эта сила, верно, и держит…

– Только не осталось в нём её больше. – Девица обтирает мой лоб прохладной ладонью. – Пригожий… Не жилец он, Змейка.

– Судьба значит, у него такая. – Та, которую спутница назвала Змейкой, опустилась рядом. – Не из наших. И дядьки нету рядом, чтоб подмог чем.

Отвлекаюсь от боли, сосредоточившись на их лицах. Та которая ближе, похожа на северянку, светлая волосами и лицом, с большими серыми глазами. Вторая скорее на скифку похожа, смуглая слегка и остролицая, черноволосая, чем-то схожа со степняками даже.

– Дядька не поможет…

– Любава! – Смуглянка дёргает её за плечо. – Не смей думать даже. Помни, что дядька говорил.

– Помрёт ведь… – Она смотрит на Змейку, затем переводит взгляд на меня.

– Не смей, сестра. – Та умоляет её. – Ведь мы даже уйти не можем сей же час. Себя раскроешь и нас всех погубишь. Избавь от мук и всё.

Светловолосая склоняется надо мной, чувствую нежные прикосновения к шее, чуть заметное царапание. Вся боль незаметно и быстро уходит. Я не могу шевельнуться, лишь, скосив глазами, могу видеть её светлые волосы. Чувствую мягкую ладонь на своей щеке.

– Любава, всадники! – В голосе Змейки явная паника. – Сюда скачут.

Вместо боли чувствую лишь приятную пустоту. Не чувствую тела, лишь купаюсь в ощущении нежности и счастья. Вижу снова лицо Любавы – бездонные глаза и улыбка, которой не забыть никогда. Моих губ касается что-то горячее, это попадает в рот и горло, я теряю остатки сознания в ярком омуте неизвестных эмоций, которые сменяет кромешная тьма.

Я по-прежнему не чувствую ни тела, ни глаз. Мой слух выхватывает далёкие голоса.

– Подмога это была, что князь обещал…, – Голос немолодой, но сильный. – помогли, сердешные. Дошли бы, глядишь, разом и управились.

– Он деревню спас и вас всех. – Голос Любавы тихий и печальный. – Я лишь сил ему дала малость, чтоб поправился. Ни во что не превратится он.

– Брешет упырица! Поднимется упырём или вурдалаком. – Въедливый скрипучий мужской голос звучит откуда-то сверху. – Добить его, меч в сердце, не то изведёт всех за неё.

– Я же зла никому не сделала. – Голос её всё более тихий и молящий. – За что? Защити.

Последние слова прозвучали совсем шепотом, словно шелест травы. Таким же тихим был и ответ – молодой мужской голос шептал, выплёскивая боль и горечь.

– Защитил бы или на костёр следом за тобой пошёл бы ещё вчера, пока не отвергла прилюдно. – Слышен глубокий вздох, как стон раненого. – А теперь…

– Посадник. – Скрипучий снова прогремел, как с неба. – Отойди, околдовать может.

– Забыл, что ли? Он ею давно околдован. – Сильный грубый голос прозвучал ближе. – Уйди от греха, Ратмир, не заставляй на тебя меч поднимать.

Понимаю, что творится недоброе, но я весь – лишь слух, ни тела, ни стука сердца не чувствую. И уши не закрыть, чтобы не слышать рвущий душу разговор.

Для меня всё заканчивается тихим скрипом меча.

– Не посмеешь ты умереть. – С трудом в тихом вое узнаю голос Змейки. – Она себя обрекла, чтобы ты жил.

– Где она? – Хриплю.

Встать не могу, но теперь себя чувствую. Всё чувствую, каждую жилу и мышцу, каждую царапину. И как кровь кипит по венам, тоже чувствую. Но сил даже приподняться не хватает.

– На! – Снова чувствую обжигающую влагу на губах и в горле.

Вкус странный, теперь понимаю, что пью – кровь. Кажется, с каждым глотком меня распирает сила. Когда этот поток заканчивается, сажусь и жду, пока прояснится в голове, туман рассеется. Змейка смотрит на меня впадинами тёмных выплаканных глаз.

– Где она? – Повторяю вопрос всё так же хрипло.

– Нет её. – Едва слышно, а может и вовсе одними губами шепчет. – Сожгли Любаву. И дядьку убили, когда он увещевать их пытался.

Поднимаюсь на ноги, падаю, поднимаюсь снова, ухватившись за меч, что лежал прямо под моим телом, опираюсь на него, как на посох. С другой стороны меня подхватывает Змейка.

– Где? – Она непонимающе смотрит. – К ней отведи.

Бредём недолго молча, задумываюсь о происшедшем. Осознаю, что до её голоса, нежного, мягкого, жизни своей не помню вообще. С него теперь начинается моя память и душа волком воет, что не услышу его больше никогда.

Кострище развеянное шириной в два роста человеческих, лишь пыль и пепел, ни дымка, ни тепла.

– Я долго в мороке был? – Падаю на колени, опираясь на меч.

– Ночь, день и ещё ночь. – Голос её неживой, словно ветер шумит.

– А эти где? – Скриплю зубами от бессилия что-то изменить.

– Деревня в двух верстах за холмом. Мстить пойдёшь?

– Долг воздам. Ей…

– Не думаю, – Змейка тихо всхлипывает, – что она хотела бы. Дядька нас учил, что сила доброй быть должна. Только где теперь они… с добротой этой…

5

Смотрю на гостью издалека, опершись на косяк двери. Сидит, абсолютно расслабившись, откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза. Лишь по блестящим губам делаю вывод, что перекусить она успела. Вполне можно подумать, что задремала, если бы не слегка учащённый пульс. В симпатичной головке за этим милым спокойным личиком сейчас происходит нешуточный всплеск мозговой активности. Ни страха, ни возбуждения не чувствую. Тихо направляю в её сторону своё дыхание. Спустя какое-то время на её губах проступает улыбка.

– Снова хочешь, чтобы я сама попросила? – Говорит, не открывая глаз.

– Нет. – Подхожу и останавливаюсь совсем рядом. – В этот раз попросить будет мало.

Её глаза резко открываются и впиваются в меня ехидным взглядом.

– Переходим к пыткам?

– Можно и так сказать. – Усаживаюсь в кресло. – Я готов услышать твою просьбу насчёт имени.

– Я хочу знать, – она мрачнеет, останавливается на мгновение, понимая, что обратно отыграть этот момент будет сложно, – кто убил мою мать.

– Зачем? – Задаю простой вопрос. – Хочешь убить его?

Качает задумчиво головой.

– Отомстить как-то иначе? – Она никак не отвечает, зависает.

– Пока не знаю. – После долгой паузы бесстрастно произносит. – Просто хочу знать, а потом решу, что с этим делать.

Беру со стола листы из папки.

– Сколько времени ты потратила на аналитику по этим данным?

– Несколько месяцев. – Она недоумённо смотрит на меня.

– И засветилась настолько, что кто-то тебя просто за ручку привёл ко мне в качестве обеда. – Улыбаюсь своим наблюдениям – девочка подрастеряла свою самоуверенность. – Ещё и вдобавок тебя научили, как самой себя приготовить, чтобы мне понравилось. А если бы ты сразу обратилась ко мне, я бы все отметки сделал минут за пять.

– Как бы я тебя нашла? – Обиженно закусывает губку.

– Рецепт мне тоже известен. – Добиваю и наслаждаюсь эффектом – её личику гораздо больше идёт выражение растерянности, а не ехидство и спесь. – И так, зачем мне нарушать наши законы?

Инга хлопает ресницами и молчит.

– Есть один лишь вариант, который меня может заинтересовать. – Она склоняет голову, а я не удерживаюсь от мелкой пакости, снова обдувая её своим дыханием. – Сделка.

Поднятые на меня глазки излучают безусловное согласие.

– Я называю тебе имя. – Театральной паузой заставляю её помучиться. – А ты становишься моей…

– Ты заключаешь сделку на то, – она тяжело вздыхает, – что уже практически имеешь.

Протягиваю руку и она с готовностью протягивает свою навстречу. Легкое движение заставляет девушку подняться и сесть мне на колени.

– Да. – Глажу её шейку. – Мне не нужна сделка, чтобы сделать тебя своей любовницей или пищей.

– Ты хочешь меня выпить совсем или обратить? – Она прижимается ко мне.

– Нет. – Продолжаю изощряться в пытках, прикусываю себе губу, размазываю кровь языком и выдыхаю практически в её губы. – Зачем лишать себя вкусного, выпив всё за раз? А обращение нужно заслужить вообще-то, и ты сказала, что не хочешь становиться вампиром.

Её взгляд всё более отдаёт безумием, а тело извивается в конвульсиях. Заметив мои выдвинувшиеся клыки, Инга сама со стоном склоняет набок голову и убирает с шеи волосы. Минуты три медленно смакую её неповторимый вкус и удовольствие от вибраций тела, сотрясаемого непрерывной чередой мощных оргазмов. Когда всё заканчивается, она на добрых минут десять замирает на моих руках.

– И зачем тебе нужна сделка? – Бормочет слабым голосом. – Ты ведь можешь добиться от меня всего, даже согласия на обращение или на то, чтобы выпить меня досуха. Я не уверена, что теперь вообще смогу уйти. Как ты говорил, не подсаживаться? – Она тихо хихикнула. – Уже подсела. Что же ты такое от меня ещё потребуешь, уже получив меня в свою власть целиком?

– Мне нужна твоя помощь. – Она удивлённо приподнимает голову с моего плеча и смотрит в глаза. – Да, ты мне нужна, как помощница и как союзник.

Инга с трудом поднимается на ноги и пересаживается в своё кресло.

– В чём подвох? – На её лице снова некоторая нотка недоумения. – И так понятно, что я готова тебе помогать. Во всём.

– Ты же не считаешь, что я один такой на Земле? – Смеюсь.

– Нет, но… – Она пытается подобрать слова. – Ты хочешь сказать, что всё это со мной мог сделать любой из вас?

Киваю, глядя в её серые глазки, сейчас слегка прищуренные от напряжения.

– И что я могу поделать с этим? Противостоять тебе просто нереально.

– Есть варианты. – Улыбаюсь. – Но эта информация ещё более засекречена, чем имя любого из нас. Первый из них – универсальный антидот: выпиваешь одну таблетку и тебя абсолютно не волнует моё присутствие рядом, как бы я ни старался. Примерно сутки ни один вампир на тебя повлиять не сможет. Но тогда и я не могу быть уверен, что ты не начнёшь действовать мне во вред за моей спиной. Второй вариант заключается в особом ритуале. Духовная привязка на уровне глубинного сознания сделает тебя моей верной рабыней, готовой выполнить любое желание без сомнений и раздумий. Ты не сможешь не думать обо мне, не сможешь уйти и просто даже долго находиться вдали от меня.

Она испуганно смотрит на меня.

– Навсегда?

– Надолго. – Уклоняюсь от ответа. – Думаю, мы пока остановимся на варианте с таблетками.

– А… – Девушка неожиданно краснеет, – эта привязка тебя как-то касается или она влияет только на меня?

6

– Эд, у нас неприятности. – Дверь резко открывается, впуская сразу двоих, Риту и Мэрта Фахима, ещё одного оперативника в её отделе. – Двойное убийство.

– Я с вами. – Инга поднимается одновременно со мной.

– Это ещё что за чудо? – Фахим с улыбкой пялится на слегка встрёпанный вид девчонки.

– Пусть едет. – Рита удивляет даже меня. – Эта умница не раз удивляла полицию своей наблюдательностью. А учитывая, что она в своём роде сделала Эдди, теперь она и в вампирах кое-что понимает.

– Кроме того, – добавляю к спичу любимой командирши, – она моя официальная помощница.

В этот раз удивляются оба.

– Ритуал? – Малявка недоверчиво крутит головой и оборачивается к девчонке. – Ты же не повелась на это, я надеюсь? Ритуал с Эдди – это очень плохая идея.

Достаю из тумбочки коробочку, извлекаю капсулу и бесцеремонно впихиваю в рот Инги.

– Это значит, что ты сутки без сладкого. – Не удерживаюсь, чтобы не понаблюдать обиженную мордашку. – Я тоже.

Выходим с Мэртом впереди, слышу, как Рита рушит все мои коварные планы.

– Знаешь, у него репутация даже среди вампиров хуже, чем у вампиров в целом среди людей. Если бы можно было, я бы его развеяла, чтобы он не осложнял другим жизнь.

Инга перепугано останавливается, переводя взгляд с серьёзной физиономии Риты на меня.

– Чем же он так плох?

– Половина работы моего отдела прямо или косвенно связана с ним. – Зеленоглазая язва косится в мою сторону и трагическим шепотом добавляет. – Он на последнем предупреждении. Дальше только костёр.

– Почему костёр? – Девушка передёргивает плечами.

– Потому, что он высший, один из сильнейших, развеять его никто не может, сил не хватит даже совместно у нескольких равных ему.

– Рита. – От моего взгляда она спотыкается, затем на лице проступает виноватая улыбка.

– Уже и пошутить нельзя? – Она обхватывает Ингу за плечи. – Не волнуйся, если уж ты попала к нему в лапы, переживать поздно – расслабься и получай удовольствие.

– А где шутка была? – ухмыляюсь.

– Насчёт костра. – Рита хмыкает. – Дорн на полном серьёзе считает, что в случае увольнения ты должен саморазвеяться.

– А кто такой Дорн? – Инга хмурится.

– Босс нашей службы в рамках всей планеты. – Рита занимает место рядом с водителем, а мы вдвоём садимся на заднее сиденье.

– Кстати, – моя шефиня поворачивается к девушке, – помни, пожалуйста, что таблетка не делает твою шкуру крепче.

– А что же она делает? – Та озадаченно улыбается.

– Портит вкус твоей крови для вампиров и обламывает тебе кайф, включая обезболивание.

– Вообще? – Наивный вопрос заставляет Риту захохотать.

– Только от укуса, на человеческий трах она не влияет. – Она ещё больше ржёт, рассмотрев, как девчонка краснеет. – И не соглашайся на ритуал с ним ни в коем случае.

– Не собираюсь. – Инга обиженно сопит, чувствуя, что красноволосая бестия её просто троллит. – Но почему так категорично?

– Скажу завтра. – Поворачивается и с вызовом смотрит на меня. – После того, как тебя попробую.

В ответ на возмущённый взгляд обнимаю её и шепчу:

– Я зацепил её за живое, сказал, что ты вкуснее. – Она мгновенно утихает.

За болтовнёй доехали до нужного места. Оставив девушку с Фахимом позади, идём по узкому длинному коридору, заходим в открытую дверь. В приличного размера зале человек шесть полицейских и пара посторонних, свидетели.

Труп только один. Мужчина с явным запущенным ожирением высосан до состояния тряпки.

– Низший. – Рита брезгливо морщится. – Необученный новичок? Кто-то обратил и выпустил дикаря?

– Или спятивший от голода местный. – Рассматриваю места укуса. – Слишком правильно для новичка.

– Об этом писать можно? – Подошедшая Инга вздрагивает при виде неприятного зрелища.

– Можно. Всё равно просочится. – Рита идёт к полицейским. – Где второй труп?

Один из них ведёт нас в соседнее помещение. Подземная парковка с десятком машин. С первого взгляда мне не нравится, как стоит одна из них, перекрывая въезд и выезд остальным. Подходим именно к ней. На пассажирском месте сидит молодой парень с торчащим из груди деревянным заострённым колом.

– Чёртовы вампхантеры. – Рита бьёт кулаком по капоту. – Эти ублюдки убивают людей больше, чем мы.

– Это не охотник. – Выдёргиваю кол. – Подражатель.

– Почему?

– Кол из сосны? Ты серьёзно? Пробит не насквозь. И удар мимо сердца прошёл. Будь этот парень вампиром, мы бы здесь другой труп видели.

– Ещё не хватало, чтобы под нас и под наши разборки кто-то косил. – Рита вздыхает, а я хватаю её за руку и тяну к соседней машине.

– Запах. – Указываю на багажник.

Маленькая и хрупкая на вид красноволоска на глазах изумлённых Инги и полицейского с мясом вырывает крышку багажника. Там сморщенный обескровленный труп молодой женщины. Рита внимательно оглядывает его, оглядывается на нашу журналистку, затем медленно поворачивается ко мне.

– Вот это, – говорит тихо, чтобы слышал только я, – вполне сошло бы по описанию за твою вкусняшку.

– Прокололся твой гений? – Она кивает, не обращая внимание на моё ехидство.

– Он посчитал, что ты её прикончишь, похоже, и спрячешь. Другого объяснения я не вижу. Поехали. – Она явно заторопилась убраться отсюда.

В машине хлопаю по плечу, она разворачивается к нам.

– Босс, что ещё тебе не понравилось?

– То, что мишень теперь не ты, а она. – Пальцем тычет чуть ли не в грудь опешившей Инги. – Вот теперь я думаю, что ритуал нужен.

7

– Не вижу связи. – Заявляю, когда мы втроём оказываемся в моих апартаментах.

Рита долго смотрит на меня иронично-изучающим взглядом. Лучше всего просматривается мысленный вопрос, совсем ли я идиот или во мне осталось немного способности критически мыслить.

– Я согласна. – Инга своими словами выбивает из меня последние логичные мысли, теперь я смотрю на обеих, как на чокнутых.

– Наоборот, ей нужно держаться от меня, как можно дальше, и забыть, что она меня видела.

– Стоп! – Рита замирает с поднятым вверх указательным пальцем. – Ты что, только что проявил заботу о ком-то, кроме себя, любимого? Эдик, ты здоров?

Она с паскудно-ехидной ухмылкой смотрит на меня. Инга тоже вовсю пялится на мою озадаченную физиономию, но на её лице скорее беспокойство и немного любопытства.

– Не делай из меня монстра. – Надуваюсь на боевую подругу. – Я зря никого не подставлял.

– Скажи мне, что ты усидишь на месте, когда до неё доберётся тот парень, чтобы прикончить, и не полезешь в расставленную ловушку. – Рита с улыбкой Джоконды развалилась в кресле. – Поклянись в этом и можешь её отпустить.

С сожалением смотрю на белобрысую. Пожалуй, я не отказался бы оставить её себе на какое-то время, да и жалко, если такая вкусная конфетка пропадёт зазря.

– Клянусь. – Ухмыляюсь. – Хотя в этом случае я предпочёл бы её выпить сам. Или, так и быть, поделюсь с тобой.

Инга, слыша это, заходится кашлем.

– Поделишься. – Рита, улыбаясь девушке, облизывается. – А ты что думаешь?

– Меня не прикончат. – Она всхлипывает, собираясь серьёзно пустить слезу. – Вы не поняли, почему я попала сюда?

– Ну и почему же? – Рита в мыслях её уже выцеживает до последней капли. – Скажи нам, умница, кто ты на самом деле?

– Троянский конь. – Она прячет лицо в собственных ладонях. – Сейчас, под действием таблетки, я могу анализировать, что повела себя с тем типом точно также. – Кивает на меня. – Даже не усомнилась в его словах, не подумала, к чему может привести то, что я собираюсь сделать. Я испугалась потом лишь, оказавшись в ловушке, просидев два часа под действием фермента, и едва успокоилась тогда, когда появился Эд.

– Наваждение. – Подруга смотрит на меня с недоброй ухмылкой. – Ничуть не слабее, чем твоё, очень аккуратное. На всю планету таких матёрых не больше десятка и ни одного в России. Заметь, ритуал он не провёл, чтобы ты не заподозрил, что она привязана. А теперь он её первым делом привяжет ритуалом и отправит к тебе, как смертницу.

– Проведи этот ритуал. – Девчонка пересаживается ко мне на диван и вжимается в моё плечо.

– Мы с тобой говорили о сделке.

– Ты ведь собирался назвать мне имя.

– Чего?! – Рита тут же взвивается, но замирает после моего успокаивающего жеста.

– Я назову, а ты потом скажешь, хочешь ли ты ещё этой сделки. Эдгар Дарен.

Она смотрит, не понимая – я назвал ей своё имя, которое она и так знает.

– Этот парень не сказал, что это был я? Раз он направил тебя именно ко мне, он это знал. – Бросаю взгляд на Риту.

– Это тоже была сделка. – Моя шефиня находит листок на столе, тот самый, что отдала мне перед выездом, отдаёт его девчонке.

Та читает его несколько раз, шевеля губами. Растерянно переводит взгляд на каждого из нас, снова на листок с информацией из медкарты.

– Тебя можно отправить в Сидней, Рио или в Китай, у нас там есть друзья, которые тебя защитят.

– Ты… – смотрит мне в глаза, я киваю – да, что бы она не хотела спросить, – хотел сделку.

Отодвигаюсь, чтобы лучше рассмотреть её лицо.

– Вот это и будет наша сделка. Ты на время спрячешься и не будешь путаться у нас под руками.

– Нет. – Она прикусывает губу. – Ты просил меня о помощи. Я согласна на ритуал.

– Нет. – Эта идея мне почему-то не нравится всё больше и больше.

– Эд, не проведёшь ты, проведёт другой. – Рита хмыкает. – А ты вместо своей вкусняшки получишь отравленный кинжал в сердце.

– Почему нет? – Инга обнимает мою шею, шепчет на ухо. – Я понимаю, что это отнимет у меня возможность выбора, но ведь сейчас я под таблеткой, а значит, на мой выбор не влияет никто.

– Только не думай, детка, – Мелкая красноволосая кровопийца, которая выглядит моложе блондинки, продолжает злословить в мой адрес, – что будет легко. Полная эмоциональная зависимость от этого засранца – это трэш. Второй раз я бы на это не пошла.

– Второй? – Она удивлённо смотрит на Риту.

– Угу. – Та кивает. – Если тебе интересно, в тот раз его не интересовало ничьё мнение, кроме собственного. Он привязал меня к себе, раз испив моей крови, сказав лишь, что теперь я его любимый сорт алкоголя. Можешь представить, что было в организме девятнадцатилетней хиппи на фестивале в Вудстоке? Точно также, не спросив, он обратил меня, растянув действие этой чёртовой привязки на десятилетия. Я молила его развеять меня, а он смеялся над моими страданиями.

Инга переводит взгляд на меня.

– Для человека это тоже на десятилетия?

Качаю головой.

– Год-два. Достаточно долго, чтобы с этим не связываться.

– Меня радует по крайней мере одно, – Рита ухмыляется, – в этом спектакле у меня место в первом ряду.

– В каком спектакле? – Девчонка краснеет и прячет лицо у меня на груди.

– Эд Дарен о ком-то заботится, его волнует твоя свобода воли. – Ехидно смотрит на меня. – Ещё немного и я поверю, что он сам на тебя запал.

– Запал? – После ухода Риты она сама забирается мне на колени.

Качаю головой.

– Запал я шестьдесят лет назад на неё. Только с причиной она немного соврала. Просто до неё мне не попадались настолько выносливые и безбашенные партнёрши в обычном человеческом сексе.

– Боюсь, не смогу конкурировать. – Инга краснеет. – А как всё-таки будет чувствоваться эта привязка?

– Полная эмоциональная зависимость. Рита не соврала. – Обнимаю её.

– То есть я стану влюблённой в тебя до сумасшествия, не смогу думать ни о работе, ни о чём другом? – Смеясь, касается губами моего лица.

– Скорее, ты будешь больше желать моего внимания и безусловно принимать любые мои слова и решения. А так останешься вполне адекватной. Сделать тебя влюблённой до безумия мне не сложно. – Шутя, дую на её губы. – В нашем случае главное то, что никто не сможет подобным образом тебя заставить быть моим врагом.

– Пока что мне кажется, – смотрит нежно в мои глаза, – я ничего не теряю.

8

– Эдди, – Рита вручает мне папки с делами по убийствам, – если ты скажешь, что тебе некогда этим заниматься, я сама прикончу твою конфетку. Она ещё под таблеткой?

– Да. – Открываю первую папку. – По толстяку, мне кажется, всё просто. Искать дикаря нужно, но сначала стоит проанализировать все ранние дела на серию, вычислить ареал его промысла.

– И аппетит. – Рита брезгливо сморщилась. – Я не помню ни одного дела за последние годы, где был настолько выжат труп. Зацепкой может быть именно жир. Кстати, за выборку можешь засадить свою помощницу, если она в состоянии сидеть.

– Мне показалось или ты ревнуешь? – За ехидную улыбку получаю чувствительный тычок кулаком в рёбра.

– Ты ещё скажи, что стал адептом моногамии, милый, тогда я точно начну чаще смотреть на небо в ожидании апокалипсиса. – Жестом руки показывает, что моё присутствие ей больше не нужно, и отворачивается.

– Ты не разбудил меня. – Обнажённые руки обвились вокруг моей шеи спустя час после того, как я углубился в бумаги.

– Решил спокойно поработать. – Глажу её по руке и пускаю к себе на колени. —Тем более, ты очень мило выглядишь спящая. Жаль было портить картину.

– А повторить то, чем занимался со мной ночью, не захотел? – Игриво прижимается ко мне, обдавая своим волшебным ароматом.

– Можно задать тебе пару вопросов? – Она какое-то время молча наблюдала за моей работой и вдруг сжалась, как от испуга. – До ритуала.

Откладываю бумаги и обнимаю её бёдра, обтянутые лишь шёлковой комбинацией.

– Задавай.

– Рита сказала, что это была сделка. Ты избавил её от мучений? – Её тело напряглось и пошло мелкой дрожью, а губы уткнулись в мою шею.

– Нет.

– Конечно. – Боевая подруга никогда не утруждала себя стуком в мою дверь. – Какая может быть работа, когда Эдди завёл себе новую игрушку?

Инга смущённо соскользнула с моих колен и заторопилась к кровати, где оставалась остальная её одежда.

– Стоять. – Рита бесцеремонно подошла к замершей девушке и продолжительным выдохом обдула её лицо. – Врун несчастный. Она очистилась от таблетки.

– Просто не проверял. – С интересом поворачиваюсь к ним, чтобы понаблюдать цирк, который собирается устроить эта мелкая фурия.

Инга с расширенными от ужаса глазами падает на колени под лёгким нажатием на плечо. Она смотрит на меня с безмолвной мольбой.

– Рита, тебе обязательно пугать девочку? – Качаю головой.

– Конечно, – Злючка снова обдувает испуганное лицо до тех пор, пока та в возбуждении не закрывает глаза. – Я обожаю, когда моя пища умирает от страха.

Она резко вгоняет клыки в нежную шею бедняги, та замирает без звука, лишь изредка вздрагивает.

– А когда пища сопротивляется… – Рита отрывается на секунду, – получается вообще божественный деликатес.

Продолжив, она добивается желаемого – Инга наконец безвольно повисает на её руке, разряжаясь сильными стонами и конвульсиями.

– Сильная цыпочка. – Оставив девчонку грудой тряпья валяться на полу, с довольной миной приближается ко мне. – Только вот на вкус ничего особенного.

Больше она не успевает ничего сказать, потому, что её горло оказывается сжато моей ладонью до той степени, что вот-вот раздастся хруст позвонков, а ноги болтаются в воздухе.

– А сама сможешь, как она? – Вижу в её глазах зарождающийся страх.

Она хрипит, силясь что-то сказать, но я уже впиваюсь клыками в её горло. Она выдерживает меньше времени и разражается судорогами и протяжным воем, собравшим в единое все возможные стоны и крики. Бросаю её в кресло не в лучшем состоянии, чем она оставила Ингу. Иду к девушке, поднимаю её на руки и укладываю на кровать. Она молча смотрит на меня сквозь слёзы. Улыбаюсь ей, пытаясь успокоить и ободрить, затем возвращаюсь и усаживаюсь напротив Риты.

– Понравилось двойное удовольствие? – Смотрю в ошалелые глаза.

– В один миг мне показалось, что ты в самом деле хочешь меня прикончить. – Массирует шею. – Что это было, Эд?

– Не люблю, когда специально ломают мои игрушки.

На физиономии мелкой кровопийцы появляется лёгкая улыбочка, созревающая за полторы минуты до гомерического хохота. Когда она прекращает ржать, вытирает слёзы и смотрит ехидно на меня.

– Дарен, из любви к тебе я бы прикончила её сразу. Теперь я буду ждать момента, когда ты больно прижмёшь этой любимой игрушкой палец, чтобы посмотреть на твоё лицо.

Ого. Мою фамилию всуе Рита поминает только в тех случаях, когда все остальные слова перестают отражать уровень её эмоционального состояния. Простым языком, моя фамилия ей заменяет несколько страниц отборного мата на разных языках.

– Проводи свой чёртов ритуал побыстрее, пока опять не облажался. – Если бы я не знал, что в этом здании такого быть не может, я бы поклялся, что посыпалась штукатурка после того, как она закрыла за собой дверь.

– Прости. – Еле слышный шепот был первым, что я услышал, подойдя к кровати.

– За что? – От неожиданности сжимаю её руку сильнее, чем собирался.

– Я не смогла удержаться. – Беспомощно улыбается. – Хотела, чтобы эта сучка обломалась, поняла, что я только твоя.

– Это невозможно. Чем дольше ты будешь сдерживаться, тем сильнее получишь выхлоп потом. Иногда это даже весьма приятно. Но полностью выстоять против укуса вампира не может никто.

– После ритуала она ко мне уже не полезет?

– Полезет обязательно. – Усмехаюсь, зная зловредный характер подруги. – Ритуал в отличие от таблеток не делает твою кровь невкусной для остальных кровососов. А вот для тебя разница будет ощутимой – от других вампиров ни кайфа, ни анестезии, только боль и страх в чистом виде.

– Хороший стимул, – уныло шутит, – попытаться сохранить верность.

9. (516 г.)

Дорогу к деревне Змейка вызвалась показать сама. Пока шли, я расспрашивал про них, больше про Любаву и умение её странное, как меня на тот свет не отпустили.

– Вампиры. Упыри по-местному. – Змейка ничего не скрывала. – Мы можем с человеком на грани смерти поделиться своей кровью и он станет таким же. Вот и ты один из нас теперь. Любава и меня от смерти спасла. Я седьмой год с ними ходила только, а Любаве под сотню годков было. Они с дядькой вдвоём по миру ходили. А я в лес одна вышла и волки на меня напали. Дядька говорил, в последний удар сердца успела меня вернуть.

– Дядька тоже вампир был?

– Нет, он ведуном был. В юности Любаву любил сильно, а она его. – Смахнула слезу. – Её кто оборотил, не ведаю, но когда случилось, она призналась ему, вместе и ушли. За сто лет он совсем древний стал, а она какой была, такой и осталась. Вот и я не расту больше.

– Сколько ж они живут? – Исправляю себя. – Сколько мы живём?

– Дядька говорит, пока не надоест. Десятки жизней прожить можно. – Кривится. – Только кровь пить иногда нужно.

– Почему ж Любава дядьку не оборотила?

– Не ведаю. О том не говорили при мне никогда. Они давно вместе, всё говорено, а другим и знать без надобности. – Шмыгает по-детски носом. – Только сейчас думаю, оборотила бы – живы были бы.

– Кровь пить, говоришь?

– Пока не пьёшь, у тебя сила человеческая и живёшь недолго. А если крови испить, то сила такая, что и богатырям не снилась, и жить сможешь вечно. Только где ж ту кровь взять? Кто по доброй воле даст? – Детская улыбка озаряет её лицо. – Но жить мы можем и на людской пище. Я так живу. А с Любавой дядька по малости делился. Она мне раз испить дала, я испугалась и пробовать больше не стала.

Когда деревня встала перед нами, Змейка остановилась.

– Не могу дальше. Видеть их не хочу. Захочешь меня найти, я возле озера, у Любавы побуду.

С дороги в деревню ведёт сруб большой, чтоб любая телега свободно проходила. Три бруса в обхват, ни ворот ничего больше. Редко где мелькают фигуры, все серые, реже в белом. Иду к старику в кольчужной безрукавке, что сидит на лавке перед домом.

– Пришёл? – Знакомый голос, тот, что сетовал, жалел погибших.

– Пришёл. Скажешь, где убийц сыскать?

– Скажу, только и ты скажи, только по их души али всех в деревне порешишь?

– Только тех, кто виноват в её смерти.

– Ратмиров дом, Кречича, волхва гнездо, вон Поруба хибара. – Показывает и вздыхает. – Я четвёртым с ними был. Стоял, смотрел молча, как жгли её. Так что и меня с ними.

– Меч тогда бери. – Поднимаю оружие.

– Так бей. Не по совести мне меч теперь в руки брать. – Склоняет голову.

– Ты знаешь, кто я?

– Да уж догадываюсь. И кто они были, знаю. Токмо знаю я и то, сколько Любава с дедом люду в деревне вылечили, пока жили здесь.

Дом Поруба, ближний из всех, оказался пустым. Возле большого дома посадника толпа крестьян обступила борющихся мужиков. Один, голый по пояс молодой парень, ловко выворачивался из громадных лапищ мужика постарше в широкой кольчуге. Ещё один воин, помоложе, сидел вдалеке от всех, глядя в поле за деревней.

– Стой. – Мужик в кольчуге оттолкнул соперника, и схватив меч, торчавший в земле, устремился в мою сторону. – Я ж добил тебя.

– Криво, выходит, добил. А ты Поруб? – Он кивает и я рублю наискось, деля его туловище на две неравные части, будто и не было при нём ни меча, ни кольчуги. Второй с мечом уже поднялся, идёт в мою сторону.

– Людей не трожь! – Узнаю голос посадника.

– Людей не трону. За тобой и другими убийцами пришёл. – От моего удара его меч летит в одну сторону, а он сам в другую, зажимая окровавленное плечо. Сидит на земле и ждёт, пока я иду.

– Меч бери.

– Бей, я виноват, я Любаву убил. – В его глазах слёзы блестят.

– А старика? – Дёргает головой в сторону разрубленного здоровяка.

Видя, что я остановился, пытается встать и падает без сил. Отворачиваюсь и иду к третьему дому. Точно не дом, гнездо из беспорядочно торчащих веток. Перед ним такое же несуразное существо, как и его жилище. Беспорядочно намотаны какие-то тряпки по всему телу, в них вставлены кости, ветки, камни. В руке длинная кривая палка с корнем на конце. Скрипучий голос разносится на всю деревню.

– Упырь пришёл за всеми. Убить его, не то он вас всех убьёт.

– Не за всеми. – Возражает ему старик, с которым я разговаривал первым. Сейчас у него в руке опущенный меч.

– Говорил, не по совести меч… – Зло смотрю.

– По совести, коли кару принять.

– Легко отделаться решил? Живи с этим, вот твоя кара. – Оборачиваюсь я очень вовремя.

Чудо несуразное уже стоит с факелом, тычет им в мою сторону. Подхожу и пинаю ногой, не мечом же это бить. Кречич валится спиной в своё жилище и оно мгновенно вспыхивает гигантским костром. Стою, пока не прогорает всё до углей.

Повернувшись к выходу из деревни, вижу стоящего старика с мечом и какую-то женщину, наблюдавших за мной.

– Как зовут меня, знает кто?

– Твоё имя я слышал в княжьем дворе. —Вдалеке, едва держится на ногах, опираясь на меч, Ратмир. – Тебя зовут Эдгар Дарен.

Иду к нему.

– Ты главный тут? – Смотрю, как он мелко кивает. – Мог спасти?

– Обида за отказ глаза застила. Убей. – Еле слышно просит. – Не могу без неё…

Разворачиваюсь и иду к выходу из деревни.

10

– Уже соскучилась? – Заявляюсь по первому мысленному зову.

Рита в отличие от меня не блещет настроением, крутит в руках изящный кинжал.

– Я сначала подумала, что она просто пропахла тобой, но потом поняла, что это не то. – Она зло смотрит на меня. – Знаешь, почему она для тебя такая потрясающая?

С иронией жду продолжения. Наблюдать высокомерную, повёрнутую на собственной независимости сучку чокнутой ревнивицей – ещё тот кайф.

– Её кровь по вкусу очень похожа на твою собственную.

– Догадываюсь. – Улыбаюсь ей предельно нагло, пардон, откровенно.

– Каким образом? Твоя дочь?

– С ума сошла? – С трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. – Я детей мог стряпать полтора тысячелетия назад. Не находишь, что она слегка молодо выглядит для такого возраста?

– Ладно, я могу понять, у нас с тобой кровь перемешана сотню раз. Она человек. А я почувствовала тебя! Твою, мать, кровь! И что за сделка была с её матерью? Эвтаназия на последней стадии рака мозга?

Качаю головой.

– Её дочь была неизлечимо больна. Лейкемия с рождения. Рак – случайное совпадение, неожиданность для меня, а мамочка убила двух зайцев одним выстрелом.

– Вот оно что. – Рита вытягивает пухлые губки дудочкой. – Наш Эдик не только что рехнулся, а двадцать лет назад. А я всё это время гадала, куда ты тогда запропастился на три года. Слить из себя всю кровь на плазму для незнакомого ребёнка, чтобы выпить одну больную тёлку? Сколько в твоей жизни ещё таких идиотских приступов альтруизма? Что я ещё не знаю о тебе? Может, ты глава Вампхантеров? Или Тёмный магистр собственной персоной?

Она замолкает, глядя на мою скептически улыбающуюся физиономию.

– Сам когда узнал?

– Когда Коста назвал имя.

– Ты реально влюбился в человека?

– Она мне симпатична. Что-то наподобие домашнего питомца.

– Угу. – Хрипит, прочищая горло. – Хомячок.

– А ещё мне интересно, почему она ведёт себя так, словно ритуал уже проведён.

– То есть влюблена по уши. Наваждение?

– Нет, она под таблеткой вела себя также. Ноль критичности и максимальное доверие.

– Тогда у меня только один вариант. – Рита резко швыряет кинжал в дальнюю стену, где висит деревянный щит, глухой звон говорит о попадании. – Твоя плазма сработала, как отложенный ритуал, инициированный вашей встречей.

– И что теперь делать с этим твоим вариантом? Повторный ритуал может дать непредсказуемые последствия.

– Для проверки можно провести ритуал кому-то другому, например, мне. – С ехидной улыбочкой тут же добавляет. – За хорошее поведение буду тебя поощрять вкусненьким.

– Или из принципа выпьешь её в первый день, боясь конкуренции. – Отвечаю в её же тоне. – А кроме того, почему-то думаю, что боль, которую она будет при этом чувствовать, станет для тебя наркотиком. А вот мне это точно испортит аппетит.

– Кстати, что это тебе так быстро настроение подняло?

– Например, то, что человеческая девчонка продержалась против укуса дольше, чем ты, матёрая вампирша. – Сочувственно обнимаю за плечи.

Рита пытается меня достать кулаком в печень и попадает в ловушку – через секунду я прижимаю её спиной к себе с прижатыми вдоль тела руками. Веду губами по её шее.

– Не хочешь ещё разок? Заодно научишься проявлять немного нежности. – Слышу, как она тяжело дышит, и выдвигаю клыки.

– Ты пользуешься своим преимуществом. – Она покорно склоняет на бок голову. – Но мучить себя я не буду.

– Ладно. – Отпускаю её. – От реванша ты сама отказалась.

– Умеешь уговаривать. – Ловит мою руку и тянет к себе. – Только тогда уж в кровати.

Она выдерживает с полминуты, а затем взрывается резким криком, её тело взлетает над кроватью едва ли не мостиком. Через четыре минуты она просит пощады.

– Не могу, – Извивается в спазмах, а из глаз бегут слёзы. – Я сама сейчас развею себя, чтобы этого не чувствовать.

Минут десять она приходит в себя.

– Это стоило попробовать. – С трудом приподнимается. – Один раз. Уйди с моих глаз, изверг.

В холле встречаю Фахима.

– Серия. Снова любитель жира отличился. В этот раз я оказался рядом, сам посмотрел. От одной мысли тошнит.

– А ему нравится. – Смотрю в глаза. – Физиологически это невозможно, так?

– Так. Мы не в состоянии есть просто приготовленное жирное мясо, а тут…

– Сопутствующие странности были?

– Нет, вроде. – Он задумывается. – Земля разве что на бетонном полу. Отпечаток следа на ней.

– Какая?

– Чёрная, жирная, как та, что продаётся для комнатных цветов. Я образцы собрал и Дому отдал на анализ.

Инга, полностью одетая, сидит в кресле, перечитывает дела.

– Скажи, пожалуйста, – огорошиваю, усаживаясь напротив, – что я могу предложить такое, что для тебя абсолютно неприемлемо?

– Не знаю. – Смотрит немного испуганно. – Зачем это тебе? Ты хочешь проверить меня в чём-то?

– Можно и так сказать. – Улыбаюсь. – Хочу узнать, есть ли что-то, за что ты меня можешь послать, развернуться и уйти.

– А потом, услышав самый лёгкий твой запах, прийду к тебе и буду готова на самые невероятные для меня вещи. Я уже поняла, что абсолютно беззащитна перед тобой. – Вздыхает. – И не только перед тобой.

– Кстати, когда Рита с тобой так обошлась, что ты почувствовала?

– Я почувствовала весь спектр эмоций, который описывают потерпевшие при изнасиловании, включая даже стыд за испытанный оргазм.

– Ко мне ты что почувствовала в этот момент? Хоть какой-то негатив?

– Нет. – При взгляде в эти честно-удивлённые глаза так и хочется сделать какую-то гадость.

11

На выезд мы отправляемся втроём. Рита не упускает из виду моё слегка унылое настроение.

– Что-то не так с твоей конфеткой? – Ехидно-заботливо заглядывает в глаза. – Я таки сломала твою игрушку?

– Нет, как раз наоборот, всё слишком прекрасно. – Ухмыляюсь в ответ. – Настолько, что я ищу подвох. И не могу его найти.

– Что именно тебя не устраивает? – Мэрт на секунду отвлекается от дороги. – Недостаточно сладкая?

– Она божественна.

– Глупенькая или скучна в постели?

– Уж точно не глупая. —Хмыкает Рита. – А в постели с Эдом не поскучаешь.

– И что не так?

– Всё так, просто наш Эдди бесится с жиру. – Буквально шипит. – Ему со мной не хватало искренности и нежности, а с этой не хватает перчика, конфликта. Так?

– Фу, не надо про жир. – Плюётся Фахим.

Задумываюсь.

– Не так. Мне не нужна её строптивость, но пугает её отношение.

– Девчонка влюбилась, что не понятно? – Рита оскаливается на меня. – Мне, если хочешь знать, тоже не особо нравилось, когда ты разрешал кому попало присасываться к моей шее.

Смотрю на подругу – она сама не сразу осознаёт, что только что произнесла вслух. Пожимает плечами.

– Поначалу я тупо подставлялась под любую пасть по твоему желанию, а потом больше из боязни тебя расстроить или рассердить, а позже просто назло – раз уж не настолько я тебе нужна, почему я должна отказывать себе в удовольствии. – Она успокаивается и прикрывает свои глазки. – А эта девчонка, не будучи привязанной, сама решила, что хочет быть только твоей. Знаешь, почему тебе прилепили твоё прозвище?

– Как ещё назвать человека с такой карьерой? – Мэрт ржет во весь голос.

– Фигня. Он сам избавился от ненужного ему балласта. – Рита огрызается в его сторону. – Ни один вампир столько раз не проходил мимо своего счастья. Я наслышана о твоих похождениях и моих предшественницах. Половина из них тебя любила без привязки и наваждения. А ты никак не мог им поверить. Или искал что-то особенное? Мэрт, сколько веков ты живёшь?

– Шесть, мэм. – Настроение у чувака потухло.

– Ты когда-нибудь слышал о вампире, пожертвовавшем всю кровь на плазму для больного ребёнка? – Её голос становится ироничным.

– Нет.

– А этот тупой кровосос не может теперь понять, почему этот ребёнок готов ему верить больше, чем самой себе. – Если бы сарказм был жидким, он капал бы из её слегка выдвинувшихся клыков.

– Ого. – Фахим сбавляет скорость и пристально смотрит на меня. – Вся кровь у неё твоя?

– Плазма. – Киваю.

– И эта детка – человек? – Снова киваю.

– Сомневаюсь. – Он снова прибавляет скорость. – Сто процентов – мьют.

– Чего? – В один голос с Ритой восклицаем и смотрим то на Фахима, то друг на друга.

– Мутант. Хотите убедиться – найдите её медицинские записи. Уверен, что их просто не существует с того самого времени. Приехали. – Мэрт останавливается возле большого серого здания.

– Ты подразумеваешь, что она может сама владеть некоторыми техниками вампиров? – Рита расцветает ехидной ухмылочкой. – Буду ржать, если она Эда привязала.

– Мимо. – Разочаровываю её в тот же миг. – Это не у меня нулевая критичность к ней, а наоборот. А меня она начинает бесить своей преданностью и безотказностью.

– Да, да, да. Мы в курсе. – Задирает лапки кверху. —Ты не привязан, ты просто боишься причинить боль доверчивой влюблённой девочке.

– А ты ревнуешь. – Выхожу из машины под ржание Мэрта.

Иду к открытому шлагбауму на въезде в паркинг. В этот раз, похоже, мы приехали раньше полиции.

– Откуда поступил вызов? – Спрашиваю идущую следом за мной начальницу.

– Звонок от одного из местных. Парню не понравился запах, а сам он из ботанов, не боец и не опер.

– Веган? Дай, угадаю. Фадей?

– Угу. Стоило обращать хорошего музыканта, чтобы он стал айтишником и начал жрать одну траву. – Рита вздыхает.

Входя в здание, делаю сильный вдох. Понятно, что насторожило парня. Наше обоняние намного чувствительнее человеческого, но по лицам спутников вижу, что понятно только мне. С первой машиной попадаю впросак, она чиста. Рядом стоит розовый минивэн, всем своим видом кричащий, что он просто не может быть впутан в что-либо тёмное. Нажимаю ручку багажника и она легко открывается.

– Даже не заперто? – Подошедший Мэрт отбрасывает какую-то тряпку, похоже, это был плащ или жакет. – Чёрт. Снова этот жировой извращенец.

– Это не извращенец. – Указываю на ровный надрез на коже. – Явно сделано не из гастрономических пристрастий. Могу даже предположить, что это сделано чем-то вроде переделанного пылесоса, а не хирургическим прибором для липосакции. И явно не челюстями.

– Зачем? – Халим с брезгливой миной отходит от машины.

К нам в это время походит подходит Толя Кульчин, наш приятель из полиции, опер или следователь. С иронией наблюдаю, как он целует мою шефиню в щёчку.

– Ребят, у моего начальства заканчивается терпение. Если вы не поймаете этого мудака, и у меня, и у вас будут проблемы. – Он явно не в восторге от этого разговора. – Когда я говорю "У вас", я имею ввиду всех вампиров. Кто-то сильно давит на моих боссов, чтобы вам перекрыть кислород.

Оставляю Риту общаться с поклонником, а сам выхожу из здания. Смотрю на солнце. Одно из глупейших человеческих заблуждений, что оно нам вредит. Глупое, но не самое опасное из них. Я даже поверю, что придумано оно нами. Уж точно гораздо страшнее другая глупость – то, что мы якобы не можем обходиться без крови. Можем, другое дело, что она для нас сильнейший допинг и афродизиак. Адекватный вампир не пойдёт на преступление, на нарушение Договора. Потому в первую очередь, что есть мы, Хранители.

12

Поначалу кажется, что слышу призыв от Риты, но, сделав несколько шагов обратно к двери, понимаю, что зов идёт с другой стороны. Скрыв нетерпение, спокойно иду через огромный бетонированный двор, перепрыгиваю четырёхметровый забор, а за ним оживлённое четырёхполосное шоссе. Он стоит в паре метров от проезжей части – один из немногих в этом мире, кто, как и я, насчитывает не менее тысячи лет своих многочисленных жизней.

– Дима, ты помолодел за последние сто лет, которые мы не виделись? – Обнимаю того, о ком не слышал с Первой Мировой.

– Нет, просто чище выгляжу. – Он улыбается. – Последний раз мы виделись в окопе в девятьсот пятнадцатом. Ты тоже выглядел совсем не пижоном.

Впервые судьба меня с ним столкнула в дружине Олега, с чьей-то фантазии позднее прозванного Вещим, он, смертельно раненый в одном из походов, стал одним из первых, обращённых мной. Снова в военной форме – сколько десятков, если не сотен он их сменил?

– Не устал служить? – Качает головой.

– Пока носит земля, как клятву дал. – Мы идём по тротуару вдоль дороги. – Эд, среди вампиров кто-то ведёт агитацию против Договора и Совета. Все провокации и эксцессы за последнее время не случайны.

– Кто? – Смотрю в надежде, что он мне скажет то, чего я не знаю.

– На меня вышел один из старших с предложением присоединиться к их организации, я отказался. А когда я попытался его отследить, он исчез.

– Исчез?

– Развеян или сбежал с планеты. – Усмехается. – Я в отпуске, так что можем попробовать вместе прочесать это болото.

Ещё какое-то время говорим, вспоминаем, делимся событиями последней сотни лет.

– Всё как всегда, служба, войны, войны, войны. И последняя из них самая гадкая – как будто вернулся в те проклятые варварские времена, когда больше всего друг друга истребляли. Порой сомневаться начинал, не хватит ли с меня.

Пока мы разговариваем, чувствую чей-то пристальный взгляд. Не человек, не вампир, не оборотень. Обычный ворон не спускает глаз с нас на протяжении всего разговора.

Обмениваемся контактами и я возвращаюсь к Рите с Мэртом.

– Помнишь мой рассказ о Димитрии, вечном воине? – Спрашиваю начальницу, ждущую у машины.

– Который Руси почти тысячу лет служит? – Криво улыбается. – Полюбопытствовала после твоих рассказов. Высших надо знать на своей территории. Не думала, что такие есть.

– Говорит, его сватали в ряды противников Совета и Договора. После отказа хвосты зачищены, конкретики ноль. Предлагает поработать вместе. А ещё я соглядатая заметил, через птицу кто-то наблюдал за нашей встречей.

– Кто бы сомневался. – Фахим усаживается на водительское место. – Знаете, мне это всё очень не нравится. История с этой серией убийств, появление твоей красотки, предложение помощи от самого явного социофоба нашего вида…

– Ты видишь связь в этих событиях? – Рита фыркает, усаживаясь на заднее сидение. – Бред. Хотя я знаю, кому такая комбинация вполне по силам.

– Угу. – Обхожу авто, чтобы сесть рядом с ней. – Только в этой истории он не манипулятор, а мишень.

– Правильно, бред, нагло притянутый за уши. – Мэрт на секунду разворачивается и смотрит мне в глаза. – Именно это я и хотел подчеркнуть.

«Он прав.» – Рука Риты ложится на моё запястье. – «Только что за информацию нам пытаются донести этим бредом, не понимаю.»

– Босс, я же говорил, что слышу мыслепередачи. – Фахим ржёт, но не отрывается от дороги. – А ты так стараешься, что не услышать тебя не возможно.

– Чёрт бы тебя побрал, мог бы и промолчал. – Обиженно шипит. – Знаешь ведь, что я только учусь.

– Ничего страшного. – Наш водитель поднимает правую руку в поощрительном жесте. – За шестьдесят лет стать старшей само по себе неплохо. У меня на это ушло полтора столетия.

– Тебя же не тащил за уши чокнутый высший. – Она смеётся и обнимает меня за шею.

– Ну да. Если бы надо мной так издевался кто-нибудь наподобие Эда, я бы сам развеялся в пепел гораздо раньше. – Он хмыкает. – Ещё один повод снять перед тобой шляпу. А Эду огромный респект за тебя в качестве моего босса. С тобой гораздо веселее даже, чем с ним.

– Не удивлюсь, – смотрит мне в глаза, – если это всё было продумано раньше, чем ты меня обратил?..

Киваю слегка с лёгкой улыбкой.

– Когда? – упирает палец в мою грудь.

– Сразу после первой совместной ночи пришла мысль, что грех отпускать такую горячую штучку. – Обнимаю её шею и целую в губы. – А когда пришлось тебя обратить, поневоле пришлось натаскивать тебя на эту работу. Всё остальное уже целиком твоя заслуга.

– Пришлось обратить… – Она с трудом отодвигается. – Скажем честнее, когда я попыталась покончить с собой, чтобы сбежать от тебя единственным доступным мне способом, а ты вернул меня, продлив эту пытку почти на сорок лет.

Она возвращается к поцелую, а затем с тихим стоном задирает голову, подставив шею.

– Имейте совесть! – Фахим резко останавливает машину. – Я пойду кофе попью. Ещё один твой стон – и я просто сдохну от голода.

Аккуратно касаюсь клыками её шеи, делая небольшой разрез.

– Ты не перепутал меня с ней? – Мурлычет, как большая кошка. – Со мной можно не быть настолько нежным.

Растягиваю удовольствие, не расширяя разрез. Спустя пять минут она обессиленно затихает в моих руках.

– Чёрт. – Шепчет, уронив голову мне на колени. – Эта девчонка реально тебя изменила. Это ещё один повод мне её ненавидеть.

– За что?

– За то, что я это сделать не смогла. – Она жалобно хныкает, а затем усмехается. – За то, что она для тебя уже значит больше, чем когда-либо значила я. Обратишь её?

Она поднимает голову и смотрит на меня.

– Нет. – Притягиваю её к своей шее, чувствую прикосновение клыков.

– Ну и дурак. – Она со стоном делает глоток.

13. (516 г.)

Небольшое озеро лежит в низине посреди леса. Кривая дорога петляет в стороне, с неё озерцо еле видно. Окруженное огромными деревьями, прямых солнечных лучей оно практически не видит, заросшее кувшинками и ряской. Над водой не видно обычных в эту пору стрекоз, да и сама вода неподвижна, будто ни на поверхности, ни в глубине живого ничего нет. Несмотря на прозрачность воды, дна не видать уже в шаге.

Змейка сидит у кромки воды. Выгоревший круг за её спиной уже выглядит не таким страшным, ветер разогнал пепел, дождь омыл сажу. Для того, кто не ведает, просто круг мёртвой земли. Присаживаюсь рядом с ней.

– Убил? – Спрашивает, не оборачиваясь.

– Двоих.

– Их четверо было. Старик, правда, просил пощадить её, а затем ушёл, чтоб на своих меч не поднять.

– Вот и я его пощадил. Будет жить и гадать, стоило ли меч поднять…

– А второй? – Теперь на меня глянула коротко и снова отвернулась к воде.

– Ратмир. Сам просил его прикончить.

– Чего ж пожалел. – Всхлипывает.

– Не пожалел. Потому и в живых оставил, чтобы помнил.

Она пересела поближе и положила голову на моё плечо.

– Уйдёшь?

– Да. Расскажи ещё, что знаешь.

– Любава мне настрого наказывала не пользоваться этим, – Змейка развернулась ко мне, – но сам смотри. Знать ты должен.

Несколько раз сделала глубокий вдох и медленно выдохнула мне в лицо. Голова начала кружиться и одновременно в теле возникло желание чего-то неясного, начало нарастать возбуждение.

– Злое умение. – Повторяю за ней и вижу те же чувства, её дыхание стало неровным, тяжелым, губку прикусила.

– Не смотри, что младо выгляжу. – Потянулась сама, видя, что остановился в сомнении. – Не люди мы боле. Другие мы. А так-то мы с тобой ровня по годам. А людское нам не чуждо.

Опрокидывает меня на землю и припадает к шее губами, легонько царапает там зубками. Слышу судорожный глоток и в голове вспыхивают тысячи звёзд, мир кружится вокруг, а землю под спиной не чувствую. Когда Змейка поднимает голову, любуюсь её тёмными глазами и милым личиком, наполнившимся какой-то силой.

– Теперь ты так сделай. Только дай и людской радости изведать.

Скидываю порубленную кольчугу и рубаху, а когда оборачиваюсь, она нагая уже лежит передо мной, руки ко мне тянет. Податливое тело под рукой выгибается и дрожит. Когда беру её, тихо вскрикивает и почти сразу шепчет:

– А теперь кровь мою пригуби, вволю пей. С людьми только меру знать надо, а вампира выпить досуха нельзя.

Продолжаю двигаться и целую в тонкую шейку, чувствую, как во рту вырастает пара клыков. Прижимаюсь к смуглой коже и чувствую под губами живое биение сердца. При лёгком нажатии в рот брызжет густой поток, наполняющей меня силой. Змейка почти сразу начинает страстно стонать и вздрагивать. Останавливаюсь не скоро, смотрю, как затягиваются ранки на её шейке. Побледневшая, улыбается. Сгребаю в охапку и держу на руках, как ребёнка.

– Пойдём со мной.

– Нет, я здесь останусь, возле Любавы. Нет у меня сил по миру бродить да и оставлять её невмочь. Коли возвернешься в эти места, может, и свидимся.

– Хочешь, я с тобой останусь?

Качает головой.

– У тебя свой путь. Ты воин.

– Так будь со мною тогда. Что за польза мёртвым, коли ты здесь останешься? Они в вирии давно. Говоришь, сил нет – на край света на руках понесу.

Тонкая рука гладит мою щеку.

– Нет. Не проси, будь добр. Разные пути у нас.

Встретив так рассвет, мы одеваемся и выходим к пепелищу.

– Эдгар! – Крик долетает с дороги, ведущей к деревне.

Ратмир, шатаясь, бредёт один к озеру.

– Чего надо? – Ступаю навстречу ему, заслонив маленькую хрупкую Змейку.

– Дело до конца не довёл. Убей меня, отпусти вслед за ней. – Молит.

– Обойдёшься. Живи и помни, что сотворил. – Оборачиваюсь к девушке. – Иди, милая. Нечего тут смотреть.

Она кивает и отворачивается, идёт в сторону леса. Лишь когда девичья фигурка совсем растворяется среди деревьев, снова гляжу на Ратмира. Он стоит на коленях перед чёрным кругом.

– Она тебя спасла ценой своей жизни. Отомсти за неё, ты же воин. Убей меня!

– Тебе и жизнь класть не надо было. Слова было бы довольно. Ты своё слово сказал. И я своё тебе сказал. Живи с этой мукой до скону теперь. – Отворачиваюсь и иду по дороге прочь.

На поле, где пересёкся мой путь сначала со степными всадниками, а потом и с Любавой со Змейкою, останавливаюсь. Большинство трупов изъедено волками и лисами. Нахожу место, на котором лежал бездыханным, ловлю себя на мысли, что моя участь от Ратмировой не так уж и отличается – до конца своего сожалеть о том, что не спас ту, что меня спасла. Вот только когда быть тому концу и чья участь на самом деле хуже? И другую, совсем слабую и хрупкую, уговорить с собой уйти не смог – не решилась она вновь на людские глаза показываться.

Оглянувшись, увидел вдалеке на краю поля белое марево, что похоже на женскую фигуру, почему-то я был уверен, на Любаву, точно запомнил, что в светлой одежде была, когда надо мной склонилась. Повисев над полем, это видение стало подниматься к небу и растаяло на моих глазах.

Подумал, каким же богам молиться теперь – Перуну, Велесу? Или у вампиров свои боги есть? Или, может, сами они и есть боги, раз живут до той поры, пока не иссякнет желание жить?

14

– Я думала над твоим вопросом. – Инга, преклонившись через спинку кресла, обняла меня за шею. – Насчёт негатива.

За руку веду её вокруг кресла и останавливаю перед собой. Она с выжидающим видом стоит и смотрит.

– Нашла? – Хитро улыбаюсь и легонько обдуваю её лицо.

Она краснеет и прикрывает на мгновение глазки.

– Нет. – Делает движение ко мне, но остаётся на месте. – Если бы ты был человеком, то я бы злилась и могла тебя возненавидеть.

– Ты хочешь сказать, – дую сильнее на её лицо и протягиваю руку, – что принимаешь за аксиому, что мораль и нормы поведения кровососов отличаются от человеческих.

Она хватает мою руку и с явным облегчением буквально падает мне на колени, обхватывая за шею.

– Очень грубо, но да, я понимаю, что ты не совсем человек и, если я хочу быть рядом, стоит принимать твои правила. Точнее, это получилось как-то само собой. Я приняла тебя таким, какой ты есть. – Дотрагивается губами к покрасневшему шраму на месте укуса Риты. – Это всё твоё наваждение?

– Если да? – Наслаждаюсь её прикосновениями.

– Следи, чтобы оно не заканчивалось. – Прикусывает нежно своими зубками шрам и я испытываю от этого едва ли не полноценный оргазм. – Мне нравится любить тебя.

– Ты… – от переизбытка чувств теряю мысль и улыбаюсь – уже не помню, когда в последний раз такое было, – решила за нас обоих?

– Нет. – Она замирает. – Ты можешь меня прогнать, если я тебе не нужна.

– Не могу. Ты слишком хороша, чтобы я нашел в себе силы от тебя отказаться. Но сейчас ты ещё можешь уйти сама и продолжить жить, как до нашей встречи. Потом это может стать невозможным.

Она целует меня в ответ, а я посылаю мысленный призыв Рите.

– Ты уверена, что хочешь быть со мной? – Спрашиваю, когда мы отрываемся от поцелуя.

– Да. – Смотрит в мои глаза.

– И согласна на привязку? – Кивает, не отрывая взгляда. – А если я решу тебя обратить? Решу, что не позволю тебе стареть и оставить меня, умерев от старости.

Задумывается лишь на секунду.

– Сделаешь, как посчитаешь нужным. Но… – снова спрятала лицо на моём плече, – только, если я тебе буду нужна. Я не хочу становиться вампиром потому, что боюсь оказаться на месте Риты – увидеть, что я тебе не нужна, что у тебя есть другая.

– За меня не переживай. – Красноволосая злючка подходит к нам. – Я была счастлива почувствовать, что мой мир расширился за пределы чудовища по имени Эд Дарен. Со мной он не нянчился и не нежничал, трахал и пил кровь, сколько хотел, без всякой романтики и розовых соплей. Скорее всего, утвердив свою власть над тобой, он быстро станет таким же засранцем, каким всегда был. Не передумала?

Инга, сердито поджав губы, качает головой. Рита достаёт из тумбы банку, откручивает плотную крышку.

– Не дыши, девочка, пока не разрешу. Для тебя это яд. – В ответ на мой удивлённый взгляд ухмыляется и суёт открытую банку мне под нос.

Делаю три глубоких вдоха и откидываюсь на спинку кресла. Через минуту я не могу пошевелить даже веком.

– Значит так. – Рита скептически смотрит на меня, затем на опешившую блондиночку. – Можно пройти ритуал тем способом, каким проходила его я.

Вот сейчас понимаю, насколько мучительно может быть состояние полной беспомощности – в душе ты хохочешь, а не можешь даже губы в улыбке растянуть.

– Это как? – Инга по тону моей шефини уже не надеется на что-то хорошее.

– Попрыгаешь на его члене до оргазма, а потом прокусишь ему вену и сделаешь десяток глотков его крови. Он сейчас мягкий и податливый, как… Как ты, короче. Справишься. – Тихо ржёт.

Наблюдаю, как краснеет ухо девушки, затем она поворачивает растерянное лицо ко мне. Замечаю и тот момент, что красноволосая стервозина специально двигается так, чтобы всё действо происходило перед моими глазами.

– Понятно. – Смотрит на Ингу. – С таким лицом не оргазм, а инфаркт получают. Последний раз подумай и откажись.

– Нет. – Инга сильно мотает головой.

– Значит, делай, как говорю. – Та кивает. – В этот раз, когда я тебя укушу, не выпендриваешься, а честно ловишь кайф. От этого сильно зависит результат. Его кровь ты должна выпить именно в этом состоянии. Хотя…

На физиономии мелкой заразы появилась ехидная усмешка.

– Можешь секунд десять подержать паузу, а потом лови кайф и начинай пить кровь. Десять глотков.

– А я не обращусь? – Инга испуганно останавливается.

– Чтобы обратить, с тебя почти всю кровь нужно слить, а потом дать кровь вампира. Так что пока нет. И сядь на него так, чтобы самой не свалиться в экстазе. И кровь проглотить не забудь.

Инга усаживается, обхватив коленями мои бёдра. Рита поддерживает её за плечи и склоняется к её шее. Замечаю, что старая подруга довольно бережно и аккуратно обходится с девушкой, если забыть о шуточке с начальной паузой. С момента, как мелкая упырица впилась в нежную шейку, прошло секунд пять, а губы Инги искусаны в кровь. Наконец вижу мелькнувший к моей шее ноготь Риты.

– Пей уже! – Толкает дрожащую крупной дрожью девушку, сама от неё отцепляется лишь после того, как убеждается, что ритуал завершился. Облизывает мою шею, чтобы быстрее свернулась кровь.

– Может, вас на кровать перетащить? – Инга качает головой и крепче обхватывает мою шею, продолжая сидеть, подрагивая, на моих коленях. – Если что, знаешь где меня искать.

Сжимает слегка её плечо и уходит, сильно удивив меня этой переменой отношения.

15

– Всё? – Она говорит со мной лишь после того, как я начинаю шевелить рукой. – Теперь ты сможешь мне доверять? Или теперь ты точно не поверишь, что я по своей воле захотела быть рядом с тобой?

– Ты иронизируешь в мой адрес? – Хриплю, голосовые связки ещё не полностью отошли от паралича. – Привязка не сработала.

– Как? – Она испуганно смотрит на меня. – Почему?

Не суждено моей красноволосой подруге от нас отдохнуть, снова мысленно её зову.

– Потому, что в тебе и так слишком много меня. – С хрустом поворачиваю голову.

– Что-то изменилось. – Инга улыбается и гладит моё лицо. – Даже моё отношение к тебе изменилось. Пропало болезненное желание, а взамен пришло что-то другое, ещё пока до конца не осознаю, как это описать.

– Только не говори, что тебе сейчас хочется погладить меня по голове. – До меня начинает доходить, что на самом деле произошло.