Твой любимый киллер 2. В городе, где гаснут светлячки бесплатное чтение

Глава 1. Новая жизнь

POV Николь

Я наивно полагала, что он почему-то должен отвезти меня к себе. Где-то на подкорке мозга эта мысль и казалась ошибочной, но вера в это не угасала. А он привез меня в отель. Сказал, что какое-то время придется пожить в нем, пока он не найдет мне квартиру.

Да, и на что я надеялась? Он был абсолютно равнодушен ко мне, что не могло не огорчать меня.

На ресепшене с нами разговаривала улыбчивая портье, которая наверняка думала, что мы пара и снимаем номер для очередной бурной ночи.

Когда мы дошли до номера, он только помог занести мне старую спортивную сумку с вещами и оставил меня одну, коротко и сухо попрощавшись. На большее я и не надеялась.

Лучше бы он вообще не приезжал. Лучше бы он не травил мне душу присутствием в моей жизни. И так было тошно от постоянного сожаления о прошлом и таблеток, которые мне то и дело приходилось пить, чтобы держать свое состояние в норме.

На смерть есть много разных точек зрения. Ну а на жизнь? Жизнь тоже может быть подобной смерти. Особенно когда тебя превратили в ничто. Раньше я хотя бы что-то из себя представляла. Еще бы… Один из величайших маньяков в городе. Еще и женщина… А теперь что? А теперь страдающая по мужику очередная баба на антипсихотиках.

И ничего не грело. Ничего не приносило удовольствие, будто я и не выбиралась из депрессивной фазы. Я проклинала тот день, когда я встретила его. Он не принес ничего хорошего. Я только больше сошла с ума.

Однако я думала, что плохое осталось в прошлом, а в будущем меня хоть и ждет непонятная коммуникация с ним, все будет ровно. Но как же я ошибалась.

Разложив небольшое количество вещей по такому же небольшому шкафу, я достала дневник. Мне рекомендовали вести его в спецлечебнице. Сказали, что так я хотя бы буду понимать, что чувствую. Но я ничерта не понимала. И не чувствовала ничего, кроме злости на себя за все, что я сделала. Точнее за то, что спалилась перед Костей. Надо было просто прекратить это и не заходить так далеко. Залечь на дно и тогда бы я и его не потеряла, и осталась бы на свободе.

POV Костя

Я подошел и нежно чмокнул ее в щеку.– О, наконец-то я дома, – со вздохом бросила Настя, бросая ключи на обувницу, стоявшую у меня в прихожей.

– Устала? – с заботой поинтересовался я.

Она кивнула.

– На кухне есть паста. Я сам приготовил. Поешь.

Она жила со мной уже почти год. До этого достаточно долго мы встречались.

Она устраивала меня во всех отношениях. Нежная, заботливая, любящая, а самое главное – честная и не маньячка. Я планировал скрыть ее от внимания Николь, чтобы той и в голову не могло прийти что-то с ней сделать. Я подозревал, что Алина, которую мы так и не смогли найти, пропала не просто так. Мне не хотелось, чтобы с Настей произошло то же самое. Она была для меня очень дорогим человеком.

Она появилась ровно тогда, когда было нужно. Она поддерживала меня во всех моих начинаниях, интересовалась буквально всем в моей жизни. Она утешала меня, когда мне это было нужно, и ровным счетом ничего не знала о том, что у меня было с Николь. И Слава Богу. Мне не нужно было, чтобы они пересеклись, и Настя узнала ее. Настя ненавидела Николь до коликов. Мне кажется, если бы рано или поздно они остались наедине, то Настя задушила бы ее собственными руками за то, что та сделала с ее матерью. И, наверное, я бы ее даже не осудил.

Зачем же я тогда забрал из психиатрической лечебницы этого человека? Ответ прост – чтобы она не натворила ничего больше. Несколько лет назад я совершил ошибку, скрыв улики и дав взятку людям, которые выносили приговор. И Николь не посадили в тюрьму, а дали всего три с половиной года принудительного лечения. За ошибки нужно нести ответственность. И теперь это мой крест. Этот человек опасен для общества и находиться без наблюдения не может. Именно поэтому за ней установлен круглосуточный надзор. И если она попытается сбежать, ее сразу же поймают и доставят в отдел. Но я не считал ее такой дурой. Она прекрасно понимала, чем обязана мне, поэтому я ожидал, что она будет оставаться благодарной за оказанную мной несколько лет назад услугу.

– Солнце, как тебе моя новая пижама? Сегодня купила. – Голос Насти выбил меня из пучины размышлений и заставил невольно улыбнуться.

– О, какая интересная вещь, – игриво заметил я. – Только не пойму, где здесь пижама. Это же нижнее белье. И весьма неплохое. – Я усадил ее к себе на колени.

То, в чем Настя была одета, действительно совсем не было похоже на пижаму. Это были кружевные полупрозрачные шортики черного цвета и абсолютно такая же майка, через которую просвечивало все, вплоть до родинок на лопатках.

– Обещай, что не будешь в этой пижаме встречать курьеров, – с улыбкой попросил я, нежно целуя ее в плечо.

– А что, она слишком откровенная? – решила подыграть мне Настя.

– Я бы даже сказал: до неприличия. – Я не выдержал и, уложив ее на диван, властно навис над ней всем своим телом. – Конечно, пижама интересная, – разглядывая ее грудь, в очередной раз бросил я. – Но ты мне больше нравишься без нее.

POV Николь

Отель был весьма неплохим. Но мне не нравилось только одно – большие панорамные окна. Мне приходилось стрелять в людей через такие, лежа на какой-нибудь крыше огромного бизнес-центра, поэтому особого доверия у меня они не вызывали. Через них было видно весь город, как на ладони. Но у этого города был какой-то гнетущий вид.

Наступила осень. И так редкие солнечные лучи то и дело сменялись дождем. Город стал мрачным, каким он не был тогда, три с лишним года назад. Он будто потерял цвет. Казалось, что мое будущее в нем будто заволокло туманом. Причем это не та приятная легкая дымка, которая нависает над рекой ранним утром, а всеобъемлющий осенний смог, который, словно токсичный газ, распространяется по всем углам и закоулкам, забирается даже в мусорные баки маленьких старых и грязных дворов. И дышать негде и нечем. Ты просто задыхаешься от этой смрадной влажности и бессмысленности. Время не шевелится, оно будто умерло. Или впало в кому без шансов на восстановление. Казалось, я никогда не буду жить как раньше. Я так и застыну в этом состоянии, словно залитая цементом. И просто задохнусь.

***

Утром ко мне постучались. Я неохотно открыла глаза и не сразу осознала, что нахожусь не в психдиспансере для преступников. Взглянув на время, я была неприятно удивлена, что уже около одиннадцати часов. Стук повторился, и мне пришлось подняться с постели и, напялив одноразовые отельные тапочки, волочиться к двери.

– Кто там? – поинтересовалась я, не желая открывать кому попало.

– Меня Костя прислал. – Это был незнакомый мужской голос.

Поразмыслив несколько секунд, я все же решила открыть. Передо мной предстал парень лет двадцати двух в джинсах и бордовой футболке.

– Собирайтесь, пожалуйста, у нас есть важное дело, – сообщил он.

– Какое?

– Поедем и узнаете. – Голос его казался весьма серьезным, и я уж подумала, что мы поедем на какое-то место преступления, но не тут-то было.

Быстро почистив зубы, я надела узкие темные джинсы и футболку, которая первой попалась под руки, и вышла в фойе.

Этот парень, имени которого я так и не спросила, привез меня в салон, в котором, как оказалось, у меня была назначена запись на окрашивание волос. И чем это Костю мои русые волосы не устроили?

– Зачем это? – напряженно спросила я.

– Это приказ Бессонова, – коротко ответил парень, явно больше не желая мне предоставлять никакой информации.

Я села в кресло. Мастер поздоровалась со мной и спросила:

– Ну что, в какой цвет хотите покраситься?

– Ну… давайте в красный, – немного поразмыслив, ответила я.

– Этот цвет, к сожалению, заказчик не одобрил. Вам разрешено выбирать только неброские цвета, – сухо сообщила она, после чего я уставилась на нее с диким недоумением.

Видимо, Костя не хотел, чтобы меня узнали, поэтому решил хоть как-то изменить мне внешность. Оставалось надеяться только, что он не захочет перекроить мне лицо с помощью пластического хирурга.

– Тогда давайте в пепельный. Или он тоже под запретом?

– Нет, в пепельный можно.

За несколько лет мои волосы значительно отросли и были уже практически по пояс. Не сказала бы, что мне это нравилось, но делать с ними что-то я не собиралась. Однако против решения Кости я, видимо, пойти не могла.

Мастер долго колдовала над моими волосами. Я не особо следила за ее манипуляциями, ибо мне было как-то все равно. Это был не первый раз, когда мне приходилось красить волосы. Раньше, при сменах места жительства, этим часто занималась Лиза. Мы также использовали неброские цвета, чтобы на нас обращали меньше внимания.

И вот, спустя часа три, когда я уже еле сидела в кресле, мастер закончила свою работу, высушила мои волосы и повернула кресло так, чтобы я оказалась лицом к зеркалу и смогла посмотреть на итоговый результат.

– Вам очень идет этот цвет! – с улыбкой сообщила мне она.

Я слегка поправила распущенные волосы. А она была права. Цвет действительно шел мне куда больше, чем предыдущий. Пепельный блонд будто делал мое лицо более выразительным, темные брови подчеркнуто выделялись, как и глаза. Острый подбородок стал еще острее, а скулы заметнее. Я стала куда симпатичнее по сравнению с тем, что было раньше. Учитывая, что у меня было довольно осунувшееся лицо с синяками под глазами после длительного пребывания в лечебнице, этот цвет был более уместен, несмотря на то, что в какой-то степени я была похожа на наркоманку.

Я поблагодарила мастера, после чего мы с молодым человеком, который оглядел меня оценивающим взглядом, пошли к машине.

– Ну что, теперь куда? – поинтересовалась я.

– Теперь в отель, на сегодня никаких дел нет. Ближе к вечеру к вам приедет Костя.

***

Сидеть в отеле было скучно. А выходить мне никуда нельзя было по распоряжению Кости. Он мне не доверял, с чем я в принципе была согласна. Весь день я просто смотрела телевизор, периодически любуясь на себя в зеркало в уборной.

Около восьми вечера раздался стук в дверь, и мое сердце заколотилось быстрее. Я быстро вскочила с постели и босиком подбежала к ней, нервно спросив:

– Кто там?

– Ужин в номер, – послышалось по ту сторону.

Я открыла дверь, и увидела перед собой официанта, который вежливо мне улыбался. Он оставил мне ужин на журнальном столике возле кровати, и, закрыв за ним дверь, я сделала телевизор погромче и принялась поглощать вок с курицей и поке с лососем.

Насколько это было вкусно – не передать словами. Я так давно не ела вкусной еды, питаясь одними лишь кашами, столовскими котлетами и несолеными супами практически без мяса. Неудивительно, что я похудела практически на семь килограммов.

Как только я доела вок, в дверь снова постучали. На этот раз я не так спешила открывать дверь, увлекшись каким-то сериалом по телевизору. Под впечатлением от него, я даже не спросила, кто пришел и просто дернула дверь на себя, даже не поворачиваясь в сторону пришедшего.

– Ну здравствуй. – До коликов знакомый голос заставил меня все-таки обратить внимание на гостя.

Это был Костя, и, хоть я и знала, что он должен прийти, как-то морально не была готова к его визиту.

– Можно зайти? – сухо спросил он.

– А, да… да, конечно. – Я покорно ушла с прохода и закрыла за ним дверь.

Он вел себя достаточно уверенно, несмотря на то, что мы виделись всего второй раз по прошествии стольких лет. Поставив стул возле моей кровати, он начал выкладывать из принесенной с собой сумки какие-то папки.

Я села на свое прежнее места и хотела доесть свой ужин, но как-то кусок в горло уже не лез.

– Что это? – неуверенно поинтересовалась я.

– Твои новые документы.

Я взяла папку и развязав ее, увидела перед собой паспорт, свидетельство о рождении, медицинский полис, снилс и другие документы, которые есть практически у каждого гражданина нашей страны. Первым делом я решила посмотреть паспорт.

– У меня новое имя?

Он коротко кивнул, уставившись на меня, словно на провинившегося ребенка.

– Значит, Васильева Вероника Владимировна?

– Да. И везде, куда бы мы ни пошли ты будешь представляться этим именем. Про Абрамову Николь Александровну можешь забыть. По документам ее больше не существует.

Я нахмурилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Что значит “не существует”?

– По документам Николь Александровна ликвидирована несколько недель назад при попытке сбежать из психдиспансера.

– То есть меня убили?

– Слушай, ты там вообще что ли умственной деятельностью не занималась? Что за глупые вопросы?

– Посмотрела бы я на тебя после моих препаратов, – съязвила я, не скрывая свою обиду.

Он какое-то время молча смотрел на меня, видимо, оценивая мой новый цвет волос.

– А тебе идет, – все так же сухо заметил он.

Я не стала благодарить да и вообще как-то комментировать его замечание, поэтому он постарался быстро оторваться от разглядывания меня и достал из сумки какую-то коробку.

– Это твой телефон.

Я распечатала коробку и достала оттуда недорогой смартфон, который был уже включен и активирован. Наверняка он был еще и на прослушке, но уточнять я не стала, дабы не вызвать никаких подозрений.

– Спасибо. – Я старалась держаться равнодушно, но удавалось, если честно, мне не очень хорошо, поэтому то и дело в моем голосе проскакивала дрожь.

Мне хотелось о стольком его спросить, но я наткнулась на ледяную стену, будто из “Игры престолов”. Я видела, что он не хочет со мной разговаривать. Это ощущалось, как желание закричать во сне. Очень хочется все громче и громче, но ты можешь просто мычать, и тебя никто не слышит.

Я представления не имела, как мы будем общаться после всего, что было. Все, на что я смогла решиться, – это спросить:

– Ну… Как твои дела?

Он нахмурился и с каким-то осуждением посмотрел на меня.

– Нормально, – сухо ответил он. – Только давай договоримся сразу, – сказал он, поймав мой взгляд и серьезно уставившись в мои глаза, – у нас с тобой чисто рабочие отношения. Ты не интересуешься моими делами, я не интересуюсь твоими. Если, конечно, они не затрагивают уголовный кодекс. Если будешь хорошо работать, ходить на психотерапию и оставаться стабильной, я сниму наблюдение, и будешь жить практически как нормальный сотрудник. За исключением ношения оружия, естественно.

Я опустила взгляд, не решаясь что-то ответить. Он подождал какое-то время, после чего все-таки спросил:

– Ну что, согласна?

– Да… Я согласна.

Глава 2. Первое дело

POV Николь

Когда он ушел, я вновь осталась одна. Меня уже с ума сводили эти четыре стены, но выходить на улицу я пока не планировала. Мне сказали, что не стоит этого делать. Оставалось только смотреть сериалы и проживать вместе с героями их вымышленные жизни. Читать тоже было нечего, поэтому мое времяпрепровождение было максимально бессмысленным. Оставалось надеяться, что подвернется какое-то интересное дело, и Костя наконец позволит мне выбраться хоть куда-то. Даже на трупы я смотрела бы с большим удовольствием, нежели на опостылевший одинаковый изо дня в день пейзаж за окном.

На следующий день за мной вновь пришел тот молодой парень, имени которого я так и не узнала, и повез меня к психотерапевту. Я не боялась, ибо с людьми с подобным образованием только и общалась последние три с половиной года. Казалось, копать в моей голове уже нечего.

– Ну здравствуй, Ника! – С улыбкой воскликнул Марат, как только я распахнула дверь в его кабинет.

Помещение было не сильно большим, но отличалось уютной атмосферой. Там практически ничего не было, кроме кресла с диваном, небольшого белого шкафа, уставленного книгами и бежевого ковра, покрывающего практически всю поверхность пола.

Я даже слегка обрадовалась, что Костя записал меня именно к нему. Не очень-то хотелось рассказывать все заново другому человеку.

– Рада тебя видеть, – с легкой грустью в голосе бросила я.

– Присаживайся, располагайся. – Он указал на небольшой велюровый диван коричневого цвета, а сам уселся в бежевое кресло и взял свою записную книжку, где, видимо, и писал свои терапевтические заметки. – Ну как ты после всего?

Наверное, это был единственный человек за последнее время, который задал мне этот вопрос.

– Да в целом неплохо.

– А если честно? – Я всегда знала, что психотерапевты довольно доставучие.

Я тяжело вздохнула, и наступила тишина, которую он не стремился прервать. Он знал, что мне нужно собраться с мыслями.

– Мне кажется, моя жизнь не имеет смысла, – с усмешкой сказала я. – Раньше, мне казалось, я делала хоть что-то полезное для общества. А сейчас…

– А сейчас? – Он нахмурился и с интересом уставился на меня.

– У меня ничего не осталось. Единственный человек, с которым я сейчас общаюсь, меня ненавидит.

– Ты про Костю?

Я коротко кивнула, опустив глаза.

– Почему ты думаешь, что он тебя ненавидит?

– Ну… Он ведет себя так, словно я пустое место… Словно меня нет, и его насильно заставили со мной общаться. Я не понимаю, зачем тогда вообще нужно было забирать меня из психушки и столько всего для меня делать, если тебе даже рядом со мной находиться противно. – Я замолчала на какое-то время, обдумывая сказанное. – Я не понимаю его мотивов. Между нами не осталось ничего, кроме холода.

– И что ты чувствуешь в связи с этим? – задал он вопрос, который поставил меня в тупик.

– Я… я не знаю…

– Почему тебя так волнует, что он о тебе думает?

– Наверное, потому, что больше у меня никого не осталось. Если бы я общалась еще хоть с кем-то… Но сейчас нет такой возможности. Я не понимаю, зачем я превратила свою жизнь в это.

– За что конкретно ты чувствуешь свою ответственность в сложившейся ситуации?

Я уставилась на салфетки, которые лежали на журнальном столике. В голове промелькнула мысль, что, наверное, они никогда мне не понадобятся. Я не думала, что хоть когда-то смогу заплакать даже в кабинете врача-психотерапевта.

– Если честно, то за то, что он узнал правду.

– То есть за то, что ты раскрыла себя?

Я кивнула.

– А за…

– За убийства? – с усмешкой перебила я его.

– Нет, – я покачала головой. – Если честно, то ни капельки. Может, ты будешь меня осуждать за это…

– Мне не за что тебя осуждать. Я же твой терапевт.

– Но ты же тоже человек. Здоровые люди не убивают других.

– Да, не убивают. Но я могу понять твои мотивы. Что сделано, то сделано, назад время не вернуть. Какой смысл мне осуждать тебя за твое заболевание?

У меня будто камень с плеч свалился. Хоть кто-то не смотрел на меня с укором.

– В общем, я считаю, что все эти люди заслужили то, что я с ними сделала. Я сожалею только о двух поступках. Это попытка отравления Кости и убийство Лизы. Вот здесь я бы хотела вернуться назад и все исправить. Все остальные для меня ничто, просто пыль, которая не заслуживает жизни.

– Что ты чувствуешь в связи со своим поступком?

– Злость. Только злость на себя и ничего больше… На месте Кости я вела бы себя точно так же. Но, к сожалению, я на своем месте.

– Есть что-то, чего бы тебе больше всего хотелось? – задумчиво спросил он.

Ответ моментально всплыл в моей голове.

– Я хотела бы стать нормальной. Просто быть нормальной, закончить вуз, работать… найти пару и завести семью. Я много думала об этом всем, лежа в диспансере. Я хотела бы видеть смысл в простых вещах. Не ставить во главу угла цели уровня сверхсущества, какого-то Бога, которому решать, кому жить, а кому умирать… Но я так не умею…

***

Вернувшись в номер, я долго думала обо всем, о чем мы говорили на сессии. Пока не раздался звонок. Это был Костя, который сказал, что нужно быстро собраться и ехать на место преступления.

На улице уже были сумерки. К счастью, мне не пришлось думать о том, как добраться, ибо все тот же молодой человек уже знал место назначения.

Мы поехали по направлению к южной части города. Дорога заняла немало времени, пока мы не добрались до какого-то железнодорожного речного моста, у которого меня и встретил Костя.

Я вышла из машины и увидела толпу оперативников и экспертов, уже орудующих возле какой-то темной фигуры, стоявшей у металлической балки моста.

– Привет, – сухо бросил Костя. – Иди за мной.

Я направилась в сторону сигнальной ленты, ограждающей место преступления, пролезла под ней и оказалась в непосредственной близости от погибшего человека.

– Бессонов, подойди сюда, – воскликнул кто-то из оперативников, и Костя сразу же покинул меня, занявшись каким-то более важными делами, связанными с бумажной работой.

Я принялась разглядывать тело, которое все еще виднелось в тусклом свете уходящего в прошлое дня.

Это было не очень приятное зрелище. Мужская фигура застыла в неестественной позе, будто в адских муках. Тело было сожжено, и обугленные лоскуты кожи свисали с рук и ног.

– Ладно, дайте ей перчатки! – послышался голос Кости где-то за спиной, после чего один из экспертов протянул мне резиновые медицинские перчатки.

– Спасибо, – неуверенно сказала я.

Надев перчатки, я подошла еще ближе, и в нос ударил едкий запах сгоревшей плоти и волос. Если зрелище меня особо не пугало, то запах вызывал отвращение и небольшую тошноту, от которой я тут же постаралась абстрагироваться.

Я дотронулась до обугленных пальцев рук, которые уже нельзя было сдвинуть ни на миллиметр. Посмотрев в открытый рот, точнее то, что от него осталось, я не увидела ничего, кроме черноты и месива из остатков сгоревшего языка. Мой взгляд скользнул ниже и среди лоскутов кожи и остатков мяса он зацепился за область промежности.

– А где?.. – Я замялась, боясь показаться идиоткой.

Я подумала, что, быть может, все, что меня так заинтересовало, сгорело…

– Что? – спросила женщина-эксперт, снимая с себя медицинскую маску.

– Ну… Член…

Он подошла ближе и нахмурила брови, вглядываясь в область промежности. В какой-то момент она даже решила присесть на корточки, и я последовала ее примеру.

– Что вы там разглядываете? – с усмешкой задал вопрос ее коллега. – А говорят, мужики только об одном и думают.

– Михалыч, подойди сюда! – сказала она ему. – Мы просто так подробно еще труп не осматривали, приехали буквально за десять минут до вас, – поделилась она со мной.

Михалыч, низкорослый мужчина предпожилого возраста с полноватым телосложением, залысиной и легкой седоватой щетиной, кряхтя, присел рядом с нами и тоже принялся рассматривать интересующую нас область.

– А действительно… Ничего нет.

Я не стала делать преждевременные выводы, а решила продолжить осматривать труп, поднявшись во весь рост.

Он не был пристегнут к балке моста руками, зато ноги его в области бедренных костей крепко держались на чем-то. Я присела рассмотреть крепление, и оно оказалось металлическим. Это было что-то, похожее на скрученные гитарные струны или проволоку. Причем, фиксация была не столь крепкой, и при желании ее можно было бы размотать, приложив хоть какие-то усилия. Странно, что мужчина хотя бы не попытался этого сделать. Но вскоре я поняла, почему. Он был занят областью шеи, которая тоже была неплохо зафиксирована тем же материалом.

– Ну что тут? – спросил Костя, который успел подойти к медэкспертам, пока продолжала оглядывать труп.

– Да вот, сам посмотри. Смерть наступила скорее всего вчера, судя по позе, от сожжения. Подробнее ничего говорить не буду, получишь заключение после экспертизы, – со вздохом сказал Михалыч.

Костя подошел ближе к телу, позади которого я стояла и, надев перчатки, принялся осматривать его сам.

У меня тем временем в голове всплыла интересная гипотеза касаемо того, мог ли оказаться убийца коллекционером. Если это так, то половой орган он скорее всего забрал с собой. Однако, в противном случае, он мог отделить его от тела прямо здесь, на месте преступления, и выкинуть куда-нибудь.

Я подошла к краю моста и посмотрела вниз. Там находилась речка, весьма полноводная, но достаточно узкая. Течение в ней было, к сожалению сильное, однако попробовать стоило.

Я подошла к началу моста и принялась спускаться вниз через кусты, которые еще не успели окончательно сбросить листья.

– Ты куда? – спросил Костя, обратив на меня внимание.

– У меня есть идея. Я просто спущусь к реке.

Он недовольно поджал губы, но мне больше ничего не сказал. Зато сказал тому молодому человеку, который меня привез:

– Влад, присмотри за ней.

Трава и грязь скользили под моими ногами, поэтому на спуск ушло больше времени, чем я ожидала. Оказавшись на берегу, я первым делом оглядела склон, на котором, словно часовой стоял тот самый Влад, под наблюдением которого я последнее время и находилась. Я обратила внимание, что он держит одну руку на кобуре для табельного оружия. И вряд ли он делал это для того, чтобы защищать меня от кого-то. Неужели Костя отдал ему приказ стрелять на поражение в случае, если я попытаюсь сбежать? Меня немного расстроил такой расклад событий, однако я там находилась не для этого.

Вокруг не было ничего, кроме зарослей, в которых сложно было хоть что-то разглядеть. Я предположительно наметила траекторию, по которой мог лететь интересующий меня орган и направилась чуть ближе к мосту. Однако кроме пожелтевшей травы и опадающих листьев, я толком ничего не видела.

Что если он выкинул половой член в речку и его просто унесло течением? Тогда я вообще вряд ли что-то найду. Я еще долго оглядывала кусты, потратив на это значительное количество времени, прежде чем мой взгляд обратился под мост, на корягу, которая застряла там перпендикулярно течению воды. И как раз возле нее я увидела что-то грязное, но еще сохранявшее бледный серовато-телесный цвет.

Я вновь обратила внимание на Влада и указала, в какую сторону собираюсь направиться, чтобы он, потеряв меня из виду, не стал паниковать. Он лишь коротко кивнул, продолжая настороженно смотреть на меня и держать руку на кобуре.

Дойдя до места, я довольно ухмыльнулась, после чего поймала себя на мысли, что радуюсь найденному ампутированному в кустарных условиях органу. Он торчал, наполовину погрузившись в воду и немного разбухнув от нее, и был какого-то зелено-серого цвета. Я подошла чуть ближе и дотронулась до него, чтобы осмотреть края отсечения. Где-то они были ровными, где-то рваными, из чего я сделала вывод, что скорее всего был сделан надрез, после чего орган был с силой вырван. А если учитывать, что это произошло еще при жизни, то мужчине явно пришлось помучиться. И я даже представить себе не могла, какую боль он чувствовал. Кому же он так насолил?

Я оставила орган на месте и вышла из-под моста, решив поинтересоваться, стоит ли мне его забирать или эксперты сами это сделают.

– Его просто может течением унести в любой момент, – сказала я Косте.

– Все равно не бери, нужно сделать фотографии для приобщения к делу. Михалыч сам спустится.

– Принято, – пожав плечами сказала я и принялась подниматься вверх по все той же скользкой траве.

То и дело мои ноги соскальзывали, и пару раз я чуть даже не сорвалась. В конце маршрута Влад по-джентельменски протянул мне руку, пока Костя просто бросал на меня косые взгляды.

– Спасибо, – вежливо сказала я, убедившись, что наконец твердо стою на ногах и отпустив его руку.

Больше на месте преступления мы не нашли ничего интересного, хотя весьма сильно старались. Я шла за Костей к месту, где были припаркованы машины, и сразу же покорно встала возле автомобиля Влада, ожидая, пока он разблокирует двери.

– Ты едешь со мной, – сухо сказал Костя. – Нужно обсудить дело.

Я подошла к джипу Кости, на котором он несколькими днями ранее забирал меня из диспансера. Буквально через пару минут мы уже оказались в машине, которую он тут же и завел.

Мы ехали кортежем. Костя был первым, а следом и другие оперативники, в том числе и Влад.

– Ну что скажешь? – спросил он, внимательно наблюдая за дорогой, чтобы не пропустить поворот.

– Что тут сказать… Убийца явно не коллекционер. Я бы предположила, что главный мотив – это месть.

– Почему? – Его голос оставался все таким же равнодушным.

Я внимательно посмотрела на него, но ответного взгляда так и не получила.

– Ну, я бы сделала так только в случае, если бы человек очень сильно мне насолил. Отрезание частей тела… плюс мучительная смерть от огня. Причем член был не просто отрезан, но и вырван вместе… со всем остальным.

Он слегка поморщился, видимо, представив, каково это было.

– Похожих случаев не было? – поинтересовалась я, в ответ на что он просто отрицательно покачал головой.

Какое-то время мы ехали молча, после чего я решила первой прервать тишину.

– Если руки были свободны, то он мог бы сопротивляться… если бы…

– Если бы не был парализован или в отключке, – закончил за меня Костя. – Я тоже об этом подумал.

– Ну, он мог потерять сознание и от болевого шока при отделении члена. Получается, он пришел в себя, когда уже начал гореть, – заключила я. – А что это за человек, еще неизвестно?

– Нет, там никаких документов не было, сейчас ребята собирают информацию. Как будет что-то понятно, я вышлю тебе.

И снова повисла тишина, нарушаемая лишь звуком мотора.

– Кстати, а что за парень все время меня возит? Мне кажется знакомым его лицо.

– Это Влад Ульянов, – сухо ответил Костя.

Неужели это Ульянов-младший, который проспал ловлю на живца и позволил мне убить главврача Зверева? Как я могла его не узнать?

– Ульянов… Это родственник?..

– Да, это сын. Отец уже вышел на пенсию, сейчас подполковник Бабушкин главный. А Ульянов-младший нормальный парень. Дури было много в голове, но мы это быстро поправили.

Многое изменилось за эти годы. И Костя тоже изменился. Он будто стал… циничным, равнодушным. Или он относился так только ко мне?

POV Костя

Мне надоедали ее странные попытки завести диалог, поэтому я старался их быстро пресекать. Разговаривать с ней мне не хотелось от слова совсем, поэтому я общался только по делу. На самом деле в голове были смутные сомнения касаемо решения, которое я принял, когда предложил ей работать вместе. С точки зрения общественной пользы это было конструктивно, но я не учел свои интересы. Я не учел, что мне просто неприятно будет не то что работать с ней, а даже просто находиться с ней рядом. В связи с этим я и старался минимизировать контакты, поручая все мелкие дела, касающиеся ее, Владу. Я бы и сам мог возить ее на места преступления, к психотерапевту и даже в салон на окрашивание волос, но желание это делать у меня совершенно отсутствовало.

Я утешал себя только тем, что рано или поздно смогу привыкнуть к ее пребыванию рядом, а, когда появится уверенность в том, что она больше не опасна для общества, со спокойной душой распрощаюсь с ней навсегда, и она начнет свободную самостоятельную жизнь, в то время как я буду заниматься семьей, которая за это время заняла приоритетное место в моей иерархии ценностей. Но что, если эта уверенность не появится никогда?

– А те, с кем ты работаешь, вообще знают, кто я? – вдруг спросила она после долгого молчания.

– А ты как думаешь? Они же все видели тебя в лицо.

– Точно… Извини, у меня и правда что-то с мышлением последнее время.

Я отвез ее в отель и проводил до лифта. Мы больше особо не разговаривали, ибо было не о чем.

Наблюдение я не снимал, но в этот раз этим занимался другой молодой сотрудник. Владу надо было отдохнуть. Пока ее не было, мои люди поставили ей в номер скрытую камеру. Хотя это и было не совсем правильно с моей стороны, так я мог чувствовать себя безопаснее, будучи уверенным, что она ничего не замышляет. Я мог наблюдать за ней в режиме реального времени с любого устройства, что позволяло мне контролировать каждый ее шаг. Теперь я стал кукловодом в этой игре, ибо ей эта роль больше не положена.

Я вдруг вспомнил ту весну, когда мы часто гуляли. Вспоминал, как она ходила по тонкому льду на реке, как мы кормили уток в парке и встретили пожилую пару. Она тогда никак не могла понять, что такое любовь и как возможно быть с партнером столько лет и продолжать любить друг друга. Впрочем, от нее такое восприятие мира меня удивляло только тогда. Теперь я понимал, что скорее всего она никогда всего этого не поймет. Тогда я будто гулял с другим человеком… У меня до сих пор в голове не укладывалось, как та милая заботливая Катя могла оказаться жестокой и циничной убийцей Николь.

Часто мне приходилось гнать от себя эти мысли. Они уводили в какую-то бестолковую ностальгию, которая не приносила ничего, кроме тоскливого состояния.

К счастью, вернувшись домой, я и вовсе забыл обо всем, ибо встретил меня человек, которого я действительно любил.

– А чем это у нас так вкусно пахнет? – с улыбкой поинтересовался я, снимая ботинки.

– Это курица и шарлотка. – Настя бросила все дела и тут же подбежала поцеловать меня.

Именно так и должно было пахнуть дома. Это одно из составляющей моей идеальной семейной картины, о которой я то и дело размышлял последние несколько лет. Не хватало только детского смеха и топота собачих лап по паркету. Но вскоре я все это собирался исправить.

Довольный, я уселся за кухонный стол и смиренно ждал, пока Настя расставляла приборы и накладывала еду.

– Я жутко проголодался, – заявил я, предвкушая плотный ужин.

– Как день прошел? – ненавязчиво поинтересовалась она.

– Давай не будем об этом. – Я сделал умоляющий вид.

– Ла-адно, вечно ничего не рассказываешь.

– Да не к столу такое рассказывать.

Наконец я приступил к приему пищи, которая из-за длительного голода, казалась мне просто божественной. И Настя казалась такой же. Она была одета в легкий шелковый халат, который то и дело распахивался, что невольно заставляло меня поглядывать на то, что находилось под ним.

– Я сейчас вернусь, – сказала она и, поднявшись из-за стола, направилась в комнату.

Пока ее не было, я решил проверить Николь и, достав телефон, быстро открыл нужное мне приложение, в котором тут же появилось изображение с камеры.

Николь сидела возле стены, подтянув ноги к подбородку и закрыв лицо руками. Я нахмурился, не совсем понимая, что происходит. Она что, плакала?

POV Николь

Я чувствовала себя разбитой. И даже не ото всего того, что мне довелось увидеть за прошедший день. Меня убивало его отношение ко мне. Неужели нельзя просто относиться ко мне нормально? Я просто не понимала, как мне разрушить эту стену ненависти между нами. Мне не нужно было, чтобы у нас были отношения как раньше. Я просто хотела, чтобы они были нормальными. Ну какого черта?..

Я вытерла слезы, которые крупными горошинами стекали по щекам, раздражая кожу. Нужно было принять таблетки и просто уснуть. Таблетки я выпила, но, вместо того, чтобы вырубиться, просто рухнула на кровать без сил и уставилась в потолок.

Ничего не осталось… Только эта мысль вертелась в моей голове. Я теперь была совсем одна, и никому не было дела до того, как я себя чувствую. Ни одного человека, которому я хоть сколько-то была бы нужна. Ни одного… Раньше хотя бы Руслана была на моей стороне. Человек, который никогда не предавал и не противостоял моим решениям. Да, она могла спорить со мной, но, что бы я ни делала, она безоговорочно верила в меня и мою высшую цель. Это был человек, на которого я действительно могла положиться. Где она теперь?

Я уснула незаметно для себя самой прямо в одежде. И мне снились какие-то сумбурные сны, в которых я извинялась перед Лизой за то, что сделала с ней, в которых я воспринимала произошедшее, как небольшую ошибку. Она смеялась в ответ на мои извинения и говорила, что ничего страшного не произошло. И во сне мне все это казалось нормальным. Только там смерть – это ничего страшного. Только там ее толком не существует, и ты все так же можешь поговорить с человеком, которого потерял, сообщить ему все то, что не смог сказать при жизни.

На удивление, мне стали сниться сны, которые я запоминала. Хотя иногда об этом сожалела, ибо было и то, чего мне помнить вовсе не хотелось бы…

Следующий день я почти полностью провела в номере. Никто ко мне не приходил, кроме официантов, доставляющих еду. Мне было все так же печально, но я вновь старалась отвлекаться на какие-то телепередачи, хотя с гораздо большим удовольствием я предпочла бы что-нибудь почитать.

Лишь ближе к вечеру раздался стук в дверь. Это, как всегда, был Влад, который сообщил мне о необходимости явиться в следственный комитет на небольшое совещание по поводу убийства, которое произошло накануне.

***

Влад вел меня к зал заседаний, в котором и должно было происходить действие, на котором меня попросили присутствовать. И этот коридор мне был до боли знаком. Примерно три с половиной года назад именно на этом месте мои руки и сковали в наручники на глазах у Кости и всей его команды, часть которой и должна была теперь работать вместе со мной.

Подполковник Бабушкин стоял неподалеку от двери, к которой мы направлялись, и изучал какие-то документы вместе со своим коллегой. Он бросил на меня короткий взгляд, который сразу же и отвел. Но буквально через несколько секунд он осознал, кто я, и взгляд его, полный недоумения, сосредоточился на мне снова.

– Абрамова? – тихо спросил он Влада.

Тот лишь коротко кивнул в ответ.

– А ну позови Бессонова ко мне в кабинет, – сухо бросил подполковник, после чего меня завели в зал заседаний и оставили там в полном одиночестве.

Мне было все равно, о чем они говорят. Если честно, мне было бы даже лучше, если бы мне запретили присутствовать на общих собраниях или вовсе работать с ними. Те воспоминания, которые рождались в моей голове при виде их лиц, не приносили мне ровным счетом никакого удовольствия.

Буквально через минут двадцать в зал заседаний вошли главные действующие лица этой эпопеи – Костя и подполковник Бабушкин. Они коротко кивнули мне в знак приветствия, после чего заняли свои места во главе овального стола. Я же сидела по другую сторону, на месте, которое мне показалось менее заметным. Буквально через пару минут зал начал наполняться людьми, с которыми я была уже не очень знакома. К счастью, и они меня не знали в лицо, поэтому внимания ко мне было минимум.

– Итак, начнем, – сухо сказал Костя, после чего встал из-за стола и разместил на белой магнитной доске фото погибшего с места преступления. – Рамзанов Роман Рефатович, уроженец Краснодарского края, тридцать восемь лет, прораб на стройке, двое детей и жена на иждивении. Был найден в юго-западной части города, на старом южном железнодорожном мосту, прикованным к балкам стальной проволокой. От тела отсечен половой орган, включая половой член и мошонку с яичками, тело сожжено. Экспертиза показала, что в организм был введен снотворный препарат, после чего была введена эпидуральная анестезия. Предположительно, в этот момент Романа, на тот момент еще живого, прикрепили проволокой к металлическим балкам. Дальше отсекли половой орган, облили бензином и подожгли. Во время сожжения он был еще жив, о чем свидетельствует поза, которую вы можете видеть на фото.

Костя на какое-то время замолчал, размещая на доске фотографии тела с других ракурсов.

– Половой орган был выброшен в реку и найден нами под мостом в целости, то есть без следов сожжения, которому подверглось тело. – Костя тяжело вздохнул, после чего продолжил. – Нами также были исследованы архивы и дела, оставшиеся нераскрытыми, и ничего похожего обнаружено не было. Коллеги, на столе вы можете видеть результаты патологоанатомической экспертизы и другие данные, которые нам удалось собрать. Пожалуйста, изучите информацию, и через некоторое время мы продолжим заседание.

Я взяла папку, лежавшую передо мной, и принялась читать. Там была куча не совсем понятных мне юридических бумаг, результаты экспертизы с кучей медицинских терминов, в которых я еще более-менее разбиралась, а также протоколы допросов жены, детей и соседей погибшего. Жена, как и ожидалось, была ошарашена произошедшем, сказав лишь, что она очень сожалеет и понятия не имеет, как теперь растить детей, а соседи отзывались о семье, как о достаточно благополучной, тихой и весьма счастливой.

Я примерно предполагала, что эти данные дадут мне ровным счетом ничего, поэтому, внимательно все прочитав, просто отложила дело от себя и принялась ждать, пока остальные закончат изучение.

– Итак продолжим. – Голос Кости вдруг разрезал тишину. – Как вы видели из протоколов допросов, семья весьма благополучная, врагов и конфликтов у Романа ни с кем не было. Отсюда вопрос… у кого мог быть мотив совершить с ним такое?

– Может, все-таки жена? Очень похоже на убийство из мести, – сказал кто-то из следователей.

– Согласен, но у жены алиби. Она в это время была за городом у родителей вместе с детьми. Они подтвердили, – ответил Костя, бросив короткий взгляд почему-то именно на меня.

– Мне кажется… – неуверенно начала я, уставившись на Костю, будто бы в ожидании какой-то поддержки. – Такое убийство может совершить либо очень разгневанный человек, либо с какими-то отклонениями. – Я опустила глаза, чтобы не видеть лица всех тех, кто с удивлением и недоверием смотрел на меня.

– Кстати, это наш еще один приглашенный консультант, Вероника Владимировна Васильева, познакомьтесь, – представил меня Костя. – Продолжайте, пожалуйста.

– Но если учесть то, что убийство было совершено в дни отсутствия его близких, то убийца, вероятно, знал, когда это можно сделать. Здесь имел место холодный расчет, аффект не может длиться так долго.

– И что вы хотите этим сказать, Вероника Владимировна? – с недоверием в голосе поинтересовался подполковник Бабушкин.

Я бросила на него взгляд. Он смотрел на меня, как на полное ничтожество.

– Я думаю, что он был за что-то наказан. И скорее всего это как-то связано с отсеченным органом.

Несмотря на то, что он меня в грош не ставил, мои слова заставили его задуматься.

– Та-ак, а если предположить, что эта гипотеза верна, то кто это мог быть?.. – размышлял вслух Костя.

– Может, это за измену? – бросил вновь какой-то следователь, которого я не знала.

– Тогда нужно проверить, были ли у него какие-то связи, – коротко бросил Костя. – Еще варианты есть?

– Я думаю, что надо, чтобы психолог поговорил с детьми, – сказала вдруг я, сама от себя такого не ожидая.

– Зачем? – сухо спросил Костя.

– В “идеальных” семьях такого обычно не происходит. А на детях обычно лучше всего видны все семейные проблемы.

Костя задумался, пристально уставившись на меня.

– А в этом есть зерно истины, – сказал он.

– Я бы еще характеристики детей из школы запросила, – добавила я, вновь опустив взгляд. – И характеристику убитого с места работы.

– Влад, ты слышал? – сказал Костя. – Займись.

Влад тем временем записывал указания.

Совещание длилось еще примерно час, за который я успела изрядно устать. Под конец я уже не очень разбиралась, о чем идет речь, просто рассматривая присутствующих. Практически все они сидели, совершенно не подозревая о том, кто находится с ними рядом. И лишь три человека из присутствующих знали обо всем. Насколько им безопасно со мной? Боятся ли они меня? Что они вообще обо мне думают? Почему Бабушкин согласился на такую оферу со стороны Бессонова? Как он позволил допустить, чтобы в уголовном розыске сидел маньяк и практически наравне с остальными расследовал дело? И самое главное… Почему Костя решил это сделать, если так презирал меня?

Выходя из зала заседаний, я обернулась, не понимая, пора ли мне уже идти в машину. Заметив, что Костя задержался вместе с Бабушкиным и Ульяновым-младшим, я остановилась в коридоре, решив подождать.

– А ты слышал, что Протекторшу грохнули при попытке побега? – с усмешкой спросил кто-то из следователей у коллеги.

– Да-а, недолго музыка играла. Причем, она ж скоро должна была выйти. Нахрен надо было бежать, будучи без пяти минут свободной? – размышлял второй.

– Да черт ее знает. Может, обкололи чем, или приказал кто быстренько избавиться от нее. Таких людей обычно просто так не отпускают… – Голоса становились все тише по мере удаления от меня их обладателей, и вскоре я вообще не смогла услышать, о чем они говорят.

Переведя взгляд в зал заседаний, я увидела, что подполковник о чем-то яростно спорил с Костей, в то время как Влад просто стоял и ждал.

Периодически они косились на меня, и я поняла, что речь скорее всего идет о моей персоне. Однако слов мне так расслышать и не удалось, ибо стояли они слишком далеко.

Глава 3. Командировка

POV Костя

– Ты с ума сошел, Бессонов! – вполголоса отчитывал меня Бабушкин. – Нахрена ты ее сюда притащил?

– Но мы же договаривались, что она будет заниматься расследованиями.

– Я помню, о чем мы договаривались. – Бабушкин тяжело вздохнул, устав со мной спорить. – Но в здании СК ей не место. А если кто-то узнает ее?

– Да кто узнает? Никто понятия не имеет, как она выглядит. Заседание было закрытым, ее лицо не удалось найти ни одному журналисту.

– Так! – воскликнул он, будучи не в состоянии сдерживаться, после чего все-таки понизил голос. – Мало того, что ты с маньячкой возишься, будто она твоя жена, так еще и спорить со мной будешь! Я и так на дохрена вещей глаза закрыл. Если б не ты, я бы засадил ее лет на двадцать пять.

– Я не спорю. – Я старался оставаться спокойным. – Если б не ты, она бы давно в тюрьме сгнила. Но она женщина не глупая. Ты же сам видишь. Она талантлива. И ты видишь, как она себя показывает.

– Талантливая убийца, ничего не скажешь, – сухо бросил Бабушкин. – Вот раскроете дело, я, может, тебе еще поверю. А до тех пор чтоб в офисе СК и волосинки ее не было. Ясно?

– Ясно.

Что ж, я был доволен уже тем, что он не выгнал меня с совещания с ней на пару.

– Влад, отвезешь ее? – спросил я у Ульянова-младшего, когда Бабушкин наконец покинул зал заседаний. – А то у меня что-то желания нет с ней общаться сегодня.

– Да, хорошо. – Влад вышел из помещения, и я увидел, как они на пару с Николь направились в сторону главной лестницы.

Я старался как можно меньше с ней пересекаться. Мне было очень тяжело с ней общаться, и зачастую приходилось переступать через себя, чтобы не удавить ее где-нибудь прямо в машине, хотя я и не был сторонником насилия над женщинами. Но женщиной это существо можно было назвать с трудом. Казалось, мне самому скоро понадобится психотерапевт.

POV Николь

– В кого я превратилась, Марат?

Примерно через неделю я вновь сидела в этом кресле и жаловалась на жизнь, а Марат старательно что-то записывал в свой большой блокнот.

– Я же никогда такой не была.

– А какой ты была?

– Ну… Я была сильной, ни от кого не зависела, не спрашивала разрешения, когда хотела выйти из дома. Никто не контролировал каждый мой шаг, держа на прицеле. – Я с досадой вспоминала те времена. – Я была самой собой. Испытывала палитру разных чувств. Я была свободной, сильной… У меня был стержень, а сейчас… он будто куда-то пропал.

– В каком смысле?

– В смысле я это больше не я… Будто я живу не своей жизнью.

– Ты же еще не адаптировалась к новой жизни. Ты так долго была в лечебнице, а сейчас оказалась в незнакомой тебе обстановке.

– Может, ты и прав… Но мне кажется, теперь я какое-то пресмыкающееся. Второсортное животное, которому бросают остатки пищи со стола.

– Что ты подразумеваешь под остатками пищи? – Марат нахмурился, зацепившись именно за это словосочетание.

– Да не важно. Просто я скучаю… по себе старой. По той, которой я была раньше. Той Николь все было нипочем. А эта чуть что плачет по любому поводу. Ненавижу это.

– Возможно, ты просто вошла в депрессивную фазу. Мы скорректируем тебе фармакотерапию.

– Блин… Почему моя жизнь теперь подчиняется каким-то фазам? Какого черта это происходит именно со мной? – Мой голос был полон раздражения и усталости.

– Поверь, многие люди, страдающие БАР, задаются этим вопросом. Но тебе придется принять свой диагноз и научиться жить с ним.

– Только и всего… – Я закатила глаза и на какое-то время просто уставилась в окно, после чего сказала: – Как меня все это бесит.

После разговора с Маратом мне всегда становилось немного легче. Казалось, он был единственным человеком, которому я могла рассказать буквально все, и он просто принимал меня такой, какая я есть. Ему не важно было, кого, в каких количествах и как я убивала в прошлом. Наверное, он был единственным, кто действительно верил, что я смогу жить по-новому. По-моему, я и сама в это толком не верила.

Всепоглощающая тоска. Дыра внутри, которая засасывала все хорошее. Это все, что я чувствовала за последнее время. И никто, даже Марат, не мог разделить ее со мной. Я чувствовала, будто я лишняя. Лишняя в работе, в этом городе, в его жизни. Мне в ней уж точно не осталось места. И это, похоже, меня расстраивало больше всего.

Я потеряла саму себя… я не чувствовала, что я вообще есть, что я это я… не понимала, кем являюсь. От прошлой жизни не осталось ничего. И никого, похоже, тоже не осталось. Я будто больше не ощущала почву под ногами. Став зависимой от других людей, я больше не могла быть уверенной в завтрашнем дне. Меня могли пристрелить в любой момент за банальный шаг не в ту сторону, за лишнее движение. Иначе зачем держать руку на кобуре, отпуская меня чуть дальше с этого воображаемого, но сильно короткого, поводка.

***

Он пришел следующим утром. Я проснулась от его стука в дверь и открыла, даже забыв спросить, кто там.

– Привет, – как обычно, сухо бросил Костя, проходя в номер.

Я потерла глаза, щурясь от яркого света, сочащегося из окна, плотные шторы на котором он только что распахнул.

– Здороваться не будешь? – спросил он.

– Не думала, что тебе это так важно, – сухо пробормотала я.

– Да нет. Если честно, мне все равно. – Он будто специально пытался задеть меня, изо всех сил демонстрируя свое равнодушие. – Я по делу.

Усевшись на край незастеленной кровати, он вновь положил на журнальный столик какую-то папку темно-синего цвета.

– Что это? – открывая небольшую бутылку воды, спросила я.

– Характеристики, которые ты просила. Ты была права, есть нечто странное.

Я нахмурилась, выдавливая очередной психотропный препарат из блистера.

– В смысле?

– Старшую девочку двенадцати лет учителя характеризуют как тихую, замкнутую, не имеющуюу друзей. Учится плохо, на контакт идет слабо, интересуется аниме и депрессивной музыкой.

Перестав, заглатывать таблетки немаленькой дозировки, я уселась рядом и взяла в руки папку.

– А младший ребенок?

– Мальчик, восемь лет, склонность к неконтролируемой агрессии по отношению к одноклассникам и сестре. Часто дерется. Конфликтен. Несмотря на это, учится хорошо, почти отличник. С мамой отношения не очень. Наш психолог говорит, что она в нем души не чает, балует, а он ее ни во что не ставит.

Я пробежалась по всем характеристикам и усмехнулась.

– Какая положительная семья, надо же.

– Есть идеи? – Он вопросительно уставился на меня. – Что нам это дает?

– Дети часто повторяют поведение родителей. Я не могу утверждать, но атмосфера в этой семье явно не была здоровой. Возможно, было какое-то насилие.

– И? Как нам это поможет найти преступника?

Я ненадолго задумалась, расхаживая туда-сюда по комнате.

– Если дети такие, то отец скорее всего вел себя как-то не так… В характеристике с работы написано, что он достаточно спокойный, сдержанный, занимал подчиненную должность. В романтических отношениях с кем-то замечен не был. Причем, в телефоне его вы тоже ничего не нашли?

– Ну, кроме порнухи в истории браузера – ничего. Никаких переписок, интересных заказов.

– А психолог с женой общался?

– Да, сказал, что тревожно-мнительная женщина, об отношениях особо не рассказывает, за исключением каких-то начальных этапов, когда он ее заваливал подарками.

– Странно все это.

– Согласен. – Костя тоже пребывал в глубоком недоумении.

– Обычно такие тихие и сдержанные во внешнем мире оказываются настоящими тиранами в домашних условиях, – размышляла я вслух.

– Ты-то откуда знаешь? – Он перевел взгляд прямо мне в глаза, и у меня мурашки пробежали по телу.

Я замялась на какое-то время.

– Ну просто… предполагаю.

– Думаешь, проблема была именно в нем самом?

– Да. И если мы поймем, что он был за человек, то скорее всего и поймем, за что его убили.

Вдруг у Кости зазвонил телефон. Он достал его из кармана и практически сразу взял трубку.

– Да, малыш? – вполголоса сказал он и поспешил уйти в ванную комнату.

Слово “малыш” резануло меня по сердцу. Есть такие слова, которые, как оружие, впиваются в тело и сразу же ощущаются, как некое физическое воздействие. Это было то самое слово. Потому что я не знала, в чей адрес оно звучит.

Несколько секунд я сомневалась, стоит ли мне издеваться над собой еще больше и подслушивать разговор. Но любопытство победило, и я тихо подкралась к двери в ванную и прислонилась к ней ухом.

– Нет, я сегодня пораньше приеду, не как обычно… На ужин? – голос Кости был таким ласковым и мягким, будто бы это вообще был не он. – Да, можно лазанью. Хотя даже если ты пельмени сваришь, я тебе руки расцелую.

У меня дыхание перехватило. На шатких ногах я отошла от двери подальше, решив больше не насиловать себя прослушиванием этого диалога. Подойдя к окну, я уставилась на бизнес-центры, которые хорошо проглядывались во влажном полуденном осеннем тумане. Как бы мне хотелось, чтобы он развеялся. Я будто не могла дышать из-за него. Я задыхалась.

– Так что ты говорила? – разрезал глухую тишину его голос.

Я не хотела оборачиваться, а ком в горле мешал что-либо сказать.

– Ника? Я к тебе обращаюсь. – В отношении меня его голос звучал, как звон стали.

Собрав все силы в кулак, я сглотнула ком в горле и постаралась выровнять дыхание.

– Да? Извини, я просто задумалась. – Мой голос казался ровным, хотя местами гулял.

– На чем мы остановились?

– На том, что, если мы поймем, что он был за человек, скорее всего поймем и за что его убили.

– Согласен.

Вдруг у него снова зазвонил телефон. Я подумала, что он снова уйдет в ванную, но на этот раз он почему-то решил ответить при мне.

– Да? Что? Подполковник, подожди, куда ехать? – Костя выглядел слегка обескураженным. – Да, сейчас буду.

– Что такое? – спросила я, хотя рабочие дела в тот момент, если честно, меня не особо интересовали.

– Да какое-то новое дело появилось. Сейчас поеду и узнаю. – Он даже не смотрел на меня, а, уставившись в телефон, отвечал кому-то на сообщение. – А ты пока подумай над нашим.

Мне, если честно, не хотелось думать совершенно ни о чем. Меня не особо волновали эти уголовные дела. Мне не очень-то интересно было, почему умирал тот или иной человек. Меня больше интересовал тот, кто его убил, ведь это был довольно жестокий человек, а значит, близкий мне по взглядам, примерно такой же разрушитель, в котором нет ничего святого.

Но с кем разговаривал Костя? Кто был на другом конце провода в тот момент, когда он так нежно просил приготовить лазанью на ужин? Вряд ли это была мама. Конечно, я все понимала. За прошедшие годы он вряд ли мог оставаться один, но раньше я почему-то об этом не задумывалась. Наверное, потому что у меня вокруг не было ничего, кроме больничных стен, и никого, кроме персонала больницы, и я думала, что и у остальных так же. Но, пока я прозябала в четырех стенах не очень приятного желтоватого цвета, жизнь вокруг продолжалась. Люди все так же создавали семьи, рожали детей, совершали преступления, умирали и убивали друг друга…

Интересно, не появились ли у Кости дети? А может, он женился? Хотя кольца на пальце я не заметила. Но ведь он мог его и не носить. Как же не хватало Русланы. Она бы быстро нашла всю информацию, которая была мне необходима на тот момент.

POV Костя

– То есть ты хочешь, чтобы я все здесь бросил и поехал в это захолустье? – недоумевал я. – А как же дело, к которому мы только приступили?

– Ну, с этим делом мы и без тебя способны разобраться, – парировал Бабушкин. – А там реально твоя помощь нужна. К тому же, что ты возмущаешься? Это твоя работа. Тем более, ты теперь в штате.

Я устремил взгляд в стол, ненадолго задумавшись. Раньше я бы поехал без вопросов, но теперь у меня есть девушка, с которой мы не так давно съехались. Не хотелось бы оставлять ее одну. К тому же, неизвестно, насколько это может затянуться.

– А что там случилось хоть?

– Уже несколько лет без вести пропадают дети. Сначала это было редко, но потом все чаще. Местное население начало напрягаться, сотрудники не справляются с расследованием.

– То есть как, вообще концов не могут найти? – удивленно спросил я.

Подполковник вздохнул и, не скрывая раздражения, сказал:

– А вот езжай и разбирайся. И эту свою возьми заодно, чтоб она тут лишний раз операм глаза не мозолила.

– Николь?

– Веронику Владимировну! – Он был чрезмерно напряженный, и я уже побаивался вступать с ним в дискуссию.

– Ладно. Вышли мне все материалы. Когда мне надо отправляться?

– Завтра.

Я был слегка возмущен этим фактом и даже хотел сказать ему пару слов по этому поводу, но по его лицу понял, что делать этого не стоит.

Выйдя из СК, я отправил Николь сообщение о том, что к вечеру следующего дня она должна собраться и быть готовой к командировке. Она позвонила, видимо, чтобы узнать подробности, но разговаривать с ней у меня желания не было, поэтому звонок был проигнорирован.

Я сел в машину и поехал домой, где ждала меня Настя.

***

Следующим утром я проснулся очень рано. Разбудила меня тревога, причины которой я никак не мог понять. Такое состояние начало появляться у меня после событий трехлетней давности, произошедших со мной из-за связи с Николь. Обычно после этого состояния происходит нечто не очень хорошее, поэтому часто я списывал его на интуицию.

Настя уже не спала. Она всегда просыпалась рано. С кухни доносился аромат свежих сырников, который привлек мое внимание себе и заставил меня подняться из теплой постели.

Это было великолепное осеннее утро. В окно на кухне пробивалось золотое утреннее солнце. Ночью прошел дождь, поэтому за окном было все буквально устлано мокрыми осенними листьями. Настя в шелковом белом халате мельтешила по кухне в наушниках, занятая приготовлением завтрака. Она не замечала меня, что позволило мне какое-то время понаблюдать за тем, как она пританцовывает в такт музыке и напевает что-то себе под нос.

Настя казалась мне великолепной девушкой. Она была очень чувственной, искренней, доброй и умной. Если бы ее нужно было охарактеризовать одним словом это было бы слово “нежность”. Это то, чем она меня окружала на протяжении уже двух с половиной лет, что мы были вместе. И я был безмерно рад этому.

Она долго проживала горе от потери матери. Первый год она часто плакала, и я просто находился с ней рядом, проводил с ней время. Так мы стали друзьями. Нам было просто интересно общаться друг с другом. Мы часто вместе смотрели фильмы и проводили выходные где-то на прогулках, много разговаривали. Так мы оба не заметили, как у нас появились теплые чувства друг к другу. И однажды, когда мы пришли в парк смотреть фейерверк на День города, мне захотелось ее поцеловать. Как оказалось, она была не против, и с того дня мы начали встречаться. Мы редко ссорились, но даже если это и происходило, то умели обсуждать проблему. Она всегда искренне говорила мне о своих чувствах, и я старался делать так же. Она поддержала мое решение закончить юрфак заочно, чтобы меня приняли в СК, и помогала мне, чем могла, особенно в периоды сессий.

Мы часто проводили время с моими родителями, которые были несказанно рады тому, что мы решили быть вместе. Они считали, что именно они приняли в этом непосредственное участие. Я это не отрицал.

Но безусловно, она не знала правду. Она понятия не имела, кто такая Николь, никогда не видела ее лица в рамках уголовного процесса, не знала о том, что я с ней встречался и безумно любил ее когда-то. Я считал, что эта информация может разрушить наши отношения. И, конечно же, она понятия не имела, что Николь вернулась, и уж тем более, что это именно благодаря мне убийца ее матери освободилась так рано. Она не знала, что я работаю с ней, и мне приходится проводить с ней время. И она ни в коем случае не должна была об этом узнать.

POV Николь

Покидав в спортивную сумку парочку вещей, которые должны были мне пригодиться в поездке, я принялась собирать таблетки. Их было немало, поэтому для них я выделила отдельную косметичку коричневого цвета. Там не было никакой косметики, она использовалась исключительно как аптечка.

Оделась я во все тёмное, ибо какого-то другого цвета в моем гардеробе практически не было. Я понятия не имела, куда мы едем, поэтому искренне надеялась, что тёплые вещи мне не пригодятся, потому что их я даже толком не успела купить после освобождения из диспансера. Со мной оставалось только старое драповое пальто черного цвета, купленное мною лет шесть назад.

Я долго ждала его, и приехал он совершенно один часов в девять вечера. Он зашёл за мной и сухо приказал спускаться к машине, затем повёл меня, словно конвоир, даже не предложив донести сумку. Только наручников на запястьях не хватало.

Я села в его джип на переднее сиденье, пристегнулась и уставилась в окно.

Мы ехали молча около часа, но сна у меня не было ни в одном глазу, потому что между нами стояла атмосфера недюжинного напряжения. Мне хотелось начать какой-то разговор, но я прекрасно понимала, что у него совсем нет желания болтать со мной, поэтому я терпеливо ждала, пока он начнёт его сам.

Трасса тянулась бесконечно. Мимо то и дело пролетали легковые автомобили и большегрузные фуры. Я наблюдала за потоком фонарей за окном, за придорожными кафешками и отелями, мойками и шиномонтажами, за стоянками дальнобойщиков и заправками.

Мы заехали на одну из заправок, и я нарушила молчание:

– Можно я тоже выйду, а то устала сидеть?

– Как хочешь, – сухо ответил он, вытаскивая ключ зажигания.

Я задумалась всего на пару секунд, после чего все-таки вышла из машины.

Было темно, а заправка освещалась только теплым светом уличных фонарей. Я куталась в свой черный свитер и старалась посильнее втянуть шею в воротник, ибо за пределами машины было достаточно прохладно.

Он тоже вышел, заблокировал двери, вставил в бак заправочный пистолет и направился к минимаркету.

– А мне надо идти с тобой? – крикнула я вслед. – Не боишься, что я сбегу?

Он остановился и обернулся на меня, оглядев с некоторым презрением.

– Если честно, мне все равно.

Эта фраза ещё долго эхом звенела в моей голове. Я решила остаться возле машины.

Его не было достаточно долго, и, когда я уже захотела сесть в авто, вспомнила, что двери были заблокированы. Пришлось стоять ещё какое-то время. Заправка была пуста ровно до того момента, пока на неё не заехал водитель газели. Это был тучный бородатый мужчина не очень опрятного вида, который тут же вышел из авто и оглядел меня с головы до ног.

Я сразу же бросила взгляд на минимаркет. Кости возле кассы почему-то не было, и мне оставалось лишь догадываться, куда он делся.

Мужчина быстро сбегал в минимаркет, оплатил бензин и вернулся к машине, продолжая пристально смотреть на меня.

– Что, забыла, как машину заправлять? – с усмешкой спросил он, видимо, решив, что это моя машина.

– Это не моя машина, – коротко бросила я.

– Ага, что-то я больше никого здесь не вижу. Ездишь с воображаемым другом?

Я промолчала, так и не придумав, что ответить на столь сомнительный комментарий.

Он, видимо, перепив какой-то “храброй” заправской воды, приобретенной в минимаркете, решил подойти ко мне.

– А можно познакомиться со столь прекрасной особой?

– Не стоит, – коротко ответила я, даже не сдвинувшись с места.

– Почему? Думаешь, если на джипе ездишь, то вся такая из себя крутая? С простыми мужиками уже не знакомимся?

Он стоял буквально в метре от меня, а я уже подумывала варианты, куда его ударить, чтобы было побольнее.

– Просто у меня принцип: не знакомиться с сомнительными старперами на заправках посреди ночи.

– М-м, дерзко. Но разочек-то можно сделать исключение? – Он улыбнулся какой-то неприятной сальной улыбкой и подошёл ещё сантиметров на тридцать ближе.

Я всем своим видом старалась не показывать никаких эмоций. Но в тот момент я поняла, что во мне ещё кое-что изменилось: страх. Страх, который я раньше практически не испытывала или по крайней мере точно не испытала бы в подобной ситуации, появился, словно из ниоткуда и разрастался по моему телу мелкой дрожью.

– Слушай, подойдёшь ещё хоть на шаг, самое ценное до дома не довезешь. Жена расстроится. – Я пробежалась взглядом сначала по его паховой области, а потом по обручальному кольцу на его безымянном пальце.

– А я настойчивый! – Он подошёл ещё ближе, сократив расстояние между нами буквально до двадцати сантиметров, из-за чего мне пришлось слегка отстраниться.

– А у меня психиатрический диагноз. Я три с лишним года в психушке пролежала.

Он рассмеялся.

– Так меня ещё не пытались отшить! Ты думаешь, я в это поверю?

Боковым зрением я заметила Костю, который покупал кофе на кассе минимаркета. Я просто молилась, чтобы он сделал это как можно скорее и обратил внимание на то, что происходит снаружи.

– Тут неподалёку есть хороший мотель. Не желаешь прокатиться? – никак не отвязывался мужик, а страх во мне все нарастал, ограничивая возможности мыслить трезво.

Глава 4. Город N

POV Николь

Костя тем временем выходил из магазина и наконец увидел меня.

– Слышь, отойди от неё! – злобно сказал он, ускоряя шаг по направлению к нам. – Что он хочет? – обратился он ко мне с вопросом.

– Чтобы я с ним в мотель прокатилась.

– Мужик, давай я с тобой прокачусь? – Костя поставил два стаканчика с кофе на капот. – Я такие трюки могу исполнить, тебе точно понравится. – Он слегка отдернул пальто, продемонстрировав кабуру с табельным оружием и наручниками, висевшими на поясе.

Глаза мужика округлились.

– Так вы что, менты что ли? Прошу прощения. – Он слегка приподнял руки, признавая свою капитуляцию, и быстро удалился в сторону своей машины.

– Дебил сука, – буркнул Костя себе под нос и, взяв стаканчик кофе с капота, принялся его пить.

Я потянулась за вторым и, сделав глоток, услышала:

– Вообще-то я оба себе купил. У них просто не было тары побольше.

Я виновато посмотрела на него и поставила стаканчик обратно на капот, сказав лишь жалкое:

– Прости.

– Ладно, пей уже, раз начала.

Я вздохнула и выдавила из себя ещё одно:

– Спасибо.

Он покосился на меня:

– Будь на твоем месте любая другая, я сделал бы то же самое.

Меня это разозлило, и я попыталась сдержаться, но не смогла:

– Так может, мне стоило поехать с ним? – спросила я.

– Ещё не поздно догнать. – Он посмотрел на меня с осуждением. – Но ждать, пока ты наразвлекаешься у меня времени нет. Мы не в отпуск едем.

– Слушай, зачем тебе все это? – Я наконец задала вопрос, который вертелся в моей голове с самой нашей встречи на парковке психдиспансера.

– Ты про что?

– Ну ты… Забрал меня, нашёл работу, берешь меня куда-то. Для чего?

Он с раздражением посмотрел на меня, слегка скривив губы, затем допил свой кофе и сел в машину со словами:

– Поехали.

От монотонного пейзажа захотелось спать. Мы не развлекали друг друга даже каким-то легким разговором просто потому, что он этого не хотел, а я не хотела казаться навязчивой. Но надолго задремать мне все равно не удавалось. Я просыпалась в тревожном ожидании чего-то, чего не могла объяснить.

Тоска никуда не девалась. Складывалось впечатление, что мы не три с половиной года не виделись, а лет десять. Я никогда не видела, чтоб человек за такое короткое время так сильно менялся. Наверное, потому что я и не расставалась ни с кем так надолго.

Пару раз ему позвонил контакт “любимая” с красным сердечком в конце, но оба раза он сбросил звонки. Я сделала вид, что не обратила на это внимание, так как лежала с полузакрытыми глазами и пыталась вновь погрузиться в сон, лишь бы ничего не чувствовать.

Со временем темный пейзаж за окном сменился на холодный утренний мрачный и сырой. Это был тот пейзаж, при котором по утрам не хотелось просыпаться в школу, вытаскивать ноги из-под теплого уютного одеяла.

С трассы мы свернули на какую-то более узкую, но все еще асфальтированную дорогу и какое-то время ехали через пустые незасеянные поля. Но вдруг вдали стали виднеться редкие постройки. По мере приближения я увидела частные дома, которые стали мелькать все чаще, а потом и двухэтажные многоквартирные дома послевоенной постройки.

Мы прибыли в город N.

В мрачных город, который заволокло утренним туманом так, что нормально разглядеть что-то не представлялось возможным.

Я не думала о нем как о каком-то пугающем, как только приехала. Он был похож на обычный поселок городского типа, которых по нашей стране разбросано тысячи.

Населения там было немного, и им хватало всего одной школы. К слову, за школой виднелось кладбище, поэтому иронию местных чиновников я ощутила сразу, как только разглядела это зрелище среди тумана в утренней заре.

Школа, построенная в один этаж хрен знает когда, была достаточно тусклой, обшарпанной, выкрашенной когда-то в странный персиковый цвет, который теперь выглядел грязно и потрепано. Как и многое в этом городе.

Более-менее прилично выглядела гостиница, в которую мы сразу же пошли заселяться, как только припарковали автомобиль. Отелей в этом городе не было, но мне, откровенно говоря, было бы и матраса достаточно для комфортной жизни.

Раньше на моих счетах были миллионы, что не мешало мне жить в обшарпанной трешке с бабушкиным ремонтом на окраине столицы вместе со своими подругами. Хорошие были времена. Пока я все не разрушила своими руками.

– Здравствуйте! – сам от себя не ожидая, достаточно громко воскликнул Костя, напугав клюющую в стол портье. – Мы бронировали два номера на сегодняшнюю дату.

Это была женщина пожилого возраста, где-то около пятидесяти, с короткими рыжеватыми волосами и непропорционально-округлыми формами. Она сразу же бегло оглядела нас и взяла паспорта, которые Костя бросил на стойку минутой ранее.

– Командировочные что ли? – поинтересовалась портье, вбивая наши паспортные данные в систему.

– Нет, туристы. – Если честно, я сама не поняла, был это сарказм от Кости или он просто пытался скрыть причины нашего истинного визита.

– Ага, у нас же достоприменчательностей вагон и малая тележка, – усмехнулась портье. – Туристы так и прут.

Костя не стал никак комментировать этот выпад, хотя я заметила, как у него заиграли желваки от бестактности этой дамы.

– Подожди-и-те. – Она вдруг подняла на него взгляд. – А вы случайно не из-за пропажи детей приехали? Столичные следователи?

Что ж, хотя бы от нее я узнала, по какому поводу мы проехали шесть сотен километров.

– Миледи, извольте уже внести нас куда надо, и мы пойдем спать, а то всю ночь в дороге… – запричитал Костя.

– Точно-точно, извините меня. – Портье тут же вернулась к делу, и через пару минут, паспорта нам вернула.

Мы взяли ключи и поднялись на третий этаж по старой деревянной лестнице. В гостинице все коридоры были оклеены пожелтевшими засаленными обоями с темным лиственным узором, что нагоняло немного тоски на и так тусклые помещения.

Наши номера находились напротив, чему я была не столь искренне рада, ибо в таких местах стены всегда довольно тонкие, а постоянно слушать его болтовню с его “малышом”, “зайкой”, “котиком” и другими животными мне не очень-то и хотелось.

Я не ложилась спать, ибо знала, что просто не смогу проснуться, поспав всего два часа. Пока выдалось свободное время, и на улице уже более-менее рассвело, я решила прогуляться и осмотреться в этом городе.

Он был будто написан на холсте черно-белыми красками. За все время я не увидела в нем практически ничего цветного, за исключением ярко-желтых вывесок пивнух.

Старые частные дома с потрескавшимися стенами, панельные пятиэтажки, местный клуб с профилем Ленина на круглых колоннах, мигающие фонари, раздолбанные дороги – больше там не было практически ничего. А, ну еще бар возле гостиницы с аутентичным названием “Золотой кабан”.

Может, дети не пропадали, а просто бежали отсюда куда подальше?

Спустя где-то минут сорок, я вернулась в номер, чтобы принять таблетки и не сходить с ума от очередного приступа депрессивных мыслей. Там, в коридоре, я наткнулась на Костю.

– Где ты была? – будто подозревая меня в чем-то, спросил он.

– Просто осматривалась. Нельзя?

– Собирайся, пойдем в местное отделение выяснять обстоятельства дела. Жду тебя внизу.

До отделения ехать было не так уж и долго, хотя оно и находилось в другой части города. К слову, выглядело оно так же тускло и вполне вписывалось в обстановку.

Нас встретили местные полицейские и сразу же проводили в кабинет следователей.

Это было помещение с несколькими рабочими местами, на которыми, разве что ноги не запрокинув на столы, вольно развалились опера.

Как только мы вошли, Костя сразу представился и, естественно, продемонстрировал всем свою свеженькую ксиву, после чего мужчины практически сразу принялись жать ему руки.

– А это что за прелестное создание с вами? – спросил один из оперов, капитан по фамилии Березин, видимо, рассчитывая, что для меня это должно было прозвучать, как комплимент.

– А это Васильева Вероника Владимировна, мой консультант, я частенько прибегаю к ее услугам в расследованиях.

Я лишь слегка кивнула головой, не проронив ни слова, чем вызвала у того же опера весьма недоумевающее выражение лица.

– Не будем терять время, приступим, – холодно бросил Костя, заставив новоприобретенных коллег вернуться к рассмотрению материалов дела.

– Извините, я опоздал, – послышался слегка хриплый голос за спиной, что в момент заставило меня обернуться.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти. Он был достаточно широкоплеч, высок и имел весьма недурный вид. И даже бритая налысо голова ничуть его не портила. Портило его только потрепанное выражение лица.

– Познакомьтесь, это наш главный следователь – майор Панкратов, – представил мужчину кто-то из оперов.

На меня он взглянул как-то пренебрежительно, после чего пожал руку Косте и сел за большой овальный стол, за которым и должен был проходить брифинг.

– Наверняка вы уже слышали, что в нашем городе больше десяти лет пропадают дети, – начал Березин. – Первый случай зафиксирован в начале двухтысячных, Мария Корнилова, затем Анна Ярославцева спустя два года, после чего Александра… – Он продолжал говорить, но его слова для меня все больше рассеивались в воздухе, потому что я сконцентрировалась на фотографиях маленьких девочек, которые он развешивал на пробковый доске, называя имя каждой из них.

Почти все пропавшие были девочками. Мальчик среди них был только один. Все были примерно одного возраста: от 7 до 10 лет. Все учились в одной школе, что не удивительно, ведь школа в этом городке была всего одна. Исчезновения происходили примерно раз в год, а иногда даже два.

– Однако вас позвали, потому что недавно… – Березин тяжело вздохнул. – За два месяца пропали уже две девочки. До этого никто не объединял эти пропажи в серию, потому что хрен кто может найти концы этих исчезновений. И вот теперь нам остаётся надеяться на вас, – все с тем же тяжелым вздохом завершил тираду капитан.

– Ну не то что бы сильно надеемся, – вклинился в разговор Панкратов, автоматически переключив все внимание на себя. – Я пять лет убил на поиски этих детей. Сомневаюсь, что у вас что-то получится, как вас там? Константин, кажется…

Меня для этого человека будто не существовало и вовсе.

Костя не стал отвечать на этот некрасивый выпад.

– Мне нужны все дела, которые касались пропаж детей в этой области. Запросите дела и из соседних областей, вдруг там тоже есть что-то интересное. Принесите все, что сможете найти, даже если это покажется вам не важным.

– А также адреса и характеристики детей и их семей из школы, от соседей, друзей, с работы, – наконец вставила я свои пять копеек.

– Что, будете психологический профиль составлять? – с усмешкой спросил меня Панкратов.

– Попытаюсь поработать. – Я пристально посмотрела на него, после чего сухо сказала: – Кто-то же должен это делать.

Он смерил меня недовольным взглядом, словно маленькую девчонку.

Нам не выделяли отдельный кабинет, попросту потому, что отделение не обладало такими возможностями, поэтому мне дали просто собственный стол, который, если честно, мне и нужен-то особо не был, ибо сидеть с этими незнакомыми мужиками и вечно недовольным Костей желания у меня не было.

Все необходимые материалы я попросила забрать с собой и, получив разрешение Кости, направилась обратно в гостиницу, но уже пешком. На удивление, он совершенно спокойно опустил меня одну, посчитав, что с подводной лодки я уже никуда не денусь.

Идти было не так долго, минут двадцать пять, ибо ни о каком такси в этом городе и речи не шло.

Проходящие мимо люди смотрели на меня странно. Видимо, мой стиль одежды вызывал у них некоторые вопросы. Обтягивающие черные водолазка, кожанка и джинсы, действительно, не очень вписывались в этот на удивление сельский стиль. Я решила немного сменить одежду по прибытию в номер, дабы больше не вызывать таких подозрений.

В гостинице я разложила все материалы по детям, что мне дали, на письменном столе возле кровати и уселась на небольшой деревянный стул.

Я не видела сильных сходств между детьми за исключением пола и возраста. Эта информация – считай ничего для поиска маньяка. Внешне это были просто симпатичные девочки со светлыми волосами. Психологические характеристики были только на немногих из них. Там не было ничего примечательного, как и в семьях. Большинство – классические российские семьи из мам и бабушек, у кого-то еще и пьющий отец в арсенале. По какому принципу отбирал их маньяк – не понятно.

Не было найдено ни одно тело, хотя приезжали волонтеры и искали по несколько суток без перерыва. Даже фрагментов тел не было найдено. Никаких следов, абсолютно. Естественно, ни о каких записях с камер видеонаблюдения и речи не шло. Дети пропадали по пути из школы, которая находилась еще дальше от гостиницы, чем полицейский участок.

Бесполезно перечитывая эти материалы несколько часов, я решила больше не терять время, а пройтись по маршруту последней девочки, дом которой находился неподалеку от гостиницы.

Я знала, что идти в школу она могла двумя путями: один более короткий – по городу, а другой – в обход вдоль реки. По какому она шла – доподлинно известно не было. Свидетельские показания отличались: одноклассники говорили, что она собиралась пойти коротким путем по городу, а кто-то говорил, что видел ее у реки.

Переодевшись обратно в черный мешковатый свитер, более подходящий под антураж этого города, я решила все-таки прогуляться вдоль реки.

Окрестности там были более живописны, нежели в городе. Несмотря на отвратительную пасмурную погоду, зелень в тех местах хоть как-то скрашивала путь школьников, которые толпой шли мне навстречу.

Как раз в это время у них заканчивались уроки, и я решила, что это весьма удачный момент.

Эта группа школьников была разновозрастной, но среди них были мальчик и девочка возраста погибшей, и я решила пообщаться с ними.

– Эй, ребятня, не поможете мне? – попытавшись сделать максимально дружелюбный голос, спросила я.

Они остановились, напряженно глядя на меня.

– Меня зовут Вероника, я следователь из Москвы. Вы знали Алису Котову? – Я подошла к ним чуть ближе и показала фото девочки.

–Вы приехали искать маньяка? – спросил мальчик-подросток лет двенадцати.

– Да, и вы, ребята, нам бы очень помогли, если бы рассказали все, что знаете.

– Она училась с нами, – стеснительно бросила малышка девяти лет в розовой курточке.

Она стояла посреди толпы, но, начав со мной диалог, начала протискиваться вперед вместе с парнишкой того же возраста.

– Она была твоей подружкой? – мягко спросила я.

Девочка отрицательно покачала головой.

– Она дружила с другой девочкой, которая тоже пропала. С Соней Лапиной. Они были лучшими подружками и всегда ходили вместе.

– А как они учились?

– Соня была отличницей, а Алиса нет. Соня всегда давала ей списывать и больше никому не давала. Мы иногда играли вместе после школы. Но в гостях я ни у кого не была. Они даже на День рождения не приглашали никого из класса. Иногда они слишком зазнавались, и мы ругались с ними.

– Спасибо большое за рассказ. – Я села на корточки перед девочкой. – Как тебя зовут?

– Ксюша.

– У тебя очень милые косички, Ксюша. – Я пыталась казаться доброй настолько, насколько могла, дабы не напугать ребенка.

– А вы найдете маньяка? – спросил все тот же подросток.

– Почему вы решили, что это маньяк? – Я поднялась во весь рост и уже собралась уходить.

– Мы слышали, как взрослые разговаривали и сказали, что это какой-то человек ворует детей.

– Найдем.

Вдруг позади послышался голос:

– Арсений, домой быстро! Что ты там прохлаждаешься?

Я обернулась и возле одного из частных домов, стоявших вдоль дороги, отделяющих город и склон, ведущий к реке, увидела женщину, которая бросала на меня очень подозрительные взгляды.

– Ладно, ребят, идите домой. И не ходите никуда с незнакомцами и по одному, понятно?

– Да! – хором прокричали они и направились дальше, включившись в бурное обсуждение.

На подходе к школе был небольшой пролесок, по которому я даже чуть побродила в надежде наткнуться на что-нибудь интересное, но ничего не нашла и вышла на асфальтированную дорогу, которая от школы меня и отделяла.

Понаблюдав какое-то время за детьми, которые как ни в чем не бывало выходили с уроков и бегали по школьному двору, я направилась обратно, но уже по городу.

Все больше у меня складывалось впечатление, что в городе по пути из школы похитить ребенка было бы невозможно. Дорога пролегала через слишком оживленные места, где ходило достаточно большое количество школьников и через каждые метров сто стояли лавочки с бабулями, которые, видимо, в этом городе как раз и выполняли функции видеокамер.

А еще дорога пролегала через отделение полиции, возле которого я заметила машину Кости. Значит, он все еще был там.

Неподалеку от нее я заметила Андрея Панкратова, который стоял у входа с сигаретой.

– Это так вы работаете? – окликнул он меня, когда я проходила мимо.

– Я смотрю, вы тоже не сильно загружены. – Сухо бросила я в ответ.

– А вы вообще в каком звании, чтоб со мной так разговаривать?

Я размеренно вздохнула и подошла к нему, уставившись прямо в глаза.

– Ни в каком. Я просто консультант. Так что имею право разговаривать с вами ровно так же, как и вы со мной. – На этот раз уже я смерила его взглядом.

– Да? А я подумал, что вы любовница Бессонова, – заявил он, спустя какое-то время.

Я даже растерялась.

– А я смотрю, тактичностью вы не отличаетесь, господин Панкратов, – выдохнула я. – У нас с Бессоновым чисто деловые отношения. Мне не свойственно встречаться со следаками.

– Почему это, позвольте спросить? – Он пялился на меня с легким прищуром.

– Ты что тут делаешь? – послышался голос Кости за спиной.

Я обернулась и увидела, как он стоял возле своей машины, крутя в правой руке ключ от нее.

– Поехали в гостиницу, раз уж ты здесь, – скомандовал он, даже не обратив внимание на Панкратова.

– Мне пора, – язвительно бросила я. – Продолжим этот занимательный разговор как-нибудь в другой раз.

Пока я шла до машины, Панкратов пристально наблюдал за мной, в отличие от Кости, который был сильно увлечен перепиской в телефоне. Как только я захлопнула за собой переднюю дверь, он сразу же завел мотор, и мы молча направились в сторону гостиницы.

– Ну что, заметила что-то интересное? – спросил Костя спустя минут пять напряженной тишины.

– Если честно, то нет. А ты?

– И я особо ничего не нашел.

– Тебе не кажется странным, что никаких следов и ни у кого нет видеокамер? Все-таки, это не глухая деревня, а город.

– Согласен. Но они сказали, что это все материалы, и больше ничего у них нет. – Он помолчал еще какое-то время, после чего спросил: – Может, тебе что-то интересное рассказали?

– Ты о чем?

– Ну, Панкратов.

Я усмехнулась.

– Он меня за человека не считает. Спрашивал, не твоя ли я любовница случайно.

Костя бросил на меня короткий шокированный взгляд, после чего продолжил вести машину уже в абсолютной тишине. Это длилось минуты две, пока он не спросил:

– А ты что сказала?

– Сказала, что боже упаси, – сухо бросила я.

После этого завибрировал его телефон, висевший на держателе. Естественно, я бросила взгляд на экран и увидела там надпись “любимая” с красным сердечком в конце. Я отвернулась, сделав вид, что ничего не заметила, а он тут же сбросил звонок, который больше не повторялся.

Когда мы вернулись домой, то просто поменялись материалами, которые были в нашем распоряжении, и разошлись по номерам. Но настроения работать у меня совсем не было. Я даже толком не смогла посмотреть те несколько папок с документами, которые он мне дал.

Меня мучила ревность, и я готова была это признать. Я не знала, кто эта “любимая”, но была уверена, что за то время, что меня не было, она стала значимым человеком в его жизни. И я уже вряд ли могла что-то изменить. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем выпить таблетки и лечь спать.

POV Костя

Я лег спать достаточно поздно, вдоволь наговорившись с Настей и прочитав часть материалов, которые забрал из отделения.

Мне снился странный сон. Часто у меня были подобные сновидения раньше, после того, как Николь попала в психушку, но года полтора назад они прекратились. И вот какое-то время назад они появились вновь.

Мне снилось, как я сидел в гостиной своей квартиры, то самой, что с кожаным диваном, на котором спала Николь в нашу с ней первую встречу. Я сидел за работой, пока знакомый голос не позвал меня обедать. В совершенно воодушевленном настроении я поднялся со стула и направился на кухню.

Там меня ждала Николь, в моем старом фартуке. Она радостно улыбнулась мне и поцеловала. Я был безмерно счастлив. Обычно такие сны на целый день заседают в голове, оставляя эмоциональный след. Даже если события и слова стираются из памяти.

– Давно ты вернулась? – радостно спросил я, усаживаясь за стол.

– Нет. Как только выпустили, я сразу к тебе.

Я принялся есть. Так, будто это был наш с ней бытовой семейный день. Так, будто так и должно было быть в норме.

– И как ты теперь? – спросил я.

– Мне сказали, что я абсолютно здорова, – ответила она с воодушевлением. – Сказали, что вылечили меня.

Она села ко мне на колени.

– Теперь все будет по-другому. Теперь я с тобой. – Она прижала мою голову к своей груди, и я был абсолютно счастлив.

Пока не заметил, что мне тяжело дышать. Во мне я начал задыхаться, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха. Но не мог. Будто все тело болело, и я проснулся, поймав сонный паралич.

Я был в ужасе. Я не мог пошевелить даже кончиком пальца ноги, хотя раньше мне всегда это помогало выйти из этого состояния. К счастью, я хотя бы мог дышать. Со временем с помощью дыхания я хотя бы смог успокоиться, после чего наконец постепенно вышел из этого состояния.

Такие сны беспокоили меня года два, пока я не обратился к специалисту. Какое-то время мне даже пришлось пить препараты, но все вернулось. Вернулось вмиг, как только Николь оказалась рядом со мной.

Как только она оказалась рядом, я стал испытывать перманентное напряжение в теле. И практически ничего не мог с этим сделать, хотя понимал, что она безоружна и физически ничего со мной сделать не сможет.

Жуткий страх рядом с ней преследовал меня буквально каждую встречу. Хоть я и старался бороться с ним, нормально сосуществовать с ней я не мог.

Оставалось надеяться, что со временем это пройдет.

Более того, после всей истории с Николь у меня были проблемы с доверием к женщинам. Я исследовал биографию Насти вдоль и поперек, чтобы точно быть уверенным, что она не способна причинить мне вреда. В мою голову поначалу даже приходили параноидальные мысли о том, что они с Николь могут быть в сговоре, и Настя просто выполняет функции Николь в ее отсутствие.

К самой Николь я испытывал четыре чувства, три из которых точно мог отследить – это страх, ненависть, обида и что-то еще, мне пока не понятное.