Лихоборы бесплатное чтение

Глава 1. Ведьма второй категории

Для тех, кто не учил магию, мир полон физики.

Современный интернет-фольклор

Она была ведьмой.

… этот вид деятельности

считался вполне приемлемым занятием,

и никто не мог сказать о ведьмах худого слова.

Если хотел проснуться утром в том же обличье,

в котором лег спать.

Терри Пратчетт, «Творцы заклинаний»

– Уважаемые преподаватели, выпускники, гости, начинаем торжественное вручение дипломов Сибирской академии ворожбы и чародейства!

Зал, примерно наполовину заполненный разношёрстной молодёжью, азартно захлопал, кое-кто даже заулюлюкал. Директриса, нарядившаяся, как и большая часть представителей преподавательского состава, в традиционную мантию тёмно-зелёного цвета, неодобрительно покосилась на задние ряды…

…Вопрос с мантиями всплыл на последнем экзамене, когда коротать время до своей очереди уже было нечем, а сил штудировать в тысячный раз конспект по методике составления заклятий и теории их воздействия на одушевлённые и неодушевлённые объекты уже не осталось.

– А давайте мантии закажем на вручение дипломов!

Кто это ляпнул – никто даже не заметил, но пара-тройка девочек захлопали в ладоши, а кто-то из парней даже стал предлагать варианты магазинов с приемлемыми ценами. Впрочем, большинство отнеслось к этой идее весьма скептически.

Лиза Дивеева, миловидная скромная барышня, покрутив кудрявой головкой, поймала мрачный взгляд Софьи Лариной, демонстративно уткнувшейся в толстую, исписанную вдоль и поперёк тетрадку.

– Ты хочешь мантию?

– Нет, – хмуро отрезала Соня. Лиза в ответе не сомневалась.

– Ну и правильно!

В итоге никаких мантий, конечно, никто не заказал, на вручение дипломов все явились кто во что горазд и теперь, не слушая торжественные речи преподавателей, обсуждали самую животрепещущую на этот момент тему – завтрашнее распределение.

– Идиотский пережиток! – заламывала руки красавица Эля Данченко. – Зачем это нужно?! У моей тёти в нашем городе свой ковен ведьм. Она взяла бы меня к себе. А теперь три года терять! И неизвестно, где!

– А я на шоу хотела… Где экстрасенсы…

– Ты что?! Нам это запрещено!

– А мне пофиг, чем заниматься, лишь бы нифига не делать…

– Это тоже запрещено!

– Зануда ты, Кузя!

Алиса Кузина по прозвищу Кузя надулась и поправила круглые, на пол-лица очки в тонкой оправе. Ей уже предложили место младшего преподавателя в Академии, и распределение было для неё чистой формальностью. Но рассказывать об этом ей было… Правильно, запрещено.

– Твоя тётя могла бы заявление написать, – напомнила Эле её заклятая подруга Рита Харина. – Значит, нафиг ты ей сдалась…

– За языком следи! – взвилась Данченко. Началась обычная свара, которую прервал оглушительный звук гонга. Это был любимый приём директрисы Академии Александры Романовной Мироненко, которая могла стерпеть, если мимо ушей пропускали чьи угодно слова, но не её собственные. Рита со вставшими дыбом искрящимися волосами и Эля, у которой от макушки шла тонкая струйка дыма, зажали уши ладонями и повернулись к сцене.

– Наконец-то меня всем слышно и видно, – с удовлетворением заявила Александра Романовна. – Вот и настал этот день, которого мы ждали десять лет…

Десять лет – это было действительно очень долго… Вообще весь период обучения в Академии и подобных институтах, которых на территории России было не меньше дюжины, делился на две части по пять лет каждая: очная и заочная соответственно. Вторая пятилетка предполагала, что молодые ведьмы и колдуны покидают студгородок и возвращаются домой, но два раза в год приезжают на сессию, которая длилась в среднем недели три-четыре. В общем, выглядело это примерно как получение двух стандартных человеческих высших образований подряд.

– …Двадцать шесть лет – прекрасный возраст для начала волшебной жизни! – вдохновенно вещала директриса. – Что?.. Ах, да… Двадцать три – тем более!

Соня Ларина сморщила нос, наклонила голову и, обнажив верхнюю губу, оскалилась. Заметила это только Алиса, которая, вздрогнув, поспешила тут же отвернуться.

Действительно, подавляющее большинство выпускников в этом году справили двадцать шестой день рождения. Практически у всех ведьм и колдунов сила пробуждалась в шестнадцать – и юное дарование автоматически зачислялось в один из волшебных вузов необъятной – причём не по месту жительства, а практически рандомно, где оставалось место. Конечно, больше везло родившимся осенью и зимой. Весенние и летние детишки довольствовались оставшимися свободными местами. Ведьма из Калининграда легко могла оказаться в Дальневосточном институте тонких материй и дополнительно постигать тайны восточных магических практик, а колдуна из Крыма запросто отправляли в Заполярный университет теургии и волшбы, где тот, помимо всего прочего, вникал в тайны методики прикладного шаманства.

Сама Алиса Кузина втайне гордилась тем, что на курсе являлась самой младшей. Сила в дочке практикующей ясновидящей и таролога пробудилась, как у всех вундеркиндов, в тринадцать лет. Это Алисоньку воодушевило настолько, что она быстро стала одной из лучших учениц курса и слыла среди однокашников страшной занудой. Малявку, несмотря на все её знания и оценки, редко воспринимали всерьёз, и это больно било по Кузиному самолюбию. Зато теперь, начиная карьеру на три года раньше, чем все…

Алиса снова покосилась на Соню, которая исподлобья таращилась на вещавшую директрису. Ларина на курсе была самой старшей. На момент поступления в академию она уже была ровесницей некоторых выпускников-вундеркиндов. Кое-кто из однокурсников в это не верил, некоторым это показалось забавным, и они не преминули позубоскалить на этот счёт… Это было их первой ошибкой в стенах Академии. Но тогда Софья сделала вид, что её не тронули злые насмешки и унизительные замечания.

Не прошло и двух недель, как у обоих весельчаков – красавца Андрея Смолина, наследника одной из крупнейших магических семей Поволжья, и – вот ужас! – Наташи Потвориной, внучки знаменитого мурманского ведуна – начали расти бороды. Роскошные, густые, чёрная и рыжая соответственно. Бороды, которые могли бы стать гордостью любого пирата или волшебника. Незадачливые маги прямо с урока метнулись в медпункт, но… Быстро выяснилось, что это не случайность (подобные в Академии иногда происходили, особенно среди первокурсников, дорвавшихся до магической практики), а самое настоящие воздействие извне – парочку элементарно кто-то заколдовал, а также, что ни один преподаватель Академии не в состоянии отменить заклятье – так мастерски оно было наложено. И дело было вовсе не в уровне магических сил и уровне развития способностей.

– Колдовал мощный теоретик и практик структурного воздействия, – авторитетно заявила Ксения Александровна Раевская, доцент кафедры методики метаморфозной магии. – Ну или гений. Или и то и другое.

– Странно, – бормотал профессор Иволгин, лучший специалист по заклинаниям во всей Сибири, – я не могу отследить заклятье. Этот колдун не оставил «хвоста»… Мало кто способен… Все забывают…

– Или ведьма, – мрачно добавила директриса Мироненко, щупая бороду рыдающей Наташи. – Скорее всего, ведьма…

– Почему, Александра Романовна?

– Печёнкой чую, Ксюша! Заклинание отложенное… ну… недели две… может, десять дней. Без «хвоста», необратимое… Зато синхронное – это косяк. Ну и явно «тёмное»… Вот, видите след, коллеги? То-то. Ну и коварство, пардон, чисто женское… Мужик бы до такого не додумался, извини, Сергей Палыч. Значит, тёмная ведьма, курса с третьего-четвёртого…

– Пятого, – вставила Раевская.

– Да… Вспоминайте, кому насолили, – устало посоветовала директриса Андрею и Наташе.

Они не смогли вспомнить.

Смолин быстро взял себя в руки, нашёл, что борода ему даже идёт, если стричь её примерно каждый час. Наташа же заперлась в комнате в общежитии, на занятия не ходила и безостановочно плакала и брилась. Через месяц с небольшим бороды внезапно прекратили рост, а к первой сессии от них остались только жёсткие щетины.

В том, что бороды – дело рук Сони Лариной, Раевская была практически уверена с самого начала, а на сессии убедилась окончательно. Впрочем, историю так быстро замяли, что Ксения Александровна даже не поделилась своими подозрениями с директором. Вместо этого доцент позволила Софье писать у себя курсовую – и осталась довольна. Вообще Раевская была одной из немногих преподавателей, с которыми у студентки Лариной сложились нормальные отношения.

– Рано вам ещё это знать! Этого вы не знаете! Это вы вообще нескоро поймёте! – любила повторять на своих занятиях Анна Львовна Кирина, молодая ведьма, обучавшая студентов первичной системе составления заклинаний – элементарной магической дисциплине, которую всем было лень преподавать.

– Я ничего не поняла, – ныла после первого занятия Катенька Щукина, потомственная белая ведьма. – Она сама-то понимает, что объясняет?

Курс сочувственно загудел на весь коридор.

– Идиотизм!

Несколько человек с любопытством обернулись. За первую неделю в Академии мало кто вообще слышал голос мрачной, вечно одетой в чёрное Сони Лариной. Тем более от неё не ожидали такого эмоционального комментария.

– Два плюс два – четыре, два плюс три – не скажу, рано вам ещё, ДЗ – логарифмы! – продолжала бушевать Софья, в принципе ни к кому конкретно не обращаясь, но слушали все. – Ладно же…

Что такое Сонино «ладно же» все поняли на следующей паре Кириной, когда на её вопрос Ларина флегматично отказалась отвечать.

– Мне это ещё рано знать, – отрезала она.

Кирина, между прочим, ровесница Софьи, просияла.

– Ага! Не знаете!

– Знаю, – сумрачно отрезала Соня. – Но не скажу.

Кирина растерялась. Она привыкла, что называется, производить впечатление, водить своеобразную дружбу с такими же, как и она, гламурными ведьмочками-студентками и особенно к тому, что её, несмотря на возраст, воспринимают с трепетом и относятся к ней с пиететом.

Слова «пиетет» в Сонином словаре не было.

– Марш к доске! – рявкнула Кирина, разваливаясь в кресле. Она обожала терзать двоечников перед всем курсом. Иногда это растягивалось на полпары и нередко заканчивалось слезами наименее стойких.

Ларина молча скользнула к доске, схватила мел и быстро-быстро начала строчить формулы. Преподавательницы приоткрыла рот. Эля Данченко, успевшая заделаться «подружкой» Кириной, чуть не взлетела над партой от восторга, предвкушая скандал. Аудитория оживлённо зашушукалась.

– Формулы за первый семестр, – сообщила Соня, тыча мелом в левую половину доски. – Формулы за второй семестр, – Правая сторона доски.

– Вам… тебе рано это знать! – пискнула оглушённая Кирина, быстро водя длинноватым носом по формулам, едва не касаясь доски.

– Поздно, – трагически отозвалась Софья и положила мел на место.

– А это! Это формула второй ступени!

Пару секунд обе ведьмы таращились на длинную символьную фразу, первой опомнилась Софья.

– Пардон. – Взмах тряпки – и формула исчезла. – Действительно, это… рано пока.

Кто-то хихикнул. Кирина пошла пятнами.

– Вон из аудитории! И чтоб я тебя больше здесь не видела! – Изо рта преподавателя вылетела капелька слюны, чудом не угодив Соне в лицо. Ларина спокойно сгребла свои вещи с парты и вышла.

Когда перед сессией до директрисы дошло известие, что студентка первого курса Ларина не посетила ни одного занятия по первичной системе составления заклинаний, а также не сдала ни единого домашнего задания, она немедленно вызвала Софью к себе. Та явилась не одна, а в компании толстой папки с кучей рефератов, эссе, перечней формул и одной научной статьёй.

– Анна Львовна запретила посещать её занятия, – спокойно пояснила первокурсница. – Домашние задания не принимала. Можно сдать зачёт другому преподавателю?

Кирина была немедленно вызвана на «очную ставку». На ковре у директора она продолжила брызгать слюной, поражаясь Сониным наглости, хамству, не забыв упомянуть, что формулы, которыми Ларина исписала доску в тот приснопамятный день, до сих пор не представляется возможным удалить никакими средствами.

Соня молчала.

Кирина вопила за двоих.

У Мироненко заболела голова.

– Хватит, – махнула она наконец рукой. – Анна Львовна, вы не имели права не пускать студентку на занятия и не принимать задание… Софья, на зачёт придёшь к Анне Львовне в общем порядке. Анна Львовна, спасибо, идите.

– Её исключить мало! – взвизгнула немного отдохнувшая Кирина. Директриса нахмурилась.

– Вы прекрасно знаете, что это невозможно, – отчеканила она. – Ларина, иди, сотри эти формулы.

– Не обучена.

Обе женщины застыли, переглянулись. Первой отмерла Кирина.

– Видите? – взвизгнула она. – Видите, как она разговаривает?! Негодная…

– Аня! – одёрнула её Мироненко, буквально силой выводя из кабинета. Соня осталась одна.

– Александра Романовна…

– Что значит – формулы не стираются? – зашипела директриса прямо в лицо своей бывшей студентке. – То есть, писать формулы затяжным шрифтом ты их научила, а стирать…

– Я не учила!

– Тихо! – Александра Романовна сделала большие глаза и указала на закрытую дверь, за которой всё ещё находилась Соня.

– Я не учила, – шёпотом повторила Кирина. – Она сама! Ещё и нахамила!

– Как сама? Как нахамила?

– Ну… – Анна Львовна смутилась. – Я её вызвала к доске, а она давай строчить… Учебник наизусть небось выучила, специально, чтоб меня позлить! Ещё и одну формулу второго порядка накорябала!

– И?

– Всё…, – стушевалась Кирина.

Директриса подняла указательный палец и постучала им себе по лбу.

– Я тебя предупреждала, что держу тебя на ставке, потому что эти формулы никто больше преподавать не хочет! – вполголоса, но жёстко напомнила она. – У меня уже в печёнках твои выходки, панибратство со студентками, работа на «отшибись». Сопливая первокурсница тебя уделала перед всей аудиторией! Ты совсем уже что ли?..

Кирина сопела.

– Анька, поставь ей автомат – и с глаз долой, – устало закончила Александра Романовна. – Да и сама… Найди себе место… Не твоё это – преподавать…

– Ну и что это за выходки? – сердито спросила директриса у Сони, спровадив Анну Львовну. Та лишь смотрела в упор. Мироненко вздохнула.

– С таким характером…, – вздохнула Александра Романовна. – Ладно, пошли, уберёшь свои формулы…

Две минуты спустя Софья перед полной аудиторией и обалдевшей Кириной, незаметно сдавив тряпку в руке, стёрла свои записи, уже успевшие стать притчей во языцех, без следа. Студенты разинули рты.

– Как?! – вопрошала директриса, вытолкав Ларину из аудитории. – Просто объясни – как?!

– Просто замкнула их на себе – и всё, – буркнула Соня. Александра Романовна шумно выдохнула.

– Иди, Софья, – разрешила она, а после, глядя на удаляющуюся спину студентки, добавила себе под нос: – А эта двоечница даже не смекнула… Ну, Анька…

Само собой, эта история облетела Академию со скоростью звука. Большинство было уверено, что Кирина будет мстить Соне, опозорившей её перед всем институтом, однако инцидент посчитали исчерпанным.

Всё было бы гораздо проще, если бы студентов можно было отчислять. Однако это было чревато появлением в обществе абсолютно несоциализированной ведьмы или колдуна, которые либо ещё не научились контролировать силу, либо затаили бы злобу на всех и вся. Поэтому даже самых злостных хулиганов и нарушителей, если, конечно, дело не попадало под статью – магическую или обычную, наказывали, но не отчисляли, а после института они ещё и получали гарантированную работу на три года, в лучших традициях Советского Союза, где и появилось это правило. По истечение этого срока выпускник мог остаться на прежнем месте, а мог податься, куда ему было угодно. И у Александры Романовны Мироненко после случая с формулами закралась мысль, что «пристроить» Соню Ларину будет ох как непросто. В том, что она всей Академии ещё даст прикурить, директриса не сомневалась.

На самом деле, всё оказалось не так плохо. Училась Софья хорошо. Нет, ОЧЕНЬ хорошо. Зубрилкой и выскочкой при этом не была. Спросят – отвечала всегда, но руку тянула, только если весь курс, потупив очи долу, молчал. Ларина презрительно обводила однокурсников долгим взглядом и, как бы нехотя, медленно поднимала руку, точно делая всем одолжение. Самое интересное, что этого никого не бесило. Большинство было только радо, что их не трогают. Но упаси Господь кому-то было зацепить Софью по-настоящему… Начинался сущий цирк с конями.

Как-то раз на четвёртом курсе на практическом занятии по изготовлению отваров и зелий, когда хипповатая и вечно чему-то радующаяся Ирина Леонтьевна упорхнула по «важным делам», оставив семнадцатилетнюю Алису Кузину за старшую, мирная размеренная беседа обо всём на свете под стук поварёшек о стенки котлов неожиданно приняла опасный оборот. Эля Данченко, просеивая над своим варевом толчёные кости летучей мыши, имела неосторожность ляпнуть что-то на некую серьёзную тему, касающуюся не то экономики, не то политики, не то истории… Кто-то хихикнул, кто-то молча поддержал, кто-то кашлянул многозначительно. В неловкой паузе раздался голос Сони Лариной. Она вполне вежливо заметила, что в силу юного возраста и недостаточного жизненного опыта Эле стоит воздержаться от рассуждений на подобные серьёзные темы, ибо в таких вещах Данченко категорически некомпетентна. Пауза из неловкой стала мхатовской. Не вполне разобравшись в опрокинутой на неё сложной синтаксической конструкции, Эля всё же скумекала, что её обозвали идиоткой и велели прикусить язык, и ринулась в бой. Умилительно округляя глаза, поражаясь Сониной грубости, нервно хихикая в притворном ужасе, она посоветовала Софье засунуть её ларинское мнение куда поглубже. Соня, не отрываясь от нарезки корня повилики, заметила, что подобными заявлениями, а также острой реакцией на конструктивную критику Эля нивелирует свой образ образованного человека из интеллигентной семьи. Данченко поняла только то, что кто-то оскорбил её мать, и схватилась за нож для шинкования борщевика. Ларина, наконец соизволившая поднять взгляд от своего отвара, посоветовала однокурснице умерить пыл, впредь не рассуждать о том, чего не понимает, а на досуге полистать какую-нибудь умную книгу. Эля, к удивлению и разочарованию многих спор продолжать не стала, однако ровно за пять минут до конца пары, когда большинство уже сняли свои зелья с огня и с нетерпением ждали куда-то провалившуюся Ирину Леонтьевну, Данченко, будто что-то вспомнив, подскочила к Сониному котлу и смачно в него плюнула. Светло-жёлтый отвар зашипел, как газировка, рвущаяся наружу из бутылки, которую энергично встряхнули, и моментально приобрёл болотный цвет. Все, кто это заметил, ахнули – зелье было чрезвычайно сложным, оценка за него могла напрямую повлиять на семестровую.

– Капец у тебя слюна ядовитая! – прозвучал в относительной тишине восхищённый голос Андрея Смолина, лучшего друга Эли.

Тут уже замерли все, прекрасно понимая, что Софья либо разорётся и кинется на Элю с кулаками, либо заплачет – третьего не дано. Никто не знал, какой вариант предпочёл бы лично он…

Дайте два!

Соня, стоявшая в этот момент (а всё случившееся заняло фактически именно столько времени) между партой и котлом с испорченным снадобьем, внимательно смотрела на торжествующе вернувшуюся на своё место Данченко и улыбалась уголками губ.

– А что такое? – кривляясь, невинно спросила Эля у Андрея, едва сдерживающего рвущийся наружу смех. – Просто надо было сплюнуть…

Произошедшее далее случилось ошеломительно быстро.

Соня сделала шажок назад, схватила со стола какой-то ингредиент – никто и не заметил, какой, швырнула его в свой испорченный отвар, отчего тот мелко-мелко запузырился красным, потом схватила немаленький котёл… и, одним прыжком оказавшись рядом с Данченко, опрокинула всё варево Эле на голову.

Ни единой капли не попало ни на парту, ни на Андрея, сидевшего рядом. Данченко, как губка, впитала весь отвар и заорала, как будто её разрывало на части.

В этот же момент появилась Ирина Леонтьевна, весёлая, как птичка.

– Как ваши дела? – пропела она. – Элечка, потише… Ой, Сонечка, а где же ваше зелье?..

– Выкипело, Ирина Леонтьевна, – как ни в чём не бывало сообщила Ларина. Она уже сидела за своей партой, котёл тоже был водружён на место.

– Всё выкипело?.. – Преподавательница рассеянно поправила очки и взглянула на часы. – Ой, опять не успели почему-то… Сдайте образцы.

Данченко, вереща на всю Академию, пулей бросилась вон из кабинета.

В тот же день рекорд громкости был побит Александрой Романовной.

– Ты соображаешь, что творишь?! – От голоса директрисы в стенном шкафу её кабинета дрожали и звенели сервизные чашки и многочисленные кубки и награды и колыхались кончики заколотых «крабом» Сониных волос. – Ты совсем краёв не видишь?!

Соня стояла, как обычно, наклонив голову набок, и Мироненко всегда казалось, что Ларина смотрит на неё сверху вниз, хотя директриса была выше неё на целую голову.

– Может, мне создать прецедент и вышвырнуть тебя из института? – бушевала Александра Романовна, носясь по кабинету туда-сюда, точно на помеле. – Может, тогда до тебя дойдёт, что нужно думать, прежде чем что-то делать?!

– Я подумала.

Мироненко вздрогнула. Софьин голос никому часто слышать не приходилось.

– О чём?! – рявкнула директриса на автомате.

– О том, что она заслужила наказание.

– Здесь я решаю, кто заслуживает наказания, а кто нет, – прошипела Александра Романовна чуть ли не в лицо Соне. – Ты должна была прийти ко мне… К кому-то из преподавателей! Если возник конфликт…

– Александра Романовна, – устало, но вежливо вклинилась в речь директрисы Софья. – Я уже взрослая, я могу за себя постоять.

– Это ты называешь – постоять за себя?! – искренне изумилась Мироненко. – Да от твоих… твоих… проделок вся академия ходит оглядывается! Как бы тебе чего лишнего не сказать! Как бы косо не взглянуть! Ты что, ты власти хочешь? Что тебя все боялись? Уважали? Силу свою показать? Самоутвердиться?

– Нет.

– А что?!

– Сила действия равна силе противодействия.

Мироненко хлопнула два раза длинными загнутыми ресницами.

– Третий закон Ньютона, – пояснила Соня. – Колдовать – по сути, оперировать законами физики, но с использованием наших сил и возможностей. Так вот я никогда и никому не буду мстить так, чтобы принести урон больший, чем был нанесён мне. Сила действия равна силе противодействия. Вы можете мне верить. Я просто возвращаю долг.

Александра Романовна отошла, поражённая не столько сутью услышанного, сколько Сониной внезапной словоохотливостью.

– Ты мстительная, – выдавила она наконец. – И жестокая.

– Я справедливая.

– Это тебе так кажется…

– Да, – с достоинством согласилась Ларина, – мне так кажется.

– Ты не пробовала просто простить обидчика? – серьёзно спросила директриса. Ей не очень нравилось, какой оборот принимала их беседа, но отступать было нельзя.

– Пробовала, – отозвалась Софья, – много раз. Меня унижали. Оскорбляли. Несправедливо обвиняли. Делали больно. Я прощала. До поры до времени. А потом устала.

– Когда проснулась сила? – понимающе уточнила Мироненко.

– Нет. Позже. Я пыталась. Но мне жаль себя. А их – уже нет.

– Ты страшный человек…

– Я защищаюсь, как умею.

– Неужели тебе нравится то, какая ты? Нравится, что тебя… боятся, ну, опасаются? Не дружат с тобой? Наоборот, стараются задеть?

– Не нравится, – неожиданно призналась Софья. – Но я вспоминаю, как мне было больно, когда я всё это проглатывала, и понимаю, что иначе нельзя. Я притягиваю всякие неприятности, меня вечно кто-то обижает. Мне приходится…

– Не надоело в жертву играть? – Александра Романовна окончательно взяла себя в руки. – Ведёшь себя виктимно и получаешь соответственно!

– Я думала об этом, – спокойно отозвалась Соня. – Конечно, легче всего сказать: это я во всём виновата, это всё из-за меня, я плохая, все хорошие. Но я так уже жила. Мне не понравилось, спасибо.

Мироненко с шумом выдохнула.

– Ну что с тобой делать? – печально спросила она.

Соня пожала плечами.

– Иди… Твою бы энергию и талант, да в мирных целях…

Это был не последний случай с участием Софьи. Ларина ещё не раз оказывалась «на ковре» у директрисы. Александра Романовна наказывала студентку, отстраняла от занятий, заносила соответствующую информацию в личное дело – Соне всё было, как с гуся вода. Пропуски по учёбе она навёрстывала моментально, много занималась самостоятельно, писала статьи для магических конференций, сдавала экзамены и зачёты прекрасно… Так пролетели первые пять лет обучения, курс разъехался, Софьи в Академии стало чуть меньше, Мироненко вздохнула свободнее. Однако едва ли не каждая сессия ознаменовывалась очередным «приводом» Лариной и криками обиженного, который на поверку оказывался обидчиком…

– Ирина Леонтьевна тебе что сделала?! – орала выведенная из себя окончательно директриса. Девятикурсница Соня торчала посреди кабинета, как обычно, наклонив голову набок, отчего её фирменный взгляд исподлобья становился особенно жутким.

Соня всем казалась любимицей Ирины Леонтьевны. Преподавательница на каждом занятии хвалила Ларину, рассыпаясь бисером по поводу таланта Софьи, её креативности, творческому подходу к приготовлению зелий и высокого качества снадобий, сваренных Лариной.

– Она так тебя любит! – восхищались однокурсники. – Никого так не хвалит!

Соня пожимала плечами и отмалчивалась, хотя ей было приятно.

– Она ваш преподаватель! – продолжала бушевать Мироненко, бегая взад-вперёд. – Ну и что, что она блаженная… В смысле… Она мухи не обидит! Или тебе уже всё равно?! Или, может, будешь утверждать, что это не ты?!

– Я, – буркнула Соня низким голосом.

– Так… Ты сейчас идёшь к ней, извиняешься и снимаешь своё чёртово заклятье! Ты всё поняла?

Софья кивнула.

– Иду к ней и снимаю заклятье.

– Извиняешься!

– Нет.

Александра Романовна опешила.

– Что значит – нет?..

– Не буду извиняться. Извинения ничего не значат. Тем более, я не раскаиваюсь. К чему это лицемерие?

В голосе Сони не было ни вызова, ни агрессии. Напротив, он звучал тускло, немного скучающе. Это был голос человека, который многое… знал? Познал? Бред…

– Я приказываю.

– Я вас очень уважаю, Александра Романовна, – довольно почтительно сообщила Софья. – Но перед Ириной Леонтьевной извиняться не буду. Заклятье сниму. Хотя через… восемь дней оно и само бы прошло.

Мироненко едва не взвыла.

– Ты понимаешь, в какой положение ты меня ставишь? – вырвалось у неё. – Я понимаю, для тебя закон не писан…

– Я знаю, что такое субординация, – не согласилась Ларина.

– Ах знаешь? Ну тогда изволь уважать своих преподавателей! И…

– Преподаватель дискредитировал себя, унизил нескольких студентов перед всем курсом. Или это разрешено только потому, что она – преподаватель, а мы студенты?

Мироненко на миг опешила.

– Нет, это не разрешено, – нашлась она, взяв себя в руки. – Но ты не можешь… Почему ты просто не поговорила с ней?

– С ней бесполезно говорить, – спокойно заявила Соня. – Она из тех преподавателей, которые считают, что они всегда правы. И вы это знаете.

– Ты не вправе рассуждать о ней в таком ключе…

– Но я вправе защищать своё достоинство? – холодно спросила Софья.

– Не такими методами.

– К сожалению, другие мне пока недоступны.

– Боже, кто из тебя получится?.. – Александра Романовна бессильно опустилась на стул. – Всё время забываю, что ты старше остальных студентов…

– Многие мечтали бы хоть раз поступить так, как поступаю я. Постоять за себя. Но им не хватает духу! И никогда уже, наверное, не хватит. Поэтому они предпочитают унижаться дальше, считая себя ниже тех, кто их…

– Хватит! Слушать не желаю!

– Извините, я не хотела вас расстроить.

– Расстроить?..

Директриса просто не могла подобрать слов для беседы с Соней. Ей всегда наедине с Лариной было жутковато, но… интересно…

– Что произошло, расскажи хоть, – попросила она.

Ей правда было любопытно.

Как она и предполагала – произошла сущая ерунда. При приготовлении отвара, который должен был быть включён в экзамен, своё сумбурное объяснение рецепта, которого в учебнике вообще не оказалось, Ирина Леонтьевна подкрепила словами:

– Оно такое должно получиться… Фиолетовое… То есть… Ну… Фиолетовое!

Зелье у всех получилось, кто во что горазд, и воняло неописуемо. Хотя несколько фиолетовых всё же вышло – у тех, кто внимательнее всех слушал, в том числе и у Сони.

– Ну вот, смотрите, – торжественно и радужно, как всегда, начала Ирина Леонтьевна. – Вот Наташенькин отвар… Наташенька, вы весь семестр трудились, но ничего у вас не получается, да, ха-ха-ха? Ну вы же не будете этим заниматься в будущем? А вот Элечка… Это вообще не зелье. Звёздочка наша, Катенька! Посмотрите!

Все, включая Катю Щукину, ни разу за девять лет не сварившую приличного зелья, воззарились на поварёшку в руках преподши, откуда стекала глянцевая густая жижа кричаще-пурпурного цвета.

– Вот! Это идеально! Катечка, я в вас никогда не сомневалась! Консистенция, цвет – всё прекрасно!

Все переглянулись.

– Вы же сказали, оно должно быть фиолетовое, – мрачно напомнила Соня. Все потупили глаза.

– Кто?! – искренне удивилась Ирина Леонтьевна. – Я?! Ну да вы что! Как можно! Вот! Это… такой цвет… Ну как бы… Лиловый!

– Пурпурный.

– Пурпурный! – счастливо подхватила преподавательница. – Видите, вы же сами понимаете. Ни в коем случае не фиолетовый!

– Пс! Какая разница? – свистящим шёпотом спросил на ухо свою соседку Элю Данченко Андрей Смолин. – Они ж все фиолетовые!

Данченко закатила глаза.

– А у вас, Сонечка, не получилось, – посетовала Ирина Леонтьевна, помешивая Софьин отвар мрачно-сиреневого оттенка. – Вы очень хорошо работали, но… Экзамен вряд ли сдадите… хотя…

– Горечавка, да? – будто не слыша её, спросила Ларина, отчего-то белая, как полотно. – Надо было добавить?

Преподавательница зависла с поварёшкой в руке, глядя в стену.

– При чём тут… У вас же рецепт…

– Рецепт диктовали Вы. Горечавки там не было… И много чего ещё. Но вы сказали, это всё. Почти.

– Да! – наконец отмерла Ирина Леонтьевна, счастливо стреляя глазами. – Я же объяснила! У всех должно было получиться вот так! – она снова ткнула пальцем в зелье Щукиной.

– Я запуталась, – пожаловалась Лиза Дивеева. – Да – нужна горечавка или да – не нужна горечавка? И какая? Их же две – синяя и жёлтая…

– Вот! – преподша торжественно подняла палец. – Я показывала вам свойства сока полыни! Если кто-то добавил живую медузу, то запах можно было нивелировать экстрактом эстрагона и… и… Ну хотя бы дольку лимона кинули… Хотя и сожжённая шерсть росомахи хороша… Но где же её достать…

– А чё с горечавкой? – послышался слабый басок с задней парты.

– Во-от… Я так рада, что вы справились! – подытожила Ирина Леонтьевна. – Кто-то лучше, кто-то, как Сонечка, хуже… Можете быть свободны!..

Когда Софья позволила директрисе просканировать себя и поделилась этим воспоминанием в деталях, Александра Романовна ещё минуты две сидела неподвижно, глядя в одну точку.

– Н-да, – резюмировала она наконец. – Я понимаю… Но это не повод… Ирина Леонтьевна целый месяц проходила фиолетовая, как баклажан!

– Не месяц, – угрюмо отозвалась Соня, терпеливо торчавшая посреди кабинета. – Всего две луны… Без восьми дней.

– Расколдуй ты её, – устало попросила Мироненко. – Экзамен ты сдашь…

– Сдам, конечно, – фыркнула Соня. – Там же комиссия будет. Могу идти?

– Иди, горе луковое…

Когда за Лариной закрылась дверь, директриса с шумом выдохнула и откинулась на спинку кресла. Хотелось ли ей иногда поступать, как Соня? Определённо. Хватало ли у неё на это окаянства, совести и духу? Нет. Мироненко поймала себя на том, что поведение студентки ей отвратительно, но чуток она Лариной всё-таки завидует. «Что за чёрт?» – подумала она. И ещё: «Интересно, как она это делает?»

И позже: «Скорей бы она уже выпустилась…»

И этот день настал…

– Диплом об окончании Сибирской академии ворожбы и чародейства с присвоением второй категории вручается Данченко Элеоноре!

Эля рванула на сцену чуть ли не бегом. В честь праздника красавица решила надеть на себя приблизительно ничего – и сверху безразмерный пиджак. Данченко не преминула переобниматься со всем преподавательским составом, демонстрируя собравшимся, что она педагогам буквально, как дочь родная, а Кирину и молоденького аспиранта Олега Павловича даже панибратски чмокнула в щёчку под неодобрительное цоканье языком со стороны директрисы.

– Диплом об окончании Сибирской академии ворожбы и чародейства с присвоением второй категории вручается Дивеевой Елизавете!

Лиза, немного смущённая, наряженная в стильный брючный костюм, но, как всегда, забывшая причесать свои топорщившиеся кудряшки, неловко перебирая тоненькими длинными ногами, вскарабкалась на сцену и уже через полминуты плюхнулась на своё место в зале. Особой радости Лизе кусок синего картона с бумажным вкладышем не принёс – троек у Дивеевой в дипломе было больше, чем педагогов, чинно выстроившихся на сцене.

– Диплом с отличием об окончании Сибирской академии ворожбы и чародейства с присвоением второй категории вручается Кузиной Алисе!

Крошечная Алиска, размазывая по щекам слёзы, спотыкаясь бросилась на сцену. Все преподаватели мигом начали хором её утешать. Где-то в зале страдальчески закатила глаза одна Соня…

– Диплом… с отличием об окончании Сибирской академии ворожбы и чародейства с присвоением второй категории вручается… Лариной Софье…

Александра Романовна споткнулась на этой фразе два раза.

Наряженная типичной ведьмой – наглухо закрытое приталенное трикотажное платье с чуть расклешённой юбкой – Софья с гордо поднятой головой без суеты, не спеша поднялась по ступенькам, не забывая вежливо улыбаться. Она умела себя вести в приличном обществе. Даже если не была уверена, что это относится ко всему обществу.

Мироненко не уступала. Вежливо поздравив краснодипломницу, она крепко пожала Соне руку и, стоило Лариной направиться обратно в зал, незаметно наклонилась к уху профессора Иволгина:

– Слава богу, отмучались…

Глава 2. Ивасики

Насколько вы знаете, ведьма может жить

по соседству с вами прямо сейчас.

Роальд Даль, «Ведьмы»

Больше всего это напоминало вступительный экзамен, если бы он в академии был.

Весь выпускной курс, восемь групп, около двухсот пятидесяти ведьм и колдунов – и все они дружно толпились в коридоре шестого этажа главного корпуса, сидели, как куры на насесте, на бесконечных банкетках вдоль стен, собирались в небольшие кучки и довольно громко делились впечатлениями.

– Сколько можно? – ныла Наташа Потворова, по привычке почёсывая уже гладкий, безбородый подбородок. – Второй час…

– А зачем ты так рано припёрлась? – справедливо вопрошала Рита Харина. – Сказано было – третья группа к одиннадцати…

– Если я попаду в какую-нибудь школу или институт, я этого не вынесу! – ломала руки какая-то рыжеволосая девушка из восьмой группы.

Лиза Дивеева вздохнула. Она была бы счастлива оказаться младшим преподавателем или методистом в каком угодно учебном заведении. Детишек она любила, даже великовозрастных, науку обожала, а то, что она ей не давалась – так это другое…

Эля Данченко на весь коридор разглагольствовала о своей крутой тётке и о том, как её, Элю, бесит эта «идиотская система». Ноздри Сони Лариной угрожающе раздувались.

Сама Софья проходила практику в архиве имени Бажова, гигантском сооружении, скрытом от любопытных глаз в Уральских горах, и была абсолютно счастлива, целыми днями практически в одиночестве переписывая, перекладывая и систематизируя магические документы и фолианты. Теперь Ларина надеялась, что и будущая работа будет такой же халявной. Главное – чтоб ни с кем не надо было общаться…

Молитвы Лизы были услышаны. Несмотря на тройки в дипломе, старательную и покладистую Дивееву отправили методистом в новёхонький учебный центр в Краснодарский край. Служба предполагалась малоинтересная, но… Это же Краснодарский край! Море, солнце, колоритные местные колдуны. Эля и Рита застонали сквозь зубы от зависти.

– Так, если меня сейчас тоже не отправят на какие-нибудь юга или хотя бы к тёте – я за себя не ручаюсь, – пообещала Эля, скрываясь за дверью. Не выходила она долго, наверняка апеллировала к комиссии. Вновь появилась в коридоре Данченко злая, как чёрт.

– Да как они смели! – голосом кинодивы, которой вместо латте принесли капучино, верещала она, смешно тараща глаза. – Да они знают, кто моя тётя?! Да я на них такую проверку напущу… Да я… Да они…

Выяснилось, что Эльку, грезившую как минимум службой в магических медиа, как максимум – блаженным ничегонеделанием, запихнули архивариусом на Урал. В то самое учреждение, где проходила практику Софья. Имени Бажова.

В этот знаменательный день все услышали, как смеётся Ларина. Явление редкое, как комета Галлея.

Соня смеялась странно – для неё. Мелодично, негромко, но звонко, искренне и заразительно. Эдакие серебряные колокольчики.

От колокольчиков всем стало не по себе. Данченко моментально заткнулась и выпучила глаза на Софью.

– Тебе кажется, что это смешно? – Её голос должен был звучать угрожающе, но Лариной так не показалось.

– Очень, – честно выдала она.

Эля пошла красными пятнами. Это было видно даже сквозь толстый слой тонального крема на её лице.

– Я посмотрю, как ты будешь ржать, когда тебя зафутболят куда-нибудь, – прошипела Данченко, напуская на себя вид колдуньи, проклинающей врагов. – Я очень хочу, чтоб тебя, сучка, отправили делать то, что ты ненавидишь! И куда-нибудь на Крайний Север! К медведям и моржам!

– Мечтай, – отозвалась Соня, отхихикавшись. – Да любой морж приятнее тебя будет. Тебе, кстати, пошли бы такие бивни… в полметра… Я, собственно, могу…

Данченко отшатнулась.

– Не смей! Я тебя…

Софья вздохнула и спрыгнула с подоконника, на котором восседала за неимением свободной банкетки.

– Что ты меня? – устало-сварливо уточнила она. – Заплюёшь до смерти? Ты можешь… Тебе бы горбик верблюжий… к бивням… Хозяйке Медной горы привет! – С этими словами Ларина скользнула в кабинет, откуда под шумок уже выскочила Алиса Кузина.

Комиссия встретила её холодным напряжением.

– Соня…, – как-то обречённо протянула заведующая отделом распределения и трудоустройства Полина Николаевна Малахова, статная красивая светлая колдунья, отличавшаяся, впрочем, сильным характером и сурово сдвинутыми соболиными бровями. Она, конечно, была наслышана о Софьиных подвигах.

– Красный диплом, – прошептала Малаховой на ухо Ксения Александровна.

– Угу, – рассеянно отозвалась та. Мироненко хранила сдержанное молчание.

– Одна из лучших наших выпускниц, – в голос припечатала Раевская, ободряюще улыбаясь своей дипломнице. Директриса нервно вздохнула.

– Кстати, – встрепенулась Полина Николаевна, оторвавшись от документов, которые она пролистывала. – А на какую тему вы, Соня, писали диплом у Ксении Александровны?

– «Мгновенная последовательная трансформация в методологическом и прагматическом аспекте», – помедлив секунду, без запинки выдала Софья.

Малахова закашлялась. Мироненко, скрестив руки на груди, закатила глаза и попыталась слиться со стулом, на котором сидела.

– Ну…, – севшим голосом начала Полина Николаевна. – Методология этой практики описана неоднократно… А вот прагматика…

Ларина улыбнулась краем губ.

– Вы позволите?

– Что? – ожила Мироненко. – Нет!

Ксения Александровна метнула на неё быстрый взгляд и, округлив глаза, закивала.

– Давай, – сдалась директриса и махнула рукой.

Малахова ничего понять не успела.

Софья быстро подняла руки через стороны вверх – миг – и перед столом комиссии появилась огромная лосиха. Комиссия в едином порыве попятилась назад вместе со стульями. Ещё миг – и животное, встав на дыбы, как рысак, ослепительной молнией рвануло под потолок в угол к окну.

В коридоре отчётливо полыхнуло. Студенты в едином порыве заткнулись – и тут же загомонили и захохотали вновь. Кое-кто предположил, что Ларина всё-таки допекла преподавателей.

Полина Николаевна, задрав голову, таращилась на большое чёрное пятно на потолке. В кабинете отчётливо пахло гарью.

– Н-да, – ёмко прокомментировала она.

Соня, тяжело дыша, поднялась с пола в углу.

– Даже двойная материализация в плотных материях… доступна только в теории… ну, лично мне, – тяжело дыша и держась за стенку, пояснила она. – Поэтому… я совместила с… тонкой материей, в общем…

– О, молния в потолок – это очень тонкая материя, – иронично заметила Малахова. – Вы, конечно, не Елена Премудрая, чтоб из оленя в змею, из змеи в росомаху…

– Елена Премудрая – собирательный образ, – постепенно выравнивая дыхание, напомнила Соня, отлипая от стены. – И вообще… сказочный… полумифологический…

– Это да, – оптимистично подтвердила Ксения Александровна, которую, по всей видимости, демонстрация полностью удовлетворила. – Коллеги, мы ничего не забыли?

– Ты даже на распределении не можешь себя нормально вести, – недовольно подала голос Мироненко. – Устроила цирк… с лосями…

Соня надулась.

– Да! – спохватилась Малахова. – Софья! Мы с коллегами поздравляем тебя с окончанием Академии и сообщаем… я сообщаю, что ты получаешь распределение в Московский отдел Инспекции по внештатным и аварийным ситуациям и казусным инцидентам на должность… э… собственно… сотрудника отдела, ха-ха… Чинов и званий там нет, они не входят официально в структуру Министерства внутренних магических дел… Или входят?.. Хм…

Никогда ещё за десять лет директриса не видела Сонино лицо таким вытянувшимся и сейчас искренне наслаждалась этим зрелищем.

– Чего? – ошарашенно выдавила из себя Софья и с надеждой повернулась к своей научной руководительнице. – Куда?!

– В Москву! – Раевская ловко выцепила в обрушившемся на Сонину голову потоке информации позитивное зерно. – Ты же сама из Москвы?

Ларина обалдело кивнула.

– Ну вот! – обрадовалась Ксения Александровна. – Видишь, как удачно вышло! Служба интересная, э… престижная! Сложная, но ты – одна из лучших выпускниц, это то, что мы можем поручить именно тебе, и…

– Ты справишься, – скупо добавила Мироненко.

– Возьми направление, документы, распишись вот тут. – Лучась улыбкой, Полина Николаевна протянула Соне бумаги и простую шариковую ручку. Раевская на всякий пожарный напряглась и приготовилась выставлять тройной щит.

Софье хватило пары секунд, чтоб взять себя в руки.

– Спасибо, – Новоиспечённый «сотрудник отдела» вежливо и зубасто улыбнулась, не забывая испепелять при этом преподавательский стол своим фирменным взглядом. – Это большая честь и удача для меня. Уверена, это одно из лучших мест в перечне в этом году.

У Малаховой по спине побежал холодок.

– Удаче на новом месте! – солнечно, словно на выпускном в детском саду, пожелала она. – В добрый путь!

Мироненко и Раевская синхронно пнули коллегу под столом в правую и левую ногу соответственно.

– Соня! – окликнула директриса Ларину, когда та, ссутулившись направилась к выходу.

Софья обернулась. Мироненко окинула её задумчивым взглядом и, неожиданно улыбнувшись уголками губ, обронила:

– Лосиха получилась отличная. Да и молния неплохая. Работай над тонкой материей. У тебя получается.

Соня улыбнулась – искренне, широко – и вышла.

– Я боюсь, что, не дай бог, буду по ней скучать, – кисло сообщила Мироненко. – Очень боюсь…

Едва Соня вновь очутилась в коридоре, её обступила возбуждённая толпа однокурсников.

– Что это было? Это ты их? Или они тебя? Они теперь злые? Все живы? – наперебой неслось со всех сторон. Сева Майоров, меланхоличный светлый маг, всегда более теоретик, нежели практик, с огромными печальными глазами за толстыми стёклами очков, обречённо скользнул за дверь.

– Всё в порядке, – буркнула Соня, отходя от кабинета.

– А… куда тебя..? – решилась Лиза, которой довольно часто удавалось находить общий язык с Лариной благодаря своему мягкому характеру, несмотря на множество противоречий. Все тут же вытаращились на Софью.

– В Москву. – Соня гордо тряхнула головой и оглядела притихшую толпу. Кто-то завистливо присвистнул. У кого-то шёпотом вырвалось проклятие пополам с ругательством.

– А куда? – уже более интимно уточнила Дивеева, отойдя вместе с Соней на пару шагов в глубь коридора. Ларина вздохнула.

– Пошли покурим, – скорее велела, чем предложила она.

На территории Академии употреблять табачные изделия было запрещено, поэтому и студенты, и преподаватели бегали за высокую ограду к пятачку у входа в корпус теории и методологии магических искусств. Это было единственное официальное место для курения, и бежать сюда было далеко, поэтому курильщики толпились здесь исключительно в большой перерыв между второй и третьей парами. Сопливые первокурсники, пафосно попыхивающие устройствами, которые Соня брезгливо называла «пароварками», солидные доценты с настоящими сигарами, «староверы» с обычными сигаретами и профессор Лев Иванович Угловский, старейший преподаватель вуза, с неизменной длиннющей трубкой, набитой бог знает чем. Соне и Лизе компанию обычно составляла Рита Харина, той – некурящая Эля, Данченко – Андрей. Затаривались отравой обычно в небольшом магазинчике в ПГТ, на окраине которого располагалась Академия. Местные сюда заходили редко, хотя один раз на группу дымящих после экзамена студентов набрёл древний дедок.

– Эт чё – из ПТУ, что ль? На кого учитесь? – сощурившись, поинтересовался он. Местные были уверены, что здание с несколькими общежитиями на краю леса – это не что иное, как профучилище. Наверное, в силу того, что младшим студентам на вид не было и пятнадцати, да и строить вуз в глухом лесу казалось бредом.

Девочки на вопрос деда переглянулись, Андрей смущённо кашлянул и потупился.

– Они – на парикмахеров, – басом сообщила внезапно Софья, ненавидящая, когда окружающие «жевали сопли», – он – на закройщика, – Она ткнула рукой, свободной от сигареты, в Андрея, – а я – на кондитера.

Лиза хрюкнула. Рита подавилась дымом.

– Вот молодцы! – одобрил дедок. – Хорошие профессии! Рабочие! – С этими словами он побрёл прочь.

– Почему?! – возопила Эля, повернувшись к Софье. – Я – парикмахер?! А ты почему кондитер?!

Ларина невозмутимо затянулась и медленно выпустила дым.

– Тебе не пофиг? – флегматично поинтересовалась она.

Эле отчего-то оказалось не пофиг, в отличие от Сони, и она ещё долго возмущалась…

На это приснопамятное место и притопали Софья и Лиза.

– Ну, – поторопила Дивеева, щёлкая зажигалкой, – куда тебя?

Ларина зажигалку в недрах рюкзака не нашла и прикурила от искры, материализованной хитрым щелчком пальцев.

– В «Ивасики», – мрачно призналась она.

– Ой… Это же… ну… Это?

– Это, – мрачно подтвердила Соня.

– Не хочешь в органах работать? – сочувственно спросила Дивеева. Соня посмотрела на неё уничтожающим взглядом.

«Как была ты дурой, так и осталась», – подумала она с досадой.

– Не хочу работать с дураками, – резко сообщила она вслух.

– А там дураки? – понимающе закивала Лиза. Софья чуть не застонала сквозь зубы.

«Дураки все здесь!»

– Там люди! – веско буркнула она. – Мне этого довольно. С людьми не хочу работать!

– Люди везде…

– В этом и проблема… В архиве их мало было…

– В архиве Элька…

– Повезло.

– Не скажи, – Лиза усмехнулась. – Она сейчас локти кусает.

– Ладно, не каждый получает то, что хочет, – подытожила Соня, гася окурок о край железной урны.

– Если жизнь раздаёт лимоны, сделай из них лимонад, – попыталась изречь мудрость Дивеева. Ларина хмыкнула.

– Если б лимоны… Из дерьмища и лимонад выйдет соответствующий…

– Ну что ты так…

– Ладно, я пошла собираться, – отрезала Ларина. – Ты со мной?

Лиза покачала головой.

– Я пойду ещё послушаю, кого куда распределили… Тебе разве не интересно?

– Нет. Увидимся.

Софья зашагала вдоль ограды до следующего входа – оттуда было ближе к студенческому городку. По дороге она зарулила к коменданту и забрала свой смартфон – подобные приблуды, как их называла Софья, хранились в специально отведённых местах, пользоваться ими в Академии было запрещено. Но сейчас, с дипломом (красным!) и бумажкой о направлении на работу, с собранными заранее вещами, Соня была абсолютно свободна. Осталось только выйти за территорию, и… Лариной в голову пришла чудесная мысль: что, если уехать прямо сейчас? Не дожидаться вечерних посиделок, идиотских и лицемерных, где придётся притворяться, что ей есть дело до окружающих, слушать их бредни и смотреть на обрыдшие лица? Почему нет?

Перед тем, как навсегда покинуть альма-матер, Ларина старательно, не спеша сваяла две красивых надписи «Спасибо!», одна из которых, под хохлому, повисла в окне кабинета директрисы, а вторая – под гжель – в окне аудитории, где вела пары Ксения Александровна. Это были единственные преподаватели, которых Соня уважала и ценила и которым была по-настоящему благодарна. Закончив нехитрое заклятье, Ларина натянула рюкзак, подцепила чемодан на колёсиках за длинную ручку, заперла дверь, сдала ключи (обходной лист Соня оформила заранее, быстрее всех на курсе) и побрела прочь из Академии.

– …Алё, мамуль, привет. Всё, я всё. Ага, закончила. Ага, красный, какой ещё! Ну! Ты как? Не болит ничего? Ты покушала? Ты моя умничка… Слу-у-ушай… Я собрала шмотьё и свалила нафиг. Хочешь, я к тебе приеду? Покукую недельку, по Эрмитажу погуляем, в Михайловский сходим… Да в Москву меня распределили… Потом расскажу. Так что?

– Конечно, приезжай, котичек, я так соскучилась. Сколько тебе ехать?

Ехать Соне было изрядно. Сперва дотелепать пешочком до автобусной станции в посёлке с поэтическим названием Колывань, потом проехать часа полтора (а если автобус угодит в пробку или, не дай бог, в аварию, то все два и больше) до Новосибирска, а уже там можно сесть на поезд или на самолёт до Северной столицы.

Мама Сони, Вероника Сергеевна, перебралась в Петербург, когда сама Софья окончила первый курс. Романтичная и слегка восторженная, она обожала здешнюю архитектуру и атмосферу. Работала Ларина-старшая в довольно крупной компании, занимающейся всевозможными гороскопами, астропрогнозами, нумерологией, таро и подобным. В институте Вероника Сергеевна защитила диплом, а после и кандидатскую по истории праздничных гаданий и обрядов и прикладной эзотерике в астрологическом аспекте. Практически всю жизнь она занималась тем, что писала в огромном количестве научные работы по теории различных предсказаний и гаданий, сначала в НИИ в Москве, потом в Петербурге. Правда, здесь работа была не только научной, но и практической, и Вероника Сергеевна была необычайно ею увлечена. Однако по дочери она скучала ещё сильнее. Соня, конечно, приезжала пару раз в год, на каникулы, а летом целых два раза: в июне и ещё на недельку в августе. Ну и, конечно, на каждый Новый год. Всё остальное время Софья, как большая, обитала отдельно, в московской квартире, доставшейся ей на восемнадцатилетие в наследство от двоюродной бабушки.

У матери Соня провела шесть дней. Дольше задержаться не получилось – следовало явиться по месту распределения в указанный день. Узнав, что дочку отправили на службу в Инспекцию, Вероника Сергеевна пришла в полный восторг.

– Боже, как романтично! Там мужчины в форме? А платят хорошо? Это не опасно?

Соня закатила глаза – своими бурными проявлениями радости мама распугала всех Петергофских белок.

– Ничего романтичного. Нет там формы, это ж не полиция, просто вневедомственное подразделение Министерства внутренних магических дел. И звание не дадут. Буду лазать по болотам, усмирять водяных. Или накрывать «малины» домовых… Должны нормально платить… Не знаю…

– Софочка, что ты говоришь… Какие «малины»?! А водяные разве в Москве ещё есть?

– В Москве всё есть…

– Не хочешь там работать? – опечалилась Вероника Сергеевна.

Соня пожала плечами.

– Да какая разница. Всё равно… Пускай будут «Ивасики»…

– Котёночек, не вешай нос, – Мама нежно обняла своё великовозрастное дитятко, покачивая, как в детстве. – Ты же такая умничка, ты всё сможешь. Да?

– Угу, – кисло подтвердил «котёночек», утыкаясь в мамину шею, пахнущую цветочно-пряными духами.

В отличие от Вероники Сергеевны Питер не вызывал у Сони такого восторга. Другое дело Москва! Вот это место силы! Вот здесь ей дышалось свободно! Лучше, чем в Сибири. Как же она была рада вернуться…

В Москве Софья обитала в одном из северных районов, на улице 800-летия Москвы. Сколько Ларина себя помнила, здесь постоянно копали. Кладов тут не водилось, по крайней мере, последние лет триста – Соня проверила, однако раскопки уже начались, когда юная первокурсница торгово-экономического университета вселилась в бабушкину квартиру. Сейчас в «хрущёвку» вернулась дипломированная ведьма второй категории, а копали вдоль всей улицы всё так же азартно. Впрочем, на расстоянии приблизительно одной-полутора автобусных остановок от серо-голубой высотки, где жила Ларина, сейчас гордо торчала зеленоватая табличка, гласящая, что очень-очень скоро, буквально через пару месяцев на этом самом месте откроется самое настоящее метро. Метро Соня была рада, несмотря на то что, например, до «Селигерской» на любом автобусе было минут пять езды.

То – до «Селигерской», а то – своё, под самым боком!

Зарулив по дороге в супермаркет и как следует затарившись, Соня, с фирменным пакетом в одной руке и с чемоданом – в другой, ввалилась в обшарпанную, но уютную однушку. Быстро закинув содержимое пакета в холодильник, а неразобранный чемодан – под кровать, она наспех помыла руки, ухватила швабру и что было мочи заколотила ею по батарее в комнате.

– Мотя!!! Приходи! Я вернулась!

Трубный Сонин крик, казалось, слышал весь дом.

Замерев на секунду со шваброй в руке, Софья прислушалась, ещё раз саданула по батарее и, вдруг хитро заулыбавшись, резко повернулась к огромному шкафу, занимавшему чуть ли не полстены.

Она не ошиблась. Буквально через пару секунд дверь шкафа заскрипела, медленно приоткрылась, и из его недр высунулась на свет божий растрёпанная голова.

– Явилась? – сварливо поинтересовалась она, очевидно, сфокусировавшись на хозяйке. – Пожрать есть? Настойку тащить?

– Тащи, Моть! Ща кружки помою…

Минут десять спустя Соня, скинув на пол диванные подушки, расставила на них, а также на полу тарелки с нехитрой снедью и две керамические кружки. Одна из них была тёмно-синяя, украшенная золотистой надписью «Год змеи» и изображением соответствующего пресмыкающегося, вторая – обычная белая, расписанная под гжель.

Всё из того же шкафа, кряхтя и отдуваясь, с шумом, словно из берлоги, выкарабкался невысокий тощий мужичок лет пятидесяти на вид, одетый в многослойное тряпьё светлых тонов, нечёсаный и небритый, но явно вымытый и в определённых пределах следящий за собой. Если бы сказочникам и мультипликаторам сказали, что настоящий домовой выглядит приблизительно так, многие поверили бы. Да, домовой. Да, типичный. А почему ростом с обычного человека? А почему бы нет?

В руках мужичок сжимал увесистую бутыль.

– Диплом какой обмываем? – мрачно поинтересовался он, плюхаясь на пол между двух подушек, едва не приземлившись в тарелку с нарезанным сыром. – Красный?

– Красный, – подтвердила Соня, заваривая крепкий чай в элегантном чайничке.

– Вот и настойка… брусничная…

Ярко-рубиновая жидкость оптимистично наполнила обе кружки. Соня фыркнула.

– А был бы синий, ты бы черничную сваял? – ехидно спросила она, аккуратно приземляясь между блюдечком с печеньем и тарелкой с колбасой.

– Черничная – фиолетовая, – хмуро сообщил Мотя, с удовольствием принюхиваясь к содержимому кружки «Гжель». – А синий и обмывать нечего. Вздрогнем, ведьмовская твоя душа! Я скучал.

– И я скучала.

– Надолго в родные пенаты? – Хватив кружку настойки, Мотя закусил кривоватым бутербродом с колбасой и разлил по второй.

– Насовсем.

– О! А ну давай, рассказывай, куда направили?

Соня махнула рукой захрустела печеньем. Домовой терпеливо ждал.

– «Ивасики» знаешь? Инспекция по внештатным…

Мотя поперхнулся настойкой, к которой приложился в недобрый момент. Софья методично похлопала его по спине с видом человека, который делал это неоднократно.

– Ты, мать, видно, всех профессоров там допекла, едрить тебя в корень, – откашлявшись, резюмировал Мотя.

– Допекла, – согласилась Софья, сосредоточенно сооружая себе бутерброд с сыром.

– Тогда не чокаясь…

Соня помолчала, задумчиво таращась в одну точку.

– Да не в этом дело, – выдала она наконец, – просто… Там же… Люди. А я с людьми работать не хочу. И с водяными не хочу. С русалками не хочу. С лешими вообще не хочу!

– А с домовыми?

Софья покосилась на соседа и хитро заулыбалась.

– Смотря с какими…

Полбутерброда спустя она сокрушённо продолжила:

– Ну вот почему не направили меня в какой-нибудь архив? Никого нет, тихо, спокойно, сидела бы где-нибудь за Уралом, книжечки переписывала…

– В инспекции всякие всегда лучших направляют, – философски отозвался Мотя, наливая ещё по одной. – Ты ж на курсе лучшая?

– Ну… Типа того… Одна из.

– Ну вот и всё. Давай…

Новую порцию настойки Соня едва пригубила – в голове уже слегка шумело.

– Ладно… Рассказывай, как твои-то… захребетники?

Захребетниками Мотя «ласково» величал семейство в составе трёх человек, у которых жил. Впрочем, домовой полагал, что это они у него живут. «Как кот», – говорила Соня.

Мотя с досадой хлебнул настойки.

– Принимаю поздравления, – кисло буркнул он. – Ещё одного захребетника настрогали.

– О! Поздравляю. Мальчик, девочка?

– Девка…

– Держись, брат.

Девочки справедливо считались более восприимчивыми к магической природе и к различной нечисти. Если пятилетний мальчишка «захребетников» жил «у Моти» и в ус не дул, то девчонка могла уже на втором году жизни прочухать и обнаружить ушлого домового – и прощай, спокойная жизнь.

Пять минут спустя ведьма, домовой и настойка в голоса весело завывали бессмертные застольные хиты – «Батарейку» и «Коня».

***

Отделение инспекции, куда надлежало по долгу службы явиться Соне, находилось не так далеко от её дома. Недостроенное метро даже не пригодилось – Софья села в автобус и покатила на юг. У метро «Верхние Лихоборы» вышла и потопала пешком, забирая левее. Здесь, во дворах, в самом начале Дубнинской улицы и должно было находиться искомое отделение. Чисто теоретически. Соня понимала, что оно неким образом замаскировано, правда, плохо представляла, как именно, а интуиция у Лариной была, так сказать, нулевая. Пришлось покружить по зелёному району, выискивая нужную точку прямо-таки наощупь. Впрочем, точка нашлась сама, и нашлась быстро.

Между двумя типовыми высотками, очевидно, совсем недавно отремонтированными снаружи, судя по сияющему белизной панелей внешнему виду, притулилась странноватого вида будка… Нет, ларёк… Или сторожка. В общем, нечто очаровательно невразумительное в своей наивности и угрюмости. «Ремонт зонтов» – сообщала вывеска сбоку. Соня внезапно осознала, что ей сюда.

Замка на хлипкой двери не было. Софья ещё немного потопталась в нерешительности и уже собралась было ломиться внутрь, как вдруг услышала:

– Внучка, работает?

Соня обернулась – со стороны ближайшего дома к ней спешила древняя бабка, несмотря на жару замотанная в грандиозных размеров павловопосадский платок поверх застиранного некогда розового платья.

– Тут же зонтики ремонтируют? – надрывалась старуха, помахивая завёрнутым в газету продолговатым предметом. Ларина опешила, мгновенно идентифицируя бабку как не ведьму, а самого обычного человека.

– Ну…

– Чего стоишь? – Бабка доскакала до скрипучей двери и ловко оттерев девушку, дёрнула створку. Вниз вели пять ступенек. Старуха бодро бочком заковыляла вниз, перекрыв собою весь узкий проход. Соня мрачно и очень медленно последовала за бабкой.

Лестница упиралась в ещё одну дверь, белую и относительно новую. Старуха без стука вломилась внутрь и с порога заголосила:

– Где тут зонтики чинят?

Соня аккуратно пропихнула бабку в комнату и ввалилась следом. Они оказались в довольно светлом предбаннике, куда поместилась стойка приёмной, низенький журнальный столик, премилый диванчик, а в углу притулились кулер и тумбочка с кофемашиной. За стойкой обнаружилась симпатичная блондинка, при появлении бабки приподнявшаяся над стойкой. Софья быстро оценила ситуацию. Ну, попала она явно по адресу. Блондинка за стойкой – ведьма, судя по всему, светлая. Энергетика в помещении – едва ли не сильнее, чем в Академии. Кофе в кофемашине – хороший, колумбийский.

– Мастера нет на месте, – брякнула блондинка, очевидно, не ожидавшая нашествия бабки.

– Ну, подожду, – не расстроилась та, с кряхтением шлёпаясь на диван. – К вечеру дождь обещали, как же я без зонтика?

– У метро есть мастерская, – растерянно заикнулась блондинка, но старуха была неумолима.

– Закрыто, – махнула она рукой. Девушка за стойкой беспомощно перевела взгляд на Соню.

– Мадам, – брякнула та и тут же спохватилась: – В смысле… это… Сударыня…

«Тьфу ты!» – выругалась Софья про себя и тут же продолжила вслух:

– Я новый мастер, давайте зонтик гляну.

– Ишь, девка, а зонты чинит, – с любопытством пробурчала старуха, но газетный свёрток Соне всё же протянула. Блондинка с любопытством вытянула шею. Ларина размотала газету и извлекла на свет божий явного своего ровесника с парой торчащих в стороны спиц.

– Угу, угу, всё понятно, – с видом знатока прокомментировал «новый мастер», незаметно спаивая спицы и возвращая им первоначальный вид. – Готово. Чуток поправить надо было…

Бабка заахала от восторга.

– Ишь, какая, ишь, какая, – приговаривала она, качая головой, вертя в руках обновлённый зонтик. – Здесь работать будешь? Вот всегда к тебе буду носить теперь!

Едва за старухой, зачем-то всучившей Соне две сотни, закрылась дверь, Ларина перевела взгляд на блондинку и пояснила:

– Не будет – он больше не сломается.

– Слава Богу, – выдохнула та, – а то неохота переезжать. Мы только пару месяцев назад въехали… Ой, а ты..?

– А я реально новый мастер, – Соня криво усмехнулась и выудила из сумки папку с документами. – В смысле, я на работу… Вот, распределение у меня…

Блондинка, увидев голубоватую бумажку с мерцающей мятной печатью и размашистым вензелем, пришла в полный восторг.

– Наконец-то! – зашумела она. – Нас будет трое!

– Кого – вас? – мрачно осведомилась Соня, которая уже начала подозревать, что в этой шарашкиной конторе не всё чисто.

– Ну… Сотрудников, – застенчиво призналась блондинка. – Нас только-только вывели в самостоятельный отдел, раньше мы состояли при отделении в Бескудниково, а с этого года вот… тут вот… Между прочим, историческое место! Тут ещё при царе было… это… как оно называлось?

– Околоток?

– Да! Лихоборский околоток! Лихоборы – слово-то какое! Это по нам назвали! И местность, и речку!

– Неужели? – усомнилась Ларина.

– Точно говорю! Тебя Соня зовут, да? А меня Степанида.

Софья опешила. Звучное имя мало подходило хорошенькой гламурной девочке на ресепшн.

– А начальника и правда пока нет, – летела дальше блондинка, шустро по старинке ксерокопируя Сонины документы. – Скоро должен приехать… Ах, какой у нас начальник…

Узнать, какой именно у них тут начальник, Соня не успела – в дверь ввалилась ещё одна барышня, судя по звукам, неоднократно споткнувшись на лестнице.

– Здрасьте! – выпалила она, таращась почему-то на Софью. – Я правильно пришла?

– Я откуда знаю? – угрюмо буркнула та.

Перед ними со Степанидой стояла невысокая девчонка с льняными волосами, вьющимися мелким бесом. Она была не худая, как говорят мужчины – аппетитных форм, вся такая розовая, как зефир, и очень хорошенькая. К тому же без конца кривила в улыбке свой пухлогубый рот, от чего у Сони моментально заныли зубы.

– Я Ариша, – глупо улыбаясь ещё шире, сообщила кудрявая. Софья закатила глаза. Почему-то Степанида, хоть и тоже была блондинкой, не бесила. Очевидно, это действительно не было показателем, как и то, светлым или тёмным был маг. Предрассудки…

– Ой! – Степанида аж подскочила и начала ковыряться в бумагах, как кошка в лотке, полном опилок. – Точно! К нам. Сюда. На практику? Из Института Золотого кольца?

– Ага, – обрадовалась Ариша и заулыбалась ещё глупее.

Соня знала, что Институт Золотого кольца объединял всех магов – приверженцев языческой магии, волшбы волхвов, а также разнообразных травников, ворожей и прочих любителей фольклора.

– Супер! – продолжала рефлексировать Степанида. – Давай документы!

Ксерокопирование пошло по второму кругу.

– А ты тоже на практику? – преувеличенно счастливо поинтересовалась Арина у Софьи. Ларина скрипнула зубами.

– Нет, по распределению, – Она решила постараться быть вежливой, но пообещала сама себе, что мало этой овце, в случае чего, не покажется.

– Вот здорово! – зашлась в восторге практикантка. – Здесь очень интересно, да ведь? Да?

– Не знаю, – кисло отозвалась Соня.

– Здесь бывает непросто, – вернула её с небес на землю Степанида, продолжающая сражаться с копировальной машиной. – У тебя хорошие оценки по травам и отварам, – Она пробежалась глазами по Аришиному табелю, – а вот по заклятьям могли быть и лучше. Проблемы с практической магией? А как с управлением энергией?

– Не очень, – скуксилась Арина. – Но я стараюсь, правда! Очень-очень! У меня просто мама травница. И бабушка. И прабабушка…

– Аглая Морозова не твоя родственница? – перебила Степанида.

– Да-а, – удивилась Ариша, захлопав голубыми глазами-пуговицами. – Говорю же – прабабушка.

– Круто! – оценила администратор, возвращая практикантке документы. – Она легенда. Фамилия у вас по женской линии передаётся, да?

Софье было невыносимо слушать эту бессмысленную трескотню о чьей-то легендарной бабке. Про Аглаю Савину-Морозову она, конечно, слышала, но вдруг её правнучка вздумает задирать нос по этому поводу. Впечатление Ариша производила самое удручающее.

– Девчонки, начальника надо подождать, – извиняющимся тоном объяснила Степанида, усадив Соню и Арину на диван и предложив им кофе, от которого они не отказались – Ариша – из любопытства, Соня – из вредности. – Он буквально с минуты на минуту будет.

Администратор зарылась в бумаги, а Соня стиснула зубы – она нутром почуяла, что Ариша…

– А ты какой институт закончила? – не снижая градус восторга, полюбопытствовала правнучка знаменитой травницы.

– Сибаку, – тоном, подразумевающим безотлагательное окончание разговора, буркнула Ларина.

Ариша пару раз хлопнула глазами и снова расцвела.

– А-а, Сибирскую академию? – расшифровала она. – Сибака – смешно. Хи-хи-хи! А нас Колечком называют.

– Угу…

– А у тебя оценки хорошие? – не унималась потомок травников.

– Красный диплом.

– Ого! – Восторг Арины был таким неподдельным, что у Сони не осталось никаких сомнений – блаженная дурочка. Неужели придётся с ней работать… Вот ужас-то…

– Ты, наверное, всё-всё умеешь…

Дифирамбы прервал звук хлопнувшей наверху двери. На лестнице раздались быстрые шаги.

– А вот и начальник! – Степанида подскочила со своего места, на её личике застыло такое искреннее счастье, что Софья даже слегка испугалась за разум администратора.

Дверь распахнулась.

«Явление третье, – успела подумать Ларина. – Те же и Герасим».

– Здравствуйте, Дмитрий Александрович, – выдохнула Степанида.

Появившийся в помещении мужчина был по виду Сониным ровесником. Создавалось впечатление, что в офис он нагрянул прямиком из отпуска – таким ровным был его загар и свежим, отдохнувшим вид. Подобные экземпляры мужчин легко представить где-нибудь на палубе яхты, в окружении полуголых моделей: темноволосый, синеглазый, с умеренно спортивной фигурой без перекачанных мышц и прочих излишеств, которую подчёркивала простая, но явно дорогая одежда. Дмитрий Александрович, казалось, сошёл с обложки итальянского модного журнала. Ариша пошла красными пятнами, её рот приоткрылся, а челюсть уехала чуть в сторону. Софья мучительно поморщилась. Начальник был настолько хорош собой, что Ларину моментально затошнило.

– Привет, Степашка. – Новоприбывший сверкнул ослепительной улыбкой в сторону администратора и остановил взгляд на Соне с Аришей. – О! Барышни, вы по какому вопросу?

– А это на практику и по распределению, – услужливо подсказала Степанида. – Я вам показывала документы…

– Помню, помню, – заулыбался Дмитрий Александрович, поставив объёмную сумку на диван и приближаясь к поднявшимся с него ведьмам почти вплотную, отчего Аришу начало потряхивать. – Ларина? – замерев на миг с поднятым кверху пальцем, безошибочно определил он.

Соня с неудовольствием покосилась на наставленный ей в грудь палец и кивнула.

– Морозова, – закончил начальник, переводя палец на Аришу, пребывающую в состоянии грогги. Ту заколотило ещё сильнее.

– Степаш, а чего ты девчат в приёмной держишь? – Дмитрий Александрович повернулся к администратору, всё ещё стоявшей, вытянувшись в струнку. – Давайте, проходите…

Всем кагалом ввалились в дверь напротив входа и оказались в достаточно просторном офисе, оформленном по стандарту: несколько столов с компьютерами, много папок с бумагами, шкафчик, откуда почему-то торчали рулон ватмана и плюшевая подушка в форме клубники, огромная маркерная доска. В целом здесь было довольно-таки уютно.

– Так, – Начальник успел схватить у Степашки ксерокопии документов и бегло их просмотреть, – Ариш, вон туда, к окну садись… Сонюш, вот тут, в центре.

Софью панибратское обращение едва не довело до микроинсульта. А ещё она не могла взять в толк, какая разница, куда они с Ариной рассядутся. Насколько она поняла, других сотрудников в отделе пока нет.

– Ну всё, осваивайтесь, я у себя, – подытожил начальник, открывая следующую дверь, очевидно, ведущую в его личный кабинет – крошечный, вполовину общего. – Степаш, – Он понизил голос до тона, которым обычно общаются с любимой девушкой, – кофейку мне принеси, пожалуйста, и девчонкам инструктаж проведи.

Степанида со всех ног кинулась к кофемашине. Софья обречённо рухнула на вполне удобное кресло перед мертвенно-чёрным экраном монитора. Всё оказалось ужасно. Как она и предполагала…

Глава 3. В устье Лихоборки

Говорят, хозяин здешний

Был когда-то человеком…

Верно, врут: у этой твари

Сроду не было души.

Сны саламандры, «У хозяина болота»

– Ужасно, просто ужасно! – жаловалась Соня вечером заглянувшему на огонёк домовому, впихивая в того уже четвёртую котлету. – Контора – с фигу, но это ладно. Штат – три калеки: пижон этот, Стёпка, практикантка припудренная и я! Четыре!

– И всё? – с набитым ртом удивился Мотя.

– Ну… бухгалтерия ещё есть и программисты, но они отдельно сидят… Где-то в районе гаражей напротив… Вот у них прикольно. Я туда ходила бумаги оформлять и заявку, чтоб комп настроили…

– Тебе повезло, ты не такая как все…, – ехидно пропел Мотя, потянувшись в очередной котлете, и тут же получил подушкой по загривку.

– Чего?! Ты работаешь в офисе! – Отбиться от рассвирепевшей ведьмы было трудно.

– Да в гробу я видала ваш офис! – в сердцах выплюнула Софья. – Весь день проваландалась, даже не работала толком…

Настроение у Сони было настолько ниже нуля, что после работы она не преминула устроить маленький скандал в магазине, куда заглянула за продуктами.

– Водку по акции берите, – буркнула кассирша, пробив последний товар.

Ларина побагровела.

– Я, по-вашему, похожа на тех, кто покупает водку, тем более, по акции? – ядовито осведомилась она.

Кассирша с ненавистью посмотрела на неё и неожиданно оскалилась.

– Мало ли, – издевательски пропела она.

У Сони застучало в висках.

– А вы всем покупателям хамите? – процедила она, расплачиваясь.

– Так, девуш… Женщина..! – Кассирша просияла, точно её осенило, но закончить фразу не успела.

– Ещё бы бабушкой назвала! – рявкнула Софья, а про себя наградила кассиршу несколькими непечатными эпитетами.

– Не хотите водку – не покупайте, кто ж вас заставляет. – Кассирша удовлетворённо пожала плечами.

«Ах ты умничка, – с досадой подумала Софья, – Ну погоди».

Опытный энергетик-практик, Ларина поняла, что кассирша, даром, что не ведьма, с успехом практиковала энергетический вампиризм, весьма распространённое явление. Спускать хамке Соня не собиралась. При этом не хотелось опускаться до её уровня, хотя жутко хотелось нагрубить так, чтобы у кассирши пар из ушей пошёл. Но Соня слишком устала и решила просто, что ноги её в этом магазине больше не будет.

Кассирше же на протяжении ровно двух последующих месяцев во всю её обувь – балетки, босоножки, кроссовки, домашние тапки – регулярно гадили кошки.

Кошек у кассирши не было.

…– Надеюсь, хоть завтра нормальное дело поручат, – буркнула Соня. – Интересно, в этих Лихоборах хоть что-то происходит?..

На следующий же день выяснилось, что да, происходит, ещё как.

– Дмитрий Александрович, сигнал поступил! – оповестила Степашка, едва начальник возник на пороге конторы. Соня, зашедшая ровно пять минут назад и успевшая только включить компьютер, хмуро, но вежливо кивнула главному инспектору и навострила уши.

– Понял-принял, неси! – излишне оптимистично рявкнул начальник, скрываясь в недрах своей каморки. Администратор устремилась следом с блокнотом наперевес. Софья закопошилась в телефоне. Буквально через пару минут с жутким топотом в контору влетела Ариша.

– Привет, а Дмитрий Александрович…

– Только зашёл, – не поднимая глаз, сообщила Соня. Арина спала с лица.

– А он… Про меня… Спросил?.. – осведомилась она, пытаясь отдышаться.

– Естественно, – вредно соврала Ларина. – Он заметил, что ты опаздываешь.

Арина заскулила:

– Я автобус долго ждала-а-а…

Соня дёрнула плечом.

– Мне-то что? С начальством разбирайся.

Из Арининого угла понеслись всхлипы. Соня испытала лёгкий укол совести, но вместе с тем и удовлетворение. Морозова её раздражала: своей наивностью, граничащей с глупостью, да и щенячьим восторгом от смазливого начальника. Последний вскоре выскочил из кабинета в сопровождении верной Стеши.

– Девчонки, у нас вызов! – заявил он.

«Возможно, криминал, по коням», – ехидно подумала Соня.

Арина хлюпнула носом, а Дмитрий Александрович нёсся дальше:

– В устье Лихоборки опять заметили водяного. Степашка, вот, в курсе, он нам ещё в Бескудниково покоя не давал, но всё никак засечь не могли…

Начальник включил монитор, вывел на него карту северных округов Москвы и увеличил её.

– Вот, видите? – Сверившись с координатами в отчёте и собственном смартфоне, главный инспектор сделал отметку – Софья поняла, что это место находится в нескольких километрах к западу от их конторы. – Возможно, да скорее всего, его здесь уже и след простыл, но надо проверить. Поезжайте туда… Соня, я тебе скину координаты. Надо отследить хвост, ясно?

– Ясно, – хладнокровно отозвалась Ларина. Арина разинула рот и захлопала глазами. Дмитрий Александрович перевёл на неё взгляд и тяжело вздохнул.

– Соф, объясни ей по дороге, ладно? – попросил он.

– Как туда добраться? – мрачно осведомилась Ларина.

– Возьмите служебный транспорт, – важно отозвался начальник, залетая в свой кабинет. – Степашка, проводи их, а потом кофейку оформи мне… Я Сысоеву звоню.

Дверь Дмитрий Александрович второпях оставил нараспашку и, опережая Стешин порыв угодить ему, вскинул ладонь – повинуясь лёгкому энергетическому импульсу, дверь захлопнулась, и из-за неё послышался энергичный бубнёж начальника в телефонную трубку. Соня застыла, как вкопанная.

«Вот только этого ещё не хватало», – тоскливо подумала она.

– Так, девочки. – Бодрый и деловой голос Степашки не позволил Соне всласть посокрушаться над тем, что начальник, оказывается, светлый. – Сейчас идёте в ангар… Выходите, значит, из главного входа…

– А что, тут ещё и чёрный ход есть? – перебила Арина.

– Есть. – Степанида недовольно поморщилась. – Потом покажу. Так вот… Выходите и забираете левее, как к программистам. Огибаете мусорник, ну, контейнеры синие, и спускаетесь в подвал у третьего подъезда, прямо под табличкой. Ориентир – берёзовое полено. Не ошибётесь.

– А если это полено кто-то утащит? – тараща горящие глаза, полюбопытствовала практикантка.

Стеша горько вздохнула, Соня закатила глаза.

– Ну кто его утащит? Оно ж заговорённое. В ангаре спросите Ладу или тётю Пашу… Вообще она Прасковья Ильинична, но её так никто не называет – не любит она. Вот, сейчас я вам бумажку выпишу, пускай выдадут вам… Ну понятно, в общем. Сонь, на, держи. Удостоверения только покажите, они вас не знают ещё. Всё ясно?

– Ясно, – отозвалась Соня. Арина похлопала глазами.

Нужный подвал они нашли быстро. Вприпрыжку пытаясь не отставать от Сони, Ариша не замолкала ни на секунду:

– А на чём мы поедем?

– Мы полетим, – мрачно отзывалась Соня.

– Да-а?! На чём? На метле?

– А ты что, умеешь? – не выдержала Соня. Арина открыла рот, потом закрыла.

– Ну… Нет, нас учили летать… Всех же учат, да? Да? Нет? – Арина на миг запуталась, но быстро продолжила: – Ну, нас, в общем, учили… Я, правда, без конца падала… Это же неудобно жутко, да? Боком не усидишь, верхом… Верхом тоже соскользнуть можно… А они же, мётлы, ещё и разные бывают… Это только в кино показывают, что они такие все… Ну, навороченные, изогнутые, чтоб сидеть можно было. На самом-то деле не так, да? Да? Особенно мальчикам тяжело было.

Ариша прыснула со смеху в кулачок. Соня изогнула рот в кривой улыбке. Ведьмы как раз добрели до бревна.

– Да, метла – это на любителя транспорт, – неожиданно словоохотливо заявила Ларина. – Поэтому ступа.

С этими словами Соня решительно постучала в запертую и замазанную серо-голубой краской подвальную дверь. Арина боязливо вобрала голову в плечи. Дверь неожиданно пискнула.

– Чего она? – трусливо поинтересовалась Морозова-внучка, на всякий случай прячась за плечом у Софьи. Та хладнокровно приложила к двери чуть повыше ручки выуженное из кармана удостоверение, которыми девиц снабдили в первый же рабочий день.

– Известно, чего, – глубокомысленно пояснила она. Дверь, снова пискнув, приоткрылась. Глаза Ариши восхищённо расширились.

– Ты такая умная, – выдохнула практикантка, с обожанием глядя на Соню. – Я бы ни за что не догадалась!

Ларина, уже ступившая в полумрак подвала, покосилась на неё через плечо.

– Ты издеваешься?

– Нет! – бурно запротестовала Арина, спотыкаясь о порог. – У тебя это… эта… Ну… А! Интуитивная магия, наверное, развитая, да? Да?

Соня уважительно отметила в голове и «интуитивную магию», и правильное ударение на последний слог в слове «развитая» и подумала, что, возможно, Морозова не так глупа, как кажется.

Оставив вопрос Арины без ответа, Софья медленно, но уверенно спустилась по лестнице вниз и упёрлась в ещё одну дверь, не оснащённую пропускной системой, как безошибочно определила ведьма. Ариша шумно дышала ей почти что в затылок.

– Закрыто? – трагически шепнула она. Соня закатила глаза и постучала. Ответом ей была тишина, и Ларина, потеряв терпение дёрнула ручку. Дверь неожиданно поддалась и скрипуче отворилась.

Почти в ту же секунду раздались быстрые шаги, и в коридор, где оказались Соня с Ариной, влетела высокая симпатичная женщина лет сорока, рыжеволосая и большеглазая.

– Здравствуйте, Лада? – опережая незнакомку на долю секунды, выпалила Софья. Та осеклась, сузила глаза и мигом стала похожа на огромную лисицу.

– А-а-а, – протянула она, – свежая кровь наша. Чего вам?

– Ступу, – решительно брякнула Соня, протягивая Ладе выписанную Стешей бумажку. «Лиса» выхватила исчёрканный клочок, пробежалась по нему глазами, едва не задевая острым выступающим носом, и стиснула в кулачке.

– А летать умеете? – насмешливо осведомилась она, разворачиваясь на каблуках.

– Да, – лаконично отрезала Ларина, устремляясь за быстроногой Ладой в глубь коридора. Арина, едва поспевая, засеменила следом.

– Тёть Паш! – заорала Лада на весь подвал, ещё не достигнув конца коридора, – инспекторы за ступой пришли? Есть чё?

– Тьфу ты, разоралась, – Раздавшееся откуда-то сбоку ворчание напомнило Соне о Моте. – Ну чего вопишь? Кто тут?

Не иначе из какой-то потайной двери, до полусмерти перепугав Аришу, в коридор выкатилась полная приземистая блондинка лет шестидесяти. Пристально оглядев Арину, она неожиданно осведомилась:

– Что, Аграфена жива?

– Ага, – ошарашенно выдохнула Ариша, перепугано вращая глазами. Лицо тёти Паши озарила мечтательная лукавая улыбка.

– Учились вместе, в «Золотом кольце», – пояснила тётя Паша. – Ох и стерва же твоя бабка была… Всех парней приворотным зельем опоила… И Витьку моего… А мы пожениться хотели…

Лицо Арины пошло пятнами.

– Извините, – зачем-то промямлила она.

– Приворотное зелье же запрещено, – справедливо заметила Соня. История про Аринину бабку Аграфену ей не понравилась.

– А ты думаешь, почему? – с энтузиазмом подхватила тётя Паша. – Из-за гадины этой в том числе. Годков шестьдесят прошло… с гаком…

Ларина с уважением подумала, что тётя Паша отлично сохранилась.

– Не говорите так про бабушку, – неуверенно пискнула красная, как помидор, Арина.

– Молчи уж, – отмахнулась тётя Паша. – И так вижу – вы одного поля ягоды… За чем прислали, чернявая? – Она развернулась всем корпусом к Соне, и Ларина вдруг поймала себя на мысли, что тётя Паша ей очень нравится. А вот Арина с её бабкой…

– Ступа нужна. Двухместная. На Лихоборку лететь.

– А какая разница, куда мы летим? – подала голос Морозова. Тут же на неё уставились три пары глаз.

– Н-да…, протянула тётя Паша, а Лада прыснула.

– Она только пару дней назад на стажировку приехала, – зачем-то вступилась за Арину Софья. – Есть что-то подходящее?

– Поищем. – Тётя Паша уверенно бросилась за угол, Лада кинулась за ней. Соня, стараясь не отставать, на бегу пояснила Арине, что ступу важно подбирать с учётом особенностей местности, куда на ней собираются лететь. Бывают, разумеется, универсальные экземпляры, но они столь дороги, что на балансе инспекции подобных наберётся не более пары штук на отдел, и то для начальства. И то – для крайних случаев. Другое дело – ММВД…

Арина едва не начала расспрашивать непосредственно о министерстве, но, благо, все четыре ведьмы уже добежали до громадного ангара, где за бесчисленными перегородками и навесами хранились всевозможные виды магического транспорта. Ариша захлебнулась очередным вопросом и разинула от восхищения рот. Подобного она никогда не видела. Лежащие на стеллажах рядком завёрнутые в брезент мётлы, заботливо снабжённые индивидуальными бирками. Ряды ступ всех размеров, форм, оттенков. Десятки утрамбованных в ячейки в стене коробок с разномастной обувью. Рулоны ковров на любой вкус. Большие и маленькие деревяшки, сложенные в прозрачные контейнеры.

– А это что? – полюбопытствовала Арина, тыча пальцем в одну тару, где сиротливо лежал обломок некогда выкрашенного в красный цвет дерева величиной с топорише обычного тесака.

– Запчасти, – бросила тётя Паша. Лада вновь прыснула.

– Для чего? – не унималась Морозова. Соня скрипнула зубами, но промолчала. Хотя то, что студентка Института Золотого кольца не опознала характерные детали летучих кораблей, было странновато… Чему их там только учат?

– Как тебя? Софка? Ну смотри. – Тётя Паша доскакала до ряда со ступами и деловито стала перебирать бирки. – Дуб тебе, ясное дело, никто не даст… А на Лихоборке сыро… Сосна, разве… А лучше ель… Да вот только…

– Справлюсь, – уверенно заявила Соня. Тётя Паша смерила её внимательным взглядом.

– Ты-то справишься, – протянула она. – А эту… Сбросит, как пить дать.

– Подстрахую.

Тётя Паша нахмурилась.

– Ладно уж… Бери вот эту… «Е-28-2».

Лада азартно что-то застрочила в большой амбарной книге, невесть откуда появившейся.

Тётя Паша сдёрнула брезент с довольно высокой и узкой, по сравнению с другими, ступы. Соня ощутила явственный запах хвои. Арина с наслаждением подёргала носом и блаженно констатировала:

– Новым годом пахнет!

Тётя Паша и Соня страдальчески переглянулись.

«Вот дитё», – подумала Ларина.

– Она не сильно древняя? – осторожно поинтересовалась Софья, разглядывая ступу, на которой тут и там были видны подтёки тягучей смолы.

– Одна тысяча семьсот пятьдесят пятого года, – бросила тётя Паша, ловко вытягивая лётное средство почти на середину ангара. Арина присвистнула и смутилась.

– Меньше трёхсот лет – это, считай, почти новая, – пояснила для стажёрки Ларина. – А помело, тёть Паш?

– С этим туго. – Ведьма закопошилась в горе чего-то гремящего, завёрнутого в брезент. – Помело само по себе транспорт… Не дам. Заступ бери.

– Давайте, – покладисто согласилась Соня, соображая, знает ли вообще Арина, что это такое. – Только поновее!

– Ишь, какая – поновее! – заворчала тётя Паша. – Бери, что дают… На!

Она извлекла на свет божий нечто, больше похожее на миниатюрное весло. Длиной заступ был примерно по пояс Соне. Она с видом знатока взвесила его на руке, проверила удобство хвата и осталась довольна.

– Век семнадцатый? – предположила она.

– Ага, допетровский ещё, – подтвердила тётя Паша. – Но это ничего. Что ему станется? Пихта прибалтийская!

– Ладно, спасибо. – Соня, не выпуская заступ из рук, осторожно погладила ступу по смолистому боку, стараясь не загнать в ладонь занозы. – Откуда можно вылететь?

– Да прям отсюда, – фыркнула Лада. – Не на горбу же ты её отсюда потащишь.

– Не боись, не заметят, – важно добавила тётя Паша. – Блок стоит визуальный.

Челюсть Арины уехала в сторону. Соня закрутила головой и заметила на потолке небольшой люк, внешне напоминающий заслонку печи. Лада почти одновременно ловко вскочила на табуретку и распахнула его внутрь.

– Сонь, ты же умеешь, да? Да? – плаксиво прошептала Арина. – А то я – нет…

– Умею, – процедила Софья, подтягиваясь на руках и усаживаясь боком на край ступы, как на подоконник. – Забирайся и запоминай – пригодится.

Чтобы погрузить Аришу в ступу пришлось воспользоваться Ладиной табуреткой. Выпрямившись, практикантка до белых костяшек вцепилась в борт, который доходил ей почти до груди.

– Не вывались, – напутствовала её Лада.

Во взгляде тёти Паши сквозило неудовольствие.

– Спасибо, – бросила Соня и, присев, будто собралась прыгать в длину, сделала мощный гребок заступом, как веслом, одновременно пружинисто выпрямляясь.

Ступа со скрипом оторвалась от земли. Ещё гребок – и под поскуливание Арины лётное средство «Е-28-2» довольно резво для трёхсотлетнего вылетело в люк.

Минут пять Арина попискивала и постанывала на дне ступы. Потом, поборов рвотные позывы и чувство липкого страха, высунула нос за борт.

Внизу по перемежающимся промзоне и лугу в направлении Долгопрудного ползла электричка.

Совершенно оправившись и полностью приободрившись, Ариша оседлала своего любимого конька – принялась сыпать глупыми вопросами:

– А что значит «Е-28-2»?

– «Е» – ель. 28 – номер модели. 2 – модификация, – буркнула Соня, не отвлекаясь от дороги. Не сказать, что Ларина уютно чувствовала себя за рулём, точнее, за заступом ступы – скорее, это была вынужденная мера, впрочем, не шедшая вразрез с некоторыми Сониными навыками.

Ариша выпучила глаза и разинула рот. Подобное выражение появлялось на её круглом личике слишком часто. Соне было ясно – чтобы удивить Морозову, достаточно сообщить ей буквально что угодно.

– Откуда ты всё знаешь? – выдохнула глупышка, с обожанием таращась на Ларину снизу вверх.

Соня скрипнула зубами, силясь не наорать на глупую внучку травницы. Благо, место было более чем неподходящее.

– Шевельни извилиной, – посоветовала она сквозь зубы, – хоть одной. Тётя Паша сказала – ступа из ёлки. Из ели! «Е»! До остального ещё проще дотумкать. Что за цифры в названии техники… Действительно…

На миг Соню уколола неприятная мысль, что Ариша обидится, разревётся – и будет, в сущности, права. Но та снова поступила нелогично и заулыбалась ещё шире.

– Я так ни за что не смогла бы, – заявила она. – Я могу понять, что я чего-то не знаю или не понимаю, а что делать дальше – не знаю.

– Думать, – сквозь зубы рыкнула Соня. Они уже миновали северо-восточную хорду и теперь летели над ботаническим садом. Полюбовавшись на зелёное море внизу, Арина снова открыла рот:

– А ты точно знаешь, куда нам надо?

– Знаю. Туда, где Лихоборка впадает в Яузу. Пошарахаемся там немного, может узнаем что.

– Что?

Соня тяжело вздохнула.

– Что-нибудь, – с нажимом отозвалась она.

Признанное больше тридцати лет назад памятником природы регионального значения, устье Лихоборки выглядело местом заповедным. Соне пейзаж напомнил картину Васнецова «Алёнушка»: тихий водоём, окружённый высокой травой, одинокая стройная берёзка рядом. Тишь и благодать. Соня чувствовала себя здесь уютно и спокойно, чего нельзя было сказать об Арише. Девушка то и дело боязливо оглядывалась, переминалась с ноги на ногу, уныло сопела.

– Сонь, Сонь, а тут лешии какие-нибудь водятся?

– Я откуда знаю? – отмахнулась Ларина, пытаясь почувствовать «хвост», который гипотетически мог оставить водяной.

– Сонь, Сонь, а нашу ступу никто не утащит?

Софья закатила глаза.

– Кто? – рявкнула она. – Белки? Они водить не умеют. Помолчи, дай сосредоточиться. И сама поработай уже.

Арина захлопала глазами.

– А что делать-то?

– Ищи, – свирепо посоветовала Соня.

– Как?..

Софья поняла, что ещё немного – и она просто откусит глупой практикантке голову.

Водяного не было ни видно, ни слышно, ни чуйно – это слово придумала сама Софья и активно им пользовалась. Ведьма уже собралась было скинуть в рабочий чат сообщение, что на точке всё тихо, как вдруг почуяла лёгкий и в то же время навязчивый запах.

Пахло не то илом и тиной, не то застоявшейся водой и подгнившим рогозом, не то морской капустой – Соня так и не поняла. Ещё запах напоминал ей районный полуподвальный суши-бар, по которому давно плакала санинспекция… К суши-бару примешивался аромат недорогого освежителя воздуха типа «После дождя» или «Морской бриз». Арина тоже почувствовала запах и скривилась.

– Фу, тут тиной несёт…

– Не тиной, – успела поправить Соня.

По гладкой, как зеркало, Лихоборке пошла рябь.

– За дерево, – сквозь зубы проскрипела Соня, подбираясь, как кошка перед прыжком.

Арина в кои то веки не стала задавать глупых вопросов, благо, дерево в зоне досягаемости было только одно – берёза шагах в шести от кромки воды, за неё Морозова-внучка и шмыгнула.

Из воды показалась водорослево-грязевая куча. Арина тоненько запищала. Куча эффектно и медленно вырастала из реки, подрагивая и посекундно меняя форму, и вдруг без предупреждения молнией бросилась к Соне. Та отпрянула, на тёмной рубашке осело несколько грязных капель.

Водяной не мог дотянуться до ведьмы, и Соня это знала, хоть где-то в районе солнечного сплетения всё же предательски ёкнуло.

– Очень вовремя, уважаемый, – сварливо заявила она, брезгливо смахивая грязь с рубашки. – Инспекция, Лихоборский отдел, Ларина, Морозова. Воду мутим?

Что делать дальше, Софья не имела ни малейшего понятия. Начальник чётко поставил ведьмам задачу: осмотреть местность и попробовать отследить «хвост». Никто и предположить не мог, что девицы наткнуться на сам источник головной боли всего Дегунино и Бескудниково. Это было плохо. Очень плохо. Осторожная и умненькая Соня знала: водяной может быть опасен. Чёрт его знает, откуда он вообще взялся, с кем водится, какой у него характер. Не зря его столько времени несколько отделов ловили. К тому же, безуспешно – значит, хитрый, очень осторожный, потенциально опасный. И не только для Сони – Арина за берёзой, судя по всему, была на грани обморока и держалась на чистом любопытстве.

– Гы-ы-ы! – громко выдал выходец из омута, потрясая в сторону Софьи длинными руками с растопыренными когтистыми пальцами.

– Однозначно, – согласилась та, не двигаясь с места, чем немало озадачила водяного. – Но это сути не меняет.

Дело принимало непростой оборот.

– Выписываю Вам, уважаемый, постановление о передислокации на предусмотренную для обитания территорию, – сообщила Соня, выуживая из кармана джинсов маленький блокнотик и крохотную, будто игрушечную, ручку. – Прибудете в отделение для постановки на учёт, в любой будний день, с десяти до двух, позже не принимаем. Держите.

Водяной, оскалившись, уставился на листочек, который протянула ему Софья, хрюкнул, вырвал бумажку из пальцев инспектора, едва не зацепив её своими когтями, и с аппетитом сожрал. Из-за берёзы донеслись булькающие звуки – для впечатлительной и непуганой Арины это оказалось слишком.

– Зря, – флегматично прокомментировала Соня, не шелохнувшись.

Уже секунду спустя и сам водяной понял, что это было необдуманно.

Бульканье, в первые секунды напоминавшее звуки кипящей на плите воды, стремительно становилось всё громче и, не успела Соня моргнуть, стало напоминать выступление сводного хора болотных жаб. Водяной непонимающе выпучил глаза, схватился за живот, разинул рот, оглушительно рыгнул. Бедную Аришу за берёзой снова вывернуло наизнанку. Хуже всего себя чувствовала между этих двух «тошногейзеров» Софья.

Проглоченная бумажка неаппетитным комком вылетела из пасти водяного вместе с ошмётками тины, полулитром речной воды и парой мелких рыбьих хребтов. На глазах она расправилась, как резко проснувшаяся летучая мышь, и начала увеличиваться в размерах. Достигнув формата А1, она празднично засветилась, на её поверхности вспыхнул текст постановления, который моментально был озвучен голосом Софьи на всю округу. После этого бумажка свернулась в рулон, весьма ощутимо приложила водяного по темечку и пропала.

– Вы всё поняли, уважаемый? – иезуитским тоном своей учительницы начальных классов Любови Георгиевны уточнила Ларина. – Будем ожидать Вас.

– Чего дерёшься? – обиженно прогундел водяной. – Куда сошлёте? Я ничего не сделал.

– Канал имени Москвы. – Ларина предпочла ответить только на один вопрос, а последний пассаж водяного вовсе проигнорировать. – Удобно, уютно, недалеко… Законно!

Водяной уныло дёрнул носом.

– Резервация, – печально прокомментировал он.

Соня удивлённо приподняла бровь.

– Не резервация, а специально отведённое место, – парировала она.

– Какая разница? – Водяной брезгливо скривился и сплюнул прямо в реку. Едва обуздавшая рвотные позывы Ариша вновь склонилась над корнями своей берёзы.

– Огромная. – На самом деле разница была невелика, но Соня решила гнуть свою линию. – Людям же не позволяют посреди болота селиться, потому что опасно, и вредно, и неудобно. И в резервации сгоняли бы всю нечисть. А у нас в каждом третьем доме по домовому, банники в каждой сауне друг у друга на головах сидят, про более мелкую нечисть и говорить нечего. А это… Программа реновации, во! Между прочим, никаких неудобств вам это не доставит…

– А чего прячется? – Водяной словно не слушал ведьму, он смотрел Соне за спину, тыча куда-то длинным пальцем. – Меня боится?

– Боится, – подтвердила Ларина, на всякий случай, не оборачиваясь – и так понятно, что никого, кроме Арины, сзади быть не могло.

Водяной довольно оскалился и заходил ходуном.

– Меня все боятся! – хвастливо пояснил он. – И ты боишься! Хоть бы самогону принесла или браги!

Соня усмехнулась.

– Хочешь – на новоселье принесу?

– Хочу, – оживился водяной, булькая всем телом.

– Забились. В понедельник приходи, оформимся – и всё.

Обитатель Лихоборки задумчиво пожевал губами.

– К полудню прибуду, – важно объявил он наконец.

Софья сделала пометку в блокноте.

– Всего хорошего, уважаемый, – бодро заявила она, по-прежнему не поворачиваясь к водяному спиной, отступая к берёзе. Водяной подпрыгнул, едва не выскочив полностью из воды, и ухнул в омут, обдав девушек веером грязных брызг. Соня перевела дух.

– Сонь, Сонь, он ушёл? – плаксиво затянула уже оправившаяся Ариша, выскакивая из-за берёзы.

– Ушёл, – мрачно подтвердила Ларина, пытаясь унять тахикардию. – И мы ушли! Прибери только за собой.

Пламенея полыхающими ушами, практикантка двумя сосредоточенными пассами руками испарила следы своего ужаса из-под берёзы. Ведьмы пустились в обратную дорогу.

– Я так испугалась, так испугалась, – причитала Арина, пока они шли к ступе, грузились в неё и брали курс на контору. – А ты такая смелая, я просто… Я б так никогда не смогла…

– Придётся, – отрезала Софья, мрачно орудуя заступом. – А то сожрут.

– Кто? – зачарованно Арина разинула рот.

– Тебя – кто угодно.

Морозова помолчала, пытаясь осознать услышанное, не смогла, махнула рукой и продолжила тараторить:

– Ой, а он такой страшный был, да? Это водяной, да? Ой, а он правда придёт к нам?

– Не знаю, – Софья поморщилась. – Может и забить…

– Кого?

– Не кого, а, говорю, может и не прийти запросто.

– А… А-а-а, поняла! А что тогда будет?

– Ничего. – Соня скрипнула зубами. – Выпишем бумажку о невыполнении предписания. Снова искать его придётся. Если кто-нибудь умудрится ему второе предписание всучить, а он опять не явится – передадим запрос в ММВД. Ты что, инструкцию не читала? Ни хрена не знаешь!

Ариша скуксилась.

– Ну… Не успела… Там же тыща страниц почти…

– Восемьсот шестьдесят четыре всего! И как ты работать собралась?

– Ну… С тобой, – Арина расплылась в счастливой улыбке и захлопала ресницами. – Ты же мне подскажешь, если что?

Соня оторвалась от бдительного созерцания дороги по-над рощицей близ ботанического сада и уставилась на стажёрку. Арина продолжала глупо улыбаться. Софья не справилась с искушением и вопреки всяким этическим нормам и инструкции мельком просканировала девчонку. Хватило секунды, чтобы понять: Ариша не издевается и не планирует хладнокровно использовать Ларину, чтобы выезжать по службе на Сониных талантах.

Арина попросту была глупа, как пробка, и бесхитростна, как ребёнок.

Подавив жгучее желание выпихнуть практикантку из ступы, Софья отвернулась.

– Я не всегда буду с тобой ходить и сопли тебе подтирать, – отрезала она. – Учись быть самостоятельной. Инструкцию дочитай. С собой её таскай всегда, подглядишь, если что…

– Она же здоровенная…

– Ты, блин, пять лет в институте оттрубила, ведьма фигова! – не выдержала Ларина. – Тебя хоть чему-нибудь там научили?! Книжку в размере и весе уменьшить – да это на первом курсе в первом семестре проходят!

– А-а-а, – нисколько не смутилась Арина. – Да, умею. Точно! Её же уменьшить можно! А я и не сообразила.

– «Ну идиотка же», – с тоской подумала Соня. Остаток пути обе сосредоточенно молчали, думая каждая о своём.

Глава 4. Лицензия для колдунов

– Манечка, душечка, миленькая

… погадай мне, золотая моя деточка…

…Червонный дом выходит,

небольшой денежный интерес

и свидание в пиковом доме

при большой компании с трефовым королем.

А. И. Куприн, «Яма»

Получив отчёт о приключениях в устье Лихоборки, Дмитрий Александрович побледнел.

– Вы не должны были вступать в контакт с водяным, – дрожащим голосом выдавил он. – Это… неприемлемо… это опасно!

– Ну что нам было делать? Так вышло, – Соня пожала плечами, а про себя с досадой подумала, что здесь её, очевидно, собираются отчитывать так же рьяно и нудно, как в институте.

– Софья… Надо было немедленно отступить! – Голос начальника окреп. – Ни в коем случае не вступать в полемику…

– Чего?..

Дмитрий Александрович осёкся и с шумом выдохнул.

– Ну а если бы ситуация вышла из-под контроля? – жалобно спросил он.

Соня криво улыбнулась, окончательно убедившись, что начальник – мягкотелый тюфяк, из которого впору вить верёвки…

– Действовали бы по ситуации.

– Соня! – На лице Дмитрия Александровича глубоко отпечаталось отчаяние вперемешку с негодованием и полным бессилием. – Есть инструкция!..

– Которую кое-кто до сих пор не удосужился прочитать, в отличие от меня, – ехидно закончила Ларина.

Начальник осёкся.

– Это… плохо, – нашёлся он. – Но лезть на рожон на первом же вылете тоже было нельзя…

– Никуда я не лезла! – не выдержала Софья. – А как бы вы поступили? Сбежали бы? Так этого водяного ещё полгода бы ловили по всем окрестностям! Или он первым бы напал. Они же страх за версту чуют!

Красивое лицо начальника пошло красными пятнами. Присутствовавшая при беседе Степанида от греха подальше давно сползла под стол.

– Я никогда не сбежал бы, – тихо сообщил Дмитрий Александрович, так что Соне мигом стало немного неудобно. – Возможно, я поступил бы так же, как и ты, но это не означает, что это правильно. Пообещай, что больше так не будешь.

«Вот же детский сад!» – в сердцах подумала Соня.

– Нет, Дмитрий Александрович, – твёрдо заявила она прямо в глаза начальнику. – Извините, но этого я вам пообещать не могу. Я понятия не имею, с чем или с кем столкнусь… да хоть завтра и как мне придётся действовать.

Начальник снова побелел, его нижняя губа дрогнула.

– Я бы, конечно, могла тогда ретироваться, – продолжала Соня. – Я могла бы даже забыть с перепугу про эту кулёму-практикантку, которая не соображает, с какой стороны к ступе подойти. И всё равно было бы неправильно, потому что всё изначально пошло не по предусмотренному сценарию. Если навигатор требует повернуть направо, а дороги есть только налево и прямо, то, как ни крути, направо не получится. Значит, что надо делать?

– Кому? – обалдело переспросил Дмитрий Александрович, и Софья вдруг прониклась к нему невыразимым уважением, за то, что не перебивал её, не отмахивался и не говорил, морщась, что она несёт бред. Нет, начальник внимал ей настороженно и терпеливо.

– Вам. И навигатору.

– Маршрут перестроен, – внезапно пропела из-под стола Степашка.

– Вот! – Соня с торжеством подняла указательный палец. – Маршрут надо перестраивать! Действовать по обстоятельствам! Как собирались, уже нельзя, но как-то надо!

– Сонь, иди. – Очевидно, у Дмитрия Александровича лопнуло терпение. – Рапорт напиши подробный… Стой! А покажи блокнотик, – попросил он вдруг, смущённо улыбнувшись.

Вещичку начальник разглядывал со знанием дела, аккуратно погладив и прощупав обложку, поводя носом над срезом, внимательно вглядевшись в один из разворотов.

– Здорово, – одобрил он, – только не пойму, как работает.

– Обычная энерго-прошивка, – Соня пожала плечами, – только замороченная. Внедрила рабочую функцию, расширила вариативность алгоритмов…

– Веерная? Система, в смысле?

– А, ну да, на любое вредительство по отношению к себе или информации внутри заточен, а дальше уже варианты пошли. Если бы он листок не сожрал, а разорвал, например, то обрывки начали бы вокруг летать и кусаться, как осы, а текст прямо на ладонях у него проявился бы… Ну и так далее. Самовосстановление, разумеется, в рамках алгоритма… Что ещё… А, ну и бесконечный самовосполняемый объём.

– Это что это? – Никто не заметил, как откуда-то вернулась Арина и тоже навострила уши над Сониным блокнотом.

– Вырвешь листок – тут же новый, чистый отрастает, – без удовольствия пояснила Ларина.

– Здорово, – бесхитростно одобрила практикантка. – Вот бы с волосами так же. А то у меня выпадают – жуть!

Степашка посмотрела на Арину с глубочайшим недоумением.

– Ариш, – осторожно начала она, – а почему ты себе для волос зелье какое-нибудь не сваришь? Это же твой профиль.

Правнучка великой травницы застыла на месте, вытаращив глаза. Судя по всему, подобная светлая мысль ей в голову никогда не приходила.

– Отличная штука, – резюмировал Дмитрий Александрович, возвращая блокнот Соне. – На практике несложно, но, чтобы придумать, нехилая фантазия нужна. Молодец.

Соня невольно расплылась в горделивой улыбке.

– Знаешь, а он, оказывается, не такой уж и плохой мужик, – делилась она вечером с Мотей. – В деле я его не видела, но ясно, что с мозгами.

– Потому что тебя похвалил? – ехидно предположил домовой.

– Только умный человек может оценить…, – важно начала Соня, но её прервал оглушительный Мотин хохот.

– Может оценить высокие интеллектуальные способности другого, – Соня повысила голос и подкрепила тезис ударом подушки по Мотиной макушке.

– Ладно, всё… высокоинтеллектуальная… Слушай. – Домовой наконец отхохотался. – У меня тут в субботу цирк намечается. Приходи смотреть.

– Что за цирк? – мигом заинтересовалась Соня, знавшая, что Мотя фигни не посоветует.

– К захребетникам тёща приезжала, в том году ещё, пока тебя не было. Ну и надоумила их, что в хате-то нечисто. Короче, в субботу телевидение приезжает, ясновидцев привезут, меня, значит, изгонять.

Софья поперхнулась чаем.

– Ты когда так лопухнуться успел?!

– Это не я, это тёща! – мигом открестился домовой. – Да если даже меня там не было бы, она такая баба – всё равно придумала бы, зачем телевидение позвать! Фрекен Бок прямо! Она эту передачу круглосуточно смотрит.

– Слушай, а я приду, – задумчиво решила Соня. – Даже с официальным визитом.

– Вам же запрещено, – иронично напомнил домовой.

– Я ж не участвовать! Я с проверкой приду! Хорошо, что заранее сказал. Я на работе ордер выпрошу.

– Самой не влетит?

– За что? – удивилась Ларина. – За рабочую проверку? Наоборот! А вдруг там и правда кто-то без лицензии заявился? А я его хвать! – и на разговор вызову. Сам только смотри, не высовывайся. Ещё не хватало, чтоб тебя выкурили.

– Так ты прикроешь в случае чего, – Мотя безмятежно вытянулся на полу вдоль дивана и прикрыл глаза.

– Так вот ты меня для чего позвал! – Подушка снова с силой опустилась на голову ушлого домового. – Засранец!

Шкурные интересы Моти прекрасно сочетались с его искренним желанием поделиться «цирком» с Соней.

Ордер Лариной выдали довольно быстро. Дмитрий Александрович признал внеплановую «облаву» хорошей идеей: ни один отдел ещё не успел вызваться на рейд по новому сезону шоу, а тут имелась реальная возможность накрыть «нелегалов» на месте «преступления».

От нудного инструктажа Соня успешно отмахалась, нагора выдав собственное видение «операции». Начальник проникся, оценил и даже пообещал Лариной отгул за работу в выходной.

Оставалось договориться с соседями.

Ранним субботним утром Соня выползла в подъезд и спустилась по лестнице на пару пролётов. Там уже наблюдалась кипучая деятельность за авторством полудюжины человек, таскавших туда-сюда разномастные провода и мониторы. На пороге одной из квартир, дверь которой была распахнута настежь, топталась хозяйка – миловидная сорокалетняя дама, за её спиной маячила полная беспокойная старушка.

– Доброе утро, Татьяна Игоревна, – солнечно поздоровалась Соня. – Ой, а что тут у вас происходит?

Хозяйка, активно жестикулируя, поделилась радостью о понаехавшем в их пенаты телевидении в связи с засильем барабашки.

– Настоящий домовой! – «перепугалась» Соня. – А я и не знала… Ой, а можно я тоже посмотрю?.. Тихонечко… Мне эта передача очень нравится…

– Наверное, нужно у Юли спросить, – с сомнением протянула хозяйка, оглядываясь почему-то на мать. – Тут девочка бегает, редактор…

– Я спрошу! – воодушевилась Соня, мягко воздействуя на хозяйку и на бабульку до кучи – не хватало ещё, чтобы тётки упёрлись рогом и прогнали соседку со съёмочной площадки. Тогда весь рейд накроется медным тазом.

– А вот и она! – По лестнице торопливо поднималась худенькая девушка в массивных круглых очках.

– Здрасьте! – подлетела к ней Соня. – Я соседка сверху. Можно мне в передаче поучаствовать? Пожалуйста! Мне очень-очень надо! Я замуж не могу выйти!

Девушка Юля оказалась крепким орешком, явно закалённым за годы работы с настоящими и подложными колдунами, но Ларина была убедительна и настойчива. Уже через полчаса на Соню надели петличку с микрофоном, поставили девушку в рядок с хозяевами квартиры и активной тёщей и начали снимать. Все по очереди выразили беспокойство по поводу не то домового, не то призрака, бродящего по ночам по квартире и не дающего покоя обитателям. Прискакавший сын хозяев, бойкий не по годам развитый мальчишка, охотно подтвердил, что видел кого-то маленького и лохматого в своей комнате и даже с ним разговаривал. Соня хмурилась и кусала губы. Казалось, что от тревоги. На самом деле – чтобы не заржать. На Мотю описываемое существо было мало похоже.

Наличие домового косвенно подтвердила персидская кошка хозяев, по паспорту носящая имя Леди Вирджиния Бон Суар, но упорно величаемая всеми Лялькой. Лялька важно выплыла на лестничную клетку и, таращась круглыми глазами в глубь квартиры, выдала оглушительную фразу, до боли напоминающую звуки, с которыми прочищают водопровод, прежде чем подать горячую воду после сезонного отключения.

Когда очередь дошла до Сони, та удручённо подтвердила, что находиться сейчас в квартире соседей тревожно и ей, а в своей она вовсе воет волком, потому как подозревает, что соседский «призрак» является причиной того, что она не может выйти замуж.

– Едем с подружкой ко мне на шестой, – вдохновенно вещала Ларина, – она как раз на четвёртом говорит, мол, мне нехорошо, холодом веет… А мне самой плохо… Проехали – полегчало… Немножко… Он же может от них, ну, от Татьяны Игоревны, мне пакостить?..

– Стас, нормально получается, – вполголоса решила наконец Юля, обращаясь к мужику, который выполнял на площадке неизвестно какую функцию. – Давай снимать, потом, если что, на монтаже обрежем…

– Пускай Кирилл к ней подойдёт, – загадочно обронил Стас. – Скажи ему… Больше только ничего не давай ему, ага? – понизив голос до шёпота, добавил он. – Прокатит – и так сойдёт. Нет – Альбину отправим. Ей только девушку показать достаточно.

Софья, которая слышала всё, но делала вид, что нет, мигом сообразила, что невыдающихся участников тут принято тянуть и подталкивать, чтобы сказали хоть что-то дельное, иначе зрители у экранов уснут, пока дождутся мало-мальски интересную ведьму. А вот некоей Альбине, очевидно, редакторские подсказки вовсе не требуются… Интересно…

Вскоре к участникам действа присоединилась хрупкая женщина лет сорока, в очках, с пучком на голове, эдакая молодая профессорша. Женщина представилась Майей и оказалась киноактрисой умеренной популярности. Майя собиралась вести передачу и выглядела взволнованно, но решительно. Это был её второй эфир.

К обеду всё устаканилось, аппаратуру разместили, профайлы хозяев отсняли, телевизионщики устали и сели трапезничать. Кто-то разместился прямо в квартире героев, большинство спустились во двор. Соня тоже сбегала перекусить. Мотя торчал у неё в квартире и горел желанием послушать про телевидение. Описав домовому творящееся в двух словах, Софья попутно закинула в себя тарелку супа и конфету и метнулась назад – на четвёртом этаже начиналось самое интересное. Хозяева построились на площадке перед дверью, Соня скромно встала с краешка.

– Ладимир на площадке! – рявкнул кто-то в рацию.

На лестнице послышались тяжёлые шаги, и, на миг заслонив собой немаленькое окно между двумя пролётами, на площадке появился исполинских размеров молодой мужчина, вылитый былинный богатырь. Хозяйка и её мама радостно заёрзали. Майя расплылась в улыбке. Судя по тому, что первый выпуск передачи уже успел выйти на экраны, у преданных её поклонников уже завелись свои любимчики, например, этот колоритный Ладимир. Соня с первого взгляда определила его как специалиста в области славянской мифологии, возможно, даже опытного ролевика. Впрочем, магией, несмотря на эффектный внешний вид, тут и не пахло.

Ладимир басом отрекомендовался как неоязычник, волхв и жрец всего пантеона славянских божеств и незамедлительно принялся за дело. В две минуты разрисовав всю лестничную площадку вполне аутентичными рунами, «волхв и жрец» засучил рукава, запалил лучину и веник сухостоя и принялся трубным шёпотом взывать почему-то к Стрибогу. Выглядело это ярко, интригующе, но с точки зрения методологической магии – довольно бестолково. Впрочем, несмотря на это, Ладимиру каким-то образом удалось кое-что выяснить.

– Здесь щур, – со знанием дела прогудел он, всласть надымив своим тлеющим веником.

– Кто? – заинтересовались хозяева и Майя. Соня незаметно закатила глаза.

– Пращур рода, – пояснил Ладимир, почёсывая окладистую пшеничную бороду. – Дух предков ваших. Его иной раз домовым кличут. Добрый знак – дом ваш под защитой.

Бабушка-тёща «волхву» явно не поверила, но Татьяна Игоревна, напротив, обрадовалась. Подарив хозяевам на память самодельные бусы из деревянных брусочков с рунами, Ладимир с достоинством удалился. Лестничную клетку споро отмыли с хлоркой. Далее дело пошло веселее.

Непричёсанная женщина в длинном платье немного повыла, как заправская банши, и доложила, что в квартире не иначе как повесились пятеро мужчин подряд, причём все они были мужьями Татьяны Игоревны, которой незамедлительно требуется снятие проклятия «чёрной вдовы». Татьяна Игоревна, почти пятнадцать лет прожившая с одним-единственным мужем дядей Серёжей, нервно икнула и от услуг тётки отказалась.

Пара молодых шарлатанов, явившихся следом, вовсе отказали что-либо говорить, сославшись на болезнь и запрет высших сил соответственно. Соня начала безудержно зевать.

Появившийся далее шаман бойко принялся изгонять бесов из хозяйки, её мамы и кошки Ляльки. Редактор Юля неслышно материлась сквозь зубы. Оператор давился хохотом. Ведущую, которой успели наворожить всякого, от нового юного мужа до конфликта с могущественной колдуньей, после отсъёма каждого участника отпаивали водой.

После того, как молодая девица, одетая готом, на голубом глазу заявила, что в квартире поселился дух Ивана Грозного, Юля, скрипнув зубами, тихо приказала кому-то в рацию:

– Давайте Кирилла!

Майя, услышав это, нервно вздрогнула и торопливо оправила костюм. Бабушка-тёща старательно втянула живот, Татьяна Игоревна незаметно выдвинулась вперёд. Кошка Лялька, скрывшаяся было в недрах квартиры после сеанса экзорцизма, высунула наружу любопытную плоскую морду.

Соня одновременно услышала и почувствовала, как у всех стоящих рядом женщин разом перехватило дыхание. По лестнице очень медленно поднимался человек, одетый во всё чёрное. Он шёл настолько медленно, что Соне с лихвой хватило времени, чтобы его как следует разглядеть, изучить и составить мнение.

На вид Кириллу было около двадцати пяти лет. Он отличался высоким ростом, широкими плечами и статным телосложением. В какой-то миг юноша откинул с лица длинные вьющиеся каштановые волосы, и кто-то – Соня даже не поняла, кто, возможно, редактор Юля, забывшая вырубить рацию – прерывисто вздохнул. Да, редактор была права, решила Ларина – Кирилл был необычайно хорош собой. Совершенно не в Сонином вкусе – чересчур похож на Дмитрия Александровича, но ведьма вполне адекватно признавала – «красота такова и более никакова». Удивительно, что Кирилла до сих пор не снимали в главных ролях в романтично-драматичных кинолентах или не печатали его фотографии на обложках глянцевых журналов, потому что его серым глазам необыкновенной величины, острым скулам и пухлым красным губам именно там было самое место.

Наконец красавчик, тяжело ступая ногами в берцах, будто засыпая на ходу, добрёл до площадки и тихо поздоровался со всеми бархатным баритоном. Лялька моментально сунулась Кириллу в ноги, напрашиваясь на тактильность.

– Кирилл, здравствуйте! – улыбаясь шире, чем следовало, и безбожно розовея, отозвалась Майя. – Расскажите, пожалуйста, всё, что вы можете, об этой квартире.

Юноша молча скользнул взглядом по собравшимся, переступил через кошку, достал из кармана чёрную свечу, которую подпалил от дешёвой пластиковой зажигалки, и вплыл в квартиру. Все гуськом потянулись следом за ним, а Соня вдруг чётко поняла – её клиент.

В квартире Кирилл методично обошёл каждый угол. При этом парня посекундно донимала Майя:

– Кирилл, что вы чувствуете? Кирилл, что вы можете сказать? Уже можете что-то сказать? Уже почувствовали что-то? Кирилл, почему вы молчите?

– Тишину, пожалуйста, – только и обронил юноша и снова затих.

Соня тоже хранила молчание, искренне не понимая, зачем Кириллу свеча. Ларина давно уже определила парня как недавнего, буквально прошлогоднего, выпускника одного из магических институтов, судя по едва уловимым вибрациям – ориентированного на довольно мрачный сегмент некротической магии. Подобным интересовались и активно изучали и практиковали и в институте Золотого Кольца, и на Урале, и в Сониной Сибирской академии были подобные факультативы. Очевидно, Кирилл тоже получил образование где-то в средней полосе, однако, судя по тому, что Ларина сейчас наблюдала его там, где не следовало, не впрок…

Пошуршав по углам квартиры, выпускник флегматично и настороженно сообщил:

– Здесь никто не умирал… Призраков не чувствую…

Хозяева шумно выдохнули в едином порыве и зашушукались.

– Здесь дух, – закончил Кирилл, и тётки ахнули. Колдун подёргал красивым носом идеальной формы, снова откинул волосы с лица и добавил:

– Хранитель дома. Домовой.

«Молодец, возьми с полки пирожок», – мысленно пропела Соня. Кирилл вздрогнул и едва не уронил свечу.

«Осторожно, – сварливо отреагировала Софья. – Дом спалишь. Инспектор Ларина, Лихоборский отдел. Не зависай, разворачивайся и продолжай вещать, только без фанатизма. Заодно вспоминай, где у тебя лицензия на мероприятие».

Колдун послушно потушил свечу и медленно повернулся лицом к собранию.

– Что за домовой, Кирилл? – Гиперактивная Майя буквально приплясывала на месте.

– Он здесь… давно, – нервно сглотнув, отозвался побледневший юноша, стараясь не смотреть никому в глаза. – Он безвредный и… защищает… Вас…

– Я так и знала! – экзальтированно выпалила Татьяна Игоревна, которая ещё полчаса назад была готова изгонять засевшее дома нечто любыми способами.

«Молодец, – одобрила Соня. – Постарайся их убедить, видишь – бабка недовольна».

– Кошка его видит, – нашёлся юноша, красиво протянув руку с тонкими музыкальными пальцами к Ляльке. – И дети… Он их бережёт.

– Дети? Какие дети? – забеспокоилась ведущая. – Танечка, у вас же один сын? У Тани один…

– У вас будет дочь. – Рука колдуна переместилась от кошки к животу хозяйки. – Они с ним подружатся…

Татьяна Игоревна пискнула и схватилась за живот.

– Вы беременны?! – пришла в экстаз Майя. Все, включая Соню, дружно заохали.

«Хорошо, теперь поработай на меня и показывай лицензию, – велела Соня, буравя колдуна предусмотрительно восторженным взглядом. – Про венец безбрачия поговори».

Кирилл послушно приблизился к ведьме и наклонился так, что едва не мазнул ей по лицу своими кудрями. Софья лишний раз отметила, что телезрительницам есть, от чего падать в обморок перед экранами – чертяка был удивительно красив. Однако тому же Дмитрию Александровичу всё же проигрывал немного – Сонин начальник был чуток постарше, и эти несколько лет добавляли мужчине лоска, внутреннего спокойствия, уверенности, сглаживали юношеский максимализм и ершистость… Спохватившись, Соня проверила, не забыла ли она про энергетический блок – блок был надёжен, как рыцарское забрало.

– Замуж хочешь, – задумчиво протянул Кирилл, старательно вглядываясь в Сонин левый глаз. – Но выйти не можешь…

«Лицензия, мужчина, – напомнила вредная Ларина, не забывая смущённо пунцоветь, якобы от близости местного плейбоя. – Предъявляем».

«Нет у меня», – печально огрызнулся колдун.

«Тогда сворачивай лавочку. Возьми меня за плечо или за руку. Только без фокусов – хуже будет. Я при исполнении».

– Думаешь, проклятье на тебе? Венец безбрачия? – тоскливо уточнил Кирилл, послушно опуская ладонь Софье на плечо и наклоняясь ещё ниже, да так, что у ведущей едва пар из ушей от зависти не пошёл. – Нет… Просто не время ещё…

«Супер! Держи повестку, в понедельник с десяти и до обеда жду в отделе. Всё, сливайся».

Кирилл грустно взмахнул длинными чёрными ресницами и поспешил откланяться. На широкой ладони колдуна осела невидимая повестка со стандартными мятно-лавандовыми штампами.

Следом для контраста пришли ещё два или три явных шарлатана, одному хозяева даже почти поверили – настолько он был убедителен. Однако воспоминания о Кирилле ещё были свежи. Соне даже стало немного жаль, что у парнишки не оказалось лицензии: несмотря на тягу к некромантии, Кирилл произвёл на неё скорее положительное впечатление. Чего нельзя было сказать, к примеру, о крикливой хамоватой девице, разряженной, точно на Венецианский карнавал. Ведьма (а она оказалась настоящей ведьмой) представилась Констанцией Росси (Соня едва не расхохоталась – она была уверена, что по паспорту девица наверняка какая-нибудь Тамара Утюгова), на чистейшем русском языке заявила, что прибыла аж из Италии и является потомком самого графа Калиостро. Ларина закатила глаза. Подобная нелепая байка могла бы подойти одному из предыдущих шарлатанов, но никак не выпускнице колдовской академии… Стоп! Выпускнице ли?

Возраст девицы определялся с трудом – не иначе, сама похимичила над восприятием своей ауры посторонними. Это было опасное мероприятие, разумеется, если делать всё по правилам и инструкции, как следует. Здесь же работали спустя рукава, вышло, соответственно, как попало, и пять минут спустя Софья уже поняла – Констанции, или как её там, ровно двадцать лет. В этом возрасте ни один вундеркинд не успел бы окончить вуз. Что ж, тем хуже для неё…

Сбежать Констанция не успела. Хотя пыталась. Всучить ведьме повестку Соне удалось, только вприпрыжку нагнав девицу уже на лестнице, всё под тем же набившим оскомину предлогом.

«А вот мне замуж бы… А вот Кирилл сказал… А вот вы как думаете?..»

Констанция думала, судя по всему, что ей, сопливой четверокурснице, под силу провести и Магический комитет, и Инспекцию. Софья в два счёта доказала обратное и пригрозила немедленно доложить по месту учёбы, если ведьма-недоучка не будет вести себя хорошо сейчас и не явится в отделение в понедельник. Про себя Ларина поставила галочку: раз Констанция надеется, что в вуз не заявят так или иначе, значит, она ещё глупее, чем кажется.

– Она то же самое сказала! – с круглыми глазами доложила Софья Татьяне Игоревне и её маме с кошкой, отпустив Констанцию восвояси. – Что нет никакого венца!..

– Она ОЧЕНЬ сильная! – поддакнули женщины. Лялька издала звук, будто её тошнило.

Поток чародеев медленно иссякал. Возникший далее мужчина средних лет хоть и не являлся магом, довольно споро принялся проводить спиритический сеанс и, на Сонин субъективный взгляд, изрядно преуспел. Он, видимо, относился к той редкой когорте обычных людей, на которых, как иней на проводах, осело энное количество остаточной магии предка, не передавшего дар по наследству, или же он подхватил дар медиума каким-то иным образом. В любом случае, мужчина невозмутимо вызвал в квартиру дух деда Татьяны Игоревны и как следует допросил. Дед ничего дельного по поводу домового не сказал, только ругался на дочь с внучкой за то, что маются бездельем и прочей ерундой. Майя и редактор Юля в приказном порядке потребовали сворачивать эксперимент, фактически пообещав медиуму высшие баллы за конкурс.

Соня была уже уверена, что никто из её клиентов больше не придёт, но после медиума пришлось отловить дядьку, корчившего из себя городского сумасшедшего. Дядька на поверку оказался вполне себе магом, выпустился лет двадцать пять назад, однако никаких успехов в карьере не достиг. Насильно и с трудом всучив дядьке повестку, Софья заподозрила, что он всё-таки в отделение по ней не явится. Что ж, ему же хуже…

Последней в квартиру запустили уже известную Альбину, на которую, очевидно, организаторы делали определённые ставки. Участница оказалась статной женщиной лет пятидесяти, выглядевшей, впрочем, едва ли на сорок. Умные колючие чёрные глаза с порога забуравили Соню, но Альбину быстро переключили на задание. Скорее всего, участников предупредили, что выступления должны выглядеть эффектно, потому что женщина сразу распаковала потрёпанную чёрную тетрадь, зажгла толстую свечу, выудила широкий нож и принялась «колдовать». Выглядело это и правда красиво, Соня даже засмотрелась. Наверняка, телезрители будут следить за манипуляциями ведьмы, разинув рты. Закончив «обряд», Альбина с чувством, с толком, с расстановкой огорошила хозяек подробностями их личной жизни, не забыв упомянуть усопших родственников и будущего ребёнка, чем купила тёток с потрохами. Ведьма явно шла к победе. Соня поймала себя на мысли, что женщина внушает такое уважение, что она перед Альбиной даже немного робеет. Совсем как перед директрисой Академии когда-то… Дождавшись, пока женщина переключится на неё, Соня сделала вдох-выдох и…

– А ты не отсюда, – скрипучим контральто заявила ведьма. – Не их крови.

– Да, я… соседка, – засмущалась Соня.

«Добрый вечер. Инспектор Ларина, Лихоборский отдел. Предъявите, пожалуйста, лицензию для проверки».

Альбина хищно сощурилась и приблизила лицо к Соне.

– Что, замуж охота? – почти ласково спросила она.

«Конечно, – проскрипело у Софьи в голове. – После съёмки».

– Выйдешь, не спеши. В течение четырёх лет… Не раньше.

Соня изобразила бурную радость, ведьма переключилась на Татьяну Игоревну.

– …Дух-охранитель. Вам благодарными надо быть, что он здесь, с вами. Он вас бережёт.

– Ой, и Кирилл говорил…, – завела было хозяйка, но Альбина твёрдо её прервала:

– Мне всё равно, что там говорили… мои коллеги. Я вам говорю – подружитесь с ним. Угощайте, разговаривайте. Это нормально. Не ругайтесь между собой – он не любит. Уборку почаще делайте. Уют создавайте, только тогда он вам помогать будет.

Тётки покорно кивали.

Когда все выяснили у Альбины всё, что им не давало покоя, Соня наконец смогла попросить у ведьмы пару минут, якобы на разговор о будущем женихе и том, где он сейчас обитает.

– Ну что? Жениха ты своего уже знаешь, – завела с места в карьер Альбина. – Не тот, о ком думаешь. Сама удивишься.

«Извините, я удивлюсь, если у вас лицензии нет…»

«Есть, конечно. Я похожа на сумасшедшую?»

«Нет».

– Дай руку. Вот, смотри… На ребре глубокая черта, к мизинцу идёт, к холму Меркурия… До сорока точно замуж выйдешь. Детки будут… Двое.

Не особо слушая Альбину, Софья всмотрелась якобы в холм Меркурия, а на самом деле – на свою ладонь, где на миг, прикрытая Альбининой рукой, проявилась лицензия, мятно-лавандовая, как большинство волшебных документов. Проявилась и тут же пропала.

– Спасибо, – не стесняясь шпионившего поодаль оператора с навострённой камерой, вслух произнесла Соня. – Удачи вам.

Альбина загадочно улыбнулась.

– Всё, что сказала – сбудется, запомни, – зачем-то обронила она.

Соня уже плохо помнила, что там ей наговорила ведьма, кажется, что-то про четыре года и какого-то знакомого, за которого Ларина должна по итогу неожиданно выскочить замуж… За Мотю, что ли?..

– Съёмка окончена, всем спасибо! – проорали в камеру.

Глава 5. Связи старые и новые

Большинство книг о ведьмовстве скажут вам,

что ведьмы работают обнажёнными.

Это потому, что большинство книг

о ведьмовстве написано мужчинами.

Терри Пратчетт, Нил Гейман,

«Добрые предзнаменования»

Утром в понедельник по дороге на работу Соня по обыкновению вляпалась в историю. Подойдя к выходу из автобуса при приближении к остановке, девушка вдруг почувствовала, как кто-то ухватил её за шиворот и грубо отволок от двери. Соня настолько обалдела, что даже не сразу поняла, что это сделала крупная тётка, даже почти что бабка, замотанная несмотря на тёплую погоду в две разномастные вязаные кофты.

– Вы с ума сошли?

– Нечего в дверях стоять! – пролаяла тётка, водружая своё объёмное тело на Сонино место. – Я выхожу сейчас.

– Я вообще-то тоже!

– Встанут, как забор, людям не пройти, – не обращая внимания на Сонины слова, выплюнула бабища.

Софья почувствовала, что ещё чуть-чуть – и у неё сорвёт крышу… Нельзя, нельзя…

Тётка, очевидно, почувствовала Сонин взгляд, обернулась через плечо и окинула Ларину презрительным взглядом.

– Чего зенки вылупила? – Подобным тоном некоторые пожилые матроны разговаривают с совсем маленькими детьми, над которыми ощущают безграничную власть и превосходство – учительского или прародительского толка. По крайней мере, Соня эту интонацию из своего далёкого детства запомнила – так с ней говорила бабушка, мать отца. Иван Ларин и всё его семейство никакого отношения к магии не имели, а потому и Вероника и крошка Сонечка сварливой бабушкой Антониной Фёдоровной считались душевнобольными. И не только считались, но и всячески ославлялись. Добрая бабуля любила вывести маленькую внучку во двор, усесться вместе с соседками на лавку, поставив ребёнка напротив, как на комсомольском собрании, долго-долго вещать о проявлениях безумия женой сына, заключавшихся в основном в том, что Вероника работала на дому и возилась с картами звёздного неба. Соседки охали и громко осуждали. Далее дело доходило до самой Сони. Бабки с наслаждением шпыняли рыдающего ребёнка за явные, на их взгляд, симптомы наследственного безумия – умение читать и писать в неполные пять лет, незаплетённые волосы – как у самой Сони, так и у её куклы, и то, что в данный момент она ревела, размазывая слёзы по пухлым щёчкам. Соседки единодушно советовали запереть Веронику с Соней в психбольницу и лечить обеих электрическим током, потому как мать непременно рано или поздно подучит малолетнюю психопатку прирезать мирно спящую бабушку.

– Позор какой! – выплёвывала наконец бабка и, больно ухватив внучку за руку, волокла домой, где угрозами запрещала рассказывать родителям о беседах с соседками. Однажды Соня всё-таки не выдержала и пожаловалась маме, та передала отцу. Иван жене и дочери не поверил и доложился Антонине Фёдоровне. Та ничего не сказала, но, когда Вероника была в отъезде по научным делам, а отец семейства на работе, молча ушла из квартиры, заперев маленькую внучку в одиночестве. Этот день Соня помнила плохо: прорыдав пару часов и побившись о закрытую дверь, девочка потеряла сознание. Растолкала её вернувшаяся вечером бабка, устроившая Соне страшный нагоняй за то, что ребёнок в одежде валялся на полу. Этот случай послужил главной причиной того, что Сонина магия дремала аж до двадцати трёх лет. Все накопившиеся немаленькие ресурсы девочка потратила на то, чтобы отмстить бабе Тоне.

Из уст четырёхлетки слово «Ненавижу» прозвучало странно и страшно, и ненависть, сквозившая в нём, на миг страшно напугала Антонину Фёдоровну. Впрочем, только на миг. Придя в себя, бабка сначала с силой ткнула внучку в плечо, так что Соня свалилась на пол, а после добавила со злобой:

– Пороть тебя некому! Вот я займусь…

Заняться никем и ничем она не успела – в дверь раздался звонок. Соня не понимала, что за тёти в форме пришли к ним домой, но за их беседой с обескураженной бабкой наблюдала с наслаждением.

– Да эта егоза сама упала, – оправдывалась Антонина Фёдоровна, с ужасом глядя на гематомы, в один миг покрывшие всё тело ребёнка.

Женщины в форме сурово покачали головами. Баба Тоня только в этот миг обнаружила, что сжимает в руке невесть откуда взявшиеся розги.

Канитель окончилась только через два месяца, когда Сонину маму наконец развели с Сониным папой, твёрдо вставшим на сторону Антонины Фёдоровны, потому что «Мама врать не может, а ребёнок может, это же ребёнок!». Соню мать старательно оградила от всего этого: пролив море слёз, она и теперь чувствовала себя безмерно виноватой перед дочкой. Девочка не знала, что бабушка Тоня с того самого приснопамятного дня, когда в их квартире появились суровые женщины в форме, ни одной ночи не могла спать спокойно – старуху мучили кошмары. Розги, вытягиваясь и угрожающе шевелясь, как змеи, тянулись к её морщинистой шее, изредка щёлкая, точно хлысты… Антонина Фёдоровна вскакивала во сне и подслеповато щурилась на свои покрытые гематомами руки. К утру она забывалась беспокойным сном, а кровоподтёки исчезали до следующей ночи. Не знала Соня и того, о чём мама шушукалась с одной из тёток, оказавшейся маминой одноклассницей. Обе женщины боязливо косились на девочку, серьёзно наблюдавшей за ними недетским тяжёлым взглядом тёмно-карих глаз.

– У тебя, Ника, гений растёт, – вполголоса говорила тётя в форме. – Если бы не дрянь эта, свекровь твоя, уехала бы одновременно с моим Русиком-лоботрясом, он в шестнадцать, она в тринадцать. А теперь не знаю даже, когда она восстановится… Софочка, подойди к нам…

– Сонь, не бойся, – ласково прожурчала Вероника Сергеевна. – Это тётя Тамилла, мы вместе учились…

– На котёнка бурманского похожа, – ляпнула вдруг тётя Тамилла. – Смотрит так…

– Здравствуйте, – чётко выговорив букву «р», заявила Соня. – А я знаю, кто вы.

– Кто, солнышко? – умилилась женщина, наклоняясь к ребёнку.

– Вы тоже ведьма. Как я. И мама.

Вероника чихнула от удивления. Тамилла пару раз хлопнула глазами и выпрямилась…

…Соня сделала вдох-выдох – внезапно месть автобусной бабке показалась мероприятием бессмысленным и необязательным. Не так уж была велика обида, это было совсем не то, что Антонина Фёдоровна. Соня широко улыбнулась скандалистке (больше получилось похоже на оскал). Та вздрогнула и, едва не перекрестившись в порыве, выскочила из автобуса и затрусила через дорогу, нервно оглядываясь на Софью, не спеша вылезшую следом. Настроение у Лариной стало солнечное, как погода в Дегунино – помимо бабы Тони мигом вспомнились и Ашихмины, тётя Тамилла и Руслан…

…– Никуль, – проникновенно заявляла тётя Тамилла, глядя, впрочем, не на бывшую одноклассницу, а на саму Соню. – Помяни моё слово: если мой Русик на ней лет через двадцать не женится, я ему голову откручу.

Вероника сморщила нос.

– Ну чего ты…

Если бы Соня помнила этот разговор, то давно бы сама поспешила бы открутить голову Руслану Ашихмину, сыну тёти Тамиллы, чтобы у того и в мыслях не было портить их вялотекущую, но крепкую дружбу всяким сватовством.

Красивого темноволосого мальчика Соня впервые увидела через пару месяцев после развода родителей. Руслан уже ходил в школу и казался чрезвычайно взрослым для своих восьми лет: ему, высокому, спортивному (спасибо секциям самбо и бокса), с сосредоточенным и даже суровым лицом, можно было дать все двенадцать. К крошке Сонечке Руслан не проявил никакого интереса, она тоже, но запомнила мальчика надолго. За последующие восемь лет они виделись всего три раза, дружить не собирались – в этом возрасте трёхлетняя разница кажется гигантской, жениться – тем более, а в шестнадцать Руслан, экстерном окончивший школу, отбыл в институт. Ашихмина, как любое летнее дитя, запихнули, куда пришлось, а именно в Заполярный университет теургии и волшбы. Звёзд с неба парень не хватал, прикладным шаманством интересовался только в теории, но зато набрал факультативов по всевозможным видам и методикам целительства. У Руслана был план, и он его придерживался.

Вернувшись после первой пятилетки, Ашихмин, ещё сильнее возмужавший и похорошевший, внезапно откопал свой школьный аттестат и подал заявление в мединститут в Анадыре – недалеко от основного места обучения. Юношу приняли с распростёртыми объятиями. Как он умудрился совмещать заочную учёбу в университете теургии и очную в меде, Соня в последствии не могла понять. Интернатуру Руслан оканчивал уже в Москве, почти одновременно став дипломированным шаманом-целителем и врачом-судмедэкспертом.

Судьба вновь свела Соню с Русланом на фестивале команд КВН в Москве, куда Ашихмин приехал поддержать своих товарищей-медиков, а Соню, последний год прозябавшую в торгово-экономическом, заманили в массовку красивых девушек в один из номеров. Слово «красивые» так польстило самолюбию Софьи, что она согласилась на авантюру, и, как выяснилось, не зря.

Ашихмин узнал её, Соня Руслана – не сразу. Молодой человек успел вымахать под два метра, отрастил густую брутальную чёрную щетину в пол-лица и вынужден был передвигаться с величайшей осторожностью, чтобы не наступать на многочисленных девушек, штабелями падавших к длинным стройным ногам красавца-интерна.

Соня к ногам падать не стала и просто несколько секунд повисела у Руслана на шее, болтая ногами.

Узнав, что дочка тёти Ники до сих пор учится на какого-то маркетолога вместо того, чтобы уже несколько лет учиться на ведьму, Руслан был озадачен.

– Сила давно должна была проснуться, – бубнил он низким баритоном. – Сколько тебе лет?

Соне совсем скоро должно было исполниться двадцать три. Это было очень и очень много.

– Так не должно быть. – Руслан озабоченно и заинтересованно шарил глазами по нахохлившейся Софье. – Можно, я посмотрю?

– Ты и так смотришь.

– Нет. Я имею в виду, по-настоящему.

Ларина фыркнула.

– Ты что, ведун деревенский?

– Нет, – серьёзно ответил Ашихмин. – Я врач. И целитель. А то, что происходит с тобой, это явная патология.

– Ладно, ладно, целитель, смотри, – Соня иронично раскинула руки в стороны и выпрямилась.

Не обращая внимания на иронию, Руслан начал внимательно изучать пространство вокруг Сони с помощью осязания, страшно напоминая при этом участников приснопамятного шоу.

– У тебя, конечно, энергия… просто силовое поле! – бормотал он. – Только… Брешь. Огромная.

– Огромная?

– Ты как бублик, – подтвердил Руслан.

– Ну и пусть, – легкомысленно отмахнулась Соня. – Ты ж и так знаешь, отчего я… Так сказать, отстаю в развитии…

– Знаю. Но всё равно, ты уже по крайней мере несколько лет как должна была быть в магическом институте. Синдром отложенной инициации мог дать тебе фору от трёх до пяти лет максимум. Даже если не принимать во внимание, что ты должна была быть вундеркиндом…

– То что? – поторопила замолчавшего молодого колдуна Соня, которую подчёркнуто правильная манера речи Руслана забавляла и умиляла одновременно.

– Ну у тебя что по математике было? Шестнадцать плюс пять – двадцать один. Ты второй год пересидела почти…

У Сони по спине вдруг побежал предательский холодок.

– Русь… А может так быть, что я… что она… Ну… Что ОНО совсем атрофировалось?

Ашихмин нахмурился ещё сильнее и стал похож на сурового сарматского воина. Не хватало только мехового плаща и длинного меча. Почему-то Софья представляла себе предков Руслана именно так…

– Вообще прецеденты были, – признался он, – но это были единичные случаи за всю историю. И должна быть веская причина, – Руслан понизил голос – в фойе ДК, где беседовала парочка магов, толпились в ожидании оглашения результатов толпы КВНщиков и их друзей. – То, что ты в детстве слила свой нехилый запас в эту… сигнальную ракету для моей мамы и её коллег, это не причина. За полтора десятка лет ты бы восстановилась – будь здоров, тем более с таким ресурсом. Я вообще ничего не понимаю: ты как кружка-непроливайка – наполнена, но достать невозможно…

На непроливайку Соня не обиделась, напротив, похихикала. А Русик продолжал обшаривать её энергополе.

– Курить начала зачем-то, – недовольно бубнил он. – Кофе по три чашки в день – плохо… Хотя… У тебя давление пониженное, в принципе, тебе не вредит… А психуешь так часто почему?

– По кочану, – буркнула Софья. – Бесят все.

– И я? – Ашихмин на секунду поднял на неё глаза и улыбнулся одной стороной рта – хитро и лукаво.

– Ты пока нет, – честно ответила Ларина.

– У меня руки согрелись, пока я смотрел, – сообщил вдруг начинающий доктор. – Она точно когда-нибудь проснётся, ты офигенным практиком будешь… А это что?..

– Где? – Соне вдруг стало неловко.

– Хм… У тебя что, кардиомиопатия такацубо? – Руслан, неожиданно посерьёзнев, снова внимательно взглянул помрачневшей Соне прямо в глаза. У обоих во взгляде плескалась каспийская нефть.

– Понятия не имею, – страшно серьёзно и оттого особенно саркастично отозвалась Ларина. – Потому что я в душе не чаю, что это такое.

– Транзиторное баллоноподобное расширение средней части верхушки сердца…, –начал было Руслан, но осёкся. – Короче, деформация желудочка из-за чрезмерного выброса адреналина, например. Ещё называется «Синдром разбитого сердца»…

– Так! Всё у меня с желудочком в порядке, – потеряла терпение Соня. – С желудком, кстати, тоже, если интересно.

– Но брешь пробита…

– Ашихмин, блин! Ты ещё скажи, что на мне порча!

– Нет, – усмехнулся Руслан. – Порчи на тебе нет. Но эту пробоину латать надо…

Соня не успела пикнуть, как без пяти минут врач и без десяти – дипломированный колдун, не сходя с места, начал какие-то едва заметные манипуляции в районе Сониного солнечного сплетения. Девушка явственно ощутила какое-то воздействие, потом сильный озноб.

– Перестань…

Прошли едва ли пара секунд, но для Сони они растянулись настолько, что Лариной показалось, что она на миг потеряла сознание. Вздрогнув, она, плохо понимая, что происходит, обеими руками схватилась за увитые кожаными браслетами запястья Руслана.

– Хватит!

Раздался негромкий хлопок, точно выстрелили из пистолета с глушителем или взорвали смеха ради бумажный или пластиковый пакет. Группа молодых парней в паре метров от Сони с Русланом огляделись и громко заржали здоровым молодецким смехом.

Софья от неожиданности отскочила от невозмутимого с виду Руслана, у которого предательски расширились глаза.

– Кхм… Поздравляю, – напряжённо и как-то озадаченно обронил он, помахав в воздухе руками и стряхивая со своей чёрной рубашки мельчайшую зеркальную пыль.

Соне было жарко. Ладони интенсивно покалывало.

– И что теперь?

Руслан пожал плечами.

– После дня рождения жди приказ о зачислении. Повезло – в самый лучший попадёшь. В начале года выбор огромный.

– Я буду выбирать? – заинтересовалась Софья. На её волосах таяли сверкающие искры.

– Нет, ты не будешь, – улыбнулся Ашихмин. – Но либо поедешь в ближайший к дому – это очень удобно… наверное… Либо получишь распределение в один из лучших, не знаю, в сибирский, например… Или в зависимости от наклонностей…

Так и произошло. Сибирская академия была одним из старейший и крупнейших магических вузов, а также, в отличие от большинства других, считалась универсальным учебным заведением, с огромным количеством кафедр, направлений и факультативов. Соня ни на минуту не пожалела, что её приняли именно туда. А с Русланом их пути снова разошлись на долгие пять лет. Окончив первую пятилетку, Софья тут же навела справки и зазвала Ашихмина на чай. К тому времени Руслан уже работал одном из шести корпусов главной магической больницы Москвы, носящей имя Булгакова. Причём попал туда молодой целитель не сразу – после выпуска из Заполярного университета его распределили в один из московских отделов ММВД. В отличие от инспекции в волшебной полиции присваивались соответствующие чины. Честно отработав положенные три года судмедэкспертом, Ашихмин вышел в отставку в звании старшего лейтенанта. Чехарда с вузами завершилась, Руслан осел в отделении реанимации и интенсивной терапии для пострадавших от заклятий и проклятий разной степени тяжести.

– Ты извини, я не понимаю, зачем это всё надо было, – сетовала Соня, подливая другу чай. – Как ты вообще выдержал две вышки параллельно?!

Руслан благодушно пожимал плечами.

– Я всегда хотел заниматься целительством. Но мечтал быть универсалом, понимаешь? То есть мне нужно уметь лечить и магов, и обычных людей. Я тогда буду… спокоен, понимаешь? Что бы ни случилось, я буду уверен, что смогу помочь.

– Тебе лишь бы кого спасти… А из органов чего ушёл? Нормальная тема же.

– Ну, во-первых, кандидатскую пишу…

В этот момент Соня страдальчески закатила глаза.

– А во-вторых, – Ашихмин не замечал или делал вид, что не замечает, Софьиных мимических экзерсисов, – мне больше нравится именно лечить, а не… Ну там процентов пятьдесят – только вскрытие и заключение…

Ларина понимающе и скорбно покивала. Русик вызывал у неё уважение и тайное восхищение. Не каждый был способен на подобную целеустремлённость. В целом Ашихмин казался идеальным, если бы не его изумительная способность регулярно вляпываться в неприятности.

Так, на третьем курсе меда компания Русика дежурно повздорила с другой, более агрессивной и менее трезвой. В итоге одному молодчику проломили голову, все трусливо (или благоразумно) разбежались, а гиперответственный Руслан дождался прибытия медиков и полицейских. Собственно, последние и приняли дюжее лицо кавказской национальности, хотя пострадавший уже пришёл в сознание, и молодой целитель успел даже с помощью недавно освоенной техники остановить кровоизлияние в мозг и почти полностью ликвидировать последствия ушиба последнего. Спасло Руслана то, что гопник, оклемавшийся после сотрясения, Ашихмина не узнавал, а экспертиза доказала, что удар нанёс некто на голову ниже Руслана. Молодого доктора даже в свидетели записать не вышло, так что Русика поблагодарили сквозь зубы за оказанную пострадавшему помощь и отпустили на все четыре стороны. Больше с той компанией Ашихмин дел не имел. Но это был лишь один из многих случаев его невезучести.

– Может, тебя на удачу заговорить? – полушутя лениво предлагала не раз Софья. – Я, конечно, в этом не сильна, но у меня однокурсница занимается…

Ашихмин отказывался, сам не зная, почему.

В мыслях о том, что она уже давно не виделась с Русланом (пара сообщений в мессенджере, которыми маги обменялись, когда Соня вернулась из Сибири и собиралась к маме в Питер, не в счёт) и надо бы ему позвонить, Ларина добралась наконец до отдела. Рабочий день предстоял насыщенный.

В приёмной уже бушевал дядька, которого Соня на съёмках шоу окрестила городским сумасшедшим. Дмитрий Александрович спрятался от дядьки в своём кабинете, оборону мужественно держала Степашка.

– Я Геннадий Яковлевич! – орал мужик, потрясая крошечными кулачками. – Фамилия Афонин вам о чём-нибудь говорит?!

– Здравствуйте, гражданин Афонин, – басом рявкнула Ларина, вносясь в контору. – Привет, Стеш. Проходите, гражданин, мы вас ждали. Что ж вы без лицензии-то? Правил не знаете?

Поймав Степашину благодарную улыбку, Соня, не оборачиваясь, зашла в кабинет и с размаху села на вертящийся стул. За ней следом скакал непрерывно ругающийся Геннадий Яковлевич.

– По какому праву? – бесновался он, тщетно пытаясь найти место и для себя. – Вы вообще знаете, кто я?! Я магистр оккультных наук! Светило! Доцент! Я вас засужу!

– Геннадий Яковлевич, вы вообще понимаете, где находитесь? – флегматично уточнила Соня, не торопясь включая компьютер. – Очевидно, да, раз явились сюда ни свет ни заря. Вы действительно занимаете должность в научном институте теоретической и прикладной алхимии и истории магии. Должность младшего научного сотрудника. Это не совсем доцент, научной степени вы не имеете, диссертаций не писали и не защищали. Я понимаю, что вам хочется славы и признания, но есть определённые правила. И наша инспекция явно не то место, где можно пускать пыль в глаза.

Афонин икнул и неожиданно сдулся. А Соня летела дальше.

– Прибежали, сотрудницу нашу напугали, разве так делается? Зачем на телевидение пошли?

Младший научный сотрудник свирепо молчал. Из своего кабинета с любопытством высунулся Дмитрий Александрович.

– Славы захотелось, – за Афонина ответила Ларина, не глядя на скандалиста бойко набирая официальное письмо. – Вы бы лучше на работе так преуспеть пытались, место-то классное, и для профессионального роста хорошо. Так… Письмо по месту трудоустройства вашего я отослала, ваше увольнение останется на их усмотрении, таков протокол. Вам выносится первое, оно же последнее предупреждение. В случае ещё одного подобного косяка… В смысле, нарушения статьи третьей Кодекса о неразглашении магической деятельности посредством СМИ, пункт четвёртый, как и остальных статей и пунктов вышеозначенного документа… Алло, вы меня вообще слушаете?!

Геннадий Яковлевич за время Сониного монолога успел провалиться в какую-то прострацию, глаза его остекленели, в то время как взгляд Дмитрия Александровича в щели между дверью и косяком стал ещё более заинтересованным.

– Я говорю – ещё одна подобная выходка, и вам будет присвоен статус засвета! – рявкнула Соня. Дядька вздрогнул.

– С работы турнут, будете в обычном человеческом НИИ пробирки мыть до пенсии, – абсолютно спокойно закончила Ларина, выуживая из сыто заурчавшего принтера бумаги. – Вот тут вот подпишите.

Подпись Афонина была похожа на вензель как минимум министра.

– Благодарствуем, – кивнула Софья. – Всего доброго, не нарушайте больше.

Притихший и злой Геннадий Яковлевич покинул контору. Почти сразу в дверь вползла как всегда опоздавшая Ариша.

– Доброе утро. – Дмитрий Александрович выплыл из своего кабинета, сияя, как начищенный пятак. – Сонечка, у тебя просто талант, серьёзно! Это было чудесно! Чем пользовалась?

– Ничем. – Соне было дико приятно, но не показывать же это начальнику. – С ним и пользовать ничем не надо. Он же ни фига не может! Ну, в смысле, ничего вообще! Я первый раз вижу, чтоб у взрослого мага такая слабенькая энергия была. Поэтому по службе и не может подняться.

– Сколько их ещё придёт сегодня? – спросила Степашка, когда жутко довольный Дмитрий Александрович удалился в кабинет.

– Ещё двое, – отозвалась Соня. – И водяной!

Обитатель Лихоборки оказался самым пунктуальным и явился ровно в двенадцать, прямо из смесителя в уборной, до смерти перепугав подкрашивающую губки Аришу.

– В Химки не поеду! – с ходу заявил он, вползая в приёмную. Степанида вжалась в кресло и зачем-то прикрыла темечко раскрытым блокнотом.

– Тю! – откликнулась Соня из кабинета. – Идите сюда, гражданин! Чего это не поедешь? У тебя что, «Карта москвича», что ли?

– Не поеду! – упёрся водяной, пытаясь умоститься на явно маловатом для него стуле напротив Сониного стола. – Хоть что делай!

– Фу прямо! – Ларина встала и, стуча каблуками ботинок, двинулась к кабинету начальника.

Дмитрий Александрович обнаружился за столом. Он с крайне мечтательным видом беседовал по телефону. Перед Сониным внутренним взором всплыл образ молодой женщины со светлыми волосами.

– Извините! – Ларина тряхнула головой, отгоняя непрошеное видение, и громким шёпотом попыталась привлечь внимание начальника.

– Я перезвоню!

Краснея, как школьник, Дмитрий Александрович отложил телефон и вскинул всё ещё затуманенные синие глаза на Соню.

– Можно карту по передислокации? У меня там водяной с Лихоборки…

– Пришёл всё-таки?! – не поверил ушам Дмитрий Александрович. – Пойдём, я тоже поболтаю! Надо же… А, да, справочник… Сейчас…

Уцепив левой рукой мерцающий синим планшет, а правой, походя, Соню за талию, начальник воодушевлённо выдвинулся в общий кабинет, волоча за собой прибалдевшую от подобного обращения Ларину.

– Здравствуйте! – Сияющий Дмитрий Александрович отсалютовал водяному планшетом и плюхнулся на свободное место. Арина, забившаяся было под стол, высунула наружу полголовы – всклокоченную белобрысую макушку, круглые от ужаса глаза-плошки и курносый нос. Водяной неуверенно поёрзал на своём стуле.

– Знаете, я вам даже по-доброму завидую! – летел дальше начальник, тапая по экрану планшета. – Такое место, такое…

– Не поеду! – вредно перебил его водяной.

– Ну и не надо, – покладисто подхватил Дмитрий Александрович, невзначай разворачивая планшет к несговорчивой нечисти. – У нас такая очередь на переселение, вы нам только одолжение сделаете. Отказ только подпишите.

– Это чего это? – Водяной вытянул толстую шею и с любопытством заводил здоровенным влажным носом чуть ли не по поверхности гаджета, где мерцали живописные виды ближнего Подмосковья.

– Это? – нарочито безразлично переспросил Дмитрий Александрович. – А, это Канал имени Москвы, левый берег, ну, где институт культуры… А это правый, где парк культуры… Неважно, вам же неинтересно.

– Очень интересно! – горячо запротестовал водяной, притягивая к себе планшет, оставляя на мерцающей поверхности мутные капли и разводы. – И чего?

– Ну например вот эта пойма, чуть поодаль от железнодорожного моста. – Дмитрий Александрович чуть сдвинул картинку.

– Хочу! – заёрзал водяной.

Через пять минут все нужные бумаги были подписаны, переселенец-новосёл с хлюпаньем скрылся в уборной, откуда через миг раздались звуки всасываемого в трубу необъятного тела.

– Степаш, дверь открой, проветрить надо! – крикнул начальник в приёмную. В конторе и правда повис противный аромат водорослей и рыбы второй свежести.

– Ловко вы, – как можно более равнодушно заметила Соня, стараясь не смотреть на Дмитрия Александровича, который, вопреки её ожиданиям, не выглядел ни самодовольным, ни гордым.

– Обычное дело, – отмахнулся он. – Вот заманить его сюда – это посложнее задачка, да…

– Здравствуйте! – С лестницы раздался такой нервный возглас, что едва успокоившаяся после визита водяного Аришка вновь нервно икнула.

– Добрый день, – сверкнул зубами начальник, ещё не успевший ретироваться в свою каморку. В контору, громко стуча каблуками, внеслась всклокоченная девчонка в длинной юбке, пронеслась мимо Стеши и в пару шагов очутилась рядом с Дмитрием Александровичем, едва не снеся его с ног. Мужчина галантно, на автомате, поддержал заполошную посетительницу. Соня едва слышно скрипнула зубами.

– Моя фамилия Росси! – истерически проорала девица прямо в лицо Дмитрию Александровичу. – Констанция Росси! Я хочу подать жалобу! Вот! На неё! – На Софью нацелился тонкий бледный пальчик с ярко-красным нарощенным ногтем.

– Софочка, радость моя! – Начальник вытаращил на Ларину свои и без того большие глаза с таким неподдельным изумлением, что та поймала себя на мысли, что попала в какой-то идиотский сюрреалистический спектакль. – Что ты натворила?! На тебя жаловаться пришли!

– Я – ничего, – хладнокровно парировала Софья, невольно подыгрывая начальнику в его безумии. – А вот Анастасия, студентка четвёртого курса Поволжского института природной магии, троечница и нарушительница – да. Я её на шоу ясновидящих отловила, как и Афонина.

По мере Сониной тирады лицо Насти вытягивалось и бледнело, а брови Дмитрия Александровича ползли вверх.

– Стыдно, девушка, – стальным, совершенно чужим голосом отчеканил он. – Софья Ивановна, составьте протокол и письмо ректору института.

Анастасия забилась в его руках, которые Дмитрий Александрович почему-то всё ещё не разжал.

– Нет, нет, нет, не надо, не пишите, не отправляйте, меня выгонят! – заголосила она, что заставило Соню, уже споро строчившую на компьютере письмо ректору, стучать по клавишам ещё быстрее.

– Ты чего? – подала голос Аришка, наблюдавшая этот цирк с видом ребёнка, которого впервые вывезли на мероприятие. – Нельзя же отчислять, ты не знаешь?

Настя всхлипнула, подумала и тоненько заскулила. Дмитрий Александрович осторожно сгрузил незадачливую ведьму на стул и по-английски сбежал в свой кабинет.

– Приветствую. Зайду? – донеслось из приёмной. Стеша ответила неразборчивым бульканьем.

Наскоро получив подпись Анастасии и вытолкав девицу за дверь, Соня с любопытством высунулась в приёмную.

– Настя, задержитесь, – окликнула Ларина ведьму, уже навострившую было лыжи вверх по лестнице. – Привет, Кирилл. Ну конечно, кто же ещё может просить разрешения войти.

– Старая традиция. – Молодой маг тонко улыбнулся, не забывая стрелять глазами из-под чёлки на хорошенькую Стешу, розовеющую, как пион.

– Сейчас мы документы подпишем… Ребятки, я вот чего… Надо вас из шоу… уходить.

– Я могу просто не прийти на следующее испытание, – гнусаво подала голос Настя-Констанция.

– Я могу провалить задание, но меня всё равно не выгонят, – мрачно добавил Кирилл.

– Не годится. – Соня покачала головой. – Уходить красиво надо, провалиться и Афонин может. Давайте вот как сделаем…

***

Результата авантюры и торжества Сониного креатива пришлось ждать почти три недели. К тому времени из шоу успели выгнать Афонина, чьего ухода практически никто не заметил – так неинтересен был колдун аудитории. Зато активизировалась Анастасия. Девица Росси пустилась во все тяжкие, вдохновенно ссорилась с участниками проекта, ругалась с героями, мотала нервы всей съёмочной группе, хамила интеллигентной ведущей. На еженедельном общем собрании, откуда самого неудачливого ясновидящего выгоняли с проекта, девчонку материла добрая половина участников, а одна ряженая даже набросилась на неё с кулаками. В интернете псевдоитальянка вообще стала мемом. Тематические сообщества наводнили скриншоты, фотоколлажи и фотожабы с перекошенным лицом Насти и язвительными подписями. Единственными, кто не ополчился против Констанции, были Альбина, холодно сохранявшая нейтралитет и лишь однажды скупо заметившая, что каждый имеет право на своё мнение, и, неожиданно, Кирилл, за что был обруган парой самых рьяных участников. Само собой, сплетня о романе между красавчиком-колдуном и разряженной психопаткой была запущена с реактивной скоростью и даже обрела своих поклонников. Развязка оказалась стремительной. С треском провалившую очередное задание Констанцию, походя нахамившую огромному количеству народа, в трогательном единодушном порыве попёрли из шоу. Девица шваркнула дубовой резной дверью и демонстративно уселась на пол прямо под ней, увлечённо рыдая на камеру, а слово, к ужасу ведущей и редакторов, взял Кирилл.

– Мы здесь в первую очередь для того, чтобы помогать людям, – вдохновенно журчал он, – а больше всех моя помощь нужна сейчас Констанции. Я ухожу вместе с ней.

Вздох отчаяния, изданный в едином порыве доброй половиной присутствующих, был слышен за километр от телестудии.

– Кирилл, как же так… – бубнила Майя. – Зачем?.. Почему?.. Меня режиссёр слышит?! Костя, что мы делаем?! Да… Да?! Но почему?!

Последний вопрос незадачливая ведущая явно адресовала Кириллу. Тот хладнокровно пожал плечами.

– Я так решил. Я знаю, меня никто не осудит. Я нужен ей.

– Так это правда? – взвизгнула Майя, не обращая внимания на что-то вещавшего ей в «ухо» режиссёра. – У вас… роман?!

– Я не хочу обсуждать это на камеру, – с достоинством парировал Кирилл и удалился.

– Театр двух актёров, – презрительно фыркнул Мотя, наблюдавший за этим спектаклем в компании Софьи и тарелки макарон с сыром.

На экране показывали Настю-Констанцию, бьющуюся в рыданиях в объятиях невозмутимого некроманта.

– Зато как талантливо, – парировала довольная Ларина. – Как по нотам. Ещё и рейтинги приподняли этой передаче. Интернет взорвётся.

– Фигнёй страдаешь, – не унимался домовой, с аппетитом чавкая макаронами. – Нужны они тебе…

– Не скажи. Он парень дельный, знающий, пригодится.

– Так у тебя шкурный интерес? Всё с тобой ясно…

«Шкурного интереса» Соня ни капли не стыдилась. Более того, она знала, что Кирилл оставил свой телефон Стеше, а значит, при желании и Ларина могла связаться с некромантом. Соне отчего-то казалось, что помощь Кирилла ей рано или поздно понадобится.

Глава 6. Леший

В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх…

Владимир Высоцкий, «Песня про нечисть»

К осени Соня окончательно втянулась в работу инспекции. Задания: отследить засвета, приструнить зарвавшуюся нечисть, написать отчёт, сгонять на выезд – уже не казались сложными и не были в тягость. Излишне эмпатичный и жизнерадостный начальник тоже перестал раздражать – Соня к нему просто привыкла. Даже глупая Аришка больше не бесила, или бесила не так сильно. Она и правда оказалась толковой ведьмой, просто излишне мечтательной и рассеянной. Со Стешей Ларина даже вроде как сдружилась. Секретарша казалась Соне вменяемой и адекватной, с ней было легко общаться как по работе, так и на отвлечённые темы. Девушки так сблизились, что один раз Соня даже обнаглела настолько, что поинтересовалась у Степашки, с кем это регулярно созванивается Дмитрий Александрович, имея при этом столь романтичный и глуповатый вид.

– Я вообще не в курсе, с кем он сейчас, – охотно зашептала Стеша, заговорщически наклонившись к Соне, – но я тоже заметила, что эта… блондинка ему регулярно названивает. Ещё когда мы в Бескудниково работали, она уже телефонировала. Вроде это какая-то его то ли одноклассница, то ли однокурсница…

Соня про себя отметила, что Стеша нет-нет да и сканирует начальника, иначе откуда секретарша знает, что обожэ Дмитрия Александровича – блондинка?

– Ну, скорее однокурсница, не факт, что он с ведьмой учился в школе.

– Я тоже так думаю. Но я её никогда вживую не видела, и сам он никогда о ней не говорит… Он обычно, если с кем-то встречается, нет-нет да и обронит, мол, ужинаю с Дашей, обедаю с Машей…

– Завтракаю с Глашей, – мрачно закончила Софья. – Он походу тот ещё ходок.

– Конечно, ты только заметила? Или ты что, сама..?

Соня выразительно постучала себе пальцем по лбу.

– Добрый вечер!

– А, ну да! – спохватилась Степашка. – У тебя же этот… ну, красавчик с бородкой, с которым ты переписываешься постоянно.

– Ах ты..! – Ларина ухватила первую попавшуюся папку и едва не дотянулась ею до блондинистого темечка вовремя отпрянувшей Стеши. – Ты что, и меня сканишь втихаря?!

– Прости, прости, прости! – заверещала Степанида, захлёбываясь смехом. – Ну я нечаянно… Очень, кстати, красивый… Правда, что ли, нет?..

– Стешка!

– Нет, мой-то симпатичнее, а то бы я у тебя его номерок попросила.

– Русик мой друг… детства. – Соня, отдуваясь, сунула бесполезную папку на место, с держатель. – У меня так-то ещё домовой есть, ну, у соседей. Это чтоб ты меня ещё и в этом не заподозрила.

Стеша продолжала хихикать. Она сама уже пару месяцев встречалась с Кириллом и была вполне довольна жизнью.

– Нет, надо тебе тоже кого-нибудь подыскать, – решила она наконец. – Друг детства и домовой – это здорово, но…

Эту шарманку она заводила довольно часто, и в этом месте Соня неизменно либо пряталась под стол, либо убегала на улицу в курилку, либо шумно требовала через дверь у Дмитрия Александровича отправить её на вызов вот прямо сейчас. Сейчас начальника на месте не было, он с час назад отбыл на встречу с частенько поминаемым Сысоевым, который, как путанно объяснила Степашка, являлся одним из главных инспекторов города и непосредственным начальником Дмитрия Александровича. Поэтому, пользуясь его отсутствием, Соня и Стеша упоённо сплетничали, а Арина внаглую затаривалась бижутерией на маркетплейсе прямо со служебного компьютера.

– Здрасьте! Зонтики здесь чинят?

Дверь едва слышно приоткрылась, и в приёмную проскользнул парнишка лет двадцати с небольшим. Внешне он выглядел, как ожившая мечта девочки-подростка. Такого смазливого лица Соня не видела с тех пор, как случайно наткнулась на видео популярного у школьников блогера… или певца… а может, актёра. Соня искренне полагала, что эти мальчишки, тощенькие и слащавые, все на одно лицо, да и по возрасту ей, мягко говоря, не подходят. И вот в приёмной – это явление.

– Распаковку делать пришёл? – вырвалось у неё почти против воли.

Брови юноши, густые и чётко очерченные, будто нарисованные, поползли вверх.

– В смысле? – глупо уточнил он.

– Сонь, – укоризненно шикнула Стеша. – Вы к кому, молодой человек?

Ларина брезгливо сморщилась. Парень ей с первого взгляда не понравился.

– А я к ва-ам. – Мальчишка расплылся в неприятной, с Сониной точки зрения, и какой-то порочной улыбке. – Я по распределению.

– Ой… – опешила Степашка и с размаху зарылась в папку с бумагами. – А почему так поздно?!

– Почему поздно? – немного наигранно удивился парнишка, вразвалочку подплывая к Стешиному столу, демонстративно не обращая внимания на Софью. – Каникулы ещё не закончились.

Девушки переглянулись, и Степашка протянула:

– Какие каникулы? Каникулы кончились, всё, работать пора… Золотов?

– Так точно, – шутливо отсалютовал распределённый. – Никита Васильевич!

Соня громко фыркнула. На Васильевича мальчишка не тянул ну нисколечко.

– Бумаги давайте, Никита Васильевич, – вздохнула Стеша и потянулась к принтеру. – Оформляться будем… И знакомиться. Я Степанида.

Парень замер с разинутым ртом.

– Гонишь!

Стеша вспыхнула, в тишине отчётливо было слышно, как скрипнули Сонины зубы. Никита, очевидно, понял, что допустил бестактность, и мигом замёл хвостом:

– В смысле… Прикольное имя… Модное… Сейчас же модно… всякие там Фёклы, Матрёны… Да? Нет?..

Стеша поджала губки. Соня раздула ноздри и оскалилась. Атмосфера в приёмной ощутимо сгустилась. Напряжение сняла Ариша, наконец высунувшаяся из кабинета.

– А чё тут..? Ой!

– Ой, – мрачно подтвердила Соня, продолжая буравить дурно воспитанного парня взглядом, впрочем, уже не прикидывая, что опустить на его модно причёсанную голову – стул или факс.

– Привет, – солнечно поздоровалась Арина. – А… Ой… В смысле, здравствуйте… Ты… Вы кто, заявитель?

– Чё? Кто?

Соню затошнило. Она мигом смекнула: эти двое – одного поля ягоды. И вообще такое зашкаливающее количество красивых людей в одной конторе её напрягало. Ещё и начальник должен скоро вернуться…

– Нет, Ариша, это не заявитель, – устало пояснила Степанида, сражаясь с ксероксом. – Это наш новый коллега.

– Никита, – развязно отсалютовал мальчишка.

– А я Ариша! А это Соня!

– Класс, – оценил Никита, шаря глазами по помещению. – Одни девчули. Малина!

– Начальник, Дмитрий Александрович, скоро приедет, – с нажимом, впрочем, без явного неудовольствия сообщила Стеша. Никита мигом поскучнел.

– А всё равно, – решил он. – Сразу две красотки – уже кайф.

Степашка, Соня и Арина зависли, оценивая пассаж. Наглый парень с удовольствием наблюдал за их реакцией. В сгустившейся тишине колокольчиком зазвенел смех Аришки.

– Ты что, считаешь плохо? – искренне и ласково, как ребёнка, спросила она. – Трое же!

Золотов криво улыбнулся и промолчал. Соня решила от греха вернуться на рабочее место, впрочем, дверь между приёмной и кабинетом она закрывать не спешила. Покосившись на беззаботно вертящуюся рядом Аришу, Стеша чуть наклонилась к новому коллеге и, понизив голос, сказала:

– Я не знаю, чего ты добиваешься, но имей в виду: мы коллектив дружный, и поссорить нас не получится. Понял?

– Да ты чего, Стёп, и в мыслях не было! – неправдоподобно ужаснулся Никита. – Просто сказал, как есть. Может, мне блондиночки больше нравятся. Ты, кстати..?

– Нет!

– Понял! – Парень демонстративно поднял обе руки и уже более деловым тоном спросил: – Где мне сесть?

Соня про себя порекомендовала велосипед без сидения. Стеша была более снисходительна.

– Там свободно возле окна, рядом с Аришей. Ариш, покажи. Ой! Соня!!!

– Что такое, ёлки-моталки?!

– Гы-гы, – не преминул прокомментировать Никита. – Ты прям тётушка какая-то: ёлки-моталки! Чё дальше? Ёк макарёк? Ёшкин кот?

– Стеш, а вот если я сейчас его превращу в… ну, в дворнягу, например, и мы его прогоним, а Дмитрию Санычу скажем, что никто не приходил? – предложила Соня очень спокойным голосом, хотя ноздри у неё раздулись так, будто она собиралась целиком вдохнуть Золотова в себя.

– Да ты не сможешь…, – Голос Никиты был неуверенным, хотя нахальная усмешка ещё не сошла с его хорошенького лица. Он трусливо отступил на шаг.

– Она сможет! – радостно влезла Ариша, сияя улыбкой. – У неё диплом по этим… как их? По трансформациям, вот!

Никита заметно спал с лица.

– А это запрещено! – нашёлся он. – Я магический кодекс читал! И уголовный, и гражданский.

– Вот, Арина, человек кодексы читал, – не преминула подковырнуть внучку травницы Софья. – Думаешь, я, работая здесь, лазейку не найду? Да тебе уже всё равно будет.

У Стеши немного отлегло от сердца. Она читала Сонину характеристику, знала, как и Дмитрий Александрович, обо всех художествах Лариной, даже обсуждала это с ней и успела несколько проникнуться Сониной философией. Например, сейчас она поняла, что раз Софья столь многословно угрожает вредному парню, значит, буря, скорее всего, миновала. Планируя перейти к действию, Ларина обычно не тратила слов.

Никита Золотов этого не знал.

– Стеш, так ты чего орала? – демонстративно потеряла всякий интерес к распределённому Соня.

– А… Ой! Да! Вызов!

– Класс, давай! Что там?

– Ой…

– Ну чего ты ойкаешь? – поторопила секретаря Ларина, пытаясь перегнуться через её стол. – Что стряслось? Куда гнать?

– Э… Ну… В общем… «Лосиный остров» знаешь?

– Ну знаю, конечно. А мы, пардон, при чём?

Огромный лесопарк раскинулся на территории сразу нескольких московских районов и сразу трёх подмосковных городов. В пределах МКАД, впрочем, вся территория между Ярославским и Щёлковским шоссе, от Третьего транспортного кольца до пределов города под кодовым названием Лосиноостровского района находилась под юрисдикцией одноимённого отделения инспекции СВАО. Административное деление для инспекции вообще было вопросом сложным и щепетильным и некоторым образом отличалось от официального. Само Лихоборское отделение не так давно обрело теперешние границы своего условного района. Как-то раз Арина спросила, отчего Москва не поделена инспекцией на привычные районы, и Дмитрий Александрович долго распространялся о плотности обычного и магического населения, уровне концентрации волшебных существ, различных местах скопления энергии и тому подобном.

– Мы ни при чём, конечно, – печально согласилась Степанида, – но это как раз запрос из Лосиноостровского отделения… У них там в парке… леший…

Никита присвистнул.

– Ну леший, и что? Они сами его отловить не могут? – не унималась Соня.

– Там всё сложно… Уже месяц они туда ходят, но никто не может с ним сладить. Они даже эксперта вызывали откуда-то. Знаешь, что он сказал? Что там вообще нет никакого лешего! Но он есть! Его многие видели, даже инспекторы. А сколько он народу перепугал простого! Там уже и территорию оцепили, и патруль дежурит – бесполезно. Ростокинские инспекторы приезжали – так он одного вообще чуть не покалечил!

– Угу, теперь до нас очередь дошла… Ладно, давай съезжу…

– Одна?! Ты с ума сошла! Бери Арину и Никиту…

– Да щас!

– Тогда ждём Дмитрия Александровича!

Соня заскулила.

– Ну Стеша-а…

– Да, я тоже хочу на лешего глянуть! – неожиданно встрял Золотов. – Ну хоть заценим, реальный он или нет.

Софья свирепо смерила новенького сканирующим взглядом.

– На чём специализируешься, что окончил? – спросила она наконец.

Мальчишка приосанился.

– Петербургский социальный институт городской магии, – противно растягивая слова, сообщил он. – Имени Достоевского. Сенсопатия, скан, тонкая материя.

ПСИГМ был одним из самых лакомых кусочков для волшебной абитуры. Институт готовил городских магов, снабжая кадрами муниципалитеты и разнообразные госслужбы, от администрации правительственных организаций до управлений жилищно-коммунальным хозяйством.

– Ладно, ПСИГМа-бой, – смилостивилась Ларина, – в принципе, сойдёт. Стеш, бумажку давай. Что его, задержать или чего?

– Ну, вообще-то он у ММВД ещё не в розыске, – с сомнением протянула Степанида. – Если только не нападёт…

– А он может? – пискнула Ариша.

– Надеюсь, нет… Вы поосторожнее там, хорошо?

– Пошли в ангар, – буркнула Соня, пряча распечатанный документ в карман.

Во владениях тёти Паши и Лады обнаружилась проблема: трёхместной ступы в наличие не оказалось.

– Значит, кто-то не летит! – бодро констатировала Соня. Никто её не поддержал.

– Тёть Паш, – заканючила Арина, – а есть что-то другое, такое большое…

– Ковёр-самолёт! – брякнул Никита.

Соня покрутила пальцем у виска.

– На мётлах умеете?

Софья и Никита синхронно кивнули, Аришка закрутила головой.

– Снова-здорово… – Ларина скрипнула зубами.

– В смысле, не умеешь? – не поверил ушам Золотов. – Ты ж в универе учишься, там что, мётел нет?!

– Это факультатив… – проблеяла Арина, меняясь в цвете лица от нежно-розового до багрово-красного.

– И что? Думала, не пригодится? – язвительно заметила Соня. – Давайте мётлы… Две.

– Три, – упёрлась Морозова, – я тоже полечу!

– Носом вниз ты полетишь, – припечатала Лада, вытаскивая на свет божий несколько мётел и придирчиво их оглядывая. – Малой, держи.

– Ну я тоже попробую…

– Тьфу прямо! – не выдержала Соня. – Дайте вы ей помело, пусть сверзится с него прямо тут!

Лада фыркнула и сунула Арише первую попавшуюся метлу, которую внучка травницы тут же храбро оседлала. Все застыли, как в последней сцене «Ревизора».

– Арин, что ты делаешь? – уточнила Соня.

На лице практикантки отразилась целая гамма эмоций, отчего показалось, что по её физиономии пошла рябь.

– А как..?

Лада заржала в голос.

– Ну ты даёшь! – взвизгивала она между взрывами хохота. – Палку она между ног сунула! Ладно, девка, а мужики таким макаром как бы летали? Ой не могу! Ха-ха-ха!

Арина немного помялась и пересела на метлу боком. Захихикал уже Никита, у Лады началась форменная истерика. Соня продолжала стоять, прикрыв глаза рукой.

– Хватит ржать! – Тётя Паша ткнула Ладу локтем в бок и потянулась к Никите с явным желанием отвесить тому подзатыльник. Золотов предусмотрительно отскочил.

– Так! – Соня приняла соломоново решение. – Арина, иди к Стеше, скажи, что никуда не летишь. Пока Дмитрия Саныча нет, покружи тут, по ангару. Тёть Паш, можно, она потренируется? Мы с Никитой летим на Лосиный остров. И это не обсуждается!

Раскрывшая было рот Арина обижено его захлопнула.

– А ты типа тут главная? – прищурился Золотов, который, в принципе, был с решением согласен, но промолчать не мог.

– Я тут типа адекватная и типа взрослая, – отрезала Соня, забирая у Лады мощное помело и усаживаясь, как следует, на ветки, попутно разматывая ремень безопасности. Ариша смотрела на это разинув рот. Короткий ремешок, перпендикулярно к которому был приторочен ещё один, подлиннее – его Соня застегнула поясом вокруг талии под курткой.

– Я долго ждать буду?

Никита вздрогнул и быстро повторил все действия Сони. Сучковатая ручка его метлы задёргалась в стороны, как голова норовистой лошади. Тётя Паша открыла люк, выпуская верховых наружу.

Вообще Соня и сама не особо любила летать на метле. Умела – да, ещё на втором курсе рассудив, во-первых, что ведьма, не умеющая летать на помеле и прочем, – не ведьма, а во-вторых, что рано или поздно пригодится. Больше всего это было похоже на поездку на мотоцикле, даже на мопеде. Соня даже видела, как некоторые колдуны и ведьмы приделывали к своим мётлам руль, похожий на велосипедный или мотоциклетный, и разнообразные выпендрёжные штуки типа выхлопной трубы, откуда валил сиреневый дым, огромного фонаря и прочего. За подобное непосредственно Лихоборские инспекторы пару раз лишали лихачей личного транспортного средства на пару месяцев – подобные фокусы были чреваты получением статуса засвета – колдуна, засветившегося или, так сказать, спалившегося перед обычными людьми. Нарушение считалось самым серьёзным из неуголовных и каралось, в зависимости от обстоятельств, вплоть до пожизненного запрета на магическую деятельность.

Ведьма и колдун снизились, миновав Ярославку, между Большим Лосиноостровским прудом и изгибом речки Будайки. С другой стороны пруда раскинулся огромный институтский студгородок, но сейчас, на исходе лета, там было сравнительно тихо. Место было хорошим, богатым на магию, но только…

– Нет тут никакого лешего.

Никита, положив помело на землю, стоял с поднятыми руками с самым авторитетным видом. Соня, старательно пропускавшая через себя местную энергетику, скептически покосилась на коллегу.

– По старинке ладошками сканируешь?

– Не по старинке, – снисходительно парировал Никита. – Так проще всего. Мы, сенсопаты…

– Не вы, а мы, – веско перебила Софья. – Со мной можешь не выпендриваться. Пошли пройдёмся…

Лешим, по крайней мере, в этой части парка, действительно и не пахло. Даже если предположить, что нечисть курсирует по всему Лосиному острову, хоть какой-то «хвост» должен был остаться. Вместо него Соня чувствовала нечто странное. Не то тревогу, не то опасность, не то какое-то напряжение, словом, нечто малоприятное…

– Это плохо, – заявила она несколько невпопад.

– Что – плохо?

– Что это не леший.

– Почему?

– Потому что леший нас не засёк бы.

Софья не то чтобы почувствовала и тем более не увидела – скорее, угадала… предугадала… Сработали гены мамы-астролога, наверное.

В спину Никите ударил энергопоток, похожий на воздушный, невероятной силы. Пролетев не менее полудюжины метров и чудом не встретившись ни с одним деревом, молодой колдун опрокинулся ничком и замер. Полсекунды понадобилось Соне, чтобы машинально отметить, что Никита не вскрикнул, значит, был оглушён мгновенно. Значит, атаковал маг, причём не самый слабый… Разжав пальцы и уронив помело в траву, Соня резко вскинула руку и в развороте описала над головой дугу, чтоб, по крайней мере, не сразу поймать следующую атаку прямо в лоб… и натолкнулась взглядом на глаза атаковавшего.

Он был весь довольно внушительный… нет, видный… нет, заметный, но глаза его оказались настолько выразительными: огромные, чуть навыкате, почти чёрные, горящие безумным огнём – что ни высокий рост, ни странно сутулая фигура, ни длинные спутанные волосы, ни лохмотья, в которые был одет неизвестный, как-то не бросались в глаза. Правая рука, очевидно, которой был послан энергоимпульс в спину Никиты, всё ещё была чуть поднята.

– Приветствую, – осторожно произнесла Соня, старательно удерживая невидимый щит, судорожно соображая, хватит ли у «лешего» ума, чтобы атаковать её в ноги, которые Ларина не успела защитить. – Что же вы со спины нападаете?..

Мужчина издал странный рык, развернулся и бросился наутёк.

Соня выругалась и, помедлив всего секунду, кинулась к Никите.

Парень всё ещё не подавал признаков жизни. Перевернув его на спину и для проформы похлопав по щекам, Соня осуществила вызов волшебной «Скорой помощи». Технике этого вызова маленьких ведьм и колдунов учили с самых ранних лет, как обычные дети заучивают номера телефонов спецслужб: пожарной, медицинской, полиции. Примерно по этому же методу давным-давно маленькая Сонечка вызвала прокурора тётю Тамиллу Ашихмину сотоварищи. Соню этому, конечно, не учили, но ей так хотелось наказать бабку, да и врождённый ресурс позволял, что интуитивно выброшенный импульс нашёл адресата. Прокуратура ММВД тоже сработала чётко, они умели перехватывать даже нецеленаправленные искры-призывы. С медиками было гораздо проще. Чёткий адрес необязателен – достаточно сконцентрировать энергию, чтобы в отправленной искре отпечаталась точка координат. Мощный посыл – вручную или мысленно, и медики будут на месте уже через несколько минут. Благо сеть подстанций была обширной и работала слажено и оперативно. За Никиту можно было больше не волноваться, а вот нападавшего надо было отловить немедленно. Леший он или не леший – он был опасен, и Соня это понимала.

«Хвост», который оставил сбежавший в лохмотьях, был всё ещё чётким, особенно для такого специалиста по тонким материям, как Соня. «Всё-таки не леший, конечно, – решила Ларина, труся по лесу, всё сильнее удаляясь от пруда. – Лешии не умеют так колдовать, лешии выглядят иначе, лешии не оставляют следа». А след был, но вёл в какую-то чащу. Соне стало не по себе. Не хватало ещё заблудиться в этом лесопарке… К тому же, очевидно, леший-нелеший отлично тут ориентировался, не чета Лариной, которая, к своему стыду, не была здесь ни разу за всю жизнь. Совершенно неожиданно Соня вывалилась на небольшую полянку и едва не врезалась в странное и колоритное сооружение, полуземлянку-полусруб: наполовину утопленная в мягкий дёрн избушка, прилепившаяся к двум здоровенным деревьям, да так, что создавалось впечатление, что растёт она прямо из их стволов. С полминуты Соня потопталась у строения, не решаясь соваться внутрь. Что, если «леший» и впрямь притаился внутри? Колдун он, судя по всему, сильный, тёмный и довольно… раздражённый. К тому же напал на представителя власти. Хорошо, он не знал, кто они, не успели инспекторы представиться, ладно, но это не повод бить в спину! Мало ли, заблудились люди! Нет, надо его задержать… Ага, а полномочия у тебя есть, одёрнула саму себя Софья. Ну, положим, кое-какие есть, но… В ушах зазвучал голос Дмитрия Александровича: «Нельзя лезть на рожон! Нельзя вступать в контакт! Это недопустимо!». «Это непрофессионально», – присовокупила Соня от себя и решительно вызвала магическую полицию. Конечно, отыскать их с псевдолешим здесь, в лесопарке, будет непросто, но максимум в течение получаса здесь точно будут и врачи, и полицейские… А мне что прикажете делать, спохватилась Софья. Ждать? А если он сбежит? Что она скажет людям из ММВД? Ну уж дудки! Хоть обездвижить она его должна, ведьма она или как?! На хвосте этой мысли она решительно сунулась в сруб.

Дверь висела на одной петле, но к косяку тем не менее прилегала очень плотно. Также создавалось неуловимое впечатление, что их (дверь и косяк) частенько били друг о друга. Приоткрылась она с мерзким скрипом. Внутри было темно, свет еле пробивался сквозь крохотное незастеклённое окно. Соня различила только большой деревянный стол, какие-то нары в углу и кучу тряпья – в противоположном. А потом почувствовала удар.

Обновлённый щит нападавший, конечно, не пробил, но силы энергетического толчка хватило, чтобы лёгкую Соню отбросило на добрые три метра. Преодолевая головокружение, она буквально вскочила на ноги – её тут же замутило так, что она испугалась: не хватало ещё вырубиться не от заклятья, а от скакнувшего давления! Соня пошатнулась, но усилием воли осталась на ногах. «Леший» уже маячил на пороге. Это действительно был довольно молодой мужчина лет тридцати с небольшим, высокий и худой, какой-то… одичавший и очень-очень злой.

– Какого ты припёрлась? – пролаял он.

Соня внезапно осмелела.

– Инспектор Ларина, Лихоборский отдел, – выдохнула она, привычным движением дёрнув отворот куртки, демонстрируя значок. – Руки по швам, живо!

Магов при задержании поднять руки вверх не просили – всем ясно, что поднятые руки, наоборот, одна из боевых поз.

«Леший» оскалился.

– Ты как меня нашла? – скрипнул он зубами. – Я «хвоста» не оставил.

– В смысле – не оставил? – оторопела Соня. – А как я тебя нашла?

Диалог зашёл в тупик.

– Сдавайся по-хорошему, – не слишком уверенно предложила Софья, мелкими шажками отступая назад от явно решившего, что терять ему нечего, мужика. – Ты на инспектора напал…

– Нечего было соваться сюда! – злобно каркнул он. – Она прислала?

– Кто? Меня начальник прислал! – Соня немного покривила душой, но «лешему» это было знать необязательно.

– Врёшь! Я знаю! Я никуда не пойду!

«Интересно девки пляшут», – подумала Соня.

– Ничего не понятно, но очень интересно, – сообщила она вслух. – Расскажешь?

«Леший» метнул в неё энергопульсар.

Соня охнула и неуклюже завалилась набок, отбив локоть. Ситуация нравилась ей всё меньше и меньше.

– Ты только усугубляешь! – проорала она, старательно прикрываясь щитом и руками одновременно. – Можешь ещё легко отделаться!

Колдун сдаваться не собирался и о будущем не беспокоился. Впрочем, добивать Соню он тоже не собирался, предпочтя дать дёру.

– Вот же чемодан без ручки! – Софья скрипнула зубами, кое-как поднимаясь с земли. Ноги разъезжались. Действительно, бросать «лешего» сейчас было нельзя – люди из ММВД должны были прибыть к избе, искать здесь кого-то они будут, конечно, но долго, а лес полоумный дядька точно знает лучше кого бы то ни было. Тощий силуэт мелькнул за деревьями, и Соня в отчаянии метнула в него наспех созданное невидимое лассо. Метнула наудачу, почти не целясь. Этой штуке Ларину научили на факультативе по боевой магии. Занятия шли всего семестр, немногочисленных студентов, что называется, галопом по Европам познакомили с тем, чему, например, в Московском областном университете боевой и технологической магии, который в своё время с отличием окончил Дмитрий Александрович, учат по десять лет. Лично Софья научилась держать в руках шпагу (именно держать, больше ничего), вполне пристойно метать нож (техника та же, что и с энергопульсарами и подобными штуками), ставить щиты и блоки (этому уделялось особое внимание), а также обездвиживать противника тем, что преподаватель, Роман Романович, похожий на типичного школьного физрука, называл лассо. Но учитель показал и забыл, а Соня, старательно потренировавшись на настоящем, материальном лассо из бельевой верёвки, решила этим приёмом на досуге овладеть. Мало ли, пригодится. Пригодилось…

Походя стукнувшись о дерево, «леший» рухнул навзничь. Соня, не веря своим глазам, даже не сразу кинулась к нему. Да, она не вполне попала в цель, но этого хватило, чтобы хоть немного задержать беглеца. «Леший» задёргался, стряхивая с себя невидимые путы. Это стоило ему определённых усилий и времени, Соня успела обойти его, и, вскочившему на ноги мужчине не оставалось ничего другого, кроме как вернуться на поляну.

– Чего тебе надо? – пролаял он, и в его голосе засквозило отчаяние. – Я не буду этого делать, сказал!

– Да чего делать?! – заорала в ответ Соня. – Ты совсем уже крышей поехал? Одичал, да?

– В тюрьму тоже не пойду! – рявкнул «леший», запуская в Соню очередной пульсар.

– Придётся…

Удар пришёлся в щит, но Ларина чувствовала, что она уже на пределе. Как утихомирить буяна, она ума не могла приложить, а резерва оставалось минут на пять.

Тем временем мужчина явно что-то задумал, видимо, отчаявшись отделаться от приставучего инспектора. Руки развёл в стороны, не прерывая зрительного контакта с Соней, попросту говоря – продолжая следить за ней исподлобья, проверил устойчивость расставленных на ширину плеч ног, словно спортсмен, готовящийся к подходу. Мелочи, но Ларина на таких мелочах собаку съела.

– Ты чего там задумал? – заволновалась она, лихорадочно придумывая, как всё-таки угомонить колдуна.

Ответа не последовало, но Соня и сама поняла, чем попытается удивить её чёртов «леший». В теории магии Лариной в институте (да и сейчас) не было равных. Практика прихрамывала, правда, но бодро опиралась на костыли из фантазии и импровизации. Но почти сходу распознать тип магии, конкретный приём и даже уровень подготовки практика, то есть, по сути, предугадать исход колдовства – в добрый путь! Поэтому почти автоматически Соня поняла, что «леший» сейчас всерьёз собрался наложить на неё, Соню, и на округу в радиусе эдак метров пятидесяти натуральный морок. Поняла – и даже немного расслабилась. Ну куда ему?

Морок – штука простая и сложная одновременно. Вообще этот приём был, так сказать, прерогативой преимущественно колдунов-традиционалистов, адептов деревенской магии. Также морок вполне себе удавался универсалам. Таких магов было очень мало. Настоящего универсала, которому были подвластны практически все виды и специалитеты магического искусства, Соня встречала лишь однажды. Это была Александра Романовна, директор Академии.

Ни традиционалистом, ни тем более универсалом «леший» явно не был, это было бы понятно даже не сенсопату. Тем не менее, с техникой он, очевидно, был знаком, потому что готовился к мороку тщательно и основательно. Сонино облегчение сменилось лёгкой паникой. Она молодец, конечно, распознала, кем колдун не является, что он не ас в традиционной магии… А дальше-то что?! Тормознуть его как?!

«Леший» старательно пыхтел и медленно, но верно плёл морок. Ещё с полминуты, и их не найдут ни врачи, ни полицейские, никто.

Для острастки Соня немного поорала на парня, не надеясь, впрочем, на успех. Собственно, она оказалась права: «леший» даже глазом не моргнул, а между его пальцев уже начал клубиться сероватый дымок… Сонина паника переросла критический предел.

Что-нибудь придумать… Что угодно, что отвлечёт его от ворожбы… С огромным удовольствием Софья уронила бы на него дерево, но подходящих рядом, как назло, не оказалось, а вкладывать остатки резерва в банальный энергопульсар или воздушный поток не хотелось. Ещё не сработает, и что тогда? Ларина дико обозлилась на саму себя. Что ж она за ведьма такая?! Ничего не умеет, что ли? Не умеет?.. Умеет… А что умеет?

В голове, как назло, всплыло только два слова: лось и молния.

О да, видимо, всё, к чему сводятся её, Сонины, умения, это превращаться в лосиху и потом в молнию… Не без ущерба для здоровья. Тьфу ты!

Ярость, помноженная на отчаяние, достигла апогея.

Ах так?! Ах так?..

В последний момент «леший» вздрогнул, не веря глазам, но не успел даже отшатнуться от летящей на него… вспышки?

Будь это энергопульсар или просто энергоатака, выставленный щит легко бы её отразил.

Мужчине показалось, что в него по меньшей степени врезался здоровенный тяжелоатлет, которым выстрелили из гигантской рогатки. Морок так и остался недоплетённым. Колдун лежал на спине, глядя в небо, сбившее его с ног нечто внезапно, хоть и не молниеносно куда-то делось.

Соня не потеряла сознание, хотя планировала. Разлепив веки, она тяжело сползла с распростёртого туловища колдуна и мешком рухнула на землю. Ноги тряслись даже в положении лёжа. Рук ниже локтей она вообще почти не чувствовала, особенно почему-то левую. При этом голова была в полном порядке, сознание чистое и незамутнённое, хоть сейчас поднимайся. Вот только туловищем словно играли в футбол. Хорошо отыграли, два тайма. И дополнительное время. И серию пенальти…

Справа тяжело дышал «леший». Он валялся ровно в той же позе – навзничь, с вытянутыми ногами, с чуть раскинутыми руками, и наверняка так же таращился в небо Лосиного острова.

Точно не универсал… И вряд ли интуит.

Насчёт сенсопатов и интуитов не далее, как на прошлой неделе Ариша вычитала в каком-то справочнике и немедленно загорелась желанием узнать разницу, которую ей пыталась растолковать добрая Степашка. Впрочем, Морозова-внучка ничего не поняла.

– Сонь, Сонь… – немедленно заканючила она.

Ларина закатила глаза и старательно объяснила:

– Сенсопаты чуют и точно знают, что именно они чуют. А интуиты чуют, но не понимают, что именно. Но чуют хорошо.

– А… А-а-а! – обрадовалась практикантка и мигом затормошила начальника, ковыряющегося в документах на Стешиной стойке: – Дмитрий Александрович, а вы интуит или сенсопат?

Почему-то относительно Степаниды – явного интуита и Сони – скрытого сенсопата ей всё оказалось понятно.

Не отрываясь от бумаг, начальник рассеянно отозвался:

– Ариш, я эмпирик…

Соне чудом удалось сдержать изумление, но глаза всё равно вытаращились, а пальцы на пару секунд перестали набирать на клавиатуре очередной отчёт.

– А кто это? – растерялась Арина. Три новых слова за день для её словарного запаса было перебором.

Дмитрий Александрович выпрямился, беспомощно пощёлкал пальцами, почему-то взглянул через распахнутую настежь дверь в приёмную на Соню, словно ища поддержки, и наконец нашёл нужные, понятный Арине слова:

– Чуйка у меня снижена.

Практикантка пояснением оказалась удовлетворена, а Соня продолжила тихонько изумляться. Надо же, Дмитрий Александрович, краснодипломник одного из крутейших российских магических вузов – эмпирик? Колдун со сниженным уровнем распознавания магии? Один из сильнейших боевых магов Москвы, лучший мечник области (со слов Степашки) – и оказался в когорте колдунов, которых всего-то от общей массы процентов десять. Их иногда пренебрежительно называли гипосенсами. Принадлежности к эмпирикам многие раньше даже стеснялись: бытовало мнение, что их магические способности несколько недоразвиты. Сейчас этим почти никого не удивишь, но то, что Дмитрий Александрович, будучи чистым практиком, почти не распознающим проявления и тем более типы магии, сумел блестяще окончить вуз и дослужиться до начальника отдела, вызывало уважение. Его рейтинг у Сони взлетел почти до небес.

А ведь «леший» должен был почуять… Не мог не…

– Слышь? – хрипло позвала Соня, без удовольствия понимая, что мышцы даже лицевые изрядно онемели. Наверное, резкий, нет, критический выброс молочной кислоты… Надо что-то с этим сделать… Что-то придумать… Тренироваться, что ли, почаще?.. Как переход на тонкую материю вообще связан с молочной кислотой?.. Интересный вопрос, надо изучить…

Справа донёсся хрип.

– Ты эмпирик что ли?

– Чё?.. А… Да.

– Тогда понятно…

– Это чё было? – уже более заинтересованно прохрипел «леший».

– Это я была.

– А как это?..

– Тебя как зовут? – Соне наскучил однообразный бессмысленный диалог, плюс она с удовольствием отметила, что ноги перестают трястись.

– Иван, – представился «леший» и тут же добавил: – Я к ней не вернусь.

– К кому?

– К ней.

– Какой ты, «леший», однако, интересный собеседник, – прокряхтела Соня, осторожно приподнимаясь. Её тут же повело в сторону, и она решила прилечь ещё ненадолго. Где-то раздались голоса. А может, это была чуйка…

– Я не леший, – вяло запротестовал он.

– Полиция приехала, – зачем-то сообщила Ларина. – И врачи, надеюсь… Да.

– Я не хотел. Не надо было лезть, – немного невпопад заявил колдун.

К валяющимся на поляне туловищам приближались двое магов-полицейских в штатском.

В контору Соня вернулась только к вечеру.