Тень в клубничном бесплатное чтение

Глава 1

«Госпожа Кан Хэ Соль, мы благодарны Вам за прохождение собеседования в компании «T-OneGroup», но вынуждены сообщить, что Вы не подходите на должность дизайнера рекламных кампаний.»

Я перечитывала это сообщение снова и снова. Опять отказ. Тц. Не понимаю, что в этот раз я сделала не так?

Я упала на кровать, держа в руках телефон, и начала как в припадке трясти руками и ногами, иногда попадая кулаком по подушке. Чёрт возьми! Злости уже не хватает на всё, что со мной происходит! Четыре года университета как будто не дают никаких перспектив. Все работодатели требуют опыт в этой сфере, но как его наработать, если нигде без опыта не берут? Глупый замкнутый круг!

Нужно проверить, сколько осталось денег. Я зашла в приложение на телефоне, бросила взгляд на сумму и желудок «грохнул» где-то в районе лодыжек, словно вырвался из моего бренного тела, решив прогуляться до Пусана пешком, что странно, ведь у желудка нет ног. Я «проглотила» его и глубоко вздохнула. Тридцать пять тысяч вон. Тридцать пять тысяч вон, чтоб их!

Придётся позвонить маме, иначе я просто не выживу на следующей неделе.

В долги влезать я уж точно не хотела.

Но звонить сейчас, в таком состоянии… Точно не вариант, себе же хуже. Опять ведь будет скандал, вновь придётся извиняться, выслушивать, какая я плохая дочь, в двадцать пять лет не могу найти себе хорошую работу и парня. Будто я не знаю, какой являюсь неудачницей. Ей нельзя объяснить, как я себя чувствую во время таких разговоров. Ведь быть обузой для родителей в моём возрасте, уже закончив университет – позор.

Неудачница! Неудачница! Неудачница!

Хотелось реветь во весь голос и кататься по кровати, будто умалишённая, но слёзы из моих глаз физически уже не текли, я выплакала весь годовой запас после расставания со своим бывшим.

Громко и недовольно «акнув» в пустой квартире, я, переселив себя, встала и поплелась на кухню, ощущая себя кошкой, которую выкинули на улицу. Сколько ещё это будет длиться? Сколько ещё собеседований нужно пройти, чтобы найти приличную работу в офисе?

Если вдруг кто-то из вас скажет мне «так иди на работу в круглосуточный магазин, дурочка!», то я отвечу – а я пыталась! Но на эту работу берут, в основном, студентов, и слишком мало платят, этого всё равно не хватит на жизнь. А если я устроюсь туда и всё равно буду звонить маме с просьбой отправить несколько тысяч вон, то мне точно конец, она меня просто убьёт и тела моего не найдут даже в собственной квартире.

Точно, она бы выкинула моё бедное тело в реку Ханган. Конечно, именно в неё, как иначе. И даже когда детективы, расследовавшие это дело, поняли бы, что меня убила собственная мать – они бы поддержали её! Зачем иметь в своей семье такое позорище, как я – Кан Хэ Соль.

Как же всё сложно-о-о…

На кухне я достала из холодильника витаминизированный напиток, открыла и сделала несколько глотков. На улице сегодня так жарко, совсем не хотелось бы выходить.

Я жила в маленькой съёмной квартире в Сеуле. Одна. Без животных, парня или друзей. Моя мама помогла мне снять жильё полгода назад, после нашего тяжелого скандала в стенах родного дома. Она из тех людей, что считают, будто дочь должна выйти замуж не по любви, ведь самое важное в любом мужчине – это количество денег и хорошая родословная, а остальное… остальное ей просто неважно, в отличие от меня. Мой бывший парень, Хван Ён Су, был идеальным мужчиной в глазах моей матери.

Его родители управляли компанией «WWOP», специализирующейся на строительных работах, и зарабатывали достаточно большие и приличные суммы денег.

С их сыном мы встречались около года, и мне казалось, это серьёзные отношения. Я думала, он любит меня, пока не увидела в его машине другую девушку. Дальше пошла ложь, манипулирование мной («ты не так поняла», «она просто коллега по работе»), но, в конце концов, эта девушка оказалась милой.

Ведь позвонила мне и рассказала всё сама.

« Здравствуйте, это госпожа Кан? – прощебетал\ звонкий и уверенный девичий голос.

Да, здравствуйте. Кто это?

Меня зовут Дон Мин Со. Я встречаюсь с Хван Ён Су. Мы познакомились на встрече компаний «WWOP» и «Per-s», с которой работает наша семья. Мы знакомы порядка трёх месяцев и две недели назад он предложил мне встречаться. Мне не нравится, что оппа никак не может поговорить с Вами сам, но пожалуйста, не докучайте ему больше. Он Вас не любит.»

Мама была в ярости. А я была в ужасе и расстройстве.

Вместо того, чтобы поддержать родную дочь, что переживает такой тяжелый период (ведь по ощущениям… вся моя жизнь разрушилась в этот момент), она начала истерику, приказала мне идти и кланяться Ён Су в ноги, вымаливать прощение за то, что я такая плохая женщина, раз он предпочёл мне другую, и просить порвать с Мин Со, чтобы вновь быть его девушкой, а в будущем и женой.

Ещё чего! Кланяться в ноги чеболю, что сам изменил тебе, просить прощения. За что? Я ничего плохого не сделала!

Я в миллионный раз громко вздохнула и поставила напиток на барную стойку, после чего пару раз легонько ударила себя по щекам, пытаясь привести в чувства. Хван Ён Су должен остаться в прошлом. Глубоком, забытом прошлом, чтоб его.

В голове шумело. Но не от напитка, воспоминаний о прошлом или мыслей о матери – а скорей от разочарования в себе, жизни и происходящем в ней.

Я приоткрыла окно. За ним послышался лай собаки, шум автобуса и разговоры людей, которые смешались в одну кашу-тире-фоновый шум. У всех своя жизнь.

А моя жизнь… тишина. И тридцать пять тысяч вон.

И телефон, вечно молчащий.

Я пошла за ним в комнату. Сев на кровать, я взяла его в руки и разблокировала экран. Ничего. Ни одного уведомления. Ни одного сообщения «Как ты?», ни даже спама от магазина косметики.

Иногда мне казалось, что я становлюсь привидением, только никто меня не боялся и не пытался изгнать. Хотелось даже лечь на пол и лежать там до тех пор, пока кто-нибудь не заметит моё отсутствие. Или хотя бы пока не напишет арендодатель.

«Госпожа Кан, если вы не оплатите аренду до пятницы, мы будем вынуждены попросить Вас освободить квартиру. Платёж до сих пор не пришёл.»

Я взглянула на календарь, висящий над столом. Понедельник. Осталось четыре дня.

Всё как в комедии, честное слово, только вот не смешно.

Моя злость переросла в глубокую усталость и отчаянье. Может просто лечь спать, а завтра, волшебным образом, я найду работу? Кто знает.

Взгляд зацепился за крошечную трещинку в левом верхнем углу комнаты, под потолком. Я смотрела на неё так долго, что стало казаться, будто она растёт. Может, она вырастет достаточно, чтобы засосать меня внутрь?

Хотя… даже стена, наверное, не захочет брать меня к себе.

Я снова легко шлёпнула себя по щеке.

Приди в себя, Кан Хэ Соль!

Я резко встала. Нужно выйти и прогуляться. Стены квартиры начали давить на меня, так что самое время сменить обстановку.

Дойду до ближайшего магазина, подышу жарким и горячим, летним воздухом, наберусь сил и энергии для дальнейшей борьбы.

Иначе я скоро буду разговаривать с банкой витаминов на полке и плакать ей о своей судьбе, а это уже тревожный звоночек. Хотя она, наверное, замечательный слушатель!

Я подошла к шкафу и, особо не церемонясь, выудила из недр лёгкую рубашку и брюки. Чтобы не напекло голову, я надела кепку.

Оценивающе взглянула в зеркало на шкафу. Оверсайз, как и всегда. Я особо не следила за модой, носила то, что удобно и скрывает худобу, не подчёркивает женские черты тела. Не хотела обращать на себя внимание, желая скрыться, как ниндзя, в шумной людской толпе Сеула.

Я старалась приободрить себя. Тридцать пять тысяч вон – это не ноль. Хотя бы мороженое куплю. Или пиво.

Длинные волосы спрятались под кепкой, а я спряталась в коридоре. Как зверь, крайне медленно и даже с толикой неохоты, я надевала кроссовки. Вновь кинув на себя оценивающий взгляд в зеркало, висящее у входа, я подумала о том, что это действие больше автоматическое, чем осознанное. Да и чёрт с ним.

Я вышла из квартиры и, закрыв за собой дверь, уткнулась в телефон. Несмотря на то, что я живу в этом районе уже полгода, никак не могу запомнить, где находятся магазины.

В районе Каннам, помимо миллионов круглосуточных, был, оказывается, храм (об этом мне подсказало приложение карт). Я слышала о нём, но никогда в храмы не ходила. Моя семья была не очень верующая. Мама верила только в деньги.

Храм Понынса находился в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома.

В голове что-то щёлкнуло. Решено. Пойду в храм!

Может, все несчастья в моей жизни от того, что я всем сердцем не уверовала в Будду? Тогда сегодня я это исправлю.

Решимость наполнила моё тело, и я спустилась на улицу. Солнце сразу ударило в глаза, а духота окутала все конечности.

Я шла неспешным шагом, постоянно сверяя свой маршрут с тем, что построил мне телефон. Слишком уж невнимательной я была, чтобы отвлекаться хоть на минуту.

Но, видимо, мама в детстве не объясняла мне, что лево – это лево, а право – это право, иначе я не могла объяснить себе, почему повернула не в ту сторону и теперь уходила дальше от храма. Осознав это, я тихо и устало вздохнула. Может, глубокие и усталые вздохи – моя фишка? Ладно.

В любом случае, нужно было немного передохнуть. Жар проникал внутрь всех органов, пытаясь их сварить, так что самое время охладиться.

Оглядевшись по сторонам, я заметила уютный, почти притаившийся в тени деревьев магазинчик. Он не сетевой и не брендовый, что-то между старым конбини и семейной едальней.

Вывеска практически выцвела, а пластиковые двери жалобно пикнули при открытии. Внутри было прохладно, пахло газировкой, лапшой и немного старостью, но уважаемой.

Я прошла вдоль узкого ряда из холодильников и начала изучать ассортимент. Газировки, лимонады, энергетики, зелёный чай. В глаза бросилась какая-то пёстрая банка фруктового лимонада с этикеткой, на которой был нарисован грустный лимон с глазами. Вот это, пожалуй, в тему.

Я достала его из холодильника и посмотрела на цену. 1800 вон… Пойдёт.

Дяденька за прилавком, пожилой и с добродушным лицом, кивнул мне, будто знал, что сегодня я покупаю не просто лимонад, а временное спасение от полной деградации и переполненной чаши, в которой смешались раздражение, грусть и уныние.

Спасибо, – пробормотала я в ответ и поклонилась.

Банка приятно охладила ладонь. Я вышла на улицу, под раскалённую звезду, и присела на ступеньках у магазина. Открыла заветную банку и немного отпила. Вкус был странный, смесь кислого и сладкого, как моя жизнь – недоделанный лимонад с привкусом недостижимого успеха. Иронично.

Я снова открыла приложение карт. Идти осталось недолго, если немного поторопиться, то успею не растаять по пути.

Сегодня я загадаю своё желание Будде. Надеюсь, он сможет мне помочь.

Глава 2

Я встала, поправила сумку на плече и приложила банку к шее. Так приятно охлаждает, сразу чувствуешь себя другим человеком. Восторг.

Так я и пошла дальше, к пункту назначения. В одной руке – холодный лимонад со смешной этикеткой, а в другой – телефон с приложением карт. Больше я не допущу такой ошибки, иначе в каждом магазине придётся делать остановку и тратить деньги. А у меня их осталось всего тридцать пять тысяч вон.

Хотя стоп. Я же купила лимонад. Значит осталось… По моим прикидкам, 33 200 вон. Я использовала свою супер-силу – глубоко и устало вздохнула. Нужно было ещё закатить глаза, чтобы окружающие меня люди (которых не было) поняли, что сейчас они видят безработную и усталую от жизни девушку, что балансирует, как циркач, на грани полной деградации и инфантильности.

С каждым поворотом (благо в нужную сторону), улица становилась тише, а людей, соответственно, меньше. Спустя ещё пару минут я увидела высокие кирпичные стены. Дошла.

Я допила напиток, мысленно попрощавшись с уже родным для себя лимоном с глазами, и безжалостно выкинула его в мусорку, после чего подняла голову вверх, на деревянную арку.

На ней было написано: "봉은사" – Понынса.

Я медленно прошла под аркой, ступила на каменную лестницу и прошла внутрь. Людей практически не было.

Пожилая пара, стоя на коленях перед высокой статуей Будды, видимо, молилась. Я решила пока не подходить туда, чтобы не потревожить чужой божественный монолог. Это было бы невоспитанно с моей стороны.

Вместо этого я медленно вышагивала "по квадрату" окрестности, ведь это мой первый опыт в храме. Слева от входа стоял ряд глиняных горшков, в которых были высажены цветы. В основном белые. Их поливала старая женщина. Она выглядела очень спокойно и даже мудро, растворившись в своём занятии.

Справа от арки, напротив горшков, расположились небольшие статуи Будды. Я отметила про себя, что здесь не ощущается божественность и духовность. От этого места веяло спокойствием. Может, в этом и был смысл храмов?

Я заметила странную для себя конструкцию – нишу, заполненную водой. Она текла сверху вниз и выглядела как водопад. Вода перетекала в этот белый сосуд.

Только когда сзади кто-то начал со мной говорить, я осознала, что мои глаза прилипли к этому сосуду – почему-то увиденное меня заворожило.

– Это чистая вода, которую можно пить после молитвы. Никогда не знала, можно ли назвать её святой, но люди в это верят, дорогая, – послышался немного скрипучий голос сзади.

Повернув голову, я увидела ту самую старушку с лейкой. Видимо, все цветы уже были политы.

– Понятно… – тихо сказала я в ответ.

За этой служительницей храма я заметила, что пожилая пара, держа друг друга за руки, направляется к выходу, потому поклонилась подошедшей ко мне женщине и приблизилась к статуе Будды.

Я сняла кепку и села на колени, подобно бабушке, сидевшей тут до меня. Понятия не имея, что делать и что говорить, я решила просто довериться сердцу, как бы слезливо это ни звучало.

– Привет, Будда. Меня зовут Кан Хэ Соль и знаешь… Кажется, моя жизнь в тупике. У меня нет работы. Конкуренция в Корее настолько большая, что я не могу найти даже самую простую должность, чтобы прокормить себя. Моей старой матери приходится обеспечивать меня, и я чувствую себя… Потеряно, – моя голова склонилась ещё ниже. – Ну и знаешь… Я бы просто хотела, чтобы всё стало чуточку лучше.

Посидев так ещё немного, я встала и подошла к низкому ящику, достала из него простенькую пустую деревянную табличку и карандаш.

Написала:

«Пусть я найду себя. И пусть меня найдёт кто-то, кому я буду нужна».

Повесила её рядом с сотнями других.

И впервые за долгое время, уходя, я не чувствовала себя полной развалиной. Только – очень уставшим, но всё ещё живым человеком. Почему-то казалось, что моё не столь простое желание обязательно исполнится.

Путь домой казался намного более длинным, чем путь в храм. Я ощущала себя свежо и обновлённо, но понимала, что по возвращению домой… придется позвонить маме. Может, этот разговор будет болезненным, тяжёлым и неприятным, но это было необходимо.

Внутренне я сжималась от этой мысли в комок, а желудок, ранее пытавшийся уйти в Пусан на свои двоих, отбивал ими чечетку и «варился» в поджелудочном соке. Вот нахал.

Ноги немного подкашивались: всё же я редко выхожу из дома, а тем более хожу куда-то пешком. Нужно передохнуть.

Возможно, Будда уже начал присматривать за мной, ведь бродя по многочисленным улицам (мой телефон разрядился), я наткнулась на небольшой, тихий и уютный парк. Скамейки поставили под деревьями, так что тут было не так жарко и можно было укрыться от солнца. Благодать!

Вокруг совсем не было людей. Наверное, все нормальные люди на работе, а такие как я прохлаждаются.

Расположившись на скамейке, я сняла сумку с плеча, положила её рядом с собой и уставилась на небо.

В голове хихикали и перекатывались мысли, слишком уж быстро уползая от меня, когда я пыталась понять, о чём они. Кажется, в моём теле затевают какой-то бунт, и разум, вместе с желудком и ногами – в сговоре. Нужно сделать вид, что я этого не понимаю, а иначе грядет революция.

Тогда нужно об этом не думать.

Я достала из сумки телефон и только после этого действия вспомнила, что он разряжен, а я теперь раздражена.

Вот он – век цифровых технологий: я злюсь, потому что не могу раствориться в социальных сетях, забыв о том, что жизнь утекает сквозь пальцы. Лучше бы таким образом утекали слёзы моих завистников, но даже жаль, что у меня их нет.

В сумке мирно спал телефон, карта с тридцатью с хвостиком тысячами вон и пластиковое удостоверение – единственное доказательство того, что я всё ещё существую в этой стране.

Я продолжала смотреть в небо и думать. На самом деле, поход в храм, во всех смыслах, дался мне нелегко. Признаться не только кому-то другому, но и самому в себе в том, что у тебя крупная проблема – это тяжело, тем более, когда ты рассказываешь об этом вслух. Будто признаёшь свою слабость, свою неспособность «влиться» во взрослое общество и стать его частью. Его рамки слишком жёсткие, трудно протиснуться.

Я в миллионный раз вздохнула и подумала с некой долей кокетства о том, что скоро разучусь выдыхать носом, если буду делать так слишком часто.

Облака плыли с безмятежной мягкостью, в полном покое и умиротворении, держали свой путь на запад. Они были похожи на пуховые одеяла, так и хотелось схватить одно прямо с небосвода и укрыться им. Может, благодаря такому одеялу, будут сниться только приятные и волшебные сны?

Не люблю глубоко и заумно рассуждать, если честно. Это заставляет окунуться с головой в проблемы, с которыми я сталкиваюсь, а я всё же предпочитаю заглушить собственное сознание, чтобы не впасть в уныние. Поход в храм дал мне лёгкую надежду.

Хочется в детство…

Я мечтательно смотрела на небо, пока в один момент моё сознание не выключилось – я уснула. Настолько голубой кусок полотна, являющийся частью планеты, заворожил меня. И я провалилась в сон, прямо там. В парке. На скамейке.

Проснулась от какого-то пыхтения сбоку. Медленно открыла один глаз.

– Ты что, умерла?

Голос был высокий, звонкий и совершенно неуместный. Я резко села, чуть не свернув шею. По голосу было понятно, что говорил со мной ребёнок. Тем более в таком неуважительном тоне.

– Ну а что? Ты лежала с открытым ртом, как будто последние силы из тебя вышли, – с важным видом сказала девочка лет восьми, в ярко-розовом платье с клубничками. Она сидела на другом краю скамейки, жевала жвачку и смотрела на меня, как будто я – музейный экспонат в разделе «самые бездарные взрослые».

– Я просто… спала.

– На улице? Днём? Без подушки? – она вытянула шею, заглядывая в мою сумку. – Ты что, бездомная?

Я моргнула. Быстро поняла: это необычный ребёнок. С ней что-то было не так. То ли я перегрелась, то ли фантазия решила выйти на прогулку. Но спорить сил не было.

– Нет, ну дом у меня есть, просто я… устала.

– Ага. Я поняла. Безработная, – из уст столь маленького ребёнка это звучало как ПРИГОВОР, – Ты как моя мама, только её ещё никто не уволил. Пока.

Я уставилась на неё.

– Ты вообще… откуда взялась? Потерялась?

– Сама ведь помощи просила. Вот я и пришла. Я типа напоминание, поняла?

– Напоминание о чём?

– О том, что ты жива, здорова и тебе всего двадцать пять, – с улыбкой сказала она. – Ещё шансы есть.

Я хмыкнула. Кажется, я действительно схожу с ума. И, надо признать, в этом был свой шарм. Безумие съедало меня своими зубами, очаровательно причмокивая.

– Ты всегда такая…странная?

– Я всегда такая классная, – гордо ответила она. – Хочешь совет?

– А у меня есть выбор?

– Нет, – заявила она и хлопнула в ладоши. – Совет номер один: не спи на скамейке, если у тебя в сумке больше денег, чем на карте. А у тебя сколько осталось?

– Тридцать три тысячи двести вон…

– Ого. Роскошь. Можно купить много лимонада и отрываться с ним весь день или купить много дешёвых конфет и мучиться от боли в зубах после них. Совет номер два: не давай страху и злу победить! Держи голову высоко.

– Спасибо, – пробормотала я, пытаясь не рассмеяться. – А тебя как зовут, философ ты маленький?

– Меня зовут Хивон. Это типа… что-то про надежду, папа так говорил, – сказала она, глядя на меня с небольшим прищуром. – Тебе же она нужна, да?

– Больше, чем весь лимонад в мире, – немного обречённо прошептала я в ответ.

– Вот и отлично. Значит, я пришла не зря.

Она встала со скамейки, отряхнула платье и деловито добавила:

– Ну всё. Миссия выполнена. Ты улыбаешься. Можно исчезать.

– Подожди, ты серьёзно уйдёшь?

– Ага. Но я вернусь, если снова начнёшь хандрить. Я как будильник, только без звука. Хотя могу и с. Могу кричать на тебя без остановки, если будешь думать обо всяких глупостях.

– Спасибо, Хивон, – казалось, эта малышка меня очаровала и заворожила.

– Не за что. Надежда иногда приходит в розовом платье с клубничками. Смотри в оба.

Она повернулась и, насвистывая какой-то мультяшный мотив, скрылась за деревьями. Я осталась сидеть, глядя ей вслед.

И впервые за долгое время мне стало чуть легче. Потому что, может быть, я и не знала, куда ведёт меня мой жизненный путь, и насколько извилистым он ещё будет – но кто-то уже знал, как меня подбодрить. Это вселяло в меня надежду.

Глава 3

– Кан Хэ Соль, ты жива? Вставай, вставай, вставай! – кричал кто-то у меня под ухом, прыгая по кровати.

Уровень моего утреннего раздражения моментально поднялся до отметки «сто» и я с яростью ударила рукой по постели, рыча как медведица.

– Вставай говорю! Бездельница, время уже восемь утра! – орал у меня под ухом детский голос.

Я перевернулась с бока на спину и резко села, открыла глаза. У меня было чувство, словно они налились кровью. Утренний гнев, вперемешку с недосыпом – страшная вещь. Прямо сейчас я была готова вцепиться кому-нибудь в глотку зубами и рычать. Я повернула голову со скрипом, как в страшных фильмах и увидела рядом с собой Хивон. Она, будучи всё также в своём платье клубничного цвета, прыгала по кровати, расплывшись в довольной и даже хищной улыбке, что очень не свойственно детям. Меня аж помутило на секунду.

– Малая, ты что тут делаешь? Как в мой дом попала? Негодяйка!

Моё недовольство малышка не восприняла всерьёз, а лишь начала прыгать с ещё более довольным лицом. Я же в ответ схватила Хивон за подол платья и потянула к себе. Девочка упала на мои ляшки, а я сжала её в объятьях, но любовью от них явно не пахло. Скорее от них исходил запах победы взрослого над малышом (какой неожиданный поворот!).

Она начала трепыхаться и пыхтеть, как выброшенная на берег селёдка и бить меня маленькими кулачками по рукам.

– Ещё раз спрашиваю, ты как ко мне в дом попала? Родители твои где?

Хивон надула щёки и, перевернувшись на живот, недовольно пробормотала:

– Отпусти, злая тётка и я расскажу.

Тётка! В двадцать пять лет я – тётка! Меня снова помутило, и я представила, как в тридцать хожу с тросточкой и все люди на улице обращаются ко мне как «бабушка». Несмотря на удар ниже пояса, я отпустила девчонку и выжидающе на неё посмотрела. Наши взгляды встретились.

Некий зелёный проблеск отразился в глазах малышки и она села напротив меня, глядя совсем не по-детски. А вдруг она дочь какого-то мафиозника и теперь меня, за такое отношение к дочери страшного человека, убьют? Моё тело точно бы скинули в реку Ханган…

– Ты ведь была вчера в храме Понынса, да? – начала издалека Хивон, не спускаясь с меня глаз.

– Да. Это тут при чём? Ты уже тогда следить за мной начала?

– И да. и нет. Твоё желание звучало так: «Пусть я найду себя. И пусть меня найдёт кто-то, кому я буду нужна». И вот я, такая классная, уже здесь, как-то так, – девочка показала знак «пис» и высунула язык. От былой серьёзности ни осталось не следа.

Я, как супергерой, глубоко вздохнула и усталым взглядом чертила детскую фигуру, начиная с ног и заканчивая головой.

– Это не объяснение. С тобой что-то не так. Ты типа дух какой-то или призрак, умерла и теперь будешь преследовать меня всю жизнь, потому что я неудачница?

Почему-то моя фраза её очень удивила и Хивон, сложив руки на груди, захмурилась.

– Я не призрак! Я не живая! Я не мёртвая! Я ещё даже не родилась! Ты, – она тыкнула в мою руку маленьким указательным пальчиком, – моя мама! Только вот папы рядом я не вижу. Нам нужно найти папу и тогда я рожусь. Понятно, не?

Я остолбенела. Я что, в дораме? Что за магическая жуть?

В голове было абсолютно пусто. Если же она моя будущая дочь, почему я не ощущаю к ней какую-нибудь материнскую любовь или притяжение, разве не должно моё тело осознавать, что прямо передо мной сидит часть Кан Хэ Соль? Маленькая, неряшливая, вредная и крайне наглая девочка.

Господи, а если она правда мой ребёнок, то настолько отвратительно её воспитала я?!

Аж руки затряслись. Какая же магическая хморь, жесть.

– Значит ты… Кан Хивон? – аккуратно уточнила я.

– Нет! Я Со Хивон! Значит так, – малышка неуклюже встала на ноги, – мы должны найти моего папу и тогда всё будет хорошо, я буду у тебя в животике и твоя жизнь станет такой же классной, как и я сама, поняла? Если я тебе не помогу, то так и останешься неудачницей Кан Хэ Соль.

Почему-то, её слова меня очень возмутили, хоть я и сама понимала, что неудачница.

– Почему ты так обращаешься со своей матерью?! Я ведь старше тебя, неужели я в будущем настолько плохо тебя воспитала?

– А ты пока не моя мама, как хочу – так и разговариваю. Сейчас я просто фантом, но видеть меня можешь только ты.

Я провела рукой по лицу и на меня нахлынули смешанные чувства. Как-то не смешно всё получается. Сначала в голове всплыли мысли, что я просто схожу с ума. Обезумела от одиночества, многочисленных проигрышей и таящихся внутри страхов. Потом я задумалась. Она не может быть моей галлюцинацией, слишком уж больно ударила мне по коленке локтем, когда приземлилась.

– То есть ты утверждаешь, что ещё не родилась? – аккуратно уточнила и я вновь посмотрела на странное дитя.

Хивон закатила и глубоко вздохнула. Прямо как я.

– Да. Надо поспешить. Время ограниченно. Не знаю когда именно, но если мы продолжим в том же духе, то я исчезну, – девочка скрестила руки за спиной, не отводя от меня взгляд.

В её глазах то и дело мерцал зелёный, даже немного жуткий огонёк.

– А почему ты исчезнешь?

– Я исчезну, потому что ты не используешь свой шанс исполнить загаданное желание. Если продолжишь сидеть в четырёх стенах, винить всех вокруг, а не возьмёшь себя в руки. Хватит уже себя жалеть.

Я смотрела на неё с некоторым сомнением. В подобное можно было поверить очень с трудом. Мне бы сейчас кофейку. А желательно даже сразу два – один в рот, а второй в глаза. Крепкий, чёрный, без молока.

– Я работаю над этим. Завтра вот у меня собеседование, – пробурчала я в ответ. Очень странно, когда тебя отчитывает восьмилетка. Мне не нравится.

– Да-а, Хэ Соль, как же ты усердно работаешь! Ты в перерывах между жалостью к себе и ненавистью к маме даже тарелку помыть не можешь. Ты вчера после храма всю ночь дораму смотрела, «Алхимия чего-то там», нет разве? Так ты работаешь?

Я застыла. Она говорила до невозможности нагло, напористо, но при этом уверенно. Её слова перестали звучать для меня как нескончаемый поток оскорблений, я всё же смогла уловить в них уверенность в меня. Это был не негатив в мою сторону, а попытка приподнять мой дух, показать то, что я закопала глубоко в себе, с чем смирилась.

– Почему иногда ты говоришь как ребёнок, а иногда говоришь такими формулировками… что ли… как взрослый человек? – поинтересовалась я.

Хивон пожала плечами и лучезарно улыбнулась.

– Не знаю. Иногда я хочу побыть ребёнком, каким и являюсь, но всё же я – фантом, у меня есть цель.

Глубоко задумавшись, я задала вопрос:

– Ты знаешь кто твой отец? Как он выглядит?

Видимо, Хивон этот вопрос не понравился. Она поступила взгляд и плавно, мягко опустилась вновь на кровать. Её голос звучал куда тише и менее уверенно, чем до этого.

– Не совсем. У меня в голове только фрагменты, словно кусочки сна. Не вижу в них его лица, не понимаю… Просто знаю, что пойму, если его увижу.

Я фыркнула и легла обратно на подушку.

– Спасибо, детектив Хивон. Столько конкретики! Как от прогноза погоды весной: «Местами дождь, местами солнце, а местами – сам думай».

Девочка подползла к моей голове и села рядом, уставилась прямо мне в лицо. Щёки малышки вновь надулись, а от прошлой растерянности не осталось и следа.

– Ну извините! Тебе тут всё сразу подавай что ли, самой ничего делать не надо? Бабушка слишком тебя балует, буэ, – она театрально изобразила отвращение, – Давай так! Договор! Я помогаю тебе наладить жизнь, а ты – находишь отца, выходишь за него замуж и я рождаюсь и все довольны! – Хивон хлопнула в ладоши и расплылась в улыбке.

Почему-то мне стало от этого грустно. Получается, если я сделаю всё так, как она говорит, то она пропадёт? Единственное, что ей нужно – найти отца. Точнее, чтобы я нашла его.

– И ты исчезнешь? – с толикой печали пробурчала я, уткнувшись носом в подушку.

– Нет. Я появляюсь снова, но уже как твой ребёнок, а не его фантом.

Я медленно поднялась с кровати. Голова начала немного кружиться. Может от очередного недосыпа или от того, что я, хоть и одним глазком, но смотрю в собственное будущее?

– А если я откажусь? Если продолжу жить так, как и жила всегда?

– Тогда я исчезну. Ты останешься одна, и не потому что я вдруг захотела тебя бросить. А потому что тебе вновь стало страшно что-то делать, менять, стало страшно сделать шаг вперёд, ты ведь всегда такой была, всегда боялась снова что-то разрушить.

Откуда этот ребёнок об этом знает?

Я взглянула на Хивон и вновь погрузилась куда-то в мысли. Этот разговор была тяжёлым, совсем не до шуток, чтобы разрядить ситуацию. Она вытаскивала наружу всё то, то я давно закопала. Очень глубоко.

– Ты не малышка… – прошептала я. – Ты очень взрослая внутри. Ты правда… моя?

– А ты хочешь, чтоб я была? – Хивон наклонила голову набок и пристально глядела на меня.

Я замолчала. В груди что-то щемилось. Я никогда не думала о материнстве, детях, нескончаемых пелёнках. Я о себе-то еле как забочусь… Несмотря на всё хамство и дерзость, что жили внутри этой девочки, она очень меня притягивала. Может моё тело наконец отреагировало на осознание, что этот ребёнок, хоть и частично, но мой?

– Ладно. Я тебя поняла. Договор, – я кивнула, – С чего начнём?

Хивон радостно захлопала в ладоши и расцвела. Видимо, она была очень счастлива от того, что наш долгий разговор привёл её к положительном результату.

– Сначала оденься. Потом – выходи из дома. Пока ты будешь сидеть тут – ничего не изменится, Кан Хэ Соль! Давай найдём моего папу! – глаза малышки загорелись и она явно была готова вновь начать прыгать по кровати, чтобы выплеснуть своё счастье наружу.

– Сразу два невыполнимых и сложных задания. Ну спасибо. Потрясающее утро, – буркнула я в ответ.

***

Через полчаса я уже стояла перед зеркалом в прихожей. Волосы – как после урагана, кофта – мятая, словно именно в ней я дралась с бездомными котами, глаза – опухшие, как у рыбы-фугу. Вот-вот они выскочат и закрутятся друг с другом в танце. Наверное, он будет очень красивым. Я надеюсь. Настроение – ниже плинтуса. И всё же, пересилив себя, я вышла из дома.

С какой-то стороны, Хивон права и я это прекрасно понимаю. Пока я не начну делать хоть что-то, кроме проявления к себе жалости и просмотра дораму в четырёх стенах, – ничего не изменится.

Девочка семенила рядом. Нет, не шла, а именно семенила, ведь её шаги были короткими, почти танцевальными, как у гнома на каблуках. От такого сравнения, что пришло мне в голову, я тихонько засмеялась.

Она по-прежнему была в клубничном платье, которое, почему-то, не пачкалось и не менялось. Оно выглядело идеально, будто его только что достали из коробки с надписью «магия».

Я не могла поверить, что оказалась в подобной ситуации, но, может быть, оно и к лучшему. Сейчас у меня в крови был высокий уровень решимости (хорошо, что не сахара) и я была готова к любым поворотам судьбы, но сейчас, в этот момент, я шла одна (как думали прохожие), а рядом со мной шла озорливый фантом девочки – моей дочери, которая ещё не была рождена, а я несу важную миссию – найти её отца и изменить свою жизнь к лучшему.

Глава 4

Моё состояние можно было описать как «озадаченная утка под флёром любви». Утка – потому что вот-вот и я начала бы крякать от того, что мы с Хивон так долго гуляем. Ноги болели. Вот бы сейчас просто поплыть до дома. Я фантазировала как начнется жуткий ливень, а я, аки благородная птица, поплыла бы по его лужам до дома.

Под флёром любви – потому что девочка, по факту, хотела, чтобы я нашла себе парня (её будущего отца) и выскочила за него замуж. Как странно.

Мы гуляли до самого вечера. Солнце уже село, витиеватые улочки освещались фонарями и иногда фарами проезжающих машин. Я просто шла куда глаза глядят, потому было трудно сказать в каком районе города я нахожусь, но по ощущениям, это было совсем неважно. Моё нутро было заполнено чувством спокойствия и умиротворения, хотя, может быть, так сказывался недосып… Что вполне возможно. Вот возьму и усну прямо тут, посреди улицы. Надо было с собой пижаму с одеялом и подушку взять. Я бы с удовольствием прилегла на нагретый ныне солнцем асфальт, обмоталась одеялом, подобно кокону какого-нибудь насекомого, и уснула, отвратительно пуская слюни в подушку. Красота.

– А как ты весь этот день видела лица мужчин? Почему ты вообще перестала говорить, как только мы из дома вышли? Ты что, типа игрушки на батарейках? Тебя подзарядить, малышка? – чуть издевалась я над фантомом.

Она шла рядом, словно верный пёс. При переходе через дорогу, девочка хватала меня маленькими пальчиками за кофту и чуть зажмуривалась. Будто она настоящий ребёнок, из плоти и крови.

Закатив глаза и вздохнув (прямо как я! прямо как я!), Хивон, продолжая семенить ногами, скрестила руки на груди и, не глядя на меня, ответила:

– Все их лица размытые. Могу разобрать только девочек. Я почувствую, если папа рядом, это точно.

Я лишь пожала плечами. Мы решили остановиться в каком-то сквере или парке, типа того. Людей здесь не было, может, мы забрели вообще в какую-то глушь? Само место выглядело неухоженно, на удивление. Может, он заброшен?

В целом, мне было абсолютно всё равно, я тосковала по нагретому солнцем асфальту. Надо было всё-таким прилечь.

Я села на пыльную скамейку, поставив на неё ноги. Кажется, она недовольно скрипнула. «Про себя» я извинилась за столь наглое действие, закрыла глаза и откинула голову на её спинку. Не переживай, дорогая, я тут явно ненадолго.

Интересный день. Ктож знал, что Будда исполнит моё желание вот так.

Я бы с удовольствием ещё подумала и порассуждала о нём, если бы не звонок телефона. На экране высвечивалось «Мама», а мне же показалось, что было написано «Смертная казнь, принять вызов?». И я решила принять.

– Ну? – голос мамы звучал сухо.

– Привет. Ты звонишь из-за оплаты квартиры? – я старалась быть сдержанной и спокойной. Хивон, сидевшая рядом, с тревогой посмотрела на меня и аккуратно взяла мою руку. Девочка крепко её сжала и с готовность кивнула головой. Этот жест был таким приятным и милым, что улыбка проскользнула краткой тенью на моём лице.

– Да. Тебе отправить?

– Да. Спасибо, мам.

Повисла тишина, а затем… Затем я услышала её глубокий вдох. Началось. Предчувствуя бурю, Хивон сжала мою руку крепче.

– Когда ты уже найдёшь себе работу, Хэ Соль? – голос мамы стал более холодным. Настолько, что внутри меня пошёл снег.

– Прости, мама. Я стараюсь. Мне… правда тяжело, – говорить о своих чувствах для меня всегда было непросто, особенно с мамой.

– Тяжело? – я почувствовала привкус металла на языке от её голоса, – Тяжело – это вставать в шесть утра в моём возрасте и бежать на работу, чтобы обеспечивать бестолковую дочь, в которую я вложила кучу денег, сил и молодость или тяжело – сидеть в своих четырёх стенах, писать глупости и просить деньги у матери, которая давно уже должна жить в спокойствии?

Я сглотнула слюну, скопившуюся во рту. Да, я была очень виновата перед ней. Я знаю.

Фантом, всё это время, сидевший неподвижно, неожиданно встал со скамейки, отпустив мою руку. Девочка встала прямо передо мной и деловито встала, чем немного меня посмешила. Хорошо, что я больше не ощущаю того одиночества, что раньше. Всё благодаря Хивон.

– Завтра у меня собеседование, мама, обещаю – меня возьмут на работу и это прекратится, – чуть дрожащим голосом ответила я.

– Уж постарайся, – холодным голосом ответила она и сбросила трубку.

Я убрала телефон в сумочку и вновь откинула голову на спинку лавочки. Пришлось вернуть голову в обратное положение через несколько секунд, ведь Хивон, что всю прогулку вела себя тихо и не проронила ни слова, внезапно взорвалась и начала размахивать руками, подпрыгивать на месте, зажмурив глаза. Я смотрела на неё в ступоре и вспоминала есть ли у меня в телефоне номер какой-нибудь местной психушки.

– Ты чего? – аккуратно спросила я.

– Какая же она мерзкая старуха! Так говорить со своей дочерью! Но и ты хороша! Почему не сказала ей, что она МЕРЗКАЯ СТАРУХА?! – закричала на меня в ответ малышка. Её приступ гнева, если можно было назвать его таковым, был невероятно «не в тему». Я тут ловлю настроение спокойствия, переосознания собственной жизни, а она кричит, что моя мама – неприятная, старая женщина, галдит, как раненная в одно место кошка.

– Ну, вообще-то, ты тоже говоришь со мной очень неуважительно, – отметила я и победоносно подняла подбородок.

Сжав маленькие кулачки, Хивон встала по стойке «смирно» и начала без устали топать ногами.

– Ты сама захотела изменить свою жизнь – я пришла, вопросы какие-то есть? Значит так! Я повторюсь, время о-гра-ни-чен-но! Завтра ты идёшь на собеседование и я ощущаю, будто что-то там произойдёт, может, мы папу найдём! Я тебя замуж выдать пытаюсь, жениха найти, а ты беспокоишься, что я тебя тёткой называю!

Мда-а, эта девчушка иногда бывает просто невыносима. Но теперь я не одна. Она переживает обо мне и пытается помочь… может всё-таки вернуться и поспать на асфальте?

***

Собеседование началось с того, что застрял лифт. Ну, разумеется. А как иначе?

Хивон не было рядом, она предупредила, что исчезнет, но почему – не объяснила. Жаль, что её нет. Можно было бы испугать людей, застрявших со мной, словно я какой-то экстрасенс, проникающий в разум других людей или разговаривающий с духами, а Хивон мне бы подыгрывала.

Я застряла между этажам с мужчиной в трениках и с женщиной, которая, чавкая, жевала жвачку с таким звуком и остервенением, будто собирается связать из неё кардиган.

Мужчина, которого я и не хотела запоминать (кроме факта, что он был в спортивных штанах), повернулся ко мне и неожиданно спросил:

– Вы тоже в «Кофе-фест»? – он вцепился руками в пакет с надписью «Я несу булочки».

Я смерила его взглядом.

– Нет, я в «СвитМедиа»

Стоя в блузке, на два размера больше собственного, («оверсайз» же в моде?), я ощущала как слиплись от влажности мои волосы. Я без конца поправляла их в надежде, что магия произойдёт и я буду выглядеть по-человечески, но тогда заколдовать меня нужно было ещё во время зачатия.

– А-а-а, это не компания, а просто Ад, насколько я знаю, – незнакомец усмехнулся.

Я постаралась улыбнуться как можно более очаровательно.

– Знаю, а Ад я люблю, особенно – с офисным дресскодом, восторг!

На этом наша беседа прервалась.

Спустя десять минут я и мои «попутчики», видимо, надоели лифту и он выплюнул нас на нужный этаж. Вот уж спасибо, я-то собиралась неожиданно достать из сумки кубики для конгинори и предложить жвачной женщине их, вместо того куска нечта, что пребывает в её рту, лишь бы её рот больше не издавал ни единого звука.

Офис «СвитМедиа» представлял собой стеклянный куб в уголке большого и важного бизнес-центра. Внутри бегали люди с бумажками, делая старательный и рабочий, напускной вид. Прозрачную стеклянную дверь мне открыла женщина лет сорока с таким лицом, словно только что ей сообщили о смерти надежды. От несварения.

– Госпожа Кан? – уточнила она, впустив меня внутрь помещения, напоминавшее собой вольер в зоопарке.

– Да. Здравствуйте. – я поклонилась, после чего, госпожа провела меня до кабинета директора и попросила подождать его внутри.

Собеседование напоминало собой сон, где я, стоя абсолютно нагой, пыталась доказать тараканам, что я очень классный работник, девушка, и вообще – вундеркинд по жизни. Мне давали подачу вопросами а-ля «Способны ли вы действовать в стрессовых ситуациях?», а я, с милым лицом, отбивала ее, отвечая «Да, конечно, в коллективе на меня всегда можно положиться, я всегда могу подменить, принимать решения самостоятельно в зависимости от конкретной ситуации и не терять духа самообладания в критических моментах», а тараканы хлопали и кричали «Браво!».

Так прошёл целый час.

В конце собеседования мы с директором и его замами поклонились друг другу и меня проводили на выход, словно я запуталась бы в стеклянном лабиринте и билась в последствие о какую-то стену, как залетевшая бабочка.

На улице было жарко и я сходила в тот самый «Кофе-фест», находившийся на этом этаже, купила айс-американо с мятой, предчувствуя в этот раз победу в игре «тараканий пинг-понг». Сегодня мне точно крупно повезло.

Я спустилась по лестнице, не доверяя более лифту и присела на скамейку у здания. Телефон у меня в руке радостно завибрировал, тем самым сообщив, что я вновь забыла зарядить его вовремя, и теперь он покидает свой пост до следующей подзарядки. Класс.

Люди проходили мимо меня, а я пила холодный кофе и наслаждалась жизнью. Красота. Хивон до сих пор не появилась.

Неожиданно рядом кто-то присел и глубокий бас спросил меня:

– Извините, у Вас не будет салфетки? У нас с кофе плохие отношения… он от меня сбежал, – мужчина немного посмеялся.

Это был темноволосый мужчина с фотоаппаратом наперевес, в белой рубашке и с размашистым кофейным пятном на ней – как будто он только что боролся с каким-нибудь американо и проиграл. На вид ему было почти тридцать лет.

Я молча достала из сумки несколько влажных салфеток и протянула ему. Он вытер ладони и попытался оттереть пятно от рубашки, но все мы знаем, что такие действия тщетны.

– У Вас такой вид, будто Вы только что с корпоративного допроса, или же с суда.

Кивнув в ответ, я произнесла:

– Вы крайне проницательны, но я бы скорей сказала, что это была психоэмоциональная игра в пинг-понг, – после этого, я сделала глоток кофе.

– У Вас такая интересная речь, – незнакомец чуть приблизился и протянул руку, – Меня зовут Хан Ён У. Я веду курсы фотографий, недалеко, через дорогу. Сегодня у нас как раз пробное занятие, если что – заглядывайте. У нас есть кондиционер, – он по-доброму улыбнулся и внимательно вгляделся в моё лицо.

Я усмехнулась.

– Заманчиво. А коллективной терапии у вас, случаем, нет?

Ён У помотал головой и засмеялся.

– Но иногда спрашиваем себя внутри зачем живём.

Сделав ещё глоток из трубочки, я неожиданно словила себя на мысли, что задумалась. Ён У…

– Подождите, а как пишется Ваше имя? Каким ханча?

Видимо, мой вопрос немного обескуражил нового знакомого, ведь бровь с его лица стремительно поднялась вверх.

– Вас серьёзно это интересует?

– Конечно. Вдруг Вы «Ён» как «тяга к насилию», а «У» как «рёв мамонта».

Мужчина громко засмеялся и откинулся на спинку лавочки.

– Нет-нет, «Ён» как «любовь», а «У» как «друг» или «помощь». А как зовут Вас?

– Ваше имя прямо комбо для ценителей дорам. Меня зовут Кан Хэ Соль. «Хэ» как «море», а «Соль» как «сосна».

– Тогда, будем знакомы, госпожа Кан. Мне уже пора к своим ученикам… Если что – заходите, мы будем очень рады новичкам. Хорошего дня, – Ён У встал, поклонился и начал уходить.

Я смотрела ему в спину и думала – если бы у имён был вкус, то Ён У – любовь и помощь, обладал бы ярким медовым вкусом в сочетании с лимоном и горчинкой зелёного чая.