Ст. сержант. Назад в СССР. Книга 5 бесплатное чтение

Глава 1. Решительные меры

Прапорщик Корнеев такого вопроса совершенно не ожидал. Он на мгновение замер, окинул внимательным взглядом строения, в которых размещались ящики с оружием.

Задержавшись на одном из них, он что-то прикинул в уме и фыркнул.

– Сделаю! Только смотри, осторожнее! Мне еще твою задницу обратно к Кэпу вести! «Закат» вернем домой только в полном составе, да?

– Непременно! – кивнув, отозвался я. – Давай-ка еще пройдемся пару раз туда и обратно, хочу осмотреть фасад здания, где сидят наши заокеанские коллеги, и понять, как проще всего можно туда забраться.

– Второй этаж?

– Ага…

– А как же американцы? Если их внутри много?

– Вот как раз поджог и нужен для того, чтобы те оставили здание и пошли выяснять, что там такое произошло…

– Хм… У тебя будет не более двух-трёх минут. А если выйдут не все?

– Ну… Придется импровизировать! – хмыкнул я, пожав плечами. – Первый раз, что ли? Помнишь, как майор Карев нам твердил одно и то же? В любой непонятной ситуации – импровизируйте! А уж это мы умеем…

На этом все и решили. Еще несколько минут мы просто бродили перед строением, таская за собой пустой ящик – наверное, если за нами кто-нибудь наблюдал бы со стороны, то это выглядело бы забавно.

Иногда мы останавливались, вроде как отдыхали, а сами анализировали обстановку и подмечали важные детали. Смотрели, кто и что делает, слушали, о чем говорили другие душманы, определяли, кто старший среди этого муравейника. Правда, понимали с большим трудом. Все-таки на тренировках основной акцент на общение с местным населением у нас в принципе не ставился. Вот если бы здесь был прапорщик Иванов, тогда бы все стало значительно проще. Наверное, много чего удалось бы услышать полезного и интересного. Хотя, с другой стороны, что рядовые духи могли знать?

Ну и переводчика с нами сейчас не было, а потому приходилось выкручиваться самим. Минимум знаний для общения с местными, мы худо-бедно знали. Правда, наличие разнообразных диалектов, сильно искажало общую картину. Поэтому, по-хорошему, лучше вообще ни с кем не разговаривать, иначе будут ненужные подозрения.

– Ну, все ясно… – спустя какое-то время, отозвался я, закончив наблюдения. – Давай, оставим ящик у стены там! Обсудим пару моментов…

Когда мы остановились справа от здания, я приметил, что с другой стороны есть высокий каменный дувал, по которому вполне можно было бы забраться наверх. Окна второго этажа открыты, а значит, и заглянуть туда не проблема. И хорошо бы, если внутри никого не окажется…

Быстро осмотрев фасад здания, я заметил, что все окна на втором этаже были открыты. Решеток там не было, да они и ни к чему. Рядом примыкала высокая стена, в ней несколько каменных выступов. Лезть внутрь здания нужно решительно и быстро, чтобы на меня не обратили внимания со стороны. К счастью, уже начинало темнеть, справа образовался темный участок, в котором вполне можно было спрятаться на пару минут и выждать, пока в игру не вступит Паша Корнеев.

Главное, чтобы внутри штаба не оказалось американцев, потому что тогда по-любому поднимется шум, а как раз он-то нам и не нужен – мы и так сильно рисковали, подписавшись на такую дерзость. Но с другой стороны, информация, что непременно имелась в их штабе, могла оказаться очень-очень полезной. На этом уже можно было делать выводы касательно нашей операции, понимать, что именно намерены делать американцы и где сейчас может находиться наш «Закат».

Шут, словно тень, отделился от меня и невозмутимо отправился в сторону гаражей и складов с оружием, где по-прежнему было много душманов. Ввиду того, что вся эта людская масса занималась своими делами, никто не обращал на нас внимание. И это не могло не радовать.

Вскоре прапорщик скрылся на одном из складов. Время пошло – подать сигнал я не смогу, а вот он точно сделает так, что его работу я не только увижу, но и услышу. Уж он это умел. Не зря же на занятиях по инженерной подготовке он был лучшим – все инструкторы хвалили. Да и было за что.

Выждав удачный момент, я быстро шагнул в тень, ловко прошмыгнул вглубь между строений, ухватился за деревянную балку, рывком подтянулся. Забрался. Перелез на нижнюю часть дувала, быстро забрался наверх и, словно кошка, перепрыгнул на парапет. Кое-как удержался там, притаился. Быстро прислушался и осмотрелся, вроде бы тихо – никто не кричал, не стрелял и не бежал с воплями поднимать тревогу.

Из открытого окна доносилась какая-то музыка.

Осторожно заглянув в открытое окно второго этажа, я почти сразу увидел там человека в американской военной форме. Пятнистый китель висел на спинке стула, там же висела кобура с торчавшей оттуда рукоятью пистолета. Камуфляжная расцветка говорила сама за себя ‒ это точно американец.

Это офицер, причем достаточно молодой. Возрастом не более тридцати пяти, возможно, капитан или майор. Странно, что он один. Скорее всего, все остальные размещались где-то внизу, в казарме. В такое время суток они могут заниматься личными делами, отдыхать. Не думаю, что тут много американцев, человек десять максимум.

Офицер сидел за письменным столом и что-то черкал то ли в блокноте, то ли в журнале. Иногда шуршал бумагой. Рядом, на краю стола стояла включенная настольная лампа, но ее свет до меня не доставал. Рядом лежали какие-то книги. Ручки, карандаши. У стола лежал большой военный рюкзак, на деревянном шкафу, на раздвинутых сошках стоял американский пулемет М-60, времен Войны во Вьетнаме. Там америкосы получили знатных люлей от партизан. Впрочем, сейчас СССР повторял тут же ошибку, только теперь уже в самом Афганистане, увязнув в партизанской войне. Так, как наши деды и отцы воевали во время Великой Отечественной войны, уже не сражались. Принципы и каноны ведения боевых действий были другие, время менялось.

В целом внутри этого помещения, занимавшего большую часть второго этажа, царил порядок – пиндосы хорошо постарались. Было чисто, приятно пахло чем-то жаренным. В углу стоял холодильник, на нем магнитофон.

На столе в углу стояли какие-то открытые консервы. Я даже облизнулся, потому что кушать разведчику хочется всегда.

Продолжил наблюдение.

Приходилось думать на повышенных оборотах, быстро подмечать детали. Освещение плохое, но куда деваться?!

Это и плюс и минус ‒ падающий из окна свет сильно рассеянный, а потому я оставался незамеченным.

У плохо заштукатуренной стены стояли старые шкафчики с вещами, стойки с оружием, лежала разнообразная амуниция. Имелись какие-то коробки, пакеты. На стене была большая оперативная карта, с какими-то пометками, цветными обозначениями и флажками.

Вдруг снаружи раздался шум, крики и вопли. Какой-то треск. Американец повернул голову, поднялся с места и зашагал к противоположному окну. Выглянув наружу, он замер. Затем громко выругался, что-то крикнул и бегом бросился к выходу. Хлопнула деревянная дверь, послышались удаляющиеся шаги. Отлично ‒ Шут свое дело сделал.

В самом помещении никого не оказалось, поэтому я, недолго думая, торопливо влез внутрь.

Старался ходить аккуратно и тихо. Подошёл к большой карте, внимательно её смотрел, зафиксировал в памяти основные моменты и названия, довольно быстро отыскал точку второго лагеря. По крайней мере, я думал, что это именно она – сведений-то не было никаких. Местность почти не разведана.

Затем я увидел два стоящих неподалеку друг от друга рабочих стола, на них разложенные документы, какие-то папки. На столе валялись ручки, линейки и карандаши. Блокнот. Очевидно, что сидевший здесь офицер до ухода плотно работал с ними, дополнительно проводил какие-то графические работы.

Я спешно читал, переворачивал листы. В документах было видно, что у американцев в этих местах действительно что-то готовилось, но пока никакой конкретики не было. Принявшись лихорадочно бегать глазами по тексту имеющихся документов, я старался подмечать важные моменты. Однако пока, не разглядел ничего, что стоило бы моего внимания и могло принести пользу. Один документ, второй, третий… Ерунда, все не то, хотя в такой спешке немудрено было что-то пропустить.

Перебрался на следующий стол, принялся рыться и там, заглянул в ящики. Ничего, как же так?!

Не верю!

Но вдруг за хлипкой дощатой дверью, где-то в коридоре или на лестнице, послышались приближающиеся шаги. Офицер возвращался обратно.

Мне нужно было либо срочно уносить отсюда ноги, либо попытаться спрятаться, выдавая позиции. Решился остаться, ведь времени уйти уже не оставалось. Да и я бы все равно не успел, поэтому единственное толковое решение, что пришло мне в голову, это спрятаться прямо под рабочий стол – места там было более чем предостаточно.

Раздался скрип открываемой двери, кто-то вошёл внутрь. Послышались приближающиеся тяжёлые шаги. Вошедший в помещение человек выругался на английском языке, тяжело вздохнул, швырнул что-то тяжёлое в сторону.

Наверное, это была фляга с водой или что-то ещё. Может, автомат или пистолет.

Он медленно подошёл ко второму рабочему столу, судя по звуку, снял трубку с телефонного аппарата и принялся набирать какой-то номер.

Далее последовал односторонний диалог, из которого я сделал вывод, что он связался со своим командованием, скорее всего, возможно, обсуждалось время на выполнение какого-то задания. Судя по всему, говоривший на той стороне телефонной линии был недоволен. Ничего похожего на название нашей шифровальной аппаратуры в монологе не прозвучало, а суть самого разговора частично осталась неизвестной.

Вскоре трубка отправилась обратно на корпус аппарата. Американец тяжко вздохнул, на кого-то выругался. Затем он сел на свободный стул, тяжко вздохнул, пробормотал что-то себе под нос. Раздался «пшик» – тот либо открыл бутылку с пивом, либо банку с кока-колой.

В какой-то момент я услышал, как тот произнес:

– Опять дерьмом воняет! Этот проклятый запах!

– Зараза… – процедил я. Запах шел от меня. Но это нормально, ведь совсем рядом находится загон с баранами. Если прислушаться, то слышно их блеяние. Ветром сюда пригоняло соответствующие запахи.

Кстати, от пива я сейчас тоже не отказался бы.

В этот момент подо мной неожиданно скрипнул пол и, само собой, офицер это услышал. Невозможно было не услышать – он тихо выругался, медленно поднялся со стула, направился ко мне.

Стул при этом жалобно заскрипел. Офицер не обратил на него никакого внимания, просто медленно двинулся к столу, по пути взял свою флягу.

Я прекрасно понимал, что сражаться с американцем нужно не как советский разведчик, владеющий сразу несколькими видами боевых искусств. Наоборот, придется действовать как дилетант, потому что на мне душманская одежда, лицо скрыто. Как только он очнется, сразу же поднимет тревогу и тогда весь лагерь поднимется на уши. Естественно, никакой сделки уже не будет и задача будет провалена на корню, поэтому мне нужно действовать грубо и наверняка.

Едва американский солдат подошёл к столу и попытался заглянуть под него, как я рывком бросился прямо на него, при этом гарантированно сбив с ног. Это был тот же самый офицер, что сидел тут ранее.

Он подобного совершенно не ожидал, даже вскрикнуть не успел, ни оказать какого-либо значимого сопротивления. Умело воспользовавшись своим преимуществом, я оседлал его, выхватил свой пистолет и сильным ударом рукояти по голове оглушил его. Пусть отдыхает.

Противник был не очень крупным, поэтому я справился с ним довольно быстро – в ином случае, вроде того негра у входа, его даже с ног свалить было бы сложно.

Тут же вскочил на ноги, подскочил к двери. Вроде бы всё было тихо, спокойно. Но это ещё ничего не значило, вполне возможно, что прямо сейчас в это же помещение мог войти кто угодно.

И так и получилось. Снаружи послышались крики, вопли, топот, какой-то шум, скорее всего, пожар уже начался… Я быстро подскочил к одному из окон, аккуратно выглянул наружу – и верно, один из бараков догорал. Вокруг него бегали взволнованные душманы, кто-то тащил ведро, кто-то лопату, а самого Корнеева нигде не было видно.

Я бегом бросился обратно к столу, в котором были разложенные документы, вновь принялся их изучать, но нигде по-прежнему не было ни слова о том, что американцы готовы купить, обменять или просто забрать советскую шифровальную аппаратуру. Там же на столе, в открытом блокноте было начертано «22:00», и сегодняшняя дата ‒ 19 апреля. Помимо этого, на столе размещалась печатная машинка, лежал бланк с какими-то печатями. И тут мне в голову пришла очень интересная мысль…

На улице снаружи по-прежнему был шум, внизу на первом этаже ‒ тоже. Не теряя больше времени, я вновь подскочил к карте, повторно попытался определить наше местонахождение, понять, где могла происходить встреча. На лестнице вновь послышались шаги – сюда кто-то поднимался. Бросив оглушенного американца как есть, я вновь направился к окну, но на этот раз к противоположному, на другую сторону лагеря. Это была не фасадная часть, а скорее, тыловая, поэтому общий двор лагеря отсюда не просматривался. Я решил спуститься прямо здесь, потому что здесь нагромождение каменных обломков было более удачным для спуска.

Цепляясь за камни и аккуратно спускаясь вниз, я вскоре оказался между двух строений, прямо передо мной в глиняной стене оказалась деревянная дверь. Пробегая мимо этого пятачка, двое каких-то душманов вдруг остановились и посмотрели в мою в сторону… Я понял, что моё местонахождение здесь уже выглядит подозрительно. В то время как все остальные тушат пожар, я прохлаждаюсь. Поэтому я принял единственно верное решение войти в деревянную дверь и закрыть её за собой. Ну, едва я это сделал, как на меня что-то накинулось. Причем, во множественном числе.

Кто это были, я не разглядел.

В нос ударил запах пота и какого-то старья. Я тут же схватился за чье-то тело, рывком повалил его на пыльный и грязный пол. Кто-то попытался схватить меня за шею, но я с силой ударил локтем, попав во что-то мягкое.

Раздался сдавленный вопль. Шею тут же отпустили.

Толкнув второго и совершив кувырок, я откатился в сторону и встал на ноги, тут же принял боевую стойку. Что же, раз меня уже спалили, значит, придется решать проблему радикально.

Но каким же было мое удивление, когда я увидел перед собой двоих худощавых пленников, в рваных обносках, да еще и без обуви. Один полусидел, второй зажимал ладонью окровавленный нос. Оба смотрели на меня с лютой ненавистью – тот, что поднимался с пола, держав в руке старый гаечный ключ.

– Тихо, тихо, мужики! – отчетливо произнес я, открывая свое настоящее лицо. – Свои!

Оба пленных, только что намеревавшиеся покончить со мной, резко остановились. Растерянно посмотрели друг на друга, а потом снова на меня.

– Чего? – прищурился один. – Повтори-ка!

– Ты кто такой, а? Откуда?

– Отряд спасения! – негромко произнес я. – Спецназ ГРУ СССР, на специальном задании. Сам из Батайска.

– За нами? – с надеждой в голосе произнес второй, тихим шепелявым голосом.

– Нет, не за вами! – я не стал врать. Вообще это дело не люблю. – О том, что здесь есть пленные, наше командование вообще не в курсе. Но у меня есть план, как именно вам нужно и можно помочь. Кстати, а вы чего на меня накинулись? Вы всегда на одиноких духов так бросаетесь? С яростью и особым пристрастием.

Они снова переглянулись между собой. Потом посмотрели куда-то влево.

Там на полу лежали странные кучки песка, болты, другие мелкие детали. Шагнув ближе, я понял, что это карта, выполненная из подручных средств. Карта этого самого лагеря. И тут я понял, они что-то планировали, обсуждали, а тут я ворвался. Вот они и решили действовать наверняка, чтобы их самих не спалили. Черт возьми, смело. Очень смело.

– Карта? – тихо спросил я. – Побег обсуждали?

– А чего обсуждать-то? – пробурчал второй, пожав плечами. – У нас для этого сил нет.

– Ну, это мы еще посмотрим… Как я уже сказал, план есть! Но сначала вам нужно будет сделать вот что!

Я недоговорил, с обратной стороны двери, которую я закрыл минуту назад, послышался шум ‒ духи наверняка последовали за мной, чтобы выяснить, кто я такой… Придется импровизировать. Один неверный шаг и все коту под хвост!

Глава 2. Немыслимо!

Взяв нож наизготовку, я мгновенно спрятался за стеной, ожидая, когда сюда войдут те двое, что успели заметить меня в просвете между строениями. Противника нужно будет устранить быстро и тихо, иначе тот поднимет тревогу.

Оба военнопленных скрылись в глубине помещения. Погас свет, резко потемнело. Через небольшие окна с той стороны пробивался свет от уличного фонаря. Судя по всему, после наступления темноты везде включали электрическое освещение. Значит, где-то стоит мощный генератор, а к нему должно быть топливо.

Тем временем дверь приоткрылась. Тихо скрипнуло. Внутрь проскользнул душман, от которого попахивало навозом. Впрочем, я был не лучше. Лицо его было скрыто платком, но по глазам вошедшего я сразу понял, что это был Шут. Да и по манере передвижения тоже – моджахеды так не ходят.

– Спокойно, свои! – выдохнул тот, увидев меня. У него в руке был зажат нож, точно такой же, как и у меня. – Видел, как ты из окна выпорхнул! Ну, узнал что-нибудь?

– Узнал! – кивнул я, убирая нож. – Снаружи никого?

– Никого. Те двое отвалили.

– Короче, смотри… – начал я. – Сегодня в десять часов у американцев будет что-то происходить на второй точке. Возможно, та самая сделка, которую мы ждали. Километрах в шести отсюда, но пешком мы туда не дойдем. Не успеем.

– В десять? – Паша посмотрел на свои часы. – Это же через полтора часа. М-да, точно не успеем. А что именно там будет происходить? Передача груза?

– Не знаю, в документах я ничего конкретного не нашел. Времени мало, но успеем, есть у меня план и на этот счет. Кстати, а что у них там загорелось?

– Да так, я масло машинное разлил рядом с деревянными ящиками с боеприпасами и поджег. Всего-то. Воплей было – даже америкосы прибежали смотреть, что произошло. Ну а я что, поджег и быстро свалил в соседнее строение. Никто меня не видел – хорошо, что у них тут почти везде два выхода, а не один. Да и, честно говоря, тут у них полный бардак. Все валяется как попало. Кинь им гранату в один из складов, рванет так, что всю крепость разнесет. У них тут боеприпасов на три батальона. Готовятся к чему-то. Ну и что дальше будем делать?

– Во-первых, нужно к Кэпу вернуться и все доложить.

– А во-вторых?

Но ответить я не успел, потому что откуда-то из-за внутренней стены послышался шум – показались оба пленника, в каких-то лохмотьях. Выглядели они перепуганными, но увидев, что никакой драки нет, застыли в нерешительности. Корнеев тут же схватился за пистолет, однако увидев в темноте источник шума, опустил Стечкина.

– Это еще что за аборигены? – пробормотал тот, пряча оружие.

– Сам ты абориген! – обиделся тот, что был повыше. – Я, вообще-то, офицер. Старший лейтенант, летчик.

– Как же ты тут оказался-то, старший лейтенант? – хмыкнул я.

– Хреновая история… – помрачнел тот. – Не хочу рассказывать.

Я осмотрелся по сторонам, прислушался.

– Что это за место?

– Духи сейчас сюда не полезут! – отозвался второй, догадавшись, о чем я подумал. – У них намаз сейчас будет! Все в северной части лагеря будут молиться, поэтому минут двадцать все будет тихо и спокойно. Потом вернутся, нас уведут обратно в карцер. Вот мы и решили, пока того… Ну, точнее я это я решил… Это старый склад, в котором раньше всякий хлам хранился. Мы его почти весь расчистили, но духи все равно недовольны. Через стенку отсюда карцер, там остальные наши сидят. Еще зиндан есть. Только недавно всех с рабочки пригнали. Почти без еды и воды и сидим. Это они нас так наказывают за прошлый побег. А вообще, американцы тут всеми командуют, хотя душманам это сильно не нравится.

– Намаз? – задумчиво пробормотал я. – Это хорошо… Утром же у них тоже молитва есть?

– Ну да. Каждое утро. А сколько вас здесь?

– Группа из восьми человек.

– Зачем здесь спецназ ГРУ? – вновь спросил летчик. – Чего вы тут забыли, если не за нами?

В трех словах нужно было им объяснить – если удастся привлечь их на свою сторону, можно убить двух зайцев одним выстрелом. Корнеев, скорее всего, еще не понял, что именно я задумал.

– Неподалеку от границы сутки назад было совершено нападение на советскую колонну военной техники. В ее составе была штабная машина, которая перевозила засекреченный комплект шифровальной аппаратуры, вместе с документами и живым оператором. Командование не может допустить, чтобы душманы передали ее американцам. Наша группа была направлена сюда для того, чтобы выяснить, куда ее унесли. Еще три группы работают на юге отсюда, но связи между нами нет.

– Ясно. Если шифровальная аппаратура, то понятно, отчего такая оперативность. Мы в этом лагере уже четвертый месяц, работаем днем и ночью. И ни одна сволочь…

– Почему раньше не сбежали? – спросил Шут.

– Пытались. Трижды. Шестерых пацанов потеряли, – мрачно ответил летчик. – Еще двое от ран умерли. Отсюда бежать нельзя!

– То-то я и вижу, что вы детальный план лагеря от нечего делать из подручных материалов делаете! – слегка усмехнулся я. – Нет, ребята… Бежать отсюда можно и даже просто, только звучит дерзко! У вас раньше не получалось, потому что действовали неправильно. Нужен план, причем план, который позволит захватить тут все. Сколько вас здесь?

– Двенадцать. И в яме пять. Остальных недавно увезли.

– Куда?

– У американцев в шести километрах отсюда небольшой лагерь укрепленный есть. Размещается в каком-то большом доме. Наши парни там стену строят.

– А что еще есть в том лагере? – уточнил я.

– Да то же самое, что и тут. Только чище. И место открытое, гор нет. Вертолетная площадка имеется. А кроме американцев, еще и французы, и англичане, и китайцы есть. Кстати, может быть, что именно там и находится ваша аппаратура. Если душманы ее туда притащили, то понятно зачем. Кто больше денег даст, тому и отдадут.

В этих словах был смысл. Нам нужно туда попасть. Обязательно.

– Паша… Вот что тебе нужно будет сделать! – твердо произнес я, повернувшись к Корнееву. – Сейчас выдвигаешься обратно к нашим и докладываешь Игнатьеву, что я отправился на вторую точку сам. Пусть все выдвигаются туда, занимают позицию. А там разберемся… Я выясню, где наш «Закат»!

– Не понял, а почему я?

– А кто? К тому же, толпой мы там точно ничего не узнаем. И вообще, я старший в группе, забыл?

– Да твою же… но как ты туда проберешься?

– А это уже как получится! – улыбнулся я. – Помнишь, как майор Карев говорил? Не переживай, ты же знаешь, что я если я что-то решил, то сделаю! Я везучий, как уличный кот.

– Помню! И знаю! Макс, я не могу тебя одного отпустить! – ответил Шут.

– Можешь! – усмехнулся я. – Но тогда, как об этом Кэп узнает? И лучше бы ты не терял времени!

– А с нами что? – спросил летчик.

– Выбор у вас невелик. Если поможете нам, у вас будет хороший шанс вернуться домой! – уверенно ответил я. – Интересует?

– Черт возьми, конечно, интересует! – ответил второй. – Только надежду зря не давай! Моральный дух у парней и так ниже плинтуса. Они устали, истощены. Но думаю, что я их подниму. Был бы план…

Я хотел дать слово офицера, но вовремя вспомнил, что сейчас я не офицер. Было бы странно, если бы я это сказал, даже если бы это услышал Корнеев, он бы тоже удивился. Конечно, потом это можно было бы обыграть, как для поднятия боевого духа… Поэтому я ответил иначе:

– Все гораздо проще, чем кажется! Даю слово советского разведчика!

Повисла напряженная пауза. По их глазам увидел, что они практически поверили и загорелись.

– Макс, тогда я пошел? – спросил Шут. Он прекрасно понимал, что я уже все решил, зря сотрясать воздух в разведке не имеет смысла. Задание должно быть выполнено! Точка!

Я кивнул. Шут в одиночку выберется отсюда без проблем, причем еще быстрее, чем со мной.

– МОН-ку оставь! – попросил я. – Парням пригодится!

Тот на мгновение застыл, потом кивнул. Порылся в одежде, вытащил подсумок со спрятанной в ней миной, положил на деревянный ящик у стены.

– Ты только осторожнее, сам на рожон не лезь! – напоследок ответил Корнеев, поправляя одежду и направляясь к двери. Не прошло и тридцати секунд, как он покинул помещение, прикрыв за собой дверь.

– Что у тебя за план? – спросил летчик, когда мы остались одни.

– Ну, для начала скажите мне, тот румынский БТР, что стоит в одном из сараев, на ходу?

– Да черт его знает. Нас туда не пускают. Но все грузовики точно на ходу, даже заправленные. Они каждый день возят то людей, то оружие, то строительные материалы. Даже баранов и тех возили. После вечернего намаза большая часть душманов либо уедет, либо уйдет в кишлак. В это время здесь будет всего двадцать человек, а больше мест нет. Пока казарму новую не построили еще.

– Хорошо. А рация тут есть?

– У американцев есть! Мощная, на всю Среднюю Азию хватит. Духам она ни к чему. Они ж как муравьи, полагаются только друг на друга, помощи со стороны не ждут.

– А оружие у вас хоть какое-то есть? – задал я очередной вопрос.

– Есть немного! – вмешался второй. – Смогли со склада вытащить три гранаты. Но этим много не навоюешь!

– Это верно. Я там на крыше видел две пулеметные точки. ДШК и Калашников. – Поняли, о чем я?

Летчик хмыкнул, отошел к плану, что они собрали из мусора ранее.

– Вот твои пулеметы! – он ткнул палкой в две кучки песка на карте. – Но они перекрывают только часть территории, а не весь лагерь. А остальная часть?

– Об этом потом. Крыша в доступе?

– Забраться туда можно. Тут с обратной стороны вот этих двух сараев есть проход. Там по стене можно на крышу залезть наверх, обезвредить пулеметчиков. Нож я вам дам. Сверху перебить часть душманов во время утреннего намаза несложно. А затем, пока все остальные, что в кишлаке ночуют, сюда не поперли, нужно уносить ноги, либо грамотно оборонятся! К этому времени наша группа присоединится к вам с юга, ни душманы, ни американцы даже не поймут, что кроме советских военнопленных тут действует еще и группа спецназа ГРУ. Захватив лагерь, нужно проверить БТР, заправить его, если не заправлен. Я видел, что у него колесо откручено. Нужно прикрутить.

– Это сделаем. Но у него вооружение отсутствует. Башню сняли еще в начале зимы.

– Ну и что?! Без нее он что, не ездит?

– Прорываться на дефектном бронетранспортере через сотню духов? Ты серьезно?

– А почему нет? – улыбнулся я. – Думаешь, душманы спят с гранатометами в обнимку? Все тяжелое вооружение здесь, у них максимум будут в руках автоматы и пулеметы, броня БТР калибр держит хорошо. Шины с автоматической подкачкой, а проехать вам нужно будет всего-то около километра. Главное ‒ не останавливаться. Дальше оторветесь. БТР не Запорожец, он и стены ломать может. Пройти через кишлак – раз плюнуть. Мирных жителей там почти нет, женщин и детей нет. Что вас останавливает?

– То есть, во время утреннего намаза нам нужно тихо выбраться из закрытого на замок строения, тихо залезть на крышу, обезвредить там двух пулеметчиков. Затем завладеть пулеметами и покрошить молящихся душманов в капусту? Затем завладеть бронетранспортером, проломить ворота и на броне прорываться к границе?

– Все так.

– Ну а как мы выберемся из карцера, где нас держат?

Я не успел ответить, снова вмешался второй пленник, куда более оптимистичный, чем офицер.

– В карцере сидят не все. Несколько дней назад пригнали новых пленных, их пока держат в яме. Меня вместе с ними. Закрывают на замок. Во время намаза там никого нет.

– Вот, хорошо. Нужно только придумать, как открыть замок.

– Не нужно. Решетка на петлях из толстых веревок. Если их перерезать, можно сдвинуть решетку и выбраться наружу.

– Хорошо. Тебя как звать?

– Сергей!

– Толково соображаешь. Бойцы из ямы могут выпустить тех, кто будет находиться в карцере. Дальше разбиться на две группы. Одна к пулеметам, вторая к складу с оружием, где полно автоматов, гранат. Прямо на углу здания используйте МОН-ку, отсеките душманов, которые попрут на вас с юга. У вас будет преимущество, если ударите все вместе. Добьете гранатами и стрелковым оружием. На самом деле это куда реальнее, чем кажется!

– Немыслимо!

– Немыслимо не только для тебя, но и для них! – ответил я. – Глаза боятся, а руки стреляют!

– М-м… Ну-ну! А рация на хрена? – спросил летчик, глядя на меня с недоверием. Нехороший взгляд, как будто я ему что-то должен и не хочу отдавать.

– Вертушки вызвать! Шифровальная аппаратура тяжелая, на ногах ее далеко не унесешь, а группа должна быть мобильной, иначе нас просто перебьют. Там несколько блоков в комплекте, – я вспомнил про те фотографии, что нам показывал на базе подполковник Захарченко.

– Сдурел? – возмутился летчик. – Это же Пакистан, сюда ничего не прилетит. Весь твой план ‒ это чушь. Из области фантастики. Не знаю, на кого он рассчитан! Это вы в своем спецназе мастера на все руки, горы можете зубами грызть. А я так не умею, меня не на то учили.

Я посмотрел на него с удивлением.

– Верно, сюда наши вертолеты не прилетят. А вот несколько километров на северо-запад уже граница с Афганом, так что туда они долетят и прикроют огнем. Особенно когда узнают, что вы везете аппаратуру. План рассчитан на людей, которые хотят вернуться домой. Реальный план. Тебя, кстати, как звать?

– Ну, старший лейтенант Шерстнев, и что?

– Сейчас ты военнопленный, а не офицер! – сдержанно напомнил я. – У тебя вместо военной формы – рваные тряпки! Да и сам ты больше на животное похож. И я, вообще-то, имя твое спрашивал. Что, никак понять не можешь, что твой единственный шанс вернуться домой, это мы? Я мог бы не сидеть тут и не доказывать тебе, что шанс использовать ты не хочешь. Мог бы уйти и забыть, что видел вас тут. Пойми, дурья твоя башка, что никто за вами сюда не придет, никто не прилетит? Ваша свобода в ваших руках. Подумай. А еще, рекомендую тебе сбавить тон.

Тот посмотрел на меня со злостью, но второй толкнул его в плечо.

– Продолжай.

– К семи утра постарайтесь захватить лагерь, мы подойдем к вам с юга. И тогда будем рвать когти.

– Я не знаю никого, кто мог бы управлять бронетранспортером.

– Это уже решим на месте!

Я взглянул на часы. Время намаза подходило к концу. А мне еще нужно успеть завершить кое-что…

– Итак, работаем? – напрямую спросил я, глядя на обоих военнопленных. – Или отбой и сидите тут, пока рак на горе не свиснет! Решайтесь!

– Работаем! – ответили оба. Видимо, Шерстнев сообразил, что он не в том месте, где нужно пальцы веером гнуть.

– Тогда за дело! К восьми утра лагерь должен быть ваш! Американцев здесь не будет, они в полном составе уедут. А там и мы подоспеем, главное ‒ нас не покрошите!

– Добро!

– Держите нож! – я протянул им свое оружие. – Пригодится! Серега, главное, все делайте вместе!

***

Конечно же, озвученный мной план был хорош только на словах. На самом деле была масса сложностей, что угодно могло пойти не так. Они вообще могли даже не решиться на этот рискованный ход.

Смогут ли эти двое поднять остальных на бунт? Выбраться из ямы ‒ самое простое, но с другой стороны, у них будет фактор неожиданности, который играет огромную роль, если его правильно использовать.

Справятся, должны справиться, если жить хотят. Конечно, может быть, повезет не всем, но это хоть какой-то шанс. Когда пленные станут не нужны, когда душманы со своими заокеанскими союзниками закончат строить то, что задумали, всех просто перестреляют.

Я направился к бронеавтомобилю, что стоял сбоку от здания, в котором обосновались американцы. Сейчас у входа никого не было, скорее всего, те готовились к выезду. Вот как раз с ними я и собирался ехать.

Что это был за бронеавтомобиль, я не знал. Даже не так, это, скорее, боевая машина пехоты, а не просто машина с броней. Четыре колеса, броня, мощный двигатель – явно на базе какого-то грузовика. Возможно, это вообще какая-то другая техника, не американского производства. В ней вполне могли уместиться все пиндосы, вместе взятые.

Кстати, судя по тому, что тревогу они не подняли, то все в норме. А может, им было не до этого… Возможно, американский офицер вообще ничего не понял ‒ на него напал какой-то ошалевший душман и сбежал. А чтобы все выглядело натурально, перед отходом я разорвал коробку с сухими пайками и вытащил одну из них. Бросил ее за дувал, мне-то она ни к чему. Духи вполне могли что-нибудь украсть, несмотря на то, что у них воровство ‒ это серьезный проступок. Но то у своих, а у американцев можно…

Возможно, по возвращении и будет разбор полетов, но не сейчас. И это хорошо.

Я обошел транспорт с тыльной стороны, осмотрел. Заглянул под него. Затем, выждав удачный момент, забрался под днище. Там, сразу под задним бампером, в отсеке для запасного колеса было пусто, зато крепления были на местах. Забравшись туда, я мало того, что оказался практически невидимым, но еще и превратился в эдакого зайца-безбилетника. Ну, кто станет заглядывать под днище, чтобы проверить состояние запаски? Никто, ведь про нее вспоминают только тогда, когда одно из колес по какой-то причине вышло из строя.

Было неудобно, но куда деваться? Мягкого кресла тут, к сожалению, предусмотрено не было. Теперь мне оставалось только дождаться, пока американцы выдвинутся на точку и довезут меня прямо до места.

Судя по тому, что никакого шума в самом лагере и кишлаке не было, значит, Корнеев либо уже добрался до наших и все передал Кэпу, либо был где-то в пути. Пока идет вечерний намаз, лагерь слабозащищен и почти никак не контролируется. Это большой плюс.

Я ждал минут десять, когда наконец-то они начали грузиться внутрь. Судя по всему, сели все. А если и нет, если кто-то остался здесь, его судьбе я не завидую. Военнопленные не будут разбираться, кто душман, а кто американец – перебьют всех. В конце концов, это война, либо ты – либо тебя.

Водитель завел двигатель, транспорт затрясся, загудел. Тронулся с места. Из-под колес полетели камни, пыль, куски сухой грязи. Дышать было нечем, сильная тряска, гул и грохот. Пришлось крепко держаться руками за все, что только можно.

Поздно понял, что прятаться под машиной было не очень хорошей идеей… Но разве у меня был иной вариант?

Глава 3. В логове зверя

Когда мы наконец-то доехали до места и остановились, я выдохнул.

С ног до головы был покрыт густым слоем дорожной пыли, спина болела, мышцы ныли. Глаза почти все время пришлось держать закрытыми. Сейчас больше всего хотелось просто вывалиться оттуда, чтобы вытянуться и наконец, размять затекшие конечности.

Вот только сделать это сразу не получилось.

По прибытии водитель заглушил двигатель, американцы выбрались наружу, но никуда уходить не стали. Они стояли, трындели обо всякой ерунде, а я продолжал полулежать-полусидеть, скрючившись, словно в материнской утробе. А еще изо всех сил пытался не чихнуть – хоть я и дышал через ткань, пыль все равно раздражала обоняние. К счастью, пронесло. А то было бы глупо спалиться на такой вот мелочи.

Американский офицер куда-то ушел, но вскоре вернулся вновь и забрал с собой почти всех. Судя по всему, у машины остался только водитель. Он ходил вокруг транспорта, насвистывая какие-то песенки и пиная мелкие камешки…

Стараясь не шуметь, кое-как выбравшись, я нелепо распластался под днищем. Полежал секунд десять, а потом, подгадав момент, выкатился из-под техники и быстро принял вертикальное положение. Стараясь вести себя невозмутимо и не делая резких движений, спокойно побрел в сторону. Практически тут же скрылся за углом какого-то здания, быстро осмотрелся – никого. Перевел дух. Вроде бы меня никто не видел. Нужно было срочно переодеться… Вся моя душманская одежда была похожа на грязные обноски. В таком виде я точно не смогу пройти туда, куда мне нужно. А иначе ничего не узнать.

И где взять одежду?

Вообще, второй лагерь, где хозяевами наверняка были сами пакистанцы, теоретически должна была происходить передача груза, оказался меньше первого, но куда лучше. Здесь не было складов, не было кривых и косых сараев. По сути, лагерь размещался на территории хавели, усадьбы или чего-то в том же духе… Скорее всего, до афганской войны тут жил кто-то из уважаемых людей, а потом территорию кому-то отдали. В любом случае, сейчас здесь все было перестроено. Вокруг лагеря заканчивали строить каменную стену – теперь она выглядела хорошо, а не руины от того, что много лет назад было крепостью. А строили ее, конечно же, советские военнопленные, которых, скорее всего, держали где-то здесь.

Где держали нашего старшину, я так и не узнал. Может, здесь, а может, там, откуда мы приехали. Ведь ни в карцер, ни в зиндан мне попасть не удалось – такой задачи я себе не ставил, да и времени не было.

Надеюсь, что летчик по фамилии Шерстнев и Сергей смогут поднять парней на бунт. И хорошо бы, если бы там все получилось, потому что в ином случае мой план мог провалиться на любом моменте.

Я прошел вдоль стены, выглянул. Осмотрелся. Здесь было относительно чисто, имелись дорожки, какие-то бараки, все было освещено. В стороне виднелся вертолет на огороженной площадке, но точно не советского производства. Было несколько машин, все либо военного типа, либо пикапы. Кое-где были видны вооруженные люди.

Черт возьми, да где я? Что здесь происходит?

Возникало ощущение некой нереалистичности происходящего, будто это и не жизнь вовсе, а сюжет какого-то постановочного военного фильма с фантастическим допущением.

Очевидно, что здесь будет не просто передача груза, а что-то серьезнее. Быть может, наше задание к этому не имеет никакого отношения, а может, наоборот. В любом случае, скоро все начнется. И в любом случае, мне нужно будет попасть внутрь главного здания. Скорее всего, внутри уже собрались представители недружественных Союзу стран, продавцы или покупатели. Черт его знает, не разобрать. Может, я перегибаю палку и на самом деле это нормальное явление? Может быть, здесь собираются лидеры афганской оппозиции… Для чего? Да чтобы в безопасной обстановке обсудить совместные действия против правительства ДРА и Советских войск? Да вполне!

Я должен попасть внутрь! А для этого мне нужна другая одежда!

Единственный, чья форма могла бы мне подойти, был тот самый водитель – американец. Вокруг никого, а сразу за транспортом какие-то колючие заросли – придется действовать здесь и сейчас. Но убивать не стоит, зачем лишний раз проливать чужую кровь? Мы вроде бы, пока еще, не враги, скорее так, условно. Хотя, конечно, Холодная Война и противостояние с Западом сделали свое дело.

Я решительно вышел из-за угла, неторопливо направился к американцу. Тот как раз стоял у капота, внимательно рассматривая какую-то важную для него деталь.

Услышав мои шаги, он повернул голову, но не увидев при мне огнестрельного оружия, почти сразу потерял ко мне интерес. Отвернулся. Душманы в своей традиционной одежде на этой земле, это все равно, что афроамериканцы в Нью-Йорке. На них уже просто не обращали внимания. Вот и сейчас – водитель просто не увидел во мне угрозы. И неважно, каким грязным я был и как сильно от меня воняло.

Когда я был уже совсем близко, сбавил темп. Взял в руки какое-то ведро.

– Лови! – произнес я, швырнув ведро ему в грудь. Тот неуклюже его поймал, а уже в следующую секунду получил прямой удар в нос. Почти сразу второй удар – ребром ладони по шее – оказался очень болезненным и гарантированно выключил водителя. Тот пошатнулся и сполз вниз, на землю.

Я быстро осмотрелся – никто этого не увидел. Быстро ухватил его за ноги, развернул и потащил за технику. Там стянул с него штаны, китель и ботинки. Быстро переоделся и сам – в целом подошло, хотя и было несколько тесновато. Он был почти на голову ниже меня, рост составлял где-то метр семьдесят. А вот ботинки, наоборот, оказались свободными. Причем ощутимо.

– Сорок шестой? – тихо удивился я, натягивая берцы. – Что ты с такими ластами в армии-то забыл? Шел бы в подводники, не прогадал бы.

Вырубить-то я его вырубил. Но он мог очнуться, поэтому нужно было принять соответствующие меры. В салоне броневика я нашел веревку, какую-то тряпку. Затрамбовав тряпку в рот американца, я так же зафиксировал ее, чтобы тот не выдавил ее языком. Затем туго связал противника по рукам и ногам, чтобы не освободился. Лежащий без чувств американец остался в одних трусах и майке. Его я оттащил за кусты и спрятал. От греха подальше, вдруг кто увидит? На голову надел то самое ведро, ну чтобы его не узнал никто. Даже если пиндос очнется, он не сможет привлечь к себе внимание ни голосом, ни каким-либо иным способом.

В транспорте я нашел кепку водителя, винтовку М-16, три магазина к ней. Несколько гранат. Карту местности. Канистру с водой. Вообще, там много чего было – если порыться. Но вот как раз на осмотр у меня времени не было совсем. Взял с собой пару гранат, сунул в карманы.

Помыл руки, умылся водой из канистры, чтобы смыть с лица пот.

Посмотрел на себя в зеркало – более-менее стал похож на человека. Вряд ли во мне можно было признать советского разведчика.

В голове пульсировала одна мысль – где «Закат»? Что, если передача идет совсем в другом месте, там, где командование в расчет не взяло, и где нет ни одной из наших групп?

Да нет, чуйка подсказывала, что я на верном пути.

Итак, что мы имеем? Я достаточно хорошо говорю по-английски, выгляжу примерно так же. Смогу слушать, смотреть и говорить при необходимости. Документы тут никто не потребует, главное ‒ не привлекать к себе внимания. При мне есть пистолет, нож я нашел на торпеде в машине. Мне нужно только тихо проникнуть внутрь. Но сначала нужно позаботиться о том, чтобы в случае экстренного отступления, у меня был шанс это сделать.

Увидев слева несколько машин, которые однозначно не принадлежали гостям – пикапы, в кузове одного из них даже имеется пулемет ДШК.

Вообще 12.7 миллиметровый пулемет Дегтярева-Шпагина, это лютая машина войны, прошедшая достойный боевой путь. Его изобрели еще в конце тридцатых годов, но до массового производства дело не дошло, фашистская Германия без объявления войны СССР, коварно напала на границы. Многие виды вооружений были отложены в долгий ящик.

Если из ДШК долбануть по бортовой броне БТР-70, то она не удержит. А если по небронированной колесной технике, так порвет, словно бумагу.

Судя по запущенному и грязному внешнему виду машин, это душманы Теймураза. Чисто теоретически, они-то и могли совершить нападение на советскую колонну и выкрасть «Закат». Могли действовать по заказу американской разведки – ведь знали же, где и когда пойдет эта колонна с секретным грузом на борту. Могли атаковать самостоятельно, но вряд ли бы поняли, на что именно они наткнулись.

Сейчас у машин никого не было – видимо, все духи были заняты чем-то другим и весь транспорт оказался брошен без присмотра. Интересно, а сам Теймураз здесь? Хотелось на него посмотреть и понять, что там за головорез такой.

Я быстро влез в салон первой машины, выдернув предохранительное кольцо от гранаты, сунул ее между педалью и креплением. Теперь если кто-то влезет сюда и попытается тронуться с места, то его будет ждать веселый и громкий сюрприз. А сама машина после этого уже вряд ли куда-то поедет.

Уж что-что, а злобных душманов жалеть не было никакого смысла. Они ведь тоже разные были, кто-то воевал за благополучие своего народа, а кто-то просто хотел крови и разрушений. Такие не успокоятся никогда. Не зря же республику Афганистан называли вечно неспокойным государством.

После ухода СССР, шаткий мир там продержался всего пару лет. Да и сколько я себя помню по прошлой жизни, когда к власти пришел Талибан, в республике все советское было окончательно забыто, все погрязло во внутренних конфликтах. Американцы, кстати, там тоже знатно обосрались.

Покинув машину, нацепив на голову кепку, я еще раз проверил свой внешний вид в боковом зеркале, затем направился к центральному зданию.

Оно было двухэтажным, сильно вытянутым с запада на восток, напоминая букву «Г». Красивым я бы его не назвал, но определенный вкус у его прежнего владельца непременно был. Сейчас, конечно, никто тут облагораживанием не занимался, все-таки – полтора десятка километров и граница с республикой, где уже не первый год идет война. Мирных жителей тут нет, только заинтересованные в войне люди и ее непосредственные участники.

Как ни крути, а отсюда очень удобно наносить быстрые удары, совершать вылазки на афганскую территорию. Пришел, точечно ударил и убежал. Когда подходит подкрепление с техникой и авиацией, противник уже в Пакистане, где ему ничего не сделаешь. И так раз за разом.

Пока шел, осматривался по сторонам и подмечал детали. Слева что-то гудит – возможно, там стоят дизельные генераторы. А может, здесь подведена внешняя линия, несмотря на район предгорья. Да и какая разница?

К стене с внутренней стороны было пристроено несколько строений непонятного предназначения. Имелось отдельное стрельбище, барак.

Вскоре на моем пути встретились двое душманов с автоматами Калашникова в руках. Темно-коричневые традиционные одежды, лица скрыты. В разгрузках магазины и гранаты. На меня они почти не обратили внимания, просто стояли и смотрели куда-то в сторону недостроенного участка стены и что-то бормотали.

Очевидно, что они даже мысли не допускали, что на внутренней территории может находиться советский разведчик. Раз здесь идет американец, значит, ему можно. Хотя я не раз слышал, что духи относились к ним по-разному, кто-то нейтрально, кто-то положительно. А были и такие, кто открыто их ненавидел просто потому, что они везде совали свой нос и пытались указывать, что им делать можно, а что нет. На их земле.

Судя по всему, где-то здесь тоже должен быть отдельный зиндан или карцер для военнопленных строителей. Гонять их из одного лагеря в другой будет слишком накладно, проще держать их прямо тут. Искать место заключения я не собирался, но так получилось, что наткнулся на него случайно. Точнее, я не сразу понял, что именно передо мной.

Это было небольшое, продолговатое каменное строение с плоской крышей, без окон, но с прочной деревянной дверью, засовом и амбарным замком на ней. А охранял его один-единственный моджахед, так же с Калашниковым в руках. Заметив мое приближение, он напрягся, но этим все и ограничилось.

Я подошел к нему, на расстоянии метра остановился. Спросил на английском:

– Как пройти в библиотеку?

Тот, естественно, ничего не понял. Что-то пробормотал, убрал руку от автомата.

Начал жестикулировать.

– Как! Пройти! В библиотеку?! – улыбаясь, по словам повторил я, тоже подкрепив свой вопрос жестами. Видимо, тот подумал что-то не то, потому что зачем-то повернулся ко мне боком и показал на небольшое строение метрах в сорока впереди. Оно подозрительно напоминало туалет, почти что сельский. Но не деревянный.

Ну, моджахед, ну удивил. Не нужен мне туалет.

Тут-то я и среагировал. Вырубить духа оказалось проще простого – левой рукой я резко ухватил его за шиворот и дернул на себя, а правой нанес быстрый удар в кадык и все. Тот захрипел, схватился за горло и сполз на землю. С ним, пожалуй, все. Когда он затих, я отобрал у него автомат, нож. На поясе нашел ключ от замка.

Вставил в скважину амбарного замка найденный ключ, со скрипом повернул. Прислушался – внутри тихо. Снял замок, сдвинул засов.

Дернул на себя дверь и едва увернулся от летящей в меня кости. Почти сразу из-за двери на меня прыгнул один, потом второй противник. За их спинами были и другие. Все в каких-то непонятных тряпках.

– Воу, стоп! – произнес я, отскочив назад и выставив перед собой руку. – Полегче, мужики! Свои!

Это сработало, они остановились.

– Это всего лишь форма! – пояснил я, держа автомат в левой руке.

Пребывая в растерянности, они смотрели на меня дикими глазами, борясь с желанием убить единственное препятствие у них на пути и вырваться на свободу. Одним из пленных, что решили любой ценой нейтрализовать своего надсмотрщика, оказался прапорщик Лось. Он был третьим, кого я увидел в проходе.

Заметив меня, он замер в нерешительности. Видно было, что вроде и узнал, а вроде и не совсем. Глаза уставшие, взгляд затравленный. Но потом он стал чуть более осмысленным.

– Громов? – хриплым, надтреснутым голосом произнес он. – Ты, что ли? Как?

– Здравия желаю, товарищ старшина! – негромко произнес я. – Домой вернуться не желаете?

Конечно, внешний вид у прапорщика был неважный. Как я и говорил ранее, он сильно похудел. Судя по всему, недавно был ранен, потому что левая рука у него была грубо перевязана грязными бинтами, в двух местах пропитанных темной кровью. На руках нестриженые когти, кое-как то ли обкусанные, то ли обломанные. Одежда – рваные лохмотья, оставшиеся от «афганки», а на ногах старые, сильно рваные кроссовки – из дыр разве что пальцы не торчали. Весь загоревший, грязный. На голове волос по-прежнему не было, зато на лице торчали клочки черных волос… Везде мелкие ссадины, царапины, синяки.

– Ты откуда здесь взялся, боец? Что за форма?

– Долгая история! Многое изменилось.

– Э! Хватит трещать! – вдруг раздался голос сзади. Спустя пару секунд из темного карцера показался еще один пленник, но выглядел он заметно лучше других. Уже в возрасте, примерно лет сорока пяти, но невысокого роста и худощавого телосложения. Выражение лица мерзкое, чем-то напоминало гиену. Странно, как душманы такого оставили в живых? Им же молодая рабочая сила нужна, либо если просто человек крупный и сильный. А тут, ни рыба ни мясо. Офицер, что ли? Он посмотрел на меня оценивающим взглядом и, видимо, остался неудовлетворенным. – Ты еще кто такой?

– Разведка, – без подробностей ответил я. – Проездом тут. Благодарностей не нужно.

Естественно, мне не поверили – это было видно по глазам и недоверчивым лицам.

– Чего? – послышался чей-то недоверчивый голос из глубины. – Какая еще разведка?!

– Советская! – кивнул я.

– Что ты несешь? – вновь спросил «офицер», глядя на меня с раздражением. – Что-то ты больно молод, и похож не на разведчика, а на обычного дезертира. Что, шлепнул американца и забрал его форму? А этого душмана что, придушил?

– Нет, американец жив. А этот нет. Но в данном случае, это не имеет никакого отношения! Министерством обороны СССР здесь проводится специальная диверсионная операция. Если поможете, уходить будем вместе, так больше шансов выбраться. Есть план. Отчитываться я не стану, на это нет времени.

– Слушай меня, парнишка…

– Ничьи приказы я не выполняю! – отрезал я. Этот мне чем-то червяка напоминал. Скользкий и хитрый.

– А? Назови свою фамилию и воинское звание! – язвительно потребовал офицер. Его поведение было максимально глупым и дерзким. Что, решил помериться возможностями?! Глупец! Он благодарным должен быть, что его выпустили из карцера, а он пальцы гнет.

Остальные подозрительно молчали.

– Не могу! – спокойно ответил я, наградив его уничтожающим взглядом. – Фамилия у меня слишком известная, чтобы я ее называл. Да и времени у меня на это дело нет.

– Я теперь командую, тут все живы, потому что я договорился! Я майор советской армии, Петухов! – тот расправил плечи, отчего действительно стал похож на старого общипанного петуха.

Хорошая фамилия у него, как раз соответствует характеру. И кукарекает так же.

– Ясно, товарищ Петухов! – кивнул я, затем добавил: – Короче… У вас два варианта, либо делаете то, что я скажу, либо…

– Нет! – хмыкнул тот.

– Нужно будет кое-что сделать и внимательно следить за временем. Вы на территории Пакистана, до границы не более пятнадцати километров.

– Не буду я ничего делать! – нахмурился тот. – Ни я, ни мои люди не хотят знать, кто ты такой и почему на тебе военная форма американской армии… Ты вообще кто такой? Ну и что, что освободил нас? Тебе и самому страшно, нечего тут из себя героя корчить. Командование сороковой армии на территории Пакистана никаких специальных операций не проводило и не будет. Короче… Мы как-нибудь сами справимся. И не вздумай мешать нам.

Он шагнул вперед, попытался небрежно оттолкнуть меня, но не получилось.

– Ты совершаешь глупость! – прошипел я. – Далеко вам не уйти! Здесь кругом враги!

– А это уже мои проблемы. Отойди! – процедил он, сверкнув глазами.

Морда у него была настолько неприятной, что хотелось ее приложить о стену карцера. Да так, чтобы зубы обязательно щелкнули. Знаю я такой тип офицеров, понты и самомнение выше Останкинской телебашни. Такие ничего не понимают, спесь застилает им глаза, они постоянно ищут возможность быть выше всех, при этом ничего собой не представляя. Они доставляют проблемы себе и другим. Из-за своих же глупых и необдуманных действий, они быстро находят виновного, затем ловко сваливают всю ответственность на него. Мерзкий тип людей и еще более мерзкий, если человек при этом носит погоны и офицерский мундир. Паразит, сидящий в армии, потому что хорошо. Такие в девяностых побегут первыми, став «новыми русскими».

Мне все стало понятно. Такому ничего в голову не втолковать, там в мозгах своя правда. И на основании этого, мой план только что изменился. Это даже хорошо, станут частью моего плана, сами того не подозревая.

– А! Да ради бога! – легко и просто ответил я, затем сунул ему автомат сторожа. – Флаг тебе в руки, товарищ Петухов. Только шум зря не поднимай, а то уйдешь недалеко! Душманов тут много! Людей своих не подведи!

– Разберусь без сопливых героев! – гневно пробурчал тот. Затем обернулся к остальным. – Мужики, за мной! Я вас выведу!

Пригнувшись, и вытянув шею, словно страус, он двинулся к кустам, что росли вдоль дороги – за ним потянулись другие пленные, один за другим. Шесть человек. Они совершали грубую ошибку – майор заведет их туда, откуда он не выберутся. Только зря погибнут.

– Гнида! – процедил я, глядя ему в след. Сам с автоматом, остальные, как цыплята – за ним. Слепо верят, что он командир.

Вновь стало тихо. Позади меня, послышался шорох.

Я обернулся и увидел Лося… Он никуда не пошел!

Шагнув ко мне, он тихо произнес:

– Громов, не знаю, откуда ты здесь… Но Петухов ‒ еще та гнида. Столичная! Пиджак, всем тут мозги промыл, возомнил себя главным. Сидит тут давно. Даже не знаю, майор ли он на самом деле. Может, и сам дезертир, а погонами прикрывается. Меня только сегодня днем сюда привезли, но я его и раньше встречал… Что ты здесь делаешь?

– Я на задании. Разведка, спецназ ГРУ!

Он посмотрел на меня с изумлением, но вопросов задавать не стал.

– Тут это… мне бы помощь не помешала! – намекнул я, посмотрев на часы. – Дело государственной важности, а времени мало. Поможешь?

Глава 4. Приоритет

Конечно же, он согласился.

Прапорщик Лось ‒ мужик толковый и понимающий, опыта у него за глаза, несмотря на то, что он высоких результатов он не достиг. Несмотря на то, что в данный момент чувствовал он себя неважно и был слаб, возражать не стал. Это уже потом у нас с ним будет куда более подробный разговор, где придется все объяснить.

А сейчас он лишь спросил:

– И что от меня требуется?

Вообще, вся операция «Фарватер» почти с самого начала перешла на уровень чистой импровизации. Тот момент, когда я отправил Корнеева обратно к Кэпу, стал ключевым. Больше не было никакой согласованности действий, не было связи. Группа действовала сама по себе, в полном неведении. Не было вообще ничего.

Как быстро моя группа сможет добраться до этого лагеря? Как быстро они найдут хорошую позицию для обзора и прикрытия моего отхода в случае нештатной ситуации или же, наоборот, удачного исхода?

Что они предпримут? Будут ждать меня или начнут действовать сами?

Что, черт возьми, будет, если Кэп решит не выдвигаться ко второму лагерю, координаты которого я сообщил Корнееву?

Игнатьева сейчас можно понять – творится полный хаос. Один боец группы в самом центре территории противника, без каких-либо гарантий того, что итоговая цель операции находится именно здесь. Ему нужно принимать очень непростые решения. Да, он знал, что на меня можно полностью положиться, ведь я не раз доказывал, что хорошо действую в сложной обстановке. Если я принимаю какое-то решение, то не потому, что оно первое, что пришло в больную голову… А потому, что масса других, неудачных решений, уже была отсеяна мной же. Нет, я, конечно, тоже не великий стратег, ошибки с моей стороны вполне себе допустимы. Однако ошибался я крайне редко.

Если все получится так, как я примерно накидал себе в голове, то это будет хорошо. Впрочем, практика показывала что так, как запланировано, бывает ну очень редко, особенно учитывая быстро меняющуюся обстановку, в которой я сейчас находился.

– Долго говорить времени нет. В общем, вероятно, внутри этого здания будет проходить передача или продажа особо важного груза. Моя задача выяснить, тот это груз, за которым нас отправило командование, или нет. Если он, то его необходимо вернуть обратно или уничтожить. Лучше, конечно, первое. Сделать это я должен скрытно, а для этого нужен хороший отвлекающий маневр. Суть ясна?

– Какой маневр?

– Вот в этом и вопрос. Вообще-то, он появился сам собой, хотя я так не планировал. Этот Петухов, возомнивший себя великим командиром, даже за границы лагеря не выйдет. Наверняка где-то ошибется и поднимет шум. Себя загубит и других на дно потащит. Если бы он был один, то и черт с ним. От таких людей пользы для армии и страны в целом просто не будет. Но с ним другие, а это в корне меняет дело – шанс того, что их заметят, становится значительно выше. Скорее всего, все погибнут. Побег отсюда, без предварительного плана и без подготовки, это самоубийство. Я дал им шанс, но они не захотели. В плен их больше никто брать не будет, расстреляют, а на их место притащат новых. Больше тут ничего не сделать.

– И что ты теперь намерен делать?

– С этим? Ничего! У меня другая, куда более важная цель. Но если они не наследят раньше, то нужно самим устроить шум где-нибудь неподалеку, чтобы переключить внимание тех, кто находится внутри здания. Однако сделать это нужно только в том случае, если груз и в самом деле находится здесь. Сначала я должен в этом убедиться.

– Груз тяжелый?

– Да. Но насколько я помню, все брать и не нужно. Можно извлечь его часть, а остальное уничтожить.

– Ясно. Какой шум нужно устроить? Что-то взорвать? – уточнил Лось. – Чем?

Я показал ему пару гранат.

– Так… Я территорию не знаю. Меня только сегодня сюда привезли, сразу на работы кинули в южной части лагеря. Остальные остались в первом лагере, где-то в этом квадрате. Точнее не знаю. В той части лагеря взрывать нечего, там стройка бараков и стены. Чтобы отвлекающий маневр получился громким и переключил на себя внимание противника, хотя бы ненадолго, взрывать нужно что-то большое. Желательно, подальше от самого здания, но в пределах лагеря.

– Техника. Тут много техники.

– Это не сложно. Но ты представляешь, что после этого начнется? Это Пакистан, здесь войны нет.

– А где доказательство, что это сделали советские военные? Перебьют пленных – так мало ли, что и куда они дели. Меня тут нет, моей группы ‒ тоже. Но именно поэтому территорию нам нужно будет покинуть как можно скорее. Кстати, тебе бы переодеться! – я указал на лежащего в стороне душмана, с перебитым кадыком. – Его костюм подойдет, а то лохмотья эти…

Ответил тот не сразу. Сначала задумчиво посмотрел на тело, потом на меня. Потрогал рваную ткань.

– Это не лохмотья! – тихо ответил он. – Это то, что осталось у меня от родной земли. Они ведь все забрали – ничего не оставили. Вообще ничего. Это остатки моей военной формы, в которой я был в тот день, когда повел за собой сержантов и ефрейторов искать сбитую вертушку. Жаль, не нашли мы. На засаду большую наткнулись. Черт меня дернул, пойти туда. Но я не мог не пойти.

– Знаю. Ты дочь шел спасать.

Как-то незаметно я перешел на ты.

– Откуда? – удивился тот, подняв на меня уставший взгляд. – Ты что-то об этом знаешь?

– Ну… Задачу-то я тогда не выполнил! Отвел тот ГАЗ-66 на пару километров севернее, остановил, передал командование Самарину. А сам вооружился и в горы пошел. Нашел упавшую вертушку, вывел выживших. С дочерью все в порядке, жива и здорова. А Самарин летчика того доставил к нам в часть, благодарность потом получил. В общем, все закончилось хорошо. А на меня кое-кто обратил внимание. И вот я здесь.

– Сам пошел в горы? А душманы?

– Да их там почти не было… – мне пришлось слегка исказить правду. Вполне возможно, что преследовавшая нас банда была частью той, на которую нарвался сам Лось. – Главное, все живы были. Обеих женщин-геологов вывели, да и раненого военного советника тоже… Все бы хорошо, но у меня время горит!

– Сейчас?

– Да. В десять ровно начнут. Уже без пяти.

– Ясно… давай мне гранаты! Когда будет нужно, дашь сигнал… Вон там под окнами есть небольшое строение, буду ждать там. Дашь сигнал, я все сделаю.

– Хорошо. Не подставляйся. И все же, может, переоденешься?

– Разберусь. Иди.

И я пошел. За пазухой, под ремнем по-прежнему был мой Стечкин. Из советского на мне больше ничего не было. Ну, разве что часы, но их снимать было нельзя.

Найти главный вход в здание оказалось вообще не сложно – там паслась охрана. Опять-таки, душманы Теймураза. Судя по всему, здешний лидер оппозиции осел тут не просто так. Место удобное, безопасное и относительно комфортное. Да еще и под крылом американцев. Зачем торчать в Афганистане, если там в любой момент могут на голову упасть советские бомбы? А тут он в безопасности – просто так его не достать.

Черт, какие же у них планы? Ведь не просто так тут и американцы торчат, словно чего-то ждут! И что-то подсказывало мне, что тот торговец по имени Абдулла, сильно ошибся.

Под руководством Теймураза было вовсе не шестьдесят бойцов, а как минимум вчетверо больше. Просто все они были раскиданы по сектору, представляя собой разрозненные группы. Однако уже было ясно, что он получал от кого-то не только оружие и деньги, но и информацию, относительно того, что делают советские войска на границе. Именно так и ушла информация о перевозке «Заката».

Однако, что происходило внутри, было настоящей загадкой.

Входить через центральный вход я не стал – слишком большой риск. Помимо душманов, отдельной группой держались еще и те, на чьем транспорте я приехал зайцем.

А вот забраться через запасной вход ‒ самое то. Подвала тут, скорее всего, нет – они в Средней Азии и не нужны. Часть окон первого этажа открыты, решеток, само собой, не было. Погода и климат позволяли.

Свет тоже горел не везде. Я довольно быстро отыскал более-менее незаметное темное место, где света не было. И людей поблизости тоже. Тихо подошел, встал у стены. Прислушался – тишина. Вроде бы никого. Заглянул внутрь – тоже тихо. Однако где-то из глубин помещения шел гул людских голосов.

Открыл окно шире, протиснулся внутрь, подтянулся на руках и закинул ноги.

Секунда-другая и я уже внутри. Ничего особенного там я не увидел. Минимум грубой мебели, какие-то ящики. В темноте не разобрать, но судя по всему, это оружие и боеприпасы. И их тут было много.

Подошел к двери, приложил к ней ухо – с той стороны был какой-то шум.

Аккуратно открыл дверь, через щель увидел тусклый свет. Это помещение выходило в короткий коридорчик, который примыкал к большому центральному залу, где, собственно, все и происходило. Я раскрыл дверь шире, увидел спины людей. Там были и американцы и представители Пакистана, китайцы… Я плохо знал камуфляжную расцветку членов НАТО тех времен, но судя по всему, там были англичане и французы. И много представителей восточных народностей.

Вообще, выйти в общий зал в американской военной форме было несложно, но действовать нужно было аккуратно. Меня никто не знал, несмотря на то, что визуально меня можно было принять за американского солдата. Другое дело, чего он тут топчется?!

Придется рискнуть.

Я незаметно влился в общий зал.

Оказалось, что тут по периметру выстроены ящики с оружием, многие из них были открыты. Часть ящиков была советского производства, судя по маркировке. Часть китайских. Да много чего было. Первая мысль – это что, демонстрация? Какой-то смотр?

Но тут напрашивалась закономерная мысль – а что там такого советского могло быть, что нужно было кому-то демонстрировать? Захвачено в боях? Да ну, бред! Вооружение у ОКСВА было стандартным, ничего такого, чего нельзя было купить на Черном рынке. Или, это и есть что-то вроде Черного рынка?

Ранее эта мысль меня не посещала, а вот теперь я осознал, где именно я оказался и что тут происходит. «Покупатели» ходили, смотрели, обсуждали. Рядом паслись те, что были готовы проконсультировать заинтересованных лиц. Впрочем, нет, это не совсем покупатели.

Я держался с краю, бродил по залу, осматривая ящики. Видно было не все, но для себя я уже приметил пару любопытных экземпляров. Один из них был тот ПЗРК «Стингер», правда, слегка не такой, какой был хорошо известен общественности. Расцветка иная и отсутствовало ложе для ракет. Прицел тоже другой.

Я помнил, что Стингеры использовались с восемьдесят второго года, но в Афганистане первое применение было зафиксировано лишь в сентябре восемьдесят шестого года. Официально. А о неофициальных применениях не было никакой информации. Вполне возможно, что если такой тип вооружения уже здесь, то им заинтересуются лидеры оппозиции. Договорятся, поставят, а там и опробуют на советских вертолетах.

Нет, безусловно, сам Стингер сильно разрекламирован и раздут, ничего в нем такого сверхъестественного нет, в процессе эксплуатации были комплексы серьезнее и эффективнее. Но это я знаю, с учетом моего опыта в прошлой жизни. А в это время никакой информации практически не было. Советская альтернатива «Стрела – 2» была хуже.

Помимо ПЗРК-комплексов было много иного оружия. Но меня это не интересовало, я искал нашу шифровальную аппаратуру. И ничего похожего я пока что не видел…

Вдруг меня кто-то окликнул.

Резко обернувшись, я увидел того самого американского офицера, которого ранее оглушил ударом рукояти пистолета. Какого черта ему от меня понадобилось?

***

– Дмитрий Иванович, разрешите вас?

Генерал-майор Кокорин едва вышел из своего кабинета, как ему пришлось обернуться – к нему спешил офицер в погонах полковника. Одного взгляда хватило, чтобы понять – это представитель особого рода войск в советской армии, который занимался особой «охраной» тайны.

Это было центральное управление Министерства обороны СССР. Четвертый этаж.

– Да, слушаю?

Само обращение к нему не по званию, а по имени и отчеству говорило о многом.

Но он не стал делать на этом акцент и тратить драгоценное время. Раз обращаются, значит, на то есть причина.

– Товарищ генерал-майор, я полковник Стукалов. Вы наверняка уже поняли, откуда я… Разрешите вас на несколько минут?! Есть важный разговор, который откладывать больше нельзя.

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался генерал, посмотрев на часы. – У меня совещание через десять минут.

– Да-да, я знаю. Но вопрос очень щепетильный и требует вашего вмешательства. В данный момент на территории Афганистана и Пакистана проходит операция «Фарватер»… Ваши офицеры, курирующие операцию, делают все возможное, но… этого недостаточно!

– Откуда вы про знаете про «Фарватер»? Операция засекречена!

– Да, это так. Буду с вами откровенен, причина проведения этой операции – это наш промах. «Грязное» пятно на все управление, если можно так выразиться. Пятно, которое не делает чести никому.

– Полагаю, вопрос касается утери секретной шифровальной аппаратуры?

– Так точно. Ответственный офицер, с чьего указания перевозили особый груз в составе автомобильной колонны, с нарушением всех возможных правил и мер предосторожности, уже наказан! В отношении него возбуждено расследование, будут приняты все меры воздействия… Но главная проблема не в этом! В данный момент, спецназ ГРУ ищет наш украденный комплект экспериментальной шифровальной аппаратуры, «Закат-2М». Только при инструктаже группам спецназа ГРУ и их кураторам сообщили несколько иную информацию. Более того, даже подполковник Захарченко не в курсе, что именно было украдено.

– Так… – генерал напрягся, посмотрел на часы. – Давайте вернемся в мой кабинет?

– Это можно сделать позже.

– Тогда вкратце, в чем суть проблемы?

Кокорин уже понял, что вопрос весьма серьезный и прямо сейчас вскрываются новые подробности. Странно, что его не подняли раньше, вероятно по причине того, что не хотели выносить сор из избы, а когда поняли, что чем больше оттягивают проблему, тем хуже для них же… Кому захочется быть в дураках? Но тут тонкий момент – ведь прошло уже больше тридцати часов! Скорее всего, других мер уже просто не осталось и нужно было что-то делать.

У многих родов войск случались серьезные проколы, это нормально. Разведка тоже отличилась, когда «профукала» серьезные бандформирования на севере Афганистана, когда духи разгромили целое подразделение под командованием опытного офицера. Все удалось уладить, но многие офицеры лишились погон и отправились за решетку. Но об этом лучше молчать, чем говорить.

Стукалов осмотрелся по сторонам. В коридоре, где посторонних не было в принципе, сейчас не было ни души.

– Суть в том, что утеря аппаратуры такого типа, это само по себе огромная проблема, но меры противодействия есть. Обычно, мы меняем ключи, блокноты, в результате чего утеря не является критической. Такие моменты в истории были – неприятно, опасно, но решаемо. В определенных масштабах. Однако «Закат-2М» ‒ это не просто шифровальная аппаратура, это нечто уникальное. Два в одном, так сказать.

– Я вас не понимаю. Конкретнее!

– Ну, к сожалению, я не имею возможности сообщить вам все… Технически это очень сложно. Но с помощью этой аппаратуры можно не только шифровать данные, но и дешифровать. Новейший криптографический метод, пока еще не доступный Западу, позволяет не только перехватывать шифр телеграммы, но и «вскрывать» в обход всех известных алгоритмов. Другими словами, можно перехватить, что угодно и с высокой вероятностью узнать содержимое телеграммы, зашифрованной на самой передовой аппаратуре.

– Я слышал, что это невозможно!

– К сожалению, возможно. Существует только один прототип и именно он и был похищен. Была зафиксирована утечка информации, что его будут перевозить по северо-западной части Афганистана. Колонну разгромили не просто так, а целенаправленно. Однако рискну предположить, что противник пока еще сам не понял, что именно попало ему в руки. Исходя из этого, если вашим группам удастся обнаружить «Закат-2М» его нужно уничтожить любой ценой. Иначе, грубо говоря, всю имеющуюся на данный момент шифровальную технику СССР придется утилизировать и начинать новую работу, которая может затянуться на долгие годы. Это бескомпромиссный случай, подобного ранее просто не случалось.

– Бардак! – процедил генерал, осознав всю важность произошедшего. – Почему не сообщили раньше?

Тут полковник Стукалов замялся. Видно было, что говорить об этом ему крайне неудобно. Как говорится, у каждой проблемы есть фамилия, имя, должность и звание. За ним стояли люди, которые оказались в очень серьезной ситуации.

– Подобного ранее не случалось. Вы бы об этом и не узнали никогда, но обстановка очень и очень серьезная. Молчать уже просто нельзя!

– Так… – медленно произнес генерал. – Я слышал, что при нападении на колонну был взят в плен оператор, с навыками работы на данной аппаратуре. Это так?

– Верно. Но он не представляет ценности, как специалист. Его может заменить любой другой… Но если удастся вызволить его из плена, то хорошо.

– И чем конкретно я могу быть полезен в такой ситуации?

Стукалов молча передал генералу красную папку, которую все это время держал в руках…

Глава 5. Невероятная удача

Виктор Викторович задавался вопросом, зачем ему несколько раз пытался позвонить бывший сокурсник капитан Игнатьев? Для чего? Почему так настойчиво?

Перезванивать он не стал – нужно будет, позвонит еще раз.

На следующий же день он вновь вернулся к своим обязанностям. Про себя отметил, что все случившееся хорошенько его взбодрило, дало стимул к дальнейшей работе. Майор видел и понимал, что он все делает правильно, считал, что есть хороший шанс накрыть целую ветку иностранных спецслужб. Но нужно быть осторожным – там тоже не дураки сидят.

Он вновь приступил к делам, которые пылились на его рабочем столе уже не первый месяц. А параллельно с этим, перебирая старые материалы на Громова, вдруг обнаружил еще один момент, который следовало рассмотреть более тщательно. Проверенная временем чуйка дала понять, что майор что-то упустил.

Результаты той провальной разведывательной операции на севере Афганистана, что произошла осенью восемьдесят пятого года, когда Игнатьев взял в отряд вырвавшегося из плена ефрейтора Громова, были странными. Большая часть участвовавших в боевом выходе сверхсрочников пала в бою, попав в коварную засаду, погиб и их опытный командир, майор Шишкин. Командованием были сделаны соответствующие выводы, отправлены войска, все зачистила авиация. Бандформирования были разбиты, хотя основная часть рассеялась по горам. Однако майор понимал, что во время разведывательной операции там произошло что-то еще… Что-то, что не попало в официальный отчет!

И выяснить это можно было только одним способом – разговорить кого-то из выживших. А ведь их были единицы. Майор выбил себе три дня больничных, а сам полетел в Таджикскую ССР.

В первую очередь его волновал тот, кто прошел всю операцию от начала и до конца, был вместе с Громовым и Игнатьевым. И даже получил ранение, после чего некоторое время валялся в госпитале. Затем был спешно переведен в САВО и практически там забыт.

Виктор Викторович нашел того, кто мог пролить свет на случившееся.

– Сержант Парамонов. Андрей Павлович, так? – в своей обычной манере, спросил майор Кикоть, читая личное дело разведчика.

– Так точно! – отозвался тот. Он пока плохо понимал, кто перед ним и какова причина, по которой его вызвали. Ведь майор Кикоть придумал себе целую легенду. – А вы кто?

– Моя фамилия Иванов! – представился Виктор Викторович. – Я из штаба округа. Вы не первый у меня сегодня, поэтому предлагаю закончить побыстрее. На носу девятое мая, планируется награждение личного состава, вручение медалей, званий и прочих благодарностей. Подразделение, в котором вы служили раньше, так же попало в этот список. Только тут то ли ошибка, то еще что… Я правильно понимаю, что вы были одним из тех, кто вернулся из той разведывательной операции вглубь большого Хаджарского ущелья, полгода назад?

Тот, нахмурившись, подтвердил.

Майор знал, что Парамонов совершенно не в восторге от того, что подразделение после той операции было расформировано, а его самого бросили на «обочине». Именно на этом он и собирался сыграть. А начал с того, что решил усыпить бдительность сержанта.

– Хорошо. А командовал вами сначала майор Шишкин, а затем, после смерти, его место занял капитан Игнатьев, так? Ну, я имею в виду до возвращения в Мазари-Шариф, верно?

– Так точно! А к чему этот допрос?

– Допрос? Да вы что, какой же это допрос. Я лишь делаю то, что мне приказало командование.

– Вы из контрразведки? Или из КГБ? – прищурился Парамонов.

– А что, разве похож? – рассмеялся чекист, затем спокойно добавил: – Нет, совсем нет. Хотя, очень хотелось бы. Надоело мне этими наградными бумажками заниматься. Когда наград становится слишком много, присылают меня, чтобы не давать их всем подряд.

– Неприятная работа?

– А куда деваться? У меня на вас тоже кое-что есть. Пока хорошее. Ну вот, все сходится! – перебирая какие-то бумажки, задумчиво ответил чекист. – Думаю, вам можно претендовать на орден… Так… А вот тут у меня есть сведения, что в том же походе участвовал еще один солдат… Вернее, ефрейтор. Громов его фамилия. Был такой?

– Конечно, был. А он-то тут при чем? – удивился Парамонов.

– Ну как же, он тоже числился в списках вашего подразделения, представлен к награде. Как один из тех, что проявил отвагу, мужество и инициативу. А что, разве не так? – Кикоть знал, как разговаривать с такими людьми, как Парамонов. Задеть за живое, сыграть на чувстве несправедливости, на жадности. Умело манипулируя человеческими чувствами, можно многого достичь. Майор полагал, что сержант может что-то скрывать, потому что ему просто приказали. А потом, когда шумиха улеглась, его просто спихнули отдельным приказом, чтобы глаза не мозолил. Но приказ, это приказ, а вот что в голове у бойца, который остался не при делах, это уже совсем другой вопрос. Ведь Виктор Викторович знал, что сержант Парамонов ничего не получил после участия в той мясорубке. И само собой, он был крайне недоволен. Просто нужно этот момент аккуратно нащупать и вытащить наружу.

– Да он к нам не имел никакого отношения! – вдруг ответил тот. – И вообще, странный он!

– Почему?

– Ну потому, что его капитан Игнатьев прикомандировал в самый последний момент. У него даже оружия не было. Громова взяли перед самым выездом нашей колонны. Да еще и раненого. Раньше я его вообще не видел ни разу.

– Ну, ясно… Вообще, Громов, молодец, что не растерялся и все сделал в лучшем виде. Кстати, его собираются представить к награде, хотя прошло уже много времени. Как считаете, заслужил он?

– Заслужил, наверное. Но лично мне все равно.

– А почему? – сделал удивленный вид Виктор Викторович. – Характеристика у него хорошая, в личном деле все замечательно. Отличник боевой подготовки, более того, сбежал из душманского плена, помог своим товарищам. У них была непростая судьба, но в итоге все живы. Все как один, отзывались о Громове хорошо. Я считаю, почему бы и не наградить парня?

Намеренно выдержав короткую паузу, Кикоть продолжил:

– Да только вот мое командование не очень довольно, хочет вычеркнуть его из списка тех, кого планируют награждать на День Победы. Я в этом совершенно не заинтересован, мне, в общем-то, все равно, получит этот Громов какие-то лавры или нет… Но работа, есть работа. Лично его не знаю, но другие говорят, что он не конфликтный, исполнительный. Это так?

– Не знаю. Говорю же, я его до той операции вообще не знал.

Кикоть понимал, что там было что-то еще, что не попало в официальный отчет. Скорее всего, сержанту приказали молчать. Приказать мог только Игнатьев, как старший офицер. Вот только сержанту вряд ли был по душе такой приказ.

– Ну, понятно, – чекист принялся собирать бумаги со стола. – Жаль… Только я по секрету скажу, что приказ еще не готов и Громова оттуда можно легко убрать. Наверное, мне придется говорить с вашим младшим офицером, этим, как его… Печенкиным! Возможно, он расскажет мне что-то такое, чтобы этого выскочку поставить на место?

Снова пауза. Майор отметил, что сержант задумался.

– А чем этот Громов вам не угодил? – не сдержавшись, спросил Парамонов.

– Мне ‒ ничем! – сделав абсолютно безразличный вид, ответил Кикоть. – Мне вообще все равно, моя задача ‒ проверить, кто и за что будет награждаться. И сократить это число.

Сержант задумался. А Кикоть тактично не мешал, он просто деловито собирал листы бумаги, при этом понимая, что Парамонов практически попался на заброшенный им крючок. Награды ‒ это всегда хорошо, особенно, если другим их не давали, а тебе да…

– А если я вам расскажу, что там произошло, могу на что-то рассчитывать?

– Хм… ну, могу замолвить словечко кому нужно. Глядишь, орден Красной Звезды получите. Но это так, между нами.

По лицу сержанта было видно, что тот заглотил наживку. А казался неприступным.

– Ну, этот Громов был странным! – вздохнув, произнес тот. – Как будто не ефрейтор, а минимум капитан. Но очень молодой. Почти с самого начала операции он ни с кем не разговаривал, кроме Игнатьева. Оружия ему не выдали. А едва началась та бойня у кишлака, Громов куда-то пропал, действовал самостоятельно. Потом, когда больше половины группы уничтожили, он появился, потом снова пропал. Взял в плен какого-то американца…

Тут даже чекист удивился.

– Американца? – переспросил Виктор Викторович.

– Ну да, – сначала неуверенно начал говорить Парамонов. – Игнатьев был в курсе. То ли агент ЦРУ, то ли еще кто-то из той же шушары. Громов его вырубил, связал и хотел вывезти из кишлака, чтобы передать нашим в штаб. Пытался под огнем вывезти его на мотоцикле, но американца пристрелили свои же. Может, случайно, а может, и намеренно. Я своими глазами видел, как американец выпал из мотоцикла. Громов не стал возвращаться, да там и возможности не было.

– Очень любопытно… – майор внутренне ликовал, потому что это была достаточно жирная улика против Громова и самого Игнатьева тоже. Почему они скрыли этот факт? Чтобы не опозориться? Или что-то еще? В отчете о ходе разведывательной операции ничего такого не было. – А точно американец погиб? Может быть, его Громов просто отпустил?

– Не, это вряд ли… Пули так и свистели! Хотя, откуда мне знать? Мы с Игнатьевым и остальными в это время поднимались по горной тропе. Все видели сверху, но нам пришлось спешно уходить.

– А вы этого американца видели вблизи?

– Конечно. Вот как вас, товарищ майор.

– Хм… Это будет интересно узнать заинтересованным людям. А почему Громов решил американца вывезти на мотоцикле? Почему нельзя было его вести пешком? Он был ранен?

– Вроде, да. И как его без сознания через перевал тащить?

– Так! – медленно произнес майор. – Пожалуй, будет лучше, если все произошедшее вы подробно напишите в рапорте, а я уже продвину его куда нужно. Пожалуй, я смогу вас добавить в списки вместо Громова! Напишете?

– Только при одном условии! – насторожился сержант. – Чтобы мне потом не аукнулось. Не хочу быть крысой и стучать на своих.

– Конечно, конечно! – охотно пообещал Кикоть, широко улыбнувшись, отчего стал похож на доброго людоеда…

***

Группа капитана Игнатьева была на половине пути – они торопились, как могли.

Все семеро видели, как лагерь душманов покинул бронированный транспорт с американским флагом. За несколько минут до этого вернувшийся из кишлака Шут доложил Игнатьеву и остальным реальное положение вещей в лагере, а так же передал слова самого Громова.

Вопреки ожиданиям, Кэп оправдал действия сержанта и тут же дал команду выдвигаться ко второму лагерю. Конечно, такое решение было принято не абы как. Командир группы прекрасно понимал, что Макс Громов не пошел бы на такой шаг, если бы был другой вариант. В конце концов, им нужен был человек, который сможет все увидеть изнутри и понять, там ли украденная шифровальная аппаратура. Зачем штурмовать в лоб, если можно действовать изнутри, скрытно и аккуратно?

Двигались пешком. Кэп пытался понять, как будет действовать Громов, с какой стороны его ждать. Как и где организовать прикрытие? Анализировать такую обстановку было очень сложно – по сути, группа работала вслепую.

Идти вверх по дороге было нельзя.

Несмотря на то, что было темное время суток, полная луна светила хорошо. Идущую вдоль дороги группу могли заметить посторонние глаза. Да хотя бы те же крестьяне или другие местные жители. Наверняка их тут полно.

Приходилось все время пользоваться естественными укрытиями, двигаться по оврагам и ущельям, лезть по камням, то подниматься, то спускаться.

Расстояние в шесть километров вроде бы и не большое, но вот маршрут выдался сложным. В какой-то момент, дальше группа двигаться просто не смогла. Вверх по единственной дороге, что вела ко второму лагерю, пройти было нельзя. Душманы организовали там временный наблюдательный пост, оставив посреди дороги два пикапа, на одном из которых был установлен пулемет. Слева была отвесная скала, справа ‒ глубокий обрыв. Место узкое, со всех сторон открытое – тихо не прошмыгнешь. Обойти нельзя, пробраться другим маршрутом ‒ тоже. Штурмовать не вариант – будет слишком много шума, а как раз он-то вообще не нужен.

– Черт возьми! – с досадой процедил Смирнов, глядя на возникшее на их пути препятствие в лице противника. – Да мы тут до утра будем сидеть!

– Душманы там не просто так стоят. Выполняют какой-то приказ! – отметил Урду. – Наверняка во втором лагере что-то происходит, вот духи и перестраховались. Наверное, этот Теймураз ‒ важная шишка.

Торговец Ахмед ранее подтвердил, что эта дорога, действительно, ведет к территории, на которой обосновался здешний лидер оппозиции Теймураз, о котором группа уже знала. Было ясно, что Громов как-то сумел проникнуть в логово врага на американском транспорте. Весьма толково, хотя и очень рискованно.

– Сколько их там?

– Я вижу шестерых! – ответил Шут, глядя в ночной прицел своей СВД. – Но первым же выстрелом мы себя выдадим. А быстро я их перебить не сумею, в лучшем случае, троих.

– Они тут же сообщат своим и операция будет сорвана! – покачал головой Герц. – А искать альтернативный путь по этому предгорью в темноте, значит, потерять уйму времени, тем самым подставить Громова и бросить его одного.

– Варианты? – сдержанно произнес Кэп. – Кто и что думает?

– Ну… – задумчиво ответил Урду. – Всего один! На нас одежда душманов, внешне мы на них очень похожи, да и кто там в темноте будет разбираться?! К тому же я знаю их язык. Умом и сообразительностью они не отличаются… Можно попробовать отвлечь внимание голосом, сообщить какую-нибудь ерунду, незаметно сблизиться. Ну а там атаковать в тесном контакте. Работать только ножами.

Все думали об одном и том же. Это вполне себе реально.

– Пожалуй, другого варианта нет! – кивнул Кэп, проанализировав обстановку. – Внимание, группа! Работаем!

***

Я посмотрел на офицера.

Это точно был он, но узнать меня американец никак не смог. Тогда, в здании, я был в душманской одежде, к тому же напал на него неожиданно быстро. Вон, на голове, почти у виска виднеется прилепленная лейкопластырем марлевая повязка – именно туда я и ударил его рукоятью своего Стечкина.

Судя по его выражению лица – ничего не случилось. Однако что-то ему было нужно. На мгновение я растерялся, но быстро взял себя в руки.

Этот офицер тут явно не самая важная шишка. Даже близко. Однако какое-то отношение ко всему этому он точно имеет – распоряжается и никто ему не противоречит. Все покупатели заняты осмотром образцов.

Я подошел к нему, даже козырнул. Судя по всему, я капрал американской армии. По-нашему, это вроде младшего сержанта.

– Напомните вашу фамилию, капрал! – приказал офицер, скривившись, словно от головной боли.

– Трамп, сэр! – брякнул я первое, что пришло в голову. Хорошо хоть Брюса Уиллиса не вспомнил. А то нравились мне в прошлой жизни фильмы с его участием.

– Да, да… Точно! – тот на мгновение и сам растерялся. Наверняка какие-то последствия сотрясения мозга все-таки были. Что он, десятерых своих бойцов запомнить не может?! – Где ваше оружие?

– Снаружи, у ребят оставил! – уверенно отчеканил я. – Чтобы никого тут не напрягать! Я в туалет шел!

– Отставить туалет! Следуй за мной!

Не ожидая возражений, он повел меня через левую часть общего зала, где было полно людей. Кажется, их стало еще больше. Кого тут только не было: французы, немцы, иранцы, китайцы… Неужели и в самом деле это что-то вроде местного Черного рынка?! Но почему здесь?

Ответ был просто и логичен: основные покупатели оружия ‒ это как раз душманы. А смысл их куда-то приглашать? Даже их, так называемые лидеры оппозиции, все равно практически не покидали Афганистан, ссылаясь на своих людей. Многие из них были уважаемыми людьми, которые считали себя гордыми и независимыми. СССР о таких местах не знает, потому что это территория Пакистана. Следовательно, в Пакистане можно проводить любые сделки, а Союз ничего не докажет. Безопасно, удобно, практично.

Миновав общий зал, офицер последовал в небольшой, хорошо освещенный коридор, открыл массивную дверь справа. Я вошел следом за ним, быстро осмотрелся – это очередной склад. Видимо, все здание было набито оружием, боеприпасами и всем тем, что можно использовать на войне. Но в центре, на деревянных досках лежал большой блестящий контейнер типичного советского производства. На нем надписи, бирки. Некогда разбираться.

Однако в груди екнуло – уж не «Закат» ли это?

– Трамп! – он повернулся ко мне. – Задача простая и очень ответственная, охранять этот контейнер до тех пор, пока я не скажу. Никого к нему не подпускать, никуда не уходить! Вам это ясно, капрал?

– Так точно, сэр! – выдал я. Кажется, получилось слишком пафосно, однако американца это полностью устроило.

Он кивнул, затем направился к выходу. Но вдруг остановился, резко подошел к оружейному ящику справа. Щелкнул замками, открыл крышку и выудил оттуда винтовку М-16, которую не узнать было просто невозможно. Извлек магазин, вставил его в гнездо, прищелкнул.

– Держи!

Я принял винтовку, закинул ее на плечо.

А затем офицер вышел из помещения, закрыв за собой дверь.

Честно говоря, я даже опешил – вот так ситуация. Ну чем не цирк? Да никто не поверит, расскажи кому такое!

Едва тот ушел, я подскочил к двери, прислушался – все тихо. Только гул из центрального зала.

Я быстро подскочил к контейнеру, сдул с него дорожную пыль. Ловко отщелкнул зажимы, стянул крышку. Я имел некоторое представление, как выглядит советская шифровальная аппаратура. Внутри лежала упакованная и законсервированная техника, состоящая из нескольких электронных блоков. Там же были какие-то диски, провода, документы. На внутренней бирке надпись гласила:

«ЗАКАТ – 2М»

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

«МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ СССР»

Я судорожно выдохнул. Вон она! Вот она украденная аппаратура!

Душманы Теймураза как-то умудрились притащить ее сюда, но судя по всему, американцам она была не нужна. Вероятно, ее собирались продать кому-то другому… Черт возьми, она очень тяжелая, в одиночку мне ее точно не унести! Что же делать? Прийти за ней могут в любой момент!

Глава 6. Импровизация – друг диверсанта

Познания в шифровальной аппаратуре у меня были не очень.

Вблизи я, конечно, видел пару уже рассекреченных старых моделей, трогал, но сам на них, естественно, не работал – специальность у меня не та. Да и допуска не было.

Я как-то больше по тактико-боевой части специализируюсь, там, где пули свистят и что-то взрывается. И тем не менее, из инструктажа я помнил, что хотя украденный «Закат» и являлся экспериментальной шифровальной аппаратурой, принцип работы у нее был электромеханическим. Не полностью электронным. То есть, нужен источник питания. Но тут утверждать ничего не буду, очень может быть, что при инструктаже нам могли чего-то не сказать. Чего-то важного.

В конце концов, а почему такая паника? Ну, были же подобные случаи и ранее, и ничего, пережили. Геморрой, правда, еще тот – куча работы по всем связанным органам, которые занимались работой на подобной аппаратуре, оповещение, вывод ключевки из эксплуатации. Но с другой стороны – ну вывели ключи и блокноты, заменили новыми. Все. Да, противник может получить доступ ко всему, что было зашифровано на тех же ключах раньше, но информация будет уже устаревшей. Тоже утрата важной информации, но не смертельно. Кому оно нужно копаться в том, что уже неактуально?!

Так почему же с «Закатом» такая мутная история?

Помню, что подполковник Захарченко нам говорил, что помимо самой аппаратуры, была захвачена вся ключевая документация, блокноты и живой оператор. Где-то слышал, что ранее, пока все не перешло на электронный уровень, оператор поста был «смертником». По сути, если была угроза захвата, командир поста обязан был его застрелить. Однако такой информации официально не существовало ни в одной инструкции. Да и не соблюдалось толком – мало, кто мог намеренно застрелить своего подчиненного, глядя ему в глаза. А что делать, если командир уже погиб? Шифровальщик должен сам себя застрелить?

Если тот шифровальщик был захвачен моджахедами в плен, то к обычным военнопленным на стройку он не попал бы. Это духи бы не догадались, а те, кто отдавал им такой приказ, доперли бы и сразу же изолировали бы ценного пленника. Значит, он может быть где-то здесь. А может, и нет, может, он выкинул какую-то глупость и его уже душманы шлепнули.

В целом, комплект, что лежал передо мной, вместе с самим контейнером весил примерно килограмм сто. Тащить эту массу по горам и лесам в одиночку – нереально. Группой тоже проблематично – трое из восьми будут заняты исключительно переноской, а это нарушение боеспособности. Но всю ее забирать не было никакой необходимости. Больше трех четвертей всего комплекта в принципе не представляло военной ценности.

На коротком инструктаже нам также сообщили, что в случае невозможности эвакуации техники, ее нужно уничтожить. Либо вынести, либо уничтожить. Другого не дано. Но перед этим, задача первостепенной важности – снять все шифр-диски, которые и являлись самым главным в «Закате», они не должны были попасть в чужие руки.

Помимо большого аккумулятора, позволяющего использовать «Закат» в полевых условиях, было еще два каких-то небольших, но достаточно тяжелых блока. Корпуса у них металлические – сложно понять, что и для чего предназначено. Были комплекты проводов для подключения, сама документация и ключи к ней.

А еще я практически сразу же понял, что те фотографии, что нам показывал куратор операции «Фарватер», не в полной мере соответствуют тому, что я видел перед собой. Здесь блоков больше, да и внешний вид немного другой. Первая же мысль – от нас что-то скрыли… Как это характерно для командования, я подобного хлебнул с головой. Всегда есть кто-то наверху, который решает, что нужно знать, а что нет. Вот так оно и получается, что за чьи-то ошибки расплачиваются другие.

Главный блок шифровальной аппаратуры я определил без проблем – тут и ребенок разберется. Откинул крышку, увидел те самые шифр-диски, которые требовалось снять. К счастью, они были быстросъемными, но при этом и достаточно тяжелыми. Их оказалось десять.

Пришлось поковыряться, но в целом получилось.

Однако рядом с основным блоком лежало еще одно большое устройство, у которого тоже имелась откидная крышка. Разобравшись, я откинул и ее – внутри обнаружились еще шифр-диски, но уже большего диаметра. И их оказалось уже не десять, а четырнадцать. На инструктаже таких цифр нам не сообщали… Что за хрень? На запасные не похожи. Не иначе, как опять кто-то что-то скрыл – засекречено же, ну – а мне теперь думай, что со всем этим дерьмом делать?

У меня не было ни инструментов, ни инструкции по разборке. Не было навыков. Вообще ничего. Минимум информации и крайне опасная ситуация.

И тем не менее я принялся извлекать и другие диски – эти оказались на порядок больше и тяжелее. Пожалуй, общая масса будет килограмм под пять, а то и больше. И, черт возьми, в чем их нести? Не в руках же!

Найти бы какую-нибудь сумку-переноску, подсумок для противогаза… Да хоть что-нибудь. А еще нужно уничтожить то, что осталось. Но чем? Обе гранаты я отдал прапорщику. Можно, конечно, бросить и так, но это прямой сигнал к тому, что здесь кто-то был. Конечно, если все получится, а мы незаметно свалим отсюда без проблем, пусть потом Запад попытается предъявить Советскому Союзу, что его бойцы были на территории Пакистана незаконно. Ответ руководства будет в стиле – ничего не знаем, ничего не видели и, вообще, нет у нас такой аппаратуры!

А если не получится уйти без шума?

Тогда нужно перестраховаться и все здесь взорвать. Тогда и не разберешь, было ли что-то отсюда украдено или нет. А учитывая, что здесь и так много боеприпасов, то есть хороший шанс убить сразу двух зайцев – уничтожить все следы своего пребывания, а заодно и хорошенько тут все встряхнуть, разом прекратив сделку с оружием.

Безусловно, я мог бы открыть окно и выбраться на улицу, где тихонько встретиться со старшиной, после чего уносить ноги. Нужно будет дать сигнал, чтобы моя группа поняла, что дело сделано. Если, конечно, они где-то поблизости. Кэп ведь мог принять какое-то свое решение, а значит, нельзя исключать вариант, что я тут один и помощи ждать неоткуда.

Как я уже и сказал, гранат у меня не было. Зато в помещении имелось много ящиков с оружием и боеприпасами – в одном из них вполне могли быть американские гранаты. Быстро рванул к ним, начал вскрывать их один за другим.

В основном тут были только винтовки М-16 и боеприпасы к ним. Артиллерийских и минометных мин тут не было. Имелись мины направленного действия, вроде нашей МОН-50, только американского производства. Честно говоря, не думал, что пиндосы поставляли такое душманам, видимо, их количество было минимально, потому в статистике и не закрепилось. Да и не умели духи ими пользоваться, это же не Вьетнам, где ни черта не видно среди бесконечных джунглей.

Учитывая, что все это здание ‒ один сплошной арсенал, это дело можно очень грамотно уничтожить. Причем списать все можно на неосторожность при хранении или переноске боеприпасов, а вовсе не на диверсионную работу советского спецназа.

Гранат не было. Я перерыл все.

А иначе уничтожить «Закат» было нельзя. Устроить пожар? Это плохой вариант, ведь тогда все успеют выбраться наружу, а может даже и потушить. Потом американец точно поймет, что капрал Трамп был не тем, за кого себя выдавал. А значит что? Там были посторонние – эту мысль развить несложно. Но опять же, доказательств-то нет.

Подошел к окну, открыл его. Выглянул наружу – никого.

Пока я возился, в коридоре послышались приближающиеся шаги.

Я бросился к контейнеру, чтобы накрыть аппаратуру крышкой, но не успел.

Дверь открылась и вошел… Нет, не американский офицер. Это был афганец. Но судя по внешнему виду, какой-то важный, не в коричневых тряпках, а какой-то дорогой светлой одежде с длинными рукавами. Уж не Теймураз ли это?

– Что ты здесь делаешь? – спросил он на ломаном английском языке.

– Выполняю приказ! – отчеканил я, выпрямившись с винтовкой за спиной.

Тот опустил взгляд на открытый контейнер. Картина, действительно, была странной – очень похоже на то, что я как раз таки совершаю диверсию. Но он медлил – видимо, в голове были и другие варианты.

– А почему оно в таком виде? – снова спросил он невнятно.

Думать нужно было быстро.

– Там внутри что-то гудит! – ответил я. – Открыл его, но сейчас все тихо.

Афганец подошел поближе, чуть наклонился. Конечно же, он не знал, что это такое – с виду какая-то сложная печатная машинка. Ему приказали организовать нападение на советскую колонну военной техники, заполучить аппаратуру и доставить ее сюда. Он доставил. Наверняка получил за это большие деньги. Но это я так думаю, а как оно обстоит на самом деле?

Он принялся рассматривать содержимое. Увидел лежащие на полу снятые шифр-диски. Сзади послышался шум, вошел американский офицер.

– Что тут происходит? – строго спросил он. Тоже увидел открытый контейнер. – Капрал Трамп?

– Внутри что-то гудело! – повторил я, уже понимая, что ситуация выходит из-под контроля. В голове шел сложный анализ обстановки, я перебирал варианты. – И с обратной стороны окна кто-то был!

Фамилию офицера я все еще не знал. Он решительно подошел к окну, но разумеется, там никого не было. Затем вернулся к контейнеру, склонился над ним.

– Ильшат, зовите своих людей!

Афганец выпрямился, направился к выходу… Времени оставалось совсем мало.

Вдруг американец как-то странно посмотрел на мои часы. И замер.

Черт возьми, на мне же советские часы со звездой – их ни с какими другими просто не спутать. Тут все стало ясно. Офицер медленно перевел взгляд на меня, начал выпрямляться, а заодно потянулся к кобуре на поясе.

Среагировал я быстро – ударом приклада винтовки, двинул его точно голову. Тот охнул, пошатнулся и рухнул, словно мешок с картошкой. Символично, что этот удар пришелся в то самое место, куда ранее я двинул его рукоятью пистолета.

– Тихо! Не суетись! – пробормотал я, положив винтовку рядом. – С минуту на минуту сюда прибегут душманы Теймураза, если, конечно, это был он.