Форма Тьмы бесплатное чтение

Пролог

Окрестности острова Oravasaari

2 июля 1944 года

Когда душераздирающие вопли на том берегу затихли, Нулло Пассало остановил ручной секундомер.

2 минуты и 14 секунд.

Столько потребовалось, чтобы уничтожить взвод советских солдат, выдвинутых на скалистый остров, торчавший посреди залива, поддержать фланговым огнем атаку основных сио на высоту 38. Смелых мужчин, которые столкнулись с неведомым. Не только для них. Для всего мира. И хотя они были врагами, по-человечески им сложно было не сочувствовать.

– Впечатляет, – кажется, именно это слово произнес штурмбанфюрер СС Генрих Гольц. Нулло до сих пор плохо понимал немецкий, несмотря на который год сотрудничества с нацистами.

– Думаю, что это не предел, – ответил он.

В этот момент раздались взрывы. С обеих сторон острова, расположенного перпендикулярно от Oravasaari, взметнулись клубы дыма и осколков.

– Что это? Взорвали мосты? – удивился Нулло и принялся искать в небе советский бомбардировщик. – Откуда так точно прилетело?

Однако тяжелое, свинцовое небо было чистым.

Генрих чиркнул спичкой, прикуривая. Когда он затягивался, его и без того точеное фактурное лицо на миг превратилось в маску.

– Вы же понимаете, что времени у нас больше не осталось, – сказал он, выпуская клуб дыма.

– Но… – тут внутри Нулло все опустилось. Он ведь специально решил продемонстрировать успехи их разработок. Доказать полезность!

– Чистая стратегия, не более, – покачал головой Генрих. – Ваше командование приняло решение отступать. Нам ничего не остается, как уходить следом.

– Но как же мы? Наши… наши семьи?

– Думаю, вы знаете.

Нулло отчетливо все понимал. И от мыслей об этом кровь стыла в жилах.

– Мне жаль.

Побережье Беличьего залива

50 лет спустя

***

– Парни, можно с вами поиграть? – спросил пухлый мальчик лет шести с розовыми круглыми щечками. Он забавно сложил ручки на животе, чуть выпиравшем из-под куртки.

Было начало мая, но в том году холода еще не успели отступить из этих мест. Небо хмурилось, иногда опорожняя облака мелкой моросью.

– Нет, мы с толстяками не дружим, – фыркнул коренастый парнишка чуть старше возрастом с круглым лицом и россыпью веснушек вокруг носа.

– Да ладно тебе, Колян, – махну рукой на него его товарищ, примерно одинакового с ним роста, но тоньше и с узким разрезом глаз.

– Правильно говорит. Мы вот решим побегать, а он куда? – подал голос третий член компании, маленький и тощий с копной шикарных каштановых волос, уложенных в модельную прическу.

Пухлый мальчик засмущался, поджав губу. От обиды ему сначала захотелось обругать наглеца, сказать ему гадкое, но… что-то его сдержало внутри. Ребята жили в соседних домах. Он уже видел их пару раз. А также их игры. Ему очень хотелось с кем-нибудь подружиться. Ведь папа сказал, что предстоящее лето он проведет в этом месте. Дача. Они купили дачу. Отец очень радовался этому. А вот мальчика это совсем не вдохновляло. Здесь скучно. Тем более одному.

Однако, несмотря на заявление, веснушчатый не спешил прогонять гостя. Все четверо стояли у ворот участка, соседнего с купленной родителями толстого парнишки дачи.

– Так мы пойдем или нет? – спросил щуплый.

– Идем, идем, – кивнул тот, что с узкими глазами. Пухляш заметил, что парнишка что-то держит левой рукой под курткой.

Веснушчатый изучающее посмотрел на все еще стоявшего напротив него полного мальчика. Тот был его выше головы на полторы и как-то подсознательно внушал угрозу своими размерами. Может, поэтому он так отреагировал на его вопрос.

– Пошли, – сказал он неопределенно и, видимо, на правах лидера, повел остальных за собой.

Поколебавшись, толстячок двинулся следом. Ну, зачем родителями эта дача? Что ему тут делать? Его уже не взлюбили. Проклятое брюхо. И отец говорит ему постоянно, что он толстый. Но он не хотел им быть. Никогда.

Мальчики направились по одной из дорог садоводства, ведших, судя по всему к лесному массиву, нависавшему над домами раскидистыми кронами сосен вперемешку с елями.

По пути они свернули на Т-образом перекрестке и разом отшатнулись, когда здоровенные овчарки за хлипким забором углового участка с лаем бросились к ним. Следом звякнули удерживавшие их цепи, и собакам осталось только в исступлении рычать и гавкать, подпрыгивая. Толстый парень припомнил, что об этом месте говорил папа, называя его участком дяди Миши. Тот держал охотничьих собак, но дурно их воспитывал. Поговаривали, что они покусали кого-то из детей.

Больше всех испугался щуплый парень – он заскочил за спину веснушчатого предводителя, чуть прихватив его за плечо, практически полностью спрятавшись.

– Терпеть не могу это место, – поделился он эмоциями.

– Сушка, ты трус, – хмыкнул узкоглазый и начал было идти вперед.

– Сам ты трус! – в ответ обиделся мальчонка.

– А я не испугался.

– Нет, испугался!

– Ну, все, я домой, – гордо выпятив подбородок, сказал названный Сушкой и, развернувшись, отправился обратно.

– Чиж, ну зачем? – спросил Коля.

– Потому что он трус, – резонно ответил тот и двинулся в сторону леса.

Веснушчатый бросил странный взгляд на полного парня и кивнул ему. Мол, пошли. Тот посмотрел на хмурившийся впереди лес, к которому вел один из рукавов дороги, и поежился. Родители не разрешали ему туда ходить. Но… если сейчас он уйдет, то точно не сможет подружиться.

Сойдя с дороги на тропу, они практически сразу же окунулись в густую чащобу из елей и осин, над которыми возвышались поистине исполинские сосны. В этой части местность начинала подниматься в горку и бугрилась огромными валунами, покрытыми мхом, перемежаясь топкими оврагами и зарослями мелкой рябины и черемухи. Тропка шла, поднимаясь вверх и виляя между камнями и совсем уж густыми зарослями. Те словно сгустились, забирая свет и ограничивая обзор.

Живое воображение пухлого мальчика стало воспроизводить картины одна страшнее другой. Он в какой-то момент даже уже хотел сказать, что вернется обратно, но тут вдруг понял, что не помнит дороги назад. А его новые приятели уверенно шли дальше.

С трудом сдерживая внутренние переживания, тем более вспоминая диалог между Чижом и Сушкой, толстячок семенил дальше. Из-за наклона, по которому они поднимались, он начал чуть натужнее дышать. Это не укрылось от внимания веснушчатого. Обернувшись, он бросил в его сторону ехидный взгляд.

В какой-то момент лесной проход закончилась и снова вышла на дорогу, достаточно широкую, чтоб по ней могли ездить машины, – та, судя по всему шла через весь лес. Парни уверенно повернули направо и двинулись вдоль стоявшего по обеим сторонам сплошного леса. Толстячок старался не смотреть в эти заросли – они совершенно стали дремучими и пугающими до чертиков.

Где-то минут пять спустя грунтовка разделилась – в одной части она повела вниз по склону, а другая левее через прогалину в другую часть леса. Чуть поодаль от развилки стоял камень чем-то напоминавший человеческую голову, а рядом с ним росла еще молодая сосна. Ребята направились к ним.

– Ну что, ты точно уверен, что сработает? – спросил Коля у Чижа.

– Конечно, нужно просто придать ему этот… как его импульс, – сказал узкоглазый мальчонка, расстегивая куртку. – Так, подержи его, я сейчас поднимусь.

Тут он извлек какой-то сверток. Пухляш не сразу понял, что это, но когда оно издало жалобный писк и дернулось, обнажив крыло, стало ясно – это птичка. Темного отлива, но ее вид он не знал.

– Ой, что это? – спросил он.

– Птинец, – ответил веснушчатый.

– А что с ним?

– Упал с дерева. Чиж нашел его, бабуля полечила. Но он почему-то не летит. Хотим ему помочь.

– Как?

– Подбросим с дерева. Его подхватит воздух, и он полетит, – с видом знатока заявил Коля. Сказанное смутило полного парня. Однако он решил не делиться своими сомнениями с теми, с кем пытался завязать общение.

Тем временем Чиж забрался на камень и довольно ловко принялся взбираться на дерево. Оказавшись на первых сучьях, он зацепился ногами за одно из них и, свесившись вниз, протяну руки к Коле.

– Давай.

Тот передал птенца, и Чиж, ему известным чудом удерживаясь только одной рукой, встал взбираться вверх. Толстячок про себя подумал, что этот парень уж точно не трус. Сам бы он не только побоялся лезть на дерево, но и еще делать без помощи всех рук точно б не решился.

– Ну ты что, до макушки лезть будешь? – спросил Коля.

– Ну а чего? Прикольно же.

– Мы не за этим пришли.

– Ладно. Как скажешь, – остановился Чиж. – Бросаю.

– Давай.

Удерживаясь ногами за ствол дерева, узкоглазый парень раскрыл сверток, полностью высвобождая птенца, а затем дернул руками вверх, подбрасывая его в воздух. Тот было замахал крыльями, и даже показалось на миг, что он все же справится, но нет, вдруг он перевернулся, один второй раз, и затем со всего маху шлепнулся об землю. А точнее об камень, который проглядывал из-под тонкого слоя мха.

Наступила тишина. Спустя некоторое время Коля подошел к лежавшему на камне птенчику. Тот едва слышно попискивал и чуть подергивался.

– Нужно его срочно полечить! – воскликнул толстячок.

– Да, нужно, – сокрушенно проговорил Коля. По его тону было непонятно, то ли ему жалко упавшего малыша, то ли он разочаровался в том, что его идея не сработала.

Когда пухлый парень собирался уже было взять птенца в руки, когда сзади раздался смех, а затем голоса:

– Ну что вы тут делаете? А?

Коля резко развернулся. К ним подошла группа из четырех ребят. Все явно постарше, причем выглядевшие как дворовая шпана. С такими родители полного мальчика не разрешали общаться. И, наверное, не без причины. Двое из этих детей курили сигареты. Настоящие, точно такие, как смолил папа толстячка.

Вперед вышел кудрявый, самый высокий, с лицом задиры.

– Не твое дело, Артем, – набычившись, сказал Коля.

– Да что ты? – провел тот рукой по волосам. – А если спрошу.

– Попробуй.

Артем вдруг надвинулся на Колю, угрожающе сжимая кулаки. И в тот же миг толстый парень, действуя по наитию, сделал шаг ему наперерез. Артем остановился, быстро оценивая силы. Пухляш был выше его и тяжелее. Артем примерно схож по комплекции. Да, за ним были еще трое. Но как-то они неуверенно переминались в паре шагов в стороне.

– Ну и ладно, – махнул он рукой, отступая, и добавил: – Лошки.

– Сам такой, – ответил ему толстый и словил ехидный взгляд Артема.

– Ну-ка. А тут у нас что? О, птичка. Вы что ль ее шмякнули об землю? – спросил он, посмотрев под ноги парней.

– Нет. Она… сама упала, – подал с дерева голос Чиж. Слезать он не спешил.

– О, а это кто там? Чингачгук? – хмыкнул Артем, и команда поддержки позади него засмеялась, оценивая шутку.

– Ладно, пойдем, – сказал ему один из свиты. Самый низкорослый, с темными волосами, среднеазиатских черт. Он не курил. – Мы хотели пойти на тот остров.

– Отвали, Сес, – отмахнулся от него Артем. – Походу птичке-то кранты. Ну-ка, – и с этими словами он со всего маху ударил ногой сверху вниз по птенцу.

– Ты че делаешь? – рявкнул толстяк и так толкнул Артема, что тот не удержался на ногах и кубарем полетел по прогалине. Но тут же вскочил.

– Ты че, жирный?! – рявкнул он, подлетая. Но на его пути возник Коля.

– Пошел вон, – сказал он холодным, угрожающим тоном.

– Да вы че, вы че, – закудахтали двое из свиты Артема, бросив окурки. Оба были щуплые и какие-то одинаковые. Но нападать не спешили. Их было больше, но только что их главарь отправился в примечательный полет. Это остужало.

– Я это запомню, жирдяй, – пообещал Артем. – Пошли отсюда, пацаны.

Однако третий, названный Сесом, подошел к раздавленной птичке с ужасом смотря на оставшееся месиво.

– Семен, ты идешь? – крикнул ему уже отошедший с двумя другими приятелями Артем.

– Нет, без меня, – ответил он, а затем тихо добавил: – Ну и козел.

Коля повернулся к полному и спросил:

– Тебя как зовут?

– Максим.

– Давай играть вместе, Максим.

– А можно я с вами? – спросил Семен.

Мальчики переглянулись.

– А ты разве не друг с этим вон, – кивнул Коля в сторону уходившего Артема с приятелями.

– Нет. Знакомый просто. А теперь, – мальчик кивнул в сторону убитого птенца, – вообще знать его не хочу.

– Пойдемте на пляж, покидаем камни, – предложил Чиж, спустившись. О неудачно эксперименте с птенцом все молчаливо согласились не вспоминать.

Когда они уходили, вновь возвращаясь по той же дороге, ведшей к лесной тропе, Максим обернулся, посмотреть на место, где они оставили птенца. И увидел, что над ним кто-то склонился. Кажется, одетый в резиновый плащ. В руках он держал высокую палку. Будто почувствовав на себе взгляд, тот приподнял голову в направлении мальчика. От одного его вида толстячку стало не по себе, и он поспешил отвернуться. Поскорее бы выйти из этого жуткого леса.

Глава 1. Взгляд за спину

***

Спустя годы я возвращался обратно. В мир, полный сильных и живых переживаний детства и юношества, в иную вселенную, со своим прошлым, может быть, настоящим. Насчет будущего я не был особо уверен: в отличие от кипучих суетой городов в краю сонных лощин, молчаливых камней и загадочных, с легким туманом по утрам, лесных вод время в принципе утрачивало свой смысл. Если прежние события могли отложиться в памяти живых, а насущное чувствовалось их кожей, то грядущие абсолютно не волновало покрытые дрёмой скалы, убаюканных шелестом росших на них еловых деревьев и плеском залива, сомкнутого в гранитных объятиях.

Воспоминания больно кольнули под сердцем. Я даже поморщился.

– Что-то не так? – спросила Настя, сидевшая на пассажирском сидении моего авто. Второй час мы мчались на север по федеральной трассе «Скандинавия».

Я мельком посмотрел на свою девушку.

– Думал, ты спишь. Все нормально, – ответ получился скупым, не по-хорошему холодным.

– Устал?

– Да, много сегодня за рулем, – диалог не клеился. Слишком глубоко я зарылся в своих мыслях… Очень не хотелось, чтобы мешали.

Деревья, машины, холмы мелькали друг за другом последние два часа. Вроде все было как на обычном шоссе, но нет… дорога знакомая до боли, сотни раз я проезжал ее в детстве с родителями. Иногда спал, иногда рассеянным взором глядел по сторонам. Каждый год, каждое лето я проезжал по ней по пути из города. Я почти помнил какую музыку слушал, как ежегодно менялись мои вкусы, ориентиры в жизни, взгляды на людей. Я мог почти по датам разложить события того времени, которые проводил… там.

Интересно, но раньше я ненавидел то место. И почти все мои сверстники разделяли мое чувство. Нас заставляли туда ехать, нас почти насильно свели вместе в рамках одного ареала. И как только стало возможно, мы упорхнули, стараясь не возвращаться в колыбель своей юности. Но до того момента мы жили, находя среди более трехсот дачных дворов друзей и врагов, объединяясь и ссорясь, интригуя и открыто сражаясь, любя и ненавидя. Отдельный мирок, в котором было так много и полно… так чувственно и сильно. Ежедневно интересно и захватывающе.

Я не понимал этого раньше: только спустя годы мегаполисной жизни, проведенных в урагане суеты и со свинцом рутины на горбу, ясно осознавалось, что прежде я черпал жизнь огромной чашей из кисельной реки, когда как нынче выцеживаю ее из песка и глины.

Кажется, я изголодался.

– Ты такой мрачный. Может, мы зря едем? – беспокоилась Настя.

Моя маленькая рыжая лисичка.

– Нет, солнце, все хорошо. Просто… давай молча доедем. Я не был на даче почти десять лет. И только сейчас я понял, насколько… много… важного оставил там, в чащобах, – попытался объяснить я.

Девушка покачала головой и отвернулась к боковому окну. Конечно, она не могла понять мое состояние и скорее всего придумала себе иные обоснования моего… мрачного настроения. Пускай! Мне все равно пока что не объяснить ей всего. Это слишком трудно сделать: любые переживания принадлежат только источнику данных переживаний. Можно попытаться дать определение этим эмоциям, растолковать те или иные их особенности. Оттенки. Но в океане чувств капля логики – пустой и напрасный труд. Точно также невозможно описать цвет словами. Его можно просто назвать, но описать его во всем многообразии форм, явлений и значений не получится – его сущность всецело останется на гранях сознания. Мы склонны все расщеплять и разжевывать, но многое, очень многое в нашем мире до конца сохраняет себя только в непознаваемом целом.

Но я лгал себе в одном – десять лет назад я покинул то место не только из-за того, что рванул навстречу взрослой жизни, на тот момент казавшейся полной чего-то интересного. Со мной произошло нечто… Кое-что малообъяснимое. И заставлявшее до сих просыпаться по ночам в поту и даже с криком. За прошедшее время я ни разу об этом не говорил ни с кем. Это погрузилось глубоко в мое подсознание. И долгое время тяжесть воспоминаний перекрывала все хорошее и сильное, что было связано с местом моей юности. Поэтому я сторонился его. Но в один из дней вдруг пришла мысль, что глупо связывать себя думами о былом. Тем более что по наступлении сытости от «прелестей» взрослой жизни потянуло на ностальгию. На то, что когда-то было так сильно и вкусно.

И вот я решил вернуться. Вдруг осознал, что действительно сильно поменялся. И с каждым метром дороги обратно все сильнее понимал, насколько. Словно видел себя другого со стороны. Тот я, что ехал этим же путем в город, чтобы не возвращаться целую декаду, был абсолютно другим человеком. Мне хотелось снова уловить частичку себя прежнего.

Но кому я в очередной раз вру? Я также хотел встретиться с тем, что тогда сильно изменило абсолютно все. Не знаю, хватит ли духу, но я во всяком случае решил попробовать.

Я сильнее надавил на педаль газа, обгоняя очередную фуру. Скоро мы будем на месте.

***

– Передай пиво, Колян, – попросил чернявый жилистый парнишка с узким разрезом глаз. Он сидел на ветке дерева, в метре над головами остальных членов компании. На голое загорелое тело был накинут старый поношенный балахон, ноги лишь наполовину закрывали дырявые шорты.

– Отвали, Чиж. Возьми у Толстого, – кивнув на высокого пухлого парня, ответил названный Коляном. Крепко сбитый с короткой стрижкой почти под ноль. Легкая россыпь веснушек вокруг носа.

– Да он уже три своих выпил! – надул губы Толстяк.

– Ой, да ладно тебе, – махнул рукой Колян, передавая банку с пивом Чижу.

– Ну, вообще он прав, – захихикал четвертый участник распития: невысокого роста армянин с длинной черной челкой и сросшимися бровями. – Вы сейчас все допьете и возьметесь за мое. А я даже с первой-то не справился.

– Да пошли вы оба, – покачал головой Колян. – Допивай, Чиж, запарюсь прыгать к тебе.

– Так тут на два глотка! – запротестовал пернатый.

– Видимо тебе придется затем слезть, – пожал плечами Колян.

– А я говорил, что пива будет мало? Его всегда мало, – подключился к беседе пятый человек. Среди своих его звали Сухой.

– Да что ты им скажешь? Попробуй переубедить Толстого! – армянин явно разделял точку зрения Сухого. Последний зачем-то нервно крутил красно-черный напульсник на руке.

– А меня нечего переубеждать, – внушительным тоном ответил пухлый. – Купили бухла на все, что каждый скинул. Чек в мешке лежит, никто никого не обманывает.

– Мог бы и докинуть ради друзей, – хитро блеснул глазками темноглазый.

– Друзья могли бы не быть такими наглыми, – осклабился Толстый.

Замолчали.

Мерно потрескивали сухие ветки в костре, вокруг стояла непроглядная темнота: под конец лета ночи в этой части мира были особенно темными, даже пугающими. А от того не менее интригующими.

– Сес, ты позвонил Наде? – спросил у армянина Сухой.

– Не стал. Так до конца и не понял ваш план, – честно ответил он. Сам про себя он подумал, что привычная для него кличка его сильно бесит. Он Семен, Семен!

– А чего не понятно? Нам надо проучить мудаков с пляжа, – недовольно забурчал Толстый. Пухлый же в свою очередь никогда не смирится со своим прозвищем. Но пока оно наглядно, ему от него никуда не деться.

– И поэтому мы сейчас зарылись в лес и сидим пьем пиво? – рассмеялся Семен.

– Мы хотели обсудить все, – возразил Чиж, допивая последние глотки.

– Ой! Да ладно! Какой там план? В сущности, в чем конфликт?

– Они украли лодку Толстого, – сплюнул Колян. На руках у него были накручены эластичные бинты.

– Есть доказательства? – на лице Семена отразилось явное недоверие.

– Только слухи, – пожал плечами Колян.

– И поэтому мы все свалили на компанию с пляжа? Ребята, это несерьезно, – заявил армянин, скрестив руки на груди.

– Тебе следствие провести? – нахмурился коротко стриженный, почесывая правый кулак, словно это имело смысл сквозь толстую обмотку бинта.

– Ага, видеозапись? Прослушку? – рассмеялся Чиж со своего сука. – Блин, дайте мне кто-нибудь пива!

– Ну хотя бы какие-нибудь явные… доказательства, – упирался Семен.

Чиж тем временем все-таки спрыгнул с дерева и принялся рыться в пакете.

– Брось, ты сам понимаешь, что это невозможно, – скривился Толстый. – Достаточно того факта, что они постоянно донимали просьбами дать покататься, и я не раз видел, как они сидели в ней на причале. Компания гопников, сначала трусят, потом делают на порыве. В любом случае они унизили меня.

– А вот это уже самое главное! – щелкнул пальцами Семен и аккуратным движением другой руки поправил свою косую челку. – Думаю, тебя просто изнутри сжирает стыд перед… Алисой.

– Что? Нет! – слишком рьяно возразил Толстый. Всем стало сразу все понятно.

– Даже если так? – пожал плечами Колян. – Толстяк наш, а мы не можем просто так оставить обиду за него…

– И ты реально готов впрягаться в такой замес? – по натуре трусливый Семен всегда старался обойти все острые углы.

– А тебя прет ходить опущенным? – закуривая сигарету, поинтересовался Чиж.

– В смысле?

– Да в прямом, – ответил за Чижа Колян. – Толстый из нашей тусы, мы принимаем его со всем, что он есть. Не ответим за унижение, получим клеймо лохов. Так нельзя.

– Ты, конечно, можешь поджать хвост и спрятаться дома… – облизав губы, принялся рассуждать Чиж, но его перебил Сухой:

– Хорош вам. Решено уже, – заявил он, резким движением сдернув напульсник. – Никто не хочет ходить опущенным, даже Сес.

– А чего это даже?! – возмущению парня не было предела.

– Да хватит уже. Какие предложения есть? – оборвал армянина Сухой.

Где-то в дали завыла собака. Протяжно и злобно. В темноте леса от такого воя по спинам молодых ребят пробежал холодок.

Толстяк обеспокоенно посмотрел в темноту ночи. Сегодня он особенно чувствовал себя взволнованно и странно. Возможно, сказывалась злоба на… парней с пляжа. Хотя не факт что они действительно украли лодку. Доказать это вообще вряд ли было возможно. Но о факте кражи знала вся дача. И Алиса тоже…

Ах, Алиса! Девушка, завладевшая сердцем парня самим фактом своего существования. Она была так томительно прекрасна, что… Толстый терял дар речи при виде ее. Естественно, он не отваживался подойти или поговорить с ней. Как он может, такой страшный и некрасивый, пытаться подступиться к этому дивному цветку? Даже сами мысли о ней казались крамольными… но! Толстый продолжал мечтать о том дне, когда холодная пелена спадет с ее глаз, и она обратит внимание на него, восхитится его талантами, бесконечно влюбиться в него! И не заботило парня, что нравятся Алисе только отъявленные моральные уроды, что она курит и пьет как лошадь, а ругаться умеет почище местных пьяниц-старожил…

И теперь он вбил себе в голову, что кража лодки опозорила его настолько сильно, что даже мысли об Алисе стали причинять натуральные страдания. Глухая боль злобы и отчаяния рвалась из груди. Хотелось крушить! И враги теперь стали явными.

– Ну так что делаем-то? – переспросил Сухой.

– Я предлагаю прийти туда и начать базар, – раскрыл карты Толстый.

– Отличный план, – саркастичным тоном заметил Колян.

– А что? Мы придем к толпе, что вечно пьет на пляже у костра, и начнем разговор. Туда-сюда, что кого. Главное, мы придем вместе. Даже если не будет драки, мы покажем: не лохи, – завершил свою речь Толстый и в очередной раз толчком указательного пальца поправил очки на переносице.

– Как-то просто все! – поморщился Чиж.

Темнота снова наполнилась протяжным собачьим воем, которому вторили неожиданно громкие клики птиц. Безлунная ночь зазвенела тревогой, зашелестела листьями от беспокойного ветра.

Толстый поежился.

– Ну а чего ты ожидал? Строй черепахой, катапульты, засады, обстрелы из самодельных луков? – хмыкнул Сухой. – В целом мне нравится.

– Соглашусь, – неожиданно заявил Семен. – Мы не берем биты, не строем сразу из себя черт пойми что. Идем и разговариваем…

– Ну а если разговора не получится? Скажут: пшли отсюда. Что тогда? – не унимался Колян.

– Тогда я беру на себя первый удар, – спокойно ответил Толстый. – А дальше бог рассудит. Хотя скорее всего нас побьют.

– И мы еще больше умоемся позором! – всплеснул руками веснушчатый.

– Не может считаться позором честная драка, даже если проиграть в ней… – неуверенно начал возражать Толстый.

– Смотря как проиграешь: если в соплях и стонами, то засмеют. А если с кровью и синяками у врагов, то…

– У меня хватит сил нанести максимум урона парочке, – заявил Толстый. Неожиданно прилив храбрости придал силы в его голосе.

– Да ладно? – хмыкнул Семен.

– Тут все так себе бойцы… – сокрушенно проговорил Коля. – Но я готов.

– Тогда чего ждем? – спросил Чиж. – Сейчас они как всегда балаганят на пляже. И Алиса тоже будет там.

Толстый пропустил последние слова мимо ушей. Он смотрел в темноту, и ему казалось, что из нее кто-то смотрит на него. Обычно спокойный лес ожил, в нем что-то происходило, и это что-то пугало до дрожи.

– Идем, толстяк! Чего застрял? – окликнули его друзья. Он даже не заметил, как ребята покинули освещенный костром круг.

Толстый чуть ли не вприпрыжку побежал к своим: ночь казалось живой.

Собаки вопили в ночи.

***

Приехали. Настя с тяжелым вздохом вылезла из машины, зашуршав балетками по грунтовой дороге. Слегка мокрой после недавнего дождя.

Я медленно выбрался из кабины, потянул затекшую спину, размял руки. Справа от меня высился глухой железный забор, очертивший границы нашего дачного участка. Отец упоминал когда-то, что заменил старый, проволочный. Тогда я не обратил особого внимания на эти новости. Сейчас мне показалось, что вместе с этим… не самым важным элементом моего прошлого настоящее утратило частичку чего-то важного.

– Перенесем сумки? – спросила меня Настя.

Я рассеянно посмотрел на нее.

– Я прогуляюсь до пляжа, сходи пока к маме с бабушкой, покажись, – ответил я глубоко задумчивым голосом и медленно побрел прочь от машины. Естественно, я не стал обращать внимания на закатившиеся глаза Насти.

Мне не объяснить, а ей не понять.

Наш дачный участок располагался всего в ста метрах от берега, заросшего кустарником. Знакомая дорога под уклоном уходила вниз, по обеим сторонам высились не изменившиеся по памяти дома, в каждом из них когда-то жили друзья детства.

Деревья, кусты, вырытые по обочинам сточные канавы, полные высокой травы, водоносные трубы, тянувшиеся вдоль дороги от водокачки к садоводческим резервуарам, на самой окраине поселения. Заборы, калитки, обветшалые дома. Все казалось бы знакомо, все как семь лет назад, восемь, девять, но…

Мне на встречу из-за поворота вышла группа подростков. Два парня, три девочки. Еще совсем юные, угловатые. Будущие красавицы только стали формироваться, пацаны заполучили первые россыпи прыщей. Все как на подбор говорливые, веселые, с горящими глазами.

Они прошли мимо, едва взглянув на меня. А ведь когда-то я их видел еще детьми, смущенно прячущимися за юбки мам.

Нет, все изменилось. Природа и эта деревянная рухлядь вперемешку с железом и шифером были лишь декорациями. Реальное прошлое, оставшееся в моей памяти, формировали люди.

Я свернул у самого берега на дорогу к пляжу. До него было не больше пяти минут ходу, но путь занял у меня чуть… больше времени.

Вокруг высилась густая растительность. Кажется, в наше время она была еще сильнее и полнее. Мы в ней прятались, играли в войнушки, спустя время в первый раз пробовали пиво и сигареты, рассказывали захватывающие истории тусовок, делились первыми подробностями сексуальных опытов. В этих зарослях я почти видел призраков себя, друзей, молодых родителей… Я слышал наш веселый смех, крики, обрывки разговоров…

Не думал, что так накатит. Даже стало чуть тяжелее дышать, мысли путались.

Я остановился, закрыл глаза. Прошлое с застарелым, с едва уловимой горчинкой запахом неслось сквозь меня.

***

Дорога из леса на пляж лежала в обход основных домовладений по берегу через густые заросли. Ребята ходили по ней тысячи раз, но сегодня… шли особенно медленно, внимательно глядя под ноги. Не только Толстый испытывал тревогу: Коля, Семен да Сухой постоянно оглядывались, дергались при резких звуках. Всех беспокоили бесновавшиеся где-то за лесом собаки. Их вой был просто чудовищно невыносимым.

Спокойно себя чувствовал только Чиж – этот бесстрашный парень шел позади всех, причем не по дороге, а в кустах. Он что-то пытался отыскать в темноте.

В какой-то момент путь завернул сильно вправо и тропинкой пролег через всем известный заброшенный участок Хромого: старинный, державшийся на одному богу известно чём, дом чернел провалами покосившихся окон. Поговаривали, что жутко злой пожилой мужчина, забытый родственниками и покинутый друзьями, жил в доме несколько лет, почти не выходя на улицу. Только редкие "счастливцы" видели его среди ночи, бродящем в зарослях вокруг пляжа. И все как один утверждали, что тот постоянно что-то бормотал себе под нос из-под глубокого капюшона, наброшенного на голову. В руках он держал прямую палку… В какой-то момент он вообще исчез: соседи обшарили весь дом и участок. Старик пропал.

И теперь, когда этой странной ночью дрога вывела ребят к дому, все без исключения вспомнили эти рассказы.

– Угораздило нас тут оказаться, – пробормотал про себя Толстый, в очередной раз бросил взгляд на дом. И тут же резко замер. Его примеру последовали остальные.

В одном из окон зажегся свет. На краткий миг, затем снова угас.

– Вы видели? – едва слышно пробурчал Толстяк, когда неожиданно его кто-то ткнул в плечо.

Мурашки прошибли толстяка с головы до кончиков волос!

– Видели, – сказал в лицо ему Чиж.

– Проклятье.... Чиж! Ты сдурел? – завопил Толстый. – Я чуть концы не отдал от страха!      

– Не ори. Всем не по себе сейчас. Вот, – Чиж протянул длинную палку. Толстый взял ее в руки и провел по стволу ладонью: он были идеально гладким.      

Где-то совсем неподалеку заворчало небо. Тучи в какие-то полчаса заволокли стоявшее ясным весь день и вечер небо. Видимо теперь они решили излить свой гнев на землю.

– Это ты откуда раздобыл? – поинтересовался Коля.

– Нашел как-то в лесу. Их три. Возьми, – Чиж протянул еще одну палку бойцу с бинтами. Последняя лежала у него в руках.

– А нам? – Сеса явно не устраивал такой расклад. – И вроде мы собирались идти без палок.

– Вот вы и без них, – дернул плечом Чиж. – Все равно вам языками чесать – другого толка не будет. Пойдемте отсюда, не по себе мне близ логова Хромого.

Второй раз повторять не пришлось. Толстый бежал чуть ли не впереди остальных.

Пляжная компания сидела совсем неподалеку от страшного дома: в шагах в пятидесяти. Когда пятеро друзей вышли из зарослей на более-менее гладкую поляну, прибрежные тусовщики стали видны как на ладони.

Они сидели узким кругом вокруг костра, тесно прижавшись друг другу. Казалось, темнота обступила их со всех сторон плотной стеной: свет огня едва разгонял ее тяжелые складки.

Доносились обрывки редких разговоров, смех… нервный.

Тяжелая, безлунная ночь.

Собаки продолжали выть, а небо все больше горячилось и урчало. Толстому показалось, что пару капель упали ему… на лоб.

Когда ребята шли к сидевшей тусовке, каждый из них прокручивал в голове картину предстоящих событий. Что говорить, что делать в той или иной ситуации. Возможно, мысли были разные, но волнение – одинаковым для всех пятерых. Еще никогда их маленькая компашка не бросала вызов пляжным, казавшимся всегда наголову лучше. Ведь все они были старше, нравились девчонками и были бесконечно наглыми, раскрепощенными, свободными от обязательств и самих себя… А может все-таки нет?

Пятерых гостей заметили только когда они подошли к живому кольцу пляжных. В игре света и тени было трудно рассмотреть, кто сидел у костра, но сомнений не возникало: обычная пляжная банда была в сборе. И где-то здесь сидела Алиса. Толстый все-таки смог разглядеть ее спустя пару минут. Она обнималась с… самым главным. Артемом. Он-то первым и отреагировал на вторжение незваных.

– Опа! Вы смотрите, кто к нам пришел! – вскочил он на ноги. Высокий, гибкий, мускулистый. За несколько плавных движений он оказался рядом с Толстым. – Че надо?

– Все зависит от ответов, – неожиданно для себя спокойно ответил Толстый.

– Каких еще ответов? – в голосе главного послушались угрожающие нотки. Он резко провел правой рукой по кудрявым волосам. Обычно желтым, словно солома. Но сейчас, в темноте да в бликах огня – огненно рыжим.

– Относительно моей лодки. У меня есть подозрение, что кто-то из вас причастен к ее краже, – на одном духу выпалил Толстый. Вроде прозвучало убедительно. Кто бы знал, как долго он продумывал слова в этой фразе!

– И чем же подтверждаются твои… – Артем ехидно усмехнулся, – предположения?

– Хотел спросить у вас, – стараясь сохранить голос ровным, ответил Толстый.

Тем временем из круга пляжных поднялось на ноги не меньше восьми ребят. Все они были куда легче и менее слажены по сравнению с Артемом, но их было больше.

– И поэтому пришли с палками? – прищурился главный.

– Думаю, если б мы пришли без них, ничего бы не поменялось, – Толстый посильнее сжал свой посох в руке.

Громыхавшее в непроглядной тьме небо наконец-то обрушилось дождем. И причем сразу ливнем. Где-то вдалеке, за горизонтом, полыхнули молнии… Толстый почувствовал, что теряет терпение. Артем и его друзья обступили их маленькую группу полукругом, у всех были решительные лица… И к реальной схватке из товарищей толстяка были готовы только он, Чиж и Колян. На Сеса с Сухим полагаться не стоило.

– Коть! Что ты общаешься с этими придурками? Пошли их нафиг и иди ко мне! – донеслось неожиданно от костра. Это была Алиса. Толстый бросил на ее нежное, красивое лицо с большими круглыми глазками и пухлыми губками быстрый, мимолетный взгляд…

Толстого пробила дрожь. Коть? Придурки? Проклятье! Что он пытается доказать? Ведь… она сделала свой выбор сама и давно. Какая лодка, пропади он пропадом?!

Неожиданная мысль рассеяла внимание Толстого. Ослабила его готовность и притупила реакцию.

Это было ошибкой.

– Подожди, зайка, сейчас я кое-что улажу…

***

Волны с шумом набрасывались на песчаную проплешину среди высоких кустов и недорубленных деревьев. Неспокойный ветер в эту пасмурную погоду гнал их вперед, повелевая смыть противную природе этих мест прогалину, возникшую здесь еще задолго до моего рождения, но гораздо позже, чем штормы и ураганы.

Наш дачный пляж из мелкого песка вперемешку с окурками и даже стеклом.

Забавно, в первый день моего визита это место полностью скрывала вода: в то лето водоем особенно разлился от обильных осадков. Я помню, как маленький вместе с бабушкой плавал тут на бережку, огибая корни двух пней, торчавший перпендикулярно друг к другу. Как же это было давно!

В этом году дожди тоже шли часто. Но все было по-другому. Я был другим.

У кромки берега стоял человек. Сложив руки на груди и привычно уставившись себе под ноги, он не шевелился. Замер, словно статуя. Примерно таким я запомнил его в день отъезда. Он тогда провожал меня у входа на свой участок.

Я снова солгал. Я приезжал на дачу пару раз спустя, как решился больше тут не появляться. Приехал, потому что друг звонил в отчаянии, очень просил побыть с ним. Этот суровый, закрытый человек просил. Когда такие происходит с ему подобными, отказывать нельзя – это высшая форма экзальтации. И я, помню, сорвался, взял билет на поезд, приехал. И почти не запомнил тот день. Было много слов, странных разговоров. Но я не вернулся в это место. Нет, я лишь переместился на время, чтобы утешить старого товарища.

С тех пор прошло девять или восемь лет. А сейчас композиция была все той же. Или нет, другой – внутри себя. Я понял этого, когда подошел ближе, хрустя песком и мелкими камушками под ногами. Окончательно убедился, когда Коля поднял голову и посмотрел мне в глаза.

***

Мощный удар в челюсть отправил Толстого в нокаут. Юноша не удержался на ногах и мешком свалился на мокрый песок. Посох выпал из его рук и покатился к берегу.

Неожиданное фиаско самого массивного члена компании не смутило Коляна: тот молниеносно атаковал ближайшего к себе врага и двумя ударами своей палки заставил того сжаться на земле от боли. Второй неприятель успел увернуться от замаха Коляна и отбежать к костру. В это время Чиж столь же быстро расправился с одним и даже вторым членом пляжной компании.

Семен и Сухой продолжали стоять за спинами товарищей.

Артем тем временем отскочил от разъяренных Коли и Чижа, подхватил выроненный пухлым парнем посох и собрал вокруг себя оставшихся на ногах сторонников. Толстый тем временем пришел в себя, уселся на песке, осторожно трогая подбородок и часто моргая.

Обе противоборствующие стороны замерли друг напротив друга и перешли от действий к словам: ругательства и взаимные обещания в ужасной расправе летели гораздо легче и увереннее, чем ранее кулаки и палки. На песке между тем стонали побитые пляжные, у костра визжали девушки, им вторили завывающие где-то у кромки леса собаки и сумасшедший ветер, гнувший деревья и кусты…

Темнота тем временем начала наступать на пламя костра – тот словно сжался под ее тяжелой пятой.

Толстый кряхтя медленно встал. Для него все происходило как в тумане: в ушах звенело, виски стянуло болью, перед глазами – пелена. Но сейчас он явно ощущал, что помимо его компании и пляжных в окутанную тьмой область пришел кто-то еще…

Не обращая внимания на летевшие по его душу оскорбления, Толстый отвернулся от скалившегося Артема и посмотрел в сторону костра. Он отчетливо видел Алису. Все остальные же фигуры и лица помимо ее смешались с тьмой.

Толстый видел, как девушке стало страшно, как свело судорогой ее щеки… Толстый отчетливо видел ее глаза, от чего-то переполненные слезами. А еще Толстый заметил силуэт позади нее. Без четкий контуров и линий… Просто черное пятно на фоне беспроглядной тьмы.

Толстый в первый момент не понял: кричал ли он, или все же первой завопила Алиса. Но юноша отчетливо видел, как неестественно дернулось тело девушки, словно кукольное, а затем пропало во мгле.

Не раздумывая, Толстый выхватил посох из рук остолбеневшего Коли и ринулся следом за исчезнувшей Алисой. Ему было страшно, ноги едва слушались его – видимо поэтому он много и бессвязно ругался, кричал. Позади кто-то окрикивал его, пытался остановить, но парень уже покинул пляж и ворвался в обрамлявшие его кусты – через них пролегал отчетливый след: он вед прямо к дому Хромого.

– Эй, старый ублюдок, я иду! – вырвалась, наконец, у Толстого связанная фраза. Он до боли в пальцах сжал посох, и бесстрашно вступил на участок Хромого, но смелость постепенно оставляла его.

Уверенности придали возникшие рядом друзья – Коля и Чиж. Присоединились и Артем с компанией. Позабыв недавние распри, молодые люди двинулись в зловещее логово. Хотя вокруг стояла непроглядная тьма и бушевал ураган, ребята чувствовали обязанность сплотиться. Но всех до костей пробирал дикий, первородный страх. У костра кто-то плакал навзрыд.

***

– Привет, – сконфуженно поздоровался я.

– Здорово, здорова – пробормотал в ответ товарищ детства, снова потупив взгляд. Он словно боялся смотреть мне в глаза. Или не хотел…

– Думал, ты приедешь через пару дней, – пытался я как-то наладить разговор.

– Приехал сейчас, – обрубил мои попытки тот.

Я растерялся. Вроде не чужой человек стоял передо мной, столь многое связывало нас… в прошлом. Но сейчас это был кто-то другой. Совсем не тот, кого я знал. Хотя внешне повадки оставались теми же самыми – я не чувствовал связи, я не…

– Они нашли ее, – неожиданно сказал он и резко вскинул голову, посмотрев мне в глаза.

Я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги, дыхание перехватывает, а в глазах становится темно: я падал в обморок.

***

Сначала поиски активно развернулись на участке Хромого. Толстый вместе с друзьями и пляжными обшарили все заросли и ближайшие к дому сотки – ничего. Стали вызванивать старших, кто-то побежал за родителями Алисы. Появились фонарики, подружки пропавшей девочки привели собак.

Толстый метался из стороны в сторону, определенно не зная, где искать. В какой-то момент он столкнулся в зарослях с Артемом. Тот недобро посмотрел на него, но промолчал, только многозначительно тряхнув посохом в руках. Толстый не обратил на это никакого внимания – уж слишком он был поглощен процессом.

Недавние странные ощущения нахлынули на юношу снова – он снова взволнованно стал чувствовать воздух и темноту, теряя ощущение остального мира. И в этот момент он напал на след: совершенно свежий из сломанных сучьев и примятой травы, ведший через участок Хромого к давнишним зарослям, через которые пришли Толстый вместе с товарищами с другой стороны садоводства, что располагалось у леса.

Подозвав к себе Коляна и Чижа, Толстый ринулся по одному ему известному пути. Друзья кричали, требовали объяснений, но парень действовал как заговоренный – он видел нить, шел по ней, боясь ступить в сторону.

След четко вел сквозь заросли по берегу. Через триста метров они должны были вывести к дороге, которая затем огибала несколько десятков домов и уходила в хвойную пущу.

Где-то впереди раздался гром выстрелов. Ребята замерли как вкопанные.

Раз, второй, третий… Спустя некоторое время еще два.

Кто додумался среди ночи стрелять прямо в садоводстве?! Пьяные?

Некоторое время юноши неподвижно стояли на месте, сбитые с толку, ошарашенные, напуганные до полусмерти.

Первым пришел в себя Чиж. Хлопнув Толстого по плечу, он уверенно побежал вперед, на звук предположительных выстрелов. Толстый сам не веря себе, помчался следом.

– Скорее, – крикнул Чиж. – Может, кто-то подстрелил гада или ведет бой. Успеем!

Толстый бежал, что было сил. Но постепенно начинал уставать. Его сначала обогнал Колян, затем Артем.

Выбежав на дорогу, спасатели буквально через пару десятков шагов наткнулись на лежавшего на обочине дороги человека. Привалившись спиной к дереву, расставив ноги и безвольно опустив руки, он мотал головой из стороны в сторону и что-то бормотал. Глаза его были широко раскрыты, на груди зияли кровавые порезы.

В стороне лежало ружье. Гладкоствольное, пятизарядное. Толстый заметил его первым, так уж вышло: остальные с ужасом смотрели на раненного и не знали, что делать. Кто-то даже с воплями бросился обратно к пляжу.

Не обращая внимания на безумное состояние человека, Толстый попытался снять с ремня несчастного подсумок с патронами, затем начал дергать его, рвать… В итоге просто выхватил несколько патронов из него, зарядил в ружье – у отца было такое же, он показывал как обращаться с ним. Покончив с делом, несмотря на протесты товарищей, он бросился дальше по следу.

Он еще чувствовал… её. Она была где-то рядом.

Когда Толстый добежал до кромки леса, начинавшейся от пригорка, лысевшего голым камнем, то понял, что оказался один. Наличие в руках ружья совсем не подбадривало. Наоборот азартная пелена наконец-то спала, и Толстый понял, что стоит посреди ночи, один, в окружении темноты и ужаса, затаившегося совсем рядом.

Отчетливое осознание опасности пришло неожиданно, резко и фатально для сознания. Прямо среди зарослей Толстый снова увидел знакомый черный силуэт. Он словно замер, разглядывая свою очередную жертву. Рефлекторно вскинув ружье, юноша нажал на спусковой крючок раз, затем два, три. Грохот выстрелов заложил уши, по голове садануло болью, и парнишка даже не запомнил, как тьма поглотила его.

***

Когда я пришел в себя, то понял: лежу на песке, мою спину и голову поддерживает друг. Надо мной – его обеспокоенное лицо и серые глаза.

– Нашли Алису? – первым делом вырвалось у меня.

Товарищ поджал губы, его лицо помрачнело.

– Вставай давай, – проворчал он. Я послушался, быстро поднялся, начал машинально оттряхиваться. Внутри я ощущал некоторую неловкость за свою особенную чувственность. Однако накатило, а теперь еще это известие…

– Нет. Нашли мою, – рублено пояснил друг детства и отвел взгляд.

Фраза короткая, емкая и столь много говорящая. Сначала я испытал разочарование, затем пустоту, следом грусть, а в конечном итоге… некоторое непонятное чувство – смесь надежды и азарта.

Вместо слов я схватил друга за локоть. Тот посмотрел на меня, и мы поняли друг друга без дополнительных пояснений.

Глава 2. Призраки прошлого

Стук колес, ночью и днем… сон, не закрывая глаз.

– Вы будете кофе, чай? – раздался чей-то навязчивый голос прямо над ухом. Тимур дернулся, спросонья не понимая, что происходит, но затем сознание прояснилось, перед глазами возник темно-синий китель с начищенными петлицами проводницы электрички, ее распухшее, покрытое капиллярами лицо… Молодой человек без лишних слов отмахнулся от нее, снова прислонился к окну, попытался вернуться в дрём, но… не получилось. Неприятные мысли слова полезли в голову.

Тогда Тимур сел в кресле, выпрямил спину. Просидел так пять минут. Встал, вышел в проход между сидениями, осмотрелся. В вагоне было всего несколько человек, в основном тихих стариков. Только рядом с дальним от Тимура выходом сидела парочка девушек, о чем-то переговаривались, смеялись. Почему-то их смех особенно раздражал слух Тимура. Вроде бы они были так далеко, но… голоса были такими громкими. Как он уснул?

Развернувшись на каблуках, молодой человек направился к двери, ведшей в тамбур. По пути он раскрывал свежую пачку сигарет. Хруст полиэтилена и свежей фольги разбудили что-то хорошее в душе. Хотя бы на секунду.

Тамбур был пуст. Это очень обрадовало Тимура. И почему-то опечалило.

Достав сигарету из пачки, молодой человек облокотился на стену, чиркнул зажигалкой, закурил. Дым рваными клубами окутал его лицо. Веки сразу же налились тяжестью, Тимур склонил голову на грудь, медленно сел на корточки. Тяжело.

За последние три месяца он постоянно находился в разъездах. Был на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале. Везде один, везде в делах.

Как же он устал!

И в чем же смысл? Зачем ему это все? Разве он мечтал остаться покинутым друзьями, без домашнего тепла, без любви, чтобы там не понимали под этим словом?

У него не было дома, а вернее очага… и с каждым днем становилось все меньше смысла в том, что он делал. А ведь когда-то форма! Звания! Награды! Десятки раскрытых дел.

Вкус сигареты стал неожиданно отвратительно мерзким. Тимур скривился, посмотрел на обугленный фильтр, отбросил его в сторону. Сочно сплюнул прямо под ноги. Во рту была горечь – но еще одна сигарета лишней ему не показалась.

Тимур Витальевич Игонин – звезда Следственного комитета, советник и доверенное лицо Главного Руководителя, именуемого между своими Первым, почти живая легенда в свои неполные тридцать семь. И что? Весь высушенный безумным графиком, с больными легкими и печенью, холостой, дважды раненный, с оформленной степенью инвалидности.

А ведь самое страшное, что он продолжает делать то, что делает только потому… что по-другому не может. Он больше не знает ничего. Больше ничего не умеет. И другие грани окружающего мира не доступны его сознанию: он просто не может смотреть на него иначе, а любые попытки что-то изменить вызывают невероятные душевные мучения. Проще ведь закрыться в норе своей души, озираясь на мир исподлобья.

И кому он такой нужен? То-то же. Да и себе, если честно не очень.

Тимур поднялся, но возвращаться в вагон ему не хотелось. Он снова достал очередную сигарету, раскурил. Тамбур меж тем наполнился смогом, дышать в нем стало трудно.

Но в целом, все эти… эмоции – сопутствующие. Главной причиной не самого лучшего расположения духа следователя были воспоминания.

За всю карьеру Тимура очень редко складывалось так, что он не доводил дело до суда. Копался, рыл, на первых порах даже вопреки начальству – находил доказательства, свидетелей, вел негодяев в наручниках. И делал это не для галочки, не для самоощущения, а потому что не мог иначе. Но иногда складывалось по-другому. И складывалось – это то самое слово, которое нужно, поскольку если бы все зависело от Тимура, результат был бы совсем другим. Но пару раз вышло совсем не так. Особенно в первый, десять лет назад… Тогда его занесло от Северной Столицы под Выборг, в дремучие леса. На усиление требовали самого неординарного сыщика.

– Может, пойдем дальше? Мнемся уже тут два часа, – несколько неуверенно предложил лейтенант Хлебов – командир отряда милицейского сопровождения.

Тимур, искоса посмотрел на служаку: несчастный потел и с трудом уже держался на ногах. Едва не лопавшаяся на его тучном теле рубашка уже вся пропиталась потом. Стояли необычно жаркие деньки – даже тощий Тимур с трудом выдерживал духоту.

– Я должен внимательно осмотреть само место происшествия, – бесстрастно ответил следователь.

– Да чего его смотреть то? – недоумевал офицер. – Тут уже было столько народу, все затоптали, перетоптали…

– Вижу. Но меня не следы интересуют, – ответил Тимур, снова начиная обход по кромке пляжа. – Я пытаюсь составить в голове проекцию местности в мельчайших деталях. Прежде чем я начну слушать свидетелей, я должен представлять место со всех сторон. Так, парнишка, который видел нападавшего, стоял тут?

– Да бес его знает! – пожал плечами толстяк. – Плохо помнит он все. К тому же по балде получил в тот момент. Медик вообще, вон… говорит…

– Станислав Витальевич, парнишка тут стоял?– игнорируя поток слов полицейского, заново спросил следователь.

Лейтенант неуверенно кивнул. Ладно, определенная погрешность допускалась.

Тимур встал на предположительное место, повернулся в сторону высоких кустарников, из-за которых виднелась высокая крыша заброшенного дома – жилища некоего Хромого, как понял Тимур со слов милиционеров.

Некоторое время постояв, рассматривая кусты, следователь повернулся на сто восемьдесят градусов и устремил взгляд на спокойную гладь озера. Ярко светившее солнце заливало своими лучами сочные берега зеленых островов.

– А Луна была в ту ночь?– не отрывая взгляда от воды, спросил Тимур.

– Тимур Витальевич, ну вы ей-богу, – толстый милиционер со вздохом снял фуражку и провел пухлой рукой по мокрому лбу. – Кто ж теперь чего помнит…

– То есть вы не уточняли этот момент? – следователь задавал вопросы сухо и бесстрастно.

– Именно этот нет.

– А что вы уточняли? – Тимур присел на корточках и стал рассматривать гальку пляжа. В ней было огромное число окурков, мелких стекол, каменной крошки.

– Ну в смысле? Обстоятельства произошедшего, – одутловатое лицо лейтенанта выражало полное недоумение. – Я, если честно, больше конвойный. Это бы вам с Вадиком… То есть с Вадимом Алексеевым поговорить надо. Он был дежурным следователем в тот день. Мы с ребятами больше… сопровождали.

Тимур облизал губы. Без толку шатались, затирая улики своей глупостью, он хотел бы добавить.

– А где сейчас Вадим? – взяв тремя пальцами шепотку пляжного песка, поинтересовался Тимур. Некоторое время поизучав желто-серые песчинки, следователь стряхнулся их обратно.

– Не знаю, это другое ведомство. Мне сказали вас встретить и сопроводить на место. Тимур Витальевич, – взмолился милиционер. – Пойдемте дальше, очень прошу вас… Дел много еще впереди да жара стоит.

Светло-голубая рубашка начальника конвоя уже превратилась в темно-синюю от пота.

Тимур поднялся.

– А затем похититель потащил девушку вон к тем кустам, верно? – следователь указал на заросли.

– Ну так пацанята сказали… Мол, видели следы, сломанные ветки. Теперь черт разберешь, они всей гурьбой ломанулись, теперь там бурелом настоящий!

– Пойдемте, – сухо проговорил Тимур и двинулся в сторону зеленки.

Трава вокруг кустарников была заботливо примята – по ней словно туда и обратно прошлось не одно стадо крупнорогатого скота. А что уж до самих зарослей…

Тимур достал из левого кармана брюк старую лупу с поцарапанной линзой и стал скрупулезно рассматривать каждый шаг… да какой там! Каждый сантиметр вокруг кустов. Все это он делал очень медленно, подолгу зависая над одним местом.

Надо ли говорить, что лейтенант про себя проклял наглого юнца всеми известными ему проклятиями. Но вслух высказать своей гнев не решился. Начальство предупредило, что с молодым парнем надо вести себя как можно более корректно и во всем помогать. Поэтому толстяк – милиционер нашел кое-какой тенек в тени одного из деревьев и стал терпеливо ждать, когда гостю из Северной Столицы надоест ползать по земле.

А Тимур даже и не думал заканчивать. Исследовав траву и найдя в ней шнурок, пару проржавевших пробок от пивных бутылок и рыболовную блесну, взялся за густой кустарник.

Ветви были в большой степени поломаны и согнуты, листья оборваны. Конечно, "добровольцы" постарались каждый внести свой вклад в поиски… Забравшись поглубже, Тимур обнаружил, что за кустами скрывался небольшой овраг. Здесь лежало много разного мусора, наверное, сброшенного отдыхавшими на пляже с глаз долой: в основном смятые пластиковые бутылки, выцветшие пакеты из-под чипсов, жестянки… Но было кое-что интересное.

Слишком много внимания уделив веткам, Тимур не сразу понял, что в какой-то части зарослей имеется пространство с весьма неестественными границами – кусты и редкая трава словно разошлись друг от труда по периметру овала – словно там лежало нечто тяжелое, а за тем его оттуда убрали.

Продравшись поближе, Тимур тут же наткнулся на маленькую горку недокуренных самокруток. Они были заботливо сложены друг с другом и накрыты одним из пожухлых листков. Интересно. Видимо, в этом месте очень часто любили проводить время. Может кто-нибудь из молокососов, прячась от родителей и покуривая? Но самокрутки… А что если?

Реализуя неожиданно возникшую идею, Тимур лег прямо на землю. Плохо конечно, в овраге совсем не было чисто, но молодой следователь не видел в этом проблем. Дело в первую очередь.

Тимур осмотрелся. Со всех сторон кусты надежно скрывали лежавшего следователя от рассеянного взгляда любого проходившего мимо. Если никто специально вглядываться не будет, то ничего не заметит. Так. А что с обзором из самих кустов? Видны подходы к зарослям, просматривается основная тропа через них, а также… основная часть пляжа. Как раз та, на которой по словам брюхатого летехи, обычно собиралась молодежь. Это уже что-то…

Порывшись руками в листве, Тимур обнаружил еще несколько коротких, примерно размером с ладонь, цилиндровых палочек с нанесенными на них чернилами черточками. А еще клочок желтой бумаги с какими-то числами и непонятными иероглифами. Очень интересно. Конечно, эти вещи могли оказаться тут по тысяче и одной причине. Но… Схрон, накуренные самокрутки, какие-то непонятные… оккультные что ли принадлежности. Можно было подозревать что угодно.

– Тимур Витальевич? – послышался взволнованный голос толстяка.

– Я тут, – ответил Тимур, еще некоторое время шаря руками по листве. Не найдя больше ничего интересного, он собрал заинтересовавшие его предметы и сложил в один из взятых с собой газетных листов, который как можно плотнее свернул. Удовлетворившись упаковкой, он убрал найденное в сумку, висевшую у него через плечо. Покончив с этим, он стал продираться обратно к тропе.

– Сначала я вас видел, а потом вы словно испарились! – всплеснул пухлыми руками милиционер.

– То-то и оно, – кивнул следователь и, прерывая уже рвавшийся из легких вопрос лейтенанта «дальше куда», добавил: – По тропе они побежали?

– Да, неподалеку… К дому Хромого.

– Уже слышал об этом персонаже. Что за фрукт?

Лицо толстяка неожиданно исказилось, словно ему неожиданно сделалось плохо с желудком.

– Пойдемте, сейчас сами все увидите.

***

Тимур и не заметил, как снова уснул. Просто выключился в какой-то момент.

Свет померк и…

Интересно, все также происходит, когда умираешь? Просто так раз… и все? И вроде как мгновение назад о чем-то думал, чувствовал, желал, а затем хлоп – и даже не тишина, нет. Просто полное ничто. Окончательное и бесповоротное. Обратная сторона всего того, что мы понимаем под словом жизнь – нежизнь, несуществование, неновое, нестарое, ненастоящее, небудущее. Никакое. Просто обратная сторона.

Следователя разбудила неожиданная тряска. Поезд то ли резко затормозил, то ли еще что-то… Тимур больно ударился об пластмассовую спинку впереди стоящего кресла, грязно выругался. Какая-то пожилая женщина обернулась в его сторону, укоризненно покачала головой.

День явно задался. Нужно было покурить.

Тимур снова вышел в тамбур. Там его встретил мужчина в потертом джинсовом костюме – откуда он такой выкопал? В таких ходили еще лет пятнадцать назад. Хотя откуда Тимуру знать, он всегда в основном в рубашке и брюках. Иногда в пиджаке.

Мужчина курил, а другой рукой раскручивал и сматывал йо-йо. Старое, еще с маркой известной фирмы-производителя лимонадов. Такие в молодость Тимура были очень популярны у школьников. Да… школа. Это словно было в другом мире. Но это точно было вчера.

Тимур недобро поглядел на неожиданного соседа и отвернулся от него, закурил.

– Не подскажите сколько времени? – последовал вопрос из-за спины.

Восхитительно. Этот джинса-мен, видимо, не привык наталкиваться на напряжение и предпочитал разряжать его, "вскрывая пузыри". Короче, просто любил поболтать с недружелюбными незнакомцами и нарваться.

– Не знаю, – тихо и злобно ответил Тимур, не поворачивая головы.

Затяжки получились глубокие, горькие.

– Странно, а часы тогда вам зачем?

Тимур остановил сигарету на полпути ко рту и развернулся к незнакомцу. Тот стоял всего в шаге от него и добродушно улыбался. Только сейчас Тимур пригляделся к чертам его лица: овальное, с легкой выемкой на подбородке при гладких щеках, аккуратный нос, темные волосы, залысина на лбу, серые глаза, тонкие губы. По комплекции – не худой и не толстый, рост средний. Ничего примечательного. Словно просто мозаика из всех известных типов известных внешностей человека.

– А тебе большое дело? – процедил сквозь зубы Тимур и выдохнул дым в лицо поклоннику джинсов.

– Хамить зачем? – улыбка с лица человека не сошла, но в глазах неизвестного появился нехороший блеск.

– Не люблю навязчивых, – не отводя взгляда, ответил Тимур и пустил в своего визави еще одну струю дыма.

– Нелегко вам по жизни, да? – усмехнулся незнакомец.

– Хотя бы не в старомодных костюмах хожу, – сухо ответил Тимур, затушил сигарету об стену тамбура и вышел в салон поезда.

– Тут, кстати, нельзя курить, – бросил ему вслед джинса-мен.

– Так не курите, – ответил ему через плечо Игонин.

Стоило следователю только сесть на свое место, как поезд стал притормаживать. В окнах уже мелькали различные административные и бытовые здания. Выборг. Точно такой же, как и десять лет назад.

В вагон влетела провожая с полицейскими, стала тыкать в Тимура. Сержант не успел открыть рот, Тимур ткнул ему в лицо ксивой.

– Не нужно так, хорошо, – неуверенно пробормотал полицейский.

– Ага, – отмахнулся следователь.

Выйти на воздух из душного вагона было сравнимо… Нет. Ни с чем не сравнимо. Чувство свободы нельзя описать. Оно просто приходит, в разных ситуациях и в разных формах, но его невозможно спутать ни с чем. А легкий привкус на губах… да, легкая дрожь в коленях. Все мы знаем, что это такое.

Тимур закурил и двинулся медленным шагом по пирону. Из поезда тем временем медленно выбирались немногочисленные пассажиры. Будний день, середина лета. Большинство дачников уже давно на грядках, а все, кто приехали… Да черт его знает зачем они приехали. Тимур вот сам был не уверен, что приехал для каких-то значимых целей. Десять гребанных лет назад! Да какого черта Главку понадобился здесь Тимур? А вдруг, что-нибудь удастся выяснить? Фантазия у них разыгралась. Конечно. Решили просто подстраховаться на всякий случай, вдруг какая еще проверка нагрянет или того хуже – общественность всколыхнется. В первом случае все можно замять, а во втором кого-нибудь надо будет уволить. А уходить никому не хочется.

Тимур даже не заметил, как спустился в подземный переход, ведший с пирона на вокзал с дымящейся сигаретой во рту. Только когда толкавшиеся впереди него люди стали недовольно оборачиваться, следователь сообразил в чем дело и бросил под ноги окурок. Впрочем, скуренный до фильтра.

При входе в общий холл по ушам резануло эхо от множества голосов и топота ног. Озабоченные граждане неслись куда-то с чемоданами, пара разморенных духотой полицейских лениво слонялось взад-вперед и только продавцы газет и журналов в обоих концах объемного зала деловито суетились над своим товаром. Ничего не изменилось. Все то же самое.

– Тимур Витальевич? – кто-то легко постучал следователя по плечу.

Тот грозно посмотрел в сторону очередного нарушителя его личного пространства. Это был молодой парнишка в белой футболке и бежевых шортах. На ногах сандали с носками. Угловатое лицо наполовину закрывали модные темные очки. Волосы, кажется, были уложены гелем в ежик. Скулы активно совершали жевательные движения.

– Что? – поинтересовался Тимур.

– Эм, – парня явно сбила с боевого настроя холодная реакция гостя из Северной Столицы. Он снял очки, обнаружив под ними узкие карие глаза. – Я лейтенант Тронин, следователь. В общем, мне приказано вас встретить.

– Хорошо, – кивнул Тимур и показал на спортивную сумку на плече. – Ты на колесах?

– Безусловно, – ухмыльнулся паренек. На вид ему было шестнадцать. Где его только нашли?

– Ну, веди, – Тимур кивнул подбородком в сторону выхода с вокзала.

Стоило оказаться на улице, как жар от солнца с яростью накинулся на худое тело следователя под рубашкой. Не успел он пройти до машины юнца и ста метров, когда спина уже стала мокрой.

Авто следователя Тронина оказалась видавшей виды девяткой с уродливыми язвами ржавчины над колесными арками.

– Это вообще ездит? – брезгливо поморщившись, спросил гость из Питера.

– Обижаете, – хмуро ответил парнишка. Видимо, Тимур задел его за самое живое для провинции – гордость.

– Ну смотри. Толкать будешь сам если что.

– Ага… Эта дверь не открывается. Вы с другой стороны сумку киньте.

– Понятно, – уголки рта Тимура едва заметно дернулись. Парнишка только хмыкнул в ответ.

Когда Тимур сел в катафалк на колесах, оказалось, что переднее сидение не двигается. Длинные ноги гостя Северной Пальмиры уперлись в потрескавшееся с иконами торпедо.

– Трогай уже, – буркнул Тимур в ответ на минутное замешательство парня. Тот коротки кивнул, вставил ключ, повернул – мотор загудел и… завелся. Хоть здесь не обманул лейтенант Тронин.

– Минут через пять будем на месте, – разулыбался парень. Тимур только с трудом открыл окно едва крутившейся ручкой и закурил без разрешения. Чертова провинция. Чертова девятка!

***

Крыльцо дома Хромого было обезображено огнем и многочисленными засечками, судя по всему топора или чего-то другого рубящего. Дверь болталась на легком ветру всего на одной петле. Окна в большинстве своем были выбиты.

– Что здесь произошло? – спросил Тимур.

– Попытка самоуправства. Молодежь таким образом выместила свой гнев, – ответил Станислав Витальевич, в который раз вытирая мокрое лицо.

– Успели потушить?

– Говорят, само потухло, толком не занявшись, – пожал плечами полицейский.

Тимур медленно двинулся к крыльцу и остановился уже перед сгоревшими ступеньками – дом стоял на сваях, приподнявшись над землей на полметра.

– Вы точно хотите сюда зайти? – в голосе милиционера послышалась тревога.

– Да, – кивнул Тимур.

– У местных это считается дурным знаком. С недавних пор.

– Понятно, – сухо ответил следователь и осторожно поставил ногу на почерневший порог крыльца. Уголь заскрипел под подошвами туфель, но в целом показался вполне прочным. Тимур взялся за обрубок перила и осторожно подтянул себя наверх.

Вход в дом встретил гостя из Северной Столицы непроглядной темнотой. Кажется, свет из окон в эту часть здания просто не попадал.

Тимур достал фонарик, щелкнул включателем и двинулся вперед.

Яркий свет разорвал тьму и высветил пыльный комод, заставленный старыми книгами, табурет, накрытый клеенкой, множество разбросанных по полу сапог. Кстати, в основном резиновых. В углу лежала пара дырявых валенок. Еще у стены слева был навален поломанный инвентарь – черенки в основном треснули или сгнили, насадки все были изогнуты и покрыты ржавчиной. Все это добро располагалось в небольшом прямоугольном помещении. Впереди была старинная деревянная дверь с резьбой, справа располагалась узкая лестница без перил, ведшая наверх.

Тимур только сделал шаг вперед, как его сзади окликнул лейтенант:

– Может не стоит? Дурная молва ходит об этом месте…

Следователь даже не счел нужным отвечать. Пройдя дальше в прихожую, Тимур посвятил на стоявшие на комоде книги: желтые страницы и потертые корешки выдавали древний возраст фолиантов. Взяв одну в руки, незваный гость дома к своему удивлению не обнаружил названия на кожаном переплете, раскрыв книгу, Тимур был вынужден удивиться еще раз – страницы были пусты. И тоже самое с другой, и с третьей и.. всеми! Тимур несколько раз погладил пальцами листы на предмет неровностей или выпуклостей как в книгах для слабовидящих – ничего. Просто старая шершавая бумага.

Очень интересно.

Тимур подошел к двери, дернул за ручку – она не поддалась. Заперто. Следователь попытался навалиться на створку плечом – никакого эффекта. Причем судя по звуку дверь была добротная. Так. Придется, видимо, прийти сюда с топором и фомкой.

Оставив бесплодные попытки прорваться за резную дверь, Тимур направился наверх по лестнице. Ступени угрожающе скрипели и прогибались, но вес худощавого гостя неприветливого дома все же выдержали. В итоге Тимур оказался в очень узком темном помещении, косые стены которого заставили следователя согнуться в три погибли – с его ростом он тут мог передвигаться только так. Из-за треугольной формы дома второй этаж больше походил на чердак. Без окон.

Свет фонаря показал стопку прогнивших досок, уложенных у стены, детский стул, старый телевизор, а также внушительных размеров коробку – наверное, из-под стиральной машины или чего-то в этом роде. К ней-то Тимур и направился. Откинув закрывавшие внутреннее пространство картонки-лепестки, следователь обнаружил внутри несколько фотоальбомов. Внутренне чувство не обмануло – они были также пусты, как и книги.

Бестолково потоптавшись на одном месте, Тимур решил заодно проверить неожиданно возникшую идею. Вытащив из кармана брюк складной ножик, следователь подошел к телевизору, подсветил шов крепления задней крышки, аккуратно поддел его и вскрыл коробку за экраном – как он и ожидал, внутри было пусто.

На лестнице раздались скрипы – Тимур резко вскинул фонарик и посветил на вход. Нехороший холодок пробежал по спине следователя.

– Станислав Витальевич? – вырвалось у него.

Тишина в ответ.

Незваному гостю зловещего дома неожиданно сделалось не по себе. Захотелось побыстрее убраться из темной клоаки на свет. Тимур так заторопился, что переусердствовал при спуске, и одна из ступеней сломалась – обломки зацепили брюки и порвали их в районе щиколотки, заодно оцарапав кожу. Выходя, следователь сквозь зубы тихо ругался.

– Говорил же, место нехорошее… – начал было милиционер.

– А что с огородами? Парники стоят, а в них все поросло? Участки под картошку и овощи вскопаны, но не засеяны? – прошипел в ответ Тимур, вытирая кровь на ноге и пытаясь тщетно закрыть лоскутами ткани зиявшую дыру в брюках.

Станислав Витальевич, даже ойкнул.

– А откуда вы знаете?

– Догадался, – отмахнулся Тимур. – Ведите дальше. Куда они все ломанулись после дома Хромого?

– Идемте, нам вон туда, – толстый литеха показал на густые заросли между забором дачного участка и озером, – в лесок вдоль берега.

***

Узкие улицы, обшарпанные дома, старинные постройки. Люди, много людей. Откуда они здесь? Маленький городишко. Работать толком негде – либо в порту, либо на таможне. Пару десятков супермаркетов еще. Говорят, молодежь на пиво приторговывает травкой. Но где этой дрянью не промышляют? Наверное, даже в самой глухой тайге найдется свой барыга. Тимур поморщился – какую только мерзость не потребляют люди, чтобы убежать от проблем. Сигареты не в счет. Вроде бы.

Тарантас Тронина съехал с улицы во двор. Проехав мимо детской площадки с галдящими малышами и окрикивавшими их мамами, ржавая девятка остановилась рядом с серым двухэтажным зданием со следами свежей краски. Недавно проведенный ремонт бросался в глаза, резко контрастируя с окружавшими здание старыми домами.

– Тимур Витальевич, пойдемте, – предложил молодой следователь.

Гость из Северной Столицы вышел из машины уже закуривая. Тронин, наверное, хотел возразить, что курить в отделении нельзя, но при взгляде на суровую мину Тимура отказался от этой идеи. Пускай начальство разбирается.

Когда они поднялись на второй этаж, Тимур затушил о перила сигарету и выкинул за спину хабарик. Тронин не знал, но Тимур всегда так делал в любом учреждении, которое посещал впервые. Потом он в помещении не курил.

– Куда идем? – сухо поинтересовался Тимур.

– К заместителю начальника, Фролову Виктору Петровичу. Он занимается вопросом… ну, эм, вашим.

– Мы в Выборге. А значит это не мой вопрос.

– Но теперь, выходит ваш, – осклабился Тронин.

– Веди давай.

Кабинет начальника следственного отдела при городе Выборге находился на втором этаже. Еще на лестнице Игонин вместе с Трониным услышали, как кто-то надрывно и жестоко ругается. Уже в коридоре на них выпрыгнул тучный мужчина весь в поту. Тимур встретился с ним взглядом.

– Какая встреча, – пробормотал толстяк и тут же поспешил убраться. На его погонах бледнела майорская звезда. Тимур покачал головой. Станислав Витальевич все же умел расти не только в ширь. Однако что он делает в следственном отделе? Да и китель не полицейский…

Дверь к начальнику, из-за которой выскочил памятный Тимуру лейтенант (а ныне целый майор), не была закрыта. Тронин дернул её на себя, в то же время пропуская Тимура вперед. Каков стервец. Впрочем, старого следака такой ерундой смутить было невозможною.

Фролов Виктор Петрович встретил его взглядом исподлобья. Это был широкоплечий, высокий мужчина с гладко выбритой головой и мясистым носом. Квадратные скулы, наверное, отливали из металла, как и его мощный подбородок. Мускулистые руки до треска облекала белая форменная рубашка, правда, глаженная и, кажется, накрахмаленная. Галстука не было, верхняя пуговица была расстёгнута, на груди поблескивала цепочка.

На столе перед начальником лежало несколько дел, сшитых в старых советских папках, а также несколько черных дешевых органайзеров. Никаких «паркеров» или фигуристых, украшенных подставок с флажками и гравированными цитатами для канцелярии не наблюдалось. Сам стол был совершенно обычный, из ДСП. Из того же была остальная мебель – пара шкафов и тумб. Разве что кресло было хорошее. Это было видно по мощным, обшитым черной кожей подлокотникам. Да, такому телу была необходима не менее надежная поддержка.

Перед столом стояло два стула с тряпичными сидениями и спинками. Затертые и следами засохших испарений. Скорее всего от потевших под пронзительным взглядом начальника сотрудников. Однако зырканьем Тимура было не пронять. Он молча прошел к столу, взял один из стульев в руку и отодвинув на метр от стола, сел так, что располагаться по отношению к Виктору Петровичу по диагонали. При такой проекции начальнику отдела не удавалось взять нужный угол для своего убийственного взгляда, если не отодвинуться и не сесть в пол-оборота. А при такой позиции посетителю открывался небольшой круглый живот замначальника, который несмотря на всю страсть Виктора Петровича к спорту, все равно образовывался из-за сидячего образа работы. Отсюда у Виктора Петровича возникало подсознательное чувство неловкости и неуверенности, что опять же смягчало его взгляд.

Прошло несколько неловкий мгновений, пока Виктор Петрович и Тимур Витальевич играли в молчаливые гляделки. Тишину нарушил Тронин.

– Виктор Петрович, разрешите доложить?

– Давно пора, – рыкнул начальник отдела.

– В соответствии с вашим распоряжением встретил на вокзале следователя по особо важным делам Центрального управления Следственного…

– Тронин, я понял. Давай без официоза, – махнул рукой Фролов. Неожиданно его лицо потеплело и вместе суровой мины, он стал вполне обычным и даже в чем-то приятным. Поднявшись со своего стула, он наклонился к Тимуру и протянуло ему руку.

– Тимур Витальевич, рад приветствовать у нас. Прошу прощения, однако в последнее время подчиненные стали не совсем внимательны к поручениям.

– Спасибо, – пробурчал Тимур в ответ пожимая руку. Какой радушный. Слово о центральном управлении здорово размягчают общение, правда? Но в слух Тимур это говорить не стал. – А разве раньше были более внимательны?

Брови Фролова едва заметно дернулись.

– Вы сразу предпочитаете перейти к делу?

– Я был рад все узнать еще в Питере. Но меня просили явится как можно скорее. А еще вчера я был в Новом Уренгое.

– Понял, – кивнул Виктор Петрович и взяв со стола папки, передал Тимуру. – Здесь все, что мы смогли зафиксировать за последние пару дней, как было обнаружено тело. Помня прошлые ошибки, мы постарались все сделать максимально грамотно.

– Максимально грамотно? – хмыкнул Тимур. – А не Станислава Витальевича вы туда направили случаем?

Фролов кашлянул.

– Вы знаете, уже как пять лет майор Хлебов перешел к нам из полиции и работает достаточно добросовестно…

– Виктор Петрович, – достаточно жестко и язвительно проговорил Тимур. – Десять лет назад Станислав Витальевич выполнял работу конвоя. А теперь он в следствии. Не нужно мне рассказывать, пожалуйста. Я навидался таких ответственных сотрудников более чем. Если он отвозит ваших детей в школу и покупает то, что просит ваша жена, это не делает его хорошим следаком.

У Фролова неожиданно для него самого отвисла челюсть.

– Нет, не смотрите на меня так, – победоносно продолжал Тимур. – Я не интересовался о вас и не наводил справки. Но я навидался таких как вы во всех уголках нашей Родины. И все вы обычно одинаковы. А лакеи ваши подавно. И тут не имеет значения – столица или провинция. Везде одно и то же. Поэтому давайте договоримся между нами сразу – работаете вы херово. И все херово делаете. Как и девяносто девять процентов штата нашего с вами ведомства. Поэтому без лишних эпитетов и уже тем более гротеска. Сухо. Факты.

Фролов от неожиданной отповеди Тимура несколько секунд жевал губы и водил руками по столу, но затем все же смог снова заговорить:

– В общем, мы нашли тело.

– Это я уже слышал. Сотни тел находят по всей стране каждую минуту. И обычно для этих дел хватает, как ни странно, опыта и умений таких ответственных сотрудников как ваш майор Хлебов.

– Да… Но вот в чем дело. Нашли его в лесу, у Сайменского канала. Неподалеку от садоводства Механизатор.

Тимур, уже готовивший следующую ядовитую фразу, неожиданно осекся и быстро открыл первую папку с делом, переданную Фроловым.

***

Заросли, через которые Тимур прошел со Станиславом Витальевичем, были также полоны следов от многочисленных ног. Все сучья были обломаны, внизу лежало множество сорванной листвы. Тимур шел медленно, приглядываясь к каждому уголку, каждому дереву. На нескольких он нашел странные засечки. Словно зацепили чем-то острым. Большими широкими ножами.

– Что это такое? – спросил Станислава Витальевича Тимур.

– Да хрен его знает. Тут же дачные, местные хотят с чем попало, детишки. Вы тут решили изучить причину каждой засечки?

– Лейтенант, вы меня учить работать будете? – в голосе Тимура послышался металл.

– Э, нет, нет, Тимур Витальевич, ни в коем случае, – засмущался конвоир.

– Ну вот тогда либо сухо по фактам, либо не мешайте дурацкими вопросами, – пробубнил Тимур и сфотографировал зацепки. Маленький ручной цифровой фотоаппарат. Штатные мыльницы Тимур игнорировал. Пока проявишь – дело упустишь, говорил он.

Прошли дальше. Уже вперед был видел выход к следующим дачным участкам. Слева от зарослей высился мрачный зеленый забор. На нем Тимур обнаружил также несколько похожих странных отметин. Чуть поодаль, среди густо поросшего кустарника, никем явно не тронутого, Тимур увидел одежду.

– А это что? – спросил он конвойного.

– Не мог знать, – кисло отозвался Станислав Витальевич.

– Понятно, – сплюнул Тимур.

Стараясь как можно меньше ломать веток, Тимур залез в самое сердце кустарника. Среди его веток запуталась одежда. Майка и лифчик. Все перепачканные грязью и тиной. Майка судя по всему была женской. Несмотря на затертость и грязь, одежда скорее всего была новой – лейбы во всяком случае точно еще не были тронуты временем. Кроме вещей в кустах не было ничего. Тем более следов. Причем лежали вещи среди сучьев ближе к корням, словно их заботливо туда загнали. Сверху так забросить бы не получилось. Складывалось впечатление, словно запихивали в кустарник с расстояния, длинной палкой.

Сделав пару фотографий, завернув одежду в газеты и собравшись уже выходить, Тимур неожиданно увидел примятую траву в паре шагов от кустарника, ведшей к поросшей папоротником низине у самой кромки воды. Двигаясь на корточках, Тимур медленно проследовал к новым странным следам, попутно осматривая растительность вокруг. Примята трава была совсем недавно, однако видимых к ней следов не имелось. Далее несколько папоротников были неестественно прижаты друг к другу, переплелись листьями. Забравшись дальше, Тимур обнаружил…

– Станислав Витальевич, скажите, пожалуйста, как сюда могли пронести лодку? – крикнул конвойному следователь.

Милиционер, натужно дыша, подошел сзади к Тимуру, разглядывая трехместную пеллу. Перепачканная грязью и тиной, она была спрятана среди папоротников.

– Ну… если постараться, то можно было бы ломануться через кусты да пронести.

– Да, согласен. Неверно поставит вопрос, – кивнул Тимур. – Кому потребовалось сюда тащить эту лодку, что явно неудобно и трудозатратно, когда по берегу куда больше удобных и даже приспособленных мест.

– Да воруют, товарищ следователь, – хмыкнул милиционер. – Что оставил без внимания – тут же упёрли. Не знаю, как у вас там в столицах, а у нас народ без хитростный. Что не под рукой, то не твоё.

– Поэтому кто-то решил все же похитрить, забрался сюда… Ага нет. Скорее всего заплыл с воды. Н-да, – Тимур покусал губы, раздумывая, стоит ли фотографировать лодку, но затем заметил… окурки от самокруток. Они лежали прямо на дне лодки. Быстро подняв один из них, следователь однозначно решил, что фотографировать лодку нужно.

Обнаружив окурки, Тимур решил рассмотреть всю местность вокруг папоротников, аккуратно отодвигая его широкие листья. Ничего примечательного найти не удалось, разве что моток старой лески и какие-то пластиковые приспособления, скорее всего для старой советской катушки. Еще пара колец для спиннинга. Наверное, обычный «культурный слой» для рыбака. Тимур также отметил, что у лодки не было цепи. Если бы рыбак так боялся за сохранность своей шлюпки, то хотя бы как-то осложнил ворам возможность кражи. Но лодка была просто вытащена на берег. Более того, любой более-менее значительный прилив утащил бы лодку в озеро. А точнее залив, как понял по картам следователь.

Дальше по роще Тимур шел еще медленнее, чем невероятно изводил толстяка милиционера. Его внимание привлекал любой мусор, которого в этом лесу было вдоволь: пакеты, бутылки, новые окурки, хотя и не от самокруток, тряпки, элементы рыболовных принадлежностей, битые пластиковые ящики. Судя по количеству бытовых отходов, местные воспринимали данный лесок как отличное место для сброса лишнего мусора. При этом здесь часто ходили, что, скорее всего, не позволяло полностью превратить здешние заросли в помойку. Наверное, все же становилось подсознательно совестно. Впрочем, земля здесь была довольно влажная, скорее всего во время приливов или весенних разливов здесь все уходило под воду. Поэтому не исключено, что большая часть мусора приходила из залива и уходил в него.

У кромки зарослей, упиравшихся в дорогу, на земле лежало несколько бетонных столбов. Судя по их обшарпанному виду, они находились здесь многие годы, порядков успев просесть в землю и покрыться мхом. Внимательно осмотрев блоки, Тимур обнаружил знакомые уже засечки. Примечательно, что они не имели какого-то систематического характера. Словно кто-то шел и совершенно хаотично бил по блокам чем-то острым. Причем не тяжелым – следы представляли собой именно парезы. Хотя на первый взгляд они имели одинаковую глубину что на дереве, что на бетоне. А это выходило очень странным. Такого Тимур пока не встречал. Да и подходящего инструмента не мог вспомнить.

– Там вон, метров через пятьдесят нашли охотника, – начал рассказывать конвойный, не дождавшись, пока Тимур окончит осмотр бетонных блоков. – Вот тут, справа, видите, где спуск к воде? Наверное, лодку свою прицепил и поднимался к дороге. Но что делал в тот момент, пока не ясно. Охотник, сами знаете, в коме лежит в городской… значит-са так, больнице. Родственников нет. В общем, там вон его… кто-то и хватанул. Чем-то острым.

Тимур посмотрел на стоянку лодок. Их было четыре, все привязаны цепями к столбам, ко всем есть удобный подход. Подойдя к ним, следователь внимательно осмотрел каждую. Почти все были чистые, только на одной имелся явный след – словно кто-то чиркнул грязной обувью, когда влезал в лодку.

– Тимур Витальевич? – недоуменно донеслось из-за спины следователя. Тот только покачал головой и направился к месту, где нашли раненного. Теперь их путь лежал по грунтовой дороге, справа от которой находилось озеро, берег которого порос высокими кустарниками, меж которыми стояли старые березы. Слева от дороги располагались дачные участки.

Конечно же по пути к месту обнаружения потерпевшего Тимур исследовал кусты, росшие вдоль дороги, от чего милиционер чуть ли не присвистнул от отчаяния. В отличие от прошлых зарослей эти имели гораздо меньше повреждений. Зачем, собственно, было бегать среди кустарников, тем более стоявших во влажной, тинистой земле, когда можно было идти по дороге? Примитивная логика скорее всего владела и похитителем. Во всяком случае свежих следов того, что через кусты кто-то шел, Тимур не обнаружил. Помимо всего прочего попался также очередной мусор – в основном пластиковые и стеклянные бутылки пробки, пакеты и огромное количество окурков. При беглом осмотре Тимур не обнаружил среди них самокруток.

– Здесь лежал охотник? – зачем-то спросил Тимур, хотя сам уже видел примятую и местами выкорченную траву на обочине, выделявшуюся из общей массы. В отличие от других мест здесь было множество следов, кусты в некоторой степени вдавлены в сторону озера. Скорее всего вокруг раненного кудахтала целая толпа сочувствующих и как обычно совершало множество бессознательных движений.

Опустившись на корточки, Тимур стал привычно ощупывать траву и грунт. Конечно, от этого было мало толку с учетом того, что за пару дней после событий, уже успели натоптать все, кому не лень. Однако травинки с запекшейся кровью Тимур все же обнаружил. Как и с окурками, женской одеждой, образцами мусора, следователь заботливо все положил в газетные листы и сложив в сумку.

Сделав несколько панорамных фотографий места обнаружения раненного, Тимур посмотрел на едва живого от жары милиционера.

– А где стрелял мальчик?

– Дальше. Метров через двести, у леса, – тяжело дыша сказал Станислав Витальевич, посмотрев на следователя полными мольбы глазами.

– Понятно. Тогда вам стоит найти тень и обождать меня. Я буду исследовать все кусты и всю дорогу до того места. Идти прямо, вон до того поворота, верно?

– Верно.

– Тогда ждите.

Тимур не шутил. Наверное, не меньше полутора часов он внимательно прощупывал все окружавшие кусты, обочины дороги, примыкавшие к дачным участкам кусты и прогалины. По пути изучая разный мусор, Тимур не обнаружил ничего особенно примечательного. Разве что пару пирсов, с которых бы он был не прочь закинуть удочку как-нибудь утром или под вечер, без ветра и особой жары. Открыть баночку пива, закурить сигаретку, смотреть на закат. От других конвойных Тимур слышал, что закаты тут красивые.

Складывалось ощущение, что в целом картинка преступления была схожа с тем, что рассказывали очевидны. Некто схватил девочку по имени Алиса Чех на пляже, тащил через кусты вдоль озера, затем проследовал по дороге в лес. Тем более, что мальчик встретил его именно у кромки.

Дойдя до поворота, который выводил к пригорку, зиявшему гранитной шапкой, вылезавшей из-под грунта, Тимур не стал звать толстяка. Он, в общем-то, был ему почти без надобности. Только если дикие животные неожиданно выпрыгнут, литеха мог бы прикрыть его своими мощными телесами, пока Тимур дал бы по тапкам. Вступать в сопротивления, результат которых был труднопредсказуем, молодой следователь не любил. Только трезвый расчет и предсказуемость. Для остальных мероприятий найдутся свои герои.

Остановившись на пригорке, Тимур осмотрелся. Впереди дорога уходила под горку в лес, который огромной, темной стеной возвышался многометровыми елями и березами над дачами и уходил дальше на северо-запад, к Сайменскому каналу. У кромки зарослей был огорожен заброшенный участок, поросший множественной растительностью. Где-то среди листвы виднелись старые, прогнившие постройки. Чуть левее лежала основная граница дач, которую формировало три деревянных дома с банями. Напротив заброшенного участка почти на камне стоял одинокий участок, с двумя домами. Обнесенный новым забором, он был хорошо ухожен – искусственные, ровные грядки, парники, несколько клумб, мощенные дорожки.

– Парень стоял чуть выше, уже у самого леса, когда начал стрелять во все стороны, – проговорил из-за спины Тимура конвойный.

– Во все стороны? – хмуро пробурчал следователь и направился к ближайшим деревьям самой кромки леса.

Взял лупу в руки, Тимур принялся рассматривать стволы деревьев. В нескольких он сразу обнаружил следы от попадания дроби. Также было срезано несколько сучьев у кустарников.

– Вы обнаружили еще где-то следы? – не отрываясь от изучения повреждений,

– Какие следы? – искренне изумился милиционер.

– От дроби.

– Чего дроби?

– Понятно, – выдохнул Тимур и покачал головой. Все же общая кривая компетенции содействующего ведомства скорее стремилась к нулю, чем от него. По молодости Тимур старался рационализировать эти неловкости, объяснять. А сейчас все больше начинал соглашаться, что система преимущественно манит вот таких…

– Я конвойный, товарищ следователь. Мне то чего знать, – запоздало принялся оправдываться лейтенант.

Тимур устало вытянул руки в сторону, выгнулся. Прошло уже несколько часов после начала осмотра, и он знатно налазился по кустам.

– А что там дальше, по дороге? Смотрели?

– Вы же не собираетесь там все также… исследовать? – голос милиционера неожиданно сорвался, и под конец Станислав Витальевич чуть ли не пропел фальцетом.

Тимур снисходительно посмотрел на него.

– Если потребуется. Вы прочесали местность?

– Да, говорил вам еще в самом начале, когда к пляжу шли, – пробурчал тот, пользуясь хотя бы таким случаем пожурить следователя. – На утро местные организовали общий поиск, шли всеми дворами. Чуть ли не с факелами и вилами!. Затем, когда опергруппа прибыла, мы в четыре наряда прошли здешние заросли от сего участка до перекатов, а там до выхода к шлюзу. Группа Шарова еще отправилась до самого Сайменского. Но я с прошлого дня тут торчу, с ними не связывался.

– Понятно, – кивнул Тимур. – Ладно, переговорим с Шаровым позже, – следователь окинул взглядом высившиеся над ним громадины елей, их хмурые, темно зеленые ветви. Ничего необычного, лес, как лес, но… Дорога уходила в глубь леса, терялась далее в зарослях. Она так неожиданно пропадала, что…

– Тимур Витальевич? – окликнул следователя конвойный. Тимур не заметил, как задумчиво прошел вдоль дороги и почти заглянул внутрь леса. Неожиданно он себя отдернул, развернулся на каблуках к милиционеру. Тот даже отпрянул.

– Идемте. Нужно поговорить с этим мальчиком, – выпалил Тимур и уверенно отправился назад по дороге. За его спиной беспокойно зашелестели дремучие ели.

На первых страницах дела Тимур прочитал имя: Екатерина Андреевна Савчина, 15.17.93 года рождения.

– Так, стоп. Эта не та, – резко сказал он. – Прошло уже десять лет, но я отлично помню, что пропавшую девушку звали Алиса Чех Егорова. Год рождения – шестнадцатое июля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

– Да… Наверное, – взгляд начальника отдела забегал по комнате, но быстро нашел искомое. Следом его лицо приняло привычное убийственное спокойное выражение. – Но здесь вам скорее пояснит полковник Круглов.

Тимур посмотрел в сторону, куда уставился полицейский. Это было место справа от двери. Если изначально при входе поймать суровый взгляд Фролова и полностью на нем сосредоточиться, то можно было вполне пропустить того, кто сидел на маленьком кресле у входа прямо у стенки. А это был уже памятный Тимуру по поезду товарищ в старомодном джинсовом костюме. Он все также играл в своё йо-йо и приветливо улыбался. Но от улыбки этого типа Тимур сделалось еще тошнотворнее, чем раньше.

– Мы пытались познакомиться с Тимуром Витальевичем еще в поезде, но, видимо, тяжелые рабочие будни дают о себе знать, – продолжая источать доброжелательность, сказал человек, названный полковником Кругловым. Он протянул руку Тимуру. Тот быстро и жестко её пожал. И сразу все понял, почувствовав в своей ладони знакомый чекистский «пельмень» от старой школы.

– С вами я точно не стал бы знакомиться без особой нужды, – без обиняков заявил Тимур.

– О! Я это знаю, – кивнул полковник, сделав несколько виртуозных трюков с йо-йо. – Мне говорили о вас, но в поезде я даже несколько растерялся от волны вашей… усталости. Но да ладно.

– Предлагаю перейти к делу, – сухо сказал Тимур.

– Ну что же вы все спешите. Вы, кажется, не совсем поняли, зачем вас сюда позвали.

– Да. Позавчера я ловил маньяка в дебрях Нового Уренгоя, а сюда вызывают по делу десятилетней давности, да еще в нем какой-то другой труп…

– Ну, в том памятном деле, не было трупов.

– Да, одни пропавшие. Но… Давайте по существу, прошу вас, – взмолился Тимур. Внутри него все колыхало. Мало того, что притащили в очередной замшелый город, так еще мучают болтовней.

– У вас прямо все признаки человека, который живет только работой, – снова уклончиво проговорил полковник.

«Надо же! Да это сам Шерлок», – злобно про себя подумал Тимур.

– И это очень ценно для нас, – продолжал растекаться Круглов. – Однако мы никуда не спешим и ни за кем не гонимся. Гхм, во всяком случае за кем-то конкретным. Как раз наоборот, ваша известная педантичность и внимание к деталям нам сейчас очень даже нужны, в самом наивысшем, так сказать, своем виде.

Тимур молчал.

– И ввиду некоторых обстоятельств, нам необходимо ваше максимальное внимание. Засим, предлагаю, все же в первую очередь отдохнуть.

– Меня так и оставят в неизвестности? – хмуро спросил Тимур и его желваки заиграли на лице.

– Нет, конечно же нет, – примирительно разведя руки в стороны, сказал Круглов. – Мы сейчас с вами пройдемся до вашего отеля, номерок в которым заботливо для вас сняли, и обсудим с вами некоторые детали. Папки возьмите с собой, почитаете.

– И сколько мне это читать?

– До послезавтра, – переглянувшись с начальником отдела, ответил Круглов. – Мне нужно будет уладить пару дел, а вы пока изучите материалы, отдохнете.

Тимур промолчал. В поведении полковника ему все не нравилось, но для службы, в которой работал Круглов, такое было скорее нормой.

– Ну пойдемте, пойдемте, – продолжал чекист, поднимаясь. – Нечего нам Виктора Петровича отвлекать. У него и так много дел, а в этой истории копаться нам с вами. Ну же, идемте.

Тимур только кивнул Фролову и вышел. Ему очень хотелось курить.

Пухлый парень смотрел перед собой отрешенно. Он сидел на скамейке в беседке на своем участке. Рядом с ним – беспокойная мама, заламывавшаяся кисти, напротив – Тимур. По участку блуждал судя по всему отец семейства – солидный мужчина в коротких шортах и просторной рубашке. В сторону беседки он не смотрел, делая вид, что больше интересуется деревьями, высаженными вдоль гладко стриженного газона. Справа от беседки стоял обычный деревянный дом, окрашенный желтой краской. Напротив дома располагался весьма дряхлого вида сарай.

Как отметил Тимур, дачный участок производил двоякое впечатление. Судя по стоявшему на стоянке у ворот Туарегу семья не была бедной. Но сколоченный из разного хлама сарай тут же резко контрастировал с дорогой иномаркой. Также было с домом – добротная пристройка-веранда к нему смотрелась свежо, когда как остальная часть здания видела ремонт в далеком прошлом. Далее за домом высилась более внушительного и нового вида здание с точно недавно постеленной крышей из металла, с боку от первого здания стоял тенистый стол под навесом из дерева и металла. Все это выглядело так, что дачу ремонтируют или строят кусками в зависимости от наличия свободных денег.

– Ладно, парень. Я бы хотел, чтобы мы с тобой поговорили честно друг с другом, – сказал Тимур. – Давай все же начнем с того, как тебя действительно зовут.

– Я уже сказал. Меня зовут Толстяк. Для вас и всех остальных, – холодно и отстраненно сказал пухлый подросток.

Тимур поморщился. Его недовольство отчетливо видела мать, тут же запричитавшая и принявшаяся уговаривать парня перестать выдумывать. Конечно, если б её не было, он бы разок дал пареньку в скулу, тот бы сразу стал сговорчивее… хотя на его лице и так была гематома, чуть ниже правой щеки.

– Откуда у тебя это? – спросил Тимур.

– Упал, когда убегал.

– От кого убегал.

– Не помню.

– Ясно. Хорошо, – Тимур решил отступить в этой части. Если у пацана комплексы выразились таким вот образом, то пускай. Все равно у него есть паспорт уже, все нужные данные Тимур получит оттуда. – Будешь Толстяком, раз так хочешь. Но давай тогда во всем остальном договоримся, что ты будешь со мной честен?

– Вы не с малолетним ребенком говорите. Если я сейчас скажу да, то это не значит, что я не буду врать, – сухо сказал Толстяк и с вызовом посмотрел в глаза следователя.

Тимур поджал губы. Вообще, с подростками всегда сложно работать. У Тимура не то, что было много опыта в этом вопросе. За свои несколько лет роботы он больше общался с разного рода отморозками, которые, правда, попав затруднительную ситуацию, очень даже шли на контакт. Не всегда, но часто.

– Расскажи мне о том, что случилось два дня назад.

– Я уже рассказывал.

– Не мне. А я ответственен за расследование. Давай еще раз.

– Мало что помню, – начал Толстяк и поёжился. Он не смотрел на следователя, блуждал глазами по дряхлому полу полупрогнившей беседки. – Мы с друзьями пришли… тусовались на пляже. Там были пляжные, ну то есть ребята, которые обычно по вечерам отдыхают на пляже. Мы начали, ну… говорили, в общем, – Толстяк рассказывал сбивчиво, видно было, что далеко не обо всем хочет говорить. Глядя на синяк на лице парня, следователь в целом, понимал, что тот пытается утаить: скорее всего была разборка компании с компанией. Но… это не было предметом расследования, поэтому подробности этой части истории его особо не интересовали.

– Хорошо. И что дальше было, после, гхм, разговора? – сказал Тимур внушительно, давая понять, что он в целом догадывается о содержании «беседы» молодых людей на пляже.

Толстяк искоса посмотрел на следователя.

– Я не знаю.

– Толстяк. Мне нужны только точные сведения. Говори то, как ты помнишь. Даже если это каж…

– Это была тень. Черная, еще темнее, чем все вокруг в ту ночь, – губы парня задрожали. – Она, она просто возникла. Возникла за Алисой и….

– Что и?

Толстяк задрожал всем телом, испуганная мама схватила его за плечи, что-то говорила, но парень не слышал и не слушал. Он смотрел в одну точку и его трясло. Он стал обмякать, сползать под стол, стоявший посреди беседки. Тимур один махом откинул его в сторону и вскоре засуетился вместе с матерью мальчика над ним, придерживая голову и на всякий случай сунув пишущую ручку в рот подростка, придерживая язык. Вдруг это эпилептический припадок. Однако парень, до этого закатывавший глаза, неожиданно обрел осмысленный взор, отстранил от себя маму с Тимуром, сел обратно на скамейку беседки и твердо сказал:

– Это тень утащила Алису за собой.

Тимур молчал. Ему очень хотелось поверить, что парень просто валяет дурака, но все вегетативные реакции были настолько естественными, что это вводило в смущение следователя.

– Ты гнался за ней? – спустя некоторое время спросил Тимур.

– Да, – кивнул Толстяк.

– Ты видел убегавшего или Алису?

– Нет. Точнее… Алису точно не видел. Её словно поглотило нечто. Но его я… чувствовал. Оно было впереди, я гнался за ним.

– Что ты можешь сказать о доме Хромого?

– Оно точно пришло откуда-то оттуда. С той стороны. Но ушло не туда.

– С этим может как-то быть связан Хромой?

– Не знаю, – честно признался Толстяк. – Не могу понять. За десять лет, что я бывал на даче, я видел его пару раз. Передвигается он обычно медленно, если, конечно, не претворяется.

– Как он выглядит?

– Я видел его из далека. Фигура в плаще, я такой у рыбаков видел. С посохом в руке. Словно персонаж из книг или фильмов.

– Понятно. Так что было уже у леса. Ты стрелял во все стороны?

Парень сурово исподлобья посмотрел на следователя.

– Я стрелял точно в… ту тень. Точно.

– Ты умеешь хорошо стрелять?

– Нет. Просто с отцом пару раз ездил на охоту, знаю куда положить приклад и как жать на спуск. Ну да и предохранитель что такое тоже знаю.

– Понятно, – кивнув своим мыслям, пробормотал Тимур, но мальчик хмуро фыркнул:

– Но уж я знаю, если стрелял в одну сторону или в разные. Тут я палил только в одну.

– Так кто же это был?

– Тень.

Тимур покачал головой.

– А что было тогда, когда ты стрелял?

– Не помню.

– Так в кого ты стрелял?

– В тень.

– И она что, ушла, получив ранение?

– Нет. Она двигалась на меня. Мои выстрелы ей были безразличны. Она точно не уворачивалась, просто шла на меня и все.

– И что потом?

– Потом я потерял сознание, меня обнаружили друзья. Все исчезло.

– Ясно, – вздохнув, сказал следователь и поднялся. – Спасибо за рассказ. В любом случае он во многом помогает восстановить ход событий. Но мне нужно будет переговорить с остальными ребятами.

– Да, – зачем-то сказал Толстяк, но уже не смотря на Тимура.

Тимур посмотрел на встревоженную мать, а затем повернулся уже выходить из беседки, когда неожиданно с улицы, через калитку, с невероятной для себя прытью на участок Толстяка влетел Станислав Витальевич.

– Ти-Тимур… Ви-Ви, – запыхаясь забормотал конвойный.

– Тише, тише, лейтенанта. Ты чего, тоже тень увидел? – ухмыльнувшись, спросил Тимур.

– Тимур Витальевич, – переведя дух, сказал Станислав Витальевич. – Там это… в общем, группа Шарова… пропала.

– Как пропала? Чего? – волна жара и одновременно холода пробила следователя в районе лопаток и затылка.

– После начала поисков в отдел никто не явился, все телефоны вне зоны доступа сети. Сейчас готовится розыскная группа, отдел следствия и городского увд поднято по тревоге, едут сюда. Велено вас разыскать и встречать на съезде со Скандинавии у моста.

Тимур молча кивнул, мол, пошли, но уже у железной калитки, оббитой по контуру стальным листом, из которого был сделан весь основной забор, его окликнул Толстяк:

– Товарищ следователь, в ту ночь не было Луны.

Идти до гостиницы от отдела нужно было несколько кварталов. Пару из них Тимур с Кругловым шли молча. Следователь методично скуривал одну сигарету за другой. Пачка показала дно. Проклятье.

Круглов резко остановился рядом с одним из ничем не примечательных пятиэтажных зданий в белом окрасе. Правда, скорее в серо-черном – пыль, время и халатность коммунальных служб широкими мазками исчерчивали все стены, карнизы, окна.

– Здесь хостел, – теперь уже без всякой привычной улыбки сказал Круглов. – Третий этаж.

Тимур молчал.

– Понятно, что не президентский дворец, но хотя бы без клопов. Готовит еду хозяйка сама. Милая женщина. Будь с ней поласковее, здесь не первый год останавливаются наши.

– Мне как-то до ваших нет дела, – сухо ответил Тимур. – И не помню, чтобы мы переходили на «ты».

Полковник сначала прищурился, зыркнул на следователя исподлобья, почти как давеча Виктор Петрович, но затем снова расплылся в свой омерзительной располагающей улыбке.

– Тиму Викторович, ну что вы. Вам точно надо выспаться.

– Что за девочка в деле? – сплюнув себе под ноги спросил Тимур.

Чекист продолжая улыбаться, склонил голову на бок. Словно что-то оценивал.

– Семь лет назад в том же районе пропала еще одна девушка. При столь же загадочных обстоятельствах.

– Почему тогда меня не стали вызывать?

– Не совсем были очевидны причины. Дело в том, что об исчезновении заявил ухажер девушки. У парня имелись приводы, в целом не всегда адекватно себя вел. Его разрабатывали, но он не раскололся. На этом все зацепки закончились.

– Ну а сейчас то что?

– Открой…те дело.

Тимур искоса посмотрел на Круглова и еще раз открыл одну из папок, увидел опись, затем рапорт, из которого и увидел незнакомую ему фамилию

– Дальше. Там после осмотра места происшествия, фотографии. Что ты видишь? Вы то есть.

– Тело.

– Ну а что с ним?

– Тело, как тело… только, – неожиданно Тимура словно что-то стукнуло по затылку, неожиданная вспышка тепла пробежала по всему телу. Живот неприятно скрутило.

– Да, без признаков разложения, – удовлетворенно кивнул Круглов. Теперь он не улыбался. – Девочка пропала семь лет назад, но смерть наступила явно незадолго до обнаружения трупа.

– Её все это время удерживали…

– Возможно. Во всяком случае на руках и ногах характерные следы от стяжек или веревок.

При последних словах Тимур едва заметно дернулся. Кое-что ему это напоминало, кое-что, что он хотел бы забыть

– От чего наступила смерть?

– Пока нет результатов вскрытия, – покачал головой Круглов. – Всего два дня прошло, даже в столицах не всегда так быстро работают.

– Когда я смогу увидеть тело?

– Как я и сказал, придется пару дней подождать. В деле нового мало – протокол осмотра, фотографии, рапорт, пара срочных экспертиз. Остальное – материалы семилетней давности. Дело Чех Егоровой, думаю, ты…вы знаете наизусть. Во всяком случае в доступном здесь объеме. Материалы же по Савчиной – все в папках.

– Хорошо. Но все же: почему я здесь?

– Если девочку все это время удерживали, возможно, это ключ к поиску группы Шарова…

– Ну, конечно, – хмыкнул Тимур. Как и десять лет назад пропажа служивых куда больше взбодрила начальство, чем какой-то малолетки. – Я слышал, что Москва в итоге что-то нашла.

– Такой информации в деле нет. Во всяком случае в той части, что есть здесь, – загадочно улыбнулся Круглов, а затем, чуть помедлив, добавил: – Жаль, конечно, девочек. Но у начальства особый интерес в выяснении судьбы опергруппы. Все же так просто государевых людей трогать нельзя, за это должна наступать расплата.

Тимур удовлетворенно кивнул.

– Расплата должна наступать за любое дерьмо. Но меня вполне устраивает это объяснение. Во всяком случае того, что вы здесь. До скорого.

Более не обращая внимания на Круглова, Тимур направился к ближайшему входу в дом, на третьем этаже которого, по словам филера, должен был быть хостел. Без клопов. Да, выспаться не помешает.

Глава 3. И камни помнят, но…

***

Мы шли с другом детства по дороге через садоводство, исхоженной в прошлом тысячи раз. Вокруг нас вроде бы все было в целом также. И в то же время совершенно по-другому. У кого-то на участке было срублено дерево, на верхушку которого я смотрел много раз. Кто-то поменял забор, дом, гараж, построил баню, срубил куст у канавы, наоборот вырыл водоотвод. Наверное, только грунтовые дороги, такие же неровные с дырами, оставались теми же самыми. Разве что песок и камни на них были уже совсем не те. Не те, не то. Все не то.

Коля шел рядом молча. Смотрел себе под ноги. Я иногда искоса поглядывал на него, но говорить не хотелось. Десять лет пролетели как один. Но мы… не те. Все, все не то.

Мы наворачивали уже третий круг по садоводству – через него шли три основные дороги, смешивавшиеся в одну, ныне получившую название 2-й Чародейной и пролегавшую мимо моего участка и участков двух других наших друзей, затем заворачивавшую к пляжу. Да тому самому, памятному мне.

– Слышал, – вдруг нарушил молчание Николай. – Чиж должен скоро вернуться из Чухи.

– Да, он писал мне недавно. Вконтакте.

– Ага, ну понятно, – пробурчал друг в ответ.

– О Сесе что-то слышно?

– Нет.

– Ясно.

– Дядя Ваня умер, – как-то невзначай обронил мой товарищ детства. Я не сразу вспомнил кто это. Кажется, это был здешний пьяница. Мы его знали через родителей и просто видели иногда, как он шатается по улицам. Хотя, возможно, и не тот. Тут всяких было, кого уж нет. Кого помнят, возможно, только здешние камни, но…

– Артема, кстати, упекли в тюрячку, – после недолго молчания добавил товарищ. Я сразу понял о ком он, но почему-то никаких эмоций не испытал. В новой «взрослой» жизни уже случилось так много всего, что образ соперника юности совершенно потерял всякий вес. Превратился в призрак прошлого.

– Ты видел сам Катю? – зачем-то спросил я.

Друг посмотрел на меня, затем себе под ноги.

– Идем, – коротко сказал он и, развернувшись резко, направился в другую сторону.

– Куда?

– К карьеру.

Мы шли недолго. К противоположному от моего дома концу садоводства. Там за пригорком, располагался старый неглубокий песчаный карьер, ныне превратившийся в свалку. Иногда с него местные таскают песок, но больше скидывают мусор.

Друг уверенно прошел через середину карьера, вступил на вытоптанную тропинку, ведшую по поросшим травой склонам карьера, затем в лес, возвышавшийся по кромке песчаной воронки. Я шёл следом за ним.

Тропу я знал хорошо. Она вела к небольшой опушке рядом с озером. Там обычно собирались шумные компании, в какой-то момент у костра даже настрогали самодельных сидений из бревен и крупных сучьев. Мы, правда, именно там бывали редко. Жили мы в другом конце садоводства, здешние места были, так сказать, не совсем нашей территорией.

– Здесь.

– Что здесь? – спросил я недоуменно, когда мы остановились посередине опушки. Несколько кострищ чернели углями в разных уголках хорошо вытоптанной поляны.

– Здесь её нашли.

– Откуда ты знаешь?

– Ходили полицейские. Задавали вопросы.

– Ты сам её видел?

Друг молчал.

Я осмотрелся. Ничего необычного. Поляна как поляна. Мусора, правда, многовато. Бутылки там, пластик…

– Она была такой же как тогда.

– Что?

– Она была такой же. Как в тот день. Словно все произошло вчера.

– Не понимаю тебя.

Друг резко подскочил ко мне и, схватив за плечи, развернул к себе и посмотрел прямо мне в глаза грозным, полным зла взглядом:

– Словно не было семи лет, понимаешь? Она не постарела, не изменилась. Словно пропала вчера. Понимаешь?

Я замер. Какое-то время мы играли в гляделки. Затем Коля отступил, убрал руки, присел на корточки, сложил под грудь руки и навалился на них спиной, принявшись раскачиваться в раздумьях.

– Мне кажется, что мы здесь забыли кое-что очень важное, – сказал я вдруг. – То, что нас так мучает…

– Что ты забыл, я не знаю. Я оставил здесь все, – резко бросил товарищ и, поднявшись, направился обратно по тропе к карьеру.

Я же стоял и смотрел ему вслед, пока он не скрылся за пригорком. И тут меня заколотили мелкие мурашки, словно… словно что-то вокруг стало ко мне неожиданно враждебно. Откуда ни возьмись налетел ветер, зашелестели листья и трава, будто нашептывая какую-то жутковатую мелодию. Все это стало навевать мне такие неприятные воспоминания, что я резво бросился за другом вдогонку. Мне очень, очень не хотелось оставаться на этой опушке одному.

***

Ждать целый отряд всякого рода силовиков пришлось не очень долго. Сравнительно, конечно. Станислав Витальевич, например, весь извелся и места себе не находил. Он садился уже в служебную шестерку, но затем с кряхтением и брызгами пота вылезал из неё, затем снова садился, когда надоедало болтаться под редкой тенью ближайших кустов черноплодки. Тимур же просто курил и думал.

Последние слова толстого парня звучали странно. Все последние ночи в Ленинградской области лунные, не заметить полную луну в середине августа в этих краях почти нереально. Конечно, не исключено, что парень был не просто испуган или под впечатлением. Его ударили по голове, скорее всего употреблялось спиртное или еще что-нибудь. Допустим. Но как быть с некой… тенью? Если была Луна, то не разглядеть фигуру человека затруднительно. Стрелять же в неё и все отправить мимо… хотя, чего только не бывало.

Но да ладно. А если вернуться к находкам Тимура? Лежанка у пляжа. Очень интересное обстоятельство. Там явно кто-то частенько проводил время, курил самокрутки. Чем вам не занятие маньяка? Таких тоже видали уже. Они и в книгах вырезали специальные дырки, чтобы через них и камеру телефона подглядывать за девушками. А дом так называемого Хромого? Этот вообще мистика какая-то. Книги с пустыми страницами, такие же альбомы, техника. Словно бутафория.

Затем майка и лифчик. Возможно принадлежали… похищенной. Пока Тимур был склонен думать, что все же он имеет дело с похищением. Безусловно странным, но все же похищением.

Не давали покоя и странные царапины на деревьях и бетонных блоках. Что-то подсказывало следователю, что похожие повреждения можно было найти на теле незадачливого охотника. А охотника ли? Да и почему Толстяк остался цел и невредим, отстреляв почти полный магазин. И как говорит, стрелял прямо в цель. Мда. Только все ушло в деревья… Хотя это пока что предположение, экспертизу не проводили.

С этими мыслями Тимур встретил процессию из четырех машин с мигалками, последняя из которых была УРАЛом ОМОНа. Тимур подошел к главной из них, поздоровался и поулыбался начальству, как это полагается, всем откозырял, расшаркался и попросил следовать за ним. Станислав Витальевич уже сидел за рулем и усердно потел, ожидая следователя.

Вся процессия остановилась через двести метров после въезда в садоводство, на так называемой горке. Здесь были установлены деревянные скамьи для общих собраний садоводов, информационный стенд.

Начальство выбралось из машины, на ходу закуривая. Предложили Тимуру, но тот отказался. Он не курил никогда.

– Так, – сказал полковник Латыпов, начальник их группы. – Дело пахнет говном.

Тимур хотел сказать, что изначально оно было с душком, но прикусил язык. Акцент был сделан определенный – пропавших девчонок было жалко, да, но целая опергруппа – это уже не шутки. Так можно и до увольнения с позором доиграться.

– В общем, идём цепью. Через весь, так его и рас так этот лес, – Латыпов был мужиком конкретным.

– Известно в какой стороне пропали? – поинтересовался Тимур.

– Ага. Оставили нам весточку на заборе. Нет, конечно, емае. Это как раз тебе лучше знать, где они должны были чесать?

– Думаю, я знаю в каком примерно направлении, – покраснел следователь. Латыпов, конечно, не был его непосредственным начальником, только глава отряженной из Питера следственной группы.

– Ну так веди, умник, – недовольно пробурчал полковник.

Тимур козырнул и двинулся было по известной ему дороге к пляжу, но тут подал голос Станислав Витальевич:

– Можно в обход, товарищ полковник, так быстрее.

Тимур встал как вкопанный, уставившись на лейтенанта. Тучный мужчина наполовину торчал из кабины шестерки и улыбался. Вот хитрая рожа…

– Так кто тут шерстит, я не понял? Следак или конвойный? – зло посмотрел на Тимура Латыпов. – Чем тут занимаешься вообще? Давай, лейтенант, вези нас.

– Вас понял. Тимур Викторович, прошу, – толстяк был доволен так, что аж щеки порозовели.

Следователь молча сел на заднее сидение шестерки. Боже мой, какая мелочь и глупость, но в глазах Латыпова он явно попал впросак. Какой-то глупый жирный лодырь вдруг приподнялся в начальственных очах только потому, что якобы что-то знал. А точнее сделал вид. Вот так во всем в этой стране. Хотя почему только этой? Во всех, наверное. Впрочем, ладно. Латыпов – временное начальство. Вернутся в город, и они друг с другом даже пересекаться не будут.

Ехали молча, хотя Станислав Витальевич поглядывал на следователя в зеркало заднего вида и едва заметно ухмылялся. Но Тимур постарался не поддаваться на эту очевидную провокацию и мысленно вернуться к делу. Насколько он знал из предварительного брифинга еще по приезду в Выборг, на поиски пропавшей девушки отрядили три опер группы по три-четыре человека. Каждой из них руководил старший офицер – капитан Усманов, майор Шаров и капитан Иванов. У Шарова была самая большая – вместе с ним четверка оперов. Ребята вроде как все матёрые, так во всяком случае сказал местный глава следственного отдела. Но Тимур припомнил эту деталь с известной долей скептицизма. Текучка кадров была во всей системе огромной. Вполне могло статься так, что этими «матёрыми» могли оказаться ребята, тянувшие лямку год, от силы два. Так что потеряться в лесу для таких салаг было проще простого. Так что осталось примерно рассчитать, куда могли пойти опера и постепенно обыскать сектор за сектором. Зачем для этого было привозить в тихое садоводство целую армию, Тимур не знал.

Ехали жестко: более-менее сносная грунтовая дорога как отъехали от местной «горки» ушла в лес и развалилась на ухабы, рытвины и торчащие отовсюду валуны. Шестерку затрясло так, что Тимур пару раз чуть не треснулся головой об стекло машины. Самодовольную ухмылку толстяка-милиционера смело обильными струями пота. Интересно, он сам то ездил тут или только слышал? Глянув мельком назад, Тимур удовлетворенно отметил, что ведомственные машины трясло не меньше. Разве что УРАЛ спокойно проглатывал лесную дорогу и ехал следом за легковыми. Дорога, сделав небольшую крюк, дальше начала опускаться вниз и в какой-то момент местность стала казаться Тимуру знакомой. Да, конечно! Вот, как раз та самая часть дороги, которая ныряла в лес прямиком из садоводства. Именно тут стоял мальчишка и палил из ружья. Ага, дорога катилась дальше в лес. И опускалась все ниже. Августовская грязь и маленькие лужи не замедлили появится под колёсами. Шестерка пару раз шкребанула дном. Лицо литехи стало пунцовым.

В какой-то момент путь упёрся в нагромождение валунов. Все, дальше дороги не было. Все следующие цепью машины уместились друг за другом, выгрузили пассажиров. Бойцы из УРАЛа построились у машины, перед ними встал командир. Это оказались обычные вэвэшники. Парнишки срочной службы.

Вопреки ожиданиям Тимура, Латыпов не выглядел раздраженным. Наоборот, он похвалил толстяка, что тот домчал их с ветерком в самый центр «местных джунглей».

– Так, карту мне. Есть у кого карта? Лейтенант? – последнее полковник явно спросил с нажимом, очередной раз тем самым задевая Игонина.

– А… да нету, как бы, – замялся конвойный, и теперь пришла очередь Тимура улыбаться. Он достал из нагрудного кармана рубашки аккуратно сложенную карту этой местности и вручил полковнику. Тот посмотрел на Тимура с уважением.

– Все же не бездарь, – ухмыльнулся он и принялся изучать графику.

– Мне кажется они точно не здесь, – сказал Тимур. Полковник посмотрел на него исподлобья. Это, видимо, был молчаливый вопрос. Следователь пояснил: – Вон за теми валунами перекаты. Сезон выдался достаточно влажный, предполагаю, что они не пересохли. Так что пришлось бы здорово намочить ноги. Но даже если они не робкого десятка, за перекатами остров. Заблудиться на нем невозможно – с обеих сторон протоки. Так и так выйдешь по берегу сюда, обратно к дороге.

– На остров ходили мы, – сказал подошедший человек в чёрной куртке и гладко выбритой головой. – Капитан Иванов.

– Капитан Игонин, – улыбнулся ему Тимур, но опер был хмур и не отреагировал на любезность.

– Прав Игонин. Водички за этими камнями изрядно. Но мы тут не боимся промочиться, – Иванов говорил жестко, хлестко. – Остров излазили вдоль поперёк. Ничего не нашли. Разве что пару мин времён войны.

– А куда ходил Усманов? – логично спросил Латыпов.

– Шашлыки жарил, вон там на мысе. Он из блатных, отбывал номер со своей командой.

– И коллегу не поехали искать, значит, – сплюнул полковник. Тимур мельком посмотрел на других служивых, кто не был из вэвэшников. Еще трое милиционеров и местные следкомовские. Оперов больше не было.

– У них с Шаровым объяснение на этот счёт произошло. Так что Усман только рад, что майор куда-то пропал. Шайтан забрал, не иначе. Так он выразился.

– Все интереснее и интереснее, – искоса посмотрев на Тимура, произнёс Латыпов.

– Получается, Шаров здесь работал?

– Мы разделились здесь, – ответил Иванов. – Тут метрах в трехстах вокруг голые камни, Усман уж их посмотрел, пока водку жрал. Уж это ему доверить мы могли.

– А группа Шарова?

– Вот на тот холм полезла, видите? К северу. Там дальше полуостров небольшой, выходит в Новинский залив. Затем линия берега изгибается во второй полуостров. Территория большая.

– Ну что. Будем, значит ее проходить. Так, Игонин, ты под руководством Иванова. Мои со мной. Значит, стараемся сохранять цепь, не разбегаемся. Телефоны у всех есть? Ну значит созвонимся, если что. Поехали.

Сохранять цепь на складках гор или даже скал, поросших высокими деревьями и кустарниками, а также полных оврагов и скользких склонов, было нереально изначально. Все поисковые части разбились на мелкие группки и теперь ползали по пересеченной местности каждый в своем кругу. Пропустить при таком продвижении можно было все, что хочешь. Если, конечно, это самое решило спрятаться.

В данном случае объектом поисков были четверо взрослых мужчин. Если они потерялись, то точно бы не стали ныкаться в кустах. Конечно, они могли теоретически сорваться. Например, кто-нибудь один или двое, а другие попытались помочь и упали следом. Тиму приметил тут парочку таких мест, с которых вполне можно было упасть и даже фатально. Их он попытался осмотреть в первую очередь. В расщелины, конечно, он не полез, но растительность вокруг, в частности девственный нетронутый мох не имели никаких следов. Если бы кто-нибудь сорвался, то точно бы оставил какие-то зацепки.

Рельеф бугрился и изгибался – мощные гранитные складки то вырастали горами с отвесными склонами, но наоборот стремительно опускались вниз к протоке, а затем уже к широкой глади залива, который действительно на карте назывался Новинский и был частью бассейна Сайменского канала. И на всех этих наслоениях камня обильно рос мох и разного рода травы, а поверх них – контрастный смешанный лес: то в какой-то момент он превращался в зловещий и дремучий, от которого становилось немного не по себе, продираясь через иголки. Но стоило отодвинуть пару еловых веток и за ними возникала опушка с тонкими березками и сосенками, затем вдруг вырастали кустарники, рядившиеся с невысокими елочками, а буквально следом зеленые мохнатые лапы сгущались и тяжело нависали над головой – снова зловещий сумрак окутывал со всех сторон. От него как-то само по себе мурашки бегали по коже. Признаться, Тимур чувствовал какое-то странное напряжение. Он постоянно оглядывался, останавливался, прислушивался, вглядывался в просветы между деревьями, словно пытался уловить кого-то или… что-то. Загадочность всех предшествующих событий неизбежно запускала брожение фантазии. Тимур гнал прочь все порожденные ею предположения, но не мог полностью отделаться от оставляемых ею эмоциональных отпечатков.

В самом начале поисков ему вместе с ребятами Иванова встретилась пара грибников преклонного возраста. Увидев такое количество неизвестных людей, с подозрительным прищуром осматривающих окрестности, дачники удивились и стали переглядываться. Иванов тут же поинтересовался, а не встречался ли кто-то им по пути, так сказать, не очень знакомый. Может, компания какая… Но грибники отрицательно качали головами. С утра, говорят, бродят, никого не видели.

Продравшись через сгустившийся на одной из частей леса еловый участок, Тимур вместе с Ивановым вышли на пологий берег полуострова. В этой части камни отступили, оставив под ногами твердую землю и множество высоких берез и осин в окружении россыпи валунов разных размеров. Часть из них утопали в воде. С берега открывался отличный вид на залив, а также на ворота шлюза, к которому медленно ползло нагруженное кругляком судно под финским флагом. Это место отлично подходило для установки лагеря или просто розжига костра с последующим шашлыком и песнями под гитару. Кострищ здесь было множество, у одного из самых больших лежало бревно и стояло несколько пней. Людей вокруг не было.

Пока Тимур разглядывал поляну, Иванов с группой пошли дальше. Следователь их окрикнул, но они только помахали руками и не остановились. Что ж, может быть Игонин увидит то, что они не заметили. Например, повнимательнее изучит подъем в горку, который начинался от берега и далее взбирался на скалу, увенчанную исполинского размера камнем с местный дачный дом. Он словно шапкой накрывал верхушку возвышенности. Однако к подножье вел отвесный обрыв, слетев с которого, вполне можно было остаться здесь навсегда – хотя внизу плескалась небольшая бухта, у самого подножья каменного отвеса торчало множество валунов, и высота до них была метров пять-шесть.

С боку от скалы к обрыву вела пологая тропа, по ней Тимур и отправился, пытаясь высмотреть хоть какие-то следы или признаки присутствия человека. И надо сказать, что таких было множество – место явно было исхоженное. А всякого разного мусора валялось вообще предостаточно. Скорее всего компании, отдыхавшие на берегу напротив шлюза, сбрасывали сюда свои отходы. Привычное дело в любых лесах страны.

Однако ничего отличительного, что могло навести следователя на путь группы Шарова, ему найти не удалось. В добавок, когда он поднялся на скалу, из вида пропал и Иванов с ребятами. А телефон капитана он так и не взял. Да и ловила мобильная связь здесь отвратительно.

Повертев головой в разные стороны, Игонин понял, что вообще никого не видит из поискового отряда. Ни Латыпова, ни милиционеров, ни вэвэкшников. Никого. Так. Ну… судя по карте, заблудиться самому надо было еще потрудиться. Так что Тимур не стал лишний раз беспокоить начальство, хотя и глянул на экран телефона – связи не было.

Спустившись со скалы, следователь оказался в небольшой осиной роще. Не пройдя и пары шагов, Тимур неожиданно почувствовал себя очень неуютно. Словно бы он вышел на сцену, на которую устремлено множество глаз. Игонин стал активно осматриваться, но никого не видел – ряды осин тихонько шумели листьями и в просветах между ними никого не было. Вроде бы.

Однако тут мелькнула фигура. Затем другая. Кто это? Вэвэшники, может быть? Тимур сначала сделал пару шагов в сторону неизвестных, но затем резко остановился, присматриваясь. Люди среди деревьев странно перемещались. То шли в одну сторону, то затем резко разворачивались и шли в другую, затем снова обратно и так кругами. И их становилось больше – они словно возникали из ниоткуда. Игонин не видел, как они появлялись. Словно выходили прямо из-за деревьев. Их уже блуждало не меньше десяти человек. И все они были в странных черных одеждах и лица… Почему-то он не видел лица. Словно на них были надеты… мешки?

Тимур попятился и стал медленно уходить в сторону от поляны, к дороге, которая проходила вдоль берега под скалой. Неизвестные вдруг ускорились и стали приближаться быстрее, Тимур тоже стал перебирать ногами усерднее. Вышел на дорогу, поднялся по ней в очередную горку – за ним уже следовала целая толпа безликих людей. Игонин почувствовал, как мурашки бегут по спине. Мысль о том, чтобы остановиться и переговорить с этой толпой у него даже не возникла. Страх заставил сердце биться сильнее, следователь решил свернуть с прямого пути и, пригнувшись, пошел по глубокой траншее времен Отечественной войны, пролегавшей среди высоких сосен, но преследователи не отставали. Игонин положил руку на кобуру травматического пистолета – шутка ли, но боевое оружие следователям СК не давали. Но сейчас даже оно придавало некоторой уверенности

Траншея вильнула пару раз и плавно спустилась в полуразрушенный блиндаж, над которым сохранилась часть сгнившей крыши, поросшей мхом. Дальнейший путь вдруг оказался отрезан. Можно было быстро вернуться, вбежать по насыпи и снова бросится в лес, но вдруг по жилам Тимура рванула злость. Какого черта в самом деле? Он что, трус что ли? От кого он в самом деле бежит? Местные? Какие-то лесники или вообще секта? Ну сейчас он всем объяснит, за кем они тут шаркают. Если не поймут и уж тем паче попытаются его тронуть, то он откроет огонь. Травмат-то словацкий, с отличной насыпью пороха. Таким спокойно можно наделать дырок. А при попадании в голову – убить.

За поворотом траншеи мелькнула тень, Тимур вытащил пистолет из кобуры и пока что держал его на уровне бедра. Движение.

– Ты чего тут, капитан? – показалось хмурое лицо капитана Иванова. Тимур тут же выдохнул, чувствуя, как бьется сердце. Но тут же спохватился, встал в полуобороте и попытавшись максимально незаметно убрать пистолет.

– Да вот, оторвался от группы. Решил проверить, вдруг в траншею кто забрался, – неуверенно и сбивчиво ответил Игонин.

Взгляд опытных глаз Иванова впился в лицо следователя.

– Бледный ты чего-то. Не ел? – спросил он.

– Не ел, – честно признался Тимур, с трудом припоминая, а успел ли он позавтракать.

– На, вот, – сказал опер, доставая из кармана легкой куртки шоколадный батончик. – Подкрепись.

– Спасибо, но я сладко.... Хотя, ладно, спасибо, съем, – попытался отказаться сначала Игонин, но спазм в желудке сразил его решимость наповал. Он принял лакомство из рук милиционера и, быстро раскрыв обертку, с удовольствием зажевал. В считанные мгновения пульс стал успокаиваться, а натянутая на лбу и висках кожа расслабляться. Нормально его так тряхануло. Ничего, можно побаловать себя вредной гадостью, особенно когда тело испытало стресс.

– Ты ничего тут не видел? – спросил вдруг Иванов.

– А чего? Лес, мусор. Следы, но вроде не те, что надо, – пожал плечами Тимур. Рассказывать о куче преследователей без лиц, которые внезапно куда-то испарились он не собирался. Так недолго и рапорт получить на имя руководителя.

Опер продолжал буравить лицо Игонина. Вдруг в его нагрудном кармане зазвонил телефон, старенький, даже без цветного экрана. Иванов достал его и нажал на кнопку приема вызова.

– Да? Тут. На горке, чуть южнее. А что? Да? Где? Сейчас подойду, – последовал короткий диалог, и милиционер отключился. – Идем, кеп. Что-то надыбали.

Поднявшись по насыпи, они прошли вниз по склону обратно к бухте, однако подошли к ней с другой стороны, оказавшись на противоположном берегу от скалы, у подножья которой Тимур исследовал мусор. Здесь лес сгустился, ощетинившись множество елей и старых сосен. Овраги полные бурелома и камни, поросшие тяжелых мхом. Неясное ощущение угрозы, таившейся где-то во мраке под еловыми лапами, снова холодком пробежало по спине молодого следователя. Иванов же на вид был все также хмур и сосредоточен.

Пройдя по зарослям еще минут пятнадцать, Тимур вместе с капитаном вышли к подножью высокой скалы, сложенной из нескольких гранитных складок, лежавших друг на друге подобно пирамиде. На каждом уровне росли ели разного размера. У одной из таких на нижнем выступе скалы стояло двое подчиненных Иванова. Они смотрели себе под ноги и курили.

– Че вы там? – процедил сквозь зубы капитан.

– Сами смотрите, – ответил один из оперов. – Залезать вон с этой стороны, там можно ногу поставить и ухватиться за куст. Ага, вот так.

– Ну че тут? – повторил вопрос Иванов и ему показали под ноги. Тимур, который забрался на склон следом, сразу же приметил поблескивавшие гильзы.

– Пэ-эм? – спросил Игонин.

– Похоже на то.

– Стреляна куча, – пробурчал другой опер.

Иванов присел над гильзами, затем огляделся, прошелся по выступу. Тимур пока что внимательно глядел на пять гильз, которые легли рядом друг с другом. Стреляли, стоя или сидя на месте.

– Тут еще, – сказал капитан. – Закатилось под куст.

Тимур вдруг решил проверить у подножья, спустился обратно, внимательно осмотрел засыпанную опавшими листьями землю. Нашел сначала одну, рядом вторую, через пару шагов третью и…

– Тут еще, – сказал Иванов, тоже спустившись с выступа и теперь согнувшись пополам под скалой.

– Да тут целая война была, – нервно усмехнулся один из оперов.

Тимур оторвался от созерцания земли, стал осматривать стволы ближайших деревьев. Как он и ожидал, в коре имелись следы попадания пуль. Точно также, как дробь из ружья мальчика изрешетила деревья на окраине садоводства.

– Что бы тут не происходило, – сказал Иванов, распрямляясь. – Стреляли во все стороны. Словно не знали куда.

При этих словах у Тимура зашевелились волосы на затылке. Опера тоже принялись оглядываться, у одного из них рука легла на рукоять пистолета. Капитан тем временем уже звонил.

– Полковник. Да, это Иванов. Нашли кое-что. Нет, Шарова нет. Гильзы. Много. От пэ-эм. Да, нужны эксперты. Это в бухте, с другой стороны полуострова, где мы начали. Ага, ждем.

Закончив разговор, Иванов походил вокруг скалы с хмурым видом. Тимур тем временем принялся искать следы борьбы, крови, возможно, волочения, примерные места расположения тел, однако обилие мягкой листвы под ногами сильно мешало. Местность выглядела девственно чистой. Только разбросанные гильзы.

Иванов тронул его за плечо. От неожиданности Тимур вздрогнул и тут же поймал на себе взгляд суровых глаз капитана.

– Ты точно ничего особенного не видел? – спросил он ледяным тоном. Признаться, на долю секунды следователь подумал дать волю эмоциям, но тут же заблокировал эту слабость.

– Не меньше десятка стреляных гильз в лесной глуши и, судя по всему, из служебного оружия. Вы об этом? – попытался отшутиться Тимур.

Однако мина Иванова явно не располагала к шуткам.

– Да они, наверное, нажрались и шмаляли тут от нечего делать, – предположил один из оперов.

– Да, только вот одна странная деталь… – подал вдруг голос другой, ковыряясь в одном из кустов у подножья скалы.

– Чего там еще?

– Тут четыре пэ-эма. И все разряжены, – последовал ответ. Лицо у опера стало совершенно белым.

Немую сцену из трех милиционеров и одного следователя, сбитых с толка и ошарашенных застал Латыпов. Он сначала что-то сказал в своем обычным стиле обидно-шутливое, но когда ему показали лежащие в траве пистолеты и кучу гильз, то с круглыми глазами схватился за мобильный телефон.

Дальше началась целая история: вызвали целую армию экспертов, еще наряды вэвэшников, дополнительное подкрепление из Питера и Москвы. Лес вокруг садоводства прочесали вдоль и поперек, назначили тысячу и одну экспертизу, опросили, наверное, всех жителей СНТ, но… так ничего и не добились.

Пистолеты и правда принадлежали операм пропавшей группы Шарова, из них действительно стреляли, причем почти все пули были найдены в стволах окружавших деревьев, вокруг них. Парни палили во все стороны, но ни крови, ни тел, ни даже намека на возможное местонахождение. Четверо здоровых мужиков просто исчезли.

Одна, правда, зацепка зажгла луч надежды на краткий миг – на пистолетах нашли чужие отпечатки, пробили их по базе и, о чудо! Нашелся их хозяин. Правда умер лет двадцать назад. По документам, конечно. Поэтому была организована проверка вплоть до эксгумации останков. Костяки спокойно лежали в земле, табличка на заброшенной могиле утверждала, что покоится там именно тот, кто имел эти отпечатки. Сделать сравнительный ДНК-текст останков было невозможно – у умершего не осталось родственников, а те, что были, пропали много лет в арктической экспедиции. Семья была учеными-полярниками. Отпрыск тоже пошел по ученому направлению – был аспирантом физического факультета госуниверситета. Однако свернул куда-то не туда и умер от передозировки наркотиками. Так значилось в мед свидетельстве о смерти. В общем, надежда зашла в тупик.

Из странностей для себя Тимур отметил наличие следов швартования лодки неподалеку от места стрельбы. Гора возвышалась над берегом и до него оттуда было метров пятьдесят-шестьдесят. Поэтому вполне возможно, что некто прибыл на лодке и похитил оперативников. Однако местные частенько путешествовали по заливу, нередко останавливаясь для поиска грибов – на дворе стоял август, самое время ходить по грибы. Так что эту версию проверять никто не стал, хотя противоположный берег все же обыскали, но ни следов, ни зацепок.

За всей этой суетой над пропажей милиционеров, исчезновение девочки несколько затушевалось. Об этом напомнили неутешные родители, завалив местный отдел СК при прокуратуре жалобами. Однако Тимур не забывал об этом деле ни на секунду. Своими мыслями, правда, он ни с кем не делился, но оба происшествия казались ему связанными. Поэтому пока некоторые чванливые гости из столицы носились по лесу, Игонин еще несколько раз исследовал место «похищения», канаву, полную самокруток, лодки. Опросить неудачливого охотника не удалось – он все также был в коме. Правда, в отношении него Тимур отметил две вещи: это его фото из найденного при нем охотничьего билета, с которого взирал бритый налысо мужчина с раскосыми глазами, смотревшими довольно зло и неприязненно, и точено квадратными скулами, а также ответ из оперативной базы данных – ничего на человека с таким фото в публичных картотеках не содержалось. Последнее, правда, иногда случалось, но крайне редко, обычно в отношении несовершеннолетних, которые еще нигде не засветились в своей социальной жизни.

Повторно исследовать дом Хромого также не получилось – кто-то все же спалил халупу, причем на следующий день, как там побывал следователь. Так что все странности содержимого этого дома пропали вместе с огнем. Сгорело все основательно – на поджег бензина не жалели. Несмотря на явную умышленность содеянного, дознаватель из пожарных сразу сказал Тимуру, что никто искать никого не будет. Таких пожаров уйма по району, за каждым что ль бегать?

Странными также были результаты экспертизы майки и лифчика. Генетика следов на них не совпадала с генетикой, полученной с другой одежды похищенной. При этом эксперты дополнительно отметили, что ткани материалов имеют следы значительного разложения. Судя по всему, одежда пролежала довольно продолжительное время. Такой ответ напрочь сбивал с толку. Он мог что-то значить или вообще не иметь смысла. В конце концов, эту одежду могли просто выбросить на берегу, в другой его точке или вообще принести водой из другой части залива. Местные говорят, что побережье затапливает по весне и приносит с собой много всякого мусора.

Наверное, единственное, что хоть как-то связывало все эти разрозненные нити – это порезы. Да, те странные порезы, которые Тимур нашел на деревьях по ходу следования предполагаемого «похитителя», а также на бетонных блоках. Почему-то Игонин был уверен, что они должны быть где-то в месте, где мальчишка стрелял из ружья. Тимур потратил полдня, лазая по гранитной площадке на краю леса, когда все-таки нашел – на огромном валуне, в который упирался забор садового участка, имелись едва характерных следа.

С трудом выцепив себе одного из задействованных в поиске группы Шарова экспертов за символическую благодарность в виде чекушки водки из местного магазина, Тимур все же организовал исследование предполагаемого материала, которым могли быть нанесены такие следы. Более того, он все же добился, чтобы из больницы выслали эксперту фото ран, полученных охотником. Ответ был ошеломительным – материала, который мог бы нанести такие одинаковые повреждения различным тканям не существует. И эксперт был убежден, что сила воздействия была примерно одинаковой, хотя в случае с телом человека скорее всего прошла по касательной, в то время как по дереву и по камню шла под прямым углом.

От всех этих странностей и несоответствий Тимур впал в уныние. Дело натурально рассыпалось на глазах. Ко всему прочему, родственники Алисы Чех не успокаивались и писали жалобу за жалобой. Из Москвы до Выборга долетал грозный топот ног начальства, но в сложившейся ситуации это никак не могло сдвинуть дело с мертвой точки. Прошло около трех недель, начались обильные дожди. Любые следы стали стираться. Похитители не выходили на связь, прогноз о судьбе девочки был негативным. Кто бы это ни был, он был гениальным преступником и скорее всего не собирался проявляться. О судьбе Шарова и других было известно не больше.

Тимур уже прикидывал в голове, сколько ему осталось работать в должности и чем бы мог заняться в случае увольнения. В том, что за неудачей должны последовать сакральные жертвы в виде срыва погонов, он не сомневался. Общество ведь как рассуждает? Не нашли преступника, значит, плохо работали органы. И, честно говоря, Тимур сам так часто думал, сталкиваясь с ленью и безалаберностью, особенно в провинциях. Но со стороны всегда кажется все проще и легче. У нас, как известно, с дивана одинаково хорошие советы дают как политикам, так и футболистам. А вот когда оказываешься в непосредственной ситуации, начинаешь задумываться о факторах и прочем. Они уже действительно не просто домысел. Но руководство это не волнует. Есть запрос в обществе на справедливость, и она обычно материализуется в крови виновных. И если нет преступника, то тогда головы должны полететь у тех, кто его поймать не может. Так уж заведено.

От этих мыслей Тимуру стало тошно. Он вышел из местного отдела на улицу, увидел курящих у входа сотрудников. Те кратко глянули на него, продолжая свой разговор. Мелко накрапывал дождь, над городом сгустились мрачные тучи. Игонину было грустно. Вдруг неожиданная мысль посетила его, сверкнув подобно солнечному зайчику.

В мгновение ока он влетел обратно в отдел, запрыгнул по ступеням на второй этаж и с грохотом ворвался в кабинет, где сидел Латыпов вместе с московским десантом. От неожиданного напора капитана полковник и два генерал-майора открыли рты.

– Шлюз, – сказал Тимур, пытаясь перевести дыхание.

– Чего? – глаза Латыпа округлились.

– В этом заливе шлюз. Суда ходят, много. На нем точно должны быть камеры. Или рядом. Вы проверяли?

Московские гости переглянулись, затем оба уставились на Латыпова. Тот покраснел.

– И что? Чего это даст?

– Мы не нашли следов Шарова. И вы сразу отмели мое предположение о лодках, – постепенно выравнивая речь, начал пояснять Тимур. – А что если все же их перевезли на другую сторону? На лодке? Мы можем просмотреть камеры за тот период.

– Лучше, чем ничего, – согласился один из генералов.

– Машину, быстро, – рявкнул на Игонина Латыпов.

Уже через пять минут полковник, Тимур и перепуганный спонтанно нарисовавшимся заданием Станислав Витальевич неслись по Калининскому шоссе в сторону Брусничного. Латыпов всем своим видом показывал, что он недоволен неожиданной инициативой младшего по званию, но даже он понимал, что в сложившейся ситуации идея Тимура была крохотной надеждой. Но не дай бог он окажется не прав… Только когда они съехали на Брусничное шоссе, он понял, что фактически своим порывом поставил на кон все. В случае неудачи Латыпов отыграется на нем по полной, прикрывая себя.

Администрация шлюза не сразу пошла на контакт, начала ссылаться на какие-то правила, но под давлением Латыпова, который перестал изъясняться на русском, а полностью перешел на нецензурный, все же сдалась и дала доступ в диспетчерскую. Там пришлось потратить еще часа два, прежде чем на вид рассеянный и нерасторопный сотрудник нашел записи за интересующий период, а потом еще полчаса мучился запустить видео-файлы со странным форматом на компьютере. В конце концов удалось их открыть, и следователи принялись отсматривать материал. Прямо на месте.

Тимур оказался прав – камеры были и не одна, и направлены на вход и выход из шлюза. Со стороны Новинского залива хорошо была видна часть бухты, причем по прикидкам Игонина как раз та самая, где должна была причалить лодка.

В течение нескольких часов видео по воде ходило множество кораблей, лодок, но пока что ни одна не причаливала на ту сторону бухты. Латыпов в какой-то момент погрустнел и стал коситься на Тимура. Взгляд его потяжелел. Еще бы чуть-чуть и обещание кар небесных точно бы опрокинулась. Но тут на записи произошло странное.

На видео время было 18 часов 33 минуты. На том берегу возник силуэт человека. Его увидел и Латыпов, и Тимур.

– Ну-ка назад, – скомандовал полковник. – Отмотай.

– Мне уже домой пора, – вдруг забрюзжал диспетчер.

– Делай давай, – рявкнул Латыпов. В ответ раздалось недовольное бурчание, но человек подчинился. – Так, стоп. Игонин, видишь?

– Вижу.

– Не пойму, в чем это он, но похоже на джинсы и куртку.

Хотя камера была цветная и на редкость с хорошим качеством съемки, все же располагалась довольно далеко, разглядеть детали было трудно, но Тимур мог бы сказать наверняка – человек не был похож на грибника. Судя по тому, как были одеты Иванов и его опера, они пришли искать в лес по обычной гражданке. Скорее всего в чем-то похожем были Шаров и его группа.

Фигура человека на видео некоторое время стояла у воды. Затем в лесу что-то моргнуло. Или нет, вернее там были вспышки.

– Так, снова стоп. Назад. Это что еще за…?

– Можно быть что угодно, но на первое впечатление всполохи от выстрелов.

Что бы это ни было, неизвестный у воды тут же вскинулся и побежал вглубь леса. На это все снова стало спокойно и безмятежно. Снова по заливу плыли лодки, шли корабли.

– Это точно Шаров или кто-то из его группы… – пробормотал Латыпов, но тут осекся.

Время 19:38 – одна из лодок, ничем вроде не примечательная, проследовала со стороны вторых перекат, которые отделяли остров Перепутный от северного берега. Первые, где по словам Иванова отдыхал Усман со своими, были непроходимы для лодок. Вторые хотя и опасны подводными камнями, но если знать воду, можно было осторожно проплыть. Так, видимо и поступил тот, кто вел лодку. Он был в каком-то зеленом плаще, скорее всего непромокаемом. Хотя дождя не было, капюшон был накинут.

– Странный какой-то персонаж, – пробормотал Латыпов. – И идет как-то уверенно, целенаправленно даже.

Человек проследовал к тому самому берегу бухты, спрыгнул в воду, затянул лодку и на какое-то время скрылся в лесу. Ни корзинки, ни удочек он точно не брал, хотя какую-то сумку с собой приволок. Прошло минут десять и человек снова появился. Он явно спешил, оттолкнул лодку, споткнулся, едва не упустил ее, запрыгнул, сел за весла и стал ими работать с бешенной скоростью. В какой-то момент он скрылся с охватываемой камерой зоны где-то в стороне вторых перекат.

Латыпов резко встал.

– Ну все, Игонин, ты наши задницы спас. Я уже, чесслово, рапорт на увольнение писал. Сейчас раскрутим этого рыбака сраного…

– Постойте, товарищ полковник, – сказал Тимур, продолжая смотреть на проигрываемое видео. По спине его пробежал уже знакомый холодок. – Вы это видите?

– Чего еще? – буркнул Латыпов, нагибаясь над экраном.

Тимур боялся, что видит только он, но полковник пробормотал:

– А это что за хрен?

На берегу, в том самом месте, где только была лодка, стояла другая фигура. Абсолютно темная, словно сотканная из самой ночи

– Если я правильно понимаю, это и есть тень, о которой говорил мальчик, – шепотом произнес Тимур. И всех, кто сидел в диспетчерской, мурашки забегали по телу.

***

Туман медленно опускался на макушки деревьев на том берегу. К вечеру серьезно похолодало, пришлось даже накинуть ветровку. Сейчас бы сидеть дома, пить горячий чай. Однако я все равно направился поблуждать по пляжу. Один.

Налетел вдруг порыв ветра, я поёжился. Солнце уже опустилось за горизонт, сгустились сумерки.

– Макс? Макс? – раздались крики за спиной.

Я обернулся. Это была Настя. Закутавшись в длинную плюшевую кофту и перебросив рыжую косу через плечо, она шла ко мне с озабоченным видом.

– Ты куда делся? Что случилось? – спросила она.

Посмотрев ей в глаза, я сразу понял, что не смогу объяснить.

– Да просто… С другом встретился. Грустные новости.

– Какие? – спросила девушка, утыкаясь мне в грудь и напрашиваясь на объятия. Я не стал тянуть, прижал ее к себе. Но чувствовал, что совсем не готов отдавать сейчас свое тепло. Я хотел сам сжаться в комок.

– У него пропала девушка здесь. Ну точнее не совсем здесь… дальше, там. Лет семь назад. Мы тогда с ним особо не общались. В общем, ее нашли.

– Нашли? Да ладно? – Настя посмотрела на меня снизу вверх. Даже с ее ростом она была для меня малышкой.

– Да. Там очень странная история. Да и друг мой сильно изменился.

– Ну и ты тоже, не забывай, – хмыкнула рыжеволосая.

– Да, наверное… – отстраненно пробормотал я.

И тут где-то в стороне леса раздался вой. От него меня пробрал мороз. Этот вой я уже слышал. Много лет назад. В тот самый день.

– Макс? Ты чего? – Настя явно почувствовала, как напряглась моя спина. Мне показалось, что в этот миг по всему моему телу прошел разряд тока.

Вой повторился, и мои ноги сорвались с места.

– Уходим, быстро. Скорее.

– Да что случилось-то? Куда ты? – изумлялась девушка.

Сомнений быть не могло. Вой тот самый. Меня от страха заколотило. От налетевшего ветра зашелестели заросли вдоль берега. Темнота в них сгустилась, хотя был еще вечер. Я боялся смотреть в их сторону и шел как можно быстрее, срываясь на бег. За собой я тянул сбитую с толку и удивленную Настю.

– Да что с тобой? Отпусти, мне больно!

Но моя рука крепко держала ее. Насте удалось вырваться только когда мы оказались у калитки моего участка –Настя оставила ее приоткрытой. В беседке горели огни, уличные фонари на доме тоже. О чем-то друг с другом перекрикивались мама с отцом. Внезапно налетевший страх смыло волной уюта и тепла.

– Совсем с ума сошел! Зря вообще согласилась ехать, – бросила Настя, надув свои красивые губки и прошла на участок. Напросилась, если быть точным.

Я посмотрел на дорогу, ведшую к пляжу. Она была темной и шелестела приближавшейся ночью. Очередная волна страха меня подтолкнула на участок, я понадежнее запер калитку.

– Максимка, все нормально? – спросила мама с обеспокоенным лицом.

– Да, все хорошо.

– Настя говорит, ты сам не свой.

– Да с Коляном встретился. Потом расскажу? Ужинать будем?

– Да, папа дожаривает шашлык.

– Отлично, – пробормотал я, на ходу доставая телефон. Привыкшие к тоннам текста по смс пальцами я отбил сообщение Коляну: «Ты слышал?». Он не ответил. Только спустя пару минут, когда я сходил в уличный туалет и вышел, на телефон пришел ответ: «Нет». И тот же момент вой повторился. И был готов поклясться, что звучал он ближе.

Чувствуя, что начинаю снова дрожать, я поспешил пройти в беседку. Она была закрыта со всех сторон и дарила чувство защищенности. Тем более мягкий теплый свет наполнял ее и сам по себе успокаивал.

Вся семья была в сборе. В том числе мой младший брат. Как обычно канючил и что-то требовал. Отец с деловым видом снимал мясо с шампуров в кастрюлю, полную свежей зелени. Сейчас он сложит все шашлыки туда, закроет крышкой и хорошенько перетрясет – и без того замечательное блюдо пропитается невероятным ароматом. Это была фишка моего бати. Он где-то о ней прознал и теперь повторял регулярно.

Настя сидела рядом и пыталась выглядеть обиженной. Я погладил ее по руке, поцеловал. Она улыбнулась, и мы все вместе взялись за трапезу. Вкусно было так, что только, как говориться, «за ушами трещало». Дальше были разговоры о том, о сем и ни о чем. Батя как обычно меня подкалывал и выражал сомнения в осознанности моих слов и с чувством гордости смотрел на младшего, который ковырялся в тарелке и бубнил какую-то детскую чушь. Мне обычно бывало обидно такое отношение, но после отличного ужина я немного осоловел и пропускал мимо ушей язвительные комментарии. Но тут меня вдруг потянуло спросить.

– Пап, а давно ты тут вой слышал?

– Вой? – одна из его бровей удивленно взметнулась. – Какой вой?

– Ну только что выли… собаки, может, – стушевался я. – Мы с Настей слышали.

– Я ничего не слышала, – сказала моя девушка и изумленно уставилась на меня, жуя корку хлеба.

Внутри меня все опустилось.

– Пил что ли? – нахмурился отец. Хотя он понимал, что я в своем возрасте точно употребляю алкоголь, все равно вел себя так, словно я подросток.

– Нет, – пробормотал я и хотел было выйти, но страх вдруг остановил меня. Мне чертовски не захотелось покидать этот теплый уютный уголок, где были родители. Я почувствовал себя совсем маленьким и беспомощным. И захотел свернуться калачиком.

– Пойдем лучше, – сказала Настя, спасая ситуацию. – Расскажешь мне, что тебя гложит.

– Попробую, – согласился, принимая ее руку.

– Там в холодильнике есть бутылочка, сейчас ее прихватим и пойдем в нашу комнату наверх. Там мы ее раскупорим, ты ляжешь мне на колени и все, все расскажешь. Договорились?

– Да, – мне показалось, что это была отличная идея.

Спустя минут десять мы уже были наверху, и я, лежа на коленях у Насти, в захлёб рассказывал все подробности той сложной ночи десять лет назад. Я не утаивал ничего: и о чувствах к Алисе, и о том, как позорно получил в челюсть и… даже про чёрное нечто, которое видел отчетливо и даже стрелял в него. Настя делала мне массаж головы, изредка прерываясь чтобы сделать глоток другой вина. Слушала молча.

– И понимаешь, как-то после той ситуации все пошло… иначе что ли, – закончив историю, рассказывал я. – Я больше не мог приезжать сюда без страха, а парни начали как-то сторониться меня, будто я стал другим. Ну и конечно же не обошлось без стандартных шуток и подколок, что я трус и выдумщик. Колян после окончания летнего сезона связался со странной компанией, у них были какие-то далекие от моих интересов увлечения, и мы не могли потом найти общие точки соприкосновения. В общем, словно жизнь была до той ночи и потом началась новая. И ты не подумай, я не говорю, что раньше было лучше там, а сейчас вот так. Да, стало больше рутины и скуки. Но я полностью погрузился в новую жизнь, воспринял ее. А все, что было, это… другое. И вот, сейчас я снова здесь. Понимаешь?

Настя как-то странно на меня посмотрела, затем пожала плечами, отставила бокал, вылезла из-под моей головы и, делая вид, что занята завязыванием пучка на голове, спросила:

– А ты все еще испытываешь чувства к той девушке?

Я оторопел.

– Что? Да ты чего? Это же было считай детство… Да как ты…

Тут мне совсем расхотелось говорить. Я несколько часов изливал ей душу, рассказывал пугающие до сих пор меня события, а она нашлась спросить только о чувствах к пропавшей десять лет девчонке.

– Думаю, я спать, – только смог выговорить я. Настя пожала плечами. Я же быстро разделся и лёг в кровать, закрывшись с головой одеялом. И все время, пока пытался заснуть, все ожидал, что снова услышу этот зловещий вой. Но в итоге я все же провалился в тревожный, но тихий сон.

***

Тимур очнулся где-то около полуночи. Весь мокрый, его знобило. Некоторое время он не понимал, где находится: лежал в одежде, лицом в подушку, ноги свисали с кровати, были обуты в уличные ботинки. Внизу, под кроватью лежали папки с делом. Тимура тошнило.

Он медленно сел, все тело болело и казалось ватным. Ему хотелось снова провалиться в сон, но Игонин отчетливо понимал – сейчас он ни за что на свете не уснет. Требовался допинг. На тумбочке у кровати лежала смятая пачка. Понятно, сигарет в ней нет. Пустой стакан валял на полу, устланном ковролином. Наверное, именно последний спас стекло от того, чтобы оно не разлетелось на мелкие куски. Тимур не помнил, что пил перед сном. Поднял стакан, испытывая боль при каждом движении. Понюхав его, Игонин не уловил никакого запаха. Понятно, вода. Жаль, он надеялся, что осталось хоть что-то крепкое.

Взяв мобильник и бумажник, Игонин встал и прошелся по своему номеру. Маленький, но в целом уютный. Мебель старая, но ухоженная. Туалет свой. Это радует. Но ему срочно нужно закурить. А еще немного смочить горло.

Тимур вышел в полуосвещенный коридор, прошел к лестнице, спустился вниз к ресепшену. За ним никого не было. Игонин тут же вспомнил лицо добродушной хозяйки, которая его встречала. Кажется, он в ответ не был столь же приветлив. Ничего, переживет, тем более если уже привыкла общаться с филерами – явно не робкого десятка.

Выйдя из отеля, Тимур некоторое время постоял на улице, вдыхая ароматы вечера. Хотя стояла середина лета, на улице было достаточно прохладно. Людей было мало, но те, что бродили звучали дерзко и надрывно. Скорее всего в их жилах текла примесь чего-то дополнительного. Тимур понимал, что ему сейчас нужно то же самое.

Магазин продуктов 24-часа мигал неисправной вывеской неподалеку. К нему Тимур и направился. Уже на подходе к нему откуда ни возьмись нарисовались трое. Один высокий, долговязый, другой широкий и коренастый, третий – мелкий шкед, но с высоко задранным носом. Тимур не дал последнему даже рта раскрыть, а со всего маху пнул длинного под колено. Когда тот от неожиданно крякнул и присел, тут же получив в левое ухо хороший круговой удар. Такое нетипичное поведение жертвы заставило двух других остолбенеть.

– Ты че… ты че, – смог только промямлить задира.

– Еще раз тут увижу, – спокойно сказал Тимур, – завалю. Есть вопросы?

Коренастый вдруг очнулся и попытался было даже надвинуться на Игонина, пока его длинный товарищ медленно поднимался, держась за ухо. Однако его удержал шкед.

– Это легавый, валим.

– Че? – не понял здоровяк.

– Мусор это. Валим, все, все.

Троица убежала, оборачиваясь и сверкая глазами на свою неудавшуюся жертву. Тимур вдруг понял, что его тело никак не отреагировало на ситуацию. Не было выброса адреналина, сознание не сфокусировалось – он делал все на автомате. Даже не взбодрился, будто проделывал это уже не одну сотню раз. Наверное, это было не так далеко от истины. Блуждая по всем уголкам Родины, ему постоянно приходилось встречаться с отморозками. И раньше он верил в своей травмат. Но в какой-то момент просто перестал брать его с собой везде и всюду. И даже когда его заменил наградной боевой. У него словно атрофировался страх или тревога, привычная для большинства обычных людей. Он был готов принять любой удар, с любой стороны. И также ответить на него, жестко, прямо в кость.

– Винстон синий и Джека ноль пятку, – сказал он за прилавком, где сразу же располагалась и касса.

– Алкоголь не продаем после 11, – ответила ему кассирша – женщина лет сорока с обиженным на весь мир выражением лица.

– Я из полиции, – спокойно сказал Тимур.

– Да мне пофигу, – пожала плечами женщина.

Тимур посмотрел ей в глаза. Белки его глаз испещрили лопнувшие капилляры, зрачки тяжелые, полные пережитой майором тьмы. Женщина вдруг дернулась, словно от удара.

– Ноль семь тогда. Пожалуйста, – отчеканил следователь.

Кассирша вздохнула, но в этот раз не стала сопротивляться, заглянула под прилавок, достала бутылку. Взяв виски, затем сигареты, Тимур призадумался на миг.

– Дайте блок.

Через пять минут он снова был в номере. Хлестнув стакан без закуси, Тимур взялся за папку с делом. По жилам растекалось приятное тепло. Одна беда – курилки в отеле не было, а у номера – балкона. В зданиях Тимур не курил принципиально. Ну кроме первого захода в госучреждения. Поэтому пришлось выйти и подряд высмолить две сигареты, чтобы накуриться на время и не бегать. Но уже скоро ему снова захотелось задымить.

Написанный корявым почерком рапорт участкового читать Тимур не стал, в первую очередь стал изучать фотографии найденной девушки. На момент фотосъемки кожа на ее теле еще не покрылись трупными пятнами, не заметил он и червей. Погибшая выглядела как уснувшая, без единых следов насильственной смерти. Только на запястьях имелись красные следы – похоже на веревку, хотя могут быть и строительные стяжки. То же самое на лодыжках. Лицо спокойное, без посмертной маски страха или ужаса. Такое чувство, словно умерла во сне. Тимур внимательно осмотрел фото в области рук и бедер. Качество снимков было не очень, разглядеть мельчайшие следы от возможных уколов не представлялось возможным. Но первое, что пришло на ум, так это смерть от наркотиков или яда. Однако вряд ли – обычно химия приводит к рвоте или иным выделениям, а покрытое веснушками лицо девушки было чистым. Может дождь смыл следы? В последнее время влажно и пасмурно.

Протокол осмотра места происшествия, написанный Глебовым, вызвал у Тимура усмешку. Толстяк сносно описал тело, а вот про все, что вокруг него забыл. Лес и кустарники, замечательно. Только протокол-то осмотра места, а не трупа. За такой осмотр в Питере можно было вылететь на первой же заслушке. Но ничего, здесь вроде всем было нормально.

На срочную экспертизу направили следы из-под ногтей и токсикологию. По первой нашлась только собственная генетика жертвы, а также ее молодого человека. Кроме прочего – грунт, ель, частички черники и брусники. Алкоголь в ее крови обнаружили, однако немного. Наркотики отсутствовали.

Тимур налил себе стакан и прошерстил папку. Нашел показания ее парня, быстро пробежался по ним глазами. Выпивали вместе с друзьями на берегу Беличьего залива, за бывшим карьером…

«Вопрос следователя: Сколько было времени, когда вы прибыли на место запланированного отдыха?

Ответ свидетеля: Не помню. Где-то около шести. Вечера.

Вопрос следователя: Вы уже употребляли алкоголь к этому моменту?

Ответ свидетеля: Нет. Мы открыли первые банки только когда пришли на место. Начали разжигать костер.

ВС: Какие банки? Что в них содержалось?

ОС: Банки с пивом, с чем еще? Крепкое оставили на потом.

ВС: Кто открывал?

ОС: Ну я… Саня, его девушка. Дима. Катя тоже пила. Я ей сам открыл, если угодно.

ВС: Кто занимался костром?

ОС: Не помню. Вроде Саня. Мы с Катей тогда сели на берег, любовались озером.

ВС: Кто-нибудь рядом с вами был? Другие компании? Отдыхающие?

ОС: Нет, никого. Это была середина недели. Даже по озеру никто не катался.

ВС: Что было дальше?

ОС: Ну мы выпили, стали палатку раскладывать. Еще выпили.

ВС: Кто раскладывал?

ОС: Послушайте, я не помню. Ну все. Палатка же одна была, большая.

ВС: Кто-нибудь отлучался во время этого?

ОС: Не помню. Катя была со мной. Мы много смеялись, потому что никто толком не умел эту палатку ставить.

ВС: Кто занимался шашлыками?

ОС: Арлен еще. По понятным причинам. Он сам вызвался.

ВС: Во сколько вы закончили с палаткой?

ОС: Не знаю, но уже стемнело. Шашлык как раз был готов.

ВС: Вы сразу стали есть?

ОС: Да, сразу. Дальше выпивали крепкое.

ВС: Кто выпивал?

ОС: Я, Саня. Арлен не пьет. Дима вроде немного.

ВС: Что вы имеете ввиду, когда говорите, что выпивали крепкое?

ОС: Пили виски.

ВС: Название, марка?

ОС: Что-то на Ред. Но я точно не помню.

ВС: Екатерина Савчина употребляла крепкий алкоголь?

ОС: Нет. Она не пьет крепкое.

ВС: Как долго вы выпивали?

ОС: Не знаю. Часа три, может четыре. Было точно за полночь, когда Катя захотела спать.

ВС: Что происходило дальше?

«Глаза Кати уже были сонные. Она стала прикладываться к плечу Николая, мурлыкая что-то нежное. Он обнял ее за плечи, поцеловал в районе ушка. Хмельное мягко покачивалось в его крови, в голове шумело, а от исходящего от костра тепла молодой человек немного сомлел. В эти мгновения где-то на задворках сознания Коля признался себе, что чувствует себя счастливым.

– Хочу спать, – сказала более-менее осознанно Катя.

– Не рано еще? – скорее просто так спросил Коля.

– Нет. Мне пора. Ты, если хочешь, еще посиди, – сказала девушка и поцеловала Николая в губы. Улыбнулась. Россыпь веснушек на её щеках так всегда нравилась ему.

– Да, приду попозже.

Катя ушла, а вместе с ней и уют. Несмотря на тепло костра, Коле вдруг стало холодно. Рядом Дима с Саней о чем-то задорно шутили, но почему-то Николая пробрала глубокая тоска. Он не хотел больше пить. Но ему налили снова. Он выпил. Были какие-то шутки, он дежурно улыбнулся. Надоело.

Поднявшись, он направился к кромке берега по малой нужде. Нет, за деревьями скрываться не собирался. Катя в палатке, девушка Саши дремлет у того на коленях рядом с огнем. Арлен… колдует над пустой бутылкой от лимонада.

Коля подошел к воде, стал облегчаться, рассеянным взором блуждая по безмятежной глади озера, по черному массиву острова на противоположно берегу. Стояла тишина. Звенящая тишина. И вязкая темень. Это было странно. На дворе стоял август – нередко в этот месяц светит яркая Луна. Однако даже звезд было не видать. Или, быть может, просто взор затуманился. Хотя нет, чуть поодаль от берега, где отдыхала компания, от острова к берегу медленно плыла лодка. Однако даже плеска весел было неслышно.

Вдруг зашелестели листья на деревьях, будто кто-то подул на них с огромной силой. Однако не чувствовалось ни единого дуновения. Словно весь лес ожил и… зашептал сам по себе.

– Вы слышали? – подбежал он к друзьям, наконец-то справившись с собой.

– Чего слышали? – заплетающимся языком спросил Саня. Арлен посмотрел на Колю с глупой улыбкой. Глаза его были красные.

– Шепот! – Коля почувствовал укол обиды. – Вы не видите, что все деревья шумят без ветра?!

– Э-этому… столику больше не наливать… – хохотнул Дима.

Но вот налетел ветер, холодный пронизывающий. От него в этот раз поёжились все. И будто бы огонь в костре потускнел. Почти как тогда, на пляже, три года назад.

Мысль молнией сверкнула в голове. Катя!

Вопрос следователя: Когда вы заглянули в палатку, в ней кто-то был?

Ответ свидетеля: Нет. Пусто.

Вопрос следователя: Какими были ваши дальнейшие действия?

Ответ свидетеля: Я крикнул остальным, что Кати нет, стал бегать по ближайшим зарослям. Думал, может, она отошла по делам…

ВС: Каким делам?

ОС: В туалет. Пописать. Так понятнее?

ВС: Вам кто-то помогал искать Екатерину?

ОС: Сначала никто не понял, что я говорю на полном серьезе. Однако, когда я стал уже орать и носиться как угорелый, Саня и Дима вскочили и тоже бросились помогать. Но Саня был пьяный очень. Он споткнулся, упал и растянул лодыжку. Помогала больше девушка его.

ВС: А Арлен?

ОС: Он был не в состоянии.

ВС: Где именно вы искали?

ОС: Не знаю, мне кажется мы весь лес прочесали.

ВС: Что-то нашли?

ОС: Ничего. Ровным счетом ничего.

Тимур налил себе еще стакан, сделал затяжной глоток, поиграв жгущей жидкостью на языке. Потянулся было за сигаретой, но отдернул руку. Он не курит в помещениях. Потому что может уснуть. И он много раз видел, к чему это приводит. Никаких сигарет в помещении. Тимур встал и направился на улицу. Вышел, закурил.

Выпустив объемный клуб дыма из легких, Тимур потер костяшками висок.

Изложенная история была похожа на ту, что произошла на дачном пляже десять лет назад. Сама по себе ожившая растительность, сгущение темноты. Не было только загадочной тьмы, которую описывал Тимуру толстый мальчишка, однако девчонка также бесследно исчезла. Что же с другими следами?

Тимур быстро докурил сигарету до фильтра в пару затяжек, поднялся обратно в номер, опустошил стакан. Стал читать протоколы осмотра места происшествия, смотреть хотя и кривые, но хоть какие-то фототаблицы. Как он и ожидал, ничего особенного следователи не обнаружили: следы попойки отдыхавшей вместе с Катей компании, анаши (Арлен напрочь отказывался от того, что был к этому причастен) и различного мусора, оставленного там множеством других посетителей. Местечко было довольно популярное у местных и приезжих. Кроме того, рядом был карьер, который превратили в свалку.

В одном, правда, протоколе содержалось указание на заброшенного шалаш неподалёку от карьера. Конечно, его мог построить кто угодно, однако одна маленькая деталь обратила на себя внимание – самокрутки. Недокуренные, во множестве. Тимур тут же вспомнил самокрутки и странное лежбище у пляжа. Так… А что там насчет линии берега?

Берег никто не осматривал. Хотя стоп. Тимур снова перечитал протокол допроса парня Екатерины. Лодка, он видел проплывающую лодку. Догадка забрезжила едва различимым светом где-то на подкорке сознания следователя.

Снова яростно захотелось курить. Тимур сорвался, выбежал, поджигая сигарету на ходу.

Так, самокрутки, лодка. Некоторые зацепки есть. Однако в прошлый раз это не привело ни к какому результату. Что же такого особенного? Погодите. Чернеющий массив другого острова. Остров! Ну, конечно! Лодка плыла от острова к берегу. И в прошлый раз некий рыбак приплыл от вторых перекат. Не от того ли самого острова? Тимур отчетливо помнил, что этот скалистый кусок земли практически выпал из внимания оперативной группы. Безлюдный, мрачный островок. Ну кто мог оттуда прийти? Похититель четырех оперативников? Что? Туда затащил их всех? По видео он убегал к лодке без тел подмышкой. Наоборот, за ним шел какой-то мужик в чёрном балахоне. Ну или во всем черном. Нет, обыскали почти половину северных территорий Выборгского района, но в этот остров не заглянули.

Все, решено. Нужно отправиться туда. С утра. И для этого требуется не выпить всю бутылку.

Тимур уверенно было сделал шаг обратно к двери отеля, но вдруг смутное чувство заставило его задуматься. А точно не стоит все же дождаться Круглова? Он, конечно, мутный тип, но выглядит надежным. И нет, Тимур не испугался каких-то там разговоров про сгущающуюся тьму. И пистолет у него теперь есть боевой. Наградной. Но…

Да. На краткий миг он испытал страх. Ведь он хорошо помнил, что в лесах тех мест может встретиться действительно кое-что страшное.

***

После доклада гостям из Москвы об обнаруженных видео, весь остров Перепутный, а также противоположный от СНТ берег наводнил очередной десант поисковиков. Латыпов меж тем получил официальное постановление на изъятие видео с камер шлюза, чем Тимур занимался последующие несколько дней. Хотя пока что отправленные в леса группы не принесли никаких новостей, настроение у капитана Игонина было хорошим. Его даже не испортил своим очередным нытьем Станислав Витальевич при появлении в отдеел. По его словам, такого кипеша родной ему город еще не знал и ему, бедолаге, приходилось работать сверхурочно.

Однако затем спустя пару дней Тимура словно из холодного душа окатили.

– Нас отзывают, – сказал Латыпов. По его лицу было не понятно, доволен ли он этим обстоятельством или огорчён.

– Как? Как… отзывают? – вырвалось у Тимура. – Мы ведь только напали на след…

– Да и нас за это похвалили. И даже поблагодарят. Тем, что не уволят, а только депримируют, – тут лицо Латыпов искривилось в усмешке. Тимур лишь с грустью вздохнул. Подобные «благодарности» на службе раньше вызвали в нем ярость обиды и жгучее чувство несправедливости. Спустя несколько лет работыы он приучил себя на подобные мелочи не реагировать. – Так что все приказано оставить москвичам. У нас другая уже история в разработке, в Питере объявился какой-то очередной серийный насильник. Хотя, может быть, тебя к этому не подключат.

– Когда отбываем? – Тимур почувствовал комок в горле. Все внутри него разрывалось от отчаяния и злости. Не за наказание, а за то, что он уходит, не закончив. Он проиграл этот бой. Даже если все собранное поможет найти преступников, это уже сделает не он.

– Билеты были только на завтра. Можешь пострадать фигней здесь пока, но московским не попадайся под руку.

– Вас понял, – сказал, как отчеканил Тимур, и вышел прочь. Его уже вела родившаяся мысль. В дверях его остановили слова Латыпова:

– Кстати. Просто ради информации – тот охотник, что был в коме. Он исчез сегодня ночью.

– Как исчез? – опешил Тимур, резко развернувшись.

– Да вот так. Судя по камерам, ушёл сам, в одном халате. Вышел из ЦРБ и пропал. Какой-то местный Бермудский треугольный, ей богу. Все куда-то исчезают. Ну его к черту, пора домой.

На этом Игонин и полковник расстались.

Не говоря ничего другим участникам группы, а также надоевшему до колик Станиславу Витальевичу, следователь пришёл на остановку, от которой отходят автобусы в сторону садоводства, буквально влетел в уже отходивший транспорт и через полчаса шагал по местной «горке». По пути ему встретились молодые люди, друзья того мальчика, который просил называть его по кличке «Толстяк». Они узнали следователя, хотя он их не опрашивал, и стали гомерически ржать над чем-то. Тимур не обратил на них внимания и шел прямиком к пляжу.

Уже стоял сентябрь, листья активно опадали на землю, устилая ее разноцветным ковром. Грунтовая дорога зияла дырами, частично наполненными водой, с деревьев тихонько стекали капли недавнего дождя. Хорошо, что еще не зарядили сплошные ливни.