До третьей чёрной луны бесплатное чтение

© Лилита, 2025

© ООО «Империя Илин», 2025

Глава 1. Праздник окончания лета

Говорят: в конце лета на болотах собирается нечистая сила на праздник. Дагмаре всегда было интересно проверить это, но никогда не хватало смелости, скорее, даже безрассудства: надо быть тем, кто смерти ищет, чтобы по доброй воле заявиться к хозяину болота – тому, кто заправляет нечистью и легко расправляется даже с героями. Хладнокровно и жестоко. Не счесть рассказов, ходивших в народе о болотнике: и что он человеком когда-то был, и что ведьмы с ним якшаются, и что это тварь, лишённая души. Узнавать, какие из них правдивы, Дагмаре не хотелось. Впрочем, многие вещи случаются без нашего на то желания.

– Обязательно возвращайся до темноты! – крикнула мать, оставшаяся возле калитки.

– Конечно, матушка! – откликнулась Дагмара и махнула рукой, в другой она держала корзину, на дне которой пока что можно было найти только серп.

У Дагмары на носу смотрины – она должна будет отправиться в другую деревню и постараться понравиться парню, которого выбрали для неё родители. Парня она до того ни разу в жизни не видела, но не имела права отказать, коли её выберут. Не в восторге была Дагмара от этой идеи, но и не противилась ей – так издавна заведено и не ей нарушать вековые обычаи.

Чтобы будущего жениха задобрить, матушка наказала собрать особых яблок, что росли только на поляне за болотами. Настойка из этих яблок отгоняла любые недуги, а если обрызгать ею порог, то никто злонамеренный не сможет проникнуть в дом. Однако ж собрать яблоки можно было только в конце лета, обязательно срезая с дерева заговорённым серпом, потому как опавшие или сорванные они становились угощением нечистой силы и ядовитыми для простого человека.

Дагмара вздохнула, подойдя к лесу, поклонилась ему, прося о защите. Чуяло сердце – не лучший сегодня день, чтобы через болота идти, но с матушкой не поспоришь. Благо день выдался погожий – авось и не случится ничего дурного.

Казалось, Дагмара каждую кочку на этих болотах знала как пять пальцев своих, ведь часто ходила сюда за клюквой, но на самом деле сердце каждый раз то замирало от страха, то начинало быстро-быстро биться, стоило лишь померещиться, что нога с твёрдой земли соскользнула. В каждой семье была история о том, как однажды родственник не вернулся с болота – никому не хотелось превратиться в новую историю. Кто-то, как Дагмара, просто был достаточно храбр, чтобы приблизиться к топи, других же приводила к ней нужда.

Выдохнуть удалось только по другую сторону болота. Некоторое время девушка просто стояла, радуясь вновь обретённой почве под ногами. Над головой встрепенулась, перелетая с ветки на ветку, пичужка. Дагмара тряхнула головой, перекинула за спину косу и начала высматривать ориентир – расколотое молнией дерево. За ним начиналась едва заметная тропинка. Длинная, петляющая, но никто не рисковал искать новый путь, когда есть верный старый.

Дагмара присела на пень. По дороге она собрала горсть дикой малины, которой теперь решила перекусить. Впереди было ещё одно болото, меньше предыдущего. Только вот путь по нему был сложнее, почти без кочек, – приходилось балансировать на поваленных деревьях, стараясь смотреть на ствол, а не на чёрную топь. Зловонную, жадную, зыбкую массу.

А вскоре за болотом начиналась поляна, где росли искомые деревья. Золотистые наливные яблоки словно сияли на солнце. Душистые-душистые – казалось, если долго под яблонями стоять, голова кругом пойдёт.

Дагмара начала искать ветки, до которых могла достать. Она по деревьям лазать умела, но неудобно это делать с серпом и корзиной, да и уже немало яблок на земле лежало. Они манили гладкими блестящими бочками без единой вмятины, без малейшего пятнышка. Нечистых помыслов люди собирали их, чтобы недругов своих отравить, поэтому у честно собранных яблок всегда оставляли веточку со срезом.

Дело шло бодро: остро наточенный серп с лёгкостью перерезал тонкие ветки – корзина быстро наполнилась до краёв крепкими, крупными плодами. Дагмаре было наказано собрать столько, сколько получится унести, то есть полную корзину, даже серп некуда примостить. Девушка со вздохом связала уголки льняной салфетки, что укрывала дно корзины: очень просто растерять верхние яблоки, если скакать по кочкам. Но даже с такой предосторожностью было неспокойно.

Солнце уже начало свой неспешный путь к древесным кронам. До заката ещё далеко, однако как бы по второму болоту не пришлось на ощупь пробираться.

Подняв голову, Дагмара подставила лицо тёплым лучам. Хорошо было здесь, на поляне. Можно ненадолго представить себя свободной: ни матушкиной воли, ни жениха, что насильно мил сердцу стать должен. Только тепло, ласковый ветерок и сладкие яблоки – Дагмара не удержалась, одно срезала, чтобы здесь и сейчас съесть. Ибо когда ещё выпадет такой шанс? А из собранного ей ничего не достанется. Ещё она собрала немного трав целебных. Такие росли не только на здесь, но кажется, что именно эти были самыми действенными и дольше сохраняли полезные свойства.

Прижимая к груди корзину, Дагмара переступила на дерево. Оно давно уже валялось и доверия совсем не внушало, но иного пути, видно, не имелось. Да и ведь по пути на поляну ничего не случилось…

Только вот тогда Дагмара была на одну корзину яблок легче – на середине ствола старая, трухлявая древесина внезапно проломилась. Мгновение – и ноги Дагмары погрузились в топь. Она знала: попав в болото, надо как можно меньше двигаться. Девушка попыталась схватиться за остатки ствола, но тот лишь ломался, оставляя в руках труху. Зловонная жижа жадно поглотила всё: отброшенный серп, яблоки, не нашедшую спасения Дагмару. И только обломки дерева остались как след о случившемся несчастье.

Яркие костры и задорно помигивающие болотные огни озаряли праздник окончания лета, на котором собралась вся нечисть окрестных земель: и водная, и болотная, и полевая, и лесная. Все они пели, танцевали и просто весело проводили время.

Удалой парень со светлыми и кучерявыми, как барашки на волнах, волосами отошёл в сторону от общего веселья, желая отдышаться немного. Он всегда любил покрасоваться, а ныне и вовсе отплясывал, как в последний раз, на радость русалкам да полудницам. И, конечно, жене-водянице. Но всё же не место водяному у костра: прохлада водных глубин в разы роднее.

Лешко втянул ночной воздух. Уши, что своим видом напоминали плавники, дрогнули, выдавая интерес. Водяной почувствовал рядом оберег, отгоняющий нечисть, но не почувствовал присутствия живого человека. Занятное преимущество морского царя, что также свойственно братьям его – лешему, болотнику и полевику: в отличие от обычной нечисти, они могли чувствовать обереги, но те против них были почти бессильны.

Полагаясь на чутьё, Лешко нашёл тело девушки. Уже мёртвой, а потому оказавшейся близ болотного города. Лешко опустился рядом на корточки, нащупал под её рубахой оберег и снял: теперь девушке от такого только вред будет. Он сжал руку – зачарованный камень мутной водицей просочился между пальцев, оставив о себе на память только шнурок.

Лешко приманил к себе болотный огонёк и задумчиво присмотрелся к девушке, повертел милое, но посеревшее личико. Она умерла не так давно и не успела ещё стать мавкой. Это натолкнуло его на мысль.

Лешко резво вскочил на перепончатые ноги и поспешил обратно на праздник, дабы найти там братца-лешего. Коли он согласится, что затея хорошая, то и со смертью договориться получится.

– Ты посмотри, какая девка-то! – нахваливал Лешко находку, подводя к ней Иринея. – Коса как земля, да длинна, да тяжела! Зелени добавим, будет совсем красота. Я веки ей поднимал – глаза у неё тоже зелёные, что ряска. Точно Калисту по душе придётся.

– Была бы душа, пришлась бы, – усмехнулся в бороду леший, тоже к девушке присматриваясь, – а так – не уверен я. Сколько ни пробовали, а всё безрезультатно.

– Полно тебе, Ириней! Даже у прошлого хозяина душа нашлась, а нынешний всяко мягче него. Надо хоть попытаться. Не получится – тогда и продолжим думать.

– А согласится ли она? Не верится мне, что человеку по душе может болотник прийтись. Как можно научить любить того, кто тебе не по нраву? – поделился он сомнениями.

– Не согласится так не согласится, – пожал плечами Лешко. – Судьба её уже связана с болотом – она отсюда не денется, а мы от отказа её ничего не теряем. С мавками мы пытались уже, поэтому можно почти человеком оставить.

Ириней почесал бороду, обдумывая слова брата, а после согласно кивнул и наказал ждать здесь, покуда он за сестрой сходит. Кто, как не богиня смерти, может сохранить целой ту тонкую нить, что ещё связывала душу девушки с миром живых, не дав претерпеть изменения? Хотя богиня – громко сказано. Так называли её люди. Ещё называли прекрасной, белолицей, с волосами, что вороново крыло. На празднике она, как никто, была подобна человеку.

– Мара, сестрица, ну, подсоби – чего тебе стоит? – с задорной улыбкой спросил Лешко.

– Лех, с какой же милости я должна возвращать ей жизнь? – Мара вскинула бровь, не представляя, почему кто-то должен стать для неё исключением. Пусть даже по пути Ириней ей всё уже объяснил, хотелось послушать и второго брата.

– Ты ведь тоже хочешь, чтобы братец Калист перестал быть таким букой! Буки у нас и без него имеются. Человеческих девок мы ещё не пробовали, а тут такой шанс дивный. Дурное дело – упустить его. В конце концов, что мы теряем? Получится – благо, не получится – будем дальше искать. Я не прошу навсегда сохранять жизнь, просто дать время на выполнение договора.

– Эх, не верю я в эту затею, – вздохнула Мара. – Но если не попытаться, то точно ничего не выйдет. Ей повезло, что сегодня чёрная луна.

– Спасибо, сестрица! Я знал, что на тебя можно положиться! – воскликнул Лешко и, обняв Мару, расцеловал на радостях в обе щеки.

Мара недовольно скривилась и попыталась оттолкнуть от себя слишком прилипчивого братца. Даром что ныне водяной был младшим в их разнородном семействе, но давно уже пора научиться держать себя в руках.

– Всё-всё, хватит. Лучше пока отнесите её под яблони, а я скоро подойду.

Лешко свистнул, и словно из-под земли возник огромный летающий сом. Братья переложили на него девушку да сами уселись. Целью их была та самая поляна, что продолжала манить людей, несмотря на опасный путь к ней. Ночь новолуния совсем темна, поэтому рядом кружили болотные огоньки, позволяя не сталкиваться с ветками.

Сом опустился близ деревьев. Лешко соскочил вниз, не дожидаясь, пока рыбища ляжет на землю, а вот куда более терпеливый Ириней слез осторожно, после чего аккуратно снял девушку. Она в самом деле была симпатичной и вряд ли сильно старше восемнадцати – жаль, что умерла молодой, но среди нечисти и не таких видали. Гибли и младенцы, и малые дети, мужчины и женщины, здоровые и больные, от мала до велика – в этих местах находилось место всем, кому не нашлось в мире живых.

Рядом тихо опустился грифон, Мара легко соскользнула с его спины. В руках у неё был серп, что слабо светился, словно сам являлся луной. Она подошла к девушке и махнула рукой – в воздухе, едва светясь, проявилась тонкая нить. Мара подняла с земли одно яблоко, а второе срезала с ветвей, оба плода рассекла напополам и соединила половинки, что были для людей как жизнь и смерть.

– Я могла бы дать ей только месяц, но, зная Калиста, не хватит… – Мара вздохнула, ощупывая нить. – Если подсобите, получится три. Был бы тут ещё Витус…

– Братец, как всегда, в делах, даже на праздник не пришёл, – запричитал Лешко, за что получил слабый подзатыльник от Иринея, который считал, что водяному, наоборот, не хватает ответственности в работе. – Ладно-ладно. Три месяца всяко лучше одного. Если их не хватит, то, думаю, и четыре не помогут. Наши силы всегда к твоим услугам, сестрица! – воскликнул он с шутливым поклоном.

– Кто ещё кому услугу делает.

Больше обращать внимания на ёрничание Лешко Мара не стала. Между пальцами зажав нить, тем самым выделяя натянутый участок, она обрезала её – и тут же зажала концы половинками яблок. В то же мгновение три потока прошли через грудь девушки: чёрный, словно сама ночь, зелёный, как листва, и мерцающий в свете огоньков, будто вода. Мара произнесла заговор, а когда закончила, на месте разреза появился узел.

– Теперь нужно оставить её здесь на три ночи. Лучше быть рядом, когда она очнётся, чтобы объяснить происходящее. Лех, раз затея твоя, то и наблюдать тебе. – Мара строго посмотрела на брата, который с беззаботным свистом отвёл взгляд. – Лех… – с нажимом протянула она.

– Хорошо-хорошо, я прослежу, – согласился он, отмахнувшись. – А теперь давайте вернёмся на праздник. Как бы Калист нас не хватился.

– Если бы Калиста правда могло наше отсутствие взволновать, с девушкой сейчас не пришлось бы возиться, – с печальным вздохом возразил Ириней. – Но Стефанию твоё отсутствие обеспокоить может, потому правда лучше вернуться.

Мара напоследок кинула взгляд на девушку. Ни один бог не ответит, кем её теперь считать: силой Мары у неё сохранился человеческий вид и человеческая душа, но на самом деле она была мертва; в глазах людей – самая настоящая нечисть, в глазах нечисти – человек. Незавидная участь, но для всех троих важнее был брат, чем очередная утопленница.

Проснувшись, Дагмара поняла, что лежит на земле. От ночного холода тело ощущалось слегка онемевшим и не слушалось. Она села. Странно, что одежда была такой грязной. Ещё страннее, что она уснула под яблоней, а рядом не оказалось ни корзины, ни серпа. Неожиданно ей стало очень страшно. Дагмара даже не обратила внимание на тонкую улыбку молодой луны, что смотрела с неба, а ведь уходила она в день новолуния.

«Матушка сказала до темноты вернуться… Ох, попадёт мне за то, что слова не сдержала».

Матушка человеком была хорошим, но очень уж строгим. Настолько, что Дагмара ни секунды не сомневалась, что надо поторопиться домой, несмотря на темноту. Сейчас ей куда страшнее было ещё дольше оставаться на поляне, ещё сильнее задержаться в лесу, чем в потёмках идти через болота. А ведь раньше она всё равно предпочла бы дождаться утра… Только ли страх так сильно повлиял на здравомыслие?

Дагмара вскрикнула, когда рядом вспыхнули огни, и со всех ног помчалась с поляны. Нет-нет-нет, она не может больше оставаться в этом жутком месте! Казалось, что из кустов и древесных крон неотрывно следит множество глаз, что тени шепчутся за спиной, а крючья чьих-то рук-ветвей жаждут схватить.

Она была так поглощена страхом и бегом, что не заметила, как преодолела болота, как порвала местами юбку, напролом прорываясь через кусты, как покинула лес. Дагмара не чувствовала ни усталости, ни боли. Она замедлилась, только когда заметила впереди тёмные, спящие дома.

Девушка выдохнула облегчённо, почувствовав себя лучше среди людей. Теперь всё будет хорошо. Она в безопасности. Утром ждёт трудный разговор, накажут за то, что вернулась поздно и с пустыми руками, но это неважно.

Стоило Дагмаре подойти к домам, как собаки подняли вой. Жуткий, тревожный, словно силу нечистую почуяли. Очень скоро разбуженные люди начали выглядывать из домов. Девушка тоже не понимала, что происходит, ей снова стало очень страшно, и она поспешила к дому.

– Прочь от домов наших, нечисть! – воскликнула женщина и выплеснула содержимое кувшина.

Дагмара вскрикнула и зашипела: кожу нестерпимо жгло в местах соприкосновения с жидкостью, что так знакомо пахла яблоками. Вооружённые оберегами люди начали обступать Дагмару, собаки продолжали выть, бабки, будто в унисон, шептали заговоры. Острая боль пульсировала в голове, тело била сильная дрожь.

– Что… Нет! Почему вы… Это ведь я!.. – пыталась докричаться до людей Дагмара, но голос её тонул в общем шуме.

Она испуганно металась, не зная, куда деться. Решила показать людям оберег, чтобы доказать, что она своя, но поняла: его нет. Оставалось одно – убежать обратно в лес.

Дагмара прорвалась сквозь сжимавшееся кольцо людей, стиснув зубы от боли после соприкосновения с оберегами. Она обернулась лишь раз, чтобы бросить взгляд на тех, кого знала, с кем всегда старалась быть вежлива и мила и кто сейчас гнал её, будто воплощение зла. Почему? За что? Неужели за время её отсутствия что-то могло измениться столь сильно?

Страшный вой и гул ещё долго стояли в ушах, даже когда Дагмара убежала достаточно далеко и снова скрылась от мира людей среди деревьев. Девушка неслась, не разбирая дороги, не думая об опасности, что таил лес. Она споткнулась, запутавшись в собственных ногах, и обессиленно рухнула на землю, ободрала ладонь, когда попыталась ухватиться за дерево, больно ударилась коленями – и разрыдалась.

Дагмара пыталась вытереть слёзы, но только растирала по щекам грязь. Она не понимала. Просто ничего не понимала: «Что случилось? Как теперь быть? Если попытаться вернуться утром, что-то изменится? А если нет? Куда тогда податься?»

Лица людей слились в памяти в единую массу, полную страха и злобы. Сейчас Дагмаре казалось, что она видела там и своих родителей, настроенных столь же враждебно, как и все.

«Меня не узнали? Но даже будь оно так, разве это повод гнать? Почему вдруг подняли шум собаки? Почему причиняли столько боли обереги?» – задавалась вопросами девушка.

Горло её сдавило от рыданий, что постепенно переходили в тихий скулёж. Дагмара была так вымотана страхом, бегом, болью и долгими слезами, что сама не заметила, как уснула.

Наступила третья ночь – то самое время, когда найденной девице пора бы очнуться, поэтому Лешко решил возвратиться на поляну. Главное было сделать это раньше сопричастников, чтобы не пришлось выслушивать нотации на тему собственной безответственности. Вообще-то, Лешко был достаточно предусмотрителен, чтобы оставить наблюдать русалку, наказав ей оповестить своего правителя, если девушка вдруг очнётся! Только вот…

– Ох-х… – Лешко присвистнул, увидев, что под деревом никого нет.

Сверху послышалось шевеление. Подняв голову, Лешко заметил деву, что сонно потирала глаза. Ну конечно! Русалке стало так скучно наблюдать за едва ли живым телом, что она просто уснула, а теперь растерянно смотрела на водяного, спросонья не понимая, что стряслось и почему синюшные губы так странно скривились.

– Что-то девка наша слишком живой получилась, – обречённо вздохнул Лешко, потирая затылок.

Недоглядела, конечно, русалка, однако спрос будет с него. Потому как с самого начала следить, особенно на третью ночь, должен был именно он.

– Извините… – робко пробормотала русалка, на что Лешко только махнул рукой.

– Да ладно, сам виноват, что не углядел. Можешь быть свободна.

Махнув на прощание, Лешко отправился к ожидавшей вестей родне. В своей оплошности в любом случае признаться придётся, ибо спрятать тело гораздо легче, чем скрыть его отсутствие, а в поисках шатающихся по лесам девиц его конёк – горбунок.

«И чего ей под деревом не сиделось? Всё равно её место теперь на болотах. Но мы бы узнали, приди она туда…»

Даже Лешко хотелось иногда просто вздыхать с удручённым видом оттого, как много бывает от людей мороки, а ведь одни из самых значительных проблем, связанных с ними, были заботой отнюдь не его, а брата Калиста. Может, именно поэтому у него был всегда столь хмурый и уставший вид?

– Что-то ты подозрительно задумчив, Лех, – с раздражающей проницательностью сказала Мара вернувшемуся братцу.

– Ну, как бы сказать…

– Лех? – Мара прищурилась, предчувствуя проблемы.

– Она успела уйти, – признался он и вскрикнул, когда сестрица цепко схватила его за ухо и потянула.

Сидевший рядом Ириней только покачал головой. Он как чуял, что всё так обернётся, потому и заранее попросил лесавок далеко не разбегаться – точно знал, что придётся отправить непоседливую, везде поспевающую ребятню на поиски.

Глава 2. Выбор есть, но дело гиблое

Суета в деревне не могла не привлечь внимание того, кто в силу природы своей решил понаблюдать за происходящим со стороны. Не было никакого желания попасться под горячую руку, пусть даже ему это не навредит. Странно смотреть на то, как люди с необычайным единодушием ополчились против простой девушки. Но простой ли? Кажется, дело было не только в грязном, словно после купания в болоте, одеянии. Витус видел обычного, до смерти перепуганного человека, но вместе с тем ощущал нечто знакомое – отпечаток леса и вмешательство сестрицы. Да и то, как реагировала девушка на обереги, выдавало в ней связь с нечистью.

Витус уже подумывал о том, как бы помочь ей, но девица и сама смогла вырваться из людского кольца. Деревенские успокоились, только когда поняли, что ночная гостья не собирается возвращаться, однако сон ещё долгое время не шёл к ним. В одних домах зажигали свечи и сновали по комнатам, в других – обсыпали пороги защитными смесями.

Витус поморщился, почувствовав горький запах сжигаемых трав. Он решил последовать за девушкой: всё равно, пусть даже с опозданием, собирался навестить родню в лесу.

Из-за того, что бежала девушка явно наугад, пришлось потратить изрядно времени, чтобы её найти. Всё же Витус – полевик, поэтому в лесу чувствовал себя недостаточно свободно. И когда он нашёл беглянку, та уже уснула, свернувшись калачиком. Склонившись над ней, когтистой рукой Витус осторожно попытался убрать с лица девушки растрепавшиеся волосы, оттереть с щеки грязь. Полевику показалось, что для обычного человека девушка слегка прохладная, но, может, тому виной был сон на улице?

Рыжий хвост дёрнулся, когда рядом раздались шорохи. Впрочем, бояться было нечего: для нечистой силы нет опасности в лесу, кроме неугомонных героев, но в такой час спят даже они.

Витус обернулся и увидел удивительно юрких детей лешего. Сероватые, с ветками-рожками на теле они смотрели на него глазами, полными любопытства. Старший, лешачонок, подошёл ближе, пристально посмотрел на девушку и кивнул остальным.

– Это она, – подтвердил он и перевёл взгляд на своего дядю: – Тятя сказал, мол, девушка пропала, вернуть надо поскорее, покуда люди не добрались, худо не сделали.

– Люди бы не добрались, не доберись она до них сама, – пробормотал Витус, беря девушку на руки. – Тогда ведите, донесу пропажу.

– Спасибо, дядя Ви-и! – пискнула маленькая лесавка. Похоже, её больше всего занимал вопрос, как быть с девушкой, если поднять её никому из ребятни не под силу.

Витус не представлял, что может связывать лешего с человеческой девушкой, но ещё больше он удивился, когда обнаружил в его доме Лешко и даже Мару. Сестрица выглядела смурнее обычного, особенно когда поглядывала на водяного, который в такие моменты старательно отводил взгляд. Стало очевидно: в деле замешаны все трое. Для полноты картины не хватало только братца Калиста, но ему уж точно нет дела до человеческих девушек.

– Тятя-тятя! Мы нашли! – радостно галдели лесавки, дёргая Иринея за рукава.

Он добродушно усмехнулся, похвалил детей, потрепав их по непослушным волосам, и отпустил. После жестом предложил брату переложить всё ещё спящую находку на скамью.

– Что же такое интересное тут у вас происходит? – поинтересовался Витус, присаживаясь к родственникам за стол.

Руфь – кикимора болотная и супруга лешего – тут же подала ему чарку с настойкой из шишек. Витус кивком поблагодарил миниатюрную расторопную хозяюшку, чьи длинные зелёные волосы как всегда были украшены лесными растениями. Позаботившись о госте, она ушла осмотреть да привести в порядок девушку. Даже если ей, как мёртвой, раны более не страшны, не стоило их оставлять без внимания.

Ириней вздохнул и, неспешно прочёсывая пальцами зеленоватую бороду, пересказал случившееся три ночи назад. Упомянул он, конечно, и о том, что следить за девушкой поручили Лешко, с чем тот успешно не справился. Водяной на это только развёл руками, не видя особой проблемы, ведь по итогу всех нашли, всех вернули.

– Тогда понятно, почему люди так отреагировали. Видать, они видят в ней мертвеца.

– Она и до людей добраться успела? – удивилась Мара и снова потянулась к уху Лешко. – Лех, ты понимаешь, что её там и убить могли? Совсем. Тогда даже я была бы бессильна.

– Ну убили бы и убили. Мало ли девок в болоте тонет? – недоумевал он, уворачиваясь от руки сестрицы. – Нашли бы другую, да и её бы подняли.

– Ты не забывай, что для такого ещё чёрная луна нужна, а в идеале – созревшие, не опавшие яблоки. И чтобы после смерти не прошло слишком много времени. Нам просто повезло, что в этот раз все условия сошлись.

– Раз повезло, то остальное сейчас неважно. Мара, не будь такой занудой! – отмахнулся Лешко и пригубил из своей чарки.

– Ладно, пока она спит, мы больше ничего сделать не сможем. Лучше расскажи, Витус, как дела твои? Как обстановка? – поинтересовался Ириней.

– Пока спокойно. Герои на полях припаханы, так что со скуки досаждать не спешат. На земли наши покушаться никто не планирует. Тишь да благодать. Только вот… – Витус слегка нахмурился, – довелось мне услышать, что на востоке ищут кузнеца, который сможет починить один меч… То ли просто старый, то ли зачарованный. Не нравится мне это – лучше будет проверить. А вы как поживаете?

– Коли земли наши никого не интересуют пока, то и у меня всё спокойно, – кивнул Ириней. – Да и в лес пока с намерениями злыми не заявляются. Как раз есть время вооружение обновить… Если бы только в нём никогда на было нужды…

– О! О! А у меня поинтереснее будет! – Лешко, кажется, готов был выскочить из-за стола, настолько не терпелось поделиться. – Я вот почему не уследил? А я с торговцами договаривался! Я такую бумагу за морем нашёл… Очень кстати у нас тут придётся: сырость ей совсем нестрашна. И чернила у них тоже дивные – как застынут, так, сколько ни поливай, не расплывутся. Осталось только решить, как и куда поставки вести будем, тогда совсем чудно станет. Но это мне уже с Калистом обсудить надо.

– Что ж, думаю, находка и правда хороша. А твои, сестрица, дела как?

– Обычно, – пожала плечами Мара. – Покуда есть жизнь, будет и смерть. И дело для меня. У отца тоже всё хорошо, только сетует, что дети почти не навещают.

На этот раз взгляд отвели все братья: с Кощеем постоянно виделась только Мара, а у остальных то не находилось времени или желания, то просыпалась обыкновенная лень. Впрочем, все, кроме болотника, навещали родителя не так уж редко, а вот когда это в последний раз делал Калист, никто вспомнить не мог. По этому поводу Кощей был особенно раздосадован: сам на болота явиться он не мог, а способа заставить болотника прийти в гости пока найти не удалось.

Тем временем в дверном проёме появилась Руфь и пальцем поманила всех к себе:

– Просыпается, кажется. Ворочаться начала, – пояснила она.

Дагмара снова пребывала в растерянности. Она точно помнила, что упала и, похоже, уснула в лесу, но теперь отчётливо чувствовала под собой доски скамьи. К тому же она была чем-то укрыта, а под головой её лежала пахнущая травами подушка. Да и сам воздух впитал в себя запах дерева, а не леса. Прямо как в доме каком.

На мгновение девушке показалось, что всё произошедшее было не более чем сном, что на самом деле она собрала яблоки и вовремя вернулась домой, а потом просто увидела кошмар. Однако боль в коленях и саднящая ладонь упорно сообщали, что ужасная ночь совершенно реальна.

Дагмара поморщилась, нехотя открыла глаза и – взвизгнула, увидев прямо перед собой ухмыляющегося старика с длинной густой бородой. Старик рассмеялся и отпрыгнул назад, но тут же был схвачен за шиворот красивой, статной женщиной с распущенными чёрными волосами до пояса. Стоило ей встряхнуть старика, как тот обратился парнем с голубоватой кожей, поблёскивающей будто мокрая чешуя. Дагмара спешно села, отползла, упёрлась спиной в стену и затравленно посмотрела на стоявших рядом людей. Людей ли?

Только женщина в красном платье выглядела неотличимой от человека. Помимо мо́лодца-старика, рядом обнаружился мужчина, в чьей странного цвета бороде, похоже, запутались листья. У него был добрый взгляд и кожа землистого оттенка. Ещё недалеко стоял мужчина помоложе – рыжий, с васильковыми глазами, но также с небольшими рогами и рыжим же хвостом. Страннее и страшнее – хотя, казалось бы, куда уже? – стало, когда Дагмара заметила, что комнату освещают огоньки, очень похожие на болотные. Как бы не занесло её в логово нечисти… Хотя принимали тут всяко лучше, чем среди людей.

Знать бы ещё, как в такой ситуации вести себя. Попытаться убежать? Поймают, да и куда? Некуда Дагмаре возвращаться. Оставалось только обуздать страх и попытаться узнать, как она здесь оказалась и чего от неё хотят. Неспроста же в дом принесли.

– Эм… З-здравия доброго, – робко пробормотала она. – А… Эм… Что произошло?

– Ты умерла, – без долгих раздумий, не попытавшись подобрать слова помягче, ответил кучерявый мо́лодец, за что получил от остальных неодобрительные взгляды.

– Как это… умерла? – в недоумении повторила Дагмара.

Ей было не очень хорошо, но всё же она чувствовала себя живой. Не то чтобы она знала, как чувствуют себя мертвецы, просто не заметила в себе никаких изменений. Кроме той болезненной реакции на обереги…

«Неужели правда мертва? Я больше не человек?» – Дагмара скривилась и схватилась за голову. Она вспомнила: как шла через болото, как предательски разломилось дерево, как её затянула топь.

– Ну, такое случается, – пожал плечами мо́лодец. – Впрочем, нельзя сказать, что ты совсем мёртвая. Ты нам нужна, поэтому мы сохранили тебе человеческий облик.

Дагмара нахмурилась. Ситуация становилась всё непонятнее.

– Я не понимаю… Как это мёртвая, но не совсем? И для чего я вам?

Похоже, синюшный парень был тут самым разговорчивым, но мо́лодцу не дал ответить хвостатый, зажав ему рот и шикнув на него. Тот, что с бородой, покачал головой и предложил:

– Почему бы нам не познакомиться для начала? Меня зовут Ириней. Я – леший. Сейчас ты находишься в моём доме. А это, – он кивнул в сторону женщины, что с любопытством то и дело заглядывала в комнату, – Руфь, моя жена, болотная кикимора.

Растерянно кивнув, Дагмара ещё раз посмотрела и на Иринея, и на Руфь. Если принять во внимание сказанное, то теперь казалось, что они выглядят слишком… обычно? похоже на людей? Ей доводилось слышать о лешем и кикиморе, но описывали их совсем не так. Разве что о бороде и украшенных растениями зелёных волосах точно не соврали.

– Я представляла вас иначе, – призналась зачем-то девушка. – Ах, да, меня зовут Дагмара.

– О, почти как сестрицу! Ай! Ну не снова же за ухо! Да, к слову, я Лешко, водяной, – представился он и отвесил шутливый поклон.

– Мара, – коротко и с кивком сказала женщина, отпустив «рыбье» ухо. – Я тебя и сохранила.

– А я Витус, полевик, – представился последним хвостатый.

Дагмаре хотелось то ли присвистнуть, то ли проверить лоб на наличие жара: уж больно дивное собралось окружение. Владыка леса, владыка вод, хозяин полей и богиня смерти. Вряд ли хоть кому-то из людей доводилось встретить всех разом.

По спине девушки пробежал холодок: для полной картины не хватало только одного – хозяина болот. От недоброго предчувствия у неё засосало под ложечкой и пальцы её нервно сжались. Быть может, это лишь далеко зашедший розыгрыш? Но зачем кому-то выдавать себя за нечистую силу и шутить со смертью?

– Э… Приятно познакомиться? – Дагмара не знала, что тут ещё сказать, и просто надеялась, что кто-нибудь прояснит ситуацию.

– Полагаю, для тебя это знакомство скорее жуткое, – вздохнул с сожалением Ириней и опустился на противоположный край скамьи. – Думается мне, любое объяснение покажется тебе странным, да и поверить сложно будет. Поэтому просто постарайся выслушать. Когда мы нашли тебя три ночи назад, ты уже умерла, но душа в тебе ещё была человеческой. Силами Мары мы смогли предотвратить изменение твоей души, поэтому, хотя телом ты скорее нечисть, в глазах нашей братии неотличима от человека. Люди, судя по всему, как и полагается, видят в тебе утопленницу, но только если ты уйдёшь далеко от болот. Мы решили, что если никто из наших не смог найти путь к сердцу брата-болотника, то это может получиться у человека. Вот для чего ты нам нужна.

– Я сама могла бы дать тебе только месяц, но братцы услужливо поделились силами, поэтому тебе надо исполнить свою задачу до третьей чёрной луны. Если справишься – Калисту по силам сохранить тебя такой, как сейчас.

– А если нет – станешь мавкой, как полагается утонувшей. В крайнем случае просто умрёшь совсем, – развёл руками Лешко.

– Времени, конечно, немного, но мы не просим вступать в какие-то серьёзные отношения, – пояснил Ириней. – Хотя это было бы очень хорошее развитие событий, хватит и того, что он научится кем-то дорожить.

– Но помни: ты не должна говорить ему об уговоре нашем и о том, что время твоё ограничено, – строго сказала Мара. – Наша цель пробудить в брате любовь, а не угрызения совести.

– Последнее мы давно провалили с ещё большим треском, – со смешком добавил Лешко.

Дагмара слушала вполуха, впав в глубокое потрясение уже после первого упоминания болотника: «Найти путь к сердцу? Да какое там сердце у твари, которая не имеет даже души?»

Если про лешего, водяного и полевика разные рассказы ходят, суть которых сводится к тому, что их гнев или милость зависят от поведения человека, болотник всегда считался врагом рода человеческого. Он убивает людей просто потехи ради или чтобы пополнить ряды своих слуг. Многие герои пытались избавить мир от этой угрозы, но далеко не всем удавалось хотя бы вернуться. Большинство смельчаков покоилось в болотной трясине.

Внутри у Дагмары нарастала паника. Ей не хотелось терять последнюю связь с людьми, становиться мавкой, а то и вовсе снова умирать, но и якшаться с болотником было хуже, чем выходить за немилого. Неужели даже после смерти она должна подчиняться чужой воле, не имея хотя бы возможности решить, с кем быть рядом?

«Но мне сказали, что достаточно научить дорожить… Будто от этого легче! Такого и в человеке не пробудишь, если он не умел, а тут – в болотнике! И за три месяца!»

– Н-но… почему у меня должно получиться?

– Не должно. Мы просто пробуем новое. Твоя неудача или отказ для нас не играют роли, а тебе с болот не деться, потому что ты тут умерла.

– Лех, ты бы поучился такту, – недовольно заметил Витус.

– Я просто честен. И разве не проще, если знаешь, что особых надежд на тебя не возлагают?

– Дагмара, тебе, верно, нужно время всё осознать? Мы вернёмся утром, чтобы подготовить тебя к знакомству с Калистом, а пока можешь отдохнуть. – Ириней поднялся со скамьи, и все покинули комнату, оставив девушку одну.

Она подтянула колени, обхватила их руками и уткнулась в них лицом. Да как такое осознать? Как принять? Похоже, стоит подготовиться к роли мавки, смириться с судьбой. Ведь, даже появись у Дагмары желание очаровать болотника, она понятия не имела, что такого сделать, чтобы за три месяца научить любить нечистую силу. Она ведь просто человек, но даже это – не до конца. Разве есть шансы у обычной девушки, если не справились даже те, кто, очевидно, дорожил болотником? Может, даже он ими… Может, он их хотя бы не ненавидел и не презирал, как людей.

«Он даже говорить со мной не захочет. Скорее, убить попытается. И сразу всё поймёт, если не сможет. Тогда какой смысл в договоре?»

Дагмара попробовала уснуть, чтобы хоть немного унять ворох мыслей, встрепенувшихся в голове, но поняла, что её снова трясёт от страха. Девушку очень пугала грядущая встреча с болотником. По правде сказать, она бы побоялась находиться в одной комнате и с его роднёй, просто в тот момент оказалась слишком ошарашена. Не каждый день узнаёшь после пробуждения о собственной смерти.

О смерти… Дагмара посмотрела на ладонь. Несмотря на отголоски боли, от ссадин уже не осталось и следа – ещё одно подтверждение, что среди людей ей больше не место. А если так, если болота теперь в самом деле её дом, то не стоит ли согласиться? Но… это всё равно бессмысленно.

«Надо просто дождаться утра и хотя бы повидать пресловутого Калиста. Авось всё окажется не так плохо?»

Было бы хорошо хоть после смерти перестать надеяться на авось, который в последний раз определённо не сработал. И коли в жизни далеко не всё получается так, как мы того хотим, то почему что-то должна изменить смерть?

Дагмара задремала только ближе к утру, всё также уткнувшись в колени. Чувствовала она себя прескверно: не телом, а в душе. Было гадко и тяжело. От того, как с ней поступили люди, пусть она сама действовала бы так же, повстречайся ей утопленник. От того, как несправедлива жизнь, что оборвалась из-за ненужных ей яблок, собранных чтобы задобрить ненужного ей человека. От того, что это, похоже, её судьба – оставаться покорным орудием в чужих руках.

– Эй, Дагмара, просыпайся, – раздался рядом голос Руфь, а после кикимора осторожно потрясла девушку за плечо.

Дагмара медленно подняла голову, с трудом сбрасывая дрёму. Она заметила, что в комнате присутствовала ещё одна девушка. В отличие от Руфь, которая вся была какой-то зеленоватой и чьи волосы напоминали тину, незнакомка выглядела совсем как человек, только волосы и глаза были зелёными. А ещё на голове у неё красовался венок с лютиками и кувшинками.

– Это Диана, мавка. Она поможет мне нарядить тебя, – пояснила Руфь.

Диана приветливо улыбнулась и помахала свободной рукой – через вторую была перекинута чистая одежда.

Дагмара невольно окинула себя взглядом: «Да уж, в таком виде даже перед нечистью появляться совестно». – Новую рубаху украшала зелёная с коричневым вышивка, в тех же цветах были сарафан и пояс к нему. Если честно, Дагмаре привыкла больше к юбке с передником, но не похоже, что в данный момент кого-то волновало её мнение.

Пока Диана заплетала волосы, украшая их лентами и цветами, Дагмара рассматривала подол, вышитый золотой нитью. Она изрядно удивилась таким красивым, ладно сделанным вещам: ей всегда казалось, что нечисть жила более… дико? Без домов, гребней и платьев. Смотря на Диану, можно было подумать, что стать мавкой – не так уж плохо, разве что руки похолодеют. Да, лучше быть мавкой, чем мёртвой.

Завершающим штрихом стало принесённое Руфь очелье, основным цветом которого тоже являлся зелёный. У нечисти, оказывается, так много привычных Дагмаре вещей, правда, все – без защитных узоров. Даже если со стороны вышивка казалась знакомой, глянешь ближе – заметишь множество расхождений.

На улице уже ждали Лешко и Ириней. Первый сидел на огромном летающем соме, а второй стоял возле медведя. Здесь бы тоже не помешало удивиться, но в кругу нечисти странные вещи как раз не удивительны.

– Чудесно выглядишь, – вместо приветствия подмигнул Лешко. – Тебе в самом деле очень идёт зелень.

– Спасибо? – неуверенно отметила Дагмара. Получать похвалу всегда приятно, но ситуация к сильной радости не располагала.

– От моего дома до болотного города далековато, но мы быстро доберёмся, только выбери, с кем поедешь, – сказал Ириней.

Дагмара размышляла недолго: медведь – это, несомненно, страшно, но в присутствии лешего он не обидит, а вот летающая рыба доверия не внушала совсем, как и не казался надёжным водяной. Такой потеряет в пути – и не заметит. Поэтому Дагмара подошла к Иринею, который помог ей забраться на бурую спину. Лешко только пожал плечами и улетел, крикнув брату, чтобы сильно не отставал.

Никогда раньше не приходилось Дагмаре кататься на медведе, но даже так она поняла, что этот передвигался куда быстрее своих собратьев… Девушка вцепилась в густой мех, боясь свалиться, хотя Ириней обещал придержать. Она жмурилась, постоянно ожидая ударов о ветки, но те не задевали даже мельком.

– Ха-а… – судорожно выдохнула Дагмара, когда они всё же остановились.

Сердце её бешено колотилось, а пальцы не хотели разжиматься, но нельзя было отрицать: поездка вышла захватывающей. При других обстоятельствах Дагмара даже признала бы, что ей понравилось.

Ириней помог девушке спуститься на землю и придержал её, потому что у той подгибались коленки. Дагмара благодарно кивнула и сделала пару шагов в сторону, желая посмотреть на то, что называлось болотным городом.

Что ж, он определённо располагался на болоте. По дороге Ириней сказал, что теперь Дагмара может спокойно ходить по топи: её точно не затянет. Если она того не захочет, то нога даже в воду не погрузится. Это обнадёживало, хоть и поверить на слово было сложно, но проверить на опыте возможность точно выпадет, несмотря на то, что в городе много мостиков. На самом деле место больше напоминало деревню: как пояснил Ириней, нечистая сила не могла возводить такие же города, как у людей, ибо ни место, ни обстоятельства не располагали, да и не хотелось ей излишне людское внимание привлекать – до добра такое не доведёт.

«Неужели у нас так много общего?» – задалась вопросом Дагмара.

Люди по-разному относились к нечисти: со страхом, пренебрежением, ненавистью; в редких случаях с благоговением или почтением. Но никогда нечистую силу не рассматривали как что-то равное – как бывших людей, как соседей, у которых просто имелись свои особенности. С другой стороны, такое отношение к нечисти не на пустом месте возникло. Оно тянулось из прошлого, а со временем многое ли изменилось?

Дагмара тряхнула головой. Как-то рано она начала сомневаться в том, к чему привыкла с детства.

Они направились к хоромам, выделяющимся на фоне прочих домов скорее своими размерами, чем убранством. Если отбросить ещё не отступившее удивление из-за наличия у нечисти вполне обычных жилищ, было ожидаемо, что хозяин болот поселится в подобном месте.

– Как думаешь, где он сейчас? Встал уже али нет? – поинтересовался Лешко у Иринея.

– Думаю, он уже работает.

– Очередной зануда.

Лешко вздохнул и первым вошёл в дом. Дагмаре и Иринею ничего не оставалось, кроме как последовать за ним в рабочую комнату, коли это самое вероятное место встречи.

Дагмара не знала, как жили людские правители: не того происхождения, чтобы знать, но её не покидало ощущение: у них заведено не так, как у хозяина болот. Хотя бы потому, что она не заметила никакой стражи. Да и нужна ли она болотнику? От кого охранять? Он сам – одно из самых страшных существ.

Дагмара нервно закусила губу, не зная, чего ожидать. Внутри у неё всё замерло, похолодело, будто не порог предстояло переступить – в пропасть шагнуть. Хорошо, что первым с громким приветствием ворвался Лешко, перетянув на себя всё внимание. Дагмара же зашла очень тихо и на болотника, который искал что-то на полке, посмотрела нерешительно.

Пришлось девушке стиснуть зубы и сделать над собой усилие, чтобы не воскликнуть, не скривиться. Иронично, что имя Калист означало «красивейший». На Лешко равнодушно, с безграничной усталостью смотрел некто странный, облачённый только в подпоясанную рясу: зеленоватая кожа с тёмными пятнами, волосы, напоминавшие смесь тины и чахлой травы, глаза без ресниц, целиком какие-то мутные, чёрно-зелёные, будто болотная топь, а на босых тёмно-зелёных ногах можно было заметить перепонки.

– Зачем так рано заявились? – без особого интереса спросил Калист, а Дагмара вздрогнула: вопреки внешности голос болотника звучал удивительно ласково, даже если в нём из эмоций слышалась лишь усталость.

– Да вот, помощницу тебе привели, – ответил Лешко, кивнув в сторону Дагмары.

Калист смерил её недоверчивым взглядом.

– Зачем мне человек?

– Человек или нет – какая разница? – Лешко развёл руками. – Ты часто жалуешься, что дел много, ни рук, ни головы на всё не хватает. Вот и нашли тебе ещё одну.

Болотник посмотрел на него так, словно не помнил, когда и на что жаловался.

Пока Лешко и Ириней убеждали Калиста, что ему нужна помощница, а тот нехотя уступал, словно просто устав спорить, Дагмара пыталась выйти из ступора: «То есть по договору я должна прийтись по душе этому? Там не то что души, там словно в целом нет чувств. По крайней мере, положительных. – Если закрыть глаза, то обманчивая ласковость голоса могла затянуть, как болото, но Дагмара слепой не была. Она ясно видела топь, в которую не хотела ступать. – Это безнадёжно. Я не хочу даже находиться рядом с ним. Хоть за три месяца, хоть за три года я смогу научить его разве что терпеть, не замечать моё присутствие».

Наверное, в её ситуации стать мавкой было не то чтобы плохо: это хотя бы естественное развитие событий. С Калистом казалось невозможным найти общий язык: ей не нравился болотник, болотнику не нравились люди. Всё было крайне просто, но чужими стараниями они теперь обречены постоянно видеться.

– Ладно, – отмахнулся Калист, возвращаясь за рабочий стол. – Отведите её в свободный дом, пусть устраивается. Завтра решу, какая от неё помощь может быть.

И всё. Калист даже лишний раз в сторону Дагмары не посмотрел.

Выйдя на улицу, девушка спросила у Иринея, что тот имел в виду, говоря о доме. Оказалось, поскольку появление новой нечисти событие непредсказуемое, в болотных городах всегда есть пустые дома для новых жителей, ведь самостоятельно освоиться на новом месте непросто, а времена уже не те, когда можно было прийти к топям и засесть довольным, ожидая беспечных путников.

Лешко же сообщил, что Диана теперь будет каждое утро заглядывать, чтобы и нарядиться помочь, и подсобить, если в быту вопросы появятся. Мол, раз уж втянули Дагмару в дело непростое, то совсем без помощи не оставят.

Глава 3. На службе у хозяина болота

Диана оказалась очень славной: она не только показала Дагмаре город, но и помогла прибраться в доме, где скопилось немало пыли. Даже если дом небольшой и простой, всяко приятнее наводить чистоту вместе. Пока Дагмара мела пол, Диана вытирала пыль и расставляла невесть откуда взятые вещицы, определённо нужные для жизни. Попутно она многое рассказала: о местных порядках, о жителях болотного города и о том, что, хотя местные уважают хозяина, они его тоже побаиваются. Особенно те, кто человеком раньше был.

– Хозяин, конечно, справедлив, – покачала головой Диана, – но больно уж пугающе спокоен.

– Разве же спокойствие – это плохо? – спросила Дагмара, украдкой посматривая на спину мавки.

О встречах с мавками рассказывали нередко, – вероятно потому, что после них чаще оставались в живых, – мол, у этих дев на спине кожа прозрачная, а потому внутренности видно. Однако Дагмара ничего такого не заметила. Снова действительность не совпала с ожиданиями. Закралась мысль: может, Дагмара теперь видела нечисть иначе? Ведь и она сама для людей казалась утопленницей, а для нечисти – человеком.

– Не плохо, но… не такое. Словно никакие слова не находят в нём отклика, словно он никогда не поступает по зову сердца. Это хорошо для правителя, но просто… – Диана закусила губу, раздумывая, как правильно выразить мысли. – Просто поэтому его не получается видеть иначе – не как хозяина. Слишком заметно, что в нём никогда не было ничего человеческого.

– Но ведь его братья тоже не были людьми? Хотя показались мне очень похожими.

– Возможно, таково влияние родителей. Знаешь, по сравнению с прошлым хозяином Калиста можно даже назвать мягким, а леший и водяной и раньше отличались человечностью.

«Мягким? – с сомнением подумала Дагмара. – Не могу представить, в чём это проявляется. Разве что прошлый болотник выбрал бы убить меня, а не игнорировать».

Диана не знала о договоре, что висел над Дагмарой словно валун, готовый в любой момент сорваться с края утёса, – в её глазах девушка была лишь необычной помощницей, поэтому мавка продолжила сказывать, что если привыкнуть к равнодушию Калиста, то сработаться с ним нетрудно. Просто Дагмаре стоило быть готовой, что эти отношения не станут тёплыми, дружескими, принять, что он со всеми столь безучастный, а не только с Дагмарой.

Девушке очень хотелось сказать, что даже если проблема не в ней, то определённо в подобном отношении. Что всё сказанное Дианой для Дагмары – одна сплошная проблема. Если вариант стать мавкой не так уж сильно пугал, то существующая возможность умереть вызывала гораздо меньше восторга. Человеческая душа отчаянно сопротивлялась идее расстаться даже с такой условной жизнью.

«Если бы не смерть, я бы уже сейчас сдалась и три месяца не делала ничего, кроме работы. Но я… Я хочу жить. Пусть даже здесь, пусть даже так».

Дагмара тяжко вздохнула, однако на вопросительный взгляд Дианы покачала головой. Мол, всё в порядке, просто немного устала. Мавка пожала плечами и переставила тарелки в шкафчик. Вскоре она ушла, напомнив, что вернётся утром, но если что-то понадобится, то Дагмара знает, где её искать.

Знает-то знает, но пока вся ситуация была одним сплошным вопросом. Дагмара поправила метлу в углу, опустилась на стул и, подперев голову рукой, посмотрела на лукошко с ягодами, грибами и орехами, оставленное Иринеем. Теперь еда для неё была больше привычкой, чем необходимостью, если только телу не требовалось поскорее восстановиться.

Дагмара повертела в пальцах жёлто-оранжевую ягоду морошки. Крупную, красивую, сочную. Самой в лесу не доводилось находить подобного. На вкус ягода оказалась так же хороша, как и на вид, только не покидало ощущение пресности. Девушка сложила руки на столе и упала в них лицом.

«Будь я правда человеком, могла бы надеяться, что однажды сюда явится герой и вызволит, заберёт. Но я не человек. И не в плену. Для меня просто больше нигде нет места. – Дагмара повернула голову на бок и посмотрела на шкафчик. – Хотя тут не так уж плохо. Лучше, чем можно было предположить».

На следующее утро Дагмара едва успела подняться до прихода Дианы. Она так привыкла вставать с петухами, что тело, выбитое последними днями из колеи обычного распорядка, готово было спать хоть до самого обеда. Заметив, что уже светает, Дагмара вскочила и спешно умылась, даже причесаться не успела, когда раздался стук в дверь. Диана снова принесла одежду. Во-первых, потому что у Дагмары не было своих вещей, а во-вторых, потому что её попросили о чём-то более простом и привычном, чем тот нарядный сарафан.

«Один раз себя показала (определённо не впечатлив) – и хватит. Для работы и что поскромнее сгодится» – рассудила вчера Дагмара.

А вот убедить Диану в том, что и волосы украшать нет нужды, не удалось совсем, потому как в болотном городе так заведено, а Дагмара и без того выделялась. К ней, конечно, со временем привыкнут, но лучше поскорее расположить к себе местных жителей – показать, что своя, а не представляющая опасность чужачка. Нечисть опасалась людей, ведь те страх как любили обвесить себя оберегами.

– У тебя очень красивые волосы, – отметила Диана, доплетая косу. – Совсем как землица. Чем ни укрась – всё дивно смотрится.

Дагмара повела плечами. Волосы как волосы, в деревне у многих такие были, а у иных девушек даже лучше, гуще и мягче. Хотя ей уже довелось заметить, что у жителей болот волосы были почти всегда с примесью зелёного.

– Диана, а почему ты мне помогаешь? – полюбопытствовала Дагмара.

– Меня Лешко попросил. Я так-то у его супруги в услужении, но Стефании помощниц хватает: предпочитает сама всё делать. Он спросил, кого можно взять для помощи человеческой гостье, а Стефания на меня указала. Мне на болотах всяко свободнее, чем водяницам да берегиням.

– Спасибо. Одна бы я совсем растерялась.

– Полно тебе, – махнула Диана и поправила цветок. – Ты, конечно, человек, но у нас много тех, кто неожиданно очнулся нечистью и ещё не понимает, как дальше быть.

– С тобой тоже так было?

– Нет, я выросла на болотах.

Дагмаре показалось, что она уловила грусть в обычно задорном голосе Дианы, а потому решила тему не развивать: всё равно уже настало время идти к Калисту, ведь с подготовкой покончено. Дагмара не представляла, чем может быть полезна хозяину болот, да и он, похоже, тоже не знал, что делать с навязанной девушкой, но избавиться, видимо, не мог. Такое у неё сложилось впечатление, хотя большая часть доводов Легко и Иринея не отложилась в памяти.

Доводы доводами, но неловкость никуда не делась. Вернувшись в комнату, где произошла их первая встреча, Дагмара не знала, куда себя деть. Калист лишь один раз взглянул на неё, дабы понять, кто вошёл, а после снова склонился над свитком. Пришлось девушке отойти в угол, чтобы не маячить у порога.

Дагмара рассматривала комнату, в которой было много шкафов и полок, однако взгляд то и дело возвращался к Калисту. Хоть он не сделал ей ничего плохого, по спине девушки всё равно пробегал холодок. Дагмара опустила взгляд на его руки: на них не было перепонок, но из-за цвета всё равно вспоминались жабы или лягушки. Казалось, что и на ощупь они похожие. Не то чтобы Дагмара собиралась или вообще хотела трогать Калиста. Вот спрятаться, убежать хотелось, а трогать – нет.

– Ха-а…

Дагмара вздрогнула, услышав усталый, смиренный вздох. Она вдруг заметила, что Калист смотрит на неё, и ей стало беспокойно: насколько давно?

– Читать умеешь? – неожиданно спросил он.

Дагмара не сразу поняла вопрос, вновь сбитая с толку голосом, что так сильно не сочетался с внешностью.

– Д-да… – промямлила она, вдруг осознав, что слишком медлит с ответом. Среди людей грамота не была чем-то необычным, но, похоже, болотник об этом не знал. Скорее, просто никогда не интересовался.

Калист достал колокольчик. На звон явились слуги, которым он приказал принести ещё один стол со стулом и поставить по правую сторону от его.

Кивком Калист указал Дагмаре сесть, на этот раз она отреагировала быстрее. Столы стояли на достаточном отдалении, но Дагмара всё равно чувствовала неловкость. Очень неуютно оказалось находиться так близко к болотнику. Страшно.

– Разбери, – сказал Калист, положив перед ней стопку бумаг да писем. – Прошения, ведомости… Сама прочтёшь и решишь, как разложить. Покажется срочным – передавай сразу мне.

– Хорошо, поняла, – ответила Дагмара, которая пока ещё ничего не поняла.

Никак не увязывались в её сознании служба болотнику и бумажная работа. Она даже представить не могла, что у нечисти возможен такой завал с почтой, ибо, очевидно, тут не за один день накопилось. Неужели некому было поручить разобрать? Или Калист настолько не хотел никого рядом с собой держать, что изменить ситуацию смогла только настойчивость братьев? Какое-то странное в итоге получалось зло. Вечно усталое и столь нелюдимое, что вряд ли будет само ряды слуг пополнять.

Дагмара быстро заметила специальные пометки на многих письмах, благодаря которым становилось понятно, в какую стопку их складывать, однако иные приходилось просматривать. Калист явно не имел ничего против такого вынужденного любопытства – он в целом вёл себя так, словно Дагмары в комнате не было. Не удостоил ни словом, ни взглядом. То читал что-то, то подписывал. Иногда уходил в противоположный конец комнаты, который можно было описать как ремесленный уголок. Там были травы, камни, деревянные заготовки и ещё множество всяческих мелочей и вещей для работы с ними. Дагмара всего разглядеть не могла: она старалась не отвлекаться от дела и не смотреть на болотника. Если тоже делать вид, что рядом никого нет, то немного спокойнее.

Однако остатки неловкости продолжали давить, не позволяя полностью сосредоточиться на деле. Временами Дагмара вытирала о юбку похолодевшие, взмокшие ладони. Вздрагивала каждый раз, когда новой волной окатывал горький запах: в нём смешались дерево, мох и травы, – это значило, что Калист снова прошёл мимо. Ходил он очень тихо, наверное, из-за отсутствия обуви.

К середине дня у Дагмары от непрерывного сидения начала побаливать поясница. Она задумалась над тем, можно ли попросить разрешения отлучиться или же для этого выделено определённое время. Не было похоже, что Калист собирается что-то объяснять, что его вообще беспокоит состояние помощницы.

«Если не проявить наглость, в конце дня я просто не встану», – установила Дагмара и отложила в сторону оставшиеся письма.

Страшно обратиться к болотнику, но настало время поверить словам Дианы о его спокойствии. Если правда настолько спокойный, то скорее пренебрежёт, чем накажет. Дагмара глубоко вдохнула и выдохнула. Надо перестать мяться и начать говорить уверенно.

– Прошу прощения, но могу я немного пройтись? – спросила девушка, внимательно следя за реакцией Калиста.

Он даже головы не поднял, только указал в сторону, где лежало нечто, завёрнутое в коричневую ткань.

– Отнеси кузнецу.

Дагмара не знала, воспринимать это как приказ или просьбу, но выйти ей явно разрешили. Она подняла свёрток, оказавшийся довольно тяжёлым. На ощупь можно было предположить, что там лежит меч или что-то вроде того. К счастью, Диана вчера показала, где кузница, поэтому Дагмаре не пришлось лишний раз уточнять у Калиста.

По дорожкам и мостикам болотного города она шагала неспешно – хотела как можно дольше не возвращаться. Дагмара глазела по сторонам, отмечала, что, несмотря на расположение, здесь чувствуется только лесная свежесть и никакой затхлости болота. Город был полон жизни, полон звуков, и если бы не необычный вид обитателей, то стал бы неотличим от человеческого. Одно было непривычно: в городе почти не встречались дети и совсем отсутствовали собаки. Только чёрные коты-коргоруши иногда пробегали между домами. Они тоже совсем не боялись топи, ступая по ней свободно, словно по лужайке; иные даже валялись, греясь в солнечных пятнах. Ещё внимание привлекали дома, расположенные на деревьях – необычайно могучих, толстых, высоких.

Диана рассказывала, что далеко-далеко, в той глуши, куда не доходили люди, расположился целый лес-град, в центре которого стоит невообразимо огромное дерево. Настолько, что не счесть, сколько домов оно вмещает. Дагмаре даже стало интересно своими глазами узреть это место.

Кузнец жил на окраине, на каменном островке, хотя необычное болото огня не боялось. Дагмара тихонько зашла в кузницу, где её сразу же обдало жаром. Рарог обернулся ко входу и поздоровался. У него были золотисто-рыжие волосы и хищные черты лица, словно сокол в человеческом обличье. И взгляд очень цепкий, острый, но даже такой не пугал после Калиста: во взгляде Рарога хотя бы была жизнь.

– Здравия доброго. Калист попросил занести это вам, – сказала она и кивнула на свёрток в своих руках.

– Дивно, что он кого-то вместо себя отправил… Оставь на столе и передай, что дней через пять должно быть готово.

Дагмара кивнула и переложила ношу на массивный стол. Очевидно, от неё больше ничего не требовалось, поэтому девушка попрощалась с кузнецом и поспешила выскочить на свежий воздух.

«Кажется, обычно Калист всё делает сам. И неужели успевает? Я уже сколько времени потратила на письма, да и сам он не прохлаждался. Почему хозяин болот просто не передаст часть дел слугам?»

Слуги у болотника точно имелись: Дагмара сама видела. Не только тех, кто принёс стол, – просто пересеклась с некоторыми и когда в рабочую комнату шла, и когда уходила. Но они словно только домашними делами занимались, не пересекаясь с делами Калиста. Он ведь спокойно мог отправить к кузнецу кого-то другого, получилось бы быстрее. Дагмаре не нравилось думать о Калисте: это вызывало много противоречий и вопросов.

Когда она вернулась, болотник вновь что-то мастерил. На этот раз он даже не посмотрел, кто вошёл, – девушке ничего не оставалось, кроме как вернуться на своё место к неразобранным письмам.

– Закончишь – на сегодня свободна.

– Как скажете.

Что ж, у Дагмары появился повод управиться поскорее. Вот правда, как ей исполнить договор, если сейчас хочется только оказаться как можно дальше? Дагмара желает уйти, а должна общаться. Они с трудом могут сказать друг другу больше пары предложений в час, а должны сблизиться. Невозможно. По первому дню судить рано, но пока всё казалось невозможным.

Дагмара повертела запечатанное письмо с двумя словами на конверте: «От Сальбьёрг». Выглядело как что-то слишком личное, чтобы вскрывать. Скорее всего, Калист тут сам разберётся, поэтому Дагмара просто отложила письмо в сторону.

Вскоре с почтой было покончено. Ещё раз проверив, чтобы какое-то письмо не затесалось не в ту стопку, Дагмара встала и ушла. В силу привычки даже попрощалась, прежде чем выйти, хотя ответа ожидаемо не получила. Пока девушка не успела оказаться на улице, её поймала одна из служанок-кикимор и предложила ознакомиться с устройством хором. Знать, где находишься, лишним не будет, поэтому Дагмара согласилась.

Больше всего в этом чисто прибранном и вполне уютном доме девушку удивило наличие кухни и повалуши. Зачем они, если нечисти необязательно есть? Кикимора услужливо пояснила, что хотя есть и необязательно, вкусной еде радуешься, даже не будучи человеком. Также считали и братья Калиста – любители устраивать нечто вроде ужинов в семейном кругу, прибывая сюда со своими жёнами. Хотя всю дивную семейку собрать в одном месте было невозможно. Посещали также болота и гости – случай особый, редкий, но требующий быть готовыми к приёму.

– Из людей обычно торговцы приезжают: хозяин делает так, чтобы в нас видели подобных себе, – пояснила кикимора. – Они с братьями умеют людьми притворяться, но помочь сделать это нам может только Калист. Поэтому если кому-то нужно отправиться к людям и не навести суеты, то обращаются к нему. Он даёт нашенские обереги, сохраняющие морок на долгое время, даже если очень далеко уйти.

Дагмара вспомнила полную разных вещиц часть комнаты. Видать, там Калист и делал обереги, о которых говорит кикимора. Странное появилось ощущение: получается, нечистая сила может совершенно свободно перемещаться среди людей, если только не соприкоснётся с охранными символами. Но зачем? Для чего проявлять осторожность нечистой силе, которую люди боятся? Дагмара поморщилась, когда в памяти всплыло её возвращение в родную деревню.

«В самом деле, если нужен приём потеплее, лучше спрятаться под мороком. Интересно, а помогло бы это мне?»

Дагмара видела в этом шанс вновь оказаться среди людей, однако чутьё подсказывало: Калист не расщедрится на оберег, если не будет стоящей причины, пользы для его владений. А если попытаться украсть что-то из готового? Нет, слишком безумной выходила затея. Во-первых, красть у болотника – подписать себе приговор. Во-вторых, такой оберег может просто не сработать. Вдруг Калист проводит какой-то ритуал уже после передачи? Да и не спасёт оберег от того, что через три месяца чары Мары спадут.

По возвращении домой Дагмара поняла, что вымоталась. Не телом: работа была очень простой, – а из-за постоянного пребывания рядом с Калистом. Его почти незаметное присутствие, выдаваемое тяжёлым, горьким запахом, всё равно давило, заставляло насторожённо ждать беды. В Дагмаре осталось ещё слишком много человеческого, чтобы так просто принять болотника. С остальной нечистью оказалось проще, потому как вела она себя иначе.

Дагмара упала на кровать и задумалась, рассматривая потолок: «Три месяца… Три лунных месяца, что важно. В каждом около двадцати девяти дней. Из них, – Дагмара загнула пальцы, – пять уже потеряно: три дня я лежала под яблоней, а к ним добавить ещё вчера и сегодня. Вот так незаметно скоро и первая неделя первого месяца пройдёт. А потом и вторая, и третья… Время особенно скоротечно, когда ограничено».

Обхватив подушку, Дагмара свернулась калачиком. Ещё никогда ей не хотелось встретить новые зиму и весну так сильно.

Следующий день оказался приёмный: к Калисту приходили все, у кого было к нему дело. По-хорошему, дело должно было быть таким, какое без болотника никак не решить, но на деле далеко не всегда оказывалось так. То мавки утопшего не поделили, то домовые о территории не договорились, то полудницы пожаловаться решили, что их слишком усердно с родных полей гоняют. Приходили и по важным вопросам: касаемо торговли или строительства – оказалось, что этим летом Калист указал заложить новый город, потому как старые расширять некуда, да и место нашлось удачное.

Роль Дагмары в этот день была простой – встречать просящих, узнавать о причинах прихода, просить подождать, не ломиться и образовывать очередь согласно важности вопроса. А ещё занимать разговорами ожидающих, потому как те же мавки зачастую были очень взбалмошными, шумными. Калист виду не подавал, но и без того можно было легко догадаться, что наводимой суетой они даже за дверьми отвлекали от решения более важных вопросов.

Под вечер Дагмара поняла, что даже смерть не спасает от больной головы.

На следующий день Калист отправил Дагмару наводить порядок в архиве, где скопилось очень много старых донесений, смет и прочих закреплённых на бумаге доказательств, что случившееся произошло.

«Очень много» – это ещё мягко сказано, как потом поняла Дагмара, потому что дня не хватило, чтобы со всем управиться. Впрочем, Калист это воспринял с обычным спокойствием.

В действительности у болотника, не понимающего, зачем ему помощница, оказалось много дел, которые можно поручить Дагмаре. Он отправлял её за покупками и за травами, гонял по дому с обычным «подай-принеси», отправил к Рарогу забрать меч; Дагмара снова наводила порядок в бумагах, бегала за старыми записями в архив, общалась с посетителями.

Семь дней с начала работы пролетели удивительно быстро. За это время Дагмара не научилась общаться с Калистом, зато научилась спокойнее воспринимать его присутствие и поняла, почему болотник выглядит настолько уставшим: она тоже умаялась к выходному дню, а ведь раньше Калист всё делал сам. Определённо, не всё успевал, – достаточно вспомнить архив, где работы ещё непочатый край, – но ведь и болотник не всесилен.

Дагмара поняла, что ей просто по-человечески хочется помочь Калисту.

Глава 4. Просьба болотницы

Напевая нехитрый мотив, Дагмара хозяйничала на кухне – компот варила. За прошедшие дни охватившие поначалу чувства тоски и безнадёжности отступили. Она вдруг поняла, что нельзя потерять новую жизнь, дарованную самой Марой, просто предавшись унынию. Да, условия сохранения жизни были сложными, и, конечно, у Дагмары в одночасье не появилась даже простая симпатия к Калисту. Зато отступил страх. Она пробыла рядом достаточно времени, чтобы понять: пока бояться болотника не за что. Он вёл себя очень сдержанно, даже когда она допускала ошибки по незнанию или неосторожности; не изменял своей манере быть спокойным и отстранённым.

Нетрудно было понять, почему Калиста считали хладнокровным и жестоким. Поскольку он поступал по закону, а не по велению сердца (и Дагмара задавалась вопросом, что случится, встань перед ним выбор, при котором не придётся опираться на закон), то не станет колебаться, как поступить с нарушителями порядков на вверенных землях. Но без стоящей причины он не удостоит даже взглядом. Выходит, не столько зло, сколько хранитель порядка.

Вспомнив, как вёл себя Калист с братьями, Дагмара осознала, что необходимо проявить настойчивость. Это была та дверь, которую можно открыть, если очень долго стучать. Главное – не перейти черту, за которой Калист решит, что от Дагмары, в отличие от братьев, можно просто избавиться, если совсем надоест. Пока что целью девушки было добиться реакции: чтобы в её сторону хотя бы смотреть начали. А поскольку в результате требовалось завоевать доверие, привлекать внимание Дагмара решила добрым отношением, помощью и подобием заботы.

Она начала сама интересоваться, нужна ли помощь, училась без слов примечать, в какие моменты может потребоваться что-нибудь принести. Дагмара попыталась узнать у слуг, какие у Калиста предпочтения в еде, но таковых либо не было, либо никто о них не ведал. Поэтому, когда наступало время перерыва (которое пришлось выдумать самостоятельно, ибо Калист не видел надобности отрываться от работы), Дагмара уходила на кухню, откуда возвращалась с чаем и чем-нибудь вкусным, что успевали приготовить кикиморы, с которыми Дагмара договорилась. Иногда она приносила то, что делала дома, или заранее собранные ягоды.

Был ли результат? Не всегда. Калист мог оставить принесённые угощения без внимания, не то что не притронувшись к ним – даже не глянув на них. Дагмара не обижалась, ведь к такой реакции была готова, однако справедливо считала, что если ей не говорят так не делать, то с чистой совестью можно продолжать. Слишком рано сдаваться, если на кон поставлена жизнь.

Так прошла ещё неделя. Наблюдая за полной луной, Дагмара подумала, что события развиваются даже лучше, чем она предполагала. Сначала Калист очень неохотно отвечал, в чём можно подсобить, словно мимо ушей вопросы пропускал или просто не желал лишний раз говорить, а теперь уже и сам начал о чём-нибудь просить. В первые дни Дагмара уносила остывший, не тронутый чай. Потом, может, смирившись, а может, потому что занятость стала чуть меньше благодаря участию помощницы, Калист тоже стал делать перерывы в работе. В последние дни девушка даже пыталась с ним в это время поговорить, но пока добилась лишь того, что у неё разузнали имя.

«Тоже небольшая победа», – подумала она в тот момент, унося чашки. Хотя немного странно осознавать, что почти две недели провела с тем, кому было столь всё равно, что он не запомнил даже её имя.

С жизнью среди нечистой силы Дагмара свыклась быстро. Тут заметно помогло то, что нечисть ей виделась куда более похожей на людей, чем если бы она встретила её ещё при жизни. Дагмара старалась обращать больше внимания на привычные черты, а не цепляться за откровенно странные вроде гусиных ног болотниц или крыльев игош. Только внешность болотника продолжала смущать. Особенно взгляд. Глаза у Калиста были сплошь одного цвета – трудно понять, куда именно он смотрит. Казалось, взгляд у него очень пристальный и направлен прямо на неё. Но разве же не этого добивалась Дагмара?

Она перелила в кувшин компот. К перерыву как раз остынет. Теперь же стоило поторопиться: сегодня в первой половине дня у Калиста снова должны быть посетители – особенно неудачное время, чтобы вдруг припоздниться.

В дни встреч Калист был другим: вместо обычной сероватой рясы он надевал кафтан, расшитый так же дивно, как и одежда других жителей болотного города, а ещё обувался. Дагмара чувствовала: Калист подобными украшательствами недоволен и ему неудобно в этом наряде. Поэтому-то он выглядел не только усталым, но и хмурым, и все перемены заканчивались внешним видом, а приветливости даже вежливости ради не добавлялось.

Дагмара успела раньше первых посетителей. Сегодня их должно быть немного, так что вряд ли придётся очередь налаживать. Когда встречи занимали не весь день, то приходили обычно те, кому надо было решить старые вопросы, – их Калист сам приглашал.

Девушка тихо впорхнула в комнату и заняла своё место, ожидая указаний. Калист в это время сидел и перебирал обереги, которые полагалось сегодня отдать. В ответ на приветствие он кивнул и даже взгляд поднял.

– Сегодня записи будешь вести, – сказал он, кивнув в сторону подготовленных заранее листов.

– Хорошо. А чем я должна буду заняться во второй половине дня?

Раньше Калист сразу ответил бы: «Уйдёшь» – но сейчас он задумался, склонил к плечу голову, из-за чего зеленоватые пряди упали на лицо. Волосы у него, как и положено, были по плечи, однако ещё не доводилось видеть, чтобы он их собирал. Только в приёмные дни укладывал немного аккуратнее обычного.

– Почту принести должны. Разберёшь.

Дагмара кивнула и пододвинула листы поближе, подготовила перо и чернильницу. От неё требовалось записывать, чьи просьбы выполнены, кому отдали обереги, чьи проблемы ещё не решены и что важно по данному поводу запомнить. У Калиста определённо была хорошая память (конечно, на то, что виделось важным), однако он считал необходимым закреплять детали на бумаге. Это и послужило одной из причин, почему в архиве набралось настолько много записей. Только упорядочивать должным образом их перестали довольно давно, вот и собрался беспорядок, подобно кому снежному.

Дела шли ладно, почти не осталось неразрешённых. Дагмара уже была готова облегчённо выдохнуть, предвкушая перерыв скорый, как в комнату ворвалась болотница. До Дагмары доходил слух, что эта девушка так сильно желала встречи, что ей позволили явиться сегодня. У болотницы была сероватая кожа и длинные тёмные волосы, что на солнце должны отблёскивать цветами топи. Девушка подбежала к столу Калиста, упала на колени и пальцами в юбку вцепилась судорожно. Она не решалась поднять взгляд и еле заметно тряслась то ли от страха, то ли от волнения.

– Хозяин, прошу вас, сделайте меня человеком! – взмолилась болотница, в чьём дрожащем голосе слышалось отчаяние.

Сделать человеком у нечисти значило даровать человеческую внешность. При помощи оберега или без – зависело от необходимого времени.

– Для чего? – ровно спросил Калист, будто не заметив чужого волнения.

– Я… – Болотница глубоко вдохнула, пытаясь снова стать хозяйкой своего голоса. – Я встретила человека, с которым хотела бы провести жизнь.

Дагмара поджала губы и украдкой посмотрела на Калиста. Отчего-то в этой перепуганной девушке она на мгновение увидела себя, а в просьбе – тот самый случай, когда закон не помогал вынести решение. Нечисти не запрещено жить с людьми, если это не навлечёт беды на собратьев или естественно в силу происхождения – например, как у домовых. Однако любви не было среди тех уважительных причин, по которым в обязательном порядке требовалось сделать человеком, так что у Калиста не было повода без раздумий ни согласиться, ни отказать.

Все это понимали. Поэтому так волновалась болотница. Поэтому так заинтересовалась Дагмара. Поэтому размышлял Калист. Каков же приговор будет? Есть ли у болотника душа? Способен ли он к сочувствию?

– Отказываюсь.

Дагмара с болотницей вздрогнули от резкого и холодного ответа. Первая удручённо опустила плечи, осознавая безнадёжность собственной ситуации, вторая заметно побледнела.

– Это безрассудное решение принесёт тебе одни несчастья. Поэтому нет.

– Ваша воля… хозяин… – пробормотала болотница и поднялась на нетвёрдых ногах.

Она ушла. Значит, закончилось и время приёма, но Дагмара не испытывала радости от наступившего перерыва: на её глазах только что одним словом разрушили надежду. С ласковым голосом и равнодушным взглядом.

Сердце Дагмары сжалось, заболело, словно было ещё живым. Она вскочила и выбежала вслед за болотницей, пока ту ещё догнать можно было.

Просительница только успела сделать лишь пару шагов от дверей, как разрыдалась. Дагмара осторожно коснулась дрожащего плеча – голубые глаза с мольбой посмотрели на неё, а после болотница уткнулась в столь необходимые в этот момент объятия. Дагмара гладила ту по спине, подняв взгляд к хмурому небу. У неё самой не было шанса сделать выбор, повлиять на то, с кем провести жизнь, но если бы представился случай… и если бы все мечты в одночасье постиг крах… Дагмаре стало бы нестерпимо горько.

Девушка сморгнула: на глаза против воли навернулись слёзы. Да, ей подобное чувство было знакомо. Только вызвало его расставание с жизнью и обманчивая возможность выбора после смерти.

Когда болотница перестала плакать, Дагмара отвела её на кухню, усадила за стол и налила компота, дабы помочь унять икоту. Девушка выглядела встревоженной, однако Дагмара заверила, что за нахождение здесь не накажут.

– Прости, что так получилось, – виновато сказала Дагмара, словно у неё возможность была повлиять на решение.

– Т-ты ведь тут не причастна… Да и я… д-должна была знать, что так выйдет, – вздохнула болотница. – Знала. Но всё же надеялась.

– Как тебя зовут?

– Майя.

– А я Дагмара, – представилась она в ответ с приветливой улыбкой. – Не сочти за грубость: мне просто очень хочется уточнить, разобраться, ведь я ещё так мало о вас знаю, – осторожно начала Дагмара, за реакцией Майи наблюдая. – Я знаю, что среди русалок с людьми многие водятся, но впервые увидела, что кто-то хочет ради этого человеком стать. Не к себе забрать, чтобы вместе быть, а самой к людям уйти. Можешь ли поведать, почему так?

– Если бы только я сама точно знала… – Майя криво улыбнулась. – Думается мне, это связано с тем, что случилось ещё при жизни. С тем, как я стала болотницей.

– А как это произошло?

Майя отвела взгляд, судорожно обхватив кружку обеими руками, шмыгнула носом, закусила губу. Вспоминать о смерти, без сомнения, неприятно, потому Дагмара уже была готова отказаться от вопроса, однако болотница вновь заговорила:

– Семья моя жила очень худо, поэтому они постарались как можно раньше выдать меня замуж – как только выдалась такая возможность. Им было всё равно, за кого выдавать, лишь бы согласился, лишь бы забрал, облегчив голодную жизнь. То был человек скверный, пьянчуга. Для чего ему жена, коли он уже с зелёным побратался?.. Впрочем, а для чего нужны жёны тем, кому не для любви и семьи? – горько отметила Майя. Да уж, известно для чего. – Выпивая, он становился неуправляемым, яростным, раздражительным и часто срывал гнев на мне. Я ведь не как мужики – сдачи дать не смогу. И податься мне некуда. Дома не ждут, а где ещё примут? В нашем краю многие худо тогда жили, болезни и неурожай подкосили сильно. Как он только напиваться умудрялся в таких условиях? Не знаю, да и что бы мне дало это знание?

Майя обхватила себя за плечи. Видно, что ей тяжело давались воспоминания о прошлом. Дагмара протянула руку и накрыла сероватые прохладные пальцы своими. Пока ещё тёплыми, будто живыми.

– В один день он был особенно взбешённый – бил сильно, свирепо, хватал за волосы – и головой об стены, об стол. Я помню, он кинул в меня чугунку. А потом… очень смутно, туманно. Я лежала в крови, а он, очевидно, подумал, что я уже мертва, и решил избавиться самым простым способом – выкинул тело в болото, где я и встретила смерть. – Она посмотрела на свои ноги. Гусиные, как и полагается болотнице. – При жизни я так и не узнала доброго к себе отношения. Меня никто не любил. Я была убита своим же супругом. И вот сейчас… – Майя снова всхлипнула. – У меня есть возможность обрести то, чего я была лишена при жизни. Я не хочу забирать его к себе в топь – хочу простой человеческой жизни. На себе понять, каково это.

– Спасибо, что рассказала. Я поговорю с Калистом, – неожиданно заявила Дагмара. – Не могу обещать, что у меня получится, что будет быстро, но я попробую. Он не обеднеет, если сделает для тебя оберег! – добавила девушка с возмущением.

– С-спасибо, – пробормотала Майя, сдерживая вновь подступившие слёзы.

– Пока рано благодарить: он ведь упрямый. Только не забудь сказать, как тебя найти.

– Я живу рядом с кожевником. Третий дом к лесу.

– Замечательно! Когда появятся вести, я обязательно загляну.

Вскоре девушки распрощались: Дагмаре пора было возвращаться к Калисту. Она наполнила компотом кружки, на одну поставила тарелку с сушёными яблочными дольками и направилась в комнату. Слово-то дала, а как исполнять будет? За Майю обидно было, но Калисту на жалость не надавить, к совести не воззвать. О несправедливости тоже не заявишь, ведь для него та выражалась в законе. Как же быть?

«Для начала надо понять, почему он так решил».

Дагмара плечом толкнула дверь и прошла в комнату. Ожидаемо, Калист ничего не сказал по поводу её слишком поспешного ухода. Скорее всего, он тогда просто взял записи и начал их проверять. Дагмара поставила кружки, стянула с тарелки несколько долек и вернулась на своё место.

– Почему вы отказали болотнице? – прямо спросила она.

С Калистом было мало толку начинать издалека: все эти аккуратные да вежливые вступления он скорее просто проигнорирует. Впрочем, ничего не мешало ему поступить также с в лоб заданным вопросом.

Приняв письма, Дагмара уже и не надеялась получить ответ, однако вышло иначе:

– Знаешь, какова наша судьба? В чём смысл нашего существования? – спросил он зачем-то, на что Дагмара качнула отрицательно. – Умереть. Кто-то умирает, потому как подошёл к концу отмеренный срок, кто-то выполнил предназначение, данное природой происхождения, кто-то же, – чаще те, кто был человеком, – потому что избавился от сожалений, прожил счастливо или исполнил желание, не давшее найти покой после смерти.

– А если желание – это любовь? – ухватилась за услышанное Дагмара. – Если счастье – быть с тем, кто пришёлся по душе?

– Глупости, – отрезал Калист. – Человек не может полюбить нечисть, как и урождённый нечистью – человека. Мы противны вам, вы не по нраву нам. Наши представления о красоте различаются.

– Но ведь дело не только во внешности! Любят не только за неё! – запротестовала Дагмара.

– По ней встречают. Стала бы ты узнавать лучше того, кто тебе не мил?

«Именно этим я и занимаюсь».

– Захотела бы породниться?

«Должна, если не хочу умереть при самом плохом исходе».

– Моя задача – дать нечисти спокойно жить, заниматься делом, которое по душе, и не страдать от людей, несущих добро и справедливость. Дать возможность не погибнуть, а естественным путём умереть. Я говорил: если она свяжет жизнь с человеком – счастлива не будет. Что случится, раскрой он её сущность? – спросил Калист и замолк, желая услышать ответ от такого же человека.

– Он… – Дагмара тяжело сглотнула, снова вспомнив своё возвращение в деревню. – Испугается и захочет её прогнать, а другие люди только поддержат. И это точно разобьёт ей сердце. Но ведь… её могут и не раскрыть.

– Допустим, – кивнул Калист, – случится так, что она себя никак не выдаст, что слишком близко не окажется ни одного вашего оберега, что ни один порог не будет защищён достаточно сильно. Человек умрёт, а она будет жить дальше. Что чувствуют, когда теряют близких?

Отчего-то Дагмаре показалось, что этот вопрос не был сродни прошлому. Словно сейчас Калист не хотел услышать ответ, который знал, а в самом деле интересовался.

– Если эти близкие действительно близкие, если их любишь и ценишь… то потерять их очень больно. После этого долго горюешь, чувствуешь себя так, словно умерла часть тебя. Словно не другой человек ушёл, а от тебя отсекли часть. Пустота в душе и сожаления. Даже если перед смертью и повидал, и всё сказал… всё равно сожалеешь.

– В таком случае она может не найти покой. Тоска и сожаления только сильнее привяжут её к болоту. Поэтому ей не нужно искать счастье там, где оно будет зависеть от других.

Дагмара склонила голову и молча взялась за письма, пытаясь обдумать услышанное. Впервые она так долго говорила с Калистом, однако чувства были противоречивыми. С одной стороны, стало ясно, что болотник заботится о подданных. Да, по-своему, имея возможность воспринимать мир только с позиции урождённой нечисти, но заботится. И хочет, чтобы они были счастливы, нашли покой. Что Калист вечно усталый, потому как думает о других, а не о себе. Поэтому-то у нечисти есть города: многие человеческие желания требовали жизни, что была бы подобна человеческой.

С другой стороны, болотник не понимал тех желаний, что исходили от человеческой души. Просто не мог увидеть другую сторону, не мог представить, что, хотя некоторые желания связаны с риском, с возможностью хлебнуть горя, в этом и состоит жизнь. В переменчивости, в чередовании света и тени. Да, можно столкнуться со многими трудностями, но в конце всё равно обрести покой. И надо было обязательно постараться донести до Калиста эту мысль, но не сейчас. Пока что Дагмара не знала, где искать его душу, какими словами её затронуть, чтобы получить верный отклик.

«Не потому ли меня связали таким договором, что его семья тоже хочет, чтобы Калист стал человечнее, научился руководствоваться не только разумом? Диана права: это хорошо для правителя, но только… Он ведь не только правитель. Он тоже живёт!»

После рассказа Майи Дагмара и без того опечалена была, а теперь совсем погрустнела. Если в Калисте человеческого было мало, то в ней пока ещё слишком много. Потому и стало жалко болотника, а вместе с тем Дагмара острее поняла, насколько они разные. И в этом тоже была проблема.

«Нечисть не может полюбить человека, – вспомнила она. – Почему я думаю о любви? Сойдёт ведь любая привязанность. Дружба – тоже хороший вариант. Только и для неё надо прийтись по душе. А я человек. Ему такие не нравятся. А мне не нравятся такие, как он».

Дагмара устало провела по лицу рукой. Да, Калист ей не нравился, внешне уж точно. С зелёной кожей и мутными, как болото, глазами смириться можно, но равнодушие – не первый шаг к симпатии, а ловушка, волчья яма, попав в которую больше никуда не сдвинешься. Только у неё была веская причина, чтобы не останавливаться на первом впечатлении. У неё была человеческая душа, в которой жили стремления, желания.

Она хотела лучше понять Калиста, найти к нему подход. Даже если в подобном упорстве было немало глупости, делать то, что противоречит логике и здравому смыслу, стремиться к результату, успешность которого до смешного мала, – это тоже часть человеческой жизни. Но если у другой стороны не найдётся души, если Калист не захочет пойти навстречу человеку, который уже одним лишь видом неприятен, то всё в самом деле безнадёжно.

«Зря вы понадеялись на человека, – мысленно обратилась Дагмара к своим спасителям. – Если он не сошёлся даже с нечистью, то что тут сделаю я? А впрочем…»

С тихим смешком Дагмара слабо улыбнулась. Помимо прочего, людям, отчаянно желающим жить, было свойственно надеяться на лучшее, какой бы плохой ни казалась ситуация.

«Даже если он не знает об этом, в некотором смысле я уже нечисть, а значит, для нас не всё потеряно».

Глава 5. Семейный ужин

После разговора с Майей прошло три дня. Дагмара никак не могла перестать о нём вспоминать – всё возвращалась в мыслях к рассказу болотницы и к ответу Калиста. Он был прав, что для Майи связать себя с человеком – неоправданный риск. Куда спокойнее, надёжнее провести жизнь среди своих, посвятить себя занятию, которое окажется по душе. Да, так было бы проще… Но Дагмара чувствовала: не этого искала душа Майи, не поможет это вырваться с болот. И даже встреть она здесь того, кто полюбит… Майя хотела именно к человеческой любви прикоснуться.

– Дагмара, всё хорошо? – окликнула Диана, вырывая из вновь нахлынувших раздумий.

– Да, я просто задумалась. Извини, ты что-то говорила?

Диана сегодня была необычайно оживлённой, радостной – это Дагмара заметила, однако весёлый щебет благополучно пропустила мимо ушей, из-за чего сейчас чувствовала себя слегка неловко. Повезло, что у Дианы, как для мавки, был очень мирный, не склонный к обидам по мелочам характер.

– С такой работой, наверное, сложно от дум избавиться, – понимающе кивнула она. – Я говорила, что сегодня должен ужин состояться семейный, на котором и Стефания будет. Я рада, что смогу её увидеть.

– Надеюсь, помощь мне тебя не сильно обременяет.

– Ничуть! – заверила Диана. – Просто соскучилась. Хотя Стефания моя хозяйка, мы почти как подруги. И я очень хочу показать ей вышивку на платке, которую почти закончила!

– Как хорошо, что у вас такие чудесные отношения. Осталось чуть больше двух месяцев, и ты сможешь вернуться к Стефании.

Диана от удивления даже косу заплетать перестала. Она склонилась и, с недоумением глядя Дагмаре в лицо, растерянно спросила:

– Ты… собираешься нас покинуть?

Дагмара осеклась. Диане не следовало знать правду, но если посмотреть с другой стороны… Получалось, при любом исходе Дагмара могла обходиться дальше без помощи Дианы. Остаться собой или стать мавкой – надобность себя украшать (которой и без того, если вспомнить Калиста, нет) будет необходима лишь в пределах принятого на болотах, но с этим Дагмара и сама справится. А если же она умрёт… тогда никакие ленты в волосах не пригодятся.

– Ещё не знаю. Скорее всего – нет, просто самой пора научиться всё делать. Уж за три месяца управиться должна, – усмехнулась Дагмара. – Не пойми неправильно, я же обычный человек, поэтому собираться привыкла сама. Но я была бы рада дружить с тобой! – поспешила добавить Дагмара.

– Конечно! Если честно, я бы очень хотела, чтобы ты осталась с нами. Но, конечно, тебе было бы лучше среди людей…

– Здесь мне тоже нравится. – Дагмара почти не соврала. Лучше полюбить место, где живёшь, если деваться некуда. – Посмотрим, что будет в будущем. Мне вот сейчас гораздо интереснее, на что похож этот самый ужин. Кикиморы о нём немного рассказали.

– О, ты сама всё увидишь! – радостно заявила Диана. – Лешко с самого начала сказал, чтобы я тебя на ужин обязательно привела.

«Как же я сама не догадалась? Лешко ведь сильнее всех хотел, чтобы я как можно больше времени с Калистом проводила».

– Очень на него похоже.

Дагмара рассмеялась и вскочила со стула – с причёской как раз уже закончили. Она покружилась, любуясь тем, как мерцает золотая нить в вышивке. И хотя девушке до сих пор было непривычно носить столь красивую одежду, но определённо по нраву.

– Спасибо за помощь. До встречи вечером! – попрощалась Дагмара и убежала на работу.

Предвкушение вечера вернуло ей бодрое расположение духа. Она не ждала чего-то особенного: это всего лишь ужин, – просто хотелось снова увидеть Лешко, Иринея и Руфь, познакомиться со Стефанией и посмотреть, как поведёт себя в кругу семьи Калист. Станет ли он общительнее под напором неугомонного брата? Хотя теперь Дагмаре на молчаливость болотника жаловаться не пристало – девушка на своём опыте поняла, что пара фраз для него не предел, да и складывает он их ладно, слов не жалея.

Впорхнув в комнату, Дагмара сразу приметила – Калист её воодушевления не разделяет. Сегодня он казался смурным, но связано это с работой или же с планами на вечер? Тут уж не угадаешь. Калист читал письмо, и, похоже, в его содержании было мало приятного.

– Утро доброе. У вас уже есть для меня задание? – спросила Дагмара, подле стола остановившись.

Калист едва заметно вздрогнул, словно так сильно погрузился в свои мысли, что заметил Дагмару, лишь когда она заговорила. Он вздохнул, устало потёр глаза и медленно поднял голову. Смотря сверху вниз, Дагмара вдруг приметила, что у Калиста очень красивый нос, который от уха до уха пересекала тонкая зелёная линия.

– Да… Найди в архиве записи про меч Вацлав. Просто принеси их мне.

– Хорошо. Есть что-то ещё? Более срочное, что мне стоит сделать до поисков? – на всякий случай уточнила Дагмара.

– Нет, сейчас важнее это.

Дагмара кивнула и направилась в архив, расположенный в отдельной пристройке и занимавший два этажа. Девушке стало любопытно: «Что это за меч такой, о котором так важно отыскать сведения? Никак волшебный!» – Сама Дагмара о волшебных мечах, конечно, только слышала, и чаще рассказы о них больше напоминали сказки, в которых славные герои с честью побеждали зло, доказывая, что правда всегда на стороне добра, честности и готовности поставить чужую жизнь превыше своей.

Оказалось, достаточно один раз умереть, чтобы усомниться в последнем; достаточно увидеть жизнь по другую сторону, чтобы усомниться, что́ есть зло. Кто есть зло. Дурные поступки оставались дурными, кто бы их ни совершал и какой бы ни была причина, но сама нечистая сила уже не казалась воплощением зла.

Архив встретил удушливым запахом пыли и плесени. Дагмара и рада была бы здесь прибраться, но для этого следовало закончить наводить порядок в записях. В архиве отсутствовали окна, поэтому внутри летало много болотных огней, которые нечисть часто использовала для освещения. Огни были куда безопаснее и надёжнее настоящего огня.

Дагмара надеялась, что записи о Вацлаве окажутся среди тех, которые уже упорядочены, поэтому сразу отправилась в ту часть, где собраны знания о волшебных предметах. Перебирать книги и отдельные связанные между собой листы приходилось с большой осторожностью: как ни ухищряйся, со временем болотная сырость начинала брать своё и портила бумагу. Даже особенную. Даже в зачарованном от влажности архиве. Куда не добиралась плесень, там оставляло свой отпечаток время, съедая цвет у чернил и плавно обращая страницы в пыль. Дагмара немного книг за свою жизнь повидала и определённо не держала в руках столь старых. Трудно было представить, насколько давно кто-то оставил записи в них.

«Вот бы выдалось время хоть что-то из этого прочитать», – мечтательно подумала Дагмара.

Ей всегда нравилось слушать рассказы, но хотелось узнать больше того, что из уст в уста передавалось в её деревне. Несмотря на распространённость грамотности, книги достать было трудно: их хранили наравне с сокровищами и зачитывали так, что от корки до корки наизусть пересказать могли. Приходилось делать над собой усилие, чтобы в данный момент только просматривать их, не отвлекаясь на чтение.

Вот под руку попалась книга о мечах. Дагмара пролистала её. Да, там имелась часть, посвящённая Вацлаву, но книга выглядела столь старой, что стоило продолжить поиски. Может, имеются не настолько давние упоминания. Дагмара водила пальцами вдоль корешков, а за ними следовал огонёк.

«Вацлав – волшебный меч, выкованный кузнецами Сварога. Даже Чернобог[1] не избежит ран при встрече с ним. Любой, овладевший мечом, обретёт славу невиданную, о которой ещё долго молва ходить будет» – вот основное, что Дагмара вынесла из книги. Она решила заглянуть в записи о героях, ведь именно они ищут славы.

Про героев скопилось много: в архиве сохранились сведения даже о тех, в ком и примечательного ничего не было, кто почти не сделал ничего. Видимо, Калисту всё равно важно, зачем, откуда и с чем они явились, какой нанесли ущерб. Кто именно пришёл, почти никогда не упоминалось, зато всегда стояла пометка, смог ли герой спастись. Чаще всего – нет. По крайней мере, в тех записях, которые просматривала Дагмара. Мало кому из героев отводилось больше одной страницы – настолько бесславным оказался их «подвиг». Обычно страницы эти связывались вместе по отрезкам времени, однако тут и крылась одна из проблем, с которой пришлось Дагмаре столкнуться при работе в архиве: множество разрозненных страниц требовалось разобрать по датам.

Дагмара поинтересовалась у одной из кикимор: почему же с определённого времени в архиве перестали наводить порядок? Оказалось, хозяйствовавший в нём домовой умер. Почему Калист не нашёл ему замену? Вопрос хороший, а вот ответа никто не знал.

Коли Вацлав обещал великую славу, стоило внимание обратить на записи потолще. Пришлось привстать на носки, потому как для таких героев была выделена отдельная полка на самом верху.

«Здесь нет. И здесь ничего. – Она переходила от связки к связке, но всё оказывалось не о том. – Не может же быть, что такой меч никогда не использовался! Волшебные мечи делают не для красоты!»

Это начало раздражать Дагмару, а от архивного воздуха уже свербело в горле. Девушка тихо простонала. Догадывалась она, что поиски – дело непростое, что одна книга – уже неплохой исход, но отчего-то ей очень хотелось быть полезной. У Дагмары имелись подозрения: Калист желал бы видеть не только книгу с общими сведениями, но и что-нибудь о конкретном применении Вацлава.

«…О герое почти не ходило слухов, поэтому приближение его замечено было слишком поздно, в город срочно отправили указ послать караул в лес…»

Дагмара закусила губу. Предчувствие заставило продолжить чтение. Если бы герой так и остался непримечательным, не попался бы на этой полке.

«…Всё случилось вскоре после полуночи: к нашему прибытию было убито несколько упырей…»

«…После осмотра удалось определить, что герой был вооружён Вацлавом…»

«…Из-за возможной опасности меч был сломан и спрятан…»

Дагмара нахмурилась: «Бумага сохранилась неплохо, чернила выглядят сравнительно яркими, а последние слова наводили на мысль, что более свежих упоминаний Вацлава не найти. Но зачем Калисту понадобились сведения о разрушенном мече? Ещё и таком, который тщательно запрятали ради безопасности нечисти, потому как части волшебного меча могли нести опасность не меньшую, чем созданные людьми обереги».

Ей было велено только принести записи, а уж как Калист ими воспользуется – дело его, поэтому Дагмара подобрала отложенную книгу и поспешила покинуть архив. Если судить по солнцу, то уже перевалило за полдень. Очень легко потерять счёт времени, находясь в комнате, где всегда царит ночь. Затхлая и мистическая, подходящая болотному городу куда больше, чем обычный солнечный день, при котором шум жизни переплетался с шёпотом деревьев.

– Это всё, что мне удалось найти, – призналась Дагмара, передавая записи Калисту.

Тот уже читал некую книгу, но отвлёкся и рассеянно кивнул.

– Спасибо. Можешь идти готовиться.

Настала очередь Дагмары растеряться. Сначала из-за того, что Калист её поблагодарил – обычно до такого он не снисходил, но это стало привычным и не вызывало обиды. В их общении с самого начала было мало именно общения, из-за чего любая реакция – уже шаг вперёд. Неужели сейчас шагов набралось достаточно, чтобы Калист признал, что ценит помощь Дагмары? У неё на душе от таких мыслей потеплело.

Потом Дагмара не сразу поняла, о каких сборах шла речь. Завозившись в архиве, она умудрилась совсем забыть о предстоящем ужине. Конечно, выглядеть на нём хотелось хорошо, а для этого стоило смыть с себя пыль, перечесать волосы, да и поменять одежду лишним не будет. Удивительно только, что об этом желании подумал Калист.

Собираться Дагмаре помогала Диана, которая по такому поводу и сама принарядилась, даже венок пышнее обычного сделала. Дагмара ещё подивилась, как же ей удаётся каждый раз находить столько цветов, а Диана и рассказала: на самом деле мавки просто умеют их выращивать по своей воле. Иначе бы и не прижился обычай так себя украшать – на всех близ города цветов не напасёшься. В венке Дагмары на этот раз оказалось очень много сладко пахнущих одуванчиков, из-за чего он казался подобным солнечному кольцу.

Дагмара не могла насмотреться на своё отражение в топи, в которое вглядывалась с мостика, придерживая чудесный венок. Рядом бегала Диана и звонко смеялась, наблюдая за тем, как струилось на ветру белое платье. Оказалось, в подводном городе, где жила в услужении Диана, предпочитали иные наряды.

«Это должно особенно красиво смотреться под водой», – подумала Дагмара, любуясь тонкой и лёгкой тканью. Ей не доводилось носить что-то подобное.

Когда они пришли, в повалуше[2] не хватало только Калиста. Диана тут же бросилась к женщине с золотистыми волосами, облачённой в похожее, но богаче украшенное платье.

– Дагмара, это Стефания, моя хозяйка-водяница, – представила женщину Диана, закончив обнимать Стефанию.

– Рада наконец повидаться. Как ты поживаешь? Тебя никто не обижает? – поинтересовалась та и мягко улыбнулась.

Дагмара тоже не смогла сдержать улыбки. Стефания выглядела очень чуткой, приветливой и совсем не похожей на супруга. Если Лешко был подобен штормовому морю или бурной горной реке, то Стефания – тихому озеру, спрятанному от мира среди деревьев. Она казалась мягкой и ласковой, как утреннее солнце, коснувшееся первыми лучами сонной водной глади.

– Я тоже рада встрече, – с поклоном ответила Дагмара. – У меня всё славно, спасибо, что поинтересовались.

– Будь проще: здесь все свои, – неожиданно откликнулся Лешко. – Не задумывайся о положении, и вечер пройдёт куда приятнее!

– А… Извините… Просто привычка, – пробормотала Дагмара, в то время как шустрая Руфь уже подхватила её под руку и подвела к выделенному месту.

– Привычки оставь за порогом, а сейчас побудь частью семьи, – заявила она, похлопала по плечу и вернулась к Иринею.

– Как дело продвигается, есть хорошие вести? – поинтересовался Лешко.

– Дело… – Дагмара замялась и отвела взгляд. Она ещё не успела расслабиться, привыкнуть к окружению, а уже получила в лоб неудобным вопросом. – Я думаю, лучше, чем могло бы быть?..

– Коли ты всё ещё на службе у братца, то определённо! Знаешь, мы ведь ему уже пытались помощь навязать, – признался Лешко, голос понизив, – но то ли девки его смурного вида не выдерживали, то ли он их прогонял…

– Лех, сейчас ты Дагмару до того запугаешь, что она сама сбежать решит, – одёрнула его Руфь.

– Ну, не то чтобы… Ай! – вскрикнул Лешко, когда Ириней легонько стукнул его по мягкому месту деревянным посохом. Он уже хотел возмутиться, но заметил, что леший сначала показал взглядом на Диану, которая всего не знала, а потом на дверь, за которой, если немного затихнуть, можно было уловить шаги. – Понял я, понял. А бить всё равно необязательно было! Стефания, ты-то чего смеёшься? Ах, даже жёнушка меня не жалеет…

Лешко с наигранным сожалением покачал головой, а в это время в повалушу зашёл Калист. В отличие от остальных, он особо наряжаться не стал, разве что серую рясу заменил подпоясанной рубахой. На той даже вышивки почти не было, но смотрелось всяко наряднее обычной одежды. Калист без особой радости оглядел братьев, нехотя поздоровался с присутствующими и занял своё место во главе стола.

«Мне казалось, он хотя бы в кругу семьи оживится», – с сожалением подумала Дагмара. Видно, не судьба ей было узнать болотника с другой стороны.

Скоро кикиморы начали приносить кушанья. Их оказалось не так уж много, если сравнивать с застольями, которые устраивали по особым поводам люди, но ничего удивительного, если вспомнить, что нечисть не для сытости ела, а удовольствия ради. Какой бы вкусной ни была еда, много не съешь, когда аппетита нет. Другие, вероятно, к такому давно привыкли, а вот Дагмара до сих пор нет: привычки говорили, что надо есть, а кусок иной раз в горло совсем не лез. Проще бы от еды отказаться, но Дагмаре казалось, что подобным образом она потеряет ещё одну частицу человека в себе.

Особенно заманчиво выглядели и окружённый золотистыми луковыми кольцами осётр, явно Лешко принесённый, и картошка, запечённая с белыми грибами – такими хорошими, что никак сам Ириней их принёс. Кружки же были наполнены яблочной настойкой. Судя по дурманящему запаху – из тех самых яблок, ради которых Дагмару отправили на болота, только собрали их явно иначе. Сначала пригубить было страшно: и потому, что последнее воспоминание о настойке отдавалось жжением на коже, и потому, что человеческая сущность страшилась угощения нечисти. Но Дагмара решилась и поняла: на вкус почти как дома и даже лучше.

За ужином больше говорили, чем ели, особенно Лешко. Он путешествовал больше всех, а потому всегда имел в запасе множество историй о странах заморских, о диковинных вещах и невиданных созданиях. А ещё он был просто невероятно болтлив, из-за чего его приходилось осаживать то Стефании, то Иринею. Дагмара же только слушала и дивилась – она мира почти не видала, а тем более не ведала, что находилось за морем, у которого она тоже никогда не бывала, но о котором много слышала.

Лишь Калист оставался привычно тих и вял. Он почти не притрагивался ни к еде, ни к настойке. Дагмара с беспокойством посматривала в его сторону, силясь понять, что же её смущает. Что-то мелькало в выражении лица Калиста, когда он смотрел на семью. Очень странно, ведь это Дагмара была здесь чужой, видела кого-то первый или второй раз в жизни, но со стороны чужаком мог показаться Калист. Словно необщительный человек, которого друг привёл в круг незнакомых людей, а сам куда-то ушёл. Почему же?

В распахнувшиеся двери, обгоняя кикимор, пришедших поменять посуду, вбежали лесавки. Детский смех оживил ужин. Несколько ребятишек окружили Лешко, прося дядю покатать на спине или «показать деду», другие бегали вокруг стола вместе с Руфь. Ириней и Стефания тихо наблюдали за весельем, выглядя при этом довольными. Только Калист словно стал ещё более хмурым.

– Проветрюсь, – бросил он, встав из-за стола, и быстро на крыльцо вышел.

Дагмара проводила Калиста взглядом: «Что-то не так. Странно он себя ведёт. Раздражён? Нет, не совсем. – Дагмара встала. – Лучший способ что-то узнать – спросить напрямую, даже если велика вероятность не получить никакого ответа».

Ночь обдала прохладой, заставив поправить накидку. Подойдя к краю крыльца, где стоял Калист, Дагмара заметила на прояснившемся небе стареющую луну – до начала второго месяца оставалось немного. Калист же, наоборот, сцепив пальцы, положил руки на резные перила и смотрел вниз. Он повернул голову, удостоив Дагмару быстрым взглядом, в котором читалось: «А, это ты».

Девушка не знала, с чего начать, поэтому просто стояла рядом и иногда ёжилась от редких порывов ветра, которые доносили ставший привычным запах горьких трав, дерева и мха. Ей больше не было страшно занемочь, однако в холоде всё равно приятного мало.

– Вернись, а то простынешь, – сказал вдруг Калист. Дагмара лишь удивлённо моргнула.

«Да, точно, он же считает, что я просто человек… Однако ж всё равно непривычно, что ему есть дело до моего самочувствия. Понял, что с помощницей работать полегче, а потому забеспокоился, как бы не пришлось снова всё делать одному? Как-то на него не похоже. А могу ли я судить, что похоже, а что нет, если мы знакомы меньше месяца? Я сужу так легко лишь потому, что всё это время он вёл себя одинаково. Я просто не знаю других его сторон».