Эйдис и Эльди. Сказки печального мира бесплатное чтение

Часть 1. Черноволосая девочка.

Феникс приподнял крыло. Кажется, оно не было серьезно повреждено, но это не отменяло тот факт, что взлететь он не сможет. Три стрелы всё же поранили его, и кровь, ало-золотая, дымящаяся, скользила по перьям и стекала на землю. Эльди осмотрелся, приподняв голову. Он был достаточно велик, чтобы ударом крыла сбить с ног взрослого мужчину, но не сейчас.

– Лежи смирно, птичка, – произнесла черноволосая девочка лет тринадцати, осторожно выглядывая из-за дерева.

– Лежу, лежу, – отозвался Эльди, – но, как видишь, это не решает вопрос. Будь умницей, позови кого-нибудь из взрослых.

– Будь умницей… Ненавижу быть умницей. У меня не получается. Да и зачем тебе взрослые? Разве не из-за них ты упал?

– Надеюсь, найдутся другие взрослые, навряд ли весь ваш остров хочет меня убить, – Эльди жутко не нравилось собственное беспомощное состояние, равно как и сомнительная вероятность помощи местных жителей, но выбора не оставалось.

– Я-то уж точно не тебя убивать не собираюсь, – фыркнула девочка. – Меня зовут Эйдис. А ты кто такой?

– Эльди, – представился феникс, – Отчего же ты не боишься меня, Эйдис? Насколько я знаю, в вашей стране нет, хм, подобных мне.

– Здоровенных говорящих птиц, что ли? Да, чего не держим, того не держим, – деловитый тон делал Эйдис старше, – но надо быть готовой к любой неожиданности, тогда она не застанет тебя врасплох.

– Сколько тебе лет, Эйдис? – спросил Эльди, – У меня не получается угадать.

– Пятнадцать. Но выгляжу сущей мелочью. Если б я была настоящая леди, у меня были бы платья с длинными рукавами и жених впридачу. Но я не знатная дама, и моя родня не знает, куда меня девать.

Эльди задумался, отвлекаясь от боли в крыле и боку. Пятнадцать лет. Всё верно, он в Альдебаде, где приняты ранние браки – во всяком случае, среди знати. Он приподнялся, рассматривая собеседницу.

– Знаешь, Эйдис, я не уверен, что незнатные дамы могу позволить себе золотые браслеты и цепочки или хотя бы такое платье, как твоё. – Феникс умолчал о том, что внешность её выдавала чужестранку. У чистокровных альдебадцев не могло быть таких темных глаз и волос, равно как и кукольной миниатюрности.

– Я вытащу стрелы, – девчонка проигнорировала замечание касательно украшений, – и так заболтались уже.

– Мои перья тебя обожгут. Надень перчатки.

– Меня? – Эйдис усмехнулась и безбоязненно погрузила тонкие пальцы в перья.

– Так-так. Чем дальше, тем интересней.

– На твоём месте я бы закрыла клюв. Ты сейчас зависишь от меня.

Феникс дергался, с трудом удерживаясь от крика. Девочка выдергивала стрелы отменно неумело. Кровь потекла сильнее.

– Надо прижать, – пробормотала Эйдис, пытаясь оторвать рукав.

– Сейчас остановится. Не порти платье.

– Посмотрим. Надо же, и правда быстро останавливается. Странная у тебя кровь.

– Я же не просто птица, я ещё и пламя. Поэтому…

– Леди Терирнон!

– О нет! – прошипела Эйдис, вскакивая на ноги. – Ты вроде общество взрослых хотел? Получай. Но тебе не понравится, обещаю.

Из-за деревьев показались три всадника, двое вооруженных мужчин и одна женщина, сидящая на лошади боком. Оба стража, один с копьем, другой с мечом, направились к птице.

– Отойдите от этого чудовища, госпожа моя, – твердым голосом произнесла дама.

– Нет, – огрызнулась Эйдис, – Он не чудовище. Это же феникс. Книги читать надо.

– Он может быть опасен.

– Для вас. Не для меня.

– Ваша мать беспокоится о Вас, леди Терирнон, – всадник с копьем укоризненно смотрел на Эйдис.

– Моя мать умерла так давно, что я её даже не помню. И раз уж моему отцу не было до меня дела, пока он был жив, сомневаюсь, что моей мачехе всё это интересно.

– Вы отправляетесь с нами, леди Терирнон, – заявила дама безапелляционно, – прошу Вас не возражать.

– Можете не бояться меня, – мешался Эльди, – я не представляю опасности ни для вас, ни для леди. Надеюсь, и вы меня не тронете, хоть я и выгляжу странновато.

– Это точно. Только говорящих птиц нам тут не хватало, – проворчал один из стражей, – Некромант уже есть, теперь ещё и это недоразумение.

Собственно, именно из-за некроманта Эльди и оказался здесь, но распыляться в подробностях явно не стоило. В конце концов, никто не знал, кто на самом деле кому служит.

– Предлагаю договориться, – Эйдис дернула себя за косичку, – вы не трогаете моего друга, этого феникса…

– Уже и подружиться успели, – язвительно заметила всадница, – лучше бы Вам с сыном лорда Дерека подружиться.

– Не перебивать! – взвизгнула девочка, одновременно выпрямляясь и принимая величественный по возможности вид. – Так вот, я буду ухаживать за Эльди, то есть вот за этой говорящей птицей, и мне не станут мешать. В свою очередь, я обещаю не уходить из дома без разрешения моей мачехи Аретусы. И, так и быть, постараюсь быть любезнее впредь как с лордом Дереком, так и его сыном, хоть он меня и бесит.

К удивлению Эльди, свита согласилась, не переставая, впрочем бросать настороженно-негодующие взгляды на феникса. Он подумал про себя, что альдебадцам доверять не стоит, и что глупо рассчитывать на помощь девочки, которая к тому не в ладах с собственной семьей. Он попробовал подняться и тут же вздрогнул он от боли.

– Тут рядом озеро, – сообщила Эйдис, подойдя вплотную, – рядом развалины. Там какой-то замок был. Люди туда не ходят, боятся привидений. Только я думаю, сказки всё это. Во-он туда добраться нужно. Если сможешь.

– Хорошо, – согласился Эльди, – но у меня сейчас ничего нет, кроме твоего честного слова.

– Само собой – ответила она, – но и выбора у тебя я что-то не вижу. С другими связываться не советую, сам понимаешь. Кстати, а что ты ешь?

– Ягоды, хлеб, зерно. Рыбу могу съесть, но это уже крайний случай.

– Ну, это добыть несложно.

– Да, ещё вопрос, – крикнул Эльди в спину уходящим, – а что там с сыном лорда Дерека было?

– Ничего такого, – Эйдис хихикнула, – Переживет.

Сопровождающие гневно зашипели. Эльди с некоторым интересом прислушивался к продолжающейся и постепенно затихающей перебранке, в которой явно доминировал голос юной леди Терирнон, затем наконец пошевелился. Боль в боку и крыле тут же дала о себе знать, но кровотечение не возобновилось. Феникс неловко заковылял, помогая себе здоровым крылом и волоча больное. Путь оказался куда длиннее и мучительнее, нежели предполагалось изначально, но выбранное Эйдис укрытие ему в целом понравилось. Кажется, здесь и впрямь никто не бывает. Эльди вновь повалился на бок, безо всякой птичьей грации, признавая с неохотой, что ранен достаточно серьезно. И это не просто стрелы, обычные охотничьи его бы даже не поцарапали. Поведение странного стрелка тоже не поддавалось разумному объяснению. Не мог же он не видеть, куда падает его добыча, в которой, несомненно, он должен быть заинтересован.

Эльди взглянул на полуразрушенный замок, который навряд ли вправе был претендовать на столь гордое наименование. Скорее просто старый дом с некоторыми претензиями. Выглядел он не более зловеще, нежели любая другая заброшенная постройка. Но было и нечто иное: ощущение присутствия. Дом тоже рассматривал нежданного гостя и даже выражал заинтересованность. Возможно, здешние люди не такие уж сказочники. Выбирать, однако, не приходилось. Ближайшая стена ветхого здания зияла проломом, достаточно большим для Эльди. Он со вздохом пробрался внутрь, досадуя на себя самого. Хорош разведчик, и с поручением справился блестяще. А главное – хватятся его не скоро, к длительным отлучкам вся его семья вполне привычна.

Эйдис появилась куда раньше, нежели можно было рассчитывать. Приходилось признать, что стремительность её явно не была оценена им по достоинству изначально. Она была одета по-мужски, хотя и спрятала косу.

– Вот уж не знал, что девочки в твоей стране могут одеваться подобным образом, – не удержался Эльди, присматриваясь, поскольку внешность собеседницы вызывала всё больше вопросов.

– Я не спрашивала разрешения, – пожала плечами Эйдис, доставая из мешка еду, – мачехе, в общем, все равно. Я ей что рыбная кость в горле. Она бы, пожалуй, рада была б до смерти моему исчезновению. Вот моя домашняя наставница и те два парня, наша стража, крепко беспокоятся. Не хотят без работы остаться. Вишню любишь? Вот, держи.

Эльди послушно проглотил несколько кислых вишен.

– Я тебе не нравлюсь, – вдруг произнесла девочка. Здесь, в сумерках старого дома, она выглядела старше своих лет.

– Я должен к тебе привыкнуть, – признался феникс, – меня не назовешь домашним. К тому же у меня есть вопросы. Так значит, твоих родителей нет в живых?

– Скорее всего, – печально отозвалась Эйдис, принимаясь переплетать косу, – я сказала, что моя мать умерла, но на самом деле в этом никто не уверен. Правда в том, что она однажды исчезла и с тех пор наше семья не получила ни одной весточки. Может быть, она сбежала с кем-нибудь, такое случается. А мой отец или искал её и не нашел, или искать не пытался, или, быть может, нашел и убил.

– Но твой отец не замедлил жениться вторично.

– Мать вроде как признана умершей, он обращался с этой просьбой в королевский суд. Но, видишь ли, мачехе от этого не легче. Ежели матушка окажется живой, вернется и предоставит доказательства, то вторя жена моего отца будет и не леди вовсе, а так, – Эйдис пожала плечами, – не лучше какой-нибудь случайной подружки. У нас тут уже был скандал, года полтора назад. Явилась какая-то женщина, назвалась леди Терирнон – само собой, настоящей, первой леди Терирнон. Это, кстати, первый раз был, когда мачеха обрадовалась моему присутствию. Я при всех собравшихся заявила, что моя мать умерла, а эту красотку я знать не знаю. Дама сразу убежала и правильно сделала, на Изоле такие выходки не любят. Расчет её понятен был: волосы и глаза темные, как у меня, что в наших краях и впрямь редкость.

– А как её звали? Твою мать, я имею в виду.

– Дюрфинна.

– И все?

– Да, как ни странно. Даже в нашей фамильной книге только имя указано, без фамилии. Я спрашивала у наставницы, она рассказала, что иные лорды такие записи делают, когда берут в жены купеческих дочек. Нет фамилии – думай что хочешь. Никто ничего не проверит.

Эльди призадумался, продолжая клевать принесенные вишни. Объяснение не выглядело убедительным, но, похоже, вполне устраивало саму Эйдис. По крайней мере, теперь понятно, почему она не причисляла себя к местной знати.

– А ты не думаешь, – осторожно спросил феникс, – что та самозванка, возможно, была твоей матерью?

– Все возможно, – легко согласилась Эйдис, – Но даже если и так, она бросила меня много лет назад. Зачем она мне теперь, когда я выросла?

– Мне жаль, – искренне произнес Эльди, подумав своих родителях – великолепном красно-золотом отце, веселом, бесшабашном и чуток хвастливом, и спокойной рыжеперой матери, молчаливой (при прекрасном голосе!) и на диво сдержанной для феникса.

Девушка расхохоталась. Называть её «девочкой» Эльди уже не хотелось даже в мыслях.

– Кого жаль? Меня? Так мы знакомы первый день, птичка, и уже друг друга утомили. Нет ничего нелепее говорящей птицы, это я тебе со своей стороны заявляю. Жалей себя, это разумнее.

– Тогда почему ты решила мне помочь?

– Потому что в обмен на мою помощь ты выполнишь мою просьбу. Ты и так сорвал мне сегодня побег из дома, именно поэтому я и гуляла по лесу в золоте. Хотела побольше унести на себе.

– Да какой побег? – вспылил Эльди, раздраженно поднимая перья, – Тебя бы нагнали через час-другой, на твоё же счастье.

Эйдис фыркнула.

– Поклянись, что выполнишь мою просьбу. Я знаю, кто тебя подстрелил. Думаешь, я не сдам тебя тому охотнику в случае твоего отказа?

Проверять, насколько правдива леди в своих угрозах, фениксу не хотелось. Да и потом, девушка может и передумать, кто знает.

– Клянусь престолом Эйллы, полуденным солнцем, клювом и перьями, пламенем и кровью, что выполню твою просьбу, если она не будет нарушать законов моего народа, – нараспев произнес Эльди, стараясь не запинаться на словах. Кляться раньше ему не доводилось. – Но что насчет тебя? У людей Альбада нет клятвы, которую нельзя было бы обойти.

– Тебе просто придется поверить мне на слово. Мне, кстати, тоже – я понятия не имею, каким божеством ты сейчас поклялся и существует ли вообще твоя Эйлла и её престол. Между прочим, жив ты сейчас благодаря мне. На тебя охотился наш правитель, лорд Форсети, а он не из тех, кто упускает редкую добычу. Пришлось принять некоторые меры. Фениксы превращаются в пепел, во всяком случае, так в книгах пишут, так что я притащила пепел из дома и рассыпала по траве. Авось сработает. Да и лорд, надеюсь, отвлекся на что-то другое.

– Надеюсь, – ответил феникс, подумав про себя, что такого, как Форсети, пеплом из очага не обманешь. Но незачем преуменьшать находчивость Эйдис. – Но как насчет твоей свиты? Наставница, стражи? Они-то видели, что в пепел я не рассыпался и вообще довольно бодро вел разговор.

– Это моя забота, – отрезала Эйдис, – В конце концов, любая хозяйка найдет управу на своих слуг.

– Но не каждая убедит их держать рот на замке.

Девушка вздохнула.

– Ну и дотошный же ты… Значит, так: Бера получила кольцо с изумрудом, оба парня по золотой цепочке. Пусть радуются.

– Неплохо, но уже завтра они могут потребовать больше.

– Не могут. Теперь я могу обвинить их в воровстве. Скажу, что они сговорились и отняли у меня украшения в лесу. Да, знаю, может и не выгореть. Но судебные разборки и лишний шум ни мне, ни им не нужны даже с доплатой. Да и с лордом нашим связываться себе дороже.

– Не могу не восхититься, – устало встопорщил перья Эльди, – Я бы даже не додумался. Ты умница, Эйдис.

– О да. Некрасивая и умная – жуткое сочетание для женщины. Мне пора. Ждем гостей к ужину.

– Удачи тебе. И спасибо за всё.

Эйдис кивнула и почти незаметно выскользнула из комнаты.

Часть 2. Поручения и размышления.

Эльди безрадостно размышлял, оглядывая мелкое заболоченное озеро. Нельзя было считать поручение полностью проваленным, но обещание, данное леди Эйдис, могло очевидным образом помешать важной и нужной работе. Совершенно некстати явилось воспоминание о том, как Энольд ко-Эр Келантри, один из эльфийских королей страны Элсинграль, именуемой в северных землях Далеким Югом и занесенной давным-давно в категорию сказок, поручал ему это дело.

– Возможно, я ошибаюсь, – говорил беловолосый эльф, откидывая длинные пряди за спину, – но именно это и надлежит выяснить. Быть может, нынешний правитель Изолы вовсе не тот, кем явили его мне зеркала и воды озер. Мы – я, разумеется, говорю о Капитуле, – должны знать абсолютно точно, является ли лорд Форсети чернокнижником и некромантом. Меньше всего на свете я желаю увидеть ещё одного служителя темных сил в и без того истерзанном Альдебаде.

Продолжая говорить, король то и дело привычно-нервными движениями касался волос, серебряной застежки под горлом, декоративной серой эльфийской шапочки на макушке, являющейся излюбленным добавлением к прическе большинства эльфов Далекого Юга. Все эти лишние движения скрадывали величественность и делали Энольда более приземленным. Эльди отчего-то это нравилось.

– Вы получите нужные сведения в кратчайшие сроки, мессир, – заверил феникс, разворачивая крылья и кланяясь, как подобает.

– Я в Вас не сомневаюсь, Эльди, но лучше задержка, нежели ошибка, – Энольд улыбнулся. Темно-голубые глаза его оставались серьезными и сосредоточенными.

Эльди тряхнул головой, уронив перо из хохолка. Зря мессир был так в нем уверен. Надо же было потерять осторожность и попасть под стрелу того самого лорда, который, может быть, демонопоклонник или ещё что-то в этом роде. Да ещё и в первый день. Сколько времени пройдет до того, как Капитул спохватится?

«Ну, на это я повлиять уж точно не в силах» – со всей возможной твердостью решил для себя Эльди, возвращаясь мыслями к Эйдис и событиям сегодняшнего дня.

Следующие несколько дней девушка появлялась лишь урывками, оставляла еду и тут же убегала, ссылаясь на занятость. Случая продолжить расспросы не представлялось, что немало огорчало скучавшего феникса. Он размышлял, сопоставляя факты. Раны заживать не собирались, и это означало не только удлиняющуюся задержку, но и бесспорно указывало на то, что лучник явно не был простым смертным. Дом тоже не давал ему покоя. Феникс уже привык к ощущению чужого взгляда, но внутреннее беспокойство не стихало. Единственным развлечением были меняющиеся облака и перекличка лягушек, которых Эльди терпеть не мог – совершенно безосновательно, как он сам признавал. На третий день над озером повис тяжелый, вязкий туман, густой, как вуаль жрицы. Похолодало, сырость пробирала до костей, пробивая защиту огненных перьев. Эльди дремал, нахохлившись.

Эйдис вынырнула из мглы внезапно, удерживая в руках небольшой мешок. Выглядела она смертельно уставшей, но голос не утратил ни грана задиристости.

– Выглядишь неважно, – сообщила девушка вместо приветствия, бросая мешок на землю, – ты потускнел. То есть ты не такой огненный, каким был изначально.

– Я должен видеть и чувствовать солнце, – ответил Эльди, призывая на помощь привитую матерью вежливость, – любому пламени надобно топливо. Тебя не станут искать? Погода сегодня не из лучших.

– А, ты про туман. Не станут. Вчера было событие, – Эйдис усмехнулась, слегка оскалив зубы, – Приехал с визитом предполагаемый жених.

– Хм. Так тебя следует поздравить? Теперь он не предполагаемый, а твой?

– На самом деле, он ещё не определился, к кому свататься, ко мне, или к моей мачехе.

– На чем остановились? – изобразил заинтересованность Эльди, уже догадываясь об исходе разговора.

– Ну, я скверно воспитана и определенно являюсь позором не только семьи Терирнон, но всех благородных девиц Изолы. Но отпугнули его не мои манеры, а размер приданого. Бедняга рассчитывал на большее.

Эйдис засмеялась, деловито доставая яблоки из мешка. Феникс воспользовался паузой, пытаясь перехватить инициативу. Поклонники Эйдис его не особенно беспокоили.

– Так значит, сейчас Изолой правит лорд Форсети – тот, что меня подстрелил.

– Именно так. С твоей стороны было глупо так попасться.

– Я в курсе, – отрезал Эльди, – А что тебе известно про этого лорда?

– Говорят, он некромант или что-то вроде того, – беззаботно отозвалась Эйдис, протягивая фениксу яблоко, – что чародей, так это точно. Посох есть.

– Раз никто не уверен, откуда тогда слухи? На пустом месте никого в некромантии не обвинят.

Эйдис снисходительно улыбнулась.

– Птицам сложно судить по внешности: вы все одинаковые, с небольшими различиями. А вот люди смотрят как раз на то, как ты выглядишь, и делают выводы. Узнают по перу, скажем так. Этот Форстети бледный, как мертвец, очень худой, волосы черные, чуть не до пояса. Одевается в черное, посох черный. В общем, при таких данных только в некромантию и идти. Сразу примут. А так, думаю, сказки всё это.

– Почему ты так уверена? – Эльди без особой охоты принялся клевать яблоко.

– Цитадель давно бы нашла на него управу, будь он взаправду одним из черных. Да и потом, неупокоенных и вурдалаков с горгульями никто на остров не видел, ни до Форсети, ни при его правлении. В мешок можешь не заглядывать, там только яблоки, которые не ахти. Сад у нас не очень.

– Я заметил, – не сдержался феникс, проглатывая ещё кусок.

– Можешь получше найти, – ощетинилась Эйдис, – никто не запрещает…

– Не будем ссориться, – примирительно произнес Эльди, – Знаешь, я тут пришел к выводу, что твоя мать вполне могла быть чародейкой.

– С чего ты взял?

– Её имя. Только имя, без указания рода, фамилии или хотя бы места, откуда она прибыла. В Цитадели у учеников отнимают имена, данные родителями, равно как и принадлежность к дому, острову или сословию. В любом документе будет указываться только имя, данное магистром Цитадели. Раз твоя мать – просто Дюрфинна, моя версия наиболее достоверна.

– У неё не было посоха, – нахмурилась девушка, – с другой стороны, мой лорд-отец никогда бы не взял в жены простолюдинку, будь она даже богатой дочкой торговца – что б там не говорила мне Бера на сей счет. Но я и правда не знаю о ней ничего, кроме имени.

– Колдуньи редко выходят замуж, – заметил Эльди, – и всегда с разрешения магистра.

Эйдис вскинула голову и заинтересованно посмотрела на феникса.

– А ты многое знаешь о Цитадели. Откуда?

– Из книг и рассказов. Лично не посещал, – Эльди мысленно обругал себя. С Цитадели, вот откуда следовало начать расспросы. Выяснить для начала, был ли у них Форсети в качестве ученика. Наверняка многое бы прояснилось.

– А лорд Форсети из какого рода или дома? – спросил он, возвращаясь к интересующей теме, -Откуда взялся? Правителем острова не станешь, просто приехав.

– Он твой личный враг, что ли? – Эйдис прищурилась, – Вопросов много задаешь. Как будто подкопаться пытаешься. Ах, да. Он же тебя подстрелил. Должна признать, ты в своем праве.

– Дело не в мести, – начал было Эльди и тут же осекся. Рассказывать об истинной цели своего появления было совсем ни к чему. – Дело в том, что не каждый может меня ранить, да ещё и настолько серьезно.

Девушка устало смотрела на озеро, не обращая внимая на оправдания говорившего. В её заостренных чертах, равно как и в манере сидеть, пожав ноги, было что-то птичье. Он почувствовал жалость. Тот факт, что её похождениями и исчезновениями мало интересовались, красноречиво сообщал о многом. Эльди вытянул шею, попытавшись дружески клюнуть её в плечо, но резкая боль в боку заставила его съежиться и вскрикнуть.

– У тебя есть нож? – спросил он, пытаясь отдышаться.

– Есть. Зачем?

– Не боишься вида крови?

– Разве это не я вытащила стрелы из твоего бока?

– Верно. Так вот…

– Знаю, – перебила Эйдис, – сейчас посмотрю.

Она ловко и внимательно принялась перебирать его перья, осматривая раны.

– Перья выпадают здесь и здесь, в аккурат возле ран. И твоя кожа темнеет.

– Яд, – выдохнул Эльди. – На меня подействует далеко не каждый.

– А этот – действует. Лежи смирно, – она прибывала несколько слов, чуть слышных и явно непредназначенных для культурного общества. Затем вытащила из-за пояса длинный острый кинжал. Феникс взвизгнул от боли. Дымящаяся кровь с черными сгустками потекла на останки каменной плиты, некогда бывшей полом. Порез, сделанный Эйдис, явно был глубже, чем следовало. Она уже поняла это и бранилась без малейшего стеснения, проворно распарывая на полоски коричневый плащ.

– Хорошо быть фенкисом, – сообщил Эльди, когда кровотечение наконец удалось остановить. Он боялся пошевелиться, не желая тревожить многочисленные тугие повязки.

– Ты стал ещё меньше и ещё тусклее, – ответила Эльдис, смывая кровь с рук.

– Мне нужен огонь. Если нет солнца, то хотя бы костер, даже обычное, злое красное пламя подойдет.

– А что, бывает не красное? – небрежно спросила Эйдис, выпрямляясь и отряхиваясь.

Эльди промолчал. Рассказывать о зеленом пламени Элсинграля, согревающем, но не приносящем ожогов живым созданиям, сейчас было явно не время.

– Сегодня костра не будет, я не готовилась, – Эйдис набросила на него остаток плаща. – До завтра доживешь?

– Должен дожить. Как бы там ни было, обо мне не беспокойся.

– Я, пожалуй, всё же буду беспокоиться, – произнесла Эйдис с расстановкой, – у меня не так много переживаний, и потому я ни одного не желаю упускать.

Она нырнула в туман. Эльди всматривался в быстро исчезающий силуэт, вспоминая карие с желтым оттенком глаза девушки. При первой встрече они казались темными. А вот яблоки – ну что ж, не такие уж они и кислые.

Часть 3. Дела домашние.

Эйдис выглянула в окно. Светало, но туман не торопился уходить. Она всей душой ненавидела эти вязкие плотные многодневные туманы Изолы. Говорили, что из всего Альдебадского архипелага их острову досталось наименьшее количество солнечных лучей, но никто не знал причины такой несправедливости.

– Доброе утро, леди, – поздоровалась Бера, няня, гувернантка и горничная в одном лице. Поверх привычного серого платья она набросила черную шаль, местами порченую молью.

– Оно недоброе, – отозвалась Эйдис, с неохотой отворачиваясь от окна, – к тому же эта шаль вгоняет меня в тоску. Вы словно в трауре.

Бера с достоинством выпрямилась.

– Ваша леди-мать…

– Моя леди-мачеха.

…считает, что серый, черный и коричневый цвета подобают добропорядочной даме, поскольку являются достаточно строгими. Я полностью согласна с этим утверждением.

– Пусть лучше наша добрая госпожа скажет правду хоть раз в жизни. У неё просто нет денег на красивые ткани.

– Если бы Вы, леди Эйдис, позволили Вашей мачехе взять на себя управление средствами, оставленными Вам лордом Терирноном, и согласились отдать в её распоряжение хотя бы часть драгоценностей, – вкрадчиво начала Бера, зябко кутаясь в шаль, – дела поместья могли бы пойти лучше.

– Довольно, Бера, – перебила её Эйдис, – свою долю ты уже получила из моих рук лично, притом не столь давно. За мачеху не переживай. Она знала, на что шла, выходя замуж за моего папашу.

– Я не потерплю этот фамильярный тон, – оскорбленно ответила Бера, – пусть Вы – леди Терирнон, но я Ваша леди-наставница, к моему глубокому сожалению. И как можно говорить о своём отце так пренебрежительно, без малейшего почтения?

– Почтение! Что заслужи, то и получает. К слову, отец меня не слышит. – Эйдис повернулась к сундуку. – Что до наставничества, не похоже, чтобы я в нем нуждалась, да и какой толк в учительнице, которая глупее ученицы? Тебе бы лучше камеристкой работать, Бера. Подай моё коричневое платье. И шкатулку.

Бера поджала губы, однако подчинилась беспрекословно. Воспитательница по большей части относилась к своей подопечной с терпением, но без особой привязанности. С другой стороны, не в своё дело Бера не лезла и к отлучкам юной леди из дома относилась достаточно спокойно. Эйдис быстро оделась, подобрала подходящие украшения и быстрым шагом направилась в «утреннюю комнату», зная, что церемонная мачеха не начнет завтрак без неё. Уже дойдя до конца коридора, Эйдис увидела, оглянувшись, что Бера тихо плачет, промакивая глаза рукавами. Девушка помедлила мгновение, но тут же продолжила путь.

Сидя за завтраком, Эйдис оценивающе осматривала своё семейство. Глупо было злить мачеху, поблескивая перед ней золотыми браслетами и ожерельем с мелкими рубинами, но удержаться было тяжело. Аретуса Терирнон ела с бесподобным изяществом. Вид у неё был уставший, однако бессонница не умаляла красоты. Эйдис давно призналась сама себе в зависти к мачехе, и даже предпринимала внутренние попытки смириться с тем, что никогда не станет такой же видной женщиной. Стройная фигура (роды её ничуть не испортили), каштановые волосы, самую малость тронутые сединой и уложенные в пристойную прическу, темно-серые глаза, правильные черты лица. Ворот простого черного платья украшала единственная гранатовая брошь в виде цветка Эйдис раздраженно подумала, что мачехе себя украшать ни к чему, она и без золота привлекает взгляд. Хорошо, когда человек сам по себе является украшением. Настроение испортилось ещё больше.

– О чём ы думаешь? – спросила Аретуса, промокая губы салфеткой.

– О том, насколько нелепо смотрятся мои рубины на фоне такого платья, – Эйдис провела рукой по подолу.

– Начинаешь взрослеть. Да, тебе необходимо новое платье.

– Думаю, это не спасет ситуацию.

– Что, прости? – удивилась Аретуса.

– Я к тому, что мой характер и никчемные карие глаза никакое платье не скроет. Стоит ли стараться?

– И что ты предлагаешь, моя милая?

– С Вашего позволения, – Эйдис очаровательно улыбнулась, – я готова выйти замуж за Вашего конюха.

Аретуса покраснела, подавшись вперед.

– Шутка. Шутка, леди-мачеха. Что, я уже не настолько милая сегодня?

Эйдис встала. Аретуса закашлялась.

– Фиби заболела. Останься сегодня дома и присмотри за ней.

Так. Измученный вид мачехи получил объяснение.

Во-вторых, – продолжила Аретуса, – после обеда приедет мастерица. Я не шучу насчет нового платья.

Эйдис лихорадочно соображала. Развести огонь для феникса она сумеет, но на всё это нужно время. Да и хворост для поддержания костра не плохо бы насобирать.

– Пусть Бера посидит с Фиби. Мне надо уйти.

Аретуса пристально посмотрела на падчерицу, но ничего не сказала. Эйдис бросила на стол свою салфетку и вышла из комнаты. С минуту поразмыслив, она всё же направилась в спальню сестры. Фиби лежала в кровати, прижимая к себе куклу. В комнатке её было уютно: огонь разожжен, пол устлан свежим камышом. Девочка подняла глаза и улыбнулась. Хорошенькая, как фарфоровая кукла, белокожая, сероглазая, она была уменьшенной копией матери, пусть даже слишком маленькой и худой для своих шести лет. «Если вырастет – станет первой красавицей наших мест» – сказала однажды Бера, и Эйдис спросила: «Почему если?», но наставница неопределенно пожала плечами и не ответила. Девушка осторожно присела на край кровати. Фиби посмотрела на неё взрослым печальным взглядом, свойственным больным детям.

– Как ты поживаешь? – беспомощно спросила Эйдис. Она всегда чувствовала себя неловко в обществе маленьких детей.

– Тебе со мной скучно? – тонким голоском спросила Фиби.

– Нет, что ты… Просто я должна сделать одну очень важную вещь сегодня. Я вечером я с тобой поиграю. Честное слово.

– Хорошо, – согласилась девочка, поправляя платье куклы. Эйдис злилась на себя. Отчего-то она не могла обманывать эту малышку, понимавшую всё куда лучше взрослых. С другой сестрицей, Геверой, куда как проще. Она хотя бы капризная. Уже сейчас, в одиннадцать лет, устраивает вполне эффектные истерики и даже пытается падать в обморок.

– Ты в туман? – нарушила молчание Фиби.

– Ненадолго, – Эйдис обняла девочку и со смешанным чувством стыда и облегчения покинула комнату. На переодевание и сборы ушло больше времени, нежели планировалось изначально, так что шансы вернуться домой во второй половине дня значительно уменьшились. Уже находясь за порогом, Эйдис оглянулась на дом. Даже сейчас, в период упадка, он всё ещё сохранял некую красоту. Центральное здание и правое крыло уже не использовались и стремительно приходили в негодность, насмехаясь над усилиями Аретусы. Вся семья обитала в левом крыле, хотя состояние его тоже оставляло желать лучшего. «Дом похож на спящее чудовище, которое никогда не проснется» – подумала Эйдис безо всякого сожаления, задерживаясь взглядом на разноцветных мхах и побегах плюща, покрывающих стены.

– Эйдис, стоять!

– Только не ты, – прошипела девушка, пытаясь убыстрить шаг. Но если Фиби нельзя обмануть, от Геверы невозможно отделаться.

– Мама сказала, тебе будут шить новое платье, – выпалила Гевера, подбегая и пытаясь отдышаться, – но, если ты опоздаешь, сошьют мне.

– Вполне вероятно, я опоздаю, – ответила Эйдис, – и я не возражаю, пусть Аретуса закажет платье для тебя. Почему тебя не было за завтраком?

– Сидела с Фиби, и снова должна с ней сидеть, ты ведь гуляешь, где хочешь. Почему тебе можно делать, что хочешь? Меня мама никуда не пускает.

– Потому что я взрослая – это во –вторых, и потому что я падчерица, а не дочь, это во-первых.

Гевера насупилась. Из всех детей лорда Терирнона она одна унаследовала его бесцветные глаза и тусклые волосы и уже начинала осознавать свою некрасивость. Эйдис вздохнула.

– Я постараюсь опоздать. Дальше дело за тобой, убеждай свою леди-мать насчёт платья тебе. И присмотри за Фиби, я вечером в любом случае вернусь.

Гевера сердито топнула ногой по тропинке. Эйдис зашагала дальше, чувствуя взгляд сестры за спиной. Тропинка весьма скоро затерялась среди трав и папоротника. Аретуса когда-то пыталась вырастить розы, но их безнадежно испортил и подмял шиповник, ставший ныне главным декоративным цветком зараставшего парка.

– Так куда ты идешь? – плаксиво спросила Гевера, вновь догнавшая Эйдис.

– Не твое дело! – вспылила Эйдис, – Ступай домой! Слишком много вас всех сегодня! Можешь маме своей пожаловаться, ты это умеешь, а я получу очередной нагоняй.

– К Фиби лекарка приедет, наверное, сегодня, – сообщила младшая сестра, – я забыла сразу сказать.

– Зато про паршивое платье ты не забыла. Это все новости?

Гевера с обиженным видом направилась к дому. Эйдис нахмурилась. Лекарка была Аретусе не по карману, и, раз уж мачеха решилась её позвать, дела у Фиби идут скверно. Надо спешить, решила девушка. Быть может, повезет вернуться пораньше.

––

Эльди с огромным облегчением услышал шаги Эйдис. Он уже едва мог пошевелиться. Без лишних слов девушка принялась разводить огонь, не забыв разложить перед фениксом зерно и сыр, нарезанный мелкими кусочками. Она выглядела обеспокоенной, от обычной насмешливости не осталось даже намека.

– Тебе идет серьезный вид, – заметил Эльди, – подбирая последние крошки, – Что стряслось?

Костер наконец разгорелся, но количество скудное топлива не позволяло рассчитывать на его продолжительность.

– Непременно должно что-то стрястись, чтобы появилась серьезность? – Эйдис сломала ветку пополам и бросила её в пламя.

– Я же вижу, – Эльди привстал, – ты сама не своя.

– Тебе-то что за дело? Не такие уж мы и друзья, вообще-говоря. Тебе не должно быть дела до моих проблем.

– Если ы мне не было дела, я бы не спрашивал, – вздохнул феникс, – я же птица, не человек. Птицы не задают пустых вопросов.

– Извини, – Эйдис стянула перчатки с рук, – Моя младшая сестра занемогла. Мачеха зовет к ней лекарку сегодня. Я думаю, она бы и раньше позвала, если бы было чем платить. Эта травница, конечно, и бесплатно помогла бы, но тогда придется признать перед всеми, что у нас вовсе нет денег. Ещё и швея звана сегодня, Аретуса всё надеется, что новое платье поможет мне быстрее замуж выйти. Пусть лучше Гевере заказывает, хотя на эту мелкую паршивку уж точно смысла нет тратиться.

– Посторонись, – перебил её Эльди, подходя к огню и укладываясь раненым боком в костер.

– Не сгоришь? – равнодушно осведомилась Эйдис.

– Нет. Я и сам наполовину пламя, – ответил Эльди, – но я перебил тебя.

– Не страшно, больше и рассказывать не о чем. Я знаю, что надо сделать, что я могла бы сделать, но ничего этого не хочу. Пара-тройка моих золотых побрякушек, если их продать, могла бы сильно облегчить жизнь Аретусе, она бы купила лекарства, платья девочкам и всё такое. Я знаю, что живу за её счет, знаю, что должна её уважать, любить сестер, но ничего не могу с собой поделать. Они меня раздражают. Сегодня утром я рада была отделаться и от Геверы, и от Фиби. Я даже о тебе забочусь вовсе не из жалости. Наш договор – вот, что важно.

Эльди прикрыл глаза. Что за манера у людей изображать себя хуже, чем они есть на самом деле?

– Вернись домой, – твердо произнес он, – и посмотри, что там с Фиби, с Геверой, с платьями, в конце концов. Мне уже лучше. Время у нас ещё будет.

– Само собой – куда же ты денешься? – Эйдис встала, отряхиваясь. – Перья уже ярче стали.

– Лучше. Но должен признаться – я здесь застрял на несколько недель. Не меньше.

– Ненавижу слово «несколько». Оно обо всём и ни о чем. В твоей задержке есть смысл. На нашем острове отличная ежевика. Скоро принесу, как раз оценишь.

––

Разумеется, Эйдис вернулась позже нужного времени. К её удивлению, мастерица её дождалась, угощаясь мятным чаем в компании Беры и лекарки. Эйдис поздоровалась и прошмыгнула к себе. Наспех переодеваясь и умываясь, она гадала об отсутствии Аретусы.

– Мама с Фиби, – сообщила подоспевшая Гевера, – а ткань у мастерицы. Я посмотрю, хорошо?

– Хорошо, – ответила Эйдис, проворно переплетая косу. Через пару недель ей исполнится шестнадцать лет. Можно будет собирать волосы в замысловатую прическу и попрощаться наконец с косой. Жаль, отец не потрудился вписать в документы точную дату рождения старшей дочки, ограничившись месяцем и годом. Конечно, для девочки это необязательно, но было бы интересно проснуться однажды утром и вспомнить что сегодня – именно сегодня – у тебя день рождения. Вполне возможно, что шестнадцать ей уже исполнилось – если она родилась в первый день месяца. Гевера сидела смирно, даже не пытаясь задираться.