Проблемы гостя из Перу бесплатное чтение

Проблемы гостя из Перу.

Сегодня

Казалось, но только казалось, картина висит неудачно. В конце вытянутого большого холла, почти под лестницей, в самом что ни на есть медвежьем углу. Однако, чем больше Эд стоял и смотрел на нее, тем отчетливее понимал задумку декоратора. Сама картина, довольно большое полотно в изысканной раме, при входе в дом сразу бросалась в глаза ярким пятном. Если подходить медленно, можно было даже принять ее за зеркало. На фоне ослепительно голубого неба с редкими перистыми облаками высилась фигура аккуратно одетого человека. Костюм, пальто, шляпа-котелок и яблоко, закрывающее лицо. Копия, Эд надеялся, что копия, знаменитой картины Рене Магритта «Сын человеческий». В солнечные дни любой мужчина, которому открыли двери холла мог поклясться, что видит свое отражение. В мягком вечернем освещении, как сейчас, картина оставалась единственным значительным источником света. Пройти мимо было невозможно.

Эд и шел мимо. Деловито, размеренно, как ходил всегда. И вот, уже десять минут стоял и всматривался в еле видимые черты неизвестного мужчины на картине. Интересно, прежде чем появилось яблоко художник написал лицо? Эд поверхностно знал творчество Магритта, но магический реализм мог подразумевать все, что угодно и он бы совершенно не удивился, окажись под яблоком лицо бабушки художника. Или автопортрет. Или кошка. Но что за выражение могло быть на этом лице? Может быть как у него сейчас, растерянное и даже равнодушное от пережитого шока. Испуганное?

Боковым зрением он отметил какое-то движение. К нему бесшумно приближалась темная высокая фигура. «Наверное Роджерс, дворецкий» – подумал Эд и ощутимо вздрогнул. Взгляд непроизвольно метнулся в сторону плотно закрытых дверей кабинета. Темная фигура наконец обрела выразительные черты дяди Сессила. Высокий, пожилой, грузный мужчина встал рядом с племянником.

– Что ты здесь стоишь, Эдмундо? – Устало спросил он.

Эд поморщился. Он не имел ничего против собственного имени, но в устах дяди, как и любого другого англичанина, оно звучало названием экзотической птицы, а не именем человеческим.

– Просто Эд, если вы не против, дядюшка. – Он пожал плечами. – Просто стою…

– Понимаю, понимаю… – Дядя понимающе покачал головой. – Такой шок для нас всех. И ты, только приехал, воссоединился с семьей, а тут такая трагедия. Понимаю. – Снова повторил он и снова покачал головой. – Но, впрочем, пойдем, надо ужинать. Даже в таких скорбных обстоятельствах необходимо подкрепиться.

Под мирный щебет пустых дядиных слов Эд позволил увлечь себя в столовую. Он брел в состоянии какой-то прострации, машинально отмечая очевидные, естественные вещи. Вот холл дядиного дома, большого поместья в живописном уголке Кента. Тяжелая входная дверь, массивная и резная. По левую руку двойные двери в столовую и старомодный гонг рядом. В него, вне зависимости от времени приема пищи, никто не ударял. Три страшненькие миниатюры на стене. Дальше начинается лестница под небольшим углом, с резными, частыми бортиками перилл. Под лестницей столик с телефоном, кресло и картина. По правую руку от входа – дверь в библиотеку. А следом – в небольшой уютный кабинет дяди, где на полу распростерлось тело дворецкого Роджерса, убитого пятью ударами ножа в грудь.

Тишину дома разорвал оглушительный звон. Эд пошатнулся. Дядя Сессил с удивлением смотрел на молоток от гонга, зажатый в собственной руке.

– Я не… – Бормотал он, слов было не разобрать. Но, кажется, гонг-прочищающий-мозги, это было то, что нужно.

Эд словно очнулся от забытья и впервые за почти два дня пребывания в этом доме, почувствовал себя уверенно. Он аккуратно освободил дядину руку от молотка, повесил его обратно и остановил раскачивающуюся тарелку.

– Думаю, это всем нам было так или иначе необходимо. – С улыбкой обратился он к дяде. – Пройдемте к остальным.

Они прошли в столовую и закрыли за собой двери.

***

Столовая еще в первое посещение поразила Эда своими размерами. Каждый раз входя туда на завтрак, обед и ужин он неизменно ощущал давление огромного овального стола, стен, затянутых в гобелены со сценками охоты и венец всему – гигантский как орган, буфет. Даже камин терялся перед его величием.

Двери в столовую закрылись как крышка сверху. Все обитатели дома со следами удара гонга на лице, смотрели на них с дядей. Эд быстро проскользнул на свое место. К счастью, стол был уже накрыт. Горничная дождалась, когда Сессил займет свой стул во главе и принялась разливать суп. Пока что никто не произнес ни слова.

Эд украдкой рассматривал гостей. Три женщины и четыре мужчины, включая его самого, всего – семеро. Он все еще находился под впечатлением от длительного путешествия, все еще не отдохнул как следует и совершенно точно не утрудил себя запомнить всех по именам и рангам. По старой привычке очень полезной в бизнесе, он с первых минут знакомства составил моментальное мнение и дал всем выразительные имена вроде «Птичка», «Веселая вдова» и «Сухой тост». Но, что было хорошо для бизнеса никак не помогало теперь разобраться в мотивах и возможностях совершения того чудовищного преступления, плоды которого лежали в кабинете. Эд чувствовал, что поступил поверхностно. Завтра же утром он как следует познакомится с новыми родственниками. Понаблюдать за работой детективов тоже будет интересно.

Разговоры за столом ограничивались просьбами передать соль и хлеб. Взгляды были устремлены либо в собственные тарелки, либо в неопределенное будущее. Горничная неслышно скользила мимо с кусками холодного ростбифа.

Тело обнаружили в 17.00, то есть уже два часа назад. Горничная с посеревшим от ужаса лицом все кричала и кричала, пока подбежавший Эд не сгреб ее в объятья, где она выдохнула и разразилась шумными рыданиями. Одна из старших женщин (жена брата дядиной жены?) бросилась к телефону, но Сессил остановил ее.

– Я все улажу, Амелия, надо позвонить инспектору в Кент.

Амелия вернулась к остальной компании, кружком обступившей тело Роджерса.

– Может быть он еще жив? – Прошептала молодая девушка, «Птичка», как назвал ее Эд.

Это предположение не требовало ни опровержения, ни проверки. Роджерс выглядел мертвым и был таковым. Эд отлепил от себя немного успокоившуюся горничную.

– Как вас зовут, дорогая? – Он заставил ее смотреть на себя, прямо в глаза, хотя голова девушки упорно дергалась в сторону трупа.

– Эмма, сэр.

– Отлично! Эмма, вам надо выпить горячего чаю. Сделайте крепкий и сладкий, как смола. Выпейте сами и принесите нам всем в столовую такой же. Хорошо?

Девица неуверенно кивнула. Она уже начала приходить в себя и заливаться краской смущения. Теперь Эд мог со спокойным сердцем отпустить ее.

Дядя закончил телефонные переговоры.

– Все в порядке, – голосом опереточного генерала проговорил он, – полиция уже едет. Инспектор будет утром.

Эд, стоявший ближе всех к телу, сделал шаг назад. Остальные тоже непроизвольно попятились.

– В таком случае, нам надо выйти из кабинете и стараться ничего не трогать, да? Сейчас приедут криминалисты, эксперты и фотографы…

Сэр Сессил посмотрел на него с легкой усмешкой.

– Ты прав, Эдмундо. Нам надо выйти и запереть кабинет. Утром приедет инспектор и доктор.

– А сейчас? Кто приедет за телом, и чтобы все тут… Ну… – Эд пытался вспомнить слово, не выдавая свою любовь к детективным сериалам. Такого слова не находилось.

– А сейчас приедет бобби и посидит тут до утра. А утром приедет…

– Инспектор и доктор. – Покорно подытожил Эд. – Бобби – это местный детектив?

– Он был бы в восторге от такой характеристики. – Сэр Сессил хмыкнул. – Бобби – это деревенский полисмен. Ты ведь заметил, что это глушь, Эдмундо? – Дядя говорил и бодро подталкивал свое нерешительное стадо к выходу. – Сам увидишь с кем приходится иметь дело. Он еще ехать пол часа будет, помяни мое слово.

Дядя оказался прав. Спустя 30 минут на подъездной аллее показался старый велосипед с грузным бочкообразным седоком. Если бы не блестящий шлем и форма, Эд принял бы его за молочника или почтальона. Молодой человек допил свой крепчайший чай и подошел к двери столовой, чтобы присутствовать при встрече с властью.

Власть в лице полисмена Блока взглянула на него с подозрением. Еще бы, иностранец, это всякому бросится в глаза. Молодой для своих 38, подтянутый, с оливковой кожей, толи от природы, толи от постоянного пребывания под перуанским солнцем, с короткими темными волосами и двухдневной щетиной. Эда тут же записали в главные подозреваемые по национальному признаку и дело казалось закрытым. К счастью, расследование убийства не входило в сферу компетенции полисмена Блока. Он равнодушно заглянул в кабинет, убедился, что труп на месте и уселся на мягкий стул перед запертой дверью. На этом его деятельное участие в расследовании заканчивалось. Начиналось бездеятельное.

Эд отмахнулся от воспоминаний и передал женщине напротив соль. Кто это? «Веселая вдова» – сестра дяди Сессила? Мысли путались. Он не мог вспомнить ее имя, поэтому довольно вяло подтвердил, что еще не отошел от путешествия, потрясен и все такое прочее.

Путешествие действительно выдалось не шуточным. Эд не часто оставлял свое маленькое предприятие, винокурню недалеко от Лимы. Бизнес шел отлично, и молодой человек просто воспользовался приглашением дяди Сессла чтобы объехать часть своих закупщиков по всему миру. Сложное логистически, но крайне удачное путешествие. Из Перу он отправился в Америку, оттуда в Китай, из Китая чуть ли не пешком попал в Россию, сделал бросок Владивосток – Москва, затем – Турция, Франция и, наконец, Британия. Неделя выдалась незабываемая, одним словом. Однако, теперь на его лице красовалась «печать командировочного» – глубоко запавшие глаза еле видимые из-за мешков в пол лица. Сон и горячее питание, вот что ему нужно.

Эд прожевал последнюю тарталетку. Испытание ужином закончено. Теперь самое время отправиться в спальню. Молодой человек вежливо отклонил все предложения о прогулке по вечернему саду. В гостиной на втором этаже быстро опрокинул рюмку восхитительного шерри и попрощался с новыми родственниками. «Adios, как говорят у нас в Перу. Надеюсь, завтрашний день не будет дождливым».

Молодой человек рухнул в кровать не раздеваясь. Рюмка шерри успокаивающей горячей волной разливалась по телу. Страны, люди, слова на разных языках калейдоскопом проносились в его утомленном мозгу. И Роджерс с яблоком вместо лица и облаками вместо ножевых ран.

И семь потрясенных лиц, одно из которых было лишь маской.

И все в масках или яблоках вместо лиц.

На этом все. Эд заснул сном праведника.

***

Вчера – 1.

Вокруг плескалась тихая, умиротворяющая волна. Она билась о бортик маленькой лодки, накрепко привязанной к колышку на берегу. Волна накатывала, прибивала лодку к берегу, берег отталкивал и суденышко относило на полную длину веревки в реку. Так повторялось снова и снова, а Эд лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь теплом, покоем и сном. Так самозабвенно спят дети, собаки и очень уставшие взрослые.

– Сэр.

Лодка дернулась, веревка спружинила и Эд проснулся.

– Сэр!

Над ним склонился взволнованный проводник поезда.

– Вам пора вставать, сэр! Я помню, вы просили разбудить Вас около станции. Мы уже подъезжаем. Вещи не собраны! – Он в отчаянии всплеснул руками и бросился к чемоданам. – Позвольте я помогу. У вас не больше пяти минут, мы уже начали торможение, а стоянка длится три минуты.

Эд огляделся. Он пока не чувствовал беспокойства, суета еще не пробила воспоминание и сон про теплую лодку, ласковую волну, утреннее солнце и ощущение беззаботности, свойственное юности.

Проводник бросался из одного конца купе в другой. Как это вообще возможно на полутора метрах полезной площади, и Эд усилием воли вернулся к реальности. Он был полностью одет и обут, спал в купе поезда, опершись руками на маленький столик. Вот его чемоданы, вот портплед и сумка. На вешалке пальто. Разум фиксировал очевидные вещи. Очевидно было и то, что проводник сам проспал. Его фуражка едва держалась на непричесанных волосах, а куртка была застегнута таким странным образом, что пуговицы находили друг на друга через одну. Но какого черта он делает в поезде, если заснул вчера в гостевой спальне дядиного дома? И что это за станция, на которой…

– Спасибо, что разбудили. – Эд встал. – Напомните пожалуйста, это станция…

– Маргейт.

Интересно, ближайшая к дядиному поместью.

– А время прибытия…

– Шесть часов десять минут утра, сэр. – Проводник довольно выдохнул. Поезд почти остановился. Вещи собраны, пассажир стоит на своих ногах. Осталась самая малость, высадить его и поминай как звали.

– А день прибытия? – Эд как бы между делом надел пальто и повесил сумку через плечо. – Напомните какой сегодня день? Утомительное путешествие. – Пояснил он на молчаливый знак вопроса от проводника.

– 27 мая, сэр. Долгие перелеты, да?

– Множество долгих перелетов.

Проводник подхватил чемоданы и направился к выходу из вагона. Эд медленно брел следом.

А что, собственно, происходит? 27 мая уже было. Позавчера. Уже был этот поезд и вихрастый проводник. Уже было 28 мая сразу после 27-го. Чисто технически он не видел никаких причин к тому, чтобы сейчас не было 29 мая. Как и задумывалось календарем и подтверждалось ранее всеми прожитыми днями. Они следовали один за другим, а не в хаотичном порядке.

«Я продолжаю спать. Это сон во сне. От усталости еще и не такое бывает».

Эд немного успокоил себя этой мыслью и тут же отметил, что впервые за долгое время чувствует себя отдохнувшим. Наверное, два дня на одном месте, трехразовое питание и много сна довольно быстро восстановили его измученный организм. Вот только предполагалось что проснется он там же, где заснул, в спальне на втором этаже. И главное – сегодня!

Поезд издал длинный предупреждающий гудок и окончательно замер. Эд поплотнее запахнул пальто. Насколько ему помнилось 27 мая стоял плотный холодный туман. Проводник открыл двери вагона, поеживаясь, помог спустить чемоданы на перрон и тут же запрыгнул обратно, оставив единственного сошедшего пассажира в сумрачном замешательстве. Через две минуты поезд снова тронулся и вскоре полностью растворился в молочной белизне.

Молодой человек остался один на маленькой станции. Шерстяное пальто моментально впитало влагу, сделалось тяжелым, ворсинки ощетинились. Руки и лицо покрылись ледяной испариной.

Эд старался не шевелиться. Таким растерянным и потрясенным он не чувствовал себя буквально со вчерашнего дня. Или, лучше говорить, с завтрашнего? В голове все перепуталось и туман стоял не хуже, чем на улице. А если это не сон? Вспомнилось само собой лицо героя Билла Мюррея в фильме «День сурка». Наверное, у Эда сейчас такое же лицо. Захотелось куда-то бежать, что-то судорожно делать, узнавать, но сзади были рельсы, вот тут стоял он сам парализованный перспективой и ненормальностью происходящего, а впереди…

Сбоку от станционного домика сквозь туман пробились бледно-желтые огни фар. Если это 27 мая, значит его будут встречать на станции, чтобы отвезти в дом дяди, где он проспит от переутомления почти сутки. Если это 27 мая, значит его будет встречать…

Хлопнула дверца машины, в безмолвии раннего утра послышались уверенные шаги. Эд даже обрадовался своему параличу, потому что, обрети он способность двигаться, бежал бы уже по этим рельсам сломя голову, прямо в сторону Перу, и черт с ним, что он на острове. Что вообще за выдумка – эти острова. Ну вот, теперь он разозлился на Британию. А кто сейчас на нее не злится?

Молодой человек заставил себя встряхнуться. Эти мысли совершенно не помогут прийти в себя. Шаги между тем, приближались.

– Сэр, – послышался из тумана знакомы спокойный голос, – мистер Гарсия?

Эд глубоко, до самого дна легких, вобрал в себя влажный, холодный воздух и только выдохнув, расслабил плечи.

– Значит, вот так. – Пробормотал он. – Это жизнь, Эдмундо, даже если каждый день РЕАЛЬНО похож на предыдущий.

– Я здесь. – Молодой человек подхватил чемоданы. – Иду к вам.

– Здравствуйте! – Из-за станционного домика вышел высокий, сухопарый мужчина в костюме тройке и пальто, небрежно, но элегантно накинутом сверху. На его лице читалось привычное достоинство с ноткой любопытства, позволительной старому проверенному слуге. – Рад приветствовать вас в Кенте, мистер Гарсия. Позвольте я возьму чемоданы. – Он наклонился и аккуратно избавил Эда от ноши. – Машина за углом, идемте за мной, но будьте аккуратны в этом тумане. Впереди ступеньки. – Меня зовут Роджерс, дворецкий.

На негнущихся ногах Эд двинулся следом за высокой фигурой.

– Рад познакомиться, мистер Роджерс. – Автоматически произнес он.

Роджерс, упокой Господь его душу, был живее всех живых. А вот сам Эд чувствовал, что вот-вот займет на небесах освободившееся место. Понадобилась вся имеющаяся у него сила воли, пришлось припомнить все матушкины наставления религиозного характера, которые он с особым цинизмом пропускал мимо ушей. Вспомнились даже мистические притчи бабушки по линии отца, которая любила прихвастнуть знакомством с духами. До краев накачав себя суевериями всякого толка Эд сел в машину и, слушая мерное гудение мотора новенькой Теслы, вернулся в мир рационального.

– Какое сегодня число, мистер Роджерс? – Спросил он. – Я немного запутался при перелетах.

– Сегодня 27 мая, мистер Гарсия, вторник.

– Отлично. – Эд снова глубоко вздохнул. – Что ж, пусть будет так. Будем наблюдать.

***

Станция через несколько секунд осталась позади и исчезла в плотном тумане, как будто и не было ее. Машина тихо урчала. В салоне пахло кожей, деревом и теплом. Сырость утра осталась за плотно закрытыми дверями. Асфальт кончился, они въехали на проселочную, гравийную дорогу, проходящую по лесу. Высокие деревья, настолько густые, что сплетались кронами, образовывали восхитительный зеленый лабиринт почти не пропускающий туман. Здесь было тихо, светло и сказочно красиво. Редкие клочья тумана пробирались сквозь ветви и одиноко парили, медленно растворяясь в воздухе. В прогалинах, где в солнечную погоду пробивались почти прямые яркие лучи, дорогу пересекали белесые столбы влажной дымки.

Эд старался припомнить, разговаривал ли он с Роджерсом в прошлый раз. Это было сложно, все его воспоминания о приезде в дядин дом слились в один водоворот неважных событий единственной целью которых было добраться до постели. Он поклялся никогда больше не пытаться впихнуть все поездки, запланированные на год в одну неделю. Выходило так, что знакомство нужно начинать заново в прямом и переносном смысле.

– Мистер Роджерс, вы давно служите у дяди Сессила? – Он с улыбкой повернулся к дворецкому.

Спина прямая, лицо расслабленное, но сосредоточенное. Руки в автомобильных перчатках.

– Просто Роджерс, мистер Гарсия. – С улыбкой поправил водитель.

–Тогда просто Эд.

– А вот это не положено. Сэр Бриборн предпочитает следовать традициям и правилам, все 30 лет, что я состою у него на службе.

– О! Тридцать лет – это целая жизнь. – Эд уважительно кивнул. – Долгий срок для работы на одном месте.

– Сэр Бриборн любитель путешествий, поэтому моя служба никогда не была скучной, мистер Гарсия. – Роджерс преувеличенно опасливо посмотрел по сторонам. – Эд.

Молодой человек хохотнул.

– Значит, мир вам удалось повидать?

– Да, можно сказать и так. Мы с семейством, включая вашу матушку, посмотрели и Францию, и Италию, а благодаря таймшеру сэра Бриборна провели несколько чудесных летних отпусков в Швейцарии.

– Вот только в Швейцарии я за последнюю неделю не был. – Пробормотал Эд. – А у вас есть семья?

Брови Роджерса деликатно взлетели вверх.

– Простите за бестактность, – молодой человек стушевался, – просто я воспитан в другой культуре и с трудом представляю себе этот аспект традиционного английского общества. Например, у экономки в доме моих родителей есть домик в деревне неподалеку от нашей винокурни, где проживает ее муж, наш же садовник и их дети. Часть детей устроилась к нам рабочими, часть уехали в город.

– Сколько же было этих детей, если вы их частями меряете, мистер Гарсия? – Роджерс вопросительно поднял брови.

– Восемь. – Эд расплылся в улыбке. – Мальчиков и девочек поровну.

– Восхитительно!

Некоторое время они ехали в молчании. Зеленый навес кончился и теперь машина пересекала большие пахотные поля с обеих сторон от дороги, огороженные низким деревянным забором.

– Своей семьи у меня нет, – заговорил Роджерс, – но это не особенность служения в большом хозяйском доме. Я знаю много дворецких, которые завели жен, детей и живут примерно так как вы описали. Просто так получилось. Но у меня есть сестра и племянники, чудесные ребята, хоть и не в таком невероятном количестве как у вашей экономки. Они живут в Уэльсе и каждый отпуск, если только я остаюсь в Англии, провожу у них. Вы бывали в Уэльсе, мистер Гарсия?

– Пока что нет. На что похож этот край? – Эд слушал, затаив дыхание. Он чувствовал, что все, каждое слово, произнесенное Роджерсом, необходимо помнить.

– Непременно съездите. Если вы не видели Уэльс, вы не видели Англии. Это самый настоящий край света. Дикая, первозданная красота природы. Утесы, скалы и бескрайний океан.

В спокойном, уверенном голосе дворецкого проскользнул оттенок тоски. Эд с легкостью представил его, высокого, поджарого старика в прогулочном твидовом костюме и кепи, с сумкой через плечо и палкой, одиноко стоящего на утесе. Ветер треплет полы плаща, задумчивый взгляд устремлен в прошлое. А что там, в прошлом?

– Кажется вы искренне любите эти суровые места. Хотя, Кент тоже сложно назвать индустриальным центром.

– Просто-таки невозможно. Но да, Уэльс – это мое детство и, думаю, моя старость. До нее, конечно, еще далеко, – Роджерс сдержанно улыбнулся.

Некоторое время они ехали молча. Миновали маленькую деревню и снова понеслись вдоль полей. По косвенным признакам, в том числе опираясь на неверную память, Эд понял, что ехать осталось минут двадцать. Драгоценные минуты, которые ни в коем случае нельзя было тратить на молчаливое созерцание лугов и овец. Продолжать разговор о личной жизни Роджерса сейчас смысла не имело, молодой человек видел это по отрешенному выражению его лица, поэтому решил приступить к обсуждению своей второй проблемы. Более серьезной.

– Роджерс, вы же примерно знаете историю обретения меня семейством Бриборн?

– Эм… Мистер Гарсия? -Дворецкий приподнял кустистую бровь.

– Ну бросьте, – Эд рассмеялся, – конечно знаете. Мы с дядей случайно встретились на выставке виноделия в Провансе, были представлены друг другу, опознали родственную связь. Вот эта история вам знакома?

– Конечно, сэр Сессил рассказывал домочадцам и мне отдельно о вашей необычайной встрече.

– Ну, это действительно было очень необычно. Я знал, что существует семейная ветвь в Англии, но все связи так затерялись, что я и не думал их восстанавливать. Распорядился случай.

– О, вы фаталист, мистер Гарсия?

– Очень похоже, что теперь, да. – Эд поморщился. – Я к чему веду. С дядей я познакомился, но в доме ведь будет еще какая-то публика, правда? Расскажите мне о них, в самых общих чертах, естественно, – поторопился уточнить он, видя, как брови Роджерса медленно поползли вверх, – буквально кто есть кто. Я оказываюсь в очень невыгодном положении, они обо мне что-то слышали, я о них – ничего.

– Не знаю, мистер Гарсия, это…

– Помогите мне, Роджерс, – Эд тяжко вздохнул, – хоть чуть-чуть сориентируйте в пространстве. «Пока я сам пытаюсь сориентироваться во времени». – Добавил он про себя.

– Что ж, в общих чертах, конечно я могу позволить себе обрисовать вам нынешнее общество Бриборн Холла. – Дворецкий наконец сдался.

– Отлично. Приступайте, а то мы уже, наверное, скоро приедем.

– Минут пятнадцать у нас еще есть. – Благожелательно улыбнулся Роджерс и немного сбавил ход. Тесла тихонько заурчала. Туман над полями почти пропал, уступив место еще сонному солнечному свету.

– Кроме хозяина дома, сэра Сессила Бриборна, в доме гостят шесть человек. Расположим их по близости родственных связей, если вы не возражаете.

– Это идеально, чтобы запомнить. – Эд обратился в слух. Ему предстояло по емким характеристикам дворецкого опознать людей, с которыми он уже знакомился, пережил несколько совместных приемов пищи и одно чрезвычайное происшествие и все равно умудрился совершенно ничего ни о ком не узнать. Кроме того, у Эда была привычка, очень полезная в работе и совершенно ужасная в личной и общественной жизни, моментально давать людям характеристики и прозвища. Сама по себе идея оценивать незнакомца в первые несколько минут общения принесла ему состояние, репутацию и полный крах в поисках семейного счастья. Переломить собственное первое впечатление было чрезвычайно сложно, но именно это предстояло сделать сейчас. Составить второе первое мнение о гостях Бриборн Холла.

Роджерс начал представление.

– Несколько дней назад прибыла леди Виолетта Кушинг. Родная сестра сэра Сессила, соответственно, ваша тетя. Вдова сэра Кушинга, с собственным состоянием, занимается благотворительность.

Она же – «Веселая вдова», энергичная, волевая, неунывающая дама примерно 60-ти лет. Произвела на Эда впечатление приятного, заинтересованного собеседника.

– Вчера прибыл мистер Томас Латтимер с женой. Мистер Латтимер – родной брат почившей леди Бриборн, жены сэра Сессила. У него семейный бизнес в Лондоне. После смерти леди Бриборн он и миссис Амелия, его жена, несколько отдалились от семьи, что вполне естественно, но связи не потеряли и иногда приезжают погостить на несколько дней. Он – ровесник сэра Бриборна. Она – неизвестно каких лет, но моложе мужа.

Они же «Мистер и миссис Кислятина». Люди с вечно недовольными лицами. Он – широкоплечий, чуть сутулый, чем-то озабоченный, будто постоянно встревоженный человек на тонких, длинных ногах. Волосы хоть и короткие, но растрепанные, как такое возможно, интересно. Хороший, дорогой костюм, но где не надо – обтягивает, где надо – висит мешком. Нелепый, в общем, человек. Она – истинная английская роза. Вытянутое лицо, гордая осанка, взгляд подозрительный, нетерпеливый и не терпящий возражений. Вид постоянно такой, будто рядом что-то неприятно пахнет и источник этого запаха – лично вы.

– Вместе с ними вчера приехал поверенный и хороший друг сэра Сессила – мистер Найджел Берроуз. Они знакомы еще с университетской скамьи.

Он же «Сложный зануда» или «Сухой тост». С «простым занудой» легко, считал Эд. Что тут может быть трудного, он и сам иногда был просто занудой, в том, что касалось ведения дел, счетов и всего такого. Сложный зануда – особенный тип. Он точно знает, что и как делать, всегда готов помочь непрошенным советом, разобрать любую ситуацию или материальную вещь на теоретические атомы, чтобы сказать: «Ну, дальше сам, дальше – ерунда, ребенок справиться», и травить истории, глядя на то, как вы собираете что-то безнадежно испорченное.

– И, уже несколько недель в доме гостит мисс Сьюзан Бердмен. Она начинающая актриса, протеже сэра Сессила. С прошлого года Сэр Сессил чрезвычайно заинтересовался театром и является теперь официальным спонсором нескольких постановок здесь, в Кенте. Сейчас он подыскивает подходящую пьесу для дебюта мисс Бердмен.

Она же «Птичка». Очаровательное пустоголовое создание с серыми глазами, широко распахнутыми миру состоятельных импресарио.

– Вот и все, мистер Гарсия. Шесть гостей.

– Семь, Роджерс. – Эд улыбнулся. – Еще и я, мистер Гарсия, таинственный родственник из Перу. Прибыл с неизвестными намерениями на неопределенный срок.

Дворецкий сдержанно улыбнулся.

– Это так, Эд?

Молодой человек рассмеялся.

– Нет, но, пожалуй, я не буду тратить время на попытки объясниться с новыми родственниками, главное, что мы с дядей понимаем друг друга.

Дядя Сессил Бриборн – он же «плут». Вот, что Эд подумал о нем, как только увидел на выставке виноделия в Провансе в прошлом году. Как только его взгляд остановился на рослом, полноватом мужчине с довольным, надменным лицом типичного представителя английской аристократии, сразу, минуя все предубеждения и предрассудки, в мозгу выскочило слово «плут». Поэтому «понимание», о котором Эд с уверенностью заявил Роджерсу, было таким легким. Один ждал возможности, а другой ждал, когда первый найдет возможность заговорить о деньгах. О его, Эда, деньгах. А в том, что дядя о них заговорит в контексте какого-то утопического совместного предприятия, Эд не сомневался. За удовольствие провести пару недель в отпуске молодой человек готов был пожертвовать разумную сумму и вернуться в реальный мир, без родственников за пределами Перу.

Уже абсолютно все поля Кента остались позади, дворецкий прибавил газу и впереди показалось величественное поместье Бриборн Холл. Машина проехала через высокие кованые ворота с изображением герба Бриборнов, перевернутого кувшина с водой. Осталось преодолеть всего пол мили по подъездной дорожке. Под колесами шуршал гравий, по обе стороны дорожки раскинулся красивый ухоженный парк с розариями, статуями и скамейками в тени деревьев.

– Спасибо, что дали мне возможность немного подготовиться, Роджерс, я это очень ценю.

– Всегда рад оказать услугу, мистер Гарсия. Вы можете обращаться ко мне в любое время.

Тесла остановилась у парадного входа. Эд вышел и с удовольствием разогнул затекшее тело. От пальто все еще немного пахло туманной сыростью. Но уже во всю светило и пригревало солнце, где-то рядом, в кронах деревьев перекликались птицы.

Дворецкий с багажом в руках направился к двери.

– Позвольте я провожу вас в вашу комнату, мистер Гарсия. Гостям отдан весь второй этаж. Для вас будет накрыт в столовой ранний завтрак. Все обитатели дома еще спят.

Эд взглянул на часы. Семь тридцать утра. Вот и отлично, пусть вся спят. Пока он поднимался за Роджерсом по лестнице в собственную спальню, которую уже успел обжить в каком-то странном будущем-прошлом, в голове сформировался следующий вопрос. А что, собственно, он со всем этим должен делать? Потому как у него сформировалось стойкое ощущение, в этой странной ситуации он точно должен что-то делать. Но что? Вычислить убийцу человека, который идет сейчас впереди с его чемоданом? Или предотвратить это убийство?

***

Какой ты человек? В конечном итоге все сводится к этому простому вопросу. Какой ты человек. Тот, кто спасает? Тот, кто разоблачает? Тот, кто наблюдает? Эд всегда причислял себя к людям действия. Он привык принимать решения, с тех пор как отец отдал ему в распоряжение семейный бизнес. В один прекрасный день от его, Эда, усилий стали зависеть благосостояние и жизнь значительного числа людей. Что интересно, чем меньше бизнес, тем сильнее его владелец чувствует свою ответственность. Хозяин завода на тысячу работников не знает и трети из этой тысячи лично, для него эти люди – цифры в расчетной ведомости. Хозяин винокурни с тридцатью работниками не мог подвести ни одного из них. Это были Хуан, Нисса, Луиса, Марко и еще двадцать шесть человек у каждого из которых он ужинал. Совместная трапеза – верный путь узнать человека.

Блуждая в темном коридоре собственных мыслей, Эд накидал на тарелку что попало и направился к столу. Все еще было раннее утро, девятый час. Освежившись в своей комнате, он переоделся и направился на ранний завтрак, накрытый специально для него в столовой, по случаю приезда.

Столовая снова поразила своими размерами и роскошью традиционного аристократического поместья. Эд чувствовал себя в декорациях к фильму по романам Джейн Остин. Хотя, она не писала детективов. Тогда больше подходит Уилки Коллинз. Вот, стоит одернуть штору и за окном покажутся три зловещих индуса.

– Размышляете о секретах, да?

Эд дернулся от неожиданности. За спиной послышался задорный девичий смех.

Мимо него проплыла милейшая девица лет 28-ми. Высокая, загорелая, с идеальной фигурой «песочные часы», длинными прямыми волосами, искусно выкрашенными с блонд. Личико со стереотипными, но запоминающимися чертами, что позволяло думать, не переделанными пластикой. Она оставила после себя шлейф «морского бриза» и направилась к столику с едой.

– Боже мой, что это у вас в тарелке? Накладывали во сне? – Она сморщила носик. – С таким набором вполне можно выпасть из жизни на день, а то и два.

Эд опустил взгляд в свою тарелку и снова вздрогнул.

– Кажется интуитивное питание – это не мое.

Девушка расхохоталась.

– Точно. Давайте-ка соберем для вас новый набор. Кстати, я Сюзетта Бердман. А вы?

– Я Эдмундо Гарсия, племянник сэра Сессила, только что приехал. А вы, значит Сюзетта? – Молодой человек взял новую тарелку, поспешив избавиться от бекона, политого кленовым сиропом и яйцом пашот.

– Не очень, да? – Девушка скорбно вздохнула. – Ладно, это независимое мнение. Надо его принять. – Она достала маленькую книжечку и что-то вычеркнула. – Хорошо вам, Эдмундо, прекрасное звучное имя, хоть сейчас на сцену.

– Зовите меня просто Эд. Есть ощущение, что каждый, кто произносит мое имя в этой стране, испытывает внутренний дискомфорт.

– Ой, – девушка хмыкнула, – вполне может быть. Нынешнее общество бесконечно несчастно. Переживает одновременно бурный восторг от собственной внешней толерантности и внутреннее сопротивление ей же.

Эду пришлось отвернуться, чтобы не вытаращить на нее глаза. «Птичка». Так он прозвал девушку при первой встрече. Пустоголовое алчное создание. Интересный поворот. Он занес над тарелкой с новой порцией бекона клубничный соус.

– Божечки, да что же вы делаете! – Девушка решительно отобрала у него тарелку и приказала. – Идите садитесь, я сама все положу.

Он покорно уселся за огромным обеденным столом.

– А что, вас действительно зовут Сюзетта?

– Нет. – Она поморщилась. – Я Сьюзан. Такое вот простое, имя. Но знаете, я собираюсь играть на сцене, ваш дядя просто прелесть, очень помогает мне с карьерой. А для карьеры прежде всего нужно яркое имя. Ну, вот сколько вам известно популярных Мэри?

Эд сбился со счета, но его молчание было интерпретировано неверно.

– Вот! Сьюзан не очень удачное имя. А с другой стороны, не хочется придумывать что-то совсем уж экзотическое, типа Сиеры, Сиены, Дэльфины. – Она с надеждой глянула на молодого человека.

Он отрицательно помотал головой.

– Н-да. – Девушка снова достала блокнотик, судя по всему, вычеркнула Сиеру, Сиену, Дэльфину, и продолжила накладывать ему огурцы. – Вот, пытаюсь придумать какое-то новое звучание своего простенького имени.

– Есть мнение, – Эд улыбнулся, – что талант прославит любое имя.

– Это, если есть по-настоящему большой талант. – Сьюзан принесла две тарелки наполненные прекрасным традиционным завтраком. – Мы живем в очень стремительное время, Эдди.

– Просто Эд.

– Хорошо. – Она понимающе улыбнулась. – В стремительное и странное время, столько всего зависит от самопрезентации и правильно расставленных акцентов. Даже случай и самый талантливый импресарио, уже не играет такой роли как раньше. Соцсети решают. Мне прямо грустно от всего этого. А еще Сессил, – она моментально поправилась, – сэр Сессил, запрещает снимать здесь контент. Я напускаю туман как могу.

– Так это и не плохо. – Эд с энтузиазмом жевал яичницу. – Для подписчиков главное – интрига, так что не переживайте. Дядя, наверное, не хочет, чтобы поместье фигурировало в кадре. Но загадочные куски паркета, живописный мох и ногти статуи невозможно опознать. В любое время готов послужить вам таинственной тенью в дверном проеме.

Девушка рассмеялась.

– Отличная идея, вы нравитесь мне, Эд. Мы подружимся.

С некоторым удивлением, молодой человек подумал, что да, подружатся. Сьюзан оказалась приятной, умной собеседницей с очень рациональным мышлением. В его голове она конечно останется «Птичкой», тому способствовала и жизненная позиция и фамилия, что уж скрывать. Но сбрасывать ее со счетов как рациональный тип убийцы теперь было нельзя. Когда у такого человека есть жизненные планы он готов на многое, чтобы их не менять.

–А вот, кстати, когда вы только вошли, упомянули какие-то секреты.

Сьюзан нахмурилась, но тут же ее лицо осветила улыбка.

– Точно! Вы так таращились в окно, это было просто забавно, как будто ждали, что за шторой кто-то прячется. Эта столовая часто оказывает такое впечатление на людей. Мне кажется, здесь снимались какие-то серии «Пуаро» Агаты Кристи. Надо уточнить у Сес… У сэра Сессила.

– Да, – задумчиво согласился Эд,– наверное, все дело в этом.

– Конечно нет. – С внезапной серьезностью сказала девушка. – Этому дому двести лет, дорогой. Здесь много чего происходило. Кто знает сколько настоящих секретов скрыто за слоями обоев в этой столовой. Со старыми поместьями всегда так, стоит только чуть потянуть отклеенный кусочек, и кирпичная кладка посыплется. Секреты для них как цемент. – Она отрешено жевала бекон. «Интересная девушка». – Подумал Эд.

– Любите детективы, да?

– О-бо-жа-ю! Я даже думала о «Мышеловке» для своего дебюта на сцене.

Эд скривился.

– Ну нет, это никуда не годится. Банальщина. Здесь есть библиотека?

***

Библиотека, конечно, была. После завтрака молодые люди направились туда и очень быстро нашли полное собрание сочинений Агаты Кристи в потрясающем переплете. Эд с наслаждением касался кожаных корешков, ища нужное название. В целом ему было не очень уютно, хотя комната располагала к чтению так же, как уголок в саду его родителей в Перу. Мама поставила на веранде самое милое на свете кресло, рядом уместился самый восхитительный расписной журнальный столик, под ногами был идеальный по размеру и высоте пуфик, а запах роз, витавший вкруг…

– Мы ищем что-то конкретное? – Нетерпеливый голос Сьюзан вырвал его из воспоминаний.

– Эм… Да, я точно знаю какая история вам подойдет. Ищите «Загадку Эндхауза».

А неуютно ему было из-за близости кабинета, в котором завтра найдут тело Роджерса. Или не найдут, сложно сказать, что хуже.

– И что с этой «Загадкой»? Что в ней особенного? – Сьюзан бодро перебирала книги.

– Дело в главной героине. Ник Бакли – весьма талантливая и привлекательная особа, которая скрывает один не маленький секрет. – Эд заговорщицки подмигнул девушке. – Всем известно, что для бенефиса нужна характерная, интересная героиня. Конечно, какая-нибудь маститая, опытная актриса может и измученную бытом домохозяйку сыграть блестяще, добавлю, в пьесе, где ничего не происходит. Но вам, моя дорогая, нужен яркий дебют с яркой героиней. Остальное придет с опытом.

Сьюзан слушала с открытым ртом.

– Удивительно, я как-то не подумала об этом. Опыта у меня действительно почти никакого. А эта Ник, значит, то, что надо?

– Ну, это мое мнение. – Эд пожал плечами, в конце концов, в импресарио он не набивался. – Прочтите книгу и сами решите. Кстати, вот и она. – Он достал с полки нужный том и протянул девушке. – Буду с нетерпением ждать вашего мнения.

Сьюзан взяла книгу и принялась тут же ее листать.

– О! Тут Пуаро, этого вы мне не говорили. Пуаро – знак качества, тут уж ничего не поделаешь, придется читать. – Она сунула книгу подмышку. – Эд вы – душка! Обязательно скажу Сес… сэру Сессилу, что вы приняли во мне такое участие, он будет рад, что мы подружились.

Она пружинистой походкой направилась к двери.

– Не хотите на пляж?

Молодой человек удивленно приподнял бровь.

– Куда? Я видел по дороге только поля. Тут есть заливные поля? – Что за странные англичане…

– Тут есть море, вообще-то. – Сьюзан хихикнула. – Но да, вы же ехали от станции со стариной Роджерсом. – Губы ее презрительно скривились. – Конечно он не покажет ничего по-настоящему стоящего. Обойдите дом, идите по тропинке вдоль теннисного корта и спуститесь по лестнице к пляжу. Там очень мило. Ну так что? Пойдем? – Она нетерпеливо откинула волосы назад.

– Вынужден отказаться. По крайней мере прямо сейчас. Хочу немного отдохнуть с дороги. К тому же предстоит встреча с остальными обитателями дома. Пока что я встретил только вас, чему несказанно рад, и Роджерса.

– О! – Сьюзан сделала такое лицо… Если можно одновременно хихикнуть и скривиться, она это сделала. – Вас ждут удивительные открытия.

Эд выжидающе смотрел. Девица молчала, но не уходила.

– Подробности?

– Наверное нет. – Она посерьезнела и пожала плечами. – Я вот сейчас подумала, что может быть это они все лично ко мне испытывают неприязнь. Вдруг вам покажется, что они очаровательные люди. В любом случае, не хочу уподобляться. – Она решительно стряхнула с себя последние сомнения. – Что ж, счастливо оставаться!

– Adios. – Пробормотал Эд уже закрытой двери и рухнул в ближайшее кресло.

«Надо же, «Птичка». Глупая, инфантильная охотница за пожилыми богачами. Ничьим суждениям нельзя доверять, даже собственным. Особенно тем, что сделаны впопыхах и от большой усталости». – Теперь Эд вспоминал, что за два дня едва перекинулся с ней несколькими фразами по сложности, никак не напоминающими осмысленный диалог. Он смотрел как к ней относятся другие и делал естественные для любого человека выводы. И вот итог, она – умная, может быть не очень образованная, но точно рационально мыслящая молодая особа с конкретными жизненными планами. Не зря ему на ум сразу пришла Ник Бакли. То есть, исключить ее из контура подозреваемых не представляется возможным. То есть, себе Эд никак не помог. – «Но что могло такую дамочку заставить убить дворецкого? Она говорила о Роджерсе с пренебрежением. Но это могло быть проявлением снобизма старлетки. Какие такие секреты мог знать о ней Роджерс? А может быть он – ее отец?» – От этой мысли Эд даже приподнялся в кресле, но тут же уселся снова. – «Нет, ерунда. Эту тайну не так уж сложно хранить, до нее никому нет дела. Вот, может быть, Роджерс узнал, что у нее и дяди Сессила интрижка? На самом деле, я сам был бы в шоке, окажись, что интрижки нет. В целом, дядя вдовец, она не замужем. Кому какое дело. Скандал на пять минут». – Эд, не отдавая себе отчета, встал и подошел к полке с детективами.

– Как это у вас получалось, леди? – Он провел рукой по корешкам книг Агаты Кристи. – Так просто и изысканно… – Достал первую попавшуюся книгу и начал бездумно листать. – Мотив, детектив, способы, возможности, полицейские, нет эти нам не помогут, Гастингс. – О, это самый смешной и нелепый персонаж, такой самоуверенный, такой лишенный самоиронии, напыщенный… Эд захлопнул книгу и вернул на место. – Мотив! Возможности! Способ! Вот, что мне поможет! – Он снова опустился в кресло и достал телефон. Интернет здесь конечно работал из рук вон плохо, но ладно уж. Эд открыл нужную страницу и принялся увлеченно читать.

«Десять детективных заповедей Рональда Нокса».

Конечно, он понятия не имел, что это за Рональд Нокс, выяснять было тоже недосуг. Он просто знал, что есть какие-то правила.

Итак, «первое – убийца – не тот человек, за ходом чьих мыслей мы следим». Ладно, это понятно, Эд сам прекрасно знал, что не убивал Роджерса.

«Второе – никаких потусторонних сил».

«Третье – не больше одного тайного помещения или секретного прохода». А вот это интересно. – Эд как-то по-новому взглянул на библиотеку, помещение, непосредственно прилегающее к кабинету, где, как мы знаем, завтра будет на один труп больше, чем когда-либо. – Надо поискать проход!

«Четвертое – никаких странных ядов». Пропускаем.

«Пятое – в произведении не должен фигурировать китаец…». Даже для начала 20-го века как-то грубо.

«Шестое – вся надежда детектива на собственный ум. Никаких удачных стечений обстоятельств». А вот это мое положение можно считать счастливым обстоятельством? Или хорошо еще, что я не китаец? – Эд начинал злиться. Бесполезное какое-то чтение.

«Седьмое – детектив сам не должен оказаться преступником». Ну хорошо. Не должен, так не будет.

«Восьмое – найдя ключ к разгадке детектив должен тут же всем о нем разболтать».

«Девятое – глуповатый друг детектива – глуповат». Или, как в моем случае, не пришел.

«Десятое – никаких двойников».

Эд закрыл страницу и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Бесполезная информация. Единственное, что имеет смысл – поискать секретный ход в кабинет. Это старый дом, почему бы и нет. Молодой человек решительно встал и подошёл к противоположной стене.

Абсолютно всю стену и пространство от пола до потолка занимал книжный шкаф. Что-то подобное Эд видел раньше только в здании Национальной Библиотеке Перу и в мультфильме «Красавица и чудовище». К полкам даже была прикреплена небольшая лесенка. Эд пару раз на ней прокатился, как-то само вышло, и снова уставился на шкафы. Потрогал некоторые книги, постучал костяшками пальцев. Звук везде был один и тот же, так звучит безнадежность. Потом прошел вдоль до самого конца стены и шкафа и обнаружил, что они не совпадают. За концом шкафа было еще полметра пространства и дверь, которую он, к счастью, не успел открыть.

***

Даже не так, не «не успел открыть», а «не совсем не успел открыть», только чуть нажал на ручку, позволил двери скользнуть наружу на сантиметр и тут же остановил. В кабинете кто-то был.

Эд так переволновался, что какое-то время слышал только шум собственного сердца и прерывистое дыхание. Захотелось откашляться, чихнуть, почесаться сразу везде. Адреналин прямо-таки зашкаливал. Постепенно шум в ушах стих, он начал разбирать отдельные слова и даже фразы.

– А я тебе говорю, надо заканчивать. Сколько можно ждать чуда? Оно не произойдет!

– Я не говорю ничего не предпринимать, просто… неужели нужен скандал?

Усталый вздох.

– Никто не хочет скандала, но, кажется, без него не обойтись. – Вспышка эмоций. – Разве мы не пытались по-хорошему? Все это не работает! Сколько можно намекать, юлить и просить. Это просто смешно! Речь о наших…

Шаги в коридоре.

– Ладно, сейчас не время. Мы можем поговорить после.

Люди в кабинете замолчали, но никуда не ушли. Эд тем временем проклял строителей, которые догадались сделать так, что дверцы открывались в стену. Он буквально видел перед собой обои дальней стены кабинета. Что за бесполезное зрелище! Он собирался уже покинуть свое убежище так как те двое точно не будут продолжать важный разговор. Вместо этого пришлось заползти в коморку полностью так как в библиотеку тоже кто-то вошел. Молодой человек оказался в ловушке.

«О! Я как тот парень из «Интерстеллар», застрял в книжном шкафу!».

Эд помотал головой. Не важно!

Люди в кабинете молчали.

Люди в библиотеке, их также было двое, разделились. Мужчина сел в кресло со словами:

– О чем мы поговорим?

Женщина ходила туда-сюда и нервничала. Часть слов оказалась заглушена звуком шагов.

– … ситуация сложная, я оказалась в … положении.

– Не надо отчаиваться, – пробубнил мужчина, – наверняка все не так плохо.

Женщина скорее всего отмахнулась от его банальностей.

– Нет, плохо, мне нужно чтобы кто-то поговорил с ним. Поговорил о … но деликатно. Это все же вопрос и … тоже. Сама я не представляю как … к такому вопросу.

– Но со мной же вы об этом говорите.

Женщина, кажется, всхлипнула.

– Вы – совершенно другое дело. … человек, порядочный. С вами можно говорить напрямик. А с ним… я не представляю.

Двое из кабинета собрались уходить. Вскоре скрипнула дверь и в холле послышались шаги.

Женщина в библиотеке оборвала себя на полуслове.

– Надо будет вернуться к этому разговору позже. – Еле слышно проговорила она, дождалась пока холл опустеет и тоже ускользнула. Еще пару минут мужчина шуршал газетой, а потом, так же как все остальные, тихо ушел.

Эд остался один между временем и пространством. Что же дало ему это маленькое приключение? Ситуация была такой странной, что не очень-то и хотелось покидать свое убежище. Стоило подумать свидетелем чему он стал.

Итак, никого из двух пар он не видел. Две женщины определенно были Виолетта Кушинг, дядина сестра и Амелия Латтимер, жена брата дядиной покойной жены. Но с кем они разговаривали? Логично было бы предположить, что миссис Латтимер говорила со своим мужем. Но это мог быть и дядя Сессил и юрист Берроуз. Миссис Кушинг так же могла беседовать с любым из мужчин, хотя напрашивалось, что это был дядя. Но нельзя, нельзя ничего предполагать. Надо знать! Знал он, что ни одна из этих леди не была «Птичкой». Узнал, что у одной из дам, не понятно какой, проблемы с деньгами. У второй назревает необъяснимый скандал.

Молодой человек потер виски указательными пальцами. Так много информации и так мало фактов. Необходимо было как-то отвлечься.

***

Холл пустовал. Эд покосился в сторону картины. Теперь он мог поклясться, что лицо под яблоком – издевательская гримаса и она смеется над его тщетными стараниями хоть что-то сделать. Как ни странно, именно эта мысль придала ему решимости. Он скривился в сторону портрета и пошел вверх по лестнице на второй этаж. Пока никакой реальный план в голове не сформировался, имело смысл нарисовать план местности, чтобы быстро ориентироваться, при необходимости. За домом море, а он и не знал…

Молодой человек поднялся на второй этаж. Итак, это традиционный большой особняк с лестницей, разрезающей дом на две равные части. Второй этаж представлял собой длинные коридоры с галереей дверей по обе стороны. Эд свернул налево. Первая комната – его собственная спальня. Он медленно, чтобы не скрипеть половицами, пошел дальше. Следующим помещением оказалась просторная гостиная-салон. Она выглядела здесь странно, даже неуместно. Такого рода помещения были характерны для первого этажа. Молодой человек вошел и осмотрелся. Под гостиную переделали две смежные некогда гостевые комнаты. Помещение просторное, светлое, голубые, холодные обои, в одном конце – камин, в другом – барная зона. Диваны и кушетки расставлены по стенам. Несколько ломберных столиков, на стенах картины со сценками невинных развлечений в саду в стиле Фрагонара. За плотными занавесками скрывались окна со старомодными квадратными стеклами и балкон. Эд отодвинул шторы, открыл дверь и впустил немного свежего воздуха. День обещал быть очень теплым. Молодой человек подошел к перилам. Под ногами раскинулась прекрасная перспектива ухоженного регулярного сада. Чем-то это все неуловимо напоминало игру «Переделай сад», где нужно решать не сложные головоломки и бонусом можно моментально расставлять красивые скамейки в заброшенном саду, сажать уже подстриженные кусты и расставлять статуи в произвольном порядке. Была в этой картине какая-то наигранность. И перила низковаты…

Молодой человек вернулся в гостиную, оттуда в коридор. Прошел до конца, прислушиваясь к каждому звуку. Тишина как в склепе. Или все обитатели дома вышли на улицу и прячутся от него или еще не проснулись. Но, он-то знал, что как минимум пять человек уже встали, оделись и успели повести себя странно. Эд вернулся к лестнице и свернул направо. В этой стороне располагалась спальня дяди. От гостевых ее отличали массивные резные двери. Коридор заканчивался скрытой дверцей на черную лестницу. Молодой человек спустился вниз и оказался в небольшой, тщательно убранной гостиной для прислуги. В воздухе стоял упоительный запах свежей выпечки. Будто молодой терьер, он взял след. За гостиной был длинный темный коридор и дверь в кухню. Не успев подумать, насколько его появление там уместно или даже прилично, он вообще не отделял себя от той части человечества, которая больше любит есть, чем соблюдать надуманные правила этикета, Эд устремился навстречу булочкам.

– Доброе утро, друзья!

За спиной брякнулась о стену тяжелая дверь. В кухне, просторном и на удивление светлом помещении, бодро горели дрова в старомодном очаге. За роскошным деревянным столом, перед чашками с ароматным чаем сидели три человека. Полная дама с подносом выпечки охнула и чуть не опрокинулась навзничь. Эд быстро, но твердо поддержал женщину.

– Прошу прощения, я совершенно не собирался никого пугать. Шел на запах.

Три незнакомых лица все еще испуганно таращились на чужака. У очага в отдельном кресле сидела ранее незамеченная газета с ногами. Из-за листов послышался знакомый сдержанный смешок, они аккуратно сложились и Роджерс расплылся в улыбке.

– Это же Эд! – Дворецкий снисходительно кивнул остальным, призывая их немного расслабиться. – Я рассказывал вам, друзья о нашем новом госте, но не ожидал, что наступит необходимость более тесного знакомства. Вы попали сюда случайно, мистер Гарсия? Вы вообще-то на суверенной территории прислуги поместья. Вход сюда – строго по пропускам.

Ироничный тон, который он взял, немного удивил остальных и сделал атмосферу более непринужденной.

Эд плюхнулся на свободный стул.

– Я исследовал дом. Начал со второго этажа. Полагаю на чердак все равно не попасть. Не хотелось бы вступать в конфронтацию с летучими мышами. – Одна из девиц, а за столом сидели две девицы и сурового вида мужчина, охнула.

– Нет там никаких мышей! Ни летучих, ни обыкновенных.

Роджерс закатил глаза к потолку.

– Я вас представлю. Дорогие друзья, это мистер Эдмундо Гарсия, племянник сэра Бриборна из Перу. Увлекается дизайном интерьеров, выпечкой и орнитологией. – Он повернулся к хихикающему Эду. – Я все правильно сказал?

– Так точно меня еще не характеризовали. Вам удалось за короткую поездку проникнуть мне в душу.

– Ну бросьте, это моя работа. – Роджерс, довольный собой, кивнул на сурового мужчину. – Это – Том Дейрик, садовник и мастер на все руки. – Никто не пытался потянуться для рукопожатия и Эд просто вежливо кивнул мужчине. Это – Эмма, старшая горничная, Натали – младшая горничная и миссис Уэстон, наша незаменимая кухарка и экономка. Без сомнения именно ее таланты привлекли вас сюда.

– Без сомнения. – Эд с вожделением уставился на булочки. – Могу я попросить…

– Попросить, можете. – Проворчала миссис Уэстон. Тон Роджерса и манера гостя держаться показали ей, что и она сама может вести себя достаточно свободно. – Совершенно не значит, что что-то получите, мистер. Булочки-то к обеденному чаю.

– А я авансом! Подайте на одну меньше, будет наш маленький секрет. – Эд сделал умоляющее лицо. За что получил одобрительную усмешку кухарки, чашку свежезаваренного чая и вожделенную булочку.

– Кстати, вы не знаете, где все обитатели поместья? Уже час после завтрака, который был великолепен, – еще одна булочка! – брожу по дому и ни одной живой души не встретил.

– Дайте подумать. – Роджерс нахмурился. – Четкого расписания у нас тут нет, только относительно приемов пищи. Сейчас десять утра. Сэр Бриборн, очевидно, еще не встал, он завтракает вместе со всеми не раньше одиннадцати. Юная мисс Сьюзан, если только сегодня ее называют именно так, убежала на пляж, миссис Кушинг я видел в саду за рисованием, чета Латтимеров на глаза не попадалась. Мистер Найджел совершенно точно спит.

Эд кивнул, задумчиво прожевывая булочку. Сведения у Роджерса совершенно точно не точные. А главное, ведь и не запишешь ничего! У Пуаро, между прочим, всегда был блокнот с четкими сведениями по делу. Он залпом допил чай и сунул вторую булку в карман пиджака.

– Ладно, пойду поброжу по саду, не часто у меня появляется так много свободного времени, чтобы изучить особенности английского регулярного парка. – Он увидел, как глаза Тома Дейрика блеснули гордостью из-под насупленных бровей. – Спасибо вам всем за гостеприимство, и очень рад знакомству. – Молодой человек по очереди кивнул всем присутствующим. – Мне выйти тем же путем, через второй этаж, или есть способ проще?

– Способ проще есть всегда. – Рождерс указал на дверь с противоположной стороны от той, что вела в гостиную прислуги. – Этот выход приведет вас в жилую часть дома.

Эд откланялся.

Дверь привела его в малюсенький коридорчик, еще одна дверь, и он в холле, прямо возле картины Магритта.

***

Эд прошел через коридор, мимо трех миниатюр на стене, мимо гонга и столовой. Входная дверь за ним тихо закрылась. Он недолго постоял на крыльце, прикидывая, не подняться ли за шарфом, но воздух уже прогрелся до 25 градусов, солнце светило ласково, дул южный ветер. Молодой человек спустился в сад. Это конечно было грандиозное зрелище. Со второго этажа расположение кустарников, деревьев и статуй казалось логичным и упорядоченным, однако, оказавшись внизу, стоило сойти со ступенек и повернуть на первую же аллею, он моментально заблудился. Кустарник рос густо и довольно высоко, гравийные дорожки расходились во все стороны, ответвлялись, путались и пересекались. Высокие деревья стояли по несколько к ряду, переплетались кронами, создавали уютную тень и загадочные аллеи. В нишах кустарника неожиданно возникали скамейки, напротив – статуи в основном, вдохновленные античностью. Прежде чем выйти к центру парка, где располагался большой каменный фонтан, молодой человек насчитал пять разнообразных нимф и даже сатира. От фонтана, он запомнил это с балкона, дорожки расходились лучами. Эд взял назад и вправо, чтобы обойти дом. Хотелось посмотреть на море. У него было какое-то странное настроение со всеми этими таинственными дорожками, лабиринтами живой изгороди и внезапно оголенными белыми мраморными богинями. Исход и безысходность. Необходимо было срочно привести себя в чувства. Соваться в холодную воду он, конечно, не собирался, но подышать морским воздухом не помешает. Парк кончился.

Эд обогнул поместье и быстро зашагал вдоль теннисного корта, небольшого огорода, к длинному обрыву, ведущему к морю. По дороге он не встретил ни одной живой души. Может быть это и к лучшему. Прямо сейчас ему необходимо было окончательно и бесповоротно прийти в себя, смириться с ситуацией и хорошенько ее обдумать.

Итак, он – Пуаро. Это ясно. Гастингса или кого-то кому можно довериться, поблизости нет. Он не может исключить из списка подозреваемых никого кроме себя, хоть на том спасибо, провалов в памяти нет. Значит, нужно со всеми тщательно перезнакомиться и определить мотив.

Молодой человек резко остановился. Огород кончился, впереди расстилалось огромное, не меньше гектара, поле. За ним синел лес. Эд повернул влево. Метрах в пятистах поблескивало голубое безмятежное море.

Нет, мотив – это вещь вторичная, хотя и чрезвычайно увлекательная. Первое – возможность. Кто мог совершить убийство Роджерса? Было ли оно тщательно спланировано или совершено в удачный момент? Кто мог остаться незамеченным, проскользнуть из библиотеки в кабинет через тайный ход? Кто вообще знал о нем… Спрятаться за дверью прислуги? А потом как ни в чем не бывало разыгрывать перед остальными шок и ужас.

У обрыва показалась железная лестница с крутыми высокими ступеньками. Вся конструкция была надежно вбита в скалу. Эд спустился вниз к первой ровной площадке размером в несколько метров, подошел к перилам и посмотрел вниз. Внизу, у самого моря, открывался вид на небольшую бухточку. Две скалы по бокам, желтый мелкий песок, синее море, наверное, еще совершенно ледяное. На шезлонге лежала Сьюзан. Ее голову и половину тела скрывала полосатая соломенная шляпа с огромными полями. Но такие ноги в этом поместье могли принадлежать только одной женщине. Эд наблюдал как она переворачивает страницы книги, но не привлекал к себе внимание. Постояв так несколько очаровательных минут, он двинулся дальше. Ближайшая лестница вела вниз, в бухту Птички. Молодой человек пошел дальше. И спустился по следующей, которая огибала скалу слева. Это был достаточно крутой проход. С одной стороны скала, покрытая упорной мелкой растительностью, с другой – перила, нависшие над морем. Падать-то вроде не высоко, но скорее всего под водой скрывались острые камни. Эд поежился. Чего это он собрался падать? Шарина дорожки – не больше метра. Наконец она закончилась, и молодой человек спустился вниз, на широкий и длинный пляж. Никого…

Он подошел к воде. Холодно. Потом сбросил пиджак, постелил прямо на песок и улегся, подставил лицо теплому майскому солнцу. Надо было хорошенько все обдумать.

Через пять минут Эд заснул.

***

Первый камешек угодил в лодыжку, оставив маленький, но очень неприятный синяк. Такие не проходят неделями и, как назло, задеваются при любом удобном случае. Сверху послышался голос.

– Это какой-то бродяга, Томас. Брось еще.

Следующий камень, побольше, попал в живот. К счастью, у Эда был какой-никакой пресс и мгновение чтобы подготовиться.

– У! – Раздался торжествующий вскрик. – Попал!

– Ты и в прошлый раз попал. – Раздраженный женский голос. – Только он все равно не проснулся. Прошу тебя, заставь его убраться, это же наш пляж!

– Наверное нужно позвать кого-то. – Неуверенный мужской голос. – Может быть садовника или этого, дворецкого, как там его…

– Я хочу, чтобы он убрался немедленно! – Женщина повысила голос до предельно допустимых значений.

– И что, по-твоему, я должен делать? Спуститься и трясти его? Прикасаться к его грязной робе?

Этого Эд стерпеть уже не мог. Таким раздраженным он не чувствовал себя очень давно. Вот же мерзкие, претенциозные убл… Он закончил про себя эту мысль и легко встал.

Исходя из положения солнца, уже перевалило за полдень. Воздух прогрелся. Стоял идеальный для конца весны день, напоенных запахом моря и теплого песка. Как жаль, что это великолепное убежище осквернено.

Молодой человек отряхнул пиджак, перекинул его через руку и стремительно взбежал по лестнице. На пару у перил он старался не смотреть, дабы не начать плеваться желчью. Только на секунду остановился и в направлении мужчины, Томаса Латтимера, прошипел:

– Роба? Да будет вам известно, «роба» – это ваш всемирно известный харрисовский твид. – И двинулся дальше. Если и были какие-то сомнения, что пара постарается найти в себе крупицы достоинства и останется на пляже, они вскоре развеялись.

Эд миновал бухту Птички. Девушка уже ушла. Не сбавляя темпа, он во все большем и большем раздражении шел дальше. У теннисного корта показалось, что сзади слышится сопение и что-то вроде громкой отдышки. Молодой человек пошел медленнее, вскоре это уже был прогулочный шаг. Подумать он тоже успел. Чета Латтимеров, при всей возмутительности поведения, все еще была ему нужна. Они все были нужны ему. Что ж, не настало ли время проявить известное во всем мире перуанское всепрощение? Через минуту это время настало.