В высокой траве бесплатное чтение

Сказочный мир

Если подумать, это было не так уж и давно.

Мне всего восемнадцать лет, а я уже чувствую себя чересчур взрослым. В наушниках играет Король и Шут, а окружающее пространство наполнено уверенностью в том, что всё будет хорошо. Хотя в том возрасте я с всё большим страхом смотрел в будущее, особенно когда шёл по старым рельсам железной дороги куда-нибудь подальше от людей.

Меня сильно тянуло от общества. Я прятался, убегал, избегал всех. Бросил старых друзей, с кем рос бок о бок всю школу. И не потому, что мы поссорились, а потому…

Это всё случилось так быстро. Вот, вы идёте после уроков домой, мечтаете, как уедите в большой город, будете вместе учиться и жить в одной комнате общежития…, а на следующий день эти люди тебе чужие, ничем не лучше прочих одноклассников. И вы даже не здороваетесь, случайно пересекаясь. Делаете вид, что не замечаете друг друга.

От всех меня прятала природа. Река Кура и окружающий её Казённый лес.

Чем ближе к краю города, тем тише становилось. Всё меньше людей вокруг, но всё больше незнакомцев. Собаки во дворах становятся злее. Надо перетерпеть последние двести метров железной дороги, свернуть на тропу, поднимающуюся на холм. Затем осталось лишь перебежать трассу, и вот, шанс встретить кого-то почти нулевой. Вокруг одновременно тихо и громко. Привычные звуки небольшого городка посреди засеянных полей сменяются жужжанием мух, звоном колокольчиков на шеях бурёнок, журчанием реки.

Следы волков и собак надолго оставались в глине, высыхающей на солнце. Да, тут почти всё состоит из глины. Глины, чернозёма и белолиственниц. Ну и мусора, брошенного в траве. Та так высоко вырастает, что надёжно прячет пакеты с побитым стеклом под своей зелёной шевелюрой.

У подножья леса был очередной холм, покрытый камнями. Под тенью тамошнего единственного дерева всегда приятно усесться и понаблюдать за кирпичным заводом, который был как на ладони. Да и не только он, а вся производственная часть города.

Скоро станет жарко даже в тени, и начавшийся май напоминает об этом. Конец весны… время, когда самые яркие цветы ещё не увяли, отчего холм буквально разукрашен мозаикой. Когда её часть внезапно начинает дрожать, становится понятно, что там прячется кто-то ещё, кроме мусора. Змея, ящерица, может даже бесстрашный заяц или большая птица.

Стало душно, и я понял, что пора опускаться в лес. Отряхнулся от пыли и быстрым шагом стал уходить, иногда оглядываясь.

Я уже десятый раз здесь, а чувство такое, что не исследовал и половину округи. Приходиться уходить всё дальше, задерживаться всё сильнее, тратить больше сил из-за желания найти нечто, что изменит жизнь, что поменяет меня. Наверное, этого я и искал в лесу, залезая в заброшенные фермы, посещая одинокие домики, в которых давно никто не живёт, и непонятно, для чего их вообще построили.

Я ощущал, что собираю какую-то единую историю, копя её фрагменты. Вот тут довольно часто проезжает какая-то чёрная машина. А вот тут слышал голос мужчины, кричавшего на коров. Вот тут часто проходят дикие собаки. Рано или поздно я с ними пересекусь. А вот тут можно перейти реку по поваленному дереву.

В моей бутылке кончается вода, а из-за летающей вокруг белой пыли быстро пересыхает в горле. Я знал место, где река максимально чистая. Кто-то решил построить там беседку у берега, чтобы, видимо, было где жарить шашлыки по праздникам. Но это место давно не посещали. Я ничего там не трогал, лишь иногда отдыхая на лавочках. Именно там можно набрать чистой воды.

Но в этот раз, подходя к тому месту, я увидел кого-то рыжего за столом. Лиса? Нет, лиса бы давно заметила меня и сбежала. Дикие животные не попадутся на глаза, если сами того не захотят. Это был не зверь, а… человек. Девушка. Молодая, стройная, совсем меня не замечающая. Она сидела за столом, о чём-то мечтала, смотря на реку. А я наблюдал за ней из зарослей и уже думал поискать другое место для сбора воды. Но мне так сильно хотелось пить, что я рискнул.

Молча пошёл к берегу, делая вид, что не обращаю на незнакомку внимания. Она, наконец, услышала хруст веток и жухлой листвы под моими берцами, вздрогнув. Сразу стало ясно, что она не ожидала встретить тут человека. Тоже прячется от всех?

– Ой, вы напугали меня.

Я хмыкнул. Меня позабавило, что ко мне обратились на «вы». Я ведь скорее всего младше неё. На вид ей уже лет двадцать. Взрослая дама. Наверное, обратилась ко мне так сугубо из-за воспитания.

Её манеры подобны тому, как ведут себя принцессы или, скорее, рыцари. Смесь прямой, но не гордой осанки, уверенного, но при этом робкого взгляда. Фигура стройна и вполне спортивна.

Я будто бы наткнулся на сбежавшую из замка дворянку.

– Не обращай на меня внимание, я скоро уйду – заверил её я, достав из кармана пустую бутылку и открутив крышку.

Она внимательно следила, что я буду делать. Боялась, наверное. Я бы тоже не очень охотно доверял встреченному в лесу скитальцу. Особенно будучи девушкой. У меня ещё и нож на ремне болтается. Даже странно, что она продолжила сидеть, а не ушла куда подальше.

Я разогнулся, промочив ноги, хлебнул освежающей воды, кривясь от хруста песка на зубах.

– Я бы не стала здесь пить… – полушёпотом подумала вслух незнакомка, – Лучше потерпи до магазина, так безопасней.

Вот сейчас она уже обратилась ко мне на «ты». Разглядела, что я такой же малолетка?

– А что так? Тут, вроде, чисто. Привкуса нет.

– Выше по течению я видела мёртвую рыбу и много мусора.

– Тут везде так. Люди ведут себя как свиньи во время отдыха…

Меня это бесило. Почему ещё не всем очевидно, что оставшийся после посиделок на природе мусор сам собой не растворится? Раздражает, что люди скидывают ответственность, либо даже не пытаются её потянуть.

Видимо, для рыжей незнакомки всё это тоже больная точка.

– Ты можешь попить у меня, я купила эту воду в магазине, – внезапно предложила она.

– Нет, спасибо.

Я слишком скромный, чтобы соглашаться на подобное предложение. Ещё не помню ни разу, чтобы брал хоть что-то у незнакомцев. Бабушка так приучила.

Девушка сидела и неловко водила глазами по округе. Я же стоял у реки и думал, как лучше поступить дальше. Просто молча исчезнуть или что-то сказать перед этим? Не то, чтобы я впадаю в ступор, когда нужно поговорить с представительницей противоположного пола. Тут скорее было непонятно, должны ли мы говорить что-то друг другу или просто забыть эту встречу?

Внезапно незнакомка встала и пошла примерно туда же, откуда хотел идти и я. Мне показалось, что она больше не могла терпеть моё общество. Ей, наверное, жутко некомфортно от такой неожиданной встречи. Она испугалась меня, полагаю.

Но вот в чём вся проблема: мне в ту же сторону. И я понимаю, что, если пойду за ней, только сильнее напугаю её. Придётся всё же что-то сказать.

– Ты в город идёшь? Я уже тоже возвращаюсь, могу показать короткую дорогу.

Теперь я точно веду себя как маньяк. Да уж, лучше бы поискал другое место для сбора воды…

– Ну, было бы неплохо знать короткий путь.

Камень с плеч. Она не боится меня. Что ж, в таком случае, мне есть о чём рассказать.

– Только дорога там ухабистая. Не страшно?

– Думаю, справлюсь.

Она была в юбке. Не лучшая одежда для похода в лес. Как она зашла так далеко в подобной одежде? Чем меньше голой кожи, тем лучше, когда речь идёт о походах. Комары, клещи, крапива – всё это с радостью оставит на теле красный след, а то и что похуже. Поэтому никаких шорт, маек, футболок и подобного. Юбки – вовсе грубейшая ошибка. Даже в жаркую погоду не стоит так одеваться, если уж принято решение пойти за город.

У меня возникает ощущение, что её желание прогуляться на природе было спонтанным. Обычно так только по дому ходят. Хотя, признаюсь, одета она была очень красиво.

– Если пойдём аккуратно, всё должно быть хорошо, – уверенно заявила она.

И мы пошли. Вместе. Совершенно друг друга не зная. Даже не зная имён. Только потом, когда до города оставались последние метры, я наконец решился спросить:

– Как тебя зовут?

– Лариса.

– О, прямо как мою бабушку. А я Сергей.

– Рада познакомиться.

Мы говорили обо всём. О погоде, увлечениях, планах на будущее, мыслях, детстве. Многие из тех разговоров я помню по сей день. Но, пожалуй, оставлю их при себе. Им место только в памяти.

Лариса оказалась тихой, пусть и весёлой девушкой. Она была той, кто редко выпускал свою инфантильность, стараясь как можно раньше повзрослеть. Она казалась смелой. Не вздрагивала, когда в траве что-то проползало, не впадала в истерику, если мы вдруг впутывались в развешенную между ветками паутину. Даже когда пришлось переходить реку по скользкому бревну, во время чего даже я всегда нервничаю, она не возмущалась, а просто шла за мной.

Но, в тот день я увидел и обратную сторону её личности.

Мы так увлеклись бездумным болтанием, что забыли об окружающим диком мире. Перестали смотреть под ноги, прислушиваться к шорохам. И звериная узкая петляющая тропа вывела нас к обители тетерева, засевшего в зарослях. Когда двое людей оказались слишком близко, пугливая птица взмыла в небо, показавшись нам всего на секунду и улетев за ближайший курган. Лариса в это время шла впереди. Испуганная резким звуком, она крикнула, сделала шаг назад и врезалась в меня спиной.

Вся легкомысленность пропала.

– Ты никогда не встречала тетерева? – нелепо улыбнулся я, думая, что позитивом смогу успокоить её.

Она, возможно, даже заплакала, но я не заметил. Ещё не до конца доверяя мне, девушка быстро взяла себя в руки.

– Нам надо домой, – серьёзно, ещё с дрожью в голосе, произнесла она, – Бабушка будет волноваться, если я поздно приду.

– Я веду нас самым коротким путём.

– Тогда пойдём побыстрее.

На смену тёплой легкомысленности пришла холодная сосредоточенность. Мы договорились, что Лариса пойдёт впереди, а я буду сзади наблюдать за ней, указывая дорогу. Я был более опытен в исследованиях леса, она доверилась моему чутью.

Последним испытанием стал долгий путь по пустым рельсам. Сумерки опускались на тихий город Новопавловск, накрывая его одеялом цвета поспевшей малины.

Когда мы подошли к дому Ларисы, было уже темно. Она жила почти в самом центре.

– Надеюсь, бабушка не подумала, что со мной что-то случилось, – подойдя к калитке, повернулась ко мне девушка, – Спасибо, что проводил. Мы хорошо поговорили.

– Да, пожалуйста. До встречи?

– До встречи.

Мне предстояло брести ещё полчаса.

Мы договорились обязательно сходить куда-нибудь вновь, но уже в другое место, на иной конец города. Я знал одну укромную локацию возле озера. И, на моё удивление, новоприобретённая подруга согласилась не из вежливости. Она действительно хотела туда пойти.

Увидев её второй раз в жизни, я ощутил странные эмоции. Я… боялся. Боялся повести себя как-то не так, что-то не то сказать. Типичные ощущения для молодого человека, который ещё не понял, что влюбился. Вот только когда мы заговорили, всю тревожность как рукой сняло.

Мы обходили пивные банки и мусорные кучи, проходили мимо маленькой электростанции, окружённой дырявым забором. В какой-то момент я пожалел, что повёл девушку именно таким путём. Надо было выбрать более живописную и менее грязную дорогу.

А когда сзади возникла чёрная машина, что медленно притормаживала, приближаясь к нам, я окончательно убедился –нам следовало идти иначе.

Я был без понятия, с какой целью люди в этой машине тормозят. Не знал кто они и сколько их, ведь стёкла были затонированны. В ту секунду чутьё подсказало мне: надо скрыться из их виду. Волнение, выраженное на лице Ларисы, укрепило эту мысль.

– Так, давай сейчас спокойно спустимся ниже к озеру. Как только сделаем это, сразу начинаем бежать, хорошо?

Она кивнула.

Если побежим сразу, точно спровоцируем этих людей. Но и надеяться на их безвредность совсем не хочется. Особенно, когда рядом девушка. Это ведь я привёл её сюда. Я ощущал некую ответственность за спутницу.

Благо, загадочная чёрная машина не стала преследовать нашу пару, когда мы свернули с дороги. Возможно, у этих людей и не было дурных намерений. Какие же мы тогда странные, если просто так начали убегать от них. Но лучше перестраховаться.

– Ну, вот и пришли…, – сказал я, – Садись. Сейчас будет закат.

На соседнем холме красными лампами мигает красно-белая вышка связи, вдали видно светящиеся окна района, который в народе почему-то прозвали «Простоквашино». От сюда можно хорошо разглядеть стройно высаженные деревья, когда-то бывшие садом. Теперь они живут, как им самим захочется, и что стало с их хозяином – неизвестно. Их новые владельцы – это стада коз и лошадей из фермы неподалёку. Их новые владельцы – это синие цветы с оттенком фиолетового, коими усыпана округа. Их владельцы – это мы, пришедшие сюда, чтобы насладиться моментом.

– Все комары сейчас на озере кошмарят рыбаков, поэтому их тут нет, – гордо сказал я, будто это моя заслуга.

Я почему-то считал своим долгом показаться важным, умным и рассудительным. Наверное, потому что хотел быть ровней Ларисе. Она ведь уже взрослая. Разница в возрасте между нами всего год, но, по ощущению, намного больше.

– Тут хорошее место для медитации, – сказала вдруг она.

– Терпеть не могу медитацию. В чём прикол пытаться не мыслить? Сидеть в тишине и просто дышать?

– Ну, это очищает разум, помогает сосредоточиться.

– Мне кажется, что, если хочется много думать – надо думать. Медитация для тех, кто не ест вкусную еду, хотя он проголодался, а всё потому, что так, по слуху, можно просветлиться.

– Может такие люди и есть. Я думаю иначе. Мне это помогает проникнуться окружающим миром. Попробуй. Не пытайся не мыслить, это не обязательно. Постарайся вместо этого сконцентрироваться на ощущениях, запахах и звуках.

– И даже не обязательно садиться в позу лотоса?

– Нет конечно, она ведь неудобная.

Мы сели на пригорке. Закрыли глаза. Я надеялся, что нам сейчас не придётся делать глубокие вдохи и выдохи. Эти дыхательные практики меня всегда бесили, отбивая всякое желание продолжать.

Лариса молчала, молчал и я. Попытался сделать, как она сказала. Стал слушать, чувствовать, ощущать.

Мне открылось, как на озере общаются люди, как пастухи вдали гонят стада домой, как со стороны города смеются дети. Мне открылось, как пахнут все здешние цветы и как воздух насыщается влагой, прибежавшей вперёд туч, дабы предупредить о грядущем дожде. Мне открылся ветер, разглядывающий нас двоих с разных сторон и что-то нашёптывающий себе под нос.

– С тобой приятно проводить время, – расслаблено произнесла Лариса.

– С тобой тоже. Я не люблю водить сюда людей, потому что они шумные. А ты спокойная. Такие люди мне по душе.

– Надеюсь, я не скучная.

– Нет. Всё в порядке.

Мы опять замолчали.

Светящийся диск опускался всё ниже, поливая край рыжим светом.

– Тебя не ищут родители? Уже поздно, – открыла глаза девушка.

– Нет, не ищут. Мать уехала работать в Геленджик на всё лето.

– Ты один живёшь? Отца нет в семье?

– Наверное, в этой стране ни у кого нет отца.

– Я тоже живу только с бабушкой.

– А я с котом.

Сложно представить, насколько мы схожи. И, при этом, было в нас много разного. В то время я не имел тормозов. Надо мной не оказалось никого, кто опускал бы с небес на землю. Но Лариса стала той, кто смог это делать. Она остужала мой характер, она подкармливала мою худую уверенность. С ней не страшно быть нежным. Я бы никогда не осмелел сказать слова, которые говорил ей, кому-нибудь другому.

В свою очередь я был именно тем, благодаря кому порой зажатая в своих рамках девушка позволяла себе то, что никогда бы не позволила.

Противоположности притягиваются? Нет, конечно нет. Это возможно только при условии, что схожего между вами больше, чем различий. Мы оба любили природу, искусство, тишину. Оба были хрупки, хотя я это вечно прятал, а она наоборот показывала.

Наши отношения развивались очень быстро. Спустя неделю каждодневных встреч Лариса пришла ко мне в гости, испытывая большое желание познакомиться лично с котом, про которого я так много болтал.

Спустя ещё неделю она впервые осталась на ночь. Ещё месяц назад я и не думал, что, отгоняя от себя подальше всех окружающих, подпущу кого-то настолько близко. Я с большим нежеланием приглашал людей в гости. А ей разрешил жить со мной!

Мы переехали в родительскую комнату, потому что там были умиляющие Ларису розовые обои и красивый фонарь в китайском стиле. Ну и кровать побольше.

Я почувствовал себя ещё более взрослым, но, вместе с тем, лучше познакомился с внутренним ребёнком. И в это было слишком сложно поверить. Волшебная встреча с волшебным человеком. Слишком красиво, чтобы быть реальностью. Слишком романтично, чтобы оказаться не вымыслом. В жизни так не бывает. Но именно так всё и было.

Мы встретились в сказочном мире. Жаль, что там не удалось остаться…

Убит дождём

Всё же не со всеми друзьями я порвал отношения, когда стал меняться. У меня остался один, единственный друг, который провёл мне дорогу к новым знакомствам и новой жизни. Его звали Андрей. Высокий худой картавый очкарик. С виду не было ни одного повода не унижать такого паренька, но окружающие этого не делали. И те, кто хорошо знал его, понимали, почему. Этот худощавый человек имел обманчивую внешность. Многие лета, проведённые на стройках с отцом где-то в глуши Сибири, сделали его мышцы стальными, а нервы железными. Он мог одной рукой поднять меня за шкирку и даже не напрячься. А о его болевом пороге ходили анекдоты.

Чтобы окончательно понять, что это за личность, следует узнать, что среди его многочисленных увлечений была переплавка пластмассовых игрушек в нечто иное. Он делал из них сферы, кубы, цилиндры. И вот, во время нашего с ним разговора по телефону, он занимался именно этим.

– Слушай, меня Стёпа на кладбище к вечеру позвал. Пойдёшь с нами? – спросил он, прижав телефон к уху плечом.

– Что за Стёпа? Я знаю его? – смутился я в ответ.

– Не, я вас ещё не знакомил.

– Ясно… Значит, вечером на кладбище? Ну… а кто ещё идёт?

– Без понятия, он может ещё кого-то подтянуть. Посидим немного, поболтаем.

Я понятия не имел, кто такой Стёпа. Не знал, что он за человек и каких друзей может позвать с нами. У меня не было сильного желания отправляться на ночное кладбище в компании незнакомцев. Но я решил рискнуть, ведь там будет Андрей. Ему я доверял всей душой.

Мы уже планировали закончить разговор, как вдруг он совершенно обыденным голосом произнёс:

– Прикинь, у меня игрушка по руке потекла.

– Чё? В смысле? Ты их там плавишь?

– Ага. Блин, аж в кожу въедается. Если на ковёр капнет, мне хана.

Я поднял брови, осмысливая услышанное. По его руке течёт жидкая горячая пластмасса, а он волнуется за ковёр?

Ему пришлось скинуть звонок. Через пару минут я попросил скинуть фото. И получил. Синий детский трактор, нагретый до предела, не выдержал и растёкся по предплечью. Это выглядело ужасно больно. Вся конечность покраснела, вены набухли, волосы стали дыбом. Но Андрей даже не сменил планы. Он отодрал от себя пластмассу, пока та не застыла, и спокойно пошёл ко мне домой, будто ничего и не случилось.

Он жил в соседнем доме, так что мы встретились уже через двадцать минут. Я с минуты на минуту должен был познакомиться с загадочным Стёпой.

И тот вскоре появился перед нами. В его зубах тлела сигарета, оставляя позади струйку дыма. На голове короткая черноволосая стрижка, лицо хитрое, но, в то же время, доброе. Походка одновременно дерзкая, но и расслабленная.

– Серёга, это Стёпа. Стёпа, это Серёга, – познакомил нас общий товарищ.

Новый знакомый не принёс с собой никаких эмоций, молча протянув мне руку. Я пожал её, уставившись на эту высокую фигуру. В компании прошлых друзей я был самым высоким, но сейчас чувствовал себя гномом.

– Ну чё, двинули? – произнёс Стёпа, вытащив сигарету и выпустив противный на запах дым.

Никогда не любил табак, но в тот момент я решил, что пока промолчу.

Мы втроём пошли к назначенному месту, путь к которому пролегал под мостом, где любили сидеть многие представители Новопавловской молодёжи. Когда-то в детстве мы даже строили там убежище, но его всего за пару дней разобрали на части и раскидали по округе. Мы ещё долго горевали по утраченным постройкам, на которые потратили кучу усилий.

Я помню, что в более молодом возрасте обожал строительство. База под мостом – лишь одна из многих. Возле моего дома в кустах пышной растительности была ещё одна. Она стояла прямо посреди города, но никто и не догадывался о её существовании. А недалеко от широкой дороги, на поле, где часто паслись козы, также родилось местечко, на облагораживание которого было потрачено два месяца. Но последняя база по сей день считается мной самой удачной. Она была обустроена в квартире на пятом этаже заброшенного недостроенного здания, куда все боялись ходить из-за того, что в тамошнем тёмном подвале жил странный старик. Мы соорудили две самодельные кровати, даже затащили наверх кресло, найденное на свалке! На той же свалке были отысканы десятки книг, что также вскоре оказались на пятом этаже. Мы их не читали, но дико гордились своей добычей. А больше всего нам нравилось сидеть на недоделанном балконе, представляющем собой пол без перил и оград. Просто прямоугольный кусок бетона, с которого можно было свесить ноги и наблюдать за городом с большой высоты. Было жутко страшно случайно поскользнуться или оступиться, находясь там. Страховки никакой. Но от этого только интересней.

Мимо промчался поезд. Всю дорогу мы с Андреем трещали об играх, девушках и интересных местах, куда можно сходить. Стёпа молча шёл впереди и курил, отвечая нам короткими фразами. Он не казался мне гордецом. Скорее всего ему просто неловко, оттого он и молчит, сосредоточившись на куреве. Когда окурок упал ему под чёрный берц, будучи втоптанным в наполненную такими же окурками землю, Стёпа облокотился на опору моста и достал из кармана кнопочный телефон.

– Ща Карену позвоню, он недалеко, – выдал он, прислонив трубку к уху.

Я знал лишь одного Карена. Это был мой одноклассник. Крупный спортсмен, с которым у меня с начальных классов случались тёрки. Он не был плохим человеком, но я с ним не ладил. Мы оказались из разных миров, отчего не понимали друг друга. Он видел во мне трусливого слабака, а я в нём наглого барана. Не хотелось бы вновь пересекаться с ним. Мне более чем хватает его на уроках…

Но Андрей не потвердел мои опасения, сказав, что этого Карена я точно не знаю.

Мы стали ждать четвёртого друга.

Когда прежний окурок ещё не остыл, Степан уже взялся за новую сигарету, впервые обратившись ко мне.

– Держи.

– Давай сам, я не курю, – отмахнулся я, разглядывая железную дорогу и виднеющиеся вдалеке вагоны остановившегося поезда.

– Красавчик, – произнёс вдруг Стёпа, – И не кури, здоровее будешь. Увижу с сигой – по хлебалу получишь.

– Ну окей, – хмыкнул я, улыбнувшись.

Такое заявление меня развеселило. Ещё никто не угрожал мне так напористо охранять моё же собственное здоровье.

Я так и не понял, что это за человек такой. Весь из себя загадочный, тихий. В нём было столько же уверенности, сколько и робости. Вроде как спокоен, а глаза сквозь узкие вырезы встревоженно бегают по сторонам…

Он стал пытаться закурить, но зажигалка в его руках вдруг как-то странно щёлкнула, и он резко кинул её на дорогу, замахав рукой.

– Вспышка слева! – крикнул он.

Как только зажигалка коснулась твёрдой поверхности, то тут же взорвалась.

– Твою мать! – воскликнул Андрей, оказавшийся ближе всех к хлопку.

– Дешёвая. Поэтому и бабахнула, – спокойно произнёс Стёпа, став стучать по карманам, – А запасной-то у меня нету… Серёг, у тебя есть огонёк?

– Я ж сказал, что не курю.

– Жигу всё равно надо с собой таскать. Всегда.

Он нравился мне всё меньше. Вроде ничего неприятного не говорит и не делает, но… видимо, не мой человек. К тому же курит, мне такие друзья даром не сдались.

Я стал присматриваться к его одежде. Он напомнил мне скинхеда в этих берцах, белой майке и джоггерах. Не скрою, я сам предпочитаю так одеваться, но я хотя бы не лысый. Надеюсь, этот парень не такой, каким кажется.

Мы постояли ещё немного, и наконец Андрей, первым заметивший приближающуюся фигуру, произнёс:

– О, Каренчик пришёл.

Я сначала не понял, кого увидел. Длинные волосы, жеманная походка, худое светленькое тело. На лице даже вроде как есть немного макияжа. Как-то этому человеку совсем не идёт его имя. Может, надо мной шутят?

– Пацаны, вы угораете? Кто это? – смутился я.

– Карен. Он с нами учится, – ответил Андрей.

Как он вообще по городу ходит? Нет, я совсем не гомофоб, просто… Даже мне иногда прилетает на улице за шорты, блондинистые волосы или худые руки. А он выглядит как девушка, и его не трогают? Удивительно!

Я впервые сталкиваюсь с кем-то подобным.

– Мальчики, привет! – произнёс прибывший нежным голосом.

Стёпа первым пожал ему руку, затем подошёл и Андрей. Я стоял в стороне, окончательно растерявшись. Но ванильный парнишка сам подошёл ко мне, показав свои накрашенные в чёрный цвет ногти.

– Тебя я не знаю, – присмотрелся он.

– Я тут новенький, скажем так.

– Как тебя зовут?

– Сергей.

– Ну, а я Карен. Будем знакомы.

Он не проявил ко мне много интереса. Наверное, это хорошо. Либо я страшнее, чем думаю.

Видимо, я всё-таки гомофоб. Ладно, лучше молчать.

Вот такая группа у нас собралась. Похожий на скинхеда парень со слегка азиатской внешностью, ботаник, на деле являющийся среди всех самым могучим, нежный мальчик, умудряющийся выживать в максимально неприветливых для подобных людей условиях, ну и я. Думаю, если бы эту книгу писал кто-то из тех троих, они бы описали меня, как тихую, заурядную, но приятную личность, у которой прослеживались лишь две особенности: лёгкое заикание и похожие на сухую солому волосы.

Мы оказались перед кладбищем. У его входа томилась будка могильщика, возле которой крутилась громкая собака, что лаяла на всех чужаков. Мы не хотели, чтобы кто-то знал о нашем существовании, а потому пошли в обход, перепрыгнув через низкий чёрный заборчик.

Понимаю, кладбище – не лучшее место для прогулок. В нашу защиту я могу сказать, что мы не топтались по могилам и ничего не воровали. Желание оказаться в таком месте у нас возникало не из бунтарских побуждений и жажды побывать в запретной зоне. Нет, просто на кладбище тихо и спокойно. Там мы точно не пересеклись бы с кем-то неприятным.

Стёпа опять закурил. По дороге сюда он купил новую зажигалку и довольный дымил в разные стороны. Мы с Андреем, как старые знакомые, болтали на всевозможные темы, громко смеясь. Карен вёл себя тише всех, идя за спиной впереди идущего Стёпы.

Дойдя до края, где пролегала граница между царством спокойных людей и бесконечными полями ещё зелёной пшеницы, наша группа приметила голубой стол и две лавочки.

Я старался отсесть подальше от Стёпы, чтобы одежда не впитала запах дыма. Ко мне, возможно, сегодня нагрянет Лариса. Не хочу, чтобы она это учуяла. А завтра прямо под утро наведается бабушка. Если она заметит что-то неладное – мне хана.

Опять повисла тишина.

Было всё ещё неловко в почти незнакомой компании. Новые люди как-то не горят желанием узнавать друг друга. Стёпа залез в телефон и тыкал большим пальцем по выпуклым кнопкам. Карен пошёл бродить по полю под наши замечания, что там сейчас куча клещей, аж колоски дрожат.

Чем темнее становилось, тем меньше на кладбище было одиноких старух, недоверчиво косящихся на нашу группу. Вскоре стало ясно, что мы тут одни.

– Может, по энергосу? – предложил куряка.

– Хватит пить это! – возмутился Андрей, – Тебе сердце своё не жалко?!

– Да закройся, я один возьму. Только у меня денег нет.

– Я тоже буду, – подал наконец голос Карен.

– Серёг, у тебя деньги с собой? – уставился Стёпа на меня.

Деньги-то у меня были. Но я не собирался никого угощать. Сейчас ещё на шею сядут и ноги свесят. Оба на своей волне, а говорят со мной только когда им что-то нужно. Андрею я бы ещё и купил что-нибудь, но у того со средствами и без меня нормально. А вот им…

– Не, я пустой совсем, сам голодаю, – отмахнулся я.

Мы продолжили сидеть.

Я уже подумывал тихо свалить отсюда, ведь наслаждения прогулкой совсем не испытывал. Но вдруг Андрей предложил идею, когда мы обсуждали какую-то игру про вампиров.

– О, кстати, там тоже кладбище прикольное. У Серёги камера на телефоне крутая, давайте снимем что-нибудь?

– Хм… – оторвал голову от своих дел Стёпа, – Ну чё мы там снимем?

– Давай типа Карен убегает, а мы с тобой его догоняем? Я, короче, бегу прямо за ним, а ты с дерева прыгаешь вперёд и ловишь его.

Тот оглядел ближайшие деревья. Кроме худенькой берёзки ничего не нашлось. Вся растительность там, в глубине кладбища. В его сердце. Если будем слишком громко болтать, нас рано или поздно найдёт могильщик и спустит своего пса. Да и уже слишком темно для съёмки…

– Ну погнали, чё уж, – встал со скамьи Стёпа.

Видимо именно от его решения зависит, чем мы занимаемся. Хотя…Тут я вдруг понял, что и Карен согласен на эту забаву. Потому моего мнения не спрашивали.

Ну что ж, хотя бы не придётся самому кривляться перед камерой.

Я стал оператором, включив вспышку. Мы боялись, что белый пучок света привлечёт нежелательное внимание.

Все быстро разбежались по своим местам. Стёпа, хрустя ветками, залез на ёлку, качающуюся в разные стороны. Андрей и Карен скрылись за поворотом. Я огляделся, убедившись, что нас никто не видит, вышел на широкую дорогу, разрезающую кладбище на две равные части, и стал снимать.

– Раз… Два… Три! – воскликнул я, тыкнув пальцем на красную кнопку.

Первым показался Карен, изображая ужас погони. Андрей в нелепой манере выбежал за ним, забуксовав в повороте на гальке и чуть не упав в кусты. От этого вида мы со Стёпой, наблюдающим за этим с высоты, не удержались, и заржали как кони.

– Аж очки улетели! Не разбил?

– Не, они в траву упали…

Второй дубль. Сцена началась сначала.

Карен пробежал мимо меня, за ним пронёсся пугающе быстрый Андрей, которому пришлось притормаживать, чтобы случайно не догнать жертву раньше времени. Затем надо было снять Стёпу, но вдруг произошло неожиданное.

Мы услышали гудение приближающейся машины. А через мгновение две фары вдруг облили тихую округу жёлтым противным светом.

Наша троица тут же нырнула в кусты цветущей сирени, а товарищу на дереве мы крикнули сидеть и ждать. Тот держался из последних сил.

Вскоре показался белый большой транспорт. Это оказалась катафалка. Припарковавшись прямо под ёлкой, на которой трясся Стёпа, она не заглушила мотор. Из неё вылезла необычная компания: полицейский, священник и двое мужиков. В темноте не было видно, что они делают.

Мы сидели в сирени, затаив дыхание и надеясь, что на головы прибывшим людям не свалится любитель курева и дешёвых зажигалок. Как же он там? Я бы и пяти минут не вынес…

Видимо неизвестные очень спешили, отчего не заметили, как им на головы сыпется хвоя. Наверное, сослали всё на проказы ветра.

– Если он свалится, нас увезёт, – скривился Андрей.

– Давайте отвлечём их? – предложил Карен.

– Сидим не рыпаемся, а то всех поймают, – не согласился я.

Оставалось надеяться, что катафалка вскоре уедет восвояси.

Услышав загудевший посильнее мотор, мы выдохнули с облегчением. Белые двери стукнули по кузову, машина, пуская в глаза пыль, исчезла. Мы подождали ещё минуту для уверенности, а затем побежали к Стёпе.

Но его там не было.

– А где? – не понял я, видя, что на ёлке пусто.

Карен подтвердил это. А Андрей не видел вообще ничего, жалуясь на свою куриную слепоту. Вдруг на его плечо со шлепком легла крепкая рука, высунувшись из темноты. За спиной появилось лицо потерянного друга.

– Ну чё, как в кустах сиделось?

– Ты когда успел слезть? – задал я вопрос, который был в голове у каждого.

– Да ещё до того, как эти приехали. Я вон там, под лавочкой лежал – он указал куда-то в сторону, – Вас оттуда было хорошо видно, кстати.

– Ну ты придурок, напугал! – пнул его Андрей.

Было приняло коллективное решение последовать примеру катафалки – покинуть мир мёртвых.

К этому времени над городом повисла ночь. Жалко, что звёзд было почти невидно. Со стороны Кабардино-Балкарии как обычно нагрянули тучи, укутав собой всё вокруг. Хоть бы дождь не пошёл.

– Есть, короче, место тут интересное одно…, – начал Стёпа, когда мы вышли за пределы кладбища и напились из ближайшей водонапорной колонки, – Если пойдём по рельсам, дойдём до туда за полчаса.

– А что за место? – спросил я.

– Скотобойня. Заброшенная. Охраны нет, не ссыте. Правда, там потолок обвалился зимой…

– Можем видео там доснять, – вспомнил об этом Андрей.

Но тут внезапно выступил Карен. Кажется, на сегодня ему хватило приключений. Дойдя до железной дороги, он простился с нами и ушёл к себе.

– Хорошо погуляли, ребят, но мне правда пора уже.

После той прогулки я встречал этого удивительного человека всего раз в жизни. Мы прошли мимо друг друга, торопясь по своим делам. Я гулял вместе с Ларисой, а он брёл в окружении целой группы девчонок, которые, наверное, жаждали его расколдовать. Может, этого он и добивался, ведя себя так женственно? В любом случае, он показал мне: если парень красит ногти, ещё не факт, что он конченный. Карен был вполне обычным, ничем от нас не отличался. Говорил на такие же темы, пользовался такими же словами. Разве что был чересчур скромным, но не мне об этом судить, я не сильно дальше ушёл в этом плане.

В общем, на скотобойню мы отправились втроём.

Когда Стёпа опять хотел закурить, его остановило лишь то, что в пачке почти не осталось сигарет, а на новую не было денег.

Мы шагали рядом со шпалами, всё сильнее отходя от мест, где можно встретить людей.

Наша группа свернула в кусты. Даже с фонариками на телефонах было сложно ориентироваться в таких зарослях. Я шёл между двумя товарищами и надеялся, что Стёпа не заведёт нас в крапиву.

Спустя десять минут блужданий туда-сюда и прыжков через поваленные деревья стало видно, что он занервничал.

– Скажи честно, мы потерялись? – подал сзади голос раздражённый Андрей.

– Ну, нам постоянно налево надо было по тропинкам. А что-то не выходим никуда…, – пожал плечами путеводитель.

– Если постоянно идти налево, то это ходьба по кругу, – подметил я.

– Ты чё, самый умный?! – вдруг воскликнул Стёпа.

– Кто? Я?

– Ну не я же!

Заросли наполнились смехом.

Мы пропустили поворот. В такой обстановке это не сложно сделать.

Где-то далеко впереди виднелись огни засыпающего города, совершенно забывшего нас в этих кустах. В той же стороне и должна быть заброшка, куда ведут петляющие тонкие тропы, непонятно кем вытоптанные.

– Мы ща тут ночевать останемся, Стёп, – вновь зарычал Андрей, трущий голые плечи, на которые холод налепил мурашки.

– Не ной, – отмахнулся тот.

Почему-то меня преследовало ощущение, что я знаю дорогу. Я был тут в первый раз, но уверенность повела меня вперёд обменивающихся колкими фразами парней. Порой такое случается. Я прозвал это чувство «удачей путешественника». Если повезёт – выведу нас хоть куда-нибудь. А если нет – хуже не будет.

Ветки сами расступались с моего пути, камни не мешались под ногами. И в конце концов я что-то нашёл. Свет фонаря отразился от зелёной мутной жидкости. Сначала я подумал, что это лужа, но затем понял, что оказался перед бетонным резервуаром, наполненным вонючей гноем гадостью.

– Э! – крикнул я своим, – Пришли, видимо!

Подбежавший Стёпа потвердел: мы достигли точки назначения.

Вскоре фонари выхватили большие кирпичные здания, брошенные машины, заросшие дороги, два круглых глаза тихо наблюдающей за нами совы, хрустящее под обувью побитое стекло.

Мне тут сразу понравилось. Люблю эту смесь дикой лесной природы и ржавого металла, покинутого сбежавшим человечеством. Неверное, пристрастие к руинам есть в каждом парне нашей страны. Как-то странно ощущаешь себя, оказавшись в подобных уголках. Казалось бы, совсем недавно тут гудела жизнь, сновали работники. А теперь нет и намёка на суету. Только трое подростков, пришедших позабавиться глухой ночью.

Мы вошли в главное здание. Именно здесь обвалилась крыша, образовав в центре гору из красного кирпича и пыли. Небезопасное место. Но именно поэтому мы здесь.

Каждый разошёлся в интересующий его уголок. Стёпа встал на улице, жуя сорванный колосок дикой пшеницы. Андрей сразу поднялся на второй этаж, усыпанный лежащими на полу бесполезными документами, которые почему-то никто не забрал. А я остался в центральном помещении, наслаждаясь его масштабом и надломленностью. Оно уже погибло. Мы сновали по остывшему трупу, медленно разлагающемуся под майской луной. Все звуки, которые мы слышим, исходят от нас самих. Если вдруг остановиться, то и мир вокруг замрёт. От этого по спине проходит холод.

– Будем снимать видео дальше? – спросил Андрей, когда я нашёл его.

– Ща, Стёпа вернётся. Я за ним.

Тот всё ещё был на улице. Он тут далеко не в первый раз, судя по малому интересу к окружению. Ему хотелось не побывать в интересном месте, а привести сюда кого-то. Он терпеливо ждал нашей реакции на локацию, которую когда-то нашёл.

Я застал его сидящим на сломанном тракторе.

– Чё вы там орёте? – спросил он, заметив меня.

– Андрей спрашивает, хочешь ещё видео снимать?

– А толку без Карена?

Он выплюнул хрустящий стебелёк, спрыгнув с машины.

– Холодно становится. Сейчас точно дождь начнётся. Надо домой.

– Уже?

– Угу. Не до утра же сидеть тут…

Да, пожалуй, пора идти дальше. На дворе час ночи, а я всё ещё не дома. Знали бы родители и Лариса, где я шляюсь в такое время…

То, что предвидел Стёпа, не заставило себя долго ждать. Мы зашли внутрь скотобойни, и в этот самый момент с её проломленной крыши потекла струйка воды. Холодные капли скакали по бетону, приминали встревоженную пыль, заставили все деревья вокруг задрожать.

Гудение непогоды нарастало. В просторном помещении этот звук усиливался и начинал пугать. Мы будто бы очутились возле водопада. Под подошвой захлюпало.

– Всё, хорош, по домам, – уверенно побрёл к выходу Стёпа, и мы быстрым шагом направились за ним.

Так вышло, что скотобойня была прямо в городе, окружённая жилыми домами. Мир людей и мир брошенных построек разделяли лишь сетчатый забор и облезлая калитка с болтающимся на груди свинцовым замком. Мы без труда перепрыгнули её и оказались на знакомой улице. Я даже удивился, что много раз проходил мимо этого места и не догадывался о его существовании.

Дождь перерос в ливень. Капли стучали по голове и плечам так, что становилось больно.

Мы побежали со всех ног, наблюдая, как вокруг начинается наводнение. Лужи полнеют и собираются в целые реки.

Ноги намокли по колено.

Стёпе надо было в другую сторону. Мы наспех попрощались с ним и разбежались, как напугавшиеся кошки.

Андрей паниковал, что вода зальёт его телефон. Я снял свою кепку и дал ему, чтобы он спрятал его в плотную ткань, которая точно не пропустит влагу.

– Я завтра верну кепку, зайдёшь за ней! – крикнул напоследок товарищ и нырнул в подъезд.

Я пробежал ещё несколько минут и, наконец, оказался в сухом месте. Оно было таковым до моего прихода. Пока поднимался на второй этаж, сделал влажным всё вокруг. Я чувствовал себя мороженым, растаявшим и начавшем стекать по руке.

Да уж, мы чуть не убились об этот дождь… Как же внезапно он начался! За всю жизнь не помню таких бурных осадков… У нас климат с каждым годом становится всё суше и суше…, а тут такой сюрприз!

Снял с себя футболку, шорты, нижнее бельё, стал выжимать на цветущую внизу клумбу, надеясь, что меня никто не увидит, ведь я совершенно голый. Трясся так, будто провёл последние два часа в холодильнике. И кашлял, что особенно волновало. Не хватало ещё заболеть под самое лето.

Закрылся в душевой. Как приятно попасть под тёплую воду после порции холодной! Молча стоял и смотрел на голубую плитку. Какой же насыщенный вечер…

Сил продолжать этот нелепо длинный день больше не было. Завтра надо рано встать, чтобы успеть встретить бабушку.

Капли стучат по тонкому стеклу окон. Дворовые коты засели в подвалах. Собаки улеглись на скамейки под крышами остановок. Сухим не уйдёт никто. Новопавловск напьётся сполна.

Пора ложиться спать… Пора.

Простые человеческие радости

Прошло несколько недель с момента, как город захватили дождевые реки. Вода впиталась в землю, расцвели летние цветы, асфальт высох на жарком беспощадном солнце. В следующий раз дождь может случиться ещё не скоро…

Находиться на улице днём стало почти невозможно. О прогулках речи и не было, поэтому мы собирались только под светом луны. Нашу группу составляла всё та же троица: я, Андрей и Стёпа. Я, на удивление для самого себя, хорошо сдружился с последним. Он оказался не таким зажатым и суровым, каким пытается быть с незнакомцами. Может, это следствие ошибок тех, с кем он общался до нас? Теперь он открывает душу кому-то только когда пройдёт вместе с ним огонь и воду. Мы побывали под жутким ливнем, и мы же палили перья рогоза на пустой трассе, размахивая ими, как факелами. Тогда чуть не сгорело пол холма…

В общем, в очередную ночь вышли гулять только я и Стёпа. Андрей не смог по какой-то своей причине. Мы прожигали жизнь, болтаясь возле старенькой спортивной площадки, окружённой ржавым забором и залитой старым потрескавшимся бетоном. Лишь один сонно моргающий фонарь освещал это место уныло жёлтым, как обои в квартире процентщицы, светом.

Я, в отличие от Стёпы, не был спортивным парнем. Едва-ли мог отжаться десять раз и дважды подтянуться. Вся моя сила в ногах. Пройти десяток километров – не проблема! А вот когда речь идёт обо всём остальном…

Но казаться слабым перед товарищем не хотелось. Потому, когда наступала моя очередь исполнить какой-нибудь крутой трюк на перекладине, я извивался на ней, как пойманная орлом змея, пытаясь впечатлить Стёпу, который прекрасно понимал, что я на такое не годен. Обтянутые тонкой кожицей хрупкие кости выдавали меня с потрохами.

– Да всё, слезай, ты сейчас сдохнешь, – засмеялся тот, хлопнув меня по спине.

Я с облегчением коснулся ногами бетона, глубоко задышав. Связки и мышцы заболели, будто бы после колесования.

– Ладно, чё, пошли домой. Проводишь меня? – предложил друг.

– Да пошли, мне по пути, – засунув покрывшиеся красными свежими мозолями руки в карманы, ответил я.

Кажется, что кроме нас в городе никого не было. Лишь изредка мимо проезжали машины, из которых играла громкая музыка с выраженными кавказскими мотивами. Порой мы встречали таких же двоих-троих молодых людей, просто болтающих и идущих восвояси без особой цели и пункта назначения.

Далеко не везде работало освещение. На некоторых улицах настолько темно и тихо, что можно было не заметить, как прошёл мимо кого-то, притаившегося на лавочках перед дворами. Именно это с нами и случилось.

– О, смотри, пацаны идут, – раздался прямо в ухо мужской взрослый голос.

И в тот же момент стало слышно смех, журчание дешёвого алкоголя, клацанье чего-то металлического. По ощущению мы столкнулись с толпой из пяти или более человек. И заметили их, уже оказавшись почти вплотную. Порядочные граждане бы в темноте не сидели. Хотя… мы ведь тоже частенько прячемся в ней.

Стёпа просто ускорил шаг. Несмотря на крепкое тело, он, как и Андрей, не любил показывать силу и встревать в передряги. Я же понимал, что нам надо что-то сказать, как-то отреагировать. Но пока держал рот под замком, пытаясь не отставать, нас окликнули:

– Чё, пацаны, куда идёте?

Так, что им ответить, чтобы к нам больше не было вопросов?

Надо хотя бы выиграть время и отойти подальше, чтобы в случае чего просто убежать.

Что бы им такое сказать? Пожалуй, проще всего будет вызвать у них одобрение какой-нибудь короткой фразой. Они наверняка из тех самых, кого «воспитали улицы». В нашем возрасте они точно были в отрядах тех, кого мы всегда обходим десятой тропой.

Больше нельзя было думать. Надо хоть что-то сказать.

– Идём рожи бить, – выпалил я, и пошёл за Стёпой крутой походкой.

Группа пьяных незнакомцев залилась одобряющим хохотом. Видимо, с подбором слов я угадал. Меня это совсем не утешило, ведь получается, что не зря мы их испугались.

Ко мне потянулась рука, но я прошёл мимо.

– Э, а поздороваться, урод?! – вдруг сменилось веселье на оскал.

Какой-то мужик хотел пойти за нами, но его подружка остановила своего хахаля типичной для себя фразой: оставь их!

Да уж, почему я себя чувствую так паршиво? Разумеется, мы не идём драться, мне от одной подобной мысли противно, но…

– Нахер ты это сказал? – вставил пару слов в мои мысли Стёпа.

– Ну лучше так, чем до нас бы доколупались, – стыдливо ответил я.

Вот он какой – испанский стыд.

Никогда в жизни не хотел бы стать участником разборок стенка на стенку, брить голову не ради своей красоты, а за идею, избивать слабых потехи ради. Но я сделал вид, что именно таким и являюсь, чтобы спасти свою шкуру. Тем не менее, лучше б мы просто побежали. Необдуманные слова ещё никого до добра не доводили.

– Ладно, забей, свалили – и то хорошо, – осадил меня напарник.

Он ещё долго нервничал после не сложившегося конфликта. Стёпа был человеком, который медленно отходит от событий. Как и я, впрочем. Но на этот раз он был необычно обеспокоен.

– Да успокойся, они не идут за нами, – попытался успокоить его я.

– Не, я не о том думаю. Просто… волнительно как-то перед будущем. Уже не дети всё-таки… У тебя также?

– Чего тут волноваться? Что бы не случилось там, навряд ли это будет так ужасно. Ну, только если не начнётся какая-нибудь война.

Я вру ему. Я вру себе. Потому что пытаюсь утешить нас обоих доводами, которые совершенно не работают.

Как можно не беспокоиться о будущем? Находясь на лиминальном промежутке жизни, когда ты ни там, ни тут, всё, что ты можешь – это заглядывать в прошлое, где был ребёнком, и лелеять его, а потом поворачивать голову в сторону будущего, видя там только ещё больше ответственности, ещё больше проблем, ещё меньше денег, потребность в которых уже настолько острая, что невмоготу. Это так архаично.

Мы решили выйти на улицу, по опыту считавшуюся самой безопасной. Она открытая, освещённая, пустая. На ней живут разве что старики и семьянины. Идя по ней, можно не бояться наткнуться на конфликтных сограждан. Как сейчас помню, название у этой улицы: Цветочная. И вот совпадение – на ней правда росло много цветов. В траве, на кустах, на деревьях – они были везде. Сирень, вишни с черешнями, персики со сливами уже отцвели, зато во всю красовались розы. Каких только оттенков тут не было. Почти из каждого двора на нас смотрело по сотне бутонов.

– Ты знаешь, что существуют чайные розы? – начал я.

– Типа их чаем поливают? – ухмыльнулся друг.

– Нет, заваривают. Прям бутон берут, и в кипяток. Они розовые на вид. Прямо как эти. Может, сорвать пару?

– Руки тебе вон тот дед на крыльце сорвёт, – качнул головой Стёпа в сторону старика на крыльце, внимательно изучающего нас.

Чай из розы – это даже звучит романтично! Ларисе подобное бы точно понравилось. Я и сам рад попробовать.

Хотелось как-то удивить свою девушку. Она как раз сегодня ночевала у меня. В голове возникла мысль уговорить её дождаться более позднего времени суток, взять с собой мешок с секатором и срезать десяток цветов, затем устроив чайную церемонию.

– Пошли быстрее, уже ноги болят, –зашагал я бодрее к дому Стёпы, чтобы проводить его и сразу побежать к себе, пока Лариса не легла в кровать.

Мы разошлись, договорившись созвониться насчёт следующей прогулки.

Я, воображая, какими фразами буду уговаривать стойкую моралистку пойти со мной воровать розы, лёгкой трусцой побежал домой. Сама идея брать чужое ей противна. Но ведь мы не будем никому вредить, не будем залезать на участки. Всего лишь срежем по парочке бутонов с кустов, растущих перед дворами. Если обернуть это предложение в фольгу из романтики и аргументов может и прокатить. Ладно, была не была.

– Идём воровать розы? – это первое, что услышала от меня Лариса, уже собираясь засыпать.

Она лежала в кровати и читала электронную книгу, когда я ворвался в спальню. На меня уставилось два ошеломлённых глаза, а уши, кажется, не поверили в то, что услышали.

– Что-что?

Я прилёг рядом прямо в уличной пыльной одежде, склонившись над ней.

– Там на Цветочной столько роз! Мы можем сделать из них чай, хочешь?

– Ну ведь это чужое, нас прогонят.

– Не прогонят, там уже нет никого. Мы всего штук десять срежем аккуратно и убежим, никто не узнает. Никому вреда от этого не будет.

– Ну… – она задумчивым взглядом посмотрела в щель между шторами, через которую было видно ночной сонный город, – Уже так поздно…

– А мы быстро. Туда-обратно, через полчаса вернёмся. Купим шоколад, будем пить розовый чай.

Розовый – от слова «роза». На деле его цвет будет красным, если не ошибаюсь. Хотелось бы, чтобы он был розовый, как зимний закат над Кавказским хребтом, что так величественно огораживает горизонт.

В детстве я узнал, что по ту сторону хребта заканчивается Россия и начинаются другие страны. Я ещё долго смотрел на блестящие вершины и думал, что за горами иные миры, где всё совсем не так, а между нами и ними не только снежные пики, но и пропасть. Я был уверен, что, если бы попал туда, не понял бы тамошних жителей, а они бы не поняли меня. В целом, я не сильно ошибался, но… Как же жаль, что мы не поймём друг друга.

Мне удалось уговорить Ларису выступить со мной в поход за волшебно пахнущими цветами. Взяли с собой кучку салафановых пакетиков и ножницы, ведь в дома не нашлось секатора.

Девушка сжимала в руках купюры по пятьдесят рублей. Когда мы делали своё чёрное дело и отходили от одного двора к другому, она оставляла по купюре на лавочке, чтобы это было похоже не на воровство, а на покупку. Я лишь усмехался, приговаривая, что их намочит утренняя роса или ветер украдёт раньше, чем доберутся руки хозяев обстриженных кустов. Да те и не заметят пропажи бутонов. Но Лариса стояла на своём, она не уступала.

– Сколько уже собрал?

– Семь. Давай ещё три и домой.

Мы робко шептались, как во время контрольной работы, хотя нас никто не слышал. На улице было мертвецки тихо. В окнах не горит свет, а фонари расставлены только рядом с дорогой, отчего если сойти с неё и пойти по траве, можно легко раствориться в темноте.

Мы нашли последнюю жертву. Я нагнулся за самыми красивыми и чистыми бутонами, Лариса сжимала свои последние деньги и пугливо оглядывалась, боясь, что нас заметят.

Вдруг мы оба услышали звон цепи, шоркающей по бетонному покрытию. Что-то небольшое приблизилось к забору. Я увидел два глаза, отражающих свет моего фонарика. Затем окружение залилось лаем.

– Уходим! – уронив ножницы, я схватил соучастницу за руку, кинувшись прочь.

Мы забежали за дерево. Начали ждать, когда ночной охранник умолкнет. Но вместо этого заголосил его блошистый сосед. А потом проснулись и псы по ту сторону дороги. Вскоре вся тихая улица стала не такой уж и тихой. Раздражённые жители начали просыпаться и выглядывать в окна.

– Я там ножницы оставил, надо вернуться.

– Нет! – шёпотом крикнула девушка, для уверенности держащая меня за руку, – Если нас увидят, то заберут розы. А может даже полицию вызовут. И никакого нам чая.

– Значит, ты всё-таки хочешь этот чай?

– Мы ведь столько времени потратили, чтобы добыть его…

Я обещал, что дело всего на полчаса, а нас уже давно нет дома. От усталости глаза покрывает уютное одеяло помутнения.

Собаки не унимались до тех пора, пока их не стали успокаивать гневными выкриками.

– Жуля! Ну-ка цыц!

– Бобик! Место!

– Тить твою мать, закрой пасть!

Мне показалось забавным, как мы своей неаккуратностью вдохнули жизнь в эту улицу. Наступит день, и все её жители непременно станут обсуждать меж собой: что же такое случилось ночью, отчего поднялся шум? Затем пойдут легенды, будто кто-то видел рыжую лису или койота, и, мол, на зверя собаки и лаяли. Кто-то даже выдумает нечистую силу, пришедшую за душами. Но вместо лесного гостя шум вызвали два опьянённых романтикой человека, вздумавших испить необычного чаю.

В общем, мы сбежали, чудом не попавшись на глаза. Когда выбежали на другую улицу, дружно засмеялись.

– Почему-то я знала, что так будет.

– Долбаный пёс, я его не заметил.

– Забавно вышло. Зато розы у нас. Не помялись?

Они смешались друг с другом, мне стоило быть с ними аккуратней. Но уже поздно сожалеть. Мы заскочили в круглосуточный магазин, купили любимое угощение Ларисы: обычный молочный шоколад с начинкой из клубники. Она говорит, что счастье на вкус похоже на это угощение. А я, слыша подобное, каждый раз думал, что счастье на вкус как её губы, но не решался сказать это вслух. Мы ведь ещё ни разу не целовались. Откуда мне знать вкус счастья?

Наш кот был в шоке, когда мы вернулись в три часа утра. Он был одновременно счастлив, но в то же время не понимал, в чём дело.

Я поставил чайник, Лариса промыла все кружки, что нашла, и окунула по одной розе в каждую. Тут возникла проблема, которую мы не предвидели.

– Не хватает кружек, – вдруг сказала девушка.

– Тогда давай в бокалы нальём.

– Они лопнут от горячей воды, нельзя.

– Блин, точно. Что б придумать?..

Не хватало буквально четырёх сосудов. Мы не хотели прерывать чайную церемонию на поэтапное изготовление новых вкусов. Хотелось попробовать всё сразу.

Тогда я вспомнил про стаканы. Они были слишком узкие, но мы всё равно пропихнули туда цветы, залив кипятком. Розы расцвели. Облитые горячей водой, они задрожали и распустились.

– Давай хотя бы немного сахара добавим? Хотя бы ложку, – предложил я.

– Тогда вкус будет не первородным, мы всё испортим. Лучше попробуем сначала так, а потом посмотрим.

– Ну хорошо…

Для пущего уюта на кухне был потушен свет, а ему на замену прибыли несколько ароматных свечей. Атмосфера стала не просто романтичной, а даже слегка интимной.

Мы бросали друг на друга частые, но короткие взгляды, готовясь приступить. Напоследок для необычного аромата я добавил промытую под водой веточку хвои в одну из кружек.

Каждый должен был сделать по глотку и выбрать, какой напиток получился самый яркий и приятный.

Я представлял вкус цветочного чая, как сладкий нектар, как запах розы, если бы он стал жидким. Но реальность оказалась другой. Все до последнего напитки горчили. Разве что аромат хвои в единственном чае порадовал, но всё же… затея вышла неудачной. Не каждая роза чайная, а даже если среди тех, что мы срезали, нашлись таковые, они точно не были заварены так, как нужно.

– Да уж, это невозможно пить…, – вздохнула Лариса, озвучив мой вывод.

Она остановилась на пол пути. Я же от отчаянья попробовал всё. Мне было горько осознавать всю грандиозность нашего провала. Что ж, зато было весело…

На утро нас будет ждать гора кружек и стаканов, собравшаяся ночевать в раковине и пожелавшая нам спокойной ночи. Все цветы отправились в мусорку, окончательно размякнув и развалившись, как промокшая под дождём бумага.

Не знаю, из-за гадкого чая ли, или от жуткой усталости, но в ту ночь мы спали мёртвым сном. Очередным сном, начавшемся всего за пару минут до рассвета. В те времена такое случалось часто. Поздно ложиться не было нашей привычкой, но почему-то именно под светом луны появлялся вкус к жизни. Именно ночью в голову приходили идеи, которые должны немедленно стать реальностью, ведь до утра они не доживут. А когда ночь кончалась, усталость сваливала с ног.

Мы часто активничали во время, когда весь остальной город спит. Была в этом какая-то магия. Когда хочется быть не таким, как все, проще всего это сделать в темноте ночи, когда этих «всех» нет.

Простые человеческие радости – ничего более. Погулять с друзьями допоздна, остаток времени провести с любимой девушкой…

В такой момент кажется, что единственный минус во всём происходящем – это его конечность. Вот-вот наступит утро. Вот-вот нагрянет взрослая жизнь, которой с раннего возраста пугают те, кто всё ещё не смирился с ней.

Чёрная ночь опустилась как облако. Ветер гадает на юной листве. Слышу дыхание родного человека, чей облик преследует даже во сне…