Вечеринка в стиле ретро бесплатное чтение

Глава первая

НОВАЯ ЗНАКОМАЯ

Нынче молодежь вечеринки своеобразно проводит: отмечает дни рождения или памятные даты в ночном клубе или в кафешке, а то и вообще закупает выпивку, мясо и едет за город на шашлыки. Там они, жарят мясо, выпивают, играют в пейнтбол или лазертаг, и подобное мероприятие называется пати. А в наше время, когда мы пацанами были – мальчишником называли. Нет, конечно же, никто из нас жениться не собирался, и мероприятие проводилось не накануне чьей-то свадьбы, просто между собой так говорили. Хоть и называли вечеринку мальчишником, само собой, приглашали на нее девчонок. Заранее скидывались на еду, выпивку – родителей на это время просили сходить в театр или куда-нибудь к друзьям, а сами вовсю веселились. После небольшого застолья выключали свет, врубали популярную музыку и танцевали. В темноте да подшофе любую девчонку в танце заклеить можно было… Ну, не любую конечно, а ту, которой ты приглянулся, и она тебе. Прижмешь такую к себе и, если не встречаешь отпора, лезешь целоваться. Она, разумеется, для виду сначала забьется в твоих объятиях как попавшая в силки птичка, попытается вырваться, а ты сжимаешь ее все сильнее и сильнее, и, наконец, она сдается на волю победителя – отвечает на поцелуй. Бывали, правда, промашки. Облапишь в танце смирную с виду девицу, а она тебе в ответ вместо поцелуя пощечину отвесит. Да, случалось и такое. Но чаще уходили с вечеринки в обнимку, а после встречались. Нет само собой о сексе в наше время и речи быть не могло. Девчонки целомудренные были (в большинстве своем), и дело дальше объятий и поцелуев при луне не заходило. Это нынче молодые люди знакомятся после того как переспят. Мы такими не росли.

Короче, мой товарищ Андрей Устюшкин, решил устроить ретро вечеринку и собрал у себя дома восемь человек. Нет, его родителей из дому не сплавляли, поскольку Андрюха мужик взрослый, и давно уже живет отдельно от родителей. Отмечали день рождения Устюшкина – ему исполнилось тридцать шесть лет. У нас с Андреем много общего. Мало того, что окончили один институт, мы ровесники, одинаково высокого роста, оба разведены и живем холостякуем в своих собственных московских двухкомнатных квартирах. Только вот я после института работаю в Детской юношеской спортивной школе тренером по вольной борьбе, а он – частным предпринимателем. Ну и внешне мы, разумеется, отличаемся друг от друга. Я крепкий, русоволосый с твердым подбородком прямым носом, серыми глазами и мягковато очерченными для сурового мужчины – каковым я себя считаю – ртом. Андрюха же большегубый, большеротый, с утиным носом, резко сужающимся книзу подбородком, голубоглазый и светловолосый. Андрей уже успел нарастить небольшой животик, но смотрелся еще вполне респектабельно в своей синей рубашке с бабочкой и синих же джинсах.

Кроме нас на вечеринке присутствовала пара, состоящая в законном браке: Лена и Виктор. Законный муж в костюме напоминал чем-то Крокодила Гену из мультфильма про Чебурашку. Супруга же была тоненькой блондинкой с мелкими, но довольно-таки приятными чертами лица.

Присутствовала еще одна пара, состоящая в гражданском браке (обо всем этом поведал мне в приватной беседе Андрей), он смахивал чем-то на деревенского увальня, она же маленькая, чернявая, вертлявая – полная противоположность своему гражданскому мужу. Парня звали Сашей, девушку – Викой. Были еще две незамужние девицы – Таня и Наташа. Наташа с короткой стрижкой, скуластенькая и губастенькая. Она, как я понял, была девушкой Андрея Устюшкина.

А восьмой член нашего общества Татьяна была девушкой лет двадцати семи. Высокая, стройная, стильно одетая. У нее был мягкий овал лица, чуть вздернутый нос, большие, будто два темных озера глаза с длинными ресницами, полноватые губы, красиво очерченные брови, длинные темные волосы. В общем, красавица, да и только. Я старался не смотреть на нее, но мой взгляд то и дело останавливался на ней. Татьяна, как мне казалось, исподтишка тоже наблюдала за мной, хотя делала вид, что я для нее пустое место. Ладно, я не в обиде, на ее руку и сердце не претендую.

Стол был завален яствами, чего здесь только не было: и пироги, и сырная и колбасная нарезка, и рыба заливная, и рыба красная соленая, и красная икра, и холодец, и селедка под шубой, и «Оливье», и «Цезарь», и еще много разных салатов, которых я и названия-то не знал. Центр стола занимали бутылки с разнообразными напитками, как прохладительными, так и горячительными.

– Откуда такое изобилие? – обводя рукою стол, спросила законная супруга Виктора Елена. – Ты же вроде холостяк. Кто готовил?

Андрей и Наташа переглянулись и ни тот, ни другая не смогла скрыть усмешки. Наконец Андрей признался:

– Это мы с Натальей в супермаркете готовое покупали.

– Вот как? – гражданская жена Александра Виктория потыкала вилкой в лежащий на ее тарелке салат «Оливье». – А не опасно кушать? – спросила она с сомнением.

– Вот еще! – фыркнул Андрей. – Вся еда проверена методом дегустации! – и он, показывая пример, первым подхватил вилкой из своей тарелки селедку под шубой. Ну, давайте выпьем что ли!.. – предложил Устюшкин и поинтересовался: – Кто что будет пить? – Вообще Андрюха был человеком веселым, шумным, и я иной раз от производимого им шума уставал.

Мужчины быстренько разлили напитки по бокалам и рюмкам, потому что кто-то пил шампанское, кто-то коньяк, а кто-то вино, и под разные напитки была необходима разная тара.

– Ну что ж, – взяла слово подруга Андрея Наталья. – Поздравляю тебя с твоим тридцатишестилетием! Желаю тебе благополучия, побольше радостных светлых дней, побольше улыбок на лице, и чтобы в трудную минуту рядом с тобой всегда были друзья!

Раздался звон бокалов и рюмок каждый выпил тот напиток, который избрал, все поставили тару на место и приступили к еде.

За столом, как принято говорить в подобных случаях, завязался непринужденный разговор, причем после каждой рюмки или бокала он становился все непринужденнее и непринужденнее, все почувствовали себя раскованно и вольно. Я же закусывать закусывал, а пить не пил, потому что был за рулем.

Я все так же поглядывал на понравившуюся мне Татьяну. Да-а, спору нет, хороша девица. Пару раз ловил ее взгляд, но он был пустым, ничего не говорящим. Так что стоит ли мне набиваться в кавалеры или нет, я не знал.

– Между прочим, Игорь Гладышев, – сказал Андрюха и ткнул в мою сторону вилкой, – тренер по вольной борьбе в Детской юношеской спортивной школе.

Все посмотрели на меня с уважением.

– А еще, – продолжил Устюшкин, – У него есть хобби.

– Какое? – поинтересовался гражданский муж Вики Саша.

– Он частный сыщик.

– Да ну, – удивилась законная жена Виктора Елена.

Я смутился:

– Ладно, хорош рекламу гнать!

– Да ладно тебе, – фамильярно сказал подвыпивший Андрюха. – Чего зарделся, как красна девица.

– А расскажите что-нибудь интересное из своей сыскной практики, – попросила подруга Андрея Наташа. – А то страсть как люблю загадочные истории. Я все время смотрю передачу с Леонидом Каневским «Следствие вели…»

– Да ничего интересного… Я оказываю услуги людям, которые по тем или иным причинам не могут обратиться в полицию. Или боятся огласки. Вот тогда я помогаю расследовать запутанное дело.

– Ну, расскажите же что-либо занимательное, – попросила Вика.

Я замялся, не было у меня никакого желания говорить о своей второй работе, но публика стала настаивать, и я, чтобы присутствующие не подумали, что я зазнайка, рассказал пару, на мой взгляд, интересных случаев из своей сыскной практики. Один был о том, как я помог отыскать пропавшее у одной состоятельной дамы колье, а второй случай о том, как я разыскал пропавшие документы на недвижимость. Присутствующие стали просить рассказать еще что-нибудь, но я отказался, поднял бокал с «Кока-Колой» и предложил:

– Давайте выпьем за хозяина этой квартиры замечательного человека, моего друга Андрея Устюшкина.

Все вновь наполнили бокалы, рюмки и фужеры и, чокнувшись, выпили.

– А теперь давайте танцевать! – предложил Андрей.

Он включил музыкальный центр с ритмичной музыкой, все поднялись кроме меня и Татьяны и начали на свободном пространстве танцевать. Затем зазвучала следующая мелодия «медляк» и Андрюха выключил свет. По давней традиции, когда мы устраивали «мальчишники», образовались три пары, которые медленно задвигались в танце. Было не совсем темно – приглушенный свет падал с кухни – я отлично видел лицо Татьяны и, кивнув в сторону танцующих, предложил:

– Пойдем?

Ни слова не говоря, девушка поднялась, я обошел стол и встретился с нею в центре импровизированной танцевальной площадки. Девушка была тоненькой и гибкой как лоза. Она легко и грациозно танцевала, свободно поддаваясь моим телодвижениям. Мы знали, как друг друга зовут, потому что в самом начале нашей встречи, Андрей представил нас друг другу, поэтому знакомиться не пришлось.

– И чем небесное создание в жизни занимается? Учится или работает? – начал я светский разговор.

Девушка усмехнулась:

– Я не такая молодая, как вам кажусь, – негромко мелодичным голосом ответила Татьяна. – Я уже давно окончила медицинской институт и ординатуру, и сейчас работаю врачом в больнице.

«Значит даме уже под тридцать», – мысленно отметил я.

– Что же, у вас замечательная профессия, – похвалил я выбор профессии Татьяны.

– Да, профессия хорошая, не жалуюсь, – отреагировала она.

– Ну, а чем я занимаюсь, вы уже знаете, – проговорил я, чуть крепче прижимая к себе девушку. От нее исходил волшебный запах парфюма и свежести. – Но о себе что-либо рассказывать мне нечего, – признался я, – из наших разговоров за столом вы все уже поняли.

Я носом зарылся в ее дивные шелковистые волосы. Татьяна не отстранилась, наоборот чуть подалась ко мне, так что я уткнулся носом в нежную кожу ее шеи. Что ж, по-моему, у меня есть кое-какие шансы на ее расположение ко мне. Я потерся носом о ее шею, девушка оказалась тоненькой и высокой – на каблуках почти одного со мной роста. Я якобы случайно провел своей щекой по ее щеке и снова никаких возражений не последовало. Тогда я коснулся своими губами ее губ, но на этот раз девушка уклонилась. Ничего, Игорь, не расстраивайся, не все сразу.

Мы станцевали еще пару танцев, потом Татьяна вышла на балкон, чтобы кому-то позвонить, а затем Андрей захлопал в ладоши и сказал, что Наташа подает горячее. Зажегся свет и сразу же пропала некая романтичность, которая присутствовала, когда свет был выключен. На горячее подали цыплят табака, которых Андрей наверняка также заказал в ресторане, и которых уже у него дома разогрела Наташа. Мясо было чуть-чуть суховатое, но довольно-таки вкусное. Выпили за очередной тост, сказанный гражданским мужем Вики Сашей, закусили, потом опять танцевали. В самый разгар веселья Татьяна вдруг объявила, что она уходит.

– Ну, брось ты, Таня! – сказала Наташа, которой очень не хотелось, чтобы компания разбивалась.

– Нет, нет, – категоричным тоном ответила Татьяна. – Все было очень вкусно, замечательно, большое спасибо за прекрасный вечер.

Она поднялась, и я поднялся следом.

– Я провожу!

Красавица пожала плечами:

– Ну, что ж, я не против.

– Ладно, ребята, пока! – я помахал всем рукой и двинулся следом за девушкой.

В коридоре я помог Татьяне надеть короткую кожаную куртку, был конец сентября, на улице становилось холодно. Надел куртку сам, и мы вдвоем покинули квартиру Андрея Устюшкина.

– Где вы живете? – поинтересовался я у Татьяны, когда мы спускались в лифте на первый этаж.

– Неподалеку от Третьяковки.

– О, как раз мне по пути. Я вас подброшу на автомобиле.

И опять возражений не последовало. Мы сели в мою машину старенький «БМВ», я завел двигатель автомобиля и тронулся с места. Несколько секунд спустя вырулил на центральную улицу с бесконечным потоком машин.

– Вы, правда, так торопитесь домой? – скосил я глаза на сидевшую рядом девушку.

Она повернула ко мне удивленное лицо.

– А вы что-то хотите предложить?

– Скрывать не буду, вы мне очень нравитесь, – признался я. – И мне не хотелось бы так сразу расставаться. Может быть, посидим еще где-нибудь, попьем кофе? Или же вообще поедем ко мне домой, и попьем кофе у меня? – я старался говорить неуверенно, словно робкий в жизни человек. Кто знает, возможно, ей робкие нравятся?

Целую минуту девушка сидела молча, обдумывая мое предложение.

– Но я же вас совсем не знаю. Мало ли что вы можете со мною сделать.

– Да я безобидный тренер по вольной борьбе, – пожал я плечами. – Что я могу с вами сделать?

– Ну, приставать начнете, – хмыкнула Татьяна.

– И не собираюсь, – соврал я.

– Зачем же тогда ехать к вам домой? – хитро сощурившись, спросила девушка.

Я замялся, не найдя сразу, что ответить. Потом проговорил:

– Я же вам сказал, что вы мне нравитесь, и, разумеется, мне хочется подольше побыть в вашем обществе.

– Ну, что ж, – неожиданно объявила она. – Поехали в кафе, посидим! Есть неподалеку от моего дома замечательная кафешка «У Михалыча» называется. Надеюсь, дома вас не ждет жена?

– О, нет, я холостяк, Татьяна! А вы сами-то не замужем?

– Не замужем, – почему-то вздохнула девушка. – А пора бы.

– Кхм, – кашлянул я в кулак и подумал: «Уж не моей ли супругой она рассчитывает стать в ближайшем будущем. Э нет, на такое я не согласен. Хотя кто знает, как жизнь повернется, может быть, Татьяна и есть моя судьба? Возможно, она та самая единственная и неповторимая, с которой мне следует связать свою жизнь? Ладно, я ее еще даже ни разу не поцеловал, а мысли какие-то дурацкие в голову о женитьбе лезут».

Проехав одну из улиц, я свернул к Третьяковке. Татьяна подсказывала куда сворачивать, и вскоре она объявила:

– Остановите здесь. Вон та кафешка, о которой я вам говорила, – указала она на полуподвальное кафе.

Я припарковал автомобиль, и мы с Татьяной вышли из машины. Некоторое время спустя вошли в полупустое кафе с небольшими квадратными столиками, явно рассчитанными на двух человек. Здесь тихо играла музыка, бармен, высокий парень, в белой рубашке, поверх которой была надета безрукавка, тряс шейкером, смешивая коктейль. Одна из официанток – милая девица в короткой юбке, маленьком передничке и в розовой блузке – тотчас устремилась к нам.

– Где хотите сесть? У окна или в уголке?

Мы сказали у окна. Девушка провела нас к столику, придвинутому к окну, и мы, оглядевшись по сторонам и не обнаружив гардероба, сняли свои куртки и повесили их на спинки стульев. Затем сели. Официантка, оставив нам меню, ушла. Я был увлечен девушкой, откровенно любовался ею и никого вокруг не замечал. Когда выбор меню был определен, я подозвал официантку и сделал заказ. Роскошествовать не стали, тем более что только из-за стола, а потому взяли по пирожному, безалкогольному коктейлю и кофе. Пока дожидались заказа, перекинулись несколькими фразами.

Официантка принесла наш заказ и удалилась, мы же, попивая коктейли, разговорились.

– Вы меня очень интересуете как частный детектив. – Таня была подшофе, говорила громко. – Я тоже, как и моя подруга, Наташа люблю загадочные истории. Расскажите еще что-нибудь загадочное и таинственное из своей практики.

Как я уже упоминал, я не очень люблю распространяться на эту тему. Скажем так: не люблю разглашать секреты своих клиентов. Потому буркнул:

– Да так ничего интересного нет. Я же уже говорил, то попросят воришку в доме изобличить, то пропавший документ отыскать, то убийцу на чистую воду вывести.

– Даже так? – изумилась Татьяна. – Вы и убийства расследуете?

– Случается, – признался я и сделал глоток коктейля, подержал немного во рту, смакуя вкус, и проглотил.

– Ну, расскажите, что-нибудь, – заканючила Таня. – Мне так интересно.

На сей раз я, рассказал про убийство в одной семье женщины, которую, как позже оказалось, убил ее любовник. Девушка пару раз сложила вместе ладони, что означало браво. Тут принесли заказанный нами кофе. Едва мы взялись за чашки, как сзади меня раздался грубоватый мужской голос:

– Извините, пожалуйста, я стал случайно свидетелем вашего разговора, из которого понял, что вы являетесь частным сыщиком…

Я обернулся. Повернувшись ко мне, сидел мужчина лет за сорок, невысокий, худощавый, с короткой стрижкой. У него была небольшая бородка, острый нос, пуговки глаза. Одет в свитерок, черные брюки, черные туфли. Его куртка также, как и наши с Таней, висела на спинке его стула. За столиком он был один, как он за ним появился, я не обратил внимания, поскольку целиком был занят разговором с девушкой. Мужчина уже поел, перед ним стояла пустая тарелка, и теперь пил кофе.

– Ну, сыщик слишком громко сказано, – ответил я скромно. – Так, любитель.

– И, тем не менее, у меня для вас есть работа… Вы позволите? – Мужчина встал, довольно бесцеремонно приставил свой стул к нашему столику и, прихватив со своего стола чашку кофе, уселся между мною и Татьяной. – Как вы на это смотрите?

Я покачал головой.

– Да никак. В Москве есть множество сыскных агентств, можете обратиться туда.

Если мужчина думал, что я обрадуюсь его предложению, начну с жаром расспрашивать в чем состоит его проблема, то он ошибся. Мне как-то совсем не хотелось браться за дело какого-то неизвестного типа, которого можно сказать повстречал на улице. Да и у самого своей работы валом в ДЮСШ.

Мужчина сделал глоток кофе, поднял на меня глаза.

– Я не желаю, чтобы где-то были на меня заведены документы, а вот сыщик-любитель меня бы устроил.

Я кисло улыбнулся и неохотно сказал:

– Ладно, чего там у вас? Выкладывайте.

Мужчина посмотрел сначала на меня, потом на Татьяну, затем снова на меня и проговорил:

– Вы знаете, мне хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз.

Татьяна вдруг покраснела.

– Вот еще! – неожиданно фыркнула она. – Я не собираюсь никуда уходить. В конце концов, невежливо, чтобы мужчины просили удалиться девушку для приватного разговора.

– О, нет, нет! – тут же запротестовал незнакомец. – Никто и никого не собирается отсюда спровадить. Давайте условимся так. Я оставлю вам визитку, – он снова посмотрел на меня, – и вы завтра позвоните мне. Поверьте, я вам очень и очень хорошо заплачу.

Он достал из кармана рубашки бумажный прямоугольник, с отпечатанными на нем кустарным способом на принтере своими данными, положил его на стол и пальцем придвинул ко мне.

– Извините, что помешал, сказал незнакомец, одним глотком осушил остававшийся в чашке кофе и поднялся. – Разрешите откланяться, – произнес он мягко, передвинул стул к своему столику, поставил на него свою пустую чашку и, прихватив со спинки стула куртку, пошел прочь из кафе.

– И что вы обо всем об этом думаете? – поинтересовалась девушка, когда мужчина, надев куртку, покинул кафе.

Я пожал плечами и взял визитку. На ней было написано Сергей Александрович Манчевский. Ниже – художник. Еще ниже – номер телефона.

– А что тут думать? – удивился я. – Мужчине потребовалась помощь сыщика.

– И вы ему реально можете помочь? – Таня вопросительно посмотрела на меня.

Я хохотнул:

– Как я могу говорить смогу ли я ему помочь или нет, если даже не знаю сути вопроса.

– Но вы возьметесь за это дело?

– Трудно сказать… – произнес я раздумчиво. – Смотря какое дело.

– Вот именно, еще в какой-нибудь криминал втянет вас. Потом хлопот не оберетесь.

– Вот и я о том же, – поддакнул я.

– Так вы будете ему звонить или нет?

– Посмотрим.

– Но если все же надумаете, – лукаво посмотрела на меня девушка, – то расскажете потом, что там за дельце такое собирается вам подсунуть этот мужичок? Мне дюже интересно.

– Ладно, время покажет, – произнес я свою любимую поговорку.

Больше к этой теме мы с Татьяной не возвращались.

Мы посидели еще немножко, затем я расплатился с официанткой, мы надели свои куртки и покинули кафе. Татьяна взяла меня под руку, и мы двинулись по улице. Поднялся ветер, стало довольно холодно.

– Вас подбросить до дому на машине?

– Нет не нужно, – покачала головой девушка. – Я рядом живу, в двух минутах ходьбы. Так что давайте просто немного прогуляемся.

– Я не возражаю.

Действительно девушка жила неподалеку. Я проводил ее до дому, взял у нее номер телефона, вернулся к машине и поехал домой.

После свидания у меня за спиной словно выросли крылья. Я принял душ, лег в постель и долго не мог уснуть, все мечтал о новой встрече с Татьяной.

Глава вторая

ЗАКАЗЧИК

В воскресенье я встал поздно, в десять часов утра. Побрился, умылся, позавтракал овсяной кашей и сел было смотреть по телевизору новости, как вдруг вспомнил, что обещал позвонить своему вчерашнему новому знакомому Сергею Манчевскому. Я взял с журнального столика мобильный телефон, потом сходил в прихожую, достал из висевшей в шкафу куртки визитную карточку и набрал напечатанный на ней номер. После двух гудков знакомый по вчерашним посиделкам в кафе голос проговорил:

– Да, я слушаю.

– Я так понимаю, что разговариваю с Сергеем Александровичем Манчевским?

– Да это я, – отозвался на другом конце беспроводной линии мужчина.

– Я Игорь Гладышев, – назвался я и сел на диван. – Частный сыщик.

– Очень приятно, Игорь, что вы вспомнили обо мне и позвонили, – мягко проговорил мой визави.

– Что у вас? – поинтересовался я.

– Это не телефонный разговор, – поспешно проговорил Сергей Александрович. – Давайте мы с вами где-нибудь пересечемся. Было бы здорово, если бы вы подъехали ко мне домой, у меня здесь имеются кое-какие улики.

– Хорошо, я не против, но только имейте в виду, Сергей Александрович, – сказал я глуховато. – Я не подписываюсь на дела связанные с адюльтером. Так что если вы потребуете следить за вашей женой, чтобы поймать ее на измене, то напрасно потратите время, а я бензин, добираясь до вашего дома.

– Нет, нет, что вы! – поспешно сказал Манчевский. – Ничего подобного. У меня совершенно иного рода к вам поручение.

– Хорошо. Диктуйте адрес.

– Шестнадцатая Парковая, дом двенадцать квартира сорок три. Код на двери тридцать девять, пятьдесят три, двадцать восемь.

– Вы сейчас дома?

– Да.

– Отлично. Тогда ждите, я примерно через час подъеду к вам.

С этими словами я нажал на клавишу разъединения линии и записал на всякий случай, пока свежо в памяти, на визитке домашний адрес Манчевского.

Одевшись в джинсы, рубашку и куртку, я вышел сначала из квартиры, а затем из дома на улицу и отправился в гараж. Идти было всего несколько минут, и вскоре я уже открывал ворота гаража и влезал в свой автомобиль. Железо за ночь остыло, я завел мотор и включил печку. Пока мотор прогревался, забил в поисковик адрес Манчевского. Выждав еще пару минут, тронулся с места.

Ехать пришлось минут тридцать. Механический голос из навигатора подсказывал мне путь. Проплутав по городу, я подъехал к нужному мне адресу. Двенадцатый дом на Шестнадцатой Парковой улице представлял собой хрущевскую пятиэтажку. Снаружи дом давно не ремонтировался, он потемнел от времени. Жили в нем, очевидно, не очень богатые люди, потому что пластиковые окна красовались лишь в некоторых квартирах.

Я подошел к третьему подъезду, набрал код, который мне назвал Манчевский и поднялся на пятый этаж. Дверь была стремной, обитой дешевым дерматином, кое-где на складках которого лежала пыль. Нажал на кнопку звонка, раздалась трель, меня уже ждали – дверь спустя несколько мгновений распахнулась. На пороге стоял тот самый мужчина, что сидел вчера в кафе вместе с нами. Одет он был по-домашнему: в тренировочный костюм синего цвета и тапочки. Войдя, я поздоровался с хозяином квартиры за руку, прикрыл за собою дверь. Лампочка в прихожей была тускловатой, стены обшарпаны, видать не очень-то процветали дела у художника.

Я прошел следом за хозяином в кухню. К моему приходу хозяин квартиры накрыл стол, на нем стояли нарезки разных видов колбасы и сыра, бутылка коньяку, рюмки, хлеб, соленые огурчики, лимон.

– Присаживайтесь, Игорь Степанович! – любезным тоном предложил мне Манчевский.

Я сел на табуретку, Сергей – напротив.

– Вы за рулем? – спросил он меня сходу.

Я кивнул:

– Да.

– Жаль! – с нотками досады произнес хозяин квартиры. – Думал с вами пропустить по паре рюмок хорошего коньяку.

– Увы, – я развел руками. – А вы, Сергей Александрович, пейте.

– Пожалуй, выпью немного, хотя и не привык пить в одиночку. А вы угощайтесь, Игорь Степанович, – он жестом щедрого человека указал на стол, где стояла всевозможная закуска. – Чай или кофе?

– Лучше чаю, – ответил я.

– А это, пожалуйста!

Кухня была маленькая, здесь с трудом умещались кухонный гарнитур и небольшой стол. Для холодильника уже места не хватало, и он стоял в коридоре между двумя комнатами. До плиты можно было дотянуться рукой, однако хозяин встал и зажег под чайником газ на плите. Затем он сел, а я спросил:

– И зачем же вам понадобились мои услуги, Сергей Александрович?

Он выпил рюмку коньяку, закусил лимоном и ответил:

– У меня к вам очень деликатное дело. Начну издалека. Жена у меня уехала в командировку, – он хмыкнул: – Это анекдотический факт, поскольку обычно в командировку уезжает муж.

В знак согласия я кивнул.

– Я оказался на какое-то время холостяком, – продолжил Манчевский, – и пригласил к себе в гости троих своих лучших друзей еще по школе. Это Александр Варламов, Виктор Новиков и Николай Львов. Мы купили закуску, выпивку и сели в гостиной за стол. Вспомнить, так сказать, молодость. – Он поднялся и начал заваривать чай – вода в чайнике к этому времени вскипела. – Понимаете, я не только художник, но и в некоторой степени коллекционер, – он поставил чайник на стол, рядом с ним – чашку, – полотен некоторых известных мастеров живописи. Иной раз, я не буду скрывать, перепродаю картины. Собственно говоря, этим и живу. Дело в том, что в мои руки не так давно попала картина Эдуарда Мане «Завтрак у пруда». – Он налил мне чаю и продолжил: – Я в тот день немножко выпил и прихвастнул приобретением, сходил в комнату-студию, взял оттуда картину и принес ее в гостиную показать друзьям. Они мало что понимают в живописи, но радость переполняла меня, оттого, что стал обладателем такой замечательной вещи, которая, между прочим, стоит более миллиона долларов. И я поспешил поделиться радостью со своими товарищами… А вы пейте, пейте чай и ешьте!

– Спасибо, – поблагодарил я, поднялся, вымыл руки под кухонным краном и вытер чистой салфеткой. Присев, взялся за чай и бутерброды.

– Так вот, – возвращаясь к прерванному рассказу, вновь заговорил Сергей Александрович. – Продемонстрировав картину товарищам, я отнес ее назад в студию и вернулся за стол. Мы долго сидели, выпивали, ели разговаривали, затем я проводил своих друзей, а на следующий день утром обнаружил, что картина Эдуарда Мане «Завтрак у пруда» пропала.

– И вы подозреваете в краже картины ваших друзей? – догадался я, откусывая от бутерброда и запивая чаем.

– Больше некому, – в сердцах сказал Манчевский, налил себе в рюмку еще коньяку и залпом выпил. – На следующий день я обошел своих приятелей, в надежде выпытать кто же из нах забрал картину. Думал, может быть это какая-то глупая шутка. Но никто из моих друзей в краже картины не признался.

– Каковы размеры полотна? – поинтересовался я, берясь за очередной бутерброд.

– Шестьдесят на восемьдесят, – отправив в рот ломтик лимона, ответил хозяин квартиры.

– Но позвольте, Сергей Александрович, – удивился я. – Картина довольно большая. Как ее мог незаметно от присутствующих в вашей квартире кто-то незаметно вынести и никто этого не заметил?

– В том-то и дело, – вздохнув, произнес Манчевский. – Картина была варварски вырезана ножом или каким-то другим острым предметом из подрамника. Затем холст свернули в трубочку и таким образом незамеченной вынесли из дому.

– Но даже трубочку в руках одного из своих приятелей вы запросто могли бы увидеть, – заявил я.

– Но согласитесь, картину без подрамника намного проще вынести, чем холст в раме, – отверг мое предположение хозяин квартиры. – Можно было ее положить в портфель. Кстати, Варламов Саша приходил с портфелем. У Львова был пакет, а у Новикова – сумка через плечо. В конце концов, можно было спрятать картину в рукав куртки, либо заткнуть за пояс, либо привязать веревками под штаниной к ноге. Так что способов незаметно для других вынести картину много.

– Тогда конечно, – вынужден был согласиться я. – Но как же вы не заметили в тот же день, что картина пропала?

– Она была накрыта куском материи и после ухода так называемых товарищей, – хмыкнул Манчевский, – мне и в голову не пришло заглянуть под кусок материала. А уже на следующий день, когда я захотел вновь полюбоваться картиной, то увидел, что самого полотна-то и нет.

– Да, незадача, – согласился я, берясь уже за третий бутерброд с колбасой и сыром. Честно говоря, я что-то проголодался. – Ну, пока у вас четверых проходило застолье, наверняка кто-то покидал гостиную.

– Да в том-то и дело, что выходил каждый из нас в туалет, поскольку пили мы пиво и коньяк.

– Адская смесь, – поморщился я, представив вкус столь разных напитков на своем языке.

– Вот именно, адская… – подтвердил хозяин квартиры. – Так что выходили из комнаты все трое моих товарищей, а кто-то из них, по-видимому, прихватив в кухне нож, вырезал полотно.

– Вы кого-то подозреваете больше всех из вашей этой троицы?

– Да нет, всех одинаково подозреваю. – Хозяин квартиры вновь наполнил свою рюмку и, проглотив коньяк, впервые взялся за бутерброд.

– И теперь вы хотите, чтобы я отыскал среди ваших друзей воришку? – сообразил я, делая очередной глоток чаю.

– И не только, – помотал головой Манчевский. – Я хочу, чтобы вы еще забрали у вора картину и вернули мне.

– Сделать это будет сложнее, чем найти вора, – начал я торговаться.

Хозяин квартиры понял к чему я клоню и объявил:

– Я заплачу вам, причем немалую сумму, сто тысяч рублей.

– Хм, – сказал я, раздумывая. – Деньги, действительно, немалые.

– Так что возьметесь вернуть мне картину? – с надеждой взглянул на меня Манчевский.

– Могут быть еще дополнительные расходы, – признался я. – Их придется оплачивать отдельно.

– Не вопрос, – довольно улыбнулся Сергей Александрович, поняв, что я берусь за его дело.

Мы некоторое время сидели молча, уплетая бутерброды, наконец, покончив с ними и чаем, я объявил:

– Ну, что ж, покажите мне вашу студию, место, где вы сидели, ну и раму, оставшуюся от полотна великого художника.

Манчевский поднялся с табурета и сделал мне знак рукою двигаться за ним. Я тоже поднялся и потопал за хозяином квартиры. Мы прошли по небольшому коридору, затем ступили в гостиную, о чем свидетельствовали находившиеся здесь два кресла, диван, кофейный столик, телевизор и обеденный стол с четырьмя стульями.

– Вот здесь мы и сидели, – указал рукой на стол Сергей Александрович. – И каждый из нас выходил отсюда в туалет, который, как вы видите, находится напротив дверей гостиной.

Я прошел к столу, хотя смотреть здесь было особенно и не на что. Отсюда, само собой, не было видно дверей ни в одну из комнат, а также двери ванной и туалета. Манчевский терпеливо ждал пока я осмотрюсь. Затем я с многозначительным видом кивнул, будто мне все известно о том, что происходило пару дней назад в этой гостиной, затем объявил:

– Ну, а где ваша студия?

Мы вышли из комнаты и двинулись по коридору к одной из закрытых дверей. Манчевский распахнул одну из них и пригласил войти. Я вместе с хозяином квартиры вошел в студию. Конечно, об этом можно говорить чисто условно, на студию это помещение мало походило, разве что стоявший у окна мольберт, несколько картин развешанных в комнате, да кресло у компьютерного столика, говорили о том, что в этой комнате работает художник.

– Вот здесь я и творю, – обвел рукой вокруг себя хозяин квартиры.

Он немного помолчал, дав мне время оглядеться, затем шагнул в угол комнаты, где накрытые куском материи стояли несколько картин. Сергей Александрович сдернул с картин материю. Первой была пустая рама, за ней какой-то пейзаж следующего полотна. Манчевский наклонился, чтобы взять эту раму, но я быстро сказал:

– Ничего не трогайте! Возможно, на раме остались отпечатки пальцев.

– Гм, – проговорил художник. – А я, честно говоря, об этом не подумал.

– Подождите меня пару минут, я схожу в машину за кое-какими препаратами.

Я развернулся, в сопровождении Манчевского дошел до входной двери и покинул квартиру. Вернулся несколько минут спустя с небольшой сумочкой, в которой лежали принадлежности для дактилоскопии. Поскольку дверь не была закрыта на замок, я открыл ее, вошел в квартиру и позвал:

– Сергей Александрович! Пройдемте еще раз в студию.

Манчевский поджидал меня в кухне. По его блестевшим глазам и чуть уменьшимся количеством коньяка в бутылке можно было сделать вывод, что он еще немного выпил. А говорил, что в одиночку пить не привык.

Хозяин квартиры кивнул, поднялся и прошествовал следом за мною в студию. Там я открыл сумочку, достал из нее порошок для дактилоскопии, кисточку, потом, присев на корточки возле рамы стал покрывать ее порошком из пузырька. На раме стали видны несколько довольно четких отпечатков. В основном это были следы больших пальцев рук. Достав лупу, я глянул на них через увеличительное стекло. Даже без специального анализа было видно, что это отпечатки больших пальцев двух человек. Оно и понятно, потому что картину можно было держать, обхватив лицевую сторону рамы большим пальцем, а другими четырьмя – обратную. Таким образом, рама была захватана со всех сторон отпечатками пальцев одного человека, и только сверху, на одной из коротких сторон нее были видны другие. На всякий случай я попросил художника, оставить на раме отпечаток большого пальца, что Манчевский с готовностью проделал. Я покрыл в том месте лакированную поверхность рамы порошком – отпечаток стал превосходно виден. Я снова с помощью лупы осмотрел его, сравнил папиллярные линии на большом пальце с другими отпечатками и понял, что не ошибся. Действительно «пальчики» принадлежали Манчевскому. Я достал из сумочки специальную прозрачную пленку, выбрал наиболее хорошо сохранившийся отпечаток, приложил к нему пленку и надавил основанием ладони. Когда я отнял ладонь и осторожно отклеил прилепившуюся к раме пленку, на ней отпечатался след от большого пальца левой руки кого-то из друзей Манчевского. Я уложил принадлежности для дактилоскопии назад в сумочку и, закрыв ее, взял подмышку.

– А почему вы не обратились в полицию, а именно к частному сыщику? – неожиданно задал я вопрос хозяину квартиры.

Он как-то стушевался и, помявшись, признался:

– Видите ли, Игорь Степанович, эта картина попала в мои руки с черного рынка, поэтому мне не хотелось бы светиться и привлекать к этому делу полицейских.

– Ясно, – кивнул я с понимающим видом. – Ну, а теперь скажите мне, где и как мне искать ваших товарищей.

– А это, пожалуйста, – изрек Манчевский и поманил меня рукой. Идемте в гостиную.

Мы с ним прошли по коридору и ступили в комнату. Хозяин квартиры приблизился к серванту, достал из него небольшую фотографию.

– Вот снимок, правда, сделанный года три назад, но на нем все узнаваемы, – сказал он, протягивая мне фотокарточку.

На ней в обнимку стояли четыре человека. Первым – сам Сергей Манчевский.

– Вот это, – указывая пальцем на второго человека на групповом снимке, произнес хозяин дома, – Саша Варламов.

С фотографии на меня смотрел невысокий, коренастый мужчина с большими руками, коротковатыми ногами и квадратным лицом с грубоватыми чертами. Его глубокопосаженные глаза смотрели со злостью и настороженно, массивная нижняя челюсть была выдвинута вперед. В центре, возвышаясь над тремя приятелями, стоял немного располневший мужчина в очках. Он был лысоват, все его округлое лицо с крупным носом, двойным подбородком, с высокими выдающимися вперед скулами излучало добродушие.

– Третий – Виктор Новиков, – пояснил Манчевский. – А следующий – Николай Львов.

Крайним справа стоял худой с усиками и куцей бородкой худой мужчина. Он широко улыбался, в его глазах светились искорки веселья. Видать, свой в доску парень любит пошутить, побалагурить. Все четверо были примерно одинакового возраста с Манчевским, все трое одеты в джинсы и рубашки.

– Саша Варламов, – мой собеседник ткнул пальцем во второго мужчину на фотографии, – живет в Лефортово, дом 35, квартира 15.

– А где работает? – спросил я.

– Работает он в школе обычным рабочим по зданию… Следующий на фотографии, – он ткнул пальцем в Виктора Новикова, – живет на улице Партизанской, дом 12, квартира 45. Работает он на фирме «Феникс» замдиректора… Николай Львов, – он указал на фотографии на крайнего справа мужчину, – живет неподалеку от станции метро «Водный стадион» на улице Аркадия Гайдара дом 18, квартира 14. Работает неподалеку от дома в издательстве «Меркурий» редактором.

– Информации очень много, – сказал я, вертя в руках фотографию. – Боюсь, я не все запомнил.

– А я для вас приготовил списочек с телефонами троих моих друзей, а также местом их работы.

– Все-то вы предусмотрели, – проворчал я, забирая у хозяина квартиры листок бумаги с адресами. – А если бы я отказался?

– Ну, – усмехнулся Манчевский. – Не вы, так кто-то другой взялся бы за это дело.

Я постучал карточкой по своей руке.

– Кстати говоря, насчет аванса. Мне нужно тысяч пятьдесят. Возможно из них, потребуется покрыть какие-либо издержки. Предположим, с объектом мне нужно будет сходить в кафе. Или подпоить его водкой у него дома, ну и транспортные расходы. За все истраченные деньги я вам потом предоставлю квитанции.

– Не вопрос, пожалуйста, – хозяин дома извлек из заднего кармана спортивных штанов портмоне, вытащил оттуда «пресс» пятитысячных, отсчитал десять купюр и протянул мне.

Я взял деньги, сунул их в карман джинсов.

– И еще: мне потребуется эта фотография.

Хозяин квартиры развел руками.

– Заберите.

Попрощавшись с Манчевским, я вышел из квартиры.

Глава третья

ТАТЬЯНА

Ближе к вечеру я позвонил Тане, и мы договорились встретиться. Бродили какое-то время по городу, потом посидели в кафе, а когда вышли, пошел дождь. Зонтика ни у меня, ни у нее не было, а потому мы, смеясь, добежали до моей машины и укрылись в ней.

– Ну, что будем делать? – спросил я Татьяну, когда она поудобнее уселась на переднем пассажирском кресле и стряхнула с волос несколько капель дождя.

– Не знаю. А что вы предлагаете?

– Поехали ко мне домой.

– М-м-м, к вам домой? А это удобно?

– А почему это может быть неудобным, если я холостяк и живу один в квартире?

– Ну, если вы больше ничего интересного предложить не можете, то поехали. Под дождем да без зонтиков все равно гулять нельзя.

– Отлично! – обрадовался я, повернул в замке зажигания ключ и тронул автомобиль с места.

Живу я неподалеку от метро Новогиреево. А потому, проехав улицу Таганская, свернул на Нижегородскую улицу, соединявшуюся с Рязанским проспектом. Вскоре подъехал к дому, припарковал автомобиль, вышел из машины и, как и полагается порядочному мужчине, открыл переднюю дверцу, предлагая девушке выйти из автомобиля. Я решил не ставить машину в гараж, хоть до него и было несколько минут ходьбы, а оставил ее возле дома на тот случай, если с Татьяной вечер не сложится, отвезти ее домой, благо автомобиль рядом с домом стоит.

В кабине лифта мы поднялись на восьмой этаж, где живу я, вошли в мою квартиру. Квартира у меня небольшая, две маленьких комнаты – спальня и гостиная, зато хорошо и современно обставлена, мне за свою квартиру перед гостями не стыдно.

Я помог девушке снять куртку, выдал ей тапочки и пригласил в гостиную. Здесь стоял диван, пара кресел, журнальный столик, встроенный шкаф-купе с зеркальными дверцами, на стене – телевизор с большущим экраном. Я усадил Татьяну на диван, включил телевизор, а сам отправился на кухню, где у меня стояла кофемашина. Приготовил два кофе, достал из холодильника початую бутылку коньяку, порезанный и разложенный на тарелочке лимон, из навесного шкафчика вытащил коробку конфет, (девушки конфеты любят, хотя я тоже сладкоежка, и конфеты у меня в доме не переводятся). Вместе с вилками составил все вышеперечисленное на поднос и вернулся в гостиную. Татьяна смотрела по телевизору, какую-то ерундовую программу, но делала вид будто происходящим на экране явно заинтересована, наверное, от смущения, что оказалась в незнакомой обстановке с малознакомым мужчиной. Хотя кто знает нынешних девиц, умеют ли они вообще смущаться?

– Может быть, включить музыкальную программу или вы предпочитаете политические дебаты? – спросил я, ставя поднос на журнальный столик и пододвигая его к дивану.

– Пожалуй, лучше музыкальную, – улыбнулась девушка.

Я включил программу, на которой крутили клипы. Сам себя я тоже чувствовал не очень уютно, хотя находился в своей квартире, потому что и дураку ясно с какими намерениями я привел девушку к себе домой. Чтобы хоть как-то снять напряжение, я, прикидываясь радушным хозяином, оживленно проговорил:

– Так-с, – и потер одну ладонь о другую, словно гурман, раздумывающий над тем, с чего начать трапезу. – Вы, Таня, что предпочитаете? Коньяк или шампанское? У меня стоит на кухне бутылка полусладкого.

Девушка махнула рукой и проговорила:

– Лучше коньяк, а то я замерзла что-то. Налейте только чуть-чуть.

Ох и дурак ты, Игорь, нашел что предлагать врачу. Шампанское! Они там у себя на работе привыкли чистый спирт хлестать без закуски. Так что и коньяк для нее как для слона дробина.

Себе я налил полную рюмку и сделал это с умыслом, если девушка вдруг начнет артачиться и захочет, чтобы я отвез ее домой, я скажу, что уже выпил, мол, поздно, мадам, придется ночевать в моей холостяцкой берлоге, несмотря на то, что машину для удобства использования оставил возле подъезда. Это все конечно, мои мысли, на деле может оказаться совсем по-другому, если гостья решит покинуть мою квартиру, то она может вызвать такси.

– Ну что же, за самую красивую девушку на планете! – предложил я банальный тост, поднял рюмку и задержал ее в воздухе, дожидаясь, когда Татьяна сделает то же самое, что и я.

Мы чокнулись и выпили. Подцепив вилкой кружочек лимона, она отправила его в рот и смешно наморщила свой хорошенький чуть курносый носик. Я редко пью, поэтому от одной рюмки мне захорошело, по телу разлилось приятное тепло, я почувствовал себя немного раскованнее.

– А вы с кем, Татьяна, живете? – чтобы не молчать заговорил я и тоже сунул в рот кружочек лимона.

– С мамой, – ответила девушка, – Отец ушел от нас, когда я была еще маленькой… А вы почему живете один?

– Так получилось. Мама умерла, – сказал я с грустью вспомнив свою маму, которая, кстати, была, как и Татьяна, врач по профессии. – А с женой я давно разошелся… Может быть еще по одной? – предложил я.

– Нет, я думаю, хватит, – ответила категоричным отказом девушка.

– Ну, как же! – с притворным возмущением воскликнул я. – Мы же с вами еще на брудершафт не пили.

– Ну, вот! – с веселым укором ответила Таня, сделав глоток кофе. – А обещали не приставать.

– А я и не собираюсь, – соврал я, тоже отхлебывая из чашки кофе. – Только один целомудренный поцелуй и переход в общении на «ты».

Секунду подумав, девушка сказала:

– Мы можем и так перейти на «ты».

– А так неинтересно! – засмеялся я и налил Татьяне полрюмки коньяку, себе снова – полную.

Моя правая рука и правая рука Тани, державшие рюмки, переплелись, мы сделали по глотку коньяку, затем поставили рюмки на столик и съели одну на двоих конфету. Девушка была томной, от нее просто исходили сексуальные волны, дурманя мою голову, вызывая желание. Она и вправду сложила на коленях руки и целомудренно выставила губы. Ах, какой лакомый кусочек эта Татьяна! Я облапил ее, сначала коснулся своими губами ее губ, а через мгновение прижал ее к себе сильнее и поцеловал по настоящему, со всей имеющейся у меня страстью.

Некоторое время девушка сопротивлялась, пытаясь вырваться, но из железных объятий тренера по вольной борьбе Игоря Гладышева еще никто не вырывался. Татьяна прекратила сопротивление, расслабилась, и ее вытянутые трубочкой губы стали вдруг податливыми, мягкими. Я легонько языком раздвинул их и дотронулся до языка Татьяны. Ее язык вначале испуганно «отскочил», потом вновь приблизился, соединился с моим языком и наши языки начали блуждать, пробуя друг друга на вкус и изучая губы и рот друг друга.

Наконец Таня оттолкнула меня и с притворным возмущением воскликнула:

– Ну ты и нахал, Игорь!

– Есть немного! – согласился я.

В ответ Татьяна ничего не сказала, лишь усмехнулась.

За кофе, коньяком и разговорами мы провели больше часа. За это время я пару раз словно невзначай приобнимал Татьяну, она не брыкалась, сидела тихо. Когда время перевалило за полночь, я спросил:

– Ну что, Татьяна, у меня останешься ночевать?

Девушка помолчала, раздумывая, потом произнесла, глянув на часы:

– Да, время позднее, пожалуй, следует остановиться у тебя, но я вначале позвоню, предупрежу маму.

Моя гостья достала из своей сумочки мобильный телефон, набрала номер и сообщила на том конце беспроводной линии маме, что она сегодня переночует у подруги. Едва девушка положила свой мобильник на стол, я расценил это, как сигнал к действию, попытался обнять Татьяну и поцеловать, но она от меня резко отстранилась.

– Погоди, Игорь, я достаточно взрослая женщина, чтобы понимать для чего ты привез меня сюда, и что между нами должно произойти. А потому давай не будем суетиться, я не хочу чтобы ты налетел на меня, сопя и стал бы срывать с меня одежду, расстегивать на ней пуговицы. И еще: не мешало бы предохраниться от нежелательной беременности.

– А это само собой, – я поднялся, взял с книжной полки квадратик в фольге и показал его Татьяне.

– А ты запасливый, – то ли одобрительно, то ли презрительно сказала девушка и поднялась с дивана. Мягкой бесшумной походкой она дошла до коридора и скрылась в нем.

Пока Таня находилась в соседней комнате, я времени не терял, разделся, умылся и, посчитав, что времени прошло достаточно для того, чтобы девушка сделала то что задумала, двинулся в спальню. Приблизившись, заглянул в дверь. Здесь у меня тоже стоял шкаф-купе, спальный гарнитур. На большой двуспальной кровати под одеялом лежала Татьяна. Выключи, пожалуйста, свет, Игорь! – попросила она. – И иди сюда.

Два раза повторять просьбу не пришлось. Я тут же выключил свет, приблизился к кровати и нырнул под одеяло к девушке. Она была без одежды. Я подложил руку под ее шею, отыскал в темноте ее губы своими губами и высунул язык. Вновь начался танец двух языков, они то сплетались, то метались, то разъединялись, встречаясь то в моем рту, то во рту Татьяны. На сей раз девушка не была пассивной, она обхватила меня руками, и ее ладони хаотично задвигались по моей спине. Я взял в ладонь ее упругую, словно мячик, грудь с уже успевшим затвердеть соском. Когда желание настигло такого момента, что дальше сдерживаться нам уже было нельзя, я раздвинул одной ногой в стороны ноги девушки, затем вклинился между нами и осторожно, не торопясь вошел в нее. Таня подалась вперед, обхватила мои ноги своими ногами, и мы ритмично задвигались навстречу друг другу. О-о! Наше единение было настоящим праздником для двух тел. Наши ноги то сплетались, то расплетались, то вытягивались. То я оказывался на Тане сверху, то она оказывалась на мне. Не знаю, что испытывала девушка, но я испытывал истинную страсть, желание обладать этой молодой женщиной вновь и вновь. Хотя почему не знаю! Таня, наверное, испытывала то же что и я. Наше любовное приключение длилось до половины второго утра. Наконец Таня отодвинулась от меня и сказала:

– Все не могу больше, нет сил.

– Ладно, – согласился я. – Устроим перерыв.

– Нет, – со смехом ответила она. – На сегодня хватит.

Ну, раз хватит, значит, хватит, не стал настаивать я. Не в последний раз думаю, увижу эту молодую женщину, успею еще не раз насладиться ее прекрасным телом. Мы поднялись с кровати, прошли в ванную комнату, залезли в ванну и долго стояли в ней, поливая друг друга водой из душа. Вернувшись в спальню, легли на кровать. Проболтали мы до двух часов, затем уснули беспробудным сном.

Глава четвертая

АЛЕКСАНДР ВАРЛАМОВ И НИКОЛАЙ ЛЬВОВ

С утра девушка поехала к себе в больницу, я же отправился в ДЮСШ. До обеда у меня были тренировки, после обеда я был свободен, это просто удивительно, что завуч Колесников сделал мне в этот день поблажку, не поставил после обеда занятий. Обычно, чтобы тренеры не разбегались после тренировок, а отрабатывали положенные восемь часов, плюс перерыв на обед тридцать минут, он ставил тренировки на весь день с большими «окнами».

Сев в машину, я отправился по первому адресу написанному Манчевским. Варламов жил в Лефортово как оказалось в девятиэтажке серой и довольно-таки унылой. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь с номерком двенадцать. Мне никто не ответил. Я еще пару раз нажал на звонок, но в квартире стояла тишина. Никого нет дома, сделал я вывод и начал спускаться на первый этаж. Покинув подъезд, сел в свой автомобиль и забил в интернет адрес школы, в которой трудился рабочим по зданию Александр Варламов.

Школа располагалась на одной из улиц района Перово. Я тронул автомобиль с места и поехал по нужному мне адресу. Школа была новенькой, двухэтажной, построенной из стекла и бетона. Оставив на обочине автомобиль, я вошел в ворота и направился к входу в здание. Войди в него, оказался в огороженном никелированными трубками и двумя турникетами пространстве. Напротив в нескольких шагах от меня за окошком сидел охранник – молодой и невеселый. Я бы тоже был невеселым, если бы вместо работы тренером сидел бы целый день за столом охранника перед экранами мониторов видеонаблюдения. Грустный парень с короткой стрижкой вопросительно посмотрел на меня.

– Мне рабочий по зданию нужен Александр Варламов, – на немой вопрос ответил я.

– Минуточку, – проговорил мой визави и, сняв трубку, куда-то позвонил. Потом бросил в трубку: – Тебя здесь поджидают, Саша! – с этими словами он положил телефонную трубку на рычаг.

Пару минут спустя из коридора вышел тот самый, запечатленный на фотоснимке вторым, мужчина средних лет, одетый в синий рабочий халат, из-под которого выглядывали джинсы. Его квадратное лицо с массивной, выдающейся вперед челюстью, глубоко посаженными глазами, большим носом казалось хмурым, неприветливым. Смотрел он на меня удивленно исподлобья и как-то волком. Диковатый какой-то.

– Что вы хотели? – буркнул он, подходя ко мне.

– Разговор есть, Александр, – заявил я и протянул руку.

Он ответил крепким рукопожатием, в его широкой ладони чувствовалась большая сила.

– Разговор сугубо конфиденциальный, – улыбнулся я, пытаясь расположить к себе Варламова.

– Говорите, я слушаю, – снова буркнул мужчина.

– Но не говорить же нам через препятствие, – я указал глазами на разделявшее нас никелированное ограждение.

– Ладно, будь по-вашему, – достав из кармана карточку, Варламов приложил ее к турникету и вышел ко мне.

Я толкнул дверь, приглашая нового знакомого следовать за мной. Мы вышли на улицу.

– Давайте отойдем за школу. Разговор очень секретный – напускал я туману, стараясь заинтриговать рабочего по зданию.

Он ничего не ответил, поскольку, как я понял, Варламов от природы был малоразговорчивым и нелюдимым.

– Я слушаю, – еще раз настойчиво проговорил он.

– Давайте все же отойдем, не на дороге все же разговаривать.

Ничего более не объясняя, я пошел по отмостке за здание школы. Варламов немного поколебался, затем за мною раздались его шаги. Что все же связывало рабочего по зданию со стоящими на более высокой ступени социальной лестнице его друзьями – замдиректора фирмы, художником и редактором крупного издательства я ответить не мог.

Мы оказались на задворках школы. От здания до школьного забора было метра три, за забором сразу начинались гаражи. Довольно-таки безлюдное и удобное для серьезного разговора место. Остановившись, я резко обернулся, следующий за мной по пятам Варламов чуть не натолкнулся на меня.

– У меня к вам пара вопросов, Александр, – сказал я и поставил ногу на цоколь здания.

– Слушаю, – все также хмуро ответил Варламов.

– Вы были пару дней назад у своего друга Манчевского в гостях?

– Я вообще первый раз слышу, о каком бы то ни было Манчевским, – недоумевая, с чего это я вдруг задаю такой вопрос, ответил Варламов.

– Не стоит юлить Александр! У вашего друга пропала очень дорогая картина, – заявил я, внимательно наблюдая за лицом рабочего по зданию школы.

Ни один мускул не дрогнул на лице Варламова.

– Понятия не имею о какой бы то ни было картине… Это все вопросы? – ухмыльнулся мой собеседник. – Если да, то я пошел, меня ждут дела.

Он развернулся, но я положил ему руку на плечо.

– Погоди, погоди, приятель!

Взмахнув рукой, Варламов сбросил мою руку со своего плеча и резко обернулся ко мне.

– В чем дело?

Я решил взять Варламова на пушку.

– Мне доподлинно известно, что это именно ты украл у Манчевского картину Эдуарда Мане «Завтрак у пруда».

– Да пошел ты! – огрызнулся Варламов и собрался было повернуться, чтобы уйти от меня прочь.

– Стоять! – сказал я и схватил мужчину за руку. Я нарочно провоцировал Варламова на драку. Детей в школе уже не было, так что показывать им дурной пример, как нужно устраивать драку, я им не подам.

То чего я ожидал, случилось.

Вывернув левую руку из моих цепких пальцев, Варламов с разворота послал правый кулак в мое лицо, однако я был наготове отклонился в сторону и кулак противника просвистел у меня над ухом. Я ударил Варламова под дых, однако мужик был крепкий с накаченным прессом, и мой удар можно назвать удачным только наполовину. Резко выдохнув, он разогнулся и попытался ударить меня ногой. Отскочив от противника, я схватил его летящую ко мне в промежность ногу за стопу и резко повернул. Крутанувшись в воздухе, Варламов упал, к счастью, не на бетонную отмостку, иначе мог бы запросто проломить себе череп, чего бы я никак не хотел, и упал на траву. Однако вскочил и вновь ринулся в атаку. Но я же профессионал, мало того что я тренирую детей секции вольной борьбы, я еще и превосходно знаю основы рукопашного боя и даже преподавал некоторое время назад в воинской части эту дисциплину. Варламов бросился на меня как бык на тореадора. Но я опять сумел увернуться и от души приложился к физиономии противника. Сделав подсечку, я вновь заставил рабочего по зданию школы упасть на землю. Пока он падал я добил его еще одним ударом в лицо. Простонав Варламов на несколько мгновений отрубился. Этого мне вполне хватит совершить то, что я задумал с самого начала. Достав из кармана мобильный телефон, я потер дисплей о джинсы, уничтожая какие бы то ни было отпечатки на нем, наклонился над Варламовым, взял его большой палец правой руки и приложил к экрану. Так же поступил и с левой рукой. На дисплее мобильника остались четкие отпечатки больших пальцев Варламова. Простонав вновь, он открыл глаза. «Слава богу, жив и здоров», – проскочила в моем мозгу мысль. Я получил то, что мне было нужно и продолжать драку дальше не имело смысла.

Держа телефон таким образом, чтобы не смазать отпечатки пальцев Варламова, я разогнулся, затем повернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся прочь от места драки. Зайдя за угол, побежал, чтобы пришедший в себя рабочий по зданию не кинулся бы за мною в погоню. Добежав до машины, сел в нее и аккуратно положил мобильник на сиденье. Из-за угла появился Варламов. Потирая затылок, он оглянулся в поисках меня, однако на мою машину не обратил внимания. Сняв с себя халат, который был испачкан, он свернул его, сунул подмышку, затем поднялся по ступенькам крыльца и исчез за дверью здания школы. По всей вероятности, говорить о том, что дрался и был вырублен, Варламов говорить в школе не захочет, постесняется.

Я взял свою походную сумочку, открыл замок, достал из нее пленку и кисточку с порошком для дактилоскопии. Обмакнув кисточку в порошок, я провел ею несколько раз по дисплею мобильника – на стекле обозначились два больших пальца обеих рук Варламова. Приложив к ним пленку, я перевел отпечатки пальцев на нее, затем сложил все в сумочку и тронул автомобиль с места. Отъехав на расстояние, с которого не видно было школу, я достал мобильный телефон и позвонил Татьяне.

– Привет врачам! – сказал я с подъемом.

– Привет спортсменам! – в том же духе ответила мне Таня.

– Ты уже дома или еще на работе?

– Дома. А ты?

– А я по делам, по городу мотаюсь.

– Все по сыщицким? – рассмеялась девушка.

– И по ним тоже, – хохотнул отчего-то и я.

– Как сегодня день прошел? – поинтересовалась Татьяна, и я, представив ее красивое лицо с большими и темными, словно два омута глазами, невольно сглотнул.

– Как обычно. Целый день тренировки в ДЮСШ. А ты как? – в свою очередь спросил я.

– Тоже целый день с больными провозилась.

– А как ты смотришь на то, чтобы я заскочил за тобой, и мы поехали бы ко мне домой?

– М-м-м, – раздумчиво протянула девушка. – Погоди, я узнаю у мамы. – Она смутилась, в ее возрасте отпрашиваться у мамы просто смешно.

И, тем не менее, телефон на какое-то время замолчал, в отдалении послышались голоса, затем девушка сказала в трубку: – Заезжай. Я поеду к тебе.

– Отлично! – обрадовался я. – Мчусь!

Минут через двадцать я подкатил у дому Тани. Набрал ее номер телефона, и вскоре девушка вышла на улицу. На ней были джинсы в обтяжку, короткая кожаная курточка и кроссовки. Она, улыбаясь, подошла к автомобилю, я вышел к ней навстречу и открыл переднюю пассажирскую дверцу.

– Рада тебя видеть, – сказала она кокетливо и подставила щеку для поцелуя.

Я чмокнул ее в щечку и сказал:

– Ты просто не представляешь, как я рад видеть тебя!

Девушка влезла в автомобиль, я обошел машину и скользнул за руль. По дороге домой мы попали в небольшую пробку, из которой, к счастью, очень быстро выбрались. Автомобиль на сей раз, я поставил в гараж, закрыл ворота и под ручку с Татьяной пошел к дому.

Возле нашей девятиэтажки, как всегда прохаживалась зловредная седая старуха Лидия Ивановна. Некоторое время назад она была в добрососедских отношениях с моей матушкой, ныне покойной, и с тех пор как мама умерла, считала своим долгом блюсти мою нравственность. Я холостяк, ко мне иной раз приходят женщины и Лидия Ивановна время от времени отпускает в мой адрес ироничные замечания, но на сегодня она обошлась лишь осуждающим взглядом и с гордо поднятой головой прошествовала мимо.

В лифте мы поднялись на восьмой этаж, где я живу, и вошли в мою квартиру. Дежурство по кухне сегодня взяла на себя моя гостья. Пока она стряпала (готовила омлет и салат), я сел за стол, открыл сумочку с принадлежностями для дактилоскопии и с помощью лупы стал сличать отпечатки пальцев с рамы картины Манчевского и взятые мною у рабочего по зданию Александра Варламова. Собственно говоря, и смотреть-то было нечего – отпечатки пальцев Варламова, увы, идентифицировать с отпечатками пальцев вора мне не удалось. А жаль, как было бы здорово сходу определить воришку. И еще было жаль, что напрасно мужику физиономию разбил.

После ужина и бокала шампанского я поинтересовался у девушки.

– А каким врачом ты работаешь в больнице?

– Психиатром, – коротко ответила Таня.

– Ого! – удивился я. – Первый раз беседую с врачом-психиатром. А ты имеешь дело с теми пациентами, что в смирительных рубашках ходят?

– Да нет, – усмехнулась девушка. – У меня публика попроще.

– Это как? – я подлил из бутылки, стоявшей на журнальном столике, Татьяне шампанское. Она пригубила и ответила:

– А вот так, по мелочам. Приходит, например, ко мне старушка и говорит, что соседи купили собаку и теперь, когда они дома, пес не лает, а когда на работе, пес от одиночества выть начинает. Женщина пенсионерка все время дома торчит. Соседи с собакой замучили ее, довели до нервного срыва.

– А что соседей приструнить нельзя?

– Да пробовала бабуля, – Таня снова сделала глоток шампанского, – но никакой управы на соседей нет. Еще бывает с тошнотой приходят.

– А какое отношение тошнота имеет к психиатру? – изумился я.

– Непосредственное! – Таня поставила бокал на журнальный столик и села поудобнее на диване. – Как это не банально, а все болезни действительно от головы идут. Рвотный центр в мозгу находится.

– Гм, ерунда какая.

– Ну почему же ерунда? – с нотками обиды за всех психиатров страны ответила девушка. – У одного вон пациента зубы болели. Он ходил к врачу стоматологу и просил выдернуть зуб, который болел. Стоматолог выдергивал абсолютно здоровый зуб, а через несколько дней к нему снова приходил тот же пациент и требовал вырвать другой зуб и тоже здоровый. Пациент ходил из больницы в больницу и, наконец, попал к нам. Тут мы его таблетками пролечили, и он перестал ощущать зубную боль. Тоже вроде бы зубная боль к мозгу отношения не имеет, а вот, поди ж ты, нашим пациентом оказался.

– Да странно как-то это все. Ну, да ладно, давай оставим в покое психов и займемся более интересным делом.

Я пододвинулся к девушке и обнял ее. Татьяна таяла в моих руках, я прямо физически ощущал, как по ее телу разливается истома, потому что точно такая же истома разлилась по моему телу. Когда я прикоснулся своими губами к губам Татьяны, она закрыла глаза и как-то обмякла. Не прекращая поцелуя, я начал расстегивать надетую на ней блузку, а затем, сняв ее, стал расстегивать пуговицу и замок на джинсах девушки. Оставшаяся в одном нижнем белье Таня затрепетала в моих объятьях. В американских фильмах в порыве страсти женщины раздевают мужчин, в то время как они раздевают подругу. Возможно, и в жизни американки так поступают. Наши же никогда ни одну пуговицу на одежде мужчины не расстегивают. Хотя возможно мне в жизни именно такие женщины и попадались. Вот и Таня не стала мне помогать. Я быстро, так и не отрывая своих губ от губ девушки, сбросил с себя одежду, потом стянул с девушки трусики и лифчик, она медленно развела ноги, и я лег на нее сверху. Оу, я никогда и ни с кем в своей жизни не испытывал подобных ощущений как с Татьяной. Она была горячей штучкой, и мы задвигались в такт, стараясь доставить себе и друг другу удовольствие. Далеко за полночь мы уставшие и разомлевшие легли спать в моей спальне.

…Весь следующий день у меня был забит тренировками, последняя из которых, тем не менее, закончилась в половине пятого. Сегодня объектом моего пристального внимания я решил сделать Николая Львова, работавшего в издательстве редактором. Позвонив в издательство «Меркурий», где и работал Львов, я спросил, в котором часу заканчивается работа у сотрудников издательства. Мне сказали в шесть часов. Впереди у меня было полтора часа, чтобы добраться к концу рабочего дня до одного из приятелей Манчевского. Обычно когда тренировки заканчиваются рано, мы тренеры стараемся не показываться на глаза завучу Ивану Сергеевичу Колесникову, которого угораздило поселиться в кабинете рядом с нашим спортзалом, и мы, тренеры, стараемся улизнуть, но, а уж, когда тренировки заканчиваются ближе к шести часам вечера, то всячески выказываем ему уважение, тепло прощаемся с ним. Мужик дядя Ваня мировой, хоть часто гоняет своих подчиненных, но если нужно всегда стоит за нас горой перед вышестоящим начальством. Я вошел в его кабинет (он же тренерская), большой, смахивающий фигурой на гигантский самовар Колесников восседал за столом и что-то писал.

– А-а, Гладышев это ты? – оторвав глаза от листа бумаги, поинтересовался завуч.

– Да, Иван Сергеевич, с вашего разрешения зашел откланяться.

– Домой идешь? – поинтересовался завуч.

– Да, если вы позволите.

Он перевел взгляд на висящие на стене часы и изрек:

– Да половина пятого. Сегодня и я хочу уйти пораньше.

Я подошел к завучу, пожал его крепкую руку бывшего спортсмена легкоатлета.

– Всего доброго!