Топит в тебе бесплатное чтение

1. Лида

Ну почему мне вечно так “везет”?!

Второй час ночи, чужая дача…

И комната, в которой я должна была ночевать со своей подругой, по всей видимости оккупирована ей и моим оборзевшим братом. А я из-за выпитого мохито даже уехать отсюда не могу. Как и бросить тут машину и вызвать такси.

Протяжно выдыхаю свое раздражение, рассматривая дверь спальни, в которой я собиралась провести эту ночь.

Мне нет необходимости пытаться ее открыть, чтобы понять, что она заперта. Да и даже если нет, доносящиеся из комнаты характерные пошлые стоны как бы намекают, что, войди я внутрь, мне будут не рады!

Еще больше на это намекает моя выставленная в коридор дорожная сумка. Сто процентов, выкинуть мои вещи к черту из спальни – была идея братца.

Чтобы уж точно не помешала ему трахать мою лучшую подругу. Спать мне, судя по всему, он предлагает где угодно, но только не в одной комнате с ней.

Ладно, пусть развлекаются. Рада за них. Хоть и не от всего сердца сегодня. Потому что мне, в отличие от них, и не с кем, и негде.

Жаль, что я не подумала о том, что все так закончится, раньше.

И варианта кроме дивана на первом этаже в большом доме у меня нет.

Вздохнув, поднимаю с пола свою дорожную сумку и выхожу из маленького гостевого домика.

На улице глубокая ночь. Все разошлись.

Мы с Яной Чемезовой и Ксюшкой последние сидели у догорающего костра. И девчонки уже ушли в занятую ими крохотную комнатку в мансарде, где я могу поместиться третьей разве что на полу.

Я присаживаюсь прямо на ступеньки узенького крыльца гостевого домика и растерянно смотрю на темную гладь лесного озера перед собой. В голове душные волны плескаются от выпитого алкоголя, звезды пьяно пляшут на черном небе, будто подмигивая мне.

Понимаю, что не хочу ночевать в проходной гостиной.

Во-первых, есть в этом что-то унизительное, потому что по негласной традиции всех загородных вечеринок обычно это место самого пьяного дебошира на любой тусовке. Хуже только в ванне или на коврике в прихожей ночь провести.

А во-вторых Ванька Чижов намекал, что не прочь меня поискать, когда все улягутся. И от одной мысли, что придётся отбиваться от его слюнявых поцелуев, меня начинает подташнивать.

Так что хочется куда-то, где можно закрыться и оградить себя от подвыпивших братишкиных друзей.

Прислоняюсь головой к деревянному столбику, веки тяжелеют и сами собой закрываются.

"Братец у меня конечно иногда такой козел! Думает только о себе. Не мог другого места найти посовокупляться. Надо было обязательно меня из комнаты выставить. Спасибо, что хоть с вещами," – от нечего делать лениво гоняю в мыслях обиду на Ярика.

С озера дует зябкий ночной ветерок. Ежусь, обнимая себя. По плечам рассыпаются крупные мурашки. Кажется, еще минута, и прямо тут засну. И завтра утром не очнусь, окоченев.

С тоской поглядываю на главный дом. Ну а какой у меня еще выбор?

И тут мой взгляд застывает на длинной бане – бочке за домом.

Хм, а почему бы и нет?

Сегодня ребята не топили, но я не в первый раз на даче у Эмиля и знаю, что там отличный предбанник с кожаным диваном, который вроде бы даже раскладывается. И бельевой комод там есть. И закрыться можно от нежданных ночных посетителей.

В моей ситуации все это вместе звучит как идеальный вариант. Уж точно привлекательней, чем спать у лестницы у всех на виду.

Подхватив сумку, я направляюсь к бане. Дверь не заперта, открывается с тихим скрипом. Внутри кромешная тьма. Зябко и все пропитано душистым деревом.

Шарю рукой по стене в поисках выключателя, но так и не нахожу. Ну и ладно, я и так примерно помню, где находится диван. А стелить уже не буду – лень и спать сильно хочется. Мне любой плед подойдет. Какой-нибудь уж должен там валяться.

Бросив вещи у порога, слепо двигаюсь в непроницаемой темноте, задевая какое-то ведро и ножки деревянной скамьи. Нащупываю спинку дивана и с облегчением падаю на него.

И тут же с криком ужаса отскакиваю, так как упала я на что-то живое и теплое.

Мамочки! Это что? Кто???

– Да бл… – возмущенно хрипит живое “нечто” мужским голосом.

Черный, едва различимый силуэт медленно отделяется от очертаний дивана, садясь.

У меня сердце одновременно падает в пятки и в горле взрывается. Кажется, это инфаркт…

– Душка, ты? – сонно бормочет до боли знакомый низкий голос, – Ты что тут делаешь?

Узнаю его обладателя. Сглатываю панический ком. Выдыхаю.

И вместо отступающего испуга в крови взрывается ударная доза адреналина.

Потому что это Макс.

Парень, по которому я с ума сходила последние лет пять…

2. Лида

– Черт, извини, я…Я не знала, что ты тут, – тараторю смущенно, наблюдая, как мужской силуэт, вставая, отделяется от дивана и идет к двери. Еще не хватало, чтобы Макс подумал, что я специально пришла сюда, – И…

Щелкает выключатель. Крохотную комнату заливает тусклым электрическим светом. Я осекаюсь, впадая в ступор, потому что Макс в одних белых боксерах. То есть практически голый.

Растрепанный. Сонно щурится и трет лицо, хмурясь. Небрежным жестом смахивает упавшую на лоб длинную челку.

И я вижу, как перекатываются мышцы на его плече, а еще замечаю светлый пушок подмышкой. Сглатываю выделившуюся слюну. Заторможено моргаю, пялясь на его спортивное золотистое тело. Это машинально происходит, я… Боже, меня будто опускают в вязкий кипящий кисель. Нестерпимо жарко…

– Ищешь, где переночевать? – хмыкает понимающе Колобов.

Чешет рассеянным жестом свою обнаженную грудь, разглядывая меня. И такое чувство окатывает, будто это я перед ним голая, а не наоборот. Настолько он выглядит расслабленным и вальяжным. Еще и его голубые глаза словно сканер. Оценивающе проезжаются по всей моей фигуре.

Я знаю, что он всегда так смотрит, но не могу избавиться от ощущения, что он будто мысленно на вкус пробует именно меня.

Когда-то так меня к нему и приварило.

Для всех друзей брата и даже просто общих знакомых я была и остаюсь чем-то бесполым. С Яриком связываться себе дороже, со свету сживет вмиг. И только Макс с первого дня нашего знакомства смотрел на меня так… Делая особенной, с легкостью внушая запретные мысли, от которых уши начинали гореть.

К сожалению потом я узнала, что он смотрит так на абсолютно любую представительницу противоположного пола. А по-настоящему желает только одну, свою одногруппницу – эту заносчивую сучку Малевич. Но было уже поздно. Я уже успела нафантазировать себе нашу любовь и в ней утонуть. Дурочка…

– Кхм, да, ищу… – я отчаянно пытаюсь звучать обычно и вымученно улыбаюсь, – Мы должны были с Энджи в гостевом домике ночевать, но там…

– Но Яр тебя опередил, – подхватывает Макс, и его губ касается кривая усмешка.

– Да, точно, – киваю, залипая на этих самых изогнутых губах, – А в доме осталось только на диване внизу место, и как-то не очень…кхм… Хочется там, – бормочу, соскальзывая взглядом с мужского рта на крепкую шею.

И ниже…

Крупные ключицы, развитые грудные мышцы, твердый живот, линия светлых волосков ниже пупка исчезает под полосатой резинкой боксеров. А за белым хлопком пошло и выраженно просвечиваются очертания того, что в трусах. Во рту становится сухо от бешено ускоряющего пульса. Боже, как поднять глаза?!

И кажется Макс замечает, что, пока говорю, жадно разглядываю его. Щеки вспыхивают еще жарче. Приходится встряхнуть головой, чтобы сбросить оцепенение.

Это просто дурацкое физическое влечение. Ты же не животное, Лида, да?!

– Но раз тут занято, я пойду спать туда, – выпаливаю на одном выдохе. Еще раз извиняюще улыбаюсь, делая шаг к двери, – Прости, что разбудила.

– Да ничего, – Макс, сложив руки на груди, тоже вдруг делает шаг к выходу и загораживает мне проход, – Оставайся, – кивает на разложенный, застеленный диван, – Поместимся.

Я замираю, приоткрыв рот. Он серьезно сейчас?

– Нет, я…– бормочу.

– Боишься что ли, Душка? – Колобов насмешливо выгибает бровь, – Обещаю не буду приставать…– улыбается. Но взгляд так и шарит по моему телу, делая улыбку двусмысленной и хищной, – Первым…– хмыкнув, добавляет.

– Что? Я не собираюсь к тебе приставать! – возмущенно фыркаю, а у самой голос предательски вздрагивает.

– Тогда вообще не вижу проблем, – Макс снова кивает на разложенный диван.

И я по инерции оборачиваюсь на предлагаемое ложе. Смятые простыни с лебедями и кувшинками, одна подушка, радушно откинутое одеяло… Не очень -то широкий матрас. Потеряться двоим тут не выйдет при всем желании. Сглатываю, пульс в висках стучит от мысли, что я проведу тут ночь…С ним! Перспектива манит как доза наркомана в ломке…

– Просто все подумают, что мы переспали, – севшим голосом возражаю.

– Я поставлю будильник на семь, и утром сам свалю на диван в гостиной, так пойдёт? Но всю ночь я тоже там торчать не хочу. А Чижов пьяный храпит на всю комнату, которую мы заняли, – немного раздраженно вздыхает Макс, видимо устав меня уговаривать, – Лида, все, хорош ломаться, как маленькая. Спать уже рубит…

– Тут одна подушка, – выдаю свой последний шаткий аргумент.

Макс на это молча подходит к комоду в углу и вытаскивает оттуда сначала вторую хлипкую подушку, а затем и чистую наволочку.

– Укладывайся давай, а я пока отлить схожу, – отрезает, кидая в меня подушкой с наволочкой.

И тем самым ставит точку в моей внутренней борьбе между "хочется" и "колется".

3. Лида

Макс натягивает джинсы, забирает пачку сигарет с комода и оставляет меня одну, давая возможность спокойно переодеться и лечь спать. Дверь за ним захлопывается, а я еще несколько секунд смотрю Колобову вслед, приложив ладони к горящим щекам. Пульс ускоряется, толчками затапливая тело взбесившемися гормонами.

Нет, я не жду ничего особенного от этой ночи, но сам факт находиться так близко от Максима в течение нескольких часов кружит мне голову.

Это не поддается логике и контролю. Меня просто распирает от одной мысли об этом и все. Макс мне нравится. Нравится до желания выть на луну, и я уже очень долго ничего не могу с этим поделать.

Сбросив оцепенение, я торопливо подхожу к своей сумке и начинаю в ней копаться в поисках простенькой пижамы, которую захватила с собой.

Ничего особенного – розовая хлопковая майка и короткие шортики. И все же, учитывая отсутствие бюстгальтера на моей почти пятерке и длину шорт, едва прикрывающих ягодицы, когда оказываюсь в пижаме, чувствую себя практически голой. Голой и наэлектризованной до предела – все волоски на теле дыбом стоят.

И низ живота тревожно, требовательно тянет, горячо сокращаясь. Хватит, Лида, одергиваю саму себя. Вы ведь просто будете спать… Да?

Щелкаю выключателем и юркаю под одеяло. Оно здесь одно…

Макс возвращается через несколько минут. Когда дверь в предбанник распахивается, я крепко жмурюсь, стараясь выровнять дыхание. Обращаюсь в слух, улавливая любой шорох, который Колобов издает.

– Лида, спишь? – тихо зовет.

Молчу. Прислушиваюсь.

Шуршание снимаемых штанов, приближающиеся шаги. Что -то не тяжелое падает на пол рядом с диваном, наверно его пачка сигарет. Одеяло на мне приподнимается, матрас прогибается под чужим весом, и через секунду мою спину обваривает прикосновением горячего обнаженного бока Макса.

Я распахиваю глаза в темноте. Все силы уходят на то, чтобы стараться ровно дышать. Тело пульсирует, Макс ворочается сзади, укладываясь поудобнее. У меня сердце в горле стучит от его возни.

Наконец Колобов успокаивается, улегшись тоже набок – лицом к моему затылку. Я это знаю, потому что его горячее влажное дыхание чувственно щекочет мне шею, одно колено упирается в мою ногу, а пальцы руки застывают на уровне поясницы, едва ощутимо ее касаясь. И именно вот это легкое касание на грани фантазии, словно перышком ведут, оказывается для меня самым нестерпимым.

По коже рассыпаются мурашки, между ног становится до стыдного влажно и хочется тихонечко стонать. Прикрываю глаза, сдерживаясь. Ресницы дрожат. Мы сейчас просто заснем, просто заснем…

Макс размеренно, спокойно дышит мне в волосы. Его точно не коротит, как меня.

А у меня уже воздух в легких плавится. И между ног кипяток.

Время будто не течёт. Минута, две, десять…

Я все так же слепо пялюсь в темноту и варюсь в своих пошлых фантазиях, и не думая остывать.

Дышу глубже, пропитываясь мужским пряным запахом, жадно ловлю обволакивающее тепло чужого тела. Оно будто постепенно становится горячей, а дыхание Макса чаще. Но это наверно все мое воображение. Это я завожусь все сильней, а он уже кажется спит давно…

И во сне двигает ладонью и проводит ей по моей пояснице, задирая майку. А затем его рука застывает на моем бедре. Перестаю дышать. От его тяжелой пятерни так жарко… Инстинктивно чуть подаюсь попой к нему. И Макс в ответ вжимается в меня бедрами.

И… тем, что между ними. Очень твердым и раскаленным даже сквозь слои ткани.

От неожиданности я всхлипываю. И рвано беззвучно выдыхаю, когда рука на моей талии оживает и начинает вычерчивать узоры на животе, подбираясь к резинке шорт, а губы Макса смыкаются на моей мочке. Он прикусывает нежную кожу, проходится по кромке ушной раковины языком. Возбужденно, обжигающе дышит, оглушая.

Его ладонь уже в шортах, пальцы накрывают лобок. Вторую руку он просовывает мне под шею, прижимая к себе вплотную и, согнув локоть, пятерней грубовато сгребает правую грудь, отодвинув тонкую маечку. Ставший таким чувствительным сосок проезжается между пальцев, запуская новые токи по моим нервам. Мы молчим.

Такая тишина стоит, только наше сопение.

И марево горячее вокруг. Плотное настолько, что воздух как кисель. Я будто под дурманом, я…

Я знаю, что должна бы его остановить. Но меня слишком ведет. Я никогда ничего более острого и пьянящего не испытывала.

Я так долго мечтала, что он будет именно он. Что я…

Я обмякаю со стоном и отвожу одно бедро в сторону для лучшего доступа, когда пальцы Макса добираются до мокрых уже, набухших интимных складок. И послушно позволяю ему повернуть мою голову к себе и начать глубоко целовать в приоткрытые губы, пошло вылизывая мой рот языком.

Наверно, это неправильно, чтобы вот так вот молча, случайно, без обещаний и заверений было в первый раз. Но я в таком чувственном каматозе сейчас, что мне глубоко плевать.

4. Лида

Моя ответная реакция действует на Макса как стартовый выстрел из сигнального пистолета.

Он шумно выдыхает мне в рот и рывком подминает под себя. Задыхаюсь под его тяжестью, распластанная на кровати.

Горячие мужские руки жадно шарят по телу, в лихорадочном нетерпении стаскивая одежду, упругий язык таранит мой рот, вкус чужой слюны обжигает, ощущение кожи к коже делает происходящее слишком реальным и одновременно сном.

Отрывисто, жарко дышим, у меня голова кружится.

Если бы это был не Макс, я бы наверно испугалась такого напора. Я еще ни разу ни с кем не заходила так далеко. Но сейчас только обнаженная кожа мурашками покрывается, когда Макс стягивает с меня майку и пару секунд пялится на грудь в темноте. От его взгляда соски болезненно ноют, стягиваясь. А потом я хнычу, постанывая, потом что Максим наклоняется и сильно всасывает левый сосок в рот, сминая при этом правую грудь рукой. Простреливает болючим желанием до самой промежности.

Выгибаюсь под ним, трусь бедрами о член, натянувший хлопок боксеров. Макс в ответ приспускает резинку своих трусов, высвобождая ствол, нетерпеливо находит мою руку и заставляет обхватить подрагивающий орган пальцами.

Для меня это маленький шок.

Ладонь словно ошпаривает. Несмело ощупываю, переполняясь запретными ощущениями. Пальцы не сходятся, кожа тонкая, горячая и нежная, а под ней словно камень. Веду рукой, сжимая крепче. Макс дергается, подаваясь мне в ладонь, и прикусывает мой язык, тихо выдыхая. Ему нравится… Смелею, двигаю рукой активней.

И я будто пьяная. Это пьянит. Его учающееся дыхание, шкалящий пульс, который я ощущаю, прижимаясь грудью к его груди, наш пошлый поцелуй с переплетающимися языками.

И его пальцы, которые снова у меня между ног. Гладят складочки, размазывая обильно выступившую влагу, играют с клитором и толкаются в лоно.

Сначала только один, но меня все равно прошивает нервной судорогой вдоль позвоночника. В промежности тут же болезненно и сладко тянет, стеночки саднит. Мне кажется, он меня порвет сейчас, но я не хочу, не могу в этом признаться. Мне страшно, что он остановится…

– Охренеть, ты узенькая… – шепчет Макс пьяно и проталкивает в меня второй палец под мой протяжный стон. Двигает ими во мне.

Меня начинает мелко трясти… Больновато, но это так… Так!

Целую его исступленно, всасывая язык, выгибаюсь, подаваясь навстречу руке, зарываюсь пальцами в мягких светлых волосах на его затылке и другой рукой сильнее сжимаю пульсирующий член.

Да-да-да…Мне так невыносимо жарко и жадно сейчас, что для меня это уже секс.

Макс наваливается сверху, продолжая ласкать, свободной рукой слепо шарит по полу у дивана. И находит презервативы. Не разрывая поцелуй, рвет фольгу. Садится между моих ног, быстро раскатывая резину по члену. Я в этот момент дрожу, гладя его напряженный живот. Страх накатывает. Голой коже без него холодно. Быстрей бы уже…

Макс опускается на меня, одновременно приподнимая мои бедра и толкаясь своими вперед. Плавно, но неумолимо глубоко. И это словно ножом по маслу. Между ног ошпаривает режущей болью, от которой я дергаюсь и инстинктивно пытаюсь отползти. Всхлипываю громко, на ресницах повисают слезы. Судорожно дышу. Внутри горит, распирает, жжет. Больно!

Макс замирает, уставившись на меня. Растерянный взгляд быстро сменяется злым и все равно ошарашенным.

– Бля, серьезно?! Целка?! – взрывается хриплым полушепотом.

– Уже нет, – облизываю пересохшие губы.

Шутка не удается. Макс так взбешен, что голубые глаза чуть ли не светятся в темноте.

– На хрена?! – шипит.

– Остановишься? – дрогнувшим голосом интересуюсь.

И хочется плакать. Но уже не от боли, она постепенно стихает. Макс не двигается, продолжая быть во мне. И я привыкаю… Мне так нестерпимо горячо ощущать его там…

И если он сейчас прекратит, я просто умру.

Зависаем, смотря в глаза друг другу. Я кусаю нижнюю губу, не дышу. Макс замедленно моргает и со стоном:

– Уже нет. Не остановлюсь.

Снова подается ко мне, впивается в губы. Жёстко, кусая почти до крови и глубоко проталкивая в рот язык. Его бедра плавно вдавливаются в меня, вызывая грудной стон, и отступают. Медленно. И еще. И еще.

– Нормально? – вибрирует его шепот.

– Мхм…– стону.

Закрываю глаза, голова откидывается сама собой, шея выгибается, ресницы дрожат. С приоткрытых губ слетают стоны, потому что Макс двигается. Двигается во мне. Постепенно все быстрей и быстрей.

Это как крутить палочку, высекая огонь. Во мне уже искры. Их больше и больше с каждым новым толчком, растягивающим до предела и теснящим внутренности. Во мне скользко и я сама чувствую, как туго.

Макс рвано дышит, влажно целуя мою шею и крепко удерживая бедра на месте. Сгибает мои ноги в коленях, приподнимая, ускоряется. Больно. Стону и упираюсь ему руками в живот, пытаясь отодвинуть, но он перехватывает мои запястья и впечатывает в кровать. Взгляд жадный и шальной впивается в мое лицо. Ловлю этот взгляд и тону, подчиняясь.

Движения бедер резкие, безжалостные, быстрые. Внутренности немеют, но в промежности стремительно нарастает чувственный зуд. Его невозможно терпеть, накатывает. Внизу живота, в самой глубине будто набухает горячий шар. Покрытые испариной тела трутся, перед глазами плывет.

Макс перехватывает мое горло, сжимая, и наклоняется, целуя в раскрытые губы. Член бешено вбивается в меня короткими глубокими толчками, практически не выходя. По позвоночнику сладкое напряжение простреливает, и шар внутри наконец взрывается.

Тело сладкое спазмирует. Глохну, слепну и будто выпадаю на миг в темноту.

Сквозь волны кайфа чувствую его беспорядочные финальные толчки. Слышу протяжный стон, и как дергается во мне. А затем меня придавливает тяжестью его тела. Макс роняет голову на подушку рядом с моим виском. Упирается в нее лбом, тяжело дышит через рот, приходя в себя.

Скашивает на меня поплывший взгляд.

– Ты должна была сказать, – облизывает губы.

Молча качаю головой. Я знаю, что ничего бы не было тогда. Я не жалею сейчас.

Макс разглядывает в лунной темноте мое лицо. Протягивает руку и убирает со лба налипшую прядку. Проводит пальцем по брови, виску, скуле, носу, губам. Приоткрываю рот и касаюсь языком подушечки его пальца. Вкус кожи смешан с табаком. Закрываю глаза, всасывая фалангу. Макс шумно выдыхает, убирает руку и вместо этого целует меня в губы, лениво и чувственно.

– Будем еще? Не болит? – интересуется хрипло сквозь поцелуй.

– Мхм…– бормочу, заливаясь краской до самых кончиков ушей от того, что по сути спровоцировала его сейчас сама. В теле жарко.

Еще…Да…

Но тут спальню оглушает мелодия звонка. Макс мгновенно отшатывается.

– Бл…– бормочет, хмурясь.

Скатывается с меня, встает с кровати и роется в джинсах, валяющихся на полу. Наблюдаю за ним, натягивая на голое влажное тело одеяло. Не думаю, кто это может быть так поздно. Плевать…

Сердце заполошно стучит в груди в ожидании продолжения, между ног вязко и чувственно тянет. Макс выпрямляется, поднося трубку к уху. Кидает на меня непроницаемый взгляд и отворачивается, ероша волосы на затылке.

– Да, Люба, что?

5. Лида

Имя Малевич звучит в тишине комнатки жестокой отрезвляющей пощёчиной. Дергаюсь как от удара, внутри мгновенно холодеет.

Сколько сейчас? Два часа ночи? И вот во столько ему звонит она?!

Сажусь и натягиваю одеяло до самого носа. Широко распахнув глаза, наблюдаю, как Макс в темноте, абсолютно голый расхаживает по комнате, слушая какие-то истеричные всхлипы в трубке.

Я не могу разобрать слов, но то, что она ноет – очевидно.

Ну действительно, кому как ни Колобову можно порыдать в трубку после полуночи!

А он ее слушает. Раздраженно трет лоб, на меня не смотрит, будто и вовсе забыл о моем существовании, и терпеливо слушает ее.

Тормозит посреди комнатки, ерошит волосы на затылке, в темноте бледнеет его голый крепкий зад.

– Ты как?…М, хорошо…И как? Сильно?… Люб, сочувствую, но я у Эмиля на даче, не в городе…– сжимает переносицу, – Просто успокойся… А, ты знаешь? Ну так… В смысле в пяти километрах? Я..кхм… Немного занят… – и только тут Макс оборачивается и мажет по мне задумчивым взглядом.

Мои щеки обдает болезненным жаром. "Немного" это про меня?! Сгораю со стыда. Становится неловко и унизительно…

Малевич продолжает истерить в трубку. Макс прикрывает ладонью глаза и снова ходит по комнате. И наконец, тяжело вздохнув, бросает.

– Ладно, скидывай геолокацию. Скоро буду.

Обрубает вызов. Стоит с телефоном, ожидания сообщения от Малевич, судя по всему. А я, оглушенная, молчу.

С одной стороны я жду хоть каких-то объяснений, с другой – они мне даром не нужны. Я уже все поняла.

Грудь теснит ледяными обручами, сердце болезненно отстукивает слабый пульс.

А чего я ждала?

Нет, не ждала ничего. Но все-таки не хотелось сталкиваться с реальностью вот так. Будто котенка в описанный тапок мордочкой ткнули.

– Мне надо уехать, – глухо сообщает Макс, начиная одеваться.

Поджимаю губы.

– Я поняла.

И наверно в моем голосе слишком много едкого сарказма, потому что Макс замирает, застегивая ширинку джинсов, и поднимает на меня взгляд. С секунду молчит, всматриваясь.

– Малевич в аварию попала. Тут рядом. Просит помочь, – медленно поясняет.

– Оу, жива? – спрашиваю без особого сочувствия.

Потому что вряд ли она бы ревела ему в трубку с того света! Да и из кареты скорой тоже. В таких случаях родителям звонят, а не "мальчику на побегушках".

– Да, но тачка в хлам. И испугалась. Плачет.

– Ну если плачет, то конечно, – холодно пожимаю плечами.

У Макса сужаются глаза. Задираю подбородок.

– Ну что застыл? Одевайся. А то не успеешь ей все сопли подтереть, высохнут, – улыбаюсь.

– Знаешь, я тебе ничего не обещал, – дергается его щека.

– И не надо. Мне больше ничего не надо. Можешь идти.

– Даже так? – выгибает бровь, оскалившись, – Ну спасибо, что разрешила!

Рывком поднимает футболку, торопливо натягивает ее, сует в карманы джинсов телефон и пачку сигарет.

– Спокойной ночи, Душка. И поздравляю с первым разом, неплохо было, да? – ехидничает зло в своей обычной манере, заставляя меня всю мгновенно вспыхнуть от удушающей злости. Какая же он сволочь иногда!

– Если что, обращайся, повторим, – выдает Колобов с нахальным вызовом, уже стоя на пороге.

– Много болтаешь. Смотри, чтобы тебя никто не опередил несчастную утешить, – ерничаю я.

Своим выпадом попадаю в цель, судя по тому, как сжимается его челюсть до хруста, а взгляд мысленно обещает меня придушить.

Ну и отлично, ведь мне тоже сейчас больно!

И самое болезненное во всем этом, что я даже не могу Макса по-настоящему винить.

Он действительно ничего мне не должен. Даже объяснять.

Между нами ничего нет. Это была случайность, и она больше не повторится. Я не позволю ей повториться – это слишком обидно и унизительно. Я получила все, что хотела, о чем давно грезила. Но это лишь мои фантазии, а реальность наотмашь бьет меня здесь и сейчас. И я трезвею. Пусть это и больно.

Макс хлопает дверью, уходя.

Слезы повисают на ресницах.

Жадно прислушиваюсь к себе, разбирая чувства на атомы. Чтобы запомнить каждый их оттенок и больше никогда не поддаться им.

6. Макс

Когда добираюсь до места, отмеченного точкой на карте, то уже застаю момент, как Любкин мерседес из кювета достает эвакуатор. Сама Малевич, обняв себя руками и пританцовывая на каблуках от ночной прохлады, что-то объясняет мужику- эвакуаторщику. Гибддшников поблизости не видно, разъехались уже.

Как я понял, Малевич с какого-то перепугу решила обогнать фуру по обочине. А та, не заметив ее, начала прижиматься, и Люба в итоге улетела в придорожную канаву. Водила она всегда отвратно и при этом достаточно рискованно, так что в этой ситуации меня вообще ничего не удивляет.

Кроме одного. Какого хера я сорвался к ней?!

Третий час ночи, меня уже жестко рубит. Завтра дела с самого утра, и… Душка теперь ненавидит меня.

И я могу сколько угодно себе говорить, что мне плевать, но это не мешает чувствовать себя последним козлом. Хотя Лида тоже хороша, конечно… Перед глазами так и стоит ее воинственная мордаха, а в ушах звенят едкие, колючие слова. И хочется отлупить!

Прямо вот ремнем по, надо признать, охрененной заднице.

И за то, что наговорила. И заставила наговорить в ответ.

И тем более за то, что не сказала!

Девственница…Я пока еще не готов полностью это переварить, поэтому данную мысль торопливо пропускаю.

По позвоночнику вниз горячий импульс прокатывается, стоит вспомнить насколько охрененная та самая задница… А сиськи… Бля…

Нет, я всегда это знал и видел, я не слепой, но в обнаженке и на ощупь это просто какой-то греховный рай.

Еще б такой вредной не была. И без брата.

Понимаю, почему Яра так корежит, когда хоть кто-то смотрит на сестричку дольше двух секунд. Он ведь прекрасно понимает, о чем все думают в этот момент. Для этого не надо быть экстрасенсом.

Ладно, проехали. Завтра на работе встретимся и как-нибудь извинюсь… Душка не из тех, кто способен дуться долго. Я по крайней мере такого не припомню.

Люба замечает меня и приветственно машет. Паркуюсь на обочине около эвакуатора. Устало тру лицо, не торопясь выходить, пока Малевич приближается к моей машине, виляя задницей на своих тонких каблуках. Ловлю масленый взгляд водителя погрузчика на ее пятой точке. Глухое раздражение накатывает. Не на мужика, а на нее.

Я просто тупо злюсь сейчас на нее и на себя за все. За то, что звонит, а я не могу нормально отказать. За то, что знает, что не откажу. За то, что пользует меня. За то, что, в конце концов, не дала спокойно поспать и потрахаться…Уверен, скажи я ей, что с девушкой, Любу это бы вообще не смутило. Наоборот подначило только уламывать меня приехать еще сильней.

И какого хрена я до сих пор на это ведусь?

Да, она попала в передрягу, но вот жива – здорова, на каблуках расхаживает, виляя задницей перед работягами, машину сейчас отгонят, а она вполне могла позволить себе вызвать такси.

Передняя пассажирская дверь моей тачки распахивается, и в салон залезает Люба, мгновенно отравляя все запахом своих холодных селективных духов.

– Привет, спасибо, что приехал, – улыбается и лезет целоваться.

Подставляю щеку, сжимая челюсти. Я, блин, зол.

– Цела? – выходит грубовато.

– Да, но до сих пор потряхивает. Еще и подушка не сработала, представляешь?! – жалуется, – А если бы был столб!

На это молча чешу переносицу. Ну не столб же…

– Что, можем ехать? – киваю на ее мерседес с помятой мордой и вывернутыми передними колесами, который как раз закрепляют на эвакуаторе, – Тебя куда? К родителям или на квартиру?

– Хм-м-м, – тянет Люба кокетливо, и ее тонкая рука опускается на мое бедро, – Можем к тебе, если хочешь.

Сжимает мою ногу, поглаживая. Розовые ногти царапают даже сквозь ткань джинсов. Мышцы рефлекторно напрягаются. Мой взгляд застывает на женской руке, расположенной так близко к паху.

Провожу ладонью по губам и подбородку, не отвечая. И обоняние улавливает едва ощутимый запах на кончиках пальцев. Чужой. Мягкий, персиковый такой…

И я точно знаю, кому он принадлежит. Перед глазами встает Душка, но не злая как кошка, которой хвост прищемили, а разомлевшая и готовая кончать, и…

Бля, становится неприятно. Пошлятина какая-то низкопробная сейчас еще и Любу к себе тащить, когда рука пахнет выделениями другой.

– Не сегодня,– хрипло бормочу, убирая с бедра женскую руку.

Отворачиваюсь, включая зажигание. Чувствую прожигающий, полный неприятного удивления взгляд на своем профиле.

О, да, на меня сегодня видно все женщины мира готовы обидеться!

– Почему? – тихо интересуется.

– Просто нет. Я устал.

Молчит, повернувшись к стеклу. Включаю музыку, чтобы так не долбило в уши напряженной тишиной. Тру слипающееся глаза, разгоняясь по трассе.

– Так куда тебя? – уточняю снова.

– Давай на квартиру, – тихо.

– Ок.

– Макс…

– М?

– А завтра вечером? Может заедешь? – и ласково так, будто смущается.

Я криво улыбаюсь, зная, что Люба на самом деле просто проверяет, работает ли поводок.

Да, я это знаю. Но и устоять… Тяжело.

– Завтра ок.

7. Макс

Становлюсь на аварийку у Любиного дома. Она мнет сумку в руках, не торопясь выходить. Медленно кладет одну ладонь на ручку двери и поглядывает на меня, порхая ресницами. Розовая нижняя губка кокетливо закушена. Карие глаза влажно мерцают. Она красива и смотрит многообещающе. Я давно считываю все эти сигналы на раз. Люба молча предлагает подняться в ее квартиру, не снисходя до озвучивания "давай все-таки потрахаемся" вслух.

Ей очень хочется. Я вижу.

Но это не любовь, это задетая гордыня. И капелька жадности.

Я ей отказал, и теперь Любе сложно успокоиться. Ее коробит.

А меня в последнее время доставляет ее шатать.

И почему я был таким ослом и раньше не давал ей по носу? Оказывается, в эту игру весело играть вдвоем. Правда "весело" всегда кому-то одному.

– Спокойной ночи, – роняю сухо, сжимая пальцами руль.

Люба обиженно поджимает губы.

– Ну пока, – распахивает дверь, – Спасибо, что приехал, – бросает без особого энтузиазма, когда уже оказывается вне салона.

– Пожалуйста, – бормочу громко хлопнувшей дверце и рывком трогаюсь с места.

На дисплее показывает начало четвертого. Отлично блять ночь воскресенья провёл. А завтра на объект к девяти.

Хотя начиналось все… Сглатываю и, поставив локоть на дверцу машины у стеклоподъемника, подношу ладонь к лицу. Нюхаю пальцы, щурясь на залитую электрическим светом дорогу. Почему-то тянет улыбаться.

Тихая оказалась с сюрпризом, надо же. Девочка…

И почему только не послала меня?

Не очень улавливаю этот момент.

Мне от него неловко и жарко одновременно. Нет, я в курсе, что очень ей симпатичен. И, как только она зашла в баню, мысли мои сразу в ту сторону потекли. Пришлось даже к Эмилю сгонять за презиками, которых у меня с собой как назло не было.

Но я рассчитывал на мимолетное тайное приключение, если девушка окажется не против.

А не на ее первый раз!

Какого хрена?

Девчонки же хотят чего-то особенного в такой ситуации, нет?!

И как она вообще может быть целочкой в девятнадцать лет с такой милой мордахой, умопомрачительным телом и со вполне современными взглядами?

Не укладывается в голове…

Устала ждать, что кто-то до нее доберется, минуя брата? Может быть…

Яр действительно как коршун над ней, а компания общая. Так что она вполне могла до такого додуматься. Еще и я – его друг. Похоже на маленькую родственную месть. Интересно…

Одно знаю точно. Трындец, она сочная… Это просто противозаконно. Жаль, что повторить вряд ли удастся. Не судьба.

Но фантазировать мне ничего не мешает. Уставший мозг засасывает в эротический туман, когда мельком наши кадры вспоминаю. Страшно прямо за рулем грезы и явь перепутать, и так и уснуть, не доехав каких-то пару километров до берлоги своей.

Делаю музыку до предела, встряхиваю головой, прогоняя навязчивые видения. А из динамиков как назло что-то сопливое и чувственное орет.

Мысли становятся слаще Целую тебя, такую изящную Ты по моей шее губами горящими Текут ощущения, боже, ты настоящая

Нежные планы Залезу в твою душу и спальню Здравый смысл рушит желания Помни, я тоже знаю твои тайны (Ваня Дмитриенко, “Настоящая”)

Криво улыбаюсь, вслушиваясь в слова, которые неожиданно резонируют с чем-то в груди, прямо за ребрами.

Долбанутая ночь… Странная. Но такая живая.

Начинаю подпевать, вкладывая в безликие строчки что-то свое, глубоко личное.

Сворачиваю в свой старый московский дворик. И резко бью по тормозам, буквально в последнюю секунду увидев на асфальте крохотный пушистый комок.

Твою мать!

За мордой внедорожника не вижу задавил или нет. Выходить блять страшно!

Вдруг там кровавый блин, а не… Что это было? Котенок?

Пугает, что не убегает. Задавил?

Неприятный адреналин шипит по венам, когда выпрыгиваю из тачки наружу. В ушах пульс стучит, пока огибаю капот. Сажусь на корточки посмотреть что там, и выдыхаю.

Живой. Крохотный. Облезлый весь. Грязный такой, что и цвет не разобрать. Глазки слезятся.

И откуда ты только взялся, мини драный кот?

Достаю из-под капота. Жалобно мявкает. Трясется осиновым листом. Ну и куда мне тебя?

Озираюсь по сторонам в поисках горе мамаши, но ее не видно. Бля…

– Не было печали…– ворчу себе под нос, садясь в машину вместе с котом.

Ну куда мне кот?

Я один живу и дома почти не бываю. И вообще… Он на вид сейчас чихнет и умрет. Вон какие глаза запущенные. Смертник.

Занимаю свое парковочное место и так и сижу в машине с притихшим дрожащим котенком. Поглядываю на него? Рыжий что ли? Да нет, персиковый… Красивый наверно, если отмыть и откормить. Такой мелкий, а морда бандитская. Забавный на самом деле. Маленькая душа.

"А, черт с ним!" – наконец поддаюсь порыву.

Значит, судьба. Ночь у меня сегодня и правда особенная.

Только надо лечить. Время близится к четырем часам утра, но как известно "Москоу невер слип", так что не вижу в этом проблемы. Нахожу ближайшую круглосуточную ветеринарку и стартую туда.

Кот, когда машина трогается, от испуга спрыгивает с сидения и забивается под кресло. Кряхтит жалобно всю дорогу, будто его режет кто. Еле достаю его оттуда, приехав по адресу.

В ветеринарке котенка осматривают, отмывают, поздравляют меня с тем, что у меня девочка, и, закапав мою новую подружку какими-то каплями, отдают мне ее обратно.

– Вот рецепт, антибиотики надо пропить, еще против глистов, и это. И потом желательно показаться через неделю, – молодая симпатичная женщина – ветеринар деловито печатает мне целый лист назначений, – У вас уже были домашние животные?

– Коты нет, – признаюсь, осторожно гладя свое нежданное приобретение, вцепившееся мне в футболку.

– Если хотите, мы можем отдать на передержку волонтерам. Она маленькая, обязательно кто-нибудь заберет, – предлагает мне Федорова Мария, судя по бейджику.

– Нет, все нормально, – я сам без понятия почему отказываюсь, но отказываюсь.

– Ладно, – Мария мне открыто улыбается. Смотрит как на героя.

Не удивлюсь, если она сама – тот самый волонтер с передержкой. И для нее парень, притащившийся в ветеринарку с бездомным котенком в четыре утра, это как пачку Виагры сожрать.

Смотрит она по крайней мере именно так.

Мысленно делаю зарубку, что, если что, я теперь знаю кратчайший путь к сердцу любой зоо-ориентированной дамы.

– Еще надо купить лоток, наполнитель для туалета, когтеточку, корм…– Мария бодро перечисляет, что мне необходимо приобрести, а я в это время чешу за ухом притихшего найденыша.

"А ты у нас настоящая маленькая женщина, да? С таким приданым… – фыркаю про себя, – И шерстка, оказывается, мягкая, персиковая. Промытые глаза раскосые, зеленые. Красотка будешь."

А кошечка будто понимает, о чем думаю. Задирает ко мне свою хулиганскую мордочку и начинает тихо, по-грудному мурчать, ласково щурясь на меня.

– Ой-й, – умиленно тянет Мария, – Она вас уже признала. Как назовете?

– Хм,– подвисаю на секунду, разглядывая свою новую сожительницу, – Пусть будет Душка. Напоминает мне кое кого.

8. Макс

Будит меня настойчивая мелодия звонка. Слепо шарю рукой по прикроватной тумбе, пока не нахожу орущий телефон.

– Да? – сиплю спросонья как из преисподней.

– Максим, ты где?! Мы зае… – вопит в трубку Коля, мой бригадир светотехников, – Палыч наебн…лся! Х…ли делать – вызвонил Корейкина, фермы пока перегружали, окну по пропуску пи.. да, ты…

Слушая бесконечный поток матерных и очень эмоциональных объяснений Николая, сажусь на кровати и протираю неоткрывающиеся глаза.

Смысл его слов улавливаю, но голова так гудит от недосыпа, что пока с трудом.

Я лег в шестом часу. А сейчас сколько?

Будильник был заведен на полдевятого. Мне что-то такое снилось, что он звонил, и я его выключал. Из окон слепит яркий дневной свет. Блин, мне это не снилось, да?

К голому животу жмется урчащая Душка, активно трясь носом и видимо требуя что-нибудь пожрать.

Отвожу телефон от уха и смотрю на дисплей. Пипец, почти двенадцать. А они до сих пор на площадку не могут попасть?!

Адреналином ошпаривает так, что просыпаюсь мгновенно и вскакиваю с постели.

– Все, я понял, да, сейчас устрою, – отрывисто успокаиваю Колю, крутясь по спальне в поисках вещей.

– А сам подъедешь? Нам бы…

– Да, буду через полчаса, – и сбрасываю его, чтобы не терять время.

Пока натягиваю джинсы и футболку, звоню на площадку и кое-как договариваюсь, чтобы их пустили прямо сейчас. Насыпаю Душке корм, проверяю лоток и пулей вылетаю из квартиры. Выдыхаю только за рулем.

Снова созваниваюсь с Колей и узнаю, что они уже работают. Немного отпускает. Успеют.

Затем уже только набираю офис и сообщаю, что появлюсь лишь после обеда, а пока на площадке. Секретарша отца ласково поет мне в трубку: "Хорошо, я передам, Максим Алексеевич".

Да, официально я работаю на отца, у которого два пафосных клуба, небольшая сеть ресторанов и одна из лучших фирм в стране по техническому обеспечению концертов, фестивалей и тому подобных культурно- массовых мероприятий.

Формально делаю я это лет с семнадцати, но до последнего времени являл собой типичного бездельника -студента с папиными деньгами, который числится где-то там для галочки и тупо ждет наследство.

Но с Нового года все резко изменилось. Я фактически закончил обучение, мне оставался только диплом, и батя разом свалил на меня эту самую фирму. И, кажется, за эти неполные шесть месяцев я успел слегка поседеть, потому что дедлайн и форс мажор – теперь два самых частых слова в моем лексиконе.

Если не вспоминать мат конечно.

Без мата, внезапно(!), на площадках вообще ничего не работает. Даже техника сбоит, не говоря уже о моих мужиках.

Навигатор показывает умеренные пробки и двадцать восемь минут. Включаю музыку, раздумывая тормознуть ли где-то и взять кофе, или уже поискать кофеин на площадке.

Черт, жаль, что проспал и в офис с утра не успел конечно. Там Душка…

Они с Анжеликой напросились на летнюю практику к моему отцу, сидят на рекламе. И я планировал утром увидеться с Лидой и закрыть наш маленький неловкий вопрос.

Просто хочется знать, что все нормально. Что это ничего не испортило между нами и мы по-прежнему приятели. Ну, подумаешь, переспали, да? В конце концов, все взрослые люди…И никто никому ничего не обещал. Как и не заставлял.

Эх, если бы Душка была не Душкой, я бы, честно сказать, попытался бы повторить.

Но с ней… Бля, с ней только сразу в ЗАГС ведь, учитывая ее семью и наше тесное общение. Или все связи рвать, а это слишком большая цена за несколько, пусть и охрененных ночей. Так что гиблый вариант.

Хоть и очень жаль…

Телефон, прикрепленный к панели управления светится принятым сообщением. Кошусь на него и смахиваю блокировку. Челюсти непроизвольно сжимаются до хруста. Люба.

"Наверно не получится сегодня((("

Сучка. Читаю и у меня щека дергается, а пальцы сильнее впиваются в руль.

Я знал, что она так сделает. Но все равно задевает. Эти игры ее в кошки -мышки. Сама предложила, а теперь вроде как надо мне, а не ей. И первый порыв мой – действительно выяснить "почему нет"?!

Это все гребаные инстинкты. Когда от тебя убегают, ты кидаешься догонять. Когда убегают не слишком далеко и при этом манят пальчиком – тебя тем более прельщает мнимая легкость победы.

Каждая напечатанная буква в этом сообщении —точный расчет на то, чтобы поменять нас местами. Это ее "наверно"… Чтобы я спросил почему, да? Стал убеждать, и вот уже я все предлагаю и даже уговариваю, а не она.

Еще и не факт, что уговорю…

Малевич – гений в этом. Когда мы только познакомились, она буквально сводила меня с ума своими штучками, превращая в подобие зависимого от нее наркомана.

Я ведь тупо ее хотел, открыто и честно, без этих нездоровых игр. А она…Никогда по-настоящему не отталкивала меня, цепляя на надежду. И, если окончательно пытался сорваться, подпускала к себе.

Зачем вот так? Я не знаю. Я, честно сказать, без понятия, что у нее в голове. Говорит она мне каждый раз разное, в зависимости от обстоятельств. Чаще всего говорит, что любит меня, но у меня слишком сложный характер, и ей тяжело долго со мной. И нам лучше не сходиться серьезно, а жить вот так…

Сложный характер…У меня, блин! А не у нее.

Экран гаснет, а я так ничего ей и не отвечаю.

Не может и не может, ок.

Внутри разливается злое удовлетворение. Знаю, что она ждет моей реакции, а ее нет.

Что, Люб, и в этот раз не получилось, да? Ну и какой твой следующий шаг?

Я уверен, что он будет. Равнодушие в таких вещах самое страшное оружие. Да, я теперь тоже неплохо в этих играх разбираюсь. Пришлось.

9. Макс

Тихо психую, пальцами выбивая бодрую дробь по оплетке руля. Взгляд то и дело соскальзывает с дороги на часы на приборной панели. Скоро шесть и рабочий день закончится.

Я опаздываю. Еще и стоит все. Пробки.

Рядом со мной на переднем пассажирском лежит целая гора актов, чеков и накладных для бухгалтерии, но дело не в документах – все равно сейчас ими уже никто заниматься не будет. Мне достаточно оставить их в кабинете, чтобы разобрали завтра.

А вот Лида уйдет.

А я хотел поговорить.

Мне кажется это важным. Не хочу, чтобы Душка решила, что я ее избегаю. Что мне есть из-за чего ее избегать. И тем более, чтобы она избегала меня.

Я без понятия, что именно ей скажу. Рассчитываю сориентироваться на месте. Но сказать что-то необходимо. Особенно учитывая, что я выдал, когда сваливал от нее вчера ночью.

Стоит вспомнить свои слова, и уши горят как у школьника, которого вызвали к доске, а он не учил и несет какую-то чушь под злой хохот одноклассников.

Это было лишним, я чувствую сдавливающую горло вину словно удавку и хочу избавиться от нее.

Конечно, если я не успею, можно написать что-нибудь, но тогда я не увижу Лидиной реакции.

Да и я без понятия, что вообще можно ей написать.

"Прости, все было не "неплохо", а офигенно хорошо"?

Или "Я тебя, конечно, и правда поздравляю с этим знаменательным событием, но без сарказма. И спасибо за оказанную честь"?

Оказанная честь, бля…

Даже в моей голове это звучит до ужаса тупо. Представляю, как будет смотреться в смске.

Раздраженно фыркнув, дергаюсь на светофоре, стоит зеленому только вспыхнуть. Безотчетный мандраж нарастает в груди с каждым преодоленным метром. Ладони влажнеют, когда подъезжаю к клубу с офисными помещениями. Я нервничаю? Да…

Мне самому это странно, но меня будто знобит.

Без пятнадцати шесть. Нормально.

Подхватив стопку документов для бухгалтерии, выхожу из машины и пикаю сигнализацией. Кивнув охране, залетаю клуб, который в это время работает лишь на первом этаже в качестве ресторана, и, пройдя залы насквозь, по служебной лестнице поднимаюсь на третий этаж, где располагается офис.

Здесь первым делом избавляюсь от бумаг, отдав их секретарю, и только потом иду к небольшому кабинету в самом конце узкого коридора. У двери замираю на секунду, слепо разглядывая дверное полотно. Хочется сглотнуть, а в горле странно пересыхает. Ну трындец…

Как на экзамен. Хотя не помню, чтобы я сильно парился из-за экзаменов. Тем более так, как сейчас.

Длинно выдыхаю и одновременно распахиваю дверь. Взгляд вскользь ловит в фокус улыбнувшуюся мне Анжелику, сидящую за столом перед открытым ноутом, и стопорится на Лиде, вальяжно растекшейся по большому креслу-мешку.

Она совсем как моя внезапно приобретенная кошка.

Зеленые глаза озорно блестят, пшеничные локоны рассыпаны по плечам, одно из которых обнажено из-за слишком широкого ворота белой, кружевной футболки. Пухлые губы приоткрыты, и звук ее смешливого голоса еще звенит по кабинету – она только что что-то говорила подруге. Ровно до того момента, пока я не вошел.

Сейчас же Лида застывает, растерянно хлопает ресницами, а потом резко садится ровно, будто ей в позвоночник вбивают кол, и плотно поджимает губы. Зеленые глаза опасно сужаются, не предвещая мне никакого скорого отпущения грехов.

И ощущение такое, что у нее и волоски сейчас все дыбом встанут, будто встретила опасного врага.

В ответ во мне мгновенно волной прокатывается глухое раздражение. Вот не надо только настолько все драматизировать, а?!

Смотрит так, словно я у нее эту девственность несчастную зубами выгрыз без анестезии!

– Привет, – бегло киваю Анжелике и снова перевожу все свое внимание на застывшую как памятник моему вероломству Лиду, – Кхм, – приходится откашляться, потому что я блять теряюсь от выражения ее окаменевшего лица. Теряюсь и бешусь одновременно. Затылок немеет, словно туда лед приложили, а лицо наоборот болезненно горит. Прячу ладони в карманы джинсов, тянет вообще стойку из бокса принять, – Можно тебя?

– Нет, – холодно отрезает Лида и едва заметно кивает подбородком в сторону двери.

Ну просто императрица холопа отпустила!

– По работе, – уточняю я хрипло, сверля ее тяжелым взглядом исподлобья.

А внутри прямо закипает все! Что за цирк?! Еще и Анжелика сейчас глаза об нас сломает.

Душка ей вообще что-то рассказала о ночи, нет?

Не хотелось бы! А то до Яра быстро информация дойдет. Это кстати тоже надо бы обсудить…

– Так тут говори, – надменно предлагает Душка, – Если по работе.

Хрустнув челюстью, мажу выразительным взглядом по Лидиной подружке и дергаю бровью, вкладывая о-очень много смысла в произносимые слова.

– Выходи давай, – рычу на нее сквозь зубы.

– Отвали, – шипит она.

– Лида!

– Я в курсе, что я Лида.

– Да блять! – психую, уже не сдерживаясь.

– "Блять" у тебя в штанах! – выдает Душка убежденно.

Что?!

Я уверен, что вот сейчас у меня из ушей повалил пар! Охренеть, какие вредные полтора несчастных метра с сиськами тут сидят!

С секунду еще смотрю на нее, медленно моргая, а затем разворачиваюсь и с грохотом захлопываю за собой дверь.

Ну и пошла сама!

Все, будем считать – извинился!

Влетаю на техническую лестницу и застываю у распахнутого окна. Торопливо выбиваю из пачки сигарету. Внутри аж воет. Чиркаю зажигалкой и жадно раскуриваю. Спасительная горечь по легким ползет. Медленно выдыхаю.

Ну и пошла, да…

Попозже напишу, чтобы языком не трепалась, и на хрен. Хочет обижаться, удачи. Пусть…

Рассеянно слежу за проезжающими мимо машинами, пока методично привожу свои эмоции к состоянию штиля. И тут знакомый электрический синий БМВ цепляет взгляд.

Яр. Точно не ко мне – он бы позвонил.

Интересно, за сестрой явился или за ее кудрявой подружкой, с которой ночью закрылся и тем самым выпер Душку из комнаты прямо ко мне.

Друг встает на аварийку у самого входа в клуб. Я закуриваю вторую, наблюдая.

Через минуту из здания выбегает одна Анжелика и тут же садится к Яру в машину. БМВ какое-то время так и стоит на аварийке, пока ей не начинают сигналить, и только тогда Яр резко трогается.

Тушу сигарету, провожая тачку друга взглядом. И тут сердце делает мощный адреналиновый толчок, больно ударяясь о ребра, а затем пульс начинает возбужденно частить.

Так, стоп.

Значит, Лида сейчас в кабинете одна?!

10. Макс

Поворачивая дверную ручку в этот маленький кабинет второй раз за последние пятнадцать минут, ловлю дежа вю. Плечи заранее сковывает напряжением, и я уже будто чувствую на себе агрессивный Душкин взгляд.

Резко распахиваю дверь и сразу шагаю внутрь. Закрываю за собой с громким хлопком.

Лида, склонившаяся над ноутом, заметно вздрагивает от неожиданности и замирает, уставившись на меня. Ее губы размыкаются, а зеленые глаза широко распахиваются. Вот только теперь мы здесь одни, и в ее зрачках вместо вызова плещутся лишь растерянность и что-то еще такое щемящее, едва уловимое. Раненое.

Я вижу это и мигом теряю весь пыл. Я ведь вообще извиниться хотел… В начале. И теперь меня вновь размазывает этим смутным чувством вины перед ней.

Смотрим друг на друга и молчим.

Ее ноздри дрожат, когда пытается вдохнуть. А я вот даже не пытаюсь. Воздух плотный как кисель.

Помедлив, Лида вопросительно выгибает бровь. Отмираю и приближаюсь к ней на расстояние вытянутой руки. Едва заметно отшатывается. Стучу пальцами по столу, возле которого она стоит, наблюдая за Душкой исподлобья.

Надо что-то сказать, но в голове звенит пустота.

Жадно ее разглядываю, и у меня полное ощущение, что вижу ее в первый раз. Вижу по-настоящему. Не как сестру друга, не как девчонку из общей компании, а вот так… Как отдельного человека. Как девушку.

Очень притягательную девушку, надо признать.

Не классическую красавицу, но ей это и не нужно. В Душке и без этого очарования через край. Она – просто сгусток живой, манкой энергии. Сексуальной…

Непроизвольно сглатываю, косясь на ее губы, и очень четко ощущаю их мягкость и вкус. Я вообще сейчас, все что было прошлой ночью, слишком четко ощущаю…

А она? Снова смотрю в глаза. Их выражение меняется. Первый шок от моего появления прошел, и Лида уже выглядит холодной и закрытой. Что вообще нехарактерно для нее.

– Что-то забыл? – враждебно.

Дергаю уголком губ, обозначая кривую улыбку, и еще сокращаю расстояние между нами, пока нос не начинает щекотать неуловимый теплый запах ее кожи. На Лиде нет духов. Не взяла на дачу Эмиля, наверно, а дома, понятно, еще не была.

– Поговорить. Не хочешь? – уже натурально нависаю над ней, пользуясь разницей в росте.

– Не совсем понимаю о чем,– быстро облизывает губы, запрокидывая голову, чтобы держать зрительный контакт.

– О том, что было.

– А ничего особенного не было, – прямо смотрит мне в глаза, – Если переживаешь, что Яр узнает или Малевич твоя, то я точно ничего не скажу. Выдыхай. Что еще?

И она вроде бы ровно это говорит, без сарказма, и да, я хотел это услышать, но у меня все равно неприятно царапает внутри и рефлекторно дергается щека. Задевает.

Значит "ничего особенного", да?

– Чего тогда злишься? – Я не злюсь. – Злишься, – давлю. – Ну тебе видней, – пожимает плечами равнодушно.

И хочется ее за эти самые плечи встряхнуть. Этот ее ледяной тон… Реально выморажвает.

– А почему вообще дала? Если раньше не было никого? – уступая раздражению, бью ниже пояса.

У Лиды на секунду шире распахиваются глаза, и я тут же жалею о том, что меня слегка занесло… Не понимаю, почему я вообще веду себя так… Как мудак.

– Напилась и поддалась порыву, – суживает глаза мстительно, – А ты почему за презервативами побежал, а не просто покурить? Думаешь, я не догадалась?! "Не буду приставать" говорит!

– Напился и поддался порыву, – хмыкаю ей в тон, даже не собираясь отрицать.

Да, побежал. И не зря. Понадобились же. Делаю к ней еще шаг. Лида косится на мою футболку, которая уже почти касается ее шикарной груди. Я тоже туда кошусь, во рту собирается слюна. Вокруг словно электричество потрескивает. Жарко…

– Ну вот и все выяснили, – сбивчиво шепчет Душка, розовея и не поднимая на меня глаз, – Я могу идти?

Отступает, разрывая слишком тесный контакт.

– Лид…– зову хрипло.

– Мой рабочий день окончен, – суетливо хватается за сумку.

– Лида, стой.

– Да что еще? – оборачивается уже у двери.

– Если бы ты точно так же позвонила посреди ночи и попросила помочь, я бы к тебе тоже приехал. Обязательно, – говорю.

И чувствую облегчение. Наконец! Да, это оно. Вот, что меня выкручивало все это время. Обида ее, что так ушел. Лида смотрит на меня и будто на глазах оттаивает. Длинно выдыхает, прикрывает глаза.

– Я знаю, Макс, – устало.

– Тогда почему обижаешься?

Слабо улыбается. Искренне.

– За нелюбовь, – отзывается тихо. И тут же добавляет. – Но на это все девушки обижаются. Забей. Пройдет. Короче, я пошла.

– Нет. Стой.

Мне достается недовольный взгляд. Лида застывает, держась за дверную ручку.

Я и сам без понятия, почему никак ее не отпускаю. Просто… Не хочу.

– Кхм, я сейчас на площадку опять. Поедешь со мной, – выдаю в итоге приказным тоном, удивляя не только ее, но и себя самого.

Рациональная часть меня внутри сейчас орет "Что?". Но мне нечего ей ответить.

– Что? Зачем? – хмурится Душка.

И действительно, блять, зачем? Хороший вопрос…

Ничего вменяемого в ответ на него в голову не приходит.

– Надо, – отрезаю вслух.

– Надо…– тянет Лида эхом, склоняя голову на бок и разглядывая меня,– Макс, если теперь ты чувствуешь себя обязанным со мной носиться, то я тебя от этого чувства избавляю, – и крестит меня широким жестом, – Все, отпускаю грехи, иди с Богом. И меня отпусти!

– Ты когда в церкви была в последний раз, святоша? Крестятся справа налево, – фыркаю, заулыбавшись.

Лида розовеет и тоже смеётся.

– Зануда какой, – ворчит.

– Ну не надо. Не всегда, – с умным видом смотрю на часы на запястье, – Все, поехали.

– Макс, я же на машине, – Лида все еще пытается сопротивляться. Наивная душа.

– Я тебя домой отвезу, завтра заберешь, – не оставляю ей ни одной возможности сбежать.

“В конце концов, на ближайший месяц практики я вроде как ее начальник. Так что пусть подчиняется,” – улыбаюсь про себя.

11. Лида

Внедорожник Макса трогается. Защелкиваю ремень безопасности непослушными пальцами.

Я вибрирую вся. Внутри меня клокочет целая буря из термоядерной смеси эмоций. Растерянность, смущение, возбуждение, что мы снова так близко, которое я никогда не могла контролировать, и горькое разочарование. До слез.

Кажется, произошло то, чего я боялась большего всего. Максим ударился в чувство вины, и теперь собирается его искупать передо мной в своей голове. Не хватало, чтобы еще начал меня жалеть!

Колобов вообще склонен ко всяким сердобольным порывам. Всегда прикуривает бомжам, переводит деньги больным детям, увидев рекламу, сдает донорскую кровь каждые два месяца и даже примерно ходит на университетские субботники, пару раз умудрившись затащить туда еще и моего брата, который искренне не понимает, почему нельзя просто доплатить сверху дворнику, а не убирать мусор самому, и все будут счастливы.

Зная это, я подозревала, что так будет, но надеялась, что Макс все-таки не поставит меня в один ряд с брошенной хозяином собакой, которую обязательно надо накормить и хоть немного приласкать. Чтобы не скулила. Потому что ему ее жалко.

Сейчас я чувствую себя именно той собачонкой, и мне милосердного Колобова хочется прибить. И действительно тихонечко поскулить – так поднывает раненая гордость и неразделенная любовь.

Я знаю, что он меня не любит.

Утром я ощутила это в миллионный раз, когда встретилась с братом и Анжеликой во дворе у Эмиля. Мы с Эндж должны были вместе ехать на работу, но Ярик ее перехватил и повез сам, хоть ему и пришлось из-за этого даже выбесить отца. При этом брат так смотрел на Эндж, будто сдохнет, если она просто сядет не в его машину. Вот примерно так выглядит любовь, а не "я тебе ничего не обещал", брошенное раздражённым тоном. На контрасте это ощущается особенно остро.

Макс включает музыку, но в салоне все равно оглушающе потрескивает тишина между нами. Ловлю на себе его косые беглые взгляды, жалящие то тут, то там.

Отворачиваюсь к окну, но мое периферийное зрение упорно живет своей жизнью и продолжает следить за соседом.

На языке вертится что-то вроде "ну и как там Малевич", но я никогда не опущусь до подобного вопроса.

Во мне будто рассыпаны тлеющие угли – все тело накаляется, кожу пощипывает.

Я не могу не думать о том, что произошло между нами меньше суток назад. Я, кажется, до сих пор его в себе и на себе чувствую.

Не знаю, думает ли Макс об этом – в конце концов сразу после он поехал к Малевич, и наверно у него есть более свежие интимные воспоминания после меня. И это противно осознавать до тошноты!

Но мне все равно чудится, что его взгляд изменился. Я считываю некий сексуальный акцент, который давит гораздо сильнее, чем обычно. Буквально ожогами покрывает любой оголенный участок кожи. Не просто ленивый мужской интерес, который в исполнении Макса вообще ничего не значит, а сконцентрированное желание, вязкое и удушающее.

Но, уверена, это лишь мои фантазии. А ему все равно. И только излишняя совестливость мешает.

– Давай ко мне сначала заедем? – предлагает Макс хрипло и откашливается, в очередной раз мазнув по мне плохо читаемым взглядом.

– Зачем?

– У меня тут появился котенок, надо проверить и покормить, – его губы дергаются в улыбке, – А то фестиваль до десяти. Мало ли…

– Котенок? – удивленно вскидываю брови.

– Да, вчера ночью во дворе чуть не задавил. Мелкий совсем, был один, пришлось взять.

– Пришлось…Почему меня ничего не удивляет, – закатываю глаза, засмеявшись, – Девочка? Мальчик?

– Девочка, персиковая такая, мурчит как трактор, – Макс говорит это с теплотой. Вижу ямочку на его щеке и в глазах свет, и для меня это все щемяще больно, но я давлю в себе ненужные реакции.

Мы просто болтаем. Все как обычно, да?

– Вся грязная была, – продолжает Колобов, смотря на дорогу, – Глаза слиплись, пришлось сначала в ветеринарку везти.

– Ночью?

– Да, нашел круглосуточную, в полчетвертого там был, час проторчали, в итоге уснул только в шестом часу, – криво усмехается, снова резанув по мне цепким взглядом, – Насыщенная ночь была…– добавляет вкрадчиво.

У меня вдоль позвоночника прокатывается жаркий шар в ответ на это замечание. Облизываю губы нервно, прежде чем отважиться спросить.

Это глупость и ничего не меняет, но мне неожиданно очень важно знать…Они вдвоем с Малевич котенка этого несчастного спасали или нет?!

– А почему Люба кошку себе не забрала? – голос предательски сдавленно звучит, когда наконец решаюсь.

– А причем тут Люба? Я ее подвёз до дома и все, ее тачку эвакуатор забрал, – смотря на дорогу, бросает Макс. Его челюсти сжимаются, будто нервирует сама тема.

Я молчу, переваривая. Кожу тысячью щекочущих иголочек колет.

То есть он не спал с ней после меня…

Это неважно на самом деле, но внутри все равно будто хлопком открывается шампанское. Пузырьки шипят, пьяня.

Хоть так, иначе думать об этом было слишком унизительно…

– А как назвал кошечку? – после паузы интересуюсь.

– Ду… Кхм.. Думаю пока, – откашливается Макс в кулак, – Приехали, – зачем-то сообщает очевидное, сворачивая в свой двор.

Будто я не знаю, где он живет.

12. Лида

Квартира Макса располагается в сталинке на четвертом этаже. Заходим в отреставрированный подъезд, украшенный репродукциями и цветами, и невольно жмемся друг к другу в узком лифте.

Пока лифт тащит нас вверх, Макс поглядывает на меня, вертя на пальце ключи. С его губ, итак от природы изогнутых в форме лука, не сходит рассеянная улыбка. От сильного тела, находящегося так близко от меня в этой чертовой кабинке, чувственно греет теплом.

Все это очень смущает. Я ощущаю неловкость, и не знаю, как себя вести, что со мной бывает не часто.

Колобов же не думает, что я теперь стала доступна в любой момент?!

Да нет, вряд ли…Но в его голубых глазах тлеет что-то такое, что поднимает дыбом все волоски на моих руках.

Мы ведь вообще-то на фестиваль ехали, а сейчас окажемся вдвоем в его квартире. Не считая, конечно, какой-то непонятной кошки.

– Так зачем я тебе на площадке? – спрашиваю, когда выходим из лифта и направляемся к его двери.

– Эм… – Макс берет паузу, проворачивая ключи в замке, – Ты же занимаешься организацией "Стерео", нет? Ульяна вроде тебя старшей помощницей поставила…

– Да, – киваю.

Действительно, Ульяна, арт-директор их сети, назначила меня своей правой рукой для проведения летнего фестиваля, который пройдет через две недели.

– Ну вот, как раз еще раз посмотришь, как все устроено изнутри, – предлагает Макс, что, конечно, звучит не очень убедительно, так как я уже много раз была на чем-то подобном, – И еще… Там хедлайнеры "Крашис", они тебе нравились вроде бы. Если хочешь, проведу к ним, познакомишься, – подмигивает и распахивает дверь.

А вот тут мои глаза округляются! Правда?! О, я их обожаю!

– Ты серьезно? Прямо познакомишь?! – восторженно лопочу.

– Конечно, – усмехается довольно, считывая мою реакцию.

– О, Макс!

Я бы завизжала и прыгнула ему на шею…Еще сутки назад я бы точно сделала так.

И Максим даже замирает, придерживая дверь в ожидании чего-то подобного. Голубые глаза намертво впиваются в меня, отслеживая каждое движение и эмоцию.

И я действительно делаю к нему шаг, поддаваясь порыву, но натыкаюсь на непроницаемую стеклянную стену у себя в голове. Я не могу. Не могу его теперь просто обнять, потому что чувство неловкости еще слишком огромно. И в памяти кружат совсем другие, явно не дружеские объятия.

Удушливо краснею, прикусываю губу, стопорясь в каких- то сантиметрах от застывшего Макса.

– Спасибо, супер, – бормочу, а уши горят.

Опускаю руки по швам, так до него и не дотронувшись.

Макс скользит взглядом по моему лицу. Хмурится и отворачивается, первым шагая в квартиру.

– Бля! – тут же возмущенно восклицает. Загорается свет.

Макс, скривившись, трясет кроссовком и отпрыгивает от огромной желтой лужи у самой двери.

– Ну пипец, – матерится, – Лид, аккуратней. Где там эта бандитка?!

– А что ты хотел? Оставил ребенка одного, – смеюсь над его страдальческой миной.

Макс кривится, избавляясь от испачканной обуви, пока я аккуратно обхожу оставленное котенком препятствие.

– Ты где? Кыс-кыс- кыс…– Макс исчезает в глубине квартиры, а я разуваюсь.

Пока Колобов ищет маленькую преступницу, я сворачиваю на кухню и там в углу натыкаюсь на миски с водой и кормом, а потом иду в туалет.

– Макс, конечно, она написает! Ты же дверь закрыл! – ругаюсь на него.

– А, да? Черт, забыл, – отзывается, – О, ну, привет, сыкуха, – это уже ласково, совсем тихо. Нашел. – Что, хулиганишь тут, да? Разве можно мимо?

И я слышу в ответ тонкое мяуканье и приближающиеся ко мне шаги. Макс появляется в коридоре с крохотным персиковым комочком в руках. На меня испуганно таращатся два огромных слезящихся глаза, ушки прижаты, а коготочки впиваются в руку Макса, боясь, что отпустит.

– Ой, ну приве-е-ет, – я ласково воркую, подходя. Так и тянет улыбаться, какая малышечка! – Не бойся меня, какая ты хорошенькая! – глажу шелковистую мордочку, но котенок дрожит и жмется к Максу.

Ясно, хозяин уже четко определен. Отступаю, чтобы не пугать мелочь ещё больше.

– Слушай, надо наполнитель мочой напитать и в лоток для запаха чуть-чуть положить, так быстрее поймет, – предлагаю Максиму, – У тебя есть латексные перчатки или что-то такое?

– Я похож на извращенца? – фыркает Макс, выгибая бровь.

– Для уборки! Что за порнуху ты смотришь?! – закатываю глаза, засмеявшись.

– А-а-а, – тоже усмехается, слегка краснея, – Я не знаю, у Тамары есть наверно что-то такое в кладовой.

Пока Макс насыпает корм, роюсь в инструментарии его домработницы. Найдя тряпку и резиновые перчатки, разбираюсь с лужей и кошачьим туалетом, а Макс в это время, судя по недовольному тонкому мяуканью, доносящемуся с кухни, пытается скормить котенку лекарства.

– Да что ты такая упрямая! Глотай, давай. Нет…! Я тебе выплюну, по ушам получишь…– ворчит тихо-тихо себе под нос, но я все равно слышу.

Закончив с уборкой, иду к ним на кухню и смотрю на Макса с котенком, прислонившись плечом к дверному косяку. Мелкая громко мурчит ему в лицо, трясь носом о нос нюхая, Максим улыбается. В соцсетях бы за милоту миллион лайков огребли. Тихонько вздыхаю…

– А почему еще не назвал? – спрашиваю, наблюдая.

– М-м… Что, поехали? – уходит от ответа.

– Да, давай.

Макс, достав другие кроссовки, обувается стоя, уступив мне пуф в коридоре. Осмелевший котенок сначала нюхает место бывшей лужи, которое я от души залила чистящим средством, а затем трется у моих ног.

Закончив обуваться, Макс присаживается на корточки передо мной, гладя ластящуюся кошечку.

– Все, не хулигань…– наставляет ее полушепотом.

Я в это время наклоняюсь завязать шнурки. И наши с Максимом лица оказываются неожиданно очень близко.

Макс поднимает на меня взгляд. Внезапно совершенно серьёзный и будто подернутый поволокой.

Замираю.

Губы приоткрываются сами собой, когда Макс подается корпусом в мою сторону. Его горячее дыхание оседает на моем лице. Сердце тут же жарко пульсирует по всему телу. Воспринимаю происходящее как в замедленной съёмке. Он ведь поцелует меня сейчас…

И это не ночь. Мы не пьяны. Я прекрасно осознаю все.

И отлично вижу по его глазам, которые уже так близко, что Макс тоже осознает.

Его взгляд соскальзывает на мои губы, ноздри вздрагивают, на скулах проступает возбужденный румянец, воздух как толща горячей воды. Секунды тянутся жвачкой.

Макс подается еще немного, и его нос касается моего. Я уже чувствую его вкус на своих губах, какие-то миллиметры. Дыхание сбивается, вдох через рот оглушающе шумный. По коже ползет жаркий озноб.

Сухо сглатываю. Не знаю, откуда беру в себе силы, чтобы глухо пробормотать.

– Второй раз на алкоголь и порыв спихнуть уже не получится.

Встречаемся взглядами. Застываем.

Я чувствую, как в Максе идет борьба. Его взгляд хмельной от похоти и одновременно напряженный. А я жду, замерев, что он решит. Не дышу.

И внутри звенит тонко: "Ну поцелуй, поцелуй меня пожалуйста. Я знаю, ты не будешь играть со мной. Знаю, что тогда мы попробуем по-настоящему. Пожалуйста… Пожалуйста!"

Но он медленно моргает и отшатывается. Встает с корточек, поправляет джинсы, пока во мне рушится все. Нет. Не поцеловал.

– Ну все, пойдем, – прочищает горло и, отвернувшись, распахивает дверь.

13. Лида

Всю дорогу до площадки, на которой проходит музыкальный фестиваль, я молчу, слепо разглядывая расцвеченную электрическими огнями вечернюю Москву.

Макс периодически говорит мне что-то, пытаясь вовлечь в разговор, но я слышу лишь обволакивающий, низкий тембр его голоса, совсем не улавливая смысла произносимых слов.

Киваю невпопад и нет даже сил улыбнуться.

Я раздавлена тем, что только что между нами произошло.

Кто-то скажет, что ничего особенного, но для меня это не так.

Или же этот НЕпоцелуй просто стал той последней крохотной снежинкой, которая обрушила в итоге весь склон, и сейчас внутри меня с грохотом несется вниз громадная лавина.

И я понимаю, что это все. Окончательно все. Конец.

Нашей истории не будет. Он не полюбит меня.

Раньше, когда между нами ничего не было, во мне упорно тлела надежда. Она – та гадина, которую тяжелее всего придушить. Из-за нее ты до последнего хватаешься за иллюзии, отвергая реальность.

И я отвергала. Надеялась, что Максим каким-то чудом разглядит меня, увидит во мне девушку, женщину, ту, которую можно полюбить.

Но вот он увидел, и даже больше, и ничего не произошло. Не изменилось ничего.

И моя надежда тихо умирает прямо сейчас, корчась в безмолвном океане боли. На ее место приходит опустошение. Мне не хочется плакать, у меня нет на это сил.

Но мне остро хочется одиночества, темноты и тишины. Я хочу прочувствовать эту смерть своей любви физически, оказаться в склепе. И там спокойно переродиться, чтобы дальше жить. Я хочу пропустить через каждую клеточку осознание того, что Макс никогда не будет моим. Именно сейчас я с этим полностью смиряюсь. Я будто тонула в нем все эти годы, не замечая ничего вокруг. Но теперь я достигла дна, и пришло время оттолкнуться.

И я не жалею, что между нами была близость. Что он стал моим первым. В конце концов я мечтала об этом. И я осуществила свою мечту, пусть и так неуклюже. Как там было в старой песне…

“Пройти хотя бы раз по краешку твоей судьбы”

Вот я и прошла. И больше не надо.

Сейчас мне физически неприятно сидеть в машине Макса, чувствовать тепло его тела и вдыхать запах. Меня это душит. Я хочу избавиться от его присутствия и спокойно вздохнуть.

Тереблю край юбки, с тоской поглядывая на навигатор. Когда мы уже приедем?

Макс замечает, поджимает губы и раздраженно трет лоб, поставив локоть на дверь. Перестает пытаться меня разговорить. Делает музыку громче. Так громко, что она долбит тяжелым пульсом у меня в груди.

Наконец приезжаем. На шлагбауме Макс показывает пропуск организатора, и нас пропускают на территорию за клубом.

– Отведешь меня сразу к “Крашис”? Очень хочу познакомиться, – спрашиваю перед тем, как выйти из машины.

Мажет по мне непроницаемым взглядом.

– Ок.

14. Макс

Я хотел помочь Лиде выйти из машины, но она успевает справиться сама. Меня это взбесило – она же видела, что я иду открыть ей дверь. И я точно знаю, что Душка к подобному приучена.

Она назло мне. Мелкими незаметными уколами демонстрирует свою обиду. Молчаливая и отстраненная, со вселенской грустью в глазах. Обиду за то, что не поцеловал.

Что это? Задетая женская гордость?

Ждала, что после секса упаду к ее ногам? Так вроде бы не дурочка и понимает, что мир устроен совершенно по-другому.

Так какого хрена я, только выплыв из чувства вины за то, что сбежал от нее посреди ночи, снова ощущаю себя по уши виноватым?!

И хочется придушить Душку за это. Точно, "Душка" от слова "душить" – злобно улыбаюсь про себя.

А предательское воображение подсказывает совершенно определенный момент, когда я ее уже слегка придушивал. Буквально меньше суток назад.

По позвоночнику вниз прокатывается вязкая возбуждающая волна. Затылок немеет. Стараюсь незаметно поправить джинсы в районе паха. Лида идет впереди, и взгляд мой упирается в ее сочный маленький зад, лишь намеком обтянутый вполне приличной бежевой юбкой. Может и приличной, но ее голые загорелые ноги в белых кедах все равно мысленно уже где-то на моих плечах. Сглатываю…

Бл… Это скоро пройдет?!

Почему сносит теперь так в сторону секса?

Я смотрю на нее сейчас, и мне вдруг кажется, что она даже моргает с каким-то пошло-эротическим подтекстом. Вот если так же у члена пушистыми ресницами порхать – это щекотно? И все в таком духе… Трындец, что за муть лезет в голову!

Лида не первая приятельница, с которой я случайно переспал, но впервые мне хочется повторить, а не переходить на другую сторону улицы, пока неловкость окончательно не исчезнет.

Возможно, дело в том, что для меня она в определенной мере запретный плод, а ,как известно, он сладок. А возможно у нее просто слишком вкусная кожа и шикарная грудь.

Я не знаю…

Знаю только, что Тихая бесит меня сейчас тем, что снова шарахается от меня, когда еще полчаса назад убирала лужу за котенком в моей квартире.

И, казалось, что инцидент между нами исчерпан и все хорошо.

Но не-е-ет!

Женщины…Вот все они такие! Точно как кошки. То ластятся, то "в тапок нассут". А ты сиди-думай, что не так и как это исправить. Ненавижу эти игры.

– Нам сюда, – догоняю Лиду в два широких шага и направляю ее к служебному входу, кладя руку на поясницу.

И да, я касаюсь ее специально. Тоже назло.

Чувствую, как девичья спина под моей ладонью мгновенно деревенеет, но только сильнее выдавливаю пальцы в плоть. В груди разрастается жар, смахивающий на нездоровый азарт.

Она на меня реагирует…

На узкой лестнице приходится Лиду отпустить. Слышу, как облегченно выдыхает. Поднимаюсь за ней по ступенькам, вслед вслед. Ее распущенные пшеничные локоны почти задевают мое лицо на каждом шаге. Я чувствую, как Душка начинает потихоньку закипать от того, что нарушаю ее личное пространство, но пока держится и не комментирует.

Минуем охрану благодаря моему пропуску, проходим здание насквозь и наконец оказываемся во внутреннем дворике, оборудованном под летнюю сцену. Концерт уже давно идет, музыка глушит, мгновенно тонем в разноцветной, слегка пьяной, веселой толпе.

Я беру Лиду за руку, притягивая к себе, но теперь уже инстинктивно – просто, чтобы не потеряться. Ее ладонь мягкая и прохладная, тонкие пальчики рассеянно проскальзывают по моим.

Душка с интересом озирается по сторонам, встает на цыпочки из-за маленького роста. Мы вышли на вип балкон, но и здесь толкучка огромная, так как совсем рядом барная стойка.

– Так, и куда нам? – подавшись к моему уху, интересуется Лида.

– Давай возьму тебе что-нибудь и пока побудь тут. А я схожу наших парней проверю и "Крашис" найду, ок? – тоже наклонившись, говорю ей на ухо.

Возможно делаю это, прижимаясь чуть ближе, чем требуют обстоятельства. Губами задеваю мочку. Почти, твою мать,облизываю ее. Лида вздрагивает, но слепо смотрит прямо перед собой, будто не заметила. Поджимает пухлые губы.

А меня ведет. Я четко ощущаю, как ведет…

И начинаю подозревать, что это все не просто так. Что может все же…попробовать?

От таких запретных мыслей ускоряется пульс, и испарина выступает на теле.

Да, Яр – препятствие, но… Если нормально все делать, он побесится и отстанет. До родителей Душки, и тем более ее убийственной бабки, надеюсь, все-таки дело не дойдет.

А Люба… Я…

Тут стопорюсь. Ставить полностью крест на нас с ней я не готов.

Отшатываюсь от Душки. Она тоже от меня.

– Нет, ты же хотел мне показать, как все устроено. Иначе зачем я вообще здесь? – выгибает Лида бровь с плохо скрытой претензией, – Просто концерт посмотреть? Я бы лучше уже сидела дома. Тебе скучно было что ли ехать одному вечером?

– Хватит ворчать, пошли, – глухо огрызаюсь на это.

Снова беру ее руку, крепко переплетая наши пальцы, и тащу сквозь толпу за собой.

– Сначала к светотехникам тогда, там бригадир меня уже заждался, – оборачиваясь, громко сообщаю Душке, чтобы перекричать долбящую по барабанным перепонкам музыку, – А потом уже за кулисы, ок?

– Ок, – отзывается Лида и слабо дергает рукой в попытке вырвать свою ладонь из моих пальцев.

Не даю. Только сжимаю сильней. В этом нет смысла, но меня эта возня странно будоражит. И рука ее становится все горячей.

В кармане джинсов вибрирует телефон. Достаю на ходу, бросаю беглый взгляд на экран.

"Что ты сейчас делаешь? Я могу приехать." От Любы.

Моргаю, перечитывая. Челюсти сжимаются крепче. Кошусь на Душку, идущую за мной. Внутри смутная борьба разворачивается, поднимающая температуру.

"Я в "Плейсе" по работе. Дома буду после одиннадцати, если устроит – приезжай," – в итоге строчу в ответ, чуть замедляясь на ходу.

Лида с подозрением косится на меня, но переписку конечно не видит. От всего этого кончики ушей начинают гореть. Я вроде не делаю ничего плохого, но все равно ловлю адреналиновый неприятный приход.

Люба читает и ничего не отвечает. Ну и плевать.

15. Макс

Разобравшись со светотехниками, веду Лиду за сцену. Минуем кордон охраны, огораживающий дворик за сценой, и снова оказываемся в суетливой толпе. Технический персонал, организаторы, музыканты из разных групп, просто какие-то левые приближенные, создающие лишнюю сумятицу – все это обычное дело для таких концертов – солянок.

– О, Марин, привет, – хватаю за локоть несущуюся мимо меня администратора "Плейса".

– Привет! – она резко тормозит и улыбается, заправляя прядку за ухо.

И, спохватившись, лезет целоваться, оставляя влажный след блеска для губ на моей щеке.

– Макс, кстати, ты зайдешь потом ко мне? Подписать кое-что надо, – кокетливо.

Краем глаза наблюдаю каменное лицо Душки при этом. Ревнует что ли? Это даже забавно… Сама ведь ведет себя точно так же со всеми.

Правда, теперь со всеми кроме меня, начиная с сегодняшнего утра.

Сильнее сжимаю ее влажные пальчики в своей руке. Она в ответ снова слабо пытается вырвать ладонь. Не даю. "Рядом, сказал," – мысленно усмехаюсь. Ты упрямая, но я тоже упрямый.

– Да, конечно, – отвечаю вслух Маринке, которая, заметив наши переплетенные с Лидой пальцы, поджимает губы и перестает так активно улыбаться, – Слушай, не подскажешь, "Крашис" где? Я что-то не вижу их.

– А, им Димка гримерку выбил, звезды же, – закатывает Марина глаза, – Во-он та металлическая дверь с козырьком, по коридору третья комната справа будет, – машет рукой в нужном направлении.

– Спасибо, ок.

Веду Душку туда, лавируя в суматошной закулисной толпе.

– А ты их откуда знаешь? – летит мне в спину Лидин вопрос, – Тоже после какого-то концерта?

– Да нет, вернее не только. Их пиарщик – бывший одноклассник моего старшего брата. Достаточно часто у Леньки пересекаюсь с ним, так что в основном через него.

– А, ясно, – тянет Лида едва различимо в стоящем вокруг шуме.

В очередной раз демонстрируя пропуск, заходим в указанную Мариной дверь и попадаем в темный коридор. Здесь тоже носятся все, шумят. Голоса и торопливые звуки шагов гулко пружинят о крашеные стены.

– Так, похоже сюда, – быстро ориентируюсь и отсчитываю нужную дверь.

Она приоткрыта, изнутри доносятся веселые мужские голоса и гитарный перебор. Рядом висит бронзовая табличка "Гримерная 2".

– О, Макс, привет! – когда заходим внутрь, первым нас с Лидой замечает как раз друг моего брата Лени – Дима, концертный директор, пиар менеджер, музыкальный продюсер и черт знает кто еще у этих оболтусов, – Ты как тут? Работаешь? Я твоего Николая вроде видел, – он расплывается в радушной улыбке и протягивает мне руку, которую я от души крепко пожимаю.

– Здорово! – коротко машет Мот, сдувая со лба фиолетовую чёлку.

– Хай! – отвлекается Аслан от гитары.

– Привет, – кивает Валек, отвинчивая крышку от бутылку воды.

И все мужские взгляды очень быстро соскальзывают с меня на ту, что у меня за спиной.

С нескрываемым интересом пялятся.

Не спрашивают, но явно ждут пояснений, кого это я с собой притащил.

Меня это не удивляет – Лида сексуальная. Даже в простой футболке, бежевой юбке трапецией и белых кедах.

Все равно у нее выходит чистый секс даже в этом. Ворот футболки спадает на одно плечо, демонстрируя светло-розовую лямку бюстика, хлопковая ткань не в силах скрыть впечатляющий размер груди, бежевая юбка подчеркивает стройные загорелые ноги, а кеды придают образу какую-то милую, совершенно девчачью легкомысленность.

И парни, судя по их масленым взглядам, жрут это все сейчас ложками, рассматривая Тихую. А я не могу их судить.

Не могу, но бесит.

Поворачиваюсь к ней, непроизвольно сжимая челюсти. Сучка… Стоит вся розовенькая, ресницами хлопает, ямочки на щеках, мило мнется. Ну просто порнушная картинка про девочку – целочку и кучу голодных мужиков. Был бы здесь Лидин брат, он бы уже психанул. Да и я почти…

– Привет, – лепечет Душка смущенно, рдея как аленький цветочек.

Глаза восторженно горят, льстя и раздувая эго этим балбесам. Улыбается. Красивая…

– Приве-е-ет, – нестройно тянут пацаны.

– Оу, что за красотку ты нам привел, Макс?! – играет бровями Мот, солист.

И смотрит в упор на нее, а не на меня.

Подхожу к Душке и с размаху опускаю руку на ее хрупкие плечи. Она даже гнется под тяжестью моей конечности. Крепко прижимаю девчонку к себе. Лида посылает мне косой возмущенный взгляд, но из объятий не выпутывается. Ей не до этого – она другим мальчикам глазки строит.

– Это Лида, – наконец представляю свою спутницу, – Хотела с вами познакомиться. Она кстати помощница Ульяны и будет заниматься организацией "Стерео", так что еще поработаете вместе, но… – не успеваю договорить, как парни меня перебивают.

– Лидочка, приве-е-ет.

– Я сражен.

– Иди к нам.

– Может, что- нибудь хочешь? У нас тут коньяк есть, шоколадки, бутеры.

– Ой, ребята, я ваша фанатка, – признается запальчиво эта простая душа, – А можно лучше автограф?

– Конечно, и я даже знаю хорошее место, – облизывается Мот, жадно глядя на ее сиськи.

Лида мгновенно заливается бордовым от смущения, а я взглядом сообщаю охреневшему Матвею, что ему яйца оторву.

– Да шучу, че ты, – понимает с первого раза.

– Лида – моя близкая подруга и сестра моего лучшего друга, – вкрадчиво сообщаю парням, голосом давая все необходимые намеки.

– Да, поняли, – вздыхают парни.

– Лид, смотри, у меня тут мерч есть, – берет Дима дело в свои руки. Подходит к нам и, аккуратно взяв Душку под локоть, уводит ее от меня, – Давай, выбирай что хочешь, и мы подпишем, ок? Можем прямо на худи или кепке. У нас маркеры специальные где-то завалялись.

– О, супер, – Лида счастливо сияет глазами.

Косится на меня скорее на автомате, чем осознанно, и одаривает довольной улыбкой.

У меня губы сами собой от уха до уха тянутся в ответ. В груди что-то теплое и щекочущее разбухает. У Лиды врожденный дар – уметь доносить, что она тебе благодарна.

И мне сразу хочется сделать ей еще что-нибудь приятное. Чтобы снова так посмотрела и может даже обняла.

Это инстинктивно. И я понимаю, как работает. Но все равно не могу устоять перед магией женского восхищения твоими действиями.

– Хочешь, что-нибудь споем? – предлагает Аслан, перебирая струны, пока Лида с Димкой роются в мерче.

– Ой, "Гаражи"? – вспыхивают Лидины глаза.

– Давай, а ты вообще откуда? Работаешь у Макса? Учишься? – ребята наседают на единственную девчонку в комнате.

Завязывается оживленный разговор.

А у меня в кармане начинает вибрировать телефон. Достав, с секунду пялюсь на светящийся дисплей.

Люба.

– Да? – глухо отзываюсь, сжимая пальцами переносицу.

Отворачиваюсь от остальных и делаю несколько шагов к двери.

– Макс, привет, я на проходной "Плейса". Вместе с Ксюшей. Тут солдаут, билетов нет. Можешь подойти и нас провести?

Подвисаю. Слепо смотрю на дверное полотно прямо перед собой. Моргаю. Да блять!

Сказал же, вечером!

– Ладно, через пару минут подойду, – обреченно вздыхаю в трубку.

Сбрасываю вызов.

– Я сейчас вернусь, – кидаю ребятам, выходя.

Ловлю на себе взгляд Душки, прежде чем захлопнуть дверь. И внутри разливается хреновое предчувствие.

Вообще нечего им с Любой рядом друг с другом делать. Но рано или поздно это все равно бы произошло.

16. Макс

Забираю Любу с Ксюшей на входе и веду их во внутренний дворик, где проходит концерт. Ксюшка как всегда без умолку болтает, создавая фон для Любиной загадочной улыбки.

Выглядит Малевич без сомнения шикарно. Блестящие темные локоны разметались по голым острым плечам, черное платье-чулок не оставляет пространства для воображения, демонстрируя отличную фигуру, а ботильоны на тонком каблуке делают ее ноги бесконечно длинными.

Она идёт чуть впереди, давая мне возможность рассмотреть свой подкаченный зад и позволяя наблюдать, как на нее оборачиваются другие мужики. Оборачиваются, да. Я бы тоже обернулся.

Но сейчас во мне клокочет глухое раздражение на Малевич, потому все ее прелести не производят должного эффекта.

Я ведь не приглашал ее.

Вроде бы мелочь, но воспринимается как отбирание личного пространства. Она знает, что я даже чисто из-за привитой элементарной вежливости не смогу послать ее и оставить стоять у входа. Еще и на глазах у подруги, ведь это фактор дополнительного унижения. Знает и беззастенчиво этим пользуется.

Словно показывает, что выучила все мои слабые места и в курсе как на них играть. Если бы она проявила тактичность, с которой, бесспорно, знакома, она бы так не сделала. Но она не захотела ее проявить.

– Не рад, что приехала? – с легким вызовом шепчет мне на ухо Люба, когда в очередной раз перехватывает мой тяжелый задумчивый взгляд.

– Не очень удобно, но переживу, – отзываюсь ровно, глазами ей сообщая совершенно другое.

Она понимает. Смотрит в упор, сбавляя шаг. А потом подается внезапно, обнимает меня за шею, и мягко целует в губы. По губам проскальзывает умелый язычок. Вкус ее помады растекается во рту. И наверно будут следы, думаю на автомате.

– Не злись, – ласково шепчет Малевич, порхая ресницами.

Чувствую, что плечи каменеют от ее рук на них.

– Ой, вот не надо при мне! – смеясь, возмущается Ксюша, – Я начинаю завидовать. Меня вот никто даже не целует. Я уж молчу про то, чтобы сорваться с презервативами посреди ночи, – хохочет.

– Ты о чем? – хмурится Люба, не понимая.

– Ну как же! Вчера же Макс стартанул к тебе с дачи Эмиля. Мы утром просыпаемся, а его нет, – беспечно сообщает Ксюшка.

Малевич озадаченно хлопает ресницами.

А мне хочется болтливую Воронкову на месте прибить. Не то, чтобы я скрывал от Любы то, что могу себе позволить других девушек, но вот имя Душки не хотелось бы упоминать…

– А причем тут презервативы? – уточняет Люба.

– Девочки, пойдем, а? – тяну обеих в толпу, подхватывая под локти.

– Ну так Макс же, перед тем, как к тебе поехать, забежал к Эмилю за презиками, будто больше вообще нигде не купить, – упорно продолжает щебетать излишне болтливая Ксюша.

Но похоже болтливая не только она, а и придурок Эмиль.

– А с чего Караев так разоткровенничался? – щурюсь я на Ксюху, в то время как Люба, поджав губы, с подозрением косится на меня.

Ведь секса у нас не было, да…

– Да он бы не сказал, конечно, просто когда утром узнал, что вместо тебя в бане спит Лида, а ты посреди ночи стартовал к Любе, сказал, что понятно теперь, на фига тебе защита в два часа ночи нужна была. Мы поржали, – смеется, – Но это та-а-ак мило, Макс, – мечтательно закатывает глаза.

Я непроизвольно краснею, ощущая на себе цепкий Любин взгляд.

– Значит, Тихая, да? – беззвучно шевелит она губами.

Раздраженно выгибаю бровь в ответ. Даже если так, то что?!

Отворачивается. Хрупкая спина деревенеет, неестественно выпрямляясь. Сейчас включит холодный игнор. Но мне как-то уже плевать.

Лишь бы Лиде не высказала ничего. Но не должна.

В конце концов я не подтверждал, что что-то было. А на одни свои догадки Люба опираться не станет. Тем более с такой, как Лида, которая легко может больно цапнуть в ответ. Я тоже знаю Малевич хорошо.

Вклиниваемся в толпу, чтобы пройти к огороженному за сценой закулисью. Как раз в этот момент происходит смена артистов, и на сцену поднимаются "Крашис", а у меня вибрирует телефон принятым сообщением от Димы.

"Мы с Лидой на вип балконе, туда подходи"

Читаю и внутри странно неприятно скребет. Раз остальные пацаны вышли выступать, то Душка с Димкой там вдвоем, да?

Нет, я ему доверяю. Но именно в этом проблема. Придраться, блять, не к чему. Свободный, целеустремленный, веселый, положительный парень двадцати пяти лет. Крестный моего племяхи, так что в какой-то мере даже моя родня.

Вспоминаю, как он заинтересованно смотрел на Душку и глаза блестели.

Ну нет, на хер. Я ведь просто накручиваю себя?!

Торможу в толпе и дергаю Любу за локоть, чтобы развернулась.

– Пойдемте, нам туда, – сворачиваю к балкону, ведя девчонок за собой.

17. Макс

Душку, несмотря на ее миниатюрный рост, в толпе на вип балконе вычленяю сразу.

Когда нахожу ее взглядом, она как раз задорно смеется над тем, что ей Дима на ухо говорит. Присела на широкий подлокотник дивана, юбка немного задралась вверх по золотистым бедрам, в руках коктейль, украшенный долькой апельсина и какой-то бумажной мишурой, пальцами рассеянно играет с трубочкой, зеленые глаза кокетливо горят.

И Димка, блять, плывет, уставившись на нее как Рокки на сыр.

Я невольно ускоряю шаг, прорываясь к этой сладкой парочке сквозь толпу. Потому что…потому…

Ну Ярику точно не понравится, если он узнает, что я стал инициатором того, что на грудь его сестрички кто-то слюнями откровенно капал, да? Да…

Девчонки, семенящие за мной на своих каблуках, ожидаемо отстают.

Димка кладет отсмеявшейся Лиде руку на плечо и продолжает что-то говорить на самое ушко. Слушая, она опускает ресницы и обнимает пухлыми губами трубочку, втягивая в себя коктейль. Вскользь стреляет глазами на сцену и, получается, в меня, так как я иду как раз с этой стороны. Замечает и резко выпрямляется, чуть не дав головой по носу склонившемуся к ней Диме.

" Эх, жаль не задела," – злорадно думаю про себя.

Крылов тем временем тоже меня замечает. Расплывается в раздражающе радушной улыбке и машет мне рукой. Будто без его приглашения я не подойду.

Лида же каменеет в лице, смотря за мою спину. И медленно вымученно улыбается девчонкам, которых наконец увидела. Люба в этот момент прибавляет шаг, догоняя меня, и продевает свою руку мне под локоть.

– Это тебе поэтому "не очень удобно", да? – бросает едва слышно, смотря не на меня, а на Душку. В упор, – Не думала, что тебе нравятся такие слащавые недоделанные Барби, – брезгливо.

– Звучит как зависть, – роняю я.

У Любы ноздри гневно вздрагивают. Бл… Надо их быстрее по углам разводить.

И у меня даже есть отличный предлог для того, чтобы сделать их контакт сегодня минимальным. Им я и собираюсь воспользоваться прямо сейчас.

– О, вот и ты, – сообщает Дима очевидное, когда оказываюсь около Душки, – Что, еще девчонок привел? И где только таких красавиц берешь, – вежливо улыбается Любе с Ксюшей.

– Люба, Ксюша, – коротко из представляю, – Это Дима, он пиарщик "Крашис". Дим, Ксюша, Люба.

– Любу я помню, да, привет, – бормочет Дима себе под нос, подаваясь к девочкам и по очереди их обнимая.

Я кошусь на Душку. У нее словно посмертная маска застыла на лице. В мою сторону даже взгляд не скашивает, не то, чтобы голову повернуть. Но я не собираюсь позволять ей дальше делать вид, будто меня нет.

– Да, пиарщик, концертный директор и продюсер, все в одном лице, – тем временем мягко хвастается Димка.

– Вау, ни фига себе, ой, я их обожаю, – щебечет Ксюшка, – А как так вышло, что ты с ними работаешь?

Дима отвечает. Слушая, девчонки присаживаются к нему и Лиде на диванчики. Люба нажимает кнопку вызова официанта, пододвигая к себе меню. Ловит мой взгляд и выразительно хлопает ладонью по пустующему месту рядом с собой.

Но я не сажусь. Вместо этого кладу руку на плечо Душки. Она заметно вздрагивает и поднимает на меня непроницаемый, будто неживой взгляд.

– Я все сделал. Поехали, отвезу домой. Я же обещал, – предлагаю тихо, склонившись к ее ушку.

Персиковый запах ее волос чувственно и как-то совсем неуместно раздражает обоняние. Слишком интимные ощущения у всех на виду.

Я специально говорю про то, чтобы уехать, только Лиде. Но сидящий рядом Дима все равно слышит.

– Да зачем так рано? Давайте ещё потусим, – громко предлагает в то время, как Лида растерянно хлопает ресницами.

Замечаю, как Люба вытягивается в лице.

– Ты уже уходишь? Но мы же…должны были…– прикусив язык, Малевич краснеет то ли от гнева, то ли от смущения.

– Я не могу остаться. Завтра рабочий день, а я не выспался. И Лида без машины, я обещал ее до дома подкинуть. Это загород, – объясняю только Диме.

Душка в это время, поджав губы, считывает эмоции Малевич.

– Да зачем, я могу на такси, – в итоге отвечает мне резко.

– Мы же договорились, – сдерживаясь, тихо рыкаю на нее.

– А у тебя разве интересней планы не появились? – невинно хлопает ресницами, стреляя выразительным взглядом в закипающую Любу, – Кто я такая, чтобы их срывать?

– Вот мне тоже интересен этот вопрос, – цедит Люба едва слышно.

– Да ты не переживай, Макс, – встревает Димка, – я Лиду после концерта подкину с огромным удовольствием. Поедешь со мной, Лид? – и как бы между прочим кладет руку на ее голое колено!

Да блять!

– Это загород, ехать далеко! – психую, отговаривая его.

– С такими девушками время летит незаметно, – ванильно льет в уши на это Крылов, пожирая Душку масленым взглядом.

Она кокетливо розовеет, но все же чуть отсаживается от Димы, и его рука соскальзывает с ее ноги.

– Если тебя не затруднит, то я конечно "за", Дим, поехали! – щебечет ему, а затем вскидывает ледяной взгляд на меня, – Ну вот видишь, можно больше не переживать и заняться своими обычными делами, – и снова быстрый выразительный взгляд на Любу.

Да я итак понял, бл…

Коза… Свожу челюсти так, что зубы скрипят. Я вообще-то сейчас ради того, чтобы тебя подвезти, на скандал с Малевич так тупо нарываюсь, причем даже сам не понимая, на хрена мне это надо вообще! А ты так, да?

– Уверена?

– Да, – Лида в своей бесячей королевской манере вздергивает подбородок.

– Ладно, я тогда пошел, хорошо посидеть. Дим, тебя же не затруднит за всеми девчонками поухаживать, – киваю на Любу с Ксюшей, – они так концерт посмотреть хотели… Внезапно, – не сдержавшись, ядовито добавляю.

– Да, без проблем, – улыбается Крылов, озаряя меня довольной улыбкой.

Разворачиваюсь и ухожу, больше ничего не говоря. Но не успеваю сделать и двух шагов, как меня догоняет Люба и повисает на руке.

– Я с тобой, – чуть ли не как угрозу выдает.

Прикрываю глаза. Все, сейчас меня начнут лечить. Класс…

Но наверно я даже рад. Спустить пар, поругавшись, а потом потрахавшись, наверно будет самое то.

А Душка… Я кажется уже поломанный в плане отношений. И, может быть, навсегда.

Нечего ей со мной делать. Даже просто рядом в машине, не то, что…

Оборачиваюсь, перед тем как начать спускаться по лестнице с балкона.

Дима опять что-то запальчиво Лиде рассказывает, а она мягко улыбается, смотря на него. На него, а не на меня. И наверно так правильно, да.

18. Макс

– Тебя домой или…? – интересуюсь у Любы, включая зажигание.

Боковым зрением улавливаю, как нервно дергает на плечо ремень безопасности. Ее тонкие руки подрагивают, говоря о нарастающей тихой истерике. А у меня от этого заранее тяжелеет голова. Воздух в салоне кажется влажным, удушающим и солоноватым, будто уже пропитан еще не пролитыми слезами.

– Ты приглашал к себе, а теперь просто хочешь отвезти меня домой? – взвивается на последней ноте.

– Всего лишь спрашиваю, – глухо огрызаюсь и резко стартую.

Включаю музыку, выкручиваю громкость на полную в трусливой попытке избежать разговора и слабой надежде, что, пока едем, Люба успокоится.

Она сама, в конце концов, установила эти правила игры. И обычно Любина реакция гораздо более сдержанная, можно даже сказать снисходительная. Она знает, что другие меня не цепляют по-настоящему. Что я ей болен. И пусть я от этого смертельно устал, и от былой нежности, тепла и желания весь мир подарить не осталось ничего, кроме уродливого пепелища, но это… Это все равно так просто не прекратить.

Ты вязнешь как в болоте. Нет сил оттолкнуться. Не от чего. И хвататься, чтобы себя вытащить, не за что. Ты же не Мюнхгаузен поднимать себя за хвост. Так что день сменяется днем, и пока ничего необычного не происходит, ты просто живешь. Привыкаешь. А сегодня что-то пошло не так. Я не знаю, почему именно на Душку Люба так взбесилась, но чувствую волны ее расшатанного гнева, прошивающие меня насквозь. Гнева и… будто страха.

Музыка долбит в уши, резонируя тяжелой вибрацией в грудной клетке. Люба откидывается затылком на подголовник и слепо смотрит в окно. Ее глаза влажные, губы подрагивают.

– Ты с ней переспал, – едва слышно утверждает.

Я не отвечаю, сжимая челюсти. Я бы прямо сказал, но не уверен, что Лида бы одобрила подобные откровения. И в тоже время отрицать не хочется. Это тоже какое-то обесценивание. Всего. В итоге выбор реакций у меня не большой.