СДВИГ КОДИРОВКИ бесплатное чтение

Часть I, ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

«Кто же рукой неотступной

Перебирает кости,

Нашу шершавость шлифует?

Бог он,

Черт ли?»

Рашид Агапов

После долгих раздумий о правильности выбранного мною пути я все-таки решил написать реконструкцию событий, о которых я узнал, а вернее, распознал их в сонме разрозненных данных, в Интернете. Мне уже давно стало ясно, как только появился Интернет, что в нем обязательно возникнет связь с прошлым. Это прошлое просто витает в конгломератах различных материальных частиц, которыми пронзен эфир Космоса, и они когда-нибудь начнут оседать в виде той или иной информации в электронном, по сути, Интернете.

События, о которых я решился поведать Вам читатель, относятся, как я понимаю, к прошлому витку развития Вселенной, а именно к 2950-3050 годам, если брать по нашему нынешнему летоисчислению, но еще этак с миллиард лет назад.

Начну по порядку.

1. Лаборатория МБВ

В большом актовом зале Полисаднийского Университета по генно-модифицированным организмам в Граверах заседал большой Ученый Совет. Вопрос на повестке дня – выдвижение членов лаборатории МБВ на получение Шонбелевской Премии в области магниторезонансной (МР) кодировки ДНК с целью создания новых организмов для Промышленности по производству само ремонтируемых конструкций зданий.

Выдвижение носило формальный характер, т.к. все, итак, знали, что академик Мануал, член-корр. Буча и ассистент-профессор Воувэн, по инициалам, которых и называлась лаборатория МБВ, давно уже достойны этой Премии.

Но на днях произошли загадочные события, которые ставили под угрозу получение ими этой Премии. Как известно, Шонбелевская дается только лично в руки живым кандидатам, а, например, Мануал уехал неизвестно куда и от него ни слуху, ни духу. Воувэн загадочно исчез прямо в стенах самой лаборатории, никуда из нее, не выходя наружу?!

Буча был на месте, но он, как всегда, поднял бучу, и наотрез отказывался от Премии без участия своих коллег, Мануала и Воувэна.

– Короче, прозаседавшиеся, – пошутил грузный, в больших роговых очках, за которыми ничего не было видно кроме огромных серых глаз в покрасневших глазницах, Председатель Собрания, – подписывайте все эти безумные по количеству бумаги и там будь, что будет. Если эта троица объявится к ноябрю, а это еще почти год, то им и карты, т.е. деньги в руки, а на нет и Суда нет!

Воувэн уже неделю пропадал в Лаборатории. Он даже не помнил, когда это произошло, то ли семь, то ли пять дней назад. После вживления ДНК, облученной сильным кодирующим пучком МР-энергии разработанной им недавно конфигурации, в подопытную крысу Машку она прямо исчезла у него на глазах. Да что там, на глазах, она просто исчезла у него в руках. Пока он сажал ее в клетку она просто ИСЧЕЗЛА в никуда. Не было никакого следа. Просто исчезла!!!

Спустя пару дней также бесследно исчезла и другая подопытная крыса Варя. Воувэн уже хотел доложить о новых явлениях Мануалу, а тот, как назло, уехал на Канары отдыхать, а коммуникатор отключил. Дескать, пошли все на фиг. Надо и отдыхать иногда с любимой семьей.

Он, конечно, прав. Воувэн тоже уже «намылился» на Гавайи с девчонками, но вот эти результаты с крысами его так захватили, что дух он уже не мог перевести. Куда деваются крысы после вживления новой модифицированной ДНК?

Бучу Воувэн немного боялся, так как он всегда очень шумел, если результаты исследований не подтверждались этак раз 50. А у Воувэна осталась всего одна крыса Муся, и он хотел дождаться Мануала, который был очень крутой Секретарь Академии Наук и мог легко обратиться в МБВ.

Ах, да, Вы дорогой читатель и не знаете, что в описываемые мною здесь времена МБВ было весьма распространенное сокращение. Вот наиболее важные.

Первое, Международный Банк Воров (МБВ) в Лундоне имени Абрамовича-Березовского. Это были когда-то давным-давно два таких мощных вора, которые сумели присвоить себе все сырьевые запасы одной шестой части суши, то ли в Евразии, то ли в Африке, то ли еще где-то. Это неважно. Важно, что в Лундоне отдельным доверенным ученым, к которым относился и Мануал, можно было взять деньги в рост. Конечно, МБВ навечно приклеивался к нелегкой частице труда ученых, но на Земле так ничего и не придумали путного до сих пор, как известно. Ростовщики-банкиры запустили свои деньгожадные руки во все области работы человечества и уверяют нагло, что они обеспечивают прогресс.

Мы, конечно, им не верим, ибо еще каких-то 500 лет назад ростовщичество было уголовным преступлением, и не один ростовщик сгорел в кострах инквизиции. Деньги это всего лишь инструмент для взвешивания вклада труда отдельного человека в общее дело и не более. Деньги, по морали, можно давать только в долг. Именно эти деньги обеспечили Ренессанс, а не нынешние деньги ростовщиков. Но не будем уклоняться от сути повествования.

Второе значение МБВ – Младокиевский Барыга Великий. Где-то на рубеже конца 2900-х начале 3000-х окончательно рухнула немалая страна Окреина. Из нее уехали практически все работоспособные и толковые жители в другие концы Земли на поиски лучшей жизни, а вот одно единственное заведение Крещтик, в котором и заседает медийный персонаж Младокиевский Барыга Великий (МБВ), действительно осталось, как некий астероид от некогда немалой державы. Почему его назвали Младокиевский Барыга Великий, так это от того, что он, как барыга, торговал краденым в Великую военную передрягу с Руссию, учиненную очередными лидерами Единого Европейского Союза. МБВ этот все, не глядя, продавал на сторону, и военное оборудование, и вооружение, и нефть, и газ, и руду и вообще все, что плохо и хорошо лежало на территории Окреины, а когда стал ее Правителем, то все свои дела барыжные прикрыл в Следствии уголовном и стал таким, о ком мы теперь, спустя миллиард лет, и узнали.

МБВ этот окружил себя лизоблюдами и прислужниками, которые имели при себе мощные вооруженные силы, включая атомное оружие, и сумел «Красную» кнопку «Пуск» от этого оружия взять в свои руки и стал весь Мир пугать, что всех порушит. Сначала его боялись, а потом, когда поняли, что ему ничего не надо кроме денег и медийной Славы, плюнули на этого клоуна с его труппой. Нарыв, конечно, остался, но вскрывать его себе дороже. Так решили Правители других стран. И правильно, такие заведения, как МБВ и МБВ в Лундоне, как и все в Природе для чего-то, да нужны. Вот, например, нужно инфляцию понизить, а без нее, как известно, на Земле ничего не умеют делать, так вот сольют все инфляционные деньги в МБВ и всем хорошо – и МБВ, в их понимании смысла жизни, тоже хорошо. Всем-всем ХОРОШО!

Ну, и третье значение МБВ – Мануал-Буча-Воувэн – лаборатория по генной модификации организмов путем воздействия на ДНК мощными магниторезонансными пучками энергии.

Сидел, сидел Воувэн в кресле и все думал, что делать-то? Может ему все мерещится, стал искать крыс своих. Ущипнул перед этим себя во многих местах, нет, не спит он. Ну и дела…

Не нашел крыс, хотя он по комплекции худым был и во все уголки труднодоступные заглянул неоднократно. Нет, ну ведь точно первая, Машка, прямо в руке «растаяла». Вторая-то уже в клетке исчезла. Но ведь не нашел же он и ее. Двери не открывались никем, все произошло за пять-десять минут у него на глазах. Удивительно…

Муся бегает по клетке и все время усами шевелит. Видимо удивляется, куда ее подружки запропастились. Удивляется и Воувэн. В чудеса ученый не должен верить, он и не верил. Чудеса, по теории, должны происходить просто так, «по щучьему велению, по моему хотению». А щук рядом не было, и он ничего не хотел, когда вживлял эту чертову ДНК в этих чертовых крыс.

Он уже хотел домой, но, как это бывает с творческими людьми, что-то никак не отпускало его домой, и он все продолжал думать и думать…

– Воувэн, уже неделю, как ни зайду, ты все в Лаборатории торчишь, -услышал он у себя над ухом. Обернулся, узнал коллегу, из соседней Лаборатории гриппа, Диамона.

– Диамон, ты хочешь свидетелем стать?

– Никогда, – испугался Диамон, – не знаю ни одного свидетеля, который долго бы протянул после своего свидетельствования.

– Да я не о юридическом деле, я о свидетеле при проведении эксперимента.

– А что, эксперимент, это тоже юридическое дело. Если я увижу не то, что тебе надо, а ты меня будешь просить подтвердить, чего я не видел.

– Да ничего я не собираюсь тебя просить лжесвидетельствовать, просто я сейчас один, и я вижу какие-то удивительные результаты своего последнего эксперимента. Я не хочу без независимого свидетеля докладывать ни Мануалу, ни Буче.

– Пусть они, как и положено, назначат Комиссию, и в присутствии Комиссии и экспериментируй.

– Ну да, так и сделаю, когда мне станет самому ясно, что то, что я вижу ФАКТ! – парировал Воувэн.

– Нет, братан, я тебе не попутчик. А вдруг, какой взрыв или иной казус получится. Втянешь меня в темные дела, а у меня семья не малая, лишат работы в результате, а куда я пойду еще с этим дипломом бакалавра? – и Диамон быстренько выскользнул из Лаборатории.

Дело принимало обычный оборот, когда нужно либо что-то делать самому, либо на все плюнуть и идти восвояси. Захотелось поесть. Поспать. Завтра приду снова. Может Мануал объявится в коммуникаторе. Он дядька супер и не даст делу огласку, если что-то Воувэн не понял в этом своем эксперименте. А если все правильно, так прямо в МБВ, в Лундон. Глядишь, купит себе Воувэн наконец-то маленький коттедж, а то по квартирам жить уже тошнёхонько.

Взгляд упал на кушетку, которая всегда была наготове принять уставшего экспериментатора. Это правило, иметь кушетку для полноценного сна в лаборатории, установил еще давно Сам Мануал. Эксперименты с Магнитным резонансом всегда шли подолгу и муторно. Бывало, они, Воувэн, Мануал и Буча, по неделе не выходили из этой просторной лаборатории, в которой была не одна комната с различным оборудованием.

Но выход из лаборатории был только один. Этаж был первый, но на окнах стояли мощные решетки, ключи от которых давно уже потерялись, и, в случае пожара, вряд ли можно было вылезти из окна легко.

Первый этаж диктовало наличие сверх мощного магнита, без которого не могла быть собрана установка по МР-экспериментам, весом в несколько тонн. Под магнитами, а их было три, был очень толстый, мощный фундамент, чтобы никакая вибрация пола не могла повлиять на супертонкие операции на ДНК.

Усталость одолела Воувэна и он решил лечь спать, уже сам он не помнил в какую очередную ночь, прямо здесь на работе. Он был молод, холост, а родители уже, к сожалению, ушли в мир иной. Сирота, да и только. Перехватил он очередной гамбургер из МакДалласа и спать.

2. Неожиданные изменения

Спалось как-то тревожно, снова приснились крысы, Машка и Варя. Куда же они подевались после инъекций? Для инъекций в подопытных крыс МР-модифицированными ДНК в лаборатории был оборудован специальный стерильный станок фирмы «ФармаБренчалов» самого нового выпуска.

Станок был сделан так, что для ввода в нужное место инъекции оператору нужно было нажать две большие глубокие красные кнопки одновременно. Это как на бумагорезательных станках, когда есть опасность отрезать себе же пальцы или даже кисть, если забыть руку в автомате.

Правда Воувэн, с согласия Мануала и Буча, давно «отрубил» эту бессмысленную, в их понимании, безопасность и очень часто одной рукой придерживал подопытную крысу, а другой нажимал какую-нибудь из двух красных кнопок. Бывало, да и не только с ним, а даже с Самим Мануалом, что инъекция попадала и в руку оператора. Но никто в этом не видел никакой опасности, так как исследуемые ДНК несовместимы с геномом человека.

А придерживать крыс приходилось и из любви к милым зверушкам, да и просто для более точного попадания в нужное место.

Перекантовавшись, каким-то образом, всю ночь под раннее утро Воувэн встал, сделал все утренние дела и пошел решительно к клетке с Мусей. Была-не-была, проверю новую ДНК и на Мусе, подумалось Воувэну с утреннего бодрячка. Порция готовой ДНК в специальном растворе была уже тоже последней.

Воувэн все занес в планшет, и дату, и программу магниторезонансного кодирования ДНК, и все остальное, эксперимент всегда должен быть задокументирован. Это закон!

Привычным движением опытной руки Воувэн достал из клетки Мусю, ласково погладил ее по головке и аккуратно поместил ее в станок «ФармаБренчалов». Потом, аккуратно придерживая Мусю, нажал красную кнопку, но, то ли от плохого сна, то ли просто случайно, палец скользнул мимо и Воувэн сгоряча дернулся и с силой нажал на кнопку повторно.

Воувэн ощутил резкий укол первой иглы, отдернул руку, привычно отсосал ранку и сплюнул. Пока он машинально это делал, Мусю укололо еще пару раз в нужные места, и станок застыл мертво в ожидании новых команд.

Экспериментатор нежно взял Мусю в руки и засунул обратно в клетку. Подставил под себя стул, включил видеозапись на планшете и стал снимать крысу в клетке.

Прошел час, а крыса спокойненько сидела и никуда не исчезала, видео записывалось, и Воувэн успокоился. Значит, в те разы, были какие-то сбои эксперимента. Какие? Пока не хотелось об этом думать.

Через неопределенное время у Воувэна пошли перед глазами какие-то незнакомые картины, он неловко выронил планшет и неосознанно резко вскочил на ноги. При этом он сам почувствовал, что с силой наступил на планшет и видимо испортил его, но думать об этом он уже не мог, его куда-то несло и несло.

«Неужели укол все-таки и на меня подействовал?!» в недоумении родилась мысль в голове, но Муся, Муся была все время в поле его зрения и никуда не девалась. Он наклонился и взял ее с пола на руки, она была живая, теплая и такая родная в этот момент какого-то испуга и недоумения. «Она жива, и я жив» – это была реальная мысль…

На причале, рядом с какими-то огромными зданиями, напоминающими кристаллы непомерно большого кварца, на ярком Солнце толпилась большая группа почти голых, загорелых, африканской внешности людей. Среди этого народа выделялся, как белая ворона, бледный, абсолютно голый человечек с крысой в руках. Он глупо и бессмысленно озирался, но даже не мог скрыть свою срамоту, руки были заняты крысой, к которой он благоговейно прилип. Хорошо, что все остальные были тоже мужчины, и они, глядя на него, скалили свои неправдоподобно белые зубы.

Через некоторое время появились люди в униформе и стали делить толпу на маленькие группки. Группки брали под конвой и уводили во чрево «кристаллов».

Наконец дело дошло и до Воувэна, как вы уже догадались, милый читатель. Воувэн все это видел впервые, он многократно щипал и даже кусал себя до крови, но он не просыпался. Это не сон!!!

В результате этих судорожных кусаний и щипаний Муся выскочила из рук и ловко куда-то убежала на свет Божий. Воувэн хотел было ринуться за ней, как какие-то крепкие руки взяли его за плечо и дружелюбный человек с несколько горбатым, как у древних римлян, носом что-то его спросил на тарабарском для Воувэна языке.

Воувэн стал пытаться объяснить, что он ничего не понимает. Он стал вспоминать аж какие-то фрагменты из древнеримского и латинского языков, но это ему никак не помогло. Человек, вместе с Воувэном, подошел к другому человеку, у которого на груди был какой-то бэйджик с крупными буквами, которых Воувэн отродясь нигде и никогда не видел.

Новый человек стал спрашивать Воувэна о чем-то на явно разных наречиях, о чем наш герой догадался, но и это никак не помогло беседе. Дело, видимо, принимало худой оборот. Воувэн почувствовал холодный пот и какое-то бессмысленно быстрое приближение смерти.

Эти люди, не дикари на вид, но они запросто определят его в психушку, как это всегда делают на Земле в таких случаях. А там психотропные средства сделают свое черное дело, и здравствуй Старуха с Косой. Более того, он одинокий молодой человек, и кто о нем вообще вспомнит?

После недолгих, но явно деловых переговоров, конвойный взял уважительно Воувэна под левую руку и настойчиво повел внутрь «кристаллов».

Как Воувэн не был обескуражен случившимся, но он явно не узнавал обстановку внутри здания с известными ему интерьерами. А он-то уж побывал по всему Миру и как ученый, и как путешественник, и просто как любитель архитектуры. Он прекрасно знал и ориентировался во многих направлениях архитектуры и стилей интерьеров. Здесь нигде, ничего не было похожего. Всюду была просто идеальная сверкающая чистота, в глаза била кристальная структура стен, потолка, окон. Нигде ни одного изгиба, ни одной вмятины. Это казалось просто неправдоподобным.

Машинально он шел ведомый конвойным куда-то далеко внутрь. Они подошли к какому-то непонятной формы корпусу небольших размеров, в нем бесшумно открылась дверь. Воувэн вместе с конвойным зашли в корпус. Конвойный вроде бы ничего не делал, но аппарат легко и плавно полетел вверх и остановился, как вкопанный на неопределенной, огромной, как показалось Вовану, высоте. Они вышли, и интерьер неожиданно сменился.

Да, это был сад! Привычный для всех людей сад, правда, с неизвестными Воувэну растениями. Но это уже был прогресс. Что это за место? Он хотел что-то дружелюбно спросить у конвойного, но тот в ответ мило улыбнулся и продолжил свою миссию.

Вот и место назначения. Ярко освещенная круглая зала, всюду мягкие бледно розовые и бледно голубые тона, явно дорогие ткани на стенах, много зелени. Прямо из середины залы как на сцене театра выехал наверх толстый, добрый на вид человек в специальной одежде, которую Вован тоже никогда раньше нигде не видел.

Человек смело подошел к Воувэну и, показав ему на его наготу, подвел того к шкафу. Воувэн открыл дверцу и увидел внутри целый конвейер одежды. После долгих хлопот, в которых его никто не ограничивал, Воувэн оделся достаточно удобно и просто. Он даже не мог сказать, во что он конкретно оделся, но все было очень мягкое, теплых тонов и явно с любовью и тщательностью сделано, вплоть до обуви. «Убивать не хотят» подумалось радостно Воувэну.

Но вот начались какие-то формальности. Воувэна подвели к явно электронному аппарату и настойчиво заставили сдать кровь на анализ, то есть прямо мгновенно этот аппарат его уколол, но ничего плохого не последовало.

Уколы для Воувэна были так привычны, да и сам он недавно укололся в своем «ФармаБренчалове», что он совершенно успокоился. Это же просто свои «в доску» ученые, коих он насмотрелся вдосталь.

Под конец процедуры его провели в другой зал, на столах в котором разместились разные кушанья. Воувэн давно уже не ел нормально, и, увидев съестное, «слюнки потекли сами собой» и, разместившись в очень мягком кресле рядом с маленьким фуршетным столиком, он стал поглощать с аппетитом не всегда знакомые, но очень вкусные блюда.

Находясь в прекрасном расположении духа, Воувэн легко последовал за полным человеком далее и в результате они пришли в красивую комнату с мягкими кроватями. Человек очень дружелюбно, сопровождая свои непонятные Воувэну слова мягкими, гармоничными жестами дал понять, что это жилье Воувэна и он может располагаться на отдых после долгой и трудной дороги сюда, в эту обитель добра и благосостояния.

Воувэн, как мог, кланялся в знак признательности и благодарности, что у полного человека даже навернулась слеза от искренности слов и жестов Воувэна.

Когда полный человек удалился, Воувэн сразу лег и уснул крепким сном, ему все же продолжало казаться, что он все время находится во сне и вот он крепко выспится и завтра все будет, как всегда. Он обязательно найдет Мануала или хотя бы Буча, и они продолжат какой-то весьма интересный эксперимент с новой конфигурацией МР-облучений ДНК.

3. Криминальная полиция

Настойчивый Буча достал, наконец, Мануала на Канарах и сообщил ему, что их ассистент Воувэн исчез из лаборатории при загадочных обстоятельствах. Это явно испортило настроение Мануалу, и он сказал, что прервет свой летний отпуск и скоро прилетит в Граверы.

А в Полисаднийском Университете уже вовсю работала криминальная полиция во главе с самим Лейстредом по недавно возбужденному уголовному делу «Похищение или убийство человека». Воувэн пропал бесследно и, естественно, в любом цивилизованном государстве обязаны были возбудить соответствующее дело.

На месте предполагаемого преступления, а именно, в Лаборатории МБВ, все было сфотографировано, задокументировано, передано в ЦАК (центральный аналитический компьютер). Это был уже не тот незадачливый Лейстред, который так часто ошибался раньше, что было особенно неприятно в присутствии мастера дедукции, непрофессионала, жалкого любителя Шерлока Холмса. Да еще этого писаки Ватсона.

Нет, теперь все по уму, на компьютерах, на высших технологиях сыска! Преступник не уйдет и ответит за пропажу одного из номинантов Шонбелевской Премии. Не попахивает ли здесь международной мафией, а то, еще хуже, терроризмом, дабы остановить великие научные свершения в Граверах, можно сказать, центре земной цивилизации и прогресса?

Лейстред скоро, очень скоро найдет ответ и даже, если этот Холмс снова встрянет в это дело, то уж на этот раз он отправится восвояси с утертым носом!

Диамон в легкой летней одежде с комбинированной киркой-молотком в руках прогуливался по кирпичной дорожке своего сада за городом. Этот райский уголок, усадьба, достался по не очень приятным обстоятельствам его жене, которая была дочерью очень обеспеченного бизнесмена. Правда никто, даже дочь, не знала, чем точно занимался отец, но для жизни было все.

Просто однажды она узнала от матери, что они с папой больше вместе жить не будут и в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб папа дарит им усадьбу. Усадьба была не шуточная, около 100 га земли с не одним домом. Когда Диамон женился на Марки, мать выделила им 50 соток земли и небольшой пятикомнатный, двухэтажный домик с отдельным подъездом с главного шоссе.

Гуляя по дорожкам сада Диамон подправлял то там, то сям разошедшиеся между собой от времени ряды кирпичей. Иногда приходилось выкапывать их и закладывать в рядки заново. Ему очень нравилась эта незатейливая работа.

Был отпуск на целый месяц и Диамон расслаблялся на всю катушку. Дети играли сами с собой, а их было четверо, Марки возилась в огороде, а он просто дышал свежим воздухом, немного работал киркой-молотком и лопаткой. Это и есть отдых, подумалось ему, когда к ажурному забору участка подъехали три огромных «Хаммера», один из которых был военной раскраски.

Достаточно плотный Диамон легкой походкой подошел к воротам с калиткой. Его разбирало любопытство. Никогда такие солидные машины не были в этих краях на его памяти.

– Честь имею, именем Его Высочества, откройте, пожалуйста, калитку и ворота, полковник Лейстред, – тихо, но внятно обратился к Диамону вылезший из «Хаммера» человек в офицерской фуражке. При этом он показал Диамону соответствующие случаю жетон и удостоверение.

Диамон ничего не понял, но повиновался. Лейстред махнул машинам рукой, и они гуськом заехали в обширный двор. Диамон, конечно случайно, не подумав, стал махать правой рукой, в которой он держал кирку-молоток, что, дескать, нужно вот сюда, а не туда парковать машины.

Красный от волнения Лейстред подбежал к Диамону и заорал:

– Брось оружие, мгновенно брось, а не то буду стрелять на поражение. Он выхватил из кобуры пистолет и уже чуть было не навел его на растерявшегося Диамона. Тот со страху бросил на землю не только кирку-молоток, но даже пустую сумку, предназначенную для переноса вынутых из дорожки кирпичиков.

– Судя по описаниям, Вы и есть Диамон, – рявкнул Лейстред.

– Да, – как эхом отозвалось от испуганного Диамона.

– Именем Его Высочества Вы обвиняетесь в похищении и возможно в убийстве номинанта Шонбелевской Премии мистера Воувэна из Лаборатории МБВ в Полисаднийском Университете.

– Вы можете хранить молчание…, – И он как заведенный оловянный солдатик произнес всю эту заученную с полицейского детства тарабарщину, которая практически никогда и нигде не выполнялась, не выполняется, и выполняться не будет в человеческом обществе.

Со стороны было ощущение, что некий человек в полицейской форме был не полицейским, а волшебником, который на приличном расстоянии манипулировал плотным человеком в легкой летней одежде. Человек этот вытворял разные коленца, которые при ближайшем рассмотрении были всего лишь беззвучными стенаниями несчастного.

Удовлетворенный своими действиями Лейстред, приказал своим полицейским обыскать усадьбу на предмет сокрытия Диамоном улик его гнусного преступления.

Работка началась нелегкая. 50 соток нужно было тщательно прочесать, нужно было перерыть весь пятикомнатный дом. Да, методы Лейстреда, хоть и были напичканы электронными гаджетами, но мало отличались от времен Конан Дойля.

Жена Диамона, его дети и сам Диамон были выставлены, как статуи, во двор, и стояли в процессе этой нелегкой работы не шелохнувшись.

После 4-5 часов обстоятельного исследования усадьбы, неоднократного похода детей в туалет под конвоем, потом стенаний Марки и ее угроз обратится к папе, который может всех уволить, включая глупого Лейстреда, после просьб и унижений Диамона всех простить и пощадить, после неоднократных приглашений всех попить чайку, после приглашения всех отдохнуть и перенести свою работу на более удобное для всех время, в общем, после всех обычных в таких случаях проявлений человеческих слабостей попавших в беду людей, Лейстред громко и торжественно произнес:

– Гражданин Диамон, именем Его Высочества, на Ваших рабочих туфлях, в которых Вы ходите по коридорам и комнатам Полисаднийского Университета найдена с использованием ЦАК та же пыль, что и пыль в Лаборатории МБА, в которой бесследно, – Лейстред загадочно, но со значительностью, улыбнулся, – пока! исчез мистер Воувэн. Это однозначно доказывает, что Вы были последним, кто общался с Воувэном. Именно после этого он исчез. Вы теперь заточаетесь в спецкамеру в Тауэр! Там будет время все обдумать и рано или поздно Вы сознаетесь в своем ужасном преступлении, сдадите всех своих сообщников, и даже если это будут террористы, с которыми Вы наладили мафиозные наркопути, НИЧТО не остановит меня, Лейстреда, от вскрытия лжи любой толщины моим лезвием правды!

После такой речи следовало ожидать, как минимум, фейерверков и салюта. Но ничего такого не произошло. Просто бесчувственного Диамона затолкнули в бронированный военный «Хаммер», остальные спокойно, как будто они отобедали по приглашению хозяев, раскланялись, и, рассевшись по своим машинам, уехали.

На прощание Лейстред передал Марки свой электронный адрес в коммуникаторе и советовал ей тоже тщательно проанализировать свои отношения с преступным мужем.

– Скажи, Буча, ты давно был в лаборатории.

– Да. Я вообще и в универе давно был. Вот сходил только на заседание ученого совета, где нас выдвигали на Премию. Я там впервые и услышал, что Воувэн не выходя из лаборатории куда-то пропал.

Мануал сильно задумался, видимо включая в работу свой аналитический ум недюжинного ученого. «Как же так? Почему, со слов полицейских, абсолютно все, даже носильные вещи с тела Вована остались в виде кучки на полу? Как это объяснить?!»

– Слушай, Буча, дорогой. А ты обратил внимание, что крысы тоже отсутствуют. Клетка закрыта была, а крысы пропали.

– Ну, я не знаю, может быть, он их выпустил зачем-то. Он же очень любил животных и был просто каким-то животнолюбом.

– Да, добрый человечек Воувэн. А почему был? Ты думаешь, что его убили?

– Да нет. Но куда-то явно пропал. Как в воду канул. Крысы тоже. Главное, планшет почему-то на полу разбитый нашли, никакой информации из него уже нельзя выудить.

– Вот это действительно беда. Так бы мы понимали, что он там делал. Ведь у нас это железное правило – все эксперименты документировать.

– И на старуху бывает проруха, Мануал.

– Да какая тут проруха. Мы же не знаем, что в планшете. Может там ответ, но, увы, никак нам не узнать его. Только гадать можем.

– Просто ничего не понятно. Полиция, конечно, тоже ничего не узнает. Как всегда, дров наломает. Может нам к Холмсу податься?

– А ты его знаешь? Он же любому не помогает. Деньги ему не нужны, слава тем более. Просто ему нужно какое-то сверхтрудное дело. А это что за дело? Был человек, ученый, ассистент-профессор, никто на него плохой глаз положить не мог. Кому он нужен? Сидел и долбал импульсами ДНК, закачивал их в крыс и изучал их поведение и тому подобное. Все аккуратно записывал в планшет. Зачем-то полностью, догола, разделся прямо рядом с клеткой с крысами и пропал? Просто чушь какая-то!

– Да, явно, чушь. Но никто, кроме аналитика Шерлока, никто не сможет даже хоть что-то понять. Давай обратимся к нему. Хуже того, что это его не заинтересует, ничего не произойдет. Тем более уже одного человека в Тауэр, очевидно невиновного Диамона, запихнули. Хоть ему поможем. Это, пожалуй, Холмса заденет. Он, ой как не любит этих идиотов из полиции.

– Вот это верный ход. Обязательно прямо завтра к нему, – решительность в действиях выдающегося ученого сразу выдала себя со всей головой. Да, без решительности не стал бы он никогда Академиком-Секретарем. Наука-наукой, а практическое решительное осмысленное действие иногда еще более ценно в ученом, чем его научные находки.

– Холмс, а отчего Вы никогда не копаетесь в Интернете? – с улыбкой спросил Доктор Ватсон, когда тот от скуки снова взялся пиликать на скрипке. Через паузу музыка закончилась и Холмс, закурив трубку, медленно ответил:

– Видите ли, мой дорогой друг, в Интернете всегда, с одной стороны, «жареная» информация, но, с другой, она всегда уже ужасно затерта журналистами, политиками, зеваками, блоггерами. Какое реальное интересное дело можно начать в таких условиях? Даже если и удастся начать, то продолжить точно не удастся. А я не хочу начать, чтобы не закончить. – двусмысленно намекнул Шерлок, переведя взгляд на портрет красивой девушки, висевший над рабочим бюро Доктора Ватсона.

Ватсон потупил взгляд, а потом снова начал что-то изучать на компьютере-планшете.

Через какое-то время в комнату к джентльменам зашла миссис Хадсон.

– К Вам, Холмс, двое солидных мужчин. С виду ученые.

– Так скорее ведите их сюда, – нетерпение мелькнуло на лице Шерлока, – ведь ученые никогда не придут по пустяку.

Мануал и Буча быстрым шагом зашли в гостиную, куда переместились и Ватсон с Холмсом.

– Что-то случилось, Мануал? – запросто спросил Холмс.

– Я не смею удивляться, что Вы, Холмс, уже меня узнали.

– А чему удивляться, когда весь Интернет забит Вашими фото.

Ватсон удивленно поднял глаза на лоб. «И когда он все успевает, ведь я его никогда не видел за компьютером» такая мысль была написана на лице Ватсона. Холмс погасил трубку, он всегда уважал гостей, а они не курили, и, пригласив всех сесть в кресла, с высшим вниманием стал слушать рассказ посетителей.

Вы, уважаемый читатель, уже практически все знаете, что узнали Холмс с Ватсоном. Вам почти понятно, что случилось в действительности, но всегда очень интересно, как люди воспринимают загадочные для них события. Люди это такие интересные животные, которые всегда все хотят понять и узнать, даже перед смертью.

Трудно представить, что какое-либо животное всерьез задумывается, куда уходит хозяин. Важно, что он, обычно, возвращается и кормит. А если он однажды не вернется, то животное просто погибнет без всякого анализа обстановки и очень часто оно даже не пытается найти способ выжить.

4. Ясно-Неясно

Воувэн долго ворочался в мягкой постели, потягивался. Страх и неясность как рукой сняло. Он открыл глаза и увидел ту же комнату, что и вчера вечером. Нет, значит, его кто-то выкрал. Ясно. Видимо он представляет собой важную фигуру, раз с ним так уважительно обходятся.

Повышенная самооценка придала ему силы, и он с любопытством встал, прошелся по немаленькой комнате, зашел в туалет, в душ. Все было вроде обычно. Единственно, все было безукоризненно строго, четко, нереально чисто. Привычно сами по себе включались вода в душе, в раковине, в туалете. Висели мягкие, большие и маленькие полотенца, стояло биде, плавно регулировалось освещение. Но все равно что-то было не так.

В какой он стране, и как он сюда попал с крысой Мусей в руках? Муся-то сбежала, а вот он не успел. А может это и к лучшему. Наверняка про него напишут в газетах, в Интернете. «Номинант Шонбелевской Премии украден с целью выкупа» или «Модифицированные ДНК в цене даже в Африке». Вспомнив, что рядом с ним были явно африканцы на причале, то, видимо он в Африке. Или это возможно Куала-Лумпур, о котором он имел смутное представление. Эти здания-кристаллы, как сапфиры в небе Азии!

Его так и понесло на поэтические метафоры. Одно тревожило, что никто не знал его языка, и никто не смог с ним ни о чем нормально поговорить. Разве в Куала-Лумпуре нет знатоков английского. Это, пожалуй, бред. В чем же здесь проблема. Неясно.

Ясно только одно, что он в гостях. Не по собственной воле, но в гостях. Он подошел к выходу из комнаты, но она оказалась запертой. Это немного напугало. Не успел он испугаться, как дверь сама открылась и на пороге возникла фигура привлекательной девушки, которая несла в руках нереально большого размера вогнутый поднос с какими-то блюдами, стоящими в невообразимо большом количестве.

Воувэн понял, что он такой поднос не удержит даже в двух руках, а тем более в одной. Девушка представилась, он, ничего не поняв, уважительно, даже как-то глупо и неумело, стал кланяться, вообразив, что он в Японии.

Девушка легко разместила все блюда на столе и бесшумно вышла. Воувэн остолбенел. Он для интереса поднял только одно блюдо и понял, что оно весит килограмма два, а их было около двадцати. Более 30 кг на одной руке в одном подносе! Ничего неясно.

Девушка явно не Геракл. Она была привлекательна и миниатюрна. Длинные, до плеч, каштановые волосы, милый с явной горбинкой носик, почти карие глаза. Она ему понравилась, и он даже забыл, что дверь в комнату заперта снаружи.

Так или иначе, но хотелось есть, и он с комфортом расселся в креслах. Медленно уписывая вкусные вкусности, он пытался найти что-нибудь типа телевизора. Но ничего не нашел. Это удивило. А может быть есть плеер? Ничего.

Ясно. Его не хотят баловать и отвлекать от какого-то очень важного дела или разговора. Возможно, ищут толкового переводчика. А вдруг это мировые террористы, Ладан с Усами, например. Или того хуже, Шмель с Басами?

Страх электричеством пробил бедного Воувэна. Яркие картины, в которых он на дыбе должен будет давать непосильную клятву с жертвоприношениями, представились так ясно, что он подумал, что это светопреставление уже началось. Он вскрикнул, будто и вправду прямо у него на глазах Шмель с Басами отрезал методично пальцы на руке невинного младенца перочинным ножичком и смачно съедал их, запивая баварским пивом.

В этот почти реальный момент галлюцинаций к Воувэну подошел вчерашний плотный, даже полный мужчина в той же одежде и приветливо что-то ободряющее сказал, показав два пальца. Сначала загнул один, а потом загнул и второй.

– Изыди Сатана, – проговорил еле-еле сквозь пелену тумана галлюцинаций Воувэн. Но «Сатана» весело улыбался и оставил на столе какую-то таблетку величиной с дамские часики, когда уходил.

После приступа страха Воувэн все-таки взял в руку таблетку, и случайно сжав ее легким усилием, увидел прямо перед собой пелену, на которой появились какие-то фигуры танцующих людей. Воувэн быстро смекнул, что это голограмма, но он то ведь все это видит со всех сторон и даже частично может присоединиться к танцующим. Это просто поражало. Он такого еще нигде не видел. 3D театры были еще суперновинкой, и требовали для зрителей специальные поляроиды-очки. А здесь этого не требовалось.

Что это значит? Неужели его хотят психологически запугать и так подготовить к беседе, чтобы он понял, что сопротивление бесполезно, и они умеют все, но что-то совсем малое им нужно узнать у него, у Воувэна.

Он нажал снова на таблетку, танец сменился какими-то сценами из фильма или оперы, или разговорного шоу. Наконец все выключилось.

Воувэн оторопело плюхнулся на кровать. Вроде бы еще не прошло и привычного полдня, а уже за окном стало быстро темнеть. Наш герой, который был уже не герой на данный момент, боязливо, словно к опаснейшему обрыву подошел к подоконнику и взглянул в окно. Перед ним открылась совершенно незнакомая картина огромных зданий-кристаллов, между которыми нередко проплывали, а то и проносились какие-то корпуса наподобие того, на котором вчера его привезли в это здание. Он бывал многократно в Нью-Йорке, но этот «пейзаж» даже и рядом не стоял с американским мегаполисом. Нигде не было ни единого растения, которые были в изобилии в комнате, нигде не было ни одной кривой линии. Какой-то безупречный, пугающий живого человека, порядок!

Где же он? Вопрос просто застучал в висках отбойным молотком. Неужели укол модифицированной ДНК привел к наркотическим снам. Да нет же. Он точно не спит. За окном спускается беззвездная темная ночь, правда как-то слишком быстро, но Вован был в таком напряжении, что он не мог определить, насколько быстро наступила ночь. Он лег в постель и попытался уснуть, но сон не шел.

Шел только всякий бред. Перед глазами стояли два пальца толстого. Сначала загибался первый, а потом второй. А потом видимо наступала казнь Воувэна, которую эти террористы, а он уже в этом не сомневался, покажут на весь Мир и потребуют, например, взамен все золото Мира или голову Самого Оброка Барака.

Солнышко ласково пробудило из забытья Воувэна, он немного успокоился. Снова подошел к окну, уже смелее. За окном просто сияло Солнце нереально ярко, но сквозь дымку. Если смотреть вдаль, то горизонта не было видно в этой дымке, словно ландшафт слегка вогнутый, а не выпуклый. Это какой-то обман зрения, решил Воувэн. Как никак он был Ассистент-Профессором ни где-нибудь, а в Полисаднийском Университете. Да, это не Гарвард и не Оксфорд с их доисторическими традициями, но это и не Университет Марксизма-Ленинизма в Московии. Это большая наука в самом большом смысле этого слова.

Это модифицированные ДНК, благодаря которым теперь людям не нужно ремонтировать многие роботокомплексы. Они сами себя ремонтируют, если что-то выходит из строя. Информация, из которой структурированы ткани этих роботов, настолько умна, что сама себя лечит. Именно за это ему и его коллегам хотят дать Шонбелевскую Премию.

А здесь все необъяснимо с первого взгляда. Вот это Приключение! Лишь бы оно не закончилось тривиальной казнью в веревочной петле, как это уже практиковалось террористической группой «Язык и Уши». Они отрезали уши у казненного и на веревочке прикалывали их к языку повешенного, а потом всюду в Интернете развешивали фотоплакаты и говорили, что доберутся и до главного Империалиста Оброка Барака. А он, между прочим, никогда не был империалистом, и даже сейчас, будучи на ограниченный срок Правителем огромной страны, продолжает помимо основной работы подрабатывать юристом в компании «БанкротСофт».

Короче, большие знания Воувэна не помогали ему в понимании происходящего за окном. Это точно. Выбора у него не было. Он снова включил голограммный телевизор и уже с большим интересом посмотрел-поучаствовал в каком-то шоу.

Это ему понравилось. Он даже вдруг подумал, что террористы хотят побаловать его разными эффектами перед казнью, с целью смягчить его последние шаги на эшафот. Ну, уж такая у него судьба. Семьи нет. Никто о нем не будет грустить. А умирают рано или поздно все и длительность жизни в сравнении с Вечностью не имеет никакой сравнимой с последней величины, так что он будет покорно ждать своей судьбы.

Когда к опустошенному и окончательно сломленному Воувэну, сидящему прямо посередине какого-то голографического шоу, подошел толстый, он, даже не взглянув на него, покорно встал и пошел за ним на эшафот…

Воувэн спокойно сидел в том же кресле, что и перед уходом на эшафот. Он спал, а рядом находился толстый. После некоторых минут раздумья толстый человек пристально посмотрел прямо на спящего Вована. Через мгновение тот проснулся и услышал:

– Фьёрд, у Вас все в порядке, – это сказал полный человек.

– Да, – ответил Воувэн-Фьёрд и даже не понял, что он вразумительно говорит с собеседником на языке, который он никогда не изучал.

– Пока молчите, слушайте внимательно и одновременно радуйтесь.

Воувэн, который теперь почему-то Фьёрд, и он не воспринимает это новое имя как нонсенс, без труда понимал речь говорящего полного человека.

– Еще на причале с привезенными грэгами наша Комиссия сразу по внешности определила, что Вы не грэг. Мы обратились в высшее руководство и нам разрешили на наш риск включить Вас в число граждан нашей Инью. Мы в первый же день взяли на анализ Вашу ДНК и были сильно удивлены наличием в ней на хвостах совершенно неизвестной природы окончаний.

Стало ясно, что Вы точно не грэг и заслуживаете гражданства. Итак, торжественно, именем Гражданской Комиссии Иньюболы, объявляю Вас полноправным гражданином Иньюболы со всеми радостными для Вас последствиями.

– Я поражен силой Вашей науки, Стью, – ответил Воувэн, будто они были знакомы лет пять.

– Что есть, то есть, – не без гордости ответил Стью.

– Но почему я Фьёрд? У меня есть имя от рождения Воувэн.

– Мы не могли знать этого в той сложнейшей ситуации перевода Вас в граждане из грэгов. Но это не страшно. Официально Вы зарегистрированы как Фьёрд, а Воувэн будет Вашим псевдонимом. Например, мой псевдоним Толстодум, смешно, не правда ли? – рассмеялся Стью.

– Не лишено юмора, Стью.

– Но о главном. Как гражданину Вам вшили в горбинку носа интернет-коммуникатор и соединили его с мозгом, а также вшили в запястье правой руки таблетку-банк.

Воувэн мгновенно провел рукой по носу, но ничего не ощутил, тем более он практически ничего не увидел на запястье.

Стью продолжал:

– Вы чувствуете зеленую точку в мозгу?

Вован задумался и ответил положительно.

– Сконцентрируйте на ней внимание и интернет-браузер откроется. Не бойтесь, за цикл теплого времени (это почти тридцать луньяходов) у Вас обновился полностью брандмауэр, и никто никогда не сможет войти в ваш мозг дальше того предела, который Вы сами установите для интернетчиков.

– Да, я вижу экран компьютера на фоне остального вида комнаты, потолка и …, – Воувэн был поражен. Как ученый он отлично знал электронные технологии и теперь, у него просто в мозгу, без всякого электронного оборудования, разместился интернет. Это поразительно!

– Вы при желании теперь можете узнать все обо всем на Инью. Запомните Ваш адрес в интернете: Фьёрд и Ваша ДНК, символы которой Вы легко видите наверху справа. Скопируйте эти символы и занесите в адресную книгу, это вам пригодится.

Воувэн так и сделал. Он сделал это легко, как-бы играючи, хотя сам не понимал как.

– Вам закачали самый совершенный, без глюков, софт – Вы легко в нем разберетесь.

– Да, кажется, я уже разобрался, – обрадовался Вован.

– Далее. Вам, как всем гражданам Иньюболы, выделены экубы в виде долга. Долг Вы должны погасить не позднее двух квадроциклов. На указанную сумму Вы можете без труда устроить свою жизнь в любом месте Иньюболы. Средств хватит, но главное найти работу. Вот здесь Вам и нужен интернет. Не зевайте, используйте его для любой возможности работать.

– А можно поподробнее про экубы. Я, конечно, потом углублюсь в инет и разберусь более глубоко, но все же, Стью?

– Как Вам известно Фьёрд, согласно законам Природы все неуклонно идет к полнейшей упорядоченности. Вы же по жизни на неизвестном нам участке Иньюболы видели, что если ничего не делать, то всюду, любая материя перерождается в кристаллы, с которыми очень трудно бороться.

Именно тут Воувэн понял, что нужно держать язык за зубами насчет своего происхождения. Гражданская Комиссия даже представить не может, что он не с их то ли планеты, то ли еще какого-то объекта Космоса. Поэтому ему должны быть очевидны законы здешней Природы. Он сконцентрировался и утвердительно кивнул головой.

– Вот видите, сами понимаете – без работы все превратится в безжизненные кристаллы. Поэтому вся работа любого гражданина по специальным алгоритмам соотносится с электронным эквивалентом экономики, э в кубе, проще с экубами. Чем больше вы работаете на благо Иньюболы, тем больше Вы производите экубова эквивалента и отдаляете во времени Универсум от сверхжесткого сжатия в единую точку материи, после которого всей жизни людей наступит «крышка», – Стью весело заулыбался, так как рассказывал банальные для Иньюболы вещи.

– Раз в квадроцикл, перед циклом теплого времени, общий эквивалент Иньюболы утверждается Управляющим банковским компьютером и каждому гражданину начисляется дополнительная порция экубов.

Бывали случаи неэффективной работы общества и вместо начислений производились списания. Но вот уже на моей памяти этого и не было, а мне уже почти 70 квадроциклов.

Воувэн понял, что ему нужно срочно узнать в инете всю эту жизненную на Иньюболе ситуацию, и с экубами, и квадроциклами, и циклами тепла и еще черт знает чего. А главное найти в Космосе, где эта Иньюбола?!

– Помните, что все банковские операции проводятся с участием банк-таблетки в Вашей руке. Если что-то не сойдется, то в случае криминала Вас лишат гражданства, а это часто быстрая смерть, так как найти работу грэгу весьма проблематично. Берегите нос и руку. Конечно, если будет какой несчастный случай, все под Инью ходим, с рукой или носом, то вот Вам адрес и Стью пронзительно посмотрел Воувэну в глаза. У Воувэна сразу замигала в мозгу желтая точка, и он, сам не понимая, как, элементарно записал инет-адрес Стью в свою адресную книгу.

Настало время прощаться. У Воувэна поднялось настроение, и он спросил:

– А та девушка, которая приносила мне еду, кто она?

– А, это Ирна. Это наш ассистент-профессор, который курирует общее направление деятельности Гражданской Комиссии на тринадцатом Грэг-Причале.

– Она так ловко принесла мне огромное количество снеди…

Не дожидаясь продолжения мысли Воувэна Стью ответил:

– Ну, не могли же мы ради Вас, еще не гражданина, вызывать служанку, а Ирна еще молода, и ей не зазорно поухаживать даже за грэгом, а тем более за будущим гражданином.

– А как с ней связаться?

Стью заулыбался:

– Да, она ничего. Главное так пока и не замужем. А ей уже достаточно прилично. Вроде кто-то был, но я в чужую жизнь не лезу. Связаться будет легко. Включай инет, Воувэн, и секи из моей адресной книги, – очень тепло и по-дружески изрек Стью-Толстодум.

5. Жареное – хлеб!

– Ну, я так и предполагал, – глядя на экран компьютера-планшета, спокойно сказал Холмс. – Смотрите, Ватсон, как можно вести расследование такого очень серьезного дела, в котором даже не ясно есть ли преступление, при уже этом обилии «жареного».

– Кто это такой, какой-то Немков из Московии? А они тут при чем, орет, что террористы должны быть немедленно уничтожены. Какая-то их «драная» партия не допустит похищения гениев науки, пусть даже это гении-глобалисты. Чушь какая-то. А вот смотрите, террористы из организации «Зеленые химеры» взяли преступление на себя и теперь требуют выпустить на свободу какого-то Хмеля с Трусами. В противном случае они начнут рубить и грабить леса Амазонки.

– Холмс, Вы видите какую-нибудь связь между лесами Амазонки, «Химерами» и Воувэном, – недоуменно возгласил Ватсон.

– Конечно, нет. Это подтверждение моих вчерашних слов, что интернет – это помойка, которая только вредит расследованию любого дела. Ладно, гасите экран, дорогой Ватсон, пойдем в ЦАК. К Лейстреду. Вот он будет горд собой. Он же поймал преступника Диамона. Такой шум, а он, гений сыска Лейстред, уже все решил. Одно не ясно, где Воувэн или его труп?!

Холмс и Ватсон стояли перед массивной дверью очень современного, но стилизованного под старые Лундонские времена здания, в котором располагался ЦАК. Естественно, туда никого не пускали без разрешения особых чиновников. Холмс набрал на смартфоне Лейстреда и твердо сказал: – Дорогой друг, это Холмс. Со мной наш верный друг Ватсон. Мы хотим увековечить Ваше расследование и не могли бы Вы поспособствовать нашему проникновению в ЦАК?

На том конце связи что-то долго происходило, но потом Холмс оживился и стал просить Ватсона записывать какие-то данные на обрывок обычной газеты, которые Холмс продолжал консервативно читать. Иногда Ватсону казалось, что обычные газеты и печатают только для Холмса, так как он никогда не видел, чтобы кто-то при нем их покупал. Только Холмс.

– Пойдемте в бюро пропусков, Ватсон, там нас встретит Лейстред, и уж как-нибудь мы узнаем больше, чем из этого зажаренного журналистами и политиками интернета.

Лейстред стоял с очень важным видом, слегка с задором подкручивал свои маленькие усики. Было видно, как он горд своим расследованием и шумихой вокруг своего имени. Тщеславие всегда немного его губило, по-честному, он был очень порядочный человек, но глуп от природы.

Вы, наверное, уже давно обратили внимание, что в полицию идут честные люди, но они глупы от природы и им кажется, что честность и есть основа правосудия. С одной стороны это так, но с другой стороны нужна игра острого, пронизывающего любые стороны жизни людей ума. Как можно без фантазии, только на основании тупых фактов, которые в наше время можно очень легко соорудить из липовых источников, из хакерских подтасовок и т.д. и т.п., взять и однозначно обвинить и посадить человека?

Честный Лейстред всерьез думал, что камера заточения делает человека правдивым и этот Диамон раскается и скажет всю правду про свое преступление. Да если бы Диамон и был преступником, то просто камера не заставит его ничего рассказать. Адвокаты, которые уже гроздьями облепили семью Диамона, не позволят ему никому никогда ничего рассказывать. Адвокаты уже присосались к наследникам 100 га земли в престижном предместье Лондона. Нет, их от этого лакомого Диамона уже не отдерет не только Лейстред, но и Холмс.

Да, Диамону очень тяжело в застенках, его там уже начали обрабатывать местные сидельцы из числа бандюганов, но и это не заставит его ничего говорить. В результате, как большинство случайно попавших в тюрьму людей, он замкнется, не будет верить никому. И даже перед лицом смертной казни вернее всего ничего не скажет на Суде Присяжных правильного и путного. Такова психология людей, не имеющих дела с преступлениями.

Холмс и Ватсон подошли к Лейстреду. Обменялись с виду очень теплыми приветствиями. Потом, после нескольких часов оформления неизвестных нам документов, они прошли внутрь ЦАК.

– Я очень благодарен Вам Лейстред за совместный визит в ЦАК, – раскуривая трубку сказал Холмс. Вся троица прогуливалась по дорожкам сада, близлежащего к зданию ЦАК. Погода была на редкость для Лондона отличной. Светило приятное, нежаркое и не очень яркое солнышко. На деревьях перекликались между собой какие-то птицы, и контраст с мрачными, защищенными от любых военных действий помещениями, в которых располагался сверхкомпьютер, был колоссальным в сторону жизни, а не мрачных катакомб ЦАКа.

– Я всегда был очень расположен к Вам, Холмс, и хоть Вы и не профессионал, но Ваш метод дедукции очень помогал нам неоднократно, – в тон, вежливо и приятно ответил польщенный Лейстред.

– Да… Но знаете до применения метода дедукции очень далеко. Данных очень мало, а те, которые имеются, странные.

– А что странного, Холмс. Диамон зашел в лабораторию, увидел там Воувэна. План похищения или убийства был уже разработан. Возможно, по заданию террористов, в группу которых тайно входит преступник. Далее он делает укол, – и, Лейстред очень значительно посмотрел в сторону Холмса и Ватсона, давая понять, что он, Лейстред, не упустил эту очень мелкую деталь. В ЦАК имелся материал, который говорил о том, что среди кучки одежды Воувэна был найден маленький кусочек лейкопластыря со следами крови Воувэна. – потом он, с целью сбить следствие с толку, полностью раздевает уснувшего или уже убитого Воувэна и утаскивает куда-то. Пока мы не знаем куда, но узнаем. Дедукция нам поможет! Диамон крупный, сильный, а Воувэн худой и щуплый. Утащить он его мог элементарно, Холмс!

– Это, пожалуй, единственно, что в этом деле элементарно, – выдал реплику Доктор Ватсон.

Холмс подхватил некую иронию Ватсона:

– Элементарно только то, что на отделенном от тела пластыре кроме следов крови не обнаружено ни одной молекулы кожного покрова. Попробуйте снять с себя пластырь, и ЦАК неизбежно обнаружит на клеевом следе пластыря фрагменты отодранной кожи?!

Все задумались. Холмс продолжил вслух:

– А зачем вообще нужно было заклеивать Воувэну ранку пластырем, если преступник намеревался его убить!

– Возможно, Диамон уговорил Воувэна, под каким-то благим предлогом, уколоться его иглой. Диамон работает в лаборатории борьбы с гриппом, а уж там-то могут делать разные растворы. Например, Диамон предложил Воувэну, который начал заболевать гриппом, уколоться новым эффективным средством, а потом, когда он этим уколом уже умертвил Воувэна, Диамон решил избавиться от улик окончательно. Ведь так всегда делают мафиози, когда они убивают жертву, они бросают оружие на пол рядом с убитым и уходят. Труп есть, оружие убийства есть, а кто убил неясно!

– Послушайте, Лейстред, я никогда даже и предполагать не мог, что у полицейского может быть такая богатая фантазия. Да Вам нужно романы писать, Лейстред. Я бьюсь об заклад, что Ваша писательская карьера пойдет в гору, как только вы оставите свое полицейское поприще.

Все снова замолчали и задумались. В глубине души каждый говорящий понимал, что он говорит бред. Но так устроены любые совместные мозговые штурмы. А вдруг из общего бреда что-то кто-то и сумеет выудить.

Миссис Хадсон, как и положено гостеприимной хозяйке, накрывала на стол в гостиной. Ожидалось прибытие главного адвоката Диамона с женой Диамона Марки. Холмс просил все сделать богато и красиво, ибо он знает этого брата, адвокатов богатых обвиняемых. Сам Диамон не был богат, он был просто нищ, но Марки и ее семья весьма обеспечены. Отец не отрекся от дочери, а просто ему надоело жить-поживать со сверхскаредной матерью Марки. Он просто диву давался, как он мог влюбиться в эту «мымру-кощееху», как он теперь называл свою бывшую жену, и прожить с ней почти двадцать лет?! Он пока больше не женился, его устраивали соответствующие девушки соответствующего поведения. А больше ему ничего не надо. У него все есть! Даже еще есть здоровье, что, пожалуй, самое ценное из того, что действительно необходимо человеку.

Через некоторое время после подготовки стола в гостиной туда проследовали Марки с адвокатом. Их уже ждали Холмс с Ватсоном. После обмена любезностями все расселись, и Холмс обратился к очень упитанному, просто благоухающему дорогим одеколоном человеку, с ногтями, покрытыми дорогим лаком:

– Угощайтесь после долгой дороги, вот это Вам понравиться. Редкий омлет из павлиньих яиц с трюфелями. А здесь паштет из страуса с добавлением редких специй, – и Холмс стал долго перечислять все яства, выставленные на стол. Это очень понравилось адвокату. После легкой закуски из семи блюд Холмс предложил – Сигару? Это особый сорт, который курил Сам Касторка с Кьюбы.

Все шло как по маслу. Наконец приступили и к главному.

– Я действительно очень рад, что Вы согласились посетить нашу с Ватсоном скромную обитель. Я же не профессионал и не имею никуда официального доступа, но иногда даже сам Лейстред признателен мне за некую помощь в его расследованиях.

На эту сверхскромную фразу адвокат мило заулыбался и стало ясно, что он хитрый малый и реальную цену всему знает. Раз его позвал Холмс, значит его вес сильно вырастет, и гонорар соответственно.

– Сначала я хочу просить Вас не разглашать, до определенного мною времени, в интернете и СМИ ваш визит ко мне. Чуть позже, пожалуйста, и Вы понимаете, как вырастет ваш гонорар. Но я прошу цену нынешнего обслуживания миссис Марки и ее несчастного Диамона не увеличивать.