Хрустальные ворота бесплатное чтение

Третий глаз, кой не закрывается, покажет истину

Пророчество неизвестного

КНИГА ПЕРВАЯ. СТАНЦИЯ «ТЕСАК»

1. ОДНАЖДЫ

Молниеход «Тесак» может разгоняться до максимальной скорости пикирования сапсана (птица утраченного мира) засчет потоков бликзерии в двигательных трубах и работе двух генераторов – в ведущем вагоне и вагоне-толкаче…

Ученый муж Верернгед Дег,

191 г. от начала движения

«Однажды поезд остановится».

Так думал Фелагс Келгод, стоя на крыше мчащегося по небу молниехода с красноречивым названием «Тесак», рассекающим своим вытянутым носом грозовые тучи. Поезд был построен триста с лишним лет назад учеными мужами и чародеями, когда дивные зеленые земли охватила Всеоблачность – магический катаклизм, обрушившийся нескончаемыми грозами и обилием клубящихся молний с ливнями.

Наполненные чудовищами облака опустились на города, забрав жизни сотни тысяч душ, будь то человек или зверь, а от гордых жилых возвышенностей с образцовой архитектурой после Всеоблачности остались лишь руины. Не стоит объяснять, что стало и с благоухающей растительностью под покровом обжигающих молний.

Как только катаклизм начал проявлять себя (а случилось это за десять лет до того, как поезд отправился в путь), ученые мужи сразу осознали необратимость приближающейся катастрофы, поэтому принялись разрабатывать план по защите людей, количество которых стремительно угасало. Так, великий чародей Блиак Зерияв с большими усилиями и нередкими поражениями смог подчинить себе энергетические потоки, создаваемые Всеоблачностью. Так явилась этому миру магия, бликзерия, ставшая своего рода спасением, надежным крюком, зацепившись за который можно было хотя бы немного подняться над Всеоблачностью и почувствовать власть.

Сила отныне вела восемьдесят три вагона «Тесака», на скорости рассекающего смертельные тучи, разрушая этим на время их могущество, давала жизнь жителям поезда, потомкам выживших, и, конечно, не избежала того, чтобы провести между ними границы.

Фелагс, надежно пристегнутый к пятьдесят второму вагону цепью из магического металла, бликсидиана, присел на корточки и схватился рукой за страховочный поручень. Внизу, ближе к днищу молниехода, тонкая и привлекательная, несмотря на рабочее снаряжение, фигура с сумкой на плече осторожно постучала специальной тростью по тормозной трубе. На миг она замерла, с минуту обдумывая, а затем стукнула вновь несколько раз, прислушиваясь тщательнее.

– Ну, что там? – спросил Фелагс, говоря в волшебный голосопередатчик «Тон». Предмет был натянут матовым тросиком по его щеке, соединяясь с маленькой металлической коробочкой. Внутри двигался шарик из молний. – Есть что-нибудь?

Особа резко вскинула руку двумя пальцами вверх, и Фелагс неловко замолчал в ожидании. Через пару стуков по соседним трубам она зацепила трость к поясу и, наконец, заговорила.

– Кажется, тормозная труба дала трещину после недавнего налета, – услышал Фелагс размеренный голос в «Тоне». – Придется вызывать малый отряд квонтрмехов для починки.

Пригнувшись, Фелагс смотрел на овальное лицо девушки с выразительными чертами. Прозрачные плотные очки давали еще больше блеска ясным синим глазам с сиреневой каймой. Густые ресницы были длинными и скрывали несколько родинок под веками. Над тонкими губами расположилась еще одно осторожное пятнышко, придававшее девушке еще больше женственности в рабочем костюме. Из плотно собранных в короткий хвост светлорусых волос выбивались тонкие нити, которые, вместе с отрезанной челкой, колыхались на ветру.

При всей миловидности, у девушки были сильные руки и ноги, которые в тот миг охватывали страховочные поручни. Плотное коричневое одеяние, не сковывающее движений, не давало препятствиям зацепиться и столкнуть с поезда – эта характеристика формы была важным пунктом для рабочих «Тесака».

У Фелагса одежда была черной.

– Да к чему нам тормозная труба? Или ты, Мелззи, собралась останавливать поезд?

Мужской голос послышался в ухе Фелагса. Он повернул голову и увидел стоящего на посту с черными подстриженными кудрями Улрея Грэза. Крепкому человеку в черной форме было двадцать четыре, как и Мелззи. На его поясе торчал изысканный сине-серебристый кружевной эфес.

Мелззи вскинула брови на вопрос Улрея. Она не видела его, находясь внизу вагона, однако Фелагс предположил, что та не сомневается в его чванной физиономии.

Прикрыв пальцем одну вибрирующую молнию в «Тоне», Мелззи, качаясь по воздуху на цепях, посмотрела на Фелагса снизу вверх.

– Можешь объяснить этому узколобому, в чем тут дело?

Фелагс усмехнулся.

– Мелззи просила передать, что тормозная труба необходима не только для полного торможения, но и неоконченного, чтобы, в первую очередь, объезжать преграды на пути.

– Передай, что узколобый без ученых девок понял, – четко проговаривал слова в «Тон» Улрей с веселой ядовитостью. – И вообще-то это была шутка, понятно?

Зажавшая не ту молнию Мелззи вместе с Фелагсом засмеялась, и их смех тотчас подхватил и сам Грэз.

– Проверь боковые болты и замки́, – обратил внимание Мелззи Фелагс. – В прошлую ночь мы могли их случайно задеть. Я не из трусливых: просто не хочу, чтобы на нас в случае чего повесили поломку.

Мелззи принялась осматривать устройство поезда. Она захотела достать трость, и ее рука запуталась в цепях. В этот момент произошел резкий скачок «Тесака», который заставил Фелагса и Улрея пошатнуться, а Мелззи – обхватиться телом за цепи и натянуть их. Одна из них была изношена и заскрежетала под напряжением.

– Держитесь! – крикнул Улрей. – Поворачиваем!

Огромный молниеход рыкнул массивной волной сгустков пара, пуская искры бликзерии по тормозным трубам. Мелззи вскрикнула. Фелагс сработал быстро и, открепив один из коротких тросов, опустился вниз и схватил рукой ворот девушки, чей металлический канат лопнул. Испугавшись, Мелззи обвила его руку. От толчка «Тон» соскочил с ее уха и канул в пучине непроглядных туч.

– Девчонка сорвалась? – спросил Улрей с крыши соседнего вагона.

– Теперь я требую к себе обращения не иначе как «мой герой!» – разряжая обстановку ехидством, прокричал Фелагс Мелззи, чтобы она его услышала.

– Прямо как принцессы в детских сказках? – Мелззи, хоть и с улыбкой, но тяжело вздохнула. – Увы! У нас уже есть одна.

– Фелагс! – гневно протянул Улрей.

– Все в порядке! – Фелагс, крепко ухватившись ногами за страховочные поручни, потянул целые цепи Мелззи и поднял девушку на крышу.

– Жаль!

Мелззи была рада стоять на своих двух ногах, а не висеть в воздухе. Пока она приходила в себя, заодно осмотрела укрепленный навес вагона на повреждения, заметив несколько вмятин и царапин. Фелагс знал, что еще под двумя такими щитами находятся устройства, пропускающие энергию по всем вагонам, давая свет и тепло в комнатах.

Поезд снизил скорость до размеренной и ровной, и шум от скрежетания молний затих. Где-то впереди были слышны раскаты грома.

Можно было говорить без криков.

– Долго протянет труба? – Фелагс посматривал то на девушку, то по сторонам как сторож.

– Немного. Предохранительная накладка не даст трещине разойтись, но к работе следует приступить как можно быстрее.

– Ты поможешь группе с ремонтом?

Мелззи заметно встревожилась.

– Я… Не знаю.

«Тон» Фелагса завибрировал. Внутри шарообразных молний послышался твердый голос, который вдруг заполнил неловкую паузу.

– Мерценас Келгод, как меня слышите? Говорит старший квонтрмех Въяль Фриур.

– Слышу вас хорошо, господин Фриур! – с отчетом в голосе сразу же отвечал Фелагс.

– Нет связи с квонтрмехом Веул. Вы целы? Поезд знатно тряхнуло!

– Трос Мелззи Веул лопнул, но она цела.

– Вот оно как! Повезло, – на фоне говорящего послышались радостные возгласы. – Дай-ка мне поговорить с Мелззи. Веул? Что с там вагоном?

– Тормозная труба пятьдесят второго вагона треснула, но защитная пластина еще немного протянет. На верхнем щите есть вмятины. Боюсь, это может повлиять на подачу света. Необходима малая группа квонтрмехов.

Старший квонтрмех покашлял.

– Многовато поломок… Господа мерценасы, от вас одни хлопоты! Вы, кажется, должны защищать поезд, а не ломать его…

Фелагс нахмурился, а Мелззи пожала плечами. На фоне у Въяля послышался гам, из которого различался чей-то негодующий мужской бас.

– Да ну вас! Прочь! На меня вот-вот нападет ваш старший мерценас, Келгод! Отойди! – «Тон» застрещал. – Возвращайтесь, в общем-то говоря. И поживее.

– Слушаюсь! – Сдерживая смех, Мелззи передала «Тон» Фелагсу.

– Старший мерценас Сирегвад крайне обидчив, – пояснил уже известный факт Фелагс, пусть каждый раз это вызывало улыбку.

Небеса рассекли несколько десятков молний, образуя яркую фиолетово-голубую вспышку. Грохот внизу дал сразу понять, что большая их часть ударила в холодную пустынную землю. Через мгновение тучи зарычали оглушительным громом.

– Фелагс, юго-запад, – полный серьезности Улрей обратился по «Тону» к Келгоду. – Самое дальнее черное облако.

Мелззи крепко обхватила сумку и, немного пригнувшись, стала за спину Фелагса. Он же, положив руку на полупрозрачный эфес с переливающимися внутри разноцветными огоньками, сделал шаг вперед, загородил Веул и всмотрелся туда, куда указал ему товарищ. Черная туча сверкала множеством крошечных нитевидных искр и в какой-то момент ударила кривой молнией в нижние облака.

Все трое на крыше молчали и выжидали. Все знали, что они могли там увидеть. Фелагс сильнее сжал рукоять. Он не квонтрмех, как Мелззи: не занимается починкой вагонов, его составляющих, не ремонтирует внутренние детали и не руководит другими ремонтниками.

Нет, у него и Улрея другая работа.

Фелагс сжал свободную руку в кулак и сосредоточил вокруг него магические молнии. После этого он вскинул руку вперед, и молнии превратились в шар, а после в мерцающий прямоугольник – опознавательную блик-доску, своего рода компас, позволяющий видеть цели и преграды на пути.

Вновь округу окутали десятки молний. Мелззи хотела что-то сказать, но Фелагс резко обернулся и приложил палец к губам.

«Раз… » – считал Фелагс мысленно, вновь смотря на тучу.

«Два…» – думал Улрей.

Волшебная дощечка из молний задрожала.

«Три!»

Звякнула громовая волна, ударившая по ушам. Прямоугольник перед Фелагсом треснул по углам и быстро испарился, брызгая множеством мелких огоньков. После грома пронеслась тишина, дождь усилился.

– Чисто, напарник! – радостно крикнул Улрей, который тоже сжег опознавательную блик-доску. – Всеоблачность сегодня нам благоволит.

Мелззи облегченно выдохнула за спиной Фелагса.

Они вернулись в девятый вагон, сбросив с себя обтягивающие дождевые жилеты и очки. «Тон», как и всегда, сдали обслуживающему по амуниции оружейнику.

В дверях гардероба показалось двое мужчин. Один из них небольшого роста, горбат, с седыми редкими волосами и треугольной густой бородкой – самый настоящий старик. Все, что отличало сухого мужчину, – это переплетение мелких паутинных шрамов, затянувшихся бледной пленкой. Блеклые серо-голубые глаза заплыли морщинистыми веками.

Другой же мужчина казался моложе. Он был высок и черноволос, лет сорока пяти на вид, с красивыми ухоженными усами, которые он то и дело покручивал. Тело подчеркивала физическая сложенность, а горящие фиолетовые глаза доказывали его энергичность. Плечи окутывал удлиненный плащ-дождевик с подбитым белым воротом из белоснежной копны чего-то мягкого, напоминающего волосы, и вставками из серебристых стальных узоров.

При появлении второго лица Фелагса и Улрея озарились.

– Господин Фриур, я уже передала в вагон квонтрмехов отчет, – Мелззи с почтительностью кивнула старику. – Они готовятся к вылазке.

Въяль Фриур нервно поводил уголками рта, взглянув на двух других мужчин. Он собрался им что-то сказать, но вдруг хмыкнул и обратился к Мелззи.

– Я уже подготовил распоряжение о замене цепей и ремонте. Сегодня все сделают. Впредь будь аккуратна.

– С девочкой ничего не случится, Въяль, пока с ней будут мои мерценасы, – от громкости тембра второго мужчины старик вздрогнул и приложил пальцы к правому уху. – К слову, как и с поездом. Не зря король «Тесака» нам доверяет!

– Я хоть и стар, но не настолько, чтобы ты орал мне на ухо, Ротр! – сварливо прикрикнул Въяль. – Мы уже выяснили ценность мерценасов. Опустим этот разговор.

Ротр Сирегвад, старший мерценас, засмеялся и похлопал старика по плечу. Въяль пробурчал и, зацепившись за проходящего мимо молодого квонтрмеха, направился вслед за ним с отчитывающей речью.

– Как там небеса? – Ротр одной рукой покрутил ус, а другой обхватил шею скривившегося Улрея, навалившись плечом. – Будет буря?

– С юго-запада идет штормовая туча, – сказал Фелагс, – но с учетом того, что поезд свернул на восток, мы ее объедем.

– Но нас ждет отменный ливень, старший мерценас Сирегвад. – добавила Мелззи негромко.

– Что ж, хорошее время для работы нашего славного Улрея! – Ротр потрепал по волосам мерценаса.

– Что это значит? Я работаю без продыха! – Улрей смущенно, но с нервным порывом схватился за запястье Сирегвада.

Ротр захохотал, выпуская его из своих оков.

– Конечно без выходных! Потому что со своего последнего нерабочего дня ты проработал лишь два.

– Если Улрею очень надо, то я готов его подменить, – Фелагс отвернулся от своего оружейного сейф-шкафа. – Я не занят.

– Вот он – мой лучший напарник! – воскликнул Улрей, который ловко оказался в конце вагона.

– Действительно лучший, но хватит с Фелагса, – уже с серьезностью ответил Ротр Сирегвад. – Сегодня двенадцатый день его ежедневных вылазок. С завтрашнего дня даю выходные до того момента, пока я тебя не вызову.

– Я не устал.

– А я устал. От тебя.

Фелагс покачал головой, краем глаза заметив, как Улрей намеревается тихо скрыться из вагона, но не подавал виду.

– Это за сегодня, – Ротр протянул Мелззи девять небольших колбочек с перламутровой синей жидкостью и двенадцать Келгоду. – А тебе, дружок, я все сказал. Веул, присмотри за ним.

Мелззи, присев на высокую лавку и закинув ногу на ногу, сложила руки на груди.

– Как скажете, старший мерценас Сирегвад, но могу я потребовать дополнительную плату за телохранительство?

– Это было бы справедливо. – кивнул Фелагс.

– Хитрецы! – подмигнул Ротр. – Я подумаю над этим. Так, Улрей, забери свои…

Оглянувшись вокруг, командир понял, что мерценас удрал, воспользовавшись моментом. Выругав Грэза на месте, Сирегвад направился на поиски под наигранно недоумевающие лица Фелагса и Мелззи.

Оставшись вдвоем, они посмотрели друг на друга. Фелагс тотчас вспомнил момент, когда Мелззи расстеряно пыталась ответить на его вопрос еще на крыше вагона, но вместо того, чтобы выяснить все напрямую, пошел другим путем:

– Пойдешь со мной в «Маневр» сегодня?

Мелззи приподняла брови и широко раскрыла глаза, но блеснула хитростью.

– Вдвоем?

Привыкнув к большой компании, Фелагс не ожидал такого вопроса.

– Улрей, ты занят сегодня?

Ворвавшийся в вагон Грэз уперся руками в колени и взглянул на Фелагса со слезящимися белками.

– Если спрячешь меня от Сирегвада – я весь в твоем распоряжении.

– Стоять, Улрей! Я тебя не отпускал!

В дверях послышался задорный и свирепый бас старшего мерценаса. Улрей сорвался с места, проталкиваясь сквозь оружейников, заполонивших вагон.

Фелагс в растерянном ожидании посмотрел на Мелззи.

– Я позову Алледа. – ответила она негромким голосом, спрыгнув с лавки и мягко хлопнув Фелагса по плечу.

2. «МАНЕВР»

Нет ничего слаще, чем житейская дума с чашей мерценасского вина за столиком в «Маневре»! Его хозяин то добр, то угрюм, считает себя тайным советником короля и вечно натирает барную стойку, как будто под ней золото утраченного мира зарыто…

Из дневника неизвестного разносчика еды

Бар «Маневр», пожалуй, был одним из первых сооруженных вагонов после ведущего и вспомогающих, хотя по счету он был четырнадцатым. Ученых мужей, по всей видимости, крайне заботило наличие места либо для всеобщих переговоров с важными вопросами и персонами, либо для встреч с бутылью крепкого с глазу на глаз. Возможно, поэтому это место стало излюбленным жителями «Тесака» и, имея с собой контрольную карту, они приходили сюда при первой же возможности.

Несомненно, в «Маневр» заходил каждый из двух с половиной тысяч бликзерийцев как минимум раз в неделю на обед и не менее трех-четырех – на сладкий стаканчик местных напитков. В гуще народа огромного вагона было не протолкнуться, но если ты был другом управляющего по прозвищу Гонец, то мог выкроить себе приятное местечко для небольшой компании.

Вагон был высок и достаточно широк, как и все другие на поезде. В баре завивались лестницы, чтобы подняться на второй этаж к столикам и диванам. В отличие от первого, он находился под сводом великолепных разноцветных стеклянных люстр, различных подвесных бутылок, тканевых круглых фонариков и прочих вещей, которые принадлежали еще первым жителям «Тесака», тащившим все свое имущество на поезд. В центре стены вагона, за барной стойкой, висела карта мира, немного пожелтевшая, но особо оберегаемая Гонцом. Под голубовато-сиреневым освещением на ней проявлялись мелкие оранжевые рисунки, очерченные человеческой рукой, надписи (некоторые на неизвестном уже жителям языке), прикрепленные иголки с флажками, некогда обозначавшие королевства.

Фелагс пришел раньше положенного времени, но не просто так. Как только он зашел в «Маневр», в глазах тут же зарябили яркие предметы на потолке, а на перепонки надавили шумные разговоры толпы.

– Вашу контрольную карту, пожалуйста.

Перед Фелагсом предстал высокий и тонкий человек в зеленой форме и пуговицами из бликсидиана. Мужчина остановил его, вытянув вперед руку, охваченную желтой перчаткой. На вороте Фелагс сразу заметил прикрепленную брошь в виде письменного стержня. Он протянул ему желанный предмет.

– На этой неделе вам положено еще два ужина, – любезно отметил лысый мужчина. – Отведаете наше кушанье сегодня?

– А что подают?

– А чтобы вы хотели?

Фелагс, ни секунды не думая, ответил:

– Рыбу.

Картотекарь озадачено отпрянул, приподняв острый подбородок. Увидев непоколебимое выражение лица Фелагса, он коротко хохотнул и покачал головой.

– А вы забавный, господин Келгод, – картотекарь поставил маленькую печать в одном из уголков карты и протянул ее обратно. – Прошу, проходите.

Контрольная карта рукой картотекаря отмечала недельное количество приемов пищи для жителей поезда и помогала отслеживать оставшееся число. Все питались раз в неделю, а мерценасы, как Фелагс, – три. У каждого была своя физическая необходимость и соответствующая ей доза.

Все было связано с бликзерией. Научившись однажды управлять энергетической магией, потребность в еде практически отпала. Достаточно было нескольких приемов пищи в месяц, чтобы поддерживать внутренние волшебные потоки, которые, в свою очередь, давали жизненные силы. Чтобы все полноценно усваивалось в организме, вместе с ужином жители выпивали склянку магической эссенции «Искра» на основе концентрата бликзерии. Уже триста лет она была им и своего рода валютой.

– «Искру» вперед, Гонец. В прошлый раз я рисковал своей шкурой, чтобы достать тебе этот зуб.

Фелагс уже стоял возле барной стойки и разговаривал с управляющим «Маневра». На рабочем месте было невероятно чисто, несмотря на то, сколько собранного барахла здесь хранилось: все было сложено в небольшие ряды по полочкам или висело на гвоздиках. Стойка была до блеска натерта, ведь Гонца всегда до боли злили липкие следы от браги, а вокруг пахло чем-то соленым, но приятным.

Сам Гонец был мужчиной лет пятидесяти, с кругленьким лицом со спадающими на переносицу тонкими морщинками. Маленькие сине-черные глаза то и дело веселым оцениванием бегали по собеседнику, а острый язык полизывал верхнюю пухлую губу. Каштановые зачесанные волосы до плеч с поднятыми вверх концами, напоминали, порой, высокий воротник его потертой куртки из множества лоскутков. Голову же, к слову, вкривь украшала треуголка из синих, зеленых и красных ромбов, один из которых отрывался и щекотал лоб Гонца.

Вдобавок управляющий был награжден маленьким ростом. И не просто маленьким – карликовым. Гонец, чтобы видеть своих гостей за барной стойкой, соорудил себе высокий стул на колесах, и смело рассекал на нем не только по вагону, но и по всему поезду. По «Тесаку» ходили слухи, что в роду у него были коротконогие толстые существа, когда-то существовавшие до Всеоблачности, но спросить об этом у него самого никто не осмеливался.

Гонец хлопнул по стойке, сверкнув состаренными кольцами на пальцах, и почти перекинулся через нее, чтобы приблизиться лицом к Фелагсу.

– А еще что ты мне прикажешь сделать, Келгод? Может мне перед тобой станцевать без штанов? – Фелагс сморщился на такое предложение. – Мной сам король «Тесака» не смеет командовать, а тут ты явился – наглая бошка! Дай сюда зуб.

Гонец выхватил из рук Фелагса желанный предмет и, прислонив лупу, принялся разглядывать, по привычке приложив язык к губе. Фелагс фыркнул в ожидании.

В какой-то момент Гонец цокнул и бросил недоверчивый взор на Келгода:

– Брехня.

– Что?!

– То! – брызнул слюной Гонец. – Принес мне подделку, а теперь придуривается. У меня на днях тут был квонтрмех Айлэ – знаешь такого? А, ничего не знаешь, дурная ты рожа. Так вот, у его младшей дочери начали выпадать молочные зубы. Так и скажи, проклятый, что ты мне ее клык и подсунул!

– Ты совсем спятил, Гонец! – злобно стукнул кулаком Фелагс, отчего ближайшие стопки подпрыгнули. – Промой глаза. Разве зуб бликзерийца может быть размером с палец?

– А ты вообще видел дочку Айлэ? – парировал Гонец. – Я вот нет. Откуда нам знать ее габариты?

– Еще немного и ты, Гонец, вообще никого из своих клиентов видеть не будешь.

– Покушение! – вскрикнул хозяин. – По-ку-ше-ние!

– Смотри еще раз!

Управляющий нехотя решил снова взглянуть на зуб. После этого он протер предмет о куртку и покрутил его при свете люстр.

– Может быть, зуб действительно настоящий, – растягивая слова, проговорил Гонец. – Но больше двух «Искр» я тебе за него не дам. Тут трещина у корня.

– Десять «Искр» – не меньше! – боролся Фелагс.

– Ладно… Три! – Гонец звякнул колбочками. – И то только из уважения к твоему отцу и матушке, пусть облака будут им теплой постелью. Я все сказал!

– Гонец!

– А если будешь мне угрожать, то я расскажу королю, и он тебе язык мечом оттяпает, – управляющий сразу же спрятал клык в шкатулку и закрыл на ключ. – Я его каждое воскресенье пирогами потчеваю. Все, давай, шлепай от стойки!

Фелагс поднялся, одарив Гонца яростными зелено-синими глазами, схватил колбочки со стола и направился вверх по лестнице.

Фелагс, несмотря на вредный и скользкий характер Гонца, имел с ним давнюю дружбу. Он заслужил ее еще в свои девять лет, когда отец в первый раз взял с собой сына в «Маневр». Господин Герсий Келгод, некогда старший мерценас, словно предсказал, что его дитя пригодятся крепкие отношения с таким непростым созданием, как Гонец, потому в тот день предложил Фелагсу самостоятельно подарить управляющему крохотный медальончик с золотистой цепочкой.

Конечно, эта вещица не была найдена ребенком. Тем не менее, Гонца это ни капли не смутило. Получив уникальное украшение, он никак не задумался об этих обстоятельствах и тут же вознес хвалу «всечудному чаду», как он называл его тогда, и взлюбил. Но и не только поэтому. Гонец слишком хорошо помнил семью Фелагса и проникался к ней почтением, пусть и не демонстрируя его, а, наоборот, обходясь иногда совершенно бесцеремонно.

Фелагс не успел подойти к своему столику. Он остановился и бросил взгляд на второй вход в «Маневр», на который ему так хорошо открывался вид. Возле непоколебимого картотекаря он увидел Мелззи и рядом с ней фигуру в зеленом дождевом плаще с накинутым капюшоном.

– К большому сожалению, я не могу впустить вас, господин, – лился мягкий, но невозмутимый тон служащего. – Без контрольной карты вход в заведение закрыт. Вы же, госпожа Веул, можете проходить.

– Он не расточитель, за которого вы можете его принять, – стояла на своем Мелззи. – Я знаю это лучше всех.

– У меня распоряжение Экипажа.

– Вы преданы имени короля, любезный господин, – Фелагс услышал фигуру в плаще только тогда, когда почти подошел к ней, – вы честны и перед жителями нашего поезда непокорны, но я могу заверить вас в своем чистом помысле.

– Увы, господин Веул.

– Пропустите его, уважаемый картотекарь. Он со мной. Я за него ручаюсь.

Фелагс стал перед служащим. Два знакомых ему лица оглядели Келгода.

– Я не в праве…

Вдруг картотекарь встретился взглядом с Гонцом. Тот, в свою очередь, кивнул ему, натирая тряпкой большую кружку.

– Входите.

Столик располагался на краю вагона. Здесь, за светлой ширмой с рисунком черных рыцарей в тумане, можно было скрыться от людских глаз, но при этом иметь обзор на большую часть основного зала и вход со стороны начала поезда.

– Не могу поверить своим глазам: впервые за долгое время мы собираемся все вместе, – Мелззи, после того, как разносчик еды записал их желаемые блюда и отошел, задумчиво положила подбородок на ладонь.

Фелагс откинулся в углу дивана на разноформенные подушки из ультрамаринового бархата:

– Несмотря на это, видимся мы довольно часто, хоть и по отдельности. Наши ремесла значительно отличаются друг от друга, но все же объединяют.

– Представить себе не можете, как я голоден, – послышался немного отвлеченный голос рядом сидящего друга, сбросившего с себя потасканный капюшон. – Точно мне пришлось потерять свою контрольную карту на целых тридцать лет – не меньше!

Аллед Веул, младший брат Мелззи, был давним верным другом Фелагса. Он чувствительно относился к миру, стараясь при этом не показывать свои истинные переживания. Аллед обладал тихим нравом, едва способным за себя постоять, как казалось со стороны. К слову, случая, когда ему пришлось бы отстаивать честь своего имени, не представлялось: те, кто его знал, относился либо хорошо, либо сдержанно и профессионально. В бо́льшей степени.

И все же Фелагс замечал в глазах Алледа огонь внезапной мысли, прожигающей разум так сильно, что вспышку могли заметить другие. В таких случаях он ничего не говорил, не объяснял, а лишь успокаивал свой пыл, ссылаясь на случайную задумчивость, не имеющую ничего важного. Случалось, что в таких состояниях впалые скулы Алледа ходили, губы сжимались, будто тот не просто пытался выбраться из мыслительного потока, а пробраться физически сквозь тернистую темницу с бесчисленным множеством призраков.

Аллед носил серебристую широкую диадему на лбу с кристаллом голубого, с его слов, бликсидианового стекла по центру. Выглядела она женственно, но Веулу крайне была к лицу. Он никогда не расставался с ней, не давал никому в руки и иногда засыпал с украшением на голове. Все знали, что кроме него никто не носит подобное на молниеходе.

Наперекор тому, что Аллед выглядил слабым из-за своей бледности и худобы, он был оружейником. На «Тесаке», как правило, жители такой профессии много времени проводили наедине со звоном бликсидиановой стали, заглушающей человеческие звуки, и пошивом снаряжения, и работники оставались один на один с такими идеями, которые не могли бы прийти другим на этом поезде. Нередко их называли «стальными мыслителями».

Фелагс, взглянув на светловолосого друга, сначала не придал значения его голоду, но когда разносчик уже подходил к их столику с ароматными блюдами, вдруг подумал: «Мы встречались с Алледом дня три или четыре назад в его вагоне и, помнится мне, Аллед ел с неменьшим желанием… Или я ошибаюсь?»

Фелагс вдумчиво оглядел Алледа, принимающего большую чашу с запеченными овощами в чесночном маринаде и блюдце с двумя ломтиками кукурузных лепешек, но его размышление отвлек разносчик.

– Ваши маринованные баклажаны на подушке из овощей и грибной суп, пожалуйста, – сказал молодой человек, ставя тарелки перед Фелагсом, а потом обратившись к Мелззи. – И овощное рагу с черными бобами под белым соусом. И, конечно, нектар.

Аллед вцепился взором в разносчика. Он разглядывал его форму, руки, оживленные глаза и крохотный разрез губ. Юноша, совсем молодой человек, которого можно было часто увидеть за работой в «Маневре», переглянулся с ним, и Аллед отвернулся, сжав на миг руки в замок. Когда разносчик ушел, внизу прозвенели колокольчики, предупреждающие о новых гостях.

– Сегодня на вопрос картотекаря, что я желаю отведать, я выпалил про рыбу, – Фелагс повозился ложкой в супе и хлебнул бульон.

– Должно быть, ты его хорошенько напугал, – усмехнулась Мелззи. – Лет пятьсот назад наши предки знали, каково на вкус мясо, но мы, к сожалению или к счастью, понятия не имеем, что это. Только в рассказах.

– И мы не знаем, насколько они правдивы, – Аллед, осматривавший потолок «Маневра», тотчас опустил спокойный и добрый голубой взор на сестру. – Однажды Его Сиятельство принц, наш учитель, рассказывал нам: для того, чтобы отведать мясо, нужно было пойти на убийство. Более того, это требовало большого мастерства и, как по мне, закалки. Так называемое животное или птицу, допустим, дикую утку, для начала ловили. Ее могли подстрелить, бросить вилы в болотные кусты, где она сидела в своем гнезде и отогревала птенцов, или схватить голыми руками – как приходилось. Затем с помощью топора, какие и у нас сегодня делают на «Тесаке», отрубали голову и спускали кровь… Потом ощипывали, вонзали нож… Прошу прощения. Я порчу таким отвратительным рассказом наш ужин.

– Убить живое создание – это еще куда ни шло, ведь оно могло напасть и представлять угрозу, – поморщилась Мелззи, – но мне трудно представить, чтобы наши праотцы от урчания в животе хватали беззащитных и мирных существ и подавали их на обед под соусами и гарнирами.

– Я тоже слышал такие рассказы.

Фелагс не имел охоту разговаривать во время еды, а история Алледа не вызвала выразительной тошноты.

– Пускай с тех лет жизнь наша лучше не стала, но наш поезд имеет пять вагонов с участками, на которых выращивается то, что мы едим сейчас: капуста, картофель, томаты, бобы, виноград, груша… Праотцы сохранили семена. Даже грибы растут, хотя наши огородники сумели это сделать не так давно, лет так восемьдесят назад, – Мелззи подцепила большой горячий кусочек кабачка из рагу. – Благодаря бликзерии удается выращивать овощи и фрукты быстрее, чем это делали наши предки, и собирать урожай ежедневно, чтобы прокормить две тысячи ртов «Тесака».

– Все, на радость бликзерийцев, наедаются вдоволь, – с внезапно появившейся ноткой хмурости тихо сказал Аллед. – Главное, чтобы им хватило «Искры», дабы также успешно подпитывать свою магию.

Уголки губ Фелагса поднялись.

– Но, однако, наша семья теперь точно голодной не останется, – Аллед быстро доел запеченные овощи и теперь, очевидно, не особо наевшись, собирал половинкой лепешки остатки чесночного маринада.

– О чем ты, Аллед?

Вдруг тонкие черты Алледа покрылись смущенным выражением. Его сестра резко вскинула голову и забегала глазами с брата на Фелагса.

– Мелззи тебе не сказала?

Фелагс непонимающе повернулся к ней всем телом, пытаясь отыскать в ее глазах с яркой пеленой досады ответ на вопрос.

– А о чем должна была сказать Мелззи?

– Я перевожусь работать в кухонные вагоны.

– Быть дежурным квонтрмехом?

– Нет, – покачала головой Мелззи. – Поваром.

В душе Фелагса в то мгновение образовался камень, надавивший на его сердце недоуменной сердитостью и волнением. В первую минуту он не в силах был подобрать слов. Фелагс только хотел что-то сказать, как Мелззи опередила его:

– Мы подумали и решили, что так будет лучше.

– «Мы»?

На защиту встал Аллед.

– Фелагс, ты же не думаешь, что сложнее твоей работы ничего не бывает? – Брат Мелззи сложил столовые приборы, но глазами он искал то, что мог бы съесть еще. – Удел квонтрмехов нелегок, особенно тогда, когда приходится ремонтировать снаружи, а не внутри – там опасности еще больше, начиная падением с высоты и заканчивая…

– Значит, это ты решил, Аллед? – сказал Фелагс, будучи убежденным в своих словах. – Твоя сестра – один из самых талантливых квонтрмехов, и я не поверю, что она сама сделала такой выбор. Неужели ты, Мелззи, хочешь уйти в простые повара?

Неожиданное обращение к ней заставило Мелззи врасплох, но она быстро собралась с мыслями.

– Да, хочу.

– Но почему? – удивился Фелагс.

– Мне не нравится эта работа, – Мелззи уже смело заглянула в глаза Фелагсу. – Мне не приносит удовольствие копаться в запчастях «Тесака», висеть на высоте больше пятидесяти вагонов и уповать на то, как бы не сорваться и взамен получить пару колб «Искры». Лучше я буду получать столько же, но за чистку картошки.

– То, что произошло сегодня, случайность, – настаивал Фелагс с догадкой. – Для этого мерценасы и идут с квонтрмехами на вылазку, чтобы избежать несчастного случая. Даже если бы ты сорвалась и полетела вниз, у меня и Улрея есть все возможности подхвавить тебя и вернуть на поезд.

– Мог и не поймать. Кто знает, чем это закончится в следующий раз, – Мелззи на миг серьезно сжала губы. – И Аллед здесь ни при чем.

Аллед встретился с мрачным выражением Фелагса, последний из которых, в повисшем неприятном молчании, отбросил вилку и безмолвно отказался от еды.

– Ну вот, – печально отметил Аллед. – Как чувствовал.

Внизу заскрипели двери от молниевых шарниров, и посетители «Маневра» одновременно отвлеклись от своих разговоров. Аллед, Фелагс и Мелззи, увлеченные увиденным, будто забыли о недавнем недоразумении.

3. ДИКАЯ УТКА

Нет, не так страшен король «Тесака», дорогие бликзерийцы. Сами подумайте: мы не видели его, ни разу не услышали его голоса и имени. Давайте признаем, дамы и господа, – все мы боимся гнева только одной бликзерийки, принцессы поезда, ведь именно ее рука вершит правосудие…

Из последней речи эссенцера старшей лаборатории,

Мизурана Свезра

В круглый центр «Маневра» ступила одна из самых почитаемых ног «Тесака», заставившая гостей главного зала лишь одним своим видом, не представляясь и не приветствуя других, встать и отдать почтительный поклон. Гонец, перебиравший колбочки с «Искрой» на своем месте, подхватил свой затрепанный платок из кармана и гордо протер им свой высокий лоб.

– За ваше здоровье, принцесса! – воскликнули мужские голоса со второго этажа, и другие восторженно подхватили стук кружек, на что получили удовлетворительный кивок гостьи.

Принцесса «Тесака», Коариф ле Дейранг, вскинула свои длинные руки, скрытые под тонкой мантией из фиолетового вышитого узорами тесакского шелка, на что получила восторженные овации посетителей. На спине верхнее одеяние закрепляло множество широких черных лент с острым концом и звенящие цепочки. Ее черные волосы рассыпались по прямой талии и ложились на выделенную корсетом грудь. У лба они были зачесаны и закреплены массивной тиарой, с которой спускалось множество мелких цепей из бликсидиана. Нижнюю часть лица принцессы скрывала кружевная легкая вуаль с аккуратными кисточками из ниток, издалека напоминавшие колокольчики.

Коариф ле Дейранг была высока, так, что даже самому рослому жителю «Тесака» приходилось поднимать голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Стоявшие за ней два королевских стража на ее фоне казались еще только подрастающими юношами.

– Принцесса в такой поздний час? – шепнула Мелззи, поворачиваясь к Фелагсу и Алледу. – Чтобы это значило?

Фелагс напряженно осмотрел стражей.

– Понятия не имею, – Аллед увлажнил свою сухость в горле нектаром. – Сомневаюсь, что она пришла сюда, чтобы отведать…

– Фирменные капустные отбивные моей госпоже! – крикнул Гонец. – Да побыстрее!

– Я польщена твоим приемом, Гонец, – слова Коариф прозвучали, как молот в наковальне, – и рада видеть благоговейные взоры всех тех, кто присутствует в этом очаровательном заведении. Но мне не нужно место и, уж тем более, искусные яства добродушного управляющего. Я пришла говорить от лица его Величества, короля молниехода «Тесак».

«По-другому и быть не могло…» – подумал Фелагс, прислушиваясь.

– Чем же мы заслужили ваше присутствие? – спросил Гонец.

– Все вы, почтенные бликзерийцы, знаете трагичную историю нашего мира, теперь окутанного Всеоблачностью, вынудившей наших предков создать «Тесак» и отправить его в бесконечный путь, – начала Коариф. – Чтобы жители молниехода выжили, им пришлось постигнуть энергетическую магию. С помощью бликзерии мы смогли сделать нашу жизнь благополучной в достаточно суровых условиях и даже продлить ее срок. Она течет не только в наших жилах, но и, отчасти, трубах молниехода. И все благодаря не только магии, но и ее эмульсии, называемой «Искра». Ты, расскажи мне про нее. Принцесса велит.

Коариф указала на сидящего недалеко от нее мужчину.

– «Искра» создается в лабораториях магами-эссенцерами, – неловко начал тот. – Ее мы потребляем с едой, чтобы поддерживать жизненный баланс и получать необходимые вещества… Ее получает каждый на рассчитанную долю…

Коариф вдруг махнула ладонью, таким образом приказав мужчине остановиться.

– Слышали ли вы, бликзерийцы? – вновь обратилась она к залу. – «На рассчитанную долю». Это значит, что каждый получает столько, сколько ему необходимо, потому что он житель «Тесака». Кто-то награждается дополнительным запасом за свою работу, однако каждый получает свое по верному расчету.

Принцесса окинула темным взором посетителей, надеясь на их догадливость, а затем кивнула стоявшему позади стражу. Тот достал из стеганой белой куртки с серебристым узором сверток и твердым голосом принялся читать то, что на нем написано:

«Волей владельца одной из младших лабораторий говорю: вчера ночью было обнаружено непозволительное преступление. Из сейфа малой лаборатории «Ро» для хранения эссенций «Искра» было украдено двадцать обычных колб. До сей поры вор не найден, но обыски приняли суровые меры…»

– Достаточно, Мэял, – остановила его принцесса. – Думаю, что главное было услышано.

Гости зашептались и начали переглядываться друг с другом.

– Не думайте, что я пришла вас обыскивать. Я лишь хотела предупредить преступника, который, возможно, присутствует здесь, что рано или поздно его злой умысел раскроется, а наказание придет стремительно. Но я уже знаю, что он, неведомый мне житель, не бликзериец, а простой человек.

Посетители ахнули.

– Да, вы удивлены, – без смены тона продолжала Коариф. – На «Тесаке» нет место тем, кто не обладает бликзерией, ведь именно эта сила заставляет молниеход двигаться вперед и поддерживать на нем жизнь. Тот, кто не смог перенять магию от своих родителей, ест чужой хлеб просто так, ведь обычный человек не может сделать ничего полезного для «Тесака». Из-за этого он идет на преступления, колеблящие покой «Тесака», например, воровство эссенций.

Атмосфера «Маневра» накалилась.

– И я знаю, что в огородных вагонах также завелся вор, – спокойным тоном добавила Коариф. – Простые люди, в отличие от бликзерийцев, в давние времена питались три раза в день. И сейчас им, думаю, необходимо прокормиться не меньшее количество раз.

Гонец подослал к принцессе разносчика с бокалом гранатового вина. Фелагс признал в нем того молодого человека, который до этого приносил им еду.

Коариф возвышенно вскинула подбородок и, после поклона разносчика, сняла вуаль. На ее лице с острыми скулами не было и тени улыбки.

Принцесса молча взяла бокал и сделала большой глоток.

– Прекрасное вино… – прошептала она, и тон ее приукрасился новой нотой. Властной, пронизывающей, роковой. – Прекрасное.

Коариф ле Дейранг повернулась к стражу и одной рукой выхватила из его ножен сияющий голубизной клинок, а затем насквозь пронзила разносчика. Горький всхлип. Таким же сильным движением она вытащила из его тела окровавленное лезвие.

Гости «Тесака» вкрикнули и попятились, а некоторые женщины в ужасе завизжали. Разносчик уронил на пол поднос, хватаясь руками за рану, и в тяжелых коротких вдохах медленно опустился на колени. Испуганными глазами он рассматривал свои дрожащие руки, обагренные кровью, и Коариф, чье лицо получило свою настоящую гримасу – жестокую, непрощающую и даже дикую. В ответ на его взгляд она отвечала своими суровыми широко распахнутыми глазами.

Аллед возбужденно поднялся с места. Фелагс схватил его за плечо, усаживая обратно.

– Не надо, Аллед. Не привлекай внимания.

На слова друга он ответил взором испуганного ребенка, увидевшего в таком юном возрасте что-то страшное и непростительное.

Коариф вновь кивнула стражам, и они бросились обыскивать тело уже обездвиженного разносчика. В одном из карманов нашлась маленькая склянка эссенции с несорванной маркой, говорившей о том, что она еще не выпущена в оборот поезда. «Искра» из сейфа малой лаборатории.

Принцесса взяла колбочку и подняла ее над собой. Посетители с ужасом вколыхнулись, понимая без слов, что этим жестом говорит Коариф.

– И так будет с каждым человеком, осмелившимся вздумать, что он способен обмануть Экипаж «Тесака», – взбешенно тараторила принцесса. Она все еще держала окровавленный клинок. – Казни не обойдет и тот, кто осмелится его скрывать. Человек на молниеходе – всегда и без исключения преступник!

Она бросила клинок, сделала тяжелый выдох, и, надевая по пути вуаль, широким шагом покинула «Маневр». За ней бросились и стражи, один из которых быстрым движением забрал свое оружие с пола.

Некоторое время после ухода принцессы царили тихие разговоры, покрытые мрачной пеленой. Картотекарь «Маневра» забрал тело погибшего и унес его прочь, а уборщики принялись оттирать кровь с пола. Жители начали расходиться.

Мелззи с тревогой смотрела на Фелагса и Алледа.

– Думается мне, сегодня у Гонца будут одни убытки, – Фелагс задумчиво покачивал бокал в руке. – После такого представления мало у кого будет аппетит.

– Это… – слова Мелззи вырывались с притупленной дрожью. – Просто омерзительно.

Фелагс отпил нектар из бокала, украдкой смотря в центр зала, где до этого был убит разносчик.

«И как она только распознала в нем человека? Они ни чем на вид не отличаются от бликзерийцев, их можно выявить только на деле. В чем же подвох?»

– Дикая утка, – холодом и болью отозвался Аллед. Он перевел стеклянные глаза на сестру. – Давайте уйдем отсюда.

4. ИСКРА

Старшие лаборатории по разработке «Искр», безусловно, имеют талантливых ученых мужей, верно распределяющих пошагово свою работу: создать из бликзерии эмульсию – одни, подвергнуть тепловой обработке и перелить по колбам – вторые, пустить в оборот – третьи. Но в младших лабораториях все это делает один бликзериец. Кто теперь одаренный?

Эссенцер младшей лаборатории,

Везитта Мбура,

234 г. от начала движения

О выходных не могло быть и речи. Фелагс проснулся утром от оповещения Ротра Сирегвада. Старший мерценас скомандовал сонному Келгоду немедленно явиться в малую лабораторию некого старика Ро. Еле открывший глаза Фелагс успел только предупредить о своем скорейшем прибытии, но времени на уточняющие вопросы ему выделено не было.

Уютная комната едва ли хотела отпускать своего хозяина. Она была небольшой, тесной, но с высоким потолком, с односпальной кроватью и угловым столиком. Возле выхода ютился вытянутый до потолка шкаф, но это было не единственное место, куда Фелагс складывал свои вещи. Под столиком находилась встроенная дверца – из скрытой тумбы был сооружен сейф. Над кроватью виднелись несколько полок.

Таких комнат на поезде было достаточно. Жилища бликзерийцев с толстыми стенами мало чем отличались друг от друга: их объединяла узкость, порой являющейся катастрофой для тех, кто живет не один. Кому-то жилось шире и комфортнее. Однако каждый житель пытался придать своим комнатам что-то особенное, то, что отличало бы их от других каморок необычностью, уютом, ароматом или свечением.

На потолке у Фелагса были подвешены ловцы света из разноцветных стеклышек, переливающихся при тусклом сером свете из широкого окна комнаты. Они тихо звенели под качанием «Тесака» и создавали мелодию, которая казалась Фелагсу из какого-то далекого, чужого ему мира, будто бы одним днем этой вещицы не было, а ночью ее принесло существо из незнакомой ладоги.

Ловцы света достались ему, по словам отца, от матери. Будучи беременной, она разбила в «Маневре» резную бутыль с высокосортным фруктовым напитком и, упросив любезного к дамам в положении Гонца собрать стекла самостоятельно, сделала из остатков незамысловатую вещицу. Фелагс часто вспоминал, как задумчиво застревали глаза отца на ловце в тот момент, когда он говорил о животрепещущем восторге жены в моменте рукоделия.

Это было единственное, что добавляло разнообразие комнате Фелагса, и ничем он так не дорожил, как этими стекляшками. Именно ловцы света, по словам Алледа, говорили о его друге больше, чем форма мерценаса и изысканной красоты эфес, и превращали, как говорила уже Мелззи, «клетку для забитого птенца в сказочный лес для экзотичной пташки». И ведь все выражения она брала из старинных мемуаров выживших, думал Фелагс. Таких метафор обычному бликзерийцу без помощи книг не придумать.

Как только Фелагс был готов, он покинул комнату, напоследок прислушиваясь к звону маленьких каплевидных стеклышек, крохотных резных искр.

Голова вагона, главный бликзериец того места, где была комната Фелагса, проводил его взглядом, посматривая на двери соседних комнат. Многие бликзерийцы еще спали, а из некоторых спален уже доносился звук шаркающих неуверенных шагов просыпающихся работяг. В этом, тридцать девятом вагоне, жили одиночки без пары и более или менее состоявшиеся работники кухни и огородов.

Фелагс решил не идти по проходному балкону поезда, находящегося снаружи вагона. Он открыл люк (а они были в каждом вагоне) и на правах мерценаса оказался на крыше «Тесака». В лицо ударил усиливавшийся дождь, и Фелагс натянул на глаза прозрачные очки.

– Бликкопрум туалле, – прошептал он, щелкнув пальцами правой руки. – Рерум блик.

Щелчок создал в руке искру молнии. Она, подобно тонким кривым запястьям волшебного создания, потянулась по всему телу, слегка покусывая кожу под водостойкой одеждой. Вскоре форма, а затем каждая частичка Фелагса, впитала в себя магию.

Не теряя ни секунды, Келгод, подготовившись, совершил мощный прыжок вперед, рассекая воздух над мчащимся «Тесаком». Вытянув левую ладонь, он притянул к себе цепь из бликсидиана, созданную специально для передвижения мерценасов, и, схватившись за нее, потянулся вперед. Почти приземлившись на крышу, Фелагс распрямил правую руку и взялся за другую цепь впереди. Из-за этого он потянулся в сторону, а сила повела его кругом, полностью огибая вагон за вагоном.

Совершая отточенные прыжки, Фелагс мельком всматривался в окна, наблюдая за бликзерийцами, которые никак не смогли смириться со способностью мерценасов так умело перемещаться по воздуху. Кто-то прижался щекой и руками к стеклу, чтобы как можно тщательнее рассмотреть трюки восхищающего его незнакомца. Или нет?

– Ставлю три «Искры» на то, что это была Мелора Видс. У нее всегда чересчур вычурные полеты! – сказал мужчина, завтракая шпинатным супом и запивая его глотком эссенции.

– Видс еще ученица до таких штук! – отвечал ему бликзериец-сосед. – Такому еще поучиться надо. Ставлю пять – это был Яхвен Бирэ. Он постарше лет так на двадцать пять – умелее будет.

– Давайте мне сюда свои восемь «Искр», – успокаивающе пролепетала дама в элегантном платье. – Я своими глазами видела, что это был Воррнав Суиннон. Ему за пятьдесят, но подобное в воздухе вытворяет только этот шулер.

– Не пятьдесят, а сорок девять, – поправлял первый. – На то он и шулер, к слову, что обманом выигрывает в карты, а потом еще бахвалится, что вне поезда творит фантастику.

– К чему же спорить? – хмыкнула молодая особа с утонченными чертами в конце вагона. – Это точно был мерценас Дилего Китолле. Тот, что на прошлой неделе заставил всех бликзерийцев с шестьдесят первого по шестьдесят восьмой вагон выйти на балконы и любоваться его трюками. Никто ведь не поспорил с тем, что это было занятно и эффектно. Не зря его отныне прозвали «летуном».

Все присутствующие утвердительно закивали и отдали эссенции выигравшей в споре.

Фелагс, держась за цепи и совершая широкие взлеты с мягкими посадками, быстро добрался до седьмого вагона. Заклинания на увеличение силы конечностей и скорости никогда его не подводили.

Дождь усилился, то и дело отдавая по небу громовой волной, напоминающей Фелагсу чудовищный вой. Когда Келгод приземлился, он протер очки от осевших капель и быстро запрыгнул в вагон через люк.

– Что-то я не видел группу мерценасов, пока шел сюда, – сказал Фелагс ожидающему его Яхвену Бирэ – сорокалетнему мужчине с выразительным шрамом. – Где они сегодня?

Яхвен поднял глаза, будто раздраженный вопросом. Грубыми пальцами он почесал щетинистый подбородок и, сделав над собой усилия, поднялся со стула. Как только тот распрямился, то сразу же коснулся поясницы. Зубы пронзил болезненный скрежет.

Фелагс сразу же подхватил мерценаса под локоть, но тот жестом попросил оставить его. Нет, думал Фелагс, не от злости и склоки в его поджилках он такой хмурый. Две недели назад у Яхвена выдалась непростая битва. Битва, чуть не лишившая его головы и оставившая тяжелые раны, хотя организм бликзерийцев быстро и легко справляется с травмами.

– Зря ты пришел, Яхвен, – Фелагс пытался усадить его обратно. – Тебе бы сейчас не спину на работе драть, а отлеживаться.

– Помолчи, малый! – на вдохе сипло пробубнил мужчина и продолжил только тогда, когда хорошенько прокашлялся. На предложение сесть он отказался. – Надоело сидеть без дела которую неделю. Сирегвад все равно меня на крышу не пускает, заноза грозовая, а новое дельце все лучше, чем зад в конуре греть.

– И что за «новое дельце»? – нахмурился Фелагс. Он знал, что если Яхвен так называет то или иное поручение, значит, оно требует внимания. Иначе этот вредный мерценас на него бы не согласился.

– Ты разве не слышал, что на днях из лаборатории эссенции сперли?

– Слышал – это мягко сказано. Еще и на казни виновного побывал.

Губы Яхвена расплылись в улыбке, а глаза с долей зависти заблестели. Фелагс знал, что мерценас любитель до таких представлений.

– Я бы на такое посмотрел. И, представь, как мне не повезло: прием пищи по контрольной карте у меня сдвинулся на день, и вчера я не смог попасть в «Маневр», – Яхвен сморщил нос и прикрыл глаза, потирая спину. – Молния меня подери, как чувствовал, что пропущу подобное зрелище! Ну и гром с ним, то ли еще будет.

Яхвен посмеялся своим фантазиям и мыслям, смотря куда-то мимо Келгода.

– Да, то ли еще будет! Чувствует моя больная поясница, Фелагс.

Фелагс задумчиво посмотрел на скрючевшегося Яхвена.

– Келгод, вот ты где! – из соседнего вагона показалось лицо старшего мерценаса. – Как там небеса?

Ротр Сирегвад особо не объяснялся. Он сразу же отдал приказ войти внутрь, и Фелагс, закрепив снаружи «Тон» для вычисления тех, кто подслушивает, стал возле двери.

Малая лаборатория старика Ро представляла собой вместительную высокую комнату (если сравнить ее с тесным уголком Фелагса). Здесь пахло химией, но не простой, а волшебной: резкий запах заставил Келгода последовать примеру старшего мерценаса и надеть специальную маску с дыхательным блоком. Пары не были смертельны в легких дозах, но для непривыкшего бликзерийца мог напомнить о себе затрудненным дыханием и головокружением.

Вокруг стояли столики со стеклянным оборудованием для создания эссенций. Именно в таких лабораториях производилась «Искра»: здесь бликзерия с помощью эссенцеров превращалась в питательную для всех и вся жидкость. В комнате было много вентиляционных выходов, а также люк, которым, судя по его ржавчине, никто не пользовался. В углу стоял шкаф с холодильными сейфами для хранения готовых эссенций и маленькая печка с подвесным чайником. Из него Ротр Сирегвад в ту минуту наливал в чашку горячего напитка, чтобы поднести его старику в потрепанном кресле.

Старик Ро, опытный эссенцер, чей век уже постепенно подходил к концу, выглядил совершенно безжизненным. Точнее, тело его медленно двигалось, а грудь под синим рабочим халатом хрипло вздымалась отяжеленным дыханием, но глаза… Слезившиеся морщинистые веки почти накрыли раскрасневшиеся белки. Фелагс с удивлением осознал, что старик вдоволь наплакался. Только у маленького и неугомонного в истериках дитя могли быть такие заплаканные и мокрые от слез белки, несмотря на то, что на «Тесаке» крайне редко рождались дети – пять-шесть младенцев раз в четыре года.

Фелагс вопросительно посмотрел на Ротра, но тот молчал. Старший мерценас опустился на стул рядом со стариком и подал ему чашку. Напитки на «Тесаке» можно было принимать когда и сколько угодно вне контрольной карты.

Старик едва удержал чашу. Эссенцер откинул голову на спинку кресла и положил руку на живот, словно внутри него сидело что-то живое, отзывающееся болью под кожей.

– Кого ты привел, Ротр? – старик равнодушно осмотрел Фелагса. – Кто это?

– Это уверенность в том, что никто твоей истории, дядюшка Ро, не услышит, – успокаивал Сирегвад, – а этому мерценасу я доверяю, значит, что и ты можешь в нем не сомневаться.

Все морщины на лбу старика напряглись на словах старшего мерценаса, и Фелагсу показалось, что тот снова вот-вот заплачет. Конечно, Сирегвад умолчал, что ко всему прочему для разговора, который мог бы принести плоды для расследования, нужен еще хотя бы один свидетель.

– Доверяешь, значит… – у Ро засвистело в носу. Он приоткрыл глаза пошире. – Я тоже, друг мой, поверил одному молодому человеку.

– Моложе, чем этот?

– Моложе. Я думал, ты знаешь, о ком я говорю, – тут старик словно собрался с силами, безусловно, приложив к этому немало других усилий. – Его, кажется, вчера…

Голос его надломился. В ответ на это Ротр Сирегвад лишь понимающе кивнул.

– Послушай, Ро, – продолжал старший мерценас, – я знаю, как тяжело тебе поведать мне об этой ноющей ране, только я пришел тебе помочь. Сам, не посылая других, чужих тебе мерценасов и королевских стражей. На то у меня есть все необходимые средства.

– Ты мне как сын, – старик выдавил улыбку и похлопал своей сухой рукой ладонь Сирегвада. – Жаль, что у меня не получилось сделать из тебя эссенцера. У тебя были все задатки и возможности для этого ремесла, но ты пошел по иному пути. Не менее тяжелому и достойному.

Старик Ро на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Ты же знаешь, как в последнее время я хотел воспитать новое поколение эссенцеров, – начал Ро. – Любой юноша или девушка, проявившие живой интерес к этой затее, грели мое сердце. Я не такой уж доверчивый, но здесь я был готов открыть двери любому.

– Кто посмел воспользоваться твоим доверием? – Фелагс видел только широкую спину старшего мерценаса, но прекрасно представлял его напряженные черты.

– Белоручка, – старик закашлялся. – Это его прозвище. Он обучался у меня изготовлению эссенций полгода. Это было его мечтой. Он так говорил, Ротр, – дополнял тут же свой ответ Ро, по всей видимости замечая недовольство старшего мерценаса. – Сам подрабатывал здесь мусорщиком. С ним были еще двое. Не помню, как их там…

Старший мерценас покрутил усы:

– Аромат и Чистюля.

– Их тоже казнили?

Ротр Сирегвад молчал. Старик и не требовал ответа.

– Они не виноваты, Ротр. Полагаю, оба знали, что Белоручка, этот милый моей душе юноша, добивается моего расположения, но сами в этом не участвовали. Такого отчаянного поступка требует только молодой пыл.

– Зрелость тоже может быть отчаянной. – дополнил старший мерценас.

Старик отхлебнул из чашки. Ротр Сирегвад в это время задумчиво посмотрел на Фелагса.

– Да, конечно, только молодая душа требует такого бунта, – продолжал свою мысль Ро. – Аромат и Чистюля припозднились до такого отчаянного поступка в свои закоренелые годы, а Белоручка – другой. О, мой Ротр, что это был за человек! Я ведь и не понял, что он не бликзериец. Умелый, смышленый, несмотря на то, что так прост. Он совершил такое преступление не потому, что он человек, нет… У него молодая душа… Душа, требующая сдвига в нашем мщачемся поезде.

– Ты хочешь сказать, что он поступил так из бунта не человеческого, а как…

– Как житель «Тесака», Ротр. Как бликзериец, если бы он был им, которому надоел этот душный молниеход, его строй, его положение в нашем предсмертном мире. Я думаю так. Я видел это в нем, Ротр. Я видел.

«Мятежник?» – подумал Фелагс. – «Я слышал лишь однажды, что лет шестьдесят назад были такие, кто восставал против короля и пытался нарушить привычный строй на молниеходе. Тогда это было так быстро подавлено и стерто, что теперь об этом никто и не вспоминает. И неужели снова…»

– Он не один такой, этот Белоручка, – шептал старик Ро. – Я уверен, Ротр, что по всему «Тесаку» растут подобные ему души, еще непроснувшиеся. Гонимые невнятными, но пугающими видениями, они поскачут вперед. Но Белоручка стал первым, кто зажег эту искру и теперь она понесется по молниеходу. Дай им еще больше огня – и «Тесак» всколыхнется в жарком пламени.

– О каких видениях ты говоришь?

В ответ старик сморщился и закрыл глаза, кажется, и не думая отвечать старшему мерценасу.

– А такие талантливые молодые души… Со своей неповторимой силой, которая двигала бы наш поезд без бликзерии, – шептал Ро. – Белоручка бы превзошел меня, но умер, как последний предатель. Неужели такова их судьба?

Фелагс стоял в углу комнаты, ощущая, как по коже под взмоченным от дождя снаряжением пробегают мурашки. Неясные, непонятные ему, но острые, как иглы: они пронзали его тело вперемешку с каким-то незнакомым ему переживанием. Чтобы прийти в чувства, он глубоко вздохнул и прижался ухом к двери, прислушиваясь. Тихо. Но задача, порученная ему, была вновь забыта. Слова старика Ро тронули его, но он пока еще не понимал, что именно внутри него так ожило.

Где-то вдалеке прозвучал гром. В окна сильнее хлынула дождевая волна, оставляя полосы стекающих капель.

– Я прикажу Яхвену проводить тебя до твоей комнаты, – старший мерценас поднялся с места, относя чашу старика к чайнику. – Отдыхай, Ро.

Неповторимая сила, судьба, молодая душа… Все это вихрем кружилось отголосками слов в ушах Фелагса. И почему его это так впечатлило? Он всегда умел держать себя прямо и не поддаваться чужому влиянию. Но что случилось? Что тебя так напугало, Келгод? Так обращался к себе Фелагс, пока старший мерценас не тронул его плечо и не вывел за собой из малой лаборатории.

Старший мерценас и Фелагс, провожая взглядом Яхвена и прихрамывающего от слабости старика Ро, некоторое время стояли, не произнося ни слова. Они едва не столкнулись с ворвавшимся в вагон бликзерийцем в полном обмундировании мерценаса. Фелагс сразу признал Дилего Китолле. Низко посаженные узкие брови наседали на маленькие синие глаза. Черная треугольная бородка тряслась от раздумчивого щелканья нижней челюсти.

– Старший мерценас Сирегвад! – Дилего показал свою хваленую улыбку во все зубы.

– В чем дело?

Дилего, проходя мимо зеркала, внезапно остановился и провел вытянутыми пальцами по волосам, собранным в крошечный хвостик на затылке.

– Вместе со стражами мы нашли один тайник. Вагон двенадцатый… – начал Дилего, не отрываясь от отражения. Голос на миг стал приглушеннее. – Ох, разрази меня гром, что за неладные у меня пошли бакенбарды… Вагон двенадцатый, сортировочная оружейников. Три эссенции с маркой – украдены верняком из лаборатории… Да и борода что-то топорщится…

– Китолле! – рявкнул старший мерценас.

Дилего мгновенно повернулся и выпрямился как покорный солдат. Одна зачесанная прядь предательски выпала.

– Говори, как есть.

– К чему так нервничать? Мы их случайно обнаружили, – в своей развязной манере, но уже послушнее выражался Дилего, нервно заправляя прядь обратно. – Вагон в моменте качнуло, и нога мерценаса Смиртла провалилась в затхлую доску… Бедняга. У него было такое страшное лицо. Тут и я, как на зло, под горячую руку попал, и Смиртл обвинил меня в недоразумении. Но как я мог тряхнуть целый вагон? Да и, к тому же, стал бы я напрягаться ради какого-то пьяницы Смиртла? Будь это очаровательная особа-квонтрмех, то я, может, и… Старший мерценас Сирегвад, вы замечали, что дам-эссенцеров всегда больше, чем дам-квонтрмехов? Ладно-ладно, не нужно на меня так смотреть.

Дилего коротким кашлем прочистил горло.

– Я не уверен, что найденные эссенции принадлежат Белоручке, так как он, по нашим данным, работал мусорщиком только в лабораториях. Вместе с тем, у него не было шансов попасть в сортировочную оружейников без разрешения охраны. Никто его там никогда не видел и по отчетам ни разу не проходил.

– Еще один вор? – Фелагс задумался.

– Развелось же сорванцов! – старший мерценас постучал пальцами по стене. – Под полом, значит, спрятал. Не знаю, очередной ли это вор или сам Белоручка, но нужно продолжить поиски. Дилего, возьми малый свободный отряд и переверни мне долой все старые доски, но найди двадцать украденных эссенций из лаборатории Ро.

– Прикажете ломать вагон? Грязная работа! – фыркнул Дилего. – Я только форму вычистил.

– Не ломать, а перелопатить старье.

– Что ж, я найду, кому понравится такая работенка… – хитро пробубнел Дилего, покидая вагон. – Всего доброго!

Фелагс косо взглянул на своего командира. Тот, почувствовав на себе выжидающий взгляд, прикоснулся пальцами к усам.

– После услышанного здесь, ты, наверное, думаешь, – начал он, не глядя на Фелагса, – что старик Ро не в себе?

Келгод не знал, как ответить на вопрос, пока не понял, что это только рассуждения вслух.

– Пожалуй, что так, – продолжал старший мерценас. – После случившегося он долго не протянет.

Ротр Сирегвад заходил по коридору возле лаборатории, а Фелагс, не отвлекая командира от размышлений, которые ему были так нужны, снимал со стены подключенный некогда «Тон». Он до конца не понимал, готов ли командир посвящать его в свое расследование, поэтому было решил и не обращать на него особого внимания.

После затяжного молчания возле окна старший мерценас громко хмыкнул. Сделал он это так, словно пытался ободрить себя после мрачных мыслей. Ротр Сирегвад повернулся и окинул взглядом ожидающего Фелагса.

– Давай за мной.

Старший мерценас зашел обратно в лабораторию, перед этим осмотревшись по сторонам и вновь включив «Тон».

Захлопнув дверь, Фелагс приготовился слушать.

– Должно быть, тебе кажется, что старик нам ничего толкового не сказал, – начал старший мерценас, – но могу тебя убедить в обратном. До нашей с ним встречи охрана передала мне все заключения, в которых записаны все известные на сегодняшний день сведения. При этом мне было важно поговорить лично со стариком.

– Что-то мне подсказывает, что этот эссенцер дал вам более полную картину, несмотря на то, что он болен?

– Где-то полгода назад, – кивнул старший мерценас, – к старику Ро устроился мусорщик по прозвищу Белоручка, тот молодой человек, который, в общем-то, параллельно с этим занятием имел заработок в «Маневре». Через какое-то время эссенцер предложил ему стать его учеником, и тот согласился, поскольку, как ты сам слышал из уст дядюшки, он об этом и мечтал. Белоручка произвел хорошее впечатление на эссенцера с коллегами, местную охрану и, проще говоря, ни привлекал к себе лишнего внимания. Он покладисто работал, делал все вовремя и безошибочно, а старик Ро в нем души не чаял. Некоторые из свидетелей уверяли, что Белоручка был влюблен в свою работу… Ха! Забавно, как мусорщик может любить отходы от переработанных эмульсий. Только сейчас понимаю, как глупо выглядели те бликзерийцы, что рассказывали мне это.

Фелагс кротко усмехнулся, но вовсе не от слабоумия свидетелей:

– Я более чем уверен, что метил Белоручка вовсе не в малую лабораторию старика Ро. Если он сумел каким-то образом вынести двадцать «Искр», пройдя мимо охраны и не издавая при этом звона стекла, то, вполне возможно, он имел бы возможность обчистить и старшие лаборатории.

– Удалось же ему как-то обхитрить Ро, – разочарованно протянул старший мерценас. – В таком случае неудивительно, что охрана его упустила. Если говорить о том, куда метил Белоручка, то старшие лаборатории набирают себе только доверенных мусорщиков со стажем от трех лет. Таких, как этот юноша, просто не смогли бы подпустить в главные хранилища «Искр», которые изготавливаются в двух старших лабораториях в еще больших размерах и поставляются самому королю. У Белоручки, кажется, не было трех лишних лет на такое дело, хотя, конечно, он совершенно молод.

– Сколько ему было лет?

– Шестнадцать или семнадцать, – неуверенно растянул слова старший мерценас. – Мальчишка.

– Неужели точно неизвестно?

– Я запросил сведения на Белоручку от Гонца, – старший мерценас встал, чтобы налить себе остывший напиток. – Кроме того, что он был «славный малый» по имени Лудвак Дариэ, информации я не получил, а про возраст я только предположил. С Гонцом, который любит не писать отчеты, а больше языком почесать, я переговорил, но ничего из этого не вышло. Так как у Белоручки нет ни родителей, ни друзей кроме двух других мусорщиков с милыми прозвищами, – «с милыми» Сирегвад произнес с иронией, – Аромат и Чистюля… А их уже принцесса скинула с поезда…

Фелагс всмотрелся в командира:

– Вот, что я хотел узнать…– Сирегвад с догадкой серьезно посмотрел на Келгода. – Как такой парень, как Белоручка, смог обвести вокруг пальца опытного эссенцера? Про старика Ро говорят, что он крепче бликзерийской стали. Если я пойму, как Белоручка мог не привлекать внимание охраны, то мне трудно поверить, что у такого парня получилось пригреться под крылом старика Ро за каких-то полгода.

– Пригреться настолько, что старик Ро запросил доверенность для Белоручки на работу в лаборатории в качестве эссенцера, – дополнил старший мерценас и в ответ на это получил удивленный взгляд Фелагса. – Это я узнал от одного работника из лаборатории. Даже для своего первого ученика старик Ро не спешил этого делать.

– У него были еще ученики?

– Точнее, еще один – Фавьер Лимегриг, тридцати двух лет от роду. Он больше года практиковался, но старик Ро почему-то не спешил дать его характеристику в соответствующие инстанции. Улыбаешься, Фелагс? Мне тоже от всего этого забавно. А еще мне не дает покоя, что это Фавьер доложил Экипажу, что Белоручка человек, а после этого пропал.

– Что значит – пропал?

– А вот так! – старший мерценас закинул руки за голову и откинулся в кресле. – Взял и исчез. Его нет на «Тесаке» и, пусть поезд огромен, надолго в нем не спрячешься.

– Думаете, что Белоручка его прикончил как свидетеля?

– Или Фавьер хорошо скрывается. Из старших лабораторий я получил не дошедший до короля донос о том, что из лаборатории Ро еще до появления Белоручки была замечена кража эссенций. Заявления забрал сам старик. И, конечно, из жалости к ученику, ведь это он крал «Искры» и подменял их на подкрашенную голубикой воду с песком бликсидиана для блеска. Здорово, правда? Фавьеру от родителей досталось неплохое состояние на «Тесаке», но этого ему было мало, и, пользуясь всеми доступными ресурсами, он хитрил, как мог. Я получил сведения о том, что Лимегриг был своего рода князем воров «Тесака». После его пропажи Фавьера сдали его сообщники. Он заправлял всеми грязными делами, брал долю с тех, кто даже был не с ним. И, кажется, воровство Белоручки было не в его планах.

– А что же делал Лудвак? – спросил Фелагс. – В воду добавлял по капле «Искры»? Расточительно получается!

– Это было бы расточительно, будь Белоручка бликзерийцем. Эссенцеры из старшей лаборатории взяли на пробу несколько вариантов подделанных им «Искр». Результаты показали, что Белоручка действительно мешал воду с маленьким количеством эссенции. Не забывай, что он человек, Фелагс. Людям ни к чему «Искра», зато смекалки им вдоволь хватает.

Нависла задумчивая тишина. Ротр Сирегвад, допивая напиток, тихо выдохнул. Фелагс был уверен, что тот желает чего покрепче.

– И все же ты спросил, – заговорил он, – как у Белоручки получилось завоевать доверие старика. Ответ ты уже должен был получить, слушая наш с ним разговор: эссенцеру осталось жить меньше пяти лет. Ведь ему уже за сто десять, а бликзерийцы больше ста пятнадцати не держатся. К концу жизни он вдруг разглядел в себе желание взяться за воспитание поколения эссенцеров и брал всех, кто проявит охоту им стать. Возможно, в Белоручке он нашел не только талант, но и еще что-то, то, чего нам не понять. И мне, как лезвием, сердце пронзает, Фелагс, что этот старик разочаровался как в первом ученике, так и во втором. Разочаровался в поколении… Уж прости, ты тоже молод. Правильнее сказать, разочаровался в некоторых твоих ровестниках.

– Мне уж точно не шестнадцать, – с усмешкой сказал Фелагс, сложив руки на груди.

– Пару лет – и ты четвертый десяток разменяешь, – подтрунивал старший мерценас, – но не думай, что тебя это делает на «Тесаке» не таким уж и молодым. Здесь дети рождаются раз в четыре года по правилам «Тесака». Твои друзья, например, как Улрей, которому двадцать четыре, считаются твоими полноценными ровесниками для тех, кому уже за шестьдесят.

– Как вам? – кольнул Фелагс.

– Шестьдесят на «Тесаке» – еще не старость, – сказал старший мерценас, вспоминая старика Ро, – а шестнадцать-семнадцать лет – совсем ребячество. И это у меня не складывается в голове. Такое преступление мог бы проделать только взрослый бликзериец, даже не человек, а если учитывать, что Белоручка был именно им, так это совершенно вводит меня в головоломку. Сомневаюсь, что он был в сговоре. Как будто… Как будто его кто-то научил… Или подменили. Подменили разум юноши разумом более или менее состоявшегося человека.

Фелагс не решился прерывать наступившую тишину.

5. ЭКИПАЖ «ТЕСАКА»

Наш владыка, наш король –

Может, ветер полевой.

Иль корова, иль сосна,

Да едва ль урод дождя!

Детская тесакская песня

Фелагс, сунув руки в карманы, шел из вагона в вагон, отказавшись от крыш. Ему хотелось пройтись и обдумать слова, сказанные стариком Ро, о Белоручке, о Фавьере… Последних двух можно было считать его ровесниками, а судьба мусорщика и то, что увидел в нем пожилой эссенцер, не давало ему покоя.

Может, старик ошибся? По его мнению, думал Фелагс, Белоручка был мятежником. Но что если ему успели обрубить корни, как только они начали расти? Сообщников у него не было, действовал он один. При таком образе жизни, переживая бурю внутри себя, качавшей его из стороны в сторону, вряд ли можно найти союзника.

Фелагс вдруг примерил на себя образ мятежника. Если хочешь понять преступника, то рискни представить себя в его шкуре. В голове закружились бесконечные планы и расчеты о готовящемся воровстве, что из этого последует и как повлияет на общий ход «Тесака». Чего добивался человек, которому совершенно не нужны эссенции, кроме как валютного достатка? Хотел стать богачом? Возможно. Но разве мятежники желают богатства больше, чем справедливости? Такова была первая пришедшая логика мыслей у Фелагса, вообразившего себя отступником. Украв двадцать «Искр», Белоручка лишил столько же бликзерийцев на недельный прием пищи. Если их в какой-то момент перестанет хватать, то, безусловно, опасность будут представлять не люди-преступники, а бликзерийцы «Тесака».

Фелагс вдруг застыл, засмотревшись в окно, хотя глаза его блуждали по неизвестной невидимой фигуре.

«Отступничество… Как на это смотрит Экипаж? Люди на поезде смелее бликзерийцев, потому как жизнь их более коротка и опасна. Но старик Ро говорил о бунте не только простого человека, а именно душ, потерявших свой путеводный огонь. И о каких-то видениях… Получается, что каждый, кто потерян, может стать отступником, думая, что это верный способ найти истину… Каждый… И я, пожалуй, тоже».

Фелагс вздрогнул. Его бездонный котлован сознания прервало резкое и смелое прикосновение, даже цепкая хватка за плечо. Стоящий на посту охраны бликзериец в серебристой вышивке на форме и особым орденом обратился к нему с металлом в голосе.

– Мерценас Келгод, вы, по всей видимости, заблудились?

И за кого он только меня принимает, подумал Фелагс. Как только можно мерценасу заблудиться в восьмидесяти трех вагонах?

– Перед вами вагон королевского сада, – все еще пытался отрезвить Фелагса страж. – Дальше вход запрещен.

Глаза Фелагса заглянули за спину статного стража и встретились с высокой широкой двойной дверью с выбитыми бликсидиановыми рисунками худого существа с короной в руках. За ней, как знал Фелагс, была оранжерея короля «Тесака», спальные апартаменты его и принцессы и главный вагон поезда.

Фелагс понял, что шел совершенно в другую сторону, отдалившись от четырнадцатого вагона с «Маневром» и придя в начало молниехода. Он кивнул королевскому стражу, но уходить помедлил.

«И что обо всем случившемся вообще думает король?» – подумал Фелагс, обожженый пришедшей в голову непозволительной задумке.

– Нарядное снаряжение, – отметил Фелагс довольно придирчиво, потому как о такой форме он мог только мечтать. – Сегодня особенный день?

Страж нахмурился, оценивающе осмотрев мерценаса.

– У его Величества вечером назначено собрание, – только и ответил охранник ни сколько из вредности, сколько из-за того, что подробностей не знал.

Фелагс направился обратно, скрывая таинственную улыбку.

Стемнело. Облака сгустились черной шапкой вокруг поезда и тянулись за «Тесаком». Дождь опустился непроглядной стеной, а затем и вовсе одарил поезд мелкими крупинками града.

Свой путь Фелагс начинал со своего тридцать девятого вагона. Унылый и вечно уставший Голова проводил всех жителей комнат взглядом, для себя отчитываясь, что никто его больше не побеспокоит шарканьем обуви, хлопоньем дверей и шумом душа в общей туалетной комнате: дождь лил, как из ведра, поэтому бликзерийцы могли быть уверены в хорошем напоре воды.

После того, как коридор опустел, а из соседних комнат уже послышались спящие вздохи, он тихо сдвинул дверцу окна. Мерценас всегда смазывал винты оружейным маслом, которое давал ему Аллед. Фелагс единственный в вагоне мог похвастаться нескрипящей рамой и дверью.

В комнату ворвались иглы ливня. Фелагс быстро выбрался, прибив прикрытое окно штаниной, чтобы к его возвращению комнату окончательно не залило водой. Келгод свесился с днища поезда, держась за страховочные поручни и болтая ногами в воздухе. Фелагс был обучен передвигаться по вагонам в любую погоду, но колющие льдинки неприятно стучали по затылку, а одна закатившаяся за шиворот подарила ему неприятный настрой. У него был запас времени, чтобы вовремя подоспеть к королевскому вагону и не опоздать, поэтому он надеялся, что предательский град сменит гнев на милость.

«Верхом идти нельзя», – думал Фелагс. – «Сейчас отряд мерценасов ведет ночной патруль, а на королевских вагонах болтаются стражи. Если у первых вопросов к своей персоне я не вызову, то вторые явно не будут рады меня видеть. Лучше передвигаться низом, прямо под вагоном».

Новый маршрут представлял из себя более медленный, хоть и безопасный путь. Фелагс был в черной экипировке, окончательно прятавшей его во тьме. Мерценас использовал заклинание ускорения и увеличения силы, чтобы быстрее перекидывать руки от одного страховочного поручня к другому. Цепи он не использовал, так как это могло издать лишний для него звук.

Сделав короткую передышку под девятнадцатым вагоном, который принадлежал к числу тех, что занимались подготовкой продуктов к употреблению, Фелагс услышал ожидаемые голоса. Группа мерценасов стояла на крыше, и по голосам стало понятно, что их как минимум трое. Следовало бы дождаться, когда они перейдут хотя бы на пройденный им двадцатый вагон, но Фелагс, замедлив движение, принялся перебираться дальше. В это время мерценасы двинулись в обратную сторону, и Келгод остался незамеченым. Впрочем, он знал, что гуляющие по ночам бликзерийцы их мало интересуют.

На шестом вагоне Фелагс решил задержаться подольше. Он забрался на сцепку между вагонами и осторожно выглянул через верх. Отсюда были видны сияющие серебристыми искрами жилеты и дождевики королевской стражи. Усилив зрение заклинанием, Фелагс различил шестерых – по два на каждом из трех королевских вагонов.

«И чем я только занимаюсь?» – усмехнулся Фелагс. – «Решил подслушать королевское собрание, но при этом не попасться на глаза стражам. Старший мерценас был прав: я ничем особенно не отличаюсь от бликзерийцев, которые младше меня лет на восемь. Хотя сейчас я ощущаю себя на все пятнадцать!»

Вдруг один страж обернулся и внимательно всмотрелся в темноту. Фелагс опустил голову, прижался к стене вагона и мысленно выругался. У стражей заклинания так же сильны, как у мерценасов. Фелагс был уверен, что тот смог различить движение за три вагона до него.

Келгод осторожно, но быстро и ловко опустился к днищу. Он уже слышал шаги стража над собой, и Фелагса обдало холодной волной ожидания. Мерценас пролез боком в широкую щель между гудящими дисками, цилиндрами и трубами на дне вагона. Тело сопротивлялось в неудобном положении, а глаза уставились в глубокую тьму: под «Тесаком» высота была не менее половины его длины, поэтому смертельный исход падения был гарантирован, если он вовремя не схватится за цепи.

Фелагс сжал зубы. Если бы бликзерийцы могли потеть, то он бы непременно облился литрами пота от огромных усилий удержаться. Ведь прямо сейчас мерценас буквально лежал на воздухе, который вовсе его не держал.

Усилив слух, до Фелагса донесся скрип каблука сапогов стража. Близко. Фелагс предположил, что тот прямо сейчас проверяет сцепку между вагонами, где секундами ранее был он. Страж высматривал окрестности. Вдруг, к ужасу Фелагса, страж зацепился за боковой поручень и, нависая уже в нижней части вагона, расчерчивал взором днище. Тело было готово к подобным нагрузкам, но, в условиях быть обнаруженным королевским охранником и после этого отправиться головой вниз с «Тесака» в качестве казни, слабина Фелагса усиливалась. Он понимал последствия и держался в скрюченной позе, подбавляя себе сил маленькими дозами бликзерии.

Наконец страж поднялся на крышу вагона и вернулся на пост. Фелагс выдохнул и перелез на сцепку, усаживаясь теперь уже горизонтально и давая онемевшим конечностям отдохнуть.

«Если меня заметили на шестом вагоне, то что будет, когда я окажусь на третьем? Не говоря уж о первом!»

Фелагс натянул на лицо ворот, скрывающий его нос и губы, вытер очки и двинулся дальше. Он знал, что в трех первых вагонах есть глубокие выемки над бликсидиановыми трубами для случая, если нужно пролезть в их глубь. Со дна невозможно было к ним подобраться, так как они были закрыты толстой пластиной, и Фелагс даже благодарил устройство поезда за такое решение. Ему будет, где спрятаться.

Стражи редко переговаривались друг с другом, чтобы чаще прислушиваться к окружающим их звукам. Фелагс передвигался тихо. Он оказался под вторым вагоном, ощущая над собой двоих стражей.

Фелагс догадывался, что королевский ужин проходит в апартаментах. Когда стражи заговорили, Келгод воспользовался моментом и, извернувшись, запрыгнул в щель для квонтрмехов. Здесь, на дне вагона, было небольшое вентиляционное окно, в котором можно было разглядеть часть комнаты. Фелагс вставил в ухо «Тон», а бликсидиановый говорительный трос просунул между широкими ставнями. Звук стал намного лучше.

Через несколько минут послышались голоса, некоторые из которых Фелагсу были хорошо знакомы.

Выделанная трапезная из королевских покоев сияла ярким светом каплевидных люстр. Комнату с большим круглым столом с роскошеством блюд на толстых, заворачивавшихся молнией ножках, обрамляло резкое кружево резного бликсидиана, выступающего над головами возможных гостей. Приятные свежие ароматы доходили сюда из небольших окошек между трапезной и королевским садом по соседству. Напротив основного входа, в другой стороне комнаты, стояла широкая иссине-зеленая дверь с витражными изображениями. Возле круглых окон качались подвешенные к потолку колокольчики.

Ротр Сирегвад получил оповещение о важном собрании в королевском вагоне и приготовил себя к худшему раскладу. Ведь, чтобы сохранять спокойствие и веселость, необходимо было обдумать самый скверный поворот предстоящих событий. Старший мерценас явился в компании Въяля Фриура. Квонтрмех в этот раз смотрел на Ротра со снисходительностью, вниманием. Въяль был слишком стар, чтобы переживать из-за очередной оплошности на «Тесаке», которая к нему не имела прямого отношения. Или все-таки имела?

Стражи впустили старшего квонтрмеха и старшего мерценаса, и они, в сопровождении королевского охранника, сели за стол в молчаливом ожидании. Вскоре объявили представителя лабораторий, эссенцера Муфь ле Джавк, и мужское безмолвие прервала взволнованная женщина, пытавшаяся скрыть свой трепет.

Она, с густыми белыми локонами, выпрямилась в своем парадном синем костюме. Тот особо не отличался от рабочего и тем нравился молодолицей Муфь: женщина считала, что он помогал держать ее профессионально в любой ситуации.

Ротр натянуто ей улыбнулся.

– Ну вот, так-то лучше, – проговорила она мелодичным голосом. – Расслабьте свои напряженные морщины и вы, господин Фриур. Они вам не идут.

Сирегвад хохотнул, а девяностолетний с лишком старик Въяль покачал головой.

Двое стражей подошли к изысканной двери и распахнули ее. С низким поклоном они встретили входящую в трапезную принцессу под стук звонких цепочек. Старший мерценас, старший квонтрмех и эссенцер с почтением встали.

– Присаживайтесь, – голос Коариф ле Дейранг отдавал сухостью. – Благодарим вас, что нашли время посетить королевские покои…

Она хотела что-то сказать и оборвала свою мысль на полуслове. Сирегвад знал, что она торопилась упрекнуть своих гостей за халатность в профессиональных обязанностях, но что-то ее остановило.

Наказ короля. Он не любил, когда хозяева чем-то попрекают гостей.

– Наш повелитель выйдет чуть позже, – Коариф присела в кресло и позволила слуге накрыть ее колени салфеткой. – Сегодня у него выдался утомительный день, и он пожелал отдохнуть. Его Сиятельство принц вновь не сможет присутствовать здесь. Работает над новым изобретением.

«Никаких прямых упреков», – думала Муфь, из-под густых бровей рассматривая принцессу, – «но в каждой буковке, в каждой нотке так и слышно – вы облажались!»

– Благодарим вас за приглашение, Ваше Сиятельство, – сказал Въяль. – Пусть наш господин поправляется.

Коариф позвала повара. Только после того, как были названы категории блюд и принята первая проба от слуги на яды, присутствующие принялись есть. После порций каждый из них выпил по «Искре», и их лица бодро оживились.

Принцесса обратилась к Ротру Сирегваду:

– Я получила сегодня утром все необходимые сведения по преступлению. Я ознакамливалась с деталями вместе с Его Величеством. Как же сейчас обстоят дела? Если судить по вашему довольному лицу, старший мерценас Сирегвад, у вас есть, чем меня порадовать.

Муфь и Въяль сомневались в том, что таким способом принцессе удастся приструнить Ротра Сирегвада. Тот действительно лишь с повиновением кивнул, не изображая никакой досады. Коариф всегда злила его самоуверенность.

– Моя госпожа, – обратился он по-особенному, что всегда привлекало принцессу, – расследование ведется на таких же стремительных парах, на которых вы получили сегодня рано утром объем сведений. Мерценасы и стражи, занимающиеся этим делом, опрашивают всех возможных свидетелей, тех, кто так или иначе был знаком с преступником и работал с ним…

– И что же о нем говорят? – спросила принцесса, делая глоток гранатового вина.

– Ничего дурного и противоречивого, – ответил Ротр задумчиво. Это была правда. – Наш преступник был слишком молод, чтобы совершить такое продуманное и тщательно спланированное преступление. Я могу объяснить такое только подвижным умом.

– Вы нашли украденные эссенции?

Коариф больше не волновало то, почему мерценасы раньше не выявили человеческую кровь внутри этого юноши – злоба за это притупилась. Ее волновали актуальные вопросы.

– Нет, моя госпожа, – отчеканил Ротр, ведь другого ответа у него не было.

– И вы с гордостью говорите мне об этом? – сразу же вцепилась в него принцесса.

– Прошу прощения, Ваше Сиятельство, – вступилась Муфь, оживленно приклонившись над столом, – не думайте, что у старшего мерценаса Сирегвада есть повод для подобной гордости. У нас есть все необходимые ресурсы для того, чтобы как можно скорее найти украденные «Искры» и, в первую очередь, вернуть ваше доверие.

Коариф медленно повернула голову в сторону Муфь, но глаза принцессы все еще смотрели на Ротра Сирегвада. Старик Фриур молча наблюдал за происходящим.

– Не вам говорить, госпожа представительница, о том, что вы располагаете надлежащими средствами для исполнения обязанностей. Вы разве забыли, что ваш скандально известный арсенал, прошу простить меня за выражение, увели из-под носа? И мы, надо полагать, не на судебном заседании, – дополняла Коариф, а с губ Муфь едва не вырвалось «да разве уж!», – чтобы у старшего мерценаса Сирегвада вдруг появился защитник, об имени которого я даже понятия не имею.

Две пары женских глаз встретились. Муфь покраснела до кончиков ушей. Язык прижался от оскорбления к небу и примерз мертвым льдом. Коариф прекрасно знала Муфь, они виделись не раз с того момента, как женщина стала представителем старшей лаборатории, и понимала, какой силы будет подобный удар.

– Я снова обращаюсь к вам, старший мерценас, – принцесса поправила платье, как бы стряхнув с себя непрошенные слова гостьи. – Мне необходимы результаты. Вы должны понимать, что «Тесак» – молниеход большой, но не бескрайний. Вами же была высказана мысль о том, что, раз в жилой комнате преступника нет никаких улик украденных эссенций, «Искры» могут быть спрятаны в других местах.

– Безусловно, моя госпожа, но мы не имеем ни малейшего права обыскивать жилье каждого бликзерийца.

– Что значит – «не имеем права»? – непоколебимо возразила принцесса, чем привела в ступор всех присутствующих. Даже стражники едва сдержали удивление.

– Не в моей власти. – Въяль не удивился тому, как Ротр Сирегвад выдавил из себя предложение с твердыми тисками возмущения.

Принцесса удивленно приподняла брови. Она задумчиво хмыкнула. Трое гостей поняли, что Коариф никогда не чувствовала себя под оковами определенных уставов и кодексов. Она создавала их самостоятельно, поэтому такой запрет на вторжение в личную жизнь ее значительно покоробил и заставил задуматься.

– Вам есть, что сказать, старший квонтрмех? – неожиданно обратилась принцесса к Фриуру, который медленно поглаживал белую бородку. – Вы, должно быть, считаете, что тратите здесь свое время, но не забывайте, что двадцать украденных эссенций являются вашей шестимесячной дозой «Искры».

Старик Въяль грустно взглянул на Коариф, чувствуя к себе ее расположение. Он понимал, что был единственным, к кому невозможно было придраться в этом деле, ведь квонтрмехи никак не касались преступления.

– Да, Ваше Сиятельство, у меня есть некоторая мысль по этому поводу. Я узнал от Ротра, что так называемый Белоручка, чьего имени мы так тщательно избегали и боялись произнести, спрятал украденное не в своей комнате. Должно быть, у него есть тайник на самом «Тесаке»: живой или мертвый, бликзериец или, уж простите, складная тумба. Я долго размышлял и вдруг подумал: не мог ли преступник спрятать «Искры» в коридорах, кабинетах, темных углах? Нет, не в своей комнате и не в комнате своих возможных сообщников, а вне ее, принцесса. Там, куда не падает наш глаз. Ведь тот был мусорщиком, и я полагаю, что Белоручка хорошо знал такие места, например, в сортировочной между лабораториями. Увы, только в сию минуту в мою старую голову пришла таковая мысль, и я не мог объявить ее ранее.

В воздухе повисло облегчение. Коариф ле Дейранг улыбнулась, а за ней улыбнулась Муфь.

– Не зря Его Величество доверяет вам, старший квонтрмех, – кивнула принцесса. – Единственная здравая мысль за этот день.

Ротр Сирегвад покачнул головой. Старик выставил его глупцом перед принцессой!

– Что думает на этот счет представитель лаборатории?

– Это место обходят все – там мусорщики сливают в перерабатывающие баки отходы из младших и старших лабораторий, – Муфь женственно пригладила воротник формы. – Размышления господина Фриура звучат вполне логично. Если Белоручке удалось обойти охрану, он непременно должен был отправиться с отходным резервуаром в сортировочный вагон, который предназначен только для мусорщиков.

– Мы обыскали сортировочный вагон, – сразу же вставил слово Ротр Сирегвад. – Это была наша первая цель для поиска украденного, но, могу вас уверить, моя госпожа, мы не нашли двадцать украденных эссенций. Вероятно, нам удалось отыскать их часть сегодняшним днем, но… Мы не можем быть так уверены. Нам необходимо время.

Коариф вновь напряглась, и быстро нахлынувшее спокойствие в очередной раз разразилось громом. Будь Муфь маленькой девочкой, она бы непослушно дернула старшего мерценаса за усы.

– Да, я указал общее местоположение, – с хрипотцой сказал старый квонтрмех, – но при этом подчеркнул про тайные щели. Наш поезд так уж создан, Ваше Сиятельство, что везде находятся места, в которые если не пролезет весь бликзериец, так его рука наверняка. Господину старшему мерценасу я бы посоветовал осмотреть все как можно внимательнее.

Коариф поощрительно взглянула на Фриура, а затем перевела взор на Ротра. Ее презрительные глаза загорелись, пока лицо было совершенно непоколебимым.

– Странно, что вы сами, старший мерценас, до этого не додумались. Впрочем, что стоило ожидать от командира, который общается со своими подопечными, как с детьми, и позволяет им разного рода выходки? Да, мне доложили о вашем так называемом авторитете, но, знаете ли, крайне сомнительном. Панибратские отношения с мерценасами привели вас к тому, что они превратились в фамильярных бездельников. Раз уж я убедилась в вашей халатности, начиная с того, что вы поставили на пост лабораторий достаточно безответственных охранников, заканчивая вашей незаинтересованностью в деле, когда думать за вас должен непричастный квонтрмех – извините, старший мерценас, таково мое впечатление – я вынуждена вынести вам наказание. Вы будете лишены той дозы, которая была вынесена вором, а именно двадцати «Искр» и, вследствие этого, пищевого запаса в соответствующем размере, – она повысила голос, так как Въяль и Муфь вдруг охнули. – Я сделаю все, чтобы вы понесли полное наказание за свой просчет, старший мерценас Ротр Сирегвад, приставлю к вам стража, нет, десяток стражей, неумолимый вы воин, только бы в вашу глотку не попало ни капли эссенции.

– Помилуйте, моя принцесса, он не выживет! – старик, осознавая, что его слова повлияли на приговор, поднялся с места.

– Обычный бликзериец, как мы, еще смог бы, но Ротр – мерценас, – вступилась и Муфь. – Ему необходимо принимать три «Искры» в неделю…

– Не вам мне рассказывать, как устроено питание на «Тесаке», – прервала принцесса и подняла руку. Старик еще стоял на ногах, упершись руками в стол. – Наказание есть наказание. Так мы пополним пропавшие запасы эссенций и возместим ущерб, сэкономив на нашем ошибившемся старшем мерценасе. Таково решение короля.

Въяль жалостиво взглянул на Ротра Сирегвада, ожидая противостояние, бурю, споры или каплю обиды вперемешку с яростью. Муфь с подобной надеждой сложила руки в замок под столом.

– Я не хотел этого, Ротр, – прошептал старик. – Я хотел помочь делу.

Но старший мерценас был неподатлив. Принцесса снова вспомнила свои слова – неумолимый воин. Ротр же не чувствовал внутри себя ни сожалений, ни горечи, ни злости. Он позабыл о мимолетном негодовании на Въяля, словно его больше ничего не заботило. Какая теперь разница, ведь после месяца лишений он, несомненно, умрет? Последующие дни станут для него пыткой, и его ничто не будет так заботить, как ломота суставов, боли в желудке и груди, потеря сил, а затем высасывающий голод, головокружения, обмороки и, в конце концов, беспомощная смерть.

Весь следующий месяц пронесся перед его глазами. Он подумал о горе своей жены, милой ему Сойфрони, и теперь все его возможные муки растворились: перед глазами предстала безутешная маленькая женщина, чьи переживания окончательно его добьют в последний час. Ротр хорошо умел фантазировать и представлять события в ярких красках.

Однако сейчас старшему мерценасу хотелось лишь покрутить свой прекрасный черный ус. Этикет запрещал, и Сирегвад проклинал его всем сердцем.

– Что же ты молчишь, Ротр? – дрожащим старческим голосом произнес Въяль. – Скажи же что-нибудь!

Старший мерценас поднялся с места. С достоинством и без признаков нанесенного удара. Ротр выпрямился и выказал принцессе в своем тоне высокое уважение ее решению.

– Такова ваша воля, моя госпожа, и воля короля, – его голос заставил усадить в кресло Въяля. – В кодексе «Тесака» первой строкой указано: «Неси за прогрешности грех чужой». И, раз уж мы боремся за законность и правосудие, то я заслужил ваш гнев за свое… Разгильдяйство.

Принцесса одарила его улыбкой.

«Хитрец, думаешь обыграть меня своим повиновением? Поверь мне, Ротр Сирегвад, ты представить себе не можешь муки от эссенцерной ломки. Никто тебя не спасет из твоих драгоценных мерценасов».

Ротр стоял, когда стражи распахнули дверь из соседней комнаты. Теперь поднялись все, в том числе и Коариф.

– Его Величество, Лиртом де Ефаль.

«Тон» Фелагса затрещал в ухе. Мерценас резким движением вытащил трос, прижимая ладонь к ушной раковине, и заглядывая между щелей вентиляции.

Обычным бликзерийцам запрещено было видеть короля в целях его безопасности, поэтому Фелагс напряг все извилины, чтобы разглядеть таинственный облик. Кто-то предполагал, что король был белооким бессмертным стариком на посохе с тяжелым горбом на спине. Его высокий лоб якобы обрамляли огромные родинки, а из макушки торчало пару тонких волосинок цвета тумана.

Для кого-то он был статным мужчиной с черной бородой и длинными густыми волосами, собранными в корону из бликсидиана, с грузными перстнями на пальцах, которые стучали в такт его активного сердцебиения. О таком образе думали мерценасы, ведь считали короля похожим на Ротра Сирегвада – Его Величество, должно быть, тоже задорно покручивает усы.

Для третьих титул «короля» был прикрытием. «Королева!» – восклицали некоторые бликзерийцы. Матерей на «Тесаке» было не так много, но каждый знал, что только у них есть способность смотреть на людей, как на своих детей, проявлять к ним все свое беспокойное и трепетное тепло. Только королева-мать могла знать о ранах своего ребенка и уметь их излечивать.

Фелагсу больше не удалось подслушать разговор: гроза перекрывала почтенные речи. Король не подошел к столу и гостям, а стоял на месте, поэтому Келгод так и не увидел его. Однако Фелагс различил взгляд старшего мерценаса. Ротр смотрел не с таким благоговением на своего владыку. Он ответил кротким почтением, низко поклонившись, и пряча свое лицо.

«Старший мерценас, вас приговорили не к наказанию, а к смерти», – думал Фелагс, нахмурив брови. – «Только так просто они от вас не отделаются».

Келгод улыбнулся. Благодаря разговору он догадывался, где могли быть спрятаны эссенции, но он найдет их раньше, чем посланники принцессы. Фелагс был уверен, что наказание старшего мерценаса равнозначно его временному отстранению, и владычица направит на поиски «Искр» свою беспринципную стражу.

«Но когда они придут туда, никаких эссенций уже не будет».

Стража королевского вагона засуетилась. Нет, они подняли крики и обнажили оружие, судя по звону металла. Фелагс испугался от мысли, что его заметили, но понял, что возгласы стражей обращены в другую сторону. Опасность. Фелагс последний раз взглянул в щель и понял, что короля и принцессу увели, а настороженный старший мерценас схватился за эфес на поясе, подойдя к окну. Келгод решил выглянуть из своего укрытия, снова надев очки и натянув повязку.

Стража ринулась дальше от покоев, и Фелагсу удалось незаметно выбраться из щели. Схватившись за страховочный поручень, он усилил зрение.

Увиденное заставило его застыть на месте.

На крыше седьмого вагона стояла большая черная фигура, озаряемая молниями над «Тесаком». Она казалась нечеловеческой, кривой и горбатой, пока Фелагс не понял, что это не просто грозовые тучи, а самый настоящий всадник. Он сидел на темном, словно в копоти, скакуне (Келгод узнал животное из старых учебников) с толстыми тяжелыми ногами с кисточками на копытах. От его гривы и хвоста разлеталось множество мелких хлопьев, а нос по-дикому фырчал на чужаков.

– Я тебя знаю.

В детстве Фелагс видел его не раз то ли во снах, то ли на яву. Его отец был убежден, как и другие мерценасы, что это порождение Всеоблачности, волшебный мираж. Всадник, как и тогда, сидел смирно, укутавшись в черный развевающийся мешок. Вокруг его фигуры и образа коня блестели багрово-красные молнии. Фелагс в первый раз видел такой цвет бликзерии, ведь обычно он был синим, фиолетовым или белым. В его видениях он был лишь черным и только в ту минуту тот явил свой истинный цвет.

«Это видение? Чудовище? Чья-то шутка?», – думал Келгод. – «В любом случае, стража сочла его опасным».

Скакун поднялся на дыбы. Всадник, держась за гриву, вдруг хлопнул ногой по боку коня и развернул животное, направляя прочь от стражи.

– Не уйдешь! – крикнул кто-то, но тут же остановился. Страх перед неизвестным был сильнее.

«Настоящий ты или созданный катаклизмом?»

Фелагс не медлил. Он пропрыгал от поручня к поручню, а потом, схватившись за цепь, взмыл в воздух, направляясь за всадником. Кто бы это ни был, Фелагс чувствовал угрозу, пусть и не понимал, почему незнакомец вдруг остановил наступление.

Погоня била в лицо дождем. Всадник мчался на красноглазом коне по крышам вагонов, а Фелагс летел, как охотник над своей жертвой. Он задумался, увидел ли его всадник, и повернутое к нему темное лицо доказало это.

– Испугался? – вырвалось у Фелагса.

Озарение дало ему больше сил, и тот сильным круговоротом взлетел в очередной раз. Он был готов нанести удар выхваченным эфесом.

Мерценасы издалека увидели мчащуюся тень и летящего за ней бойца. Неожиданно всадник, когда Фелагс почти к нему приблизился, приспустил капюшон. В дождливой ночи засиял его единственный огромный багровый глаз и создал вокруг себя яркую вспышку. Мерценас встретился с сильной ударной волной вперемешку с острыми иглами красных молний.

Фелагс свалился на вагон, приходя в себя, но, сделав это довольно быстро, поднял голову и понял, что всадника и след простыл. Услышав через свист в ушах, как с двух сторон к нему бежит стража и мерценасский отряд, он запрыгнул на сцепку и перелез под дно поезда. Там Фелагс быстро пронесся к тринадцатому вагону оружейников и попал через нижний потайной люк в сухую комнатушку.

Свет был выключен. Опустив занавески, Фелагс прислушался к движениям на улице и до полной тишины укрылся в комнате.

Еще долго мелькали энергетические шары, освещающие стражам и мерценасам их нескончаемые поиски. Фелагс, нащупав на столе кувшин, выпил остатки питьевой воды. Утоление жажды сделало его разум чище, и он принялся воссоздавать цепочку событий.

«Воздух в восточном направлении в сильные грозы славится своими миражами», – рассуждал он. – «Здесь шаровые молнии под влиянием Всеоблачности могут проецировать разные и, порой, совершенно немыслимые образы. Наверняка это была иллюзия».

Фелагс зажег тонкую свечку, и ее тусклое свечение помогло рассмотреть маленькую комнату. Он из случая к случаю бывал здесь во время ночных вылазок, когда была возможность укрыться от дождя на короткий отдых.

Эта оружейная принадлежала Алледу. Он поделился с другом, что в комнате есть нижний потайной люк, которым тот хоть и не пользовался, но всегда знал о его существовании. Вскоре после этого Фелагс втайне от Алледа заходил сюда, но друг быстро догадался и стал оставлять кувшины с водой. Фелагс, видя оставленные подарки, так и не признался другу. Аллед, в свою очередь, вопросов не задавал, своим молчанием позволяя ему бывать в оружейной.

Мерценас тихо покинул комнату, потушив свечу, и вышел в коридор. Тихо и безлюдно. Там было свежее, чище работала вентиляция. Не успел Фелагс пройти несколько шагов, как люк в коридоре вагона скрипнул.

«Нашли».

Фелагс понял, что бежать было поздно, да теперь уже и некуда. Потайной люк в оружейной Алледа был на неудобном для него расстоянии, да и выдавать такой практичный вход ему не хотелось.

– Напарник, это ты? – послышался знакомый голос. Тень бесшумно захлопнула люк, но еще висела на настенной лестнице. – Ты тоже видел всадника?

Фелагс облегченно выдохнул. Появление Улрея, а не стражи, говорило о том, что бедствие миновало – оба баловали себя запретными ночными вылазками.

– Еще как, – Фелагс стянул с лица повязку. – Это мираж?

– Никакого другого объяснения этому я найти не смог, – словно прочитал его мысли Улрей. – За всадником гнался, по всей видимости, мерценас. Его сейчас ищет королевская стража и наш ночной отряд.

– Почему?

– Думают, никак не связано ли с ним видение? – Улрей почесал намокший затылок. – Это мне мерценас Фортм из отряда сказал, когда мы с ним пересеклись на посту. Они сначала меня заподозрили, но все наши ведь знают, что я позже выхожу прогуляться. Всадника я уже застал в то время, когда ты в него почти влетел, а он исчез.

Улрей с ухмылкой взглянул на Фелагса, а тот повел плечами.

– Я никому не скажу. – Улрей покрепче взялся рукой за ступеньку лестницы.

– Еще бы ты сказал!

Фелагс, изображая злобу, схватился за эфес, и оба разразились хохотом, который им вскоре пришлось придержать из-за очередного приближающегося патруля.

6. «ХРУСТАЛЬНЫЕ ВОРОТА»

На десять бликзерийцев один не взращивает, не косит, а сыт остается

Тесакская пословица

Мерценасы охраняли лаборатории поезда, стража сосредоточила свои силы на поисках сомнительного врага и контроле ведущих вагонов. Улрей и Фелагс, скрываясь от патрульных отрядов, не нашли решения лучше, как вернуться в свои комнаты и дождаться затишья. Они вошли в «Маневр», бесшумно миновав до этого оружейные мастерские, и под видом подвыпивших бликзерийцев разошлись по домам.

Фелагс провалился в сон, но совершенно недолгий. Он проснулся через пару часов от сновидений, напомнивших ему о королевском ужине, приговоре для старшего мерценаса и, на худой конец, о черном всаднике.

Фелагс бранил себя за потраченное время: он не знал, когда отдадут приказ на обыски, предполагая, что жадная на эссенции принцесса могла послать стражей сразу же после предложения старика-эссенцера. Ему удалось привести себя в чувства, когда снаружи еще слышался свист цепей, на которых парили мерценасы.

Фелагс потратил немного времени, чтобы освободить свой сейф. Он вышел из комнаты. Голова вагона уже сидел на стуле возле одного из выходов и мирно подсчитывал «Искры».

– Доброе утро, господин Дезчер, – Фелагс приостановился, осторожно отвлекая мужчину от своего увлечения. – Ждете, когда освободят душевую?

– Воды, – как-то напуганно отвечал Дезчер, – у нас вдоволь, насосы и фильтры работают исправно. Сам душ чистенький, блестит, как бликзерийская сталь! Дежурный нашего вагона потрудился на славу.

Фелагс кивнул, но подозрительная озабоченность Головы смутила его. Они общались тихо, чтобы не разбудить еще спящих бликзерийцев.

– Что вас беспокоит?

– Нет-нет… – замямлил Дезчер, а потом поднял глаза на Фелагса. – Хотя… Не знаю, слышал ли ты или нет… Сегодня ночью было что-то жуткое.

Мерценас догадался, о чем речь, но не раскрыл свою осведомленность.

– И что же?

– Голова соседнего вагона, отец одного из мерценасов сегодняшнего ночного патруля, сказал, что уж бунтовщик какой на короля напал.

– Да ну!

– А вот так! – искренне воскликнул Дезчер. – Ворвался в хоромы ни свет ни заря. Ищут его до сих пор по «Тесаку», стража любого подозреваемого допрашивает в «Маневре», пока мерценасы рыщут вне поезда… Говорят, вздумал бликзерию использовать, а то и оружие какое. Нам, простым бликзерийцам, его нельзя носить, это только вам да страже можно. Из-за этого даже расследование дела Белоручки приостановили на время.

– А что с королем? – вдруг прервал Фелагс. Мысль о том, что стража, вероятно, повременит с поиском украденных эссенций, подбодрила его.

– В смысле? – удивленно раскрыл рот Дезчер.

– Вы ведь сказали, что на короля напали. С ним-то что?

Дезчер осекся, а Фелагс ехидно поднял край губ.

– Ничего, должно быть… Не добрался поди.

– А говорите, что напал! – постегнул его Фелагс. – Так, значит, не было ничего?

Осознав дыру в цепочке событий, Дезчер почесал пухлым пальцем свисающий кадык и покивал. После коротких размышлений, он плюнул в воздух и нахмурился.

– А этого он мне не сказал. Вот Марсейлин! Обдурил меня, что ли?

– По всей видимости.

Сплетни, легенды, россказни – все было излюбленным занятием на «Тесаке». Бликзерийцы, услышавшие вполуха новость, никогда не пытались передать ее истинно и целостно. Важнейшей задачей для них являлось как можно ярче переиначить историю, чтобы удивить или даже напугать друг друга. Фелагс всегда говорил подобным образом с Дезчером, а тот, накрепко закрепив свое доверие к нему, одобрительно кивал. Сам Фелагс немного выдохнул: воронка уже набежавших за несколько часов слухов должна была остановиться или притихнуть, кое-как обеспечивая спокойствие.

По пути от квонтрмехов Фелагс узнал, что сортировочная была закрыта на крупную переработку отходов и туда пускали только мусорщиков. Он был уверен, что «Искры» еще внутри. Так же, как и вечером, Фелагс прошел под днищем поезда, одновременно укрываясь от колкого ливня. Охрана вагонов усилилась, и теперь на посту стояло два патруля мерценасов. Среди них был и Улрей. До него уже дошла весть о наказании старшего мерценаса, вошедшее в исполнение, поэтому Фелагс, увидев негодующее выражение напарника, сразу понял причину.

Он попал в сортировочную через вагон-лабораторию – кто-то забыл закрыть окно перед уходом. Свет не горел, но в комнате по-прежнему пахло кисловатым запахом эмульсий для «Искры». В сортировочной же этот яркий аромат бил сильнее и приносил некоторые неудобства: к своему незнанию Фелагс слишком глубоко вдохнул едкую смесь отходов, отчего голова закружилась, а в носу засербило.

Маска. Фелагс щупал пальцами в перчатках по стенам и чувствовал на языке металлический привкус. Он сорвал маску со стены и быстрым движением нацепил ее на лицо. Фелагсу пришлось работать быстро. Он снова принялся бродить ладонями, заглядывая во множество щелей в надежде найти заветные эссенции. Выемок было много: сортировочные вагоны никогда не отличались стойкостью. Эссенций не было.

Ему пришлось закрыть лицо рукавом, несмотря на то, что он был в маске. Грязно-синяя жидкость пыхнула белым паром из открытого бака. «Искры», привычные эссенции, потускнели внутри и стали обжигающими. Несколько булькающих капель попало на приоткрытое запястье, и Фелагс шикнул от боли. Кожа мгновенно побагровела и проявила ожог.

«Внутрь он точно не мог положить банки с «Искрой». Отходы быстро бы растворили бутыли вместе с содержимым, так что такой тайник бесполезен…»

За окном виднелись приближающиеся огни. Патрульные выискивали каждого, кто мог выйти без разрешения, чтобы наказать по всей строгости и, вполне возможно, заподозрить в причастности к недавним событиям.

Фелагс пригнулся, спрятавшись под окном. Еще больше тревоги добавили шаги в соседнем вагоне. В такой час еще никто не работал.

Дверь хлопнула с другой стороны. Фелагс поднялся и, подбавляя себе ход, резко сунул руку в выемку за баком. Он не догадался о ней, на уровне глаз она была незаметна, но пока тот прятался под окном, на его глаза попалась нижняя щель. Фелагс сунул пальцы и сильно толкнул доску в сторону. Она не издала характерного скрипа – мерценас понял, что ее уже отодвигали. Под ней было пусто: синяя жидкость из бака редко спадала мелкими каплями, собираясь в крохотную лужу, стекающую в фильтрующие резервуары для энергетических труб. Фелагс под разными ракурсами заглядывал в дыру, рыскал пальцами по холодному дну, но не мог ничего найти. Однако внутреннее чутье подсказывало ему, что Белоручка спрятал «Искры» в этом месте.

И тут его пальцы стукнулись обо что-то с округлыми стенками. Для этого ему пришлось отодвинуть еще одну доску, издавшую противный скрежет. Что-то маленькое еле поддавалось рукам и постоянно скользило на перчатках. Фелагс торопился и не отчаивался. «Искры», одна за одной, оказывались в карманах сумки на ремне.

Старик-квонтрмех оказался прав.

За баком их было восемнадцать. В сумке Фелагса они то и дело позвякивали и тянули карманы вниз. Он понимал, что возвращаться теперь следует как можно осторожнее, но вопрос о том, где были еще две оставался открыт.

Фелагс поставил доски на место и окинул взглядом с высоким потолком комнату. Нос уже привык к запаху отходов, пусть горящее от боли запястье напоминало о его едкости. Мерценас решил, что Белоручка просто-напросто забрал две «Искры» себе. Собираясь покинуть сортировочную, он, перелезая через окно, схватился пальцами за его верхний выступающий край и случайно нащупал что-то выпуклое. Фелагс поразился своей удаче – еще одна эссенция, спрятанная между болтов.

Кровь прилила к щекам от восторга. Долгие поиски и страх того, что патруль обнаружит его, на время утомили Фелагса, но сейчас, когда в сумке было девятнадцать украденных Белоручкой эссенций, силы вернулись.

Недалеко послышались голоса, а в соседнем вагоне что-то звякнуло. Фелагс запрыгнул внутрь сортировочной.

«Кажется, мой сосед не просто работает в лаборатории. Он там прячется, как и я», – Фелагс, подкравшись к двери, пригнулся в углу. – «Что если это сообщник Белоручки, который пришел за краденым? Извини, товарищ по несчастью, но они пока побудут у меня».

Он не успел войти сам, как дверь сортировочной отворилась. В комнату заехал резервуар с отходами, а затем вошли двое мужчин. Мусорщики в защитных масках вздрогнули, увидев вооруженного эфесом мерценаса.

– Патруль мерценасов, утренний обход.

– Так точно, – расстеряно пробубнил один из них. – Раньше здесь обходов не было…

– Вы так напуганы? – строго спросил Фелагс. – Раньше не было, теперь есть. Или вы что-то прячете?

– Нет-нет, господин мерценас! – вскрикнули те в один голос. – У мусорщиков строгий контроль охраны, да и мы чисты намерениями, как белый лист.

Фелагс кивнул, с осторожностю оглядываясь по сторонам.

– Значит, это был ваш оружейник на входе?

Фелагс недоуменно переспросил.

– Когда мы пришли, в лаборатории был бликзериец. Он сказал, что причислен к оружейникам утреннего патруля.

Фелагс почувствовал пробежавший холодок по спине. Мерценасы никогда не брали оружейников на патруль.

– Да, этот оружейник – славный малый. Правда, он ушел раньше меня –торопился на рабочее место. Пойду догоню.

Фелагс ускорил шаг и перешел на бег. Дверь за дверью распахивались перед ним, а он мчался в поисках лжеоружейника. В окошке перед десятым вагоном Фелагс заметил, как недалеко напротив мелькнула чья-то фигура. Он настиг ее широкими шагами уже в вагоне-оружейной, схватив за плечо и резко развернув к себе.

– Аллед?

Фелагс удивленно отпрянул. Аллед плотнее закутывался в свой плащ оружейника. Руки дали дрожь, когда он натягивал ворот.

– Я, – устало говорил Аллед. – Что тебя удивляет?

Фелагс в замешательстве смотрел на друга и молчал.

– Я здесь работаю, – продолжал Аллед. – Забыл, что я оружейник?

– Что ты делал в лаборатории?

– Относил новое оборудование из бликсидиана, – голос Алледа был совсем слабым. – Я спешу домой. Всю ночь работал. Сестра ждет.

Фелагс решил пойти следом.

Дождавшись, когда Аллед скроется за дверью противоположного вагона, Фелагс вышел на проходной балкон. Выстроенная площадка служила обходным путем для всех жителей «Тесака» и тянулась снаружи через весь поезд по правой и левой стороне. Аллед вышел на левую, а Фелагс зашагал по правой. Несколько бликзерийцев-оружейников возвращались в свои вагоны. Кто-то останавливался, чтобы сонно рассмотреть облачную влажную даль, из-за чего Фелагс то и дело толкался плечом в чужую спину.

Аллед жил в шестьдесят третьем вагоне, рядом с библиотекой «Фолиант». Жители в основном передвигались до своих комнат пешком, но нередко пользовались передвижными балконами, которые перемещались по воздуху на бликзерийской энергии. Фелагс услышал скрип отчаливающей площадки и догадался, что друг не оставил такой возможности. Мерценас, не теряя ни минуты, последовал его примеру, и вскоре вышел на пятьдесят восьмом вагоне, когда Аллед остался, чтобы добраться до своего.

До комнаты друга Фелагс пошел сам. Он помедлил и вошел внутрь вагона только тогда, когда Аллед оказался дома. В комнате что-то тихо скрипнуло, но затем покрылось тишиной, иногда разрываемой далекими отзвуками грома и стуком дождя. Казалось, что Аллед только и делает, что стоит на месте, боясь издать шум.

Дверь была не заперта, приоткрыта, и Фелагс вошел без стука. Комната была больше, чем его, так как здесь жил не только Аллед, но и Мелззи: две односпальные кровати с потертыми ножками и лак на столике бросались в глаза даже при тусклом освещении. Все было изрядно поношенным и отжившим свое, но хозяева заметно старались сохранять порядок в старой каморке, шлифуя и подкрашивая отслаивающуюся краску стен.

Аллед, свесив одну ногу с кровати, лежал на помятых простынях. Худые пальцы были запущены в волосы, пока диадема сияла на полу рядом с расшнурованными ботинками. Он издавал измученное сопение.

– Как знал, что ты за мной пойдешь, – негромко произнес Аллед. – Не очень-то ты мне доверяешь.

Фелагс подошел ближе. На лбу Алледа блестела россыпь мелких капель.

Вовсе не дождевых.

Аллед увидел смятение Фелагса и бросил кроткую улыбку.

– Видел когда-нибудь пот?

Голос Алледа сразу же запнулся на полуслове и стал хриплым. Он откашлялся.

Фелагс тяжело вздохнул.

– Он дурно пахнет, – продолжал Аллед, голубыми глазами рассматривая друга, – и выступает всегда в самый неподходящий момент. Особенно когда тебя застают врасплох. Он появляется на лбу, на шее, подмышками… Даже ладони могут потеть. Отвратительно.

Щеки Алледа налились пунцовым цветом. В глазах выступили слезинки.

– Что с тобой? – Фелагс держался твердо.

– Простыл под дождем, – Аллед приподнялся, чтобы сделать глоток воды из кружки на столе. – То есть, заболел. Люди могут болеть в отличие от бликзерийцев. А еще иметь побочные эффекты от вечного голода в виде головокружений, отдышки и слабости.

С этого момента у Фелагса не было ни капли сомнений – Аллед был человеком. Веул украдкой взглянул на друга-мерценаса. Сил ему не хватало, и Аллед устало накрыл глаза ладонью. Дыхание стало тяжелее.

– Если хочешь узнать, как это, быть больным, – Аллед свесил свободную руку и одну ногу с края кровати, – то я расскажу. Такое ощущение, что меня накалили в печи, а голову стянули тисками. В груди саднит, а голова вот-вот лопнет, как натертая мозоль. Бликзерийцы такого никогда не почувствуют, ведь если бы они с этим столкнулись, то наверняка хотя бы в этом посочувствовали простому смертному.

– Наши предки лечили болезни травами.

Аллед молчал.

– В лаборатории ты их и искал?

– Только, увы и ах, нашел заплесневелые остатки чая, – Аллед попытался улыбнуться. – Надеялся найти редкие сборы из вагонов-огородов. А ты, должно быть, рискнул подумать, что я воровал «Искры»?

– Угадал.

– Если бы они излечивали человеческие болезни, то я бы с удовольствием унес пару десятков домой. Однако для такого, как я, эссенции – настоящий яд: одна капля грозит мучительным несварением желудка, а целая колба – смертью.

Фелагс слушал, ощущая в мыслях гнетущую пустоту. Со временем нити размышлений принялись затягиваться в клубок сомнений, сталкивающихся между собой в грозном поединке разума.

«Мой друг – человек…»

– Что будете делать со мной, господин мерценас?

Фелагс не успел и подумать. Дверь открылась, и на пороге застыла Мелззи с тяжелой сумкой на плече. Как только Фелагс повернулся к ней лицом, она выхватила из поясного чехла шило и, уронив вещи на пол, выставила перед собой орудие. Миловидные черты лица скорчились – девушка приложила огромные усилия, чтобы сделать злую физиономию.

Она захлопнула дверь.

– Не надо, Мелззи, – немного повысив голос, сказал Аллед. – Дай ему выполнить свои обязанности. Лучше умереть от дружеской руки, чем от клинка Экипажа.

– Еще чего! – выпалила девушка. – Двадцать лет прятались, а сейчас вдруг надо закончить?

– Мелззи, – начал Фелагс, протянув руки, но девушка напряглась еще больше, – не кричи. Иначе весь вагон сбежится.

Мелззи сделала шаг вперед.

– Я своего брата в обиду не дам, Фелагс. Ты наш друг, но брат… За него…

Ее губы сжались, а пальцы еще сильнее впились в рукоять шила. Аллед наблюдал за происходящим неподвижно.

– Ты мерценас, – продолжала Мелззи, – и твоя задача – сбрасывать людей вниз головой с «Тесака». Но мне плевать, что ты воин, что ты сильнее нас двоих вместе взятых. Я хотя бы этим шилом сражаться за Алледа буду, слышишь?

– Я и не думал!.. – вдруг бросил Фелагс, чтобы прервать Мелззи, но после понизил тон. – Я и не думал… Сбрасывать головой вниз Алледа. Не только для тебя он так дорого обходится.

Лицо Мелззи изменилось, но шило еще оставалось в руках. Аллед издал необъяснимый вздох.

Все втроем ютились за столом, как дети в самостоятельно сооруженной палатке. Мелззи подвинула к укутанному в одеяло Алледу чашу с горячим лекарственным напитком. До этого девушка вручила ему еще одно самодельное снадобье по рецепту из старых книг библиотеки. Через какое-то время оно немного взбодрило и привело Алледа в чувства. Для себя и Фелагса Мелззи навела горьковатый дешевый чай из листьев смородины.

– Значит, ты, Аллед, – начал Фелагс почти шепотом после рассказа Веулов, – потерял силу, как только родился. Но как только вашим родителям удалось скрыть тебя от проверки на наличие бликзерии? При рождении каждый ребенок ей подвергается – на то с повитухой эссенцер в паре работает.

– Повитуха знать потом не знает, есть ли у ребенка бликзерия или нет, – отвечал Аллед. – Этим уже занимается эссенцер. Как я позже узнал от родителей, тот бликзериец по доброте душевной закрыл на это глаза. Не знаю, что на него нашло. В отчете он передал сведения о том, что у новорожденного малыша Алледа Веула все бликзерийские показатели в норме.

– Тебе крупно повезло.

– Еще как. Но, как оказалось, сложности на этом не кончились. Этого ребенка нужно было бы и кормить: человеку необходимо питаться в разы чаще, чем бликзерийцу. Материнское молоко часто вызывало рвотные позывы. Поиск еды стал незаконным, и родители примкнули к воровству продуктов из вагонов-огородов. Из-за дурного рациона и нехватки питательных веществ мое здоровье подкосилось – ни о каком иммунитете речи быть не может. Я стал старадать от головокружений, слабости, отдышки, потливости. Еду по сей день достать непросто. Как и здоровье.

Мелззи поставила перед братом тарелку с холодной кашей из вареного картофеля с капустной лепешкой. Аллед сразу же принялся есть.

– Сегодня – свежее некуда, – только и сказала Мелззи, не желая говорить, откуда она принесла продукты. – Еду трудно пронести в личную комнату, но кое-как удается. К тому же, мы делаем небольшие запасы на несколько дней вперед, если получается вынести больше…

Она неловко посмотрела на Фелагса, почувствовав на себе его взгляд.

– Ты прости, Фелагс, что я на тебя с шилом бросилась. Я хоть ушла из квонтрмехов, но до сих пор имею рабочее орудие при себе – его ношение не возбраняется. Признаться, про шило я уже забыла, но здесь, увидев тебя у нас, поняла, что ты обо всем узнал. Руки сами потянулись.

– Я не в обиде, – честно ответил Фелагс. – Только удивлен, как долго вы это скрывали. Аллед, ты работаешь среди оружейников, а они, как полагается, изготавливают оружие с помощью бликзерии. Как ты еще остался на своем месте?

– Оружейники не только создают клинки, – Аллед помедлил, чтобы прожевать кашу, – но и шьют форму для мерценасов и королевских стражей, а подрабатывают заказами для жителей «Тесака». Я как раз из них. Для того, чтобы шить панталоны, бликзерия не нужна.

– Насколько мне известно, каждый оружейник должен продемонстрировать мастерство ковки клинка для королевского стража, – Фелагс откинулся на спинку кровати. – Я точно помню, как ты вручал меч одному из них.

Аллед подул на горячий напиток, пар от которого прыснул в разные стороны. Сделав осторожный глоток, он вытер с виска выступивший пот.

– Жар по́том выходит, Мел, – обратился Аллед к сестре, на что та кивнула. – Это хорошо, – теперь он взглянул на Фелагса. – Клинок, говоришь? Фелагс, тебе когда-нибудь доводилось пользоваться услугами других жителей?

– Приходилось, но я не понимаю, к чему ты клонишь.

– К тому он клонит, что без разбора руководит другими оружейниками для своей выгоды, – хмуро ответила за Алледа Мелззи. – Играет в закулисного правителя, Фелагс.

– Мел все принимает близко к сердцу, – Аллед, как таинственный незнакомец, пригнулся ближе к другу, – и толкует все не так, как есть на самом деле. Я никаких игр не устраиваю, только создаю полезные связи, чтобы остаться на своем месте и не вызвать подозрений. Оружейники доверяют мне настолько, что за маленькую выгоду они готовы создать десяток, а то и сотню клинков.

– Ты так уверенно не скачи, Аллед, иначе ногу подвернешь.

Аллед усмехнулся. Он поднялся с места, подхватив с пола диадему, а затем вскочил на кровать.

– Я начинаю сомневаться, что ты болен, – Мелззи, подобно недовольному воспитателю, уперла руки в бока.

– Взгляни на меня, Фелагс, – Аллед ловко накинул на лоб украшение. – И ты посмотри, Мел. Посмотри, не отворачивайся. Я ношу эту диадему, как король свой венец, только лишь для того, чтобы им казаться. Но на деле – никакой я не владыка. В душе мне никем не хочется пользоваться, потому что я и сам рад создавать клинки из бликзерийской стали, варить эссенции или даже бороться в качестве мерценаса. Но не могу. Я, видимо, не рожден для магии и «Тесака». Но у меня и своя мечта есть. Этот маскарад нужен для того, чтобы остаться на поезде как можно дольше. Я просто хочу жить.

– Никто с этим не спорит, – Фелагс внимательно посмотрел на Алледа. – Однако оружейники, которые выполняют твою работу, могут взбунтоваться. Твой лишний выпад к добру не приведет – бликзерийцы быстро раскусят твой замысел, если захотят. Что ты тогда намерен сделать?

Аллед прикоснулся к голубому камню в центре диадемы. В затяжном молчании был слышен только стук дождя за окном.

Аллед думал достаточно долго.

– Так тому и быть, – заявил Аллед холодным, но спокойным голосом, и повторил: – Так тому и быть… Сопротивляться не стану. Но пока никто не разгадал мою тайну, Фелагс, я продолжу делать вид, что я неприметный житель поезда. Сольюсь с фигурой бликзерийца настолько, что едва ли кто-то посмеет возразить мне.

Свет молнии зловеще озарил фигуру Алледа. Фелагс долго всматривался в него, вдруг почувствовав на миг, что перед ним стоит совершенно чужая личность. Немного отпрянув, он заметил, как по-новому засияли эти голубые глаза, как иначе на его теле сидит одежда и по-другому лежат волосы. Багрянец на щеках выглядел уже не так болезненно, но придавал выражению лица Алледа нечто новое, незнакомое, далекое…

Фелагс думал: его друг – человек. Тот, за кем охотятся владыки поезда и истребляют, ведь на «Тесаке» принято считать, что они представляют опасность. Не будь Аллед его другом, то, должно быть, он арестовал бы его для смертельного приговора.

«Должно быть… Но все же смог я, если бы это был чужой мне житель? Впрочем, что делать сейчас? Как защитить Алледа, Мелззи и… Самого себя?»

– Думаешь, что делать со всем этим, Фелагс? – Аллед до сих пор стоял на кровати, смотря на друга сверху вниз. – Я прав?

Фелагс молчал.

– Как мне кажется, ты сделал выбор. Тогда, когда попросил Мелззи опустить шило, потому что, по твоим словам, ты не собирался сбросить меня с «Тесака». Ты уже все решил.

– Да. Решил.

Аллед прав. Фелагс давным-давно принял решение.

– Только будь осторожен, – молния ударила вновь. – Дружба с человеком может привести к тому, что ты сам рискуешь им стать.

Мелззи схватила подушку и отправила ее в брата. Та прилетела ровно в лицо. Аллед покачнулся и, скрипя кроватью, плюхнулся на одеяло.

– Спуститесь уже со своего пьедестала, ваше благородие!

Троица подняла смех.

– Ты сказал, что у тебя мечта есть, Аллед. Чего ты хочешь?

Мелззи вышла из комнаты в душевую, захватив с собой грязную посуду. Фелагс пристроился возле кровати, на которой лежал Аллед. Тот разглядывал потолок, покручивая в руках диадему.

– Чувствую натуру мерценаса – все хочет знать. Собираешь на меня досье?

– Я просто спросил, – Фелагс отрицательно покачал головой. – У меня, например, ее нет. Если не хочешь рассказывать – не надо.

Аллед повернулся на бок, встретившись со спиной друга.

– Как это – нет? Хочешь сказать, что ты бесцельно проживашь свои дни?

– Я ничего не хочу сказать.

– Не обижайся, – Аллед поднялся и потянулся к полке с книгами, чтобы достать одну из них. – Присядь лучше за стол.

Фелагс нехотя повиновался. Перед ним появилась большая рукописная книга в синем переплете с множеством картинок. На каждой странице то и дело были подписи и карандашные рисунки. Пролистав пару глав, Фелагс нашел сшитые прямоугольные тканевые кусочки с изображением лошади. Если быстро пролистать страницы, то рисунок оживал, и животное бросалось в бег.

– Это я нарисовал, – неловко признался Аллед. – Я из детства помню твои рассказы о всаднике – от этого и конь на рисунках чернее ночи. Еще лет десять назад я увидел изображения скачущего коня из учебника и решил перерисовать. На память.

Фелагс всегда знал, что друг был неплохим рисовальщиком.

– Ты еще помнишь мои видения?

– Помню, – Аллед листал страницы. – Миражи – вот искусство «Тесака». Они заменили нам живопись старого мира.

– А Мелззи знает?

– Твой секрет остался между нами, – Аллед снова указал на рисунок. – Только я не уверен, что двигалась лошадь именно так. Откуда нам знать?

– А я отчего-то думаю, что ты прав.

Полистав еще немного, Фелагс отложил картинки и вернулся к книге. Теперь уже Аллед руководил чтением: он, облизнув палец, перевернул сразу сотню страниц и, добравшись до согнутого уголка, ткнул пальцем.

– «Хрустальные ворота», – Фелагс сказал это в один голос с другом. – Огромный арочный водопад где-то на востоке, о котором ходит множество легенд.

– Из них важно лишь то, что «Хрустальные ворота» считаются местом, где Всеоблачности нет, – Аллед воодушевился. – По каким-то причинам магический катаклизм не распространился на водопад и его ближайшую округу. Гонец говорит, что там по сей день живут люди.

– Гонец и без того много болтает.

– Ты не веришь в «Хрустальные ворота»?

Фелагс пожал плечами. Он решил умолчать о том, чему его учили в школе мерценасов – водопад считается таким же, как и всадник, миражем.

Не смог подвергнуть единственную радость Веула сомнениям.

– Верится с трудом, но, признаюсь, фантазия приятная, – увидев негодующее лицо Алледа, Фелагс по-доброму улыбнулся. – Я же не говорю, что «Хрустальных ворот» не существует. Сам посуди: «Тесак» уже триста лет огибает просторы этого мира, и еще ни разу бликзерийцы не встретили водопад. Всеоблачность даже горы поглотила и оставила от них одни развалины…

– Водопад – не гора, – бойко парировал Аллед.

– Возможно, водопад действительно существовал, но с чего вдруг катаклизм его не поглотил?

– По легендам, вода «Хрустальных ворот» имеет волшебные исцеляющие элементы и испарения, – Аллед склонился над книгой, – и когда-то там жили существа, называющиеся в древние времена эльфами. Они создали вокруг водопада ореол, способный отталкивать постороннюю магию. Что если эта сила способна впитать в себя и Всеоблачность?

Аллед ткнул пальцем в разворот, где были записи про «Хрустальные ворота». Рядом с текстом был и рисунок водопада: огромная горная арка с массивом деревьев сбрасывала с себя множество языков воды. Художник старался прорисовать каждый рельеф и блеск стекающих капель. Иллюстрация выглядела живо и правдоподобно, и Фелагс подумал, как прекрасен был бы водопад наяву.

Он вздохнул, совестно взглянув на Алледа. Тот с ликованием и волнением глядел то на Фелагса, то на рисунок, чего-то ожидая.

– Я бы хотел, чтобы поезд остановился в «Хрустальных воротах», Фелагс.

– Только не думай сказать подобное еще кому-нибудь, – Фелагс вскинул брови от открытого заявления. – Тебе не сдобровать.

– Ты только представь, – не унимался Аллед, перелистывая книгу в конец. На развороте показалась старая маленькая карта, – мы движемся с севера на восток. Не это ли хорошая возможность отыскать водопад? Мы не можем остановиться там, где хотим – Всеоблачность нас поглотит. Напрямую к востоку, если судить по старым летописным записям «Тесака», поезд никогда не поворачивал. Вдруг король неспроста принял решение двинуться туда?

Фелагс закинул ноги на стул. Аллед, отложив книгу в сторону, сел напротив друга. Он утер рукой вспотевший лоб, кротко кашлянул – запыхался.

– Король всегда не случайно выбирает маршрут, – невозмутимо говорил Фелагс. – В этот раз он, вероятно, вычислил безвредное для поезда место. Что же, не исключено, что и король жаждет найти своего рода «Хрустальные ворота»…

– Представь, что поезд остановится, – перебил Аллед, и от этой фразы Фелагс внезапно содрогнулся, – но не потерпит крушение, а привезет жителей в безопасную обитель – и бесконечный путь прекратится. Да, Всеоблачность не пропадет, но это еще не говорит о том, что этого никогда не случится. Сколько можно испытывать «Тесак» на прочность? Ты так не считаешь?

Аллед ждал ответ, но тот настолько погрузился в размышления, что Фелагс не ожидал обращения.

– Возможно, – Фелагс опустил глаза.

– Пора бы найти укромное бездвижное гнездо, как птицы, – продолжал Аллед. – Ты помнишь, что такое «птица»? Такое животное с перьями, крыльями… Не сердись – я понял, что ты не забыл! Птицы взращивают птенцов и учат их летать. Почему бы бликзерийцам не попробовать…

Аллед осекся. Фелагс взяв стакан, принялся размеренно покручивась его краем по столу.

– Теперь ты понимаешь? – спросил Фелагс. – Бликзерийцы, рожденные на «Тесаке», ни за что не поймут, что такое земля, что такое «Хрустальные ворота» и что такое статичность. Жители привыкли к молниеходу, стали с ним единым целым, а поддерживать его движение своим трудом – насущная цель. Поезд – их жизнь, их вселенная, и если он остановится, то это станет катастрофой, пожалуй, страшнее Всеоблачности. А вот люди… То есть, ты, Аллед… Твоя душа просится туда, потому что это твой настоящий дом. Настоящий человеческий дом.

Губы Алледа при тусклом свете проявили сухие трещенки. Сетка тонких вен стала ярче на фоне бледного лица, но глаза по-прежнему мерцали свежей голубизной.

Аллед положил ладонь на книгу, как будто насыщаясь силой картинки с «Хрустальными воротами», а затем медленно перевернул листы в начало книги. Взор Фелагса встретился с пожелтевшей надписью: «Давным-давно бликзерийцы были людьми…» Он долго всматривался в каждую выписанную букву, тоненькую, но четкую и читаемую.

– Каждому нужен настоящий дом.

За окном свистели горячие молнии ослепительного света. «Тесак» рассекал свирепые грозовые тучи и встречался с дождевой волной. Лампы мигали, когда грозные вспышки разрезали воздух совсем рядом с поездом. Свистели трубы, по которым бежала энергия бликзерии, такая привычная, но всегда удивляющая своим могуществом.

Аллед и Фелагс сидели спиной к окну, без слов перелистывая книгу в синем переплете. На их души накатило нечто тяжелое: странная тревога сжала сердце великаньей хваткой, но признаться в этом друг другу они не хотели. Все било, гудело, громыхало…

Мелззи отперла дверь. В стекло словно постучало, защелкало. Мелззи вздрогнула, вскрикнула от неожиданности, из рук выронила вымытую посуду.

Снова стук, скрежет, как будто кто-то ногтями прошелся по бликсидиану.

– Мелззи! – удивленно вскрикнул Аллед.

Но она не могла говорить. Мелззи кивком головы указала на окно. Фелагс медленно, поддаваясь внутренним необъяснимым механизмам, повернулся.

На них, за другой стороной стекла, смотрело белое зубастое лицо с огромными черными глазами и улыбалось.

7. ГРОЗОВОЕ ДИТЯ

Мерценасы, защитники «Тесака» от порождений Всеоблачности, делятся на чародеев и кулаков. Чародеи обладают особой стойкостью к бликзерии, перенося суровые натиски заклинаний, а кулаки – неподъемной физической силой, выносливостью и ловкостью. Однако обоим не избежать одинакового количества ожогов под рубахами…

Пятый старший мерценас «Тесака»,

Валардала Феругзед

Днем было темно как в ночи. Дождь стучал по «Тесаку» редкими каплями – недавний ливень немного затих. Округа поезда по сигналу мгновенно озарилась голубым светом, окна плотно закрылись ставнями. Вокруг слышались неразборчивые голоса вперемешку с громом, быстрым топотом по крыше и скрежетом цепей.

– Внимание всему «Тесаку»! Внимание всему «Тесаку»! – взывал общий голосопередатчик поезда. – Пожалуйста, оставайтесь в своих комнатах. Отойдите от окон и спрячьтесь в замкнутом помещении до прекращения сигнала об опасности. Повторяю…

Фелагс выскочил из люка. Он был в боевой готовности, а редкий дождь только благоволил тому, чтобы закончить дело как можно скорее. Туман перед ним рассеивался, и свет ламп охватывал вагон за вагоном.

Фелагс стоял на расстоянии одного вагона от аурифа. Огромное, в два раза больше мерценаса, худощавое белое существо с кривыми тонкими руками и ногами пригнулось над крышей на четвереньки, словно намереваясь прыгнуть. Оно напоминало костлявую растянутую в теле деву, приэтом не имея очевидных половых признаков. Длинные белые волосы рассыпались вокруг, как вязаный шарф, и легко подрагивали на ветру. Тонкое острое лицо на вытянутой шее улыбалось безгубым ртом: ровная челюсть держала ряд множества миниатюрных, но опасных зубов с нитью капающей слюны, которую он слизал двойным языком.

Ауриф издал характерное рычание. Из-за того, что чудовище было порождением Всеоблачности, его рык напоминал перестук дождя, только деформированного и жуткого, искривленного, будто поломанный инструмент. Оно взглянуло на Фелагса черными круглыми глазами и щелкнуло зубами, желая подразнить мерценаса.

«Недавно окрепший для полета ауриф», – размышлял он, обращая внимание на отсутствие морщин у чудовища. – «Не успел научиться парить в воздухе, как сразу же помчался за проходящим поездом. Мышцы крепкие, когти несбитые – за свою юность ауриф успел накопить силы с лихвой…»

Ауриф вновь издал душераздирающий вопль и совершил долгожданный прыжок. Переместившись на соседний вагон, существо разом сделало скачок, раззевая пасть. Фелагс отскочил вперед ловким трюком, а его тело зажглось мелкими молниями. Заклинания бликзерии прибавили ему ловкости и скорости реакции. Ауриф сразу же замер на месте и резко обернулся, обрушая теперь на Фелагса атаку за атакой. Переодически существо трясло головой, как будто прислушиваясь.

Рядом заревел гром. Фелагс, сделав кувырок назад, схватился за лежащие на крыше цепи. Мерценас прокружил вокруг вагона, а затем взлетел над аурифом. Бросив первую цепь и подхватив вторую, он другой рукой обнажил эфес из пояса. Фелагс сильным потягиванием приблизил себя за спину аурифа.

«Гром прогремел, значит… Пора!»

– Бликконтралион!

Над головой сверкнула молния и ударила в рукоять. Фелагс однажды вычитал в летописи, что до Всеоблачности гром гремел только после ослепительных молний, но магический катаклизм поменял последовательность явлений и подавал, таким образом, знаки перед вспышкой. Кружевной эфес в руках Фелагса зажегся сине-фиолетовыми искрами. Мгновенно огоньки закружились и приняли форму вытянутого лезвия, которое мерценас в сильном замахе направил на аурифа. Такой скачок гарантировал мощный и смертельный для чудовища выпад…

«Проклятье!»

Ауриф зарычал в развороте и парировал удар. Фелагс, надавливая лезвием на заточеные когти, знал, что теперь с трудом разобьет их. Мерценас увернулся от щелчка зубами возле своего лица и отскочил в сторону.

«Ауриф наверняка увидел неестественную вспышку, но это никогда не мешало в бою. Благодаря скорости рывка, я приблизился к его спине сразу же, как обнажил клинок… Чудовище будто предугадало, что я атакую со спины».

Аурифы не были разумны, но как чудовища хитры. Их рефлексам мог позавидовать каждый бликзериец, но они пользовались своим навыком не всегда успешно.

«Чем только занимается дежурный отряд? Почему его до сих пор нет?» – злобно подумал Фелагс, когда ауриф в очередной раз подразнил его, облизнув зубы.

Клинок в руке давал ощутимый вес. Вибрирующие огоньки в эфесе имели необходимый заряд, однако его хватало лишь до следующей вспышки молнии – именно поэтому мерценасы с умом обращались своим оружием. Они не имели при себе клинки из бликсидиана, так как те быстро ломались в борьбе с аурифами: чудовища приспосабливались ловить острие зубами и крепкостью своих рядов оставлять от них одни обломки. Магические клинки из молнии были сложны в использовании, но куда надежнее.

Лезвие еще было острым и крепким. Фелагс сделал обманный шаг, таким образом заставив аурифа пойти навстречу – его лапы тут же провалились в межвагонное пространство. Он неловко ударился головой об крышу и издал негодующее шипение.

– Под ноги смотри, недоумок! – крикнул чудовищу Фелагс и сразу же усмехнулся тому, что фраза была похожа не столько на него, сколько на Улрея.

Мерценас схватил существо за волосы и, зацепив клок за цепи, дернул удерживающую лебедку. Ауриф издал истошный вопль, когда его череп пронзила боль тяжести. Фелагс, удерживая и цепи, и волосы, полетел вниз. Существо сразу же съехало с вагона, пытаясь схватиться когтями за его край.

Фелагс подтянул магией вторую цепь, совершил круговое движение и крепко обернул тросом шею аурифа. Фелагс, продолжая держаться, взлетел над вагонами вновь и тащил за собой корчивщегося аурифа. Чудовище пыталось разорвать цепи, однако бликзерийская сталь имела свойство крепнуть под влиянием магии: оба троса мерценас до сих пор крепко держал в руках и подпитывал заклинанием.

Удар грома. Ауриф летел на цепи прямо за Фелагсом. Мерценас, усилив руки магией, из-за чего те набухли венами, с полной отдачей кинул цепи в воздух и тяжело вскрикнул. Рывком он отпрянул вниз и крепко стал ногами на крышу вагона. Дернув лебедку, Фелагс заставил цепи собираться назад, и дрожащий механизм потянул тяжелое чудовище вниз на высокой скорости.

– Бликконтралион!

Фелагс прыгнул прямо на летящего в него аурифа, подвешенного за шею и волосы. Молния сверкнула и врезалась в тающее лезвие на эфесе мерценаса. В ослепительной вспышке клинок сильным ударом рассек шею чудовища.

Голова аурифа, отделившись от тела, покатилась по крыше вагонов. Фелагс остановил ее за копну прядей и приземлился. Тощее тело чудовища, соскачив с цепей, растворилось в облаках под «Тесаком».

Тяжело дыша, Фелагс вытер фиолетовую в свете голубых ламп кровь с очков. Он вытянул перед собой голову аурифа и взглянул в лицо скорчившейся от боли твари.

– За такое предпочту требовать у Гонца сотню «Искр», – за спиной он услышал лязг и, надеясь увидеть дежурный отряд, обернулся. – И где вы только ходите?

Туман облаков постепенно рассеивался. Лампы горели тускло. Фелагс увидел, что впереди несколько таких были разбиты и чем-то запачканы. В сине-белом сгустке тумана что-то двинулось и упало, брызнув как с чаши вода.

Фелагс двинулся назад к ближайшей лампе и схватился свободной рукой за ее шарнир. Он развернул свет в сторону звуков, и синий луч прокатился по облакам. Его острие упало за три вагона до Фелагса.

И обнажило окровавленное лицо аурифа, пожирающего тело мерценаса.

Сгорбившееся чудовище нервным рычанием отреагировало на свет. Фелагс в ужасе выругался. Он сильнее сжал кулак, в котором держал волосы убитого до этого чудовища.

«Ауриф одолел целый отряд мерценасов?»

Когда облака окончательно рассеялись, Фелагс увидел останки неподалеку и убеждился в своих предположениях. Ауриф сидел на месте, но не спускал черного чудовищного взора с мерценаса. Приподняв приплюснутый нос, существо принюхалось, и, почуяв живую кровь, голодно выдохнуло пар.

«Дежурный отряд состоял из пяти мерценасов – это проверенное временем количество человек, чтобы победить аурифа. Три мерценаса-чародея, два кулака – как я. Первые помогают вторым нанести смертельный удар. Даже десятерых аурифов побеждали таким числом. Только если аурифов было несчитанное количество, мерценасы могли пасть…»

Ауриф отбросил тело из рук и повернулся к Фелагсу. Чудовище стало на четвереньки, давая знак мерценасу, что оно готовится к прыжку. Оно то и дело странно вертело острыми ушами.

«И что оно только выслушивает?»

Разозленный смертью товарищей, Фелагс старался совладать с собой. Он привык, что аурифы начинают атаку с прыжка (это изучалось еще на первом уроке по анатомии чудовищ при обучении мерценасов), и подготовился к парированию. Движения созданий Всеоблачности с опытом становилось куда легче читать.

Гром. Фелагс сжал эфес.

«Прикончу одним ударом. Ошеломлю летящей головой убитого аурифа, бросив ее навстречу, подтяну цепь к его ногам, чтобы тот споткнулся и, в конце концов, приземлился черепом на мой клинок».

Ауриф качнул головой. Как только молния ударила в эфес, чудовище бросилось к Фелагсу. Тот, как и планировал, кинул в хищную пасть голову мертвого чудовища и освободившейся рукой подтянул к себе цепь. В моменте Фелагс обернулся, чтобы поймать мчащийся трос. Он верил, что прикончит чудовище быстро и в конце лишит его головы. Только следовать плану…

Но в ответ на Фелагса смотрело вечно улыбающееся лицо аурифа. Его когтистая ладонь держала голову чудовища, как пойманый мяч. Когда лязгнула летящая цепь, ауриф перехватил лапой ее конец прямо перед Фелагсом.

Мерценас, поражаясь рефлексу аурифа, пытался спасти себе жизнь рывком в сторону. Чудовище издало злой вой и кинуло под ноги Фелагсу цепь. Не успев выдернуть одну ногу, он оказался в ловушке, упал и ударился об крышу поезда.

На глаза Фелагсу накатила пелена, а в ушах зазвенело. Ауриф, отбросив цепь, сразу же подскочил к мерценасу. Схватив его за голову, он сравнял лица и прямо перед носом Фелагса скрипел мокрыми от слюны зубами.

Гром.

«Мерценасы не справились, потому что их было меньше? Не справились, потому что были недостаточно подготовлены? Или… Потому что ауриф оказался сильнее?»

Чудовище снова прислушивалось, но теперь оно отреагировало на это мотанием головы. Раскрыв пасть, ауриф издал рык, готовясь к укусу. Фелагс попытался двинуться, и создание царапнуло его по груди.

Ослепительные лампы, стоявшие позади аурифа, повернулись к нему. Сверкнула молния, а на соседнем вагоне показалась кривая вспышка. Ауриф, бросив добычу, сильным прыжком парировал замах клинка. Проскользив ботинками по мокрой крыше, три фигуры в обтягивающей форме закрыли Фелагса своими спинами.

– Улрей, где ты ходишь?! – он оскалился, поднимаясь на ноги и хватаясь за оружие.

Улрей скривил губы и повел плечами. Двое мерценасов следили за замершим на соседнем вагоне аурифом.

– Не думал, что здесь понадобится помощь – экстренный отряд редко когда созывают. Что тут вообще было?

– Дежурный отряд рагромлен, – Фелагс тряхнул головой, приходя в себя. – Это дело лап аурифа.

Чудовище издало вой, словно желая подтвердить слова Фелагса, и впилось когтями в бликзерийскую пластину.

Улрей вздохнул:

– Вообще-то у меня сегодня выходной… Теперь еще и траурный!

– Если так подумать, то выходной у тебя каждый день, – сказал Фелагс и обратился к двум мерценасам. – Воспользуйтесь боковыми лебедками с цепями. Нам нужно сковать аурифа – его реакции можно позавидовать. Улрей, набросимся на него, как только чудовище будет обездвижено… Берегись!

Мерценасы бросились врассыпную, уворачиваясь от мощного выпада аурифа. Чудовище не медлило: оно твердо стало на четвереньки, повернуло голову в сторону одного из мужчин и кинулось за ним еще до того, как он принял боевую стойку.

– Круав, на тебя! – крикнул Улрей.

Круав схватился за ближайший страховочный поручень и прокатился прямо под животом скачущего аурифа. Существо вновь отреагировало стремительно: тотчас затормозив, оно длинной кривой рукой схватило мерценаса за плечо и бросило в сторону. Другой бросился наподмогу. Их руки сцепились, а мерценас избежал смертельного падения с поезда.

– Целы? – Фелагс бросил на них быстрый взгляд. – Тогда назад! К лебедкам!

– Здорово эта тварь Круава подцепила. – Улрей оказался рядом с Фелагсом.

– До этого она вовсе раскрыла мой план.

– Совпадение!

Улрей изворотливо увернулся трюком. Фелигс лишь ответил:

– Сомневаюсь.

Фелагс схватился за страховочный поручень и зацепился за боковину вагона. Ауриф не отстал от него. Он пытался дернуть мерценаса лапой, и когти прошли рядом. Фелагс, обхватив телом цепь, пролетел в воздухе и оказался на соседнем вагоне. Чудовище, следя за его движениями, побежало следом.

– Вот пристал! – воскликнул Улрей. – Липнет же к тебе всякая зараза.

Он решил воспользоваться моментом: пока ауриф мчался за Фелагсом, мерценас, использовав заклинание, сделал нечеловеческий рывок. Его скорость увеличилась в беге, а чудовище, кажется, вовсе его не замечало. Шаги были мягкими и бесшумными. До аурифа оставалось шагов пять, и Улрей с помощью магии протянул к волосам существа энергетические лианы.

«Делов только!» – уверенно подумал Улрей.

– Улрей, осторожно!

Чудовище резко затормозило, с лязгом проскользив когтями по крыше, и обратным прыжком обогнуло летящие сверкающие лианы.

«Услышал?»

Улрей, прыгнув на руки и сконцентрировав в них мощь, оттолкнулся и перескочил через пригнувшегося аурифа. Он быстро подбежал к Фелагсу и обхватил руками страховочный поручень.

– Он не мог тебя услышать, – Фелагс будто прочитал мысли напарника. – Ты сам знаешь, что слух у аурифов страдает. К тому же, в голодной агонии они вовсе не обращают внимания на окружение, а бегут за добычей.

– И что это было? – отдышавшись, спросил Улрей. – Ты видел его кувырок? Он реагирует и выдает финты не хуже мерценасов. С какого момента у аурифов такая реакция?

Фелагс молчал. Его взгляд упал на шею Улрея со взбухшими венами: множество тонких линий и полосок выделялись переливами синего и черного. Кожа вокруг побледнела.

– Больше не используй заклинания в одиночку.

Улрей хмыкнул и подтянул пальцами горловину формы. Обилие использованных заклинаний, в которых было большое концентрации энергии, приводило к магическим ожогам на теле, из-за чего использование бликзерии в бою было ограничено. Для этого магия между чародеями в отрядах распределялась на двоих или троих. Тем не менее, у каждого из мерценасов со временем проявлялось все больше нитиеватых фиолетовых шрамов по всему телу: их приходилось прятать под рукавами, перчатками и прочими элементами одежды.

– Ты – сила, я – магия. Я отвлекаю, ты – бьешь. Забыл, напарник? Так у нас заведено, – Улрей не отводил взора от аурифа. – Лучше скажи, что будем делать с этой тварью.

– Сейчас нас пятеро, – Фелагс глянул на противоположную сторону, где стояли мерценасы. – Мы распределим магию поровну, если понадобится, и не сляжем от ожогов после боя. Этот ауриф умело двигается. В случае прямых атак он увернется, и будет наше счастье, если мы не попадемся ему на зуб.

– Снова попробуем сковать?

– Попробуем, но иначе. Что-то мне подсказывает, что предыдущий план не сработает. Будем импровизировать.

– Нет-нет, – протянул Улрей. – Я не согласен. Точнее, не до конца согласен. Нам нужна приманка.

– Приманка? Может получиться. Хочешь ей побыть? – поддернул Фелагс.

– Уверен? Кажется, этой твари чересчур полюбился именно ты.

Фелагс снова взглянул на аурифа. Тот смотрел на него в ответ круглыми голодными глазами.

– Проклятье! – шикнул Фелагс. – Погоди…

– Дело за тобой!

Улрей спустился ко дну вагона и, пролетев в воздухе на цепи, перескочил к двум мерценсам. Ауриф проводил его взглядом, но его черные глаза вернулись к Фелагсу. Тот стал на соседнем вагоне прямо перед чудовищем. В ответ оно напружинилось.

«Средств связи из-за спешки у нас при себе нет. Необходимо, чтобы Улрей и другие мерценасы прочитали мои намерения сразу же после моих действий. Только так мы сможем одолеть чудовище».

Ауриф, перебирая лапами, сделал несколько больших шагов и прыгнул прямо на Фелагса. Тот пригнулся, отскочил назад, принимаясь уворачиваться полуоборотами от когтистых пальцев и голодных укусов чудовища. Оно щелкнуло зубами и – то, чего не ожидал Фелагс, – толкнуло мерценаса лбом в грудь. Келгод быстро нашел равновесие, схватив волосы аурифа, отбежал за спину и намотал копну на шею.

Фелагс приложил большие физические усилия, чтобы сдержать чудовище. Он стал ему на спину, надавливая на позвоночник, из-за чего существо, под натиском усиления ног мерценаса, выгнулось и прижалось к вагону. Этого хватило на мгновение. Ауриф толчком скинул с себя Фелагса, но тот уже притянул к себе цепь. Сделав еще один моток волос на шее существа, он вновь оказался за его спиной, накидывая бликсидиановый трос.

Трое мерценасов подскочили вместе с запущенными ими магическими лианами. Энергетические синие нити обжигающе сковали лапы аурифа. Мерценас из отряда подцепил на ходу лежащую цепь, окружив ей ноги чудовища. Послышался скрип работающей лебедки. Ауриф неуклюже свалился навзничь, и Круав накинул вторую цепь под грудь и одну из лап существа.

Фелагс, выкрикнув заклинание, зажег в руке сине-сиреневое пламя, бросив его прямо в лицо аурифу, пока тот намеревался сорвать цепи. Чудовище взвизгнуло.

– Держите крепче! – крикнул Улрей, накидывая третью цепь под горло оглушенному аурифу. – Держите!

Он сильно потянул трос вниз, окончательно прижав существо к вагону. Фелагс и двое мерценасов снова воспользовались бликзерией, направив в спину существа ножи-молнии. Чудовище завопило, и боль окончательно выбила его из сил.

Под небесную вспышку Фелагс сокрушающим ударом пронзил череп аурифа. Острие клинка прошло через пасть, выбивая ряд мелких улыбающихся зубов. Глаза чудовища прикрылись под последние судороги, лапы обмякли. Оно до сих пор пыталось прислушаться к чему-то, но было поздно.

Ауриф был побежден.

8. СИТО

Кухни, огороды и лаборатории – главные места зарождения раздора и бунта…

Управляющая кухнями Иренна де Лурув,

166 г. от начала движения

Двоих мерценасов из экстренного отряда отпустили раньше. Фелагс и Улрей, в свежей одежде, в компании Ротра Сирегвада и его личного оружейника сидели в небольшой комнате шестнадцатого вагона – одной из кухонь «Тесака». За старшим мерценасом, сжав руки за спиной, стоял плечистый серьезный страж, приставленный к нему принцессой, которого уже успели представить Лиаттаром. Беловолосый мужчина, чья нижняя часть лица была скрыта тонкой вуалью, не отводил сурового голубого взора со стола, когда Фелагс и Улрей обедали. Ротр сидел совсем рядом – конечно же, под запретом от еды и эссенций.

Фелагс и Улрей выжидающе взглянули на Сирегвада. Старший мерценас же молчаливо покручивал усы, уперев вторую руку в колено, кажется, не обращая внимания на стража или стараясь этого не делать. Пока он обдумывал пересказанную битву, Улрей разглядывал Лиаттара с полным негодованием.

– Еще и тряпку на лицо напялил, – пробурчал он Фелагсу, подталкивая того в локоть. – Ты видел? Ему бы с платочком вокруг принцессы бегать да капли соуса на воротничке подтирать, а то еще лучше… Фрейлина!

Улрей красноречиво плюнул в воздух, и страж тут же отреагировал.

– Мерценас Грэз, оскорбление королевского стража грозит вам заточением в камере на трое суток без пропитания. Если я услышу подобные слова в свой адрес, то буду вынужден вас арестовать.

– Да пожалуйста! – бросил Улрей. – Нашел чем пугать. Вы старшего мерценаса лишили двадцати эссенций. Я-то без одной-двух как-нибудь переживу.

– Улрей, замолчи, пока я тебе не двинул, – вмешался Фелагс полушепотом. – Не хватало, чтобы и тебе такую прислугу наняли. Они пеленки менять не будут – скорее, заставят, чтобы они пригодились.

– Замолчите все трое, – спокойным басом прервал их Сирегвад. Он расслаблено уселся. – Я все думал над вашим рассказом, мерценасы. Говорите, у аурифов усилились рефлексы? Впечатляет, но теперь у нас появится еще больше проблем. В практике мерценасов такого еще не наблюдалось. Мы потеряли пятерых из-за одного аурифа, а это значит, что придется увеличивать количество солдат в отрядах и, более того, поработать над средствами боя и защиты.

– Тот отряд был достаточно подготовлен?

Фелагс отхлебнул из кружки чай. После применения заклинаний всегда мучала жажда.

Улрей, сложив руки на груди, косился на королевского стража.

– На достойном уровне, – уверял Сирегвад. – Я знал каждого из тех мерценасов. Их смерть – большая потеря для «Тесака».

Лоб старшего мерценаса напрягся.

– За годы моей службы мы редко несли потери. Для нас каждый бликзериец на вес «Искры», и мы вынуждены дорожить каждым. За несколько веков жизни на «Тесаке» наше ратное общество сумело выработать тактику боя с аурифами и смогло обучать молодых этому ремеслу. Создания Всеоблачности представляют опасность – с этим никто не желает спорить, но мы всегда в силах им противостоять. А теперь, что-то мне подсказывает, нас поджидают серьезные перемены.

Ротр нахмурился и замолк.

– Старший мерценас, аурифы приходят не просто так, – начал Улрей. – Все на «Тесаке» знают, что их пленяет человеческая вонь. Я просто хочу сказать, что у нас еще одна заноза – человек на поезде.

Фелагс нервно протер мокрое от дождя лицо полотенцем. Его друг оказался простым человеком, тем, кто по обыкновению притягивает опасность. Аллед. Фелагс думал о своем обещании, не сомневаясь, что оно останется нерушимым.

Что только делать с теми, кто попытается его друга уничтожить?

– Вы должны помнить, что этот фактор хоть и важный, но не единственный, – прервал размышления Фелагса старший мерценас. – На нападение аурифов влияет местоположение. До этого мы больше четырех лет придерживались северной стороны мироздания, и души в этом не чаяли. Холодный климат влияет на физическое развитие аурифов. На севере мы реже подвергаемся их нападению, ведь подобные погодные условия замедляют, а порой и останавливают их рост. Сейчас по приказу короля поезд движется на восток, и чем дальше мы летим к приемлемому климату для нас, тем выше риск, что аурифы будут нападать на «Тесак» ежедневно.

Старший мерценас, прочитав немой вопрос в глазах мерценасов, продолжил:

– Мы не можем оставаться на севере слишком долго. Энергетические запасы поезда не выносят морозов. Это и есть основная проблема бликзерии, – он кинул взгляд на побочные шрамы Фелагса и Улрея от заклинаний. – И это, по сравнению с малостойкостью бликзерии в холодном климате, еще ерунда. Из-за Всеоблачности вместо дождя там постоянно идет снег – причина внешних поломок. Наш поезд рухнет, если мы решим остаться на севере.

В комнату вошли две женщины, чтобы забрать посуду. Личный оружейник старшего мерценаса, мужчина лет семидесяти, тихо возился со снаряжением Фелагса и Улрея, штопая дырки от аурифских когтей. За ним Лиаттар следил также бдительно.

Пронеслось короткое молчание. Проводив взглядом уходящих женщин, Улрей прервал паузу:

– Ваши слова меня вовсе не успокоили. Я только подтвердил свои мысли окончательно: если мы не найдем человека, на запах которого пришли аурифы, – нам крышка. «Тесак» рухнет до того, как мы доберемся до востока, потому что эти твари возьмут нас своей жаждой и количеством. Особенно количеством.

– Особенно жаждой. – поправил Фелагс гипнотическим голосом.

– Я понимаю, чего ты хочешь, – кивнул старший мерценас Улрею. – Однако мы не можем перебросить все отряды мерценасов на поиски человека. Я убежден, что после недавнего инцидента, принцесса объявит масштабную проверку жителей на обладание бликзерией, но при этом нам важно оставаться начеку и сохранять безопасность вне поезда.

Вскоре в комнату вновь вошли. На пороге стояла невысокая женщина с черными косами, в рабочем одеянии с маленьким шевроном управляющего кухнями молниехода. У нее было круглое и доброе лицо, и ее выражение сразу же благоприятно повлияло на обстановку. Каждый из присутствующих знал ее – Сойфрони Сирегвад, супруга старшего мерценаса.

Лиаттар поклонился, но глаза его рассматривали фартук, в котором, по его мнению, женщина могла что-то пронести.

– В чем дело, управляющая? – строго спросил старший мерценас, но его взгляд выдавал особое к ней отношение. – Почему вы не на рабочем месте?

Она, бледная, но отважная, приветственно кивнула. Ее пышная грудь то и дело вдымалась. Когда она оперлась плечом об косяк двери, старший мерценас стремительно поднялся с места, а за ним Фелагс и Улрей.

– В центральной кухне стражи поймали на воровстве мальчика. Юношу по прозвищу Сито… Вот-вот его казнят, но, во имя грома, он не виноват!

Сойфрони ступала впереди и вела за собой мерценасов. Бодрой походкой она обогнула раковины, за которыми промывали овощи, затем прошла мимо трех мужчин, подвозивших резервуары с грязной посудой. Повара то и дело поглядывали на шагающих за ней мерценасов, но вскоре возвращались к работе после быстрых команд Сойфрони.

Поварское производство никогда не сбавляло ход. Каждый день жителей необходимо было кормить, пусть большинство бликзерийцев ело раз в неделю. Здесь десятки рабочих чистили и шинковали овощи, перебирали бобы, сушили грибы, промывали фрукты и отправляли это тем, кто занимался приготовлением определенных блюд. Вокруг что-то звякало, крутилось, пыхтело и скрежетало, но ни на миг не замедлялось.

Фелагс успел ухватить взглядом небольшую кухню, в которой создавали сбалансированное питание для мерценасов. Чаще всего он получал свою трехразовую норму в виде лотков с едой с маленькими отделами внутри. Подобные коробки были излюбленным лакомством и для оружейников – тех, кто часто работает в одном и том же месте весь день и редко его покидает.

Аппараты, работающие на бликзерии, качали воду и выпускали ее прямо на тазы с овощами и фруктами. Другие же, напоминающие большое существо с округленными руками, везли готовые блюда на стойки, где повара отправляли их в комнаты или «Маневр». Фелагс чуть не ударился лбом об длинный бликсидиановый столб, перетаскивающий коробы с только что прибывшими ингредиентами с огородов. Волшебная хватка не успевала опустить свои резервуары, как чистильщики тотчас принимались их разгружать.

– Осторожно! – крикнула Сойфрони сквозь гвалп работающих поваров.

Фелагс оттянул назад Улрея. Тяжелая тара, набитая капустой, с грохотом упала на пол, сорвавшись с цепи.

Впереди показался восемнадцатый вагон – центральная кухня. Как только Фелагс вошел внутрь, он сразу же столкнулся с высокими и хмурыми королевскими стражами. Лиаттар, следовавший рядом с Сирегвадом, приветственно кивнул им. Один из стражей схватил Фелагса за плечо, грозно приложив вторую ладонь на эфес клинка.

– Лучше отпусти по-хорошему.

Фелагс оттолкнул от себя стража.

– Я тебе не юная госпожа, чтобы меня за бока щипать! – Улрей крутился под натиском двух других стражей. – Я и с тобой потягаться могу, слышишь?

Увидев старшего мерценаса, королевские воины заколебались. В центре кухни, в окружении поваров, стояли еще двое с обнаженным оружием. Третий склонился над сгорбленной фигурой. Она попыталась вырваться, когда большинство отвлеклось на гостей, но на свою попытку получило сильный удар.

– Вы держите меня, пока настоящий вор прячет награбленные мешки в своей каморке! – это был юноша, который твердо сел на колени, пока стража пристегивала к его рукам наручи.

– Молчать! Будешь говорить, когда я скажу. – отрезал страж.

Фелагс и Улрей высвободились из цепких лап стражей и пошли вслед за Сирегвадом. Народ расступался.

– Господин, – один из стражей подошел к главному в центре, – повар из четвертой кухни передал досье на вора.

– Карспес! – зарычал арестованный. – И ты туда же. Предатель! Трус!

– Кнур Бельенга по прозвищу «Сито», двадцать лет от роду, – прочитал страж, затем повернулся и взглянул на Сирегвада. – И вы здесь. Мы догадывались, что вы придете.

– Мне нужно знать все подробности, – старший мерценас взглянул на толпу поваров. – Кто был очевидцем?

– Есть свидетели обнаружения мешка со сливами, – плохо сдерживая свою враждебность, отвечал страж по имени Мэял. Старший мерценас сразу же его припомнил. – Вам смешно, господа?

Фелагс пихнул хихикающего Улрея. Последнего явно что-то рассмешило.

– Этим мешком можно было бы накормить две малые кухни, – отчеканил страж, – а вы смеетесь? Мерценасы, это и ваша забота следить за порядком на «Тесаке». Ротр Сирегвад, ответьте за своих подопечных!

Старший мерценас покрутил усы. Он сделал пару шагов к стражу и пригнулся, заглядывая ему прямо в глаза.

– Ты, королевич, кажется, корону запамятовал прихватить? – сталь в голосе обрушилась свирепым ударом. Вместо долгих рассуждений о том, что королевский страж подчиняется не только Экипажу, но и ему, он сказал таким же твердым и негромким тоном: – Встать по струнке, страж! Раз! Два! Я сказал – по струнке.

Он ткнул стража пальцем в бок и зашел ему за спину. Тот в недоумении услышал усмешки бликзерийцев.

– Еще раз! Вот так. А теперь руки за голову, страж. Выше! Ноги шире – и в присяд. Хвост назад, как гусь из древней сказочки. Тридцать раз, а потом еще десяток.

Покрасневший страж ощетинился, а ноздри покруглели, как шары. Фелагс изумился тому, как быстро тот вывел из себя Сирегвада и заставил применить его такую публичную издевку. Однако стражи настолько разозлили самого Фелагса и Улрея, что смотреть на такое им было куда интереснее, чем на схваченного воришку. Улрей не удержался, скорчил рожицу, закинул руки за голову и принялся передразнивать стража кривыми присядами. Тот, выпучив глаза, оскалился.

– Глава экстренного отряда Улрей Грэз! – старший мерценас сжал кулаки. – Возьмите с собой второго командующего и распустите собравшийся народ. Пусть продолжают работать.

Фелагс и Улрей вместе с оставшимися стражами направляли людей на свои рабочие места.

Другой королевский охранник не рискнул испытывать Сирегвада на прочность:

– В раздевалке этого юноши нашли мешок из центральной кухни, – начал страж с отчетом в голосе. – Предположительно, он хранит его здесь два дня, так как сборы урожая слив проходили в это время. Преступных деяний от его лица до сего момента не было. Сам же он не признается в содеяном…

– Еще бы мне признавать то, чего я не совершал! – Сито дернул руками наручи, отчего цепи громко лязгнули. – Еще раз повторяю: этот мешок мне подкинули.

– Страж Мэял Фроад, еще десяток присядов на правой ноге, а затем десяток на левой! – воскликнул старший мерценас, а после этого повернулся ко второму стражу. – Никаких сведений о нарушении закона ранее у него нет. Насколько велики шансы, что он говорит правду?

– Минимальные. Сито имеет здесь плохую репутацию…

– Здесь вы ошибаетесь, господин страж, – вмешалась Сойфрони. – Кнур, возможно, не так уж и дружелюбен, но с чистыми помыслами. Его не любят только потому, что он всегда говорит правду. Как работник Кнур соблюдает все нормы…

– Только вы так считаете, госпожа управляющая, – пыхтя, перебил Мэял. – Мой отряд уже опросил большинство поваров двух малых кухонь, в которых работает Сито, и все в один голос заверяли о том, что мешок точно принадлежит ему.

Старший мерценас без слов накинул на шею белокурого Мэяла цепь, крюк которой был предназначен для переноса коробов. Страж покачнулся от веса, что-то прошипел и следом замолк.

– Довольно меня испытывать! – Сито попытался подняться на ноги, но стража его осадила. – Давайте, проклятые наемники, ведите меня к краю и скидывайте головой вниз.

Фелагс видел, как юноша опустил голову, перебирая пальцами завязки на брюках. Он не хотел умирать, но жаждал, чтобы происходящее скорее закончилось.

– Кнур, – обратился к нему старший мерценас, – взгляни на меня… Эй, Мэял, я не разрешал тебе останавливаться! Еще двадцать прыжков… Кнур, посмотри на меня. Этот мешок нашли у тебя в раздевалке. Кому, если не тебе, он принадлежит?

– Откуда мне знать? – дрожащим от злобы голосом отвечал Сито. – Я не вор! Если бы я захотел что-то украсть, то первым делом прихватил бы мешок с морковкой – куда сытнее будет. Избавьте меня от ваших допросов!

Из малой кухни вышел мужчина лет шестидесяти на вид. Потирая руки полотенцем, он шагнул вперед, бросив оценивающий взгляд на Сито. Тот же, дернув наручами, попробовал к нему повернуться.

– Карспес! – густые коричневые волосы юноши упали на влажные веки. – Вот кто настоящий преступник. Кто меня подставил, как не он?

Карспес, почесав выбритый подбородок, откашлялся. Его руки были красные от свеклы.

– Я там в кладовой еще таз моркови нашел. – только и сказал он.

Часть стражи двинулась к подсобному помещению. За ними все остальные: Фелагс, Улрей, старший мерценас, управляющая… Карспес, отворив пожелтевшую от времени дверцу, вошел первым. Руки сразу дотронулись до пустых коробок, которые он мигом отодвинул и представил взору собравшихся прикрытый потертым плащом коробок с морковью.

– Откуда нам знать, что коробка вообще принадлежит этому парню? – не выдержал Улрей.

Разъяренный Мэял тотчас сообразил:

– Забыли, что он про морковку говорил? – потерев раскрасневшийся лоб со взбухшими жилками, он скомандовал: – Не о чем больше говорить! Королевская стража, увести преступника к балкону.

Сито сжался, как напуганный ребенок, но не сопротивлялся.

Но не успела стража поднять его с места, как дорогу им перекрыла яростная Сойфрони Сирегвад.

– Что вы делаете, госпожа управляющая? – Мэял и другие стражи окружили Сойфрони и Сито. – Не препятствуйте исполнению наших обязанностей, если не хотите пойти под суд следом за этим юношей.

Сойфрони хищно окинула взором вооруженных бликзерийцев в бело-серебристой форме. Сито взглянул на нее снизу вверх, сквозь мокрые слипшиеся ресницы.

– Что будем делать? – подойдя к Сирегваду, серьезно спросил Фелагс вполголоса.

Ротр лишь безмолвно сложил руки на груди. Непоколебимый фиолетовый взор выдавал интерес.

– Отойдите от него, госпожа управляющая кухнями! – приказывал Мэял.

– Не отойду, – в ту же секунду вскрикнула она. – Кнур еще не подтвердил свою вину, как и я не убеждена в правильности вашего решения. Я, управляющая, заявляю, что этот мальчик не преступник, а часть преступления. Не смейте подвергать Кнура казни до того, как не будете убеждены в своих словах.

– Госпожа и правда побороться может, – задумчиво прошептал Улрей с удивленной миной. – Командир, она в прошлом вроде как оружейница? Она точно мечом владеть умеет…

«Больше, чем оружейница», – мысленно дополнил Сирегвад.

– Я понимаю ваши притязания, госпожа, однако ваш голос единственный, защищающий честь этого юноши, – Мэял выступил вперед. – Вы сами, должно быть, знаете, каково нынешнее положение на «Тесаке» из-за распространения воровства эссенций и продуктов: по новому приказу принцессы в наших компетенциях наказывать преступника на месте, не дожидаясь вынесения приговора владык. Если вы намерены защищать юношу при всех доказательствах его вины, то мы имеем право приговорить вас к соответствующим мерам.

Но Сойфрони не двинулась с места. Мышцы на лице не дрогнули. Женщина стояла твердо, подняв подбородок.

– Госпожа Сирегвад, прошу вас…

Сойфрони обернулась, когда за подол ее фартука схватилась рука Кнура. Он приподнялся на одно колено и придвинулся ближе.

– Белоручку тоже защищали его товарищи. И где они оказались? Бандит он был или нет, но я уверен, что все, кто его окружал, пострадали. Мы даже не знаем и не узнаем теперь о степени их причастности. Было бы легче, если бы на «Тесаке» стерли только его имя… Вы не должны…

Старший мерценас нахмурился, услышав имя Белоручки. Сойфрони сжала губы, рассматривая молодое лицо Кнура, с россыпью бледных веснушек на носу и круглыми голубо-синими глазами с мерцанием переливов цветов. У него было детское, еще не возмужавшее лицо, но Сойфрони знала, как силен огонь в его душе.

– Кнур… – произнесла она. – Я знаю, что ты невинен.

Двое стражей подскочили с мест и подхватили юношу, несмотря на то, что тот сразу принялся сопротивляться. Путь Сойфрони был перекрыт еще двумя стражами, а Мэял, довольный своей победой, взглянул на Сирегвада, но сразу же отвел взор, вспомнив недавнюю издевку.

– Отпустите его! – крикнула Сойфрони, бросившись за оттаскиваемым Кнуром. – Отпустите!

Стража ее не слушала.

– Стоять.

Ротр Сирегвад выступил вперед перед стражей и Мэялом, поровнявшись с Сойфрони. Те, кто тащил Кнура, неохотно остановились.

– Мерценасы… – прыснул Мэял, схватившись за эфес клинка.

– Не топопитесь, – Сирегвад взглянул на Мэяла сверху вниз. – Вижу, что ты отвечаешь за арест, Мэял, и, говоря о новом приказе принцессы, указал на сиюминутное наказание за преступление.

– И что вы хотите сказать?

– Знаете вы или нет, стражи, но мерценасы также получили его в письменном виде накануне, – продолжал Сирегвад. – К вашему огорчению, большинство из нас с ним ознакомилось. Ты, Мэял, убеждал присутствующих в том, что преступника по новому распоряжению мы вынуждены приговаривать к смерти тотчас, как раскроем дело. Но раскрыто ли оно?

– Но…

– И вы, стражи, – старший мерценас повысил голос, – почему-то опустили главное в своем мимолетном пересказе распоряжения: мгновенное воздаяние за преступление относится только к жителям, не владеющим бликзерией, а в суде по отношению к бликзерийцу вы обязаны подвести его дело под рассмотрение Экипажа «Тесака». Каковы же доказательства, что Кнур Бельенга – человек? По каким признакам вы сейчас же это поняли и приняли решение скинуть его головой вниз? Под намерением следовать закону, вы сами его нарушаете, ограничивая Кнура в своем праве на честный суд.

Фелагс и Улрей переглянулись. Сойфрони, смяв в пальцах фартук, с благодарностью смотрела на мужа, и один только Кнур не понимал, что его ждет.

– Да чтоб вас всех молнией разможило, – пробубнил Мэял, отворачиваясь. – Будь здесь принцесса…

– Стража, отвести подозреваемого в вагон общего сбора мерценасов во временную камеру, – скомандовал старший мерценас. – Мэял, отправь запрос в лабораторию: нам нужен эссенцер, который сможет определить уровень бликзерии в крови Кнура. До сего момента и пальцем его не трогать. Управляющая Сирегвад, составьте отчет на основе сегодняшнего инцидента для принцессы…

Но вдруг все изменилось. Сито, будто обоженный, сорвался с места. Он выхватил из набедренного ремня стража короткий кинжал, и лезвие, как живое, скользнуло в его пальцах и пронзило живот. Кнур всхлипнул, съежился, пока толпа поваров с ужасом смотрела на происходящее. Сойфрони первая подскочила к Сито. Стражи бросились к юноше, кто-то помчался за квонтрмехами и эссенцерами.

Взгляд Кнура мутился, веки дрожали.

– Все одно… Все… Одно…

Старший мерценас подошел к умирающему, пытаясь расслышать то, что он говорит.

– Говори, Кнур.

Сито болезненно сжал рукоять кинжала.

– Фи…

Фелагс и Улрей подошли ближе.

– Фи… Ру… А…

На последнем слоге рот Сито искривился. Быстро взымающаяся грудь смертельно пораженного перестала колыхаться.

Безмолвие. Мэял почесал за ухом и вальяжно махнул ближайшему стражу – тот понял приказ и направился с докладом к Экипажу. Повара прижались друг к другу, скрывались в тени навесов, пугаясь или вида крови, или мертвого тела.

– Вы поняли, что он сказал? – Улрей, увидев кинжал в животе Кнура, приложил руку к эфесу на поясе. – Я вот нет.

– Гром его знает, – старший мерценас поднялся с колена и покрутил усы. – Обрывки слов – да и только.

Сойфрони безмолвно прощалась с юношей. Фелагс наблюдал за тем, как унесли Сито, как подошедшие квонтрмехи с помощью кипящей зеленой жидкости стирали с половиц вагона память о самоубийстве юноши, как бледные и напуганные повара возвращались на свои места, прикладывая усилия, чтобы поднять хотя бы один палец.

И странные слоги, сорвавшиеся в предсмертных издыханиях, не прекращая звучали у Фелагса в ушах.

КНИГА ВТОРАЯ. СТАНЦИЯ «КУДА ДУЕТ ВЕТЕР»

9. МОРВЕХ ДЕ ФИНИССЕ

Кто не знает о том, что самые счастливые и богатые бликзерийцы на «Тесаке» – это эссенцеры старших лабораторий? На их ремесле держится целый молниеход, оттого они позволяют себе разного рода вольности, о которых и сам король не помышляет…

Из мемуаров второй принцессы «Тесака»

Ивернатт ле Парфар

Дождь стучался, как нежеланный гость, триста одиннадцать лет четыре месяца и девять дней.

Мелора Видс, черноволосая сильная мерценаска, тихой поступью вошла в комнату. По углам проходили прозрачные трубы, в которых переливалась светящаяся синяя густая жидкость с парящими в ней сгустками. Софы из кожи аурифа придавливали собой темно-синие ковры, съехавшие по сторонам, с растительным изображением. Узлы кисточек на плотных шторах раскачивались в такт движения «Тесака», а тюль развевал танцующий сквозняк. Панорамные окна с узорчатыми витражами открывали вид на тучи с разрывом клубков молний. В комнате был и личный стол, за которым стояло множество дубликатов известных рукописей старого мира, и тяжеловесный шкаф, вызвавший у Мелоры зависть.

Однако появившееся у мерценаски чувство ревности сменилось на смешок. Вокруг были разбросаны подушки, валялись осколки от разбившихся бокалов. Багровые пятна присохли к полу. На серых диванчиках, укрывшись своими плащами, мирно спали несколько бликзерийцев-эссенцеров – как женщины, так и мужчины. Их вскинутые лица и похрапывающие приоткрытые рты говорили о бурной ночи. Мелора дернула одного мужчину с расстегнутыми пуговицами на жилете за волосы, но тот лишь буркнул нечто непристойное и отвернулся к стене.

Мерценаска прошла дальше, перешагивая дремлющего на полу эссенцера с опустошенной бутылкой в руках, чуть не зацепившись ногой за ножку перевернутого стола. За спящим она увидела разбитую люстру с блеклыми голубыми искрами. Мелора резко подняла взор от поверженного произведения искусства, так как картина над кроватью со сломанным фиолетовым балдахином сорвалась и стукнулась об того, кто лежал на воздушных перинах.

Сонный замычал от боли. Мелора уперла руки в бока, с ехидством наблюдая за пробуждением того, кто последний вечер провел не только в компании эссенцеров, но и множества бутылок. Сначала показалась рука в расписной грациозной рубахе с пуфами, скинувшая с себя картину, затем обутая в сапоги нога, столкнувшая вниз покрывало. Наконец фигура, прижимая руку ко лбу, приподнялась и тяжело уставилась на Мелору.

Морвех де Финиссе, эссенцер старшей лаборатории, указал рукой на кувшин. Мелора хмыкнула и подала булькающий предмет. Как только эссенцер потянулся к кувшину, мерценаска тряхнула рукой, и вода со всей силы бразнула в лицо Морвеху.

– Молния тебя раздери! – эссенцер пытался перекричать хохот Мелоры.

– Будет вам, господин де Финиссе, – не успокаивалась мерценаска. – Так ведь легче?

– Для водных процедур есть душевая кабина, – Морвех перелез через лежащую рядом с ним женщину, которая сладко почмокала губами во сне. – Что ты тут вообще забыла?

– Да вы никак память пропили, – Мелора легла на свободную софу и закинула ноги на подлокотник. – Забыли, что я теперь вас охраняю? Или вы успели оправиться после покушения?

Морвех, сдунув копну белых завивающихся волос, взглянул на мерценаску и прижался к очередному кувшину. С губ струйками стекала вода.

– Кстати говоря, – продолжала Мелора, – об этом молодом эссенцере ни слуху ни духу. Поговаривают, что ваш Фавьер Лимегриг помер от рук человечешки, того, кто недавно эссенции из лаборатории Ро вынес. Хотя, знаете, когда ночью я вас нашла без сознания в коридоре, мои обещанные «Искры» за службу начали рассыпаться, как пепел.

Морвех выдохнул, пока Мелора язвительно хихикала, а потом снова сделал несколько больших глотков. Поставив кувшин, эссенцер скинул ноги мерценаски с подлокотника и уселся сам. Голова кружилась, желудок пронзала резь, а конечности – дрожь.

– Ничего не помню… – пробормотал он, застегивая ремень на брюках. – Ни капли.

– Оно и видно, – Мелора покрутила пальцем прядь волос. – Столько бутылок из-под шампанского и вина, что, сдается мне, вы ограбили «Маневр»…

– Не помню… – Морвех потрогал свой лоб и начал что-то искать глазами.

– Это была шутка, – Мелора удивилась. – Куда делось ваше чувство юмора?

Морвех осмотрелся так, словно видел свою комнату впервые. Спящие эссенцеры казались давно ушедшими из жизни душами, подававшие признаки жизни только лишь зазывным храпом.

– И долго вы будете рассиживать? – Мелора с интересом наблюдала за эссенцером. – Выглядите неважно. Вас точно по голове не огрели?

Мерценаска потянулась к затылку Морвеха, но тот откинул ее руку.

– Если бы меня огрели, то я бы наверняка не сидел здесь.

– Ну-ну, не сердитесь, – как только она поднялась, Морвех лег на ее место. – Хотите?

Мелора налила целый бокал вина и протянула эссенцеру:

– Авось лучше станет.

– Тошно, – болезненно протянул Морвех и накрыл голову руками. – Убери это с глаз моих долой.

Мелора пожала плечами и отпила сама. Следом же ее лицо сморщилось, и она отставила бокал подальше.

– Ну и гадость это ваше «Видение». Вино для эссенцеров самое отвратительное, что придумал «Тесак», – она щелкнула пальцами. – Слушайте, господин де Финиссе, а не от этой ли гадости вас скрючивает? Такая прелесть, как «Моление», которое предпочитают мерценасы и королевские стражи, даже сама принцесса одобряет. Если хотите, я буду следить, чтобы вам подавали только отборную выпивку. За отдельную сумму, конечно…

– Лучше расскажи, охранник, где я сегодня должен появиться.

Мелора неодобрительно покачала головой.

– С такими последствиями я бы советовала остаться в своем вагоне… Вообще в старшей лаборатории.

Морвех будто оживился.

– Вы договорились о встрече с каким-то профессором.

Эссенцер поднялся и затянул шнурки на сапогах. Встав на ноги, он застегнул рубашку и встряхнул копну волос.

– Тогда пошли.

– Вы точно сбрендили, – Мелора взглянула на него, как на безумца. – В таком виде и с таким «благоуханием» вас даже из вагона не выпустят. Да что с вами такое?

Морвех пошатнулся и плюхнулся на софу.

– Да, ты права.

Он уставился в свое отражение в зеркале напротив. Морвех был красив, несмотря на то, что ночь сделала из него упавшего в похмелье бликзерийца. Голубо-синие глаза рассматривали дорогую одежду, которую мог бы позволить себе только самый успешный эссенцер… И тут Морвех вспомнил: он был одним из лучших в старшей лаборатории, тем, кто мог позволить себе жить на широкую ногу. Оттого в его комнате лежало столько довольных бликзерийцев в счастливом сне – это он сделал их такими своей зажиточностью и вседозволенностью.

В глаза бросились прозрачные трубы с медленно парящей жидкостью, освещающей комнату, и Морвех вспомнил и о том, что он – создатель «Искр», жизни «Тесака».

Эссенцер улыбнулся.

– Ты права, – повторил он, и улыбка даже напугала Мелору. – У меня много работы.

Морвех позвонил в колокольчик. В комнату вошел личный слуга, старичок в зеленой форме, и эссенцер приказал подготовить ванную комнату.

– Таким вы мне нравитесь куда больше! – Мелора почесала щеку со шрамом в виде зубьев вил.

– Подъем, хмельное братство! – Морвех похлопал в ладоши и подтолкнул бликзерийцев ногой. – Празник закончился.

В старших лабораториях работа была разделена на два основных этапа и, в соответствии с этим, два отделения. Если в младших лабораториях эссенцер создавал эмульсии из собственных бликзерийских сил, а затем с помощью химического оборудования перерабатывал их в «Искры», то здесь каждый занимался этим по отдельности. Все для повышения качества эссенций. В четвертом вагоне ученые умы с помощью заклинаний вычленяли из дождя Всеоблачности ультрамариновую тягучую смесь, напоминающую хорошо пережеванную пищу, а затем отправляли ее в пятый вагон. Там обилие котелков и стеклянных колб перерабатывало их до состояния привычной бликзерийцам «Искры».

Морвех работал в пятом вагоне. Он шел по коридору, прислушиваясь к бульканью и пыхтению лабораторий, а Мелора наслаждалась тем, что господин привел себя в порядок и выглядил порядочно, скрыв последствия прошедшей ночи.

– Господин де Финиссе, пелерина с аурифскими волосами выглядит превосходно, – начала она, – только что вы на голову натянули? Что за тряпка?

Морвех взглянул на подбитый клочками волос ворот так, будто не знал, что они принадлежали аурифу. Только слова в адрес его виноградного цвета косынки с орнаментом распахнутых глаз, узел которой он затянул на затылке, привели его в возмущение.

– Как не взгляну на тебя, так ты знаток тесакской моды, – Морвех повернул к ней лицо. – Ты моя охранница или кутюрье?

– Все зависит от оплаты, – Мелора пожала плечами и, когда эссенцер цокнул, ухмыльнулась.

Морвех столкнулся с вышедшей из лаборатории низкорослой женщиной с белыми волосами. Ее и без того большие хмурые глаза были увеличены защитными очками.

Она подтянула перчатки и приветственно кивнула поклонившейся Мелоре и Морвеху.

– Ну, здравствуй, франт, – обратилась женщина. – Какой на этот раз праздник?

– Госпожа Муфь ле Джавк, – Морвех помнил главного профессора пятого вагона, – рад вас видеть. Праздник? Никакого… Но… Все же…

– Некогда мне твои отговорки слушать, – она прервала его жестом. – Ты и так опоздал, Морвех. Молодые эссенцеры пусть еще повинуются моим командам, но и их юношеские струнки, знаешь ли, на пределе. Дуй в четвертую лабораторию и сделай все, как договаривались.

Морвех хотел уточнить, в чем заключалось соглашение, но остановился. Он решил поберечь себя от возможного выговора, которое раздуло бы злобу профессора до крайности.

– Мелора, сопроводи кутежника, – Муфь кивнула вправо. – По глазам вижу, что дорогу забыл.

В лаборатории его ожидали не просто молодые, а желторотые эссенцеры. Они получили доверенность на работу в лабораториях и смотрели на вошедшего в комнату Морвеха вопрошающим взором.

– Добрый, добрый день, господин де Финиссе, – молодой эссенцер не отпускал ладонь Морвеха. – Вы не представляете, как мы вас ждали! Меня зовут Вазтерд, Вазтерд Роф, а это Лианграл, Берри, Этруот… То есть… Мы ждали вас, как мы вас ждали, господин де Финиссе… Профессор ле Джавк сказала, что вы все нам расскажете… Мы очень рады, что вы пришли… Вы задержались, мы даже засомневались, что вы придете… Спасибо…

Вазтерд качал его руку, а Морвех, пригнувшись к Мелоре, спросил:

– Сейчас уже день?

– Господин де Финиссе тоже очень рад! – Мелора рассоединила их руки и подтолкнула эссенцера вперед.

– Да-да, прошу вас!

Вазтерд и другие ученики расступились перед Морвехом.

Эссенцер подошел к столу с химическо-магическим оборудованием и небольшой партией эмульсий для опытов. Морвех догадался, что ему предстоит продемонстрировать, но все же обратился к молодым эссенцерам:

– Что бы вы хотели увидеть?

Юноши и девушки не удивились, а оживились на радость Морвеха.

– Профессор Джавк пожелала, чтобы вы научили нас собирать партию «Искр» для оборота, – сразу же вспыхнул Вазтерд, – но, признаться, мы хотели бы увидеть, как вы проводите весь процесс переработки эмульсий. Будьте так добры…

Морвех почувствовал на себе взгляд Мелоры, сложившей руки на груди возле дверей. С ее лица не сходила улыбка.

– Если вы просите… – Морвех снял с себя пелерину и накинул ее на спинку стула. – Я покажу.

– Просим, господин де Финиссе!

Морвех не торопился. Он натянул перчатки и очки, приказав последовать его примеру присутствующим. После этого Морвех разогрел на огне котелок с вылитыми туда эмульсиями. Ученики потянулись вперед, а затем и вовсе окружили эссенцера. Когда синяя жидкость забулькала, он оттянул Вазтерда, который подставлял нос под пары.

– Хочешь обоняния лишиться?

Вазтерд отошел, пока Морвех помешивал стеклянной ложкой смесь, постепенно наполняющуюся искрами. Он убавил огонь и сунул в котелок трубку химического оборудования.

– Берри, осторожно зажги огонь над малыми колбами, – обратился к девушке Морвех – она показалась ему ответственнее. – Хорошо. Теперь пускаем нагретые эмульсии на второй этап переработки. Химическая смесь быстро остывает, теряя свои свойства, и мы должны поддерживать остатки магии в ней, пока жидкость не разольется по специальным колбам. При этом эмульсия пройдет несколько видов фильтрации через оборудование и избавит будущую «Искру» от мусора Всеоблачности.

Тягучая жидкость двинулась по множеству пружин из стекла, проходя из трубки в трубку и капая то в одну колбу, то в другую. В треугольных баночках, стоящих под нагревом, эмульсия вновь закипала и отбрасывала искры. Продвинувшись через широкий проход оборудования, горящая ультрамариновая жидкость расслоилась на несколько трубочек и вылилась в подставленные стерилизованные склянки. По команде Морвеха ученики закрыли их крышками.

– Благодаря перепадам температур «Искры» сохраняют магию тех эссенцеров, которые подготавливали эмульсии, – Морвех и ученики склонились над склянками. – Бликзерия сама по себе строится на холоде и жа́ре, силе пронизывающей дождевой воды и горячих молний Всеоблачности, потому и в создании эссенций нам необходимо сохранять те же условия. Эти колбы – есть те «Искры», которые станут партией для жителей поезда в будущем.

Молодые эссенцеры радостно выдохнули.

Мелора и молодые эссенцеры оставили Морвеха в покое. Он же, протерев напряженное лицо платком, заперся в четвертой лаборатории, которая, на самом деле, принадлежала ему. Морвех с силой задвинул шторы и зажег стеклянные кристаллы.

Он покрутился в кресле, разглядывая потолок. Витраж играл, пока у Морвеха не закружилась голова. Эссенцер остановился и обратил свое внимание на правую сторону комнаты: там, на книжной полке, стояла сумка, которую он прихватил с собой. Морвех оттолкнулся и проехался в кресле. Когда сумка оказалась у него в руках, он не спешил раскрыть ее, а только бросил под стол.

Морвех взглянул на себя в зеркало, но в этот раз не улыбнулся.

– Теперь все получится.

Морвех настроил химическое оборудование, разогрел котелок, но не зажег огонь под стеклянными колбами. Эссенцер, как безмолвный призрак, передвигался по лаборатории. Он набрал воды в котел, дождался закипания, а затем раскрыл партию «Искр», сделанных с учениками, и с двух рук вылил их внутрь. Эссенции смешались, искры вспыхнули так, что Морвеху пришлось посторониться. Пока жидкость кипела, он поставил новые стерилизованные колбы в другой котел, прогревая стеклянные стенки.

– Господин де Финиссе, у вас там все в норме? – послышался голос Мелоры за дверью.

– Лучше не бывает. – гипнотически прошептал Морвех.

«Снизим температуру, чтобы вода не выпарилась».

Эссенцер остудил котел с жидкостью, бросил туда же льда из холодильного ящика для хранения «Искр» и пустил смесь по химическим трубам. Морвех не просто наблюдал, а следовал за рвущейся вперед струей. Каждая капля была под его контролем.

Остывшая и побледневшая жидкость вновь засветилась, когда оказалась внутри нагретых колб. Морвех сразу же закрыл партию крышками и поставил на то место, где стояла до этого предыдущая.

Мелора вновь постучалась в дверь.

– Господин де Финиссе, у меня вечернее дежурство… – сказала она, но, решив, что ждать ответ бесполезно, ушла из вагона.

И не зря. Морвех и впрямь не слышал и не желал слышать. Эссенцер, ворочая в руках склянку, поражался правдоподобным переливом искр внутри.

– Просто невероятно, – шептал он. – Все получилось!

Лжеэссенции, где вода превалировала над магией, долго находились под внимательным взором своего господина. Морвех отворил дверь и протянул партию эссенцеру-собирателю, который отвозил готовые «Искры» в главный сейф.

– Блестят великолепно, господин де Финиссе! – оценил эссенцер и продолжил свой путь.

Морвех снова закрылся. Он схватил с книжного шкафа дубликат рукописи «Благословения Блиака Зериява» и спрятал внутри сумки, оказавшейся в его руках. Тотчас на столе появилась исписанная тетрадь с последовательностью приготовлений «Искр», схемами химического оборудования, картой вагонов-лабораторий, именами профессоров и главных эссенцеров. Из одного разворота он вытащил прилипший листик, чужой почерк на котором сильно отличался от хозяина тетради.

«Благодаря тебе все получилось», – не переставал наслаждаться Морвех. – «Благодаря тебе… Полгода ты трудился у старика Ро, чтобы научиться мастерству создания эссенций, а затем украсть себе подстраховку. Но нашел нечто большее. Пусть Фавьер раскусил тебя, однако все не кануло вниз, под «Тесак». Я разберусь с Фавьером. Теперь разберусь».

Морвех прислушивался к грому за окном, чередующийся с ударами его сердца. Давно он не чувствовал такую воодушевленность и смелость. Морвех ощущал ту силу, которая была несравнима даже с бликзерийской.

– Спасибо, Белоручка.

10. ХИМЕРА

Не позволяйте праздному умыслу, вошедшие на престол мироздания бликзерийцы, сбивать вас с великой цели. Отрекитесь от обмана, от пустого веселья и прозрачного поиска смысла жизни. Все вокруг – обман, который необходимо немедленно отсечь от корня, и заняться единственным врагом нашим – Всеоблачностью…

Благословения Блиака Зериява,

наставление седьмое

Дождь играл барабаном триста одиннадцать лет четыре месяца и десять дней.

Морвех решил отметить свой успех. Он остерегался опасности извне и был вынужден взять с собой и Мелору, прямота которой стала ему привычной за такой короткий срок. Морвех не без радости отметил, что настал день обеда в контрольной карте, и отправился в «Маневр».

– Хорошая партия удалась, господин де Финиссе?

– Это все благодаря платку! – Морвех подмигнул ей и подтянул узел косынки на затылке.

Мелора покачала головой.

– Эти платки носят только повара – вот я о чем. В любом случае, ваш внешний вид меня совершенно не заботит. Только вот прислужники того, кто напал на вас месяц назад, могут вашу физиономию в такой обертке очень хорошо запомнить.

– Мне не страшно, пока со мной мерценас.

– Вы так говорите, будто я у вас не первая. Я ведь знаю, что вы дружбу с королевскими стражами водите, а не с такими, как я…

– Разве?

Картотекарь принял протянутые карты обоих и проводил гостей до стола. Пока они шли, из барной стойки Гонец поднял шляпу Морвеху в знак приветствия. Картотекарь придвинул кресло эссенцеру, когда тот зашел в перекрытый ширмой столик. Мелора же села на диван.

– Ты высокого ума о себе, Мелора, – Морвех смотрел, как мерценаска разлеглась на подушках. – Давай меняться.

– Взгляните, какое у вас удобное кресло. А диван такой жесткий…

Однако по довольному лицу мерценаски этого видно не было.

Морвех вздохнул:

– Напомни, почему я тебя выбрал?

Мелора взяла со стола меню и, закусив губу, разглядывала аппетитные описания.

– Не вы, а профессор Джавк, – протянула мерценаска, а глаза ее радостно озарились – подходящее блюдо было найдено. – Она водит дружбу со старшим мерценасом Сирегвадом.

– И господин Сирегвад дал тебя в мое личное пользование? Мне думалось, что он дорожит своими мерценасами.

– Это верно, – Мелора захлопнула меню и повернулась к эссенцеру. – Только прямо перед тем, как попасть к вам, я облажалась. Сбежала из-под когтей аурифа…

– Ты сбежала с поля боя?

– Что вы глаза-то свои выпучили? – Мелора тряхнула короткие черные волосы. – Сбежала и сбежала. Причину-то вы не знаете.

– Я и не хочу знать.

Разносчик подошел, записал пожелания и торопливо ушел.

– Что значит «не хочу»? – Мелора вжалась руками в край стола. – Или вам удобнее думать, что я просто трусиха?

– Убегают от трусости.

– Ошибаетесь, господин де Финиссе. Не судите по себе. Вы голову свою даже не высовываете из лаборатории. Вы хотя бы раз видели аурифа? Те, что заполоняют округу в последнее время, намного опаснее в своих навыках, чем прежде. Аурифы стали сильнее и кровожаднее: им мало глотать нас живьем – они наслаждаются нашими воплями…

– Прекрати, Мелора.

– И в тот день я спряталась, потому что моих напарников дежурного отряда разорвали в клочья, – не останавливалась мерценаска. – Передо мной явился огромный ауриф, будто он владыка всех других. Лицо размером с десять вагонов, да и сама в длину эта тварь была больше «Тесака». Не знаю, что это за дрянь, но чудовище испарилось, как и не было. Его и впрямь не было. Зато были трупы. И все из-за человека, который где-то прячется на «Тесаке». Я уверена, что этого урода скоро накроют проверкой. А вы, уж простите меня за прямоту, даже и не задумываетесь о том, что мы склоняем за вас головы башнями. Эссенцеры живут в другом мире – в том, который они сами себе возвели.

Эссенцер взглянул на разносчика. Он поставил перед ними напитки. Мелора жадно осушила кубок и попросила принести целую бутылку.

– Значит, ты видела мираж? И он тебя напугал?

– Вам еще раз повторить?

– Одного раза достаточно, – Морвех удивлялся тому, как смело разговаривает с ним Мелора. – Я вижу в тебе презрение ко мне. Только вчера я и подумать об этом не мог и считал твое поведение смешным… Как только появится возможность, я освобожу тебя от ноши обязательств.

– Нет, вы не так поняли! – она встрепетнулась и схватила его за руку, а Морвех удивился изобразившемуся на ее лице страху. – Старший мерценас Сирегвад мне не простит ошибки.

– Разве он так суров?

– Справедлив.

Морвех помолчал.

– Я имел в виду не очередное наказание, – поправил себя эссенцер, – а свободу.

– Простите, – Мелора отпустила его. – Иногда я говорю много лишнего. Не могу притворствовать.

– Если ты хочешь знать, то я уважаю тебя за твою открытость. Мерценасы, как личности, мне импонируют.

– С каких пор?

Эссенцер задумался:

– Есть у меня знакомые.

Их разговор прервал голос картотекаря. Мужчина постучал стеклянной палочкой по тарелке, обратив на себя внимание присутствующих.

– Уважаемые посетители нашего скромного заведения…

– Моего бесстыжего притона! – гордо поправил Гонец, тем самым заставив захохотать весь зал.

– Сегодня непростой вечер, – продолжил картотекарь с мягкой улыбкой, когда зрители успокоились. – «Маневр» посетил уже знакомый вам волшебник, легендарный лабораторный фокусник по прозвищу Химера…

– Химера! Сюда Химеру! – вскричала публика, подняв свои кружки в воздух. – Давай фокусы!

Жители оживились, а довольный Гонец наполнял чаши гостей.

– Что за Химера такая? – прошептал Морвех скорее себе.

– Да так, один пижон, – не очень впечатленно пробубнила Мелора. – Мастерство бликзерии показывает. Славится фокусами исчезновения. Поговаривают, любимец Экипажа «Тесака», короля в лицо видел. Пустая болтовня.

Ее перебил бой барабанов изниоткуда появившихся музыкантов. Их было трое, и они, в нарядных масках из множества разноцветных лент, приплясывали по всему залу. Гости подхлопывали им в такт.

– Что тут знает наш народ? – крикнули ряженые в один голос.

– Знает – ртов невпроворот! – подхватила публика.

– Что мы с ртами будем делать?

– Впечатлять, потом обедать!

– Потом, потом, потом обедать! – величаво напевали музыканты, громко топая каблуками.

– Покажи Химеру, друг!

– Покажи Химеру, друг!

– Покажи Химеру-у-у!

Что-то лязгнуло в воздухе. Вспышка. Дым и искры. Они появились в центре зала, будто в вагон ударила шаровая молния, а затем, пролетев по всему «Маневру», вернулась и собралась в нагловатую фигуру в ярком переливающемся плаще. Публика рукоплескала. Конечно, каждый бликзериец мог делать подобное, но почему-то именно у великого фокусника это получалось, как считали жители, всегда по-особенному.

Морвех долго всматривался в лицо появившейся так называемой Химеры – и изумился. Фавьер. Ученый муж, пропавший ученик старика Ро раскинул руки, принимая аплодисменты присутствующих. Его лицо было расписано оранжево-красными узорами, радужка глаз сияла розоватой зачарованной пленкой, руки обтянуты в перчатки с тянувшимся за ним шелковым шлейфом. Все это тщательно бы скрыло Фавьера, но, пусть его волосы были натерты мукой, у Морвеха не было никаких сомнений.

– И давно он выступает?

– Год уж точно колесит.

«И как Мелора его не узнала?»

– Покажи огонь, Химера! Покажи огонь! – напевали музыканты, стуча в барабаны. – Покажи огонь!

Фавьер вытащил из кармана маленькую колбочку и сделал глоток. Он протянул палец и создал маленькую искорку.

– Не спали мне мою лачугу! – осторожничал Гонец.

Химера уверенно растянул губы в улыбке, стукнул подошвой начищенных сапог и со всей силы дунул на палец. Искра обратилась в пламя. Огонь хвостом потянулся по залу. Он делился на множество языков и плясал в воздухе, как живые создания. Пламя то собиралось, то разъединялось вновь.

Вдруг один из языков подлетел к гостю и, обратившись в фигуру девушки, приласкал осторожным пальчиком. Растерявшийся мужчина сначала прильнул к неожиданной ласке, но со смущением отпрянул, утыкаясь лицом в стакан. Публика и засмеялась, и удивилась фокусу одновременно.

Под рукоплескания пламенная женщина хлопнула в мелких искрах.

– Добровольца нам давай! – пел музыкант.

– Добровольца нам давай! – пел второй.

– Добровольца-а-а!

Вышла утонченная женщина, сразу же приковавшая к себе десятки взглядов. Химера с ласковым почтением поклонился, поцеловав ее пальцы в бархатных перчатках, и накинул на нее свой плащ. Музыканты скакали, пели свои песни и били в барабаны, а бликзерийцы хлопали в ладоши и пританцовывали.

Морвех внимательно наблюдал. После недолгой подготовки женщина помахала рукой публике, чтобы получить как можно больше лучей внимания. Фавьер вскрикнул. Тут же показалось густое облако светящихся огоньков, подобно фейерверкам. Химера выступил вперед, раскинув свой плащ, и потушил искры. Женщины уже не было.

Публика озарилась вновь. Кто-то приподнялся с мест, дабы рассмотреть все ближе и внимательнее. Множество оваций и радостных свистов полетело к Химере, а музыканты принялись собирать первую прибыль.

– Где же этот разносчик? – зевнула Мелора, смотря куда-то в сторону. – Не заснул ли?

Морвех сложил руки на груди. Он пытался разгадать секрет исчезновения, но разум его проникся суматохой. В мыслях так и клубилось: «Как же ты смешон, наглый Фавьер! Невыносимо потешен. До глупости! Ученый муж, ученик почетного эссенцера – «Искр» аурифы не жрут, а по итогу пустой баловник. Внушил бликзерийцам, что они, владея могущественной магией, сами такие заклинания вытворять не в силах. Фокусы исчезновения? Браво! Теперь мы еще пускаем публике искры в глаза – невозможное чудо. Увы, твой старик порталов не изобрел. Ты уж сам-то на что способен?»

Морвех неожиданно поднялся с места:

– Раз уж Химера хочет огня…

– Вы что удумали? – Мелора намеревалась остановить эссенцера. – К аурифам этого фокусника! Еду скоро принесут… Останьтесь! Обещаю, гадостей больше говорить не буду.

– Я скоро вернусь.

Морвех спустился по крутой лестнице, а гости, сразу приметив в нем будущего участника представления, завопили еще больше. Радовала эссенцера вовсе не поддержка толпы, а лицо Фавьера. Он не мог не узнать Морвеха, как и Морвех не признать его. Пусть Фавьер быстро оправился и вернул прежнее выражение, принял тот эссенцера холодно. Это никак не срасталось с его жарким обличием, но гости не обратили на это никакого внимания.

Музыканты вновь запели и заскакали по «Маневру». Они подпрыгивали возле посетителей, давая шанс потрогать свои развивающиеся ленты и прочие украшения, и, как юркие смерчи, ускользали и возвращались на место.

И никто не понял, что так они высматривают каждый ракурс, под которым можно было рассмотреть фокусника.

Публика, в угоду выступающим, захлопала в ладоши свою музыку. Химера с широкой улыбкой подошел к Морвеху со спины и, обхватив одной рукой его плечи, таинственно скрыл тело эссенцера. Фавьер вдруг прижался к его уху и выразительно шепнул:

– Какая встреча, Морвех.

Фокусник понял, что скрываться не к чему. Морвех едва сдержал восхищенную улыбку. По телу мимолетно пронеслись мурашки, подобно тем, что возникают у азартного игрока, делающего рисковую ставку.

– Чего ты выперся?

– Хочу стать звездой вечера, раскрыть секрет Химеры или просто весело провести время – выбирай, что тебе нравится.

– Я не идиот, – Фавьер широко выставил зубы в лестной улыбке, дабы не вызвать подозрения у публики. Музыканты отвлекали толпу своими танцами и трюками. – Так и скажи, что ты хочешь испортить мне выступление.

– Меня оскорбляет, что честный и феноменальный фокусник такого дурного обо мне мнения, – Морвех саркастично изобразил обиженную гримасу. – Чем же я вас обидел, господин Химера?

Фавьер грубо сжал ему плечо. Морвех скривился и косо уставился на мужчину. Однако тот колебался. Напускная добросовестность знаменитого фокусника и его громкое имя покороблены.

– Слушай меня внимательно, шут, – произнес серьезным тоном Химера, собравшись с мыслями. – Когда я прочитаю заклинание и пущу искры, ты перебежишь к музыканту в синей шляпе. Я прикрою. Помощник спрячет тебя под переносным столом. Твое дело – сидеть в этом сундуке на колесах и не двигаться, пока я не вытащу тебя оттуда. Получишь взамен долю «Искр» от представления. Как тебе такое?

– Так вот оно как! Вот в чем заключался секрет фокуса исчезновения Химеры. Аурифский лжец! – последнее словосочетание Морвех прошипел с искренним злобным возмущением.

– Все фокусники – лжецы, – перебил Фавьер сдержанным тоном. – Заткнись и делай, как я тебе скажу. Это будут для тебя самые простые «Искры».

Фавьер же, привыкший, что бликзерийцы сделают все для валютных «Искр», пользовался этим в своих фокусах, гипнотически приговаривая, что это будет самый легкий заработок в их жизни. И они соглашались даже на одну «Искру» за молчание, лишь бы получить ее и поскорее положить к себе в карман. Однако Химера знал, что Морвех не так уж и прост и предложил ему целую долю. Но выстрел фокусника прошел мимо. Химера бы тотчас сдался окончательно, будь в курсе того, как Морвех за день до этого пустил в оборот около сотни переваренных с водой эссенций.

– Весь заработок – мой, – без шуток сказал эссенцер.

– Да ты никак спятил! Тебе своего богатства мало?

– Весь доход – и я делаю все, что ты сказал, – так же уверенно шептал Морвех. – Иначе я останусь на месте. Поверь, я твоей магии не боюсь.

Фавьер, задетый намеком на то, что его успех лишь мнимая оболочка, заходил желваками. Если бы он знал, что много-много веков назад по лесам его мира бегали некие волки и впивались клыками в длинноухих беззащитных зайцев, то непременно сравнил бы себя с хищником. Сравнил до встречи с эссенцером. Ведь прямо сейчас кроличий хвост непременно бы задрожал.

Однако книг по зоологии он не читывал. Фавьер даже не думал себя с кем-либо сравнивать. Его мысли были заняты тем, что он отдаст вечерний заработок непереносимому врагу.

Губы его задрожали, нарываясь выпалить проклятье:

– Идет.

Поджидавшая толпа уже жаждала фокусов. Все было сделано на высшем уровне: под яркий всплеск завораживающих огоньков Морвех скрылся в спрятанном сундуке, а Химера с совершенно пустым лицом взмахнул руками. Пока музыканты бегали по залу и собирали «Искры» от публики, Фавьер лишь искоса поглядывал на ютившийся в углу столик.

Морвех скорчился зародышем в лоне матери. И смеялся. Смеялся как сумасшедший, так, что грудь его взымалась под каждым всплеском хохота, растворяясь в шуме «Маневра».

Морвех высунулся из столика после стука. Эссенцер, выпрямляясь, потянулся – кости затекли. Он затянул косынку и оглянулся: небольшая, но богато обставленная комната больше напоминала убежище из-за наставленных раскладушек и разбросанного тряпья. Рядом с эссенцером стоял и хозяин жилья.

– Сядем за стол переговоров?

– Мне не о чем с тобой говорить, Фавьер, – прыснул Морвех. – Отдавай обещанную долю – и мы в расчете. Рассчитаешься со мной за тот вечер, когда ты решил меня ограбить.

Фавьер плюхнулся на стул. Он был коренастый, немного сгорбленный бликзериец. Морвех знал его, как владыку клана воров «Тесака», заправляющего всеми ограблениями на поезде. Своим проворным умом он смело держал это почетное место, долгое время хорошо скрываемое среди сообщников. Настолько хорошо, что даже старик Ро, который однажды принял его в ученики, понятия не имел, что на «Тесаке» существует целая группировка бандитов.

Розовая пленка радужки сошла, и фиолетовые глаза Фавьера из-под густых темных бровей разглядывали эссенцера.

– Ты злишься на меня, Морвех, что я тебя надул. Хотел выкрасть у главного пьяницы старшей лаборатории целую партию эссенций, да только ты в тот день был трезв, как стеклышко.

– И кто кого надул?

– Мы оба хороши, – усмехнулся Фавьер. – Только вот часть партии я у тебя тогда все-таки выкрал. Это уже неважно. Сейчас то, что ты знаешь личность Химеры, волнует меня больше…

– И ты не собираешься отпускать меня живым, – дополнил за него Морвех.

Фавьер пожал плечами, сжав руки в замок.

– Раз уж мне несдобровать, тогда позволь поговорить начистоту, – предложил Морвех. – Ты был учеником старика Ро так же, как и всеми обсуждаемый Белоручка. Весь «Тесак» уже знает, что ты такой же вор, как и он, так что не прячь глаза. Если с юношей все ясно, то с тобой – нет. Тебе от жизни богатства мало, обеспеченный ты сынок, или веселья?

– А тебе эссенцию в карман не клади – разобьешь, – Фавьер переглянулся со своими помощниками. – Белоручка перед своим последним делом тоже много болтал, только я его сдал.

– Сдал? – Морвех не сдержал презрения. – Ты обманул Экипаж, назвав юношу человеком, когда он был чистокровным бликзерийцем. Из-за твоего послания принцесса даже разбираться не стала, а казнила на глазах сотни жителей.

– Бедный и несчастный! У Белоручки, такого юного вора, точно был заказчик. Я долго терпел его выходки, давал втереться в доверие старику Ро, только бы узнать, кто этот гад, желающий обойти меня. Белоручка, этот вонючий жулик, вместе со своим командиром оказался умнее, чем я думал: они успели вывести малую партию из лаборатории, на которую я глаз положил. Уроды! Плевать я хотел. Я весь поезд перерыл до того, как шум поднялся. Это были мои «Искры», подери тебя гром!

– И рецепт новой разработки старика Ро он тоже не поскупился стащить.

Фавьер кивнул, но тут же замер. Он пригнулся к Морвеху.

– Аурифский сын… Ты – заказчик Белоручки!

Теперь Морвех в ответ пожал плечами.

– Проклятый пьянчуга… – не успокаивался Фавьер. – Где мои «Искры»?!

– Ты их не найдешь, Фавьер. Никто больше их не найдет.

Фавьер блеснул ножом:

– Парни, выпотрошите-ка ему брюхо.

Люк на потолке раскрылся. Мелора ворвалась в комнату и накинулась на помощника. Морвех, пользуясь моментом, сорвался с места и намеревался броситься к выходу, но Фавьер толкнул его обратно.

– Не так быстро.

Фавьер ударил его, и Морвех моментально провалился в беспамятство.

Эссенцер проснулся от того, как Мелора поливает его лицо водой из кувшина. Отметив череду повторяющихся эпизодов, он оттолкнул ее и пошевелил челюстью, которая ныла от удара. Все мутилось перед глазами, в ушах стоял шум.

– Где они?

– Я их хорошенько отделала, но все сбежали.

– Химера – это Фавьер, – тяжело выговаривал эссенцер. – Нужно найти его как можно скорее, иначе он прикажет своим мордоворотам размазать меня по всему «Тесаку».

– Уже знаю. Я доложила об этом королевской страже и мерценасам. Раслабьтесь, господин де Финиссе, опасность вам не грозит.

Морвех поднялся со скамейки и отряхнул с себя пыль.

– Спасибо, Мелора, – он быстро подумал и продолжил: – Как насчет сделки? Я плачу тебе сотню «Искр», а ты не отходишь от меня ни на шаг, пока я не скажу. Согласна?

– Подери меня ауриф! – она радостно набросилась на его плечи. – Вашу щедрость прославят в легендах, господин де Финиссе. Да кто откажется получать сотню за то, чтобы бить рожи проклятым ворам?

Морвех неловко поправил косынку и кивнул. Он обернулся, когда услышал тяжелый кашель. В углу, спрятавшись в исполосанную грязью куртку, дремал старик.

«Как вовремя».

– Мелора, моя сумка у тебя?

Морвех достал из нее «Благословения Блиака Зериява» и подошел к старику. Тот сразу услышал шаги возле себя.

– Здравия вам.

– И вам здравия, милый господин, – хрипло ответил старик. – Я лег у вас на пути?

– И очень удачно, – Морвех улыбнулся. – Не волнуйтесь, я к вам не со злыми помыслами.

Эссенцер протянул ему книгу.

– Читать умеете?

– Еще как, милый господин. По молодости своей библиотекарем работал, кто ж не знает «Благословения…»

Старик потянулся вперед.

– У меня есть к вам предложение, – тихо продолжил эссенцер и достал пятнадцать «Искр». – Вы перейдете в вагон, где живет старик Ро, и останетесь там проповедовать все то, о чем говорил великий чародей, за что получите вознаграждение…

– Милый господин, книги бы хватило, – сказал старик, но эссенции принял. – Спасибо вам за милость, чудотворный владыка бликзерии. Храни вас Экипаж.

11. БЕЗВАГОННЫЙ

На пути вашем, бликзерийцы, будут помехи и преграды, сомнения и предубеждения, но летите вперед, руководствуйтесь словом моим, и тогда вы найдете то, что ждет вас…

Благословения Блиака Зериява,

наставление двадцатое

Дождь печально стонал бурей триста одиннадцать лет четыре месяца и двенадцать дней.

Старик Ро ушел из жизни тихо. Его нашли, сжавшегося в своей комнате в беззащитный узел и отвернутого лицом к стене. Руки крест-накрест были прижаты к груди, а рот, в верной ему привычке, задумчиво приоткрыт. Каждый был уверен, что Ро перед смертью не мог отделаться от глубоких и навязчивых размышлений.

Провожать старика пришли немногие: старший мерценас с женой да пару-тройку эссенцеров из старших лабораторий. Фелагс же сам решил явиться. Он не любил прощальные церемонии, еще с детства избегая их, потому никто не увидел его на похоронах отца, когда мальчику было тринадцать. Но сейчас, томимый загадкой истории Белоручки, он, как толкнутый невидимыми руками, пришел в сороковой вагон. Из-за маленького количества бликзерийцев его сразу заметили, но никто не обронил ни слова.

Верных и достопочтенных жителей «Тесака» провожали по всем принятым обычаям. Тело сожгли в отведенной для этого печи в восьмидесятом вагоне и передали прах гостям церемонии. Фелагс увидел маленькую бирюзовую урну с выбитым бликсидиановым узором, которую держал один из эссенцеров. Все молча передавали ее из рук в руки, согревая теплом дрожащих пальцев, ненадолго задерживаясь, чтобы мысленно передать слова прощания. Вслух никто не сумел обмолвиться. Впрочем, из-за того, что дверь наружу была открыта, в вагон доносился перебой ливня вперемешку с грохотом грома, и говорить пришлось бы достаточно громко.

Старший мерценас переглянулся с женой, когда ему, последнему из всех, передали урну. Фелагс, проглотив колючий ком в горле, отвел взгляд. Отца тоже провожало мало людей, среди которых был и Сирегвал. Фелагс был уверен, что старшему мерценасу тогда, как и сейчас, была передана возможность взять на себя рассеивание праха. При этом Келгод не мог избавиться от мысли, что внутри вместилища останки его отца.

Сирегвад гладил пальцами выбитые зигзагообразные линии на урне, смотря вперед на кучку взбитых, как подушки, черно-синих облаков. Вновь, подумал он, я провожаю друзей. А сколько они себе их заработали? Лишь горстка тех, кто действительно помнит, кто хранит в мыслях образ старого доброго бликзерийца, который только к концу жизни осознал, для чего он жил. Ротр Сирегвад сморщил нос и повел усами. Во имя грома, думал он, избавь меня от неверных на моем пути и пусть число преданных удвоится на прощальной церемонии старшего мерценаса Сирегвада!

– Пора.

Сойфрони осторожно положила крохотную круглую ладошку на запястье мужа и многозначительно кивнула, чтобы он понял наверняка.

Ротр Сирегвад медленно открыл крышку, взмахнул, и вскоре серый прах старика Ро понесли дождливые небеса. Фелагс мимолетно посмотрел на то, как облако пыли взмыло темной дымкой, раскидываясь блестящими искрами, и пожалел, что увидел это. Виски будто сжало кузнечными клещами, и мерценасу пришлось выйти прочь.

Фелагс остановился в выходном маленьком коридоре, облокотившись на дверь. Он дышал часто, тяжело, глотая ртом воздух. Перед глазами еще стоял развеянный по воздуху прах. Фелагс уже трижды проклял себя за то, что пришел на церемонию. Воздуха перестало хватать, когда в вагоне было достаточно свежо, и он отворил круглое окошко. Капли дождя били ему по выступившим на лбу жилкам.

– Смывай, – шептал Фелагс. – Смывай же.

Он уже не помнил, сколько стоял на месте и подставлял голову ливню, как за спиной послышался хриплый мужской голос.

– И правда, пусть со старичка Ро дождь смоет все, что окропило грязью его достоинство.

Фелагс секундой взглянул на горбатую фигуру позади:

– Ты еще кто такой?

– Мне не нужно имя, – легко продолжал незнакомец, – однако оно необходимо тем, кто хочет остановить сезон дождей.

Фелагс захлопнул окно и протер рукой мокрое лицо. Он повернулся и несколько злобно взлянул на мужчину. И удивился. Это был маленький старик в обветшалых зеленых лохмотьях. Кончики его тонких пальцев слабо перебирали обломанные ногти с забитой под ними чернотой. Лицо было заросшим, среди копны черных волос бороды и бровей был виден только крупный красный нос. Даже темно-синие глаза Фелагс разглядел, только приложив усилия.

Уголок коридора, в котором ютился старик, выглядил его иссиженным местом. Незнакомец сжался между узкими стенами, греясь теплом отопительных труб.

– Иди в свою комнату. – приказал ему Фелагс.

Голос по-прежнему выдавал его беспокойное состояние.

– К сожалению, материальное невозможно создать силой мысли, – бурчал старик, – а вот идее вполне можно предать форму.

Слова незнакомца прервались. В коридор вошла Сойфрони.

– Мы закончили, – сказала она спокойным тоном, заботливо взглянув на Фелагса. – Ступай. Не терзай себе душу.

– Госпожа Сирегвад, – Фелагс с появлением Сойфрони окончательно пришел в себя, – у меня к вам одно дело…

Старик в углу причмокнул, видимо, засыпая. Фелагс и Сойфрони одновременно перевели на него взгляд.

– Вы не знаете, кто это?

– Этот старик? – уточнила Сойфрони. – Это Безвагонный – так его кличут. Его лишили комнаты много лет назад за мелкое хулиганство – за это он скитается из одного вагона в другой. Власть запрещает давать ему кров. Он не опасен. Не обращай на него такого пристального внимания – это может быть чревато последствиями.

Короткое молчание.

– Что ты хотел, милый?

– Поговорить с вами, – опомнившись, Фелагс продолжил полушепотом. – Желательно, чтобы никто нас не мог услышать.

– Это связано с мальчиком Сито? Лучше не надо. Я до сих пор за него болею.

Безвагонный кашлянул и поджал ноги. Сойфрони, приоткрыв дверь и заглянув в вагон, осмотрела сосредоточенного Лиаттара, стоявшего ровно за спиной мужа. Последний тихо о чем-то беседовал с пожилым эссенцером и хмуро покручивал усы.

Этот день эссенцерной голодовки был десятым. Ротр Сирегвад уже казался жене ослабшим, похудевшим. Она знала, что ночью он просыпается от сковывающих тошнотворных болей, а потом кружится, не в силах уснуть. Через неделю Сирегвад не сможет использовать даже самое простое заклинание, а еще через пару дней – ходить. Переживания мучали Сойфрони, и Фелагс прочитал это в ее заботливой синеве глаз.

– Я знаю, как вам помочь. – еще тише вымолвил Фелагс, прикрыв перед ней дверь.

Она ответила ему своим вниманием.

Сойфрони приказала Фелагсу прийти в прачечный вагон через час, прихватив с собой грязные вещи. Он с пониманием отнесся к ее наставлениям и сделал дома все, как она велела. Фелагс сунул в карманы своих испачканных костюмов найденные им эссенции и бросил стопку белья в корзину.

Оказавшись в двадцать пятом вагоне, прачечной «Тесака», в глаза ударил яркий свет и белоснежные стены, покрытые горячим паром. На станках, напоминающих руку гиганта, пальцы которой начисто терли форменную одежду, пижамы, нарядные платья и прочие вещи, трудились женщины и мужчины. Они сидели наверху небольших кабин и управляли процессом. Стоял гам и грохот, заглушающий каждый шаг.