Под крылом спящего дракона. Магия и любовь. Книга первая бесплатное чтение

Ару́нта. Рыбацкий дорп на берегу океана Надежды.

Огненный смерч

Тесфа́ус проснулся от шагов матери. Небольшая хижина с парой маленьких комнат по обе стороны от кухни наполнилась звуками. Тесфа́ус с точностью мог сказать, где сейчас мать и что делает. Вот она зашла в свою спальню, выдвинула скрипящий нижний ящик комода. Значит, достала чистый передник и полотняное платье. Их она надевала, когда шла принимать роды. Вот вышла и подошла к полке у очага на кухне. Значит, взяла какие-то снадобья. Зашуршала сухими травами.

Тесфаус слушал и понимал, что мать волновалась. Он не мог объяснить, как это почувствовал, но в воздухе появилось чёткое волнение матери. Тем более странно, что принимать роды – самое привычное для неё дело.

Он вылез из-под тёплого одеяла и прошлёпал босиком по каменному полу. Мать стояла спиной, прижимая руки к груди. Услышала шаги и обернулась. На Тесфауса ледяной волной хлынул её неосознанный страх.

– Сынок, ты зачем встал? Иди спи, – улыбнулась мать, но в её глазах колыхался страх.

– А ты чего встала? Позвали уже к жене Гра́хто?

– Ещё не звали, но скоро придут, – растерянный взгляд матери забегал по кухне в поисках ещё чего-то.

– Ну так поспала бы ещё, мам. – Тесфаус подошёл и обнял её.

В свои пятнадцать он уже был выше матери. Она уткнулась в его плечо, Тесфаус положил руку на её голову в белом чепце. Волна страха стала спадать, мать задышала ровнее.

– Я не смогла сегодня заснуть. Проснулась от боли по всему телу. И особенно вот тут. – Она положила руку на затылок, вздохнула, сбрасывая некий груз мыслей и чувств.

– Ну так выпей отвар от мигрени.

– Это не та боль, сынок, – заговорила мать тише, с затаённой тревогой и отстранилась.

– Может, ты просто волнуешься от полнолуния? Ты же видела, какая сейчас луна, – Тесфаус искал оправдание, но чувствовал, что всё не то.

Мать только отрицательно мотнула головой. Оба вздрогнули от неожиданного грохота в дверь. Пока Тесфаус отворял, мать вернулась к столу и взяла одну из двух стоящих там корзин. Рыбак Гра́хто, с налитыми кровью от вчерашней изрядной выпивки глазами, тряс взлохмаченной шевелюрой и рычал, торопя повитуху. Он стоял огромной бородатой тенью в дверном проёме, держась за косяк.

Тесфаус подавил приступ злости. Грахто ещё накануне гонял своих семерых дочерей и беременную жену вокруг хижины, размахивая верёвкой. Орал, что пусть только попробует снова родить ему девчонку, тогда он утопит их всех в море.

Мать, проходя мимо Тесфауса, на миг остановилась и глянула в его глаза. И снова страх. Тесфаус дёрнулся к ней, но она улыбнулась и выскочила вслед за рычащим Грахто.

Тесфаус закрыл дверь, отогнал беспокойную мысль, ругнув себя крепким словцом. Подошёл к очагу и сел на лавку ждать. Мать вернётся, как только жена Гра́хто родит.

Как долго он ждал? Тесфаус не понимал, потому что течение времени растянулось, стало пластичным и в какие-то мгновения мелькало солнечным лучом или пролетевшей за окном птицей. И снова становилось тягучим, как мёд, стекающий из сот.

Тесфаус впервые испытал это, когда в дорп пришла весть о крушении корабля, на котором отец служил скафи́ром. Тесфаус, которому было тогда десять соло от роду, решил, что заболел. Сейчас снова повторилось подобное ощущение времени. А ещё после гибели отца Тесфаус стал чувствовать состояние матери.

Сидя у очага, по рыжеющим сполохам в западном окне, Тесфаус понял, что день клонился к закату. И тут время и действительность рванули дикой лошадью, и он услышал снаружи крики. Вскочил и бросился к дверям, за которыми морской ветер взметнул его длинные чёрные волосы вверх и хлестнул ими по глазам. Тесфаус вытянул шею в сторону растянутого вдоль береговой линии дорпа.       Показалось, что голосов много. Сердце заколотилось от неясной тревоги. От их хижины, стоящей на отшибе и скрытой небольшим скальным выступом, невозможно разглядеть происходящее в дорпе. Тесфаус хотел бежать туда и посмотреть, но ощущение слов матери в сознании задержало его на месте: «Сынок, не ходи! Беги скорее, спасайся!»

И снова время растянулось. Тесфаус медленно вернулся в дом. Снял с крючка на стене старую суконную отцовскую якку, обул башмаки, взял кожаные пигги с ремешками до самого верха голенища, тоже доставшиеся от отца. Сейчас лето, в них жарковато, но Тесфаус делал то, что велело наитие. Взял тёплый плащ и оглянулся на стоявшую на столе корзину. Одна из двух, собранных ночью матерью, вторую она забрала. А в этой… Он заглянул внутрь. Там лежали завёрнутые в полотно лепёшки, сушёная рыба и ещё какая-то еда, но Тесфаус не стал рассматривать.

Его оглушило догадкой. Мать знала всё наперёд и собрала ему это. Снова зазвучал её голос, но совсем тихий. Слова немного скомканы, со стоном: «Сынок, беги… бе-ги».

Тесфаус схватил корзину и метнулся к дверям, за которыми странно разбушевался ветер. Тесфаус услышал приближающийся гул и крики людей. Они шли к их с матерью хижине, но пока скальный выступ скрывал идущих.

Тесфаус рванул за угол дома и побежал к стоящим вверху в отдалении раука́рам. За первой же группой скалистых столбов он спрятался и остановился отдышаться от подъёма. Выглянул из-за камня. Толпа жителей дорпа вышла из-за выступа, первые из них уже ринулись в хижину. Тесфаус понял, что надо бежать. Осторожно проскочил к следующей группе раукаров. В любой момент толпа догадается, что он скрывается здесь, и тогда несдобровать. Тесфаус проскочил к следующим камням и услышал крики. Значит, поняли, что он здесь. Но у него уже есть опережение по времени, и отдышался от подъёма. Теперь можно не скрываясь бежать в ближайший лес. Там он знал каждый куст и найдёт, где спрятаться.

Выглянув из-за ра́ука, увидел пару добровольцев, направляющихся в его сторону. Тесфаус выскочил и побежал.

Снизу раздались крики, но он уже не оглядывался. Вот спасительный лес. Тесфаус, скинув башмаки, сунул вещи под раскидистый куст и сгрёб на них прошлогоднюю листву. Сам подскочил к высокому дубу и ловко взобрался. Укрытый в густой кроне, Тесфаус смотрел на двух преследователей, мечущихся между деревьями.

Мужчины остановились почти рядом с дубом и выругались, что упустили беглеца. А Тесфаус, не отрываясь, смотрел на красно бурые пятна на одежде одного из них. Он почувствовал, что это кровь матери. Снова время замедлилось, Тесфаус закрыл глаза. Перед внутренним взором появилась плывущая картинка.

Вот мать выходит из хижины Грахто и сообщает, что его сын родился мёртвым от удушения пуповиной. Грахто вопит и кидается на неё с кулаками. Из домов выходят люди и бегут к ним. Грахто кричит, что повитуха – колдунья, и ей понадобился младенец для жертвы. Люди хватают мать и тащат за волосы по земле. А она не сопротивляется. Все бросают камни в мать. Тело её окровавлено. Она лежит неподвижно, и Тесфаус снова слышит слова: «Беги, сынок, беги!»

Тело матери волокут, оставляя кровавую дорожку на каменистом берегу. Эти самые двое, стоящие сейчас под дубом, затаскивают тело в лодку, отплывают подальше и скидывают его в воду.

Тесфаус открыл глаза. Мир вокруг обагрился. Кровь пульсировала в висках, пытаясь вырваться наружу.

Преследователи ушли, а Тесфаус сидел на дубе, не в силах сдвинуться с места. Солнце окончательно скрылось, лес медленно поглощала тьма. Шелест листвы закрадывался в сознание Тесфауса зловещим шёпотом: «Прощать нельзя… Отомстить…»

Тесфаус спустился, достал из-под куста башмаки и обулся. Поднял голову и увидел шар луны, зацепившейся за вершину дуба, на котором он только что сидел. Тени на огненном шаре двигались, складываясь в слова: «Прощать нельзя».

Тесфаус направился в сторону дорпа, совершенно не зная, что делать и зачем туда идти. Он шёл, повинуясь внутреннему зову.

Вышел из леса и издалека увидел дым. Там, где стояла их хижина. Он прошёл мимо тлеющего пепелища и поднялся на скальный выступ, за которым открывался вид на два десятка рыбацких хижин. Дорп спал.

Чёрные волосы Тесфауса развевались на ветру потревоженными змеями. Он смотрел на каменистый берег, где в темноте светился контур, повторяющий формы растерзанного тела матери. Тесфаус не понимал, почему всё это видел. Ведь мать уже покоилась в море. Он дрожал от напряжения, удерживая желание закричать. Поднял глаза на луну и снова увидел слова: «Прощать нельзя». И что-то лопнуло внутри, как натянутая тетива на луке. Тесфаус вскинул руки. Диким, душераздирающим криком огласилась округа, выпущенной стрелой полетел огненный смерч в сторону дорпа. Хижины вспыхнули, и гигантское пламя объединило их в одно огненное море. Крики внутри жилищ, кто-то выскакивал и попадал в бушующее пламя. Тесфаус держал вытянутые руки и ревел диким вепрем. Обессиленный, он упал там же на скале, и мир в его сознании схлопнулся.

Очнулся на рассвете. Открыл глаза и вспомнил, что произошло ночью. Подскочил и, увидев чёрное пожарище на месте дорпа, убедился в действительности. Глянул на свои руки. Ужас охватил его от содеянного. Но другая мысль тут же вытеснила предыдущую. Он поступил правильно.

Тесфаус огляделся и испугался, что если кто-то увидел его здесь, то обвинят в колдовстве. Тогда несдобровать.

Бросился в лес. Достал свои вещи и бегом подальше от этого места. А в голове стучал страшный вопрос: «Как он смог это сделать?»

Обессилев от бега, всё-таки не останавливался. Шёл долго, совершенно не разбирая направления. Давно кончился лес, который он знал и теперь вокруг совершенно незнакомые места. Понимал, что надо бы выйти из леса и понять, куда идти. Неожиданно наткнулся на пару женщин с корзинками полными грибов. Испугался, но одёрнул себя и поздоровался. И не услышал своего голоса…Женщины рассмеялись, а Тесфаус понял, что сорвал голос и попытался улыбнуться. Улыбка вышла болезненно перекошенная, чем ещё больше позабавил грибниц. Кое-как просипел вопрос: откуда они? Услышал ответ и обрадовался.

Далеко от моря ушёл. Пора бы и выбраться на дорогу. А потом идти на северо-запад, на самую оконечность Ару́нта. Там большой порт А́рза, где можно наняться в наута́ры. По возрасту его могут взять юнгой. Теперь Тесфауса здесь, в Арунта, ничего не держало.

Надеялся, что никто не видел его и не обвинят в том, что он сотворил. Стоило послушать разговоры в порту, в тавернах.

Так дотопал до А́рза. Еды в корзине, благодаря заботе матери, хватило на несколько дней. Но больше всего Тесфауса потрясло, когда увидел завёрнутые в тряпицу десяток монет по пол да́ринга. Это все их сбережения, собранные матерью! Серебряный кройт весомая монета, а десять серебряных кро́йтов – это в сумме пять золотых да́рингов! Фантастическое богатство для мальчика из рыбацкого дорпа. Он мысленно поблагодарил мать.

Порт А́рза

Портовый полис Арза громыхал улицами, кричал рыбным рынком, шумел парусами входящих в гавань ко́гги. Тесфаус пару раз бывал здесь с отцом, но это уже из какой-то прошлой очень давней жизни. Однако, он сразу нашёл «Зуб каракатицы» – таверну, где отец встречался с командой своего ко́гги «Быстрая лань». Тесфаус тогда заметил, что здесь собирается много наута́ров. Значит можно послушать разговоры и понять, на какой корабль лучше пойти в юнги. По рассказам отца, который служил не один соло скафи́ром, Тесфаус знал, что не каждый наутима́р, хорошо командующий кораблём, так же хорошо относится к своей команде. И не каждая команда хороша. Отец, как никто разбирался в людях и не каждого наута́ра брал в команду.

Тесфаус спокойно без волнения вошёл в таверну постоялого двора, когда близился вечер. Самое время ужина. В просторном зале пахло пивной брагой и жареной рыбой. Несмотря на множество ещё свободных столов, хозяин таверны скептически оглядел худощавого мальчишку, не выходя из-за свой стойки. Тесфаус знал, что немного помят и не совсем чистая одежда, но так мог выглядеть любой путешественник. Трактирщика интересовало другое: есть ли у мальчишки деньги на оплату ужина. Тесфаус помнил, что когда он был здесь с отцом, тот платил серебряный кройт за постой с едой на три дня. Поэтому с достоинством положил на стойку пол да́ринга и спокойно произнёс:

– Комнату на ночь и ужин, до́мис.

– Ты один? Ужин куда подавать? – сияющий трактирщик торопливо спрятал монету и вышел из-за стойки.

– Ужинать буду здесь.

Тесфаус удивлялся тому, как уверенно он говорил. Словно это уже проделывал много раз. Прошёл к столу в углу у стены. Место удобное для обзора зала и в глаза никому не бросается одинокий юноша. Трактирщик принёс тарелку с горячей рыбой и доску с овощами. Следом вернулся уже с кружкой пива и выложил на стол сдачу – горсть медных пе́лмов.

– У тебя дела в городе, юный до́мис? – полюбопытствовал трактирщик.

– Да, есть дела, – Тесфаус снова подивился своему спокойствию и добавил чуть помедлив. – Возможно останусь ещё на пару дней.

– Если нужен совет, то я рад помочь, – улыбнулся трактирщик, разглядывая Тесфауса. – Мне кажется, что я тебя видел или ты на кого-то похож.

Тесфаус напрягся. Снова испугался, не ищут ли его, но потом вспомнил, что возможно трактирщик действительно помнит на лица посетителей. Хотя врядли помнил мальчика восьми соло. Да к тому же Тесфаус похож лицом на мать и трактирщик точно не мог знать, кто его отец.

– Простите, до́мис. Но я впервые в А́рза.

– Ну значит показалось, – и трактирщик ушёл к другому столу, где весело болтали три наутара.

Тесфаус с удовольствием поел горячую еду впервые за несколько дней. Люди в таверну всё прибывали и становилось шумно, многоголосо. Стучали глиняные ка́лихи по деревянным столешницам, и трактирщик снова торопливо приносил пиво. Периодически раздавались возгласы, давно не видевших друг друга наута́ров. Тесфаус наблюдал.

Разговор о колдунах

Сытые и хмельные наутары разговаривали громко и Тесфаус слышал много, но ничего такого, что могло бы дать ему какую-то пищу для размышлений. Все друг друга знают, веселятся, и почти не говорят о плаваниях, кораблях и командах. Но Тесфаус успокаивал себя тем, что у него есть ещё пара дней в запасе. Сходит в порт и потолкается там, послушает. Может поговорит с кем невзначай.

Вошёл рыжебородый плечистый наутар и Тесфаус замер, желая вжаться в стену. Это оказался один из жителей их до́рпа, который, как и отец Тесфауса уходил в плаванье, а после возвращался в дорп на месяц-два отдыхать. Рыжебородый Рая́хет хмурился и явно был в плохом настроении. Многие наутары в таверне радостно приветствовали его, но тот махнул рукой и сел за один из столов. Трактирщик принёс калих пива, а на рыжебородого посыпались вопросы и шутки.

– Раяхет, от чего хмурый?

– Ну совсем не похоже на тебя.

– Что-то ты быстро вернулся от жены. Или не приветила тебя?

Вместо ответа, Раяхет грохнул кружкой по столу, расплескав пиво и все замолчали.

– Нет больше ни жены, ни детей, ни моего до́рпа…– прозвучал в тишине голос рыжебородого и зубы заскрипели так, что слышно было даже Тесфаусу.

Кто-то присвистнул, кто-то вздохнул, но прервать тишину никто не решался. Явно ждали продолжения. И Раяхет продолжил:

– Я пришёл в дорп утром, когда головешки хижин ещё дымились.

– Все-ех?! – воскликнул кто-то.

– Всех, – Рая́хет помолчал секунду, – Выжжено всё каким-то адским огнём. Почти не осталось костей, не то, что тел. Камень оплавился…

Вздох ужаса прокатился по залу.

– Что бы это значило? – прошептал кто-то.

– Похоже на колдовской огонь, – вставил чей-то низкий голос.

– С чего ты взял? – спросил другой.

– Да с того, что такой силы огонь не бывает на пустом месте, – пробасил тот, кто предположил про колдовской огонь, – Таким древние маги обладали. Я слышал легенды.

– Ну так-то древние маги. А сейчас то они откуда возьмутся? – парировал кто-то.

– Но это не значит, что маги перевелись, – пробасил снова. – Есть ещё маги, но не все такой силой обладают. Вот слыхал я про одного из Магру́джа.

– Так-то в Магру́дже.

– А может какой-то маг в Арунта живёт скрытно. И никто не знает о нём и что он маг.

– Если кто колдун, то он не может скрывать свой дар, – деловито возразили басившему, – рано или поздно он проявит себя.

– Ну про того, что в Магру́дже многие ещё помнят. Говорят, что много может и знает. Только он давно не показывался на людях. У ушёл в пустыню Тысячи Миражей, после ссоры с правителем Магру́джа. Якобы тот слишком много у колдуна стал требовать.

– Да помню я, – вставил кто-то со смешком, – Вроде бы правитель захотел Касу́да при себе держать, чтобы тот читал мысли людей и рассказывал ему кто что думает и говорит о его правлении.

– Да, и такие разговоры были тоже. Но никто точно не знает. Однако Касу́д ушёл в пещеру и окружил себя тысячей миражей. Никто не может их пройти, а значит найти мага и потревожить.

– И что же он, так и живёт один в пустыне?!

– Мне откуда знать, – хохотнул наута́р, – говорят, что он всё-таки бывает в столице, но в другом облике.

– Но всё-таки, Касу́д в Магру́дже, а здесь в Ару́нта тоже появился маг.

– Да почему же ты решил, что дорп сжёг маг?

– А кто?

Споры разгорелись, а Тесфаус замер от услышанного. В самый разгар, когда все заходили между столами, обмениваясь мнением и доводами, он улучшил момент и подозвал трактирщика. Сослался на усталость и попросил показать ему комнату. Трактирщик с елейной улыбкой принёс ключ и пояснил, куда идти.       Тесфаус ещё немного посидел и улучшив момент, поднялся по лестнице, когда рыжебородый Рая́хет оказался в окружении наутаров. В полутёмном коридоре отсчитал пятую дверь слева и вошёл в комнату. Закрыл дверь, прислонился к ней спиной и выдохнул.

Мысли беспокойными птицами кружили в голове, выстраиваясь в чёткий клин. Вот! То, что он искал, ждал и оно пришло. Тесфаус спокойно разделся, умылся и залез под одеяло. Нужно выспаться. Он не спал в нормальной постели с того дня, как покинул свой дом.

Корабль в Магру́дж

Утром проснулся от света, падающего в окно. Тесфаус решил подождать, чтобы наутары ушли в порт. Он знал, что те уходят спозаранку. На кораблях своя работа. Какие-то когги готовят к походу, какие-то делали в А́рза только остановку.

Теперь важно не встретиться с Рая́хетом. Тесфаус выглянул сверху в почти пустой зал и не увидев рыжебородого. спустился к тому же столу в углу. Всё-таки, если что, то его там сразу не заметят.

– Как спалось, юный до́мис? – снова елейно заговорил трактирщик и поставил перед Тесфаусом холодный завтрак.

– Хорошо, до́мис, – улыбнулся Тесфаус понимая, что тот заинтересован получить оплату ещё на две ночёвки.

– Каковы планы, юноша? Нужен ли совет в незнакомом полисе?

– Пока даже не решил ничего с планами, – как можно равнодушнее ответил Тесфаус, – может пройдусь, осмотрюсь, а там пойму.

– Если ничего не изменится, то рад буду видеть тебя вечером.

– Конечно, уважаемый. У вас очень уютно и люди приходят хорошие, интересные, – затронул тему Тесфаус.

– Всякое бывает, но в общем-то народ ведёт себя порядочно. Наутары везде бывают и разное рассказывают, что где повидали или услышали. Вот, например, вчера. Жаль Рая́хета…да, – покачал головой трактирщик.

– Я не понял вчера. Не совсем прислушивался к разговорам, – солгал Тесфаус. Вдруг ещё что-то говорили после его ухода.

– Рая́хет рассказал о пожарище в его дорпе. Странный адский огонь. Семья его там вся погибла. Да вчера кто-то про мага рассказывал из Магруджа.

– И вы в это верите? – скептически хмыкнул Тесфаус.

– Ну всякое может быть. А про Касу́да я не впервые слышу. Он действительно существует. Когда-то бывал в моей таверне скафир А́йрус. Он и рассказывал, что видел этого мага, когда с наутимаром «Быстрой лани» доставляли правителю Магруджа послание и дары от нашего регия. Послание и ларец с дарами лично преподнесли. И А́йрус рассказывал, что Касу́д подошёл к ларцу, провёл рукой над ним и свитком послания. Появилось голубоватое свечение, и маг объявил правителю, что дары чистые.

Тесфаус слушал и не мог произнести ни слова. Горло сдавило при упоминании трактирщиком имени отца. Но потрясло ещё больше то, что отец видел своими глазами мага Касуда из Магруджа! И никогда не рассказывал об этом маленькому сыну. Может матери рассказывал, но для Тесфауса это неожиданное открытие об отце.

– Наверное это было давно, – выдавил Тесфаус.

– Не так давно, – возразил трактирщик, – в тот соло «Быстрая лань» разбилась. Значит примерно пять кругов соло прошло. А теперь видишь, новые вести, что маг ушёл в пустыню.

Вошли посетители. Тесфаус быстро доел завтрак и махнул рукой, трактирщику, выходя из таверны.

Порт походил на муравейник. Тёплое время круга соло, когда корабли сновали по морям и разным странам. Время, которое кормило всех в зимние месяцы.

Тесфаус слонялся между людьми, прислушиваясь к разговорам, о кораблях, маршрутах и командах. Внезапно привлекло упоминание Магруджа и он чуть развернулся.

– Завтра отправляемся в Магру́дж, но как же я буду скучать по твоим грудкам, моя кошечка! Ах если бы ты подарила мне больше сегодня, чтобы скрасить воспоминанием мои одинокие ночи в пути, – молодой наутар умоляюще намекал на томную ночь.

– Вот привезёшь подарки из Магруджа и сватайся. Тогда и будет тебе больше, мой котик, – отрезала пышногрудая девица.

Тесфаус повернулся спиной, чтобы не заметили, что он слушает.

– Моя неприступная кошечка, – засопел наутар, – мы же всё равно поженимся, ты же должна верить мне и доверять.

– Я верю и доверяю. Но мало ли какая другая кошечка тебе приглянется в порту. А я потом навек останусь драной кошкой.

– Меня засмеют на «Единороге», – буркнул наутар и осёкся.

– Ах вот оно что? – взвизгнула девица, и зашипела, – обсуждаешь всей командой наши свидания? Сколько поставили на моё согласие?!

– Я не…, да ты что?..

Тесфаус дальше не слушал разборки парочки, а направился по причалу искать ко́гги «Единорог». Ему во что бы то ни стало нужно на него попасть. И не важно в качестве пассажира или юнги. Это начало его пути к магии. И «Единорог» более чем подходящий корабль. Эти древние животные приносили удачу. И до сих пор, найденный окаменевший рог единорога приносил владельцу огромное богатство.

Спустя полчаса, Тесфаус уже стоял перед скафи́ром «Единорога». Тот придирчиво осмотрел новоявленного юнгу и засыпал вопросами. Тесфаус знал о когги и оснастке всё. Ведь он сын отважного наутара А́йруса, которого не стал упоминать.

Довольный сопутствующей второй день удачей, Тесфаус вернулся в таверну, оплатил ужин и ночёвку, а рано утром явился на «Единорог» с небольшим узелком. Отцовские пигги, плащ и мешочек с монетами от матери всё его имущество.

Впереди его ждал Магру́дж.

Эскардия

Молодой наутимар

Гордимо́л ещё не мог поверить в то, что только что произошло и хлопал глазами, растерянно оглядывая высокое собрание в торжественном зале кастерия правителя. Он ждал, что вот сейчас регий Та́йгер, любитель розыгрышей, вдруг захлопает в ладоши и воскликнет: «Как тебе моя шутка?»

Но к Гордимо́лу подходили наутима́ры и ордина́ры, поздравляя с новым званием, а он что-то отвечал ошарашенно улыбаясь.

Теперь он наутима́р когги «Счастливый», который выполняет торговые и дипломатические походы на благо этой, хоть и маленькой, страны. Значит наутима́р Гордимол будет получать поручения из рук правителя Эска́рдии – регия Тайгера.

Мечтал ли он об этом, когда в пятнадцать соло нанялся юнгой на корабль в порту А́рза в Ару́нта? Конечно мечтал. Но тогда Гордимол пошёл наперекор отцу – законнику при дворе регия Ару́нта. А ведь мог бы унаследовать отцовское дело и преспокойно жить в тепле и достатке. Но Гордимола манило море, другие страны и паруса, которые хлопают на ветру и подчиняются умелому рулевому.

Гордимол с благодарностью вспоминал свой первый когги «Быстрая лань» и команду. Особенно скафира А́йруса. Тот был строгий, но справедливый и за это уважаем многими во флотской братии. Спустя пару соло их корабль пришёл в порт Эскардии и Гордимол влюбился в этот райский клочок земли, который можно обойти пешком за пару дней. Молодой наутар распрощался с командой «Быстрой лани» и нанялся на военный корабль наутимара Тирна́фа, присягнув на верность ре́гию Та́йгеру и Эскардии.

Три соло прошло, когда однажды наутима́р Тирна́ф вызвал Гордимола к себе и объявил о назначении его скафи́ром.

Гордимол научился понимать и чувствовать команду, а несколько соло службы закалили его, но не сделали грубее и жёстче. Важным считал опору на команду.

Подбирая наута́ров, он беседовал с каждым, потому что море особое место, где нужно понимать, кто рядом с тобой, на кого можно опереться и кому можно доверять. Море быстро выявляло червоточину в характере или трусость, которую сложнее заметить на берегу.

И вот теперь ещё один поворот колеса фортуны. А ведь ему только двадцать три. Можно ли ещё о чём-то мечтать? Из состояния потрясения его вывел Тирна́ф.

– Поздравляю, наутима́р Гордимол, – дружески похлопал по плечу, – я всегда верил, что ты талантлив и настоящий наута́р. Таких уважают люди и любит море.

– Благодарю, до́мис, – Гордимол прижал руку к груди, – с твоей лёгкой руки, я получил благословение.

– Не преуменьшай свои заслуги, Гордимол. Ты прирождённый вожак, за тобой идут люди. Умеешь ладить с ними и видишь качества каждого. Поэтому я даже не сомневаюсь, что наберёшь лучшую команду.

– Тирнаф, – Гордимол даже смутился от таких похвал, – мне просто повезло на хороших учителей, любящих море.

– И это тоже, – засмеялся Тирнаф, – тогда выпьем за наутима́ра Гордимола.

На следующий день, Гордимол принимал когги «Счастливый». Пожилой, страдающий подагрой наутимар, передавал ему корабль и гладил каждую досточку, как любимую жену. Тяжело старику прощаться с кораблём. Переживал за команду, поэтому немного рассказал о каждом, хотя понимал, что всё равно Гордимол будет набирать новую. В порту уже знали о наборе на «Счастливый» и вскоре стали подходить наутары. В Эскардии только один полис с портом, поэтому о скафи́ре Гордимоле были наслышаны и многие знали в лицо. Теперь же служить под командованием наутима́ра Гордимола оказалось много желающих.

Он беседовал с каждым, определяя место на корабле, выявляя лучшие стороны и способности. Из этого и складывалась команда.

Удивил и заинтересовал наутар Ма́вел. Почему-то сразу проникся к этому человеку. После разговора с ним без колебаний понял, что вот самый надёжный скафи́р его корабля. Немолодой, но живой, инициативный и находчивый. Гордимол оценил эти способности в первом же походе. В самых сложных ситуациях Мавел не терял самообладания и находил нужные решения. В минуты отдыха он рассказывал морские байки и старинные легенды. Гордимол и сам с удовольствием приходил послушать.

– Откуда ты всё это знаешь, Ма́вел? – спросил он наутара, услышав легенду о драконе спасителе.

– Я в детстве любил слушать, а мой дед рассказывать, – загадочно улыбнулся скафир.

– И наверное, дед любил придумывать байки для внука, – засмеялся Гордимол

– Байки он и правда придумывал на ходу, – согласился наута́р, – а вот легенды, говорил, что слышал от деда, а тот от своего деда. Древние легенды нашего народа…, – тут Мавел осёкся.

– Выходит, что у а́рдов сохранилось так много своих легенд и даже новые легенды э́сков не помешали забыть сказания предков, – размышлял вслух Гордимол и вдруг заметил, как наута́ры из а́рдов чуть с испугом посмотрели на него.

Гордимол спохватился, что слишком крамольные высказывания испугали команду. Он прибыл из Ару́нта, где нет сословий. И для него оказалось неожиданным и несправедливым, что в Эска́рдии местное население, жившее на этих землях сотни соло, стало низшим сословием по закону Юскуля́ра. Сам Гордимол благодаря знатному происхождению из Ару́нта, теперь живя в Эскардии считался эском – представителем привилегированного сословия. Из эсков выделялась прослойка аристократии – но́булов.

 По Юскуля́ру вести такие разговоры о сравнении или несправедливости очень опасно. Префектура надзора следит и выявляет инакомыслие. Гордимол забеспокоился, что сам мог подвести своих людей под наказание. А они в Эскардии жёсткие. Особенно для а́рдов. В лучшем случае галеры, в худшем смертная казнь. Даже браки между э́сками и а́рдами карались смертью.

Закон разделения и ограничения одной из групп людей вызывал у Гордимола неприятие. Он видел среди ардов толковых и способных людей, но сословный закон оставлял их всегда за чертой, выше которой они не имели права подниматься.

Однако, единственная возможность всё-таки была. Наута́ры и милита́ры могли подняться в звании и статусе благодаря своим способностям.

– Представляю, как твои дети любят слушать, – перевёл разговор Гордимол, пытаясь исправиться, – Так и вижу тебя у камина с трубкой, рассказывающего сказки.

– Это правда, до́мис Гордимол. Мои сын и дочь каждый вечер ждут меня из порта, чтобы услышать рассказы, – глаза Мавела потеплели при воспоминании о детях.

– Ты прирождённый рассказчик. Смотри, как всех нас своими сказками к себе привязал, – засмеялся Гордимол и команда подхватила шутку.

Гордимол всё чаще задумывался над несправедливостью Юскуляра Эскардии. Но произнести вслух или даже поделиться с кем-то об этом могло стоить жизни. Префектура во главе с префектом Орто́русом, его служба законников и соглядатаи цепко выслеживали инакомыслие.

Может поэтому Гордимол не оседал на суше и даже не имел собственного дома. Ничто и никто его не держали на берегу. Всё его имущество на корабле, а на короткое пребывание в полисе останавливался в одном из постоялых дворов. Корабль был домом Гордимола, а команда его семьёй. Редкие месяцы, находясь в Эскардии, ждал нового плаванья.

Магру́дж. Столица Ха́шт

Перейти черту

На удивление, команда когги его хорошо приняла, а особенно тот самый наутар, разговор которого он подслушал в порту. Рада́т довольно много исходил морей и стран, несмотря на свои двадцать соло. Пришёл юнгой в пятнадцать и поэтому ближе всех сошёлся с Тесфаусом. Рада́т оказался весёлым, разговорчивым малым и это сыграло на руку Тесфаусу.

От него он узнал о рассказах про те самые тысячу миражей. Что люди теряются в пустыне из-за них. Поэтому караваны стараются обойти стороной ту часть пустыни.

Столица Магруджа Ха́шт оказалась в разы больше ару́нтского А́рза. Порт принимал такое множество кораблей, что они казались отдельным плавучим островом.

Тесфаус сошёл на берег с частью команды. Из порта был только один выход в Ха́шт через огромные ворота в каменной стене, ограждающей столицу. Рада́т пояснил, что днём они открыты и никакой охраны нет. А на ночь запираются, как все ворота в Хаште. Поэтому до того, как по улицам пройдёт глашатай, объявляющий о закрытии ворот, нужно успеть вернуться в порт. Иначе придётся где-то заночевать.

Рада́т немного говорил на языке Магруджа и повёл Тесфауса по ярким, ни на что не похожим узким улочкам Ха́шта.

Женщины звенели браслетами и сияли красочными одеждами, очаровывали белозубыми улыбками и неожиданно открытыми животами. Тесфаус поражался ярким краскам и обилию украшений. Нигде не навешивали на себя столько украшений, как в Магрудже. Мужчины носили огромные головные уборы из намотанной ткани – ди́лаб. Украшали нитками бус, жемчуга и даже стеклянного бисера, который пока делали только в стране Ире́мии.

На улочках прямо на земле или в лучшем случае на пёстрых ковриках, сидели мужчины и курили сладкий табак, запах которого шлейфом разносился вдоль разномастных глинобитных домиков. Неожиданный незнакомый, но приятный аромат остановил Тесфауса и он окликнул идущего впереди Рада́та.

– Чем это пахнет?

– О, дорогой Тесфаус, это напиток богов Магруджа, – засмеялся Рада́т и зашёл в открытую дверь дома рядом.

Тесфаус вошёл следом и окунулся в невероятный обволакивающий своей горечью запах. Это оказался местная таверна. Тесфаус не пытался даже запоминать множество новых слов и названий. Внутри на коврах, расстеленных на полу, сидели мужчины. На низких столиках перед ними стояли маленькие фаянсовые чашки с чёрным напитком. Хозяин стоял за стойкой больше похожей на печь. От неё несло жаром горячего песка, насыпанного в кованное подобие корыта.

Радат позвал Тесфауса к свободному столику, и шустрый хозяин подскочил к ним. Радат показал два пальца и произнёс: ка́хви.

Хозяин поставил в горячий песок две маленькие медные посудины похожие на ковшики с узким горлышком. Через несколько минут принёс наутарам пару фаянсовых чашек с источающим аромат чёрным напитком.

Тесфаус с подозрением посмотрел на него, но запах оказался настолько притягательным, что он чуть попробовал жидкость на язык. Горечь, ужасная на вкус и Тесфаус задержал напиток во рту, не зная, что теперь делать. Выплюнуть на пол нельзя. Но пить это?! Радат, конечно же, ожидал подобной реакции, и чтобы не хохотать в голос, уткнулся лицом в ладони. Выглянул между пальцев на свирепого и растерянного Тесфауса.

– Проглоти уже, – выдавил сквозь смех Радат.

Тесфаус проглотил и чуть закашлялся.

– Как может эдакая мерзость источать аромат и оказаться гадостью? – прошипел Тесфаус.

– Этот божественный напиток называется кофе. И его можно купить даже в А́рза. Но дорого. А здесь он стоит не больше пары медных пе́лмов, – подмигнул Радат.

– Да ни за какие деньги я не стану пить эту отраву! – раздувал ноздри Тесфаус.

– Не клянись и не торопись, дорогой друг, – Радат с наслаждением глотнул кофе и прикрыл глаза.

– Да никогда!

– Поверь мне. Я говорил те же самые слова. И не только я. Я знаю всех, кто как ты называл это отравой, а теперь считают лучшим из напитков, – Радат сделал паузу и хитро прищурился, – ну разумеется после пива.

И они сдержанно расхохотались.

– Кофе и сладкий табак это уникальный или идеальный способ найти собеседника, завязать разговор, поддержать беседу и расположить к себе кого угодно, – продолжил Радат, – можно сказать, что это путь к любому человеку, если тебе нужен контакт с ним.

Тесфаус подумал, что ему предстоит некоторое время жить в этой стране, пока он найдёт мага Касуда. Поэтому есть смысл перенять местные привычки.

Первый день прогулки по Ха́шту принёс немало новых знаний о нравах и традициях. Следующий день Тесфаус оставался на борту «Единорога» в вахтенной команде. Ему предстояло решить, как и когда уйти. Когги выгружал груз в Магрудже, загружал новый и шёл дальше в Абасси́д и Сакре́ю. Но для Тесфауса здесь конечная остановка.

Вечером с берега вернулась команда и некоторые прячась от зноя спустились на вторую палубу, а другие на корме ближе к камбузу, где готовился ужин. Тесфаус сдал вахту и подошёл к Рада́ту.

– Я хочу с тобой поговорить, – начал он тихо, – но дай слово, что сначала выслушаешь меня.

– Пойдём-ка к бушприту, там сейчас никого нет, – Радат глянул в глаза Тесфауса.

Встали в тени под надстройкой и Радат не дожидаясь заговорил первым.

– Парень, я не знаю, что ты задумал, но давно понял, что это твоя остановка и ты сходишь на берег.

– Прости, Радат, – Тесфаус почувствовал укор в его голосе, – я не могу тебе всего рассказать, потому что сам пока не знаю и не понимаю, что меня ждёт. Но ты прав, друг. Я хочу остаться здесь.

– И что ты хотел от меня услышать?

Тесфаус вздохнул, потому что сам не понимал, что хочет от этого наутара. И зачем затеял этот разговор. Но вдруг внутри кольнуло чувство, которое он пытался задавливать на корню. Чувство одиночества, после всего случившегося в дорпе. И Радат, с которым было легко и надёжно. Тесфаус понял, что этот и есть друг, брат, которого ему не хватало.

– Я завтра подойду к наутимару и скажу о своём решении. А тебя, – Тесфаус сделал паузу и глянул в глаза Радата, – тебя я хотел поблагодарить за всё. Я не умею говорить красивые слова. Но…Мало ли. Вдруг нам удасться когда-нибудь встретиться. И я буду этому рад.

Радат протянул ему руку и Тесфаус пожал тонкую ладонь.

– Я когда тебя впервые увидел, – усмехнулся Радат, – подумал, что ты из Магруджа, или кто-то из твоих родителей отсюда.

– Почему ты так решил? – насторожился Тесфаус.

– Ты черноглазый и волосы почти такие же тёмные, как у местных. Но кожа у тебя светлая.

Тесфаус усмехнулся, что сам даже не подумал об этом.

– Когда ты уйдёшь?

– Хочу завтра с утра. – Тесфаус подумал и добавил, – И ещё хотел попросить. Завтра сойдёшь со мной на берег? Я хочу с тобой посоветоваться, и чтобы ты мне кое-что показал.

– Лады, – удивился Радат.

Утром Тесфаус подошёл к наутимару «Единорога». Тот покачал головой, поворчал, как полагается. Но команда укомплектована и юнгой больше или меньше, роли не играло. Тесфаус получил от наутимара положенные заработанные деньги за небольшой срок службы и очень довольный сошёл на берег с заплечным мешком. К удивлению всей команды, в которой было несколько откровенных недругов.

Часть команды, свободной от вахты сошли на берег и разбрелись по своим делам. Радат с Тесфаусом шли вглубь улочек Ха́шта. У одного из заведений остановились и Тесфаус позвал внутрь.

– Я хочу с тобой поговорить за напитком богов, – улыбнулся Тесфаус.

Радат заказал и серьёзно смотрел на Тесфауса, который уже не кривясь отпивал глотками кофе.

– У тебя сильный характер, парень. Я это понял, по тому, как ты относился к службе и даже грубости некоторых наутаров. И я понимаю, что раз ты сюда хотел попасть, значит это для тебя очень важно.

– Ты прав, Радат, – Тесфаус поставил чашку на стол, – именно поэтому я хотел ещё у тебя спросить кое-что. Но дай слово, что ты не будешь смеяться и это останется, между нами.

– Я может и выгляжу разгильдяем и болтуном, но это лишь видимость, бравада, – глаза Радата блеснули озорной искрой и вмиг стали серьёзными.

– Тогда расскажи мне друг, что ты слышал о пустыне Тысячи миражей и маге, который там живёт?

– Ты…А..Кхм…– Радат опешил и уставился на Тесфауса, – Кхм…Неожиданно, Тесфаус. Даже не спрашиваю зачем и почему…кхм.

– Так ты можешь что-то сказать к тому, что болтают в наших тавернах? Что-то стоящее?

– Ладно, тогда слушай, – Радат решительно махнул рукой, вроде «была не была». – Мне рассказала одна…ну… женщина в местном борделе. Касуд служил при дворе предыдущего правителя. Опустим подробности, что правитель был труслив и боялся каждого в своём окружении, не то, что других людей. Так вот Касуд отказался считывать для него мысли и чувства приближённых и других людей. Правитель решил наказать Касуда, но сам поплатился жизнью. А Касуд с тех пор живёт в пустыне, но по слухам бывает под другими личинами в Ха́ште.

– Это я знаю, Радат. Мне интересны подробности о пустыне и миражах в ней. Что это и насколько опасно?

– Многие просители пытались найти пещеру Касуда, надеясь, что он сотворит для них своей магией. Не знаю, какая у тебя просьба к нему, но…Надеюсь, что ты подумал, прежде чем туда идти. Там, действительно тысяча самых разных миражей. Это оазисы, горы, дикие животные, зыбучие пески и много чего ещё. Никому пока не удавалось найти именно тот настоящий оазис, где стоит гора Касуда. Миражи магические. По слухам лишь несколько искателей смогли вернуться, когда поняли, что разгадать не под силу.

– Там именно требуется разгадать? Никакой магии не нужно? – насторожился Тесфаус.

– Ну, я там не был. А то, что рассказала мне та женщина, похоже на загадки. Каждый мираж выглядит абсолютно реально. Камень твёрдый, деревья и пальмы зелёные, вода мокрая. Но только в них скрыт хитрый ключ. Разгадай его и мираж растворяется в воздухе и можно идти дальше.

– А эта женщина не говорила случайно, что нужно для разгадки. Может предметы какие-то или слова?

– О, точно, – удивился Радат, – она упоминала лавку торговца диковинными вещицами. Какие-то камешки, бусы, перья, кулоны. Торговец всем говорит, что его безделушки помогут человеку с умом пройти все тысячу миражей пустыни.

– Э-ээ… Вот так просто? – усмехнулся Тесфаус.

– Ну не то, чтобы совсем просто. Я-то там не был. Мне без надобности.

– А ты можешь пойти со мной в ту лавку? – Тесфаус глянул извиняющимся взглядом, – Ты же понимаешь, что я не смогу объясниться.

– Хорошо. У меня есть ещё время. После обеда должен быть на «Единороге». Ты же знаешь, что мы уходим из Ха́шта сегодня.

Они вышли на улицу и оба зажмурились от яркого солнца. Радат покрутил головой по сторонам и решительно направился по улочке, обходя запряжённые мулами повозки и бойких мальчишек с мешками на спине, торгующих на улице разной снедью. Тесфаус спешил за Радатом и запоминал хоть какие-то ориентиры.

Остановились перед низкой открытой дверью и вошли в полумрак лавки. И Тесфаус даже не сразу сообразил, что происходит с ним. В лавке действительно висело, лежало столько всяких мелких предметов, что в глазах рябило. Но Тесфаус ощутил…магию. Вот так сразу. От некоторых предметов исходила магия, которую он чувствовал, не прикасаясь к ним. И что-то ещё, чего он пока не понимал. Радат уже что-то спрашивал у торговца, а тот внимательно смотрел на Тесфауса.

– Он спрашивает, знаешь ли ты, что тебе нужно? – перевёл Радат.

– А он ничего не советует? – удивился Тесфаус, – то есть ищущий должен полагаться на собственное чутьё?

– Да. Потому что с этого и начинается сам поиск. Он сказал, что только человек с даром или чутьём выберет нужное, – Радат усмехнулся, – у тебя сложная задача, дружище. Если только ты не колдун.

Тесфаус взглянул на лавочника, который не сводил с него пронизывающих глаз. И Тесфаус понял, что он ещё почувствовал! От лавочника исходила магия. Это было неожиданно, потому что до сих пор никогда Тесфаус не видел мага. Он чувствовал мать и слышал её и теперь понимал, что это была магия матери. И лавочник чувствовал ЕГО магию. Тесфаус опомнился, что Радат молчит и глянул на друга. Тот растерянно смотрел на Тесфауса. Лицо его вытягивалось от удивления и догадки.

– Ты…ты колдун?!

– Ещё нет, – спокойно и ничего не боясь ответил Тесфаус, – но обязательно стану им.

Лавочник и Тесфаус молча смотрели друг другу в глаза. Радат совершенно растерянный переводил взгляд с одного на другого и вдруг потрясённо выдохнул:

– Как же я не догадался?

– А как бы ты смог? – усмехнулся Тесфаус. – Я и сам не знал…до этого момента.

– Постой…– Радат вдруг пристально уставился на Тесфауса, – в порту А́рза слышал историю о дорпе, сожжёном адским пламенем…Как раз в тех местах, откуда ты…Это… так это ты?

На его лице отразился такой ужас, что он даже дёрнулся к прилавку от Тесфауса. Хотя тот не сдвинулся с места.

Лавочник наблюдал, по-прежнему не произнеся ни слова. Тесфаус откуда-то знал, что тот догадывается, о чём речь. В голове зазвучал голос, хотя торговец не открывал рта. И Тесфаус понял, что он должен сделать.

– Рада́т, пойдём отсюда. Мне здесь не нравится, – он глянул спокойно, не мигая в глаза друга.

Радат резко обернулся на лавочника и отпрянул. Тот вперил в него взгляд и не отводил пока наутар пятился спиной к выходу. Тесфаус уже стоял снаружи и подхватил Радата, который чуть не вывалился, споткнувшись через порог.

От прикосновения Тесфауса, Радат дёрнулся и обернулся.

– Не ходи за мной, колдун, – резко отрезал и быстро пошёл по улице.

Тесфаус не стал догонять его. Не зря он в первый день и сегодня запоминал дорогу от порта, поэтому обогнул улицу с другой стороны и спешно направился к портовым воротам. Встал между домами в глубокой нише, скрытой сверху и сбоку плетьми роз. Отсюда недалеко до ворот и просматривалась вся улица.

Покопался в мешке и вытянул шнурок из запасных нижних штанов. Ждать пришлось чуть дольше, чем рассчитывал. Он боялся, что Радат будет не один. Выдохнул, когда увидел вдалеке знакомую шатающуюся фигуру. Радат был пьян.

По улице сновали люди, но как только Радат поравнялся с его нишей, Тесфаус свистнул и чуть хихикнул тонким голоском, имитируя девичий смех. Отступил вглубь, скрывшись в тени роз. Трюк сработал, как нельзя лучше. Пьяный Радат остановился, улыбнулся и двинулся в нишу.

– И г-где ты, красотка? – икнув, ласково пролепетал наутар.

Тесфаус ещё раз хихикнул и прижался к стене, скрытый глубокой тенью. Радат зашёл глубже и остановился, прислушиваясь к звукам, а Тесфаус оказался у него за спиной. Медлить нельзя. Накинул заготовленную удавку и резко затянул. Радат был сильнее его, но Тесфаус изо всех сил тянул петлю. И только когда тело Радата перестало биться отпустил. Приложил пальцы к сонной артерии, убедился, что дело сделано. Ещё утром Тесфаус не хотел этого. Он вообще не хотел того, что сделал. Но так получилось. Иначе Радат разнёс бы о нём на корабле. А потом в Арунта. Ведь когда-нибудь Тесфаус вернётся назад. И он должен быть уверен, что никто не узнает о его даре.

Тесфаус медленно побрёл назад в лавку. Только сейчас вспомнил о торговце и словах, прозвучавших в голове «За тобой уже много смертей. Не боишься, что он выдаст тебя?»

Тесфаус думал о том, как лавочник смог догадаться о сожжённом дорпе? Или может ему показалось? Может это его мысли прозвучали так ясно? Но что сделано, то сделано. Теперь уже никто не мог остановить или помешать его планам. Тесфаус не сомневался, что пройдёт пустыню и отыщет Касуда. Потому что всё до этого времени складывалось удачно. Если только не считать убийство Радата. Но это уже ничего не меняет.

Переступил порог лавки, и торговец встретил лёгкой улыбкой. Что-то говорил на магруджском, показывая на товар. Голос в голове Тесфауса больше не раздавался, и он решил, что всё-таки то были его собственные мысли.

Лавочник замолчал, ожидая дальнейших действий. Тесфаус откуда-то знал, что теперь делать. Среди огромного количества безделушек выбирал то, что отзывалось внутри него странным ощущением. Словно совершенно пустяковые безделицы нашёптывали. Магия вещей говорила с ним.

Он просто брал и складывал на свободное место на столе то, что отзывалось. Перо павлинье зелёное, жёлтые канареечные, зеленовато жёлтый янтарь с застывшей внутри хвоинкой, тигровый глаз, камень с золотыми прожилками. Кусочек кожи крокодила, кожа бахратской гадюки, несколько флаконов размером с напёрстки с разными жидкостями. Тесфаус даже не знал, что там внутри. Сушёные плоды и семенные коробочки экзотических растений, крылья сакрейского жука, размером с ладонь.

Когда шёпот умолк Тесфаус вернулся к солидной горке безделушек на столе. Лавочник складывал всё в отдельные полотняные мешочки, которые Тесфаус бросал в свой мешок. Торговец растопырил пятерню, показывая сколько заплатить. Тесфаус не знал сколько это в магруджских деньгах, да и были у него только арунтские, поэтому достал два серебряных кро́йта и показал лавочнику. Тот качнул головой и показал ещё один палец. Тесфаус добавил ещё кройт. Торговец улыбнулся, прижал руку ко лбу и груди в знак благодарности за покупку и вдруг протянул свиток. Тесфаус развернул его и ахнул. На пергаменте была подробная карта Магруджа с основными оазисами, где люди селились. Особо на карте была выделена пустыня Тысячи Миражей. Юноша с благодарностью поклонился торговцу и вышел.

Магрудж. Пустыня Тысячи миражей

Безделушки

День клонился к вечеру. Тесфаус решил избежать подозрений и проблем, связанных с исчезновением Рада́та. Хотя врядли заподозрят именно его, хрупкого на вид паренька. Однако, вся команда видела, что они сошли на берег вместе. Успокаивало обстоятельство, что друг был без него в той таверне, где и напился. Есть свидетели. Значит, если команда «Единорога» станет искать, то выяснят этот факт.

И всё-таки, Тесфаус решил не оставаться в Ха́ште на ночь. Прикинул по карте, что успеет до сумерек дойти до ближайшего оазиса и направился к восточным воротам из Ха́шта. Оттуда начинался путь к пустыне. Его дорожный мешок пополнился мотком верёвки, несколькими свечами и гамаком, взятым ещё с корабля. В последний момент, когда сходил на берег, подумал, что гамак может пригодиться.

Впереди находилось маленькое поселение, где был обозначен и гостевой двор для торговцев. Тесфаус вышел из ворот Ха́шта и бодро зашагал по наезженной дороге, удивляясь по пути практически жёлтому выжженному пейзажу вокруг. Как население выращивало то изобилие, от которого ломился столичный рынок?

Пару часов, Тесфаус шёл по ровной как стол голой местности. Наконец заметил, что дорога терялась, обрываясь впереди. А когда Тесфаус приблизился к тому месту, не удержался от возгласа удивления. Дорога спускалась в сказочно зелёную долину, край которой пока невозможно увидеть! Сады ломились от спеющих фруктов, следом оливковая роща и снующие между деревьями ручьи. Вырытые человеком водные артерии снабжали этот оазис водой, от чего всё буйно зеленело и плодоносило. Открытое пространство с непонятными огромными зелёными ягодами, лежащими на земле среди почти засохших длинных плетей, озадачило Тесфауса. Он тронул один из диковинных плодов и удивился упругой поверхности.

Но разглядывать времени не было. Стоило поторопиться, чтобы успеть до темна найти ночлег.

Множество глинобитных низеньких жилищ вынырнули из-за очередной оливковой рощи. Среди них выделялся двумя этажами длинный дом. Тесфаус направился к нему и не ошибся. Это и был постоялый двор для торговцев.

Внутри на коврах сидели немногочисленные постояльцы. Пили кофе и курили сладкий табак. Хозяин тут же подскочил к Тесфаусу и что-то лопоча, указал на свободное место с низким столиком у стены. Привыкший к путешественникам из других земель, хозяин жестами спросил, желает ли гость поесть? Тесфаус кивнул и произнёс только уже знакомое ему слово «кахви», а руками показал, что голоден. Спустя пять минут перед ним стояли блюдо с мясом, тарелка с овощами и зеленью, мисочка с оливками и душистая лепёшка. Тесфаус принялся за еду, так как последний раз ел только утром на «Единороге». Хозяин вопросительно показал на вазу с фруктами на соседнем столе. Тесфаус подумал и руками изобразил большой шар и ткнул пальцем в зелёный цвет ковра под ним. Хозяин улыбнулся, произнёс «карпу́ц» и вернулся с блюдом, на котором этот плод уже нарезан на дольки.

Тесфаус поразился ярко красной мякоти и сладкому аромату. После мяса мякоть карпу́ца показалась медово сладкой. Насытившись, он откинулся на подушки за спиной и прислушался к разговорам вокруг. Ничего пока, не понимая, выудил несколько знакомых слов, которые уже знал по Магруджски: «пустыня Тысячи Миражей». Подошёл хозяин и Тесфаус повторил эти слова и показал двумя пальцами, идущего человечка. Тот улыбнулся и указал на двух торговцев. Что-то лопотал и сложив две ладони в жесте пожимания, поясняющем, что можно с ними договориться. Указал пальцем на себя и поднял вопросительно брови. Мол, я могу за тебя спросить у них. Тесфаус кивнул и вскоре один из торговцев обернулся к нему. Улыбнулся и также показал жест рукопожатия. Следом сложил ладони и положил на них голову, изображая сон, затем руками круг солнца и указал пальцем вверх. Тесфаус понял, что на рассвете выезжают. Улыбнулся и кивнул.

После этого хозяин отвёл его в маленькую комнатку с застеленным коврами полом. У стены большой тюфяк, накрытый тонким ковром. В углу кувшин с высоким узким горлышком, таз и кусок полотна. Видимо полотенце. Подозвал Тесфауса к маленькому окошку, за которым совсем стемнело. Показал пальцем направление и Тесфаус понял, что это место естественных надобностей. Хозяин улыбнулся, изображая руками круглый предмет.

Тесфаус ещё не лёг спать, когда сам понял, что после той вкусной ягоды, до утра невозможно удержать в себе жидкость. Прогулявшись в темноте на указанное место, взял на заметку, как и когда лакомиться карпу́цем.

Ещё до рассвета Тесфаус вышел во двор бодрый и умытый. Торговцы улыбнулись и показали, что готовы ехать. Тесфаус ужаснулся, увидев, на ком ему предложили ехать.

Он видел верблюдов, но даже не представлял, как можно забраться на эту громадину. Всё оказалось проще. Верблюд склонился и Тесфаус, чуть дрожа, влез между двумя его горбами. Один из торговцев подал ему полотно и показал, что надо накрыться. И действительно. Тесфаус с белой, уже порядком обветренной и обожжённой солнцем кожей, не подумал о пустыне. И вообще открытом пространстве, где царствует зной. Улыбнулся в благодарность и замотался как все, оставив щель для глаз.

Дорога чуть ускорилась, но ненамного быстрее, чем пешком. Однако всё ж таки лучше ехать, чем топать ногами по раскалённым камням и песку. К вечеру они доехали до очередного поселения и постоялого двора. Рисуя на песке пальцем, торговец пояснил, что завтра они доедут до края пустыни и далее их дорога вдоль пустыни. В пески они не едут. Он с ними или дальше сам?

Тесфаус благодарно улыбнулся и нарисовал линию своего пути в пустыню. Мужчина внимательно глянул на Тефсауса, покачал головой и кивнул. Ничего странного в том, что юноша отправлялся в пустыню в поисках Касуда. Многие пытались найти мага, чтобы тот исполнил заветное желание. Поэтому Тесфаус не волновался о распросах.

Когда солнце почти вертикально поднялось над их головами, показались барханы красноватого песка. Рядом на границе с путыней примостились несколько низких глинобитных хижин и небольшая лавка-харчевня, в которой путники перекусили и далее караван направлялся своей дорогой. Торговец подозвал Тесфауса и нарисовал на песке примерные контуры и сказал слово «пустыня». Потом поставил точку и показал на хижины вокруг. Тесфаус понял, что точка означает это поселение. Затем караванщик вывел линию чуть вперёд, показал два пальца и сказал слово час по-магруджски. Значит два часа. Тесфаус не перебивал, не понимая пока, к чему ведёт караванщик. От той прямой линии, он провёл чуть левее и показал на солнце, затем на левую сторону лица. Значит, идти, чтобы солнце светило слева. После поставил много точек на обширном кусочке нарисованной пустыни, произнёс по-магруджски «Тысяча миражей» и имя – Касуд.

Тесфаус не ожидал такой помощи и замер, глядя на караванщика. Тот улыбнулся, похлопал Тесфауса по плечу и направился к своему верблюду. Тесфаус очнулся и поблагодарил караванщика местным жестом: приложил руку ко лбу, затем к груди и слегка поклонился.

Теперь и ему в путь. Нельзя терять время, раз ему дали такую подсказку. Ступил на край песчаного бархана и поразился тому, что песок рыхлый и подвижный, а так держит форму песчаного гребня. Шёл, не меняя направление, спускаясь и поднимаясь на очередной гребень. Ноги распарились от нагретой кожи башмаков и Тесфаус боялся представить, что будет, если ступить босыми ногами на раскалённый песок. Оглядывался на бесконечную красноватую местность вокруг. Ничего не видно на горизонте кроме песка даже при самом пристальном рассмотрении. Тесфаус воткнул в песок нож и определил по солнцу, что уже прошло два часа. Повернул влево и солнце, которое до этого ушло почти за спину, стало светить слева и слепило глаз. Тесфаус накинул на замотанную голову якку, чтобы прикрыть глаза и смело пошёл в новом направлении. Сколько шёл он не мог определить. Не хотелось останавливаться на проверку времени по солнечным часам. Он просто шёл и видел солнце слева. Подумал о том, что не представляет, как ночевать в песках и немного испугался. Он даже не знал, есть ли в пустыне звери? Про скорпионов уже наслышан и опасался. Сам себя встряхнул, что не может он с таким даром вот так погибнуть в пустыне.

Когда уже совсем устал от постоянных спусков-подъёмов по барханам, вдруг увидел на горизонте что-то странное. Ещё немного прошёл и появились очертания деревьев. Ещё ближе и понял, что это совсем крошечный оазис. Заторопился туда, чтобы отдохнуть в тени и, наконец, поесть.

Буквально рухнул под первую же пальму со спасительной тенью. Огляделся. Совсем маленькое озерцо с удивительно синей водой обрамляли пальмы и ни одного другого дерева. Тесфаус расположился на трапезу. Посмотрел вокруг и подумал, что надо как-то устроить ночлег. На земле спать опасно. Мало ли. На пальму не взобраться. Прошёл в поисках двух рядом стоящих и привязал повыше гамак. Похвалил сам себя за предусмотрительность. Завернулся в тёплый суконный плащ и устроился спать ещё до того, как солнце окончательно спряталось.

Ночью проснулся от незнакомых звуков. Шорох, шипение, посвистывание ночных птиц и треск, возможно, насекомых. Слух обострился, и Тесфаус уже не смог заснуть.

Сел в гамаке и посмотрел на воду озера. В картине мира показалось какое-то несоответствие. Закралось подозрение и Тесфаус с нарастающим беспокойством озирался вокруг. Взял свой мешок и достал пергамент. Рассматривал его, покрутил в руках и ничего стоящего не пришло в голову. Достал мешочки с покупками безделушек из лавки. Просто перебирал их, не раскрывая содержимого. И вдруг один из мешочков отозвался искоркой магии в сознании. Тесфаус замер. Показалось? Ещё раз перебрал все и снова взял этот. Магическая искра повторилась. Раскрыл мешочек, вытряхнул две ярко красные, похожие на продолговатые скорлупки пластинки – крылья сакрейского жука. Не зная, что с этим делать, зажал в руке и они запульсировали, призывая сделать что-то. Но что?

Тесфаус огляделся и вдруг понял в чём несоответствие! Прямо над озером висел солидный растущий месяц, а на воде отсутствовало отражение, в том числе и звёзд!

Тесфаус подскочил. Может из этого положения плохо видно? Осторожно пошёл к воде. Совершенно тёмная водная гладь не отражала ничего. Как и самого Тесфауса. Рядом что-то затрещало. Таинственный «музыкант» проводил деревянной палочкой по камешкам. Тесфаус не знал, что это за звук и направился к кусту, похожему на огромный папоротник. При его приближении взвилась целая стая огромных, размером с ладонь сакрейских жуков! Тесфаус отпрянул, а они закружили вокруг него сотней красных огоньков, потрескивая крыльями. Тесфаус не мог сойти с места, окружённый плотной стеной. Растерялся, что так вляпался глупо. Опустил голову и увидел у своих ног жука без крыльев! Разжал ладонь и крылья вылетели вниз. Мгновенно приклеились на спину жука, и он присоединился к стае, которая тут же умчалась.

Тесфаус облегчённо вздохнул и повернулся к пальмам. В этот миг всё пропало. Озеро, пальмы, гигантские папоротники и жуки. Просто исчезли, а на песке остались только вещи Тесфауса и гамак

Он растерялся. Такого подвоха не ожидал и оглядывался на пески вокруг. Вдруг на востоке зарозовел горизонт и Тесфаус обрадовался наступившему утру. Сел на пока ещё холодный песок, перекусил и развернул карту.

Значит, он пришёл к тому самому началу тысячи миражей. И это оказался первый, успешно пройденный мираж. Но как далеко распространяется территория с миражами, неизвестно. И где среди них находится пещера Касуда? Зато теперь хотя бы отчасти ясно, как и чем ему помогут магические безделушки.

Вопрос только, в каком направлении идти? Снова развернул карту и отметил примерное место своего нынешнего пребывания. Не точно, но хотя бы понял. Значит нужно идти по кругу, по спирали встречая созданные магом миражи. Постепенно он будет проверять их теми самыми безделушками. Рано или поздно, среди миражей окажется реальное место уединения Касуда.

Тесфаус понял, почему до этого никто не смог продвинуться в поиске. Только человек с магией мог почувствовать нужные предметы в лавке. И ещё надо догадаться, как их применить. Касуд знал, что людей с даром единицы. И этим защитил себя.

Странно…А как же торговец в лавке? Ведь у него тоже дар мага! Тесфаус только сейчас поразился открытию и тому, что тот человек до сих пор никому не сказал, как искать Касуда. И сам не искал. А может он знал?

В течение следующего дня Тесфаус прошёл ещё два миража-оазиса. Теперь он обращал внимание на воду, которая, как оказалось, сразу показывает, что это мираж. В одном оазисе-мираже прогуливались павлины и на них отреагировало зеленовато синее павлинье перо. В другом странное дерево с висящими плодами, совершенно сухими. И Тесфаус достал похожий засушенный плод, поднёс к ветке, и он прирос. И такие же плоды на ветках вдруг из сухих стали сочными крупными зелеными с чуть желтоватым бочком. Тесфаус вспомнил, что ел такие в Хаште и пока мираж не пропал, быстро оторвал несколько плодов.

Оазисы, к которым подбирал магические ключи-отгадки, сразу же исчезали. И Тесфаус решил, что ночевать в пустыне на голом песке худший вариант. Значит дойти до ночи к очередному оазису и, прежде чем использовать магический предмет, нужно поесть и хоть немного поспать.

Однако следующим оказался не оазис, а горы. Несколько, довольно крутых пиков стояли кольцом и пришлось перейти через самый низкий, чтобы понять, есть ли за горами водоём. Озеро оказалось в самом низу и пришлось в сумерках спускаться к нему, рискуя кувырком полететь вниз. Рядом с озером не оказалось ни одного дерева и даже кустика. Зато озеро, как и положено, ничего не отражало.

Тесфаус устроился поужинать. У него оставалось не так много продуктов и старался их растянуть. Ведь неизвестно, сколько ещё идти. Спать устроился на широком камне, ещё сохраняющем тепло. Среди ночи проснулся от шипения и лёгкого металлического скрежета по камню. Подскочил, одновременно хватая из-под головы мешок. И вовремя. На соседний камень уже заползала огромная змея, толщиной в ствол пальмы. Тесфаус в ужасе спрыгнул и чуть подвернул ногу. Отбежал и замер. Вокруг роились сотни таких же змей, но гораздо меньше… Они, медленно извиваясь, направились к нему. Минутное оцепенение чуть не стоило Тесфаусу жизни, но он сунул руку в мешок и нащупав пульсирующий магией свёрток, вытащил его. Дрожащими руками вытряхнул содержимое в гущу копошащихся вокруг его ног змей. Теперь он понял, непонятные в ночи змеи были бархатскими гадюками и кусочек сухой кожи сразу нашёл ту змею, у которой его изъяли. Мгновение ожидания тянулось вечность, когда горы и всё вокруг исчезло. Тесфаус дрожа всем телом, вздохнул с облегчением и плюхнулся на песок. Подумал о том, что нужно быть начеку, особенно ночью. Ведь у него среди прочих безделушек был кусочек кожи крокодила. Тесфаус просидел до появления розовеющей полоски на горизонте, чтобы понимать, куда направляться.

В следующем мираже оказались странные деревья, которых он не знал. И никакого озера. Походил вокруг и не нашёл ничего. Отдохнул и решил ещё раз обойти. На стволе одного из деревьев заметил странную полосу. При рассмотрении ближе оказалось, что это глубокий надрез и из-под коры вытекла капелька смолы. Тронул пальцем и отдёрнул руку. Обожгло сильно пекущей жидкостью. Подумал о назначении жидкостей во флаконах и сунул руку в мешок. Едва коснулся флаконов, как один из них отозвался магией. Значит догадка верна. Вылил содержимое флакона на разрез в коре. Тот сразу затянулся, не оставив следа и оазис пропал.

Далее удалось пройти три оазиса и пристроить желтые перья в стаю канареек, жидкость из одного флакона оказалась каплей нектара огромного цветка с лепестками-язычками. А в горном мираже светилась гладкая как зеркало стена с маленькой выщербленной ямкой, в которую подошёл синий агат. Камешек мгновенно сросся с горной породой и всё исчезло.

Тесфаус радовался, что количество безделушек в мешке уменьшается, но всё-таки, их пока много. К ночи дошёл до оазиса. С облегчением разулся, растёр ноги. Поел и огляделся, пока совсем не стемнело. Тесфаус уже по оставшимся предметам присматривался, куда они могут подходить. Ничего не нашёл и решил быть настороже. достал кусочек крокодиловой кожи и флаконы. Мало ли, что там за жидкость. Спал вполглаза и не зря. Среди ночи в водах озера раздался плеск и по камешкам берега что-то заскребло. Тесфаус сел в гамаке и от ужаса подобрал под себя ноги. Вокруг кишели крокодилы. А кусочек крокодильей кожи никак не реагировал!

Дьявол! Что же им тогда нужно от него?! Тесфаус сунул руку в мешок и схватил ответивший магией свёрток. В нем оказался камешек, который он принял за зеленовато жёлтый янтарь с застывшей хвоинкой внутри, а он оказался глазом крокодила. Тесфаус отшвырнул камень в гущу рептилий и тот проскакав по их спинам, заскочил в глазницу одного из них. Всё исчезло.

Тесфаус упал на песок. Тело сотрясала дрожь. Он понимал, что остаётся до сих пор жив только благодаря дару, который подсказывает. Но даже секунда промедления может дорого стоить.

Ещё один начавшийся день принёс немало волнений. В горах, окружённый тиграми, Тесфаус не сразу сообразил про камень тигровый глаз. При свете дня тигры появились неожиданно, и юноша даже не успел понять, что нужно достать из мешка. Тигр прыгнул и Тесфаус едва успел отпрянуть, но почувствовал сильную боль в плече. Когти тигра разорвали суконную якку и сильно поранили плечо. По сукну быстро расползалось кровавое пятно. Тесфаус открыл мешок и схватил то, что отозвалось. Уже видел тигра в прыжке, когда вытряхнул на землю камень, а сам вжался в гору, ожидая боль. Но её не последовало. Камешек покатился, взлетел и нашёл кого искал. Всё исчезло, кроме глубокой раны в плече.

Тесфаус скинул якку и застонал от боли. Надо что-то делать. Снял туну и перетянул руку ремнём. Кинжал с ножнами придется держать в руках. Каким-то наитием Тесфаус понимал, что он ни в коем случае не должен нанести вред или увечья ничему и никому в этих миражах. Однако это не оберегало его от последствий промедления или невнимательности.

Теперь уже сидя на песке, решил, что нужно всё-таки перекусить. Сунул руку в мешок и дёрнулся от того, что там внутри какой-то предмет отозвался магией. Он закрутил головой, не понимая происходящего. Откуда ожидать подвох? Достал мешочек и вынул из него флакончик в форме капли. Одновременно запульсировала сильной болью рана в плече.

Тесфаус опешил…Неужели во флаконе лечебное средство? Боль становится нестерпимой. Понадеялся на своё чутьё и вынул пробку из флакона. Капнул немного на край раны и, о чудо! В этом месте рана затянулась. Бальзама внутри было совсем немного, и он пальцем размазал его по длинной рваной ране. Жжение и пульсирующая боль исчезли, и Тесфаус чувствовал, как его кожа тянется краями друг к другу. Рана затянулась и даже розового рубца не осталось!

Тесфаус задумался… Может это ему награда за столько разгаданных миражей или просто его дар подсказал в лавке взять именно этот бальзам? Ответа не найти. Пока не найти. О ране напоминала только окровавленная туна и разорванная на плече якка.

Чем дальше, тем чаще попадались миражи. Он уже использовал горсть камней-самоцветов, белые павлиньи и ещё какие-то перья, множество семянок и сухих экзотических растений, сушёные листья, бобы и горошины, жемчужину и кусочек перламутра. И даже кусочек кожи крокодила. В этот раз он пришёлся куда надо. Он истратил все запасы безделушек. В мешке ничего не оставалось кроме одежды и мелких личных вещей. Да ещё завязанные в узелок пустые мешочки и рисовая бумага от обёрток безделушек. Тесфаус не знал, почему их оставлял. Выбросить всегда успеет.

Уже сбился со счёта в днях пути. Вроде бы неделю или больше. Еда кончилась. В мешке последний кусок чёрствой лепёшки и немного воды в плоской фляжке из тыквы. Торопился к следующему оазису, чтобы набрать воды. Башмаки порвались, не выдержав раскалённых песков. Теперь переобулся в пигги и ноги нестерпимо жарило от облегающих до колен кожаных голенищ. У оазиса сел отдохнуть, увидел плоды похожие на груши. С удовольствием съел парочку и отщипнул кусочек лепёшки. Запил водой. Спустился к озеру, пополнить запас воды, но успел набрать только пол фляжки, когда заметил движение в воде. Рванул к своим вещам. Пошарил рукой внутри мешка и вынул свёрток. Развязал его и несколько смятых от сворачивания листков рисовой бумаги показали, что сейчас пригодятся. Только для чего? Оглянулся на озеро и замер. Над водой поднялись густой щёткой стебли какого-то растения.

Тесфаус облегчённо выдохнул, что не крокодил или какое другое существо. бросил в воду пульсирующие мятые листы и вода поглотила их. Следом растения выбросили вверх стрелки и те разветвились метёлками. Неужели это рис? Но разглядеть не удалось, потому что снова Тесфауса окружали пески. Он чертыхнулся, что хотя бы воды набрал. Ведь неизвестно когда следующий оазис.

Рассмотрел мешочки, в которых были упакованы безделушки. Похоже на лён или пеньку. Значит что-то подобное его ожидает. Так и пригодились.

Приближалась ночь, а оазиса или похожего места ещё не появлялось на горизонте. В темноте пришлось идти не останавливаясь. Хорошо, что свет шара полной луны служил вместо фонаря. Показались пики гор и Тесфаус прибавил шаг. Усталость давала о себе знать и хотелось побыстрей разобраться с тем, что могло ожидать в очередном мираже. Беспокоило только то, что ничего у него не осталось из безделушек. Придётся полагаться только на милость Со́лиса и свою ловкость.

По удачно пологому склону горного кряжа взобрался наверх. Ветер обдувал его измученное зноем и палящим солнцем тело. Тесфаус уже изрядно оброс. Появились первые ростки усов и наметились волоски на подбородке. Рассуждая вслух сам с собой, Тесфаус заметил, что его голос окончательно окреп и появились бархатистые нотки, каким был голос отца. Тесфаус давно перестал себя чувствовать юнцом, а жизнь и события последних кругов соло закалили его.

Он стоял на дрожащих ногах, осматривая вид внизу. Горы, как и во всех встреченных им подобных миражах, стояли кольцом вокруг озера. Надо бы набрать хоть немного воды, ведь неизвестно, какое очередное испытание его может здесь ожидать. А оказаться без воды в пустыне равно смерти.

Осторожно ступая, спустился вниз, подошёл к воде и опустил флягу в воду. Пока вода набиралась оглянулся по сторонам и заодно в тёмные воды озера. И резко отпрыгнул… В озере отражалась луна и первые звёзды…

Это не был мираж. Но куда он зашёл? Место совершенно пустынное. Отдельные кустики и кривенькие деревья, выросшие среди камней, шелестели листвой. Беспокойный, настораживающий шелест. Тесфаус закрыл фляжку и сунул в мешок.

Настороженно прислушался к звукам. Пошарил в мешке в бессмысленной надежде почувствовать магию какой-нибудь затерявшейся безделушки. Что-то отдалось руке, и он вытащил свою окровавленную туну. Что за шутка? Тесфаус огляделся вокруг и заметил два светящихся огонька, медленно плывущие к нему в темноте. А если они не разбегаются в стороны, значит это глаза. Но чьи? И то, как они медленно покачиваются во тьме, говорило, что это крупное животное.

Тесфаус заволновался и не знал, что делать? Но у него в руках вещь, которая может пригодиться. Правда непонятно, как?

Из темноты к нему выплыло странное существо. Голова тигра, лапы птицы, тело кабана и змеиный хвост. Голова рыкнула и показала клыки. Тесфаус дёрнулся, и голова оказалась перед его лицом. Повинуясь чувству самозащиты, Тесфаус закрылся рукой и ткнул в морду чудищу свою туну.

И ничего не произошло…Чудище облизывало кровь с ткани, урча от удовольствия. После этого оно умчалось на птичьих ногах, а Тесфаус остался стоять совершенно ошеломлённый происшествием. И что теперь?!

Он пустился у камня, не зная, что делать. Отхлебнул воды. Сухарик от лепёшки доел ещё днём. Вокруг ни одного плода, которым можно заглушить голод. Внезапно воды озера заволновались и Тесфаус снова вскочил. Вода разошлась ровной линией, как разрезанное ножом яблоко и снизу медленно поднялась гора, больше похожая на конус. Открылась створка и Тесфаус инстинктивно зажмурился от хлынувшего яркого луча света. Но тут же открыл глаза от голоса: «Входи!»

Тесфаус замер. Сказано не на языке Магруджа. А на его языке. На греянском. Но… он всё же дошёл? Да!

Медленно двинулся к арке света в горе. Переступил порог и сзади загрохотала, закрывающаяся дверь. Тесфаус стоял в освещённой пещере. Ни факелов или осветительных чаш, но внутри было светло, как днём.

Тесфаус пошёл по галерее до закрытой двери изукрашенной резьбой в традициях Магруджа с орнаментом из цветов и геометрических линий. Толкнул дверь и вошёл внутрь большой комнаты. Окунулся в запахи благовоний и сладкого табака. Ковры, сундуки и подушки, низкий столик и человек сидящий спиной к нему. Тесфаус растерялся, как ему поздороваться и что сказать. Ведь он не знает языка.

Человек встал и повернулся к юноше, но яркий свет не давал разглядеть лицо. Высокий дилаб из белого полотна делал голову человека ещё больше. Но когда Тесфаус приблизился, то очертания фигуры незнакомца перестали казаться уродливо неправильными.

– Здравствуйте, простите, я не говорю…, – Тесфаус остановился. Какой смысл говорить, что не знает языка. Всё равно не поймёт.

– Здравствуй, юноша, – заговорил хозяин на хорошем греянском и вышел из яркого света.

Тесфаус вздрогнул, увидев человека. Перед ним стоял хозяин лавки безделушек. И он улыбался Тесфаусу.

– Вы?!

– Я рад, что ты дошёл, юноша.

– Вы кто? Извините…

– А ты к кому шёл?

– К магу Касуду. А вы торговец из лавки. Неужели я зря шёл? – лицо Тесфауса исказилось гримасой отчаяния.

– Я и есть Касуд. Ты пришёл верно. И я рад, что ты смог пройти все миражи на своём пути. Ты первый. И пока единственный за многие годы.

– А как же лавка в Хаште? Это какой-то обман или что? – Тесфаус, как обиженный ребёнок, не мог успокоиться. Столько дней препятствий, страха, лишений, когда он уже нашёл Касуда в Ха́ште.

– Нет, юноша. Это не обман, – непринуждённо ответил маг, – Это часть испытания. Ведь ты хочешь ко мне в ученики? Не правда ли?

Тесфаус кивнул, не в силах произнести ни слова, боясь расплакаться от усталости и обиды.

– Слишком редко рождаются люди с даром магии. Ещё реже с таким сильным даром, как у тебя. Но ты выдержал испытание, правильно отгадал все миражи-загадки и применил нужные артефакты.

– А что за зверь меня здесь встретил?

– Это не зверь. Это твои страхи обратились в такое чудовище. И страхи требовали жертву кровью. Ты тем более молодец, что не выбросил ничего по дороге. Твоя кровь на одежде насытила чудовище страха. Это и было последнее испытание пустыни Тысячи миражей.

– Назови своё имя юноша, – Маг протянул руку.

– Тесфаус. Я прибыл из Арунта. Значит, вы берёте меня в ученики? – осторожно поинтересовался Тесфаус осторожно положил свою ладонь поверх.

– Тесфаус из Арунта, я беру тебя в ученики и заключаю с тобой магический договор на десять кругов соло.

Ладони притянулись друг к другу неожиданной силой, сиреневое свечение вокруг рукопожатия превратилось в яркое пламя и потухло. Тесфаус чуть резче, чем хотел дёрнул руку от испуга. Но Касуд улыбнулся и махнул, приглашая за собой. Вышли из этого зала по такому же светлому коридору. Маг толкнул дверь и показал Тесфаусу комнату.

– Тебе нужно подкрепиться и выспаться. Все разговоры оставим на завтра.

Тесфаус от усталости готов был тут же заснуть, но голодный желудок напомнил о себе. На низком столике уже ждали блюдо с мясом, лепёшки и напиток. Наскоро поев, Тесфаус упал на подушки прямо на ковре, совершенно без сил, чтобы раздеться и добраться до постели. И моментально заснул.

Добровольное затворничество

Касуд не перебивая выслушал грустный рассказ. За столько месяцев впервые Тесфаус не только поведал всё происшедшее в ту ночь, но и многое, о чём никогда и никому не говорил. Посмотрел на мага, ожидая, что тот сейчас же выпроводит его, но Касуд молчал, уставившись в одну точку на стене пещеры.

– Почему люди так несправедливо поступили? – осторожно спросил Тесфаус, ожидая реакцию мага. – Столько добра они видели от моего отца. И мать моя всю жизнь помогала людям. Столько детей появилось на свет через её руки.

– Я понимаю твой вопрос, мальчик, – Касуд наконец обернулся и посмотрел в глаза Тесфауса, – И разумно ответить на него, что они не правы. Поступили жестоко. И ты…отомстил. Однако не всё в этом мире происходит правильно и справедливо. А причина в законе равновесия.

– Разве это равновесие?! – не выдержал Тесфаус и подбородок его задрожал от обиды, что Касуд его не понял.

– Успокойся, юноша, – ровно, без эмоций произнёс маг и чуть покачал головой, – я говорю о равновесии вселенной. Равновесии энергий нашей большой вселенной. И как бы мы ни возмущались, но всё же жили и будем жить по её законам.

– Я не хочу такого равновесия! Почему это должно было коснуться меня и моей матери? – снова не выдержал Тесфаус.

Маг встал и прошёл к столу в центре пещеры. Среди множества предметов, назначение которых Тесфаус не понимал даже приблизительно, оказались весы. Совсем маленькие, с тарелками не больше сложенной «чашей» ладони. Касуд махнул, подзывая Тесфауса.

– Ты знаешь, что это? – дождался кивка Тесфауса и продолжил, – Это весы, на которых взвешиваются мельчайшие порции ингредиентов для снадобий или зелий. У вселенной весы огромные и ингредиентами служат дела людей и энергия, которая является весом этих дел. Добрые дела всегда лёгкая энергия. Много добрых дел нужно сделать, чтобы перевесить одно злое или плохое. Зло во много крат тяжелее. Понимаешь почему?

– Думаю, что понимаю, – Тесфаус глянул на учителя, продолжать ли свою мысль? – Например человек сделал гадость, и все узнали. А потом долго ему не доверяют и ждут подвоха, даже если тот сделал десять хороших дел.

– Верно, – улыбнулся Касуд, – Это на уровне людей и их отношений. Но мы имеем дело со вселенной и здесь энергии иные, но смысл тот же. Он главное мерило всего происходящего. А именно: всё должно находиться в равновесии! Это и закон магии тоже, потому что магия часть энергии вселенной.

– И как это связано с моей матерью?

– Напрямую. Ты должен понять, если собираешься стать моим учеником. Всякое дело получает ответную энергетическую отдачу. Твоя мать, по роду передала тебе дар магии, которым сама не могла воспользоваться. Но она всё же целительством помогала людям. Неосознанно использовала дар, не применяя магию. А значит, делала много дел. Мы не можем сейчас понять, почему она пришла к этому. Возможно, это её кармический долг, который унаследовала от своего предка, сделавшего немало плохих дел. Она отрабатывала за него. Но вселенная, как мы уже знаем, не терпит перевеса одной чаши весов. Ты говорил о своём отце. Твоей матери посчастливилось с замужеством. И твой отец стал первым звоночком ей от вселенной, что чаша слишком перевесила.

– Так за что же тогда моего отца? – не выдержал Тесфаус. Глаза его горели от возмущения. – Неужели, она должна была сделать плохое, чтобы заслужить от вселенной похвалу?

– Нет, юноша, этого нельзя было сделать, – вздохнул старый маг, – я ещё раз повторю, что мы не знаем, чей кармический долг она несла. Но в любом случае, её руками вселенная уравновесила весы.

– Как так? – опешил Тесфаус. Он уже ничего не понимал.

– Вот так и происходит в жизни людей, которые приходят с даром магии. Дар не всегда благо, и чтобы он служил и не превращался в наказание, нужен учитель. Только другой маг, обладающий знаниями энергий, поможет раскрыть дар и научиться им пользоваться. Твою мать никто не научил и поэтому вселенная уравновешивала, внося в жизнь женщины коррективы.

– То есть, вы хотите сказать…– Тесфаус вытаращил глаза на мага, начиная понимать смысл.

– Именно так и хочу сказать. Судя по тому, что произошло, вселенная отыграла не только судьбу твоей матери, но и того рыбака, которого наказала мёртвым ребёнком.

– И его?!

– Ты же рассказал, что у него рождались только дочери и он ждал сына. А твоя мать всего навсего приняла роды у его жены и мальчика удушила пуповина. Рыбак жестоко относился к жене и с жителями дорпа не ладил. Подозреваю, что вселенная наказывала его и, что ещё вероятнее, не давала родиться такому же или ещё более жестокому человеку.

– Это же просто предположения. Как вы можете знать наверняка? – буркнул возмущённый Тесфаус.

– Это предположения основаны на опыте познания людей, их кармических путей. А выяснить всё это можно магическим путём. Но всё это относится к запретной магии, и мы не станем нарушать закон

– Почему запретная? – насторожился Тесфаус, – разве вы не применяете магию?

– Есть магия, которую применяют маги, по крайней мере нашего континента Панеталии. А тёмная магия воздействия на человека является запретной уже многие тысячи кругов соло.

– И её никто не знает?

– Ну почему же. Как часть магии её изучают, ведь это магическое наследие нашего мира. Но не применяют, потому что тёмная магия слишком резко перевешивает чашу весов вселенной.

– А как же раньше маги её применяли? – Тесфаус опешил от такого удивительного открытия.

– Когда вся тёмная магия находилась в руках магов, то на планете не было спокойного места. Хаос царил на всех континентах, пока мир не поделился на два уровня. В параллельный мир поместили монстров и чудовищ, а маги заключили договор, что все трактаты тёмной магии, останутся в нашем мире, но будут упрятаны и никто никогда их не откроет и не применит.

– И никто не нарушил договор?

– К сожалению, договор нарушили примерно полторы тысячи соло назад. Тогда один маг открыл портал в параллельный мир и выпустил чудовищ. По новому договору те земли спасли, но с тех пор трактаты под надёжным присмотром.

– А где это произошло?

– Не знаю и никогда не интересовался. Магия – это власть, сила и я не хочу, чтобы появился хотя бы маленький соблазн узнать, – Касуд серьёзно глянул в глаза Тесфасуса, – и тебе не советую.

– Да я не собираюсь узнавать. Зачем мне это? Я хочу научиться управлять своим даром. Хочу спокойно жить с ним и не бояться навредить или навлечь на себя проклятье вселенной, – равнодушно пояснил Тесфаус и подумал о Радате.

Он ждал, что маг спросит его о друге, но Касуд не спрашивал, хотя прекрасно понял о чём друг говорил в лавке. И теперь Тесфаус думал о законе равновесия. Как может вселенная его наказать за сожжённый дорп и убитого Радата.

– Значит решено, юноша, – улыбнулся Касуд, – я беру тебя в ученики. Но запасись терпением. Мы будем постигать науку магии шаг за шагом не один круг соло. У тебя очень сильный дар и мощная энергия. А может даже и добавилась энергия предка с нераскрытой магией. Похоже, что никто не знал, что делать с тем, что просилось наружу.

***

Ничто так не быстротечно в мире как время. И Тесфаус погрузился в обучение, впитывая всё, чему учил Касуд. Но чем больше постигал магические знания, тем сильнее становилось желание власти и силы, которую давала магия. Тесфаус часто задумывался о том, что магов в этом мире не так много. Теперь он знал, что дар целительства и волхования более часто проявляется у людей. Поэтому много целителей. Ну а без волхвов не совершается ни один обряд простого ведовства.

Совершенно другой дар – магия. И люди с таким даром избранные. а раз так, то их право владеть умами людей, повелевать миром.

Тесфаус дотошно изучал всё. Даже простое магнетическое воздействие на сознание человека, которое не относилось к магии, но эффект от него был потрясающий. Можно было заставить осознанно говорить, делать что-либо любого человека, и он будет убеждён, что поступает по своему желанию.

Магический дар Тесфа́уса удивлял и восхищал Касуда, и он щедро делился знаниями, не раз восклицая, что ученик превзойдёт его.

Пройдёт несколько кругов соло, когда Тесфаус достигнет определённого совершенства и Касуд объявит, что теперь пришло время запретным трактатам и тёмной магии. Тесфаус будет с тем же усердием проходить и это. Эти знания будут жечь разум молодого мага и проситься к применению.

– Учитель, почему бы нам что-нибудь эдакое не испробовать? «Ну хотя бы разрушить гору или поднять пески в пустыне», —Тесфаус спросил с лёгкой иронией, якобы не злобно подшутил над учителем.

Касуд сворачивая свиток замер и поднял голову. Пристально посмотрел на улыбающегося ученика.

– Мы с тобой однажды уже говорили об этом, мой мальчик. Я думал, что ты понял и повторения не требуется.

– Конечно, учитель, я всё помню. Просто так странно, что изучаю, а попробовать нельзя, – отшутился Тесфаус.

– Ты маг, Тесфаус, – в голосе Касуда зазвучали нотки назидания, – В твоих руках огромная сила и ты должен всегда об этом помнить. Не навредить миру даром, которым тебя наградила вселенная. И как маг, ты обязан соблюдать закон равновесия и магический договор. В древние времена тёмную магию упрятали в параллельный мир и все переходы закрыты. Применение запретной магии может ослаблять границу двух миров и в нашем мире наступит непредсказуемый хаос, поэтому применять её не следует даже во благо.

– Я понял, дорогой учитель, – виновато улыбнулся Тесфаус, – простите, это была глупая шутка.

Касуд улыбнулся, но как-то сдержанно. Или Тесфаусу так показалось. Больше он не возвращался к подобным намёкам и шуткам.

6716 соло от Разделения Миров