Жизнь ради смерти бесплатное чтение

Глава 1.

Когда-то давно я пообещал себе, что не умру, пока не почувствую себя по-настоящему счастливым.

Это обещание я пока не сдержал, но всё ещё уверенно двигался к цели.

* * *

Роскошно украшенный зал постепенно заполнялся вычурными фигурами в дорогих приталенных костюмах и модных платьях, сшитых по последней моде известными дизайнерами; в воздухе смешивались резкие ароматы женских духов и мужских одеколонов, теряя свою изысканность, вытесняя собой кислород и не вызывая у присутствующих ни капли дискомфорта: такая удушающая смесь была абсолютной нормой для подобных мероприятий. Ну, или гости, очевидно, страдали от серьёзных проблем с обонятельными рецепторами. (Бедолаги. Хороший повод устроить благотворительный вечер для людей с аносмией. Хотя, скорее, гипосмией. Запах денег эти толстосумы, без сомнения, были способны распознавать даже за километр.) В зале стоял гул из какофонии пропитанных фальшью голосов: во всех углах велись воодушевлённые беседы, разбавляемые сухими шутками и вежливым смехом, на лицах неизменно красовались слишком широкие, натянутые до ушей улыбки (это спазмы? Их щёки случайно не разорвутся в процессе очередного напыщенного разговора?), а в руках каждый держал по бокалу игристого шампанского. Официанты незаметно сновали от стола к столу, следя, чтобы у присутствующих имелись все необходимые закуски и напитки, пока на фоне звучала музыка, исполняемая небольшим оркестром для поддержания спокойной и уютной атмосферы. Раскиданная по периметру охрана же гарантировала безопасность и сохранение порядка – всё было продумано до мелочей. Так, чтобы даже у самого капризного гостя не осталось неприятного осадка и мысли не возникло к чему-либо придраться.

– Прекрасный вечер, не правда ли? Мистер Блэйк, как обычно, постарался на славу, – прокомментировал мужчина с начищенными до блеска туфлями, усаживаясь на свободное место.

– Неудивительно, – хлопнув длинными ресницами, усмехнулась женщина в ярко-красном атласном платье с чересчур глубоким декольте. – Он отменный организатор, ещё ни разу не сплоховал. Всегда рада получить его приглашение.

Гости одобрительно закивали и как по команде сделали небольшие глотки из своих фужеров, безмолвно отдавая честь хозяину вечера.

– А вы с ним уже говорили? Случайно не знаете, где он сейчас? Хотелось бы лично выразить своё восхищение, – неожиданно влез в разговор парень с чистыми голубыми глазами, тут же привлекая внимание окружающих своей воодушевленностью и непривычной для таких мероприятий искренней эмоциональностью. За столом все дружно рассмеялись, словно услышали самую смешную и нелепую шутку, которую только можно было услышать. Молодой человек тут же смутился, покраснев до кончиков ушей и опустив голову, как провинившийся щенок. Было нетрудно догадаться, что он только начинал входить в высшее общество: это была ещё новая, невинная кровь с блеском в глазах и энтузиазмом, льющимся через край, – парень определённо выделялся на фоне фальши и эгоцентризма. Жаль только, что скоро он сам станет его частью.

– Ах, вот так насмешил! Мистер Блэйк предпочитает оставаться в тени и не привлекать к себе лишнего внимания, дорогой, – женщина ухмыльнулась, оголив белоснежные зубы, и поправила смущённому парню воротник. Со стороны её улыбка напоминала хищный оскал – юноша нервно сглотнул и незаметно отодвинулся в сторону, неловко закашлявшись в кулак. Он наверняка не скоро решится заговорить снова, чтобы случайно не ляпнуть ещё чего-нибудь глупого и постыдного.

– Лично я видел Маршала Блэйка всего раз в жизни. Издалека. Уверен, что, если бы он даже здесь засветился, я бы его просто-напросто не узнал.

Возобновившийся смех прервал официант, стоявший неподалеку уже какое-то время, но успешно остававшийся до этого незамеченным.

– Желаете чего-нибудь? – губы парня изогнулись в широкой услужливой улыбке, а яркие голубые глаза хитро сверкнули в свете громадной золотой люстры, висящей над головами гостей. Его заинтересованный, но беглый взгляд прошёлся по каждому за столом и остановился на бледной стройной девушке-модели, изящно приподнявшей руку с полупустым фужером.

– Принесите нам ещё креветок и устриц и подлейте мне вино, пожалуйста, – закусив губу, уверенно и слегка лениво протянула девушка. Её приятный мягкий голос и глянцевая внешность с завидной лёгкостью могли обворожить любого мужчину, но официант лишь мысленно закатил глаза на очевидную попытку обратить на себя внимание. Он был более чем уверен, что за этой игривой ухмылкой скрывалась лишь пустота.

– Всё, что угодно, для такой прекрасной барышни, как вы, – подавляя насмешку, тем не менее подыграл официант и одним лёгким движением заполнил фужер насыщенно бордовым напитком. Девушка благодарно улыбнулась, незаметно подмигнув. Остальные уже давно вернулись к разного рода обсуждениям, не особо интересуясь разворачивающейся перед ними обыденной картиной. Если в прошлом веке заигрывания со служащим классом считались постыдными и осуждались обществом, то сейчас они были не больше, чем простым развлечением для скучающих богачей.

Официант, ловко выложив блюда с креветками и устрицами на стол, напоследок послал загадочную ухмылку модели и поспешно ретировался, поправляя чёрный фартук, обмотанный вокруг торса. Умело лавируя между кишащих гостей с подносом в одной руке и с полупустой бутылкой вина в другой, парень уверенно двигался к укромному уголку, где бы его какое-то время никто не потревожил. Нужно было лучше осмотреться и наконец приступить к выполнению изначального плана. Всё же, он не прохлаждаться сюда пришёл. И уж точно не прислуживать весь вечер напыщенным индюкам и высокомерным дамам, которые уверены, что находятся на вершине мира, а потому смеют им заправлять. Парня тошнило: он это «высшее общество» на дух не переносил, и находиться с его представителями в одном помещении, разделяя с ними спёртый воздух, было для него всё равно, что оказаться в окружении ненасытных стервятников, которые так и выжидали момента, чтобы обглодать первую попавшуюся жертву. Наброситься без предупреждения, стереть в порошок, поработить – что угодно. Только вот они явно не ожидали, что роль жертв досталась сегодня им.

Парень незаметно скрылся из поля зрения охранников и быстро проверил улов, бережно сложенный в глубокий карман фартука. Кольцо с бриллиантом, золотая серьга, отцепившаяся от уха чьей-то невнимательной хозяйки, часы Rolex и ожерелье, которое он с удивительной лёгкостью совсем недавно стянул с тоненькой шеи глупой модели. Привлекательная внешность не раз помогала ему проворачивать задуманные дела: точёные скулы, выразительные глаза, подчёркнутые длинными ресницами, и обворожительная улыбка с невероятной скоростью усыпляли бдительность предполагаемых жертв, полностью отводя внимание от ловких рук вора. Когда-то в детстве он мечтал стать фокусником, но с возрастом понял, что чудес не бывает, а жизнь – это сплошная борьба за выживание. Махинации с картами (только если они не кредитные) в сражении никак ему не помогут, а махинации с деньгами – ещё как. И он не чувствует вины, ведь с чего бы ему её вообще чувствовать? Эти люди – гнилые существа, которые купались в богатстве, уже давно прекратив считать нули в своих банковских счетах. Для них это мелочь, для него же – способ не сойти с дистанции. Иначе он просто пропадёт. Он устал постоянно находиться на грани. Жизнь его и так уже обделила, так почему же он не может хоть как-то восполнить ущерб?

– Ты чего тут делаешь? – вор испуганно вздрогнул от сурового, раздавшегося за его спиной голоса менеджера. Только этого ещё не хватало. Выпустив дрожащий вздох и взяв себя в руки, вор медленно обернулся к начальнику.

– Простите, мне просто нужно было прийти в себя. Голова резко закружилась. Здесь совсем нечем дышать, знаете.

– Оставь эти детские отмазки при себе. Тебе платят деньги не за то, чтобы ты тут отлынивал. Живо за работу! – грозно отрезал мужчина и, развернувшись спиной, уверенной походкой прошествовал к сцене, чтобы в очередной раз убедиться в готовности аппаратуры и лотов для предстоящего аукциона.

Вор недовольно цокнул языком и закатил глаза, но приказ всё же выполнил. Ему в любом случае снова следовало слиться с толпой и, если повезёт, стащить ещё пару дорогих вещичек, пока у него имелась для этого такая прекрасная возможность. Всё же не каждый день он оказывался на таких масштабных мероприятиях. Хоть раз ему улыбнулась удача и, видит Бог, он не собирался её упускать.

* * *

Никто точно не мог сказать, с кого началась вся суматоха, но слух о прибытии Маршала Блэйка разлетелся среди присутствующих со скоростью света. Зал стоял на ушах: визит загадочного хозяина мероприятия мгновенно стал сенсацией вечера, и гости были бы настоящими глупцами, если бы пренебрегли возможностью вставить свои пять копеек в любой заведённый разговор на такую волнующую тему. К большому счастью, распространение сплетен всегда шло в комплекте с завистью и лицемерием. Какое облегчение.

– Говорят, мистер Блэйк уволил своего помощника, потому что тот чихнул слишком громко.

– Я слышала, он отказался сотрудничать с одной довольно крупной компанией только из-за того, что ему не понравились уши уборщика, который там работал.

– Это ещё цветочки, Мередит! Когда-то у него была жена, но он так плохо с ней обращался, что бедняжка утопилась в ванной!

– Вообще-то бросилась под поезд!

– Что за бред? Дамы, не поймите меня неправильно, но кто-кто, а уж мистер Блэйк явно не сторонник серьёзных отношений.

– Никакой это не бред! Чтоб вы знали, у них даже был ребёнок, и Маршал сейчас активно занимается его поисками.

Неудивительно, что сразу после такого ошеломляющего заявления все как на подбор зажужжали о потерянном сыне, история жизни которого будто создавалась лучшими в своём деле писателями-фантастами. Люди выдумывали всё более безумные факты, связанные с этой довольно интригующей историей, и так уверенно их озвучивали, что каждый слух невольно принимался за правду. Чтобы это в конечном итоге не закончилось полной бессмыслицей, рассказчики договорились продвигать наиболее разумный, по их мнению, вариант произошедшего, где незадолго до трагичной смерти депрессивной матери ребёнок бесследно исчез, чтобы ему, упаси боже, не пришлось жить под одной крышей с отцом-деспотом. Такая лапша на уши пришлась по вкусу всем, и никого, казалось, совершенно не смущало присутствие объекта обсуждения. Игра с огнём доставляла им огромное удовольствие и вызывала нехилый всплеск адреналина. Да и кто будет винить их за жажду громкого скандала – нужно же было как-то скрашивать наскучивший вечер. Когда дело касалось чьих-то скелетов в шкафу, они стремились перемыть каждую косточку, которую сумеют оттуда достать.

– Прошу внимание! – гул в зале прервал поднявшийся на сцену мужчина в смокинге. Крепко сжимая в руке микрофон, он внимательно оглядел присутствующих, прежде чем продолжить речь. – Вероятно, все уже собрались и даже успели заскучать, поэтому, пока никто ещё не уснул, давайте наконец начнём наш аукцион. Меня зовут Джеймс Синклер и сегодня я буду руководить всем процессом. Присаживайтесь на свои места, дорогие гости, обещаю, здесь есть на что посмотреть, – ведущий ослепительно улыбнулся, полностью расслабленный и решительный в своих действиях – его стойкой выдержке и уверенности можно было только позавидовать. Все движения мужчины были идеально отточены, живая мимика приковывала взгляд, а плавная речь с лёгкостью доносила необходимую информацию до слушателей. – Перед тем, как мы приступим, спешу напомнить, что все вырученные средства пойдут в благотворительный фонд для детей и взрослых, больных раком, а также на помощь жертвам домашнего насилия. Не бойтесь быть услышанными. Не бойтесь давать отпор. Мы с вами, – зал разразился громкими аплодисментами, и Джеймс терпеливо подождал, пока всё снова не стихнет. – Ну а теперь – момент, которого мы все так долго ждали! Специально для ценителей классической литературы двадцатого века представляю вам наш первый лот: печатная машинка Remington самого Говарда Филлипса Лавкрафта. Стартовая цена – двести тысяч фунтов. Кто предложит больше?

Несколько гостей тут же вызвались назвать баснословную сумму, которую они были готовы отдать за такое единственное в своём роде сокровище. Вор, стоящий в стороне, без особого интереса наблюдал за разразившейся борьбой, поджидая подходящего момента для осуществления задуманного. Того, что изначально привело его в это не предназначенное для таких, как он, место. Но ещё было слишком рано для активных действий: лучше дождаться самого разгара аукциона, когда всё внимание собравшихся будет захвачено происходящим и никто даже и не подумает высматривать что-то в зале, а не на сцене. От скуки он в пятидесятый раз пробежался своим заранее торжествующим взглядом по лицам гостей и на миг задался вопросом, как же всё-таки выглядел этот загадочный Маршал Блэйк, про которого существовало множество сплетен (и с каждой секундой их количество только возрастало) и ни одного подтверждённого факта. Что же он представлял из себя на самом деле? Был ли он таким бессердечным чудовищем, каким его описывали? Почему он так тщательно охранял тайну своей личности? Вор ни за что бы в жизни не признался в этом вслух, но он был чертовски заинтригован. С трудом подавив проснувшийся интерес, он мысленно отругал себя: это было не лучшее время для незначительных размышлений. Любые мысли, не относящиеся к делу, могли серьёзно ему помешать, даже если на долю секунду усыпили бы его бдительность.

Убедившись, что взгляды гостей были прикованы к сцене, где Джеймс уже активно продавал второй лот, вор положил серебряный поднос на ближайший стол и прошмыгнул за массивную, украшенную вырезными фигурами колонну. Её расположение и размеры позволяли скрыться любому от любопытных глаз – это он подметил ещё в самом начале вечера. Успокоив бешеное сердцебиение, вор стремительно переместился за кулисы и прижался к стене. Он практически приблизился к цели: прямо за углом находилась дверь, которая вела за сцену. Единственным препятствием был охранник, самозабвенно оберегающий дверь (а точнее то, что за ней скрывалось) от незваных гостей. Вот эту часть плана вор особо не продумывал, надеясь на собственную удачу и случай. Люди в зале питались сплетнями, он же – риском и безрассудством. Когда-нибудь его это погубит, но в данный момент вор был уверен: этот день ещё не настал.

Не теряя времени на долгие размышления, он сбросил с талии чёрный фартук, снял бабочку и расстегнул пару пуговиц на рубашке. Он готовился пойти на самую большую глупость за весь сегодняшний вечер. А, может, и за всю свою жизнь.

Уверенно-ленивой походкой прошествовав к охраннику, вор остановился напротив него и одарил холодным взглядом.

– Мне нужно попасть за сцену.

– Посторонним вход воспрещён, – пробасил мужчина, не сдвигаясь с места.

Губы парня изогнулись в самодовольной ухмылке, но тон его был ледяным:

– Не думаю, что хозяин вечера является посторонним лицом.

– Маршал Блэйк? – испуганная физиономия служащего довольно быстро сменилась недоверчивой и насмешливой. – Тогда я, должно быть, Леди Гага!

Вор немного смутился, но постарался сохранить лицо непроницаемым, чтобы не выставить себя ещё большим дураком. Раз начал игру – нужно довести её до конца.

– Да, я Маршал Блэйк. Вас разве не уведомили о моём визите?

Охранник оглядел его с весёлой улыбкой на лице.

– Слушай, парень, уходи отсюда по-хорошему. Посмеялись и хватит. Здесь не место таким жалким подражателям и… – мужчина уже был готов ещё больше унизить шутника, а после без особых колебаний выгнать его пинком под зад, но был прерван взволнованным голосом из рации.

– Джош! Джош! Если к тебе подойдёт человек и представится Маршалом Блэйком, срочно пропусти его за сцену!

Вор мысленно усмехнулся, увидев перекошенное от страха лицо охранника.

– Посмеялись и хватит, говоришь?

Служащий сглотнул и без слов открыл дверь.

Случай и удача? Что ж, может быть, вор совсем чуть-чуть подстраховался. Риск при любых обстоятельствах должен быть оправданным.

* * *

Найти редкий плёночный фотоаппарат получилось без особых усилий: он лежал на самом видном месте, как будто призывая любого встречного скорее его заполучить. Ну и как же можно было не овладеть предметом, когда он сам шёл тебе в руки? Вот и вор особо не отнекивался.

Уходить с места преступления через зал было бы глупо, поэтому парень изначально не рассматривал этот вариант, а сразу решил воспользоваться запасным выходом, который вёл в дальний коридор на втором этаже. Там, по задумке, он должен был пересечься с временным сообщником и передать ему ценное кольцо, захваченное между делом за сценой. Потом они планировали разойтись своими путями, чтобы не привлечь лишнего внимания. Простыми словами: дальше был каждый сам за себя. Но что-то пошло не так: вор это понял, как только оказался в коридоре и увидел тёмную фигуру, и близко не напоминающую Вождя (парень до сих пор находил это прозвище довольно смехотворным).

– Далеко собрался? – голос незнакомца эхом разошёлся в тишине коридора. Вор сощурился, пытаясь разглядеть силуэт мужчины в полутьме.

– А кто интересуется?

– Маршал Блэйк.

– Где-то я уже это слышал.

– Разница лишь в том, что я не самозванец, – мужчина наконец вышел на свет, и вор, разглядев его, шокировано уставился в упор. Он притворялся Маршалом Блэйком перед самим Маршалом Блэйком. Самая нелепая ситуация в его жизни. А он-то думал, что был довольно остроумен и хитёр. – Неплохой цирк ты устроил, меня это, честно скажу, очень позабавило.

– Очень позабавило? Вы из прошлого века? – отойдя от шока, усмехнулся вор. Игра, видимо, ещё не закончилась.

Маршал покачал головой и коротко ответил без намёка на смех:

– Старше.

Вор замешкался, не зная, как следует отреагировать, но постарался взять себя в руки, чтобы ситуация не обернулась против него. Он никак не мог избавиться от чувства, будто огромные проблемы нависли над ним, как грозовые тучи. Маршал был пугающе спокоен, словно всё в любом случае завершится так, как он задумал. Другого исхода он бы не потерпел, но и вор явно не собирался мириться с собственной неудачей. Он не сдастся без боя. Жизнь не в первый раз испытывала его на прочность.

– Вы же не против, что я решил прихватить с собой небольшой сувенир на память? Хороший хозяин заботится о своих гостях.

– Только в том случае, если они не незваные и не воруют у меня из-под носа, – мужчина недовольно поморщился.

– Почему же сразу воруют? Одалживают на время, – вор ухмыльнулся, параллельно оценивая свои шансы на побег. Нужно было лишь немного потянуть время и лучше подумать. Надежда всегда умирала последней.

А вот Маршал, казалось, начинал раздражаться. Ему уже явно осточертело это ребячество.

– Иди за мной, – приказал он и уверенно зашагал по коридору, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться, что вор послушно идёт следом. Блэйк словно ожидал, что всё будет так, как хочет он, поэтому полное игнорирование его слов стало для него несказанным шоком. – Почему ты всё ещё стоишь на месте? Я сказал: иди за мной, – отчеканил Маршал, но уже не так уверенно, как раньше. В его тоне теперь прослеживались нотки взволнованности.

– Я услышал тебя и в первый раз, необязательно было повторять, – вор растерянно уставился на Блэйка и криво усмехнулся. Ощущение неопределённости начинало давить. Парень не знал, что можно было ожидать от мужчины в следующий момент. Произойти могло, видимо, что угодно, и это пугало больше всего.

Но сам Маршал, казалось, был напуган не меньше. Его мысли в это самое мгновение можно было даже и не пытаться разгадать. Лицо мужчины сменяло множество эмоций: от полного негодования до нескрываемого ужаса. Вор тут же понял, что это было единственной идеальной возможностью делать ноги, а потому, не медля ни секунды, сорвался к боковой лестнице, ведущей к чёрному выходу. Маршал даже не успел осознать, что произошло, как парня уже и след простыл. Мужчина так и не сдвинулся с места, чтобы предпринять какие-то действия: он всё ещё был слишком шокирован, но не тем, что случилось, а тем, чего не случилось. Впервые за много лет его застали врасплох, и, видит Бог, больше Маршал такой оплошности ни за что не допустит.

Ведь цена ошибки слишком велика.

Ведь цена ошибки – жизнь.

Глава 2.

Феликс Говард бежал, сколько себя помнил. Началось это ещё с раннего детства, когда он, брошенный на произвол судьбы непутёвыми родителями, был вынужден бороться за собственное существование в сиротском приюте – олицетворении жестокости, боли и несправедливости. Феликс раз разом сталкивался с горечью предательства, и оставшееся неприятное послевкусие преследовало его по сей день, как бы он ни пытался от него скрыться. Воспоминания о том времени до сих пор являлись ему в кошмарах: регулярные избиения и насмешки со стороны сверстников, безразличие тех, кто без зазрения совести называли себя защитниками и благодетелями, и извечное чувство одиночества оставили на его душе несмываемый след.

Те короткие периоды, которые Феликс проводил за пределами детского дома, как бы он ни надеялся, не становились для него спасением. Опекунов всегда интересовали лишь государственные выплаты и другие привилегии, предоставляемые за воспитание усыновлённого ребёнка, поэтому они относились к нему, как к прислуге, заставляя делать работу по дому, пока сами разбрасывались деньгами направо и налево. За непослушание и мелкие ошибки незамедлительно следовало наказание: Феликс провёл в отсыревшем подвале без еды и солнечного света столько ночей, что сбился со счёта. Единственным отвлечением от невыносимой рутины были карточные фокусы, которые он усердно практиковал при любой выдавшейся возможности. Однако со временем даже они перестали приносить какую-либо радость.

Твёрдо решив взять жизнь в свои руки, Феликс сбежал от очередной приёмной семьи за пару месяцев до своего тринадцатого дня рождения.

Тогда он ещё не знал, что это было только начало.

* * *

Феликс бежал несколько часов, до боли в лёгких и мозолей на пятках, в изношенных кроссовках, выцветшей футболке и рваных джинсах – единственной одежде, что ещё не разошлась по швам, – и не планировал останавливаться, пока бы не был уверен, что его не найдут и не вернут в тот ад, из которого ему удалось вырваться с большим трудом. Очутившись в поле без единой души, он наконец ощутил, как от усталости гудели его ноги, а от недостатка воздуха ныло в груди. Свалившись на землю и обернув взгляд к ночному небу, Феликс облегчённо вздохнул: впервые за долгое время он был в безопасности. Спрятанный от всего мира в высокой нескошенной траве, он пообещал себе никогда не возвращаться к прежней жизни. Феликс не допустил бы, чтобы всё это было впустую: ощутив долгожданную свободу, он не собирался с ней расставаться.

И наперекор всему сдержал обещание: он не обменял свою независимость ни на еду, ни на крышу над головой в течение всех следующих месяцев, проведённых на улице. Вместо того, чтобы опустить руки, Феликс научился бороться и выживать в тех условиях, в которых вынужденно оказался. Давать заднюю он даже не думал: предавать самого себя стал бы только бесхребетный трус. Ну или лицемер.

Ни к тем, ни к другим Феликс себя не приписывал. Кто-то, кто хотел бы поумничать, назвал бы это глупой, никому не сдавшейся гордостью. Однако же Феликсу было, с чем сравнивать. Выбирая из двух зол, любой бы на его месте остановился на меньшем.

Два года Феликс справлялся один: находил подработки, в качестве оплаты принимая как деньги, так и еду, тёплую одежду или редкий ночлег. Избегая риска быть пойманным патрулём, он никогда не задерживался в одном месте надолго и каждую неделю был вынужден подыскивать новое убежище, пока кто-то бы не решил о нём доложить. Весной, летом и ранней осенью Феликс пытался тщательно готовиться к холодам, зимой – не замёрзнуть насмерть. Денег, накопленных за тёплые месяцы, хватало, чтобы пережить суровые морозы, поэтому, в целом, жаловаться было не на что.

Стоило же ему подумать о том, что судьба встала на его сторону, как Феликс стал жертвой очередного разочарования.

В один октябрьский день, когда он возвращался в своё временное пристанище после очередной подработки, на него напали в подворотне и обокрали. Несмотря на многочисленные побои, Феликс с больными рёбрами пробежал несколько кварталов в надежде догнать преступника и вернуть все деньги, заработанные честным трудом, но вскоре потерял вора из вида и с тяжёлым сердцем смирился с тем, что дальнейшее преследование было бесполезно. Обратиться за помощью Феликс не мог: сразу отправят обратно в приют. Но даже если бы и мог, что бы он сказал? Из-за маски на лице беглеца ему не удалось разглядеть какие-либо отличительные черты, которые стали бы полезны в поимке.

От одной мысли о том, что у него ничего не осталось, Феликса накрыла паника. Наступление зимы он бы никак не отменил и не отсрочил, даже если бы молил об этом стоя на коленях, а пережить её без средств на существование было в лучшем случае маловероятно.

В голове начали проноситься картинки неминуемой смерти. С горькой усмешкой Феликс задумался, от чего погибнет быстрее: от голода или обморожения. Он не раз видел, как бездомных медленно покидала жизнь, как сильно они страдали и как тихо уходили, а потому быстро пришёл к выводу, что проще сразу наложить на себя руки. Смысла дожидаться того, чего не избежать, не было, так зачем же мучиться, когда можно прекратить всё уже сейчас?

С отчаянной решимостью Феликс начал рыться в карманах в поиске чего-то, чем можно было бы наконец закончить череду жизненных неудач, как случайно выронил помятую игральную карту с оторванным уголком. Одного её вида хватило, чтобы из лёгких выбило весь воздух. Долгую минуту Феликс молча смотрел, как бумага впитывала в себя влагу, пока, словно под чарами, не наклонился за картой, нерешительно прикоснувшись к ней дрожащей рукой. Пиковый Валет, казалось, окидывал его неодобрительным взглядом, как бы упрекая в проявленной слабости. В голове чётко звучал укоризненный голос, повторяющий одну-единственную фразу.

Это не ты.

Это не ты.

Это не ты.

– Это не я, – выдохнул Феликс.

Почувствовав неожиданный прилив сил, он схватил карту и выпрямился. После того, что ему пришлось пережить, сдаваться сейчас было просто немыслимо: его конец ещё не наступил. С этими мыслями Феликс собрал свои скромные пожитки и, не теряя ни минуты на сомнения и тщательное планирование, запрыгнул на ближайший поезд в Лондон со стойким ощущением, что он оказался перед дверью, которая навсегда изменит его жизнь. Крепко сжимая в мозолистой руке карту, пробудившую в нём надежду, Феликс был уверен лишь в одном: он сумеет выкрутиться.

Эта вера в лучшее медленно, но верно иссякла уже в первые безуспешные дни поисков работы в новом городе. Измученный от недосыпа, голода и пасмурной погоды Феликс не знал, что делать дальше: куда бы он ни пошёл, его всегда ожидали бесцеремонный отказ или изрядно поднадоевшее «мы вам перезвоним». Бесцельно блуждая по незнакомым улицам и прячась под зонтами прохожих, ему хотелось взвыть от сжирающей изнутри обиды. Как бы он ни пытался вырваться из петли неудач, она всегда затягивалась лишь туже и, видимо, не собиралась его отпускать, пока бы окончательно не задушила. Феликс не раз задавался вопросами по поводу своего невезения. Почему? За что? Какой проступок он совершил, чтобы заслужить эти испытания? Ответов никто никогда любезно не предоставлял. Он не знал, что нужно сделать, чтобы это прекратить, или где найти того, кто смог бы помочь ему разобраться. Как и не знал, почему жизнь его так невзлюбила, снова и снова отворачиваясь от него, даже когда он молил её хоть раз пойти ему навстречу.

Феликс искал ответы уже почти десять лет, но так и не приблизился к разгадке. Чаще всего он объяснял своё положение суровой закалкой и проверкой на прочность, однако только сейчас задумался, что, может быть, всё это было впустую. Может, всё это время Феликс искал то, чего нет и не было. Может, жизнь любила злые шутки, может, она заскучала, и он просто проиграл в рулетку. Ведь едва ли он был особенным. Едва ли в этом скрывался какой-то глубинный смысл, едва ли это являлось подготовкой к чему-то грандиозному. Феликс был обычным неудачником, и с этим давно пора было смириться.

Резкий толчок вырвал его из удручающих мыслей. Потеряв равновесие от столкновения с прохожим, Феликс с вскриком полетел на мокрый асфальт.

– Извиняюсь, – пробурчал незнакомец ему через плечо и, не утруждаясь помочь подняться, в спешке продолжил пробиваться сквозь бесконечный поток людей.

Феликс проследил, как чёрная джинсовая куртка с ярко-жёлтой нашивкой в форме W постепенно затерялась в толпе, после чего закатил глаза и с плохо скрываемым раздражением аккуратно встал, опираясь на содранные ладони. Помощи никто не предложил: не обратив особого внимания на произошедшее, прохожие молча его обходили, словно он был столбом, а не жертвой падения. Проглотив обиду, Феликс отошёл в сторону и постарался отряхнуть запачкавшиеся штаны, но, конечно же, сделал только хуже.

Замечательно. Это были последние чистые джинсы. Как ему теперь ходить на собеседования? Его и без того уже не жаловали, а при таком неряшливом виде даже слова не дадут сказать. Был ли смысл пытаться?

Тихо выругавшись, Феликс осмотрел себя в отражении витрины и своим обиженным на весь мир взглядом зацепился за брошь, которая неизвестно откуда появилась на рукаве его изорванной куртки. Украшение было в виде скрипки, вылитой из золота и осыпанной небольшими, переливающимися на свету белыми камнями: такая вещь явно оценивалась не в жалких десять фунтов, а в сумму, равной намного больше той, что он заработал за последние годы. Феликс никогда не видел чего-то более драгоценного, и на фоне его старой одежды брошь выглядела крайне нелепо. Мягко отцепив украшение дрожащей рукой, он чуть не выронил жёлтую бумажку, которая слабо держалась на блестящей игле. Внутри неразборчивым почерком был указан лишь адрес, а на углу красовалась едва заметная буква.

В тот знаменательный день Феликс встретил Уилла.

Тогда же открылась новая дверь.

* * *

Феликс с силой толкнул дверь и, едва не споткнувшись о порог, пулей вылетел из здания. Весь план пошёл наперекосяк: подворотня оказалась незнакомой, ведь он собирался уходить по другой лестнице, но в сложившихся обстоятельствах выбирать не приходилось. Нужно было действовать быстро и, следовательно, необдуманно. Положившись на удачу, Феликс надеялся, что направлялся к главной улице, где смог бы с лёгкостью сориентироваться и найти обратную дорогу во временный штаб, но уже через пару минут осознал свою неправоту. Возвращаться было рискованно – даже не рассматривая такого варианта, Феликс продолжил бежать по пустынному кварталу, изредка перемещаясь на соседние улицы и всё больше отдаляясь от нужного проспекта. Кирпичные дома, машины, яркие вывески магазинов и кафе – всё слилось в одно размытое пятно, и Феликс окончательно отчаялся понять, где находился. В ушах свистел ветер, эхом отдавались сирены и звонкий лай бездомных собак, а ноги не переставая отбивали незамысловатый ритм, заглушая собой затруднённое дыхание. Однако, как и тогда в детстве, Феликс даже не думал останавливаться, пока бы не был уверен, что его не поймают.

Совершенно потерявшись во времени и добравшись до очередного перекрёстка, Феликс постепенно замедлил бег и оглянулся, чтобы удостовериться, что его никто не преследовал. Берег оказался чист: вокруг ошивалась лишь группа шумных, подвыпивших студентов, которые во всё горло беззаботно распевали Get Lucky и не обращали никакого внимания на жалобы и угрозы полицией от высунувшихся из окон сонных жильцов. Усмехнувшись нелепой картине, Феликс внимательнее осмотрелся: в паре десятков метров виднелись знакомые улочки, и он наконец смог определить своё примерное местоположение. По его подсчётам в паре кварталов располагалась пекарня, в которую он заглядывал почти каждую субботу, а от неё до штаба было рукой подать.

Феликс выпустил облегчённый вздох и согнулся пополам, чтобы перевести дух и успокоить бешеное сердцебиение. От пережитых событий и эмоций он явно будет отходить ещё очень долго. Феликс уже и не помнил, когда в последний раз находился на волоске от провала: он очень старательно оттачивал свои навыки на протяжении многих лет и любое дело отрабатывал гладко, не оставляя за собой никаких следов. Так глупо засветить лицо могли только новички, поэтому утром он и мысли не допускал о возможном просчёте. Сейчас же с неохотой пытался принять то, что на какое-то время будет вынужден залечь на дно.

Выпрямившись, Феликс уставился на отражение своего взъерошенного вида в витрине магазина одежды и поморщился.

Выглядишь ты, конечно, так себе.

Этот знакомый насмешливый голос давненько не посещал его голову, и вспоминать человека, которому он принадлежал, сейчас было совершенно некстати. День и без того выдался неудачным – ещё не хватало испортить себе настроение тем, кто должен был перестать иметь какое-либо значение ещё несколько лет назад. К несчастью Феликса, избавляться от привязанностей по щелчку пальцев было ему не по силам.

Впрочем, как и избегать ненужных проблем.

С трудом отогнав непрошенные мысли, Феликс отвёл взгляд от витрины и решил продолжить путь, но, резко развернувшись, столкнулся с неожиданным препятствием. Чуть не оглохнув от громкого вскрика, он отбросил свисавший с плеча рюкзак в сторону и попытался удержать равновесие, крепко схватившись за бока незнакомки, но запутался в ногах и в следующую секунду полетел на тротуар вместе с ней. Быстро сориентировавшись, Феликс резким движением поменялся с напуганной девушкой местами и, охнув, с глухим стуком приземлился на собственную спину, неосознанно прижимая чужое дрожащее тело к своей рвано вздымающейся от страха груди.

– Эй, ты как? В порядке? – придя в себя спустя долгую минуту, Феликс наконец разорвал повисшую тишину и начал внимательно осматривать девушку на наличие ран или синяков.

Приподнявшись на локтях, незнакомка вздёрнула подбородок и неожиданно рассмеялась. Не зная, как отреагировать, Феликс в шоке уставился на открывшееся девичье лицо и замер. Словно оказавшись под водой, он больше не слышал звонкий смех – лишь видел веснушки на маленьком носу, ямочки на порозовевших щеках, длинные ресницы, искусанные губы и зажмуренные глаза, цвет которых оставался для него волнующей тайной. Абсолютно зачарованный, он потерялся в собственных догадках и упустил момент, когда девушка в конце концов притихла, уставившись на него в ответ.

Феликс всегда считал, что карие глаза были скучными и ничем непримечательными, но, впервые увидев ореховый оттенок радужек незнакомки, понял, как сильно ошибался. Может, конечно, он нехило приложился об асфальт головой, но сейчас они казались поистине волшебными.

Неловко прокашлявшись, девушка первая вышла из накрывшего их транса и в спешке поднялась, оттряхивая кофточку.

– Да, всё хорошо. Я отделалась лёгким испугом, – запоздало ответила она, закидывая сумку на плечо и протягивая руку. – Ты взял весь удар на себя, поэтому это скорее мне следует справляться о твоём благополучии.

Крепко уцепившись за мягкую ладонь девушки, Феликс аккуратно поднялся с холодной земли и невольно сморщился от резко накатившей боли в пояснице. Вовремя одёрнув себя, он скрыл неприятное ощущение за ободряющей улыбкой.

– Жить буду, – заверил Феликс незнакомку и поправил задравшееся худи. Поджимая губы и заламывая руки, та недоверчиво кивнула. – Не уверен, будет ли это уместно, но…

Прежде чем он смог бы спросить её имя, его неожиданно прервал мелодичный голос.

– Джемма! Ты куда пропала? Идём скорее, нам нужно догнать остальных! – из ниоткуда появившаяся блондинка одарила Феликса настороженным взглядом и, поспешно схватив подругу за запястье, потащила за собой. Джемма, стараясь не отставать от настойчивой девушки, успела лишь помахать на прощание рукой и вскоре скрылась за поворотом.

– Пока, – оторопело выдохнул Феликс и, встряхнув головой, попытался избавиться от странного наваждения.

Наклонившись за отброшенным ранее рюкзаком с наживой, он в очередной раз за вечер застыл, уставившись на лежащий в паре метров студенческий пропуск. Тот мог принадлежать кому угодно из недавно проходящей здесь молодёжи, но что-то уверенно подсказывало истинного владельца утерянного документа. Феликс ловко закинул рюкзак на правое плечо, поднял находку и, осмотрев её под мигающим фонарём, подтвердил собственные догадки. Не прошло и пяти минут с момента, как он впервые увидел лицо с потёртой фотографии на пропуске, но был твёрдо убеждён, что ещё не скоро забудет эти глаза и солнечную улыбку.

– Джемма Стоун… Неудивительно, что ты привлекла моё внимание, – с усмешкой пробормотал Феликс, бережно положил пропуск в карман рюкзака и, позабыв обо всех проблемах, с лёгким сердцем отправился домой.

* * *

Маршал был расстроен и зол. Да, как бы глупо это ни звучало, но он действительно ждал, что всё будет просто, и даже не предполагал варианта, где что-то шло не по плану. Единственный вопрос, который его всегда беспокоил, – это время. Маршал боялся не успеть найти нужного человека до назначенного срока, но никогда не задумывался о том, что будет делать после того, как это всё-таки произойдёт. Он собирался поступить так, как делал всегда: приказать. Ничего проще и быть не могло. В идеале на этом бы всё и закончилось: Маршал получал желаемое, сколько себя помнил, – это никогда не являлось особой проблемой. До сегодняшнего дня. Именно поэтому теперь, когда всё с самого начала шло не так, как ожидалось, Маршал был вне себя от ярости.

– Мне нужен Скотт! Сейчас же! – потребовал он, подлетая к посту, где сидела молодая темноволосая девушка. Медсестру, казалось, не волновало ничего, кроме телефона в её худых руках: не переставая печатать, она бросила короткий взгляд на Маршала и выпустила усталый вздох.

– Извините, сэр, но вам придётся подождать. Доктор Клиффорд попросил его не беспокоить.

Маршал терпеть не мог, когда ему не уделяли должного внимания.

– Прошу прощения? Я не ясно выразился? Это срочно!

– Я всё понимаю, но, к сожалению, не могу отвлечь его от работы. Он должен освободиться примерно через полчаса. Вы можете пока присесть здесь, – девушка наконец отложила телефон в сторону и, натянув дежурную улыбку, рукой указала на синий диванчик у стены.

– Очень мило. Я похож на того, кто будет ждать? – Маршал невесело усмехнулся, опираясь на стойку и наклоняясь ближе к раздражающей медсестре. – Ты новенькая, правильно понимаю? Не видел тебя здесь раньше.

Девушка медленно кивнула и окинула его взволнованным взглядом: было видно, как он начал пугать, но в то же время завораживать её. Будто под гипнозом, она переключила на него всё своё внимание: теперь, когда ей удалось получше разглядеть черты безупречного лица Маршала, у неё не было никаких шансов противостоять его обаянию.

– Как тебя зовут, дорогая? – Маршал обольстительно ухмыльнулся, устанавливая с очарованной девушкой зрительный контакт и невесомо притрагиваясь к её тёплой руке, в которой ещё пару минут назад был сейчас напрочь забытый телефон. Тот лежал рядом и вибрировал уже несколько раз, но его хозяйка не спешила смотреть новые сообщения.

– Лизи, – на выдохе ответила дежурная медсестра, полностью заворожённая его тёмно-зелёными глазами, и смущённо улыбнулась, закусывая губу.

Маршал едва удержался от того, чтобы не закатить глаза: он проходил через это так много раз, что удивить его уже было просто нечем. Большинство женщин, с которыми он сталкивался, всегда велись на одно и то же, поэтому подобная реакция давно перестала приносить ему какое-либо удовлетворение. Это лишь в очередной раз доказывало, что ничего нового он уже никогда не испытает, а потому был просто обязан сделать всё правильно. У него был всего один шанс. И сейчас ему мог помочь лишь Скотт.

– Сделай мне одолжение, милая Лизи: встань со своего места, – лениво протянул Маршал, и девушка тут же поднялась, не колеблясь ни секунды. Он мысленно выдохнул: опасения не подтвердились. – Умница. А теперь иди прямиком к доктору Клиффорду и передай ему, что Маршалу Блэйку нужно срочно с ним увидеться. Поторопись: я терпеть не могу, когда меня заставляют ждать.

Лизи мгновенно побежала выполнять озвученный приказ и вскоре скрылась в одной из палат. Лицо Маршала тут же помрачнело – на место властной ухмылки вернулись плотно поджатые от угрюмости губы. Скотт был единственной возможностью получить все необходимые ответы, и лучше бы ему оказаться действительно полезным. Если он не сумеет помочь, то у Маршала вряд ли оставались какие-либо шансы на успех: его собственные методы обычно никогда не приводили к чему-то хорошему. Непредвиденные обстоятельства и сдерживание эмоций ему действительно давались туго, в то время как у Клиффорда практически всегда имелись запасной план, хладнокровие и рациональное мышление, которых так не хватало Маршалу. Он ещё окончательно не пропал как раз-таки благодаря ему – своему давнему приятелю? Подчинённому? Может быть, очень хорошему знакомому. Но уж точно не другу. Маршал не заводил друзей – с ними было слишком много мороки. Однако к Скотту невольно прикипел. Привык, что мог всегда на него положиться. Скотт не раз останавливал его от глупостей, способных ему навредить, и был в их нездоровом дуэте чем-то вроде здравого рассудка. Но сейчас это налаженное доверие вновь оказалось под вопросом. Скотт его подставил. Допустил пугающую перспективу жизни.

Такой промах был неприемлем – давать спуску за него Маршал не собирался.

И он уже знал за какой рычаг следовало потянуть.

* * *

Когда Лизи вошла в палату и окинула помещение затуманенным взглядом, Скотт мгновенно почуял неладное. Такое он видел уже не впервые – и виновником этих неприятных вибраций мог быть только один знакомый ему человек.

– Доктор Клиффорд, Маршал Блэйк хочет вас видеть, – ровным голосом сообщила Лизи, после чего странно нахмурилась, словно не понимая, как она здесь оказалась, и, пискляво извинившись за беспокойство, скорее ретировалась.

Тяжело вздохнув, Скотт поднялся с койки, на которой ранее пытался вздремнуть после выматывающей срочной операции, и вышел в коридор. Завидев взвинченного Маршала у поста медсестры, он сразу двинулся в его сторону: оттягивать неизбежное было бессмысленно.

– Ты же в курсе, что не можешь отрывать меня от работы каждый раз, когда тебе нужно пожаловаться или устроить истерику? У меня есть обязанности, Маршал. Моя жизнь не крутится исключительно вокруг тебя и твоих вечных проблем, – проворчал Скотт, несмотря на то, что дел никаких у него пока не намечалось. Просто для серьёзных бесед с Маршалом он сегодня был отнюдь не в настроении.

– Мне бы не приходилось этого делать, если бы ты не утруждался предупреждать меня о важных деталях дела, которые могут застать меня врасплох! Почему я должен узнавать о них в самый неподходящий момент и выставлять себя посмешищем?! – мгновенно вскипел Маршал, нарушая своим криком умиротворённую атмосферу больницы.

– Ты можешь хотя бы потерпеть и не устраивать сцену, пока мы не выйдем на улицу? – Скотт выпустил вымученный вздох и устало потёр виски. Он до последнего старался сохранять спокойствие, но сегодня был очень тяжёлый день, а привычные срывы приятеля явно не делали ситуацию проще. Иногда он забывал, насколько эгоистичным может быть Маршал, и в те моменты, когда тот думал о себе больше, чем обычно, Скотт просто не мог его терпеть. Сегодня стало одним из таких дней, а потому разговор заведомо не сулил ничего хорошего.

Маршал злостно зарычал, но покорно направился к выходу: всё же то, что они обычно обсуждали, не предназначалось для посторонних ушей. Скотт медленно поплёлся вслед за ним, морально подготавливая себя к очередной порции вопросов, гневных жалоб и просьб о помощи. Он уже чувствовал, что не справится с таким давлением. Ему хотелось побыть в тишине и поспать хотя бы полчаса, а не разгребать чужие проблемы. Только вот Маршала, как обычно, желания других людей волновали в последнюю очередь. А волновали ли вообще?

– Я бы предложил тебе закурить, но эта последняя, – подойдя к нахмурившемуся Маршалу и достав одинокую сигарету из пачки, заговорил Скотт, чтобы хоть как-то разрядить накалённую обстановку. Курение убивает, с этим не поспоришь, но когда твоя жизнь – одна сплошная нервотрёпка, иного выхода просто не оставалось: либо ищешь другой способ расслабления, либо держишь всё в себе, пока это окончательно не сведёт тебя ума. К сожалению, у Скотта не было времени на сеансы терапии или занятия йогой, а потому в его кармане неизменно лежала пачка сигарет. Да и если бы он посещал психолога каждый раз, как Маршал доводил его до белого каления, то просто-напросто разорился бы. Даже у самого сдержанного человека не хватит сил справляться с постоянными выходками Блэйка. Удивительно, что чаша терпения Скотта ещё не переполнилась, но Маршал стремительно приближался к краю.

– Что на этот раз?

Скотт устал ждать. Видимо, Маршал даже и не услышал его ранее, как обычно глубоко погрязнув в своих мыслях. Ему было свойственно иногда на время погружаться в себя и не замечать происходящего вокруг. Это было намного лучше криков, и в другой ситуации Скотт бы обязательно насладился тишиной, но сейчас ему хотелось поскорее со всем расправиться и отдохнуть в полном одиночестве. Он не собирался мёрзнуть на крыльце всю ночь, ожидая, пока Маршал вернётся в реальность и соизволит пожаловаться на то, что его волнует.

– Он не подчиняется моим приказам, – наконец заговорил Блэйк, крепко сжимая кулаки. Скотт нахмурился.

– И в чём здесь проблема?

– В том, что он не подчиняется мне, очевидно! – тут же сорвался Маршал. – Может быть, для тебя это не так уж и страшно, но только благодаря словам я добиваюсь своих целей! Почему ты не предупредил меня? Я не был готов!

– Что ты хочешь от меня услышать? Я предполагал, что такое могло произойти, но не был до конца уверен, – перешёл в защиту Скотт. Он не собирался просто стоять и выслушивать незаслуженные претензии.

– А ты не думал поделиться со мной своими мыслями? Это всё-таки касается моего дела, причём очень весомо!

Скотт не спал два дня.

Скотт сегодня потерял пациента прямо на хирургическом столе.

Скотт устал нести всё на своих плечах.

Чаша переполнилась.

– Я думал, что ты не исключал подобного варианта, поэтому не смей сваливать всю вину на меня! Сенсация, Маршал: это твои проблемы – не мои! Я не обязан следить за каждым твоим шагом и делать всю работу за тебя! Ты правда думал, что всё будет просто? Что тебе стоит пальцем щёлкнуть, и он тут же встанет на путь добра и света? Слишком наивно, не находишь? – он выпустил издевательский смешок, наблюдая за сменой эмоций на лице Маршала. Тот сильнее сжал кулаки и стиснул зубы, старательно сдерживая себя от рукоприкладства, в то время как Скотт не просто довольствовался – он упивался этим гневом и без доли сожаления пользовался возможностью наконец высказать всё, что думал. – Это не обычная игра – всё намного серьёзнее. Если хочешь получить желаемое, так приложи усилия! Займись делом! Твои приступы гнева и нытьё тебе никак не помогут. Никто тебе не поможет – только ты сам. Я уже с лихвой сделал то, что от меня требовалось, и больше я тебе ничего не должен.

Маршал в неверии покачал головой и, ядовито оскалившись, с вызовом поинтересовался:

– Как там Джейден, Скотт?

При простом упоминании имени сына в лёгких будто закончился весь воздух. По спине Скотта прошёлся неприятный холодок, и он невольно вздрогнул, на долю секунды потеряв самообладание.

– Ты такая сволочь, Блэйк, – процедил он сквозь зубы и выпустил истерический смешок, наблюдая, как медленно тлеет сигарета в его дрожащей руке. Конечно же, Маршал всё знал. Он всегда старался находиться в курсе событий и умело этим пользовался. У него повсюду были глаза и уши, поэтому очевидно, что такая полезная информация не могла остаться без его внимания. – Тебя это вообще не касается.

– Но-но, Скотт, поаккуратней со словечками! Ты прекрасно знаешь, что только я могу тебе помочь, – самодовольно протянул Маршал, вновь ощутив контроль над ситуацией. Скотту это было совершенно не на руку. – Я удвою сумму. Тебе же сейчас так нужны деньги, не правда ли?

Маршал разжал кулаки и, как лев, нацелившийся на зебру, подкрался ближе. Скотт вздрогнул, когда на его плечо легла тяжёлая рука, и резко отодвинулся, чтобы не подвергаться очередным уговорам и давлению. С него хватит. Прошло уже двадцать лет, чёрт побери, неудивительно, что он был измотан и больше не собирался принимать в этом участия.

Продолжать разговор не хотелось – в особенности когда деньги действительно бы не помешали. Но даже это не могло заставить его повторить ошибки прошлого. Сотрудничество с Маршалом, всё равно, что сделка с дьяволом: никогда не заканчивалась хорошо и в конце концов всегда приходилось платить по счетам. И эта плата была намного выше всего того, что смог бы предложить Блэйк.

– Мне ничего от тебя не нужно. В отличие от некоторых, я могу решать свои проблемы самостоятельно, – Скотт выдохнул дым и бросил истлевшую сигарету на землю. – Я пошёл. Больше не заявляйся без предупреждения.

Он придавил окурок носком ботинка и вернулся в больницу, оставляя ошеломлённого неожиданным поворотом Маршала в одиночестве. Может быть, Скотту только показалось, но стоило ему покинуть крыльцо, как даже с до ужаса прокуренными лёгкими дышать стало действительно легче.

* * *

Маршал шокированно уставился вслед потрёпанному временем Скотту, который сейчас казался старше своих сорока шести, и не мог поверить, что тот действительно сказал «нет». Он теперь ясно видел: это был уже совершенно другой человек – более зрелый и опытный. Не тот двадцатипятилетний паренёк, ослеплённый собственными амбициями и жаждой успеха вперемешку с острой необходимостью содержать жену и двух шестилеток. Тогда Скотт без разбора шёл на всё, чтобы добиться своей цели, – сейчас же умел расставлять приоритеты и отказываться от того, что было ему не по душе. Он изменился. Повзрослел, как и должен был. Вот, что отличало их друг от друга в первую очередь. И это было очень некстати.

Маршал чертыхнулся. Ну и скатертью дорога. Сам как-нибудь справится.

Завтра, послезавтра, через неделю – неважно. Отступать от задуманного было не в его стиле. С силами или без – Феликс обязательно запляшет под его дудку.

Маршал об этом позаботится.

* * *

– Едем домой! – приказал мистер Блэйк, залезая в салон машины и со всей силы хлопая дверью.

Бен, давно ожидавший возвращения босса, тут же завёл мотор автомобиля и, не проронив ни слова, выехал с парковки. Не в силах совладать с накатившим любопытством, Бен время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, однако неизменно наблюдал одну картину: опущенную голову Маршала и крепко сжимающие пряди волос бледные руки. Мистер Блэйк никогда не отличался многословием, но даже его молчание было оглушительным. Тишина, повисшая в воздухе, держала в напряжении.

– Прекрати пялиться на меня, Джонсон, – прошипел босс, не поднимая головы.

Бен вздрогнул и поспешно отвернулся. Доводить и без того раздражённого мистера Блэйка не рискнули бы даже безумцы. Он был способен стереть в порошок любого, кто перейдёт ему дорогу, и ещё никто из тех, на кого был направлен его гнев, не узнали пощады. Босс никогда не прощал своих недоброжелателей и больше всего не любил, когда кто-то пытался выискивать о нём информацию или пользовался его уязвимостью. Он контролировал абсолютно всё: перед тем, как принять Бена на работу, Маршал самолично прошерстил всю историю его жизни и нанял только после того, как в тысячный раз удостоверился, что новый водитель не будет представлять для него угрозы. Любая известная о нём информация с большой вероятностью являлась ложью или, в крайнем случае, максимально искажённой правдой (что, опять же, можно было спокойно приравнять к чистой выдумке). Бен не сомневался: не было на свете человека, который бы знал его босса от и до. Мистер Блэйк с таким усердием охранял тайну своей личности, что перемерив бесчисленное количество масок, уже наверняка сам позабыл, кем являлся на самом деле. Маршал как театр одного актёра: распространяя слухи, люди сами придумывали сюжет его представления, но видели лишь вершину айсберга. Они притворялись, будто знали его, будто смотрели ему прямо в душу. Будто видели его насквозь.

Бен соврал бы, если бы сказал, что ему не было любопытно. О, ещё как. Он мог бы воспользоваться своим положением, провести расследование и узнать всю правду.

– Мы на месте, мистер Блэйк.

Но всё же того, что скрывалось под маской, он боялся намного больше.

Глава 3.

Погода для середины сентября в обычно промозглом Лондоне была неожиданно ясная. Солнце не грело, но слепило глаза, а лёгкий ветер оставлял на открытой коже неприятные мурашки.

Феликс поёжился. Несмотря на то, что он решил временно не высовываться, если на то не было веских оснований, уже спустя два дня не выдержал этой пытки и вышел за пределы штаба. Он мог бы соврать, объясняя свой порыв тем, что на него давили серые стены или ему не хватало свежего воздуха, однако любой знающий его человек (всего один, но он всё же имелся) сразу бы раскусил истинную причину достаточно скорой вылазки.

Как бы Феликс ни старался, он никак не мог выкинуть Джемму Стоун из мыслей. Она стала его странным наваждением. Цепким, как клещ, и не подающимся никаким логическим объяснениям. Феликс словно попал под действие сильных чар, которые затуманили ему голову и взяли под контроль его прежде здравый рассудок. Засыпая и просыпаясь с мыслями о карих глазах и звонком смехе, он испробовал всевозможные отвлекающие тактики, лишь бы не поддаться пленительному соблазну отправиться к Джемме в университет, но в конце концов с треском провалился. Это был заведомо проигрышный бой, поэтому Феликс недолго корил себя за проявленную слабость и уже через пять минут не мог сдержать трепетное волнение от предстоящей встречи.

Добравшись до Илинга на метро, он довольно быстро отыскал нужный кампус и начал ломать голову над тем, как ему следовало поступить дальше. Ждать весь день, пока Джемма выйдет из здания, было глупо и непродуктивно, но отсутствие другого варианта вынуждало проявить недюжинное терпение.

Первые двадцать минут Феликс безотрывно следил за главным входом в здание, однако это занятие довольно скоро ему наскучило. Чтобы убить время, он решил на практике испытать своё новое приобретение и, достав ещё утром заправленную плёнкой камеру из рюкзака, направил объектив на прыгающего по траве чёрного дрозда. Стоило птице замереть и уставиться куда-то вдаль, Феликс сделал пару снимков и рассмеялся, когда она комично вытянула шею от щелчка затвора. В следующую секунду послышался ещё один щелчок и он обеспокоенно перевёл взгляд на камеру в руках, боясь, что ненароком впустую истратил кадр, но обнаружил, что ни один из пальцев не прикасался к кнопке.

Щелчок. Щелчок. Щелчок.

Феликс осмотрелся, ожидая увидеть где-то поблизости ещё одного фотографа, но после минуты безуспешных поисков решил продолжить следить за забавной птицей. С изумлением выяснив, что всё это время именно она пародировала характерное щёлканье фотоаппарата, он ещё немного увлечённо понаблюдал за озорными выходками дрозда, пока его внимание не привлёк знакомый заливистый смех. Чуть не свернув шею, Феликс тут же отыскал источник звука и от одного вида Джеммы словно прирос к земле. Девушка была даже красивее, чем он помнил: её волнистые русые волосы развевались на ветру, но, к счастью, не скрывали сияющих глаз и широкой улыбки. Она излучала столько света, что Феликс невольно на неё засмотрелся, а как очухался, автоматически потянулся к камере, чтобы успеть увековечить этот бесценный миг неподдельной радости. Сделав несколько снимков с разных ракурсов, он захотел сполна насладиться реальной картинкой, поэтому в спешке убрал фотоаппарат. Как бы слащаво и банально это ни звучало, но он никогда не видел кого-то более прекрасного.

Феликс бы так и продолжил бессовестно пялиться на сейчас активно жестикулирующую Джемму и время от времени её фотографировать, но был прерван неожиданно прозвучавшим рядом отдалённо знакомым голосом:

– Кого высматриваешь?

Подпрыгнув от неожиданности и схватившись за сердце, Феликс чуть не выронил камеру, в последнюю секунду поймав её за ремешок. После тщетных попыток вспомнить, где он уже слышал этот голос, он обернулся и, к своему удивлению, увидел того, кого ожидал встретить здесь меньше всего.

– Как ты меня нашёл? Ты следил за мной? – пытаясь скрыть нотки волнения, Феликс сразу перешёл в атаку.

– Не отвечай вопросами на вопрос, – ловко выхватив фотоаппарат, недовольно цокнул Маршал, после чего перевёл взгляд на Джемму. В его глазах отразилось нечто нечитаемое, но стоило ему моргнуть, как это секундное замешательство сменилось кривой усмешкой. – Кто эта девушка? Не думал, что днём ты промышляешь сталкингом невинных студенток.

– Я не сталкер! – тут же запротестовал Феликс, безуспешно пытаясь отобрать камеру. – Мы с ней уже встречались!

– Правда? Она хотя бы знает твоё имя? – недоверчиво усмехнулся Маршал, запечатлев на плёнку его оскорблённое выражение лица. Феликс наконец вырвал фотоаппарат и, замявшись с ответом, решил промолчать. – Я так и думал. Бедняжка. Надеюсь, я не увижу новости о её пропаже через пару дней.

Один раз без спроса пофотографировать незнакомую девушку – ещё не сталкинг в полном значении этого слова, однако, если подумать, занятие теперь и вправду казалось сомнительным. Феликс не хотел признавать правоту Блэйка, но сделал мысленную пометку избавиться от плёнки.

– Я, может быть, и вор, но не похищаю людей, – пробурчал он, убирая камеру в рюкзак. – Если кто-то здесь и сталкер, то только ты. Как ты меня вычислил?

– У меня свои методы, – отрезал Маршал, всем видом давая понять, что на этом тема была закрыта. – Важно не то, как я тебя нашёл, а то, для чего я это сделал.

Феликс нервно сглотнул и сжал лямки рюкзака, морально подготавливаясь к очередному побегу. Словно прочитав его мысли, Маршал с самодовольной ухмылкой сообщил:

– Я никогда не повторяю прошлых ошибок, Феликс. В какую сторону бы ты ни решил побежать, тебя везде будут поджидать мои люди. Советую быть благоразумным и по-хорошему разобраться со всем сейчас, – Маршал подошёл ближе и, теперь немного возвышаясь над Феликсом, понизил голос. – Если ты всё же решишь попытать удачу, то беги так, как никогда не бежал. Ведь как только я тебя догоню, разговор будет совершенно другой. Выбирай мудро. Я верю, что ты неглупый парень и не ищешь лишних проблем.

– И всё это из-за того, что я просто украл жалкую камеру? Можешь забрать её, мне всё равно. Найти другую не так уж и сложно.

«Богачи и их безумные замашки», – про себя раздражённо добавил Феликс, закатывая глаза. Маршалу явно следовало остыть. Если он заводится из-за такой мелочи, как старый плёночный фотоаппарат, ему серьёзно требовалась помощь психолога.

– Да чхать я хотел на эту камеру. Мне она не нужна. Я просто не люблю, когда люди забирают то, что им не принадлежит, – надменно высказался Маршал, лениво поправляя лацканы пиджака. – Ты должен её заслужить.

Феликс бы посмеялся, но от безоговорочной самоуверенности Блэйка ощутил себя крайне беспомощным. Обратиться за поддержкой было не к кому – будучи волком-одиночкой при любой опасности рассчитывать приходилось только на себя.

Угораздило же его связаться с этим приставучим индюком. Лучше бы сидел себе дома, боксировал и отсыпался.

– Хорошо, и как мне это сделать? У меня нет денег.

– Да не ври. Я знаю, что есть. Ты неплохо нажился на моём благотворительном вечере. И я говорю не только про фотоаппарат, – Маршал закатил глаза и комфортно расположился на скамейке, вальяжно закидывая руку на деревянную спинку. Феликс не видел смысла спорить и решил даже не спрашивать, откуда тому было известно об его улове. Маршал бы всё равно не дал прямого ответа. – Но у меня самого немало денег. Твои жалкие наворованные драгоценности мне не нужны.

– И что же в таком случае я, ничтожный воришка, могу предложить великому Маршалу-у-меня-всё-есть-Блэйку?

– Купи той девочке в красных штанах мороженое.

– Прости? – ошеломлённо переспросил Феликс, в упор уставившись на Маршала.

– Не ты ли несколько дней назад говорил, что всё слышишь в первый раз, и мне необязательно тебе повторять? Я же ничего не путаю?

– Не используй мои слова против меня.

«Точно сумасшедший», – подумал Феликс, широко распахивая глаза. Подобного поворота он явно не ожидал и до последнего считал, что его разыгрывали, – не мог же Блэйк всерьёз просить о такой мелочи? – но когда на протяжении трёх следующих минут затянувшейся тишины тот продолжил сидеть с каменным лицом, даже не планируя начать смеяться над ним, Феликс засомневался.

– Подожди, ты правда не шутишь? Всё, что мне нужно сделать, – это купить какой-то девочке мороженое, после чего ты от меня отстанешь? – выпустив недоверчивый смешок, с прищуром уточнил он. Маршал раздражённо вздохнул и кивнул.

– Иди уже, – нетерпеливо поторопил он, когда Феликс по-прежнему не сдвинулся с места. Недоверчиво взглянув на Маршала ещё раз, он неуверенно поплёлся в сторону ближайшего кафе-мороженого. Вся ситуация до сих пор казалась довольно сюрреалистичной, но Феликс, устав везде искать подвохи, решил перестать заморачиваться. Удача, видимо, в кои-то веки наведалась к нему в гости.

Купив обычный ванильный рожок, Феликс забрал сдачу и решительно направился к девочке, играющей с собакой. Её, вероятно, мама сидела рядом на скамейке и что-то увлечённо печатала в телефоне, время от времени поглядывая на смеющуюся дочь. Помедлив, он только сейчас осознал, как подозрительно мог выглядеть этот жест со стороны, но отступать было уже поздно: девочка его заметила и с любопытством на него уставилась.

– Привет! Классная у тебя собака, – обратился к ней Феликс, присев рядом на корточки.

– Здравствуйте, сэр! Спасибо! Это померанский шпиц. Его зовут Рэй, – гордо поведала она, ловко поднимая перевозбуждённого пса на руки, чтобы поближе продемонстрировать его счастливую морду. Шпиц радостно завилял хвостом и, видимо, приняв Феликса за нового лучшего друга, неожиданно лизнул ему щеку своим маленьким язычком.

– Кэсси! Что я тебе говорила? Хватит пихать Рэя людям в лицо! – тут же подбежала встревоженная мама девочки и, забрав собаку, укоризненно нахмурилась. Кэсси пристыженно опустила голову, пряча за кудряшками покрасневшие щёки, и сцепила руки за спиной.

– Прости, мам. Я больше не буду, – тихо проговорила она и медленно потопала к скамейке, где лежали её игрушки. Женщина проводила дочь смягчившимся взглядом, после чего смущённо обратилась к Феликсу.

– Простите, пожалуйста, за это недоразумение. Мы завели собаку совсем недавно, и Кэсси никак не может перестать ей хвастаться.

– Ничего страшного, я понимаю. Это было даже забавно, – с изумлённой улыбкой отмахнулся Феликс и, посмотрев на рожок, всё ещё сжатый в его руке, опомнился. – Вижу, Кэсси очень расстроилась. Не поймите меня неправильно, но могу я угостить её мороженым, чтобы чуть-чуть подбодрить? – с надеждой поинтересовался он и, заметив, как замешкалась женщина, поспешно добавил: – Я его ещё не пробовал!

Феликс очень любил говорить и только потом думать. Удивительно, что за ним ещё не выехала полиция.

– Это очень мило с вашей стороны, правда, – женщина неловко замялась, бросив короткий взгляд на грустно вздыхающую дочь. – Но у Кэсси аллергия на казеин. Проще говоря, ей запрещено молоко и любые содержащие его продукты. В том числе и мороженое.

– Оу, я понял, простите.

– Не извиняйтесь, вы же не знали. Люди чаще всего об этом не задумываются.

– Но, по крайней мере, наверняка не предлагают угостить мороженым.

«Скажу Маршалу – ни за что не поверит», – про себя усмехнулся Феликс и, посмотрев на Кэсси, поджал губы.

Все дети любят мороженое – это неотъемлемая часть детства, и ей, вероятно, хоть раз хотелось его попробовать. Жизнь и так полна запретов (многие из которых совершенно оправданы), но когда к ним добавляются дополнительные ограничения, это, должно быть, очень тяжело. Особенно любопытному ребёнку, который ещё только познаёт мир. Когда все вокруг спокойно едят то, что тебе не разрешено, наверняка наиболее остро ощущается твоя собственная неполноценность.

Феликс просто не мог ей не посочувствовать, поэтому, немного поразмыслив, сумел найти выход и угостил мгновенно повеселевшую Кэсси апельсиновым чупа-чупсом, найденном в кармане рюкзака. Воодушевившись её реакцией, он загорелся ещё одной идеей. Феликс передал начавшее подтаивать мороженое недоумевающему Маршалу и предложил, как выяснилось, Маргарет устроить вместе с дочерью небольшую фотосессию.

Во время съёмки Рэй довольно валялся в траве и с громким лаем бегал за птицами, Кэсси позировала, как самая настоящая модель, а её мама после пары снимков уступила ей всё внимание, гордо наблюдая за стараниями и активно подбадривая со стороны.

– Вы её невероятно осчастливили. Спасибо большое, – искренне поблагодарила Маргарет, когда в фотоаппарате закончилась вся плёнка.

– Это мелочь. Ничего особенного, – скромно отмахнулся от благодарностей Феликс, возвращая камеру в рюкзак. – Я отправлю результат вам на почту, как только оцифрую фотографии.

Распрощавшись с Маргарет, Кэсси и взбудораженной собакой, Феликс подошёл к растерянно наблюдавшему за всей картиной Блэйку и забрал почти полностью растаявший рожок.

– Девочке нельзя есть мороженое. Аллергия. Пришлось импровизировать, – объяснил он, слизывая стекающую по вафельному рожку ванильную каплю. – Такая оплата принимается?

– Думаю, нет. Этого недостаточно. Всё-таки тебе придётся на меня поработать, – придя в себя, с притворным сожалением в ответ покачал головой Маршал. – Наивно было полагать, что после этого я от тебя отстану.

– Мы так не договаривались! – мгновенно разозлился Феликс. – Когда я уточнил у тебя условия, ты кивнул!

– У тебя есть доказательства? Это мог быть спазм, или тебе могло просто почудиться. Я не подписывал никаких бумаг, так что наша словесная договорённость – пустой звук. Учись смотреть наперёд, Говард.

– Пошёл ты! Я не веду дела с теми, кто не держит слово. Ты не можешь заставить меня!

– Что ж, ты прав. Но я могу сделать предложение, которое будет выгодно и тебе.

– Не верю. Ты, как я понял, всегда выкручиваешь ситуацию в свою пользу.

– Сначала выслушай, – Маршал выпустил раздражённый вздох и на секунду прикрыл глаза, явно для того чтобы сдержать эмоции в узде. – Я могу предложить тебе стабильность. Не думаю, что ты собираешься жить на воровстве всё время. Это точно когда-нибудь закончится для тебя тюрьмой или, если ты перейдёшь дорогу какому-то влиятельному человеку, даже смертью. Оно того не стоит, правда? Жизнь ведь всего одна. Со мной тебе больше не придётся идти на эти неразумные риски.

Феликс замешкался. Он на самом деле устал от вечной неопределённости, угрозы быть пойманным и постоянного страха за завтрашний день. Воровство хоть и приносило немыслимую для обычной работы прибыль, всё же безумно выматывало. Но как бы Феликс ни хотел что-то изменить, лёгкие деньги вызывали зависимость. Он бы ни за что не смог пойти работать официантом или консультантом, выживая от зарплаты до зарплаты. Одна мысль об этом не давала ему бросить привычное дело.

Феликс уже и не надеялся, что когда-то сможет зажить по-другому, поэтому предложение Маршала хоть и являлось заманчивым, но казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Доверять ему точно не стоило.

– Ты подумай. А как решишь, позвони по этому номеру.

Блэйк протянул ему чёрную матовую визитку и, не прощаясь, отправился к выходу из парка.

* * *

Из-за неожиданного предложения Маршала Феликс совершенно забыл о Джемме и вспомнил о ней только после того, как вернулся в штаб. Решив не терять времени даром, утром следующего дня он снова приехал в парк неподалёку от кампуса с твёрдой решимостью поговорить с Джеммой и, если всё пройдёт гладко, позвать её на свидание.

Однако всё было не гладко уже с самого начала: безрезультатно прождав пять долгих часов и промокнув насквозь от проливного дождя, Феликс потерял всякую надежду. Он не знал расписания или увлечений Джеммы, поэтому не мог и предположить, где ещё её можно было найти. Ему оставалось лишь полагаться на собственное везение, и именно оно вкупе с желанием немного согреться привело его в небольшую кофейню в нескольких метрах от здания университета. Открыв дверь, потерявший всякую надежду Феликс вошёл в заведение со звоном колокольчика и мгновенно почувствовал, как по ледяной коже пробежались мурашки из-за стремительного перепада температуры. От приятного запаха выпечки у него тут же заурчало в животе, напомнив о том, что за весь день он съел всего один банан. Раньше Феликс мог долгое время обходиться без еды, чтобы сэкономить деньги на шапку или зимние сапоги, но даже сейчас, когда средств на существование было более, чем достаточно, он так и не избавился от старой привычки.

Когда подошла его очередь, Феликс заказал горячий шоколад и два черничных маффина, после чего огляделся в поиске свободного места. Помещение было почти полностью заполнено студентами: одни усердно готовились к занятиям, не отрываясь от книг или ноутбуков, другие общались с друзьями, обсуждая последние университетские сплетни, но его внимание практически мгновенно захватила сидящая в дальнем углу Джемма. Нахмурив брови, она что-то яростно перечёркивала в тетради и безуспешно пыталась убрать лезущие в лицо волосы. Феликс сам не заметил, как невольно ей залюбовался. Даже раздражённая и уставшая она всё ещё была невероятно привлекательной.

– Молодой человек! – очевидно не в первый раз прогремел недовольный мужской голос. – Не задерживайте очередь!

Опомнившись, Феликс смущённо извинился и, спотыкаясь, двинулся в сторону Джеммы. Он попытался быстро придумать, как начать разговор, но из-за внезапно накатившей паники в голову не приходило ни одной здравой мысли. Когда Феликс уже собирался признать поражение и сдаться, Джемма, словно почувствовав его пристальный взгляд на себе, неожиданно вскинула голову и вопросительно уставилась на него в ответ. Через пару секунд на её лице отразилась смесь удивления и осознания, и Феликс сразу понял, что она вспомнила его. Бежать теперь было поздно.

– Привет! Не ожидал встретить тебя здесь, – Феликс подошёл к столику и попытался спрятать своё волнение за дружелюбной улыбкой. – Но не буду скрывать, что искал тебя.

– Искал меня? Мне стоит начать беспокоиться? – Джемма посмотрела на него со смутным подозрением и скрестила руки на груди.

– Н-нет-нет! Клянусь, я не сталкер или маньяк. У меня нет никаких плохих мотивов, – заикаясь начал оправдаться Феликс, мысленно ругая себя. Не хватало ещё, чтобы она решила, что он какой-то психопат, выслеживающий девушек. Феликс не был святым, но моральные принципы, которых он строго придерживался, у него всё же имелись.

Увидев, как губы Джеммы подёрнулись в изумлённой улыбке, Феликс немного успокоился и достал из кармана джинсов её пропуск.

– Я всего лишь хотел вернуть тебе это.

Джемма перевела взгляд на документ в его руках и ахнула.

– Не может быть! Я думала, что выронила его в библиотеке! – аккуратно выхватив пропуск, она осмотрела его со всех сторон и, убедившись, что он правда принадлежал ей, бережно убрала в кошелёк.

– Он, вероятно, выпал при нашем столкновении. Я заметил его уже после того, как ты убежала со своей подругой, поэтому не смог вернуть сразу.

– Спасибо тебе большое! Ты очень меня выручил. Я теряю пропуск уже не в первый раз, и, если бы он не нашёлся, мне бы пришлось заплатить за новый, а я не могу сейчас позволить себе лишние траты, – Джемма поджала губы и понуро тряхнула головой, словно избавляясь от неприятных мыслей. – Прости. Не знаю, зачем это сказала. В общем, спасибо.

Феликс обеспокоенно нахмурился, но решил пока не акцентировать на этом внимания.

– В таком случае я вдвойне рад, что всё-таки смог найти тебя.

– Чувствую себя неловко, – хмуро выдохнула Джемма. – У тебя, скорее всего, были дела и поважнее. Как я могу тебя отблагодарить?

– Не забивай голову. Твоего искреннего «спасибо» вполне достаточно. Я сделал это от чистого сердца и не жду ничего взамен, – Феликс, конечно, покривил душой, но знать ей об этом было необязательно.

– Честно?

– Честно, – струсив, подтвердил Феликс.

– А мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, – Джемма проницательно сощурила глаза. – Выкладывай.

Феликс занервничал: казалось, она видела его насквозь и не собиралась отступать, пока бы не выведала всей информации. Замявшись, он попробовал придумать какую-то отговорку, чтобы не опозориться ещё больше, но, будто назло, ничего путного в голову не приходило.

– Не бойся, я не кусаюсь.

Кажется, Джемма могла разговорить любого (и даже мёртвого), стоило ей только бросить на жертву свой пытливый взгляд.

Феликс нервно усмехнулся и, пока не передумал, на духу выпалил:

– Я был бы рад, если бы ты пошла со мной на свидание. Только если ты сама по-настоящему этого хочешь, конечно. Ты мне ничем не обязана.

Щёки Джеммы покрылись румянцем, и, как бы она ни старалась, не сумела скрыть своего очевидного смущения. Нервно заёрзав, Джемма поморщилась от неприятного скрипа стула и прикусила губу. Феликс видел, как она несколько раз порывалась что-то ответить, но каждый раз закрывала рот, не издавая ни звука.

«Идиот! С чего бы ей идти с тобой на свидание? Принёс ей пропуск и сразу герой? Она же тебя даже не знает!» – приняв затянувшееся молчание за отказ, Феликс принялся мысленно корить себя за прямолинейность. Решив хоть как-то спасти ситуацию, он рассыпался в извинениях:

– Прости-прости, понимаю, сморозил глупость. Не знаю, чем я думал…

– Нет-нет, ты просто застал меня врасплох, – поспешно перебила его Джемма. – Я пойду с тобой на свидание, но только при одном условии.

Феликс, не зная, куда себя деть, начал нервно заламывать пальцы. Чтобы избежать неловкого зрительного контакта, он впился взглядом в пол, с замершим сердцем ожидая её дальнейших слов.

– Я хочу, чтобы сначала мы узнали друг друга получше, – пожалев его, наконец закончила мысль Джемма и, посмеиваясь, жестом указала на пустующий напротив стул.

Феликс облегчённо выдохнул и, сев за столик, сделал глоток уже не такого горячего шоколада, чтобы избавиться от резко возникшей сухости в горле.

– Правда? – недоверчиво переспросил он. – Меня не нужно жалеть, я могу принять отказ.

– Это не жалость и не чувство долга. Я правда не против, – заверила его Джемма, скромно улыбнувшись. Феликс поражённо застыл. Он и не думал, что когда-то увидит эту искреннюю улыбку вблизи, не говоря уже о том, чтобы стать её причиной. И ведь он даже не пытался. Что же тогда будет, если Феликс даст волю своему природному обаянию?

– У тебя очень красивая улыбка, – не удержался он от комплимента и самодовольно ухмыльнулся, получив ожидаемую реакцию на свои слова.

– Прекрати меня смущать! – с сияющими глазами воскликнула Джемма и наклонила голову набок, пряча за волосами своё покрасневшее лицо. – Лучше скажи мне своё имя, чтобы я перестала звать тебя в голове «неплохой внешности парень, с которым я случайно столкнулась».

– Просто неплохой внешности? Из всего красочного спектра возможных описаний ты выбрала именно это?

– Не могу же я подпитывать твоё эго с самого начала, парень с голубыми глазами.

– Теперь ты просто констатируешь факты!

– И я продолжу это делать, пока ты наконец не скажешь, как тебя зовут, – упрямо сложила руки на груди Джемма, сохраняя притворно-серьёзное выражение лица. – У меня, в отличие от тебя, не было преимущества в виде потерянного пропуска, Джон.

– Я не Джон!

– Прости, Крис.

– Не смешно, Роуз!

Джемма заливисто рассмеялась, откинув голову назад и прикрыв лицо руками. Феликс до последнего пытался сдержать собственный смех, но довольно скоро смирился с поражением и присоединился к ней, уже и не помня, когда в последний раз чувствовал себя так беззаботно.

– Феликс Говард, – после того, как они оба успокоились, наконец ответил он, протягивая через столик свою ладонь. Джемма тут же охотно пожала ему руку и с застывшей на губах улыбкой впервые за их встречу открыто посмотрела в его глаза. От мягкого прикосновения и искренней заинтересованности в её взгляде по телу Феликса словно прошёлся разряд тока, и он невольно застеснялся, но с радостью отметил, что у Джеммы, как и у него самого, на секунду перехватило дыхание.

– Приятно познакомиться, Феликс.

– И это взаимно, Джемма.

Долгое мгновение они молча смотрели друг на друга, но, вскоре опомнившись, расцепили руки и неловко рассмеялись, пытаясь быстро остудить горящие от смущения щёки.

– Чем ты занимаешься? Ты студент? – чтобы разрядить обстановку, поинтересовалась Джемма, делая глоток фруктового чая.

Стараясь не выдать своей секундной паники, Феликс решил обойтись полуправдой:

– Нет, я фотограф.

– Правда? Я почему-то была уверена, что ты актёр.

– Актёр? Почему?

«Давай-давай, копай себе яму», – он выпустил нервный смешок, тут же ругая себя за то, что не перевёл тему, пока это было возможно.

– Не знаю, просто такое ощущение. Не могу объяснить, – Джемма задумчиво поковырялась в остатках чизкейка, после чего вновь с любопытством взглянула на Феликса. – Ты покажешь мне свои работы?

Феликс хитро ухмыльнулся и заговорщически поиграл бровями:

– Покажу, только если ты согласишься побыть моей моделью.

Не ожидав такого ответа, Джемма уставилась на него с отвисшей челюстью.

– Сфотографирую тебя, как одну из моих француженок, – выдержав паузу, закончил мысль Феликс и рассмеялся, когда Джемма, отойдя от короткого шока, с силой пихнула его рукой.

– Ты напугал меня, идиот! Я уже мысленно звонила своим друзьям, а ты всего лишь захотел немного перефразировать цитату из «Титаника»?!

– Ты бы видела своё лицо! – сквозь смех едва выговорил Феликс, уворачиваясь от очередного удара. Джемма закатила глаза, делая вид, что не оценила его шутки, но так и не смогла скрыть очевидного веселья, отражавшегося в её взгляде. – Но если серьёзно, я бы правда был бы не против устроить тебе фотосессию. Где-нибудь в поле с подсолнухами или у озера на рассвете, – мечтательно протянул он, игриво хлопая ресницами.

– Не думаешь, что это довольно банально? – с приподнятыми бровями дразнящим тоном спросила Джемма. – Я уже прямо-таки чувствую себя особенной.

– Может быть, это и банально, но ты бы выглядела очень гармонично. Такая же светлая, – подмигнул вновь покрасневшей Джемме Феликс, развеселившись от того, как она безуспешно пыталась сформулировать остроумный ответ.

– Даже если и так, я не люблю фотографироваться, – сдавшись, промямлила Джемма, вытирая липкие пальцы влажной салфеткой. – Да и к тому же моя рыжеволосая младшая сестра наверняка смотрелась бы органичнее, – рассеянно поскромничала она, странно загрузившись, но Феликс лезть под кожу не стал. У них ещё будет время поговорить о семье – по крайней мере, ему очень хотелось в это верить.

– Я бы поспорил, – лишь возразил он, решив пока не задавать никаких вопросов об упомянутой сестре. Оценивающе пробежавшись взглядом по Джемме, Феликс не смог не обратить внимание на надетое на её средний палец серебряное кольцо с блестящим изумрудом и яростно подавил в себе желание им завладеть. Эти повадки уже слишком плотно засели в его организме: сначала они были простой привычкой, но постепенно переросли в безотчётный инстинкт. Феликс не любил признавать, но он не раз ловил себя на том, что крал даже без надобности. Видел вещь и в следующую секунду на автомате прятал её в карман, совершенно не задумываясь, будет ли она ему полезна. Но он точно знал, что не был клептоманом, – просто страдал от своеобразной воровской профдеформации. Чаще всего Феликс быстро приходил в себя и возвращал ненужные предметы на место или находил им практическое применение. И самое главное – никогда не чувствовал вины. Однако сейчас от одной мимолётной мысли о краже кольца в нём впервые пробудилась совесть.

– Хэй, ты ещё здесь? – Джемма щёлкнула пальцами перед его лицом.

– Да, прости, задумался, – Феликс виновато улыбнулся. – Думаю, теперь твоя очередь рассказывать, чем ты занимаешься.

Выяснив, что Джемма учится на последнем курсе факультета криминалистики, Феликс был несказанно удивлён и заинтригован. Он тут же закидал её множеством вопросов, желая узнать, как она к этому пришла и какие дисциплины включала её программа. Джемма воодушевлённо поделилась, что расследование преступлений было её детской мечтой, что мама этого долго не одобряла, но в конце концов смирилась и начала уважать её увлечение, поддерживая на всех этапах поступления, рассказала о сложностях и успехах и о своих намеченных планах после окончания обучения. Феликс внимательно слушал и поддерживал обсуждение, но старался не раскрывать детали собственной жизни, умело отвлекая внимание от нежелательных тем. Они разговорились настолько, что не заметили, как быстро пролетело время, и чуть не пропустили звон будильника Джеммы, напоминающий ей о скором начале лекции. Джемма в один глоток допила остывший чай и стремительно сложила все вещи в сумку, свободной рукой обматывая вокруг шеи синий шарфик. Феликс, решив хоть раз в жизни побыть джентльменом, помог ей надеть бежевое пальто и, выходя из тёплой кофейни, предложил проводить до здания университета. Прощаясь у главного входа спустя пять минут, они обменялись номерами телефонов и согласились устроить свидание на выходных, договорившись чуть позже уточнить детали через сообщения.

Всю дорогу домой Феликс не мог стереть счастливую улыбку с лица и был уверен, что ничто не могло испортить ему радостного настроения, но звонок от бывшего временного сообщника мгновенно разрушил его воздушные замки, вернув в суровую реальность. Одного короткого, не совсем приятного разговора оказалось достаточно, чтобы напомнить ему, кем он являлся на самом деле. Феликс неохотно осознал, что когда-то должен будет рассказать Джемме правду, однако признаваться в преступной деятельности на таком хрупком этапе не хотел: если он сбросит эту бомбу на первом же свидании, о втором ему можно и не мечтать. Но и откладывать это дело в долгий ящик тоже не стоило.

Долго ломая голову, Феликс решил пока не торопиться и стать лучшей версией себя, чтобы, когда правда всё-таки вышла наружу, у него было намного больше шансов на прощение. Он ни за что не позволит этой нелицеприятной части его жизни помешать ему построить то хорошее и светлое, что только начало зарождаться.

Феликс бросил прожигающий взгляд на визитку Маршала и, покачав головой, набрал номер. Через пару гудков на линии послышалось тяжёлое дыхание. Феликс зажмурил глаза, пытаясь убедить себя в правильности выбора, и, сжав руку в кулак, решился идти до конца:

– Я в деле.

* * *

Феликс с самого утра был не в духе: Джемма не отвечала на звонки со вчерашнего вечера. Даже не удосужилась предупредить его об отмене свидания или извиниться – он просидел в ресторане полтора часа, до последнего надеясь, что она вот-вот придёт, но этого так и не произошло.

Сначала Феликс разозлился: он очень ждал их встречи и распланировал всё до мелочей, чтобы вечер получился идеальным и запоминающимся. Вложил много сил и денег в надежде покорить Джемму, поэтому, когда выяснилось, что все его старания были насмарку, не смог побороть чувства глубокого разочарования. Если бы Джемма напрямую сказала, что не хочет или не может прийти, он бы, конечно, расстроился, но с пониманием отнёсся к её решению. Он не был самовлюблённым эгоистом, которого волновали только собственные желания. Он умел принимать отказы. Он был порядочным и не требовательным. Но, как и любой нормальный человек, Феликс хотел, чтобы и к нему проявляли хоть каплю уважения.

Весь остаток вечера он провёл на самодельном ринге, вымещая всю свою ярость на груше. Феликс не понимал, где оступился, и хотел во всём разобраться, но, прокручивая в голове все их разговоры за последние четыре дня, не знал, за что зацепиться. Всё было хорошо: Джемма, как и он, казалось, с нетерпением ждала свидания, всегда отвечая на его сообщения и не раз выступая инициатором, если Феликс какое-то время ей не писал. Эта неопределённость лишь ещё больше вводила в замешательство и всё сильнее расстраивала. Даже сбив костяшки в кровь он, словно не чувствуя боли, продолжал яростно ударять по боксёрской груше, представляя на её месте виновника всех своих бед (конечно же, самого себя). Феликс выдохся лишь спустя полчаса, однако так и не ощутил желаемого облегчения. Ослеплённый своей обидой, он не мог здраво оценивать ситуацию, поэтому, немного успокоившись, решил лечь спать, но провалялся ещё несколько часов, беспокойно ворочаясь в кровати в попытке найти всему разумное объяснение.

Утром злость сменилась тревожностью. Феликс не мог избавиться от мрачных мыслей о том, что с Джеммой произошло что-то ужасное: авария, пожар в квартире, смерть родственника. Вариантов было хоть отбавляй, и все они не отличались особой позитивностью. Он пытался связаться с ней ежечасно, но каждый раз сокрушался, попадая на уже заученный наизусть автоответчик. Не могла же она обо всём узнать? Феликс никогда нигде не светился и пока ни разу не был пойман полицией. Чёрт. Ещё не хватало стать параноиком. Джемма была умной, но не настолько. Она бы не стала ни в чём его подозревать от одного разговора вживую и нескольких переписок.

С этими переживаниями Феликс чуть не забыл о запланированном деле, вспомнив о нём лишь тогда, когда до встречи оставалось всего сорок минут. Быстро сорвавшись, он собрал всё необходимое, в рекордное время добежал до метро и залетел в вагон за секунду до закрытия дверей. Опаздывать не хотелось: всё было расписано по минутам и требовало полной концентрации, поэтому Феликс постарался отогнать посторонние мысли и несколько раз повторил про себя порядок действий. Глубоко задумавшись, он чуть не пропустил свою остановку в Ислингтоне и торопливо вышел из вагона, в очередной раз поражаясь несвойственной себе рассеянности. Быстро сориентировавшись по карте, Феликс добежал до перекрёстка Гревилл-стрит и Хаттен-Гарден и бросил взгляд на часы.

До полуночи оставалось ещё целых три минуты: за это время Феликс бы даже успел набить полные карманы драгоценностей суммой в парочку сотен тысяч. Впрочем, этим он и собирался заняться. Нужно было лишь найти того, кто всё это затеял.

К счастью, ждать его появления долго не пришлось.

– Я уже думал, что ты меня кинешь, Валет, – сзади раздался грубый голос Пирата. Феликс обернулся к напарнику и притворно-обиженно надул губы.

– Я всегда возвращаю долги, ты же знаешь, – лениво протянул он, складывая руки на груди.

– Смешная шутка, – саркастично проворчал Пират и, выйдя на свет, указал на шрам на лице. – Я каждый день вижу доказательство обратного.

– Не цепляйся за прошлое, приятель. Я теперь совершенно другой человек, – губы Феликса против воли изогнулись в наглой ухмылке. Он оставил довольно неплохой след. – Да и к тому же у каждого уважающего себя вора должен быть шрам. Тебе идёт. Добавляет шарма. Не любой может похвастаться такой филигранной работой.

Пират устало вздохнул и закатил глаза:

– Прошло всего две минуты, Валет, а ты уже успел себя похвалить. Я всё жду дня, когда тебя кто-то наконец поставит на место.

– Тогда тебе нужно запастись нехилым терпением. Не думаю, что это когда-нибудь произойдёт, – Феликс с напускным сожалением похлопал сообщника по щеке. – Но ты не теряй надежды.

Пират отпихнул его руку, брезгливо скривившись.

– Всё, хватит трепаться. Давай уже перейдём к делу.

Феликс вмиг посерьёзнел и кивнул, сняв с плеч рюкзак с инструментами. После отключения системы безопасности, ему потребовалось всего несколько минут, чтобы парой ловких и аккуратных движений вскрыть замок. Пират же, стоя на шухере, предупреждал о редких прохожих или подозрительных звуках, но это не помешало Феликсу в рекордные сроки справиться со взломом. Его не просто так называли лучшим в своём деле.

Убедившись, что всё необходимое было исполнено, он жестом подозвал Пирата и вошёл в помещение, бегло осматриваясь. Как только глаза Феликса привыкли к темноте, ему удалось разглядеть прямоугольные витрины, накрытые чёрной плотной тканью, зеркало, растянутое по горизонтали на левой стене, и несколько шкафов. Он видел подобную картину далеко не впервые, и каждый раз это сопровождалось чувством адреналина и приключенческим духом, но почему-то сейчас не мог избавиться от ощущения постепенно разъедающей изнутри усталости и пустоты.

– Чего застыл? – шёпотом спросил Пират, проходя вглубь помещения и включая налобный фонарик, заранее отрегулированный на минимальную мощность.

Не дожидаясь ответа, напарник сбросил с одной из витрин полотно и тут же приступил к работе. Феликс встряхнул головой и последовал его примеру, решив начать с дальнего шкафа. Он знал, что все украшения, лежащие за стёклами в течение дня, были убраны в сейфы в нижних отсеках, поэтому не очень грациозно приземлился на колени и с лёгкостью взломал замок на железной дверце. Руки в перчатках неприятно вспотели, но Феликс постарался не зацикливать на этом своего внимания, аккуратно складывая коробки с ожерельями, украшенными бриллиантами, рубинами, сапфирами и другими драгоценными камнями, в общую сумку.

Время поджимало. Пират слегка трясущимися руками в спешке обматывал кольца и серьги в мягкую ткань и убирал в отдельный карман, чтобы ненароком не повредить их целостность. Феликс, несмотря на свой многолетний опыт, начинал заметно нервничать, дёргаясь от малейшего звука. Его никак не покидало странное предчувствие, и это неведение напрягало настолько, что у него разболелась голова.

Вычистив очередной шкаф, он собирался перейти к следующему, но, обходя витрину, где вовсю орудовал Пират, случайно задел локтем планшетку с красными бриллиантами, ради которых эта вылазка изначально и затевалась.

Дальше всё происходило, будто в замедленной съёмке. Испуганно застыв, Феликс обречённо наблюдал, как камни, словно дождь из пайеток, летели на плиточный пол. Пират же, краем глаза заметив надвигающуюся катастрофу, попытался её предотвратить, но было уже слишком поздно. Дребезг в ранее безмолвной тишине показался оглушительным. Сердце Феликса тут же ухнуло в пятки.

– Какого чёрта? – ошеломлённо выдохнул Пират, с беспомощно повисшими по бокам руками пялясь на разбитые на мелкие осколки драгоценные камни. – Ты что наделал, Валет? Из-за тебя Феникс разорвёт нас на куски! Это же целое состояние!

– Я… – еле слышно выдавил Феликс, тяжело сглотнул и, сняв надоедливые перчатки, зарылся потными пальцами в волосы. С силой потянув за корни, он старался не поддаться панике, но по участившемуся дыханию и слабому головокружению понял, что уже не справлялся. Феликс видел, как Пират что-то говорил, яростно жестикулируя, но из-за звона в ушах не мог разобрать ни слова. Он зажмурил глаза и попытался выровнять сбившееся дыхание размеренными вдохами и выдохами, но весь прогресс едва не пошёл на спад, когда его, словно безвольную тряпичную куклу, несколько раз сильно встряхнули. Оклемавшись от лёгкого испуга, Феликс попробовал сконцентрироваться на постороннем вмешательстве и пробиться сквозь туман в голове, постепенно ощущая мёртвой хваткой вцепившиеся в плечи руки и едкое луковое дыхание, неприятно щекочущее его обонятельные рецепторы.

– Валет, чёрт тебя побери, я ухожу!

Феликс попытался ответить или подать какой-то знак, но рот отказался его слушаться, а руки словно налились свинцом. На секунду распахнув веки, он увидел удаляющуюся спину Пирата и почувствовал, как его захлёстывает новая волна паники. Тяжело дыша, Феликс из последних сил постарался уцепиться за ускользающую ниточку реальности, но мысль о том, что его бросили, стала его нокаутом.

Тебе никто не поможет. Ты один. Ты всегда будешь один!

Последнее, что он услышал, – приглушённый грохот. Последнее, что он ощутил, – резкая боль в затылке и правой руке.

А дальше была лишь чернота.

* * *

Феликс с трудом раскрыл тяжёлые веки. Окончательно придя в чувства, он потерянно огляделся и неожиданно для себя обнаружил, что лежал на полу. Разбитые рядом бриллианты мгновенно напомнили ему о произошедшем, но алые капли крови вокруг них ввели его в ступор. Почувствовав ноющую боль в руке, Феликс с едва слышным шипением перевёл взгляд на внутреннюю сторону ладони и сквозь размытое зрение рассмотрел рваные раны от осколков.

Просто прекрасно. Бобби даже стараться не придётся: Феликс уже сделал всю работу за них.

Вымученно простонав, он медленно перевернулся и зажмурился от резко ударившего в лицо света от фонарика. Даже с остатками тумана в голове Феликс быстро осознал, что был не один.

– Не двигаться! Держите руки так, чтобы я их видел!

Глава 4.

Маршал нервно мерил комнату шагами, когда напряжённую тишину нарушила громкая мелодия звонка лежащего где-то на столе телефона. Подорвавшись с места, он с трудом откопал зарытый среди документов айфон в надежде увидеть на экране имя Феликса (выяснить его номер было проще, чем приготовить полный английский завтрак), но раздражённо зарычал и едва удержался от того, чтобы не разбить девайс вдребезги. До него лишь в очередной раз пытался дозвониться личный ассистент.

– Я же сказал меня не беспокоить! – проорал в трубку Маршал и, отбросив телефон на диван, гневно перевернул стол, не заботясь о разбитом из-за его срыва ноутбуке. Купить новый для него не было проблемой. Проблемой для него был вор, который пока наотрез отказывался с ним сотрудничать.

Маршал никак не мог перестать думать о том, что уже прошла неделя с их разговора в парке, а от Феликса всё ещё не было ни слуху ни духу. В любой другой ситуации он бы надавил на наглеца, но из-за наставлений Кэролайн приходилось поступать иначе. Она чётко дала понять, что если Маршал не станет упрямиться, то всё само собой образуется. И хоть терпеть уже становилось невмоготу, бездействовать он пока тем не менее продолжал. Многолетнее сотрудничество с ясновидящей доказало, что она знала, о чём говорила: все те разы, когда Маршал принципиально игнорировал её советы, заканчивались для него плачевно и только добавляли нежелательной головной боли. Наученный горьким опытом он старался чаще прислушиваться к её словам, поэтому решил проявить терпение и дождаться момента, когда Говард от безысходности сам к нему обратится. Но вот делать этого тот явно не спешил, а Маршал не отличался особой сдержанностью. С каждым часом он всё больше злился на не свойственную себе мягкость и предоставление Феликсу выбора: Кэролайн не уточняла сроков, следовательно её «всё само собой образующееся» могло растянуться на многие недели, а то и на несколько месяцев. Ждать столько времени Маршал точно не собирался. Если Феликс не позвонит в течение следующих двух дней, тогда не останется ничего, кроме как похитить его и насильно вынудить «встать на путь доброты и света». Будь неладен чёртов Скотт Клиффорд со своей склонностью к поэтическим изречениям.

Маршал подошёл к окну и, в надежде отвлечься от навязчивых мыслей, принялся наблюдать, как капли дождя медленно стекали по стеклу, оставляя за собой длинные мокрые дорожки. Он любил осень: характерная ей пасмурная погода всегда точно отображала его внутреннее состояние и лучше сочеталась с извечно хмурым лицом, а запах свежести лучше любых успокоительных помогал бороться с нервными срывами. Распахнув окно, Маршал прикрыл глаза и, прижавшись лбом к раме, сделал глубокий вдох, желая впитать в себя это спокойствие и усмирить шторм в душе, но был вновь прерван пронзительным рингтоном. Эту раздражающую мелодию точно следовало сменить: уши от неё уже сворачивались в трубочку. Маршал бросил на айфон раздражённо-усталый взгляд и лениво поплёлся к чёрному кожаному дивану, мысленно проклиная звонящего. Он уже ни на что не надеялся: для того чтобы Феликс неожиданно передумал и согласился на его предложение, должен был случиться конец света. Хотя это, наверное, единственный случай, когда Маршал оказался бы совершенно бесполезен: не отбросит же он метеорит голыми руками. Да и антидот от вируса зомби вряд ли изобретёт, как и не сможет приказать стихийному бедствию остановиться. Со всем остальным Маршал разобрался бы в два счёта, но Феликс наверняка выкинул визитку при первой же выдавшейся возможности и решил забыть об их встрече, как о страшном сне. Его даже нельзя было в этом винить. Зная себя, Маршал бы сам ни за что не захотел иметь с собой дело.

Трель возобновилась.

Маршал ловко подхватил телефон с края дивана и нахмурился, увидев высвеченный на экране незнакомый номер. С ним нередко пытались связаться назойливые журналисты в надежде заполучить эксклюзивное интервью, чтобы после вырвать все его слова из контекста и напечатать громкие заголовки-кликбейты о самом скрытном человеке страны, поэтому он всегда с предельной осторожностью относился к любым неизвестным абонентам и чаще всего игнорировал их. Однако в этот раз что-то заставило его замешкаться. Взвесив все «за» и «против», Маршал уже собирался отклонить вызов, но в последнюю секунду неожиданно для самого себя большим пальцем потянул бегунок и замер в ожидании. Пару долгих секунд он слышал лишь прерывистое дыхание и не знал, стоило ли ему поторопить звонящего или продолжить молчать, но всё же решил хотя бы дать знать, что он слушает.

– Алло, – прохрипел он и, сморщившись от своего голоса, прочистил горло. – Алло, кто это? Говорите.

На той стороне послышался тяжёлый смиренный вздох. Прождав какое-то время, но так и не получив ответа, Маршал начал злиться.

– Я слышу, как вы дышите. Это какая-то шутка? Я сейчас завершу вызов!

– Нет-нет-нет, стой! Это Феликс! – тут же последовал взволнованный ответ Говарда, и Маршал шокированно отвёл айфон от уха, чтобы вновь проверить номер. Ничего не изменилось: вместо имени по-прежнему горели цифры. Шестерёнки в голове Маршала заработали с удвоенной силой.

– Феликс? Что случилось с твоим телефоном?

– Его забрали! – шёпотом воскликнул Феликс. По его голосу было слышно, как сильно он нервничал. – Я в полицейском участке и не могу долго говорить.

Довольную ухмылку Маршал сдерживать не стал. Он уже прекрасно знал, к чему всё шло.

– Ой, правда? Как неожиданно! – саркастично удивился Маршал, мысленно радуясь, что ему не пришлось самому марать руки.

– Не злорадствуй. Это была чистая случайность, – раздражённо пробурчал Феликс в трубку. Маршал его не видел, но был уверен, что тот вдобавок закатил глаза.

– Случайность или нет – мне всё равно. Факт остаётся фактом: ты тут же позвонил мне, – высокомерно констатировал неоспоримую истину он и зашагал к бару, чтобы налить себе коньяка. Это событие нужно было срочно отпраздновать.

Феликс поспешил вернуть Маршала с небес на землю.

– А вот здесь ты не прав. Я уже использовал своё право на звонок.

Маршал бы соврал, если бы сказал, что его это не задело. Он уже слишком привык к тому, чтобы все перед ним преклонялись и беспрекословно слушались. Любой другой бы даже раздумывать не стал и давно воспользовался предложенным шансом, но не Феликс. По какой-то необъяснимой причине Маршал оставался для него всего лишь запасным вариантом. Отсутствием иного выбора. Такое отношение явно не льстило, но, раз уж Феликс переступил через себя и всё же обратился за помощью, Маршал был готов проигнорировать своё раненое эго в качестве исключения.

– В любом случае я нужен тебе. Иначе ты бы не позвонил.

– Да, – неохотно согласился Феликс. – Но это ещё не значит, что я доверяю тебе.

– Я этого и не прошу, – фыркнул Маршал и, сделав глоток Jenssen Arcana, удовлетворённо промычал. Сто лет ожидания точно стоили того, чтобы сейчас насладиться этим насыщенным вкусом. – Ты у меня тоже не вызываешь особого доверия.

– Поторопись, – глухо прозвучал в трубке посторонний грубый голос. – Нам пора возвращаться. Ты не можешь сидеть в туалете вечно.

– Сейчас-сейчас, – невнятно ответил Феликс, и Маршалу пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. Видимо, тот отвёл телефон от уха, потому что в следующую секунду его голос вновь стал чётче и громче. – Так ты поможешь мне?

– Ты знаешь мою цену. Я помогу тебе только в том случае, если ты начнёшь на меня работать, – скучающе протянул Маршал, поставив опустевший снифтер на барную стойку. От ушей не укрылся вымученный вздох, но беспокоиться было не о чем. Из этой битвы Маршал неизбежно выйдет победителем, ведь Феликсу не оставалось ничего, кроме как принять свою судьбу.

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласно пробубнил Говард. – Я буду на тебя работать.

– Поменьше драмы, Феликс, – недовольно цокнул Маршал, закатывая глаза. – Тебя же не отправляют на каторгу.

– Юху! Я так счастлив стать твоим рабом! – с наигранной радостью шёпотом отозвался Феликс. Маршал впервые за много лет едва не выпустил смешок, но сумел вовремя себя остановить.

Проявление искренних эмоций было для него чем-то вроде табу: он всегда скрывал свои чувства под маской сарказма и безразличия, чтобы люди не смогли выявить его уязвимые точки и извлечь из них какую-нибудь выгоду. Даже, казалось бы, невинный смешок расценивался полной катастрофой: если Феликсу или кому-либо ещё станет известно, что Маршала было возможно как-то развеселить, – всё полетит крахом. Разрушится неприступная башня, которая так тщательно выстраивалась бесчисленные годы. Утратив контроль над эмоциями, Маршал рисковал оказаться под её завалами и выпустить наружу все свои секреты. Он ни за что не мог себе этого позволить.

Решив никак не комментировать ребячество Феликса, Маршал твёрдо проговорил:

– Я буду через пару часов. Держи рот на замке.

Завершив звонок, он бросил телефон на стойку и сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Маршал должен был чувствовать триумф и радоваться своей победе, но вместо этого ощущал лишь горечь. Только не сладкую и не оставшуюся от ранее выпитого алкоголя.

Это была горечь едва не случившегося поражения.

* * *

Маршал уверенной походкой вошёл в участок и, не теряя ни минуты, направился к дежурному полицейскому. Приблизившись к стойке, он пару раз постучал по ней пальцами и прочистил горло, не с первой попытки привлекая внимание заполняющей что-то в журнале женщины. Она тут же вопросительно приподняла бровь и, откинувшись на спинку кресла, немного откатилась от стола, чтобы рассмотреть Маршала получше.

– Добрый день, – начал с вежливого приветствия Маршал и растянул губы в фирменной улыбке, которая чаще всего располагала к нему любую женщину, но эта дама оказалась редким исключением. Абсолютно не впечатлившись его слабой попыткой её очаровать, она скрестила руки на груди и не произнесла ни слова. Маршал отреагировал спокойно: значит, нужно было лишь отыскать другой подход. Его не пугала её очевидная неприступность: он и не такие стены разбирал по кирпичикам, чтобы добиться желаемого. В любом случае всё всегда заканчивалось в его пользу. – Я Майкл Эндрюс, адвокат. Мне нужно встретиться с моим клиентом Джейком Эндерсоном. Он был задержан по подозрению в организованной краже сегодня ночью.

– Покажите ваши документы, мистер Эндрюс, – не разрывая зрительного контакта, с каменным лицом потребовала дежурная и показательно вытянула руку. Улыбка Маршала стала больше напоминать гримасу, нежели демонстрировать напускное дружелюбие, но, совладав с собой, чтобы случайно не выдать своего внутреннего раздражения и не усугубить положение, он достал из кейса фальшивый паспорт и передал документ терпеливо ожидающей работнице. Она несколько раз сверилась с фотографией, прожигая Маршала своим расчётливым взглядом, после чего нехотя взяла трубку стационарного телефона и вызвала коллегу, коротко введя того в курс дела.

– Сержант Адамс подойдёт через десять минут и проведёт вас в допросную. А пока, будьте добры, распишитесь здесь и здесь, – она положила на стойку ручку с журналом и указала пальцем на нужные строчки.

– Благодарю, констебль. – Маршал забрал паспорт и, расписываясь, краем глаза зацепился за фотографию, высветившуюся на экране блокировки телефона дежурной, когда ей пришло новое уведомление. Бинго. – Простите, если перехожу границы, но я случайно увидел вашу заставку и не могу не отметить то, какие у вас красивые дети. Просто копии!

– Оу, да, спасибо, – тут же засмущалась женщина. – Частенько это слышу.

– Вы, должно быть, для них настоящая героиня, – якобы задумчиво и с каплей восхищения протянул Маршал, внимательно наблюдая за реакцией дежурной. Та, как бы ни старалась, не смогла сдержать нежной улыбки, застенчиво качая головой и тщетно пытаясь вернуть утерянную серьёзность. – Я сам очень мечтаю о том, чтобы стать отцом, но моя дорогая жена Лили… – Маршал сделал глубокий вдох, театрально откидывая голову назад, словно отгоняя неожиданно атаковавшие слёзы, и зажмурился.

– Сэр, вы в порядке?

Выждав несколько секунд, он, кивая, перевёл на обеспокоенную женщину свои мокрые глаза и, якобы собравшись с духом, дрожащим голосом продолжил:

– Моя любимая бесплодна. Мы узнали об этом совсем недавно. Сначала думали, что наше время просто не пришло, но после множества безуспешных попыток зачатия решили обратиться к врачу. Когда стали известны результаты, Лили будто утратила свой свет. Она была абсолютно разбита, я её совсем не узнавал. Прежде она всегда старалась радоваться мелочам и смотреть на мир с оптимизмом, поэтому видеть её в таком состоянии было особенно невыносимо. – Маршал выдержал паузу и уставился на серебряное кольцо, надпись на внутренней стороне которого сейчас будто пыталась прожечь тонкую кожу, яростно напоминая ему о в очередной раз несдержанном обещании. Он сжал руку в кулак, упрямо игнорируя щекочущее чувство невовремя проснувшейся вины, и, встряхнув головой, продолжил начатую игру. – Я пытался её поддерживать, оставаться сильным, быть её опорой, но до Лили было не достучаться. Она винила себя и даже хотела со мной развестись, потому что думала, что подводит меня. – Маршал всхлипнул и отвернулся от пропитанного сочувствием взгляда констебля. Сейчас главное – не дать ей сорваться с крючка. – Простите, не знаю, зачем вам всё это рассказываю. Глупо получилось. Вам наверняка нужно работать.

Дежурная обошла стойку и нерешительно положила руку на плечо Маршала, который старательно делал вид, как ему было стыдно за своё неожиданное откровение.

– Нет-нет, не переживайте, я понимаю. Если накатили эмоции, их довольно тяжело контролировать.

– Всё же это было очень неуместно с моей стороны. Для таких тирад существуют психологи, – Маршал выпустил неловкий смешок и с благодарностью посмотрел на свою новую жертву. – Но спасибо за понимание.

– Скажите, как ваша жена сейчас? У вас всё наладилось?

– Да, всё хорошо. Лили поборола свою депрессию, – с ободряющей улыбкой заверил он. – Мы скоро сможем усыновить ребёнка.

– Это же прекрасно! – оживившись, воскликнула дежурная. – Я очень за вас рада!

– Спасибо большое! До сих пор не могу в это поверить.

Прежде чем кто-то из них смог сказать что-то ещё, за углом послышались приближающиеся шаги, мгновенно возвращая Маршала в реальность. Если он хотел, чтобы всё прошло без дополнительных осложнений, ему следовало ускориться. Момента лучше, чем сейчас, могло больше не представиться, поэтому нужно было действовать незамедлительно, пока констебль ещё находилась в открытом для манипулирования состоянии. Маршал не просто так использовал все свои козыри, устраивая драматичную сцену, которая бы отлично вписалась в какой-нибудь слезливый романтический фильм. Ему бы, скорее всего, не вручили Оскар, но всё-таки неплохая актёрская игра должна была принести какие-то плоды.

Констебль с улыбкой похлопала Маршала по плечу. Не дав сделать ей и пары шагов к рабочему месту, он рывком притянул её к себе и, наклонившись к чужому лицу, ровным голосом озвучил приказ:

– Отключи камеры в допросной.

Как под гипнозом, констебль тут же подошла к столу и несколько раз щёлкнула компьютерной мышью, беспрекословно выполняя данное ей поручение.

– Сотри последние двадцать минут, записанные камерами в холле, – твёрдо продолжил он, услышав, что человек, который к ним направлялся, сейчас оживлённо переговаривался с коллегой и находился на безопасном от разворачивающихся событий расстоянии. Разбираться с ненужными свидетелями Маршал желанием не горел, поэтому внимательно следил за поворотом, откуда доносились голоса, и старался отдавать приказы не громко, но достаточно чётко и разборчиво для подверженной его управлению дежурной. Эффект был бы сильнее, если бы он сконцентрировался исключительно на ней, однако всё и без того шло как по маслу. Маршал пользовался своим даром далеко не впервые и, к счастью, успел найти правильную слабую точку, так что констебль продолжала безоговорочно ему подчиняться.

– Умница, – похвалил он, когда дежурная послушно удалила запись и посмотрела на него, ожидая дальнейших указаний. – Включи камеры через полчаса. Если кто-то спросит, скажи, что произошёл сбой. Можешь возвращаться к работе.

Туман в глазах женщины тут же прояснился, и, выйдя из транса, она на секунду озадаченно нахмурилась, но, не зацикливаясь на странном ощущении, продолжила заполнять отчёты. В это же время появившийся из-за угла полицейский с вызовом смотрел на своего собеседника и яростно указывал на что-то в документе. Получив удовлетворительную реакцию, он наконец уверенно зашагал к дежурной и, что-то шепнув на ухо, передал ей стопку бумаг. Констебль громко рассмеялась и активно закивала головой, убирая документы в сторону и поднимаясь с кресла. Маршал лишь делал вид, что был увлечён объявлениями о розыске, а не тем, что происходило справа от него, поэтому не упустил момента, когда дежурная жестом подозвала его и представила коллеге:

– Сержант Адамс, это мистер Эндрюс, адвокат.

Мужчины крепко пожали руки и обменялись многозначительным взглядом.

– Пройдёмте за мной, мистер Эндрюс, – сказал сержант, пропуская Маршала вперёд. – Задержанный уже ждёт вас в комнате для допросов.

* * *

Феликс нервно тряс ногой и стучал пальцами по металлическому столу, морщась из-за жжения в исцарапанной ладони и неприятного звона наручников, крепко сжимающих его запястья. Прошло всего три минуты, но сейчас они казались вечностью, и он уже не находил себе места от волнения. Когда Феликс попытался выяснить, кто хотел с ним встретиться, всё, чем его удостоили в ответ, – раздражённым вздохом и неохотно брошенным «адвокат». За всё время пребывания в участке он не связывался ни с какими правозащитниками, поэтому было несложно догадаться, что ожидалось одно из двух: либо это будет человек, подосланный Маршалом, либо этот «кто-то» окажется государственным специалистом. Никто не стремился раскрывать детали раньше времени, поэтому ему оставалось лишь слепо верить в то, что кто бы то ни был уже продумал беспроигрышный план и в кратчайшие сроки сможет снять с него все обвинения. Оптимистичный настрой – уже половина дела, не правда ли?

У Феликса не было даже этого.

Мысль о том, что его судьба зависела от Маршала Блэйка, едва ли обнадёживала. Феликс привык полагаться на себя, потому что был абсолютно уверен лишь в одном: доверять другим нельзя. Снова становиться мишенью для ножа – уж увольте. Он хоть и был опытным вором, но на своём тернистом пути шишек набил не мало. Наивные в этом преступном мирке вылетали, как пробки. Здесь каждый был сам за себя, и без по-хорошему жёсткого наставника Феликс бы в нём долго не протянул. Однако, несмотря на всю хаотичность и беззаконие их общего дела, для перестраховки существовали партнёрские правила. Бросив паникующего Феликса на месте преступления, Пират нарушил одно из них: такое допускалось только при исключительных обстоятельствах. Их же ситуация им не соответствовала. По негласному протоколу Пират должен был вывести Феликс за пределы здания и бросить где-нибудь в подворотне, но из страха за собственную шкуру нехило его подставил. Когда же Феликс позвонил ему из участка, чтобы напомнить о кодексе и попросить о помощи, Пират молча бросил трубку. Что от такой крысы, собственно, и следовало ожидать. Феликс нисколько не удивился. Это только в очередной раз доказало, что люди были эгоистичными существами. Их всегда волновали лишь собственные желания, благополучие и выгода. Из этого возникал закономерный вопрос.

Что было нужно Маршалу Блэйку?

Феликс искренне не понимал, какую цель тот мог преследовать. Украденная камера Маршала явно не заботила, и теперь казалось довольно сомнительным, что он мог делать это из-за скуки. Нет. За его странным поведением точно стоял какой-то мотив, но, как бы Феликс ни измывался над своей головой в попытках найти разумное объяснение, все предположения по итогу казались глупыми и бессмысленными. Что бы это ни было, он собирался во всём разобраться, когда его наконец выпустят. Феликс уже знал, что как только окажется на свободе, в первую очередь поедет в поле. После всех этих стрессовых событий ему явно требовалась перезагрузка.

Громкий хлопок двери вырвал Феликса из беспокойных мыслей, и он тут же обернулся, чтобы наконец увидеть своего загадочного посетителя. Ответ стал для него искренним потрясением и на какое-то время лишил дара речи. С отвисшей челюстью он проследил, как Маршал ленивой походкой прошествовал к столу и, с противным скрежетом выдвинув стул, сел, закинув ногу на ногу. Весь его вид источал насмешливое самодовольство, и, как бы это ни раздражало Феликса, он не мог его за это винить. Блэйк наверняка упивался чувством превосходства: в его руках была судьба другого человека, готового пойти на всё, лишь бы не оказаться за решёткой. Такая власть не могла не льстить, и Маршал даже не пытался этого скрывать.

Феликс заёрзал, звеня цепями и стараясь смотреть куда угодно, но не на мужчину перед собой. Почему Маршал всё ещё ничего не сказал? Чего он ждал? Благодарности? Гору лести? Признания его победы? Неожиданно для самого себя Феликс осознал истинную причину надменного молчания. Маршал не издевался. Ему лишь хотелось, чтобы Феликс сполна ощутил свою беспомощность и принял тот факт, что отныне являлся его безвольной марионеткой.

Не дождётся.

Любой их разговор всегда начинался без приветствия, поэтому Феликс и в этот раз решил сказать первое, что было у него на уме:

– Не знал, что по вторникам ты подрабатываешь адвокатом.

Блэйк растянул губы в ухмылке и откинулся на спинку стула, приняв довольно расслабленную позу для часто пропитанного напряжённой энергией места.

– Я могу быть кем угодно. Всё зависит от ситуации.

– И часто тебе приходилось быть адвокатом?

– Это мой дебют, – беззаботно признался он и положил сцепленные руки в замок на стол.

– Звучит многообещающе, – не удержался от сарказма Феликс. – Я подкупил одного полицейского, чтобы связаться с тобой, и уже начинаю об этом жалеть.

Опомнившись, он тут же перевёл нервный взгляд на камеру, и Маршал, заметив его волнение, с раздражающей скукой сообщил:

– Я позаботился об этом. Можешь спокойно признаваться мне во всех своих грешках.

Феликс внимательнее рассмотрел камеру и, увидев, что обычно красный огонёк сейчас был серым, наконец перестал чувствовать себя как на иголках.

– Ну так что, поделишься со мной своим гениальным планом?

Блэйк проигнорировал его вопрос и поспешил задать свой:

– Что ты уже успел наплести детективу?

– Я не настолько глуп, чтобы что-то рассказывать бобби, – процедил сквозь зубы Феликс, сжимая руки в кулаки. Резкий болевой импульс в ладони мгновенно напомнил ему о том, почему это было плохой идеей, и его неожиданно сморщившееся лицо не укрылось от внимательного взгляда Маршала, который тут же наклонился ближе и окинул засохшие капли крови на марле хмурым взглядом.

– Что с твоей рукой?

– Порезался об осколки бриллиантов, когда упал и потерял сознание, – честно признался Феликс, выпустив облегчённый вздох от постепенно отступившей боли, но не успел обрадоваться, как ощутил внезапное головокружение.

– Всё в порядке? Ты какой-то бледный, – сквозь звон в ушах пробился бесцветный голос Маршала, и Феликс слабо кивнул, зажмурив глаза от вновь обострившейся пульсирующей боли.

– В глазах немного потемнело, – выждав пару минут и убедившись, что всё прошло, наконец ответил он. – У меня лёгкое сотрясение мозга.

Маршал понимающе хмыкнул и снова откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди. По его бесстрастному лицу было невозможно сказать, о чём он думал, но у Феликса не ушло много времени, чтобы догадаться, что всё происходящее являлось частью некой проверки. Это бесило и настораживало одновременно. Маршал явно делал какие-то выводы из его ответов и реакций, поэтому Феликс решил тщательнее следить за своей речью и поведением. Не хватало ещё, чтобы Блэйк научился считывать его эмоции и управлять ими для достижения своих корыстных целей. Феликс хоть и был в безвыходном положении, но он лучше сядет в тюрьму, чем даст тому больше способов для манипулирования.

Прожигая его нетерпеливым взглядом, Маршал завёл прежнюю шарманку:

– Как ты отвечал на вопросы детектива?

– Ртом, – съязвил Феликс и мысленно похлопал себя по плечу, заметив, как Маршал резко втянул носом воздух, нервно стуча пальцами по предплечью. Тот ещё даже не догадывался, с кем связался. В игре на эмоциях Феликс был непревзойдённым мастером.

– Очень смешно, – ровным тоном проговорил Маршал без единого намёка на улыбку. – Время для тебя не резиновое, поэтому, если ты так и продолжишь валять дурака, я лучше сразу расскажу следователю о твоих незаконных делишках и предоставлю неопровержимые доказательства. После этого тебе точно уже будет никак не отвертеться.

Феликс поджал губы и опустил взгляд на слабо трясущиеся руки. Отбывание приличного срока в государственной тюрьме было нежелательным исходом, и, если для того, чтобы этого избежать, ему требовалось попридержать острый язык за зубами, он с готовностью пойдёт на такую маленькую жертву. Разобраться с компроматами для шантажа Феликс сможет чуть позже, когда его руки больше не будут скованы наручниками и детектив прекратит дышать ему в спину, пытаясь выбить из него признание.

Всему своё время. Феликс повторял это про себя, как мантру, до тех пор, пока наконец не успокоился. Гордо вздёрнув подбородок, он бегло осмотрел не выражающее никаких эмоций лицо Маршала и, остановившись на его пустых глазах, решительно сказал:

– Мне ничего не пришлось говорить детективу.

– В каком смысле?

– Медсестра при осмотре выявила у меня сотрясение. Я уж не дурак, уцепился за это и на любые вопросы начал отвечать, что ничего не помню. Ни имени, ни родни. Ну она и передала Беннету, что мне временно память отшибло.

Затянувшаяся тишина и отсутствие какой-либо реакции со стороны Блэйка заставили Феликса беспокойно заёрзать на неудобном стуле, который мгновенно издал неприятный, режущий барабанные перепонки скрип. Осознав, что делает, Феликс тут же замер и расправил плечи, с вызовом посмотрев на молча наблюдавшего за ним Маршала.

– Ну и? – нетерпеливо поторопил Феликс, лихорадочно отрывая от марли белые ниточки.

– На самом деле, мне всё это уже известно, – поиздевавшись над ним ещё полминуты, с долей насмешки проговорил Маршал. – Решил узнать, будешь ли ты со мной честен. Приятно удивлён, что, несмотря на свой дерзкий характер, ты открыт к сотрудничеству.

– Если ты вдруг забыл, в данный момент я не нахожусь в том положении, чтобы что-то от тебя утаивать, – на автомате колко ответил Феликс и мысленно выругался. Всё-таки избавляться от старых привычек было не так-то просто.

К счастью, Блэйк никак не прокомментировал его язвительное замечание и, бросив взгляд на часы, твёрдо проговорил:

– Если хочешь выбраться, делай всё точно так, как я тебе скажу. Слушай внимательно, потому что повторять ещё раз я не буду.

Феликс судорожно сглотнул и почувствовал, как его накрывает волна адреналина. Он был готов зубами выгрызть себе путь на свободу, даже если доверить управление этими самыми зубами сейчас нужно было тому, кому в любой другой ситуации бы не доверился ни за что. Но, как говорится, всё когда-то случается в первый раз.

– Выкладывай.

* * *

– Мистер Эндерсон, я очень рад, что к вам наконец вернулась ваша память. Как вы себя чувствуете? – войдя в допросную, с ходу поинтересовался детектив Беннет. Мужчина был высокий и широкоплечий, с жилистыми руками и длинными ногами, которые казались бесконечными в обтянутых классических синих брюках. Его каштановые короткостриженые волосы были слегка влажными от пота, а худоба небритого лица, как и тёмные мешки под глазами, особенно подчёркивались в ярком белом свете люминесцентных ламп. Он выглядел так, словно не спал несколько суток, и бумажный стаканчик размера XL с эмблемой небезызвестной кофейни в его руке лишь подтверждал эту догадку. Видимо, дела в участке сейчас были особенно напряжёнными и требовали полной отдачи. Или же Беннета крайне тревожили личные проблемы. Независимо от причины резонный вывод напрашивался сам: детектив сейчас был не в самой лучшей форме.

– Относительно неплохо, спасибо, – слабо улыбнувшись, ответил Феликс. Беннет пожал руку Маршалу и, перекинувшись с тем короткими дежурными фразами, вновь сосредоточил всё своё внимание на начатом разговоре.

– То, что это случилось аккурат с приходом адвоката, не более, чем просто совпадение, я правильно понимаю?

Феликс с глубоким сожалением осознал, что ему придётся немного попотеть. Почему к его делу не приставили какого-нибудь идиота?

– Да, детектив. Эти события никак не связаны.

– Отлично. Значит, вы в состоянии ответить на пару моих вопросов касательно вашего дела? – на всякий случай ещё раз удостоверился Беннет. Несмотря на его дружелюбный вид, было очевидно, что отрицание в данном случае не рассматривалось.

– Да, я готов.

Получив ожидаемый утвердительный ответ, Беннет сделал глоток кофе и, поставив стаканчик на стол, резко изменился в лице.

– Сержант Адамс предоставил мне сведения, в которых указано, что вы являетесь сотрудником Shining Gemstones. Это правда?

Название магазина не в первый раз резало слух Феликса. Видимо, ему и правда придётся оставить кражи в прошлом навсегда, чтобы при виде драгоценных камней лишний раз не вспоминать о злосчастной Джемме Стоун. Но с этой глубокой обидой он разберётся позже, ведь сейчас были дела поважнее.

– Да, детектив. Это правда.

Беннет задержал на нём испепеляющий взгляд и спустя пару мучительных мгновений кивнул.

– Хорошо. Однако это никак не объясняет того, чем вы там занимались в нерабочее время, – с подозрительным прищуром заметил детектив. – Каким же образом вы, мистер Эндерсон, оказались в ювелирном магазине прошлой ночью? – спросил он и сложил руки на груди, грозно возвышаясь над театрально сжавшимся Феликсом.

Я почему-то была уверена, что ты актёр.

Феликс мысленно усмехнулся. Может, в параллельной вселенной он и вправду зарабатывал на жизнь актёрством, а не растрачивал свой талант на обман заливающих в себя тонны кофеина полицейских.

– Я довольно часто задерживаюсь в мастерской после рабочей смены, чтобы выполнить заказы наших клиентов. Этот день не стал исключением. Мне нужно было выгравировать некоторые фразы на обручальных кольцах, и сроки для этого неожиданно сократились, поэтому пришлось остаться, – как можно более убедительно начал он, умело задействовав актёрские фишки, которые он нередко использовал для особенно сложных краж. Вылезающие на поверхность непрошеные воспоминания о том, кто научил его всем необходимым уловкам, Феликс настойчиво подавлял, чтобы случайно не замешкаться и не развалить придуманный Блэйком план, и, к счастью, пока успешно с этим справлялся. У него не было права на ошибку: детектив, теперь опираясь бёдрами о край стола, глухо постукивал ручкой по коричневой записной книжке и пристально наблюдал за его языком тела, поэтому даже самые мизерные изменения в выражении лица не останутся им незамеченными. По подслушанным от скуки разговорам Феликсу удалось выяснить, что Беннет был лучшим в своём деле и славился тем, что мог раскусить любую ложь. Очередное невероятное «везение». Феликс бы определённо встревожился, если бы не отточил искусство обмана до совершенства. Он всегда блестяще отыгрывал роли и был полностью уверен в своих способностях одурачивания людей, поэтому ни на секунду не сомневался, что и «легендарный Биг-Бен» не заметит, как станет частью его небольшой пьесы. (О позорном фиаско с Маршалом Феликс предпочёл бы не вспоминать. Это было единственным пятном в его безупречном послужном списке.) – Я почти без продыху работал уже несколько дней подряд, поэтому не заметил, как уснул. Не могу сказать, сколько времени прошло, знаю только, что меня разбудил резкий грохот в главном зале. Я тут же вышел, чтобы проверить, что произошло, но ещё не до конца проснулся, поэтому не сразу заметил постороннего мужчину. Когда очухался, было уже слишком поздно. Он набросился на меня со спины и сбил с ног. Вероятно, тогда я и ударился затылком и порезал руку, потому что дальше я ничего не помню. Кажется, отключился. А потом меня задержали.

Периферическим зрением Феликс видел, как Маршал внимательно следил за происходящим. В безмолвном ожидании Блэйк стоял у стены, готовый в любую секунду вступить в игру, если всё вдруг примет неожиданный оборот, но, так как этого пока не произошло, позволял ему самостоятельно вести диалог. Несмотря на свою напускную отчуждённость, Маршал был явно заинтригован. Вероятно, ему не терпелось узнать, как Феликс проявит себя в стрессовых условиях без возможности привычного ему побега. Что ж, сам напросился. Феликс устроит грандиозное представление, которое раз и навсегда докажет, что он был не пальцем деланный и мог ничуть не хуже Маршала притворяться тем, кем не являлся.

Сделав пару пометок в блокноте, Беннет отложил ручку в сторону и, задумчиво постучав пальцами по щетинистому подбородку, вновь пошёл в наступление:

– Чей заказ вы выполняли?

Не ожидав такого вопроса, Феликс растерянно уставился на детектива. Он ещё не понимал, какую игру ведёт Беннет, но уже мысленно пообещал себе, что ни за что не позволит ему одержать победу.

– Для чего вам эта информация? Я сомневаюсь, что она как-то поможет делу.

– Отвечайте на вопрос.

Поняв, что тот не собирался отступать, Феликс бросил на Маршала слегка паникующий взгляд. До начала допроса Блэйк рассказал информацию о магазине и его работниках лишь в общих чертах и дал ему волю отвечать, как вздумается, только тогда, когда это не касалось известных фактов, которые было легко проверить. Если Феликс скажет любую пришедшую на ум фамилию, Беннет сможет без проблем выяснить, что это неправда, и тогда весь тщательно выстроенный карточный домик мгновенно обрушится. Надеяться на удачу казалось слишком рискованно. Феликс бы никогда не простил себе этой ошибки, поэтому должен был как-то отвертеться.

Увидев, что Маршал собирался вмешаться, чтобы отвести внимание от каверзного вопроса, Феликс быстро взял себя в руки и выпалил первое, что пришло ему в голову:

– Наш клиент… Он, м, так скажем, голубых кровей. Лично попросил держать всё в тайне, поэтому не думаю, что могу раскрыть его имя. Простите, детектив.

– Что ж, хорошо, – нехотя уступил Беннет, подбрасывая ручку в воздух. Со стороны могло показаться, что он был не внимателен и несерьёзно относился ко всему происходящему, но Феликс видел его насквозь. Как бы Беннет ни пытался выглядеть беспечным, это была лишь игра. Жалкий способ усыпить бдительность допрашиваемого, чтобы тот расслабился и случайно выложил все карты на стол. Но Феликс не был глуп и умел виртуозно обращаться с колодами. Его не просто так прозвали Валетом. – Как давно вы работаете на… – Беннет несколько раз щёлкнул пальцами, будто затруднялся вспомнить имя владельца.

Феликс едва не фыркнул. Серьёзно? Это был довольно слабый приём для такого прославленного детектива. Феликс даже ощутил небольшой укол разочарования. Он ожидал от Беннета более изворотливого хода, нежели разворачивающейся сейчас детсадовской сценки с плачевным отыгрышем. Было даже как-то обидно, что его пытались поймать на такой очевидной мелочи.

– На мистера Брукса я работаю уже почти три года. Он помог мне встать на ноги, когда я лишился отца. Они были хорошими приятелями, поэтому Грегори взял меня под своё крыло, – без запинки ответил Феликс и для большего эффекта выдержал небольшую паузу. – Я обязан ему своей жизнью, – как можно тише добавил он, словно вскрыл незажившую рану. Под видом неожиданно захлестнувшей волны горьких воспоминаний Феликс опустил голову и прикусил щеку, успешно сдержав победную ухмылку, когда вместо каменного фасада на лице детектива отразилось искреннее удивление. Оно было миллисекундным и едва примечательным, но даже такого слабого эмоционального проблеска оказалось достаточно, чтобы понять, что Беннет повёлся. Совсем скоро с Феликса снимут эти раздражающие кожу наручники. Он вновь обретёт свободу.

Ну, почти свободу. Феликс с невыносимой досадой бросил короткий взгляд на того, кто отныне заправлял его судьбой.

– Значит, вы никак не могли быть соучастником ограбления и, скажем, отключить сигнализацию, чтобы этот самый загадочный мужчина смог без проблем пробраться в магазин?

– Да, я бы никогда и ни за что так не поступил. Грегори моя семья, – твёрдо ответил Феликс, на что детектив лишь задумчиво хмыкнул и оставил ещё одну пометку в блокноте.

Задав ещё несколько дополнительных вопросов о напавшем на него и совершившем кражу преступнике, Беннет попросил сержанта Адамса попробовать составить вместе с Феликсом фоторобот (Пирату точно несдобровать. Пускай готовится видеть свою наглую рожу на стендах с пометкой «Разыскивается»), пока сам намеревался вновь попробовать связаться с мистером Бруксом (который, как оказалось, был в отпуске и отплясывал в компании молоденькой жены где-то на Ибице), чтобы проверить правдивость некоторых показаний. Маршал поклялся, что владелец магазина подтвердит любую выдуманную историю, и, к невероятному облегчению, всё так и произошло. Когда Феликс с искренним изумлением поинтересовался у Блэйка, сколько денег тому пришлось отвалить Грегори за сотрудничество, тот лишь загадочно ухмыльнулся и промолчал. Любопытства это никак не утолило, но ожидать другого было глупо. Маршал своих козырей никогда не раскроет, поэтому Феликсу оставалось лишь радоваться, что всё закончилось не ожиданием суда в одиночной камере.

После сухих извинений за случившееся недоразумение и благодарности за содействие с Феликса сняли все обвинения и выпустили из участка. Оказавшись на улице, он никак не мог надышаться знакомым, вонючим от бензина воздухом и с трудом верил, что всё осталось позади. В последний раз он чувствовал такую же силу и нечто сравнимое с перерождением, когда после долгой борьбы наконец избавился от гнёта приёмной семьи и стал хозяином своей жизни. К сожалению, это всеобъемлющее облегчение длилось какие-то жалкие тридцать секунд.

– Садись в машину, – бесцеремонно приказал Маршал, но, прежде чем Феликс успел как-то отреагировать, самостоятельно затолкал его на заднее сиденье и, усевшись следом, захлопнул дверь. – Поехали, Джонсон.

– Куда мы едем? – взволнованно спросил Феликс и невольно вздрогнул, когда послышался щелчок блокировки дверей.

– В мой особняк. С этого момента ты живёшь там, – рассеянно ответил Маршал, быстро печатая кому-то сообщение в телефоне.

– В смысле? Для чего? А как же мои вещи? – Феликса было не заткнуть. Оно и понятно: ещё вчера он переживал из-за Джеммы и готовился к краже, а уже сегодня ехал в одной машине с Маршалом Блэйком, чтобы начать на него работать и забыть о воровстве навсегда. Адаптироваться к таким стремительным изменениям в мгновение ока было бы странно.

– Дай свой адрес и список необходимых вещей, и я отправлю за ними своего ассистента.

– Подожди, ты сейчас серьёзно? – переспросил Феликс, выпуская нервный смешок. Он до последнего отказывался верить, что происходящее было правдой. Какой-то богатый мужик прицепился к нему, как пиявка, и не мог даже нормально объяснить причину. Ну не бред ли? Было намного проще относиться к этому, как к слишком реалистичному сну или глупому розыгрышу, но, сколько бы он себя ни щипал, всё же не просыпался в собственной постели в холодном поту. Абсолютно невозмутимая физиономия Блэйка не оставляла сомнений в том, что шуткой здесь и не попахивало. Чёрт. И как выкручиваться? – Почему я не могу продолжить жить в своём штабе?

– Потому что я знаю тебя достаточно, чтобы предсказать, что, оставшись без присмотра, ты тут же попытаешься дать дёру, – убрав телефон в карман, изложил очевидное Маршал. И Феликс едва ли мог ему в этом возразить: опасения были вполне оправданы. Он на самом деле планировал найти любой выход из ловушки, в которой оказался, как только ему представится удобный случай. – У меня нет времени на игры в кошки-мышки, поэтому будет проще, если ты поселишься в одной из гостевых комнат. Первое время ты будешь ходить в сопровождении охраны, но, как только я буду уверен, что ты не сбежишь, сможешь свободно передвигаться без постоянного наблюдения. Это понятно?

Феликс неохотно кивнул и, отвернувшись, прижался щекой к прохладному окну. Такое развитие событий он явно не предвидел и пока не мог отыскать возможного решения. Его свободный дух, как запертый в клетку зверь, выпускал истошный вой и острыми когтями царапал рёбра, пытаясь вырваться на волю, но решётка была слишком прочной, а силы неизбежно иссякали. Феликс с особым пессимизмом наблюдал, как за стеклом проносились дома, рестораны, клубы и сгрудившиеся у них толпы радостных людей, которым не терпелось расслабиться и хоть на одну ночь забыть о своих требовательных начальниках, дедлайнах, финансовых или личных трудностях. Именно в это мгновение Феликс с ужасом осознал, что большинство из них (а, может, и все), как и он, являлись заложниками своих жизней, потребностей и бесконечных обязанностей. Для них свобода была лишь относительна: они наверняка старались подстраиваться под ожидания других, а не делать того, к чему лежала душа. Или же не имели возможности, и поэтому сдавались без боя. Выбирали то, к чему давно привыкли. Или, может быть, находили тысячи оправданий тому, почему они не могли изменить свою жизнь, чтобы наконец перестать тратить драгоценное время впустую и обрести настоящее счастье, а не существовать в его обманчивом подобии. Но Феликс не имел права их осуждать, ведь даже зная об этом едва ли был лучше. Он так же, как и они, плыл по течению и не торопился выйти из пригретой задницей зоны комфорта, боясь потерять то, что сумел приобрести. Феликс нашёл свой «лёгкий» путь и, словно зависимый, мёртвой хваткой держался за воровство, потому что оно обеспечивало его стабильностью. Однако ему было давно пора двигаться дальше. Развиваться в том, что приносит истинное удовольствие, а не в том, что вводит в кураж. Он привык гнаться за ощущением адреналина, которое лишь на короткий миг позволяло ему почувствовать себя живым. Стоило же крови перестать бешено бурлить в его жилах, как всё вновь утрачивало какой-либо смысл, а в душе оставалась всепоглощающая пустота.

Феликс закрыл глаза. Может, происходящие изменения были и к лучшему, ведь неизвестно на сколько бы его ещё хватило, прежде чем он окончательно сломался. Может, этот толчок пробудит его. Встряхнёт, как следует, чтобы Феликс наконец перестал держаться за то, что с каждым днём разрушало изнутри всё сильнее. Новое начало. Новая дверь. Вот она, прямо перед лицом. Терпеливо ждёт, когда её наконец откроют. Чтобы повернуть ручку, оставалось лишь отпустить. Отпустить прошлое, отпустить обиды и боль, и разочарование, и злость. Простить тех, кто предал, кто бросил, кто лишил веры. Обрести спокойствие.

Внутренний голос подначивал. Умолял ему поддаться.

Отпускай.

Отпускай.

Отпускай.

И Феликс отпустил. Только не прошлое, а ручку двери, за которой скрывалось его будущее. Он не был готов. Он был слаб и одинок. Феликс понимал: время ещё не пришло. Знал, что, как только настанет нужный миг, он с лёгким сердцем распахнёт эту дверь и сделает шаг. Шаг, который навсегда изменит его жизнь.

Шаг, который сделает его по-настоящему счастливым.

Глава 5.

Феликс проснулся от назойливых солнечных лучей, пробивающихся сквозь мансардные окна, и, сморщив лицо, с головой укрылся красным махровым пледом. Выпустив облегчённый вздох, он планировал поспать ещё пару часов и устроить себе полноценный выходной: сегодня как раз не намечались никакие кражи или встречи с потенциальными сообщниками, а, значит, он имел полное право проваляться в кровати хоть весь день и никто, кроме него самого, не осудил бы его за непродуктивность. А раз уж такие свободные от дел дни случались крайне редко, стыдом и не попахивало. Феликс часто соглашался на любые ограбления, чтобы не оставаться наедине с собой и изводящими раздумьями о бессмысленности собственного существования, да и деньги никогда не бывали лишними. Большую часть заработка он откладывал на чёрный день, ведь до сих пор прекрасно помнил, каково было вдруг остаться ни с чем, и больше всего не хотел вновь оказаться в такой же безнадёжной ситуации.

С трудом избавившись от пробуждающих тревожность мыслей, Феликс поплотнее укутался в удивительно приятное наощупь одеяло и, чтобы не задохнуться, высунул кончик носа за пределы получившегося кокона. Даже обычно жёсткий матрас сегодня казался особенно мягким и создавал ощущение невесомости. Вместо того, чтобы уворачиваться от надоедливых, впивающихся в спину пружин, он словно парил на огромном облаке и впервые за долгое время не чувствовал ноющей боли в окрашенных в новые синяки конечностях. Не насладиться этим неожиданным подарком судьбы сполна было бы настоящим преступлением, поэтому, немного поёрзав, Феликс попытался расслабить мышцы лица и погрузиться в сладкий сон, но, едва разгладив морщинки на лбу, озадаченно нахмурился. Не открывая глаз, он настороженно прощупал постель и, не найдя ни одной знакомой выпирающей пружины, медленно сглотнул. Если за прошедшую ночь Феликс каким-то магическим образом не заменил старый матрас и не купил новое одеяло, это могло значить только одно.

Он был не в штабе.

Резко открыв глаза, Феликс в панике попытался вскочить с неожиданно высокой кровати, но, запутавшись в пледе, с испуганным вскриком полетел на пол. К счастью, пушистый белый ковёр смягчил его падение и заглушил грохот, который бы несомненно привлёк внимание обитателей этого дома или квартиры (хотя высокий визг, что он выпустил, уже наверняка выдал его с потрохами). С затаённым дыханием Феликс неподвижно ждал, когда кто-то ворвётся в комнату, чтобы выяснить, что произошло, однако спустя три долгих минуты деревянная дверь так и не распахнулась, а за её пределами сохранилась гробовая тишина.

Практически бесшумно он медленно выбрался из мягких оков, аккуратно поднялся с пола и с тревогой, смешанной с непреодолимым любопытством, осмотрел незнакомое помещение. Да, это точно был не серый, унылый, чересчур большой для него одного лофт, в котором он жил уже несколько месяцев. Стены в комнате были тёмно-морского насыщенного цвета с небольшими вкраплениями бордовых точек и овалов – Феликс даже поначалу в леденящем жилы ужасе принял эти фигуры за пятна крови и, только присмотревшись к ним внимательнее, разглядел абстрактные изображения рыб. Облегчение оказалось неимоверным: тот факт, что здесь никто не умирал, несомненно утешал. (Хотя расслабляться раньше времени всё же не стоило. Стерильная чистота значила только то, что за домом старательно ухаживали.) Вся мебель явно оценивалась в круглую сумму, однако её было немного: небольшой письменный стол, сделанный из красного дерева, лазурное кожаное кресло, огромный шкаф с зеркалом на дверце и та самая двуспальная кровать, с которой он грохнулся менее пяти минут назад. Окна располагались лишь на потолке и, кажется, открывались не больше, чем на несколько сантиметров. Вероятно, в качестве меры предосторожности: так даже при самом сильном желании он точно не смог бы отсюда сбежать.

Сбежать…

Феликс задумчиво нахмурил брови, напрягая мозг в попытке восстановить последние события, которые помогли бы понять, каким образом он здесь очутился. Сделать это оказалось намного труднее, чем он рассчитывал, но, превозмогая острую боль в висках, приложил максимум усилий, пока воспоминания прошлого дня наконец не всплыли на поверхность. Друг за другом пронеслись неудавшаяся кража, закончившаяся полицейским участком, звонок Маршалу, до смешного лёгкий допрос и долгожданное освобождение, которое вскоре обернулось новым заточением.

Весь этот неприятный калейдоскоп завершился для Феликса одним мрачным заключением: лучше бы и не просыпался.

Прошлой ночью он был настолько уставшим, что внутреннее убранство дома волновало его в самую последнюю очередь. Под присмотром помощника Маршала Феликс с полуоткрытыми глазами с трудом добрался до ближайшей гостевой комнаты и уснул, как только его больная голова соприкоснулась с подушкой. Сейчас же, при свете дня и после не менее десятичасового сна, он смог тщательнее рассмотреть интерьер и сделать первоначальные выводы. Честно говоря, в его воображении дом Блэйка представлялся ему совсем иначе. Конечно, Феликс не мог знать, как выглядела остальная часть особняка, судя лишь по тому малому, что он увидел, но оформление комнаты в любом случае стало для него сюрпризом. Готовился к заселению или всё изначально так и было? В голове вырисовывалось, что всё будет выполнено преимущественно в чёрных и серых тонах, напоминая склеп или логово вампира, но никак не море или океан. Романтичной натуре Блэйк явно не соответствовал. Феликс бы ни за что в жизни не подумал, что тот мог увлекаться подводным миром или в целом иметь какие-либо интересы: это совершенно не вязалось с суровым характером и безжизненным взглядом. Маршал казался абсолютной пустышкой или роботом, который демонстрировал эмоции согласно вложенной в него программе, но никак не человеком с глубокой душой. С другой стороны, Феликс совсем его не знал, поэтому, наверное, было несправедливо создавать образ, основываясь лишь на своей субъективной оценке. Маршал мог вполне относиться к тем людям, что тихонько плакали во время просмотра мелодрам, но, стоило кому-то обратить на их слёзы внимание, тут же винили во всём попавшую в глаз соринку. Представив себе эту картину, Феликс едва не расхохотался. Если это окажется правдой, то заинтересованность подводным миром станет менее шокирующим открытием.

Услышав шаги и приглушённые голоса за дверью, Феликс мгновенно опомнился. Время как для побега, так и для смеха было совершенно неподходящим. Подойдя к зеркалу на цыпочках, он с нескрываемым отвращением осмотрел свой откровенно потрёпанный внешний вид и, понюхав футболку, которую не менял уже несколько дней, решил вернуться к разборкам с незавидным затворническим положением уже после того, как приведёт себя в порядок. К тому же, когда ему ещё выпадет возможность понежиться в наверняка первоклассной ванне или, если повезёт, даже джакузи? Побег, как бы это иронично ни звучало, никуда не убежит, поэтому Феликс немедля отправился в прилегающую к спальне ванную, дверь в которую была широко распахнута, открывая частичный вид на внутреннее обустройство. Джакузи там, к сожалению, не нашлось, но широкая ванна оказалась довольно приличной, как и современная функциональная душевая кабина с огромным количеством различных настроек. Феликс взял первые попавшиеся гель и шампунь из обширной коллекции банных принадлежностей и расставил бутылочки на полочке, после чего стянул с себя футболку со штанами. Бросив грязную одежду на плиточный пол и набрав горячей, но не обжигающей воды практически до краёв ванны, он не спеша в неё опустился и с зажмуренными глазами крепко ухватился за бортики руками, полностью расслабившись лишь тогда, когда наконец приспособился к резкой смене температуры.

Уже с первых секунд Феликс в корне убедился, что принял верное решение. Боль в голове постепенно утихла, а мышцы избавились от томительного напряжения, которое беспокоило его на протяжении многих лет. Теперь для полной перезагрузки не хватало лишь одного. Феликс сделал глубокий вдох, нырнул под воду и выплыл на поверхность только после того, как в вечно неугомонном мозгу окончательно замолкли все навязчивые мысли и оставили после себя благодатную тишину.

Так-то лучше. Он слабо улыбнулся и удовлетворённо прикрыл глаза, упираясь затылком о гладкую керамику. Такое умиротворение было для него редкой роскошью, поэтому Феликс хотел как можно дольше побыть в бегах от реальности. Сделать долгожданную передышку и просто от всего отключиться. Не беспокоиться о бессердечной студентке с факультета криминологии, одержимом неизвестной целью Маршале, безрассудном Уилле, который ушёл на дело несколько лет назад, но так с него и не вернулся, или матери, что родила его на этот свет и обрекла на бесконечное выживание. Прямо сейчас никто из них не существовал. Всё, что осталось, – пустота и безмятежное спокойствие.

Феликс не заметил, как задремал, поэтому вылез из ванны только тогда, когда вода полностью остыла, а кожа на кончиках пальцев неприятно сморщилась. Почистив зубы и побрившись, он вернулся в спальню и бросил взгляд на электронные часы. Время близилось к двум часам дня, а его никто так и не проведал. Это было странно и немного подозрительно, но Феликс ничуть не жаловался. Наоборот, несказанно радовался возможности побыть наедине с собой, потому что знал, что совсем скоро это блаженное одиночество закончится. И, к его большому сожалению, если он не планировал весь день проходить в одном махровом полотенце, это могло произойти уже прямо сейчас.

Решив попытать удачу, Феликс открыл шкаф и почти сразу нашёл стопку чистых вещей. Штаны, как выяснилось, едва доходили ему до лодыжек, а футболка была узковата в плечах, но всё могло оказаться намного хуже, поэтому он счёл такой внешний вид достаточно приемлемым для того, чтобы наконец выйти за пределы своего уютного пузыря и встретиться с реальностью лицом к лицу.

Переступив порог спальни, Феликс тут же увидел незнакомого мужчину лет тридцати – очевидно, его няньку на ближайшее время. Тот сидел, прижавшись спиной к стене, и с закрытыми глазами покачивал головой в такт музыке, едва разборчиво звучащей в его наушниках, что объяснило, почему он не вломился в комнату при громком крике и глухом грохоте от падения. Феликс уже подумывал незаметно проскочить мимо него и спуститься на первый этаж, найти выход и не оглядываясь убежать так, чтобы пятки сверкали, но, прежде чем сумел привести свой ленивый план в действие, незнакомец неожиданно распахнул веки и приковал к полу испепеляющим взглядом. Одним ловким движением телохранитель потянул за чёрный провод, срывая наушники, и молниеносно поднялся, отряхиваясь от соринок и убирая телефон в задний карман брюк.

– Мистер Говард, добрый день, – поразительно быстро приняв серьёзный вид, поприветствовал его телохранитель. – Меня зовут Александр. Отныне я буду повсюду вас сопровождать, дабы обеспечить вашу полную безопасность и сохранность.

– Ой, только не нужно вешать мне лапшу на уши. Я не дурак, – буркнул Феликс, закатывая глаза. – Моя сохранность нисколько вас не волнует. Вам приказали лишь следить за тем, чтобы я не смылся, я прав?

– Нет, мистер Говард. Только частично, – невозмутимо покачал головой Александр. – Если вы всё-таки не дурак, то должны понимать, что представляете огромную ценность для моего босса, поэтому ваше физическое благополучие важно не меньше, чем слежка за тем, чтобы вы, как вы выразились, «не смылись».

Разинув рот, Феликс ошарашенно уставился на телохранителя. Он не ожидал, что тот будет открыто ему язвить, но, видимо, без присутствия начальства Александр мог говорить так, как ему вздумается. Или же его заранее предупредили о дерзком характере Феликса и дали особое разрешение отвечать на любые колкости в такой же ехидной манере.

– Хорошо. Звучит логично, – не придумав ничего лучше, не стал спорить Феликс. – Почему меня не разбудили?

– Мистер Блэйк сказал, что из-за сотрясения и всех пережитых вами волнений вам следовало выспаться.

– Так и сказал? Не верю, – фыркнул Феликс. – И где же он сейчас?

– По расписанию он должен обедать в столовой. Я проведу вас.

Феликс кивнул и проследовал за Александром на первый этаж. По сравнению с комнатой, в которой он спал, дизайн здесь оказался именно таким, каким он его себе и представлял: тёмным, строгим и неприветливым, но всё же не лишённым стиля. Отлично сочетался с загадочной аурой Маршала, однако, по мнению Феликса, наводил безумную тоску и скуку. Неудивительно, что Блэйк был всегда такой хмурый. Эта серая обстановка не могла не задавать скверного настроения с самого пробуждения.

Александр вытянул руку и указал на дверной проём, который, вероятно, вёл в столовую. В следующую секунду догадка Феликса подтвердилась:

– Столовая находится там. Идите. Я буду ждать вас здесь.

Феликс послушно направился к столовой, но замедлился, услышав строгий голос Маршала.

– Почему ты не оповестил меня о том, что его задержали?

Феликс ожидал услышать ответ, однако тот так и не последовал. Вместо этого Блэйк с явным укором вновь обратился к неизвестному собеседнику:

– Ты мог связаться со мной напрямую, а не через моего ассистента. Я для чего дал тебе свой номер? Чтобы ты им просто любовался? Продал за миллион журналюгам? Тебе повезло, что всё закончилось хорошо, а иначе мог бы забыть о моей помощи.

Феликс навострил уши, осознав, что речь определённо велась о нём. Он не хотел упустить ни одной детали, поэтому задержал дыхание и, аккуратно заглянув за угол, отыскал напряжённую спину Блэйка, стоящего у окна и прижимающего айфон к уху.

– Ладно, забыли. Молодец, что замёл следы, – нехотя похвалил Маршал и неожиданно обернулся. К счастью, Феликс успел среагировать и оперативно скрылся за стенкой, оставшись незамеченным. Из-за страха оказаться пойманным сердцебиение значительно ускорилось, а ладони стали неприятно скользкими от пота. Ещё бы чуть-чуть, и у Феликса бы нарисовались серьёзные проблемы.

Не успев до конца оклематься от прошлого испуга, Феликс вздрогнул, когда за его спиной незаметно возник Александр.

– Чего застыл? Заходи, он не кусается, – грубо поторопил его телохранитель.

– Зачем так пугать? – раздражённо пробухтел Феликс, отталкивая сконфуженного его поведением Александра, но, чтобы не вызвать нежелательных подозрений, подчинился и вышел из своего укрытия.

Столовая была немного светлее гостиной, но всё-таки соответствовала выбранному мрачному стилю. Она также оказалась довольно просторной и, судя по количеству имеющихся стульев, могла вместить больше двадцати человек.

– Помни, о чём мы договорились. Держи меня в курсе, – поспешно закончил разговор Маршал, как только заметил Феликса, и положил телефон рядом с тарелкой недоеденного салата с морепродуктами. – Проснулся наконец. Я уже даже забеспокоился.

– Смешная шутка, – хмыкнул Феликс, занимая ближайший стул. То, что он оказался дальше всего от Блэйка, было обычным совпадением. – Не думал, что ты любишь звать к себе домой гостей.

– В смысле? – Маршал нахмурился, залпом допивая остатки коньяка.

– В том самом. Для кого здесь все эти стулья? И не рановато ли для распития спиртного? – сморщив нос, пояснил Феликс.

– Стулья для моих сотрудников. Их намного больше, чем могло показаться. Гостей же я никогда не принимаю. И пить могу, когда захочу, тебя это совершенно не касается.

– То есть я исключение? – с самодовольной ухмылкой поинтересовался Феликс.

– Нет. Ты мой новый сотрудник, – тяжело вздохнув, Маршал устало потёр виски. – Кстати, это напомнило мне о том, что тебе нужно будет подписать некоторые бумаги.

– А, я понял. Для того, чтобы подтвердить свою добровольную сдачу в рабство? – тон Феликса сочился сарказмом.

Блэйк закатил глаза и, поймав креветку вилкой, ловко отправил её в рот.

– Драматизм тебя не красит. Ты голодный?

Как по команде, живот Феликса заурчал, послужив вполне исчерпывающим ответом.

– У тебя есть какие-то аллергии или противопоказания к еде? Ты вегетарианец? Или, может, что-то из продуктов просто на дух не переносишь?

– Я не очень люблю молочные продукты. У меня от них часто несварение. Ещё не большой фанат сухофруктов, тушёнки и оливок, – недолго поразмыслив, озвучил короткий список Феликс. – Всё остальное, вроде как, ем спокойно.

Блэйк кивнул и что-то быстро напечатал в телефоне. Менее чем через пять минут незнакомая девушка с тёмными кудрявыми волосами, собранными в пучок, принесла свежую порцию риса с куриной ножкой, овощной салат и стакан апельсинового сока.

– Это Кристина. Второй помощник моего личного шеф-повара, – представил сотрудницу Маршал. – Если ещё не настало время обеда или ужина, а ты уже проголодался, можешь спокойно обращаться к ней. Кристина, это Феликс – мой новый ассистент.

– Приятно познакомиться. Вы можете также сообщать мне те блюда, которые вам не очень понравились, чтобы мы больше их не предлагали, – добавила Кристина и сверкнула приветливой улыбкой.

– Вы очень милы. Спасибо, – искренне поблагодарил Феликс, улыбнувшись в ответ.

Щёки Кристины мгновенно залились румянцем. В спешке положив по правую руку Феликса столовые приборы, она убежала так же быстро, как и появилась.

– Ты ей понравился, – с дразнящей ухмылкой заметил Маршал, делая глоток новой налитой стопки. Феликс тут же смутился.

– Тебе показалось, – не согласился он. – Это вполне обоснованная реакция на комплимент. Если она немного покраснела, это ещё не значит, что у неё возникли какие-то чувства. Румянец может быть всего лишь признаком застенчивости.

– Не буду спорить, – уступил Маршал. – Ешь быстрее. У нас запланировано много дел.

Феликс намеренно стал есть ещё медленнее, вызвав у Маршала измученный вздох. Правильно, пусть не расслабляется. Он ему спокойной жизни не даст.

Рассмеявшись собственным мыслям, Феликс случайно подавился кусочком божественно сочной курицы и громко закашлялся.

– Не умри раньше времени, пожалуйста, – устало-умоляющим тоном попросил Маршал, поднимаясь с места.

– Я в порядке, – показав палец вверх, сипло заверил Феликс, но есть на всякий случай продолжил аккуратнее.

– Хорошо. Я буду в своём кабинете. Как доешь, Александр проведёт тебя.

Дождавшись утвердительного кивка, Маршал поспешно удалился, оставляя Феликса в привычном одиночестве. Так можно было даже практически притвориться, что ничего не изменилось. Ну, кроме богатой обстановки и еды не из доставки.

– Может, всё будет не так уж и плохо, – задумчиво прошептал в пустоту Феликс, но тут же фыркнул, поражаясь собственной наивности. В его жизни никогда не бывало хорошо или слишком просто. Всегда поджидал какой-то подвох, поэтому срочно требовалось узнать, что на самом деле замышлял Блэйк. Действовать вслепую было слишком рискованно.

Феликс найдёт выход. Всегда находит.

* * *

– Куда мы теперь едем? И для чего? – откидываясь на спинку заднего сидения, устало поинтересовался Феликс у не менее вымотанного Маршала.

Они уже полдня разъезжали по Лондону, но цель всего этого до сих пор оставалась для Феликса загадкой. Более того, он запутался ещё сильнее. Маршал заставлял его заниматься какими-то странными вещами. Сначала дал указание накормить горячим обедом бездомных (что по своему посылу было на самом-то деле не плохо, но по факту обернулось полной катастрофой, как только у одного из людей началась аллергическая реакция. Другие же вместо помощи и сочувствия бесстыдно растаскали остатки его пищи и благополучно скрылись. Когда же Феликс подошёл к позеленевшему мужчине, чтобы сообщить, что скорая уже в пути, беднягу стошнило. И не один раз. Он прямо-таки раскрасил Феликса пережёванными кусочками овощей и желчью с головы до ног). Потом поручил помогать инвалидам и пожилым переходить через дорогу (что так же закончилось довольно плачевно, когда одна старушка избила Феликса сумкой за то, что тот случайно провёл её не туда, куда нужно, при этом ненамеренно сильно сдавив её морщинистую ручонку, из-за чего она, собственно, по большей части и разозлилась). Затем, видимо, немного его пожалев, Маршал предложил попробовать выгуливать собак, не требуя от хозяев ничего взамен (Феликс едва не растерял всех питомцев, когда они испугались громких гудков автомобилей и с заливистым лаем одновременно ринулись в разные стороны, чуть не разорвав его напополам. Ему пришлось выпустить поводки из рук и вместе с Александром гоняться за сбежавшими собаками по всему парку, пока они в конце концов не отловили каждую из них. К счастью, Феликсу удалось вернуть питомцев к своим хозяевам целыми и невредимыми, чего не скажешь о нём самом. После такого нервного опыта у него, несмотря на его молодой возраст, казалось, появилось несколько седых волосинок). Последняя неудача наконец дала понять новоиспечённому «боссу», насколько Феликс был безнадёжен. Увидев его с изодранными руками и изорванной одеждой, которая к тому же вся заляпалась травой и грязью, Маршал лишь обречённо покачал головой, но в обычно пустых или наполненных злобой глазах блеснул огонёк веселья. Феликс настолько поразился этим едва заметным, однако по-настоящему живым проявлением эмоций, что списал его на обычные галлюцинации. Чтобы Маршал Блэйк – самый скрытный и нечитаемый человек, вероятно, на всей планете – умел чувствовать что-то помимо раздражения, ярости и высокомерия, было немыслимо так же, как и вера в плоскую Землю или всякую чертовщину вроде магии и бессмертия.

– Садись, горе-работник, – с едва различимой усмешкой бросил тогда Маршал через плечо и, открыв дверь машины, пропустил Феликса вперёд. – И переоденься. В пакете есть запасная одежда.

Так они и оказались здесь. Вновь ехали в неизвестном Феликсу направлении с опять же неизвестным ему намерением, поэтому он больше не мог молчать и делать вид, что всё было нормально. Ему требовались ответы. Прямо сейчас.

– Мы едем в больницу, – небрежно отозвался Маршал. Он, как обычно, был полностью поглощён телефоном, без остановки печатая и записывая гневные голосовые сообщения, если сотрудники делали не то, что от них ожидалось, или задавали слишком много уточняющих глупых вопросов. – Тебе нужно обработать боевые раны.

– Для чего вообще всё это нужно? В чём смысл? – не унимался Феликс. – Хочешь привнести в этот мир побольше добра? Расплатиться таким образом за собственные грешки?

– Не говори о том, чего не знаешь, – тут же оторвавшись от телефона, зарычал Блэйк. От его прежней непринуждённости не осталось и следа: на крепко сжатых в кулаки руках выступили вены, а сам он тяжело задышал, явно стараясь удержать свой гнев в узде. Феликс мгновенно осознал, что задел больную тему, и стушевался. Он не знал, выйдет ли из этой машины живым, если продолжит давить на Маршала, поэтому не спешил его перебивать. – Если я говорю тебе что-то делать, значит, так надо. Причины для этого тебя совершенно не касаются.

– Если бы они меня не касались, тебе бы не понадобился именно я, – набравшись смелости, возразил Феликс. – Ты мог бы найти для этой цели любого другого человека. Того, кто бы не сопротивлялся, а не того, кому это совершенно не нужно. Ты бы не усложнял себе жизнь.

Блэйк кинул на него разъярённый взгляд и отвернулся к окну. Его молчание было громче любых слов.

– Я имею право знать, Маршал. Может, если бы ты раскрыл причину, я бы помог добиться желаемого результата, – снова попытался выбить из него ответ Феликс, подкупая предложением добровольного сотрудничества. – Не нужно быть великим гением, чтобы понять, что пока ничего не клеится.

Маршал тяжело вздохнул. Если бы Феликс не имел твёрдого представления о его характере, он бы сказал, что тот выглядел так, словно чувствовал себя в чём-то виноватым. Когда в следующую секунду выражение лица Маршала снова стало непроницаемым, он отмахнулся от этой глупой мысли. Едва ли у Блэйка имелась хоть какая-то совесть.

– Это своего рода социально-благотворительный проект, – наконец подал голос он.

– Проект? – заинтригованно переспросил Феликс, поворачиваясь к нему всем корпусом. Маршал утвердительно кивнул, но продолжил упрямо смотреть в окно.

– Я решил находить воров, мелких преступников или просто тех, кто потерял себя, и стараться показать им другую жизнь. Что им необязательно совершать преступления для того, чтобы выжить, или пытаться забыться с помощью алкоголя или наркотиков. Что они способны на большее.

– В самом деле? – Феликс разинул рот.

– Да, – с поразительным терпением подтвердил Маршал. – Эта идея пришла мне в голову совсем недавно. Ты стал первым «испытуемым», поэтому я пока, к сожалению, не могу знать, к чему всё приведёт, но надеюсь на успех.

Сказать, что Феликс был в шоке, – ничего не сказать. Неужели он ошибался? Незаслуженно осудил Маршала, обвинил его во всех смертных грехах, когда тот всего лишь хотел ему помочь? Дать шанс на лучшую жизнь, хотя вообще не был обязан? Феликса накрыла волна стыда, но разве он мог знать? До этого никто, кроме Уилла, не желал ему добра. Всем всегда была безразлична его судьба. Для них он был никем. Ничтожеством. Но, похоже, в отличие от всех остальных, Маршал разглядел в нём какой-то потенциал и решил не оставлять его в том болоте, в котором он оказался, когда от отчаяния податься было больше некуда. Тот, кто, по мнению Феликса, должен был смешивать его с грязью пуще остальных, оказался тем, кто хотел протянуть ему руку помощи. Это просто не укладывалось в голове.

– Но почему я? – тихо спросил Феликс. Он всё ещё не мог поверить, что такое могло произойти именно с ним. – В Лондоне столько преступников, столько отчаявшихся, и я едва ли от них отличаюсь. И ты выбрал меня?

– Многих из них не спасёт даже самое невероятное чудо. Ты же слишком молод, чтобы губить свою жизнь, – спустя какое-то время нехотя ответил Маршал. – И ещё… – он осёкся и, поджав губы, покачал головой, словно передумал озвучивать последнюю причину.

– Что? Что ещё? – Феликс настороженно выпрямился и впился пальцами в бёдра. Его съедало неуёмное любопытство. Что Маршал заметил в нём, чего не было у других?

Вероятно, он уже никогда не узнает ответа, так как в их в разговор неожиданно вмешался Джонсон:

– Мы на месте, сэр.

– Прекрасно! – ухватившись за спасительную соломинку, чересчур воодушевлённо воскликнул Блэйк. – Александр, отведи Феликса в палату 2A16. Там его уже ждёт медсестра. Зовут Джанет. Проследи, чтобы всё прошло хорошо, – приказал он и, как ошпаренный, выскочил из машины. Феликс лишь проводил его удаляющуюся фигуру беспомощным взглядом, пока тот в конечном итоге не скрылся в здании. Вот же шустрый.

Смирившись с упущенной возможностью узнать всю правду, Феликс вышел из автомобиля. Было удивительно, что у него вообще получилось выяснить хоть что-то. Маршал теперь наверняка снова закроется и даже под прицелом пистолета больше не выдаст ни крупицы информации. Судя по его скорому побегу, Блэйк явно пожалел, что так с ним разоткровенничался, и хотел на время от него спрятаться. Феликс прекрасно его понимал: он и сам не любил обнажать душу перед теми, с кем был едва знаком. Чтобы узнать про него что-то личное, требовались уйма времени и огромное доверие, которого к тому же добиться было практически невозможно. Единственным человеком, знающим о некоторых деталях его прошлого, был Уилл, но он, скорее всего, уже давно умер. Или же попивал сок из кокоса где-нибудь на Мальдивах. Для собственного блага Феликс предпочитал верить во второй вариант.

– Ты че, заснул? Шагай быстрее! – раздражённо воскликнул Александр. Когда Феликс никак не отреагировал, телохранитель нетерпеливо схватил его за левый локоть и бесцеремонно потащил за собой в больницу.

– Эй! Аккуратнее! – вернувшись в реальность, прошипел Феликс и вырвал руку из цепкой хватки Александра. – Я могу дойти и без твоей помощи. Не маленький.

– Что-то я этого не заметил, – в тон ему ответил Александр. – Пару секунд назад ты меня даже не слышал. Часто витаешь в облаках?

– А ты часто ведёшь себя непрофессионально?

Александр раздражённо закатил глаза, но заткнулся. Заметив это, Феликс не удержался от довольной ухмылки. 1:1.

* * *

Скотт собирался приступить к долгожданному обеду и уже почти поднёс ложку с овощным супом к губам, как был в тысячный раз прерван, когда в его кабинет нежданно-негаданно ворвался Маршал. Вид у того был довольно взъерошенный, что случалось лишь в исключительных случаях, поэтому Скотт с ноющим в протест желудком отодвинул контейнер с едой в сторону. Поесть ему, видимо, сегодня точно не светит.

– Скотт! Хорошо, что ты здесь, – с явным облегчением выдохнул Маршал, плюхнулся на диван и спрятал лицо в ладонях. – Знаю, что мы, вроде как, не в ладах, но… – промычал он и, раздвинув пальцы, умоляюще уставился на Скотта.

Приехали.

– Что случилось? – так же не здороваясь, хмуро спросил Скотт. Он не ожидал, что увидит Маршала так скоро. Временами Блэйк пропадал на несколько месяцев, даже если для этого не имелось никаких веских оснований, но в тех случаях, когда Скотт задевал его эго, он мог из принципа не общаться с ним пару лет. Такое случилось лишь однажды, но тогда их ссора даже отдалённо не была такой серьёзной, чем та, что произошла почти две недели назад. Видимо, Маршалу действительно требовалось с ним поговорить, если ради этого он закрыл глаза на собственную гордость. – Что-то с Феликсом?

– Да. Все мои проблемы и стресс теперь связаны исключительно с ним, – злостно прорычав, подтвердил его догадки Маршал. – Почему? Почему ничего не получается? Сколько бы добрых поступков я ни предлагал ему сделать, всё всегда идёт наперекосяк! Моя нервная система этого не выдержит. Мне уже так и хочется что-нибудь разрушить. А это только первый день!

– Звонили из зоопарка, просили вернуть их льва. – Скотт закатил глаза из-за очередной гневной тирады Блэйка и кинул в него точилку для карандашей. Маршал тут же со всей силы бросил её обратно, но Скотт, предсказав ответную атаку, успел вовремя увернуться. – Нет, правда. Ты же сам сказал, что это всего лишь первый день. Прояви немного терпения. Хоть тебе это и чуждо, но придётся научиться, если ты хочешь добиться какого-то результата, – вяло попытался поддержать его Скотт. Каким бы высокомерным и эгоистичным Блэйк ни был, он всё же являлся его единственным другом. И пусть Маршал из принципа «не доверяй никому» не считал его таковым в ответ, Скотт не мог за него не беспокоиться. За два с лишним десятилетия общения он сумел понять, что за животной яростью тот всегда скрывал свои истинные глубинные эмоции.

– Кэролайн сказала то же самое. Вы слишком часто это делаете. Вас штамповали на одной фабрике?

– Нет. Просто мы, в отличие от тебя, переросли детскую капризность, а неконтролируемые приступы истерики не являются нашей базовой реакцией, если нас что-то вдруг не устраивает, – с насмешливой ухмылкой поддел приятеля Скотт, расслабленно откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

– Я пришёл сюда не для того, чтобы ты давал мне поучительные уроки или указывал на мои недостатки, – по обыкновению вскипел Маршал, пригвождая Скотта своим горящим взглядом.

«О чём я и говорил», – мысленно фыркнул Скотт, и несмотря на то, что его так и подмывало произнести это вслух, всё-таки сумел прикусить язык. Блэйк на самом деле был очень страшен в гневе.

– Ты сам ещё даже ничего толком не объяснил, – пробурчал Скотт, постукивая пальцами по локтю. – Мы с Кэролайн хоть и говорим одинаковыми фразами, но я всё-таки не она – мысли твои читать не умею. Что именно произошло?

Маршал не стал продолжать спор и вкратце пересказал ему всю историю, после чего выжидательно на него посмотрел.

– Я, кажется, понял в чём проблема, – задумчиво проговорил Скотт, не торопясь делиться своими мыслями. Он поднялся с кресла и подошёл к стеллажу, где хранились разного рода рабочие документы и личные тетради с записями. Открыв секретный отсек, Скотт достал потёртый чёрный блокнот и с сосредоточенным видом пролистал до нужного раздела.

Когда молчание сильно затянулось, Блэйк наконец не вытерпел и раздражённо спросил:

– В чём же?

Скотт лениво поднял указательный палец вверх, бессловесно дав указание помалкивать, и продолжил читать содержимое дневника, пока наконец на нашёл то, что искал.

– Я был прав, – кивая самому себе, сказал он и бросил блокнот на стол.

– Выкладывай уже.

– Его желание совершать добрые поступки должно быть искренним, а не навязанным тобой. Проклятие не проведёшь, вот всё и не складывается, как задумывалось. Оно таким образом сопротивляется, – терпеливо объяснил Скотт. – Всё получится только тогда, когда Феликс сам захочет стать лучше. Заставить ты его не сможешь, как бы тебе этого ни хотелось. Он должен к этому стремиться, а не слепо выполнять твои указания.

– Хорошо, и что ты тогда прикажешь мне делать? Часики-то тикают. А если он захочет этого, когда будет уже слишком поздно? Ждать следующего? – Блэйк запустил руку в волосы и с силой потянул за корни, пытаясь совладать с эмоциями. – Я не могу больше ждать, Скотт. Ты это знаешь.

– Я думаю, ты уже заложил зерно, когда рассказал о своём несуществующем проекте. Это, кстати, был довольно неплохой ход, – похвалил его Скотт. – Теперь он, вероятно, думает, что ты хочешь ему помочь, а не использовать для каких-то корыстных целей. Что ты ему не враг, как он считал изначально, а некто вроде благодетеля.

Задумавшись над его словами, Блэйк нахмурился.

– Не будет ли это считаться навязанным желанием? Я же обманом зародил в нём эту идею.

– Нет, главное, чтобы он не делал добрых поступков против своей воли или для собственной выгоды. Искренность – ключ к его преображению, что, собственно, и приведёт к тому, чего хочешь ты. В общем, ему не надо быть волком в овечьей шкуре.

– Или матерью Терезой, – хмыкнул Маршал.

– О, да, – согласно закивал Скотт. – Прикрываться благими намерениями и лицемерить определённо не стоит.

– Хорошо, я понял. Но что будет, когда он узнает правду? Сомневаюсь, что он придёт от этого в восторг.

– Захочет жить – придётся принять. Другого выхода здесь нет.

Маршал пожевал губу и наконец кивнул. Конечно, ему же было не привыкать лишать людей воли выбирать. Чего стоит ещё один человек, правда?

– Деньги за консультацию уже перевёл на твой счёт. – Маршал заблокировал телефон и не глядя сунул в карман. – Джейден выходил на связь? – как бы невзначай бросил он в следующую секунду, впиваясь в Скотта заинтересованным взглядом. Скотт знал, что на этот раз Маршал упомянул его сына не для того, чтобы сделать ему больно или добиться от него подчинения. Блэйк уже получил то, что хотел. В определённые моменты он задавал вопросы из чистого любопытства, а не для шантажа или манипулирования, и, вероятно, сейчас было одним из тех редких случаев. К сожалению, это ещё не значило, что простое напоминание о Джейдене не вскрывало глубокую рану в сердце. Скотт пытался отвлекаться от переживаний за сына, загружая себя тоннами работы, чтобы любую свободную минуту заниматься каким-то делом и не позволять удручающим мыслям атаковать его, но понимал: долго скрываться от реальности не выйдет. В какой-то момент он должен был сломаться.

– Нет, – едва слышно ответил Скотт и прикусил щеку, чтобы не дать волю эмоциям. – Я не говорил с ним уже несколько месяцев. Даже не в курсе, где он и жив ли вообще.

Скотт знал, что не был хорошим отцом и мужем, а вполне заслуженно считался довольно эгоистичным человеком, которого долгое время волновала одна лишь карьера. Он мог сутками не появляться дома, напрочь забывая о сне и еде, но самое главное – о семье. Когда же Скотт всё-таки опомнился, было уже слишком поздно: бывшая жена не выдержала его хладнокровия и отчуждённости и за ужином, который должен был стать новым началом, со звоном вилок и гордой осанкой объявила, что между ними всё кончено. Эмили хотела забрать Джейдена с собой, но тот, несмотря на очевидные недостатки отца, всегда видел в нём героя, ежедневно спасающего многие жизни, поэтому занял его сторону и остался с ним.

После подписания документов о разводе, вместо того чтобы очнуться и начать уделять время сыну, Скотт впал в глубокую депрессию, а поборов её, вновь ушёл с головой в работу. Он просто не мог видеть собственного ребёнка: одно присутствие Джейдена, так похожего на мать, напоминало ему о том, что он потерял навсегда. Когда же Скотт наконец примирился с разводом и лицо уже пятнадцатилетнего подростка перестало вызывать горькие воспоминания об Эмили, в нём проснулось едкое чувство вины. Он понял, как подвёл Джейдена, и хотел наладить с ним отношения, но тогда сын впервые полностью пропал с радаров. Ни Эмили, ни Скотт не знали о его местонахождении и занимались поисками несколько месяцев, пока из-за отсутствия каких-либо наводок полиция наконец не опустила руки и не закрыла дело. Но Скотт не терял надежды. Он обратился к Маршалу и с помощью его связей всё-таки сумел отыскать Джейдена спустя полтора года. Только вот вместо счастливого воссоединения ему пришлось столкнуться с очередным разочарованием: при долгожданной встрече сын наотрез отказался говорить и дал ясно понять, что не хотел иметь с ним ничего общего. Скотт решил оставить его на какое-то время в покое и всё объяснить, когда они оба не будут на эмоциях, но, вернувшись в убежище через неделю, обнаружил, что Джей сбежал вновь, однако на этот раз позаботился о том, чтобы его больше не нашли. Скотт был совершенно разбит. Знал, что сам всё разрушил и винить мог лишь себя. Это были отравленные плоды его глупых ошибок, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как вкусить их и на собственной шкуре ощутить ту боль, которую он причинил своей семье.

Скотт уже и не надеялся когда-нибудь увидеть Джейдена вновь, но год назад тот неожиданно объявился сам. Мокрый насквозь и продрогший Джей был до смерти напуган – то, что у него возникли серьёзные проблемы стало понятно сразу же. Однако тогда Скотт ещё даже не догадывался об их истинном масштабе.

– Не говори глупостей, – недовольно цокнул Маршал. – Конечно же он жив.

– Ты прекрасно знаешь, что это никакие не глупости. – Скотт отвернулся к окну, чтобы незаметно сморгнуть предательские слёзы и спрятать трясущиеся руки. – Они уже угрожали ему смертью, если он не вернёт долг до конца года.

– Конец года ещё не настал, Скотт, – голос Маршала был твёрдым. – Не хорони его раньше времени. И не поддавайся эмоциям. Мне не нужно видеть твоего лица, чтобы знать, что ты на грани срыва. Этим ты ему никак не поможешь.

– Ты прав. – Скотт прикрыл глаза и, втянув побольше воздуха в лёгкие, медленно выдохнул. Проделав это несколько раз, он наконец взял себя в руки и повернулся к Блэйку.

– Так-то лучше, – одобрительно кивнул Маршал и на секунду замешкался. Скотт замер, стараясь не издавать ни звука и сохранять нейтральное выражение лица, хотя все внутренности вновь похолодели от страха. Блэйк явно о чём-то знал, и сейчас было важно его не спугнуть.

Когда Скотт уже смирился с тем, что Маршал ничего больше не скажет, тот неожиданно поделился с ним лучшими новостями за последние месяцы:

– Мои люди постоянно присматривают за ним. Он в порядке. Относительном.

Скотт прикрыл глаза и ощутил, как впервые за долгое время с его мышц сошло всё накопленное напряжение.

– Спасибо, Маршал. Это многое значит для меня, – искренне поблагодарил он, получив в ответ короткий кивок. Маршал, не изменяя себе, скрывал эмоции за привычной холодной маской, но Скотт знал, что ему было не всё равно.

– Я всего лишь возвращаю мой собственный долг. Ты многим пожертвовал, чтобы помочь мне. В том числе и собственной семьёй, – отчеканил Маршал, словно офицер при исполнении, и резко отвернулся. – Я пойду. Феликса наверняка уже подлатали.

Проверив время на телефоне, Скотт подскочил с места.

– Я с тобой. Мне по пути.

Они вышли из кабинета и направились к лифту.

– Операция?

– Да, попросили заменить Дэна, – подтвердил Скотт, закатывая глаза. – Он никак не разберётся со своим переездом.

– Серьёзно? – Блэйк вскинул брови. – Сколько уже это продолжается?

– Почти три месяца.

– По моим ощущениям прошла уже целая вечность.

– И для тебя это говорит о многом. Представь каково мне, – устало пробурчал Скотт, нажимая на кнопку второго этажа.

Лифт начал плавно спускаться вниз. Разговор пришлось прервать из-за присутствия других сотрудников и пациентов, поэтому Скотт наблюдал за тем, как горящие красным цифры медленно сменяли друг друга, и нервно постукивал ногой по полу, мысленно проигрывая основные этапы предстоящей операции. Как только двери распахнулись, он пропустил коллег вперёд и, выйдя следом за Маршалом, уже собирался с ним попрощаться, но увидел, как тот ни с того ни с сего застыл на месте.

– Что-то случилось? – сбитый с толку Скотт проследил за направлением его взгляда и увидел переговаривающихся между собой парня с девушкой. – Ты как-то побледнел. Мне позвать Джанет?

– Нет. Нет, я в порядке. Просто кое-что почудилось.

– Это Феликс? Откуда он знает Джемму? Думаешь, они сейчас познакомились?

– Нет, они уже встречались, – не отводя взгляда от пары, рассеянно ответил Маршал, но, вероятно, осознав смысл слов Скотта, развернулся к нему с такой сверхскоростью, что хрустнул шеей. – А ты-то откуда знаешь Джемму? Я тебе о ней не рассказывал!

– Она бывает здесь чуть ли не каждый день.

– Для чего? Проходит лечение?

Скотт покачал головой.

– Нет. Но её младшая сестра – да.

* * *

Феликс поблагодарил Джанет и уже готовился выйти из кабинета, но, приоткрыв дверь, столкнулся с неожиданным препятствием. Услышав стук и чей-то приглушённый стон вперемешку с едва слышной руганью, он с ужасом осознал, что случайно ударил кого-то по лицу, поэтому тут же рассыпался в извинениях:

– Упс! Простите, я не хотел! Вы в порядке? – медленно открыв дверь шире, Феликс аккуратно выглянул в коридор в поисках пострадавшего и замер, как только понял, кто это был.

Джемма стояла в паре шагов от кабинета, яростно растирая уже начавшую появляться небольшую шишку на покрасневшем лбу, и, даже не взглянув на него, огрызнулась:

– Очевидно же, что нет! Вы со всей дури зарядили мне по лбу!

– Джемма, это было не нарочно, – тихо вздохнул Феликс, из-за чувства вины на какое-то время забыв про собственную обиду. – Дай посмотрю.

Джемма, вероятно, только сейчас узнав его голос, посмотрела на него так, словно не верила своим глазам. Эта встреча, похоже, стала искренней неожиданностью для них обоих. Она наверняка надеялась, что больше никогда с ним не увидится, и поэтому сейчас не знала, как себя вести. Феликс в очередной раз разозлился, что за такой короткий срок позволил себе привязаться к ней. Дурак дураком. Как можно было так вляпаться?

– Феликс?! Что ты здесь делаешь? – ошеломлённо воскликнула Джемма. Заметив бинты на его руках, она ахнула и подошла ближе. – Ты в порядке?

– Ой, только не делай вид, что тебя это волнует, – не сдержавшись, грубо ответил Феликс, отдёргивая руку. – Ты ясно дала понять, что тебе всё равно, когда не пришла на свидание и заставила меня просто так прождать тебя весь вечер. Могла бы и предупредить, знаешь ли. Я не какой-то тиран, который бы силой заставил тебя со мной встречаться.

– Я знаю, как это выглядело, и мне очень жаль, что так получилось, но ты всё не так понял, Феликс, – протараторила Джемма и на эмоциях схватила его за руку, случайно надавив на раны. – О боже, прости-прости, пожалуйста!

Феликс прошипел от боли и на секунду зажмурил глаза, но, быстро оклемавшись, хмуро поинтересовался:

– Что здесь можно было не так понять?

– Можешь мне не верить, но я уронила телефон в канализацию, а все контакты с него в новом не восстановились. Я бы правда предупредила тебя, если бы знала, как с тобой можно ещё связаться, – заикаясь, ломано попыталась объяснить ситуацию Джемма. – Я пробовала искать твой профиль в соцсетях, но тебя там не оказалось и…

– Да, я не пользуюсь социальными сетями. Они отнимают слишком много времени, – перебил её Феликс и, немного помолчав, вздохнул. – Допустим, я тебе верю. Но это всё ещё не об…

– Ты веришь мне? – с надеждой нерешительно уточнила Джемма, оборвав его на полуслове.

– Подожди, я сказал «допустим». Это ещё не объясняет того, почему ты не пришла.

– Ты сам меня перебил, – нахмурилась Джемма и потёрла липкие щёки, привлекая внимание к своему лицу. Феликс только сейчас рассмотрел её получше и забеспокоился от увиденного.

– Стой, ты… – Феликс подавился словами. – Ты что, болеешь?

– Нет-нет, я здорова, – торопливо заверила его Джемма. Голос её заметно дрожал, а глаза были опухшие и красные от слёз.

Чёртов эгоист. При виде её очевидно разбитого состояния Феликс тут же совершенно забыл про злость и обиду. И как он сразу этого не заметил?

– Так что с твоими руками? Подрался с деревом? – сухо пошутила Джемма, попытавшись отвести от себя внимание. Феликс видел достаточно её разных улыбок, чтобы понять, что эта была самой натянутой и вымученной из всех.

– Не переводи тему, – мягко попросил он и нерешительно взял Джемму за руку, ободряюще сжимая её холодную ладонь своей. – Что случилось?

Феликс видел, с каким трудом ей дались следующие слова.

– У моей сестры рецидив рака, – шёпотом выдавила Джемма, вытирая свежие дорожки слёз рукавом свитера. Её плечи затряслись, и Феликс, испугавшись, что она впадёт в истерику, не задумываясь зажал её в объятиях.

Спустя две долгие минуты не нагнетающего молчания, тихих всхлипов и больно впившихся в плечи ногтей Джемма стыдливо отстранилась. Покачав головой, она криво усмехнулась:

– Прости за это. Я шла сюда за успокоительным. Не знаю, нужно ли оно теперь.

– Не думал, что я настолько хорошо вжился в роль седативного средства, – попытался развеселить её Феликс и довольно улыбнулся, когда она разразилась искренним смехом. Его тут же накрыла волна облегчения: такая открытая девушка, как Джемма, заслуживала быть счастливой намного больше, чем он.

– Да уж, ставлю тебе все пять звёзд, – с благодарной улыбкой поддержала Джемма его шутку и, помедлив, прикусила губу. – Я поэтому и не смогла прийти. Узнала о том, что сестру положили в больницу за пару часов до свидания. Тут же побежала к ней и случайно выронила телефон, когда собиралась написать тебе. Прости ещё раз.

Феликса накрыла волна стыда. Ему явно нужно было перестать делать поспешные выводы и незаслуженно осуждать людей. Он часто забывал, что не всё в этом мире было так однозначно: помимо чёрного и белого существовали и другие цвета. Феликс настолько привык остерегаться людей, настолько боялся предательства и боли, что всегда старался находить в каждом человеке плохое и тем самым оправдывать свою отчуждённость и закрытость. Это и являлось его главным недостатком.

Неудивительно, что все от него сбегали.

– Даже не смей извиняться. Ты же не сделала этого специально. Я понимаю.

– Знаешь… Несмотря на то, что я получила по лбу, я правда рада, что мы снова встретились. Уже почти смирилась с тем, что больше никогда тебя не увижу, но всё же немного надеялась на обратное.

– Нам явно нужно перестать сталкиваться подобным образом. Слишком травмоопасно, – стараясь побороть смущение, Феликс, посмеиваясь, попытался свести всё к шутке, однако быстро передумал. Хотел, чтобы Джемма знала, что это взаимно. – Я тоже очень рад. Правда.

Джемма застенчиво улыбнулась, но так же скоро поникла, увидев мимо проезжающую на инвалидной коляске юную пациентку. Феликс поджал губы и нахмурился.

– Мне очень жаль твою сестру, – искренне посочувствовал он, не зная куда деть свои руки, которые так и чесались вновь завлечь Джемму в их утешительное кольцо. – Как её зовут?

– Саманта, но все называют её Сэм. Ей недавно исполнилось шестнадцать.

– Какая она?

– До жути добрая. Открытая. Невероятно сильная и смелая. Мне в этом вопросе до неё, как до Марса, – примесь нежности, искреннего восхищения и грусти в голосе Джеммы пробрала Феликса до костей. – Она совершенно не заслужила такой боли. Впрочем, как и многие здесь.

У Феликса не было брата, сестры или хоть какого-то подобия семьи, поэтому он не мог представить, какие чувства сейчас испытывала Джемма, но ни на секунду не сомневался в том, что Сэм была ей безумно дорога. Настолько сильно, что она боялась её потерять. Феликсу всегда хотелось, чтобы и у него был такой близкий человек. Он уже давно смирился со своим одиночеством, но, несмотря на это, сейчас остро ощутил, как сильно оно его ранило. Как сильно ему не хватало любви и заботы. И как сильно ему хотелось делиться ими в ответ.

– Ей повезло, что у неё есть такая любящая сестра.

– Да, но этого недостаточно.

Джемма поджала губы, явно коря себя за то, что не могла сделать для Сэм большего, но прежде чем Феликс успел что-то ответить, его неожиданно перебил из-за спины подлетевший Маршал:

– Феликс, ты чего здесь прохлаждаешься? Время – деньги! Я жду в машине. Не будешь через минуту – пойдёшь пешком!

Окинув Джемму чёрствым взглядом, он развернулся на пятках и уверенно прошествовал к стоящему чуть поодаль Александру. Дав ему какие-то указания, Блэйк многозначительно кивнул в их сторону, после чего направился к лестнице. Феликс раздражённо пропыхтел и отвернулся.

– Прости, у него явные проблемы с манерами.

– Кто это? – проигнорировав извинение, поинтересовалась Джемма.

– Мой босс.

Она недоумённо нахмурилась.

– Но ты же говорил, что работаешь фотографом.

Феликс мысленно выругался и попытался ловко сориентироваться.

– Да, в свободное от основной работы время. Прости, мне правда нужно идти. Он довольно вспыльчивый и больше всего не любит, когда его заставляют ждать.

– Ничего страшного, я понимаю. Мне уже как раз нужно возвращаться к Сэм.

– Хорошо, я… – Феликс замялся, не зная, как попросить у Джеммы её новый номер, но, к счастью, она его опередила. Взяв листочек с ручкой у медсестры на посту, Джемма начеркала свои контакты и протянула ему голубую бумажку.

– Напиши мне. Пожалуйста.

Феликс кивнул и, убрав листочек в карман, уже собрался уходить, но, бросив короткий взгляд за её плечо, словно прирос к месту. Не веря своим глазам, он несколько раз ущипнул себя пальцами, однако всё равно продолжил видеть перед собой того, кого ещё минуту назад считал умершим.

– Эй, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Джемма. Феликс едва обратил на неё внимание.

Голова гудела. Видение не пропадало. Собравшись с духом, Феликс сам до конца не верил в то, какое имя собирался произнести.

– Уилл?

Глава 6.

– Я не понимаю, как ты это делаешь? – удручённо пробубнил Уилл после очередного карточного фокуса, секрет которого он вновь не сумел разгадать.

– Ничего сверхъестественного. Старая добрая ловкость рук, – как обычно, самодовольно ответил Феликс. Мысль о том, что он умел делать хоть что-то, чего не мог тот, кто многому его научил, всегда ему невероятно льстила. – Ты же вор! Должен сходу подмечать такие вещи!

– Незаметно обчищать карманы и находить нужную карту в колоде – не одно и то же, Феликс.

– Я её и не нахожу – я её знаю. Чаще всего лишь заставляю тебя поверить в то, что это был твой выбор.

– Выбор без выбора? – Уилл вскинул брови. – В этом и вся магия?

– Не совсем. Это лишь один из возможных способов. Он работает не всегда. – Феликс положил две части колоды на стол и пролистал карты. – И я не согласен с тем, что воровство и фокусы – разные вещи. Они во многом пересекаются.

– Что же, помимо ловкости рук, у них общего? – фыркнул Уилл, захлопывая коробку с недоеденной пиццей. – Фокусники и близко не зарабатывают столько, сколько мы за одно самое плёвое дело.

– Дело не в деньгах, – с лёгким раздражением пояснил Феликс, собирая карты в одну стопку. – К примеру, их связывает отвод внимания. Воры, как и фокусники, отвлекают людей. Только первые делают это для того, чтобы незаметно снять часы или подцепить кошелёк, а вторые – чтобы свершить «магию», – он помедлил, отпивая из жестяной банки кока-колу. – А ещё фокусы могут быть отражением нашей деятельности или жизни.

– Да? И как же? – Уилл старался выглядеть не слишком заинтересованным, но Феликс знал, что тот был заинтригован. С твёрдым намерением убедить друга в своей правоте он ещё раз – уже по-классически – перетасовал колоду и, раскрыв карты веером, вытянул их перед собой.

– Выбирай.

– В этот раз это мой выбор или навязанный тобой?

– Твой-твой, не дрейфь, – снисходительно хмыкнул Феликс. Уилл окинул его недоверчивым взглядом, но всё же вытянул одну из карт из левого края и, запомнив её, вернул на место. – Можешь даже сам перемешать, – предложил Феликс, протягивая колоду другу, и звонко расхохотался, когда тот с горем пополам справился с доверенной задачей. – Это было легендарно. У тебя определённо врождённый талант, приятель. Не думал податься в фокусники? – продолжая весело улыбаться, пошутил Феликс и кряхтя поднял все выпавшие в процессе сего неловкого действия карты с пола.

– Со стороны это выглядело намного проще, – обиженно пробурчал Уилл, скрещивая руки на груди, из-за чего практически успокоившийся Феликс вновь разразился громким смехом. – Хватит! Тебе напомнить про твоё самое первое дело? Вот это было по-настоящему легендарно!

Феликс тут же затих и возмущённо запротестовал:

– Ты обещал не вспоминать об этом!

Его самая первая кража была настоящей катастрофой – если бы не Уилл, он бы уже давно отбывал срок в тюрьме. К счастью, всё обошлось, но тогда ещё больше наставник, чем друг несколько недель продолжал напоминать ему о его позорном провале, пока они в конце концов не договорились забыть об этом, если Феликс выиграет спор. Очевидно, он приложил максимум усилий и всё-таки победил, потому что очень хотел, чтобы его наконец начали воспринимать всерьёз и перестали подшучивать над ним при любой выдавшейся возможности. Благодаря этому, дело не упоминалось почти полтора года. Феликс уже понадеялся, что оно благополучно ушло в небытие, но не учёл одной малюсенькой детали: Уилл никогда ничего не забывал.

– Заметь, я долго сдерживался. Ты бы знал, сколько раз мне приходилось прикусывать язык.

– Покажи мне хоть одного вора, который не накосячил на первом деле, – недовольно сопя, буркнул Феликс.

– Ты прав, мы все когда-то через это проходили. Все когда-то ошибались, – неохотно согласился Уилл, но Феликс слишком хорошо его знал, поэтому не спешил радоваться. И, как выяснилось, не зря. – Но обычно мы делали для этого хоть что-то, а не стояли, как истуканы, – не мог не добавить Уилл, с громким хохотом ловко уворачиваясь от полетевшей в его лицо подушки.

Феликс лишь смиренно вздохнул и, вытащив валета треф из колоды, обратился к продолжающему похрюкивать от смеха другу:

– Это твоя карта?

К счастью для него, этот вопрос тут же привлёк внимание Уилла, и прежняя тема мгновенно забылась. Приглядевшись к карте, тот покачал головой.

– Нет. Ты немного ошибся.

Феликс недоумённо нахмурился.

– Ты решил мне отомстить? Это твоя карта, не обманывай!

– Я не вру! У меня был червовый валет!

– Правда? – Феликс озадаченно уставился на карту и через какое-то время театрально вздохнул. – Ты прав. Я его вижу. Он просто спрятался.

– Где ты его видишь? В смысле спрятался?

Феликс едва не засмеялся от выражения абсолютной растерянности на лице Уилла, но всё-таки сумел сдержаться.

– Сейчас я его выведу на чистую воду, – вместо ответа с напускной серьёзностью сказал он и несколько раз быстро встряхнул картой, пока на месте чёрного валета наконец не появился красный. Последовавшая за этим трюком изумлённая реакция точно окупила все насмешки и шутки, что он вытерпел две минуты назад.

– Чт- как? Как ты это сделал?

– Мы тоже прячемся, – проигнорировав вопросы потрясённого Уилла, торжественно провозгласил Феликс. – Притворяемся другими, отыгрываем роли. Ведь так?

Уилл разинул рот, удивлённо на него вылупившись.

– Эм… Смотря что ты хочешь этим сказать…

– Ты чего так напрягся? – недоумённо усмехнулся Феликс, но не стал слишком зацикливаться на странной реакции. Видимо, Уилл всё ещё не отошёл от фокуса, поэтому не сразу понял, что он имел в виду. – Мы же часто примеряем какие-то роли для дел. Я прав?

После этих слов кулаки друга мгновенно разжались и на его загорелом лице (он недавно вернулся с ещё одного спонтанного отпуска в Греции) заиграла расслабленная полуулыбка.

– Да, всё верно. Отражение нашей деятельности. Я понял. Но всё же… как ты это сделал?

– Даже не знаю, Уилл. Должно быть, это всё магия, – поиздевался Феликс, после чего взял коробку от пиццы и полупустую банку газировки и отправился на кухню, оставляя обескураженного Уилла гадать о том, как он провернул этот фокус. Феликс уже давно планировал ему как-нибудь отомстить, поэтому просто не мог не насладиться своей маленькой победой.

В следующий раз будет знать, как насмехаться над ним. Феликс горделиво улыбнулся, мысленно пожимая себе руку и уже прикидывая, какие ещё фокусы он сможет показать, чтобы Уилл окончательно лишился дара речи. А ещё лучше навсегда забыл про первую кражу. Да, это было бы прекрасно.

* * *

– Что? Какой ещё Уилл? – крайне озадаченно вопросила Джемма, вырывая Феликса из неожиданно всплывшего давнего воспоминания.

– Ты меня, видимо, с кем-то спутал. Я Стэн, – попытался разрушить его надежды якобы-не-Уилл.

Но разве такое было возможно? Феликс внимательнее присмотрелся к лицу так называемого Стэна и только сильнее запутался. Оно выглядело практически идентичным – более зрелым, естественно, но по большей части таким же, каким отпечаталось в памяти. Оттенок глаз, правда, был будто тусклее – ближе к серому, чем к голубому. И волосы отличались: Феликс их помнил блондинистыми, а не тёмными. Переведя изучающий взор на шею парня, он нахмурился, не найдя там знакомой татуировки уробороса, и тут же принялся перебирать в голове всевозможные разумные предположения.

Он замазал её гримом для новой роли? Может быть, он так скрывался, потому что его преследовали?

Пока он проводил своё расследование, примеряя на дезориентирующую ситуацию тысячу приходящих на ум вариантов, произошло то, что повергло его в ещё больший шок.

– Стэн! Ты пришёл! – просиявшая Джемма уже вовсю крепко обнималась с Уиллом, которого она почему-то тоже называла Стэном. Это, конечно, было всё очень странно. Феликс не знал, что ему следовало предпринять и как реагировать, поэтому просто наблюдал за разворачивающейся сценой с отвисшей челюстью. Не лучшее решение, но на большее он пока не был способен.

– Я не мог не прийти! – воскликнул предполагаемый Стэн, смачно целуя Джемму в щёку. Феликс наконец захлопнул рот и оценивающе сощурился. – Я же обещал Сэм сыграть её любимые песни на гитаре. К тому же, – не-Уилл расстегнул рюкзак и достал оттуда кипу тетрадок, – мне нужно передать тебе конспекты. У нас скоро экзамен, а ты сама знаешь, что профессору Коллинзу чужды понятия снисходительности и сострадания. Старый хрыч не даст поблажек, даже если в тебя ударит молния, – вложив в последнюю фразу всю накопленную ненависть, выплюнул он, на что Джемма лишь понимающе сморщилась.

– С каких пор ты играешь на гитаре? – выпалил Феликс, прежде чем успел себя остановить. На него тут же косо уставились две пары глаз.

– Эм… С девяти лет? – криво улыбаясь, медленно ответил, кажется, окончательно растерявшийся Стэн, так как его слова прозвучали больше как вопрос, нежели утверждение. – Джемма, ты не хочешь познакомить меня со своим новым другом?

– Ах, да! – с благодарностью принимая тетради, тут же воодушевилась Джемма. – Стэн, это Феликс. Я тебе о нём рассказывала, помнишь? Феликс, это Стэн Эдвардс – мой лучший друг. Мы с ним вместе учимся.

Услышав его имя, похоже, точно-не-Уилл кардинально изменился в лице. Окинув Феликса надменным взглядом, он расправил плечи, подобно гордому павлину, и без намёка на прежнюю улыбку проговорил:

– А, тот самый Феликс, который сбил тебя с ног и стащил твой пропуск, чтобы у него был повод увидеться с тобой снова? Да, что-то припоминаю.

– Не говори ерунды! – упрекнула друга Джемма, хлопнув того по плечу. – Ты сам прекрасно знаешь, как он меня выручил. Извинись!

– Хорошо-хорошо! Только не бей меня больше, – смягчился Стэн и приподнял руки в примирительном жесте. Повернувшись к Феликсу, он неохотно пробубнил: – Прости. Я не хотел обвинять тебя в воровстве и сталкинге.

«Иронично, что одна из этих вещей правда», – про себя хмыкнул Феликс и несмотря на то, что заметил неискренность со стороны Стэна, пожал ему руку.

Потная. А ведь сколько бравады.

– Ничего, я не обижаюсь, – отмахнулся от пустых извинений Феликс и сразу же обратился к Джемме. – Я бы поговорил ещё, но мне уже пора. Я напишу тебе сегодня. Надеюсь, скоро смогу узнать Сэм лично, а пока… – он немного пошарил в рюкзаке и вынул красное яблоко, которое должно было стать его перекусом, но сейчас обрело более значимую роль, – передай ей это от меня вместе с наилучшими пожеланиями.

От ушей Феликса не укрылось пренебрежительное фырканье Стэна, но он решил никак не комментировать этот детский сад. Серьёзно? Чего он хочет этим добиться? Высмеять его перед Джеммой? Она вряд ли это оценит. Чувства Стэна к ней были настолько очевидны, что их можно было даже вывести у него на лбу, и это ничего бы не изменило, так с чего он вдруг решил, что жалкое ребячество возвысит его в её глазах и прибавит недостающих очков? Вероятно, он видел в Феликсе угрозу или подозревал в фальши, но при этом же сам себя закапывал. Уилл бы действовал иначе. Он умел держать лицо и выглядеть намного выигрышнее на фоне своих соперников, поэтому Феликс собирался последовать его примеру. Не опускаться до уровня Стэна, чтобы что-то доказать или унизить оппонента. Феликс знал правду, и этого было достаточно. Он не искал никакой выгоды и не хотел показаться «белым и пушистым». За его действиями стояли искреннее сопереживание и желание хоть как-то подбодрить обеих сестёр Стоун, и, сколько бы ни бесился неуверенный в себе и необоснованно ревнивый Стэн, Феликс имел на это полное право.

– Феликс… Спасибо тебе большое, – расчувствовалась Джемма. – Не знаю, совпадение это или что-то ещё, но Сэм буквально час назад говорила о том, как хочет большое красное яблоко! Это её любимый фрукт. Как ты узнал?

– Должно быть, это всё магия, – сухо пошутил Феликс, внимательно наблюдая за реакцией Стэна. Её полное отсутствие (не считая очевидного презрения, которое читалось в ледяных глазах и поджатых губах), к сожалению, лишь в очередной раз подтвердило, что это был не Уилл, а его пугающе похожий двойник. – Увидимся. – Феликс кивнул улыбающейся Джемме и, направившись в сторону заждавшегося его Александра, расплылся в победной ухмылке, когда краем уха услышал разозлённый шёпот.

– Стэн! Что это, чёрт возьми, сейчас было?!

* * *

Валяясь в кровати, Феликс задумчиво перебирал потрепавшиеся за многие годы карты и пытался тщетно вспомнить, когда он в последний раз не то, что практиковал с ними фокусы, а хотя бы держал их в руках. Это определённо было до неожиданного исчезновения Уилла, но у Феликса не получилось бы назвать точного дня и часа, даже если бы к его лбу приставили пистолет и потребовали незамедлительного ответа.

Он тогда вообще едва ли что осознавал. Феликс был абсолютно не готов потерять своего единственного друга и вообще человека, для которого он не являлся невидимкой или способом наживы, поэтому продолжал выполнять внедрённые в него функции на автоматизме. Словно разучился жить, как раньше. Не знал, куда податься, и просто не мог заставить себя притронуться к колоде. Один её вид служил болезненным напоминанием о подшучиваниях, целях, кражах, но в первую очередь о том, что всё это навсегда осталось в прошлом. А с недавних пор не только потому, что Уилл пропал без вести. Даже если бы он материализовался в комнате прямо сейчас, это бы ничего не изменило. То время было уже не вернуть. Потому что Феликс, вроде как, больше этого не хотел.

Несмотря на то, что они были хорошими приятелями и партнёрами по преступлению, Феликс едва знал Уилла. Он, видимо, магнитом притягивал к себе самых скрытных людей, потому что назвать это обычным совпадением язык не поворачивался. Феликс мог лишь с уверенностью сказать, что друг был блистательным игроком в футбол, любил пиццу с ананасами и йоркширский чай практически больше всего на свете, а ещё просто жил и дышал адреналином. Уилл напоминал стереотипного «плохого парня» из американских подростковых фильмов: гонял на мотоцикле, в любое время года ходил в кожаной куртке и солнечных очках (даже ночью. Сколько бы Феликс ни говорил ему о том, как нелепо это выглядело, Уилл всегда отмахивался. Якобы это прибавляло ему «некой загадочности и шарма»), курил, как паровоз, часто пропадал в клубах, возвращаясь только под утро, или сам устраивал масштабные вечеринки. Феликс догадывался, что таким образом друг пытался бежать от чего-то, – вероятно, от какой-то глубокой обиды или детской травмы – однако любые попытки выяснить подробности всегда пресекались на корню. Он и сам рассказывал о своём прошлом лишь в общих чертах, продолжая многое держать в секрете, поэтому вынуждать Уилла делиться собственными «демонами» не мог. Феликс уважал обозначенные границы, поддерживал, как мог, выручал из передряг, всегда был на его стороне и взамен получал то же самое. Уилл стал ему не просто наставником или другом. Он стал ему братом. Занял место, которое Феликс прежде не замечал, потому что упрямо и тоскливо смотрел лишь на те, что априори не должны были пустовать. А потом, как и другие, Уилл его покинул тоже. Только всё ощущалось по-другому. Потому что три года назад Феликс впервые потерял того, кого знал. И это оказалось намного больнее зияющей дыры от неведения.

Феликс бы продолжил закрываться от воспоминаний об Уилле, но появление Стэна пробило брешь в сдерживающей их плотине. В машине он не проронил ни слова, однако, к счастью, его никто и не пытался разговорить: Маршал думал о чём-то своём, Александр слушал музыку, а Джонсон… Джонсон всегда молчал. Вернувшись в особняк, Феликс тут же спрятался в своей комнате и включил какой-то боевик, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, но совсем скоро осознал, что совершенно не следил за сюжетом и в конце концов поднял белый флаг. Может, это было знаком. Ему уже, наверное, давно пора было начать двигаться дальше, наконец смирившись со смертью друга, и перестать тешить себя пустыми надеждами. Зачем Уиллу прятаться? Он не говорил о каких-то планах на побег или серьёзных проблемах. А он бы точно сказал об этом. Они с самого начала договорились такое не скрывать. В тот день Уилл просто отправился на дело с каким-то другим сообщником и больше не вернулся. Если бы его задержали, он бы вышел на связь с Феликсом: они заранее разработали неплохой план по спасению как раз на такой случай. Однако прошло уже три года, но никаких подтверждений тому, что Уилл был жив и здоров, так и не поступило. Следовательно, здесь напрашивался лишь один вывод. Сколько бы Феликс ни отнекивался, сколько бы ни находил причин для отчаянной веры в обратное, он давно должен был признать очевидное.

Уилла больше нет.

Феликс резко втянул воздух в лёгкие и покачал головой. Он отказывался в это верить. Уилл умел выживать намного лучше него, и раз сам Феликс ещё был в порядке (по крайней мере, физическом), значит, друг тоже пока находился на земле, а не под ней. Ведь что такое три года? Если другого выхода не оставалось, люди, бывало, скрывались всю жизнь. Изменить имя и внешность в воровских реалиях было проще простого. Наверняка Уилл откуда-то наблюдал за ним и смеялся над тем, что он его до сих пор не вычислил.

Феликс нервно усмехнулся, поражаясь самому себе. Оставаться наедине с собственными мыслями ему было точно противопоказано. Срочно следовало с кем-то поговорить. Желательно, с кем-то адекватным и в здравом уме, а не с такой же, как у него, склонностью к самообману.

Тяжело вздохнув, Феликс достал из кармана бумажку со слегка размазавшимся номером и решил, что прошло уже достаточно времени для того, чтобы написать Джемме. Он тут же отложил карты в сторону и потянулся к лежащему под подушкой телефону, мысленно составляя будущее сообщение, которое бы не было слишком эмоциональным, но при этом не казалось холодным и незаинтересованным. Остановившись на том, что простого приветствия для начала будет вполне достаточно, Феликс добавил номер в свои контакты и открыл чат. Чтобы не успеть струсить, он быстро напечатал сообщение и с бешено стучащим сердцем нажал «Отправить», мгновенно отбрасывая телефон подальше от себя. Уведомление о пришедшем ответе поступило почти сразу же, и Феликс был не уверен, стоило ли считать это хорошим знаком. В голове зароились сомнения. Что если это был неловкий жест вежливости, и она не ожидала, что он ей и вправду напишет, и сейчас вместе со Стэном смеялась из-за его наивности? А вдруг она дала ему чей-то чужой номер?

Нет, Джемма явно не была настолько жестока. Она казалась вполне искренней, когда извинялась за то, что не пришла, и когда просила его написать ей. У него не было веских причин сомневаться в ней и её мотивах.

Отмахнувшись от глупых мыслей, Феликс разблокировал телефон и уже приготовился прочитать ответ, как в его комнату без спроса ворвался Маршал.

– Я могу войти? – для галочки поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, вальяжной походкой прошествовал к письменному столу. Сев в рядом стоящее кресло, он вновь обратился к Феликсу: – Чем занимаешься?

– Эм… Да так, всяким, – промямлил Феликс, выходя из ступора. – Стучаться не учили?

– В своём доме не стучусь. Привыкай.

– А, ну конечно. Чего это я. Выдумал какие-то личные границы. Забылся, глупый.

– Сегодня в больнице ты говорил с девушкой… – Маршал совершенно невозмутимо задал следующий вопрос. Вероятно тот, который его, в первую очередь, и интересовал. – Это была та студентка, которую ты фотографировал?

Феликс недоумённо нахмурился, не зная, что ему следовало ответить. Зачем Маршалу вдруг понадобилась эта информация? Захотел иметь ещё один рычаг давления? Или это было притворство, и он уже и так всё знал?

Окончательно запутавшись, Феликс нерешительно кивнул.

– Да, это была она.

– Всё-таки подружился с ней?

Феликс окинул Маршала подозрительным взглядом. Неожиданная заинтересованность Джеммой не могла не вызвать у него определённых опасений.

– Что-то вроде того, – как можно более расплывчато ответил он, не спеша раскрывать деталей.

Маршал поджал губы, но всё же кивнул, видимо, решив не допытываться до сути их отношений. Которых, вообще-то, пока и не было, поэтому Феликс даже и не соврал. Он ещё сам не понимал, что конкретно связывало их с Джеммой, так что объяснить это другим людям не мог и подавно (да даже если бы и мог, никогда бы не стал обсуждать с Маршалом свою личную жизнь).

– Что она делала в больнице? Болеет?

– Почему тебя вдруг это так заинтересовало? – больше не желая ему подыгрывать, огрызнулся Феликс.

Блэйк, к его огромному удивлению, тут же замешкался.

– Я просто боюсь, что она может тебе помешать, – Маршал постучал пальцами по подлокотнику кресла, явно чего-то недоговаривая. – Сейчас ты прежде всего должен быть сосредоточен на том, чтобы изменить свою жизнь. Мне кажется, она отвлекает тебя от основной цели.

– Подожди-подожди, – перебил его Феликс. – Я не думал, что эта, как ты выразился, «основная цель» должна лишать меня моих собственных решений и выбора. Я имею право заводить новые знакомства, – он сделал небольшую паузу и нахмурился уже по другой причине. – И с чего ты вдруг решил, что Джемма мне помешает? Ты её даже не знаешь, не будь таким предвзятым. Может, она наоборот уже оказывает на меня положительное влияние.

– Да? Ты поэтому так сильно расстроился, когда она не пришла на свидание, что не смог сфокусироваться на деле и чуть не оказался за решёткой? – неожиданно съязвил Блэйк, прожигая Феликса едким взглядом. Да как он смел так разговаривать?

Феликс чуть было не начал оправдываться, но застыл, не выдав и звука: слова встали поперёк горла от вмиг заполонившей его тревоги.

– Откуда ты знаешь про свидание? – повысив голос, потребовал он ответа. – Ты всё это время следил за мной?!

– Ты и сам знаешь, – с напускной невозмутимостью ответил Маршал. – Или это не ты подслушивал мой разговор по телефону сегодня?

В отличие от с виду непринуждённого Маршала, Феликс просто кипел от ярости.

– Конечно, подслушивал, ведь он касался меня! Я имею право знать, что происходит! Как и имею право на личное пространство! Для чего тогда нужен Александр, если за мной вечно наблюдает кто-то ещё? Даже когда я об этом, чёрт возьми, не догадываюсь!

– Это обычная мера предосторожности, Феликс. Не кипятись, – продолжая сохранять раздражающее спокойствие, попытался утихомирить его Маршал. – Мне не хотелось рисковать. Благодаря этому я мог удостовериться, что с тобой всё в порядке.

Феликс едва не лопнул от возмущения. Он просто не мог поверить в то, что слышал. Что он вообще выслушивал все эти бредовые объяснения, когда давным-давно должен был бежать отсюда куда подальше.

– Это всё равно не давало тебе права следить за мной. Это статья, в курсе? Ты больной человек, Маршал. Тебе надо лечиться.

Вот теперь ему стало по-настоящему страшно. Во что же он ввязался?

Феликс бегло осмотрел комнату на наличие хоть какого-то предмета, которым (в крайнем случае) можно было бы вырубить Маршала, но ничего подходящего не нашёл. Если ситуация вдруг станет неуправляемой, ему придётся руководствоваться кулаками.

– Феликс, послушай, – Блэйк выпустил усталый вздох и сжал переносицу своими худыми вытянутыми пальцами. – Я понимаю, что ты злишься или, вероятно, боишься, но я правда хочу тебе помочь.

Феликс намеренно пропустил его слова мимо ушей и колко спросил:

– Этим ты и занимаешься, да? Находишь людей, следишь за ними, даёшь глупую надежду и убиваешь?

– Да что за пургу ты несёшь, Феликс?! Я не убийца! – мгновенно взорвался Маршал, подрываясь с кресла. За всё время их разговора это была первая искренняя эмоция, которую он проявил, но всё же сумел довольно быстро взять её под контроль. Понизив голос, он продолжил: – Да, я далеко не святой человек. Я обманывал людей, я пользовался ими, отбирал у них имущество, предавал их. Но я никогда никого не убивал и переходить эту грань не собираюсь. Я хочу стать лучше.

– Значит, этот проект… – Феликс помедлил, – он что-то вроде твоего искупления?

– Да. Можно выразиться и так.

– Ты только что признался, что обманывал людей и предавал их, и хочешь, чтобы я после этого тебе доверял? Я, конечно, бываю дураком, но не настолько.

– Ты мне и до этого не доверял, – фыркнул Маршал. – Я просто решил быть честным. Не притворяться тем, кем не являюсь.

– То есть, я могу сейчас задать тебе любой вопрос, и ты скажешь правду? – подозрительно сощурившись, зацепился за возможность копнуть глубже Феликс, на что Маршал лишь отрицательно помотал головой.

– Ага, разбежался. Я уже достаточно рассказал. Большего знать тебе не нужно, – разбил его надежды Маршал и, прежде чем Феликс успел как-то на это возразить, быстро перевёл тему: – Давай всё-таки вернёмся к Джемме.

– Ты даже имя её знаешь?

Маршал тяжело вздохнул так, словно дать ответ на этот вопрос было равносильно прохождению девяти кругов ада Данте, и кивнул.

– Мера предосторожности.

– Сталкинг, – тут же поправил его Феликс, и Маршал, к своей чести, не стал с ним спорить.

– Называй, как хочешь. Меня в любом случае интересует другое.

– Я не вижу смысла возвращаться к этой теме. Я не перестану с ней общаться только потому, что ты печёшься за свой проект. Джемма мне никак не мешает, и у меня нет серьёзных причин сомневаться в ней и её искренности.

– Ты уверен, что доверять малознакомой девушке – хорошая идея? – будто ничего не услышав, всё не успокаивался Блэйк. – Как она объяснила то, что не пришла на свидание?

– Из-за семейных проблем, – взвесив все за и против, в конце концов сдался Феликс, избегая личных подробностей. Сначала он собирался просто проигнорировать любые вопросы про Джемму и закрыть эту тему, но в последнюю секунду всё же захотел доказать Маршалу его неправоту.

– Тогда она же могла хотя бы предупредить тебя, что не придёт. Проявить банальную порядочность, – продолжил свою атаку Маршал, но Феликса было не переубедить.

Он знал, какую реакцию вызовут его следующие слова, но даже не планировал врать. Если бы Феликс это сделал, то лишь доказал бы, что в них невозможно поверить. Что всё это выдуманная отговорка, и Джемме было, что скрывать. Однако какими бы странными и подозрительными эти слова ни показались Маршалу, Феликс не сомневался: она не врала. Хоть он и знал её не так давно, но уже успел заметить, что Джемма была, мягко говоря, немного неряшливой и неуклюжей. Одна вечная пропажа пропуска чего стоит. Если туда ещё прибавить их падение и удар дверью, то история с телефоном уже не казалась такой надуманной и притянутой за уши.

Феликсу, по большей части, было всё равно, что подумает Маршал. Именно поэтому он вздёрнул подбородок и твёрдо ответил:

– Она сказала, что уронила телефон в канализацию.

– И ты ей поверил? Серьёзно? – абсолютно предсказуемо прыснул Блэйк. В его глазах (уже не так предсказуемо) впервые отразилось искреннее изумление.

– А у меня есть основания ей не верить?

– Того, что это самая наиглупейшая отмазка, которую я слышал в своей нескончаемой жизни, уже вполне достаточно.

– Нескончаемой жизни? – Феликс удивлённо рассмеялся. – Сколько тебе лет? Тридцать? И это ты мне ещё что-то высказывал насчёт чрезмерного драматизма?

– Не переводи тему, – быстро пресёк его попытку отвести от себя внимание Маршал. – Она промыла тебе мозги? Как ты вообще на это повёлся?

– Зачем ей что-то выдумывать? Какая ей с этого выгода?

– Не будь таким наивным.

– Я не наивный! – не выдержав, вскричал Феликс. – Я рассуждаю трезво! Её сестра больна! Не думаю, что она стала бы тратить время на то, чтобы дурачить парней. Это просто не имеет смысла!

Осознав, что сказал, Феликс мысленно ударил себя по лбу. Вот и избежал подробностей.

– Поверь, они всегда находят на это время.

– Только не надо проецировать свой неудачный опыт с женщинами на мою ситуацию, хорошо? Я сам разберусь, – оскалился Феликс, чувствуя, как кровь в его жилах вновь начинает яростно бурлить.

Маршал недовольно цокнул, вскидывая руки в знак капитуляции.

– Раз такой умный, не вздумай потом жаловаться. Просто помни, что я тебя предупреждал.

Уведомление о новом сообщении стало для Феликса спасительной соломинкой. Не заботясь о том, как грубо это прозвучит, и полностью проигнорировав сказанное Маршалом, он ровно проговорил:

– Не мог бы ты наконец свалить? Мне нужно ответить на сообщение.

Маршал лишь закатил глаза и так сильно оттолкнул от себя кресло ногой, что оно отлетело к столу и с грохотом перевернулось. Не сказав больше ни слова, Блэйк поправил смявшиеся брюки и с гордо приподнятым подбородком поспешил покинуть комнату.

Мгновенно воцарившаяся тишина помогла Феликсу немного остудить пыл и сконцентрироваться на более важных вещах. Окончательно успокоившись, он решил, что ему больше не стоило тратить свои нервы на такого вспыльчивого, обиженного жизнью человека, и с вновь проснувшимся волнением подхватил телефон с кровати.

«Ты ещё здесь?» – гласило последнее пришедшее сообщение от Джеммы, поэтому он торопливо напечатал ответ, предлагая ей созвониться. Феликс надеялся, что её мягкий мелодичный голос сейчас положительно повлияет на его встревоженное состояние и сгладит все углы, появившиеся из-за циничного Маршала. Его слова и поведение были просто немыслимы. Кем он вообще себя возомнил? Его отцом? Вздумал ещё учить Феликса жизни, беспочвенно подозревая невинную девушку в обмане и корысти, когда сам только признался, что совершал дела и похуже. Обычный лицемер, который судил по себе и таким же гнилым, как он, людям. Феликс, конечно, и сам не был хорошим человеком, однако, по крайней мере, пытался измениться не просто на словах, но и на действиях. Пытался научиться доверять хоть кому-то. Дать людям шанс. Маршалу бы сначала самому разобраться в своём душевном раздрае, а уже потом лезть с советами к другим. Толку от его предвзятости и высокомерия было никакого. Хотя, может, именно благодаря этому проекту Блэйк увидит себя с другой стороны и начнёт собственное преображение.

– Если сначала научится нормально разговаривать, – буркнул Феликс в пустоту и дёрнулся от пронзительной мелодии звонка. Ладони тут же слабо затряслись, а лоб от волнения покрылся испариной. Феликс только сейчас осознал, что даже не знал, о чём говорить. Спросить ли про Сэм или всё же не стоит о ней напоминать? Нет, если он ничего не скажет, то Джемма может принять это за полное равнодушие к её проблемам. Значит, нужно было спросить, но мягко и непринуждённо. Якобы невзначай.

Решив себя не накручивать, Феликс сделал глубокий вдох и принял звонок.

– Джемма! – слишком громко и чересчур эмоционально воскликнул он, тут же сморщивая лицо. – Прости. Не рассчитал громкости. Привет.

Феликс прикусил кулак, чтобы не опозориться ещё больше, но, к счастью, Джемма сочла его восклицание забавным и искренне рассмеялась.

– Ничего страшного. Подумаешь, оглохла на одно ухо. Это всё мелочи. Но за второе так же легко не прощу, поэтому тебе не стоит привыкать к моему милосердию, – шутливо-серьёзным тоном пригрозила она.

Феликс почувствовал, как на лице против воли расползлась улыбка. Расслабившись, он уже с воодушевлением продолжил начатый разговор, разбавляя его шутками и делая всё, чтобы Джемма так же, как и он, на какое-то время забыла о своих проблемах и переживаниях. Весь остаток вечера прошёл в лёгком и непринуждённом общении, и Феликс в очередной раз убедился, что совершенно не ощущал нужды прятаться или бежать без оглядки. С другими людьми он всегда оставался настороженным и постоянно следил за тем, что говорил, но с Джеммой чувствовал себя удивительно комфортно. В любом другом случае Феликс бы точно запаниковал и начал в спешке возводить вокруг себя стены, однако сейчас он об этом даже не задумывался, продолжая глупо улыбаться и делиться какими-то весёлыми историями, которые не были связаны с воровством и его неблагополучным детством. На последовавший вопрос о родителях (Джемма явно заметила, что за всё время он ни разу их не упомянул) лишь что-то невнятно пробубнил и тут же перевёл тему, расспрашивая Стоун о её любимых книгах (почти все произведения Агаты Кристи и Артура Конан Дойля) и фильмах (отдельное место в сердце занимали «Век Адалин» и «Пираты Карибского моря»). Когда Феликс признался, что ничего из этого не читал и не смотрел, Джемма возмущённо ахнула и в шутливой манере дала понять, что прекратит с ним общение, если он в скором времени этого не исправит. Феликс тут же предложил устроить марафон фильмов на следующих выходных и, к своему облегчению, получил незамедлительное согласие. Распрощались они только тогда, когда Джемма стала зевать в трубку чаще, чем связно отвечать на вопросы или тихонько посмеиваться.

Феликс ещё долгое время лежал с довольной улыбкой и пялился в потолок, снова и снова прокручивая их диалог в голове, пока его веки наконец не потяжелели. Только засыпая, он осознал, что за всё это время ни разу не вспомнил о Маршале или Уилле и не задумался о том, что будет делать дальше.

Ну, почти не задумался.

* * *

Феликс подскочил на кровати от внезапного грохота и часто дыша огляделся, пытаясь отыскать источник шума. Как только его глаза приспособились к темноте, он не увидел в комнате ничего подозрительного, однако непрекращающийся стук капель дождя по мансардному окну помог ему довольно быстро осознать, что причиной его неожиданного пробуждения стал обычный гром. Феликс тяжело вздохнул, сетуя на свою чуткость к любым звукам, после чего удобно устроился в мягкой постели и почти вернулся к своему сладкому сну, как оглушительный грохот раздался вновь, но уже в сопровождении нескольких вспышек молний. Феликс не собирался сдаваться, поэтому накрылся одеялом с головой, чтобы ему больше ничего не помешало заснуть, однако, поворочавшись пять минут или полчаса (ночью было особенно сложно следить за ходом времени), вдруг ощутил невыносимую сухость в горле.

– Чёрт. Да что ж такое, – хрипло выругался он и, перегнувшись через край кровати, рукой нашарил бутылку с водой. Он так часто сталкивался с неожиданными приступами жажды посреди ночи, что приучил себя быть всегда наготове. Ходить на кухню в полусонном состоянии было слишком энергозатратно.

Сделав пару глотков, Феликс наклонился, чтобы поставить бутылку на место, и случайно заметил валяющуюся на ковре игральную карту. Он, похоже, упустил её из виду, когда собирал по неосторожности рассыпанную на постели колоду, и не обнаружил пропажи при пересчёте, потому что был слишком занят мыслями об исчезнувшем друге. Опираясь рукой об пол, Феликс подцепил карту кончиками пальцев и аккуратно выпрямился. Оттряхнув её от соринок и перевернув рубашкой вниз, он, словно обжёгшись, мгновенно отбросил потеряшку подальше от себя.

Это могла быть любая карта. Пятьдесят три других варианта. Почему же оказалась именно эта? Простое совпадение? Знак? Как это объяснить?

– Я сейчас усну, – своим самым скучающим тоном протянул Уилл, надувая из жвачки большой розовый пузырь. – Давай-ка для разнообразия я покажу тебе свой собственный фокус.

– Ты?! – Феликс был настолько поражён, что его округлившиеся глаза стали напоминать два фарфоровых блюдца. – Когда ты успел потренироваться?

– Заскучал пару дней назад и решил попробовать. К тому же, как выяснилось, девчонкам это очень нравится, – друг ухмыльнулся, словно кот, наевшийся сметаны, и многозначительно поиграл бровями.

Феликс закатил глаза и с силой пихнул Уилла в плечо, но всё же не мог упустить возможность его подколоть:

– И почему я не удивлён, что тебя переубедило именно это? Ещё неделю назад ты называл мои фокусы глупым занятием для детей, но стоило тебе с помощью них кого-то подцепить, как ты сразу же отказался от своих слов. Не стыдно тебе?

– Ни капли, – с тем же самодовольным выражением лица помотал головой Уилл. – Ты сам сделал такой вывод. Хоть заинтересованность девушек и стала приятным бонусом, но меня больше впечатлило твоё наглядное доказательство «отражения нашей работы и жизни» с помощью того маленького фокуса.

– В самом деле? – скептически сощурившись, не поверил ему Феликс, абсолютно убеждённый, что над ним решили снова поиздеваться, однако Уилл едва заметно кивнул, упрямо избегая его пристального взгляда.

– Мне понравилась твоя мысль. Да и реализация была неплохая.

Лицо Феликса вытянулось от удивления. Он был уверен, что в прошлый понедельник Уилл больше увлёкся загадкой фокуса, а не концепцией, которую Феликс пытался наглядно показать, поэтому совершенно не ожидал этих слов. Неужели ему удалось настолько удивить друга, что тот всерьёз проникся его идеей? Он правда сумел в чём-то убедить до жути непреклонного Уилла? В такое было трудно поверить. Даже практически невозможно. Уилл очень не любил признавать свою неправоту, поэтому это можно было счесть по-настоящему историческим событием.

– Вот это новости. Сам Уилл Копперфильд не просто услышал чужое мнение, но и согласился с ним? Невероятно!

Друг одарил его убийственным взглядом, но Феликс даже не подёрнул бровью. Все эти запугивающие фишки уже давно перестали на него действовать, но Уилл был бы не Уиллом, если бы не попытался лишний раз напомнить о своём авторитете.

– Не привыкай. И Копперфильд? Серьёзно? Ты уже давно пытаешься узнать мою фамилию, но эта попытка была самой нелепой.

– Было бы намного проще, если бы…

Уилл поспешил его перебить:

– Я не раскрою тебе свою фамилию, даже не надейся.

– Тогда я напою тебя твоим любимым бурбоном настолько, что ты сам не заметишь, как выложишь все карты.

– Ты этого не сделаешь.

Уилл ни на секунду не испугался его угрозы и был, в общем-то, прав. Феликс бы никогда не стал рушить их взаимное доверие таким грязным способом.

– Да, не сделаю, – всё же подтвердил он, чтобы у Уилла точно не было причин закрываться от него ещё больше. – Но я что-нибудь обязательно придумаю и выясню твою фамилию.

– Не хочу тебя расстраивать, но то, что ты посмотрел все серии «Шерлока», ещё не значит, что ты овладел дедуктивными способностями. Если хочешь тратить своё время впустую – пожалуйста. Останавливать не буду. Но знай, что я уже позаботился о том, чтобы её даже не выгравировали на моём надгробном камне.

– Ой, всё, – буркнул Феликс. – Показывай уже свой фокус.

Уилл самодовольно ухмыльнулся и приподнял колоду до уровня глаз Феликса.

– Сейчас я быстро пролистну все карты и тебе нужно будет мысленно отметить одну из них.

– Ах, мой любимый выбор без выбора. Довольно амбициозно. Уверен, что справишься? – подразнил друга Феликс. – Ты только не волнуйся. Я буду мягок и снисходителен.

– Просто подыграй, – процедил Уилл сквозь зубы. – Не нужно рушить мой фокус лишь для того, чтобы выставить меня дураком.

– Хорошо-хорошо. Торжественно обещаю, что не буду подрывать твою веру в себя в самом начале твоей блистательной карье- Ауч! Больно вообще-то! – Феликс зашипел и потёр голень, которую секунду назад атаковала нога друга, после чего попытался пнуть того в ответ, но промахнулся.

Когда он попробовал сделать это ещё раз, Уилл умело обхватил его щиколотку свободной рукой и твёрдо проговорил:

– Ты заслужил. Иногда нужно уметь вовремя заткнуться. Давай уже. Мне ещё надо готовиться к свиданию.

Феликс поджал губы и кивнул. Уилл тут же вернул колоду в прежнее положение и быстро её пролистнул.

– Увидел? – прикусив губу от волнения, с надеждой спросил он.

– Возможно, – медленно протянул Феликс. Он заметил две карты, которые выделились больше остальных, поэтому хотел окончательно определиться, какую из них следовало выбрать. – Пролистни ещё раз.

Уилл с готовностью выполнил его просьбу, и туз треф мгновенно выделился на фоне остальных карт. В этот раз Феликс даже не заметил восьмёрки буби, которая, вероятно, тогда случайно проскочила из-за неопытности Уилла. Обычная ошибка новичка. Несмотря на этот небольшой прокол, Феликс был искренне впечатлён тем, чему друг уже успел научиться.

– Теперь увидел. Ты неплохо справляешься, – он ободряюще улыбнулся.

Феликс прекрасно помнил, как сам переживал, когда демонстрировал свой первый фокус, поэтому хотел придать Уиллу уверенности, ведь ему самому бы тогда не помешала эта поддержка. Сейчас-то он понимал, что на ежегодном концерте талантов его высмеяли из зависти, но тогда на маленькой сцене детского дома – розовощёкий и униженный – хотел провалиться под землю от нахлынувшего стыда. Выступление, которое должно было стать долгожданным фееричным дебютом, вмиг обернулось самым страшным кошмаром. Отходил Феликс долго – это серьёзно подорвало его самооценку. Если бы он тогда был тем, кем являлся сейчас, дал бы отпор и не позволил своим обидчикам отобрать то, что являлось его отдушиной. Феликс не заслуживал той боли, которую ему причинили. Он заслуживал любви. Признания. Вместо этого его смешивали с грязью и так страстно желали сломить, что сами не заметили, как добились обратного. Они закалили его. Вынудили бороться. Научили выживать. И где же они были сейчас? Одни, возможно, умерли, другие едва сводили концы с концами, спали на вокзалах, в подворотнях и просили милостыню. Никто из них и в подмётки ему не годился. Они смеялись над ним тогда, но он не нуждался в мести сейчас. Расплаты, уготовленной им судьбой, было достаточно, чтобы успокоить его израненную душу и утешить того мальчика, которого они не смогли погубить.