Войнушка бесплатное чтение

Войнушка

Пролог

Автор вдохновлялся реальными событиями, но персонажи

и их истории не претендуют на полную достоверность.

Все имена и характеры вымышленные.

Совпадения случайны.

29 июня 1996 года, 22:16 приемный покой городской поликлиники

Визг тормозов на пандусе вывел Таню из сонного состояния. Смена только началась, а на то, чтобы втянуться в работу, требовалось время.

«Опять алкаша с язвенной бог подкинул», – проползла в голове ленивая мысль.

Дверь распахнулась от удара каталки, и сгорбленная спина медбрата заполнила тесноту приемного покоя.

– Что там? – спросила Таня, намеренно не употребив «кто».

Медбрат развернулся, глянул на неё безумными глазами. Искаженное гневом лицо отпечаталось в памяти Тани на многие дни.

Она заглянула через плечо.

На каталке под заляпанной кровью простыней лежало маленькое хрупкое тельце.

– Девочка, десять-одиннадцать лет, – чуть задыхаясь начал тараторить медбрат. – Резаные раны на руках, отсутствуют три ногтя на пальцах правой ноги, на запястьях гематомы, предположительно следы от веревки, дышит, без сознания, истощена, требуется срочное переливание, нужна третья группа!

– Господи, – пробормотала Таня, на автомате, не глядя, записывая вводную в блокнот. – Кто ж ее так? Неужели родители?

Медбрат оттеснил Таню, протискиваясь дальше в сторону коридора.

– Где врач? – гаркнул он на Таню. Та вздрогнула, не отрываясь глядя на неподвижное тело. – Чего стоишь?!

На ватных ногах Таня метнулась к двери, выскочила. Закричала так, чтобы её услышали в приемной. Она звала доктора, слава богу, сегодня дежурный врач – хирург.

Пациентку увезли в операционную, а Таня дрожащими руками взяла телефонную трубку и набрала записанный на клочке бумаги номер: недавно звонил мужчина, просил перезвонить, если вдруг привезут девочку.

Закончив короткий разговор, почти на автомате, Таня положила трубку.

Перед глазами стояло изможденное лицо девочки с закрытыми глазами. Растрепанные волосы, приклеившиеся к плечам, к худющей шее. Длинные светлые локоны, почти по пояс. «Людка бы позавидовала таким», – подумала Таня, но тут же отбросила мысли о младшей дочери. Слишком неуместными они сейчас казались. Некоторое время Таня просто сидела, ничего не видя и не слыша.

Прошло минут двадцать, наконец пришел медбрат, принес последние новости: девочка в сознание так и не пришла, оставалось надеяться, что Борис Константинович справится. Он хирург от бога, хоть и много пьет. А как тут не пить, когда такое видеть приходится? Сказал это все скороговоркой и тут же нырнул обратно в хлопнувшие за его спиной распашные двустворчатые двери.

Таня сунула руку под стойку, где хранилась крохотная темная бутылочка с настойкой, но остановилась.

В приемный покой вошел мужчина.

– Что у вас? – рассеяно спросила Таня.

– У меня дочь пропала. – Тане показалось, она слышит голос с того света. – Мне звонили, сказали, к вам привезли.

– Это ваша дочь? Что вы с ней сделали?!

Мужчина ошарашено уставился на Таню.

– Я… я… – пробормотал он. – Я ищу дочь. Она пропала.

– Простите! Простите, ради бога. В голове всё перепуталось. Да, конечно, это я вам звонила. Как вас зовут?

– Алексей.

– Алексей, вы фото принесли?

Мужчина порылся во внутреннем кармане, достал бумажник, стал быстро что-то искать. Из раскрытого кармашка портмоне выпало два снимка. Мужчина резко наклонился, подобрал оба. На секунду уставился на старое, чуть выцветшее фото.

Таня успела разглядеть на нем молодую женщину с годовалым ребенком на руках. Снимок был сделан крупным планом, и в ярком солнечном свете выделялись три крупные родинки на левой щечке у малышки. Таня попыталась вспомнить, как лежала на каталке девочка. Да, левую щеку она точно видела. Никаких родинок не было – значит не она.

Но мужчина убрал фото младенца и протянул другое.

Таня забрала снимок, стала рассматривать девчушку. Ей было лет девять-десять. Пухлые щечки, короткие каштановые волосы, веселые жизнерадостные глаза и дурацкий огромный бант на макушке. Такие сооружают детям лет четырех-пяти.

– Давно делали снимок? – спросила Таня, пытаясь сообразить, похожа ли девочка на пациентку.

– Два месяца назад.

Таня старалась представить, могла ли так вытянуться и исхудать девочка за два месяца. Порой дети очень быстро растут. Организм восприимчив к переменам. Ей казалось, что девочка похожа, разве что скулы у этой широковаты, но пациентку она могла и не разглядеть. Была бы девочка в сознании, опознала бы по глазам. На фото были карие, огромные, казалось, бездонные. Но привезенная девочка глаз не открывала. Волосы! Таня вдруг поняла, что у поступившей они светлые. Могли, конечно, выгореть за лето, но длина…

– Точно два месяца назад фотографировали?

– Да, – ответил мужчина. – Это она? – с какой-то тоской спросил он. Было видно, что он устал. Глаза запали, синяки вокруг – словно труп ходячий. – Ну же! Не молчите! – закричал он.

– Нет, – выдохнула Таня. – Точно не она. Вам повезло, гражданин.

Гражданин схватился за голову и принялся ходить от стены к стене. Фото дочери он так и не выпустил. Безумие, казалось, разливается вокруг него густыми и вязкими волнами.

– Повезло? – тихо спросил он, глядя перед собой ничего не видящими глазами. – Повезло, вы считаете?

Мужчина замер посреди приемного покоя, затем развернулся и вышел.

Глава 1

Несколькими днями ранее

20 июня, 14:20, квартира Костиных родителей, 3-й микрорайон,

затем 1-й микрорайон

Костя сидел за столом и ковырял вилкой в картофельной размазне, что вчера вечером приготовил отец. Есть не хотелось. Уже больше недели Костя не мог прийти в себя после той передачи по радио.

Тесную кухню хрущевки наполняла вонь прокисшего мусора. Отец забыл вынести его с утра, а Костя еще не выходил из дома.

Подцепив кончиком вилки пюре, Костя задумчиво на него уставился, скривился и стряхнул обратно в тарелку. Как такое вообще можно есть? Вилку он положил рядом, стиснул ладонями виски. Длинные каштановые вихры пробились меж пальцев и теперь торчали клочками, лезли в глаза.

Из головы не шли слова диктора: «Десятого июня в Назрани в ходе очередного раунда переговоров было достигнуто соглашение о выводе российских военных с территории Чечни».

От воспоминаний забурчал живот, а скулы свело судорогой.

«Мать стоит на перроне, готовится отправиться в командировку, так она это называла. На самом деле воевать в Чечню. До отправления поезда несколько минут. Отец держит Натку за руку, молчит. Натка жмется к матери, а он стоит чуть в стороне. Он тоже уже все сказал. До крика, до слез умолял не уезжать. Но кто послушает его – четырнадцатилетнего пацана? И все же нечего ей делать на этой войне. Без нее разве не справятся? Мать смотрит на него с легкой улыбкой, а глаза серьезные, словно извиняется за что-то…»

Костя с досады ударил кулаком по столу.

«Как они могли остановиться?! Как посмели так поступить?! Соглашение о выводе войск? Да они просто сдались! Проклятая война! Проклятые чеченские сепаратисты! Почему? Ну почему все так? Так не честно!»

Тарелка подпрыгнула, а несчастная вилка свалилась на пол, брякнула, закатилась под табурет.

Из комнаты прибежала Натка.

– Костик, что-то упало?

– Все в порядке, – как можно спокойней произнес Костя, массируя голову. – Иди, занимайся своими делами.

Сестра недоверчиво на него посмотрела, моргнула ярко-зелеными глазищами, развернулась и убежала к себе.

Натке было всего девять, и она еще не до конца осознавала, что произошло. Иногда подходила к старшему брату, жаловалась, что скучает. В такие минуты он обнимал ее, гладил по тёмно-каштановым волосам и говорил, что все будет хорошо. Самого же выворачивало наизнанку от обиды и бессилия. Хотелось орать на всех, кто был поблизости или просто в пустоту. Иногда хотелось выйти на улицу и нарваться на неприятности. Тогда бы он мог выплеснуть накопившуюся боль, выместить свою злобу на ком-нибудь.

На кого именно он злился? Да на всех! На тех, кто начал войну, на тех, кто не захотел мира. На тех, кто поднял оружие первым и кто не нашел других способов прекратить это! На всех. Но больше всего он злился на себя. За то, что не смог убедить, удержать, уговорить мать не ехать. Хоть и понимал, что приказы не обсуждают, но все же простить не мог.

Некоторые в такие моменты засели бы за приставку, убежали в мир видеоигр, но Косте всё это было не нужно. У них даже модная «Сега» валялась где-то в кладовке. Купленная матерью после первой командировки, подключенная к телевизору ровно на два дня, а затем забытая всеми, не нужная.

Костя наклонился, поднял вилку и аккуратно, чтобы не греметь, положил в мойку. Прислушался. Натка что-то тихонько напевала.

Его снова накрыло: «Как они могли?! Как такое могло случиться?!»

Костяшки заломило, словно под кожу сунули раскаленный иглы. Оказывается, он так стиснул кулаки, что казанки побелели.

Нужно было выйти подышать.

Он заглянул к Натке, убедился, что она занята своими куклами. Бросил на ходу:

– Скоро вернусь! Никому не открывай!

Вывалился в серую духоту подъезда, хватая воздух пересохшими губами, захлопнул дверь и только потом проверил, взял ли с собой ключи.

Костя замер, уперев лоб в стену, глядя на кончики белых с синими полосками кроссовок, сжимал и разжимал деревянные пальцы. Он стоял и старался ни о чем не думать, но мысли настойчиво лезли в голову, мешали. Стена охладила лоб, немного успокоила так, что Костя смог собраться и выйти в дрожащий обеденный зной. Колотило, словно от мороза, а спина покрылась липким потом.

Костя смутно отмечал, что прошел знакомыми тропками до проспекта Металлургов. Его раздражало абсолютно всё: пыльные кучи мусора, сметенные к бордюрам, но не убранные, вездесущие окурки, смятые пачки от сигарет. После развала страны на улицах стало грязнее, и эта грязь словно впитывалась в душу, изгаживала её до неприличия, делала мерзкой, такой что она начинала разлагаться, как мусор в подворотнях. С этим нужно было бороться, но сейчас Костя был не в силах, и это бесило ещё больше.

Кто-то окрикнул его, но Костя не повернул голову, перешел через дорогу. В чужом микрорайоне он немного собрался. Не стоило здесь бродить просто так. Его сверстники бывают жестоки, оберегая свою территорию от пришлых. Сам такой, и знает местных из четвертого микрика. Ему повезло, что никого не встретил. Или нет? Сейчас у Кости снова все клокотало внутри. Пусть только попробуют дернуться! Пусть только слово против скажут. Он не трус, он не отступит! Не побежит. И неважно чья тут территория! Он будет сражаться, бить недовольные морды! Выплескивать грязь и злость наружу. Может, так внутри станет чище?

Еще одна широкая улица – проспект Строителей. Костя не мог понять, куда его тащат ноги. Прошел мимо «Рынка» – скучковавшейся россыпи ларьков, с узким лабиринтом проходов. Народу на рынке было мало – утро четверга. Но все же бойкие цыганские мальчишки сновали туда-сюда, надувая огромные розовые пузыри, соревнуясь, у кого выйдет больше.

Миновав шумный пятак, Костя углубился в геометрически выверенные дворы жилой застройки. Что он забыл в первом микрорайоне?

Тенистый сквер с детской площадкой посередине накрыл прохладой. Костя чуть остыл, сунул руки в карманы широких зеленых штанов. Кажется, немного успокоился.

Совсем рядом, у второго подъезда ближайшего дома, бренчала гитара. Кто-то фальшиво требовал перемен.

Костя усмехнулся и пошел чуть медленней. Чувство самосохранения должно было сообщить ему, что требуется свернуть, обойти стороной, но он не свернул. Так и шел мимо компании из трех человек, нарочито медленно. Вдруг им это не понравится? Вдруг решат, что чужаку здесь не место? А это уже может стать поводом.

Чернявый с голубыми глазами крепыш надрывал голос и бил струны. Он все еще ждал перемен, когда Костя прошествовал мимо, криво ухмыляясь.

– Чё лыбу давишь? – недовольно пробормотал чернявый, оборвав припев на полуслове.

– Мишань, не лезь к человеку, – лениво протянул сидящий по правую руку тощий белобрысый пацан. Ему явно было лень в такую жару отрывать задницу от лавочки в тени раскидистого клена.

– Ему чё, не нравится, как я пою? Так пусть тогда не слушает.

Костя уже почти прошел мимо, но резко остановился. Миша Салманов учился в другой школе, но когда-то они ходили на борьбу к одному тренеру. Костя прекрасно знал, что родители Миши приехали из Грозного. И это сейчас было кстати.

Костя развернулся, подошел и встал напротив горе-певца.

– А если мне не нравится твой вой, а приходится слушать, то что? – резко, с наездом спросил он, вынув руки из карманов.

– Парниша нарывается, – довольно произнес белобрысый и вскочил. – Валил бы ты отсюда. Не твой это район. В глаз захотел?

Миша одернул белобрысого, встал сам. Отдал гитару товарищу, оставшемуся сидеть на лавочке.

– Подержи, – бросил он, как приказал. – Костян. Так ведь? – начал Миша, сделав шаг вперед.

Костя сощурился. Значит, узнал.

– И? – чуть склонив голову набок усмехнулся он.

– Мы к Григоричу на трени ходили, помнишь?

– И что? Теперь тебе можно голосить на всю округу? – не собирался отступать Костя.

Миша, похоже, тоже завелся.

– Слушай сюда. Не хочешь неприятностей, вали подобру-поздорову. В память о тренере не трону.

– Тренер тоже у вас там сгинул! – выкрикнул Костя, резко толкнув Мишу в грудь.

Тот оступился, грохнулся на лавочку. Товарищи подхватили его, не дали опрокинуться.

И тут же вскочили все. Костя отшагнул назад, встал в стойку.

– Дебил совсем! – заорал на него Миша. – Я здесь родился! Отец с Чечни. И что? Совсем крыша поехала?

Пока говорил это, Миша и сам чуть присел, согнул руки в локтях. Костя ухмыльнулся.

– Не хочу я тебя дурака бить. Нас трое, ты один. Знаю, что у тебя случилось. Понимаю. Ос…

Договорить Миша не успел.

Мать всегда утверждала: «Собрался бить – бей».

Правый хук Костя влепил четко в ухо. Голова Миши откинулась, его самого повело. Не стой он на полусогнутых, точно свалился бы. Костя почувствовал удовольствие от успеха и оскалился в ухмылке.

Слева бросился белобрысый. Костя ловко увернулся, поставил ножку, толкнул в спину. Белобрысый с руганью растянулся на асфальте, но тут же перевернулся и вскочил. Его колени и ладони покрылись капельками крови вперемежку с пылью. Костя снова довольно ощерился и тут же пропустил удар от Миши.

Державший гитару не вмешивался. Только бормотал что-то невнятное. Кажется, уговаривал товарищей не бить идиота, а то взрослые выскочат. Но никто его не слушал.

Миша уже обходил Костю бочком, стараясь, чтобы тот не видел одновременно и его, и белобрысого. Костя сделал пару шагов назад, чтобы не позволить Мише сделать задуманное.

Белобрысый снова бросился вперед. Одновременно с этим Миша навалился на Костю сбоку. Замелькали кулаки, локти, колени. Затрещала рвущаяся одежда.

Из кучи-малы вылетел белобрысый. По его губе текла кровь, глаз начал заплывать. Миша с Костей сцепились намертво, стараясь повалить один другого, пыхтели, топтались, но ничего не выходило. Белобрысый захотел с разбега вернуться в бой, но его схватил за руку пацан с гитарой, крикнул:

– Пусть они один на один. Так честно.

Костя услышал это и невольно зауважал пацана. Один на один – честно! Он всегда так считал. То, что белобрысый с Мишей попытались одолеть его вдвоем, наоборот сильно злило, кроме боевого азарта вызывая прилив ненависти. Но именно это Косте и было нужно. Он сейчас хотел одного – выплеснуть ярость, порвать кого-нибудь на куски. Особенно того, кто пытался ему что-то говорить о понимании.

Миша вывернулся из захвата и отскочил на шаг. Костя зарычал и ринулся вперед.

Удар в грудь, два в блок. Миша подставил руки. И вдруг Костя почувствовал, как взмывает в воздух.

Откуда-то из-за пределов видимости выскочили двое ребят постарше и схватили Мишу за руки, оттащили к подъезду. Костю тоже держали крепко.

– Вы чё, шпана, совсем одурели? Солнце бошки напекло? – спросил высокий пацан с модной прической.

– Пусти! – попытался вырваться Костя.

Злость не отступила, требовала продолжения.

– Держите его, – приказал модный. – И второго тоже.

– Чё не поделили?

– Этот придурок первым полез! – закричал белобрысый, указывая на Костю. – Мы тут просто сидели, отдыхали, песни под гитару пели.

Костя исподлобья смотрел на ребят постарше. Шестнадцать-семнадцать лет. Откуда только взялись?

– Всё, завалили хлебала! Сказал, расходимся!

– Извиниться не хочешь? – зло спросил Миша, высвободившись из рук старших.

– Это тебе извиняться надо! – выпалил Костя и сплюнул под ноги.

– За что? – удивился Миша.

– За то, что у тебя на родине творится!

– Совсем дебил! – вздохнул Миша и покрутил пальцем у виска.

– Ну, приехали, – протянул модный.

– У него мать вроде туда по контракту отправили, – произнес Миша, вытирая кровь с разбитой губы. – Так он и бесится, дебил.

Выглядел он спокойным до неприличия. Это дико раздражало Костю. Еще бы не быть спокойным. За его спиной стояли старшие ребята со двора. Это уже не один против троих. Это один на восьмерых – верная смерть. Не дали подраться спокойно, сволочи! Не дали пар спустить!

– Еще хоть слово, – прошипел Костя, – я тебя урою!

Он дернулся, но его тут же схватили.

– Там война идет, – пожал плечами Миша, изображая из себя скалу. – Я-то тут при чем?

Костя пыхтел, раскраснелся, старался вывернуться из цепких лап, держащих его под локти.

– Это я тебе войну объявляю! – прохрипел он, ощущая будто падает в бездонную пропасть от одних этих слов. Но заставил себя не дрожать ни от гнева, ни от страха. Сжался взведенной пружиной. – Собираем пацанов, и стенка на стенку. Рискнешь?

– Да как хочешь! – вспылил Миша.

Костя видел, что он не боялся драки. Да он и не ожидал, что Миша сдастся. Ему как раз было нужно другое. Костя сейчас думал только об одном. Ему хотелось драться. Хотелось уничтожать врага, а никого подходящего, кроме Миши, на примете не было. Он идеально подходил на роль противника. Смелый, дерзкий, из чеченской семьи. И пусть они переехали сюда очень давно, Костя знал, что Миша родился уже здесь, но всё равно – ему был нужен враг, и он его нашел.

– Три дня! Через три дня отряд на отряд. Мои бойцы против твоих. Кто проиграет, извиняется прилюдно, на коленях просит прощения, умоляет!

Костя перестал переть вперёд, как обезумевший бык. Вместо этого резко дернулся, вывернулся из захвата и посмотрел на тех, кто его держал. Два парня, на голову выше, отпрянули, встретившись с ним взглядом. Он отряхнулся и пошел прочь, не оглядываясь.

– Дурак! – крикнул Миша ему в спину. – Но если ты решил, что я сдамся, то накося-выкуси! Через три дня на треугольной поляне в согре!

Не оборачиваясь, Костя довольно улыбнулся.

Глава 2

23 июня, вечер, окраина города, согра

Сходку назначили на большой поляне у самого края согры. Деревья здесь никто специально не вырубал, но как-то так вышло, что они образовали треугольную проплешину размером с пару футбольных полей. Через дорогу виднелись окраинные девятиэтажки, справа – поликлиника из белого кирпича.

Вечерние сумерки еще не окутали редкие березы, но солнце уже краснело у самого горизонта.

– Костян, вон они. Стоят, – презрительно скривился и сплюнул на землю Макс. – Как и нас – семеро.

Макс – коренастый темноволосый крепыш, ростом был чуть ниже самого Кости. Круглое лицо, каре-зеленые глаза и нос картошкой. Они дружили уже несколько лет. Учились в одном классе, жили неподалеку. Был он из той породы мальчишек, что и Костя, предпочитал игры на свежем воздухе сидению за экраном телевизора и тыканью по кнопкам джойстика. На том и сошлись.

– Так и должно быть. У нас всё честно, – отрезал Костя. – Бьемся до полной победы. Миша на мне!

– Надо было пацанов побольше взять… засаду устроить, – пробормотал себе под нос Макс, но Костя его услышал.

– Нет! – отрезал он. – У нас война.

– Да где ты видел, чтоб на войне все по-честному было? Так только в кино бывает.

– Не важно. У нас так.

Пятеро за спиной распределяли, кто с кем будет драться вначале. Понятно, что через минуту это будет совершенно не важно, но Егор с Серым все равно объясняли товарищам нехитрую тактику. Кто-то кивал и отвечал, кто-то просто слушал и шел молча. В разговор Кости и Макса, идущих впереди, не встревали.

– Как думаешь, что у них в арсенале? – спросил Макс.

– Колющих-режущих нет. Миша на такое не пойдет. Нунчаки, может, обрезки трубы, кастеты.

– То же, что и у нас, – хмыкнул Макс. – Пацаны, – тихо произнес он за спину, – слева валежник. Я вчера там жердин заготовил. Так, на всякий пожарный.

– Это можно, красава, – довольно произнес Серый – невысокий проныра, вечно любящий встревать в разговор. – Идем ближе к левому краю. На подходе двое метнутся за дубьём.

Трёп друзей немного успокаивал Костю. Позволял собраться, настроиться. Сегодня, в отличие от прошлого раза, эмоций поубавилось, остался холодный расчет. Костя понимал, что злость никуда не делась. Она затаилась где-то глубоко внутри, а значит, не сегодня-завтра снова выползет наружу. Да, злился он на других, но расплачиваться за это будет Миша и его прихвостни.

Подходили медленно, вразвалочку, старались всем видом показать превосходство.

Бойцы Михаила тоже «играли бицухой». Кто-то достал и крутил обмотанные черной изолентой палки, соединенные короткой цепочкой, кто-то демонстративно надел кастет.

– Не передумал?! – издалека крикнул Миша.

Костя мотнул головой, не удосужив противника другим ответом.

– Тогда погнали! – выкрикнул Миша и первым рванул вперед.

– Двое! – скомандовал Макс.

Быстрый рывок к валежнику, казалось, чуть удивил бойцов Миши. Они даже с шага сбились. Макс уже выхватывал из-за пазухи короткую металлическую дубинку – обрезок трубы. Те двое, что бегали за жердями, шустро волокли метровые обломанные палки с опасно торчащими сучками.

«Макс предусмотрительный!» – успел подумать Костя, прежде чем противник растянулся в линию и бросился в бой.

Первые выпады оказались примерочными. Глухо ударили нунчаки, дубинки тоже не слишком пробивали надетую на манер капусты одежду.

Костя успел только увидеть, что все парни разобрали своих противников и начали драться один на один. Пока.

Миша налетел с разбега. Увернуться Костя не успел. Точнее попытался, но противник разгадал его план и сдвинулся чуть вправо.

Кулак больно вошел под ребра. Заныло. Чуть повело от удара головой в висок.

Начало у Кости не задалось. Слишком долго высматривал, как там его товарищи. Не бросился ли кто из Мишиных двое на одного – хотел контролировать ситуацию.

Пропускать второй удар – это уже слишком. Костя сгруппировался, выставил блок, принял Мишу на правое предплечье, отвел чуть в сторону и с прыжка попытался всадить кулак в голову. Попал вскользь. Костяшки тут же обожгло – содрал кожу. Кровь заструилась, сделав пальцы скользкими. Миша отшатнулся, но тут же ударил в ответ.

Справа кто-то закричал. Костя успел увидеть, как Егор валится на землю. Над ним победно возвышался парень с нунчаками. Радость его была недолгой. Недоделанный Брюс Ли тут же получил березовой жердиной в плечо. Чуть наклонился, не успел увернуться от колена под дых, схватился за грудь и упал рядом с поверженным чуть ранее противником. Началась возня на земле. Пацаны лупили друг друга, как придется.

Миша отвлекся на секунду, и Костя умело провел захват-бросок. Миша кувыркнулся, затормозил и тут же вскочил, ухмыляясь

Как и Костя, Миша предпочел драться голыми руками. Костя это оценил. Продемонстрировал, что и у него нет оружия, повертев пустыми ладонями. Капли крови сорвались с казанков и заляпали джинсовку.

Правее от них уже была куча-мала. Спарринги закончились, и сейчас пятеро навалились на пятерых. В ход пошли кастеты. Длинные палки стали малоэффективны.

Миша зарычал и снова ринулся на Костю. Они сцепились. Короткие удары, почти не чувствовались сквозь джинсу, натянутую поверх двух футболок. Пара обидных пропусков, но Костя и сам несколько раз удачно ткнул кулаком. У Миши текла кровь из рассеченной брови, но он этого как будто не замечал.

Толпа дерущихся вдруг раскатилась в стороны, словно внутри клубка рванула граната. Парни потрясли головами, похватали выпавшее оружие, кто что смог, и кинулись «продолжать разговор».

Вдруг кто-то заорал. Высоко, зло, страшно.

Костя повернулся и тут же получил в висок. Его повело, ноги стали ватными, но он удержался. Не отвернись сейчас Миша, реши добить противника, и судьба драки была бы решена. Но Миша вдруг тоже замер.

Костя обошел его, ковыляя, прихрамывая на левую ногу. На земле без движения с закрытыми глазами лежал Макс. У Кости кольнуло где-то в груди, и тут же навалилась злость.

Лицо Макса походило на жуткую маску: черная кровь, размазанная по щекам, медленно скатывалась на землю. Носа, казалось, вообще не было видно. Веки, как две огромные сливы. Над ним замер с испуганным выражением на лице парень, из Мишиных, с сучковатой жердью в руке.

Макс не шевелился и, казалось, не дышал.

– Садовников! – заорал вскочивший на ноги Егор и бросился к товарищу.

Костя подлетел следом, оттолкнул его, склонился над Максом.

– Нет! Да нет же!

А в голове вертелось, как заевшая пластинка: «Урою гада, урою гада, урою гада».

Там, где должен быть рот, булькала кровь. На выдохе надувался и лопался черный пузырь.

Костя краем глаза видел, что кто-то попытался ринуться на замершего противника, но Миша гаркнул так, что все остались на месте.

– Что с ним? – спросил Миша.

Костя повернулся к нему. Миша в страхе отшатнулся.

– Если с ним что-то случится, – прошипел Костя, – я тебя из-под земли достану!

– Сам же хотел драки! – выкрикнул Миша. – Ты что думал…

Костя прыгнул на него из положения сидя. Обхватил колени, повалил, забрался сверху. Занес кулак, но промедлил, не ударил сразу.

Его тут же подхватили под руки, стянули на землю. Миша вскочил.

Трое Костиных бойцов успели похватать жердины, пока противник защищал своего главаря. Встали полукругом, закрывая Макса.

Костя поднялся на ноги.

– Валите отсюда!

Перевес был на стороне Кости. Бойцы, стаскивая его с поваленного Миши, побросали свое оружие, и сейчас оно все было у ног парней с жердями.

Миша сплюнул в знак протеста, скомандовал отходить.

– Если что-то… – начал Костя, но Миша перебил его.

– Сам виноват! Ты этого хотел!

Он вытянул палец в направлении Кости и тыкал в его сторону на каждом слове.

– Заткнись! – зло выкрикнул Костя. – Заткнись, тварь! Я тебя еще размажу!

– Да как скажешь! Я не собираюсь извиняться! Придурок!

– Значит, продолжим, – рыкнул Костя и отвернулся.

Пацаны встали между Мишей и им. Костя склонился над Максом.

Миша и компания пятились, затем развернулись и побежали.

Это быстрое и постыдное бегство вызвало в Косте бурю эмоций. «Трус! Чуть что, сразу бежать!»

Он вдруг подумал, что Макс сам виноват, что заготовил эти жердины. Не сделай он этого, не лежал бы сейчас тут с расквашенной мордой. За эту мысль Костя разозлился на себя. Какая разница, кто сейчас виноват? Друг остается другом, даже если накосячил. И мстить за этот подлый удар Костя тоже будет! Не оставит этого просто так.

Солнце почти скрылось за горизонтом, и темные силуэты берез зловеще топорщили ветви, словно тянулись из согры к стоящим на поляне. Костя отмечал это лишь краем сознания. Ему вдруг показалось, что это сама смерть тянет лапы к Максу. «Не отдам! Выкуси!» В мозгу сейчас была каша. Костя заставил мысли остановиться, понимал – нужно думать трезво. В висках стучало. Макс виноват или пацан, что его ударил палкой, – не важно. Пора спасать товарища.

– Макс, – позвал Костя.

Тот приоткрыл один глаз.

– Ты жив?!

Макс ничего не ответил, только силился кивнуть.

– Тише. Сейчас протрем тебя. Парни! Есть чистая ткань, вода?

– Вода только из болотца рядом, – откликнулся Серый.

– Нет, нельзя. Майку давай!

Косте в руки тут же легла темно-синяя футболка. Он аккуратно промокнул расквашенное лицо Макса тканью, попытался стереть кровь.

Макс застонал.

– Надо его в больницу вести.

– Знаю, – недовольно пробормотал Костя. – Поднимайте его.

– Не надо в больницу, – едва слышно простонал Макс. – Норм все. Надо умыться.

– Черт! – выругался Костя. – Чего храбришься? Уверен, что все норм?

Макс кивнул.

– Все равно надо его к домам тащить. Подняли и вперед.

Ковыляли долго. Макс ожил, вытирал лицо промокшей от крови футболкой, шипел, тихо матерился, но шел сам.

У первых домов на окраине города народу почти не было. Взрослые сидели по хатам, пялились в телек, смотрели новости. Мелких уже загнали с улицы. Остались только редкие прохожие. Где-то звонко надрывалась гитара.

Пацаны прикрывали Макса, чтобы никто не видел, в каком он состоянии, а Костя лихорадочно соображал, как быть. По идее нужно было идти в больницу, но Макс прав. Пойди они сейчас в приемный покой, тут же возникнет масса вопросов, вызовут ментов.

– Ты как, Макс? – еще раз спросил Костя, просто чтобы убедиться, что Макс еще в состоянии говорить.

– Разбили нос. Сильно, – прогундосил товарищ.

Кровь уже более-менее стерлась, и стало не так жутко смотреть на кривой нос.

– Уверен, что не критично?

– Полюбас! Хрящик сломали, подумаешь!

Костя понимал, что Макс строит из себя героя, но, может, и впрямь, всё не так страшно, как показалось в первый момент?

– У Юльки Савиной родаки в отпуске, на дачу уехали, а она дома, – подсказал Егор.

Высокий белобрысый красавец всегда и всё знал про девчонок: кто, где и с кем гуляет, у кого родители уехали и можно устроить тусу. И не скажешь, что всего пару лет назад был изгоем, над которым смеялась вся школа, а мальчишки постарше издевались и гнобили его. В каком-то смысле Костя завидовал способностям Егору ладить с девчонками, хоть всегда считал слишком мягким. Даже после того, как принял его в компанию, пойдя наперекор общему мнению. Что тогда резко изменило Егора – никто не знал, но Костя первым почувствовал эти перемены в парне и поспешил взять его под свое крыло.

Костя помнил, где живет их одноклассница. Вот только как Юлька отнесется в возникшим на пороге квартиры побитым пацанам?

– А чё б его домой не отвести? – спросил Серый.

– Не-ет! – протянул Макс. – Лизка дома. Напугается, а потом предкам расскажет. Давайте лучше к Юльке.

– Ну еще бы, – усмехнулся Егор. – Героическое появление раненого на пороге зазнобы.

Пацаны нестройно засмеялись, а Макс дернулся.

Костя знал, что его товарищ уже год сохнет по Савиной, но не подумал об этом в такой момент.

– А ей оно надо? – тут же раздались комментарии Серого.

То, что Макс пришел в себя, подняло настроение остальным. Это было видно по всё более шутливому тону.

«Да к черту! – решил Костя. – Промоем рану, посмотрим, что там. Уж на это-то Юлька согласится»

Глазок на секунду потемнел и тёмно-коричневая металлическая дверь тут же лязгнула замком. Высокая темноволосая девушка в длинном домашнем халате открыла дверь почти сразу. Большие карие глаза секунду внимательно изучали гостей, а затем Юлька отошла в сторону. Костю всегда завораживал ее взгляд. Вот и сейчас он смотрел в два темных омута, стараясь разобрать, что чувствует девушка, что от нее стоит ожидать.

– Дебилы, – прокомментировала она. – Что с ним?

Костя оценил сдержанность Юльки. Это было необычно. Он ожидал если уж не криков, то хотя бы легкой истерики, так что разумное поведение Юльки его порадовало. Хоть что-то хорошее за вечер.

– Подрались немного, – прокомментировал Костя. – Надо умыть его, прежде чем домой вести. У тебя можно?

– Можно, только ковры кровью не закапайте. Родителям потом не объяснишь. Давайте в ванну.

Юлька сгоняла на кухню, принесла чистое полотенце.

Костя вопросительно на неё глянул.

– Полотенце я отстираю. Да осторожнее вы, придурки!

Протиснувшись вперед, Костя пустил воду, дождался, чтобы пошла теплая.

Юлька отстранила остальных, вошла в ванну следом за Максом. Тот тут же попытался улыбнуться. Лучше бы он этого не делал.

– Сам умоется? – спросила Юлька

В её голосе Костя слышал тревогу и заботу.

– Есть таз? – спросил он.

Юлька достала откуда-то с полки пластиковую ёмкость.

– Держи. Пойдет?

Костя кивнул и помог стащить с Макса джинсовку и футболки. Смуглая кожа в нескольких местах покрылась ушибами. Юлька смотрела на них, как показалось Косте, с некоторым восторгом. Значит, они правильно сделали, что притащили сюда Макса. Юлька, похоже, к нему тоже неравнодушна, хоть и вертела носом весь год. Был шанс, что она поможет и не сдаст.

Отмывали долго. Кровь все еще текла, но не слишком обильно. Сгустки черно-красного прилипли к ванне, не хотели смываться или растворяться в воде. Юлька уже перехватила инициативу и уверенно делала все сама. На Макса было больно смотреть. Он, с одной стороны храбрился, а с другой – едва держался на ногах.

– Надо в больницу, – вынесла вердикт Юлька.

– Нет! – отрезал Макс, и Костя согласно кивнул.

– Походу, я не боец на ближайшие дни, – удрученно произнес Макс, пальцами разлепляя заплывшие веки.

– Не парься! Я этого так не оставлю! – зло заявил Костя. – Я все исправлю.

– Что ты исправишь? – недовольно скривилась Юлька. – Нос ему сделаешь?

– Отомщу! Урою кого-нибудь из этих…

Макс кивал.

– Сначала ты их, потом они кого-то из вас. А то я не знаю этих драк стенка на стенку, – пожала плечами Юлька.

Костя с удивлением на нее взглянул.

– Что смотришь? Мы сюда из деревни переехали. Я до пятого класса в селе жила. Насмотрелась такого… Всё, выводи его отсюда. У нас в аптечке только перекись и йод. Рана похоже глубокая, наверное, не надо ему это в лицо лить. Сейчас замороженный горошек достану, в тряпку завернем и к лицу приложим. Будет полегче. И в больницу его надо.

– Спасибо! – поблагодарил Костя. – Но дальше мы сами.

Юлька метнулась на кухню, притащила полиэтиленовый пакет с зеленым горошком.

– А че не в тряпку? – на автомате спросил Костя.

– Если вы уже уходить собрались, то так проще. Это можете не возвращать.

– Ясно. – Костя кивнул. – Спасибо!

– Но чем-то обработать надо… это… – Юлька обвела пальцем лицо Макса.

– Мы разберемся. Не волнуйся.

– Ага, – отстраненно пробормотала Юлька, будто задумалась о чем-то.

– Не сдашь? – спросил Макс.

Голос его звучал приглушенно – пакет с горошком он прижал к ране.

Юлька помотала головой.

– Идем, – вытолкал всех за дверь Костя. – Надо подумать, что дальше делать.

Уже спускаясь по лестнице, решали, куда идти.

Макс предложил отправить гонца к нему домой и передать записку сестре. Отец был на вахте, вернется только через неделю. Мать на смене, будет через два дня. Если Макса дома не будет, то логично отправить сестру к бабушке. Тогда хата будет пустая и он может полежать пару дней, прийти в себя. А к приходу матери что-нибудь придумают.

Косте показалось, что сверху, несколькими этажами выше, на них кто-то смотрит. Он задрал голову, но лестничные пролеты были пусты. Только на том этаже, откуда они только что спускались, чуть брезжил свет, кажется, дверь Юлькиной квартиры все еще была открыта.

Вернувшись к обсуждению, Костя расценил план, как рабочий, и согласился. К тому же квартира Макса автоматически становилась их штабом на пару дней. А там, глядишь, он уже и Мишу к ногтю прижмет.

Макс написал записку, а Серый вызвался отнести её, пока остальные вели раненого кружными путями, прячась от сторонних взглядов в сумрачных кленовых аллеях.

– Что дальше? – спросил Макс, опираясь на руку товарища.

– Сейчас позовем еще двоих. Есть у меня на примете. Разделимся по четверо и пойдем, попробуем отловить того, кто тебя жердью саданул. Скорее всего он еще во дворе торчит.

– Думаешь, оно того стоит? – запнувшись спросил Макс.

– Я обещал за тебя отомстить. Так и сделаю! – уверенно заявил Костя, а сам еще раз подумал, даже если Макс накосячил с этими палками, это хороший повод спустить пар и самому, и ребятам. Было видно, что все напряглись от случившегося.

Глава 3

24 июня, утро, на улице по пути к поликлинике

Утро выдалось жарким. Припекало уже с восьми утра, когда Алексей вышел из дома и направился в поликлинику. Спина покрылась мелким прохладным потом даже под рубашкой с коротким рукавом. Он выправил рубаху из джинсов и разгладил ткань. Легкий ветерок мгновенно забрался под неё, приятно пробежал по телу. Алексей вытер ладонью пот со лба, отёр её о джинсы. Короткие волосы под полубокс стояли ёжиком, иначе успела бы вспотеть и макушка. Жару он переносил плохо, но спасало то, что асфальт на улицах раскалиться ещё не успел. Алексей пожалел, что не захватил кепку, но подниматься на третий этаж не хотелось. Он постоял немного в раздумьях, не стоит ли всё же вернуться. Посмотрел на восток, где над крышами домов болтался раскаленный белый диск солнца, в потоках горячего воздуха казалось, что он танцует. Затем махнул рукой, словно отгонял жару, как назойливую муху, и засмотрелся на возвышающуюся вдалеке на западе огромную конструкцию телевышки.

Решетчатая ферма с сорокаэтажный дом возвышалась над городом, растянутая на десятках тросов. Красный огонёк на самой верхушке горел даже днем. Никаких низколетящих самолетов здесь никогда не видели. Разве что пару раз в год медицинские вертолеты из краевого центра забирали тяжело больных. Конструкция телевышки всегда восхищала Алексея. Вот и сейчас он улыбнулся, всматриваясь в тонкие ниточки мощных тросов, покачал головой и отправился в больницу сдавать кровь.

Приятно прогулять работу в начале недели. Не всегда, только четыре раза в год. Каждый последний понедельник первого месяца весны, лета, осени и зимы. Алексей решил это для себя уже давно и несколько лет регулярно сдавал кровь. На предприятии за это полагался дополнительный отгул – донорский день, а за год набегало целых четыре.

Поначалу он немного переживал, чувствовал неудобство из-за того, что не посвящает появившееся свободное время семье, но, поговорив с Томой, решил – этот отдых он заслужил. И так постоянно занимался ими со Светкой. Никакого пива с друзьями по пятницам, никаких посиделок с мужиками в гараже или под кленом на лавочке, где вечно играли в домино или шахматы. Все вечера вместе со своими девочками, с самыми родными и близкими ему людьми. Помочь Томе по дому, сходить в магазин, приласкать. Со Светкой игры, развивающие занятия, просто немного побеситься, поскакать… Сказать честно, сначала решение проводить все время с женой и дочерью возникло из-за чувства вины. Еще до рождения Светки они с Томой едва не расстались. Поссорились на почве ревности, глупо, но они даже разъехались на несколько дней. Тома ушла к друзьям, а Алексей пытался оправдать себя тем, что это не он давал повод, а значит, ему незачем уходить. Но затем в голове что-то щелкнуло, пошел искать жену, мириться. Нашел у Пашки с Катей, они тогда только начали встречаться и частенько собирали посиделки. Уговаривать долго не пришлось, похоже Тома и сама хотела вернуться. Слезное примирение нашло продолжение уже дома, а через девять месяцев родилась Светка. Тогда Алексей и пообещал сам себе всегда быть рядом со своими девочками.

Июньские дни Алексею особенно нравились. После сдачи крови он предпочитал посидеть в тихом дворике под приятно шумящим клёном, отдохнуть от забот и ничего не делать. Направляясь в больницу, он уже предвкушал, как усядется на скамейку и насладится заслуженным отдыхом.

Томка в этот день сама занималась Светкой: раньше отводила дочь в сад, потом, когда Светка подросла, передавала с рук на руки бабушке. При мыслях о жене и дочери Алексей невольно улыбнулся. Теплое чувство заполнило его всего, это было приятно даже несмотря на жару.

В последний год Светка ходила к бабушке сама. От гордости Алексей приосанился. Совсем уже взрослая – десять лет! Мать Томы жила недалеко, в их же микрорайоне, а значит через дорогу переходить не нужно. Поначалу либо он, либо жена тихонько следили, как дочь доходит до бабушкиного подъезда, но с весны перестали. Когда учишь самостоятельности, нужно доверять ребенку. Пусть в такой мелочи, как пройти десяток дворов и самой добраться до школы, магазина или бабушкиной квартиры.

Алексей решил прогуляться пешком. Время еще было. Забор крови делали до девяти утра, а идти ему минут двадцать.

Свернув во двор, чтобы спрямить путь, он едва не налетел на четверку подростков, выскочивших из-за угла и быстро ретировавшихся, едва заметив взрослого.

На мальчишках были джинсовки, не по погоде, но сейчас мода такая. Карманы странно топорщились. Алексей подумал бы, что пацанята рано утром прошвырнулись по дачам, собирая чужой урожай, но что они могли сорвать? Огурцы? Нужны они им. Другое дело яблоки, но для них еще рано. Он и сам в детстве, бывало, лазал в чужие сады, а кто этого не делал? Иногда просто чтобы позлить старика-соседа, ревностно охраняющего плоды своих трудов. Алексей вспомнил, как с Пашкой и Глебом пару раз получали заряд соли, и улыбнулся.

Пацаны, опустив глаза и проскользнув мимо, быстро прошли открытое пространство и свернули в соседний двор. Алексей уже и забыл про них. В школе каникулы, понятное дело, что подростки будут разгуливать по улице.

Алексей посмотрел на часы. До окончания работы процедурного кабинета оставалось еще сорок минут. Ближе к девяти очередь была меньше, так что Алексей решил немного подождать. Уселся на лавочку и просто сидел, стараясь ни о чем не думать, смотрел на небо, на порхающих с ветки на ветку птиц, на выходящих из подъезда людей, на городскую суету. Но не такую, как бывает в столицах, а свою, местечковую, которую жители больших городов и суетой-то не назвали бы. Эти наблюдения вызывали в Алексее приятные ощущения, словно он не просто смотрит на людей, природу, город, а сам принимает участие в движении этого маленького, но сложного механизма. Возможно, кто-то сравнил бы происходящее с игрой оркестра или с управлением марионетками при помощи ниток, но Алексею было ближе ощущение механизма – давало знать о себе инженерное образование.

Как-то Алексей прочитал статью, что кровь, сданная в хорошем расположении духа, лучше воспринимается организмом реципиента. Так что, вдоволь насладившись и получив заряд бодрости, Алексей поднялся и отправился в процедурный кабинет.

Подходя к поликлинике, он снова увидел мальчишек, на этот раз троицу. Алексей пристально вгляделся. Вроде бы другие, но как-то странно похожи. А может, и те же самые. Двое вели под руки третьего. С одной стороны вышагивал невысокий чернявый, загорелый до бронзового цвета. «И когда только успел?» – с легкой завистью подумал Алексей. Ему, светлокожему, такое никогда не светило. С другой шел и поддерживал товарища под руку долговязый блондин. Модельная стрижка со свисающей на глаза челкой растрепалась до состояния «одуванчика». Третий был в темных очках и низко натянутой панамке. Алексей попытался лучше рассмотреть, но мальчишки уже скользнули сквозь дыру в заборе и скрылись на тропинке, плотно заросшей кустарником.

Какое-то тревожное чувство на мгновение поселилось в груди Алексея, но он тут же подумал о необходимости сохранять хороший настрой до сдачи крови, и тревога прошла. К тому же ему предстоял отдых на скамейке, поедание положенной донору плитки шоколада и целое утро, посвященное только себе.

В поликлинике оказалось прохладно. Запах лекарств успокаивал, навевал какие-то приятные воспоминания. Для Алексея больница была местом, где спасают жизни. Может быть, потому, что он никого еще не терял? Родители жили недалеко от жилмассива в частном секторе за железной дорогой и умирать пока не собирались. Старший брат давно перебрался в Архангельск и работал на рыболовецком судне. Друзья, несмотря на раскидавшую по разные стороны баррикад жизнь, тоже были вполне себе живы и здоровы.

В процедурный кабинет выстроилась короткая очередь. Основной ажиотаж уже спал. Так что Алексей довольно быстро оказался перед молоденькой, приятно пахнущей чем-то цветочным, медсестрой, которая приветливо ему улыбнулась. Светлые волосы мило обрамляли симпатичное лицо, а в голубых, как небо глазах, плясали искорки.

Настроение поднялось. Миг, когда можно будет насладиться отдыхом, был уже совсем близко. Даже то, что вена непослушно ускользала от тонких красивых пальцев, не испортило Алексею утра.

С приклеенным кусочком свернутого бинта на сгибе локтя, он снова вышел на солнышко, покинув прохладу поликлиники. Замер на месте, втянул носом воздух. Цветочный запах еще до конца не выветрился, приятно пощипывал слизистую. Алексей задрал голову, глянул в пустую глубокую синь неба, а когда снова взглянул перед собой, увидел, как двое пацанов трусцой выскочили из кустов и шмыгнули сквозь забор.

На пару секунд Алексей задумался, куда они дели третьего, но решил, что подростки его сейчас мало интересуют, а хочет он наконец добраться до своей скамейки и спокойно пожевать шоколад, расслабиться и насладиться прекрасным днем.

***

24 июня, утро

За два года своей новой жизни Егор уже успел привыкнуть быть в центре событий. До этого он почти не выходил на улицу и встречи с друзьями, причастность к тайнам, участие в жизни двора казались ему чем-то небывалым, невообразимо крутым. Он не раз придумывал себе приключения и прокручивал их в голове, но тогда это были лишь фантазии. Сейчас же всё было по-настоящему. И это придавало Егору значимости в собственных глазах. Его звали в компании, ему симпатизировали девчонки, да что там говорить, он мог даже выбирать того, с кем хочет дружить. Всё это будоражило. Ему казалось, что такой и должна быть настоящая жизнь. И поэтому в противостояние Кости и Миши он нырнул с головой.

Даже травма Макса лишь придала перчинки его приключениям. Сейчас он видел себя кем-то вроде Ханом Соло из «Звездных войн» или на крайний случай Валеркой Мещеряковым из «Неуловимых». Своя значимость казалась Егору чем-то особенным. А потому он готов был действовать, играть отведенную ему роль, но не забывать и о своих целях. А хотелось ему быть героем. Не второстепенным, а главным. Хорошо, пусть второстепенным, но с очень важной миссией: спасти жизнь друга, вырвать из лап плохих людей красавицу-подругу или сделать нечто столь же значимое.

С этими мыслями Егор уснул, с ними же встал ни свет ни заря. Вчера до полуночи выслеживали Мишиных отморозков. Тупые дебилы успели разболтать кому-то во дворе, что знатно отоварили одного зарвавшегося из третьего микрика. Да так, что того родная мама не узнает. И теперь «в первом микрорайоне чуваки совсем начали борзеть, почувствовали свою силу», как сказал Серый перед вылазкой, когда они с Егором, усилившись парочкой новеньких, решили разделиться, чтобы быстрее прочесать нужные дворы.

Егор с тремя товарищами нашли одного отморозка и слегка охладили его пыл. Правда пришлось быстро сваливать. Пацан оказался так себе – верещал, как баба, пока ему пробивали фанеру. Но даже это не остановило Егора. Он был доволен вылазкой. Хоть Костя и четко приказал, не жестить, никаких увечий. Они должны быть выше этого. То, что пострадал Макс, останется на совести Мишиных прихвостней. К тому же, по мнению Кости, Макс сам виноват. С последним Егор был не согласен, но перечить не стал. В его «кодекс чести» входила дружеская солидарность, да и за товарища отомстить стоило. А то распоясаются, будут потом думать, что всё можно. Честно говоря, хотелось не просто выловить уродов, а ещё и навалять как следует, но Костя запретил.

Сдержаться было сложно, особенно вспомнив рожу Макса, но Егор сумел сделать нужные внушения своим парням (и то, что его послушались, лишь укрепило осознание, что он действует правильно). В общем, всё вышло тип-топ, если не считать крикливого петуха.

Разошлись по домам уже после двух, а подскочил Егор с кровати в районе шести, едва батя с мамкой свалили на рабочую электричку. Теперь у него был целый свободный день.

Отряд собрался в шесть тридцать в условленном месте. С утра пораньше хотели решить, что делать со штабом. Если боевые действия затянутся, нужно где-то собираться. Завтра матушка Макса вернется домой и нужно было свалить куда-то из квартиры, но время еще было.

Славик стоял в тени клена на детской площадке. Был он загорелым, серьезным, дотошным и всегда казался Егору выходцем из какой-то Узбекской республики или Киргизской… Егор вечно их путал. Хотя разрез глаз у Славика был широким, Егору все равно казалось, что в роду у него были южане.

Где-то вдали послышался перестук колес и прокричала уходящая на завод электричка. Всё, утренняя толпа взрослых ушла, втянулась в чрево железной гусеницы и укатила на работу. Теперь можно вздохнуть чуть свободней.

Егор подошел к Славику и пожал крепкую ладонь. Буквально тут же подтянулся Серый. Все были в сборе, можно выдвигаться.

– Что будем искать? – спросил Славик.

– Подвал, желательно необитаемый, – пояснил Егор.

Искали почти час, но всё либо было закрыто, либо кем-то уже обжито: валялись свежие бычки, пустые банки из-под пива, местами использованные презервативы. После того как все поголовно повадились ставить металлические двери на подъезды, попасть внутрь стало трудно, поэтому компашки «обживали» подвалы.

Раньше нельзя было выйти из квартиры, чтобы не наткнуться на вальяжно развалившихся на ступеньках подростков. Они играли в карты, бренчали на гитаре, беззлобно переругивались. Взрослых мужиков и пожилых жильцов пропускали в полной тишине, казалось, боялись их, кого-то уважали. Но стоило выйти в подъезд симпатичной девушке или молодой женщине, начинался галдеж. Свистели, отпускали сальные шутки, ржали, демонстрируя свои умственные способности на уровне имбецилов. Егор ненавидел проходить мимо таких компаний. Ему обязательно доставался тычок в бок или подножка. Несколько раз он падал, впечатываясь в стену под дружный гогот и обидные замечания. Но отвечать было нельзя – компания мгновенно теряла веселость и начинала агрессивно прессовать решившего сказать хоть слово против. Но тогда Егор и не мог ничего им противопоставить. Тогда он еще был другим: забитым, зажатым, стеснительным подростком без друзей и отцовской защиты. Мать-одиночка ни у кого не вызывала страха и не внушала уважение.

А потому, когда начали закрывать подъезды, Егор лишь облегченно вздохнул. Сейчас же он оказался по другую сторону баррикад. Сейчас ему самому требовалось место, где можно будет собраться компанией, хотя, если вдуматься, то подъезд не слишком подходил, а потому в первую очередь проверяли подвалы и другие укромные уголки.

– Может, на стройке? – снова проявил инициативу Славик.

– Ага, что б нас там рабочие застукали?

– Отбойными молотками! – заржал Серый.

– Тебя и обычным молотком застукать можно, – огрызнулся Егор.

Серый тут же замолчал, насупился. Было видно, что он подбирает обидные слова, чтобы ответить на выпад Егора, но время шло, а слова не находились, момент был упущен и Серый просто показал средний палец.

– Так что? – спросил Славик. – Стройка новой поликлиники вроде как заморожена. Там уже год ничего не делают. Может, туда?

Недостроенное четырехэтажное здание стояло почти у самой согры через дорогу от первого микрорайона. Место довольно удобное, но близость района противника не слишком радовала. С другой стороны, это же какой вызов врагу! Организовать штаб у него под носом. Идея Егору понравилась. Его геройская натура тут же возомнила себя этаким шпионом, проворачивающим делишки едва ли не на территории условного противника.

– Идем, – решился Егор. – Глянем, что да как.

Сырой подвал оказался огромным. Без разбивки на помещения, но зато один вход и ни единого окна. Эта часть здания по проекту должна была быть полностью подземной.

– Отлично!

Егор был доволен. Один кандидат на звание штаба у них был. Приведут сюда Костика попозже, пусть сам решает. В крайнем случае Егор выскажет своё мнение – ему место нравилось.

– Идем к Максу, – махнул рукой Егор, выбираясь из промёрзшего за зиму и все еще не нагревшегося на летней жаре подземелья. – Собираемся к девяти. Придем раньше, думаю, никто не обидеться.

Решили идти через первый микрорайон. Так было ближе, а с учетом того, что полночи бегали друг за другом, то нарваться на неприятеля вероятность невелика. В крайнем случае можно будет погеройствовать, разбить противника с самого утра и ходить весь день с задранным носом, смотреть на то, как другие уважительно кивают при твоем появлении, мол, вот он герой.

Действующую поликлинику обошли стороной, через двор срезали только один раз. Едва не сбили какого-то мужика в светлой рубашке без рукавов и голубых джинсах.

– Какого хрена? – тихо ругнулся Серый, когда мужик скрылся за углом.

– Не ворчи, – усмехнулся Егор.

– Этот тип чуть по мне не прошелся! – недовольно заявил Серый.

– И чё? Ты такой неприкосновенный, что ли?

– Да я б его урыл. Пусть смотрит, куда идет.

– Ты чего такой дерзкий сегодня? – спросил Егор. – Побереги силы, сегодня к ночи снова на охоту пойдем.

– Скорей бы! – воинственно ответил Серый и щелкнул пальцами, сжав кулаки.

До Максовской хаты добрались без приключений. Никого не встретили, ни на кого не нарвались. Прибыли одними из первых. Костя и еще пара пацанов уже поднялись в квартиру и сейчас о чем-то тихо переговаривались на кухне. Егор присоединился к ним.

– Как Макс?

– А ты ещё не видел? – спросил Костя

Егор мотнул головой.

– Хреново Макс. Нос распух, глаза не открываются.

– В больничку надо?

– Походу, – недовольно ответил Костя, – другого варианта нет.

– Как оно вообще? – поинтересовался Егор. – Мы тут вчера…

– Ага, слышал, – перебил его Костя. – Хвалю! Герои!

При этих словах Егор довольно заулыбался, но Костя продолжил:

– Наших троих вчера тоже выловили.

– Кто? Петух этот?

– Нее, там другие орудовали. Вроде Мишу среди них видели. Вы знатно отделали того типа.

– Да мы там не сильно, без увечий, как и договаривались.

– Вот только он всем растрепал, что били его четверо разом.

– Не было такого! – взревел Егор. – Пацаны его сначала держать хотели, я запретил. Один на один с ним… он даже не рыпался. Верещал только.

– Ладно, верю, – пожал плечами Костя, – но дела это не меняет. Макса надо в больницу, а значит, нас могут раскусить. С таким лицом его сдать – менты быстро прибегут.

В дверь позвонили. Все мгновенно напряглись.

Глава 4

Егор взглянул на Костю и пошел открывать дверь.

На пороге стояли две девчонки. Первую он хорошо знал – Юлька Савина. Улыбнулся ей, она в ответ. Вторую видел впервые. У обеих через плечо висели толстые черные сумки из кожзама. С такими старшеклассницы ходили в школу. Объемные, можно запихать много учебников. Но сейчас там было точно что-то другое.

– Чего уставился? – с усмешкой спросила Юлька. – Помощь нужна?

– Это кто? – Егор не торопился впускать их.

Юлька глянула на девчонку лет четырнадцати-пятнадцати. Худая, но с уже оформившейся приятной фигуркой, она неуверенно топталась на пороге. Светлые, такие же как у Егора, волосы были собраны в простой хвостик. Едва Егор глянул на девчонку, та опустила глаза, но он успел заметить их небесно-голубой оттенок. Внизу живота приятно кольнуло, от неожиданности Егор замер.

– Люда – подруга моя, – представила Юлька. – Её мать и сестра работают в больнице. А вам медикаменты не помешают. Где Максим?

– Так вы типа санитарки? – Егор уже пришел в себя и усмехнулся, проигнорировав последний вопрос.

– Ты нас долго еще в подъезде держать будешь? – разозлилась Юлька.

– Егор, впусти их, – произнес Костик из-за спины. – Она права. Такая помощь нам не помешает.

Егор посторонился. Юлька хмыкнула, проходя мимо. Ростом она была чуть ниже долговязого Егора, но смотрела на него свысока. Егор тряхнул головой, откидывая белую челку с глаз, взглянул на Люду. Та встретила его взгляд и вновь потупилась, словно застеснявшись. Егор прикрыл за ними дверь, окинул взглядом Люду. Взгляд скользнул по спине, спустился ниже. В животе потеплело. Люда, словно почувствовав, что на нее смотрят, обернулась, но тут же уставилась в пол и пошла следом за Юлькой. Та сразу отправилась в комнату Макса, было ясно, что она бывала тут не раз и хорошо знала, где его искать. Егор удивился, но виду не подал.

– Вы с ума сошли! – раздался возглас Юльки. – Ведите его в больницу, срочно!

– А ты что, уже врачом заделалась? – неуверенно произнес Костя, появившись следом.

Егор видел замешательство друга. Было ясно что он и сам понимает необходимость, но пытался качать права. С одной стороны это было правильно – он тут главный, а с другой…

Егор втиснулся в комнату, сразу ставшую тесной от находящегося здесь народу.

Макс сидел на стуле, задрав вверх голову, глядя на Юльку. Та неотрывно с тоской и страхом оглядывала его.

Смотреть на Макса действительно было жутко: синее лицо, кривой, провалившийся куда-то внутрь нос, опухшие до невозможности веки, щелки глаз. Казалось, сине-фиолетовые разводы дошли даже до ушей.

– Черт! – выругался Костя. – Согласен. Выбора нет. Егор!

– Я здесь.

– Хватай Серого, ведите его в больницу. Придется сдаться этим уродам.

– Погоди, – остановила его Юлька. – Люд?

Егор с интересом взглянул на тихую чуть бледную девчонку. Лицо у нее было симпатичным, даже красивым, но сгорбленные плечи придавали какой-то затравленный вид. В сочетании с ладной фигуркой это все вызывало странные ощущения у Егора. Ему одновременно хотелось и пожалеть девчонку и сделать что-то такое, чтобы она расправила плечи и взглянула на него своим полным очарования взглядом.

– Моя сестра работает в стационаре медсестрой, – тихо начала Люда. – И мать тоже, но к матери нельзя. Сестра молодая, и на неё главврач отделения травмы запал. Я, на всякий случай, с самого утра попросила договориться о палате.

– А как же вопросы, милиция? – спросил Костя.

– Вам сейчас не этого надо бояться, – встряла Юлька. – Если у него осложнения пойдут, я тебя сама на кол посажу.

Егор усмехнулся, так Костику грубить не стоило. Но Костя молчал, только смотрел в упор на Юльку и думал.

– Ты сильно не заговаривайся, – наконец произнес он. – Макс – мой друг. Понимаю, что тебе он симпатичен. И согласен, что в больничку надо. Но у нас война.

– Война?! – вспыхнула Юлька. – Я…

Договорить она не успела.

– Послушай, – Костя подступил к ней почти вплотную. Юлька была чуть выше него, но сейчас сжалась, – не ты тут командуешь. Хочешь помогать, милости прошу, но приказы отдаю я. Запомнила?

Егор усмехнулся тому, что Костя почти точь-в-точь повторил его мысли.

Юлька ничего не ответила, даже не шелохнулась. Смотрела в глаза Косте и молчала.

– Либо ты подчиняешься, либо проваливай. Я своих бойцов терять не намерен. Вижу, что Макс плох. Значит, пойдет в больницу, но это я решаю, и он сам. Не ты.

– Вам дай свободу, перебьете друг друга по-настоящему, – огрызнулась Юлька, – но я согласна. Я с вами. Кто-то же должен помогать в простых случаях. Людка тоже. Аптечки мы собрали.

Она тряхнула пузатой сумкой, и Егор заметил, что там полно таблеток, бинтов, каких-то банок.

– Мы будем делать, что сможем, но… – Юлька выдержала паузу. – Если я скажу, что нужно в больницу, то вы, придурки, берете и ведете раненого в больницу. В вопросе здоровья я тут решаю.

Костя долго молчал и смотрел на Юльку. Егор уже решил, что сейчас он ее выгонит.

– А ты молодец! – вдруг улыбнувшись, произнес Костя. – Хвалю. Не зря Макс на тебе помешался.

Юлька неожиданно покраснела и опустила взгляд. Макс, сидящий рядом, пнул Костю по ноге, но тут же сам зашипел от боли.

– Всё решили. Егор, ведите его, – отдал приказ Костя и вышел из комнаты.

Егору помогал Серый. Был он хоть и мелкий, но довольно сильный. Макса они легко подняли на ноги, довели до коридора. Надели на него безразмерную джинсовку, кажись, отцовскую. Подошла Юлька, извлекла из сумки темные очки и огромную панаму.

– Вот. – Она очень аккуратно надела их на Макса. – Так будет лучше. Доведите его. Пройдете сразу в травму. Знаешь, где находится?

Егор кивнул.

– Спросите Марию Алешину. Не Татьяну! Не перепутайте. Людка обо всем уже договорилась. Ему дадут палату на первом этаже, угловую. Сможете если что навещать незаметно.

Она мельком глянула на Макса, снова покраснела и, ничего не сказав, развернулась, ушла на кухню.

До поликлиники добрались без проблем. Наряд Макса бросался в глаза, но утром народу на улицах почти не было. Взрослые на работе, малыши в садике. А школьники: кто уехал из города к бабушкам на лето, кто в пионерские лагеря, кто еще спал.

Уже пролезая через дыру в заборе, Егор заметил мужика, которого они чуть не сбили утром, но тот глянул на них и отвернулся, будто не узнал.

Травма располагалась на первом и втором этажах. Вахтерша сидела у самого входа, сразу за распашными двустворчатыми дверями. Егор вошел один.

– Здравствуйте, – поприветствовал он полную краснолицую женщину, – а можно мне как-то найти Алешину?

Женщина глянула на него исподлобья.

– Танюша всю неделю в приемном покое. Ищи там.

– Нет, мне бы Марию, – поняв свою оплошность, исправился Егор.

– А, – улыбнулась женщина, – Машенька здесь, здесь. А ты кто ей? Ухажёр, что ли? – Она внимательно всмотрелась в Егора. – Не-е, вроде молод еще.

– Позовите, пожалуйста, – умоляюще произнес Егор. Стоять тут и препираться не пойми с кем, ему не улыбалось. – Очень надо.

– Ладно, сейчас, – смилостивилась женщина, подняла трубку и что-то неразборчиво в нее забурчала. – Жди. Сейчас подойдет.

Маша оказалась эффектной блондинкой с такими же, как у сестры, голубыми глазищами и шикарной фигурой. Егор даже едва слышно присвистнул, увидев, как она вышагивает по длинному прямому коридору отделения. Не удивительно, что на нее запал сам главврач. Он бы тоже запал. Губы расплылись сами собой в широкой улыбке. Он тряхнул челкой, привычным движением откидывая ее с глаз. В отличие от Люды, Маша была старше и вызывала у мужчин однозначные реакции. Егор вспомнил, как свело живот при виде Люды, здесь такого не случилось, но он почувствовал, как краснеет и потеют ладони. Была б его воля… додумать, что бы он сделал, Егор не успел. Маша подошла вплотную. От нее пахло чем-то цветочным. У Егора мгновенно закружилась голова. Да эта девушка тут может вертеть всеми! И что такая деваха делает в больнице?

В голове Егора уже разворачивалась настоящая трагедия. «Больница полыхала, а он, ворвавшись в огонь голый по пояс, выносил мускулистым плечом дверь палаты, где пряталась от огня Маша. Её восторженный взгляд на свой воображаемый торс Егор посмаковал пару секунд, затем подхватил ее на руки и прямо с ней выпрыгнул из окна второго этажа. Горячие руки, обхватившие его шею, запах цветов, шедший от волос Маши, все это вскружило бы голову кому угодно, только не Егору. Он поставил Машу на землю и отошел, скромно отвернувшись. Она, выждав секунду, вновь бросилась в его объятья: «Ты спас меня, мой герой!»

– … ты совсем глухой? – Маша помахала ладонью Егору перед глазами.

Егор вдруг понял, что Маша с ним уже какое-то время говорит.

Он собрался, мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Зло глянул на веселящуюся краснолицую дежурную за стойкой.

Объяснять долго не пришлось. Едва Егор сказал, что отправила их Люда, Маша тут же отвела его в сторону и тихо рассказала, что и как сделать. Войти надо было через служебную дверь с улицы. Маша будет там ждать через три минуты.

Егор кивал, сам себе напоминая китайского болванчика, но всё услышал и в полусознательном состоянии вышел на улицу. Цветочный запах всё ещё кружил голову. Выходя из отделения, он успел заметить пристальный и подозрительный взгляд краснолицей дежурной.

– Что? – с нетерпением спросил Серый.

– Идём.

Егор подхватил Макса и потащил к указанному месту.

– Не сдаст? – с сомнением уточнил Серый.

– Там палата не используется. Должны были ремонт делать, но так денег и не выделили. Макса разместят там. Об осмотре и всём прочем Маша сама позаботится. Она взяла на всякий случай две смены подряд, присмотрит.

– С чего такая щедрость?

– Мне-то откуда знать? – рассердился Егор. – Сказала, что сделает, значит, сделает.

Маша забрала Макса, быстро взглянула на него, но ничего не сказала.

– Первое окно от правого угла, там, где всё деревьями заросло, – бросила она уходя.

Макс ушёл за ней следом, даже не обернулся. Егор помахал рукой, но так и не определился Максу или Маше.

– Идём, нам обратно ещё надо. Дел много, – буркнул Серый.

– Сам знаю, – огрызнулся Егор, оторванный от созерцания сворачивающей за угол Маши. – Надо бы проверить, что Макс в нужной палате.

– Позже. Пока его осмотрят, пока устроят. Нечего отсвечивать. Давай обратно.

– Согласен, – протянул Егор, всё ещё пялясь в опустевший коридор.

Костю нужно было сводить в разведанное утром место. Штабу в квартире Макса завтра кранты придут. Надо торопиться.

24 июня, вечер

Весь день болтались по городу, то тут, то там. Егор уже со счёта сбился, сколько раз они пересекали границы микрорайонов. После обеда стали осторожней.

Костик собрал ещё два отряда по пять человек. Численность их армии выросла до пятнадцати бойцов. Теперь по городу сновали небольшие группки пацанов, выполняя поручения, разведывая территории. По слухам противник делал то же самое. Пары коротких стычек избежать не удалось. Серый вёл себя дерзко и нарвался на превосходящий численностью отряд. Удалось отделаться парой синяков. Мимо прокатилась машина ППС, пришлось быстро драпать врассыпную.

– Собираемся на третьей точке, у музыкалки, – успел бросить Егор.

Старая музыкальная школа отличалась монументальностью. Ввинчивающиеся в небо острые бетонные крылья, чуть закруглённые, похожие не то на уши чёрта, не то на резонатор лиры. Скорее второе. Всё-таки ближе к музыке. Между высокими крыльями бетонные конструкции, видимо, призванные изображать струны, разделяли пространство на пять отсеков, в каждом можно было укрыться небольшой компании из шести-семи человек. Недаром это место все без исключения в отряде приняли точкой сбора. И таких мест по городу было четыре: фонтан у кинотеатра, городской стадион, музыкалка и черный вход «ДК Строитель», что находился со стороны дома пионеров. Все места были известными, при этом хорошо укрыты от стороннего взгляда. Где-то деревья росли густо, где-то, как в музыкалке, располагались полузакрытые ниши. Так что каждый точно знал, куда бежать и где ныкаться в случае чего.

Через десять минут все были на месте.

– На сегодня рейд окончен, – скомандовал запыхавшийся Егор. – Выдвигаемся в штаб. Идем разрозненно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Если нарвались – бежим!

Пацаны закивали соглашаясь. Егор улыбнулся. В глубине души было приятно, что его так беспрекословно слушаются. Теперь он ощущал себя главой повстанцев. Всё-таки в «Неуловимых» команда действовала как единый организм, явного лидера там не было. Знал бы кто из пацанов, каким он был два года назад, скорее всего скривились бы, хмыкнули и поступили бы по-своему. Но это был другой Егор. Сейчас всё иначе.

Штаб в подвале недостроенной больницы понравился Косте. Егору даже не пришлось прилагать усилий и доказывать, что место отличное. Сейчас туда стаскивали продукты, ящики, раскладушки. Всё незаметно, тайком. Несколько человек отправились заготавливать оружие. К вечеру к их компании присоединилось ещё три девчонки. «Медсёстры» притащили лекарства: всё, что смогли выпотрошить из домашних аптечек.

Егор был доволен: девушки отлично поднимали настрой бойцам. Каждому хотелось покрасоваться. Правда и в штаб бежали с любой царапиной. Но пока это было не критично, приемлемо, поэтому ни Костя, ни Егор не возражали.

Костя застолбил себе дальний угол, развернул там командный пункт. Егор одобрил его выбор, но кажется, лидеру армии его одобрение не требовалось.

Едва стемнело, решили навестить Макса. Нужно было выпилить часть оконной решетки, чтобы в случае чего забраться внутрь или покинуть палату. Полотно по металлу притащил кто-то из пацанов, а идти вызвались снова Егор с Серым. Костя доверил им эту операцию. Во-первых, хотели убедиться, что у Макса всё в порядке. Во-вторых, аккуратно осмотреть округу. Противник не должен был узнать, что кто-то загремел в больничку.

В окне палаты горел свет. Серый собрался было подойти к окну сразу, но Егор его остановил.

Крались кустами. Благо палисадник перед зданием больницы никто давно не облагораживал. Кусты вымахали выше человеческого роста. Ветки торчали во все стороны, зато были мягкими. Подстриги их кто-нибудь из «Зеленого хозяйства», точно бы царапин не избежать.

Рядом с окном палаты не только всё заросло кустами, но и совсем близко раскинулся старый вяз. Можно было устроить отличный наблюдательный пункт в его плотной кроне.

В палате, кроме Макса, находились люди: стояли у кровати, ходили из угла в угол, словно в задумчивости, кто-то сидел на стуле у самой двери.

Егор с Серым притаились в кустах, пытались высмотреть, что происходит, но ракурс не позволял. Белая ширма сильно заслоняла обзор. Часть посетителей оказалась скрыта за ней.

– Давай тихонько залезем на дерево, – предложил Серый.

– Тише ты! – шикнул на него Егор. – Как ты в темноте там карабкаться собрался. Навернёшься нафиг.

– Не ссы, я ловкий.

– Давай сперва с земли разглядеть попытаемся, – настаивал на своем Егор. – Сейчас переберёмся вон туда. – Он указал пальцем на кусты, растущие чуть поодаль. – Я встану в полный рост. Скорее всего увижу, что там происходит.

Тени в окне сместились. Было понятно, что в палате больше человек, чем казалось вначале.

Егор продирался сквозь плотные ветки, несколько раз чуть не напоролся глазом на торчащий прут. Наконец удалось перебраться в нужное место.

Поднявшись, Егор увидел спины в белых халатах. Их было две. В одной он легко опознал Машу. Вторая принадлежала высокому мужчине, широкоплечему, с темным ёжиком коротких волос.

– Что там? – нетерпеливо, спросил Серый.

– Маша, – ответил Егор и улыбнулся.

– Задрал слюни распускать. Не светит тебе ничего с ней. Людка же сказала, главврач на неё запал.

– Да иди ты! Отвали! Я не распускаю, пытаюсь понять, кто там ещё.

Маша сдвинулась чуть в сторону, открывая больше обзора. Егор всматривался пару секунд, затем присел, поняв кого увидел.

– Ну?

– Там… – пробормотал Егор.

Язык вдруг отказался ему повиноваться. «Теперь всем хана! Точно хана!» – вертелось в голове.

– Ну? Ты чё язык проглотил? Машка халатик сняла? – тихо заржал Серый.

– Та-ам… – снова протянул Егор.

Справа что-то зашуршало. Послышался тихий треск веток.

Егор замер, всматриваясь сквозь сумерки. Серый вытянулся в струнку, весь напрягся, словно низкорослая гончая.

С дерева недалеко от окна кто-то спрыгнул, глухо приземлившись на траву. Тут же вскочил и бросился бежать.

Глава 5

Егор запыхался, но старался удержаться за Серым. Тот нёсся сквозь заросли кустов, словно каждый день бегал тут по утрам.

Тот, за кем они гнались, скорее всего куда-то свернул. Они потеряли его уже с минуту назад.

– Стой! – едва дыша, выкрикнул Егор.

Серый сделал ещё несколько шагов и остановился.

– Ушёл, гад!

– Ага, – согласился Егор. – В темноте не догнать.

Серый подошел ближе. Согнулся, упёрся ладонями в колени. Он тоже тяжело дышал, но явно лучше перенёс погоню.

– Как думаешь, кто там мог быть?

– Полюбас не наш, – выдохнул Егор. – Мы бы знали, если кто-то пошел к Максу.

– Точняк. Значит кто-то их Мишиных?

– Скорее всего. Кому ещё надо подглядывать?

– Как узнали? – Серый с досады хлопнул по коленям.

– Не об этом надо переживать, – нехотя произнёс Егор.

– В каком смысле?

– Там менты были.

– Ты… ты чё сразу не сказал!

– Я пытался, потом этот типок с дерева сиганул.

Нарисовавшийся в голове Егора мир, где он занимал важное место, где был не только боевым товарищем, но и другом. Где мог стать героем. Этот мир вдруг начал схлопываться, сжиматься в точку. Если прямо сейчас вмешается милиция, разгонит их маленькую банду, так и случится. Всё рухнет! Паника росла. Мысли сделались хаотичными, размазанными. Егор испугался, что случившееся два года назад может повториться вновь. И тогда снова изгой, снова одиночка. Он уже проходил через подобное, оставался один, без друзей. Неужели снова? Нет! Не может этого быть!

– Чёрт! Надо Костяну сообщить.

– Угу.

Егор потряс головой, стараясь прийти в себя.

– Но как так-то? – не унимался Серый.

Вопрос Серого заставил Егора соображать. Это вернуло ему уверенность, что он всё ещё может что-то изменить.

– Думаю, нас красномордая сдала. Та дежурная за стойкой, что Машу вызывала. Она на меня перед уходом подозрительно так смотрела.

– Или главврач, – резонно заметил Серый.

– Или он. Видел там одного типа. Может, это он был.

– Крутой?

– Да я-то откуда знаю! Высокий, плечистый.

– Ясно. Не светит тебе!

– Иди нафиг! – рыкнул Егор.

Как Серый может думать о таких вещах? Сейчас не о том речь!

– Надо понять, что дальше делать, – продолжил Егор.

– Точно.

– Подумаем, пока до штаба идти будем. Минут пять у нас есть. Скорее всего, тип на дереве был из врагов. Значит они узнают, что один из нас не просто лежит в больничке, а ещё и с ментами общался. Мы знаем, что Макс не сдаст, а они нет. Могут решить его припугнуть.

Начав развивать логику, Егор почувствовал, что уверенность вернулась, мир вновь расцвел веером возможностей.

– Надо охрану к палате приставить, – предложил Серый. – В больницу они не проникнут. Остается только окно.

– Да нефига! Под больницей есть катакомбы. Там все корпуса соединены между собой. Ни разу не лазал там, что ли?

– Было дело, – пожал плечами Серый. – До морга как-то добирались. Там холодильники с трупаками.

– Да какое сейчас до этого дело? – удивился Егор. – Главное, что те тоже могут знать и воспользоваться переходами. Войдут в поликлинике, а выйдут в травме.

– Ночью дежурные врачи не спят.

– Ага, уверен? Может в приёмном покое и не спят, а в травме?

– Может, Люде сказать, пусть сестру предупредит? – задумчиво произнес Серый, вышагивая чуть впереди.

– Или сами охранять будем! – перебил его Егор. Теперь он был уверен, что знает, как поступить. – Поставим караул, будем меняться. В случае чего Макса из палаты вытащим. Решетку надо выпилить, как и хотели.

– Именно! Это то, о чем я и подумал, – ответил Серый.

У входа в штаб стояли молчаливые парни. Одного из них Егор хорошо знал, второго видел впервые, но это ничего не значило. Друзья друзей – свои. Егор кивнул товарищу, и тот поприветствовал в ответ.

Прислонившись к холодным бетонным блокам, охранники делали вид, что кого-то ждут. Мало ли, кто мог назначить встречу в таком месте. Бандитских разборок на окраинах всегда хватало. Заинтересоваться могли только ППСники, и то, если сильно захотят.

Сквозь единственную дверь, завешанную плотным брезентом, на улицу не проникал свет. Внутри работали фонари, горели свечи. Кто-то притащил мощный шахтёрский фонарик. В его свете медсёстры перевязывали раненых.

Когда вошли, в штабе была суета. Егор удивился, сколько тут народу.

За день их армия выросла до двадцати пяти человек, а пока они с Серым следили за палатой Макса, прибавилось ещё с десяток.

Егор выцепил знакомого и попытался выяснить, где Костя. Ему сказали, что тот совсем недавно ушёл, но скоро должен вернуться.

Тут собрались все, кто мог не появляться дома. У кого-то родители были на смене, у кого-то в отпуске, а кто-то отпросился с друзьями на дачу, а пришёл сюда.

В самом углу на раскладушках спали несколько человек. «Ночные ястребы», – пояснили Егору. Самые отчаянные пацаны. Они патрулировали улицы ночью, в случае необходимости провожали своих до дома. Трое из них были детдомовские, улизнувшие в очередной раз из приюта и обосновавшиеся в штабе. И им хорошо, есть где поспать, что пожрать, и отряду польза.

Егор подошел к импровизированному столу с картой города. Откуда и кто взял подробную карту, он даже не догадывался. На бумаге были помечены места, где видели противника. Красными звездочками отмечали точки стычек. Кривовато склеенные бумажные флажки синего и красного цвета обозначали отряды чужих и своих.

Егор снова взглянул на раненых. Юлька и Люда были здесь – суетились рядом со Славкой, разрисованным коричневыми йодными разводами. Было видно, что плечо у него серьёзно изодрано. При взгляде на Люду Егор улыбнулся. Казалось, от неё исходило свечение. Когда она проходила мимо раненых, те приосанивались, начинали улыбаться, а часто пытались заговорить с ней. Последнее отчего-то Егору было неприятно, но он отогнал эти мысли.

– Что с ним? – спросил Серый.

Его голос отвлек Егора от созерцания Люды. Товарищ ходил по пятам за Егором, молча присматриваясь к происходящему, то хмыкал, то качал головой, но с разговорами не лез. Сейчас же Серый крутился радом с медсёстрами и, как показалось Егору, строил глазки то Юльке, то Люде. Егор подошел ближе, хотел контролировать ситуацию.

– У противника есть самострелы. В Славку попали из него. Заряжен был осколками стекла. Славка без брони был, сильно досталось, – ответила Юлька, не прекращая смазывать раны.

– Самострелы? – удивился Егор.

– И не только. Серьезные рогатки, кастеты с финками, обрезки трубы с натянутым на нее куском резинового шланга. Костя сейчас ищет, как нам раздобыть такое же оружие.

– Ясно, – протянул Егор.

Ему не нравилось, куда всё шло. Из простой потасовки, стычки стенка на стенку, всё перерастало во что-то масштабное. С одной стороны, всегда есть место геройству, а с другой, как бы ментов не заинтересовать. Понимает ли Костя, к чему дело идёт? Правда, в серьёзной заварушке всегда найдется место предприимчивому человеку, тому, кто сможет повести за собой людей, организовать что-то такое, от чего растает девичье сердце. Он исподтишка взглянул на Люду. Та словно почувствовав это, посмотрела в ответ. Их взгляды встретились, и Люда снова отвернулась, уставилась в пустую бетонную стену. Егор растерялся. И чего она вечно отводит глаза? Может, он ей неприятен? Или у него в зубах еда застряла? Он отвернулся и пригладил волосы, провел языком по зубам, проверяя свое предположение.

– Кстати, – ухмыльнулась Юлька, – вы в курсе, что нас теперь называют Красными, а Мишкиных отморозков Синими? Армия Красных против армии Синих.

– Это, по-твоему, смешно? – удивился Серый.

– А разве нет?

Брезент на входе резко отодвинулся и тут же вернулся на место. Костя стоял, щурился, привыкая к яркому свету после полумрака вечера. За его спиной топтались двое – крепкие пацаны с тяжелыми рюкзаками за спиной.

***

26 июня, 17:10, тротуар за домом, 2-й микрорайон

Мелколистные вязы топорщились, тыча ломанными пальцами нестриженных веток в безоблачное вечернее небо. Старая зеленая изгородь тянулась вдоль тротуара, перегороженного огромной черной бочкой-печью для растопки гудрона. Воняло соляркой от совсем недавно потухшей горелки. Черная тягучая субстанция облепила блестящими антрацитовыми щупальцами бока бочки, словно ночной кошмар, старающийся выбраться наружу.

Из-за ремонта кровли тротуар был перетянут веревкой с вялыми красными ленточками и в это время абсолютно пуст. Рабочие уже ушли, а прохожие обходили место стороной.

Света с Лизой дошли до сваленных прямо на тротуаре рулонов рубероида и остановились. Слабо натоптанная тропинка вела в путаницу низких кустов с оголенными ребрами сухих веток. Кто-то все же проторил себе путь, поленившись вернуться и пройти через двор. Поцарапаться в плотной чаще было проще, чем съесть стаканчик мороженного, оттого девочки не спешили лезть в этот колючий коридор.

– Как думаешь, может, через двор обойти? – спросила Лиза – девочка чуть постарше подруги.

Света с сомнением оглядела Лизу – короткое синее платьице заканчивалось чуть выше сбитых коленок. Куда в таком лезть?

– Сама же знаешь, что во дворах творится. Пошли здесь, – несмотря на неподходящую одежду подруги, предложила Света.

Ей самой было проще. Широкие варенки с резинками на лодыжках хорошо защищали ноги, а длинный рукав легкой кофты убережет от царапин, если не порвется. Но выбирая между кустами и двором, Света легко приняла решение. К тому же дурацкая кофта в желтый цветочек ей не нравилась. Изорвется, и ладно – не жалко нисколечко.

– Точно, – протянула Лиза, достав из кармашка резиночку и шустро собрав длинные светлые волосы в хвостик. Затем подумала и пересобрала его, сунув кончики волос под резинку. Получилось колечко, зато гораздо короче.

– Эй! – раздалось позади. – Лиза?

Девочки разом обернулись. К ним приближалась разномастная ватага. Вперед вышла девчонка года на три старше Лизы.

– Ты же сестра Макса?

Лиза попятилась, сделала шаг к кустам, но кивнула.

– Идем, надо поговорить о нем.

– Нечего нам разговаривать, – опасливо произнесла Лиза, – мы к бабушке идем. Нас там ждут!

– Ничего, подождут. Разве ты не хочешь брата спасти?

Лиза взглянула на Свету, та испуганно смотрела на проем в кустарнике, раздумывая о бегстве.