Тень зверя бесплатное чтение

Глава 1

"Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень"

(псалом 137, Ветхий Завет).

Лера

– Мне так страшно, мама..

Все глубже проваливаясь в царство морфия и теряя связь с реальностью, слышу эхо своего хриплого шепота. Комната перестает существовать, и я окончательно погружаюсь во тьму. Мне снова снится она..

Ее черты каждый раз ускользают, но образ врезался в память навсегда. Утонченная, длинные каштановые волосы и глаза орехового цвета. Моя мама. Айла Мадьяни. Она двигается в мистическом танце, будто сама Айла Сах исполняет танец семи вуалей*. Ее взгляд поражает, а смех мягко отдается в ушах.

Теперь я вижу ее очень близко. Она так несчастна.. Смех близок к слезам, а в глазах обреченность. Вспышка.. На платье мамы кровь, шея и грудь изранены ножом, на лице застыла гримаса боли. Я не вижу убийцу и не хочу видеть этого, но подсознание коварно. Картинки с каждым разом появляются чаще и становятся только ярче, а я больше не могу это контролировать. Мне все сильнее кажется, что я вижу себя.. Мне хочется верить, что это всего лишь видение, игра моего воображения, взволнованного сценой из фильма или спектакля. Однако, несмотря на самообман, я знаю, что вижу эти кошмары из-за событий, произошедших со мной в прошлом..

С трудом открыв глаза, вглядываюсь в темноту и слышу, как демоны внутри меня заливаются диким хохотом, намекая на то, в кого я превратилась за год. Дрожащими руками открываю бутылку вина. Слёзы стекают по лицу тонкими линиями, а я снова и снова мысленно возвращаюсь в тот проклятый вечер. Праздник в честь моего дня рождения ровно год назад. В тот вечер тень, которая преследует меня уже несколько лет, наконец, показала свое лицо. Лицо, которое я забыла, и вот уже год пытаюсь вспомнить, но безуспешно.

Тогда впервые за долгое время я была по-настоящему счастлива, находясь в кругу близких людей. Только это мнимое счастье буквально вырезали ножом из моего сердца, оставив шрам на ключице, как метку зверя.

Я смутно помню, как все произошло.

Из-за полученной травмы головы у меня долго была амнезия. А сейчас иногда случаются кратковременные провалы в памяти и потеря связи с реальностью. Помню, как праздновала день рождения в ресторане. Крестная арендовала отдельный балкон с прекрасным видом на лес, в котором позднее и нашли мое бессознательное тело. Было много людей. Родственники, друзья, одноклассники.. Мне позвонили и коротко сообщили в трубку: «Здравствуйте, доставка». После этого курьер попросил спуститься на крыльцо ресторана. Я не помню, почему я никому не сказала и незаметно ушла с праздника. Дальше воспоминания в моей голове представляют собой странный пазл из тревожных картинок. Я помню человека крепкого телосложения в темной одежде с капюшоном на голове. Он резко схватил меня и потащил в глубь леса. Я пыталась кричать и вырываться, но он приставил нож к горлу и приказал замолчать и не двигаться. Сначала он стоял сзади, обнимал и будто вдыхал запах моих волос. А потом обошел меня и грубо прижал к дереву. Я знаю, что несмотря на то, что уже смеркалось, я хорошо видела его лицо, как он и хотел. Но сейчас каждую ночь, как и в тот вечер вижу только его чёрный взгляд, окутанный дымкой в моей памяти. Взгляд зверя, загнавшего свою добычу в угол. Помню свои ощущения, как все внутренности болезненно скручивались от осознания обреченности, ожидания самого худшего. Холод от лезвия ножа на моей шее, чужое прерывистое дыхание, и эта фраза, которую мужчина беспрестанно повторял: «Ненавижу тебя..». При этом обжигающие кожу горячие поцелуи, резко контрастирующие с его словами и тоном. Словно он плохо себя контролировал. Я не понимала, что он делает, и за что он меня ненавидит. Монстр, потерявший человеческий облик говорил ужасные слова, называл меня шлюхой и водил ножом по моему лицу, шее, ключицам и спускался к декольте. А я не дышала, зажмурившись, полностью парализованная от страха.

И только, когда почувствовала резкую боль, осознав, что он сделал порез на моей ключице, я вскрикнула от ужаса и распахнула глаза. Он убрал нож и принялся языком зализывать рану. Я ощущала, как кровь стекает тонкой струйкой вниз и проникает под ткань платья.

Лихорадочно соображая, как спастись, я ударила его в пах. Он отстранился, и пользуясь его заминкой, я решительно побежала. Не разбирая дороги и не помня, в какой стороне ресторан, я просто бежала, царапая ноги и спотыкаясь. Глаза застилали слезы, а мозг сверлила одна единственная мысль.

Я хочу жить.

В очередной раз споткнувшись, я упала, и он настиг меня слишком быстро. Схватил, перекинул через плечо и снова куда-то потащил. Сердце в моей груди делало сальто, казалось, что я вот вот потеряю сознание. Я брыкалась и кричала изо всех сил, пыталась укусить его, но тщетно. Окончательно обезумев от страха, я, ломая ногти в кровь стала яростно царапаться и дергать ногами, надеясь причинить ему хоть какую-то боль. Спустя секунды мужчина зарычал скорее от злости, чем от боли и резко скинул меня на землю. Моя голова приземлилась на что-то твердое и холодное. Оглушительная боль. Дальше полнейшая пустота..

Очнулась я уже в больнице, где ещё пробыла больше месяца. Из-за травмы головы я потеряла много крови и частично ослепла.. Мне сделали операцию, но полностью зрение восстановить не удалось. Я жива, формально, вижу на процентов 60, приспособилась.. Однако так и не смогла найти в себе силы жить дальше полноценной жизнью.

Теперь моя жизнь разделилась на до и после. Когда-то я была жизнерадостной и целеустремленной. Шла к своей мечте, игнорируя проблемы и тот факт, что я рано потеряла родителей и оказалась в детдоме. Сейчас же я боюсь лишний раз выйти из квартиры. Перестала танцевать, общаться с друзьями, удалилась из всех соцсетей, а на ночь плотно закрываю шторы. Мне страшно, тревожно, и почти каждую ночь я просыпаюсь в липком поту от ощущения, что в квартире кто-то есть. Чувствую себя жалкой и беззащитной, и очень злюсь на себя же за своё состояние. За то, что не могу побороть свой страх. За то, что не могу вспомнить его лицо. Я даже не знаю, что именно я чувствую. Просто необъяснимое навязчивое состояние, которое сопровождается головокружением и тошнотой. Часто возникает неудержимое желание отключиться от мира, исчезнуть. В такие моменты помогают только таблетки..

Полиция уже год ищет нападавшего, но ни одной улики. Как такое возможно? Словно я все придумала и никакого маньяка не было. Я уверена, они так и думают. Следователь уже намекал мне, что возможно я сама упала. Ударилась и заодно порезалась об камень или сучок дерева. Подключали психологов, гипнологов и психотерапевтов. Все впустую, я не могу вспомнить лица, будто стоит какой-то блок в подсознании. Но я точно не сумасшедшая. Он был, и я видела его. Мне кажется, я и сейчас ощущаю его за спиной. Его взгляд. Я на всю жизнь запомнила эти глаза. Черные, пристальные, злые. Иногда шрам начинает так сильно жечь без причины. Следом накатывает какая-то бесконтрольная паника, переходящая в истерику. Дыхание перехватывает, а лёгкие сжимает колючей проволокой. Перед глазами все плывет, тело дрожит и хочется кричать … Когда это начинается, я сразу окунаю голову в прохладную воду, выпиваю дозу успокоительных и ложусь спать.

Так и сегодня, после очередной панической атаки выпиваю несколько разноцветных таблеток, ложусь в кровать и укрываюсь с головой. Привычно включаю шум дождя, чтобы быстрее уйти в царство морфея. Однако уснуть мне не дают..

Неожиданно на всю квартиру раздается громкий звонок в домофон. Я вздрагиваю и крепко зажмуриваюсь, думая, что мне это мерещится. Ведь еще несколько месяцев назад я отключила звук домофона. Какого черта? Демоны снова играют со мной в свою безумную игру? Или я переборщила с таблетками? Аккуратно вылезаю из-под одеяла и подхожу к двери.

Ледяными от ужаса руками снимаю трубку домофона..

– Здравствуйте, доставка!

Резко открываю глаза. Сознание спутанное, а голова тяжёлая, будто набита свинцом. Сколько я спала?

Через неплотно закрытые шторы в комнату пробивается тоненький лучик света. Уже утро.

У меня снова случился провал в памяти. Я не помню, что делала после того, как сняла трубку домофона. Может, мне это все приснилось?

Встаю с постели и выхожу в коридор. Трубка висит, едва покачиваясь, а на коврике возле двери стоит огромная розовая коробка. Господи..

Несколько минут просто стою и смотрю на нее, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Не могу оторвать взгляд от коробки. Розовая, с огромным бантом, она кажется чужеродным объектом в моей прихожей. Как же так вышло, почему я ничего не помню? Мысли роем кружатся в голове, но ни одна не задерживается. Такой провал в памяти после разговора с курьером – это что-то новое, зловещее. Неужели он был здесь? Или я просто, как всегда, теряю связь с реальностью, и это часть моей больной фантазии?

Сердце стучит как сумасшедшее. Подсознание кричит: "Не открывай!". Но любопытство, или что-то еще более темное, толкает вперед. Я присаживаюсь на корточки, касаюсь атласной ленты. Холод. Словно изнутри коробки веет могильным холодом. Пальцы дрожат, пока я развязываю бант, потом медленно поднимаю крышку..

Внутри виниловый проигрыватель, а рядом лежит старинная шкатулка из красного дерева с перламутром. Я достаю ее, ощущая тяжесть и прохладу дерева. Замок сложный, витиеватый, но на нем висит маленький серебряный ключик.

Пальцы сами находят замочную скважину. Щелчок. Шкатулка открывается, и я замираю. На бархатной подкладке лежит толстая пачка старых писем, перевязанных выцветшей лентой, и небольшая, пожелтевшая от времени фотография. На ней – молодая женщина, невероятно красивая, с длинными каштановыми волосами и глазами цвета ореха. Она танцует, закружившись в каком-то восточном танце, ее руки изящно изогнуты, а взгляд полон жизни и… печали? Это она. Девушка из моих снов. Моя мама.

Рядом с фотографией лежит искусно сделанный браслет из серебра, с маленькими колокольчиками, которые тихо звенят при малейшем движении. Я помню этот браслет! Мама надевала его на каждое выступление. Он всегда издавал нежный, почти волшебный звон, когда она двигалась. Этот звук ассоциировался у меня с чем-то прекрасным и хрупким. Но кто прислал мне это?

Взяв браслет в руки, я чувствую легкое тепло. Он будто живой. Прикладываю его к запястью, и колокольчики издают тихую мелодию, от которой по коже пробегают мурашки. Это не просто браслет, это часть мамы. Часть того мира, который я потеряла так рано и так внезапно.

Слезы снова душат меня. Я откладываю браслет и беру в руки письма. Их много, они написаны разным почерком. Большинство – мамины, некоторые – от ее поклонников, еще какие-то – от… кого-то другого. Открываю первое письмо.

«Моя дорогая Айла, каждый твой танец – откровение. Ты – само воплощение грации и страсти. Я не могу без тебя жить. Ты нужна мне, как воздух. Скоро я смогу быть рядом, и никто не помешает нам».

Подпись неразборчива, лишь небрежный росчерк. В этих строчках чувствуется одержимость, почти безумие.

Читаю еще несколько писем, одно за другим. Все они полны восхищения, любви, но в каждом втором сквозит некая темная тень – угроза, требование, почти мольба. Одно письмо написано грубым, мужским почерком, словно выведенным наспех:

«Ты думаешь, можешь сбежать? Ты – моя. И твоя дочь будет моей. Так же, как твоя кровь принадлежит мне, так и ее будет принадлежать. Ты забыла, кто ты, Айла? Ты забыла, кому ты обещала верность? Я найду тебя. И найду твою маленькую копию. Она будет расплачиваться за твое предательство».

Подписи нет. Просто инициал – «К». Мороз пробегает по коже. Я чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Это не просто поклонник. Это он. Тот, кто преследовал мою маму. Тот, кто, возможно, убил ее. И тот, кто теперь преследует меня. Моя мать – Айла Мадьяни, знаменитая танцовщица, которая погибла при странных обстоятельствах… Видение, сон – это не игра воображения, это прорываются обрывки памяти, заблокированные годами.

Я перебираю письма, лихорадочно ища ответы. Почему мама никогда не говорила мне об этом? Почему не предупредила? И почему я только сейчас получила эти письма? Крестная… Она что-то знала? А папа? Почему я его совсем не помню?

Выхожу из транса, хватаюсь за телефон и набираю крестную. Фактически, сейчас она- мой единственный опекун и близкий человек. Мне было 14, когда родители погибли в аварии и меня определили в детдом. Бабушек и дедушек у меня нет, давно умерли. Крестная работает археологом и очень часто уезжает в длительные командировки. В детдоме я пробыла пол года, прежде, чем она меня забрала. А после нападения она долго была рядом со мной, но я понимала, что без раскопок она не может жить. Поэтому старательно уверила ее, что со мной уже все отлично, и постоянный присмотр ни к чему. Сейчас Ольга работает в Праге, должна вернуться только через 2 месяца.

– Ольга.. привет.– начинаю неуверенно. Не хочется ее расстраивать и вырывать с работы.

– Привет, малышка! Ну как ты там?– женщина отвечает оживленно, а на фоне слышно постукивание молоточков.

– Нормально. Прости, что отвлекаю.. Мне прислали подарок на день рождения..там..

– Да, милая. Это я отправила. Тебе понравилось?– поспешно перебивает крестная и добавляет,– Ой. Извини, давай позже созвонимся, меня зовут.

– А..– не успеваю ничего ответить, на другом конце трубки меня уже никто не слышит. Иногда мне кажется, что я для нее обуза, но она старается быть милой со мной. Очень странно, что мама отдала свои письма Ольге.

Неожиданно шрам на ключице начинает гореть. Я хватаюсь за него, пытаясь унять эту адскую боль, которая теперь кажется связанной не только с нападением, но и с чем-то гораздо более глубоким, унаследованным. Словно кровь моей матери, ее страхи и тайны, теперь текут по моим венам.

Я срываюсь с места, шкатулка падает на пол, письма рассыпаются. Мне нужно выйти. Свежий воздух. Я бросаюсь на балкон, хватаясь за холодные перила. Дождь хлещет по лицу, но я не чувствую холода. Только этот обжигающий шрам и ледяной ужас в душе.

С 13-го этажа городские огни кажутся расплывчатыми пятнами. Где-то там, внизу, стоит эта черная машина. Каждый день. И мужчина внутри. Я больше не могу списывать это на воображение. Мне не мерещится. Он здесь. Он чего-то ждет.

Нарастает паника. Дыхание перехватывает, легкие сжимаются колючей проволокой. Я ощущаю себя загнанным животным, запертым в ловушке. Бежать некуда. Он знает, где я живу. Он знает обо мне все.

Собрав последние силы, я отступаю от перил. Мне нужно успокоиться. Таблетки. Вода. Но сейчас они не помогут. Мой страх обрел лицо, пусть и скрытое. И он связан не только со мной. Он тянется из прошлого, из жизни моей матери.

Странная мысль озаряет меня. Я вспоминаю мамины уроки танцев, которые она давала мне в детстве. Она всегда говорила, что танец – это не просто движение, это способ рассказать историю, выразить боль, страсть, гнев.

Я иду в гостиную, где стоит большой зеркальный шкаф, в котором отражается весь мой страх. Включаю проигрыватель. Музыка заполняет комнату приглушенным шипением винила. Я выбираю одну из маминых пластинок, ту, что она любила больше всего. Восточные мотивы, ритм, который вызывает дрожь в теле.

Сначала движения неловкие, скованные страхом и застарелой болью. Но постепенно я вспоминаю, как мама двигалась. Как ее тело подчинялось музыке, становясь единым целым с ней. Я закрываю глаза, позволяя звукам унести меня прочь от реальности, от страха, от этой квартиры, ставшей тюрьмой.

Мои руки начинают двигаться сами по себе, ноги скользят по полу. Я чувствую, как пробуждается что-то древнее, дикое. Это не просто танец. Это танец боли, гнева, отчаяния. Но в нем есть и сила. Сила, которую я унаследовала от матери. Сила, которая может быть моим спасением.

Я танцую, пока пот не начинает струиться по лицу, пока мышцы не начинают гореть. В каждом движении я пытаюсь найти ответы, разорвать проклятый круг, которым он очертил мою жизнь. Я танцую для мамы, для себя, для тех мальчиков, чья кровь на моих руках… Я танцую, чтобы вспомнить. Чтобы понять..

Я была глупым подростком, когда произошла трагедия с моим одноклассником.

Ольга забрала меня из детдома спустя пол года после гибели родителей в аварии. Я пошла в 9 класс в новую элитную школу. Там я училась по ускоренной программе в небольшой группе. Из-за постоянной занятости крестной я была предоставлена самой себе. После смерти родителей мое эмоциональное состояние оставляло желать лучшего, и несмотря на отличную учебу, я вела себя не всегда хорошо. У меня случались приступы агрессии, я была циничной и нелюдимой. И как ни странно, стала звездой нашего потока. С самого детства люди тянулись ко мне, как мужчины так и женщины, в то время как я ценила только своё одиночество.

Со мной в классе учился Рустам Гаджиев, местный мажор и сердцеед, который не смотря на это, ходил за мной, как привязанный. Первые пол года меня это забавляло, потом стало серьезно надоедать. Я разговаривала с ним и по-хорошему и ругалась, просила, чтобы отстал. Но он все равно очень навязчиво продолжал ухаживать и вообще буквально преследовал.

Я часто оказывала такое влияние на парней, сама до конца не понимая, как это происходит. Я никогда не обладала сногсшибательной внешностью, да и характер не лучше. Что-то неуловимое привлекало ко мне людей, как магнитом и неминуемо заставляло их страдать. И я страдала от этого не меньше. Даже в детском доме за пол года успела нажить себе врагов в лице нескольких девочек, чьи парни оказывали мне знаки внимания. Ни один из них мне не был нужен, и каждый из них об этом знал. Так может, в этом и проблема? Людям свойственно зацикливаться на том, что недоступно. Несколько раз мне устраивали темную, и только появление воспитательницы, а иногда охранника спасало меня от серьезных травм. Что сказать, я была счастлива, когда этот каждодневный ад закончился. Однако в школе не было проще.

В конце десятого класса наша общая одноклассница устраивала у себя на даче большую вечеринку по случаю окончания учебного года. Все веселились, немного выпивали, и я в том числе..

2 года назад

– Лера! Иди к нам.– перекрикивает музыку хозяйка вечеринки и машет мне рукой.

Я стою, облокотившись на холодную кирпичную стену и смотрю на озеро. Закат медленно окутывает водную гладь и переливается, отражая силуэты деревьев. Ребята веселятся около костра, кто-то даже купается, несмотря на то, что вода еще недостаточно тёплая. А я задумчиво всматриваюсь в рябь на воде и ощущаю какое-то нарастающее чувство тревоги. Именно то, что я чувствовала в день смерти моих родителей. Это странное жжение в груди..

С коктейлем в руке подхожу к девочкам, сажусь на скамейку и понимаю, что сегодня что-то произойдет.. Горько усмехаюсь, осознавая, что ровным счетом ничего не могу сделать, ничего изменить. Не контролирую это чувство, просто ощущаю что-то странное вокруг. Озираюсь по сторонам и замечаю, как пьяной походкой в нашу сторону идёт Рустам и ещё пара знакомых парней.

Рустам подходит ко мне и неуверенно плюхается рядом, обдавая меня запахом изрядно выпитого алкоголя.

– Лер..– шепчет Рустам и наклоняется, зарываясь лицом в мои волосы.

– Рустам, ну хватит!– раздраженно восклицаю и отодвигаюсь от него, удивляясь такой наглости. Как же он надоел.

Парень глупо моргает и встаёт напротив меня.

– Да что мне сделать?! На колени встать?..– горячо выпаливает и действительно опускается на колени. Берет меня за руки, целуя их. Я вырываюсь и отхожу в сторону.

– Перестань уже, пожалуйста.. – смотрю на него, борясь с жалостью.– Мне пора домой. Не нужно провожать.– говорю и двигаю в сторону выхода, не желая здесь больше находиться. Однако другой мой одноклассник Глеб перегораживает мне путь. Удивленно смотрю на него, и в памяти всплывает его недавнее смс с предложением увидеться.

Как же меня это все достало, что со мной не так? Другая бы на моем месте радовалась такому вниманию. Но сейчас тревога только больше разгорается в душе, а руки начинают подрагивать.

– Рус, а давай на спор переплывем озеро? Кто последний, тот отваливает. – Глеб обращается к Рустаму, но смотрит на меня. Я в ужасе округляю глаза, открываю рот, но не успеваю ничего сказать.

– Погнали!– отвечает Рустам и на ходу снимает футболку.

Парни очень быстро подходят к озеру, которое небольшое и в принципе, неглубокое, но я понимаю, что их нужно срочно остановить. Бегу за ними и встаю напротив, упираясь обеими руками им в грудь.

– Прекратите! С ума сошли? – кричу, пытаясь образумить парней. – А вы чего молчите?! – обращаюсь к остальным ребятам. Но те всего лишь улыбаются, а парни синхронно и как-то зловеще смеются, ловко уворачиваются от моих рук и прыгают в воду. Все восторженно кричат, скандируя имя Рустама.

Только не это..

Беспомощно смотрю на сражение мужских рук с волнами, и сердце вдруг замирает. Глеб неожиданно отстаёт и начинает плыть обратно. Рустам же явно не замечает этого и упорно гребёт в сторону противоположного берега. Я щурюсь и неотрывно смотрю на удаляющуюся плавающую голову, в то время как Глеб доплывает до берега и вылезает, победно улыбаясь.

На мгновение отвлекаюсь на Глеба, который закрывает мне обзор, но сразу же отталкиваю его и смотрю на воду. Рустама нет. Просто нигде нет. Громко зову его, ребята сбегаются и повторяют за мной. Кто-то прыгает в воду и плывёт ему на помощь. Но безуспешно.. его нигде нет. Словно течение унесло, хотя вода была спокойной..

Позднее уже вижу машину скорой и полиции. Всех допрашивают, пока дайверы ищут тело. Происходящее вокруг напоминает плохой триллер с быстрой концовкой. И это мерзкое чувство какого-то странного удовлетворения не дает покоя. Нечто темное внури меня злорадствует, насмехается, снова доказывая свое превосходство. Ведь я знала, что сегодня кто-то умрет.

Через какое-то время нас отвозят домой, а глубокой ночью в общем чате приходит сообщение от старосты, что тело Рустама нашли.. Я проплакала всю ночь. Мне было очень жаль парня. А ещё я злилась.. злилась на себя за то, что я какая-то неправильная. За то, что из-за меня такое происходит. Чувство вины сжигало изнутри, и я даже не хотела идти на похороны. Но совесть все же не позволила..

На церемонии было много людей. Я сидела на скамейке в десяти метрах, не в силах смотреть в глаза его близким. Смотрела себе под ноги и мысленно просила прощения у Рустама. Иногда встречалась взглядами с каким-то парнем. Он смотрел на меня не мигая и вообще производил не самое доброе впечатление. Наверняка он один из родственников Рустама, хотя на первый взгляд общих черт у них нет. Он смотрел на меня, презрительно прищурившись. И женщина, которая постоянно плакала, видимо мама Рустама тоже не скрывала своей ненависти ко мне. Я больше не могла выдерживать эти взгляды и это обжигающее чувство вины. Я просто сбежала оттуда.

Пока ехала домой, пыталась вспомнить, когда именно в моей жизни начались трагические странности.

12 лет назад

– Сынок!, мальчик мой.. – слышу чей-то плачущий голос.

Я стою высоко на крыше какого-то гаража, недалеко от детской площадки. В руке у меня липкий козинак, мое любимое лакомство детства. Смотрю вниз, и длинные банты свисают с моих хвостиков. На земле в неестественной позе лежит мальчик из моего детского сада того же возраста, что и я. Около его головы много крови, а рядом сидит женщина, плачет и гладит мокрые волосы ребёнка. Затем кто-то из взрослых спускает меня с крыши, смутно вижу скорую и медработников, которые затаскивают тело мальчика в машину. Женщина садится рядом, двери закрываются, но напоследок она бросает на меня жуткий взгляд, полный ненависти и глубочайшей скорби.

Через несколько минут я уже сижу на заднем сиденье автомобиля моих родителей, и мы в тишине едем домой. Никто и никогда больше не поднимал эту тему, а я до сих пор не помню, что именно тогда произошло..

Глубоко внутри я уверена, что хоть и не толкала мальчика, в смерти его была виновата именно я.

Наши дни

Музыка нарастает, и я кружусь, бросая взгляд в темноту за окном. Он там. Я чувствую это. И в этот момент, в самый разгар танца, я резко останавливаюсь. Открываю глаза. Мой взгляд падает на браслет, который я так и не сняла. Колокольчики на нем едва слышно звенят.

Я подхожу к зеркалу. Мое отражение выглядит иначе. В глазах больше нет той безнадежности. Вместо нее – вспышка гнева, решимости. На мгновение мне кажется, что я вижу в зеркале не только себя, но и маму, танцующую рядом и передающую мне свою силу.

Глава 2

Эльдар

Два года назад

Уже третий час Эльдар сидел на кладбище и погружался в воспоминания о тех днях, когда был счастлив. О времени, когда у него была семья. Злой рок или немыслимое стечение обстоятельств забрали у него почти всех близких. Теперь ему кажется, что у него больше нет души. Он не способен испытывать чувства.

Эльдар смахивает капли дождя с циферблата часов, время уже давно за полночь. Встает, и простившись с братом, плетется к выходу, аккуратно обходя могилы. Какое же мрачное, но одновременно родное место..

Кромешная тьма не позволяет сфокусировать взгляд, а алкоголь нарушает координацию, и он поскальзывается на мокрой траве. Успевает сгруппироваться и приземляется ладонями на холодную плиту, опираясь на неё.

Свет луны тускло освещает могилу. Эльдар убирает руки от фотографии и на пару секунд задерживает дыхание, вглядываясь в лицо покойницы. До чего же красивая… Трагически прекрасная. И этот взгляд темных глаз. Такой прямой, цепкий и прожигающий.

Какие-то знакомые черты лица… Неужели это она?

Та, что разрушила его жизнь… Он смотрит на фото и не верит своим глазам. Что за черт? Закрывает глаза, открывает снова и проводит ладонью по фотографии, стирая дождевые капли. На лице девушки появляется странная полуулыбка. У него галлюцинации? Не может же это все казаться… Под фото нет ни имени с фамилией, ни даты рождения и смерти. Такое возможно? Может быть, краска слезла… А он просто устал и выпил слишком много алкоголя?

Телефон снова разрывается. Это уже 5 пропущенный от мамы. Нужно убраться отсюда, не хочется заставлять ее ждать. Она сейчас просто в ужасном состоянии. Терять близких – это всегда тяжелое испытание, но в их случае не все так просто…

Сначала погиб его младший брат. Упал с крыши. Потом отец. Якобы сердечный приступ. Теперь Рус, несчастный случай. Эльдар не верил в такие трагические стечения обстоятельств. Всему есть объяснение. И теперь он знает, кто виноват. Знает, из-за кого погибли его братья. Он не собирается проливать кровь, но эта тварь обязана ответить за случившееся.

Эльдар поднялся. Тело ныло от долгого сидения на холоде, голова гудела от алкоголя и нахлынувших воспоминаний. Но боль в душе была куда сильнее.

Могила без имени, лишь лицо… Ее лицо. Теперь он уверен. Это та самая девушка, которая постоянно маячила где-то на задворках его сознания, но он никак не мог ухватить ее образ. Девушка, что будто магнитом притягивала к себе Руса, и он потерял голову. Несчастный случай? Дамир упал с крыши, Рус утонул. А отец… Отец был влюблен в мать Леры, и после ее гибели, его сырдце не выдержало.. Три смерти. Все они пали жертвами необъяснимой, чертовски притягательной силы.

Ее зовут Лера. Он слышал, как Рустам постоянно произносил это имя, словно молитву, словно проклятие. Он был одержим ею. Все парни в школе были ею одержимы. Как она это делала? Чем она так цепляла? Он сам знал ее раньше, но видел только издалека, видел эту неестественную ауру, притягивающую взгляды, но никогда не понимал ее природы.

На похоронах Рустама Эльдар стоял в стороне, стараясь быть незаметным. Но его взгляд постоянно возвращался к ней. Она была там. Сидела, сгорбившись, как загнанный зверек. Она плакала. Неужели ей было жаль? Или это были слезы лицемерия? Мама была вне себя от горя и что-то шептала о ней, о ее нездоровом влиянии, о том, что эта девочка – проклятье. Ее слова эхом отдавались в голове: «Она чудовище, как и ее мать. Она несет смерть».

Ненависть. Это все, что осталось в Эльдаре. Ей придется заплатить. Заплатить за каждый потерянный вдох, за каждую пролитую слезу его семьи. Как? Он пока не знает. Но точно найдет способ.

Эльдар достал телефон и включил фонарик. Нужно рассмотреть получше. Может, что-то стерлось? Но нет. Камень гладкий, без единой щербинки. Словно имя никогда и не было выгравировано. Почему на могиле ее фото, ведь он точно знает, что она жива. И почему тут нет имени? Просто фотография и… странный высеченный узор рядом с ней. Три тонкие, изогнутые линии, переплетающиеся между собой. Что это?

В этот момент телефон вибрирует в руке – снова звонок от мамы. Эльдар сбрасывает.

Перед тем как уйти, он решил сделать фото могилы. Снова бросил взгляд на лицо на плите. Жуткая полуулыбка.

Лера

Наши дни

Почти каждое мое утро начинается с прочтения дневника, который я веду чуть ли не с первого класса. Его мне подарила мама на день рождения. Конечно, от былого дневника уже не осталось и следа, ведь за столько времени там успели появиться новые книжечки, сшитые воедино. Можно предположить, что я храню дневник, как артефакт. Или воображаю, что когда-то по этим мемуарам снимут фильм. На самом же деле, я просто боюсь. Боюсь забыть или перепутать события прошлого. У меня еще не случались большие провалы в памяти, но доктор сказал, что такое можно ожидать. Поэтому для меня важна каждая деталь.

Сегодня воздух пахнет по-другому. Он пахнет… смелостью.

Периодические онлайн сеансы с психологом дают свои плоды. План по излечению моей искореженной психики на стадии реализации, и сегодня я проснулась с дикой ненавистью к себе и к своим страхам. Не знаю, что именно произошло и заставило меня мыслить по-другому. Но я больше не хочу сидеть дома, больше не хочу бояться. Я одна в этом мире сейчас. Родители погибли, а крестной я по большому счету не нужна… Если я и дальше буду бояться своих демонов и продолжать прятаться в панцирь, я просто умру антисоциальным овощем.

Конечно, такие мотивационные мысли у меня возникали и раньше, но сегодня что-то изменилось. Мой организм устал страдать и жалеть себя. Я устала быть этим человеком, которого каждый день вижу в зеркале. Жалкий, без цели, просто тихо существующий в пространстве.

Сегодня я планирую съездить к психотерапевту на очный сеанс и даже зайти потом за продуктами. Деньги мне иногда присылает крестная, и какие-то копейки я зарабатываю на веб дизайне. Но это лишь мое хобби, а мне нужна постоянная работа. Я очень любила рисовать, занималась танцами и вокалом, проходила онлайн курсы по ландшафтому дизайну. Хотела и дальше учиться на дизайнера. Однако после нападения все планы рухнули. Теперь так страшно думать, кем я могла бы стать и каких успехов смогла бы уже достичь..

Я встаю с кровати, чувствуя непривычную легкость в теле. Обычно утро начинается с тягучего ощущения безнадежности, но сегодня я проснулась с ясной целью. Мой взгляд падает на раскрытую шкатулку и разбросанные письма. Лицо мамы на фотографии. Ее браслет, все еще на моем запястье, тихо позвякивает при каждом движении.

Эти письма. Они перевернули все. Теперь я не просто жертва нападения, не просто девушка с психологическими проблемами. Я – дочь Айлы Мадьяни, женщины, которую, судя по всему, преследовали. И, возможно, убили. Теперь я знаю, что этот человек, этот «К», не просто случайный маньяк. Он часть моей истории, часть истории моей семьи.

Я собираю письма, аккуратно складываю их обратно в шкатулку. Мне нужно перечитать их все, внимательно, в спокойной обстановке. Возможно, в них кроется ключ к разгадке.

Душ. Холодная вода помогает прояснить мысли. Я рассматриваю свой шрам на ключице. Он больше не просто напоминание о боли, это метка, связывающая меня с прошлым. Словно кровь моей матери оставила свой след.

Выхожу из ванны, сушу волосы, делаю легкий макияж и выбираю простое, но элегантное черное платье. Впервые за долгое время я хочу выглядеть не просто аккуратно, а привлекательно. Мои волосы, длинные и каштановые, как у мамы, рассыпаются по плечам. Несмотря на частичную потерю зрения, я всегда хорошо чувствовала пространство. И свое тело.

Мое отражение в зеркале больше не вызывает отвращения. Наоборот. Я вижу в нем силу. Ту самую, что притягивала к себе мужчин, заставляла их сходить с ума. Ту, которая, возможно, стоила жизни моей маме. И ту, что теперь принадлежит мне. Это дар или проклятие? Я пока не знаю. Но я готова использовать его.

Выходя из квартиры, я чувствую легкое головокружение – от непривычного притока свежего воздуха и от предвкушения. Подъезд кажется таким знакомым и таким чужим одновременно.

Выйдя на улицу, я инстинктивно ищу глазами черную машину. Ее нет. Неужели он не приехал сегодня? Или он просто прячется? И кто этот “он”?

Я слегка пожимаю плечами. Мне плевать. Я больше не хочу быть жертвой.

Я заказываю такси. Впервые за год. Я еду к психотерапевту, но сегодня наш разговор будет иным. Я больше не буду рассказывать о своих страхах. Я буду говорить о том, что я вспомнила. О письмах. О матери. О «К». И о том, что я больше не могу игнорировать этот шепот прошлого.

Пока машина едет по знакомым улицам, я смотрю в окно. Мир кажется ярче, чем обычно, несмотря на мои проблемы со зрением. Или, может быть, я просто начала видеть его по-другому.

Визит к психотерапевту оказался поворотным. Я не просто говорила о своих страхах, я раскрыла ту часть прошлого, которая до сих пор была запечатана. Письма матери, образ «К», мои сны – все это вывалилось наружу, как содержимое проклятой шкатулки. Доктор слушала внимательно, задавала наводящие вопросы, но не было ни тени сомнения в ее глазах. Она верила мне. И это было целительно. Мы говорили о диссоциативной амнезии, о вытесненных травмах. Она предложила снова работать с гипнозом, чтобы попытаться добраться до самых глубоких слоев памяти. Я согласилась.

Вернувшись домой, я почувствовала прилив энергии, которого не ощущала целый год. Слова доктора, ее спокойствие, моя собственная решимость – все это сплелось воедино, создав ощущение, что я, наконец, начинаю жить.

На следующий день я решила начать с малого – найти работу. Мои навыки создания сайтов приносили копейки, а мне хотелось чего-то большего, чего-то, что заставит меня выйти из четырех стен. Я вспомнила свою детскую любовь к рисованию и природе. Вспомнила свои курсы. Ландшафтный дизайн. Почему бы и нет? В детдоме у нас был маленький садик, и я проводила там часы, придумывая, как его украсить. Это было моим убежищем.

Я обновила резюме, добавив курсы по дизайну и откликнулась на несколько вакансий. И, к своему удивлению, почти сразу получила отклик. Крупная строительная компания, которая занимается элитными загородными поселками, искала помощника ландшафтного дизайнера.

Собеседование назначили на завтра. Я выбрала строгий, но элегантный костюм, снова стараясь выглядеть так, как давно не выглядела – уверенно, профессионально. Нервозность, конечно, присутствовала, но она смешивалась с новым, возбуждающим чувством предвкушения.

Здание офиса находилось недалеко от моего дома, что добавляло свои плюсы. Когда я вошла в просторный, отделанный стеклом и металлом офис, меня встретила секретарь с холодной, но вежливой улыбкой.

– Проходите, пожалуйста, господин Гаджиев вас ждет.

Фамилия показалась очень знакомой, но сначала я не придала этому значения. В большом городе много людей с одинаковыми фамилиями.

Я вошла в кабинет. За огромным столом из темного дерева сидел мужчина. Высокий, подтянутый, с коротко стриженными темными волосами и пронзительными черными глазами. Эти глаза… Они были мне знакомы. Я видела их на похоронах Рустама. И… где-то еще. Он смотрел на меня не мигая, и по моей спине пробежал холодок.

– Здравствуйте, Лера, – его голос был глубоким, с едва уловимой хрипотцой. – Присаживайтесь.

Я села напротив, пытаясь унять дрожь в руках. Он знал мое имя. Конечно, мое имя было в резюме. Но его взгляд… В нем читалось нечто большее, чем просто деловой интерес. Что-то холодное, расчетливое. И знакомое. Не оставалось сомнений, что это родственник Рустама..

Он начал задавать вопросы о моем опыте, о моих навыках. Я отвечала, стараясь держаться уверенно, хотя его пристальный взгляд прожигал меня насквозь. Мое зрение, которое обычно давало сбой в стрессовых ситуациях, сейчас будто обострилось. Я будто видела каждую линию его лица, каждую игру мускулов на его челюсти, когда он слушал.

– Вы указали, что у вас частичная потеря зрения, – он говорил это без тени сочувствия, просто констатируя факт. – Насколько это помешает вашей работе?

Я собралась с мыслями.

– Я адаптировалась. Мое зрение позволяет мне работать с чертежами, с графическими программами. Я вижу форму, цвет, композицию. А для деталей мне достаточно приблизить изображение или использовать очки. Это не помешает мне быть эффективной.

Он кивнул, но его глаза не выражали ни одобрения, ни осуждения. Просто наблюдение.

– Вы знаете, кто я? – внезапно спросил он, и в его голосе прозвучали странные нотки.

Я нахмурилась.

– Вы господин Гаджиев, – ответила я. – Владелец этой компании, как я понимаю.

Он усмехнулся. Холодно.

– Мое имя Эльдар Гаджиев. У меня был младший брат, Рустам. Возможно, вы его помните.

Мое сердце пропустило удар. Я с трудом проглотила ком в горле.

– Я… помню. Мои соболезнования.

– Не стоит, – он резко прервал меня. – Соболезнования здесь не уместны.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Я ощутила, как мой шрам снова начинает жечь.

– Значит, вы готовы работать, Валерия? – спросил он, и в его голосе прозвучал вызов. – Несмотря на… все?

Я посмотрела ему прямо в глаза, стиснув зубы. Мои старые страхи пытались взять верх, но я подавила их.

– Я готова работать, господин Гаджиев, – сказала я твердо. – И я готова к любым вызовам.

Уголки его губ дернулись в подобии улыбки. Хищной улыбки.

Эльдар

Эльдар смотрел на Леру, и внутри него клокотала смесь ненависти и странного, тревожного любопытства. Она сидела напротив, такая хрупкая на вид, но в ее глазах читалась новая, непривычная для него твердость. Он помнил ее на похоронах Рустама – бледную, испуганную девочку. Сейчас она выглядела другой. Более сильной. Или просто лучше научилась прятать свои страхи.

«Что в ней такого?» – этот вопрос сверлил его на протяжении двух лет.

Предложить ей работу было его идеей. Он следил за ней. Знал о ее проблемах со зрением, о ее изоляции. И когда увидел ее резюме, понял – это шанс. Шанс подобраться ближе, понять, что за дьявольская сила скрывается за этой маской. Шанс отомстить.

– Мы вас берем, – произнес Эльдар, наслаждаясь легким удивлением на ее лице. – Выходите завтра. Ваш рабочий день с девяти до шести.

Он отпустил ее, не предлагая пожать руку. Ему было противно даже касаться ее. Но его взгляд не отрывался от ее спины, пока она не вышла из кабинета. Она попалась. Теперь он сможет контролировать каждый ее шаг, каждый вдох.

Вечером к Эльдару приехала Кристина. Его девушка. Яркая, эффектная, но совершенно пустая. Их отношения были удобны, исключительно ради секса и создания видимости нормальной жизни. Он не любил ее. Не был способен любить после всего, что произошло.

– Ну что, как день? – Кристина бросила свою дорогую сумочку на диван и обняла его, прижимаясь к его груди.

– Как обычно, – отстраненно ответил Эльдар, не обнимая ее в ответ.

– Ты сегодня какой-то… возбужденный, – Кристина улыбнулась, проводя рукой по его щеке. – Может, отметим?

Эльдар усмехнулся. Возбужденный? Возможно. Но не так, как она думала. Он предвкушал новую игру.

Они провели ночь вместе. Кристина старалась, пыталась разжечь в нем огонь, но все, что он чувствовал, была пустота. В его мыслях постоянно всплывало лицо Леры, ее темные, настороженные глаза, которые пытались скрыть боль. Он хотел увидеть в них что-то другое. Сломить ее. Заставить признаться.

Утром он проснулся рано. Кристина еще спала, раскинувшись на кровати. Он встал, подошел к окну. Его взгляд упал на припаркованную внизу черную машину. Водитель ждал его.

С того дня на кладбище его преследовал не только образ Леры, но и этот странный узор на могиле. Три переплетенные линии. Удивительно то, что мозг сыграл с ним злую шутку, и в галерее у него теперь хранилось фото могилы какой-то пожилой женщины, явно не имеющей отношения к Мадьяни. Но ведь он отчетливо помнит, как делал фото Леры..

Эльдар включил ноутбук, открыл папку, которую создал специально для нее. Фотографии. Данные из социальных сетей (хотя их было мало). Отчеты частного детектива, которого он нанял 2 года назад. И его личные наблюдения. Вся ее жизнь была как на ладони. Или почти вся. Что-то в ней все еще ускользало.

Его взгляд упал на скриншот ее старого поста в соцсети, который он сохранил. Фотография маленькой девочки с длинными бантами. Фото сделано на детской площадке. Под ней – комментарий: "Лера, а помнишь, что там случилось?". Комментарий был от Рустама. Эльдар нахмурился. Так он знал о смерти брата? Знал, что виновата была Лера, и все равно влюбился? Почему мама тогда сказала про мать Леры? Эльдар уже пытался разговорить мать, но та усердно что-то скрывала и не хотела говорить на эту тему.

Он чувствовал, семья Мадьяни была связана с его семьей гораздо глубже. И он докопается до истины, чего бы это ему ни стоило.

Лера

Первый рабочий день. Я проснулась задолго до будильника. Чувство, которое меня охватило, было незнакомым – смесь тревоги и предвкушения. Я ехала на работу, вглядываясь в мелькающие за окном пейзажи. Каждая травинка, каждый куст казались мне частью большого, сложного пазла, который я теперь должна была собрать.

Офис Эльдара Гаджиева был впечатляющим. Отдельный кабинет, вид на город, огромный монитор для работы с проектами. Я чувствовала себя так, словно попала в другой мир. Я была увлечена с головой. Изучала проекты, читала технические задания, делала первые наброски. Моя голова была занята работой, и это было спасением. Я почти забыла о кошмарах, о шраме, о «К». Почти.

Эльдар появлялся в моем кабинете редко, но его присутствие всегда ощущалось. Я чувствовала его взгляд, даже когда он был за своей закрытой дверью. Он был как хищник, который наблюдает за своей добычей, прежде чем нанести удар. Я не понимала его мотивов до конца, но интуиция кричала об опасности.

Однажды вечером, когда все уже ушли, я задержалась в офисе, заканчивая сложный проект. Дверь кабинета Эльдара была приоткрыта. Из любопытства я заглянула внутрь. На его столе лежала раскрытая папка. Название привлекло мое внимание: «Дело семьи Гаджиевых». И на самом верху – фотография. Рустам. Рядом с ним – маленький мальчик, очень похожий. И… женщина. Средних лет, с больными глазами. Это была его семья. И почему-то он хранил их "дело" в кабинете.

Мой взгляд скользнул ниже. Под фотографиями лежали распечатки. Какие-то протоколы. Моя детская фотография и мой дневник. Копия моего дневника, отпечатанная на принтере. Я узнала свой почерк, свои слова. Как он мог это получить?!

В этот момент дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял Эльдар. Его глаза сверкнули.

– Что вы здесь делаете, Лера?

Я застыла, как вкопанная, с чувством пойманной на месте преступления.

– Я… я просто… – слова застряли в горле.

Он подошел к столу, одним движением захлопнул папку. Его лицо было непроницаемым. Но в его глазах читалось холодное бешенство.

– Мне кажется, вы забыли, что это частная собственность, – его голос был тихим, но угрожающим.

Я почувствовала, как по мне пробегает дрожь.

– Я… я просто заканчивала работу. Дверь была открыта.

– Что вы видели? – он подался вперед, его взгляд стал еще более пронзительным.

Я посмотрела на него. В его глазах я видела не просто злость, но и какую-то древнюю, глубокую боль. И я поняла. Он винит меня. Винит в смерти Рустама. И, возможно, в чем-то еще.

– Я ничего не видела, – соврала я, пытаясь сохранить спокойствие. – Мне нужно идти.

Я развернулась и поспешно вышла из кабинета, чувствуя его взгляд на своей спине. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Он знает. И он мстит.

Я добралась до дома, едва соображая, что делаю. Закрыв за собой дверь, я рухнула на пол.

Мои родители. Мама и папа, погибшие в аварии, когда я была подростком. Мне всегда говорили, что это был несчастный случай. Но я всегда знала, что это не так. Что если и их смерть тоже связана с этой цепью трагедий, с этими черными глазами, которые преследуют меня?

Я схватила свой дневник, ту самую первую книжечку, которую подарила мне мама. Открыла ее. И начала листать, искать, вспоминать. Что-то, что могло бы пролить свет на то, кем была моя мама, и почему ее преследовал этот «К». И почему ее смерть, и смерть моего отца, могли быть не просто несчастным случаем..