Рейтинг-ноль бесплатное чтение

Артем Каменистый
Рейтинг-ноль

Глава 1
Молодость – время учебы

Мысль о том, что столицу Равы рано или поздно покорять придется, зародилась почти два года назад. Поначалу рассуждал об этом вынужденно. В сложившихся условиях все прочие идеи прожить в этом непростом мире подольше и покомфортнее не выдерживали серьезной критики. Откровенно говоря, эта тоже смотрелась не очень-то правдоподобно, но даже при первых проблесках идеи некоторые моменты намекали на грандиозные перспективы. И чем дальше я этим вопросом занимался, тем реалистичнее смотрелся замысел. Окончательно он оформился в ничем не примечательный день, когда я чуть не утонул в коварном болоте и…

Впрочем, об этом позже. Некоторые идеи столь опасны, что до реализации лишний раз думать о них опасно.

Собственно, мои приключения в болоте – лишь последний штрих, после которого другой дороги не осталось. Сама же разработка моего величайшего стратегического плана стартовала чуть ли не в первые дни пребывания в фактории. Но тогда это были лишь мечты, выросшие на почве переоценки открывшихся возможностей. И только тот день, когда я с трудом выбрался из трясины, подарил мне реальные перспективы. Не забывая поглядывать в их сторону, я поставил перед собой задачу попасть в одно из самых защищенных мест Равийской империи. Ну а после задумался о путях проникновения к цели и некоторых деталях. Я тогда всякие варианты перебирал, размышляя, как бы переломить ситуацию с максимальной выгодой для себя.

План, поначалу представлявшийся простеньким, в итоге превратился в нечто запутанное и не всегда разрешимое. От некоторых его ответвлений пришлось отказаться сразу, еще на стадии размышлений, другие отсекались враждебными действиями или опасениями, что вот-вот придется с ними столкнуться.

Тот, кому повезло уцелеть при окончательном решении вопроса ослабевшего клана, неизбежно превращается в зверя подраненного, окруженного безжалостными охотниками и загонщиками. Понятно, что жизнь такого существа коротка, а смерть насильственная. Рок – не тот мир, где легко избежать внимания власть имущих. Может, до глобального контроля здесь еще не додумались, но всякий беглец оставляет следы, и тот, у кого есть возможности, найдет эти следы с высокой вероятностью.

У моих врагов возможности есть. Значит, их шансы велики, и меня это категорически не устраивало.

Нет, вы не подумайте, я и самые простые решения рассматривал. Благо времени хватало, да и возможностями кое-какими тоже обзавелся.

Варианты с бегством в другие края, где о клане Кроу и его пропавшем представителе знать не знают, я отмел сразу. Как и прочие, первыми пришедшие в голову. Увы, там не все так просто, минусов насчитывается уж точно не меньше плюсов. Прошлое в этом мире способно настигнуть где угодно, а будущее весьма туманно.

Дело не только в следах и дорогих ищейках. Чужбина – это чужбина. За своего я нигде не сойду. Тем более что надежно скрыть глаза – сложная задача, а мои выглядят так, что в некоторых краях лишь за их цвет запросто казнят без суда. Да, убить меня не так-то просто, но дело не в этом, а в том, что к старым проблемам могут прибавиться новые.

Но я не сдавался. Думал, искал, перебирал варианты.

Наткнувшись в скучноватой книге на одно место, где говорилось о воспитании отпрысков высших имперских кланов, я поначалу пробежался по тексту равнодушным взглядом и продолжил чтение. Но при этом возник незначительный душевный дискомфорт. Ощущение неприятное, будто тончайшую занозу в мозг загнал.

Вернулся на предыдущую страницу. Потом еще на одну. Перечитал вдумчиво. Снова начал перечитывать.

И остановился, осознав, что подцепил-таки занозу, мешающую спокойно читать дальше.

Все же должен признать, что вышеупомянутые размышления не только сумбурные, но и неверные. А мой великий план, увы, зародился именно в этот момент. Тогда я даже не подозревал, что несколько строк скучного текста зададут направление жизни на годы вперед. И нельзя сказать, что я тотчас принялся активно изучать заинтересовавшую тему. Но, может, оно и к лучшему? Ведь если те, кто меня ищет, детально расспросят того же Эша, он не сможет им сообщить, что максимум внимания я уделял именно этому вопросу. На фоне изобилия и разнообразия доставленных книг важнейшие моменты терялись.

Никто так и не понял, что среди этой горы литературы я по крошкам собираю информацию о столь необычной теме. Разве что Бяка однажды спросил, почему я перечитываю парочку ничем не примечательных книг. Заметил. Но я обосновал это роскошными иллюстрациями, которые хотелось пересматривать снова и снова.

В общем, лишь великий мастер Тао догадался, что к чему. И то лишь благодаря тому, что я жестко обозначил временные рамки. Он ведь человек с богатым прошлым, в молодые годы служил императору, пребывая от него в близости, дозволенной лишь самым доверенным телохранителям. Естественно, при такой жизни был хорошо осведомлен о всяких аристократических делах, поэтому смог связать одно с другим.

Вычислил по датам и паре обмолвок.

Но Тао понятия не имеет, кто я такой на самом деле. Искать меня через него вряд ли станут – это чересчур даже для моей паранойи. Мои враги – люди, а не какие-то всезнающие демоны.

А людей можно обмануть, о чем я никогда не забывал позаботиться.

Даже в столицу прибыл не как зря, а с запада. Хотел для начала с юга заявиться, но потом решил, что для человека, который скрывает свой путь, предсказуемо поведение, при котором следы запутываются на сто восемьдесят градусов. Вот так, косвенно, можно намекнуть самым догадливым, что на самом деле пришел с севера.

Запад – это нормально. Нейтрально. Плюс, кому сильно нужно, без великого труда сможет найти там мастера-лучника, у которого я брал уроки. Благо это не Тао, а почти обычный ремесленник в своей профессии, делающий свое дело качественно и без серьезных сюрпризов. Только плати вовремя, и все у тебя будет. Для юных аристократов посещение подобных специалистов – обычное дело. Конечно, клановые мастера – полезно и удобно, но чем больше приобщаешься к чужому опыту, тем больше своего становится. Разнообразие идет на пользу.

Молодость – пора учебы. Но учеба бывает разной. Даже к самому закрытому мастеру вроде Тао можно подобрать ключик. Люди наподобие его – это, так сказать, общедоступный уровень. Разумеется, если говорить об аристократах, ведь простолюдину обучаться у таких спецов можно лишь в теории.

И теория эта самая фантастическая, если ты самый заурядный крестьянин или человек приблизительно равного с ним положения.

Однако и аристократ аристократу – рознь. Если вспомнить семью, которая владела Хлонассисом до того, как там внезапно произошли грандиозные перестановки в верхах, так их и аристократами считать нельзя. Это я говорю с высоты положения представителя одной из старейших семей Арсы. Данто в сравнении даже с почти истребленным кланом такого уровня – это…

Нет, я снова как-то неправильно начал пояснение. Нельзя сравнивать испражнения улиток с бриллиантами в королевской короне. Данто – это не мы. Они не то чтобы далеки от вершин аристократии, их аристократизм иной природы. Трудно объяснить земными мерками. Для таких в здешнем языке даже отдельная терминология имеется. Ну что-то вроде мещан, которых чуток подкрасили и блестками присыпали, дабы смотрелись чуть ярче, чем обычная серая масса. Но не более. Что-то вроде нарядных клоунов, но несмешных. Мудрость от мастера Тао разве что одному из тысячи таких светит (и это я еще по-скромному подсчитал).

Ну да ладно, пусть хоть всех подряд пускает на свою гору. Это всего лишь одна узкая дисциплина. Если хотят чего-то большего, пусть рождаются в семьях, которые могут себе такое позволить.

Это я к тому, что лишь для истинных аристократов Равы доступен особый вариант обучения.

Эксклюзив.

Если дословно перевести название этого необычного учебного заведения на язык моей первой жизни, получится «Стальной дворец Алого Стекла». Звучит, скажем прямо, странно. Ну да не просто так мне постоянно приходится нормальные аналоги мысленно подбирать, ведь здешняя лингвистика – это что-то с чем-то. Пожалуй, я за сто лет жизни к ней не привыкну.

Ну а как привыкнешь к тому, что вместо одного или пары слов рассыпают целую жменю? Причем далеко не всегда эта россыпь прямо указывает на суть описываемого понятия.

Впрочем, в этом случае двумя словами не обойтись. Но я бы перевел куда понятнее, пусть даже полностью игнорируя словесное наполнение. Допустим, «институт благородных юношей и дев». Или – «академия самых заносчивых снобов». Можно что-то нейтральное вроде «аристократический корпус» или «тут учат пафосу высшей пробы».

А лично для себя я бы назвал проще – «место исполнения желаний».

Почему так? Ну, например, потому что именно в этом месте я запланировал гарантированно обзавестись до сих пор не давшимися в руки атрибутами Стихий. Это не за миражами вроде снежных пауков гоняться – это надежнейший, проверенный веками вариант.

Плюс там же можно примелькаться среди аристократов и тем или иным способом удачно и просчитанно раскрыть свое инкогнито либо без этого выяснить, кто же столь упорно меня разыскивает. Ведь очень тяжело противостоять непонятно кому. Вычислять заказчиков моего похищения или убийства «с низов» бессмысленно. У меня не те возможности, чтобы размотать цепочку от банальных наемных головорезов до неизвестно где скрытых высокопоставленных личностей, жаждущих заполучить голову некоего Гедара.

В общем, Стальной дворец – место, бесспорно, полезное. И не для всех доступное. Далеко не для всех. Лишь представители полноправной аристократии и отдельные самые зажиточные и преданные императору выходцы из особых категорий подданных неблагородных кровей могут рассчитывать на здешнее обучение. Причем если «голубую кровь» принимают без вопросов, всем прочим придется изрядно попотеть, дабы пробиться хотя бы на рассмотрение прошения о внесении отпрыска в особый список, откуда впоследствии выберут нескольких счастливчиков. Причем повлиять на этот выбор вроде как невозможно. Далеко не все вопросы в Раве реально решить лишь деньгами и связями.

Хотя, должен признать, есть связи, решающие если не все, то почти все.

Но эта возня не для меня. Я, как истинный аристократ, имею право. Однако даже для меня есть некоторые преграды.

Основная проблема в сроках. Прием по давней традиции длится ровно один световой день в конце лета и проводится лишь раз в год. Если не успел до заката – разворачивайся и возвращайся в следующем сезоне. Кем бы ты ни был, исключения не допускаются.

Принимаются молодые люди обоих полов возрастом от пятнадцати до семнадцати лет. Допустимо недобрать или перебрать до полугода или даже чуть больше, но только после дозволения от главного мастера Стального дворца или Императорского совета. И получить это дозволение соискателям благородного происхождения из не самых старинных семей весьма проблематично.

А о простолюдинах и говорить не приходится.

Мне шестнадцать, так что вписываюсь идеально. Но если в этом году не попаду, следующий сезон – мой последний шанс. Причем в таком случае мне как семнадцатилетнему придется получать дозволение, а это сопряжено с неизбежным раскрытием перед теми, кому сейчас знать мое настоящее имя необязательно.

Шайка, заявившаяся за моей головой во время охоты на снежного паука, обломала часть планов. Я не успел подготовить группу помощников, не дождался возврата людей, отправленных за некоторыми сведениями. Я много перспективных дел бросил и в отчаянии решился на крайнюю меру – справиться самостоятельно.

Вот поэтому и приходится так торопиться, чтобы всеми способами успеть выполнить задуманное. Там, где я на некоторых этапах планировал выехать за счет помощников, пришлось терять время, разбираясь самостоятельно. А ведь опаздывать нельзя – неизвестно, что меня ждет следующим летом.

Будущее даже при идеальном выполнении плана туманным представлялось, а сейчас я в него смотрел, как в дыру деревенского сортира.

Хорошее не просматривалось…

Ну да ладно, снова отвлекся. Довольно о грустном.

Имперское обучение считается не только самым престижным, но и таким же сложным. Все подробности мне неизвестны, но знаю точно, что многие ученики не справляются с программой. Таких безжалостно отчисляют. Но это еще не конец, ведь, если возраст позволяет, можно попробовать еще разок поступить или даже два. Аристократов примут вновь почти со стопроцентной вероятностью; неблагородным вернуться сложнее, однако ничего невозможного и для них нет.

То есть в случае неуспеваемости я также могу потерять год. И дальше останется последняя попытка. А это плохо, потому что последняя попытка приведет к нежелательному раскрытию моего происхождения. Отсюда проистекает еще одна причина моего стремления успеть попасть в Стальной дворец именно сейчас.

Вы спросите: какая разница? Ведь все равно придется себя выдать – человека без имени не примут, а фальшивую аристократическую биографию мне не потянуть.

А вот тут мне на руку играют некоторые правила школы.

Так уж принято, что в высшем учебном заведении империи клановым конфликтам не место. Если кто-то вознамерится устроить разборки, это не просто нарушение правил, это расценивается как оскорбление императора. А это куда опаснее, чем сунуть голову в пасть льва и куснуть зверя за язык.

Император считается кем-то вроде почетного командующего Стальным дворцом. И ему там аристократические склоки не нужны. За века существования учебного заведения сформирован свод правил и порядков, способствующих поддержанию мира.

Например, каждый учащийся обязан выбрать себе псевдоним, никоим образом не намекающий на происхождение. И обязуется не раскрывать настоящее имя до последнего дня. Сомневаюсь, что это работает со стопроцентной гарантией, но понятно, что в теории такое правило позволяет не демонстрировать вражду тем семьям, которые традиционно друг дружку не переваривают. Дополнительный плюс – неблагородные ничем не отличаются от благородных, чем устраняется почва для снобизма.

Как это работает на практике, я, увы, представляю слабо. Информации по этому вопросу от матери практически не досталось, а книги – это мертвый текст, а не живая реальность. Авторы могут искажать и приукрашивать реальность либо описывать давно устаревшие моменты.

В общем, я об этом заведении выведал далеко не все, но достаточно, чтобы осмелиться предпринять попытку. После того как мне удалось столь неожиданно удачно попасть на территорию Жизни, приобщиться к Стихиям хочется намного сильнее.

Это позволит стать «полным кавалером» всех реально действующих в Роке сил. Прочие высшие проявления – на уровне мифов или откровенно недоступны. По крайней мере, такова информация, которую удалось раздобыть.

Но, если говорить прямо, Стихия – ерунда. Да, за счет ее я могу усилиться, но не сказать, что это поставит меня на другой уровень. Только ради ее атрибутов и навыков я бы вряд ли отважился на такую наглость, как путешествие к центру империи, где у моего клана хватает явных врагов.

Я уж промолчу про неявных, из-за которых два года назад Кроу потеряли главу рода и последнюю усадьбу. Почти не сомневаюсь, что как все дороги ведут в Рим, так и нити всех здешних заговоров тянутся к столице.

Итак, наконец я именно в этом гадючнике. И пусть эта часть плана изначально казалась фантастически сложной, но мне это удалось. Однако почивать на лаврах рановато. Дальше предстоит второй этап – добраться до Стального дворца и доказать, что я имею право на обучение, а не мошенник залетный.

Одно «но» – в столь ранний час никто меня там не ждет. Однако это даже к лучшему.

Я переборол желание отдохнуть до обеда в какой-нибудь скромной гостинице при круглосуточной таверне или даже в фешенебельном заведении для серьезной публики. Перебьюсь, в моем возрасте можно спать через день, и ничего катастрофического от этого не случится.

А уж после прохождения испытания Первохрама потребность в ночном отдыхе почти отключилась. Если не повышать параметры и не истязать себя до полного опустошения тренировками, достаточно пару раз в неделю полноценно отсыпаться да дремать время от времени.

Удобно.

Пришлось бесцельно побродить по пустынным улицам, пока не наткнулся на словоохотливого ночного сторожа. Он подсказал мне хорошую, по его мнению, конюшню. Не из дешевых, их я посмотрел сразу за воротами и с ходу забраковал.

Аристократ, если себя уважает, ни за что не оставит свою лошадь в такой клоаке. А аристократ из старой семьи, к коим я отношусь, по статусу обязан уважать себя, ни в чем и никогда не давая слабину.

Лошадь мне теперь особо не нужна. Можно продать, и одной обузой меньше станет. Но кто знает, не понадобится ли она мне внезапно в период обучения? Так что на всякий случай придержу.

Пока решал вопрос с конюшней, рассвело. Вот так и время убил, и пристроил понравившуюся лошадку. Не обманул продавец, своих денег она стоила. Никаких проблем за все время не доставила, умное, послушное, выносливое и не слишком пугливое животное. Правильно сделал, что не продал. Благо содержание стоит не так уж дорого, несмотря на приличное место, что бросалось в глаза с первого взгляда даже без уверений ночного сторожа.

Да и мне ли волноваться из-за денег?

Дальше отправился пешком. Поклажа минимальная, дури в ногах хватает. Не видел смысла искать стоянку для рикш или экипажей подороже. Да и где их искать в столь ранний час?

Правда, в голове начали копошиться мысли, о которых до сих пор не задумывался. А пристало ли благородному юноше приходить к Стальному дворцу Алого Стекла на своих двоих?

Вот этот момент совершенно упустил из виду. В книгах про такие мелочи ни слова не упоминалось.

Ну да ладно, вот сейчас все и узнаю.

Глава 2
Стальной дворец Алого Стекла

Экипаж все же пришлось взять. Дело в том, что планировка города Нами, с которой мне удалось заранее ознакомиться по книгам и атласам, значительно отличалась от того, с чем я столкнулся в действительности. Здесь не Земля, здесь с улицами и нумерацией домов повсеместная путаница. Плюс художники во всех мирах одинаковые, вот и эти рисовали по известному принципу «я так вижу».

В итоге слегка заблудился, но при этом случайно вышел к площади, где располагалась стоянка тех самых экипажей, к услугам которых изначально прибегать не намеревался. И, несмотря на рассветный час, некоторые извозчики уже приступили к работе.

Выбрав самого приличного на вид, скомандовал везти к Стальному дворцу. И на этом общение завершилось: в отличие от земных таксистов, местный оказался несловоохотливым.

Возможно, он и не прочь высказать все наболевшее, однако сословная разница на язык давит. Ведь представляться необязательно – опознать аристократа в пассажире несложно. Есть примечательные мелочи в прическе, одежде и манере подавать себя, которые многое говорят даже не самым наблюдательным людям. Я ведь больше десяти лет воспитывался женщиной из древнейшей семьи Равы. Это серьезно, такая даже паралитика быстро научит выглядеть благородным.

А я пусть и не был живчиком, но и к паралитикам не относился.

Поездка затянулась. Столица – город большой и густонаселенный, здесь, несмотря на отсутствие автомобилей и раннее утро, можно угодить в пробку. Опытный извозчик огибал рынки, куда торопились торгаши, и избегал прочих мест, где в такое время случаются заторы. Плюс пришлось сделать объезд вокруг центра, почти целиком занятого Императорским кварталом. Туда не всех и не всегда допускали, а уж обычные экипажи – почти никогда.

Стальной дворец и сам занимал отдельный квартал немаленькой площади. Когда-то на этом месте располагался отдельный бастион, вынесенный за городские укрепления для контроля одной из нескольких стратегически важных высот. С нее полагалось эффективно обстреливать войска противника, если те полезут на штурм. Прямо вдоль стен можно снаряды запускать, уничтожая осадную технику и живую силу, которая будет там толпиться.

Город разрастался и в какой-то момент поглотил эту почти самостоятельную цитадель. Укрепления частично разобрали, частично сохранили, а внутри все обустроили по-новому, устроив элитарное учебное заведение.

Однако былое назначение этой территории выдавало себя с первого взгляда. Трудно не догадаться, что здесь располагалось изначально, когда видишь каменную крепостную стену, вздымающуюся метров на двенадцать. Некоторые башни тоже сохранились. Круглые и невысокие, зато широченные. На их плоских площадках когда-то располагались стационарные баллисты, способные метко зашвырнуть тяжеленный снаряд на сотни метров, а то и за километр-другой. Осадная инженерия этого мира даже в глазах такого дилетанта, как я, смотрелась на порядок серьезнее, чем земная.

Солидные крепостные ворота дополняли комплект, но все же выглядели не столь монументально и архаично, как каменные укрепления. Створки явно современные, богато украшенные и ажурные, защитой пожертвовали в угоду красоте. Чересчур легкие, такие даже самому простому тарану на один зуб.

Перед воротами наблюдалось оживление. Работники устанавливали массивный стол, перед ним расстилали широкую красную дорожку. Похоже на то, что именно здесь должны встречать кандидатов в ученики, но пока что не все к этому готово.

Оглядевшись, я не заметил, чтобы в сторонке жались молодые люди моего возраста. Значит, я прибыл первым.

Да уж, теперь мне светит репутация торопыги.

Будь экипаж закрытым, можно было скомандовать извозчику везти дальше. Например, сделать пару кругов вокруг Императорского квартала, посмотреть на тамошние достопримечательности, пока здесь не появятся новые кандидаты.

Но нет, благородному так вести себя нельзя. Вдруг заметят? Какой удар по репутации. Тут даже закрытость повозки – не гарантия того, что меня не рассмотрят во всех подробностях. Кто знает, какие навыки развиты у группы важного вида людей, которые что-то обсуждают, стоя сбоку от ворот. Очень похоже, что это «комитет по встрече», дожидается, когда же подготовят рабочее место.

Нет, ехать дальше никак нельзя. В таком деле лучше прослыть торопыгой, чем застенчивым.

Застенчивый аристократ – тот еще нонсенс. Высшее сословие ничем не смутить.

На то оно и высшее.

Отпустив извозчика, я перекинул за спину увесистый заплечный мешок в связке с оружейным вьюком и с самым невозмутимым видом направился к воротам. Прошел по краю расстеленной дорожки, обогнул стол, краем глаза глядя, как работники спешно расставляют за ним кресла и косятся на меня с недоумением. Но никто ни слова не произнес.

Я даже начал надеяться, что так и пройду в ворота. Никто не окликнет, не попробует остановить.

Зря, конечно, надеялся.

Наивный провинциальный юноша, что с меня взять.

Один из богато разодетых мужчин, стоявший в кругу с прочими похожими на него, повернул голову. Тоже с недоумением посмотрел, после чего резко отвернулся и сказал нечто такое, отчего на меня уставились все остальные.

Пройти мимо пятерки явно не последних здесь людей, которые дружно таращатся на тебя, – это как-то невежливо. Но и лебезить тоже нельзя.

Не по-аристократически.

Приблизившись, я остановился и, не изобразив даже намека на поклон, заговорил:

– Доброго вам утра, уважаемые. Я пришел сюда, чтобы стать учеником школы Стального дворца Алого Стекла. Но я не вижу на входе тех, кто заведует приемом. Не могли бы вы подсказать, где я могу их найти?

Все пятеро так и таращились молча. Секунда прошла. Пять. Десять.

Это начинало напрягать, но я продолжал стоять, изображая из себя воплощение невозмутимости.

Один – седой до последнего волоска, болезненно-худой мужчина с непомерно круглым для такого телосложения лицом – наконец даже не поклонился, а едва кивнул:

– И вам доброе утро, господин.

Затем, глядя как бы сквозь меня, отстраненно произнес:

– На молодом господине печать Первохрама. Высшая печать.

Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться понимающе, но при этом с превосходством.

Не зря затеял ту нервную эпопею с Хлонассисом. Теперь любой, кто может видеть некоторые вещи, с ходу определит, что я не просто храм посещал, я был допущен к высшему испытанию. Все действующие Первохрамы Арсы находятся под контролем старых семейств. Церковники там, как говорится, царствуют, но не правят. Ни младшая аристократия, ни тем более зажиточные люди неблагородных кровей не подпускаются к ключам силы высоких порядков. Все открыто только для своих, за этим следят строжайше.

Получить такой ключ за пределами Арсы возможно. Но это будет своего рода иной кластер храмов, не связанных с империей и зависимыми от нее территориями. Печать там отличается, это моментально срисуют. Также считается, что подделка такой отметки невозможна. Разве что в глупых легендах можно о подобном услышать.

То есть носитель высшей печати обладает своего рода паспортом, потерять который невозможно, а фальшивок не существует.

Я, разумеется, прикрыл себя не самым простым амулетом, искажающим вид на мой ПОРЯДОК. Вещица не из уникальных, но весьма дорогая и предоставляет качественную маскировку. Однако Стальной дворец – это не придорожная закусочная с залежалыми пирожками, это высшее учебное заведение Равы. Естественно, кандидатов в ученики здесь проверяют не первые попавшиеся личности, а спецы своего дела. Этот седой мужчина с кругом сыра вместо головы прекрасно рассмотрел мои атрибуты и многое другое. Отметка Первохрама и вовсе сразу в глаза должна бросаться, как ее ни прячь.

Есть риск, что это не просто мастер, а всем мастерам мастер. На уровне настоящей легенды. Такой, в теории, способен разглядеть то, что я прячу на самом деле, а не просто делаю вид. То есть поймет, что мой ПОРЯДОК выглядит крайне странно, да и сам я весьма мутный. Маловероятно так нарваться, но шанс есть. Я даже к этому готов.

Ну а что тут такого? Необычные цифры и отметка не просто Первохрама Арсы, а Первохрама потерянного – это не преступление.

Но даже при такой невероятной наблюдательности в моей отметке испытания он не увидит ничего опасно-подозрительного. Пусть тот Первохрам, который я посетил, считается утерянным – это ничего не значит. Его печать ничем не отличается от печатей тех храмов, где открывает круги силы вся древняя аристократия Равы. Некоторые закрытые параметры печати – да, способны пролить свет на нежелательную информацию. Но, насколько мне известно, посторонним получить к ним доступ или невозможно, или можно лишь с превеликими хитростями и сложностями.

Да, засветиться здесь риск всегда есть, не угадаешь. Однако именно в этом случае шансы либо нулевые, лишь немногим выше.

Так что я в ответ кивнул с самым честным видом:

– Да, высшая печать. Но я спросил не это.

– Простите, – снова изобразил поклон седой. – Мы не ожидали никого увидеть в столь ранний час. Первые претенденты обычно появляются значительно позже.

Я пожал плечами:

– Прием начинается утром, рассвело почти час назад. Я что-то делаю не так?

– Нет, все так, – ответил непомерно толстый мужчина, стоявший правее от седого. – Я мастер Брасс, в этом году я отвечаю за работу с претендентами. А вы, как я понял, претендент. Могу я поинтересоваться, как вас зовут?

– Чак из семьи Норрис.

В глазах толстяка ничего не промелькнуло. Смотрел на меня, как сытая рыба смотрит на дохлого червяка:

– Чак из семьи Норрис, вам известны требования к претендентам?

– Чтить императора; уважать Стальной дворец Алого Стекла; быть ненамного младше пятнадцати и не сильно старше семнадцати лет; уметь читать и считать; быть минимум бетой начиная с четвертой ступени просвещения и альфой с двенадцатой ступени; всего ступеней не должно быть меньше четырнадцати; надо относиться к уважаемой семье и не срамить ее честь; также надо преподнести ритуальное пожертвование для передачи в имперскую казну; обязаться соблюдать законы и правила во время обучения; иметь при себе личный меч.

– Прекрасно, Чак. Не каждый претендент способен без ошибок огласить весь перечень. Даже странно, что впервые вас вижу. Обычно так выражаются те, кто уже пытался пройти обучение. Прошу прощения, что мы вынуждены встретить вас вот так, неподготовленными. Действительно ранний час. Но вы правы, утро уже наступило. Итак, если не возражаете, пройдемся по озвученному вами списку?

– Не возражаю.

– Чтите ли вы императора, Чак из семьи Норрис?

– Император велик, чтить его – это честь, а для моей семьи честь – это смысл жизни.

– Готовы ли вы уважать Стальной дворец Алого Стекла?

– Это самое уважаемое учебное заведение великой Равийской империи. Не уважать его невозможно.

– Господин Чак, просто скажите «да» или «нет».

– Да.

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать.

– Вам известно, что возраст можно легко установить?

– Да.

– И вы все равно настаиваете, что вам шестнадцать?

– Да.

– Прекрасно. Прочтите надпись над воротами.

– «Вошедший сюда становится равным среди равных. Никого нет выше, и никого нет под тобой. Помни это всегда».

– Отлично, читать вы умеете хорошо. А как насчет считать? Сколько получится, если взять восемь раз по семь?

– Пятьдесят шесть.

– А если еще прибавить дюжину?

– Шестьдесят восемь.

– Хорошо. – Толстяк повернулся к седому: – Мастер Данс, вы не могли бы поточнее описать первые ступени ПОРЯДКА претендента?

– Разумеется, мастер Брасс. Господин Чак использует искажающий амулет прямого действия. Амулет показывает, что он рожден бетой и приличные для беты показатели у него начинаются с четвертой ступени. До альфы он дорос на девятой. Это при начальных для альф пятнадцати атрибутах. Всего у него шестнадцать ступеней, на последней открыто семнадцать атрибутов.

– А что у него скрыто под амулетом? – спросил Брасс.

– Трудно сказать… – неуверенно ответил седой.

– Мастер Данс, неужели в этом деле для вас остались какие-то сложности? – удивился толстяк. – Вы полагаете, что господин Чак вводит нас в заблуждение?

– Вся наша жизнь – это набор сложностей. Не стану и дальше разводить философию, просто поверьте моему богатому опыту: господин Чак не так прост, каким кажется на первый взгляд, но при этом он не пытается создать видимость, что у него больше атрибутов, чем есть на самом деле. Почти не пытается. Только не спрашивайте, что значит мое «почти». Считайте, что у меня проснулись старческие предчувствия. Есть подозрения, что у этого юноши может оказаться скрытый сюрприз. – Мастер поклонился мне: – Простите за такие слова, господин Чак. Я никоим образом не пытаюсь выказать неуважение. У нас здесь заведено говорить так, как есть.

– Так что у него под амулетом? – нетерпеливо спросил Брасс. – Без пустых подозрений, просто говорите как есть.

– Под амулетом картина заметно иная, она совпадает с искажением лишь в том, что он урожденный бета, – ответил Данс. – С первой ступени открыты четыре вида атрибутов при неплохом наполнении. С шестой ступени он альфа с пятнадцатью атрибутами, наполнение близко к максимуму почти по всем и максимально на некоторых. Всего у него двадцать одна ступень просвещения, на последней открыто двадцать атрибутов также при высоком наполнении. Ручаюсь, что у него их не меньше, как бы он ни пытался исказить действительную картину. Такое от меня спрятать, в теории, можно, но прячущий при этом должен обладать куда большими параметрами. То есть я гарантирую, что господин Чак не преувеличивает свои параметры. Следовательно, он более чем соответствует требованиям школы по атрибутам и ступеням.

Выслушивая, как «мастерски» разоблачают мою маскировку, я едва сдерживался, чтобы не ухмыльнуться с предельно довольным видом.

Но да, разоблачили прилюдно, не поспоришь. Вот только увидели именно то, что я изначально выстроил. Не истинную картину, а запутанную обманку. Научился этому фокусу, получив коллекцию бонусов от Первохрама.

Конечно, были опасения, что найдется кто-то, способный добраться до настоящих цифр. Но сейчас опасаться нечего. Даже если местный спец что-то действительно заподозрит, при таком поверхностном осмотре истина для него закрыта на все сто.

– Благодарю вас, мастер Данс, – кивнул толстяк. – Это все, что мне хотелось услышать. – Вновь повернулся ко мне: – Господин Чак, на вас особая печать Первохрама, поэтому вопрос о семье неуместен, мы все ее уважаем. Также не стану ничего спрашивать о мече, раз он у вас на виду. Должен сказать, что ваше оружие кажется мне проблемным, но нельзя не признать, что это полноценное и благородное оружие. Ответьте, вы обязуетесь соблюдать законы Равийской империи на весь период обучения?

– Да.

– Обязуетесь соблюдать правила Стального дворца Алого Стекла?

– Конечно. Если меня с ними ознакомят.

– Прекрасно. Остается вопрос ритуального пожертвования. Вам известно, что следует сделать?

Кивнув, я небрежно вытащил невеликий кошель и протянул Брассу:

– Если не ошибаюсь, это именно то, что требуется.

Заглянув в мешочек, толстяк тоже кивнул:

– Да, именно эти безделицы по традиции приносят все претенденты.

Что?! Безделицы?! Да эта жирная туша полностью зажралась. Одна малая мощь атрибутов, два малых средоточия энергии мага, три малых средоточия энергии бойца, четыре малой первородной сути и пять малых универсальных общих состояний. Этот мешочек лишь на вид скромный, на деле в нем скрыто состояние, которое не всякая аристократическая семья способна собрать. Да, для кланов, на которых держится империя, – ерундовые траты. Но сколько таких кланов? Их минимум на пару нолей меньше, чем семеек, подобных Данто.

К тому же некоторые из трофеев настолько особенные, что доступ к ним получить вряд ли возможно даже при наличии множества мешков с монетами.

Некоторые вещи в этом мире чертовски трудно достать за деньги.

Цифры пожертвования символизируют минимально возможное распределение атрибутов альфы и показывают сложность их получения. Универсальные общие состояния – трофеи, повышающие любое состояние независимо от силы, за которой оно закреплено. Весьма желанная добыча, но не сказать, что заполучить ее невозможно. При наличии финансов есть шансы достаточно быстро собрать пять штук в открытой торговле. Да – дороговато, да – не часто в продаже оказываются, но не надо иметь серьезные связи и высокое положение, достаточно крупной суммы и терпения.

Малая первородная суть – уже посложнее. Добывается она, как правило, из созданий, заметно затронутых Хаосом. И шанс выпадения невелик. Спрос, наоборот, колоссальный. Создание новых артефактов без таких трофеев, мягко говоря, значительно затруднено. Серьезные кланы всеми способами пытаются собрать их как можно больше для своих лучших ремесленников-шудр (а то и благородных мастеров). Найти такой товар в открытой торговле – почти фантастика. Мол, вроде как случается такое, но на уровне баек.

Средоточия энергии бойца и мага – тоже вопрос к Хаосу. И тоже редкость. И тоже требуется всем, но уже не ремесленникам-артефакторам, а воинам и магам. С этими трофеями значительно повышаются их возможности в деле применения сильных навыков. Встретить в открытой торговле – еще бо́льшая фантастика.

Ну и вишенка на торте – малая мощь атрибута. С помощью этой вещицы можно на единичку поднять любой последний открытый атрибут. То есть в том случае, когда наполнение на нем выпало в сорок девять, этого достаточно, чтобы довести до первого стандартного максимума – пятидесяти.

И даже больше того, можно выйти за границы стандарта. Да-да, с такими трофеями ничто (кроме второго максимума) не мешает идти дальше. Таким образом, мощь способна удваивать наполнения, если вовремя ее использовать.

Все такой возможности рады. Абсолютно все. Ведь этот невзрачный предмет не просто недочеты открытия атрибута исправляет, он расширяет его возможности вдвое. Разумеется, эффективно работает это лишь при доступе к большому количеству трофеев от Хаоса.

А с доступом к ним все сложно. Дело в том, что в открытой продаже этот товар не появляется. Даже я, наведя справки, побоялся выставлять его через Мелконога. Слишком заметно, это все равно, что, будучи неизвестным торговцем или производителем, пытаться торговать на Земле бриллиантами размером с кирпич.

Если не больше.

Мало того, этот товар является своего рода особой валютой древних семей. Например, с его помощью полагается приносить извинения императору, если в этом возникнет необходимость. Или сглаживать разного рода разногласия между кланами.

Факт обладания таким предметом в тысячу раз лучше любых бумаг и заверений докажет, что ты не просто человек с улицы, ты дорого стоишь. То есть при некоторой внешней демократичности Стального дворца требование преподнести малую мощь атрибутов надежно отсекает не только простолюдинов, но и младшую аристократию. Средняя, возможно, в редких случаях способна позволить себе потратить добытый трофей на такое. В очень редких случаях очень богатое неблагородное семейство тоже способно его заполучить. Ведь в теории даже для рядовых охотников это доступная добыча. Допустим, дико повезло при убийстве слабенькой твари Хаоса вроде того же чика.

Мне они вообще сыпались ведрами раньше. Да и сейчас добывать могу немало. Спасибо Мере порядка, дает солидную прибавку даже на двадцать первой ступени.

Но вот для обычных аборигенов это та еще проблема. И, если уж повезло, все знают, что с мощью атрибутов надо не в лавку скупщика идти, а прямиком к аристократам.

Причем не к каким попало, а к тем, которые близки к вершине.

Я даже приблизительно не представляю, сколько стоит мощь. Но уж точно не стал бы называть ее безделицей. Да и все прочее тоже не мусор.

Далеко не мусор.

Да, спорить тут не о чем, толстяк однозначно зажрался. По роже видно, всерьез считает, что я ему пустяк преподнес.

Продолжает вещать в том же духе:

– Ну что же, господин Чак. Все условности соблюдены. Поздравляю, вы достойны стать учеником Стального дворца Алого Стекла. Вам остается выразить вслух желание пройти обучение, после чего вас проведут в вашу комнату.

– А как же правила? – напомнил я.

– Какие правила? – делано удивился Брасс.

Ну да, явно притворяется. Не мог он такое забыть.

Но не будешь же уличать мастера в лукавстве?

Пришлось напомнить:

– Правила Стального дворца Алого Стекла. Меня с ними не ознакомили.

– Ах да. Простите, господин Чак. Правил у нас немало, и некоторые находят их чрезмерно запутанными. Поэтому оглашать все нет смысла, проще ознакомиться с ними по ходу дела. Только учтите, что незнание правил не освобождает от ответственности. Так что с осторожностью совершайте те поступки, в правомерности которых не уверены. Руководствуйтесь здравым смыслом, и все будет хорошо.

– Что, даже краткого списка правил не покажете? Я ведь прямо сейчас могу что-нибудь нарушить. Хотя бы намек хотелось бы услышать, ведь надо знать, с чего здесь полагается начинать, – сказал я, удивляясь странности порядков, про которые услышал впервые.

Похоже, книги многое упускают.

– Господин Чак, ваше стремление приобщиться к правилам нашей великой школы похвально. Не все проявляют такую внимательность к деталям и упорство в поиске ответов. Многое из наших правил вы узнаете очень скоро, при первом общем сборе. Но некоторые вещи я вам поясню сразу. Первое: все, к чему вы привыкли, придется оставить здесь. Там, за воротами, все ученики равны. Абсолютно все и во всем. Это касается в том числе и уважительного отношения. Так принято, и на это есть причины. Вы меня поняли?

– То есть к неблагородным у вас обращаются так же, как и к благородным? – ответил я вопросом на вопрос.

– Вы все равны, господин Чак. Даже слово «господин» там, за воротами, необязательно. Как и прочие обращения. Простота может существенно облегчить ваше пребывание в нашей школе. Ученики для школы равноценны, и все мастера обращаются к ним исключительно по имени и строго на «ты». Обращение к мастерам со стороны учеников только на «вы». И не забывать говорить «мастер». Уточню, что слово «господин» за этими стенами не запрещается, однако по нашим правилам хорошего тона оно применимо лишь в отношении тех, кто не присутствует при разговоре. Даже если нас удостоит своим посещением представитель императорской семьи, это почти ничего не изменит. Даже к самому императору полагается обращаться коротко – «император» либо «великий император». Излишества в этих стенах не требуются. Что касается жестов, то кланяются у нас только слуги, и еще это может практиковаться среди учеников перед некоторыми поединками. Остальным в отдельных случаях дозволяется лишь минимально изобразить поклон в знак уважения либо понимания. Слово любого мастера – закон. Требовать что-либо у мастера запрещается. За любое нарушение ученики рискуют получить отрицательный балл, что понизит их позицию в общешкольном рейтинге. Поначалу вам может показаться, что позиция мало на что влияет, но впоследствии вы поймете, что для стремящихся к успеху ничего важнее ее здесь нет. За поощрение можно получать положительные баллы, но, поверьте, господин Чак, приобрести баллы в стократ сложнее, чем потерять. Сделав шаг за ворота, вы, возможно, заработаете их в первый и единственный раз. Вам сразу начислят сто, это начальный набор, он у всех одинаковый, ведь между вами различий для нас нет. Это то, что у нас называется рейтинг-ноль. Дальше уже от ваших успехов зависит, станет он уменьшаться или пойдет в плюс. Вас приведут к вашей личной доске учета, где вы своей рукой напишете цифру сто. Если напишете правильно и качественно, получите еще один балл поощрения, что в сумме составит сто один. Если не напишете или почерк окажется неряшливым, что нередко случается с теми, кто хорошо и быстро считает устно, получите отрицательный балл. В таком случае всего их окажется девяносто девять, и это будет вашим первым уроком. Вторым уроком станет запись к мастеру каллиграфии, которого вам придется посещать в свободное от стандартного обучения время. И не сомневайтесь, что времени этого у вас будет немного. Пока у вас есть баллы, ваше обучение продолжается. Как только их количество снизится до нуля, вас попросят покинуть Стальной дворец Алого Стекла. А теперь подтвердите свое желание обучаться у лучших мастеров Равийской империи, или мы будем вынуждены с вами попрощаться. И да, прямо с этого момента старайтесь обходиться минимальным количеством слов. У нас здесь своего рода битва за ваши умы, следовательно, ценится краткость речи, а не красота излишних эпитетов. Считайте, что с этого момента каждый миг бесценен, и тратить его на лишние слова преступно. Выпускники школы славятся лаконичностью, это особая черта, их объединяющая. Ну так что скажете, Чак из семьи Норрис?

Я чуть призадумался, не торопясь с ответом. Намек на то, что традиционно-пафосная манера речи здесь не приветствуется, заставил отказаться от ранее приготовленной заготовки.

Уже подобрав новые слова, я открыл было рот, но осекся. Все собравшиеся начали бросать очень уж странные взгляды за мою спину, а один из мастеров требовательно взмахнул рукой, после чего несколько вооруженных алебардами и копьями охранников резко напряглись. Да и звук какой-то необычный послышался, будто по брусчатке волокут что-то металлическое.

Отворачиваться от тех, с кем общаешься, не очень-то прилично. А нам, благороднейшим аристократам, о приличиях забывать не подобает. Однако обстоятельства таковы, что игнорировать происходящее тоже нельзя.

Пришлось обернуться.

К столу приближался… нет, все же приближалась – очень непросто с первого взгляда определить пол виновницы переполоха, не говоря уже о прочих приметах. Лишь спустя несколько секунд я смог точно сказать, что да, это именно девушка. Или, точнее, девочка. Подросток приблизительно моих лет с выразительно-зелеными глазами, притягивающими взгляд и однозначно намекающими на благородное происхождение.

Ибо дело тут не только в неестественно насыщенном, будто искрящемся цвете глаз, но и в их выражении. Простолюдин так не смотрит. Простолюдин во всем старается выглядеть проще. Его этому сама жизнь с момента рождения приучает.

Глаза я отметил не просто как ярчайшую черту облика, а потому что все прочее описать та еще задача. Незнакомка выглядела так, будто на нее только что выплеснули ведро крови. Лицо залито, одежда изгваздана, волосы слиплись и топорщились беспорядочно, образовав прическу «разрушенное воронье гнездо».

Также заметно, что со здоровьем у девочки не все хорошо. Даже не хромает, а скорее волочит ногу, на боку одежда разрезана, и понятно, что при этом пострадала не только ткань, коже и мясу тоже хорошо досталось. Однако непохоже, что кровь исключительно из этой раны. Слишком уж ее много, да и как она в таких количествах могла попасть на голову?

Это что, голове тоже досталось, но под волосами незаметно? Да, не исключен и такой вариант, но я на него самую мелкую монету ставить побоюсь.

Скорее все дело в окровавленных мечах, которые девчонка тащила в обеих руках. Да-да, именно тащила. Непонятно, что с ней стряслось, но по всему заметно, что силенок осталось немного, держать оружие сложно. Бредет, волоча подраненную ногу и раскачиваясь нездорово, будто зомби. Лишь глаза выдают, что жизни в потрепанном теле достаточно, чтобы задать трепку любому, кто в этом усомнится.

Такими глазами на меня смотрела лесная кошка, пострадавшая в схватке с неведомым хищником Чащобы. Животное красивое и редкое, да и на глаза не любит попадаться, повстречать ее непросто. Но к этому стремятся все хорошие охотники, потому как добычей, помимо всего прочего, может стать качественная шкура с прекрасным мехом. Спрос на них у северян высокий.

С той кошкой я разошелся мирно. Она ко мне не полезла, а я не горел желанием узнать на практике, так ли уж она опасна, как говорят ее глаза.

Пока все эти мысли и воспоминания проносились в моем сознании, события на месте не стояли. Несколько стражников ловко обежали девочку с двух сторон, выставив за ее спиной двойной заслон. Причем одна шеренга смотрела ей в спину, другая, наоборот, уставилась в сторону узкого переулка, из которого она показалась. И те и другие оружие держали на изготовку.

Не обращая внимания на серьезную суету вокруг, девочка приблизилась к группе мастеров. Остановилась, отбросила короткий, хищно изогнутый неблагородный меч – похож на разновидность батто, традиционного оружия наемников и убийц. Затем небрежно отсалютовала вторым – прямым обоюдоострым клинком Арды. Почти точь-в-точь как мой. И наконец нарушила всеобщее молчание:

– Я пришла, чтобы учиться в вашей школе. Вот мой меч. Задавайте свои вопросы.

Мастера переглянулись, и Брасс, вновь уставившись на меня, спросил:

– Ну так что? Вы подтверждаете желание пройти обучение? Мы ведь так и не получили ответ.

– Да, – кивнул я.

– Отлично. Дорран, проводи, будь добр, первого ученика этого сезона. А мы займемся новой претенденткой.

Глава 3
Первый сосед

Бытовые вопросы в попавших в мои руки книгах либо вообще не освещались, либо освещались поверхностно и далеко не полностью. Из куцых обмолвок я вынес в том числе и то, что ученики не живут поодиночке. Поэтому, переступив через порог, удивился разве что количеству коек.

Целых пять штук. Да, помещение немаленькое, сюда и два десятка можно запихнуть, но даже при столь солидных просторах полдесятка – многовато для такого случая. Попахивает казармой, а не обителью представителей самых уважаемых семейств Равы.

Ну да ладно, могло быть и хуже. Да и не такой уж я индивидуалист, как-нибудь четверых соседей стерплю.

Также в комнате располагался здоровенный стол в окружении неудобных на вид стульев, коих тоже оказалось пять. Остальные предметы обстановки не выделялись размерами и ютились у стен да по углам.

Койку назначать не стали. Слуга молча привел к двери, поклонился и оставил меня в одиночестве. Даже дверь за собой прикрыл. И если на этот счет нет какого-нибудь жестокого правила, созданного для штрафования тех торопыг, которые прибывают первыми, у меня есть возможность выбрать лучшее место.

Долго раздумывать не пришлось, потому что с порога в глаза бросился, бесспорно, самый привлекательный вариант. Расположение тут простое: по две койки в линию у боковых стен и одна у единственного окна. Причем она стоит не строго под ним, а сбоку, почти в углу, дабы лежащий не страдал из-за сквозняков. Получается, всякий входящий прекрасно видит ближайших спящих учеников, но вдали свет, льющийся из тонкого слюдяного стекла, мешает с такой же легкостью разглядывать меня. Плюс угол высокой спинки последней в ряду койки и стол по центру частично скрывают мое месторасположение.

Да, бесспорно, лучший вариант.

Помимо койки каждому ученику полагалась прикроватная тумбочка, оружейная стойка, шкаф и запирающийся на ключ сундук. Замок самый примитивный, не требуется обладать хитрыми навыками, чтобы справиться с таким менее чем за минуту. Не более чем символический запор. Однако мне с моими скрытыми вместилищами о сохранности самого ценного имущества беспокоиться не приходится.

Первым делом отправил на стойку меч из Первохрама, затем туда же последовали кинжал, дорогой лук, купленный по пути к столице, и сдвоенный колчан с разными видами стрел. Туда же пристроил доспехи, тоже из Первохрама. Их починил доверенный ремесленник мастера Тао, поднявшийся к нам на гору в последние дни обучения. Весьма вовремя в гости наведался. Кольчуга теперь не выглядела новенькой, но и не тянула на имущество человека, недавно прошедшего через ожесточенное сражение.

Некоторые намеки на детали биографии приходится скрывать. Они могут вызвать нежелательный интерес к моей личности.

Покончив с остальными вещами, я замер, не зная, чем заняться дальше. Кое-какие детали, примеченные по пути, и обмолвки от «комитета по встрече», подсказывали, что покидать жилой корпус ради обследования территории в данный момент нежелательно. Понятия не имею, что тут за порядки, нарываться на штрафные баллы не хочется.

Достаточно того, что у меня уже в запасе не сотня, а девяносто девять. Да-да, «тест на каллиграфию» я провалил. Старался изо всех сил и, на мой взгляд, справился с несложной задачей прекрасно. Однако не угадал – единицу сняли.

Проклятые книги! Об этом испытании в них ни слова, ни намека. Знал бы, открыл навык «каллиграфии» заранее и потренировался. Он пассивный и простой, вроде банальной «железной кожи». Стартовые трофеи на него имеются, они мне два года частенько сыпались, когда начинал что-нибудь писать, да и в других ситуациях перепадали. Но всегда считал, что лучше приберечь место для чего-нибудь полезного.

Я ошибся. И эта ошибка стоила мне балла.

Мелочь, но неприятно.

Итак, выходить нежелательно. Но чем же тогда заняться?

Вспомнив, что ночь не спал, да и в предыдущие не сказать, что полноценно отдыхал, я решил это наверстать. Да-да, самый первый день пребывания в Стальном дворце начал с того, что испытал удобство койки.

И сразу понял, что с удобствами тут не очень. Тонкая простынка на досках, обитых почти таким же тонким войлоком, а поверх нее разложено отнюдь не пышное одеяло. Тут странный микроклимат, несмотря на южное лето, здесь за толстыми каменными стенами ощутимо прохладно. Ночью температура упадет еще ниже, так и до холода недалеко. Мне, привычному к лишениям лесовику, это не страшно, а вот более изнеженным ученикам придется несладко.

Совесть моя чиста, поэтому задремал тут же, а там и отключился. Даже сон начал сниться, как я вывел цифру «сто» столь красиво, что сам изумился. Мастер-каллиграф, приглядывавший за процессом, так восхитился моим почерком, что добавил не один, а два балла, после чего попросил написать «сто два». Я, естественно, написал это не менее прекрасно, за что получил аналогично рекордную прибавку.

На этом, естественно, не остановился, баллы так и сыпались попарно раз в минуту. Вскоре их набралось столько, что, даже задуши я у всех на виду мастера-каллиграфа и станцуй голым на его трупе, до нуля вряд ли снимут. Что-то обязательно должно остаться.

И вот, когда счет пошел уже за девятую сотню, дверь распахнулась.

Сон лесовика чуток. Я тут же пробудился, но вскакивать не торопился. Тот, кто заглянул в комнату, успел увидеть, чем я занимаюсь: не так уж качественно скрыта койка. Неплохой вариант сделать вид, что меня из пушки не поднимешь, а это считается верной приметой наличия чистой совести.

Чем чище совесть, тем ты менее интересная мишень для любопытных.

А мне нельзя быть мишенью.

Расслышав удаляющиеся шаги, я уловил в них знакомые нотки. Похоже, по коридору уходит тот самый слуга, который меня сюда привел. Также уши уловили звук дыхания, выдающий присутствие еще одного человека. И он находится где-то в районе дверей.

Все понятно – первый сосед пожаловал.

Вскакивать с приветствиями я не торопился, лишь чуть-чуть повернул голову, имитируя движение во сне. Еле-еле приоткрыл глаз, уставившись на оружейную стойку. Меч я не просто на нее повесил, я перед этим чуть вытащил его из ножен, зафиксировав в продуманном положении. Несколько сантиметров полированной стали превратились в зеркало, направленное под правильным углом. Если посмотреть на него под нужным ракурсом, зоркий глаз способен увидеть то, что происходит у дверей.

По счастливому стечению обстоятельств я как раз один из обладателей острого зрения и потому легко разглядел фигурку первого соседа. Качество картинки оставляет желать лучшего, детали не понять, но сложилось впечатление, что человек столь же молод, как и я, но в отличие от меня откровенно растерян, явно не уверен в себе. Вообще не шевелится, будто не понимает, что ему предпринимать дальше.

Поднявшись, я сел, неспешно обернулся, уставился на вошедшего. Да, действительно не взрослый (что неудивительно). Даже моложе меня, скорее всего. Больше четырнадцати лет не дашь. Невысокий подросток субтильного телосложения. Белобрысая прическа в живописном беспорядке, непослушные вихры топорщатся во все стороны. Черты лица столь тонкие, что, надень на него девчачью одежду, и никто в нем парня не заподозрит. Ярко-синий цвет правого глаза намекает на благородное происхождение. Светло-карий левый при этом смотрится неестественно, но ничего удивительного в этой разнице нет – гетерохромия нередкое явление даже у самых чистокровных аристократов.

Традиционный равийский меч на поясе – янь. Древний, но неустаревший, широко распространен в южных провинциях, да и в прочих охотно используют не только ради церемоний. Правильнее, наверное, называть его палашом из-за едва заметной кривизны и почти неизменной ширины по всей длине при сплошной заточке на одной стороне клинка и частичной на другой. На рукояти поблескивает ярко-синий самоцвет. Даже с такого расстояния я заподозрил, что невеликий размер камня вовсе не означает, что цена его такая же невеликая.

Меч, если говорить прямо, в любом случае дешевым оружием не считается. В мире, где для войны используются металлы с необычными свойствами, с клинком из дурного железа жить будешь до первого боя. Но по этому образчику можно сказать, что это не просто полноценный клинок, это очень дорогая вещь.

Другого оружия на виду нет, зато на полу стоят два солидных дорожных баула, в которых можно разместить много чего интересного.

Неотрывно глядя на меня, паренек нервно произнес:

– Здравствуйте… Ой, здравствуй. Извини, что разбудил. Меня зовут Тсас… Тсас из семьи Багго. Я тут тоже учиться буду.

– Здравствуй, Тсас, – ответил я. – Не извиняйся. Я Чак из семьи Норрис, и теперь мы с тобой соседи. Выбирай любую койку, пока остальные не подтянулись.

Два раза повторять не пришлось. Тсас, чуть поколебавшись, занял одну из коек слева от дверей, ближайшую ко мне, и принялся возиться с вещами.

При этом, запинаясь, спросил:

– Слушай, а почему Чак? Кто он? И что за семья Норрис?

– Вообще-то здесь не принято выспрашивать такие подробности, – ответил я, не будучи до конца уверенным, что это действительно строжайше не одобряется.

Кто знает, не врут ли книги в этом вопросе. Да и расплывчатые указания от встречающих мастеров надо воспринимать с оглядкой.

– Извини, – совсем уж потухшим голосом произнес Тсас. – Но ведь это ненастоящие имена и семьи. Все говорят, что тут принято выбирать имя из старых историй. Тсас – это великий герой Второй Темной эпохи. Он победил морских чудовищ, которые жили под камнями у мыса и не пропускали корабли в Северное море. А Багго – это его семья. Разве не слышал про них? А я вот просто никак не вспомню, что за Чак и что за Норрисы. Я вовсе не имел в виду твое настоящее имя и твоих родных. Еще раз прошу прощения за то, что ввел тебя в заблуждение.

– Да все нормально, проехали, – отмахнулся я. – В далекой древности Чак из семьи Норрис был великим охотником. А у нас истории про героических охотников почему-то непопулярны.

– Я действительно не припомню великих охотников, – признал Тсас.

– Вот-вот, об этом и говорю.

– Надеюсь, твой Чак был достаточно велик.

– Еще как, – кивнул я. – По величию он вне конкуренции. Нормальные дети в детстве спят с мягкими игрушками, а Чак спал с воплощением Некроса.

– Разве такое возможно? – с недоверием уточнил Тсас.

– Для Чака из семьи Норрис возможно, он ведь и сам на одну восьмую Некрос. – И, выждав, пока Тсас переварит столь лютую дичь, я добавил: – Нет, ты не подумай, Чак не родственник порождения Хаоса. Просто однажды он съел Некроса.

– Так же нельзя… – растерянно пробормотал сосед.

Я на это только улыбнулся:

– Тебе нельзя, а Чак может все. Абсолютно все. Однажды он зарубил сорок самых страшных лесных разбойников, а после этого вытащил меч из ножен и зарубил еще пятьдесят. Если надо похлопать в ладоши, он хлопает одной рукой. Если нужно подраться, он сжимает в кулак пальцы на ноге, а потом лупит с разворота в голову. Если Чаку хочется поесть масла, он бьет корову ногой с разворота, и масло из нее вываливается. Знаешь, почему Хаос перестал устраивать глобальные вторжения? Потому что больше всего на свете боится вторгаться в мир Чака. ПОРЯДОК, прежде чем появиться в Роке, спросил на это разрешение у Чака. Во время грозы Чак бьет молнию. Чак лучший охотник всех времен и народов, но при этом никогда не ходит в лес на охоту, потому что слово «охотиться» подразумевает возможность неудачи. Нет, Чак ходит в самую страшную северную Чащобу, чтобы убивать. Для Чака любовь – это нежелание убить. Получается, мы с тобой живы только потому, что Чак нас любит. Ты вот в детстве мечтал стать Тсасом из легенд, а Чак мечтал стать Чаком. Змеи не кусают Чака, они боятся отравиться.

Я задумался. Что бы еще вспомнить из в высшей степени правдоподобных баек про ужасающего и всемогущего Чака Норриса? Давненько меня отлучили от информационного пространства, где можно ознакомиться с материалами его героической биографии. Многое подзабыл, да и не все истории адаптируемы к реалиям Рока.

Но вспоминать не пришлось. Тсас выглянул из-за створки своего шкафа и неуверенно улыбнулся:

– А… я понял, это ты шутишь. Смешно.

Я сделал большие глаза и прижал палец к губам:

– Всем, кто смеется над фактами из жизни Чака Норриса, надо делать это беззвучно.

– Ладно-ладно, я уже понял, что он очень страшный. Слушай, Чак, а ты здесь первый раз учишься?

– Угу. А ты?

Вопрос риторический, возрастом Тсас до второй попытки явно недотягивает.

– Да, первый, – предсказуемо ответил сосед. – А ты случайно не знаешь, где у них можно поесть?

Я пожал плечами:

– Без понятия, но вряд ли нас собираются морить голодом. Потерпи, не советую устраивать поиски еды. Тут не все понятно с порядками, могут еще балл снять, если начнешь шастать.

– Еще балл? – удивился Тсас. – Но с меня ничего не снимали.

– Ты разве не сам писал цифры на именной доске?

– Сам. Но ничего не сняли, мне даже добавили балл. Мастер-каллиграф похвалил меня за красоту цифр. Сказал, что у меня хорошие задатки. И я дописал снизу единичку, за которую он тоже похвалил. Но вторую уже не дал.

– Вот ведь гадство… а с меня снял, – горестно выдал я. – Не успел начать учебу, а уже девяносто девять.

– Ты что, не смог «сто» нормально написать? – недоверчиво уточнил Тсас.

– Угу. Не смог. Никогда не увлекался красивыми завитушками.

– Зря не увлекался. Вот меня этому учили с пеленок. Три урока каждую неделю. Знаешь, это ведь не самые плохие уроки, ведь польза от них есть. Благородный человек должен уметь писать благородно. Ведь строки, им оставленные, должны даже неграмотным показывать суть благородства.

– Давай уже попроще, – скривился я. – Скажи, что я баран, который забил на каллиграфию и из-за этой ерунды потерял балл.

Тсас замотал головой:

– Нет, что ты, я такое не говорил. Извини.

Теперь уже я головой покачал:

– Тсас, я здесь впервые, мало что знаю, но в одном уверен точно: если извиняться перед каждым за всякое слово, можно проблемы нажить. Слышал, что у ворот говорили? Просили вести себя проще. Мы здесь все равны. Все в одинаковом положении. Не надо откровенно грубить и оскорблять, и не придется извиняться. И поменьше красивых слов друг с другом. Мы здесь почти на год заперты, если раньше не выгонят. Даже спать в одной комнате придется. Разницы между нами не делают, происхождение здесь ничего не значит, болтовня не одобряется. Так что нет смысла разводить лишние церемонии.

Сразу видно, что Тсас от природы застенчив и не уверен в себе, несмотря на происхождение. Можно поспорить на хорошую сумму, что он либо младший сын кого-то из верхушки клана, либо родился во второстепенной, но достаточно приличной ветви серьезной семьи. На отпрыска зажиточного простолюдина совершенно не похож. Да, точно я это знать не могу, но многое подсказывает – происхождение у него аристократическое, однако далеко не впечатляющее.

Постепенно Тсас начал привыкать к новому знакомому. Разговорился, но при этом ничего интересного не сообщил. Он, как и я, помнил, что трепаться на тему происхождения нельзя, поэтому то и дело обрывал себя на полуслове, чтобы даже не намекнуть на то, откуда прибыл. А так как его то и дело сносило на тему семьи и детства, прикусывать язык приходилось частенько.

В общем, я из него ни капли новых знаний не выжал.

Тем временем наступил полдень, и вновь появился слуга. Нет, не нового соседа привел, он пригласил нас проследовать на обед.

Питаться ученикам полагалось на улице, за линией корпусов. Там, в окружении хозяйственных построек, скрывалась круглая площадка, заставленная в шахматном порядке навесами, под которыми располагались длинные узкие столы с простыми скамьями по обе стороны.

Ни намека на роскошь, но это можно сказать лишь про обстановку. Слуга показал нам наш стол, после чего застыл рядом, сложив руки по швам. Другие слуги принесли подносы с едой, и вот она-то оказалась безрассудно роскошной. То есть, несомненно, благородной. Такую трапезу положительно оценят даже самые взыскательные благородные особы.

Тсас, круглыми глазами пробежавшись по содержимому нескольких маленьких тарелок и кувшина, изумленно выдал:

– Чак! Ты вот это видел?! Зубатый вайский карп в соусе тарато! Где достали? Как довезли, ведь он в бочке быстро дохнет, а севернее Гросса не живет. А вот отбивная из мраморной вырезки пилозуба. Вот суп с нойскими креветками, грибами пассо, листьями макко и стеблями молодого вассиса. Глянь, на гарнир у них тушенные в соке тмира бобы шая. Чак, да тут же сплошные специи! И как много, мне столько не съесть. Очень дорогие специи! Видишь? Да это ведь жгучий хатчис на приправу! Чак, да один его стручок стоит как жеребенок породистый!

– Преувеличиваешь, – флегматично заявил я, раздумывая, с чего бы начать.

Стол действительно богатый, глаза разбегаются. Все выглядит вкусно и пахнет тоже ничего, но куда столько девать?

Тут потребуется желудок размером с ведро.

– Ну ладно, извини, немного преувеличил, – не стал возражать Тсас. – Но все равно очень хорошо кормят. Это ведь, наверное, в честь первого дня, да?

Я покачал головой:

– Тсас, оглянись. Ты тут видишь признаки праздника? Я тоже не вижу. Всем плевать на первый день, здесь просто принято так кормить. Только не торопись благодарить Стальной дворец за великую щедрость. Мы не с помойки сюда заявились, мы дети лучших семей Равы. Кормить нас почти год кашей для простолюдинов – это означает ослаблять параметры ПОРЯДКА. Такое учение никто не назовет элитарным, поэтому едой обделять не станут. Деньги в таком месте не имеют значения.

– Ну да, ведь императору ничего для школы не жалко, – кивнул Тсас.

Я на это усмехнулся и снисходительно развеял иллюзии соседа:

– Да чего жалеть, он еще и в прибыли по итогам останется. Вспомни ритуальный дар. Не знаю, как тебе, а мне он ритуальным не показался. Ритуальное – это или жертвенный ягненок, или безделушка, или дорогой подарок, который поставят на видное место. Что-то в таком духе. Наш дар не такой. И даже за половину его стоимости можно кормить тебя и меня целый год исключительно отборными корнеплодами пурры и самыми жгучими стручками красного хатчиса. Каждый день можно объедаться дорогими блюдами, даже нашим лошадям иногда будет перепадать. И дюжина слуг должна отгонять мух, чтобы не мешали нам набивать животы. Так что Стальной дворец не внакладе. Жуй спокойно.

– Но ведь один год можно перетерпеть и без дорогих специй, – не сдавался Тсас.

– Встать, ученики Чак и Тсас, – неожиданно послышалось за спиной.

Сказано без крика, спокойно, но по голосу понятно, что это не слуга решил поговорить, это кто-то серьезный. То, что он подкрался к нам незаметно, тоже говорило о многом.

Поднявшись, мы синхронно обернулись и увидели перед собой мастера. До этого я с ним не сталкивался и к мастерам отнес его исключительно из-за цвета одежды.

А вот он почему-то нас знает.

– Я мастер Тшо, и я отвечаю за питание всех учеников Стального дворца Алого Стекла. Если вам что-то не нравится в еде, в этом виноват лишь я.

– Нам все нравится, – поспешно заверил Тсас.

– Да? Точно все? – с недоверием вопросил Тшо.

– Да-да, вот точно все, – подтвердил мой сосед.

– Тогда могу ли я узнать, почему ты сказал, что год можно потерпеть и без дорогих специй?

– Мастер Тшо, извините, но мои слова не относились к качеству еды. Ее качество не вызывает ни малейших сомнений.

– Я задал вопрос не про еду. Ученик Тсас, отвечай по существу и быстро, не прячься за лишними словами и не юли, за это у нас могут наказать.

Бедолага после такой новости заговорил совсем уж нерешительно, даже запинаться начал. Перспектива лишиться балла скверно отразилась на уверенности в себе.

– Мастер Тшо, ведь специи необходимы для гармоничного развития атрибутов. Атрибут изначально, до открытия, подобен бесполезному пустому сосуду, и, только правильно питаясь, можно надеяться на высокое наполнение. Но ведь если не открывать новые атрибуты, ничего страшного не произойдет. Получается, можно целый год не принимать специи, но ничего при этом не потерять. Придержать атрибуты на будущее. Чтобы ступень не закрылась, излишки ци можно расходовать на навыки, у них ведь нет зависимого от качества питания наполнения. Вот это я имел в виду, а не качество вашей еды.

Тшо кивнул:

– Я принял твой ответ. А ты, ученик Чак, что скажешь по поводу специй? Подтверждаешь, что они необходимы только для развития атрибутов?

Я покачал головой:

– Мастер Тшо, то, что специи требуются для развития атрибутов, это факт, не нуждающийся в доказательствах. Всем известно, что именно в этом их основное предназначение. Однако это не все, есть и кое-что другое, тоже важное, но почти никому не интересное. Мало кто задумывается о том, что люди существовали и до того, как в Роке появился ПОРЯДОК. Он, как и Хаос, пришелец, но пришелец полезный. Однако он чужой, мы изначально к нему не приспособлены. Чтобы уживаться с ним, нам требуется особая поддержка. Ради нее ПОРЯДОК одарил наш мир особым благословением, частицы которого проникли во все живое. Те, которые поддерживают структуры ПОРЯДКА в организме, называются элементами, или цветными элементами. Это из-за их цветовой классификации. Самые полезные из них называются специи, и они оказывают влияние на весь наш ПОРЯДОК в целом, а не только на всем известную и самую важную его часть. Если питаться неправильно, атрибуты, навыки и состояния станут работать хуже. Разница в большинстве случаев невелика, и процесс усугубляется постепенно. Поэтому его трудно заметить, а то, что не сразу бросается в глаза, мало кого интересует. Но я любопытный и поэтому точно знаю, что при отсутствии полноценного питания человек теряет дар. И чем дольше длится период плохого питания, тем хуже работает его ПОРЯДОК. И восстанавливается не сразу даже при самом лучшем питании. Также есть мнение, что в самых нехороших случаях полноценное восстановление невозможно, что-то потеряется навсегда.

Мастер кивнул:

– Я не устаю удивляться тому, что важнейшим фактом пренебрегают настолько, что даже детям не рассказывают. И не соглашусь с тобой, что атрибуты важнее насыщенности поддерживающими элементами, ведь сами по себе атрибуты ничто. Лишь полноценно их подпитывая, можно добиваться максимальной отдачи от того, что в нас заложено ПОРЯДКОМ. И здесь, в Стальном дворце Алого Стекла, от вас часто будет требоваться полная отдача сил. При таких нагрузках любая мелочь важна, а правильное питание – далеко не мелочь. Всегда помните об этом. Ты, ученик Тсас, после обеда проследуешь к именной доске, где снимешь себе один балл по моему указанию. А ты, ученик Чак, просто вернешься в свою комнату без наказания, ведь мое несогласие с твоей расстановкой приоритетов – это вопрос дискуссионный, а не догма, принимаемая без возражений. А теперь вернитесь к своим мискам и доешьте все до крошки. Ваш обед этого достоин. Того, кто не уважает работу наших поваров, я тоже могу наказать.

Гм… плюс балл я не заслужил, несмотря на грамотный ответ. Но зато не сняли единицу, как Тсасу.

Можно сказать – почти в прибыли остался.

Глава 4
Битва за лучшее место в комнате и новые соседи

Настроение Тсаса после обеда оказалось подпорченным, что неудивительно. Разговорчивость у него и без того не очень, а тут и вовсе до нуля упала. Молча сидел за столом, пригорюнившись, и листал какую-то толстенную книжку. Как я заметил, один из его баулов был забит литературой почти наполовину.

Решив, что сосед пытается восполнить выявленный мастером пробел в образовании, я заинтересовался и попросил дать одну почитать. Тот зажимать не стал и вручил мне занятный труд, с которым мне до сих пор сталкиваться не доводилось. Назывался он «Удивительные и переполненные необыкновенными чудесами приключения великого героя Гвоя из семьи Трано, случившиеся в те далекие времена, когда он еще не был ни великим, ни героем, но уже начинал выказывать задатки славного воина и возбудителя безудержной женской страсти».

Название сразу навело на определенные мысли. Спустя три минуты я действительно убедился, что в мои руки попал примитивно клишированный образчик местной бульварной литературы. На первой странице описывалась внешность Гвоя из семьи Трано. Здесь автор не жалел эпитеты без оглядки на чрезмерность: «Глаза его были огромны и ясны той синевой, что можно увидеть лишь в ясном небе в полуденный час. В них отражался бесконечный океан скрытой силы, подсвечиваемой бурным огнем вулкана из неугасимой ярости и страсти, способных как испепелять недругов, так и любить неустанно». Также подробно и многословно восхвалялся богатырский рост и рекордная мускулатура, волевое лицо, каменные мозоли на костяшках пальцев и ребрах ладоней. Даже намеки на внушительное мужское достоинство приводились в сочетании с фразами в духе: «При виде такого красавца даже к барышням, лежащим на смертном орде, вмиг возвращались жизненные силы. Сама природа неудержимо подталкивала их упасть в объятия этого совершенного мужа, и давлению этому невозможно было противиться. Гвою из семьи Трано оставалось лишь выбирать прекраснейших из самых благородных дев, холодно отвечая дурнушкам и одаряя прыщавых простолюдинок взглядами, в которых не было ничего, кроме безграничного презрения».

За описанием внешности последовала красочная картина боя против монстра, на которого лично я бы не факт, что вышел бы даже при наличии в союзниках сотни умертвий уровня Тени Некроса. И с парой полностью заряженных Крушителей в руках.

Гвой же справился в одиночку. Причем большую часть времени он потратил не на непосредственное нанесение урона, а на унижение монстра, всеми способами демонстрируя свое несомненное превосходство.

Сюжет замысловатостью не отличался и, несмотря на строжайшую прямолинейность, смотрелся рвано, изобилуя противоречащими моментами. Если совершенно не пытаться вдумываться, нет намека на сложности, царит идеальная линейность или, говоря прямо, – примитивность. Но так можно читать только в том случае, когда текст в каждом слове потакает твоим личным комплексам. Если же комплексы отсутствуют или проявляются слабо, мозг неизбежно подключается.

И возникают вопросы.

Вот у меня разум отключаться отказывался, поэтому скакал от недочета к недочету, каждый раз спотыкаясь. Складывалось впечатление, что, выдав страницу или две, автор отдавал кусок текста переписчикам и без промедлений брался за следующий, никогда не возвращаясь для правок и сверок с ранее написанным. Так сильно торопился, что пропускал слова, неправильно выстраивал предложения и часто серьезно путался в логике буквально в соседних абзацах. То есть вместо чистейшего горного ручья продуманного от начала до конца повествования лил мелкими порциями помои из ржавого ведра, не забывая при этом подкидывать в каждую порцию что-нибудь особенно грязное и вонючее для любителей именно таких «изюминок». И основных изюминок было две: соблазненные с физиологическими подробностями прекрасные девы и жесточайше униженные враги. Причем в категорию врагов несчастные второстепенные герои попадали за что угодно, даже за сущую ерунду. Недостаточно быстрый и низкий поклон при встрече с Гвоем из семьи Трано – вполне себе веская причина для морального прессинга или нанесения тяжких телесных повреждений. Зачастую с летальным исходом.

Помимо всего прочего с самого начала, почти сразу после описания внешности Гвоя, оба таких завлекательных момента объединялись в насыщенный похотью и насилием эпизод. Так сказать, с ходу подвешивался ржавый крючок для ловли самого невзыскательного читателя, которому от текста требуются лишь три вещи: секс, кровь и тотальное доминирование над всеми живыми и мертвыми. И абсолютно все равно, в какой обертке они подаются, лишь бы «пожирнее» да побольше.

Да, первоначальное предположение верно – Тсас предпочитает самое низкопробное бульварное чтиво. Все признаки налицо, разве что традиционно штампованной обложки не хватает. Например, покрытого боевыми шрамами почти голого культуриста в обнимку с полуобнаженной девой нежного возраста, посматривающей на качка взглядом рожающей коровы. Или в более скромных случаях невразумительный пейзаж с мужественным героем-одиночкой, непременно вооруженным и готовым убивать. В самых бюджетных, как правило, исключительно «сетевых» вариантах обходятся наспех нарисованными или попросту украденными картинками из популярной в определенных кругах азиатской тематики. Это там, где девочки голоногие, мальчики волосатые и глаза у всех габаритами с корабельные иллюминаторы. Пока что графическое оформление в Роке не принято, так что лишь название с ходу выдает суть.

Да уж, нельзя не признать, Тсас писать научился красиво, в этом он мне фору даст. Но, если мудрости набирается в подобной литературе, промах с ответом по специям закономерен, ведь его любимый жанр подразумевает игнорирование не только логики, но и описаний с объяснениями. Они откровенно лишние в столь шаблонно-примитивном сюжете.

А ведь мастер Тшо задал простейший вопрос. Что же будет, если нас начнут спрашивать о сложных вещах?

Что-то будет… Скорее всего, недотянет сосед до конца года, не спасет его каллиграфия. Будь он здоровяком, глядишь, мог бы наверстать в боевых делах. Но готов поспорить, что Тсас не из таких.

Как человек, частенько сталкивающийся с насилием, я обычно хорошо чувствую опасность, и от мальчишки не веет даже намеком на нее.

Да уж, книжица пустая, однако как знать, может, даже от подобного чтива есть прок. Глядишь, изучу таких пару-тройку и смогу лучше понимать психологию самых невзыскательных аборигенов.

Вдруг пригодится.

За чтением время летит незаметно. И вот приблизительно через час вновь показался знакомый слуга в сопровождении очередного соседа.

Этот на Тсаса не походил совершенно. Ни внешне, ни, скорее всего, внутренне. У многих людей присутствуют яркие маркеры в облике, которые позволяют уверенно судить о некоторых сторонах характера.

Так вот, у новенького эти черты были выражены не просто ярко, а по максимуму. С первого взгляда понятно, что у него на троих хватит надменности, неприятной самоуверенности, грубости и вечного недовольства всем и вся. А вот с интеллектом, скорее всего, дела обстоят не вполне благополучно.

Ростом превосходит Тсаса почти на полголовы, но со мной почти вровень. Если и выше, на палец или полтора – не больше. В плечах зато серьезно пошире, чем я, а уж о соседе-книжнике лучше не заикаться. Намного массивнее смотрится, благодаря однако не столько мускулатуре, сколько лишнему весу. Да-да, жирноват. И по роже заметно, что не дурак вкусно покушать.

Здешняя кормежка должна такому понравиться.

На поясе тоже традиционный янь, но не такой, как у Тсаса. Клинок стандартен, это оружие не терпит отходов от строгих канонов, зато на рукояти мастер отыгрался. Разноцветных камней на ней столько, что места свободного не осталось. Получилась эдакая сплошная наждачная поверхность, которую вместо абразива усеяли драгоценностями. Воевать с таким мечом невозможно: держать проблематично, грани самоцветов впиваются, кожу повреждают при сильных ударах и блоках. Зато очень удобно, когда требуется показать, что у тебя куры мрут из-за хронического объедения деньгами.

Не обращая на нас внимания, новый сосед рявкнул развернувшемуся было слуге:

– А ну, куда пошел?! Я тебя не отпускал! Развесь в шкафу мою одежду. Хорошо развесь, без складок лишних. А потом забери мои ботинки и начисть их хорошенько. Разве не видишь, что они запылились?! Похоже, подметают в вашем хлеву такие же лодыри, как ты. Сплошная грязь. Из какой занюханной деревни вас привезли?!

И так далее и тому подобное.

Странноватый наезд. Как по мне – более чистое место трудно вообразить. Я не только о комнате, я в целом. Почти вся территория Стального дворца вымощена крупной брусчаткой или даже широченными каменными плитами весом в тонну и больше. Следят за ними на совесть, грязь даже в щелях между камнями не скапливается. Там, где земля не прикрыта, устроены огражденные клумбы и традиционные равийские садики: дюжина-другая живописно ухоженных деревьев и кустов, художественно оформленные россыпи валунов, крошечные прудики с яркими рыбками. И все это с дорожками из тех же тщательно подогнанных камней или сплошным ковром особой газонной травы, столь изумрудно-зеленой, что пыль стесняется на нее оседать. И густота у нее неестественная, и стебли пружинят, будто пластиковые.

Вот где он здесь грязь нашел? Явная придирка на пустом месте. Похоже, первое впечатление о новичке оправдывается. Вечно всем недоволен. Плюс, как известно, свинья везде найдет то, что положено свинье находить.

– Господин, а можно узнать, где ваш шкаф? – лишенным намека на эмоции голосом уточнил слуга, удачно вклинившись в паузу между гневными высказываниями нового соседа.

Верзила на миг растерялся. Как-то он этот вопрос не продумал.

Однако недолго пребывал в растерянности, уже через пару секунд осмотрелся и так же быстро принял решение.

Направившись прямиком ко мне, безапелляционно заявил:

– Уступи мне свое место. В этом свинарнике, должно быть, полно тараканов, а они не любят лазить возле окна. Эй, ты! – уже к слуге повернулся. – Вытащи его вещи и вместо них положи в шкаф мои.

– Минуточку, – спокойно сказал я, не отрываясь от похождений великого героя Гвоя, который как раз полез под очередную юбку, не успев перед этим смыть с рук кровь очередного, до смерти униженного злодея. – Это мой шкаф, и мои вещи останутся в нем. В твоем распоряжении три свободных места, выбирай любое, не стесняйся.

– Что ты сказал?! – прогудел нехороший новенький.

Вздохнув, я оторвался от книги и, неотрывно уставившись в глаза грубияну, повторил сказанное почти слово в слово. Причем не просто повторил, а повторил тем особым голосом, с которым коту пытаются втолковать, что справлять малую нужду полагается строго в лоток, а не в туфли уважаемого гостя.

В общем, объяснил, как полному недоумку.

– Видишь шкаф? Он мой. Понимаешь слово «мой»? Вот и хорошо. Вот эта койка не моя. И вон те две, возле дверей, тоже не мои. Ты можешь выбрать любую из них. Любую. Она станет твоей. А чужие койки никогда не трогай. Нельзя их трогать. Совсем нельзя. Уважаемые люди так не делают. Тебе все понятно или еще раз объяснить?

Бесстрастное лицо слуги за спиной новенького чуть вытянулось. И мне показалось, что он едва от смеха сдерживается.

Смелые эмоции для простолюдина.

Нависнув над койкой, где я продолжал валяться в расслабленной позе, громила прорычал:

– Я Ашшот из семьи Шао, и я тебя запомню. Я тебя хорошо запомню.

– Буду гордиться тем, что меня помнит сам Ашшот из семьи Шао, – с преувеличенно серьезным видом заявил я, сделав ударение на слове «сам» и на имени.

Тут уже даже застенчивый Тсас не выдержал, прыснул, а по лицу слуги волны пошли от напряжения.

Непросто бедолаге сдерживаться.

Дело в том, что прозвище новенький выбрал не сказать, чтобы очень удачное. Да, я уже понял, что здесь принято использовать личные данные великих людей. Но также понял, что подразумеваются реальные исторические личности либо считающиеся таковыми. А если где-то брать что-то из откровенной фантастики, полагается знать меру и не смешивать одно с другим.

Сказать о себе: «Я Ашшот из семьи Шао» – это примерно как на Земле заявить: «Я Человек-паук из семьи Юлия Цезаря». Даже на правах шутки звучит как-то не очень.

Но здесь – все серьезно. Этот чудак по своей воле выбрал, что почти год к нему будут обращаться именно так.

Да, действительно, с первоначальным мнением я не ошибся. С интеллектом у этого товарища явно не все прекрасно.

Но и не так уж безнадежно, потому что усугублять конфликт новый сосед не стал. Быстро определив во мне не самую удобную цель для наезда, Ашшот не стал связываться с Тсасом. Может, койка его не понравилась или настолько выбит из колеи, что не решился доказывать свое превосходство еще раз тем же способом.

Недовольство выместил на слуге, пока тот потрошил один баул за другим. Одежды у толстяка оказалось столько, что в приличный по размерам шкаф она вместилась с превеликим трудом. И пока ее там развешивали, Ашшот на все лады костерил нерасторопного простолюдина, придираясь беспричинно к чему угодно.

Напоследок распорядился почистить ботинки как можно быстрее, причем идеально, грозя некими непонятными неприятностями, если тот хоть в чем-то оплошает.

Слуга вернулся спустя полчаса без ботинок, зато с новым учеником. Этот выглядел свойским парнем, но недалеким и без крепкого внутреннего стержня. Из тех людей, про которых с первого взгляда понятно, что чувства юмора у них на троих хватит, но юмор этот не блещет остротой и нередко бьет по ним же. В остальном внешность заурядная, больше на простолюдина похож, чем на аристократа. Глаза повышенной яркости, но не сказать, что выдающиеся. Да, случается, и у самых знатных аристократов недостает «цветности», но это, скорее всего, не его случай. Явно не из самых серьезных кланов. Об этом же говорили его одежда и скромный баул. Меч выглядел так, будто его в первой попавшейся лавке приобрели, такое оружие не всякий элитный простолюдин согласится носить.

Кстати, вещей у него не больше, чем у меня. Даже меньше, ведь храмовый доспех надо учитывать, а он места немало занимает. Этот тип, похоже, без защиты обошелся. Ну если только припрятал в сумке самую легкую кольчугу, которая разве что от бандитского ножа в темном переулке способна спасти.

Интересно, как его семья смогла потянуть ритуальное подношение школе? Или родичи экономили лишь в некоторых вещах?

Даже не дернувшись задержать слугу, новенький с порога радостно затараторил:

– Всем привет! Я Паксус из семьи Ташлим. Не, ну вы-то знаете, что никакой я не Паксус, а придуриваюсь. Но тут все придуриваются, куда деваться. Тем более что Паксус – это клево звучит. Нормально я придумал, да? А вас как называть?

– Я Тсас из семьи Багго, – тут же ответил сосед.

– А я Ашшот из семьи Шао, – важно заявили с койки у дверей.

– Чак из Норрисов, – коротко представился я.

Прозвучало несколько панибратски, но нас просили вести себя попроще. К тому же почти нет сомнений, что новый сосед воспримет все понимающе.

Тот, оправдывая сложившееся о нем мнение, задорно мне подмигнул и направился к свободной койке у двери, на ходу заявив:

– Ашшот, крутое у тебя прозвище. Сам придумал?

– Конечно, сам, кто же еще, – так же важно ответил верзила.

Как он еще не лопнул, не понимаю. Он ведь только тем и занимается, что раздувается от уверенности в своем величии. При этом заметно, что уверенность у него далеко не стопроцентная. Решил с ходу показать всем, кто тут царь горы, но не уверен, что гору эту потянет.

Да и великого желания оборонять вершину от посягательств не изъявляет по причине склонности к лени. Вон глаза сонными становятся, не удивлюсь, если дремать начнет.

Если, конечно, ему это позволят, что не факт. Похоже, Паксус прямо сейчас начинает доказывать, что с чувством юмора у него, может, и не полный порядок, но оно работает. И мишенью для демонстрации избрал, естественно, Ашшота.

Потому что мишень из этого жирного индюка идеальная.

Не промахнешься.

Торопливо и небрежно размещая свое барахло, Паксус продолжал:

– Ребята, вы представляете, я тут видел девчонок, когда меня сюда вели.

– В смысле учениц видел? – уточнил Тсас.

– Ага, они самые. Их первый корпус напротив нашего, за садиком с двумя прудами. Они смотрели в окна, когда я мимо шел. Вы что, реально их не видели?

– Одну видел, – признался я.

– И как она? – с неподдельным интересом спросил Паксус.

– В смысле как? – не понял я.

– Ну… в прямом смысле. Как у нее дела с мордашкой, с фигурой? Страшная на лицо, но тело, как древняя скульптура? Или наоборот? Или все вместе блеск? Как она? Какое сочетание?

– Фигура вроде ничего… – призадумался я. – Но не всем понравится: длинноногая, но худая. А насчет лица трудно сказать. Оно у нее все кровью залито.

– Не понял?! Кто это ее обидел?!

– Да похоже на то, что кровь чужая. У нее в каждой руке по мечу. Один явно у кого-то отобрала, неблагородный клинок, второй нормальный. И оба залиты по рукоятки. Даже ошметки к металлу прикипели. Похоже, по пути в школу она кого-то на фарш порубила. Я бы даже сказал, что не одного, а нескольких. Такое бывает, когда рубятся серьезно в ограниченном пространстве.

– Да ну, хрень какая-то, – почему-то обиделся Паксус. – Я серьезно про милашек спрашиваю, а ты мне какие-то ужасы в ответ. Кровь, мечи, рубка… Девушки – это ведь так прекрасно, не надо их к такому приплетать. Я вот по пути троих видел. Слов нет, чтобы описать. У всех идеальное сочетание.

– В каком смысле идеальное? – заинтересовался Ашшот. – Что, сильно красивые?

Паксус покачал головой:

– Нет, мой друг, они не красивые, они именно прекрасные. Прекраснее трудно представить. Я же говорю, сочетание идеальное: к качественному телу прикреплена отличная голова. У всех троих. Ничего плохого не скажешь ни про одну. Представляете?

– Прям у всех все хорошо? – уточнил здоровяк.

– В том-то и дело. Одна с волосами цвета полированного лунного металла. Можешь себе такое представить? И грудь просто нечто. Ее холмики так сильно натянули одежду, что та почти лопнула. Ты такое представляешь?

– Наверное, из старших. Не первая попытка, – логично заметил Тсас, предполагая, что ученицы начального допустимого возраста вряд ли способны похвастать столь пышными формами.

– А остальные какие? – спросил Ашшот.

Тема здоровяка явно заинтересовала.

– Остальные тоже ничего, но как бы это сказать… Они попроще. Одна черненькая, так себе. Но вторая… Скажу тебе, я всяких видел, но таких, как она, за всю жизнь…

И Паксуса, что называется, понесло. Минута за минутой он рассказывал детали своей биографии, выбирая из нее исключительно пикантные моменты, полностью игнорируя все прочее. Моментов было столько, что не всякий старик похвастается. И это объяснимо, ведь сосед уверял, что уже с десяти лет прохода прислуге не давал, а к двенадцати крестьяне начали прятать от него дочерей, внучек и бабушек. При этом он не придерживался даже намека на хронологию. После рассказа о неудачной попытке устроить ночь любви одновременно с немолодой служанкой и парой ее дочерей, тут же переключился на историю, как, будучи почти четырех лет от роду, услышал в конюшне необычные звуки. И случилось это после того, как туда воровато пробрался конюх в сопровождении кухарки. Мол, именно в тот день впервые узнал о существовании весьма интересной стороны человеческих взаимоотношений, и это знание полностью перевернуло его жизнь.

Если верить всему, что торопливо рассказывал Паксус, он физически неспособен просто так пройти мимо представительницы женского пола. И даже на миловидных мальчиков, бывало, засматривался, не сразу понимал, что никакие это не барышни (но нельзя исключать, что понимал прекрасно).

А еще он засматривался на собачьи свадьбы, случки крупного и мелкого скота и даже интересовался топтанием петухами кур. В общем, Паксуса остро интересовало все, что связано с процессом размножения. Расскажи ему про то, с какой целью растения отращивают цветы, он бы, наверное, часами наблюдал, как порхают пчелы и бабочки, перенося на себе пыльцу от тычинок к пестикам.

Рассказывая все это, Паксус обращался исключительно к Ашшоту. Нас игнорировал, совершенно не обращал внимания. А верзила ему охотно поддакивал, задавал уточняющие вопросы, частенько похохатывал над некоторыми незатейливо-забавными моментами. Расслабился, почти перестал вести себя так, будто он вершина неприступная, с презрением взирающая на суету человеческую, творящуюся у ее подножия.

Даже появление пятого ученика не прервало потока однообразного красноречия. Новенький оказался крепышом моего роста с простецким и суровым лицом. Такого одень подобающе, и будет выглядеть типичным молодым лесовиком, успевшим много чего повидать. Ничем не примечательный меч с изрядно затертой рукоятью и слегка обшарпанными ножнами усиливали это впечатление. Тяжелый боевой нож и лук также органично вписывались в картину.

Представился он как Огрон из семьи Дуар и с первого взгляда показался немногословным, но при этом вовсе не застенчиво-скромным, как Тсас. Просто не любитель пустой болтовни, да и тема, которую оседлал Паксус, явно не вдохновляла.

Пока Огрон возился со своими немногочисленными вещами, наш говорун не умолкал:

– Слушай, Ашшот, а ты знаешь, что сад красных лепестков отсюда всего-то в четырех кварталах? Это если от ворот считать налево, а потом прямо.

– Что за сад? – не понял здоровяк. – Зачем ты мне о фруктах рассказываешь?

– Фруктах?! Да как можно такое не знать?! – притворно возмутился Паксус. – Сад! Красных! Лепестков! Ну, Ашшот, ну напрягись, ну вспомни! Ты ведь отличный парень, и сразу видно, с головой дружишь. Я нормального человека с ходу срисовываю, так что с тобой я хоть куда готов, хоть на кого. Ты не можешь такое не знать, давай вспоминай.

– Ну да… что-то такое припоминаю… – весьма неубедительно ответил Ашшот, которого Паксус к этому моменту успел качественно загипнотизировать сочными описаниями женских прелестей и всевозможных забав с их обладательницами.

– Ну вот, я так и знал, что ты придуриваешься! – радостно заявил болтун. – Уж мы-то с тобой знаем, что сад красных лепестков – это лучший бордель Равы. Ашшот, надо придумать, как туда попасть. В смысле быстро попасть, а не дожидаться, когда в город отпустят. Ты как насчет стен? Лазить умеешь? Ой, извини, что я спрашиваю! Понятно, что ради такого дела ты легко на любую стену забежишь. В общем, нам главное на ту сторону попасть, а дальше я все мигом организую. Там у них есть приют колючих лилий. Если сад красных лепестков – это лучший бордель в мире, приют колючих лилий – это самое лучшее, что в нем есть. Прикидываешь? Особый товар. Ну ты понимаешь, о чем я… Да все это понимают.

Балабол чуть ли не впервые за все время намекнул, что в комнате они не вдвоем. И даже покосился выразительно сначала на меня, а затем на Огрона.

Тот, поймав на себе взгляд, многозначительно хмыкнул, что заставило Ашшота встрепенуться:

– Нет, Паксус, что-то до меня не доходит. Объясни.

– Дружище, да ты должен был про это слышать. Там ведь кое-что особенное. Об этом прямо не говорят, но знающего спроси, сразу улыбаться хитро начинает.

– В смысле – особенное? – продолжал не понимать здоровяк.

– Ашшот, я все подробности не знаю, но понятно, что там не просто девочки, там что-то с чем-то. Мы обязательно должны их увидеть. И, конечно, не просто увидеть. Один тип шепнул мне, что там на одном этаже их ровно двенадцать. У тебя вообще как с деньгами? Потянем полный комплект? Да что я говорю, конечно же потянем. Ради такого и в долги не жалко влезть. Значит, так, сначала возьмем первый этаж. Всех сразу. По полной с ними делаем все дела, потом бегом на второй поднимаемся. А там еще двенадцать. Так-то я не торопыга, но сам понимаешь, нам придется все делать быстро, чтобы успеть за ночь обернуться, пока штрафные баллы не выписали. Тут за кривую закорючку сразу минус один, а за такие походы запросто десятку снимут. Это нам не надо, ведь баллы – это почти как деньги здесь, поэтому все проворачиваем в темпе. Нам ведь еще на третий этаж надо успеть. Говорят, именно на нем живет девушка с тремя грудями.

– Да как такое может быть?! – поразился Ашшот.

Даже Тсас, усердно делающий вид, что целиком и полностью увлечен жизнеописанием великого героя, навострил уши и начал так коситься на Паксуса, что едва глаза не вывихнул.

А тот не стал томить чрезмерным ожиданием:

– Врать не буду, сам я не видел, но слышал от человека, которому можно верить. Но, Ашшот, ты ведь понимаешь, такое дело без проверки никак. Вот мы и проверим, после того как по нижним этажам пройдемся.

– Хотя бы четверть первого успейте за ночь пройти, балаболы, – беззлобно-лениво прокомментировал Огрон, впервые высказавшись после знакомства.

– Тут ты прав, – неожиданно не стал спорить Паксус. – Обычному человеку невозможно два этажа за ночь ублажить. Даже мне трудновато, а я не обычный, я о-го-го. И тебе, Ашшот, трудно будет, ты ведь не привык к таким забегам. Но не переживай, сейчас кое-чему научу. Это перевернет твою жизнь. Открой рот. Ну чего ты так вытаращился? Рот, говорю, открой. Сейчас объясню, как можно оприходовать два этажа приюта колючих лилий и потом прибежать на третий, не запыхавшись.

Как я упоминал, Ашшот уже давно пребывал в состоянии, близком к тому, которое называется «кролик перед удавом». Может, он в озабоченности и уступал говорливому соседу, но семена сочных россказней упали на благодатную почву. Ерзал непрерывно, слюни подбирать не успевал, таращился на Паксуса нездорово.

Вот и не стал вдаваться в уточнения, раскрыл наконец рот, не задумываясь над тем, что делает.

Паксус, что-то быстро закинув между зубов, скомандовал:

– Глотай. Быстрее глотай. Бешеных денег стоит, и кому попало такое не продадут, даже если знаешь, где доставать.

– Вкусно-то как, – удивленно выдал здоровяк и, схватив с ладони Паксуса что-то размером с некрупную таблетку, отправил в рот. Кивнул удовлетворенно и добавил: – Ну да, на вкус как засахаренный шарик из мувы. Давай еще.

– Ты зачем сразу две слопал? – озадаченно спросил Паксус, пряча руки за спину.

– Тебе жалко, что ли? Сам предложил.

– Я одну дал, маленькую. Вторая больше, и это уже проблема. Кому-то будет смешно, кому-то не очень.

– В смысле – не очень смешно? – напрягся Ашшот.

– Да нежелательно увлекаться такими делами, – задумчиво ответил Паксус, после чего отмахнулся: – Да ладно, не помрешь, у тебя туша большая, переварит.

– Что за хрень ты мне подсунул?! – еще больше напрягся Ашшот.

– Не хрень, а очень стоящая штука, – поправил Паксус. – И вообще, я тебе одну дал, вторую ты сам хватанул, никто тебя не заставлял.

– Что ты мне дал?! – почти прокричал Ашшот.

– Это гаравра, – таинственно приглушенным голосом пояснил Паксус.

– Что за гаравра? – не понял здоровяк.

Да и я, если честно, тоже. Впервые услышал это слово.

Зато Огрон был в курсе.

Покончив с размещением вещей, новый сосед уселся на свою койку и насмешливо пояснил:

– Мы гаравру нашим лошадям даем перед случкой. Пары молотых стручков на табун жеребцов хватает. В стручке одно или два зерна. Их так и называют: одинарный или двойной. Давят между камнями, вываливают в муке и сахарной пудре и так сушат. Сейчас ты одинарный с двойным проглотил, а это доза на дюжину коней. Так что можешь прямо сейчас бежать в сторону сада красных лепестков. И это… насчет стены переживать не нужно. Просто беги прямо, и ты ее спокойно прошибешь своим… В общем, прошибешь, не сомневайся… если не лопнешь до этого…

– Чем прошибу? – машинально заинтересовался Ашшот.

– Тараном.

– Ты что несешь? У меня нет тарана. И с чего это я должен лопнуть?!

Огрон усмехнулся:

– Таран сейчас появится. Ты его береги, он и правда может лопнуть от такой дозы.

– Э… Ты чего… Паксус, чего это ты мне дал?! – еще сильнее заволновался Ашшот.

Он, похоже, ничего не понял из слов Огрона, но заподозрил что-то нехорошее из-за голоса, коим новенький объяснял особенности лошадиного размножения.

– Спокойно, Ашшот, все нормально! – преувеличенно радостно отозвался Паксус. – Гаравра сильное, редкое и дорогое средство, я чем зря тебя не…

– Серебрушка за жменю двойных, одинарки вообще за медь идут… – негромко перебил шутника из своего угла Огрон.

– С гараврой, если к ней привыкнуть, можно все бордели в городе по два раза за ночь обойти, – игнорируя нехорошие замечания, восторженно продолжал Паксус. – Всех девочек во всех борделях по два раза. И даже всех ночных сторожей, которые по пути попадутся. Начинай привыкать к хорошей жизни, дружище. Здесь все девочки будут нашими, даже не сомневайся. Главное в гаравре что? Главное вообще не думать о девчонках, пока их не увидишь. Не пытайся представить их перед глазами, забивай голову чем угодно, только не ими. Иначе начнется преждевременная реакция организма.

– Что за реакция?! Отвечай! – потребовал Ашшот.

– Нормальная реакция, не переживай. Просто зачем она сейчас нужна, если девочек нет? Так что даже не пытайся представить три груди той удивительной красотки из приюта колючих лилий. Три высокие и мягкие полусферы с сочными розовыми сосками. И талия узкая и гибкая, так и хочется обхватить ее ладонями, провести пальцем до пупка и начать спускаться. Ниже, еще ниже, еще…

– Э! Прекращай! – заволновался Ашшот, вскакивая. – Зачем ты меня этой дрянью угостил?! Паксус, о таком предупреждать надо! И хватит о трехгрудой трепаться! Заткнись! У меня из-за тебя бревно в штанах выросло. Хаос! Мне надо успокоиться! Молчи!

– Молчать уже поздновато… – усмехнулся Огрон.

– Как это поздновато?! – испуганно воскликнул Ашшот.

– Возбуждение у жеребцов после гаравры просто так не проходит. Если оно случилось, это надолго.

– Хаос! Да я сейчас и правда лопну! Что за гадость?! И что мне теперь делать?!

Огрон пожал плечами:

– Да что хочешь, то и делай. Например, можешь к своему… э-э… тарану привязать топор и пойти дрова колоть. Или даже не привязывай, после такой дозы гаравры ты и без топора прекрасно справишься.

– Паксус! – чуть не взревел Ашшот. – Хаос! Больно-то как! Мне надо переодеться. Как-то прикрыть, а то… Халат! Мне нужен халат! Да где же он…

Договорить здоровяк не успел: дверь распахнулась, на пороге появился все тот же слуга.

Ашшот, увидев его, попытался выместить скопившееся зло на простолюдине:

– Где тебя столько носило, бездельник?! И где мои ботинки?!

Слуга отошел на шаг в сторону, не обратив на Ашшота ни малейшего внимания и полностью игнорируя его вопросы.

Следом появился еще один человек. Мужчина, на вид средних лет, но это неточно. У мастеров внешность обманчива, он может оказаться куда старше, чем обычный простолюдин-долгожитель.

Да-да, это не бесправный слуга, а мастер пожаловал. Ну или самозванец, присвоивший цвета здешних мастеров.

Но это вряд ли.

Вид у мастера суров. Голова выбрита до синевы, лицо такое же идеально чистое с характерным стервозным выражением, выдающим не самый добросердечный характер. Телосложение не сказать, что богатырское, зато высок и жилист. Готов поспорить, что это прекрасный боец. По всему заметно.

– Встать! – рявкнул мастер голосом человека, привыкшего к беспрекословному подчинению.

Все, кроме Ашшота, вскочили. Ему это не надо, он как стоял, так и остался стоять, только выпрямился в струну. Перед этим держался чуть преломившись в пояснице и согнув расставленные ноги. Выглядело это так, будто от гаравры у него здоровенный раскаленный камень в штанах образовался. Явные неудобства испытывал.

Бритоголовый, пройдясь по нам немигающим презрительно острым взглядом, представился:

– Я мастер Хог, и я отвечаю за всех учеников в этом корпусе. И моя ответственность – это не вытирание ваших соплей. Все гораздо хуже. Для вас хуже. Я, если сопли увижу, назад их затолкаю. Вместе с носом. Все поняли? Молчите, я знаю, что ничего вы не поняли, это был риторический вопрос. Но поймете быстро, уж это я вам гарантирую. Сам научу, а если не я, тогда мой брат, уважаемый мастер Бьег, прекрасно с этим справится. Ты, – мастер ткнул пальцем в здоровяка, – Ашшот?! Так ты себя назвал?!

– Да, здесь меня можете называть так, – степенно заявил сосед, изо всех сил пытаясь вернуть себе прежнее высокомерие.

– Ну спасибо, что разрешил, – делано поблагодарил мастер и вкрадчиво поинтересовался: – И что это у тебя в штанах происходит, Ашшот?

– Ну… это… мастер Хог, это… ну… оно… оно как бы это… ну… получилось так… – Здоровяк, растерявшись от нескромного вопроса, резко сдал позиции, начал лепетать, будто нашкодивший ребенок.

– Да я прекрасно вижу, что у тебя получилось, не надо мне объяснять очевидное. Я спрашивал о причине такой бурной реакции. Ты это мне так обрадовался, что ли?

– Нет, мастер Хог! Нет! Что вы! Это просто… это… Мастер, вы неправильно подумали, я не…

– А что, по-твоему, можно подумать, глядя на это непотребство? – перебил здоровяка Хог. – Мой милый мальчик, ты оглянись, посмотри вокруг. Глазами посмотри. Что ты сейчас видишь? Есть ли в твоем поле зрения хотя бы одна барышня? Нет? Вот и я не вижу ни одной. Да откуда им взяться, ведь им запрещено в ваши корпуса заходить. Тогда как это понимать? У тебя такая бурная радость при виде твоих соседей проявляется, что ли? Раз уж мне ты не рад, получается именно так. Радостные эмоции – это хорошо, но они не всегда приветствуются. Скажу тебе, Ашшот, что у нас здесь так радоваться не принято. Школа – это прежде всего правильная строгость. Строгость в мыслях, строгость в словах, строгость в поступках. Если кто-то попадется хотя бы на намеке на игры со своим неугомонным стручком… Нет, не надо, даже я не хочу рассказывать, что с ним произойдет. Не хочу, чтобы вы тут все обделались в первый же день, у нас и без ваших загаженных штанов вони хватает. Просто запомните хорошенько: куда бы вы свои стручки ни пристроили, они очень сильно пострадают. Ты, – палец указал на Тсаса, – говорят, ты в этом клоповнике самый умный. Это так?

– Я?! – изумился Тсас и срывающимся от волнения голосом продолжил: – Ну… не знаю. Нет, наверное.

– Нет? Так ты что, дураком себя признаешь? Так получается? Хорошо, я понял, буду знать. И благодарю за то, что не стал скрывать свой недостаток. В честь такой откровенности я даже не стану напоминать, что ко мне следует обращаться «мастер Хог». Смысла нет, дурак такое не запомнит. А ты чего заулыбался? – снова вопрос Ашшоту. – Я что, сказал что-то смешное или действительно так тебе нравлюсь, что ты в восторге от звуков моего милого голоса? Так вот, должен тебе сказать, что я всяких тупоголовых навидался, но ты, похоже, претендуешь на уникальность. Не знаю, для чего тебе уши приделаны, но рискну предположить, что при всей твоей никчемности звуки они улавливать способны. Также у тебя глаза присутствуют, а это означает, что ты и картинку в состоянии разглядеть. То есть получается, по пути к корпусу ты мог слышать полезные советы или читать их на табличках возле личной доски. Было такое?

– Ну… ну это… ну да, что-то такое припоминаю, мастер Хог.

– Значит, у тебя и память имеется? В таком случае надо быть слепоглухонемым, чтобы не уяснить самое простое наше правило: абсолютно все ученики заботятся о себе самостоятельно. Мы вас лишь кормим, обстирываем, заботимся о чистоте в ваших клоповниках и пытаемся чему-то научить, а вот подшивать рваное тряпье, зады подтирать и все прочее – это не наше дело. Так ты слепоглухонемой или об этом знал?

– Мастер Хог, я все знал, но…

– Заткнись, – грубо перебили здоровяка. – Лучше объясни мне, почему ты вот этого уважаемого человека нагрузил своими тупыми проблемами?

Хог указал на невозмутимо стоявшего слугу.

Ашшот, уставившись на него недобро, недовольно буркнул:

– Так это, получается, просто слуга, а слуга работать должен. Зачем же еще нужны слуги?

Хог кивнул:

– Да, я был прав, мозгов у тебя серьезная нехватка, поэтому ты еще не осознал глубины той бездны, в которую попал. Но ничего, я быстро это объясню. Я и не таким тугодумам объяснял, и у меня еще ни один не оставался непонятливым. Ступай за мной, – и, развернувшись к двери, на ходу бросил: – С Ашшотом я разберусь особо, а всем оставшимся по минус баллу. За то, что сами не объяснили своему соседу элементарные правила поведения. Вы не просто в одной комнате живете, думайте над этим. И да, не рассчитывайте, что на этом все. У нас нельзя расслабляться. Очень скоро вас ожидают незабываемые впечатления.

– Мм… мастер Хог, а можно я сначала переоденусь, а потом…

– Никаких потом, Ашшот. Иди за мной и не отставай.

Хог вышел вместе со здоровяком, передвигавшимся походкой покалеченного краба, а за ними выскользнул слуга, который, оказывается, не полноценный слуга.

Дождавшись, когда процессия удалится по коридору, Паксус насмешливо произнес:

– Ашшотик попал. Конкретно попал.

– Так и нам по баллу сняли из-за его ошибки, – вздохнул Тсас.

– Да не ной, один – это ни о чем, – отмахнулся Паксус. – Главное, что мы уже в школе. Даже если выгонят по баллам, моим предкам этого хватит, чтобы до конца жизни всем хвастаться.

– А моим нет, – снова вздохнул Тсас.

О моих родителях говорить не приходится, но баллы терять нежелательно. Я еще не знаю все нюансы здешней системы обучения, но не сомневаюсь, что низкие позиции категорически противопоказаны.

С них мне не добраться до вершины, которую я обязан покорить.

Точнее, до одной из вершин моего великого плана.

Глава 5
Ровно в полночь

Ашшот вернулся спустя несколько часов. Здоровяк выглядел вдвое злее обычного и скрывать причины ухудшения настроения не стал. Он рвал и метал, рассказывая, что почти все это время драил на кухне огромный закопченный котел. Работа унизительная не только для благородного, но и для любого мало-мальски зажиточного свободного. Но попытки донести до Хога эти рассуждения успехами не увенчались. Строгий и грубоватый мастер легко поставил ученика на место, да еще и пару лишних баллов снял, дабы впредь подобные меры обучения школьным порядкам принимал с молчаливой покорностью.

– Это не дело – благородных заставлять посуду чистить! – бушевал Ашшот. – А еще перед этим заставил пройтись по всей школе! А я в тесных штанах после той штуковины еле ноги переставлял. Это многие видели! Это позорно – в таком виде оказаться на людях! Мастер хочет получить вражду от моей семьи!

– Ну да, сходи папеньке на него пожалуйся, – буркнул Огрон, не переставая полировать свой и без того зеркально начищенный меч.

– Жаловаться – это ведь неблагородно… – с сомнением протянул Ашшот.

– И бессмысленно, ведь никто мастера Хога за это не накажет, – добавил Тсас.

– С чего ты это удумал, малой?! – чуть не заревел здоровяк. – Соображай, что несешь! Мы благородные, с нами так нельзя!

– Но не в этом месте, – снова подключился Огрон. – Тут так не принято, тут в самом начале кое-что объясняют каждому. Если ты это пропустил, напомню: все ученики строго на «ты», а к мастерам на «вы». И никаких привилегий ни у кого больше нет, даже выражаться мы должны без лишних слов, военным языком. Кто ты за воротами, это уже не важно. Здесь мы все одинаковые, у нас даже имен старых нет. Прошлое в прошлом, и так будет целый год. Не знаю, как кто, а я слышал, что даже самые благородные семьи здесь без привилегий. Ну или почти без них. И, наверное, это хорошие правила, раз их за века не поменяли. Послушай себя со стороны, мы даже разговариваем здесь так, как простолюдины. И не напрягает. Разве не заметили? Само как-то получилось, никто нам такую речь не навязывал. Лишь сказали, что много болтать нежелательно, а дальше как-то само по себе пошло. А это означает, что система у них отработанная. И если тебе, Ашшот, нравится чистить котлы, мне не нравится терять баллы. Понял, к чему это сказано?

– Ты чем-то недоволен? – осклабился здоровяк.

– Да, я недоволен тем, что из-за тебя потерял балл. Может, тебе эти единички вообще не нужны, а вот мне пригодятся. И если что-то не нравится, учти, что сегодня ты меня подвел, а завтра я тебе спину не прикрою. Нам тут долго друг друга терпеть придется, ошибка одного может отразиться на всех. А это даже ошибкой назвать трудно, ты ведь специально нарвался. Не делай так больше, Ашшот.

Тот хотел было что-то высказать в ответ, но тут на пороге показался Паксус. Физиономия веселого соседа излучала радость, голосом донельзя довольным он сообщил:

– Я тут у ворот покрутился и кое-что видел.

– Надеюсь, ты видел Хога или другого строгого мастера и тебя оштрафовали на баллы, – буркнул на это Ашшот, недовольный сомнительными выходками Паксуса.

– Не угадал, – еще шире заулыбался весельчак. – Я маленько посмотрел на девчонок наших.

– Каких девчонок? – рассеянно спросил Тсас, все так же увлеченно читающий про похождения величайшего героя.

– Как это каких? Ты что, не слушал, о чем мы тут говорили? Да ты, вообще, в курсе, что сюда принимают не только парней?! – изумился Паксус.

– А, так ты об этом… Да я как-то не подумал.

– Не подумал?! О девчонках не подумал?! Как можно о них не думать! Я вот кроме них вообще ни о чем никогда не думаю. А, ну да, я понял. – Паксус подмигнул и вздохнул с преувеличенным сочувствием. – У тебя, конечно, секса еще не было, вот и не думаешь. А у меня его много было, вот и не могу из головы выбросить.

– Секс – это когда с другим человеком. Получается, у тебя тоже его не было, – рассудительно заявил Огрон.

– А ты, я вижу, свой меч до блеска уже залюбил, – не остался в долгу Паксус. – Ну да, зачем такому самостоятельному парню девчонки. Это ты что, во вранье меня обвинил, да? Так получается?

– Может, обойдемся без ссор? – вмешался я. – Тут Огрон кое-что говорил полезное. Мы ведь действительно друг от друга зависим. Видели, как баллы с каждого сняли из-за поведения Ашшота? Если устроите ссору или драку, не сомневайтесь, снова всем достанется. Так что давайте как-нибудь поспокойнее и повнимательнее будем друг к другу. Не надо нам свары разводить. Если, конечно, не хотите вылететь из школы.

– Да мне баллов не жалко, – повторил Паксус, но уже другим тоном.

– Если быстро вылетишь из школы, твоим родителям будет трудно этим хвастаться, – заявил я. – А таким темпом можно вылететь очень быстро. Так что повторяю: давайте жить спокойно.

– Чак прав, – кивнул Огрон. – Извини, Паксус, я не со зла.

– Да я не в обиде, – отмахнулся весельчак. – Чак, я тоже признаю, ты дело говоришь. Но ты скучный. По тебе сразу видно, что скучный, я суть человека с ходу определяю. И девчонки тебя тоже не интересуют.

– Да, так и есть, – кивнул я. – Все дело в пресыщении. Я недавно долго кувыркался с десятком прекрасных девушек. И это происходило в шелковом шатре, а не в занюханном борделе, где от воздуха можно заразиться дурной болезнью, а от простыни забеременеть.

Паксус состроил удивленную гримасу:

– Ты так это сказал, будто серьезно. Я даже почти поверил.

– Это и было серьезно, – заявил я. – А теперь, раз уж мы решили не ссориться, может, кто-нибудь подскажет, чего нам ждать в ближайшее время?

– Я ничего не решал, – буркнул Ашшот. – И зачем ты такое спрашиваешь? Разве дома тебе не объясняли?

– Разумный вопрос, – кивнул я. – Но давайте определимся: то, что мы могли услышать дома, это устаревшая информация. В школе что-то могло поменяться с тех времен, когда здесь обучались наши родственники. Если у кого-то найдутся самые свежие сведения, это поможет всем нам не нарваться на новые штрафы.

– Разумно, – кивнул Огрон. – Насколько я знаю, первый день – это прием кандидатов. Длится ровно до полуночи, а потом нас сразу начнут жестко прессовать.

– Мне тоже что-то такое говорили, – подтвердил Ашшот.

– А что значит прессовать? – насторожился Тсас.

– Это означает что-то нехорошее, – неопределенно ответил Паксус.

– Насколько знаю, тут каждый раз что-то новенькое придумывают, – снова поделился информацией Огрон. – Без понятия, что они приготовили на этот раз, но смысл всегда один. Нас будут испытывать. Смотреть, на что годимся. Несколько дней продлится эта канитель. Некоторые испытания добровольные, на другие всех без исключения сгоняют. Но так или иначе достанется каждому. Легко не будет.

– Если испытания проваливаешь, баллы снимают? – уточнил я.

– А сам-то как думаешь? – невесело усмехнулся Огрон.

– Да уж, глупый вопрос… – кивнул я.

В таком духе общались до вечера. Разве что вечно всем недовольный Ашшот больше отмалчивался, а Паксус то и дело устранялся от разговоров, ускользая в сторону ворот, где выслеживал новых учениц, в процессе чего потерял еще пару баллов.

Да уж, насчет того, что он может вылететь в рекордные сроки, я был прав.

Резвый малый.

Мне сейчас приходилось всячески ухищряться, скрывая свою неосведомленность. Увы, книги с точной и многосторонней информацией по школьным порядкам не попадались. Сомневаюсь, что такая литература вообще существует. В аристократических и близких к ним семействах сведения передавались напрямую от старших поколений к младшим при живом общении. Будущие кандидаты годами выслушивали, что их ожидает за стенами этого самого уважаемого учебного заведения.

Моя мать в свое время провела здесь полный год. Она последняя из Кроу, кому это удалось. Вдвойне солидное достижение, если учесть, что от клана и его богатств к тому моменту почти ничего не осталось. Возможно, вложила в учебу последнее. Однако, несмотря на ее стремление воспитать из меня истинного аристократа, она умела оставаться реалисткой там, где ничего другого не оставалось. То есть не сомневалась, что для сына дорога сюда закрыта.

Ну да, если даже каким-то чудом удалось бы меня вылечить, где взять такие средства? Кроу при моей жизни даже обедневшим кланом назвать было сложно, нищета беднейшая. И быстро поправить материальное положение в такой ситуации – это смешная фантастика.

В общем, о школе Трейя иногда рассказывала, но бессистемно и редко вдавалась в детали. Кое-что я почерпнул, но, несомненно, значительно уступал в информированности соседям по комнате.

Увы, выведать удалось немного. Однако кое-что на ус намотал.

Мне нужны баллы, а просто так их здесь не раздают. Одним лишь строгим соблюдением школьных правил можно добиться только стояния на одном месте. Для прогресса требуются действия.

Что за действия? Известно что – успехи в учебе. Ну и всевозможные достижения, которые можно получать при разнообразных испытаниях. Разнообразие их велико, плюс фантазия мастеров неустанно выдумывает новые. Точно сказать, что именно нам грозит в ближайшее время, действительно нельзя.

Придется ждать, наблюдать и не зевать. И, если подвернется задача по плечу, надо хвататься за нее, не раздумывая.

На ужине людей оказалось гораздо больше. Прием пищи растянут по времени: кто-то поел до нас, кто-то после, поэтому сказать точно, сколько подростков набрали в этом году, пока что невозможно. Я насчитал чуть больше сотни, причем, к радости Паксуса, соотношение учеников к ученицам получилось приблизительно один к одному, с незначительным перевесом в пользу последних.

Сомнительно, что слабый пол в таком месте окажется в большинстве. Местное Средневековье не копирует земное, однако тенденция запирать женщин между кухней и детьми тоже присутствует. У аристократов она выражена слабее, но все равно сказывается заметно. Наверное, просто так совпало в данный момент. Насколько мне известно, своих дочерей сюда, как правило, отправляют лишь самые зажиточные семейства. Очень уж это дорогостоящее дело, а в первую очередь усиливать полагается наследников-юношей. Как и нарабатывать им авторитет.

И то и другое щедро достается в школьных стенах. Не всем, разумеется, но место богатое. Здесь можно показать себя, завести полезные знакомства, заполучить то, что, как показывает мой опыт, очень трудно либо невозможно добыть в иных местах.

Несмотря на потерю баллов, сегодняшними результатами я доволен. Мой план успешно сработал в очередном сложнейшем моменте. Я сумел пройти в ворота, ну а дальше все уже зависит лишь от личных качеств.

С ними у меня полный порядок, так что как-нибудь приживусь. Шансы на то, что план сработает и дальше, весьма велики.

Косясь на прочих учеников, я едва сдерживался от улыбки. Как же хорошо, что мне удалось попасть сюда именно в этом году. Сейчас я уже не выглядел зеленым мальчишкой вроде Тсаса, но и не смотрелся переростком, как Ашшот. Золотая середина.

То, что надо, если не стремишься выделяться в толпе.

Несмотря на отсутствие серьезных физических нагрузок и бодрящего бонуса от «героя ночи», уснул почти мгновенно. Сказывалось напряжение последних даже не дней или недель, а месяцев. Все время куда-то торопился, занимался делами, надрывался изо всех сил.

Даже как-то непривычно позволять себе нормальный отдых. Сейчас я действительно никуда не стремлюсь, я уже на месте и нет смысла сломя голову мчаться к очередной цели.

Потому что, куда и как мчаться, я пока что представляю слабо.

Поспать не удалось.

Не позволили.

Казалось, голова моя только-только прикоснулась к жесткой плоской подушке, как тут же по ушам ударил крик:

– Всем встать!

Голос доносился из коридора, причем голос знакомый. Мастер Хог пожаловал.

Мой единичный опыт общения с этим недобрым человеком подсказывал, что его требования следует выполнять незамедлительно. Все прочие тоже это понимали. Поднялись без недоуменных вопросов, торопливо оделись, замерли возле своих коек.

– Вышли в коридор и построились! – прогремела новая команда.

Это уже посложнее, порядок строевой подготовки у нас не отработан. Но кое-как справились.

Мастер в сопровождении нескольких слуг прошел между рядами сонных учеников и отрывисто, чеканя каждое слово, начал пояснять причину ночного пробуждения:

– Прием на этот год завершен, с чем вас и поздравляю. И должен сказать, что некоторые, не успев начать обучение, заработали по несколько взысканий. Это плохо. Это недопустимо. Такие неудачники могут запросто вылететь отсюда быстрее, чем осознают, куда попали. А еще мы вас не знаем. Такова политика школы, вы здесь все равны и все скрываете свои истинные имена. Кичиться происхождением у нас не рекомендуется, но нам как-то надо понимать, кто из вас на что годится. Поэтому на первом этапе пребывания здесь вам предстоит пройти через систему испытаний. Всего их двенадцать: шесть на силу и шесть на разум. И там и там по два обязательных, остальные проходятся по желанию и возможности. Но учтите, что минимум в сумме вы должны принять участие в семи из двенадцати. Если кто-то уклонится от пяти первых, все последующие ему придется проходить, хочется ему того или нет. Кто не посетит все положенные семь испытаний, получит штраф в семьдесят пять баллов. Если кто-то не понял, это три четверти от сотни. И это такая яма, выбраться из которой будет непросто. Итак, я поднял вас, чтобы сообщить о первом испытании, которое начнется через час. Это испытание силы, и оно необязательное. Те из вас, кто пожелает принять участие, пройдут со мной. Все оружие приказываю оставить. Доспехи надевать тоже запрещаю. Остальные могут вернуться в свои комнаты и спать до рассвета. Я все сказал. Думайте. Решайте.

– Без меня, – зевнул Паксус. – Перед тем как нас подняли, такие обалденные девчонки снились, что я просто обязан попытаться досмотреть этот сон.

– Я тоже лучше посплю, – развернулся Тсас.

– А вот я схожу, – ухмыльнулся Ашшот. – Сила – это хорошо, силы у меня много.

Молча переглянувшись с Огроном, мы синхронно стронулись с места, направившись за здоровяком.

По раскладам от ПОРЯДКА силы у меня уж точно не меньше, а баллы не помешают. К тому же мастер Хог ничего не сказал по поводу санкций для тех, кто провалит испытание. Если нехороших последствий действительно нет, глупо отказываться от возможности поправить свое «цифровое положение».

Правда, это я размечтался, ведь насчет призовых баллов он тоже промолчал.

По забывчивости или нам действительно ничего не светит?

Непонятно…

Глава 6
Проще простого?..

Мастер завел нас в ничем не примечательное здание, в подполье которого открывался спуск в подземный комплекс. Здесь, под школой, тянулась многоуровневая система туннелей и залов разного размера. Это не секрет, я о таком и в книгах читал, и от матери наслушался.

А вот то, что под землей можно почти час бродить, спускаясь все глубже и глубже, – это уже что-то новенькое. Не думал, что тут настолько масштабно. И туннели при этом во всех случаях оказывались настолько просторными, что в них повозки тяжелые легко разойдутся на встречных курсах. Если на верхних уровнях подземелья перекрывала каменная или бревенчатая крепь, дальше потянулись гладкие стены из прочнейшей магматической породы. Я горняк неопытный, но с такой сталкиваться доводилось. Ее не всякое кайло возьмет, даже самым умелым шахтерам при работе с ней туговато приходится.

Так что хорошо представляю, каких трудов стоило возвести подземный комплекс в столь непростых геологических условиях. Поэтому почти не сомневался, что основная его часть – дело рук древних обитателей Арды. Аборигены давних эпох обладали технологиями, позволявшими быстро возводить чуть ли не что угодно. Благодаря этому после себя они оставили массу выдающихся построек: как примитивные по конструкции мегалиты, так и замысловатые сооружения, потрясающие грандиозностью размеров и проработанностью мельчайших деталей. Пирамида Хеопса в сравнении с некоторыми из них смотрелась как грубый прыщ на фоне Тадж-Махала. Я о главных здешних «чудесах света» только слышал, зато на севере навидался развалин поменьше. Узнаю знакомые нотки.

Горизонтальными туннелями дело не ограничивалось, мы спускались все ниже и ниже. Уровни соединялись причудливыми лестницами, вытесанными в скальном массиве без единой неточности. Мой наметанный взгляд замечал на поверхности камня характерную «патину», выдающую солидный возраст. Породу отшлифовали если не века, то тысячи и тысячи лет назад, нынешние аборигены пальцем о палец не ударили, чтобы поддерживать подземелье в благопристойном виде.

Хотя нет – наговариваю лишнее. Наверху, где нет крепкой породы, явно поработали, восстанавливая туннели или даже проходя их заново. Но это лишь наверху. Здесь только мусор сметали и пыль протирали. Да и то не сказать, чтобы тщательно.

Один из ничем не примечательных туннелей в итоге вывел нас к необычному месту. Ничего подобного за все время пути не встретилось.

Глубоко под территорией школьного комплекса располагался огромный зал. Из-за особенностей архитектуры, овальной формы и такой же вытянутой арены походил он на Колизей, оказавшийся под землей. Даже зрительные трибуны присутствовали. Точнее, что-то вроде двухъярусного балкона, протягивающегося под сводом. Размером сооружение превосходило древнеримское если не в полтора раза, то около того. Может, глаза меня обманывают и я сильно преувеличиваю, но одно можно сказать наверняка: толпа из двух сотен учеников и десятка мастеров при таком размахе выглядела не толпой, а жалкой кучкой, скукожившейся в центре.

Впечатление портила лишь система освещения. Банальные факелы, закрепленные на балконах или попросту воткнутые в песок арены. Горели они, правда, как-то необычно ярко, но все равно смотрелись архаично, неправильно. Тут полагается что-то вроде дорогого магического освещения.

Ну да не так уж сильно это сказывалось на впечатлениях. Даже я, не интересующийся архитектурой, проникся масштабностью подземной арены, а некоторые простодушные подростки, ничего подобного никогда не видевшие, напрочь позабыли о кодексе поведения аристократов.

Говоря проще, стояли, рты разинув.

Незнакомый мастер, с головой, выбритой до блеска, и глазами, походившими на дульные срезы пулеметов, встал особняком у края арены и, держа руки за спиной, для начала представился:

– Я мастер Бьег, и моя задача – забота о вашей боевой подготовке. Каждый из учеников, независимо от происхождения и личных данных, обязан прежде всего быть хорошим воином. И это испытание лишь один из этапов проверки ваших сил. Некоторым из вас, а может, и всем оно покажется чересчур сложным, но учтите, что дальше будет труднее. Как вы, наверное, уже поняли, место, где мы находимся, построено древними. Это один из трофеев, доставшийся императорской семье. И, в отличие от прежних владельцев, она сумела сделать это место полезным. Когда-то здесь тренировались или проходили похожие испытания доблестные воины, сражавшиеся с силами Хаоса. Теперь пришел ваш черед. Суть испытания проста. Оглянитесь вокруг. Видите стены? При начале испытания в них начнут раскрываться скрытые проходы. Из проходов будут появляться атакующие куклы-воины. Некоторые из вас, возможно, сталкивались с ними, когда получали ключи силы. Есть Первохрамы, в которых действуют похожие создания. Их принято называть куклами, но существуют и другие термины. Думаю, все поняли, о чем я. За победу над куклами ПОРЯДОК никого не вознаграждает. Куклы ваши противники, они будут вас атаковать. У них нет колющего и режущего оружия, и они не должны наносить удары в голову и шею. Все остальное дозволено. Ваша задача – продержаться как можно дольше. Допускается все, что не идет вразрез с кодексами чести. Ученик, упавший на песок арены и не поднявшийся за двенадцать ударов моего сердца, считается выбывшим. Каждый из вас получит амулет, который начнет сильно вибрировать, как только такое случится. Вы это не пропустите, гарантирую. Вставать после вибрации и снова вступать в схватку нельзя, за это вас серьезно накажут. Но разрешается отползти к входу, чтобы не мешать оставшимся на ногах участникам. Сражаться на песке можно, но на это у вас есть только двенадцать ударов сердца. И учтите, что при этом вам будут давать сдачу. Упавших куклы-воины не трогают, только если те лежат смирно. Так что вы можете валяться среди них в сознании или без сколько угодно, но, стоит хотя бы чуть-чуть шлепнуть куклу, вас начнут атаковать даже в лежачем положении. Вопросы есть?

– Мастер Бьег, а куклы могут убить? – стараясь говорить уверенно, спросил один из мальчишек, выглядевший так, будто ему до четырнадцати еще пару лет расти.

– Кто задал вопрос? – поинтересовался мастер.

– Сшон из семьи Омир, – назвался ученик.

– Как я уже сказал, куклы-воины настроены так, чтобы не бить в голову и шею. Но, разумеется, все предусмотреть невозможно. Случается, ученики гибнут. Очень часто получают серьезные травмы. Ваши семьи знают, что не все ученики переживут этот год, и сочли риск приемлемым. Но мы, со своей стороны, не заинтересованы в ваших смертях. Вы как-никак подрастающая элита Арды, а элитой не разбрасываются. Так что старайтесь не позволять себя убить, все остальное быстро устранят школьные лекари. И да, Сшон, тебе минус балл за банальный вопрос. Не забудь сходить к личной доске и указать это сразу по завершении испытания.

У меня в голове десяток вопросов вертелся, но последние слова мастера немедленно пресекли эти мысли.

Баллы мне терять нельзя.

Но нашелся тот, кому не страшно рискнуть цифрами.

Точнее – та.

– Мастер Бьег, я Гьерра из семьи Гран. Можно узнать, какое у кукол оружие? Я поняла про колющее и режущее, но нельзя ли рассказать подробнее? – предельно деловито поинтересовалась высокая брюнетка с суровым лицом зловредной амазонки и телосложением профессиональной спортсменки.

– Вы это скоро узнаете.

Да уж, ответ так себе. Но насчет баллов ни слова не сказано, черноволосая проскочила мимо наказания.

Следующие два ученика потеряли по баллу. На что они рассчитывали? Вопросы откровенно дурацкие.

Но эти репрессии не остановили любопытствующих.

– Мастер Бьег, я Диби из семьи Тики. Можно узнать, что будет, если я сломаю куклу-воина? За это накажут?

Еще одна девушка, полная противоположность темноволосой «амазонки»: миниатюрная золотистая блондинка с тонкой фигурой и мягким миловидным личиком. Это ее надо куколкой называть, а не созданий, которых на нас собираются натравить.

Однако, несмотря на безобиднейшую внешность, я слегка напрягся. Очень уж вопрос специфический, да и что-то подсказывает – милашка не столь проста, какой пытается казаться. Я, как и полагается параноику, заподозрил, что это не более чем ложный фасад, за которым может скрываться что угодно.

Например, бронированный дот, ощетинившийся пушечными стволами.

Мастер кивнул:

– Прекрасный вопрос, Диби. Плюс один балл. Вы можете делать с куклами-воинами что угодно. Они суть от этого места, использовать их за его пределами невозможно, сменить поведение можно, но лишь в строгих границах. Мы плохо представляем, как они устроены и каким образом поддерживается их численность. Это рунные техники, в них сейчас никто ничего не понимает. Получается, это место само по себе создает бойцов и восстанавливает их в закрытые периоды. Чем-то похоже на то, что происходит в некоторых Первохрамах. Поэтому нам настолько не жалко это имущество, что за победу над куклами можно получать баллы. Я и остальные мастера будем наблюдать за вами сверху и фиксировать достойные победы. Те из вас, кто проявит заметные успехи, возможно, смогут поднять свои показатели. Также есть шанс, что баллы поднимут те, кто продержится дольше остальных. Разумеется, это не касается тех, кто будет всячески уклоняться от схваток, здесь ценят лишь честных и отважных бойцов. Еще вопросы есть?

Юноша, выглядевший скорее не юношей, а молодым мужчиной, шагнул вперед. Телосложение бодибилдера, лицо грубоватое, с застывшей презрительно-злобной гримасой. Похож на вариант Гьерры другого пола. Даже слова высказывал отрывисто, как и она, будто приказ диктовал:

– Мастер Бьег, я Дорс из семьи Аграк. Если я разорву куклу-воина на куски, можно мне использовать оторванные части как оружие?

– Похвальное стремление, Дорс, – кивнул мастер. – Но ты пропустил мои слова об отсутствии запретов. Все, что я не запретил, допустимо. Минус балл за бессмысленность твоих слов. У кого-нибудь еще остались вопросы?

Некоторые ученики несмело переглянулись, но ни один не рискнул высказаться. Примеры нескольких неудачников охладили самых любопытных, и вознаграждение Диби впечатления не сгладило.

Спросить, конечно, хочется многим, но предпочитают промолчать.

– Значит, вопросов нет? – уточнил мастер. – Прекрасно. Испытание воли начинается.

Воли? При чем здесь воля? Таких атрибутов у ПОРЯДКА нет.

Интересный вопрос, высказывать который я, разумеется, не стал.

Проход, через который мы вышли на арену, закрылся медленно и величественно. Его стены беззвучно сомкнулись, оставив меж собой щель настолько малозаметную, что в нее и иглу не просунешь.

А ведь это сотни, если не тысячи тонн монолитного камня.

Да уж – впечатляющее местечко.

Как-то само по себе получилось, что я не разлучился со своими соседями. Шли плечом к плечу по туннелям и здесь тоже вместе стояли. Неудивительно, ведь других знакомых у нас среди учеников нет, вот и жмемся друг к другу неосознанно.

Ашшот, глядя на едва видимую щель, оставшуюся на месте прохода, сцепил здоровенные кулаки, потянулся с хрустом и донельзя уверенным зычным тоном заявил:

– Баллов я сегодня заработаю много.

– Ну, раз членоносец заработает, нам тоже немало достанется, – насмешливо прокомментировала Гьерра, оказавшаяся поблизости.

Многие ученики рассмеялись, несмотря на нервирующую обстановку. Наверное, унижение здоровяка – главная тема первого дня. Сам Ашшот веселье проигнорировал, наоборот, помрачнел и разинул было рот, дабы ответить что-то явно нехорошее, но тут стены вокруг арены задрожали в десятках мест. Едва заметные щели между огромными блоками начали расходиться, открывая обещанные скрытые проходы.

Я же все это время торопливо анализировал слова мастера Бьега, а также косился на тех учеников, которые, как мне показалось, не просто держатся увереннее прочих, а явно что-то знают.

Ресурсы школы не бесконечно великие, а уж куклы-воины где попало кучами не валяются. Следовательно, такое испытание проводится не впервые, в том или ином виде оно повторяется снова и снова. И те из учеников, чьи родственники здесь обучались, могли своим поведением поделиться важными деталями.

Заметив, что некоторые из явно много чего знающих молодых людей начали разминать кулаки, я ничего полезного не почерпнул.

Ну да, понятно: раз предстоит драка, разминка не помешает. А вот то, что некоторые принялись накручивать на руки пояса, платки и даже разматывать для этой цели традиционные ленточные головные уборы южан, – гораздо интереснее.

По первой жизни помню, как уличная шпана всякое на кулаки навязывала при малейших признаках намечающегося мордобоя. Простейший и достаточно эффективный способ уменьшить урон костяшкам.

Здесь не Земля, здесь, если с ПОРЯДКОМ дружишь, это сулит немало бонусов. Например, существует богатый набор полезнейших пассивных навыков, которые несложно добываются. Некоторые из них считаются обязательными для каждого, кому приходится часто воевать или просто драться. Один из них – «железная кожа». Моя мать, отчаянно надеясь, что сын рано или поздно станет полноценным человеком и сумеет открыть нужные умения, хранила десяток знаков до последнего, не продавала их, несмотря на бедственное положение семьи.

«Железная кожа» даже у простолюдинов встречается не просто частенько, а почти в порядке вещей. Разумеется, развита она у них так же слабо, как и прочие маловажные для простецкого быта умения. Из названия можно догадаться, что навык этот укрепляет кожные покровы. Нет, он не делает их буквально металлическими. На вид все остается так, как у обычного человека. Потрогаешь руку такого «усиленного» и не ощутишь разницу.

Зато при ударе она очень даже ощущается. Кожу при развитом навыке не то чтобы сложно повредить, она в случае опасного воздействия действительно молниеносно укрепляется на локальном участке. Возникает эдакий щит, мешающий нанести повреждения нижележащим тканям. Причем усиление сходит на нет сразу после того, как ослабевает вредоносное давление.

Костяшки разбить при таком навыке непросто. А если ты не из нищих простолюдинов, а старший ребенок в семье, доходы которой позволяют отправлять отпрысков в императорскую школу, крепость кулаков возрастает многократно.

И какой вывод можно сделать, наблюдая, как эти самые отпрыски торопливо заматывают костяшки?

Какой-какой – логичный. Бить придется всерьез. До такой степени всерьез, что навык может спасовать.

Значит, надо не зевать, а и самому предпринимать все возможное, дабы сохранить костяшки в целости. Конечно, я уже человек опытный, так что они не единственное мое оружие. Но и южане прямо-таки помешаны на кулачном бое, а я не заинтересован в том, чтобы смотреться среди них белой вороной.

Каменные блоки замерли. Открывшиеся проходы чернели могильной тьмой, движение в них не просматривалось. Но все мы инстинктивно выстроились по центру кольцом бок о бок. И смотрели на стены, не отрывая взгляда и не разговаривая.

Во мраке что-то проявилось. Миг – и из проходов шагнули куклы-воины.

Их вид заставил меня напрячься. Живо вспомнилось недавно пережитое.

Причем пережитое неоднократно.

Мастер Бьег прав, на похожих созданий я насмотрелся в Первохраме, что скрывался на дне Черного колодца. Да-да, из проходов появились храмовые воины. Не точные их копии, отличий хватало. Однако суть одинаковая – такие же ходячие латные доспехи с глухими шлемами. Те, с которыми мне пришлось драться, внутри были заполнены мельчайшей черной пылью. Не удивлюсь, если и эти ею забиты.

Главное отличие заключалось в том, что местные куклы-воины не имели оружия. Руки их такие же пустые, как наши.

Так, да не так. Голая рука и сжатая в кулак тяжелая латная перчатка – это несколько разные вещи. Особенно с точки зрения избиваемого. В Первохраме до меня пытались дотянуться оружием, но разок так сильно схлопотал локтем, что с трудом после этого отдышался. А ведь меня тогда защищала особая кольчуга.

Если эти ходячие латы такие же крепкие, как те, бой не выглядит равным. Подростки аристократов, разумеется, не могут считаться обычными детьми, но и они не настолько сильны, чтобы запросто разделываться голыми руками с ходячими статуями из листового металла.

Продолжая заматывать кулаки, я поглядывал во все стороны. Мне бы гвоздь найти или камень. Хоть что-нибудь. Но на арене нет ничего, кроме песка и воткнутых в него факелов. Древко у них высотой с мой рост, но, увы, недостаточно толстое, чтобы сделать из него дубину. Попытаться наскоро заточить – бессмысленно. Столь убогое копье металлическую пластину не пробьет.

Хотя…

Внимательно изучив неподвижных противников, я особое внимание уделил их шлемам, после чего решительно направился к ближайшему факелу. Выдернув его из песка, вытряхнул из узкой проволочной корзинки необычно ярко горевший тряпичный комок. Осмотрев металлические детали, нахмурился. Для моего замысла не подходят.

Ну да и ладно, я не очень-то и надеялся, что ученикам оставят столь очевидное оружие. Не только я на факелы косился, некоторым тоже эта идея в голову пришла. Очень уж она очевидная.

С хрустом отломив кусок древка вместе с корзинкой для горючей массы, я потрогал скол. Неплохой получился, наискось и достаточно острый. Глядишь, и толк от него будет.

Белокурый великан Дорс, глядя на мои потуги, снисходительно-презрительно заявил:

– Зубы почисти этой палкой. Она тебе не поможет.

– Угу, кулаки наше все, – поддержал его Ашшот.

Предатель, а не сосед…

– Кто-нибудь хочет со мной поспорить на то, смогу я этой зубочисткой куклу уронить или нет? – спросил я. – Скучно просто так стоять и ждать, когда они шевелиться начнут. Вот и развлечемся.

– На что спорить собрался? – заинтересовалась Гьерра.

– Проигравший становится подчиненным победителя на эту ночь. В смысле исполняет его приказы в этом испытании.

– Если ты завалишь куклу палкой, я и без спора стану слушать, что ты говоришь, – спокойно заявил Огрон.

Вот это он молодец, вот это настоящий сосед по комнате, а не гад вроде Ашшота.

– Заметано, – кивнул я и сорвался с места.

Набирать скорость с пары десятков шагов – это удел кривоногих простолюдинов. Истинные аристократы делают это с ходу. Разумеется, о максимальном разбеге в одно мгновение речь у большинства не идет, но нельзя не признать, что лучшим земным спринтерам такие ускорения в самом сладком сне не снились.

Рванув от центра арены, на нескольких метрах набрал рискованную скорость. Будь я обычным человеком, столкнись при таком разбеге со стеной, и без многочисленных переломов не обойтись.

Но к обычным я не отношусь. Да и зачем мне о стену убиваться?

Как показывает опыт с храмовыми воинами, подлавливать их на несложные хитрости не просто возможно, а легко. Без понятия, как эти истуканы устроены, но интеллект у них действительно кукольный. В последней, двенадцатой комнате я ухитрялся долго держаться против толпы, выживая в основном за счет резких передвижений, которые туповатые противники далеко не всегда предугадывали. Какая реакция и сообразительность у местных – неизвестно.

Вот и проверю.

Этот бронзовый воин среагировал предсказуемо. Не знаю, насколько сложен их интеллект (если это вообще можно назвать интеллектом), но работал он так же, как у воинов Первохрама. Мой прямолинейный рывок выбранная кукла расценила как попытку навалиться на нее всем телом, сбить с ног, используя набранную скорость.

Уходить с линии атаки куча листового металла не стала.

И это тоже предсказуемо.

Навстречу мне отправился небрежно сжатый кулак. Кукле заботиться о сохранности костяшек не приходится, вот и лупит почем зря. Но тут техничность и не требуется. Даже если просто выставить руку в мою сторону, я приложусь неслабо.

Вот только это в мои планы не входило.

Обманный рывок влево, затем вправо, прыжок. Выставить колено, повести им вбок, блокируя металлическую руку, отводя в сторону. И одновременно вбить обломанное древко факела в щель забрала.

Я ведь не первую попавшуюся куклу выбрал. При всей своей однотипности различий у них хватало. Рост заметно отличается, как и конструкции доспехов. У этой в маске, закрывавшей лицо, вместо россыпи мелких отверстий, как у большинства, протянулась горизонтальная щель. Чересчур узкая, чтобы пропустить древко факела при его ширине, а вот скошенное острие помещалось прекрасно.

Признаться, победить куклу так просто я не надеялся. По храмовым воинам помнил, насколько они живучие. Только очень серьезное поражение в голову способно угомонить их мгновенно, а здесь, по моим расчетам, о таком говорить не придется. Хорошо, если дерево проникнет в то, что заменяет им башку, на пару-тройку пальцев. Дальше мое импровизированное оружие намертво засядет в щели, и сомневаюсь, что сумею его выдернуть. Это не страшно, продолжу сражаться голыми руками. Кровь или, точнее, пыль пустить противнику должен. А затем доделаю начатое.

Но тут случай решил мне подыграть. Деревяшка, вместо того чтобы наглухо застрять, устроила себе что-то вроде самозатачивания. То есть мешающие куски разлетелись в стороны, пропуская острие все дальше и дальше. И вместо нескольких сантиметров, на которые я рассчитывал, палка ушла в недра шлема на полторы ладони, после чего с треском обломилась.

А я, продолжая лететь, успел наискось врезать локтем по шлему, после чего второй рукой проехался по краю стены, частично гася импульс разогнавшегося тела, частично отталкиваясь.

Все происходящее, начиная от момента, когда стронулся с места, и до почти полной остановки, не заняло и пары секунд. Год назад на такое у меня бы ушло в три раза больше времени, а еще годом раньше я бы даже подумать о таком не посмел.

Прогресс налицо.

Но это еще не все. Сумев затормозить о стену и при этом не врезаться в нее, а погасить скорость ловко, без эксцессов, я тут же начал разворачиваться, уходя в сторону.

Храмовые воины игнорировали ранения. Да, будучи покалеченными, они теряли сноровку, но незаметно, что страдали при этом от боли. Вот и этот явно способен без заминок врезать мне по почкам, если предоставлю ему такую возможность.

Краем глаза контролируя противника, я рванул назад, к остальным ученикам. Но тут же «придержал коней», притормозил.

Противника, можно сказать, уже нет. Латный доспех звонко расходился по всем швам, его детали стремительно покрывались язвами коррозии и рассыпались, открывая щели, из которых во все стороны устремлялись потоки черной, почти невесомой пыли.

Знакомая картина. Этот все – спекся. Уж не знаю, как эти металлические болваны устроены, но голова у них, как и у человека, место нежное, грубое обращение ей противопоказано.

Кукла-воин еще рассыпа́лась, со звоном разбрасывая детали, как вдруг мимо меня с поразительной для грузной фигуры прытью пролетел Ашшот. Не обращая внимания на встречный удар, наносимый бронзовым кулаком, он всем телом врезался в следующую куклу. Врезался здорово, завалились в обнимку. При этом верзила перехватил доспех под шею, резко напрягся, дернулся раз, другой, третий, игнорируя то, что по нему колотили закованные в металл локти.

Взревел наконец, напрягая все силы без остатка.

И тут же взвилась струя черной пыли, детали доспехов начали расходиться.

– Этот мой! Мой! Это мой балл! – хрипло, с натугой прорычал Ашшот.

– Да они же не нападают! Они просто стоят! – удивленно выкрикнул кто-то из учеников.

Большинство из них при этих словах начали переглядываться, высматривая, так ли это или куклы-воины где-то выдвинулись в атаку. Но самые сообразительные и безрассудные уже вырвались из строя, направившись к ближайшим противникам.

Враг, который не меняет позицию, – неполноценный враг. Даже голые руки не помешают детишкам непростых родителей порвать невеликую металлическую армию на запчасти.

Тем более металл там сомнительный. В отличие от того, что применялся в Первохраме, этот стремительно рассыпается в труху при фатальном повреждении куклы.

Я, может, и бываю тугодумом, но стараюсь не тормозить в моменты, сулящие выгоду. Здесь моя грандиозная Мера порядка абсолютно бесполезна, лишние баллы с ее помощью не заработать. Следовательно, надо шевелиться.

И я, отвернувшись от Ашшота, ринулся вправо. Там стоит кукла-воин, и пока что на нее никто не претендует. Не уверен, что тактика здоровяка мне понравится. Разумеется, силы справиться с креплениями шлема должно хватить. Да, телосложением я уступаю соседу, а вот наполнением атрибута, скорее всего, превосхожу в разы. Одно другое компенсирует, а простой борцовский захват сложностей для меня не представляет.

Но нет сомнений, что при этом мне тоже навешают тумаков. И все мои параметры от синяков и ушибов полностью вряд ли защитят. А я стремлюсь не просто побеждать, а побеждать эффектно, ничего при этом не теряя.

Большое спасибо великому мастеру за науку. Быстро и полноценно реагировать на изменение потоков ци я не научился, но кое-какой автоматизм по мелочи наработать успел.

Кулак куклы ринулся навстречу, но был небрежно отведен в сторону простейшим блоком. Чтобы не мешал.

А вот от моего кулака противник не уклонился. И тот, сжатый как полагается, не просто ударил, он ввинтился меж переменчивых потоков мировой энергии, где-то жестко заставляя, а где-то мягко уговаривая их раздаться в стороны, пропустить дальше, ослабить суть Рока, поддерживающего все и вся.

Включая любые формы материи.

Рука содрогнулась от волны, прошедшей от костяшек до плеча. Разрушительная сила, вместо того чтобы травмировать мой кулак, безобидно рассеялась по организму, отняв у меня крохи Тени ци. Мастер Тао в таких случаях способен, наоборот, усваивать отдачу от воздействия, частично компенсируя потери в резервуаре. Но мне до столь заоблачных высот пока что далековато.

Таким ударом великий учитель запросто рубил крепчайшие деревья пустоши. Мне опять же до его показателей не близко, но кое-что умею.

Воин-кукла пошатнулся, шлем с лязгом откинулся назад, тонкие сочленения на шее опасно разошлись. И тут же вмялись внутрь от удара вторым кулаком. Этот сработал из неудобного положения, да и я чистый правша, левой работаю постольку поскольку.

Но замысел сработал: металл деформировался, из проявившихся щелей вынеслись струйки черной пыли.

Нелепо размахивая руками, воин пытался не упасть и одновременно меня ухватить. Но я легко увернулся, зайдя ему при этом за спину и от души лягнув под колено.

Вот тут противник окончательно расстался с равновесием. Упал. Точнее, начал падать. Падение – процесс быстрый лишь для неподготовленных, а для меня он растянулся ощутимо, и это время я терять не стал.

Снова пустил в ход ноги, незатейливо врезав навстречу заваливающемуся телу в голову. Будь это футбольный мяч, тот взмыл бы минимум на сотню метров. Если бы, конечно, выдержал такую нагрузку.

Шлем-то выдержал, но многострадальная шея уже плохо держала удары. Пыли вырвалось солидное облако, металлическое тело задергалось, сотрясаемое судорогами.

Сделав глубокий вдох, я попытался очистить мысли, стать частью общего потока, слагающегося из неисчислимого количества мелких. Получилось, может, и неидеально, но сейчас много и не требовалось. Я просто врезал ногой еще раз, с еще большей силой повторяя то, что проделал в начале схватки кулаком.

Зная свои силы, рассчитывал, что удар выйдет не просто смертельным, а красивым. Что шея окончательно сдастся и отпустит шлем в свободный полет.

Но кукла-воин сумела удивить. Даже трех грандиозно развитых кругов силы в сочетании со знаниями, торопливо полученными у великого мастера, не хватило. «Голову» противник не потерял, ее лишь перекосило.

Ну да это ненадолго, я все же «добил» ее следующим пинком. Даже в суть ци при этом не погружался, врезал механически, злобно, будто неопытный, но сильный футболист. Хорошо, что ногу не отбил об металл.

За это спасибо ПОРЯДКУ.

Слева и справа ко мне ринулись две фигуры. Но я даже не подумал напрягаться. Все под контролем, это не куклы, это ученики хотели подключиться к схватке, добить уже поверженную жертву. Но чуток не успели.

Отлично, победа целиком за мной. Если действительно за каждую выдают по баллу, парочку я уже урвал.

Жадно обернувшись по сторонам, я приуныл. Точно не знаю, насколько щедро будут отсыпать баллы, но нет сомнений, что список моих побед прикрыт. Воинов-кукол оказалось раза в два меньше, чем вандалов, желающих приподнять за счет их свои показатели. С места металлические воины не сходили, поэтому действовали строго поодиночке. В общем – легкие жертвы для юной аристократической поросли.

Лишь самые расторопные ученики успели без постороннего вмешательства урвать по одному, а то и по паре противников. Отстающие ринулись за ними всей оравой, расхватывая оставшихся бронзовых истуканов. На каждую металлическую фигуру налетало по двое и больше. Некоторые били ногами и руками по броне, не жалея себя. Те, кто чуть поумнее, пытались повторить мою первую победу, используя факелы. Другие ломали без ударной техники, без хитростей и техничности, грубой силой, как Ашшот. Третьи применяли разнообразные навыки, в том числе необычные и зрелищные. Из-за них там и сям сверкало всеми цветами, кое-где вздымались клубы дыма. Зал превратился в подобие затемненного ночного клуба, неритмично освещаемого пестрыми сполохами. Даже музыка тут имелась – барабанный грохот разрушаемых доспехов. Азартные же крики вполне можно было отнести к коллективному пению.

И это что – все? Какое-то странное испытание. Да его даже легким не назовешь, оно смехотворное. Я и без фокусов с ци смогу забить толпу столь жалких противников, не сильно напрягаясь. И это при условии, что они будут немного шевелиться, а не торчать строго на месте, как эти истуканы.

Даже не дернувшись присоединиться к стремительно завершающемуся веселью, поднял голову. Факелы почти все пострадали в процессе вооружения учеников, но мне они не требовались, ночному зрению подземный мрак невеликая помеха.

Поэтому я легко рассмотрел мастеров, наблюдавших за побоищем с нижнего яруса кольцевого балкона.

Увиденное мне не понравилось. Как-то ненормально они уставились. Неподобающе моменту. Будто только-только присели и начали смотреть матч, который в любом случае продлится пару таймов. Попкорна у каждого по ведру приготовлено, и газировка в трехлитровых банках. Если не больше.

Дорс, размахивая разваливающейся металлической пластиной, которая секунды назад защищала грудь воина-куклы, торжествующе прокричал:

– Это мой второй! Давайте еще! Еще! Мне надо больше!

И стены будто услышали требование надменного здоровяка. Задрожали, задвигались, бесшумно расступаясь в стороны. Из вновь открывшихся проходов синхронно шагнули металлические воины.

На этот раз цветом не бронзовые, а стальные. Также они заметно превосходили предшественников ростом и шириной плеч. Количество тоже удвоилось – из каждого прохода появился не одиночка, а пара. И теперь у них было оружие: половина с треугольным щитом и короткой металлической дубинкой наподобие радикально обрезанной скалки; другая половина с полутораметровым тонким шестом из того же материала.

Дорс доказал, что он не просто выглядит взрослым мужиком, он хотя бы иногда что-то соображает. Перестал требовать «свежую еду», попятился пружинистой звериной поступью. Не рискнул нападать с ходу.

А вот Ашшота изменения в расстановке сил не напрягло. Оторвавшись от груды почти сгнившего металла, оставшейся от противника, сосед с ревом ринулся на ближайшую парочку.

И тут же отлетел назад. Удар шестом, встретивший его рывок, оказался столь сильным, что здоровяк не удержался на ногах, плюхнулся на пятую точку.

А металлические воины синхронно шагнули вперед, сжимая кольцо окружения.

Эти явно другие. Они гораздо серьезнее.

И стоять на месте не собираются.

Бой только начинается.

Глава 7
Избиение

Вторую волну пережили не все.

Нет, о настоящих потерях речь не шла. Как нам и обещали, противники колотили нас в «щадящем режиме», всячески стараясь не попадать по головам. Учитывая крепость тел отпрысков сильных мира сего и успехи волшебной медицины, убить пусть и металлическим, но тупым оружием непросто. К тому же сильно подозреваю, что противники ограничены не только запретом поражать «верх», есть и другие ограничения. Разумеется, в пылу скоротечной схватки могут случиться разные накладки, поэтому в истории школы известны и потери. Но нет сомнений, что такие события происходят нечасто (да и подозреваю, что подавляющее большинство смертельных случаев имело место не здесь, на арене, а там, куда ведет дорога моего глобального замысла).

Однако удар увесистой дубиной или тычок металлическим шестом много на что способны, даже если приходятся не в самые уязвимые места. Будь вместо нас неразвитые омеги, их бы раздавили меньше чем за минуту, втоптав в песок арены переломанные тела. С нами так просто не справиться, тут наоборот, ведь у нас побольше козырей, чем у противников. Руки не связаны ограничениями, дури молодецкой хватает. На мой взгляд, мы могли бы отбиться и всухую, прояви хотя бы толику организованности.

Однако этого не случилось. Каждый ученик мнил себя отдельной армией и действовал, совершенно не задумываясь обо всех прочих. Слабые отступали или в испуге, или продуманно выжидая удобный момент; сильные держали позиции, сражались, пытались набить баллы, получали и наносили удары, часто при этом неоправданно рискуя.

Один на один, пожалуй, даже самый неумелый из нас может запросто устоять минуту-другую даже против такой усиленной куклы. Но в столь хаотичном сражении там и сям постоянно получалось, что на одного ученика приходилось по два и более противника.

Вот тут уже удары сыпались так густо, что не все сосчитать успеешь. Стальные воины куда шустрее предыдущих – бронзовых. Вон кого-то сбили с ног, вон кто-то, пятясь под натиском враждебного металла, спотыкается о тело, падает, но не сдается, пытается свалить истукана подсечкой. Ему, естественно, отвечают, ведь неприкасаемость «нокаутированного» потеряна. И вот уже возникает куча-мала, которую с разных сторон незатейливо лупят металлическими дубинками и шестами.

В паре мест случились стычки между учениками. Да-да, друг друга колотить начали. Слишком много адреналина и гонора – юные хищники не поделили противников. Междоусобица разгоралась там, где кукол оказалось недостаточно из-за неравномерного распределения проходов или они по какой-то причине наступали вразнобой.

На этот раз я в бой не торопился, пятился вместе с самыми робкими. Нет, я не боялся, я выжидал, как делали многие из тех, кто думал головой, а не нижележащим местом. И заодно поглядывал по сторонам, жадно запоминая все, что попадалось на глаза.

С этими непростыми подростками мне придется провести без малого целый год. К тому же некоторые из них, возможно, принадлежат кланам, не питающим добрых чувств к семье Кроу. То есть не исключено, что в будущем нам придется сойтись в смертельной схватке.

Так почему бы не изучить, кто на что способен? Ведь когда еще представится столь прекрасная возможность. Многие из этих ребят и девушек в пылу схватки решили, что они здесь одни, и безоглядно выкладывались на полную, выдавая особенности семейных техник и личные наборы боевых навыков.

Если доведется столкнуться в бою, хотя бы некоторые их приемы не станут для меня сюрпризом.

Но и про баллы я не забывал. Увы, одним лишь внимательным наблюдением вряд ли их заработаю. К тому же есть подозрение, что система поощрений окажется непростой и те из нас, кто намерен подолгу уклоняться от сражения, дабы дотянуть до финала, по итогам потеряют, а не приобретут.

Пока что перспективы победы смотрелись туманно. Я не сомневался, что быстро разделаюсь с любой куклой один на один. Но дело в том, что те как вышли из проходов попарно, так и продолжали действовать парой. И главной задачей ставили защиту друг друга, а не атаку. То есть стоило кому-то из учеников наброситься на одного воина, как второй бросал все дела и присоединялся к схватке. А учитывая усиленную крепость стальных противников, молниеносно с ними разобраться не могли даже силовики-здоровяки вроде Ашшота.

Сосед, пострадав в самом начале, не набрался при этом ума. Попытался снова наброситься прямолинейным нахрапом и даже заломил было металлического воина. Но силенок с ходу повредить шею на этот раз не хватило. Будь у него чуть больше времени, может быть, и справился бы, расшатав крепления. Но напарник куклы не позволил, врезал Ашшоту по руке с такой дурью, что чудом не сломал. Не иначе у того кости укреплены нерядовым навыком.

Да и потом здоровяку не дали отдышаться, досталось еще, пока поднимался и отступал. Подставился при этом второй паре и на этот раз не отвертелся – еще один неслабый удар шестом пришелся под колено. Нога подогнулась, Ашшот свалился. Ума и после этого не прибавилось, вместо того чтобы лежать смирно, попытался ухватить ближайшего воина за ступни. Это у него получилось, и даже свалить сумел, резко дернув.

Однако мастер не обманывал, рассказывая, что упавшего будут безжалостно колотить в ответ, если он не соизволит угомониться сразу. Разве что не упомянул, что свалившийся задира становится приоритетной целью для всех ближайших противников.

На Ашшота насели сразу шестеро, с разных сторон. Отбивая одни удары, он неизбежно подставлялся под другие. Надо отдать здоровяку должное, под градом невзгод держался достойно. Вроде даже без серьезных навыков обходился, лишь на голой силе и упрямстве крутился под металлическими молотилка

Глава 1

Молодость – время учебы

Мысль о том, что столицу Равы рано или поздно покорять придется, зародилась почти два года назад. Поначалу рассуждал об этом вынужденно. В сложившихся условиях все прочие идеи прожить в этом непростом мире подольше и покомфортнее не выдерживали серьезной критики. Откровенно говоря, эта тоже смотрелась не очень-то правдоподобно, но даже при первых проблесках идеи некоторые моменты намекали на грандиозные перспективы. И чем дальше я этим вопросом занимался, тем реалистичнее смотрелся замысел. Окончательно он оформился в ничем не примечательный день, когда я чуть не утонул в коварном болоте и…

Впрочем, об этом позже. Некоторые идеи столь опасны, что до реализации лишний раз думать о них опасно.

Собственно, мои приключения в болоте – лишь последний штрих, после которого другой дороги не осталось. Сама же разработка моего величайшего стратегического плана стартовала чуть ли не в первые дни пребывания в фактории. Но тогда это были лишь мечты, выросшие на почве переоценки открывшихся возможностей. И только тот день, когда я с трудом выбрался из трясины, подарил мне реальные перспективы. Не забывая поглядывать в их сторону, я поставил перед собой задачу попасть в одно из самых защищенных мест Равийской империи. Ну а после задумался о путях проникновения к цели и некоторых деталях. Я тогда всякие варианты перебирал, размышляя, как бы переломить ситуацию с максимальной выгодой для себя.

План, поначалу представлявшийся простеньким, в итоге превратился в нечто запутанное и не всегда разрешимое. От некоторых его ответвлений пришлось отказаться сразу, еще на стадии размышлений, другие отсекались враждебными действиями или опасениями, что вот-вот придется с ними столкнуться.

Тот, кому повезло уцелеть при окончательном решении вопроса ослабевшего клана, неизбежно превращается в зверя подраненного, окруженного безжалостными охотниками и загонщиками. Понятно, что жизнь такого существа коротка, а смерть насильственная. Рок – не тот мир, где легко избежать внимания власть имущих. Может, до глобального контроля здесь еще не додумались, но всякий беглец оставляет следы, и тот, у кого есть возможности, найдет эти следы с высокой вероятностью.

У моих врагов возможности есть. Значит, их шансы велики, и меня это категорически не устраивало.

Нет, вы не подумайте, я и самые простые решения рассматривал. Благо времени хватало, да и возможностями кое-какими тоже обзавелся.

Варианты с бегством в другие края, где о клане Кроу и его пропавшем представителе знать не знают, я отмел сразу. Как и прочие, первыми пришедшие в голову. Увы, там не все так просто, минусов насчитывается уж точно не меньше плюсов. Прошлое в этом мире способно настигнуть где угодно, а будущее весьма туманно.

Дело не только в следах и дорогих ищейках. Чужбина – это чужбина. За своего я нигде не сойду. Тем более что надежно скрыть глаза – сложная задача, а мои выглядят так, что в некоторых краях лишь за их цвет запросто казнят без суда. Да, убить меня не так-то просто, но дело не в этом, а в том, что к старым проблемам могут прибавиться новые.

Но я не сдавался. Думал, искал, перебирал варианты.

Наткнувшись в скучноватой книге на одно место, где говорилось о воспитании отпрысков высших имперских кланов, я поначалу пробежался по тексту равнодушным взглядом и продолжил чтение. Но при этом возник незначительный душевный дискомфорт. Ощущение неприятное, будто тончайшую занозу в мозг загнал.

Вернулся на предыдущую страницу. Потом еще на одну. Перечитал вдумчиво. Снова начал перечитывать.

И остановился, осознав, что подцепил-таки занозу, мешающую спокойно читать дальше.

Все же должен признать, что вышеупомянутые размышления не только сумбурные, но и неверные. А мой великий план, увы, зародился именно в этот момент. Тогда я даже не подозревал, что несколько строк скучного текста зададут направление жизни на годы вперед. И нельзя сказать, что я тотчас принялся активно изучать заинтересовавшую тему. Но, может, оно и к лучшему? Ведь если те, кто меня ищет, детально расспросят того же Эша, он не сможет им сообщить, что максимум внимания я уделял именно этому вопросу. На фоне изобилия и разнообразия доставленных книг важнейшие моменты терялись.

Никто так и не понял, что среди этой горы литературы я по крошкам собираю информацию о столь необычной теме. Разве что Бяка однажды спросил, почему я перечитываю парочку ничем не примечательных книг. Заметил. Но я обосновал это роскошными иллюстрациями, которые хотелось пересматривать снова и снова.

В общем, лишь великий мастер Тао догадался, что к чему. И то лишь благодаря тому, что я жестко обозначил временные рамки. Он ведь человек с богатым прошлым, в молодые годы служил императору, пребывая от него в близости, дозволенной лишь самым доверенным телохранителям. Естественно, при такой жизни был хорошо осведомлен о всяких аристократических делах, поэтому смог связать одно с другим.

Вычислил по датам и паре обмолвок.

Но Тао понятия не имеет, кто я такой на самом деле. Искать меня через него вряд ли станут – это чересчур даже для моей паранойи. Мои враги – люди, а не какие-то всезнающие демоны.

А людей можно обмануть, о чем я никогда не забывал позаботиться.

Даже в столицу прибыл не как зря, а с запада. Хотел для начала с юга заявиться, но потом решил, что для человека, который скрывает свой путь, предсказуемо поведение, при котором следы запутываются на сто восемьдесят градусов. Вот так, косвенно, можно намекнуть самым догадливым, что на самом деле пришел с севера.

Запад – это нормально. Нейтрально. Плюс, кому сильно нужно, без великого труда сможет найти там мастера-лучника, у которого я брал уроки. Благо это не Тао, а почти обычный ремесленник в своей профессии, делающий свое дело качественно и без серьезных сюрпризов. Только плати вовремя, и все у тебя будет. Для юных аристократов посещение подобных специалистов – обычное дело. Конечно, клановые мастера – полезно и удобно, но чем больше приобщаешься к чужому опыту, тем больше своего становится. Разнообразие идет на пользу.

Молодость – пора учебы. Но учеба бывает разной. Даже к самому закрытому мастеру вроде Тао можно подобрать ключик. Люди наподобие его – это, так сказать, общедоступный уровень. Разумеется, если говорить об аристократах, ведь простолюдину обучаться у таких спецов можно лишь в теории.

И теория эта самая фантастическая, если ты самый заурядный крестьянин или человек приблизительно равного с ним положения.

Однако и аристократ аристократу – рознь. Если вспомнить семью, которая владела Хлонассисом до того, как там внезапно произошли грандиозные перестановки в верхах, так их и аристократами считать нельзя. Это я говорю с высоты положения представителя одной из старейших семей Арсы. Данто в сравнении даже с почти истребленным кланом такого уровня – это…

Нет, я снова как-то неправильно начал пояснение. Нельзя сравнивать испражнения улиток с бриллиантами в королевской короне. Данто – это не мы. Они не то чтобы далеки от вершин аристократии, их аристократизм иной природы. Трудно объяснить земными мерками. Для таких в здешнем языке даже отдельная терминология имеется. Ну что-то вроде мещан, которых чуток подкрасили и блестками присыпали, дабы смотрелись чуть ярче, чем обычная серая масса. Но не более. Что-то вроде нарядных клоунов, но несмешных. Мудрость от мастера Тао разве что одному из тысячи таких светит (и это я еще по-скромному подсчитал).

Ну да ладно, пусть хоть всех подряд пускает на свою гору. Это всего лишь одна узкая дисциплина. Если хотят чего-то большего, пусть рождаются в семьях, которые могут себе такое позволить.

Это я к тому, что лишь для истинных аристократов Равы доступен особый вариант обучения.

Эксклюзив.

Если дословно перевести название этого необычного учебного заведения на язык моей первой жизни, получится «Стальной дворец Алого Стекла». Звучит, скажем прямо, странно. Ну да не просто так мне постоянно приходится нормальные аналоги мысленно подбирать, ведь здешняя лингвистика – это что-то с чем-то. Пожалуй, я за сто лет жизни к ней не привыкну.

Ну а как привыкнешь к тому, что вместо одного или пары слов рассыпают целую жменю? Причем далеко не всегда эта россыпь прямо указывает на суть описываемого понятия.

Впрочем, в этом случае двумя словами не обойтись. Но я бы перевел куда понятнее, пусть даже полностью игнорируя словесное наполнение. Допустим, «институт благородных юношей и дев». Или – «академия самых заносчивых снобов». Можно что-то нейтральное вроде «аристократический корпус» или «тут учат пафосу высшей пробы».

А лично для себя я бы назвал проще – «место исполнения желаний».

Почему так? Ну, например, потому что именно в этом месте я запланировал гарантированно обзавестись до сих пор не давшимися в руки атрибутами Стихий. Это не за миражами вроде снежных пауков гоняться – это надежнейший, проверенный веками вариант.

Плюс там же можно примелькаться среди аристократов и тем или иным способом удачно и просчитанно раскрыть свое инкогнито либо без этого выяснить, кто же столь упорно меня разыскивает. Ведь очень тяжело противостоять непонятно кому. Вычислять заказчиков моего похищения или убийства «с низов» бессмысленно. У меня не те возможности, чтобы размотать цепочку от банальных наемных головорезов до неизвестно где скрытых высокопоставленных личностей, жаждущих заполучить голову некоего Гедара.

В общем, Стальной дворец – место, бесспорно, полезное. И не для всех доступное. Далеко не для всех. Лишь представители полноправной аристократии и отдельные самые зажиточные и преданные императору выходцы из особых категорий подданных неблагородных кровей могут рассчитывать на здешнее обучение. Причем если «голубую кровь» принимают без вопросов, всем прочим придется изрядно попотеть, дабы пробиться хотя бы на рассмотрение прошения о внесении отпрыска в особый список, откуда впоследствии выберут нескольких счастливчиков. Причем повлиять на этот выбор вроде как невозможно. Далеко не все вопросы в Раве реально решить лишь деньгами и связями.

Хотя, должен признать, есть связи, решающие если не все, то почти все.

Но эта возня не для меня. Я, как истинный аристократ, имею право. Однако даже для меня есть некоторые преграды.

Основная проблема в сроках. Прием по давней традиции длится ровно один световой день в конце лета и проводится лишь раз в год. Если не успел до заката – разворачивайся и возвращайся в следующем сезоне. Кем бы ты ни был, исключения не допускаются.

Принимаются молодые люди обоих полов возрастом от пятнадцати до семнадцати лет. Допустимо недобрать или перебрать до полугода или даже чуть больше, но только после дозволения от главного мастера Стального дворца или Императорского совета. И получить это дозволение соискателям благородного происхождения из не самых старинных семей весьма проблематично.

А о простолюдинах и говорить не приходится.

Мне шестнадцать, так что вписываюсь идеально. Но если в этом году не попаду, следующий сезон – мой последний шанс. Причем в таком случае мне как семнадцатилетнему придется получать дозволение, а это сопряжено с неизбежным раскрытием перед теми, кому сейчас знать мое настоящее имя необязательно.

Шайка, заявившаяся за моей головой во время охоты на снежного паука, обломала часть планов. Я не успел подготовить группу помощников, не дождался возврата людей, отправленных за некоторыми сведениями. Я много перспективных дел бросил и в отчаянии решился на крайнюю меру – справиться самостоятельно.

Вот поэтому и приходится так торопиться, чтобы всеми способами успеть выполнить задуманное. Там, где я на некоторых этапах планировал выехать за счет помощников, пришлось терять время, разбираясь самостоятельно. А ведь опаздывать нельзя – неизвестно, что меня ждет следующим летом.

Будущее даже при идеальном выполнении плана туманным представлялось, а сейчас я в него смотрел, как в дыру деревенского сортира.

Хорошее не просматривалось…

Ну да ладно, снова отвлекся. Довольно о грустном.

Имперское обучение считается не только самым престижным, но и таким же сложным. Все подробности мне неизвестны, но знаю точно, что многие ученики не справляются с программой. Таких безжалостно отчисляют. Но это еще не конец, ведь, если возраст позволяет, можно попробовать еще разок поступить или даже два. Аристократов примут вновь почти со стопроцентной вероятностью; неблагородным вернуться сложнее, однако ничего невозможного и для них нет.

То есть в случае неуспеваемости я также могу потерять год. И дальше останется последняя попытка. А это плохо, потому что последняя попытка приведет к нежелательному раскрытию моего происхождения. Отсюда проистекает еще одна причина моего стремления успеть попасть в Стальной дворец именно сейчас.

Вы спросите: какая разница? Ведь все равно придется себя выдать – человека без имени не примут, а фальшивую аристократическую биографию мне не потянуть.

А вот тут мне на руку играют некоторые правила школы.

Так уж принято, что в высшем учебном заведении империи клановым конфликтам не место. Если кто-то вознамерится устроить разборки, это не просто нарушение правил, это расценивается как оскорбление императора. А это куда опаснее, чем сунуть голову в пасть льва и куснуть зверя за язык.

Император считается кем-то вроде почетного командующего Стальным дворцом. И ему там аристократические склоки не нужны. За века существования учебного заведения сформирован свод правил и порядков, способствующих поддержанию мира.

Например, каждый учащийся обязан выбрать себе псевдоним, никоим образом не намекающий на происхождение. И обязуется не раскрывать настоящее имя до последнего дня. Сомневаюсь, что это работает со стопроцентной гарантией, но понятно, что в теории такое правило позволяет не демонстрировать вражду тем семьям, которые традиционно друг дружку не переваривают. Дополнительный плюс – неблагородные ничем не отличаются от благородных, чем устраняется почва для снобизма.

Как это работает на практике, я, увы, представляю слабо. Информации по этому вопросу от матери практически не досталось, а книги – это мертвый текст, а не живая реальность. Авторы могут искажать и приукрашивать реальность либо описывать давно устаревшие моменты.

В общем, я об этом заведении выведал далеко не все, но достаточно, чтобы осмелиться предпринять попытку. После того как мне удалось столь неожиданно удачно попасть на территорию Жизни, приобщиться к Стихиям хочется намного сильнее.

Это позволит стать «полным кавалером» всех реально действующих в Роке сил. Прочие высшие проявления – на уровне мифов или откровенно недоступны. По крайней мере, такова информация, которую удалось раздобыть.

Но, если говорить прямо, Стихия – ерунда. Да, за счет ее я могу усилиться, но не сказать, что это поставит меня на другой уровень. Только ради ее атрибутов и навыков я бы вряд ли отважился на такую наглость, как путешествие к центру империи, где у моего клана хватает явных врагов.

Я уж промолчу про неявных, из-за которых два года назад Кроу потеряли главу рода и последнюю усадьбу. Почти не сомневаюсь, что как все дороги ведут в Рим, так и нити всех здешних заговоров тянутся к столице.

Итак, наконец я именно в этом гадючнике. И пусть эта часть плана изначально казалась фантастически сложной, но мне это удалось. Однако почивать на лаврах рановато. Дальше предстоит второй этап – добраться до Стального дворца и доказать, что я имею право на обучение, а не мошенник залетный.

Одно «но» – в столь ранний час никто меня там не ждет. Однако это даже к лучшему.

Я переборол желание отдохнуть до обеда в какой-нибудь скромной гостинице при круглосуточной таверне или даже в фешенебельном заведении для серьезной публики. Перебьюсь, в моем возрасте можно спать через день, и ничего катастрофического от этого не случится.

А уж после прохождения испытания Первохрама потребность в ночном отдыхе почти отключилась. Если не повышать параметры и не истязать себя до полного опустошения тренировками, достаточно пару раз в неделю полноценно отсыпаться да дремать время от времени.

Удобно.

Пришлось бесцельно побродить по пустынным улицам, пока не наткнулся на словоохотливого ночного сторожа. Он подсказал мне хорошую, по его мнению, конюшню. Не из дешевых, их я посмотрел сразу за воротами и с ходу забраковал.

Аристократ, если себя уважает, ни за что не оставит свою лошадь в такой клоаке. А аристократ из старой семьи, к коим я отношусь, по статусу обязан уважать себя, ни в чем и никогда не давая слабину.

Лошадь мне теперь особо не нужна. Можно продать, и одной обузой меньше станет. Но кто знает, не понадобится ли она мне внезапно в период обучения? Так что на всякий случай придержу.

Пока решал вопрос с конюшней, рассвело. Вот так и время убил, и пристроил понравившуюся лошадку. Не обманул продавец, своих денег она стоила. Никаких проблем за все время не доставила, умное, послушное, выносливое и не слишком пугливое животное. Правильно сделал, что не продал. Благо содержание стоит не так уж дорого, несмотря на приличное место, что бросалось в глаза с первого взгляда даже без уверений ночного сторожа.

Да и мне ли волноваться из-за денег?

Дальше отправился пешком. Поклажа минимальная, дури в ногах хватает. Не видел смысла искать стоянку для рикш или экипажей подороже. Да и где их искать в столь ранний час?

Правда, в голове начали копошиться мысли, о которых до сих пор не задумывался. А пристало ли благородному юноше приходить к Стальному дворцу Алого Стекла на своих двоих?

Вот этот момент совершенно упустил из виду. В книгах про такие мелочи ни слова не упоминалось.

Ну да ладно, вот сейчас все и узнаю.

Глава 2

Стальной дворец Алого Стекла

Экипаж все же пришлось взять. Дело в том, что планировка города Нами, с которой мне удалось заранее ознакомиться по книгам и атласам, значительно отличалась от того, с чем я столкнулся в действительности. Здесь не Земля, здесь с улицами и нумерацией домов повсеместная путаница. Плюс художники во всех мирах одинаковые, вот и эти рисовали по известному принципу «я так вижу».

В итоге слегка заблудился, но при этом случайно вышел к площади, где располагалась стоянка тех самых экипажей, к услугам которых изначально прибегать не намеревался. И, несмотря на рассветный час, некоторые извозчики уже приступили к работе.

Выбрав самого приличного на вид, скомандовал везти к Стальному дворцу. И на этом общение завершилось: в отличие от земных таксистов, местный оказался несловоохотливым.

Возможно, он и не прочь высказать все наболевшее, однако сословная разница на язык давит. Ведь представляться необязательно – опознать аристократа в пассажире несложно. Есть примечательные мелочи в прическе, одежде и манере подавать себя, которые многое говорят даже не самым наблюдательным людям. Я ведь больше десяти лет воспитывался женщиной из древнейшей семьи Равы. Это серьезно, такая даже паралитика быстро научит выглядеть благородным.

А я пусть и не был живчиком, но и к паралитикам не относился.

Поездка затянулась. Столица – город большой и густонаселенный, здесь, несмотря на отсутствие автомобилей и раннее утро, можно угодить в пробку. Опытный извозчик огибал рынки, куда торопились торгаши, и избегал прочих мест, где в такое время случаются заторы. Плюс пришлось сделать объезд вокруг центра, почти целиком занятого Императорским кварталом. Туда не всех и не всегда допускали, а уж обычные экипажи – почти никогда.

Стальной дворец и сам занимал отдельный квартал немаленькой площади. Когда-то на этом месте располагался отдельный бастион, вынесенный за городские укрепления для контроля одной из нескольких стратегически важных высот. С нее полагалось эффективно обстреливать войска противника, если те полезут на штурм. Прямо вдоль стен можно снаряды запускать, уничтожая осадную технику и живую силу, которая будет там толпиться.

Город разрастался и в какой-то момент поглотил эту почти самостоятельную цитадель. Укрепления частично разобрали, частично сохранили, а внутри все обустроили по-новому, устроив элитарное учебное заведение.

Однако былое назначение этой территории выдавало себя с первого взгляда. Трудно не догадаться, что здесь располагалось изначально, когда видишь каменную крепостную стену, вздымающуюся метров на двенадцать. Некоторые башни тоже сохранились. Круглые и невысокие, зато широченные. На их плоских площадках когда-то располагались стационарные баллисты, способные метко зашвырнуть тяжеленный снаряд на сотни метров, а то и за километр-другой. Осадная инженерия этого мира даже в глазах такого дилетанта, как я, смотрелась на порядок серьезнее, чем земная.

Солидные крепостные ворота дополняли комплект, но все же выглядели не столь монументально и архаично, как каменные укрепления. Створки явно современные, богато украшенные и ажурные, защитой пожертвовали в угоду красоте. Чересчур легкие, такие даже самому простому тарану на один зуб.

Перед воротами наблюдалось оживление. Работники устанавливали массивный стол, перед ним расстилали широкую красную дорожку. Похоже на то, что именно здесь должны встречать кандидатов в ученики, но пока что не все к этому готово.

Оглядевшись, я не заметил, чтобы в сторонке жались молодые люди моего возраста. Значит, я прибыл первым.

Да уж, теперь мне светит репутация торопыги.

Будь экипаж закрытым, можно было скомандовать извозчику везти дальше. Например, сделать пару кругов вокруг Императорского квартала, посмотреть на тамошние достопримечательности, пока здесь не появятся новые кандидаты.

Но нет, благородному так вести себя нельзя. Вдруг заметят? Какой удар по репутации. Тут даже закрытость повозки – не гарантия того, что меня не рассмотрят во всех подробностях. Кто знает, какие навыки развиты у группы важного вида людей, которые что-то обсуждают, стоя сбоку от ворот. Очень похоже, что это «комитет по встрече», дожидается, когда же подготовят рабочее место.

Нет, ехать дальше никак нельзя. В таком деле лучше прослыть торопыгой, чем застенчивым.

Застенчивый аристократ – тот еще нонсенс. Высшее сословие ничем не смутить.

На то оно и высшее.

Отпустив извозчика, я перекинул за спину увесистый заплечный мешок в связке с оружейным вьюком и с самым невозмутимым видом направился к воротам. Прошел по краю расстеленной дорожки, обогнул стол, краем глаза глядя, как работники спешно расставляют за ним кресла и косятся на меня с недоумением. Но никто ни слова не произнес.

Я даже начал надеяться, что так и пройду в ворота. Никто не окликнет, не попробует остановить.

Зря, конечно, надеялся.

Наивный провинциальный юноша, что с меня взять.

Один из богато разодетых мужчин, стоявший в кругу с прочими похожими на него, повернул голову. Тоже с недоумением посмотрел, после чего резко отвернулся и сказал нечто такое, отчего на меня уставились все остальные.

Пройти мимо пятерки явно не последних здесь людей, которые дружно таращатся на тебя, – это как-то невежливо. Но и лебезить тоже нельзя.

Не по-аристократически.

Приблизившись, я остановился и, не изобразив даже намека на поклон, заговорил:

– Доброго вам утра, уважаемые. Я пришел сюда, чтобы стать учеником школы Стального дворца Алого Стекла. Но я не вижу на входе тех, кто заведует приемом. Не могли бы вы подсказать, где я могу их найти?

Все пятеро так и таращились молча. Секунда прошла. Пять. Десять.

Это начинало напрягать, но я продолжал стоять, изображая из себя воплощение невозмутимости.

Один – седой до последнего волоска, болезненно-худой мужчина с непомерно круглым для такого телосложения лицом – наконец даже не поклонился, а едва кивнул:

– И вам доброе утро, господин.

Затем, глядя как бы сквозь меня, отстраненно произнес:

– На молодом господине печать Первохрама. Высшая печать.

Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться понимающе, но при этом с превосходством.

Не зря затеял ту нервную эпопею с Хлонассисом. Теперь любой, кто может видеть некоторые вещи, с ходу определит, что я не просто храм посещал, я был допущен к высшему испытанию. Все действующие Первохрамы Арсы находятся под контролем старых семейств. Церковники там, как говорится, царствуют, но не правят. Ни младшая аристократия, ни тем более зажиточные люди неблагородных кровей не подпускаются к ключам силы высоких порядков. Все открыто только для своих, за этим следят строжайше.

Получить такой ключ за пределами Арсы возможно. Но это будет своего рода иной кластер храмов, не связанных с империей и зависимыми от нее территориями. Печать там отличается, это моментально срисуют. Также считается, что подделка такой отметки невозможна. Разве что в глупых легендах можно о подобном услышать.

То есть носитель высшей печати обладает своего рода паспортом, потерять который невозможно, а фальшивок не существует.

Я, разумеется, прикрыл себя не самым простым амулетом, искажающим вид на мой ПОРЯДОК. Вещица не из уникальных, но весьма дорогая и предоставляет качественную маскировку. Однако Стальной дворец – это не придорожная закусочная с залежалыми пирожками, это высшее учебное заведение Равы. Естественно, кандидатов в ученики здесь проверяют не первые попавшиеся личности, а спецы своего дела. Этот седой мужчина с кругом сыра вместо головы прекрасно рассмотрел мои атрибуты и многое другое. Отметка Первохрама и вовсе сразу в глаза должна бросаться, как ее ни прячь.

Есть риск, что это не просто мастер, а всем мастерам мастер. На уровне настоящей легенды. Такой, в теории, способен разглядеть то, что я прячу на самом деле, а не просто делаю вид. То есть поймет, что мой ПОРЯДОК выглядит крайне странно, да и сам я весьма мутный. Маловероятно так нарваться, но шанс есть. Я даже к этому готов.

Ну а что тут такого? Необычные цифры и отметка не просто Первохрама Арсы, а Первохрама потерянного – это не преступление.

Но даже при такой невероятной наблюдательности в моей отметке испытания он не увидит ничего опасно-подозрительного. Пусть тот Первохрам, который я посетил, считается утерянным – это ничего не значит. Его печать ничем не отличается от печатей тех храмов, где открывает круги силы вся древняя аристократия Равы. Некоторые закрытые параметры печати – да, способны пролить свет на нежелательную информацию. Но, насколько мне известно, посторонним получить к ним доступ или невозможно, или можно лишь с превеликими хитростями и сложностями.

Да, засветиться здесь риск всегда есть, не угадаешь. Однако именно в этом случае шансы либо нулевые, лишь немногим выше.

Так что я в ответ кивнул с самым честным видом:

– Да, высшая печать. Но я спросил не это.

– Простите, – снова изобразил поклон седой. – Мы не ожидали никого увидеть в столь ранний час. Первые претенденты обычно появляются значительно позже.

Я пожал плечами:

– Прием начинается утром, рассвело почти час назад. Я что-то делаю не так?

– Нет, все так, – ответил непомерно толстый мужчина, стоявший правее от седого. – Я мастер Брасс, в этом году я отвечаю за работу с претендентами. А вы, как я понял, претендент. Могу я поинтересоваться, как вас зовут?

– Чак из семьи Норрис.

В глазах толстяка ничего не промелькнуло. Смотрел на меня, как сытая рыба смотрит на дохлого червяка:

– Чак из семьи Норрис, вам известны требования к претендентам?

– Чтить императора; уважать Стальной дворец Алого Стекла; быть ненамного младше пятнадцати и не сильно старше семнадцати лет; уметь читать и считать; быть минимум бетой начиная с четвертой ступени просвещения и альфой с двенадцатой ступени; всего ступеней не должно быть меньше четырнадцати; надо относиться к уважаемой семье и не срамить ее честь; также надо преподнести ритуальное пожертвование для передачи в имперскую казну; обязаться соблюдать законы и правила во время обучения; иметь при себе личный меч.

– Прекрасно, Чак. Не каждый претендент способен без ошибок огласить весь перечень. Даже странно, что впервые вас вижу. Обычно так выражаются те, кто уже пытался пройти обучение. Прошу прощения, что мы вынуждены встретить вас вот так, неподготовленными. Действительно ранний час. Но вы правы, утро уже наступило. Итак, если не возражаете, пройдемся по озвученному вами списку?

– Не возражаю.

– Чтите ли вы императора, Чак из семьи Норрис?

– Император велик, чтить его – это честь, а для моей семьи честь – это смысл жизни.

– Готовы ли вы уважать Стальной дворец Алого Стекла?

– Это самое уважаемое учебное заведение великой Равийской империи. Не уважать его невозможно.

– Господин Чак, просто скажите «да» или «нет».

– Да.

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать.

– Вам известно, что возраст можно легко установить?

– Да.

– И вы все равно настаиваете, что вам шестнадцать?

– Да.

– Прекрасно. Прочтите надпись над воротами.

– «Вошедший сюда становится равным среди равных. Никого нет выше, и никого нет под тобой. Помни это всегда».

– Отлично, читать вы умеете хорошо. А как насчет считать? Сколько получится, если взять восемь раз по семь?

– Пятьдесят шесть.

– А если еще прибавить дюжину?

– Шестьдесят восемь.

– Хорошо. – Толстяк повернулся к седому: – Мастер Данс, вы не могли бы поточнее описать первые ступени ПОРЯДКА претендента?

– Разумеется, мастер Брасс. Господин Чак использует искажающий амулет прямого действия. Амулет показывает, что он рожден бетой и приличные для беты показатели у него начинаются с четвертой ступени. До альфы он дорос на девятой. Это при начальных для альф пятнадцати атрибутах. Всего у него шестнадцать ступеней, на последней открыто семнадцать атрибутов.

– А что у него скрыто под амулетом? – спросил Брасс.

– Трудно сказать… – неуверенно ответил седой.

– Мастер Данс, неужели в этом деле для вас остались какие-то сложности? – удивился толстяк. – Вы полагаете, что господин Чак вводит нас в заблуждение?

– Вся наша жизнь – это набор сложностей. Не стану и дальше разводить философию, просто поверьте моему богатому опыту: господин Чак не так прост, каким кажется на первый взгляд, но при этом он не пытается создать видимость, что у него больше атрибутов, чем есть на самом деле. Почти не пытается. Только не спрашивайте, что значит мое «почти». Считайте, что у меня проснулись старческие предчувствия. Есть подозрения, что у этого юноши может оказаться скрытый сюрприз. – Мастер поклонился мне: – Простите за такие слова, господин Чак. Я никоим образом не пытаюсь выказать неуважение. У нас здесь заведено говорить так, как есть.

– Так что у него под амулетом? – нетерпеливо спросил Брасс. – Без пустых подозрений, просто говорите как есть.

– Под амулетом картина заметно иная, она совпадает с искажением лишь в том, что он урожденный бета, – ответил Данс. – С первой ступени открыты четыре вида атрибутов при неплохом наполнении. С шестой ступени он альфа с пятнадцатью атрибутами, наполнение близко к максимуму почти по всем и максимально на некоторых. Всего у него двадцать одна ступень просвещения, на последней открыто двадцать атрибутов также при высоком наполнении. Ручаюсь, что у него их не меньше, как бы он ни пытался исказить действительную картину. Такое от меня спрятать, в теории, можно, но прячущий при этом должен обладать куда большими параметрами. То есть я гарантирую, что господин Чак не преувеличивает свои параметры. Следовательно, он более чем соответствует требованиям школы по атрибутам и ступеням.

Выслушивая, как «мастерски» разоблачают мою маскировку, я едва сдерживался, чтобы не ухмыльнуться с предельно довольным видом.

Но да, разоблачили прилюдно, не поспоришь. Вот только увидели именно то, что я изначально выстроил. Не истинную картину, а запутанную обманку. Научился этому фокусу, получив коллекцию бонусов от Первохрама.

Конечно, были опасения, что найдется кто-то, способный добраться до настоящих цифр. Но сейчас опасаться нечего. Даже если местный спец что-то действительно заподозрит, при таком поверхностном осмотре истина для него закрыта на все сто.

– Благодарю вас, мастер Данс, – кивнул толстяк. – Это все, что мне хотелось услышать. – Вновь повернулся ко мне: – Господин Чак, на вас особая печать Первохрама, поэтому вопрос о семье неуместен, мы все ее уважаем. Также не стану ничего спрашивать о мече, раз он у вас на виду. Должен сказать, что ваше оружие кажется мне проблемным, но нельзя не признать, что это полноценное и благородное оружие. Ответьте, вы обязуетесь соблюдать законы Равийской империи на весь период обучения?

– Да.

– Обязуетесь соблюдать правила Стального дворца Алого Стекла?

– Конечно. Если меня с ними ознакомят.

– Прекрасно. Остается вопрос ритуального пожертвования. Вам известно, что следует сделать?

Кивнув, я небрежно вытащил невеликий кошель и протянул Брассу:

– Если не ошибаюсь, это именно то, что требуется.

Заглянув в мешочек, толстяк тоже кивнул:

– Да, именно эти безделицы по традиции приносят все претенденты.

Что?! Безделицы?! Да эта жирная туша полностью зажралась. Одна малая мощь атрибутов, два малых средоточия энергии мага, три малых средоточия энергии бойца, четыре малой первородной сути и пять малых универсальных общих состояний. Этот мешочек лишь на вид скромный, на деле в нем скрыто состояние, которое не всякая аристократическая семья способна собрать. Да, для кланов, на которых держится империя, – ерундовые траты. Но сколько таких кланов? Их минимум на пару нолей меньше, чем семеек, подобных Данто.

К тому же некоторые из трофеев настолько особенные, что доступ к ним получить вряд ли возможно даже при наличии множества мешков с монетами.

Некоторые вещи в этом мире чертовски трудно достать за деньги.

Цифры пожертвования символизируют минимально возможное распределение атрибутов альфы и показывают сложность их получения. Универсальные общие состояния – трофеи, повышающие любое состояние независимо от силы, за которой оно закреплено. Весьма желанная добыча, но не сказать, что заполучить ее невозможно. При наличии финансов есть шансы достаточно быстро собрать пять штук в открытой торговле. Да – дороговато, да – не часто в продаже оказываются, но не надо иметь серьезные связи и высокое положение, достаточно крупной суммы и терпения.

Малая первородная суть – уже посложнее. Добывается она, как правило, из созданий, заметно затронутых Хаосом. И шанс выпадения невелик. Спрос, наоборот, колоссальный. Создание новых артефактов без таких трофеев, мягко говоря, значительно затруднено. Серьезные кланы всеми способами пытаются собрать их как можно больше для своих лучших ремесленников-шудр (а то и благородных мастеров). Найти такой товар в открытой торговле – почти фантастика. Мол, вроде как случается такое, но на уровне баек.

Средоточия энергии бойца и мага – тоже вопрос к Хаосу. И тоже редкость. И тоже требуется всем, но уже не ремесленникам-артефакторам, а воинам и магам. С этими трофеями значительно повышаются их возможности в деле применения сильных навыков. Встретить в открытой торговле – еще бо́льшая фантастика.

Ну и вишенка на торте – малая мощь атрибута. С помощью этой вещицы можно на единичку поднять любой последний открытый атрибут. То есть в том случае, когда наполнение на нем выпало в сорок девять, этого достаточно, чтобы довести до первого стандартного максимума – пятидесяти.

И даже больше того, можно выйти за границы стандарта. Да-да, с такими трофеями ничто (кроме второго максимума) не мешает идти дальше. Таким образом, мощь способна удваивать наполнения, если вовремя ее использовать.

Все такой возможности рады. Абсолютно все. Ведь этот невзрачный предмет не просто недочеты открытия атрибута исправляет, он расширяет его возможности вдвое. Разумеется, эффективно работает это лишь при доступе к большому количеству трофеев от Хаоса.

А с доступом к ним все сложно. Дело в том, что в открытой продаже этот товар не появляется. Даже я, наведя справки, побоялся выставлять его через Мелконога. Слишком заметно, это все равно, что, будучи неизвестным торговцем или производителем, пытаться торговать на Земле бриллиантами размером с кирпич.

Если не больше.

Мало того, этот товар является своего рода особой валютой древних семей. Например, с его помощью полагается приносить извинения императору, если в этом возникнет необходимость. Или сглаживать разного рода разногласия между кланами.

Факт обладания таким предметом в тысячу раз лучше любых бумаг и заверений докажет, что ты не просто человек с улицы, ты дорого стоишь. То есть при некоторой внешней демократичности Стального дворца требование преподнести малую мощь атрибутов надежно отсекает не только простолюдинов, но и младшую аристократию. Средняя, возможно, в редких случаях способна позволить себе потратить добытый трофей на такое. В очень редких случаях очень богатое неблагородное семейство тоже способно его заполучить. Ведь в теории даже для рядовых охотников это доступная добыча. Допустим, дико повезло при убийстве слабенькой твари Хаоса вроде того же чика.

Мне они вообще сыпались ведрами раньше. Да и сейчас добывать могу немало. Спасибо Мере порядка, дает солидную прибавку даже на двадцать первой ступени.

Но вот для обычных аборигенов это та еще проблема. И, если уж повезло, все знают, что с мощью атрибутов надо не в лавку скупщика идти, а прямиком к аристократам.

Причем не к каким попало, а к тем, которые близки к вершине.

Я даже приблизительно не представляю, сколько стоит мощь. Но уж точно не стал бы называть ее безделицей. Да и все прочее тоже не мусор.

Далеко не мусор.

Да, спорить тут не о чем, толстяк однозначно зажрался. По роже видно, всерьез считает, что я ему пустяк преподнес.

Продолжает вещать в том же духе:

– Ну что же, господин Чак. Все условности соблюдены. Поздравляю, вы достойны стать учеником Стального дворца Алого Стекла. Вам остается выразить вслух желание пройти обучение, после чего вас проведут в вашу комнату.

– А как же правила? – напомнил я.

– Какие правила? – делано удивился Брасс.

Ну да, явно притворяется. Не мог он такое забыть.

Но не будешь же уличать мастера в лукавстве?

Пришлось напомнить:

– Правила Стального дворца Алого Стекла. Меня с ними не ознакомили.

– Ах да. Простите, господин Чак. Правил у нас немало, и некоторые находят их чрезмерно запутанными. Поэтому оглашать все нет смысла, проще ознакомиться с ними по ходу дела. Только учтите, что незнание правил не освобождает от ответственности. Так что с осторожностью совершайте те поступки, в правомерности которых не уверены. Руководствуйтесь здравым смыслом, и все будет хорошо.

– Что, даже краткого списка правил не покажете? Я ведь прямо сейчас могу что-нибудь нарушить. Хотя бы намек хотелось бы услышать, ведь надо знать, с чего здесь полагается начинать, – сказал я, удивляясь странности порядков, про которые услышал впервые.

Похоже, книги многое упускают.

– Господин Чак, ваше стремление приобщиться к правилам нашей великой школы похвально. Не все проявляют такую внимательность к деталям и упорство в поиске ответов. Многое из наших правил вы узнаете очень скоро, при первом общем сборе. Но некоторые вещи я вам поясню сразу. Первое: все, к чему вы привыкли, придется оставить здесь. Там, за воротами, все ученики равны. Абсолютно все и во всем. Это касается в том числе и уважительного отношения. Так принято, и на это есть причины. Вы меня поняли?

– То есть к неблагородным у вас обращаются так же, как и к благородным? – ответил я вопросом на вопрос.

– Вы все равны, господин Чак. Даже слово «господин» там, за воротами, необязательно. Как и прочие обращения. Простота может существенно облегчить ваше пребывание в нашей школе. Ученики для школы равноценны, и все мастера обращаются к ним исключительно по имени и строго на «ты». Обращение к мастерам со стороны учеников только на «вы». И не забывать говорить «мастер». Уточню, что слово «господин» за этими стенами не запрещается, однако по нашим правилам хорошего тона оно применимо лишь в отношении тех, кто не присутствует при разговоре. Даже если нас удостоит своим посещением представитель императорской семьи, это почти ничего не изменит. Даже к самому императору полагается обращаться коротко – «император» либо «великий император». Излишества в этих стенах не требуются. Что касается жестов, то кланяются у нас только слуги, и еще это может практиковаться среди учеников перед некоторыми поединками. Остальным в отдельных случаях дозволяется лишь минимально изобразить поклон в знак уважения либо понимания. Слово любого мастера – закон. Требовать что-либо у мастера запрещается. За любое нарушение ученики рискуют получить отрицательный балл, что понизит их позицию в общешкольном рейтинге. Поначалу вам может показаться, что позиция мало на что влияет, но впоследствии вы поймете, что для стремящихся к успеху ничего важнее ее здесь нет. За поощрение можно получать положительные баллы, но, поверьте, господин Чак, приобрести баллы в стократ сложнее, чем потерять. Сделав шаг за ворота, вы, возможно, заработаете их в первый и единственный раз. Вам сразу начислят сто, это начальный набор, он у всех одинаковый, ведь между вами различий для нас нет. Это то, что у нас называется рейтинг-ноль. Дальше уже от ваших успехов зависит, станет он уменьшаться или пойдет в плюс. Вас приведут к вашей личной доске учета, где вы своей рукой напишете цифру сто. Если напишете правильно и качественно, получите еще один балл поощрения, что в сумме составит сто один. Если не напишете или почерк окажется неряшливым, что нередко случается с теми, кто хорошо и быстро считает устно, получите отрицательный балл. В таком случае всего их окажется девяносто девять, и это будет вашим первым уроком. Вторым уроком станет запись к мастеру каллиграфии, которого вам придется посещать в свободное от стандартного обучения время. И не сомневайтесь, что времени этого у вас будет немного. Пока у вас есть баллы, ваше обучение продолжается. Как только их количество снизится до нуля, вас попросят покинуть Стальной дворец Алого Стекла. А теперь подтвердите свое желание обучаться у лучших мастеров Равийской империи, или мы будем вынуждены с вами попрощаться. И да, прямо с этого момента старайтесь обходиться минимальным количеством слов. У нас здесь своего рода битва за ваши умы, следовательно, ценится краткость речи, а не красота излишних эпитетов. Считайте, что с этого момента каждый миг бесценен, и тратить его на лишние слова преступно. Выпускники школы славятся лаконичностью, это особая черта, их объединяющая. Ну так что скажете, Чак из семьи Норрис?

Я чуть призадумался, не торопясь с ответом. Намек на то, что традиционно-пафосная манера речи здесь не приветствуется, заставил отказаться от ранее приготовленной заготовки.

Уже подобрав новые слова, я открыл было рот, но осекся. Все собравшиеся начали бросать очень уж странные взгляды за мою спину, а один из мастеров требовательно взмахнул рукой, после чего несколько вооруженных алебардами и копьями охранников резко напряглись. Да и звук какой-то необычный послышался, будто по брусчатке волокут что-то металлическое.

Отворачиваться от тех, с кем общаешься, не очень-то прилично. А нам, благороднейшим аристократам, о приличиях забывать не подобает. Однако обстоятельства таковы, что игнорировать происходящее тоже нельзя.

Пришлось обернуться.

К столу приближался… нет, все же приближалась – очень непросто с первого взгляда определить пол виновницы переполоха, не говоря уже о прочих приметах. Лишь спустя несколько секунд я смог точно сказать, что да, это именно девушка. Или, точнее, девочка. Подросток приблизительно моих лет с выразительно-зелеными глазами, притягивающими взгляд и однозначно намекающими на благородное происхождение.

Ибо дело тут не только в неестественно насыщенном, будто искрящемся цвете глаз, но и в их выражении. Простолюдин так не смотрит. Простолюдин во всем старается выглядеть проще. Его этому сама жизнь с момента рождения приучает.

Глаза я отметил не просто как ярчайшую черту облика, а потому что все прочее описать та еще задача. Незнакомка выглядела так, будто на нее только что выплеснули ведро крови. Лицо залито, одежда изгваздана, волосы слиплись и топорщились беспорядочно, образовав прическу «разрушенное воронье гнездо».

Также заметно, что со здоровьем у девочки не все хорошо. Даже не хромает, а скорее волочит ногу, на боку одежда разрезана, и понятно, что при этом пострадала не только ткань, коже и мясу тоже хорошо досталось. Однако непохоже, что кровь исключительно из этой раны. Слишком уж ее много, да и как она в таких количествах могла попасть на голову?

Это что, голове тоже досталось, но под волосами незаметно? Да, не исключен и такой вариант, но я на него самую мелкую монету ставить побоюсь.

Скорее все дело в окровавленных мечах, которые девчонка тащила в обеих руках. Да-да, именно тащила. Непонятно, что с ней стряслось, но по всему заметно, что силенок осталось немного, держать оружие сложно. Бредет, волоча подраненную ногу и раскачиваясь нездорово, будто зомби. Лишь глаза выдают, что жизни в потрепанном теле достаточно, чтобы задать трепку любому, кто в этом усомнится.

Такими глазами на меня смотрела лесная кошка, пострадавшая в схватке с неведомым хищником Чащобы. Животное красивое и редкое, да и на глаза не любит попадаться, повстречать ее непросто. Но к этому стремятся все хорошие охотники, потому как добычей, помимо всего прочего, может стать качественная шкура с прекрасным мехом. Спрос на них у северян высокий.

С той кошкой я разошелся мирно. Она ко мне не полезла, а я не горел желанием узнать на практике, так ли уж она опасна, как говорят ее глаза.

Пока все эти мысли и воспоминания проносились в моем сознании, события на месте не стояли. Несколько стражников ловко обежали девочку с двух сторон, выставив за ее спиной двойной заслон. Причем одна шеренга смотрела ей в спину, другая, наоборот, уставилась в сторону узкого переулка, из которого она показалась. И те и другие оружие держали на изготовку.

Не обращая внимания на серьезную суету вокруг, девочка приблизилась к группе мастеров. Остановилась, отбросила короткий, хищно изогнутый неблагородный меч – похож на разновидность батто, традиционного оружия наемников и убийц. Затем небрежно отсалютовала вторым – прямым обоюдоострым клинком Арды. Почти точь-в-точь как мой. И наконец нарушила всеобщее молчание:

– Я пришла, чтобы учиться в вашей школе. Вот мой меч. Задавайте свои вопросы.

Мастера переглянулись, и Брасс, вновь уставившись на меня, спросил:

– Ну так что? Вы подтверждаете желание пройти обучение? Мы ведь так и не получили ответ.

– Да, – кивнул я.

– Отлично. Дорран, проводи, будь добр, первого ученика этого сезона. А мы займемся новой претенденткой.

Глава 3

Первый сосед

Бытовые вопросы в попавших в мои руки книгах либо вообще не освещались, либо освещались поверхностно и далеко не полностью. Из куцых обмолвок я вынес в том числе и то, что ученики не живут поодиночке. Поэтому, переступив через порог, удивился разве что количеству коек.

Целых пять штук. Да, помещение немаленькое, сюда и два десятка можно запихнуть, но даже при столь солидных просторах полдесятка – многовато для такого случая. Попахивает казармой, а не обителью представителей самых уважаемых семейств Равы.

Ну да ладно, могло быть и хуже. Да и не такой уж я индивидуалист, как-нибудь четверых соседей стерплю.

Также в комнате располагался здоровенный стол в окружении неудобных на вид стульев, коих тоже оказалось пять. Остальные предметы обстановки не выделялись размерами и ютились у стен да по углам.

Койку назначать не стали. Слуга молча привел к двери, поклонился и оставил меня в одиночестве. Даже дверь за собой прикрыл. И если на этот счет нет какого-нибудь жестокого правила, созданного для штрафования тех торопыг, которые прибывают первыми, у меня есть возможность выбрать лучшее место.

Долго раздумывать не пришлось, потому что с порога в глаза бросился, бесспорно, самый привлекательный вариант. Расположение тут простое: по две койки в линию у боковых стен и одна у единственного окна. Причем она стоит не строго под ним, а сбоку, почти в углу, дабы лежащий не страдал из-за сквозняков. Получается, всякий входящий прекрасно видит ближайших спящих учеников, но вдали свет, льющийся из тонкого слюдяного стекла, мешает с такой же легкостью разглядывать меня. Плюс угол высокой спинки последней в ряду койки и стол по центру частично скрывают мое месторасположение.

Да, бесспорно, лучший вариант.

Помимо койки каждому ученику полагалась прикроватная тумбочка, оружейная стойка, шкаф и запирающийся на ключ сундук. Замок самый примитивный, не требуется обладать хитрыми навыками, чтобы справиться с таким менее чем за минуту. Не более чем символический запор. Однако мне с моими скрытыми вместилищами о сохранности самого ценного имущества беспокоиться не приходится.

Первым делом отправил на стойку меч из Первохрама, затем туда же последовали кинжал, дорогой лук, купленный по пути к столице, и сдвоенный колчан с разными видами стрел. Туда же пристроил доспехи, тоже из Первохрама. Их починил доверенный ремесленник мастера Тао, поднявшийся к нам на гору в последние дни обучения. Весьма вовремя в гости наведался. Кольчуга теперь не выглядела новенькой, но и не тянула на имущество человека, недавно прошедшего через ожесточенное сражение.

Некоторые намеки на детали биографии приходится скрывать. Они могут вызвать нежелательный интерес к моей личности.

Покончив с остальными вещами, я замер, не зная, чем заняться дальше. Кое-какие детали, примеченные по пути, и обмолвки от «комитета по встрече», подсказывали, что покидать жилой корпус ради обследования территории в данный момент нежелательно. Понятия не имею, что тут за порядки, нарываться на штрафные баллы не хочется.

Достаточно того, что у меня уже в запасе не сотня, а девяносто девять. Да-да, «тест на каллиграфию» я провалил. Старался изо всех сил и, на мой взгляд, справился с несложной задачей прекрасно. Однако не угадал – единицу сняли.

Проклятые книги! Об этом испытании в них ни слова, ни намека. Знал бы, открыл навык «каллиграфии» заранее и потренировался. Он пассивный и простой, вроде банальной «железной кожи». Стартовые трофеи на него имеются, они мне два года частенько сыпались, когда начинал что-нибудь писать, да и в других ситуациях перепадали. Но всегда считал, что лучше приберечь место для чего-нибудь полезного.

Я ошибся. И эта ошибка стоила мне балла.

Мелочь, но неприятно.

Итак, выходить нежелательно. Но чем же тогда заняться?

Вспомнив, что ночь не спал, да и в предыдущие не сказать, что полноценно отдыхал, я решил это наверстать. Да-да, самый первый день пребывания в Стальном дворце начал с того, что испытал удобство койки.

И сразу понял, что с удобствами тут не очень. Тонкая простынка на досках, обитых почти таким же тонким войлоком, а поверх нее разложено отнюдь не пышное одеяло. Тут странный микроклимат, несмотря на южное лето, здесь за толстыми каменными стенами ощутимо прохладно. Ночью температура упадет еще ниже, так и до холода недалеко. Мне, привычному к лишениям лесовику, это не страшно, а вот более изнеженным ученикам придется несладко.

Совесть моя чиста, поэтому задремал тут же, а там и отключился. Даже сон начал сниться, как я вывел цифру «сто» столь красиво, что сам изумился. Мастер-каллиграф, приглядывавший за процессом, так восхитился моим почерком, что добавил не один, а два балла, после чего попросил написать «сто два». Я, естественно, написал это не менее прекрасно, за что получил аналогично рекордную прибавку.

На этом, естественно, не остановился, баллы так и сыпались попарно раз в минуту. Вскоре их набралось столько, что, даже задуши я у всех на виду мастера-каллиграфа и станцуй голым на его трупе, до нуля вряд ли снимут. Что-то обязательно должно остаться.

И вот, когда счет пошел уже за девятую сотню, дверь распахнулась.

Сон лесовика чуток. Я тут же пробудился, но вскакивать не торопился. Тот, кто заглянул в комнату, успел увидеть, чем я занимаюсь: не так уж качественно скрыта койка. Неплохой вариант сделать вид, что меня из пушки не поднимешь, а это считается верной приметой наличия чистой совести.

Чем чище совесть, тем ты менее интересная мишень для любопытных.

А мне нельзя быть мишенью.

Расслышав удаляющиеся шаги, я уловил в них знакомые нотки. Похоже, по коридору уходит тот самый слуга, который меня сюда привел. Также уши уловили звук дыхания, выдающий присутствие еще одного человека. И он находится где-то в районе дверей.

Все понятно – первый сосед пожаловал.

Вскакивать с приветствиями я не торопился, лишь чуть-чуть повернул голову, имитируя движение во сне. Еле-еле приоткрыл глаз, уставившись на оружейную стойку. Меч я не просто на нее повесил, я перед этим чуть вытащил его из ножен, зафиксировав в продуманном положении. Несколько сантиметров полированной стали превратились в зеркало, направленное под правильным углом. Если посмотреть на него под нужным ракурсом, зоркий глаз способен увидеть то, что происходит у дверей.

По счастливому стечению обстоятельств я как раз один из обладателей острого зрения и потому легко разглядел фигурку первого соседа. Качество картинки оставляет желать лучшего, детали не понять, но сложилось впечатление, что человек столь же молод, как и я, но в отличие от меня откровенно растерян, явно не уверен в себе. Вообще не шевелится, будто не понимает, что ему предпринимать дальше.

Поднявшись, я сел, неспешно обернулся, уставился на вошедшего. Да, действительно не взрослый (что неудивительно). Даже моложе меня, скорее всего. Больше четырнадцати лет не дашь. Невысокий подросток субтильного телосложения. Белобрысая прическа в живописном беспорядке, непослушные вихры топорщатся во все стороны. Черты лица столь тонкие, что, надень на него девчачью одежду, и никто в нем парня не заподозрит. Ярко-синий цвет правого глаза намекает на благородное происхождение. Светло-карий левый при этом смотрится неестественно, но ничего удивительного в этой разнице нет – гетерохромия нередкое явление даже у самых чистокровных аристократов.

Традиционный равийский меч на поясе – янь. Древний, но неустаревший, широко распространен в южных провинциях, да и в прочих охотно используют не только ради церемоний. Правильнее, наверное, называть его палашом из-за едва заметной кривизны и почти неизменной ширины по всей длине при сплошной заточке на одной стороне клинка и частичной на другой. На рукояти поблескивает ярко-синий самоцвет. Даже с такого расстояния я заподозрил, что невеликий размер камня вовсе не означает, что цена его такая же невеликая.

Меч, если говорить прямо, в любом случае дешевым оружием не считается. В мире, где для войны используются металлы с необычными свойствами, с клинком из дурного железа жить будешь до первого боя. Но по этому образчику можно сказать, что это не просто полноценный клинок, это очень дорогая вещь.

Другого оружия на виду нет, зато на полу стоят два солидных дорожных баула, в которых можно разместить много чего интересного.

Неотрывно глядя на меня, паренек нервно произнес:

– Здравствуйте… Ой, здравствуй. Извини, что разбудил. Меня зовут Тсас… Тсас из семьи Багго. Я тут тоже учиться буду.

– Здравствуй, Тсас, – ответил я. – Не извиняйся. Я Чак из семьи Норрис, и теперь мы с тобой соседи. Выбирай любую койку, пока остальные не подтянулись.

Два раза повторять не пришлось. Тсас, чуть поколебавшись, занял одну из коек слева от дверей, ближайшую ко мне, и принялся возиться с вещами.

При этом, запинаясь, спросил:

– Слушай, а почему Чак? Кто он? И что за семья Норрис?

– Вообще-то здесь не принято выспрашивать такие подробности, – ответил я, не будучи до конца уверенным, что это действительно строжайше не одобряется.

Кто знает, не врут ли книги в этом вопросе. Да и расплывчатые указания от встречающих мастеров надо воспринимать с оглядкой.

– Извини, – совсем уж потухшим голосом произнес Тсас. – Но ведь это ненастоящие имена и семьи. Все говорят, что тут принято выбирать имя из старых историй. Тсас – это великий герой Второй Темной эпохи. Он победил морских чудовищ, которые жили под камнями у мыса и не пропускали корабли в Северное море. А Багго – это его семья. Разве не слышал про них? А я вот просто никак не вспомню, что за Чак и что за Норрисы. Я вовсе не имел в виду твое настоящее имя и твоих родных. Еще раз прошу прощения за то, что ввел тебя в заблуждение.

– Да все нормально, проехали, – отмахнулся я. – В далекой древности Чак из семьи Норрис был великим охотником. А у нас истории про героических охотников почему-то непопулярны.

– Я действительно не припомню великих охотников, – признал Тсас.

– Вот-вот, об этом и говорю.

– Надеюсь, твой Чак был достаточно велик.

– Еще как, – кивнул я. – По величию он вне конкуренции. Нормальные дети в детстве спят с мягкими игрушками, а Чак спал с воплощением Некроса.

– Разве такое возможно? – с недоверием уточнил Тсас.

– Для Чака из семьи Норрис возможно, он ведь и сам на одну восьмую Некрос. – И, выждав, пока Тсас переварит столь лютую дичь, я добавил: – Нет, ты не подумай, Чак не родственник порождения Хаоса. Просто однажды он съел Некроса.

– Так же нельзя… – растерянно пробормотал сосед.

Я на это только улыбнулся:

– Тебе нельзя, а Чак может все. Абсолютно все. Однажды он зарубил сорок самых страшных лесных разбойников, а после этого вытащил меч из ножен и зарубил еще пятьдесят. Если надо похлопать в ладоши, он хлопает одной рукой. Если нужно подраться, он сжимает в кулак пальцы на ноге, а потом лупит с разворота в голову. Если Чаку хочется поесть масла, он бьет корову ногой с разворота, и масло из нее вываливается. Знаешь, почему Хаос перестал устраивать глобальные вторжения? Потому что больше всего на свете боится вторгаться в мир Чака. ПОРЯДОК, прежде чем появиться в Роке, спросил на это разрешение у Чака. Во время грозы Чак бьет молнию. Чак лучший охотник всех времен и народов, но при этом никогда не ходит в лес на охоту, потому что слово «охотиться» подразумевает возможность неудачи. Нет, Чак ходит в самую страшную северную Чащобу, чтобы убивать. Для Чака любовь – это нежелание убить. Получается, мы с тобой живы только потому, что Чак нас любит. Ты вот в детстве мечтал стать Тсасом из легенд, а Чак мечтал стать Чаком. Змеи не кусают Чака, они боятся отравиться.

Я задумался. Что бы еще вспомнить из в высшей степени правдоподобных баек про ужасающего и всемогущего Чака Норриса? Давненько меня отлучили от информационного пространства, где можно ознакомиться с материалами его героической биографии. Многое подзабыл, да и не все истории адаптируемы к реалиям Рока.

Но вспоминать не пришлось. Тсас выглянул из-за створки своего шкафа и неуверенно улыбнулся:

– А… я понял, это ты шутишь. Смешно.

Я сделал большие глаза и прижал палец к губам:

– Всем, кто смеется над фактами из жизни Чака Норриса, надо делать это беззвучно.

– Ладно-ладно, я уже понял, что он очень страшный. Слушай, Чак, а ты здесь первый раз учишься?

– Угу. А ты?

Вопрос риторический, возрастом Тсас до второй попытки явно недотягивает.

– Да, первый, – предсказуемо ответил сосед. – А ты случайно не знаешь, где у них можно поесть?

Я пожал плечами:

– Без понятия, но вряд ли нас собираются морить голодом. Потерпи, не советую устраивать поиски еды. Тут не все понятно с порядками, могут еще балл снять, если начнешь шастать.

– Еще балл? – удивился Тсас. – Но с меня ничего не снимали.

– Ты разве не сам писал цифры на именной доске?

– Сам. Но ничего не сняли, мне даже добавили балл. Мастер-каллиграф похвалил меня за красоту цифр. Сказал, что у меня хорошие задатки. И я дописал снизу единичку, за которую он тоже похвалил. Но вторую уже не дал.

– Вот ведь гадство… а с меня снял, – горестно выдал я. – Не успел начать учебу, а уже девяносто девять.

– Ты что, не смог «сто» нормально написать? – недоверчиво уточнил Тсас.

– Угу. Не смог. Никогда не увлекался красивыми завитушками.

– Зря не увлекался. Вот меня этому учили с пеленок. Три урока каждую неделю. Знаешь, это ведь не самые плохие уроки, ведь польза от них есть. Благородный человек должен уметь писать благородно. Ведь строки, им оставленные, должны даже неграмотным показывать суть благородства.

– Давай уже попроще, – скривился я. – Скажи, что я баран, который забил на каллиграфию и из-за этой ерунды потерял балл.

Тсас замотал головой:

– Нет, что ты, я такое не говорил. Извини.

Теперь уже я головой покачал:

– Тсас, я здесь впервые, мало что знаю, но в одном уверен точно: если извиняться перед каждым за всякое слово, можно проблемы нажить. Слышал, что у ворот говорили? Просили вести себя проще. Мы здесь все равны. Все в одинаковом положении. Не надо откровенно грубить и оскорблять, и не придется извиняться. И поменьше красивых слов друг с другом. Мы здесь почти на год заперты, если раньше не выгонят. Даже спать в одной комнате придется. Разницы между нами не делают, происхождение здесь ничего не значит, болтовня не одобряется. Так что нет смысла разводить лишние церемонии.

Сразу видно, что Тсас от природы застенчив и не уверен в себе, несмотря на происхождение. Можно поспорить на хорошую сумму, что он либо младший сын кого-то из верхушки клана, либо родился во второстепенной, но достаточно приличной ветви серьезной семьи. На отпрыска зажиточного простолюдина совершенно не похож. Да, точно я это знать не могу, но многое подсказывает – происхождение у него аристократическое, однако далеко не впечатляющее.

Постепенно Тсас начал привыкать к новому знакомому. Разговорился, но при этом ничего интересного не сообщил. Он, как и я, помнил, что трепаться на тему происхождения нельзя, поэтому то и дело обрывал себя на полуслове, чтобы даже не намекнуть на то, откуда прибыл. А так как его то и дело сносило на тему семьи и детства, прикусывать язык приходилось частенько.

В общем, я из него ни капли новых знаний не выжал.

Тем временем наступил полдень, и вновь появился слуга. Нет, не нового соседа привел, он пригласил нас проследовать на обед.

Питаться ученикам полагалось на улице, за линией корпусов. Там, в окружении хозяйственных построек, скрывалась круглая площадка, заставленная в шахматном порядке навесами, под которыми располагались длинные узкие столы с простыми скамьями по обе стороны.

Ни намека на роскошь, но это можно сказать лишь про обстановку. Слуга показал нам наш стол, после чего застыл рядом, сложив руки по швам. Другие слуги принесли подносы с едой, и вот она-то оказалась безрассудно роскошной. То есть, несомненно, благородной. Такую трапезу положительно оценят даже самые взыскательные благородные особы.

Тсас, круглыми глазами пробежавшись по содержимому нескольких маленьких тарелок и кувшина, изумленно выдал:

– Чак! Ты вот это видел?! Зубатый вайский карп в соусе тарато! Где достали? Как довезли, ведь он в бочке быстро дохнет, а севернее Гросса не живет. А вот отбивная из мраморной вырезки пилозуба. Вот суп с нойскими креветками, грибами пассо, листьями макко и стеблями молодого вассиса. Глянь, на гарнир у них тушенные в соке тмира бобы шая. Чак, да тут же сплошные специи! И как много, мне столько не съесть. Очень дорогие специи! Видишь? Да это ведь жгучий хатчис на приправу! Чак, да один его стручок стоит как жеребенок породистый!

– Преувеличиваешь, – флегматично заявил я, раздумывая, с чего бы начать.

Стол действительно богатый, глаза разбегаются. Все выглядит вкусно и пахнет тоже ничего, но куда столько девать?

Тут потребуется желудок размером с ведро.

– Ну ладно, извини, немного преувеличил, – не стал возражать Тсас. – Но все равно очень хорошо кормят. Это ведь, наверное, в честь первого дня, да?

Я покачал головой:

– Тсас, оглянись. Ты тут видишь признаки праздника? Я тоже не вижу. Всем плевать на первый день, здесь просто принято так кормить. Только не торопись благодарить Стальной дворец за великую щедрость. Мы не с помойки сюда заявились, мы дети лучших семей Равы. Кормить нас почти год кашей для простолюдинов – это означает ослаблять параметры ПОРЯДКА. Такое учение никто не назовет элитарным, поэтому едой обделять не станут. Деньги в таком месте не имеют значения.