Небесная Дева бесплатное чтение

Что может быть хуже, чем остаться без горючего в воздухе? И это, когда до швартовой мачты Вавиландума осталось всего ничего, каких-то тридцать метров!

……………………………….

Аргус уже предвкушал, как, закрепив дирижабль на консолях, среди сотен таких же кораблей, воздушных странников, он с грузом фотопластинок спустится на грузопассажирском подъёмнике с небес на грешную землю. Иными словами – в заранее заказанный номер гостиницы, где его должны уже ждать пересланные по почте ящики с аппаратурой.

Как ему не терпелось приступить к работе! Фототрофеи обещали быть великолепными и принести немалую прибыль. Его скандальные снимки очень высоко ценились в городе. Жители Вавиландума были падки на снимки, сделанные с натуры. Это ведь не то, что студийные фотографии, где актёры (порой очень искусственно) изображали любовь и страсть.

Главным объектом охоты Аргуса были парочки влюблённых. Не те, что вздыхают при луне и боятся коснуться друг друга локтями, а те, которые уже прошли всю эту цветочно-конфетную канитель и приступили к гораздо более занятным делам. Ну, да! К тому самому, для чего все эти охи-ахи придуманы мудрой Матушкой Природой – к физическому познанию друг друга.

Окрестности Вавиландума давали богатую почву для такой рассады. Виноградники, очаровательные дикие рощицы, которые даже жадные фермеры не решались трогать из-за их красоты, оазисы, возникшие когда-то вокруг колодцев и природных ключей, а сейчас превратившиеся в настоящие райские уголки, и наконец, просто кусты великолепных пустынных роз, единственно способных расти на бесплодных каменистых землях предгорий, которых не коснулся ещё механический заступ инженеров гиганта-моногорода. Всё это давало приют влюблённым, желавшим уединиться, скрыться от посторонних глаз, но не имеющих возможности встретиться под крышей, за надёжными стенами и прочными дверьми.

Но им и здесь, на природе было хорошо! Достаточно взять с собой тонкий плед, чтобы не сидеть на голой земле, и корзинку с едой, а укромное местечко всегда найдётся. И если у такой парочки головы работают, то их никто не сможет найти, ни разгневанные родители, ни высокоморальные доброжелатели, или недоброжелатели, что в принципе одно и то же.

Однако, невидимые с земли, такие любовники всегда доступны объективам всевидящего «глаза», за что Аргус и получил своё прозвище. Гондола его дирижабля была сплошь утыкана всевозможными объективами, которых точно было ничуть не меньше, чем глаз у героя древних мифов. Здесь присутствовали объективы на любой вкус, от самых обыкновенных, до способных делать снимки в тумане, на огромном расстоянии и глубокой ночью при свете одних только звёзд. (Имелись и такие, которые всё видели даже без всяких звёзд, но – тс-с! Эти запрещены законом, так тем интереснее было их достать.) Система хитроумных линз и зеркал выводила изображение с любого из этих «глаз» на один из мониторов, закреплённых внутри кабины. Таким образом, достаточно было нажать на соответствующую кнопку и заветная фотопластинка зафиксирует то, что хотели бы скрыть те, кто расположился там внизу!

Аргус не щёлкал всё подряд, даром растрачивая дорогостоящие пластины. Он долго и тщательно выбирал объект для съёмок, затем рассчитывал ракурс, прикидывая освещение, возможности детализации и всё такое прочее. Он охотился!

Нажатие на спуск затвора фотографической машины, было для него сродни нажатию на спусковой крючок ружья, которое держит охотник за редким и крайне опасным зверем. А результат – уникальный снимок, о чём нечего мечтать, работая в студии. Как правило, такие снимки делаются из-за угла, а в его случае из-за облака. У небесного фотографа имелась даже специальная аппаратура для создания искусственных облаков. Под облако можно было замаскировать весь дирижабль, но это мешало съёмкам, а потому он прибегал к такому средству лишь в исключительных случаях.

Понятное дело, случались у Аргуса и обломы. Чаще всего это происходило из-за того, что разошедшаяся и раззадорившаяся было парочка, вдруг замечала его раньше, чем он успевал нажать на клавишу затвора. Любовники вдруг отпрыгивали друг от друга, как кошки, которых окатили водой и скрывались под густыми кронами деревьев, либо бросались натягивать на себя одежду. Что ж, удача улыбается не всегда!

Но бывало и так, что, заметив нацеленные на них объективы, очаровательные бесстыдники весело смеялись, приветливо махали руками и даже начинали позировать! Такое случалось нечасто, но тем ценнее были уникальные снимки.

Ещё одной ценной в своей редкости птицей бывали в его охоте скучающие жёнушки фермеров, наставляющие мужьям рога с дюжими батраками или конюхами. Для таких кадров требовалось заглянуть в окошко или приоткрытую дверь конюшни, сеновала или в другие места. Здесь-то и требовалась оптика, берущая объект с дальнего расстояния. Да, качество при этом ухудшалось, а выбор ракурса был крайне ограничен, но если снимок получался, то сам факт съёмки такого сюжета стоил дорого, а фотографии расходились «на ура»!

Но здесь была одна опасность. Если любовные игры молодёжи, в принципе никого не удивляли, то похождения даже чужих жён, зафиксированные на фотопластинках, осуждались «добропорядочной» частью общества Вавиландума. Аргуса с его стоглазым дирижаблем пытались официально запретить, но не смогли найти закон, согласно которому это можно было бы сделать. Тогда «добропорядочные» решили взять дело в свои руки, и несколько магазинов, где продавались, сделанные им фотографии, были разгромлены.

Но тут выяснилось, что радетели морали сами нарушают закон, и им досталось на орехи, а продажи фоток после такого скандала выросли. Несколько раз кто-то пытался повредить дирижабль Аргуса прямо на стоянке, но охрана Большой швартовой мачты предотвратила погром и арестовала несколько особо рьяных хулиганов.

Самого Аргуса тоже хотели побить и ограбить, но он заранее предусмотрел, что такое может случиться и превратил свой костюм в крепость, готовую к обороне. Нет, тут дело было не столько в броне, сколько в возможности активно обороняться. Любой, кто попробовал бы прикоснуться к обладателю такого костюма, хоть пальцем, рисковал получить парализующий разряд электрического тока, способный свалить буйвола! Что же касается оружия дальнего поражения, то, помимо обычного револьвера у бедра, Аргус имел особую пушку, смонтированную внутри шлема. Она была синхронизирована с откидным прицелом, похожим на линзу с вплавленной металлической сеткой, прикреплённым к козырьку. Вся система приводилась в действие особыми движениями челюстей, а потому из пушки можно было стрелять без помощи рук. Пуля попадала туда, куда смотрел стрелок в этом чудо-шлеме. Для того чтобы взвести затвор пушки, следовало открыть рот пошире, а чтобы выстрелить, резко лязгнуть зубами. Лязгнув дважды, можно было вызвать всё сметающую очередь.

Что до хрупких фотопластин, то он всегда переносил их в металлическом контейнере со специальными ячейками, сохраняющими деликатный груз даже при сильном ударе. Как-то Аргус уложил этим контейнером человека, напавшего на него с балясиной, оторванной от перил одной из лестниц, которые заменяют улицы внутри Вавиландума.

Съёмку внутри фермерских домов приходилось делать с дальнего расстояния ещё и потому, что с территории фермы его вполне могли обстрелять. Это действительно случалось и не раз! Причём, чаще всего стреляли не изобличённые неверные жёны и не их любовники, а сами рогоносные фермеры. Где у людей логика? Можно подумать, что это он виноват в том, что той или иной домохозяйке наскучило подолгу ждать мужа с полевых работ, или вообще надоело жить с одним и тем же мужчиной и захотелось приключений!

Конечно, выстрел из традиционного фермерского дробовика был ему не страшен. До облаков такие заряды просто не долетают. Иное дело, если у кого-то найдётся старая винтовка для охоты на панцирных львов и другую крупную живность, населявшую окрестности, ещё в те времена, когда Вавиландум только строился. Пуля из такого оружия способна достать его даже за облаками, а это нежелательно.

Потому лучше не рисковать. Пусть покупатель получит размытое или крупнозернистое изображение, пусть невыгодно лягут тени, не будет видно деталей, как на других его снимках. Пусть это будут силуэты, в конце концов, так даже интереснее! Такой снимок оставляет простор для воображения, а это стоит утраченных подробностей. Знатоки ценят подобный эксклюзив, а потому такие кадры стоят дороже.

Аргус промышляет своими фотографиями вот уже больше пяти лет. За это время ему удалось сколотить неплохое состояние, и теперь он смог совсем перебраться в Вавиландум, куда раньше только прилетал, чтобы сбыть готовую продукцию. Пока, правда, он мог позволить себе лишь гостиничный номер, да и то не самый дорогой, но в перспективе была покупка квартиры-ячейки, совмещённой с мастерской и офисом. Ещё годик поработать, и это станет реальностью!..

...................................................

Вот же глупейшая ситуация! Паровая машина, до сих пор работавшая, как часы, вдруг засвистела, зачихала и встала, оглушив пилота-фотографа странной безжизненной тишиной. Аргус бросился к приборам и увидел, что уровень мазута в баках равен нулю. Вот досада! Он был уверен, что горючего хватит, и его фактически хватило – вот же она, мачта, метров тридцать всего, рукой подать…

Но рука у Аргуса была несколько короче, чем сейчас хотелось бы, а пропеллеры стояли. Оставалось одно – крутить вручную. Точнее – вножную, перебросив приводной ремень на шкив велодвижетеля. Он так и сделал, и вскоре оба пропеллера завращались! Слабо, неохотно и медленно… В тихую погоду это действительно могло помочь, ведь речь шла лишь о том, чтобы подтащить дирижабль к мачте, где можно было встать на стоянку, заправиться свежим мазутом и сделать много ещё чего другого. Например, пригласить опытного механика для профилактического осмотра всех систем. Но теперь сделать всё это оказалось весьма затруднительно.

Аргус почувствовал вдруг, что его дирижабль движется не прямо, а как-то боком, хоть положение рулевых крыльев было правильным. Ах, вот оно что! Подул боковой ветер, и теперь парусная энергия баллона съедает значительную часть его усилий, процентов, наверное, семьдесят. Потому аппарат и не слушается рулей! Если дело пойдёт так дальше, то он упадёт от усталости, не дотянув и до половины необходимого расстояния. И даже если ему каким-то чудом хватит сил, чтобы довести свой дирижабль до мачты, то он не сможет подвести его как надо к швартовым консолям, а скорее всего, врежется в мачту боком.

Разумнее всего было послать сигнал SOS, как бы нелепо это ни выглядело. Нелепо, потому что расстояние здесь такое, что проще было бы докричаться до кого-нибудь из дежурных механиков, используя собственную глотку. Однако вопить о помощи из открытого иллюминатора, означало надолго стать посмешищем среди пилотов дирижаблей, и не только среди них.

Аргус оставил велопривод и бросился к штурвалу, но, как он, ни крутил штурвальное колесо, потерявший источник поступательного движения летательный аппарат, неумолимо сносило в сторону. Нужно было быть одновременно и тут, и там, а точнее, эту работу следовало делать вдвоём – один крутит педали, другой правит. Собственно, этот тип дирижаблей предполагал экипаж, как минимум из двух человек, так когда-то и было, но с некоторых пор Аргус остался один, и до сих пор успешно справлялся и с управлением, и с техническим обслуживанием своего воздушного корабля во время полётов. Он давно привык полагаться лишь на себя, и превосходно отлаженную механику дирижабля, всегда содержавшегося в образцовом порядке. И как это он просчитался с мазутом на этот раз?

Внезапное «Фр-р-р!» отвлекло его от мрачных дум. Прямо по курсу от него возникла фигура в жёлтой робе воздушного парковщика. Звук издавал пропеллер портативного аэрокоптера, который роднил управлявшего им человека с шмелём. Помесь аэростата, на котором он сидел верхом, с геликоптером о двух винтах, возвышавшихся за плечами, как крылышки, придавала ему вид грузного неторопливого насекомого. Жёлтый с чёрным цвет одежды и оборудования, усиливал сходство.

У Аргуса отлегло от сердца – парень держал буксировочный трос, какие применялись для подтягивания к мачте дирижаблей старых конструкций, машины которых были ещё не столь совершенны, чтобы лавировать в воздушном порту самостоятельно. Вот сейчас он пристегнёт карабин к рым-болту на корпусе гондолы и потянет дирижабль за собой к вилке ближайшей консоли, куда он войдёт, как нож в хорошо пригнанные ножны.

Вдруг человек-шмель остановился, как будто вглядываясь в аппарат, которому спешил на помощь и в его владельца, стоявшего за штурвалом. Аргус хорошо видел его со своего места. Здоровенный, крупный такой, светловолосый (он почему-то был без шлема) симпатичный, хоть и чуть простоватый на физиономию. Таких бабы любят! Вот только портит всё впечатление здоровенный фингал под левым глазом. Видимо кто-то хорошо угостил его «крюком» справа. Кто-то ещё более мощный, чем он сам…

Вдруг этот растяпа уронил трос! Нет, не похоже, что это была оплошность – вон как злорадно улыбается! Значит, он сделал это нарочно, но зачем? И тут Аргус его узнал.

.................................................................

У профессионального фотографа всегда была хорошая память на лица, а этого субчика он видел совсем недавно. И не где-нибудь, а в объятиях сначала дочери, а затем и супруги одного зажиточного фермера.

Подсиживать этот любовный треугольник пришлось неделю. Забавно было, наблюдая издалека, не только делать уникальные снимки, но и воспроизводить историю отношений, не слыша при этом ни звука!

Всё началось с того, что фермер решил завести свой собственный аэроплан. Трудно сказать, зачем он ему понадобился, может быть придумал какое-то новшество в хозяйстве, а может просто захотелось увидеть свои владения с высоты птичьего полёта? Вот только овладеть такой техникой, как скоростная летающая машина ему было не под силу, и он это прекрасно понимал. Пришлось купить аэроплан с довеском. Да, да, вот с ним, этим самым красавчиком, который тогда был пилотом по найму!

Дальше всё просто. Фермерская дочка – ядрёная деваха, кровь с молоком, но совсем ещё молоденькая, а потому необъезженная, втюрилась в смазливого авиатора с первого взгляда! Ещё бы! Что она до этого видела в жизни? Бычью морду своего папаши и бараньи образины его батраков? А тут, понимаешь, такой герой в кожаной куртке, шлеме, из-под которого выбивается непослушная светлая прядь, да в белом шарфе, да в галифе и сапогах начищенных, как зеркало, и в крагах, снимаемых и надеваемых с нарочитой небрежностью…

Вот он её и объездил в садике недалеко от дома, всего-то через пару дней после знакомства! (Аж целых пятнадцать превосходных снимков превращения девушки в женщину при самых пикантных обстоятельствах! Зрелище на любителя, но ведь любители всегда найдутся.)

А потом, то ли поганцу показалось мало, то ли неопытная девчонка оставила его придирчивое естество неудовлетворённым, но «герой-любовник» практически сразу переключил своё внимание на мачеху юной особы, зрелую красавицу лет тридцати – тридцати пяти. (Десяток снимков под крылом аэроплана, который чаще стоял в ангаре, чем летал, и ещё не меньше двадцати в спальне, когда муж куда-то уехал.)

Потом последовали бурные сцены между дамами, молодой и постарше. Кажется, там даже дошло до ногтей и выдирания волос, но Аргуса это уже не интересовало – не его тема! Другие делают ставку как раз на такое развитие событий, но его амплуа – страстные любовные свидания, тайные соития, торжество плоти при слиянии душ. А после того, что произошло в этом семействе, такое уже не снимешь.

Короче, он улетел, и даже не стал выяснять, чем там дело кончилось. Теперь вот, кажется, узнал! Любвеобильный авиатор, похоже, вылетел с места, а в качестве выходного пособия получил от фермера вот этот фингал. Видимо, дальше ему тоже не слишком везло – как пилот он оказался не востребован (может быть, даже сыграло роль приключение на ферме) и пришлось бедолаге устроиться парковщиком на мачту, чтобы иметь хоть какой-то кусок хлеба.

Ах, да! Аргус не просто выгодно продал тогда получившиеся фотографии, он составил их, как фото-историю, опустив скандал в финале. Получалось, что любовь авиатора с двумя красотками, а-ля труа, за спиной фермера-рогоносца продолжается до сих пор. Новация понравилась публике, и Аргус заработал кучу денег.

Наверняка герой этих снимков где-то их увидел и затаил обиду, хотя врядли именно опубликованные фото подпортили ему карьеру. Когда происходит конфликт между любовницами, они перестают таиться и всё выносят на поверхность, забывая об осторожности. Да и расцарапанные мордахи от отца и мужа не скроешь. А раз так, то фермер, конечно, всё узнал раньше, чем Аргус успел проявить пластинки. Так что пилот-красавчик, если и может на кого-то обижаться, так только на себя самого! Когда проделываешь такие штуки, то будь готов к расплате, а то ведь думал, наверное, что весь мир существует только для его удовольствия, и все женщины принадлежат ему по-праву. Расскажи, парень, о таких правах перелётным птицам, которые густо облепляют швартовую мачту, так что потом парковщикам приходится её долго чистить.

......................................................................

Ладно, они не друзья, однако этот обормот должен был оказать помощь дирижаблю, терпящему бедствие, но он не сделал этого! Когда Аргус выберется из глупой ситуации, в которую его загнала собственная забывчивость, он этому придурку покажет, где раки зимуют! За такие фокусы дурака могут вообще лишить лётных прав. Лестницы будет мести в Вавиландуме, если не владеет больше никаким ремеслом!

Тем временем, дирижабль Аргуса относило всё дальше от мачты. Что же делать в такой ситуации? Во-первых, телеграфировать на землю и кратко описать своё положение, а, во-вторых, попробовать найти место для аварийной посадки.

Фактически, это означало поломку дирижабля, не предназначенного для того чтобы садиться на землю. Ведь у него, кроме всего прочего, всё брюхо в объективах! Они же разобьются… Даже если пострадают не все, то большая часть пропадёт. Нет, этого он не допустит! Аппаратура не просто источник доходов и дорогостоящая собственность, это часть его жизни, значительная часть, приносящая моральное и физическое удовлетворение.

Аргус был художником в своём деле, он искренне любил свои творения, любил сам процесс охоты, и не желал знать другой жизни. На земле он долго не задерживался. Спускался с небел только для того чтобы проявить пластинки, распечатать новую партию фотографий, заключить очередной контракт с издателями и забрать гонорар от продажи предыдущих работ. Практически, весь доход он вкладывал в дело, оставляя в банках Вавиландума страховочный минимум. Его пребывание среди людей редко длилось больше трёх недель, да и то, так долго на земле он находился лишь, когда его воздушному судну требовался ремонт или возникали какие-либо проблемы с продажами фотографий.

Одно время Аргус подумывал об организации лаборатории прямо на борту дирижабля, но отказался от этой идеи. Проявка пластин и распечатка снимков, дело тонкое, требующее твёрдой почвы под ногами. В небе такого добиться почти невозможно. Даже при небольшом ветре дирижабль, стоящий в воздухе, слегка покачивается, а налетевший шквал заставляет судно накрениться, не хуже, чем это случается с парусником на воде. Такая неожиданность может погубить результаты долгого и непростого труда, а значит создание воздушной лаборатории нерентабельно.

И всё же большая часть жизни проходила для него на борту дирижабля, а потому он скорее погибнет, чем откажется от своего летающего убежища и инструментов тонкого искусства, ради спасения жизни. Это значит, что аварийная посадка неприемлема ни в каком случае!

Аргус оставил бесполезный штурвал и повернулся к телеграфному аппарату, чтобы послать-таки сигнал SOS и сообщить в диспетчерскую причальной мачты о своём положении. И тут у него от удивления открылся рот! Тут же сработала система приведения в боевую готовность внутришлемной пушки – сетчатый прицел отложился от козырька и засветился концентрическими кругами, а сама пушка с негромким механическим вжиком выдвинулась из шлема. Если бы он сейчас лязгнул зубами, то выстрел разбил бы его бортовой телеграфный аппарат вдребезги! Впрочем, тот и так не работал.