Краткая история Древнего Рима бесплатное чтение

Ross King

THE SHORTEST HISTORY OF ANCIENT ROME

A Millennium of Western Civilization, from Kingdom to Republic to Empire – A Retelling for Our Times

Настоящее издание опубликовано с согласия BLACK INC., импринт SCHWARTZ BOOKS PTY LTD и Литературного агентства Синопсис

© Ross King 2024

© Сорокина Н.С., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

КоЛибри^®

Ромул, Рем и волчица / Cebas / iStock; Самнитский воин / Sunny Celeste / Alamy Stock Photo; Ганнибал / Fratelli Alinari / Wikimedia Commons; Сулла / Wikimedia Commons; Цезарь / Wikimedia Commons; Алтарь Мира (Ara Pacis) / piola666 / iStock; Ian Dagnall / Alamy Stock Photo; Термы Каракаллы / фотография автора; Колонна Траяна / Matthias Kabel / Wikimedia Commons

1

Город на холмах: возникновение Рима

Промучившись от жары столь сильной, что земля обжигала ступни, а припой на сосудах для питья плавился, римские легионеры, исследовавшие Нил, оказались в заросшем болоте. Они добрались до огромного болота Судд на территории современного Южного Судана, почти в 2500 километрах к югу от Александрии. Эти непролазные дебри смущали даже местных проводников, однако римским отрядам удалось пробиться вверх по течению еще на 800 километров и наконец дойти до гремящего меж двух громадных скал водопада – в наши дни он называется Мерчисон-Фолс, или водопад Кабарега в Уганде[1].

Эту примечательную историю рассказали по возвращении в Рим философу и государственному деятелю Сенеке Младшему два центуриона, принимавшие участие в походе примерно в 60 году. Экспедицию отправил римский император Нерон, целью было найти исток Нила и, вероятно, также собрать информацию для предполагаемого вторжения в Эфиопию. Из-за смерти Нерона эта африканская одиссея не продвинулась дальше, а вот в других частях ойкумены римляне оставили гораздо более глубокий и непреходящий след, результат таких же стремлений и преодоления.

Римская империя распространилась на огромные расстояния и охватила огромные же промежутки времени. Она просуществовала более пятисот лет, с правления Августа (началось в 27 году до н. э.) до падения Западной империи в 476 году. На пике она тянулась от Ирландского моря, охватывала весь Средиземноморский бассейн, доходила до берегов Каспийского моря и Персидского залива. Она занимала целиком или частично территории более чем 25 разных стран, в том числе таких отдаленных (от Рима), как Азербайджан, Саудовская Аравия, Ирак, Украина и Англия – последняя, по словам недоверчивого римского историка, находилась «за пределами ойкумены»[2]. Археологи обнаружили римские монеты и другие предметы на севере Англии, к югу от Тимбукту, на востоке нашли клад монет в Аль-Мадхарибе, Йемен, на самом юге Аравийского полуострова. Горшки, в которых когда-то хранилась любимая римская приправа, ферментированный рыбный соус гарум, находили в Тамилнаде, близ побережья Бенгальского залива. Местный народ, тамилы, называли римлян «явана»[3].

Масштаб и размах торговой, культурной и промышленной деятельности древних римлян засвидетельствован и во многих других местах, от вершин мира до дна морского. Ученые, исследующие образцы ледяного покрова в Гренландии и других заполярных регионах, обнаружили, что максимальный уровень загрязнения свинцом, вызванный плавкой руды в глиняных горнах, совпал с расцветом Римской империи. В то же время было найдено не менее 600 затонувших кораблей, датируемых с 100 года до н. э. до 100 года, – больше чем относящихся к тысячелетию после падения Римской империи на западе. Эти многочисленные обломки говорят не о том, что римляне были неважными мореходами или кораблестроителями, а скорее о том, насколько масштабной была морская торговля в славные дни империи[4].

От римлян осталось гораздо больше, чем загрязнение воздуха, серебряные монеты и затонувшие сокровища. Они также оставили нам свою политику, законы, философию, архитектуру и – для многих стран – основы или следы своего языка. Они дали нам римские цифры, дни недели, месяцы, водопроводы, напольное отопление и бетон. Наряду с греками, с которыми римляне находились в культурном симбиозе, они заложили политические, интеллектуальные и художественные основы западной цивилизации. Они были умелыми инженерами и блестящими военными тактиками. Римские врачи, привыкшие работать с ранами гладиаторов и с жертвами эпидемий, были пионерами медицины. Изобретение водонепроницаемого бетона – его делали из вулканического пепла, например с Везувия, – позволило римлянам воздвигать великолепные, вызывающие шок и трепет сооружения, а также строить гавани и порты, способствовавшие расширению торговли в дальние земли.

Но что такое Рим и кто такие римляне? В происхождении Рима, как мы увидим, перемешаны загадка и миф. Благодаря археологическим находкам с уверенностью можно сказать, только что римляне появились более двух с половиной тысячелетий назад, выделившись из группы общин железного века, разбросанных по Центральной Италии. Они постепенно одолели своих врагов на поле брани, однако самые великие их победы были не военные, а политические и культурные: они ассимилировали и вобрали в себя разнообразные племена, обитавшие на Апеннинском полуострове. Для поверженных врагов они в не меньшей степени, чем для самих себя, создали идентичность «римлян». Такую модель они будут повторять и когда их легионы неумолимо – а зачастую и жестоко – пойдут с завоевательными походами по отдаленным территориям, которые станут называться orbis Romanus (то есть «римский мир»). К I веку фраза civis Romanus sum («Я римский гражданин») стала способом похвастаться от Рима до Иерусалима. В 212 году римское гражданство распространилось практически на всех свободных людей по всей империи, сделав из огромной части населения ойкумены «римлян». К III веку римлянами считались 20 % мирового населения (а возможно, и больше) – по крайней мере 65 миллионов человек, чуть больше нынешнего населения Италии.

Откуда взялось такое потрясающее могущество – это одна из величайших историй в мире. Как задолго до прихода римлян к столь головокружительным вершинам власти и господства вопрошал античный историк Полибий: «Где найти человека столь легкомысленного или нерадивого, который не пожелал бы уразуметь, каким образом и при каких общественных учреждениях почти весь известный мир подпал единой власти римлян <…>? Никогда раньше не было ничего подобного». Этот вопрос, конечно, не перестает волновать и сегодня[5].

И древняя легенда, и общепринятые представления связывают начало римской истории с Ромулом и Ремом. В общих чертах этот миф об основании города нам всем знаком. Близнецы Ромул и Рем были сыновьями Реи Сильвии, дочери Нумитора, правившего в древнем городе Центральной Италии под названием Альба-Лонга. По приказу их двоюродного деда Амулия, отнявшего у Нумитора власть, их забрали младенцами и должны были утопить в Тибре. Те, кого принудили это сделать, проявили то ли сострадание, то ли недобросовестность и просто поставили корзину с мальчиками на мелководье, где вода омывала корзину, но не причиняла вреда детям. Их вскормила проходившая мимо волчица, а добродушный свинопас по имени Фаустул и его жена Акка спасли их и вырастили. Возмужав, мальчики показали себя отважными и сильными, совершали героические проделки, например прогоняли грабителей и не давали разбойникам уводить скот. Скрестив мечи с узурпатором Амулием, они убили его, их подлинные личности были раскрыты, и они вернули деда на его законное место. Оставив Альбу-Лонгу в его умелых руках, юные близнецы отправились восвояси, чтобы основать новый город – тот, что начиная с 753 года до н. э. будет выситься над Тибром близ того места, где обнаружила мальчиков волчица.

Все детали этой насыщенной событиями истории вызывают подозрения. Во-первых, мотив, связанный с брошенными умирать героями, которых затем выкормили животные и воспитали добросердечные поселяне, обнаруживается во множестве древних мифов о городах и государствах: от Вавилона (где по приказу деда младенца Гильгамеша сбросили с башни, его подхватил орел, а затем воспитал садовник) до Персии (дед оставил в горах Кира Великого, где его выкормила собака и спас пастух) и Греции (где царь Приам оставил своего сына Париса на склоне горы, ребенка выкормила медведица и взял к себе пастух). Иногда детей спасали волки, как произошло с Милетом, основателем одноименного греческого города. Зачастую в истории фигурируют близнецы, например Амфион и Зет, сыновья Зевса, оставленные родителями и выращенные пастухом; или Эол и Беот, сыновья Посейдона, – их выкормила корова, а обнаружил и воспитал – кто бы мог подумать? – пастух[6].

Знаменитая бронзовая скульптура, изображающая волчицу, кормящую Ромула и Рема. Волчица предположительно этрусская, V века до н. э., она появилась до распространения легенды о Ромуле и Реме. Близнецов добавили в конце XV века

Cebas / iStock

Таким образом, в истории Ромула и Рема есть все признаки широко распространенной народной сказки. Более того, во времена Античности это было не единственное объяснение основания Рима. В действительности существовало как минимум 25 различных версий того, как был основан Рим, кто был его основателем и от кого или чего произошло его название[7]. Как таковая история о брошенных близнецах, вскормленных волчицей, появилась лишь около 300 года до н. э. Несмотря на всю сомнительность, ее быстро подхватили. Образ двух младенцев, вскормленных волчицей, стал символом основания Рима. В 296 году до н. э. близ Тибра была установлена бронзовая скульптура волчицы с близнецами, а три десятилетия спустя это трио начали отчеканивать на монетах. Ранние римские историки, например Квинт Фабий Пиктор, в течение III века до н. э. разработали легенду о Ромуле и Реме. За ними (хотя и с долей скепсиса) последовали два важнейших древнеримских историка: Тит Ливий (или просто Ливий) и Дионисий Галикарнасский – оба писали в последние десятилетия I века до н. э. Ливий отмечал, что истории о началах Рима «приличны скорее твореньям поэтов», имеющим мало отношения к достоверным фактам. Однако он замечал, что город этот, каким бы туманным ни было его происхождение, получил «самую великую после богов власть»[8].

В истории о Ромуле и Реме есть и некоторые правдоподобные детали, например то, как источники описывают устройство Рима. У древних народов, например греков и этрусков, границы городов и улицы закладывались с важными обрядами. Первым шагом было отметить периметр города, проведя с помощью плуга борозду, – эта граница у римлян называлась pomerium (от латинских слов post и moerium, то есть «за стеной»). По легенде, Ромул выбрал место на Палатинском холме и начал соответствующим образом отмечать территорию. Можно представить, как он с бронзовым плугом, который тянули бык (с внешней стороны) и корова (с внутренней), шел по склону Палатина против часовой стрелки. Дойдя до места, где он собирался сделать ворота, он поднимал плуг и протаскивал его по воздуху, и это «пронесение» (по-латински «нести» будет portare) имеет один корень с латинским словом porta (ворота или дверь), а также с нашими словами «портативный», «портал» и «портье».

Когда Ромул принялся за работу, точно такие же обряды проводились примерно в 800 метрах от него, на другом холме. В римской истории неизменны семейные ссоры и убийства членов семьи, особенно братоубийства. Мы уже знакомы с раздором между братьями на примере того, как соперничал со своим братом дед Ромула и Рема. Теперь, в момент основания Рима, убийственный конфликт вспыхивает вновь. Рем выбрал место чуть к юго-западу, на Авентинском холме, и собирался основать там город Ремория. Чтобы разрешить разногласия, близнецы прибегли к авгуриям, которые толковали божественную волю, явленную в знаках природы, например в птичьем полете (термин «авгур», вероятно, происходит от латинского avis, что значит «птица»). Первым знак свыше получил Рем: над Авентином пролетело шесть птиц. Однако затем Ромул на Палатине увидел 12 птиц. Какой знак указывает на благоволение богов: тот, что получен первым, или тот, где птиц больше? Злобные насмешки переросли в ругань и драку, Рем перепрыгнул через свежепропаханную Ромулом борозду, и брат сразил его насмерть.

Когда осела пыль после этого смертельного побоища, Ромул оказался единственным правителем нового города. Это случилось 21 апреля 753 года до н. э. – в этот день до сих пор ежегодно отмечают праздник Natale di Roma[9] с парадами и шествиями по Виа-дей-Фори-Империали и гладиаторскими боями в Большом цирке. Однако эта дата – такой же вымысел, как и все прочее в этой истории: ее вычислил в I веке до н. э., в эпоху Юлия Цезаря, математик и астроном по имени Сосиген[10].

Новому городу нужны люди. Ливий пишет, что, соорудив стены и другие укрепления, Ромул стал населять Рим. Делал он это посредством политики открытых дверей, которая в краткие сроки привлекла «всякую толпу без разбора» – разношерстное множество беглых рабов и людей, скрывающихся от правосудия[11]. В основном эти новые жители были мужчинами, а это означало, что Ромулу, если он собирается создать и поддерживать римский народ, придется найти для них женщин. Он отправил посланников в соседние города, чтобы они описали преимущества браков с римлянами. Заманить соседей таким образом не удалось. «Эти посольства, – сообщает Ливий, – нигде не нашли благосклонного приема», – так как люди из соседних городов совершенно не желали отдавать своих дочерей в жены отщепенцам и головорезам из Ромуловой шайки[12].

Столкнувшись с такой неуступчивостью, Ромул обратился к отчаянным и суровым мерам. Он позвал народ из соседних городов, в том числе сабинян, соседнее племя, в Рим на праздник урожая. Соседи, которым было любопытно посмотреть, что предложит им Рим, прибыли толпами: мужья, жены, дети – и ожидали, что приятно проведут день. Их радушно приняли и произвели на них должное впечатление. А потом, в условленное время, Ромул подал сигнал своим людям, и они обнажили мечи и стали уводить всех женщин брачного возраста, что были среди гостей. После этого массового похищения между римлянами и сабинянами началась война, она прекратилась примерно через девять месяцев, когда похищенные сабинянки – многие уже беременные или даже со своими римскими младенцами на руках – стали умолять о мире. С тех пор два племени, римляне и сабиняне, заключили союз, а Ромул и глава сабинян Тит Таций стали совместно править городом Римом.

Эта последняя часть истории – политическое объединение римлян с сабинянами – несомненно, отражает историческую действительность. Римляне и в последующие века множество раз сначала воевали, а затем объединяли силы с другими племенами, ассимилировали их, обращая в свою культуру и меняя их идентичность. Это, в сущности, и стало секретом их успеха.

Итак, это и было в основе Рима: брошенные дети; кровавая распря, закончившаяся братоубийством; население, состоящее из бандитов, рабов и отверженных; массовое похищение людей; битва, разрывавшая семьи, когда отец был против зятя, а брат против сестры. В целом история эта так неприглядна, что враги Рима позднее насмехались над римлянами за это. Один из величайших врагов Рима, Митридат Понтийский, заявлял, что «волчий дух» римлян – их кровавая неутолимая жажда власти и богатства – может объясняться тем, что Ромула вскормила волчица[13]. Один историк в 1960-е годы даже пытался доказать, что эта история настолько сильно оскорбляет римское достоинство, что ее могла сочинить только вражеская пропаганда[14]. Но эта теория совершенно не объясняет, почему сами римляне относились к разным деталям этой истории с таким воодушевлением.

Как бы то ни было, становление Рима, согласно этим легендам, не предвещало ничего хорошего. Однако, как писал Ливий, несмотря на то что Рим появился «из самого низменного»[15], ему удалось снискать милость небес. Ибо составлявшие это общество отщепенцы, похитители и пленники станут родоначальниками самой мощной империи Древнего мира.

Хватит о мифологии. То, что говорит нам археология, во многом идет вразрез с литературной традицией. Вообще-то, в 753 году до н. э. Рим не надо было основывать, потому что к тому времени на склонах его холмов уже обитали люди. Археологический материал (в виде керамики) говорит о человеческом присутствии на Палатинском холме примерно с 1500 года до н. э. Свидетельств о поселениях людей нет примерно до 1000 года до н. э., когда (совпадение это или нет) в этом регионе прекратилась вулканическая активность (в окрестностях Рима 50 вулканических кратеров), предварительно засыпав территорию богатым фосфатами пеплом, что дало возможность активно развиваться сельскому хозяйству.

Бронзовая «урна-хижина» VI или VII века до н. э.

Коллекция Метрополитен-музея / Wikimedia Commons

Если бы мы могли переместиться в 900 или 800 год до н. э., мы бы обнаружили, что вершины и склоны холмов над рекой Тибр усыпаны деревнями и поселениями. Жители выращивали ячмень, полбу и просо, разводили свиней, овец и коз, ткали на станках одежду. Мертвых сжигали и хоронили в могилах, поместив прах в урны, очаровательно сделанные в форме мазанок с соломенными крышами, служивших им жилищем. В подземный мир усопших отправляли, снабдив кое-какой утварью и сосудами для хранения еды и напитков, женщинам полагались еще ткацкие грузила и пряслица: очевидно, считалось, что женщины в загробной жизни продолжат выполнять свои домашние обязанности.

Миниатюрные мечи и копья, которые тоже находят в этих могилах, говорят о том, что поселяне вступали в стычки с соседями, желавшими завладеть их завидными территориями. Крутые склоны холмов обеспечивали жителям естественную защиту, а река Тибр была источником пресной воды и путем к морю в 30 километрах ниже по течению, там, где потом появилась Остия. Поселения располагались вдоль естественных торговых и путевых артерий: не только Тибра, долина которого самая широкая в Италии, где у этой реки на протяжении 400 километров 40 притоков, – но и сети дорог, которые пересекаются в этом месте, включая ту, что ведет на север, в Этрурию – страну соседнего племени этрусков.

На этих холмах обитали дальние потомки переселенцев, которые несколькими веками ранее пришли на полуостров во время продолжительной индоевропейской миграции из Восточной Европы и Центральной Азии. Это были Latini, или латины, одно из многочисленных италийских племен (другим таким народом были сабиняне), и они обосновались в Центральной и Южной Италии около 1500 года до н. э. (а возможно, и раньше). Латины жили поселениями, разбросанными по территориям к югу от Тибра, в местности, известной под названием Лаций, которая простиралась примерно на 100 километров вдоль побережья и по материку. Рим был на самом северном краю Лация и граничил с богатыми минералами землями этрусков к северу от Тибра и с сабинянами на востоке. Наиболее значительные ранние латинские поселения были южнее Рима, в Альбанских горах. Поселения латинян, ютившиеся на месте будущего Рима, были меньше и включали Велию (она занимала гребень, соединяющий Палатинский холм с Эсквилинским) и Кверкветулан (в сущности, этакие «Дубки» на Целийском холме).

Археологических свидетельств того, что на Палатине в середине VIII века до н. э. таким драматическим образом возникло новое поселение римлян, крайне мало. Тем не менее в 2005 году археолог Андреа Карандини обнародовал свое открытие: остатки дворца на глубине 10 метров под поросшей сосняком землей на северном склоне Палатинского холма. Там был пиршественный зал и внутренний двор, и, вероятно, это было царское жилище, датируемое серединой VIII века до н. э., то есть относилось к предполагаемой эпохе Ромула и Рема. Строение находилось недалеко от датируемого тем же периодом 12-метрового остатка древней стены (может быть, она совпадает с pomerium, который пропахал Ромул?) – стену эту Карандини откопал еще в 1988 году. Хотя в важности этих открытий никто не сомневается, мнения археологов об этих находках, которые Карандини продвигает как спорное доказательство легенды о Ромуле, разнятся[16].

Как бы там ни было, в VIII веке до н. э. поселения латинов на месте будущего Рима не только постепенно становились все более многолюдными и процветающими, там стала появляться зажиточная элита. Примерно к 700 году до н. э. местные латины (или, по крайней мере, самые обеспеченные из них) хоронили усопших уже не с пряслицами и кухонной утварью, а с золотыми и серебряными украшениями, бронзовыми щитами, изысканной керамикой, а иногда даже с колесницами – это как если бы сейчас богатый человек отправился в вечность, взяв с собой для успокоения «ролекс» и «феррари».

Такая зажиточность и новая аристократическая культура роскоши во многом появилась благодаря контактам латинов с недавними переселенцами, которые называли себя «эллинами», а римляне их – Graeci (греки). Грекоязычные колонисты начали заселять южные части Апеннинского полуострова с начала VIII века до н. э. и распространились настолько, что юг полуострова получил название Мегале Хеллас (или, по-латински, Magna Graecia) – то есть «Великая Греция». Эти греческие переселенцы привезли в Италию не только горшки, вазы и обычай хоронить умерших в искусно сделанных гробницах, но и политические и культурные ценности своей родины. Они привнесли свою религию, и благодаря этому боги греческого пантеона – Афродита, Гермес, Гефест – превратились в латинских Венеру, Меркурия и Вулкана или отождествились с ними. А главное – греки привнесли идею города-государства и еще одну вещь, которую латины позаимствовали для бюрократического регулирования этих разрастающихся и все усложнявшихся политических сообществ, – свой алфавит.

В течение VII века до н. э. по всему Апеннинскому полуострову стали развиваться политические сообщества по греческой модели. Первоначально объединению разрозненных поселений мешало их расположение на холмах, разделенных долинами. Однако население увеличивалось, и жители стали объединяться в более однородное поселение, где на месте примитивных хижин появлялись более прочные дома с каменным фундаментом и черепичными крышами. Постепенно стали строиться общественные здания, закладываться площади, воздвигаться храмы и святилища, была вырыта Большая Клоака (канал, по которому сточные воды сливались в Тибр). Около 625 года до н. э. был вымощен форум – главное общественное пространство. Примерно в это время – точную дату назвать невозможно – латины из деревень вроде Кверкветулана стали считать себя римлянами, а свое расширившееся сообщество называть Римом. Возможно, название своего нового города они взяли от греческого слова ῥώμη (ромэ), что означает «мощь» или «сила». По другим версиям, это название происходит от этрусского слова rumon или rumen (река) либо от латинского ruma (сосец, грудь) – вероятная отсылка к волчице, выкормившей близнецов, или даже к «грудеобразной» форме Палатинского и Авентинского холмов. Точно можно сказать, что это название не происходит от Ромула, и гораздо более вероятно, что это его имя было взято от названия растущего нового города, когда возникла необходимость придумать миф о его происхождении.

В древности историки единогласно считали, что с VIII по VI век до н. э. Римом правили цари. В этих источниках говорится о «семи римских царях», правивших до установления Римской республики в 509 году до н. э. Династия эта выглядит подозрительно (а число царей, несомненно, вымышленное), так как тогда получается, что каждый царь должен был править примерно 35 лет – а это неправдоподобно долго для эпохи, когда средняя продолжительность жизни (если не учитывать детскую смертность) была максимум 50[17].

В традиционном изложении Ромул умер – или, как говорят некоторые, исчез во время яростной бури – после почти 50 лет правления. Тогда, согласно легенде, царская власть перешла к Нуме Помпилию, сабинянину из города Куры, что примерно в 40 километрах к северо-востоку от Рима. Царская власть в Риме не передавалась по наследству. Нового монарха выбирали собрания, состоящие как из патрициев – то есть глав богатых знатных семей, – так и представителей низких сословий – плебеев. Прежде чем выбор царя закреплялся официально, спрашивали совета у богов: проводили ритуал inauguratio, когда жрец, авгур, сидя на специальном камне с колпаком на голове и жезлом в руке, просил богов подать знак, что представленный кандидат правильный. Если с верной стороны появлялась стая птиц, происходила «инаугурация» нового царя.

Нума Помпилий, по-видимому, именно так и стал царем. Но даже если бы его не существовало, тот факт, что римляне в легенде радостно делают вторым своим царем сабинянина, показывает, даже на этой ранней стадии, насколько неоднозначно было понятие римлянина. Нума к тому же не был последним «иностранным» римским царем. Кроме сабинян у римлян были тесные (а порой воинственные) отношения с другим соседним племенем, этрусками на севере. Они населяли древнюю Этрурию – красивые плодородные земли в Центральной Италии, по большей части территорию нынешней Тосканы. Этруски славились своими ремеслами, обработкой металлов и мореплаванием. Они придавали большое значение социальному статусу, любили роскошь и удовольствия, потому и погребальные обычаи у них были сложными, а гробницы и саркофаги затейливо украшенными. Как и греки, с которыми они вели оживленную торговлю медью и оловом в обмен на керамику, это были городские люди, а в их автономных городах-государствах были укрепленные стены и каменные храмы, а дома с внутренними дворами и черепичными крышами образовывали сеть мощенных камнем улиц.

Согласно легенде, три последних римских царя были этрусками. В течение прошедшего века историки спорили о том, был ли Рим в VI веке до н. э. – иными словами, в период своего становления как города-государства – «этрусским» городом. Этруски определенно расширяли в ту эпоху свое влияние на полуострове, хотя теория об этрусском завоевании Рима и их власти в течение нескольких десятилетий недостаточно подкрепляется свидетельствами. Этрусские цари получали власть в Риме скорее не как захватчики, а как пришельцы. Стоит заметить, что пятый римский царь, он же первый из трех «этрусков», Луций Тарквиний Приск, начавший править (согласно традиционной хронологии) в 616 году до н. э., на самом деле был не этруском, а греком. Он был сыном торговца из Коринфа, бежавшего от политических волнений на родине и начавшего вести дела в этрусском городе Тарквинии (этой истории придает достоверности то, что между Этрурией и Коринфом существовали крепкие торговые связи). Тарквиний Приск, в свою очередь, перебрался со своей женой Танаквиль из Тарквиний в Рим. Это она считала переезд удачной затеей, так как увидела, как орел снял с головы ее мужа шапку, а потом вернул ее на место, – она полагала (справедливо, как выяснилось), что это знамение предрекает Тарквинию стать царем.

Следующий после Тарквиния царь, Сервий Туллий, мог быть этруском, а мог и не быть. Некоторые источники сообщают, что Сервий на самом деле был этрусским искателем приключений по имени Мастарна, другие – что он был сыном бывшего раба в хозяйстве у Тарквиния Приска. Имя Сервий происходит от servus, что по-латински означает «раб», – по-видимому, это указывает на серьезное социальное продвижение. В любом случае, как и Нума, это был персонаж, во многом вымышленный или реальный, представляющий пришлого человека, возможно чужеземца, снискавшего власть в городе, где способности ценились больше, чем кровные узы и этническая принадлежность. К несчастью для него, правление его вскоре оборвалось: его убил Луций Тарквиний Суперб, или Тарквиний Гордый, и занял его место.

Образ Тарквиния Гордого, сурового единоличного правителя, многие века неотступно преследовал римскую историю как пример стремительного и губительного перехода к тирании. Он был сыном Тарквиния Приска и женился на одной из двух дочерей Сервия Туллия. В Древнем Риме девочек называли женским вариантом имени отца (Марция от Марка, Гайя от Гая). Довольно простая схема, если только дочерей немного – а если их было больше одной, как в случае с дочерями Сервия Туллия, то их назвали Туллия Старшая (первая жена Тарквиния) и Туллия Младшая (жена брата Тарквиния). Эта младшая сестра, жестокая и целеустремленная, сподвигла столь же беспощадного Тарквиния уничтожить семью – это стало знакомым жутким мотивом в римской истории. Она уговорила Тарквиния убить ее отца, старшую сестру и мужа, затем жениться на ней и сделать ее царицей. Тарквиний повиновался, и резня закончилась тем, что Туллия Младшая переехала тело убитого отца на колеснице, забрызгивая одежду кровью. Узкий переулок, где произошел этот кровавый эпизод, впоследствии стал называться Vicus Sceleratus, или «Злодейская улица».

Тарквиний правил относительно успешно, завоевав ряд латинских городов в окрестностях Рима. Также при нем были возведены значительные сооружения: храм Юпитера Наилучшего Величайшего (Iuppiter Optimus Maximus) – массивное здание, растянувшееся более чем на 60 метров на Капитолийском холме, с колоннами по 2,5 метра в диаметре. Однако Тарквиний был ненавидим поддаными за то, что сосредоточил власть в своих руках и жестоко расправлялся с политическими противниками. Последней каплей стало, когда Секст Тарквиний – его сын от Туллии Младшей – надругался над Лукрецией, добродетельной женой римлянина по имени Коллатин. Лукреция рассказала о насилии своему мужу, а также его другу Луцию Юнию (у него было прозвище Brutus, или «тупица»: он прикидывался слабоумным, чтобы выжить при тирании Тарквиния). Лукреция пронзила себе сердце мечом, и наступил поворотный момент в римской истории. Брут вынес ее тело на площадь и призвал римский народ отомстить за ее самоубийство и изгнать тиранов. Тарквиния свергли, а монархию упразднили. По легенде, это случилось в 509 году до н. э. На протяжении следующих 482 лет Рим будет республикой, царская власть превратится во власть двух ежегодно избираемых консулов (предположительно, Брут и Коллатин были первой парой), которые смогут командовать войском и собирать совещательный орган из 300 участников – сенат. Название этого учреждения, которое прослужит почти тысячу лет, происходит от слова senex, «старик», потому что членами сената, как минимум в теории, должны были быть убеленные сединами мудрецы.

509 год до н. э., надругательство над Лукрецией, изгнание Тарквиниев – вся эта информация столь же ненадежна, как и миф о Ромуле. На самом деле переход от царской власти к республике мог происходить более упорядоченно, длительно и даже более мирно: полномочия царя могли постепенно, в ходе ряда реформ, переходить к консулам и магистратам. Однако таким спокойным рассказом хороших кассовых сборов не добиться, и римская история в привычном изложении включает в себя еще много сюжетных линий, годных для блокбастеров. Согласно легенде, при новом строе семейные распри не прекращались и республика пережила свое зарождение благодаря дальнейшему кровопролитию.

На этой картине Артемизии Джентилески 1627 года Лукреция готовится пронзить себя насмерть ножом. Смена политического строя в Риме, по крайней мере в легендах, часто была связана с насилием по отношению к женщинам

Коллекция музея Пола Гетти, Лос-Анджелес

Еще один пример семейного раскола и конфликта интересов: Брут был племянником Тарквиния, которого он сверг. Когда два его сына встали на сторону свергнутого царя, Брут велел их обезглавить и даже сам присутствовал при этом кровавом зрелище. Такое хладнокровие позднее впечатлило Никколо Макиавелли, для которого «убить сыновей Брута» стало девизом жесткости и непреклонности, необходимой политическим лидерам при принятии тяжелых решений, чтобы удерживать власть и сохранить государство. Хорошо это или плохо, но в римской истории будет много таких кровавых примеров.

2

«Милость небес»: возвышение Римской республики

Когда зародилась Римская республика, население Апеннинского полуострова составляло около 4 миллионов человек. Сам Рим имел площадь порядка 800 квадратных километров (это примерно столько же, сколько занимают пять муниципалитетов современного Нью-Йорка) и насчитывал около 35 000 человек. В следующие пять столетий население полуострова вырастет вдвое. Более того, из края греческих и этрусских городов и разрозненных поселений, где жили племена, носители нескольких десятков разных языков и диалектов, с разными обычаями, то и дело вступающие между собой в шаткие союзы, заключающие между собой и расторгающие шаткие союзы, эта земля станет с политической, культурной и языковой точки зрения единым целым.

Одну из первых побед молодая Римская республика одержала над Латинским союзом – объединением соседних племен с общим языком, религией и традициями. Римляне установили над ними военную власть еще в царский период, но в 499 году до н. э. латины восстали под руководством изгнанного из Рима Тарквиния Гордого в его последней попытке вернуть власть. Согласно легенде, римляне победили их, когда на их сторону героически встали два гиганта, братья Кастор и Поллукс.

Рим уверенно расширял свои территории в течение последующего столетия. Одним из важнейших завоеваний был захват и разрушение в 396 году до н. э. давнего соперника – этрусского города Вейи приблизительно в 15 километрах к северу. Вейи были самым богатым, самым южным и, если считать по площади (почти 350 квадратных километров), самым большим этрусским городом. После череды сражений и перемирий римляне в 407 году до н. э. начали длительную осаду города и окончательно захватили его в 396 году. Они перерезали значительную часть населения, продали оставшихся людей в рабство, а добычи в городе было настолько чудовищно много, что «огромное множество» римлян жадно отправилось в Вейи, чтобы урвать себе свою долю трофеев[18]. Среди добычи оказалась статуя богини Юноны, «Царицы Вейев», которую забрали в Рим и установили в специально для нее построенном храме на Авентинском холме.

Судьба этой статуи Юноны из Вейев отражает судьбу всей этрусской культуры, также присвоенной римлянами. В течение следующих полутора столетий великая цивилизация этрусков методично поглощалась римской. Римляне переняли многие этрусские элементы церемониала: от одеяния с пурпурной полосой и инкрустированного слоновой костью трона этрусских царей до их триумфальных колесниц и скипетра с орлом. Также римляне заимствовали fasces – связку прутьев, внутри которой спрятан топор, – такие связки носили перед римскими магистратами. Прутья означали их полномочия исполнить наказание, а топор – их право отрубить голову. Этрусский язык исчез, за исключением определенных слов, перешедших от этрусков к римлянам: например, autumnus (осень), catamitus (любимчик), ferrum (железо) и Idus (иды, например мартовские иды).

В римской истории, как мы еще увидим, то и дело повторяются радикальные повороты судьбы: за сокрушительным поражением следует эффектная победа или (как в этом случае) наоборот. Только победив этрусков в Вейях, Рим испытал оглушительное поражение: город захватила банда галльских отщепенцев. На севере Италии обитали многочисленные кельтские племена – они еще в XIII веке до н. э. перешли туда через Альпы со своих поселений в Центральной и Восточной Европе. Они заняли земли в долине реки По и на побережье Адриатического моря, основали такие поселения, как Медиолан (Милан). Римляне называли их галлами – это был собирательный термин для всех кельтских племен, например боев, ценоманов и инсубров (это название означает «яростные»). Примерно к 400 году до н. э. они занимали бо́льшую часть территорий к востоку от Апеннин, раньше бывших под контролем этрусков. Эти территории получили название Цизальпинская Галлия (в отличие от Gallia Transalpina, Трансальпинской Галлии, по ту сторону Альп, где сейчас юг Франции).

Постепенное перемещение галлов на юг и распространение римлян на север привело к неизбежному конфликту двух культур. По легенде, примерно в 390 году до н. э. сеноны, галльское племя, разгромили римлян у реки Аллия, затем прошли 15 километров до Рима, захватили его, сожгли и перебили многих жителей. Это нападение заставило римлян удлинить и укрепить оборонительные сооружения (Сервиеву стену, названную по имени Сервия Туллия), построенные в VI веке до н. э. До наших дней сохранились части этой стены, изначально более 10 километров протяженностью, а местами более 10 метров в высоту и 3,5 метра толщиной. Короткий участок этих грубых камней можно увидеть, выйдя с вокзала Термини в Риме. Еще один находится внутри самого вокзала, под платформой 24, где выходят из поезда пассажиры, прибывшие из аэропорта Фьюмичино на экспрессе «Леонардо».

Другим последствием этого захвата был непрекращающийся страх, который один немецкий ученый в 1985 году назвал metus Gallicus, или «страх перед галлами»[19]. Эта иррациональная парализующая паника продолжалась веками и относилась к любым пришельцам с севера – а их будет много.

Нападение галлов мало помешало римской экспансии. Два года спустя римляне напали на Тарквинии, процветающий этрусский город в 95 километрах от Рима. Затем, в 381 году до н. э., они захватили и присоединили Тускул, крупное поселение латинов в 25 километрах к юго-востоку от Рима. Многие другие города Лация, будучи союзниками Рима, но при этом все больше беспокоясь из-за расширения его влияния, в 340 году до н. э. подняли восстание. Ливий утверждал, что этот конфликт, длившийся в течение двух лет, сопоставим с гражданской войной, «до такой степени латины не отличались от римлян»[20].

По окончании войны римляне и латины сблизились еще сильнее: жителям побежденных латинских городов было даровано римское гражданство, что давало им право голосовать и занимать должности в Риме, а также, самое главное, обязывало их нести военную службу. Жители более отдаленных покоренных городов, таких как Капуя и Кумы, получили частичное гражданство (оно называлось civitas sine suffragio, то есть «гражданство без права голоса»), тем самым они предоставляли Риму войска, но, как следует из названия, не имели политических прав. Все они назывались socii – это множественное число от socius, «союзник» (этот корень имеют наши слова «социум» и «ассоциация»).

Таким образом, римляне разработали систему взаимоотношений со своими бывшими врагами в городах и этнических сообществах по всему полуострову, создав нечто вроде федерации из племен и городов-государств с Римом во главе. Основной обязанностью socii было предоставлять Риму солдат во время военных походов, а взамен те получали защиту и долю трофеев и добычи. Римская территория стремительно расширялась и стала занимать почти 8000 квадратных километров с населением примерно в 484 000 человек. В последующие десятилетия, а затем и столетия Рим, уже обладая наибольшей военной мощью в Италии, получил преимущество в виде внушительного военного резерва благодаря большому числу союзников, которые в некоторых военных кампаниях превосходили численностью войска самих римлян. Объединение между Римом и его союзниками стало одной из важнейших причин римского успеха. Благодаря увеличению войск и доступности опытных солдат и разнообразных военных тактик Рим вскоре стал обладателем значительных вооруженных сил, необходимых как для завоеваний, так и для обороны.

При этом римляне продолжали сталкиваться с трудностями и терпели поражения, порой очень значительные. К середине IV века до н. э. их самым неумолимым врагом стало суровое горное оскское племя самнитов, ответвление сабинян. Племена-носители оскских языков постепенно распространились по центральной и южной части полуострова благодаря ритуалу, известному как Ver Sacrum («Священная весна»). В неблагополучные времена, наиболее вероятно из-за голода или перенаселенности, племя приносило в жертву божеству, обычно Марсу (у осков его звали Мамерс), весь новый приплод скота. Более того, божеству посвящали также всех детей, родившихся той весной: по достижении определенного возраста детей приводили к границе и, вооруженных до зубов, отправляли искать себе новые земли, при необходимости насильно отнимая их у местного населения. Этих sacrani («посвященных») зачастую приводили на новое место жительства птицы или звери, своего рода тотемные животные, от которых впоследствии получала свое название община.

Например, сабиняне отправили группу посвященных со своей территории на север и восток от нынешнего Рима. Эти sacrani перешли через Апеннины в Марке, следуя за дятлом (по-латински picus), от которого получил свое название народ пицены. (На флаге региона Марке сегодня гордо красуется дятел.) Другая ветвь сабинян также шла на восток вслед за быком, пока он не остановился в горах. Там посвященные основали Бовианум, в честь своего проводника, bos. Это племя стало самнитами, а их горные территории, Самний, занимали большой кусок Центральной Италии. Другая группа самнитов со временем мигрировала на юг, следуя за волком (по-оскски hirpus), от которого они получили название ирпины, сыны волка. Эти легенды подтверждаются различными античными источниками, но при этом могут быть ретроспективными конструкциями, попытками объяснить пути миграции, причиной которой были войны, неурожай и неустойчивый прирост населения.