Вольные бесплатное чтение

Пролог

Если когда-то, до этого момента, я искренне верила, что мое сердце разбивалось, то это было лишь иллюзией, сном, густым ослепляющим туманом, внушающим, что больнее уже не будет. Это было неприятно, но не более, чем что-то, что с легкостью и течением времени перекрывалось чем-то другим.

Сейчас же эта боль ощущалась физически, словно в грудь вставили огромный наточенный топор и проворачивали с каждым моим вдохом. Он дробил сердце, легкие, даже кости, перекручивал, как фарш. Так больно, что страшно даже закричать. Так страшно, что не хотелось смотреть. Но, так хотелось, чтобы это было ужасным, отвратительным сном, от которого придется долго отходить и не спать целый месяц, только бы не реальность.

Рука стала неестественно тяжелой. Словно не моей. Я стиснула зубы и попыталась прогнать сомнения прочь, но тело покрылось толстой каменной оболочкой. Никак не шевельнуться.

Взгляд напротив судорожно забегал по моему испуганному, истощенному и искаженному ужасом лицом. Он будто так же не понимал, что находится в реальности. Здесь и сейчас. Дрожащей рукой тычет серебряным пистолетом в мою голову.

И вот-вот выстрелит.

А плохо ли это? От осознания смерти все вокруг заледенело? Страшнее ли она была того, что я видела?

Я шумно выдохнула и на один крошечный миллиметр приблизила конец клинка к его горлу.

Он не шевелился.

Глаза стало неистово жечь. Что это? Слезы? Слезы, Кара, ты серьезно?

Происходящее всегда укладывалось в голове как факт. Череда случайных событий до, в моменте, после – все едино и значимо абсолютно равносильно. Принять уготованное лишь вопрос времени, а бежать от него – открыть дверь в новую главу с заранее прописанным финалом. А он всегда один. Пути к нему разные, но в конце это мало что меняет. Всей своей душой я искренне верила в неизбежность и истину видела в принятии, ведь так и без того не легкий путь станет чуть проще. Все проходило рядом, протекало где-то поблизости и исчезало в неизвестности, пока нечто не прошло насквозь. Нечто не менее холодное, но внутри меня, почему-то, живое, трепещущее. Нечто, вынуждающее развернуться и плыть против течения. Нечто, сверлящее меня взглядом, таким же не понимающим и испуганным. Нечто уже совершенно чужое, но напоминающее тепло. Противоречивое. Далекое. С оружием, направленным в мою голову.

Я смотрела на него и ждала, когда палец соскочит, пуля вылетит и всему придет конец. Моего мужества не хватает, так, может, его хватит?

В карих глазах читалась нерешимость. Такая же, как в моих.

Но другого выхода просто не существовало.

Я зажмурилась.

И пусть последним, что отпечатается на обратной стороне век, будет этот взгляд. Стыдливый. Потерянный. Потухший. Отдаленно напоминающий то единственное, ради чего я до сих пор куда-то шла.

1 Крысиная нора

Пять лет назад.

Я сидела на широком подоконнике, покрытом колючей слезающей краской, которая когда-то, наверняка, была белой. Можно лишь предположить, так как последние пять лет ее состояние стремительно ухудшалось, а другого места для наблюдения за Нико не нашлось. Ему нравилось гулять именно там, но оно, если говорить на чистоту, было к лучшему, так как с этого окна открывался обзор еще и на подъездную. Главной задачей было заметить зеленую ржавую машину еще до того, как ее двери со скрипом откроются и пара старых сапог разгонит пыль в грязном запущенном дворе.

Обычно отец Моркан приезжал немного за полдень, так как именно в это время закрывался некий «рынок» и все достойные покупатели разъезжались. Оставался сброд, который готов только расспрашивать, но не покупать. После переговоров со вторыми он приезжал еще более злобный, чем обычно, что никому не играло на руку. По сути, это был основной ключ к попытке более-менее спокойной жизни в приюте – не попадаться на глаза недовольному Моркану.

На самом деле, приют был вовсе не приютом. Вывеска на дороге гласила обратное, но я практически сразу поняла, что дела тут обстоят…немного не так, как можно было предположить. В первые дни было непонятно, от чего хозяин относится к детям так мерзко. На руках был маленький Нико и страх за то, что с ним что-то случится, то кидал сгорать в отчаянии от сложившегося положения, то давал странную и ничем не обоснованную надежду на будущее. Нас поселили в комнату, где по углам прятались еще десяток беспризорников. Я никогда не забуду то чувство, которое зудило внутри в тот момент. Непринятие. Огромное, размером с этот дом отрицание. Потом Моркан втолкал меня внутрь и сказал, что если Нико будет шуметь, мы будем спать в подвале, пока не научимся молчать. И вот тогда я решила, что мы сбежим. Уйдем, куда глаза глядят и сами найдем пристанище, или будем кочевать от одного к другому, как получится. В ту ночь я не спала и представляла, как все будет. Воображала, как мы бежим по дороге, идущей вдоль леса, оставляя вывеску и помятые ворота в прошлом. На утро, когда я поняла, что завтрака не будет, разбудила брата и мы вышли во двор. Не знаю, как бы все сложилось, будь я чуть старше и осмотрительнее, но Моркан поймал нас, избил и на два дня бросил в тот самый подвал. С тех пор желание что-то менять пропало. На его место пришло осознание острой необходимости смирения. Это же приют, а значит, что рано или поздно нас заберут. Но и здесь я оступилась. Правда, частично. Люди, приходящие с визитом, мало походили на потенциальных родителей. Да и те, кого забирали, особой радости не испытывали. Через какое-то время стало понятно, что постояльцев приюта продают в Талис. Я не видела ни один город, кроме Гарлеша, но про Талис слышала много и именно туда, в основном, покупали «товар» Моркана. Отборный, послушный, подойдет для любых целей. Так он всегда говорил. А на рынках можно было встретить тех, кто заплатит больше, но и цели покупки там отличались.

За окном послышался смех. Я вздрогнула и погрозила Нико пальцем.

Моркан не переносил шум.

Наказания были разные. Фантазия у него работала отлично. Сделаешь что-то не так и даже не угадаешь, что перепадет на этот раз. Лучше было не проверять, как далеко он сможет зайти, но жить без «нравоучений» тоже не получалось. Моркан считал, что это отличная профилактика на послушание, ведь никому не нужен упрямый и не покорный. Но самым худшим из всего, что он придумал, было решение, что каждый будет называть его отцом и перед отъездом благодарить за все.

Как-то явились несколько достопочтенных клиентов, какие-то мелкие чиновники из приближенных к палате Талиса, в поисках трех-четырех девочек. Я впервые видела таких…других людей. Они ходили иначе, разговаривали, даже смотрели.

– Да, три, или четыре? – один из них, самый упитанный, осмотрел всех присутствующих и на секунду его взгляд замер на мне, – Только не как тогда, да? Тебе не нужны недовольные, вроде нас. Предыдущая партия передохла еще на границе, а деньги никто не вернул.

– Эти покрепче, – Моркан бросил на меня беглый, полный недовольства взгляд, – Смотря для чего, конечно. Сейчас не самые лучшие времена, сами понимаете.

– Для разного, – другой улыбнулся и подошел ближе к нашей худощавой, едва стоящей на ногах шеренге, – Камни таскать их точно не заставишь, но в наших планах было нечто иное. Смотри-ка, какие-то они все…

– Не такие, – закончил упитанный и развернулся.

Они вышли, а я, наконец, выдохнула. Тогда на руку сыграл непрезентабельный вид и я прокусила фишку. Особо стараться необходимости не было, все и так выглядели плохо, но, на всякий случай, перед появлением гостей измазывала себя и Нико сажей, щипала лицо и шею, чтобы выглядело как пятна от какой-нибудь заразы, которую никто не захочет тащить в Талис, и проводила множество подобных махинаций. Мы не знали, сколько Моркан будет держать тех, кто не продается, но лучше хвататься за изведанную бездну, чем прыгать в новую.

Нико забежал внутрь и выглянул в окно.

– Что-то Моркан сегодня долго…

– Пока совсем немного задерживается, – я посмотрела на часы, – Значит, успеем забежать на кухню и помочь остальным. Леви, ты с нами?

Кудрявый рыжий парень стоял в проходе. Он появился год назад. Сам пришел. Дети в приюте оказывались самыми разными способами, чаще от голода за бесценок продавали родители, или бездомных приводили ловчие тени, но чтобы по собственной воле – большая редкость, если не единичный случай. Леви умел читать и писать, как я и Нико, а значит, какое-то время жил с семьей. Страшно было даже представить, что могло заставить его податься сюда.

– Конечно.

Еда была отвратительной. Практически всегда. В лучшем случае – просто не вкусной. Для такого вывода не требовалось сравнение, это было очевидно и не подлежало обжалованию. На кухню поступали отходы, происхождение и состав которых оставались загадкой. Их нужно было перебрать, частенько попадались мелкие камни, деревяшки и мертвые насекомые, затем залить водой и сварить. Получалась сероватая неоднородная смесь, передать запах которой просто невозможно. Вкус тем более. Но голод штука не привередливая.

Стрелка на часах пробила полночь.

– Кара, что-то мне не по себе, – Нико лежал на тонком одеяле, постеленном в углу, возле маленького квадратного окна.

– Согласна, это странно, – я погладила его по голове и осмотрела комнату, полную таких же недоумевающих взглядов, – Подождем и увидим, что будет.

Я не хотела показывать волнение, стремительно набирающее обороты и нашептывающее самое худшее.

– Ты не боишься? Кажется, что совсем нет.

– Немного боюсь.

Ложь.

– Немного это не страшно.

Он перевернулся на бок и практически сразу уснул. Я понимала уровень своей ответственности за его восприятие. С самого начала. А от этого возникает необходимость лучше контролировать себя и свои реакции. Страх, слезы, паника – все это будто дает сигнал Нико переживать. Словно все происходящее проходит через меня и только потом касается его. И это действительно сложно.

Спустя час Моркан не объявился. Я отошла от окна и вернулась на свое спальное место.

Господин хозяин был гадом. Очевидно, что не только в отношении кучки беззащитных детей. И я понимала, что рано или поздно ему воздастся и все изменится. Если приют окажется на улице, каково это будет? Наверняка, за пять лет заточения Гарлеш изменился. Куда, в таком случае, податься? У кого просить помощи? Ловчие тени – элитный отряд Талиса, держит под контролем и наш город. Если попасть к ним, то, вероятно, нас либо отправят в другой «приют», либо без посредников отошлют в Талис. Исход один. А все прочие варианты несут за собой одну неизвестность, что значит еще большие риски. От этого голова шла кругом.

Вообще, я часто размышляла о том, куда по итогу попаду и кто меня купит. Богатая семья, ищущая сиделку, или, может, работницу по дому? Один из уважаемых домов в качестве прачки? Или, может, помощник на кухню при министерстве? О чем-то плохом размышлять не хотелось, но я понимала и иные риски. Талис внушал репутацию города сложного, статного, величественного, будто он и не место вовсе, а огромный организм, у которого есть свой характер, предпочтения, сердце в виде Серого дома и множество артерий-улиц, разбегающихся в стороны до самых границ. А еще запах. Казалось, что он пах сладко, немного душно, но маняще. Как главная площадь в самый людный час под палящим солнцем. А еще, Талис внушал куда больше доверия, чем Гарлеш. Правильно говорят, чем дальше мы от света власти, тем меньше лучей сможем словить. Тут так и получилось. Помимо беспредела, на который все закрывают глаза, есть еще беспредел, на который смотрят пристально, со злобой и недовольством. Всем нравится бесчинствовать в ареоле своего комфорта, пока другие не начинают им мешать, по факту, делая то же самое. Я не знаю и не знала, кто правит в Гарлеше. Будто никто. Народ живет подобно дикой траве на заднем дворе, которая никому не нужна, но и делать с ней что-то тоже не хочется. Моркан часто говорил про банды, что мешают жить честным людям, но, если это он про себя, то «злодеи» творят добрые дела. Жизнь в Гарлеше не пахла, а разила. Этим все и сказано. Быть может, за десятки миль все окажется иначе, пускай одна клетка сменится на другую?

Я проснулась от сильных толчков в бок.

– Кара…Быстрее, пожалуйста, – Нико говорил тихо, но быстро, а по его испуганным глазам стало ясно, что именно послужило тому причиной.

Я вскочила на ноги и быстро обулась.

– Как давно он приехал?

– Я не знаю… Я просто… Он только что постучал и сказал всем прийти в большую комнату… А ты не сразу проснулась, – он всхлипнул, – Кара, мне страшно.

Я взяла его лицо в ладони и поцеловала в лоб.

– Не будем делать выводы раньше времени, договорились?

Он едва заметно кивнул, но вряд ли вообще слушал.

Моркан стоял посреди «гостиной», сложа руки на груди и постукивая носком сапога. Эта комната ни чем не отличалась от других – деревянные стены, выкрашенные то ли белой, то ли серой краской. И больше ничего. Все сидели на полу и ждали, когда он заговорит. Эти мгновения всегда были самыми страшными. Руки холодели, сердце билось неестественно быстро, а ожидание сводило с ума хуже любой пытки.

Стук. Стук. Стук.

Шаг.

Я почувствовала, как Нико дернулся.

– Я не обязан вообще ничего говорить вам, поэтому возрадуйтесь. Ни один уважающий себя человек не будет отчитываться перед кучкой выродков, а я себя уважаю, но при этом не выкинул вас на растерзание в соседнюю псарню, а от этого стал почти святым, – он осмотрел нас, словно кур в грязном запущенном вольере, – Но вы, неблагодарные крысы, гадите в собственной норе и не цените мое отношение к вам. Мерзкие, тупые крысы.

Он вытянул руку и с силой кинул на пол железный сосуд, в котором обычно готовилась еда. Звук разлетелся по комнате, ударяясь о стены с такой силой, словно под потолком только что разразился гром.

Я ахнула и задержала дыхание, чтобы не выдать еще какой-нибудь неприятный звук. Нико и еще несколько ребят помладше закрыли рот руками.

– Грязно, да? Вы видите? – он указал на что-то пальцем, но разглядеть злосчастное пятно так и не удалось, – Это ваша ошибка. Но ведь все допускают ошибки. Главное их исправить. Кто не отмыл?

Девочка напротив встала, едва удерживая равновесие на трясущихся ногах.

– Нужно закончить дело.

Она закивала.

Я напряглась. Не может все быть так просто.

– Но это после маленькой профилактики, – он улыбнулся и потянулся за чем-то лежащим позади, – Вот с тебя и начнем.

Перед девочкой оказалась палка. Обыкновенная, ничем не оснащенная, но достаточно большая. Ее глаза стали стеклянными, а рот слегка приоткрылся. Она подняла голову, посмотрела на него и собиралась встать, но он ее остановил.

– Нет, я не буду тебя бить. Успокойся. Накажете друг друга сами, а я лишь прослежу, чтобы это было качественно.

– Но… Отец Моркан, это же только я, – на последнем слоге ее голос дрогнул.

– Это ответственность каждого. Они могли прийти и закончить работу, или сделать ее еще раз, но предпочли слоняться без дела. Поэтому, начинай. По кругу.

Все внутри сжалось. Сложно передать чувство, возникающее от подобных мероприятий. Это похоже на конвейер, который движется вперед, а ты привязан и просто едешь, потому что сделать ничего не можешь. Страх зарождается где-то внизу, начинает скрестись и скулить, царапать все внутри в попытке вылезти, а ты его не пускаешь, вот он и застревает в горле огромным колючим комком.

Я смотрела на девочку, а она все никак не могла определить, в какую сторону начать. Слева увесистый и, вероятно, сильный сын плотника, которого продали за мизерную сумму, покрывающую налог на жилье. А справа девочка, которая не придумала себе имя, так как все равно дадут новое. Она очень мало ела и вряд ли нанесет сильный ущерб. Я не знала ни одной молитвы, но то, что происходило в голове, напоминало как раз-таки нечто подобное.

Пожалуйста, справа.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Тогда Нико достанется от меня, а не от сына плотника с другой стороны.

Девочка мешкала, а Моркана это раздражало. Очевидно раздражало. Желваки на скулах заходили, на лбу проявлялась толстая синеватая вена. Он ненавидел ждать.

– Справа, – он ткнул пальцем на девчонку, – Начинай справа.

Она замахнулась и ударила по ноге, чуть ниже колена. И, очевидно, не со всей силы. Мы не были друзьями, или, тем более, семьей, но никогда не калечили друг друга.

– Выше, – голос Моркана звучал раздраженно, – И сильнее.

Еще один удар. Девочка дернулась.

– Вы будете делать это до тех пор, пока меня не устроит. Сейчас не устраивает. Хватит тратить мое время!

Звонкий хлопок заставил всех дернуться. Худое угловатое лицо скривилось, но не больше. Ни одного звука.

– Дальше, – Моркан кивнул.

Всего нас было одиннадцать. Вернее, осталось. За прошедшую неделю экстренно продали восьмерых. До меня было пять человек, а ударов шестнадцать. Моркану казалось, что все халтурят. Недостаточно стремятся к наказанию за проступок, что должно быть вдвойне наказано. А в случае слишком слабых – втройне.

Леви ткнул меня в бок за два человека. Я повернулась. Он сделал странное движение рукой, едва заметное, затем кивнул мне. Я повторила. Сам он получил так, будто над ударом старался сам Моркан. Палка тихо треснула в месте, коснувшемся его плеча. Сначала я подумала, что это кость. Может, конечно, так и было, но он даже не моргнул. Это сильно выделяло его на фоне других – стойкость. Она мелькала везде, моментами незаметно, а иногда напоказ, чтобы позлить «отца». Я приготовилась, кивнула Леви, а он подмигнул.

Удар.

Громкий. Очень громкий. Но это было единственное, от чего я вздрогнула, потому что боль оказалась терпимой. Палка коснулась лишь небольшого участка спины. Я моргнула несколько раз и уставилась на Моркана, а он кивнул и палка оказалась в моих руках. Мысленно я повторила то движение. Секунду подержала орудие пыток в руках, чтобы прикинуть вес и силу, которую придется приложить и при этом не покалечить Нико. Но… Если он никак не отреагирует, Моркан потребует еще.

Я придержала Нико за руку, он зажмурился. Я замахнулась.

Свист в воздухе. Удар. Нико пискнул, а Моркан кивнул.

Девочке, что не отмыла посуду, сын плотника попал в голову. Случайно. По крайней мере, судя по его растерянным глазам. Раздался шлепок, затем грохот.

– Если не встанет, вынесешь на задний двор. Твоих же рук дело, – Моркан еще раз осмотрел скрюченное на полу тельце и вышел.

Тот паренек тоже выбежал и, судя по звукам, оставил свой ужин на полу в прихожей. Постепенно комната опустела. Практически. Я медленно подошла к девочке и повернула ее. Глаза открыты, словно только что повстречали саму смерть, а из носа струится тонкая алая полосочка.

– Ей уже никак не помочь, – Леви тронул меня за плечо и вышел.

Зеленая машина удалилась, пуская за собой кольца черного дыма. Мы с Нико вышли во двор. После такого было необходимо подышать чистым воздухом. Солнце поднялось уже совсем высоко, но обдавало землю не греющим, белым тусклым светом, как обычно бывает зимой, но не в начале осени. Прохладный ветер гонял в разные стороны облачка пыли и кучки опавших, но все еще зеленых листьев. С кухни доносились приглушенные голоса. Я смотрела на ворота, не запертые на ключ, и в голове промелькнула мысль, а что, если… Ведь, ничего же не держит? На физическом уровне? Но, кого я обманываю? Страх куда реальнее всяких осязаемых преград. Но, а чего я на самом деле боюсь?

– Кара? – Нико обошел и встал передо мной, – Зачем ущипнула?

– М? Что ты имеешь в виду?

– Ты ущипнула меня, вместо того, чтобы ударить. Вот и спрашиваю, зачем?

– За тем, чтобы Моркан поверил, что тебе хватило и не потребовал продолжения. Или палка лучше моих пальцев? В следующий раз учту.

– Все равно получилось больно.

Моркан снова явился позже обычного, но машины во дворе не оказалось. Вместе с ним прибыл высокий, седовласый, но молодой мужчина, облаченный в черный плащ, какой носили ловчие тени. Правда, что-то выглядело иначе, чем у них. Значок на груди. Он был золотым, не серебряным. Незнакомец прошел прямо в «спальню» и указал на одного из оставшихся парней, практически не выбирая. Ему было без разницы, кого брать. Моркана такой клиент явно порадовал и он попытался продать ему еще хоть кого-нибудь, но мужчина окинул его презрительным взглядом и удалился.

Последующие дни проходили не так, как обычно. Покупателей приходило куда больше, а предлагали они меньше, но Моркана это не смущало, что и было подозрительнее всего. Правда, несмотря на такие выгодные условия, уехали лишь двое. Ива – чашечницей в семью низко поставленного секретаря. Мальчик без имени – помощником механика на окраину Талиса. «Ассортимент» выглядел, откровенно говоря, плохо. Покупатели искали крепких и здоровых, чем никто из нас похвастать не мог. Но к счастью ли?

Мертвую девочку Моркан на следующий день отдал за гроши на корм свиньям при какой-то забегаловке.

Одним поздним вечером я пробралась на крышу. Разумеется, «отец» в это время отсутствовал. Ночной воздух всегда казался чище и обладал неким отрезвляющим свойством. Правда, звезд из-за туч было не видно, но и темнота вполне устраивала. Главное, хотя бы на одно жалкое, крошечное мгновение почувствовать свободу. Не настоящую, а эфемерную. Мол, вот я, вот небо над головой, а вот простор и никаких стен. Никакого Моркана. Вообще ничего, кроме меня. Вот возможность взлететь – только подпрыгни, а вот – упасть. И ничего сложного. Сделай то же самое и все закончится. Наступит настоящее освобождение. Тело не будет ломить от бесконечных побоев, я просто сброшу кожу и выпорхну из слабого, такого хрупкого кокона. Улечу и даже смотреть вниз не буду. Все равно ничего хорошего не увижу.

– Прячешься? – Леви ловко запрыгнул на деревяшку и сел рядом.

– Вроде того.

– Я частенько здесь бываю. Хорошее место.

Леви было около четырнадцати, может пятнадцать, как и мне. Ни разу не интересовалась. Он редко шел с кем-то на контакт, при том, выглядел куда менее запуганным, чем все остальные вместе взятые. Внешне это тоже проявлялось. Несмотря на худобу из-за недоедания, тело было крепкое, сильное. Он часто брал на себя тяжелую работу, вроде подготовки дров, носки воды, или чего-то подобного. А еще ходил ровно, будто солдатик. За ним было интересно наблюдать, будто за диковинной зверушкой, запертой в неволе, но все же сохраняющей свой дух.

– Да, хорошее.

Несколько минут прошли в молчании.

– Знаешь, – он повернулся, – Скоро нас всех отошлют. Кого куда, главное за деньги и подальше отсюда.

– Это неизбежно. Мы не сможем жить у Моркана вечно.

– Я не об этом.

Я повернулась к нему лицом.

– Удалось выведать кое-что интересное. Наш старик сильно кому-то нагадил и эти люди не планируют оставаться в долгу. Просят деньги, но, продай он хоть всю нору и пожитки, все равно не хватит.

– Поэтому машина пропала?

– Он и ее продал.

– А те люди…из Талиса?

– Нет, кто-то местный. Но это не так важно. Вон там, видишь? – он указал на небольшую пристройку рядом с кабинетом Моркана, – Свет не горит уже два дня, я проверял. Он отослал жену и сестру, а, значит, предполагает, что может случиться нечто плохое.

– Скорее, ожидает. Но, если он пытается собрать деньги, выходит, планирует рассчитаться, разве нет?

– Ну, – Леви покачал головой, – Не так уж наш отец держится за это место. Как выяснилось. Деньги нужны, чтобы уехать самому и не остаться на улице с пустыми карманами. Мы улетим с молотка быстрее, чем успеем осознать плачевность положения, а оно заключается в том, что те, кто мало платят – ценят меньше. Хороших клиентов нет, а те, кто готов покупать, видят в нас дворовых шавок, не более.

– К чему ты все это мне сейчас говоришь? – я встала и повернулась к нему лицом, – Может, мне проще не знать? Не думать об этом? А, может, я и без тебя понимаю, что ничего хорошего никого из нас не ждет?

Внутри разразилась маленькая гроза. Разряды сверкнули и разбежались по рукам и ногам, неприятно покалывая на самых кончиках. Я старалась ухватиться за остатки спокойствия, но оно так и норовило вылететь и исчезнуть где-то в темноте.

Леви встал и взял меня за плечи. Укололо и там. Касания…какие угодно…это ощущалось странно. Будто так не должно быть, но тело реагировало на подобное враждебно, ведь любой контакт за последние годы в последствии не нес за собой ничего хорошего.

– А, может, все-таки, ждет? – он отпустил меня и мы сели, – Нас осталось совсем немного. Пятеро смогут улизнуть без последствий, а…

– Куда? – я развела руками, – Мы живем не в волшебной стране, Леви. Да, здесь плохо. Просто ужасно. Но есть кров, еда и защита от того, куда ты предлагаешь пойти. Неизвестность…это страшно. Особенно, когда за спиной ни гроша. Бежать глупо.

– Да, – он улыбнулся, – Но я не говорил про улицы Гарлеша.

– Что ты предлагаешь?

– Пока рано говорить, – он встал и направился к месту, где можно было спрыгнуть вниз, – Главное – продержаться до того дня, когда Моркану надоест возиться с нами. А там останется только поверить мне.

– Леви?

– Да?

– Откуда ты все это знаешь?

– Спокойной ночи, Кара, – он сделал корявый реверанс и спрыгнул вниз.

Я улыбнулась и повернулась к небу. В непроглядной темноте мелькали едва заметные звезды.

Никто особо не сопротивлялся, когда пришлось мазать сажу под глаза и посильнее растрепать волосы. О новых покупателях никто не сообщал, но я понимала, что если Леви прав, что, скорее всего, так и было, то нужно быть на чеку и готовиться заранее. Казалось, что оставшиеся ребята и сами понимали, что что-то идет не так, как обычно. Напряжение витало в воздухе и было практически так же осязаемо, как куски пыли, порхающие с одной стены на другую, пока слабые солнечные лучи отчаянно старались прогреть старый деревянный дом на окраине города. Щели в потолке разрослись до такой степени, что, если посмотреть под определенным углом, открывался вид на небо. Мысль о том, что зиму здесь пережить будет сложно, стала непоколебимым фактом.

О разговоре, состоявшемся накануне, было принято не рассказывать. Пока что. Я знала слишком мало, но, от чего-то, верила Леви. И, в отличие от большинства, умела ждать. Вернее, выжидать. Попробовать не понравиться новым покупателям все захотели сами, потому что контингент, желающий по дешевке приобрести душу – две, совершенно не внушал доверия.

Несколько человек, к всеобщему счастью, оказались слишком привередливыми. Лишь взглянули на нас и ушли, даже не выслушав Моркана, который с каждым отказом становился все злее и злее. Кричал, что сожжет этот крысятник и, наконец, станет счастливым человеком, если еще хотя бы один выродок никому не приглянется.

К его несчастью, спустя неделю состав был все таким же. Отец Моркан посещал приют все реже и реже, тем самым лишь подтверждая теорию Леви – ему надоело с нами возиться. Но на Гарлеш обрушились дожди. Это был не сезон, лишь маленькое извещение о полноправном прибытии осени. Но факт оставался фактом – дом заливало. Капало ото всюду, сочились даже стены, а спальные места очутились на дне добротных внушительных луж. Простуда свалила всех, кроме меня и Леви.

Ночь выдалась особенно холодной, хоть и без дождя. Я стояла во дворе и смотрела на подъездную, уложенную мелким гравием, на который ни разу не ступала. Это осознание было странным, но не более. Никакой печали, лишних размышлений о удрученном бытие, в условиях которого приходилось выживать, никакого восторга от возможности освободиться. Я ничего не чувствовала. Внутри образовалась огромная полость, выеденная временем и обстоятельствами, к которой, как выяснилось, легко привыкнуть. Десятки ужасов нелегкой жизни суммировались и сократились. Будто не было ничего, но пустота говорит об обратном – было слишком много, от этого и стало пусто. Хотелось хорошенько встряхнуть себя и перезагрузить, чтобы все встало на место, но я не знала как. Равнодушие, с одной стороны, огромная привилегия, ведь так больше шансов никак не обжечься. Кожа и сердце стали титановыми, даже пуля не пробьет. Но, с другой… Ощущение, что чего-то во мне не хватает, моментами накрывало и, так как прочувствовать по-настоящему не выходило, оставалось думать. Много, усердно, так, чтобы голова раскалывалась. И в моменте она действительно рассыпалась на кусочки, как стеклянный шарик. Это похоже на безумие. Возможно, оно и есть.

Леви сидел на кухне и пил кипяток из помятой железной кружки.

– Прячешься? – я села напротив.

– А ты, видимо, ищешь? – он улыбнулся и налил мне кипятка, – Держи, а то и тебя лечить придется.

– Это вряд ли. Я редко болею.

– Правда?

– Да, с самого детства так.

– Удивительно для ребенка из подобной дыры, – он окинул взглядом кухню, которая действительно напоминала дыру. Да, что уж лукавить, ей и являлась. Секунду Леви помолчал, затем посмотрел на меня и спросил, – Но ты же не всегда жила здесь?

– Нет, у нас с Нико все было… Иначе.

– Значит, имена придумали не сами?

Я покачала головой. Такие вопросы были нормой в мире увядающего Гарлеша, где большинство детей, в особенности из мест, вроде приюта, не носили имен, попросту не получив право на них при рождении. Для торговцев это было удобно, потому что абсолютно уличные ребята считались «чистыми листами» и продавались лучше. В них не было вложено ничего, кроме устоев места, в котором их воспитали, вырастили и подготовили для покупателей.

– Леви?

– Да?

– Давай уйдем сейчас?

– Сейчас? – он вскинул брови и поставил кружку на стол, – Ночью?

– Не уверена, что мы сможем протянуть еще. Рано или поздно даже больных и хромых купят, потому что Моркан понижает цену до невозможного. Я боюсь, что Нико увезут отдельно. Он не справится один.

– Путь предстоит не близкий. Несколько часов по холоду и темноте.

– Темноты не боюсь. Она не страшнее того, что может дать завтрашний день. К тому же, Моркана нет, это же идеальная возможность, не думаешь?

Он нахмурил лоб, встал и подошел к окну. Копны рыжих кудряшек коснулся легкий, едва ощутимый ветерок, покачивая, словно резвые завитки пламени.

– Выйдем с рассветом. Все выспятся, будет проще идти. Да и, к тому же, сориентироваться по дороге при свете легче.

Я кивнула и встала, чтобы проверить Нико и попробовать вздремнуть.

– Кара?

– М?

– Как выдвинемся, попробую все объяснить, а пока не думай лучше о лишнем.

– Хорошо.

И снова – вместо сотни эмоций одно лишь «странно». Правда, подобный опыт был первым. С момента, как я и Нико очутились здесь, никаких решающих событий не происходило, не говоря уже о принятии решений, от которых зависит не одна жизнь. Возможно, где-то в глубине души оно и будоражило, но среди потока мыслей сложно вычленить именно этот кусочек. Хотелось его распробовать. В полной мере, насколько вообще возможно. Но пока выходило лишь понадеяться, что что-то изменится в момент осознания, когда все получится.

Нико давно спал. Высокая температура сделала свое дело. Я села рядом и осмотрелась – в комнате не было абсолютно ничего, кроме пары грязных тряпок, обвисших шматков краски со слоем гниющего дерева, скрипящих половиц и маленького окошка. Запах сырости, воды, застоявшейся в трещинах между досок. Пятеро детей. Вернее, то, что от них осталось. И все. Пять лет серого существования с легкостью уместились здесь и ненавязчиво уставились на меня, ищущую хоть что-то, что можно было бы унести с собой. А нести нечего.

Глаза закрылись сами по себе, так, что я не поняла, что проваливаюсь в сон. Я знала, что Леви разбудит, как придет время.

Громкий звук, отдаленно напоминающий хлопок. Я открыла глаза, встала и подошла к окну. Светало. На подъездной стояли трое мужчин, один быстро направлялся в сторону кабинета Моркана. Четверо. В коридоре, ведущем на кухню, слышались голоса. Двое. Итого – шесть. И что-то подсказывало, что это были не клиенты. Я тихо разбудила всех и сказала молчать, но Леви не было. От осознания этого в области сердца неприятно кольнуло. Я прильнула к двери и прислушалась:

– … Этот гад закрылся у себя, мы еще…

– Мне плевать, что вы там еще не сделали. Достать его хоть по частям. Живо.

– А остальные?

– А что «остальные»? Есть какие-то вопросы?

– Они дети, босс.

– Для него они деньги. Найти и избавиться.

Что-то внутри в этот момент рухнуло вниз. Во рту пересохло. Взгляд судорожно забегал по комнате в поисках… да хоть чего-то, что могло бы помочь. Окно – не вариант. Увидят сразу. Дверь тем более, коридор не длинный, возможности убежать не будет.

Ну же, Кара, думай.

Думай. Думай. Думай. Думай.

Дыра в потолке.

Я села и приказала Нико сесть на плечи, затем поднялась и подошла туда, где на пол падали рассеянные солнечные лучи.

– Отдирай доски. Быстрее, Нико, пожалуйста.

Его трясло. То ли от нервов, то ли от лихорадки. Но он старался. Тихонько хныкал и старался. Через несколько мгновений старое размокшее дерево поддалось и Нико оказался на крыше. Я подсадила остальных, но понимала, что ни у кого из них не хватит сил подтянуть меня.

– Кара, я не пойду без тебя, – Нико смотрел в эту дыру и тянул ко мне маленькую ручку, в которой наверняка осталось много заноз.

– Тихо, ползком, доберитесь до заднего двора. Если там пусто, спускайтесь и бегите в лес, им для обхода понадобится время. А если нет…

Стук. Совсем рядом.

– Уходите.

– Кара…

– Уходите, скорее!

Дверь распахнулась. Мужчина, вошедший внутрь, был, очевидно, местным. Высокий, крепкий на вид, одетый слишком просто для человека из Талиса. А взгляд дикий, как у цепного пса, которого держат на случай, если придется растерзать нежелательных гостей. Он рассмотрел меня, прошел глазами по комнате и фыркнул:

– И это все? Ты немая? Почему не отвечаешь на вопрос?

Я кивнула.

Он подошел ближе.

– И зачем этот идиот тебя держал? Ты же вот-вот и сама откинешься, кто бы тебя купил?

Я стояла на месте, как вкопанная, молча наблюдая за каждым движением этого человека и четко понимая, что бежать некуда. Ноги стали ватными, тяжелыми, такими, что, будь возможность, я бы просто не смогла убежать. А он смотрел так, будто я какая-то шутка. Конечно, для него и всех остальных именно так и было. Ожидали увидеть потенциальный мешок золов, который они сожгут на зло Моркану, а лицезрели лишь меня.

– Хей, Сол, иди-ка сюда, – он не отводил от меня взгляд, – Тут и убирать нечего.

Но Сол не появился. Мужчина позвал еще раз, а когда не получил ответа закатил глаза и погрозил пальцем:

– Попробуешь свалить… Думаю, понимаешь, что случится.

Он развернулся, а в следующую секунду рухнул на пол, как мешок с костями и мясом. В открытом глазе торчал маленький кухонный нож, а чуть позади стоял Леви. Алая жидкость сочилась вниз, стекая по лицу и заливая пол. Мужчина дернулся, открыл рот так, будто сейчас закричит, но наружу выходило лишь тихое сопение. Леви вытащил нож с хрустящим звуком, будто кто-то провел лезвием по свежему яблоку, а затем, одним движением полоснул по горлу и подошел ко мне.

– Живая?

– Да. Но Нико и…

– Снаружи, знаю. Теперь и нам нужно там оказаться.

Он взял меня за руку и потянул. Перешагнул через мужчину, но затем замер и посмотрел на меня:

– Ты в порядке? Это все…

– Да, в порядке. Не беспокойся.

Мы вышли в коридор. В воздухе стоял странный запах, отдаленно напоминающий ржавое железо. Из соседней, обычно пустующей комнаты, вытекала красная дорожка, заползающая под половицы. Я не стала спрашивать, но подозревала, что это был Сол. Мы зашли на кухню, взяли остатки ножей, две вилки, пару кусков сухого хлеба, завалявшегося на полках и медленно подошли к окну. Никого. Только машина у самых ворот.

– Скорее всего, они пошли навестить Моркана. Он явился под утро и закрылся у себя. Знал, гад, что приедут, – Леви вытер нож о серую кофту, оставляя на ней багряные полосы, – Но оно и хорошо, потому что сейчас мы спокойно уйдем. Пока они с ним… разговаривают.

– Ловко ты их, – я кивнула в коридор.

– Не хотелось бы так, но выбора особо не было.

– Есть какой-то план?

– Есть цель, – он вздохнул, – Найти остальных, не попасться на глаза головорезам и дойти до лагеря. А вот как мы это сделаем, к несчастью, вопрос удачи.

Я сглотнула. До этого момента она редко бывала на моей стороне.

Мы осмотрелись, еще раз убеждаясь, что путь чист. Предстояло выйти через главный вход, обойти приют со стороны кухни, так как незнакомцы явно находились с другой стороны здания – в кабинете, пройти на задний двор и удрать. Все просто. На словах.

Доски тихо скрипели; моментами то, что накопилось под ними, противно хлюпало. Дверь оказалась открытой. Тишина. Только ветер тихонько колышет верхушки сухой травы, кусками поросшей на безжизненной земле. Мы шли медленно, двигаясь ползком вдоль стены, чтобы не попасться в случае, если они окажутся в этой части дома. Леви был за мной и оборачивался каждые пару метров. Пыль забилась под ногти, в трещинки на ладонях, а когда порывы сквозняка слегка подгоняли и она взлетала вверх, крошечные песчинки попадали в глаза. Наконец, мы обогнули лицевую часть дома и повернули. Можно было немного выдохнуть. Сердце колотилось так, будто вот-вот вырвется наружу.

Сразу за поворотом стоял Нико и мальчик помладше.

– Где еще один? – я осмотрелась, но было пусто.

– Хотел посмотреть… – Нико всхлипнул, – Посмотреть, что там творится… Но… Но…

– Как давно его нет?

– Не знаю, но уже достаточно…

Хлопок. Громкий, такой же, как был утром, только ближе. Я посмотрела на Леви.

– Я схожу проверю, – он коснулся моего плеча и сделал шаг вперед, но я его остановила, – Что не так?

– Если заметят, ты не вернешься. Стоит ли… Я просто не думаю, что он жив. А без тебя мы никуда. Пожалуйста…

Леви сжал мою ладонь.

– Просто посмотрю. Тихо. И вы сидите тихо.

И он отошел. В это мгновение внутри промелькнуло что-то напоминающее отчаяние. Ноющее, холодное, скребущее ребра. Хотелось остановить Леви, встряхнуть и привести в чувства. Чем он думал? Чем? Это же так глупо, так безрассудно и… самоотверженно. В эту минуту я впервые задумалась о краске этого качества. Какая она была? Какой стала теперь? Насыщенный красный, в темноте уходящий в коричневый. Как капли на сыром дереве в доме. И пахнет так же.

Худая высокая фигура, увенчанная кудрявым пламенем, скрылась за углом. Шум внутри стих, но это не успокаивало, напротив. Дыхание сперло, будто воздух на улице закончился, остался лишь тот, что я так отчаянно удерживала. Нико под боком трясло, а мальчик без имени сжимал в маленьких ручках ткань выцветшей прохудившейся рубашки. Минута. Две.

Шаг. Шаг. Еще один.

Я схватила палку, лежащую под ногами и замахнулась.

Леви вышел и покачал головой, а затем указал на орудие в моей руке и усмехнулся:

– Это не оружие.

– Смотря как использовать, – я опустила палку, но не выкинула, – Нож… Я не уверена, что смогу подойти достаточно близко, чтобы ранить. А в жалких попытках защититься меня просто убьют.

– Его нигде нет. Но и их не слышно, поэтому, нужно торопиться.

Мы повернули, чтобы преодолеть забор и отправиться на север.

Несколько шагов.

Именно столько удалось пройти прежде, чем двое мужчин выскочили спереди, а двое сзади. А дальше все как в тумане. Голоса. Руки. Крики. Хлопки. Вернее, выстрелы. Я ни разу до этого дня их не слышала. Плач Нико. Один мужчина падает, я хватаю брата за запястье и мы бежим, перешагивая маленькое тельце, затем большое. Одинаково мертвые. Одинаково холодные. А сзади Леви. Шаг, один за другим, каждый последующий тяжелее предыдущего, но я бегу, что есть силы. Шум в ушах становится громче, громче… Леви подсаживает и вот мы залезли в кабинет Моркана, чтобы сократить. Мужчины крупнее и им будет чуть сложнее так же ловко запрыгнуть внутрь через окно, а двери с той стороны нет. Я падаю в лужу крови и вижу глаза, распахнутые, испуганные, плешивые брови вверх, а рот открыт. Этот момент хотелось запомнить. Отцу Моркану воздалось. Потом испуганный вздох Нико и мы снова бежим, Леви тащит меня за руку. Свежий воздух, белый свет.

– Кара! Кара! Слышишь?

–Да… – я моргнула несколько раз и посмотрела на Леви. Который держал мое лицо в своих руках. Мы сидели на земле за кустом какого-то сорняка.

– Хорошо… Послушай, идти нужно прямо, пока не увидите реку, а от нее…

– Леви, ты о чем? Сам все покажешь… Что такое ты говоришь, я не понимаю…

– Слушай внимательно. От речки в правую сторону, – он закашлялся, -И прямо по ней иди до дерева, на котором… – он шумно вздохнул, а в уголке рта появилась крошечная красная капелька, – Ленточки. А от них прямо… И там встретишь… – он упал, хватаясь за живот. На темном сером расцвел насыщенный бордовый, – А им отдашь это… И все будет хорошо.

Он вложил в мою руку что-то маленькое и сомкнул пальцы.

– Леви…

– Они, если что, живы. Ранил. Просто ранил. Бегите, пожалуйста… – парень побледнел и попытался присесть, но не вышло.

– Ты тоже жив… Так не пойдет…

– Пока жив.

Послышались голоса. Я встала и посмотрела на него в последний раз. Все внутри ныло.

– Ну же, уходите… Не зря же я здесь…

Конечно, не зря. Конечно.

Туман в голове развеялся и мир стал ощущаться слишком четко, громко, осязаемо. Каждый шаг прочь от Леви наливался свинцом в горле и отдавался болезненным эхо по всему телу. Голоса звучали и в голове, и наяву, но вскоре совсем исчезли. Наступила тишина и она оказалась хуже всяких слов.

Я всегда представляла начало чего-то по-разному, в зависимости от событий, развернувшихся на просторах фантазии. Но чаще это было хорошее чувство. Приятное, разносящееся по телу теплом и звучащее как победный колокол на параде. Момент, когда суть существования теряется и начинается жизнь, суть которой можно придумать заново. Момент, когда вес проблем растворяется в воздухе и можно расправить крылья и взлететь. Момент, когда после всего можно попробовать порадоваться. Все оказалось иначе. Свобода на вкус терпкая, а ее цена так высока, что я едва в состоянии ее понять.

2 Вольные

Все будто притормозило. До этого неслось с ненормальной скоростью, а сейчас идет так, как надо. Степенно, размеренно, с возможностью осмотреться и понять, где я вообще нахожусь, откуда пришла и куда пойду дальше. Последнее, конечно, было сложно, так как только предстояло понять первое и познать второе, но, всему свое время.

В комнате, где я находилась, было тепло, огонь тихонько потрескивал в маленьком камине; золотой свет от пары свечей на столе рассеивался на небольшое расстояние, оставляя отдаленные углы темными, а крошечный огонек на фитильке плясал свой дрожащий танец; передо мной стоял горячий напиток, вроде чая, но пах он травами, сладко и одновременно свежо. Я вдохнула этот аромат поглубже и посмотрела в окно – серо, а дождь громко барабанит по крыше.

По прибытию нас встретил Сайрос, доброжелательный мужчина с сединой в волосах и круглых очках, как мне показалось – сильно старше Моркана. Нико отвели в спальню, он был совсем плох, а меня отправили на маленький допрос, рассказать обо всем, что произошло в приюте, кто мы такие и откуда взялись. Сайрос выслушал внимательно, терпеливо ожидая, пока я смогу собрать мысли в кучу, а потом похвалил за откровенность, накинул на плечи плед и принес этот замечательный напиток. Затем вышел, видимо, замечая на лице выражение тотального непонимания и в отношении сложившегося положения, и внезапно свалившейся на голову заботы, вкус которой я уже представить не могла. Все это было так…не типично. Дико. Все внутри противилось, неосознанно делая вывод, что есть некий подвох и в тихой гавани окажется новая тюрьма. Но какая-то очень маленькая, едва заметная часть, все же, пыталась доверять.

Через какое-то время Сайрос вернулся.

– Как ты, дитя?

– Лучше.

– Хорошо. Как я понял, ты не знаешь, куда пришла? Леви ничего не рассказал?

– Не успел.

В горле вновь возник этот колючий болезненный ком. Я опустила глаза в стол и покрепче схватилась за горячую кружку, видимо, в попытке заземлиться и не терять контроль над ситуацией. Сайрос был добр, очень добр, но оставался, по-прежнему, чужим. Показать чувства чужому – окрыть слабое место, в следствии чего лишить себя безопасности в случае потенциальной угрозы.

– Винишь себя за его смерть? – его голос звучал спокойно, а говорил он медленно, вдумчиво, чтобы каждое слово доходило до пункта назначения мягко, не царапая резкостью, – Не стоит, правда. Это не была зона твоей ответственности, Кара.

– Не будь там меня, он смог бы уйти сам.

– Возможно, – он поправил очки, – Но ты была и он посчитал это достаточно веским основанием, чтобы сохранить твою жизнь. И Нико, разумеется.

Никто и никогда не старался спасти меня, сохранить для чего-то, уберечь. Я и не думала, что такая, в своем роде, никчемная жизнь, может стоить другой, такой смелой, мудрой, терпеливой и сильной, которая реально несла ценность в этот мир. Внутри, помимо чувства вины, бурлило чувство непомерно тяжелой ответственности. Мол, раз уж цена уплачена, нужно ей соответствовать, чего я сделать не могла, так как… я никто. Товар из лавки Моркана, бесцветный, пустой, слабый.

– Что это за место?

– А на что похоже?

– Какое-то…убежище.

– Вот как, – он тихо рассмеялся, – Ну, можно и так сказать. Наш лагерь действительно служит укрытием и протягивает руку помощи всем, кто в ней нуждается и знает куда идти. Сейчас это первичная его функция.

– А есть другие?

– Да. Но, кажется, ты уже встречала главную причину существования этого места?

– Не уверена.

– А как же те, кто привел вас сюда?

Нико плелся где-то сзади, едва перебирая ногами и заваливаясь на каждой кочке или влажном камне. А я шла впереди. До реки был час, вдоль нее около двух, но это только по ощущениям, ибо узнать точное время мы никак не могли, а от нее прямо еще полтора. И все это по сырой земле, когда ветер дул в лицо и вперемешку с каплями царапал раскрасневшиеся щеки и открытые участки тела. Голые ноги вязли в липкой грязи, но времени обуться и привести себя в подобающий вид во время побега не было. За спиной я слышала кашель и понимала, что Нико становится хуже. Чувство вины схватило за шею своими цепкими лапами и медленно душило, нашептывая: «Смотри, довольна? Сейчас лицезреешь смерть брата, а потом от горя свалишься сама…»

Лес, несмотря на холода, частично оставался зеленым и свежим. Пахло влагой, листьями, неделями лежавшими на земле, по которой, казалось, мало кто ходил, мокрым камнем, корой, звенящей от капель травой… Голова кружилась, но в хорошем смысле. Все это…оно было так близко все это время, но, одновременно, так далеко. Будь ситуация менее мрачной, я бы в полной мере насладилась таким походом. Однако, реалии были иными.

Дальше от дороги было ощутимо тише. Дождь поливал лишь верхушки деревьев, которые доносили до земли редкие капельки, а ветер не мог так резво варьировать между толстых мощных стволов.

Я остановилась, чтобы перевести дух. Сомнений в верности маршрута не было до этого момента. Сколько еще нужно бродить, чтобы случайно наткнуться на кого-то, кого имел в виду Леви? Сколько…

Шорох. Где-то позади. Или, нет… Спереди. Хруст. Нико напрягся, вцепился в левую руку.

– Брось. Это не оружие.

Голос четкий, но не громкий. Я огляделась, но источник не нашла. Палку, которая была со мной с самого приюта, пришлось кинуть на землю. Вряд ли бы она сильно помогла.

Высокий кустарник в нескольких метрах от нас шелохнулся и я увидела его. Некто, на первый взгляд, не настоящий, как сумрачное видение, как мираж, вышел медленно, плавно, будто зверь. В воздухе повисла тишина и разряды напряжения защекотали кожу. Я моргнула, чтобы убедиться, что действительно вижу то, что медленно движется в мою сторону. Но картинка не пропала, не развеялась в пространстве. Незнакомец, очевидно, не боялся. Чувствовал себя свободно, хозяином ситуации. Плечи расправлены, спина прямая, шаг неторопливый, немного вальяжный. А лицо скрывает что-то вроде маски. Лиса. Дерево, искусно выточенные детали, будто идол. Или искусство. А глаза… они человеческие. Карие. Холодные. Я слегка наклонила голову, чтобы получше их рассмотреть, а он остановился.

– Кто вы? Что здесь забыли? – голос напряженный, но самую малость, будто тревогу вызвали не мы, а факт того, что кто-то здесь ошивается. Мне показалось, что мужчина, скрывающийся за лисой, очень молод.

– Нам сказали, что здесь безопасно и можно найти убежище, – я стояла настолько ровно, насколько это было возможно. Ни одного шага назад от шага навстречу. Страх, порой, лишь привлекает беды. Особенно, когда его показываешь.

– Кто?

– Леви.

– Нет… Это невозможно, – он покачал головой, а в этом отрицании сквозило нескрываемое раздражение.

Я сделала шаг вперед, он замер. Еще один. Еще. И вот, я вкладываю в его руку маленькую деревянную фигурку лисы. Когда-то светлую, блестящую на солнце. Теперь багряную. Незнакомец смотрел на нее пару мгновений, шумно вздохнул, а затем осмотрел меня с ног до головы. Волосы мокрые, прилипшие к спине и рукам, одежда грязная, обуви нет. А под ногтями и на одежде кровь тех, кто оставил жизнь в приюте. Позади Нико, который выглядит ничем не лучше.

– Что там произошло? – прозвучало резко, с нетерпением.

– Все мертвы.

Он не моргал. Смотрел на меня с каким-то странным выражением страшного разочарования и дикой неприязни. Словно я только что сделала что-то ужасное.

Парень резко развернулся и свистнул. Я не заметила, как вокруг собрались еще несколько таких-же человек – и все в разных масках.

– Ведите к Сайросу. По дороге допросить. Кто со мной до норы Моркана?

– Я, – вперед вышел в маске ворона.

– За дело.

Уловив недоумение в моих глазах, Сайрос пояснил:

– Уже многие десятки лет поколения этих людей свободно обитают в лесах, отстраняясь от шума и грязи города, но силясь помочь ему. Скрываются там, где никто не сможет их найти, но не боятся, а выжидают момент и действуют. Они говорят голосом тех, кому закрыли рот, ведь их слышат. А еще их боятся и сторонятся, в особенности те, кто ищет утверждение не в себе, а в других. Сейчас, дитя, ты находишься в лагере Вольных. Слышала что-то о них?

В самом деле, сложно было не слышать. Доступ к любой информации в приюте был сильно ограничен, но что-то случайно перепадало, вроде газет, или старых журналов, оставшихся в живых исключительно с целью затопки подобия камина. Там писали, в основном, о политике. О Талисе. Мало что о Гарлеше, ведь…что интересного там вообще может произойти? Разбои, грабежи, драки и прочий беспредел? Это – обыденность, читать о которой никому не интересно. Но, разве что, пресса светила названия банд, нарушающих закон «не законно». О них часто говорил и Моркан. Он их боялся. Мне показалось, что те, кто расправился с ним, тоже были из банды. Правда, неизвестно из какой. Я читала о Бравых, Серых тенях, Безликих голосах и, в том числе, Вольных. Конечно, деяния таких групп нисколько не соответствовали именам, которые они так гордо носили. Бравые, допустим, много воровали, что, в самом деле, не было показателем смелости. Имена и лица Безликих голосов светили первую полосу главной городской газеты. А Вольные… Носили маски, как, некогда, умершие символы свободы. Поговаривали, что облики зверей отдают носящим «силы», но насколько это было правдой – неизвестно.

Я мало думала о том, что окружает приют, пока находилась внутри. Проблем было достаточно и нагружать себя дополнительно тягостями города не хотелось. Да и, к тому же, надежды, что я сама когда-нибудь коснусь этой «другой» жизни не было. От этого и желания углубляться в нее тоже.

Я посмотрела на Сайроса и кивнула.

– Слышала.

– Чувствую, что мало. Но это ничего, в дальнейшем все пробелы заполнятся. Сваливать на тебя все и сразу не буду. Главное, знай, что здесь ты в безопасности.

– Сайрос?

– Да?

– Все, кто здесь живет, это Вольные?

– Только те, кто носит маски. Остальные спасенные, вроде вас. Или же, уставшие от того, что творится в Гарлеше.

– А вы?

– А я – это уже совсем другая история.

За пару дней я изучила и запомнила все, что находилось в пределах лагеря. По сути, он представлял из себя небольшой деревянный дом, к которому, в последствии, прирастало все больше и больше пристроек, расползающихся по земле и забирающихся на крупную старую секвойю, листья которой давно устремились к небу и совсем не видели корней. Совсем рядом был сооружен склад, где хранилась провизия и часть оружия для защиты. А отдельно он стоял потому что так спокойнее – если что-то случится, например, пожар, то самое важное останется в безопасности. Структура напоминала муравейник: десятки выходов, множество окон со ставнями и без, маленькие балконы, подпираемые толстыми крепкими бревнами и пункт надзора, который являлся самой высокой точкой. Все очень разнообразное, каждый кусочек со своим настроением и особенностями, которые были присуще времени возведения, но, в то же время, складывалось в единую, вполне целостную картину.

Жителей было около тридцати. В основном – молодые. Сайрос говорил, что те, кто постарше, может и хотели бы сбежать, да только не могут. Сложный уклад жизни давно укоренился в их умах и теперь является правильным. Не комфортным, не желаемым, а таким, какой был у их родителей, у родителей их родителей и так далее. Ребята постарше выполняли более сложную работу, а младшие занимались уборкой, сбором ягод и грибов и чем-то подобным. Все своим маленьким вкладом заставляли лагерь функционировать, что, нужно сказать, восхищало.

Но это не касалось масок. Их миссия была сложнее и, пока, мне не ведома. Их не было в лагере пару дней, а как они объявились, Сайрос пригласил меня к себе.

В той комнате, где я рассказывала обо всем в первый день, в кресле сидел Сайрос, а лицом к нему и спиной к выходу стоял молодой парень. Он точно слышал, как я вошла, но никак не среагировал, пока я не заговорила:

– Вы меня звали.

– Проходи, дитя, – он указал на стул, но я не села, – Мне нужно вас представить. Кара, это – Дейн, командир Вольных.

Парень, наконец, повернулся ко мне, но лишь на мгновение. Правда, этого оказалось достаточно, чтобы узнать карие глаза, холодно смотрящие на меня из-под маски лисы тогда в лесу. По спине пробежали мурашки, цепляя кожу своими колючими лапками, потому что сейчас, помимо взгляда, я видела и лицо, выражающее нечто среднее между презрением и отвращением. Дейн промолчал, а Сайрос продолжил:

– Не смотри на то, что он юн, и, в случае чего, обращайся, он поможет.

Мне показалось, что командир недовольно фыркнул, прежде чем вылетел прочь и задел меня плечом.

К слову, прочие коммуникации проходили менее напряженно. Большинству было все равно, каждый занимался своим делом и к новичкам относился нейтрально, так же, как и ко всем остальным. Нико стало чуть лучше, но ни к какой работе его пока не привлекли, в отличие от меня. Это было мое желание, хоть чем-то помогать, найти свое место, если придется обосноваться в лагере. Так как ко мне пока «присматривались», предложили помогать по хозяйству – постирать, убрать, приготовить. Это было не сложно и вполне устраивало на данный момент. Работы было достаточно, чтобы отвлечься от бесконечного потока мыслей, беспрерывно атакующего голову. Насчет будущего… Казалось, что об этом думать рано. Хотелось остановиться и выдохнуть. Впервые жизнь обретала какую-то более-менее понятную форму. У меня появился ряд обязанностей, пристанище, собственное спальное место, доступ к хорошей еде и относительная безопасность. И так было впервые.

Нико жил отдельно уже неделю. Ровно столько, сколько я занималась хозяйством. За это время он совсем поправился и успел в полной мере познакомиться с нашей новой жизнью.

Как-то перед сном я зашла к нему, села на край кровати, поставила свечу на тумбочку и потрогала лоб, чтобы убедиться, что жара уже нет

– Ты со мной как с маленьким, – он убрал голову и состроил недовольное лицо.

– Когда вырастешь поговорим по-другому.

– Кара?

– М?

– Мы же останемся?

– Думаю, что да. Как минимум, потому что нам некуда больше идти, – я пожала плечами, забрала свечу и встала, – Спи давай, уже поздно.

Моя комната находилась чуть дальше. Она была маленькая, зато своя. И это было странно. Действительно странно. Собственный шкаф, маленький столик, стул и…кровать. Настоящая кровать, мягкая, с подушками и одеялом… От этого голову сносило. Хотелось подольше полежать в этом прекрасном мягком облачке, потому что не известно, что приготовит завтрашний день. А эти ощущения хотелось запомнить.

Дни шли, а Дейн продолжал вести себя так, будто я мерзкое воплощение истинного зла. Проходил мимо и смотрел сверху вниз, а стоило мне открыть рот, как у него дергался уголок губ. Честно говоря, сильно на жизнь в лагере это не влияло, но сам факт того, что кто-то относится к тебе подобным образом, он…напрягает. Я хотела выловить его и спросить, что не так и что я могу с этим сделать, но это оказалось куда сложнее, чем я думала. Случайные пересечения, которых не избежать, были настолько мимолетными, что я не успевала опомниться. А подстроить намеренную встречу вообще стало чем-то из разряда невозможного. Но оставлять все так, как есть, я не хотела.

Поздним вечером, после рабочего дня, я шла в сторону своей комнаты. В воздухе приятно пахло деревом, свечами и дымом от огня в камине, а на стенах играли тени, бережно оставленные луной, то медленно сползающие вниз, то поднимающиеся выше и касающиеся ног. Вероятно, это и был уют. Доски тихо скрипели, а ветер за окном пел свою протяжную песню, и кроме моих шагов и этой симфонии больше не было ничего. Я остановилась и осмотрелась. До сих пор не верилось, что все может быть так хорошо.

Силуэт в нескольких метрах появился внезапно и замер. Я не сразу узнала в нем Дейна, но, когда в темноте раздался недовольный вздох, вопросов не осталось. Он сделал несколько шагов, рассчитывая быстро пройти мимо, но я тронула его за предплечье:

– Можно спросить?

– Не прикасайся, – он дернул рукой, – Что?

– В чем дело?

– Что? -тон, как всегда, раздраженный.

– Ты ненавидишь меня. Я просто хочу узнать за что и…

– О, ты сейчас серьезно? – он повернулся и сделал шаг навстречу, от чего мне пришлось отступить назад.

– Вполне…

– Видимо, в том чертовом приюте ты оставила не только того, кто тебе жизнь спас, но и часть мозгов?

Тело налилось свинцом, а руки будто покрылись льдом. Дейн сделал еще один шаг, а я не могла пошевелиться.

– Ты стала причиной гибели моего друга и правда не понимаешь, в чем проблема?

– Я…я…

– Что? Что ты?

Его лицо было совсем близко, так, что мне кажется, даже в темноте я могла разглядеть, как расширились зрачки и вздулась вена на виске.

– Ты – пустая причина жертвы. Не больше.

Он умчался прочь, пока я подпирала холодную стенку и восстанавливала дыхание.

Пустая. Просто пустая.

3 Слова на бумаге

Ветки тихо скребли по окну, будто просились спрятаться от холодного ночного воздуха, который с каждым последующим днем становился все более промозглым и колючим. Внутри это тоже ощущалось. Несмотря на попытки прогреть весь лагерь, все равно было прохладно.

От каждого шага крошечное пламя на кончике свечи подпрыгивало, а его отражение едва заметно дрожало на стенах коридора, ведущего к комнате, в которой я, случайно, во время уборки, заприметила огромный шкаф, с верху до низу заставленный книгами. Это была маленькая библиотека Сайроса, в которой он проводил достаточно много времени в течение дня. Мне показалось, что, позаимствуй я одну маленькую книгу на ночь, ничего страшного не случится.

Массивная дверь из темного дерева оказалась не заперта, что, в принципе, было не удивительно. Многие комнаты «для всех» держались открытыми. Я зашла, прикрыла дверь, поставила подсвечник на стол и несколько секунд любовалась этим шкафом. Со стороны выглядело, вероятно, странно. Но я была одна. Руки торопливо пробежали по корешкам, а дыхание затаилось. Взгляд метался от полки к полке, торопливо поедая каждое слово, аккуратно выгравированное на обложках, в основном, кожаных. Я потерялась. С чего начать? А, вдруг, это будет последняя книга, которой я коснусь? В таком случае, хорошо, что вообще хоть какой-то коснулась.

На столе оказались «История Гарлеша. Обширное собрание сочинений революционных лидеров Большого восстания», «Классификация запретных артефактов и их назначение» и «Ботаника лесов от Гарлеша до Велмара». Я решила начать с последней. В нынешнем положении такие знания были бы весьма полезны, учитывая то, какой пробел в учении образовался в принципе.

Акойа – любит рыхлую почву, удобренную зеленым мхом, произрастающем возле пресных водоемов по северную сторону берега. В обычном состоянии ни чем не отличается от диких луковых головок, но в цветении имеет ярко-красные соцветия. Их собирают для изготовления тонизирующих и восстанавливающих напитков, активно продвигаемых в алхимической медицине. Действие такого лекарства мгновенное. Частое употребление несет ущерб здоровью.

Хотелось как-то пометить эту страницу, чтобы прогуляться до ближайшего пруда и найти этот цветок, но в книге не было ни единого слова, написанного от руки. Я встала и принялась искать что-нибудь, где можно было бы зафиксировать…

Чистый лист лежал практически под носом.

Я встала и прошла в гостиную, чтобы достать из камина уголек. Обточила его об камень, чтобы стал немного острее, и отправилась обратно.

Название книги… Страница… Пометка.

Синий амориан. Несмотря на название, является крайне ядовитым и служит отличным заменителем любого яда, но лишь в виде сока его корня, выстоянного в течение трех-пяти дней, в зависимости от желаемой концентрации. Брожение должно проходить на свежем воздухе, так как пары, в том числе, ядовиты.

Страница сто двадцать один. Запомнить, найти.

Плоды дерева…

– Свеча скоро догорит, – мягкий голос прозвучал прямо за спиной.

– Я…Я просто… – стул упал при попытке встать, но Сайрос поймал его и вернул на место

– Не знал, что ты обучена грамоте. И пишешь, и читаешь?

– Да. Простите, я пришла и не думала…

– Не извиняйся, – он подошел к столу и осмотрелся, – У нас тут некие… проблемы с электричеством, так сказать. Как и во всем Гарлеше. Можно обзавестись глазными болезнями и головной болью, если читать в полумраке, это я не понаслышке знаю, поверь старику.

– Днем много дел. Нет времени на это, да и, к тому же, здесь свободно только ночью.

– Что ты тут выбрала? – Сайрос поправил очки, прищурился и прочитал названия вслух, – Интересно, очень интересно…

– Я не стану мешать, еще раз извините, – я собралась встать, но мужчина придержал меня за руку.

– Подожди. Можешь взять эти книги к себе. Поставь две свечи, так будет светлее, а еще, – он кивнул на листок и кусок угля, – Я дам тебе что-то поудобнее. Пойдем в мой кабинет.

Мы вышли и направились туда. Двери в спальни были закрыты. Ночная тишина заполонила пространство и все казалось каким-то нереальным. Будто сон.

Сайрос поставил керосиновую лампу на стол и открыл ящик в столе.

– Ты сама научилась всему? – он активно перебирал содержимое, доставая один предмет за другим, убеждаясь, что он не нужен, и убирая его обратно.

– Родители, наверное.

– Наверное?

– Я плохо помню жизнь до приюта. Все будто стерли.

– Вот как…

Ложь. Маленькая, безобидная, но важная для меня ложь. Тема семьи оказалась спрятана за множеством замков в самом далеком отсеке подсознания, да так тщательно, что некоторые вещи действительно забылись. Пугало ли это? Расстраивало? Нет и нет. Я убедилась, что то, что может уничтожить изнутри одним лишь упоминанием, не имеет право на существование. Даже если это когда-то было очень важно.

– Ну, вот, – Сайрос улыбнулся и положил передо мной небольшую записную книжку и карандаш, – Страницы пустые, так будет удобнее, я думаю.

– Спасибо большое… Я не знаю, как могу отблагодарить…

– Зато я знаю. Расскажу потом, а пока, дочитывай и отправляйся спать.

Я не стала настаивать, кивнула и отправилась к себе.

Уснула практически под утро, поэтому поспать получилось несколько часов. День начался с умывания. Ритуал достаточно приятный, учитывая то, что раньше был еще и не доступным. Я оделась. В шкафу появилось несколько комплектов, которые, как и прочую одежду, обитатели лагеря, в основном, шьют сами. Далее необходимо выйти на задний дворик, собрать овощей и отнести их на кухню, где, после приготовлений, приступить к готовке завтрака на всех жителей. Вместе с пятью людьми, в чьи обязанности это входило, мы накрывали на стол, а затем ели. Яичница, хлеб, который по цвету не напоминал корм для курей, ягоды, мед и чай. Все это было невероятно вкусно. Затем я помогла все убрать и помыть, после чего приступила к уборке комнаты, условленной по списку дежурств. Далее, вместе с детьми и Нико, поход в лес за дровами для камина. Сейчас их требовалось больше из-за холодов. Потом нужно было покрасить стулья в одну из комнат, которые зачистили и привели в более подобающий вид. Обед я, обычно, пропускала. Странно и крайне непривычно оказалось так много есть. Организм не понимал, зачем ему столько всего сейчас, когда раньше было так мало. Потом я шла помогать на кухню с ужином, ела и… Все. Так проходил каждый день. Без исключений. Я не видела в этом проблему, скорее, наоборот. Это было отдушиной и иллюзией пользы, которую я могу попробовать приносить. Этот день отличался лишь тем, что в комнате меня ожидала парочка непрочитанных книг.

Я практически поднялась, как вдруг увидела Сайроса. Он подмигнул мне и попросил пройти с ним.

Мы оказались в комнате, которую мне не доводилось посещать раньше. Чуть больше остальных, просторнее. В центре вместительный овальный стол из темного дерева, над ним сымпровизированная лампа, а за столом несколько человек: парень, который был в маске ворона, незнакомый молодой мужчина, рядом с ним девушка, сам Сайрос и Дейн. При виде меня он явно не обрадовался.

– Кара, некоторые здесь тебе уже знакомы. А это – Аарон и Лила, – он указал на тех двух незнакомцев.

– Здрасьте…

– Аарон наш поставщик. При чем, не только провизии, но и важных новостей из Гарлеша. Большинство из нас, как ты могла заметить, бывают там не часто. Лила же человек, который привозит вести, которые лично узнает из других городов. Они нам очень помогают.

Мы кивнули друг другу.

– Так… А это – Кара, наша новая стенографистка.

– Что? – я в недоумении посмотрела на Сайроса.

– Что? – Дейн встал от неожиданности, но в следующую секунду вернулся на место, – Сайрос, она же…

– Отличная кандидатура. Начнешь завтра, дорогая. Я объясню, что именно нужно сделать.

Взгляд машинально переместился на лицо Дейна, выражающее тотальное непонимание. Темные брови вскинуты, рот немного приоткрыт, будто он хочет что-то сказать, а глаза просканировали меня с ног до головы, стоящую практически в проходе, сжимающую край кофты в пальцах до такой степени, что костяшки побелели.

Собственно, случилось так, как сказал Сайрос. Он лично встретил меня утром на кухне, когда я собиралась помогать с завтраком, и мы прошли в библиотеку.

– У нас имеется информация, совершенно различного рода, которая хранится на диктофоне. Для начала твоей основной задачей будет ее перепечатать, для этого используй машинку. Далее сможешь присутствовать на собраниях и фиксировать самое важное. Но, всему свое время.

– А что делать с моими делами, которые…

– Не беспокойся на этот счет.

– Хорошо.

– Тебе все понятно?

Я кивнула.

– Тогда приступай.

Машинка оказалась простой в использовании, поэтому разобраться что к чему не было проблематично. Но вот внутри смешалось абсолютно все. Мне было лестно получить такую ответственную работу, чего уж скрывать, но, в то же время, немного странно от того, как скоро Сайрос начал доверять. Особенно ярко это было заметно на фоне Дейна. Хотелось бы жить спокойно и не обращать внимание на то, что кому-то не нравишься, ведь это нормально -быть плохим персонажем чьей-либо истории. Но, конкретно здесь… Я чувствовала вину. Ужасную, поглощающую остатки моей самоценности, как огромный пожар, без остатка уничтожающий все. Без исключений. Но, вот что парадоксально, я принимала это не полностью. Вернее, понимала-то как раз в полной мере, но согласна – лишь частично. То, что Леви сделал для меня и Нико нельзя оценить…да, наверное, никак. Этого слишком много и мне теперь с этим жить. Но, в действительности, могла ли я что-то сделать? Нет. Разве что, умереть рядом, так как защитник из меня слабоватый. Хотелось объяснить это все Дейну, у которого я забрала кого-то важного, но проще было воскресить Леви и попросить сделать это самому.

Мои новые обязанности оказались куда увлекательнее, чем я предполагала. Благодаря диктофонным записям удалось узнать, что сейчас вообще происходит в городе. А происходило нечто ужасное. Власть в Гарлеше, как я и предполагала, перешла одной из группировок, скооперировавшейся с Ловчими тенями, которые, в идеале, должны работать на закон, но, видимо, закон живет только в Талисе. Некие Безликие под «государственной защитой» поддерживали деятельность «приютов», так еще и помогали в поиске подходящего потенциального «товара». К чему им это? К тому, что процент от продажи капает в их казну. Почему этот процент платится? Угрозы. Все достаточно просто. Не считая этого, в лесах Гарлеша растут ценные породы древесины, которые, по-хорошему, вырубать нельзя. Только вот цена этого сырья настолько высока, что запреты стираются так, будто их не было. Разумеется, и за этим стоят Безликие. Они продают дерево дороже без официального разрешения, не платят процент государству, ибо некому, а всю прибыль забирают себе. Подобные «дела» можно перечислять чуть ли не до бесконечности, потому что пока ты плетешься в начале списка, они выдают что-то новое. Город, находящийся в и без того сложном положении, теряет всякие перспективы на адекватное будущее из-за надзирателя в виде Талиса, выкачивающего все ресурсы, не защищающего и ограничивающего, так ко всему этому добавляется проблема внутренних распрей, которые невозможно решить из-за поощряемой и растущей преступности.

Голова гудела. Гарлеш, который я помнила, был не идеальным, но иным. Все еще проблемным, но исключительно в отношении внешнего, а не внутреннего. На этом он и держался, как выяснилось.

А это все только вершина айсберга.

Вести поступали ежедневно, иногда раз в два дня. Я выполняла работу без лишних вопросов, но, моментами, не понимала, как именно это связано с Вольными и как они используют все полученные данные?

Маски отбывали раз в несколько дней. Я мало с ними контактировала, в особенности с Дейном. Он заходил в комнату, где я сидела, будто случайно, бросал странный, по канону недовольный, взгляд, после чего удалялся. Мне не удавалось даже как следует присмотреться. Высокий парень, едва ли старше меня, с темной копной густых волос и карими, вечно холодными глазами, метающими молнии при виде меня. Хотя, если не утрировать и не зацикливаться исключительно на себе, то Дейн так смотрел практически на всех. Просто уровень недовольства варьировался в зависимости от провинности.

Спустя месяц активной деятельности стенографистки, мне в руки попала ручная перепись продаж каких-то странных медикаментов. Здесь помогли заметки из библиотечной книги. Я выяснила, что в их составе есть подозрительная доза молочка древесного мака, которое ядовито, но лишь в больших объемах и ежедневном приеме. При меньших и более редких дозах оно сильно расслабляет. Я перечитывала состав вслух и не заметила, как в комнату вошли.

–… розелла, корень пустоцвета, кто это вообще…

– Какие серьезные и непонятные слова.

Я подпрыгнула на месте и подняла глаза. Передо мной сидел парень, носивший маску ворона. Я удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала, ожидая, что он объявит цель своего визита.

– Я – Зео, – он улыбулся.

– Я знаю.

– Так…и чем ты тут занимаешься? Всегда было интересно, но ты ходишь с таким напряженным лицом, что страшно было подойти.

Он сидел на стуле, повернув его спинкой вперед, болтал одной ногой и казался таким…простым. Я потерялась. Смотрела на него и не понимала, как нужно себя вести, что говорить, да и нужно ли вообще что-то говорить? Может, просто сделать вид, что я очень занята и он сам уйдет? Но я же могла сделать небольшой перерыв, в чем вообще проблема…

Да в том, что со мной не о чем говорить. Вернее, что я могу рассказать человеку, от которого позитивом веет на несколько миль вокруг, в то время как я – огромный сгусток травматичного опыта и кучи проблем?

Молчание затянулось на несколько долгих секунд. Я собиралась с силами, чтобы выдать хоть что-то, но Зео меня опередил:

– Ну и глаза у тебя…

– Что?

– Огромные. В хорошем смысле.

– А…да…спасибо, наверное…

– Как у оленя, которого загнали на охоте, – он рассмеялся, – Но это тоже в хорошем смысле.

– Ага…

– Расслабься немного, – он подмигнул, встал и практически на выходе добавил, – Мы не кусаемся.

Ну, кто как.

С этого момента маски стали чуть разговорчивее. Они могли подходить ко мне, что-то спрашивать, даже болтать ни о чем. Будто Зео разведал обстановку и убедился, что я такой же человек, как и они. Как выяснилось, на плечах все же лежал груз напряжения от молчания, образовавшегося с самого начала от причины моего появления, а сейчас он частично сбросился. Я обнаружила еще одну царапинку, которая медленно затягивалась. Постепенно жизнь в лагере не просто налаживалась, она обретала смысл. Мысли о поиске новой жизни отступали, как и тревожность о непринятии. Конечно, не полностью. Оставался один единственный человек, не переносящий меня на дух, несмотря на то, что вся его команда смягчилась и, в какой-то степени, прониклась. Я не чувствовала себя своячницей, но, хотя бы, не совсем чужой.

Дейн старался избегать меня в коридорах. Видел и разворачивался, чтобы обойти с другой стороны, или пройти позже, когда исчезну. За столом, во время общих разговоров, либо не замечал, либо старательно игнорировал моя имя, в лучшем случае обращаясь: «эй, ты». А я, в свою очередь, старалась не нарываться. Усугубить конфликт провокацией – такая себе идея. В мои прямые обязанности входило просто не попадаться ему на глаза. Перед крайним ужином он так и сказал, когда я случайно задела его на лестнице.

Ну, раз так будет лучше, хорошо.

После составления очередного списка имеющейся провизии, завершенного с помощью Аарона и его новой поставки, я направилась к Сайросу, чтобы обо всем доложить. Ночь медленно пробивалась сквозь последние закатные облачка, отсвечивающие насыщенным рыжим вперемешку с золотым. Сложно было сказать, что вот-вот прошел сильнейший ливень, смывший половину новых тропинок, протоптанных в высокой траве. Но после бури настало приятное затишье.

Звук моих шагов отдавался от стен мягким эхо. Дорога к кабинету Сайроса была самой популярной в списке моих «маршрутов». Уютный, не сильно широкий коридор, где можно было раскинуть руки в разные стороны, вел вдоль спален, затем вверх, мимо «библиотеки», прямо и до упора, где всегда радушно из открытой двери встречал аромат горячего чая. То, что кто-то, помимо Сайроса, был внутри, я расслышала только когда подошла совсем близко.

– …так это во мне проблема? Да, Сайрос?

Дейн.

Я задержала дыхание. Оно как-то само вышло, как и всегда, когда он оказывался слишком близко. И следовало бы уйти, но…что-то внутри всколыхнулось и возмутилось, мол, что такого плохого ты сделаешь, если просто послушаешь? Я подошла чуть ближе и спиной облокотилась о стену, рядом с дверным проемом, чтобы, в случае чего, максимально долго оставаться незамеченной.

– Нет, не в тебе, а в твоем отношении. Ты слишком категоричен, а это, считай, несправедливость, – судя по звукам Сайрос ходил из стороны в сторону, – Неужели нельзя просто попробовать…

– Попробовать что? Я никак не могу понять.

– Дать шанс. В сложившемся положении нет виноватого, в которого можно ткнуть пальцем и обвинить во всех грехах. Жизнь несправедлива не только к тебе, поверь, мальчик мой. Ты даже не знаешь, что этой девочке пришлось пережить, чтобы оказаться здесь в надежде на долгожданное спокойствие. А что в итоге ее встретило? Еще одно испытание.

Я шумно сглотнула. Последнее, что ожидала услышать, так это разговор обо мне.

– Ну, конечно, – он усмехнулся, – Ей плохо, она совсем одна, устала от сложностей, поэтому ты ей помогаешь? Поэтому позвал меня? Да?

– Дейн…

– Извини, Сайрос, но нам всем здесь пришлось и приходится туго. И никто не жалуется. Никто не бросает товарищей на произвол судьбы, когда можно попытаться спасти. Никто после такого не приходит, как ни в чем не бывало. Никто.

– Ты там был? – в ответ молчание, – Нет. Там была Кара и был Леви. В тот момент они поступили так, как представлялось возможным и не могли поступить никак иначе. Да, тяжело, но нужно это просто принять. Ты не можешь вечно винить ее в смерти друга.

– А она не сможет заменить его.

– Думаешь, она это пытается сделать?

– Ничего она не пытается. Просто никчемный рот, который нужно кормить и защищать.

Обрывки последней фразы врезались в спину десятком острых длинных иголок, брошенных с особым удовольствием. Я уходила быстро, не беспокоясь о том, что кто-то услышит и догадается, что весь разговор был у меня на ладони. Я понимала, откуда растет корень недопонимания, если это можно было так назвать, но не имела топора, чтобы его срубить. Пожалуй, осознание того, что этот груз останется до конца моих дней, было одним из самых неприятных в жизни. Давай, Кара, попробуй идти дальше, пока кто-то испепеляет тебя взглядом из чувства самой чистейшей, кристальной ненависти из всех, которые только могут быть.

Ночь выдалась длинной. Бессонница буквально вставляла в веки палки, а как удавалось их убрать и попробовать уснуть, на обратной стороне вспыхивало то бледное лицо Леви, умоляющее бежать, то ледяной взгляд Дейна, то мое собственное отражение в зеркале, в которое хотелось кинуть камень, только бы не видеть в своих чертах отголоски ненавистной слабости. Только утром я вспомнила про отчет по провизии, который должна была отнести вчера. И тут облажалась. Поджала хвост и слиняла, как зашуганная собака, хотя могла войти, изобразить подобие гордости и принять заслуженную участь как полагается.

Сайрос сидел в кресле и читал свежий выпуск газеты. На главной полосе большими буквами писали: «Стычки на границе: неужели подношения милосердия от благородных господ Талиса не дойдут до адресатов?»

Господи, подношения милосердия…

– Здравствуй, – он улыбнулся и отложил газету на стол, – Ты, часом, не заболела? Выглядишь уставшей, а еще нет и полудня.

– Все хорошо, просто плохо спала, – я протянула кипу желтоватой бумаги, сверху до низу расписанной данными, – Это за последний месяц. В конце поступление материалов для утепления перед зимой, но будут еще. Аарон доставит тремя партиями, в общей сложности.

– Вместе с этой?

– Да.

– Хорошо.

– Сайрос?

– Да?

– Я бы хотела… Мне кажется, я делаю слишком мало. Помимо работы на кухне и того, что делаю сейчас, я могла бы заниматься чем-то еще. Я готова. По хозяйству помогаю с утра, с бумагами с каждым разом выходит разбираться все быстрее, а изучаю все, что беру в твоем шкафу, по сути, по ночам. Но между всем этим есть время, которое не занято ничем.

– Дитя мое, зачем это тебе? – он снял очки и обеспокоенно осмотрел меня, – Ты делаешь больше, чем достаточно.

– Нет, – я покачала головой, – Совсем не достаточно. Долг… Мой долг, перед Леви и всеми, кому я досаждаю, этим не закрыть.

Несколько секунд Сайрос молчал, а затем мягко улыбнулся и жестом предложил присесть.

– Ты, наверное, заметила, какой сложный человек наш командир?

Ну, разумеется, он все понял.

Зеркала в поле зрения не было, но я уверена, что лицо залилось румянцем.

– Он у нас с характером. Моментами очень сложным, признаюсь честно, даже для меня. Я не буду пытаться разжалобить тебя слезливыми историями, его недовольные выражения при виде тебя они вряд ли перекроют. Но, все же, подмечу, что он очень тяжело переживает потери. А еще тяжелее принимает приобретения. Поэтому, как бы банально не звучало, дай ему время. И все будет хорошо. А нагружать себя лишней работой не стоит, это ничего не решит, разве что, свалит тебя с ног.

4 Целься в ноги

Нико неплохо обосновался. Наверное, один из самых больших плюсов того, что ты ребенок – гибкость во всем. Тело слушается, потому что формируется и ему необходимо подстроиться под реалии предоставленного мира. Мозг еще пока восприимчив и впитывает любую информацию, как губка, не фильтруя, но, при этом, не переполняясь. Просто все уживается рядом в дружбе и согласии. Считай, суперспособность. Но Нико и без глубокого осознания своих преимуществ чувствовал себя особенным. А кто бы на его месте нет? Живешь в тайном укрытии, спрятанном глубоко в лесной чаще, в доме, практически сросшимся с самым огромным деревом, которое видел, свидетельствуешь при каких-то пока непонятных заварушках, которые выглядят круто, а окружают тебя, при этом, крепкие молодые ребята в масках-идолах, которые скрывают в себе что-то могущественное и загадочное. Я по-прежнему до конца не понимала, что именно. В книгах, которые имелись в лагере, об этом не было ни слова. Ничего, кроме того, что феномен Вольных интересен алхистрам из Талиса, но в каких целях – тоже загадка. Про алхистров, к слову, как-то рассказала Лила, упомянув их при одном из наших с ней «заседаний»:

– Так вот, упомяни здесь обязательно алхистра Алавана, он…

– Кого? – я подняла глаза от пергамента и встретила удивленный взгляд черных, будто ночь, глаз.

– Вот так вот, значит, – она вздохнула и правой рукой зарылась в копну темных коротких волос. Лила частенько делала так. После небольшой паузы она продолжила, – Как бы тебе объяснить… Алхистры – это такие ученые, работающие на Талис. У них не здоровая тяга к открытиям, которые вызовут высокий общественный резонанс, поэтому ради них они готовы на все, даже на исследования живых людей. А это, как бы, преступление.

– То есть, они занимаются этим открыто?

– Ага.

– Нарушают закон под носом у правительства?

– Не под носом, а под крылом. Важно понимать, что, к несчастью, правила не для всех писаны. Для них вот нет. Для нас да.

– А ты встречала кого-нибудь из них лично?

– Да, и не раз. Я пожила чуть дольше твоего, лет так на десять, а от этого и людей познала больше. Не все из них приятные, чаще всякие мерзавцы. Алхистры где-то между. Люди невероятного ума, с амбициями, вырывающимися за пределы атмосферы, но совершенно без моральных принципов. Они всегда занимались чем-то…грязным. Искали в людях «нечто» то ли от жажды открытий, то ли от страха, как бы не встретить что-то другое. Так и наших ребяток они ловят с одной из этих целей. Ну, вернее, ловят тени, но приводят к ним. Вот так вот.

Нико хотел стать Вольным и носить маску, буквально грезил этим. Его восхищало все, что они делали, а их, в свою очередь, приятно удивлял его детский восторг. Руэн, носящий маску рыси, пообещал Нико завещать ее, когда уйдет на пенсию. Даже Дейн выдавал нечто, отдаленно напоминающее улыбку, когда Нико увлекался и имитировал странные забавные сценки, якобы происходящие с масками. В его сторону, к счастью, пассивной агрессии, ощущающейся за милю, не чувствовалось. Видимо, роль играл возраст. Маленький десятилетний мальчик при любом раскладе был бессилен. Но это радовало. Адаптация прошла бы куда сложнее, будь у нее солоноватый привкус ненависти.

С наступлением сезона дождей, случающегося раз в году, различные миссии и вылазки становились реже и реже. С одной стороны, причина крылась в материальном аспекте. Задания требовали определенной подготовки, в основном в виде еды, оружия, которое тоже изготавливалось в лагере (за исключением огнестрельного, оно добывалось в городе и крайне редко), теплой и удобной одежды и обуви, и прочих моментов, детали которых зависят от характера необходимости. Нужно было начинать активно запасаться, а, следовательно, меньше тратить. К счастью, эти проблемы перекликались с иной стороной вопроса – от наводнений страдали и те, кого миссии касались. Торговцы бросали свои дела до зимы, чтобы из-за непогоды не потерять больше, чем можно было бы, в теории, заработать. В Талисе обстановка была лучше, за счет отличных новых сливных систем, но «товар» до туда еще нужно было как-то довезти. Остальных сфер не самой доброй деятельности сезон дождей касался в той же мере. Отсиживаться дома пару месяцев стало доброй традицией. Ну, или, можно сказать, отпуском от всего и для всех.

В приюте это был еще и сезон мокрой «постели».

Рабочий день закончился раньше обычного и я приняла решение почистить маленький балкон, который был в моей спальне. Вполне себе хорошее занятие, пока капли едва заметно задевают кончики не опавших листьев, а не льет, как из ведра.

В комнате было тепло. Относительно первых дней, как я заселилась, все немного преобразилось. Сначала страшно было что-то там менять, ведь, не было гарантий, что придется остаться. А сейчас, кажется, атмосфера пропитана мной. Маленький прикроватный столик теперь покрыт лаком и красиво переливается, когда на него попадает свет, а сверху, на нем, расположилась белая плетеная салфетка, которую я смастерила на скорую руку сама; на полу теплая меховая подстилка, служащая, скорее, ковриком, чтобы ноги не мерзли, ее принес Зео; у изголовья кровати болтался ловец снов – подарок Нико, увешанный камушками и перьями; гардероб пополнился не только удобной одеждой, но и прямоугольным зеркалом на внутренней стороне дверцы; обычные свечи тоже удалось преобразить – стеклянные колбочки на подсвечниках покрасить в разные цвета, так, чтобы стены заиграли множеством ярких лучей, будто попадаешь в сердце северного сияния. А еще, теперь в каждом свободном уголке лежали книги. Время от времени появлялось новое и Сайрос разрешал брать что-то себе. Под кроватью вообще образовался маленький склад в деревянном ящике, где поселились высушенные травы, которые я находила в лесу, неподалеку от лагеря.

Щетка у меня была своя. Я вышла на балкон и полной грудью вдохнула свежий вечерний воздух, после чего приступила к отмыванию прилипших веток и листьев, заботливо подкинутых ветром, грязи и прочего подобного мусора.

– Здесь же скользко, – раздался голос с прохода.

– Да я аккуратно… – взгляд переместился на вошедшего, от чего дар речи пропал, – Дейн, что ты здесь делаешь?

Это был последний человек, которого я ожидала здесь увидеть. Его заставили прийти? Где-то прячется человек, который целится ему в голову?

– Свалишься и придется тебя отдирать. Не самое лучшее занятие, – голос, на удивление, ровный, спокойный. Конечно, не слишком приветливый, но это уже было за гранью возможного.

– Ты не ответил на вопрос.

– Проходил мимо.

– И решил заглянуть? – я зашла внутрь и встала напротив. Обычно наши стычки проходили, скорее, на «его территории». Сейчас же мы стояли на моей. От этого стержень внутри ощущался чуть тверже, чем обычно.

– Да. И?

Я все еще удивленно пялилась на его фигуру, непринужденно стоящую в моей комнате. Сказать, что это было странно…это не сказать ничего.

За окном медленно набирал силу дождь.

– Да…ничего. Стой тут, если так хочется.

– Думал, что Нико живет с тобой, – он осмотрелся. Кажется, впервые с момента, как зашел.

– С самого начала отдельно. Если ты к нему, то…

– Он славный парень. Но я пришел к тебе.

– Совсем ничего не понимаю, – я сложила руки на груди и морально приготовилась к очередной атаке в духе «я тебя ненавижу, потому что ты бесполезная».

– Мне, – на мгновение он замолчал, казалось, силясь выплюнуть какие-то максимально непривычные слова, которые стояли комом в горле, – Мне стало интересно узнать тебя получше.

Так и вышло. Чужеродно.

– Вот как, – я вскинула брови, ожидая какого-то продолжения, но Дейн молчал, – Почему сейчас?

– Прошло так много времени, а я так и не узнал, за что Леви заплатил такую высокую цену, – это прозвучало куда более язвительно и органично.

Я немного расслабилась и поймала себя на мысли, что взаимодействие в таком контексте дается мне куда проще. Боже, мне дискомфортно, когда со мной пытаются разговаривать нормально…

– И?

– До этого дня ничего стоящего не заметил, – он осмотрел меня с ног до головы максимально пренебрежительным взглядом, – Но, может быть, время покажет.

– Может быть, – это прозвучало тише, чем хотелось бы.

Не сказав больше не единого слова, Дейн вышел, оставляя после себя в комнате запах дождя и чего-то еще, что я распознать не могла. Что-то свежее, немного сладкое. Что-то, предвещающее странные и не спокойные дни, потому что этот выпад с его стороны был явно не просто так.

Следующие пару часов сознание полностью погрузилось в приготовление порошков. Занятие весьма увлекательное, расслабляющее, но, при этом, требующее высокой концентрации. Во всех справочниках травников этот процесс встречался в рецептах чаще всего. Суть была такой – пыль от высушенных трав заранее замешивается в стеклянных (обязательно именно стеклянных) сосудах, чтобы в будущем, при необходимости, «заварить» смесь водой и сразу использовать, не выдерживая так долго, как свежий сбор. Фишка самобытных лекарей. Заниматься этим хотелось не только из интереса, или желания разнообразить отдых от дел. Нет, все немного сложнее. Просто…чувство тревоги, кажется, въелось в мою жизнь ядовитыми парами и отравило каждую клеточку, неосознанно ищущую опасность за каждым углом. Безопасно в лагере – отлично, но в лесу? Там так же спокойно? А если на лагерь нападут? А если что-то случится и я не смогу на это повлиять?

Хотелось быть максимально закаленной. Как сталь. Как изящный острый нож с тонким лезвием. Как Леви.

Утро началось как обычно и проходило под известным сценарием, пока на улице я не услышала свое имя:

– Кара!

– Привет, Зео, – я оставила корзину с овощами возле грядок и подошла ближе, – Куда-то собрался?

– Ага. Но не только я, – на смуглом лице засияла выгнутая в улыбке линия белоснежных зубов, – Мы все.

– Хорошо.

– И ты.

– И я? – судя по его довольному лицу, моя реакция была ожидаемой, – Но…куда?

– Как это – куда? На охоту конечно!

– Ты явно что-то путаешь, – я покачала головой, – Я последний человек, которому там место. Даже за приманку не сгожусь.

– А я так надеялся подстрелить на тебя пару кроликов, – он состроил недовольное лицо

– Очень смешно, – я улыбнулась и собралась вернуться к овощам.

– Но я не шучу. Собирайся. Это «приказ» Дейна, – пару мгновений он выжидающе смотрел на выражение абсолютного непонимания на моем лице, – Я имею в виду, что отказ не обсуждается. Это твое задание на сегодня.

Через полчаса я, Зео, Руэн и Дейн выдвинулись в лес. И да, черт возьми, это была не шутка, хоть я до последнего не верила в абсурдность происходящего.

Наш путь лежал в восточную часть, где не было ни единой тропинки, или, хотя бы, намека на более-менее проходимые участки.

На каждом холме мне приходилось вставать на четвереньки, чтобы не упасть, или не съехать, и не заставить остальных ждать меня, или, что еще хуже, тащить. Особо заросшие участки не хотели пропускать путников и цеплялись длинными ветками за одежду, волосы, усердно царапали лицо и хлестали по ногам. Я старалась аккуратно прочищать путь, но, как выяснилось, сил для этой задачки нужно было больше, чем я могла предложить. Наверняка, со стороны было забавно наблюдать за моей бесполезной борьбой с колючими кустами, атакующими куда лучше, чем их хилая противница. Сложнее всего приходилось там, где непроглядную гущу леса разрезали тихие, петляющие меж холмов речки. Тоненькие, вечно живые артерии. И до ужаса холодные. Стоило нащупать крепкий, на первый взгляд, камень, как нога проезжала по нему и вот я уже выбираюсь из воды, а ветер обдувает так, будто ему дали приказ заморозить.

Проблем, кроме меня, не возникло ни у кого. Видимо, ходить по лесу – достаточно полезный навык. Никто не выглядел уставшим, не падал каждые пару метров и не дрожал от холода, как тощий щенок зимой на улице.

Несколько раз Зео предлагал свою помощь, время от времени поглядывая, как там поживает замыкающий строя, но я отказывалась. Он удивленно смотрел на меня, фыркал и продолжал путь. Руэн либо молчал, либо тихо говорил что-то Дейну, который упорно делал вид, что меня нет. Но я была и, пусть не так гордо и уверенно, но шла за ними, ни разу не сказав о том, как мне не хочется здесь находиться. Сообщить о слабости – дать Дейну новый повод для издевательств. Ну уж нет. Не в этот раз.

Спустя полтора часа мы дошли. Для меня этот участок леса выглядел точно так же как и те, по которым мы сюда добирались. Но здесь, в отличие от других мест, обитало много кроликов.

– Руэн, встань там, сможешь припугнуть и повернуть сюда, – Дейн показал на кусты на противоположной стороне поляны, – Зео, ты туда.

– А я? – голос прозвучал тихо и пискляво.

– Так как ты ничего не умеешь, посидишь в засаде со мной.

– Это надолго?

– Обычно около двух-трех часов, пока не наловим достаточно, – он осмотрел меня и ухмыльнулся, – А что, не высидишь?

– Высижу, не сомневайся. Главное, чтобы твои нервы не сдали от такой бездарной компании.

– Согласен, сегодня это главное.

И мы укрылись в зарослях, напоминающих засыхающий папоротник. Невооруженным глазом там вообще никого невозможно было заметить, место действительно хорошее, ничего не скажешь. Дейн приготовил нечто, напоминающее арбалет – зарядил устройство короткими деревянными «колышками» вместо привычных стрел. Спросить я не решилась, но предположила, что они быстрее, компактнее и проще в изготовлении, нежели их более популярные вариации. И мы ждали. Из противоположных укрытий стрелы вылетали одна за другой, а мы просто сидели и…ничего. Нам не везло. Вернее, Дейну, потому что мне оружие в руки не дали.

– Ты что, приносишь несчастье? – раздраженно бросил он и встал, – Поднимайся, попробуем кое-что другое.

Я молча повиновалась и мы пошли дальше, уходя вглубь чащи, пока не добрались до большой поляны рядом с озером, обрамленным сухой, обожженной солнцем травой.

– Здесь много уток. Надеюсь, что хотя бы их ты не распугаешь.

И снова ни одного слова в ответ. Я подозревала, что подобные колкие замечания не произвольная реакция, а намеренные маленькие удары, чтобы спровоцировать и… честно, не знаю, и «что». Причина маячила между строк, но не имела четкого контура. Вероятно, чтобы доказать, что я худшее, что можно было спасти, потому что ничего не могу сделать по-человечески, даже промолчать на упреки.

Снова кусты. Но здесь ситуация обстояла куда лучше. За полчаса Дейн подстрелил пятерых уток. После каждого выстрела мне нужно было бежать и тащить тушку с поля, чтобы случайно пробегающее животное не схватило ее быстрее.

Дейн взял увесистого селезня и осмотрел, затем достал «колышки» и зарядил арбалет. Но уже через мгновение повернулся ко мне и сказал:

– А чего это ты сидишь без дела?

Я опешила и чуть не выдала больше возмущения в голосе, чем планировала себе позволить.

– Вообще-то я помогаю чем могу. Ты сам сказал носить уток. А до этого зачем-то позвал меня с собой. Какие могут быть претензии?

Пару секунд он молчал. Видимо, понял, какую ерунду сморозил. Затем протянул мне арбалет и сказал:

– Я хочу, чтобы ты стреляла.

– Я же не умею…

– Ты отказываешься? – прозвучало самодовольно, будто это было именно то, чего он ожидал.

Я взяла в руки оружие, осмотрела его, чтобы понять, как удобнее взять, а затем подняла голову, посмотрела ему в глаза и сказала:

– Нет.

Дейн старался не показывать недовольство, но сжатая челюсть сильно выдавала. Я устроилась поудобнее, стараясь максимально копировать его движения и положение, и принялась выжидать и внимательно смотреть. Темно-серые тучи медленно плыли к нам, гонимы холодным северным ветром, так и норовя прорваться сильным ливнем. А это значительно усложнит задачу. Я напряглась. Но вот темную гладь стеклянного озера рассекла пара рябых крыльев, после чего птица пошла на взлет. Я прицелилась.

Вдох. Не дышать. Выстрел.

Снаряд коснулся кончика крыла и плюхнулся в воду. Дейн фыркнул.

– Я почти попала.

– Почти не считается.

Мне удалось самой зарядить арбалет, это оказалось не сложно. Я вновь присмотрелась к небу, но, вдруг, услышала шорох внизу. Кролик. Дейн тоже его заметил, посмотрел на мой прицел и тихо, практически шепотом сказал:

– Ниже. Целься в ноги. Так он не сможет убежать, можно будет добить.

Я смотрела на серое пушистое создание, переводя курок туда, куда указал Дейн, но остановилась. Это будет не легкая смерть. Болезненная. Я подвинулась левее. Кролик замер. Выстрел.

– Смотри-ка, попала, – Дейн встал и пошел за тушкой. Сначала я удивилась, что это не было велено сделать мне, но потом подумала, что он хочет проверить чистоту моей работы и кинуть этого кролика в лицо, если там что-то будет не так. Через минуту он вернулся и немногословно бросил, – В сердце.

Дорога обратно казалась быстрее и проще. Возможно, так оно и было. Но мне показалось, что свой увесистый отпечаток оставила усталость.

По прибытии я чувствовала себя неважно. Тело болело, мокрая одежда неприятно прилипала, а грязь стекала с волос и капала на землю. Откровенно говоря, если судить по внешнему виду, то меня будто забыли в старой медвежьей берлоге на зиму и только сейчас откопали, а домой привели из жалости. Остальные ребята выглядели обычно. Нас встретили дежурные по кухне и принялись забирать добычу, чтобы почистить ее и подготовить к хранению. Я тащила того самого кролика и всю дорогу грезила, как отдам его и отправлюсь в душ, как вдруг Дейн остановил меня.

– Нет, не они. Освежуй сама, съедим его на ужин.

– Но…

– Никаких «но», – он улыбнулся и отправился к себе.

Если бы злость и раздражение могли закипать внутри, то от меня бы шел густой белый пар. Я шумно вздохнула и отправилась на кухню.

– Кара, – одна из девочек придержала меня за плечо, – Если хочешь, я могу сама.

– Не стоит, – я улыбнулась, – Как-нибудь управлюсь.

Время пролетело быстро. Помимо своего кролика, я помогла и с остальным, потому что людей для приготовления ужина оказалось совсем мало. Нарезали мясо, добавили овощи, собранные с утра, специи и травы для аромата, соль. Нэнна, старшая по кухне, научила меня готовить свои фирменные лепешки из бобов, которые первые разлетаются за столом.

– Так, где вы взяли этот рецепт? – я отщипнула кусочек и засунула в рот, – Он такой необычный, но такой… пальчики оближешь.

– Спасибо, спасибо, – она улыбнулась и едва заметно покраснела, – Так готовили в моем родном городе. А я запомнила и вот теперь радую вас всех.

– А откуда вы?

– Лиарис. Потрясающее место. Повсюду зелень, цветы, а дорожки вымощены белым камнем. Люди там другие. Спокойные, миролюбивые. Не такие, как здесь. И уж, тем более, как в Талисе.

– А почему вы уехали, раз там было так хорошо? И почему не вернетесь?

– Ох, деточка… Уехала я тридцать четыре года назад, в надежде на новую жизнь и возможности в столице. Это уже был Талис. Даже тогда дорога обратно была практически невозможной. Порт, из которого можно было уплыть, находился в торговом городе, который столичные паразиты купили задолго до нашего рождения. А я их не богаче, поэтому, когда маленькие восстания накрыли город моих грез своими шумными волнами, мне пришлось бежать. В Гарлеше, как выяснялось, безопасности и спокойствия оказалось ни чуть не больше, но сил на обратную дорогу не нашлось. Проще было обосноваться здесь. А потом… там много всего было. Главное, что я оказалась здесь. А теперь беги и отмойся, девочка, а то выглядишь совсем неважно.

Я не стала противиться и отправилась в душ. Грязная одежда слетела на пол, стирать ее сил не осталось, было решено на ночь замочить. А в отражении запотевшего зеркала на меня уставилась незнакомка. Вернее, мы с ней не были чужими, но редко друг на друга смотрели. Я подошла чуть ближе. Лицо покрасневшее, на щеке маленькая ссадина, напоминающая молнию, а на подбородке зеленеющий синяк. Глаза все такие же – синие. Мама говорила, что смотрит в них и будто в море тонет. Улыбка. Хах, да она еще и улыбаться не разучилась. Волосы, хоть и грязные, но такие же длинные и светлые. В детстве я смотрела на них и думала, что у меня на голове растут колосья. Как и у Нико. Мы были очень похожи. Худощавое, изнеможденное тело немного подтянулось. Самую малость. Как минимум, я стала больше есть. Правда, этого было недостаточно, чтобы нарастить немного мышц, ведь это бы сильно облегчило бытовые дела. Колени в синяках, ранках и царапинах, что, учитывая лесные прогулки, совершенно не удивляло. На животе, боках, локтях – шрамы, оставленные легкой рукой Моркана. Странно было с этим жить. Прошлого нет, а его печати со мной навсегда. Я еще раз внимательно осмотрела себя и встала под горячие струи воды. Нужно делать так почаще, иначе я забуду, как выгляжу.

Ужин был благополучно пропущен. Сил на него не осталось, зато удалось перебрать пучок красных соцветий, собранных по дороге домой, и уложить подходящие цветочки меж двух листов пергамента для сушки. Через пару дней выйдет приготовить порошок.

Я почти приготовилась ко сну, как в дверях возникла знакомая фигура с недовольным лицом.

– Ты не можешь врываться ко мне, когда тебе вздумается.

– Ты нарочно не пришла на ужин? Чтобы меня побесить? – конечно, он проигнорировал мою просьбу.

– Не проголодалась, – я пожала плечами.

– Ты это сделала, чтобы Сайрос заметил твое отсутствие и спросил с меня за это. Я угадал?

– Я не хотела есть.

– Ложь.

– Слушай, – я встала с кровати, – Если тебе за это досталось, то… я не могу ничего сделать и сказать, потому что ты и правда сделал то, что Сайросу, видимо, не понравилось. Не знаю, что еще добавить.

– Ну хорошо, – он ухмыльнулся, – Хорошо. Тогда завтра разочаруем его еще сильнее. Отправишься со мной патрулировать.

– Что?

– Дел в Гарлеше у масок больше нет, а это значит, что мы начинаем патрулировать периметр территории. И ты идешь со мной.

– Снова приказ?

– Надо же, ты проявляешь признаки сообразительности?

– Скорее терпения.

– Что?

– Ничего.

После обеда мы действительно вышли на патруль. И снова не шутка. Но, на этот раз, никого, кроме меня и Дейна не было. Даже Зео не пошел. Зато, главным сопровождающим выступил дождь. Не сильный, но достаточно заметный для того, чтобы превратить траву и землю в одно липкое скользкое месиво. От лагеря, в радиусе километра, мы шли кругом, пока не вернемся к первой точке – дереву с ленточками. Дейн был впереди. Молчал и не замечал меня. Ни разу не обернулся. Я плелась позади примерно в десяти шагах, заваливаясь во все ямы, спотыкаясь о выступающие корни и с шумом плюхаясь в замаскированные слоем тины лужи. А он – ничего.

К счастью, патруль вышел удачный. Ни одного подозрительного человека, или следа его присутствия.

Вдалеке виднелось дерево. Я постаралась нагнать Дейна.

– Почему ты ходишь без маски? – между слов слышалась отдышка.

– Мы же так хорошо молчали, – он закатил глаза.

– Знаешь, – я остановилась, – Никто не просил тебя тащить меня с собой, чтобы потом возмущаться.

– А ты можешь просто идти?

Пятнадцать минут прошли в тишине, а затем, наконец, на огромном дереве с уже опавшими листьями можно было разглядеть десятки струящихся под потоками ветра ленточек.

– Зачем это повязали тоже не расскажешь?

– Нет.

– Кто бы сомневался.

В лагере меня ждала Лила с новыми вестями, которые необходимо было зафиксировать. Пришлось выполнить ее поручение, а только потом отмыться от всего, что успело ко мне прилипнуть.

Дейн целился в ноги. Хотел сбить меня с толку своей…странной активностью. Он надеялся на мою слабость, которая возьмет верх и даст ему долгожданное упоение от самоутверждения в моей жалкости. Это уже не предположения. Это факты. Настолько очевидные, что и слепой заметит. Но, хоть я не произвожу впечатление сильного воина, возможно, глубоко внутри им являюсь, потому что иначе объяснить мое нахождение в лагере и все прочее просто невозможно. Настоящая сила кроется в терпении, старании и стойкости. Меня этим не обделили. А если что-то не дали, возьму это сама.

5 Гарлеш и Талис

В нескончаемой веренице быстротечных дней, окутанных густыми туманами, северными ветрами и проливными дождями, задевающими самое начало зимы, патрули вписались в порядок ежедневных дел. Обход с моим участием стоял между завтраком и обедом и длился несколько часов. Выход от главных ворот, представляющих собой два массивных бревна по вертикали и одно на них по горизонтали, дорога прямо до ленточного дерева, где можно было, к слову, найти несколько интересных и важных трав, отцветающих с первым снегом, далее налево, вдоль черной речки (черная от того, что большинство камней на ее дне именно такого цвета), прямо до огромного сколотого камня, поросшего изумрудным мхом, от него снова налево, прямо и практически до старого домика смотрителя леса (сейчас, разумеется, такой должности нет и там никто не жил, но бревенчатое строение осталось стоять на долгие годы), потом налево и до пруда, а затем по проложенной тропинке обратно к дереву. Проливной дождь практически не ощущался, за исключением совсем пустых участков, вроде полян, потому что вечно-зеленые обитатели леса укрывали все, что могли, своими широкими хвойными ветками.

С каждым разом идти было проще. Маршрут оставался таким же, как всегда, а мои навыки в подобных «прогулках» ощутимо возросли. В моменте это даже приносило удовольствие. Отчасти радовал факт успехов, а отчасти отсутствие видимых проблем, от которых не придется бежать. Опять.

Конечно, время от времени случались конфузы. В один особенно холодный день идти было действительно тяжело. Во всяком случае, тяжелее обычного. Потоки воды, вышедшие из берегов более наполненных рек, безнаказанно разгуливали по территории, превращая ее в одно большое грязное месиво. А опыта у меня, очевидно, в таких ситуациях меньше, чем у остальных. Я неудачно упала в какую-то непонятную яму, сооруженную, вероятно, каким-то животным. Дейн шел чуть позади, но, увидев меня, состроил недовольное лицо и перешагнул. Да. Именно перешагнул. Я рассмотрела подошву его ботинка на расстоянии десяти пальцев. Но, чего, собственно, следовало еще ожидать?

– Долго будешь валяться? – он крикнул это даже не поворачиваясь, продолжая следовать вперед, правда, чуть медленнее, – Ты всех задерживаешь.

– Ну-ка, давай вот так, – Зео оказался рядом в следующее мгновение и помог подняться, – Кара, а можно спросить?

– Попробуй.

– Почему ты ему не отвечаешь? – он кивнул в сторону друга, оказавшегося сильно впереди, – Нет, ну серьезно. Он же говорит, что хочет.

– Все просто. Формально, я – никто.

– Ну нет.

– И не просто «никто», а сильно провинившееся «никто». Я не имею права…

– Не неси эту хрень. Если он сам тебе это сказал, то тем более не бери в голову. Дейн бывает иногда…

– Невыносимым?

– Да. И это в лучшем случае, уж мне поверь на слово. Я этого злюку не первый год знаю.

– Возможно. Но это не отменяет того, что…Ему есть за что на меня злиться.

Мы шли чуть медленнее, чтобы этот разговор наверняка остался между нами. Не хватало подкинуть еще один повод для упреков этому «злюке».

– И он это уже сделал.

– Зео, он на дух меня не переносит. Я не ищу его расположения, но это напрягает.

– Он никого не переносит. Ну, разве что, кроме меня, – он расплылся в улыбке и наигранно похлопал себя по груди, – А если серьезно, то он уже не дуется, можешь быть уверена. Главное – не давай себя в обиду. Он же специально ведет себя как говнюк. Не позволяй ему этим насладиться.

– Ну, конечно, нарочно, – я непроизвольно бросила взгляд на удаляющуюся спину.

– И по патрулям таскает не просто так. Мне кажется, он тебя так…

– Проверяет? – перебила я.

– Учит. Чтобы, в случае чего, ты все умела и не померла первая.

– Вот как?

– Ага. Сама со временем убедишься. И еще вспомнишь старика Зео, который первый тебе это сказал.

В его теорию верилось с большим трудом. Зео говорил это, лишь потому что Дейн не смотрел на него так, как на меня. Ледяная буря вперемешку с осуждением, сопровождающаяся тонкой морщинкой, рассекающей переносицу каждый раз, как я делала что-то не так. Все внутри словно покрывается инеем, а за стенами этого замороженного чувства горит маленькое пламя, сдерживать которое, как и желание зарядить пощечину, становится все сложнее и сложнее.

Но на патрулях, где мы вдвоем, Дейн молчал. Всегда, за исключением возможности уколоть очередным замечанием. Он – впереди, я – плетусь сзади. Только так и больше никак. Интересная, конечно, методика обучения в школе выживания.

В последние дни от Аарона и Лилы, находящихся в районе центра Гарлеша, поступало много вестей о Ловчих тенях, разгуливающих по городу чуть ли не строем. Я развернула конверт с крайним письмом.

«По нашему прибытию в городе уже обосновались три отряда по семь человек. Это не считая тех, что стоят на границе. Позже прислали еще четыре таких же группы Ловчих. Итого – пол стони. И это не конец. Известно, что позже пришлют двух командующих. Пока пытаемся понять, для чего это нужно. Признаков запланированного вторжения не наблюдается, но Тени слишком пристально всматриваются в гражданских, что не может не настораживать. Ребятам рекомендуем в городе пока не показываться, не лучшее время.

Охрану границ заметно усилили, на какое-то время поставки провизии прекратим. Надеемся, что не на долго.

К слову, наблюдение за территорией лагеря тоже было бы неплохо увеличить. У нас плохое предчувствие касаемо этого момента.

На пару дней пропадем, писем не ждите.

А. и Л.»

Я закончила читать вслух и Сайрос тяжело вздохнул.