Гром среди бури бесплатное чтение

Гадкий ребёнок

Над океаном, как всегда, стоял непроглядный туман. Шипучие волны лениво набегали на песчаный берег и ещё ленивее сползали обратно в морскую пучину. Крупицы серого прибрежного песка и ила сырели после каждого наката солёной воды, а пасмурное небо грустно глядело на мёрзлую землю.

Проваливаясь обувью в мокрый песок, по побережью холодного океана шли два рыбака. Один нёс на плече скрученные сети, а другой – перевязанные колышки, которые надлежало вбить на неглубоком шельфе. Выглядели они совершенно по-разному: один был высоким худым мужчиной с жидкой бородёнкой, засученными рукавами и закатанными штанинами. Второй же, напротив, был низкорослым и толстым человеком с гладкими щеками.

– Эх, не удастся сегодня рыбалка, как есть не удастся! – говорил один. – Рыба в такую погоду к берегу не пойдёт, она на дно заляжет и дождётся, когда шторм поутихнет!

– Так он уже поутих! Надысь вон как сверкало и гремело! Настоящий гром среди бури! – отвечал ему другой. – Волны до самой столицы, поди, добегали. Теперь самое время пойти к морю, так как штормом могло чего выкинуть.

– Ничего, кроме тины да травы, оно не выкинет! Жадное, подлюка!

– Так в шторм авось корабль какой разбился. С золотом, шелками али ещё чем. Непременно что-нибудь да выкинет прибой!

– Вот по тебе сразу видно, что ты туговат, – не вытерпел его собеседник. – Какой корабль? Корабли уже который век по морю не ходят. Туман проклятый – хоть глаз коли. Стоит кораблю выйти из гавани, как он тут же на риф или скалу налетит. Дальше кормы не видно ничего. Так что ни золота, ни шёлка нам не видать. Хорошо, если какую-нибудь селёдку выловим, да и то дай боги!

– Может, я и туговат, зато глаз у меня соколиный! Я уже давно увидел, что на берегу что-то тёмное лежит, – ответил тот, что пониже, и прищурился.

– Где?! – спросил его высокий и стал вглядываться в даль.

– А вон! – ответил его спутник, указав коротким толстым пальцем на тёмное пятно на берегу. – Только оно моё будет, раз я первый увидел!

– Нет уж, друг, того будет, кто первый схватит! – не согласился высокий и что есть мочи побежал к таинственной находке.

– Стой! – воскликнул полный и пустился за ним вдогонку.

Бежали они неуклюже, поминутно спотыкаясь и проваливаясь в прибрежный песок. Тот, что повыше, оказался проворнее своего друга, и длинные тонкие ноги скорее донесли его к маленькому чёрному пятну, появившемуся на побережье.

– Давай хоть пополам разделим? – предложил запыхавшийся рыбак, догнав друга.

Но высокий в ответ молчал, нависая над загадочным тёмным силуэтом.

– Как уж тут поделишь… – задумчиво произнёс он.

Полный рыбак с любопытством заглянул за своего спутника и увидел, что подле их ног лицом вниз лежит человек.

– Живой? – спросил он.

– Сейчас проверим! – ответил высокий и, скинув с плеч колышки на песок, принялся переворачивать человека.

То был мальчик лет шести с чёрными волосами и посиневшим от морской воды лицом. На нём были богатые тёмные одежды, насквозь промокшие и замаранные илом.

– Откуда же он тут взялся? – недоумевал низкорослый рыбак.

Вдруг мальчик открыл глаза, кашлянул водой, глубоко вдохнул, вздымая вверх свою крохотную грудную клетку, но тут же свет снова погас в его детских глазках, и его бледные веки опустились.

Рыбаки от испуга отшатнулись, а затем вдвоём перенесли мальчика подальше вглубь берега, чтоб накаты морской воды не касались и так промокшего насквозь ребёнка. Затем, изрядно начесав затылок и высказав добрую половину запаса ругани, которую по рыбацкому обычаю принято припоминать, когда рыбалка не задалась, двое мужчин стали решать, что делать с ребёнком.

– Ну так что, кто первый увидел, того и найдёныш? – предложил высокий.

– Нет уж, друг, найдёныш того, кто первый схватил, – отказался полный рыбак.

Худой рыбак подбоченился, ещё разок смачно выругался, а затем решил не спорить со своим другом и с самой судьбой, которая в этот пасмурный осенний день 1368 года подбросила ему еле живого ребёнка. Делать ему ничего не оставалось, ведь даже рыбацкое сердце пожалело продрогшего от холодной воды малыша. Отдав своему спутнику вязанку колышков, которыми они ещё недавно собирались прибить сети, худощавый рыбак с жидкой бородёнкой понёс ребёнка к себе в хижину, расположенную недалеко от берегов старого, но удивительного континента под названием Теравин.

На географических картах континент был похож на неправильный овал, береговая линия которого была изрезана заливами и полуостровами. С северо-запада вглубь континента тянулась просторная лесостепь, именуемая Сирилой. Запад и юго-запад были покрыты непроходимым хвойным лесом Веллесвуд. Северо-восток представлял собой вулканическую тундру, где красовался массивный горный хребет, именуемый Зубами Кадара. От восточного берега до самой Сирилы простиралась обширная равнина Эдис-Рок. Весь юго-восток был покрыт пустынями, среди которых были две самые большие: Пески Шефра и Харан. Крупных рек в Теравине было мало, и самая большая из них – Чесад – протекала через Сирилу. Самым удивительным на этом континенте был большой остров Ордеал, который в отличие от всех других островов не омывался ни одним морем, а гордо парил в небе чуть юго-восточнее центра континента.

Политически Теравин представлял собой феодально-раздробленную империю, которую в будущем нудные историки станут именовать Первой империей. В центре континента находилась столица – Город Первой империи. Им правил монарх, вотчиной которого была почти вся Сирила. Часто Сирилу и называли самой империей. Королевство Веллесвуд занимало одноименные леса и небольшую часть Сирилы на севере, где и располагалась его столица Станвуд. На северо-востоке находилось огромное герцогство Свидерфорд со столицей в Сноухолде. На востоке было самое маленькое государство: королевство Эб с одним-единственным городом, в честь которого и назвали всё государство. На территории Эдис-Рока располагалось герцогство Доргфолл со столицей в Мизине. В пустынях находились два государства: Эсминский султанат и Шефрский эмират. Поскольку весь материк был феодальным, каждое государство дробилось на маленькие вотчины местных лордов. Ордеал как более развитый кусок цивилизации на этом континенте представлял собой единственное государство, где не было феодальной раздробленности. Формально все государства Теравина, кроме Ордеала и королевства Эб, входили в состав Первой империи, однако фактически это было не так: все жили отдельно. В каждом государстве были свой верховный правитель, который никому не подчинялся, свои законы, валюта, обычаи и прочие атрибуты суверенной власти. Но, как и во всякой политике, государства, как и обычные люди, могли дружить или, наоборот, враждовать. Традиционно Город Первой империи находился в дружеских отношениях с Веллесвудом, Доргфолл имел широкие связи с Эсминским султанатом, Свидерфорд был холодным северным воинственным государством, королевство Эб всегда старалось во всём сохранять нейтралитет. Все государства использовали общий язык, однако в каждом из них были своё наречение и свой говор, что не мешало людям хорошо понимать друг друга и общаться.

Благодаря единому языку Теравин становился замечательным местом как для хорошей ссоры, так и для задушевной беседы. Только маленькому ребёнку, найденному на побережье нового для него континента, было совсем не до бесед. Он был совершенно обессилен и измождён. Рыбак принёс малыша к себе домой в соломенную хижину, и жена принялась отстирывать богатые одежды ребёнка в разбитом сосновом корыте. Самого мальчика завернули в одеяла и положили возле печки, где он спустя время отогрелся и перестал стучать зубами. Пусть сквозь щели в хижине и свистел ветер, зато от почерневшей печки тянуло теплом, которое согревало промёрзшие косточки ребёнка.

Уже поздним вечером, когда крохотную хибару освещала одна-единственная сальная свеча, жена рыбака зловредным шёпотом ругала своего мужа:

– Куда ты его принёс? – спрашивала она. – Мы и так еле концы с концами сводим. Не мог ты, простофиля, с моря чего получше принесть?

– Так я… – начал было оправдываться рыбак.

– Толку от тебя, как от разбитого корыта! – перебила его жена. – Надо же было домой подкидыша принести! Кукушонка!

– Кого? – переспросил рыбак.

– Кукушонка! – повторила она. – Гадкого птенчика такого, которого мать-кукушка подкидывает в другие гнёзда, чтоб его там кормили!

– А может, у него мать и не кукушка? Может, он господский сын? – говорил рыбак. – Видела, какие на нём одежды?

– Видеть-то видела, только кто ж за ним придёт теперь? – не унималась она. – Безумный он! Говорю тебе! Когда я укутывала его, он что-то непонятное бормотал. Будто по иноземному! Безумный!

– Никак, иностранец? – удивился рыбак.

– Какой там! За морем никаких стран нет! Явно у какой-то барыни родился ребёнок, а как поняли господа, что он безумный, скинули в море, только не подох он, а выбросило его на берег, и ты, простофиля, к нам в дом его приволок! Лучше бы корыто мне новое подыскал, чтоб я твои обноски отстирывала! – пилила рыбака его жёнушка.

– Что ж теперь делать? – допытывался рыбак.

– Пойди да утопи этого кукушонка! И дело с концом!

– С ума ты что ли сошла? – удивился он жестокости своей супруги, которую ещё по молодости взял в жёны за добрые глаза.

– А куда его девать? Я от себя кусок отрывать не буду! – шёпотом говорила она. – И так есть нечего, ещё и этот.

– Жалко топить его, – говорил рыбак. – Чай не котёнок!

– Ага! Кукушонок! – не унималась она.

– Может, отдать кому? – спросил рыбак.

– Пойди найди таких охотников! – не согласилась жена. – Что ни хата, то заваливается, что ни двор, так ни скота, ни сена. Кинулись все чужих детей прибирать, своих-то девать некуда!

Рыбак тяжело вздохнул, затягивая сырой прибрежный воздух и где-то в глубине души сокрушаясь, что его родная жёнушка за всю жизнь не подарила ему ни одного ребёночка.

– Я слышал, что рядом со столицей есть храм, и при храме сироток держат! – заговорил он. – Здесь недалеко, всего полдня пути. Авось там его возьмут? – советовался рыбак со своей доброй жёнушкой.

Вдруг мальчик, завёрнутый в одеяла и лежащий на сундуке за тонкой холщовой занавеской, на которой играл блик свечи, завертелся и проговорил:

– Арнел… Арнел.

После чего вновь умолк и закрыл глаза, крепко прижав друг к другу чёрные ресницы. Напуганные неожиданным пробуждением ребёнка рыбак с женой вздрогнули, а затем вновь притаились.

– Безумный! – прошептала жена.

– И то верно! – согласился рыбак. – Снесу его завтра в тот храм и кончено.

Следующим утром рыбак с женой увидели, что мальчик проснулся и мирно лежал на сундуке, который служил ему кроватью. Это был обычный ребёнок с любопытными глазами и чистым взглядом, тихонько сопящий и оглядывающий своё новое пристанище. Лицо его было бледным, нос вздёрнут пятачком, губы тонкие, уши торчали в стороны даже из шевелюры чёрных волос. Ребёнок был некрасивым, но выглядел мило из-за доброго блеска небесно-голубых глаз, который притягивал своей очаровательностью.

Не удостоив ребёнка и завтраком, жена спровадила мужа вместе с найдёнышем на юг, где рыбаку надлежало оставить его в сиротском приюте у храма. Их фигуры уменьшались. Они шли по узкой тропинке, ощущая на спине взгляд жены рыбака, которая осталась около своей хижины стирать золой тряпки в разбитом корыте.

– Ты понимаешь, что я говорю? – по дороге спрашивал рыбак, но ребёнок в ответ лишь смотрел на него голубыми глазами.

– Арнел, – говорил ребёнок. – Арнел.

Рыбак ничего ему не ответил и, сжав его руку посильнее, ускорил шаг на пути в приют.

Этот сиротский приют был чуть ли не единственным на всём континенте. За детьми там присматривали бездетные монахини, которые зачастую были слишком строги. Но, увидев этого мальчика, они согласились принять его сразу, без лишних раздумий. Одна из молодых монахинь схватила его за запястье и повела в столовую, где с минуты на минуту всем должны были раздавать обед. Рыбак проводил ребёнка взглядом, после чего навсегда ушёл восвояси, больше не узнав о нём ничего за всю жизнь.

Приют был небольшим, но очень уютным. Центром его была небольшая часовенка из белого кирпича, а вокруг неё было несколько деревянных сараев и бараков. Словно на птичьем дворе приют окружал низенький плетень, ограждая длинные грядки из чернозёма от приютского скота. Росли возле приюта кусты сирени и черёмухи, садовая малина и смородина. За часовней была нарыта поросшая зеленью горка, служившая погребом. Хоть приют был и не богат, но мальчика сразу накормили, одели в льняную рубаху с длинными рукавами и выделили койку в большой комнате, где жили все остальные дети. На удивление, мальчик оказался вовсе не безумным и через неделю уже стал говорить слова на всем понятном языке.

– И как же тебя зовут? – спросила его одна из монахинь, когда тот уже стал понимать речь.

– Арнел, – ответил он.

Со временем Арнел стал говорить даже лучше всех остальных детей в приюте. К счастью для него, в приюте брошенных детей учили читать, писать, считать и, конечно, работать руками. Чтение, письмо и счёт получались у него хорошо, а вот работа в огороде давалась с трудом, за что он частенько получал розгами от воспитательниц.

– Откуда ты такой взялся, что ничего делать не умеешь? – говорили ему монахини.

– Мои родители не держали в руках лопат, они были лорды, – отвечал мальчик.

На что сёстры милосердия совсем не милосердно рассмеялись.

– Вот тебе и дворянский птенчик! – хохотали они.

Но мальчик говорил это серьёзно, так, будто не выдумывал. Позже он стал рассказывать и другие истории. Как он жил в другой стране, за морем. Как отец его был лордом, а мать могучей волшебницей. Как его родной дом стала топить вода, и все в ужасе стали спасаться бегством. Как два огромных корабля с людьми отчалили от берегов его далёкой родины, оставляя ту захлёбываться в горькой морской воде. Как его родители остались спасать уцелевших и тоже пропали вместе с его родиной. Потом мальчик рассказывал истории о том, как в непроглядном тумане оба корабля налетели на скалы, и люди стали спасаться, хватаясь за обломки, и как он сам худыми ручками вцепился в доску, которая не дала ему утонуть.

Но как бы мальчик ни старался, взрослые не верили этим историям и посмеивались над ребёнком. А когда взрослые начинают смеяться над маленьким мальчиком, подавая дурной пример, этому примеру вскоре начинают следовать и дети.

Годы шли, Арнел взрослел, в то время как остальные дети проверяли его на прочность. Всё началось с того, что его походя толкнули локтем, потом отобрали кусок хлеба… Поначалу это было почти незаметно и не сильно донимало Арнела: пище съедобной он предпочитал пищу умственную. Со временем он несколько раз перечитал все книги в бедной приютской библиотеке. Он оказался гораздо умнее своих сверстников, из-за чего плохо выглядел в их глазах. Хотя даже острый ум сверстники прощали ему. Непростительна была лишь его слабость, из-за которой он не мог дать отпор, и чем старше становились он и его окружение, тем больше становилось издевательств. Его стали бить просто так за то, что он не мог дать сдачи. А после ему стали припоминать и его фантастические истории, которые он по детской наивности рассказывал всем.

– Значит, ты из другой страны? – ехидничал щербатый рыжий паренёк. – Господин? Где же твоя господская мамка?!

После таких слов Арнела всегда крепко били.

Совсем плохо стало в тот момент, когда Арнел и другие сироты стали подростками. Самый жестокий возраст у людей – возраст отрочества. Когда фантастические истории из детства стали подзабываться, мигом нашёлся другой повод для издевательств – внешность. Арнел был некрасив. Тонкие исхудавшие ручки и ножки придавали его несуразному виду ещё большую непривлекательность.

– Поглядите на него! – говорил один из пацанов. – Ну и идиотский у тебя вид! Понятно, почему родители тебя бросили, я бы тоже бросил такого уродца.

– У меня хотя бы были родители, – спокойно говорил Арнел в ответ, – а тебя, как опарыша, нашли в куче навоза!

За такие остроты его хорошенько били ногами по лицу, просто запинывали в грязи, когда не видели взрослые. Садились ему на голову, плевались и унижали, кто как мог. Он не мог сопротивляться, а когда пытался ударить в ответ, его избивали ещё сильнее, а затем оставляли лежать на земле в синяках и с блеском слёз в голубых глазах. Таких дней у него было не один и не два. Таких дней были сотни. Каждый раз, оказавшись избитым, он лежал на земле и просил у неба, чтоб оно сделало его таким сильным, чтоб он мог одним своим взглядом наказать обидчиков. Чтоб каждый раз, когда кто-то поднимает на него руку, это рука отсохла и превратилась в мёртвую плеть. Но небеса по обыкновению своему молчали, отчего жизнь в приюте стала для Арнела ужасной и тёмной, как самая тёмная мгла. Но были в ней и приятные моменты.

Чтение книг, изучение карты и наблюдение за природой увлекали его полностью. В книгах он любил читать истории про знаменитых волшебников и колдунов, которые жили в Теравине и своей магией творили настоящие чудеса. Он был очень любознательным и мечтательным, с нетерпением ожидая того часа, когда покинет приют и уйдёт навстречу целому миру. Мечты давали ему силы жить дальше. А кто в подростковом возрасте не мечтает о великом будущем? И так уж случилось, что этот возраст стал для Арнела не только периодом особой мечтательности, но и временем первой любви. Когда Арнелу исполнилось пятнадцать лет, ему очень понравилась одна девочка из приюта: голубоглазая и светловолосая. Для Арнела она была прекрасна, как утренняя заря. Он очень любил тайно наблюдать, как она работает со всеми в саду, пропалывая лечебные травы. Несмотря на то, что они прожили в одном приюте с самого детства, Арнел не знал о ней практически ничего, кроме имени. Он знал, что звали её Элая, и помнил её ещё ребёнком, когда мальчики и девочки жили в одном зале. Но потом, когда все немного подросли, мальчиков и девочек расселили в разные комнаты.

С тех самых пор во всём свете для Арнела не было создания прекраснее, чем Элая. Даже те принцессы, о которых он читал в книжках, не могли, по его разумению, сравниться красотой с ней. Стоило Арнелу только заметить Элаю, как его ноги становились ватными и без того бледное лицо белело ещё больше, а голос покидал его горло.

Но Арнел был не единственным, кому приглянулась эта девочка. Один из приютских задир – рыжий Грег – тоже частенько поглядывал на неё и даже время от времени разговаривал с этой милой девочкой. А потом Грег уходил в хлев, запирался там и делал то, за что ему потом наверняка было стыдно.

Арнел любил Элаю и ненавидел Грега. Но он не мог ни добиться любви первой, ни навредить второму. Он просто ждал, когда жизнь начнёт меняться в лучшую сторону. Но время шло, и ничего в его жизни не происходило, кроме того, что приближался день, когда всех сироток должны были выкинуть из приюта в большой и жестокий мир. А за пределами детского приюта всегда было лучше держаться с кем-то рядом, чем быть совсем одному. Тогда-то по приюту и стали ходить слухи о том, что Грег собирается уйти жить в город и забрать с собой Элаю, чтоб жениться на ней. Женщине в Теравине лучше быть с мужчиной, который мог её прокормить, а Грег хорошо работал руками и плохо головой, что позволило бы ему легко продать свои трудовые мозоли за пару десятков золотых. Но Арнел никак не мог допустить, что его обожаемая Элая загубила свою жизнь, навсегда связав её с этим недоумком.

Однажды вечером, собрав всё своё мужество, Арнел подошёл к Элае, которая в редкое свободное мгновение одна качалась в храмовом саду на качелях.

– Постой, не бойся, – заговорил он, выходя из зарослей молодой рябины. – Это я.

Элая немного напряглась, но не испугалась и ничего не ответила. Лишь упёрлась своей маленькой ножкой в вытоптанную землю возле качелей.

Белым цветом цвела черёмуха, наполняя тёплый вечерний воздух сладким ароматом приближающегося лета. Голос Арнела дрожал, а слова так неохотно сотрясали воздух:

– Может, ты меня помнишь? – говорил он. – Мы с тобой почти одновременно попали в приют и жили вместе в одной комнате. С тех пор ты выросла – стала красивой, то есть, ты и была красивой, но стала ещё красивее.

Элая смотрела на этого несуразного мальчишку с неправильными чертами лица и чёрными нестриженными волосами, который, будто осенний лист на ветру, трясся, произнося каждое новое слово.

– Я давно наблюдаю за тобой: как ты ходишь по саду, работаешь вместе со всеми, смеёшься с подружками, и я всегда хотел сказать тебе, что никогда не видел никого чудеснее тебя, – продолжал он. – Всё, что ты делаешь, так красиво, что я не могу оторваться. И теперь, когда совсем скоро мы уйдём из приюта, и я больше не смогу хоть иногда видеть тебя, я хочу сказать, что я, кажется, тебя люблю.

Элая ещё больше выпучила свои голубые глаза. Но не замечая её удивления, парнишка, знающий жизнь только из книг, думал, что он делает всё правильно.

– Вдали от приюта много мест, я хочу пойти учиться, кто знает, может, у меня есть способности, и я стану волшебником, а если нет, то, может, писарем или кем-то ещё при дворе лорда. Я плохо копаю грядки, но хорошо считаю. А это кому-нибудь нужно. Я хочу тебя попросить: не ходи никуда с Грегом. Он же глупый, а ты такая добрая и красивая… Ты достойна большего, чем стирать его одежду в разбитом корыте!

Сердце Арнела стучало так громко, что у него закладывало уши. Кровь приливала к лицу и билась в висках, оглушая его настолько, что он не услышал не только своих слов, но и как за его спиной потрескивают ветки. Вдруг что-то схватило его за воротник рубахи.

– Уродец, а ты что встал? Кто разрешил тебе выползти из твоей конуры? – услышал он голос из-за спины и обернулся. То был Грег, а вместе с ним целая ватага крепких пацанов с идиотскими крестьянскими рожами.

– Что этот выродок хочет от тебя? – спросил Грег, обращаясь к Элае.

Девушка не вымолвила ни слова и только попыталась покачать головой.

– Как ты мне надоел, уродец, – сказал Грег и что есть силы ударил Арнела по лицу.

Элая хотела вскрикнуть, но только закрыла рот ладонями.

Вся толпа, что была с Грегом, стала запинывать Арнела. Они повалили его в грязь, плевали в него, избивали руками и ногами, а та девочка смотрела, не проронив ни слова. Когда демонстративное издевательство закончилось, и Арнел лежал в весенней грязи весь избитый и униженный, Грег сказал:

– Слушай меня, уродец, если я тебя ещё раз увижу, то запихну тебя головой в выгребную яму и оставлю так, пока кто-нибудь тебя оттуда не вытащит. Я окуну тебя в самую вонь, чтоб ты дышал через другое место! Забейся куда-нибудь в угол и не вылазь оттуда, пока все не уснут. А лучше вообще никогда не выходи: твоё место ниже всех. Не забывай об этом.

Он с силой толкнул голову Арнела, прижав её плотно к земле, а затем выпрямился в полный рост. Арнел ничего не ответил, так как у него была разбита губа. Он просто лежал на спине в крови и в синяках, как это было уже много раз. Толпа бросила его здесь лежать, а Грег забрал Элаю с собой. Последнее, что почувствовал Арнел, был её взгляд.

За годы издевательств Арнел научился терпеть физическую боль, но стерпеть в этот раз он уже не смог. Худшее унижение – то, что происходит на глазах любимого человека. Корчась от боли, физической и душевной, он хотел только одного: бежать. Бежать далеко, подальше от приюта. Невероятным усилием воли он поборол боль, встал сначала на карачки, а затем и на ноги и ушёл. Ушёл из сиротского приюта.

Теперь нетронутые лесные заросли должны были стать его приютом. В тот день быстро смеркалось, а Арнел всё шёл по кромешной тьме куда-то вдаль, без цели и без направления. Когда боль от ударов поутихла, Арнел побежал. Он просто бежал по полям, холмам и логам в ночи, стараясь убежать от всего ужаса, что был в его жизни. Его не останавливало ничто: ни голод, ни жгучие рези, отдающиеся в печени от каждого нового шага, ни даже самый сильный в том году дождь, который начал лить посреди ночи. Тонкие прутики лесных зарослей царапали ему лицо, а кочки сбивали ноги. В безумном побеге сама природа вокруг Арнела обезумела. Порывы ветра ломали ветки деревьев, а небо было всё затянуто тучами. Превозмогая настоящий шторм, Арнел, обливаясь горькими горячими слезами, упал где-то среди лесной глуши. Сон ли это был или он потерял сознание, просто умер, а потом воскрес, Арнел не помнил. Страшные муки он испытывал глубоко в своей груди и никак не мог успокоиться. И только дождь жалел его той ночью, укрывая тысячей капель.

Когда Арнел открыл глаза, дождь прекратился, а на небе засияли многочисленные звёзды. Он очнулся и увидел перед собой просторный небосвод, окутавший пеленой весь мир.

– За что мне это всё? – думал он. – Чем я так провинился?

Только в минуты полного одиночества человек начинает диалог с глухим небом, которое каждый день смотрит на страдания людей и не роняет ни слова. Ведь даже дождь, который прошёл несколько мгновений назад, был не слезами небес, а обычной водой. Арнел лежал и не двигался, тая в душе надежду, что его слова просто ещё не дошли до высоких небосводов. Что они обязательно ответят, обязательно скажут, что всё будет хорошо, все страдания закончатся и за очередным виражом будет то счастье, которого он заслуживает. Но минуты шли, а звезды были холоднее первых снежинок, которые Арнел наблюдал каждую осень. Ощущая спиной земную твердь, Арнел чувствовал себя таким крошечным и ничтожным, что не понимал, зачем он родился на этот свет и волею судеб попал на такой жестокий континент, где он остался совсем один.

Будто по наваждению Арнел поднялся, огляделся и увидел, что он лежит в середине круга, по краям которого было четыре каменных столба. Это были какие-то нерукотворные изваяния, дорога к которым была забыта давным-давно. Он молча наблюдал и не знал, что делать дальше. Но в этот раз его наблюдение принесло свои плоды, ведь он сразу увидел, как посреди ночной тьмы сначала еле заметно, а потом всё явственнее, появлялись четыре природные стихии: в воздухе вспыхнул огонь, среди лесного мха зажурчала вода, чёрная земля взъерошилась, а среди деревьев засвистел ветер. Эти стихии будто обрели своей разум и сразу же начали носиться внутри таинственного круга, поражая Арнела своей красотой. Они двигались, словно какие-то звери: огонь был будто грозный лев, вода – словно чудесный дельфин, земля была подобна огромному быку, а ветер – ласточке. Они кружили над Арнелом, будто тот был их гостем, которого они должны были принять. Было это правдой или же игрой измученного воображения, Арнел не понимал. Вдруг огонь подошёл к нему и остановился. Арнел, завороженный силой прекрасного огня, потянулся к нему, чтоб поприветствовать, но огонь его отверг и исчез. Тут к Арнелу подошла вода, и он попытался тоже прикоснуться к ней, но и вода не приняла его, рассыпавшись на мелкие капли. Тогда Арнел, начиная терять мгновенную надежду, попытался схватить землю, но та тоже его отвергла, рассыпавшись в прах. Словно обезумев, Арнел стал гоняться за воздухом, но даже тот бросил его одного, скрывшись где-то в небе. Все они исчезли так же внезапно, как и появились, оставив Арнела в одиночестве и забрав с собой последнюю надежду на чудо. Никто не принимал брошенного всеми птенца – гадкого ребёнка. Вновь он остался один, покинутый, не нужный никому посреди забытого всеми леса. Доведённый до отчаяния Арнел был готов расстаться с жизнью, только чтоб его мучения кончились.

Вдруг всё опять стемнело, не стало видно вообще ничего дальше собственных глаз, и в густой темноте стали сверкать синие проблески. Арнел огляделся и увидел, что возле него носятся молнии. Словно тысячи птиц, они свистели в ночной тиши, приближаясь к Арнелу. Уже не имея никакой надежды, Арнел протянул указательный палец к молниям… И те моментально бросились к нему. Молния напитала всё тело Арнела, она наполнила его изнутри, став его неотъемлемой частью, и он стал частью её. Теперь по его жилам вместе с кровью текли электрические разряды, а вместе с сердцем в его груди бился гром. Подняв руки вверх, Арнел разразил небосклон небывалым раскатом грома, а молнии будто разбили на части всё мироздание.

Темнота. Ночь. Сон.

Никому не дано знать, куда исчезает мир, являющийся нам во снах. Куда убегает сон, гонимый ранним утром, о прибытии которого в деревнях возвещает петух. Но Арнела в то утро разбудил не петух, а песня кукушки, таившейся где-то в ветвях. Утро было солнечным, и от ночного ливня не осталось и следа. Арнел поднялся с земли, ощущая утренний холод всем своим телом. Его льняная рубаха была мокрой насквозь, как и обувь. Он встал сначала на карачки, затем на ноги и побрёл дальше. Его мозг отрывками вспоминал, что произошло ночью, но он думал, что это был просто сон. Арнел дошёл до небольшого ручейка, журчавшего между болотной травой, зачерпнул ладонью воды, выпил её, а затем стал отмывать грязь, запачкавшую его лицо ночью. В последний раз утерев рукой лицо и открыв глаза, в водном зеркале он увидел какого-то человека. Арнел принялся внимательно разглядывать его, еле сдерживая страх в сердце.

На него смотрел парень со светлыми густыми пшеничными волосами, ровным носом и красивым лицом. Уши его были аккуратные и нисколько не торчали. Арнел придвинулся ещё ближе лицом к воде, и парень потянулся ему навстречу.

В лесу всё так же куковала кукушка.

Тут Арнел отпрянул от воды и понял, что всё это время гляделся в собственное отражение. Он схватился за волосы. Они были чистые. Он взялся за нос, и тот был аккуратным. Он взглянул на свои руки, и ему показалось, что в них есть какая-то сила, которую раньше он никогда не ощущал. Тут он припомнил, что случилось с ним ночью, и обомлел. Он не понимал, как его угольные волосы вдруг стали светлыми, как его неказистая внешность вдруг обрела красоту, на которую он хотел любоваться в воде ручья. Он вновь поглядел на свои руки и стал сгибать пальцы. В этот момент с кончиков его пальцев стали сыпаться электрические искорки.

Кукушка умолкла.

Увидев, как по его рукам бегут маленькие синие молнии, Арнел вскочил и побежал обратно, к тем самым изваяниям, где вчера уснул и сегодня проснулся. Добравшись до места, он стал оглядываться по сторонам, но не видел ничего необычного.

– Что это? – спрашивал он тишину.

Арнел метался от камня к камню, но ничего необычного не было. Он был зол. Без каких-то причин он вдруг разозлился. Он хотел получить ответы, но никак не мог их найти. Тогда он изо всех сил сжал руки и ударил кулаками оземь. Вдруг с его рук сорвались и отскочили в разные стороны вспышки молнии. Арнел испугался и отпрянул. Потом он снова с удивлением сжал кулак и заметил, что в серединке его ладони зреет электрический разряд. От страха он разжал кулак, и тонкий электрический разряд, словно бич, ударил по одному из камней. Арнел немного успокоился и попробовал снова. И у него получилось. Сжимая руку в кулак, он накапливал маленький электрический заряд, который мог выпустить куда угодно.

– Но как такое возможно? – вопрошал он тишину.

Тогда Арнел окончательно вспомнил, как этой ночью он коснулся молнии, посетившей его в лесной глуши. Вдруг он разразился нечеловеческим смехом и стал кидать молнии в разные стороны. Так упоительно было ощущение, когда от попадания электрического разряда его цель разрывалась на кусочки. Он снова стал хохотать и хохотал до тех пор, пока его голова не закружилась от этой необычной игры. Он упал на спину, как раз в ту лежанку, в которой проснулся с утра. Ощущение холода у него вдруг прошло, и сердце билось с нечеловеческой скоростью. Арнел глубоко вздохнул и задумался. Вспомнил приют. Вспомнил Грега. Вспомнил Элаю. Всю жизнь стремясь сбежать из приюта, сейчас он больше всего жаждал в него вернуться.

Тогда он встал и начал искать дорогу обратно в приют. С таким же сильным желанием он бежал назад, с каким ещё вчера бежал прочь из приюта. По обломанным веткам и поваленной траве, задетым им вчера, он кое-как нашёл выход из лесной глуши и вышел к своему приюту. Там было всё, как раньше, будто ничего особенного не произошло. Ребятишки помладше играли в салки, а те, кто постарше, работали в огородах и в хлеву. Арнел замедлил шаг и отдышался. Раздвигая ветки лесных кустарников, он медленно вышел ко двору приюта.

Толстая послушница, разогнув спину от прополки вьюнка, возвела глаза к небу и тыльной стороной кисти смахнула со лба мелкие капельки пота. Затем она опустила взгляд и увидела фигуру Арнела, выходящего из чащобы. Она не сразу узнала в этом светловолосом осанистом юноше невзрачного Арнела, которого сверстники кликали гадким птенцом.

– Вот ты где! – воскликнула она. – Сыскался! А что у тебя на голове? На медведя, что ли, нарвался в лесу, что аж от страха поседел?

Ребята, которые были заняты работой в огороде, тоже обратили внимание на вернувшегося беглеца Арнела. Среди них были Грег и Элая.

– Где же ты бродил всю ночь! – продолжала послушница. – Знай же, каши на тебя не осталось! Да и нечего бездельничать. Иди лучше гусениц с капусты собери! Ну что ты смотришь так сердито? Ладно уж, принесу тебе хлеба, но гусениц всё равно собери!

Она тряхнула грязным подолом и ушла на кухню.

– Смотрите, кто вернулся! – сказал Грег, вызвав тем самым одобрительный гул своих дружков.

Элая с подругами тоже чуть слышно усмехнулись, припоминая вчерашний не к месту откровенный и неловкий монолог Арнела.

– Я же тебе говорил, уродец, чтоб ты мне больше на глаза не попадался, – говорил Грег, подходя ближе к Арнелу, а вместе с ним подходили его дружки.

– Что это у тебя на башке? – недоумевающе спросил он, воткнув штыковую лопату с толстым черенком в землю.

Арнел рассмеялся.

– Я что тебе клоун, что ли? – зло спросил Грег, хватая его за грудки. – Я же тебе сказал, чтоб духа твоего рядом не было или забыл? Теперь ты из выгребной ямы никогда не вылезешь.

Он занёс кулак, чтоб ударить Арнела по лицу. Но Арнел упредил его и, собрав в руках всю злобу, что накопилась у него за столько лет, выпустил в Грега грозовой разряд.

Грег отлетел от Арнела, словно мяч, и упал на землю, пробороздив спиной добрую пару метров. Он корчился и визжал, как резаный телёнок, от боли ожогов, которые угольной корочкой покрыли всё его тело. Это были нечеловеческий крик и конвульсии, в которых он бился некоторое время, а затем замер навсегда, уснув мертвецким сном. В воздухе запахло горелой плотью и волосами. Все наблюдавшие это застыли в онемении.

А Арнел стал громко смеяться. В ответ на его смех все наблюдавшие эту картину закричали от страха и бросились бежать кто куда. Один из парнишек, кривоногий Том, стоял ближе всего к Арнелу и не успел далеко отбежать, поэтому Арнел накинулся на него со спины и повалил на землю. Том попытался скинуть с себя Арнела, но тот крепко вцепился ему в голову и начал пускать через его тело электрические разряды.

– А помнишь, как ты любил плевать мне в кашу? – обезумев, спрашивал Арнел. – Я всё помню.

Том кричал от боли, которая кипела в нём от наплыва электрических разрядов. Постепенно от крика и боли глаза его стали вылезать из черепа, пока вовсе не лопнули от переизбытка напряжения, тогда он умолк. Другие ребята стали прятаться кто куда, а девочки побежали к храму. Арнел успел кинуть пару молний вслед двум парням – толстому Фэйну и его брату Тигульду, который вдвоём любили ставить Арнелу подножки. Оба, когда их настигла молния, забились в конвульсиях. Один умер сразу, а другой, мучаясь от ожогов, пополз прочь.

– Гадкий птенец вырос! – бредил Арнел. – Он превратился в гордого орла, который заклюёт всех, кто косо посмотрел в его сторону.

После этих слов он двинулся вглубь приютских строений, чтоб найти всех своих обидчиков и отомстить им.

***

В нескольких километрах от приюта проезжала богатая повозка, в которой ехали местный лорд и его леди.

Леди была одета в розовое парчовое платье, на голове у неё был богатый атур с прозрачным платком, который она подвязывала под подбородком. Лорд был одет в чёрный дуплет и вооружён шпагой.

– Ох, как же мне не терпится одарить милостью этих сирот, – говорила она.

Лорд тяжело вздыхал и закатывал глаза.

– Только подумать, бедные детишки в этом огромном мире без родителей. Не на кого положиться и не у кого спросить совета. Как можно бросить детей! Этих прекрасных чистых созданий, которые ясным взглядом смотрят на тебя. Я бы ни за что не смогла так поступить! Насколько нужно быть бессердечным родителем, чтоб бросить своё чадо!

Лорда и леди сопровождал вооружённый эскорт из пяти человек. Двое сидели на козлах повозки, один на коне ехал впереди и ещё двое сзади. Один из стражников, тот который сидел на козлах и мог слышать, что говорит благородная дама, никак не мог понять, как такая великодушная леди могла до полусмерти забить розгами свою служанку, пролившую на скатерть красное вино. Теперь же госпоже нужна была новая служанка, которую она надеялась взять из числа обездоленных сирот приюта.

– Что это с погодой сегодня?! – продолжала болтать леди. – Вроде солнечно, а кажется, где-то гром громыхает.

– Любовь моя, – не выдержал лорд, – ты можешь заткнуться хоть на пять минут?

***

Тем временем в приюте уже вовсю бушевал пожар. Молнии, когда попадали неудачно, поджигали солому, за ней загорались и доски, затем пламя охватывало всё строение. Арнел вошёл во вкус. Он убил не только своих сверстников, но и некоторых взрослых послушниц, которые тоже ему чем-то насолили. Человек, получивший большую силу, первым делом начинает вспоминать старые обиды. Со временем он стал замечать, что не все разряды молний, которые он выпускает, мощные. Были и слабее, но от каждого он понемногу уставал. Но ему это было уже неважно. Он замучил уже всех, кто нанёс ему больше всего обиды. Остальные не испытали его гнева, потому что те, кто был поумнее, успели убежать, а те, кто поглупее, пытались спрятаться. Арнел стоял посреди объятой огнём общей залы, где он спал, когда был совсем ребёнком. Горький дым щипал глаза, но потоки свежего воздуха, льющиеся из-за распахнутой двери, не давали задохнуться.

Тут он заметил, как возле одной из дубовых кроватей кто-то шевелится. Арнел подошёл ближе и увидел Элаю, которая пряталась возле бочки. Из глаз напуганной девушки текли слёзы и не от того, что дым выедал глаза, а от страха. Она поджимала к груди свои колени, стараясь руками собраться в комок, отгородиться от всего ужаса, который сейчас происходит в приюте.

Арнел спустился на колени и подполз к ней. Руки и лицо его были в запекшейся крови, а взгляд пронзительно холодным. Приблизившись к Элае, он тяжело выдохнул. Впервые он видел её так близко и мог рассмотреть красивые черты лица, эту высшую симметрию, идеальную гармонию человеческой внешности, которая зовётся красотой. Арнел не знал, что сказать, и стоило ли ему вообще что-то говорить. Элая плакала. Ручьи слёз размывали присохшую к лицу копоть. Девушка дрожала от страха, не зная, что с ней дальше будет. Не знал и Арнел. В его сердце теплилась любовь и клокотала злоба. Привкус крови на губах заглушал нежность, которая поднималась откуда-то из сердца. Мышечная память вновь стала тревожить его грудь и трясти колени, которые он прижимал к полу. Поддавшись чувству, он приблизился к её лицу, а затем поднялся выше. Её белые волосы, напитавшиеся запахом дыма, ещё отдавали лавандой, которую она добавляла в воду умывальника. Уткнувшись носом в её волосы, Арнел сделал глубокий вдох и, пьянея от сладостного аромата, смягчился. Девушка перестала дрожать и замерла. Арнел снова приблизился к её лицу и поцеловал в губы, едва дотронувшись до них. Девушка будто не дышала. Он слегка отдалился и взглянул в её намокшие от слёз глаза, в которых играли блики пламени.

Дыма становилось всё больше. Огнём была уже объята вся крыша, и потолок скоро должен был рухнуть. Арнел не представлял, что делать дальше. Элая была в его власти, но как поступить с ней, он не знал.

В этот момент с улицы стали доносится звуки мужских баритонов. Арнел встрепенулся и посмотрел за ворота. Там была богатая повозка, вокруг которой стояли пять человек, одетых в латы и вооружённых мечами. Вдруг из повозки вышел седой мужчина, а вслед за ним женщина, которая, немного покричав, залезла обратно и потом постоянно выглядывала из-за двери. Седой мужчина помахал руками, и люди в латах побежали к приюту.

Арнел последний раз взглянул на Элаю. Она не двигалась. Он решил, что потом к ней вернётся, и вышел на улицу.

Стража заметила его сразу. Усатый мужчина в латах направился в его сторону. В этот момент откуда-то выбежала толстая послушница Исильда. Арнел не заметил, как она укрылась от него за колодцем. Исильда подбежала к мужчине в латах, упала на колени и в истерике стала что-то говорить, но Арнел не слышал, что. Он был далеко. Мужчина в латах отпихнул Исильду, та поднялась и побежала куда-то в лес. Стражники стали приближаться к Арнелу.

– Кто ты такой?! – крикнул ему один из них.

– Убирайтесь! – обезумев, прокричал Арнел. – Пошли все вон!

– Кто ты такой, чтоб здесь командовать? – подключился к разговору седой мужчина. – Эти земли мои! Только я могу здесь командовать. Зачем ты пришёл сюда и что ты тут натворил?!

– Я же сказал! Убирайтесь! – воскликнул Арнел и выпустил россыпь электрических искр.

– Капитан, схватите его! – крикнул седой, и стражники стали брать Арнела в кольцо.

– Сами напросились! – сказал Арнел и выпустил электрический поток в одного из стражников, но тот успел закрыться деревянным щитом. Молнии слегка подкоптили щит, но дальше не прошли.

Арнел был немного обескуражен, а меж тем стража всё плотнее замыкала окружение. Он выпустил ещё поток молний, но промахнулся. Кольцо сужалось. С вооружёнными солдатами справиться оказалось сложнее, чем с безоружными сиротами и послушницами. Арнел увидел возле амбара вилы, которыми он мог бы отбивать удары мечей. Он попытался вырваться из кольца, поэтому выпустил ещё один электрический разряд и побежал к амбару. На этот раз вспышка молний достигла своей цели, повалив одного из стражей на землю, но другой, поравнявшись с Арнелом, ловко ударил того щитом.

От удара Арнел упал на землю, и тут же его придавила тяжёлая железная коленка. Он попытался высвободить руку, но её тоже придавил тяжёлый сапог. Стража моментально обездвижила парня, а тот, кого седой господин назвал капитаном, тяжёлым ударом приложил Арнела к земле. Из глаз у него посыпались звёздочки, и тогда капитан ещё раз приложил его, от чего Арнел потерял сознание.

***

– Проклятые волшебники совсем обнаглели! – говорил уверенный баритон. – Я уж думал, всем теперь известен закон, запрещающий колдовать направо и налево.

– Да ты видел его?! – отвечал ему другой. – Парнишка совсем сопляк! Видать, выучил пару заклинаний у деревенской ведуньи и решил покуражиться перед своими. Только не рассчитал! Спалил весь приют и чуть сам не сгорел!

– Да какой уж там! – возражал ему первый. – Слышал, что говорила та толстуха? Это он всех сироток поубивал. Явно какой-то ведьмин выкормыш.

– Да даже ведьмы знают, почему магия под запретом, – говорил его собеседник. – Все знают.

– Я не знаю, – возразил ему молодой стражник, ехавший позади.

– Вот молодёжь! – рассмеялся капитан. – Как же вы, ничего не зная, где лево, а где право находите?!

– Да что вы? – продолжал молодой. – Расскажите!

– Не буду я ничего рассказывать, – говорил баритон.

– Расскажи, Макси, – советовал ему капитан. – Ты умеешь языком чесать. Ехать ещё долго, а заняться нечем. Этого я крепко приложил – до самой цитадели не встанет.

– Ну, раз уж вы так просите, – согласился Макси, – слушайте. Давным-давно… А, нет, не так. Двадцать лет тому назад весь континент пялился в небо, когда из ниоткуда появился огромный метеорит.

– Кто? – перебил его собеседник.

– Каменюга, говорю, здоровый! – продолжил он. – Ну, это такой горящий булыжник, который откуда-то падает. В воздухе этот каменюга раскололся на три части, одна из которых упала в северное море, другая – в жерло вулкана в горах, а третья – в Эдис-Роке. В те времена Первая империя была единым целым, объединенная под властью славной династии Каретов. Да только после этого метеорита поменялось всё. Из того куска, что упал на землю Эдис-Рока, вылез огромный, чёрный, словно уголь, змей, а вернее сказать, дракон. Звать его стали Адлиден. Отчего, не пойму, дракон этот злой был и сжёг почти весь Теравин, разрушил города и сёла. Многие отважные воины и целые армии пытались его одолеть, но из любой схватки он выходил победителем. Напившись кровью и утолив жажду разрушений, дракон уснул в том месте, где и появился. Только люди спокойно вздохнули, стали свои дома отстраивать, а волшебники стали колдовать свои чары: покалеченных лечить, урожаи поднимать, как вдруг опять эта тварь проснулась и по новой всё пожгла. И с тех пор так получается, что этот дракон просыпался каждый раз, когда в Теравине волшебники, колдуны и прочая чушь начинают своё колдовство. Да и дракон этот такая зараза, что из его пасти лился не просто огонь, это была чёрная мгла, которая горела до тех пор, пока не сожжёт всё дотла. Делать было нечего, и повсюду была запрещена магия. Волшебники подумали-подумали да покорились, потому что боялись Адлидена. Конечно, кто-то потихоньку поколдовывает, но так, по мелочи, и дракон не просыпается. Не знаю уж как, но эта гадость не любит магию и нутром чует, когда кто-то сильно начинает чудачить. А итог такой, что из-за этого дракона некогда благополучное государство Теравин превратилось в лоскутный коврик – медвежий угол невежества и жестокости. Единственно говорят, что Ордеал, хоть и с большим трудом, но отражал его налёты. Ну, вот и вся история.

– Ну ты и загнул, – сказал капитан.

Молодой стражник нервно сглотнул.

– А ты сам-то этого дракона видел? – спросил капитан.

– Нет, – ответил Макси. – Когда он с налётом шёл, все в подземелья прятались, а когда выходили, уже всё пожёг он. Кто его видел, уже покойник. Говорят, что сейчас спит он в своём Эдис-Роке, и бог его знает, когда проснётся.

Помолчали.

Пропустив мимо ушей половину сказки, рассказанной Макси, Арнел стал чувствовать боль на лице. Его везли лицом вниз, привязанным к какой-то доске, которая волочилась по грунтовой дороге за повозкой. Руки у него были так туго привязаны к доске, что он не мог ими пошевелить. Во рту была странная сухость, а в носу запеклась кровь.

Ехали молча, видимо, под впечатлением от красочного рассказа Макси. Лес был тихим и мирным. От криков и ужасов сгоревшего приюта тут не была и следа. Всё это осталось где-то позади – в прошлой жизни Арнела, в которую ему больше никогда не суждено было вернуться.

Весенние травы, успевшие вырасти и окрепнуть, пытались поймать лучики солнца, которые пробивались сквозь заросли молодых веток. Гордые молодые стволы деревьев готовились в июне распушиться под ласками тёплого ветра. На одной из веток неподвижно сидела кукушка, пристально наблюдая за тем, как молодая пара лесных коньков вьёт гнездо, чтоб, как только молодожёны отлучатся хоть на малый срок, подкинуть туда своё яйцо, откуда раньше остальных вылупится гадкий кукушонок, который вытолкнет из гнезда своих названных, ещё не родившихся братьев и сестёр.

Ехали, как и раньше: леди с лордом в повозке, один из солдат впереди, двое сидели на козлах и ещё двое ехали позади, приглядывая за Арнелом. Шаг был размеренным и ровным. Все, и кони, и люди привыкли к темпу друг друга и даже слегка дремали от такой гладкой качки. Но вдруг ровный шаг сбился, видимо, ведущий что-то заметил.

– Что там? – крикнул с козлов капитан.

Стражник, который ехал впереди, остановился, наморщил нос и стал оглядываться по сторонам.

– Что-то не так! – воскликнул он.

Послышался напуганный стон леди из повозки и недовольный стон лорда.

– Поехали давай! – скомандовал капитан.

В этот момент впереди промелькнуло что-то рыжее. Солдаты подняли глаза и увидели надвигающуюся на них стену горячего пламени. Лошадь ведущего заржала и поднялась на дыбы. Все тут же встали. Солдаты обнажили мечи, а капитан спрыгнул с козлов.

У них на пути выросла фигура молодой девушки с рыжими волосами, державшей в руках кадильницу, в которой горел огонёк. Успокоив коня, стражник приготовился на ходу снести ей голову, но в этот момент из кустов выпрыгнуло что-то совсем чёрное, а за ним, наоборот, белое, как снег. Чёрное пятно моментально вырисовалось в человека: мужчину, который в руке держал длинный меч. Вертясь, как волчок, этот темноволосый парень за два пируэта сблизился с капитаном стражи и вступил с ним в поединок. Белое пятно тоже оказалось молодым парнем, вооружённым двумя кортиками. Ловко метнув один из них, он попал точно в стражника на козлах, от чего тот свалился на землю. В этот момент рыжая девчонка раскрутила свою кадильницу и метнула в первого стражника огненный шар, который напугал кобылу, отчего она пустилась галопом. Стараясь направить лошадь на разбойницу, стражник изо всех сил натянул вожжи, но лошадь всё равно проскакала мимо. Арнел в этот момент поднял голову, чтоб посмотреть, что происходит.

Чёрный парнишка изящно нападал на капитана стражи, заставляя того прикрываться щитом, но старый волк тоже был не промах и умело блокировал любые выпады юнца. В это время белоголовый парень с кортиками подбежал к повозке и распахнул двери.

– Украшения и золото, господа! – потребовал он, тыкая в лорда и леди кортиком.

В этот момент один из стражников, что ехал позади, пришпорил коня и двинулся на помощь своему сеньору. Белоголовый моментально собрался и вскочил на козлы, пропустив яростную атаку стражника мимо себя. Тем временем тот стражник, что некогда ехал первым, уже успел развернуть лошадь и опять двинулся на рыжую девчонку. К нему присоединился и тот, что проскакал мимо белоголового, и они вдвоём хотели смести девочку с кадильницей. А та стала раскручивать своё чудесное оружие, создавая тем самым вокруг себя огненный круг, не подпускавший к ней коней. Брюнет, дравшийся с капитаном, наконец-то сумел усмотреть слабое место в глухой защите соперника и, нанеся точный удар, рассёк капитану бровь. Капитан от боли отшатнулся, а черноволосый разбойник с удовлетворением рыкнул, как это делают во время схваток. Но радость его была недолгой, потому что последний стражник, которого звали Макси, уже летел на него на своём коне. Вовремя сгруппировавшись, брюнет выставил меч и слегка подсел, от чего клинок Макси проскользил вдоль лезвия бандита, и Макси потерял равновесие, чуть не свалившись с кобылы.

– Не потянем, Бейзил! – проговорил белоголовый, обращаясь к своему спутнику.

Тот, которого назвали Бейзил, взглянул на свою рыжеволосую подругу, которая одна отгоняла двух стражников на лошадях.

– А чёрт с ними! Давай назад! – сказал он, но в этот момент капитан вернулся в бой и снова напал на него.

Белоголовый, услышав команду, спрыгнул с повозки, сделав в воздухе сальто, а когда очутился на земле, увидел привязанного Арнела.

– А с тобой-то что, бедолага? – воскликнул он и кортиком перерезал путы. В этот момент сваленный с козлов стражник поднялся и, прижимая рукой окровавленную рану, замахнулся на белоголового, который от испуга стал громко кричать. Но тут же стражник отлетел в сторону, потому что Арнел, высвободив руку, запустил в того поток электрических искр.

– Будем квиты! – заключил белоголовый и помог Арнелу подняться. Затем он громко свистнул, дав понять своей рыжеволосой спутнице, что пора бежать. Девочка с рыжими волосами поднесла к губам кадильницу и дунула на огонь, подняв целую стену горячего пламени, обдавшую жаром лица обоих стражников. Воспользовавшись их замешательством, она побежала в лесную чащобу. Белоголовый схватил за руку Арнела и потащил его за собой в лес.

– Никуда вы не уйдёте! – крикнул капитан.

Он сделал выпад на темноволосого разбойника, но тот ловко подвернулся под него и нанёс удар плашмя по его корпусу. Обескураженный капитан свалился на одно колено, а черноголовый разбойник моментально побежал в лес за своими друзьями. Стража было кинулась за ними, но кони никак не могли пройти сквозь лесные заросли, и разбойники скрылись где-то в глуши, прихватив за собой Арнела.

В лесу запела кукушка.

Волчья доля

Молодые берёзовые поленья славно потрескивали под пляшущими на них языками пламени, то и дело высекая горсть крупных красных искр. Лёгкий запах дыма кружил возле небольшого костра, на котором грелся подвешенный казанок, покрытый чёрной копотью. В лесу всё стихло, осенний ветерок, уставший за день гонять опавшие листья, мирно спал на полуобнажённых ветках боярышника. Где-то вдали стрекотал одинокий кузнечик. По чёрному небу, словно манная крупа, рассыпались крохотные звёзды, и новорождённая луна блестела тоненьким серпом на бескрайнем небосводе. Пришёл конец месяца.

Близ костра, вслушиваясь в треск дров и дурманящую тишину осенней ночи, расположились несколько человек. Их лагерь был мал: небольшой навес из высохших веток, кладка дров возле низкой тополиной колоды, из который торчал маленький топор, пара лежанок с сеном и шкурами. В центре лагеря в казанке лениво кипела вода, время от времени выплёвывая на обуглившиеся дрова пару капель, которые гневно шипели и мгновенно испарялись. Люди говорили тихо, будто боясь спугнуть волшебную тишину осенней ночи.

Один из них привалился спиной к молодой берёзе, согнув правую ногу в колене, и заворожённо глядел на огонь. Ему было не больше шестнадцати лет. Возраст выдавали юная белая кожа, которой ещё ни разу не касалась острая бритва. Глаза его были небесно-голубыми с металлическим серым отливом, а густые волосы, постриженные до ушей, – пшеничными.

Ближе к костру сидел другой парень – немного постарше первого. Волосы у него были угольно-чёрными, как и глаза, расположенные близ вислого горбатого носа. Из всех остальных он больше всех походил на удалого разбойника, во многом благодаря своей яркой белой улыбке. Даже круглые маленькие очки смотрелись на нём по-бандитски.

Ещё один парень был полной противоположностью того, что грелся у костра. Он был похож на розового парного поросёнка, едва вставшего на ноги. Коротенькие волосы у него были неестественно белыми, будто снег. Он лежал на лежаке рядом с милой рыженькой девушкой, которая, подперев голову, всматривалась в огонь. Пламя и правда завораживало.

– Отчего никто из нас не играет музыку? – спросил тот, что был у берёзы. – В такую ночь только её не хватает.

– Я не умею, – ответил горбоносый. – Дед как-то пытался меня научить бренькать на гуслях, но я всегда сбегал, за что получал от него розгами и ещё больше противился учиться.

– А ты, Элис? – продолжил юноша у берёзки, обращаясь к девушке.

– У меня нет к этому способностей, – промурчала она и перевернулась на спину, чтоб разглядывать своего спутника.

– А я бы сыграл, – сказал тот, гордо вытянув шею, чтоб похвастаться перед девушкой. – Только я учился…

– Да так и не доучился, – докончил за него лихой разбойник у костра.

– Бейзил! – возмутился полная его противоположность. – Неужели так трудно выслушать человека? Обязательно надо прервать. Я хотел сказать, что учился играть на скрипке, а скрипок у нас нет.

Парень, который сидел, прислонившись к берёзе, взглянул в сторону. Недалеко от него валом лежала куча всякого добра. Были там ящики с вином, коробки восковых свечей, кожаные камзолы, пёстрые шелковые ткани, мечи, щиты и много всего другого. Не было только скрипки. Свой взгляд он задержал на красивом резном луке с блестящей тугой тетивой и колчаном тонких стрел с красным оперением и стальным наконечником. Он вспомнил детство.

В детстве он бы всё отдал за такой лук. Потому что стрельба была самой весёлой забавой среди мальчишек. Они срезали себе ветки черёмухи, гнули их дугой и привязывали к концам тугую нитку, которая служила тетивой. Стрелы они себе делали из тонкого камыша и рогоза, который затачивали с одной стороны. Лёгкие стрелы летели далеко и ровно, с точностью попадая в цель. Но у него не было и такого лука. Ребята отгоняли его каждый раз, когда он пытался приблизиться к черёмухе. Сначала они просто стреляли в него из своих новеньких луков, а потом, когда он подходил совсем близко, били его этими луками как саблей. Иногда ему удавалось тайком подобраться к черёмухе и попытаться отломить себе веточку, но у него не получалось. У других ребят был маленький перочинный нож, которым они подпиливали кору и с лёгкостью ломали ветку. Но без ножа ветка непреклонно боролась за свою жизнь, и даже когда хребет её был сломан, упрямо висла на тонкой прочной шкурке. Поэтому вместо черёмухи ему приходилось использовать прутья клёна. Клён совершенно не годился для лука, потому что не гнулся, а ломался. Тетивой ему служила тряпочная лента, которую он отрывал от одежды, а стрелами – всё тот же клён, только молодые тонкие прутики. Стрелы тоже были совсем не годные для стрельбы, потому как из-за кривизны летели по наитию. Ребята, когда видели это жалкое подобие лука, ещё сильнее смеялись над ним, отчего ему хотелось отдать половину своей жизни, чтоб поиграть с хорошим луком.

– Арнел, чего задумался? – вырвала его из воспоминаний Элис.

– Да так, – ответил он, – в детстве я бы столько отдал за такое оружие. Хотел его больше всего на свете. А теперь он стоит передо мной, стоит только руку протянуть. Только он мне не нужен. Совсем ни к чему.

– Конечно, – согласился Бейзил. – Кому нужен лук, когда у него есть магия. Кстати, о магии! Ты не можешь наколдовать какую-нибудь музыку? Ну или на худой конец скрипочку, чтоб наш великий музыкант что-нибудь исполнил.

Парень с белыми волосами заметно напрягся. Толку от того, что он учился играть на скрипке было немного, потому как медведь не просто наступил ему на ухо, а напрочь оттоптал его.

– Не могу, – ответил Арнел. – Не знаю я никаких заклинаний.

– Ага, как же, – усмехнулся Бейзил. – А молнии ты с собой в карманах носишь, а при случае чего достаёшь?

– Я не знаю, как это происходит, – ответил Арнел, потупив глаза на мягкий мох и травку под ногами. – Когда мне нужно, молнии сами вылетают из рук.

– Ясно, – проговорил Бейзил. – Не хочешь, так и скажи. Элис, а ты?

Девушка лениво повернулась к нему и ответила:

– Простите, но моя кадильница только пышет огнём. Музыки она не играет.

Её спутник выдохнул и заметно расслабился. За это время он успел придумать с полсотни отговорок, чтоб не играть, но ни одна бы не сгодилась. И если бы кто-то наколдовал ему скрипку, то он бы знатно опозорился на глазах любимой девушки.

– Эх, жаль, – врал он, – я уже вспомнил ноты.

– Да ладно тебе, Руви, – кинул ему горбоносый. – Все мы знаем, что ты бестолочь. Умел бы ты играть, не сидел бы сейчас с нами в лесу, а играл бы в какой-нибудь таверне или на балу у феодала. А так, прижми хвост и не хорохорься.

– Кстати, о таверне, – сказал Арнел. – Давайте завтра поедем в город?

– Зачем? – спросил Бейзил.

– А затем, что месяц подошёл к концу. Еда кончается, а награбленного хоть отбавляй. Пора бы съездить в Подрубец и запастись на зиму.

– А стража? – спросил Бейзил.

– Как будто в первый раз! – возмутился Арнел. – Мы промышляем в Веллесвуде, а Подрубец в империи. Законы разные, как и суды.

– Что-то я не уверен, что в какой-нибудь стране нет закона и суда для разбойников, – сомневался Руви.

– Бросим пару монет страже для верности, – возразил Арнел.

– И чего тебе не сидится в лесу? Гляди, какая природа, – сказал Бейзил. – Красота.

– Я не могу любоваться природой, когда мне приходится справлять нужду в кустах, умываться холодной водой из ручья с тиной и спать на сене, – ответил Арнел.

– Неженка! – сказал Бейзил. – Может ты и не врёшь, что дворянских кровей. А я бы всю жизнь в лесу просидел.

– Я знаю, как тебя убедить, – тихо проговорил Арнел.

– Как? – заинтересовался тот.

– Женщины.

Повисла небольшая пауза.

– Ты всерьёз думаешь, что я променяю свободу в лесной глуши на тёплый бабский плен? – спросил Бейзил. – Ты правильно думаешь.

Элис рассмеялась. У девушки было прозвище Рыжий хвост, потому что лицом она смахивала на лисичку из-за острого носика и близко посаженных глаз.

– Слышал? – сказала она, обращаясь к своему пареньку. – Это они из-за нас в город рвутся. Мы, наверное, им покоя не даём.

Руви крепче прижал её к себе.

– Я бы половину жизни отдал за горячую ванну и чистую простынь, – сказал Арнел.

– Будь осторожней, дорогой друг, – сказала Элис. – Ты когда-то уже был готов отдать половину жизни за хороший лук, а теперь он тебе не нужен.

– Верно, – согласился Арнел. – Если хочешь чего-то, то нельзя ждать ни минуты, потому что позже попросту забудешь, как сильно ты этого хотел. Я пойду в Подрубец завтра на рассвете – с вами или без.

– Да не бойся! – сказал Бейзил. – Мы пойдём с тобой.

В высохшей траве замолчал сверчок.

Все уснули.

Подрубец был небольшим городом на западной границе империи. Населения там было немного, дороги грязные, но, как и во всех городах, там было гораздо оживлённее, чем в дремучем лесу. Вся компания пришла в город ближе к полудню. Стража у ворот знала, что они разбойники и идут, чтоб сбыть награбленное, но не стала препятствовать. Бейзил сунул каждому из них по мешочку с монетами, и те закрыли глаза. Ловить их у стражи не было ни желания, ни обязанности, так как на территории города они никого не грабили. Входя в город, компания заметила, что за ними уж очень пристально наблюдает человек в капюшоне. Это мог быть какой-то законник, договориться с которым было бы труднее, чем с городской стражей. Арнел всегда опасался законников больше остальных, так как те могли знавать не только про разбой, но и про что-нибудь посерьёзнее. Однако опасения были напрасны, и пристальным наблюдением со стороны человека в капюшоне всё и закончилось.

Дружной толпой они вошли в таверну, где тут же потребовали себе поесть и выпить. Корчмарь – несколько заторможенный мужчина в запятнанном фартуке принялся подавать им еду. Они уселись за длинным столом возле окна.

– Надо будет сходить на рынок, – сказал Бейзил. – Продать, что принесли.

– Конечно, – согласился Руви. – Что я, зря на горбу тащил всю эту рухлядь. Только вернее будет, если мы найдём какого-нибудь скупщика…

– Не ной, – прервал его Бейзил. – Это мы всегда успеем. Сейчас немного отдохнём и пойдём на рынок.

– Без меня, – сказал Арнел. – Я хочу мыться, спать и… – он поглядел на женщину, которая явно была в таверне не для того, чтоб там поесть или выпить. На вид она была так себе да и вдобавок немолода. – Мыться и спать, – докончил Арнел.

– То есть, мы должны будем кому-то впарить наши трофеи, пока ты будешь хлюпаться в горячей водичке? – возмущался Руви.

– Будь добр, заткнись, – шикнул на него Бейзил. – Он заслужил. Ты в нашей группе как талисман, а он – главная рабочая сила.

– Может, мне уйти? – обиделся Руви.

– Да, уйти, – согласился Бейзил. – Уйти на рынок и продать там трофеи. – Он глянул на ту женщину, которую Арнел не оценил. – А я пока разузнаю кое-какие новости.

Он поднялся из-за стола и подошёл к женщине, от чего та улыбнулась в полный рот, оголив свои редкие зубки. Корчмарь принёс всё, что у него было в меню. Полный ассортимент: яичница с мясом, свиной рулет, грибная похлёбка, овощи в подсолнечном масле и много чего ещё.

– Уважаемый, – обратился к нему Арнел. – Нет ли у вас большой чистой бадьи?

– Есть, – ответил тот. – Дубовая! Недавно сколотили. Поселилась здесь неделю назад одна госпожа. Жить не живёт, только ночует. Уж больно она любит плескаться в воде. Вот мы и расстарались.

– Какая госпожа? – спросил Арнел.

– Да она, словом, и не госпожа, – ответил тот. – Считай, ребёнок ещё, даже моложе вас. Но сразу видно, что благородная. Кожа чистая, волосы пахнут сладко. Без отца и без матери! Платит за неё какая-то женщина из города.

– Если нет сейчас этой твоей госпожи, – сказал Арнел, – прикажи для меня горячей воды натаскать. Любую цену проси – не обижу.

– Всё исполню! – выслуживался корчмарь, чувствуя пьянящий запах прибыли.

Бейзил удалился в отдельную комнату вместе с той женщиной, а Элис и Руви остались за столом. Руви был явно не доволен, что ему выпал жребий найти на городском рынке скупщика и продать награбленное добро.

Арнел ушёл в комнату, где корчмарь приготовил дня него бадью. Постарался он на славу: вода была настоящим кипятком, в котором хоть раков варить. На полочке, приколоченной к боку бадьи, лежал кусок жёлтого мыла и висело стираное полотенце. Арнел запер дверь, разделся и, сжимаясь от приятного покалывания горячей воды, уселся в бадье. За несколько месяцев жизни в разбойничьей семье он немного отъелся, даже несмотря на то, что рацион в лесу был достаточно однообразным. Но еды было больше, чем в его детстве. То и дело по дороге проезжал какой-нибудь жирный купец, который в дорогу брал с собой сыра, вяленого мяса и хлеба. В лесу можно было поохотиться и пообедать похлёбкой из кролика или рагу из утки. Словом тот, кто хотел есть, мог добыть себе еды. После своего голодного детства Арнел хотел есть. И ел. Ел много. Вдоволь. Особенно перед сном. Утром он снова боялся проснуться на той постели в приюте, где просыпался всю свою сознательную жизнь и где еды ему всегда не хватало. Его острые рёбра, торчащие из-под кожи, наконец-то спрятались за слоем мяса и жирка. Впалые в череп щёки выровнялись, а чёрные круги под глазами исчезли. Жизнь разбойником в лесу нельзя было назвать райской. Не было постели и камина. Иногда покусывали мошка и комары, дождик частенько отравлял жизнь, начинаясь в самый неподходящий для этого момент. Но, с другой стороны, у него была еда. У него были друзья. У него была жизнь. Он уже почти забыл, как выглядят и ощущаются постоянные синяки, которые он носил как подарок от других ребят, стал забывать, что такое унижение. И пусть теперь у него вместо кровати с клопами была охапка сена с муравьями, он чувствовал себя хорошо. А когда раз в месяц ему удавалось понежиться в горячей воде и до блеска натереться жирным мылом – жизнь казалась просто прекрасной. Единственное, чего не хватало в комплекте к этой бадье – милая девушка, которая могла бы помять уставшие плечи.

Арнел давно посматривал на Элис. Она была красивой, весёлой, хитрой. Он наблюдал за ней незаметно, и она, разумеется, всё замечала. Чтоб подразнить его, она время от времени выгибала спину, и очертания её груди можно было разглядеть под рубашкой. Иногда наклонялась в неловкой позе, якобы демонстрируя, что рыжий хвост это всего лишь её прозвище, а не особенность фигуры. Словом, играла парнем в своё удовольствие. Объяснить причину, почему она миловалась с Руви, было нельзя. Казалось, что она, как и многие девушки, сама не знает причины. Может, дело было в том, что она считала себя дурной, отчего соглашалась хоть на какое-то мужское общество. А может, выбирая между Бейзилом и Руви, она предпочла последнего, потому что тот был немного умнее. Кто знает? Возможно, у Арнела и был шанс быть с ней, если бы он присоединился к их дружной компании раньше. Но так не случилось. И Арнела это не особо печалило. Только холодными ночами ему хотелось чувствовать своим животом её тепло.

Вдоволь намывшись, Арнел насухо вытерся полотенцем и надел свежую рубашку с брюками, которые купил ещё во время прошлого захода в город и с тех пор бережно хранил. Он вышел обратно в зал, где сидели уже вернувшийся и повеселевший Бейзил, Руви и Элис.

– Ты не ходил на рынок? – спросил Арнел.

– Ищи дурака, – гордо ответил Руви. – Зашёл сюда какой-то пузан, увидел, что мы с собой притащили всякого добра, ну, я ему его и впарил.

– Что, прям всё? – удивился Арнел.

– Да! – ответил тот и позвенел пузатым кошельком с монетами. – Видимо, это был какой-то купец. А к слову сказать, нам давно пора прикормить какого-нибудь скупщика, которому можно доверять. Хоть этот был и богатый, кто знает, донесёт он страже или нет.

– Надо ему поспешить, пока мы не вернулись в лес и не остановили его на какой-нибудь дороге! – рассмеялся Бейзил.

– А ты не думал, что это мог быть какой-нибудь законник? – спросил Арнел.

– Законники не покупают награбленный товар, – возразил Руви. – Они его конфисковывают. А чего ты так боишься законников?

– Есть причины, – тихо ответил он.

В таверне прибавилось народу. Несколько компаний разместились в другой части зала. Та женщина, с которой ходил Бейзил, теперь обласкивала своим вниманием их. Вдруг дверь в таверну широко распахнулась, и через неё вошли несколько человек, на которых, впрочем, никто не обратил внимания. Одна из них женщина в чёрной робе в пол. Вместе с ней девочка лет четырнадцати в платьице и с красным чепцом на голове. Третьим был мужчина, который утром внимательно разглядывал гостей, входивших в славный город Подрубец.

«Сдал нас всё-таки», – подумал Арнел.

– Где здесь те четверо, что сегодня пришли в город? – громко спросила женщина в чёрном. Все гости таверны, до этого не обращавшие внимания на неё, оглянулись, а затем повернули голову в сторону стола у окна. Женщина вместе со своими спутниками подошла за спину к Бейзилу.

– Вы те разбойники, что промышляют на дорогах Веллесвуда? – спросила она.

– Нет, не мы, – ответил Бейзил и стал доставать из ножен меч.

– Не успел услышать, что я хочу сказать, и уже хватается за меч, – посетовала женщина, заметив его движение. – Неужели так трудно выслушать человека?

Бейзил расслабил руку. Повисла тишина, за которой последовал ровный гул, возобновившийся в таверне, когда все потеряли интерес к этой женщине.

– Значит, это вы сегодня вошли в город? – повторила она только тише.

– Короче, – потребовал Арнел.

Женщина без приглашения перекинула ноги через скамью и уселась у края стола. Она была приятной на вид, пусть и немолодой.

– Я хочу вас нанять, – заявила она. – Заплачу по пятьдесят монет каждому. Двадцать пять сейчас и ещё двадцать пять, когда сделаете всю работу.

– Мы не наёмники, дорогая, – повернулся к ней Бейзил. – У нас другое ремесло.

– Знаю я ваше ремесло! – бросила женщина. – Сидеть в кустах до тех пор, пока ноги не отнимутся, а потом выпрыгивать и грабить проходящий караван. И много вы так получили?

– Тебе какое дело? – огрызнулся Руви.

– Тише, мальчик, я разговариваю со взрослыми, – ответила она. Бейзил слегка приосанился. – Только недолго вам осталось скакать по лесам, милые мои. Один купец из соседнего края приходил сегодня к вам и скупил всё, что вы награбили. Всё бы ничего, только купец ждал этот же товар несколько недель назад от другого торгаша, который должен был ехать через Веллесвуд. Приехал тот торгаш, ободранный как липка, и рассказал, что на дороге его встретили разбойники. И вот его заказчик прождал лишние две недели, и вдруг являетесь вы со всем товаром. Выкупив у вас всё, он побежал к местному воеводе, «бить челом» о том, что в город приехала шайка разбойников, и сейчас они сидят в городской таверне. А купленный товар показывал, как доказательство. В общем, песенка ваша спета, ребята. С минуту на минуту сюда сбежится вся стража города. Вас под арест, а потом и на плаху. Свои деньги купец вернёт, и товар при нём останется.

Все друзья укоризненно взглянули на Руви, который покраснел, как помидор.

– К счастью для вас, – продолжила женщина. – Воевода мой хороший знакомый. Заходил он ко мне как-то под новый год, когда метель мела и темнота стояла, будто чертёнок с неба месяц украл. Так что договориться с ним о судьбе четырёх жуликов, которые тотчас уберутся из города, для меня не проблема. Только если мы с вами договоримся о деле, что я вам предлагаю.

– Чего ты хочешь? – грубо спросил Бейзил.

– У меня есть дочка, – пояснила женщина и кивком головы указала на девчонку в красном чепце. – Вы должны будете проводить её по лесной дороге до пчелиной балки. Там её встретит бабушка – она вам и заплатит оставшуюся сумму.

– Что-то ты не особо походишь на заботливую матушку, – вмешался в разговор Арнел. – Навязываешь нам свою якобы дочку, а сама околдовала девчонку и отправляешь её в тёмный лес? Ведьма.

– Рыбак рыбака видит издалека, – усмехнулась женщина. – Ты, я смотрю, тоже не обыкновенный мальчик.

– Отправляешь подношение на какой-то ваш шабаш? – уточнил Арнел. – Та старуха, к которой мы должны увести девчонку, никакая ей не бабушка, а тоже какая-нибудь старая ведьма. Сожрёт её и не подавится, а то гляди, ещё хуже.

– Удивительная проницательность, – отметила ведьма. – Жалко, что всё впустую. Ты не угадал и половины, милый мальчик. С девчонкой ничего не должно случиться. Ни по дороге, ни по прибытию к месту. И не надо нас рисовать кровожадными озверевшими бабами. Мы ничем не хуже вас и детей на завтрак не едим.

– Интересно ты рассказываешь, – промолвил Бейзил, – сначала называешь нас разбойниками, а потом просишь охранять девчонку. От кого же мы должны её охранять? От самих себя?

– В лесу найдётся полно охотников схватить маленькую девочку! – ответила ведьма. – Вы думаете, что такие, как я – исчадья ада, только ваши братья разбойники, да и вообще все мужчины творят такое, что мне во сне привидеться не могло. Но вообще, вы правы. Доверить эту девочку шайке разбойников я не могу, поэтому с вами пойдёт Вольфганг. – Она указала на мужчину в капюшоне, пришедшего вместе с ней.

Арнел окинул взглядом мужчину, который до этого момента стоял как вкопанный рядом с такой же молчаливой, как и он, девочкой. Из-под красного чепца на лицо девочки ниспадала густая русая чёлка, скрывающая под собой её глаза.

– Мудришь ты что-то, ведьма! – сказал Руви.

– Да, – согласилась Элис. – Не может быть всё так просто. Сопроводить какую-то соплячку по лесу и всё, никакого подвоха?

– Нет, – ответила она. – Никакого подвоха.

В компании повисло молчание, а тем временем на улице уже застучали железные сапоги солдат. Разбойники поняли, что ведьма не шутит, и скоро в таверне запахнет жареным, только дело будет вовсе не в кролике, который запекался на костре.

– Выбор невелик, – выразил всеобщее мнение Бейзил. – Когда выступать?

– Сейчас же, – сказала ведьма и бросила на стол кошель с монетами. – Посидите внутри немного, я пока уговорю воеводу помешкать с вашим задержанием. Потом через чёрный ход улизнёте за город: никто вам препятствовать не будет.

Она резко встала и вышла из таверны, даже не глянув на девочку в красном чепце. О проявлениях материнской заботы она явно не слышала.

Но пусть материнская забота была далеко не самой сильной стороной ведьмы, слово своё она сдержала. Вся компания ушла из города спокойно. Стража притворилась, что у них есть дела поважнее, например, сходить на обед перед тем, как устраивать облаву на лесных разбойников, а лесные разбойники тем временем благополучно улизнули в свой родной лес и направились к пчелиной балке. Дорога их проходила через заросли высоких елей, которые закрывали собой небо, от чего становилось холодно, сыро и темно. Куча трухлявых шишек валялась на обочине, а дивный хвойный запах облагораживал собой всю округу.

Девочка в красном чепце была совершенно немая. Если её спутник мог иногда проронить хоть пару односложных ответов, то девчонка не говорила совсем. Мужчину в капюшоне звали Вольфганг. Он был, как и большинство наёмников, угрюмым и серьёзным. На лице у него красовалась пара старых шрамов, а за спиной в ножнах болтался длинный двуручный меч. Добрую часть пути Руви следил за этим мечом, ведь путь им предстоял неблизкий. Шли они медленно, потому что дорога извивалась в загибах и оврагах, то и дело заставляя аккуратно спускаться вниз или подниматься вверх. Просто идти и думать о чём-то своём ни у кого не получалось, так как можно было в любой момент споткнуться о торчащий из земли корень.

– Надо же было так попасть, – говорил Бейзил. – Руви, тебе хоть что-то можно доверить? Я же ясно сказал, что надо идти на рынок и продать там всё добро, а не сидеть сиднем и не ждать, когда в таверну забредёт кто-то важный.

– А почему именно я должен был тащиться на рынок и целый день толкать ткани, как базарная баба? – возмущался тот. – Сами-то вы предпочли развлекаться, в то время как я должен был работать.

– Так и скажи, что боялся оставить Элис одну, – съехидничал Бейзил. Арнел усмехнулся. – Теперь вместо тёплого очага будем тащиться весь день до пчелиной балки.

– А что нам мешает прямо сейчас развернуться и уйти? – спросил Руви.

– Ты предлагаешь оставить девчонку одну посреди леса вместе с этим типом? – уточнил Арнел.

Вольфганг бросил на него злобный взгляд.

– А какое нам до неё дело? – продолжил Руви. – От города мы уже далеко, стража нас не поймает. Пусть идут себе сами. Да и ты же сам говорил, неизвестно, что с этой девчонкой сделают ведьмы.

– Вот мы и поглядим, чтоб ничего они с ней дурного не сделали, – ответил Арнел.

– Какое напускное благородство! – сетовал тот.

– Успокойся, – вмешалась Элис, поправляя чёлку. – Жалко девочку. Видать, бедняжка немая.

Они шли некоторое время в тишине, пока в один момент Вольфганг не замер и не дал всем знак остановиться.

– Что? – возмутился Руви.

Вольфганг осмотрел местность, внимательно вслушиваясь в каждый шорох старого леса. Было тихо. Ветер прошёлся по верхушкам высоких елей и убежал далеко на запад.

– Пошлите! – сказал Бейзил, уставший ждать.

Вдруг из чащобы на дорогу выпрыгнул огромный оборотень. Лохматая волчья морда злобно оскалилась, а когтистые лапы растопырились, чтоб нанести удар. Вервольф, одетый в просторный чёрный плащ, был два метра в высоту.

Элис, недолго думая, выхватила свою кадильницу с маленьким огоньком и подула в сторону волка. Волна пламени обдала жаром клыкастую пасть оборотня, отчего тот мгновенно отскочил. Но когда волна пламени рассеялась, чудовище в один прыжок повалило Элис на землю и прижало её лохматой лапой к земле.

– Стойте! – прорычал оборотень.

Но Бейзил не стал медлить и, выхватив меч, кинулся на помощь своей подруге. Ударом тыльной стороны лапы волк отбросил его, как тряпичную куклу, и обратил взор на девочку в красном чепце, которую закрывал своим телом Вольфганг. Уловив момент, когда оборотень отвлёкся, Арнел выпустил в него поток электрических искр. Оборотень, скуля, как раненый пёс, забился в судороге и отскочил в сторону. Руви тут же подбежал к Элис и выставил в сторону волка остриё меча. Чудовище заметило, что Арнел собирает в руках новую горсть молний, чтоб направить в него. Но одного разряда ему хватило. Он злобно зарычал и скрылся в густом лесу.

Элис приподнялась на локтях и стала растирать ушибленный затылок.

– Как ты? – встревоженно спрашивал её Руви.

– Замечательно! – острила она. – Обожаю, когда на меня из леса прыгает вонючая лохматая псина.

Арнел сошёл с дороги и стал помогать Бейзилу подняться.

– Вот тварь! – отметил тот. – Он меня, как ребёнка, уделал.

– Он вроде что-то хотел нам сказать, – вспомнил Арнел. – Неужели было так трудно его выслушать?

– Я бы лучше послушал, что нам скажет этот тип, – перевёл разговор Бейзил. – Может, он нам расскажет, что это за тварь и как она тут появилась?

– Вас наняли для защиты, – сквозь зубы проговорил Вольфганг.

– Так вот в чём подвох! – сообразил Руви, помогая Элис подняться. – Эта баба с самого начала знала, что оборотень будет нас ждать. Извините, но я на это не соглашался. Мы сейчас же уйдём.

– И оставим девчонку на съедение этому оборотню? – спросил Арнел.

– Какое нам дело до девчонки! – возмутился тот.

– Никакого, – вмешался Бейзил. – Я хочу вспороть брюхо этому волку. Никому не позволено швырять меня, словно бабу на перину.

– Верно! – согласилась Элис. – Я ударилась из-за него головой. Теперь я не успокоюсь, пока его голова не сгорит от моего пламени.

– Идём! – произнёс Вольфганг.

– Заткнись! – ответил ему Руви. – Нам нужен привал. В отличие от тебя, у нас есть пострадавшие.

– Ты-то не очень пострадал, – острил Арнел.

Руви обиделся.

Дремучая лесная роща сменилась просторной равниной, где пахло небом перед дождём. Осенние поля, будто прочёсанные редким гребнем, тянулись на север, к морю. Журавлиный клин медленно парил в небесной глади, то прячась за тучами, то выныривая из-за них. Бейзил старательно осматривал свою куртку, тревожась за её целостность. Руви крутился возле Элис, постоянно справляясь о её самочувствии. Арнел шёл рядом с ними, просверливая взглядом спины Вольфганга и девочки в красном чепце.

До сегодняшнего дня он не знал, что оборотни умеют говорить. Он всегда думал, что это бездушные звери с лохматой мордой, которые бегают по лесам, воют на луну и едят заплутавших путников. Но этот оборотень был совсем не похож на то, о чём он читал в книгах. Чёрные волчьи глаза были осознанными. В них не было жажды крови, звериной ярости и гнева. Там были два чёрных уголька, которые что-то искали. Искали не жертву, не тёплую нору и не такую же волчицу. Они искали других таких же глаз. Осознанных. Без жажды крови. Но в ответ нашли лишь острые мечи, огонь и молнии.

Дорога в размышлениях прошла незаметно, и наконец вся компания дошла до границы пчелиной балки, где остановилась.

– Это здесь, – вдруг стал невероятно разговорчив Вольфганг. – На другой стороне наш пункт назначения. Есть две тропинки. Одна длинная, петляющая по склону. Другая короткая. Мы пойдём по ней.

– Меня одного смущает, что длинная дорога набита лучше, чем короткая? – засомневался Руви.

– Короткая поросла кустами, вот её и хуже видно, – ответил Вольфганг.

– Мне вдруг вспомнилась пара поговорок, – рассуждал Руви. – Что-то вроде «не потопаешь – не полопаешь», «бесплатный сыр в мышеловке».

– А как быть с пословицей о том, что умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? – спросил Арнел.

– Не знаю я про умных, – вмешался Бейзил, – но меня что-то тоже сомнения одолевают.

– Если этот оборотень прибежал раньше нас, то он, вероятно, ждёт нас на короткой дороге, – рассуждала Элис Рыжий хвост. – Любой выберет короткую.

– Тогда идём по ней! – воскликнул Бейзил. – Я хочу поскорее поквитаться с этим волчарой.

– Думаю, что ты не успеешь даже достать меч, – сказал Руви.

– А я не стану его прятать.

– Волк может напасть на нас со склона. Неожиданно.

– Волшебник может нам наколдовать защиту, – вклинился Вольфганг, глядя на Арнела.

– Я не знаю таких заклинаний, – ответил тот.

Все, кроме девочки, усмехнулись.

– Так и быть, – согласился Бейзил. – Пойдём по длинной. Там обзор лучше. Нас трудно будет застать врасплох.

Они пошли по склону. Дорожка и вправду была набита хорошо. Только постоянно петляла в разные стороны. Наконец они дошли до мостика из верёвок и досок, который вёл с одного склона на другой. Недалеко уже виднелась небольшая хижина, куда держала путь вся компания. По мосту решили идти небольшими группами, так как подгнившие канаты могли не выдержать. Арнел вместе с Бейзилом и Руви пошли первыми. Осторожно ступая на каждую деревянную дощечку, они вслушивались в её скрип, пытаясь угадать, выдержит она или нет. Глаза их были прикованы к мосту, отчего они не заметили, как за склоном мелькнуло что-то тёмное. Когда они дошли до середины, из-за склона послышался злобный рык. Ребята остановились, уже зная, что последует за этим рыком. Бейзил выхватил меч и в то же мгновение на другом конце склона возникла фигура оборотня.

– Ну, никто и не сомневался! – промолвил Руви.

Волк яростно зарычал и когтями резанул один из канатов. Мостик тряхнулся, и Бейзил с Руви свалились в кустарники на дне балки. Арнел шёл первым и успел среагировать. Оттолкнувшись от жерди, он, подгоняемый электрическими разрядами, вмиг оказался на другом склоне. Элис, стоя на твёрдой земле, достала кадильницу и стала раскручивать её, словно пращу. Арнел, стоя в метре от оборотня, сжал в кулаке комок хрустящих молний.

– Ты! – зарычал верфольф. – Постой! Неужели так трудно выслушать?

Арнел на мгновение застыл в ожидании. Волк был совсем как человек, только выше ростом, с клыкастой пастью и лохматыми чёрными ушами. В его взгляде было что-то живое, чего нет во взгляде зверей. Но не успел оборотень снова открыть рот, чтоб сказать, что думает, небольшой огненный шар сорвался с кадильницы Элис Рыжий хвост и упал прямо ему на нос. Ошпаренный горячим пламенем оборотень завыл от боли, опустился на четыре лапы, стал мордой рыть землю, пытаясь сбросить ещё тлеющие искорки со своей шкуры. Потом, вырывая комья земли из-под ног, убежал в заросли кустарника.

Бейзил и Руви приземлились удачно. Кустарник смягчил падение, и они ничего себе не сломали, но лицо об молодые веточки исцарапали знатно.

– Если бы сразу пошли низом, то не отбили бы себе ничего, – жаловался Руви.

– Как вы там? – спросила у них Элис.

– Прекрасно, – язвил Бейзил, – всегда мечтал о чём-то подобном.

Они стали взбираться выше. Вольфганг проявил невиданное ранее дружелюбие и помог девушкам подняться на другую сторону. Руви и Бейзил отряхнулись, поправили одежду, покрутили суставы на локтях, а потом решили притвориться, что ничего не было, чтоб спокойно продолжить путь. Казалось, что на травмы уже никто не обращал внимания, потому как цель была близка, и всем хотелось уже поскорее пойти своей дорогой. Они миновали балку и вышли к небольшой избушке в сотне метров от неё. Старая избушка выглядела разорённой. Окна её были выбиты вместе со ставнями, двери были распахнуты настежь.

– Что-то нас здесь особо никто не ждёт, – заметил Бейзил.

– Может, это и к лучшему, – шепнул себе под нос Руви.

Арнел стал осматривать окрестности. Вокруг были овраги и холмы, зарастающие травой. От непроходимого леса не осталось и следа. Небо было затянуто чем-то серым, но всюду было ещё светло. Девочка в красном чепце вдруг ни с того ни с сего побежала в хижину.

– Думаю, что она ещё не скоро увидит свою бабушку, – заметил Бейзил.

– И что дальше? – спросила Элис. – Мы же не оставим её здесь?

– Эй, ты, – крикнул Бейзил, обращаясь к Вольфгангу. – Что дальше?

– Мне заплатили, чтоб проводить девчонку до этого места, – бесцветно ответил он. – Дело сделано, теперь я ухожу.

– Нет, – отрезал Бейзил. – Никуда ты не пойдёшь, пока мы не решим, что делать дальше.

– Давайте отведём девочку обратно к той женщине? – предложила Элис.

– Та женщина – ведьма, – ответил Арнел. – Не думаю, что у неё есть желание возиться с маленьким ребёнком.

– Но как-то девочка попала к ней, – возражала Элис.

Пока взрослые спорили, девочка выбежала их хижины и стала что-то искать возле неё. У домика было разбросано много вещей, которые, скорее всего, раньше были в доме. Девочка порылась сначала в одном месте, потом перебежала на другое и на третье…

– Давайте просто уйдём! – предлагал Руви.

– Мы не оставим её здесь одну! – воскликнула Элис.

Вдруг Арнел что-то почувствовал. Он обернулся и увидел, что девочка держит в руках маленький ножик.

– Зачем тебе это? – спросил он.

Вдруг все замолчали и стали смотреть на девочку, по лицу которой в этот момент расползлась какая-то неестественная улыбка. Девочка медленно поднесла нож к петельке, на которую завязывался её чепец, и разрезала её. Красный чепец медленно сполз с волос девочки и упал на землю. В этот момент все увидели, что из-под прядей волос у неё выглядывают небольшие рожки.

Тотчас же подул сильный ветер, который поднимал в воздух пыль. Он кружился вихрем вокруг маленькой девочки, глаза которой уже загорались демоническим огнём.

– Что происходит?! – первый не выдержал Руви.

Девочка вдруг подняла голову, и в ту же минуту ударная волна отшвырнула всех в разные стороны. Ветер крепчал, и ему стало всё сложнее сопротивляться. Вольфганг поспешил схватиться за меч, но как только он дотронулся до рукояти, девочка посмотрела на него и притянула взглядом к себе. Словно невесомый, Вольфганг подлетел к девочке, которая крохотной рукой схватила его за шею и свернула ему голову набок, после чего уже бездыханное тело наёмника ударилось оземь. Вдруг девочка стала расти. Из-за спины у неё стали появляться крылья, как у летучей мыши, а на когда-то крохотных руках вырастали когти.

– Это демон! – закричал Бейзил, который оказался прижат ветром к валуну.

Из-за пыли и сора, которые кружились в воздухе и попадали в глаза, Арнелу было плохо видно. Но он чётко заметил тот момент, когда меч Вольфганга, подхватываемый ветром, поднялся и полетел в его сторону. Он закрылся руками, но тут на его плечо опустилась огромная когтистая лапа, которая выдернула его в сторону, и меч Вольфганга вонзился в землю. Арнел опустил руки и увидел стоящего рядом с собой оборотня, в которого ещё недавно запускал электрические разряды.

– Я хотел предупредить! – рычал волк. – Неужели было так трудно выслушать?

Арнел попятился назад, чтоб нащупать под собой опору, а затем поднялся.

Существо, в которое превратилась девочка, безумно хохотало, продолжая расти.

– Нужно снова надеть на неё чепец! – рычал волк. – Помоги мне! Я попытаюсь подобраться и накинуть на неё чепец. После этого нужно вонзить тот же ножик, которым она его разрезала, ей прямо в сердце.

– Где он? – спросил Арнел.

– Где-то рядом! – отвечал оборотень. – Нужно его найти! Времени нет! Давай скорее!

Волк побежал за овраг, а Арнел остался на месте.

– Бейзил! – крикнул он в сторону. – Нужно найти ножик.

Бейзил, который с трудом расслышал, что ему говорят, одобрительно кивнул.

Но слова Арнела услышал и демон. Существо обернулось на него и оскалилось. Арнел скорее сжал в руке пучок молний и запустил их в демона. Грозовой разряд попал в цель, отчего демон отшатнулся. Ветер стих, и все смогли подняться на ноги. Но победа была недолгой. Демон поднялся и пошёл в сторону Арнела. Тот стал запускать в него один за другим грозовые разряды, но чудовище закрывалось от них своими исполинскими руками. Улучив момент, Бейзил поднялся и стал повсюду искать ножечек, которым девочка разрезала узелок. Элис в это время раскрутила свою кадильницу и стала забрасывать демона огнём, что разозлило его ещё больше. Существо взмахнуло крыльями и поднялось в воздух, после чего, разинув пасть, стало извергать из себя потоки магмы. Арнел, рванув с места, скатился в овраг, где, спрятавшись за кочкой, укрылся от атаки чудища.

– Да где же он может быть?! – рылся в пыли Бейзил.

Элис тем временем запустила в демона очередную партию огненных шаров, после чего существо накинулось на неё. Но Руви подоспел в нужный момент и повалил Элис на землю. Арнел выскочил из-за кочки и стал запускать в спину демона грозовые разряды, отчего тот захлопал крыльями и опустился на землю.

Как только мерзкие лапы демона коснулись земли, из-за холма выскочил оборотень с чепцом в лапах. Волк напрыгнул на демона и натянул на его рогатую голову красный чепец, после чего тот стал уменьшаться. Демон бился, словно рыба, попавшая в сети. Он корчился, стараясь скинуть с себя оборотня.

– Ослабь его! – рычал вервольф. – Ударь по нему!

Арнел на мгновение замялся.

– За меня не бойся! – продолжал волк. – Бей!

Арнел направил в демона непрерывный поток электрических искр, которые скользили по его телу и по телу волка. Оба выли: волк и демон.

– Бейзил, давай скорее! – кричал Арнел.

Бейзил ползал на карачках, но никак не мог найти ножечек, который отнесло ударный волной.

Волк и демон буквально вопили под напором молний, но вервольф не ослаблял хватку.

– Нашёл! – крикнул Бейзил, сжимая в руке маленький ножичек.

– Кинь его! – проревел волк.

Тем временем демон сжался до человеческих размеров и продолжал уменьшаться, что позволило волку крепче зажать его в своих лапах и подставить под бросок.

Сверкнув своими чёрными глазами, Бейзил метнул ножик прямо в демона… И не промахнулся. Клинок маленького ножа впился в тело демона, отчего тот заревел. Арнел сжал ладони, прекратив мучить демона и оборотня молниями.

Пронзительный свет, который вырвался из раны демона, залил собой всю округу. Свет слепил глаза, а потом моментально погас.

Когда Арнел привык к нормальному свету, он увидел, что на месте, где ещё недавно боролись демон и оборотень, лежит девочка в красном чепце, а недалеко от неё мужчина с чёрными волосами.

Элис и Руви поднялись из пыли и принялись отряхаться и кашлять.

– К чёрту эти прогулки! – сказал Бейзил.

Девочка в этот момент поднялась и протёрла глаза, будто спросонок.

– Папа? – спросила она, оглядевшись.

Мужчина, который был закутан в плащ и лежал недалеко от неё, тоже открыл глаза.

– Наконец-то, – осиплым голосом сказал он.

– Я ничего не понял, – признался Руви.

– Да не ты один, – поддакивал ему Бейзил.

Арнел подошёл к мужчине и помог ему подняться.

– Это вы были волком? – спросил он.

– Да, – кивнул мужчина. – Это был я.

Элис опустилась на землю.

– Ну и денёк, – сетовала она.

– Но как это возможно? – спросил Арнел.

Мужчина помог подняться девочке, взял её на руки и обнял.

– Это долгая история, – начал он.

– Мы уже никуда не торопимся, – сказал Бейзил.

– Ну да, – усмехнулся мужчина, – человека нетрудно выслушать…

Девочка прижалась к своему папе.

Разбойники с интересом обступили мужчину, чтоб поскорее выслушать его рассказ и получить хоть какие-то ответы.

– Это было давно, – начал мужчина. – Я был охотником. Бродил по лесу, выслеживал оленей. Жизнь текла своим чередом, пока в моей жизни не появилась она… Её звали Олеся. Прекрасная девушка, которая жила со своей матерью в уединении за пчелиной балкой. Я забрёл как-то к ним вечером, они были приветливы и милы, и мы с Олесей полюбили друг друга. Но её мать была против нашего счастья. Всё бы ничего, если бы её мать не была ведьмой, которая планировала отдать свою дочь в местный ковен. Когда её мать узнала, что у нас с Олесей появился ребёнок, она наложила страшное проклятье. Я превратился в огромного страшного волка, с которым годами не говорил человек. Только такие же лесные звери были моими собеседниками, да ветер в ветвях елей изредка отвечал на мои завывания. Наша с Олесей дочь стала превращаться в то, что вы видели…

Девочка ещё крепче прижалась к папе.

– Но Олеся тоже понимала в магии, – продолжал мужчина. – Она соткала чепец, который окрасила своей магической кровью. Чепец подавлял проклятье на моей дочери, но чёрная магия всё равно брала верх. Хоть демон внутри не мог набрать полную силу, он постепенно захватывал разум. Олеся умерла… И моя девочка осталась одна. Олеся успела отнести её своей знакомой в городе, и дочь жила у неё долгое время. Хоть она тоже была ведьмой, но не злой, вы, может, и сами её видели. Получается, что не все волки кровожадны и не все ведьмы злые, если с ними говорить. Когда демон окреп и захватил ум моей маленькой дочурки, он сделал всё, чтоб отправиться сюда. Обманул подругу Олеси, чтоб та отправила её к дому своей бабушки, и всё только для одного. Этот ножик был зачарован так, что разрезает любые узлы, в том числе и узлы проклятья. Благодаря магии Олеси демон не мог снять чепец без ножа, и так уж получилось, что нож и разрезал узлы проклятья.

– А что с бабушкой? – спросил Руви.

– Я… – замялся мужчина, – я был зол. Очень зол. Я приходил сюда и…

– Хватит, – прервал его Арнел. – Это уже неважно.

– Опять ты не можешь выслушать человека? – сказала Элис.

– Нет-нет, – ответил тот, – он прав. Это уже неважно. Это всего лишь волчья доля.

Они немного постояли в тишине.

– Что дальше? – спросил Арнел. – Куда вы пойдёте?

– Теперь мы вместе, и нам ничего не страшно, – сказал мужчина, глядя на свою дочь. – Мы найдём место, где жить. Может, даже останемся здесь.

– Среди холмов и оврагов? – удивился Арнел. – Вдали от людей?

– Так будет лучше, – сказал мужчина. – Я привык быть один. Это волчья доля. Когда моя дочь вырастет, мы вернёмся к людям, а пока поживём так.

– Мы можем вам чем-нибудь помочь? – спросила Элис.

– Вы и так много для нас сделали, – рассмеялся мужчина. – Выслушали.

Флюгер над цитаделью

От хмельного привкуса вина сохло во рту. Веки наливались тяжестью, клоня Арнела в сон. Но разгорячённая после пирушки кровь шумела в ушах, не давая уснуть. Импровизированный фуршет на лесной полянке знаменовал собой очередное удачное ограбление зажиревшего купца с тройным подбородком и окончание того необычного путешествия вместе с девочкой в красном чепце. Выжить после того, с чем группе лесных разбойников удалось столкнуться, было большой удачей, которую нужно было почтить благородными напитками. Костёр почти догорал. Бейзил и Руви спали в винном дурмане, разместившись на старых топчанах. Арнел, натягивая тяжёлую медвежью шкуру на плечи и поджимая ноги к животу, старался согреться. Осенний вечер морозил его кости даже несмотря на горячий алкоголь в крови. Спьяну ему в голову лезли мимолётные мысли и воспоминания, которые цеплялись друг за друга, переливались из одного в другое, рождая тем самым фантасмагорию.

Корабль. Большой корабль. Два корабля. Два корабля, отчаливающие от родных берегов ушедшего в небытие материка, где всё было впервые. Первый вздох, шаги, слова. Родительские объятия и игрушки. Туман. Непроглядное море туманов, скрывающих опасные скалы, торчащие с самого дна. Удар. Деревянные щепки и паника. Вода. Обломок мачты прибоем принесло к неизведанным берегам чужой земли, которая должна была стать новой родиной. Приют. Дети. Боль, обиды, ссоры. Она. Беловолосая девочка с огромными зелёными глазами, в которые хотелось смотреть вечно. Её стан, голос, улыбка. Снова боль, обиды, ссоры и снова она. Позор и горячие слёзы в холодном дожде. Бегство. Обелиски. Огонь, вода, земля, воздух и темнота. Проблески молний, а за ними кровь. Крик, ужас страдания. Беловолосая девочка. Отчаяние, бегство, лес. Друзья. Кто-то рядом.

Он не услышал её шагов, но почувствовал запах. Запах берёзовой коры, дыма и полевых цветов. Тоже охмелевшая, одинокая и заскучавшая Элис, прозванная Рыжим хвостом за острый носик и близко посаженные карие глаза, пришла к нему и легла рядом. Весь остаток хмеля покинул голову, оставив лишь звенящую боль в висках.

Она тихо сопела, когда залазила под шкуру. Мурчала себе под нос слова, которые никто не мог бы разобрать. Даже она сама. Она прижалась к его спине своим животом. Таким тёплым и гладким, что даже через одежду можно было почувствовать нежность её кожи. Правая рука, словно мягкая тёплая губка, ласково поднялась сначала на его плечо, а затем сползла вниз и прижалась к груди. Элис обняла его, воткнулась носом в его шею и выдохнула. Арнел не дышал.

– Ты пришла? – спросил он, не придумав ничего лучше.

Элис едва заметно усмехнулась, а потом ответила:

– Я пришла к тебе.

– Зачем?

– Ты же знаешь.

– Зачем тебе это? Снова хочешь поиграть со мной, а потом, когда я проглочу наживку, встать и уйти?

– Нет. Я хочу остаться.

– Почему?

– Просто хочу.

Они лежали в тишине, будто привязанные друг к другу невидимыми верёвками. Им вдруг стало очень тепло. Даже жарко. Глубокой осенью им стало жарко даже в глухом лесу под тяжёлой шкурой дикого зверя.

– Чего ты ждёшь? – не вытерпела она.

– У тебя есть Руви…

– Это неважно. Сейчас я хочу быть с тобой.

– Мы потом будем жалеть, – ответил Арнел.

– Лучше жалеть, чем не сделать.

Он повернулся к ней и запустил руку ей под рубашку. На этот раз уже Элис глубоко вдохнула и не дышала, и только потом, спустя немного времени, они оба выдохнули тот воздух, который больше не вдохнут никогда. Теперь вокруг них навсегда будет совсем другой воздух.

Утром Арнел встал первым. Он подошёл к умывальнику, представлявшему собой жестяное ведёрко, которое висело на дереве, и выплескал оттуда всю воду, стараясь отмыться. Он болел от выпитого вина, но это не сильно его тяготило. Больше всего его мучил стыд, от которого нельзя было отмыться не только водой из умывальника, но и водами из всех океанов мира. Стыд за всё, что сказано, и всё, что сделано этой ночью. Каждое слово, взгляд, жест, прикосновение. За любовь без любви, только от скуки. Арнел искал, куда спрятать глаза, и в бегстве от стыда наткнулся на взгляд Руви. Они смотрели друг на друга и без слов поняли, что чувствует каждый. Руви долго и пристально смотрел на него, а когда наконец оторвал взгляд, то увидел, что Элис лежит на том месте, где вечером засыпал Арнел. Он сразу понял всё и тогда схватил свой меч, лежавший подле него, и направился в сторону Арнела.

– Я должен был догадаться, что ты не откажешь себе в удовольствии! – кричал он.

Арнел понял, что его меч лежит далеко, и ему нечем защищаться. От крика Руви проснулись все остальные. Элис, моментально осознав, в чём дело, поднялась с лежанки, прикрывая рубашкой свою грудь, и поспешила приблизиться к Бейзилу в надежде, что тот защитит её и разнимет двух её любовников.

– Стой! – подняв руку, говорил Арнел.

– Какой же ты урод! – ответил ему Руви и рубанул мечом.

Не ожидая, что обиженный любовник будет действовать так решительно, Арнел повалился на землю чтоб хоть как-то уклониться от удара.

Элис закричала.

– Вы с ума сошли?! – крикнул оклемавшийся Бейзил.

Руви вновь поднял меч, чтоб разрубить на части лежащего перед ним разлучника. Делать было нечего. Арнел рефлекторно выставил вперёд руку, и когда клинок уже на полной скорости опускался к нему, с его пальцев сорвался поток электрических искр. Ударная волна откинула Руви на несколько метров и выбила у него из рук меч. Сам он стал биться в судорогах от перенапряжения всех мышц.

Элис, наконец натянув на себя рубашку, кинулась к нему. Она на скорости опустилась на колени, ободрав о землю тонкую кожу, и стала переворачивать Руви на спину.

– Ты живой? – задыхаясь от частого сердцебиения, повторяла она. – Милый, прошу, ответь.

– Потаскуха! – крикнул пришедший в себя Руви. —Чем он лучше меня?

– Что ты такое говоришь! – ответила она. – Я люблю тебя и только тебя. Я не знаю, как это произошло. Прости, прости меня! Я люблю тебя. Только тебя.

Она гладила дрожащими руками его лицо, а он демонстративно отталкивал её руки и сжимал свой живот, в котором от электрического разряда появилась тянущая боль.

– Ребята, ребята, давайте все успокоимся, – желая сыскать лавры миротворца, просил Бейзил.

Арнел поднялся на ноги и направился к Руви, желая помочь.

– Нет! – остановил его встающий на карачки Руви. – Не подходи! Ты больше никогда не подойдёшь ни к ней, ни ко мне!

– Ребята! Вы чего! – вмешался Бейзил. – Мы же команда. Давайте разделять работу и любовные дела. Вместе мы сила! Нам нужно держаться друг друга.

– Ну уж нет! – бросил Руви, твёрдо встав на ноги. – Никогда! Мы сейчас же уйдём! И не вернёмся.

Элис было хотела что-то сказать, но от злого взгляда своего спутника прикусила язык. Руви похватал свои немногочисленные пожитки, в том числе и меч, и крепко сжав руку Элис Рыжий хвост, ушёл в лесную чащобу.

– Ну что вы как дети малые?! – кричал им вслед Бейзил.

Арнел сидел на поваленном дереве и сдавливал пальцами виски.

– Ты подожди меня здесь, – попросил его Бейзил. – Я сейчас догоню их и уговорю вернуться. Это они так, на горячую голову решили. Никуда не уходи.

Он взял свой меч и побежал за уходящей парочкой.

Арнел смотрел на спины отдаляющихся друзей и понимал, что из-за мимолётной страсти он их теряет. Было горько и обидно, что одна ночь разрушила целый год удалых разбойных приключений. Однако за толстым слоем сожаления скрывалась тонкая прослойка радости. Ведь эта ночь была чертовски хороша. Ведь память хранила все детали сладкой, как мёд, и горячей, как пламя, ночи. И ни стыд, ни крах дружбы не могли убить это приятное чувство наслаждения.

Но наслаждение исчерпаемо, и когда оно прошло, не осталось ничего. С этого дня дела у Арнела пошли скверно. Бейзил и остальные так и не вернулись. Не вернутся уже никогда. И это означало, что теперь Арнелу нужно было идти одному. Больше некому было прикрывать его спину, и только он мог о себе позаботиться. Сидеть в лесу в голоде и холоде было бы не лучшей затеей – пришлось идти к людям. Арнел вышел к небольшому городку, из которого вдали можно было наблюдать башню столицы. Это был уже не Веллесвуд, это была Сирила – во всей своей красе. Этот городок был, как большинство на континенте: темным, грязным, тесным. Он напоминал сточную яму в оттепель, куда вешние воды сносили всё, что матушка-природа бережно хранила в снегу всю зиму. Но любой, даже самый занюханный городок, это островок цивилизации, где не надо по ночам отбиваться от диких зверей и мокнуть под проливным дождём.

Арнел был голоден и когда пришёл в город, то первым делом пошёл к корчме, но поднявшись на крыльцо корчмы, похожей на деревянный барак, застыл в ступоре. На доске объявлений возле корчмы висел его розыскной портрет. Под портретом была одна-единственная запись, которую нельзя было никак по-другому истолковать – «убийца». И за голову убийцы полагалась награда. Прошёл целый год с тех пор, как он бежал из своего приюта, убив там несколько человек, а его поиски до сих пор не прекратились. Утешало только одно: портрет был составлен скверно. Возможно, художник неправильно понял его описание, возможно, просто не умел рисовать, а может, тот, кто рассказывал законникам об убийце, был настолько косноязычен, что по его описанию удалось намалевать только такой портрет. Но Арнел решил не искушать судьбу и убрался прочь от этой корчмы. Он уже более осторожно, постоянно оглядываясь и закрывая лицо капюшоном, пошёл в другую корчму. Но и там его ждало разочарование. Корчма была полным-полна от набежавших туда цеховиков, которые отлучились на обед, чтоб доверху набить брюхо. Но деваться ему было некуда. Он хотел есть, поэтому был готов хлебать суп даже стоя. Скрипнув деревянной дверью корчмы, он вошёл внутрь. Осторожно подойдя к корчмарю, он спросил:

– Нельзя ли взять с собой какой-нибудь еды?

– Сожалею, путник, – ответил тот. – Всё мясо и картошку съели работяги. Осталось только два черпака грибного супа. Моя хозяйка сейчас запекает утку. Я могу пожарить для вас яйца, но всё одно, вам придётся подождать.

– Нет, – не соглашался Арнел. – Дай мне супа и быстрее.

Он бросил корчмарю пару монет, взял от него миску с супом и принялся стоя хлебать его деревянной ложкой.

– Уважаемый, – послышался со спины голос, уж очень благородный для подобного места. – Садитесь здесь.

Арнел оглянулся и увидел сидящего за маленьким круглым столом человека, одетого в лёгкий имперский доспех.

«Только не к этому», – подумал Арнел.

Человек сидел один, в то время как у других столов было не протолкнуться от народа.

– Благодарю, но не стоит, – вежливо отказался Арнел.

– Садитесь-садитесь, – настаивал незнакомец. – Я же вижу, что вам неудобно.

Отказаться во второй раз было бы подозрительно, а быть заподозренным Арнелу совершенно не хотелось. Особенно не хотелось, чтоб его заподозрил человек в имперских доспехах. Он медленно опустился за стол к этому человеку и, склонившись над миской, продолжил хлебать жирный грибной суп, сваренный на курином бульоне.

– Ну и городок здесь, – говорил его сотрапезник, отхлёбывая из кружки пенное пиво. – Хотя, я смотрю вы не местный.

– Не местный, – односложно ответил он.

– Грязно, тесно и темно, – продолжал незнакомец. – Не то что в столице.

Арнел не ответил.

«Явно какой-нибудь законник», – подумал он.

– Я государственный судебный пристав, – сказал мужчина.

«Проклятье! Чтоб ты провалился», – подумал Арнел.

– А вы? – не унимался незнакомец.

– Я пилигрим, – соврал он.

– Джейсон Ранер, – представился законник и протянул через стол руку.

Арнелу ничего не оставалось делать. Отказ в рукопожатии судебному приставу мог закончиться печально. Он приподнял на него глаза и пожал руку.

– Ален Стоун, – снова солгал Арнел.

Законник крепко сжал руку и, наклонившись к столу, стал разглядывать лицо Арнела.

– Я нигде не мог видеть вас раньше? – спросил судебный пристав. – Мне знакомо ваше лицо.

– Это вряд ли, – отдёрнул свою руку Арнел.

– И правда, – согласился тот. – У меня столько знакомых и нет ни одного пилигрима. Если не секрет, то куда вы сейчас отправляетесь?

– На север, – ответил Арнел, зная, что пойдёт, скорее всего, на юг. – К святыням.

– Интересно, какие же такие святыни на севере.

Арнел молчал.

Законник чуть слышно рассмеялся.

– Я шучу, – пояснил он. – А если серьёзно: вы не боитесь путешествовать в одиночку?

– Нет.

– Вы очень мужественный человек, как я погляжу! Вы и вооружены! Никакие разбойники не рискнут на вас напасть. Стыдно признаться, но, когда вы вошли, я сам принял вас за разбойника.

Арнел молчал.

– А разбойников в этих краях много. Уж я-то знаю. На мне лежит тяжёлая ноша: доставлять в суд разных злодеев и исполнять приговоры осуждённым преступникам. Поэтому мне известно, где в империи безопасно, а где нет. К примеру, вы знаете, что в этих краях орудует шайка из четырёх разбойников? Трое мужчин и женщина с рыжими волосами! Поговаривают, что они даже владеют магией! Вот вам и фокус: разбойники-колдуны. Видимо, в перерывах между грабежом и набиванием брюха, они корпят над старинными манускриптами, изучая заклинания.

Арнел хранил молчание.

– Хотя разбойников можно понять. На континенте разруха. Голод. Проклятый дракон несколько лет назад выжег полстраны. Они бегут в леса, нападают на караваны, чтоб хоть как-то прокормиться. Обычные побуждения, известные всем. Голод – сильный мотив.

Арнел в голове уже сотню раз проклял голод, который заставил его прийти в эту корчму.

– Гораздо хуже убийцы, – заметил судебный пристав. – Они убивают просто так. Для удовольствия. К примеру сказать, суд одного из северных графств вынес недавно приговор одному убийце. Ужасный человек: волшебник, который убил несколько сирот в приюте. Не понимаю, как таких носит земля.

Арнел поперхнулся.

– Вы, кстати, ничего не слышали об этом убийце? Очевидцы на допросах сказали, что его звали Арнел.

– Нет, – солгал он.

– Вижу, я вас утомил, да вы и без того устали в дороге. А вам ещё предстоит путь на север! – сказал судебный пристав и вышел из-за стола, бросив напоследок, – удачи вам в ваших странствиях.

«Я думал, он меня узнал», – проговаривал про себя Арнел, чувствуя, как за спиной хлопнула деревянная дверь корчмы. Медлить было нельзя. Он глянул в окно, убедился, что судебный пристав ушёл далеко, а затем убрался прочь из корчмы, а потом и из города.

Когда шум города совсем стих, Арнел смог успокоиться и собраться с мыслями. Теперь он знал, что его разыскивают и что суд уже вынес ему приговор, пусть и заочно. Попав в руки к властям, он неминуемо оказался бы на плахе. Выбор был очевиден: нужно было скрываться лесами и немедленно менять место жительства. Переселиться в места, куда не дотянутся руки империи.

Ночь Арнел переждал в одной из лачуг, где обитала его банда. Никого из своих друзей или следов их пребывания он там не нашёл. Ветер сорвал несколько высохших веток, которые служили крышей покосившегося шалаша, а давным-давно истлевшие угли развалились от осенних дождей.

На следующий день солнце поднялось рано. На небе не было ни облачка, холодные лучи солнца беспрепятственно и нежно обласкали ковёр жёлтых осенних листьев. Арнел проснулся, не чувствуя никакой бодрости. Он поднялся, чуть не снеся головой крышу шалаша, и вышел на свет. Нужно было идти. Иди куда-то, где он начнёт новую жизнь. Арнел вспомнил, что сказал судебному приставу, что пойдёт на север. Это значило, что на север лучше не соваться, ведь если у законника возникли какие-то подозрения по поводу его персоны, он захочет их проверить. И проверять он их будет уже не при помощи милой беседы за кружкой пенного пива и миской грибного супа, сваренного на курином бульоне, а при помощи раскалённого добела железа где-нибудь в тёмном каземате.

Арнел отправился на юг: поближе к лесам Веллесвуда и подальше от юрисдикции имперских законников. Идти чащей было тяжело из-за густого ельника и невозможности удерживать нужное направление. Приходилось идти трактом, где ещё недавно он вместе с друзьями подкарауливал зазевавшихся купцов. Но похоже, что каждое действие имеет своё противодействие, и в один момент охотник стал добычей. Пройдя несколько километров, Арнел за очередным дорожным зигзагом встретил имперских солдат. Во главе их был тот самый судебный пристав – Джейсон Ранер, который всего днём ранее вежливо вёл с ним беседу.

– А—а—а, – протянул он, когда один из солдат похлопал его по плечу, чтоб обратить внимание на путника. – Господин пилигрим. Я уж было решил, что вы не придёте. Честно говоря, в глубине души я надеялся, что вы будете более изобретательны. Когда вы сказали мне, что отправитесь на север, меня стали терзать сомнения по поводу вашей искренности. Но тем не менее, лучший способ солгать это сказать правду, в которую никто не поверит. Я думал, что вы и впрямь пойдёте на север, желая сыграть на моей подозрительности. Я бы кинулся на юг, а вы бы тем временем преспокойно ушли из цепких когтей правосудия. Но, надо признаться, я отправил ещё один отряд по северной дороге, чтоб вы уж наверняка не ушли.

– Как вы узнали? – спросил Арнел.

– Весьма уместный вопрос, – ответил судебный пристав. – Ведь портретист, который рисовал ваше изображение для розыскных грамот, и вправду бестолочь. Вы едва похожи на того молокососа с картинки! Поэтому я и не приказал вас арестовать прямо в корчме. Боялся ошибиться. Как вы, наверное, поняли, я всегда стараюсь подстраховаться. После нашей милой беседы, во время которой вы всячески старались избегать моего взгляда, я пошёл к той корчме, у которой висел ваш розыскной портрет. Я освежил себе память, а затем зашёл в само заведение. И знаете, что я обнаружил? Там было полным-полно густых щей, отварной говядины, сладких пирожков и шипучего пива. Более того, корчма была наполовину пустой. Я подумал, какой же дурак будет хлебать пустой грибной суп, в набитой до верху забегаловке, когда рядом есть просторная корчма? К тому же, по вам было видно, что вы не нищенствуете. К тому же, у городской стражи я выяснил, что вы вошли с западного входа, который был ближе к хорошей корчме. Вы так перепугались розыскного плаката, что побежали на другой конец города, в забегаловку, которая провоняла потом цеховиков и сушёными грибами, только для того, чтоб быть подальше от глаз бдительных граждан, которые бы заметили ваше едва уловимое сходство с человеком с картинки, за которого назначена награда.