Я не помню себя вне своего рабочего места. Очень скоро я окончательно стану одним целым с ним. Все началось нелепо, просто, наивно. Был обычный рабочий день, когда я с трудом прорывался через сплошные дорожные заторы, отделявшие меня от офиса. Я смотрю в этот монитор уже чудовищно долго, неправомерно долго, неестественно долго. Травмы, несовместимые с жизнью. Что-то, однако, все же поддерживает эту, если ее можно еще так назвать, жизнь во мне. Когда-то, может быть, века назад, я еще испытывал различные беспокойства и поползновения к бегству. Я думал, что это возможно. Но сейчас, сейчас меня одолела мрачная уверенность: мне уже никогда не выбраться отсюда. Но, даже если бы я смог оторваться от кресла, поглотившего меня, от периферийных устройств, проникших внутрь моего мяса, смог бы ли я вспомнить дорогу от рабочего места до выхода из офиса? И, даже если бы я добрался до заветных турникетов, разделяющих ныне мир живых и мой мир, в котором со мной единственным произошла эта ужасная техногенная катастрофа, получилось бы ли у меня вспомнить, какой из тысяч автомобилей на парковке именно мой? Может быть, мои мышцы забыли, как передвигаться, как пользоваться такими чужеродными, относительно клавиатуры и мыши, ставшими частями меня, устройствами? Скорее всего, нет. Оторвавшись от плена, покинув тюрьму, которую я дополнил собственным живым все еще мясом, не погиб бы ли я – во всех смыслах? Мне больше нет там места. Теперь я кусочек иного пространства. По жилам моим течет азот, охлаждающий процессор мозга, в пальцах – свитчи со скоростью отклика нейронных связей, кожа моя – остатки хлопка и синтетики, вросшие в экокожу сиденья и спинки. У меня, то есть, у моего кресла, есть колесики для передвижения. Вот так шутка! Я недвижим. Все во мне изныло от статичности, но другого мне уже не узнать, иного мне уже вспомнить…