Эхо Луны и Кровь на руках бесплатное чтение

Константин не помнил, когда именно началось. Возможно, это было в тот момент, когда он впервые почувствовал, как его тело разрывается изнутри, а разум тонет в первобытной ярости. Или, может быть, это было раньше, задолго до его рождения, в ту ночь, когда лунный свет пролился на его мать, а в её кровь впрыснулось нечто древнее и злое. Но теперь, когда древний оборотень, тот, что оставил шрам на его душе и на теле его матери, был мертв, охота только начиналась.

Он стоял на краю леса, вдыхая влажный, пахнущий прелой листвой воздух. Луна, бледная и равнодушная, висела высоко в небе, словно наблюдая за ним. В её свете тени казались глубже, а звуки – острее. Каждый шорох, каждый треск ветки отдавался в его сознании, как предвестие. Он чувствовал их. Чувствовал их присутствие, их страх, их голод.

Константин не был героем. Он был жертвой, порождением проклятия, которое он теперь нёс в себе. Укус, который изменил его мать, изменил и его. Он знал, что такое жажда крови, что такое потеря контроля, что такое звериная сущность, дремлющая под тонкой оболочкой человечности. И именно поэтому он знал, что не может позволить другим, таким же, как он, но не сломленным, как он, продолжать сеять страх и смерть.

Его мать… Её образ преследовал его. Её глаза, полные боли и ужаса, когда она рассказывала ему о той ночи. Её слабость, её страдания, которые он видел, когда луна набирала силу. Он помнил её тихий шёпот, её мольбы, чтобы он был сильным, чтобы он не стал таким же, как тот, кто причинил ей боль. И теперь он был сильным. Слишком сильным.

Первая цель была найдена в заброшенной хижине на окраине деревни. Он почувствовал его запах – запах страха, смешанный с запахом сырой земли и чего-то дикого, животного. Оборотень был молод, ещё не полностью осознавший свою природу, но уже охваченный жаждой. Его глаза горели красным в темноте, а из пасти вырывалось низкое рычание.

Константин не колебался. В его движениях была грация хищника, но в его сердце – холодная решимость. Он не чувствовал жалости, только отвращение к тому, что могло бы стать им самим, если бы он не боролся.

Битва была короткой и жестокой. Звук ломающихся костей, хриплые крики, запах крови – всё это было ему знакомо. Когда всё закончилось, Константин стоял над поверженным телом, его собственные руки были в крови. Но это была не та кровь, что текла в его жилах, не та, что была пролита его предками. Это была кровь тех, кто выбрал путь разрушения.

Он продолжал. Каждая новая охота была испытанием. Он видел в глазах своих жертв отражение собственной борьбы. Некоторые были жестоки и безжалостны, наслаждаясь своей силой. Другие были испуганы и потеряны, не понимая, как они оказались в этой ловушке. Константин видел в них себя, но не позволял этому остановить себя. Он был тем, кто должен был очистить этот мир от тех, кто не мог контролировать свою тёмную сторону.

Он знал, что эта охота никогда не закончится. Луна всегда будет возвращаться, и всегда будут те, кто поддастся её зову. Но Константин был готов. Он был оборотнем, который выбрал свой путь. Путь воина, путь очищения. И пока луна светит, он будет охотиться. Охотиться за теми, кто забыл, что даже в звериной сущности есть место для выбора. И его выбор был прост: защитить мир от тех, кто не мог защитить себя от собственной тьмы. Его руки были в крови, но его душа была чиста. По крайней мере, он так надеялся.

Его путь был вымощен тенями и эхом лунных песен, которые теперь звучали в его крови. Каждый убитый оборотень оставлял после себя не только след крови, но и новую трещину в его собственной душе. Он видел в их глазах не только звериную ярость, но и отчаяние, страх перед самим собой, перед тем, что они стали. И это отчаяние было ему знакомо до боли.

Константин научился читать следы, которые обычные люди не замечали: примятую траву, сломанные ветки, едва уловимый запах, который витал в воздухе, как предвестие грозы. Он научился слушать шёпот ветра, который приносил ему вести о новых жертвах, о новых зверствах. Лес стал его домом, его полем битвы, его убежищем. Но даже в его глубинах он не мог найти покоя.

Как-то преследуя особенно жестокого оборотня, который терроризировал отдалённую деревню, Константин наткнулся на нечто неожиданное. В глубине леса, вдали от людских глаз, он обнаружил логово. Но это было не просто логово. Это был алтарь, выложенный камнями, на котором лежали человеческие останки, а вокруг – странные символы, вырезанные на коре деревьев. И в центре всего этого, в лунном свете, стояла женщина.

Она не была похожа на тех, кого он встречал раньше. В её глазах не было ни страха, ни жажды. Была лишь древняя, холодная мудрость. Она была оборотнем, это было очевидно, но её сила казалась иной, более утончённой, более древней. Она не рычала, не скалилась. Она просто смотрела на него, и в её взгляде было понимание.

– Ты охотишься на своих братьев, Константин, – прозвучал её голос, тихий, но проникающий в самую суть его существа. – Но ты забыл, кто ты сам.

Константин напрягся. Он не ожидал, что его кто-то узнает.

– Я охочусь на тех, кто не может контролировать свою природу. На тех, кто приносит боль.

Женщина усмехнулась, и в этой усмешке не было злобы, только печаль.

– А ты думаешь, ты контролируешь её? Ты просто подавляешь её. И чем сильнее ты её подавляешь, тем сильнее она становится. Однажды она вырвется, и тогда ты поймёшь, что твоя охота была напрасной.

Ее слова задели Константина за живое. Он знал, что эта женщина права. Каждый раз, когда он убивал, он чувствовал, как внутри него что-то ломается, как звериная сущность становится всё более настойчивой. Он боролся с ней, но эта борьба истощала его.

– Я не могу позволить им продолжать, – твердо сказал Константин, хотя в его голосе прозвучала нотка сомнения.

– А что, если они не выбирали эту участь? – спросила женщина. – Что, если они, как и ты, стали жертвами? Жертвами древней силы, которая не выбирает, кого укусить.

Женщина подошла ближе, и Константин почувствовал её ауру – не угрожающую, но наполненную древней магией.

– Ты думаешь, что ты один, кто несёт это бремя. Но ты не один. Есть те, кто ищет понимания, а не разрушения. Те, кто ищет способ жить с этим, а не бороться до конца.

Константин смотрел на женщину, и впервые за долгое время почувствовал, что его охота может быть не единственным путём. Возможно, в этом мире, где луна правила ночами и пробуждала зверей, существовало и другое решение. Решение, которое не требовало крови. Решение, которое требовало понимания.

– Кто ты?" – задал вопрос женщине Константин, его голос был тише, чем обычно.

– Я – та, кто помнит, – ответила женщина, и в её глазах отразился бледный свет луны. – Та, кто помнит, что даже в самой тёмной ночи есть место для надежды. И ты, Константин, можешь стать частью этой надежды. Или ты можешь утонуть в крови, которую ты проливаешь, убивая себе подобных братьев.

Её слова повисли в воздухе, как туман. Константин чувствовал, как внутри него происходит борьба. Борьба между жаждой мести и зарождающейся надеждой. Борьба между зверем и человеком. И он знал, что этот выбор будет самым трудным в его жизни. Охота на оборотней могла закончиться, но его собственная охота – охота за самим собой – только начиналась.

Женщина, чьё имя он так и не узнал, исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя лишь лёгкий аромат диких трав и ощущение чего-то необратимо изменившегося внутри Константина. Он стоял на поляне, освещённой луной, и чувствовал, как его руки, ещё недавно испачканные кровью, теперь дрожат не от усталости, а от внутреннего смятения. Слова женщины эхом отдавались в его сознании, словно древние заклинания, пробуждающие забытые истины.

«Ты думаешь, что ты контролируешь её? Ты просто подавляешь её. И чем сильнее ты её подавляешь, тем сильнее она становится».

Эти слова были как удар под дых. Он всегда считал свою борьбу с внутренней тьмой проявлением силы, доказательством того, что он не такой, как те, кого он преследовал. Но теперь он видел, что эта борьба, возможно, была лишь отсрочкой неизбежного. Каждый убитый оборотень, каждый акт насилия, который он совершал, лишь усиливал давление внутри него, накапливая энергию, которая однажды могла вырваться с разрушительной силой.