Кавказ. Пленница Кайсара бесплатное чтение

Пролог

Каменный дом дышал тьмой. В камине потрескивали поленья, и каждое пламя бросало на стены дрожащие языки света. Снаружи гулко ухал ветер, ударяясь о скалы, словно и горы знали, что в этой комнате решается судьба.

Алина стояла у стены, запястья горели красными полосами от верёвок. На коже пыль дороги, в груди тяжёлое дыхание. Она смотрела на него, высоко подняв подбородок, и ненавидела каждую клетку этого мужчины. Но тело предательски чувствовало его близость… слишком остро, слишком сильно.

Кайсар стоял напротив, руки скрещены на груди. Тень от его плеч ложилась на пол, и казалось, сама комната сжималась от его присутствия. Его глаза были тёмными и глубокими, как ночь за окном, и в их глубине вспыхивали искры, от которых сердце Алины сбивалось с ритма.

– Немедленно отпусти меня, – её голос прозвучал резко, почти выкриком. – Ты не имеешь права! Это похищение, это…

Он поднял ладонь, останавливая её слова. Его жест был нетороплив, но властен.

– Ты сама вмешалась, – произнёс он глухо. – Теперь отвечай.

Алина резко вскинула голову, волосы упали на плечи, глаза вспыхнули гневом:

– Я всего лишь хотела помочь подруге!

Кайсар сделал шаг ближе. Его походка была медленной, тяжёлой, будто каждый шаг вбивал её в угол. Он наклонил голову, и низкий, густой голос зазвучал хрипловато, сдерживая в себе ярость:

– Мне нужна была Зарема!

Алина рванулась вперёд, пальцы сжались в кулаки, плечи дрожали, но подбородок упрямо приподнялся. Она дышала часто, ноздри раздувались, дыхание цеплялось о горло, но слова вылетели звонко, будто плетью:

– Это я уже поняла! Не я! Так отпусти меня…

Он резко протянул руку, схватил её за локоть, заставив тело замереть в шаге от него. Тепло его ладони прожгло сквозь тонкую ткань, пальцы вонзились в кожу, и от этого её дрожь только усилилась. Она попыталась вырваться, но он притянул её ближе, так что их дыхания смешались.

Кайсар наклонился, его губы прошли рядом с её виском, голос стал тихим, но от этого ещё опаснее – горячий, обволакивающий, словно уголь, к которому страшно прикоснуться, но невозможно отвести руку:

– Но это именно ты встала между мной и моей целью. Ты!

Его глаза были так близко, что она видела, как в глубине зрачков вспыхивают искры. Алина почувствовала, как сердце предательски сбивается с ритма, и от этого только сильнее разозлилась.

Она ударила ладонью в его грудь – твёрдую, горячую, как стена камня. Он даже не шелохнулся. Лишь чуть сильнее сжал её локоть и усмехнулся уголком губ.

– Отпусти! – крикнула она, но в голосе дрогнула хрипотца, и она знала, он это услышал.

– Поздно, – сказал он низко. – Теперь отвечай за свою глупость.

Кайсар перехватил её подбородок, заставил поднять лицо. Его взгляд пронзал, дыхание обжигало, и мир сузился до запаха его кожи: резкого, мужского, пахнущего дымом и силой.

– Раз ты досталась мне, – сказал он с холодной усмешкой. – Значит, так решила судьба. И горы не спорят с судьбой.

Алина сжала зубы, и слова вырвались с надрывом:

– Я не твоя вещь! Мой отец найдёт меня, и тогда…

Кайсар сверкнул взглядом вынудив её резко замолчать.

– Пусть ищет, – его слова были горячим шёпотом, от которого по её коже пробежали мурашки. – Но пока он ищет, ты здесь. Со мной. И ты будешь платить за каждое своё слово.

Она дёрнулась, обеими руками упираясь в его грудь. Ладони скользнули по ткани рубахи, но наткнулись на твёрдое, словно высеченное из камня тело. Он не шелохнулся, только стал ближе, так что её руки упирались в него, а их дыхание смешалось в одном горячем, сбивчивом ритме.

– Убей меня, если ты такой сильный, – прошептала она, и в её голосе было больше дерзости, чем страха.

Его губы скользнули рядом с её ухом, и она почувствовала жар его дыхания.

– Нет. Я не убиваю то, что хочу, – сказал он хрипло, при этом чеканя каждое слово, – А тебя я хочу… наказать! За твою дерзость! Что осмелилась помешать моей мести!

Эти слова обожгли сильнее огня. Алину захлестнуло, смесь ярости и ужаса, но вместе с тем в груди вспыхнуло что-то другое, запретное, то, от чего хотелось кричать и бежать, и в то же время остаться.

Она вцепилась пальцами в стену, сжимая камень так, будто могла вырваться через него. Но его тело было слишком близко, его взгляд – слишком тяжёлым.

– Ты чудовище, – прошептала она, но голос дрогнул.

– Может быть, – ответил он тихо, и угол его губ тронулся тенью усмешки. – Но чудовища не просят. Они берут.

Он отпустил её так резко, что она пошатнулась и едва удержалась на ногах. Его глаза задержались на её лице, на её губах, и Алина почувствовала, он борется с самим собой. Но это было лишь мгновение. В следующее он отвернулся и бросил через плечо:

– Теперь твоя жизнь принадлежит мне. В следующий раз подумаешь, прежде чем вставать между мужчиной и его кровью.

Дверь хлопнула. Тишина снова заполнила комнату, но сердце Алины билось так громко, что заглушало даже ветер за окном. Она стиснула зубы, пытаясь сдержать слёзы. Но в глубине её взгляда зажглось пламя. Он мог держать её тело, но душу – не сломает!

Глава 1

За день до этого…

Горы ещё дышали ночной прохладой. Небо, тёмно-синее и тяжёлое, медленно светлело на востоке, окрашиваясь в первые багровые оттенки рассвета. Камни под ногами хранили дневное тепло, но в воздухе витал пряный запах горных трав, перемешанный с дымом костров и едва уловимой горечью пороха. В этом воздухе Кайсар вырос, и в нём же клялся исполнить то, что не давало ему покоя.

Он стоял на уступе, глядя вниз, туда, где внизу, в долине, сияли огнями палатки. Там, под сводами дорогого шатра, готовились к свадьбе. Сегодня враг его семьи должен был вести под венец свою невесту – красивую, утончённую девушку из знатного рода. А он, Кайсар, поклялся сорвать эту свадьбу.

– Сегодня он потеряет невесту, – произнёс он хрипло, почти шёпотом. – А я свой гнев!

Эти слова зазвенели в груди тяжёлым колоколом. Перед глазами вставало лицо брата – молодого, гордого, горячего, каким он был всего год назад. Тело брата лежало в крови на той же земле, где сейчас шумели люди врага. И никто за это не ответил. Никто…

Арслан был не просто братом. Он был сердцем семьи – смелым, гордым, тем, кто первым вставал в драку и последним опускал руки. Его уважали старшие, любили младшие, а его смех мог разрядить даже самую мрачную тишину. Потеря такого человека стала не только личной болью Кайсара, но и раной для всего рода.

И месть сжигала Кайсара изнутри.

Похищение невесты – поступок грязный. Кайсар знал это. Знал, что к нему отнесутся с осуждением даже свои. В горах честь женщины священна, и тронуть её, значит поставить под сомнение собственное имя. Но этот шаг был не про неё. Он был про врага. Про унижение того, кто позволил себе растоптать кровь его рода.

Эта свадьба была больше, чем союз двух молодых. Она становилась символом силы рода Хаджиевых, укреплением их положения перед соседями. Каждый тост, каждая песня и каждый удар барабана звучали не только в честь брака, но и, как вызов. И Кайсар знал, если сегодня он сорвёт праздник, это будет удар не только по Тимуру Хаджиеву, но и по всей его семье, по их гордости и чести.

Он зажмурился, задерживая дыхание. В груди бушевал гнев, но где-то глубже жила и другая сила, не позволить превратиться в зверя. Он не собирался причинять девушке вред. Её честь не будет запятнана его руками. Она станет лишь трофеем, залогом его мести, ударом в сердце врага. А дальше, пусть решают мужчины.

Кровь брата жгла его сильнее любых законов. В каждом вдохе он слышал смех Арслана, в каждой паузе – тишину, которую оставила его смерть. И если для возмездия придётся переступить через запрет, он сделает это. Потому что долг крови был выше долга обычая.

– За брата, – выдохнул он, сжимая кулаки так, что кожа скрипнула под натянутой кожей перчаток.

Сзади подошёл Магомед, его двоюродный брат и ближайший соратник. Тот, кто всегда молча следовал за ним, но иногда позволял себе слово.

– Ты уверен? – спросил он негромко. – Невеста невиновна. Народ будет шептаться.

Кайсар медленно обернулся. В его взгляде не было сомнений.

– Я трону её не ради себя. Ради брата. Ради чести рода. Пусть враг почувствует, как это, терять самое дорогое.

Магомед не стал спорить. Он лишь кивнул, принял это как данность. Так было всегда: Кайсар говорил – остальные выполняли.

Внизу, в шатрах, разгорался свет, слышалась музыка, женский смех. Ночь уходила, уступая место новому дню – дню свадьбы. Но для врага этот день станет чёрным.

Кайсар провёл ладонью по лицу, словно смывая остатки сомнений. Он был готов. Его душа горела, как угли в костре. План был прост и дерзок: пока все будут заняты подготовкой, они ворвутся, молнией ударят в самое сердце праздника и уведут девушку. Его брат не дождался справедливости, но он дождётся возмездия.

Горы слушали его молчание. Ветер трепал края бурки, пахнул свежестью и пылью старых дорог. И будто сами скалы кивали ему: «Иди. Чти свою клятву».

Кайсар ещё раз посмотрел вниз, на сияющие огни, и губы его изогнулись в холодной усмешке.

– Если невеста принадлежит врагу, значит она принадлежит и моей мести.

Солнце ещё не встало, но во дворах уже начинали готовиться к празднику. Запах дыма и хлеба поднимался над селением, а Кайсар чувствовал, как приближается час расплаты.

Глава 2

Дорога вилась серпантином, петляя по склонам, и каждый поворот открывал перед Алиниными глазами новый мир. То каменистый утёс, будто срезанный небом, то пропасть, где шумела река, сверкая белой пеной. Воздух был настолько свежим, что лёгкие обжигало, а щеки краснели от ветра, пахнущего смолой и дикими травами.

Алина сидела на заднем сиденье чёрного внедорожника, который выделил её отец. За рулём был его водитель, а чуть позади, на другой машине, следовали двое охранников. Они держались на расстоянии, не вмешивались, но их присутствие ощущалось. Виктор Сергеевич всегда перестраховывался, и дочь уже привыкла к его манере защищать её даже там, где, казалось бы, опасности нет.

Но здесь, в горах, она не возражала. Места были слишком чужие, слишком строгие.

– Почти приехали, – сказал водитель, ловко вписываясь в поворот.

Перед ними показалось селение, белые дома с красными крышами, над которыми возвышалась древняя боевая башня. Она будто напоминала, что у каждого рода здесь есть память о войне и долге.

У ворот большого дома уже гремела музыка: барабаны, зурна, переливы мужских голосов. Пахло горячим лавашом, бараниной, зеленью и дымом костра. Женщины в длинных платьях украшали двор лентами, мужчины ставили тяжёлые столы, мальчишки носили чайники.

Зарема встретила Алину с радостным криком. На ней было платье цвета топлёного молока с золотой отделкой, лицо светилось от волнения. Подруги обнялись так крепко, будто не было ни расстояний, ни времени после студенческих лет.

– Ты чудо, что приехала! – смеясь, сказала Зарема. – Сегодня ты увидишь всё сама. Это будет свадьба, которую не забудешь.

Алина оглядывалась по сторонам. Люди были высокие, гордые, а женщины строгие и красивы в своём достоинстве. Каждый взгляд на неё задерживался чуть дольше, чем в городе, в нём читались и любопытство, и осторожность.

Когда они шли во двор, Алина вдруг заметила фигуру у обочины дороги. Чёрный внедорожник стоял чуть в стороне от остальных машин. Рядом, опершись на капот, стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, с густыми тёмными волосами, отбрасывающими тень на лоб. Его глаза были так чёрны, что издали казались бездонными. Он смотрел прямо на неё – спокойно, пристально, слишком близко, даже оставаясь на расстоянии.

Алина невольно отвела взгляд, сердце дрогнуло.

– Кто это? – шепнула она Зареме.

Та обернулась, помедлила и ответила тихо:

– Кайсар. Один из тех, с кем лучше не связываться.

– Почему? – спросила Алина.

Зарема чуть пожала плечами.

– Потому что, если он решит, что ты ему нужна… – Она не договорила, только отвела взгляд. – Пошли, гости ждут.

Двор гудел, накрывали столы, женщины суетились с тканями и украшениями. Всё шло к тому, чтобы вечером праздник разгорелся во всю силу.

Музыка звала в круг. Мужчины танцевали быстро, гордо, женщины – плавно, сдержанно. В каждом движении чувствовалась древняя сила. Алина сидела рядом с Заремой и смеялась, когда та уговаривала её выйти в танец.

Но сколько бы ни гремела музыка, сколько бы ни сияли костюмы, Алина всё равно чувствовала, что там, за воротами, кто-то наблюдает. И его взгляд тревожил её больше, чем все чужие лица во дворе.

***

Зал гудел, как живой организм. Сотни голосов, звон посуды, переклички молодых парней и смех девушек сливались в единый поток, но стоило зазвучать пронзительной зурне, всё стихло. В грудь ударили барабаны – тяжело, ритмично, будто сердце всего праздника билось в унисон с их ударами.

Алина вздрогнула. Этот звук был непривычным, резким, но завораживающим. Она чувствовала, как вибрация пробирается вглубь, отзываясь дрожью в кончиках пальцев. В воздухе смешались запахи пряностей, жареного мяса, вина и сладостей; гирлянды ламп переливались, отражаясь в золотой вышивке платьев.

Солнце клонилось за горы, огни факелов делали двор ярче, чем днём. Музыка гремела, гости стекались со всего аула.

В центр круга вышли мужчины в черкесках. Газырницы на груди, серебро кинжалов, шаги горды и чеканны. Каждый шаг был вызовом. За ними плавно потекли девушки – лёгкие, изящные, в длинных платьях с узкой талией. Их руки тянулись к свету, словно они держали невидимое пламя. Зурна завыла протяжней, и тела ожили: мужчины чеканили шаг, женщины скользили, избегая касаний, но в каждом движении таилась притягательная игра.

– Смотри, сейчас выйдет невеста, – наклонилась к Алине соседка, едва коснувшись её локтя.

И точно, в центр вышла Зарема. Бело-золотое платье струилось по полу, тонкий пояс подчёркивал талию, лёгкая ткань ловила отблески огня. На руках браслеты, волосы убраны под изящный головной убор, и всё же её лицо сияло юностью и трепетом.

Гул одобрения прокатился по залу. Тимур Хаджиев стоял чуть в стороне, и на него смотрели с уважением: молодой, красивый, уверенный. Когда старейшина поднёс ему кинжал, зал снова стих. Клинок сверкнул в свете ламп. Символ мужской чести, знак, что он достоин оберегать свой род.

Тимур Хаджиев двигался среди гостей так, словно это был его собственный праздник жизни, а не просто свадьба, слияние двух знатных семей. Молодые парни смотрели на него с завистью, старшие – с уважением.

Он шутил, благодарил, принимал подарки с достоинством. И каждый его шаг подтверждал, что это союз не просто двух людей, это торжество рода.

Алина, хоть и не понимала всех традиций, ощутила величие момента. Её дыхание сбилось, когда барабаны ускорили ритм, а танцоры закружились в вихре. Мужские шаги стали острее, женские плавнее, и между ними будто вспыхивали искры. Она чувствовала это кожей, по спине пробежали мурашки.

Толпа слегка подалась, и Алина оказалась ближе к кругу. Чьи-то плечи мягко толкнули её, чьи-то пальцы ненароком коснулись запястья. Она подняла глаза, и снова поймала взгляд того мужчины. Он стоял в стороне, в тени, и его взгляд был резким, властным, с тем же ритмом, что бил в барабанах. На миг ей показалось, что он пригласил её в танец – без слов, одними глазами.

Но стоило моргнуть, и он исчез. Только дрожь в груди напоминала, это было не наваждение.

И всё же, куда бы она ни повернулась, казалось, тень скользит рядом.

Алина резко отвела взгляд, но сердце стучало слишком громко.

– Зарема… – она наклонилась ближе к подруге, дыхание горячо коснулось её щеки. Пальцы Алины вцепились в рукав платья подруги. – Мне кажется, он смотрит на меня. Там, у стены…

– Кто? – Зарема повернулась чуть резче, чем собиралась, едва не задев её плечом.

– Тот мужчина… как ты его назвала?.. – голос дрогнул.

– Кайсар? – Зарема нахмурилась, глаза её на миг расширились.

– Верно. Он… там… – Алина едва кивнула в сторону тени.

Зарема удивлённо вскинула брови и крепче сжала её ладонь, словно возвращая к реальности. Потом качнула головой, скользнув рукой по её плечу, будто успокаивая:

– Не может быть. Его не приглашали. И он не имеет права появляться здесь. Наверное, тебе показалось.

Но Алина знала, это был не обман зрения. Слишком живой был этот взгляд, слишком обжигающим.

– Пойдём на минуту подышим? – шёпотом обратилась она к Зареме, пытаясь уйти от жара, исходящего из круга.

За воротами люди отца Алины держались настороже. Они не вмешивались, но их глаза следили за каждым движением. Праздник продолжался, никто не замечал ни напряжения в сердце Алины, ни тени у стены, которая следила за ней слишком пристально.

Глава 3

Музыка била в грудь барабанным ритмом. Мужчины хлопали в ладони, перекликаясь в такт, а женщины, стройные, с высоко поднятыми подбородками, двигались в кругу плавно, будто скользили по воздуху. Бархат и шёлк переливались золотыми и серебряными нитями, отливая в свете факелов. Всё это казалось Алине нереальным, как будто она попала в старинный фильм, только слишком настоящий.

Смех гостей гремел, как ударные, песни поднимались над двором, и каждый тост был встречен хором одобрения. Всё вокруг кипело жизнью – шум, радость, веселье.

Толпа была увлечена танцем. Все взгляды были прикованы к кругу. Все, кроме одного.

Алина почувствовала его раньше, чем увидела. Тяжёлый, обжигающий взгляд, словно горячая ладонь легла ей на плечо. Она обернулась и заметила, не среди гостей, не рядом с музыкантами, а там, где тени сливались с каменной стеной у ворот. Фигура в тёмной одежде, неподвижная, как скала. И глаза. Чёрные, глубокие, тянущие к себе. Никто больше не замечал его, но Алина не могла отвести взгляд.

– Алина! – Зарема толкнула её локтем. – Тамада зовёт тебя! Иди, станцуй.

Она хотела отказаться, но её уже подталкивали в круг. Люди расступились, освобождая место. Сердце билось так громко, что казалось, его слышит вся свадьба.

Её шаги были неловкими, но она старалась повторять движения других девушек. Лёгкий подол платья закружился вокруг ног, волосы дрожали в такт. И тогда – снова взгляд. Из тени, издалека. Он словно танцевал глазами вместе с ней, приближался каждым движением, хотя не сделал ни шага.

Музыка смолкла. Алина поклонилась и поспешила отойти. Но ощущение не отпускало, что он всё ещё смотрит. И только она знает об этом.

Позже, когда гости расселись за длинными столами, когда мужчины вышли курить, а женщины переговаривались в стороне, Алина отошла в сторонку отдышаться. Во дворе было душно, и воздух гор показался ей спасением. Запах дыма от мангала смешивался с ароматом трав, звёзды сияли так близко, что их можно было достать рукой.

Внезапно её отвлёк голос подруги от восхищенных взглядов на девственные красоты Кавказских гор:

– Извини, что мешаю любоваться здешними красотами! – Зарема наклонилась к ней и тихо попросила: – Сходи, пожалуйста, в дом. Передай тётушкам, что через минуту я выйду к обряду, и спроси, готов ли мой пояс. Я оставила его у них.

Алина кивнула и поспешила отлучиться. В женской половине охраны не было, таков был обычай. Она прошла мимо ворот и задержалась у стены, где горел факел. Там, в полутени, снова почувствовала на себе тот самый взгляд. Слегка вздрогнула, за спиной послышались шаги. Но когда оглянулась, никого не было. Только тень у стены, чуть темнее остальных.

– Ты чужая здесь, – голос прозвучал тихо, прямо у её уха. Она не заметила, как он подошёл.

Алина обернулась, и столкнулась с его глазами. Он стоял слишком близко, так, что её плечо почти касалось его груди. От него исходило тепло, запах кожи и табака, и что-то ещё, острое, тревожащее.

– Кто… вы? – выдохнула она, чувствуя, как пересохло горло.

Зарема говорила, что в этой части двора запрещено появляться мужчинам. Так почему он вдруг оказался здесь?..

Опешила от неожиданности, но быстро взяла себя в руки.

Он чуть наклонил голову и шагнул ближе, не прикасаясь, но вторгаясь в её пространство. Тёмные глаза держали так прочно, что мир вокруг будто исчез.

– Тот, чьё слово здесь тяжелее шума музыки, – сказал он тихо, хрипловато. – Тот, кто уже решил.

Алина раскрыла было рот, но его голос скользнул к самому уху, оставляя тёплый след в памяти:

– Возвращайся к свету, чужая. В тени тебе не место.

Он отступил в темноту, оставив её в замешательстве. Алина стиснула пальцы на подоле, сердце билось слишком быстро. Она вернулась в дом к женщинам, передала слова Заремы, но странное чувство не отпускало, никто не заметил, что рядом со стеной стоял чужак. Никто, кроме неё.

И у Алины возникло острое ощущение тревоги, что эта встреча не была случайной. Однако, одновременно чувствовала лёгкость, неизвестно по какой причине уверенность, что именно этот мужчина не причинит ей вреда…

Свадьба продолжалась. Танцы сменялись застольем, музыка – выстрелами в воздух. Алина постепенно расслаблялась, улыбалась, даже несколько раз вышла танцевать, чувствуя, как чужой мир принимает её, как кружево вплетается в ткань праздника.

Но иногда… её взгляд невольно искал того, чьё имя она уже запомнила. И каждый раз, когда встречалась с его глазами, внутри что-то сжималось и расправляло крылья одновременно.

Кайсар как призрак мелькал лишь перед её глазами, словно никто и не замечал его присутствия. Он словно изучал всё, выбирал момент.

***

Ночь опустилась быстро. В горах темнеет резко, и вскоре костры во дворе стали единственными источниками света. Праздник входил в самую жаркую фазу, музыка гремела, смех и тосты не смолкали. Женщины сидели ближе к дому, мужчины шумели у ворот.

Алине стало тесно в этом гуле. Она вышла во двор, сделала круг, будто проверяя, не нужна ли помощь Зареме, и, заметив, что за ней никто не следит, направилась к калитке. Охранники всё также, по требованию старейшин рода, стояли у главного входа, и в заднем дворе их не было. Там было тише, и тропка вдоль стены манила прохладой.

Она закрыла глаза, делая глубокий вдох, и сама не заметила, как её шаги увлекли вдоль стены, туда, где под звёздным небом раскинулось селение у подножия гор.

Воздух был свежий, прохладный, пах дымом и горной полынью. Звёзды висели так низко, словно зазывали следовать за ними. Она остановилась, зачарованно глядя вперед, и в этот момент грубая рука схватила её за локоть.

– Ну-ка, красавица, откуда такая? – голос был хриплым, пьяным. Перед ней стоял крепкий парень в дешёвой куртке, явно не из родни. Его взгляд был дерзким, а рука слишком смелой. – Не местная, да? Здесь таких не жалуют, но для меня сделаем исключение…

Алина попыталась вырваться, но хватка усилилась. Сердце ухнуло вниз.

– Отпусти! – прошептала она, чувствуя, как его пальцы больно впиваются в кожу.

– А если не захочу? – ухмыльнулся тот, поднося лицо слишком близко. Его дыхание пахло перегаром, и отвращение сжало Алине горло.

И в этот момент кто-то появился за её спиной. Тень шагнула вперёд, и рука чужака внезапно исчезла с её локтя. Мужчина отлетел назад, будто его ударила невидимая сила.

– Она не твоя, – холодно сказал Кайсар, заслоняя её собой. Его голос был спокоен, но в нём слышалась сталь. – Убирайся. Здесь чужих трогать без спроса нельзя.

Парень пробормотал что-то и, споткнувшись, поспешил скрыться в темноте.

Алина стояла, ошеломлённо глядя на него. Его глаза были всё те же: чёрные, властные, жгучие. Он посмотрел на неё, наклонился чуть ближе, и она услышала его тихие слова:

– Запомни! В этих горах не любят приезжих. Но пока я рядом, тебя не тронут.

Он говорил тихо, почти интимно, и от этого слова обжигали сильнее. Его плечи заслоняли полнеба, грудь находилась так близко, что она чувствовала её тепло, а запах кожи и табака впитывался в память.

Позади послышались шаги охраны, они заметили её отсутствие и засуетились. Когда один из них схватил её за руку с укором: «Алина Викторовна, нельзя уходить одной!», она только кивнула. Никто, кроме неё, не знал, кто спас её секунду назад. Но она ещё ощущала жар его взгляда, будто тень Кайсара осталась рядом, растворившись в ночи.

Глава 4

Алина не могла выбросить из головы то, что произошло во дворе, а затем и за калиткой… Его голос всё ещё звучал у самого уха – низкий, густой, обжигающий. Его запах, табака и горячей кожи, словно впитался в её память. И самое страшное, уверенность в его словах:

«Тот, кто уже решил».

Она знала, что это было не наваждение. Она видела его, чувствовала дыхание. Но как объяснить то, что объяснению не поддаётся?

Зарема уверяла, что в женскую половину мужчинам вход закрыт. Это закон гор, святыня, которую не нарушают даже самые дерзкие. Но, тогда как Кайсар оказался там, где его не должно быть?

Сказать подруге?

Нет!

Зарема только засмеётся, обвинит её в излишней впечатлительности:

«Тебе просто показалось, Алиночка. Тут все свои».

Но Алина была уверена, что ей не показалось.

Она молчала, не желая показаться параноиком, но чувство тревоги не отпускало. Что-то было не так. И теперь она ощущала это каждой клеточкой, будто тень всё ещё следовала за ней, даже в шуме и свете праздника.

Музыка вновь захватила двор, барабаны отбивали ритм, голоса гостей перекрывали друг друга, тосты лились рекой. Но для Алины весь этот шум звучал глухо, будто сквозь толщу воды. Она сидела рядом с Заремой, улыбалась в ответ на её шутки, но внутри всё ещё пульсировала память о чужом взгляде в темноте. Казалось, он не исчез, а растворился где-то рядом, в каждом углу, в каждой тени.

И именно в этот момент Зарема, сияя от радости, наклонилась к Алине и шепнула:

– Пойдём со мной. Сейчас будет наш танец с Тимуром, мне нужно переодеться. Тётушки приготовили для обряда другой наряд.

Алина встала вместе с ней. Подруги направились к дому. К женской половине, где ждали старшие женщины. Каменный двор затихал за их спинами, и звуки зурны становились глуше. Вокруг была тишина и мягкий свет фонарей. Для знатной семьи Заремы всё было устроено достойно: просторные комнаты, зеркала, отдельные залы для мужчин и женщин. Здесь ценили традиции и одновременно умели показать богатство, чтобы род Хаджиевых убедился, что их невеста входит в достойный дом.

Они шагали бок о бок по узкому двору. Каменные стены поднимались по обе стороны, фонари здесь горели реже, и каждая тень казалась глубже, чем обычно. Зарема то и дело поправляла подол, чтобы не зацепиться каблуком, и торопливо шептала:

– Быстрее, тётушки будут ждать…

Алина протянула руку, поддержала её за локоть, когда ткань платья задела камень. В этот момент из темноты впереди словно выросли двое мужчин. Их силуэты перекрыли проход, широкие плечи, быстрые движения, чужие лица.

– Что вы?.. – успела вскрикнуть Зарема, но один из них шагнул к ней слишком резко.

Алина действовала инстинктивно. Толкнула подругу вперёд, к свету, туда, где виднелась дверь дома, и крикнула:

– Беги!

Зарема споткнулась, но сорвалась с места и побежала к дому. Подол платья мелькнул в отблесках огня. Мужчины рванули за ней, но Алина, заслоняя дорогу, резко вскинула руки. Её сердце колотилось, ноги будто налились свинцом.

– Не смейте! – выдохнула она.

Один из незнакомцев схватил её за запястье. Она дёрнулась, пыталась вырваться, но каблук скользнул по влажному камню, и Алина потеряла равновесие. Внезапно упала на колено, ладони больно ободрались о грубую поверхность.

Тени вокруг будто ожили. Один из мужчин шагнул было к ней, но легкий вскрик Алины сбил его с толку, и он замешкался. В ту же секунду из самой глубокой темноты выступил высокий силуэт. Он двигался быстро, властно, словно сам выбирал, кому быть добычей.

Это был Кайсар.

Его лицо на миг высветил огонь факела: жёсткие скулы, чёрные глаза, сжатые губы. В них читалась ярость, от того, что он упустил Зарему.

Он резко схватил Алину за плечо, дёрнул вверх, легко подняв с пола, будто она ничего не весила. Его пальцы вонзились в её кожу, дыхание хлестнуло горячим ветром.

– Глупая курица! – процедил он сквозь зубы, тёмный голос был полон ярости. – Встала между мной и моей целью. Теперь сама отвечай за последствия!

Алина дёрнулась, пытаясь освободиться, но его хватка была железной. Он рывком поставил её на ноги и толкнул вперёд, в темноту, где уже ждали его люди. Её локти стянули за спиной грубой тканью, крик задохнулся под чужой ладонью. Свет, смех и музыка свадьбы оставались за её спиной. Перед ней же была только тень, тяжёлый запах кожи и табака, и этот мужчина, который только что решил её судьбу.

С другой стороны двора раздался пронзительный женский голос. Зарема уже добежала до света и закричала.

– Помогите! Там!..

Её крик разрезал музыку, зурна захлебнулась и стихла, барабаны сбились с ритма. Вся толпа, словно по команде, обернулась. Сначала никто не понял, что происходит, но, когда увидели бледное лицо невесты и её трясущиеся руки, во дворе поднялся шум.

– Что случилось? – донёсся строгий и грубый голос старшего мужчины, – Кто посмел?!

Тимур Хаджиев рванулся вперёд, к женской половине, но его перехватил седой аксакал, вцепившись в плечо и перегородив дорогу.

– Не смей! – его голос был жёстким, как удар. – Женская половина!

Он сжал кулаки, гнев кипел в глазах, но он замер, понимая, что нарушить обычай, это значит бросить вызов старшим. И это повиновение обожгло его сильнее, чем сам крик Заремы.

В стороне захлопали двери, женщины окружили Зарему, стараясь увести её в дом. Мужчины же бросились к воротам, кто-то уже хватал оружие. Гул голосов, паника, команды. Двор кипел.

Алина, зажатая между двумя широкоплечими мужчинами, чувствовала, как её тащат прочь. Камни под ногами скользили, колени царапались о землю. Она рвалась, но хватка только крепчала.

И тут прямо перед ней, в центре тёмного прохода, снова возник он. Высокий, тёмный силуэт, от которого невозможно было оторвать взгляд.

Кайсар.

Он шагнул ближе, схватил её за подбородок, заставив поднять голову. Его глаза сверкали злостью.

– Хотела сыграть в героиню? – голос был глухим, обжигающим. – Теперь сама пожинаешь плоды.

Он посмотрел на своих людей и прорычал лишь слово:

– Уходим.

Его люди тут же потащили её дальше, к чёрному внедорожнику, скрытому за воротами.

Она зацепилась каблуком за землю, платье зашуршало о камни, но всё было тщетно. В следующий миг её буквально втолкнули в салон машины. Сердце колотилось так яростно, что гул его отдавался в ушах, заглушая музыку и голоса. В висках стучало, пальцы сводило от боли в связанном запястье. Она попыталась укусить ладонь, закрывающую рот, но получила грубый рывок за плечо.

Сзади по-прежнему бушевал двор: женский плач, мужские крики, тревожный шум. Но все были сосредоточены на Зареме. На невесте, спасённой в последний миг. Никто даже не заметил, что с ней рядом нет её подруги.

Алина, едва удерживая равновесие и с зажатым ртом, краем глаза лишь проводила последнее, что увидела в этот миг: светящиеся фонари… в то время, как во внутреннем дворе дома возник хаос: растерянные лица гостей, фигура жениха, сдерживаемого старшими…

В суматохе мужчины кидались проверять периметр, женщины кричали, свадьба превращалась в балаган. Зурна пронзительно взвизгнула и стихла, барабаны смолкли. Люди метались, но никто не видел, как Алину уводят дерзкие похитители.

Она в отчаянии поняла: охрана у ворот, и в эту часть двора их не впустят старшие… а путь в тень лежит к боковой калитке, куда женщины обычно не ходят…

Потом дверца машины захлопнулась, и мир закрылся железом и тьмой.

Глава 5

Машина рванула с места, фары прорезали ночную дорогу, и тьма гор сомкнулась за спиной, будто проглотив её крик. Алина пыталась кричать, сопротивляться, но чья-то жёсткая ладонь мгновенно закрыла рот, лишив воздуха. Она дёрнулась изо всех сил, ударила коленом по спинке сиденья. Кто-то коротко выругался на чеченском, и её рывком вдавили глубже, сдавив плечо.

– Сиди тихо, – рявкнул один из похитителей.

Сердце стучало в висках так громко, что казалось его слышит вся машина. Верёвка врезалась в кожу на запястьях, оставляя огненные полосы. Куртка, брошенная на неё сверху, пахла табаком, дымом костра и чем-то резким, чужим, мужским. Этот запах проникал в лёгкие, давил, превращался в липкий ужас.

– Тише, – раздался низкий, хрипловатый голос. Голос, который она узнала безошибочно. От которого у неё подкашивались колени ещё на свадьбе. – Никто не посмеет тронуть тебя… пока я этого не захочу.

Она подняла глаза. В тусклом свете фар его лицо казалось высеченным из камня: чёрные волосы, смуглая кожа, резкие скулы и прямой нос. Но страшнее всего были глаза – чёрные, глубокие, настойчивые, будто они знали её лучше, чем она сама.

– Отпусти меня! – голос сорвался, но в нём всё же прозвучала твёрдость. – Ты не имеешь права!

Он не отвёл взгляда. Его губы тронула едва заметная усмешка, и ответ прозвучал так спокойно, будто это аксиома:

– Я имею всё, что захочу.

Эти слова ударили сильнее, чем хватка его людей. Слишком уверенно. Слишком нагло. И всё же – слишком правдиво. Она поняла главное, перед ней мужчина, для которого мир делится только на то, что его, и на то, что ещё предстоит взять.

– Да кто ты такой? – выдохнула она, отчаянно дёрнув связанные руки, хоть на миллиметр вырвать свободу.

– Скоро сама узнаешь, – произнёс он коротко, словно ставил клеймо. Каждое его слово звучало, как приговор.

Он бросил короткий приказ, и грубая ткань легла на её губы, приглушая крик. Мир стал тесным, замкнутым, и её собственное дыхание отдавалось гулом в голове.

И в этот миг Алина вконец осознала, что её самоуверенность в этот раз будет стоить очень дорого.

Колёса грохотали по горной дороге. Машина подпрыгивала на кочках, свет фар вырывал из тьмы то обрывистые скалы, то редкие силуэты деревьев. Каждый поворот бросал её тело к дверце, сковывал дыхание, и мир сжимался до одного кошмарного мига.

Где-то впереди переговаривались мужчины. Резкие, сухие фразы на чеченском звучали как приказы. Алина не понимала слов, но каждый раз, когда слышала имя «Кайсар», холод пробегал по спине. Она зажмурилась, пытаясь мысленно ухватиться за образ отца, его руки, его строгий голос. Но память предательски стирала всё, кроме запаха кожи Кайсара и тяжести его взгляда. И ясность понимания, что капкан захлопнулся. Её сомнения весь вечер были не напрасными. Она действительно ощущала пристальный взгляд. И лишь теперь поняла, что он следил за её подругой. А Алина оказывалась в поле зрения каждый раз, так как постоянно её сопровождала.

Зарема полагалась на старый закон, что женская половина – священна! Туда не ступит мужская нога. Но законы, которые веками охраняли честь женщин, оказались бессильны перед тем, кто сам жил по своим правилам.

Машина резко свернула, и Алина ударилась плечом о дверцу. Боль пронзила до самой груди. Дверь распахнули, её вытащили наружу.

Холодный ночной воздух ударил в лицо, горы пахли сыростью и полынью. Вдали светились огоньки селения, но здесь, в ущелье, царила тишина, будто мир вокруг вымер.

Перед ней возвышался дом. Каменный, суровый, будто сам вырос из горы. Узкие окна, тяжёлые стены, тёмная дверь. Это была не просто постройка. Это была крепость, в которую впиталась история крови и мести.

Кайсар шагнул первым, не оборачиваясь. Одним коротким движением приказал вести её за ним. Его силуэт растворялся в каменных стенах, словно он был частью этой крепости.

Алина споткнулась, ладони скользнули по грубой поверхности, кожу больно ободрало. Её подхватили и толкнули вперёд. Дверь открылась с глухим скрипом, и их поглотил полумрак. Она оказалась внутри чужого мира, отрезанного от всего, что знала прежде.

А в это время, в доме Заремы полного хаоса и переполоха, охрана сбивалась с ног в поисках Алины.

Один из людей Виктора Сергеевича сорвался с места, но старший преградил ему дорогу, вскинув руку:

– Женская половина!

Это не было объяснением – это был закон! Нарушить запрет значило бросить вызов самому кодексу чести. Мужчины метались в сомнениях, и пока они спорили, след Алины уже растворился в темноте.

***

Зарему, осунувшуюся и бледную, увели со двора. Её глаза блестели от слёз, губы дрожали. Женщины тут же окружили её: тётки, сёстры, двоюродные. Каждая спешила прикрыть её платком, обнять, заслонить от чужих глаз. Но Зарема только тянула руки и хрипло повторяла:

– Алина… Алина… помогите, она отстала…

Её словно никто не слышал в этой суматохе.

Она вцепилась в руку матери, но не переставала звать подругу. Голос её был таким отчаянным, что у каждой женщины в глазах стояли слёзы. Кто-то причитал, кто-то прижимал к себе детей. Старшие обменивались тревожными взглядами: свадьба, которая должна была стать благословением, обернулась проклятием.

– Она говорила мне… – вдруг всхлипнула Зарема. – Она сказала, что видела мужчину у стены… говорила, что он с ней говорил! А я… я была так занята собой… Я думала, ей почудилось! Это Кайсар! Он…

Эти слова пронзили двор. Женщины пытались её унять:

– Тише, дитя… не смей так говорить, это невозможно…

Но охрана уже услышала. Искра тревоги пробежала по мужской половине. Мужчины переглянулись, и имя, которое до сих пор не называли вслух, всплыло шёпотом, как тень: Кайсар.

В этот миг двор загудел, словно потревоженный улей. Одни кричали, что это невозможно – женская половина священна! Другие вспоминали старую вражду, кровь, которую не смыло время. Старшие пытались усмирить толпу, но порядок рушился.

Охрана рванулась к воротам, проверяли тропы, за которыми могли увести девушку. Кто-то уже поднимал трубки, звоня в соседние посты, кто-то садился в машины, чтобы прочесать окрестности. Но след был потерян, горы умели прятать тайны.

Весть о пропаже Алины докатилась до Москвы мгновенно. Её охранники не теряли ни минуты, как только поняли, что девушка исчезла, связались напрямую с Виктором Сергеевичем.

Для него это стало ударом, но действовал он холодно и быстро. В ту же ночь был организован частный вылет в Грозный. Самолёт доставил его на Кавказ всего за несколько часов, а оттуда, уже с военного аэродрома, вертолёт понёс его в горное селение, где кипел переполох.

Пока в доме Заремы женщины плакали и причитали, мужчины метались, споря и обвиняя друг друга, Виктор Сергеевич уже приближался. Его приход должен был стать грозой.

Гл