Граница допуска бесплатное чтение

Глава 1

Документ УЗЭ/АР-4457/Δ / Уровень допуска: α-корневой

Департамент Архивных Расследований / Сектор: Исчезнувшие Экспедиции / Личное дело Л. Вольф

Данный материал представляет собой расшифровку личного дневника Лиры Вольф, капитана SV-08 Nova Seeker, проводившей первую пилотируемую миссию на планету Глизе 667с (неофициальное имя – Лирата) в августе 2257 года.

Несмотря на то, что УЗЭ располагает подробной документацией миссии, этот дневник не входил в архив экспедиции и не был передан в цифровое хранилище. Он был обнаружен лишь спустя 14 лет – в 2271 году, в запечатанном отсеке личных вещей Л.Вольф, после того как SV-08 Nova Seeker был признан пропавшим без вести в системе TRAPPIST-1.

Поиски корабля продолжаются. Однако сама находка этого документа стала событием исключительной важности.

В отличие от формализованных отчётов, этот дневник раскрывает эмоциональный, психологический и философский контекст миссии, освещая не только ход исследований, но и внутреннюю трансформацию членов экипажа – особенно самой Лиры Вольф.

Предоставляется полный текст без редактирования.

Орфография и структура сохранены в авторском варианте. Где это уместно, добавлены выдержки из личных журналов других членов экспедиции и информационные материалы.

Примечание:

Несмотря на сугубо личный характер, данный дневник был рассекречен по решению Комиссии по изучению неидентифицированных феноменов UZEX (постановление №71/Δ-TRP). Его публикация призвана содействовать открытым научным дискуссиям о природе контакта, субъективном восприятии аномальных систем и пределах вмешательства в чуждые экосистемы.

Дата архивации: 15 декабря 2272 г.

Подпись: Главный архивист УЗЭ – д-р Милена Джарвис

Рецензировано комиссией: допуск получен

16 августа 2257 года (локальное утро Глизе 667c)

Зона посадки: «Обелиск-3»

Архивное дело № SV08/2257/УЗЭ (выписка):

Цели экспедиции:

орбитальная разведка планеты Gliese 667c;

исследование артефактов (Обелиски) обнаруженных экспедицией “Одиссей Прайм” (2225-2227);

определение пригодности для долгосрочной колонизации.

Экипаж: 6 человек.

Плановая длительность исследований – 90 дней.

Таймстамп 16 августа 2257 года, 16:29 UTC

Сегодня мы стали первыми людьми высадившимися на Глизе 667c. Кстати, Дима в своей неподражаемой манере, немедленно предложил назвать планету в мою честь – Лирата (сколько его знаю, он всё пытается подбить ко мне клинья).

Комментарий отдела кадров УЗЭ:

Дмитрий Волков – пилот-навигатор SV-08 с 2257 г. по 2262 г.

Сейчас снаружи ночь, если это вообще можно назвать ночью. Фиолетовый свет местной атмосферы не исчез – он просто стал глубже, тяжелее. Как будто атмосфера планеты не гаснет, а затаивается, как зверь в высокой траве.

Написала это и подумала, почему эта планета настраивает меня на такой поэтический лад, меня, Лиру Вольф, которую студенты в академии прозвали «Ледяным сердцем».

Десантный бот опустился на Глизе 667c в 04:22 по универсальному времени.

Мы вышли из шлюза, ожидая увидеть пыльный багровый рассвет, но вместо этого нас окутал фиолетовый свет. Я буквально на секунду подумала, что мы попали не туда – как будто эту планету освещали не три оранжево-красных звезды. Это было красиво и немного мрачно.

Артём первым сказал, что это должно быть аэрозольное переизлучение. Он прав с точки зрения физики. Но почему эта, вроде бы пригодная для дыхания атмосфера (Артём перепроверил трижды), так давяще влияет на весь, без исключения, экипаж?

Комментарий отдела кадров УЗЭ:

Артём Лю – инженер систем жизнеобеспечения SV-08.

Первый выход. В полном снаряжении, осторожно, как наши далекие предки выходили из своих пещер в непонятный и страшный мир. Прозрачность атмосферы оставляла желать лучшего, и вся команда связана страховочными фалами. Грету я попросила остаться в посадочном модуле, для контроля и потому, что она выглядела более подавленной, чем все остальные. Она врубила все прожекторы, и теперь челнок походил на новогоднюю ёлку. Правда засветки от прожекторов делали и так не особо прозрачный воздух каким-то фиолетовым киселём, пришлось попросить её немного снизить яркость.

Комментарий отдела кадров УЗЭ:

Д-р Грета Шталь – главный инженер SV-08.

Вдалеке, на грани восприятия высились огромные монолиты похожие на странные обелиски. Их обнаружили ещё при первом исследовании системы Глизе 667 в 33 году (тогда «Одиссей Прайм» не производил высадку, всё что мы видим сейчас собственными глазами было передано на его борт автоматическими зондами-разведчиками).

Ещё до высадки на планету я решила не проводить исследование обелисков в наш первый выход на поверхность Глизе 667с. В первую очередь нам было нужно выгрузить из шаттла вездеход и определить, кто войдёт в исследовательскую партию. Теперь когда мы стояли на странно пружинящей почве этого мира я поняла, что добраться до обелисков будет не самой простой задачей.

Река света. Она действительно существует. Течёт не по руслу, не углубляясь в поверхность планеты, как если бы кто-то решил, что здесь должна быть река.

Её поверхность кажется призрачной. У неё нет берегов, она меняет свою ширину и форму. Завораживающее зрелище. Цвет – серебристо-белый, но в бликах играет весь спектр, будто по поверхности планеты течёт ртуть, в которой отражаются невидимые отсюда звёзды.

Таймстамп 24 августа 2257 года

Дополнение: Лира Вольф:

Касим провел полный анализ – «река» оказалась конденсатом Бозе-Эйнштейна. Что удивительно она стабильна при температуре 20℃. Касим, сразу как увидел её, пробормотал что-то на фарси (язык его предков), я попросила перевести. «Река времени», – вот, что значили его слова.

Комментарий отдела кадров УЗЭ:

Д-р Касим Аль-Фарид – ведущий учёный SV-08

Таймстамп 16 августа 2257 года, 21:46 UTC

Скорость вращения этой планеты завораживает. Прошло всего 5 часов, а ранний фиолетовый рассвет сменился ночью. Да, я помню отчёты – длина суток здесь всего 10 часов 43 минуты, но всё же.

Связь с орбитой удалось установить только с третьей попытки − местная ионосфера нестабильна, с аномально высоким уровнем помех. Запросы через основной канал связи проходили с задержкой, пришлось задействовать резервный протокол ретрансляции.

Разговор с Семёном был коротким, по существу. Он спросил, как прошла высадка. Я подтвердила − посадка прошла успешно, поверхность устойчивая, показатели атмосферы в допустимых пределах, состояние экипажа − штатное. Он упомянул фиолетовый туман − очевидно, визуальные данные с внешней камеры уже были получены на борту SV-08. Я подтвердила, что оптическое искажение не является иллюзией, его источником, вероятно, служит сложная аэрозольная смесь в верхних слоях атмосферы, но требуется дополнительный анализ.

Комментарий отдела кадров УЗЭ:

Семён Голованов − инженер связи SV-08 с 2257 г. по 2268 г.

Перед окончанием сеанса он внезапно сказал, чтобы я не выходила ночью одна. В обычных условиях я бы отреагировала иронично, но в этом случае его беспокойство не казалось лишним. На Глизе 667c всё слишком − туман, свет, тишина. Здесь быстро начинаешь понимать, что логика и показания приборов не всегда достаточная защита.

Я пообещала. Мы оба знаем, что для моего характера соблюдать такие обещания в подобных обстоятельствах не всегда возможно. Но я сказала − «Обещаю». Потому что он остался на орбите и я знаю, что переживает за меня, хотя старается этого не показывать.

Когда связь отключилась, я отметила в журнале, что с проходимостью сигнала всё же стоит разобраться − её устойчивость критически важна. А ещё я поняла, насколько мне важно было услышать его голос.

Глава 2

Дата: 19 августа 2257 года, время: 1:02 UTC

Вчера (18.08.2257 в 9:03 по стандартному времени мы отправились к обелискам. Еще вечером по времени Лираты (это имя всё-таки прилипло к планете, хотя я и пыталась отвертеться, надеюсь хотя бы до УЗЭ не дойдет это безобразие) планетоход был выгружен из челнока и подготовлен к путешествию. К обелискам отправляются все за исключением Касима, он выразил желание продолжать изучение «реки».

Обелиски поднимаются из земли, чёрные, гладкие, исписанные странными неидентифицируемыми символами. Символы пульсируют, кажется в такт нашему сердцебиению. Когда находишься рядом с этими каменными монстрами, нет не каменными, мы не смогли определить материал, отколоть кусок для анализа на корабле тоже не удалось… Так вот, я чувствовала себя даже не муравьём − каким-то микроорганизмом. Они грандиозны и неподражаемы.

Грета (она, наконец, пришла в себя и освоилась в этом мире фиолетового безумия) утверждает, что символы повторяются по принципу Фибоначчи, но в трёх измерениях.

Такое ощущение, что эти мегалиты смотрят на нас. Как будто это живые существа застывшие во времени.

В основании ближайшего обелиска (по карте составленной на основании сканирования планеты зондами с «Одиссей Прайм», он носит идентификационный номер Gliese667-M08) мы обнаружили пролом. Какой же мощи должен был быть тот удар, который проломил эту циклопическую конструкцию! Нам удалось пробраться внутрь мегаструктуры. Внутренне пространство похоже на здание или храм, но для совсем других существ − не людей. Пролёты слишком широкие, лестницы не по ноге, углы… человек бы такое никогда не построил, здесь всё чужое.

Но кое-где встречаются детали оставленные либо человеком, либо существами во всём схожими с нами. Временные переходные мостики, металлические конструкции, насколько можно понять по их полурассыпавшимся остаткам, сделанные по земным стандартам. Кто-то очень давно уже был здесь. Но кто? Люди до нас не высаживались на этой планете.

Мы шли дальше, «земных» конструкций, их остатков, становилось всё больше. «Капитан!» − голос Дмитрия в моем шлеме прозвучал так неожиданно, что я едва не подпрыгнула, и был он крайне подавлен.

Я обернулась, Дима стоял у покрытой странным рыже-фиолетовым окислом металлической конструкции. «Капитан, посмотрите», − затянутый в толстую перчатку скафандра палец нашего пилота указывал на выдавленное в металле изображение. При ближайшем рассмотрении это оказалась эмблема − узнаваемые контуры земного шара, наложенный на них профиль звездолёта и плохо сохранившиеся, но читаемые буквы над ним «SV-14». Ниже тоже что-то было написано, в этом месте текст был неразборчив, но я, кажется, догадываюсь что: «Concordia ad Astra», − девиз Конкордата.

Мозг лихорадочно искал логическое объяснение, как SV-14, который только планируется к постройке мог оказаться здесь раньше нас. Я перебрала десятки версий, но ни одно не выдерживало проверки. Мне хотелось закричать, но я сжала зубы. Капитан не имеет права на эмоции. На мне ответственность за успех экспедиции, за жизни экипажа, не время рефлексировать.

Поднесла палец к забралу шлема, приказывая Дмитрию молчать, не хватало ещё, чтобы остальные, особенно Грета (мне кажется, её эмоциональное состояние самое нестабильное), это увидели. Приказала, взять образцы «псевдо-земных» (я решила называть их так, так спокойнее, пусть лучше это будут непонятные артефакты, чем чёрт знает что) конструкций.

На этом первую вылазку к «обелискам» приказала закончить. Мы установили автоматическую исследовательскую станцию для наблюдения − связь отсюда с посадочным модулем нестабильна, но собрать дополнительные сведения с помощью автоматики необходимо.

Расслабилась только, оказавшись под надежной бронёй ровера. Откинула забрало шлема, осмотрела экипаж. Вот напряженная спина Димы, он сидит за рычагами управления и, похоже, сам не хочет обсуждать увиденное. Грета и Артём, что-то обсуждают вполголоса, похоже они не увидели ничего пугающего.

Дата: 19 августа 2257 года, время: 10:01 UTC

Снова долгие попытки связаться с кораблём, я уже начинаю привыкать к этим бесконечным «Nova Seeker ответьте Челноку». В эфире стоял треск, искажения, электронный шум. Только спустя несколько минут пробился чистый тон соединения и голос Семёна.

Семёну доложила об исследовании обелисков и установке автоматической станции. Отчёт был кратким, сухим, как положено. Но он слушал слишком внимательно, будто слышал не только слова. Сказал, что прочёл отчёты, что следит за каждым словом, каждым наблюдением. И, после паузы, вдруг спросил: «Лира, как ты сама?»

Я ответила, что экипаж в норме, параметры в пределах допуска. Он повторил: «Как ты?» − упирая на «Ты».

И я неожиданно для себя начала говорить не сухим языком отчёта: как фиолетовый свет здесь давит на глаза, как символы на обелисках кажутся живыми, как мне стало страшно, когда я увидела знакомые символы внутри обелиска. Слова вышли сами.

Семён молчал, а потом сказал тихо: «Ты сильнее страха. Но если захочешь разделить его − я здесь».

Я не знаю, почему это признание не показалось мне слабостью. Впервые мне не было стыдно, что я говорю как женщина, а не как капитан.

Мы ещё немного говорили. Он пошутил, глупо, по его словам, спросил, назвала бы я эту планету в его честь. Конечно, нет, это было бы слишком. Но я сказала, что назвала бы корабль, чтобы тот никогда не сбивался с курса.

Связь прервалась внезапно. Ионосфера капризна, особенно местной ночью. Я осталась сидеть в узле связи, вслушиваясь в гудение аппаратуры, как будто могла поймать остаточное эхо его голоса. За иллюминатором разливалась фиолетовая тьма, она будто дышала.