Хаос бесплатное чтение

Много раз вы задумывались над понятием «хаос»? Может, подбирали какие-нибудь синонимы к этому слову? Нет? На самом деле, многое можно назвать хаосом. Например, апокалипсис и постапокалипсис, массовый беспредел и убийства, постоянные преступления и жестокость – в общем, вы поняли. Чтобы объяснить хаос, достаточно назвать одно, может, два слова, однако это нисколько не делает его менее глубоким понятием. Хаос – это не только апокалипсис. Почему? Потому что апокалипсис всегда содержит в себе смерть, много смерти, а смерть, тем более в апокалипсисе, всегда происходит в ходе убийства, а значит, и в ходе преступления (возможно, ещё и в ходе наказания).

С постапокалипсисом то же самое.

Всё, как видите, представляет из себя единую цепь, где каждое подобранное слово является её отдельным звеном. Одно влечёт другое – в этом весь хаос! Системно люди приходят к бессистемному! Но, что удивительно, бессистемное несёт в себе куда больший объём информации. Можно образовать целую картину. Это как пазл! Чтобы его собрать, нужно постепенно соединять друг с другом маленькие кусочки – только тогда вы получите рисунок с крышки коробки. В нашем случае, соединяя кусочки вместе, мы сможем увидеть целый живой мир – то есть попытаться понять хаос – зацепиться за верные нити и вытащить нужные истины. И кстати, о мире. Он был несправедливым, жестоким, но в то же время и прекрасным. Мир, который не делился на чёрное и белое. Мир, где после сильного дождя в небе появлялся разноцветный мост, который, казалось, отражал всю разность красок самой человеческой души. Если этот мир кто-то и создал, то явно лишь для того, чтобы показать свою многоцветность, свои разные мысли, своих ангелов и демонов. Может, этот кто-то – злобный гений, а люди – его подопытные? Кто знает. К сожалению, так просто теорию не подвергнуть доказательству.

Но после хаоса этот мир стал хуже: в нём приумножилось зло. Из него никуда не ушли правители со своими громкими именами и речами. Не ушли и те, кто смотрит на них с довольными улыбками, желая им всего наилучшего и совсем некрепкого здоровья. Катастрофа не стёрла всего плохого, а напротив, приумножила, однако она не убрала и всё хорошее. Остались те, кто, рискуя своей жизнью, пытаются помогать другим, к сожалению, в какой-то момент начиная совершать и плохие с точки зрения общих моральных принципов поступки. Но разве мы в праве осуждать их за это? Не будет ли это таким же странным, как осуждение природы за плохую погоду? Каждый человек сам решает, что ему стоит делать, а что нет, и только он ответственен за последствия своего выбора. Но перед чем или даже перед кем ему нести ответственность за содеянное, когда вокруг только выжженное поле? Перед неписанным законом? А он существует в хаосе? Нужен ли он, и все ли готовы ему следовать в изодранном в клочья мире? Кто-то и до эпидемии пренебрегал моралью, считая себя выше неё. С чего бы изменять своим взглядам и в кризисе?

Да, введение будет небольшим, однако, как говорится: «дальше – больше» (и это не реклама банка с целью привлечения новых клиентов). Впереди история, которая приключилась давным-давно в далёком от нас хаосе. Может, и не одна история. Кто знает, что будут делать герои, чтобы дожить хотя бы до завтра, не забыв при этом про то, что они делают сегодня. Выжить любой ценой или остаться человеком? Вот в чём главный вопрос этого мира. Но, увы, ответ нельзя посмотреть на последних страницах, как в справочнике с задачами. Всё куда сложнее. На самом деле, жизнь никогда и не была легка для людей. Кто-то задумывался над этим, а кто-то нет. Суть дела от этого не меняется, как вы понимаете. Вопрос, на который нет ответа, или вопрос, на который просто не ищут ответа, при любом раскладе не теряет значения поставленного в конце предложения вместо точки вопросительного знака. Приятного прочтения, и помните, что курение и чрезмерное употребление алкоголя вредят вашему здоровью, а персонажи делают это только потому, что они герои книги. Не менее живые, чем мы, но всё же судьба их здоровья не зависит от выкуренной пачки сигарет или выпитой бутылки чего-то крепкого или даже очень крепкого. В общем, интересных дней, часов и минут за чтением «Хаоса»…

Смысл данного произведения исключительно в поиске смысла.

– Сейчас есть три основных, ну скажем так, идеи.

Это религиозность, агностицизм и атеизм.

– Свет, камера, мотор!..

Где-то в постапокалиптическом мире спал один из главных героев этой истории. Спал он шесть часов и двадцать девять минут после тяжёлого рабочего дня, который был уже третьим в течение его рабочей недели и неизвестно каким в течение вот уже двух лет, как он живёт в защищённой от Хаоса Зоне-1. Он всё сам расскажет, как только наступят пять утра, и пройдёт последняя минута его покоя. 58, 59, 00…

Дима проснулся в пять утра и сел на кровати. Рядом с ним спала Даша – девушка, с которой он был знаком уже почти два года, и ровно 365 дней жил вместе. Она не проснулась от сигнала часов с тумбочки у кровати, говорившем о том, что пора бы вставать, а только перевернулась на другой бок, заставив стрелки смотреть себе в спину.

Протяжно зевнув, Дима всё же поднялся с кровати, специально для Даши поставил будильник на семь утра, оделся и, потягиваясь, пошёл на кухню. Позавтракав, он сходил умыться в ванную, затем достал из шкафа в маленькой прихожей куртку, ботинки и зелёный рюкзак среднего размера – такие всем выдавали в Зоне; отдельным людям заказывали шить новую униформу и другие нужные для работы вещи.

Уже почти полностью собравшись, Дима достал из шкафа последнюю деталь своего гардероба, без которой он в такие, как сегодня, дни никак не мог уйти. Он вытащил из кармана раритетного ватника револьвер и коробку патронов. Выдвинув барабан, он увидел, что все шесть отверстий заняты (однако в любой момент они были готовы обрести свободу, как благодаря вежливому мальчику в переполненном вагоне метро ненадолго освобождается сиденье, когда в дверях показывается бабушка или дедушка). Аккуратно рука привела оружие в исходный вид. И всё! Теперь Дима был полностью готов.

Заткнув оружие за пояс, он ещё раз взглянул на Дашу, открыл входную дверь, встречаясь с тёмной лестницей, и покинул дом, отправившись к другим персонажам этой истории.

Идя по тихим пока что окутанным мраком улицам, Дима то и дело посматривал в разные стороны, опасаясь преследования, но всё равно набирал темп, стремясь как можно скорее оказаться там, где его сейчас ждали.

А вам, наверное, интересно узнать, что представляет из себя Зона-1, по улицам которой передвигался наш последний герой. Что ж, у него уже заготовлен для вас целый рассказ:

«Когда пришла ранее неизвестная человечеству эпидемия, мне только исполнилось 27 лет. Представьте! Неделю назад, кажется, в воскресенье, вас поздравляют друзья с ещё одним годом жизни на Земле, а сегодня вы уже не знаете, где они, потому что не понимаете, что вообще происходит. Вы просыпаетесь рано утром, так как не забываете про работу, включаете, садясь за завтрак, телевизор, и вдруг слышите экстренные новости по всем каналам, после которых вам уже не нужно никуда ехать.

Вы звоните родным, друзьям, и те, с кем удаётся связаться, либо говорят, что «лучше сегодня остаться дома», либо орут в трубку: «Вот и наступил конец света!» Несколько часов ты сидишь перед телевизором и телефоном, пока не раздаётся звонок! Это твоя мама! Она говорит, что сейчас приедет, а ты – что будешь у неё через двадцать минут.

Теперь ты бежишь в метро, у которого весь день стал одним большим часом «пик», а у тебя только началась погоня за невидимым Тайлером Дёрденом (кто понял – тот понял). И вот через двадцать минут ты уже в родном Петроградском районе! Бежишь по парку, потом по улицам (и далеко не один такой), добегаешь до нужного дома, набираешь на домофоне номер нужной квартиры, но слышишь голоса мамы. Вместо неё в трубку что-то бормочет сосед.

Ты бежишь по лестнице на последний этаж и… Её больше нет.

Сосед сидит у двери квартиры твоего детства и говорит, что тебе лучше уехать из города. Он тяжело ранен, но ты всё равно орёшь на него, выплёскивая весь свой гнев и вдруг замечаешь на его запястье укус. Ручьи крови стекают по его руке в тёмный бассейн на полу.

И медленно в последний раз ты заходишь в свой первый дом и видишь её труп: ОН УБИЛ ЕЁ! Ты не понимаешь, что происходит. Мама выглядит, как ходячий мертвец из известных комиксов, но только с пулевыми отверстиями в разных частях тела. На твоих глазах выступают слёзы. Поворачиваясь, ты видишь её убийцу, но тоже уже мёртв.

Подойдя к соседу, ты замечаешь у его ног пистолет, наклоняешься, чтобы подобрать оружие, но вдруг мертвец хватает тебя за руку и сжимает её так сильно, как будто бы стал Суперменом! Тебе больно, ты потрясён, а он уже пытается откусить тебе пол лица!

«Точно ходячие мертвецы!» – наверное, шутит твоё сознание, и, крича, ты стреляешь, запачкав пол стены чужими мозгами. Потом ты звонишь в другие квартиры, но люди боятся и не открывают, не подавая ни малейших звуков – может, они просто уехали; может, просто мертвы.

И снова оказавшись на улице, ты видишь армию мертвецов! Вдруг над крышами домов пролетает вертолёт и сбрасывает прямо на них бомбу! Происходит взрыв!!! Ты, находившийся в другом конце улицы, влетаешь в остановившийся на проспекте автобус и отключаешься. Последнее, что ты видишь, это смутные очертания столпившихся людей, покинувших автобус, чтобы тебе помочь, если ты, конечно, доживаешь не последние минуты своей только неделю назад увеличенной на ещё один год жизни…

Ты просыпаешься на задних сиденьях автобуса. Рядом переговариваются несколько человек. Сидя впереди тебя, кто-то плачет, держа у уха телефон, и бормочет что-то себе под нос. Ты встаёшь, чувствуя сильную боль в плече, спине, боку, но всё равно, хромая, направляешься к выходу. Проходя мимо девушки с телефоном, ты даже не смотришь на неё, а она – на тебя. Все заняты своими делами.

Однако у выхода тебя останавливает водитель автобуса и говорит, что сейчас все поедут в защищённую зону, другие пассажиры уже ищут уцелевших. Ты оглядываешься и видишь, что в автобусе, считая тебя и водителя, всего пять человек. Ты говоришь, что тоже хочешь помочь, и тебя отпускают, всё равно при этом спрашивая, в порядке ли ты. Ты говоришь: «Да» – хотя в душе понимаешь, что нет.

Держась за бок, ты молча уходишь в облако пыли, образовавшееся от взрыва бомбы. Вдруг в нём, совсем потеряв бдительность, ты становишься потенциальной жертвой для очередного заражённого! Он накидывается на тебя, как волк на овцу. Вы падаете! Мертвец наклоняется всё ближе и ближе, пытаясь укусить. Ты едва сдерживаешь его тёмно-серое лицо руками, а зубы его всё стучат и стучат. Ты почти труп! Но вот внезапно раздаётся спасительный выстрел в голову ходячего трупа. Теперь он лежит на тебе, а твоё лицо забрызгано его вонючей кровью. Кто-то спихивает мертвеца и помогает тебе подняться. Это взрослый мужик лет 50 только что спас тебя.

– Спасибо, – оправляясь от шока, говоришь ты.

– Ты из того автобуса? – спрашивает он, указывая на стену пыли позади тебя.

– Да, – отвечаешь ты, чуть повернув голову, и ничего не видя, кроме этой самой стены.

Тогда он предлагает вместе поискать выживших, и вы идёте вперёд. Рядом, осторожно придерживая раненых, проходят другие пассажиры автобуса.

– Надо в дома заходить, – говорит твой спутник и поворачивает во двор.

Вы идёте к парадной. Мужик открывает дверь, но вдруг оттуда прямо на вас выпрыгивают зомби! Ты безоружный (пистолет потерялся после взрыва) летишь на одного из них, и вы оба падаете. Мужик борется с двумя другими мертвецами и наконец стреляет. В свою очередь голыми руками ты снова сдерживаешь рыло трупа, не давая сделать себя его обедом. Он наклоняется всё ниже, но тут краем глаза ты видишь большой кусок разбитого стекла. Решаясь на риск, ты пробуешь держать голову мертвеца только одной рукой, а свободной начинаешь тянуться к осколку. Тяжело. Борьба, смертельная битва, которую ты ведёшь, заставляет твою жизнь бежать прямо у тебя перед глазами. Ещё чуть-чуть, и он тебя укусит?.. Наконец ты хватаешь осколок и, крепко сжав его, бьёшь ходячему прямо в глаз! Теперь он уже точно мёртв. Он падает на тебя, и ты сразу спихиваешь его на землю, встаёшь, чувствуя глубокие порезы на правой ладони. И вдруг раздаётся ещё один выстрел, и третий мертвец тоже берёт билет к праотцам.

Подбегаешь к Мужику и помогаешь ему подняться:

– Порядок?

– Да, – оправляясь от шока, отвечает он.

Вы заходите в дом и видите открытую дверь на первом этаже. Оттуда мертвецы и вышли. Вы поднимаетесь на второй этаж, дёргаете ручку двери одной из квартир. Она оказывается открытой. Войдя внутрь, вы слышите крики, которые доносятся из дальней комнаты. Это детские крики! Вы бежите туда и видите зомби, направляющегося к загнанному в угол ребёнку. Мужик спускает курок, как только мертвец, учуяв вас, поворачивает голову. Потом ты бросаешься к мальчику лет семи, говоришь, что всё хорошо. «Всё позади, малыш…». Ты его обнимаешь, встаёшь, берёшь за руку и видишь на ней укус… Мужик качает головой. Малыш стоит, опустив голову. Слёзы катятся по его щекам…

Вы выходите из подъезда с тремя выжившими, кого-то поддерживаете, помогая идти.

Вы уходите со двора. Направляетесь обратно к автобусу. Вот вы почти уже покинули облако пыли, как вдруг сзади раздаются крики: к вашему напарнику подкрался мертвец и укусил его прямо в спину! Он успевает развернуться, выстрелить два раза в заражённого, после чего валится на землю. Вы говорите выжившим, что в двух шагах автобус, и отправляете их на выход из облака, а сами бросаетесь к человеку, который совсем недавно вас спас. Он умирает у вас на руках, оставив пистолет вместе с коробкой патронов.

– Потратишь пулю на меня, …а?.. – последнее, что в этой жизни говорит он, и закрывает глаза.

Вам приходится исполнить просьбу покойника.

Автобус полон, а значит, можно отправляться в защищённую от апокалипсиса зону в Петроградском районе. Пока мы ехали, я не мог оторвать глаз от того, что происходило на улицах. Взрывы, пожары, заражённые – к сожалению, лишь часть ужасов, с которыми мы тогда столкнулись. Море крови, множество смертей. Но за что так?! Что мы такого сделали?.. И спустя два года этот вопрос не даёт мне покоя. Всё чаще я думаю, неужели, судьба человечества заключается лишь в том, чтобы вечно проходить через тернии. И даже пройдя через них, можем ли мы всегда рассчитывать увидеть на небе звёзды, а тем более дотянуться до них рукой? Время от времени мне кажется, что звёзд на небе на самом деле и нет. Порой я думаю, что звёздное небо – всего лишь красивая декорация. Планетарий. А настоящего космоса не существует…

Вот таким получился мой первый день в Хаосе. Страшный, но не последний. В Петроградском районе создали целую Зону, в которую привезли всех выживших района. Поначалу Зона была совсем крохотной, но спустя некоторое время сумела разрастись. Сейчас в ней проживает 235 человек, а после двух лет Хаоса она включает в себя часть Александровского парка (от бывшего театра имени Ф.И. Шаляпина до половины такого же бывшего Зоопарка), часть Кронверского проспекта, улицы: Введенская, Лизы Чайкиной, Благоева, Съежинская, Пионерская, Зверинская – которые обрываются, достигая Большого проспекта, – а также Татарский переулок. Весь этот округ теперь гордо зовётся Зоной-1 и ограждён по периметру металлической сеткой, охраняемой пограничниками. А блуждающих поблизости мертвецов отгоняют охранники, чтобы вокруг Зоны не толпилось множество заражённых.

Всего в Санкт-Петербурге было 18 районов. После Хаоса они никуда не исчезли, а только сменили свои названия. Теперь Петроградский район – это Зона-1, Василеостровский – Зона-2, Центральный – Зона-3, Адмиралтейский – Зона-4, ну и всё в том же духе. Например, Зона-18 – это Кронштадтский район. Безопасное место от злого Хаоса можно найти только в Зоне. И в какой-то степени это действительно так, однако жизнь в нашем округе далека от идеала. И почему я сейчас отвечу.

Вскоре после нашего заселения в Зону-1 неожиданно возник вопрос: «А кто править будет?». Кто-то должен был, желательно единолично, взять на себя бразды правления.

Именно тогда появился он.

Губернатор.

Это прозвище стало для него вторым именем. Возможно, оно даже заменило ему прежнее. По словам губернатора, именно он был инициатором проекта по образованию Зон в Санкт-Петербурге. Губернатор собрал людей вместе, губернатор огородил Зону-1, губернатор поставил охрану. Всё это сделал один губернатор.

И надо отдать ему должное: Зоны сохранили, пускай и небольшую, но всё же часть облика прежнего города. Целые дома, аккуратные улицы – в этом безусловно была заслуга и губернатора.

Прошло совсем немного времени, и у всех появилась работа, которая, естественно, оказалась принята без всяких вопросов. Зона-1 стала для нас маленьким островом в огромном океана Хаоса, и мы понимали: чтобы сохранить этот остров, нам нужно работать. И работать много и усердно.

Однако, к сожалению, в Зоне-1 мир также оказался несправедлив по отношению к хорошим идеям и нужным начинаниям. Никто в течение месяца не задумывался, что будет дальше. Мы просто делали свою работу. Убирали улицы, устанавливали забор. В общем, приводили наш остров в порядок. Но в один день, 15 октября, если быть точным (я помню, потому что именно эту дату губернатор взял за начало «нашей новой жизни», как он её называл), мы вышли на площадь, где располагалась его резиденция – большой дом на Съежинской улице, перед которым раскинулась небольшая площадь, – и губернатор провозгласил себя правителем Зоны-1, а также назвал своих подчинённых (которых, к слову, оказалось немало). Все они по очереди выходили на балкон и громко здоровались с нами. Потом снова появился губернатор и произнёс часовой монолог, в который запихнул все цели, стоящие перед нами в это ужасно не простое время. Честно говоря, в прошлой жизни я привык к долгим речам правительства, однако в новой я точно не ожидал стать свидетелем того, как каждого из нас заставили опустошить дома от всего, что могло отвлечь от работы и честного исполнения своего долга перед Зоной-1.

Тогда техника из-за проблем с электричеством потеряла своё значение, однако оставались книги и музыкальные инструменты, которые сожгли на площади 18 октября. Тот, кто оставил хоть какую-то книгу или музыкальный инструмент, считался нарушителем, а любое неповиновение теперь каралось заточением в ратуше. Те, кто побывал там, рассказывали про целый этаж, оборудованный под тюремные камеры.

Так губернатор хотел заставить людей бояться их собственной тени. Охрана, камеры, работа-работа-работа стали для него теми нитями, благодаря которым он собирался управлять людьми, словно марионетками.

Однако досуг всё же у нас был, и мы могли провести его только за чтением статей и книг, выходивших из-под пера правительства. В этом творчестве встречался временами неплохой набор фраз о том, что такое Хаос, и кто за всё в ответе. Некоторые авторы строили целые конспирологические теории по поводу причин эпидемии, пока некоторые видели в Хаосе долгожданное наступление Судного дня. (Кстати, к религии губернатор относился вполне нейтрально.) Но вот что будет ждать нас дальше? Предпринимаются ли попытки по созданию лекарства? Ответы на эти вопросы никто дать не мог.

Первый год мы работали шесть дней в неделю. Рабочий день начинался в восемь утра, а заканчивался в 11 вечера (женщины уходили домой в 9 вечера). Праздничными днями объявили 1 января, 1 марта, 1 июня и 1 сентября. Меня назначили работать на складе с припасами. В мои обязанности входило расставлять продукты по полочкам, следить за чистотой склада, проверять теплицы и поспевающий в них урожай, разгружать фургоны с припасами, которые раз в месяц приезжали к нам из Ленинградской области, разносить коробки с продуктами по квартирам, ну и время от времени выполнять ещё разного рода работу.

Да, вам не показалось: я сказал про фургоны с припасами. Дело в том, что в Ленинградской области смогли оборудовать целые территории, на которых выращивали урожай, вскармливали скот, а на фабриках, расположенных всё на тех же территориях, производили консервы и многое другое. Поставки сопровождал конвой охраны. И да, в первый раз нам привезли петухов, куриц, а также семена и рассаду, чтобы мы создали свои огороды. Что, конечно, мы и сделали в Александровском парке и во дворах школ.

После работы я возвращался, когда меня уже ждала Даша – моя девушка. Мы познакомились в первые месяцы «нашей новой жизни» (извините, но это просто очень удобная фраза). У неё были очень красивые зелёные и, несмотря ни на что, всегда жизнерадостные глаза. Её голову окутывали прямые рыжие волосы, а кожа была светлой и мягкой. Я выглядел достаточно угрюмо на её фоне: чёрные короткие волосы, бледная кожа, синие глаза с каким-то временами даже безжизненным взглядом, который я постоянно старался наполнить оптимизмом. И в этом мне очень сильно помогала Даша. Видя её улыбку, я улыбался и сам.

Каждый день я возвращался к ней, и мы вместе ужинали. Этот ужин могла испортить только «Ежедневная газета» под редакцией губернатора. Именно поэтому газет я и не читал. Я читал кое-что другое, о чём расскажу вам немного позднее…»

Несмотря на оптимизм, царивший в сознании людей, обстановка в Зоне-1 представляла из себя блёклую рутину, без единой искры будущего. Из-за этого Дима вместе с друзьями в какой-то момент решили ударить камень о камень, чтобы зажечь костёр, который мог хотя бы немного подпалить рутину. Друзья стали в тайне от охраны и губернатора совершать вылазки в Хаос.

Каждый из них развешивал внутри подъездов записки:

«Если вам нужно что-то такое, что можно найти только за пределами Зоны, то напишите название этого на обратной стороне записки.

Дед, Бродяга, Лисица, Медведь».

Однако обо всём по порядку…

В первый год вылазок не совершалось вообще. Только спустя неторопливые 12 месяцев, казалось, совсем не желавших уходить, когда перемены оказались лишь подсластителем, подмешанным в испорченное тесто, четыре человека взяли в руки камни, готовясь ударить их друг о друга и получить заветную искру.

После уже второго прожитого в Зоне 15 октября режим работы уменьшился до 12 часов для мужчин и до 10 для женщин. Рабочий день в субботу укоротили в два раза. Первые три дня января теперь стали выходными, как и 15 октября. А по воскресеньям и праздникам решили проводить театральные постановки. Также была объявлена цель писать куда больше книг.

Тогда за месяц был разработан план вылазок: развешиваем записки в домах, ждём неделю, забираем списки (в одной вылазке их, как правило, оказывалось два или три, и самый маленький содержал 10 пунктов), забрав списки, в один из дней до начала рабочих часов отправляемся в путь.

Дорога в Хаос начиналась со двора, где в одном из гаражей собиралась команда (в Татарском переулке), а заканчивался в любой другой точке района (например, на Большом проспекте, где-нибудь вблизи старого кинотеатра). Путь, естественно, проходил через канализационные туннели. В течение первых двух месяцев было совершено ровно две вылазки. За следующие три месяца – четыре вылазки. И вот уже последние полгода друзья делают по две вылазки за две недели, а то и за одну.

Безусловно прорыв. Опасный прорыв, каждый этап которого, стоил им жизни. Либо мертвецы, которых теперь во всей Зоне-1 зовут нелюдями, норовили оставить в подарок себе часть их тел, насытившись живой плотью, либо охрана в любой момент могла поймать их за нелегальным занятием.

Но, к счастью, всё разворачивалось (и разворачивается) практически без помех. Сейчас люди получают то, что им нужно: друзья сильно наловчились в своём деле. Правда, записками изначально пренебрегали. Оно и неудивительно! А вдруг это какая-то проверка от губернатора! Но нашлись смельчаки, которые поверили запискам, получили то, что просили, тем самым побудив других попробовать тоже (всё дошло до того, что со временем нашлись и такие смельчаки, которые стали помогать развешивать в парадных записки и забирать потом списки). Правда, получить то, что ты попросил из Хаоса, надо сказать, было просто в теории и не то чтобы совершенно легко на практике. Почему – объяснит Дима:

«Список на обратной стороне записки представлял из себя энное количество пунктов, рядом с каждым из которых мы аккуратно подписывали адрес, где было припрятано содержимое конкретного пункта – короче, вещь, что попросил конкретный житель. Адрес (точнее, «адрес») писался в шутливой и тем не менее достаточно понятной форме – так, чтобы житель непременно мог найти то, что просил. За пример возьму фрагмент одного из списков:

«1) «Волшебник Изумрудного города»: большой куст под дубом, площадка детского сада».

И так как все знали, что детский сад в Зоне-1 один, то найти книгу, завернутую в чёрный пакет, в большом кусте под дубом становилось, возможно, и проблемой, но вполне разрешимой.

Кстати, свои находки мы шутливо стали называть закладками, добавляя (ведь не предполагали же ничего запрещённого!) перед «закладками» ещё слово «полезные». В итоге получилось, что мы предлагали искать жителям Зоны «полезные закладки», как бы смешно это не звучало. И да (самое важное всегда напоследок), записки иногда приобретали двойников, так что нередко из одной только парадной мы выносили аж целых два (бывало и три) заполненных листа, которые перед этим тщательно прятались на доске объявлений внутри подъезда от посторонних глаз динов среди (извините за повтор) объявлений и детских рисунков. Дины устраивали обходы не столь часто (видимо, в том был особый замысел губернатора), однако, как поётся в песне: «Следи за собой, будь осторожен!»

Да, и есть же ещё старая, как Конфуций, истина про бережённого, бога и конвой. Мы тоже ей активно следовали».

Почти в каждом постапокалиптическом мире у заражённых есть свои особенности. Хаос не стал исключением. Нелюди, мертвецы, зомби, просто трупы – всё это имена заражённых. Более официальное, конечно же, нелюди. Их особенностью служат повышенные инстинкты, сила и, не столь обычная для зомби – скорость. Из инстинктов первое место делят обоняние и слух. Естественно, более молодые особи лучше чувствуют плоть и реагируют на шум. Учуяв приятный запах крови, они без особого труда способны выйти на след своей потенциальной жертвы, а если нужно будет ускориться, то побегут трусцой (это их максимальная скорость). Опять-таки всё зависит от возраста заражённого. Люди, обратившиеся в молодом возрасте или хотя бы в среднем, конечно, будут иметь возможность передвигаться быстрее стариков. Однако со временем уровень и их особенностей понизится. «Просто трупы» гниют, из-за чего замедляются инстинкты, наравне с силой, скоростью и рефлексами.

С точки зрения биологических процессов никто не берётся объяснять их природу. Возможно, в некоторых городах России существуют научные центры, где проводят тщательные исследования, правда, к сожалению, точно ничего об этом неизвестно. Когда будет изобретено лекарство? Появится ли прививка, чтобы защититься от укуса? Никто не знает ответов, или, по крайней мере, не стремится сообщать их остальным.

Чисто логически можно прийти к выводу, что лекарство, если оно будет, следует давать заражённому до окончательного момента обращения, то есть, когда он ещё дышит. После того, как сердце остановится, человека будет уже не спасти. Начнётся медленное гниение, кожа посереет, глаза побелеют, а число волос уменьшиться в несколько раз. Когда это произойдёт, мужчина, женщина или ребёнок мертвы. Такова суровая правда нового мира.

Делая вылазки и сталкиваясь с нелюдями, Дима с друзьями освоили некоторые навыки борьбы с ними. Например: чтобы убить заражённого одним выстрелом, надо целиться в голову. Да, мозг нелюдя не умирает, он просто начинает работать на инстинктивном уровне: хочу есть, значит, надо искать пищу – примерно так. Однако благодаря этому «пуля в мозг» и есть самая экономная защита – если голове ничего не нужно, то телу тем более. Ещё есть вариант разорвать нелюдя на куски, например, выстрелом из дробовика или, ещё лучше, гранатой. Увы, выстрел из дробовика не всегда может гарантировать окончательную его смерть. Почему? Представьте себе две половины тела, где одна – это ноги, а другая – туловище, руки и, самое важное – голова. Пока жива голова, жив и мертвец. Самое нужное правило за пределами Зоны, которое усвоила для себя команда – это бить в голову.

Бить в голову всем и вся, пока мозги врагов не превратятся в розовую кашу – ещё одна правда нового мира.

Тем временем Дима направлялся в сторону Татарского переулка. На всякий случай, он то и дело посматривал на крыши домов и прикидывал места, где можно было бы спрятаться. Порой казалось, что за тобой кто-то наблюдает, медленно идёт по пятам, не теряя тебя из виду. Поэтому идти тебе нужно было осторожно, тихо и быстро. За каждым углом мог притаиться шпион. Вон глубокая и чёрная арка. Наполовину она светлая, зримая, но только до середины, где внезапно становится чёрной, словно портал в другую реальность, из которой за тобой прямо сейчас наблюдают чьи-то глаза. Так только кажется – но ты всё равно увеличиваешь длину шага. Вон неприятно скрипнули качели, тронулась карусель и медленно пошла по кругу, словно кого-то гипнотизируя. Ты прошёл пустую детскую площадку, миновал просторное футбольное поле за высоким забором. Вот со всех сторон наползает холодный туман, и напряжение становится острее. Ты глядишь наверх и видишь туман. Дома тонут в этом тумане, который оставляет нетронутыми лишь блестящие косые крыши… Ты продолжаешь идти, хотя видишь только туман и слышишь неприятный скрип качелей и карусели… Ты продолжаешь идти… Ты словно ёжик в тумане…

На крышах и улицах охрана обычно появлялась в 7:50 утра, когда все шли на работу, а уходила в 10 вечера, когда объявлялся комендантский час. А ночью слежка считалась излишней, разве что пограничники оставались на своих постах. Губернатор жил с мыслью, что люди достаточно запуганы и с головой погружены в рутину, чтобы бодрствовать ночью (или, может, дарил таким образом свободную спокойную ночь). Кстати, охранникам (дальше это слово заменится на другое) за тенденцию в одно время отращивать длинные бороды и заплетать их в тоненькие косички жители дали необычное и шутливое прозвище: дин-гиоры или просто дины. (Дин Гиор – единственный Солдат Волшебника Гудвина из цикла книг Александра Волкова о Изумрудном городе; характер щепетильный – любит ухаживать за своей бородой, расчёсывая её с утра до вечера хрустальным гребешком, а иногда заплетая её в косу.)

Оказавшись во дворе, Дима прошёл к гаражам и постучал три раза в один из них. Внутри послышались шаги, и через мгновение одна из металлических панелей немного приоткрылась, и из гаража выглянул здоровый мужик примерно возраста Димы. У него были жёсткие каштановые волосы и поросшее щетиной лицо. А звали его Женя Медведев. Непонятно, кличку Медведь он взял из-за своей фамилии или из-за роста, который был под два метра, и, видимо, послужил, наравне с широкими плечами, отличным резюме для того, чтобы стать дином оружейного склада Зоны-1.

Отвращение к своему занятию у Жени стремительно выросло ещё в первый год жизни в Зоне-1. Однако вершиной этого чувства и тем переломным моментом, когда отвращение переросло в ненависть, стало убийство на его глазах организатора забастовки, которая произошла в июле прошлого года. Его забили дины прикладами своих автоматов, после того как Губернатор сказал им наказать нарушителя.

Это случалось в жаркий летний день. Видимо, настолько жаркий, что у гиоров во много раз сильнее закипела ярость на нарушителя, который убил их товарища во время забастовки.

И вот они повалили его на пол в тренажёрном зале и стали бить, бить и бить. А Женя смотрел на всё это и страшно ненавидел себя, потому что не может вмешаться. Он не был готов оказаться на месте нарушителя.

Потом он не спал всю ночь. Вместо этого смотрел на себя в зеркало и задавался вопросом, почему он, сильный и уверенный в себе парень, в момент превратился в слабого и робкого паренька. Потом следующие несколько ночей ему снились кошмары, в которых он с клыками и красными белками глаз сам избивал того нарушителя.

Спустя месяц он встретил одного человека с седой головой, который что-то не поделил с одним гиором. Тогда Женя вмешался и сказал коллеге, что сам поговорит с нарушителем, и, если что, отведёт его, куда нужно.

Но никуда он его не отвёл.

– Здорово, Димон! – сказал Женя и впустил друга внутрь. – А где Лисица? Ой, то есть Даша? – спросил он, запирая дверь на засов.

– Ей что-то нездоровилось вчера, поэтому сегодня я один буду, – объяснил Дима. – А ты почему пришёл?

– Да, вот не спалось чё-то. Подумал, может, сегодня с вами сходить. Втроём-то безопаснее да и веселее будет.

– И сильно ей не здоровится? – послышалось вдруг из конца гаража.

К ним подошёл мужчина среднего роста, примерно шестидесяти лет. Его короткие волосы и борода были полностью покрыты сединой. За это и, естественно, за большой ум, нажитый годами, его звали Дед. Именно ему пришла идея совершать вылазки.

Когда-то его грубо остановил дин-гиор в режим комендантского часа. Дед ему нагрубил, высвободил руку и послал на всем известные три буквы, сказав, что хочет погулять под луной. Тогда страж порядка не на шутку взбеленился и схватил его за шкирку, будто собираясь таким образом насильно донести домой. Однако Женя был тут как тут и вмешался в конфликт. Он проводил Деда домой, а тот помог ему на многое открыть глаза, ведя с ним тихий и неторопливый разговор, пока они шли по ночным улицам.

А для Димы Дед стал отцом, которого у парня никогда не было. В Кеше (настоящее имя Деда) Дима почувствовал то обаяние, которое отцы дарят своим сыновьям и благодаря которому сыновья во всём стремятся быть на них похожими.

В Хаосе Дед никогда ещё не находился на волосок от гибели. «Это, конечно, всегда будет лишь вопросом времени», – думал он в то время, когда не работал главным дворником Зоны-1, содержащим ещё один гараж с мётлами, совками, вёдрами и многим другим.

Время, видимо, его любило.

– Здорово, Кеш, – поздоровался Дима и пожал протянутую руку. Тусклый свет настольной лампы поймал на его лице улыбку. – Да обычная простуда Дашу прихватила. Так всё нормально. Сказала, что сходит в лазарет за лекарствами. Но я так подумал и решил, что ей отлежаться сегодня лучше.

– И правильно подумал, – согласился тотчас же Кеша. – Когда простужен, голова туго соображает, а тело вообще, как парализованное. Чего уж говорить-то…

– Ну да, – согласился Дима.

– Тогда что, давай я с Медведем сегодня схожу, а в следующий раз вы с Лисицей? Отойдём от графика, раз уж так вышло, – предложил Кеша и сел за стол.

Но Дима предпочёл иной вариант:

– Может, я с Жекой сегодня схожу? – сказал он и кивнул на друга-здоровяка. – Вдвоём мы куда больше принесём.

– Думаешь, я уже не форме? – пошутил Кеша.

– Нет, что ты… Я не про то…

– Да шучу я! Конечно, если хотите, вместе идите. Проблем нет.

Бродяга посмотрел на Медведя, а тот выпрямился во весь рост, едва не коснувшись потолка макушкой, опустил на голову широкую ладонь и, отдав честь, твёрдо сказал:

– Всегда готов!

Обычно пары в вылазки были следующими: первая – Дима и Даша, вторая – Кеша и Женя. И так вылазка за вылазкой, но сегодня планы предпочли измениться.

– Значит, так. – Кеша поманил их к столу. Перед ним лежала карта Санкт-Петербурга. – Сегодня планировалось в очередной раз выйти на Большом проспекте. Думаю, вам лучше сходить до Каменноостровского, а дальше, можете до Карповки, например, дойти. А можете и на Каменноостровском задержаться – заскочить там в магазины, дома. Что-то да из списка точно найдёте. Но помните. Главное – осторожность. Нелюди, люди, всё возможно. Враги не расслабляются – вам тоже не нужно.

– Я думаю сразу на Каменноостровском выйти. А там уже, как пойдёт, – прикинул Женя.

– Да делайте, как знаете. Главное, чтобы проблем было всё-таки «до хрена», а не до…

В полшестого Медведь и Бродяга вышли из гаража. Лучше всего было вернуться в полвосьмого, за полчаса до начала рабочего дня. Однако каждый раз, совершая вылазку, никто никогда не знал, в какое время окажется в Зоне, да и окажется ли вообще. Каждый раз голову будоражила мысль, что сегодня Хаос разозлится, и не выпустит никого обратно.

Женя открыл люк, и Дима первым спустился в подземный туннель. Идя по длинному переходу, фонариком освещая себе путь, он достал две бумажки и сказал:

– Сегодня у нас два списка. По десять пунктов в каждом. За два часа управимся?

Женя смутился:

– Управимся? А когда это мы не справлялись с двадцатью пунктами?

– Да я ни к тому, что не справимся. Неправильно выразился, – поправился Дима. – Просто, возможно, мы всё, что можно было, уже перетащили из Хаоса. Не думал об этом?

– Ты хочешь сказать за год мы перетащили на своих спинах 451 миллион книг?..

– 451? – не понял Дима.

Женя рассмеялся:

– Ты серьёзно не уловил отсылку?

– Нет, – честно признался Дима.

– Ладно, – решил привести друга к истине Женя. – Огонь. Пожарные. Саламандра. Механический пёс. «Жечь было наслаждением…» Ну, вспомнил?..

В воздухе повисла пауза. Женя пристально смотрел в лицо другу, освещая его фонариком. Он словно вообще позабыл о том, что идёт по тёмному туннелю в непроглядной темноте канализации.

И тут нога наступила на что-то мягкое, покоившееся под тонким слоем воды. Мерзкая скользкая крыса протяжно пискнула и рванула со всех лап подальше от людей.

– Ё! – испугался Женя и беспокойно заводил лучом света по туннелю. – Грёбанные крысы! Ненавижу крыс!..

– Вспомнил! – воскликнул Дима. – Блин, я вспомнил. Огонь, пожарные, саламандра, механический пёс, «Жечь было наслаждением…» – это же всё из… «Мы»?..

– Да ты не исправим…

– Готов поспорить, что ты и «Мы» никогда в руки не брал. Что ты читаешь вообще? Комиксы только? – негодовал Женя.

– Да нет, просто в свободное время сам пробую немного писать, – ответил на это Дима.

– И как продвигается?..

– Ну, сценарно хорошо. А по тексту работать ещё надо. Да и к тому же рисовать я не умею…

– Погоди! – перебил его Женя. – Так ты, что, комиксы пишешь?

– Ну да. Я же только их и читаю, – улыбнулся Дима.

– Так ты ещё больше не исправим…

Туннель погрузился в весёлый громкий смех.

Наконец они остановились перед длинной металлической лестницей. Женя выключил фонарик, поднялся по скользким перекладинам, открыл люк и вылез наружу. Бродяга полез следом.

Они оказались на Каменноостровском проспекте прямо перед «Домом с башнями». Солнце уже потихоньку начинало просыпаться и готовиться в очередной раз залить улицы своими лучами. Грязные, неухоженные, повреждённые временем и апокалипсисом дома всё равно не смогли утратить свою красоту. Они всё также возвышались над улицами, словно атланты, поддерживая небо. Теперь спустя почти два года их окружала тишина, не отвлекающая от дел.

Однако, несмотря на тишину, не мог уснуть сам город. Вот уже почти два года он ни минуты не спал и не отдыхал, а только медленно умирал. Приблизился чёрный закат прекрасного города.

– Ну что? Пошли тогда вон… Туда! – сказал Медведь, указывая на здание слева от «Дома с башнями».

Они зашли внутрь и стали подниматься на первый этаж. Там они побывали в небольшой квартире, где ничего не нашли. Шкафы, тумбочки – всё было пусто. Бывало так, что жители Зоны просили что-то найти в их прошлых квартирах, которые в спешке эвакуации оказывались ими покинуты. Зачастую герои действительно находили там то, что от них просили, но иногда в комнатах всё было перевёрнуто с ног на голову: выдернутые пустые ящики, сломанная мебель, кровь на обоях. В таком помещении, да и вообще в любом другом, пережившем апокалипсис, следует быть крайне осторожным: ведь если не люди там затаились, то хотя бы нелюди, в любую минуту готовые напрыгнуть на человека, как только дверь аккуратно качнётся на петлях и тихонько заскрипит.

Квартиры на втором этаже мало отличались от тех, что были на первом. Через некоторое время Медведь и Бродяга уже поднимались на третий этаж, потом на четвёртый, пятый и… Наконец шестой – последний.

Бродяга подошёл к квартире, держа наготове револьвер, кивнул другу, и тот распахнул дверь, внезапно выпустив нелюдей!

Мертвецы медленно друг за другом тащились на Диму, выставим вперёд свои костлявые руки. Они хрипло кричали, погружая неподготовленного человека в пучину страха.

Отскочив подальше от нелюдей, Бродяга стал опустошать барабан револьвера. Первый мертвец упал замертво, то же сделал и второй. А Медведь тем временем перепрыгнул пару ступенек следующей лестницы и спустил курок дробовика.

Гнилые головы нелюдей разлетелись на мелкие кусочки, забрызгав кровью все стены.

– Ну хоть что-то сегодня интересное, а? – развеселился Женя и взглянул на Диму.

Но тот исказил рот в подобие улыбки, совершенно не разделяя радости друга. И хотя он не в первый раз видел салют из мозгов прямо у себя перед носом, от такого зрелища до сих пор становилось как-то не по себе. Каждый раз он чувствовал, как, замедляясь, тошнота подступает к горлу, а голова начинает кружится, словно от глотка чего-то крепкого. Однако чувства эти почти сразу проходили, правда, всё равно оставляя неприятный осадок.

– Да… – протянул Женя уже в квартире, глядя на грязные полы и стены. В длинном коридоре были разбросаны осколки стекла, куски одежды, обглоданные кости, криво висели картины, какие-то даже без рам, но с в клочья изодранными полотнами. На обоях красовались следы когтей. В некоторых местах бумага почти полностью отходила от стен, слегка касаясь окровавленного пола. По всей квартире стояла ужасная вонь.

Дима вошёл на кухню и ужаснулся. На полу лежал небольшой скелет с красными от крови костями, покрытыми в некоторых местах кусками плоти. На том месте, где раньше было лицо, осталась только бордовая маска, а вместо глаз куда-то в потолок смотрели две чёрные дыры. Широко открыв рот, скелет, словно пытался кричать, звать на помощь, в ужасе и боли изогнув шею. Но его как будто никто не слышал. Так тихо он кричал, или просто некому было прийти и его спасти.

– Вот чёрт… – выдохнул Дима и тут же вышел обратно в коридор, притворил за собой дверь.

– Что там? – спросил у него Женя.

Дима закрыл глаза и произнёс всего лишь одно слово:

– Смерть.

Уже из которой квартиры они выходили с пустыми рюкзаками.

– Это вроде последний этаж. Погнали на чердак. Покурим, – предложил Женя.

– А список? – напомнил Дима. – Ничего же не нашли.

– У нас времени ещё вагон. Больше часа можем ходить. К тому же, ничего страшного не произойдёт, если в этот раз мы в 7:45, например, придём. Помнишь, как в тот раз! 7: …40?

– Ну… :41, – уточнил Дима. – Ладно, пошли. Перекурить в любом случае нужно.

На крыше было тепло и уютно. Восход всё увереннее расхаживал по пустынным улицам, вселяя какую-то надежду.

С высоты птичьего полёта город был, словно на ладони. Каменноостровский проспект стрелой уходил куда-то вперёд мимо домов, будто пролетал к своей цели мимо бьющихся на поле битвы врагов.

– Да… Красота, – восхитился Женя, прикурил и потушил спичку.

Дима выпустил облако дыма. Там в последней квартире, кажется, он видел небольшой скелет ребёнка. Эта мысль мгновенно стёрла с его души все признаки жизнерадостности. Сегодня он точно больше не мог спокойно идти с Женей по канализации и шутить так, словно они идут по ночному парку.

– Было бы красиво, если бы не Хаос, – с горечью сказал он.

– Да… Если бы не Хаос. Тут ты прав.

Скинув пустые рюкзаки на блестящую крышу, они молча курили и смотрели куда-то вдаль. Их взгляд, казалось, пронизывал весь город, доходя до самых его окраин.

– Жень, а вот как ты думаешь, сможет ли когда-нибудь вернуться хоть к какому-то подобию прошлой жизни? И сможем ли мы что-то изменить в самой Зоне? Сделать её лучше, что ли? – спросил наконец Дима.

– Прошлого уже точно вернёшь, – ответил на это Женя. – А сделать Зону лучше… Не знаю, с таким губернатором и охраной вряд ли получится.

– Так может нам пора прекратить вылазки и заняться чем-то более серьёзным?

– Ты имеешь в виду революцию? – Женя с прищуром посмотрел на Диму и затянулся дымом.

Дима пожал плечами и тоже поднёс к губам сигарету:

– Не знаю. Просто мы так всё ловко провернули с вылазками, что я думаю, и революцией могли бы заняться? Что, ты так не считаешь?

Женя хмыкнул в ответ:

– Хм, «могли бы». Для революции людей побольше надо будет. Ещё партию создать желательно.

– Так людей явно будет предостаточно! – Дима даже вскинул руки, зажав в пальцах тлеющую сигарету. – Мы сможем собрать хоть двести человек, я тебе гарантирую. Ну, ладно не двести. Но сто точно! Представляешь, что будет, когда эта толпа ворвётся в штаб охраны, выйдет с автоматами на площадь и потребует голову губернатора!

Сказав всё это, Дима глубоко затянулся и спросил:

– Ну как план?..

– Как план? – поднял и сразу опустил глаза Женя. – План хорош. Даже очень. Но боюсь только ничего не выйдет.

– Почему?

– Да потому что. Ты вот так всё легко и красиво расписал, но забыл, что сам-то никогда никого не убивал. Я живых людей имею в виду. Мне доводилось убивать. Как-то раз мы вышли с загонщиками (теми, кто «отпугивает» от Зоны нелюдей) в Хаос и наткнулись на грузовик. А ещё холодно было: зима, начало декабря, кажется. И вот мы идём, «отпугиваем» нелюдей, и вдруг этот грузовик. Я впереди тогда шёл. Ну, говорю, мол, «эй, смотрите, грузовик», на меня тут же шикает главный наш и жестами показывает, типа «всем оставаться на месте», а сам подходит к этому грузовику, встаёт на подножку, пробует открыть дверцу, и вдруг внутри кто-то со всей силы бьёт в дверцу, и главный летит прямо на асфальт. И между тем этот кто-то – зрелый почти уже старый мужик, который взял в руки оружие только из-за одного – вздёргивает автомат, кричит: «Завалю, суку!» – и уже целится в лежачего главного. И в тот момент, не знаю как, но мне почему-то хватило силы вмешаться. Я выпустил очередь и спас главного. Тот из грузовика рухнул на асфальт уже без признаков жизни. Главный потом всё хвалил меня за то, что я не замешкался, спас его. Правда, уже потом, когда мы вернулись. Он когда упал ногу сломал, мы его дотащили. Ну, врачи всё сделали ему вроде как, вот только кость заживала как-то долго и срослась не так, а снова сломать и дать срастись по новой врачи не решились: какое-то место там сложное или ещё что-то. Но мужик он хороший, я спас его, но понимаешь в тот момент я как-то, не знаю, почувствовал, лучше всего ощутил, что Хаос мало чем отличается от обычной войны – разве что масштабы намного крупнее. Тот мужик из грузовика не был похож на убийцу, но в то же время взял оружие в руки и захотел убить. И знаешь, потом, когда забили того парня… Блин, а я же тебе не рассказывал; но расскажу ещё… В общем, тогда я не смог сдвинуться с места, возможно, даже потому, что понял: война повсюду, в Зоне тоже. Все убивают ради своих интересов. И самое страшное, что убийства смешиваются с каким-то безумством. Находятся те, кому нравится, что они делают. Я стоял поражённый мыслью, которая в одночасье сделала меня таким слабым и беспомощным, и не в силах был вернуться в реальность, пока охрана не отступила от безжизненного тела.

– Возможно, я должен говорить, что исправить всё мы можем только при помощи кулаков, но в то же время я не хочу, чтобы на пока ещё целых улицах Зоны начались убийства. Я не хочу, чтобы люди забивали других людей. Потому что тогда война совсем выйдет из берегов, Хаос прорвётся внутрь и затопит всё на своём пути.

Слушая друга, Дима ловил себя только на одной мысли: «Мы не просто на войне. Мы на войне, у которой уже никогда не будет конца».

– Знаешь, по поводу вылазок… – начал Медведь, прислонившись к трубе дымохода и делая затяжку. – Я не согласен, что это менее серьёзно, чем та же революция. Мне кажется, со временем мы принесём, столько книг, столько радости, что ни губернатор, ни кто-либо ещё не сможет её отнять у нас. И тогда войны станет чуть меньше.

Дима посмотрел на него и улыбнулся:

– И сколько ещё ждать?

– Сколько придётся. Может, год, может, два. Может, пятнадцать лет.

– Пятнадцать лет. Прожить бы столько, – сказал Бродяга кинул на крышу окурок и подобрал рюкзак.

– Не переживай, Димон, ты точно проживёшь.

С этими словами Женя тоже накинул рюкзак на плечи, подобрал дробовик и направился вслед за другом вновь возвращаться на поле битвы.

Порой судьба удивительным образом дарит подарки тем, кто не отчаивается. Так произошло и в случае поисков Димы и Жени н просторах Хаоса.

Забежав в соседний дом, они чудесным образом нашли там почти всё, что было в двух списках. Затем, пробежав мимо ещё нескольких зданий, они столкнулись с небольшим магазином.

– Даже до Карповки не пришлось идти! – сказал Бродяга, запихивая в рюкзак две большие упаковки бумаги и пакеты с цветными ручками.

Прикуривая сигарету от найденной в магазине зажигалки, Медведь вышел на воздух. Сразу за ним посреди Каменноостровского проспекта оказался и Бродяга. Щёлкнула зажигалка, и Медведь помог прикурить дружбану.

– Спасибо.

– Сейчас семь десять. У нас ещё 20 минут. Если до смены, то пятьдесят, – посмотрел на часы Женя, делая затяжку.

– Предлагаешь, поискать ещё что-нибудь?

– Да нет, давай так походим просто. По длинному маршруту вернёмся…

Но внезапно на них в прямом смысле налетела опасность!

Три бомжа с длинными грязными волосами и голодными дикими глазами застали врасплох Бродягу и Медведя.

Один из них напрыгнул на Бродягу и дал ему в висок. Тот, ошеломлённый ударом, потерял всякую бдительность и даже не понял, как с него стягивают рюкзак и вытаскивают револьвер из кармана.

Медведь оказался занят остальными бомжами, воспользовавшимися слишком хорошо принципом «внезапности» – они сумели повалить его на землю. Один из них тут же стал его душить, а тем временем второй принялся колотить ему по животу.

Довольно быстро Бродяга пришёл в себя и увидел, как оглушивший его бомж забегает в ближайший дом. И он уже было бросился за ним, но вдруг резко остановился: Женя всё ещё стоял на коленях. Однако сдаваться, а тем более умирать, Медведь нисколько не собирался. Ведь, как только Дима уже шагнул к нему на помощь, он одним махом перебросил душителя через себя так, что тот с грохотом ударился о землю, и вскочил на ноги, приготовившись к дальнейшей битве. Второй противник успел отпрыгнуть на несколько шагов и достал нож, про который совсем забыл ранее.

– Беги за тем! – закричал другу Женя, кивая в ту сторону, куда побежал бомж с чужим рюкзаком. – Эти двое мои!

И Бродяга ринулся за рюкзаком и револьвером, проклиная напавших на них уродов. До сегодняшнего дня таких нападений ни разу не случалось. Судьба любит разные неожиданные сюрпризы.

Забежав в ближайший дом, Бродяга чуть не получил в голову пулю! «Если бы на два сантиметра ниже…» – промелькнула мысль в мозгу, когда он приземлился на ведущую в подвал лестницу.

Прошло буквально несколько секунд, прежде чем бомж побежал наверх, а Бродяга последовал за ним, стараясь снова не оказаться под прицелом.

Запыхиваясь, Дима проносился по этажам, пропитываясь сквозь пот и отдышку всё большей ненавистью к вору. Он гневно хватался за перила, как только оказывался наверху лестницы, и делал резкий поворот на 180 градусов, перепрыгивая две ступеньки следующей, и продолжал бежать. Никогда ещё в его голове и движениях не было столь яростного желания кого-то догнать.

Вор не стрелял, ожидания подходящего момента. Гонимый страхом, он бежал всё выше и выше. С каждой новой ступенькой он оказывался на шаг ближе к своему концу.

Погоня продолжалась до самого чердака. Оказавшись на последнем этаже, вор ещё два раза выстрелил. Но, к счастью, Дима успел отпрыгнуть в сторону после первого выстрела и кубарем скатиться по лестнице после второго.

Он услышал, как стукнула дверь чердака, поднялся на ноги и быстро побежал наверх, перепрыгивая ступеньки. Оказавшись перед металлической дверью, он понял, что сильно устал. Немного отдышавшись, Дима взялся за ручку и медленно, осторожно потянул её на себя, но вдруг… Раздался выстрел! Пуля пролетела прямо над головой Бродяги и вонзилась в стену позади. «Да что ж ему так везёт!» – подумал вор, однако сказал почему-то только:

– Сука. – И полез на крышу.

«Так… – начал думать Дима, глядя на то место, куда попала чуть не ставшая для него роковой пуля. – У меня было шесть патронов, два я потратил, а четыре…»

Тогда он сделал короткие вдох-выдох и бросился за вором. Казалось, он сумел открыть в себе второе дыхание! Конечно! Ведь теперь вор, можно сказать, стал безоружен!!!

Дима взобрался наверх и тут же зажмурился от уже достаточно яркого солнечного света. Однако вор хотел, чтобы он зажмурился уже навсегда; поэтому напрыгнул на Диму и повалил его на крышу. Лёжа на спине, вор стал душить Диму, обхватив его тело ногами.

Дима чувствовал, как ему перехватывает дыхание, а вор всё душил и душил, скаля от усилий зубы. Тогда Бродяга стал отчаянно пытаться вырваться, но хватка противника оставалась слишком крепка. Но желание выбраться из передряги победителем тоже не сдавало позиции, и Дима начал водить руками по крыше, стараясь нащупать хоть какое-то подобие оружие. Однако вор душил; и душил всё сильнее. Казалось, это конец!

Растопырив пальцы одной руки, а другой схватив врага за предплечье, Дима всё тянулся и тянулся в надежде наткнуться хоть на что-то. Последние силы начали покидать его, и он почувствовал, что проиграл…

Но снова удача не оставила его! Спасая Диму, уже в который раз, она ясно дала понять, что не хочет его смерти! Он коснулся небольшого осколка и тут же порезался. Вот он… Шанс! Дима схватил осколок и вонзил его прямо в глаз душителя.

– ААААА! – завизжал тот, отпуская Диму, и резко встал на ноги, бросаясь из стороны в сторону не в силах сдерживать боль. Он походил на дракона, которому только что вонзили меч прямо в сердце. Перед смертью многих мучает страшная боль. Возможно, это и есть ад.

Но бомж пока не умер.

Он не должен был умереть от небольшого осколка. Только лишиться глаза.

Дима потёр горло, поднялся, потряс головой, чтобы скорей прийти в себя и грозно посмотрел на извивающеюся жертву. Стоя на коленях, бомж страшно орал, пытаясь заглушить боль в теле.

Шагнув к нему, Дима схватил его за воротник куртки и грубо поднял на ноги. Затем он подвёл почти поверженного врага к краю крыши. Враг сразу успокоился, почувствовав, как стремительно его настигает уже другая опасность. Она смогла заглушить боль, а страх перед ней – смыть признаки этой боли с лица. Он повернул голову и через плечо посмотрел здоровым глазом на простирающуюся внизу улицу.

– А! Не отпускай! Прошу! – завопил он.

Дима смотрел на него из-под нахмуренных бровей, желая разжать хватку.

– НЕЕЕЕЕЕТ!.. – Ощутив его желание, вор тут же зарыдал. Но слёзы текли только из одного глаза, не в силах просочиться сквозь осколок в другом.

И внезапно Дима разглядел в этом бомже с длинными волосами и чёрным, словно от сажи, лицом человека лет 30 – своего ровесника, который теперь стоял на краю здания перед расцветающим, словно роза, солнцем. Его грязные волосы покачивались на лёгком ветру. Ветру, который, казалось, способен был, как мыло смыть с тебя все пороки, под струями солнечного душа. Дима ещё сильнее нахмурил брови, и парень перешёл на прерывистые всхлипывания. Он, как Циклоп, смотрел одним только глазом на вершителя своей судьбы. От выбора человека, сжимавшего воротник куртки, зависела чужая жизнь. Выбор есть! Вопрос лишь в том, что выбрать. Убить. Или не убить.

Но желание убить всё же пересиливало.

Желание – та стихия, благодаря который человек достигает самых разных вершин. Против желания не каждый готов пойти, особенно если чувствует, что эта стихия принесёт счастье – даже пускай очень короткое, но всё же счастье.

Однако иногда, как бы сильно не было желание, человек отказывается от того, что оно предлагает. Пересиливает себя. Выбирает что-то другое. Не то, что может даровать желание.

Так поступил Дима. Вздохнув, Бродяга отбросил парня в сторону.

– Вали, – спокойно сказал Дима, смотря на простирающийся внизу Большой проспект. Он подставил макушку под лучи поднимающегося солнца, позволив утреннему ветерку потрепать себе волосы.

Тогда он почувствовал, что сделал правильный выбор.

Внизу по проспекту кое-где прохаживались нелюди. От человеческих криков они оживились, однако в силах были только вскинуть головы и начать издавать свои, теперь более громкие, хриплые звуки.

Парень поднялся на ноги и побежал к выходу на чердак. Гонимый страхом или же порывом продолжить жизнь, он не заметил, как внезапно на крыше появился Медведь и ударил его прикладом дробовика в висок. Он отлетел на два метра и с грохотом упал на крышу, ненадолго уснув.

Медведь посмотрел на спящего, убедившись, что в ближайшее время тот точно не встанет, и подошёл к Диме.

– Ты как? – спросил он, поравнявшись с Бродягой. Теперь оба смотрели на восход.

– Нормально, – ответил Дима и перевёл взгляд на стоявшие напротив дома.

– Я тоже в порядке, – не сразу сообщил Женя, видимо, дожидаясь, когда задаст ему этот вопрос друг.

Они помолчали ещё несколько мгновений, пока Медведь не нарушил тишину, выругавшись:

– Вот суки. Надо же было им лезть, а?

Но Дима никак не отреагировал на это, а только развернулся и пошёл к выходу, по пути поднимая рюкзак с револьвером. На лежащего без сознания бомжа он даже не посмотрел.

Выйдя из подъезда, Дима увидел два трупа. У одного из них из сердца торчал нож. Он только сейчас заметил, что это была девушка – тоже где-то его ровесница. Другой нападавший лишился головы. Теперь вокруг его тела была лужа крови с кусочками мозгов и черепа. Дима посмотрел на Женю, который (он только сейчас увидел) весь был забрызган кровью, и на бедре которого была длинная царапина, оставленная ножом.

– Такая вот война, Дим. Я же тебе говорил… – сказал Женя и резко отвёл взгляд от трупов, будто обжёг глаза.

Бродяга только кивнул в знак согласия. Да, война. Враги хотели их убить, но они дали им отпор. Два фронта, как и на любой войне. Однако почему эта троица стала для них врагами? Потому что подумали, что они несут припасы, и решили украсть у них рюкзаки? Да, именно из-за этого. Не стоило троице этого делать. Но неужели Хаос всех ведёт на отчаянные меры? Неужели каждый человек из-за него способен лишиться рассудка? Неужели каждый готов забыть обо всём, кроме выживания? Выживание теперь значит «лишиться рассудка»? Если бы Дима и Женя жили только в Хаосе, то что бы им пришлось делать, чтобы встретить завтра?..

«Тоже воровать чужие рюкзаки», – подумал Дима, оглядывая неухоженные, повреждённые дома и двух трупов на земле перед ними.

– Давай возвращаться, – прервал его мысли Женя, взглянув на часы. – До смены сорок минут осталось…

В своём обычном темпе друзья шли по Каменноостровскому проспекту. Пятнадцать минут, и они будут во дворе перед гаражом Кеши. До смены останется ещё двадцать пять минут. Поэтому можно не торопиться. Всё успеется.

И тут на углу с Большим проспектов Дима и Женя встретили аккуратно припаркованную машину – синий «Патриот».

Бродяга и Медведь решили остановиться.

– Это случайно не их? – спросил Медведь, намекая на оборванцев.

Бродяга что-то пробормотал себе под нос и подошёл к машине. Попробовал открыть одну из дверей, и та оказалась открытой.

Внутри на задних сиденьях лежала большая мягкая подушка и новая упаковка собачьего корма с довольным и сытым щенком на жёлтом фоне. Все сиденья были покрыты шерстью. На полу стояла наполовину полная канистра с бензином.

В это же время Медведь открыл багажник. В нём рядами расположились консервы и бутыли с водой, лежали ещё две упаковки собачьего корма. В ближнем углу стояла коробка патронов от охотничьего ружья.

– Стоять! – послышалось сзади.

Медведь тут же развернулся, держа дробовик наготове. Бродяга с револьвером мгновенно отошёл от машины, встав в нескольких метрах от друга.

Перед ними с нацеленным ружьём стоял мужик лет шестидесяти. Он был одет в старую ветровку цвета хаки, чёрные спортивные штаны и резиновые сапоги. На голове плотно сидела зелёная кепка.

– Прочь от машины! – приказал он.

– Твоя, что ли? – спросил Женя, сразу пытаясь перехватить инициативу в предстоящем разговоре.

– Давай отходи! – в ответ начал сердиться мужик.

– Хорошо.

Медведь спокойно отошёл к Диме, чувствуя, что контролирует ситуацию.

– Теперь идите, куда шли! Мне проблемы не нужны! – громко сказал мужик.

– Да мы, конечно, можем уйти, – начал Женя. – Нам о тебя ничего не нужно. Но вот приметь только на будущее: нас двое, а ты один. Как думаешь, завалить двоих, если те напасть решат?

– Одного вальну, и то будет достаточно, – не растерялся мужик. – Давай лучше иди, а не теоретизируй тут. Вон друг твой уже напрягся! Даже пушку спрятал!

Медведь в недоумении посмотрел на Диму. Тот и в правду стоял безоружный.

– Мужик, – заговорил Дима и шагнул вперёд.

Дед пуще прежде сжал ружьё, чуть надавив на «спуск». Однако Медведь проделал то же самое, но только с дробовиком. Казалось, что один дуэлянт целит в другого, который почему-то собирается стрелять в чужого секунданта.

– Руки подними… – медленно проговорил мужик и шмыгнул носом, от чего его густые серебряные усы подпрыгнули над губой.

Дима не стал противиться. Однако, поднимая правую руку, он положил левую ладонь на дробовик Жени и плавно опустил дуло (Женя даже не сопротивлялся).

– Я у тебя там корм заметил, – снова попытался завязать разговор Дима. – Новый, а собаки нет. Потерял что ли? – спокойно спросил тогда он.

Мужик только пристально смотрел ему в глаза. В нём виделся охотник, который непонятно отчего вдруг задумался, а нужно ли вообще стрелять.

– Мы вреда не причиним, – добавил Дима. – Мы можем помочь, если хочешь.

В знак согласия Женя только кивнул. Хотя искоса всё же посмотрел на часы: сегодня они впервые могли опоздать.

– Где ты в последний раз собаку видел? – продолжал Дима. – Ну же, доверься нам. Мы правда вреда не причиним. Обещаю. Знаешь, у меня отцу, наверное, как и тебе… могло бы быть.

Мужик всё равно пристально смотрел на Бродягу, между тем что-то обдумывая. Доверие, особенно в Хаосе, как и на войне – штука сложная. На то есть свои причины.

«Как потом выяснилось, его звали Фёдором. После эпидемии он остался совсем один. Два года жил где-то загородом, питаясь стреляной дичью и выращиваемыми овощами, пока однажды совсем не замучило одиночество. Чтобы не наложить на себя руки, он уехал искать себе место там, где всегда считал будет для него совсем не безопасно. Он уехал в город. Добравшись до Купчино, он встретил в том районе одинокую немецкую овчарку с раненой лапой. Блуждая по руинам, она сильно исцарапала себе конечность и стала хромать. Однако Фёдор выходил её, залечив больное место.

Долго думать над именем не пришлось. «А может, Ахиллес? – как-то пришло ему в голову, пока откармливал голодную собаку. – Я ж нашёл тебя с больной лапой. Вот тебе и слабое место!» – следом посмеялся он на одобрительный лай друга. Да, они действительно стали друзьями всего за один день…»

Наконец Фёдор опустил ружьё и тяжело сказал:

– Я с ним до магазина дошёл, а там трупаки эти! В общем, мы отбились, а у меня осталось всего два патрона: забыл про запас взять. Мы пошли дальше по проспекту. Я отвлёкся на машину одну, решил багажник открыть – может, есть какие-то припасы. Ну я и так, и сяк его ножом, а он в никакую! В итоге открыл, а там смотрю – канистра с бензином. Это для машины, конечно, ой какая хорошая находка. Была бы, правда. Ведь пока я возился, пёс мой учуял чего и забежал в магазинчик там рядом, а дальше мрази эти! Я давай бежать обратно за патронами к машине – в стволе-то два, а трупов пять! Отпер её, корм с канистрой оставил, иду к багажнику за патронами, но вдруг слышу – кто-то идёт! Совсем рядом! Я тогда быстро спрятался за другой машиной, – он указал на старые «Жигули», стоявшие за его «Патриотом». – Ну а дальше вы знаете…

Он опустил глаза и печально посмотрел себе под ноги. Теперь его терзало только одно: жив ли друг? Проведя столько времени в полном одиночестве, Фёдор смог наконец вспомнить, когда встретил Ахиллеса, что такое забота. Они познакомились три недели, и за это время успели попробовать попасть в одну из Зон. Там Фёдору были готовы без особых проблем предоставить место, но только не для Ахиллеса. «С животными нельзя», – твёрдо сказал пограничник, несмотря на все уговоры Фёдора. После этого они стали ездить по городу, твёрдо тогда решив избегать Зон да и других выживших. Набрали достаточно припасов и приготовились уже возвращаться обратно загород, как вдруг в Петроградском районе с Ахиллесом приключилась беда! Ради него хозяин был готов пойти на всё. А как иначе? Он же друг! Но Медведь и Бродяга безо всяких ужимок решили помочь незнакомцу. А если из-за этого они погибнут?

«Герои…» – промелькнула мысль в голове Фёдора.

– Показывай, куда идти! – резко оборвал тишину Бродяга.

Они бежали по проспекту, на ходу перезаряжая оружие. Фёдор замыкал троицу и за весь путь пару раз останавливался со словами:

– Фу-у-у-у-у-у-х… Подождите!!

Очень скоро они подбежали к старому магазину игрушек. Витрину и стеклянную дверь обступили пятеро нелюдей. Они водили по стеклу костлявыми руками, издавая свои жуткие звуки. Их возгласы становились ещё громче и противнее, когда рядом оказывалась жертва.

Почуяв приближающихся людей, нелюди резко повернули почти лысые головы и устремили вперёд свои белые глаза. Быстро они пошли навстречу людям, однако одного из них тут же поразила пуля, выпущенная из револьвера нисколько не замедляющего ход Бродяги.

С отверстием во лбу нелюдь рухнул на землю. Одновременно Фёдор и Медведь поразили ещё двух трупов, от соприкосновения с пулями головы которых разлетелись на куски, запачкав тротуар красными узорами.

Оставшихся мертвецов снова принял на себя Бродяга. Раздался выстрел, и первый из них пополнил ряды теперь уже окончательно мёртвых душ, затем, быстро выхватив нож, Бродяга бросился на последнего нелюдя и нанёс ему два удара – один в глаз, второй в лоб – сразу неприятно ощутив, как в лицо брызнула гнилая кровь. Смахнув её рукавом, Дима коротко выдохнул.

Подбежав к витрине, троица вошла в магазин. Дверь оказалась не заперта, а её нижнее полотно – разбито: видимо, через него собака и попала внутрь.

Оказавшись в магазине, они увидели овчарку, лежащую под нижней полкой пустого стеллажа. Она дрожала от страха, а её тёмные глаза, казалось, были наполнены непередаваемым словами ужасом. От выстрелов она ещё сильнее прижалась к стене и заскулила. Наверное, это был самый худший день в её жизни. Никогда ещё она не была так близка к смерти. Коса в костлявых руках застыла над её шеей и почти нанесла удар, но, к счастью, вовремя появились друзья.

Весь магазин был забрызган кровью вперемешку с грязью. Когда-то красивые игрушки теперь были разбросаны по всему полу, а полки одного из стеллажей кто-то пробил сверху донизу, как будто ударом ребром ладони в стиле каратэ.

Розовые стены в какой-то момент потемнели от множества красных пятен, из которых до самого плинтуса стекали застывшие бордовые линии, переходя, будто водопады, в реку на полу.

В конце комнаты стоял прилавок, слева от которого расположился выход на склад и чёрный ход: узкий дверной проём загораживал шкаф, подпираемый толстой тумбой. Слышалось, как множество рук с острыми когтями скребут по гладкому дереву шкафа, и кто-то переговаривается о чём-то на незнакомом человеческому уху языке – языке мёртвых, который стал только громче с появлением в комнате новых гостей. Казалось, где-то в глубине магазина и во дворе, находилась сотня изголодавшихся мертвецов, неспособных только пожирать друг друга.

Подобно лодке на волнах, шкаф закачался сильнее…

– Ахиллес! – воскликнул Фёдор и, не обращая ни на кого внимания, подбежал к собаке.

Опустившись на колено, он принялся гладить перепуганную овчарку. Та, почуяв знакомое тепло, тут же вышла из укрытия и прижалась к груди хозяина.

– Спасибо, ребят! Помогли, как и обещали! – радостно сказал Фёдор, не сдерживая широкой улыбки.

– Пацан сказал – пацан сделал! – улыбнувшись, отвесил старую добрую народную истину Медведь.

Бродяга оказался единственным, кого насторожили прячущиеся за шкафом нелюди, однако это не остановило его желания подойти к прилавку. Облокотившись на стойку, с обратной стороны сидели два побледневших человека. Из груди одного торчал нож, а рядом с другим лежал пистолет Макарова.

Обернувшись, Дима ещё раз оглядел комнату. Лужи крови, сломанные полки, разбросанные игрушки, забрызганные обои – всё говорило об ожесточённой драке, из которой, по всей видимости, победителем вышел мужчина с дырой в виске, проделанной пулей пистолета, лежавшего рядом. Бродяга только сейчас обратил внимание, что с ножом в теле сидела женщина. Её длинные соломенные волосы доходили до самой ручки леденящего души оружия, из-за чего кончики окрасились в красный цвет застывшей крови.

«Хаос сводит людей с ума…» – подумал Дима и, перегнувшись через прилавок, подобрал пистолет. В обойме не хватало всего одного патрона. Рядом с телами нашлись гильза и пустая картонная коробка. Теперь в цель могли попасть только семь выстрелов.

Семь пуль – всё, что пара оставила в наследство живым.

Дима убрал пистолет в рюкзак и повернулся к Фёдору, который теперь стоял вместе с Ахиллесом на улице. Он улыбнулся, а собака вдруг безудержно залаяла.

– Тише! Тише! Ты чего? – забеспокоился Фёдор.

Но Ахиллес не пожелал останавливаться и залаял только сильнее, беспокойно водя большими глазами по качающемуся, словно лодка в шторм, шкафу.

– ДИМОН!!! – неожиданно для всех заорал Медведь.

Всё случилось слишком быстро! Нелюди, собрав все свои силы, толкнули шкаф так, что тумба отлетела и боком повалилась на пол. Второй толчок не заставил себя долго ждать. Шкаф рухнул на тумбу, а нелюди, прежде чем выйти за прорванные баррикады, издали такой пронзительный для живых ушей крик, что сами небеса, казалось, содрогнувшись, уронили на землю одно из своих многочисленных облаков, открыв проход уставшим ждать солнца существам. Солнце до этого ненадолго скрылось, однако теперь яростнее светило вновь.

– Бежим! – взревел Медведь.

Вовремя успевший сориентироваться Бродяга сразу после первого толчка бросился к остальным и теперь с радостью последовал указаниям друга – ровно, как и Фёдор с Ахиллесом.

Они мчались со всех ног (и лап) по Большому проспекту от преследовавшей их толпы мертвецов, некоторые из которых бежали трусцой, будто спортсмены на марафоне.

Однако скорость героев всё равно была кратно выше. Второй раз за день Бродяга чувствовал, как на его лице выступают капельки пота, а дыхание становится тяжелее.

Впервые вылазка обернулась подобным образом. В первый раз почти за год вылазок их преследовало столько нелюдей, страстно желающих всего лишь одного – свежей плоти!

 Ахиллес бежал рядом со своим хозяином, который запыхался даже сильнее, чем в прошлый забег, однако как будто сами ноги не позволяли ему остановиться. Ведь остановка в данной ситуации приравнивалась не к поражению, а к самой смерти! Беги или умри!

Беги или умри…

Наконец они встретились с Каменноостровским проспектом.

– Давайте в машину, мужики! – крикнул Фёдор, открывая дверь «Патриота» и впуская Ахиллеса на задние сиденья.

– Не надо, мы рядом с домом уже! – ответил Медведь, опускаясь на колени перед люком.

Фёдор сел за руль и завёл двигатель. «Патриот» быстро развернулся и встал между Димой и ужасающей толпой монстров, в которую уже одну за одной начал выплёвывать пули маленький револьвер.

– Я попробую увести часть из них! Спасибо за всё! – закричал Фёдор в открытое окно.

– Удачи! – ответил Дима, снова приготовившись стрелять.

Как только нелюди показались ближе, машина медленно отправилась в одну из примыкавших к проспекту улиц и повела за собой примерно два десятка нелюдей, для которых цель в нескольких шагах, видимо, была не важнее железной машины.

Тем временем Бродяга продолжал стрелять. Нелюди падали друг за другом. Это походило на стрельбу в тире. Будто бы туда зашёл опытный стрелок, не желающий утратить и каплю своего навыка.

Выстрел! Рухнул первый нелюдь.

Выстрел! Рухнул второй нелюдь.

Бах! Бах! Бах! Попадали ещё трое!

Бах! Ещё один труп окончательно стал трупом!

И… невинный щелчок. Выстрелов больше нет!

– Блин! – выругался Дима, в который раз доставая патроны из кармана. «Не вовремя!!!» – прокричал его внутренний голос.

Тем временем Медведь уже спустился в туннель и закричал:

– Давай! Я внизу!

– Ага… – тихо, чуть ли не обращая на него внимание, сказал Дима.

Тем не менее Бродяга всё же встал на верхнюю ступеньку, ведущей в канализацию, лестницы и потом даже спустился на ещё одну ниже, но…

Внезапно что-то вцепилось в его рюкзак и потянуло назад так, что ноги чуть не соскользнули со влажных перекладин. Над его ухом застонал нелюдь.

– Ах! – крикнул Дима, ударяясь спиной о другой конец кольца люка.

– Димон! – позвал его Медведь, глядя на друга.

Занятый стрельбой, Дима не заметил, как к нему подполз безногий нелюдь и вцепился мёртвой хваткой.

Желая скорее освободиться, Бродяга ткнул нелюдя дулом револьвера. Тот взревел прямо над его ухом, но не разжал цепких костлявых пальцев. Дуло пробило ему глаз, оставив только бордовую дыру, из которой теперь вытекала густая кровь.

– Нет! Отпусти! – орал Дима, пытаясь вырваться из схвативших его рук.

А нелюди уже почти вплотную подошли к Диме, застрявшему по колено в люке. Два шага, и они будут смотреть на него сверху вниз, пока не утащат к себе на съедение!

– Брось рюкзак! На кой хрен он нужен, если ты не выберешься! – кричал Медведь, разбавляя «гнилой» гул.

Бродяга пытался бороться, но хватка нелюдя была слишком сильна и всё никак не поддавалась. Нелюдь вцепился в рюкзак, как будто там было что-то ценнее самого хозяина сумки. Как будто там могло быть лекарство, которое снова сделает его человеком и вернёт ему ноги.

Понимая, что выхода нет, Дима сдался и наконец выскользнул из лямок рюкзака прямо перед огромной толпой нелюдей, которые уже протянули свои тонкие руки и приготовились лакомиться свежей плотью.

Но плоть от них ускользнула.

Упав в лужу в канализационном туннеле, Дима почувствовал резкую боль в теле. Но несмотря на боль, он тут же отпрыгнул в сторону от падающих мертвецов, решивших прыгнуть вслед за ним.

Первые из них приземлились в туннель, пробив себе головы. Другие же стали падать на тела собратьев по несчастью и тут же вставать: мягкая посадка.

Медведь сразу опустошил внутренности дробовика, и две головы разлетелись по влажным стенам туннеля. Дима вскочил с ножом в руке и воткнул лезвие сначала в одного, а затем в другого мертвеца, однако дождь из трупов никак не прекращался.

– Бежим!!! – взревел тогда Медведь и резко потянул Диму за шиворот подальше от нелюдей.

Они понеслись вперёд прочь от гнилой и мёртвой опасности туда, где ещё можно было получить хоть немного покоя. Но в том месте, куда они направлялись, тоже тихо гуляла война.

Наконец зашевелилась крышка люка во дворе Татарского переулка, и из-под земли показались два грязных лица.

– Парни?! – воскликнул Дед, уже открывший свой рабочий гараж. Через десять минут должен был начаться рабочий день.

7:50…

Бродяга и Медведь вылезли наружу, получив знак от Кеши, что во дворе никого больше нет. Грязь стекала по их одежде, которая вдобавок была забрызгана кровью. Их лица казались уставшими, однако в жилах ещё бушевал адреналин.

Дед быстро снял с шеи цепочку с ключом и открыл гараж-штаб.

Друзья поспешили войти внутрь. Медведь поставил дробовик в угол (он предпочитал прятать его в штабе) и принялся вытаскивать из рюкзака вещи – только часть уцелевших «пунктов». Бродяга молча наблюдал за ним.

– Девять минут, пацаны. Давайте в темпе! – поторопил их Кеша, когда Женя и Дима вышли наружу.

Женя тут же выбежал из двора, но Дима за ним не последовал. Вместо этого он виновато обратился к Кеше:

– Кеш, рюкзак… В общем, сам видел… Мы…

– Потом расскажешь! Времени нет! Поторопись! – перебил его Кеша и запер «штаб», когда Дима бежал уже по переулку в надеже не нарваться на неожиданную встречу…

В 7:55 он был уже дома. Даша ушла на работу.

Наскоро скинув одежду, Дима залез под душ. Под потоком горячей воды он смыл с себя всю грязь и кровь, накопившиеся за последние два часа.

В 8 часов 5 минут одетый в тёмно-синюю униформу Дима спешил на работу. Он работал на складе Зоны-1.

Склад располагался в огромном здании (некогда школы) на границе Зоны-1 с остальным миром.

Тяжело дыша, Дима остановился перед дверьми школы и громко выдохнул.

– Опаздываем! – отметил дин, окинув Диму недоброжелательным взглядом.

– Просто будильник сломался, – поспешил объясниться тот и шагнул ближе. – Больше не повторится!

Дин-гиор только ещё раз окинул его взглядом и без лишних слов потянул на себя дверь. Дима тут же скрылся внутри склада, а гиор захлопнул дверь, достал из кармана новенькую пачку сигарет и грубо произнёс:

– С утра пораньше вечно кто-нибудь из этих придурков настроение испортит!

Ни в чём не повинный асфальт сокрушил мощный плевок.

Оказавшись в небольшом узком коридоре, Дима сразу проследовал к столу, за которым сидел ещё один дин. Уперев локти в столешницу, он увлечённо читал «Ежедневную газету» под редакцией Губернатора.

– Здравствуйте, что сего… – договорить Диме было не суждено.

– Чё опаздываешь?! Паёк совсем не хочешь получить?! – Глаза дина злобно вперились в Диму, от чего тому даже стало немного не по себе.

«А звали этого дин-гиора Игорь, и он крайне не любил, когда кто-то из нас опаздывал на работу. (Однако, сам он никогда не стеснялся немного задержаться в понедельник утром.) Бывало, он приходил позже на целый час, и тогда к восьми часам на его место присылали кого-то другого. Если честно, негодования Игоря никого не страшили. Да, от его «колючего» взгляда становилось не вполне уютно, но все понимали, что этот пятидесятилетний толстяк, которому, странным образом можно было дать и все 70, взглядом только и ограничится. Отчитав тебя, он, скорее, нахмурит брови и продолжит читать вместо того, чтобы встать со стула и пригрозить тебе дубинкой. Кстати, крики недовольства вырывались у Игоря только потому, что он ужасно не любил, когда его отвлекали от чтения «Ежедневной газеты».

– 8:08! – Гиор уставился на настенные часы, заложив нужную страницу. – Ты опоздал на 8 минут!!!

– Больше не повторится, – спокойным голосом заверил его Дима.

– Ладно, что ж ещё делать с тобой! Так… – Он достал из ящика стола большую тетрадь, раскрыл на нужной странице, приятно прошелестев листами бумаги, и нашёл в списке Диму.

– Сегодня целый день моешь полы! Швабра знаешь где! – не поднимая головы, произнёс Игорь и поставил галочку рядом с одной фамилией. – Вперёд, Дима!

Повернув за угол, Дима направился прямо по длинному коридору. У таблички с надписью «Завхоз» он остановился и, недолго думая, вошёл в предбанник кабинета, который считался кладовкой из-за огромного шкафа с разными хозяйственными принадлежностями.

Дима достал ведро, швабру и «мистера пропера».

– Да… – как-то даже с опаской протянул он и натянул резиновые перчатки.

Электричество. Свет. Разница между этими понятиями лишь в том, что электричество существует только в виде стихии.

Вообще, «свет» – достаточно абстрактное понятие. Есть солнечный свет, дневной свет, свет в конце туннеля, свет в окне, свет звёзд и ещё всякий разный свет. На удивление, из перечисленных выражений только первые два и последний возникли вместе с рождением Вселенной (хотя, может, кстати, и до неё). «Свет в конце туннеля», «свет в окне» – всё это дары небольшого милого устройства под названием лампочка.

А лампочка в свою очередь дар стихии электричества.

Трудно даже представить современную жизнь без проводов, по которым, словно катера по рекам, проносятся с бешенной скоростью электроны. Если вдаваться в образы, перемешанные со странными метафорами, то можно сказать, что когда-то давно осколком солнца считалось пламя свечи. Век назад таким осколком стала лампочка – дар электричества.

Когда люди наконец приручили электричество, тьма в какой-то мере ослабла. Города стали расти, как на дрожжах. Внутри, да и снаружи, дома стали светлее. А день теперь мог продолжаться даже с наступлением ночи.

Имея в руках такое оружие, как электричество, человек стал меньше зависим от природы. Можно сказать, что он повзрослел. Начал самостоятельно познавать мир и искать в нём новые дары.

Именно поэтому апокалипсис не смог заставить людей отказаться от электричества. Отказ от созданного ими же света значил бы отказ от энергии и силы. Тьма снова бы начала диктовать свои условия.

С окончательной гибелью электричества настали бы куда более тёмные времена, чем получилось на деле.

Оставшиеся в живых изобретатели посчитали так же. Поэтому в каждой Зоне оборудовали огромные помещения, где должна была вырабатываться электроэнергия.

Но как же они это сделали?

Достаточно просто. (Ну ладно, не просто).

В общем, учёные, зная, что электростанции официально канули в прошлое, предложили чёткое решение: преобразовывать механическую энергию в электрическую.

Надо сказать, что это решение сыграло на руку правительствам Зон. Ведь появилась возможность добавить лишний рабочий час.

В Зоне-1 (в других всё выглядело так же и работало по схожему сценарию) установили в огромном помещении одного бывшего завода пятнадцать самодельных велотренажёров – по сути, обычных велосипедов, просто, скажем так, прибитых к полу при помощи подставки, прикрученной к заднему колесу таким образом, что то свободно висит над полом, а весь велосипед опирается только на переднее колесо, которое совсем не крутится. Ещё к заднему колесу каждого велосипеда плотно прилегала небольшая динамо-машина, которая раскручивалась вместе с колесом и тем самым вырабатывала ток. Ток, стремительно пробегая по проводам, заряжал систему из множества аккумуляторов, к которым в свою очередь подсоединили подземные кабели, проводящие электричество в дома Зоны.

Пятнадцать велосипедов, колёса которых непрерывно крутились в течение часа, заряжали систему аккумуляторов почти на сто процентов. Однако заряд мгновенно тратился – вот и приходилось крутить педали непрерывно (по сменам) в течение всего рабочего дня. Вечером, когда склады и другие «предприятия» уже не работали, энергия тратилась не столь активно, что позволяло жителям не переживать за отключение света в самый неподходящий момент.

Рабочих дней на неделе было шесть (суббота укороченная), поэтому в воскресенье про велосипеды жители благополучно забывали. Однако не все. По воскресеньям эстафету принимали дины и помощники Губернатора, который, кстати, тоже был не прочь время от времени позаботиться о здоровом духе в здоровом теле. По отношению друг к другу эти ребята были настроены достаточно лояльно и не обижались, когда кто-то сходил с дистанции чуть раньше.

Вот такая любопытная новая жизнь электричества…

Сегодня, впрочем, как и всегда, смена Димы начиналась ровно в час дня. Пройдя мимо двух здоровых охранников, он очутился в просторном помещении, почти целиком обставленным велосипедами. Тренажёры стояли полукругом в три ряда, а перед ними во всю стену расположилась мудрёная система аккумуляторов, чем-то напоминавшая первый в мире компьютер – железные шкафы и множество выходящих из их внутренностей проводов.

Поздоровавшись с несколькими товарищами по велоспорту, Дима подошёл к небольшому столику на некотором расстоянии от входной двери. От стола как раз отошёл человек в тёмно-синей униформе, когда рядом появился Дима. На деревянной столешнице стояла только одна коробка.

Между тем прозвенел звонок (прямо как в школе). Один из динов вошёл внутрь и запер дверь, другой остался снаружи.

– Всё, садимся на велосипеды, – громко сказал он и прошёл к аккумуляторам.

Дима быстро засунул руку в коробку и вытащил оттуда крупный, напоминающий кирпич, кассетный плеер ещё советских времён. Да, крутить велосипеды разрешалось под музыку. Причём, кассеты можно было найти на любой вкус в той же коробке с плеерами.

«За это уважаем», – любил в такие минуты повторять Дима, боясь даже представить, каково целый час крутить педали без громкой музыки в ушах.

Плеер оказался последним, в общем-то, как и кассета. Дима тут же схватил её и про себя выругался: кассета была без наклейки. А если там сборник его нелюбимых песен?..

Но делать было нечего. Подойдя к свободному велосипеду в центре третьего ряда, Дима повесил наушники на шею и вставил безымянную кассету в «шкатулку». Параллельно он заметил, что спортсмен, выбиравший музыкальный «кирпич» перед ним, занял соседний велосипед и теперь вставлял в плеер кассету с альбомом «Я алкоголик, анархист».

«А хорошо было бы покрутить под "Долой гопоту!"», – отметил про себя Дима и тут же добавил: «Или под "Кировский завод"…»

Это были песни из того альбома. Сегодняшний сосед Димы тоже их очень любил.

Тем временем охранник дал команду всем приготовиться и начал обратный отсчёт.

Все сели за штурвалы и уставились на дина, вытянувшего одну руку вверх, показывая три пальца.

– На счёт «раз»! – объявил он.

– Три!

– Два!

– Раз!

Дин сжал руку в кулак, и все принялись крутить педали.

Дима нажал на «плэй» и с нетерпением приготовился слушать, что же это там записали на кассету.

Обычно он, как можно было догадаться ранее, крутил педали велосипеда под песни группы «Король и Шут». Особое место в его списке занимала песня «Северный флот», которая бешено поднимала мотивацию у слушателя, особенно когда тому приходилось тренироваться. Песня, повествующая о варягах, бороздящих на своих драккарах с огромными парусами северные моря, просто не могла оставить равнодушным ни единого спортсмена – особенно велосипедиста, которому в порыве фантазии, вызванной полным погружением в физическую культуру, казалось, что он вовсе не крутит педали железного коня, а плывёт на ладье вместе с синеглазыми воинами по холодному синему морю; вокруг ветер гонит снежинки – белые, как волосы старого витязя, стоящего за штурвалом, который в какой-то в момент непременно заорёт легендарное «На абордаж!».

Вот такие картины разворачивались в головах у велосипедистов Зоны-1, когда они слушали песню «Северный флот».

Но на удивление Димы в его наушниках заиграла тоже, как он потом понял, крайне охеренная (другого слова не подобрать) песня:

«Пацаны в моём дворе снова слушают «КиШа»…» – пропел голос поверх мелодии, обыгрываемой одной лишь электрогитарой под приятный перезвон барабанных тарелок.

«О, качает!» – сразу подумал Дима.

«…И в палатке на ЧП блейзер 36 рублей…» – Дима сразу стал крутить педали быстрее: песня подействовала с самого начала.

«Было их 2007!» - бухнула миллисекундная пауза и тут же с новой силой, подключая барабаны уже на всю катушку, голос продолжил: «Моих виноградных дней!..»

Быстрее, быстрее крутилось колесо, вращая «динамо-машину», пуская ток по проводам. Барабаны отбивали ритм, пока электрогитары тянули нити мелодии. Припев-вступление стремительно подходил к своему концу, готовя слушателя к продолжению.

Тем временем другие велосипедисты тоже не отставали. Слушая забойные песни, они, казалось, собирались разогнаться настолько предельно, насколько было нужно, чтобы велосипеды сумели взлететь.

А куплет песни набирал ход:

«Станция «Весенняя», что под Подольском,

В электричку и без билета.

От контров бегать в удовольствие,

Зажевало в плеере кассету!..»

«Не дай бог…» – в испуге подумал Дима и улыбнулся.

Темп супер-ускоренно рос всё выше и выше. Педали крутились настолько быстро, что даже казалось: вот-вот и пацаны на велосипедах изобретут вечный двигатель.

Спустя несколько минут Дима дослушал песню. Как ему показалось она должна называться «2007»: пропитанная вкусом блейзера ностальгия билась внутри песни, подобно сердцу. А на словах: «2007. Punks not dead!» – Дима и вовсе подпрыгнул на сиденье так, что велосипед под ним даже закачался. Спортсмен еле сдержался, чтобы не подпеть во весь голос.

В холодном помещении с вечным сквозняком становилось жарко. Не сбавляя темпа, Дима снял с себя рубашку, оставшись в одной только футболке. После смены спортсменов ждали душевые с тёплой водой, расположенные в соседнем помещении. Под потоками воды они могли ненадолго расслабиться. Однако сейчас, спустя вот уже тридцать минут непрерывного движения, каждый из них, казалось, только входил во вкус. Музыка отрывала их от реальности и отправляла в миры разгулявшейся фантазии, которая даже не думала о таких мелочах, как душ с тёплой водой, потому что темы, о которых пели авторы в своих песнях, были для неё куда важнее.

Помимо «2007» на кассету было записано ещё 13 треков. Из них Диме понравились абсолютно все. Особенно он выделил композицию «Дочь мента», название которой (а также последние строки припева) он адаптировал под условия Зоны, переименовав её в «Дочь губера».

Он помнил, что точно слышал авторов альбома и раньше, однако почему-то не мог вспомнить название их группы. Вообще, звучание было крайне современным, как будто альбом выпустили только вчера. Возможно, так оно и было, а попал он на кассету просто по случайному стечению обстоятельств, вызванных, по-видимому, тем ещё меломаном Хаосом.

Бонус-треком стала песня почему-то совершенно другой группы. Дима сразу её узнал. Слушая вступление уже знакомой ему песни и дальнейший припев он ускорился, сразу отчего-то вспомнив название обоих групп.

Набирая темп на последних пяти минутах несколько своеобразной тренировки, он чувствовал себя спортсменом, страстно желающим вырваться вперёд и первым пересечь полосу финиша.

Каждый раз в такие мгновения у него в ушах играла разная музыка, заставляющая работу, рутину становится тренировкой, досугом. Музыка прибавляла азарта и интереса к тому, что делал каждый в этой комнате.

Порой все пятнадцать человек подпевали играющим в плеерах песням, создавая подобие какого-то странного, но в тоже очень забойного и весёлого хора, который прогонял с души любую тень пессимизма, даря всем своим слушателям ноты оптимизма.

Силы никуда не пропадали: почти за два года все выработали иммунитет к нагрузке и сами подгоняли себя вперёд, в чём им усиленно помогало искусство.

И вот сегодня на последних минутах Диме помогала разгоняться песня «Дайте мне один патрон»:

– Дайте мне один патрон! Дайте мне, и пошли вон!.. – не удержался и закричал в конце концов Дима.

– Спасение утопающих

НЕ дело рук самих утопающих.

Дождь. Когда-то писатель Ремарк назвал шум этой стихии – самой старой колыбельной песней в мире. Ночью, когда с неба на укутанный во мрак мир льётся дождь, тем, кто ложится спать, становится спокойнее. Они лучше и быстрее засыпают под стук капель о крыши, подоконники, тротуары. Странно, порой на улице бушует целый ливень, то и дело слышатся раскаты грома, пронизывая ночь, сверкают молнии, а спится всё равно лучше. Легче становится уснуть. Тем, кто ложится спать, становится спокойнее. Под дождём мир смывает с себя, накопленную за дни усталость, чтобы потом с рассветом встретить проснувшихся людей с высоко поднятой головой.

Всю ночь по крышам бил дождь. Зона-1 – небольшое напоминание прошлой городской жизни, тонула под потоками ливня.

А утром стало свежо и чисто. Улицы смыли с себя усталость. Дождь вдохнул в дома и проживающих в них людей продолжение жизни. После дождя шагнуть в новый рабочий день оказалось проще.

Как и вчера, идя по улицам, Дима то и дело оглядывался по сторонам. Но не от того, что его могли преследовать. Охрана уже заняла свои посты на улицах и подкрепила внимание к жителям, поднявшись на крыши некоторых домов. Дима оглядывался по сторонам и видел много таких же как он людей, направляющихся на работу. Время от времени на его лице расползалась улыбка, когда он здоровался с очередным прохожим, который улыбался ему в ответ. Или в ответ улыбался Дима. Кто делал это первым было совершенно не важно. Улыбаясь друг другу, люди наполняли себя оптимизмом, сбрасывали грусть с души. Вот что было важно.

Вот в чём был смысл их приветствий.

Склад. Школа. На территории Зоны-1 располагалось целых две школы. Детей было немного, поэтому в целях обучения решили использовать только одно из зданий, а другое переоборудовали под склад.

Там и работал Дима. В разные дни у него были разные обязанности. Бывшую школу стремились держать в совершенной чистоте, поэтому каждый день проводилась генеральная уборка. При чём утором и вечером. Вчера Дима был одним из тех, кому пришлось наводить чистоту, моя полы, окна – в общем, всё то, что хоть как-то могла опорочить грязь. Но, к счастью, генеральной уборкой ограничивалась только два его рабочих дня: понедельник и четверг (если говорить о расписании). В оставшиеся четыре рабочих дня он проводил либо в огороде, расположенном в просторном дворе школы, или же в спортивных залах, кабинетах, которые теперь, лишившись парт, были забиты шкафами, ящиками со всеми возможными инструментами и, конечно, же продуктами.

В малом спортивном зале, в который сейчас направлялся Дима, вообще был выстроен целый лабиринт металлических шкафов. На полках важно взирали на наблюдателей банки с соленьями, вареньем и мёдом. Почти каждую неделю полки незаметно пустели, и почти сразу же свободные места занимали новые банки. А в большом спортивном зале от края до края возвышался длинный конвейер. По нему рабочие передавали друг другу коробки с продуктами, в которые каждый клал по штуке или упаковке того или иного продукта, перед этим взятого из контейнеров, стоящих друг на друге у него за спиной.

Потом после обеда выбирали тех (всегда сверяясь с расписанием), кто будет разносить коробки с припасами по квартирам Зоны.

«Система была отложена крайне толково. Сегодня тебе говорят сделать это, завтра то. И через неделю ты будешь делать то же самое. И через две, через три тоже. На складе динов было не мало, особенного после того случая, когда мы попробовали провернуть первую в Зоне-1 стачку. Я не был в числе организаторов, однако принял активное участие, огрев одного из дин-гиоров баскетбольным мячом по голове. Помню, как грамотно подсел, выставил вверх ладонь с покоившемся на ней мячом, прицелился и выполнил чёткий бросок. (И раз не помню, что было дальше – значит, попал.)

Но, отбросив шутки в сторону, скажу, что лидера той стачки, как большинство из нас думает, сразу убили в тюрьме губернатора. После того случая за нами стали пристальнее следить. Теперь в большом зале дежурят четыре дина: два в самом зале, и два снаружи перед дверьми. Малый зал и другие более-менее значимые комнаты охраняют только снаружи (всегда один человек). А по всем коридорам туда-сюда прогуливаются в чёрной униформе люди с автоматами в руках.

В общем, Октябрьской стачки 1905 года у нас добиться не получилось…»

Покинув малый спортивный зал, где Дима помог товарищу Илье разгрузить пару ящиков банок, Дима отправился в большой зал, расположенный по другую сторону этажа.

Не спеша идя по коридору, он отчего-то чувствовал себя в крайне приподнятом настроении. О потерянном рюкзаке он временно забыл, уступив голову другим мыслям. Вчера вечером, вернувшись домой, он рассказал о потере Даше. Выслушав его историю о том, как прошла вылазка, она ничего не сказала, а только встала из-за стола, подошла к нему и заключила в свои объятья. Чувствуя её тепло, Дима понял, что неудачи – это всего лишь неудачи, и не стоит на них зацикливаться. Ведь в противном случае они могут утянуть человека на мрачное дно, откуда уже не будет дороги ни в настоящее, ни в будущее.

Миновав дина, Дима покинул коридор, пересёк лестничную площадку и распахнул двери большого зала. Пройдя по предбаннику, стены и пол которого были окрашены в синий цвет, он распахнул ещё одну дверь и вошёл внутрь. Гиоры безучастно окинули его взглядом.