Вниз бесплатное чтение

Вниз

Сойдя наконец с бесконечно длинного и медленного эскалатора, Аня миновала турникет метро и так резко толкнула стеклянную дверь с надписью “Выход”, что шедший следом мужчина отпрянул. Она это заметила, но даже не подумала обернуться и извиниться. Не сегодня. День был тяжелый, и все, чего Ане хотелось, – поскорее выбраться на улицу, чтобы сделать огромный глоток прохладного вечернего воздуха. Почувствовать, как его свежесть наполняет легкие, унося тревожные, зудящие мысли. Да, поскорее – наверх, в нежные объятия ранней осени. Сентябрь в этом году был дивно хорош.

Шагая по длинному подземному переходу в потоке таких же уставших и измученных людей, Аня уже почти дошла до лестницы вверх, на свободу, но, поколебавшись секунду, все же повернула направо, к лифту для инвалидов. Колено все еще ныло после неудачного падения с велосипеда, и длинные переходы, подъемы давались с трудом. Пройдя с десяток метров, Аня оказалась у сверкающей металлической кабины лифта и нажала кнопку вызова. Двери тут же открылись. Аня быстро зашла внутрь, нажала нужную ей “1” и сразу же – кнопку закрытия дверей, надеясь, что те сомкнутся прежде, чем впустят кого-то еще; и выдохнула с облегчением, когда кабина тронулась. Аня ощутила почти триумф, превосходство над не такими шустрыми потенциальными попутчиками. Прекрасно, хотя бы на несколько секунд она останется в одиночестве.

Отдавшись легкой радости, девушка сначала не обратила внимание на слова механического голоса, оповестившего: “Лифт движется вниз”. Прикрыв глаза, Аня наслаждалась мгновением покоя, поэтому не сразу осознала, что в сообщении было нечто странное. И вдруг до нее дошло. “В смысле – вниз?”

Аня в недоумении посмотрела на табло. Оно было в порядке, все как обычно. Лишь две кнопки для этажей: “1”, предполагающая выход на улицу, и “-1”, обозначающая подземный переход, где Аня и зашла в лифт. В сознание непрошенно вторглась тревога: ни одна из кнопок не горела.

Тем временем кабина продолжала движение, хотя уже давно должна была остановиться и выпустить Аню на улицу. Спуск и подъем на этом лифте занимали всего несколько секунд, Аня точно это знала – после падения часто им пользовалась. Сердце забилось быстрее, она попробовала еще раз нажать “1”. Ничего. Кнопка даже не загорелась. А лифт тем временем продолжал двигаться, унося ее… Куда?

Аня ожесточенно начала тыкать в единицу, повторяя: “Давай! Давай! Давай!”

Никакой реакции. Отчаявшись, девушка стала жать на все остальные кнопки, особенно яростно – на “колокольчик”. Аня, ненавидящая вступать в коммуникации с незнакомцами, теперь просто мечтала услышать: “Я вас слушаю. Что у вас случилось?” Да уж, случилось! Еще как случилось! Но эфир был безмолвен.

В панике Аня изо всех сил ударила кулаком по панели, вскрикнув: “Какого черта?”

И тут кабина остановилась.

Аня замерла. Она вдруг поняла, что хотя пару секунд назад мечтала, чтобы лифт ее выпустил, теперь до спазмов в животе боится момента, когда двери откроются. Потому что… Откроются – где? А еще она осознала, что многое бы отдала за то, чтобы оказаться сейчас в кабине не одной. За несколько минут все перевернулось с ног на голову.

Лифт для инвалидов был стандартный, имел выход с обеих сторон. Тот, куда она зашла, и противоположный, в который должна была выйти на улицу. Аня прижалась спиной к боковой стенке, переводя полный ужаса взгляд то на одну дверь, то на другую. Почти перестав дышать, она пыталась себя успокоить, мыслить здраво.

“Внизу ведь метро, так? И для работников, обслуживающих его, наверняка туда есть отдельный доступ. Должно быть, лифт просто заглючило, и он спустился в служебные помещения, где-то на уровне подземки”.

Но вместо того, чтобы от таких разумных доводов уменьшаться, страх Ани только рос, постепенно заполняя все внутри, растекаясь по телу немощью, сбитым дыханием, дрожащими руками. Лифт так долго ехал… слишком долго. На какую же глубину он спустился? И главное – как отсюда выбраться? Такого не должно было случиться. Ведь такое не случается. Не с ней. Аня не верила, что это все происходит в реальности.

Прошло еще несколько бесконечных секунд, и вдруг обе двери одновременно стали медленно открываться. Аня вжалась в боковую стенку еще сильнее, отчаянно желая с ней слиться, стать незаметной, невидимой.

Когда двери полностью открылись, еле дыша она повернула голову направо. Там, уходя в черноту, широкой полосой тянулся темный туннель. Примерно так Аня представляла себе шахту: полукруглые, укрепленные балками земляные своды. Аня испуганно перевела взгляд налево. Там оказалось не так темно, можно было разглядеть сетку коридоров. Они были похожи на больничные или заводские, но еле освещенные и какие-то… неухоженные, обшарпанные коридоры, которые казались пустыми и безмолвными. Безжизненными. Кое-где в стенах были различимы двери.

Обе части были явно рукотворными, но присутствие людей не ощущалось, словно последний человек побывал здесь много десятилетий назад.

Аню напугали оба варианта, она не хотела выходить ни в одну из сторон. Каждая была жуткой по-своему. Причем обе напоминали картины из фильмов ужасов. Шахта – про монстров, прячущихся в глубине, коридоры – про подземные бункеры, в которых творятся безумные эксперименты, в компьютерных играх именно из таких мест появляются зомби. И никакой из вариантов Аня проверять не хотела. Ее тело словно прилипло к стене, она боялась пошевелиться, сделать шаг. Словно любое ее движение сделало бы кошмар реальным, оживило его, привело в движение нечто ужасное.

Аня старалась не дышать, прислушиваясь к каждому звуку, шороху. Пыталась вглядеться в темноту, увидеть хоть что-то, получить малейшую подсказку – что же теперь делать.

Ей казалось, что со стороны шахты она слышит какой-то далекий вой, похожий на собачий или волчий. Казалось, что стала различать странные шорохи, словно где-то в самой глубине туннеля, укрытой чернотой, вверху под сводами, десятки летучих мышей водили хоровод, сталкиваясь друг с другом на лету. Почудился даже какой-то неотмирный гортанный звук, который не могло бы издать ни одно известное ей животное, вызвавший в животе спазм.

“Нет, это не метро”, – с ужасом подумала Аня.

Возможно она бы осмелилась выйти из лифта, выбрав левый выход – в коридор, он больше был похож на технические помещения. Но, приглядевшись, она заметила несколько странных пятен на полу и на стенах. Они были похожи на кровь. Хотя возможно это была всего лишь какая-то техническая жидкость? Проверять Аня не хотела. Собравшись с силами, она снова протянула руку к кнопкам и стала нажимать снова и снова на “1”, “-1”, на колокольчик, на кнопку закрытия дверей. Они по-прежнему не работали. Ничего не происходило.

Раздался ужасающий вопль, Аня была так сосредоточена на кнопках, что даже не поняла с какой стороны. От этого звука у нее кровь застыла в жилах, и она вновь стала бить по панели. Страх наполнил ее до краев, она шептала, умоляя: “Давай, давай, пожалуйста!” Возможно, кто-то услышал эти мольбы, потому что двери стали медленно закрываться.

И вдруг Аня услышала рык. Он был полон злобы, ярости. Что-то большое выпрыгнуло из-за самой ближней двери в коридоре и понеслось прямо на Аню. Она даже не успела ничего понять, прежде чем это нечто влетело в закрывающиеся двери лифта и толкнуло ее изо всех сил так, что Аня вылетела из кабины в противоположную сторону – в темную зловещую шахту.

Аня упала, оглушенная, и перед тем, как двери лифта сомкнулись, унося с собой яркий свет светодиодных ламп, она успела разглядеть горящий взгляд монстра, полный множества самых странных эмоций, направленный на нее. Это были человеческие глаза. На нее напал человек.

Аня издала вопль отчаяния. У нее случился такой выброс адреналина, что несмотря на тяжелое падение, она вскочила и кинулась к лифту. Но она не успела. Двери сомкнулись, и Аня оказалась в темноте. Она продолжала кричать, скрести руками по металлической поверхности, но звук движущейся кабины говорил о том, что та уехала без нее.

Тень

“Я мог бы быть добрым человеком, но я предпочитаю быть целостным”.

Карл Юнг

Инна ужасно устала перетаскивать тяжелые коробки, и эта усталость туманила разум, приглушая радость переезда в собственную квартиру. Она сделала выбор и осталась одна, так и не сумев простить измену, и вот – снова все приходится делать самой. Инна ощущала себя не самостоятельной и независимой, а безумно одинокой. Весь день она переносила из машины вещи и встречала курьеров, не успевая извлекать на свет громоздкую мебель, которую те привозили. Только что въехавшие соседи занимались тем же: сверлили, стучали, шумели. Бесили. Наушники уже не помогали, хотелось просто тишины. Но какая тишина в недавно сданной новостройке, вокруг которой еще множество котлованов? Надо смириться и забыть о ней очень надолго.

«Все, это последний подход. Больше не могу, хватит на сегодня».

Стоя у лифта рядом с коробкой от холодильника высотой в человеческий рост, Инна почти падала от усталости. Коробка была заполнена строительным мусором, который предстояло отнести к контейнеру.

«Выброшу, зайду в магазин, куплю вина. Вернусь и просто лягу, засну, прямо на полу».

«Только бы в лифте хватило места!»

Мысли догоняли друг друга медленно.

«Скорей бы приехал!»

Лифтов было четыре, но ходили они черт-те как. К тому же часто приехавшая кабина оказывалась забита под завязку, не протолкнешься. С таким объемным грузом, как у Инны, попасть внутрь с первой попытки было сродни выигрышу в лотерею. Передвигаясь вниз, лифт неизменно собирал желающих выбраться из бетонных стен на волю и, добравшись с верхнего этажа до ее пятого, почти всегда был уже полон; поэтому когда за открывшимися дверями оказалось лишь несколько человек, Инна даже улыбнулась. Кабины были большими, она смогла втолкнуть коробку и зайти сама. И только когда двери закрылись, узнала причину своей удачи: кабина двинулась вверх. Инна в отчаяньи ткнулась лбом в картон. Подъем до тридцать третьего этажа и последующий спуск. С десятками остановок. Когда ты на ногах не можешь стоять от усталости. Класс, отличный расклад.

«О да, я везунчик».

Инна старалась глубоко дышать, пытаясь сдержать заполняющую ее ярость. Но та только крепла, пока лифт поднимался и на каждой остановке ей приходилось передвигать свой груз, выпуская попутчиков. Спуск был не лучше. Хоть на последнем этаже ей и удалось забраться в самую глубь кабины, но злые взгляды людей, которые не могли зайти из-за огромной коробки, давали Инне понять, как мир относится к таким, как она – посмевшим занять в нем слишком много места.

Дикость происходящего достигла пика, когда, проделав этот абсурдный бессмысленный путь, Инна вернулась в начальную точку маршрута: на табло загорелась цифра «пять». Она вновь оказалась на своем этаже, только гораздо злее и будто состарившись на несколько лет. Инну накрыло странное ощущение, словно она попала в чью-то злую шутку, обман, розыгрыш, в призрачный лабиринт, затерянный во времени и пространстве, проделав петлю по не предназначенному ей маршруту, которого вообще не должно было быть.

Вжавшись спиной в стенку кабины, Инна заорала про себя: «Да сколько можно? Когда уже мы спустимся?! Я всего лишь хочу выбросить мусор!» Но тут дверь открылась, и Инна замерла на вдохе. В ее голову вползала звенящая пустота, она была не в силах даже моргнуть. На площадке пятого этажа стояла она сама. С такой же – нет! – с ЭТОЙ ЖЕ гигантской коробкой.

Другая она, заметив Инну, тоже замерла, уставившись на себя. Кто-то сказал «Извините, нет места» и нажал кнопку закрытия двери. Но другая она, стоявшая по ту сторону, и не пыталась зайти. Она смотрела на Инну не отрываясь, и Инна как в зеркале видела глаза, заполняющиеся удивлением, непониманием, ужасом. Наверно так же сейчас выглядела и сама Инна. Они так молча и пялились друг на друга, пока дверь медленно закрывалась.

Когда лифт, пикнув, тронулся, Инна очнулась. Помотала головой.

«Что?..»

До первого этажа остановок больше не было. Инна тяжело дышала, глядя в одну точку. В голове не было ни единой мысли. Наверно, если бы она сумела, оказалась способна среагировать, то бросила бы проклятую коробку, растолкала людей и поскорее поехала обратно на пятый этаж. Или даже побежала – по лестнице. Чтобы только успеть, понять, найти эту… эту… себя. Но Инна не побежала. От усталости ее разум итак был ни на что не способен, а осознать, осмыслить, обработать… такое… и подавно.

Кое-как Инна перетащила коробку к мусорному контейнеру. Зашла в магазин, купила вина и только тогда пошла обратно. Она двигалась машинально, следуя принятым ранее решениям, намеченному плану.

Выходя из лифта на пятом этаже, помедлила секунду, задержав дыхание, огляделась. На площадке никого. Подойдя к своей двери, Инна посмотрела на ключи в руках. С ощущением, будто собирается прыгнуть в ледяную воду, открыла замок. Сделала шаг внутрь и замерла на пороге. Ничего. Только соседи все так же что-то сверлят. Инна зашла в комнату. Она не удивилась бы, увидев там другую себя. Она даже ждала этого. Хотела этого? Но квартира была пуста. Все было так, как она оставила. Словно ничего и не произошло.

Инна села на пол, прислонившись спиной к стене. Закрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов. А потом попыталась оживить картину.

Вот двери лифта открылись и… И там она. Я. Улыбается. С кем-то говорит? Был там кто-то еще? Она (я) переводит взгляд в сторону лифта, видит Инну (меня), замирает. Глаза ее расширяются, с каждой секундой наполняясь удивлением. Страхом. Ужасом. Она (я) смотрит на Инну (меня) не мигая, пока двери лифта медленно закрываются.

Инна открыла глаза.

«Это была я». Она уверена.

«Но что-то с той мной не так. Почему она такая?» Это не дает Инне покоя.

«Почему она другая? Не вымотанная, не выжатая полностью. Лучше меня. Счастливая».

Инна вновь уткнулась взглядом в одну точку и надолго замерла в своих мыслях. Точнее, в полном их отсутствии. Замерла в своей усталости. Через какое-то время мозг вновь начал шевелиться – неспешно, нехотя.

Как же теперь найти ее? Где?

И надо ли?

Инна достала телефон. Зашла в электронный ящик, нашла письмо с билетом до Амстердама, который купила две недели назад. Вылет через два дня. Подарок себе на новоселье, возможность сбежать.

Та, другая она, отличалась от нее, Инна успела это увидеть, заметить. Та она была… правильная. Может и уставшая, но счастливая. От обретения собственного дома, независимости, перехода к новому жизненному этапу. Она была куда лучше Инны. Такая, как надо. Она улыбалась. Да, улыбалась… Ему? Матвею? Рядом с ней стоял кто-то еще? Неужели она сделала другой выбор и поэтому была такой? Инна не смогла простить измену и осталась одна. Сомнения в собственном решении, и без того ее мучившие, теперь обрели новую силу, нашли свое осязаемое воплощение. Ну – почти осязаемое.

«Нет, она стояла одна».

«Тогда почему же выглядела такой счастливой?»

Кроме довольной улыбки в увиденном кривом отражении было еще кое-что не так: на свитере той Инны было написано «Vienna», а не «Amsterdam», как на ее собственной. Похоже, та она выбрала оперу вместо тюльпанов. И Инна решилась. Доверилась ее выбору. Выбору лучшей себя. Несмотря на то, что штраф за возврат билета оказался соизмерим с его стоимостью, Инна все равно сдала его и купила новый – в Вену.

Инна шла по австрийской столице в гнетущей тишине. Лишь стук собственных каблуков отдавался негромким эхо. Вена, стоило немного отойти от центра, оказалась пугающе, тотально безлюдной. Но больше чем пустота улиц, Инну смущала темнота окон. Безжизненные улицы еще можно было объяснить временем суток, спокойным районом, но темные окна, за которыми не жили занятые своими повседневными делами силуэты незнакомцев, включенные телевизоры, накрытые для ужина столы – это было странно. Город будто вымер и это было неожиданно. Обычно мировые столицы не спят допоздна, наполненные скрытыми течениями человеческих жизней. Многие не спят никогда. А здесь… В представшей перед ней Вене все было иначе: город безмолвствовал. Величественная, но неужели такая чопорная, старая, что в одиннадцать часов уже спит крепким сном?

Инна поправила шарф, укутавшись еще сильнее. Скорее бы найти гостиницу. Фонари горели, но тишина и безжизненность красивых старинных домов пугала. Хоть бы одно окошко загорелось, дав знать, что в этом городе есть кто-то еще: присутствующий, бодрствующий. Нет, сплошь пустые глазницы, утопающие во мраке ночи. Инна ускорила шаг и через несколько минут выдохнула с облегчением, увидев вывеску отеля. Зайдя внутрь, она нашла пустой ресепшн. Позвонила в колокольчик. Ничего. Позвонила еще раз. На ее настойчивый призыв откуда-то сбоку вышла девушка.

– Добрый вечер, чем могу вам помочь? – увидев Инну с чемоданом, спросила она по-английски.

– Здравствуйте, у меня бронь.

– Не может быть, мы сегодня никого не ждем.

Инна показала девушке распечатки, и та в недоумении стала сверять данные в системе. Так и не сумев понять, как так вышло, в конце концов, девушка признала возможность сбоя, и, расписавшись в собственной беспомощности, посоветовала обратиться в отель на соседней улице, потому что у них сейчас нет свободных номеров. Злая и уставшая, Инна вышла и безрадостно последовала по новому адресу.

Завернув за угол дома, Инна наконец-то встретила на этой улице другого человека: стоя под фонарем курил мужчина. Увидев Инну, он расплылся в такой счастливой улыбке, будто приветствовал близкую подругу, словно именно Инну здесь и дожидается. Она так поразилась его реакции, что невольно кивнула в ответ и, обескураженная, споткнулась. Выпрямившись, Инна поторопилась уйти, стараясь не смотреть на странного мужчину. Но краем глаза заметила, как тот, все еще ласково улыбаясь, глядя ей вслед достает мобильник и набирает номер. Инна вздрогнула, когда через секунду у нее зазвонил телефон. Инне вдруг показалось, что это и правда ее давний друг, с которым они договорились здесь встретиться, которого она просто не узнала. И теперь он звонит, чтобы вместе посмеяться, как она забылась, прошла мимо. Инна вновь ощутила себя в призрачном лабиринте – как тогда, в лифте. Трясущейся рукой она достала мобильник и, с испугом глядя в экран, увидела незнакомый иностранный номер. Затаив дыхание, приняла вызов. Звонила девушка из отеля, который Инна только что покинула. Та сказала, что разобралась в произошедшем и нашла бронь, извинилась и предложила вернуться. Закончив звонок, Инна развернулась и направилась обратно. Мужчины уже не было.

– Извините, что так вышло. Мы во всем разобрались.

– Мы?

– Я.

Девушка улыбнулась.

– Номер сейчас готовят, нужно немного подождать.

– Скажите, почему на улицах так пусто? Даже окна не горят.

– О, ноябрь у нас не сезон, очень многие уезжают из города. Да и поздно уже.

– Понятно. Посоветуете, чем заняться? Куда в Вене в ноябре обычно ходят туристы?

– Вы у нас в первый раз?

– Да.

– Тогда, думаю, подойдет классическая программа. Она довольно обширна. Еда: конечно легендарный Захер, обязательно попробуйте. Кондитерская Demel – там очень атмосферно, есть кофе с тертым шоколадом и фиалки в глазури. В Figlmüller Wollzeile подают огромные шницели. Если вы не веган.

– Нет, не веган, – сказала Инна в ответ на вопросительный взгляд девушки. Та удовлетворенно кивнула.

– Потом… Опера конечно. Пока погода позволяет, возьмите прогулку в карете. А вообще, если любите лошадей, то обязательно сходите посмотреть на липицанеров. Они прекрасны! Ну и дворцы, мне лично нравится Schönbrunn…

– Спасибо, – остановила ее Инна, осознав, что не способна все это запомнить и что такое множество вариантов вряд ли ей поможет быстро найти другую себя. – Думаю, пока мне этого хватит.

Девушка улыбнулась и занялась своими делами.

Когда Инна зашла в номер, давно перевалило за полночь. Она решила разобрать вещи, а о планах на день подумать завтра. «Сейчас просто умыться и лечь спать. Утром разберусь, с чего начать».

Уже засыпая, Инна потянулась к выключателю прикроватной лампы и нашла на тумбе билет на утреннюю тренировку в Испанской школе верховой езды, видимо забытый или оставленный прошлым гостем. Инна не удивилась. «Липицанцы. Что ж, начну с лошадей».

Лошади оказались невероятно хороши. Белые, грациозные, с потрясающей выправкой. Сидя на балконе, она рассматривала четвероногих красавцев, любуясь их мощью, ловкостью, статью, пока ее внимание не привлек один из наездников. Он был так же красив, грациозен, «породист», как и его лошадь, а еще – невероятно похож на Матвея. Заметив этого наездника, Инна уже не могла оторвать от него глаз. В форме, высоких сапогах, с идеальной осанкой, такой уверенный, такой надменный, этот австриец поднял из глубин ее души смятение и боль, которые Инна так мечтала оставить дома, от которых пыталась сбежать.

Наездник, через несколько минут видимо почувствовав ее сверлящий, неотрывный взгляд, поднял глаза к балкону и посмотрел прямо на Инну. И… увидев ее, просто отвернулся. Словно она не важна, словно ее не существует, словно она – пустое место. Инна выскочила из зала, не сумев вытерпеть так ей знакомое равнодушие. Она бежала по улицам, тщетно пытаясь обогнать свою боль.

Побродив в парке Prater, поглазев на дворцы, заглянув в Альбертину – побывав везде и всюду, лишь бы забыть о наезднике и Матвее, – вечером Инна решила отведать гигантский шницель.