Великий Дух бесплатное чтение

Первая глава

Архитектор бытия

О всемогущий Экзилон, ты так ослепительно прекрасен в своём неумолимо возрастающем превосходстве. Для многих миллионов людей ты всего лишь миф, символ недостижимого совершенства, имя которого страшно произносить вслух и в реальность которого так сложно поверить. Уже само по себе право хотя бы раз прикоснуться и увидеть тебя является высшей привилегией, за которую должен быть бесконечно благодарен простой смертный, родившийся где-то на задворках бытия. Ты был и остаёшься образом самой жизни, к которому столь естественно влечёт каждую человеческую душу, ты то самое пламя, которое будет дарить тепло и смысл и которое будет сжигать. Каждый летит к тебе в своих грёзах, ведь ты сосредоточение силы, любви и энергии, ты чистейший родник, ты прекраснейший оазис, способный напоить любое отчаявшееся существо. Чем ближе к твоему непрерывно пульсирующему Сердцу-биогенератору, твоей гигантской Башне жизни, тем явственнее в воздухе ощущается эта мощь – в нём струятся потоки, зовущие абсолютно всех людей, и они приходят к тебе, чтобы навек объединиться. Они так мучительно жаждут быть частью тебя, пусть никогда не смогут постичь твои масштабы – сотни небоскрёбов, затмевающих небосклон, районы, простирающиеся на сотни километров, ветки метро, проходящие через весь континент, по котором, словно по артериям, ежедневно растекаются миллионы людей, одержимых твоим ростом. И все они дети того человека, что трепетно взирает на всё это из своего Небесного дворца, из самого центра мироздания.

Экзилон всегда славился большим разнообразием имён, но при этом каждый ребёнок мог ответить на вопрос о том, какое имя являлось самым распространённым последние три века – конечно же, этим именем было Кромадар. Именно так многие добропорядочные экзилонцы выражали своё почтение великому консулу Даримиру Небесному Крому. Это имя символизировало понимание того, что численность экзилонцев продолжала расти в первую очередь благодаря усилиям мудрого и справедливого правителя. Именно он подарил им те бесконечные запасы энергии жизни, которые позволяли рожать и растить детей. Он подчинил все враждующие государства, он подарил народам единство, законы, философию, цель и смысл жизни, он сделал свой небольшой мир самой могущественной силой во всей звёздной системе, и именно он – первый и самый главный Небожитель, единолично изменивший историю. Многие миллионы людей приходили в этот мир, проживали долгую и насыщенную жизнь, а затем умирали, продолжая с почтением произносить его имя, не в силах представить, что у Экзилона когда-то был или может быть другой правитель. И совершенно закономерно год, когда Даримир впервые был избран верховным консулом, стал началом новой эпохи – Эры Крома. И люди на всех планетах знали, что сейчас им посчастливилось встретить 322 год этой великой Эры. О благородстве и принципиальности этого человека говорил хотя бы тот факт, что он так и не объявил себя пожизненным императором.

Конечно, все разумные люди понимали, что свободу слова на политическую тематику умертвили более двух веков назад, что за это время стали нормой всеобщая слежка, вездесущие камеры, способные распознать любого прохожего, ручные экраны, чипы и телесная биосеть, которая позволяла следить за каждым словом, признание правомерности военной цензуры, а также показная вседозволенность в сфере удовольствий. Но при этом молодые экзилонцы продолжали повторять эту заученную мантру про то, что они живут в самом свободном городе-государстве всех миров, принимая это на веру, не задумываясь. Для них даже плохие мысли о Даримире стали сродни богохульствам для старых поколений. Кром родился 378 лет назад в семье среднего достатка в небольшом пригороде Экзилона. Трудно поверить, но в те времена так называлось одно средних размеров государство, а также его столица, которая претендовала на статус самого большого города звёздной системы. Её в то время населяло чуть более тридцати миллионов человек, и понятно, что стотысячный городок смотрелся крошечным на фоне этой махины. Но именно там родился мальчик, который получил весьма необычное имя. Его отец владел небольшой компанией, о которой в те времена не слышал почти никто за пределами их городка, но именно ей было суждено изменить историю человечества. Уже в школьные годы всевозможные опыты с техникой вышли для Даримира на первое место. Он отказался от учёбы в университете, хотя был способен поступить во многие престижные вузы, потому что просто не хотел тратить время. Он сходу стал важнейшим работником в компании отца, ведь его багаж знаний уже был фантастическим.

К 25 годам он начал плотно работать в том направлении, что занимало его больше всего с детских лет – биотехнологии. В те времена они были ещё на крайне примитивном уровне, но многочисленные исследования и эксперименты подтверждали догадки учёных – экзом можно накапливать, заставлять обновлять клетки и остановить старение. И тогда Даримир поставил перед собой ту самую цель – подарить людям бессмертие. Восемь лет спустя несколько стариков согласилось на первую экспериментальную биомодификацию, и вот в 33 года он совершил то самое чудо, весть о котором быстро обошла всю планету – он не просто смог продлить жизнь этих стариков, он смог омолодить их! Самый обычный механик из пригорода столицы, не имеющий даже высшего образования, создал величайшее изобретение в истории – за счёт своих природных способностей и того, что он работал абсолютно каждый день на протяжении 8 лет. После этого он быстро стал частью политической игры – он продолжал заводить новые знакомства, находить поддержку и очаровывать будущих союзников. Теперь у него были преданные сторонники, статус одного из богатейших людей Экзилона, а также новейшая версия биосети, полностью готовая к массовому внедрению в тела абсолютно всех жителей планеты. А значит, он мог выдвинуть свою кандидатуру на выборы верховного консула. Даримир склонил на свою сторону большинство, сыграв на их жажде жизни и использовав все ресурсы, чтобы бесплатно поделиться своим детищем со всеми желающими. И это была столь выгодная сделка, ведь тем самым он стал героем, отцом нации, а затем и богом.

На своих первых выборах он набрал меньше половины голосов и победил с большим трудом, но всё же добился своего. На тот момент ему было 56 лет, но выглядел он точно так же, как и в 33, когда его имя впервые стало знаменитым. Он сдержал все свои обещания – всеобщая биомодификация, эффективная организация страны, перестройка городов и специализация районов, разумное использование ресурсов и борьба с неугодными людьми, которые мешали прогрессу. Он понимал, что и теперь крайне далёк от возможности перевести дух, ведь его планы начали ограничивать не столько внутренние силы, сколько внешние, то есть другие государства. Но он не побоялся сделать следующий шаг – он виртуозно убедил свой народ в том, что причиной всех их бед являются мелочные правители других стран, которые вставляют палки в колёса и пытаются забрать то, что по праву принадлежит экзилонцам. Все официальные лица, СМИ и учебники истории скрывали от доверчивых масс тот очевидный факт, что именно Даримир стал главным инициатором кровопролитной Мировой войны, которая продолжалась 9 лет с 10 по 19 год Эры Крома. И по её итогам Экзилон вышел единоличным победителем – благодаря самым продвинутым технологиям он подчинил всех врагов, а затем и союзников. Сразу после окончания триумфальной войны планета начала обустраиваться заново и по плану Даримира – она была поделена на 333 района, а в самом центре Экзилона развернулось строительство пятикилометровой Башни жизни как главного символа победы, которой было суждено превратиться в Небесный район и приютить многие тысячи самых богатых экзилонцев. Именно под ней забилось гигантское сияющее Сердце – самый большой биогенератор в истории человечества, питающий энергией все Небеса, а также ближайшие районы и все ветки метро, которые вскоре растянулись на тысячи километров по всему центральному материку.

Так и началась эпоха расцвета, всеобщей любви и стремительного роста населения, но Даримир понимал, что очень скоро такими темпами экзом закончится, а затем и всеобщее обожание, поэтому постепенно надо было взрастить новую психологию, снова пойти на ложь и жертвы во благо. Ведь он уже в полной мере осознавал это предательское чувство, которого не было в первые годы его правления – он завоевал право на вечную жизнь, он уже изменил историю целой планеты, он стал самым знаменитым человеком всех миров, но зачем жить дальше, если он отдаст власть кому-то другому? Как после стольких лет в роли бога снова стать обычным человеком? Поэтому теперь он должен был захватить и все остальные миры, предварительно сделав эту жажду общей для всех экзилонцев, убедив их в том, что именно такими их сделала природа. Даримир уже сформировал новое учение, в основе которого лежали следующие истины – мы высшая раса, только мы заслуживаем бессмертия, а на других планетах живут дикари, которые бездарно тратят свой экзом, потому что они лишены высокой культуры. Они слепые дети, и наша власть является благом для них, ведь только мы сможем со временем сделать их праведными. Поэтому Даримир был вынужден начать Великую космическую экспансию – это произошло 285 лет назад. К тому моменту хранители стали почти неуязвимыми для примитивного оружия инопланетян за счёт боевых костюмов, разработанных при активном участии Даримира, поэтому всего за 20 лет Экзилон малой кровью подчинил все планеты, кроме Коммадиона.

После успеха экспансии запасы экзома стали по-настоящему безграничными – одной только Рангинэрии должно было хватить для того, чтобы поддерживать цветущее бессмертие Небес многие века. Поэтому самая главная задача теперь состояла в следующем – уничтожать в зародыше любые попытки усмотреть в их благородном колониализме нечто преступное. К тому моменту Даримир полностью упразднил старые религиозные учения, которые ограничивали жажду роста. Он заложил основы нового учения вместе со своим знаменитым последователем Джадемионом, проповедовавшим истину о том, что люди и есть подлинные боги, а других богов нет и никогда не было. Джадемион погиб незадолго до прихода к власти Даримира в ходе дворцовых интриг – его предали и коварно убили. В дальнейшем Кром объявил его мучеником и единственным святым новой Эры. И его имя стали повсеместно использовать в восклицаниях, почти столь же часто, как и имя Даримира. Один из важнейших манифестов Экзилона состоял в следующем – право на бессмертие не может быть подарком, формальностью, чем-то данным от рождения, его необходимо заслужить, внося свой вклад в рост и процветание общества.

Оппозиционеры, бунтари, демонстранты и акционисты – все они вымерли за последние двести лет, без лишнего шума и крови. Но помимо чётко выстроенных учений, стадных инстинктов и пропаганды, не стоило забывать и про другую важнейшую причину того, почему даже бедные экзилонцы никогда не протестовали. Даримир сам разработал чипы и биосеть, которая воздействовала на нервную систему, делая людей более покладистыми, контролируя их центры удовольствия, помогая избавиться от всего благородного и героического. Все нормальные люди просто не могли понять, на кой чёрт им думать про какую-то там справедливость, когда у них есть тонны опьяняющих веществ и ЭкзоТранс с бесконечными запасами развлечений и порнографии?! Однако, несмотря на всё это, ровно 70 лет назад, в 252 год Эры Крома, произошла знаменитая акция протеста так называемого ордена Освобождения – крупнейшая в новой истории. И одним из главных символов этого события стал тот самый человек, который не был лидером ордена, но благодаря усилиям трансляторов именно он стал самым знаменитым участником тех событий. И произошло это исключительно благодаря его имени. Кромадар восстал против самого Крома – самое вопиющее кощунство из всех возможных! Кем был этот безумный преступник, посмевший возомнить себя хоть в чём-то равным Даримиру?

Кромадар Близнебесный Эмилион родился в 222 году Эры Крома. Он был четвёртым ребёнком в семье бывшего хранителя, проживавшей на окраине третьего по статусу района. Чем дальше от Небес, тем районы, расходившиеся идеально ровными кольцами, становились больше. Второй район, начинавшийся у подножия Башни жизни и получивший максимально простое название – Преднебесный, был диаметром в 33 километра. Далее на целых 50 километров шёл Близнебесный, и как раз на самой границе этого района провёл своё детство Кромадар. К моменту его рождения почти вся планета уже была застроена и весь Экзилон превратился в один сплошной город. В распоряжении семьи Кромадара была квартира на целый этаж в небольшом по меркам Экзилона двадцатиэтажном доме. И за счёт удачного расположения он мог каждый день видеть Небеса из окна своей комнаты. Его отца звали Еролим, он был родом из бедного района на другом континенте, но благодаря успешной карьере он смог сколотить приличное состояние и добиться права поселиться в Близнебесье. Сразу после школы Еролим записался на военную службу, которой посвятил без малого 50 лет. Он наработал на хорошую ежемесячную пенсию, которая могла позволить безбедно жить многие века, при условии, что психика не окажется сломленной, а это происходило очень часто – почти треть ветеранов тем или иным образом убивала себя в течение нескольких лет после отставки. И Еролиму тоже понадобился целый год на то, чтобы адаптироваться и прийти в себя. Но после этого душевная боль ослабла, он купил ту самую квартиру в Близнебесье и взялся за активные поиски жены.

Еролим специально искал молодую девушку из бедного района, чтобы не нужно было мудрить с ухаживаниями и притворяться – он мог подарить билет в Близнебесье, и этого козыря было достаточно. Благодаря анкете на популярном сайте он познакомился с Тимидэей – весьма привлекательной 19-летней особой, которая мечтала о той самой красивой жизни. И разница в возрасте, конечно же, её не смущала. Еролим не мог заставить молодую девушку потерять голову от страсти, но и не вызывал отвращение, поэтому со всех точек зрения это была достойная партия. К своим 19 годам она уже понимала, что любовь это всего лишь образ, развлечение, а её, как и любую нормальную экзилонку, возбуждала прежде всего успешность. Она была красива, но не настолько, чтобы мечтать о большем, все вокруг говорили ей, что шанса лучше может и не появиться, поэтому она согласилась. В последующие годы Тимидэя сменила много несложных профессий, но быстро уставала, увольнялась и большую часть времени развлекалась – сначала со своими подругами, а затем и с детьми. Первый сын родился уже через пару лет после свадьбы – его назвали Лоран. И далее, словно по плану, согласно воинской дисциплине, каждые пять лет на свет появлялся новый ребёнок. Следовательно, через 15 лет после Лорана появился Кромадар, и на нём решили остановиться, потому что даже то подобие страсти, которое было в начале, окончательно угасло, и они сами понимали, что энергии не хватит для нового зачатия.

В их доме никогда не было атмосферы всеобщей любви, и дети с юных лет привыкли к тому, что родители практически не разговаривают. Лоран был очень похож на отца, и потому у него тоже не было сомнений – сразу после школы он записался в солдаты, когда Кромадар был ещё совсем маленьким. Лоран, конечно же, приезжал в отпуск, пусть и очень редко. Но, когда это происходило, он тут же начинал с молодецким восторгом рассказывать о своих военных приключениях, а также о развлечениях с инопланетянками, когда мамы и сестры не было рядом. Отец слушал с удовольствием и даже сладострастно улыбался, с очевидной гордостью и завистью, а может, и с ностальгией. В раннем детстве Кромадар тоже зачарованно слушал эти истории, они заставляли мечтать, но вместе с тем было какое-то необъяснимое, болезненное ощущение, были те странные вопросы, которые словно не приходили больше никому в голову. Вопросы о тех девушках, о том, что они чувствовали, что с ними стало, как он мог просто использовать их, как они могли позволить использовать себя, если понимали, что он бросит их и никогда не вернётся. И с каждым годом отторжение Кро усиливалось – он испытывал не столько неловкость, сколько желание продемонстрировать своё негодование. И Лоран не мог это не заметить. Он специально начал провоцировать младшего брата, поэтому между ними росла дистанция.

Следом за Лораном родилась единственная дочь – Морисетти. Её тоже нельзя было назвать идеальной красавицей, но она с раннего детства была озабочена только тем, чтобы стать максимально желанной для противоположного пола. Ради этого она следила за фигурой, занималась спортом и постоянно выпрашивала деньги на красивые погремушки. Она успешно училась играть сильные чувства и приковывать взгляд, за счёт чего уже в 18 лет смогла найти богатого зрелого поклонника и переехала в Преднебесный район. Это вызвало шумное ликование мамы, сдержанную радость отца и немое негодование Кро, которому тогда было 8 лет. В столь естественном развитии событий лишь он сумел разглядеть нечто извращённое и даже преступное. Поэтому логично, что с Морисетти у него тоже не сложилось близких отношений. Она, как и Лоран, крайне редко появлялась дома, а вскоре стала такой надменной, начала смотреть на всех свысока и считать себя почти царской особой. И угрюмый Кро слышал от неё только насмешки, в первую очередь на тему того, что его точно не полюбит никакая девочка, поэтому он и позволяет себе такие провокационные высказывания в сторону таких, как она. И в какие-то моменты он начинал по-настоящему ненавидеть её.

И лишь Алсидор стал для него по-настоящему близким другом. Он был третьим ребёнком и был на пять лет старше Кро. И причина их духовной связи лежала на поверхности. Алсидор тоже не был столь уверенным в себе и открытым, как Лоран или Морисетти, не был таким сильным и не стремился к лидерству, словно каждому новому ребёнку Еролим и Тимидэя передавали всё меньше энергии жизни. А происходило это потому, что от их любви остались лишь жалкие отходы производства, из которых и слепили мрачного, одинокого и болезненного Кромадара. До десяти лет он был более-менее активным, радостным и приятным ребёнком, пусть и слишком чувствительным, трусливым и добрым для мальчика, неспособным с кем-то поругаться, подраться и унизить. А после десяти лет Кро становился всё более отчуждённым, перестал искать друзей, играть и общаться со сверстниками – все вокруг казались ему не теми. Вместо этого он любил читать и смотреть документальные и художественные фильмы, он нашёл страсть в накоплении знаний, которые формировали всё более чёткую картину мира, поэтому уже в раннем возрасте он начал задавать вопросы, которые не принято было задавать и на которые никто не мог ответить. Вопреки всем официальным заявлениям, он верил тем немногочисленным изгоям, которые говорили про беспредел на других планетах, говорили, что это несправедливо, что экзилонцы просто отнимают экзом у других народов, и Кро не мог понять, почему это заботит лишь его.

И всё вокруг лишь укрепляло ощущение того, что этот мир устроен неправильно и что все вокруг преступники, потому что они спокойно живут и радуются, дозволяя творить преступления где-то далеко, но при этом начиная неистово вопить из-за какой-то ерунды, которая хоть как-то касается их. Мелочность, эгоизм, лицемерие, самообман, презрение, насмешки, постоянное стремление собраться в стадо и кого-то заклевать – вот что такое люди. Конечно, в подростковые годы он лишь отчасти осознавал всё это, но уже тогда в глубине его души таились зародыши будущих истин, которые просто должны были обрасти плотью доказательств. Любой момент духовного единения с людьми был столь редким и удивительным – это был как откровение, когда его вдруг наполняла безумная благодарность по отношению к определённому человеку или целой компании, но при этом у него никогда не было иллюзий касательно того, что он сможет удержать это чувство и что за него стоит цепляться. Это всего лишь идеальный момент, когда всё сошлось, но для них он всё равно останется чужим. Постепенно Кро начало раздражать официальное искусство, и потому он придумывал собственные истории, которые рассказывал старшему брату. И уже с 12-13 лет главной темой его сюжетов стала жажда справедливости для всего живого.

Алсидору нравилось слушать Кромадара, отчасти он даже соглашался со звучавшими моральными принципами, но не с окончательными выводами, словно какой-то блок, отвечающий за врождённую нормальность, не позволял ему сделать последний шаг, который сделал Кро. Он просто любил слушать, его завораживали эти истории, и ему казалось, что его младший брат – самый гениальный ребёнок во всём Экзилоне, что просто нереально придумывать и запоминать подобное в его возрасте. Кро снимал небольшие видео, пытался сочинять песни и играть на музыкальных инструментах, но это давалось тяжело. Гораздо легче шла работа над масштабными сюжетами, которые можно было использовать для фильмов или книг. Почти каждый день он обсуждал с Алсидором какие-то новые идеи, испытывая творческое опьянение, но так и не смог взяться за что-то по-настоящему серьёзно и довести до конца. Ещё сложнее это стало после того, как в 16 лет его впервые отправили к школьному психологу. Тогда он в очередной раз позволил себе высказаться в сочинении на тему царящей в мире несправедливости и необходимости борьбы за так называемые духовные ценности, и та работа, несмотря на сильно хромающий слог, вызвала большой ажиотаж среди школьного руководства в силу своей очевидной провокационности. После этого Кромадар целых полгода был обязан ходить к психологам, которые добродушным тоном объясняли, в чём именно заключается его психическое расстройство и что он встаёт на опасную дорожку, которая противна его державе и даже позорит его имя. Теперь он официально стал главным разочарованием своей семьи. Всеобщее давление и чувство стыда очень быстро отбили всякое желание проявлять красноречие, поэтому больше подобные вольности в сочинениях он себе не позволял. Это было тяжёлое испытание, но он стойко перенёс его и вскоре снова наполнился надеждами на светлое будущее. В то время Кромадар умел мечтать и сохранял веру в то, что пусть сейчас всё печально, но дальше будет лучше – он столько хотел, примерял на себя множество ролей, каждая из которых была по-своему прекрасной, и он был уверен в том, что сможет достичь чего угодно в любом направлении, ведь жизнь такая длинная.

Но в 18 лет его ожидала первая по-настоящему большая трагедия, которой было суждено окончательно подрубить его веру в людей – после трёх лет безуспешных попыток поступить в университет и найти нормальную работу Алсидор поддался уговорам родителей и решил предать Кро. В 23 года он записался в хранители. Строго говоря, советы родных и друзей не были ключевым фактором – к третьему веку Эры Крома для большинства молодых экзилонцев стало нормой полагаться на искусственный интеллект в выборе образования, места работы, супруга и прочих важных вещей. За счёт этого человеческая жизнь перестала быть драмой принятия решений – биосеть знала о своём хозяине в миллион раз больше его самого и при этом была абсолютно объективна, она была новым уровнем разумности. И Алсидор был рад доверить беспристрастным алгоритмам решение своих проблем – они подсказали, что человеку с его качествами стоит пойти именно в хранители. И, как показали дальнейшие десятилетия службы, они были абсолютно правы. Но Кро отказывался верить в разумность произошедшего. У него не было сил кричать и спорить, он просто запирался в комнате и тихо плакал в те вечера, в ожидании отъезда старшего брата, самого значимого и любимого человека на тот момент. Он не нашёл в себе сил на то, чтобы пойти в космопорт и проводить Алсидора на его первый военный корабль, потому что там должна была собраться целая толпа, а он не мог находиться там и слушать весь этот пафосный бред – поздравления с тем, что теперь Алсидор будет зарабатывать убийством! Но зато они отправились вдвоём на небольшую прогулку по району вечером накануне отъезда, по ходу которой состоялся тот памятный диалог. В какой-то момент Кромадар начал терять контроль и выплёскивать накопившиеся эмоции:

– Нет, я всё равно не понимаю, как ты можешь так поступать?! Ведь ты же был со мной все эти годы! А теперь ты будешь таким же служителем зла, тем, кто топчет ростки справедливости!

– Кро, не надо. Это просто красивые слова. Отец объяснил мне, что красивые слова не имеют отношения к реальной жизнью. Я должен был избрать этот путь. Я хочу быть достойным человеком. Не хочу быть сумасшедшим и неудачником. Это всего лишь оправдания, Кро, теперь я это понимаю. Ты лишь прикрываешь свою слабость, – спокойным и сочувственным тоном ответил Алсидор.

– Так значит, теперь ты тоже считаешь, что за справедливость не нужно бороться?

– Справедливо то, что существует. Раз Экзилон сильнее других миров, то это справедливо.

– А как же сострадание?

– То, что ты называешь состраданием, является преступлением перед жизнью, счастьем и силой, всем тем, что делает этот мир лучше и позволяет создавать новое. Мы справедливы по отношению к жителям других миров, потому что мы даём им шанс стать частью чего-то великого. Ты ведь и сам всё это знаешь.

– Я слышал всё это! Но я не верю этому. И не понимаю, как мог поверить ты! Ведь ты не похож на них.

– Не волнуйся, братишка, это пройдёт. Скоро ты повзрослеешь и сможешь всё принять.

– Нет! Я никогда не приму это! И я никогда не стану хранителем! Лучше умереть, чем стать солдатом, который летит завоёвывать чужие земли!

Кромадар перешёл на крик, не смущаясь случайных свидетелей, ведь он верил в то, что есть ещё один ничтожный шанс на то, что брат передумает. Они были в небольшом парке, в котором часто проводили время в детстве и в котором Алсидор восхищался историями младшего брата. Они решили задержаться как раз в самом живописном месте, которое много лет было одним из самых любимых для них во всём районе. Уже начался закат. Это было так мучительно сложно. Но сразу после этого Кро почувствовал, что выплеснул всю обиду и больше не хочет ругаться. Его глаза заблестели от слёз. Алсидор сказал, что будет лучше, если они больше не будут спорить и попрощаются на светлой ноте, что он не хочет, чтобы они расстались как враги. А время уже пришло – он хотел ещё немного побродить один, затем встретиться ещё с кем-то, чтобы поздно вернуться домой. И вот они в последний раз обнялись. Кро так не хотел отпускать его и прощаться, и через несколько мгновений Алсидор тоже не выдержал – из его глаз скатилось несколько слёз. Это проявление эмоций было столь коротким, но всё же Кро был бесконечно благодарен Алсидору за это. Как же сильно он любил его в эти минуты и не мог поверить в то, что когда-нибудь будет иначе. А вскоре Алсидор начал шептать, осторожно разрывая объятие:

– Ну-ну, братишка, не надо… А то я тоже буду плакать всю дорогу…

– Хорошо, хорошо…

– Главное, помни, что мы всегда будем вместе. Ты мой младший брат и навсегда им останешься. Я сделаю всё ради тебя. И ничто в целом мире не изменит этого.

Но время показало, что он ошибался – та минута так навсегда и осталась последним моментом их родственной связи. Алсидор ушёл в службу ещё глубже, чем Лоран, и появлялся дома очень редко все последующие 12 лет. Попытки начать говорить, как в детстве, давались с трудом, они ощущали очевидную неловкость, и они оба испытывали боль от этого, но оба считали себя правыми и преданными. Алсидор вроде как и сочувствовал потерянности брата, но не пытался его понять и помочь. Спасибо и на том, что за все эти годы он ни разу не начинал рекламировать армейскую жизнь. Но они стали абсолютно чужими, и Кро с каждым годом было всё больнее вспоминать их детские отношения, смотреть на общие фотографии и видео. Теперь у него не осталось ни одного близкого человека, с которым можно было бы поговорить на какие-то значимые темы. Целых полгода он просто сидел дома, о чём-то постоянно думая и почти ничего не делая. Все вокруг были убеждены, что он чем-то серьёзно болен, потому что невозможно было объяснить, почему в 18 лет парень может быть настолько плох – забитый и отчаявшийся, он словно готовился к смерти и даже не пытался с кем-то знакомиться, ухаживать за девушками, которые время от времени проявляли к нему интерес. Ему было так плохо, потому что уже который год его наполняло это ощущение, что мир устроен неправильно и что именно он обязан его изменить, вот только непонятно как…

Вторая глава

Трансляторы

Что-то заставило его резко отвлечься от этих воспоминаний. Древний старец с крайне отталкивающей внешностью продолжал молча идти по просторному коридору космического корабля вместе со своими соратниками. «Гордость Небес» приближалась к Эриэлии и готовилась приземлиться к концу этого 30-часового дня, принятого как на планете бессмертных, так и на Экзилоне – продолжительность суток на них была почти идентичной. Кораблю было всего три года, и он был не только одним из самых больших, но и одним из самых шикарных в истории. Растянувшийся на несколько километров, изящный и вычурный в каждой детали, он был завораживающим синтезом многолетних работ сотен наиболее талантливых дизайнеров Экзилона, явно презиравших любое проявление минимализма. Его доминирующим цветом был белый, но имелись вставки всех возможных оттенков, в том числе ярчайшие, сверкающие части, созданные из самых редких и дорогих металлов. Он являл вызывающую роскошь снаружи и ещё большую внутри – настоящий дворец, летящий с немыслимой скоростью, воплощение грандиозности всех законно добытых ресурсов на других планетах. А лететь его заставляли десятки мощнейших двигателей, частично работающих на разжиженном экзоме. Но главным источником питания была маленькая звезда, живущая и умирающая в энергосистеме корабля, искусственно созданная в орбитальной лаборатории. За считанные месяцы ей суждено было пройти все стадии эволюции и сжечь себя ради этой махины. А к отсеку, что был её надёжной клеткой, подключались миллионы проводов, напоминавших присосавшихся паразитов.

Рассчитанный на несколько тысяч человек, по такому случаю он был забит под завязку, но данная теснота почти никого не смущала, ведь позволить себе этот полёт могли только лучшие из лучших, самые богатые и знаменитые. «Гордость Небес» даровала все возможные удобства – изысканные номера и зоны отдыха, в том числе огромные бассейны, вертикальные и горизонтальные лифты, способные за минуту доставить в любую часть корабля. Поэтому многим было даже обидно от того, что этот полёт продлится всего пять дней. А вокруг главного корабля вился косяк мелких. На большинстве из них летели основные силы хранителей – элитной армии Экзилона. И на каждом из них был отчётливо виден главный девиз наиболее развитого вида людей, численность которого приближалась к десяти миллиардам: «Во имя жизни. Во имя счастья. Во имя величия». Но были и личные корабли богачей из Небесного района, на которых занимали свои места ещё несколько сотен зрителей предстоящего турнира. Один из этих кораблей за последние дни несколько раз ненадолго отбивался от группы, чтобы совершить посадку и доставить участников с двух планет – Бхавадана, который был четвёртым по счёту в системе, и Пулкретадии, что была третьей. Они вращались между Эриэлией и Экзилоном, который был пятым, как раз в самом центре. Ближайшая же к Солнцу планета под названием Амакана была непригодна для жизни из-за адской жары.

В этот час в гигантском ресторанном зале в центральной части «Гордости Небес» было большое скопление людей. В этом отделении поселились игроки и их команды, а также все официальные лица, без которых предстоящее первенство не состоялось бы. Зрители проживали в других частях и здесь появиться не могли, так что данный зал можно было уверенно назвать самым престижным. Его отличали стильные неровности на стенах и потолке, спокойные светлые тона, бесконечное множество непрерывно работающих экранов, встроенных во всё, во что только можно встроить экран, а также огромные люстры причудливых форм, нависающие словно звери с далёких планет, пытающиеся дотянуться своими щупальцами до еды и экзома. Почти все столы были заняты, но они располагались на почтительном расстоянии друг от друга и одна компания не мешала другой. За круглым прозрачным столом немного в стороне от центра собралась примечательная группа экзилонцев. Об их принадлежности к центральному миру сразу можно было узнать по их рукам, в которые были вживлены экзоэкраны – полноценные компьютеры, подключённые к мозговым чипам. С их помощью экзилонцы управляли всеми процессами в организме и контролировали незримые потоки энергии. Они вполне могли перевести свои экраны в спящий режим и включить голограмму, создающую иллюзию кожного покрова, но они не делали этого, потому как не стеснялись своей кибернетической природы. С младенческих лет они подвергались сложнейшим операциям, призванным усовершенствовать их организмы. И главным усовершенствованием, конечно же, была биосеть, пронизывающая все телесные ткани, все энерговены – именно она позволила экзилонцам несколько веков назад накапливать бесконечные запасы экзома, чтобы обновлять каждую клетку и остановить старение. Поэтому как можно было стесняться технологий, которые подарили их народу свою версию бессмертия?

Это была самая весёлая и шумная компания во всём зале, хоть и не самая большая. Она состояла из семи человек – шести мужчин и одной женщины. Это была команда так называемых трансляторов, которым тоже посчастливилось поселиться в этой части «Гордости Небес». Именно эта группа модных и безбашенных, но при этом весьма умных и талантливых людей отвечала за освещение соревнований для всех восьми планет, на которых проживали разные виды людей. И безусловно, осознание того, что теперь достаточно менее десяти человек для освещения события таких масштабов, не могло не захватывать дух. Все за столом, кроме девушки, сражались за роль лидера, за роль самого яркого персонажа этого часа, но это была честная борьба, лишённая агрессии. И, несмотря на постоянные подколы, они были близкими друзьями и уважали друг друга. Они были энергичны и привлекательны, как и почти все экзилонцы на этом корабле. Представители этой расы были заметно выше других видов людей. Почти все мужчины были под два метра, а женщины немногим ниже – почти все метр восемьдесят. Они были плотного телосложения, но не толстые, а мускулистые, при этом пластичные и изящные. В них было столько великолепия и силы, заставлявшей виновато опускать глаза обитателей других планет. У них была идеально чистая светлая кожа, правильные черты лица, шикарные волосы, которым не грозила седина или облысение, а также большие и очень красивые глаза со зрачками ярчайших цветов, невероятно разнообразных – среди них встречались все оттенки голубого и зелёного, а иногда золотистые, бордовые, пурпурные и даже двухцветные.

Эта группа состояла из двух трансляторов-ведущих – Тимеля и Марсиса, трёх техников-операторов – Майкджо, Эленсио и Кромадара, а также двух редакторов-текстовиков – Экзилио и той самой единственной девушки, которую звали Ялия. В свои почти 50 лет она выглядела на 25 по меркам других народов, и к этому возрасту она успела стать одним из главных экспертов по инопланетным языкам во всём Небесном районе, подлинным гением в своей области. Она была невысокой для экзилонки, худой, сдержанной и утончённой интеллигенткой, а её длинные чёрные волосы, достающие до колен, были привычно собраны в некое подобие бутона или короны, которая однозначно являлась очень удачной стилистической находкой. Все трансляторы были одеты по разному и максимально вызывающе, их одежду отличали немыслимые сочетания цветов и самые безумные эксперименты экзилонской моды, которые практически невозможно описать словами и которые были напрочь лишены официозности, что в древние времена была обязательной чертой представителей средств массовой информации. Но ещё больше взгляд привлекали позы и жесты этих людей, призванные демонстрировать расслабленность молодых и сильных хозяев жизни.

И название их района, которое фиксировалось в их полных именах, конечно, было не случайным – он в прямом смысле возвышался над головами простых смертных, у которых не было шансов попасть туда. Небеса представляли собой ансамбль соединённых вместе небоскрёбов, главный из которых возвышался в самом центре на целых пять километров. Он назывался Башней Жизни и по праву считался величайшим творением человеческих рук в истории. К ней приросли две гигантских идеально круглых и прозрачных платформы, которые обозначали уровни. Небеса разделялись на три этажа: первый занимал полтора километра и упирался в первую платформу, на которой располагалось следующее скопление небоскрёбов, вторая платформа была установлена на высоте в три километра, и на ней находился третий этаж. А на самом верху Башни Жизни виднелся знаменитый дворец верховного консула Даримира Небесного Крома – главного творца величия Экзилона. Поддерживали эти платформы грандиозные колонны, которые по совместительству являлись жилыми небоскрёбами. Все трансляторы жили на первом этаже этого чуда, но они, конечно же, рассчитывали когда-нибудь перебраться повыше и заслужить ещё более божественный вид из окна.

У троих мужчин – Марсиса, Эленсио и Майкджо – имелись тату-нанороботы, изобретённые чуть более десяти лет назад. Их тысячами вводили под кожу, и великий плюс состоял в том, что ими можно было не только управлять, но ещё их в любой момент можно было безболезненно убрать из тела. Человек мог скачать понравившийся рисунок, или точнее, программный алгоритм для роботов, и они за считанные секунды меняли своё положение и создавали новую татуировку. А Марсис демонстрировал ещё один популярный способ эксплуатации этих микроскопических роботов, обладающих примитивным разумом – на его шее были крупные цифры, обозначавшие количество экзома на счету. И каждый мог видеть, что сейчас в его запасе 112 лет жизни. Это было столь претенциозное напоминание о том, что именно экзилонцы когда-то давно превратили экзом в единственную валюту, а затем начали измерять с его помощью время жизни, которое он даровал. Отныне энергия жизни, деньги и само время – всё это неразделимо благодаря высшей расе. А маленькие цифры обозначали количество дней и часов, которые постоянно менялись, следовательно собеседники могли видеть движение его тату-нанороботов.

Эленсио наслаждался электронным дымом, даруемым экзотрубкой, которую не надо было держать в руках – она была подключена к энергосистеме организма через специальный разъём на запястье. У Эленсио был огромный запас дорогих курительных смесей, служивших источником качественного опьянения, продолжительность которого можно было регулировать. От трубки исходил по-настоящему приятный аромат, это была не дымная вонь, а скорее дорогой парфюм. Кроме того, в их ушные проходы были встроены крошечные приёмники – невидимые наушники, которые нельзя было потерять и которыми можно было управлять с помощью мысли. На мозговой чип можно было установить приложения, подбиравшие определённые списки композиций в зависимости от настроения пользователя. Разумеется, всё это распространялось только через официальную сеть и стоило определённую щепотку времени. Но благодаря этому чувственная энергия, преобразованная в звуки, могла навеки стать частью твоей души, она могла вечно храниться в тайниках твоего мозга. Кроме того, в наушниках вполне могли звучать аудиокниги и любой другой текст, зачитываемый приятным искусственным голосом, который можно было настраивать. И это лишь малая часть аристократической биомодификации их организмов, которые эволюционировали не по дням, а по часам.

В какой-то момент в зал вальяжно вошла эффектная девушка, избравшая на сегодня весьма небрежный стиль в одежде и причёске, чтобы показаться развязной, но в самую меру. На ней были обтягивающие штаны и футболка, весьма простенькие, но всё же дорогие, без провокационной открытости, но всё же соблазнительные. Своей нетвёрдой походкой она как бы намекала на то, что кутила всю ночь и сейчас по-прежнему пьяна, но в самую меру, чтобы казаться весёлой, но не переходить ту тонкую грань, за которой начинается безвкусный разврат, ту самую грань между успехом и отчаянием, которое совсем не шло к лицу жительнице Небес. В её понимании это было верхом непрофессионализма, нарушением собственного образа и стиля – работать абсолютно трезвой. Чтобы нравиться почтенной публике, всегда необходим этот лёгкий оттенок опьянения, либо от банального избытка алкоголя, либо от избытка порошкового экзома – тех сортов инопланетной чистой энергии, что помогали сиять и заставляли бедных соотечественников грезить о такой жизни. Сексуальная, спортивная, светловолосая, с большой грудью и избытком уверенности в себе, дерзкая и насмешливая, желающая подчёркнуть, что ей в данный момент совершенно наплевать на то, как она выглядит, но и это был всего лишь образ. Она старательно кайфовала, и не могла не кайфовать, оказавшись на этом корабле, её лицо украшала широченная улыбка, но скорее театральная, чем подлинно счастливая. Вскоре она смогла разглядеть стол, за которым расположились её коллеги, и поспешила к ним, готовая войти в роль.

– А вот и наша главная звезда наконец-то появилась! Амиса, помаши лапкой всем моим обожателям! – восторженно воскликнул Тимель, главный транслятор-ведущий. В их восьмёрке он был человеком с наибольшим количеством обожателей или экзодоноров, то есть людей, плативших немалое количество времени за право смотреть все видео определённого пользователя ЭкзоТранса – главного хостинга развлечений, дарующего возможность окунуться в жизнь любого успешного человека.

Амиса Небесная Лока, которая была третьим по статусу ведущим в их команде, тут же засмеялась и помахала рукой в сторону лица Тимеля, а точнее, крошечной точки над его правой бровью – это была лицевая камера, вживлённая в мозг. Без лишних объяснений ей стало ясно, что он ведёт трансляцию завтрака, за которой закономерно следили миллионы экзилонцев. Многие из них выкладывали за это последние сбережения и рисковали не дожить до следующего дня, но трансляторам было привычно находиться в центре внимания столь широкого круга преданных фанатов. Тимель отдал мысленную команду и с помощью экрана на своей руке вывел изображение прямо на поверхность стола. И Амиса увидела то, что видят миллионы, то есть саму себя.

– Мы не ждали тебя так рано! Ещё даже не середина дня, а ты уже на ногах, красотка! Как ты это прокомментируешь?! – не менее восторженно продолжил Тимель.

– Пришла послушать то, как вы нахваливаете меня! И с чего бы мне приходить раньше?! Что я могла пропустить?! Как будто вы тут заняты делом?!

– Ещё как заняты! Мы тут изучаем участников турнира и показываем, что они едят, тем, кто остался дома! Разве это не благородная цель?!

– Безусловно, благородная! И много их здесь собралось?

– Это ты мне скажи! – воскликнул Тимель.

– А я откуда знаю?!

– Ну да, конечно, ты же всего лишь одна из ведущих этого турнира! Ты вовсе не обязана знать участников в лицо!

– Отвянь! У меня есть ещё целых три дня, чтобы их запомнить!

Все дружно посмеялись, а среди обожателей Тимеля за считанные минуты данная шутка заработала тысячи симпатий, что позволило ей разойтись во всех возможных вирусных формах по головам и душам экзилонцев, даже тех, кто не знал про существование Амисы. После этого все за столом начали подсказывать ей, куда смотреть и где искать тех самых участников, коих в зале было четверо. И Амиса принялась весьма бесцеремонно пялиться во все стороны, не смущаясь банальных насмешек своих коллег – она уже давно разучилась смущаться. Легче всего ей было разглядеть, конечно же, своих соотечественников, тем более что они расположились в непосредственной близости от трансляторов.

– О, вон там Яркана! Её я не могла не узнать. А за соседним столом Огастим!

Амиса действительно не могла не узнать Яркану, ведь они были знакомы лично уже много лет – пусть и с натяжкой, но их можно было назвать даже подругами. Что не удивительно – обе из богатых семей Небожителей, почти ровесницы, обе стремились к активной светской жизни и стали звёздами ЭкзоТранса. Но понятно, что Яркана была гораздо более значимой величиной, и в первую очередь это стало возможным благодаря экзибеллуму – легендарной игре, существующей с незапамятных времён и известной среди всех народов. В её рамках соперники должны были управлять фигурами, внутри которых были особые кристаллы экзома, исключительно с помощью своей духовной энергии, не прикасаясь к ним. Цели игры варьировались. Но чаще задача состояла в том, чтобы тем или иным способом уничтожить все фигуры противника и забрать все кристаллы экзома, спрятанные на поле.

Яркана действительно отлично играла, причём с самого детства, и стала знаменитой уже на молодёжном уровне, она собрала множество чемпионских титулов, хотя была крайне нестабильна. Её отличал очень атакующий стиль игры, она была прямолинейна, но эффективна и зачастую добивалась по-настоящему красивых побед. С годами Яркана продолжала прогрессировать и на данный момент однозначно заслуживала статуса одной из талантливейших женщин в истории экзибеллума, достойной соревноваться наравне с лучшими мужчинами. В отличие от подавляющего большинства игроков-девушек, достаточно рано уходивших в тихую семейную гавань, она была далека от того, чтобы пресытиться за тридцать с лишним лет карьеры и всеобщего внимания. Безусловно, она была очень красивой и яркой, словно с детства стремилась оправдать своё имя. Она постоянно меняла стиль и не боялась экспериментировать – не только в плане внешности, но и образа жизни, стиля подготовки к матчам и тренировок. Она не боялась проигрывать, позволяла себе большие карьерные спады, а также ссориться со своими командами и со скандалом уходить в другие. И это было частью её стремления относиться к жизни максимально легко. И за это её любили очень многие. Но кто-то, конечно, справедливо отмечал, что Яркана могла бы добиться ещё большего, если бы не отвлекалась постоянно на участие в модных тусовках, попытки приумножить армию обожателей, закрепиться в мире искусства и съёмки в откровенных видео для ЭкзоТранса.

И эти же люди не менее справедливо говорили о том, что, пусть она и является прекрасным игроком, но не настолько гениальным, чтобы попасть в число 16 участников этого турнира. А удалось ей это якобы только за счёт поддержки Небесной элиты, занимавшейся организаций этого мероприятия. Все претенденты с Экзилона были поделены на четыре отборочных группы, и многие небезосновательно отмечали, что жребий сделал одну из них значительно слабее по составу. Именно в этой группе Яркана и стала первой. И, по мнению ряда экспертов, сделано это было специально, чтобы она попала в ту самую четвёрку и тем самым ещё повысить рейтинги за счёт её звёздного статуса не только в игровых кругах, но и далеко за их пределами. И красивые истории о её связях с мужчинами с третьего этажа Небес, циркулированию которых в общественном сознании она совершенно не противилась, только подтверждали эту теорию. Но саму Яркану эти слухи, похоже, не тревожили – эти пять дней полёта она вела почти непрерывные трансляции и буквально сияла от счастья и уверенности в том, что заслужила право находиться на этом корабле. В данный момент на ней было дивное сексуальное платье, её длинные волосы были в равной пропорции окрашены сразу в четыре цвета – в классический блонд, розовый, дымчатый и голубой, а на её миловидном лице была широченная улыбка, с которой она что-то эмоционально рассказывала своей команде, состоящей, как и у всех участников, из восьми человек.

А за соседним столом, как верно заметила Амиса, расположился Огастим со своими партнёрами. В свои 167 лет он с большим отрывом являлся самым возрастным участником турнира, если не считать бессмертных, возраст которых оставался тайной. Но при этом по меркам других миров выглядел он максимум на сорок. И пожалуй, именно Огастим был главной сенсацией экзилонского отбора – даже большей, чем Яркана. Да, он тоже провёл долгую и выдающуюся карьеру, он тоже был далёк от пресыщения и не терял форму, но всё же он никогда не был в числе звёзд и в его послужном списке было крайне мало титулов. Он был знаменит как командный боец, как полезнейший игрок второго плана в командных турнирах, ничуть не менее популярных и гораздо более зрелищных по сравнению с индивидуальными. Огастим не был Небожителем с детства, он родился в бедном районе в другой части планеты и не был замечен на молодёжном уровне. Ему пришлось проделать по-настоящему долгий путь, чтобы заслужить место в Высшей Небесной лиге. Он был сдержанным, подчёркнуто официальным в плане внешности и одежды, не стремился выделяться из толпы, не любил внимание и проявлял минимальную активность в сети, хотя парадокс состоял в том, что за счёт этого он как раз начинал выделяться и очень сильно на фоне прочих Небожителей.

Его стиль игры был почти лишён агрессии и стремления атаковать. Он входил в категорию игроков-художников, игроков-стратегов. Он часами плёл кружева, до определённого момента понятные ему одному. Огастим стремился создать тактический шедевр, и только такая победа могла принести ему удовлетворение. Он был незаменимым организатором, элементом командной химии, он мог просчитать развитие партии на сто ходов вперёд, увидеть все слабые и сильные места, изучить каждую деталь и найти ей применение на поле. Но всё же для индивидуальной игры он всегда был слишком медленным, чтобы противостоять мастерам атаки, поэтому перед началом отбора он не входил даже во второй десяток фаворитов своей группы. Но в ту неделю произошло что-то невероятное – Огастим поймал фантастическое вдохновение и выдал сразу десять тактических шедевров, каждый из которых заслуживал места в учебниках по экзибеллуму. Это была его самая длинная выигрышная серия в индивидуальных соревнованиях за всю жизнь и однозначно вершина его карьеры. Теперь ему обеспечено место в истории, даже если на самом турнире он проиграет в первом же туре. А все понимали, что поймать такое вдохновение повторно будет крайне сложно. Но Огастим почти не беспокоился по этому поводу. Ведь он просто любил игру – больше всего в этой жизни.

– Вот видите! Всё я могу! И всех я знаю! Так что хватит меня подкалывать! – заметила довольная собой Амиса.

– Так, отлично! А где ещё двое?! – насмешливо поинтересовался Тимель.

– Да иди ты! Дай я сначала поем! Я творческий человек и не могу так много работать!

И на какое-то время Амиса отвлеклась от друзей, чтобы выбрать еду и выпивку. Она подключилась к сети благодаря ручному экрану, вошла в меню и сделала заказ. Необходимое количество экзома перекачалось из её организма сначала в сеть, а затем и на специальные накопители, установленные в этом зале. Уже через несколько минут к столу подлетел небольшой робот в форме подноса, который быстро и ловко поставил тарелки, бутылки и бокалы перед Амисой. И в этот момент от пола оторвался спокойно дремавший робот-оператор, или точнее, это был кибернетический организм, выведенный наиболее квалифицированными биотехниками Экзилона. Тщательная селекция позволила направить в нужную сторону развитие признаков у подходящей разновидности мехатонов с далёкой планеты Ушатер, на которой биомеханизмы выращивались подобно растениям и животным. Оператор был не просто живой камерой, запрограммированной на добычу качественного изображения, без сбоев исполняющей любые приказания людей. Он буквально жил съёмкой, это была его страсть, любовь и смысл, в подлинно человеческом смысле этих слов. В его прочнейший скелет входило множество дополнительных механизмов, которые можно было обозначить как органы. Какие-то из них были видны снаружи, а какие-то были внутри, они служили для освещения и многого другого. Также у него было шесть маленьких ног, способных полностью втягиваться в корпус, пять маленьких дополнительных камер, благодаря которым он мог видеть абсолютно во всех направлениях, и несколько маленьких ртов, которыми он потреблял экзом. Все знали, что он подключён к мозговому чипу Майкджо, следовательно, подчинялся его командам. Он резко приблизился к роботу-подносу и заставил того неловко отлететь в сторону, чтобы избежать столкновения, при этом они начали издавать короткие сигналы тревоги, и это была весьма забавная сцена, которую стоило организовать ради внимания обожателей. Вся восьмёрка дружно посмеялась. Хотя излишне повторять это раз за разом – они смеялись почти непрерывно.

– И зачем ты его активировал?! – спросила Амиса.

– Чтобы снять то, как ты ешь и пьёшь! – с какой-то особой интонацией ответил Майкджо, которую он не пытался скрыть.

– Мне, конечно, очень приятно, но лучше отправь его снимать то, как едят участники, а заодно подслушивать их разговоры! Кто я такая? Вот они действительно великие люди! Они будут бороться за величайший приз в истории!

– Ты действительно так считаешь? – уточнил Тимель.

– Ой, да ладно вам! Подумаешь, достижение! Да любой ребёнок может научиться передвигать предметы и контролировать этих роботов! Я и сам мог бы легко поучаствовать в этом турнире! Вот смотрите! – резко вступил Марсис и мастерски перевёл внимание на себя.

По его интонации было очевидно, что он говорит не всерьёз. Просто он на инстинктивном уровне почувствовал момент, из которого удастся извлечь много симпатий. И Марсису не нужно было думать об этом. Все его удачные находки были закономерным следствием избытка потребления сортов экзома, отвечающих за творческую энергию. Кроме того, благодаря чипам высшего качества их мозги работали эффективнее и в буквальном смысле быстрее по сравнению с мозгами бедняков и тех, кто чипов не имел вовсе, за счёт чего они становились более продуктивными в любой работе и, как следствие, зарабатывали больше, что ещё увеличивало пропасть между ними и обычными людьми. Это было гениальное устройство, избавляющее нервную систему от всякого мусора, от лишних терзаний, от ненужных мыслей – их души были близки к тому, чтобы превратиться в совершенный механизм. Договорив, Марсис театрально поднял руку, изобразил мучительное сосредоточение и исключительно с помощью энергетического воздействия поднял со стола опустевшую тарелку. Под восторженные возгласы, в которых, конечно, было больше сарказма, тарелка пролетела несколько десятков сантиметров и даже попыталась подняться выше, но в этот момент её начало шатать, потому что у Марсиса просто закончились силы, она упала на пол и разбилась под оглушительный хохот всей компании. И сам Марсис совсем не расстроился из-за этого, ведь так и было задумано. Через несколько секунд к месту крушения подлетел робот-уборщик и принялся за свои прямые обязанности.

В плане внешности Марсис являлся наиболее ярким героем. Он был самым молодым в команде и стремительно набирал популярность – все понимали, что скоро он должен обогнать Тимеля по количеству обожателей, в том числе и сам Тимель. На нём была наиболее выпендрёжная одежда, у него было больше всего тату-нанороботов, кроме того, его выделяла женственная красота, разнообразные украшения, длинные светлые волосы, заплетённые не только в косички, но и в причудливые фигуры, приятнейший голос и запредельное обаяние. Но главной его фишкой, конечно же, были торчащие прямо из тела провода – подчёркнуто устаревшие, толстые, антиизящные, настоящий привет из прошлых веков, от первых образцов биомодификации. Всем вокруг было видно, как эти мерзкие провода торчат из его рук и шеи. Они были и на других частях тела, но просто сейчас их скрывала одежда. Для чего это делалось? Разумеется, исключительно из эстетических соображений – ради той самой подлинно экзилонской неутолимой жажды эксперимента. Амиса, не спешившая побороть приступ смеха, внимательно смотрела на него и в очередной раз ловила себя на мысли о том, что, несмотря на всю свою широту взглядов, по-прежнему не готова принять эту извращённую моду последних лет. Её очень раздражало это излишество, эта пародия на какую-то глубокомысленность – типа, посмотрите, мы люди нового поколения и мы рады быть киборгами!

– Вот поэтому они действительно великие люди, а мы здесь просто для того, чтобы рассказывать про них! – наконец прокомментировала увиденное Амиса без тени сожаления.

– Даже эти дикари с других планет? – серьёзным тоном спросил Кромадар и показал в сторону тех столов, за которыми сидели представители других видов людей. В их числе были и участники турнира, которых не смогла узнать Амиса.

Ближе к трансляторам расположились девять жителей планеты Бхавадан во главе с человеком среднего возраста, которого именовали просто Избранный. Это был дословный перевод того слова, что использовали для обращения его соотечественники. А этот народ был известен тем, что у подавляющего большинства его представителей не было имён в привычном смысле. В остальном же бхаваданцы были примечательны только своей вызывающей непримечательностью. В них не было ровным счётом ничего интересного: средний рост, смуглая кожа, не уродливые, но всё же с неприятной внешностью по стандартам центрального мира, худые, неловкие, озабоченные так называемыми духовными ценностями и поддержанием хрупкого природного баланса на своей жаркой планете, покрытой джунглями. У всех были короткие однотипные причёски и тёмные невзрачные одеяния, скрывавшие всё тело, к которым больше всего подходил термин «мантия». Они жили долго и старели медленно, но всё же сто с небольшим лет были пределом. В плане технологий их общество не было отсталым, но и ничего особенного предложить они не могли. Про бхаваданцев в шутку говорили, что они промежуточная ступень между экзилонцами и бессмертными.

А чуть дальше от трансляторов и ближе к выходу сидели пулкретадиане. Или же океанцы для краткости. И это вполне логичное название, учитывая то, что почти вся их планета покрывалась водой. Большие архипелаги были только в экваториальной части – ни одного крупного острова, но зато многие тысячи маленьких в условиях жаркого климата. Пулкретадия находилась по соседству с Эриэлией, но насколько же другой она была – цветущей и божественно прекрасной, по-настоящему райской планетой! И обитатели этого мира тоже были особенными – невероятно красивыми, страстными, весёлыми, здоровыми, вечно готовыми праздновать, танцевать и опьяняться, но в хорошем смысле этого слова. И только этот народ мог превзойти экзилонцев в плане внешности, за что и ценился прежде всего. С точки зрения Экзилона они действительно были дикарями – их технологии были крайне примитивны, и их психология не признавала тягу к прогрессу. Они желали только счастья. Они жили несколько сотен лет и даже в глубокой старости были по-своему прекрасны. В их мире не знали войн. По многовековой традиции у них было принято иметь мало детей, ведь они давно поняли простой факт – если появится много новых людей, то острова быстро закончатся, а значит, закончится мир и всеобщее счастье. А твоё счастье возможно, только если будут счастливы все вокруг. Поэтому их было всего сорок миллионов, что, конечно, крайне мало для столь большой и плодородной планеты. Могли ли эти люди с подобной примитивной психологией претендовать на победу в турнире? Абсолютно все эксперты сходились в том, что нет – не могли. Океанцы были самым слабым в энергетическом плане видом людей. И победитель отбора с их планеты уверенно занимал последнее место в рейтинге букмекеров среди всех 16 претендентов на величайший приз в истории. Их полные имена состояли всего из одного слова, но зато они были очень длинными и сложными – игрока звали Уршадсерапион. Но он согласился на то, чтобы его представляли просто Шад. Он был ещё совсем молод – 28 лет – и обладал стандартно привлекательной для океанца внешностью. У них тоже была весьма специфичная одежда с точки зрения Небесной элиты – в форме тонкого мешка на всё тело, светлая и просторная, подобие халата или туники, по-своему красивая, но на любителя.

– Кстати, как вы думаете, почему в их команде нет ни одной женщины? Почему они никого не взяли со своей планеты? – спросил Экзилио, указывая на пулкретадиан.

– Очевидно! Не захотели рисковать, чтобы кто-то увёл их! Ведь все знают о том, что даже самые страшные океанки на одном уровне с самыми красивыми женщинами с других планет! Как и о том, насколько они алчные и развратные! – уверенно ответил Марсис.

– Но ведь мужчины тоже хороши, правда, Ялия? – с издёвкой поинтересовался Тимель.

– Дело вкуса. А почему ты спрашиваешь об этом именно меня? – спокойно парировала Ялия.

– Ну как, у тебя сейчас, собственно, как и всегда, нет серьёзных отношений! Ты, как и всегда, всем отказываешь! Так хотя бы ради инфоповода подумай о том, чтобы ворваться в эту компанию и попытаться их соблазнить! – продолжал провоцировать Тимель.

– Пусть эта почётная роль достанется какой-то другой героине, – невозмутимо ответила Ялия, слегка улыбнувшись.

– То есть они тебя тоже не устраивают? Но почему ты такая привереда, Ялия?! Бери пример с Амисы! Она вот никем не брезгует! А тебе почему никто не нравится? – спросил Тимель, которого совсем не печалила такая банальная реакция на его блестящие выпады.

– Я расскажу тебе об этом тогда, когда буду абсолютно уверена в том, что твоя камера отключена и ты не ведёшь трансляцию на весь Экзилон. То есть никогда! – подытожила Ялия.

– Нет, Ялия, ты всё-таки подумай! – теперь уже вступил Марсис. – Мы же не за тебя волнуемся, а за них! Как они протянут целый турнир без женщин? Океанцу же легче прожить день без еды, чем без секса! И женщины у них ничуть не менее похотливы, чем мужчины! Просто ужас! Дикари, одним словом! Полуголые, полуцивилизованные, грязные полулюди!

– Какой же ты политкорректный! А что ты скажешь про бхаваданцев? – спросил Тимель.

– Такие же дикари, только уже замкнутые ханжи, которые строят из себя возвышенных всезнаек! Посмотрите, мы сидим в горах, медитируем, и всё! Больше мы ничем не занимаемся!

Все дружно посмеялись, после чего Марсис вдумчиво добавил:

– Понятно, что у них нет абсолютно никаких шансов на титул!

– Конечно же, нет. Всем и так ясно, кто победит! – вступил Экзилио.

– Ну ты что творишь?! Я же веду трансляцию! Мы обязаны поддерживать интригу, интерес публики к соревнованиям! – театрально возмутился Тимель.

– Здесь суть не в интриге, а в том, чтобы увидеть то, как величайший игрок в истории экзибеллума выиграет первый турнир подобного масштаба! Он заслужил это больше, чем кто-либо другой, – продолжил Экзилио серьёзным тоном истинного эксперта.

– Ты говоришь, конечно, о Теодоне Моурджейне? Человеке, который по-прежнему не проиграл ни одной партии на официальных соревнованиях за всю карьеру? – уточнил Тимель.

– Я надеюсь, что ты это сейчас не всерьёз спрашиваешь? Естественно, я говорю о нём!

– То есть ты совсем не болеешь за интригу и не ждёшь сенсаций? – продолжал Тимель, обращаясь к Экзилио.

– Нет, не жду! Для меня будет великим разочарованием, если он не выиграет! По-хорошему, сенсацией будет уже то, что в финальную четвёрку выйдет кто-то не с Экзилона.

– Даже так?!

– Ну а кто может составить им хоть какую-то конкуренцию?! В этом турнире должно было участвовать больше четырёх экзилонцев! Продолжаю настаивать на этом! – уверенно констатировал Экзилио. Он тоже знал, как привлечь к себе внимание, хотя, безусловно, уступал в плане внешности и красноречия своим коллегам.

– Многие боятся бессмертных и игроков с грозного Коммадиона. От них вполне можно ждать сюрпризов! – заметил Тимель.

– Не думаю.

– Я тоже не думаю. Мне кажется, что всё это просто красивые байки ради мнимой интриги! Но на самом деле у них нет шансов против наших звёзд, – добавил Марсис.

– Ну и всё. Если не бессмертные и не коммадионцы, то остаются только дикари, – подытожил Экзилио.

– А как же игрок с Анаргиона! – наконец-то вступил Эленсио. Эта тема не могла не заинтересовать и его как ещё одного знатока и любителя игры.

– Катэр? – уточнил Майкджо.

– Да! Последний рыцарь Катэр! Как его любят называть! В молодые годы он побеждал в небольших чемпионатах между Анаргионом и Экзилоном! Считался одним из самым перспективных неэкзилонцев в истории. Сколько команд мечтали его подписать! – с неподдельными эмоциями продолжил Эленсио.

– Да, но это в молодые годы! Сейчас же он оказался здесь только из-за отсутствия полноценной конкуренции на своей планете! – незамедлительно среагировал Экзилио.

– Всех конкурентов просто уже перебили! – громко и очень удачно пошутил Марсис, после чего все тут же поддержали его благородный приступ смеха истинного Небожителя.

– Нет, если серьёзно, то я смотрел его отборочные игры и не соглашусь с тобой. Он очень хорош. И это очень серьёзный претендент, – твёрдо заявил Эленсио.

– На что?! – поинтересовался Экзилио.

– На финал как минимум!

Амиса и Ялия, сидевшие по соседству, тем временем шептались о чём-то своём и иронизировали о том, как скучны парни со своими, типа, заумными разговорами на спортивную тематику. Кроме того, Амиса продолжала неспешно есть и пить. Но на это обратил внимание Тимель, и он справедливо решил, что слишком долго не делал выпады в сторону своей любимой цели:

– Нет, ну вы посмотрите на этого океанца! Это просто смешно, что его решили взять сюда. Я полностью согласен с вами, друзья, что это не повышает рейтинги турнира. И уж точно это не идёт на пользу интриге! Только посмотрите на его ошарашенные глаза! Разве это взгляд будущего чемпиона?! Только Амиса менее уместна здесь!

Все засмеялись, а затем Марсис добавил:

– И только Амиса понимает меньше его, что здесь вообще происходит!

– Ха-ха-ха! Можете не стараться меня задеть! Ещё не надоело шутить на эту тему?! – уверенно ответила Амиса, не позволив своей показной улыбке дрогнуть.

– Напомни всем зрителям, как же девушка, абсолютно ничего не понимающая в экзибеллуме, умудрилась попасть сюда? – спросил Тимель, пародируя интервью.

– Я попала сюда потому, что наш замечательный Шеф разглядел во мне потенциал!

– А сколько на тебе было одежды, когда он его разглядывал?! – удачно вступил Майкджо.

– Ты же знаешь, что я обожаю шутки на эту тему! Это значит, что ты очень много думаешь о том прекрасном, что скрывает моя одежда и что ты никогда не получишь!

– О святой Джадемион! То прекрасное, что скрывает твоя одежда?! Амиса, мы здесь ради работы, а не ради этой ерунды! Ради этого прекрасного турнира и моих прекрасных обожателей! – почти прокричал Тимель сквозь смех, безумно довольный тем, как развивается этот диалог. Количество зрителей и комментариев продолжало расти, о чём он мог судить благодаря небольшому экрану, который он видел перед собой, но которого не существовало для остальных – это было изображение, проецируемое чипом прямо в мозг, виртуальный рабочий стол.

– Ну да, конечно, конечно! – ответила Амиса и позволила Тимелю продолжить:

– Ну и всё же, Амиса, все хотят знать, как это возможно! Почти тридцать лет сплошных тусовок, абсолютно безбашенный образ жизни, сплошной кайф и никаких обязательств! Беспорядочные половые связи, в чём не приходится сомневаться! Презрение к самому слову «работа»! И вот вдруг ты один из главных трансляторов всего Небесного района, который будет освещать такое историческое событие! Вдохнови остальных! Скажи, как ты это сделала?

– Самое главное это продолжать верить в себя! Знай, что я всегда хотела стать журналисткой! Простите меня за это древнее, окаменелое слово, но всё же! Да, после университета у меня были большие каникулы, которые как-то незаметно затянулись на целых тридцать лет, но просто мне надо было учиться! Приобретать опыт, необходимый для данной работы! Очень ценный жизненный опыт!

– Однозначно ценный! В других мирах приличные девушки в твоём возрасте уже внуков нянчат! – заметил Марсис.

– В других мирах много дурацких традиций! В моём возрасте там принято умирать! – удачно ответила Амиса и тут же громко засмеялась. Это была ещё одна отличная шутка, которая не могла не вызвать лавину симпатий в сети Экзилона. После приступа смеха она добавила:

– А это так глупо и неинтересно! Кстати, ты напомнил мне о приятном деле!

Амиса достала из кармана блестящую коробочку, а из неё большой кристалл экзома и проглотила его, закрыла глаза и умело продемонстрировала сказочное наслаждение, её кожа ненадолго засветилась, следы сонливости исчезли, и она стала ещё более красивой, всё её тело пылало молодостью. Именно так это и происходило – Небожители спокойно потребляли лучшие сорта экзома на всеобщем обозрении, легко и непринуждённо продлевая свою жизнь.

– А ведь сколько достойнейших экспертов, настоящих знатоков игры, профессионалов своего дела, гораздо более талантливых и умных людей, чем ты, Амиса, желавших полететь не меньше, в итоге пролетели мимо, хотя они работали для этого десятки лет! И вот приходишь ты и всё отнимаешь у них! Расскажи, насколько это приятно? – всё тем же издевательским тоном развивал свою игру Тимель.

– Хватит уже вонять завистью! Вам не даёт покоя то, что я после нескольких месяцев работы уже начала проявлять талант в нюхе на сенсации!

– Да какая у тебя сенсация?! Говоришь так, будто она важнее и интереснее, чем сам турнир! – насмешливо возмутился Марсис.

– Она не столь важная, но сопоставимая! О, а вот и мой самородок!

Мгновениями ранее в зал вошёл ещё один экзилонец, сильно выделявшийся на фоне своих земляков. Всё говорило о недостатке потребления экзома – он был ниже ростом, щуплым, на нём была дешёвая невзрачная одежда, он шёл неуверенной походкой, опуская глаза, и его вполне можно было назвать старым. Он был явно не из элитного района. Это был Анакреом Университетский Стром. Амиса начала активно махать рукой, смеяться и звать его, а когда он приблизился, жестами призвала его сесть рядом, что было большой радостью для него. За столом оставалось ещё немного места, она приказала роботу найти и принести стул, что было сделано через минуту. Она так провокационно улыбалась и завораживала его танцем тела, настолько очевидно, что это было похоже на пародию. Все понимали, что Амиса не могла флиртовать с ним всерьёз, что он был всего лишь дешёвым снарядом для упражнений в соблазнении перед встречей с гораздо более интересной целью, с мужчиной, являющимся неиссякаемым источником симпатий и экзома. Даже сам Анакреом понимал это, но он не мог не мечтать о чуде, он упивался её вниманием, словно негордый нищий, собирающий брошенную в ноги милостыню. Он продолжал опускать глаза и не решился самостоятельно поприветствовать эту шумную компанию, зато Марсис поспешил насмешливо обратиться к нему:

– Ну привет, самородок!

Анакреом непонимающе и испугано уставился на него.

– Это тебя так Амиса называет! Правильно? – уточнил Марсис.

– Конечно! Потому что так оно и есть! – ответила Амиса.

– Профессор, поприветствуйте моих обожателей! Вы в эфире! – воскликнул Тимель.

– Доброе утро, – несмело и очень тихо сказал Анакреом, испытав небольшой приступ паники от осознания, что его в этот момент видят миллионы экзилонцев.

– Доброе утро! – тут же спародировал его Марсис, заставив Анакреома почувствовать себя ещё более неловко, после чего Тимель справедливо заметил:

– Ты разве забыл, что утро сейчас далеко не везде?!

В этот момент робот поставил стул рядом с Анакреомом и Амиса наигранно возмутилась:

– Да ты садись! Не волнуйся, ты здесь свой. И хватит уже смущать моего гения, придурки!

– Мы же по-доброму! – отшутился Марсис.

– Хочешь поесть? Что закажешь? – спросила Амиса у Анакреома.

– Э-э, ничего. Здесь всё слишком дорогое.

– Если что, я могу заказать тебе что угодно и заплатить. Шикуй!

– Нет, ну что ты… Я совсем не хочу есть, я решил зайти буквально на пару минут, ведь я обещал тебе, что хотя бы раз посижу здесь вместе со всеми. Я не буду вам мешать. Не обращайте на меня внимание.

– Это будет не сложно! – вновь удачно пошутил Марсис.

– Ой, да заткнись уже! – воскликнула Амиса, но совсем не злобно. Её всё это забавляло ничуть не меньше, просто она играла роль, и это была лишняя возможность усилить симпатию Анакреома, чтобы она продолжала плавно перерастать в поклонение. – Не парься. По нему же сразу видно, что он главный идиот на этом корабле!

– Ну, конечно, ведь только таких и берут в ведущие, Амиса! Тебе ли не знать? – саркастично отметил Марсис.

– Ха! Давай я лучше представлю тебя публике! Знакомьтесь, это Анакреом, наш замечательный учёный. Не будем раскрывать наш великий секрет и называть главную причину его нахождения здесь, но готовьтесь, потому что это будет огромный сюрприз для всех! Мы, честно говоря, сами ещё не знаем, что из этого выйдет, поэтому не будем ничего обещать! Но, если задуманное осуществится, это будет бомба! Могу сказать лишь то, что это как-то связано с мистическими учениями о древних эпохах, о духах-творцах и великих тайнах той планеты, на которую мы летим! Так ведь, профессор? Ты-то не сомневаешься, что у нас всё получится?

– Ну, обещать я ничего не могу, это всего лишь моя старая теория…

– Видишь, Амиса, он совсем не разделяет твой энтузиазм! Что-то мне подсказывает, что мы не раскопаем с тобой никакой сенсации! Кстати, слово «раскопать» здесь является очевидным намёком! – вступил Тимель.

– Ты бы лучше подумал о том, что в твоей трансляции появился первый умный человек! У тебя вообще хоть раз был в трансляции хоть один умный человек за всю твою никчёмную карьеру?! Задал бы ему пару вопросов, мастер интервью! – насмешливо бросила Амиса.

– О, а ты думаешь, что я не смогу задать пару умных вопросов?! – театрально возмутился Тимель.

– Ты же знаешь, что я никогда не переоцениваю мужчин! И особенно тебя!

– Ну ладно, ладно, вызов принят! Смотри! Профессор, как объяснить тот факт, что вид людей, населяющий Эриэлию, широко известный как «бессмертные», столь сильно отличается от нас? Ведь дело же не только в том, что они не стареют и не умирают. Они совершенно другие. В них нет тяги к плотским удовольствиям, к безудержному потреблению экзома, к богатству и славе, к победам и вообще к любым достижениям. Утверждают, что они напрочь лишены похоти, что они живут без секса уже многие века. И отсутствие детей вполне доказывает это. Почему они захотели, а главное, как они смогли остановить историю?

Впервые за всё время их посиделок за столом воцарилась абсолютная тишина. Все внимательно выслушали Тимеля, глядя с улыбками сначала на него, а теперь на профессора. Казалось, все действительно были удивлены, что он смог задать вполне серьёзный вопрос, а не превратить эту сцену в очередную банальную шутку. Но данная минута молчания точно не пошла на пользу Анакреому, он был дико смущён, в том числе и затронутой темой сексуальности, он виновато опускал глаза, и ему было очень сложно сосредоточиться, найти хоть какие-то слова. Он надеялся на то, что всё разрешится само собой, пусть даже простой пошлой шуткой, что эта нота серьёзности окажется ложной, что они не могут оказаться настолько жестокими и заставить его выступать без подготовки перед такой аудиторией. Но они продолжали молчать и смотреть на него, сохраняя выжидательные улыбки, поэтому Анакреом всё же решился заговорить, конечно, очень неуверенно и медленно, что так сильно контрастировало с этой восьмёркой:

– Ну, по этому поводу существует много теорий. Но самая основная состоит в том, что экзом на разных планетах обладает различными свойствами, имеет различные примеси, так сказать, в зависимости от физических свойств планеты и её химического состава. И эти различия, в свою очередь, предопределили различия живых существ, которые его потребляют, особенности эволюции видов, а также духовные и культурные различия между расами. Доказательством данной теории является то, как много сортов экзома удалось вывести нашим ученым за последние века и как по разному они влияют на нас. Различные сорта экзома, добытые на разных планетах, пробуждают в нас совершенно различные чувства, активизируют различные отделы нервной системы, заставляют быть нас более спокойными или более агрессивными, более добрыми или более злыми, более эгоистичными или более альтруистичными. А эксперименты наших химиков и наших ненасытных корпораций ещё более обостряют эти изначальные природные различия. Потребляя энергию жизни других миров, а в случае со многими экзилонцами энергию абсолютно всех десяти планет, мы становимся пугающе многоликими, и мы жаждем всё больше. Мы потребляем души других народов, и вряд ли это идёт нам на пользу. Меж тем, как всем известно, экзистенциум, или же сокращённо экзом, это самый важный элемент в нашей Вселенной. Это один из самых распространённых химических элементов, без которого была бы невозможна жизнь. Потребление экзома, существующего в самых разных агрегатных состояниях, является обязательным условием для поддержания жизни и обновления биоткани, таким же как дыхание и питание. Благодаря экзому могут бесконечно создаваться новые клетки для каждой части тела, новые эмоции и чувства. В связи со всем этим феномен бессмертных становится легко объясним – потребление другой разновидности экзома на протяжении многих тысяч, а может, и миллионов лет сделало их совершенно иным видом людей.

– Самое забавное в твоём монологе это, конечно, фраза, что «мы потребляем», потому как ты, профессор, не тянешь на человека, который может себе это позволить! – После этого выпада началась короткая вспышка смеха, но Тимель не дал ей разгореться и тут же продолжил: – То есть всё дело только в этом? В нашем Священном источнике Экзилона, на месте которого была построена Башня Жизни и Небесный район, самое большое месторождение экзома высшей пробы всех мирах, в честь которого и получил название наш народ? Этот источник сделал нас более сильными, умными, красивыми, страстными, находчивыми, а в бесплодном мире бессмертных просто не было такого источника, поэтому они стали тем, кем стали? Слабыми, глупыми, уродливыми и безвольными дикарями-импотентами. У них ведь даже письменности нет! Получается, что они не выбирали такую судьбу? Их сделала такими природа? Почему же тогда принято так пафосно повторять, что это они сами «заслужили своё бессмертие»? Кто придумал эту фразу? Сами бессмертные или экзилонцы, шокированные когда-то видом подобной диковинки?

Анакреом ненадолго задумался и продолжил неуверенно говорить в том же стиле:

– Ответить на все эти вопросы было бы легче, если бы бессмертные пошли нам навстречу и решились подробно поведать свою историю. Но вот уже почти триста лет они хранят её в тайне, и, как известно, мы не можем найти способ заставить их говорить. Нам не запугать их казнями, рабством, пытками, потому что, насколько бы парадоксально это не звучало, бессмертные совсем не боятся смерти. Они вообще ничего не боятся. Они живут во сне, в трансе, в какой-то иной плоскости реальности, в которой иные ценности, законы, непостижимые для нас, совершенно другой язык, которым мы не сможем овладеть. Поэтому они продолжают хранить молчание, как и в тот день, когда наши соотечественники впервые высадились на Эриэлии.

– О да, они крайне молчаливы. Ещё более молчаливы, чем ты, профессор, до этого дня, хотя казалось бы! – Последовала ещё одна короткая вспышка смеха. Амиса больше не пыталась защитить Анакреома, ей очень нравилось то, как играет Тимель, и она не хотела ему мешать, хотя, конечно, данная дискуссия казалась ей крайне скучной. – Что ещё интересного можешь рассказать? На какие великие тайны нашёл ответы такой умный человек?

– Ну, конечно, лично мне похвастаться нечем. Никаких значимых открытий я не совершил… На самом деле, в нашем мире очень много необъяснимых вещей, вопросов без ответов, помимо бессмертных. Например, меня больше всего интригует вопрос о том, как объяснить стабильность орбит планет в нашей системе, ведь она нарушает законы физики. Как известно, в мультизвёздных системах у планет не может быть стабильной орбиты. Мы можем наблюдать это на примере всех звёздных систем, которые видны в телескопах. Такое существует лишь в нашей системе, а ведь без этого развитие жизни оказалось бы невозможным, температура на планете постоянно менялась бы, а значит, менялись бы все физические условия, а жизнь не может эволюционировать в столь нестабильных условиях. Люди точно не смогли бы появиться без этого необъяснимого феномена. Да, мы открыли существование особых энергопотоков, которые противостоят гравитации и которые напрямую взаимосвязаны с движением планет, но это ничего не объясняет, ведь мы совершенно не понимаем, какова природа этих потоков и будут ли они неизменны в течение миллионов лет. Или же нас постигнет судьба Клудома, лишившегося своего энергопотока, который, без сомнений, у него был, раз на нём тоже смог появиться свой вид людей. И теперь его с каждым годом относит всё дальше от Солнца, в силу чего климат становится всё более холодным.

Ещё один великий вопрос в том, зародилась ли жизнь отдельно на каждой планете или она распространилась из одного места? Имеют ли все люди общего предка на одной из планет или же они все появились независимо друг от друга? Но если независимо, то как объяснить то, что у нас столько общих свойств, что у нас одинаковое телосложение, что наши культуры обладают столькими общими чертами, что мы можем разговаривать и понимать друг друга, что, извиняюсь, конечно, мы можем оплодотворять друг друга и рожать детей? Но если мы все родные и когда-то расселились с одной планеты, то непонятно, почему история ни одного народа не сохранила упоминаний об этом. Кто-то допускает, что в доисторические времена люди могли быть столь же развиты, но потом произошло нечто, что отбросило их обратно в варварство, но поверить в это сложно и уж точно этому нет никаких доказательств. Поэтому вопрос о зарождении и развитии жизни вообще остаётся такой большой проблемой. Ни одна теория не может объяснить абсолютно всё. Кроме того, не будем забывать, что существует тёмная энергия, экзопорталы между планетами, различные виды двигающихся сгустков энергии, обладающих свойствами живых организмов, раса духовитов на Эриэлии и чёрный дьявольский мицелий на Бхавадане. Закончится ли когда-нибудь экзом и можно ли восстановить его запасы, чтобы продолжить жить? Это тоже большой вопрос. Существует любопытная теория о том, что экзом это действительно само время, не в переносном привычном смысле слова, что он как бы душа пространства, что время в буквальном смысле сгущается в частицы экзома и что жизнь всего лишь крошечная деталь в этом космическом круговороте энергии, что она необходима для его переработки и перерождения, и тогда получается, что экзом никогда не закончится. Но конечно, если это так, то это полностью переворачивает наши традиционные представления о мироздании. Всё это так занимательно…

На этой ноте Анакреом наконец-то решился закончить, бесконечно поражаясь тому, что смог говорить так долго, героически преодолевая страх, неловкость, рефлекторное чувство неполноценности от нахождения рядом с этими успешными и красивыми богачами, которое имело под собой объективные причины и было знакомо всем простым людям, входившим в контакт с Небожителями. Он продолжал рассказывать, в глубине души надеясь на то, что им действительно интересно, что он всё-таки сможет хоть чем-то блеснуть и стать своим, если просто поверит в себя, что с этой мелочи может начаться совсем другая жизнь и он сам станет звездой. Но после небольшой паузы прозвучал предельно насмешливый ответ Тимеля, который тут же спустил Анакреома с небес на землю:

– О да! Настолько занимательно, что число моих зрителей за время этого рассказа уменьшилось на несколько сотен тысяч!

За этим последовала дружная, долгая и уже максимально громкая вспышка смеха, которая не оставляла сомнений в том, что представление закончилось и комедийному персонажу пора уходить со сцены. Но, конечно, было бы крайне неправильно увидеть в этих выпадах что-то злое со стороны трансляторов – просто такова была их культура, их правила игры, их специфическая работа, за которую они получали огромные деньги. Насмешка стала их рефлексом, хлебом, способом мыслить и смотреть на мир. И Анакреом понимал это, в нём не было детского, вульгарного бунтарства, он признавал справедливость этих законов, ведь справедливо всё, что существует, что идёт на благо жизни, помогает ей процветать. Он вновь виновато опустил глаза и покорно дожидался, пока приступ смеха иссякнет. Но, как оказалось, Тимель ещё не закончил:

– К тому же обожатели начали атаковать меня комментариями на тему того, как я мог в своей трансляции позволять говорить весь этот еретический, псевдонаучный бред про то, что разные виды людей могут иметь общего предка! Все почётные учёные Экзилона давным-давно доказали, что это совершенно исключено! Настоящие учёные! А кто здесь ты, профессор? Или ты хотел оскорбить чувства моих дорогих обожателей этой постыдной чушью?! – грозно спросил Тимель, но скорее пародируя оскорблённость, нежели действительно ей наполняясь. Это была просто очередная насмешка, но уже крайне провокационная и даже опасная, потому что она затрагивала официальную политику Экзилона, то есть нечто священное.

– Нет, конечно, нет. Простите меня. Я, пожалуй, пойду…

– Что?! Уже? Но почему? – резко вступила Амиса, решившая напоследок вспомнить и про свою игру. – Ты же понимаешь, что он просто шутит? Ему плевать на чувства своих обожателей больше, чем всем нам вместе взятым! И кому какое дело до этих научных теорий? Все знают, что есть наука, а есть жизнь! Оставайся! Не важно, что ты не нравишься им, главное, что ты нравишься мне!

– Нет, я и так задержался, – промямлил Анакреом.

– Ты точно не хочешь ничего заказать? Я заплачу за тебя!

– Нет, что ты! Это будет уже слишком. Я и так бесконечно благодарен тебе. За то, что ты нашла меня, узнала про мою теорию, решила сделать из неё сенсацию, вытащила меня из того унылого однообразия моей одинокой жизни и сделала возможным этот полёт за мечтой всей моей жизни. То, что я нахожусь на этом корабле, среди всех этих людей, это просто фантастика. Это самый счастливый момент в моей жизни. Это даже не обсуждается. До сих пор не верится, что я смог заслужить это право. Так что спасибо тебе. За всё.

– О, это так мило, дорогой! – сказала Амиса и положила руку ему на плечо. – Особенно то, что ты не побоялся сказать это при всех.

– Я считал, что обязан сделать это. Хотя бы потому, что в той или иной степени я обязан данным счастьем всем присутствующим, ведь вы одна команда и все несёте ответственность за меня. Поэтому спасибо и вам. Надеюсь, что у нас получится задуманное… Ладно, я пойду.

– Счастливо! Увидимся вечером! – сказала на прощание Амиса всё тем же кокетливым тоном.

Такая развязка оказалась весьма неожиданной, и ещё более неожиданным стало то, что никто из трансляторов не решился посмеяться над данным монологом и все ограничились лишь лёгкими ухмылками. А сразу после того, как Анакреом удалился, Амиса обратилась к Тимелю совсем другим тоном:

– Сделай паузу в своей трансляции.

– Зачем?!

– Посекретничать надо. И не вздумай меня обмануть! Мне не сложно проверить, прервался ты или нет.

– Ну хорошо. Дорогие друзья, как видите, Амисе надо срочно признаться мне в любви, в том, как сильно она меня хочет, после чего мы скорее всего поспешим уединиться! Я понимаю ваше недовольство, но не в моих правилах заставлять девушку ждать, когда она сгорает от желания. А вы же видите, сколько огня в её взгляде на меня! Но не волнуйтесь, уверен, что уже скоро я смогу вернуться и продолжить трансляцию с этого прекрасного корабля. И не забывайте, что уже сегодня вечером посадка! Не пропустите и расскажите всем друзьям! Всего десять дней жизни за такое зрелище – почти бесплатно! Ладно, объявляем перерыв!

Несколько секунд они молчали, широко улыбаясь и проводя дуэль взглядов, а затем Тимель многозначительно произнёс:

– Ну?!

Он действительно отключился, поэтому стиль их общения изменился, но совсем немного.

– Как всегда, хорош. Это было очень смешно.

– Амиса, я ценю твой талант говорить очевидные вещи, но всё же, что хотела?

– Я хотела максимально настойчиво и серьёзно попросить всех вас – хватит уже смущать нашего научного гения!

– Нашего? А не твоего?! – уточнил Марсис.

– Нет, нашего!

– Амиса, поверь, это всё ерунда. Не представляю, как на подобное можно обижаться, не говоря уже о том, чтобы злиться! Если кто и смущает его, то это ты! И ты издеваешься над ним гораздо сильнее, чем я, – непривычно серьёзным и настойчивым тоном ответил Тимель, словно его действительно волновали чувства Анакреома.

– Категорически не согласна с этим!

– Да ты что, не согласна?! Но, к счастью, мне совершенно плевать на твоё мнение и я не хочу это обсуждать! Не устраивай из этого трагедию. Это не в твоём стиле! – продолжил Тимель тоном лидера и босса, а он редко опускался до того, чтобы напоминать про свою роль.

– Я и не устраиваю из этого трагедию! Просто он нужен нам! Не забывайте! Нельзя, чтобы он затаил на нас злобу. Вы же знаете этих неудачников из бедных районов. Они такие ранимые, потому что им не хватает экзома! Но он нужен нам, чтобы найти то, что мы собираемся найти. И я действительно верю в то, что у нас получится и это будет грандиозно. Его теория принесёт тебе гораздо больше обожателей, чем твои тупые шутки про него, Тимель! Поверьте, я не устраиваю из этого трагедию и мне было смешно не меньше вашего. Просто я мыслю как профессионал!

– Как профессионал?! Ты?! – тут же изумлённо воскликнул Марсис.

– Что ты делаешь? Мыслишь?! – почти прокричал Тимель, после чего началась ещё одна огненная вспышка смеха.

– Это лучшая шутка дня! – добавил Кромадар.

– Да пошли вы! – без намёка на обиду ответила Амиса, не смеявшаяся, но продолжавшая по-дружески улыбаться.

– А если он ошибается и мы ничего не найдём? – уточнил Майкджо у Амисы.

– Тогда к чёрту его! На обратном пути можете делать с ним всё, что хотите! Можете насмехаться как угодно, над чем угодно!

– Например, над тем, что у него не было и нет жены?! – спросил Кромадар.

– Я не удивлюсь, если у него вообще никогда не было девушки! Он вполне мог прожить восемьдесят лет без этой мелочи! Ты посмотри на него! – сказал Майкджо.

– О, я даже готова поставить на это пару кристаллов! Надеюсь, что это так. Это так мило! – тут же отреагировала Амиса.

– Почему бы тебе тогда не осчастливить его? А то только заигрываешь и дразнишь. Это слишком жестоко даже для тебя! – предложил Тимель.

– Вот назло тебе и осчастливлю! И вообще, что за слово? Зачем опошлять столь простую и банальную вещь, как секс, такими словами?!

– Нет, этот парень явно с причудами! Подумать только, он пятьдесят лет жизни угробил на изучение какой-то там пещеры на другой планете, которой почти наверняка не существует, копаясь в древних письменах! – продолжил Майкджо.

– Но представь, каким он окажется героем, если это всё-таки правда и мы найдём эту пещеру! – вновь вступила Амиса.

– Тогда ты точно будешь обязана осчастливить его! Ой, то есть заняться с ним сексом в знак благодарности! – подчёркнуто мерзким тоном заметил Марсис.

– Готов поспорить, что из этого выйдет ещё один мощнейший инфоповод, который будут тиражировать во всех сетях! – добавил Эленсио, делая очередную затяжку.

– Сколько неудачников зацепится за этот символ того, что каждому может что-то перепасть, если продолжать работать и надеяться! – почти прокричал Тимель.

– Ну всё, хватит, уже не смешно! – ответила Амиса и махнула рукой.

Но, конечно же, она ошибалась – это было смешно, и они смеялись ещё как минимум минуту. А после этого наконец-то появился повод сменить тему – Майкджо обратил всеобщее внимание на то, что не так давно в зал вошла крайне примечательная компания из десяти человек. Непросвещённый житель другой планеты мог возразить, что на самом деле вошли двенадцать человек, но он бы совершил непростительную оплошность, потому что два клудома, сопровождавших группу экзилонцев в качестве преданных пажей, за людей не считались, даже за самый примитивный из видов. Да, у них был свой язык и с ними можно было вести диалог, но в остальном они действительно мало напоминали людей: почти в два раза ниже экзилонцев, горбатые, коренастые, неуклюжие, с кожей серого оттенка, словно покрытой грязью, что так сильно контрастировало с идеально чистой кожей экзилонцев, а также с уродливыми чёрными волосами и ещё более уродливыми лицами, с маленькими глазами, так называемыми морозными морщинами и прочими мерзостями. У многих они вызывали исключительно отвращение, но всё же существовало и немало тех, кто смог разглядеть в них нечто положительное – клудомы стали источником смеха. Сколько же мемов, забавных картинок и гениальных шуток им посвятили! Они стали посмешищем среди всех миров, подлинным синонимом несуразности. Названы они были в честь их родного мира – ледяной планеты Клудом. Она была самой большой в системе и самой дальней от Солнца. И как говорил Анакреом, она была примечательна тем, что у неё не было стабильной орбиты и она продолжала удаляться. С каждым годом её климат становился всё более холодным и менее пригодным для жизни. Численность клудомов сокращалась, пусть медленно, но неумолимо. Других живых организмов тоже было крайне мало. В начале новой Эры, когда Экзилон завоевал планету, не встретив никакого сопротивления, их было не менее ста миллионов – точный учёт был сложной задачей, ведь по причине жуткого климата они жили под землёй. Теперь же их осталось не более семидесяти миллионов. На первый взгляд могло показаться, что у экзилонцев не было причин возиться с этим ледяным гигантом, но только на первый – планета была необходима как источник ценнейших сортов экзома.

А некоторые Небожители взяли такую моду в последние десятилетия – клудомы стали чем-то вроде придворных шутов с функциями слуг. Об этом было не принято говорить во всеуслышание, но все прекрасно знали, что они покидали свой мир не по своей воле и не были рабочими – они были рабами, собственностью, которая не имела никаких прав, в том числе права на жизнь, ведь никому в голову бы не пришло судить Небожителя за убийство клудома. Но понятно, что это было большой редкостью, которую могли по достоинству оценить только самые утончённые господа Экзилона. К числу которых, безусловно, относился Лайонэль Небесный Моурджейн – самый эксцентричный из 12 верховных сенаторов, человек, стоящий на второй ступени власти, сразу после Даримира. В его огромном доме жило несколько десятков клудомов, делавших всю грязную работу, которую в большинстве Небесных домов выполняли роботы, что очень сильно забавляло его. Именно Лайонэль шёл во главе этой процессии из десяти человек, и именно он был однозначно самым почётным зрителем на всём корабле. Его благородных коллег из числа величайших воплотителей воли народа Экзилона и самой жизни здесь, разумеется, не было, хотя бы потому, что они вообще не были склонны покидать Небеса и нисходить куда-либо. Особенно Даримир, который, как поговаривали, не спускался с Небес уже более ста лет. Только Лайонэль был настолько безумен, чтобы оказаться на одном корабле и даже в одном помещении не только с менее знатными экзилонцами, но даже с жителями других планет. И, судя по всему, он чувствовал себя вполне комфортно, его лицо украшала искренняя улыбка, и на нём не было недовольной брезгливой мины. Лайонэль был бодр и энергичен, и он ходил без охраны, если не считать нескольких роботов-помощников, которые были весьма многофункциональными. Всё это не могло не шокировать даже самых искушённых экзилонцев, даже на пятый день.

Что могло заставить столь высокопоставленного человека, у которого всегда полно неотложных государственных дел, отправиться в этот круиз и организовать столь длинный отпуск? Конечно же, тот факт, что его сын был участником турнира и его главным фаворитом – человеком, который не проиграл ни одной партии за всю жизнь, а ведь он недавно отпраздновал свой столетний юбилей. Его сыном был Теодон Небесный – тот самый, о котором говорили трансляторы. И он тоже был в этой звёздной компании. Привыкнуть к близости таких людей было просто невозможно. Особенно кому-то вроде Анакреома – бедного учёного из Университетского района, который, к собственной весьма сомнительной удаче, натолкнулся на эту Небесную свиту, когда собирался покинуть зал. На какое-то время он даже перегородил им дорогу, потому что его буквально парализовало и он наполнился столь диким страхом, что захотел исчезнуть. Но благо, что через несколько секунд этот приступ завершился и он сделал несколько шагов назад, чтобы освободить проход тем, в сторону кого тут же сделал виноватый поклон. Разница между количеством энергии жизни была столь огромна, что Анакреом чувствовал себя недостойным даже смотреть на них. Сенатор ничего не сказал и проводил его лёгкой усмешкой, вовсе не злой.

Ещё одной яркой частью этой группы был Саинт – четвёртый участник турнира с Экзилона и самый молодой среди всех, ему было всего 23 года. Но, несмотря на это, он считался одним из фаворитов, почти наравне с Теодоном. Он уже успел стать рекордсменом Высшей Небесной лиги для своего возраста по досрочному завершению партий, когда все его соперники оказывались полностью уничтоженными и вся энергия жизни переходила в его руки, а излишне говорить о том, как редко это происходило на таком уровне. Это стало возможным благодаря его феноменальной скорости, его суперагрессивному стилю игры – у подавляющего большинства не было никаких шансов противостоять той лавине атак, которую он обрушивал в первые же часы партии. Любители интриги полагали, что это лишь вопрос времени, когда Саинт станет новым непобедимым королём. Но при этом он и Теодон были друзьями, по крайней мере, на публике, поэтому никого не могло удивить то, что они сидят за одним столом. И под стать своему игровому почерку, в жизни Саинт был не только красив, но и энергичен, быстр в мышлении и в общении, мастером вести себя дерзко, любителем смеяться, стильно одеваться, громко говорить и всегда доминировать. Также в этой компании были две обворожительные девушки – Тея и Арабэль. Они обе были звёздными моделями ЭкзоТранса и девушками Саинта, что являлось нормой для Небожителей. Они тоже любили и умели привлекать к себе внимание, поэтому Теодон и его единственная жена, которую звали Жосиана, очевидно меркли на их фоне, хотя и их тоже никак нельзя было назвать невзрачными. Чуть менее примечательны и знамениты были трое мужчин – многолетний наставник Теодона, а также два богача с третьего этажа Небес, которые являлись близкими друзьями Лайонэля. Все они были одеты в божественно прекрасные костюмы и платья, буквально слепящие взгляд. Но всё же самой яркой частью этой компании были не они, а та самая девушка, в честь которой Майкджо воскликнул:

– Смотрите, это же Леди Лана! Самая красивая женщина всех миров в одном зале с нами! Я бы хотел назвать её полное имя, но у меня всё равно нет шансов!

Её звали Атритиланама Небесная Моурджейн. Или для краткости Леди Лана или Леди Ти. И это действительно был её неофициальный титул последние пять лет. Она считалась самой красивой пулкретадианкой в истории и являлась третьей женой сенатора – но зато единственной, с которой он отправился в этот полёт. И за весьма откровенные видео с её участием были готовы выложить огромные запасы энергии многие миллионы мужчин, да и не только мужчин. Лана была легендой среди всех миров, а удивительная редкость этих видео и фото лишь добавляла страсти. Все задавались вопросом, почему она не хочет зарабатывать ещё больше, ведь от её великолепия нельзя было устать, особенно учитывая небезосновательную веру в то, что она никогда не постареет и не умрёт, ведь после переезда на Небеса она, конечно же, подверглась биомодификации, поэтому её образ был лишён всякого трагизма. Её невероятная природная красота за последние годы была ещё более усовершенствована за счёт специальных сверхдорогих сортов экзома, положительно влияющих на цвет кожи, на волосы, на каждую часть тела – и это были, безусловно, справедливые вложения добытой энергии жизни. Аномально высокая для своего народа, не уступающая в росте экзилонкам, с королевской походкой, величественной и грациозной, без тени пошлой провокации, и с бронзовой загорелой кожей. Её пышная фигура была воплощением сексуальности, абсолютно всё пробуждало любовные рефлексы: ноги, ягодицы, живот и большая грудь. Её лицо было словно нарисованным, оно казалось нереальным, настолько совершенной с человеческой точки зрения была каждая его деталь: чистейшая кожа, огромные глаза сапфирового цвета и губы. А с головы падали волны блестящих светло-русых волос до самого пояса, с которыми каждое утро возились роботы-укладчики, создавая новый шедевр. Также нельзя было не отметить её шикарное длинное платье белого цвета с десятками бриллиантов и сияющими кристаллами экзома, в которых были заключены месяцы и даже годы жизни, но для неё это был просто один из повседневных нарядов.

Каждого мужчину накрывало болезненное опьянение при виде всего этого от осознания, что он никогда не сможет прикоснуться к ней. Официальная версия гласила, что это удавалось сделать всего одному мужчине, то есть её мужу, что Лана была девственницей в 18 лет, когда они поженились, хотя в это, конечно, мало кто верил, ведь все знали о нравах и необузданной сексуальной энергетике океанок. Не случайно экзом с Пулкретадии являлся мощнейшим афродизиаком. Её головокружительный успех в ЭкзоТрансе в первую очередь стал возможным благодаря усилиям сенатора, который не просто не запрещал ей обнажаться на публику, но даже поощрял это. Как уже говорилось, Лайонэль был весьма эксцентричен. Океанки были в числе жён у многих богачей и даже у нескольких сенаторов, но подобное не позволял себе никто, и это в его-то почти четыреста лет от роду! Пять лет назад он объявил масштабный конкурс на её планете – конкурс на место своей третьей жены, на который предсказуемо сбежались сотни пулкретадианок, ведь в награду была обещана жизнь на Небесах. Лайонэль предстал в образе того самого прекрасного принца, который должен был забрать простую нищенку в свой дворец. Но Лана без лишних вопросов победила всех своих соперниц. Ради этого она приплыла с одного из самых дальних островов и подготовила впечатляющую речь о том, как она несчастна в этом бедном мире и как жаждет роскоши, восхитив абсолютно всех своей прямотой. Она не делала никаких попыток сыграть в любовь и оправдать себя какими-то благородными мотивами. Поэтому Лана стала одним из символов одержимости деньгами и славой, что, конечно, был положительный образ, ведь он означал стремление к жизни и счастью. И любая уважающая себя экзилонка поступила бы точно так же на её месте, будь она обладательницей столь возбуждающего образа страстной и красноречивой дикарки. С одной стороны Лана вела такой же праздный образ жизни, как и все пулкретадиане, но при этом она была очень умна и все чувствовали её силу, ту бесконечную уверенность в себе в её холодном, высокомерном взгляде, который было так сложно выдержать не только мужчинам, но и женщинам.

И ещё одной её особенностью было то, что она добилась наибольшего числа обожателей в истории, никогда не улыбаясь, не говоря никаких соблазнительных банальностей, не повторяя раз за разом, как она любит всех вокруг. Наоборот, она относилась к своей публике с показным пренебрежением и часто высказывалась в духе того, что «мне просто нравится осознавать, что я жена сенатора, но при этом могу обеспечить себя сама, что я дарю вам свою красоту, а вы время своей жизни, и это справедливая сделка, ведь на что вам эта жизнь без меня?» Её лицо было застывшей, почти каменной маской модели на подиуме, которая никогда не смеялась. Но конечно, подавляющему большинству это нравилось и они считали это отличной фишкой. Но только чем она объяснялась? Здесь все разделились на два неравных лагеря – кто-то считал Лану заложницей своего брака и роли, поэтому отсутствие улыбки было симптомом её тотального несчастья и душевной гнили, но всё же большинство считало это лишь образом, стремлением к оригинальности, а на деле она однозначно являлась самой счастливой женщиной всех миров, которой нельзя не завидовать. Ещё одна пикантная забавность состояла в том, что главный фаворит в борьбе за величайший приз в истории вполне мог назвать её мачехой, несмотря на то, что она была младше Теодона почти на восемьдесят лет, но понятно, что он этого не делал, хотя бы потому, что его мать оставалась первой женой Лайонэля. И всё это было так нормально для экзилонской элиты. Лана сидела рядом с сенатором, давая тем самым возможность убедиться в том, что они прекрасная пара, ведь он тоже был очень даже хорош собой. Он, как и все Небесные долгожители, словно застыл в сорокалетнем возрасте и не демонстрировал никаких признаков старости, в нём было столько энергии, счастья и лёгкости, что не могло не восхищать.

Глядя на них, Майкджо придумал замечательный повод спровоцировать Амису. После того, как все посмотрели в сторону того стола, он вновь активировал своего робота, навёл камеру на неё, сделал вид, что начал трансляцию, и, пародируя манеру Тимеля брать интервью, обратился к Амисе:

– Скажи, каково это, просто привлекательной женщине оказаться в одном помещении с самой красивой женщиной во всей звёздной системе?!

Все оценили и одобрительно посмеялись, Амиса тоже спокойно улыбнулась, демонстрируя, что и это никак её не задело и не стало поводом для обид. Немного подумав, она ответила:

– Очень смешно! Просто я слишком умная и цивилизованная, чтобы быть такой же красивой! Я слишком много работаю! А ей что? Целый день важничать и надуваться в своих платьях на всяких мероприятиях, снимать себя, а потом раздвигать ноги на ночь, и всё! Ни о чём не думать, нигде не работать, никого не любить и не уважать, но при этом являться самой богатой женщиной в истории. Нет, я совсем не хотела бы такой жизни… Хотя кого я обманываю?!

И вновь зал наполнил дружный смех всей группы.

– А вы же тоже не знаете никого, кто хотя бы раз видел, чтобы она улыбалась за последние годы? Ну то есть после конкурса и начала покорения ЭкзоТранса? – спросил Кромадар.

– Вот будет сенсация, если кому-то из вас, слюнтяи, удастся запечатлеть это! Только посмотрите, сколько надменности, презрения, самолюбования! Никакой лёгкости, радости, в ней нет жизни, хотя наверняка потребляёт её больше всех нас вместе взятых, нюхает все возможные сорта порошкового экзома! – продолжала Амиса, хищно глядя на Лану.

– Может, нам объединить усилия, чтобы сделать что-то смешное, что заставит её смеяться, подкараулить и снять? Когда ещё будет такая возможность? – предложил Эленсио.

– Ага, мы что, по-твоему, психи, играть в такие игры с женой сенатора?! Я пока не планирую падать с Небес! – ответил Экзилио.

– Так что давай это будет только твоя инициатива! А мы снимем твой арест и заработаем симпатии! – добавила Амиса.

– Интересно, о чём они говорят? – мечтательно спросил Марсис.

– Подойди и спроси! – логично предложила Ялия.

– Я боюсь! Мне не по статусу! – не менее логично ответил Марсис.

– Зато мне по статусу активировать специальное приложение, которое позволит нам подслушать то, о чём они говорят! – попытался всех удивить Тимель, и ему это удалось.

– А вот это отличная идея! – игривым тоном заметила Амиса.

– Да вы что? Нас же четвертуют за такое! – возмутилась Ялия.

– Ой, наша мисс-правильность наконец-то подала голос! – подколола подругу Амиса.

– Брось, риска никакого! Ничего важного мы всё равно не услышим. Никто не станет секретничать в таком месте! – уверенно ответил Тимель.

Он активировал приложение ЯВкурсе, которое стоило немалых денег и благодаря которому можно было подслушивать чужие разговоры на приличном расстоянии, достаточно было настроить сигнал в определённом направлении, с чем, конечно же, без труда мог справиться опытный транслятор. И через несколько секунд вся восьмёрка получила возможность слышать всё, что происходило за тем столом, благодаря встроенным наушникам. Но там велась ничем непримечательная светская беседа в спокойных тонах, которая лишь первую пару минут заставляла их улыбаться, словно проказничающих детей, но затем она заставляла лишь скучать. Ценных инфоповодов из неё явно было не извлечь – обсуждение в меру забавных моментов из жизни с вкраплениями политики и мыслей по поводу Эриэлии и предстоящего турнира. В основном говорили мужчины, Тея и Арабэль тоже стремились что-то вставить и привлечь внимание, а Лана молчала, явно скучая и задумчиво вкушая заказанные блюда. Минут через десять эта забава всем надоела и трансляторы начали шутить на тему того, насколько же их компания интереснее той. Но вскоре появился новый повод для оживления. Амиса, уже изрядно подвыпившая, начала осматриваться и в какой-то момент разглядела что-то по-настоящему интересное. Она резко сменила позу и вся ушла во внимание – к последнему свободному столу неподалёку от центра зала приблизился молодой мужчина, миловидность которого не могла не броситься в глаза. У него были длинные светлые волосы почти до плеч, светлая кожа, он шёл медленно и плавно, не делая никаких лишних движений, ни руками, ни головой, немного женственный и хрупкий, невысокий и очень худой, хотя это нельзя было сказать с уверенностью, потому что почти всё его тело, кроме головы и кистей рук, скрывала причудливая чёрная одежда, которую можно было назвать мантией или рясой, доходившей до самого пола. С одной стороны она была невзрачной и сильно контрастировала с дорогой одеждой экзилонцев, но при этом она явно была сделана из хорошего материала и её можно было назвать по-своему эстетичной.

– Кто этот красавчик?! Он же не участник турнира? – резко спросила Амиса, прервав беседу коллег и заставив их посмотреть в ту же сторону. Они быстро поняли, о ком шла речь.

– Тебе виднее! Это же ты должна будешь брать интервью у всех 16 участников! А ты серьёзно до сих пор не запомнила, как они выглядят? – спросил Тимель.

– Хватит уже придираться к таким мелочам!

– Это называется мыслить как профессионал, Амиса?! О мудрейший Кром, ты же ещё позавчера клялась, что изучила все пресс-релизы?! – уже с намёком на искреннее возмущение продолжил Тимель.

– Ну ладно, ладно, ты меня подловил! Я наврала, босс! Но в своё оправдание могу сказать, что ты просто бесишь меня! Успокойся, у меня ещё целых три дня до начала соревнований! Я же мастер своего дела. Но его бы я запомнила. Я хочу подойти и поговорить с ним!

– А тебя не смущает то, как он одет? И вообще, он какой-то странный, – заметил Майкджо, которого явно зацепили её слова.

– Может, на его планете такая мода. Он точно не наш, – озвучил очевидную вещь Эленсио.

– А с какой он планеты? – спросил Кромадар у Амисы, которая поспешила ответить с максимальной экспрессией:

– Понятия не имею! О всемогущий Экзилон, как это прекрасно наконец-то выбраться из душных оков твоего великолепия и оказаться в месте, где ты не знаешь даже того, с какой планеты может быть этот прекрасный незнакомец!

– Тебя потянуло на экзотику? – спросил Майкджо.

– Скорее на извращения! – вступил Марсис.

– Пары сотен экзилонцев хватило, и теперь хочешь попробовать с инопланетянином, хотя мы объективно лучше?! – уточнил Тимель.

– Да пошли вы! У меня не было пары сотен экзилонцев! Не помню сколько именно, но точно меньше! И дело не в экзотике. Вы только посмотрите на него! М-м-м, какой же он милый и загадочный. Спорим, что я завалю его ещё до того, как мы высадимся на Эриэлии?! – Это была такая мощная провокация, которая не могла не задеть всех мужчин, что заставило кайфовать Амису ещё активнее. После хора насмешливых возгласов первым среагировал Майкджо, который очевидно был задет сильнее всех, пусть и понимал, что к её словам нельзя относиться всерьёз:

– Спорим! Только на что?

– О, давай так, если ты его не завалишь, то мы завалим тебя все вместе! И Ялия тоже! – предложил Марсис.

– Ну конечно, очередное завуалированное приглашение к оргии! Но я, пожалуй, снова воздержусь, – ответила Амиса.

– Неужели ты не уверена в силе своих чар, раз боишься проиграть? – не унимался Марсис.

– Я абсолютно уверена в своих чарах. Вы же знаете, что я самая сексуальная экзилонка! Но просто мало ли, может, он представитель такого вида дикарей, который вообще не занимается сексом! – И после очередной паузы на дружный смех она продолжила: – В общем, придумайте пока что-нибудь поинтереснее, а я пошла развлекаться!

В следующую секунду Амиса встала и с подчёркнутой эффектностью направилась в сторону незнакомца, весёлая, опьянённая и, как всегда, довольная тем, что может с такой лёгкостью зацепиться за любой мимолётный образ и воплотить его в жизнь. А какие могут быть сомнения в том, что у неё получится его воплотить? Ведь если у человека избыток энергии, то он сможет воздействовать на другого и склонить его на что угодно, неважно, с какой он планеты. Все экзилонцы знают с детства, что важна не истина и сказки про добропорядочность, важна лишь энергия. Она была максимально уверена в себе, широко улыбалась и готовилась заговорить предельно соблазнительным голосом. Амиса быстро приблизилась к нему, а он даже не заметил этого. Он неподвижно стоял рядом со столом, явно ожидая чего-то или кого-то, смотрел в сторону выхода, отрешённый и погружённый в себя настолько глубоко, что почти любой на месте Амисы серьёзно бы задумался о том, стоит ли пытаться заговорить, но это было не в её стиле и она уверенно обратилась к нему, как и планировала:

– Привет! Извини, я транслятор с Экзилона. Я бы хотела взять у тебя интервью. Можно?

Он медленно повернулся и внимательно посмотрел ей прямо в глаза. И Амиса тут же осознала, что от этого взгляда ей стало не по себе. Но главным было не это. Она ожидала любой реакции, но только не такой – он продолжал молчать, не демонстрируя ни радости, ни злости, ни почтения, ни даже страха от того, что к нему обратилась столь привлекательная экзилонка, смотревшая на него сверху вниз не только в социальном смысле, но и в смысле роста. На его прекрасном, но мертвенно холодном лице промелькнула лишь едва заметная тень удивления, затем столь же малозаметная тень негодования, но уже через секунду она сменилась лишь усталым равнодушием с очевидной нотой презрения. Он явно не собирался как-либо реагировать на её слова, и Амиса никак не могла понять причину этого, но всё же она по-прежнему была далека от того, чтобы смутиться и отступить. Она даже смогла сохранить свою улыбку, несмотря на убийственно долгую паузу.

– Почему ты молчишь? Ты не понимаешь экзилонского? Это ничего, у меня установлены все самые лучшие переводчики. Только скажи, откуда ты и на каком языке мы сможем поговорить?

Но он продолжал молчать. И было очевидно, что дело не в языке. Он не смотрел на неё как на собеседника. Можно сказать, что он вообще не смотрел на неё как на человека или даже на животное, он смотрел на неё как на какую-то вещь, какое-то странное природное явление, суть которого он не мог понять. А затем он просто отвернулся. И вот после этого данная сцена перестала казаться ей забавной. И дело, конечно, не только в её коллегах, которые смотрели на неё в этот момент. Нет, просто с ней ещё никогда не было ничего подобного. Никто не реагировал на возможное знакомство с ней таким образом, тем более мужчина. Он явно был из какого-то очень далёкого и странного мира.

– Да что с тобой такое?! Я же к тебе обращаюсь! Куда ты смотришь?

– Он ничего не ответит тебе, дорогуша! – Амису заставил вздрогнуть резкий насмешливый возглас какого-то человека, который незаметно приблизился к ним сбоку. Она повернулась и увидела большую компанию, состоящую из восьми человек, во главе которой шёл какой-то малоприятный старик. Именно ему и принадлежали эти слова. И именно в его сторону смотрел загадочный красавец. Амисе понадобилось всего несколько секунд, чтобы опомниться, после чего она уверенно обратилась к старику, который приблизился к ней вплотную:

– Почему же? Он немой?

– Потому что он разучился отвечать! Он никому и ничего не говорил вот уже почти десять лет. Он дал обет молчания.

– Не может быть…

Амиса далеко не сразу вспомнила значение этих слов, ведь она была не столь сильна в знании безумных традиций других народов, но всё же вспомнила, и этот ответ шокировал её. Что могло заставить столь эффектного юношу сделать подобную глупость? И уже почти десять лет? В каком же тогда возрасте он сказал своё последнее слово? Она внимательно посмотрела на него и машинально собралась обратиться вновь, но что-то вынудило её отказаться от этого. На мгновение её словно окутал какой-то зловещий туман, что-то незримое заставило её напугаться собственного желания. Ничего подобного она никогда не испытывала. Это было что-то похожее на энергетическое воздействие, столь привычное всем живым существам, но какое-то очень странное и точечное, словно удар, направленный только на её стремление продолжить говорить с этим незнакомцем. Теперь Амиса буквально начала бояться его, хотя в остальном она не почувствовала никаких изменений. Это было столь очевидно, что она бы обязательно подумала о том, что это сделал именно он, но это было невозможно, ведь для этого необходимы огромные запасы энергии, которые всегда легко почувствовать, а рядом с ним не ощущалось абсолютно ничего, хотя, безусловно, она не была экспертом в этом. Не глядя на Амису, юноша обошёл стол и сел с противоположной стороны, все остальные тоже начали молча рассаживаться. А ближе всего к ней расположился тот самый старик, который тем же насмешливым тоном продолжил:

– Тебя ещё что-нибудь интересует, дорогуша? Да, я не настолько прекрасен, как мой соратник. Прямо скажем, что я просто омерзителен! Но зато, в отличие от него, я могу ответить на все твои вопросы!

Первым делом Амиса задумалась о том, уроженцем какой планеты он является. У него было что-то от всех народов, даже от экзилонцев, хотя от них меньше всего, поэтому у неё не было шансов отгадать. Он был бы значительно выше всех собравшихся за столом, но всё портила приличная горбатость, делавшая его рост средним. Горбатость была самым неприятным, хотя и в остальном он был крайне отталкивающим существом, несмотря на показную весёлость и бодрость. Как жительнице Небес, Амисе было крайне непривычно лицезреть подобное. Его лицо было изуродовано глубокими морщинами и имело тёмный оттенок, и это был не загар и не просто нечто старческое, это было что-то болезненное и пугающее. У него были длинные седые волосы и столь же длинная борода, тоже абсолютно седая, он сильно хромал на правую ногу, и все его движения были неуклюжими. Его отличал громкий, хриплый, издевательский, вечно шутовской голос, который отталкивал почти столь же сильно, как и его внешность, ещё и с каким-то диким акцентом, с происхождением которого тоже было невозможно разобраться.

– Хорошо. Меня зовут Амиса, и я транслятор с Экзилона. Я буду освещать турнир, и я бы хотела узнать, откуда вы и какова ваша роль во всём этом! Раз вы здесь, то вы участники турнира? Если так, то я, конечно же, ещё буду подходить к вам и успею всем вам надоесть, когда буду делать ролики к началу игр, но позвольте задать пару вопросов прямо сейчас! Вы не против?

– Конечно, нет! Мы, милашка, с Бхавадана! И мы летим участвовать в турнире и побеждать.

– Неужели?

По тону старика невозможно было понять, шутит он или нет, и Амиса машинально начала осматривать всю компанию, надеясь на то, что сможет найти более адекватного собеседника. Но через несколько секунд она осознала, что шансов на это мало, потому как перед ней было, возможно, самое странное и нелепое сборище, что она видела в жизни. Помимо безмолвного юноши и безумного старца, за столом сидели близнецы, явно больные и слабоумные, которые тоже, вполне возможно, не могли разговаривать, но уже по другим причинам, ещё более пугающий человек, лицо и шея которого были в жутких шрамах и татуировках, неказистый маленький старичок, наверняка какой-то учёный, на фоне которого Анакреом просто герой-любовник, а также ещё двое малопримечательных мужчин, весьма грозных на вид. Все они были одеты в странные мантии, но только разные – они были тёмных цветов, но не чёрные, как у того красавца. И эта компашка собралась побеждать в турнире? Вот это действительно лучшая шутка дня! Кто вообще пустил их сюда? Но вот её взгляд наконец-то смог за кого-то зацепиться. Амиса не была уверена, но всё же рискнула:

– Подожди, а ты же участник турнира?!

– Верно, – коротко и максимально спокойно ответил молодой мужчина, наконец-то подарив хоть какой-то намёк на адекватность. Он был единственным обладателем нормальной внешности, без всяких причуд. Ему было 29 лет, но выглядел он даже моложе и находился в прекрасной физической форме. Хотя с точки зрения экзилонцев его нельзя было назвать привлекательным.

– Отлично! И как тебя зовут?

Через секунду Амиса поняла, что её разгильдяйский стиль работы всё же аукнулся, потому как длинная пауза могла означать лишь шок от того, что она ничего не знает про участника, хотя собирается освещать турнир. Все с улыбками уставились на неё, за исключением молчаливого юноши и близнецов.

– Можешь называть меня Игрок, – наконец ответил участник.

– У нас нет имён, лапуля! – вступил старик.

– В каком смысле?

– Имя есть первая бессмысленная собственность, которую приобретают порочные люди из других миров с самого рождения. Ради этой собственности приобретаются все прочие бессмысленные вещи и творится большая часть преступлений. Наш народ избавился от этой постыдной традиции. У нас нет имён, фамилий и титулов, – с гордостью ответил старик.

– Тогда как вы обращаетесь друг к другу и обсуждаете кого-то, кого с вами нет?

– Ну у нас есть то, что у вас принято называть «прозвищами», которые вполне могут меняться по ходу жизни, от одного этапа к другому, но это не есть нечто такое, за что человек жалким образом цепляется всю жизнь, это не имя. Вот это Игрок. В начале тебе посчастливилось познакомиться с Монахом. Естественно, что данное прозвище является самым распространённым на нашей планете, потому что у нас очень много монахов. А вот это Шрам!

– Очень приятно, красотка, – уверенно обратился к ней изуродованный мужчина с короткими тёмными волосами, почти лысый. От его голоса и мерзкой улыбки ей вновь стало почти жутко, она делала долгие для себя паузы и говорила без привычной лёгкости – только декорации этого роскошного зала и близость прочих Небожителей успокаивала её, иначе у неё возникло бы ощущение, что она попала на бандитскую сходку.

– Мне тоже приятно.

– Поверь, дорогая, не существует ситуаций, когда нельзя сказать просто «ты», «он» или «она», – добавил старик.

– Интересная теория, но крайне спорная! И что-то не похоже, что подобные взгляды приносят вам какую-то пользу. Насколько я знаю, ваш мир беден и жить там опасно.

Это была сознательная провокация с её стороны, ей рефлекторно захотелось пристыдить дерзкого дикаря за то, что он посмел проповедовать свои взгляды в присутствии экзилонцев – самых мудрых и развитых живых существ. Амисе была интересна их реакция, и поначалу она казалась вполне предсказуемой – долгая пауза, напряжённое молчание, старик о чём-то серьёзно задумался, в его глазах появилась обида и беспомощная злость. Но затем её снова смогли удивить – с немыслимой лёгкостью он отбросил эту обиду, озарил лицо улыбкой, громко засмеялся и сказал ещё более развязно и уверенно:

– Поверь, милашка, ты ещё так мало знаешь! И о наших мирах. И тем более о своём. Но ничего, у тебя ещё всё впереди! Ты мне нравишься!

И после этого старик вальяжно поднял руку, размахнулся и с приличной силой шлёпнул Амису по заднице, так, что звук шлепка разошёлся эхом по всему залу, заставив многих оглянуться и прервать общение. Последовала долгая немая пауза. Старик улыбался и насмешливо смотрел ей в глаза. Амиса была в шоке. Но она не злилась. Наоборот, она восхитилась его запредельной дерзостью, его непосредственностью и не могла что-либо предъявлять, хотя бы потому, что это было так банально. В этом жесте была лёгкость пьяницы и наивность безумца, который не понимал, что сделал что-то неприличное. Она улыбалась с широко выпученными глазами и продолжала молчать. Почти все за столом тоже смотрели на действия старика с лёгкой улыбкой и с добродушной снисходительностью родителей, наблюдающих за непоседливым ребёнком. Только на лице Монаха не отразилось никаких эмоций, он ни на кого не смотрел, был погружён в себя, словно и не заметил столь кощунственной вольности в сторону высшей расы.

– Да, вы мне тоже очень нравитесь, – наконец соврала Амиса. – Вы все такие интересные.

– Будем ждать тебя в любое время! – воскликнул старик.

Она была близка к тому, чтобы развернуться и уйти, но всё-таки отказалась от данного желания, потому что тем самым она продемонстрировала бы то, что этим дикарям удалось её смутить, и она бы признала своё поражение, что неприемлемо для элитного транслятора с Экзилона. Поэтому она поспешила придумать ещё один вопрос. Она ещё раз внимательно оглядела всю компанию и спросила у Игрока:

– Кстати, я бы очень хотела узнать, зачем в вашей команде, которая собирается побеждать в турнире, этот странный молчаливый Монах? Какая у него роль?

Все серьёзно задумались. Даже старик не стал спешить с ответом. Все внимательно смотрели на неё. Все, кроме Монаха.

– Он мой телохранитель, – наконец ответил Игрок с какой-то вызывающей интонацией.

Он был значительно сдержаннее большинства экзилонцев, но на фоне обычных бхаваданцев он всё же выделялся дерзостью, явно показной, словно он хотел поупражняться в чём-то новом, что не является его сильной чертой, но что он всегда хотел попробовать.

– Игрок – любитель пошутить! Монах не может быть телохранителем хотя бы потому, что он не приемлет насилие ни в каких формах! Он никого в своей жизни не обидел! Он нужен нам просто потому, что он вдохновляет всех нас своим примером на стремление стать лучше, – поспешил вступить старик.

– А какая же роль у этого весёлого старца? – спросила Амиса.

– Он мой наставник. Он Мастер, – невозмутимо ответил Игрок.

– Мастер? То есть большой знаток экзибеллума?

– Знаток всего на свете, – тем же серьёзным тоном заметил Игрок.

– Но сам он не играет и никогда не играл. В экзибеллуме абсолютно ничего не понимает. Он просто Мастер! – с дружеской насмешкой добавил Шрам. И звук его голоса и смеха буквально леденил душу Амисы.

– Почему тогда вы его так называете?

После приличной паузы слово вновь взял Игрок:

– Честно говоря, я уже давно не задаюсь этим вопросом. Его называли так всегда. Сколько себя помню.

Казалось, что старик был доволен такими ответами. Он с добродушной улыбкой посмотрел на своих соратников, а затем снова на Амису, которая не унималась:

– Тогда, может, ты сам ответишь? Почему ты получил такое прозвище?

– А ты как думаешь, дорогуша?

– Ну, моя задница теперь знает, в чём ты точно мастер!

Почти все дружно посмеялись над этой шуткой. Громче всех смеялся, конечно же, сам Мастер, но и Амиса тоже искренне порадовалась своей удачной находке и больше не чувствовала неловкости, не чувствовала себя побеждённой. Теперь можно сваливать с этого самого странного интервью в её жизни. В конце концов, ей абсолютно плевать, почему его так называют!

– Ладно, я, пожалуй, пойду. Но повторюсь, что мы ещё обязательно увидимся!

– Повторюсь, что мы всегда ждём тебя! – воскликнул Мастер с той же широченной улыбкой, которую вполне можно было бы назвать обаятельной, если бы не его уродство.

Амиса торопливо развернулась и пошла к своему столу, думая о том, что это действительно самая неприятная компашка, на которую она когда-либо натыкалась. Так забавно и безумно было видеть, что они сидят всего в паре десятков метров от той привилегированной и невероятно привлекательной группы во главе с сенатором, главным фаворитом турнира и Леди Ланой. Но эта временная близость лишь обостряла столь очевидную разницу между мирами. Насколько же всё-таки смешна мысль о том, что приз может уйти от Экзилона!

– Ты была неподражаема, дорогуша! – громко поприветствовал её Тимель, делая акцент на том самом обращении, которое использовал Мастер.

– Вы, конечно же, подслушивали?!

– Разве мы могли упустить возможность насладиться твоим очередным фиаско?! Значит, говоришь, завалишь его ещё до того, как приземлимся?! – напомнил Марсис.

– Если бы он не был монахом, то у меня бы обязательно получилось! Сто процентов! Кто же знал?

– Но ничего, у тебя ещё всё впереди! Приключения только начинаются! – воскликнул Тимель, и они громко засмеялись. Амиса не смеялась, но и не злилась, признавая, что повод действительно был.

После этого они просидели в относительном спокойствии ещё почти полчаса. Амиса продолжала пить и стремительно пьянела, и вроде бы всё было замечательно, но всё же постепенно она начала терять привычную весёлость. А самое странное, что она никак не могла отвлечься от мыслей о той компании с Бхавадана. У неё было такое чувство, как будто она упустила что-то очень важное. В них действительно было что-то загадочное и интригующее. Профессиональное чутьё подсказывало ей, что здесь таится какой-то инфоповод, может, совсем мелкий, но он точно есть. Она регулярно посматривала в их сторону и в какой-то момент, потеряв всякий интерес к веселью коллег, отчаянно захотела узнать, о чём говорят эти чудаки. Она мысленно активировала приложение ЯВкурсе, а также переводчик с бхаваданского и вскоре услышала у себя в голове их голоса:

– Постой, я тебя прошу, не нужно это делать. Это слишком рискованно, – тихим, но весьма настойчивым и напряжённым тоном произнёс Игрок.

– Никакого риска. Я лишь усилю свой образ полоумного старца, – спокойно ответил Мастер. Причём он говорил совсем по-другому. Амиса не смогла узнать этот серьёзный, возвышенный и такой приятный голос.

– Но ты же сам столько раз говорил, что нам нельзя привлекать к себе даже минимальное внимание! Ты же только что отчитывал меня за то, что я сказал той экзилонке, – продолжал настаивать на своём Игрок. Амиса, конечно, была пьяна, но не настолько, чтобы не понять, что речь была о ней. Вот только непонятно, что именно из сказанного им имелось в виду.

– Это не одно и то же, – ответил Мастер и продолжил дискутировать с Игроком.

– Это почему же?

– Твой ответ был очевидным намёком, совершенно ненужным. В тебе говорила гордыня. Мной движет невыносимая боль. Я знаю, что риска нет. Верь мне. Это лишь усилит мой образ. Никто ничего не заподозрит. Посчитаем это очередной репетицией перед турниром.

– Но зачем?

– Я не видел её пять лет. Мне нужно поговорить с ней. Приблизиться. Хотя бы так…

После этого наступила пауза. Все за столом молчали и напряжённо смотрели на Мастера, явно чего-то ожидая. Все, кроме Монаха.

– Как странно… О чём это они? – прошептала Амиса, словно надеясь на то, что это ускорит процесс, но они продолжали молчать.

– Эй, Амиса, ты чего там зависла?! – кто-то заставил её отвлечься. Чей-то изрядно опьянённый голос. Это был Эленсио.

– Ничего. Просто…

В этот момент её внимание привлекла самая яркая компания в зале, которая дружно поднялась со своих мест и направилась на выход. И тут же из-за стола вскочил тот самый старик, а следом за ним и все его соратники, после чего они тоже последовали в сторону выхода. Мастер двигался с удивительной для его дряхлых лет и хромоты скоростью, чтобы успеть сделать нечто гораздо более немыслимое, чем то, что он проделал с Амисой – тот шлепок был просто разминкой перед подлинным святотатством. Трансляторы, как и все присутствующие в зале, не верили своим глазам, но этот старик действительно вплотную приблизился к той компании, остановился посреди прохода и тем самым преградил им путь. Небожители недоумённо уставились на него, ожидая разъяснений. А ближе всего к нему стояла не кто-нибудь, а сама Леди Лана, их разделяло не более метра. Зато его товарищи стояли на почтительном расстоянии и смотрели на эту сцену с очевидной тревогой, уже без прежнего родительского умиления.

– Как я рад познакомиться с вами, господа и дамы! Это такая честь для меня! – наконец начал Мастер, широко расставив руки, словно готовясь обнять их всех. Он снова заговорил развязным тоном безумца, но он не просто актёрствовал, в этом была какая-та искренняя надрывность, нечто подлинное, идущее из самых глубин сердца. Причём говорил он максимально громко, почти кричал, поэтому его было прекрасно слышно даже без подслушивающих приложений. – Я, можно сказать, всю жизнь мечтал об этой минуте. Какая компания! Главный фаворит турнира, самая красивая женщина всех миров и, конечно же, ты, сенатор! Я так счастлив, что наконец-то познакомился со всеми вами! Позвольте вам поклониться!

И Мастер действительно поклонился, направив в их сторону свою седую макушку. Все, затаив дыхание, смотрели на сенатора, предчувствуя, что этот день совершенно неожиданно может омрачиться страшным скандалом, но Лайонэль после приличной паузы широко улыбнулся, а затем искренне засмеялся. Всем стало ясно, что ему понравился этот своеобразный сюрприз.

– Проваливай уже, старик! Не мешай нам! – вдруг прокричал Саинт.

– Нет, не стоит! Он забавный! Откуда у жителя другой планеты такие хорошие познания о нас? – с поразительным добродушием спросил Лайонэль.

– Сенатор, мы все грязные дикари и влачим жалкое существование в своих бедных мирах, но мы бы не смогли выжить, не вдохновляясь вашими примерами! Вы делаете нашу убогую жизнь хоть чуточку осмысленнее и интереснее! Мудрые политики. Талантливые игроки. И конечно, красивые, обворожительные девушки. Мне так приятно лицезреть вас вживую. Скажу по секрету, что ещё приятнее мне будет вспоминать вас ночью! Особенно тебя, Леди Лана. Можешь называть меня Мастером.

И он отвесил ей ещё один поклон. Многие последовали примеру сенатора и начали улыбаться, глядя на него как на шута, а Тея и Арабэль громко хихикали. Однако Теодон сохранил очевидную настороженность и продолжал внимательно изучать бхаваданца, он явно увидел в этом какой-то недобрый знак. Клудомы, стоявшие немного позади, тоже были далеки от веселья и смотрелись ещё более испуганными, чем обычно. И разумеется, не улыбалась сама Лана. Её лицо оставалось царственно невозмутимым, но на нём всё же промелькнул оттенок шока, негодования и злости. Но она не стала смотреть на мужа в поисках поддержки. Она выжидала и смотрела на старца с нарастающим презрением. Сколько же беспощадной властности было в этих огромных сияющих перламутром глазах!

– Убирайся, урод! – наконец произнесла Лана своим гипнотизирующим голосом, прекрасным даже в минуты ярости, но, безусловно, это не могло смягчить смысл её слов.

– Ти, не надо так грубо! Жителям других планет приятно поглазеть на нас, послушать и немного поговорить. Когда ещё у них будет такая возможность? – спокойным и даже дружеским тоном заметил Лайонэль.

– Вот именно! Ты абсолютно прав, сенатор! – ещё громче и надрывнее заговорил Мастер. – Вы жители легендарных Небес! Вы недостижимы, совершенны и вечно прекрасны! Для каждого величайшая честь хотя бы приблизиться к вам. И не важно, каково ваше происхождение. Вот ты, Лана, ведь с Пулкретадии, а теперь даже не смотришь на своих земляков. Не говоришь с ними. Словно они чужие. Словно тебе родная лишь роскошь Экзилона.

– Да как ты смеешь, старикашка?! Что тебе нужно?! – почти прокричала в ответ Лана.

– Я лишь хотел насладиться общением с вами, выразить почтение и сказать о том, как это печально, что ты забыла свои корни. Ты променяла всё на богатство. Твоя алчность вошла в историю и стала образцом для подражания для большинства приличных девушек во всех мирах! Ты так восхитительна в своём аристократическом презрении к лишениям всех остальных людей…

– Хватит, заткнись! Дорогой, прикажи арестовать его! Ты не видишь, что он просто насмехается над нами?!

– Ти, ну зачем сразу арестовывать?! Не будь такой жестокой. Сразу же видно, что у него не всё в порядке с головой. Он смог развеселить меня. А это уже дорогого стоит! – всё тем же расслабленным тоном ответил Лайонэль.

– Развеселил тебя?! А тебя не волнует то, что он оскорбил меня?!

– Да брось. Он хотел сделать тебе комплимент!

После этого Лана резко отвернулась от мужа и быстро прошла мимо назойливого старца, почти задев его. Все остальные последовали за ней, но гораздо спокойнее и медленнее. Сенатор продолжал улыбаться, а Мастер продолжал кланяться. Казалось, что даже трансляторы боялись смеяться при виде всего этого.

– Вот это да! – наконец воскликнул Эленсио.

– Что это было? – спросил Экзилио.

– Я заснял это! Только представьте, сколько просмотров это соберёт! – поделился своей радостью Майкджо.

– Вы в своём уме?! Лучше удали сейчас же. Нам не стоит рисковать, нельзя её компрометировать. Это же жена верховного сенатора! – настойчиво вступила Ялия.

Последовала серьёзная пауза на размышления, по итогам которой Тимель согласился:

– Пожалуй, ты права. Если мы выложим это видео, да ещё попытаемся нажиться на нём, то на Эриэлию мы можем не сойти и нас сразу же отправят домой.

– И это в лучшем случае, – заметила Ялия.

– Ой, не надо только нагнетать интригу и пытаться запугать! – резко вступил Марсис со своей привычной энергичностью в голосе. – Ничего страшного нам всё равно не сделают! Мы живём в самом свободном городе-государстве всех миров! И главное, мы же звёзды!

Они просидели за столом ещё полчаса, и к концу этого отрезка могло показаться, что все уже успели подзабыть про ту сцену. Майкджо не стал удалять запись, но пообещал, что не будет выкладывать её, до конца турнира точно. Но о ней точно не забыла Амиса, которая выглядела непривычно озабоченной. Она больше не принимала участия в веселье и не хотела говорить про подслушанный обрывок диалога Мастера и Игрока, не желая превращать это в очередную шутку, тем более что она сама толком ничего не поняла. Лишь чутьё подсказывало ей, что это очень важно и за ними следует поглядывать. После этого трансляторы разошлись и на несколько часов уединились в своих номерах ради отдыха, погружения в мысли, изучения пресс-релизов и просмотра ЭкзоТранса. Затем был обед и наконец-то нечто похожее на работу – продумывание того, как именно снимать вход в атмосферу, медленное приближение к Граду бессмертных и приземление всей стаи кораблей. Они долго обсуждали то, о чём лучше сказать, о чём следует напомнить и о чём обязательно стоит пошутить. Конечно же, это должна быть прямая трансляция, и провести её нужно было на высшем уровне. Пришло время мыслить как профессионалы! О да, они ещё раз вспомнили эту фразу Амисы и громко посмеялись над ней.

Годы жизни под взглядами миллионов людей помогают – они создают в мозгах рубильник, который ты можешь повернуть в нужную минуту, и все волнения и разочарования, абсолютно всё ненадолго отпускает, и остаётся лишь чистая концентрация. И Амису захлёстывал возвышенный трепет, потому что она по-прежнему могла видеть светлую сторону своей работы. И она была неподражаема, как и вся восьмёрка. Все они успели поучаствовать в этой двухчасовой трансляции, по ходу которой были хождения по кораблю, множество сюрпризов и забавных интервью – шоу удалось на славу! Они приземлились на окраине города сразу после заката, уже успело стемнеть, а они успели устать, поэтому подробное знакомство с планетой было решено отложить на завтра. Эриэлия находилась в той части орбиты, в которой два других источника света их тройной звёздной системы были почти не видны, когда наступала ночь. Красное Солнце лишь слегка поднималось над горизонтом после заката, а голубое накануне рассвета, и оно тут же затмевалось ближним жёлтым Солнцем. Но конечно, ещё надо было обязательно снять то, как перемещался тот самый приз, который достанется лучшему игроку всех миров. Он летел на отдельном корабле и находился под непрерывной охраной целого взвода хранителей. Огромные роботы водрузили на парящую платформу, способную выдержать многотонный груз, красивейший сияющий металлический контейнер высотой в пять метров и столько же в длину и ширину, который уже через несколько минут был надёжно спрятан в отдельном здании рядом с игровой ареной, что можно было назвать гигантским сейфом. За этой церемонией наблюдали почти все новоприбывшие зрители, а также вся семёрка участников турнира.

Рядом с посадочной зоной располагались два недавно достроенных фешенебельных отеля – первый для участников турнира и их команд, а второй, тот, что был заметно больше, предназначался для зрителей. В нём же было решено поселить трансляторов – им выделили четыре просторных и шикарных номера. Ночная тьма скрывала пустыню, но зато в этой части города было образцовое уличное освещение, и вполне могло показаться, что они на Экзилоне – всё было таким привычным и комфортным, и только большое количество хранителей в боевых костюмах, неустанно патрулировавших территорию, напоминало о том, что они далеко от дома. Вокруг царила атмосфера курортного экзилонского района – элегантные пешеходные дорожки, зелёные насаждения, высокие деревья и благоухающие цветы на любой вкус, которым однозначно требовалось много воды, чтобы выжить в этом климате. Большинство зрителей по номерам провожали роботы-админы, но трансляторам была оказана высокая честь и их встретил человек, который поделился всей значимой информацией. Прямо в коридоре началось шутливое обсуждение того, кто с кем поселится, а главная проблема состояла в том, что Анакреом был привязан к ним, поэтому кому-то предстояло взять его и жить втроём, а этого никто не хотел, что в открытую выражалось и заставляло профессора чувствовать себя ещё более неловко. Амисе в шутку предлагали взять его к себе, но она с привычной тактичностью отказалась. Сцена была забавной, но сильно затянулась и под конец уже напоминала конфликт, поэтому Тимелю пришлось повысить голос на правах лидера и настоять на том, чтобы Анакреома взяли к себе Экзилио и Кромадар. После этого можно было расходиться и начинать готовиться ко сну, но Амиса ещё несколько часов сотрясалась от восторга, буквально бегала и прыгала по номеру, поглощала различные экзовещества для дополнительного кайфа и делилась этими эмоциями с умиротворённой Ялией, не давая той спать. Наконец-то они на другой планете! Наконец-то они смогли стать частью чего-то столь грандиозного! А ведь самое интересное только начинается!

Третья глава

Град бессмертных

Немое величие рассвета вошло в этот мир и в души его неспящих обитателей, даруя неземное блаженство. Что можно было сказать про это зрелище, дабы ещё сильнее его возвысить? Любые слова слишком мелочны и пусты для этого. Бессмертные познавали это величие уже многие тысячи раз, но не смогли насытиться. Уже в восьмом часу подавляющее большинство из них в едином порыве прогнало сон и встречало Солнце. Кто-то сидел перед окном, а кто-то вышел из дома, многие сидели на берегу озера. Они молчали и не смотрели друг на друга, но и не становились помехой, потому как знали, что это медитативное упоение объединяет их всех. Бессмертных было лишь чуть более двенадцати тысяч. У этого народа имелись в запасе целые эпохи для того, чтобы завоевать маленькую и невзрачную Эриэлию, почти лишённую опасных хищников, но они спокойно день за днём отказывались от этой возможности. Им был неведом страх куда-то не успеть, их можно было бы назвать счастливыми, но казалось, что они возвысились даже над этим понятием. Они просто вкушали это ослепительное действо и не пытались его описать. Они производили малоприятное впечатление, но при этом они не казались дряхлыми стариками – по стандартам других планет им можно было дать не более шестидесяти. Все они выглядели одинаково – тысячи близнецов, которых практически невозможно различить. У всех одинаковый средний рост, пугающе худое телосложение, короткие волосы, схожие черты лица, смуглая кожа, но не настолько тёмная, как можно было ожидать от жителей этой планеты, и все были одеты в схожие рясы песочного цвета.

У всех женщин-бессмертных, коих было меньше половины, где-то в районе пяти тысяч, тоже были короткие причёски, и их поведение ничем не отличалось от поведения мужчин. Среди них не было ни одной пары и романтических отношений, у них не было половых связей. Все они молчали изо дня в день. А когда пришельцы вынуждали вступить их в диалог, бессмертные делали очень долгие паузы и говорили неестественно медленно, словно издеваясь, явно подбирая каждое слово и отбрасывая всё лишнее. От них редко можно было услышать что-то внятное, хотя они понимали экзилонский. Они любили повторять лишь о том, что слова есть источник страстей и что надо быть верным бессмертию. Это были их знаменитые девизы. Абсолютно всё намекало на невозможность эмпатии, подлинного контакта, они были словно умственно отсталые, отрешённые от всего, уже не люди, а какие-то иссохшие куколки, которым не суждено переродиться в нечто прекрасное и способное летать. Всё это легко объясняло, почему этот народ заслужил особый статус. Но важно отметить, что некоторые неортодоксальные исследователи с Экзилона доказывали, что этот вид неверно рассматривать как самый примитивный, наоборот, именно эти люди являются подлинной вершиной эволюции, именно они – люди будущего, которые когда-то давно прошли все стадии звериной жажды и возвысились до идеала отчуждённого, но при этом справедливого и гармоничного сосуществования.

Легендарный Град бессмертных располагался на южном берегу огромного по меркам этой планеты озера – дальний берег был едва различим на горизонте. Город был поделён на три района – или правильнее сказать, что к нему приросли ещё две части. На востоке располагались дома экзилонцев, и эта граница даровала немыслимый по своей резкости переход от дикой старины, от глиняных примитивных домов к великолепию самого продвинутого народа, к огромным гостиницам и казармам хранителей, построенным из самых дорогих и качественных материалов, где на каждом шагу было изящество, удобство и избыток технологий. А в западном пригороде была ещё более специфическая атмосфера – там обитали представители других видов существ, которых было очень много и которые обладали особым статусом. Бессмертным было вполне комфортно там – в этом городе не было разделения на высшие и низшие расы, на хозяев и слуг, эти существа были партнёрами людей, хотя в большинстве своём эти отношения вообще нельзя было охарактеризовать каким-либо понятием с точки зрения экзилонцев, которым как раз таки было максимально неуютно в том районе. И они старались там не появляться, хотя никакой угрозы в этом не было – здесь царил мир и покой, этот город был образцом безмятежного постоянства и даже скуки. В этой связи любопытно отметить, что несколько десятков экзилонцев захотели поселиться на время турнира в домах бессмертных, расположенных на восточной окраине, на той самой границе между районами. А некоторые даже отказались от всякого комфорта, чтобы погрузиться в максимально аутентичные условия, что стало мощным инфоповодом и привело в весьма ранний час Тимеля и Майкджо в эти дома ради съёмок и интервью. Хозяева согласились потесниться и переехать без лишних разговоров, для них в этом не было никакой проблемы, ведь они не цеплялись за какую-либо собственность.

Все бессмертные уже давно были увлечены своими привычными делами, но многие обитатели отеля ещё не скоро ощутили готовность начать новый день. В числе главных засонь, конечно же, была Амиса – она крепко спала вплоть до 12 часов, и спала бы ещё дольше, если бы её не разбудила Ялия. Амиса с неохотой открыла глаза и первым делом отметила, что её подруга уже давно при параде. Ялия успела провести все утренние процедуры и даже взяться за работу – она что-то читала и составляла какие-то планы. И даже её традиционная причёска была приведена в образцовое состояние! И как только ей это удаётся?!

– Уже вставать? Так рано? Может, вы обойдётесь без меня? – промычала сквозь сон и похмелье Амиса, уже успев снова закрыть глаза и положить голову на подушку.

– Брось, ты же не хочешь, чтобы Тимель кричал уже в самом начале дня! Мы должны пойти на экскурсию все вместе, это очень важная съёмка. Ты серьёзно можешь проспать такое?

– Не хочу сниматься. Я больше никогда не буду сниматься.

– Амиса!

– Передай Тимелю, что я увольняюсь. Прямо сейчас.

– Брось, я же знаю, как ты хочешь посмотреть на этот город!

И после этого Ялия начала тянуть Амису за руку, намереваясь сбросить с кровати. Пусть и не с первой попытки, но эта тактика дала свои плоды – всего полчаса на борьбу, тычки, шлепки, мольбы и угрозы, и вот Амиса наконец-то готова подняться на ноги, после чего Ялия смогла с чистой совестью покинуть номер. До начала экскурсии оставалось ещё полчаса – как раз достаточно, чтобы умыться, одеться, расчесать волосы, поесть и принять пару доз ободряющего экзома. В начале этого отрезка Амиса смело подошла к огромному панорамному окну, не смущаясь почти полного отсутствия одежды. С их шестого этажа открывался сказочный вид на Экзилонский район и бескрайнюю каменистую пустыню, её ослепило главное жёлтое Солнце, ставшее непривычно большим, и она чувствовала себя такой уставшей, но всё же это был ещё один запредельно счастливый момент, после которого она ощутила готовность отбросить мысли об увольнении, взяться за работу и снова оказаться в центре внимания. Она вышла из номера ровно в 13 часов, готовая являть традиционный образ благородной небрежности, безупречный баланс между профессионализмом и разгильдяйством, за что её так полюбили её дорогие обожатели. В отеле всё было так красиво и цивильно, кондиционеры работали на славу, создавая идеальную температуру, но, покинув его, она сразу же ощутила всю тяжесть жары, с которой, конечно же, никогда не сталкивалась прежде.

У входа в отель собралась огромная толпа, и Амиса далеко не сразу нашла в ней сначала Анакреома, а затем и всех своих коллег, рядом с которыми парили и ползали верные роботы-операторы. Вокруг были сплошь знакомые лица – семёрка участников турнира, их команды почти в полных составах и ещё несколько десятков Небожителей, в общей сложности почти сто человек. Это была первая и самая элитная группа гостей, для которых было решено провести масштабную экскурсию по городу. За те несколько минут, что оставались в запасе до начала шествия, Амиса успела разглядеть Теодона в окружении сенатора, Леди Ланы, Жосианы, Саинта и его верных спутниц, а также Яркану, Огастима, Шада и Избранного. Но сильнее всего её привлекала та самая нелепая компания из девяти человек во главе с Мастером, Игроком и Монахом, которая явно держалась обособленно и не стремилась с кем-либо контактировать. Амиса тут же вспомнила о вчерашнем, о том подслушанном диалоге, и внезапно осознала, что он по-прежнему не даёт ей покоя. Она буквально сверлила их взглядом, но понимая, что это не поможет добиться от них ответов. Может, снова активировать приложение? Но в этот момент ожидание закончилось и ей пришлось переключиться на съёмку.

Проводить эту экскурсию был назначен главный человек в городе, да и на всей планете – сам префект Экзилона Аллазар Эриэльский Клизом, который вот уже почти двадцать лет занимал эту должность и явно не жаловался на судьбу, что подтверждал его искренний позитивный настрой. Эта планета не была прибыльной – если быть точным, то она являлась наименее прибыльной из всех восьми, которыми владел Экзилон, запасы ценных веществ были близки к истощению, но зато она по праву считалась самым спокойным местом во всей звёздной системе. Аллазар стоял перед толпой в компании ещё троих мужчин – одного экзилонца и двух бессмертных. Убедившись в том, что всё готово, он начал говорить, используя встроенные в тело микрофоны, дарующие громкий и приятный звук заготовленной речи, лишённой волнения и чрезмерного заискивания, которая регулярно прерывалась на логичные аплодисменты:

– Дамы и господа, думаю, что все собрались и пора начинать! Я рад от лица всей провинции поприветствовать сенатора Лайонэля Небесного Моурджейна, его прекрасную жену, его сына и всех участников турнира. Для нас огромная честь устраивать это историческое событие! Рядом со мной главный организатор турнира – Дастар Небесный Рэмсон, которого вы, конечно же, узнали и без меня! А слева от меня двое бессмертных – Мидом и Дорио, которым я безмерно благодарен за то, что они любезно согласились принять участие в этом важном моменте. Их вы наверняка тоже узнали, ведь они являются победителями эриэльского отбора. Таким образом, здесь собрались все претенденты на величайший приз в истории, которые уже прибыли в город. Напоминаю, что оставшаяся семёрка прилетит завтра утром. Мидом также присутствует здесь на правах формального лидера всех бессмертных на время соревнований, хотя они не используют подобные термины, и я прошу вас воздержаться от них тоже, потому как для них нет вождей и министров, у них нет никакой иерархии, и Мидом ничем не отличается от других жителей города. Он всего лишь представитель своего народа на ближайшие десять дней и делает это исключительно для нашего удобства. Они будут частью этого экскурса по их городу, но не надейтесь на то, что они будут отвечать на ваши вопросы и сами что-то показывать! Со всеми вопросами обращайтесь ко мне! Так будет значительно быстрее и проще. Поверьте, мы очень долго учили бессмертных строить полноценные предложения и заканчивать начатую мысль, а не бросаться малопонятными обрывками, которыми они привыкли обмениваться друг с другом. Надеюсь на то, что никто не был расстроен планом изучить город пешком. Мы решили, что так будет гораздо атмосфернее, да и к тому же хочется максимально растянуть удовольствие! В обычное время мы, конечно, пользуемся машинами, и бессмертные не запрещают нам перемещаться по их городу так, как нам удобно. Собственно, они настолько хорошие хозяева, что не запрещают нам вообще ничего!

После этой реплики точно по плану широко улыбающегося префекта последовала пауза на дружный смех большей части собравшихся. Многие машинально посмотрели на бессмертных, ожидая каких-то дополнений или хотя бы одобрительных жестов, но их лица не выражали абсолютно никаких эмоций. Казалось, что они вообще не слушали Аллазара, который тоже оглянулся на них, но всего на несколько секунд, потому как он был прекрасно знаком с их повадками и не ждал никакой реакции. Мидом и Дорио действительно никак не выделялись из толпы. Однако именно им было доверено право представлять свою планету. И многие ждали от них грандиозных сюрпризов, поэтому трансляторы логично поспешили взять их крупным планом. А тем временем префект продолжил:

– Попрошу вас не разбредаться и не теряться на ближайшую пару часов! Но в остальном никаких ограничений. Можете ни о чём не волноваться, спокойно общаться и осматривать всё, что вам захочется. Поверьте, в этом городе вам ничто не угрожает! И даже если что-то или кто-то будет казаться опасным и отталкивающим, то это просто с непривычки. Все обитатели этого города совершенно безвредны и никогда не нападают на людей, не только на бессмертных, но и на экзилонцев. Ну что же, я всё сказал, так что вперёд за мной! Если кому-то станет плохо от жары, то смело говорите. Поверьте, в этом нет ничего постыдного. Я прожил здесь почти двадцать лет, но всё равно не до конца привык!

Солнце палило нещадно и температура скоро должна была подняться до 45-48 градусов, но благо, что все экзилонцы могли использовать встроенные в тело кондиционеры. Также в помощь всем почётным гостям были летающие роботы, выполнявшие роль навесов. Бхаваданцы и пулкретадиане были привычны к жаре, но даже для них это были экстремальные условия, и потому они были рады спрятаться в тень. На всеобщем фоне выделялся лишь Мастер, у которого не было телесных кондиционеров и который не хотел пользоваться услугами роботов. И Амисе было по-настоящему страшно смотреть на него. Она не понимала, как этот старец может выдерживать такую температуру, словно он всю жизнь провёл на Эриэлии. Для неё это был повод вспомнить свою странную мысль о том, что в Мастере было что-то от всех видов людей.

Главной особенностью Града бессмертных было полное отсутствие улиц – в расположении зданий невозможно было усмотреть какую-либо закономерность, неважно, с земли или сверху. Почти все дома были весьма большими, и в каждом жило множество бессмертных, не связанных семейными отношениями – где-то было сразу пять-шесть десятков жителей. Почти все они были одноэтажными, иногда встречались двух-трёхэтажные, но не больше. Домов было лишь чуть больше трёх сотен, и город можно было обойти полностью за несколько часов в неспешном темпе, делая регулярные остановки. Говорить можно было о каждом строении, ведь все они являли психоделическую эстетику и эксцентричность форм, напоминали множество вещей и одновременно не были похожи ни на что. И в то же время префект испытывал объяснимые трудности с тем, чтобы сделать свой рассказ интересным, потому как ничего по-настоящему грандиозного здесь не происходило, в них не жили знаменитости, и с момента появления экзилонцев почти ничего не изменилось – те же дома и те же обитатели, абсолютно статичный мир, замороженная история в условиях адского пекла. В Граде не было общественных зданий, мест для сборов и решения политических вопросов, магазинов, баров и площадей, не было искусства и какой-либо символики, не было храмов, библиотек и памятников. Бессмертные не были одержимы тем, чтобы кого-то почитать, у них не было праздников и прочих признаков высокой культуры, призванной скреплять цветущее общество. Они забыли даже письменность. Когда-то она была, доказательством чего служил тот факт, что они могли понять текст на экзилонском, когда это было необходимо, но они сознательно перестали ей пользоваться. Их жизнь была чистым созерцанием и погружением в собственные чувства.

Всё остальное было лишним – тем, что отнимает время и энергию от созерцания и транса, лишённого конкретной цели. Все они медленно брели мимо, сидели по домам или на берегу и даже не смотрели на пришельцев, словно подобные экскурсии проводились каждый день. И конечно, их совершенно не интересовал предстоящий турнир. Они знали о нём, знали о том, что их народ настоятельно попросили принять участие в нём ради дополнительной интриги, но они не пытались понять, в чём значимость данного события. Для них это был самый обычный день. Но благо, что в городе проживали не только люди – за прочими существами наблюдать было гораздо интереснее, к тому же они и сами проявляли к гостям хоть какой-то интерес, но о них позже. Толпа задержалась на восточной окраине, где можно было долго изучать самые разные строения всевозможных форм – там были пирамиды, сферы, цилиндры, прямоугольники, квадраты, а также немыслимые сочетания этих фигур. У каких-то домов не было окон и дверей, и Аллазару приходилось уточнять, что вход находится под землёй, что от их взглядов скрыта громадная система туннелей со своими улицами и площадями. Самые большие дома находились в той части центра города, которая располагалась на берегу озера, и ими точно стоило полюбоваться подольше. Некоторые из них представляли собой пустые гигантские раковины каких-то вымерших существ. Каждая была размером с трёхэтажный дом, и в ней вполне комфортно могли проживать несколько десятков человек. В них были проделаны окна и двери, но разделения на комнаты и лестниц внутри не было.

А по соседству возвышалась главная диковинка – знаменитая эриэльская живая башня, самое крупное здание в городе, которое при этом являлось живым организмом. Оно одновременно напоминало очень толстое дерево неправильной формы и рукотворную башню. Его плоть походила на древесину, но только более гладкую и приятную на ощупь. Жителям не требовалось прорубать входы и комнаты – они сами естественным образом появлялись в полости растущей башни. Она росла очень медленно, но всё же продолжала наращивать новые части, при этом форма уже готовых помещений практически не менялась. Вместо того чтобы отращивать ветви, она отращивала новые комнаты, которые пугающим образом нависали над землёй, но не падали. В этой башне проживало от 50 до 80 бессмертных, и они регулярно подкармливали жилище определёнными сортами экзома. Несколько раз в год она давала семена – зародыши появлялись в плоти комнат, но по каким-то причинам другие башни не становились столь же большими и величественными, словно эта заняла самое удачное место, где была самая лучшая почва и идеальное расстояние до воды. Её отпрыски были мелкими, и в них нельзя было жить, а большая часть семян быстро умирала, не взойдя. Все попытки адаптировать их на других планетах не увенчались успехом. Каким образом она появилась? Это была одна из многочисленных тайн для экзилонцев. А бессмертные, конечно же, молчали и играли в непонимание, словно её существование столь естественно, словно она была всегда и этот город когда-то разросся вокруг неё. Но главное, что они никак не намекали на то, что сами создали её или вывели. По понятным причинам экзилонцы побаивались этой башни и даже самые смелые не пожелали селиться в ней, однако трансляторы должны были уделить ей внимание, ведь это была главная достопримечательность города. Чтобы ускорить процесс и не отстать от группы, самостоятельно они изучили только первый этаж, зато камеры полетели наверх и снимали всё подряд, не смущая жильцов, в личное пространство которых так бестактно вторглись.

Они двигались дальше на запад по набережной, и в этой части города было не менее интересно. На их пути возникла большая неогороженная зона, которую экзилонцы назвали бы «фермой» – там обитали виды животных, о существовании которых невозможно было даже помыслить в других мирах. Не издающие звуков, неповоротливые, с множеством конечностей, уродливые и пугающие – к ним нельзя было сразу привыкнуть, пусть Аллазар заверял в том, что они не навредили ни одному человеку. Некоторые многометровые гиганты замирали и начинали пялиться на пришельцев, заставляя тех чувствовать себя весьма некомфортно. Они были источниками пропитания для бессмертных, но при этом их не убивали. Сразу несколько видов давали лучшее мясо, умирая как созревшие плоды. От других же можно было отсекать части, не нанося им никакого вреда. Они спокойно отращивали эти части, которые со временем становились тяжёлыми, и звери сами были рады тому, что их отрезали. Это мясо нельзя было назвать деликатесом, но, как нетрудно догадаться, бессмертные и не были озабочены вкусом еды. У них не было столовых, ресторанов, и они не делали попыток изобрести новые блюда. Они год за годом ели одно и то же – необходимый минимум для того, чтобы выжить, и не более того. Среди них не было ни одного человека, которого хотя бы с натяжкой можно было назвать плотным, тем более толстым. Но каким образом могли появиться эти звери? Неужели бессмертные когда-то достигли такой гениальности в селекции, которая и не снилась экзилонцам, чтобы вывести таких существ для своих нужд? Они молчали. И это лишь один из многочисленных примеров той невероятной межвидовой гармонии, которая делала этот город уникальным и по-своему процветающим. Это было невзрачное, но вечное цветение, немое торжество постоянства.

На каждом шагу их ожидали новые столь странные эксперименты неведомого творца – у каждого вида был свой способ размножения, и многие из этих существ были такими же долгожителями, что и бессмертные. Но это были не домашние животные в привычном смысле, эти создания не были рабами, не были собственностью, в какой-то степени они были полноправными жителями и даже партнёрами, их не держали на цепи или взаперти, их не били и не убивали. Внутри зданий ползали небольшие существа, у которых была своя симбиотическая миссия – большинство занималось уборкой, они избавляли дома от всякого мусора, прежде всего песка, являвшегося их основной пищей, и за это получали от людей экзом. Какие-то причудливые твари, состоящие наполовину из биоткани и наполовину из обычной глины, ползали по стенам, меняя форму, словно гусеницы, и заделывали трещины, будто им было невыносимо от того, что дома теряют свой идеальный вид, будто трещины имели какой-то запах и они шли на него. Они присасывались к этим болячкам, к этим выступам несовершенства, оставались в таком положении несколько часов или дней и заделывали пробоину частью своего тела, после чего получали заслуженные кристаллы. Также повсюду попадались живые фонари – различные виды зверей, что освещали город и могли осветить дома в случае необходимости. Сейчас же большинство из них спало или просто отдыхало, прячась где-то в тени.

Но помимо этих созданий, в западной трети проживали представители сразу четырёх рас, которых принято было считать разумными и в чём-то даже близкими к людям. Хотя, безусловно, в случае с первым видом эта близость была крайне условной – духовиты были бестелесными и состояли из мельчайших частиц экзома и атмосферных газов. Они имели энергетическую оболочку, которую можно было ощутить и даже разглядеть при желании, они могли менять форму и размеры. У духовитов был свой небольшой район, состоящий из десятка скромных жилищ, в которых они мирно проводили часть своего времени, но в основном они летали по планете и добывали частицы экзома из воздуха. С ними невозможно было общаться, и они оставались великой загадкой. Как они рождались и умирали? На эти вопросы у экзилонцев не было ответов. Но главное, что духовиты были мирными соседями бессмертных с незапамятных времён и не причиняли людям никаких неудобств, не шумели и не мусорили. Следующая раса – кристаллоносцы, которые являлись своеобразным гибридом людей и пауков. У них было восемь ног, но передние были весьма ловкими, и они могли орудовать ими почти как руками. Главной их особенностью было прохождение множества непохожих друг на друга жизненных стадий, последней из которых была небольшая личинка, что легко умещалась на ладони и представляла собой вечный биокристалл. Они жили несколько десятков лет, в течение которых внутри их постепенно рассыпающихся тел зрел тот самый кристалл, в который переходила их личность, их нервная система, все их чувства и воспоминания. С возрастом кристаллоносцы всё меньше двигались и проявляли интерес к окружающему миру, но их личность продолжала жить после уничтожения тела. И новые поколения бережно хранили эти кристаллы в своём огромном общем доме, уходящем глубоко под землю, ведь это были их живые предки.

Также нельзя было не отметить глиняных карликов – неприглядных небольших человечков, по понятным причинам медлительных и неуклюжих, с двумя ногами и двумя руками, во всём напоминавших людей, кроме отсутствия половых органов. Возможно, поэтому у них не было принято пользоваться одеждой. Они были неприметными чернорабочими, большую часть времени копошащимися где-то в земле или в береговой грязи. Глиняные карлики регулярно отправлялись на поиски залежей экзома на большие расстояния от города и всегда находили его. Они помогали бессмертным делать всю грязную работу и делились добытым экзомом, но их нельзя было назвать рабами – они платили за право быть частью этого великого города, наполнялись безмерным почтением и явно видели смысл своего существования в том, чтобы помогать людям. Прочие их сородичи были разбросаны по Эриэлии и жили независимо от бессмертных, но для этой группы, состоящей примерно из пятисот особей, было важно оставаться здесь. Удивительно, но у них вообще не существовало размножения и почти за триста лет наблюдений экзилонцы не обнаружили ни одного детёныша этих существ. Очевидно, что они тоже вели своё неспешное существование уже многие века или даже тысячи лет, но при этом они были смертными и старели, пусть и очень медленно, и их численность неумолимо сокращалась. У глиняных карликов не было домов, они спали на берегу озера всё в той же грязи, что служило очередным доказательством их неприхотливости. Зато у них был свой язык, и в какой-то степени они являлись наиболее сговорчивыми обитателями этого мира, потому что благородный страх перед экзилонцами не позволял им отмалчиваться. Но при этом их язык был крайне примитивным и не позволял говорить о каких-то сложных вещах. Все их ответы были сплошными непонятными обрывками, после которых оставалось лишь строить очередные догадки. Но по понятным причинам на них не тратили много времени, ведь невозможно было представить, что эти существа могли иметь хоть какую-то значимость в прошлом, что они могли что-то понимать и знать о том, как появились. И если бы не их полезность, то, как были убеждены экзилонцы, даже безразличные ко всему бессмертные не стали бы терпеть то, что они спокойно расхаживают по их улицам.

И наконец, самая многочисленная раса – пугающие, огромные инсекты – жукоподобные антропоиды, живущие и работающие преимущественно под землёй и редко появляющиеся среди людей. Благодаря их стараниям возник полноценный подземный город, который был даже больше того, что на поверхности. И он состоял не просто из грязных узких туннелей – там были улицы и площади, залы, коридоры и комнаты с прилично отделанными стенами. Только недостаток воздуха и вонь мешала назвать эти условия вполне пригодными для жизни. Инсекты были вынуждены впускать в свой мир экзилонцев как новых хозяев, желавших подробно изучить всё это. Их было чуть более пяти тысяч, и они продолжали день за днём неустанно рыть и добывать экзом – последние жалкие крохи от того крупного месторождения, что было здесь в далёком прошлом. Также экзилонцы использовали их при работах в других частях Эриэлии. С ними вполне можно было договориться, используя жесты, но друг с другом они общались с помощью языка запахов. Инсекты были двухметрового роста и имели четыре руки, у них были непропорционально большие уродливые головы с фасеточными глазами чёрного цвета, подвижными усиками, щупальцами и прочими отростками. Но при этом, что важно отметить, они носили одежду и весьма качественную. Они тоже не были рабами, но спокойно делились с бессмертными добытым экзомом, словно это была арендная плата, демонстрируя послушание и почтение. За эти почти триста лет они не спровоцировали ни одного даже мелкого конфликта, и это сильно удивляло экзилонцев, ведь эти создания, как казалось, могли легко перебить всех бессмертных и стать правителями – инсекты были большими, сильными, быстрыми, выносливыми и вполне смышлёными, ничто не намекало на значительную отсталость на фоне людей, но они продолжали довольствоваться ролью рабочих и им тоже было неведомо стремление к роскоши. Примечательность их состояла ещё и в том, что они были наполовину водными существами – они могли задерживать дыхание на полчаса и работать на дне озера, где имелись приличные запасы качественного экзома. Обо всём этом увлечённо рассказывал префект, когда процессия остановилась на берегу. И Майкджо моментально пришла в голову отличная идея – он направил часть камер под воду, после чего они быстро нашли инсектов и начали снимать то, как эти неприхотливые подводные крестьяне неустанно добывают само время для своей и чужой планеты.

А на поверхности воды повсюду виднелись огромные плывуны, которых бессмертные использовали в качестве надёжных лодок. Они были плоскими и почти идеально круглыми с десятком ног-ласт по всему диаметру тела. У них не было глаз, но зато имелось множество маленьких ртов, которые вылавливали в воде всякую живность. Люди смело седлали их и плыли в центральную часть озера, где ловили с помощью нехитрых черпаков каких-то зверей, у которых либо забирали накопленный в определённых частях тела экзом, либо отрезали небольшие мясные куски, всегда избегая убийства. Казалось, в этой работе не было особой необходимости, учитывая то, как много экзома они получали от других рас за просто так, но, по всей видимости, им нужно было проявлять хоть какую-то активность в течение дня. Либо они просто любили плавать, и это было частью их транса. И в эти декорации древности были встроены новейшие технологии Экзилона, создававшие по-настоящему безумное сочетание. На пути гости регулярно встречали огромные экраны, на которых демонстрировались анонсы предстоящих игр, осветительные столбы, которые не принято было активировать, но в случае необходимости они могли ярко осветить Старый город. Кроме того, они были источниками сигнала для качественной работы сети. И конечно, они постоянно натыкались на биороботов, большинство из которых являлось полноправной частью подразделений хранителей и отвечало за безопасность. Те роботы, что были новичками здесь и ещё не успели привыкнуть к этим декорациям, проявляли неподдельный интерес почти к каждому обитателю Града – и эти встречи столь непохожих друг на друга служителей людей из разных миров были такими забавными! Камеры тоже словно вспомнили про свою животную половину и начали проявлять личную инициативу в съёмках, чему не противились трансляторы, ведь это порождало множество ценных кадров. Они раз за разом изумлённо застывали и изучали пылеедов, глиняных ползунов, инсектов, духовитов, кристаллоносцев и прочих обитателей города. И всё это весело и креативно комментировала восьмёрка трансляторов, не боясь оскорбить бессмертных, ведь те не выражали никаких эмоций – им было безразлично, как много экзилонцев увидит их, как они пошутят и оценят их, осудят или, наоборот, будут восхвалять.

По ходу обследования западной трети произошёл примечательный эпизод, когда трансляторы приблизились к достаточно большой группе отдыхающих инсектов, сидевших на земле. Семеро из них во главе с Тимелем решили подойти вплотную и даже заговорить, чтобы снять забавную пародию на интервью с горожанами, которые не могут ничего ответить, но Ялия осталась стоять на месте, не желая приближаться, демонстрируя брезгливость и даже страх, что поспешила восторженно прокомментировать Амиса:

– Эй, посмотрите! Наша мисс-брезгливость не хочет знакомиться с местными жителями?!

– Ты чего? Они же только кажутся страшными! А на самом деле они милые и безвредные! – уверенно добавил Эленсио.

– Не забывайте, ребята, что Ялия у нас аристократка до мозга костей и она терпеть не может любых существ, которые хотя бы чуть-чуть страшнее человека! Они наверняка напоминают ей наших мелких паразитов! – продолжила Амиса.

– Да где она их видела?! У нас на Небесах нет паразитов! – верно заметил Марсис.

– В документальных фильмах! Красотка, ну ты чего, ты же специалист по языкам и не хочешь помочь нам взять у них интервью? – спросила Амиса.

– Я обязательно подойду к ним! Но только не сейчас. Мне надо привыкнуть. Может, завтра, – загадочным, но решительным тоном ответила Ялия.

– А зачем ты собралась к ним подходить?! – поинтересовался Эленсио.

– Как раз за тем, чтобы попробовать пообщаться! – объяснила Ялия.

– Но как? Они же не умеют говорить и писать, – напомнил Экзилио.

– В том и интерес. Я хочу попробовать освоить их язык запахов. Это очень интересное исследование.

Последовала стандартная пауза на смех, которому не мешала близость инсектов, явно не столь терпимых к причудам экзилонцев по сравнению с бессмертными, после чего Амиса продолжила ещё более громко:

– Ну конечно, такая белоручка, как ты, не просто подойдёт к этим мерзким рабочим, но ещё и будет нюхать то, что они там исторгают!

– Зачем всё постоянно опошлять?! – возмутилась Ялия. – И вовсе я не такая привереда. Один раз в жизни можно пойти на такие жертвы. Зато какая научная статья из этого получится. А возможно, и документальный фильм.

– О святой Джадемион, научная статья?! Ялия, ты такая скучная! – воскликнула Амиса.

– Да пошла ты! – с дружеской ухмылкой ответила Ялия.

Примерно через полчаса произошёл ещё один любопытный момент, когда они проходили через южные окраины. По одному из переулков невозмутимо полз мёбедон – гигантское одноклеточное несколько метров в длину, бесформенное тело которого перетекало с места на место в поисках чего-то съедобного. Они состояли из кислотных соединений, которые запросто могли прожечь плоть и за считанные секунды переварить человека полностью. Но произойти это могло только в том случае, если тот уснул посреди улицы, потому что у мёбедонов не было никаких шансов угнаться за человеком. При виде этого существа гости инстинктивно ощутили опасность и остановились, после чего Аллазару пришлось выйти вперёд и громко заговорить:

– Не волнуйтесь! Это обычный мёбедон! Они регулярно забредают в город. Бессмертные их просто прогоняют, чтобы не натворили ничего. И мы тоже стараемся не вызывать всеобщее раздражение лишними убийствами. Поверьте, за все годы моего наместничества здесь не произошло ни одного несчастного случая. Главное, не приближайтесь к ним! Они хоть медленные и ничего не соображают, но они запросто могут переварить вашу руку или ногу, если зазеваться! А жрут они всё без разбора! Всё съедобное, что бросишь в него, там и сгинет за секунду. Но повторюсь, что здесь это нормальное явление и не повод для паники! – спокойным и даже весёлым тоном поведал префект, хотя понятно, что гости были далеки от того, чтобы посчитать подобное нормальным. – А вот и наши спасители подоспели!

На сигналы датчиков незамедлительно откликнулась пара хранителей, находившихся поблизости. Они подошли вплотную, перевели оружие в нужный энергорежим и ударили средним по силе разрядом по одноклеточному, заставив того развернуться и направиться на выход из негостеприимного города.

– Вот так это и делается, дамы и господа! – смело воскликнул один из хранителей, обращаясь к звёздной толпе, моментально заразив её собственным восторгом, несмотря на всю банальность сказанного. Судя по его приятной внешности, энергичности и той лёгкости, с которой он обратился к собравшимся, он явно был родом из центральных районов Экзилона. Хранители, как и всегда, были облачены в абсолютно чёрные защитные костюмы – лёгкие, высокотехнологичные и практически неуязвимые для любого оружия. Но их лица в данный момент не скрывали шлемы. Они были закреплены на спинах чуть ниже шеи.

– Как тебя зовут, солдат? – спросил префект.

– Алсидор! А моего друга зовут Кроэндони! – ответил он с улыбкой. Алсидор явно умел располагать к себе и был из той категории вояк, кого служба не превратила в жестокого безумца.

– Ты ведь не из тех, кто прибыл вчера? Ты уже давно здесь служишь? – продолжал спрашивать Аллазар, подойдя ближе к хранителям.

– Верно, уже год здесь! Но много где успел побывать за восемьдесят лет службы, префект!

– Я тебя узнал! Ну и как, ты подтвердишь мои слова? Это же самое спокойное место во всей системе, не считая, конечно, наш прекрасный Экзилон?

– Однозначно! Можете ни о чём не волноваться! Вы в надёжных руках! – И Алсидор показал на себя и своего напарника, который тоже улыбался и не демонстрировал смущения, но явно не хотел привлекать к себе внимание и что-либо говорить.

– На самом деле, это тоже была важная часть нашего экскурса, хоть и не запланированная! – произнёс Аллазар, обращаясь уже к гостям. – Мы увидели то, как работают наши замечательные хранители! И даже сумели пообщаться с одним из них. Не правда ли, превосходный бонус?

– Кстати, я же вас узнал! – вновь воскликнул Алсидор, обратившись к трансляторам. – Тимель, Марсис и Амиса, если не ошибаюсь?! Вы же ведёте трансляцию? Можно передать привет?! – с умилительной непосредственностью попросил он.

– Конечно, можно! – поспешил ответить Тимель.

– Будем только рады! – добавила сияющая Амиса.

– Хочу передать привет всем родным и друзьям с Близнебесного района, своей жене и детям, братишке и сестрёнке! Как видите, у меня всё прекрасно! И совсем скоро я вернусь домой, так что готовьтесь гулять неделю напролёт!

Большинство собравшихся ответило доброжелательными улыбками на эту сцену и совсем не жалело о потраченном времени. Алсидор был безмерно счастлив в эти мгновения, но внезапно что-то изменилось. Он внимательно осмотрел толпу, и в какой-то момент его взгляд остановился на человеке, стоявшем где-то вдали. Он резко изменился в лице и на несколько секунд словно потерял связь с реальностью. Сказать, что он был шокирован, ничего не сказать. Алсидор даже не услышал то, как префект обратился к нему, чтобы поблагодарить и попрощаться. Лишь после повторного обращения он среагировал и ответил, но уже совсем другим тоном. Толпа продолжила своё движение, тот человек прошёл на значительном расстоянии и не стал приближаться к хранителю, который проводил его безумным взглядом и продолжил стоять как вкопанный. Небожители не обратили внимание на эту мелочь, зато напарник Алсидора поспешил подойти к нему и заговорил максимально серьёзным тоном:

– Что с тобой? Ты что, призрака увидел?

– Если бы, – после приличной паузы ответил Алсидор. Теперь это был совсем другой человек, в котором не было и следа радости и уверенности. Кроэндони ждал разъяснений после столь загадочного ответа, но не дождался.

– В каком смысле? Да что с тобой?!

– Мне показалось, что я увидел человека, которого здесь никак не может быть.

– Показалось?

– Да. Я не уверен. Потому что это абсолютно невозможно.

– Может, расскажешь?

– Нет. Сначала я должен убедиться.

И после этой реплики Алсидор развернулся и ушёл в противоположном от звёздных гостей направлении. Он был сам не свой, и его друг понимал, что такую реакцию у достойного ветерана, за восемьдесят лет службы прошедшего бесчисленное множество сражений, могла спровоцировать только потенциальная угроза. Но какого рода? Кого он мог увидеть? И как он собирался убедиться? Кроэндони терялся в догадках.

Тем временем экскурсия продолжалась. В течение пяти минут не происходило ничего интересного – южная окраина была, пожалуй, наименее примечательной частью Града бессмертных. Но затем у них появился повод обратить внимание на одно из зданий. В какой-то момент Амиса увидела небольшой дом – возможно, самый маленький во всём городе. Он был идеально круглым и предельно невзрачным, с ровными стенами без окон и намёка на какую-либо эстетику бессмертных. Благодаря единственному дверному проёму, который ничем не прикрывался, можно было увидеть, что дом совершенно пуст, что там не было ничего, кроме песка, грязи и голых стен. И эта гнетущая атмосфера намекала на то, что там никто не жил. Не было ни одной причины заострять на нём внимание, поэтому процессия во главе с Аллазаром последовала дальше. Но вдруг Амиса наполнилась непреодолимым желанием остановиться и попросить рассказать про это здание, словно какая-та неведомая сила внушила ей его. Это было так странно, и это наверняка стало бы поводом для страха, но та же сила заставила её моментально отвлечься от этого осознания и принять его как незначительную мелочь, которую не стоит оставлять в памяти.

– А что это за здание? – громко спросила Амиса, заставив всех остановиться. Префект, как и все вокруг, посмотрел на неё с явным удивлением и даже на секунду задумался о том, чтобы просто отшутиться, дабы не затягивать это шествие ещё сильнее, но всё же не смог преодолеть рабочий рефлекс и ответил с тем же уровнем серьёзности и профессионализма, с которым отвечал на все предыдущие вопросы:

– Это дом Великого Духа.

– Дом Духа? Какого ещё Духа? – с искренним изумлением переспросила она. Это было максимально неподходящее название для столь маленького и невзрачного здания.

– Никакого. Его просто так называют.

– И кто же там живёт? – продолжала машинально спрашивать Амиса, не осознавая того, что и это желание ей внушает кто-то другой.

– Никто. Это самый обычный заброшенный дом. Бессмертные не хотят говорить о том, почему его так называют. Можете сейчас спросить наших спутников, но они посмотрят на вас так, будто вы спрашиваете о том, почему вода мокрая! Любой более-менее сложный вопрос вызывает в них недоумение, и мы к этому привыкли. По всей видимости, это какой-то символ из далёкого прошлого. Возможно, единственный символ во всём городе, хотя совершенно непонятный.

Все посмотрели на пару бессмертных, надеясь хоть на какую-то реакцию, но её не последовало. Мидом и Дорио оставались такими же отрешёнными от всего внешнего, словно ничего не слышали. А после небольшой паузы кто-то из команды Огастима спросил:

– А это как-то связано с мифом и сектой Великого Духа?

После этого вопроса префект наполнился очевидным напряжением, пожалуй, впервые за весь этот путь. Похоже, что именно этого он и боялся, когда Амиса спросила про дом. Она попыталась вспомнить о том, что это за миф и секта, но безуспешно. Она явно что-то слышала об этом, но в голове не сохранилось никакой конкретики – в любом случае, это были какие-то малозначительные новости, которые не должны захламлять память человека, рождённого, чтобы кайфовать. Поэтому она внимательно слушала Аллазара, который отвечал с явной неохотой:

– У нас нет никаких доказательств того, что это как-то связано. Миф был широко известен испокон веков на всех планетах, за счёт чего и приобрёл дополнительную славу в последнее время, ведь это невозможно объяснить с научной точки зрения. А секта Великого Духа, тоже имеющая относительную, но всё же известность, совершенно точно никак не связана с бессмертными. Она проявляла активность и совершала свои гнусные преступления на других планетах. У нас ничего подобного не происходило. И здесь просто не могут появиться какие-то сомнительные люди из других миров.

– Это что-то вроде храма? – спросила Амиса после небольшой паузы.

– Нет. Может, он когда-то им был, но за все эти годы местные жители не проявляли к нему никакого интереса и тем более религиозных чувств. Так что это самый обычный заброшенный дом, и я абсолютно уверен в том, что никакой значимости он не представляет. Поэтому давайте не будем терять время и пройдём дальше!

Пусть и с неохотой, но Амиса покорилась воле большинства и пошла вместе со всеми, больше не задавая вопросов, но продолжая смотреть на загадочный дом. Отвлечься её заставил только логичный вопрос широко улыбающегося Майкджо:

– И что это было? Тебе стало невыносимо грустно от того, что прогулка подходит к концу, и ты захотела продлить её?!

– В смысле?

– Это же просто какая-та грязная лачуга! Зачем тебе понадобилось спрашивать про неё?

– Не знаю. Просто захотелось.

Экскурсия действительно близилась к завершению – через десять минут они достигли границы Экзилонского района. Продолжалась она чуть больше трёх часов, и всё увиденное даже превзошло ожидания – причудливость этого города не могла оставить равнодушным даже самого пресыщенного Небожителя. Это было так непохоже на их родную цивилизованную планету. Восьмёрка трансляторов вернулась в отель, после чего несколько часов были посвящены обеду, отдыху, обсуждению всего снятого и дальнейших планов. Затем началось подробное изучение арены, где будут проходить соревнования, и их рабочего зала, который, конечно же, был большим и уютным. В нём отдыхали десятки биокамер, хранилось много прочей техники, а огромные экраны облегчали контроль всего, что происходило на арене. Они сделали несколько красивых фото, дабы похвастаться перед обожателями, и вышли на связь с начальством с Экзилона, под контролем которого состоялась масштабная репетиция. И по её итогам они убедились в том, что всё работает прекрасно и можно спокойно ждать первую игру. Далее был совместный монтаж отснятого материала и релиз самых ярких моментов экскурсии в ЭкзоТрансе. Всего за несколько часов они создали обзоры высшего класса, искренне наслаждаясь процессом.

Вечер наступил незаметно, до заката оставалось несколько часов, они совместно поужинали и организовали новые сборы, чтобы провести ещё одну запланированную трансляцию. На этот раз им пришлось воспользоваться небольшим летающим кораблём, чтобы покинуть город и преодолеть приличное расстояние до нужного места. Жара заметно ослабла, но всё равно без телесных кондиционеров была бы невыносимой. Трансляторы взяли с собой несколько хранителей для безопасности, одного из помощников префекта и ту самую пару бессмертных – Мидома и Дорио, опять-таки, в качестве эффектных статистов. Они подлетели к небольшой впадине, окружённой каменистыми холмами, совершенно непримечательной на первый взгляд, но вдали виднелись те создания, ради которых трансляторы и проделали этот путь. Корабль приземлился на одном из холмов, и после непродолжительной суеты съёмка стартовала.

– Смотрите! Кажется, началось! Мы как раз вовремя! – радостно прокричала Амиса, указывая в нужную сторону, и камеры тут же устремили туда своё жадное внимание.

Через минуту команда трансляторов нашла подходящую точку и Амиса начала заготовленную подводку:

– И снова привет! Мы подготовили для вас небольшой сюрприз. Бессмертные любезно привели нас к этому месту, находящемуся в нескольких километрах от их города, которое они сами регулярно посещают в это время года. И всё ради этих удивительных существ, что обитают здесь. Возможно, вы слышали о них. Слово, которым местные жители обозначают их, можно перевести как «художники неба». Прямо сейчас, накануне заката, они начинают свой прекрасный танец, который знаменует высший момент их жизни и в то же время момент смерти. Для них это сезон размножения, и они даруют жизнь потомкам, жертвуя собой.

Художники неба отличались своеобразной красотой – они были высотой в метр, летали на четырёх крыльях средних размеров, могли похвастаться способностью к прямохождению, но чаще передвигались на всех четырёх конечностях, причём передние можно было назвать полноценными руками и весьма ловкими. Каждый имел неповторимую окраску, у большинства преобладали красные, малиновые, сиреневые и прочие яркие оттенки. Их тела были покрыты неким подобием пуха, весьма приятным на вид. Подвижные и изящные, их полёт действительно можно было назвать завораживающим танцем. На голове была видна пара огромных чёрных глаз, но, несмотря на отсутствие зрачков, они были по-своему выразительными в сочетании с чертами лица. У них не было рта, зато было три больших хоботка на голове, а также множество мелких по всему телу, которыми они могли впитывать любые мельчайшие частицы, не только молекулы, но даже атомы экзома. Но уникальность их состояла в том, что они питались не какими-то стандартными веществами – можно сказать, что они питались самой красотой мира, они буквально впитывали её, причём для каждого художника была своя красота. Кто-то любил краски неба, кто-то частицы звёздного света, закаты и рассветы, кто-то водоёмы, горы, счастье и любые положительные эмоции других живых существ. И они синтезировали собственные образы из всего, что удавалось найти на этой невзрачной планете. Эта энергия была их единственной пищей, и они являли собой мечту многих авторов среди людей – они жили в непрерывном творческом экстазе.

Вот только их жизнь была короткой – всего несколько лет. После этого срока, когда начинался новый брачный сезон, они дарили миру свои шедевры, знаменующие их смерть в момент наивысшего блаженства, не требуя ничего взамен. Их дети выходили из яиц, которыми была усеяна впадина, ещё слишком маленькими и слабыми, они не умели летать, но им была так необходима энергия для начала жизненного пути. И вот в закатные часы день за днём над ними парили их родители, которые исторгали частицы накопленных красок, эмоций, чувств, всего того, что радовало их за те несколько лет, и этот дождь вскармливал молодь. Эти частицы создавали настоящие картины в небе, перед глазами зачарованных экзилонцев возникали грандиозные пейзажи, миражи, самые сказочные места на планете, окрашенные закатами и рассветами из прошлого, водоёмы и горы, а также какие-то сложнейшие образы, происхождение и смысл которых невозможно было постичь. Они быстро рождались и быстро умирали вслед за смертью художников, тела которых буквально рассыпались, не оставляя даже скелетов. Они растворялись в этом танце, преисполненном также любви друг к другу и тем краскам, что насобирали другие особи. Среди них не было боёв за самок, и каждый по ходу жизни находил себе лучшую пару, чтобы затем подарить жизнь потомству и умереть в момент творческого экстаза без старости, немощности и клыков хищников.

В эти минуты воздух наполнился неописуемой смесью запахов – словно все лучшие парфюмеры Экзилона собрались и создали величайший шедевр, использовав ароматы сотен самых прекрасных цветов. И вслед за этим началось самое главное и удивительное – люди тоже ощутили счастливое опьянение, в них проникали чувства этих существ, красота и любовь в чистом виде. Все творения человеческих рук вдруг померкли, и трансляторам казалось, что ничто не сможет сравниться с этим. Внезапно они ощутили столь незнакомое душевное успокоение. Им совсем не хотелось что-либо обсуждать и как-то шутить, они просто стояли и любовались этими миражами. Кто-то с трудом сдерживал слёзы. И так целый час до наступления темноты. Они ощущали полёт, то, как ветер ласкает их тела там на недостижимой высоте, и всё это на такой предельно надрывной ноте, вопреки всем трагедиям мира, предательскому чувству брошенности, чувству, что творец оставил всех нас, ничего не объяснив. В эти минуты были только краски, свет, счастье, сотни оживших историй, воспоминания всей планеты – совершенный сгусток всего самого прекрасного, накопленного многими поколениями.

Это был вихрь лучших частиц экзома, которые не могли быть добыты людьми самостоятельно, но которые могли быть украдены. Специальные установки собирали эти крупицы, чтобы затем люди увезли их на Экзилон и продали за бешеные деньги. Они пытались приручить художников, увезти их в свой мир, куда более прекрасный, где должно быть гораздо больше источников вдохновения, чтобы они расплодились, и тем самым заработать миллионы. Но эти существа не могли творить на Экзилоне, не могли творить в неволе, и никакие уловки людей не могли обмануть их, избавить от этого осознания. Они быстро старели и умирали самыми несчастными существами на земле, ощущая, что то прекрасное предчувствие шедевра, с которым они пришли в мир, оказалось обманом. И трансляторы чётко осознавали, что те смеси, которые можно было вкусить на Экзилоне, пусть и казались божественными и заслуживали статус одного из лучших и наименее вредных наркотиков, дарили лишь одну сотую долю того блаженства, что можно было ощутить в считанных метрах от этих существ. И впервые в карьере Амиса осознала, что ей по-настоящему тяжело говорить, что опьянение настолько сильно, что сложно объяснить самой себе, зачем делать свою работу и продолжать бороться за внимание и прибыль. Пауза была незапланированно долгой, но затем она всё-таки смогла вспомнить, кто она и чего хочет, или точнее, чего должна хотеть, и всё-таки начала говорить, глядя в камеру:

– Как же жаль, что вы не можете ощутить этот волшебный аромат… Поверьте на слово, вы лишаете себя такого удовольствия! Хотя нет, минуточку! Вы можете испытать те же эмоции, что испытываем мы, если установите приложение Всечувствования от нашего партнёра! За смешную ежемесячную плату в год жизни вы сможете получать на свой чип все импульсы, сигналы, чувствовать всё, что чувствует любой транслятор! – она произнесла это с привычной обаятельнейшей улыбкой, но всё же не столь уверенно и её голос заметно дрогнул, потому как она внезапно ощутила, что не может заниматься обманной рекламой в такую минуту, ведь она знала, что на самом деле это приложение передаст лишь ничтожно малую часть того, что испытывают они. И почему раньше её это совсем не волновало? Почему сейчас она делает очередную паузу и забывает о том, что это ещё не весь текст заготовленной рекламы? Почему она не боится лишиться гонорара? – Поверьте, мы все сейчас ощущаем неповторимое наслаждение, я бы назвала это любовным опьянением. Не в том смысле, что ты возбуждаешься и готовишься наброситься на какого-нибудь красивого парня! Нет, ты ощущаешь какой-то удивительный покой, облегчение, ты преисполнена убеждённостью в том, что тебя все любят, всегда любили и будут любить, что в жизни не может произойти ничего печального, и ты тихо любишь всех без всякой корыстной мысли. Спасибо художникам за эти шедевры, которые сделали всех нас счастливыми в эти минуты. И я смотрю на своих коллег и понимаю, что мы все сейчас мечтаем об одном – о том, чтобы это опьянение больше никогда нас не покидало…

Примерно через пять минут Амиса осторожно спустилась с холма и подошла к ближайшему детёнышу. Он был всего несколько десятков сантиметров в высоту с неокрепшими сияющими крыльями – такой милой бабочкой, грациозной и пластичной. Художники совсем не боялись людей, и он спокойно позволил Амисе подойти. Она сказала несколько ласковых слов и аккуратно взяла его на руки, против чего тот тоже не возражал. К ним подлетели камеры, она улыбнулась и сделала селфи, которому были обеспечены миллионы симпатий в сети. После этого Амиса начала восторженно обсуждать происходящее с коллегами и не заметила, как маленький художник протягивает один из своих больших хоботков к её левой руке, которая его чем-то очень сильно заинтересовала. Его привлёк её экран, а точнее, связь с миллионами людей на далёкой планете, которые в данный момент наблюдают за ним. С одной стороны он, конечно, не мог осознать это, но в то же время на каком-то недоступном человеку уровне он почувствовал каждого из них. В этом экране было столько энергии, столько жизни, столько разных судеб и воспоминаний, столько бесценного материала для создания картины. И вот хоботок прижался к экрану и начал незаметно впитывать молекулы и экзом прямо из тела Амисы. Через несколько секунд она наконец-то заметила его интерес к своему экрану, что показалось ей забавным и крайне интригующим. Но вскоре её наполнило странное чувство, которое никак нельзя было назвать приятным. Она ощутила дискомфорт и лёгкое недомогание, которое постепенно усиливалось. Но она не могла догадаться о том, что именно происходит, пока не начались проблемы с экраном. Сперва он просто тормозил, но через минуту случилось нечто немыслимое – он выключился. Что не могло не напугать, ведь этого никогда не происходило за всю её жизнь – телесная техника была безупречной и никогда не ломалась. Но детёныш впитал слишком много молекул, чтобы экран мог продолжать работу. Амиса не успела понять это, но она поняла, что это плохой знак. Она поспешила посадить художника на землю, почти отбросила его, и сделала несколько шагов в сторону, не волнуясь о том, что съёмка продолжается. А малыш жадно смотрел на неё, расстраиваясь от того, что его лишили такого источника пищи, из которого он сможет создать лучший шедевр, когда обработает все эти образы.

Амиса с ужасом смотрела на руку, надеясь на то, что болезненное недомогание отпустит само – этого не происходило, но, по крайней мере, ей не становилось хуже. Она отправила мысленный запрос системе и получила ответ через наушники, что количество экзома на её счету сократилось на несколько месяцев. Теперь всё стало ясно – этот милый детёныш забрал часть её тела, души и времени. И как они могли не предусмотреть подобное?! Всё-таки пора начинать серьёзнее относиться к работе и готовиться ко всяким неожиданностям! Тимель, Майкджо и Экзилио подошли к ней и вопросительно уставились на экран, после чего начали успокаивать её, повторяя, что заменить его – не проблема. Они действительно были уверены в том, что ничего по-настоящему страшного не произошло, и потому не стали останавливать трансляцию, ведь это была такая интересная сцена с потенциалом для обсуждений и мемов. Через минуту Амиса успокоилась и смогла завершить трансляцию на той же возвышенно-позитивной ноте, с которой она началась. В ней вроде бы и успела зародиться вспышка гнева в сторону этого маленького негодника, но смесь опьянения и умиления позволила быстро погасить её, к тому же несколько месяцев это сущие копейки для неё.

На пустыню опустилась тьма, оставшиеся художники устроились на земле и быстро погрузились в сон, а это означало, что трансляторы могли отключить камеры, отключить телесные кондиционеры и лететь обратно в город. Шестеро из восьми поспешили в свои номера, чтобы начать отдыхать и готовиться ко сну, а Амиса с Майкджо отправились в рабочий зал на арене, чтобы заменить экран. Наконец-то они остались наедине, и он не мог не воспользоваться этим. Майкджо специально делал всё максимально размеренно и вдумчиво – техник с его уровнем мастерства мог бы провести эту простейшую процедуру минут за десять, но в итоге он растянул её почти на целый час, ощущая вдохновение и наслаждаясь флиртом. И странно, под действием того же опьянения он уже не казался Амисе таким банальным и пошлым, как это было в последние недели, когда они готовились к этому приключению, и в предыдущие месяцы, когда они периодически встречались в офисе. Сейчас ей было приятно его внимание, и это было важно, ведь она должна была чувствовать себя предельно комфортно в столь интимный момент – он разбирал её руку. Он снял старый экран, подробно изучил его, якобы надеясь починить и понять, что же именно произошло, но в конце концов лишь объявил, что с виду с ним всё нормально. После этого Майкджо заменил несколько проводов, уходивших вглубь её тела, и по ходу этого процесса ему была видна её обработанная плоть, все крошечные механизмы, которые позволяли хранить запасы в сотни и даже тысячи лет.

– Странно, ещё никогда я не испытывала такие противоречивые чувства от осознания, что я киборг, – в какой-то момент медленно и вдумчиво произнесла Амиса, внимательно изучая свою разобранную руку.

– Киборг? С чего вдруг ты вспомнила это старое слово? Технологии часть нашей души, мы неотделимы от них. Мы же экзилонцы. Для нас это естественная составляющая жизни. Ведь мы живём с этим с самого младенчества.

– Я знаю… И это замечательно… Просто сегодня мне почему-то так неприятно от того, что ты видишь меня такой… Словно я только сейчас впервые за столько лет осознала, что я не совсем человек, что я могла бы жить и без этих технологий. И возможно, эта жизнь была бы не менее прекрасной… Понимаешь? Прости, я говорю такой бред! Сама не понимаю, что хочу сказать! Наверное, эта планета на меня так действует.

– Поверь, на меня она тоже действует. Я тоже чувствую себя очень странно. Это опьянение дурманит мысли и порождает нечто новое. Но ведь именно об этом мы и мечтали, когда собирались сюда. Это действительно особое место. И не смущайся, что я вижу тебя такой. Поверь, ты самый прекрасный киборг, которого мне посчастливилось чинить!

В эти мгновения Майкджо уже начал установку нового экрана и потому они сидели максимально близко друг к другу. Амиса улыбнулась, демонстрируя, что ей понравился этот комплимент, и выразительно посмотрела ему в глаза. Конечно, они задумались о поцелуе, но не стали рисковать – это был слишком резкий поворот. Но их наполнило уверенное предчувствие блаженства в скором будущем, то самое предчувствие, что в своём предсмертном танце подарили художники неба. И всё это происходило в атмосфере ночного полумрака опустевшего зала где-то на далёкой планете – как же это было романтично! Они не ощущали усталости, и количество запланированных на завтра дел не пугало, Амиса не торопила Майкджо и не хотела расставаться. Но вот настройка наконец-то была закончена, новый экран работал отлично, и теперь им точно пора собираться. Они неспешно шли до отеля в свете ночных огней, весело обсуждая всё произошедшее за этот день, наблюдая за хранителями и прохожими из числа прибывших зрителей. А уже в отеле они поднялись на свой этаж, дошли до номеров, сказали несколько нежных слов и даже обнялись на прощание. О да, Амисе по-настоящему не хотелось расставаться с Майкджо в эту ночь, часть её хотела остаться с ним, но другая часть говорила, что это лишь действие магического аромата и что она может и обязана найти гораздо более интересный вариант для короткого романа в этот неповторимый жизненный отрезок. Удивительно, но ей совсем не хотелось принимать новые дозы экзома, что она делала абсолютно всегда перед сном. Счастья и энергии было достаточно и так. После короткого разговора с Ялией, которая была занята настройкой какого-то непонятного приложения и не стала проявлять никакого интереса к тому, где она так долго пропадала, что было почти обидно, Амиса непривычно рано легла спать, наполняясь всё тем же ощущением, что в этом волшебном мире больше никогда не произойдёт ничего плохого и что она и все её близкие будут жить вечно.

А тем временем снаружи хранители продолжали патрулировать окрестности. В их числе был и Кроэндони. В какой-то момент он увидел Алсидора, стоявшего рядом с отелем, и поспешил подойти к нему.

– Ты как?

– Нормально, – с неохотой ответил Алсидор тем же тревожным тоном.

– Разобрался со своим загадочным призраком?

Алсидор промолчал, отводя взгляд, но не пытаясь сделать вид, что не понял вопроса.

– Убедился, что это именно тот, о ком ты подумал? – настойчиво продолжил Кроэндони.

– Да.

– И как ты в этом убедился?

– Я говорил с ним. Это именно он. Теперь я это знаю.

– И что дальше? Кто он?!

– Это я пока не могу сказать.

– Что?! Да какого хрена?! Что с тобой произошло?! Кого ты увидел?! Если это что-то серьёзное, то ты немедленно должен доложить! – сказал Кроэндони с неподдельной яростью, причём достаточно громко, чтобы несколько человек вдали смогли их услышать.

– Друг, прости. Это слишком долго объяснять. Передо мной сейчас очень сложный выбор. И я чувствую, что здесь нет верного варианта. Но я почти решился. Сейчас я пойду к генералу Дежанте и обо всём доложу. Я действительно должен. И это действительно очень серьёзно.

– Но после этого ты обо всём расскажешь? Всё равно на дежурстве скука смертная! Так хоть ты расскажешь что-то интересное, – заметил Кроэндони, сразу же смягчившись.

– Да, расскажу. Хоть это будет нелегко… Ладно, я пошёл. Подмени меня на посту.

И Алсидор медленно направился в сторону казарм. Кроэндони проводил его взглядом и остался стоять рядом с отелем, ощущая на удивление сильное волнение для человека с его боевым опытом. Для такой реакции должна быть по-настоящему серьёзная причина – за этим явно кроется что-то таинственное и даже опасное. Хотя, как это возможно? Ведь они экзилонцы! Они самая могущественная сила во всей звёздной системе. Что им может угрожать? Но вдруг эти рассуждения прервало нечто странное – Кроэндони ощутил сильнейшую головную боль, словно мозг пронзил электрический разряд, а ещё через мгновение она стала абсолютно чудовищной. Он бы обязательно закричал на весь район, но не мог издать и звука. Он начал терять контроль над телом, уронил оружие и рухнул на землю сам. Всё, что он мог сделать, это просто схватиться руками за голову, которая, как казалось, готова была взорваться от напряжения. Сколько это продолжалось? Оценить было нельзя, ведь возможность мыслить была утрачена. Всё тело сковала самая страшная боль, которую он когда-либо испытывал. В какой-то момент за счёт невероятного усилия воли Кроэндони ненадолго открыл глаза и увидел чьи-то силуэты. Какие-то люди прошли мимо. Сколько их было? Он не мог сказать. А затем боль прошла так же резко, как и появилась.

Через несколько секунд Кроэндони смог отдышаться и прийти в себя, после чего встал и огляделся. Сперва ничего примечательного замечено не было, но затем вдали он рассмотрел ещё несколько лежащих хранителей, которые вскоре начали подниматься. Кроэндони приблизился к ним и сразу услышал подтверждение – с ними произошло то же самое. Но что это было и кто мог это сделать? У них, разумеется, не было ответа. Очевидно было лишь то, что за этим кроется что-то гораздо большее. Они побежали на осмотр окрестностей и быстро выяснили, что таким образом был нейтрализован десяток хранителей. А затем Кроэндони приблизился к главной казарме и разглядел неподвижное тело. Осознание пришло моментально, но он не хотел верить в это. Он подбежал и упал на колени перед телом своего друга. Это был Алсидор. Его глаза были закрыты, но при этом из глазниц стекала кровь. Также кровь медленно шла из рта, ушей и ноздрей. Кроэндони приложил руку к шее и убедился в том, что и так было очевидно. Алсидор мёртв. Больше никаких видимых повреждений не было. Костюм был в полном порядке. Но он убит. Хранитель Экзилона убит! Но как? Кроэндони не мог понять это. А от крови медленно струилось вверх лёгкое голубое свечение. Так уходило накопленное время жизни. Это была совсем не та картина, которую Кроэндони хотел бы увидеть перед началом этого турнира. А главное, что Алсидор так и не успел сказать о том, кого встретил.

Четвёртая глава

Следователь Экзилона

Большое скопление людей с интересом наблюдало за тем, как к Граду бессмертных приближается «Непоколебимый» – ещё один знаменитый корабль Экзилона, входящий в число элитных. Он был значительно меньше «Гордости Небес», но смотрелся вполне достойно на её фоне, в чём прямо сейчас можно было убедиться, ведь посадить его решили как раз по соседству. Его появление ожидалось ровно в 12 часов дня, но он припозднился почти на целый час, что, конечно, было мелочью в масштабах столь длинного полёта. Три недели назад он поднялся с Экзилона и направился в противоположную от Эриэлии сторону, чтобы совершить посадку на четырёх дальних от Солнца планетах и забрать семь участников турнира. Они должны были представлять Рангинэрию, Поцидонию, Анаргион и Коммадион. И если на Рангинэрии был преимущественно тёплый климат, то дальше шли уже гораздо более холодные миры, которые, безусловно, не могли сравниться с ледяными пустынями Клудома, но и от идеальных условий Экзилона они тоже были далеки. Вместе с участниками на корабле были их команды, а также отряды хранителей в качестве надёжной охраны. Через несколько минут главный люк открылся и началось мини-шествие, ради съёмок которого группа трансляторов и собралась здесь в полном составе. Они решили никого не тревожить и дать участникам спокойно отдохнуть после долгой дороги, ведь день интервью будет завтра и в рамках церемонии открытия их можно будет мучить сколько угодно. Но главной странностью, заставившей их проявить сдержанность, было большое количество хранителей в защитных шлемах и с оружием наготове – не только поблизости от кораблей, но и по всему Экзилонскому району. Теперь в воздухе буквально витало напряжение, чего не было вчера.

Вслед за первой группой солдат с «Непоколебимого» сошла команда с Поцидонии и направилась к отелю. Её возглавлял Дэлмар, малопримечательный в плане внешности и биографии участник турнира, за исключением того факта, что он являлся одним из самых молодых среди всех шестнадцати – ему было всего 24. Его победа в отборе стала большим сюрпризом, он не входил в число знаменитостей, и на Экзилоне о нём никто ничего не слышал. Но в тех отборочных играх Дэлмар был очень хорош и потому считался одним из потенциальных творцов сенсации. Затем появился Стэво с Анаргиона, восьмой по удалённости от Солнца планеты. Он являлся опытным и известным на Экзилоне игроком, его победа в своей отборочной группе никого не удивила, его ждали на этом турнире, но при этом не ждали ничего выдающегося и считали, что он может претендовать на выход в полуфинал только при удачной жеребьёвке. Вслед за ним шла большая группа анаргионцев, сразу две команды, но среди них, конечно же, выделялся самый прославленный – Последний рыцарь Катэр, считавшийся одним из самых талантливых неэкзилонцев в истории.

Эти две компании нельзя было назвать эффектными, внешность этих народов была весьма стандартной, во многом близкой к экзилонцам, даже одежда являлась синтезом моды правящей расы и традиционных веяний этих планет. Зато следом прошли люди, внешность которых запросто могла шокировать неподготовленных зрителей – это были самые загадочные и непредсказуемые претенденты на величайший приз в истории. Они были уроженцами Рангинэрии, орбита которой располагалась следом за Экзилоном. Она была по-настоящему огромной – второй по размерам в системе после Клудома и была примечательна тем, что на ней не было одной главенствующей расы людей или государства. Рангинэрийцев не объединяла одна система правления, одна религия или какой-то правитель – можно сказать, что их не объединяло вообще ничего и само понятие «рангинэриец» было условностью, используемой исключительно для простоты. Рангинэрия не воспринималась как единое целое по сравнению с хорошо развитыми мирами, которые, даже при условии разделения на враждующие государства и коалиции, ради взаимодействия с другими планетами формировали устойчивый союз на основе расового сходства. Но Рангинэрия абсолютно не подходила под этот стандарт – её населяло несколько сотен малочисленных видов людей, каждый из которых был уникальным и приспосабливался к условиям конкретного региона планеты, что в целом поражала всевозможными чудесами. Их количество превосходило причуды других миров вместе взятых. Все они казались простыми и однообразными на фоне гигантской Рангинэрии, на которой являлись нормой даже нарушения многих законов физики, что были непререкаемой истиной среди экзилонских учёных до космической экспансии. Она была невероятно плодородна, её плоть пронизывали самые разные сорта экзома, поэтому Рангинэрия была полна жизни. Но проблема была в том, что эта жизнь нещадно боролась за существование, и естественный отбор создал на этой планете больше всего опаснейших зверей, противостояние с которыми было тяжёлой задачей даже для хранителей Экзилона. В таких условиях людям было крайне сложно развить мощную цивилизацию, и не стоит удивляться тому, что этого не произошло.

К большинству рангинэрийцев действительно был применим термин «дикари», потому как жили они без городов, развитой экономики, технологий и чёткой социальной структуры. Но зато этим расам были доступны уникальные способы энергетического воздействия на материю, за счёт чего они становились крайне опасными дикарями. Как уже говорилось, невозможно было найти хотя бы одну вещь, которая бы объединяла абсолютно все разрозненные группы людей на этой планете. И лишь одно занятие могло хотя бы претендовать на эту роль – это экзибеллум, о котором знали и в который играли во всех уголках даже этого мира, пусть, конечно, называли его по разному. Сама идея участия представителей Рангинэрии в турнире была далеко не очевидной, и многие экзилонцы были против этого. Ещё менее очевидным было решение доверить им сразу две путёвки, но всё же это была такая грандиозная реклама, которая не могла не сработать. Ещё одна сложность состояла в том, чтобы организовать на Рангинэрии отборочные соревнования – это была по-настоящему дорогостоящая задача, на которую к тому же ушло очень много времени. При этом некоторые эксперты справедливо сетовали на то, что принять участие в отборе всё равно смогла лишь примерно половина народов, а все остальные по разным причинам оказались за бортом, а ведь, возможно, что именно среди них были самые сильные игроки и потенциальные чемпионы, но тут уже ничего нельзя было поделать. А отборочные встречи, кстати говоря, оказались очень даже интересными, и они собирали хорошие рейтинги, а также доказывали, что рангинэрийцы очень сильны как в физическом, так и в энергетическом плане, что вполне логично, иначе они бы просто не смогли выжить там.

Эта характеристика совершенно точно подходила Гемриогуму – вождю небольшого племени, восемь представителей которого шли рядом, причём среди них было несколько женщин. И почти наверняка они являлись наложницами этого пугающего великана с ростом под два с половиной метра, с чёрной кожей и абсолютно красными глазами без зрачков. На нём почти не было одежды, за исключением просторных штанов, что позволяло хорошо рассмотреть его мускулистое тело, которое было почти полностью покрыто какими-то символами, оставленными путём шрамирования. Но всё это были мелочи на фоне главной особенности многих рас Рангинэрии – законной частью человеческого тела являлись другие крупные живые организмы, причём они были не паразитами, а симбионтами. Люди не стремились избавиться от них и не испытывали по этому поводу никакого отвращения. Они эволюционировали вместе, каждый играл какую-то важную роль для выживания, и постепенно за тысячи поколений они составили новый вид. Экзилонцы были хорошо знакомы с уникальностью рангинэрийцев, ведь их было не так уж и мало на самом Экзилоне, где их использовали в качестве дешёвой рабочей силы – естественно, что вдали от Небес. Каждый экзилонец видел их, если не вживую, то хотя бы на экране, в том числе и каждый из восьмёрки трансляторов, но всё равно это была такая безумная картина. Они не верили своим глазам, но огромная борода Гемриогума, почти метр в длину, действительно шевелилась – его волосы были переплетены с какими-то подвижными водорослями либо лишайниками, которые буквально проросли в его организм. Кроме того, его тело было покрыто большими отвратными наростами, которые в данный момент не демонстрировали признаков жизни, однако благодаря изучению пресс-релизов трансляторы знали, что в них обитают какие-то жуткие червеобразные организмы, а их лучше не демонстрировать даже самой искушённой публике. Причём два таких нароста красовались на его голове, придавая ей неправильную форму.

Второй победитель рангинэрийского отбора имел чуть менее эффектную внешность, но тоже весьма шокирующую. Его звали Ика-Тангата. Он не был вождём и не входил в число значимых представителей своего народа. Его кожа имела красноватый оттенок, на его теле не было ни одного волоска, зато были десятки весьма больших образований разных цветов, напоминавших ракушки, в которых тоже кто-то жил или что-то росло. Но ещё более примечательным фактом стало то, что его одежда, казавшаяся обычной просторной светло-серой туникой, в какой-то момент начала двигаться, несмотря на полное отсутствие ветра – вскоре стало очевидно, что она живая! Восьмёрка его соплеменников была облачена в такие же подвижные одеяния. И конечно, экзилонцам было не дано понять, как можно жить с осознанием, что на тебе висит здоровенное плащеподобное живое существо!

Какими же обычными и даже приятными на фоне этих дикарей показались идущие следом коммандионцы, которые образовали одну плотную группу из восемнадцати человек, привычно демонстрируя сопричастность. Но, несмотря на стандартную человеческую внешность, собравшиеся рефлекторно смотрели на них с такой же настороженностью и даже опаской, ведь Коммадион являлся единственным вражеским миром для всемогущего Экзилона – единственной планетой во всей системе, которую не удалось завоевать. И вот уже более ста лет экзилонцы даже не пытались это сделать, признавая силу этого народа – безусловно, уступающего им в плане развития, но незначительно. Уникальной чертой коммадионской расы было то, что она создала самое сбалансированное общество, к которому вполне был применим термин «справедливое». Коммадионцы были единоличными правителями своей небольшой планеты – других видов людей на ней либо не было вовсе, либо они были истреблены очень давно. Много тысяч лет назад они создали своё образцовое государство, которое постепенно разрослось на весь мир по аналогии с Экзилоном. Но, в отличие от него, на Коммадионе не было военных и гражданских конфликтов – его обитатели исповедовали ресурсо-ориентированную экономику, сохраняя гармонию с природой, а также ввели ограничение рождаемости, за счёт чего численность населения стабильно держалась на отметке в полтора миллиарда. У этих людей была совершенно иная психология, поэтому то, что экзилонцам казалось страшным ограничением, для них было счастьем. У них не было гонки за богатством – вместо этого они ценили минимальную разницу в доходах и условиях между всеми жителями планеты. У всех коммадионцев была работа и своя важная роль, они проповедовали строжайшую иерархию, но и это не являлось проблемой – они действительно жили ради всеобщего блага. Их мир был холодным и суровым, но, несмотря на это, он вполне мог претендовать на статус самого безопасного места. Они не стремились расти и вторгаться в жизнь других народов, но также и никого не пускали к себе – не только экзилонцев, но и беженцев с других планет, поэтому их мир оставался окутан завесой тайны.

Не вызывало сомнений лишь то, что они обладали по-настоящему развитыми технологиями, уступавшими только экзилонским, и развивали науку абсолютно во всех направлениях, кроме биомодификации, как будто даже не думая о том, чтобы добиться вечной жизни, и спокойно принимая то, что им отведено максимум сто лет. Очевидно, что участие коммадионцев в этом турнире являлось ещё одной большой проблемой, для решения которой пришлось потратить очень много времени и сил. Но, вопреки всем преградам, организаторы продолжали вести переговоры и цепляться за эту колоссальную интригу – экзилонцы ещё никогда не играли в экзибеллум с коммадионцами! А ведь те немногочисленные записи отборочных матчей красноречиво подтверждали слухи о том, что они непревзойдённые мастера и способны делать на игровом поле то, на что больше не способен никто. Поэтому в списке фаворитов сразу вслед за четвёркой экзилонцев значились именно коммадионцы – их звали Хольстэн и Жикрумас. Также нельзя не отметить то, что организаторы вполне предсказуемо сделали акцент на лозунге о том, что этот турнир должен символизировать окончательное примирение двух столь непохожих рас. Кто-то действительно верил в это, но понятно, что большинство не воспринимало эти красивые слова всерьёз – экзилонская психология не могла принять тот факт, что кто-то мешает сделать им последний шаг к тотальному господству над всеми планетами.

При этом среди экзилонцев были и те, кто искренне восхищался коммадионцами и завидовал им, но понятно, что таких было крайне мало и официальная пропаганда настаивала на том, что их модель социального устройства является извращением, преступлением перед человеческой природой и свободой, унижением для личности и рассадником обмана. Где была правда? Людям, которые впервые увидели коммандионцев вживую и которые никогда не были в их мире, крайне сложно было ответить на этот вопрос объективно. Но один миф можно было смело развеять даже после первого взгляда – среди экзилонцев было принято уничижительно подшучивать над своими главными противниками, мол, все они одинаково невзрачные, что их невозможно различить и что даже одеваются они все одинаково. Но трансляторы в эти минуты демонстрировали то, что эти шутки оправданы лишь отчасти – одежда у всех коммадионцев была похожа, у всех был чрезмерно официозный стиль по меркам Экзилона, но всё же она различалась по цветам и стилю. Среди них явно не были приняты эксперименты с причёсками и украшениями, поэтому, конечно, они напоминали друг друга, но всё же они не были близнецами. Что касается неказистости, то тут тоже всё было относительно – да, они были заметно ниже экзилонцев, уступали им в физической силе и красоте, казались мрачными, молчаливыми и напряжёнными, но, опять же, никакой пропасти во всех этих характеристиках не было. А чрезмерная настороженность в данных обстоятельствах была легко объяснима, ведь наверняка их морально готовили к тому, что злые экзилонцы могут захватить их и из этого путешествия они не вернутся. После прохода коммадионцев наступила пауза и стало ясно, что все пассажиры покинули корабль.

– Эй, смотрите! Это же они! Суперсолдаты! Они и правда здесь! – вдруг прокричала Амиса.

В эту минуту вместе с последней группой хранителей и пилотами корабль покидала шестёрка суперсолдат. И эмоции Амисы можно было понять, ведь абсолютно все экзилонцы знали о их существовании, но лишь немногим доводилось увидеть их вживую. Вот уже несколько десятилетий на Экзилоне существовал элитный отряд суперсолдат, который разросся почти до двухсот человек, следовательно эта шестёрка была лишь малой его частью. И конечно, почти все представители этого отряда в данный момент находились на военной службе в горячих точках на других планетах. Их создание являлось отдельным предметом гордости экзилонской науки. Среди многочисленных претендентов на роль суперсолдата ещё в детском или подростковом возрасте выбирался один, обладающий определёнными врождёнными качествами, предрасположенностью к чему-то выдающемуся, после чего по специально разработанной методике его превращали в безупречное творение. Для этого использовались многочисленные опасные операции, вживлённые технологии, бесконечные тренировки и огромные запасы редчайших сортов экзома, которые усиливали врождённые способности. Понятно, что многие погибали на стадии подготовки, и родители достойно принимали такую смерть, но те, кто достигал взрослого возраста, становились практически неуязвимыми, поэтому не стоит удивляться тому, что за двадцать с лишним лет умерло всего несколько суперсолдат. И это была настолько почётная роль, что они отказывались от своих настоящих имён и получали соответствующие их способностям прозвища, которые было легко запомнить и которые знали во всех мирах. Их ставили в пример детям, любили и почитали на Экзилоне, а также до смерти боялись жители других планет.

Самой заметной частью этой шестёрки был Сила – трёхметровый гигант, казавшийся ещё больше за счёт самого навороченного боевого костюма из всех когда-либо созданных. Он был единственным человеком, способным носить этот костюм, а также использовать самый широкий арсенал мощнейшего оружия. Кроме того, он был невероятно вынослив, а его кожа была значительно прочнее обычной человеческой кожи. Ну а про его физическую силу и говорить излишне – конечно же, он считался самым сильным человеком всех миров и раз за разом побеждал на специальных первенствах до тех пор, пока не заявил, что его больше не интересуют эти глупые шоу. Его полное прозвище было Сила 3, потому как он был третьим суперсолдатом, выращенным по этой технологии, но при этом он значительно превосходил предшественников. Рядом с ним шёл Провидец – человек, совершенно не выделявшийся внешне, но способный входить в особый транс, в котором его энергетическая сущность устанавливала связь со всеми частицами экзома на многие километры вокруг и просчитывала их движение на несколько часов или дней вперёд. За счёт этого он видел будущее какой-то определённой точки пространства как логичное продолжение нынешнего момента – безусловно, не в мельчайших подробностях, но весьма точно, чтобы потом рассказать об этом и сделать победу хранителей более простой. Это не означало то, что он менял будущее, ведь он видел только возможность, которая сложилась бы из тех условий, что существуют на данный момент, но после его вмешательства и смены тактики хранителей видение менялось. Он был незаменим при подготовке к важным битвам, и многолетняя практика показала, что он никогда не ошибается.

Чуть в стороне шла Мама – единственная женщина в этой шестёрке и один из величайших экзомагов в истории. Она была способна вдохнуть жизнь в любой предмет или их совокупность, сделать её живой на какое-то время, то есть передать накопленную энергию, что тоже было крайне полезно во время военных конфликтов. Лишь она была в защитном шлеме, и широко известная легенда гласила, что она никогда не снимала его на публике и что никто из обычных людей не видел её лицо. Четвёртым суперсолдатом был Целитель – он мог направлять энергию не только на мгновенную регенерацию своих тканей, но также и других живых существ. Не было ранения, которое он бы не вылечил за считанные секунды – его старания мог сделать бессмысленными только взрыв, когда человек разлетался на куски. Рядом шагал Истина – он видел психику людей столь же чётко, как другие видят тело. Он буквально читал их чувства, следовательно он был незаменим на допросах, ведь его невозможно было обмануть. За полчаса он мог выведать любую значимую информацию – лучше любого детектора лжи, когда-либо созданного экзилонцами. И наконец, Стрелок, отличавшийся уникальным зрением, а также скоростью работы мозга, благодаря чему он считался лучшим снайпером в истории – он никогда не промахивался. У него было оружие, которое позволяло быть максимально эффективным на многокилометровых расстояниях. У всей шестёрки имелись персональные защитные костюмы, благодаря которым их могли узнать даже те, кто не помнил их в лицо. Они шли в главную казарму, практически не осматриваясь по сторонам. Сила о чём-то тихо говорил с Провидцем, а Стрелок с Целителем. Мама и Истина молчали. А в это время Марсис продолжал вести трансляцию, что-то рассказывая про шестёрку и пытаясь удачно пошутить.

Через несколько минут стало очевидно, что всё самое интересное закончилось, и толпа начала расходиться, в том числе и трансляторы. Они тоже не обратили внимание на хранителя, покинувшего корабль в начале шествия, примечательность которого состояла лишь в том, что на нём не было боевого костюма, а это намекало на его офицерский статус. Он всего на несколько минут забежал в казарму, чтобы оставить вещи, после чего вышел и направился к берегу озера, где и остановился. На нём был абсолютно чёрный мундир, на котором виднелись лишь обязательные знаки различия, но, несмотря на эти, казалось бы, невзрачные детали, хранитель смотрелся по-своему привлекательно. Его одежда находилась в образцовом состоянии, а он сам привычно держал осанку и обладал телосложением настоящего атлета. Гораздо сильнее чёрной одежды должен был пугать его болезненный и властный взгляд, под стать которому было и выражение лица – с первых же секунд становилось очевидно, что это жёсткий и опасный человек. Он внимательно смотрел в сторону озера и погружался в мысли, не замечая суеты глиняных карликов, но через несколько минут кто-то вынудил его выйти из этого состояния. Вплотную к нему подошёл генерал Дежанте – главнокомандующий всех подразделений хранителей, что в данный момент собрались на Эриэлии. Он был значительно старше и уже давно отпраздновал столетний юбилей, хотя по меркам других рас выглядел максимум на пятьдесят и сохранял завидное обаяние. И как раз его форму украшало великое множество разноцветных отличительных знаков.

– Почему-то я так и знал, что найду тебя здесь, – по-дружески спокойно и даже с лёгкой вальяжностью обратился Дежанте к человеку в чёрном.

– Приветствую, генерал, – усталым и безразличным тоном ответил тот, даже не посмотрев на собеседника.

– Здравствуй, капитан. Ты быстро обжился в казарме.

– У меня мало вещей. Там сейчас слишком шумно. Идёт обсуждение всяких никчёмных мелочей, – холодно и вызывающе уверенно продолжил хранитель, без всякого почтения.

– Не изменяешь своим привычкам? Это хорошо. Как долетел?

– Нормально.

Генерал взял небольшую паузу, а затем продолжил более серьёзным тоном, тоже переведя взгляд на водную гладь:

– Не скрою, что, даже зная тебя, ждал чуть больше эмоций. Сколько мы не виделись?

– Года три-четыре. Не такой уж и большой срок. Полагаю, что у тебя ко мне какое-то дело, раз ты сам меня разыскал сразу после прилёта. И раз ты говоришь со мной вдали от чужих глаз, то это дело весьма важное. Так что давай оставим ненужные формальности и перейдём сразу к нему. Не люблю разговоры.

– Хорошо, Лежэр. Ты, как всегда, во всём прав. У меня к тебе действительно очень важное дело, весьма срочное и секретное.

После этих слов капитан наконец-то повернул голову и проявил интерес к беседе.

– Секретное? Что-то произошло?

– Да. И боюсь, что у тебя не будет времени на отдых, потому что этим делом необходимо заняться немедленно.

– Рассказывай.

– Не здесь. Пошли. Нас ждут.

Генерал и капитан быстрым шагом направились в сторону зданий на границе Экзилонского района и Старого города. Через пять минут они добрались до резиденции префекта Эриэлии. Преодолев ряды охраны и длинный коридор на первом этаже, они вошли в главный зал для совещаний, где находились всего три человека, но зато какой статус был у этой тройки: сенатор Лайонэль, префект Аллазар и ведущий организатор турнира Дастар. Всех троих капитан знал в лицо, поэтому ему сразу стало ясно, что это совещание высшего уровня, но он не испытал ни намёка на почтительный страх. Генерал быстро представил его, и Лежэр неохотно поприветствовал их тем же холодным тоном, что использовал при общении с Дежанте. Казалось, даже вид верховного сенатора не вызывает в нём никаких эмоций, хотя прежде он никогда не встречался с одним из них лично. Дежанте и Лежэр сели рядом с Лайонэлем, который был непривычно задумчив и не улыбался, после чего они начали обсуждение произошедшего ночью, то есть загадочного убийства хранителя Алсидора. Генерал подробно объяснил, что что-то взорвал его чип, используя какую-то неизвестную вирусную программу, что-то настолько мощное, что смогло преодолеть защиту чипа, взять под контроль и заставить его направить весь телесный экзом на то, чтобы спровоцировать взрыв прямо в мозгу. Ничего подобного они ещё не видели.

По ходу собрания Дежанте уверенно заявил, что Лежэр является лучшим военным следователем, которого он знает, поэтому именно ему было доверено разобраться с этим делом. При этом он должен был держать произошедшее в секрете – никто не должен знать об этом убийстве, чтобы не началась паника в преддверии турнира. Генерал и капитан покинули зал и направились к главной казарме, в которой им предстояло отыскать специально выделенное для расследования небольшое помещение. В комнате не было ничего лишнего – только столы и множество мониторов, благодаря которым Дежанте начал демонстрировать заготовленную информацию, предварительно отдав приказ привести рядового Кроэндони.

– Итак, Алсидор Хранитель Эмилион. Образцовый воин Экзилона, отслужил восемьдесят лет, успел побывать на всех планетах, участвовал во многих сражениях. Никаких чёрных страниц в личном деле не оставил. Собирался завершить карьеру и вернуться на Экзилон в ближайший месяц. Кто бы мог подумать, что после такого пути смерть настигнет его на самой спокойной планете. Имеет жену и двух детей. Здесь вся информация о нём, мы уже подготовили, так что изучай. Из примечательного только этот момент – его родители были осуждены как враги народа семьдесят лет назад и отправлены в Главный Лагерный район.

– Они ещё живы?

– Нет. Погибли много лет назад. Отец, который, кстати, тоже служил хранителем и оставил о себе исключительно добрую память, умер уже через несколько лет после заточения, а мать продержалась почти двадцать.

– За что их осудили? – спросил капитан, пробегая глазами по делу.

– За то, что они отказались публично признать преступление и отречься от своего младшего сына, который являлся фигурантом знаменитого дела о демонстрантах семидесятилетней давности. Ты наверняка должен был слышать об этом. Это была одна из крупнейших демонстраций в истории. С тех пор никто из предателей не вызывал столько шума. Так вот, младший брат Алсидора был одним из тех самых бунтарей. Его, конечно же, осудили и сослали на Клудом, а всех родственников обязали сделать публичное заявление по стандартному протоколу во имя славы Экзилона. Его братья сделали это и смогли продолжить службу, потому как их репутация была безупречной и не было сомнений в том, что они не имеют к демонстрантам никакого отношения. А вот родители отказались, хотя прекрасно понимали, что их ждёт.

В эту минуту Лежэр нашёл данную главу отчёта и убедился в правоте слов генерала. В какой-то момент перед ним появилась фотография брата Алсидора, в котором можно было найти лишь отдалённое сходство с погибшим хранителем – крайне невзрачная внешность, черты лица лишены притягательности, потрёпанный, усталый и болезненный, средней длины волосы, в глазах смесь страха и злобы. Причём это фото было сделано не после ареста, то есть для него это был обычный внешний вид. Капитан сразу же ярко представил его, а он действительно умел читать людей и узнавать всё самое важное по мельчайшим деталям – неловкий, неуверенный в себе, молчаливый и замкнутый, типичный неудачник, именно такие в большинстве своём и составляли круг акционистов и наивных бунтарей против законов самой жизни.

– Кромадар, – вдумчиво проговорил Лежэр.

– Да, именно так его и звали. Я даже вспомнил то, как пресса зацепилась за этот символ – Кромадар восстал против самого Крома! Самое вопиющее кощунство из всех возможных.

– Да, я тоже читал об этом. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет придётся вспомнить про эту историю и именно здесь?

– Это точно. Он погиб десять лет назад на Клудоме.

– Десять лет назад? – переспросил Лежэр, и впервые в его голосе за этот день прозвучало подлинное удивление. – Не может быть. Это значит, что он прожил на этой планете целых шестьдесят лет? Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из сосланных экзилонцев продержался на том жутком морозе хотя бы двадцать.

– Я тоже удивился, но сам понимаешь, что ошибки быть не может.

Последовала небольшая пауза, после чего капитан загадочно прошептал:

– Очень интересно.

– Что интересно? Ты думаешь, что это может быть как-то связано с тем, что произошло вчера?

– Нет. Если бы я так думал, то я бы так и сказал. Но обратить внимание на этот факт стоит.

– Не думаю. Очевидно, что тут дело в турнире. Займись сегодня более значимыми зацепками, а я пока встречусь с Провидцем и попытаюсь что-нибудь узнать с его помощью.

– Ты прав, сейчас надо допросить того хранителя. Это гораздо важнее.

Генерал покинул кабинет, и Лежэр остался наедине со своими мыслями, но уже через несколько минут появился Кроэндони. Они расположились за большим столом в центре комнаты друг напротив друга. Капитан не смотрел на рядового и внимательно изучал отчёт, проецируемый прямо на поверхность стола благодаря мыслительной команде, отданной ручному экрану.

– Значит, это именно ты последним видел Алсидора живым и нашёл тело?

– Да, капитан.

– Вижу, что ты говорил про какую-то загадочную встречу, которая должна быть связана с произошедшим. Перескажи подробно, потому что теперь именно я буду заниматься этим делом.

– Был обычный день, мы были на обходе, говорили, шутили, у Алсидора было прекрасное настроение. Но потом появилась та группа гостей, у них была экскурсия по городу. И Алс кого-то увидел. Кого-то знакомого, причём он сказал, что этого не может быть.

– Про кого он говорил?

– Я не знаю.

– На кого он смотрел в тот момент?

– Я не обратил внимание.

– Ты невероятно наблюдателен, рядовой! И как только тебя до сих пор не убили?! – перед тем, как проговорить это, Лежэр впервые поднял глаза на Кроэндони, но вскоре снова опустил их.

– Извините, капитан…

– А вечером, получается, вы снова встретились и заговорили об этом?

– Да, он сказал, что теперь убедился в том, что это именно тот человек.

– Какой тот человек?

– Я не знаю. Этого он не сказал.

– И никак не намекнул? Не сказал ничего такого, что является зацепкой, но что ты просто не можешь заметить из-за отсутствия мозгов, как это постоянно происходит в моих расследованиях?!

– Мы почти не говорили об этом. Всего несколько слов. Я абсолютно уверен, что никаких намёков не было.

– Ясно. Что было дальше?

– Дальше я призвал его немедленно доложить генералу, с чем он согласился и направился в главную казарму. Я остался около отеля, а через пару минут произошла та самая атака на наши чипы, из-за которой мы на какое-то время потеряли возможность действовать. Затем я пошёл искать его и нашёл тело. Мой друг был мёртв.

– А что можешь сказать по поводу второй волны воздействия на чипы и отключения света в Экзилонском районе, которая началась примерно через полчаса?

– Честно говоря, ничего. Меня в тот момент допрашивали в медицинском центре рядом с телом Алса. Поэтому меня эта вторая волна не коснулась.

– И у тебя нет больше никаких мыслей по поводу того, кто конкретно и зачем мог это сделать? Только какой-то загадочный человек, которого Алсидор увидел в толпе гостей? Там было человек сто! И каким образом нам узнать, кто он?

– На самом деле, у меня появилась одна мысль пару часов назад. То, о чём я не подумал в той суматохе ночью после того, как это произошло.

– И какая же?

– Трансляторы.

– Трансляторы с Экзилона, которые освещают турнир? Ты думаешь, что это они те самые гении техники, которым зачем-то понадобилось убивать хранителя?!

– Нет! Конечно, нет. Я хотел сказать, что они же всё постоянно снимают, и сегодня я вспомнил, что они наверняка должны были снимать Алсидора в ту минуту, потому что он сам обратился к ним после того, как прогнал мёбедона. Они даже немного поговорили. Я почти уверен в том, что они сняли его взгляд. И возможно, что благодаря их записям удастся установить, на кого именно он смотрел.

Капитан прожигал Кроэндони взглядом, молчал и долго думал, но затем спокойно ответил:

– Что ж, это действительно хорошая мысль. Можешь идти. Пока всё, но ты ещё можешь понадобиться, так что продолжай думать и вспоминать каждую деталь вчерашнего дня.

– Хорошо.

Кроэндони покинул кабинет, а капитан просидел ещё несколько минут в той же позе, серьёзно задумавшись. Встретиться с трансляторами и потребовать эти записи обязательно стоит, но к этому надо подготовиться, ведь им точно нельзя давать даже лёгкий намёк на то, что произошло. Они последние люди на этой планете, кому можно доверить подобное! Но сначала нужно осмотреть тело. С этой целью Лежэр направился в медицинский центр, располагавшийся в юго-западной части Экзилонского района. Предстояло решить несколько формальностей и пройти быструю проверку на нескольких постах, после чего его привели в нужное помещение и он смог получить от врача ответы на все уточняющие вопросы. Алсидор напоминал абсолютно здорового человека, который просто крепко уснул – признаков разложения пока что нет, кровотечение давно закончилось, никаких видимых повреждений, однако кто-то забрал его жизнь, забрал его время, оставив детей без отца и любимую женщину без мужа. Пока что они ничего не подозревают и ещё какое-то количество дней будут ждать его, но уже не дождутся. Лежэр смотрел на Алсидора и осмыслял предельно очевидный вывод – враг крайне опасен, и раз он смог провернуть это с одним чипом, то сможет и с другим, в том числе и с его. И что он сможет сделать, если враг поймёт, что он подобрался к нему вплотную, и запустит ту же смертоносную программу? Теперь он рискует погибнуть в любой момент, даже не успев ничего понять. С одной стороны, безусловно, Лежэр был на службе уже более двадцати лет и всё это время он готов был погибнуть во имя Экзилона, но в то же время он был предельно прагматичным человеком и не собирался приносить себя в жертву. Поэтому он должен сделать всё грамотно и осторожно, задействовать весь свой талант следователя, который у него, без сомнений, был – именно он помог Лежэру решить множество по-настоящему запутанных дел за последние годы.

В это время генерал находился в главной казарме и сидел напротив Провидца, которому как суперсолдату полагалась отдельная комната. Вот уже более пяти минут он погружался в транс с закрытыми глазами и продолжал молчать, что было непривычно долго для него. Наконец Дежанте не выдержал и спросил:

– Ну так что? Ты видишь угрозу в будущем?

– Вижу. И очень большую. Что-то смертельно опасное для всех нас, – медленно и с расстановкой ответил Провидец, не пытаясь скрыть тревогу и сомнения.

– Для всех нас? В каком смысле? Ты видишь убийц хранителя? Что именно ты видишь? Это совсем не похоже на твои привычные ответы!

– Я вижу больших жутких существ. Они надвигаются на город. Что-то влечёт их сюда. Пока что они спят, но их пробуждение неотвратимо и совсем скоро. Кто-то пробудит их. И они начнут атаковать город и убивать людей.

– О чём ты говоришь вообще? Что ещё за существа? Это как-то связано с тем, что произошло этой ночью?

– Чувствую, что связано.

– Но как? Ведь очевидно же, что его убили не какие-то там монстры! Или всё же они?

– Не могу сказать ничего конкретного. Всё так нечётко, всё как в тумане. Видения ускользают, путаются, появляются и тут же исчезают.

– И как это понимать? – с нарастающим волнением спросил генерал у Провидца, который в этот момент закончил погружение и открыл глаза, после чего тут же начал протирать их одной рукой, а другой держаться за голову. Очевидно, что говорить ему было всё сложнее.

– Не знаю. Со мной ещё никогда такого не было. Командир, тебе не кажется, что на нас идёт какое-то энерговоздействие? Я чувствую какие-то странные волны, едва заметные, но они словно взбивают мне мозг.

– Нет, я ничего не чувствую. После вчерашнего приказано настроить все приборы на поиск источников любого подозрительного воздействия. Неужели ты думаешь, что кто-то может обойти такую защиту и проникнуть прямо сюда?

– Не знаю. Но я почти ничего не смог увидеть и понять. А теперь у меня безумно болит голова. И мне кажется, что в ближайшее время я больше не смогу погружаться.

После этих слов Провидец с трудом поднялся со стула, сделал несколько шагов и не просто лёг, а скорее рухнул на кровать, что выглядело крайне пугающе. Генерал не мог не задуматься о том, что сейчас с ним произойдёт то же самое, что и с Алсидором, насколько бы фантастичным это не казалось в этих стенах. Он поспешил подойти к Провидцу и сказать:

– Не волнуйся, я сейчас прикажу привести Целителя и других врачей.

Несколько минут напряжённого ожидания, появление докторов, осмотр и вскоре генерал смог немного успокоиться – было объявлено, что с чипом всё нормально и его не пытаются взломать, а у Провидца просто очень сильная головная боль, скорее всего вызванная банальной усталостью от длительного полёта. Провидец мог говорить и сохранял ясность мышления, ему не становилось хуже. А приборы не выявили никаких подозрительных энерговолн. Но Дежанте было очевидно, что причиной этого была не просто усталость и что это сделали те же люди, и осознание их возможностей не могло не настораживать. Он смотрел в окно, смотрел на проходящих мимо зрителей турнира, а также на дома бессмертных вдали, и думал о том, что все эти люди даже не подозревают о том, что на город надвигается нечто жуткое. Но как это предотвратить? Слов Провидца было недостаточно для того, чтобы что-то понять и действовать. Генерал понимал, что их не хватит для того, чтобы начать всерьёз обсуждать отмену соревнований, помня о том, какая прибыль стоит на кону. Вся надежда только на Лежэра.

Несколько часов спустя команда трансляторов продолжала работу на арене в рамках подготовки к завтрашнему дню. В какой-то момент они оказались вынуждены прерваться, и повод был весьма неожиданным – в их зал вошёл незнакомый человек. Они точно не ждали гостей, и ещё никто не заходил к ним вот так за эти два дня. Почему его пропустила охрана, не сообщив им? Но его чёрная форма и грозный внешний вид тут же подсказал им, что он является хранителем. Вся восьмёрка затихла и выжидательно посмотрела на незваного гостя, который тоже не спешил, изучая обстановку, прежде чем заговорить:

– Я капитан Лежэр. Я военный следователь. Перейду сразу к делу. Мне нужны ваши записи со вчерашней экскурсии по городу.

После столь внезапного начала последовала приличная немая пауза. Почти все трансляторы сидели, лишь Амиса и Майкджо стояли рядом немного в стороне, как и человек в чёрном. Кто-то испытал привычное желание начать подкалывать столь дерзкого незнакомца, но они понимали, что дело нешуточное, и статус этого человека заставил их задуматься и сдержаться.

– Какие именно и зачем? Мы уже выпустили обзорное видео, всё самое интересное можно увидеть там, – первое слово на правах лидера взял Тимель.

– Мне нужно просмотреть все записи. С какой целью, вас не касается.

– Очень интересно! А на каком основании ты требуешь от нас выдачи наших рабочих записей? И при этом говоришь, что это нас не касается! – искренне возмутился Тимель, который за свою многолетнюю карьеру ещё не сталкивался с подобными требованиями.

– Ты серьёзно?! Ты чем занимался, когда я озвучивал то, кто я?! Я не обязан вам что-либо объяснять! Просто дайте мне записи, если вам, конечно, нечего скрывать!

Они обменялись обоюдоострыми взглядами, после чего последовала ещё одна немая пауза.

– Там много записей! Нужно много времени, чтобы пересмотреть всё, что мы наснимали, – вступил Марсис.

– Я не спешу.

– Но можно хотя бы сказать, насколько это серьёзно и как это связано с нами? Мы не делали ничего противозаконного! – продолжил Экзилио.

– О всевидящий Кром! Я так и знал, что с вами всё будет очень долго и муторно… Что вы не понимаете по-хорошему… Разве вам, идиоты, недостаточно того факта, что военный следователь моего уровня лично пришёл к вам? Этого недостаточно, чтобы понять, что дело чертовски серьёзное и что оно касается безопасности всего Экзилона?!

– Мы понятия не имеем, каков твой статус и кто ты вообще такой. Вот мы звёзды, которых знает абсолютно каждый на Экзилоне! А кто ты? – максимально вызывающе, но при этом с шуточной интонацией проговорил Марсис, заставив многих своих друзей слегка улыбнуться, несмотря на всю напряжённость сцены.

– Хм, звёзды?! Ты думаешь, что я тут с вами в игрушки играю, размалёванный педик?! Впечатляйте своими шутками и попытками что-то выудить тупых малолеток, но не меня! Хватит тратить моё время! Вы посмотрите на себя. Для меня вы просто клоуны! Вы бы знали, как же вы меня бесите! Как я ненавижу все ваши видео и шуточки! Иногда мне становится так мерзко от осознания, что я служу народу, для которого звёздами стали такие, как вы! Поверьте, мне не доставляет никакой радости контактировать с вами, но я вынужден, потому что это дело государственной важности! И если вы прямо сейчас не предоставите мне все записи вчерашней экскурсии, то через час я вернусь с отрядом вооружённых хранителей и свежей новостью о том, что вы уволены и больше не имеете права что-либо снимать до конца ваших дней! И тогда вы узнаете, кто я такой!

И в этом монологе капитан включился уже на полную – это было по-настоящему грозное зрелище, и не было никаких сомнений в том, что он не блефует. Ближе всех к продолжению словесной схватки был Марсис, который про себя посмеялся над словами о том, что их могут уволить перед началом турнира, ведь успеть прислать замену невозможно, но и он смог сдержаться. Им всем предстояло пережить очередную длинную паузу, по ходу которой многие пугливо смотрели на Тимеля, понимавшего, что именно он должен взять слово в этот момент:

– Хорошо, мы всё поняли. Я готов отправить все записи.

– Отлично!

Тимелю понадобилось всего несколько минут на то, чтобы найти все файлы в их общей базе данных и подготовить их к отправке. Он не стал хитрить и что-то утаивать, ведь у него за это время не возникло никаких версий о том, что такого важного произошло по ходу вчерашней экскурсии. Капитан быстро продиктовал номер своего мозгового чипа, на который следовало отправить видео, и благодаря ручному экрану тут же удостоверился в том, что требование выполнено и что файлов достаточно много.

– Надеюсь, это всё, что от нас нужно? И больше никто из хранителей к нам не заявится с подобным тоном? – наконец нарушила тишину Амиса.

– Ничего не могу обещать. И кстати, несмотря на ваше непростительное отношение к важности моих дел, я перед уходом всё равно задам вопрос, который собирался задать, потому что я деловой человек и, когда я занят делом, у меня нет других чувств, кроме желания завершить это дело… Итак, внимательно выслушайте вопрос, потому что повторять я не люблю. Я хочу, чтобы каждый хорошо подумал и по очереди ответил на него. Можно кратко, но глядя мне в глаза, чтобы я мог наблюдать реакцию. И поверьте, что врать мне лучше не стоит. Всё ясно?

– Да, – ответил за всех Тимель.

– Итак, вопрос такой – за последнюю неделю вы по ходу ваших нелепых съёмок и наблюдений за нашими гостями с других планет не обнаружили ничего подозрительного? Никаких мелочей, которые хотя бы отдалённо могли намекнуть на ощущение, что здесь что-то нечисто или странно? Поверьте, мне может пригодиться любая самая незначительная деталь.

У трансляторов уже возникло желание спросить о том, в какой последовательности они должны говорить, но сам капитан молча ответил на этот вопрос с помощью своего пронзительного взгляда. Сначала он уставился на Тимеля, а затем, дождавшись ответа, переходил поочерёдно к каждому из присутствующих справа налево. Вполне ожидаемо все отвечали максимально кратко и отрицательно. Они действительно серьёзно задумались, но ничего примечательного вспомнить сходу не смогли. Но вот очередь дошла и до Амисы, она была восьмой и последней. Она тоже ответила «нет», не сделав большой паузы, смотря следователю прямо в глаза, без дрожи в голосе, и её коллеги не смогли бы заметить в её реакции ничего подозрительного, даже если бы захотели, но внезапно взгляд Лежэра стал ещё более пронзительным и хищным. Он молча смотрел на Амису, о чём-то задумавшись, и неудивительно, что уже через пару секунд ей стало не по себе и она начала отводить взгляд, стараясь сохранить самообладание.

– Ты врёшь, – спокойным тоном судьи провозгласил Лежэр, заставив всех вздрогнуть и испуганно посмотреть на Амису.

– Что? – после приличной паузы спросила она с искренним удивлением.

– Ты что-то видела. Или что-то знаешь.

– Да как… Почему ты так решил?

Лежэр сделал несколько медленных шагов в её сторону и, приблизившись вплотную, начал говорить пугающе медленно, продолжая смотреть ей в глаза:

– Я же сказал, что не нужно мне врать. Я, конечно, не Истина, и меня можно обмануть, но только если очень сильно постараться. А ты старалась недостаточно.

– Я не понимаю, о чём ты.

– Хватит! Быстро говори, о чём ты думала! Что заставило тебя так отреагировать на этот простейший вопрос?!

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! – внезапно Амиса смогла перебороть страх и заговорила максимально твёрдо и громко. Она искренне возмутилась от того, что кто-то пытается вот так забрать её секрет, которым она вполне могла бы поделиться, но не прямо сейчас, а после такого она не станет делиться тем, в чём не была уверена, рискуя подставить кого-то, просто из принципа. Эта мразь не заслуживала этого. – Не надо пытаться меня запугать! Не на ту напал! Мне нечего сказать! Ничего подозрительного я не видела и не знаю! И я понятия не имею, что здесь вообще происходит! О чём я думала? О том, что всего десять минут назад мы занимались своими делами, а теперь кто-то непонятный, ничего не объясняя, пытается испортить нам жизнь! И мне это очень сильно не нравится!

– Да ты что, красавица? Ты, похоже, тоже решила поиграть со мной? Хочешь, чтобы я отвёл тебя на свидание с Истиной? – спросил Лежэр, начав самодовольно улыбаться после столь бурной реакции Амисы.

– Эй, ну всё, это уже точно перебор! – теперь уже предельно резко и громко вступил Майкджо, стоявший по соседству. – Одно дело просить записи, а другое начинать обвинять человека без всяких на то оснований! Если будут какие-то официальные постановления, то приходи с ними и с Истиной, а пока ты не имеешь права орать на неё и чего-то требовать!

Через секунду он сам опешил от своей дерзости и начал морально готовиться к жёстким ответным угрозам, но следователь снова смог удивить их. На этот раз он словно признал правоту этих слов и не стал ничего отвечать. Он долго смотрел в глаза Майкджо, а затем столь же долго в глаза Амисы, которая скрестила руки на груди и смотрела предельно вызывающе в ответ.

– Точно не хочешь ничего сказать по-хорошему? – совсем другим тоном спросил Лежэр.

– Мне нечего сказать.

– Что ж, ладно. Тогда сначала разберусь с записями, а к этой теме вернёмся позже. И, отвечая на твой вопрос, теперь я уверен в том, что мы ещё увидимся.

После этого Лежэр резко развернулся и поспешил на выход.

– Ну и что это было? – задал логичный вопрос Эленсио через несколько секунд.

– То есть не зря мы обратили внимание на то, что хранителей стало больше и они к чему-то готовятся? Похоже, что за эту ночь действительно произошло что-то интересное! – сказал Кромадар.

– Экзилио, займись завтра поиском информации об этом. С церемонией разберёмся всемером. Понятно, что с хранителями нет смысла разговаривать, но вдруг ещё кто-то что-то знает и слышал. Посмотрим, кто лучше умеет добывать информацию! Если ничего не получится, то ничего страшного, но потенциально это сенсация, поэтому стоит рискнуть, – скомандовал Тимель.

– Понял, займусь. Перед сном подумаю, к кому стоит обратиться, – ответил Экзилио.

– Отлично, тогда давайте сделаем перерыв и попытаемся продолжить подготовку к завтрашнему дню в обычном режиме, пусть, конечно, это будет нелегко, – объявил Тимель.

– Эй, погодите! То есть я один хочу спросить Амису о том, что всё это значит?! Ты действительно знаешь нечто подозрительное, связанное с дикарями? – резко вступил Марсис.

Все посмотрели на него, а затем на Амису, которая долго не могла ничего сказать. На несколько секунд она задумалась о том, чтобы всё-таки рассказать о том подслушанном разговоре Мастера и Игрока с Бхавадана, но, опять же, она не хотела рисковать кого-то подставить, и словно что-то не позволяло сказать ей об этом, блокировало её желание. Тем более сейчас она не хотела выставить себя в не лучшем свете перед друзьями. Нет, она должна разобраться с этой историей самостоятельно. Но только как?

– Что? Нет! Это его домыслы. Он же псих! Ты разве не заметил?! – наконец ответила она.

– Подруга, но нам-то ты можешь сказать! Вот сейчас по твоему голосу совершенно очевидно, что ты всё-таки что-то скрываешь! – не унимался Марсис.

– Эй, отстань уже от неё! – крикнул Майкджо.

– Ой, смотрите, нашёлся герой-любовник! Нам тут угрожают увольнением, а ты думаешь только о том, как защитить свою девчонку?! Думаешь, она после этого обратит на тебя внимание?!

После этих слов Майкджо буквально набросился на Марсиса и на несколько минут завязалась лёгкая потасовка, в которой приняли участие все шестеро мужчин, а Амиса сопровождала её громкими призывами утихомириться. Только Ялия привычно оставалась в стороне и сохраняла видимость спокойствия. Ударов не было, но они активно хватали друг друга за одежду и толкались с приличной силой, поэтому обстановка была напряжённой. Но после того, как двух главных героев удалось разнять, Тимель удачно пошутил, что теперь перерыв нужен ещё больше, и это помогло разрядить обстановку. Невероятно, но через полчаса им действительно удалось собраться вновь и продолжить работу в спокойном режиме, не вспоминая о произошедшем, как истинным профессионалам. И конечно, это был повод ещё раз вспомнить уже ставшую культовой цитату Амисы! Примерно через три часа основная часть была готова. Они расписали множество вопросов для всех участников турнира, для чего ещё раз подробно изучили все биографии и обсудили заходы и возможные зацепки. Какие-то мелочи ещё оставались, но, когда Амиса объявила о том, что сильно устала и что ей надо отдохнуть перед завтрашним тяжёлым днём, ей позволили уйти первой без лишних разговоров. По дороге до отеля она успела насладиться закатными красками, а в холле первого этажа, откуда можно было вызвать лифт, она внезапно обнаружила Анакреома, в одиночестве сидевшего на огромном диване и ожидавшего именно её. Он подошёл к ней и поприветствовал, после чего они поднялись на лифте на шестой этаж и дошли до своих номеров, расположенных по соседству. И за эти несколько минут между ними произошёл небольшой диалог:

– Эй, привет, мой самородок! – начала Амиса со своей привычной игривостью.

– Привет, – ответил Анакреом со своей привычной скованностью и медлительностью.

– Как дела? Чем занимался сегодня?

– Прекрасно. Ходил к дому Великого Духа.

– Какому дому?

– Ну к тому самому, про который ты спрашивала вчера на экскурсии.

– Ах, да! Я уже и забыла! Странный был момент, конечно. А зачем ты туда ходил?

– Ну он же напрямую связан с тем, что мы собираемся найти.

– Да? Разве?

– Конечно. Ведь миф о пришествии Великого Духа говорит о том, что тот самый загробный мир, то подземелье, созданное для наказания душ, нарушивших путь Творца, перестал действовать как раз в ту эпоху. Безусловно, всё расплывчато и сложно уловить логику, однако связь очевидна. Я много раз читал про этот дом и невероятно счастлив убедиться в том, что это не выдумка – он действительно существует. Вот бы узнать, как именно он связан с тем легендарным освободителем всего живого. Жаль только, что бессмертные ничего не скажут.

– Да, это точно! Можешь не сомневаться, я знала всё это, просто подзабыла! Это подземелье, эта мифическая тюрьма для душ, всё это так волнующе! Напомни, как ты называл эту пещеру? У тебя было какое-то короткое, красивое слово.

– Ну оно было не у меня, ведь не я его придумал. Это слово использовали древние.

– Так что за слово?

– Они называли это место «ад».

– Ад, точно! Как я могла забыть такое простое слово?! Совсем скоро мы отправимся искать ад! Как же это круто звучит! – с неподдельным восторгом воскликнула Амиса.

– Жду не дождусь!

– Не волнуйся, в выходной день перед первым полуфиналом мы обязательно полетим туда уже с утра, как и планировали. Даже не сомневайся, я по-прежнему делаю ставку на тебя и верю в то, что мы раскопаем суперсенсацию!

– Хорошо. Я буду очень рад. Сегодня было много работы?

– Да, очень много! В начале дня я ощущала такой прилив сил. А сейчас привычное опустошение. Турнир ещё не начался, а я уже так устала от него!

– Ты слишком много работаешь. Я понимаю, что это такое грандиозное событие, но всё равно. За меня точно не волнуйся, я могу спокойно подождать ещё пять дней.

– Ты такой милый! Вот бы я ото всех слышала подобное!

В этот момент они как раз дошли до своих номеров, и Анакреом не стал пытаться затянуть этот разговор, хотя ему так хотелось полюбоваться ею подольше. Он продолжая жадно впитывать каждое слово, ведь вряд ли ещё когда-нибудь ему посчастливится вот так на равных общаться со звёздной Небожительницей. Анакреом вернулся в свой великолепный номер и решил, что лучше провести какое-то время в тишине, пока Экзилио и Кромадар не пришли. Он лёг на свою постель, устроенную на диване рядом с выходом, на котором было не столь комфортно, как на главных кроватях, но тоже вполне неплохо, особенно по его меркам, и в очередной раз погрузился в мысли о своей жизни. Анакреом сказал, что может спокойно подождать ещё пять дней, но на самом деле это ожидание не было простым – он был взбудоражен и безумно хотел узнать развязку этой истории, узнать, действительно ли там есть гигантская пещера. Если они не найдут ад, то ему придётся вернуться домой с позором, и он боялся этого исхода. При этом обнаружить это место Анакреом боялся не меньше – он понимал, как опасно входить туда, если легенды окажутся правдивыми. Но ведь он сто раз предупреждал об этом и не согласится лететь без большого отряда хранителей, которые смогут защитить их. А меньше всего он хотел, чтобы хоть кто-то пострадал – никакая слава и деньги не оправдали бы такой итог. Также он думал и о том, как это удивительно, что столько богачей не смогли попасть на этот турнир в качестве зрителей, а он смог.

Анакреом был родом из бедного рабочего района, откуда не были видны Небеса, сразу за огромным Парково-фермерским кольцом. Его отец был простым тружеником, а мать учителем, и она с раннего детства поощряла его тягу к знаниям. Они жили очень бедно в крошечной квартирке и не могли позволить себе никаких проявлений роскоши – вопрос был в том, чтобы иметь запасы экзома на несколько недель вперёд. Однако большую часть детства Анакреом чувствовал себя защищённым и спал спокойно, ведь его родители были достойными людьми, которые не разбрасывали деньги на всякие развлечения. И Анакреом по-прежнему безгранично любил их и вспоминал исключительно с благодарностью. Сейчас они были уже совсем дряхлыми стариками, но главное, что они по-прежнему живы и могут зарабатывать какие-то крохи спасительного экзома, ютясь в той же квартире. И он так отчаянно мечтал заработать на этой истории, чтобы отдать большую часть экзома родителям, омолодить их и купить нормальный дом. Много лет назад они потеряли его брата – он был одним из многих молодых экзилонцев, кто на каком-то неудачном этапе не смог найти работу, израсходовал последние сбережения и постарел за считанные недели или даже дни. Они стремительно теряли последние силы и незаметно умирали в своих жилищах из-за невозможности добыть экзом, хотя благодаря биомодификации они могли жить многие века. Он ничего не сказал родным и не стал ни у кого ничего просить, ведь гордость и независимость – это основополагающие ценности Экзилона. Либо заработай сам, либо умри – и это справедливо. С тех пор прошло уже почти пятьдесят лет, но Анакреом знал, что родительская рана так и не затянулась.

Его любовь к науке была единственным билетом из родного района куда-то повыше – и пусть не на много, но он действительно сумел подняться. Он почти не играл с другими детьми и ощущал себя чужим в этой рабочей атмосфере среди бесконечных жутких промзон. Вместо этого он много учился и готовился к экзаменам-тестам, определяющим общий потенциал выпускника школы. Это не помогло сдать их идеально, и результаты говорили, что он точно не гений, но всё же выше подавляющего большинства обитателей его района. Поэтому пусть и со скрипом, но он смог заслужить приглашение в Университетский район, который занимал по-настоящему огромную территорию, по сути, представляя собой целый город по меркам других планет. В его пределах располагались почти все элитные высшие учебные заведения Экзилона. Анакреом по-прежнему был далёк от Небес, но всё же ему дарила счастье особая атмосфера этого района – его старинные здания, архитектурное разнообразие, обилие зелени, постоянно меняющиеся молодые студенты, близость бесконечных запасов знаний и связь со всем миром. Шестьдесят лет назад он поступил в небольшой университет, специализирующийся на исторических исследованиях, он не был лучшим на своём курсе и ничем не выделялся, но продолжал упорно трудиться.

Анакреому повезло, и в год его выпуска в университете появилось одно свободное место, которое он смог занять. И лишь в этот период он завершил многолетний поиск темы, которая по-настоящему его заинтересовала. Его любовь к древним преданиям Эриэлии позволила накопить много материала на одну малоизученную тему – места сбора душ после смерти. Конечно, большинство было против таких исследований, ведь профилем вуза была история, но какие-то отклонения в сторону мифов дозволялись, к тому же Анакреом предоставил много цитат из летописей разных эпох и народов, где прямо или косвенно говорилось про эти места на Эриэлии как про реальные объекты. И кого-то из профессуры это исследование действительно впечатлило, за счёт чего Анакреом добился первого серьёзного достижения в жизни – в 26 лет он начал вести собственный курс. Так и началось его исследование с целью установить точное местоположение рая и ада, которое продолжалось пятьдесят с лишним лет.

Вскоре после тридцатилетия начался единственный отрезок, когда у него были длительные отношения с женщиной. Она была его коллегой, её никак нельзя было назвать красивой, и он не любил её по-настоящему сильно, чтобы цепляться за эти отношения, просто ему было интересно узнать с научной точки зрения, изменит ли это в лучшую сторону его жизнь – изменило, но совсем незначительно. Она была недовольна его замкнутостью даже по меркам учёных-неудачников и постоянно повторяла, что может найти кого-нибудь получше. И вот в один прекрасный день она действительно нашла и сразу же ушла, что заставляло Анакреома грустить, но всего несколько дней. Больше попыток завести семью не было, и он прожил почти пятьдесят лет в гордом одиночестве. Много раз в начале этого отрезка он говорил себе, что если удастся совершить прорыв и заслужить звание профессора, то можно будет задуматься о других радостях, но до тех пор на первом месте должна быть только работа. Он регулярно делал новые попытки получить звание, но безуспешные. Думал ли он о том, что должен ненавидеть эту тему и бросить её? Да, думал, хотя большую часть времени он действительно напоминал робота, который может жить только за счёт однообразных повторяющихся действий.

И вот два года назад свершилось то самое чудо – Анакреом всё-таки смог завершить своё исследование и получить звание профессора. Он с высокой долей вероятности обнаружил точный район, где должен находиться ад – та самая пещера, куда отправлялись экзосущности древних обитателей Эриэлии. Безусловно, найти рай было приятнее, и к этому он тоже был близок, но всё же накопленные данные были крайне противоречивыми и склониться к одной горной системе в центральной части планеты он не мог. Но по поводу ада сомнений не осталось – все результаты сходились, и он указал на карте нужный регион среди, казалось бы, непримечательной каменистой пустыни. После успешной защиты встал вопрос о том, чтобы отправиться на раскопки, но денег нужно было слишком много, а главное, большинство скептически относилось к самой идеи существования той жуткой пещеры и возможностям Анакреома с такой точностью обнаружить её местоположение. Поэтому он быстро смирился с тем, что никакой экспедиции не будет и он так никогда и не узнает, был ли он прав. Но он грустил всего несколько дней, после чего сделал самую логичную для себя вещь – продолжил поиски точного местоположения рая. Но главное, что тогда же, два года назад, ему хватило сил на то, чтобы выложить краткую версию своего исследования на популярном ресурсе, который можно было обозначить как социальную сеть для учёных среднего звена. Внимание было слабым, даже меньшим, чем он рассчитывал, поэтому Анакреом почти не вспоминал об этом сайте и редко проверял сообщения.

Но месяц назад произошло второе чудо. Он зашёл в сеть и обнаружил, что уже неделю его дожидается большое сообщение от некой Амисы Небесной Локи, которую он вполне предсказуемо не знал и никогда не видел, потому что совершенно не интересовался ЭкзоТрансом. И он был поражён, когда выяснил, что она является звездой очень высокого ранга. Она написала о том, что работает транслятором в одном из крупнейших информационных агентств Небес, что недавно её выбрали на роль ведущей на предстоящем межпланетном турнире по экзибеллуму и что в ту же ночь, начав наводить справки о Эриэлии, она случайно наткнулась на его статью, и ей безумно понравилась эта история. Её так зацепил этот образ, и она посчитала это знаком судьбы – она решила сделать из этого сенсацию, и раз уж они в любом случае летят на Эриэлию, то почему бы не попробовать найти то место? Несколько часов Анакреом был убеждён в том, что это жестокий розыгрыш, но затем начал переписку, договорился о встрече и через несколько дней сама Амиса приехала к нему, чтобы всё обсудить. И как же обольстительно-прекрасна она была в тот день! На ней был не какой-то стандартный открытый наряд Небожительницы, стоящий дороже всех вещей Анакреома вместе взятых, и не какой-то деловой костюм – нет, она специально оделась как молоденькая модная студентка, конечно же, развратная и обожающая внимание. Он был сражён, а она привычно наслаждалась этим.

После этого сомнений уже не было – он согласился отправиться на Эриэлию. Анакреом так стеснялся самого себя, но после той встречи он несколько дней ходил и прыгал по квартире в приступах восторга, чего не делал очень-очень давно. Но ещё больше он стеснялся того, что вдохновенно фантазировал об Амисе по ночам, не в силах сдержать любовное опьянение. А ещё через несколько дней он начал мечтать о том, как вернёт молодость родителям, а затем и самому себе, и всё это благодаря его прекрасной спасительнице, спустившейся в его скромное жилище прямо с Небес. И, несмотря на постоянные подколки трансляторов, понимание того, что Амиса просто издевается над его чувствами, что его в любой момент могут использовать и выкинуть, что эти поиски либо окажутся безрезультатными, либо крайне опасными, всё же он чувствовал себя счастливым и верил в то, что настоящая жизнь только начинается. Но ждать ещё как минимум пять дней, а засыпать по ночам всё тяжелее и тревога так сковывает грудь. Через несколько часов Экзилио и Кромадар вернулись, на какое-то время в номере стало шумно, а затем свет погас и они уснули. Но Анакреом продолжал лежать час за часом, погружаясь в одни и те же мысли, и никак не мог забыться. Ему было интересно, спит ли сейчас Амиса в соседнем номере? И как именно она спит? Что она надевает, ложась в постель? Может, ничего? Эти вопросы точно не могли помочь уснуть, но не задаваться ими в такой близости от неё было невозможно.

Анакреом был не единственным в Экзилонском районе, кто не спал в эти часы. Лишь глубокой ночью в главной казарме капитан Лежэр закончил отсматривать все записи, отправленные Тимелем, и определился с дальнейшим планом действий. Он десятки, если не сотни раз пересмотрел тот момент, когда Алсидор направил взгляд в толпу и изменился в лице, и благодаря большому количеству камер он смог определить группу гостей, на которую смотрел убитый хранитель. Проблема состояла в том, что в эту группу входило почти двадцать человек, стоявших вплотную друг к другу – он мог смотреть на любого из них, ведь расстояние было приличным. Всё прошло бы быстрее и ему бы не пришлось засиживаться до самой ночи, если бы он обратился за помощью, потому что работа с видеоредакторами не входила в список его сильных качеств, но он следовал своему принципу и делал всё сам, чтобы ничего не упустить и не отвлекаться на болтовню с людьми. Последним пунктом было подробное изучение отчётов, присланных хранителями из его отряда, благодаря которым он убедился в том, что новых смертей и странностей за этот день не произошло. Сразу после окончания работы его наполнила приятная усталость и он смог почти моментально уснуть здесь же в кабинете, куда он приказал принести кровать. Благо, что, когда Лежэр погружался в дело, которое его зацепило, а это дело, безусловно, относилось к таким, он мог высыпаться всего за 5-6 часов, вместо положенных 9-10. Теперь он взял след и не ведал сомнений. Он обязательно узнает всю правду о том, что здесь творится.

Пятая глава

Жеребьёвка

Тем, кто не покидал Экзилонский район, утро нового дня могло показаться самым обычным, но всё же что-то успело измениться. И это закономерно стало предметом обсуждения двух хранителей, встретившихся на юго-западной окраине Старого города. Кроэндони во время обхода территории решил сделать небольшую паузу и подойти к своей подруге, которую звали Олеандра. Вот уже более десяти лет она служила одним из ярких доказательств того, что женщины могут прекрасно справляться с ролью хранителя. Их лица скрывали защитные шлемы, но они могли узнать друг друга благодаря специальной системе распознания по чипу, встроенной в их костюмы. Кроэндони поприветствовал Олеандру и перевёл взгляд на пустыню, вид которой был крайне непривычным, потому что впервые за все годы правления Экзилона она была полна жизни. В непосредственной близости от города виднелось множество тварей, некоторых из которых Кроэндони наблюдал впервые.

– Всё спокойно? – серьёзным тоном спросил он.

– Да, Кро, – в том же духе ответила Олеандра.

– Меня, конечно, напрягает всё это зверьё.

– А кого не напрягает?!

– И чего они начали собираться вокруг города?

– Не знаю. А ведь всего два дня назад была голая пустыня!

– К нам пока не лезут?

– Почти нет. Ничего серьёзного. Явно боятся нас. Только мёбедоны лезут. Их тоже стало много как никогда. Но это дело привычное. Отгоняем их, они уползают.

– Это хорошо, – подытожил Кроэндони.

А тем временем на территории Экзилонского района капитан Лежэр вновь выступал в роли незваного гостя – на этот раз в отеле участников турнира и в секции Ярканы. У неё самой и её команды было всего несколько минут на подготовку с момента видеозвонка администратора, который сообщил о появлении хранителя, до момента, когда робот привёл его к нужному входу на пятом этаже. Устройство этого отеля было особым. На первом этаже были исключительно рабочие помещения, холлы, зоны отдыха, тренировочные залы и круглосуточный ресторан с бесплатным питанием, а каждый из четырёх жилых этажей был разделён на четыре части, следовательно всего было шестнадцать равных частей по числу команд. И в каждую секцию можно было подняться на отдельном лифте и по отдельной лестнице, в связи с чем случайно попасть в обитель соперников было невозможно. Причём активировать лифт и открыть дверь, за которой была нужная лестница, можно было только с помощью личной карты, поэтому все участники жили словно в отдельном доме. В этом отеле не было общих коридоров, за счет чего команды находились в полном уединении, так что отсутствие каких-либо жалоб и инцидентов за эти дни не удивляло. Каждая секция была поделена на девять просторных и шикарно обставленных номеров, в которые можно было попасть из огромного общего зала, где также была кухня и бар, а в каждом номере, конечно же, имелась отдельная ванная и туалет.

Причиной визита следователя был тот факт, что почти вся команда Ярканы входила в группу лиц, на которую смотрел убитый Алсидор. Помимо них, в списке подозреваемых значились пять зрителей-экзилонцев и команда Игрока с Бхавадана. Безусловно, именно эти дикари являлись наиболее подозрительными в этой группе, но он традиционно не спешил с выводами и намеревался объективно изучить всех. Но знакомство с бхаваданцами почти наверняка должно было занять больше времени, поэтому он решил отложить его на вечер, чтобы его не подгоняла близость церемонии открытия. В тот момент, когда Лежэр зашёл в общий зал, в нём находилось всего несколько обитателей секции. Ярканы там не было тоже – следователю объявили, что что ему придётся немного подождать. Через несколько минут она появилась и предложила Лежэру расположиться на комфортабельном диване в центре зала. Яркана села на такой же диван напротив капитана, а рядом с ней сидел её главный тренер. Все остальные либо разбрелись по комнатам, либо что-то обсуждали в баре. На Яркане был только тонкий халат малинового цвета, полураспахнутый и очень короткий, не способный скрыть её соблазнительные загорелые ноги. Она уже успела прихорошиться, накраситься и сделать причёску, всё говорило о том, что она совсем не смущается грозного хранителя. Но понятно, что в данную минуту её внешность не вызывала у капитана никаких эмоций, он сохранял образцовый рабочий настрой.

Лежэр попросил собраться всю команду и начал задавать простейшие вопрос про Алсидора, голограмму которого он продемонстрировал, призывая отвечать всех по очереди и внимательно изучая реакцию. По итогам этой беседы у него не осталось никаких сомнений в том, что все эти люди не были знакомы с Алсидором и ничего не знают про его смерть. Лишь после этого капитан перешёл ко второму пункту и объявил, что должен осмотреть этот зал и все их комнаты. В его кармане находился небольшой прибор, который определял близость любых технических устройств. С его помощью он рассчитывал обнаружить нечто подозрительное, что могло позволить произвести атаку на чипы хранителей. Он несколько минут пытался уговорить их, но Яркана при поддержке своего наставника назвала это противоправным обыском и заявила, что он не имеет на это право, тем более сейчас, когда им надо собираться на церемонию. Ценой невероятных усилий капитан смог сохранить самообладание и покинуть секцию, избежав очередного конфликта.

Теперь ему предстояло найти и опросить пятёрку зрителей, но вскоре выяснилось, что сразу трое из них отправились на церемонию открытия, поэтому разговор с ними тоже придётся отложить на вечер. Огромная толпа принялась окружать арену задолго до начала церемонии, которое было назначено ровно на 14 часов дня. Люди с большим удовольствием скрылись в прохладе этого гигантского здания и организованно заполнили главный зал, в котором должны были пройти все семь матчей турнира, о чём пока было трудно догадаться, потому что в нём не было видно игрового поля. Излишне говорить о том, насколько прекрасна была каждая деталь этого зала. В центре виднелась огромная круглая сцена, от которой кольцами расходились два ряда столов для всех шестнадцати команд, а это уже 144 человека. Второе кольцо состояло из десяти столов и располагалось чуть выше, чтобы собравшимся было лучше видно всё происходящее на сцене. А ещё выше на почтительном расстоянии были заполненные трибуны, вмещавшие три тысячи человек. И в их числе был одинокий Анакреом, который, конечно же, не смог бы купить билет, но ради него постаралась Амиса. Зал был освещён не на полную мощность, можно было сказать, что в нём царит лёгкий полумрак. Зрители возбуждённо гудели, предвкушая начало церемонии, до которого оставались считанные минуты. Стол Теодона находился в первом ряду, и он был единственным, за которым собралось не 9, а сразу 11 человек, благо, что он был достаточно большим и Небожителям не приходилось тесниться. Помимо Теодона и его команды, за столом сидел сенатор Лайонэль и его жена Леди Лана.

Также нельзя было не обратить внимание на два соседних стола во втором ряду, за которыми располагались бессмертные – Мидом и Дорио со своими командами по 8 человек, всё точно по протоколу. Но это была просто формальность, потому что собравшиеся эриэльцы никак не готовились и не тренировались перед турниром – их просто настойчиво попросили прийти на это открытие и сыграть роль команд Мидома и Дорио. Они не хотели этого, но согласились, потому что им было всё равно. Все они молчали и смотрели на происходящее с привычным равнодушием. На их лицах нельзя было прочитать даже страха или удивления. В какой-то момент свет в зале погас, и на гигантском видеокубе, закреплённом под потолком, начался показ видеоролика, в котором ярко демонстрировались главные детали турнира, стремительно сменявшие друг друга – Эриэлия, Град бессмертных, Экзилонский район, отели и арена, все участники, а также фрагменты сражений в экзибеллум, недавние отборочные матчи и знаменитые исторические противостояния. Каким-то кадрам были многие сотни лет. Продолжался этот захватывающий ролик ровно десять минут, после чего свет включился, зазвучала красивая музыка вместе с громогласными аплодисментами и зрители со всех миров, что смогли заплатить за доступ к трансляции, наконец-то получили возможность рассмотреть грандиозный сияющий зал. Вскоре главный режиссёр трансляции, то есть Майкджо, включил камеру, которая была нацелена на двух человек, стоявших в центре сцены, что была освещена значительно ярче. Отрыть это историческое событие предстояло Тимелю и Дастару. Было очевидно, что они получают безумное удовольствие и не испытывают даже намёка на волнение. Они были уверены в себе и роскошно одеты, правда, очень по-разному – Дастар был в официальном костюме, а Тимель, как и подобало транслятору, был облачён в нечто молодёжное, экспериментальное и не поддающееся определению.

– Всем привет! Как настроение?! Вы готовы?! Если да, то встречайте главного человека, благодаря которому этот турнир стал реальностью! – именно так начал разогрев публики Тимель, лицо которого украшала широкая улыбка, а голос усиливали десятки микрофонов, встроенных в сцену. Слово поспешил взять Дастар:

– Добро пожаловать! Наконец-то ожидание закончилось! Мы ждали этого столько лет! Можно сказать, что всю жизнь! Первый межпланетный турнир по величайшей игре, объединяющей все наши миры, официально открыт! Не сомневаюсь, что это только начало и он станет ежегодным! Что в дальнейшем на нём будет собираться значительно больше участников и схема будет гораздо более интригующей! Если, конечно, всё пройдёт точно по плану и рейтинги будут высокими! Но ведь вы же обеспечите рейтинги?! Уверен, что финал турнира соберёт наибольшее количество зрителей за всю историю ЭкзоТранса!

После этих слов зал потонул в овациях и восторженных криках. Публика реагировала энергично, откликалась на каждую реплику и получала запредельное удовольствие. Но с ещё большим энтузиазмом на эти слова ответила миллиардная армия зрителей в сети – под видео мелькали тысячи комментариев каждую минуту, а ведь праздник только набирал обороты! Смакуя этот момент, позволив эмоциям выплеснуться, Тимель продолжил:

– Я тоже не сомневаюсь в этом, Дастар! И пользуясь случаем, не могу не похвастаться тем, что участникам ещё только предстоит побороться за место в этом финале, а я его себе уже обеспечил, ведь я буду комментировать эту битву! А что же по её итогам получит победитель?! О да, вы поняли, о чём я! Пришло время полюбоваться величайшим призом в истории, за который будут сражаться лучшие игроки с восьми планет и про который вы все уже столько раз слышали, но ещё ни разу не видели! И с каким же удовольствием я сейчас произнесу это. Хотя нет, я прокричу это! Готовы?! Чемпион получит ровно миллион лет! Миллион лет! Он получит целую гору ценнейших кристаллов экзома, в которой содержится миллион лет человеческой жизни! И её заберёт всего один! А теперь внимание на экран!

Все устремили взгляды на видеокуб, на котором через несколько секунд появилось изображение той самой ослепительной россыпи экзома – ещё никогда в истории человечества энергия жизни не скапливалась в одном месте в таких количествах! Причём всё это богатство не было свалено в одну неприглядную кучу – вместо этого каждый кристалл лежал по отдельности, занимал своё место на полках, которые обвивали гигантские колонны. Эта запись была сделана в секретном хранилище где-то на Небесах – в нём были десятки колонн, на каждой были десятки полок, и на каждой кольцевидной полке лежали сотни сияющих разноцветных кристаллов экзома всевозможных сортов, а значит, всего там были многие тысячи таких кристаллов. И примерно в таком же виде все они дожидались своего законного обладателя в здании-сейфе по соседству от арены, которое непрерывно охраняли десятки солдат, что можно было посчитать излишеством, ведь как-либо вскрыть это хранилище всё равно было нереально. И по ходу этих минут в зале наконец-то воцарилось почти абсолютное молчание – это зрелище словно гипнотизировало всех людей. А сразу после окончания видео и новой волны аплодисментов слово вновь взял Дастар:

– Напомню схему турнира! Шестнадцать участников разбиты на четыре корзины. В ближайшие четыре дня нас ожидают четыре четвертьфинала. Двое лучших по итогам десятичасовой партии выходят в полуфинал. Затем будет первый выходной, два дня на полуфиналы, второй выходной и уже на следующий день финал, в котором сразятся четверо лучших! Таким образом, уже через неделю с небольшим мы узнаем имя чемпиона! Я знаю, что не все любят такой формат с тремя или четырьмя соперниками на игровом поле, где все против всех, но ведь история столько раз демонстрировала, что за счёт этого получаются по-настоящему непредсказуемые партии и головокружительные сюжеты, которые держат в напряжении до самой последней минуты. Безусловно, можно было пойти классическим путём и разбить всех на пары, и тогда бы нас ожидало целых 15 партий! Но мы решили, что пусть игр будет меньше, но зато они получатся гораздо более событийными! Что ж, сейчас мы перейдём к жеребьёвке, по итогам которой определятся составы четвертьфиналов, а сразу после неё не пропустите интервью абсолютно со всеми главными героями этого события!

Через несколько мгновений в центре сцены открылся люк и откуда-то из её глубин поднялась большая машина, с помощью которой и должна была пройти жеребьёвка. В ней не было ничего сверхъестественного – наоборот, её использование можно было считать актом ностальгии. Она напоминала прямоугольный письменный стол, с одной стороны которого стоял человек, в определённый момент нажимавший на большую кнопку на поверхности устройства, а с другой стороны была большая прозрачная сфера, наполнявшаяся круглыми кристаллами экзома. В данном случае этих кристаллов было ровно 16 – все они были разных цветов и символизировали каждого участника. Но не все они сразу попадали в сферу – сейчас там лежали всего четыре кристалла, которые обозначали игроков из первой корзины. После запуска машины сфера наполнялась незримыми энергопотоками, которые заставляли кристаллы быстро летать из стороны в сторону. После этого человек должен был в любой момент нажать на кнопку, что останавливало кружение кристаллов, и тот, что находился выше остальных в этот момент, притягивался к верхней точке сферы. Объяснив всё это, Дастар пригласил на сцену префекта Эриэлии, которому посчастливилось стать тем, кто определит состав первого четвертьфинала. Это был повод сказать пару благодарственных слов в адрес Аллазара, который тоже проделал огромную работу, чтобы этот турнир прошёл на высшем уровне. Далее Дастар продублировал то, кристалл какого цвета обозначает каждого из претендентов, а этот список непрерывно находился перед глазами зрителей на видеокубе, и перешёл к составам корзин. По ходу его речи камеры выхватывали участников, напряжённо ожидавших итогов этой судьбоносной процедуры.

– Напоминаю, что распределение по корзинам было сделано именно таким с целью избежать встреч представителей одного мира в первом же раунде. Никаких преимуществ в самой игре номер корзины, конечно же, не даёт! Поэтому в первой корзине у нас четвёрка претендентов с Экзилона – непобедимый Теодон, взрывной Саинт, обворожительная Яркана и эстет Огастим. Во второй корзине два представителя Коммадиона – Жикрумас и Хольстэн, а также два бессмертных – Дорио и Мидом. В третьей по два участника с Рангинэрии и Анаргиона – Гемриогум, Ика-Тангата, Катэр и Стэво. И наконец, в четвёртой корзине два бхаваданца – Избранный и Игрок, поцидонец Дэлмар и пулкретадианин Шад. Отмечу, что почти в этом же порядке игроки значатся в списке фаворитов у экспертов и букмекеров. Но лично я не сомневаюсь в том, что мы обязательно увидим сенсации! Префект Аллазар, готов ли ты начать жеребьёвку?!

– Готов и невероятно счастлив от этой возможности! – ответил с искренней радостью Аллазар.

– Тогда пришло время узнать, кто же из экзилонцев примет участие в первой игре, которая состоится уже завтра!

Кристаллы начали летать по сфере, и делали это они очень долго, почти полминуты, потому что Аллазар специально медлил и хотел растянуть удовольствие. Но затем он наконец-то нажал на кнопку и машина выбрала самый красивый кристалл – он был розового цвета и обозначал Яркану. Под очередную вспышку аплодисментов камеры показали крупно саму Яркану, которая начала мастерски актёрствовать и делать вид, что вот-вот расплачется, якобы это настолько эмоциональный момент. Далее тройка оставшихся кристаллов ненадолго скрылась, провалившись в небольшое отверстие внизу сферы, и их сменила следующая четвёрка. Из второй корзины жребий, орудуя рукой Аллазара, избрал коммадионца Хольстэна, из третьей – анаргионца Стэво, а из четвёртой – Игрока с Бхавадана. Дастар озвучил пару дежурных фраз о том, насколько же это интересный состав и насколько трудно здесь что-либо предугадать, но не стал затягивать, ведь вся подробная аналитика будет позже. Вместо этого он ещё раз поблагодарил префекта и перешёл к определению участников второго четвертьфинала. Для этого на сцену был вызван ещё более почётный гость – сенатор Лайонэль Моурджейн, который, конечно же, был готов к этому. Он привычно улыбался и был невероятно обаятелен. Для начала он выбрал Огастима, по поводу чего тут же зазвучали шуточные реплики Дастара о том, что по законам жанра сенатор обязательно должен был вытянуть кристалл, символизирующий его сына. Через несколько минут по всем мирам разошлась новость о том, что соперниками Огастима по первому раунду стали коммадионец Жикрумас, рангинэриец Гемриогум и поцидонец Дэлмар.

Для определения третьей четвёрки на сцену поднялась Леди Лана, что, безусловно, было сделано ради дополнительного инфоповода и привлечения внимания даже тех людей, что никогда не интересовались экзибеллумом. Ведь, как совершенно логично напомнил Дастар, когда Лана поднималась на сцену, именно она являлась человеком с наибольшим количеством обожателей в истории. Кроме того, она была одним из официальных амбассадоров данного соревнования и последние несколько лет активно участвовала в его продвижении. Лана подошла к машине, и все убедились в том, что, в отличие от Аллазара и Лайонэля, она не собирается улыбаться и демонстрировать радость. Дастар не стал рисковать и ничего не спросил у неё, памятуя о том, что перед церемонией она настоятельно попросила его об этом из-за нежелания говорить всякие глупые банальности. На ней было новое немыслимо дорогое платье, не отличавшееся чрезмерной открытостью, а также кольца, серьги, браслеты, медальоны и прочие украшения, превращавшие её в столь же гипнотизирующее видение, как и тот бесконечный ряд кристаллов экзома на экране. Теперь от каждой корзины оставались всего по два участника. Вращение началось, и её рука первым делом выбрала Теодона – не отец, так мачеха, о чём подумали все, но никто не озвучил. Затем жребий определил бессмертного Дорио, анаргионца Катэра и Избранного с Бхавадана. Сразу после этого резко вступил Тимель, который оставался на сцене и изредка вставлял остроумные комментарии. Он не сдерживал восторг и почти прокричал, что вот она – смертельная четвёрка, то есть самая мощная по составу! И спорить с ним было трудно, многие экзилонцы внезапно осознали, что им почти тревожно за Теодона – как бы главный фаворит не вылетел в первом же раунде! Сделав своё дело, Лана молча удалилась со сцены, а Дастар сообщил, что четвёртый человек им не нужен, ведь от каждой корзины остался всего один кристалл, поэтому состав последнего четвертьфинала определился автоматически. В нём сойдутся экзилонец Саинт, бессмертный Мидом, рангинэриец Ика-Тангата и пулкретадианин Шад.

И вот теперь Дастар мог позволить себе порассуждать об итогах жеребьёвки и озвучить главные интриги. В начале этой речи Тимель покинул сцену, чтобы немного перевести дух, и направился к месту сбора своих коллег. Все они расположились в районе небольшого стола, который легко можно было не заметить на общем плане зала – он стоял немного позади второго ряда столов участников. Ближе всех к трансляторам волею случая оказались бхаваданцы – команды Избранного и Игрока. За столом сидели сконцентрированные Майкджо, Эленсио и Кромадар, которые управляли десятками летающих по залу камер. Понятно, что это была весьма изнурительная работа, и по ходу всей многочасовой церемонии эта тройка почти не отрывалась от экранов. А рядом со столом стояли Марсис, Ялия и Амиса, на которой было по-настоящему шикарное и соблазнительное платье красного цвета, очень короткое и с немыслимым декольте, открывавшим почти всю грудь. Также на ней сияли различные украшения и туфли на высоченных каблуках, которые мерцали благодаря десяткам крошечных кристаллов экзома. О да, это был совсем не тот весьма обыденный стиль одежды, которого придерживалась она все эти дни.

После этого небольшого перерыва, когда Дастар закончил разглагольствовать, Тимель вновь полетел на сцену, где дождался окончания оваций и сообщил, что теперь можно перейти к интервью со всеми игроками, которые должны высказаться в преддверии соревнований! И вполне предсказуемо было решено, что первым на сцену поднимется Теодон, а говорить с ним будет главный транслятор, то есть Тимель. Именно им предстояло открыть этот многочасовой марафон.

– Начну с глупого вопроса! Давит ли на тебя то, что ты являешься главным фаворитом на турнире, к которому приковано столько внимания? Ведь даже для тебя это в новинку! – заметил Тимель после дружеского обмена приветствиями и комплиментами.

– Нет, не давит. Я знаю, что, когда начнётся партия, я не буду вспоминать про то, где нахожусь и сколько людей смотрит на меня. Я буду думать только об игре. А роль фаворита для меня точно не проблема. Я нахожусь в ней всю свою жизнь, – ответил Теодон с лёгкой улыбкой. Он говорил спокойно, даже расслабленно, без намёка на позёрство, но величественно, и его голос был таким приятным. По ходу этого интервью все могли лишний раз убедиться в том, насколько же он совершенен. У него не было слабых мест – великий игрок, один из самых знаменитых и богатых людей всех миров, обаятельный и уверенный в себе красавец, который не провоцирует и не говорит лишних слов, приятнейший собеседник, трудоголик и образцовый семьянин.

– Для всех нас невероятное счастье, что ты всё-таки решился возобновить карьеру после объявления о том, что этому турниру суждено состояться! Но почему ты так долго сомневался? Вплоть до самого старта отбора!

– Потому что пять лет назад я действительно был уверен в том, что закончил с игрой и что не произойдёт ничего такого, что заставит меня снова выйти на арену. Так что это и правда было очень сложное решение. И не только с психологической точки зрения, ведь я за эти годы не мог не растерять форму. Для меня это возвращение было самым сложным делом в жизни. Только статус этого события мог заставить пойти на такие жертвы.

– Как ты относился к разговорам о том, что ты завершил карьеру и не хотел участвовать в этом турнире только потому, что желал уйти, так и не проиграв ни одной партии за всю карьеру?

– С пониманием. Но все эти люди не знают меня и не знают того, что на самом деле я никогда не боялся проиграть и не боюсь проиграть сейчас. Я всегда уважал соперников и признавал, что они тоже достойны победы. Многие начинают часто проигрывать только потому, что участвуют в слишком большом количестве турниров. Я же, как все знают, старался играть реже и только тогда, когда находился в идеальной форме.

– Ты величайший игрок в истории?

– Прямой вопрос! – воскликнул Теодон, тут же засмеявшись.

– Но он важен с точки зрения подготовки к такому событию! Это первое соревнование такого уровня! И однозначно многие ждали тебя для того, чтобы ты победил и развеял все сомнения по этому поводу. На Экзилоне подавляющее большинство фанатов экзибеллума считает именно так. Согласен ли ты с ними?

– Безусловно, великих игроков было очень много. Большинства уже давно нет в живых, и у меня не было возможности сразиться с ними, поэтому однозначного ответа быть не может. Но раз все хотят услышать это, то я скажу. Да, я лучший игрок в истории. Я уверен в том, что ни один человек в истории не смог бы обыграть меня в те десятилетия, когда я находился на пике.

– Спасибо за этот ответ! Но почему всё-таки этот пик прошёл? И почему ты к всеобщему удивлению решил завершить карьеру? Понимаю, что тебе миллион раз задавали эти вопросы, но сегодня нам необходимо повторить это для тех, кто не в курсе!

– Потому что я начал ощущать, что игра и победы больше не приносят мне прежнего счастья. Да, моё тело не стареет, но мой дух безумно устал, я исчерпал все возможные варианты для победы, мне больше нечему было учиться. Мне казалось, что я довёл до совершенства каждый элемент, а это на самом деле весьма страшное осознание. Я мог бы ждать до своего первого поражения, но зачем? Я всё доказал самому себе. Я выиграл всё, что только можно было выиграть.

– Какие планы после этого турнира? Если он станет регулярным событием, если будет проходить каждый год или раз в два года, то разве это не достойная мотивация для того, чтобы продолжать побеждать на таком уровне и держаться на вершине максимально долго?

– Тут всё однозначно. Сразу после окончания этого соревнования я точно заканчиваю с игрой, независимо от результата. И как бы настойчиво не просили фанаты, я не вернусь.

– Всё настолько категорично?

– Да!

– Очень жаль, но мы постараемся принять это! Расскажи, чем ты занимался эти годы после завершения карьеры?

– Ничем особым. Проводил время с семьёй, с детьми, много отдыхал, много путешествовал. Учился жить заново.

Теодон ответил на этот вопрос предельно коротко, но понятно, что Тимеля не могло это устроить. Далее они долго говорили о подробностях этого отдыха, о том, какие новые интересы появились у него за это время, о том, как именно он учился жить заново. Интервью с Теодоном должно было стать одним из самых больших, но при этом и ничего по-настоящему сенсационного ждать от него не стоило. Непобедимый чемпион мастерски соблюдал баланс – не уходил от ответов, избегал общих фраз, не говорил слишком мало, но и не был многословным и чересчур откровенным. А в самой концовке Тимель задал такой вопрос:

– На что потратишь выигранный миллион лет?

– Почему в вопросе нет слова «если»?! – с дружеской усмешкой уточнил Теодон, и Тимель ответил с той же шуточной интонацией:

– Даже не знаю! Поверь, что мы собираемся задать этот вопрос именно в такой формулировке абсолютно всем участникам! Тут нет никаких намёков!

– Это хорошо! Миллион лет – это очень много, поэтому я точно не буду спешить и у меня будет время, чтобы найти применение этому состоянию. Но большую часть я однозначно потрачу на семью. Это самое главное в жизни. Без них бы ничего не было. Без отца, мамы, братьев и сестёр, жены и детей. И, пользуясь случаем, я хочу сказать о том, что я вовсе не жертва своей судьбы, как многие меня представляют. Я не раб, который был обязан с самого детства посвящать всё своё время тренировкам, играть и побеждать. Я благодарен отцу за тот путь, который он избрал для меня. Конечно, было много моментов, когда я сомневался, когда мне было сложно, но, оглядываясь на эти сто лет, я продолжаю считать себя одним из самых счастливых людей. И это намного важнее титулов.

– С этим невозможно не согласиться! Спасибо тебе за это прекрасное интервью!

Теодона проводили со сцены громогласными аплодисментами и восхищёнными криками. Можно было не сомневаться, что всем последующим претендентам не суждено услышать подобное в свой адрес. Теодон вернулся за свой стол, где его первым делом одарила любящей улыбкой его жена – Жосиана, с которой он был вместе вот уже почти семьдесят лет. За это время у них родилось пять детей, но никого из них не было на этом турнире. А сразу после этого к нему обратился Лайонэль:

– Спасибо, сын! Поверь, мне было очень приятно услышать эти слова. Даже не сомневайся, этот турнир станет твоим очередным звёздным часом и ты уйдёшь непобеждённым!

– Он и не сомневается! Он же величайший игрок в истории! – саркастично заметила Лана, причём в её голосе звучала явная враждебность.

– Почему ты говоришь это таким тоном? – с не меньшей враждебностью спросил Теодон.

– Каким таким?! – уточнила Лана.

– Сама прекрасно знаешь!

После этого выпада обстановка накалилась, поэтому Лайонэлю пришлось вмешаться:

– Дорогие мои! Давайте не будем ругаться хотя бы по ходу этой замечательной церемонии! Давайте лучше послушаем твоего главного соперника, Тео!

Сенатору удалось затушить конфликт в самом начале, Лана и Теодон отвернулись друг от друга и молча перевели внимание на сцену, где уже стояли привычно стильные Марсис и Саинт.

– Ты второй фаворит в рейтинге экспертов! Готов поспорить, что для тебя тоже любой результат, кроме победы, будет провалом? – спросил Марсис.

– Безусловно! Я приехал только за победой, и я считаю, что у меня есть всё для этого! – быстро, громко и экспрессивно ответил Саинт, что сильно отличало его от сдержанного Теодона.

– Многие считают твой старт карьеры ещё более впечатляющим по сравнению с Теодоном, несмотря на то, что ты неоднократно проигрывал! Ведь это можно считать лишь издержками твоего рискованного и суператакующего стиля. Согласен ли ты с этим и ставишь ли ты перед собой цель стать величайшим в истории?

– Оценивать сложно, мы слишком разные. К тому же я не хочу ради какой-то показухи делать такие заявления. Теодон мой близкий друг, пример для подражания, можно даже сказать, что он один из моих наставников, и я за многое благодарен ему! Пока что в масштабах истории я никто на фоне Теодона! На данный момент он однозначно лучший! Он самый универсальный игрок в истории, который умеет абсолютно всё – таких не было и нет! Но в одном я с ним точно не соглашусь! И это связано с твоим вопросом про величайшего игрока.

– И в чём же ты не согласен с ним?

– В том, что не существовало человека, который был способен обыграть его на пике! Такой человек существовал. И я говорю не про себя!

– Очень интересно, а про кого же?! Он сейчас находится в этом зале?!

– Увы, нет! Сам Теодон скорее всего позабыл про него, потому что никогда не встречался с ним лично, да и среди вас, вполне возможно, многие забыли или вовсе не слышали о нём. Но я-то встречался с ним и хорошо его помню, потому что он был фантастическим игроком. Его звали Доминикэль. И он был не экзилонцем по рождению. Он был поцидонцем, которого усыновили наши добрые соотечественники.

– Да, кажется, я припоминаю что-то такое! Эта история произошла не так уж и давно, лет десять назад. Но я помню очень смутно и боюсь что-то напутать. Можешь сам про него рассказать?

– Да, конечно! Это был парень с поистине уникальным врождённым даром. С невероятнейшей силой! Мы встречались в Молодёжной Небесной лиге, я был младше его примерно года на три. Я хорошо это помню. Я только пришёл в ту лигу и начал выступать на серьёзном уровне, когда мне было десять, а ему было где-то тринадцать, и я помню, как всех нас буквально пугали им. Он не просто обыгрывал всех в той Небесной лиге. Он побеждал без всякой борьбы! Он был на голову выше всех и выигрывал даже у детей, которые были на 2-3 года старше его! Что он творил! Вот с его агрессией на игровом поле точно никто не мог сравниться, даже я! И при этом он выглядел пугающе! Да, он был поцидонцем, как я уже сказал, он был значительно ниже ростом по сравнению со всеми нами, он был худым и болезненным, но при этом он казался нам настоящим монстром! У него были такие ужасно неприятные черты лица, постоянно озлобленный взгляд, короткие невзрачные волосы какого-то неопределённого цвета, и такой неприятный голос с сильным акцентом. У него не было друзей, и он ни с кем не общался. Он казался нам самым уродливым человеком, которого мы когда-либо встречали! Я никогда не забуду его обезображенное отравленной энергией лицо и тот взгляд чудовища. Мне кажется, что пройдёт хоть сто лет, я обязательно узнаю его в любой толпе! Но при этом я, конечно же, не мог не восхищаться его игрой! Он был абсолютно непобедим. Помню, как я мечтал когда-нибудь обыграть его на каком-то турнире. Я был уверен, что пройдёт пара лет, он выйдет на взрослый уровень, станет ещё сильнее и победит всех легендарных мастеров с Экзилона, в том числе и Теодона. О да, я фантазировал о том, как однажды увижу их матч! Поэтому я уверенно заявляю, что потенциально именно этот дикарь был величайшим игроком в истории. Он мог покорить любые вершины и заработать многие тысячи лет! Но уже где-то через год или два после того, как я впервые встретился с ним, он просто исчез.

– Да, точно! Я тоже помню его ужасное лицо и взгляд! Какое-то время его исчезновение было самой большой новостью в мире экзибеллума! Но что тогда произошло всё-таки?

– Я знаю не больше вашего. Знаю только, что там произошла какая-та тёмная история. На дом его родителей совершили нападение, их зверски убили, а его самого то ли похитили, а затем тоже убили, то ли он куда-то сбежал. Но это маловероятно, ведь он был чипирован. Его обязательно должны были выследить благодаря чипу. Но он после той трагедии буквально растворился в воздухе. А это могло означать только то, что его убили, а чип уничтожили. Я хорошо помню всё это, потому что это было частью моей жизни! Очень печальная история, конечно! Мир потерял великого чемпиона. Он должен был находиться сейчас в этом зале и бороться за победу в первом межпланетном турнире! Но с другой стороны в этом плюс для меня, ведь это значит, что путь к титулу свободен!

– Свободен?! А как же Теодон?! Ты же не стал спорить с тем, что он величайший?!

– Я сказал, что пока не могу претендовать на уровень его величия в масштабах истории, но это не значит, что я не могу обыграть его здесь и сейчас! Уверен, что я готов сделать это! Честно, пять лет назад я был бесконечно зол на него, когда он объявил о завершении карьеры, ведь это означало, что я никогда не смогу сыграть против него на официальных соревнованиях! И я бесконечно счастлив, что он вернулся ради этого турнира! И моя ставка такова – мы встретимся в финале, я нанесу ему первое поражение в карьере и стану чемпионом!

– Дерзкая ставка!

– Но это же мой стиль! Ведь вы все любите меня именно за это?! – прокричал Саинт, активно жестикулируя и смотря на трибуны, призывая их пошуметь. И аудитория откликнулась очень активно, подтверждая его слова.

– На что потратишь выигрыш?

– Закачу величайшую вечеринку в истории на тысячи гостей, и мы красиво прогуляем все эти горы жизни за несколько недель или даже дней!

После этого ответа зал наполнили всеобщий восторг и восхищённые крики – теперь Саинту были обеспечены миллионы симпатий в социальных сетях от успешных и мечтающих стать успешными экзилонцев, ведь для них этот ответ символизировал высшую степень жажды жизни. Саинт продолжал жестикулировать и наслаждался тем, как сыграл свою роль на этом празднике. Он посмотрел на свою команду, которая активнее всех поддерживала его в эту минуту, но особенно выделялись две его девушки – Тея и Арабэль, которые, конечно, оделись очень сексуально по такому случаю. Теодон тоже хлопал и по-дружески улыбался – он явно не был задет такими ответами. Но понятно, что этот безумный восторг не разделяли представители других планет – им точно не понравился бы такой ответ, даже если бы это была просто шутка. Далее на сцену поднялись уже две девушки – Амиса и Яркана. И это был самый напряжённый момент для Тимеля – он готовился к тому, что Яркане точно не понравится такая вызывающая попытка затмить её в столь значимый момент со стороны Амисы. Тимель думал о том, что всё-таки стоило поменяться и самому поговорить с ней, но уже через пару секунд он выдохнул с облегчением, потому что всем стало ясно, что Яркана вовсе не задета и тем более не оскорблена. Она с искренней улыбкой поприветствовала свою давнюю подругу, после чего они обнялись прямо на сцене, на что и была сделана ставка вчера, когда решалось, кто у кого будет брать интервью.

– Прекрасно выглядишь! – начала Амиса.

– Ты тоже, красотка! – столь же вдохновенно ответила Яркана.

– Как настрой? Как оцениваешь жеребьёвку? Твоя игра уже завтра!

– Оцениваю хорошо! Считаю, что мне повезло. Мне могли достаться гораздо более опасные соперники. Но понятно, что на таком турнире не может быть слабых противников! Поэтому я настроена предельно серьёзно.

– Тебе действительно повезло, ведь ты однозначно войдёшь в историю! Ты станешь первым представителем Экзилона, который сразится с коммадионцем! Какие у тебя эмоции в преддверии этого события?

– Это очень интересно! Я заинтригована, как и все, и не знаю, чего ожидать от них, но это очень интересно!

Затем они ещё долго обменивались любезностями и делали всё возможное, чтобы это шоу запомнилось. И можно смело сказать, что это интервью получилось самым позитивным – Яркана и Амиса регулярно хохотали, словно забывая про то, где они находятся. Но понятно, что с точки зрения серьёзной игровой аналитики этот разговор интереса не представлял. Насколько же снизился градус эмоций в зале и в сети после того, как их место заняли Тимель и Огастим. На фоне Теодона, Саинта и Ярканы он не выделялся в выгодную сторону ни в плане внешности, ни тем более поведения. Ради этой церемонии он не стал изменять себе – как и всегда, он был сдержанным. Сразу становилось ясно, что он не Небожитель с рождения, хотя прожил там почти половину своих 167 лет. Он являлся самым возрастным участником, если не считать бессмертных, но при этом выглядел даже моложе некоторых конкурентов с других планет.

– Ещё пару дней назад ты говорил, что не можешь поверить в то, что победил в отборе и что летишь участвовать в этом турнире! Веришь ли ты в это сейчас? – спросил Тимель, стараясь поддерживать тот же стиль общения.

– Да, сейчас, пожалуй, наконец-то могу поверить! Но всё равно с большим трудом. Это такая фантастика.

– Ждать ли от тебя новых тактических шедевров, подобных тем, что были в отборе? Чувствуешь ли ты вдохновение в настоящий момент?

– Честно говоря, все последние дни я очень сильно волнуюсь, чтобы говорить о каком-то вдохновении.

– А почему ты волнуешься?! Ты же заслужил право быть частью такого события! Ты уже победитель! Разве нет?

– Да, конечно, но мне ужасно не хочется подвести Экзилон. Не хочется выглядеть бледно на фоне таких мастеров, как Теодон, Саинт и Яркана. На нашей планете есть тысячи замечательнейших игроков, разбирать партии которых – величайшее наслаждение. Все они могли участвовать в этом турнире и бороться за победу, но получилось так, что я занял их место. Поэтому очень не хочется ударить в грязь лицом.

После окончания этой части мероприятия пришло время рекламной паузы. По её ходу трансляторы получили возможность немного перевести дух и пообщаться в их точке сбора.

– Ты готова, красотка? С минуты на минуту твой выход! Перед такой аудиторией! – прокричала Амиса, обращаясь к Ялии. Она явно до сих пор не успела остыть после своего выхода на сцену, и её сотрясал адреналин, а может, и нечто другое.

– Да, вполне готова, – спокойно ответила Ялия в своей привычно изысканной манере.

– Главное, не волнуйся! Ты всё можешь и умеешь! Ты умеешь красиво говорить! Понятно, что ты постоянно молчишь, но это ведь не потому, что не умеешь говорить?! Верь в свой голос!

– Амиса, я же ни разу за эти дни не намекала на то, что нервничаю и что мне нужна поддержка! – с дружеской иронией заметила Ялия без всякого негатива.

– Нет, если серьёзно, подруга, то я очень рада, что ты участвуешь в этом! Слышите все, идиоты?! Я очень рада, что наконец-то и наша маленькая девочка побудет в центре внимания! Ты заслужила! Нельзя всё время оставаться в тени и молчать! Я верю в тебя! – вновь прокричала сияющая Амиса, теперь не оставив никаких сомнений в том, что за последние часы она успела принять как минимум пару доз опьяняющего экзома.

– Так трогательно, сейчас расплачусь! – саркастично заметила Ялия, слегка улыбаясь.

– Кромадар, Эленсио, смотрите у меня, чтобы показывали Ялию как можно больше и только с лучших ракурсов! Я лично проверю!

– Даже не сомневайся, Амиса! – в том же стиле ответил Кромадар.

– Обязательно! Она того заслуживает! – в голосе и улыбке Эленсио содержался очевидный комплимент, который неизбежно должен был стать следующим объектом для шуток, но внезапно четвёрку заставил отвлечься чей-то неприятный возглас:

– Кромадар?! Тебя зовут Кромадар?!

Они повернулись туда, откуда прозвучал этот странный вопрос, и увидели команду Игрока с Бхавадана. Как уже говорилось, их стол находился в непосредственной близости от трансляторов, поэтому во время этого перерыва, когда стало относительно тихо, они могли без труда расслышать вопли Амисы. Но в этот момент лишь один из этой девятки смотрел в их сторону. И Амиса сразу вспомнила этот голос – это был Мастер. Именно он пристально смотрел на Кромадара, и вся четвёрка ненадолго онемела от изумления.

– Да, именно так меня и зовут, – наконец ответил Кромадар.

– И как тебе живётся с таким именем?! – последовал ещё один вопрос Мастера предельно наглым тоном, после которого и все остальные за столом начали удивлённо и напряжённо поглядывать то на старца, то на четвёрку трансляторов – все, кроме молчаливого Монаха, который привычно не реагировал на происходящее и словно не понимал, что он здесь делает.

– Прекрасно живётся! – более раздражённо ответил Кромадар.

– Это странно!

– Почему же?

– Имена это вообще такая постыдная и бессмысленная вещь! Но такие имена, как у тебя, особенно! Ты назван в честь человека, которого ты никогда не видел! Из-за глупости твоих родителей ты вынужден всю жизнь носить на себе клеймо тирана, убийцы, зверя в шкуре человека, который не подарил этому миру ничего хорошего! Не мерзко ли тебе от этого?! Мне было бы мерзко! – всё тем же насмешливым тоном выпалил Мастер, шокировав Небожителей столь смелыми высказываниями про великого Даримира Крома, но при этом в них не звучало открытой агрессии.

– Мне было бы мерзко походить на тебя, дикарь! – ответил Кромадар, но тоже без подлинной злобы.

– Не обращай на него внимание. Он же псих! – тихо сказал Эленсио так, чтобы услышал только Кромадар.

– Я и не собирался! Конечно, псих, только посмотри на него!

– Привет, дорогуша! – словно доказывая правоту этих слов, Мастер уже через несколько секунд забыл про этот необъяснимый выпад и совсем другим тоном обратился к Амисе.

– Привет, Мастер! Давно не виделись! – в своей привычной манере ответила Амиса.

– Это точно!

– О, кстати, хотела вас предупредить, что брать интервью у Игрока буду именно я! Какое совпадение! Вот же вам повезло!

– Это точно! Он очень рад! Правда ведь, Игрок?

– Да, – равнодушно ответил тот.

– Так что давай устроим шоу! – прокричала Амиса.

– Что здесь происходит?! – резко спросил Тимель, подошедший мгновениями ранее.

– Ничего! Просто общаемся! – ответила Амиса.

– Перерыв окончен! Ялия, тебе пора выходить! – объявил Тимель.

– Хорошо, – ответила Ялия и первый раз поднялась на сцену.

На ней тоже было дивное платье, но понятно, что далеко не столь вызывающее, как у Амисы, а длинные чёрные волосы были привычно собраны в причудливый бутон. Ялия действительно совсем не нервничала, и она тоже была великолепна в своём образе, пусть было заметно, что у неё другая специализация и она не столь открыта и артистична, как Тимель, Марсис и Амиса. Меж тем у неё была по-настоящему ответственная задача – потенциально её четвёрка участников была самой сложной для интервью, и не только по причине того, что они не говорили на экзилонском и все их ответы надо было переводить. По плану Ялия должна была делать это вслух, хотя понятно, что на экранах появлялся также и письменный перевод ответов. Это не могло не затянуть общение, но всё же в этом был особый шарм. Коммадионец Хольстэн явно не спешил вставать, сомневаясь в том, что его время настало, поэтому одному из многочисленных помощников Дастара пришлось подойти к нему и дать понять, что теперь его очередь. После этого он поднялся и медленно направился на сцену, где приблизился к улыбающейся Ялии. Ялия начала говорить на чистейшем коммадионском, не пользуясь никакими подсказками, словно это её родной язык, что не могло не удивить Хольстэна. Но не сказать, что это удивление сопровождалось какими-то положительными эмоциями. Он отвечал предельно нейтральным тоном, но уверенным и без намёка на страх. В свои 38 лет Хольстэн был совсем немного старше Жикрумаса и заметно отличался лишь наличием бороды.

– Добро пожаловать в префектуру Экзилона и Град бессмертных! Мы все очень рады видеть вас здесь! Благодаря участию коммадионцев статус турнира повысился в разы!

Последовала неловкая пауза. Хольстэн явно не сразу сообразил, что пора что-то ответить. Это был повод вспомнить о том, что на Коммадионе не существовало такой штуки, как интервью.

– Спасибо, – наконец ответил Хольстэн, что тут же озвучила Ялия для всего зала.

– Что лично для тебя означает участие в этом первенстве? Что ты испытывал, когда победил в столь сложном отборе на своей планете, где экзибеллум, возможно, даже более значимое культурное явление, чем на Экзилоне?

– Я благодарен за такую честь. Но ещё важнее другое. Я представляю здесь не себя, а Коммадион, самый прекрасный мир. И моя победа или победа Жикрумаса будет победой всего нашего народа, а не наша лично. Мы являемся лишь представителями нации. На нашем месте могли быть многие сотни других замечательных мастеров этой игры. Мы ни чуть не сильнее их. Просто вам потребовалось всего двое, поэтому надо было выбирать. И судьба выбрала нас.

– От этого можно плавно перейти к другому важнейшему вопросу. Все мы знаем, какими долгими и сложными были переговоры. Экзилон и Коммадион никогда не соревновались на одной арене. Все были заинтригованы, экзилонцы однозначно хотели вашего участия и были готовы пойти практически на любые уступки, но для вас всё было не столь очевидно. Что же всё-таки сделало этот праздник возможным? Что было ключевым в переговорах?

– К сожалению, я не в праве отвечать на этот вопрос. Он касается официальной политики моего народа. Я не тот, кто может говорить об этом. Я всего лишь игрок.

– Хорошо. Я надеялась на то, что будет сказано что-то на тему того, что это грандиозное событие для многих является символом окончательного примирения между Экзилоном и Коммадионом. Символом того, что наши виды, несмотря на столь большие физические и культурные различия, способны мирно взаимодействовать. Символом окончания той незримой войны. Что ты думаешь об этом?

– Символом примирения?

– Да, именно так!

– Честно говоря, я плохо понимаю значение этих слов, поэтому не знаю, что ответить. Мы на Коммадионе очень редко используем это слово – «символ». Не знаю, как турнир, на котором один человек заберёт миллион лет, может символизировать примирение двух рас. Причём наверняка вы все рассчитываете, что этим единственным будет именно экзилонец. Вы все совершенно точно не хотите, чтобы такие запасы энергии достались нам.

– Что ж, ясно, тогда не будем больше о политике! Что ты думаешь о проведении командного турнира между нашими мирами? Скажем, десять на десять! Наверняка это будет ещё интереснее?

– Это будет интересно. Соглашусь. Но я не думаю, что Экзилон согласится на это.

– Почему?

– Потому что в глубине души вы все понимаете, что в командном турнире у вас не будет никаких шансов против нас.

– Интересное заявление! Можно ли как-то пояснить это?

– На всех планетах говорят, что мы другие и что они понимают, в чём суть различия. Но на самом деле вы не понимаете этого. Вы не в состоянии это понять. В определённом смысле каждый из нас, коммадионцев, является маленькой клеткой огромного организма. Мы связаны на особом энергетическом уровне. Энергия каждого из нас является общей, мы можем моментально перекачивать, передавать её друг другу, а вместе с ней все мысли, чувства, идеи. Мы словно подключены друг к другу на духовном уровне. Мы части общепланетного разума. Так что если бы мне и Жикрумасу разрешили играть честно и использовать все возможности тела и разума, то нам бы хватило энергии даже 18 коммадионцев, что собрались здесь. Если бы не ваши правила с целью ограничить нашу естественную связь, то у ваших игроков не было бы шансов против нас. Но вы не хотели честного соревнования.

Это было столь резкое заявление, пусть и озвученное совершенно спокойным тоном, что Ялия даже на секунду задумалась, не путает ли она что-то, но нет, ошибки быть не могло, Хольстэн сказал именно это, что подтверждал текст на экранах. И сейчас надо быть предельно внимательной и попытаться сгладить впечатление от такого поворота.

– Да, но ведь тогда это было бы нечестно по отношению к другим игрокам, которые, как верно было замечено, не могут по ходу партии использовать энергию, чувства и мысли своих соотечественников. А ведь это индивидуальный турнир. Мне кажется это вполне логичным.

– Но ведь играет всё равно индивид, то есть я. Способность к подобной связи является естественной для меня. Но меня ограничивают, лишают части моей силы и называют это справедливым соревнованием.

– Но, даже несмотря на эти ограничения, вы всё равно планируете выиграть?

– Конечно. Во имя процветания Коммадиона мы сделаем всё возможное, чтобы победить.

– На что потратишь приз?

– На благо своего мира и каждого коммадионца.

– Спасибо за то, что вы здесь!

– Пожалуйста, – тем же нейтральным тоном ответил Хольстэн и слегка поклонился.

Он покинул сцену почти в полной тишине, экзилонцы явно были недовольны его высказываниями, но понятно, что Хольстэна это совершенно не задевало. Он и не планировал стать объектом обожания, он лишь выразил чувства своего народа и был на сто процентов искренним. А вот за Ялию было почти обидно – могло создаться впечатление, что она тоже виновата в столь противоречивом итоге. Теперь она убедилась в том, что повод нервничать всё-таки был и ей выпала самая сложная четвёрка.

А на сцену тем временем поднялась следующая пара – Марсис и Катэр, от которого тоже ждали интересных заявлений, ведь его уже многие годы сопровождали различные тёмные слухи. Утверждалось, что он успешно работал наёмным убийцей на своей планете, уже не первое десятилетие погружённой в хаос гражданской войны, и отсутствие надёжных доказательств не мешало многим верить в это. Организаторы во главе с Дастаром всерьёз обсуждали то, что Катэр опасен и что его не следует пускать на турнир, ведь он неоднократно в открытую выражал свою антиэкзилонскую позицию, но всё же они понимали, что без него чемпионат лишится части аудитории. Катэр, безусловно, входил в расширенный список фаворитов турнира. Ему было уже за шестьдесят, и он выглядел весьма пожилым на фоне почти всех соперников, но при этом он сумел сохранить природную красоту и превосходную физическую форму. С первых же секунд интервью стало очевидно, что единственным желанием Катэра было как можно быстрее разобраться со всеми вопросами и не поддаться на провокации, избежать каких-либо громких высказываний, вроде тех, что позволил себе Хольстэн.

– Мы все очень рады видеть тебя здесь и убедиться в том, что ты всё-таки будешь участвовать! Как ты прокомментируешь слухи о том, что ты лишь в самый последний момент согласился полететь на «Непоколебимом»? Ты действительно мог отказаться от участия из-за своего отношения к Экзилону? – спросил Марсис.

– Это правда, но не думаю, что что-то из этого будет вам интересным. Ничего такого, о чём следовало бы говорить перед такой аудиторией. Не хочу отнимать ваше драгоценное время.

И под этим девизом прошла вся оставшаяся часть интервью – для Марсиса и большинства зрителей оно, безусловно, стало разочарованием, но зато Катэр был доволен собой.

– Расскажи для всех, почему тебя называют «Последним рыцарем» и что это значит? – такова была очередная попытка Марсиса спровоцировать Катэра хоть на какие-то откровения.

– Это прозвище придумано не мной, и мне оно никогда не нравилось. Рыцарями называли самых искусных и достойных воинов в былые века в моём мире. И кто-то, используя слухи о моих преступных похождениях, решил связать мой образ с теми самыми рыцарями из прошлого, якобы я тоже заслуживаю этот титул.

– Но всё это просто слухи? Про твои тёмные дела, главную преступную империю всего Анаргиона и многочисленные успешные задания по устранению всяких опасных личностей?

– Мне кажется или ты напрямую спрашиваешь меня о том, являюсь ли я убийцей? – без тени иронии переспросил Катэр после приличной паузы.

– Нет, что ты! Конечно, нет! Я просто хочу, чтобы ты прокомментировал эти слухи.

– Для турнира это наверняка была бы хорошая вывеска? Один из участников – лучший наёмный убийца всех миров? Так вы хотели меня представить? – вновь максимально серьёзным тоном переспросил Катэр, лишь с лёгким оттенком раздражения. И по этой реакции невозможно было понять, где правда, а где игра.

– Возможно, хотя скорее нет! – быстро ответил Марсис.

– Тогда хорошо, потому что это действительно просто слухи. Я не причастен ни к какой преступной империи. И я не убийца, не наёмник и не рыцарь. Я вёл тихую семейную жизнь, пока мои родные были живы.

– Были живы? Не хочешь рассказать, что произошло?

– Нет.

– Хорошо… Тогда сосредоточимся исключительно на экзибеллуме! Ты был успешным и невероятно талантливым игроком в молодости, но уже в 25 лет завершил карьеру, после чего играл крайне редко и только в любительских лигах Анаргиона. Но вот ради этого турнира ты бросаешь все дела, участвуешь в отборе и побеждаешь в своей группе, доказывая то, что ты самый талантливый игрок в истории своей планеты! И это после тридцати с лишним лет без участия в соревнованиях серьёзного уровня! Как это вообще возможно?

– Бросать было уже особо нечего. В моей жизни осталось не так уж и много. Но опять же, я не хочу об этом говорить.

Очередное разочарование для трансляторов, Катэр в открытую показал, что у него нет сил и желания продолжать этот разговор. Марсис сделал небольшую паузу и решил, что пора заканчивать:

– Ждать только победы?

– Не хочу делать никаких громких заявлений. Я просто чувствовал, что должен был оказаться здесь, на этой планете, в этом городе, на этом турнире. Это был голос судьбы. А к чему он приведёт меня дальше, посмотрим.

– Что делать с призом, тоже подскажет голос судьбы?

– Да. Определённо.

На этом мучения Катэра закончились, и ему позволили уйти. И публика проводила его весьма сдержанно под стать его манере общения. На то, что следующий диалог получится более зажигательным, тоже не следовало рассчитывать. Но, по крайней мере, вывеска была интереснейшая – Амиса готовилась пообщаться с формальным лидером бессмертных Мидомом. И в случае с коренными обитателями этой планеты любая фраза в ответ уже была достижением. Многие ставили на то, что они не скажут вообще ничего, но благо, что помощники Аллазара накануне соревнований провели масштабную беседу с Мидомом и Дорио и подробно объяснили им, что такое интервью и для чего оно проводится. А затем они в привычно дружелюбном родительском стиле приказали им проявить максимальное красноречие хотя бы один раз. И чем активнее они будут идти на контакт, тем быстрее церемония закончится и их отпустят домой. Трансляторы знали об этом, поэтому настрой был оптимистичным и они рассчитывали на полноценный диалог, который подарит хотя бы один достойный инфоповод.

– Приветствую тебя, Мидом! Это ещё одна невероятная встреча, которой лично я безумно рада! Благодаря тебе и Дорио прямо в этом зале современность сплетается с далёкими эпохами! И это потрясающе! Без вас этот праздник тоже был бы невозможен! Спасибо за то, что приютили всю нашу шумную компанию! – вдохновенно начала сияющая Амиса, одеяние и многочисленные украшения которой так сильно контрастировали с невзрачной старой робой Мидома, под стать которой был и он сам – скелетоподобный и заметно ниже Амисы.

– Пожалуйста, – после большой паузы медленно ответил Мидом. Он говорил с сильным акцентом, но всё же ему, как и большинству бессмертных, не требовался переводчик.

– Какие эмоции все вы, жители Града бессмертных, испытываете от того, что подобное событие происходит именно здесь?

– Турнир не мешает нашей обычной жизни. Поэтому мы спокойны. Большинство не обращает внимание на то, что что-то изменилось.

– Какие цели лично ты ставишь на турнир? Ведь ты, как и Дорио, тоже входишь в число главных претендентов на титул. Знай, что многие поставили большие деньги на твою победу! В тебе наверняка столько силы, которая позволит обыграть кого угодно. На фоне вас даже столетний Теодон просто ребёнок!

Мидом серьёзно задумался, вспоминая о том, что организаторы приказали ему ни в коем случае не говорить что-то в духе того, что победа ему совсем не нужна и что его просто заставили участвовать. Поэтому ему пришлось ответить следующим образом:

– Мы хотим выступить достойно. Мы хотим дойти до финала. Мы понимаем то, насколько важна эта игра для всех миров. Что этот турнир призван объединить все народы. Поэтому мы очень рады, что он проходит именно на нашей земле, – слушать мертвенный голос эриэльца было очень сложно, он делал столько пауз, но при этом ещё сложнее было самому Мидома. Казалось, что он не говорил так много уже несколько веков. Однако он героически шёл на эти жертвы, и уже за эти заготовленные слова его стоило поблагодарить.

– Что вообще значит экзибеллум лично для вас, бессмертных?

– Для нас игра это с одной стороны акт ностальгии по тем временам, когда наше существование сопровождали страсти и жажда борьбы. И в то же время игра для нас есть возможность познать нечто новое, что так трудно после многих тысяч лет.

– По-моему, потрясающий ответ! Давайте поаплодируем Мидому! – призвала Амиса, и аудитория тут же откликнулась на её призыв.

– Спасибо.

– Знаешь ли ты что-нибудь про своих соперников? Есть ли у тебя какая-нибудь стратегия, какой-то план?

– Нет, – максимально лаконично ответил Мидом. Амиса долго ждала, надеясь на то, что будут какие-то дополнения, но нет.

– Как вам эта церемония открытия?

– Это необычно для нас.

– Что будешь делать с призом?

– Отдам тем, кому он действительно нужен.

Общение с Мидомом не подарило ничего интересного, но оно получилось и не таким ужасным, как можно было предположить – вполне нормальное проходное интервью, поэтому Амиса была довольна. Если кто-то подумал, что после этого всё самое интересное точно подошло к концу, то он ошибался – зрителей ожидало появление ещё одного необыкновеннейшего участника. На сцену поднялся чернокожий великан с Рангинэрии, которого звали Гемриогум. И даже если бы он совсем не умел играть в экзибеллум, один его внешний вид однозначно смог бы вызвать ажиотаж. Теперь все могли вблизи рассмотреть его шрамированную и обгоревшую кожу, а он не стал надевать какой-либо церемониальный костюм и вышел с оголённым торсом, затем живую метровую бороду и десятки наростов, что заметно пульсировали, и казалось, что из них в любой момент может выскочить какая-та живность. А какие у него были мускулы, какие огромные голые стопы – его шаги буквально отдавались эхом. И Ялии нужно было задействовать все свои внутренние резервы, чтобы сохранить улыбку и самообладание, когда этот великан приближался к ней. Только постоянные напоминания самой себе о том, что «совсем рядом куча народа и он не успеет съесть меня до того момента, как кто-то придёт на помощь», хоть как-то успокаивали. Они были замечательной парой и воистину великолепно смотрелись вместе. Она – хрупкая, худая, невысокая, миловидная Небожительница, подлинная аристократка в плане одежды, манер и голоса рядом с этим монстром! Это был такой сюрреализм.

– Добро пожаловать на Эриэлию и этот великий турнир!

И вновь Ялия не могла не восхитить, потому что она заговорила не просто на незнакомом языке – этот язык был настолько странным, настолько другим, казалось, что у него не было ничего общего с экзилонским и что не хватит даже сотни лет для того, чтобы разобраться в нём. Однако Ялия говорила бегло и Гемриогум прекрасно понимал её.

– Это честь для меня.

И этот ответ, несмотря на простоту содержания, подарил очередной повод для изумления, потому что великан заговорил вовсе не громким басом. У него был очень странный, нечеловеческий голос – шипящий, глухой, вязкий, не такой пугающий, как можно было ожидать, но тоже крайне неприятный. Невероятно, но Ялия смогла понять его, ей не нужна была помощь переводчиков, как и в случае с Хольстэном.

– Все уже заметили, что ты обладатель самой экстравагантной внешности среди всех участников. Но чего ждать от тебя в игре? Какие твои сильные стороны?

– Я играю так, как всегда было принято у моего народа. Игра это способ показать своё превосходство. Я атакую. Я уничтожаю соперника.

– То есть задумываться о тактике и анализировать сильные и слабые стороны противников это не в вашем стиле?

– Я не понимаю значение этих слов.

Зал наполнили лёгкие смешки, хотя все поняли, что это не шутка. То ли всё дело было в его красных глазах, то ли его лицо действительно было лишено привычной мимики, но во многих отношениях Гемриогум напоминал бессмертных, что не могло не удивлять. Создавалось впечатление, что он тоже не знал о том, что такое юмор и что у цивилизованных людей принято улыбаться при разговоре. Хорошо, что Ялия немного изменяла его слова, чтобы сделать перевод более литературным, не таким топорным и обрывочным.

– Для того, чтобы попасть сюда, тебе пришлось пройти столько отборочных противостояний на своей планете. Это было столкновение столь непохожих видов людей, стилей игры, постоянные разъезды, сюрпризы и сложности в плане организации! Скажи, этот отрезок можно назвать самым увлекательным в твоей жизни?

– Это было незабываемое, особое время. Но это не самый главный отрезок в моей жизни. Я прожил уже почти сорок лет, и за это время было много всего, что вы не в состоянии представить.

– Не расскажешь?

– Мы на Рангинэрии не любим сотрясать воздух и пытаться кого-то впечатлить.

– Ладно, но ты можешь рассказать хотя бы о том, в каких удивительных условиях проживает твоё племя?

– Последние века моё племя живёт в Стране вечной радуги. Эта область получила название в честь огромной реки, которую заставил подняться в небо мощнейший энергопоток, идущий из-под земли. Точнее, эту страну пронизывает множество энергопотоков. Самый главный из них удерживает реку в воздухе. И на протяжении многих километров от этого воздушного потока расходятся небольшие водопады, вверх и вниз, во все стороны, создавая вечные огромные радуги. Наше поселение находится на одном из таких энерготопотоков на высоте нескольких километров. В отличие от водного потока, который течёт прямо над нами, этот поток никуда не движется, он словно замкнут в себе, поэтому по нему можно ходить и на нём можно строить дома, которые покачиваются на нём, словно на глади небольшого озера.

Понятно, что здесь Ялия подключала все свои творческие способности и делала перевод значительно красивее, ведь она была превосходно готова и знала о том, что именно будет рассказывать Гемриогум. И одновременно с началом его рассказа на видеокубе включилось заготовленное видео. Все зрители получили возможность увидеть эту фантастическую красоту – небесная река, сотни больших и маленьких водопадов, сияющие энергопотоки, Солнце на ясном небе, радуги, джунгли и горы до самого горизонта. А затем камера приблизилась и показала поселения на энергопотоке под небесным речным руслом. Из-за того, что поток был почти прозрачным, создавалось впечатление, что дома и соединительные мостики буквально парят в воздухе, а под ногами жителей пропасть в несколько километров.

– Самый логичный вопрос, неужели вам не страшно жить вот так? Как можно не думать о том, что этот поток в любой момент может исчезнуть и тогда вы обречены на смерть?

– Наш мир опасен. Оставаться на земле было гораздо страшнее. Много сотен лет назад моё племя привели в небо духи Рангинэрии, и они обещали, что поток не исчезнет, пока мы будем почитать их.

– Но как вы добываете пищу и экзом в таких условиях?

– Мы приручили зверей, благодаря которым мы можем быстро путешествовать по водному потоку. В реке мы добываем пищу. Черви, живущие в наших телах, помогают нам дышать в воде. Также мы охотимся на экзокапли. Они образуются в определённых точках силы, где соединяются потоки воды и энергии. Эти капли парят в воздухе по всей нашей стране. Они искрятся живительным экзомом. Мы седлаем зверей и используем энергопотоки, чтобы ловить эти капли и доставлять в поселение. Некоторые капли очень большие. Больше дома. Одной такой капли достаточно, чтобы обеспечить энергией жизни всё племя на целый месяц. Поэтому мы охотимся за этими каплями в воздухе и над рекой. Многие погибают при этом. Срываются и падают на землю, которая враждебна к нам. Большинство из моего племени никогда не ступит на землю. Лишь этот турнир заставил меня покинуть родную среду.

Вслед за необычайным рангинэрийцем место на сцене занял простой анаргионец, один из наименее примечательных участников со всех точек зрения. Стэво было 57 лет, он был чуть моложе Катэра, но выглядел заметно старше – не столь привлекательные черты лица и боевое телосложение, а также скромная одежда. Зато он был гораздо сговорчивее своего соотечественника и отличался идеальным экзилонским, которым хотелось лишний раз щегольнуть. После стандартных приветствий и обмена банальностями про значимость турнира Тимель заговорил о следующем:

– Твоя игра уже завтра! Что можешь сказать про жеребьёвку и своих соперников?

– У нас весьма равная четвёрка. Можно сказать, что мне повезло, потому что я избежал встречи с Теодоном, Саинтом и бессмертными в первом же раунде, но понятно, что здесь нет слабых соперников. Безусловно, фаворитом в моём квартете является Яркана. Она очень сильна, как и все экзилонцы. Она мастер атаки, и ей будет сложно что-то противопоставить. Про двух других соперников я, к сожалению, знаю значительно меньше. Мы могли увидеть только их отборочные игры. Но и по ним можно сделать какие-то ценные выводы. Хольстэн, как и подобает коммадионской школе, заточен не на атаку, а на грамотную стратегию, развитие своих юнитов и города, просчитывание ходов оппонентов. Всю жизнь мечтал сыграть с коммадионцем! У Игрока нет столь же очевидных сильных сторон. Скажу честно, что у меня были крайне противоречивые чувства от просмотра отборочных матчей на Бхавадане. Мне казалось, что другая группа, в которой победил Избранный, была значительно сильнее. Я совершенно не понимал, за счёт чего мой будущий соперник побеждает, однако он побеждал! Это повод предположить, что, пусть у него нет явных сильных качеств, но при этом нет и слабых мест. Он весьма универсален и непредсказуем. Ну и конечно, надо понимать, что на Бхавадане тоже свои уникальные традиции и стилистика. Их игру отличает духовная загадочность, некая медитативность, если позволите.

– Спасибо за столь обстоятельный ответ, Стэво! Прямо на зависть большинству участников!

Далее звучали весьма простые вопросы, на которые следовали предсказуемые ответы в тех же позитивных тонах. Стэво немного рассказал про свой карьерный путь и тяготы жизни на Анаргионе, но без подробностей и намёков на провокацию. Зал проводил Стэво чуть с большим одобрением, и он стал первым среди дикарей, кто оставил приятные впечатления. За счёт этого и следующего участника, который был уже десятым по счёту, встретили чуть более активно. Им был Игрок с Бхавадана – ещё один претендент на звание наименее примечательного участника, от которого почти никто ничего не ждал и на которого мало кто ставил. У него была стандартная внешность бхаваданца и невзрачная мантия коричневого цвета. К интервью с ним было весьма непросто подготовить хоть какие-то вопросы, но трансляторы справились и с этой задачей. А вести этот диалог выпало Амисе, о чём она предупреждала по ходу перерыва.

– Это правда, что ты серьёзно посвятил себя экзибеллуму и начал соревноваться только два года назад, когда тебе было 27 лет? Не то чтобы я не доверяю официальным данным, но просто в это так сложно поверить – всего за два года путь из ниоткуда в число шестнадцати претендентов на величайший приз в истории! Понятно, что ты не с Экзилона, но на Бхавадане тоже много достойных конкурентов! А ведь кто-то из твоих соперников играет на высшем уровне уже десятилетиями! Теодону ровно сто лет, а карьера Огастима продолжается даже больше сотни лет! Это уже просто колоссальная разница в опыте! Что скажешь по этому поводу?

Амиса совершенно не сбавила обороты и была столь же обаятельной, как и по ходу первых двух интервью. И она была уверена, что Игрок окажется гораздо более приветливым и красноречивым по сравнению с Мидомом, что он обязательно ответит на её почти дружеский восторг, но её ожидало грандиозное разочарование.

– Да, это правда, – без всяких эмоций ответил Игрок, после чего последовала приличная пауза, потому что Амисе не верилось, что это всё. На такой большой вступительный монолог можно было столько всего рассказать, но он ограничился лишь тремя словами. При этом он всего на несколько секунд взглянул на Амису, а затем вновь отвернулся и уставился на трибуны. Игрок не демонстрировал отрешённости Мидома или Гемриогума, и он понимал, что такое интервью, в отличие от Хольстэна. Также у него не могло быть проблем с языком – его экзилонский был почти образцовым. Он просто стремился быть вызывающе кратким.

– Хорошо… И за счёт чего ты добился столь фантастического прогресса? – наконец продолжила Амиса.

– Я просто люблю играть. Я очень много тренировался.

– Чего ждёшь от турнира?

– Только победы. Иначе бы я не начинал эту борьбу.

– Как все мы прекрасно знаем, – громко заметила Амиса с очевидной самоиронией, – у подавляющего большинства бхаваданцев нет имён. Есть только короткие прозвища. Но почему ты выбрал себе такое простое прозвище? Неужели специально для этого события?

– Мы не выбираем прозвища. Они выбирают нас.

– Ладно… Тогда, как ты прокомментируешь слухи о том, что ты являешься старшим сыном короля одной из провинций Бхавадана? Короля Аранзеба? Уточню для зрителей, что в монастырях на Бхавадане является нормой отсутствие документов и данных о происхождении, поэтому никаких доказательств этой теории нет. Но если это так, то это тоже громкий заголовок, что за титул борется самый настоящий принц и наследник престола! Пусть небольшой провинции на Бхавадане, но всё же! Так что?

– Это неправда. Я самый обычный послушник в самой обычной деревне. Я не наследник. На данном этапе я живу только экзибеллумом. Во мне не осталось ничего индивидуального. Я лишь инструмент, – тем же равнодушным тоном ответил Игрок, даже не глядя на Амису.

– Кстати, к вопросу о монахах и ваших монастырях, затерянных где-то в горных джунглях! По секрету скажу, что некоторые на Экзилоне вполне ожидают сенсаций и от вас, потому что о ваших способностях тоже слагают легенды. Якобы вы способны творить чудеса на игровом поле, просто этого никто не видел, потому что экзилонцы никогда не соревновались с вами. Что скажешь по этому поводу?

– Всех рассудит игра.

– Согласен ли ты с теми раскладами, которые дал Стэво на вашу четвёрку?

– Согласен.

– Может, что-нибудь добавишь? Как оцениваешь свои шансы?

– Нет. Всех рассудит игра.

За этим последовали другие попытки разговорить бхаваданца, но столь же безрезультатные.

– Что будешь делать с величайшим призом в истории?

– Ещё не решил, – в той же издевательской манере ответил Игрок без всяких эмоций.

Он словно поставил перед собой задачу дать наименее интересное интервью и блестяще её выполнил. Казалось, что он сказал даже меньше, чем бессмертный Мидом. Сойдя со сцены, Игрок вернулся на своё место. Ялия уже приветствовала коммадионца Жикрумаса, и среди шума никто не обратил внимание на то, как Мастер придвинулся к Игроку и тихо произнёс:

– Отлично справился. Ничего лишнего.

– Спасибо, Мастер.

Тем временем Ялия перешла к первому вопросу:

– Мы уже обсудили политическую подоплёку с Хольстэном, поэтому не будем возвращаться к тому, что значит ваше присутствие здесь. Поговорим лучше о вашем мире. Многие наверняка не следили за отбором на Коммадионе, а зря! Из-за этого они не знают о том, как именно становятся игроками в экзибеллум и чем он отличается от версий на Экзилоне, Пулкретадии или где-то ещё. Можешь ли ты рассказать про это для нашего самого широкого круга зрителей в истории? Это ведь не должно быть государственной тайной?

Жикрумас оказался чуть более открытым и доброжелательным по сравнению с Хольстэном, иногда он даже слегка улыбался, но понятно, что разница была минимальной и шуток про их схожесть, как у братьев, всё равно было не избежать. По ходу обстоятельного рассказа он регулярно прерывался и давал возможность Ялии озвучить его слова на экзилонском:

– У нас действительно другое отношение к экзибеллуму. Для нас данная игра не соревнование, мы не создаём идолов и кумиров, потому что суть не в этом. Смысл игры в том, чтобы научиться действовать командно, ещё лучше понимать, чувствовать своих партнёров и противников. И когда у учеников происходит прогресс в развитии сопричастности, когда они получают искреннее удовольствие от того, что их коллектив становится более сплочённым, тогда это и есть общая победа, которая гораздо важнее результата. Именно поэтому экзибеллум входит в обязательную школьную программу и, в отличие от всех остальных народов, у нас абсолютно каждый человек умеет играть. Подавляющее большинство коммадионцев могло бы достойно смотреться на межпланетных турнирах. Но вся проблема в том, что по этим же причинам мы не приспособлены к индивидуальным соревнованиям. Это то, что мы вынужденно освоили лишь в последний год ради достойного участия в этом чемпионате и борьбы за миллион лет.

Жикрумас продолжал рассказывать про Коммадион, но это явно не было столь интересной темой для большинства собравшихся. В том числе и для Мастера, который в какой-то момент вновь тихо обратился к Игроку:

– Пойду немного прогуляюсь по залу.

– Что? Зачем?

– Просто так! Не волнуйся.

– Хорошо. Я и не волнуюсь, Мастер. Ты должен был видеть это, когда я стоял на сцене и говорил перед лицом всего Экзилона.

– Да, я видел это. И я горжусь тобой.

Минутой ранее Мастер увидел то, как Амиса покинула своих коллег и направилась к бару, который располагался рядом с одним из выходов из зала, у основания трибун, неподалёку от столов, где сидели участники. Навес скрывал бар от людей на трибуне, там имелся богатый выбор напитков и блюд, которые подавали роботы-официанты. Мастер ощутил непреодолимое желание снять напряжение и поговорить с ней наедине. Конечно, он помнил её по тому короткому разговору на корабле в последний день полёта. Для него это был вызов и символ, ведь он никогда прежде не разговаривал и не вёл себя так смело со столь знаменитыми и богатыми девушками. Он просто чувствовал, что должен поговорить с ней ещё раз, а за последние годы он научился доверять своему умению предвидеть. Через минуту он доковылял до бара, не пытаясь скрыть свою хромоту. Она стояла, оперевшись на стойку, и пила уже третий дорогой коктейль.

– Эй, какие люди! – с искренним восторгом в голосе поприветствовала его Амиса.

– И снова привет, красотка! – с ответным восторгом и развязностью воскликнул Мастер. И вновь его голос стал совершенно другим по сравнению с тем, который он использовал в общении со своей командой.

– Пришёл извиняться за красноречие своего Игрока? Это ты его надоумил отвечать подобным образом?! Вам есть что скрывать?! – шуточным тоном спросила Амиса.

– Нет! Конечно, нет, красотка! Просто он хочет сохранить образцовую концентрацию перед завтрашней игрой! Это похвальное стремление!

– У тебя такой странный акцент! Никак не могу понять, что меня в нём так настораживает!

– Тебе кажется! У меня обычный для бхаваданца акцент.

– Но ведь твои партнёры говорят по-другому!

– Не забывай, что на Бхавадане очень много провинций и языки заметно отличаются друг от друга! Мы просто все родом из разных мест.

– Ну ладно, принимается!

– Не слишком ли много алкоголя для рабочего времени?

– Много?! Нет! Просто у меня перерыв, а последнего интервью ждать ещё долго! Это нормальный допинг для меня! Ну знаешь, иногда хочется, чтобы в мозгах было дополнительное раздражение, эйфория! Это нужно для ускорения! Лично я против тактики концентрации, этих ваших духовных практик! Я люблю, когда мой мозг чем-то взбудоражен! А ты выпьешь?

– Ну что ты! Мы не пьём алкогольные напитки!

– Совсем?!

– Совсем!

– Какой ужас! Многое теряете! А зачем тогда ты сюда пришёл?

– Просто хотел прогуляться и поговорить с тобой.

– Да? Я польщена! И о чём же?

– Не знаю. Расскажи сама что-нибудь. Что интересного происходит в городе?

– О, какой шпионский вопрос! Хочешь воспользоваться моим состоянием и выведать какие-то секреты?

– Зачем мне это?!

– Не знаю, но есть в тебе и твоей команде что-то загадочное. Профессиональное чутьё! Поверь, главный урок с нашей первой встречи я усвоила – к тебе лучше не поворачиваться спиной!

И после этой удачной шутки они громко засмеялись. Мастеру явно понравилось это замечание, как и то, что через пару секунд Амиса специально ненадолго повернулась к нему той самой частью тела, к которой он так бестактно позволил себе прикоснуться в тот день.

– Это верно, дорогуша, это верно! Я мог бы извиниться, но ты же понимаешь, что удержаться было невозможно! У тебя задница настоящей Небожительницы! Она не может не восхищать!

– Вау, это было очень смело для бедного старого дикаря с другой планеты! – сквозь смех заметила Амиса.

– О да, я такой! Кто-то считает, что подобные эстетические потребности мешают духовным ценностям, но я так не считаю!

– Скажи, зачем ты делаешь это? – внезапно спросила она максимально серьёзным тоном, но при этом продолжая загадочно улыбаться.

– Что делаю?

– Притворяешься. Передо мной и всеми остальными.

– Ха, в каком это смысле?! – поинтересовался Мастер, не демонстрируя даже намёка на волнение от такого поворота.

– Ты же не такой. Это просто маска. В действительности ты не разговариваешь так и не ведёшь себя подобным образом. Ты не развязный псих.

– Что тебя натолкнуло на такой вывод?!

– Я подслушала часть вашего разговора в тот день, перед тем, как ты учудил тот номер с сенатором.

А вот эти слова уже заставили Мастера насторожиться. Он сделал приличную паузу, продолжая улыбаться и внимательно глядя ей в глаза. Стало очевидно, что ему и правда есть что скрывать. Но этих десяти секунд хватило для того, чтобы прочитать её – ничего по-настоящему значимого она не услышала и хочет спровоцировать его, чтобы он признался в чём-то любопытном сейчас. Но он слишком опытный игрок для этого.

– Уверен, что ты в силу своей профессии просто начинаешь видеть сенсацию даже там, где её нет! Не помню, чтобы мы говорили что-то подозрительное! – продолжил Мастер тем же тоном.

– Ты был знаком с Леди Ланой?

– Что?! Конечно же, нет! – изумлённо, но при этом расслабленно ответил он.

– Брось, даже если и был, это ещё не преступление! Мне просто безумно интересно, где и как вы могли пересечься, ведь вы с разных планет?!

– Мы не говорили о ней. Разве ты слышала её имя?

– Нет. Но я уверена, что вы говорили о ней.

– Тебе кажется, дорогуша! Где я, а где она?! Что-то нелепее этого придумать невозможно!

– То есть я зря скрыла этот момент от военного следователя?

– Какого следователя? – уточнил Мастер, насторожившись во второй раз.

– Да есть тут один! – сказала Амиса и под действием неприятных воспоминаний сделала большой глоток коктейля. – Не запомнила имя, но вчера вечером он заявился к нам, начал требовать записи экскурсии и задавать всякие странные вопросы! Типа, не замечали ли мы что-то подозрительное в последние дни, связанное с дикарями! Такой мерзкий тип!

– Записи с экскурсии?

– Да. Ты, кстати, не слышал, чтобы позапрошлой ночью произошло нечто странное, из-за чего хранители переполошились?

– Нет, мы не следим за новостями и почти не выходим из номеров! Ни с кем не общаемся.

– О, кстати, а Яркана после интервью сказала мне по секрету, что этот самый следователь приходил к ним сегодня с утра! И тоже задавал какие-то непонятные вопросы и даже собирался провести обыск! Ну ты представляешь?! Тут явно что-то нечисто! А я не могу ничего рассказать своим обожателям! Представляешь, как обидно? Но с этим парнем лучше не шутить. Это точно!

– Да, это очень интересно!

Но Амиса не отреагировала на это справедливое замечание Мастера. Вместо этого она заказала четвёртую порцию и тут же продолжила пить. Вскоре её начало шатать и стало очевидно, что она потеряла нить разговора, а Мастер о чём-то серьёзно задумался. Затем Амиса обратила внимание на то, что интервью с Жикрумасом закончилось и на сцене стояла следующая пара – Марсис и Дорио. Вполне предсказуемо общение шло тяжело и каждое новое слово от бессмертного можно было считать маленькой победой. Но Амиса в эту минуту думала о другом:

– Не, ну ты посмотри на него! На этого красавчика Марсиса, у которого многие миллионы обожателей! Какой же он мерзкий! Со своей девчачьей внешностью, постоянной желчью, татуировками и проводами! Как только я терплю его?!

– Понимаю. Я бы точно не смог.

– Вот именно! Знай, что ты, несмотря на свою внешность, нравишься мне гораздо больше!

– Спасибо, красотка! Ладно, думаю, что пора расходиться. Было приятно пообщаться! Надеюсь, что не в последний раз!

– Я тоже! Ты иди, а я пока ещё побуду здесь! Не пропусти мой последний выход, малыш!

Мастер улыбнулся ей напоследок и неторопливо побрёл к своему столу. А в это время на сцене Марсис задавал очередной вопрос Дорио:

– Как ты думаешь, за счёт чего тебе удалось победить в своей отборочной группе?

– Я не знаю. Я не думал об этом, – с искренним простодушием ответил бессмертный, явно владевший экзилонским чуть хуже, чем Мидом.

Второй бессмертный сказал как минимум в два раза меньше слов, чем большинство игроков, но, несмотря на это, интервью явно не стало самым коротким, потому что он говорил так мучительно медленно – заметно медленнее, чем Мидом. Но уже через минуту публике снова стало интересно, потому что настала очередь гораздо более приятного с эстетической точки зрения дикаря. Перед Тимелем стоял океанец Шад. И несмотря на то, что Тимель никогда не замечал в себе бисексуальных тенденций, он осознавал, что просто не может оторвать взгляд от этого парня! Как и в случае с Ланой, про Шада можно было сказать, что в нём всё было идеально. Его лицо, глаза, волосы, загорелая кожа и фигура, не слишком спортивная, не испорченная избытком мышц, но всё же такая мужественная – всё это буквально гипнотизировало. Шад говорил с очень сильным акцентом, с множеством серьёзных ошибок, но всё же он владел экзилонском, и здесь точно можно было обойтись без переводчика.

– А вот и единственный претендент с прекрасной Пулкретадии! Уршадсерапион! Или просто Шад! Я не знаю, как именно ты выступишь в своём квартете и ждёт ли тебя успех в игре, но я точно знаю, что тебе обеспечен успех среди женщин! Скажи, мешает ли это внимание твоей подготовке?

– Конечно же, нет! Я привык к этому! – быстро и весело ответил Шад с обворожительной улыбкой, демонстрируя столь головокружительный контраст с серьёзностью и отрешённостью подавляющего большинства неэкзилонцев. Аудитория тут же ответила лёгким одобрительным смехом и аплодисментами.

– Вот так значит?! Без лишней скромности, друзья! О да, за тебя точно будут болеть многие! Всего за один месяц ты стал звездой ЭкзоТранса. Безусловно, не такой крупной, как ваш покорный слуга, но звездой среднего масштаба точно! Тебя это радует?

– Конечно! Как это может не радовать?

– Может, ты даже планируешь обойти Леди Лану по количеству обожателей?! В случае успешного выступления это вполне возможно! Чем не мотивация?

– Почему бы и нет! Атритиланама фантастическая, самая красивая женщина, и она полностью заслужила столько любви! Возможность хотя бы приблизиться к ней – уже счастье!

Затем Тимель направил разговор в сторону великолепия Океании, её жителей и возвышенного распутства среди них ради дополнительных инфоповодов, но Шада предупредили о том, что не стоит быть чрезмерно откровенным на эту тему. После этого приятного диалога Тимель уверенно заявил, что организаторы были совершенно правы, решив, что в турнире должен участвовать хотя бы один человек с Пулкретадии. К этому моменту часть зрителей уже покинула арену, что не было неожиданностью, учитывая длительность церемонии. А на сцену в четвёртый и последний раз поднялась Ялия. Её ожидал диалог со вторым рангинэрийцем Ика-Тангатой, который с первых секунд подтвердил, что это не будет простой задачей. Он не спешил подниматься не только после объявления своего имени, но и после того, как сразу два помощника Дастара подошли к нему. Программы-переводчики помогали слабо, и вскоре стало очевидно, что он просто не понимает, что от него требуется. Ика-Тангата, как и все его соплеменники, выглядел раздражённо и даже воинственно – за эти долгие часы он так и не проникся смыслом происходящего и не понял, что такое интервью. Вот уж кто точно выглядел как настоящий дикарь, и Ялия уже начала переживать по поводу того, как бы он не набросился на кого-нибудь, но через пару минут помощникам всё-таки удалось уговорить его подняться. И они не только довели его до сцены, но и поднялись следом, а затем показали, где именно нужно встать, словно ребёнку.

Многим эта сцена показалась забавной, но Ялия была далека от веселья. Этот рангинэриец тоже был высоким и обладал богатырским телосложением, его кожа, как казалось, стала ещё более красной, а чёрные зрачки увеличились, но главное – раковины на его теле как бы выдвинулись, а живая накидка напряжённо ползала. В эти мгновения Ялия хотела, чтобы пара помощников не удалялась и не оставляла её наедине с этим монстром, но это было не предусмотрено регламентом. Ялия сделала глубокий вдох и всё-таки начала говорить, поражая странностью языка этого племени – это был уже третий инопланетный язык, которым она блестяще пользовалась по ходу церемонии. Его ключевой особенностью было то, что собеседники всегда обменивались как бы всего одним словом – все предложения состояли из одного слова, но очень длинного, потому что оно было составным, и после каждого столь странного возгласа наступала пауза. Они поприветствовали друг друга, затем пошли стандартные вопросы про значимость этого события, и уже на этом этапе все убедились в сложности понимания этого человека, мышление которого было устроено принципиально иначе.

– Ты. Комфорт? Сейчас? – спросила Ялия, если переводить дословно.

– Непонятность. Человекоизбыток. Многодом. Светослепительность. Многословность, – последовал крайне туманный ответ Ика-Тангаты, но по его жестам и голосу можно было догадаться, что он хочет сказать о том, что ему здесь крайне некомфортно.

– Спокойствие. Недолго. Маловопросность. Сложноязыковость. Понимание? – продолжила Ялия, тоже активно используя жесты, которые были полноправной частью этого языка.

– Понимание. Сложнособытийность. Желание. Играть. Домой.

– Играть? Сказать. Прошу. Ты. Игра. Здесь.

– Играть. Здесь. Ика-Тангата. Многоэкзома. Победить. Обещание. Домой.

– Понимание. Ты. Победить? Экзом. Уверенность?

– Уверенность. Раздавить. Победить. Забрать. Дом.

– Дом. Говорить. Дом. Прошу.

– Дом?

Потребовалось ещё несколько уточнений, чтобы Ика-Тангата понял, о чём его просят, после чего он начал рассказывать про то место, где живёт его племя, а Ялия переводила литературным языком, в то время как на экранах был виден дословный перевод.

– Мы живём на берегу огромного озера. Вокруг много хищников – на земле, в воде и в воздухе. Наш город спрятан в глубине берега. Мы живём в пещерах, прорытых в земле. Проходы внутрь только под водой. Большую часть времени мы проводим в воде. Наши телесные братья добывают экзом из воды и песка, – и Ика-Тангата указал на раковины. – Экзом общий для нас. Жизнь общая для нас. Мы охотимся и охраняем проходы в свой подземный город.

– Интересно. Спасибо! Игра. Победить. Почему? Ты?

Вскоре Ялия растолковала ему, что хочет услышать, за счёт чего его племя столь сильно в игре и почему именно ему удалось победить в отборе, на что последовал неожиданный ответ:

– Моему народу священная игра служит для определения того, кто должен жить, а кто умереть. Это обряд вступления во взрослую жизнь. Каждый должен продемонстрировать свою силу. Половина должна проиграть и умереть. Сильнейшие остаются, хранят город и добывают экзом. Его не хватит на всех. Священная игра должна определить, кто достоин жизни, а кто нет.

– Убивать? Слабых? Проигравших? Игра? Половина?

И его жест подтвердил эти слова. После этого в зале перестали звучать даже редкие смешки, вызванные речью этого дикаря, и все ненадолго наполнились ужасом от осознания, что есть экзибеллум для этого человека, который просто не выжил бы, если бы играл плохо. Ялия тоже была в шоке, потому что про этот обычай нигде не говорилось. Она сказала ещё пару слов, поблагодарила Ика-Тангату и предложила ему вернуться за стол, что он и сделал. Ялия чувствовала себя крайне усталой и разбитой, и даже в шутку не стала бы говорить, что эти четыре интервью дались легко. Она была очень рада, что её часть работы на сегодня подошла к концу, и все коллеги поприветствовали её как героиню. Наверняка её бы долго расхваливала Амиса, если бы не пришло её время в последний раз подняться на сцену. Она сделала это весьма тяжёлой походкой, которая не оставляла сомнений в том, что она уже изрядно опьянела. Интервью с Игроком можно было назвать сплошным разочарованием, но теперь остался всего один участник и его молчание её уже не волнует. К тому же он молодой и весьма приятный на вид, поэтому с ним не должно возникнуть проблем. И она была не в состоянии заметить по выражению лица Дэлмара, что он настраивается на что-то очень ответственное и рискованное.

– Итак, друзья, настала очередь пятнадцатого претендента на титул! Чего мы только не видели за этот день?! А теперь пора познакомиться с Дэлмаром с Поцидонии! Приветствую тебя! Скажи, каково это – быть единственным участником со своей планеты? Является ли это дополнительной нагрузкой? – максимально добродушным тоном спросила Амиса и тут же поразилась, что смогла произнести всё это так чётко, несмотря на столь сильный туман в голове.

– Для начала скажу, что я, конечно же, считаю данное решение несправедливым. На Поцидонии тоже очень много талантливых игроков, и та самая история про Доминикэля, которая является чистой правдой, доказывает это. На моей планете родился человек, который мог стать величайшим игроком в истории. Поэтому всего одно место для нас – это абсурд. Но мы, поцидонцы, конечно, привыкли к тому, что на нас обращают меньше всего внимания. Но я прилетел сюда, чтобы навсегда изменить это.

Уже по этому монологу стало очевидно не только то, что Дэлмар очень хорошо владеет экзилонским, но и то, что он избрал на удивление резкий и даже агрессивный тон для общения. Он говорил громче всех, очень быстро, напористо и с нескрываемой жёсткостью. В отличие от большинства ораторов, ему явно было что сказать, но Амиса напрасно обрадовалась этому:

– Вау, уже этого ответа достаточно, чтобы понять, что ты настроен исключительно на победу! Верно?

– Безусловно!

– В чём же твои козыри? Что поможет тебе обыграть экзилонцев, коммадионцев, бессмертных и остальных претендентов?

– То, что, по всей видимости, лишь для меня это не просто игра и борьба за приз. Для меня это вопрос жизни и смерти. Помимо мастерства и силы, я мотивирован лучше, чем кто-либо в этом зале, потому что я поставил на победу свою жизнь.

– Что это значит?

– Узнаете, только если я проиграю. То есть не узнаете.

– Очень интригующе! Похоже, что хоть кто-то решил отнестись к этой церемонии не как к простой формальности, а устроить шоу! Спасибо тебе за это!

– Я говорил это не ради шоу! За глупое шоу отвечаешь здесь ты!

После этого жёсткого высказывания последовала приличная пауза. Амиса была в шоке и демонстрировала непонимание того, что могли означать эти слова. Зрители были удивлены не меньше и не спешили реагировать. На какое-то время в зале воцарилась абсолютная тишина.

– В каком смысле? – наконец спросила Амиса.

– Посмотри на себя! Мне совершенно не нравится то, что ведущая, которая берёт у меня интервью, вырядилась подобным образом! Я уже молчу про степень твоей трезвости. Каково это быть ещё одной красивой ширмой, которая скрывает истинный смысл всего происходящего?

Амиса выжидала и явно не знала, что делать. Не осталось сомнений, что это не игра, а подлинный конфликт, и он начался не потому, что она сказала что-то неправильно. Дэлмар был настроен на него изначально.

– И в чём же истинный смысл?

– Ладно, можешь больше ничего не говорить! Я понимаю, что вы заготовили много очень интересных вопросов, но они мне не нужны. Я сам скажу перед камерами всё, что планировал и что должен сказать. Всё то, что должны были сказать представители порабощённых миров до меня. Но никто ничего не сказал. Я отказывался верить этому, но все решили просто трусливо отмолчаться! Чтобы поддержать это преступное шоу, которое призвано создать иллюзию того, что всё хорошо, что все миры равны и что жизнь прекрасна. Думаете, что если отмолчаться, то вам дадут победить? Конечно же, нет! Экзилон сделает всё возможное, чтобы оставить миллион лет у себя, а заодно заработать в разы больше благодаря всеобщему ажиотажу, рекламе и платным трансляциям! Это не какое-то честное соревнование, которое является символом примирения кого-то с кем-то! Нет, экзилонцы делают с нами то же, что делали все последние два с лишним века! Они лишь используют нас, чтобы ещё больше заработать. Они устраивают здесь этот спектакль, делая вид, что ничего не происходит, меж тем они держат Бхавадан и Рангинэрию в нищете, постоянно похищают океанок и превращают их в секс-рабынь, они превратили Клудом в гигантскую жуткую тюрьму, самую большую в истории, они продолжают искать возможность завоевать и Коммадион, а мой мир и Анаргион погрузили в хаос бесконечной гражданской войны! Они убивают, насилуют и грабят, и вот за счёт чего была построена эта арена, организован этот турнир и был собран этот призовой фонд! По ходу каждой партии будут разыгрываться сотни лет в то время, как миллионы людей каждый день умирают молодыми из-за невозможности получить хотя бы один маленький кристалл экзома! И кстати, по поводу вранья – почему все раз за разом повторяют, что в турнире участвуют представители всех миров, если на этой сцене нет клудомов?! Ах да, потому что они вообще не считаются за людей! И только я скажу, потому что им никто не даёт слово, что они тоже должны были участвовать!

Многие задавались вопросом все последние месяцы – почему же этот турнир проводится в этой пустыне, а не где-нибудь на Небесах! Многим кажется это удивительным. Но я всё объясню! Просто экзилонцы не захотели пускать нас, грязных дикарей, в свой прекрасный чистый мир! Даже на какое-то короткое время, ведь это такой огромный риск! Нас не могли пустить к порогу дома самого Даримира Крома, который с насмешкой наблюдает за нашими страданиями из своего Небесного дворца! Поэтому турнир и перенесли сюда – на самую малолюдную и спокойную из планет! Почти все знают обо всём этом, но все привыкли молчать. И только я не буду молчать. Я усердно тренировался все последние годы, всю сознательную жизнь, жил только игрой, чтобы победить в отборочных соревнованиях и оказаться здесь, и если не стать чемпионом, то хотя бы высказать всё то, что не давало мне спокойно спать по ночам всю жизнь! Всё это лицемерие, вся эта грязная клоунада, позёрство, разодетые или полуголые продажные девицы, шутки и постоянные насмешки над слабыми, над теми, кто недостаточно талантлив для того, чтобы побеждать! Среди вас достоин любви лишь тот, кто способен приносить доход, пока продолжает литься кровь! У Экзилона есть все ресурсы, все богатства, чтобы сделать все миры лучше, но он никогда этого не сделает. Поэтому я здесь только для того, чтобы забрать миллион лет и вернуть его в свой мир. Это вопрос жизни и смерти. И я знаю, что выиграю, если Экзилон будет играть честно. Но гораздо выше вероятность того, что он просто дисквалифицирует меня за эти высказывания, ведь их тошнит от правды! Но все миры свидетели того, что я сказал обо всём этом ещё перед стартом соревнований! Братья и сёстры, поцидонцы, независимо от итогов этого турнира, знайте, что это только начало настоящей борьбы и что все мы будем свободны! Они не отнимут наш голос, не сделают нас словалишёнными! Пусть они давным-давно привыкли называть нас так!

Это была явно заученная речь без импровизации, и она, безусловно, звучала эффектно и мощно, но всё же не настолько, как рассчитывал Дэлмар. Его голос дрожал, он регулярно сбивался и делал небольшие паузы. Было видно, как его трясёт и как ему страшно, но его опьянял этот страх, он дал волю своему безумию, он высказал всё то, что действительно могли, но не высказали все остальные, поэтому он моментально заслужил восхищение со стороны всех неэкзилонцев. Что касается представителей центрального мира, то, конечно, абсолютно все во главе с Дастаром испытали грандиозный шок. Такую речь в рамках церемонии они точно не ожидали, но при этом они были далеки от того, чтобы потерять самообладание. Экзилонцы знали, что всё в их руках и не нужно поддаваться на такие провокации – они выше этого, они намного сильнее, поэтому пусть дикари возмущаются и пустословят сколько угодно.

Они не только не станут перебивать Дэлмара, но и позволят ему спокойно уйти и участвовать в турнире. Они мастерски используют его речь против него самого и превратят в объект праведного гнева для простых экзилонцев. Всё под контролем – он вполне удачно поддержал шоу и подарил новую интригу. По ходу этой речи многие зрители начали шуметь, что-то орать и свистеть, но не настолько активно и массово, чтобы заглушить микрофоны. Все участники и их команды остались невозмутимыми, они ничего не выкрикивали и не пытались прервать Дэлмара, лишь тихо переговаривались между собой. Но сейчас в тишине свист и гневные призывы стали звучать отчётливее – не сказать, что все в зале были взбудоражены, но напряжение витало в воздухе. Теперь главное, чтобы Амиса наконец-то пришла в себя и без всяких споров позволила Дэлмару уйти. Она молчала, что было не так уж и плохо, но когда стало ясно, что пауза затянулась, ей в ухо начал шептать, а затем и вопить взволнованный Тимель, пытаясь вывести её из ступора. Но благо, что Дэлмар сам решил поставить точку:

– Спасибо, я всё сказал и ответил на все вопросы.

После этого он резко развернулся и сошёл со сцены, не дожидаясь разрешения Амисы, которая была рада этому:

– Что ж, это действительно было грандиозно! Безусловно, многие высказывания были спорными и необоснованными, но это прекрасно, что на турнире собрались столь разные участники. Совсем скоро мы узнаем, действительно ли Дэлмар с Поцидонии сможет победить! И не сомневайтесь, что на самом деле всё будет абсолютно честно!

С трудом выдавив из себя эти слова, Амиса тоже скрылась с глаз, ощущая, что теперь точно день окончательно испорчен! Она действительно была задета и даже оскорблена. Такой выпад на глазах миллиардов зрителей точно не входил в её планы – вот и прихорашивайся ради этих чёртовых мужчин! Кто бы мог подумать, что эта церемония получится настолько скандальной – сначала коммадионец Хольстэн, а теперь и этот выскочка Дэлмар! Но остальные трансляторы, конечно же, видели в этом больше плюсов, чем минусов – после такого их обожателям точно будет о чём посудачить. Они уже предвкушали эти бесконечные и бессмысленные споры между незнакомыми пользователями на многие часы и даже дни, которые сделают их ещё богаче.

Вполне закономерно последовала небольшая пауза. Все трансляторы и организаторы турнира напряжённо смотрели друг на друга, словно ожидая, что кто-то скажет, что в такой ситуации нужно действовать как-то по-особенному, что на такой случай есть какая-та инструкция, но все молчали, поэтому Тимель просто объявил, что пора продолжать. После этого на сцену торопливо поднялись Марсис и Избранный с Бхавадана. Он был сама серьёзность и спокойствие, и в этом плане он ничем не отличался от Игрока. У него была примерно такая же одежда, и выделялся он лишь за счёт того, что был самым высоким среди всех 18 бхаваданцев, прилетевших на Эриэлию. На вид ему было около сорока, но при этом он обладал приятной по меркам бхаваданцев внешностью и хорошим телосложением. Марсис понимал, что перед ним стоит не самая простая, но очень важная задача – взять первое слово после той возмутительной речи:

– Друзья, теперь вы понимаете, что страсти действительно кипят и сюрпризов можно ждать от любого участника! Конечно, мы никак не будем комментировать высказывания Дэлмара. Все разумные люди и так понимают, что это просто образы для дополнительного настроя. Ну а мы продолжаем и переходим к последнему участнику первого межпланетного турнира по экзибеллуму! Приветствую тебя, Избранный!

– Спасибо, очень рад. Я тоже приветствую всех, – добродушным тоном ответил бхаваданец.

– И сразу же вопрос, интересующих абсолютно всех – что означает твоё прозвище? Кем ты избран? Неужели вы на Бхавадане предвидели, что будет такой турнир, и тебе напророчили абсолютный триумф?!

– Нет. У нас не занимаются пророчествами, и моё прозвище не связано с игрой.

– А с чем же тогда? И как давно ты его получил?

– Я получил его почти пятнадцать лет назад. Я тогда вместе со своей общиной был вынужден переселиться на новое место выше в горах, чтобы спастись от дьявольского мицелия. Мы должны были начинать всё с нуля, строить новую деревню, это были крайне тяжёлые месяцы. Наш духовный наставник погиб в то время, и предстояло выбрать его приемника. Состоялось собрание, и община решила назначить молодого лидера в столь тяжёлый период, и этим лидером был избран именно я. Я был наиболее активным, так или иначе участвовал во всех делах и помогал построить новую деревню. Я с гордостью принял данное звание и посвятил всё своё время спасению общины. И нам удалось. С тех пор я лидер в своей небольшой деревне.

– Хорошо, а что же с экзибеллумом? Как ты оказался здесь?

– Я играл с самого детства. Энергия мира избрала меня, и я с юных лет ощущал, что во мне скрыта большая сила, которой я должен служить. В какой-то степени я всегда чувствовал, что приму участие в чём-то подобном, пусть нищета горных селений Бхавадана так далека от роскоши этой арены. Я всю жизнь постигал экзибеллум. Я не только игрок, но также наставник и, самое главное, теоретик игры, автор и исследователь, я написал уже много томов о смысле игры.

– О смысле игры? Что это значит? Мы, экзилонцы, люди простые и не совсем понимаем, как можно написать целые тома о смысле игры! Объясни в двух словах.

– Для нас экзибеллум это нечто иное по сравнению с другими народами. Я внимательно слушал всех участников. Для кого-то это спорт, зрелище, развлечение, акт ностальгии, способ развить воинственность или сопричастность. А для нас, бхаваданцев, есть особое слово для обозначения таких явлений, как экзибеллум. В экзилонском нет точного эквивалента этому слову. Но если попытаться найти таковой, то лучше всего, на мой взгляд, подойдёт «философия».

– Для вас игра это философия? Понятнее от этого не стало!

– Хорошо, я попытаюсь объяснить. Максимально кратко. Экзибеллум – это уникальная игра, единственная в своём роде, только она способна сочетать в себе соревнование с медитацией, науку с поэзией. Игра для нас как особый способ познания мира. Это особый язык, который выражает законы мироздания. На первый взгляд на игровом поле происходит лишь столкновение определённых фигур, тактик и сюжетов, но на самом деле это игра со всеми знаниями и элементами культуры, выразителями которых становятся величайшие из игроков. Бхаваданцы знают, что маленькое игровое поле способно охватить весь духовный космос, что человек может воспроизвести на нём любые идеи, выразить свою душу. Мы играем фигурами, словно художник играет красками, словно музыкант на струнах и клавишах, возвышаясь над низменными страстями этого мира. Мы легко можем переложить партию на ноты, выразить её через музыкальное произведение. Что может быть прекраснее стремления обнаружить скрытые формулы, заставляющие двигаться фигуры определённым образом? Стремления заговорить с фигурами на языке математики?

Кроме того, игра всегда олицетворяла гордую дисциплину ума, она есть познание взлётов и падений, стремление разглядеть в расцвете зародыш упадка, словно прямой путь к тайне мира, которой мы призваны служить. И это молчаливое служение – превыше всего. Что может быть прекраснее многолетнего постижения смысла всего одной по-настоящему удачной партии? Для этого мы, теоретики и наставники, изучаем множество книг, историю и эволюцию каждой составляющей игры. Важнейшей частью нашего искусства является поэтапное создание воображаемых идеальных партий, в которых ты один постигаешь замысел двух, четырёх или десятков игроков. У нас уходят многие годы, чтобы расписать и сохранить всего одну такую умозрительную партию, сыгранную только в воображении, чтобы она содержала какой-то символ, олицетворяла историю городов, стран или целых планет. Это счастье, это единение, это наша философия, дарующая нам мудрость жить в гармонии с миром и не жаждать лишнего.

Всё это звучало по-настоящему безумно и походило на шутку, поэтому многие в зале начали переглядываться, комментируя эти разглагольствования Избранного.

– Ясно! А на что потратишь выигрыш?

– Я не думаю об этом. Я хочу стать свидетелем и, возможно, участником величайших партий в истории игры, о которых будут слагать легенды многие поколения. Я уже победитель, потому что мне посчастливилось стать частью этого праздника.

Марсис призвал публику как можно более шумно проводить Избранного, и аплодисменты действительно были активными, но в большей степени они были посвящены не скромному бхаваданцу, а осознанию, что эта многочасовая церемония подходит к концу. И вот на сцене остался только Марсис, который загадочно улыбался, и эта улыбка намекала на какой-то коварный замысел.

– Друзья! Теперь нам, конечно, пора бы прощаться и всё такое, но знаете, я тут подумал над словами Дэлмара… Он сказал, что в этом турнире должны были участвовать и клудомы. И вот в перерыве я осознал, что вместе с нами в этом зале как раз находятся два клудома!

Марсис указал рукой в сторону стола Теодона, позади которого стояла та самая пара уродливых горбатых карликов, и свет точно по заготовленному сценарию выхватил их из полумрака, разумеется, заставив сильно напугаться. Эта великолепная идея пришла в голову Тимеля пять минут назад, и он кратко изложил её Марсису по голосовой связи прямо во время интервью с Избранным. Марсис сразу всё понял и моментально проникся этой идеей:

– Как вы думаете, способны ли эти существа соревноваться с нами в почитаемой всеми игре? Действительно ли они обладают силой для этого? Может даже, один из этих малышей способен выиграть миллион лет? Не хотите проверить? Лично я бы посмотрел на такое!

Его насмешливый голос был настолько завлекающим, что большинство экзилонцев поддержало этот благородный акт жажды настоящего шоу, хотя ещё минуту назад им было совершенно безразлично то, могут ли клудомы играть в экзибеллум.

– Отлично! Достопочтимый сенатор Лайонэль, вы позволите немного испытать ваших верных пажей ради весёлого эксперимента?!

Сенатор тоже был освещён, как и все его соседи, в том числе Лана, лицо которой выражало особенно сильное неудовольствие по ходу всей этой сцены, но никто не мог догадаться о истинных причинах этого чувства. Трансляторы не были уверены в том, какой будет его реакция, но всё же надеялись на то, что он поддержит их авантюру. И их надежды оправдались – сенатор тоже начал самодовольно улыбаться, ненадолго задумался и решил не просто позволить игру с его клудомами, но и принять активное участие в ней. Именно для таких моментов он и держал их!

– Конечно, позволю! Мне и самому очень интересно! – воскликнул Лайонэль, и благодаря подлетевшим камерам с микрофонами все в зале услышали эти слова. Он оглянулся и обратился к своим клудомам: – Ну что, кто из вас хочет?! Гвази? Шуами? – Они молчали и с ужасом переглядывались. – Не хотите доказать всем мирам, что клудомы тоже обладают энергией и способны играть?!

– Сенатор, зачем вы просите их? Вы же можете приказать им! – заметил Марсис со сцены.

– Точно! Я и забыл! Спасибо, Марсис! Гвази, я приказываю тебе немедленно продемонстрировать свои энерготаланты! Давай так, чтобы тебе было интереснее, я предлагаю такие условия – если ты сможешь поднять этот бокал и заставить его перелететь над сценой, чтобы поставить на стол поцидонца Дэлмара, то я подарю вам обоим свободу! Я не шучу! Это простейшая задача для любого игрока в экзибеллум! Всего один предмет и неограниченное время, без соперников и без всякой тактики! Но если ты справишься, то ты докажешь, что клудомы тоже на что-то способны, и я освобожу вас. Вы вдвоём сможете уйти и делать, что захотите! И никаких наказаний в случае неудачи! Ну как, тебе нравятся такие условия?

Сенатор замолчал, и зал тут же наполнил всеобщий восторг. Марсис не верил своему счастью – чем бы не закончилась эта сцена, они уже победители, потому что обеспечили себе пару миллионов новых просмотров и комментариев.

– Да, господин. Это очень великодушно с вашей стороны, – тихо прошептал клудом по имени Гвази, виновато опуская глаза

У него был такой неприятный голос и далёкий от идеала экзилонский, а микрофоны предательски разнесли эти слова по всему залу, что сделало ужас клудома ещё сильнее. Шуами сочувственно посмотрел на него, но не нашёл в себе сил на какие-то слова. Теперь Гвази просто должен сосредоточиться и забыть о том, что сейчас на него смотрят миллиарды людей. Вопреки насмешливым мнениям экзилонцев, он тоже был человеком и так болезненно ощущал своё уродство и неполноценность, в которой его столько лет убеждали Небожители. Но что, если он и правда получит свободу? Он действительно умел двигать предметы, направляя энергию своего тела, о чём знал Лайонэль, ведь периодически он заставлял Гвази делать небольшие фокусы. Сенатор знал, что ему по силам переместить бокал на это расстояние, и объявил такие условия? Тут наверняка был какой-то подвох. Но если и так, он в любом случае обязан сделать это.

– Тогда начинай быстрее! Не заставляй публику ждать! Знай, что я буду только рад, если у тебя получится! Всё по-честному! – заявил улыбающийся сенатор.

Крики, насмешки и приободрения стали ещё громче, а в душе Гвази стремительно смешивалась отчаянная жажда свободы с невозможностью поверить в неё. Он сосредоточился, закрыл глаза, направил энергию и через несколько секунд сделал то, что многим казалось невозможным – он действительно смог поднять бокал и заставить его зависнуть в воздухе. Клудом открыл глаза, вытянул руки, и бокал начал медленно двигаться в сторону стола Дэлмара. Вскоре он поднялся ещё выше и воспарил над сценой, Гвази подошёл к ней вплотную, но не решился подняться, хотя условия по этому поводу не ставились – просто ему было слишком страшно. Он смотрел только на бокал, не отвлекался на хозяина и на Марсиса, который, конечно же, приблизился к летящему предмету и принялся издевательски махать руками вокруг него. Гвази готов был отдать все свои жизненные силы, чтобы хотя бы на какое-то короткое время доказать всем мирам, что клудомы тоже люди, но расстояние оказалось слишком большим. В идеальных условиях он смог бы удержать столь небольшой предмет на такой дистанции, но не на всеобщем обозрении, не среди всех этих камер, когда перед глазами маячит призрачная свобода – это было слишком сложное испытание для столь измученной души. Его руки задрожали, а следом задрожал и бокал. Все в зале затаили дыхание. До стола поцидонцев оставались считанные метры, и по выражению лица Дэлмара, которого тоже выхватывали камеры, было ясно, что он безумно хочет, чтобы у клудома получилось. Но нет. Когда цель была так близка, бокал упал и звонко разбился.

Следом примерно в равном соотношении зал наполнили разочарованные и одобрительные возгласы. Сенатор с искренней досадой всплеснул руками и засмеялся. Среди собравшихся за его столом никаких эмоций не отразилось лишь на лице Ланы – даже намёка на улыбку, но в этом не было ничего необычного. Гвази снова опустил глаза, а следом руки, боясь посмотреть на господина и на кого-либо ещё. Он готов был провалиться сквозь землю, почти хотел, чтобы его убили в этот момент, потому что не понимал, как теперь жить с этим позором, с этим чувством, что он подставил весь свой народ, хотя он понимал, что никто на его далёкой планете не узнает про этот эпизод. Он был так близок к тому, чтобы зарыдать, но каким-то чудом смог сдержаться.

– Как жаль! Я верил в тебя, Гвази! Но с другой стороны это значит, что мы не расстаёмся и будем вместе ещё много-много лет! – сказал Лайонэль.

– Ну что ж, друзья, согласитесь, что это было забавно! – и вновь в центре внимания оказался Марсис. – Но на этом точно всё! Пора прощаться до завтра! Спасибо за то, что были с нами всё это время! И помните, что самое интересное только начинается!

Шестая глава

Любовное свечение

Церемония затянулась на одиннадцать часов, а значит, был 26-й час вечера и уже успело стемнеть. Зрители и участники турнира продолжали покидать арену. Кто-то решил ещё немного прогуляться, но большинство сразу направилось к отелям. И никто не обратил внимание на одиноко стоящего вдали человека в чёрном мундире, который внимательно наблюдал за каждой выходящей группой. В какой-то момент к Лежэру подошёл генерал Дежанте.

– Наблюдаешь за подозреваемыми? – спросил генерал.

– Да, – привычно холодно ответил капитан, не глядя на собеседника.

– Изучил твой отчёт. Пока что всё не так просто?

– Да, дело продвигается очень медленно. Хотел успеть допросить к вечеру всех зрителей, но они были на этой церемонии. Сейчас нужно быстро разобраться с ними, а потом с бхаваданцами.

– Лежэр, не надо ничего объяснять. Я понимал, что это не та задача, которую можно решить за один день. Пока что ты всё делаешь правильно. Главное, не спеши. Помни, что нельзя трогать участников и их команды без очевидных доказательств! Будь с бхаваданцами столь же острожен, как и с командой Ярканы. Ты понимаешь, какой будет скандал, если вскроется, что мы устраиваем у них обыски? Надо дождаться окончания турнира, и если они не выиграют, а они, конечно, не выиграют, тогда можешь прессовать их сколько угодно. Без моего разрешения город никто не покинет.

– Но, генерал, эти убийцы наверняка что-то затевают! Надо действовать, чтобы остановить их!

– Попытайся в эти дни найти доказательства получше, а там посмотрим.

– Что с Провидцем? Ему по-прежнему плохо?

– Да. Лежит без всяких сил уже целые сутки. Конечно, он и раньше жаловался на головную боль, но такого ещё никогда не было. По крайней мере, ему не становится хуже, это самое главное.

– И он по-прежнему не сказал ничего внятного?

– Только то, что всем нам угрожает большая опасность.

Лежэр и Дежанте обменялись тревожными взглядами и молча разошлись. Тем временем Леди Лана, уже успевшая вернуться с церемонии, стояла на балконе своего номера. С десятого этажа открывался волшебный вид на Экзилонский район, озеро и пустыню. Где-то вдали привычно копошились инсекты и глиняные карлики, но она не обращала на них внимание. Балкон был по-настоящему огромным, под стать всему номеру – на верхнем этаже находились элитные апартаменты для самых главных гостей. Её длинное платье светлых тонов было таким ослепительно прекрасным, как и бронзовая кожа. Её огромные глаза и невозмутимое лицо, царственная осанка и благородная задумчивость, дорогие украшения и идеальный баланс между аристократизмом и развратностью – самое головокружительное сочетание величественности и сексуальности, которое только можно представить. Звук чьих-то шагов не застал её врасплох. К ней медленно подошёл сенатор Лайонэль, крепко обнял, поцеловал в шею, а затем прошептал:

– Прошло уже пять лет с нашей первой встречи, а мне кажется, что я люблю тебя ещё сильнее, чем тогда.

– Я чувствую то же самое, – ответила Лана.

– Сегодня был хороший день. Мне всё понравилось. Даже эта нелепица с нашим милым Гвази. А тебе?

– Мне не нравится всё, что с ними связано. Терпеть их не могу! Когда ты уже избавишься от них?

– Не будь такой жестокой. Куда им идти? Им придётся вернуться в ту жуткую ледяную пустыню, которая летает где-то там очень далеко, в небе.

– Мне всё равно. Я просто не хочу их больше видеть!

– Обожаю, когда ты злишься.

– Я постоянно злюсь.

– Поэтому я постоянно тебя обожаю.

В этот миг Лайонэль развернул её и начал страстно целовать в губы. Она отвечала тем же.

– Пойдём в кровать.

– Пойдём, – прошептала она в ответ.

Держась за руки, они вошли в номер и сели на кровать. Объятия и поцелуи продолжались, и Лана была уверена, что пора начинать главное, но Лайонэль неожиданно остановился и захотел продолжить разговор:

– Честно говоря, я надеялся на то, что эта шалость с клудомом заставит тебя улыбнуться.

– Даже близко не захотелось.

И как раз в этот момент она слегка улыбнулась, что, конечно, сделало её ещё более прекрасной.

– Подумать только, сколько времени прошло с тех пор, когда ты в последний раз улыбалась на публике. Почти пять лет ты даришь улыбку и смех только мне одному, когда абсолютно уверена, что никто нас не видит. Не представляю, как тебе это удаётся.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что устал от этого образа?

– Нет, что ты! Просто мне по-прежнему кажется, что это такая большая и неоправданная нагрузка для тебя. Образ прекрасен, он делает тебя ещё более недосягаемой для всех, кроме меня. Но откуда у тебя столько сил для того, чтобы постоянно носить эту маску? Не перестаю поражаться. А ведь тебя никто не просил об этом! Ты сама придумала этот образ.

– Поверь, носить её не так уж и сложно. Ведь я не забываю о том, ради чего делаю это.

– Ради симпатий, экзома и обожателей?

– Конечно. И ради тебя, любимый.

Сенатор вновь поцеловал её, а затем посмотрел на столик, стоящий рядом с кроватью, на котором были самые ценные вещи и украшения Ланы, а среди них в самом центре на специальной подставке лежала огромная сияющая жемчужина. Она была больше кулака взрослого мужчины и была способна восхитить даже человека, не являющегося поклонником ювелирных изделий.

– Как всё-таки чудесна эта жемчужина. Я бы отдал тысячу лет за то, чтобы купить её и подарить любимой женщине. А ты принесла её сама в тот самый день нашей первой встречи на Океании. Твой подарок на нашу свадьбу. Как же ты была прелестна с этой жемчужиной в нежных и хрупких руках. До сих пор дух захватывает.

– Почему ты вдруг начал вспоминать нашу первую встречу в последние дни?

– Думаю, что из-за этого полёта. Мы же ни разу не летали с тобой на другие планеты. Это путешествие напоминает мне тот визит на Пулкретадию ради конкурса, который сделал меня самым счастливым мужчиной всех миров.

Лана промолчала, но Лайонэль видел в её умиротворённой улыбке уверенное подтверждение того, что он сделал её самой счастливой женщиной, и эта сцена в тусклом свете огромного номера опьяняла его лучше любых сортов экзома. Он наконец-то начал снимать её платье, а она испытывала неподдельное наслаждение от каждого прикосновения и каждого действия в последующие полчаса – в этом совершенно точно не было никакой игры. Лишь чистая страсть, которая не ослабла даже после многих сотен проведённых вместе ночей. Лана громко стонала, закрывала глаза, молила о продолжении, забывала саму себя, соглашалась на любые извращения и была так не похожа на ту величественную Леди, презирающую всех вокруг. Но она была такой только в эти минуты.

Экзилонский район уже успел опустеть, когда команда трансляторов закончила планирование и подготовку к первому четвертьфиналу. Ранее их на какое-то время отвлекло возвращение Экзилио, который разочарованно объявил, что никакой достоверной информации о произошедшем в ту ночь добыть не удалось. За этот день он успел пообщаться с великим множеством людей, с экзилонцами и не только, и даже встретился с главным помощником префекта, но тот лишь тактично намекнул на то, что в это дело им лучше не лезть. Сначала рабочий зал покинули Тимель, Эленсио и Ялия, во второй группе были Марсис, Экзилио и Кромадар, и лишь затем в сторону отеля поспешила грустная и опустошённая Амиса. Но ей не суждено было пройти это расстояние в одиночестве. На середине пути она услышала, как кто-то подбежал к ней сзади.

– Ты как? – заботливым тоном спросил Майкджо, который покинул зал последним.

– Ужасно. У меня какая-та неудачная серия. С дикарями, хранителями и вообще. Я явно не в тренде.

– Да не переживай ты так. Что такого страшного произошло? Кто мог знать, что этот поцидонец готовит такую речь? А про бхаваданца тем более не думай. Это их проблемы, а не твои. Ты всё равно самая главная красотка на этой планете.

– А как же Леди Лана?

– Я предпочитаю блондинок.

В этот момент Амиса посмотрела на Майкджо и наконец-то улыбнулась, прямо как в тот вечер, когда он менял её ручной экран и был уверен, что между ними промелькнуло любовное желание. Ей показалось, что он действительно искренне хотел утешить её без всяких скрытых мотивов. А после этого она внезапно взяла его за руку, и они пошли дальше как настоящая пара.

– И что это значит? – спросил Майкджо.

– Только то, что я благодарна тебе за то, что ты продолжаешь поддерживать меня вопреки тому, что я делаю. Такое не часто встретишь в наших кругах.

– Значит ли это то, что у меня появился шанс?

– На что?

– На совместное счастье на много сотен лет вперёд.

– И всё-таки ты серьёзно хочешь не просто развлечься, а чтобы я стала твоей девушкой? Ты же должен понимать, что я не изменюсь по твоей прихоти.

– И не надо. Ведь ты нравишься мне именно такой. Безумной и непредсказуемой. Вечно влипающей в какие-то комичные неприятности!

– Тогда ты точно псих!

– Так у меня появился шанс?

– Ну, после стольких неудач подряд я, конечно же, чувствую себя такой уродиной, поэтому мне жизненно необходимо мужское внимание.

В эту секунду они вновь посмотрели друг другу в глаза и поняли всё без слов. Она была согласна. Ещё через минуту они дошли до отеля. На первом этаже было большое скопление людей, но они смогли быстро проскользнуть к лифту и подняться на шестой этаж. Продолжая молчать, они прошли по коридору и приблизились к своим номерам. И вот Амиса увидела Анакреома, который нервно ходил туда-сюда в десяти метрах от них. Он повернулся и в первую секунду машинально засиял от того, что наконец-то дождался её, но затем он заметил, что они держатся за руки, и его пронзила боль. Но Амиса старалась не думать об этом. Анакреом застыл на месте, Амиса в следующую секунду остановилась рядом с дверью и соблазнительно прижалась к стене, а Майкджо встал вплотную к ней. Правой рукой он держал её за руку, а левой опирался на стену, на уровне её груди. Но они продолжали молчать, потому что Анакреом не мог сдвинуться с места и обжигал их болезненным взглядом. И вот сперва в его сторону слегка повернулась Амиса, а затем и Майкджо. Он смотрел на Анакреома без раздражения и насмешки. Он смотрел с сочувствием. Но он молчал.

– Как дела, мой самородок? – наконец томно проговорила Амиса, как будто при самой обычной встрече, но без привычного восторга.

– Что? Как дела? Дела прекрасно. Я ждал тебя, чтобы задать один вопрос. Но да ладно. Спрошу завтра, – ответил Анакреом, опуская глаза, и тут же растворился в глубине своего номера.

После этого Амиса и Майкджо наконец-то начали целоваться – поначалу спокойно, но с каждой секундой всё более горячо и неистово. Она сразу же почувствовала себя такой счастливой и подумала о том, как же глупо было отказываться от такого парня.

– Давай попросим Ялию прогуляться или поменяться номерами со мной, – прошептал Майкджо после нескольких минут непрерывных поцелуев.

– Ты в своём уме?

– Мы её уговорим. Она всё поймёт.

– Ты пока что даже меня не уговорил. Тебе не кажется, что это слишком резкий переход? Тебе не стыдно так пользоваться моим состоянием?

– Нет, не стыдно. Может, завтра будет, а сейчас нет.

– Ну не знаю, это, конечно, так грустно – только из-за одного отказа начинать довольствоваться малым, то есть тобой. Малым во всех смыслах этого слова, – шуточным тоном прошептала Амиса, даруя при этом такую умилительную улыбку.

– Откуда ты знаешь, что во всех? – тем же тоном спросил Майкджо.

– У меня нюх на это. Чутьё.

– Да ты что?! А не хочешь проверить своё чутьё?

– Хочу.

Сразу после этого они в обнимку вошли в её номер, где за столом сидела задумчивая Ялия, продолжавшая что-то делать перед монитором. Сначала она посмотрела на них с удивлением, потом с благородной скукой, призванной продемонстрировать то, насколько же банальна эта развязка, а затем с заметным напряжением, потому что её наполнило нехорошее предчувствие.

– Красотка, ты же наверняка хотела прогуляться? – спросила Амиса.

– Вовсе нет, соседка, – со смесью настойчивости и издёвки, но без негатива ответила Ялия.

– Всё продолжаешь возиться со своим загадочным супер-пупер-приложением?!

– Нет, как раз закончила. Завтра можно будет наконец-то испытать.

– Ну вот, значит хватит работать! Сходи прогуляйся и развейся. Нам так нужно побыть наедине. Ты же понимаешь?

– Нет! Даже не представляю, что вы собираетесь делать. А ты почему молчишь, Майкджо?

– Зато посмотри, как он улыбается! Ослепнуть можно! – заметила Амиса.

– Такой довольный! От чего, интересно? – саркастичным тоном спросила Ялия, на что Майкджо ответил:

– Ялия, я прекрасно понимаю твоё недовольство! Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но пойми – такое бывает раз в жизни! Мы ведь можем всего на одну ночь поменяться комнатами?

– На всю ночь?! Ты боишься, что мы не уложимся в час?! – спросила Амиса.

– Не боюсь. Я уверен, что не уложимся!

– Ого, я поняла намёк! Ну так что, красотка? Эленсио будет рад такому повороту! Ты тоже можешь кайфануть в эту ночь! – предложила Амиса.

– Нет, Амиса, для меня крепкий сон гораздо приятнее, чем какой-то там секс! Но перебраться в номер Майкджо я всё-таки соглашусь, потому что, глядя на вас, понимаю, что шансов остановить вас или прогнать у меня всё равно нет!

Через несколько минут Ялия закончила собираться и покинула номер. Эленсио не скрывал удивление от её визита, но она быстро и доходчиво объяснила, что сейчас происходит с Амисой и Майкджо и что она не в праве мешать чужим радостям. Эленсио не мог не пошутить о том, что они тоже могли бы как-нибудь порадоваться по такому случаю, ведь она, как выясняется, тоже всегда нравилась ему – для начала можно посмотреть какой-нибудь фильм, а там как пойдёт. Ялия выслушала максимально спокойно, но тактично отказалась, после чего удалилась на свою половину номера и вскоре легла спать, испытывая лёгкий намёк на зависть, но всё же больше радуясь тому, что в ней нет этой безумной страсти, что делает её жизнь гораздо более счастливой и стабильной. Эленсио расстроился, но настаивать и беспокоить новую сожительницу не стал. Надо было чем-то заняться, ведь было ещё слишком рано для сна, поэтому он сел перед большим экраном, встроенным в стену, и включил ЭкзоТранс. Несколько раз он выключал звук и начинал прислушиваться, но тут же вспоминал, что стены звуконепроницаемые, поэтому ждать чего-то интересного не стоило. И это было к лучшему – иначе всем в округе было бы сложно уснуть в ближайшие часы, потому что Амиса не сдерживала голосовые связки.

Сразу после ухода Ялии она предусмотрительно приняла свои самые дорогие таблетки, изготовленные из экзома, добытого на Пулкретадии, которые в несколько раз увеличивали наслаждение от любовных утех. И этот секс значительно превзошёл её самые смелые ожидания – она действительно не могла представить, что с Майкджо может быть настолько хорошо. Это была чистая жажда двух очень красивых, уверенных в себе и раскрепощённых Небожителей. Смены поз, постельные танцы, смех, множество криков и минимум слов – несколько часов буквально пролетели. Но самое интересное началось в финальные десять минут – свет в номере был выключен, но в какой-то момент его наполнило любовное свечение. Сперва оно было тусклым, едва заметным, но затем становилось всё ярче и ярче. И постепенно этот лазурный, мерцающий и такой приятный свет смог наполнить всю комнату – конечно же, он исходил от тел Амисы и Майкджо. И в этом феномене не было ничего сверхъестественного – это была нормальная реакция для всех видов людей, когда акт любви приводил к выбросу огромных запасов энергии. Тела начинали источать мельчайшие частицы экзома вместе с этим излучением, и чем больше запасов экзома было в организме, тем мощнее был энергопоток и тем сильнее было удовольствие.

Но главным в эти минуты было то, что столь сильное свечение являлось признаком близости зачатия, а для людей это был чётко осознаваемый момент, причём для обоих партнёров, ведь при создании зародыша в него входила энергия жизни из тел родителей. Они передавали часть своего времени этой маленькой клетке, и в зависимости от количества экзома ребёнок либо становился более здоровым, сильным, красивым, талантливым и, следовательно, успешным, либо наоборот. Зачатие было невозможно без определённого уровня эмоций, без абсолютного согласия и уверенности обоих партнеров, оно не могло произойти при изнасиловании или при отсутствии взаимных чувств – самого по себе соединения половых клеток было недостаточно, без экзома зародыш моментально погибал. И благодаря тому самому свечению партнёры могли понять заранее, что это должно произойти, и они могли остановиться, чтобы избежать незапланированной беременности. Именно это и произошло сейчас – уровень удовольствия, концентрации энергии и взаимных чувств был настолько высок, что Амиса и Майкджо испытали опасную близость создания новой жизни, которое, конечно, совершенно не входило в их планы в первую же ночь. Но благо, что Амиса была опытной дамой в этом деле и она с лёгкостью смогла снизить уровень энергии, поэтому через пять минут, когда всё закончилось, можно было не волноваться – никаких неприятных последствий не будет, только чистое счастье. И, с трудом дыша от этого счастья, они лежали на боку, прижимаясь, смотря друг другу в глаза, их ноги были сплетены, она гладила правой рукой его щёку, а он гладил левой её волосы.

– Что это было? – наконец прошептала Амиса, и Майкджо сразу понял, о чём она, а также отметил, что в её голосе не было ужаса или негодования, только радостное изумление.

– Не знаю. Я ещё никогда не был так близок к этому. Вот уж точно не поверил бы в начале этого дня, что он может закончиться вот так.

– Я тоже. Честно говоря, на какое-то мгновение я всерьёз задумалась о том, что хочу этого.

– Это странно, да?

– Не то слово.

– Наверное, эта планета на нас так действует?!

– Ещё как действует! Вспомнил про художников неба?

– Конечно. Тот вечер был волшебным.

– Да. Знаешь, я не перестаю думать о том, насколько же хаотичным, страшным и нелогичным был бы мир, в котором люди не могут контролировать этот момент творения новой жизни. Как странно было бы жить с осознанием, что для этого достаточно лишь самого секса, этой бездушной механики. Только представь, что нас могли зачать после изнасилования или на фоне отвращения к своему партнёру! Это было бы так больно.

– Не ожидал от тебя таких глубоких мыслей!

– Да пошёл ты!

– А ты точно не хочешь заняться этим актом творения прямо сейчас? – с улыбкой спросил Майкджо, и они вновь по-доброму посмеялись друг над другом.

– С тобой?! Ну дай мне ещё пару веков, я как следует нагуляюсь и тогда подумаю.

– Пару веков?!

– Ну конечно! Не меньше! Я буду жить вечно!

– Хорошо! Тогда чем займёмся?

– Не знаю. Я совсем не хочу спать.

– Я тоже. Ты такая красивая.

– Я знаю.

– О да! Конечно, знаешь, я и не сомневался! Может, теперь наконец-то познакомимся как следует? Я так мало о тебе знаю.

– А я о тебе почти ничего! Так что да, самое время познакомиться.

– Привет.

– Привет.

– Знаешь, я буду любить тебя до конца жизни. Ты, конечно, скажешь, что это просто слова, и это так, но я ещё никогда не хотел так сильно произнести их.

– Знаешь, а мне ещё никогда не было так приятно слышать эти слова.

У них действительно имелось время на то, чтобы познакомиться как следует – был только первый час ночи, поэтому можно было смело проговорить несколько часов, а затем успеть выспаться перед очередным важным днём. Поглощённые постельным блаженством, они, конечно, не могли видеть то, как мимо их отеля в сторону казарм направляется привычно задумчивый капитан Лежэр, страшно далёкий от подобных радостей жизни. В эти минуты он подводил итоги второго визита в отель участников турнира. Точно по плану примерно час назад он без приглашения наведался в секцию Игрока с Бхавадана. Он специально не спешил с допросом тройки зрителей, чтобы дойти туда как можно позже – расчёт был на то, что тем самым он застанет их врасплох и тогда будет легче спровоцировать их на ошибку. Как и в начале дня, его проводил робот-администратор, дверь открылась, и он вошёл в секцию на втором этаже, которая являлась почти точной копией той, в которой жила команда Ярканы. Он рассчитывал на то, что его встретит Игрок и именно с ним предстоит вести диалог, но с первых секунд стало ясно, что главарём в этой компашке является Мастер – горбатый старик, неприятный во всех отношениях. Но больше всего Лежэра напрягала его громкая, насмешливая речь с каким-то странным акцентом, из-за которого некоторые слова было невозможно разобрать. Казалось, все его действия были направлены на то, чтобы позлить гостя, но при этом он делал это настолько искусно, что придраться к чему-то конкретному было нельзя. Старику явно был в радость этот визит, ведь тем самым он получил возможность лишний раз поиздеваться над статусным экзилонцем.

– Если тебе надо что-то осмотреть, то милости просим! – почти прокричал Мастер, явно с преувеличенным восторгом.

– С чего вдруг такое гостеприимство? – настороженно спросил Лежэр.

– Ну как же?! Это наша национальная черта, капитан! Может, ты на Экзилоне и не привык к такому, но нам, бхаваданцам, нечего скрывать, ведь у нас ничего нет! Мы всегда открыты миру, не то, что вы, экзилонцы! – продолжал горланить старик с очевидной издёвкой.

– А почему так поздно? У нас вообще-то уже завтра первая игра, – недовольно, но без провокации спросил другой крайне неприятный человек с жуткими шрамами и татуировками на лице и шее. Он вышел встречать гостя вместе с Мастером и молчаливым Игроком.

– Прошу прощения, но раньше было невозможно. Дело важное, и приходится встречаться с огромным количеством людей.

– Не стоит извиняться, капитан! Мы же всё понимаем! Проходи быстрее, сейчас я тебя всем представлю, а потом уже задавай свои вопросы! Игрока ты знаешь, разумеется! А это Шрам!

– Это честь для меня – познакомиться с вами, капитан, – тоже с какой-то провокационной интонацией, за которой явно что-то скрывалось, сказал Шрам и слегка поклонился.

Всё это было так странно, что Лежэру даже показалось, что у него началась паранойя на фоне недосыпания. Они прошли в общий зал и остановились в самом центре. На ближайшем диване сидели Близнецы – тоже с неприятной внешностью, невысокие, неуклюжие, с неправильными чертами лица и блуждающими взглядами.

– Это Близнецы! У них, к сожалению, бессмысленно что-либо спрашивать, потому что они больные с рождения. Умственно отсталые, как это принято называть у вас, продвинутых экзилонцев! Они не умеют говорить и плохо понимают человеческую речь! – продолжал Мастер тем же развязным тоном, несмотря на печальный смысл этих слов.

– Близнецы? У них что, одно прозвище на двоих? – уточнил следователь.

– Именно так, капитан! Ты невероятно наблюдателен! Зачем придумывать что-то лишнее, когда они неотделимы друг от друга?! Они и минуты не могут спокойно провести по отдельности!

На соседнем диване сидел малопримечательный старик с большими очками и с книгой в руках, невысокий и щуплый. В его внешности не было ничего приятного, но он хотя бы не отталкивал так, как Мастер, Шрам или Близнецы. Он смотрел на хранителя устало и равнодушно.

– А это Учитель! У него тоже можешь ничего не спрашивать, потому что он точно ничего не знает и не интересуется ничем, что не касается его научных исследований! Самый безнадёжный книжный червь, которого я встречал за всю свою долгую жизнь! В общем, не обращай на него внимание! Он наименее значимый и интересный человек на этом турнире! – продолжал вопить Мастер, на разный лад коверкая каждоё слово, с трудом сдерживая истошный смех, как будто этот монолог таил в себе нечто смешное, но Лежэр предсказуемо не нашёл в нём повода даже для улыбки.

– Добрый вечер, – тихо и без всяких эмоций произнёс Учитель на хорошем экзилонском.

Капитан ничего не ответил. К этому моменту он был уже полностью поглощён ожиданием сигналов от устройства, спрятанного в его мундире – оно было самым продвинутым в своём роде и могло обнаружить любой даже самый мелкий прибор в радиусе десяти метров. Следователь очень рассчитывал найти в этой секции нечто необычное, но пока устройство молчало. Также он убедился в том, что в их телах нет никакой техники, в том числе чипов, но ведь для представителей других рас это было вполне нормально. Лежэр осматривал обстановку и убеждался в том, что вся техника была изначально в секции и принадлежала отелю, а сами бхаваданцы не сделали никаких перестановок и не привезли с собой почти никаких вещей, даже из одежды. Судя по всему, у них были только эти нелепые мантии, скрывавшие почти всё тело.

После знакомства с Учителем капитан вместе с Мастером последовал в сторону комнат, где сначала они обнаружили человека по прозвищу Хирург, а затем Водоноса. Оба были весьма крепкими и грозными на вид, явно немногословными и замкнутыми. Лицо Хирурга, который в свои примерно сорок лет был значительно старше Водоноса, тоже украшала борода, но понятно, что не настолько большая, как у Мастера, а также не успевшая поседеть. Они отдыхали и готовились ко сну, но после приказа старика без лишних вопросов поднялись и направились в зал. Оставалось найти последнего девятого члена команды, и он находился в самой дальней комнате, которая была не заперта. Следователь остановился в дверном проёме и взглянул внутрь. В центре на полу сидел человек в позе лотоса. Его глаза были открыты, но он направлял их в ту единственную часть номера, в которой не было ничего, кроме стены. Он мог бы смотреть в сторону окна, входа, кровати, одного из экранов или огромного шкафа, но он смотрел именно туда. На нём была абсолютно чёрная мантия, что предсказуемо зацепило капитана, учитывая цвет его костюма.

– Я дико извиняюсь, но к Монаху ты тоже не сможешь обратиться, – тем же тоном, но хотя бы значительно тише проговорил Мастер. – Он дал обет молчания. А сейчас он медитирует. Он настолько глубоко погружён в себя, что вообще нас не услышит, капитан!

Лежэр не мог не задуматься о том, зачем только Игрок взял на этот турнир столь странную команду – для чего ему могли понадобиться больные Близнецы, молчаливый Монах, тоже явно оторванный от реальности, какие-то Хирурги, Водоносы, Шрамы и этот полоумный старик, который всех раздражает? Всё это, конечно, было подозрительно, но ещё меньше, чем на знатоков экзибеллума, они походили на какую-то гениальную преступную группировку, которая способна найти способ взломать чип и убить хранителя. Этот Шрам ещё хоть как-то тянет на головореза, но остальные точно нет. У Лежэра было чутьё на это, он ощущал воров и убийц уже по их энергетическому следу, а здесь он не чувствовал ничего. И тот самый поисковый прибор тоже продолжал молчать – в этой секции не было ни одного примечательного устройства, которое могло бы спровоцировать мощное энерговоздействие на Алсидора или Провидца.

Капитан зачем-то решил задержаться на входе в комнату Монаха. Он серьёзно задумался, а затем ещё более внезапно захотел убедиться в том, что Монах действительно медитирует и что это не просто дешёвый спектакль. Он медленно приблизился к человеку в чёрном и сел на пол прямо напротив него на расстоянии в метр с небольшим, тоже в позу лотоса, так, чтобы их взгляды встретились. Мастер остался стоять на месте и молча наблюдал. Следователь внимательно изучал лицо Монаха. Тот не моргал. Проходила минута за минутой, но казалось, что ни одна мышца его тела не шелохнулась. Его взгляд был абсолютно пустым. Он был где-то очень далеко – либо в другой реальности, либо в другом времени. Даже Лежэр испытал трепетный ужас от мысли о том, что будет, если попытаться вывести его из этого состояния – казалось, что его дух мог просто потеряться и не вернуться в тело. Это совершенно точно не было показухой. Капитану стало не по себе, и он не хотел продолжать эту игру в гляделки дольше тех 3-4 минут, что он провёл на полу в абсолютной тишине. Также всё это время он поражался тому, насколько же красив этот Монах. Насколько же гипнотически завораживающими были его женственные черты лица, обрамлённые длинными светлыми волосами – казалось, что он был совсем ещё юношей, по экзилонским меркам ему можно было дать не более 18 лет. Также примечательным было странное ощущение, будто его тело совершенно лишено энергии жизни, будто экзома осталось на считанные часы и этот юноша находится при смерти. Он казался таким слабым, таким беспомощным, но возможно, что это был лишь побочный эффект столь глубокой медитации. Но всё же самым подозрительным было другое, о чём капитан решился сказать по прошествии тех 3-4 минут.

– Он же не бхаваданец? – спросил он словно о человеке, который находится где-то очень далеко и точно не услышит их разговор.

– Совершенно верно, капитан! Ты действительно невероятно наблюдателен! – ответил Мастер.

– И откуда он?

– Мы не знаем.

– Как это, не знаете?

– Капитан, нам достаточно знать то, что он ещё один беглец, ещё одна искалеченная душа, искавшая дом и семью. Он пришёл в наш монастырь много лет назад и ничего не рассказывал, а у нас не принято выпытывать. Но он боец, он продолжает бороться за жизнь, истребляя в себе все разрушительные порывы. Он не стареет, в отличие от всех нас. Нам не важно, откуда он. Важно только то, что он вдохновляет всех нас, особенно Игрока.

Мастер рассказал это более серьёзным тоном, и чутьё капитана подсказывало, что всё это чистая правда – придраться было не к чему. После этого он поднялся и поспешил в зал, где перед ним собрались восемь человек – все, кроме Монаха. Сцена во многом напоминала ту, что была в начале дня, если не считать, конечно, внешний вид людей, которые сидели и стояли перед ним – это сборище напоминало настоящий цирк уродцев. С ними Лежэр провёл гораздо более длинную беседу, благо, что они не выражали недовольство от того, что уже началась ночь. Главный вопрос был задан где-то в середине – следователь продемонстрировал голограмму Алсидора, и каждый по очереди должен был сказать о том, знает ли он этого человека. Близнецы, конечно же, промолчали и лишь слегка помотали головами, а остальные ответили коротко и уверенно – они видели Алсидора всего один раз по ходу позавчерашней экскурсии. Капитан внимательно наблюдал за их реакцией, за каждым жестом, но он не смог разглядеть ни в ком никаких сомнений, терзаний или страха. Богатейший опыт Лежэра говорил о том, что, несмотря на очевидное желание свалить все беды на этих чудаков, за этот час он не смог добыть даже намёка на какое-либо доказательство. Было множество других вопросов, он различными методами пытался запутать и спровоцировать их, но ничего не дождался – если они и лгали, то они все были настоящими профессионалами в этом. А Мастера, такое впечатление, даже забавляло происходящее, и он только затягивал этот разговор своими шутками и лирическими отступлениями. Лежэр был зол, ведь это означало, что по итогам этого дня его прогресс в расследовании был минимальным, но делать было нечего – ещё один час подобного общения с ними без возможности пуститься в конкретику всё равно бы ничего не дал. Поэтому он нехотя поблагодарил их за помощь в следствии и поспешил на выход. Мастер радостно проводил его до самого лифта и даже по-дружески похлопал Лежэра по плечу на прощание, что очень сильно не понравилось тому, но капитан смог промолчать.

– Неприятный тип, конечно, – заметил Шрам, когда Мастер вернулся в зал и сообщил, что хранитель ушёл. Теперь они говорили на бхаваданском.

– Да. Он мог запросто вычислить нас. Нам очень сильно повезло, – ответил Мастер совсем другим голосом – приятным и вдумчивым.

– Ты словно почувствовал, что надо поговорить с той экзилонкой. Как её? Амиса? Без её слов про этого следователя мы бы не смогли так хорошо подготовиться ко всем вопросам и так чётко сыграть свою роль, – сказал Игрок.

– Это точно. Удача хранит нас. И я уверен, что так будет дальше. Но только со следующего утра нам больше нельзя вести подобные разговоры здесь. Не позволяйте себе даже лёгких намёков, даже шёпотом, – лидерским тоном приказал Мастер.

– Почему? – логично уточнил Хирург.

– Я прочитал его намерения. Он искал что-то подозрительное из техники, как мы и ожидали, но не нашёл. Но он не успокоится. Он фанат своего дела. Поэтому почти наверняка завтра он прикажет включить прослушивание. Возможно, не только нашей секции, но и всего отеля. Он от нас просто так не отстанет, – ответил Мастер.

– Тогда, где нам обсуждать наши планы? Хотя бы пару слов, но нам надо будет сказать по итогам завтрашнего дня, – заметил Игрок.

– Об этом я ещё подумаю. Но один очевидный вариант есть – мы можем прогуляться вечером в Старый город к бессмертным.

– Ты по-прежнему надеешься вступить в контакт с ними и в чём-то убедить? – спросил Учитель.

– Да, – коротко, но максимально твёрдо ответил Мастер, продолжавший хромать из стороны в сторону, пока все остальные сидели или стояли на месте.

– Безнадёжно. Это гнилой номер. Они даже не поймут, о чём ты говоришь! – уверенно заявил Шрам.

– Это мы ещё посмотрим, – ответил Мастер.

– Было бы хорошо, конечно, собраться в доме Великого Духа, чтобы всё обсуждать там. Я бы с радостью даже переселился туда из этого отеля. Там нет никаких удобств, нет никакой техники и мебели, но нам было бы гораздо комфортнее там. И места как раз на девять человек, – сказал Игрок.

– Да, я тоже думал об этом. И очень бы хотел этого. Но нельзя давать экзилонцам столь очевидный намёк. Можете проходить мимо, но не задерживайтесь там и ни в коем случае не заходите в дом. По крайней мере, в ближайшие дни, – вновь скомандовал Мастер.

– Да, как всё-таки жаль, что всё так обострилось с самого начала. После такого мне трудно согласиться с тобой, что удача хранит нас. Военный следователь уже у нас на хвосте. И ты сам сказал, что завтра они наверняка включат прослушку. Всё это очень опасно, – заметил Игрок.

В этот момент Мастер наконец-то остановился и настойчиво проговорил, глядя Игроку в глаза:

– Не думай об этом. Это мои заботы. Думай только об игре. Завтра начинается турнир, к которому мы шли столько лет.

Седьмая глава

Первая партия

Ялия проснулась уже в десятом часу утра и сразу же поднялась с постели, вполне комфортно ощущая себя в новом номере, несмотря на то, что Эленсио очень много курил и электронный дым до сих пор не выветрился. Ей предстояло быстро одеться, умыться и собраться, чтобы успеть осуществить всё задуманное. Начало партии было назначено на 14 часов дня, игроки должны были появиться на арене в 13 часов, а трансляторы запланировали собраться и того раньше – ровно в 12. Она быстро перекусила, приняла экзом и поспешила на выход, бросив всего один в меру любопытный взгляд на голую спину Эленсио, который продолжал крепко спать. Для начала Ялия направилась в сторону набережной, где выяснилось, что ей очень повезло. Буквально минутой ранее из соседнего отеля вышла группа рангинэрийцев во главе с Ика-Тангатой и направилась к воде. Ялия заняла удобную позицию и с интересом смотрела на то, как эти люди заходят в воду почти в полный рост и застывают там, не смущаясь случайных прохожих. Сразу после этого раковины на их телах открылись и из них показались причудливые моллюскоподобные создания, приросшие к телам своих симбионтов. Все они были разных оттенков красного цвета и крайне подвижными. Без сомнений, таким образом они поглощали из воды микроорганизмы. А люди тем временем пребывали в каком-то медитативном состоянии, практически не двигаясь и не открывая глаза. Удивительно, но Ялия наблюдала за этими процедурами несколько минут без всякого ужаса и отвращения – она уже успела привыкнуть к особенностям рангинэрийцев.

Она быстро пошла по берегу на запад. На пути ей раз за разом попадались глиняные карлики, бессмертные и прочие молчаливые обитатели города, но желанной встречи пришлось ждать почти полчаса. В какой-то момент она наконец-то обнаружила небольшую группу инсектов – четвёрка огромных и уродливых рабочих из подземной половины города мирно сидела на берегу и отдыхала. Ялия ненадолго застыла в нерешительности, но затем, героически преодолевая волнение и брезгливость, всё-таки смогла подойти к ним, чтобы испытать своё новейшее изобретение – то самое приложение, которому она посвятила почти всё свободное время за последние недели. Экзилонка достала из рюкзака набор небольших флаконов, наполненных различными редчайшими веществами, и подсоединила их к панели, которая была закреплена на её левой руке и в свою очередь подключалась к телесному экрану и всей энергосистеме организма. Инсекты наблюдали за этими ловкими манипуляциями с очевидным любопытством и даже не пытались угадать, что же собирается сделать эта миловидная инопланетянка. А сделать она собиралась то, что ещё никто и никогда не делал – заговорить на языке запахов. В этом и состояло назначение приложения – оно обрабатывало сигналы речевых отделов её мозга и превращало мысли в определённые комбинации ароматов, которые содержали конкретное значение для инсектов. За считанные секунды устройство на её руке выкачивало из флаконов необходимые вещества и создавало новую россыпь смыслов. Безусловно, подобное невозможно было создать за несколько дней уже после прилёта на Эриэлию – Ялия разрабатывала это устройство многие годы, а вполне закономерно, что её как гениального филолога с почти неограниченными финансовыми возможностями не мог не заинтересовать такой эксперимент. Также ей было необходимо изучить сотни чужих исследований, что максимально подробно каталогизировали все пахучие следы, с помощью которых передают информацию инсекты, дабы занести их в свой электронный словарь. Она проделала грандиозную работу, достойную называться научным подвигом, но теперь предстояло самое главное – проверить своё изобретение на практике. Ялия сосредоточилась и проговорила про себя, а затем вслух следующие слова:

– Привет. Я экзилонка. Я хочу поговорить с вами. Вы меня понимаете?

Устройство на её руке тут же преобразовало слова в запахи, что достигли органов чувств инсектов, после чего их удивление сменил подлинный шок, который было крайне сложно распознать на их пугающих лицах, однако Ялия не сомневалась в том, что так можно выражать только эти эмоции. Вся четвёрка поспешила встать, что объяснимо заставило девушку испугаться и немного отступить назад. Она поражалась тому, что смогла не убежать в панике и продолжить преодолевать сильнейшее рефлекторное отвращение, которое заставляло сомневаться в том, как она сможет вдыхать такую мерзость. А через несколько секунд произошло то самое чудо – она не услышала, нет, она в прямом смысле ощутила их ответ. Безусловно, язык запахов лишён понятийной конкретики, поэтому его передача словами весьма условна, но, если всё же попытаться это сделать, они сказали примерно следующее:

– Да, мы тебя поняли! Не бойся. Мы не причиним вреда людям. Как ты это сделала? До этого ни один человек за многие тысячи лет ни разу не говорил на нашем языке.

Ялия готова была закричать, но теперь уже от радости, ведь ей действительно удалось. Всего за несколько минут она раздвинула границы человеческого сознания!

– Я создала программу, которая способна переводить человеческие слова в запахи! Теперь мы можем говорить на одном языке. Я так счастлива! Мы столько можем узнать друг о друге.

Теперь она говорила, активно жестикулируя и улыбаясь, поражаясь про себя тому, что уже почти привыкла к этому весьма специфическому аромату – не зря она так долго возилась с настройками своих органов чувств, чтобы запрограммировать их на несколько иное восприятие. Инсекты тоже не скрывали восторг и всячески демонстрировали открытость и готовность вывести контакт с людьми на новый уровень. Проходила минута за минутой, и Ялия всё отчётливее понимала, что это не просто общение в привычном смысле – это было словно соприкосновение душ, словно она стала частью единого сознания, и её по-настоящему опьяняло это чувство. Всё это превосходило самые смелые ожидания – они начали рассказывать про свою подземную жизнь, свою историю и чувства, и как-то незаметно Небожительница прониклась подлинной симпатией к этим существам, которых действительно отличал очень развитый интеллект. В какой-то момент к ним приблизилась ещё одна небольшая компания инсектов, которым тоже предстояло всё объяснить. Печально, что Ялии было крайне проблематично различать их, чтобы потом найти. Они в едином порыве повторяли ей:

– Мы обязательно расскажем о тебе всем в городе. На тебя все захотят посмотреть!

– Я буду только рада! Жаль, что у нас так мало времени.

– Но ты ведь пока не улетаешь?

– Нет. Я буду здесь ещё как минимум неделю! Не волнуйтесь, мы всё успеем!

За этой крайне необычной сценой наблюдали многие бессмертные, оказавшиеся поблизости от берега. Можно было сказать, что они смотрели на экзилонку в окружении возбуждённых инсектов с интересом, однако это было бы преувеличение. Они просто смотрели и в меру своих возможностей пытались понять, что именно там происходит. Общение продолжалось почти два часа, и это время буквально пролетело, поэтому Ялии пришлось попрощаться с искренним сожалением. Ровно в 12 часов она поспешила к арене, с изумлением осознавая, что совершенно не переживает по поводу опоздания на работу, а это было нечто настолько непривычное для неё. Она пришла в рабочий зал самой последней, что не могло не стать поводом для шуток и вопросов, но при этом не стало поводом для претензий, ведь у Ялии был статус самой надёжной труженицы в их команде. Но самое интересное, что, к своему собственному удивлению, она резко расхотела рассказывать остальным о том, что же стало причиной этого опоздания. Она не хотела слушать их банальные шутки по этому поводу, потому что произошедшее стало для неё откровением и приобрело возвышенный смысл. На счастье Ялии, трансляторы не могли себе позволить долго уговаривать её, им было пора возвращаться к работе, тем более что перед этим солидную часть времени у них украла другая гораздо более интересная новость – Амиса и Майкджо пришли на арену, широко улыбаясь и держась за руки, что можно было расценивать как официальное подтверждение того, что теперь они влюблённая пара. А значит, на пощаду со стороны коллег, которые были просто обязаны проявить максимум своих язвительно-насмешливых способностей, можно было не рассчитывать. И конечно, они сполна насладились этим вниманием. А благодаря Тимелю вскоре это стало и достоянием общественности. Их глаза пылали от страсти и хвастливого самодовольства, но на ближайшие 10-12 часов им предстояло если не забыть об этом, то хотя бы отвлечься, чтобы отработать первую игру на высшем уровне.

В эти минуты Лежэр сидел в своём кабинете в главной казарме и погружался в мысли. Рано утром он приказал самым проверенным ребятам из своего личного взвода установить в его кабинете оборудование, с помощью которого он сможет прослушивать отель участников. Причём он решился на это не спрашивая разрешение генерала. Благодаря этой технике ему не нужно было корпеть над каждой фразой в каждой комнате – программы реагировали на все заданные слова, которые могли как-то намекать на заговор и убийство, поэтому капитану оставалось проверять только эти части записей. Но и тут его поджидало разочарование – ни группа Ярканы, ни бхаваданцы, ни кто-либо ещё за эти часы не сказал ровным счётом ничего подозрительного. Также в его арсенале были самые чувствительные измерители энергии, которые могли обнаружить необычные источники потенциально опасного излучения даже на таком расстоянии, но и здесь было пусто. Каков теперь следующий шаг? Если до завтра прослушивание и поиск смертоносного оборудования ничего не даст, то что делать дальше? Подступало чувство, что он зашёл в тупик. А Лежэр больше всего на свете ненавидел именно это чувство. При этом Провидец по-прежнему не мог помочь в расследовании. Этой ночью ему стало значительно хуже – на него направили новую, гораздо более сильную волну, после которой он продолжал лежать без сознания в критическом состоянии. Ночью техника показала, что этот выброс опасной энергии шёл как раз со стороны отеля участников, что окончательно убедило Лежэра в необходимости слежки. Но когда он наконец-то взялся за неё, воздействие чудесным образом прекратилось, как будто враги узнали о том, что он собирается делать. Но как?

Тем временем на верхнем этаже главного отеля для зрителей сенатор Лайонэль и Леди Лана готовились к тому, чтобы отправиться на первый четвертьфинал. Лана сидела в спальной комнате перед огромным зеркалом и столиком, полностью заставленным косметическими принадлежностями. Она уже была облачена в привычно длинное платье светлых тонов от лучших Небесных модельеров, в меру открытое, но всё же сексуальное. Она сама занималась макияжем, благо, что тратить много времени и сил на это не требовалось – ей было излишне таким образом подчёркивать совершенные черты лица. Самой сложной частью была причёска, но здесь, как и всегда, она использовала целую стаю помощников – в эти минуты вокруг неё медленно парили десять маленьких роботов, которые общими усилиями превращали её восхитительные светло-русые волосы, ниспадающие сейчас почти до самого пола, в новый неповторимый шедевр. И конечно, лишь этот набор роботов-парикмахеров вместе с каталогом из сотен вариантов причёски стоил целое состояние – столько, сколько некоторые экзилонцы не зарабатывают за всю жизнь, но разве хоть кто-то, глядя на неё, мог заикнуться о том, что это неоправданные траты? На её руках и шее уже были видны разнообразные украшения, и теперь оставалась последняя деталь. По традиции во время сборов клудом Шуами помогал сенатору, а Гвази был в полном распоряжении Ланы. И сейчас он с дрожащими ногами приблизился к ней и поднёс на красивой бордовой подушке коробочку с огромными серёжками, к которым ему, разумеется, запрещалось прикасаться. На их поиски ему пришлось потратить много минут – они хранились за пределами номера в отдельной небольшой комнате с её вещами, привезёнными в это путешествие, в которой, кстати, отдыхали и спали сами клудомы. Естественно, что делали они это на полу, так как им не полагалась отдельная мебель. Гвази вытянул подушку, покорно склоняя голову, в ожидании её реакции. Лана бросила на серёжки один беглый взгляд, после чего с привычной смесью гнева и брезгливости воскликнула:

– Не эти серёжки, тупой клудом! Быстрее принеси те, про которые я говорила! Мы опаздываем!

И для пущей убедительности она слегка ударила клудома по затылку. Расстроенный Гвази поспешил унести украшения и вернуться к поискам. Ранее Лана около минуты объясняла ему, сидя перед зеркалом, какие именно серёжки она хочет сегодня надеть, но проблема была в том, что этих самых сережёк только в этой комнате были многие десятки, и все они, с точки зрения бедного клудома, были практически одинаковыми, поэтому у него почти не было шансов угадать и избежать очередного приступа негодования. И почему она не могла сама пойти в эту комнату, чтобы быстро найти их и не тратить время на объяснения? Гвази был убеждён, что главная причина этого состояла в том, что больше всего на свете она любит издеваться над ним. Для неё это было самое главное удовольствие, которое только могло даровать невероятное богатство.

– Неужели ты опять не в духе? – с добродушной усмешкой спросил Лайонэль, который как раз в эти мгновения закончил приводить в порядок свой великолепный костюм, вполне отвечающий стандартам молодёжной экзилонской моды.

– Просто я не понимаю, зачем нам идти туда и весь день смотреть на эту игру! – в меру раздражённо ответила Лана, внимательно изучая готовый макияж и причёску.

– Тебе совсем не интересно? Это же величайший турнир в истории! К тому же в немалой степени его проведение и твоя заслуга.

– Ты преувеличиваешь мою роль. И не забывай, что я стала одним из амбассадоров этого турнира и принимала участие в его продвижении исключительно ради новых контрактов и заработка. Я никогда не фанатела от экзибеллума! Не понимаю, как взрослые люди могут тратить столько времени на подобное. Играть ещё ладно, но смотреть? Я бы предпочла насладиться исключительно играми твоего сына. Все остальные меня не интересуют.

– Не называй его так. Ты же знаешь, что я это не люблю.

– Хорошо, любимый, ты прав. Давай я схожу на сегодняшнюю игру, а потом только на партии Теодона?

– Но я-то хочу посмотреть все матчи! Чем тогда ты хочешь заняться без меня?

– По-твоему, у меня есть проблемы с тем, чтобы найти себе занятие? – с наигранным раздражением спросила Лана.

– Нет, я не говорил этого.

– Хорошо, потому что это было бы обидно. Я бы лучше занялась идеями для съёмок со своими помощниками. За время турнира нужно обязательно снять и выложить хотя бы одно качественное видео о том, как мы выживаем в этой убогой пустыне. А что интересного в турнире? Всё понятно заранее. Твой сын… То есть Теодон обязательно победит, завоюет миллион лет и сделает тебя ещё более счастливым и гордым отцом.

– Надеюсь, что так всё и будет!

– Я тоже надеюсь. Знаешь, почему? Потому что я хочу, чтобы Теодон за счёт этой победы обошёл меня по числу обожателей. Честно говоря, мне уже так надоел этот статус самого популярного человека всех миров.

– Ты серьёзно?! Ты не говорила мне об этом.

– Ждала подходящего момента.

– Что ж, тогда рядом со мной будут двое самых обожаемых людей всех миров, поэтому я не против!

Последовала небольшая пауза, Гвази по-прежнему не было, поэтому Лана решила спросить максимально нейтральным тоном:

– Какие новости? Как продвигается расследование убийства того хранителя?

– Ти, зачем ты опять об этом спрашиваешь? Я же говорил, что сам расскажу, когда всё прояснится. Тебе не нужно забивать голову этими ужасами. Ты даже не представляешь, как я жалею о том, что рассказал тебе об этом позавчера.

– Но ты же не мог скрыть от меня такое. Ты был сам не свой в тот день, и я не могла не спросить о том, что произошло. И тут ты говоришь о смерти хранителя. Это пугает и заставляет постоянно оглядываться по сторонам, присматриваться к каждому человеку. Если смогли взорвать один чип, то могут и ещё? Я волнуюсь в том числе и за тебя, и за Теодона, милый.

– Не стоит, любимая. Расследованием занимаются надёжные люди. Уверен, что совсем скоро дело будет раскрыто.

– Обязательно сообщи, когда это произойдёт. Ведь ты же всегда мне всё рассказывал. У тебя никогда не было от меня секретов даже в политических делах. И я всегда ценила это.

– Конечно, ведь ты была и остаёшься моей единственной слабостью. Я так тебя люблю. Но нам уже пора выходить. Теперь мы точно опаздываем.

В этот момент в комнату вернулся Гвази с новой парой серёжек, которые тоже не устроили Лану. Она обвинила жалкого клудома во всех смертных грехах, прежде всего в непростительной медлительности, после чего всё-таки надела данную пару и поспешила на выход вместе с сенатором. А Шуами и Гвази аккуратно потащили следом все вещи, которые могли понадобиться господам по ходу очень длинной игры. Ровно в 14 часов дня на арене началась короткая церемония открытия первого четвертьфинала, трансляция которого точно по плану побила рекорд по денежным сборам за всю историю ЭкзоТранса. Организаторы во главе с Дастаром были готовы к тому, что следующие игры первой стадии вызовут чуть меньший ажиотаж, но зато полуфиналы и финал обязательно обновят сегодняшний рекорд. Благодаря этим рейтингам у них отпали последние сомнения касательно того, что приз в миллион лет может оказаться слишком большим, ведь уже первая игра принесла им десятки миллионов, которых точно должно было хватить на всех, кто принимал хоть какое-то участие в этом событии. Большинство зрителей, конечно же, было с Экзилона, но и с других планет тоже набралось достойное количество – это стало возможным за счёт того, что цены на трансляции там были заметно ниже, что преподносилось как невероятно благородный жест со стороны высшей расы.

Для начала всех зрителей ожидало небольшое видео, представляющее сегодняшних четвертьфиналистов и ещё раз напоминающее про атмосферу в Граде бессмертных благодаря многочисленным эффектным планам, в том числе с высоты полёта. Затем слово взяла пара комментаторов – Тимель и Марсис. Они сидели в специальной комнате на верхнем уровне арены под самым потолком, откуда открывался прекрасный вид на всё игровое поле. После их вступительных слов точно по сценарию камера переключилась на Амису, занимающую свою корреспондентскую позицию на нижнем уровне арены по соседству с главными героями дня. Её задача была значительно проще – ей не нужно было комментировать игру все десять часов с короткими перерывами на рекламу, по большей части она просто должна была дежурить там на случай, если с участниками что-то случится, а также ждать момента, когда кто-то из них будет вынужден досрочно завершить противостояние, чтобы затем сразу взять зажигательное интервью. Сейчас она должна была сказать пару банальностей о том, как ведут себя игроки, как сильно они волнуются и что вообще происходит на нижнем уровне, скрытом от глаз зрителей. По ходу партии ей предстояло делиться столь же короткими и банальными комментариями из центра событий, давая тем самым небольшую передышку Тимелю и Марсису. В идеале, безусловно, она должна была внимательно следить за игрой, чтобы её замечания были более содержательными, а вопросы более интересными и экспертными, но все прекрасно понимали, что она не будет этого делать и в силу своей натуры будет постоянно отвлекаться на что-то, в том числе на попытки устроить какой-то лёгкий переполох, чтобы переключить всеобщее внимание на себя, но благо, что организаторы на это и рассчитывали, когда утверждали её кандидатуру.

За весь сложнейший процесс съёмки и составляющие показа, за красоту кадра и динамику видео отвечали Майкджо, Эленсио и Кромадар – они расположились в рабочем зале трансляторов, на относительном удалении от поля, где они могли спокойно обсуждать каждую деталь. Им непрерывно помогала большая команда коллег, работающих на Экзилоне, но все ключевые решения принимали они в силу того, что им не грозили проблемы с сигналом. У Ялии и Экзилио была другая важнейшая роль – они были главными ответственными за текстовую составляющую трансляции, за статистические дополнения и интересные факты, которые надо было вставлять по ходу, также они постоянно что-то подсказывали по внутренней связи Тимелю, Марсису и Амисе. Их рабочее место тоже находилось на нижнем уровне арены. Поэтому вся команда трансляторов была максимально занята и активна по ходу партии. Ну точнее вся, кроме Амисы, но ведь она привычно была такой энергичной, сексуальной и милой, что на неё невозможно было злиться. В данный момент именно она была в центре внимания – она находилась в непосредственной близости от четвёрки участников, судей и организаторов во главе с Дастаром.

Все они стояли в несколько рядов в центре просторного зала на нижнем уровне арены и были заняты проведением небольшой жеребьёвки, в которой помогала та же машина, что и вчера. Она должна была определить порядок, в котором игроки будут выбирать то, в какой части карты окажется их город или база, как было принято говорить в прошлом, когда экзибеллум был ещё не столь масштабным. С одной стороны можно было сказать, что это не имело никакого значения и выбор делался абсолютно наугад, потому что поле было по-прежнему скрыто металлическими перегородками и мощнейшим защитным полем и участники не знали, что именно их ждёт. Но с другой стороны все понимали, что игра начинается уже на этом этапе – общепринятая точка зрения гласила, что лучшие мастера должны предчувствовать даже эти детали и на каком-то сверхъестественном уровне делать правильный выбор в пользу той позиции, где они будут наиболее эффективными. Игровое поле находилось в огромном отсеке, который можно было смело назвать сердцем арены – он представлял собой идеальный круг диаметром сто метров. Высота отсека была около шести метров. Он располагался на нижнем уровне арены, а над ним возвышались огромные трибуны, которые были заполнены точно так же, как и вчера, но только теперь в центральной части не было сцены и столов с командами. Сейчас это пространство пустовало, а металлический пол был одновременно и перегородкой, скрывающей игровое поле. Лишь с началом партии она должна была отодвинуться, чтобы все зрители смогли наблюдать за происходящим через защитное стекло. Также нельзя было не отметить гигантский видеокуб, занимающий своё почётное место под потолком, благодаря которому можно было следить за трансляцией с повторами самых ярких моментов.