Игра на разбитом сердце бесплатное чтение

ПРОЛОГ.

Звонок раздался в половине одиннадцатого вечера. Андрей, как всегда, задерживался в клинике – или так он говорил. Я сидела за ноутбуком, дорабатывая презентацию для завтрашнего брифинга, когда экран телефона вспыхнул незнакомым номером

– Алло? – ответила я, прижав телефон плечом к уху.

– Анна Михайловна? – женский голос звучал уверенно, с лёгкой хрипотцой.

– Да, это я. Кто вы?

– Меня зовут Марина. Марина Волкова. Я.… мне нужно с вами поговорить. О вашем муже.

Сердце ухнуло вниз. Я медленно отодвинула ноутбук.

– О чём именно?

– Не по телефону. Можем встретиться завтра? Это важно.

– Послушайте, я не знаю, кто вы…

– Я работаю с Андреем. В больнице. Анна, поверьте, я не стала бы звонить, если бы это не было действительно важно.

В её голосе звучало что-то, заставившее меня согласиться. Может, интуиция, может, страх узнать правду.

– Хорошо. Где?

– Кафе «Волконский» на Пречистенке. В два часа дня?

– Хорошо. Я приду.

Я отключилась и долго смотрела на погасший экран телефона. Руки тряслись так, что я не могла набрать пароль. Кто она? Что хочет рассказать? И почему каждая клетка моего тела кричала об опасности?

Ночью я не спала вообще. Лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому звуку. Андрей вернулся после полуночи, тихо прокрался в спальню, стараясь не разбудить. Я слышала, как он раздевается в темноте, как вздыхает, принимая душ. От него пахло чужими духами – лёгкий цветочный аромат, сладковатый и настойчивый. Я зажмурилась, но запах не исчезал. Он въедался в ноздри, в мозг, в сердце.

Утром мы завтракали молча. Андрей читал новости в телефоне, я ковыряла овсянку, чувствуя, как каждая ложка поднимается к горлу. Хотелось кричать, трясти его за плечи, требовать ответов. Но вместо этого я сидела, играя роль понимающей жены.

– Ты какая-то задумчивая, – заметил он, отрываясь от экрана.

– Просто устала. Проект сложный.

– Может, возьмёшь выходной? Отдохнёшь.

– Не могу. Дедлайн.

Он кивнул и снова уткнулся в телефон. Раньше бы настаивал, уговаривал. Теперь – равнодушное согласие.

В офисе я не могла сосредоточиться. Презентация, над которой работала всю ночь, казалась бессмысленным набором слайдов. Буквы плыли перед глазами, коллеги смотрели с недоумением.

В голове крутился один вопрос: что мне скажет эта Марина?

В половине второго я стояла у входа в «Волконский». Уютное кафе с большими окнами и запахом свежей выпечки. Обычно я любила здесь бывать, но сегодня ноги не хотели идти внутрь.

– Анна? – женщина поднялась из-за столика у окна.

Я узнала её сразу. Высокая блондинка с идеальной фигурой, которую я видела на корпоративе в больнице год назад. Операционная медсестра. Красивая. Очень красивая.

– Марина, – я села напротив, стараясь держаться спокойно.

– Спасибо, что пришли. Хотите кофе?

– Нет. Давайте сразу к делу.

Она нервно поправила волосы. Идеальный маникюр, дорогие часы, аккуратный макияж. Всё в ней кричало об ухоженности и уверенности.

– Я долго думала, стоит ли говорить, – начала она. – Но вы имеете право знать.

– Знать что?

Она подняла на меня глаза – карие, с длинными ресницами.

– Мы с Андреем… мы вместе. Уже три месяца.

Мир качнулся. Я вцепилась в край стола, чувствуя, как уходит почва из-под ног.

– Что?

– Я понимаю, это шок. Но я больше не могу. Не могу быть тайной любовницей. Я люблю его, а он… он говорит, что не может уйти от вас.

Слова долетали как сквозь вату. Три месяца. Они вместе три месяца. Пока я пыталась спасти брак, готовила ужины, проходила обследования, он…

– Вы врёте, – мой голос звучал чужим.

– Нет. – Она достала телефон, пролистала фотографии. – Вот.

На экране – Андрей и она. В ресторане. Он смеётся, смотрит на неё так, как когда-то смотрел на меня. Так, как не смотрел уже очень давно. Ещё фото – они в машине. Его рука на её щеке, и в глазах – нежность. Ещё – селфи в постели. Он спит, расслабленный, счастливый, она улыбается в камеру с видом победительницы.

Телефон выпал из моих онемевших пальцев. Мир рассыпался на осколки, каждый из которых резал душу.

– Зачем вы мне это показываете?

– Потому что устала ждать. Он обещает уйти от вас, но не уходит. Говорит, что вы пытаетесь забеременеть, что не может бросить вас сейчас.

Забеременеть. Он рассказал ей про наши попытки. Про самое сокровенное. Делился с любовницей тем, что должно было остаться, между нами. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Что вы от меня хотите?

– Отпустите его, – она наклонилась вперёд. – Анна, вы же видите – вашего брака больше нет. Он со мной каждую свободную минуту. Те «операции» и «консилиумы» – это я. И вчера…, тоже была я. Также, недавно, мы ездили за город на выходных, когда он сказал, что дежурит. Снимали домик на озере, гуляли по лесу, занимались любовью…

За город. Я вспомнила, как он вернулся в то воскресенье усталый, но довольный. Сказал, была сложная операция, но она прошла успешно, а сам светился изнутри, пел в душе.

– Он рассказывает мне всё, – продолжала она, и каждое слово било больнее предыдущего. – Как вы отдалились друг от друга. Как он мечтает о детях, а вы думаете только о карьере. Как он устал быть на втором месте…

– Хватит, – я подняла руку, но она не остановилась.

– Я могу сделать его счастливым. Я готова родить ему детей. Не через пять лет, а сейчас. Готова быть женой, а не карьеристкой. Готова любить его так, как он заслуживает.

Карьеристкой. Он и ей говорил то же самое.

– Он любит вас? – спросила я, удивляясь спокойствию своего голоса, хотя внутри бушевал ураган.

– Да. И я люблю его. Анна, я не хотела, чтобы так получилось. Но любовь… её не выбирают. Мы работали вместе, он был таким одиноким, потерянным. Я просто… была рядом. Слушала. Понимала. А потом…

– Потом вы легли с ним в постель, – закончила я за неё.

– Это было больше, чем секс! – вспыхнула она. – Мы души родственные. Он со мной может быть собой. Не притворяться, что всё хорошо. Не играть в идеальный брак, который давно мёртв.

Идеальный брак. Мёртвый брак. Слова резали, но я заставила себя выпрямиться, посмотреть ей в глаза.

– Знаете, что, Марина? Вы правы. Наш брак несовершенен. Мы оба совершали ошибки. Но знаете, что отличает жену от любовницы? Жена борется. Пытается исправить. А любовница просто подбирает то, что плохо лежит.

Её лицо вспыхнуло.

– Я не…

– Вы именно это. Удобная жилетка, в которую можно поплакаться. Доступная женщина для мужчины в кризисе. И знаете что? Если он изменил со мной с вами, он изменит и вам. Когда вы станете неидеальной. Когда появятся дети, быт, усталость. Он найдёт новую Марину. Помоложе, посвежее.

Я встала. Ноги дрожали, но я заставила себя стоять прямо.

– Спасибо за честность. По крайней мере, вы оказались смелее его.

– Вы… что вы будете делать?

– Это не ваше дело. – Я взяла сумку. – И ещё кое-что. Он мой муж. Если он хочет уйти – пусть скажет мне сам. А не прячется за юбку любовницы.

Я вышла из кафе и долго стояла на улице, глотая холодный воздух. Люди спешили мимо, жизнь продолжалась, а мой мир только что рухнул окончательно. А как же наша ночь, его слова любви и наше желание родить малыша!? Он мне врал!!! Во всём врал!!! Говорил, что любит, готов попробовать сначала, а сам при первой же возможности поехал к любовнице. Лицемер!

Я шла по Пречистенке, и слёзы текли сами собой. Не от боли – боль придёт позже. От облегчения. Наконец-то я знала правду. Наконец-то можно перестать бороться за то, что давно умерло.

ГЛАВА 1.

Ещё вчера, я, Анна Светлова, считала себя самой счастливой женщиной на свете. Получила от жизни, всё то, о чём мечтала к своим 32 годам. Работа мечты – арт-директор в престижном рекламном агентстве, любимый и любящий муж Андрей, большая квартира в центре Москвы. Жизнь казалась идеальной мозаикой, где каждый кусочек на своём месте. считала себя самой счастливой женщиной на свете.

Андрей Светлов – мой муж уже пять лет, ему тридцать пять, он успешный хирург-кардиолог, высокий брюнет с пронзительными серыми глазами и обворожительной улыбкой, от которой когда-то дрогнуло моё сердце. Пять лет назад эта улыбка поймала меня в городской библиотеке, у стеллажа с медицинской литературой.

– Простите, – улыбнулся он, и в его глазах мелькнула искренняя радость. – Не думал, что снова вас увижу.

Я ответила улыбкой, утопая в его взгляде, и поняла – пропала.

– Простите? – я притворилась, что не узнаю его, хотя сердце уже билось быстрее.

– Андрей Светлов, кардиохирург. Мы встречались три месяца назад на презентации медицинского центра, – напомнил он, не теряя уверенности.

– Точно! – «вспомнила» я тогда…

Это было пять лет назад. А сегодня… сегодня моя идеальная мозаика начала трещать по швам.

Теперь, пять лет спустя, когда я сижу в нашей спальне и смотрю на смс-переписку в телефоне мужа, я понимаю: возможно, мне стоило прислушаться к первому впечатлению.

Начну свою историю, как говорят в народе: «от печки»

Память – странная штука. Когда жизнь рушится, я вспоминаю не ту романтичную встречу в библиотеке, а нашу первую стычку – за три месяца до того, на презентации, где мы разошлись, почти врагами.

Мои родители, Михаил и Елена Романовы, всегда считали меня упрямой. Папа, известный архитектор, чьи проекты украшают половину московских торговых центров, и мама, искусствовед из Третьяковской галереи, познакомились в семидесятых на выставке молодых художников. Их любовь вспыхнула мгновенно, и сорок лет брака только укрепили её. Я, их поздний и желанный ребёнок, унаследовала мамину страсть к искусству и папину целеустремлённость.

– Аннушка, ты слишком принципиальна, – смеялась мама, когда в восемнадцать я отвергла предложение руки и сердца от сына их друзей. – Не каждый мужчина справится с такой сильной женщиной.

Она была права. В двадцать четыре, когда подруги уже примеряли свадебные платья, я погрузилась в работу. Окончила художественную академию, затем – маркетинг и рекламу. Начинала простым дизайнером в небольшом агентстве, работала по четырнадцать часов в сутки, жила в крошечной съёмной квартире и была счастлива. Моя цель – стать лучшим арт-директором Москвы – горела внутри, как маяк.

Родители Андрея – полная противоположность моим. Виктор Светлов, военный врач в отставке, суровый и непреклонный, и Ираида Николаевна, учительница математики в обычной московской школе, воспитывали сына в строгости. Мужчина, по их мнению, должен быть сильным, ответственным и обеспечивать семью. Андрей однажды признался, что в детстве мечтал стать художником, но отец запретил «заниматься ерундой». «Мужчина должен приносить пользу», – повторял Виктор Степанович. Так Андрей стал врачом, хотя его душа тянулась к прекрасному.

Мы встретились на презентации медицинского центра «Кардио-Плюс». Наше агентство создавало рекламную кампанию, а Андрей был одним из ведущих врачей. Мне было двадцать семь, я два года работала арт-директором и гордилась своим профессионализмом.

– Что это за безвкусица? – его голос, холодный и резкий, ударил по моему самолюбию, пока он разглядывал наш рекламный стенд.

Я обернулась. Высокий мужчина в безупречном костюме смотрел на мой баннер с презрением.

– Простите? – я шагнула ближе, чувствуя, как закипает кровь.

– Эта реклама, – он небрежно кивнул на баннер. – Похожа на афишу распродажи в супермаркете. Разве нельзя сделать что-то… медицинское?

– Медицинское? – я еле сдерживала гнев. – И что, по-вашему, должно быть на рекламе кардиоцентра? Рентген сердца?

– Лучше, чем розовые сердечки и надпись «Мы лечим с любовью», – парировал он.

Я глубоко вдохнула. Этот тип критиковал мою работу – три недели исследований, тестов и бессонных ночей.

– Вы вообще понимаете, как работает реклама? – спросила я, стараясь говорить вежливо. – Или думаете, пациенты сами побегут к вам с инфарктами?

Он усмехнулся, и в его серых глазах мелькнула искра:

– Хорошая медицина в рекламе не нуждается. Качество говорит само за себя.

– Правда? Поэтому ваш центр заказал кампанию за два миллиона рублей? Качество, видимо, молчит.

Мы стояли, как два бойца перед дуэлью. Он был красив, не спорю, но его высокомерие убивало любое очарование.

– А вы кто, кстати? – добавила я. – Главврач? Или просто любитель критиковать?

– Андрей Светлов, кардиохирург, – ответил он с ледяной улыбкой. – А вы, судя по всему, автор этого… шедевра?

– Анна Романова, арт-директор «Креатив-Групп». И да, это мой шедевр, который через месяц увеличит поток ваших пациентов на тридцать процентов.

– Посмотрим.

– Непременно.

Мы разошлись, кипя от раздражения. В такси, по дороге в офис, я всё ещё мысленно спорила с ним, придумывая остроумные реплики, которые не успела сказать. «Ну и гордец! – думала я, на тот момент, я была уверена, что больше не увижу этого заносчивого доктора. Но у судьбы на меня были другие планы, как оказалось, не зря говорят: «Судьба-злодейка».

ГЛАВА 2.

Через месяц статистика подтвердила мою правоту: поток пациентов в «Кардио-Плюс» вырос на тридцать процентов. Я ликовала, мысленно ухмыляясь над тем высокомерным доктором. Жаль, мы не обменялись номерами на презентации – так хотелось позвонить и с торжеством напомнить ему о моем «шедевре». Он бесил меня, но, признаюсь, оставил след в моей душе. Красивый. Наглый. Незабываемый.

И наша встреча состоялась, в городской библиотеке, где заносчивый критик превратился в обаятельного мужчину, а я – в глупую влюблённую девчонку. Я, конечно, сделала вид, что не узнала его, хотя руки чесались стереть эту самоуверенную улыбку с его лица.

– Простите, – его глубокий баритон ворвался в тишину, пока он собирал мои рассыпавшиеся книги. – Анна? Вот так встреча! – улыбнулся он, и в его серых глазах вспыхнула искра. – Не думал, что снова вас увижу.

Я ответила улыбкой, скрывая, как ёкнуло сердце.

– Простите? – я притворилась, что не помню его, хотя уже знала, кто передо мной.

– Андрей Светлов, кардиохирург. Мы встречались три месяца назад, на презентации медицинского центра, – сказал он, не теряя уверенности.

– Точно! – я щёлкнула пальцами, изображая озарение. – Доктор, который назвал мою рекламу пошлятиной? Как же, помню.

Он рассмеялся, и в его смехе не было той ледяной насмешки, что я помнила.

– Тот самый. И знаете, я ошибался. Ваша реклама сработала. Признаю поражение.

– Неужели доктор Светлов способен признать ошибку? – поддразнила я.

– Способен. И хочу загладить вину. Позвольте пригласить вас на обед?

Я замолчала, разрываясь между раздражением и любопытством. Он злил меня, но в то же время… притягивал, как магнит.

– Зачем? – спросила я, прищурившись.

– Хочу извиниться. И… узнать вас получше. Ресторан через дорогу подойдёт?

Его голос звучал так искренне, что я не смогла отказать.

Напротив библиотеки прятался уютный ресторанчик, где пахло свежесваренным кофе и тёплым деревом. Сдав книги, мы пересекли дорогу. Я украдкой наблюдала за Андреем – его походка была уверенной, но с лёгкой усталостью. У окна, где солнечные лучи танцевали на стеклянных бокалах, мы сели за столик. Андрей заказал вино, и его улыбка официанту была неожиданно мягкой, без привычной надменности. Разговор лился легко: от работы он перетёк к мечтам, которые Андрей прятал, как старые наброски в пыльной папке.

– Знаете, – сказал он, задумчиво крутя бокал, – я всегда мечтал творить. В детстве рисовал, писал стихи…

– И что помешало?

– Отец, – он усмехнулся, но в глазах мелькнула тень. – Военный врач. Для него творчество – блажь. «Мужчина должен приносить пользу», – твердил он.

– А вы не спорили?

– Спорил? – он горько улыбнулся. – Вы же видели, как я набросился на вашу рекламу. Я не терплю, когда что-то напоминает мне о несбывшемся.

Внезапно он показался мне не высокомерным, а уязвимым, почти мальчишкой.

– Никогда не поздно начать, – сказала я тихо.

– В тридцать пять? – он рассмеялся. – Художник-самоучка?

– Почему нет? Моя мама говорит, искусство – это состояние души, а не диплом.

Мы болтали до полуночи. Андрей оказался не тем, кем казался: умный, чуткий, с тонким юмором. В машине, когда он провожал меня домой, воцарилась тишина.

– Анна, – нарушил он молчание, – я хочу увидеть вас снова.

– Зачем? Прощение вы получили, – улыбнулась я.

– Потому что вы… другая. Сильная. Настоящая. Таких, как вы, мало.

Я посмотрела в его глаза и поняла: это начало.

Месяц пролетел как миг. Андрей ухаживал красиво: дорогие рестораны, театры, выставки – он словно заново открывал искусство через мои глаза. Я же влюблялась все глубже.

– Расскажи о своей работе, – просил он в моей студии, среди эскизов и красок. – Как ты создаёшь эти образы?

– Я изучаю людей, – объясняла я, показывая раскадровку. – Их страхи, мечты, желания. Ищу образ, который их тронет.

– Ты читаешь души, – сказал он, и в его голосе было восхищение.

– А ты спасаешь жизни. Что важнее?

– Ты создаёшь красоту. Заставляешь людей мечтать. Я лишь чиню сердца.

В такие моменты я видела в нем не хирурга, а мальчика, чья мечта осталась в прошлом.

Однажды он пришёл с букетом полевых цветов и листком бумаги.

– Что это? – спросила я, вдыхая аромат цветов.

– Стих, – он покраснел. – О тебе.

Я развернула листок:

В глазах твоих я вижу свет,

Что заглушает боль и страх.

Ты научила сердце петь

С тобой я навсегда пропал

Твоя улыбка, словно сон,

Развеивает серость дней.

И я готов идти на все,

Чтоб стать достойным красоты твоей.

Стихи были простыми, но такими искренними. Его взгляд был полон нежности.

– Андрей… это прекрасно.

– Правда? – он смущённо улыбнулся. – Боялся, ты посмеёшься.

– Посмеяться? Над тем, что ты открыл сердце? Это самый ценный подарок.

Той ночью мы стали близки, Андрей целовал меня страстно, но нежно, будто боясь, что я растворюсь. Утром, лёжа на его груди, я поняла: я люблю этого сложного, противоречивого мужчину.

– Анна, – шепнул он, – я хочу быть с тобой всегда.

– Всегда – это долго, – улыбнулась я.

– Тогда начнём с навсегда.

ГЛАВА 3.

Три месяца с Андреем были как полет. Мы гуляли, говорили, открывая друг другу души. Каждое его слово, каждый взгляд заставляли моё сердце биться быстрее.

– Знаешь, – сказал он однажды на Воробьёвых горах, где огни Москвы мерцали, как звезды, – с тобой я впервые чувствую себя настоящим.

– Что ты имеешь в виду? – я повернулась к нему, ветер теребил мои волосы.

– Всю жизнь я был тем, кем меня хотели видеть. Послушным сыном, примерным студентом, успешным врачом. А с тобой… я просто Андрей.

Он обнял меня, и я почувствовала, как время замерло. Я влюблялась все сильнее.

Мои родители приняли Андрея сразу. Папа оценил его ум и юмор, мама – галантность и то, как он смотрел на меня.

– Он тебя любит, – сказала мама после его первого визита к нам. – Когда он смотрит на тебя, мир для него исчезает.

– Мам, мы встречаемся всего три месяца, – засмеялась я.

– Аннушка, – она взяла мои руки, – я поняла, что выйду за твоего отца, в первый же вечер.

С родителями Андрея было сложнее. Виктор Степанович встретил меня настороженно, словно ожидая подвоха. Ираида Николаевна была вежлива, но холодна.

– Анна работает в рекламе? – спросил его отец за ужином в их квартире на Семёновской, разглядывая меня поверх очков.

– Да, папа, она арт-директор в крупном агентстве, – ответил Андрей, бросив на меня быстрый взгляд.

– И много зарабатывает? – продолжил Виктор Степанович, отрезая кусок мяса.

– Папа, – Андрей напрягся, – это неважно.

– Я зарабатываю достаточно, чтобы быть независимой, – ответила я спокойно, глядя ему в глаза.

– А семья? Дети? – вмешалась Ираида Николаевна, поджав губы. – Или карьера важнее?

– Мама, мы ещё не говорили об этом, – Андрей попытался сгладить неловкость.

– А когда говорить? – она посмотрела на сына. – Тебе тридцать, Андрей. Пора остепениться. Тебе нужна жена, которая заботится о доме, о муже, о детях.

Тишина повисла, как тяжёлый занавес. Я чувствовала, как Андрей сжал мою руку под столом.

– Ираида Николаевна, – начала я осторожно, – я уважаю ваше мнение, но современная женщина может совмещать карьеру и семью.

– Может, – она кивнула, но её взгляд остался холодным. – Но что страдает? Обычно семья.

После ужина Андрей проводил меня до машины.

– Прости их, – сказал он, глядя в сторону. – Они… старой закалки.

– Андрей, – я остановилась, глядя ему в глаза, – а ты что думаешь? О женщинах, которые работают? О семье?

Он помолчал, теребя ключи в руке.

– Честно? Я восхищаюсь твоей страстью к делу. Но иногда… мне хочется, чтобы ты была только моей.

Его слова прозвучали как признание, но в них звенела нотка, которая должна была меня насторожить. Тогда я услышала лишь любовь.

Через полгода он сделал мне предложение. Не в ресторане, не на фоне заката, а в моей студии, среди кистей и красок, которые он подарил мне на день рождения.

– Выходи за меня, – сказал он просто, держа кольцо с бриллиантом в платиновой оправе – сдержанное, как он сам. – Я хочу строить с тобой жизнь. Ты учишь меня видеть красоту, а я хочу беречь твоё сердце.

Я смотрела на кольцо и понимала: это судьба.

– Да, – ответила я. – Я хочу быть твоей женой. И прожить с тобой всю жизнь.

Свадьба была тихой – только близкие друзья и семья. Мои родители полюбили Андрея. Папа ценил его серьёзность, мама млела от того, как он смотрел на меня.

– Он любит тебя той любовью, что бывает раз в жизни, – шепнула она перед церемонией. – Берегите друг друга.

Родители Андрея были сдержаннее, но даже они смягчились. Ираида Николаевна призналась за свадебным столом:

– Я давно не видела Андрея таким счастливым, Анна. Ты вернула ему радость.

Первые годы брака были сказкой. Его размеренность уравновешивала мою импульсивность, моя креативность раскрашивала его будни. Он начал рисовать – сначала робко, потом смелее. А я впервые почувствовала себя нужной не только как профессионал, но и как женщина.

Мои друзья приняли Андрея по-разному. Катя, фотограф и неисправимый романтик, была в восторге:

– Анька, он идеальный! Красивый, умный, врач – мечта!

– И консервативный, – добавила Лиза, моя коллега, хмуря брови. – Видела, как он смотрит, когда ты говоришь о работе? Будто это что-то неправильное.

– Лиз, ты преувеличиваешь, – отмахнулась я.

– Нет, – она покачала головой. – Такие мужчины сначала восхищаются твоей свободой, а потом хотят её приручить.

Я не слушала. Андрей был заботлив: дарил цветы без повода, устраивал сюрпризы. Когда я засиживалась в офисе, он привозил ужин. Когда болела, сидел рядом, как лучший доктор.

– Знаешь, – сказал как-то мой коллега Денис, глядя, как Андрей забирает меня с работы, – он отличный мужик. Но иногда кажется, что он хочет спрятать тебя в стеклянный шар.

– В смысле? – нахмурилась я.

– Слишком оберегает. Замечала, как он напрягается, когда ты задерживаешься? Или, когда мы идём в бар после проекта?

Я начала замечать. Андрей хмурился, если я задерживалась, косо смотрел на мои командировки и корпоративы. Я списывала это на заботу, но в глубине души что-то кольнуло.

– Это просто любовь, – сказала я себе, заглушая сомнения. – Он хочет, чтобы я была в безопасности.

ГЛАВА 4.

В первый год брака, зимой, мы поехали кататься на лыжах в Красную Поляну. Наша первая совместная поездка – я ждала её с трепетом, предвкушая свободу и радость.

– Андрей, смотри! – кричала я, мчась по склону, ветер хлестал по лицу, а горы сверкали под солнцем. – Какая красота!

Он катался осторожно, будто боясь нарушить невидимую грань.

– Анна, помедленнее! – крикнул он. – Ты можешь упасть!

Вечером, у камина в отеле, где потрескивали дрова и пахло хвоей, я решилась заговорить.

– Андрей, почему ты такой тревожный? – спросила я, подтянув колени к груди. – На склоне, да и вообще. Мы в отпуске, можно расслабиться.

Он придвинулся ближе, обняв меня.

– Потому что ты – моё все, – сказал он тихо. – боюсь, вдруг с тобой что-нибудь случится, и я могу тебя потерять.

– Но жизнь без риска – не жизнь, – возразила я, глядя в огонь.

– Может, но я выбираю спокойствие, – ответил он.

Его слова грели сердце, но я чувствовала в них что-то ещё. Тогда я видела лишь заботу, но теперь понимаю: это был первый знак его желания держать меня под контролем.

Через год, летом, мы поехали в Италию – Рим, Флоренция, Венеция. Андрей спланировал все до минуты: маршрут, отели, рестораны.

– Смотри, – он показал мне распечатку в первый день в Риме. – Завтра в 9:00 завтрак, в 10:00 Колизей, в 12:00 Форум, в 14:00 обед…

– А если просто побродим? – предложила я, вдыхая тёплый римский воздух. – Без плана, куда глаза глядят?

– Зачем? – он нахмурился. – У нас есть маршрут. Я две недели его составлял.

– Но спонтанность – это романтика, – улыбнулась я. – Помнишь наши прогулки по Москве?

– Спонтанность – это хаос, – отрезал он. – Я все оплатил.

– Андрей, это отпуск, а не военная операция!

– Я хочу, чтобы все было идеально.

– Идеально – не значит по расписанию, – я взяла его за руку.

Мы спорили минут двадцать, пока он не уступил.

– Ладно, один день без плана, – вздохнул он. – но если пропустим что-то важное…

– Мы найдём что-то лучше! – перебила я, потянув его за собой.

Мы бродили по Риму без карты, заглядывали в траттории, ели мороженое у уличных торговцев. Это были самые счастливые часы поездки.

– Видишь? – сказала я, сидя на ступенях Пантеона, любуясь закатом. – Хаос приводит к прекрасному. Та антикварная лавка, римская пицца…

Андрей поцеловал меня.

– Ты права, – шепнул он. – С тобой я учусь жить иначе. Но завтра – по плану?

– Посмотрим, – улыбнулась я.

На третий год брака меня повысили до креативного директора агентства. Моя мечта сбылась. Я летела домой, чтобы поделиться с Андреем.

– Андрей! – крикнула я с порога. – У меня новости!

Он вышел из кабинета, отложив медицинский журнал.

– Что случилось? Ты вся сияешь.

– Меня повысили! Я теперь креативный директор! В тридцать лет! Самый молодой в истории агентства!

Его лицо изменилось. Вместо радости – тень беспокойства.

– Замечательно, – сказал он после паузы. – Но… больше работы?

– Конечно! Больше ответственности, проектов, – я не замечала его тона. – Зарплата в два раза выше, международные поездки: Лондон, Нью-Йорк, Токио…

– Поездки? – он нахмурился. – Какие поездки?

– На съёмки, встречи с клиентами, – я растерялась. – Андрей, это моя мечта.

– А наши планы? – его голос стал жёстче. – Мы говорили о детях.

– Мы говорили, что подумаем об этом позже, – возразила я. – Нам же хорошо вдвоём.

– Хорошо? – он отпустил мои руки. – Я думал, ты хочешь настоящую семью.

– Разве мы не семья? – я шагнула к нему.

Он отвернулся.

– Давай отметим, – сказал он сухо. – Закажем ужин из твоего любимого ресторана.

Праздника не получилось. Напряжение висело в воздухе. Андрей улыбался, поздравлял, но я видела: он не рад.

– Андрей, можем поговорить? – спросила я вечером, не выдержав.

– О чем? – он смотрел в сторону. – Ты сделала выбор.

– Я ничего не выбирала! – вспыхнула я. – Я просто рада, что мой труд оценили!

– Конечно, – его голос был горьким. – Работа для тебя всегда на первом месте.

С того дня Андрей изменился. Он стал дотошно расспрашивать о моих планах, о встречах, о времени возвращения домой. Если я не отвечала на звонок, вечером начинались упрёки:

– Почему не отвечаешь? – спрашивал он. – Я переживал.

– Я была занята, – отвечала я, стараясь шутить. – Работа, знаешь ли.

Но шутки не помогали. Его вопросы становились все навязчивее.

– Ты опять задержишься? – спрашивал он почти каждый вечер, листая газету.

– Может быть, – отвечала я. – Новая должность, нужно время, чтобы вникнуть во все процессы.

– С кем встреча? – он не смотрел на меня.

– С Петровым и его командой. А что?

– Ничего, – он пожимал плечами. – Интересуюсь.

– Это запуск компании для «Мегафона», – поясняла я. – Важный клиент.

– Важнее семьи? – его голос звенел.

– Андрей, это моя работа, – я теряла терпение.

– Которая крадёт все твоё время.

Однажды я вернулась домой в полночь после мозгового штурма с командой. Андрей сидел в гостиной с бокалом виски.

– Где ты была? – его голос был ледяным. – Почему не отвечаешь?

– Привет, – устало ответила я. – На работе, писала тебе.

– «Задержусь до десяти», – процитировал он. – Сейчас полночь.

– Мы пошли в бар, обсуждали идеи, – я сняла пальто. – Что такого?

– То, что твой муж сидит дома один, как идиот, пока ты развлекаешься с коллегами!

– Это не развлечения, это работа! – вспыхнула я.

– В баре? С мужчинами? – он встал, пошатнувшись.

– Ты ревнуешь? – я не верила своим ушам. – К коллегам?

– Я хочу, чтобы моя жена была дома по вечерам и в выходные дни! – рявкнул он. – Это так много? Другие женщины справляются, – добавил он тише.

– Какие другие? – я шагнула к нему. – Твоя мама, которая всю жизнь просидела дома?

– Не смей! – он повысил голос. – Она вырастила меня и была счастлива!

– А я несчастна? Потому что работаю? – мой голос дрожал.

– Ты несчастна, потому что выбрала карьеру вместо семьи!

– Я ничего не выбирала! – крикнула я. – Почему ты не можешь поддержать меня?

– Нельзя сидеть на двух стульях! – он швырнул бокал на стол. – Либо ты жена, либо… карьеристка!

Я задохнулась от боли.

– Я не буду говорить с тобой в таком состоянии, – сказала я, разворачиваясь.

– Беги! – крикнул он вслед. – Ты всегда убегаешь от серьёзных разговоров!

Я замерла.

– Нет, Андрей, – я обернулась, слезы жгли глаза. – Я убегаю от твоих попыток запереть меня в клетке.

– Я хочу нормальную семью! – его голос сорвался.

– А я хочу мужа, который меня поддерживает, а не душит!

Впервые за три года брака я ушла спать в гостевую комнату. Лёжа в темноте, я слышала, как Андрей ходит по квартире, бормочет, звенит бутылками. К трём часам ночи все стихло. Я смотрела в потолок, и впервые мне стало страшно: а что, если моя мозаика не просто треснула, а рассыпается?

ГЛАВА 5.

Утро началось с аромата свежесваренного кофе. Андрей стоял в дверях, держа поднос с моим любимым капучино и хрустящим круассаном. Его глаза, обычно такие твёрдые, сегодня были мягкими, почти умоляющими.

– Прости, – сказал он тихо. – Я вёл себя как идиот. Просто… я скучаю по тебе. По нам. Помнишь, как мы засиживались допоздна, болтая обо всём?

Его голос дрогнул, и моё сердце сжалось.

– Я тоже скучаю, – призналась я. – но, Андрей, моя работа – это часть меня. Если ты любишь меня, ты должен это принять.

– Я стараюсь. Дай мне время.

Мы помирились. Я обняла его, вдыхая знакомый запах одеколона, и предложила:

– Давай устроим романтический ужин? Только ты и я.

– С пастой? – улыбнулся он, целуя меня в лоб. – Твоей любимой?

Несколько недель всё было как в медовый месяц. Я старалась не задерживаться на работе, Андрей был нежен, внимателен, но трещина, что появилась между нами, никуда не делась. Она ждала своего часа.

В один из дней наш шаткий мир рухнул. Мой арт-директор и друг Денис уходил из агентства – его переманили конкуренты. Мы решили устроить ему прощальную вечеринку.

– В пятницу? – переспросил Андрей, нахмурившись. – Но в пятницу день рождения мамы.

Я хлопнула себя по лбу.

– Чёрт, забыла! Но Денис… он мой друг. Я не могу пропустить его вечеринку.

– Не можешь пропустить вечеринку, но можешь пропустить день рождения моей матери?

– Я заеду к ней днём, поздравлю, а вечером пойду к Денису. Это же пара часов.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Я запрещаю тебе туда идти. Ты моя жена, и в пятницу твоё место – на семейном празднике.

Я замерла.

– Запрещаешь? Ты серьёзно?

– Абсолютно. Кто-то должен думать о семье.

Уступив мужу, я пошла на день рождения его матери, но внутри всё кипело. Ираида Николаевна, словно чувствуя моё напряжение, участливо спросила:

– Анечка, ты бледная. Всё в порядке?

– Устала на работе, – выдавила я.

– Ох, эта работа, – вздохнула она. – Андрюша говорит, ты совсем себя не бережёшь. Может, пора о детях подумать?

Я посмотрела на Андрея. Он отвёл взгляд.

– Мы не готовы, – ответила я холодно.

– Не готовы? Вам обоим за тридцать. Когда же, если не сейчас?

Вечер тянулся невыносимо. Дома молчание разрывало тишину, пока Андрей не заговорил:

– Ты специально так ответила маме?

– А что я должна была сказать? Что мой муж обсуждает нашу жизнь с мамочкой?

– Не смей так говорить о моей матери!

– А ты не смей решать, когда мне рожать детей!

Той ночью мы спали порознь. Утром Андрей, как ни в чём не, бывало, принёс кофе, чмокнул меня перед уходом, но стена между нами становилась всё выше и крепче.

В тот день я вернулась домой раньше, надеясь на спокойный разговор по душам, Андрей сидел в гостиной, листая медицинский журнал.

– Ты рано сегодня, – заметил он, не поднимая глаз.

– Хочу поговорить, спокойно, без эмоций и криков.

Он отложил журнал.

– О чём? Ты всё равно сделаешь по-своему.

– Андрей, я пошла на день рождения твоей мамы!

– Пошла! С таким лицом, будто на каторгу! Мама поняла, что ты не жаждала её видеть!

– А что я должна была изображать? Радость? После того, как ты заявил, что можешь мне что-то запрещать?

– Как, по-твоему, я должен был в таком случае, достучатся до тебя? Я забочусь о семье, о репутации! Что подумают родители, если ты выберешь пьянку с коллегами?

– Пьянку? – я задохнулась от возмущения. – Прощальная вечеринка друга, с которым я работаю пять лет!

– Работа, работа, вечно твоя работа! – он вскочил. – А моя? Я спасаю жизни!

– А я что, ерундой занимаюсь? Моя работа не важна, потому что я не врач?

– Твоя работа – это картинки! Красивые картинки для продажи всякой дряни! – выпалил он и тут же осёкся.

Я почувствовала, как кровь отлила от лица.

– Вот как ты думаешь о том, чем я живу. Пять лет учёбы, десять лет карьеры – и всё это «картинки»?

– Анна, я не то хотел…

– Нет, ты сказал именно то, что думаешь. – Мой голос дрожал. – Почему твои операции – это подвиг, а моя работа – предательство семьи?

– Потому что я мужчина! – выкрикнул он. – Моя обязанность – обеспечивать семью! А твоя – создавать дом, уют, растить детей!

– Какие дети, Андрей? Какие дети, если ты не уважаешь меня как личность?

– Я тебя люблю!

– Ты любишь своё представление обо мне. Идеальную жену, которая бросит всё ради твоего комфорта.

Он молчал, сжимая кулаки. Я продолжила, уже тише:

– Когда мы познакомились, тебе нравилась моя независимость. Ты гордился моими проектами. Что изменилось?

– Мы поженились, – глухо ответил он. – у нас должна быть настоящая семья.

– А у нас что, ненастоящая? Потому что я работаю?

– Потому что ты выбираешь работу вместо меня!

– Я не выбираю! Я пытаюсь совместить! Но ты требуешь, чтобы я выбрала.

– Моя мать…

– Твоя мать несчастна! – перебила я. – Она всю жизнь терпела, пока твой отец указывал ей, как жить. И ты хочешь того же для меня?

– Я не он!

– Тогда почему ты считаешь, что твоя карьера важнее моей? Что ты имеешь право решать за меня?

Он побледнел.

– Анна… я не хотел, чтобы ты чувствовала себя виноватой.

– Но я чувствую! – слёзы текли по щекам. – Я боюсь твоего недовольства, твоих упрёков. Я вру тебе о задержках на работе, придумываю оправдания. Это нормально? Это твоя «настоящая семья»?

Тишина. Только тикали часы на стене.

– Знаешь… – начал Андрей, его голос был холоден, он встал, направляясь к выходу из квартиры. – а ты права, зачем нам дети и семья. Занимайся своей карьерой, встречайся со своими клиентами в барах, ресторанах по вечерам, участвуй во всех корпоративных пьянках, а я займусь своей карьерой и жизнью в таком случае.

Он ушёл, хлопнув дверью. Я ждала до трёх ночи, переживала за него, звонила, писала, но он не отвечал на мои звонки и сообщения. В эту ночь Андрей так и не вернулся домой, устав ждать, я забылась тревожным сном, в душе была пустота.

ГЛАВА 6.

После той ссоры в наших отношениях что-то сломалось, словно треснула невидимая нить, связывавшая нас. Андрей перестал приносить мне кофе в постель, встречать с работы, звонить в течение дня. Он возвёл вокруг себя стену – холодную, непроницаемую.

Первые недели я даже радовалась. Наконец-то никто не следил за каждым моим шагом, не устраивал допросов, не упрекал за задержки на работе. Я с головой погрузилась в новый международный проект для косметического бренда – мой билет на мировую сцену.

– Анна, ты гений! – восхищался Игорь Петрович, наш генеральный директор. – Клиенты в восторге от твоей концепции!

Я сияла от гордости. Мои идеи заметили, меня пригласили презентовать проект в Париже. Вечером, окрылённая, я примчалась домой, чтобы поделиться с Андреем.

Квартира встретила меня тишиной. На кухонном столе лежала записка: «Срочно уехал на работу. А.»

Я удивилась – по пятницам Андрей обычно был дома. Набрала его номер.

– Да? – голос звучал устало, отстранённо.

– Привет! Ты где? У меня потрясающие новости!

– На работе. Экстренная операция.

– Ох… ну ладно. Я тебя дождусь?

– Не надо. Буду поздно.

Он отключился. Я смотрела на телефон, ощущая, как в груди шевельнулось беспокойство. Таким холодным Андрей не был никогда.

Он вернулся за полночь. Я не спала, читала в постели.

– Привет, – тихо сказала я. – Как операция?

– Нормально. – Он прошёл в ванную, не взглянув на меня.

– Андрей, я хотела рассказать…

– Анна, я вымотался. Давай завтра?

Но завтра он ушёл в больницу в семь утра, пока я спала. Так продолжалось день за днём: уходил рано, возвращался поздно, на выходных дежурил или закрывался в кабинете с медицинскими журналами.

– Андрюша сильно изменился, – заметила его мать, Ираида Николаевна, когда я заехала поздравить её с днём рождения. – Похудел, осунулся. Вы поссорились?

– Нет, что вы, – соврала я. – Просто много работает.

– Работает? – Она посмотрела на меня с прищуром. – А раньше он говорил, что это ты пропадаешь на работе.

Я промолчала. Правда была в том, что я не понимала, что происходит. Андрей не устраивал сцен, не упрекал, не ревновал. Он просто… исчез из моей жизни, оставаясь физически рядом.

Однажды я решила устроить романтический ужин. Приготовила его любимую пасту с трюфельным соусом, купила вино, зажгла свечи. Ждала до одиннадцати. Андрей вошёл, бросил взгляд на стол.

– Это ещё зачем? – спросил он устало.

– Хотела, чтобы мы вместе провели время.

– А. – Он стянул галстук. – Извини, я поел в больнице. И вымотался.

– Андрей, что происходит? – не выдержала я. – Ты избегаешь меня?

– С чего ты взяла? – Он впервые посмотрел мне в глаза, и я вздрогнула от холода в его взгляде. – Я работаю. Спасаю жизни. Это же важно, правда?

– Андрей…

– Что «Андрей»? – Его голос стал резче. – Ты же хотела свободы, амбиций, карьеры. Вот я и занялся своей. Меня, кстати, повысили. Теперь я заведующий кардиологией.

– Правда? – Я оживилась. – Поздравляю! Почему не сказал?

– А ты спрашивала? – Он пожал плечами. – Ты же занята своими картинками.

Его слова ударили точно в цель. Я вспомнила, как отмахивалась от его рассказов о работе, поглощённая своими проектами.

– Андрей, давай поговорим. По-настоящему.

– О чём? Всё же отлично. Ты свободна, я не лезу в твою жизнь, не ревную. Работай, встречайся с кем хочешь. Какие проблемы?

– Проблема в том, что ты отдалился!

– А ты чего ждала? – В его голосе прорвалась горечь. – Что я буду сидеть и ждать, пока моя жена вспомнит о моём существовании? Прости, у меня тоже есть жизнь.

Он ушёл в спальню, оставив меня с остывающей пастой и недопитым вином. Я сидела среди гаснущих свечей, впервые пытаясь взглянуть на всё его глазами. Он прав: я не спрашивала о его повышении. Не интересовалась его делами, поглощённая своими победами. Раздражалась, когда он хотел быть ближе, принимая это за контроль. А что, если он просто хотел быть частью моей жизни?

На следующей неделе я начала возвращаться домой раньше. Не из чувства вины, а из желания спасти наш брак. Начинать нужно было с себя.

– Ты рано сегодня, – заметил Андрей в понедельник, когда я вошла в гостиную в семь вечера.

– Хочу быть с тобой, – просто ответила я. – Как дела на работе?

Он посмотрел на меня с удивлением, словно не веря в мой интерес.

– Обычно. Две операции, обход пациентов.

– А твоё назначение? Заведующим – это же большая ответственность.

Его взгляд потеплел, лёд в глазах начал таять.

– Да, бумажной работы прибавилось, но я справляюсь.

– Андрей, – я села ближе, – прости, что не поздравила тебя как следует. Я была так занята собой, что упустила, как много это для тебя значит.

Он помолчал, теребя пульт.

– Знаешь, когда мне предложили эту должность, я первым делом подумал, как расскажу тебе. Представлял, как ты обрадуешься, как мы отметим… Но потом вспомнил наши разговоры и решил, что тебе всё равно.

Его слова резанули по сердцу. Он был прав.

– Мне не всё равно. Всегда было не всё равно. Просто я… увлеклась.

Мы сидели в тишине, но теперь она была тёплой, почти живой.

Во вторник я приготовила ужин и дождалась его. В среду предложила посмотреть фильм. В четверг спросила о его планах на выходные. Андрей принимал мои попытки настороженно, но постепенно оттаивал.

– Ты изменилась, – сказал он в пятницу за чаем. – Стала… внимательнее.

– Я поняла, что была плохой женой, – призналась я. – Думала только о себе.

– А я был плохим мужем, – тихо ответил он. – Пытался тебя контролировать вместо того, чтобы принять.

Мы смотрели друг на друга, и я чувствовала, как в груди разливается надежда. Может, у нас есть шанс?

– Андрей, давай попробуем заново? – Я протянула руку. – Без попыток переделать друг друга. Просто как муж и жена, которые любят друг друга.

Он взял мою руку, его пальцы были тёплыми.

– Давай попробуем. Только… Анна, я очень хочу детей. Работа никуда не денется, но время стать родителями может уйти.

Я кивнула, сжимая его руку. В тот момент я верила, что мы всё исправим. Что любовь сильнее наших ошибок и амбиций.

Как же я ошибалась…

ГЛАВА 7.

На следующий день я твёрдо решила, если наш брак ещё можно спасти, я должна показать Андрею, что готова меняться. Собравшись с духом, я пошла к директору агентства.

– Игорь Петрович, скажу вам, как есть, мне нужно перераспределить нагрузку. Мы с мужем на грани развода, я хочу сохранить свой брак, для этого мне нужно быть дома по вечерам, а не на деловых встречах с клиентами, с сегодняшнего дня, никаких встреч с клиентами вне рабочего времени и по выходным.

– Анна, ты же понимаешь, проект для французов… – начал он, нахмурившись.

– Я справлюсь. Просто начну более чётко планировать рабочее время.

– Анна, я повысил тебя в должности, потому что, ты «горела» на работе. Все проекты, которыми руководила ты, попали в яблочко и клиенты довольны твоей работой. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и я не пожалею о повышении тебя в должности, потому что были не менее достойные кандидаты.

– Игорь Петрович, я обещаю, все проекты будут готовы в срок, и репутация агентства не пострадает. – сказала я в ответ и вышла из кабинета.

Две недели я жила по строгому расписанию. Домой – к семи вечера. Ужин на столе, разговоры с Андреем о его делах. Сначала он смотрел на мои усилия с недоверием, но постепенно начал оттаивать.

– Знаешь, – сказал он однажды субботним утром за завтраком, – мне нравится, что ты дома. Я рад, что могу говорить с тобой по вечерам, обсуждать наши дела, а не гадать, когда ты вернёшься.

В его голосе звучала осторожная надежда, и моё сердце сжалось от вины за все вечера, проведённые вне от дома.

– Мне тоже нравится, – призналась я. – А знаешь что? Давай съездим на выходные в Суздаль. Как раньше.

Его глаза загорелись.

– Правда? А работа?

– Работа подождёт.

Выходные в Суздале были волшебными. Мы гуляли по старинным улочкам, болтали о пустяках. Андрей делился историями о пациентах, я – о курьёзах с клиентами. На второй день, стоя на берегу реки, он взял мою руку.

– Аня, давай подумаем о ребёнке? – тихо сказал он. – Я так хочу… нашего малыша.

В его серых глазах светилась надежда. Я поняла: я готова. Готова стать мамой, готова притормозить карьеру ради семьи.

– Давай, – шепнула я.

Он обнял меня так крепко, словно боялся, что я исчезну.

Но судьба, как всегда, внесла свои коррективы.

Я продолжала работать, планируя так своё рабочее время, чтобы к семи часам вечера быть дома, до среды мне это с трудом, но удавалось.

В четверг утром меня разбудил звонок Игоря Петровича.

– Анна, катастрофа! «Гранд-Космо» отвергли нашу концепцию! Новый маркетинг-директор хочет всё переделать. У нас три дня, иначе контракт расторгнут.

– Что именно не понравилось? – спросила я мгновенно проснувшись.

– Всё! Он говорит, концепция «слишком европейская», нужно что-то «по-русски душевное». Анна, он хочет видеть новые варианты в понедельник утром!

Я посмотрела на мирно спящего Андрея. Три дня. Это означало ночи в офисе, бесконечные правки, стресс.

– Хорошо, – ответила я, уже мысленно выстраивая план. – Сейчас приеду.

– Что случилось? – сонно спросил Андрей.

– Форс-мажор. Нужно спасать проект для крупного клиента.

– Надолго? – в его голосе появилась насторожённость.

– Дня на три. Андрей, это критично. Если мы потеряем контракт…

– Понятно, – он отвернулся. – Делай, что должна, тебя же там не кем заменить!

Эти три дня стали адом. Команда работала по шестнадцать часов в сутки, перебирая концепции. В первый день я вернулась в два ночи – Андрей уже спал. Во второй – в три. Он сидел в гостиной с книгой.

– Как дела? – холодно спросил он.

– Почти закончили основу. Завтра доработаем детали.

– Завтра суббота.

– Знаю. Но что поделать?

– Ничего, – отрезал он. – Работа превыше всего.

На третий день я не пришла домой. Мы работали всю ночь, готовясь в воскресенье днём передать новый проект клиенту, чтобы в понедельник запустить в работу. Следующие несколько часов пролетели в хаосе. Дизайнеры, копирайтеры, аккаунт-менеджеры – все бросили текущие проекты, и также работали в выходные.

Утром, после четырёх часов сна на офисном диване, мы представили новую концепцию. Клиент был в восторге.

– Гениально! – восклицал маркетинг-директор. – Вот это креатив!

Улыбаясь, я, чувствовала гордость за себя и команду, а также смертельную усталость. Контракт спасён, репутация агентства – тоже. Но какой ценой?

Домой я вернулась в воскресенье вечером. Квартира была пуста. На столе – записка: «Уехал к родителям. А.»

Я стояла с этой запиской в руках, чувствуя, как рушится всё, что я пыталась построить. Три дня форс-мажора – и мы снова на краю.

Я позвонила Андрею.

– Давай поговорим.

– О чём? – его голос был ледяным. – О том, как ты опять выбрала работу?

– Это был форс-мажор! Я не могла иначе!

– Не могла? Или не хотела? В агентстве ты единственный работник? И только ты одна способна спасать проекты?

– Но это моя ответственность…

– А семья? – он говорил тихо, но я чувала его боль. – Знаешь, что я понял? Ты всегда будешь выбирать работу. Всегда найдётся «форс-мажор», «важный клиент». А я буду ждать. Как ждал все эти годы.

– Это неправда!

– Правда, Анна. И самое страшное – ты этого не видишь.

Следующие недели стали игрой в ожидание. Теперь я возвращалась к семи, готовила ужин, ждала Андрея. Но он приходил всё позже.

– Сложная операция, – бросал он.

– Консилиум.

– Статья для журнала.

Отговорки разные, но суть одна – он избегал меня. И в каждой его фразе я узнавала свои собственные оправдания, которыми прикрывалась ещё недавно.

ГЛАВА 8.

В пятницу я решила удивить Андрея – приехать к нему в больницу с обедом. В пакете лежали его любимые роллы и кофе из той самой кофейни, где мы пили латте на первых свиданиях, смущённо пряча взгляды. Хотелось вернуть хоть каплю той лёгкости, что давно растворилась в наших буднях.

– Анна Михайловна? – секретарша в приёмной удивлённо вскинула брови. – А Андрей Степанович уже ушёл.

– Как ушёл? – я посмотрела на часы. – Сейчас только час дня.

– Полчаса назад уехал. Сказал, что на конференцию.

Мир качнулся. Я вышла из больницы, ноги подкашивались, а в голове гудела одна мысль: конференция? Какая конференция? Он ничего не говорил… Роллы в пакете остыли, кофе выплеснулся на пальто – руки тряслись так, что я не могла удержать стаканчик.

По дороге домой я набрала Лизу, единственную подругу, которая не будет задавать лишних вопросов:

– Лиз, можешь узнать, есть ли сегодня в Москве кардиологические конференции? – голос предательски дрожал, хотя я пыталась казаться спокойной.

– Аня, что случилось? – в её тоне скользнуло беспокойство.

– Потом объясню. Просто проверь, пожалуйста.

Через час она перезвонила.

– Никаких конференций по кардиологии сегодня нет. Ближайшая – через две недели. Аня, что происходит?

Я промолчала, отключив телефон. Мир рассыпался на осколки. В груди нарастала тяжесть, будто кто-то сжимал сердце. Подозрения, которые я гнала прочь, теперь вгрызались в меня с новой силой. Где он? С кем?

Вечером Андрей вернулся в восемь – раньше, чем обычно в последнее время.

– Как конференция? – спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Какая конференция? – он нахмурился, снимая пальто.

– Ты же был на конференции. Я заезжала в больницу, хотела пообедать вместе.

– А, да, – он отвёл взгляд. – Нормально прошла.

– О чём была?

– О новых методах в кардиохирургии, – бросил он, явно избегая подробностей. – Ты же не интересуешься медициной.

– Я интересуюсь тобой.

Он резко повернулся, и в его глазах мелькнул холод.

– С каких пор?

Я вздрогнула. Это был не мой Андрей – не тот, чьи тёплые руки когда-то обнимали меня в трудные дни.

– Андрей, я пытаюсь наладить наши отношения!

– Правда? – он усмехнулся. – А я думал, ты проверяешь, где я и с кем.

– Это не проверка! Я просто хотела…

– Что хотела? Убедиться, что я не с медсестрой?

Кровь отхлынула от лица. Его слова резали, как нож.

– Андрей, что за бред? Я просто хотела пообедать с мужем!

– Ага, – он отвернулся, бросив сумку на кресло. – Конечно.

– Ты специально так делаешь? – мой голос сорвался. – Мстишь мне?

Он помолчал, глядя в пол.

– Я не мщу, Аня. Просто живу так, как ты меня научила. Работа – превыше всего, помнишь?

Свобода, независимость.

– Но я не это имела в виду!

–А что? – он резко поднял взгляд, и я увидела в нём столько боли, что перехватило дыхание. – Что я буду сидеть дома и ждать, пока ты наиграешься в успешную бизнес-леди? Что буду встречать тебя в два часа ночи с ужином и довольной улыбкой? Прости, я тоже живой человек, у меня есть потребности.

Последняя фраза прозвучала как признание. Потребности. Значит, он нашёл того, кто их удовлетворяет.

Следующие дни я провела как в аду. На работе не могла сосредоточиться – руки тряслись, когда набирала текст, несколько раз поймала себя на том, что смотрю в пустоту, а по щекам текут слёзы. Коллеги начали косо поглядывать, шептаться за спиной.

– Аня, ты какая-то рассеянная, – заметила за обедом коллега Марина. – Всё в порядке?

– Да, просто… – я замялась. Как объяснить, что я теряю мужа? Что, возможно, сама разрушила всё, что у нас было?

В среду я не выдержала и позвонила Павлу, коллеге Андрея.

– Паш, привет. Это Аня, жена Андрея.

– О, привет! – он был, как всегда, добродушен. – Как дела?

– Хорошо. Слушай, у вас сегодня был консилиум?

– Консилиум? Нет, обычный день. А что?

– Да так, Андрей упоминал… – я замялась. – Кстати, он говорил, что вы что-то обсуждали. Про детей.

Пауза.

– Ну да, поздравляю! Андрей сказал, что вы наконец решились. На прошлой неделе ходил в центр репродукции, сдавал анализы.

Я чуть не уронила телефон. Центр репродукции? Анализы? Он ничего мне не говорил.

Вечером я ждала его, сжимая чашку холодного чая. Андрей пришёл в десять, усталый, отстранённый.

– Нам нужно поговорить, – начала я, едва он переступил порог.

– Опять? – он бросил пиджак на спинку стула. – О чём на этот раз?

– О центре репродукции.

Он замер.

– Откуда ты знаешь?

– Павел проговорился. Почему ты мне не сказал?

Андрей медленно опустился на диван, глядя куда-то в сторону.

– А зачем? Ты же ясно дала понять, что дети могут подождать. Что карьера важнее.

– Но это не значит, что ты должен решать такое без меня!

– Какое решать? – он горько усмехнулся. – Я просто проверил своё здоровье. На всякий случай. Хотел знать, что с моей стороны всё в порядке. Вдруг через пять лет ты всё-таки решишь, что готова.

– Андрей…

– Знаешь, что самое смешное? – он посмотрел на меня, и в его глазах была усталость. – Врач сказал, что у меня всё отлично. Но для ребёнка нужны двое. А моя жена слишком занята своей карьерой.

Слёзы потекли по щекам, но я не могла их остановить.

– Это нечестно. Мы же договаривались подождать…

– Мы? – он покачал головой. – Нет, Аня. Это ты решила, а я согласился. Как всегда. Соглашался на твои опоздания, отменённые ужины, редкие встречи. Но мне надоело.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего. Просто я устал быть фоном для твоей жизни. У меня тоже есть мечты, планы. И если ты не хочешь их разделять – это твой выбор.

Он встал и ушёл в спальню, оставив меня в темноте гостиной. Я сидела, глядя в пустоту, и впервые за долгое время плакала – по-настоящему, до боли в груди.

Плакала от страха, что теряю его. От понимания, что сама разрушила то, что мы строили годами. От осознания, что, возможно, исправить это уже не получится.

Ночью я лежала рядом с Андреем, слушая его дыхание. В голове крутились вопросы: кто эта женщина? Где они были? Что между ними? Утром, когда он ушёл на пробежку, я сделала то, чего никогда не делала раньше – взяла его телефон. Руки дрожали, пока я вводила пароль – дату нашей свадьбы. Экран не разблокировался. Сердце остановилось. Попробовала ещё раз, думая, что ошиблась. Снова не подошёл. Он сменил пароль.

Сердце сжалось. Мы всегда знали пароли друг друга – не из недоверия, а потому, что нечего было скрывать.

Я села на кровать и поняла – всё кончено. То, что мы называли любовью, браком, семьёй – мёртво. И убила это я.

ГЛАВА 9.

Андрей вернулся с пробежки через час. Я сидела в кухне, обхватив чашку с остывшим кофе, и смотрела в окно. Он прошёл мимо, не сказав ни слова, и направился в душ. Раньше он всегда целовал меня по возвращении, делился впечатлениями о погоде, о встреченных соседях. Теперь – тишина.

Когда он вышел из ванной, я решилась.

– Андрей, ты сменил пароль на телефоне.

Он замер, полотенце в руках.

– И что? – его голос был холодным. – Теперь и это проблема?

– Мы никогда не скрывали друг от друга…

– Мы многое не делали, – перебил он. – Например, не лгали о том, где находимся. Не выбирали работу вместо семьи. Не игнорировали желания партнёра.

– Андрей, я же объяснила про ту пятницу…

– Какую пятницу? – он резко повернулся. – Их было десятки, Анна! Десятки вечеров, когда я ждал тебя. Десятки отменённых планов. Десятки «прости, у меня форс-мажор».

Я поднялась, чувствуя, как дрожат колени.

– Но ты же понимал, что я работаю! Что у меня есть обязательства!

– А передо мной у тебя обязательств нет? – его голос сорвался. – Перед нашим браком? Перед нашим будущим?

– Есть! Но…

– Нет никаких «но»! – он ударил кулаком по столу, и я вздрогнула. – Я устал, Анна! Устал быть вторым в твоей жизни! Устал ждать, когда ты наконец вспомнишь, что у тебя есть муж!

– Это несправедливо…

– Несправедливо? – он горько рассмеялся. – Знаешь, что несправедливо? То, что мне тридцать пять, а у меня нет детей. Что я сплю в пустой постели, потому что моя жена предпочитает офис. Что я должен оправдываться перед родителями, почему у них до сих пор нет внуков!

– Мы же договорились подождать…

– Нет! – он крикнул так громко, что я отшатнулась. – Это ТЫ решила подождать! А я.… я просто согласился, как всегда. Потому что любил тебя. Потому что надеялся, что ты изменишься. Тишина повисла, между нами, тяжёлая, как свинец.

– Андрей, – я сделала шаг к нему, но он отступил. – Давай всё обсудим спокойно. Может, я действительно готова…

– Готова? – он посмотрел на меня так, словно видел впервые. – К чему готова? Родить ребёнка между презентациями? Воспитывать его по скайпу из командировок?

– Я изменюсь! Я уже меняюсь!

– Три дня, Анна. Ты продержалась три дня, а потом снова сбежала в офис при первой же возможности.

– Это был важный проект…

– Они всегда важные! – он провёл рукой по волосам. – Всегда найдётся причина, почему работа важнее семьи.

Я почувствовала, как слёзы текут по щекам.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я бросила всё? Сидела дома и ждала тебя?

– Я хочу жену! – выкрикнул он. – Не бизнес-партнёра, не соседку по квартире – жену! Которая хочет детей, которая ценит семью, которая…

– Которая будет такой, как твоя мама? – перебила я, и тут же пожалела об этом.

Его лицо окаменело.

– Да, – сказал он тихо. – Как моя мама. Которая вырастила меня, создала настоящий дом, поддерживала отца. И знаешь что? Она счастлива. Чего не скажешь о тебе.

– Я счастлива в своей работе!

– Тогда выходи замуж за свою работу! – он развернулся к двери.

– Андрей, постой!

Он остановился, не оборачиваясь.

– Знаешь, Анна, – его голос был глухим, – если ты не хочешь родить мне ребёнка, найдётся та, которая захочет. Которая будет мечтать о семье, а не о следующем повышении.

Слова ударили как пощёчина. Я задохнулась.

– Что ты сказал?

Он медленно повернулся, и в его глазах была такая боль, что у меня сжалось сердце.

– Я сказал правду. Мне тридцать пять лет, Анна. Я хочу детей. Хочу настоящую семью. И если ты не готова мне это дать…

– Ты угрожаешь мне? – голос дрожал.

– Я предупреждаю. У меня тоже есть право на счастье. На семью, о которой я мечтаю.

– То есть ты уже присматриваешь замену? – я почувствовала, как ярость смешивается с болью.

– Я пытаюсь достучаться до тебя! – он сжал кулаки. – Но ты слышишь только то, что хочешь слышать!

– Я слышу, что мой муж угрожает мне изменой с другой женщиной!

– А что мне остаётся? – его голос сорвался. – Ждать, пока тебе стукнет сорок и ты вспомнишь, что хотела детей? Или пока ты решишь, что семья важнее?

– Андрей, это шантаж…

– Это реальность! – он подошёл ближе, и я увидела слёзы в его глазах. – Я люблю тебя, Анна. Но я не могу больше жить в ожидании. Не могу притворяться, что мне достаточно видеть тебя пару часов в день. Не могу смотреть, как мои друзья растят детей, а я.… а у меня только пустая квартира и жена, которой я не нужен.

– Ты мне нужен! – я схватила его за руку. – Андрей, ты мне нужен!

– Тогда докажи, – он высвободил руку. – Докажи, что я для тебя важнее очередного проекта. Что наша семья – твой приоритет. Что ты готова стать матерью моих детей.

– Я.… мне нужно время…

– Время? – он покачал головой. – У нас было пять лет, Анна. Сколько ещё тебе нужно? Он вышел из кухни, оставив меня одну. Я опустилась на стул, обхватив голову руками. Его слова эхом звучали в ушах: «Найдётся та, которая захочет».

Кто она? Может, уже есть? Может, пока я строила карьеру, он уже нашёл ту, которая готова дать ему то, чего хочет его сердце?

Я достала телефон и набрала Лизу.

– Лиз, – голос предательски дрожал, – кажется, я теряю мужа.

– Анька, что случилось? – обеспокоенно спросила подруга.

– Он сказал… он сказал, что если я не рожу ему ребёнка, то родит другая.

– Что?! Аня, это же манипуляция!

– А если нет? – я всхлипнула. – Если он правда уже нашёл кого-то? Он сменил пароль на телефоне, врёт о том, где находится…

– Так, стоп. Давай по порядку.

Я рассказала ей всё – про конференцию, которой не было, про визит в центр репродукции, про наш разговор. Лиза молчала, и это молчание пугало больше любых слов.

– Лиз?

– Аня, – она вздохнула, – а ты сама чего хочешь? Правда хочешь детей? Или просто боишься его потерять?

Я задумалась. Чего я хочу? Всю жизнь я знала – хочу быть лучшей в профессии, хочу признания, успеха. А дети? Семья? Это всегда было «потом», «когда-нибудь».

– Я не знаю, – призналась честно. – Я люблю его, но…

– Но любишь свою работу больше?

– Это разные вещи!

– Для тебя – да. Для него – нет. Анька, он пять лет ждал. Пять лет надеялся. А ты?

– Я пыталась! Я правда пыталась измениться!

– Три дня, подруга. Ты пыталась три дня. А потом сбежала при первой возможности.

Её слова резали, потому что были правдой.

– И что мне делать?

– Решить, чего ты хочешь на самом деле. И быть честной – с ним и с собой. Потому что держать его на привязи, обещая то, чего не можешь дать – это жестоко.