Талант от Бога и другие истории бесплатное чтение

ПОВЕСТЬ

ТАЛАНТ ОТ БОГА

Предисловие.

Самый важный и самый удивительный орган в организме человека это конечно мозг. Без него человек не был бы человеком. Изучение мозга человека безумно интересно и также безумно сложно. Именно мозг управляет всем организмом посредством создания сложных электрических импульсов. К сожалению, мы далеко не полностью используем возможности нашего мозга. Например, объем памяти головного мозга составляет от трех до шести петабайт – с таким объемом памяти можно более трехсот лет непрерывно смотреть кинофильмы! А сколько помним мы, обычные люди? Мозг потребляет до двадцати процентов кислорода, поступающего в организм. Мозг никогда не устает от интеллектуальной работы, мозг не чувствует боль, он состоит на шестьдесят процентов из жиров, и не может существовать без кислорода и без глюкозы. Мозг генерирует от двадцати пяти до пятидесяти тысяч мыслей в день. Многие ученые работают над тем, чтобы помочь людям раскрыть свои истинные интеллектуальные и физические способности, проводят исследования в этом направлении. Они ищут пути повышения качества использования людьми своего мозга. Возможно, в недалеком будущем на земле станет больше гениев, и меньше посредственностей. Кстати женский мозг на десять процентов активнее мужского, это многое объясняет…

Начало.

В центральном НИИ по изучению мозга человека, в лаборатории, оснащенной самыми различными электронными приборами, компьютерами и датчиками, у пульта с множеством экранов, лампочек, ручек управления и тумблеров склонился молодой ученый Иван Голованов – не высокий, черноволосый мужчина в белом халате, в очках в массивной черной оправе и с внешностью типичного «ботаника». В центре комнаты, в кресле с датчиками и проводами, закрепленными на голове, сидел пациент лет пятидесяти, полный, грузный мужчина.

– Если вы готовы, начинаем сеанс воздействия на пораженные опухолью участки мозга лучами бета и гамма излучения и пучками электронных частиц, не беспокойтесь, это не больно, – быстро сказал Иван. Мужчина молча кивнул и закрыл глаза. Иван засуетился у пульта управления установки, устанавливая ручки, тумблеры и кнопки в нужное положение. Установка ожила, засветились экраны, показывающие замысловатые кривые линии, замелькали цифры, показывающие значения всех возможных параметров сложного процесса. Различные блоки установки попискивали, щелкали и тихо гудели.

– Полная мощность! – скомандовал сам себе Иван и переместил вперед по сектору большую ручку, напоминающую рычаг управления двигателем в кабине пилота. Гул мощных генераторов энергии усиливался, переходя с низкого тона на высокий, затем самый высокий, переходящий в режущий уши визг. Но вдруг раздался резкий удар, хлопок, прозвучавший словно взрыв. Ручки и тумблеры на пульте установки начали хаотично менять свое положение, кресло пациента начало сильно вибрировать. Комната наполнилась густым, едким дымом. Сам несчастный пациент начал дергаться и кричать от боли, пытаясь разорвать ремни, фиксирующие его тело в кресле.

– Что это! Что происходит?! – воскликнул напуганный Иван. Он пытался выключить установку, но она была не управляема. Пациент страшно рычал, словно дикий зверь, разрывая один за другим ремни, удерживающие его руки и ноги, фиксирующие в нужном положении голову. Его голова начала деформироваться, увеличиваясь в размерах и принимая уродливую треугольную форму. Иван бросился в соседнюю комнату, чтобы отключить все электричество в лаборатории, и это спасло его. В этот момент пациент с циклопической головой, превратившийся в чудовище с красными глазами встал с кресла и зарычал и бросился в сторону на Ивана с угрожающе поднятыми руками с огромными когтистыми пальцами.

– Что ты со мной сделал, докторишка?!– дико заревел он, отчего мурашки пробежали по телу несчастного ученого.

Иван в ужасе выбежал из лаборатории и иноходью поскакал по коридору, ужасный монстр, которого он породил, вприпрыжку бросился за ним. Из дверей других лабораторий выскакивали подобные чудища и с радостным гиканьем присоединялись к погоне за ученым.

– Что ты с нами сделал, негодяй, подонок, недоучка!!! От нас не уйдешь!!! Тебе конец!!! – кричали они.

Иван, убегая по коридору, повернул за угол, увидев две двери туалетов, забежал в женский в слабой надежде обхитрить преследующих его монстров. В туалете стояли две девушки у зеркала, одна красила губы, другая курила и поправляла колготки.

– Извините, форс мажор, – пролепетал запыхавшийся Иван и заперся в кабинке туалета, подперев дверь шваброй. Однако толпа монстров звериным чутьем нашла несчастную жертву науки. Они ворвались в женский туалет, приведя в ужас тут же упорхнувших девушек у зеркала, и принялись бешено колотить в дверь кабинки, в которой Иван сидел на бачке унитаза, чтобы не было видно его ног в просвете под дверью кабинки. В полном отчаянии он обхватил голову руками, приготовившись к самому худшему. Стук в дверь становился все громче, и громче, становился невыносимым, громогласным. И тут Иван … проснулся. Кто-то бешено колотил в дверь его комнаты в общежитии аспирантов Института мозга.

– Кто там! – вскрикнул Иван хриплым голосом, еще не отойдя от страшного сна. Из-за двери послышался знакомый голос Егора, его соседа по общаге и коллеги по работе, с которым Иван вчера вечером пил пиво и говорил за жизнь. Рыжий долговязый парень Егор заикался, и обладал весьма своеобразным чувством юмора. Однако они с Иваном дружили, и часто подшучивали друг над другом.

– Ваня, проснись, нас обокрали! На работу уже пора! Вставай скорее, увидишь жизнь в розовом цвете! – прокричал Егор, затем послышались его удаляющиеся по коридору общаги шаги, сопровождаемые специфическим смехом заики. Иван нащупал лежащие рядом с кроватью на стуле сильные очки, и тут до него дошел смысл слов Егора. Вчера вечером Егор незаметно заклеил очки Ивана прозрачной розовой пленкой. Через пленку Иван видел хуже, не говоря уже про розовый цвет всего вокруг, искать запасные очки время не было, он и так опаздывал на работу, самоклеющаяся пленка с линз не отрывалась.

– Ну, Егорушка, удружил, блин! Да я сегодня тебе унитаз клеем намажу, ботинки к полу прибью, ножки кровати подпилю, погоди, вот тогда сам все увидишь в розовом цвете! – вслух вынашивал планы мести Иван. Кое-как умывшись и одевшись впопыхах, Иван побежал на работу в институт. Утренний чай он обычно пил уже на работе, это уже вошло в привычку.

А в это время через три дома от общаги Ивана, в обшарпанной пятиэтажке на втором этаже, в маленькой квартирке Славы Дихлова, широко известного в узких криминальных кругах как Дихлофос, происходило вот что. На ковре с подушками, постеленном на полу, лежали голова к голове Дихлофос и его молодая, симпатичная подруга Катя восемнадцати лет от роду. Дихлофос был щуплым не совсем молодым человеком, разменявшим уже четвертый десяток лет, из которых добрую половину он наблюдал небо в крупную клетку. Его узкое скуластое лицо со шрамом на щеке обрамляли редкие волосы неопределенного цвета, кривая улыбка обнажала такие же редкие зубы. Тщедушное тело криминального авторитета было покрыто татуировками, соответствующими его высокому криминальному статусу. Катя и Дихлофос по очереди затягивались одной самокруткой. – Славик, – сказала Катя, грациозно прижимаясь к нему, словно кошечка, – а помнишь ты обещал, что мы поедем в отпуск на море? На Мальдивы или в Амстердам? – Ишь ты чего удумала, шалава, откуда слова такие знаешь, Мальдивы? – своим вечно хрипловатым голосом отвечал Дихлофос, выпуская дым колечками. – Амстердам, тебе чо здесь дури не хватает? – продолжил он и залился хриплым, лающим смехом. Катя тоже начала смеяться против своей воли, хотя ей было вовсе не смешно.

– Ну ты же обещал,– когда истеричный, лающий смех Дихлофоса затих, промурлыкала Катя, водя пальчиком по щуплой груди своего возлюбленного. – Ну ладноть, поглядим, как будешь себя вести. И если товар весь скинем с наваром, козырная сделка будет, от Сиплого сегодня должен Шнырь за пробной партией подвалить, – расплылся в улыбке Дихлофос, обнажив желтые гнилые зубы, и обнял Катю со словами: Иди ко мне, моя маруха.

Эту идиллическую сцену прервал дребезжащий звонок в дверь, за ним последовал условный стук в дверь.

– Степа, – закричал Дифлофос своему двухметровому охраннику Степану, -открой , это свои.

Степан, здоровяк с добродушным лицом, провел в комнату неряшливо одетого, невысокого человека, с плоским лицом и сломанным, вдавленным в череп носом.

– Ты кто? – спросил Дихофос.

– Шнырь от Сиплого, за товаром, – ответил пришелец с достоинством.

– Бабло покажи, – спросил Дихлофос.

– Сладенькое любишь? – спросил Шнырь, осклабившись, доставая из-под полы потертого старенького пальто коробку шоколадных конфет.

– Кэт! – заорал вдруг Дихлофос, – Ты еще здесь! Мухой метнулась, принесла товар! Где тот пакет?

Катя вскочила и козочкой упорхнула на кухню. На несколько минут повисла неловкая пауза, Дихлофос внимательно ковырял в носу, Шнырь, глядя в окно, насвистывал мурку. Наконец Катя появилась в комнате, с растерянным и испуганным лицом.

– Его там нет, – пролепетала она, разводя руками.

–Чтоооо?! – моментально пришел в бешенство Дихлофос, – Где там его нет?!

– Там, – чуть не плача, Катя указала в сторону кухни.

– Это ты, ты гнида скрысила товар! – дико заорал Дихлофос.

– Нет товара, нет базара, – философски промолвил Шнырь, убирая

коробку с конфетами в потайной карман пальто.

– Замочу, падла! – прокричал обезумевший Дихлофос, и, моментально выхватив из-под подушки пистолет, выстрелил в Катю. К счастью, мимо, иначе наша история на этом бы и закончилась. Пуля рикошетом от стены просвистела над головой Шныря. В ту же секунду в руке Шныря оказался старенький револьвер, и он выстрелил в Дихлофоса, тот резво упал на пол, увернувшись от выстрела, и перекатился в угол за подушки. На шум в комнату вбежал гигант Степан с коротким автоматом АКМ без приклада, который в его огромных ручищах казался игрушечным, и выстрелил одиночным в грудь Шнырю. Тот отлетел к стене, на груди появилось кровавое пятно. Катя мышкой пробежала вдоль другой стены в прихожую, и как была, в тапочках, маечке и сильно рваных джинсах выбежала на улицу. Катаясь по ковру, Дихлофос зацепил подушку рукой, из под нее показался, ставший причиной кровавого конфликта искомый пакет с белым порошком. Дихлофос взял его, поднес к лицу умирающего Шныря, начал тормошить бедолагу со словами:

– Вот он, есть товар, Шнырь, есть, мы погорячились…

– Есть товар, есть базар, – прошептал Шнырь, едва шевеля окровавленными губами, и испустил последний вздох. Его грешная душа упорхнула в едва приоткрытую форточку, с опаской отправляясь на страшный суд к самому Господу.

– Во блин, и чо теперь? – застыл в ступоре Степан, почесывая себе затылок.

– А ну глянь, что у это хмыря в коробке, – скомандовал Дихлофос.

– О, конфетки! – обрадовался Степан, как ребенок, достав коробку из потайного кармана пальто покойника, – может чаю попьем?

– Открывай, – сказал Дихлофос, нервно поморщившись, как от зубной боли.

Коробка оказалась плотно забитой бумажками по пятьсот евро, Степан свистнул от изумления. Глаза Дихлофоса загорелись.

– Что будем делать, Босс? – спросил Степан.

– А может и Сиплого тоже, того, – задумчиво сказал Дихлофос, кивнув на труп Шныря, – старый он уже, сиплый, больной, сколько ему осталось…

Степан внимательно и с удивлением слушал хозяина.

– А где эта дура, из-за которой весь кипишь заварился? – спросил Дихлофос.

– Похоже, свинтила под шумок, – развел руками Степан.

– Найду убью… наверное, – промолвил Дихлофос.

Тем временем Катя, ежась от холода , в тоненькой маечке, тапочках и рваных джинсах старалась убежать подальше от нехорошей квартиры, где только что, ее едва не убили вообще ни за что. Слезы сами собой наворачивались на ее красивые серые глаза, светло русые волосы нещадно трепал колючий ветер. И мысли в ее голове беспорядочно кружились, словно бурые, прошлогодние листья, которые холодный весенний ветер вместе с обрывками газет и мусором гонял по земле.

– Что ей теперь делать, куда идти? Ведь у нее нет ни одного знакомого человека в этом городе, нет ни одного места, где бы она могла обрести крышу над головой. Она вспомнила про двух парней, с которыми познакомилась недавно на улице. Забавные ребята, с ними, наверное, можно весело провести время, но спрятать ее от Дихлофоса в квартирах своих родителей они явно не смогут.

От этих мыслей несчастная девушка разрыдалась, закрывая лицо руками, чтобы не видели прохожие. Но редким прохожим было не до заплаканной девчонки, каждый из них спешил по своим делам и думал только о себе, никто, кроме смуглых дворников, не обращал на нее никакого внимания.

– Господи спаси и помоги, – прошептала сквозь всхлипывания Катя, пытаясь нащупать крестик на груди. Но его не было, тонкую цепочку, на которой он висел, недавно ненароком порвал Дихлофос, когда грубо хватал ее за шею своими сильными жилистыми руками, занимаясь с ней любовью. Сжавшись в комочек, и глядя лишь себе под ноги, Катя шла навстречу своей судьбе. Ей было очень жалко себя.

– Девушка, вам плохо? – неожиданно услышала она. Подняла глаза и увидела перед собой Ивана, который хоть и опаздывал на работу, но не мог пройти мимо, когда кому-то нужна помощь. Почти в каждой красивой девушке, пусть в самых потайных уголках души, живет великая актриса.

– Ваш выход, мадам, – прозвучал в голове Кати бархатный голос невидимого суфлера. И Катя бросилась на шею Ивану, уткнулась лицом ему в грудь, словно ища защиты и спасения, и разрыдалась пуще прежнего.

– Да… мне … очень … плохо, – произнесла она трагическим тоном в перерывах между рыданиями. С этой секунды Иван был полностью в ее власти.

– Меня зовут Иван, – робко сказал он.

– Я Катя, – сказала девушка, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться. Уже через пять минут она сидела в комнате Ивана в общаге, укутанная одеялом, и обнимая двумя ладонями кружку с горячим чаем, и улыбалась своему спасителю. Коменданту общежития Василисе Власовне, дородной женщине лет пятидесяти пяти, с которой Иван был в отличных отношениях, потому что всегда соблюдал режим, не шумел и не водил посторонних, Иван представил свою гостью как двоюродную сестру из Саратова, приехавшую погостить. И после этого, наконец, отправился на работу в институт.

Институт Мозга

Директор Центрального Института Мозга Владлен Аполлинарьевич Обманкин был лысоватым мужчиной далеко за пятьдесят лет, с круглым животиком, который он называл «трудовой мозолью». В молодости он был ученым, верил в идеалы науки, в служение людям, но со временем, не добившись ничего как ученый, он стал администратором и забросил науку. С помощью связей в министерстве добился своего назначения заместителем директора, а потом и директором института. И вот тут Владлен Аполлинарьевич развил по-настоящему бурную деятельность, направленную на получение денежных средств, как сказали бы в компетентных органах «для незаконного личного обогащения». Но компетентные органы, как часто случается, получали свою долю в виде части доходов, и поэтому были похожи на известные три статуэтки обезьянок – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Директор ЦНИИМ заключил договор с крупной строительной компанией приближенной к власти на постройку жилого высотного дома на территории института, якобы для сотрудников. На самом деле бенефициаром был только сам директор и нужные ему люди. Так же он сдавал в аренду самым различным коммерческим фирмам многие помещения института, по официальной версии средства арендаторов должны были использоваться для выплаты грантов молодым ученым, но распределялись эти деньги, как вы понимаете дорогой читатель, весьма специфическим способом. В число молодых, перспективных ученых попали в основном нужные люди, близкие друзья и родственники директора, и его секретарши Амалии, крупной дамы с копной рыжих волос, которая по совместительству была любовницей директора. К науке ее деятельность имела весьма отдаленное отношение. Кипучая натура Владлена Аполлинарьевича и его безграничная фантазия, почему то, дремавшие в ту пору, когда он был научным работником, теперь, наконец, проснулись в нем, нашли себе выход и самое яркое применение. Якобы для научных целей директор открыл в огромных подвалах здания института морг, где организовал не только бюро похоронных услуг «Счастливый покойник», но так же занимался другими весьма темными делишками, о чем мы с вами, уважаемый читатель, узнаем чуть позже. Кстати, авторство названия бюро похоронных услуг принадлежало секретарше директора Амалии. Они вдвоем перебрали тысячу вариантов названий, обсуждались такие как: «Комфортная могила», «Путь на небеса», «В рай без очереди», «Врата в вечность», но все же Амалия убедила Владлена, что название «Счастливый покойник» наиболее ярко говорит о высоком качестве обслуживания и небывало высоких стандартах сервиса в их фирме, откуда все уходят счастливыми, пусть даже и на тот свет. В то утро Амалия как обычно сидела у телефона в приемной и внимательно читала журнал «Ритуальные услуги». Владлен сидел на краешке ее стола и любовался своей красавицей-секретаршей, которая обладала весьма крупным телосложением и копной ярко рыжих, как у клоуна, волос. Внезапно Амалия закрыла журнал и обратилась к своему директору, партнеру по бизнесу и любовнику в одном лице:

– Влад, у меня идея! Если нам дадут образцы голоса покойника, наши айтишники смогут синтезировать его голос! Представляешь, как круто будет, если покойник, во время прощания с родными и друзьями вдруг обратится к ним из гроба с напутствием! Конечно, это будет дорого стоить, но клиенты найдутся, при этом текст речи заказчики напишут сами, только представь, какие это возможности для манипуляций? И самое главное, ни у кого нет ничего подобного!

– Ама, Зая моя, это конечно круто, но по моему перебор. Представляешь, что будет с теми, кого не предупредят об этом? Интересненько, как перенесут такой кульбит древние бабушки или просто близкие усопшего? Не думаешь, что кого-то может кондрашка хватить, и бац! Летальный исход?

– Может хватить, – спокойно отвечала Ама, как часто называл свою подругу Владлен, – ну и что? Это же дополнительные наши клиенты прицепом, и без транспортных расходов. Как говорят, ничего личного…

– Ах ты моя бузинес вумин, – круглая физиономия Владлена расплылась в улыбке, руки потянулись, чтобы обнять Амалию за плечи и прижать к себе. В красном обтягивающем платье, в туфлях на шпильке, обладательница хорошей фигуры и крупного бюста, Ама выглядела весьма эффектно. К тому же она была младше своего начальника на пятнадцать лет, неудивительно, что она легко выиграла в конкурентной борьбе с законной супругой Владлена Аполлинарьевича, тихой, полноватой домашней бабушкой, ухаживающей за внуками. И тут дело не только в возрасте, дело в менталитете, как человек думает, кем себя хочет видеть, каким хочет быть. Некоторые в пятьдесят и даже в сорок лет уже старики, потому что ведут такой старческий образ жизни, и такие же у них и мысли в голове. А некоторые, особенно представительницы прекрасной половины человечества, с помощью всех доступных современных средств косметологии и пластической хирургии легко побеждают время, и выглядят минимум на десять лет младше своего паспорта. Все идет от головы. Ама восприняла обнимашки директора как сигнал к действию, и полезла целоваться, но тот зашикал на нее:

– Ты что? Не сейчас! А если зайдет кто? С утра надо заниматься делом! Лучше скажи, что эта тетка ненормальная с ребенком, ушла наконец, или все еще в холле?

– В холле, ей же сказали ждать, вот она и ждет, – строго сказала Ама, натягивая платье пониже на свои круглые коленки.

– Вот же какие девушки бывают настырные, вот какие настойчивые, – игриво проблеял Влад, щекоча пальцами Аму по бокам. И тут же получил от сердитой Амы по рукам со словами: С утра надо заниматься делом!

Как всегда неожиданно зазвонил телефон на столе у секретарши. Она сняла трубку.

– Алло! Салон ритуальных услуг? Да, это салон ритуальных услуг «Счастливый покойник», слушаю вас. Что, что? Почему счастливый? Потому что у нас сервис высшего уровня, пять звезд, вип услуги. К нам записываются на обслуживание еще с детства, очередь огромная, желающих много, все хотят. Да, но для вас сделаем исключение, пройдете без очереди. Что вас интересует? Есть одно свободное место в мавзолее, несколько у кремлевской стены. Конечно, дорого, а вы как думали? Новодевичье, ваганьковское? Да, можем сделать. Рядом с Высоцким? Постараемся пробить. Еще можем предложить заморозку в жидком азоте, хранение в капсуле двести лет с последующим оживлением. Можем отправить прах в космос и по всей вселенной равномерно распылить. Что? На Луне? Договоримся с Роскосмосом, есть свои люди, но цена сами понимаете, космическая. Но разве для любимого человека жалко денег? Конечно, нет. Смотрите прайс лист, выбирайте, звоните.

Ама положила трубку, выдохнула. Влад подошел к ней, обнял и поцеловал в темя:

– Молодец, умница, хорошо говоришь, все правильно.

– А что касается чокнутой тетки с ребенком, я тебе, Владик, вот что скажу, – продолжила Ама, – обрати внимание, она говорила, что готова продать квартиру, чтобы оплатить лечение. Можно попробовать ее раскрутить.

– Интересненько, ты мой бузинес аналитик, вот так кульбит задумала, – обрадовался Обманкин, – ты вот что, объяви ей цену по максимуму. А кого из наших яйцеголовых к ней можно послать?

– Кажется, Ваня Голованов у нас разработал методику борьбы с нарушениями деления и образованием злокачественных раковых клеток мозга, способы подавления роста различных опухолей в мозге путем воздействия на пораженные участки пучками заряженных частиц и радиоактивными частицами. Установку, какую-то построил, типа гамма ножа, интересный мальчик.

– Ах, ты мой профессор, – восхитился такой речью Владлен, – да тебе пора кандидатскую защищать, пойдешь с Головановым соавтором. Но про интересного мальчика это ты брось, даже не думай!

– Он не в моем вкусе, – усмехнулась Ама, – чистый ботаник.

– Я тебе дам не в моем вкусе, – прикрикнул на нее Владлен, – ишь, совсем страх потеряла! Ты вот что, подойди к этой бабе, обьяви ей цену так, чтобы ее квартиры хватило на это, если заглотит наживку, отправь к ней Голованова.

– Как скажешь, большой босс, – решила подлизаться Ама, – а знаешь какой сегодня день, дорогой мой?

– Какой? – оживился Обманкин, – годовщина нашего знакомства, день рождения моей жены или может день взятия Бастилии? – спросил он, шутливо протирая салфеткой стакан, стоящий рядом с кофе машиной.

– А вот и нет, сегодня день взятия оплаты с арендаторов, не забудь всех обойти.

Маша

В холле перед проходной ЦНИИМ на потертой банкетке перед стеклянной стеной, за которой на улице ходили люди, ездили машины, кипела жизнь, сидела миловидная заплаканная женщина лет тридцати, в руке она держала мокрый от слез носовой платок. Это была Светлана, мама больной девочки, которая пришла в институт в надежде найти здесь специалиста, который спасет ее дочь от прогрессирующей опухоли головного мозга. Рядом с ней сидела ее дочка Маша лет шести, у нее в руках были ее любимые игрушки – небольшие плюшевые медведь и заяц, которые в любой больнице всегда были с ней. За стеклом на улице голуби, воробьи и вороны бились за кусок хлеба, оставленный кем то, в холле сидела серая полосатая кошка, и очень внимательно наблюдала за птицами через стекло. Маша играла со своими игрушками в кукольный театр. В левой руке у нее был медведь, это доктор, в правой заяц, он больной.

– Заяц, чтобы оплатить лечение, тебе надо продать квартиру, – говорила Маша от имени медведя, – Хорошо, доктор, а где я буду жить? Ты заяц будешь жить в больнице, в своем боксе. А где будет жить моя мама? И твоя мама будет жить с тобой в боксе. Хорошо, доктор, только не надо больше меня облучать, я боюсь. Не боись, заяц, мы тебя вылечим. Поскорее, доктор, а то у меня уже ухи отваливаются.

Услышав эти слова от своей дочки, Светлана отвернулась и снова начала плакать.

– Здравствуйте, это вы Светлана? – услышала она мужской голос за спиной. Светлана вытерла глаза платком, повернулась и увидела перед собой Ивана Голованова. Он уже удалил розовую пленку со своих очков, и выглядел весьма солидно в чистом и наглаженном белом халате, под которым была одета рубашка и галстук, черные брюки, начищенные ботинки. Вся эта парадная одежда, аккуратная и выглаженная висела на вешалке в его кабинете в институте, и была предназначена для участия в конференциях и научных симпозиумах.

– Извините, – сказала Светлана. Иван понимающе хмыкнул и поправил массивные очки в черной оправе.

– Я Иван Голованов, научный сотрудник института, – сказал он.

– Как хорошо, что вы пришли, я уже боялась, что никто к нам не выйдет. Понимаете, у нас сложный случай.

Светлана посмотрела на дочку, та взрослым, все понимающим взглядом посмотрела на маму. Светлана взяла Ивана за локоть и отвела в сторону, где начала не громко, приблизившись к нему, чтобы он слышал, рассказывать о своей беде. За этой сценой, также внимательно, как недавно кошка за птицами, наблюдала, прячась за колонной в холле, Ольга, молодая сотрудница Института мозга, давняя знакомая Ивана, с которой они вместе учились в Университете, затем вместе распределились на работу в Институт Мозга. И все это время они просто дружили, поскольку Иван ни о чем другом кроме науки думать не мог и не хотел. У Ивана была цель – он мечтал получить Нобелевскую премию за разработку и применение новой методики лечения опухолей головного мозга. Однако у Ольги тоже была цель – она хотела выйти замуж за Ивана и родить от него таких же умных и порядочных детей, каким был он сам. Поскольку других претенденток на роль невесты суперботаника Ивана не было, и быть не могло, Ольга давно уже считала его своим женихом. Поэтому оперативно переданное заботливыми коллегами женского пола известие о том, что к ее Ивану пришла какая-то симпатичная, стройная женщина с длинными темно русыми волосами, да еще и с дочкой, и они болтают в холле Института, поразило ее как удар молнии. И уже через минуту она подглядывала за происходящим в холле, укрывшись за массивной колонной.

– У нас большая, быстро растущая опухоль в задней части мозга. Мы собирали деньги на операцию за границей, но там посмотрели снимки, и отказались. Говорят, не операбельный случай. Мне рекомендовали обратиться в ваш институт, больше надеяться не на кого. Ваш директор назвал мне цену, я согласна, только надо немного времени, чтобы продать квартиру, – лихорадочно говорила Светлана, почти прижавшись к Ивану, так что он невольно отстранился от нее.

– Погодите, какие деньги, – опешил наивный Иван, – у нас научный институт, мы занимаемся научными исследованиями.

– Я все понимаю, но ради бога, – тараторила как в бреду Светлана, держась обеими руками за руки Ивана, – ради бога, спасите мою дочь! Я все для вас сделаю, я сейчас встану перед вами на колени, только помогите Маше! Светлана попыталась прямо сейчас встать перед Иваном на колени при всех, в людном холле. Иван еле удержал ее от этого экстравагантного поступка. Ольга от злости чуть не разгрызла гранитную колонну, за которой пряталась, она не слышала слов, но зато хорошо видела картину того, что происходит, и все понимала по-своему.

– Успокойтесь, пожалуйста, я сделаю для вас все, что в моих силах, без всяких денег, – Иван погладил Светлану, которую всю трясло, по рукам, глаза Ольги чуть не вылезли из орбит, ее очки запотели.

– Послушайте меня, – продолжал Иван, словно читая лекцию с трибуны на научном симпозиуме, – метод, который, я разрабатываю, включает в себя одновременное тройное воздействие на мозг пациента: электромагнитное, облучение заряженными частицами и сложное химическое воздействие несколькими компонентами одновременно, обеспечивающее временный прорыв гематоэнцифического барьера для эффективного воздействия препарата. Однако работа еще не завершена, еще предстоит многократно подтвердить, что такая интенсивная методика безопасна. Честно скажу вам, в том, что она эффективна, я не сомневаюсь, я даже допускаю, что она способна еще и активировать работу головного мозга в самых различных областях человеческой деятельности.

В это время маленькая Маша, держа в руках своего плюшевого медведя за лапу, подошла к ним и потянула Ивана за руку.

– Дядя доктор, ты меня вылечишь? – сказала кроха, глядя на Ивана снизу вверх своими большими, голубыми, как небо, глазами, – а то у меня голова очень болит.

Иван присел на корточки и протянул ей руку.

– Ну, давай знакомиться, меня зовут Иван.

– Меня зовут Маша, – не без нотки кокетства сказала девочка, вкладывая свою ладошку в большую руку Ивана.

– Я обязательно тебя вылечу Маша, только надо немного подождать, когда я закончу разработку своего метода.

Прячась за колонной Ольга, наблюдавшая за этим, извивалась от злости, с трудом перебарывая в себе огромное желание выйти из укрытия, вмешаться в это безобразие и разнести всех в пух и прах.

– Ура! – закричала Маша, обнимая Ивана за шею, – Доктор Иван будет меня лечить!

Иван поднял Машу на руки, девочка, которая росла без отца, впервые за долгое время искренне засмеялась от радости. Ольга, тайком наблюдающая за этой вакханалией, в бешенстве заскрипела зубами. Иван опустил девочку на пол, поправил очки в массивной черной оправе, и снова обратился к маме очаровательной девчушки Светлане.

– Девочке необходимо пройти обследование на позитронно-эмиссионном томографе, это можно сделать у нас и совершенно бесплатно, – сказал он. Светлана обняла Ивана и поцеловала его в щеку.

– Спасибо вам, Иван. Вы даете нам шанс. Спасибо, спасибо вам, – сказала она, отворачиваясь от Ивана, чтобы смахнуть вновь навернувшиеся на глаза слезы.

– Не за что, я еще ничего не сделал. Давайте обменяемся телефонами, как только в моих исследованиях будет прогресс, я сообщу вам.

– До свиданья доктор Иван, – маленькая Маша, на прощанье помахала Ивану ручкой с зажатым в ней плющевым медведем.

Задумчивый Иван неспешно направился в свою лабораторию, размышляя о свалившемся на него вдруг таком тяжелом случае, требующем на самом деле неотложной помощи. Как вдруг из-за колоны появилась рука его старой знакомой Ольги, которая схватила его за плечо и резко развернула к себе, и прижала спиной к колоне.

– Стоять Голованов! – в этом злобном крике девушки выплеснулась вся накопившаяся в ней за эти минуты наблюдений из-за колоны ярость, – Что все это значит!!!

– Что все? – не понял ее Иван, – Что случилось Оля?

– Не прикидывайся дураком! У тебя это плохо получается! Я все видела, специально не стала подходить, чтобы не мешать голубкам ворковать! Это твоя дочь! И где ты подцепил эту блондинку, тихоня! Какая же я дура! Правильно мне подруги говорили, в тихом омуте черти водятся! Я им не верила, говорила: Вы его не знаете, он не такой, он весь в науке! – орала растрепанная, потерявшая человеческий облик Ольга. Иван с удивлением смотрел на нее.

– Оля перестань, люди смотрят, – пролепетал ошарашенный Иван.

– Пусть смотрят, – завизжала Ольга, брызгая слюной, – пусть все видят, каким кабелем ты оказался, а я тебе верила, надеялась, что у нас все будет как у людей!

– Оля, я вижу эту женщину в первый раз.

– А когда ребеночка ты ей заделал, ты ее не видел? В темноте, что ли дело было, по пьянке?!

– Оля, перестань, у нее больной ребенок.

– Естественно, весь в тебя!

– Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! Ее ребенок серьезно болен, вероятно, мультиформная глиобластома или модулобластома. Она пришла к нам в институт, потому что ей больше некуда идти, везде ей отказали в помощи. Ее направили ко мне, и я обещал ей сделать все, что смогу, чтобы спасти ребенка. А ты тут со своими глупостями.

– Это правда? Поклянись! – потребовала Ольга.

– Клянусь энцефалографией и магнитным резонансом, если я вру, пусть я не смогу пользоваться этими методами.

– Не верю, есть еще электронный томограф!

– Клянусь Нобелевской премией за исследования мозга человека, если я вру, пусть я никогда не получу ее!

– Вот теперь верю! Но на всякий случай, дай мне ее телефон, я ей позвоню.

– Кого я вижу! Иван, Ольга, сколько лет, сколько зим! – неожиданно услышали у себя за спиной Ольга и Иван. Они обернулись и увидели Максима, своего сокурсника по ВУЗу, которого не видели уже несколько лет. Холеный и лощеный вид Максима поразил Ольгу, хотя равнодушный к таким вещам Иван совершенно не обратил на это внимания.

– Максим, Максим, ты прямо как иностранец стал, – запрыгала вокруг высокого черноволосого парня Ольга, пытаясь прижаться к нему и чмокнуть его в щеку, – как там, в Германии жизнь, работа?

– А вы друзья мои, все еще торчите здесь, в этой смердящей клоаке? – высокомерно произнес Максим, пытаясь, словно отец своих детей, обнять одной рукой Ольгу, другой рукой Ивана.

– Здорово, Макс. Но про клоаку это ты уж слишком. Мы здесь тоже науку двигаем, – обиженно сказал Иван, скидывая со своего плеча его руку.

– Вы ее не в ту сторону двигаете! Ну ладно, ладно, пошутил, – примирительно сказал Максим, – Вот вам сувениры из Мюнхена.

– Ой, какая прелесть, – всплеснула руками Ольга, – Макс, дай я тебя еще раз поцелую. Ты там еще не женился на немке, надеюсь?

– Неееет, вот, единственное, что у нас в России лучше, чем в Европе, так это девушки. Как говориться, руками мы ничего стоящего сделать не можем! – засмеялся Максим.

– Макс, зачем ты так говоришь? А космос, оборонка, наука, наконец. Мы много чего можем, только условия надо создать, – обиделся Иван.

– Все ребята, вы тут спорьте, а я побежала, а то начальник меня, наверное, уже ищет. Максим, обязательно еще увидимся, расскажешь про Германию, – Ольга кокетливо улыбнулась симпатичному, высокому Максиму и удалилась, виляя бедрами. Максим усмехнулся и похлопал Ивана по плечу.

– Рассказывай, что у тебя с ней?

– У меня, с ней? – удивился Иван, – ничего, просто работаем в одном институте, общаемся иногда.

– А она ничего так, если в порядок привести и приодеть, смотри, уведут, – плотоядно ухмыльнулся Максим, провожая Ольгу оценивающим взглядом.

– А ты все такой же ловелаз, как был в универе? Ловелаз, как производное от слов лав и лазить! – улыбнулся Иван.

– Ну ладно, ладно, перестань Ваня, – успокоил его Максим, – давай, рассказывай, как ты тут, над чем работаешь, как живешь?

– Все хорошо, разрабатываю свой уникальный метод точечного единовременного тройного воздействия на различные участки мозга, результаты опубликую, увидишь.

– А живешь все там же, в общаге? Еще и подрабатываешь, наверное, где-нибудь.

– Да, живу в общаге, дежурю по ночам на складе. И что такого?

– Эх, Иван, ты просто привык так жить. Пойми, ты же талант. В Германию тебе надо, в Европу! Вот где настоящая жизнь, там тебе все условия создадут, лучшее оборудование, любые приборы. Зарплата три тысячи евро, для начала. Хорошую квартиру снимешь, Европу. наконец. посмотришь. У нас в Мюнхенском институте сейчас набирают лабораторию, места еще есть, могу с устройством помочь.

– В принципе я не против, но вначале хочу здесь что-то сделать, чего-то достичь, здесь меня всему научили, здесь моя страна, родина все таки.

– Ты, Иван сказал, как в лужу пукнул! Родина там, где тебя сытно кормят, где тебе хорошо, где ты радуешься жизни. А здесь ты не живешь, а выживаешь. И потом, я же тебя не на Гитлера работать зову, хотя он тоже в Мюнхене начинал, – ухмыльнулся Максим.

– Хорошо, я подумаю. Пойдем, я тебе институт покажу, свою лабораторию.

В небольшом холле у кабинета директора Института Исследований Мозга в стеклянном цилиндре был установлен человеческий мозг, обвешанный проводами и подсвеченный разноцветными лампочками, трубочками питания для обеспечения его жизнедеятельности. Этот мозг перед своей смертью завещал для нужд науки легендарный вахтер Института мозга Петрович, который проработал на своем посту пятьдесят лет. В результате реализации этого уникального научного проекта, получившего название СуперПетрович, мозг человека был включен в единую систему с мощным супер-компьютером с искусственным интеллектом. Этот получеловек, полуробот общался с людьми синтезированным голосом и бегущей строкой на табло. В его функции входило наблюдать за порядком в институте с помощью большого количества камер видеонаблюдения и выполнять мелкие поручения директора. Что удивительно, машина приобрела некоторые черты человеческого характера, свойственного донору мозга вахтеру Петровичу.

– А это наша гордость, мозг человека, объединенный в единую рабочую систему со сверхмощным компьютером, оснащенным программой на основе Искусственного самообучаещегося Интеллекта! Представляешь, какие возможности это открывает для науки, для медицины, – сказал Иван, указывая на удивительный объект.

– Будущее за ИИ, это несомненно. А кому этот мозг принадлежал при жизни? – заинтересовался Максим.

– Да ты его должен помнить, Петрович, наш вахтер в бюро пропусков, пятьдесят дет здесь отработал. Завещал свой мозг для исследований, преданный науке человек!

–Да тот еще интеллектуал! Насколько я помню, больше чем науке он был предан бутылке, – усмехнулся Максим.

– Кто был предан бутылке!? – неожиданно громко прозвучал возмущенный голос робота из динамиков. Молодые люди вздрогнули о неожиданности и испуганно переглянулись.

– Сотрудник Иван Голованов, почему вы не на рабочем месте в рабочее время? Нарушение дисциплины! Почему у вас в кармане халата шоколадка? Еду из столовой выносить нельзя! Еще одно нарушение дисциплины! Обо всем будет доложено директору, – СуперПетрович грозно замигал лампочками.

– Петрович, Петрович, ты чего не с той ноги встал сегодня? Что такой злой? – пытался урезонить робота Иван.

– Почему на территории института посторонние? Сканирование, идентификация. Максим Пустобрехов, вы уже два года не являетесь сотрудником института, немедленно покиньте территорию! – продолжал свирепствовать Супермозг.

– Ну и дела, – ошарашено произнес Максим, – в Германии такого не увидишь…

– А то, – улыбнулся Иван, и продолжил, обращаясь к роботу: – Слушай Петрович, может тебе спиртика накапать?

– В бачке спирт для протирки оптики закончился еще вчера вечером, сотрудник Голованов приказываю вам выполнить регламентные работы и заполнить бачок до отметки максимум, с учетом того, что сегодня пятница. В случае оперативного выполнения регламентных работ ваши нарушения будут аннулированы, и вам будет объявлена благодарность от дирекции, – ответил робот и подмигнул зеленой лампочкой.

– Вот так, Максик, – ухмыльнулся Иван, – пошли за спиртом. За одно посмотришь мою лабораторию.

– Ваня, не затягивай со спиртом, трубы горят, – прозвучал им в след голос из динамика, затем робот почему то запустил из динамиков веселую песню со словами : «А ну давай наяривай, гитара семиструнная».

В этот момент мимо развеселившегося Супермозга проходил директор Обманкин.

– В чем дело Петрович? Что за музыка? – раздраженно спросил он.

– Так ведь пятница Владлен Апполинарьевич, скоро обед, – замигал лампочками Супермозг.

– Спирта не дам, – бросил на ходу директор.

Ольга

Вечером того же дня Иван Голованов сидел перед монитором компьютера в своей лаборатории. На экране монитора рентгеновские снимки мозга различных пациентов, где различные области мозга окрашены в разные цвета. На столе лежал включенный диктофон, Иван проводил сравнительный анализ результатов применения своей методики в различных случаях. Иван записывал на диктофон: Пациент номер шестнадцать, подвергся воздействию электронно-лучевым трубками в областях заднего мозга, подкорки и апиталамуса. Для усиления эффекта применялись радиосенсибилизаторы метронидазол. Облучение проводилось две минуты при мощности установки сорок пять процентов, резонансные настройки вариант номер один. Наблюдаем усиление кровотока на тридцать процентов в контрольных областях. По сравнению с пациентом номер тринадцать активация контрольных участков…

Звонит городской телефон на столе, Иван раздраженно смотрит на аппарат, выключает его и продолжает записывать на диктофон: Активация контрольных участков повышена на пятьдесят процентов. Следующий срез – пациент номер шестнадцать после … Звонит мобильный телефон, Иван нервно выключает диктофон, принимает звонок на мобильный: – Алло, да Оля. Я на работе, у себя. Нет, а сколько сейчас времени? Ну, и пускай все давно дома. Мне надо закончить анализ томограмм, и так сегодня кучу времени потерял. Минимум еще сорок минут. Ладно, встречаемся через сорок минут на выходе из проходной. Через сорок минут Иван встретил замерзшую Ольгу, которая радостно улыбнулась ему, взяла его под руку. Прижавшись к нему, она положила свою голову ему на плечо, а руку засунула ему в карман, чтобы хоть как то согреться. -Замерзла? – спросил Иван. Ольга кивнула головой, счастливо улыбнулась, и молодые люди пошли по дорожке вдоль деревьев.

– О чем ты сейчас думаешь? – промурлыкала Оля сладким голосом.

– Почему шимпанзе не болеют раком? – задумчиво произнес Иван, – Ведь сходство аминокислотных последовательностей белков шимпанзе и человека составляет 99,4 процента! Но в то же время обнаружено 1539 различий между онкогенными белками приматов и человека.

Ольга вздрогнула, как от удара током и обиженно отстранилась от Ивана.

– Не забывай, – строго ответила она, – что шимпанзе в отличие от человека редко доживают до пострепродуктивного периода. А вот во время репродуктивного периода жизни самцы шимпанзе чрезвычайно активны.

– Это конечно имеет значение, но вот что особенно интересно. Наиболее важными считаются различия в гене Р53, где семьдесят вторую позицию в белке шимпанзе занимает аминокислота пролин, а у людей на этой позиции аргинин.

– Какой же ты у меня умный, – примирительно сказала Ольга, – Давай зайдем к тебе в общагу, попьем чаю с конфетами.

– Я захватил с работы распечатки томограмм, – ответил Иван, – хотел вечером еще поработать…

– Пожалуйста, – взмолилась Ольга, – Попьем чаю, потом поработаешь, я не буду тебя отвлекать.

Иван покорно согласился. Когда они поднялись на третий этаж и зашли в коридор, то услышали громкую музыку и веселые крики, доносившиеся из одной из комнат.

– Это, наверное, соседи гуляют, слышимость тут у нас хорошая, – пробормотал Иван, но холодная змея нехорошего предчувствия уже заскользила по его спине. Дело в том, что рассеянный, как все настоящие ученые, Иван, увлеченный лишь своей работой, напрочь забыл про свое утреннее приключение – встречу с Катей, и самое главное забыл, что она попросилась пожить у него в общаге какое-то время. Иван открыл дверь в свою комнату, и замер от ужаса. Катя, в его отсутствие, собрала вечеринку! «Новоселье», как она объявила своим друзьям. В комнате царил полумрак, накурено было так, что можно вешать топор, громко играла ритмичная музыка. В комнате были два недавних друга Кати – худощавый парень Джони или Женя, лет двадцати, и его ровесник и приятель Илья, с собой они привели еще парня и двух девушек, которых Катя видела в первый раз. Джони бренчал на гитаре и фальшиво подпевал звучащей мелодии, Илья стучал ложками по столу, на котором стояли бутылки с пивом, изображая игру на ударных. Приглашенные парень с девушкой танцевали медленный танец, прижавшись друг к другу. Катя, увидев Ивана, с визгом выбежала ему навстречу и повисла у него на шее.

– Теперь понятно, над чем ты хотел вечером поработать, подлец! – выкрикнула в бешенстве Ольга, оттолкнула остолбеневшего Ивана с висящей у него на шее Катей и побежала вниз по лестнице. Иван освободился от Кати и побежал за Ольгой, крича ей вслед.

– Оля, Оля, подожди! Я все объясню! Это не то, что ты думаешь!

– Негодяй, развратник, ненавижу! Не подходи ко мне больше никогда! Мерзавец, тварь! – кричала Ольга, убегая вниз по лестнице.

– Ольга, постой, я все объясню!

У подъезда общежития стояли две веселые девушки и курили. Хлопнув дверью, как пробка из бутылки шампанского, из подъезда вылетела Ольга, поскользнулась на мокром коврике, но удержалась на ногах, и быстро пошла прочь от общежития. За ней выбежал Иван, поскользнулся на мокром коврике, потерял равновесие, и, едва не упав, ухватился за плечи девушек. Девушки закричали от неожиданности, потом громко засмеялись, обняв Ивана. Услышав крики и смех, Ольга оглянулась.

– Животное, уже с двумя, прямо на улице! – воскликнула она, и почти перешла на бег, стремительно удаляясь от нехорошего общежития.

Понуро поднявшись на третий этаж, Иван обнаружил дверь в свою комнату открытой. За дверью его ждала Катя.

– Эта Оля, она тебе кто, жена? – с нотками ревности в голосе спросила молодая девушка.

– Нет, но мы с ней давно дружим, вернее дружили.

– А чего она тогда так разоралась?

– Понимаешь, у меня был тяжелый день, много работы, и я совсем забыл, что ты здесь, у меня в комнате, и соответственно ничего не сказал Оле. Поэтому для нее это было неожиданно. Но ты тоже, блин, устроила здесь. Я же просил соблюдать порядок.

– А что такого я устроила? Подумаешь, пригласила пару друзей. Вот это Юлия, это Джонни, это Илья, мои друзья, а этих я вообще первый раз вижу. Ладно, не парься. А ты понтовый, ты мне сразу понравился. На, вот выпей пива, есть хочешь? Я макароны на полке нашла и сварила.

Катя нежно погладила Ивана по волосам, налила ему пива, Иван послушно сделал глоток. Раздался нервный металлический стук по батарее.

– Это мой сосед, Егор, просит, чтобы музыку потише сделали, – с усмешкой сказал Иван, – Ничего, так ему и надо. Он во всем виноват. Он мне очки розовой пленкой заклеил, разыграть решил. Из-за этого я на работу опоздал. А вышел бы раньше, и тебя бы не встретил, и с Олей бы не поругался.

– Ты жалеешь, что встретил меня? – обиженно сказала Катя, – Я могу уйти!

– Нет, не надо, – запротестовал Иван, – ты же сама говорила, что тебе некуда идти.

– Ты хороший, добрый, симпатичный. Ты мне очень нравишься, – сказала Катя и полезла к Ивану обниматься с поцелуями.

– Все, все, хватит, – остановил ее смущенный Иван.

– Ну, хочешь, мы твоего соседа этого тоже разыграем? Если он тебя уже достал, – спросила Катя, глядя Ивану в глаза.

Через пять минут накрашенная и устроившая на голове два игривых хвостика Катя постучала в дверь комнаты Егора.

– Кккто ттам? – проблеял испуганный Егор.

– Егор откройте, это Катя, невеста вашего друга Ивана, – сказала Катя.

От удивления очки на носу Егора поднялись на лоб. Сгорая от любопытства, он приоткрыл дверь, на всякий случай закрытую все же на цепочку.

– Тттак это ввы шумите там внизу? – Егор просунул свой нос с горбинкой в приоткрытую щель между дверью и косяком, с любопытством разглядывая хорошенькую девушку.

– Да это мы, у меня днюха. Приглашаем тебя Егор присоединиться к нам, есть мои подруги, кстати, одинокие, – сверкая улыбкой, Катя включила все свое обаяние.

– Я ссейчас, только фрак с бабочкой поглажу, – ответил Егор и захлопнул дверь перед лицом удивленной этим Кати. Он уже удовлетворил свое любопытство и увидел «невесту» Ивана. «Какая еще бабочка?» – подумала Катя. Покусывая губы, она вернулась в комнату Ивана. Ей уже самой хотелось наказать противного Егора, на которого не подействовали ее чары. Но все же слабая надежда, что он придет, была. И Катя решила подготовить ему достойный прием. На широкий дверной косяк внутри комнаты над входной дверью прикрепили пластиковый стакан с пивом. Привязали к нему веревку для сушки белья, другой конец веревки привязали к ручке двери. Коварный замысел был в том, что когда Егор откроет дверь, пластиковый стакан с выдохшимся пивом упадет прямо на голову дерзкому заике. И действительно через пять минут раздался сердитый и резкий стук в дверь.

– Кажется, пришел, – прошептала Катя.

– Входи Егор, не бойся, – крикнул Иван. Дверь отворилась, в дверном проеме появилась грозная фигура дородной Василисы Власовны, коменданта общежития. Иван и его гости, как отрепетировали, хором произнесли: «Это тебе собака за…» И тут же замолчали, не закончив фразу про розовые очки, и поняв свою страшную ошибку. Пол-литровый стакан обрушился наголову пожилой женщины и потоком не свежего пива на половину смыл с ее головы парик.

– Василиса Власовна…, – в ужасе прошептал Иван.

– Аааа!!!…Это кто собака!!! Ах, вы шпана, хулиганы, бандиты! На вас Егор с четвертого этажа жалуется, шумите, не даете заниматься! А меня водой облили!!! – завопила комендантша, – Ты Голованов что творишь? Из общаги вылететь хочешь и из института заодно?! Пошли вон все отсюда, немедля! На тебя Голованов завтра служебную записку подам директору на выселение! Ишь ты, тихий, тихий, а что вытворяет, и еще девку какую-то привел!

Власовна поправила парик и в гневе удалилась. Гости мигом растворились.

– Что теперь будет? – испуганно спросила Катя, – Я всем приношу одни неприятности.

– Да, Василису за глаза называют Выселисой, может выселить. Надеюсь, обойдется, это мой первый косяк, – успокоил ее Иван, – она взрывная, но отходчивая, надеюсь, договорюсь с ней, она подарки любит. А ты круто Егора разыграла…

Иван засмеялся и Катя тоже за ним.

– Ладно, пора спать, завтра на работу, ты на кровати ляжешь, а я на диванчике, хорошо?

– Нет, так не правильно, получается, что тебя с твоей кровати согнала, – улыбнулась Катя, – я же маленькая, давай я на диванчике.

– Ладно, – согласился Иван.

Легли, накрылись одеялами, Иван почти сразу заснул после такого тяжелого, сумасшедшего дня, и вдруг почувствовал, как Катя лезет к нему под одеяло.

– Я замерзла, – прошептала она, – можно я с тобой?

Иван что-то промычал в полудреме, обнял девушку и провалился в объятия Морфея. Казалось бы, день был ужасный, но заснул Иван с улыбкой на лице, ему, почему то, было спокойно и тепло на душе.

Открытие.

На следующий день Иван и Егор встречают друг друга в коридоре института.

– Ну и сволочь же ты, Егор. А я тебя другом считал, – вместо приветствия бросил ему Иван.

– Пппогоди, Ваня, не кипятись, я же не знал, что все так получится, – отвечал ему высокий, сухопарый Егор, – Я пппросто понял, что вы приготовили сюрприз мне, и решил приготовить сюрприз вам.

– Ага, и позвонил комендантше!

– Ну, прости! Откуда я знал, что вы ее пивом обольете. Знаешь что, извинись перед Васькой, она отходчивая, простит. Да не выгонят тебя, ты в Институте на хорошем счету, директор тебя ценит. Если таких, как ты увольнять, с кем они останутся? Ладно, давай мириться, а?

– Ладно, только ты с розыгрышами своими дебильными заканчивай, они до добра не доведут, – ответил Иван, не держащий зла на людей.

– Ладно, обещаю. Мир? – протянул ему ладонь Егор.

У Ивана звонит мобильный телефон. Он пожал Егору руку и снял трубку.

– Алло? Катя привет. Что? Хотите посмотреть мою лабораторию? Ну, нет, знаешь, я уже тебя боюсь, ты и здесь что-нибудь устроишь, лучше сиди в общаге, из комнаты не выходи. Что? Ты будешь паинькой? Паинькой заинькой? Не верю. Ах, даже так, ну ладно, ловлю на слове. Но учти, без моего разрешения ни шагу и ничего не трогать!

Через полчаса Иван встретил на проходной Катю, которая, неожиданно для него, пришла в сопровождении своих друзей Джони и Ильи. Обоим парням было двадцать с небольшим, и они дружили, несмотря на разные интересы. Джони фанател от музыки, мечтал научиться классно играть на гитаре и выступать в настоящей музыкальной группе. Однако усидчивости и упорства ему не хватало, в музыкальную школу он не ходил, хотя что-то постоянно бренчал на гитаре и мурлыкал себе под нос. В отличии от худощавого, длинноволосого Джони, Илья носил короткую стрижку и был слегка полноватым молодым человеком. Он был фанатом футбола, страстным болельщиком, и в тайне мечтал играть в ведущем футбольном клубе, при этом силы, ловкости и выносливости ему не хватало даже на футбольные баталии во дворе. Хотя мечта сыграть на переполненном стадионе за любимую команду или за сборную России навсегда засела в голове Ильи. На проходной Иван сказал, что это «кролики» к нему, и ребятам выписали разовые пропуска, даже не спрашивая документов. «Кроликами» в институте мозга называли добровольцев, на которых ученые ставили эксперименты и проверяли свои научные гипотезы. Компания поднялась на второй этаж и зашла в лабораторию номер шесть, где находилась установка, созданная Иваном.

– А это зачем? – спросил Иван, показывая на гитару в руках Джони.

– Прикинь, Джонни купил себе крутую, дорогущую электрогитару. Правда, пока играть на ней не умеет, – с улыбкой рассказал Катя.

– Пришлось продать самокат, он все равно битый был, я на нем в аварию попал. А инструмент классный, просто я его еще не освоил, – объяснил Джони, и принялся что-то не громко наигрывать на гитаре, присев на стул в углу. Тем временем Катя с восторгом ребенка разглядывала установку, где было множество приборов, пультов с датчиками и ручками, мигающих лампочек и светящихся экранов. Во второй комнате в центре стояло большое кресло для пациента, к которому тянулось множество проводов с датчиками и пластинками, закрепляющимися на голове пациента. На подлокотниках кресла и его спинке находились ремни для фиксации тела пациента во время сеанса. Общая картина лаборатории напоминала декорации для фантастического фильма.

– Круто, – выдохнула Катя с уважением, – Это значит твоя лаборатория, и чем ты здесь занимаешься?

– Это установка для комплексного точечного воздействия на различные участки мозга,– с гордостью ответил Иван, – Я получу за нее Нобелевскую премию, а может еще и Президентский грант.

– Прикольно, – Илья подмигнул Кате и показал большой палец, – А на фига эта установка нужна?

– Это уникальный инструмент для исследований мозга, и лечения патологий деления клеток. Вы поймите, друзья, глубокое изучение мозга человека это одна из самых захватывающих задач, которые когда-либо ставились в науке. Эти исследования по сложности сравнимы с исследованиями вселенной! – с чувством вещал Иван, словно с трибуны научного симпозиума. Катя зевнула, едва прикрыв рот.

– Я также использую для анализа полученных данных сверхмощный компьютер и программы с использованием ИИ, – увлеченно продолжал Иван.

– И и чего? – удивилась Катя.

– ИИ это искусственный генерационный интеллект, проще говоря, это когда машина начинает думать и самообучаться сама. Тогда она становится незаменимым помощником в работе, это ускоряет процесс исследований, – объяснил Иван. Кате стало совсем уже скучно.

– А какая польза от этого нам? Что ты можешь сделать, например, с моей головой? Или вот что, давай лучше настроим голову Джони на музыкальный лад, может быть, он научится, наконец, играть на гитаре, группу организует, – засмеялась Катя. Джони, сидящий с гитарой в углу в комнате, немного напрягся.

– Интересная мысль, можно попробовать воздействовать на участки мозга, которые отвечает за образное мышление, музыкальное и художественное творчество. Стимулировать работу нейронов в этой области, увеличить кровоток. Очень интересно. Такие эксперименты я еще не проводил, пока только изучал способы подавления неконтролируемого деления злокачественных клеток. Но какие настройки выбрать, вот вопрос. И главное, правильно найти точку приложения воздействия.

– Эй, подождите, я не хочу быть подопытным кроликом, чтобы на мне ставили эксперименты. Тренируйтесь на кошках пока, – возмутился Джони.

– Дурачок, Иван настоящий ученый, ты не должен упускать такой шанс, вдруг получится!– убеждала азартная Катя, которая по жизни была «за любой кипешь, кроме голодовки».

– А вдруг не получится? Я боюсь облучаться, – сопротивлялась жертва науки.

– Это совершенно безвредно, правда Иван? – настаивала Катя.

– Да, практически безвредно, – не слишком уверенно отвечал Иван.

– А что мне за это будет? – начал торговаться Джони.

– Пару пива тебе купим, согласен? – Катя знала, на что можно надавить.

– Ящик пива. Каждому. Илье тоже, он мой дублер, – потребовал Джони.

– Ваня, купим этому обормоту ящик пива? – промурлыкала Катя, кошечкой прижавшись к светилу науки.

– Купим, если денег хватит, – нехотя пробурчал Иван, – Ну, что коллеги, готовимся к сеансу?

Иван, Катя и Джонни осторожно приблизились к пульту установки, Джонни с опаской, с видом обреченного мученика уселся в кресло пациента.

– А это не больно, коллеги? – жалобно спросил он.

– Нет, Джонни, успокойся, ты ничего не почувствуешь, – успокоил Иван.

– Не дрейфь Джони, может Ленноном станешь, – подбодрил друга Илья.

– А может жаренным бургером, – мрачно пошутил будущий музыкант. Защелкнув фиксаторы удерживающие Джони в кресле, Иван склонился над пультом, и занялся настройками.

– Я думаю, можно применить третий вариант настройки, мощность сорок процентов, и стандартная частотная программа, а вот точку приложения придется поискать, – сообщил Иван молодым людям, закрепляя на голове пациента датчики с проводами и пластины излучателей.

– Ну что коллеги, начинаем? – весело спросил он. Но тут, как всегда неожиданно и не вовремя, раздался резкий телефонный звонок, замигала красная лампочка на допотопном стационарном черном телефоне, динамик под потолком транслировал голос Супер Мозга на полной громкости.

– Вас вызывает директор института, вас вызывает директор института, – сурово звучал синтезированный голос Супер Мозга. Иван поморщился, как от зубной боли, и снял трубку.

– Одну минуту, коллеги, отвечу на звонок, – сказал он своим гостям в лаборатории, и начал неприятный разговор, – Добрый день, Владлен Аполинариевич. Кто на меня жалуется? Комендант общежития? Это просто досадное недоразумение, я извинюсь перед Василисой Власовной сегодня же. Это был дружеский розыгрыш, и предназначался он конечно не ей. Что? В моей лаборатории нет посторонних, это мои помощники, волонтеры, добровольцы. Они настоящие фанаты науки. Мы проводим сегодня чрезвычайно важный эксперимент. Да, конечно, совершенно бесплатно участвуют в довольно опасном эксперименте, – закончил он разговор, понизив голос. Но никто из присутствовавших его не слышал. Джони сидел в кресле с закрытыми глазами, вероятно прощяясь с жизнью, и успокаивая себя мыслью: «Чего не сделаешь ради успеха на сцене». Катя же воспользовалась этой минутой, чтобы дорваться до пульта, что ей давно хотелось сделать. Со словами: «Круто, здесь как в космическом корабле», она с радостной улыбкой хаотично переключала кнопки и тумблеры на пульте, видимо представляя себя первой женщиной в космосе. Илья молча любовался Катей. Надо ли говорить, что оба молодых приятеля были тайно влюблены в симпатичную и бойкую девушку.

– Коллеги, готовы? Начинаем сеанс, – сказал Иван, вернувшись к пульту и включая рубильник. Если бы Иван догадался проверить настройки перед началом сеанса, наша история пошла бы совсем по другому пути. Но как говориться, история не знает сослагательного наклонения. Случилось то, что должно было случиться. Порой маленькая ошибка, один неверно сделанный шаг, одно не правильное решение кардинально меняет жизнь человека в худшую или в лучшую сторону. Так случилось и с Иваном.

Иван запустил установку, дисплей зеленой полосой показал рост мощности, негромкий гул работы генераторов установки изменил тон от низкого к высокому, все приборы и экраны на пульте ожили. Кресло пациента вращалось в разные стороны, трубки электронных излучателей перемещались к голове пациента и назад. Джонни в кресле впал в транс, бормотал с закрытыми глазами: «Паганини, Бах, Моцарт, Чайковский, Рахманинов, Гершвин, Битлс, Квин, АББА…»

– Кажется, мы направили излучение в нужный нам отдел мозга, – взволнованно произнес Иван тоном человека, совершающего волшебство, – Тридцать секунд до окончания сеанса, добавим немного мощности излучения!

Неожиданно голова Джони начала дымиться, тело забилось в конвульсиях.

– Что происходит?! – воскликнул ученый, – Стоп! Кто установил такие настройки?! Это катастрофа! Мы можем его убить! Я никогда не работал на таком режиме! Мощность сто тридцать процентов, включены все дополнительные каналы. Вместо стандартного частотного профиля выбрана максимально низкая частота, это может повредить мозг пациента! Аварийная остановка!

Иван отключил установку от питания, тело Джони перестало дергаться, лишь слегка дымились обгоревшие волосы. Наступила гробовая тишина.

– Кто это сделал?! – спросил Иван охрипшим от волнения голосом, – Кто поменял настройки?

– Наверное, я, но я не хотела, – испуганно пролепетала Катя, – Я случайно.

Иван освободил Джони от проводов и зажимов, тот неподвижно лежал в кресле, не подавая признаков жизни. Иван пощупал пульс пациента.

– Вроде живой. Это я виноват, должен был еще раз проверить настройку приборов перед запуском, – тихо произнес он.

– Джони! Джони! – Катя принялась тормошить парня, но безрезультатно, – Что теперь с ним будет?

– Откуда я знаю? – нервно ответил Иван, – Все, что угодно. Например, если атрофируются ключевые участки мозга, он может превратиться в годовалого ребенка по интеллекту, а если затронуты двигательные центры, не сможет самостоятельно передвигаться. Он все еще без сознания. У меня где-то был нашатырь.

Иван поднес к носу Джонни ватку, смоченную нашатырным спиртом, но это не дало никакого эффекта.

– У меня, кажется, была банка пива в рюкзаке, – сказала Катя. Илья, словно окаменев, в ужасе наблюдал за всем происходящим. Катя поднесла к носу Джони только что открытую банку пива. Джонни начал шевелиться, сопеть, Катя поднесла банку к его губам, Джони сделал глоток. Иван похлопал парня по щекам, наконец, тот с трудом открыл глаза.

– Где я? Что происходит? – прохрипел Джони, с ужасом оглядываясь вокруг себя.

– У него амнезия, надеюсь временная, – констатировал Иван.

– Это я, Катя, ты в лаборатории у Ивана. Ты можешь встать?

–А чего я здесь забыл, в этой лаборатории? – удивленно спросил Джони.

– Ты был участником эксперимента, ответил Иван, – Пошевели руками, осторожно попробуй встать на ноги.

Джонни легко встал с кресла, и, пританцовывая, зашагал по комнате. У него вдруг появилась совершенно новая походка, пружинистая, танцующая походка рок-звезды, с неожиданными поворотами на месте и быстрыми танцевальными движениями, как у Майкла Джексона когда-то. Он с любопытством осмотрел всю лабораторию, словно и не видел ее чуть раньше, заметил гитару, на которой он бренчал двадцать минут назад.

– Кто это играет на такой фуфловой гитаре? – со смехом воскликнул он. Это был словно и не Джони, а совсем другой человек. Трое друзей с изумлением, словно остолбеневшие, наблюдали за новым Джони. В нем поменялось все, кроме внешности: манера говорить, тембр голоса, мимика и жесты, энергетика, в нем чувствовалась теперь какая-то внутренняя сила, харизма и обаяние, присущие великим артистам. Джони подключил гитару к маленькому усилителю с динамиком и начал играть виртуозное импровизационное соло с бешенной скоростью лучших гитаристов мира. Затем он, не переставая играть мощный соляк, переместил гитару на бок, а потом и себе за спину! Иван, Катя и Илья, с открытыми ртами, смотрели на это неожиданное представление.

– Ни фига себе, – невольно вырвалось у Кати.

– Боже мой, – прошептал Иван, – неужели получилось? Надо записать все эти настройки на пульте.

– Джони, это ты или не ты? – неуверенно произнес Илья.

– Что приуныли, ребята? – сверкнул Джони голливудской улыбкой, которой раньше у него не наблюдалось, – Не грусти, все получится! Есть мелодия к этим словам, сейчас только пришла в голову.

И Джони начал играть красивую, ритмичную мелодию, на ходу придумывая слова к ней. Никто не смог остаться равнодушным, Илья отбивал ритм двумя карандашами, как барабанными палочками, по графину с водой и пустому стакану, Катя хлопала в ладоши в такт, танцевала и подпевал припев: Не грусти все получится, ага, будет все круто, кааак всегдааа!

Даже Иван пританцовывал на месте, поддавшись всеобщему восторгу. В разгар веселья со скрипом открылась дверь в лабораторию, из-за двери появилась вначале лысина, а затем и весь директор института Обманкин. Теперь уже у него глаза от изумления вылезли на лоб!

– Это что такое! Так, так Голованов, интересненько! Фанаты науки, говоришь? Добровольцы, волонтеры, говоришь?! Вот так загогулина! Устроили тут дискотеку, понимаешь! – завопил Владлен Апполинарьевич, и продолжил, увидев открытую банку пива, – Да еще и пьете в лаборатории! Все Голованов, в общаге дебоширишь, в институте пьешь и танцуешь, будем ставить вопрос о твоем увольнении!

– Владлен Апполинарьевич, подождите, послушайте, мы только что достигли невероятного успеха, эксперимент удался!

–Знаю я ваши эксперименты, сам молодым был, – усмехнулся директор, – Ладно, даю тебе последний шанс, если поможешь той дамочке, что вчера приходила с ребенком, останешься в институте.

Обманкин подошел к столу, сердито забрал банку пива и ушел, сильно хлопнув дверью. Настенный календарь со смешными фото кошаков, который висел на двери с внутренней стороны, упал на пол. Обманкин в коридоре жадно, залпом осушил полбанки пива, и с удовольствием крякнул: Холодненькое!

Шаг к мечте

Через несколько дней в небольшом концертном зале происходило прослушивание претендентов на вакантное место гитариста и бэк-вокалиста популярной рок-группы. На первом ряду сидели участники группы, в зале за ними претенденты, их родственники и друзья. В зале были Джонни, Катя, Иван и Илья, у которого забинтована ступня правой ноги.

– Илья, а что с ногой? – спросил паренька Иван.

– Палец сломал на ноге, во сне,– шепотом ответил Илюха.

– Это как так? – заулыбался Джони. Катя еле сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос, беззвучно смеялась, зажав рот ладошкой и сползая с кресла.

– Ну-ка, тихо там, сейчас всех выведу! – шикнул на них администратор с первого ряда.

– Потом расскажу, – прошептал Иван. Тем временем на сцену вышла первая участница прослушивания – высокая, вызывающе одетая девушка в короткой юбке, на десятисантиметровых каблуках, угловатая и не складная, не красиво двигающаяся на сцене. Она запела ужасно, не попадая в ноты, не имея ни слуха , ни голоса. Звуки, которые она издавала, напоминали скрип железа по стеклу. После первого куплета ей закричали с первого ряда: Все, спасибо, достаточно, мы вам позвоним, следующий!

– Как это достаточно?! – возмутилась длинноногая красавица, – вы даже не дали мне допеть! А я еще танцевать умею и много чего другого!

– Пожалуйста, покиньте сцену, нам все ясно, мы вам позвоним, – настаивал ведущий прослушивания.

– Это возмутительно, – кричала девушка со сцены, подбоченившись и размахивая микрофоном, держа его за шнур, – К вам в состав можно попасть только через постель что ли? Так бы сразу и сказали! – усмехнулась девушка, видимо эта перспектива ее не очень пугала.

– Возмутительно то, что вы говорите сейчас! – закричал ведущий, – Охрана, охрана, выведите девушку!

Двое дюжих охранников подняли девушку за локотки и стали уносить ее со сцены, она не выпускала из рук микрофон, шнур зацепился за стойку микрофона, стойка упала на пол, девушка мотала ногами в воздухе и напоследок закричала лидеру рок группы, сидевшему на первом ряду: Саша, я тебя люблю! Мой телефон девятьсот шестнадцать тридцать…

Разношерстная публика в зале проводила ее ироническими аплодисментами и смехом. Следующим на сцену на широко расставленных ногах вышел высокий, длинноволосый парень с гитарой наперевес. Он начал петь неожиданно высоким блеющим голосом, небрежно бренча на гитаре и раскачиваясь на широко расставленных ногах. Первый ряд с трудом дослушал парня до конца, видимо опасаясь повторения скандала, что случился с предыдущий девушкой.

– Спасибо, мы вам позвоним, – сдержанно сказал ведущий. Высокий парень поклонился в пол немногочисленной публике в зале и, не говоря ни слова, покинул сцену также на широко расставленных ногах.

– Может у него чирей в промежности? – шепотом сказал своему соседу по креслу один из участников группы, которая организовала прослушивание потенциальных новичков, – Я тоже так ходил, когда у меня там чирей вскочил.