Заклятое притяжение бесплатное чтение

Глава 1. Гость из Тьмы.

Холл магической академии был полон. Хрустальные люстры отбрасывали мягкие золотистые лучи, скользящие по мозаичному полу, по высокому потолку, усыпанному звёздами, и по лицам студентов и преподавателей, собравшихся в этот торжественный вечер.

Феи, богатыри, лесные духи, маги, русалки и существа, чьи имена давно канули в мифах, стояли плечом к плечу, провожая Листара – фея трав, который уезжал в академию магии в Англии по программе обмена.

Дарина, внучка Змея Горыныча, с ярко-огненными волосами и чуть подрагивающими ещё слабыми крыльями, стояла рядом с Кирой, внучкой Кикиморы, чьи глаза мерцали болотным светом.

– Он ведь вернётся, правда? – спросила Дарина, сжав в руке маленький свёрток с сушёными цветами, подарком для Листара.

– Конечно, – мягко ответила Кира, положив руку ей на плечо. – Травы в Англии, говорят, другие. Он будет писать, я уверена.

Алиса, внучка Лешего, тихо шепталась с Казимиром Евламповичем – братом её деда. Он держал в руках пучок редких корней, только что собранных в глубине леса.

– Это для него. Пусть не забудет, как пахнет родная чаща, – сказал Казимир, передавая ей подарок.

– Спасибо, дядюшка. Он будет скучать, – ответила Алиса, пряча глаза.

Володя, внук Водяного, стоял в тени колонны, глядя на Листара с чуть нахмуренным лицом. Рядом с ним его дядя, Водомир Водославович, мягко хмыкнул.

– Не грусти, племяш. Он не исчезает – он просто течёт дальше, как и любая река.

– Знаю, – буркнул Володя. – Просто непривычно. Без него тишина будет…

Иван, внук Бабы Яги, переминался с ноги на ногу. Рядом стояла его тётя – Марья Петровна, с баночкой зелья в руках.

– Подаришь от нас. Успокаивающее. В дороге пригодится, – сказала она.

Иван кивнул, не скрывая, что ему тяжело прощаться.

– Он всегда знал, какие травы успокоят меня. Теперь я должен учиться сам.

Константин, внук Кощея, стоял прямо, как будто держал на плечах небо. Он не был слишком разговорчив, но подойдя к Листару, протянул руку:

– Удачи. Пусть англичане поймут, с кем имеют дело.

Листар улыбнулся:

– И тебе – не замёрзни в своих облаках, Костя.

Люмина, фея света, сияла особенно ярко. Её голос звенел, как весенний ручей:

– Мы будем ждать писем, Листар. Пусть твой свет озаряет и чужие края!

– А ты тут не давай всем загрустить, хорошо? – подмигнул ей Листар.

Среди преподавателей стояла Аврора Вениаминовна – тёмная фея, но улыбка её была светлее любого заклинания.

– Пускай англичане не боятся твоих сорняков, Листар, – сказала она с нежной иронией. – Ты умеешь сделать их волшебными.

Смотритель академии, Леонид Лунный, стоял на возвышении, полуобратившись в волка. Его голос был твёрдым:

– Академия гордится тобой. Не подведи. И помни – ты всегда можешь вернуться.

В зале слышались всхлипы, фамильяры шуршали, переговаривались между собой. Лиса Искра тыкалась носом в ногу Алисы, ворон Тенебор каркал глухо, а саламандра Умбра тихонько тлела на плече Дарина.

– Ещё чуть-чуть – и он исчезнет за порталом, – прошептала Кира. – А новый студент всё не появляется…

Имя нового ученика уже витало в воздухе. Элиас Брукс. Вампир. Тайна. Легенда из другой страны.

– Интересно, каков он? – пробормотал Иван, глядя на вход.

– Главное – не кусается, – хихикнула Люмина.

– Ещё бы. Мы и так тут не сахар, – добавил Володя.

Но двери оставались закрыты.

А Листар, прижав к груди подарки и травы, повернулся к порталу. Он не плакал – травы не любят соль. Но в глазах его мерцала грусть.

– До свидания, родные. Пусть магия будет с вами. Пусть корни держат вас крепко, а листья – шепчут добрые сны, – прошептал он.

С лёгким звоном заклинаний портал вспыхнул зелёным светом, и Листар исчез, оставив за собой лишь аромат мяты и сухой ромашки.

Холл затих. И в этой тишине сердце каждого затаённо ждалo – кто же такой этот Элиас Брукс?..

Прошло лишь несколько томительных мгновений после того, как зеленый свет портала угас, и тишина вновь опустилась на холл академии, когда внезапно сквозняк пробежался по мозаичному полу, колыхнув шелка и мантии. Пламя на свечах замерцало. Стеклянные подвески на люстре задребезжали, издав почти музыкальный звон.

И тут, как тень, отделившаяся от самой ночи, в открытое высокое окно стремительно влетела летучая мышь. Она скользнула по воздуху между колонн, описала изящную дугу под потолком и зависла прямо под куполом, обдавая всех прохладой вечернего ветра.

– Что это было?! – вскрикнула Люмина, инстинктивно прикрывшись лучом света, который вырвался из её ладоней.

– Спокойно, – проговорила Аврора Вениаминовна, устремив взгляд ввысь. – Это… не простая мышь.

Мышь медленно начала снижаться, вращаясь в воздухе. Тонкий туман возник у её крыльев, и вдруг – в середине зала, на глазах у всех, она остановилась в воздухе и начала трансформироваться. Сначала появились длинные сапоги из чёрной кожи, затем лёгкий плащ, развевающийся, будто живой. Густые волосы цвета воронова крыла опустились на плечи. А затем – лицо: бледное, словно выточенное из лунного мрамора, с тёмными глазами, в которых светилось вековое знание и нечто неизъяснимо тревожное.

Перед собравшимися предстал Элиас Брукс.

– Извините за эффектный вход, – произнёс он глубоким, бархатистым голосом, который будто бы сразу наполнил всё пространство вокруг. – Я предпочитаю избегать порталов. Они… капризны.

Некоторые студенты переглянулись.

– Ну конечно, – пробормотала Кира, – влетел, как будто ему положено быть страшным.

– Он и есть страшный, – шепнул Иван. – Смотри, как на нас смотрит.

Дарина шагнула ближе, глаза горели от волнения:

– Вы – тот самый вампир?

– Один из них, – ответил Элиас с лёгкой полуулыбкой, которая заставила искру пробежать по позвоночнику у Володимира.

Леонид Лунный выступил вперёд, его волчьи глаза были настороженно внимательными.

– Элиас Брукс, добро пожаловать в Академию Звёздного Знания. Я – смотритель. Мы ждали вас.

– И я благодарен за приглашение, – кивнул вампир. Он оглядел зал. – Здесь пахнет травами и дождём. Кто-то уехал?

– Наш друг, Листар, фей трав, – ответила Кира. – Он отправился в вашу академию в Англии.

– Тогда… я надеюсь, мы встретимся, когда я вернусь домой, – произнёс Элиас почти шепотом, но каждый услышал.

Фамильяры притаились. Лиса Искра настороженно покосилась на вампира, ворон Тенебор опустил голову, будто бы признал нечто древнее. Саламандра Умбра испустила еле слышный треск.

Казимир Евлампович подошёл ближе, почесав подбородок.

– Интересный гость. Посмотрим, знает ли он, где искать цветущий окопник при ночной росе…

– Я не нуждаюсь в травах, чтобы выжить, – вежливо заметил Элиас, – но признаю их силу.

– Как мило, – буркнул Володя. – А мы вот нуждаемся в объяснении, почему с потолка теперь кто-то влетает.

Аврора Вениаминовна сделала шаг вперёд, и её плащ из чёрных перьев зашелестел.

– Элиас будет учиться с вами. Он особенный студент, как и вы. Вопрос не в том, кто он. Вопрос – каким он станет здесь.

И вдруг Элиас улыбнулся. На миг его черты стали почти человечными, тёплыми, и в его глазах мелькнуло что-то… одинокое.

– Я прибыл не за тьмой, – произнёс он. – Я прибыл за равновесием.

Тишина затянулась. А затем Алиса, внучка Лешего, сделала шаг вперёд, облокотившись на посох с резьбой в виде дубового листа.

– Добро пожаловать, Элиас. Только учти – здесь не Англия. Тут лес дышит, огонь шепчет, вода помнит, а воздух несёт сны. И ты – теперь часть этого.

Элиас посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на остальных.

– Тогда я остаюсь, – произнёс он. – По-настоящему.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – произнёс Леонид Лунный, слегка тронув Элиаса за плечо. Его рука была тёплой, но в этом прикосновении чувствовалась сдержанная сила, как у лесного зверя, который хоть и приручён, но всё ещё дик. – А потом сможешь пообщаться с ребятами. Тут у нас всё по-настоящему: и дружба, и вызовы.

– Конечно, – кивнул Элиас, отрывая взгляд от сияющих глаз Алисы. – Я благодарен за столь тёплый приём.

Он провёл рукой по плащу, и тот затих в воздухе, приглушённым шелестом опустившись вдоль тела. Под ним скрывались тёмные одежды из тонкой ткани, будто сотканной из сумерек и звёздной пыли.

Когда они пошли вглубь академии, пол под ногами заглушённо звенел, как будто отголосками старой магии. Коридоры были увиты светящимися нитями плюща, стены украшали витражи с изображениями волшебных битв, чудесных зверей и древних героев.

Элиас шел, молча, вглядываясь в отражения на витражах, словно видел в них что-то большее, чем просто цветное стекло. Леонид Лунный шел рядом, в пол-обороте, внимательно следя за каждым шагом новоприбывшего.

– Ты не выглядишь… – начал было Леонид, – как те, кого я встречал прежде среди вампиров.

– Я и не такой, – тихо ответил Элиас. – Я не охочусь. Не пью кровь с тех пор, как… – он замолчал, глаза на мгновение потемнели. – Как осознал, что могу выбирать.

Леонид кивнул, не требуя продолжений.

– Здесь ты не один. У каждого своя история. У каждого – своя боль. Но вместе мы учимся быть чем-то большим, чем просто наследниками магии.

Подойдя к изогнутой лестнице, ведущей на восточную башню, они начали подниматься. Каменные ступени мягко подсвечивались флуоресцирующими рунами, реагируя на приближение студентов. На верхнем уровне коридор расширился, а в конце его стояла дубовая дверь с серебряной пластиной, на которой простыми, но изящными буквами было выгравировано:

– Твоя комната. С видом на озеро и на лес, где по утрам туман рисует картины, – сказал Леонид, открывая дверь.

Комната была просторной, но не вычурной. Высокие своды, мягкий ковер в оттенках ночного неба, витражное окно с изображением луны и тёмного дуба, а рядом – письменный стол, кровать, полки с книгами, некоторые из которых начали перелистываться сами от прикосновения магии нового жильца.

Элиас вошёл, провёл рукой по спинке кресла, сел, молча вглядываясь в витраж.

– Не думал, что когда-нибудь снова окажусь среди живых существ, которые… принимают, – произнёс он негромко, как бы больше себе. – Сколько лет я блуждал между мирами, ожидая… этого?

– Может, ты оказался здесь именно тогда, когда мы тебя больше всего и ждали, – отозвался Леонид, улыбнувшись.

Он уже собирался уйти, но на пороге остановился.

– Когда выйдешь, ребята будут ждать тебя в Большом Зале. Им, как и тебе, интересно узнать, кто ты. Будь собой, Элиас. Здесь это – не опасно.

Дверь закрылась, оставив Элиаса в тишине. Он медленно поднялся, подошёл к окну и открыл его. Ветер с озера ворвался внутрь, принося запах влажного мха, ночных трав и далёкого костра.

– "Быть собой…" – прошептал он. – А помнит ли кто я есть на самом деле?

Он посмотрел вниз: далеко внизу Алиса разговаривала с Кирой, Иван держал на плече ворона, а Дарина смеялась с Володей, показывая что-то в руках – возможно, огненное семя.

– Может… здесь я смогу вспомнить, зачем я вообще пришёл в этот мир.

Хоть свет солнца и плохо пробирался сквозь густые кроны деревьев, окутывающих башню академии, его тусклые лучи всё же проникали сквозь витражное окно. Они ложились на пол мозаичными пятнами – тёплыми, почти неощутимыми. Элиас стоял у окна, внимательно наблюдая, как золотистая полоска света, пробившись между листьями, коснулась края ковра.

Он вздрогнул.

Нет, не от боли – от воспоминания.

Когда-то, в ином месте, в ином доме, другой луч солнца оставил ожог на его коже. Тогда он слишком поздно заметил рассвет. С тех пор Элиас не испытывал к солнцу страха – лишь глубокое уважение, сродни тому, что путник испытывает к горной буре. Красота может убить, если слишком долго смотреть на неё без защиты.

Он протянул руку и аккуратно задвинул тяжёлые шторы. Ткань – бархат густого, как воронье крыло, цвета – с лёгким шелестом сомкнулась, будто прикрывая веки. Комната погрузилась в полумрак, а затем в глубокую тишину, которую нарушал лишь мерный шум листвы за окном.

Элиас провёл ладонью по оконной раме.

– Осторожность – не слабость, – пробормотал он себе под нос, – а память. И память… ещё не отпустила меня.

Он повернулся и медленно прошёл к креслу у стола. Огонь в камине вспыхнул сам собой – магия академии чутко реагировала на эмоции новых обитателей. Пламя в нём не было обычным – оно переливалось синим и серебром, не давая жара, но создавая ощущение уюта и неуловимой тишины, как будто комната слышала его мысли.

Элиас сел, положив руки на подлокотники.

– "Я мог бы просто позволить себе уснуть. Отдохнуть хотя бы раз без тревоги. Но разве я умею по-настоящему спать, не прячась?" – подумал он. – "Здесь безопасно, они так говорят… но я видел слишком много, чтобы верить словам сразу."

Его взгляд скользнул по полкам с книгами. Некоторые из них мерцали слабым светом, словно приветствуя его. Одна – с зелёным корешком, украшенным древними рунами – с тихим шорохом приоткрылась, будто зазывая.

– Любопытство, – усмехнулся он, – однажды оно меня чуть не сгубило. Но, видимо, и спасло тоже.

Он встал, подошёл к полке, вытянул книгу и открыл её. На первой странице каллиграфическим почерком было выведено: "Тайные свойства растений под светом луны."

– Интересно… – прошептал Элиас. – "Похоже, я и правда попал в месте, где даже библиотека живая."

Он ещё раз оглядел комнату. Здесь было всё, чего он давно не знал: тишина, порядок, отсутствие угрозы – по крайней мере, явной. И вдруг где-то глубоко внутри у него шевельнулось что-то почти забытое – надежда.

Он аккуратно положил книгу на стол, подошёл к кровати, сел на край и провёл пальцами по покрывалу – оно было мягким, сшитым вручную, с вышивкой в виде ночного неба.

– "Может быть, я смогу… начать сначала," – подумал он, глядя на дрожащие тени от камина. – "Хотя бы попытаться."

Он лёг, не раздеваясь, руки сложив на груди, и закрыл глаза. Комната осталась в полумраке, охраняемая тишиной, огнём и памятью, что, как старая рана, иногда болит сильнее в покое.

И пока внизу, в холле, продолжали звучать голоса учеников, в башне над академией вампир, уставший от прошлого, делал первый робкий шаг к будущему.

Элиас сидел на краю кровати, сжав в ладони холодный металлический подсвечник. Комната всё ещё оставалась в густом полумраке – огонь в камине угас, оставив лишь лёгкое, тлеющее дыхание пепла. Снаружи ветер потрескивал листвой, словно кто-то шептался у окна.

Он поднялся и подошёл к тумбе у изголовья. На ней стояли три свечи – тонкие, высокого воска, с вплетёнными в них травами. От них исходил слабый, почти неуловимый аромат мяты и полыни.

– Не электрический свет, не магические шары… свечи, – тихо прошептал Элиас, – как в старые времена. Как дома… если это место можно было назвать домом.

Он провёл пальцами по фитилю первой свечи, чувствуя его шероховатость. Затем щёлкнул пальцами – лёгкая искра, рожденная его собственной магией, вспыхнула в воздухе. Она повисла над ладонью, будто танцующая звездочка, и он осторожно поднёс её к свече. Фитиль вспыхнул, отбрасывая тёплый, дрожащий свет на его бледное лицо.

– Один… – пробормотал он, зажигая вторую, – …за тех, кого я оставил.

Огонёк дрогнул, словно отозвался на его слова.

Третью свечу он зажёг медленно, почти с благоговением.

– И один… за того, кем мне придётся стать.

Когда все три свечи горели, тумба озарилась мягким светом. Пламя отбрасывало на стены изломанные тени, создавая иллюзию, будто сама комната ожила – зашептала, задышала.

Элиас опустился обратно на кровать, глядя на пляшущие огоньки.

– "Здесь… иначе," – подумал он. – "Здесь нет тех, кто ждёт от меня ярости. Здесь не нужно быть хищником каждую секунду. Пока – нет."

Он вытянул ноги, откинулся назад, позволяя себе минуту отдыха. Тишина вокруг была особенная – не пугающая, а обволакивающая, как защитный плащ. Где-то вдалеке тихо стучали часы, и каждый их удар словно вёл отсчёт новому этапу его жизни.

Свечи горели спокойно. Их свет был не просто освещением – он был напоминанием: даже в темноте можно найти тепло, если не бояться его зажечь.

И в этом тёплом, мерцающем пространстве Элиас позволил себе впервые за долгое время – просто посидеть в покое. Не скрываться, не защищаться. Просто быть.

Элиас удобно устроился на кровати, подперев голову рукой. Тени от свечей продолжали плясать по стенам, как призрачные фигуры, ожившие воспоминания. Он устремил взгляд в потолок, где в полумраке едва угадывались балки и витиеватая лепнина.

– Век живи… век, учись, – тихо пробормотал он, усмехнувшись уголком губ. – И всё равно не перестаёшь удивляться. Столетия прошли, а академии всё ещё пахнут одинаково: книгами, травами и чьими-то страхами.

Он закрыл глаза. Перед внутренним взором одна за другой начали всплывать картины прошлого.

Первая академия… высокие шпили из чёрного камня, ледяной ветер, продувающий до костей. Тогда он был юн – не по годам, а по взгляду на мир. Ему казалось, что сила – вот что главное. Он учился не ради знаний, а ради превосходства.

– Глупый мальчишка… – прошептал он. – Хотел доказать, что может управлять кровью и тенями лучше, чем кто-либо до него.

Он вспомнил наставника – старого вампира в мантии, пропитанной дымом и пылью, с глазами, полными вековой усталости. Тот учил строго, без ласки, но однажды всё же сказал:

– Мудрость не в том, чтобы побеждать. Мудрость – в том, чтобы знать, когда не нужно драться.

И всё же он дрался. Снова и снова. В другой академии – в горах, где магия шептала прямо из камней – он учился контролю. Там он научился молчанию, когда хочется закричать. И принятию, когда легче оттолкнуть.

Сколько их было – академий, замков, городов, подземелий знаний… Он потерял счёт. Имена учеников, лиц преподавателей – все растворялись с годами, как вода сквозь пальцы.

– А мне ведь всего… – он замолчал, задумавшись, – …сто семьдесят пять. Кто-то скажет, молодой. Кто-то – древний. Я сам уже не знаю, где граница между возрастом и усталостью.

Он провёл рукой по гладкой ткани покрывала, чувствуя тонкую вышивку – мелочь, но она напоминала, что это место – не временное. Здесь было уютно. По-своему даже по-домашнему. А это уже многое значило.

– Интересно, какими будут эти ученики? – задумчиво продолжил он. – Внуки чудовищ и древних духов. Многообещающее собрание… Увидим, что из этого выйдет.

Он зевнул, прикрыв рот рукой. Не от усталости, а от насыщенности дня.

– Ещё одна академия. Ещё один шанс не только учиться, но и стать кем-то большим, чем просто сын теней.

Элиас посмотрел на огоньки свечей. Они мерцали, как звёзды в ночи – таинственно, но с надеждой. Он позволил себе слабую улыбку.

– Может, на этот раз я не просто буду учиться… может, научу кого-то сам.

Тишина снова заполнила комнату. Но теперь она была не одинокой, а наполненной воспоминаниями, мыслями и предвкушением.

Элиас медленно вышел из своей комнаты, дверь за его спиной мягко захлопнулась с тихим щелчком, отзываясь эхом в коридоре. Его шаги были бесшумны, словно сама тень скользила по холодному каменному полу. Мантия, тяжёлая и длинная, чуть шуршала, обволакивая его фигуру как ночное облако. В полумраке коридора свет факелов отражался в его глазах алыми отблесками.

Он шел неторопливо, осматривая своды академии, вдыхая запах старого дерева, воска и магии. Пальцы скользнули по перилам лестницы – гладкое дерево, словно живое, хранило в себе шепот столетий.

– Всё же, в каждой академии воздух свой. Здесь… он словно гуще, насыщеннее. – прошептал он, обращаясь больше к себе, чем к кому-либо. – Магия здесь дышит вместе со стенами.

Он прошёл мимо закрытых дверей классов, из-за одной из них доносился звонкий детский смех – феи, должно быть, репетировали иллюзии. Из другой – глухое бульканье, звуки бурлящего зелья и спор двух голосов, явно Ивана и Киры, которые снова не сошлись в рецептуре.

Глава 2. Заживо между мирами.

Элиас задержал дыхание и закрыл глаза. Внутри него что-то дрогнуло. Сердце, давно забывшее, как биться от волнения, вдруг ожило – не от страха, нет, от предчувствия. Академия была живой. И она наблюдала за ним. Оценивала. Взвешивала.

– Не время для пеших прогулок, – произнёс он с легкой иронией, подходя к широкому арочному окну, где лунный свет лился холодным серебром на мраморный подоконник.

Он приподнял край мантии, расстегнул пряжку у воротника – свободно, легко. Затем откинул голову назад, позволяя себе почувствовать старую, до боли знакомую трансформацию.

Кости, плоть, тень – всё сместилось в одно движение, как будто сама ночь вдохнула его в себя. В следующее мгновение его тело исчезло, оставив после себя лишь шорох воздуха.

Там, где стоял вампир, теперь с лёгким всплеском крыльев взмыла ввысь летучая мышь – чёрная, почти невидимая в темноте, как сама тьма, сотканная из шелеста.

Элиас в новом обличье описал дугу под потолком, уверенно минуя висящие канделябры, и юркнул в приоткрытое окно. Холодный ветер тут же коснулся его крыльев, но он не чувствовал холода. Он чувствовал свободу.

С высоты ночного неба академия казалась древней крепостью, уткнувшейся башнями в облака. Леса вокруг – тёмные, молчаливые, будто прислушивались. Где-то внизу пробежала лиса Искра, её хвост сверкнул огненной искрой, а на крыше кто-то из фамильяров – возможно, кот Мрак – лениво прищурился, наблюдая за ночным полётом новичка.

Элиас планировал не просто осмотреть территорию. Он хотел понять, почувствовать, как живёт эта земля, к которой теперь принадлежал. Хотел услышать её пульс – и сравнить с тем, что бился в его груди.

Ночь обнимала академию мягким, холодным покрывалом. Серебристая луна висела над лесом, как зачарованный фонарь, озаряющий путь одинокому страннику. Летучая мышь, чёрная как чернила, скользила по воздуху почти бесшумно. Это был Элиас. Он летел, ведомый любопытством, острым, как клык голода. Ему не давала покоя одна мысль: «Что они думают обо мне?»

Он подлетел к одному из высоких готических окон, за которым тускло мерцал свет ламп. Осторожно опустился на каменный карниз, свернулся и прижал уши. За тонким стеклом звучали голоса – звонкие, юные.

– Видел, как он вошёл в холл? Такой… мрачный. – прошептала девичья интонация. Голос, похоже, принадлежал Люмине. – Но в его глазах… что-то было. Как будто он помнит звёзды, которые мы ещё не видели.

– А может, он просто зануда, – хмыкнул Володя. – Или хочет казаться таинственным. Вампиры всегда такие – «ой, у нас вечность, мы выше всех».

– Он красивый, – тихо добавила Кира, – но в нём что-то… тянет, будто тень прикасается к сердцу.

Элиас едва заметно улыбнулся, вися на карнизе. Внутри него будто щёлкнуло – не от злобы, а от удивления. «Так вот вы какие… Молоды, шумны, открыты. Не бойтесь говорить вслух. И всё же… вы ощущаете мою суть».

Он оторвался от окна и перелетел к следующему, где был слышен хрипловатый голос – это Казимир Евлампович, похоже, беседовал с Авророй Вениаминовной за чашкой настоя.

– Он явно древний. Видишь, как держится? Спокойно, будто тысячу лет уже как сыт.

– Возможно, он просто одинок, – мягко ответила Аврора. – Иногда тьма – это не зло, а щит.

– Посмотрим, как поведёт себя в боевой магии. Внешность – не всё.

Элиас задумался. «Они не осуждают. Они наблюдают, взвешивают…, дают шанс. Интересно».

Он перелетел к узкому окну в башне, где в свете свечи Иван что-то строчил в блокноте.

– «И вот вошёл он – Элиас Брукс. Летучая тень в свете хрустальной люстры, взгляд как у старинного портрета… Мог бы быть героем трагедии, но стал студентом…» – пробормотал Иван, записывая. – Хм… надо будет с ним поговорить. Может, расскажет какую жуткую историю.

Элиас вздохнул. Его крылья задрожали от лёгкой усмешки. «Герой трагедии, значит? Ну что ж… может быть».

Он кружил ещё немного, слушая, как жизнь кипит внутри этих каменных стен. Кто-то спорил, кто-то шептался, кто-то уже спал, тихо посапывая в своей комнате, не ведая, что за их окнами летает сама ночь.

– «Интересно…» – подумал он. – «Эта академия жива. И, возможно, я тоже ещё способен жить, а не просто существовать. Послушать – это почти как прикоснуться к сердцу. А завтра… может, заговорю».

И он, не торопясь, взмыл вверх, растворяясь в лунном свете, словно мечта, увиденная накануне важного дня.

Академия постепенно засыпала. Каменные коридоры, ещё недавно наполненные голосами, смехом и шагами, теперь погружались в тишину, словно древний замок, охраняемый временем и тайной. Сквозь витражи струился лунный свет, заливая полы молочно-серебряным сиянием. Башни дремали, словно великаны, уставшие от вековых знаний.

С ветки старого дуба, что рос у западной стены, мягко оттолкнулась летучая мышь. Взмах крыльев – и воздух расступился, обнял её, понёс. Элиас возвращался. Его мысли были полны голосов, которые он слышал за окнами. Они отозвались внутри, как эхо в древней пещере его памяти. Он чувствовал: что-то начинает меняться.

«Они боятся… немного. Но и интересуются. Я снова чужой. Но уже не враг. Пока что» – размышлял он, скользя по воздуху.

Окно его комнаты было приоткрыто – словно само приглашало войти. Он влетел внутрь, плавно трансформируясь. Летучая мышь исчезла, и вместо неё в лунном полумраке стоял он – высокий, стройный, с серебряным отливом в волосах и задумчивым взглядом.

Он задвинул окно и подошёл к кровати. Свечи всё ещё догорали, отбрасывая колышущиеся тени на стены. Воздух в комнате пах пыльными страницами, старинными чернилами и свежим воском. Он провёл пальцами по деревянной спинке кровати, и еле заметно усмехнулся.

– Завтра… – тихо произнёс он, – новая глава. Снова студенческие парты, снова зелья, дуэли, ожидания. Интересно, сколько из них доживёт до конца года такими, какими были в начале?

Он не торопясь снял тёмный плащ, повесил его на кованый крюк, присел на край кровати и на мгновение закрыл глаза. Но в голове мелькали лица: Люмина с её сиянием, Кира с настороженным вниманием, Иван с блокнотом… Аврора – светлая в темноте, как луна в ночи.

«Я не один здесь. Я просто… не такой, как они. Но разве это ново для меня?»

Он лёг, не раздеваясь, и позволил себе расслабиться. Комната погрузилась в полумрак, шторы уже были задернуты. За стенами кто-то зевнул, скрипнула кровать, далекий фамильяр уронил что-то на пол. Всё успокаивалось.

– Доброй ночи, старая академия, – прошептал он и закрыл глаза.

В первый раз за долгое время он уснул быстро – как будто его здесь уже ждали. Завтра начнутся занятия. И, возможно, он вновь научится не только магии, но и доверию.

Шторы в комнате Элиаса были тяжёлыми, словно ткань ночи сама затянулась на окна. Тёмный бархат не пропускал ни единого солнечного луча. В этой полутьме даже свечи казались лишними – всё окутывала густая тишина, изредка прерываемая скрипом дерева или далёким эхом шагов где-то в коридорах академии.

И всё же он знал – сейчас утро.

Не по свету, не по звукам. Элиас чувствовал это внутренним чутьём, точным, выработанным веками. Его тело, несмотря на внешнюю неподвижность, уже знало: новый день наступил.

Он медленно открыл глаза. Лежал, не двигаясь, вглядываясь в потолок, едва различимый в темноте.

– Солнце встало, – тихо произнёс он, голос был хрипловат от сна. – Академия просыпается… пора и мне.

Словно в ответ где-то за стеной послышался звон колокольчика – начало утреннего сбора. Отдалённые голоса, шум шагов, топот фамильяров – всё это начинало пронизывать толщу камня, как ритм сердца сквозь грудную клетку.

Элиас сел, вздохнул. Его движения были неторопливыми, почти церемониальными. Он провёл рукой по лицу, откидывая тень сна. Затем протянул руку к шторе, не раздвигая её, а просто коснувшись – будто подтверждая, что свет всё ещё по ту сторону. Он чувствовал лёгкое покалывание – солнечный свет, даже непрямой, всё равно оставался для него раздражителем. Не опасным, но… неприятным.

– Ты не изменился, свет… Всё так же настойчив, всё так же нетерпелив. – он усмехнулся, но в этой усмешке было больше печали, чем иронии.

Встав, он прошёл к умывальному столику, умылся прохладной водой из хрустального кувшина, затем взглянул в зеркало. Отражение смотрело на него спокойно, но взгляд был глубоким, уставшим.

– Ну что, Элиас Брукс, – пробормотал он. – Новый день. Новая академия. Новые глаза, что будут смотреть с интересом… или страхом. Посмотрим, кто ты сегодня – монстр или просто ученик.

Он подошёл к комоду, взял аккуратно сложенную одежду: тёмную рубашку, длинный жилет, перчатки. Всё было строго, почти аристократично – как и он сам. Переодевшись, он накинул лёгкий плащ, и, обернувшись, окинул комнату взглядом.

Свечи догорели. Комната осталась такой же тёмной, но теперь в ней звучала энергия грядущего.

Он подошёл к двери, положил ладонь на холодную ручку.

– Пора. Мир ждёт спектакль, а мне – сыграть свою роль.

И с этими словами он открыл дверь.

Коридор встретил его приглушённым светом, шорохами мантии преподавателей и звонкими голосами студентов. Академия проснулась.

Элиас стоял перед небольшим шкафчиком, встроенным в стену рядом с его кроватью. Изящным движением он открыл дверцу и достал тёмную сумку, аккуратно и плотно закрытую. Внутри – несколько флаконов с искусственной кровью, тщательно закупоренных и охлаждённых, как он предпочитал.

Он провёл пальцем по прохладному стеклу одного из флаконов, задумчиво всматриваясь в густую рубиновую жидкость.

– Пища века. Бледная имитация настоящего вкуса… но цивилизованный выбор, – тихо пробормотал он, с лёгкой усмешкой.

Он убрал флакон обратно, аккуратно застегнул сумку и взял её в левую руку. Плащ мягко зашелестел, когда он направился к двери.

Коридор был уже оживлён. Звонкие шаги, смех, отрывки диалогов – всё это наполняло академию тёплым, живым шумом. Где-то мимо пробежала Кира, её змей Морок извивался на плече. Из-за поворота донёсся голос Ивана, обсуждавшего с Константином свойства морозного настоя из ягод чертополоха.

Элиас шёл неспешно, скользя как тень. Он не торопился. Каждое его движение было размеренным, будто он танцевал в ритме, слышимой лишь ему одному.

– Я среди них… но всё ещё не с ними, – размышлял он. – Но именно поэтому я должен быть там. Услышать. Почувствовать. Понять, кем они считают меня.

Вскоре он достиг широких двойных дверей, ведущих в столовую. Оттуда доносился аромат горячего хлеба, пряных трав, тушёных овощей и чего-то мясного. Его чуть сморщило от этих запахов, но он всё же расправил плечи.

– Впечатления важнее аппетита, – хмыкнул он себе под нос и толкнул дверь.

Внутри было просторно и светло. Потолок был высоким, украшенным заклинаниями, создававшими иллюзию неба – сегодня там плыли лёгкие утренние облака. Стены украшали живые гобелены, на которых движущиеся сцены изображали битвы и пиршества древних героев.

За длинными деревянными столами уже сидели студенты: феи с прозрачными крылышками, богатыри в простых туниках, полулюди, фамильяры, удобно устроившиеся под скамьями. Дарина смеялась над чем-то, Володя задумчиво размешивал мёд в чашке, Алиса показывала Казимиру найденный корешок, а Люмина рассыпалась солнечными бликами, освещая окружающих.

Когда он вошёл, несколько человек замолкли. Кто-то бросил взгляд. Кира повернулась первой.

– О! Наш новенький вампир всё же вышел из тени, – заметила она игриво, чуть наклоняя голову. Её змея при этом сузила глаза и прошипела, будто тоже приветствуя его.

Элиас чуть склонил голову в ответ.

– Свет – полезен, если смотреть на него из тени, – произнёс он с лёгкой улыбкой. – А общество… питательно для души.

– Хотя бы душу ты питаешь обычным способом, – хмыкнул Иван, откусывая кусок пирога. – Ну, садись. Расскажешь, откуда ты, и сколько у тебя лет, если не секрет.

Элиас мягко прошёл к краю стола, не садясь сразу, оглядел всех присутствующих.

– Я – Элиас Брукс. Про возраст не спрашивайте – сам не всегда помню. А вот истории… их у меня много. Особенно если к ним подаётся тёплая беседа.

Он сел, поставил рядом свою сумку и удобно устроился, скрестив руки на столе.

– Угощения я приму… словесные, – добавил он с лёгкой улыбкой, и в этот момент некоторые студенты рассмеялись.

Напряжение спало. Даже Марья Петровна, варя суп, слегка кивнула – одобрительно. Появление Элиаса вызывало любопытство, но теперь в нём начали видеть не только "вампира из Англии", но и возможного друга.

А он сам ощущал это тонкое движение – первую искру принятия. И он знал: путь в академии начался.

Когда Элиас вошёл в столовую, его шаги были почти бесшумны – словно он не касался пола, а скользил по нему. Его чёрный плащ мягко струился за спиной, как тень, решившая принять форму одежды. В тусклом свете люстр, отбрасывающих мозаичные отблески на столы, его кожа казалась почти фарфоровой, а глаза – бесконечно тёмными, как ночное озеро без отражения.

Разговоры в столовой стихли. Ложки замерли над тарелками, кто-то не допил глоток чая, держа чашку у губ. Даже кот Мрак, фамильяр преподавателя зельеварения, замер на подоконнике, вытянув шею. Все ученики и даже преподаватели с осторожностью смотрели на него.

Кира, внучка Кикиморы, чуть сжала пальцами тонкую вилку. Её голубые глаза смотрели внимательно на нового студента, она поправила свои зеленые волосы.

– Это он? – тихо шепнула Дарина, внучка Змея Горыныча, наклоняясь к Алисе.

– Да, – кивнула та. – Элиас. Тот самый вампир, студент по обмену из английской академии.

Иван, внук Бабы Яги, продолжал жевать, но краем глаза следил за новеньким, словно не исключал, что тот может в любой момент раствориться в воздухе или обернуться летучей мышью.

Даже преподаватели, сидящие за отдельным длинным столом, наблюдали за ним с осторожной сосредоточенностью. Марья Петровна нахмурилась, обхватив чашку с вишнёвым отваром. Аврора Вениаминовна, напротив, улыбалась слегка, но взгляд её был внимателен, изучающе.

– Я к этому привык, – спокойно подумал Элиас, останавливаясь у одного из свободных столов. – В каждом новом месте – всегда сначала тишина. Потом – шепот. Потом – либо страх, либо принятие. Интересно, как будет здесь?

Он сел, не выказывая ни напряжения, ни превосходства. Просто студент среди других. Только сумка с искусственной кровью на его поясе немного нарушала этот образ.

Он достал её, открыл пробку и сделал аккуратный глоток, как кто-то мог бы пить густой томатный сок. В зале раздался лёгкий шорох – то ли любопытство, то ли смущение.

– Приятного… аппетита? – пробормотал кто-то с дальнего стола.

Элиас поднял глаза и кивнул:

– Спасибо. Очень вежливо. Обычно все делают вид, что не видят.

Смех – сдержанный, но искренний – прокатился по столовой. Атмосфера чуть потеплела. Осторожность никуда не исчезла, но теперь в ней появилась трещина – в эту трещину начала проникать возможность доверия.

Элиас спокойно открыл свой небольшой, но изысканный чемоданчик, обитый темной кожей с серебряными застёжками. Внутри, аккуратно закреплённая, покоилась матовая стеклянная бутылка с густой тёмно-красной жидкостью. Он снял пробку, легонько вдохнул аромат и, не торопясь, сделал первый глоток. Жидкость, чуть тягучая, скользнула по горлу, принося ему то спокойствие, которое могла даровать только она.

Но стоило ему поднять взгляд – он почувствовал на себе десятки глаз.

Студенты перестали жевать. Кто-то отодвинул тарелку. Дарина слегка приподнялась со скамьи, её глаза сузились. Иван уронил ложку и тихо, почти неосознанно потянулся к карману, где хранил амулет от нечисти. Кира смотрела на него так, будто пыталась определить – не нарушает ли его поступок какие-то неписаные законы академии.

Даже преподаватели стали настороженнее. Водомир Водославович приподнял бровь, Аврора Вениаминовна чуть откинулась на спинку стула, но всё ещё с той же спокойной полуулыбкой, как будто говорила: Ну-ну, давай посмотрим, что дальше.

Элиас, заметив всё это, мягко улыбнулся, отставил бутылку на стол и поднял обе руки в примирительном жесте.

– Прошу прощения, – его голос был глубоким, бархатистым, почти завораживающим. – Не хотел никого напугать. Это… искусственная кровь. Специальный состав. Синтетическая, этичная, разработана для вампиров вроде меня, чтобы мы могли сосуществовать с другими расами. Без вреда. Без угроз.

Он говорил спокойно, с уважением, но в его тоне чувствовалась нотка усталости – будто он объяснял это не впервые.

– Я не охотник, – добавил он мягко. – Я студент. Такой же, как вы. И здесь, чтобы учиться… и, быть может, научиться быть понятным.

В зале повисла пауза, густая как туман. Потом Алиса вдруг кивнула и сказала слабо, но искренне:

– Спасибо, что объяснил.

Дарина опустилась обратно на скамью. Иван, поколебавшись, медленно вернул амулет в карман. За преподавательским столом Аврора Вениаминовна сделала глоток из своей чашки и произнесла:

– В нашей академии важен не только талант, но и умение слышать друг друга. Спасибо, Элиас.

Медленно, но словно по команде, атмосфера столовой снова ожила – послышались разговоры, кто-то засмеялся, столовые приборы зазвенели по тарелкам. Всё шло своим чередом. Но теперь в этом череде появился ещё один – новый, непривычный, но уже не пугающий.

Элиас снова взял бутылку, на этот раз – с улыбкой, в которой читалась и благодарность, и облегчение.

Когда дверь столовой бесшумно открылась, в проеме появилась Люмина. Светлая фея словно несла с собой рассвет – от её волос струился золотистый блеск, а глаза сияли, как звезды над утренним лесом. Её лёгкие шаги почти не было слышно, но вся атмосфера изменилась, будто в помещение вошла сама весна.

Элиас почувствовал это мгновенно. В тусклом полумраке столовой её свет стал резким, почти обжигающим. Он ощутил, как на секунду кровь в жилах застыла – не от боли, но от древнего, инстинктивного страха. Свет – его вечный противник. Прекрасный, опасный, неотвратимый.

Глаза вампира расширились, зрачки сузились до тонких щелочек. Он судорожно опустил взгляд на свою бутылочку с кровью – и быстро, почти машинально, засунул её обратно в чемодан. Его пальцы слегка дрожали.

«Она не хотела зла… Она просто светится… Это её природа… Но если я останусь – вдруг…» – мысли рвались, сбивались, как летучие мыши, застигнутые дневным светом.

Люмина увидела его – и на мгновение остановилась. На её лице промелькнуло лёгкое замешательство, а затем мягкое, теплое выражение. Она шагнула вперёд, хотела что-то сказать, но Элиас уже поднялся.

– Простите, – быстро, почти шепотом произнёс он, отводя взгляд. – Мне… нужно… воздух.

Он вцепился в ручку чемодана и, не оглядываясь, поспешил к выходу. Его шаги были быстрыми, неестественно тихими. Тень от фигуры скользнула по полу, исчезая в проёме двери.

Люмина осталась стоять, глядя ему вслед. Её свет на мгновение стал мягче, тусклее – словно она понимала, что её присутствие ранило. Но в её глазах не было осуждения – только печаль и тихий вопрос: Почему ты так боишься того, что может тебя согреть?

Люмина осталась стоять в столовой, словно статуя, высеченная из света. За её спиной всё ещё витало лёгкое сияние – как мягкое послесвечение после заката. Но внутри неё разливался неожиданный холод.

Она смотрела в ту сторону, где только что скрылся Элиас, и в её глазах отражалась обида. Её брови чуть нахмурились, губы дрогнули. Прекрасное лицо, всегда источавшее тепло и доброжелательность, вдруг стало закрытым, как стекло в мороз.

– Почему он так? – прошептала она себе, едва слышно.

Она медленно опустила взгляд, будто её свет потускнел, потонув в собственных сомнениях. Её пальцы, тонкие, как лепестки, сжались в невидимом порыве.

«Я не сделала ничего плохого… Я просто вошла. Разве моё присутствие – это уже угроза?.. Или он боится меня как… существо, а не как человека?»

– Я только хотела… – она попыталась закончить вслух, но голос затих в её горле. Осталась только горечь.

Студенты за соседними столами украдкой наблюдали за ней, словно чувствовали, что в сиянии феи на миг поселилась тень. Даже преподаватели обменялись взглядами, полными вопроса и осторожности.

Люмина резко развернулась, её длинные светлые волосы плавно разлетелись в воздухе. Она вышла из столовой, стараясь держать спину прямо. Но внутри её сердце ныло – не от страха, а от непонимания.

«Если он считает, что я опасна… зачем тогда приходил?»

Элиас выбежал из столовой, сердце стучало в груди как барабан в боевом марше. Свет, излучаемый Люминой, всё ещё пульсировал в его памяти – тёплый, обволакивающий… и пугающий. Он знал, что в нём нет зла, но инстинкт бежал быстрее логики.

– Прости… – прошептал он в пустоту коридора, не оборачиваясь.

В одном из тенистых уголков он остановился, бросил быстрый взгляд через плечо и прошептал древнее заклинание на старинном вампирском языке. Его тело обволокло облако тени, и в следующее мгновение на месте юноши появилась небольшая летучая мышь с почти чернильно-чёрными крыльями.

Чемодан рядом с ним едва заметно задрожал, словно ожив, и сжался в маленький тёмный узелок, привязанный к лапке. Это был артефакт, созданный в старой академии Тьмы – магический багаж, который следовал за хозяином, меняя форму.

Элиас взмахнул крыльями и, скользнув сквозь воздух, устремился в сторону сада, укрывшегося за академией. Воздух был прохладен, утро ещё не набрало силу, а в листве звучали осторожные трели невидимых птиц.

«Я не хотел её обидеть…» – думал он, пролетая между ветвей, – «Но свет… он слишком близок к тому, чего я избегаю веками. Я не могу себе позволить… слабость. Не здесь. Не теперь».

Глава 3. Слеза света.

Он опустился на каменную арку у входа в сад. Ниже расстилалась зелень, сверкавшая каплями росы. Между кустами лаванды и древними цветами росли необычные растения, собранные со всех уголков волшебного мира.

Элиас вновь принял человеческий облик. Чемодан аккуратно опустился рядом, вновь обретя привычный вид.

Он опустился на скамью под высоким деревом, скрестив руки и глядя в сторону холмов.

– Почему же всё так сложно?.. – выдохнул он вслух. – Хотел всего лишь вписаться. Быть частью. А снова – чужой.

Ветер слегка тронул листву, и казалось, будто сад шепчет ему в ответ. Элиас закрыл глаза и дал себе минуту покоя, вдыхая аромат трав, сдерживая в себе нарастающий внутренний шторм.

Элиас сидел на скамье в тени раскидистого дерева, вокруг которого вилась дикая роза, источающая тонкий пряный аромат. Сквозь листву с трудом пробивались лучи утреннего солнца, но они не достигали его кожи – тень укрывала его, как заботливая мантия.

Он закрыл глаза и опустил голову, прислушиваясь к биению собственного сердца. Оно било медленно, равномерно, как у существа, пережившего слишком много и слишком долго.

В мыслях всплывал её образ – Люмина.

Он снова и снова видел её: как она вошла в столовую, словно луч утреннего света, невинная, открытая, сияющая. Её волосы – будто сотканы из света самой зари, глаза – глубокие, чистые, как родниковая вода. Но больше всего его поразило не это… А то, что от неё исходил свет – настоящий, волшебный свет, против которого дрожала его тьма.

«Она не напала. Не осудила. Просто вошла… А я…»

Он вздохнул, сжал пальцы в кулак.

– Я сбежал, – шепнул он в пустоту сада. – Как ребёнок. Как тень от факела.

Элиас поднял глаза к небу. Солнце было где-то там, за густыми кронами, но даже его слабый отблеск заставлял его чувствовать тревогу. Он откинулся на спинку скамьи, прикрыв глаза.

«Я вампир. Существо ночи. Я не создан для света. Но почему тогда, глядя на неё, я чувствовал не страх… а тепло? Желание подойти ближе? Хоть на шаг…»

Он тихо рассмеялся, почти беззвучно.

– Какой же ты глупец, Элиас Брукс. Столетия учёбы, академии, войны, тайные общества… а сердце всё равно предаёт.

Он снова открыл глаза и посмотрел на цветы вокруг.

– А вдруг… вдруг она не боится меня? Может, она даст шанс? Или… уже нет?

Сад дышал вместе с ним – будто слушал, как древнее сердце, стучащее во мраке, впервые за долгое время робко отозвалось на свет.

Тишина сада была нарушена лёгким шорохом шагов и приглушёнными голосами. Элиас насторожился – и в следующий момент из-за изгороди, сплетённой из вьющегося плюща, вышли трое учеников. Ваня, Костя и Володя.

– Ага, я же говорил, он здесь, – сказал Володя, указывая на Элиаса. Его жаба Морена мирно сидела у него на плече, как всегда, слегка недовольная.

– Не пугай, – пробормотал Ваня, почесав в затылке. Его ворон Тенебор издало недовольное карканье, будто соглашаясь.

Костя молчал, но взгляд его был цепким и внимательным. Волосы слегка растрепаны ветром, а глаза мерцали слабым отблеском магии – он чувствовал напряжение в воздухе.

Элиас медленно выпрямился, встречно взглянув на них, взгляд был настороженным, но без вражды. Он не превращался обратно – всё ещё был в своей человеческой форме, но держал чемодан наготове, будто готов исчезнуть при первой опасности.

– Мы… – начал Ваня, немного неуверенно, – мы пришли просто… ну… поговорить. Ты ведь не сделал ничего плохого.

– Мы просто не привыкли, – добавил Володя, стараясь говорить спокойно, но его жаба вытаращила глаза на Элиаса, будто по-прежнему не доверяла.

Костя подошёл чуть ближе, сложил руки на груди:

– Ты испугался Люмины? Или ты её… боишься?

Элиас на мгновение отвёл взгляд, затем снова поднял глаза, полные внутренней борьбы.

– Я… не боюсь её. Я боюсь того, что она может во мне разрушить, – произнёс он глухо. – Я из мира, где свет – враг. А она… Она вся из света. И это… странно. Прекрасно. И пугающе.

Ребята переглянулись. Ваня сел рядом на скамейку.

– Ну, у нас у всех в прошлом что-то есть. Я вот – внук Бабы Яги. И что теперь? Варю зелья, да кости собираю в лесу. А сейчас учусь – среди друзей. Тут место для всех.

– Даже для вампира? – горько усмехнулся Элиас.

– Даже для вампира, – твёрдо сказал Костя. – Особенно если он не пьёт кровь студентов.

– Искусственная, – быстро добавил Элиас. – Я не… я не опасен.

Володя ухмыльнулся:

– Ладно, раз так. Мы как раз хотели пойти посмотреть на водный каскад за южной оранжереей. Хочешь с нами? Там тихо. И не так светло.

Элиас на миг задумался. Затем, медленно, но твёрдо кивнул:

– Хорошо. Я бы хотел понять, как вы здесь живёте. И, возможно… как мне здесь быть собой.

– Это уже начало, – сказал Ваня и хлопнул его по плечу. – Пошли, тень. Нам всем тут есть чему учиться.

– Она мне нравится, – наконец признался Элиас, глядя куда-то в сторону, на тонкие ветви деревьев, колышущиеся в лёгком утреннем ветре. Голос его был тихим, но искренним. Он вдруг понял, что этим троим можно доверять. По крайней мере, попытаться.

Ваня вскинул брови и с интересом переглянулся с Костей и Володей.

– Люмина? – уточнил Костя, прищурившись. – Ну ты даёшь… Она – сама доброта. Фея света, ангел в прямом смысле слова.

– Именно, – Элиас нервно провёл рукой по волосам. – А я… я из мира теней. Она сияет, а я скрываюсь в темноте. Когда она вошла – я не знал, что делать. Вся моя суть отреагировала страхом. Свет может сжечь меня, буквально. Но и… тянет к ней невыносимо.

– Так действуй, – просто сказал Ваня, пожав плечами. – Ты уже живёшь здесь. Не прячешься. Мы с тобой болтаем – значит, она тоже сможет.

– Это не так просто… – вздохнул Элиас. – Я могу быть с ней рядом, но только если она не сияет слишком ярко. Если она в своём полном свете – мне больно. Не только телесно. Будто кто-то прикасается к моим самым уязвимым частям души.

Володя покачал головой и сел на камень, вытянув ноги.

– Тогда надо что-то придумать, – задумчиво произнёс он. – Например… заклинание фильтрации света? Или щит, что ослабляет её ауру, но не обижает её саму.

– Или маска, – добавил Костя. – Магическая. С эффектом затемнения. Она будет думать, что ты просто стильный и мрачный парень, а ты – защищён.

– Ребята… – Элиас опустил взгляд, и в уголках его губ мелькнула улыбка. – Спасибо вам. Вы первые, кто… не испугался. И даже помогает.

– Мы все тут особенные, – сказал Ваня. – Академия создана именно для таких, как мы. Со светом, с мраком, с крыльями, жабами и змеями. Главное – чтобы сердце было в порядке. А всё остальное можно либо научиться, либо принять.

– Кроме жаб, – буркнул Володя, – жабу не выбрать, она сама выбирает.

Морена возмущённо квакнула, и все рассмеялись.

И в этот момент, в тени высоких кипарисов, Элиас почувствовал – впервые за долгое время – тепло. Не от солнца. А от того, что рядом были те, кто готов идти рядом, даже если ты – дитя ночи.

– Можно посмотреть в магических книгах, – предложил внук бабы Яги, почесывая подбородок. – У нас же целый раздел в библиотеке по взаимодействию стихий, свет-тень, всякое такое.

– Отличная мысль, – кивнул внук Кощея Бессмертного. – Вдруг там найдём ритуал, который поможет тебе быть рядом с Люминой, не боясь вспыхнуть как пергамент.

– Тогда в библиотеку, – решительно сказал внук Водяного, вставая с камня и поправляя на плече ремень с сумкой. – Пока солнце ещё не в зените, и коридоры не забиты студентами.

Элиас молча, кивнул, благодарно взглянув на ребят. Он и представить не мог, что кто-то станет помогать ему – вампиру – разобраться с чувствами. Обычно всё заканчивалось шепотом, предубеждением и страхом. Но не здесь. Не в этой академии.

Их путь лежал через ухоженные тропинки сада, по которым уже начали пробегать утренние лучи. Вампир слегка натянул капюшон на голову, чтобы смягчить свет, и шагал поодаль, стараясь не попадать под прямые солнечные лучи. Его тень была длинной, почти сливающейся с травой. Он казался тихим, сосредоточенным, но внутри бурлили мысли и надежда.

– Я представляю, как ты идёшь к ней, – мечтательно проговорил Костя, – в какой-нибудь магической мантии, в нейтрализующем сияние амулете, и спокойно разговариваешь, не шарахаясь под стол, как в прошлый раз.

– Спасибо, что напомнил, – буркнул Элиас, но уголки его губ всё же дрогнули. – Я просто… не ожидал. Я столько лет жил среди таких, кто боялся моего взгляда. И вдруг – она. Сияющая. Теплая. Настоящая.

– Идиот, ты влюбился, – усмехнулся Володя.

– Возможно, – признал вампир почти шепотом.

Они вошли в прохладный полумрак библиотеки. Высокие потолки, запах старой бумаги, скрип половицы под ногами. В воздухе плавала пыль, словно волшебная пыльца. В дальнем углу над книгами вздремывал кот-библиотекарь Мрак, лениво щурясь на пришедших.

– Вот, – Костя подмигнул. – Искать будем здесь. Раздел «Сложные союзы магий», «Свет и тьма: теория совместимости», «Амулеты межстихийной защиты»…

– А ещё есть «Любовь при полярности», – подал голос Ваня, держа том с обложкой, украшенной сердцем, наполовину чёрным, наполовину золотым.

– Блестяще, – выдохнул Элиас и, взяв книгу, аккуратно погладил обложку. – Возможно, сегодня я найду не только защиту… но и шанс.

Они выбрали уголок у витражного окна, через которое пробивался мягкий рассеянный свет. Здесь было особенно уютно – дубовый стол с резными ножками, мягкие кресла с бархатной обивкой, на стене – старинный барометр и часы с кукушкой, которая таинственно молчала. Мрак, лениво потянувшись, спрыгнул с полки и улёгся рядом, явно заинтересованный обществом.

Костя аккуратно перелистнул первую книгу – толстый том с выцветшими буквами и медной застёжкой.

– «Совместимость стихий. Свет и Тень»… Хм. Здесь пишется, что магическая защита может быть достигнута путём создания амулета с привязкой к личной энергии. Но для этого нужна… кровь вампира и перо феи.

Элиас тихо присвистнул:

– Учитывая, что я не хочу никого пугать кровью… звучит как вызов. Но возможно.

Ваня водил пальцем по страницам другой книги.

– Вот интересное: «Тьма и Свет не обязаны быть врагами. Часто они – просто разные стороны одной силы. Страх исчезает там, где возникает доверие».

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Элиаса:

– Может, всё проще? Может, тебе просто стоит поговорить с ней. По-настоящему. Без страха. Без бегства.

Элиас поднял на него взгляд. Глаза его были темны, но в них мелькнула лёгкая дрожь, искра смятения.

– Я… боюсь не только света. Я боюсь, что она почувствует мою тень. Всю ту древнюю, тяжёлую тьму, с которой я живу. Я ведь и сам до конца не уверен, кто я теперь. Сотни лет, десятки академий, но впервые… я хочу остаться.

Володя протянул ему книгу с кожаной обложкой.

– Тогда читай, брат. Мы не просто так сюда пришли. Может, и не найдём точного заклинания, но найдём понимание. А оно порой важнее магии.

Тишина библиотеки обволакивала их, прерываемая только шорохом страниц. Каждый из них был сосредоточен, но в воздухе чувствовалась особая решимость – они не просто изучали тексты, они искали путь к тому, чтобы соединить невозможное.

И в этот момент Элиас впервые за долгое время почувствовал не одиночество… а надежду.

Костя вдруг резко выпрямился в кресле, глаза его засияли.

– Нашёл! – воскликнул он, стуча пальцем по пожелтевшей странице. – Слушайте: «Эликсир гармонии стихий. Позволяет существам противоположных природ приблизиться, не нарушая баланса. Требуется: слеза феи света, капля крови вампира, лепесток лунного мака и серебряная чаша, закалённая в рассветной росе».

Элиас подошёл ближе, его дыхание сбилось.

– Это… возможно? Это работает?

Ваня прочитал вслух следующий абзац, нараспев:

– «При употреблении эликсира свет не ранит тьму, а тьма не затмевает свет. Действует при взаимной воле сторон. Сердце должно быть открыто, и чувства – искренни».

Володя пробормотал:

– Значит, без её согласия не получится. Но ты хотя бы получишь шанс быть рядом… не прячась.

Элиас провёл рукой по гладкой поверхности стола, будто осмысливая каждое слово.

– Лунный мак его только лешие могут раздобыть, – тихо заметил он. – Надо идти к Алисе.

– А серебряную чашу можно раздобыть у Марьи Петровны. Я видел, у неё есть всякие такие редкости, – сказал Ваня, вставая с места.

– Слезу феи… – задумчиво добавил Костя. – Это будет самое трудное.

– Я не могу просить Люмину плакать, – пробормотал Элиас. – Это… слишком.

Он замолчал, сжав пальцы в кулак.

Володя положил ему руку на плечо:

– Но ты можешь рассказать ей всё. И если она тебе доверится, если захочет помочь – она сама примет решение.

Элиас медленно кивнул. Его лицо оставалось сдержанным, но в глазах – вспыхнула тихая решимость.

– Значит, нам придётся добыть все ингредиенты. И тогда… тогда я попробую. Попробую быть с ней – не в страхе, а в свете.

В воздухе повисла особая тишина – как перед рассветом. Словно сама магия Академии на мгновение прислушалась к их решимости.

– Ну что ж, – сказал Ваня, захлопывая книгу. – Пора готовиться к приключению.

Вечер в Академии сгущался, лёгкая дымка опускалась на каменные дорожки, а звёзды медленно загорались на тёмно-синем небе. Ребята, полные решимости, вышли из библиотеки и направились к оранжерее – именно там обычно можно было найти Алису, внучку Лешего. Она часто приходила туда по вечерам, чтобы «поговорить с растениями», как она сама выражалась.

Алиса стояла у высоких зарослей мандаринового папоротника, нежно поглаживая листья. Её белокурые волосы были заплетены в косу с вплетёнными в неё травинками и цветами. Лиса Искра дремала неподалёку, свернувшись клубком.

– Алиса! – позвал Костя. – Нам очень нужна твоя помощь.

Девушка обернулась, вскинула бровь, но её лицо осветилось интересом.

– Помощь? Ночью? И от всех вас сразу? Звучит как начало приключения. Рассказывайте.

Элиас сделал шаг вперёд. Он всё ещё был немного напряжён, но уже чувствовал поддержку ребят.

– Нам нужен… лунный мак. Я… я хочу приготовить Эликсир гармонии стихий.

Алиса удивлённо приподняла бровь, потом взглянула на Элиаса внимательнее, чуть склонив голову.

– Лунный мак? – повторила она. – Это редкое растение, растёт в запретной роще, и только в тех местах, где свет луны касается земли, преломлённый росой. Его невозможно просто найти… но можно почувствовать.

– Ты сможешь? – с надеждой спросил Ваня.

– Если я сосредоточусь, Искра мне поможет. Лес знает меня, я – его часть, – спокойно ответила она, и в её голосе прозвучала сила, не подвластная времени.

Элиас смотрел на неё с почтением.

– Спасибо… я… я не привык просить, но…

Алиса мягко улыбнулась:

– Но ради света ты готов шагнуть в самую тьму? Знаешь, даже Леший бы это одобрил.

Искра подняла голову, издала короткий, почти по-человечески утвердительный звук и встала.

– Ладно, идём, пока луна высоко, – сказала Алиса. – Надо успеть до полуночи. Потом цветок закроется, и искать его придётся снова на следующей луне.

Четверо парней и девушка с лисой двинулись по извилистой тропе, ведущей к запретной роще. В воздухе пахло мхом, ночными цветами и магией, струящейся между деревьями, как почти слышимый шёпот.

Элиас чувствовал, как его сердце бьётся чуть быстрее. Где-то там, впереди, был цветок, способный изменить его судьбу.

И, возможно, приблизить его к той, кто сияет ярче всех.

Искра, лиса с глазами цвета янтаря, неслась вперёд, едва касаясь земли. Её рыжий мех мерцал в свете луны, словно охваченный пламенем. Ребята поспешили следом – Алиса уверенно вела их по узкой тропке, петляющей между деревьев.

Лес ночью казался совсем другим. Он дышал тишиной, влажной прохладой и чем-то древним – почти забытым. Лепестки ночных цветов раскрылись навстречу луне, светлячки порхали в воздухе, создавая ощущение волшебства.

– Мы почти у границы рощи, – сказала Алиса, не оборачиваясь. – Здесь начинается то, что нельзя увидеть глазами.

Элиас замедлил шаг. Его тонкое чутьё вампира уловило едва заметный шорох – не враждебный, но… настороженный.

– Ты чувствуешь? – тихо спросил он Костю, и тот кивнул.

– Лес знает, что мы здесь.

– Он не любит, когда чужие забирают его тайны, – добавил Володя, хмурясь. – Даже если с тобой внучка Лешего.

Алиса остановилась, подняла руки и закрыла глаза. Её голос стал почти шёпотом:

– Мы пришли с миром. Нам нужен цветок, что рождается при свете луны. Для сердца, что не знает, как любить без боли. Позволь нам войти.

Мягкий ветер прошелестел в ветвях. Казалось, деревья выдохнули, и дорога перед ними стала яснее.

– Лес открыл нам путь, – сказала она, улыбаясь. – Идём.

– Ты всегда так говоришь с деревьями? – удивлённо спросил Элиас.

– А ты всегда спрашиваешь разрешение, прежде чем взять то, что тебе нужно? – ответила она, но её голос не был резким – в нём звучала доброжелательная ирония.

– … Теперь буду, – тихо ответил он.

Они вошли глубже в рощу. Вокруг становилось всё темнее, но именно здесь, в самом сердце мрака, под высокой аркой ветвей, они увидели – лунный мак.

Он светился изнутри мягким серебряным светом. Его лепестки дрожали от малейшего движения воздуха, а в центре блестела роса, словно капля самой луны.

Искра остановилась и села, будто охраняя пространство вокруг цветка.

– Это он, – выдохнул Элиас.

Алиса кивнула:

– Но сорвать его можно только с чистым намерением. Иначе он исчезнет.

Элиас подошёл ближе. Он думал о Люмине – о её свете, её взгляде, её молчаливом упрёке. Он чувствовал страх… но и желание быть ближе.

– Я не знаю, чего больше во мне: тьмы или света… Но я хочу научиться не бояться, – прошептал он и осторожно потянулся к цветку.

Лунный мак мягко склонился к ее руке, как будто сам выбирал. Алиса сорвала цветок – и отдала его Элиасу, в тот же миг юноша почувствовал тепло, которое не обжигало, но согревало изнутри.

– Получилось, – сказал он. – Я… чувствую, как будто часть моей ночи вдруг узнала, что такое рассвет.

Алиса лишь мягко улыбнулась:

– Тогда поспешим. Осталось приготовить эликсир.

Они шли по лесной тропинке, озарённой мерцанием лунного мака, который Элиас осторожно нёс в стеклянной колбе. Каждый шаг казался важным, почти священным – будто лес благословил их миссию.

Возле мраморной арки, ведущей к заднему входу Академии, вдруг послышался шелест листвы и быстрые шаги.

– Эй! – раздался знакомый голос. Из тени вышли Кира и Дарина.

Кира, как всегда, двигалась бесшумно – её змея, свернувшаяся вокруг плеча, лениво покачивала головой. Дарина, с её пылающим взглядом и лёгким дымком, поднимающимся от плеч, выглядела взволнованной.

– Что вы делаете в лесу в такую ночь? – спросила Кира, сузив глаза. – Это же почти пограничная зона.

– Там бывает опасно, – добавила Дарина, сдвинув брови. – Особенно для тех, кто не умеет дышать огнём.

Алиса, не сбавляя шага, усмехнулась:

– Мы не дышали. Мы шептали. С деревьями. И они ответили.

– Да что происходит? – Кира вскинула бровь и посмотрела на Элиаса.

Тот вздохнул и остановился. Он почувствовал странную потребность быть с ними честным – может, потому что в их глазах не было страха, только любопытство.

– Я… – Элиас замялся, взгляд его упал на землю. – Мне нравится одна девушка. Люмина. Но её свет… он может быть опасен для меня. Я не хочу прятаться, не хочу бояться. Вот мы и пошли искать средство.

Дарина удивлённо округлила глаза, потом рассмеялась:

– Ну надо же. Вампир, бегущий за светом. Почти поэтично.

– Я бы сказала – опасно, – хмыкнула Кира. – Но… красиво. И глупо. А значит – точно любовь.

Костя хмыкнул:

– Мы нашли лунный мак. Скоро варим зелье, чтобы Элиас смог… ну, не сгореть от чувств в прямом смысле.

– Это не просто зелье, – добавил Володя, – это алхимия чувств. Смешать страх с доверием. Тьму – с теплом.

Кира прикоснулась к цветку, заключённому в стекло, и тихо прошептала:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, ночной принц. Свет может не только обжечь, но и ослепить.

– Я знаю, – ответил Элиас. – Но если бояться света всю вечность… тогда зачем мне вечность?

Наступило короткое, но полное понимания молчание. Потом Дарина хлопнула в ладоши:

– Ну, если будет нужен огонь для котла – зови. У меня он всегда с собой.

– А у меня – галлюцинации, – добавила Кира с холодной усмешкой. – Если тебе вдруг нужно, чтобы Люмина увидела в тебе сияющего героя.

– Нет, – мягко ответил Элиас. – Я хочу, чтобы она увидела настоящего меня. Даже если сначала это её напугает.

Алиса кивнула:

– Тогда пошли. Время варить зелье.

И они, теперь уже впятером, вернулись в Академию. Их шаги звучали слаженно – как у команды, у которой есть цель. Над головой скользнула летучая мышь, а луна над куполом Академии будто подмигнула. Всё складывалось в правильную историю.

– Лунный мак у нас есть, – сказал Элиас, бережно покачивая стеклянную колбу в руках. Цветок внутри пульсировал бледным светом, словно дышал в такт ночи.

– Но нам не хватает главного… – Ваня замер, взглянув в старую страницу рецепта, – слеза Люмины.

Повисла тишина. Даже Искра, обычно оживлённая, присела у ног Алисы, чутко замерев.

Элиас сжал губы, в глазах его мелькнула тревога.

– Я не могу… Я не хочу причинить ей боль. Заставлять её плакать… Это неправильно.

– Да никто не говорит, что мы её будем расстраивать, – мягко заметил Володя. – Но без этой слезы зелье не получится. И ты сам говорил: не хочешь прятаться от света.

Кира подняла взгляд от книги и медленно сказала:

– Я знаю, как её достать. И не нужно никого обижать. Просто… предоставьте это мне.

Все повернулись к ней. В её голосе звучала уверенность, за которой стояло нечто большее, чем просто знание – интуиция, чутьё, хитрость.

– Что ты собираешься сделать? – с сомнением спросил Костя.

Кира прищурилась и усмехнулась:

– Я Кикиморина внучка, помните? Я умею находить трещины в людях… даже светлых. Но не бойтесь, её свет останется с ней. А слеза будет нашей. Это будет… нежно.

Глава 4. Касание света.

Элиас кивнул, хотя внутренне тревожился.

– Хорошо. Но будь осторожна. И… скажи ей потом, если захочешь. Что я не хотел ей зла.

Кира посмотрела на него с лёгкой насмешкой, но в её глазах теплилось понимание.

– Ты слишком благороден для вампира, Элиас. Не бойся, твоя тайна останется между нами.

Затем она повернулась к Дарине:

– Прикроешь, если что?

Дарина хмыкнула:

– Я могу развести дымовую завесу. Или расплавить пол. Что предпочтешь?

– Просто молчи и не мешай, – ответила Кира и растворилась в тени, словно часть самой ночи.

– А нам пора, – сказал Ваня. – К Марье Петровне, за остальными ингредиентами.

Они переглянулись – Элиас, Ваня, Костя, Володя и Алиса – и направились по коридору в сторону древнего кабинета, где Марья Петровна, хранительница алхимических знаний, ждала их… возможно, уже зная, зачем они придут.

Искра весело побежала вперед, хвостом задевая развешанные у потолка сухие травы.

Элиас оглянулся на дверь, за которой исчезла Кира.

Он шепнул:

– Пожалуйста, будь доброй с ней…

Сквозняк, будто в ответ, прошелестел по коридору, и пламя факелов чуть качнулось. А ночь тем временем продолжала плести свои тихие интриги.

Готовка зелья была делом не просто важным – это была почти священная обязанность. Лишь тот, в чьих венах текла кровь Бабы Яги, мог правильно истолковать древние рецепты, понять, в какой именно момент добавить лунный мак, сколько раз помешать зелье по солнцу, а сколько – против.

– Ну что, Иванушка, – проговорила Дарина, разглядывая его внимательным взглядом из-под густых бровей. – Справишься?

Иван стоял перед котлом, в руках держал пучок лунного мака. Его пальцы были крепкими, а взгляд – сосредоточенным. Он медленно кивнул, хотя сердце билось учащённо.

– Да. Я читал старые записи. Помню слова прабабушки. Сейчас всё получится.

Дарина и Костя, молча, переглянулись, а Володя с уважением кивнул. Даже Искра – лиса Алисы – устроилась у стены, свернувшись клубком, но, не сводя глаз с юного варевара. Это было больше, чем просто задание. Это был ритуал.

Кира шагала по мраморному коридору академии, её сапоги едва слышно касались холодного пола. Воздух был наполнен лёгким ароматом лаванды – где-то неподалёку расцвели ночные цветы. Полутень закутывала стены, и магические светильники вспыхивали один за другим, будто чувствовали её присутствие.

Она шла быстро, но не суетливо – с той уверенностью, что бывает у тех, кто точно знает свою цель. Внутри неё тихо клубилось напряжение. Не страх, нет – Кира редко чего-либо боялась. Но она понимала, что миссия деликатная. Добраться до Люмины, существа света, и взять у неё слезу – значило коснуться чего-то хрупкого, почти святого.

На каждом повороте Кира окидывала взглядом галереи, заглядывала в витражные проёмы, вслушивалась в тишину. Иногда ей казалось, что стены шепчутся, и среди этих звуков – лёгкий, почти музыкальный след от присутствия Люмины. Она всегда оставляла за собой что-то… сияющее.

Кира почувствовала, как воздух стал теплее, мягче. Взгляд её зацепился за приоткрытую дверь в зимний сад. Внутри серебрились растения с лунными листьями, среди них – проблеск света, будто солнечный зайчик затерялся среди теней. Это была она.

Кира остановилась. Сердце на мгновение отозвалось лёгким толчком. Она провела рукой по прядям волос, вдохнула глубоко, приглушая колебания внутри. Эта встреча должна была быть ни ловушкой, ни принуждением. Она должна была стать моментом доверия.

И Кира, как тень, вошла в сад, оставив за спиной тяжесть задач и шум ожиданий. Осталось лишь – придумать как.

Кира осторожно ступала по каменным плитам зимнего сада, скрытая густыми тенями, будто сама стала частью этого сумеречного пространства. В её глазах отражался слабый свет, исходящий от Люмины, сидящей на мраморной скамье у фонтана. Фея света казалась совершенно безмятежной: её длинные волосы струились по плечам, а тонкие пальцы скользили по лепесткам сияющего цветка, будто перебирая струны невидимой арфы. Её свет был мягким, не ослепляющим – тёплым, как луч в промозглое утро.

Но Кира знала: приближаться к ней без подготовки было бы ошибкой.

– Иллюзия должна быть легкой, почти воздушной… – прошептала она, вытянув перед собой ладони. Воздух вокруг начал искриться. Тени сгущались, закручивались тонкими нитями, а в них стали проявляться образы: воспоминания, чувства, желания.

Она выбрала нестрашное – мечту.

Иллюзия окутала Люмину медленно, как мягкое покрывало. В ней была сцена – золотистая поляна под лунным светом, вокруг феи, поющие хором мелодию звёзд. В центре – она сама, Люмина, смеющаяся, свободная, любимая. Иллюзия вызывала светлую грусть, тоску по беззаботному детству, по дому, где её ждали.

Слеза появилась на глазах феи, медленно скользнула по щеке, преломляя свет как кристалл. В этот момент Кира подошла ближе – без звука, почти не дыша. Она осторожно подставила стеклянную капсулу, и слеза, будто почувствовав зов, упала в неё с лёгким звоном, как капля росы в тишине.

Но в следующую секунду глаза Люмины прояснились. Она резко обернулась, заметив Киру.

– Ты… Что ты сделала?.. – её голос дрожал, как натянутая струна между светом и недоверием.

Кира вздохнула. Её лицо было серьёзным, но не злым.

– Прости. Это было необходимо. Не для зла… – она крепко зажала флакон со слезой, – …а чтобы помочь.

И прежде чем свет Люмины смог окутать её или задать ещё один вопрос, Кира растворилась в воздухе, оставив за собой лишь запах дождя и лунной пыльцы.

Пока Иван аккуратно складывал ингредиенты, Кира вернулась и передала ему тонкий кристальный флакон, в котором дрожала слеза света – прозрачная, как утренний иней, но внутри неё плясало мягкое сияние, как будто внутри заключён был кусочек рассвета.

– Осторожно, – сказала Кира тихо. – Она живая. Если почувствует страх – может испариться.

Иван глубоко вздохнул. Он знал, что зелье, которое они собираются сварить, должно соединить два мира – тьмы и света. Чтобы сердце вампира могло не бояться света, а сердце феи – не дрожать от тьмы.

– Время пришло, – прошептал он и начал варку.

Пар поднимался над котлом, воздух наполнился запахом трав, звездной пыли и чего-то неуловимого, как будто детскими воспоминаниями. Внук Бабы Яги подошел ближе и сдержанно кивала: всё идёт верно. В какой-то момент котёл засветился изнутри – будто отголосок тех чувств, которые зелье должно было передать. И тогда, дрожащей рукой, Иван капнул в центр зелья слезу Люмины.

Раздался едва слышный звон – как если бы капля упала не в жидкость, а в пространство самой магии. Котёл мигнул, и варево окрасилось в серебристо-фиолетовый свет, разливаясь мягкими бликами по стенам.

– Оно готово, – сказал Иван. – Мы сделали это.

Ваня первым нарушил тишину, взглянув на Киру с легкой настороженностью и надеждой:

– Пошли искать Люмину. Кира, ты не видела, куда она пошла?

Он говорил спокойно, но в его голосе слышался скрытый жар. Элиас, стоявший рядом, сжал пальцы на рукоятке чемоданчика – зелье внутри него уже начинало менять его ощущение мира, и теперь он чувствовал, как внутри растет странная, едва уловимая решимость. В его глазах, обычно настороженных, появилась живая искра.

Кира нахмурилась и на секунду задумалась. Ветер шелестел листвой над их головами, и будто повторял её мысли. Девушка провела рукой по своей длинной зеленой косе, вспоминая:

– После того, как я… ну, после того как я напустила на неё иллюзию, – Кира отвела взгляд, будто немного смутилась, – она пошла в сторону оранжереи. Я думаю, ей нужно было побыть одной. Возможно, она почувствовала тревогу… или смятение.

Дарина, стоявшая позади, обеспокоенно посмотрела на Киру:

– Ты уверена, что это была хорошая идея? Она ведь могла испугаться.

Кира пожала плечами, но в её глазах сквозило нечто большее, чем просто равнодушие.

– Я не хотела её напугать. Мне просто нужна была её слеза… А теперь мы можем всё исправить, если Элиас ей объяснит.

– Тогда не будем терять времени, – сказал Костя решительно, обратившись ко всем. – Пошли в оранжерею.

Элиас кивнул. Он чувствовал, как в груди сжимается лёгкая тревога. В голове звучал голос:

А если она не простит? Если подумает, что ты – чудовище?

Но он отогнал эти мысли.

Нет. Я должен. Я хотя бы попробую.

Они пошли быстрым шагом по мозаичному коридору академии, мимо витражных окон, где танцевал рассветный свет, и вниз по каменным ступеням, ведущим к оранжерее, укутанной в зелень и стекло.

А в груди Элиаса билось не сердце вампира. Там билось сердце юноши, который впервые шел за светом.

Оранжерея была окутана мягкой дымкой утреннего света, пробивающегося сквозь стеклянные купола и покрывающего влажные листья тропических растений золотым сиянием. Воздух здесь был тёплый, влажный, насыщенный ароматами жасмина и ванили, и казалось, что само пространство затаило дыхание в ожидании.

Люмина стояла у одного из фонтанчиков – её белоснежное платье мерцало, как бы впитывая свет, а вокруг неё играли солнечные зайчики, отражаясь от капель воды. Она держала в руках лист какого-то цветка и что-то тихо шептала, едва касаясь лепестков пальцами. Её лицо было задумчивым, немного грустным, как у человека, пережившего непонятное унижение.

Когда Элиас увидел её, его сердце замерло. Свет – тот самый свет, что раньше причинял ему боль, теперь казался мягким и теплым. Он не жег, не обжигал, а наоборот – как будто прикасался к нему с нежностью. Он почувствовал, как зелье, что он выпил, действовало – не просто защищая, но и открывая что-то новое в нём самом.

Он сделал шаг вперёд. Потом второй. С каждым шагом он всё яснее понимал: страх отступил. Осталась только тяга – к ней, к её свету, к этому хрупкому, непостижимому существу, что вызывало в нём бурю чувств.

Люмина услышала шаги и обернулась. Её глаза, полные серебристого света, на мгновение вспыхнули удивлением, затем настороженностью. Но она не отступила.

Элиас остановился, не доходя нескольких шагов. Его голос прозвучал мягко, немного хрипло, но искренне:

– Прости… Я испугался. Не тебя, а самого света. Я… я никогда раньше не видел ничего подобного. Он казался опасным. Для меня – он и был опасным.

Люмина смотрела на него, не говоря ни слова. Её губы дрогнули, словно она собиралась что-то ответить, но промолчала. На щеке её сверкнула крошечная капля – то ли от фонтанчика, то ли слеза.

– Но теперь… – продолжил он, сделав ещё шаг, – …теперь я чувствую, что он не ранит. Я чувствую, что могу быть рядом. И хочу быть рядом. Если ты позволишь.

Он протянул руку – не уверенно, а с почтением, как будто прикасался к лучу солнца.

Друзья стояли чуть поодаль – Кира, Костя, Ваня, Дарина, Володя и Алиса – все затаив дыхание. В глазах Киры мелькнула улыбка – чуть хитрая, но тёплая. Ваня сжал кулак, как бы подбадривая друга в тишине. Даже Искра, сидевшая у ног Алисы, замерла, внимательно следя за происходящим.

Люмина сделала шаг навстречу.

– Я… – прошептала она. – Я тоже хотела понять тебя. Просто ты… убежал.

– Больше не убегу, – тихо пообещал Элиас.

И когда их руки соприкоснулись, свет и тьма не вступили в бой. Они слились в тонкой, дрожащей точке понимания.

А где-то внутри себя Элиас понял: он не просто перестал бояться – он начал меняться.

Люмина стояла напротив Элиаса, её длинные светлые волосы слегка колыхались от тёплого ветра, проникающего через верхние окна оранжереи. Свет вокруг неё словно сгущался – не ослепляющий, не угрожающий, а мягкий, тёплый, почти обволакивающий. Однако для Элиаса он всё ещё был напоминанием об опасности. Он чувствовал, как под кожей медленно пульсирует магия зелья, сдерживая боль и инстинкты, которые веками учили его бояться такого сияния.

Он сделал медленный вдох, стараясь говорить спокойно, не выдать лёгкой дрожи в голосе.

– Прости, – начал он, опустив взгляд. – Я… я вампир. Ночь – мой родной дом. А свет… твой свет – он всегда был моим врагом.

Люмина смотрела на него без осуждения. Её глаза были полны нежности и ожидания. Она не перебивала, просто позволяла ему говорить – и это давало ему силу продолжать.

– Ты – фея света, – тихо добавил он, поднимая взгляд. – Ты сама сияешь так, что хочется смотреть и бояться одновременно. Я не знал, что делать. Когда ты вошла в столовую, это было… как если бы в темную пещеру внезапно ворвался солнечный вихрь. Меня захлестнуло. Я испугался.

Люмина чуть нахмурилась, но не от гнева – скорее от понимания. Она опустила голову, вспомнив, как он убежал, спрятав бутылку с кровью, будто бы стыдясь своей природы.

– А сейчас? – спросила она почти шепотом. – Ты же пришёл? Значит, не так уж и боишься?

Элиас слабо усмехнулся, горько и искренне.

– Сейчас… мы с друзьями сварили зелье. – Он показал на браслет из полупрозрачного кристалла на запястье. – Оно временно подавляет мою чувствительность к свету. Не навсегда. Я не знаю, сколько оно будет действовать. Может, час. Может, день. А может, уже сейчас его эффект начал слабеть – и я просто не чувствую.

Он сделал шаг ближе, медленный, осторожный, но уверенный.

– Я пришёл, потому что должен был. Потому что ты – не просто свет. Ты стала чем-то важным для меня. Но я не знаю, сколько у нас времени. Я не знаю, смогу ли быть рядом, когда зелье перестанет действовать… и твой свет снова станет для меня смертельным.