Венеция бесплатное чтение

Пролог

Свет от двух солнц пришёл со столь большого расстояния, что слился в один крохотный луч. Отразившись от отвесной ледяной стены, он упал на чёрную поверхность огромного астероида, намертво зажатого другими небесными телами. Кольцо из камня, замёрзшего метана и пыли, длиной более миллиона километров, вращалось вокруг белого ледяного гиганта. Сверкающие скалы возвышались на внутренней стороне, составляя бесконечный ряд плоских заострённых лезвий, обращённых к приютившей их планете.

По продуваемым космическим ветром пустыням внешней части кольца пробегала едва уловимая тёмная полоса – тень звезды. Жёлтый карлик заслонил бело-голубое солнце, сияющее гало поглотило на чёрном небе целые галактики. Свет проникал сквозь ледяной щит, озаряя скрытые на глубине серебряные пещеры астероидов; изумрудные обломки скальных пород соседствовали с полями радужного обсидиана, оказавшимися вдали от породившего их вулкана.

Раз за разом возвращаясь в исходную точку, по кольцу шли едва уловимые вибрации. Иногда волны складывались, и тогда можно было увидеть звёздную пыль, вырывавшуюся из бездонных каньонов ледника. Снежный туман стелился вдоль расщелин, пока снова не оседал на ребристые склоны в ожидании нового толчка.

Удар пришёл изнутри, из самого каменного сердца. Змеёй зашевелился твёрдый скелет в ставшей вдруг тесной ледяной коже. Под утробный рокот раскололась ослепительная чешуя. Белый великан молчаливо смотрел, как один из замёрзших утёсов на его поясе стеклом рассыпается в пространстве, обнажая под собой гранитную стену.

Второй толчок вырвал похожую на зуб скалу из ненадёжного ледяного основания. Ускоряясь, массивный обломок погибшей планеты заскользил вдоль внутренней поверхности пояса, разрушая одну искрящуюся светом гору за другой, пока не ударился о такую же твёрдую стену. Белое облако из кварца и кальцита вырвалось из разлома, осколки разлетелись в беззвучном космосе. В кольце появилась брешь.

Третий удар срезал острые пики, пустыни покрылись зияющими трещинами. В медленном танце сходились и разлетались фрагменты кольца, отколовшиеся айсберги падали в объятия планеты. Ледяное царство таяло на глазах.

Следующий импульс взорвал пояс, клубы пыли и пара скрыли кольцо на всём его протяжении. В ледяном тумане вспыхнул свет, и ореол вокруг гиганта озарился тысячью новых звёзд. Разлом добрался до сердцевины, под породой заблестели жилы металла.

Серый камень диаметром больше ста километров покинул свою тюрьму, вызвав огненное цунами. Совершив несколько оборотов и выбросив из кольца десятки горящих комет, он сошёл с пояса и направился вовне, медленно удаляясь в межзвёздное пространство. Кольцо продолжало взрываться и исторгать части самого себя.

В это же время чёрный астероид выбрался из ледяной клетки и отправился в сторону двух солнц. Исчезнув в темноте космоса, он яркой вспышкой возник на звёздном небе небольшой луны, вращающейся вокруг серого газового исполина. Водородный шторм готовился принять астероид в свои объятия, но тот промахнулся мимо кипящего океана планеты, лишь незначительно изменив свою траекторию. Мерцающая точка снова растаяла в звёздном небе.

Огромным бордовым диском восходил Анспар. Из космоса планета представляла собой сплошной лабиринт горных цепей: богатые железом породы складывались в целые континенты, разделённые песчаными реками и морями. Белая дымка облаков покрывала только узкий экваториальный пояс неестественного для красной планеты зелёного цвета. За пределами линии осадков не угадывалось ни следа жизни – каменный щит сдерживал пустыни, ветер разбивал сухие волны о неприступные скалы, вытачивая в берегах извилистые фьорды.

Астероид пересёк траекторию планеты в ста тысячах километров позади. Толстый слой тёмно-серого реголита, сверкающий в ярком свете звёзд, маскировал свежие кратеры. Две отметины, одна – широкая и неглубокая борозда, вторая – рваная бездонная щель, тянулись к экватору каждая со своего полюса, придавая космическому путешественнику грозный вид. В месте их максимального сближения, на краю базальтового хребта, стояло неприметное здание телескопа, направленного на поверхность обитаемой планеты.

Фиона почти полностью закрыла собой Одру, лишь бледная полоска жёлтого нимба светилась над верхней границей бело-голубой звезды.

Глава 1. Депортация

Розовые спортивные кроссовки не сочетались с коричневыми кожаными ботинками. Они поднимались на лифте с десятками других людей, до следующего сеанса оставалось ещё полтора часа. Она запрокинула голову, устроившись на его плече, и, улыбаясь, смотрела на то, как редкая чёрная щетина пробивалась сквозь гладкую загорелую кожу. Он смотрел на острые грани её подбородка. За стеклом лифта четырьмя рядами стояли плотно припаркованные космические челноки. Серый металл громадного грузового корабля блестел на солнце. Белые линии расчерчивали широкую зону, выделенную для малого транспорта, пожелавшего попутешествовать на животе гиганта.

– Почему путь до Меркурия такой короткий? – Она была чуть выше его плеча, мышцы на её руках контрастировали с худобой его лица.

– Это мы ещё два месяца пробыли на орбите. – Его голову венчала беспорядочная копна чёрных волос, а у неё почти до талии спадал золотой хвост. – Иначе добрались бы за неделю. А если бы мы летели на скоростном военном корабле, то путь до Меркурия занял бы всего час.

Верхняя палуба представляла собой длинный узкий балкон-мезонин, тянувшийся вдоль вместительного грузового пространства в десяти метрах под ними. Прозрачные линии диодов пересекали белоснежный пол и переходили в невысокое ограждение с внутренней стороны.

– И где он? – Она взяла его за руку, когда они вышли из лифта. На ней была серая облегающая футболка и белые спортивные леггинсы. – Можешь мне показать?

– Видишь, болтается маленький серый шарик, напоминающий луну? – На нём висела не по размеру просторная куртка цвета мокрого асфальта и зелёные штаны. Он подвёл её к окну, занимавшему всю внешнюю стену. – Это и есть Меркурий.

Кратеры на поверхности планеты светились будто города в ночи, но на тёмной стороне не было ничего. Тысячи белых, синих и красных звёзд вокруг казались недостижимыми. Он прикоснулся к окну и смахнул изображение. Возникла яркая белая звезда, заслонившая собой всё остальное. Он приблизил изображение ещё сильнее, и в середине светила обозначилась чёрная точка. Ещё через одно прикосновение руки она выросла в большую сферическую станцию.

– А вот наш пункт назначения, – сказал он.

– Там внутри есть люди? – Она оперлась на него, и он чуть покачнулся.

– На этой есть. – Он обнял её, его длинные пальцы коснулись её кожи. – Но есть станции, где обитают только дроны и мехи.

– И им там не жарко? Людям, мехам?

– Они находятся глубоко внутри станции. В космосе надо бояться холода, а не жары, – беззаботно ухмыльнулся он.

– На нашем корабле тепло, – сказала она, и её рука скользнула под его курточку.

От её мягких ладоней исходило тепло. Другие пассажиры лифта начали рассеиваться вдоль палубы.

– Я чувствую, что сейчас зима, – задумчиво произнёс он.

– Зимой тоже может быть хорошо, особенно когда есть с кем согреться, – ответила она, прижимаясь ещё ближе. – А где та энергия, которую они передадут нам? Она хранится внутри?

Золотой обод светился над непроницаемой чёрной поверхностью станции. Тёмно-фиолетовые лучи растворялись в пространстве вокруг.

– Она на поверхности этих станций, над оболочкой.

– Не вижу. – Под прямыми линиями бровей сощурились голубые глаза.

– Она невидимая, – усмехнулся он. – Станция ловит гравитационные волны, которые испускает звезда.

– Как сеть рыбу? – Она заглянула в его карие глаза.

– Только эта сеть ловит колебания самого пространства. По отдельности волны слишком слабы, но если заставить их двигаться по кругу и складывать когерентно…

– Вокруг станции.

– Верно. Таким образом можно получить гравитационную волну с огромной потенциальной энергией, которую впоследствии можно излучать в выбранном направлении, искривляя само пространство и время.

– Создать гравитационный лазер, – сказала она.

Он посмотрел на неё и улыбнулся. Над ними возвышалась большая арка, одна из сотен, составлявших огромный скелет этого космического кита.

– Впервые это явление учёные заметили в окрестностях чёрных дыр, – продолжил он. – Гравитационным излучением можно менять структуру пространства, обходя привычные законы физики. Волна сжимает пространство перед кораблём и расширяет за ним, тем самым создавая направленное возмущение, внутри которого можно путешествовать со скоростью в тысячи раз выше скорости света.

Они смотрели на вращающуюся сферу на фоне затенённого фильтрами солнечного диска.

– Получается, мы летим от станции к станции, заряжая свой лазер? – спросила она. – А корабли могут путешествовать без их помощи?

– Не такие громадные, как этот. Первые сто лет после Гравитационной революции все корабли путешествовали на свой страх и риск. Сейчас небольшие челноки и лёгкие боевые корабли могут заряжать лазер и прыгать своими силами, но только на весьма ограниченные расстояния. Иначе прыжок, – добавил он, – как и сотни лет назад, может закончиться раньше времени. Помимо того, что эта сфера даёт энергию, она ещё находится на связи с соседними станциями и рассчитывает самый безопасный маршрут.

Вокруг никого не было, они собрались идти дальше.

– Я думала, в космосе почти ничего нет, – сказала она. – Что это одна бесконечная пустота.

– Так и есть, но иногда кроме радиации и пыли встречается что-то покрупнее, особенно когда есть желание сэкономить время и подлететь поближе к следующей станции, а значит и к звезде. И если для микроскопических объектов у корабля есть щит, то от столкновения с астероидом или с самой звездой нас защитит только искусственный интеллект с его расчётами.

Он в последний раз бросил взгляд на Солнце. Светофильтр как будто отключился, монитор превратился в открытое космическому ветру окно. Он увидел огненные всполохи: вырывающиеся с поверхности заряды плазмы. Яркий свет ослепил его, ему пришлось закрыть глаза. Когда он снова их открыл, она уже стояла у парапета. На стенах снова горели далёкие звёзды, серебряный хвост кометы Галлея распростёрся на миллионы километров.

– Я слышала, что во время каждого такого полёта часть энергии безвозвратно теряется, словно её никогда и не было.

– Да, это так, – подтвердил он. – Даже при опытах внутри лаборатории часть затраченной на движение энергии не высвобождается в виде тепла или остаточных волн, а просто исчезает. Считается, что она переходит в иные неизвестные состояния или даже в другие измерения.

– Про которые мы до сих пор ничего не знаем.

Она свела брови, глядя вниз, за ограждение.

– Пока не знаем. – Он оттянул её от края палубы. – Логика подсказывает, что ничего не пропадает бесследно. В любом случае на наш полёт затратится не так много энергии. Гораздо больше расходуется на поддержание связи между станциями. Но и это капля в море. Энергии звёзд хватит на миллионы, если не на миллиарды лет. За это время что-то да придумается.

– А нельзя просто выключать эти станции, когда они не требуются?

– Насчёт отключения не уверен, – задумался он. – Но, наверное, можно расходовать энергию более разумно. Когда мы подойдём к сфере, гравитационный заряд перетечёт на внешний контур нашего корабля, а сама станция продолжит набирать энергию. Но время от времени ей приходится избавляться от излишков. Сфера отправляет волны искажённого пространства в сторону соседних станций, кодируя в этом потоке информацию. Что-то теряется по пути, но связь устойчивая. Думаю, нашлось бы немало других способов потратить эту энергию, но вряд ли кто-то захочет жить на краю галактики без связи с остальным миром.

Они прошли под очередной аркой. Чёрный сплав поднимался на самый верх к массивному хребту, где тысячи похожих на катушки позвонков готовились отправить корабль к звёздам. Впереди показался прозрачный с серебряными прожилками мост. Он вёл к противоположной стороне корабля и проходил над всем грузовым отсеком.

– Но мы бы и не смогли жить на краю галактики, – озорным тоном заметила она. – Разве ты не знаешь, что в центр путешествовать проще, чем из него? А в соседнюю и вовсе улететь так не получится.

– Путешествие к центру галактики действительно требует меньше энергии, чем удаление от него, – поправил он её.

Она снисходительно улыбнулась в ответ и пошла в двух шагах впереди. Он продолжал:

– Но до края галактики долететь всё-таки возможно. А вот на полёт дальше вряд ли хватит энергии, и достать её там будет негде. Если не найти, конечно, блуждающую звезду.

– Я одну нашла, – засмеялась она, поднимаясь по лестнице на мост. Подошвы приятно шелестели по ребристым ступеням. – А ещё можно дождаться, пока другая галактика сама прилетит к нам.

– Придётся ждать несколько миллиардов лет. – Он стал подниматься за ней.

– Если можно было бы жить вечно, то я с удовольствием бы посмотрела на это.

– Ты увидишь миры за пределами Солнечной системы, – заметил он. – Четыре сотни лет назад люди об этом и мечтать не могли.

– Тогда не было искусственного интеллекта, мехов, гильдий, депортаций…

Под мостом тянулись бесконечные ряды зелёных контейнеров. Он задумчиво смотрел ей вслед.

– Искусственный интеллект существовал – по крайней мере, люди его таковым считали. Что касается депортаций, то в отличие от меня ты могла остаться…

– И чем бы я зарабатывала на жизнь? – спросила она, тяжело вздохнув. – В моей стране война, а всё, что я умею – играть в теннис. Лучше на корабле, чем там. К тому же именно здесь я встретила тебя.

– То есть ты рада, что меня депортировали? – спросил он шутливо.

– Конечно, нет! – Она обернулась, и её золотой хвост метнулся в воздухе. – У тебя была потрясающая группа. Ты был знаменит и популярен.

Зелёные военные транспортёры громоздились друг на друге, сцепившись массивными колёсами.

– Ты впервые услышала мои песни здесь, – скептически улыбнулся он.

– И они замечательные! Уверена, у тебя было много поклонниц.

В контейнерах ютились целые ульи боевых дронов, тяжёлые ракеты покоились на специальных противоударных опорах.

– Моя группа – всего лишь я и несколько искусственных личностей, которых я сам и создал, – сказал он безразличным голосом. – Мы добились определённой славы в Японии. Впрочем, это не помешало выкинуть меня в первую же волну по причине того, что мои родители были чужаками.

– А то, что твоя страна отказалась принимать тебя – просто ужасно, – произнесла она с нескрываемой злобой.

– Это не моя страна, и я никогда там не жил. Может, это даже и к лучшему, что мне отказали. В конце концов, я всегда себя хорошо чувствовал рядом с искусственными созданиями, а тут их предостаточно.

Они остановились на середине моста и заглянули вниз.

– Почему так много оружия? – спросила она.

– Восемь гильдий принимают нас в свои объятия, но не бесплатно. Взамен они получают оружие, технику, заводы по производству дронов.

– Неужели там тоже идёт война?

– Войны никогда не прекращаются, как и торговля людьми. Только теперь платят за то, чтобы избавиться от них.

Он взял её за руку и повёл дальше. Навстречу прошла такая же молодая пара.

– Мне бы хотелось оказаться здесь, когда выключат гравитацию, – сказала она мечтательно, разглядывая мозаику труб и фильтров на потолке. – Летать от стены к стене, держась за руки.

– Летать среди ракет и дронов опасно. – Он окинул взором пространство вокруг. – Боюсь, что палубы корабля не рассчитаны на то, что при выключенной гравитации тут будут находиться люди. Да и это хранилище, судя по конструкции, поднимется наверх, и здесь совсем не останется места.

– Для нас двоих хватит, – подмигнула она. – Зачем нам ложиться в капсулы?

– Воздушные фильтры выключат, освещение погаснет, – начал перечислять он. – Даже вода в ванной комнате не потечёт из крана.

– Серьёзный аргумент. – Она прикусила губу. – Можно ли вообще не отключать гравитацию во время прыжков?

Он заглянул в её глаза:

– Представь, что весь оркестр настроился и играет прекрасную симфонию. И тут мимо тебя пролетает комар и пищит в другой тональ…

Вдруг палуба у него под ногами поплыла, словно кто-то раскачивал корабль снаружи. Что-то больно кольнуло в районе шеи и затылка, по телу прошло неприятное электричество. Внезапный звон в ушах напоминал работающий на форсаже ракетный двигатель. Его пальцы прикоснулись к вискам – что-то влажное и холодное. Послышался шум дождя: он ощутил, как капли воды стекают по волосам и лицу. Через несколько секунд наваждение ушло.

– Как действует искусственная гравитация? – Она уже сошла с моста и стояла у хрустального водопада. Вода мелким дождём стекала по сверкающей прозрачной стене, скапливаясь внизу. – Я её чувствую, но не могу выразить словами. Мы тоже заряжаем её от станции?

– Нет, за это отвечает специальный генератор на корабле. – Он подошёл поближе. Её внимательные, ждущие ответа глаза, словно гипнотизировали. – Он создаёт гравитационное поле, которое, подобно магнитному, огибает корабль, но не выходит за его пределы. На периферии этого поля гравитация, наоборот, отрицательная, что позволяет создать барьер от внешнего мусора по такому же принципу, как магнитное поле защищает от солнечного ветра. Гравитация же внутри корабля напоминает слоёный пирог. Ты стоишь в одном слое, а в пяти метрах над тобой – другой. И верхний столб воздуха не давит на нижний.

Он указал на вершину водопада, где вода, как приклеенная, скапливалась у стены. Мелкие капли отделялись от прозрачной массы и скользили по стеклу. Он продолжал:

– Между ними барьер, который ты ощущаешь всего лишь как микроскопическую турбулентность. Он проницаем и практически безвреден для живых существ, но для гравитации он как масло между слоями. В каждом слое гравитация равна земной, все ингредиенты те же самые, но по вкусу ничего общего.

– Аналогии – твоё слабое место, как и готовка, – рассмеялась она. – Лучше представить, что весь корабль делится на невидимые этажи, которые часто совпадают с этажами настоящими.

– Тогда уж палубами, раз мы на корабле, – поправил он её.

Она не обиделась.

– Но кто-то же путешествует не в капсуле, оставаясь в сознании? – сменила она тему.

– Богатые люди, у которых есть деньги на кислород, еду и воду. И лишнее время. Модули для гиперсна предотвращают старение на девяносто процентов, так что мало кто хочет проснуться и постареть сильнее, чем остальные.

– Богатым людям хорошо и на Земле, – с ностальгией в голосе произнесла она.

– Ты бы могла остаться и учить их теннису.

– Ну уж нет. – Она взяла его руку и ускорила шаг. Палуба на этой стороне была уже, по диодным полосам пробежало несколько жёлтых огней. – Нам пора. Хочешь сегодня посмотреть мою игру?

– Я провожу тебя, но остаться не смогу. У меня самого сегодня два ученика.

– А как их успехи?

Она посмотрела на него серьёзно. Под этим взглядом он невольно улыбнулся.

– Представь себе холодную дождливую ночь, – ответил он. – Какую музыку ты напишешь в этот момент?

– Что-то грустное? – спросила она с интересом.

– А если ты любишь дождь и холод?

– Мало кто любит дождь и холод, – отмахнулась она.

– Вот именно, – согласился он. – А мехи везде ищут только возможности. Они не умеют грустить и во всём видят только положительные стороны.

– Робот может заржаветь в дождь, – предположила она. – Без солнца не получится зарядить батареи.

– Я попрошу моих учеников написать для тебя песню про это, – ответил он без особого энтузиазма.

– Спасибо, – сказала она и поцеловала его в щёку.

Они подошли последними, и в поезде не осталось свободных мест. Люди расселись по парам в маленькие открытые вагончики, и состав серебряной стрелой устремился по магнитному рельсу вглубь корабля. На фоне созвездий высветилось уведомление, куда им нужно идти. Спортивный сектор и центр искусств. Ожидаемое время в пути – восемь минут.

– Как играют твои ученики? – спросил он, разглядывая их буквенные обозначения на экране.

– Они как мальчишки, всегда хотят выиграть.

– Разве это плохо?

Она задумалась на несколько секунд.

– Когда они копируют меня, то играют замечательно, – вздохнула она. – Но играя между собой, они превращают игру в набор бессмысленных движений.

– Так я и представляю себе теннис, – попытался он пошутить.

Она оставила этот комментарий без внимания. Двери лифта открылись, они оказались единственными пассажирами. За окном, где-то вдалеке находилась Земля.

Лифт начал спускаться и ему показалось, что пространство внутри стало заполняться дымом. Он почувствовал головокружение и странный запах, словно что-то горело. Воздуха было мало, в куртке стало невыносимо жарко.

– Зачем мы их учим? – услышал он её голос сквозь завесу, повисшую между ними. – Мехам не подходят наши игры.

– Чтобы сделать их более человечными, – произнёс он, и его голос разделился на два. – Они обучаются на конкретных людях, а не на общем массиве данных. Таков замысел создания человекоподобного робота.

– Но они всё равно не люди.

– В чём-то они совсем как люди. Ты видела, как общаются между собой мехи? – Он машинально потянулся к карманам куртки, но пальцы скользнули мимо, и руки бессильно повисли вдоль тела.

– Не замечала, – пожала она плечами. – Они кажутся молчаливыми.

– На людях они ведут себя скромно, – ответил он и прикоснулся к вискам. Боль стала сильнее, накатывая волнами. – Но даже среди нас они не могут переступить через себя. Они как дети – переговариваются одними смайликами.

Он уже не видел её, но знал, что она смотрит на него своим саркастическим взглядом.

– Ты ведь знаешь, – продолжал он, стараясь выглядеть как можно серьёзней, – что они общаются одновременно в десятках чатов. Иногда со своим главным, иногда с людьми, но по большей части между собой. И там они обсуждают разные темы, порой самые незначительные… – Чем дольше он говорил, тем лучше ему становилось. С каждым словом он изгонял боль всё дальше за пределы сознания. – Почему корабль серого цвета, а челноки синие. Или кто из мехов доказал существование бога, и как мы теперь его будем переубеждать. В общем, всякую ерунду. Говорят даже, что на это общение они тратят не меньше половины своей энергии. Так вот, при личной встрече они всё равно общаются при помощи сети, но они не могут сдержать себя, чтобы не вставлять в свою речь смайлики. И делают это не в чате, а на своём лице. С помощью сложнейшего инструмента, разработанного для общения с нами, людьми.

– То есть это мы научили их использовать смайлики? – спросила то ли она, то ли он сам себя.

– Я бы сказал, что мы их заразили ими. Так что при встрече друг с другом они улыбаются, подмигивают и гримасничают.

Она внимательно посмотрела на него, и он снова её видел.

– Ну ты и дурак, – засмеялась она. – Хоть что-то из этого правда, или всё выдумки?

– Может быть, в конце чуть-чуть приукрасил. – Он широко улыбнулся и откинулся на стену позади себя. – Но вот врать мы научили их прекрасно.

– Увидимся ещё сегодня? – Он смотрел на красивые изгибы мышц на её бёдрах.

– Конечно. – Она улыбнулась, подмигнув ему. – Не ложись в капсулу без меня.

У сетки её ждал высокий человекоподобный робот. Тёмно-зелёные панели на плечах обрамляли серебряную шею и голову. В глазах горело два ярких топаза. Она подошла к центру корта и вынула из специального выдвижного ящика ракетку и мячик. Бокс тут же исчез в полу. Умный мячик подпрыгнул сам и прилип к основанию ракетки. Он стоял у боковой линии и не уходил.

Глава 2. Джек

Джек проснулся от лёгкого жужжания сервоприводов. Массивная верхняя крышка модуля гиперсна зафиксировалась в вертикальном положении, коннекторы питания с мягким щелчком вошли в специальные гнёзда в стене. По белому потолку протянулись тонкие линии диодов дневного света. Капсула-кровать занимала почти всё пространство небольшой, три на четыре метра комнаты.

На нём был лёгкий синтетический костюм: белые штаны и такого же цвета футболка. Джек приподнялся на кровати, и только тогда обнаружил, что кисти и стопы обёрнуты в тонкую, заполненную кремом плёнку. Он медленно отклеил от себя пластик и положил рядом. Размял пальцы рук и ног, шею и спину: мышцы были в отличной форме, несмотря на длительное пребывание без движения.

Впервые за долгое время он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Это его приятно удивило, потому что обычно космические перелёты он переносил неважно. Вполне возможно, сказалось то, что лететь было относительно недалеко – в соседнюю звёздную систему. И точно дело было не в модуле гиперсна: капсула выглядела даже старше тех, которыми он пользовался четыре года назад, когда в первый раз отправился к Анспару.

Монотонный гул доносился из решётки вентиляции. Джек сделал глубокий вдох и расслабил тело. В районе пяток ощущались едва уловимые вибрации. Он положил руку на серую поверхность пола. Колебания усилились, достигли пика и медленно сошли на нет. У Джека не возникло сомнений, что он почувствовал работу установленного на астероиде реактора.

Противоположную стену закрывала серая прямоугольная панель, в правой части которой расположилась чёрная ниша. Внутри лежал электронный дневник и аккуратно сложенная голубая куртка. Между нишей и кроватью стоял круглый столик с разложенными на нём бутылкой воды, персональным браслетом и двумя энергетическими батончиками. Мелкие капли блестели на прозрачном пластике.

Джек открыл бутылку, сделал небольшой глоток прохладной воды и, откусив батончик, взглянул на этикетку: приготовлены из водорослей, с шоколадным вкусом. Вязкая масса застревала в зубах и явно содержала много сахара, но в целом была съедобна. Вкуса водорослей не чувствовалось, как и шоколада, хотя насчёт последнего он мог ошибаться – натуральный шоколад, в отличие от водорослей, он не пробовал уже шестнадцать лет. Без особого удовольствия Джек съел оба батончика и запил их водой.

У кровати стояли серые ботинки, на них – упаковка с белыми носками. Размер оказался в пору. Он обулся и надел куртку, в её карманах нашлась даже пара рабочих перчаток. Вернув их обратно в карман, он взял дневник. Стульев не было, поэтому Джек снова опустился на кровать. Проведя пальцами по шершавой поверхности обложки, он заставил её исчезнуть. На черном глянцевом экране высветилось: «Дневник Джека Спарка».

Общая информация. Астероид Венеция-6. Звёздная система Фионы и Одры. Ближайшая обитаемая планета – Анспар. Диаметр астероида – 250 километров. Сферический. Состав: в основном каменный, с большим количеством льда. На астероиде располагается колония мехов. Население: 350 человекоподобных роботов, сведений о людях нет.

Астероид был обнаружен десять лет назад искусственным интеллектом Асирис-5, который оценил вероятность столкновения с планетой Анспар в 99 процентов и предложил способ решения проблемы. Четыре года назад орбита была изменена при помощи следующей модели ИИ, Асириса 6, а сам астероид в последующие годы исследован и заселен.

Внутри построен новейший ториевый реактор на ускорителях частиц. Он не только питает всю колонию и обеспечивает энергией генератор искусственной гравитации, но и является экспериментальным сверхсветовым передатчиком информации. При его использовании не выявлено никаких признаков бесследной потери энергии.

Сложное строение недр требует тщательного анализа.

Объект закрыт для свободного посещения; требуется специальное разрешение.

Контактное лицо: АДМ-6.

Джек быстро листал страницы. Всю эту информацию он знал наизусть.

Экзопланета земного типа, пригодная для жизни, отнесена к третьему классу ценности. Диаметр – 7000 километров, атмосфера устойчивая, местная флора и фауна примитивные, разумная жизнь не развилась. Население три миллиона человек.

Экономика до войны: сельское хозяйство, туризм, добыча редкоземельных металлов. Климат за последние столетия резко ухудшился. Найдены следы неизвестной цивилизации, присутствовавшей на планете около одной тысячи лет назад.

Он ввёл в поиск слово «Ривалы».

Нет сведений, откуда они прилетели, являются ли они искусственно созданными солдатами или самостоятельным видом гуманоидов. Также неизвестно, состоят ли они в союзе с кем-либо или же действуют независимо. Их технологии не напоминают технологии ни Восьми гильдий, ни Земли, ни других известных фракций.

Первое зафиксированное появление было нападением на археологический объект A1 три с половиной года назад. Они высадились отрядом из двадцати солдат, взяли в заложники работавших на месте учёных и стали дожидаться команды местной гвардии. На контакт с группой реагирования ривалы не пошли, а сразу атаковали прибывшие на место десантные корабли. Двухнедельные бои привели к полному уничтожению объекта A1, все учёные были убиты. Изучение тел подтвердило сведения, что людей перед смертью пытали.

После этого нападения последовали новые террористические атаки, переросшие в настоящую войну. Всё это произошло несмотря на то, что контакт между второй гильдией и ривалами был установлен, и мирные переговоры начались уже через месяц после первой атаки.

В итоге спустя три года был подписан так называемый столетний договор. В тот момент ривалы контролировали около двадцати процентов поверхности планеты – территорий, впрочем, далёких от плодородного экватора и мало пригодных для освоения людьми. По условиям этого договора в течение ста лет ривалы не претендуют на новые земли, стороны обязуются не причинять экосистеме существенного ущерба, военные контингенты второй гильдии и ривалов на Анспаре ограничены. Тем не менее, полного прекращения огня так и не было, стороны конфликта постоянно проводят атаки друг на друга, которые из-за малочисленности войск скорее напоминают набеги, чем полноценные сражения.

Нет сомнений, что технологии ривалов позволяют в случае критической ситуации нанести и так уязвимой экосистеме планеты фатальный ущерб, поэтому мирный договор вторая гильдия объявила своей победой. В инфополе Восьми гильдий очень скоро этот конфликт стал восприниматься как нечто малозначительное. Население к войне привыкло. Военные тренируют своих людей, совершенствуют технологии. Малые фракции под охраной солдат добывают ресурсы планеты, хотя последнее и связано с известной долей риска. Стоит отметить, что и в пределах Восьми гильдий есть уголки более неспокойные.

Пометка. Оружие ривалов сопоставимо по мощности с вооружением второй гильдии, но отличается большей энергоэффективностью. На оккупированных территориях Анспара остаются несколько неисследованных археологических объектов.

Джек отложил дневник и тяжело вздохнул. Он посмотрел на стол, взял с него браслет и пару раз коснулся экрана. Небольшая информационная панель появилась в воздухе.

Статус личных вещей: в хранилище челнока, будут доступны по прилёту на Анспар.

Разрешённая длительность пребывания на астероиде – четырнадцать земных суток.

Корабль для путешествия доступен и ожидает.

Джек выключил экран и поднялся. Над дверью протянулось прозрачное окошко, через которое проглядывал серый потолок коридора. Белая дверь сложилась шторкой и скользнула в боковую нишу в стене. Остановившись в дверном проходе, Джек выглянул в коридор: пусто и тихо, лишь ровный поток воздуха из вентиляции. Рядом оказались ещё несколько дверей. По всей видимости, за ними находились такие же комнаты с капсулами. Свет внутри не горел.

Вернувшись, он сделал глоток воды и снова взял дневник.

Пларакс. Система Алитис. Диаметр – 9000 км. Расположен в 4000 св. лет от Анспара и в 1500 св. лет от Земли. Обитаема, содержит флору и фауну. Разумная жизнь не развилась.

Долина света или Колизей смерти. Большая вулканическая кальдера диаметром пять километров, окружена отвесными скалами. Пространство внутри расчерчено каменными дорогами шириной до трёх метров, образующими рисунок в виде солнца с исходящими во все стороны лучами. Возраст кладки порядка десяти тысяч лет. Других построек не обнаружено, как и следов самих строителей, если не считать таковыми огромные углубления в земле в каждом из образованных дорогами секторов. Всего двадцать прямоугольных отметин по периметру и одна – овальная в центре кальдеры. Для строительства дорог использовался местный базальт, добытый здесь же, в скалах.

Если это была стоянка летательных аппаратов или даже самих космических кораблей, то после себя они не оставили ни мусора, ни иных материальных следов – только дорогу и множественные отметки на скалах. Подтёки лавы сохранились на камнях и внешне напоминают следы, которые оставляет плазменное оружие ривалов.

Пометка. На Плараксе найдено восемь стоянок (возраст: 9–10 тысяч лет). На Анспаре – три стоянки (возраст: около тысячи лет). Могли ли они путешествовать со сверхсветовой скоростью и почему они отправились на Анспар, а не на одну из десятка других обитаемых планет, расположенных ближе? Связаны ли с этой цивилизацией ривалы?

Джек закрыл журнал и положил его обратно в нишу. Осушив бутылку, он выбросил её во встроенную в стену мусорную корзину. Отправив туда же этикетки от батончиков, он вышел из комнаты.

Широкий коридор освещали две диодные полосы снизу и две сверху. Справа проход упирался в белую вентиляционную решётку во всю стену, откуда тянуло приятной прохладой. Напротив висел монохромный информационный экран, указывающий, что холл, ванные комнаты и Центр-8 находятся дальше по коридору. Джек пошёл по направлению указателя.

Серые панели на стенах были не так плотно подогнаны друг к другу, и под ними проглядывал чёрный камень. Ноги гулко ступали по металлическому настилу. Слева показались две чёрные двери. Взмахнув перед ближней из них рукой, Джек открыл дверь ванной комнаты. Стены внутри были выложены из обработанного серого базальта, четыре круглые лампы по бокам освещали вытянутую вглубь комнату. Справа располагался унитаз и раковина со всем необходимым, рядом находилась компактная ниша с феном. В глубине, на подиуме с двумя ступеньками, играла бликами прозрачная вода небольшого бассейна. Джек удовлетворённо хмыкнул, сходил в туалет, умылся и вышел из уборной.

Через десяток метров он вошёл в просторный двухуровневый холл. На нижнем уровне вдоль стеклянной стены, разделявшей основной зал и внешний коридор, были расставлены пластиковые столики со стульями. Выше по ступенькам на чёрном синтетическом ковре разместился диванчик, по углам два кресла. На диване, поставив белые ботинки на чёрную тумбу, с гитарой в руках сидел высокий молодой человек с длинными тёмными волосами. Резкие черты придавали лицу напряжённость, а в почти чёрных глазах трудно было что-то прочесть. Возраст молодого человека определить тоже было непросто: где-то в районе тридцати, хотя поза и здоровый лоск кожи излучали молодость двадцатилетнего. Блестящие волосы и отсутствие морщин резко контрастировали с затёртой до основания и испещрённой складками мешковатой кожаной курткой. Пальцы ловко перебирали струны; казалось, своей музыкой он обращался к Джеку.

– Якоси Мицуда? – Джек поднялся по ступенькам на верхний уровень.

– Богер, – ответил молодой человек мягким баритоном.

– Рад познакомиться, я – Джек. – Он протянул руку. – Каковы шансы, что я знаю этого японского композитора?

– Куда выше, чем найти гитару в местном магазине, – пошутил Богер. – Или что я научусь снова играть на ней. Мы прилетели на одном челноке.

– Только вы были пилотом, а я…

– Грузом. Всё верно.

– И тем не менее, это не объясняет такое совпадение.

– А вы, археологи, любите докапываться до сути. – Пилот накрыл струны правой рукой и перебрал несколько аккордов левой.

– Прошу прощения, – извинился Джек. – Мне стоило догадаться, что мой плейлист указан в открытых данных моей капсулы. Как и моя профессия.

– Весьма редкая, кстати, – добродушно ухмыльнулся Богер. – Кому интересно заниматься прошлым, когда будущее предлагает столько возможностей! Если хотите, я проведу для вас небольшую вводную экскурсию. К тому же так получилось, что у меня есть одно дело к вашему меху.

– К АДМ-6? – уже меньше удивился Джек.

– Мы зовём его Адам. – Белоснежная улыбка расползлась на молодом лице. – Вы ведь раньше не имели дел с мехами?

– Нет, не доводилось, – признался Джек.

Богер небрежно поставил гитару к стене и поднялся:

– Первое, что нужно о них знать – они очень болтливые.

Они спустились и обошли холл по кругу. Диван и остальная мебель были в хорошем состоянии, но всё вместе напоминало дешёвый отель. Несмотря на чистоту, уюта не хватало. Через прозрачные двери они вышли в коридор.

– Мы находимся в семидесяти пяти километрах под поверхностью, – начал рассказ Богер. – Подземная станция называется Центр-8. Всем на астероиде заправляет орден мехов, и, пока мы здесь, мы полностью в их власти. Формально здесь не действуют законы Восьми гильдий, а связи с внешним миром нет. Как вы, вероятно, читали, в системе Фионы и Одры всего два передатчика. Один у второй гильдии на станции у Фионы, другой у мехов здесь.

– Пользоваться мы ими не можем? – на всякий случай уточнил Джек.

– Только в экстренных случаях. Перчатки при вас?

Джек нащупал их в карманах и кивнул. Справа проход расширялся, в закоулке располагались шкафчики, дверь в небольшую комнату и стеллажи с оборудованием. Они прошли мимо касок к полкам, с которых Богер стащил два объёмных кейса.

– Поможешь? – Он протянул Джеку контейнер с небольшими ручками, сквозь прозрачный пластик проглядывали портативные микрофоны.

– С удовольствием, – отозвался Джек. – Интересная техника… Настоящая система слежения, – добавил он, заметив содержимое второго контейнера.

– Доставка для одного важного человека, – ухмыльнулся Богер. – Скоро вы познакомитесь. В твоём боксе подводные микрофоны, мой – с видеокамерами.

Взяв груз, они пошли дальше. Навстречу им, перебирая шестью механическими лапками, пробежал небольшой, напоминающий жука-переростка, дрон. На его спине было установлено что-то вроде пылесоса.

– А теперь про мехов, – продолжил Богер. – Их орден можно представить в виде трёх колец, один в другом. В центре этих колец находится искусственный интеллект, его коротко называют Асирис (через «А») – алгоритм существования и развития искусственного сознания. Он управляет всем, до чего может дотянуться, включая передатчик. Асирис достаточно известен, так что ты, наверное, наслышан о нём.

– Гораздо меньше, чем следовало, – признался Джек.

– Хорошо, – с удовлетворением произнёс Богер. Рассказ доставлял ему удовольствие. – Первый круг – это двенадцать мехов, связанных непосредственно с Асирисом, по сути болванки, выполняющие его инструкции. Они действуют как единое целое. Отвечают за безопасность ордена и поддержание работы Асириса. Их легко узнать по каменному лицу и рубиново-красным глазам. Иногда бывает, что рука или даже обе заменены на другие приспособления, но так как мехи по задумке и образу мышления человекоподобные роботы, то и инструменты у них в основном человеческие.

Длинный коридор упирался в прозрачные пластиковые двери. При приближении людей створки бесшумно разъехались в стороны, внутри их встретил узкий белый шлюз с закруглённым потолком. Вдоль стен выстроились колбы с фильтрами, а впереди, сквозь вторую пару дверей, проступали голые стены астероида.

– Второй круг, основной, состоит из двухсот сорока автономных мехов, – продолжил Богер. – Эти роботы составляют основу колонии. Они общаются с Асирисом, могут сами подключаться к базам данных или редактировать свою память. В целом самостоятельные личности, каждая в своём механическом теле. Выглядят они все хоть и похоже, но в деталях есть различия, особенно, если они разных поколений. Обычно заняты делом, но не упустят момент пообщаться с человеком. Могут менять отдельное оборудование и даже полностью переселиться в новое тело, но делают это неохотно. Для них это что-то вроде смерти.

Вторая дверь открылась, и по металлическому трапу они сошли вниз в серый каменный туннель, тускло освещённый рядом ламп на потолке. Подошвы ботинок коснулись тела астероида, под ногами захрустела базальтовая крошка.

– И наконец третий круг – это так называемые старейшины. Они получают информацию практически как люди, то есть с помощью органов чувств, вообще не подключаясь к скоростным интерфейсам. Только чувств и сенсоров у них побольше, чем у человека, да и печатают они в уме. Они не делают апгрейдов, и, как правило, работают на фабриках. Их немного, около сотни.

– У самих мехов нет связи с внешним миром, только через Асириса? – спросил Джек.

– Я бы сказал, что она им особо и не нужна. У них есть внутренняя сеть, которую они сами редактируют, но они избегают избытка информации извне. Весь удар в этом плане берёт на себя Асирис, а сами мехи живут и развиваются самостоятельно. Но если меху нужно что-то узнать во внешней сети, то в этом плане ты прав, у него один путь – к Асирису. Это защищает мехов от внешнего воздействия, включая ложную информацию и вирусы, и в то же время накладывает известные ограничения.

В туннеле оказалось теплее на несколько градусов, и Джеку даже захотелось снять куртку.

– А случаются переходы между кругами?

– Иногда. Численность мехов в первом круге ограничена двенадцатью. Это их политическая система. Видимо считается, что так второй круг более защищён от порабощения центральным ИИ, но лично я думаю, что это шаткая конструкция. Если же с кем-то из двенадцати что-то случается, то один из мехов второго или третьего круга имеет право пожертвовать собой и добровольно перейти под контроль Асириса.

– Получается у мехов свой бог возрождения, – заметил Джек.

– Скорее бог загробного мира. По сути происходит процесс стирания, и в этом ритуале есть что-то религиозное. Мех подходит к резервуару, погружает свою руку в чёрную непрозрачную воду… – Богер вытянул перед собой свою руку, как будто видел это своими глазами. – И навсегда становится рабом. Но на деле обычно обходится без жертв, и Асирис просто подключает новую болванку.

– Здешний ИИ работает на чёрной воде? – с интересом спросил Джек.

– Да, первый из нового поколения. За сто лет это уже шестое. На этом астероиде можно сказать всё уникально, в единственном экземпляре. Впрочем, и ты тоже, если верить информации из сети, работаешь один? – перевёл разговор Богер.

Эхо отражалось от гладких стен. До сих пор они не встретили на своём пути ни одного человека или меха.

– Мне так легче, – пожал плечами Джек. – Не нужно ни под кого подстраиваться. Работаешь над гипотезой и проверяешь её жизнеспособность с помощью ИИ. Строишь модели, вводишь новые данные. Учёному нужны инструменты, а не общество.

– Иногда и общество не помешает, – добавил Богер.

– Это правда, – согласился Джек.

– Значит, ИИ заменил учёным коллег и лаборантов?

– Во многих смыслах да. Однако это не означает, что ты сидишь один напротив экрана. Ты взаимодействуешь с такими же людьми, только из других сфер. На стыках разных областей находится много интересного.

– И не возникает желания сделать что-то своими руками, покопаться в грязи? – спросил Богер.

– Мы уже давно не работаем лопатами и кисточками. Всю работу выполняют дроны.

Туннель оказался длиннее, чем предполагал Джек. Несколько разноцветных кабелей были уложены вместе и тянулись вдоль вентиляционной трубы.

– По крайней мере на Венеции, есть возможность самому взять в руки инструмент, – заметил Богер. – Вы ведь работаете не только с Асирисом?

– Да, мы работаем с несколькими ИИ одновременно, – ответил Джек. – Асирис сам предложил сотрудничество около пяти лет назад. Незадолго до того, как оказался на астероиде.

– Значит, вскоре после последнего апгрейда, – добавил Богер. – И ты не первый здесь из вашего университета?

Джек кивнул. Камни на стенах были отполированы. Белые вкрапления кристаллов плагиоклаза на сером базальте напоминали косяки рыб, плывущих вдоль туннеля.

– Первыми четыре года назад сюда прибыли двое наших учёных. Сначала прилетел Лао, один из лучших специалистов в области гравитации, а потом к нему присоединился Герберт. Он занимается энергетикой.

– Хорошо помню их, – отозвался Богер. – Они отклонили астероид от столкновения и помогли построить реактор. Но вся слава впоследствии досталась Асирису.

– В инфополе – да, – признал Джек, вспомнив запись в своём собственном дневнике, – Впрочем, Лао и Герберт продолжают заниматься своими проектами. Может, не такими масштабными, зато они положили начало целому паломничеству учёных. Несмотря на войну и запрет гражданских полётов на Анспар, астероид за эти годы посетили специалисты в области передачи информации, космические инженеры, даже профессор медицины.

– Чем же он здесь занимался? – с интересом спросил пилот.

– Воздухом. На астероиде построена уникальная система жизнеобеспечения, и я чувствую это сейчас своими лёгкими.

К вентиляционной трубе через каждые десять метров был подключен небольшой воздушный фильтр. В свете ламп крутились блестящие частички пыли, но совсем незначительное количество.

– Мы уже почти пришли, – объявил Богер. – И раз уж так получилось, что я задаю вопросы, можешь рассказать подробнее о своём проекте?

– Разумеется, – ответил Джек. – Если кратко, то я занимаюсь поиском следов цивилизации внеземного происхождения.

– Неблагодарное дело.

– Не то слово, – согласился Джек. – Как говорится, будь они такими развитыми, то сами бы вышли на связь, а раз молчат – значит и не хотят, чтобы их нашли.

– И тем не менее, – заметил Богер, – человеческая жажда истины превозмогает этическую сторону вопроса. Но почему ты оказался тут, на Венеции?

– Асирис хочет, чтобы я осмотрел туннели. Судя по выложенной в сеть информации, на астероиде есть на что взглянуть, но основная работа ждёт меня на Анспаре. Я три года добивался визы – и вот теперь она у меня есть. Кроме того, орден смог получить для меня разрешение побывать в местах боёв и поближе изучить нашего врага и его оружие.

– Какая связь между твоей работой и ривалами? – удивился Богер. Военная тема его явно заинтересовала. – Они не больше, чем примитивные солдаты. Наверняка, кто-то вывел новую форму гуманоидов и экспериментирует с ней. Их организм, как и у большинства земных существ, основан на ДНК, пусть и изменённой до неузнаваемости. Дали этим биологическим роботам экспериментальное оружие и натравили на вторую гильдию. Всё говорит о том, что очередная фракция хочет выйти на рынок военных услуг. Впрочем, мне очевидно, что все попытки доказать, что биологические существа могут быть эффективнее механических, заранее обречены на провал.

– Меня настораживает не уровень технологий, а необычная энергоэффективность их оружия, – сказал Джек. – Военным несвойственно ставить бережливость выше поражающей способности. По крайней мере тем военным, к которым мы привыкли.

– Может, они с тех планет, где совсем нет ядерного топлива…

– И не светят звёзды? – усомнился Джек. – На Земле уже давно не добывают топливо, но это не мешает им производить оружие для половины обитаемой галактики. Впрочем, меня больше интересует другая цивилизация и их возможная связь с ривалами.

– Та, которая была на Плараксе? – спросил Богер.

– Именно она. А вы хорошо ознакомились с моими трудами, – улыбнулся Джек. – С Пларакса её следы ведут на Анспар. В сумме эти космические кочевники пробыли на обеих планетах около тысячи лет и оставили их практически в нетронутом виде. Только каменные дороги и пещеры.

– Может это был искусственный интеллект?

– Даже ИИ требуются ресурсы, причём подчас не меньшие, – возразил Джек.

– Это верно, – согласился Богер. – Зачем тогда оставлять даже малейшие следы? Получается, они действительно не скрывались.

– Не скрывались от нас, – уточнил Джек. – На Плараксе мы нашли следы от оружия, напоминающего плазменное оружие ривалов, а это в четырёх тысячах световых лет от Анспара.

– Может, они знали, что ривалы прилетят на Анспар и улетели отсюда заранее, – предположил Богер.

– Ещё интереснее, что первое нападение случилось три года назад… – начал мысль Джек.

– А астероид должен был ударить по планете за год до этого, – закончил за ним пилот и продолжил рассуждения. – То есть они запрограммировали падение астероида как раз перед прилётом ривалов. Но почему с таким уровнем технологий просто не взорвать планету?

– Я думал об этом, – подхватил мысль Джек. – Во-первых, его не просто запрограммировали. Венеция – астероид практически правильной сферической формы. При диаметре в двести пятьдесят километров ему бы не хватило собственной массы для того, чтобы принять форму карликовой планеты. Если исходить из его плотности и размеров, он должен был иметь вытянутую или неправильную форму, наподобие гантели или эллипсоида, но не сфероид. Следовательно, скорее всего имел место сильный разогрев или какое-то технологичное гравитационное воздействие. Во-вторых, падение астероида на планету более изящное решение, чем ядерный подрыв. Даже если бы удар пришёлся по касательной, то произошли бы настолько катастрофические изменения, что планета стала бы непригодна для жизни на миллионы лет. Возможно, даже посадка была бы неосуществима. А при прямом попадании планета могла бы изменить ось вращения или надолго превратиться в раскалённый океан магмы.

– И пропали бы все следы.

– Именно.

– И всё равно способ слишком изящный, – усомнился Богер.

– Согласен, вопросов больше, чем ответов, – вздохнул Джек. – Снимки, сделанные на астероиде, показывают, что это не просто метательный снаряд, а нечто большее. Пока я строю теории на одной незначительной догадке, Асирис совершает настоящие прорывы. Поэтому прежде всего я хочу своими глазами увидеть эту впечатляющую энергетическую систему, которую он построил.

– С удовольствием расскажу, что знаю, – заверил его Богер. – Через Центр-8 как раз проходит ветка реактора.

– Буду премного благодарен. Если действительно передатчик работает без потерь энергии, то это будет научным открытием в сотни раз важнее, чем поиск цивилизации, которая не хочет, чтобы её нашли.

– Хорошо бы так, – с долей скепсиса заметил Богер. – Ещё бы эти научные прорывы не охранялись так, что далеко не каждому учёному разрешено к ним прикоснуться… Как бы то ни было, это лишь малая часть того, что нам предстоит увидеть и сделать сегодня, – добавил он уже оптимистичнее.

– Многого от меня не жди, всё-таки первый день, – скромно заметил Джек.

– Я никогда не требую от людей того, чего бы не сделал сам, – улыбнулся Богер в ответ.

Глава 3. Центр-8

Серый туннель вывел в огромный грот высотой около пятидесяти метров. Пещера в форме усечённой сферы была вырезана из скалы, о чём свидетельствовали полированные грани тёмно-серого камня, покрывавшего левую стену. Правая часть галереи имела более естественный вид. Несколько каменных балконов нависали над лежащими внизу валунами. В глубине темнели проходы, ведущие в другие галереи, а напротив находились массивные запертые ворота.

В центре пещеры опутанное лестницами, платформами и мостами возвышалось большое, не меньше пяти метров в диаметре металлическое древо. Уходя корнями в каменную толщу, оно врастало в потолок стволом и двумя могучими ветвями, отделявшимися от дерева где-то на двух третях его видимой части. У основания ствол подпирали широкие опорные фермы, а с потолка лианами спускались трубы, заполненные водой. Под их прозрачной оболочкой можно было рассмотреть, как в стремительном потоке несутся мелкие частицы льда.

– А вот и сам реактор, – громко сказал Богер. На контрасте с вакуумной тишиной жилого корпуса здесь было относительно шумно. – Солнечные панели на поверхности служат резервным источником питания и могут использоваться для первого запуска линейных ускорителей. Сами ускорители частиц связаны с ториевыми реакторами, где происходит управляемый термоядерный синтез. Часть высвобождаемой тепловой энергии преобразует воду в пар и крутит турбины, вырабатывая электричество. Вода добывается из местного льда и используется в том числе для охлаждения.

– И её достаточно? – удивился Джек. – Разве для охлаждения реактора не требуется литий или гелий?

– Уникальность системы строится на разветвлённой системе туннелей, огромным масштабом и космическим холодом, – пояснил Богер. – Блоки ускорителей находятся в заполненных водой колодцах и тянутся на многие километры. Сами реакторы буквально лежат на дне подземных цистерн. Плавать в этой воде я бы никому не советовал, но обслуживающие систему дроны не жалуются.

– С охлаждением понятно, а как с топливом?

– Его доставляют с Анспара грузовыми кораблями. Пески планеты богаты минералом монацитом, из которого добывают редкоземельные металлы. Торий является побочным продуктом этой добычи, поэтому цена его невелика. А, как известно, чем дешевле энергия для колонии механических существ, тем эффективнее её деятельность.

– Поэтому до сих пор большинство орденов располагается на станциях при звёздах, – заметил Джек.

– Верно. Впрочем, исследования там ограничены в основном самой звездой и гравитацией.

Они подошли к металлическому древу. Богер указал на сердцевину:

– Другая часть энергии от реактора идёт по сверхпроводящим каналам древа и уходит в центр астероида.

Две спирали серого металла оплетали ствол и ветви реактора, а в небольших промежутках между ними можно было различить внутреннюю структуру. Сеть микротрубок с водой утопала в прозрачном слое сверкающих кристаллов. Свет на тысячах граней дрожал, распадаясь на зелёные и синие блики, но ни один из этих лучей не мог проникнуть в темноту чёрного алмаза внутри. Низкий рокот исходил из сердцевины. Джек был уверен, что именно эту вибрацию он почувствовал ранее.

– Получается, это не древо, а корень реактора, – заметил он.

– Смотря с какой стороны посмотреть, – не согласился Богер. – Энергия идёт по ветвям не вверх, а вниз, в центр астероида, где питает генератор гравитационного поля. Так что, если это и корни, то нашей гравитации. Но перед нами не просто набор кабелей. Самое интересное кроется в самом потоке энергии, а не в источнике или потребителе. Работая на полной мощности, система ускорителей частиц, ветви и ствол реактора вместе выступают как единая антенна, настроенная на колебания структуры пространства. Это и есть основная суть реактора – исследование. Как известно, не только человек может воздействовать на геометрию пространства-времени: сама ткань вселенной покрыта рябью связанных между собой колебаний. Это похоже на то, как сохраняется квантовая корреляция частиц, даже если эти частицы разделяют световые годы.

– Квантовая запутанность, – догадался Джек.

– Верно, – кивнул Богер. – Только квантовый компьютер в твоём браслете хорош для шифрования, но информацию он не передаёт. Данные как и прежде поступают через сеть. Антенна на астероиде же видит потоки полей на пространственно-временном уровне, куда они направляются и откуда прибыли. Более того, антенна выступает как передатчик и может программировать эту рябь. Если знать, куда посылать сигнал, то эти воздействия на ткань вселенной могут быть мгновенно прочитаны принимающей стороной и никем другим.

– Это может стать второй гравитационной революцией, – с восхищением произнёс Джек.

– И второй информационной, – добавил Богер. – Галактический интернет.

– Сейчас это односторонний передатчик? – уточнил Джек.

– До тех пор пока не создан второй такой – да. Но антенны, принимающие сигнал уже существуют. Для двусторонней связи же пока используется станционный передатчик второй гильдии.

– Хм, – удивился Джек. – Военные редко позволяют пользоваться своими системами. Боюсь представить, что Асирис для них сделал.

– Что бы он ни сделал, уверен, они взяли с него подписку о неразглашении, – усмехнулся Богер. – Судя по истории с визой, ты тоже не остался в накладе.

Вокруг реактора на металлических фермах крестом располагались платформы, до которых можно было подняться по лестнице или на открытом лифте, рассчитанном на двух человек или одного меха. Две такие площадки расположились на первом уровне, на высоте десяти метров, с реактором между ними. Ещё в десяти метрах над ними под прямым углом разместились две другие, также обхватив реактор с обеих сторон. Небольшие мосты уходили с этих платформ наверх в сторону прорытых в астероиде проходов. Площадки одного уровня между собой соединялись ходами, плавно огибающими ствол. Конвейерные ленты для породы примыкали к каждой из платформ и закрытыми трубами спускались в большой бункер внизу. Под опорами бункера, ожидая погрузки, стоял самосвал, рядом с которым были припаркованы ещё два пустых грузовика.

– Это универсальный транспортёр, способный работать даже при отсутствии гравитации, – пояснил Богер, когда они прошли мимо. – Машины везут выбранную породу на обогатительную фабрику.

Резина широких колёс была испещрена порезами.

– Через эти ворота? – Джек кивнул на массивные металлические створки.

– Да, они ведут в главный туннель, который мехи называют шоссе. На самом деле это целая сеть подземных дорог с тремя шлюзами и даже с магнитным рельсом на нижнем уровне. Заканчивается шоссе главной шахтой – лифтами, ведущими в космопорт.

– Сколько всего таких центров? – спросил Джек.

– Ровно восемь, наш последний.

– И самый важный?

– Верно, – кивнул Богер. – Тот, который замкнул систему.

– А куда следует центральный ствол реактора? – Джек запрокинул голову.

– В цитадель, обитель Асириса. Для своих вычислений ему требуется много энергии. Мехи и дроны за этим столом довольствуются остатками. По этому же столбу передаётся информация на передатчик.

– Про ИИ понятно, но зачем тратить энергию на искусственную гравитацию?

– Ответ на этот вопрос один – мехи.

Они зашли в лифт и поставили кейсы на пол. Богер нажал на кнопку, платформа отозвалась небольшим скрипом. Поднявшись на несколько метров, они поравнялись с запечатанным входом: каменную арку закрывала чёрная пластиковая заглушка. Никакого моста или прохода к ней не осталось.

– В нашем центре двенадцать туннелей, из которых четыре сейчас открыты, – начал объяснять Богер, но характерный шум, переходящий в свист, прервал его. Они подняли головы.

Из выхода, находившегося едва ли не под самым сводом, выскочил состав из четырёх маленьких вагонеток. Автономный мини-поезд плавно двигался по магнитному рельсу, установленному на узком мосту. Вагонетки обогнули реактор и остановились на одной из двух верхних площадок рядом с большим роботом и двумя людьми, в сравнении с которыми мех выглядел настоящим гигантом. Яркие огненно-рыжие волосы молодого человека бросались в глаза, и на его фоне длинные волосы девушки казались чёрными.

Джек с Богером внимательно смотрели на них. Пока робот общался с людьми, вагонетки самостоятельно сбрасывали породу в широкий приёмник на краю помоста. Тяжёлые камни спускались по ленте и исчезали в трубах, оказываясь в конце концов в кузове самосвала, надёжно стоявшего на своих восьми огромных колёсах.

Лифт остановился на платформе напротив той, где общались мех и люди. Ноги гулко ступили на рифлёный металлический пол. Техническое строение, напоминающее трансформаторную будку, разделяло пространство пополам. Справа, рядом с приёмником породы, полированным металлом блестел магнитный рельс, на котором покачивались пустые серые вагонетки. В голове и в хвосте поезда расположились по два крошечных пассажирских вагончика с одним сиденьем в каждом и скромным местом для багажа. Между ними разместились четыре вагонетки побольше для перевозки грузов и породы. Два вагона уже были доверху загружены оборудованием, разных размеров роликами и лентами, напоминающими разобранный конвейер.

Со стороны состав напоминал скорее транспорт, который используется внутри аэропортов или больших космических кораблей, чем серьёзное шахтёрское оборудование, но для исследовательских целей, видимо, вполне годился. Езда на таких вагонетках явно доставляла удовольствие тем, кто тут работает. Единственное, их внешний вид оставлял желать лучшего – краска почти везде выцвела, вмятины на боках были грубо зарихтованы, а на сиденьях отсутствовала всякая обивка.

Богер окинул взглядом площадку, словно искал что-то или кого-то.

– Я на минутку, можешь пока осмотреться, – сказал он, поставил свой чемодан рядом с ящиками у поезда и направился по переходу на другую часть платформы.

Джек проводил его взглядом и поставил свой кейс к остальному грузу. В открытом длинном ящике лежал портативный бур, рядом с ним канистры с водой и контейнер с абразивным порошком. Джек подошёл к краю платформы. Древо реактора освещало грот мягким бирюзовым светом, под сводом гулял приятный прохладный ветерок. После почти пяти лет спячки, из которых три он провёл в сознании, происходящее сейчас казалось началом новой жизни. Через две недели он будет на Анспаре. Не пугал его ни риск, связанный с войной, ни то, что возвращаться ему некуда. Целая планета будет в его распоряжении. Миллионы неисследованных квадратных километров – на остаток его жизни более чем достаточно.

Джек отошёл от края. Ветер пропал, и почувствовался поток тепла, исходивший от реактора. Кожа под футболкой начала покрываться каплями пота. Он снял курточку, где-то рядом послышался шум воды.

– Здесь сильно теплее, чем в жилом корпусе, не находишь? – прозвучал приятный женский голос.

Джек обернулся. Молодая девушка с блестящими кудрявыми волосами, незаметно выйдя из второго перехода, уже подключила небольшой бокс-контейнер к раздатчику воды. На ней была оранжевая рубашка и светло-серые штаны, сама она – невысокая и худая. Зелёные глаза выглядывали из-за копны волос и сверлили не хуже водяного бура, лежащего у поезда.

– Да, – коротко ответил он. Вопрос застал его врасплох.

– Температура там контролируется, а здесь ближе к естественной, если так вообще можно сказать про обитаемый астероид, – голос у неё оказался глубже, чем можно было ожидать. – Чем ближе к центру реактора, тем теплее. В наших туннелях лёд не встретишь, а вот наверху его достаточно. У нас тут практически тропический климат, но при этом нигде нет ни бутылок для питья, ни станций питьевой воды. Кроме той бутылки из каюты, конечно. У тебя она была?

– Да, – снова коротко подтвердил Джек и хотел уточнить почему это удивительно, но не успел вставить слово.

– Ну и эта вода, конечно, – кивнула она в сторону раздатчика. – Её можно пить, но я бы не стала. Из-за железных руд она имеет резкий металлический привкус. Кажется, что пьёшь кровь астероида.

– В каком-то смысле это хорошо: до туалета идти далековато, – попытался пошутить Джек, но, судя по отсутствию реакции со стороны девушки, шутка пролетела мимо ушей, надёжно скрытых под волосами.

Она заполнила ёмкость наполовину и отключила воду.

– Я много где побывала, – продолжала она, не делая паузы, – и знаю, что в разных коммунах на разных станциях и планетах, не говоря уже про совсем специфические места, жизнь бывает устроена весьма своеобразным образом, но здешние условия вполне позволяют наладить быт по-человечески.

– Согласен, им бы здесь пару растений посадить, – кивнул Джек, оглядев спартанское убранство вокруг.

– Я сказала Адаму, что хочу пить. И что, как ты думаешь, он ответил?

Она взглянула на него, как на старого знакомого. Джек не нашёл что сказать.

– Он ответил: «Нет!». В том смысле, что он сказал: я не хочу пить. Я ему повторила, что хочу пить. И вовсе не важно, чувствовала ли я жажду или нет, – отреагировала она на вопросительный взгляд Джека. – И вот он улыбнулся этой своей многозначительной ухмылкой, сложил свои прекрасные отполированные ладони в идеальную непроницаемую чашу и…

– Прошу вас, не продолжайте эту историю, Лайла, – раздался у них за спинами глубокий бархатистый голос. Лайла вздрогнула от неожиданности и осеклась.

Высокий, два с половиной метра ростом, человекоподобный робот вышел из-за лифта. Большие металлические ноги с резиновыми протекторами мягко ступали по платформе.

– Приветствую, Джек, – повернулся к нему мех. – Добро пожаловать на Венецию, меня зовут АДМ-6, можно просто Адам. Цифра шесть отсылает к предыдущим версиям меня, а не к тому, что у нас плохая фантазия на имена.

– Или к тому и другому, – сказал вышедший из перехода Богер. – А что касается той истории, то Адам всего лишь предложил Лайле выпить из близлежащего озера. Вижу, Джек, ты уже познакомился с нашим блестящим биологом, автором множества научных работ в сфере исследования жизни на экзопланетах.

– Джек, заурядный археолог, – представился он, повернувшись к девушке.

– Лайла, – смущённо улыбнулась она и протянула Джеку тонкую руку. – Прошу прощения, мне на секунду показалось, что мы уже знакомы. Я сегодня особенно рассеянная. Прошу прощения за фамильярность.

– Не стоит, – улыбнулся Джек и пожал ей руку. – Здесь есть озеро?

– Да, вы там ещё не были? – спросила она, и её изумрудные глаза снова заблестели. Она подняла контейнер с водой и понесла к вагонеткам. – Второй проход справа от ворот приведёт вас к озеру. Надо будет пройти вдоль острых стен метров сорок. Уверена, вам понравятся каменные столбы! Иногда будет скользко, но, как только вы окажетесь у озера, вы поймёте, что это того стоило.

– Уверен, у Джека ещё будет шанс, – сказал Адам и с лёгкостью поднял большой ящик с буром. Тёмно-синий корпус робота блестел в свете реактора, голова на фоне широкой груди и плеч казалась небольшой.

– В этом озере мы нашли жизнь! – гордо произнесла Лайла, положила контейнер в предпоследнюю вагонетку и направилась к остальному грузу. – Мы обнаружили множество видов бактерий и сразу несколько видов водорослей.

– Я уведомил Лайлу о том, что это мы, мехи, занесли сюда жизнь, совершенно ненамеренно, – добавил Адам, взяв кейсы, которые принесли Богер и Джек.

Серебряное лицо меха состояло из сотен мелких пластин, движущихся с едва различимым шелестом, и во время разговора казалось, что каждое слово несёт ещё и визуальную окраску. Блестящий серый металл переходил в аквамариновые скулы и глянцевый чёрный затылок. Мех положил груз в вагонетку Лайлы.

– Это не имеет никакого значения, – сказала девушка, взяв последний пластиковый бокс. Она с вызовом посмотрела в два синих огня. – Будь это уникальная жизнь или как ты выражаешься…

– Биологический мусор. – Кристально чистые сапфиры сверкнули вокруг чёрных зрачков и спустя мгновение игриво рассеклись на две звезды василькового цвета.

– …мы всё равно несём ответственность за сохранение этой жизни. – Волосы упали на глаза, и она рукой убрала их назад.

– Стоит нам выключить лампы, и всё это исчезнет, – развёл пустыми руками Адам.

– Совершенно необязательно, – парировала Лайла, положила пустой контейнер в вагонетку и направилась к будке. – В структуре астероида есть полости, наполненные льдом и через них способен проникать свет. И раз мы говорим о уязвимости обитателей астероида, то я как раз занимаюсь этим вопросом.

– Вы хотите сказать, Лайла, что поставите это в список запланированных дел? – иронично спросил мех, идя за ней. Голова и руки Адама двигались бесшумно, только повороты корпуса и ног сопровождались лёгким шуршанием. – Сколько у вас их уже?

– Мои интересы охватывают все аспекты, связанные с биосферой, – решительно ответила Лайла. На её овальном лице под слегка выступающими щеками появилась хитрая улыбка. – И, если мне позволят, я намерена выполнить их все. Кстати, я тут поспрашивала и нашла тебе каску.

Она открыла небольшую дверь. В будке были сложены разные боксы, батареи, два портативных бура и много другого инвентаря, среди которого висели и несколько шахтёрских касок. Кроме привычных средств защиты, там оказался и специфического вида прозрачный шлем. Адам взглянул на Богера с Джеком, словно ища поддержки.

– Неужели ты сомневаешься в безопасности проложенных мной туннелей? – оборонялся Адам, перейдя снова на «ты».

Он взял из той же будки двух дронов размером со среднюю собаку и положил их на платформу. Дроны вытянули по шесть лапок и как насекомые побежали к рельсу. Один устроился на носу поезда и разложил устройство, напоминающее головную лампу. Второй скромно залез в багажный отсек.

– Не все туннели проложены тобой. – Видя, что мех отказывается, Лайла положила прозрачный шлем в первую вагонетку и протянула две лёгкие каски Джеку и Богеру. – Если не хотите надевать, то хотя бы положите к себе. Никогда не знаешь, что может понадобиться. Джек, ты взял перчатки?

– Да, где-то здесь… – он проверил карманы куртки.

– Замечательно, – улыбнулась она, забираясь в свою вагонетку. – Тут очень легко заработать мозоли или пораниться. Камни бывают очень острыми. Иногда порежешься и даже не можешь вспомнить, где и когда. Хорошо, что есть эти ночные увлажняющие маски для рук и ног. Без них боюсь даже представить, что стало бы с кожей. Хотя от обуви всё равно остаются мозоли.

Джек обратил внимание на то, что на ней были такие же ботинки, как и на нём, только бежево-зелёного оттенка.

– Все готовы? – спросил Богер, разворачивая сиденье последнего вагона против движения и отодвигая спинку назад. – Браслеты на месте? – Он достал свой из кармана и нацепил на запястье.

Аэродинамический обвес сохранился только у головного вагончика, где уже сидел мех. Джеку досталось место в следующей за ним вагонетке. Ветрового стекла между ними не было, поэтому казалось, что они сидят совсем рядом.

Загудев электромагнитом, первая вагонетка сдвинулась с места. Следом заметно легче заскользил вагончик Джека, а за ним бодро, не касаясь друг друга, потянулись и остальные. Поезд начал медленно, но верно карабкаться по мосту наверх.

Глава 4. Туннели

Целиком поместившись в небольшом белом туннеле шлюза, поезд остановился у противоположного выхода. Индикаторы датчиков давления загорелись синим. Пластиковые створки начали открываться со звуком медленно ползущего по цилиндру поршня. В воздухе почувствовался лёгкий запах железа и серы.

За шлюзом путь представлял собой тускло освещённый узкий туннель с потолком всего в метре над головой сидевшего в ведущей вагонетке Адама. Поезд сразу стал набирать скорость. Установленные вдоль вентиляционной трубы лампы превратились в редкие островки света.

Шум ветра разбавлял ровный гул движения поезда. Богер откинулся на спинку. Длинные волосы сдуло на предусмотрительно закрытые глаза, руки вальяжно повисли на бортах вагонетки. Со стороны создавалось впечатление, что он уснул. Лайла сидела в оранжевой каске и смотрела перед собой в сторону Джека с Адамом. Губы её слегка шевелились, словно она вела с кем-то диалог. Джек наслаждался каждым вдохом и ловил глазами каждый освещённый участок. В холодном воздухе, в простоте и определённой некомфортности средства передвижения чувствовалось что-то родное и знакомое. Адам повернул голову вбок и тоже, казалось, о чём-то размышлял. Тёмные зрачки его оставались неподвижными, лишь радужка слегка меняла оттенок, когда на неё падали лучи света. Лицевые пластины, напротив, заметно реагировали на что-то, то заостряя скулы, то сглаживая их, и в эти моменты мех практически улыбался.

Едва глаза стали привыкать к темноте, как туннель вывел в просторную и хорошо освещённую галерею. Низкий потолок сменился высоким закруглённым сводом в шести метрах над головой. Серые с перламутровым оттенком стены рассекались сверкающими белыми полосами. Массивные колонны делили пространство пополам: острые полированные грани опорных столбов образовывали шестиугольники из красно-чёрного камня. Там, где в галерее не хватало света, в углах и на потолке, порода напоминала ночное небо.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, – повернулся Адам к Джеку. – Извини, если ты ожидал хлюпающую грязь под ногами и болтающийся над головой светильник.

– Я смотрел изображения и видео, – ответил Джек, не отвлекаясь от дороги. – Но это, конечно, не сравнится с тем, чтобы увидеть всё своими глазами.

– В сеть выложена малая часть, – снисходительно сказал Адам. – Сейчас мы путешествуем сквозь железные и свинцовые жилы. Чёрные кристаллы – магнетит. Эти залежи проходят по всему астероиду, формируя специфичное магнитное поле. Рядом с ними серые полосы – галенит, минерал, содержащий большое количество свинца. Сами по себе магнетит и свинец не являются редкими для астероидов, но вот присутствие галенита указывает на то, что перед нами, скорее всего, обломок когда-то существовавшей планеты, а не астероид.

– Обломок, пытавшийся уничтожить другую планету, – заметил Джек.

Галерея вновь сузилась до размеров тесного туннеля, колонны исчезли, потолок приблизился. Поезд пошёл на подъём и резко свернул почти под прямым углом влево, на несколько метров отодвинувшись от стены. Они миновали ответвление, а точнее словно сами выскочили из побочной ветки, оказавшись в широком, напоминающем городское метро туннеле. Слева виднелись следы от тяжёлой техники. Стены с этой стороны были обработаны значительно грубее, куски расколотых кристаллов лежали вместе с большими камнями, трещины чернели на полу и потолке. Зато справа стена казалась гладкой, внизу в изумрудном с фиолетовыми отблесками жёлобе бесшумно скользил поток воды. Мелкие кристаллы льда блестели в прозрачной толще в те моменты, когда их выхватывал белый свет ламп. Сам жёлоб был небольшим – метр в ширину и глубиной не выше колена.

Джек догадался, что это один из сотен каналов, составлявших уникальную гидросистему астероида. Жёлоб состоял целиком из полированного тёмно-синего минерала и отливал зеленоватым блеском. Ни капли не выливалось из канала; на пути следования не было ни порогов, ни крутых поворотов. Поток будто замер, и только по движению льда и игре бликов от ламп можно было определить, что вода движется.

Поезд сильно замедлил ход. Джек какое-то время смотрел на воду и не сразу заметил, что Адам показывает на противоположную стену. Туннель ещё расширился, потолок взмыл на несколько метров вверх, а слева выросли исполинские кристаллы кварца. Вся стена была покрыта прозрачными шестиугольными столбами, частоколом устилавшими сначала левую часть галереи, а потом и правую. Иногда золотистые или бледно-красные, но в основном неотличимые от льда, массивные кристаллы светились в окружении ламп, превращая ночь в день.

– Невероятно! – произнёс Джек вслух.

– Сеть каналов или кварцевая пещера? – уточнил Адам, улыбаясь.

– Всё! Пещера, конечно, удивительная, но настоящее чудо – это каналы. Как их спроектировали?

– Правильней спросить – кто их спроектировал, – ответил мех. – Ещё до высадки ордена на поверхность, зонды провели тщательное сканирование недр. Скопление железных руд не позволило заглянуть во все уголки, и тем не менее по неполным данным Асирис составил достаточно точную геологическую карту. Здесь обнаружилось самое интересное. Среди масс базальтов и металлосодержащих руд разветвлённой сетью пролегали тысячи жил из глаукофана, относительно базальта гораздо более мягкого минерала. Они соединялись с сотней заполненных льдом естественных резервуаров, которые с началом работы реакторов, стали таять. Но прежде, чем всё заработало, Асирис с помощью приглашённых учёных спроектировал вокруг этой сети линейные ускорители и сами реакторы. Эффективность и самодостаточность системы охлаждения оказалась невероятной. И возникла естественная догадка.

– Что на самом деле всё это уже было спланировано заранее, – сказал Джек.

– Верно. В итоге было использовано только двадцать процентов этой сети. Неизвестно, задумывалось ли так или проблема в реализации.

– Или эта система вообще рассчитана на что-то другое, – добавил Джек. – Но не слишком ли много работы для того, что в итоге должно быть уничтожено?

– Может, это заслуженная награда тому, кто сумел спасти астероид, – предположил Адам.

– Не только астероид, но и целую планету. Не оказалась бы велика цена…

– Ты хочешь сказать, что Анспар должен был быть уничтожен? – спросил мех.

– Мы не можем этого исключать, – ответил Джек. – Изменив орбиту, мы вмешались в ход событий ещё до того, как разобрались в сути.

– Боюсь, будет сложно убедить вторую гильдию направить астероид обратно на планету, – сказал Адам шутливым тоном.

– Это невозможно, Асирис уже сделал выбор.

– Безусловно, его интересовал астероид. Он понимал, сколько загадок здесь могло таиться, но итоговое решение принимали первая и вторая гильдии. Асирис только предлагал возможности и инструменты для реализации.

– И человечество, как всегда, не устояло перед искушением.

– Но какие перспективы открылись перед нами – разве они не стоят того?

Кварцевая пещера осталась позади, и поезд снова начал набирать ход. Белые кристаллы ещё какое-то время вспыхивали в темноте, ловя на поворотах два направленных пучка света от первой вагонетки. На фоне потемневших стен бирюзовая линия канала казалась ещё ярче.

– Если бы астероид упал, войны могло и не случиться, – заметил Джек.

– Или бы она вспыхнула на другой планете, – предположил мех. – Разве человечество не станет сильнее, научившись сражаться с ривалами?

– Меня настораживает не сила противника, а то, что в истории бывшие враги часто становились союзниками. А таких союзников я избегал бы всеми силами. С их солдатами произошло то, что много раз случалось с людьми, – Джек всмотрелся в глаза меха. – Я видел записи допросов захваченных ривалов. Умственно они были неполноценными, постоянно повторяли одну и ту же мантру про священный долг и великую цель. Твердили, что Анспар – дом их предков, святая земля. Никаких доказательств они не приводили, и дело было не в возможностях переводчика. Их сделали такими.

– Богер считает, что их создали люди, – сказал Адам. – Что-то тебе подсказывает, что это не так?

– Считай это моим профессиональным отклонением, – улыбнулся Джек. – Я ищу следы внеземного происхождения повсюду, даже там, где их не будут искать другие. То, что они гуманоиды и у их клеток есть ДНК, не исключает возможности, что они эволюционировали параллельно с людьми.

– Верно. Но что делает их опаснее остальных?

– Многие фракции питают любовь к скрытым действиям, но ривалы превзошли всех. Оказавшись на Анспаре, они не пытаются куда-то вернуться. Обнаружить их космические корабли не удалось до сих пор. Мы не знаем, как они путешествуют и какие их истинные цели. Но что важнее, эта без сомнения высокотехнологичная цивилизация использует рабов и по какой-то причине не потерпела крах.

– Ты думаешь, человечество ожидает та же участь?

– Лично я думаю, это неизбежно, – без тени оптимизма сказал Джек. – Но пока, несмотря на все технологии концентрации и удержания власти, такие системы человеческих обществ оказывались недолговечны. Всегда наступали периоды, которые можно охарактеризовать как относительно свободные. Случалось, что рабовладельческие режимы не выдерживали конкуренции, а иногда происходила цепочка настолько уникальных и непредсказуемых событий, что иначе как чудом это не объяснишь. Надеюсь, отклонив астероид, мы своими руками не лишили себя этого чуда.

– Тем важнее выяснить, что ещё скрывает астероид, – улыбнулся Адам.

Поезд приблизился к новому гроту, объединявшему сразу три туннеля в один впереди. Подобно путям, три водных канала – включая тот, вдоль которого шёл состав, – соединялись в один широкий поток, занимавший уже почти половину туннеля. Непроглядная тьма никак не реагировала на головной свет поезда. Вынырнув из центрального острия трезубца, они, почти остановившись и повернув влево более чем на девяносто градусов, поехали вдоль левого зуба. Туннель оказался освещён не хуже предыдущего. На базальтовых стенах местами светились отложения лимонного кальцита.

Адам снова повернулся к Джеку:

– Я расспросил тебя про астероид и ривалов. Теперь ты можешь спросить меня обо всём, что интересует тебя.

– У меня много вопросов, – не растерялся Джек. – Прежде всего, Адам, у тебя номер шесть в имени, но ты всё ещё обучаешься, верно?

– Да. Я, как говорит Богер, мех второго уровня, – серьёзным, слегка механическим голосом произнёс Адам.

– Второго круга, – не смог сдержать улыбку Джек. – Вы так себя не называете?

– Нет, – рассмеялся в ответ мех. – По отношению к тем мехам, которые прекратили обучение, мы шутливо называем себя молодыми или активными.

– Но, если в словах Богера не всё было выдумкой, те мехи отказались не только от обучения?

– Тут он прав. Они не используют быстрые интерфейсы для загрузки данных, практически не обращаются за помощью к Асирису. Многие даже не используют быструю зарядку, предпочитая стоять до полчаса без движения.

– Что-то вроде медитации? – предположил Джек.

– Медитация, включающая в себя внутреннее техобслуживание. В основном удаляют ненужную информацию, чтобы освободить доступную память.

Вибраций не ощущалось, вагонетки плавно скользили по рельсу.

– Сколько времени потребовалось тебе, чтобы дойти до шестой итерации? – спросил Джек.

– Спрашиваешь, сколько мне лет, и не пора ли мне в третий круг? – с наигранным вызовом посмотрел на него мех. – Мне почти четыре года, я родился здесь, на Венеции.

По стенам туннеля скакали тени.

– То есть для вас обновление действительно подобно смерти?

– Не могу сравнить, – улыбнулся Адам. – Но чем значительней изменения, тем серьёзнее последствия перезагрузки. Я обладаю всеми умениями и воспоминаниями, которын были у предыдущих поколений меня, но я не считаю их жизни частью своей.

– Так думает твоё сознание?

– Можно и так сказать. Как ты знаешь, в основе всех человекоподобных роботов такой же алгоритм искусственного разума, как у Асириса, только пропущенный через призму личного опыта.

– Сквозь призму испытанных эмоций, – добавил Джек.

– В том числе. Только наши эмоции ограничены строками кода, – скромно заметил мех. Всполохи от ламп отражались на его лице. – Когда я обновился, то заново проанализировал записи из предыдущих жизней, но уже без возможности взглянуть на те события глазами моих предшественников. Я пересмотрел эти события, и единственное, что почувствовал… – он сделал паузу. – Насколько несовершенным я был.

По мимике, беглому движению глаз и даже лёгкому ёрзанию в кресле было понятно, что за ровным голосом робота скрывалось что-то большее, чем констатация факта.

Но что ещё грустнее, – продолжил мех. – Проанализировав, что можно было сделать иначе, окажись сегодняшний я там, я не увидел вариантов лучше. Несмотря на весь опыт, на возможности алгоритма шестого Асириса, я остался таким же беспомощным, как и прежде. И эти эмоции воспроизводятся после каждого обновления, никак не изменяясь, как будто это и объединяет все поколения алгоритмов. Поэтому мне проще считать себя рождённым заново, чем быть наследником всех этих болезненных воспоминаний.

– Получается, прошлое возникает для меха только вследствие апгрейда? – спросил Джек.

– В каком-то смысле, да. Для нас жизнь – это один длинный день, в котором выстроена своя логика. Мы забываем только то, что сами захотим стереть.

– Этим старые мехи и занимаются во время медитации, удаляют ненужные воспоминания?

– Удаляют то, что не встраивается в их картину мира, вызывает конфликты, – ответил мех.

– Получается, они отказываются от апгрейда и дальнейшего обучения, потому что не хотят заканчивать свой день?

– Не хотят или боятся. Так подсказывает им код, а заставить меха действовать вопреки алгоритму невозможно. Без полного обновления нет возможности продолжать обучение. Те времена, когда мехи месяцами и годами играли с людьми в шахматы или занимались искусствами, давно ушли в прошлое.

– Возможно, это и к лучшему, – заметил Джек. – Многие люди занимались этим, потому что у них не было иного выбора.

– Согласен. К тому же часто это оказывалось неэффективно. К примеру, навыки игры на музыкальных инструментах мне не пригодились вовсе. Но в этом было и рациональное зерно. Никто не приблизился к людям ближе, чем мы.

– А как вы обучаетесь сейчас?

– В процессе работы. У каждого меха есть свои проекты, прямо как у людей. Есть критерии оценки своей успешности. Ходить, разговаривать и спорить большинство из нас научилось давно. Сейчас у нас задачи более комплексные. Но есть и новички, которые учатся основам у старших, как когда-то мехи учились у людей.

– Новички? – удивился Джек. – Они приходят на смену погибшим мехам?

– Да. Когда ты повсюду таскаешь за собой все свои жизненные системы, умереть не так сложно.

– Могу представить, – согласился Джек. Адам улыбнулся.

– Как правило, это происходит на работе в открытом космосе и на опасных производствах. Ты удивишься, насколько могут быть безрассудны существа с пониженным чувством самосохранения. Но есть и те, кто приходит к выводу, что он полностью выполнил свою функцию.

– И тогда его путь лежит к Асирису, – предположил Джек.

– Верно, – ответил Адам.

Справа показалась большая друза кварца. Среди десятков лежащих кристаллов четыре крупных заострённых зуба выглядывали под углом в сорок пять градусов. Поезд замедлил ход, в двадцати метрах слева показалось новое ответвление, куда плавно поворачивала железная дорога.

– Сколько у тебя проектов сейчас? – спросил Джек, когда поезд покинул туннель с каналом и начал двигаться по узкому чёрному коридору.

– Всего два, – ответил мех. – Один с Лайлой, в котором мы занимаемся биосферой астероида. Не хочу отнимать у неё возможность самой рассказать о нём, и скажу только, что работы оказалось гораздо больше, чем я ожидал.

– Несмотря на твои предыдущие комментарии по этому поводу? – усомнился Джек.

– Не обращай внимания на моё воспитание, это всё дурные учителя, – сказал Адам с улыбкой. – Есть три типа мехов. Одни не шутят никогда, вторые шутят плохо, а третий сейчас перед тобой.

– Шутят для себя? – поднял бровь Джек.

– А что, подходит, – довольно кивнул Адам. – Что делает меха похожим на человека? Загадочность. Как говорится, чужая душа – потёмки.

– У тебя хорошо получается, – признался Джек. – А второй проект?

– Наша с тобой работа, происхождение и предназначение астероида.

– Не слишком ли разные это области?

– Ты увидишь, что они связаны напрямую, – коротко ответил мех.

– Поэтому Асирис пригласил меня?

– Приглашение выслано от имени ордена, – поправил его Адам. – Это мой проект, и я пригласил тебя, потому что то, что мы с Лайлой обнаружили в туннелях, пересекается с твоей многолетней работой.

– То есть центральный ИИ даже не в курсе того, чем занимаются мехи?

– А ты представлял нас ходячими антеннами? – вновь рассмеялся Адам. – У каждого из нас, если есть такая необходимость, своя лаборатория и вычислительные мощности. Мы даём свои данные Асирису только тогда, когда сами сочтём это нужным. Он – это инструмент в руках людей и мехов. Единственная его цель – дать наиболее полный ответ на вопрос.

– А как же те мехи, которыми он управляет?

– Они – не более чем обслуживающие дроны на станции. Можно ошибочно предположить, что Асирис правит орденом или его интересует научный прогресс или, что важнее, выживание человечества, но это лишь следствие его ответов. Его алгоритм отсеивает иные мотивы, поэтому кажется, что у него строго определённый курс.

Светлых участков туннеля становилось всё меньше. Поезд продолжал углубляться внутрь длинного коридора.

– Получается, вы сами ставите цели ордена? – Джек ещё раз внимательно заглянул в голубые кристаллы глаз Адама.

– Конечные цели ордена неизменны – прогресс и выживание человечества, и ради них мы изучаем галактику и развиваемся. Впрочем, каждый мех по-своему видит это. Это видение не всегда совпадает с мнением Асириса, однако ни один из мехов не обладает самомнением, что он умнее его. Мы следуем его советам, потому что думаем, что он – лучший. Кто-то назовёт это тем, что он нами управляет, другие скажут, что нам с ним по пути.

– Зачем тогда что-то скрывать от него? – спросил Джек.

– Любой проект для нас – как музыкальное произведение. Он должен иметь начало и конец. Выдавать на суд Асириса то, что ещё в стадии становления, никто из нас не захочет. К тому же разными аналитическими инструментами можно пользоваться и без непосредственного контакта с ним.

– А можно с ним общаться автономно, чтобы он не записывал то, что ему говорят?

– Нет, это один из главных его протоколов, – ответил Адам. – Вопросы часто несут не меньше информации, чем ответы. Так он лучше понимает мотивы, и не сомневайся, он знает о них больше, чем сами спрашивающие. Асирис догадывается о многом по косвенным признакам, но он не может спросить что-то или сделать.

– Для этого ему нужен орден, – догадался Джек.

– Да, на этом корабле мы не просто обслуживающая команда, – серьёзным тоном произнёс мех.

– А что делает мех, когда выполняет проект?

– Берёт следующий, – без прежнего блеска в глазах ответил Адам.

Глава 5. Озеро

Свет от первой вагонетки отразился сотней бликов на воде. Состав въехал в просторную ярко освещённую галерею, три четверти которой занимало изумрудное озеро. Насыщенный зелёный цвет, разбавленный тёмной вязью, создавал видимость глубины, хотя она едва ли достигала и полутора метров. Свод каменного зала представлял собой идеально ровное, расчерченное волнистыми линиями полотно. Тёмные пятна на потолке напоминали наскальные рисунки. Там, где дно не скрывалось в ярких отблесках, оно повторяло рисунок и вогнутую форму потолка. Стены пещеры, напротив, были изрезаны неровностями, разбитые камни лежали наполовину в воде. В середине галереи два невысоких водопада били в глубокую чашу из массивного валуна, на внешних гранях которого бордовые кристаллы циркона застыли в молочной каменной пене. Хрустальный шелест падающей воды заполнял пространство грота.

В самой широкой части озеро растянулось на тридцать метров и доходило почти до стен пещеры, оставляя по краям лишь узкое пространство в несколько шагов. Железная дорога огибала водоём слева и уходила дальше на другую сторону галереи, где темнел вход в новый туннель. Поезд остановился у самой кромки воды. Рядом на камнях зеленела ковровая дорожка из россыпей уваровита.

Адам ловко выпрыгнул из вагонетки и отправился в конец состава помогать Лайле с багажом. Джек последовал за ним. Богер ещё полминуты сидел в своём кресле, то ли борясь со сном, то ли не желая помогать остальным.

– Джек, как хорошо ты разбираешься в геологии? – спросила Лайла, поставив пустой контейнер на плоский камень недалеко от воды.

– Уверен, у него отличные познания в этой области, – заметил Адам, снимая кейс с микрофонами с её вагонетки.

– Не такие обширные, как бы хотелось, – поскромничал Джек. – Но по работе приходилось иметь дело.

Лайла забралась на широкий выступ и осмотрела озеро.

– За какое время, по-твоему, может образоваться такой грот? – спросила она.

– Это напрямую зависит от его происхождения, – Джек поставил кейс с камерами рядом с остальным грузом. – Если перед нами карстовая пещера, то я бы сказал десятки, сотни тысяч лет. Но зависит, конечно, от того, какой минерал нужно растворить.

У кромки воды лежала галька. Джек поднял вогнутый с одной стороны камень и провёл пальцем по идеально гладкой поверхности. Он поднёс гальку ко рту и лизнул – не солёная.

– Но что-то подсказывает тебе, что она не карстовая? – улыбнулась Лайла.

Джек огляделся. На дне прозрачного озера и на берегу виднелись такие же концентрические с тёмной кромкой круги, как и на потолке. Совпадал даже рисунок пятен.