Второй сбор в Авлиде бесплатное чтение

1. Мучительная рана

Боль не стихала. Напротив. Каждый новый день приносил лишь новые страдания. Бедро распухло, наступить на левую ногу стало совершенно невозможно. Любое, даже легкое касание приносило ужасные мучения. Примочки не помогали, и Телеф каждый раз раздраженно срывал подмокшие бинты. Бордовое пятно медленно, но верно ползло вниз по ноге.

– Ты весь горячий – озабоченно вздыхает Машех.

– Собирайся. Поедем в Дельфы – говорит Телеф. – Надо что-то делать.

Что ж. Верно. Что-то предпринять необходимо. Тем более, что эликсир Махаона давно закончился, и мазь уже не помогает. Боль все сильнее и сильнее. Просто терпеть и ждать непонятно чего – так можно остаться без ноги. Увы, но в Мизии нет ни одной больницы. С врачами тоже плохо. А боль такая, что Телеф едва не воет в голос.

– Готовь повозку – требует Телеф.

По-другому передвигаться он не сможет. Путь дальний предстоит.

– Ты выдержишь? – сочувствует Машех.

Ему жаль своего царя и друга.

– Не знаю. – отвечает тот

Телеф, конечно, богатырь, он сын Геракла, он мощный, атлетически сложенный, но боль его совсем замучила. Машех устроил крытую повозку. Зима на улице – бесконечные дожди и зябко, ветрено – иной раз до костей пронизывает ветер. Обычно все по домам сидят в такое время года. Однако, если очень надо – придется отправляться в дальний путь. А путь, действительно, не близкий. По морю не получится – штормит без перерыва. Машех запряг двух лошадей в повозку, устроил Телефа поудобней.

– Эврипил, остаешься за главного. – сказал сыну Телеф.

С тем и отбыли из Мизии. Через несколько дней достигли Трои. Про жену измученный Телеф не вспомнил даже, и Астиохе снова повезло. В троянском порту пересели на судно, что шло во Фракию. В пути Телеф держался очень стойко. Хотя заметно было – тяжело ему. То весь красный, то невероятно бледный, то весь горит огнем, то еле дышит.

– Ты потерпи, мой друг – переживал Машех. – Вот доберемся до оракула…

А там опять дорога. С большим трудом к началу января Телеф добрался до Фокиды. Там встал на костыли и пожелал сам, лично обратиться к оракулу Аполлона. Он твердо верил -здесь, среди величественных храмов, его ждет исцеление.

Сернистый пар окутал пифию. Безумные глаза уперлись прямо в лицо паломнику. Белые лохмотья наряда взметнулись сквозь желтый душный дым, руки старухи пришли в движение, выписывая загадочные кренделя и пифия прошамкала беззубым ртом:

– Кто тебя ранил, пускай тот и лечит.

Телеф едва удержался на костылях. Слова звучали, как насмешка. Он, полуживой, едва сюда добрался, а эта мымра несет какой-то бред.

– Она права – дополнили жрецы свою коллегу – Исцелить тебя может лишь тот, кто ранил.

С жрецами не поспоришь.

– Куда теперь? – спросил Машех.

– В Микены. К Агамемнону. – сообразил Телеф.

Мизийский царь не имел понятия, где искать Ахилла. Поэтому друзья поплелись разыскивать те самые Микены. Руководитель войска, что обрушилось в начале осени на Мизию, царствовал как раз в Микенах. Это Телеф запомнил точно.

Машех постарался в ближайшей забегаловке выяснить хотя бы направление – куда идти. Услышал – через Коринфский перешеек и побледнел не хуже, чем Телеф. После чего нанял проводника.

Как он дойдет? – вздыхал Машех, но ничего не стал говорить Телефу. Как-нибудь, но доберемся. Если что – я рядом.

2. В Микенах

Холодный зимний день в Микенах всех измотал дождем и жутким ветром. К мрачному дворцу Эврисфея приближались два путника – шли прямо по липкой грязи, в какую превратилась вся дорога, с великим трудом огибали лужи – один поддерживал другого каждый миг. Телеф был на костылях. Левая нога висит словно неживая, согнуть ее в колене невозможно, а потому ступнёй Телеф касается поверхности дороги, весь изгибается, стараясь пронести ее над очередной студеной лужей. Машех старается поддержать Телефа, но ясно – вымотался сам. Так потихоньку добираются они до входа в замок. Понятно, их никто не ждет и не встречает, а стража, что обычно спит у входа, по случаю плохой погоды укрывается в предбаннике и ничего не видит. Однако, едва заскрипела дверь, как сразу два здоровых стражника подскочили с табуретов и похватали копья, что прислонили к стенке.

– Вы кто? Что надо?

– По делу мы. – ответил Машех – Это – царь Телеф, а я – его слуга.

– Мы к Агамемнону. – сказал Телеф.

Стража окинула их взглядом – пара измученных дорогой путника, промокшие, одежда измусолена от долгого пути. Как будто нищие. Один еле держится – стоит на костылях, другой его поддерживает – и тоже, видно, из последних сил.

– Пока присядьте – сжалился охранник – Сейчас я доложу. – и поспешил сообщить начальству о неожиданных гостях.

Телеф садится не спешил – потом не встанешь. Как раз боль вступила с невероятной силой. Пот выступил на лбу. Телефа затрясло. Он еле устоял на костылях. Машех вскочил, но чем он мог помочь?

Агамемнон тем временем спешил по коридору к входным дверям. Он очень удивился:

– Телеф?

– Да, так и сказали – царь Телеф. – ответил стражник.

Коридор замка Эврисфея, как мы помним, был довольно длинный, пока идешь – подумать время есть.

Не может быть – рассуждал Агамемнон. – Но, если в самом деле так, то это очень кстати.

Действительно, Телеф мог указать путь в Трою. Весна уж на носу, а значит, скоро пора в Авлиду. А что он станет отвечать там воинам? Один раз Агамемнон уже попал впросак. Второй раз не хотелось бы. С Телефом, если это и вправду царь Телеф, Агамемнон сможет четко всем сказать – на этот раз он дорогу в Трою знает.

Пара замызганных бродяг, что жались у порога, заставила его притормозить.

Неужто это и впрямь Телеф? Весь сгорбился, трясется. Что за ерунда?

Пятилетний мальчик, сын Агамемнона, выскочил вперед отца:

– Дяденька, что с вами? – хлопал он глазенками – Вам плохо?

– Сынок, отойди от них – не успел сказать царь Микен.

Телеф схватил ребенка, прижал к себе и закричал:

– Я убью его. Шарахну головой об пол. Я это сделаю – клянусь.

Костыль упал и глухо стукнулся о камень пола. Телеф, казалось, не заметил – весь трясся, вращал безумными глазами и продолжал кричать:

– Ты обязан помочь мне, Агамемнон.

Опешил не только царь Микен. Стража попыталась приблизиться к безумцу, заставить отпустить ребенка, если получится – вырвать у него из рук. Телеф яростно отреагировал, заставил отступить:

– Не подходите. Я убью его, убью…

Столько боли в голосе, столько отчаяния звучало в словах Телефа – Агамемнон не знал, что предпринять.

– Телеф, не надо – тронул его Машех – Не делай этого. Отпусти мальчика.

Слеза катилась по щеке, дрожали руки, боль измотала, придала безумия глазам, хриплый голос по прежнему твердил – Убью, убью – уже негромко, даже обреченно. Агамемнон, наконец, опомнился.

– Только спокойно, Телеф. Пожалуйста, не надо. Я помогу тебе. Я помогу. Ты отпусти Ореста.

– Он не в себе – старался объяснить Машех – Телеф измучен. Так настрадался.

Совместными усилиями они забрали мальчика, осторожно отвели Телефа в одну из комнат и уложили на мягкую кушетку. Агамемнон кликнул слуг, те прибежали, засуетились, тотчас принесли еды, и подогрели целебное питье.

– Отдохни, Телеф. Постарайся заснуть. Я попробую тебе помочь. – с тем Агамемнон вышел из комнаты. Он стал расспрашивать спутника мизийского царя.

– Объясни, в чем дело, Машех.

– Он весь извелся из-за этой раны – рассказывал Машех. – Мы были даже в Дельфах. Оракул Аполлона дал ответ – вылечить может только тот, кто Телефа ранил. Поэтому мы здесь.

Картина боя на каменистом берегу предстала перед царем Микен, огромный мизийский воин и копье Ахилла, что грозно рассекало воздух, жуткий треск плоти, сразу следом прозвучал не менее жуткий стон человека. Да, вроде это было так.

– Насколько я помню, рану ему нанес Ахилл. – соображал Агамемнон. В тоне звучала не то что нотка – целый аккорд сомнений. С чего вдруг молодому парню разбираться в медицине? Вряд ли Ахилл здесь может быть полезным. Однако, раз сказал оракул Аполлона…

– Ну вот что. – решил микенский царь – Я пошлю за ним. Но прежде гонца отправлю в Трикку за сыновьями Асклепия.

Так будет больше пользы. С оракулом, конечно, не поспоришь – авторитетный значимый источник, но именно Махаон и Подалирий занимаются врачеванием. Об этом всем известно. Агамемнон радушно предложил Машеху:

– Вы пока что располагайтесь в замке. Отдохните, наберитесь сил.

С тем Агамемнон вышел, распорядился относительно гостей. Что ж, подождем. Агамемнон умеет ждать. Пускай подлечится Телеф, тогда и о дороге в Трою поговорим. Время пока что есть.

3. За Ахиллом, Махаоном и Подалирием

Талфибий прибыл на Скирос дня через три – к огромной радости Ликомеда и недоумению Ахилла. Последний еле оторвался от своей Дейдамии и сына.

– Вас срочно призывает Агамемнон – объяснил Талфибий.

– Так рано? – удивился Ахилл. – Еще зима.

В самом деле – на дворе только начало февраля.

– Наконец-то. – доволен Ликомед.

Ему порядком надоела буйная братия великого героя – все сорок человек гостили здесь, на Скиросе, и доставляли Ликомеду массу хлопот. Воины окрепли, подлечились, наели животы – все это замечательно, но от безделья то и дело вояки затевали потасовки, скандалили и приставали к местным женщинам. Шесть незамужних дочек Ликомеда вообще не выходили с женской половины уже почти полгода – так отец боялся, как бы не оскандалиться опять. Не углядишь ведь – думал Ликомед. А потому сорок молодых мужчин, что слонялись по острову без дела, очень напрягали царя Скироса.

Пусть едут. – считает Ликомед – Пусть убираются куда угодно. Я хоть вздохну спокойно.

Но, увы – уедет лишь один Ахилл. Остальные остаются до весны.

Что делать. Потерплю. – ворчит царь Скироса, и успокаивает сам себя – Весна уже не за горами.

***

В Фессалию поехал Менелай. Это довольно далеко, однако Менелай выполняет все, что приказывает старший брат. Он быстренько собрался. Через неделю был уже в Фарсале – столице Фтии. Оттуда уже рукой подать. Сам городок Трикка расположен на берегу реки Лефей. Очередное захолустье, известное лишь тем, что медициной там занимаются два сына Асклепия, два брата, оба в прошлом женихи Елены – Махаон и Подалирий. И оба были удивлены не меньше, чем Ахилл.

– Там очень сложный случай – убеждал их Менелай. – Совсем не заживает рана у Телефа.

– Как это может быть? – сомневается Махаон. – Я лично мазь ему давал и эликсир.

– Он, видимо, инфекцию занес. – рассуждает Подалирий.

Менелаю надоело это слушать.

– Вы давали клятву Гиппократа? Что молчите? – ошарашил он врачевателей – А клятву подчиняться приказам Агамемнона?

Те вообще притихли, изумленно смотрят на Менелая, соображают, как им быть… Кто такой Гиппократ – они не знают, приказ весной собраться отлично помнят, но сейчас зима. Менелаю надоела немая сцена:

– Быстро собирайтесь и в Микены. – распорядился Менелай – Агамемнон ждет вас.

Махаону с Подалирием ничего не остается, как оседлать коней, прихватить свои снадобья и склянки – отправиться вместе с Менелаем в державные Микены.

4. Уроки мудрого Хирона

За день до их приезда в Микенах появляется Ахилл. Он в полном боевом вооружении – доспехи, щит, копье… Предстать пред Агамемноном как бравый воин, как герой недавнего и будущих сражений очень важно для сына Пелея. Он полностью готов и сам намерен творить великие события.

– Когда мы выступаем? – практически ворвался в кабинет Агамемнона Ахилл.

– Ты погоди, сынок…

Агамемнон спешно отвлекся от своих бумаг и встал из-за стола. Ему хватило двух минут, чтобы объяснить Ахиллу зачем он здесь.

В свою очередь Ахилл, как только узнал, в чем дело, то выпучил глаза, и некоторое время молчал, не зная, что сказать. После чего развел руками:

– Все это воспаленный бред больного, Агамемнон. Подумай сам – а что могу я сделать? Я воин, а не врач.

– Я сам не знаю, Ахилл, но так сказал оракул. – ответил Агамемнон, после чего приобнял парня, хотел похлопать по плечу, однако наткнулся на медную пластину его доспеха – Ладно, сынок, ступай. Отдохни пока. Скоро должны приехать наши эскулапы. На них вся надежда.

Ахилл не догадался зайти проведать Телефа. Он вышел на свежий воздух, прошелся по двору большого замка. Благо – не было дождя. Среди какой-то рухляди и мусора проглядывали тут и там неброские цветочки – серенькие с желтизной, собранные в мелкие соцветия-корзинки. Ахилл срезал первый попавшийся одиночный стебель и стал крутить в руке.

– Да это же тысячелистник. – сообразил Ахилл. – Мне говорил Хирон еще тогда…

Уроки медицины от Хирона постепенно оживали в памяти. И как он мог забыть. Еще на Пелионе мудрый кентавр учил его:

– Это тысячелистник, Ахилл – смотри. – и указал на скромную цветочную корзинку. – Он остановит кровь и снимет воспаление, желудок успокоит – это очень полезное растение, дружок. Запоминай, Ахилл.

Какой он был мудрец – вздохнул Ахилл. И как его мне не хватает.

Все детство парня прошло на Пелионе. До семи лет Ахилл проживал в пещере у Хирона – той самой, где однажды гуляла свадьба родителей Ахилла. Целых семь лет мальчик рос среди кентавров. Добрый Хирон заменил ему семью – отца и мать. Как мог воспитывал и опекал.

– А главное – Хирон учил меня.

Ахилл быстро набрал целый букет тысячелистника и поспешил к Агамемнону.

– Нужно заварить вот эту вот траву. Процедить, охладить и обработать рану. – радостно сообщил Ахилл. – Она снимает воспаление. Дезинфицирует. Каждые два часа так нужно делать, Агамемнон.

Микенский царь быстро отдал распоряжение и озаботил слуг. Те побежали воду кипятить, заваривать, цедить и охлаждать настой.

– Ты молодец, Ахилл. – удивился и обрадовался Агамемнон – От тебя, признаться, никак не ожидал. Откуда знаешь?

– Хирон учил. Еще давно. – отвечал Ахилл.

– Вот видишь, как полезно слушать старших. Хирон был очень умный. Теперь мы точно вылечим Телефа.

И вроде дело пошло на лад. Спало воспаление и жар прошел, но рана до конца не заживала. Телеф и так был бесконечно благодарен – теперь его так сильно не терзала боль, кожа вокруг раны приобрела естественный цвет, бордовое пятно исчезло. Однако затягиваться рана не спешила.

5. Лечить подобное подобным

К этому моменту как раз приехали два эскулапа. Телеф продемонстрировал обоим свое бедро, а Агамемнон рассказал, что попытались сделать, пока их ждали. При этом не забывал нахваливать Ахилла.

– А что – он не зайдет ко мне? – спросил Телеф.

Действительно, Телеф сейчас гораздо лучше себя чувствует, вполне способен спокойно пообщаться с виновником своего несчастья. Тем более, он знает – Ахилл старался для него.

– Он чувствует свою вину, Телеф. – ответил Агамемнон. – Ты не спеши. Он парень не плохой. Настанет день, и вы обязательно обнимете друг друга.

Тем временем Махаон посовещался с братом, эскулапы вновь осмотрели рану.

– Я думаю, нужно лечить подобное подобным – авторитетно высказался Подалирий.

– Это как? – не понял Агамемнон.

Вместо ответа Махаон сказал:

– Пойдем. Пусть Телеф отдыхает.

Что ж. Слово врача – закон. Они покинули покои, где лежал Телеф. Эскулапы с загадочными лицами стали лопотать друг с другом на непонятном Агамемнону языке. После чего собрались идти к Ахиллу. Агамемнону объяснили так:

– Нам необходимо его копье. Ты понимаешь, Агамемнон… Similia similibus curantur…

–Homeopathy – поддержал коллегу Подалирий. – Это новейший метод, Агамемнон.

Микенский царь так и не понял, что именно ему хотят сказать. Но выяснять не стал. Эти двое сейчас как заморочат голову. Все равно в медицине ничего не понимаю. Лучше промолчать, а то еще ославят на всю Элладу. С них станется.

Ахилл ошивался в районе кухни. Он чуть не подавился пирогом, едва услышал о копье.

– Вы что – с ума сошли? – возмутился Ахилл – Что, по вашему, я должен сделать? Разворошить Телефу рану? Копье туда засунуть?

– Нет. Нужно соскоблить немного меди. – ответил Махаон – Совсем чуть-чуть.

– И зверобойчик разотрем, присыплем. – добавил Подалирий – Hypericum. Все просто.

– Конечно – отмахнулся Агамемнон. – Делайте, что нужно.

Пока эскулапы скоблили копье Хирона, сам Агамемнон поспешил к Телефу.

– Мой друг Телеф, ты как? Тебе получше, правда? Осталась последняя процедура и все. Ты будешь полностью здоров.

Телеф расчувствовался:

– Агамемнон, я так благодарен. Ты уж прости меня за твоего Ореста. Я был измучен.

– Знаю, знаю, Телеф. – отозвался Агамемнон – Все в прошлом. Забудь. Ты лучше помоги мне. Ты это можешь.

– Проси, что хочешь, Агамемнон. Теперь я твой должник.

Микенский царь просчитывал в уме – как поступить, чтобы получить желаемое, а может даже уговорить Телефа принять участие в походе против Трои. В конце концов, Телеф теперь ему обязан. Тут главное – не рассердить. Телеф еще понадобится ахейским войскам – минимум, как поставщик продовольствия. Наконец, сказал:

– Мне нужен проводник до Трои.

Зависла пауза. Агамемнон давал возможность своему гостю сказать – Конечно. Непременно. Именно это хотел услышать Агамемнон, однако Телеф молчал.

– Я понимаю, что ты зять Приама. – прервал молчание микенский царь. Он знает – слишком много запросил, там самым перешел черту.

– Мало того, моя жена сейчас там гостит. – подтвердил Телеф – Ты ставишь меня в такое положение…

Так Агамемнон убедился, что Телефа не получится склонить к войне с Приамом. Душевные рассказы о справедливости и похищении красивых женщин здесь не пройдут.

– Я понимаю, друг мой, понимаю. – согласился Агамемнон и тут же предложил – Давай сделаем так. Ты укажи мне направление. А там мы разберемся.

Телеф задумался и некоторое время молчал.

– Что ж. Пожалуй, это в самом деле выход.

***

Дверь распахнулась – в помещение зашли два эскулапа. Подалирий держал в руках плошку с порошком толченой меди, Махаон нес тазик раствора тысячелистника и мешочек сухого зверобоя – из своих запасов. Агамемнон сразу покинул комнату.

– Выздоравливай – сказал лишь.

Врачеватели приступили к манипуляциям. Было так чудно смотреть на них. Один большого роста, а другой толстяк, один помягче, а другой надменный, но оба сильные, и дело свое, похоже, знают. Они в который раз промыли рану, торжественно засыпали её медным порошком, после чего истерли в пыль листья зверобоя. И снова надавали рекомендаций – лежать, не трогать, не напрягаться и вообще:

– Вот элексир – достал бутылку Подалирий – Пей каждый час по столовой ложке.

Как ни странно, но рана Телефа затянулась в течение недели, и боль практически прошла. Телеф снова мог ходить без костылей, чему был несказанно рад.

– Пока активности убавь – вполне разумно советовал Махаон. – Не стоит тотчас тяжести таскать и бегать как сайгак.

Бывший больной вроде готов все выполнять, но больше всего на свете Телефу теперь хочется домой. Родные стены лечат. Телеф будет чувствовать себя намного лучше, когда увидит берег своей Мизии. Друг его Машех уже готовится к поездке.

6. Необходимое направление

– Телеф – наконец-то заглянул к нему Ахилл – Как ты?

Теперь он мог смотреть в глаза Телефу. Мизийский царь выглядел вполне прилично, о той досадной ране, похоже, почти забыл. А значит, и Ахилл упреков не услышит.

– Нормально. Я вполне здоров – отвечает тот. – Тебе огромное спасибо. Теперь пора домой.

– Ты не спеши. Мы подвезем тебя. – вмешался Агамемнон – Через неделю отправляемся в Авлиду. Оттуда сразу в Трою.

– В Трою? С вами? Нет, ни за что. – возмутился Телеф. – Самое большое, что я могу – это указать вам направление. Не больше. Так, кажется, мы с тобой договорились.

– Все верно, ты не нервничай, Телеф.

Агамемнон увлек мизийского царя в сторонку от Ахилла, они преодолели коридор, и оказались в кабинете Агамемнона.

– Ты просто нарисуй. Возьми табличку. – суетился микенский царь.

Заметно сразу как это важно для него.

– Смотри. Сейчас мы здесь, в Микенах – нарисовал кружочек Агамемнон. – А вот здесь – Авлида. – появился кружок с правой стороны. А дальше – остров Скирос. – еще один кружок – Это еще правее. Ты подскажи мне, куда дальше? Где эта Троя? Первый раз нас отнесло к тебе.

Действительно, их понесло южнее. На юго-восток, где моя Мизия – понял Телеф.

– Сюда – ткнул Телеф в табличку – На северо-восток. Там будет Троя. На этом все, Агамемнон. И не проси тебя сопровождать.

Агамемнон выпучил глаза.

– Я не хочу, чтобы Приам увидел меня среди своих врагов. Он мой тесть. Тем более, моя жена сейчас тоже там. – напомнил мизийский царь.

И добавил:

– Еще не хватало, чтобы я лично привел врагов под Трою. Хотите воевать – это дело ваше. Меня не впутывайте.

– Я понял тебя, Телеф. – задумался Агамемнон – Тогда отправляйся домой прямо сейчас. И забери свою жену из Трои. Пока мы соберемся, как раз успеешь это сделать.

Но эскулапы были не согласны.

– Тебе необходимо еще месяц находиться под наблюдением врача. – заявил Телефу Махаон. – Ты слишком слаб еще для путешествий.

Но, увы, его заботы не оценили. Телеф хотел домой. Воображение мизийского царя настойчиво рисовало яркие картины любимых мест – каменистый берег, равнину и охотничьи угодья, его просторный дом, где учтены теперь все капризы своенравной Астиохи. Она соскучилась, бедняжка. Я сам соскучился. Скорей, скорей домой.

На следующий день он распрощался с дворцом царя Микен, и вместе с другом пустился в путь.

– До Фракии доберемся так, а дальше морем. – торопился Телеф.

Машех во всем поддерживал его. Конечно, пока без конца штормит, есть дорога посуху, там будет видно.

– Первым делом заедем в Трою. – продолжал делиться планами Телеф – Супругу заберу, и сразу же домой – сказал он другу.

Тот не возражал, лишь беспокойно поглядывал на спутника – лихорадочный блеск в глазах, внезапно выступившие капли пота на лбу…

– С тобой все хорошо, Телеф? – Машех рылся в сумке среди вещей – Накинь-ка палантин.

– Зачем? Он мне мешает – отказался Телеф и продолжал рассказывать, что он намерен делать – Заодно сообщу Приаму планы этих чертовых ахейцев.

Он так спешил, что едва не свалился в пропасть на Коринфском перешейке, а сразу после слег от воспаления легких в Фивах. Ослабленный недавним лечением организм подхватил первую попавшуюся заразу. Телеф провалялся два месяца на койке постоялого двора. Едва не помер. Только к маю пошел на поправку. Осунулся и похудел. Машех суетился вокруг Телефа все это время. Он и сейчас сидит подле его кровати. Пока оставим Телефа под присмотром преданного друга – пусть выздоравливает.

1. Погребальный костер

Трагедию на склоне Эты он толком не запомнил. Да, шли они с отцом, гнали овец к ближайшему ручью. Им преградили путь взволнованные люди.

– Умоляю, помогите… Сжалься, добрый человек… Нужно зажечь погребальный костер… – обратился к Пеанту довольно крупный мужчина средних лет. То был Ликимний – давний друг Геракла. У бедолаги даже лысина вспотела. – Я… я не могу…

– Я тоже не могу. Рука не поднимается – едва не разрыдался Иолай.

На нем совсем лица нет – убит, полностью раздавлен трагичными событиями.

Пеант все быстро понял:

– Кого хороните? – спросил пастух.

Перед ним стояли два взрослых человека, два атлета и оба чуть не рыдали в голос.

– Лучшего друга. Великого… великого героя. – последовал ответ.

Они не смогли сдержать своих эмоций. И с ними вместе лил слезы юноша лет 14-ти, Гилл.

– Отец… Мой дорогой отец… – парнишка вообще рыдал навзрыд.

– Теперь понятно. – согласился Пеант – Конечно, это нелегко.

Похороны вообще тяжелое занятие.

– Как теперь мы будем без него? – стенали Иолай с Ликимнием.

Что ж. Делать нечего. Этим людям нужно действительно помочь. Самому Пеанту не слишком-то хотелось приближаться к усопшему. А восьмилетний мальчик сможет. У него психика другая. Он еще толком не понимает разницы между обычным костром и костром погребальным. Переживать, лить слезы он не будет. Потому Пеант обратился к сыну:

– Филоктет, возьми у дяденьки факел. И подожги поленницу. Давай.

Щупленький подросток взглянул сначала на отца, затем на факел в руках у Иолая – племянника, возницы, щитоносца великого Геракла. Но Филоктет об этом, конечно же, ничего не знал. Он видел только то, что видел – крепкого мужчину лет 35-ти, сильные руки сжимают почти потухший факел, и светлые кудряшки, что нависали на заплаканные глаза.

Он быстренько раздул пламя и рванул в указанном направлении – на самый верх горы. Там, на поляне, устроена солидная поленница – стволы диких олив лежали в несколько накатов, ветви дуба дополнили картину. Конструкция выше человеческого роста возвышалась над поляной.

– Как высоко. – удивился Филоктет, после чего подошел к поленнице поближе.

– Эй, мальчик – сиплый голос раздался сверху. – Как звать тебя?

Ребенок от неожиданности вздрогнул, но ответил:

– Филоктет.

Он поднял голову и округлил глаза. Не ожидал и очень удивился. Одни дрова и куча веток перед глазами. Больше ничего. Откуда звуки? Но голос раздался вновь. Мальчику казалось, будто куча дров заговорила.

– Филоктет… Я подарю тебе колчан и лук. Возьми.

2. Лук и стрелы Геракла

Сверху, едва не на голову посыпались подарки.

Филоктет сделал шаг назад, и теперь изумленно смотрел в траву, где как по волшебству появился лук и полный стрел колчан. Пара смертоносных стрел Геракла выскочила и сейчас лежала на лужайке. Филоктет поднял их, хотел потрогать острие стрелы.

– Не прикасайся. – прогремело сверху.

Мальчик тотчас отдернул руку, вновь опасливо посмотрел на верх. Вроде никого.

– Сложи в колчан. За острие не трогай. – распорядился неизвестный голос.

Филоктет послушался, а сверху пояснили:

– Они волшебные. Эти стрелы принесут тебе удачу.

Да, то было действительно грозное оружие. Ядом лернейской гидры пропитан наконечник каждой стрелы. Обладателю такого колчана нет смысла метко целиться. Достаточно попасть в любое место на теле своего врага. Смерть наступает непременно.

– Смелее, мальчик. Что ты медлишь? Поджигай – скомандовал Геракл.

Филоктет быстро засунул факел между стволами дикой оливы и ветвями дуба. Искры рассыпались вокруг.

– Молодец – прозвучало сверху. – Хорошо горю. Прекрасно.

Взрослые участники события схватились за головы и не скрывали слез. А пламя весело лизало бревна и постепенно поднималось выше. Их добрый друг улегся на любимой шкуре немейского льва. Под голову Геракл положил свою дубину.

– Он что – живой? – спросил Пеант.

Пастух ясно ощущал жар пламени, а наверху печального костра – покойник, что пирует словно счастливый гость, обвешанный цветами, и чаши, полные вина вокруг. Именно такую картину наблюдали все, стоявшие у погребального костра. Пеант выпучил глаза.

– Он хочет умереть – прозвучал ответ.

Больше задавать вопросы Пеант не стал. Похоже, это кучка сумасшедших. Хоронят друга заживо в буквальном смысле слова.

– Сынок, пойдем отсюда – заторопился Пеант. – Пойдем.

3. Ценность подарка

Им нужно для начала собрать своих овец. А после найти местечко для ночлега. Но главная задача – уйти подальше от странного собрания на вершине Эты.

Едва ли не бегом Пеант и Филоктет спустились с Эты, и очень быстро вышли на дорогу. Пока стояли, переводили дух, Филоктет продемонстрировал подарок своему отцу:

– Покойник мне сказал, что эти стрелы принесут удачу.

Колчан и лук оказались довольно неудобной ношей для мальчика. Лук впопыхах Филоктет повесил на плечо, набитый стрелами колчан волочил прямо за кожаную ручку по земле. Рассчитанный на взрослого мужчину, он был ему велик – не по размеру. Пеанту стало жалко сына – волок за собой такую неудобную поклажу:

– Дай-ка взгляну, сынок, что там за хлам. Быть может, нет смысла таскать его с собой.

Филоктет послушно отдал подарок своему отцу.

Пеант оторопел, как только разобрался, что он держал сейчас в руках. Вот это да. Не может быть. Ведь это стрелы самого Геракла. Желчь лернейской гидры, что пропитала наконечник каждой стрелы, это же целый клад. С такими стрелами можно многого достичь.

Пеант, конечно, знал о великом современнике, слышал о подвигах по поручению Эврисфея, и прочих проделках Геракла, вроде случайного убийства Хирона. Там вход пошла как раз стрела.

Кажется, появился шанс перестать быть пастухом. Разжиться подходящим царством, воцариться где-нибудь поближе к морю…

– Сынок, ты хочешь жить на море? – спросил он Филоктета.

– Да. – восторженно ответил сын – Ты помнишь, как мы были в Мелибее?

Пеант кивнул головой:

– Конечно, помню.

То было небольшое поселение на берегу Эвбейского залива. Там не было правителей – а только рыбаки, лодки, скалы, ласковое море. На теплом мелководье Филоктет накупался вволю. Теперь у него восторженно блестят глаза, как только мальчик вспоминает Мелибею.

– Мне там понравилось, отец.

– Ты будешь там царем, сынок. Как раз там нет царя.

Однако воцариться в Мелибее удалось далеко не сразу. Лишь получив сначала славу как член команды Ясона, и поразив стрелой великана Талоса на Крите, Пеанту удалось там сесть на трон.

С тех пор прошли года. Никто в приморской Мелибее уже не помнил, что здешний царь Пеант – бывший этолийский пастух. И Филоктет подрос за эти годы – стал видным юношей, довольно симпатичным. Пеант подумывал женить его. Как раз в Спарте объявили невестой младшую дочь.

– Поезжай. – твердо сказал отец – Она, говорят, красавица. А ты ничем не хуже других достойных женихов.

Действительно, Филоктет составил конкуренцию – высокий, черноволосый, хорошо сложенный, но, правда, не боец – кулачный бой он проиграл, зато в стрельбе из лука одержал победу среди всех женихов. Однако главный приз достался не ему, и Филоктет вернулся в Мелибею. С тех пор минуло еще десять лет.

***

Призыв к войне Филоктет воспринял как шанс проявить себя. Он самый меткий лучник, готов поспорить с Тевкром в этом деле. И стрелы принесут ему удачу – так было обещано самим Гераклом – теперь, конечно, он знал, кому когда-то поджигал костер. Филоктет выставил сколько смогла дать небольшая Мелибея – семь кораблей и войско отважных мелибеев. Среди его людей особо выделялся простой рыбак Медон – коренастый, крепко сбитый, сообразительный и преданный, как правая рука.

Филоктет храбро бился в Мизии. Сейчас он, как и все герои, ждал весны. Его колчан и лук висели на стене небольшого дома в Мелибее. Филоктет то и дело поглядывал на грозное оружие и говорил Медону:

– Скоро опять в Авлиду, мой друг. Скоро снова в бой. – мечтал и улыбался Филоктет.

Так он всю зиму терпеливо ждал второго сбора.

1. Сразу две проблемы

Весна преподнесла сюрприз – ненастную погоду и злобный сильный ветер. Холодный ветер сбивал с ног, быстро заставил всё войско завернуться в накидки и плащи. Мощные порывы то и дело сносили палатки с царскими шатрами, ветер был бодр, настойчив и совершенно не собирался сдавать свои позиции. Он нёс с собой холодный дождь и слякоть. Лишь небольшой просвет и снова тучи, тучи. Но главное – он дул совсем в другую сторону, и не давал возможность выйти в море, тем более – расправить паруса. Большое войско томилось на берегу. Агамемнон велел поставить флюгер, но, увы, тот застыл, и совершенно не хотел указывать иное направление. В стане Авлиды началось брожение.

– Чего мы здесь сидим? – ворчали воины – Что ждём?

Давно все собрались. Пора отчаливать, но этот ветер… Он, кстати, как раз годится, чтобы отправиться домой. Первым не выдержал Улисс.

– Сколько можно? – возмущался царь Итаки. – Или мы едем воевать, или домой. Мне дома лучше.

Он налетел на Агамемнона. Тот указал ему на флюгер.

– Нет ветра, ты же понимаешь, Одиссей. Я не командую ветрами.

– Очень жаль – пробурчал Улисс.

Не успел микенский царь выйти из своего шатра, как подошли другие командиры.

– В чём дело, Агамемнон? – вопрос Протесилая поддержал элидец Поликсен. Он тоже в числе прочих царей пришел к палатке главнокомандующего.

– Когда мы отправляемся? – Ахилл, как известно, был нетерпелив.

– Мы едем или нет? – вмешался Менесфей, афинский царь.

– Мы правда засиделись – упрекнул Агамемнона Евмел, царь Фер.

– Терпение, друзья. – попытка их успокоить на сей раз удалась, но это не на долго.

К плохой погоде прибавилась болезнь. Быть может, она явилась вместе с огромным стадом, что подогнали к лагерю ахейцев.

– Что это? Что? – несчастный воин обнаружил первую язвочку на коже,

а после свалился с ног от жара и дикой боли во всём теле. Моровая язва быстро распространилась среди скученного войска, и быстро заявила о себе. Спустя неделю болезнь уже свирепствовала в полный рост, круша день ото дня всё больше воинов в огромном лагере Авлиды. Измученные люди один за другим валились с ног и не имели сил добраться до укрытий. Так и погибали на земле, на пронизывающим ветру и под дождём.

Бессвязный тихий бред звучал по всему побережью Авлиды. Больные угасали на глазах.

– Что за напасть? – схватился за голову Агамемнон.

Теперь по стану тут и там валялась павшая скотина, но главное – почти под каждым деревцем лежало тело воина. Мертвецы, с застывшей маской страдания и боли на потемневших лицах, казалось, оккупировали лагерь. Запах смерти бесстрастно разносил злой ветер. Отчаяние всё сильнее овладевало войском.

– Ещё немного – нас некому будет хоронить – кричали Агамемнону в лицо.

– Ну тебя к чёрту – не выдержал Одиссей. – Я завтра увожу своих людей.

– Я тоже – поддержал Ахилл.

Демонстративно начал готовиться к отплытию.

– Этот ветер до дома нам как раз попутный – высказался Нирей из Сима.

– Мы тоже по домам – объявили Фоант, Мегет, Профой. Их поддержали остальные цари Эллады.

– Постойте – напомнил Агамемнон – Вы все давали клятву разрушить Трою.

– Чем? Мертвецами? – загалдели все цари Эллады. – Мы все здесь сдохнем.

Калхас молчал. Тихонько сидел с угрюмым видом и наблюдал происходящее. Теперь Калхас старался лишний раз не попадаться на глаза начальству, был очень доволен, что о нём все позабыли. Провидец расположился поближе к храму Артемиды, уселся под платаном. И тихо радовался про себя.

– Пусть сдохнут все. Как это будет кстати. Пусть Троя не узнает никогда, что сделал её жрец. Я сам дождусь, когда Авлида вымрет. И, если боги сохранят мне жизнь, сам лично закрою глаза последнего врага троянцев. Я сам – троянец. – вспомнил Калхас, интуитивно выпрямил спину. – Этот поход здесь и закончится. Пусть подыхают.

Один лишь Паламед пытается облегчить положение. Но он не врач.

– Необходимо отделить здоровых от больных. – переживает он. – Устроить лазарет прямо на кораблях.

Действительно, в одной палатке и заболевшие, и кто ещё здоров.

– Не лезь куда тебя не просят – советует ему отец, царь Навплий. – Эскулапы разберутся без тебя.

И Паламед послушно замолчал, подумал, что отец, должно быть прав, после чего устроил карантин лишь для своих людей. Надеялся, что Махаон и Подалирий последуют его примеру, но те лишь отмахнулись. О медицине они всё сами знают, и Паламед им не указ.

2. Рецепт от всех напастей

В один из бесконечных серых дней среди беды Авлиды появилось довольно странное создание – завернутая в старый балахон, как будто, тень самой Гекаты, что собирает свою жатву. Правда, факелов в руках не наблюдалось, и ничего она не поджигала. Серая фигурка потихоньку пробиралась между туш скота и мертвых тел. Женщина, ещё не старая, одетая в лохмотья, рыжеватый локон выбился из-под платка, вид скорбный, но глаза живые, с диким взглядом.

– Скажи, где ваш командир? – обратилась женщина к Калхасу. Сверкнула глазами так, что Калхас вздрогнул.