Радиационные пророки бесплатное чтение

Пролог: Авария

Свет аварийного освещения окрасил обшивку контрольного зала термоядерной станции "Прометей" в кроваво-красный оттенок. Пульсирующее мерцание стробоскопов отражалось от металлических поверхностей, создавая ощущение, будто сам воздух пульсирует в ритме бедствия.

Алексей Громов, старший инженер-физик, стоял перед главной консолью и, сжав зубы, изучал показатели приборов. Его длинные пальцы скользили по голографическим индикаторам, пытаясь вычленить критические параметры из хаоса данных.

– Температура в активной зоне реактора семь достигла предельных значений! – голос Дмитрия Ларина, начальника смены, прорезал вой сирен. – Системы охлаждения работают на восемьдесят процентов ниже нормы!

Алексей не отрывал взгляда от показателей. На его лице, покрытом тонкой плёнкой пота, не дрогнул ни один мускул. Только желвак на скуле и сжатые в тонкую линию губы выдавали напряжение.

– Магнитные ловушки в реакторе семь нестабильны, – произнёс он, поворачиваясь к голографическому изображению термоядерной установки. – Плазма начинает прожигать защитные поля. Если потеряем ещё десять процентов мощности на электромагнитах, активная зона выйдет из-под контроля.

В контрольном зале находились только трое – сам Алексей, Дмитрий и молодой инженер Виктор Новиков. Остальной персонал был эвакуирован в безопасные отсеки станции, как только автоматика зафиксировала первые признаки неполадок.

Станция "Прометей" – гигантский энергетический комплекс, расположенный на стабилизированной орбите Меркурия, – снабжала энергией все колонии внутренней части Солнечной системы. Основной энергоблок состоял из двенадцати термоядерных реакторов, работающих на изотопах гелия-3 и дейтерия, добываемых на газовых гигантах внешней системы. Станция была шедевром современной инженерии 2698 года. За сорок лет своего существования "Прометей" не сталкивался с аварийными ситуациями такого масштаба.

– Алексей, мы должны активировать протокол экстренного гашения, – Дмитрий подошёл ближе, его обычно уверенное лицо покрылось сеткой морщин беспокойства. – Гашение плазмы спасёт станцию.

– И уничтожит половину энергосистемы внутренних планет, – возразил Алексей, не отрывая глаз от показаний. – У нас нет резервного питания для критической инфраструктуры колоний. Реактор семь связан в единую сеть с энергосистемами жизнеобеспечения. Мы потеряем не меньше миллиона жизней, если просто "выдернем вилку из розетки".

Он активировал трёхмерную схему энергетических потоков всей станции. Голограмма высветилась между инженерами, показывая сложнейшую сеть связей между реакторами и системами распределения. Реактор семь, пульсирующий аварийным красным, находился в самом центре этой паутины.

– Необходимо перераспределить нагрузку на другие реакторы и поэтапно снизить мощность седьмого, – Алексей быстро чертил схему перенаправления энергии. – Виктор, запусти диагностику всех резервных систем. Дмитрий, подготовь аварийные контуры охлаждения. Мне нужно десять минут для перепрограммирования управляющей системы.

– У нас нет десяти минут, – Дмитрий указал на индикаторы температуры активной зоны. – Через семь минут оболочка реактора начнёт разрушаться!

– Значит, справимся за шесть, – Алексей уже подключился к главному интерфейсу управления, его пальцы летали над сенсорной панелью с почти нечеловеческой скоростью. – Виктор, начинай диагностику! Дмитрий, активируй резервное охлаждение первого и второго контуров!

Три человека работали, как единый механизм. Дмитрий, отвечавший за физические системы, погрузился в контроль над инженерной частью установки. Виктор анализировал техническое состояние запасных контуров. Алексей, как ведущий специалист по теоретической физике высоких энергий, перепрограммировал алгоритмы управления плазмой.

Станция содрогалась. В недрах "Прометея" начались процессы, для которых не существовало штатных протоколов устранения. Инженеры могли полагаться только на собственные знания, опыт и интуицию.

– Проблема в экспериментальном топливе! – воскликнул Виктор, изучая данные с датчиков активной зоны. – Смесь изотопов ведёт себя нестандартно.

Алексей на секунду оторвался от работы и бросил взгляд на показания.

– Что за чертовщина? Спектральный анализ показывает наличие неизвестных микрочастиц в топливной смеси. Откуда они там взялись?

– Корпорация "ТераНова" поставила последнюю партию топлива, – ответил Дмитрий, работая над системами охлаждения. – Возможно, они что-то изменили в составе.

– Без согласования с нами? – Алексей покачал головой и вернулся к программированию. – Разберёмся позже. Сейчас главное стабилизировать реактор.

Система управления не справлялась с аномальными процессами в активной зоне. Алгоритмы, созданные для стандартных ситуаций, не могли адаптироваться к неизвестному составу топлива. Алексей понял, что единственный выход – написать новую программу управления непосредственно во время аварии.

– Виктор, мне нужны точные данные о поведении этих микрочастиц, – Алексей вывел на дополнительный экран окно для написания кода. – Дмитрий, поддерживай температуру любой ценой. Я создам новый алгоритм контроля магнитного поля.

Время растворилось в потоке данных и решений. Алексей писал код, одновременно анализируя данные с сотен датчиков. Его разум функционировал на пике возможностей, просчитывая варианты и отбрасывая нежизнеспособные решения.

– Осталось три минуты до критической точки! – голос Виктора дрожал от напряжения.

– Запускаю новую программу управления, – Алексей завершил последнюю строчку кода и активировал алгоритм.

Голографические индикаторы на мгновение застыли, система перезагрузилась, принимая новые параметры. Затем, как после долгого вздоха, показатели начали меняться.

– Температура стабилизируется, – с облегчением произнёс Дмитрий. – Магнитное поле восстанавливает форму.

Алексей позволил себе слабую улыбку. Решение работало. Модифицированный алгоритм удерживал плазму, несмотря на аномалии в топливной смеси.

Но улыбка исчезла, когда один из второстепенных индикаторов замигал красным.

– Радиационный фон внутри реакторной камеры растёт, – Алексей нахмурился, изучая новые данные. – Это не нейтронное излучение… Виктор, что показывает спектральный анализ?

Молодой инженер повернул к нему экран своей консоли.

– Неизвестный тип излучения. Ничего похожего в базе данных нет.

– Эти микрочастицы, – Алексей быстро сопоставил факты, – они излучают нечто, что не входит в стандартные спектры. Дмитрий, нужно немедленно изолировать контрольный зал. Излучение может быть опасным для…

Он не успел закончить фразу. В глубине станции раздался низкий, утробный гул, нарастающий до вибрирующего рёва. Пол под ногами инженеров задрожал.

– Вторичный контур охлаждения выходит из строя! – крикнул Дмитрий, хватаясь за консоль, чтобы не упасть. – Давление в системе превышает допустимые значения в пять раз!

Алексей взглянул на схему станции. Вторичный контур проходил непосредственно под контрольным залом. Если он разрушится…

– Защитные костюмы! – скомандовал он, бросаясь к шкафу с аварийным снаряжением. – Немедленно!

Виктор был ближе всех к шкафу. Он рванул дверцу и начал вытаскивать тяжёлые противорадиационные костюмы.

Слишком поздно. С оглушительным рёвом пол контрольного зала вздыбился, разрывая металлические пластины. В образовавшуюся брешь вырвался столб ослепительного голубоватого сияния – охлаждающая жидкость вторичного контура, перенасыщенная радиацией и неизвестными частицами.

Алексей успел заметить, как Виктора, находившегося ближе всего к разлому, отбросило волной излучения. Молодой инженер упал, не издав ни звука. Дмитрий попытался отступить к запасному выходу, но был окутан светящимся туманом.

Затем волна радиации достигла Алексея. Он почувствовал, как невидимые иглы пронзают каждую клетку его тела. Боль была невыносимой, словно каждый атом его существа пытался разорваться. Сквозь агонию он видел, как его руки начинают светиться изнутри, вены проступают голубоватыми линиями под кожей.

"Так вот как выглядит смерть от радиации", – мелькнула отстранённая мысль в его сознании.

Последнее, что зафиксировал его угасающий разум – странное ощущение, будто микроскопические существа проникают в каждую клетку его тела, исследуя, изменяя, приспосабливая под что-то новое, неизвестное…

Тьма поглотила его сознание.

Алексей Громов умер.

Но то, что должно было возродиться вместо него, только начинало свой путь.

Восемь часов после аварии на станции "Прометей" пролетели в лихорадочной активности спасательных служб. Аварийные бригады в тяжёлых защитных костюмах прочёсывали отсеки, вынося пострадавших и погибших.

Термоядерная установка была стабилизирована удалённо, с использованием резервных систем управления и беспилотных дронов. Специалисты Космических Сил Земли оцепили территорию, ограничив доступ даже для медицинского персонала. Полученные пробы воздуха и материалов с места аварии были немедленно изолированы для дальнейшего изучения в лабораториях высшей степени защиты.

Тела трёх инженеров, находившихся в контрольном зале во время катастрофы, были обнаружены последними. Медицинские дроны зафиксировали отсутствие признаков жизни и экстремально высокие дозы полученной радиации. По всем медицинским протоколам они считались погибшими.

Согласно стандартным процедурам, тела должны были быть герметично запаяны в специальные контейнеры и отправлены на утилизацию – слишком опасно было возвращать настолько заражённые останки родственникам.

Однако именно в этот момент произошло то, что позднее назовут первым признаком "аномалии Прометея".

Бригадир спасателей, проверявший показания датчиков на контейнере с телом Алексея Громова, заметил слабое, но устойчивое сердцебиение. Сначала он решил, что это неисправность прибора – человек, получивший такую дозу облучения, не мог остаться в живых.

Повторная проверка, однако, подтвердила наличие сердечной активности. Более того, другие медицинские показатели также свидетельствовали о том, что инженер каким-то невероятным образом ещё жив. То же самое обнаружилось и в случае с Дмитрием Лариным и Виктором Новиковым.

Вместо грузового отсека утилизационного корабля трое инженеров были срочно переправлены на медицинскую станцию "Гермес", расположенную на ближайшей орбите от "Прометея".

Доктор Елена Савина, глава отделения радиационной медицины, никогда не видела ничего подобного. Согласно показаниям дозиметров, интегрированных в аварийные костюмы, пострадавшие получили дозы радиации, в десятки раз превышающие смертельные. Их ткани должны были разрушиться за считанные минуты.

Но они не только выжили в течение восьми часов – состояние пациентов стабилизировалось. Более того, когда доктор Савина изучила результаты первичного сканирования тканей, она обнаружила нечто невозможное: клетки пациентов активно восстанавливались, причём с невероятной скоростью.

– Этого не может быть, – прошептала она, глядя на результаты анализов. – Это противоречит всем законам радиационной медицины.

Решение о дальнейших действиях было принято не медиками. В течение двенадцати часов после обнаружения "выживших" на станции "Гермес" появились представители Управления Космической Безопасности во главе с полковником Игорем Степановым, заместителем генерала Северина.

– Доктор Савина, – полковник говорил тихо, но в его голосе звучала сталь, – всё, что связано с этими пациентами, отныне является государственной тайной высшего уровня секретности. Никаких записей, никаких разговоров, никакой информации вовне.

– Но их семьи должны знать, что они живы! – возразила Елена. – Жена Виктора Новикова на седьмом месяце беременности!

– Официально эти люди погибли при исполнении служебных обязанностей, – отрезал Степанов. – Они получат все положенные компенсации и почести. А наша с вами задача, доктор, сделать всё, чтобы выяснить, что произошло с пострадавшими и какую угрозу они могут представлять.

– Угрозу? – Елена не верила своим ушам. – Они жертвы аварии, а не биологическое оружие!

– Мы этого не знаем, – полковник кивнул своим подчинённым, и те начали подготавливать капсулы для транспортировки пациентов. – Человек не может выжить после таких доз радиации. А значит, эти трое уже не совсем люди. И наш долг – выяснить, во что они превратились.

Двадцать часов спустя после аварии специализированный медицинский корабль с высшим уровнем биологической защиты покинул станцию "Гермес", взяв курс на Луну. На борту находились три пациента в состоянии искусственной комы и минимальная команда медиков и специалистов по биологической безопасности.

Их пунктом назначения был секретный медицинский комплекс "Асклепий", расположенный в кратере Тихо на тёмной стороне Луны – объект, о существовании которого знали лишь единицы.

В то время как официальные СМИ сообщали о трагической гибели героев-инженеров, предотвративших катастрофические последствия аварии ценой собственных жизней, их тела в герметичных контейнерах пересекали вакуум между орбитой Меркурия и Луной.

Никто не мог предположить, что авария на станции "Прометей" станет началом новой эры в истории человечества – эры "радиационных пророков".

Глава 1: Пробуждение

Тьма.

Бесконечная, всепоглощающая тьма, в которой не существовало ни времени, ни пространства. В этой пустоте сознание Алексея Громова дрейфовало, как одинокий остров в океане небытия. Иногда из черноты выныривали обрывки воспоминаний: вспышка голубоватого света, невыносимая боль, пронизывающая каждую клетку тела, лица Дмитрия и Виктора, застывшие в последнем выражении ужаса и отчаяния.

Затем всё снова растворялось во тьме. Но постепенно в этот стерильный вакуум стали проникать первые сигналы внешнего мира – отдалённые звуки, размытые световые пятна, неясные ощущения. Его разум медленно всплывал из глубин комы, как глубоководный ныряльщик, боящийся слишком быстрого подъёма.

Первым чётким звуком, который он осознал, был ритмичный писк медицинского оборудования. Этот монотонный сигнал служил якорем, привязывающим его к реальности. Затем пришли голоса – приглушённые, словно звучащие сквозь толщу воды. Алексей не мог разобрать слов, но интонации передавали тревогу, удивление, научный интерес.

"Я жив", – первая осознанная мысль пронзила его сознание, как луч света – тьму. "Я жив, но как это возможно?"

Последнее, что он помнил – невыносимую волну радиации, хлынувшую из разрушенного охлаждающего контура. Он должен был умереть мгновенно или, в лучшем случае, прожить несколько мучительных дней, пока радиация не разрушит его тело на клеточном уровне.

Но боли не было. Вместо агонии умирающих тканей Алексей ощущал странное оцепенение, словно его тело было отделено от сознания невидимой преградой. И ещё – глубинное чувство изменения, будто каждая молекула его существа была переписана по новому образцу.

Веки казались неподъёмными, но усилием воли он заставил их дрогнуть, и узкая полоска света прорезала тьму. Резкая боль пронзила глазные яблоки – зрачки, привыкшие к темноте, болезненно сжались от внезапного освещения.

– Пациент приходит в сознание! – женский голос, теперь более отчётливый, звучал где-то рядом. – Доктор Савина, взгляните на показатели активности мозга!

Алексей попытался сфокусировать взгляд. Перед глазами плавали размытые пятна света и тени. Постепенно они обретали форму – белый потолок медицинского модуля, сложные конструкции диагностического оборудования, силуэты людей в защитных костюмах.

– Невероятно, – другой женский голос, более низкий и уверенный, приблизился к нему. – Мозговая активность восстановилась практически до нормальных показателей. Алексей, вы меня слышите?

Он попытался ответить, но из пересохшего горла вырвался лишь сиплый хрип. Язык казался опухшим и непослушным.

– Не пытайтесь говорить, – голос доктора Савиной звучал успокаивающе. – Вы были без сознания почти трое суток. Моргните один раз, если понимаете меня.

Алексей с усилием опустил и поднял веки.

– Хорошо, – продолжила женщина, и хотя её лицо скрывал защитный шлем, в голосе слышалась улыбка. – Я доктор Елена Савина, специалист по радиационной медицине. Вы находитесь в медицинском блоке. Произошла авария на станции "Прометей", и вы получили… значительную дозу облучения.

"Значительную" – мягко сказано, подумал Алексей. Он точно помнил показания дозиметра в момент разрыва охлаждающего контура. Такая доза не оставляла шансов на выживание.

Савина, словно прочитав его мысли, продолжила:

– Я не буду скрывать, Алексей. То, что вы выжили – научная аномалия, которую мы пока не можем объяснить. Ваш организм каким-то образом адаптировался к смертельной дозе радиации.

Алексей снова моргнул, показывая, что понимает. Он медленно поднял руку, пытаясь указать на своё горло.

– Вам нужна вода? – догадалась доктор. – Марина, подготовьте питьевую смесь с электролитами.

Вторая фигура в защитном костюме подошла к столу с медицинским оборудованием, подготовила пакет с жидкостью и подключила его к системе, соединённой с горлом Алексея тонкой трубкой. Он почувствовал, как прохладная жидкость омывает пересохшие ткани. Боль в горле начала отступать.

– Спасибо, – прохрипел он, и даже этот простой звук потребовал неимоверных усилий.

– Не напрягайтесь, – Савина проверила показатели на мониторах. – Ваш организм всё ещё восстанавливается. Вам нужно больше отдыхать.

– Дмитрий… Виктор… – каждое слово давалось с трудом, но Алексею необходимо было узнать судьбу коллег.

Доктор на мгновение замялась, и этой паузы было достаточно, чтобы Алексей понял: что-то не так.

– Они живы, – наконец ответила Савина. – Как и вы, они пережили облучение. Дмитрий Ларин пришёл в сознание вчера. Виктор Новиков ещё находится в коме, но его показатели стабильны.

Облегчение затопило сознание Алексея. В том аду, который разверзся в контрольном зале, выжить казалось невозможным. И всё же они втроём выжили вопреки всем законам радиационной медицины.

– Как… это возможно? – каждое слово по-прежнему требовало усилий, но Алексей чувствовал, как к нему постепенно возвращаются силы.

Доктор Савина обменялась взглядами с коллегой, прежде чем ответить.

– Мы… не знаем, – в её голосе звучала профессиональная честность. – По всем медицинским стандартам вы трое должны были погибнуть мгновенно. Доза радиации, которую вы получили, в десятки раз превышает смертельную. Но вместо разрушения тканей мы наблюдаем беспрецедентную способность к регенерации на клеточном уровне.

Она помедлила, словно обдумывая, сколько информации можно сообщить пациенту.

– Когда вас доставили сюда, мы обнаружили в вашей крови и тканях микроскопические частицы неизвестного происхождения. Они взаимодействуют с вашими клетками, каким-то образом защищая их от радиационного повреждения и ускоряя восстановление тканей.

Алексей нахмурился, вспоминая последние минуты перед аварией.

– В топливе, – произнёс он. – Мы обнаружили странные микрочастицы в экспериментальном топливе для реактора.

Савина кивнула.

– Да, мы получили данные о составе топливной смеси. Похоже, что частицы из реактора проникли в ваш организм во время выброса. Но вместо того, чтобы убить вас, они интегрировались с вашими клетками. Мы никогда не сталкивались с подобным явлением.

Несмотря на туман в голове, аналитический ум Алексея начал работать. Неизвестные частицы в экспериментальном топливе. Корпорация "ТераНова" как поставщик. Аномальная реакция на радиацию. Странное ощущение изменения, которое он испытывал сейчас…

– Где мы? – внезапно спросил он, осознав, что не знает своего местоположения. Вряд ли это стандартный медицинский блок станции "Прометей".

Снова эта характерная пауза перед ответом.

– Вы находитесь в специализированном медицинском центре, – осторожно ответила Савина. – Здесь есть всё необходимое оборудование для лечения радиационных поражений и изучения вашего… уникального состояния.

"Изучения" – слово, которое насторожило Алексея. Он попытался приподняться на локтях, чтобы лучше осмотреть помещение. Только сейчас он заметил, что прикован к кровати медицинскими фиксаторами. Не грубыми ремнями, а скорее мягкими медицинскими ограничителями, но всё же – лишён свободы движения.

– Почему я привязан? – в его голосе появились металлические нотки.

– Это стандартная процедура для пациентов, пребывающих в длительной коме, – быстро ответила доктор, но Алексей уловил фальшь в её тоне. – Нам необходимо было предотвратить возможные травмы при непроизвольных движениях во время пробуждения.

Это объяснение имело смысл, но интуиция Алексея, отточенная годами работы с критическими системами, подсказывала: здесь что-то не так. Он сосредоточился на деталях помещения, которые мог разглядеть из своего положения.

Медицинский блок был оборудован по высшему разряду, с технологиями, которые Алексей видел только в ведущих исследовательских центрах. Необычная конфигурация потолка и стен – не стандартные модули космических станций. Защитные костюмы персонала… слишком массивные для обычной медицинской практики, скорее напоминающие снаряжение для работы с биологически опасными материалами.

И ещё одна деталь – едва уловимое ощущение гравитации. Не искусственное притяжение, генерируемое вращением космической станции, а настоящая, планетарная гравитация.

– Мы на планете? – спросил он, хотя уже знал ответ.

Доктор Савина помедлила, потом со вздохом кивнула.

– Да, Алексей. Вас перевезли на Луну. Это медицинский комплекс "Асклепий".

Луна. Секретный медицинский центр, о котором Алексей слышал лишь в виде слухов. Исследовательский комплекс, подчиняющийся непосредственно Управлению Космической Безопасности. Место, куда отправляют объекты изучения, а не пациентов.

– Мы заключённые? – прямо спросил он.

– Нет, конечно, нет, – в голосе Савиной звучала искренность, но Алексей чувствовал, что она говорит не всю правду. – Вы уникальные медицинские случаи. После стабилизации состояния вас, разумеется, выпишут. Но пока нам необходимо провести ряд исследований, чтобы убедиться в вашей безопасности… и безопасности для вас.

– Безопасности для нас? – Алексей нахмурился. – Что вы имеете в виду?

Доктор Савина подошла ближе и понизила голос, хотя в комнате были только они трое.

– Алексей, вы должны понять. То, что произошло с вами и вашими коллегами – беспрецедентный случай в истории медицины. Мы не знаем долгосрочных последствий воздействия этих частиц на ваш организм. Не знаем, как ваше состояние будет развиваться дальше. Вы нуждаетесь в наблюдении и защите.

– Защите от кого?

– От тех, кто может захотеть изучить вас… менее гуманными методами, – тихо ответила она. – Поверьте, здесь вы в безопасности. Я лично гарантирую, что с вами будут обращаться как с пациентом, а не как с подопытным объектом.

В её словах Алексей уловил искреннюю заботу, но также и скрытую тревогу. Что-то подсказывало ему: ситуация сложнее, чем кажется на первый взгляд.

– Я хочу увидеть Дмитрия, – произнёс он.

Савина покачала головой.

– Пока это невозможно. Вы оба всё ещё находитесь в карантине. Как только ваше состояние стабилизируется окончательно, мы рассмотрим такую возможность.

Алексей хотел возразить, но внезапно почувствовал сильную усталость. Разговор отнял у него больше сил, чем он предполагал. Веки начали тяжелеть.

– Вам нужно отдохнуть, – Савина проверила показатели на мониторах. – Мы продолжим разговор, когда вы наберётесь сил. А теперь я введу небольшую дозу седативного.

Он хотел запротестовать, но медицинская система уже впрыснула препарат в его кровоток. Мир снова начал размываться, уплывая в сторону тьмы. Последней мыслью, мелькнувшей в угасающем сознании, была уверенность: что бы ни случилось на станции "Прометей", его жизнь уже никогда не будет прежней.

Следующие несколько дней слились для Алексея в размытую череду пробуждений и погружений в медикаментозный сон. Каждый раз, когда он приходил в сознание, рядом находились врачи и медицинские техники в защитных костюмах. Они брали образцы крови, проводили сканирование тканей, задавали бесконечные вопросы о его самочувствии и ощущениях.

Постепенно к нему возвращались силы. На третий день после первого пробуждения с него сняли фиксаторы и разрешили садиться в постели. На пятый день он смог встать и сделать несколько шагов по палате под наблюдением медиков. Его тело восстанавливалось с невероятной скоростью, особенно учитывая тяжесть полученных повреждений.

– Ваша регенерация превосходит все известные медицинские стандарты, – сообщила доктор Савина во время очередного осмотра. – Нормальный человеческий организм не способен так быстро восстановиться даже после гораздо меньших доз облучения.

– Значит, я уже не "нормальный человеческий организм"? – спросил Алексей, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально, хотя внутри нарастала тревога.

Савина помедлила, подбирая слова.

– Ваш организм изменился, Алексей. Эти наночастицы интегрировались с вашими клетками на молекулярном уровне. Они создали нечто вроде симбиотической системы, защищающей вас от радиации и ускоряющей регенерацию тканей.

Алексей уже и сам чувствовал эти изменения. Не только физическую силу, возвращающуюся быстрее, чем это было бы возможно при обычном восстановлении, но и нечто более глубокое – словно его восприятие мира стало острее, чувства – тоньше, а разум – яснее.

– Что с Дмитрием и Виктором? – этот вопрос он задавал при каждом пробуждении.

– Дмитрий полностью пришёл в себя, – ответила Савина. – Его процесс восстановления схож с вашим. Виктор всё ещё находится в полукоматозном состоянии, но показатели его жизнедеятельности стабильны и улучшаются.

– Когда я смогу увидеть Дмитрия?

Савина вздохнула.

– Я пытаюсь организовать вашу встречу, но решение принимаю не я. Протоколы карантина строги, и служба безопасности настаивает на их соблюдении.

Алексей нахмурился. Каждый раз, когда речь заходила о руководстве центра или службе безопасности, доктор Савина становилась неуверенной и напряжённой. Было очевидно, что она находится под давлением вышестоящих структур.

На седьмой день произошло то, что заставило Алексея осознать истинную природу произошедших с ним изменений. Во время очередного медицинского осмотра он заметил нечто странное – слабое голубоватое свечение, исходящее от диагностического оборудования. Никто из медицинского персонала, казалось, не видел этого сияния.

– Что это? – спросил он, указывая на компактный анализатор крови.

– Стандартный биохимический анализатор, – ответила одна из медсестёр. – Мы используем его для мониторинга изменений в вашей крови.

– Нет, я имею в виду… это свечение. Вы не видите?

Медики переглянулись. Никто не видел никакого свечения.

Доктор Савина подошла ближе, её внимание полностью сосредоточилось на Алексее.

– Опишите, что именно вы видите.

– Голубоватое сияние вокруг анализатора, – Алексей прищурился, пытаясь лучше рассмотреть феномен. – Оно… пульсирует. Ярче в местах, где находятся электронные компоненты.

Савина быстро сделала пометку в своём планшете.

– Интересно. В этом приборе используется небольшой изотопный источник для калибровки чувствительности. Возможно, вы каким-то образом видите его излучение.

Алексей посмотрел на неё с удивлением.

– Это невозможно. Человеческий глаз не способен видеть ионизирующее излучение.

– Обычный человеческий глаз – нет, – Савина выглядела взволнованной этим открытием. – Но ваш организм уже не совсем обычный, Алексей. Нам нужно провести дополнительные тесты.

В течение следующих двух дней медики провели серию экспериментов, подтверждающих новую способность Алексея. Ему показывали различные объекты, часть из которых содержала радиоактивные элементы, и просили описать, что он видит. В каждом случае он безошибочно определял наличие и примерную интенсивность излучения.

– Это потрясающе, – призналась Савина после очередной серии тестов. – Вы каким-то образом развили способность визуализировать радиационные поля. Ваши глаза изменились на клеточном уровне.

– И это… необратимо? – спросил Алексей, не уверенный, как относиться к своей новой способности.

– Судя по всему, да, – ответила Савина. – И, похоже, это только начало изменений. Мы наблюдаем похожие, но не идентичные мутации у Дмитрия. У него развилась способность чувствовать радиоактивные материалы на расстоянии, своего рода "радиационный радар".

Алексей задумался. Если его глаза теперь могли видеть невидимое, если Дмитрий развил новые сенсорные способности, то какие ещё изменения ждут их впереди?

– Доктор Савина, – он посмотрел ей прямо в глаза, – я хочу знать правду. Что с нами происходит? Во что мы превращаемся?

Савина долго молчала, затем медленно сняла защитный шлем – впервые за всё время их общения. Алексей увидел усталое лицо женщины средних лет с умными глазами и преждевременными морщинками от постоянного напряжения.

– Я не знаю, Алексей, – её голос звучал тихо, но искренне. – Мы на пороге чего-то совершенно нового. Эти наночастицы… они не просто защищают вас от радиации. Они активно изменяют вашу ДНК, адаптируют ваш организм для… чего-то. Я хотела бы сказать, что это просто медицинская аномалия, но всё указывает на то, что эти изменения целенаправленны, словно частицы следуют какой-то программе.

Алексей почувствовал, как холодок пробежал по спине.

– Программе? Вы имеете в виду, что эти частицы искусственного происхождения?

Савина оглянулась на дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то.

– Мы не можем этого доказать, но да, я считаю, что они созданы искусственно. Их структура слишком сложна и слишком функциональна для случайного природного образования. И корпорация "ТераНова"… – она оборвала себя на полуслове.

– Что с "ТераНовой"? – настойчиво спросил Алексей.

– Официально они отрицают какую-либо связь с аномальными частицами в топливе, – Савина говорила всё тише, почти шепотом. – Утверждают, что это, должно быть, загрязнение в системе реактора. Но наши предварительные исследования показывают, что аналогичные частицы были обнаружены в астероидном материале, добытом в поясе Койпера два года назад. И "ТераНова" принимала участие в той экспедиции.

Эта информация заставила Алексея задуматься. Если наночастицы действительно имеют внеземное происхождение, если корпорация сознательно использовала их в экспериментальном топливе без должного тестирования…

– Кто ещё знает о наших изменениях? – спросил он.

– Очень ограниченный круг специалистов здесь, в "Асклепии", – ответила Савина. – И, конечно, руководство Управления Космической Безопасности. Генерал Северин лично контролирует этот проект.

Алексей знал о генерале Викторе Северине – жёстком военном прагматике, возглавлявшем силовой блок Всемирного Совета. Если он взял ситуацию под личный контроль, значит, дело рассматривалось как вопрос национальной безопасности высшего уровня.

– И что генерал планирует делать с нами?

Савина выглядела встревоженной.

– Я не имею доступа к полной информации, но… – она заколебалась. – Алексей, я должна предупредить вас. Некоторые в руководстве считают вас потенциальной угрозой. Они опасаются, что ваши изменения могут быть непредсказуемыми или даже опасными. И есть те, кто рассматривает вас как возможный… военный ресурс.

– Как оружие, – мрачно закончил Алексей.

– Или как прототип для создания солдат, способных действовать в условиях смертельной радиации, – кивнула Савина. – Я борюсь за то, чтобы к вам относились как к пациентам, а не как к подопытным или ресурсу, но мои полномочия ограничены.

Алексей понял, что доктор Савина рискует своей карьерой, а возможно, и свободой, рассказывая ему всё это. Она была тем редким человеком, для которого клятва Гиппократа значила больше, чем приказы руководства.

– Спасибо за вашу честность, – искренне сказал он. – Что мне делать?

– Продолжайте сотрудничать с медицинским персоналом, – посоветовала она. – Это даст нам возможность лучше понять происходящие с вами изменения. И, возможно, я смогу организовать вашу встречу с Дмитрием. Вдвоём вам будет легче справиться с… тем, что впереди.

Она надела защитный шлем и направилась к двери, но остановилась на пороге.

– И, Алексей… будьте осторожны. Здесь всё под наблюдением.

После ухода Савиной Алексей долго сидел неподвижно, обдумывая услышанное. Ситуация становилась всё более тревожной. Он и его коллеги превратились из жертв аварии в объекты изучения, потенциальную угрозу или военный ресурс – в зависимости от точки зрения наблюдателя.

Нужно было увидеться с Дмитрием, обменяться информацией, совместно оценить ситуацию. И, возможно, начать планировать… что? Побег? Сопротивление? Алексей не знал, но интуиция подсказывала: времени у них немного.

С этими мыслями он лёг на кровать и закрыл глаза, притворяясь спящим. Но его разум работал, анализируя варианты и просчитывая возможности. Что бы ни случилось дальше, он должен быть готов.

На десятый день пребывания в медицинском центре "Асклепий" Алексей впервые заметил изменения в режиме содержания. Количество медицинских процедур сократилось, но усилилось наблюдение. У двери его палаты теперь постоянно дежурил охранник в форме Космических Сил Земли, а в самой комнате появились дополнительные камеры наблюдения.

Доктор Савина всё реже появлялась лично, чаще присылая своих ассистентов. Когда же она приходила, то выглядела напряжённой и говорила исключительно о медицинских вопросах, избегая любых тем, связанных с дальнейшей судьбой пациентов.

Из обрывков разговоров медперсонала Алексей понял, что на станцию прибыла группа высокопоставленных военных и представителей правительства. Судя по всему, они проводили какое-то совещание, посвящённое "проекту Лазарь" – кодовому названию, которое Алексей несколько раз слышал в контексте своего случая.

Вечером того же дня в его палату вошёл незнакомый мужчина в форме полковника КСЗ в сопровождении двух охранников. В отличие от медиков, они были без защитных костюмов, лишь с дозиметрами на поясе.

– Алексей Громов, – полковник кивнул, не представляясь. – Как вы себя чувствуете?

– Физически – лучше с каждым днём, – Алексей внимательно изучал нового посетителя. – Морально – хотелось бы большей ясности относительно моего статуса и перспектив.

Полковник коротко усмехнулся.

– Прямолинейность. Хорошее качество для инженера, – он сел на стул напротив кровати Алексея. – Меня зовут полковник Степанов, я представляю Управление Космической Безопасности. Генерал Северин поручил мне лично проинформировать вас о некоторых изменениях в вашем… положении.

Алексей выпрямился, готовясь к новостям, которые, судя по тону полковника, вряд ли будут приятными.

– Совещание специальной комиссии постановило, – продолжил Степанов официальным тоном, – что вы и два других выживших после аварии на станции "Прометей" представляете собой особый случай, требующий специального режима содержания и изучения. С сегодняшнего дня вы будете переведены в отдельный сектор медицинского комплекса, где продолжатся исследования ваших аномальных способностей.

– Другими словами, из пациента я официально превращаюсь в подопытного, – Алексей сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри нарастала тревога.

– Я бы сформулировал иначе, – Степанов оставался невозмутимым. – Вы становитесь объектом государственного значения. То, что произошло с вами и вашими коллегами, может иметь далеко идущие последствия для национальной безопасности и будущего всего человечества.

– И поэтому нас нужно изолировать?

– Изолировать, изучить и понять природу изменений, – подтвердил полковник. – Вы, инженер Громов, должны осознавать потенциальные риски. Если эти наночастицы действительно изменяют человеческий организм на генетическом уровне, кто может гарантировать, что эти изменения не приведут к непредсказуемым и опасным последствиям?

В словах Степанова была своя логика, и это беспокоило Алексея больше всего. С точки зрения государственной безопасности их действительно следовало изолировать, пока не станет ясно, представляют ли "модифицированные" люди угрозу для общества.

– Мы не просили этих изменений, – заметил Алексей. – Мы жертвы аварии, а не добровольцы для экспериментов.

– Понимаю ваши чувства, – Степанов сделал паузу. – Но факт остаётся фактом – вы уже не те люди, которыми были до аварии. Ваше тело, ваши способности, даже ваш генетический код изменились. И эти изменения, судя по всему, продолжаются. Мы должны контролировать этот процесс.

– И как долго будет продолжаться этот… контроль? – спросил Алексей.

Полковник слегка пожал плечами.

– До тех пор, пока не будем уверены, что вы не представляете опасности. Это может занять месяцы… или годы.

– А наши семьи? Мы официально считаемся погибшими, не так ли?

– В интересах общей безопасности – да, – подтвердил Степанов. – Ваши семьи получили все положенные компенсации и почести. Жена и дочь, насколько я знаю, материально обеспечены.

Алексей почувствовал, как гнев поднимается внутри него. Лия… его дочь верит, что отец погиб. Она оплакивает его, в то время как он здесь, живой, но лишённый возможности дать ей знать о себе.

– У меня есть выбор? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– В данных обстоятельствах – нет, – Степанов был безжалостно честен. – Но я могу предложить вам сделку, инженер Громов. Ваше активное сотрудничество с исследователями может значительно ускорить процесс. Чем больше мы узнаем, тем быстрее сможем оценить ситуацию и, возможно, смягчить режим.

Алексей понимал, что полковник предлагает ему выбор без выбора. Сотрудничество действительно было единственным разумным вариантом в его положении.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я буду сотрудничать. Но у меня есть условие.

Степанов поднял бровь.

– Вы не в том положении, чтобы выдвигать условия, инженер.

– Не условие – просьба, – поправился Алексей. – Я хочу увидеть Дмитрия Ларина. Поговорить с ним. Если мы проходим через одни и те же изменения, нам нужно обменяться опытом и наблюдениями. Это будет полезно и для ваших исследований.

Полковник задумался, затем кивнул.

– В этом есть рациональное зерно. Я передам вашу просьбу руководству. Возможно, организованный контакт между объектами действительно даст дополнительные данные для анализа.

"Объектами", – мысленно отметил Алексей. Не людьми, не пациентами – объектами. Это многое говорило об отношении властей к их положению.

– Когда состоится перевод? – спросил он.

– Сегодня вечером, – Степанов встал. – Приготовьтесь. Новое помещение будет менее… комфортабельным, но лучше оборудованным для исследований.

Полковник направился к выходу, но остановился в дверях.

– И ещё, Громов. Не делайте глупостей. В вашем положении сотрудничество – единственный разумный выбор.

После ухода Степанова Алексей остался один. Он смотрел в потолок, обдумывая ситуацию. Его интуиция не подвела – режим действительно ужесточался, их статус официально менялся с "пациентов" на "объекты изучения". Но в этой мрачной ситуации был один проблеск надежды – возможность встречи с Дмитрием.

Если они действительно получат шанс поговорить, это изменит ситуацию. Вдвоём они смогут лучше оценить происходящее, возможно, обнаружить новые аспекты своих изменяющихся способностей. А где двое – там может быть и больше. Виктор Новиков тоже постепенно выходил из комы. Возможно, скоро к ним присоединится и третий "радиационный".

"Радиационный" – это слово внезапно пришло в голову Алексея, и оно казалось подходящим. Они были людьми, изменёнными радиацией и таинственными частицами. Людьми, которые теперь видели то, что недоступно обычному взгляду, и, возможно, обладали способностями, о которых даже не подозревали.

Вечером, как и обещал полковник, в палату вошли четверо сотрудников службы безопасности в лёгком защитном снаряжении. Они вежливо, но твёрдо попросили Алексея следовать за ними.

Его провели по длинным коридорам медицинского комплекса, через несколько контрольно-пропускных пунктов с биометрической идентификацией, и, наконец, через массивную бронированную дверь с предупреждающими знаками радиационной и биологической опасности.

За этой дверью открывался совершенно новый сектор – явно недавно переоборудованный из стандартного медицинского блока в нечто среднее между исследовательской лабораторией и тюрьмой строгого режима. Алексея привели в комнату, которая должна была стать его новым жилищем на неопределённый срок.

Помещение было аскетичным: кровать, стол, стул, базовые санитарные удобства – всё строго функциональное, без единого излишества. Стены были укреплены, а дверь выглядела достаточно прочной, чтобы выдержать взрыв. Камеры наблюдения в каждом углу не оставляли сомнений в том, что каждое движение будет записано и проанализировано.

– Располагайтесь, – сказал старший охранник. – Завтра начнётся новая серия исследований.

Когда дверь закрылась, Алексей подошёл к единственному окну – небольшому иллюминатору из сверхпрочного стекла. Через него открывался вид на серые лунные пейзажи, освещённые холодным светом далёкого Солнца.

Он прижал ладонь к прохладной поверхности стекла, глядя на чужой, безжизненный ландшафт. Такими же безжизненными могли стать и они – если позволят себе превратиться всего лишь в объекты изучения, в подопытных крыс в лабораторном лабиринте.

Нет, решил Алексей. Они найдут выход. Они поймут, что с ними происходит, и возьмут свою судьбу в собственные руки. Что бы ни случилось дальше, он не сдастся без борьбы.

С этой мыслью он отвернулся от окна и начал методично исследовать своё новое жилище, анализируя каждую деталь, каждую возможность. Профессиональная привычка инженера – искать слабые места в любой системе – могла стать его главным оружием в борьбе за свободу и будущее.

Глава 2: Изоляция

Утро в медицинском комплексе "Асклепий" начиналось в шесть часов по стандартному лунному времени. Алексей понял это, когда освещение в его комнате автоматически увеличилось до дневного уровня, а из скрытых динамиков раздался механический голос:

– Доброе утро, субъект Громов А.Н. Время: шесть часов ноль-ноль минут. Пожалуйста, примите утренние препараты и подготовьтесь к медицинским процедурам.

На выдвинувшейся из стены панели появились два стакана: один с водой, другой с тремя разноцветными капсулами. Алексей задумчиво посмотрел на лекарства. Вчера вечером, исследуя комнату, он обнаружил не менее пяти скрытых камер и микрофонов. Его действия фиксировались постоянно.

Но наблюдение было не единственным, что беспокоило инженера. За время, проведённое в медицинском центре, его зрение продолжало меняться. Теперь он не просто видел слабое свечение вокруг источников радиации – он различал градации интенсивности, словно его глаза превратились в живой дозиметр. Более того, он начинал распознавать разные типы излучения по цветовым оттенкам: гамма-лучи давали голубоватое свечение, альфа-частицы – красноватое, бета-излучение – зеленоватое.

Сейчас, глядя на капсулы с лекарствами, он видел, что одна из них – красная – излучала слабое фиолетовое сияние.

"Радиоактивные изотопы в лекарстве? Или трейсеры для отслеживания распределения препарата в организме?" – подумал Алексей. В любом случае, отказ принимать медикаменты был бы бесполезным жестом сопротивления.

Он проглотил капсулы, запив их водой, и встал с кровати. Новая комната была спартанской по обстановке, но не лишена базовых удобств. Компактный санитарный модуль занимал угол помещения, отделённый полупрозрачной перегородкой от основного пространства. Алексей быстро принял душ и переоделся в предоставленную униформу – серый комбинезон из плотной ткани с номером "RP-01" на груди и спине.

"RP – Radiation Prophet? Радиационный пророк?" – мелькнула ироничная мысль. Очевидно, его новый статус объекта изучения требовал и соответствующей маркировки.

Ровно в 6:30 дверь комнаты открылась, и вошли двое в защитных костюмах лёгкого типа. Один – высокий мужчина с военной выправкой, второй – стройная женщина, которую Алексей раньше не видел.

– Субъект Громов, следуйте за нами, – произнёс мужчина. – Вас ожидают в лаборатории для утренних тестов.

Алексей молча кивнул и вышел в коридор. Его сопровождающие держались на расстоянии, будто опасаясь прямого контакта. В руках у мужчины Алексей заметил электрошоковое устройство – ненавязчивое напоминание о последствиях неповиновения.

Коридоры медицинского центра представляли собой лабиринт из одинаковых серых секций с редкими указателями, понятными только персоналу. Через несколько поворотов и два контрольно-пропускных пункта группа достигла массивной двери с надписью "Лаборатория биофизических исследований".

Внутри лаборатории Алексей увидел впечатляющий набор диагностического оборудования: томографы нового поколения, спектроскопические анализаторы, голографические проекционные системы для визуализации данных. В центре комнаты стояло нечто похожее на медицинскую капсулу, соединённую десятками кабелей с основными системами лаборатории.

– Доброе утро, Алексей, – знакомый голос доктора Савиной прозвучал из-за консоли управления. – Как вы себя чувствуете сегодня?

– Как подопытная крыса в новой клетке, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, без явной враждебности.

Савина вздохнула, её лицо за защитным экраном выразило смесь сочувствия и профессиональной решимости.

– Понимаю ваши чувства. Но, поверьте, всё, что мы делаем, необходимо для понимания происходящих с вами изменений.

– И для оценки моей потенциальной опасности для общества, – добавил Алексей.

– И это тоже, – честно признала она. – Разденьтесь до нижнего белья и займите позицию в диагностической капсуле. Сегодняшняя серия тестов включает полное картирование изменений в вашей нервной системе и анализ метаболизма.

Пока Алексей готовился к процедуре, его внимание привлекла женщина, вошедшая с ним в лабораторию. Она сняла защитный шлем, и он увидел молодое лицо с короткими русыми волосами и внимательными зелёными глазами. Женщина изучала его с нескрываемым научным интересом.

– Это доктор Соня Ветрова, – представила её Савина, заметив взгляд Алексея. – Специалист по радиационной медицине и биоинженерии. С сегодняшнего дня она будет помогать мне в исследованиях вашего случая.

Ветрова кивнула, сохраняя профессиональную дистанцию.

– Рада знакомству, господин Громов. Ваш случай… уникален с медицинской точки зрения.

Алексей лёг в капсулу, которая тут же закрылась прозрачным куполом. Он почувствовал лёгкое покалывание на коже, когда диагностические датчики активировались, сканируя каждый сантиметр его тела.

– Начинаем сканирование, – объявила Савина, активируя системы. – Алексей, вы можете ощущать лёгкое покалывание или тепло. Это нормальная реакция на диагностические поля.

Следующие два часа слились для Алексея в монотонную череду сканирований, забора образцов крови и тканей, тестов на рефлексы и сенсорное восприятие. Всё это время Савина и Ветрова изучали данные, изредка обмениваясь короткими фразами на профессиональном жаргоне, который он понимал лишь частично.

– Плотность нейронных связей в зрительной коре увеличилась на 47%, – заметила Ветрова, изучая голографические проекции его мозга. – А эти новые синаптические паттерны… никогда не видела ничего подобного.

– Обратите внимание на активность гипоталамуса, – указала Савина. – Похоже, наночастицы влияют на эндокринную регуляцию.

Когда основная серия тестов была завершена, капсула открылась, и Алексею разрешили сесть.

– Вы хорошо держитесь, – заметила Ветрова, подойдя ближе. В отличие от большинства медиков, она, казалось, не боялась приближаться к нему. – Многие пациенты нервничают во время таких интенсивных обследований.

– Я инженер-физик с опытом работы на термоядерном реакторе, – ответил Алексей. – Умение сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях – часть профессии.

– Конечно, – она слегка улыбнулась. – Но ваша ситуация выходит за рамки обычного профессионального стресса. Вы обнаружили какие-нибудь новые… особенности в последние часы?

Алексей внимательно посмотрел на неё. Вопрос был задан неофициально, почти дружески, будто не для протокола. Он решил ответить честно – это могло помочь установить контакт.

– Моё зрение продолжает меняться. Теперь я могу различать типы излучения по цветовым оттенкам. И интенсивность тоже.

Ветрова непроизвольно отступила на полшага, но быстро вернулась в прежнюю позицию, словно стыдясь своей инстинктивной реакции.

– Это… невероятно, – она повернулась к Савиной. – Елена Павловна, нам нужно провести дополнительное тестирование этой способности.

Савина кивнула и сделала пометку в своём планшете.

– Запланируем на завтра. Сейчас у нас по графику встреча субъектов.

Алексей мгновенно напрягся.

– Встреча субъектов? – переспросил он.

– Да, – подтвердила Савина. – Полковник Степанов одобрил вашу просьбу о встрече с Дмитрием Лариным. Руководство считает, что ваше общение может дать ценные данные о социальных аспектах… вашего состояния.

"Другими словами, они хотят посмотреть, не начнём ли мы вдвоём планировать захват мира", – мысленно отметил Алексей, но вслух сказал:

– Я благодарен за эту возможность.

Он быстро оделся, и его сопроводили в соседнее помещение – что-то вроде комнаты отдыха с парой кресел, столом и голографическим экраном на стене. Сквозь прозрачную стену с противоположной стороны был виден коридор, ведущий, по-видимому, к другим "жилым" отсекам.

– Ожидайте здесь, – сказала Савина. – Дмитрий Ларин прибудет через несколько минут. Ваша беседа будет записываться для анализа.

– Разумеется, – Алексей кивнул. Иного он и не ожидал.

Когда медики вышли, он сел в одно из кресел и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Встреча с Дмитрием была критически важна. Им нужно будет передать друг другу максимум информации, при этом не вызывая подозрений у наблюдателей.

Через пять минут дверь с противоположной стороны открылась, и в комнату вошёл Дмитрий Ларин. Алексей едва узнал своего коллегу. Всегда подтянутый и энергичный начальник смены теперь выглядел осунувшимся, с глубокими тенями под глазами. Его русые волосы стали почти полностью седыми. Но самым заметным изменением был взгляд – глаза Дмитрия светились тем же голубоватым свечением, что, как подозревал Алексей, появилось и в его собственных глазах.

– Алексей, – Дмитрий слабо улыбнулся. – Рад видеть тебя… живым.

Они обменялись рукопожатием, и Алексей почувствовал странное покалывание при контакте – словно статическое электричество, но более глубокое, резонирующее где-то на клеточном уровне.

– Ты тоже изменился, – заметил Дмитрий, внимательно изучая Алексея. – Глаза… они светятся в темноте, знаешь?

– Догадывался, – кивнул Алексей, указывая на кресла. – Давай сядем. Нам многое нужно обсудить.

Они расположились напротив друг друга. Алексей заметил, что Дмитрий носил такой же серый комбинезон, только с маркировкой "RP-02".

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Алексей.

– Физически? Лучше, чем когда-либо, – Дмитрий покачал головой. – Что иронично, учитывая, что мы получили дозу, способную убить слона. Морально… сложнее. Нас держат как лабораторных крыс, Алексей. Исследуют, тестируют, наблюдают.

– Я знаю, – Алексей понизил голос, хотя понимал, что все их слова записываются. – Но сейчас главное понять, что с нами происходит. Эти изменения… они продолжаются?

Дмитрий огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то, затем наклонился ближе.

– Ты не представляешь, насколько глубоко идут эти изменения, – прошептал он. – Я чувствую радиацию, Алексей. Не просто вижу её, как ты, а ощущаю всем телом. Знаю, где находится каждый радиоактивный элемент в радиусе пятидесяти метров. Могу определить изотопный состав, период полураспада, интенсивность… всё.

Алексей внимательно слушал, анализируя информацию.

– Мои изменения пока ограничиваются зрением, – сказал он. – Но оно становится всё более чувствительным. Вчера я начал различать типы излучения по цветовым оттенкам.

– Это только начало, – Дмитрий провёл рукой по своим седым волосам. – Виктор… ты знаешь, что с ним?

– Последнее, что я слышал – он всё ещё в коме, но показатели стабильны.

– Он пришёл в себя вчера, – сообщил Дмитрий. – Я подслушал разговор охранников. Они переместили его в отдельный сектор, как нас. Видимо, скоро "RP-03" тоже присоединится к нашему маленькому клубу мутантов.

Алексей кивнул, мысленно отметив новую информацию.

– Ты говорил с докторами о происхождении наночастиц? – спросил он.

– Они мало что знают. Или мало что говорят, – Дмитрий пожал плечами. – Но я подслушал кое-что интересное. Похоже, первые образцы этих частиц были обнаружены в астероиде из пояса Койпера. Корпорация "ТераНова" была вовлечена в ту экспедицию.

– Доктор Савина упоминала что-то подобное, – подтвердил Алексей. – Значит, корпорация тайно использовала эти частицы в экспериментальном топливе без должного тестирования?

– И из-за этой безответственности мы… – Дмитрий не закончил фразу, сжимая и разжимая кулаки. Алексей заметил, что там, где кожа касалась кожи, появлялось слабое свечение, словно его коллега генерировал какую-то энергию.

– Мы живы, Дмитрий, – напомнил Алексей. – Против всех законов физики и медицины, мы выжили.

– Но какой ценой? – Дмитрий понизил голос до шёпота. – Эти изменения… они не остановятся, Алексей. Мы становимся чем-то другим. Чем-то… новым.

Внезапно лицо Дмитрия исказилось от боли. Он схватился за голову и на несколько секунд замер. Когда он снова поднял взгляд, его глаза светились ярче обычного.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил Алексей.

– Да… просто головная боль. Они случаются всё чаще, – Дмитрий поморщился. – Обычно после особенно интенсивных тестов. Вчера они заставляли меня концентрироваться на радиоактивных образцах, пытаясь определить, могу ли я влиять на них каким-либо образом.

– И ты смог?

Дмитрий неожиданно улыбнулся – напряжённой, но торжествующей улыбкой.

– Смог. Не скажу, что это было легко, но… я ускорил распад изотопа цезия-137 на шесть процентов. Они были в шоке. После этого и началась мигрень.

Алексей уставился на своего коллегу, не веря своим ушам. Сама мысль о том, что человек мог влиять на фундаментальные ядерные процессы, была абсурдной с точки зрения физики. И всё же, после всего, через что они прошли…

– Возможно, эти наночастицы изменяют нашу физиологию для какой-то конкретной цели, – размышлял Алексей. – Если они действительно инопланетного происхождения, то, возможно, следуют какой-то программе… адаптации.

– Или оружия, – мрачно добавил Дмитрий. – Не забывай, первые образцы были найдены в астероиде. Может быть, это какой-то древний способ биологической атаки?

– Тогда почему они не убили нас, а вместо этого сделали сильнее? – возразил Алексей. – Нет, это что-то другое…

Их разговор был прерван появлением доктора Ветровой. Она вошла в комнату с планшетом в руках, наблюдая за ними с профессиональным интересом.

– Как проходит ваша встреча, господа? – спросила она, садясь на стул неподалёку.

– Обмениваемся новостями о нашем общем состоянии, – ответил Алексей нейтрально. – Доктор Ветрова, раз уж вы здесь, может быть, вы сможете прояснить некоторые вопросы?

– Если это в рамках моей компетенции и допуска, – осторожно согласилась она.

– Дмитрий упомянул, что Виктор Новиков пришёл в сознание. Это так?

Ветрова выглядела слегка удивлённой.

– Да, это правда. Вчера днём он полностью вышел из комы. Его витальные показатели стабильны, и он проходит те же тесты, что и вы в первые дни.

– У него тоже появляются… особые способности? – спросил Дмитрий.

Соня помедлила, словно решая, можно ли делиться этой информацией.

– Пока рано говорить определённо. Но есть признаки изменений в его нервной системе, аналогичные вашим. Так что, вероятно, да.

Алексей обменялся быстрым взглядом с Дмитрием. Трое. Они теперь трое.

– Когда мы сможем увидеть его? – спросил Алексей.

– Это не мне решать, – Ветрова развела руками. – Но я предполагаю, что после завершения первичного обследования такая встреча может быть организована, по аналогии с вашей сегодняшней встречей.

Дмитрий наклонился вперёд, пристально глядя на молодого доктора.

– А что будет дальше, Соня? – в его голосе звучала плохо скрываемая агрессия. – После всех ваших тестов и анализов? Вы "вылечите" нас? Или решите, что мы слишком опасны и нужно нас… утилизировать?

Ветрова заметно побледнела, но сохранила профессиональное спокойствие.

– Никто не говорит об утилизации, господин Ларин. Наша цель – понять природу изменений и определить, как они повлияют на ваше здоровье и…

– …и на общественную безопасность, – закончил за неё Дмитрий. – Не думайте, что мы не понимаем, что происходит. Нас считают потенциальной угрозой. Возможно, даже оружием.

– Дмитрий, – Алексей положил руку на плечо коллеге, пытаясь успокоить его. – Доктор Ветрова здесь не виновата. Она просто выполняет свою работу.

Соня благодарно кивнула Алексею, затем обратилась к Дмитрию более личным тоном:

– Я понимаю ваше возмущение, господин Ларин. На вашем месте я чувствовала бы то же самое. Но, поверьте, большинство медицинского персонала искренне заботится о вашем благополучии. Мы хотим помочь.

– Помочь нам или помочь себе понять, как создать больше таких, как мы? – спросил Дмитрий.

Этот вопрос явно застал Ветрову врасплох. Она опустила глаза, затем снова посмотрела на них с неожиданной прямотой.

– Я не буду врать. Есть те, кто рассматривает такую… возможность. Но доктор Савина и я считаем, что это было бы безответственно и неэтично. Мы не знаем долгосрочных последствий этих изменений.

Алексей оценил её честность. Возможно, в докторе Ветровой они могли найти если не союзника, то хотя бы человека, не полностью подчинённого военной логике.

– Спасибо за вашу прямоту, – сказал он. – У меня есть ещё один вопрос: что известно о происхождении наночастиц? Правда ли, что они были найдены в астероиде из пояса Койпера?

Соня напряглась, оглянулась на дверь, затем тихо ответила:

– Эта информация выше моего уровня допуска. Официально корпорация "ТераНова" отрицает какую-либо связь между экспериментальным топливом и этой экспедицией. Неофициально… я слышала разговоры, подтверждающие вашу теорию. Но это всё, что я знаю.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошёл охранник.

– Время встречи истекло, – объявил он. – Субъектам необходимо вернуться в свои отсеки для следующей серии тестов.

Дмитрий встал, его лицо снова приобрело замкнутое выражение.

– До следующей встречи, Алексей, – сказал он. – Думай о том, что я сказал.

– Обязательно, – Алексей тоже поднялся. – Береги себя, Дмитрий. И не теряй надежды.

Когда Дмитрия увели, Ветрова повернулась к Алексею.

– Ваш коллега… он кажется менее стабильным, чем вы, – заметила она.

– Дмитрий всегда был более эмоциональным человеком, – ответил Алексей. – И сейчас у него есть все основания для гнева.

– У вас тоже, – заметила Соня. – Но вы реагируете иначе.

– Я аналитик по природе, – Алексей пожал плечами. – Предпочитаю сначала понять ситуацию, а потом действовать.

– Разумный подход, – Соня сделала пометку в своём планшете. – Идёмте, вас ждёт обед, а затем серия когнитивных тестов.

Следующие несколько дней прошли для Алексея в монотонной череде тестов, медицинских процедур и редких периодов отдыха. Его всё чаще сопровождала доктор Ветрова, которая, казалось, искренне интересовалась его состоянием не только с медицинской, но и с человеческой точки зрения.

На четвёртый день после встречи с Дмитрием Алексей впервые заметил изменение в режиме содержания. Утренние процедуры были отложены, а вместо них его проводили в новую лабораторию, оборудованную для экспериментов с радиоактивными материалами. Здесь он впервые увидел Виктора Новикова после аварии.

Молодой инженер сильно изменился. Всегда энергичный и жизнерадостный, теперь он выглядел бледным и осунувшимся. Но самое заметное отличие было в глазах – они светились тем же голубоватым светом, что у Алексея и Дмитрия, но с зеленоватым оттенком.

– Алексей Николаевич, – Виктор слабо улыбнулся. – Рад видеть вас… живым.

– Взаимно, Виктор, – Алексей пожал руку молодому человеку, снова ощущая то странное покалывание при контакте. – Как ты себя чувствуешь?

– Странно, – Виктор потёр виски. – Эти изменения… они продолжаются. Голова часто болит, особенно когда я пытаюсь сосредоточиться на… новых ощущениях.

Разговор был прерван появлением группы учёных во главе с доктором Савиной. Все они были в тяжёлых защитных костюмах, несмотря на то, что трое "субъектов", очевидно, не нуждались в защите от радиации.

– Доброе утро, господа, – приветствовала их Савина. – Сегодня мы проведём первый совместный эксперимент для оценки ваших… особых способностей в отношении радиоактивных материалов.

Она указала на три рабочие станции, расположенные треугольником в центре лаборатории. Каждая станция была оборудована защитным экраном, за которым находился небольшой контейнер с радиоактивным материалом.

– Мы хотим измерить точность вашего восприятия различных изотопов, – объяснила Савина. – А также определить, может ли кто-то из вас влиять на скорость радиоактивного распада, как было замечено в предыдущих индивидуальных тестах.

"Значит, не только Дмитрий демонстрировал такие способности", – отметил про себя Алексей.

Они заняли указанные места. Перед каждым из них был помещён закрытый свинцовый контейнер. Алексей мог видеть сквозь защиту слабое свечение, исходящее изнутри – разных цветов и интенсивности для каждого контейнера.

– Первое задание, – объявила Савина. – Определите, какой изотоп находится в вашем контейнере, не открывая его.

Алексей сосредоточился на голубоватом свечении, исходящем из его контейнера. Он начал различать оттенки и пульсацию, которые, как он уже научился понимать, указывали на определённые характеристики радиоактивного вещества.

– Кобальт-60, – уверенно сказал он через минуту. – Гамма-излучатель с периодом полураспада 5,27 года.

Виктор, казалось, испытывал больше трудностей. Он напряжённо всматривался в свой контейнер, его лицо покрылось потом от усилий.

– Я… я думаю, это стронций-90, – наконец сказал он. – Бета-излучатель.

Дмитрий не смотрел на свой контейнер. Вместо этого он закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

– Плутоний-239, – произнёс он без колебаний. – Альфа-излучатель с примесью других элементов. Контейнер не полностью герметичен, кстати. Есть микротрещина в правом нижнем углу.

Среди учёных пробежал встревоженный шёпот. Один из техников быстро проверил контейнер Дмитрия с помощью специального оборудования и подтвердил наличие микроскопической трещины.

– Невероятно, – пробормотала Савина. – Все трое правильно определили изотопы. Дмитрий даже обнаружил дефект, который мы сами не заметили.

Следующая серия тестов была направлена на измерение расстояния, на котором "радиационные" могли обнаруживать источники излучения. Оказалось, что Дмитрий обладал самым высоким радиусом восприятия – до 50 метров для сильных источников. Виктор мог обнаруживать радиацию на расстоянии около 30 метров, а Алексей – примерно 40 метров, но с более высокой точностью определения типа излучения.

Наконец, пришло время для самого важного эксперимента.

– Теперь мы хотим проверить, можете ли вы каким-либо образом влиять на скорость радиоактивного распада, – объявила Савина. – Перед каждым из вас контейнер с идентичным образцом цезия-137. Мы будем мониторить активность образцов в реальном времени. Попытайтесь мысленно ускорить или замедлить процесс распада.

Алексей скептически отнёсся к этому заданию. Несмотря на все странные изменения в его организме, мысль о том, что человек может влиять на фундаментальные ядерные процессы простым усилием воли, казалась ему абсурдной. И всё же, Дмитрий утверждал, что смог это сделать…

Он сосредоточился на голубоватом свечении, исходящем из контейнера. Закрыв глаза, он попытался представить, как атомы цезия распадаются, как их ядра трансформируются, испуская частицы… Ничего не происходило. Приборы показывали нормальную, стабильную активность образца.

Рядом с ним Виктор, казалось, испытывал те же трудности. Молодой инженер хмурился, его лицо покраснело от напряжения, но показатели активности его образца оставались неизменными.

Только Дмитрий, похоже, добивался успеха. Приборы, контролирующие его образец, начали показывать увеличение радиоактивности – сначала незначительное, потом всё более заметное.

– Пять процентов… семь… десять… – отсчитывал один из учёных. – Невероятно! Он ускоряет распад!

Алексей наблюдал за Дмитрием. Его коллега сидел с закрытыми глазами, лицо его было напряжено, вены на висках вздулись. И что самое удивительное – тонкая сеть голубоватых линий, похожих на светящиеся вены, начала проступать на его коже.

"Наночастицы, – подумал Алексей. – Они реагируют на его усилия".

Внезапно Дмитрий вскрикнул от боли, схватившись за голову. Показатели активности образца резко подскочили, увеличившись на 30% от нормального уровня, затем так же резко упали до исходных значений.

– Дмитрий! – Алексей бросился к коллеге, который практически упал со стула.

Медицинский персонал немедленно окружил Дмитрия, проверяя его состояние. Его сердцебиение было учащённым, давление повышенным, но в остальном серьёзных нарушений не обнаружилось.

– Я в порядке, – пробормотал Дмитрий, тяжело дыша. – Просто… это требует огромных усилий.

– На сегодня достаточно, – решительно заявила Савина. – Субъект Ларин нуждается в отдыхе.

Охрана увела Дмитрия, оставив Алексея и Виктора наедине с учёными, которые оживлённо обсуждали результаты эксперимента.

– Почему только Дмитрий смог повлиять на образец? – спросил Виктор, обращаясь к Алексею. – Разве мы не прошли через одинаковые изменения?

– Возможно, наши организмы реагируют по-разному, – предположил Алексей. – Или его способности развились раньше, потому что он первым пришёл в сознание после аварии.

Доктор Ветрова, услышав их разговор, подошла ближе.

– Ваша теория имеет основания, Алексей, – сказала она. – Наши наблюдения показывают, что изменения происходят в определённой последовательности, но с разной скоростью у каждого из вас. Дмитрий действительно первым продемонстрировал способность влиять на радиоактивные материалы, но это не значит, что вы с Виктором не сможете развить аналогичные способности со временем.

– А что будет дальше? – спросил Виктор. – После этих способностей… что ещё изменится в нас?

Соня покачала головой.

– Мы не знаем. Этот процесс беспрецедентен. Мы можем только наблюдать и фиксировать изменения по мере их появления.

В этот момент Алексей почувствовал странное покалывание в затылке, похожее на зарождающуюся мигрень. Одновременно с этим он заметил, что голубоватое свечение вокруг контейнера с цезием стало более отчётливым, словно его восприятие обострилось.

Он снова сосредоточился на образце, но теперь вместо попыток контролировать распад, просто "слушал" радиацию. И неожиданно для себя почувствовал… нечто. Не голос, не звук, а скорее… вибрацию. Ритм. Пульсацию атомов, распадающихся и высвобождающих энергию.

"Они живые, – внезапно понял Алексей. – Не в биологическом смысле, но они… активны. Имеют свой ритм".

Это откровение заставило его вздрогнуть. Если он начинал воспринимать радиоактивные элементы на таком фундаментальном уровне, то что ещё изменится в его восприятии мира?

– Вам плохо? – обеспокоенно спросила Ветрова, заметив его состояние.

– Нет, – Алексей покачал головой. – Просто… новое ощущение. Трудно объяснить.

Соня внимательно посмотрела на него, затем перевела взгляд на приборы, контролирующие его образец. Показатели оставались стабильными, но было заметно лёгкое, практически в пределах погрешности, колебание.

– Интересно, – пробормотала она, делая пометку в своём планшете. – Мы продолжим наблюдения.

После завершения экспериментов Алексея и Виктора развели по их комнатам. Вернувшись к себе, Алексей лёг на кровать, чувствуя необычайную усталость. Новое восприятие радиоактивных элементов истощило его ментально, хотя он даже не пытался активно влиять на них, как Дмитрий.

Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. События развивались слишком быстро. Его тело и разум менялись с каждым днём, открывая возможности, которые ещё недавно считались бы фантастикой. Но к чему это всё приведёт?

И что ещё важнее – какова конечная цель этих изменений? Если наночастицы действительно имели искусственное, возможно, даже внеземное происхождение, то какова была их функция? Создание новой формы жизни? Адаптация к определённым условиям? Или нечто более зловещее?

С этими мыслями Алексей провалился в беспокойный сон, полный образов светящихся атомов и пульсирующих энергетических полей.

Алексей проснулся от странного ощущения. В его голове словно звучал отдалённый голос – не слова, а скорее… эмоции. Тревога. Гнев. Решимость.

Он сел на кровати, пытаясь понять источник этих ощущений. Они казались одновременно чужими и знакомыми, словно эхо чужих мыслей в его сознании.

"Дмитрий?" – мысленно позвал Алексей, не особо надеясь на ответ.

Ощущения внезапно стали ярче, словно кто-то усилил сигнал. Теперь Алексей мог отчётливо различить эмоциональный узор – определённо Дмитрий. Его коллега был сильно встревожен, почти на грани паники, но в то же время полон решимости.

"Алексей? Ты меня слышишь?" – мысленный голос был слабым, но различимым.

Алексей замер, потрясённый. Телепатический контакт. Ещё одно изменение, вызванное наночастицами.

"Да, я тебя слышу", – мысленно ответил он, сосредотачиваясь на образе Дмитрия.

"Наконец-то! Я пытался достучаться до тебя весь день. Алексей, они планируют что-то серьёзное. Я подслушал разговор охранников. Завтра прибывает генерал Северин. Они собираются перевести нас в какой-то другой комплекс, более изолированный".

"Ты уверен?" – спросил Алексей.

"Абсолютно. И это ещё не всё. Я видел документы на экране одного из врачей. Проект "Лазарь" переходит в новую фазу. Они собираются проводить более… инвазивные тесты. Биопсии тканей, возможно даже хирургические вмешательства".

Алексей почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если Дмитрий прав, их статус окончательно сменился с "пациентов" на "экспериментальные образцы".

"Что ты предлагаешь?" – спросил он.

"Нам нужно бежать. Сейчас, пока не прибыл Северин. Мои способности… я могу использовать их, чтобы нейтрализовать охрану. Вызвать перебои в электропитании. Создать отвлекающий манёвр".

"Дмитрий, это безумие", – возразил Алексей. "Мы на Луне. Даже если мы выберемся из комплекса, куда мы пойдём?"

"Здесь есть шаттлы, регулярно летающие на Землю. Мы можем захватить один. С нашими новыми способностями это возможно".

Алексей почувствовал искушение согласиться. Перспектива стать подопытным кроликом в более "инвазивных" экспериментах не вызывала энтузиазма. И всё же…

"Мы не знаем, как долго продлятся наши изменения, – возразил он. – Что, если на полпути к Земле наши способности исчезнут? Или, наоборот, усилятся до опасного уровня? Мы всё ещё не понимаем, что с нами происходит".

"А что будет, если мы останемся? – возразил Дмитрий. – Они превратят нас в лабораторный материал. Или того хуже – попытаются воспроизвести наши изменения на других людях. Создать армию "радиационных солдат". Ты хочешь, чтобы такое оружие попало в руки военных?"

Это был сильный аргумент. Алексей сам беспокоился о том, как военные могут использовать результаты исследований.

"Виктор тоже с нами?" – спросил он.

"Да, я уже установил с ним контакт. Он напуган, но согласен, что оставаться здесь становится слишком опасно".

Алексей тщательно взвесил все аргументы. Побег был рискованным, возможно даже самоубийственным шагом. Но перспектива стать объектом более агрессивных исследований, а потом, возможно, шаблоном для создания оружия массового поражения…

"Хорошо, – наконец ответил он. – Я с вами. Какой план?"

"Завтра во время утренних медицинских процедур. Нас отведут в лабораторию для общих тестов. Я создам перебои в системе электропитания, используя свои способности. Когда начнётся хаос, мы нейтрализуем охрану и прорываемся к транспортному отсеку. Там есть грузовой шаттл, готовящийся к отлёту на Землю".

"Ты хорошо изучил планировку комплекса", – заметил Алексей.

"У меня была почти неделя форы, пока ты приходил в себя, – ответил Дмитрий. – Я слушал, наблюдал, запоминал. Мои новые способности помогли… нащупать слабые места в их системе безопасности".

"А медицинский персонал? Доктор Савина и Ветрова?"

"Постараемся не причинять им вреда, если они не будут мешать. Они всего лишь выполняют свою работу. Но если придётся выбирать между ними и нашей свободой…"

Алексей ощутил решимость Дмитрия. Его коллега был готов идти до конца, чего бы это ни стоило.

"Хорошо, – согласился он. – Утром, во время процедур. Будь осторожен, Дмитрий. Не делай ничего… необратимого до тех пор".

"Договорились. Теперь попробуй поспать. Завтра нам понадобятся все силы".

Связь оборвалась, и Алексей снова остался один в своих мыслях. Он лёг, глядя в потолок, размышляя о предстоящем побеге. План Дмитрия был рискованным, возможно даже отчаянным, но выбора, похоже, не оставалось.

Он думал о Соне Ветровой, о её кажущейся искренней заботе. Жаль, что она окажется между ними и свободой. Возможно, в другой ситуации она могла бы стать союзником…

Сон долго не приходил, а когда наконец пришёл, он был полон тревожных видений о светящихся людях, марширующих по полям сражений, управляющих атомной энергией одним движением руки. Армия "радиационных", созданная по образцу и подобию тех изменений, что происходили с ним и его коллегами.

Утро наступило слишком быстро. Алексей был готов.

Глава 3: Аномалии

– Доброе утро, субъект Громов А.Н. Время: шесть часов ноль-ноль минут. Пожалуйста, примите утренние препараты и подготовьтесь к медицинским процедурам.

Алексей открыл глаза, мгновенно проснувшись. Сегодня автоматическое приветствие системы звучало иначе – не просто как повседневная рутина, а как отсчёт к неизбежной конфронтации.

Он встал с кровати, ощущая непривычную ясность мысли и остроту восприятия. События прошлого вечера – установленный телепатический контакт с Дмитрием, план побега – всё это теперь казалось ещё более реальным и неизбежным.

Привычно проглотив утренние капсулы с лекарствами, Алексей выполнил базовые гигиенические процедуры и надел чистый комбинезон. Необходимо было выглядеть обычно, не вызывать подозрений.

В голове снова возник тихий голос Дмитрия: "Ты готов?"

"Да, – мысленно ответил Алексей. – Что с Виктором?"

"Он на связи. Нервничает, но держится. Помни: когда начнётся, действуем быстро и решительно. Нам потребуется твой аналитический ум, чтобы принимать правильные решения в хаосе".

"Понял. Будь осторожен, Дмитрий".

Точно в 6:30 дверь его комнаты открылась. Вместо обычной пары охранников в дверях стояла доктор Соня Ветрова с планшетом в руках. Сегодня она была одна, без защитного костюма, лишь с небольшим дозиметром на поясе.

– Доброе утро, Алексей, – приветствовала она его с лёгкой улыбкой. – Как вы себя чувствуете сегодня?

Эта неожиданная смена протокола заставила Алексея насторожиться. Где охрана? Почему Ветрова пришла одна, без защиты?

– Нормально, – ответил он сдержанно. – Готов к очередным тестам.

– Хорошо, – кивнула Соня. – Сегодня у нас особенная программа. Я провожу вас в лабораторию биофизики, где уже находятся ваши коллеги.

Они вышли в коридор. Алексей с удивлением отметил отсутствие обычного конвоя.

– Новый порядок? – спросил он, кивая на пустой коридор.

Соня слегка улыбнулась.

– Скажем так, я убедила руководство, что три охранника, сопровождающие каждого из вас в отдельности – излишество. Вы демонстрируете стабильное и кооперативное поведение. К тому же, – она показала на крошечное устройство на своём запястье, – у меня есть тревожная кнопка. Одно нажатие, и группа быстрого реагирования будет здесь через 20 секунд.

Алексей оценил её откровенность. Он также отметил, что уменьшение охраны значительно облегчало их план побега. Возможно, сегодняшний день был действительно лучшей возможностью.

Они прошли через несколько контрольно-пропускных пунктов, где Ветрова предъявляла своё удостоверение и биометрические данные. Система безопасности явно была настроена на доверие к медицинскому персоналу.

– Я просмотрела результаты ваших вчерашних тестов, – сказала Соня по пути. – Очень интересная динамика. Ваше восприятие радиационных полей продолжает совершенствоваться. И были намёки на возможность влияния на радиоактивный распад, хотя и не такие явные, как у Дмитрия.

– Я не уверен, что действительно мог влиять на распад, – ответил Алексей. – Скорее, я просто… чувствовал его иначе.

– И это тоже удивительно, – Соня остановилась перед очередной дверью с биометрическим замком. – Здесь нас ждёт доктор Савина и ваши коллеги.

Дверь открылась, и они вошли в большую лабораторию, оборудованную даже более впечатляюще, чем та, где проводились вчерашние эксперименты. В центре располагались три диагностические капсулы, соединённые сложной системой кабелей с центральным компьютерным узлом. Дмитрий и Виктор уже находились здесь, сидя на стульях в ожидании процедуры. Доктор Савина и двое других учёных настраивали оборудование.

Алексей мысленно потянулся к Дмитрию: "Всё по плану?"

"Да. Жди сигнала".

Дмитрий выглядел внешне спокойным, но Алексей, теперь чувствительный к его эмоциональному состоянию, ощущал бурлящую внутри коллеги решимость и напряжение.

– А вот и наш третий участник, – доктор Савина обернулась к ним. – Доброе утро, Алексей. Сегодня мы проведём синхронизированное сканирование всех троих. Это поможет нам лучше понять, как наночастицы взаимодействуют с разными типами нервной системы.

Она указала на свободную капсулу.

– Пожалуйста, разденьтесь до нижнего белья и займите свою позицию. Сканирование займёт около сорока минут. Важно, чтобы вы оставались максимально неподвижными.

Алексей кивнул и начал снимать комбинезон. Краем глаза он заметил, что Дмитрий делает то же самое, при этом незаметно для остальных осматривая лабораторию, очевидно оценивая положение камер, расположение персонала, пути к выходу.

"Когда я подам сигнал, немедленно выбирайся из капсулы", – передал Дмитрий мысленно.

Алексей лёг в свою капсулу, которая тут же закрылась прозрачным куполом. Он почувствовал знакомое покалывание, когда диагностические поля активировались. На внутренней поверхности купола появилась проекция данных – его пульс, мозговая активность, уровень гормонов и другие показатели.

Доктор Савина подошла к центральной консоли управления.

– Начинаем синхронное сканирование. Оставайтесь неподвижными, пожалуйста.

Системы загудели, световые индикаторы переключились с жёлтого на зелёный. Алексей закрыл глаза, делая вид, что расслабляется для процедуры, но на самом деле концентрируясь на ментальной связи с Дмитрием.

Прошло примерно десять минут спокойного сканирования. Учёные переговаривались вполголоса, анализируя поступающие данные. Соня Ветрова внимательно изучала показатели на одном из дополнительных мониторов.

И вдруг всё изменилось.

Сначала Алексей почувствовал нарастающую волну эмоций от Дмитрия – решимость, сосредоточенность, а затем мощный всплеск ментальной энергии. В то же мгновение свет в лаборатории моргнул, а затем полностью погас.

"СЕЙЧАС!" – мысленный крик Дмитрия пронзил сознание Алексея.

Не теряя ни секунды, Алексей ударил кулаками по внутренней поверхности купола. В обычных условиях это было бы бесполезно – стекло было армированным, рассчитанным на противостояние гораздо большим нагрузкам. Но либо отключение питания отключило и механизмы блокировки, либо его сила действительно возросла – купол треснул и распахнулся.

Лаборатория погрузилась в хаос. Единственным освещением было аварийное красное свечение аварийных ламп и странное голубоватое сияние, исходящее от глаз и кожи Дмитрия, который уже выбрался из своей капсулы. Виктор тоже освободился и теперь стоял, растерянно озираясь в полутьме.

Доктор Савина пыталась активировать аварийную систему связи, в то время как двое других учёных метнулись к дверям. Но Дмитрий оказался быстрее. С невероятной скоростью он преградил им путь и одним движением отбросил обоих от дверей – с силой, явно превосходящей человеческую.

– Всем оставаться на местах! – его голос звучал странно, с металлическим эхом. – Никто не пострадает, если вы не будете сопротивляться.

Соня Ветрова замерла, глядя на троих обнажённых мужчин с горящими голубым светом глазами. Её рука медленно потянулась к тревожной кнопке на запястье.

– Соня, нет, – голос Алексея был тихим, но твёрдым. – Не делайте этого. Пожалуйста.

Их взгляды встретились. В глазах Сони читался не страх, а скорее разочарование и сожаление.

– Вы не понимаете, что делаете, – сказала она. – Вы нестабильны. Ваши изменения продолжаются. Без медицинского наблюдения…

– Без медицинского наблюдения мы хотя бы будем свободны, – перебил её Дмитрий. – Будем сами решать свою судьбу, а не служить лабораторными крысами для военных.

– О чём вы говорите? – удивилась Савина. – Какие военные?

– Не притворяйтесь, – Дмитрий подошёл ближе к ней. – Мы знаем о визите генерала Северина. Знаем о планах перевести нас в другой комплекс для более инвазивных исследований.

Савина выглядела искренне озадаченной.

– Да, генерал Северин должен прибыть сегодня для оценки прогресса. Но никто не говорил о переводе или инвазивных методах. Наоборот, он должен был утвердить расширение ваших прав в пределах комплекса, учитывая вашу стабильность и сотрудничество.

Эта информация заставила Алексея и Дмитрия обменяться недоумёнными взглядами. Кто-то явно получил неверную информацию.

– Тогда что означают эти документы? – Дмитрий указал на планшет, лежащий на консоли. – Я видел протокол "расширенных исследований". Там речь шла о биопсиях, возможных хирургических вмешательствах.

Соня быстро взглянула на планшет.

– Это протоколы для следующей фазы исследования наночастиц in vitro, не in vivo! – воскликнула она. – Мы планировали изучать их в лабораторных условиях, используя уже собранные образцы ваших тканей. Никаких новых биопсий или тем более хирургических вмешательств не планировалось!

Наступила напряжённая пауза. Алексей почувствовал, как уверенность Дмитрия дрогнула – он тоже улавливал искренность в словах медиков.

– Даже если это так, – наконец сказал Дмитрий, – это не меняет нашего положения. Мы всё равно остаёмся подопытными объектами, изолированными от мира, лишёнными базовых свобод.

– Мы понимаем ваши чувства, – осторожно сказала Савина. – И именно поэтому генерал Северин согласился рассмотреть возможность предоставления вам большей автономии в пределах комплекса. Это первый шаг к нормализации вашего положения.

– Первый шаг? – усмехнулся Дмитрий. – А сколько ещё шагов потребуется, прежде чем нас признают людьми, а не "субъектами"? Год? Десять лет? Никогда?

Алексей положил руку на плечо Дмитрия, чувствуя его напряжение.

– Давай выслушаем их, – тихо сказал он. – Возможно, мы действительно не обладаем полной информацией.

Дмитрий колебался. Алексей ощущал его внутреннюю борьбу – часть его хотела продолжать побег, несмотря ни на что, другая начинала сомневаться в правильности их действий.

В этот момент двери лаборатории распахнулись, и в помещение ворвались шестеро вооружённых охранников. Они остановились на пороге, ошеломлённые зрелищем трёх обнажённых мужчин со светящимися глазами, стоящих среди разбитого оборудования в полутьме.

– Стоять! Не двигаться! – скомандовал старший охранник, поднимая оружие – нелетальный электрошоковый пистолет повышенной мощности.

Ситуация мгновенно накалилась. Дмитрий повернулся к охранникам, его глаза полыхнули ярче, а по коже пробежала сеть голубоватых светящихся линий.

– Не надо! – Алексей бросился вперёд, вставая между Дмитрием и охранниками. – Все, пожалуйста, успокойтесь! Мы можем решить это мирно!

Время словно застыло. Дмитрий, готовый атаковать. Охранники с оружием наготове. Учёные, замершие в оцепенении. И Алексей, пытающийся предотвратить неизбежную катастрофу.

– Опустите оружие, – раздался властный мужской голос из коридора. – Немедленно.

Охранники растерянно переглянулись, но подчинились, опуская пистолеты. В лабораторию вошёл высокий седой мужчина в генеральской форме Космических Сил Земли. Его холодные серые глаза внимательно изучили ситуацию.

– Генерал Северин, – доктор Савина шагнула вперёд. – Мы не ожидали вас так рано.

– Очевидно, – сухо ответил генерал, окидывая взглядом разгромленную лабораторию. – Я прибыл первым рейсом, как только получил ваш вчерашний отчёт о прогрессе. Похоже, я появился вовремя.

Он повернулся к троим "радиационным", особенно внимательно изучая Дмитрия, который всё ещё излучал голубоватое сияние.

– Значит, это наши "лазари", восставшие из мёртвых, – в его голосе не было страха, только профессиональный интерес. – Впечатляющее зрелище.

– Генерал, произошло недоразумение, – начал Алексей. – Мы получили информацию, что нас планируют перевести в другое учреждение для более агрессивных исследований. В свете этого мы решили…

– Попытаться сбежать, – закончил за него Северин. – Вполне логично. На вашем месте я поступил бы так же.

Эта неожиданная реакция застала всех врасплох.

– Однако, – продолжил генерал, – ваша информация была неверной. И я подозреваю, что это не случайное недоразумение, а намеренная дезинформация.

Он повернулся к доктору Савиной:

– Активируйте экстренный протокол безопасности данных. Кто-то пытался саботировать наш проект, и я намерен выяснить, кто именно.

Савина кивнула и поспешила к уцелевшему терминалу, активируя какую-то последовательность команд. Аварийное освещение сменилось нормальным, системы начали перезагружаться.

Генерал снова обратился к трём мужчинам:

– Господа, я понимаю ваши опасения и не собираюсь за них наказывать. Однако я прошу вас сотрудничать и вернуться в свои комнаты. Обещаю, что сегодня же мы проведём открытое собрание, на котором я лично объясню ваш статус, цели проекта и дальнейшие планы – без утайки.

Алексей мысленно связался с Дмитрием: "Что думаешь?"

"Не доверяю ему. Но сейчас у нас нет выбора. Надо выиграть время".

"Согласен".

– Мы согласны вернуться в свои комнаты, – сказал Алексей вслух. – При условии, что это собрание действительно состоится, и нам предоставят полную информацию о нашем положении.

– Вы имеете моё слово, – кивнул Северин. – Собрание состоится в 14:00 в конференц-зале А. Там будут присутствовать все ключевые сотрудники проекта. – Он повернулся к охранникам: – Сопроводите субъектов… то есть, господ, в их комнаты. Без применения силы или ограничений. Они идут добровольно.

Охранники кивнули, всё ещё настороженно поглядывая на светящиеся фигуры.

– А теперь, – генерал обратился к Соне, – будьте добры, предоставьте нашим пациентам какую-нибудь одежду. Как бы впечатляюще они ни выглядели в своём… природном виде, думаю, всем будет комфортнее, если они оденутся.

Напряжение в комнате немного спало. Соня быстро принесла запасные комплекты одежды, и три "радиационных" оделись. Свечение Дмитрия постепенно угасало, возвращаясь к обычному тусклому мерцанию глаз.

Под конвоем, но без применения каких-либо ограничений, их проводили обратно в их комнаты. По пути Алексей заметил повышенную активность персонала, спешащего к лабораториям и коммуникационным центрам. Похоже, слова генерала о возможном саботаже воспринимались всерьёз.

Когда дверь его комнаты закрылась, Алексей сел на кровать, пытаясь осмыслить произошедшее. План побега провалился, но они, по крайней мере, избежали конфронтации, которая могла закончиться плачевно. И, возможно, они действительно получат больше информации о своём положении.

"Алексей", – мысленный голос Дмитрия пробился сквозь его размышления.

"Да?"

"Не доверяй Северину полностью. Что-то здесь не так. Генерал не мог просто так отреагировать на мятеж. Он чего-то хочет от нас".

"Я тоже это чувствую. Но давай выслушаем его. Возможно, мы действительно получим полезную информацию".

"Хорошо. До встречи на собрании. И будь начеку".

Связь прервалась, и Алексей остался наедине со своими мыслями. Он лёг на кровать, закрыв глаза, но не для отдыха. Его разум продолжал анализировать ситуацию, просчитывая возможные сценарии и их последствия.

Что-то подсказывало ему, что предстоящее собрание будет поворотной точкой в их судьбе – в ту или иную сторону.

Конференц-зал А, куда Алексея привели ровно в 14:00, резко отличался от стерильных лабораторий и аскетичных комнат, в которых он провёл последние дни. Просторное помещение с панорамным окном, выходящим на лунный пейзаж, было оборудовано удобными креслами и большим овальным столом из натурального дерева – роскошь по меркам космических поселений.

Дмитрий и Виктор уже находились там, сидя по одну сторону стола. По другую сторону расположились доктор Савина, Соня Ветрова и ещё несколько человек в гражданской одежде, которых Алексей раньше не видел.

– Добро пожаловать, господин Громов, – генерал Северин, сидящий во главе стола, указал на свободное место рядом с Дмитрием. – Присаживайтесь. Мы готовы начать.

Алексей сел, мысленно отметив отсутствие охраны внутри помещения. Это был либо жест доверия, либо уверенность в том, что в случае необходимости они смогут нейтрализовать трёх "радиационных" другими способами.

– Господа, – начал генерал, обращаясь к Алексею, Дмитрию и Виктору. – Прежде всего, я хочу принести официальные извинения от имени Управления Космической Безопасности за то, как с вами обращались в последние дни. Режим содержания, отношение как к "субъектам" вместо пациентов, отсутствие полной информации о вашем статусе – всё это было ошибкой, которую я намерен исправить.

Он сделал паузу, давая им возможность осмыслить эти слова.

– После утреннего инцидента мы провели срочную проверку безопасности и обнаружили, что некоторые протоколы и директивы были намеренно изменены без моей авторизации. Проще говоря, кто-то пытался саботировать проект "Лазарь", создавая условия для конфронтации между вами и руководством комплекса.

– Кто именно? – спросил Дмитрий, не скрывая скептицизма.

– Мы всё ещё расследуем это, – ответил Северин. – Но есть серьёзные основания полагать, что это дело рук корпорации "ТераНова". Именно они поставляли экспериментальное топливо на станцию "Прометей". Именно они скрыли информацию о наночастицах, обнаруженных в астероиде из пояса Койпера.

Соня Ветрова подала генералу планшет. Он активировал голографический проектор в центре стола, и над ним появилось трёхмерное изображение астероида неправильной формы.

– Объект КВ-7382, обнаруженный два года назад экспедицией "Дальний Горизонт" в поясе Койпера. Внешне – обычный ледяной астероид, каких тысячи. Но при детальном сканировании в его ядре были обнаружены аномальные включения.

Изображение сменилось, показывая внутреннюю структуру астероида с яркой точкой в центре.

– Это включение содержало материал, который сначала приняли за неизвестный минерал. Дальнейший анализ показал, что это скопление микроскопических частиц с крайне необычными свойствами. Они реагировали на радиацию, изменяли свою структуру при контакте с органическими материалами, демонстрировали признаки самоорганизации.

Новое изображение – увеличенная в миллионы раз наночастица, сложная, с множеством внутренних структур.

– Корпорация "ТераНова", участвовавшая в финансировании экспедиции, получила эксклюзивное право на изучение этих частиц. Официально они отчитались, что исследования не дали значимых результатов, и проект был закрыт. Но на самом деле, – Северин сделал паузу, – они продолжили работу в тайне. И что ещё хуже – начали эксперименты по включению этих частиц в термоядерное топливо, надеясь повысить его эффективность.

– И они решили опробовать это экспериментальное топливо на самой мощной термоядерной станции Солнечной системы? – недоверчиво спросил Алексей. – Без должного тестирования и согласования?

– Именно так, – кивнул Северин. – Жадность и самонадеянность. Классическая комбинация для катастрофы.

– А что известно о происхождении этих наночастиц? – спросил Виктор, который до этого молча слушал.

Генерал обменялся взглядами с доктором Савиной, словно решая, сколько информации можно раскрыть.

– Анализ показал, что эти частицы имеют искусственное происхождение, – наконец сказал он. – Их структура слишком сложна, слишком функциональна для случайного природного образования. По нашим оценкам, они были созданы с использованием технологий, значительно превосходящих современный уровень науки.

– Вы хотите сказать… инопланетное происхождение? – Виктор выглядел одновременно шокированным и заинтригованным.

– Мы не делаем поспешных выводов, – осторожно ответил Северин. – Но такая возможность рассматривается. Астероид мог быть частью более крупного объекта, возможно даже корабля или исследовательского зонда, разрушенного миллионы лет назад. Наночастицы могли быть технологическим компонентом этого объекта, каким-то образом сохранившим функциональность.

– И теперь эти частицы внутри нас, – задумчиво произнёс Алексей. – Изменяют нас по какому-то предопределённому плану.

– Совершенно верно, – кивнула доктор Савина, включаясь в разговор. – Наши исследования показывают, что наночастицы действуют целенаправленно, модифицируя вашу ДНК и клеточные структуры в соответствии с какой-то программой.

– С какой целью? – спросил Дмитрий. – Создание оружия? Биологическая атака на человечество?

– Мы считаем, что нет, – ответила Савина. – Если бы целью было причинить вред, вы бы просто погибли. Вместо этого частицы адаптируют ваши организмы, делая их более… совершенными в определённом смысле.

– Совершенными для чего? – настаивал Дмитрий.

– Для выживания и функционирования в условиях высокой радиации, – вступила в разговор Соня Ветрова. – Наши анализы показывают, что ваши тела не просто стали устойчивы к радиации – они начинают использовать её как источник энергии. Ваши клетки модифицируются для прямого преобразования радиационной энергии в биологически полезную форму.

Эта информация заставила всех троих "радиационных" замолчать, осмысливая её значение.

– Вы становитесь чем-то вроде… радиотрофов, – продолжила Соня. – Организмами, способными питаться радиацией, подобно тому, как растения используют фотосинтез для преобразования солнечного света.

– И это объясняет наши новые способности, – медленно произнёс Алексей. – Видеть радиацию, чувствовать её, влиять на радиоактивный распад… Всё это часть адаптации для жизни в радиоактивной среде.

– Именно, – подтвердила Савина. – Но это только начало изменений. Судя по темпам адаптации, процесс займёт ещё несколько месяцев, прежде чем стабилизируется.

– И что будет тогда? – спросил Виктор. – Кем или чем мы станем?

– Мы не знаем наверняка, – честно ответила Савина. – Но судя по направлению изменений, вы сохраните человеческую форму и сознание, приобретя ряд новых способностей и особенностей физиологии.

Генерал Северин, до этого молча слушавший научное обсуждение, снова взял слово:

– Именно поэтому проект "Лазарь" имеет такую важность для Управления Космической Безопасности. Вы трое – не просто аномалия или медицинский казус. Вы, возможно, первые представители новой ветви человеческой эволюции, адаптированной для жизни в условиях, недоступных обычным людям.

– И вы хотите контролировать эту эволюцию, – мрачно заметил Дмитрий. – Использовать нас как прототип для создания солдат, способных действовать в зонах смертельной радиации.

К удивлению всех, Северин покачал головой.

– Нет, господин Ларин. Вопреки распространённому мнению, не все в военных структурах одержимы идеей создания супероружия. Моя задача – понять потенциальные угрозы и возможности для человечества. И в данном случае возможности значительно перевешивают угрозы.

Он активировал новую голограмму, показывающую схему Солнечной системы.

– Внутренние зоны звёздных систем остаются недоступными для человечества из-за высоких уровней радиации. Даже вблизи нашего собственного Солнца мы можем размещать только автоматические станции с ограниченным сроком службы. А более близкие орбиты, где можно было бы собирать в тысячи раз больше солнечной энергии, полностью недоступны.

Изображение сменилось, показывая другие звёздные системы.

– То же самое касается и других звёзд. Если человечество когда-нибудь решится на межзвёздную экспансию, нам придётся решать проблему радиации как при полёте через космическое пространство, так и при освоении новых систем. Технические решения ограничены и крайне энергозатратны.

Он снова перевёл взгляд на трёх "радиационных".

– Но биологическая адаптация открывает совершенно новые горизонты. Люди, способные жить и работать в условиях высокой радиации, могли бы осваивать зоны, недоступные для обычных колонистов. Использовать ресурсы, которые сейчас находятся вне нашей досягаемости.

– Вы говорите о нас как о первопроходцах, а не как об оружии, – заметил Алексей. – Это… неожиданный подход для военного.

Северин слегка улыбнулся – впервые за весь разговор.

– До того, как возглавить Управление Космической Безопасности, я был директором программы космической экспансии. Моя специальность – стратегическое планирование долгосрочных проектов освоения космоса. Я вижу в вас не угрозу, а возможность преодолеть один из главных барьеров на пути человечества к звёздам.

– Допустим, – Дмитрий всё ещё выглядел недоверчивым. – Но это не объясняет, почему нас держали в изоляции, обращались как с подопытными объектами.

– Как я уже сказал, это было результатом саботажа, – ответил Северин. – Кто-то – предположительно агент "ТераНовы" – изменил протоколы и директивы, создавая условия для конфронтации. Корпорация явно заинтересована в получении доступа к вам и технологии наночастиц.

– Для военного применения? – спросил Алексей.

– И для этого тоже, – кивнул генерал. – Но в первую очередь – для монополизации новых возможностей добычи ресурсов. Представьте: рабочие, способные трудиться в радиоактивных шахтах, добывать материалы вблизи звёзд, строить энергостанции там, где никто другой не сможет действовать. Это триллионы кредитов потенциальной прибыли.

– И что теперь? – спросил Виктор. – Какова наша дальнейшая судьба?

– Я предлагаю партнёрство, – ответил Северин. – Не подчинение, не изоляцию, а сотрудничество. Мы предоставляем вам все необходимые условия для безопасного завершения трансформации, включая медицинское наблюдение, доступ к исследовательским данным и постепенное расширение ваших прав и свобод.

– А взамен? – Дмитрий приподнял бровь.

– Взамен вы соглашаетесь оставаться под наблюдением до полной стабилизации вашего состояния, участвовать в исследованиях ваших способностей, и – когда будете готовы – стать частью специальной программы по изучению возможностей для человеческого присутствия в ранее недоступных зонах Солнечной системы.

– То есть, мы всё равно останемся под контролем, – подытожил Дмитрий.

– Под защитой, – поправил его Северин. – И наблюдением, да. Но с гораздо большей свободой и автономией. В конце концов, когда ваше состояние полностью стабилизируется, вы сможете сами решать свою судьбу – в рамках общих законов, конечно.

Алексей, Дмитрий и Виктор обменялись взглядами, мысленно совещаясь.

"Что думаете?" – спросил Алексей.

"Мне всё ещё сложно полностью доверять им, – ответил Дмитрий. – Но этот план звучит лучше, чем альтернатива – быть вечными подопытными".

"Я согласен с партнёрством, – добавил Виктор. – Нам нужна их помощь, чтобы понять, что с нами происходит".

"Тогда решено", – заключил Алексей и обратился вслух к генералу:

– Мы согласны на ваше предложение. С одним дополнительным условием.

– Я вас слушаю, – кивнул Северин.

– Мы хотим иметь возможность связаться с нашими семьями. Они считают нас погибшими. Это… неправильно.

Генерал задумался, барабаня пальцами по столу.

– Это сложный вопрос, учитывая необходимость соблюдения секретности. Но, – он кивнул каким-то своим мыслям, – мы можем найти компромиссное решение. Например, организовать конфиденциальные сеансы связи под предлогом того, что вы участвуете в секретном восстановительном лечении после аварии.

– Это приемлемо, – согласился Алексей, чувствуя, как внутри разливается тепло от мысли, что он сможет увидеть дочь.

– Тогда у нас соглашение, – Северин встал, и остальные последовали его примеру. – С завтрашнего дня мы начинаем новую фазу проекта "Лазарь". Я предлагаю более подходящее название – "Радиационные Пророки".

– Пророки? – удивился Виктор.

– В библейском смысле, – пояснил Северин. – Те, кто указывает путь к новым горизонтам. Первые, но не последние. Провозвестники новой эры для человечества.

Алексей подумал, что это название звучит одновременно пафосно и пугающе точно. Они действительно стали первыми представителями чего-то нового, чего-то, что могло изменить будущее всего человечества.

Когда они покидали конференц-зал, Соня Ветрова задержалась рядом с Алексеем.

– Я хотела извиниться за то, как с вами обращались, – тихо сказала она. – Не все из нас видели в вас только подопытных.

– Я знаю, – искренне ответил Алексей. – И ценю вашу человечность в этих обстоятельствах.

Она слегка улыбнулась.

– Завтра мы начнём новую серию исследований. Но теперь всё будет иначе. Вы будете полноправными участниками, а не объектами изучения.

Соня ушла, а Алексей остался стоять в коридоре, глядя через иллюминатор на серый лунный пейзаж. Странное чувство охватило его – смесь надежды, тревоги и чего-то ещё, чему он не мог дать определения. Возможно, это было предчувствие грядущих перемен, не только в его собственной жизни, но и в судьбе всего человечества.

"Радиационные пророки", – повторил он мысленно, наблюдая, как далёкое Солнце бросает резкие тени на лунные кратеры. – "Интересно, что именно мы пророчим этому миру?"

Ответ на этот вопрос ещё предстояло найти. А пока их ждало продолжение трансформации – загадочного процесса, запущенного инопланетными наночастицами из глубин космоса.

Глава 4: Исследование

Следующие две недели после встречи с генералом Севериным принесли радикальные изменения в жизнь "радиационных пророков". Как и было обещано, их статус изменился с "субъектов исследования" на "участников проекта". Жёсткие ограничения были смягчены, а изолированные комнаты заменены на комфортабельные апартаменты в жилом секторе комплекса "Асклепий".

Алексей сидел за рабочим столом в своей новой комнате, изучая голографические проекции данных на персональном терминале, который теперь был в его полном распоряжении. За окном открывался вид на лунный пейзаж, освещённый восходящей Землёй – зрелище, от которого даже спустя две недели невозможно было оторвать взгляд.

Его внимание было сосредоточено на структурных схемах наночастиц, которые сейчас циркулировали в его кровеносной системе и проникали в каждую клетку тела. Сложные, почти кристаллические формации с многоуровневой организацией, напоминающей искусственные микропроцессоры, но с биологическими элементами.

– Невероятно, – пробормотал он, увеличивая участок, где наночастица контактировала с человеческой клеткой. – Они буквально интегрируются в клеточные мембраны, создавая симбиотическую систему.

Дверь в его комнату открылась после короткого сигнала. Соня Ветрова вошла с планшетом в руках и лёгкой улыбкой на лице.

– Доброе утро, Алексей. Вижу, вы уже за работой.

За прошедшие недели их отношения эволюционировали от формальных "доктор-пациент" до нечто более личного. Соня была назначена официальным куратором Алексея в проекте, что давало им возможность проводить много времени вместе, изучая процесс трансформации.

– Не мог удержаться, – Алексей указал на голографические модели. – Ночью пришла идея о возможном механизме связи между наночастицами. Смотрите: если предположить, что эти выступы на поверхности работают как квантовые передатчики…

– …то это может объяснить возникновение телепатического контакта между вами, – закончила за него Соня, подходя ближе. – Да, наша группа тоже рассматривает эту гипотезу. Есть доказательства, что наночастицы создают квантово-запутанную сеть, которая может передавать информацию мгновенно, независимо от расстояния.

Она поставила планшет на стол и вывела на голографический дисплей новые данные – результаты утренних тестов Дмитрия и Виктора.

– Вам будет интересно. Способности Дмитрия продолжают расти. Сегодня он смог не только ускорить радиоактивный распад, но и замедлить его. Контроль становится более тонким.

Алексей изучил графики.

– А Виктор?

– Его результаты не менее впечатляющие, но в другом направлении. Он демонстрирует способность к мгновенной диагностике сложных электронных систем. Может определить неисправность в аппаратуре просто находясь рядом.

– Наши адаптации идут разными путями, – задумчиво произнёс Алексей. – Интересно, это случайность или целенаправленная дифференциация?

Соня присела на край стола.

– Генетический анализ показывает, что изменения не случайны. Наночастицы модифицируют ДНК избирательно, активируя или подавляя определённые гены. Но выбор направления мутации, похоже, основывается на исходных особенностях вашего организма.

– Что-то вроде персонализированной эволюции?

– Именно. Дмитрий всегда был более… интуитивным в работе с реактором. Отсюда его способность влиять на радиоактивные процессы. Виктор – блестящий инженер-диагност, что отразилось в его новых способностях.

– А я? – спросил Алексей.

Соня улыбнулась.

– Вы – аналитик, системщик. Ваш мозг привык обрабатывать огромные объёмы данных, искать закономерности. Поэтому ваша мутация идёт в направлении усиления когнитивных способностей и восприятия. Ваше зрение уже позволяет видеть радиацию, но недавние тесты показывают, что это только начало. Вы начинаете воспринимать информационные потоки на субатомном уровне.

Алексей встал и прошёлся по комнате. Его движения стали более плавными, почти грациозными – ещё одно следствие продолжающихся изменений.

– Сколько ещё продлится трансформация? – спросил он.

– Трудно сказать точно. Но темпы мутации постепенно замедляются. Наша модель предсказывает стабилизацию процесса в течение трёх-четырёх месяцев.

– А затем?

Соня развела руками.

– Неизвестность. Вы трое станете первыми представителями… чего-то нового. Homo radialis, как шутит доктор Савина.

Алексей подошёл к окну, глядя на лунный пейзаж. Земля висела в небе огромным голубым шаром, неправдоподобно красивым на фоне черноты космоса.

– Знаете, – тихо сказал он, – иногда я ловлю себя на мысли, что всё это – часть какого-то грандиозного плана. Эти наночастицы, их происхождение, то, как они трансформируют нас… Словно кто-то очень давно запустил программу создания нового вида людей, адаптированных к космосу.

– Эта мысль приходила и нам, – ответила Соня, подходя ближе. – Если частицы действительно имеют искусственное происхождение, то они могли быть созданы высокоразвитой цивилизацией, расселявшей жизнь по галактике. Или даже… нашими собственными потомками, отправившими технологию в прошлое.

– Путешествия во времени? Это уже из области фантастики, – усмехнулся Алексей.

– А разговор телепатически – не фантастика? – парировала Соня с улыбкой. – Или возможность влиять на радиоактивный распад силой мысли?

Алексей должен был признать её правоту. То, что происходило с ними, выходило за рамки известной науки. Какие ещё "фантастические" возможности могли открыться в ходе их трансформации?

– Что у нас по плану сегодня? – спросил он, возвращаясь к рабочему режиму.

– Совместная сессия с Дмитрием и Виктором. Генерал Северин хочет оценить ваш прогресс в телепатической коммуникации. Затем – доступ к базе данных астероида "Хронос".

Алексей заинтересованно поднял бровь.

– Нам наконец разрешили доступ к полным данным?

– Да, сегодня утром пришло разрешение. Генерал считает, что вы имеете право знать больше о происхождении частиц, которые меняют вас.

Это была хорошая новость. С момента их договорённости с Севериным они получили частичный доступ к исследованиям, но многие аспекты, особенно касающиеся происхождения наночастиц, оставались засекреченными.

– Отлично, – Алексей быстро собрал материалы в цифровое хранилище своего планшета. – Я готов.

Они вышли в коридор, где их уже ждал сопровождающий – не вооружённый охранник, как раньше, а обычный ассистент в гражданской одежде. Ещё одно маленькое, но значимое изменение в их статусе.

По пути в лабораторный комплекс Алексей мысленно связался с Дмитрием: "Ты уже знаешь про доступ к данным астероида?"

"Да, – отозвался Дмитрий. – Виктор в восторге. Он уже просчитывает возможные технологические приложения. Я более сдержан".

"Всё ещё не доверяешь Северину?"

"Скажем так, доверяю, но проверяю, – мысленный голос Дмитрия звучал с ноткой иронии. – Подозрительно удобно он появился во время нашей попытки побега. Почти как по сценарию".

"Думаешь, он знал заранее?"

"Не исключаю такой возможности. В любом случае, будь начеку. Не всё так радужно, как нам пытаются представить".

Связь прервалась, когда они вошли в лабораторию. В отличие от прежних стерильных помещений для экспериментов, эта была оборудована как конференц-зал с элементами научной лаборатории – удобные кресла вокруг большого голографического проектора, персональные терминалы для каждого участника, даже зона отдыха с напитками и лёгкими закусками.

Дмитрий и Виктор уже находились там, беседуя с доктором Савиной. При появлении Алексея и Сони они прервали разговор и повернулись к вошедшим.

– А, вот и наш главный аналитик! – воскликнул Виктор с улыбкой.

Молодой инженер заметно изменился за эти недели. Исчезла болезненная бледность, вернулась энергичность, а в его движениях появилась необычная точность – он двигался с экономной грацией, словно каждое движение было выверено с математической точностью.

Дмитрий выглядел более сдержанным. Его седина стала ещё заметнее, создавая странный контраст с моложавым лицом. Глаза излучали спокойную силу, а в осанке чувствовалась скрытая мощь. Из всех троих он претерпел наиболее явные физические изменения.

– Доброе утро, коллеги, – поздоровался Алексей, занимая своё место за столом.

– Поскольку все участники собрались, предлагаю начать, – доктор Савина активировала голографический проектор. – Сегодняшняя сессия будет состоять из двух частей. Сначала мы оценим ваш прогресс в телепатической коммуникации, а затем предоставим вам доступ к полному архиву данных по астероиду "Хронос".

Она указала на три нейроинтерфейсных обруча, лежащих на столе.

– Эти устройства помогут нам визуализировать ваш мысленный контакт и записать параметры для исследований. Они не влияют на сам процесс коммуникации, только мониторят активность мозга.

Алексей взял один из обручей. Лёгкий, почти невесомый, с тонкими сенсорами на внутренней поверхности. Он надел устройство, и оно автоматически подстроилось под форму его головы. Остальные "пророки" сделали то же самое.

– Начнём с простого упражнения, – предложила Савина. – Дмитрий, попробуйте передать Алексею и Виктору мысленный образ. Что-нибудь конкретное и детализированное.

Дмитрий кивнул, закрыл глаза и сосредоточился. Алексей расслабился, открываясь для приёма информации.

Сначала не было ничего, только обычный фоновый шум мыслей. Затем, постепенно, начал проявляться образ – вид на Марс с орбиты. Красная планета, испещрённая огнями колоний, окружённая созвездиями орбитальных станций и доков, с характерным силуэтом горы Олимп на горизонте.

– Вижу Марс с орбитальной станции, – произнёс Алексей. – Главный промышленный комплекс Аресия, западное полушарие. Судя по расположению станций, это снимок примерно пятилетней давности.

– Удивительно точно, – подтвердил Дмитрий. – Это вид из моего кабинета, когда я работал в Аресии главным энергетиком, до перевода на "Прометей".

– Я тоже вижу, – добавил Виктор. – Но не так чётко. Контуры размыты, детали теряются.

Голографические проекции над столом показывали активность их мозга в реальном времени. Доктор Савина и Соня с интересом изучали данные.

– Фасцинирующе, – пробормотала Савина. – Дмитрий генерирует устойчивый информационный паттерн, который Алексей воспринимает почти без искажений, а Виктор – с частичной деградацией сигнала. Похоже, эффективность приёма зависит от индивидуальных нейронных настроек.

– А также от степени развития мутации, – добавила Соня. – Алексей дальше продвинулся в когнитивных аспектах трансформации.

– Давайте усложним, – предложил Дмитрий. – Не просто образ, а концепцию. Абстрактную идею.

– Хорошая мысль, – согласилась Савина. – Алексей, теперь ваша очередь передавать.

Алексей закрыл глаза, сосредотачиваясь. Он выбрал сложную математическую концепцию – многомерную модель термоядерной реакции, которую разработал в своё время для оптимизации процессов на станции "Прометей". Это была не просто формула или уравнение, а целая система взаимосвязанных концепций, требующая глубокого понимания квантовой физики и термодинамики.

Сконцентрировавшись на этой модели, он мысленно "транслировал" её, представляя, как информация течёт от его разума к разуму коллег.

– Вау! – воскликнул Виктор через минуту. – Это твоя модель сдерживания плазмы для реактора типа "Солнце-4"? Я видел её в технических архивах, но никогда не понимал полностью. А сейчас… это как озарение. Я не просто вижу формулы, я понимаю концепцию на интуитивном уровне!

Дмитрий медленно кивнул.

– Впечатляюще. Особенно часть о квантовых флуктуациях в магнитном поле. Я всегда считал, что там ошибка в расчётах, но теперь вижу, как всё связано.

Соня и Савина переглянулись с изумлением.

– Это выходит за рамки простой телепатии, – тихо произнесла Савина. – Они не просто обмениваются информацией, они делятся пониманием. Это… почти как загрузка знаний напрямую в мозг.

– Глубокая телепатия, – кивнула Соня. – Передача не только фактов, но и контекста, интуитивных связей, метазнаний.

Алексей открыл глаза, чувствуя лёгкую усталость – передача такого сложного пакета информации всё ещё требовала значительных усилий.

– Это открывает совершенно новые возможности, – сказал он. – Представьте, как это могло бы революционизировать образование, науку, любую коллективную интеллектуальную деятельность.

– Или военное дело, – мрачно добавил Дмитрий. – Идеально скоординированные отряды, мгновенный обмен тактической информацией без риска перехвата.

В комнате повисла напряжённая тишина. Именно такие моменты напоминали им, почему правительство и военные так заинтересованы в проекте "Радиационные пророки".

– Думаю, на сегодня достаточно тестирования телепатических способностей, – дипломатично вмешалась Савина. – Давайте перейдём ко второй части нашей встречи – данным астероида "Хронос".

Она активировала новую голограмму – детальное трёхмерное изображение астероида неправильной формы, размером около двух километров в поперечнике. Поверхность объекта была изрыта кратерами и трещинами, типичными для небесных тел, долгое время находившихся в космосе.

– Объект КВ-7382, неофициально названный "Хронос", – начала Савина. – Обнаружен два года назад экспедицией "Дальний Горизонт" в поясе Койпера, в 42 астрономических единицах от Солнца. Изначально был классифицирован как обычный ледяной астероид, но детальное сканирование выявило аномалии.

Голограмма трансформировалась, показывая внутреннюю структуру объекта.

– В центре астероида обнаружена полость диаметром около 200 метров, явно искусственного происхождения. Внутри этой полости находился объект, который мы сейчас называем "Матрицей" – кристаллическая структура, содержащая триллионы наночастиц, идентичных тем, что циркулируют в вашей крови.

– Матрица была активна при обнаружении? – спросил Алексей.

– Нет, находилась в состоянии, похожем на глубокую гибернацию. Однако при попытке взятия образцов произошла частичная активация. Наночастицы продемонстрировали удивительную способность к самоорганизации и адаптации.

Соня взяла слово:

– Корпорация "ТераНова", финансировавшая экспедицию, получила эксклюзивные права на исследование найденных материалов. Официально они отчитались о минимальных результатах, но, как мы теперь знаем, продолжили эксперименты в тайне.

– Включая использование частиц в экспериментальном топливе для "Прометея", – мрачно добавил Дмитрий.

– Именно, – подтвердила Соня. – Наши расследования показывают, что "ТераНова" пыталась использовать способность наночастиц к манипуляциям с радиоактивными материалами для повышения эффективности термоядерных реакций.

Алексей задумчиво изучал голографическую модель астероида.

– Эта полость… она слишком правильной формы для естественного образования. И слишком защищённая – расположена точно в центре, окружена наиболее плотными слоями материала.

– Мы пришли к тому же выводу, – кивнула Савина. – "Хронос" похож на капсулу времени или контейнер, специально созданный для защиты и доставки Матрицы. Его орбита, которую мы восстановили, указывает на то, что он прибыл из внешних областей Солнечной системы, возможно, даже извне её.

Виктор, всё это время внимательно изучавший данные на своём терминале, внезапно выпрямился.

– Датирование поверхностных слоёв астероида… это не ошибка? – он указал на цифры в отчёте.

– Нет, – ответила Савина. – Мы перепроверяли многократно. Внешним слоям "Хроноса" не менее 2,5 миллионов лет.

– Два с половиной миллиона лет, – медленно повторил Алексей. – Как раз когда на Земле начал эволюционировать род Homo…

Соня кивнула.

– Это может быть совпадением, но… да, хронологическое соответствие заставляет задуматься.

На несколько мгновений в лаборатории воцарилась тишина, пока все осмысливали возможные импликации этого факта. Если астероид прибыл именно тогда, когда на Земле начиналась человеческая эволюция… Случайность? Или часть какого-то грандиозного плана?

– Есть ещё кое-что, – Савина активировала новую проекцию – увеличенное изображение небольшого участка поверхности Матрицы. – Микроскопические символы, выгравированные на кристаллической структуре. Мы обнаружили их только при максимальном увеличении.

На голограмме виднелись крошечные, но невероятно чёткие знаки – геометрические фигуры, спирали, точки, соединённые линиями. Они не походили ни на один известный земной алфавит.

– Мы пытаемся расшифровать это послание, – продолжила Савина. – Пока безуспешно. Но сам факт его существования доказывает искусственное происхождение объекта.

– Это похоже на координаты, – внезапно сказал Алексей, пристально вглядываясь в символы. – Смотрите, эти спирали с точками напоминают звёздные карты. А эти линии могли бы обозначать траектории или расстояния.

– Вы можете это расшифровать? – спросила Савина с надеждой.

– Не сейчас, мне нужно больше данных. Но есть… ощущение знакомости. Словно часть меня понимает эти символы на подсознательном уровне.

– Наночастицы в вашем организме, – тихо произнесла Соня. – Они могут содержать информацию о своём происхождении.

– И постепенно передавать её вам, – добавила Савина. – По мере того, как ваша трансформация прогрессирует.

Дмитрий, который всё это время молчал, изучая данные, теперь поднял голову.

– Здесь указано, что первоначальное сканирование обнаружило ещё один объект внутри астероида, помимо Матрицы. Но дальнейшего упоминания о нём нет.

Савина выглядела слегка смущённой.

– Да, при первичном глубоком сканировании были получены данные о наличии ещё одного объекта. Но при вскрытии астероида он не был обнаружен. Мы списали это на ошибку оборудования.

– Либо на то, что объект сумел скрыться, – мрачно предположил Дмитрий. – Если Матрица содержит самоорганизующиеся наночастицы, почему бы не предположить существование более сложного механизма?

– Эта возможность рассматривалась, – признала Савина. – Но ни одна из поисковых групп ничего не обнаружила. Если там и был другой объект, он либо разрушился при вскрытии астероида, либо… действительно скрылся.

– И теперь может быть где угодно, – закончил Дмитрий.

Атмосфера в лаборатории стала напряжённой. Сама мысль о том, что неизвестный инопланетный артефакт мог незаметно покинуть место обнаружения и теперь перемещается где-то по Солнечной системе, была тревожной.

– Мы не должны делать поспешных выводов, – спокойно сказал Алексей. – Вероятность ошибки сканирования гораздо выше, чем наличие автономного инопланетного механизма, способного избежать обнаружения всеми нашими сенсорами.

– Разумный подход, – согласилась Соня. – Тем более, мы до сих пор не обнаружили никаких признаков активности, которая могла бы указывать на присутствие другого объекта.

Дмитрий не выглядел убеждённым, но не стал настаивать. Вместо этого он переключился на другую тему:

– Что стало с самим астероидом после извлечения образцов?

– Он находится на охраняемой орбите вокруг Цереры, – ответила Савина. – Под постоянным наблюдением научной станции Управления Космической Безопасности.

– А Матрица? – спросил Виктор.

– Разделена на несколько образцов, которые хранятся в различных исследовательских центрах. Основная часть находится здесь, в "Асклепии", в специальном хранилище.

– Я хотел бы увидеть её лично, – сказал Алексей. – Возможно, прямой контакт поможет понять некоторые аспекты, которые невозможно оценить по записям.

Савина выглядела неуверенной.

– Это требует специального разрешения. Матрица классифицирована как объект особой важности.

– Я думаю, генерал Северин одобрит такой запрос, – вмешалась Соня. – Учитывая, что "радиационные пророки" уже содержат наночастицы из Матрицы в своих телах, прямой контакт вряд ли представляет дополнительный риск.

– Я направлю запрос сегодня же, – согласилась Савина. – А пока у вас есть полный доступ ко всем данным исследований. Изучайте, анализируйте, делитесь своими выводами.

Когда Савина вышла из лаборатории, чтобы заняться оформлением запроса, трое "пророков" и Соня остались одни. Алексей активировал защиту от прослушивания на своём терминале – ещё одна привилегия их нового статуса.

– Что вы об этом думаете? – спросил он, обращаясь к коллегам. – О происхождении Матрицы и наночастиц.

– Очевидно искусственное, – ответил Дмитрий. – И очевидно внеземное. Вопрос в том, с какой целью эта технология была отправлена к нам. Помощь? Оружие? Эксперимент?

– Судя по тому, как частицы взаимодействуют с нами, речь идёт скорее о помощи или эволюционном вмешательстве, – сказала Соня. – Они не просто изменяют, а улучшают, адаптируют.

– К жизни в условиях высокой радиации, – кивнул Виктор. – Что само по себе странно. Зачем инопланетной цивилизации создавать людей, способных жить под радиацией? Если только…

– Если только они сами не эволюционировали в таких условиях, – закончил за него Алексей. – И теперь распространяют свой тип адаптации по галактике.

– Или готовят нас к чему-то, – мрачно добавил Дмитрий. – К условиям, в которых обычные люди не выживут.

Соня покачала головой.

– Не будем слишком углубляться в спекуляции. Сосредоточимся на фактах и доступных данных. Я предлагаю разделить работу: Алексей займётся анализом символов и возможным посланием, Виктор – техническими аспектами Матрицы, а Дмитрий продолжит развивать свои способности контроля над радиацией.

– Разумное предложение, – согласился Алексей. – Но я бы добавил ещё одно направление исследований: связь между наночастицами и астрофизическими явлениями. Если эти частицы предназначены для адаптации к условиям вблизи звёзд, возможно, в базе данных есть указания на конкретные звёздные системы.

– Я могу заняться этим, – вызвалась Соня. – У меня есть доступ к астрофизическим базам данных УКБ.

Следующие несколько часов они провели, погрузившись в исследования. Алексей сосредоточился на загадочных символах, выгравированных на Матрице, пытаясь найти закономерности, которые могли бы указать на их значение.

Чем больше он изучал эти странные знаки, тем сильнее становилось ощущение, что он уже видел их раньше, словно они были частью какой-то полузабытой памяти. Это странное чувство узнавания без понимания было похоже на ощущение дежавю – мозг регистрировал знакомость паттерна, но не мог связать его с конкретным воспоминанием.

"Может быть, наночастицы действительно содержат информацию об этих символах, – размышлял он, – и постепенно интегрируют её в моё сознание?"

Внезапно его внимание привлекла одна последовательность знаков – спираль с семью точками, соединёнными линиями в определённом порядке. Что-то в этом паттерне казалось особенно знакомым, почти очевидным. Он закрыл глаза, сосредоточился, позволяя своему подсознанию работать с образом.

И тут его осенило.

– Это звёздная карта, – произнёс он вслух. – Но не в трёхмерном пространстве, а в четырёхмерном. Три пространственных координаты и время. Эта спираль показывает не только расположение звёзд, но и их движение в течение миллионов лет!

Остальные повернулись к нему с изумлением.

– Ты уверен? – спросила Соня, подходя ближе.

– Не на сто процентов, но… – Алексей быстро начал вводить параметры в компьютер. – Если я прав, эти семь точек должны соответствовать реальным звёздам. И не просто любым звёздам, а конкретному классу – тем, вокруг которых можно организовать материальные сферы для сбора энергии.

– Сферы Дайсона? – уточнил Виктор. – Гипотетические мегаструктуры для сбора всей энергии звезды?

– Именно, – кивнул Алексей, продолжая работать с моделью. – И если мы наложим эту карту на известные нам звёздные системы…

Компьютер завершил расчёты, и над столом появилась новая голограмма – карта ближайшего к Солнцу участка галактики с семью выделенными звёздами.

– Потрясающе, – выдохнула Соня. – Это действительно реальные звёзды! Смотрите: Тау Кита, Эпсилон Эридана, Дзета Геркулеса, 82 Эридана, Гамма Павлина, HD 69830, и… Солнце.

– Солнечная система включена в этот список, – задумчиво произнёс Дмитрий. – Как цель?

– Или как начальная точка отсчёта, – предположил Алексей. – Заметьте, все эти звёзды относятся к спектральному классу G или K – жёлтые и оранжевые карлики, стабильные, долгоживущие, с потенциально обитаемыми зонами.

– И все находятся на расстоянии не более 50 световых лет от нас, – добавила Соня, изучая данные. – Это… словно карта ближайших систем, пригодных для колонизации.

– Или для преобразования, – тихо сказал Алексей. – Смотрите, линии, соединяющие точки, образуют не просто геометрическую фигуру. Они показывают последовательность. И Солнце в этой последовательности – третье.

На несколько мгновений в лаборатории воцарилась тишина, пока все осмысливали импликации этого открытия. Если Алексей прав, то символы на Матрице не просто абстрактный узор – это программа, план, расписание каких-то событий, охватывающих семь звёздных систем.

– Нужно сообщить об этом Северину, – наконец сказал Дмитрий. – Такая информация слишком важна, чтобы держать её в секрете.

– Согласен, – кивнул Алексей. – Но сначала я хочу проверить ещё несколько деталей. Если один символ оказался звёздной картой, что означают остальные?

Следующие два часа они провели, анализируя различные комбинации символов, пытаясь применить ту же логику к другим участкам загадочного послания. Алексей работал с почти сверхъестественной сосредоточенностью, его разум словно находился в резонансе с древними знаками, постепенно раскрывая их тайну.

– Здесь, – указал он на другую группу символов, – схема наночастицы и её взаимодействия с биологическими системами. Не просто описание, а инструкция. И здесь, – он переключился на следующий фрагмент, – что-то вроде временной шкалы, отмечающей этапы трансформации.

– Ты уверен? – спросила Соня. – Как ты можешь это понять?

Алексей задумался. Как, действительно? Он не мог объяснить механизм своего понимания – символы словно сами раскрывали своё значение в его сознании, как только он сосредотачивался на них.

– Думаю, это связано с наночастицами в моём организме, – наконец сказал он. – Они содержат информацию об этих символах и каким-то образом передают её моему мозгу. Не напрямую, а… создавая интуитивные связи, подсказки.

– Как обучающая программа, – предположил Виктор. – Они не просто модифицируют твою физиологию, но и загружают информацию.

– Если это так, то все мы должны начать понимать символы по мере прогресса нашей трансформации, – заметил Дмитрий. – Хотя, возможно, с разными аспектами послания, в зависимости от индивидуального пути мутации.

Соня выглядела одновременно заинтригованной и встревоженной.

– Это поднимает вопросы о свободе воли и автономии, – сказала она. – Если наночастицы могут внедрять информацию в ваше сознание, где гарантия, что они не влияют на ваши решения и убеждения?

– Думаю, они влияют, – спокойно ответил Алексей. – Но не путём принуждения или программирования, а через создание новых нейронных связей, расширение возможностей восприятия. Они не заменяют мою личность, а… дополняют её.

– Как апгрейд программного обеспечения, а не полная переустановка, – предложил аналогию Виктор.

– Именно, – кивнул Алексей. – Я всё ещё я, со своими воспоминаниями, ценностями, убеждениями. Но теперь я могу воспринимать и понимать вещи, недоступные раньше.

– Включая инопланетные символы возрастом в 2,5 миллиона лет, – с лёгкой иронией заметил Дмитрий.

– Да, и это тоже, – улыбнулся Алексей. – Давайте зафиксируем то, что мы уже поняли, и составим отчёт для Северина. Если я прав насчёт звёздной карты, это может иметь огромное значение.

Соня кивнула и начала формировать структуру отчёта, собирая данные их исследования. Алексей вернулся к изучению символов, чувствуя, что находится на пороге ещё более важного открытия.

Внезапно дверь лаборатории открылась, и вошла доктор Савина, сопровождаемая генералом Севериным. Оба выглядели взволнованными.

– Прошу прощения за вторжение, – сказал генерал, – но у нас срочные новости, которые могут быть связаны с вашими исследованиями.

– Что случилось? – спросил Алексей.

– Тридцать минут назад наша наблюдательная станция на Церере зафиксировала активность внутри астероида "Хронос", – сообщила Савина. – А затем… он начал двигаться.

– Двигаться? – переспросил Дмитрий. – Сам по себе?

– Да, – подтвердил Северин. – Каким-то образом активировались внутренние механизмы, неизвестные нам ранее. Астероид изменил орбиту и сейчас движется по направлению к внутренней части Солнечной системы.

– К Земле? – с тревогой спросила Соня.

– Нет, – Северин активировал голографическую проекцию Солнечной системы с отмеченной траекторией астероида. – Судя по текущему курсу, он направляется… к Солнцу.

Алексей вздрогнул, вспомнив только что расшифрованную звёздную карту, где Солнце было третьим в последовательности семи звёзд.

– Это не совпадение, – произнёс он. – Мы только что обнаружили, что символы на Матрице включают звёздную карту с семью системами, включая Солнечную. И теперь астероид движется к Солнцу…

Генерал внимательно посмотрел на него.

– Объяснитесь подробнее, Громов.

Алексей быстро изложил свои находки, показывая расшифрованную карту и объясняя, как он пришёл к этому открытию. Северин слушал с возрастающим беспокойством.

– Если вы правы, – сказал он, когда Алексей закончил, – то активация астероида может быть частью какого-то долгосрочного плана, связанного с этими семью звёздными системами. Вопрос в том, каков этот план и представляет ли он угрозу для Земли.

– Судя по поведению наночастиц, их цель – адаптация, а не уничтожение, – заметил Алексей. – Они трансформируют нас для жизни в условиях высокой радиации, возможно, готовя к освоению внутренних зон звёздных систем.

– Или к выживанию после какого-то катаклизма, – мрачно добавил Дмитрий. – Вроде вспышки сверхновой или гамма-всплеска.

Соня покачала головой.

– В ближайших 50 световых лет нет звёзд, готовых стать сверхновыми. Такой сценарий маловероятен.

– В любом случае, – вмешался Северин, – мы должны быть готовы ко всем возможностям. Я активирую протокол "Страж" – наши корабли будут сопровождать астероид и мониторить его активность. А вас, – он обратился к трём "пророкам", – я прошу продолжить исследования с удвоенной интенсивностью. Если вы сможете расшифровать больше символов, мы получим лучшее представление о том, чего ожидать.

– А как насчёт прямого контакта с Матрицей? – спросил Алексей. – Я уверен, что это поможет ускорить понимание.

Северин обменялся взглядами с Савиной.

– В свете новых событий это становится приоритетной задачей. Я даю разрешение на организацию контакта. Доктор Савина, подготовьте всё необходимое.

– Будет сделано, генерал, – кивнула она. – Мы можем организовать это уже завтра.

– Отлично, – Северин повернулся к выходу. – Я должен координировать операцию "Страж". Держите меня в курсе любых открытий, даже незначительных.

Когда генерал ушёл, Савина обратилась к исследователям:

– Я подготовлю лабораторию для контакта с Матрицей на 09:00 завтрашнего дня. А сейчас предлагаю вам отдохнуть и осмыслить сегодняшние находки. Завтра нас ждёт важный день.

После ухода Савины в лаборатории остались только "пророки" и Соня. Атмосфера была наполнена смесью возбуждения и тревоги.

– Что вы думаете об активации астероида? – спросила Соня. – Это случайность, что она произошла именно сейчас, когда вы начали расшифровывать символы?

– Не верю в такие совпадения, – покачал головой Дмитрий. – Скорее всего, наши исследования каким-то образом инициировали процесс.

– Или наше существование, – предположил Алексей. – Наночастицы в нас могли послать сигнал активации, когда наша трансформация достигла определённого этапа.

– Как бы то ни было, – сказал Виктор, – завтра мы узнаем больше. Контакт с Матрицей может дать ответы на многие вопросы.

– Если не создаст новые, – тихо добавил Дмитрий.

Они покинули лабораторию и разошлись по своим комнатам. Алексей, оказавшись один, подошёл к окну и долго смотрел на Землю, висящую в черноте космоса. Красивая, уязвимая, беззащитная перед лицом технологий, способных изменить саму природу человека и заставить древние астероиды двигаться по собственной воле.

"Что ты пытаешься нам сказать? – мысленно обратился он к неведомым создателям наночастиц. – Чего ты хочешь от нас?"

Тишина была его единственным ответом. Но глубоко внутри, в клетках, наполненных загадочными наночастицами, Алексей чувствовал, что ответ уже формируется – медленно, по мере его собственной трансформации. И завтрашний контакт с Матрицей мог ускорить этот процесс.

С этими мыслями он лёг спать, готовясь к, возможно, самому важному дню в истории проекта "Радиационные пророки".

Глава 5: Побег

Утро началось с тревожного сигнала общестанционного оповещения. Алексей, который уже не спал, работая с данными на своём терминале, вздрогнул от неожиданности. Мелодичный, но настойчивый сигнал заполнил пространство его комнаты, а затем раздался спокойный голос автоматизированной системы:

– Внимание всему персоналу станции "Асклепий". Объявлен протокол "Щит". Всем сотрудникам следовать в безопасные зоны согласно плану эвакуации. Это не учебная тревога. Повторяю: объявлен протокол "Щит". Это не учебная тревога.

Прежде чем Алексей успел что-либо предпринять, в его комнату без предупреждения вошли двое охранников в полном боевом снаряжении.

– Господин Громов, следуйте за нами немедленно, – приказал старший, держа руку на оружии. – Приказ генерала Северина.

– Что происходит? – спросил Алексей, быстро собирая планшет и накидывая лабораторный халат поверх одежды.

– Информация ограниченного доступа. Вас проводят в безопасную зону.

Выйдя в коридор, Алексей увидел признаки организованной, но спешной эвакуации. Сотрудники станции перемещались группами, сопровождаемые охраной, унося с собой самое необходимое оборудование и данные.

"Дмитрий? Виктор? – мысленно позвал он. – Вы знаете, что происходит?"

"Нас ведут в какое-то защищённое помещение, – отозвался Дмитрий. – Слышал обрывки разговоров охраны. Похоже, к станции приближается неопознанный объект".

"Астероид "Хронос"?" – предположил Алексей.

"Нет, что-то другое, – ответил Виктор, присоединяясь к ментальному разговору. – Я видел данные на мониторах контрольного центра, когда нас вели мимо. Объект намного меньше астероида, но движется с невероятной скоростью".

Охранники привели Алексея к массивной двери с маркировкой "Бункер Омега". Внутри оказалось просторное помещение, похожее на командный центр военного корабля – ряды терминалов, большие обзорные экраны на стенах, группы специалистов, сосредоточенно работающих за консолями.

В центре всего этого стоял генерал Северин, раздающий короткие, чёткие приказы. Увидев Алексея, он подозвал его жестом.

– Громов, хорошо, что вы здесь. Ларин и Новиков уже прибыли, – он указал на Дмитрия и Виктора, стоящих у главного тактического дисплея. – Присоединяйтесь к ним.

Алексей быстро подошёл к коллегам.

– Что происходит?

– Смотри сам, – Дмитрий указал на главный экран, где отображалась трёхмерная карта околоземного пространства с отмеченными траекториями объектов.

Одна из траекторий, выделенная красным, приближалась к лунной орбите с невероятной скоростью.

– Объект обнаружен два часа назад астрономической обсерваторией на Марсе, – пояснил Виктор. – Размер – около 10 метров в диаметре. Состав неизвестен, но плотность чрезвычайно высока. Движется по сложной траектории, постоянно корректируя курс – однозначный признак искусственного происхождения.

– Направляется к Луне? – спросил Алексей.

– Если точнее, то к нам, – мрачно ответил Дмитрий. – Его текущая траектория, с поправкой на манёвры, указывает прямо на комплекс "Асклепий".

Алексей почувствовал холодок, пробежавший по спине.

– Это может быть тот второй объект, который, предположительно, находился в астероиде вместе с Матрицей?

– Северин считает, что да, – кивнул Виктор. – И судя по тому, как организована эвакуация, военные рассматривают его как потенциальную угрозу.

В этот момент к ним подошла Соня, бледная, но собранная.

– Объект только что преодолел последний оборонительный рубеж, – сообщила она. – Ни один из перехватчиков не смог его остановить или даже замедлить. Он просто… уклоняется от всех атак с невероятной точностью.

– Искусственный интеллект? – предположил Алексей.

– Или нечто более продвинутое, – тихо ответила Соня. – Генерал приказал подготовить образец Матрицы для эвакуации. Мы должны сопроводить его в бронированное хранилище на нижнем уровне.

Они последовали за Соней через ряд защищённых коридоров, спускаясь всё глубже в лунное основание станции. Наконец, они достигли массивной двери с предупреждающими знаками радиационной и биологической опасности.

– Лаборатория "Омега-6", – пояснила Соня, прикладывая свою идентификационную карту к сканеру. – Здесь хранится основной фрагмент Матрицы, который мы планировали использовать для сегодняшнего контакта.

Дверь открылась, открывая небольшое, но впечатляюще оборудованное помещение. В центре, под прозрачным куполом из какого-то сверхпрочного материала, находился светящийся кристалл размером с кулак взрослого человека – фрагмент таинственной Матрицы.

Даже сквозь защитное поле Алексей почувствовал его присутствие – не физическое ощущение, а нечто более глубокое, почти телепатическое. Кристалл словно "звал" его, создавая ощущение резонанса с наночастицами в его крови.

– Вы чувствуете это? – тихо спросил он коллег.

Дмитрий молча кивнул, не отрывая взгляда от кристалла. Виктор выглядел менее затронутым, но тоже явно ощущал что-то необычное.

– Мы должны перенести его в транспортный контейнер, – сказала Соня, указывая на металлический ящик с многочисленными системами защиты. – И доставить в подземный бункер, где нас ожидает генерал.

Она активировала последовательность команд на контрольной панели, и защитный купол медленно поднялся. В тот же момент свечение кристалла стало интенсивнее, а его поверхность покрылась сетью тонких светящихся линий, словно активируясь от близости "радиационных пророков".

– Это нормально? – с тревогой спросил Виктор.

– Нет, – Соня выглядела встревоженной. – Ничего подобного раньше не происходило. Мы должны…

Её слова прервал сильный толчок, от которого вся станция содрогнулась. Свет моргнул, аварийная сирена взвыла ещё громче.

– Внимание! – раздался голос автоматической системы. – Зафиксировано столкновение с неопознанным объектом в секторе Альфа-4. Нарушение герметичности в секторах Альфа-4 и Альфа-5. Весь персонал должен немедленно эвакуироваться.

– Он здесь, – прошептала Соня. – Объект проник на станцию.

Не теряя ни секунды, Алексей схватил специальные защитные перчатки со стола и приблизился к Матрице.

– Помогайте, – сказал он коллегам. – Мы должны забрать кристалл и добраться до бункера.

Дмитрий и Виктор быстро надели перчатки и вместе с Алексеем осторожно подняли светящийся артефакт. Соня открыла транспортный контейнер, и они бережно поместили Матрицу внутрь.

– Закрепите его в фиксаторах, – инструктировала Соня. – Сильная тряска может… – она не закончила фразу, так как в этот момент станцию сотряс ещё один, более сильный удар.

На этот раз системы жизнеобеспечения не выдержали – основное освещение полностью отключилось, оставив лишь тусклый аварийный свет. Гравитационные генераторы тоже отказали, и все четверо почувствовали резкое снижение веса – лунная гравитация составляла всего 1/6 от земной.

– Нужно торопиться, – Алексей закрыл и запечатал контейнер. – Виктор, ты самый лёгкий, неси Матрицу. Дмитрий, ты впереди, я замыкаю. Соня, держись рядом с Виктором.

Они вышли в коридор, который теперь был погружён в полумрак, разрываемый лишь мигающими аварийными огнями. Продвигаться приходилось медленно, преодолевая завалы и следуя указателям эвакуации.

– Связь с бункером потеряна, – сообщила Соня, пытаясь активировать свой коммуникатор. – Придётся ориентироваться по памяти.

Внезапно издалека донёсся странный звук – не взрыв и не крушение конструкций, а скорее… пульсация, ритмичное гудение, напоминающее работу какого-то мощного механизма.

– Что это? – спросил Виктор, прижимая к груди контейнер с Матрицей.

– Не знаю, – ответил Дмитрий, – но звук приближается. Нам нужно двигаться в противоположном направлении.

Они ускорили шаг, насколько это было возможно в условиях пониженной гравитации. Коридоры станции, обычно оживлённые и хорошо освещённые, теперь казались зловещими, наполненными тенями и странными эхо.

Свернув за угол, группа внезапно остановилась. Перед ними лежало тело охранника – безжизненное, но без видимых повреждений. Рядом валялся его пистолет.

Дмитрий осторожно поднял оружие.

– На всякий случай, – мрачно сказал он. – Хотя против того, что могло убить его, не причинив физических травм, это вряд ли поможет.

Они обошли тело и продолжили путь. Пульсирующий звук теперь доносился с нескольких направлений, словно источник перемещался по станции, методично исследуя её.

– Он ищет что-то, – тихо сказал Алексей. – Или кого-то.

– Нас? – предположила Соня. – Или Матрицу?

– Возможно, и то, и другое, – ответил Алексей. – Если этот объект действительно связан с наночастицами, он может отслеживать их сигнатуру – как в нашей крови, так и в кристалле.

Эта мысль заставила всех двигаться ещё быстрее. Они миновали несколько разветвлений коридоров, выбирая путь к наиболее защищённым нижним уровням станции. По пути им встречались другие тела – учёные, техники, охранники – все без видимых повреждений, но определённо мёртвые.

– Какое-то излучение? – предположил Виктор, осматривая одно из тел. – Что-то, останавливающее нервную систему мгновенно?

– Возможно, – кивнул Алексей. – Но почему оно не действует на нас?

– Наночастицы, – тихо ответила Соня. – Они защищают вас. Возможно, объект запрограммирован не причинять вреда носителям частиц.

– А как же ты? – спросил Алексей. – У тебя нет наночастиц, но ты всё ещё жива.

– Пока, – мрачно добавил Дмитрий.

Соня побледнела, но сохранила самообладание.

– Если я нужна вам, чтобы помочь с Матрицей, возможно, объект "читает" это и не трогает меня. Или… – она осеклась, не желая произносить вслух: "или он просто ещё не добрался до меня".

Они достигли главного транспортного узла станции – просторного помещения с несколькими лифтами и аварийными лестницами, ведущими на нижние уровни. Всё было погружено во мрак, лишь несколько аварийных огней мерцали вдоль стен.

– Лифты не работают, – констатировал Виктор, проверив панель управления. – Придётся спускаться по лестнице.

Они начали спуск, осторожно двигаясь в полутьме. Пониженная гравитация, которая в обычных условиях облегчила бы задачу, теперь создавала дополнительные трудности – один неверный шаг мог привести к неконтролируемому полёту вниз.

Преодолев два пролёта, они услышали тот же пульсирующий звук – теперь намного ближе, доносящийся сверху.

– Оно спускается за нами, – прошептал Виктор.

– Продолжаем движение, – твёрдо сказал Алексей. – Осталось ещё четыре уровня.

Внезапно Дмитрий, спускавшийся первым, резко остановился и поднял руку, призывая к тишине.

– Слышите? – шепнул он. – Снизу тоже что-то приближается.

Теперь и остальные уловили второй источник пульсации, поднимающийся с нижних уровней. Два звука, идентичных по частоте и тону, приближались к ним с противоположных направлений.

– Нас загоняют в ловушку, – произнёс Дмитрий, поднимая пистолет.

– Нет, – Алексей положил руку на его плечо. – Стрелять бесполезно. Нам нужен другой путь.

Он быстро огляделся. На их уровне был выход в коридор, ведущий к техническим помещениям станции.

– Туда, – указал он. – Если карта станции, которую я изучал, верна, через технические отсеки можно добраться до аварийных шаттлов.

– Шаттлы? – удивилась Соня. – Мы не можем покинуть станцию! Мы должны доставить Матрицу в бункер, к генералу.

– Если то, что движется к нам сверху и снизу, одного происхождения с Матрицей, то ни один бункер не поможет, – возразил Алексей. – Наш единственный шанс – покинуть станцию и доставить кристалл туда, где его можно изучить в безопасности.

– Куда? – спросил Дмитрий.

– На Марс, – ответил Алексей. – К профессору Зорину.

Все замерли. Михаил Зорин, бывший наставник Алексея, был одним из ведущих специалистов по астробиологии и теории панспермии – гипотезе о распространении жизни через космическое пространство. Если кто-то и мог помочь им разобраться в тайне наночастиц, то именно он.

– Согласен, – кивнул Дмитрий после секундного раздумья. – Лучше действовать самостоятельно, чем ждать, пока военные решат, что с нами делать.

– Я тоже за, – присоединился Виктор.

Соня выглядела неуверенно.

– Это можно классифицировать как дезертирство, – сказала она. – Или даже как кражу секретных материалов.

– Можешь остаться, – предложил Дмитрий. – Мы не держим тебя.

– Нет, – Алексей покачал головой. – Соня идёт с нами. Её знания о наночастицах бесценны. К тому же… – он не закончил фразу, но все поняли невысказанное: оставаться на станции с загадочным смертоносным объектом было бы равносильно самоубийству.

Соня глубоко вздохнула и кивнула.

– Хорошо. Я с вами. Но должна предупредить: даже если мы доберёмся до шаттла, автоматическая система безопасности не позволит нам стартовать без кодов авторизации.

– Предоставьте это мне, – Виктор слегка улыбнулся. – Не зря же я был лучшим хакером Технологического университета Марса.

Они быстро двинулись по коридору, стараясь создавать как можно меньше шума. Технические отсеки станции были лабиринтом труб, кабелей и механизмов, но Алексей уверенно вёл группу, ориентируясь по ментальной карте, которую он составил, изучая планы "Асклепия".

Пульсирующие звуки теперь доносились со всех сторон, словно несколько источников методично прочёсывали станцию в поисках добычи.

– Они сужают круг, – напряжённо произнёс Дмитрий. – Нам нужно поторопиться.

После нескольких минут перемещения по узким проходам и техническим шахтам они наконец достигли шлюза, ведущего в ангар с аварийными шаттлами. Алексей осторожно приоткрыл смотровое окно и осмотрел помещение.

Ангар был частично освещён аварийными огнями. Четыре компактных шаттла стояли на стартовых позициях, готовые к немедленному запуску. К счастью, помещение казалось пустым – ни персонала, ни признаков загадочного объекта.

– Чисто, – сообщил Алексей. – Ближайший шаттл, "Гермес-3", выглядит готовым к взлёту.

Они быстро преодолели расстояние до шаттла, стараясь двигаться как можно тише. "Гермес-3" был небольшим автоматизированным кораблём, предназначенным для быстрой эвакуации до 12 человек в случае критической аварии на станции. Компактный, но мощный, с автономной системой жизнеобеспечения и запасом топлива, достаточным для достижения Земли или ближайших колоний.

Виктор, всё ещё крепко держа контейнер с Матрицей, первым поднялся на борт. За ним последовали Соня и Дмитрий. Алексей замыкал группу, внимательно осматривая ангар на случай погони.

Внутри шаттла было тесно, но функционально – два ряда пассажирских кресел, минимальная кухня-лаборатория, небольшое медицинское отделение и компактная кабина управления.

– Виктор, займись системой запуска, – скомандовал Алексей. – Соня, проверь системы жизнеобеспечения. Дмитрий, поможешь мне с навигацией.

Все четверо бросились выполнять поставленные задачи. Виктор, бережно поместив контейнер с Матрицей в специальную нишу и закрепив его, устремился в кабину управления, где немедленно подключился к компьютерной системе шаттла.

– Нам повезло, – сообщил он через минуту. – Корабль полностью автоматизирован, основные команды управления доступны через центральную консоль. Проблема в кодах авторизации – без них шлюз ангара не откроется, и система наведения не активируется.

– Можешь обойти? – спросил Алексей, склонившись над навигационным терминалом.

– Работаю над этим, – ответил Виктор, его пальцы летали над сенсорной панелью с невероятной скоростью. – Системы безопасности мощные, но у них есть слабое место – аварийный протокол "Эвакуация-Альфа". Если я смогу убедить компьютер, что на станции происходит катастрофа планетарного масштаба…

– Технически это так и есть, – мрачно заметил Дмитрий.

– Система жизнеобеспечения функционирует на 92%, – доложила Соня. – Запасов воздуха, воды и пищи достаточно на 14 дней для четырёх человек. Медицинский отсек укомплектован базовыми лекарствами и диагностическим оборудованием.

– Навигационная система готова принять координаты, – сообщил Алексей. – Как только Виктор взломает коды, можем вводить курс на Марс.

Внезапно корабль содрогнулся, словно что-то тяжёлое приземлилось на его корпус.

– Они здесь, – напряжённо произнёс Дмитрий.

Через иллюминаторы ничего не было видно, но все ощущали присутствие чего-то чужеродного, нечеловеческого. Пульсирующий звук теперь доносился отовсюду, проникая сквозь обшивку шаттла.

– Виктор, поторопись, – настойчиво сказал Алексей.

– Почти готово, – отозвался молодой инженер, не отрываясь от консоли. – Мне нужно ещё тридцать секунд.

Снова удар по корпусу, сильнее предыдущего. Затем странный скрежет, словно что-то пыталось проделать отверстие в обшивке.

– Что это за чёрт? – Дмитрий подошёл к иллюминатору, пытаясь разглядеть источник шума.

То, что он увидел, заставило его отшатнуться. На внешней стороне стекла виднелось устройство, похожее на металлического паука – серебристое, с множеством тонких конечностей, заканчивающихся инструментами неизвестного назначения. Центральное "тело" устройства пульсировало синеватым светом, идентичным свечению Матрицы.

– Я никогда не видел такой технологии, – прошептал Дмитрий. – Оно словно… жидкий металл, принимающий нужную форму.

– Готово! – воскликнул Виктор. – Коды взломаны, системы разблокированы. Запускаю предстартовую последовательность!

Шаттл ожил – замигали индикаторы, загудели системы, активировались двигатели. Автоматический голос произнёс:

– Внимание! Активирован протокол "Эвакуация-Альфа". Предстартовая последовательность инициирована. Отстыковка через 10… 9… 8…

Устройство снаружи, казалось, понимало, что происходит. Его движения стали более агрессивными – несколько "конечностей" превратились в режущие инструменты и начали атаковать стекло иллюминатора, создавая сеть мелких трещин.

– Оно пытается проникнуть внутрь! – крикнул Дмитрий. – Виктор, можешь ускорить процесс?

– Работаю над этим! – отозвался Виктор, лихорадочно вводя команды. – Проблема в шлюзе ангара – он не реагирует на сигналы открытия!

– Значит, придётся открыть его силой, – мрачно заявил Алексей. – Дмитрий, сможешь использовать свои способности?

Дмитрий кивнул, подошёл к центральному иллюминатору и сосредоточился на массивных воротах шлюза. Его глаза засветились ярче, по телу пробежала сеть голубоватых линий. Он поднял руки, словно физически пытаясь раздвинуть преграду.

За пределами шаттла начало происходить что-то странное. Металлические конструкции шлюза покрылись той же сетью светящихся линий, что и тело Дмитрия. Видимые глазом волны энергии расходились от его фигуры, взаимодействуя с материалом ворот.

– Я чувствую структуру металла, – напряжённо произнёс Дмитрий. – Атомы… молекулы… связи между ними. Я могу… ослабить их.

Он сделал резкое движение руками, словно разрывая невидимые цепи. В то же мгновение массивные ворота шлюза застонали, деформируясь. Металл буквально тёк, как воск под огнём, связи между молекулярными структурами разрушались под воздействием направленной радиации.

– Невероятно, – прошептала Соня, наблюдая за происходящим. – Он манипулирует атомной структурой материи.

– Виктор, приготовься запустить двигатели на полную мощность, как только появится хотя бы минимальный проход, – скомандовал Алексей, не отрывая взгляда от искажающихся ворот шлюза.

– Готов, – отозвался Виктор, держа руки над панелью управления двигателями.

Тем временем, металлическое устройство, атаковавшее иллюминатор, словно почувствовало опасность. Оно отделилось от стекла и устремилось вперёд, к носовой части шаттла, явно намереваясь блокировать двигатели.

– Дмитрий, быстрее! – крикнул Алексей. – У нас гости на носу корабля!

Дмитрий издал глухой стон от напряжения, но удвоил усилия. Свечение вокруг него усилилось, капли пота выступили на лбу. Ворота шлюза, наконец, не выдержали – в центре образовалась неровная дыра, быстро расширяющаяся по мере того, как металл продолжал деформироваться.

– Сейчас! – крикнул Алексей, когда отверстие достигло размеров, достаточных для прохода шаттла.

Виктор активировал двигатели на максимальную мощность. Шаттл рванулся вперёд, словно выпущенная из лука стрела, устремляясь к импровизированному выходу. Корпус корабля содрогался от перегрузок, не предусмотренных конструкцией, но выдержал.

Они пронеслись сквозь отверстие в шлюзе, оставляя позади лунную базу "Асклепий". Автоматические системы корабля немедленно приступили к коррекции курса, выводя шаттл на оптимальную траекторию.

– Мы сделали это! – воскликнул Виктор, когда первый шок от побега прошёл. – Мы действительно выбрались!

Однако его радость была преждевременной. Внезапный сигнал тревоги заставил всех вздрогнуть.

– Предупреждение: обнаружено инородное тело на внешней обшивке корабля, – сообщил автоматический голос бортового компьютера. – Возможно нарушение герметичности корпуса в ближайшие 3 минуты.

– Оно всё ещё с нами, – мрачно констатировал Дмитрий, с трудом приходя в себя после чрезмерного использования своих способностей. – Металлическое устройство зацепилось за корпус.

Алексей быстро активировал внешние камеры шаттла. На экранах появилось изображение носовой части корабля, где действительно закрепилось устройство, похожее на то, что они видели через иллюминатор. Но теперь оно было крупнее и имело более сложную структуру – словно несколько меньших устройств объединились в единый механизм.

– Оно пытается проникнуть в корабль, – сказала Соня, наблюдая, как одна из "конечностей" устройства преобразуется в нечто похожее на сверло и начинает работать над обшивкой шаттла.

– Есть идеи? – Алексей посмотрел на своих компаньонов. – Дмитрий слишком истощён, чтобы использовать свои способности снова.

– Мы можем попытаться стряхнуть его, – предложил Виктор. – Серия резких манёвров могла бы сработать.

– При таких перегрузках мы рискуем повредить корабль, – возразила Соня.

– У меня есть другая идея, – сказал Алексей после секундного раздумья. – Эти устройства, похоже, каким-то образом связаны с Матрицей. Возможно, они получают от неё команды или, по крайней мере, ориентируются на её энергетическую сигнатуру.

– И? – нетерпеливо спросил Дмитрий.

– Если мы активируем Матрицу здесь, на корабле, возможно, это отвлечёт устройство, заставит его изменить поведение.

– Активировать? – Соня выглядела встревоженной. – Мы даже не знаем, как это сделать! И каковы будут последствия!

– Знаем, – тихо ответил Алексей. – Кровь "радиационных пророков" активирует Матрицу. Мы видели это в лаборатории – кристалл реагировал на наше присутствие. А если физический контакт будет прямым…

Он не договорил, но все поняли, что он предлагает.

– Это слишком опасно, – возразила Соня. – Мы не знаем, какую реакцию вызовет прямой контакт с кристаллом. Это может убить тебя… или всех нас.

– У нас нет выбора, – Алексей кивнул на экраны, где было видно, что устройство уже почти пробурило внешнюю обшивку корабля. – Ещё минута, и оно внутри. Что тогда? Ты готова встретиться с этой штукой лицом к лицу?

Соня побледнела и покачала головой.

– Тогда решено, – Алексей повернулся к контейнеру с Матрицей. – Виктор, помоги мне.

Вдвоём они открыли защитный контейнер. Сияние кристалла сразу усилилось, словно в предвкушении контакта. Алексей медленно снял защитные перчатки.

– Алексей, подожди, – Соня попыталась остановить его. – Давай хотя бы подготовим какую-то защиту. Базовый протокол…

– Нет времени на протоколы, – он протянул руку к светящемуся кристаллу. – Если что-то пойдёт не так… убедитесь, что Матрица попадёт к профессору Зорину.

И прежде чем кто-либо успел возразить, Алексей взял кристалл голыми руками.

В тот же миг его тело пронзила волна энергии – не болезненная, как при облучении на станции "Прометей", а скорее… освобождающая, словно внутри него активировались до сих пор дремлющие силы. Наночастицы в его крови отозвались на контакт с Матрицей, светясь сквозь кожу, создавая сеть голубоватых линий по всему телу.

Его восприятие внезапно расширилось – он мог видеть энергетические поля, окружающие корабль, чувствовать структуру металла, из которого был сделан шаттл, ощущать присутствие каждой молекулы воздуха вокруг. Но самое главное – он мог чувствовать инородное устройство на корпусе, словно оно было продолжением его собственного тела.

– Я вижу его, – произнёс Алексей странным, вибрирующим голосом. – Я чувствую его природу. Оно… оно не враждебно. Оно ищет контакта.

Его сознание каким-то образом соединилось с устройством через Матрицу. Он мог ощущать его функции, его цели, его происхождение.

– Это не оружие, – продолжил Алексей. – Это… посланник. Разведчик. Оно было запрограммировано активироваться, когда Матрица найдёт подходящих носителей.

– Подходящих для чего? – спросил Дмитрий, наблюдая за трансформацией друга со смесью тревоги и восхищения.

– Для следующей стадии, – ответил Алексей, его глаза теперь светились ярко-голубым светом. – Эволюции. Адаптации. Подготовки.

Он поднял Матрицу выше, направляя её в сторону носовой части корабля, где закрепилось устройство. Между кристаллом и механизмом словно установился канал связи – пульсирующие волны энергии проходили сквозь обшивку шаттла, не повреждая её, но создавая видимый мост между двумя инопланетными технологиями.

Устройство на корпусе прекратило попытки проникновения. Вместо этого оно трансформировалось, меняя форму, превращаясь из агрессивного сверла в нечто похожее на приёмник-передатчик. Его центральная часть засветилась тем же голубоватым светом, что и Матрица.

– Оно перенастраивается, – сказал Алексей. – Принимает новые инструкции.

Внезапно все экраны и голографические дисплеи шаттла активировались одновременно. На них появились символы – те же странные знаки, что были выгравированы на поверхности Матрицы.

– Сообщение, – прошептал Виктор. – Оно пытается с нами коммуницировать.

Алексей, всё ещё соединённый с Матрицей, начал переводить:

– "Подтверждён успешный запуск фазы адаптации в системе Sol-3. Носители протокола "Радиационная адаптация" идентифицированы и активированы. Инициирована подготовка к Большому Переходу".

– Большой Переход? – переспросила Соня. – Что это значит?

– Я не знаю, – ответил Алексей. – Образ слишком сложен для прямого перевода. Что-то связанное с… изменением звёздной системы. Перемещением. Трансформацией.

Символы на экранах сменились, показывая теперь звёздную карту – ту самую последовательность семи звёзд, которую Алексей расшифровал ранее.

– Путь, – продолжил переводить Алексей. – Последовательность систем для активации протокола "Радиационная адаптация". Солнечная система – третья в очереди. Первые две уже завершены.

– Завершены? – напряжённо спросил Дмитрий. – Что это значит?

– Трансформированы, – ответил Алексей. – Подготовлены к… чему-то большему.

На экранах появились новые изображения – вид двух звёздных систем, Тау Кита и Эпсилон Эридана, но с внутренними зонами, заполненными сложными конструкциями, окружающими центральные звёзды, словно сферы из миллиардов отдельных компонентов.

– Сферы Дайсона, – выдохнул Виктор. – Они построили полноценные сферы Дайсона вокруг этих звёзд!

– Не совсем, – возразил Алексей, всё ещё соединённый с инопланетным разумом. – Это не просто энергетические конструкции. Это… навигационные системы. Двигатели.

– Двигатели? – не поняла Соня. – Для чего?

– Для перемещения всей звёздной системы, – тихо ответил Алексей. – Они… они готовятся перемещать звёзды.

На мгновение в кабине шаттла воцарилась полная тишина, пока все осмысливали масштаб услышанного. Технология, способная перемещать целые звёздные системы, находилась за пределами даже теоретических возможностей человеческой науки.

– Зачем? – наконец спросил Дмитрий. – С какой целью перемещать звёзды?

– Спасение, – ответил Алексей, его голос теперь звучал странно, словно через него говорил кто-то другой. – Они бегут от чего-то. Чего-то, что приближается к этому сектору галактики. Чего-то смертоносного для всех форм жизни.

Новые символы появились на экранах – тревожные, острые, создающие ощущение опасности даже без перевода.

– "Волна Гашения", – перевёл Алексей. – Космическое явление, уничтожающее все звёздные системы на своём пути. Они обнаружили его приближение и запустили программу спасения для потенциально обитаемых миров.

– И Земля в их списке, – сказала Соня.

– Да, – кивнул Алексей. – Мы… подходим по их критериям. Разумная жизнь с потенциалом к технологическому развитию.

На экранах появился график – временная шкала с отмеченными стадиями какого-то процесса. Алексей внимательно изучил её.

– Согласно этим данным, "Волна Гашения" достигнет Солнечной системы через… 42 года. К тому времени протокол "Радиационная адаптация" должен подготовить достаточное количество людей для управления технологиями перемещения.

– То есть, мы – первый этап? – спросил Виктор. – Прототипы будущих операторов этих технологий?

– Именно, – кивнул Алексей. – Наночастицы изменяют нас, адаптируют не только к высоким уровням радиации, но и к взаимодействию с инопланетными системами управления. Мы – мост между человечеством и технологией, которая может спасти нашу цивилизацию.

Внезапно контакт между Алексеем и инородным устройством прервался. Матрица в его руках потускнела, возвращаясь к обычному состоянию. Устройство на корпусе корабля отделилось и начало удаляться, превратившись в компактную сферу, летящую обратно к лунной базе.

– Оно закончило передачу данных, – сказал Алексей, медленно приходя в себя. Голубоватое свечение в его венах постепенно угасало, хотя глаза всё ещё сохраняли неестественный блеск. – И теперь возвращается на базу, чтобы… продолжить поиск других потенциальных носителей.

– Что же нам делать дальше? – спросила Соня, когда все немного пришли в себя от шока полученной информации.

– То, что и планировали, – твёрдо ответил Алексей, аккуратно возвращая Матрицу в контейнер. – Лететь на Марс, к профессору Зорину. Теперь это важнее, чем когда-либо. Мы должны понять механизм действия наночастиц, научиться контролировать процесс трансформации.

– А потом? – спросил Дмитрий.

– Потом мы решим, как поступить с полученной информацией, – Алексей выглядел усталым, но решительным. – Если то, что я увидел – правда, то у человечества осталось 42 года до встречи с космической угрозой, способной уничтожить всю Солнечную систему. Мы должны подготовиться.

– Или эвакуироваться, – мрачно заметил Дмитрий.

– Или эвакуироваться, – согласился Алексей. – В любом случае, мы не можем допустить, чтобы эта технология попала под контроль военных или корпораций. Слишком велик риск злоупотреблений.

– Значит, Марс, – подытожил Виктор, возвращаясь к консоли управления. – Курс уже проложен, время полёта – 3 дня 7 часов при текущих параметрах двигателей.

– Отлично, – Алексей опустился в кресло, чувствуя, как силы покидают его после интенсивного контакта с Матрицей. – Соня, проверь, есть ли на борту медикаменты для лечения истощения.

– Я позабочусь о тебе, – мягко ответила она, направляясь к медицинскому отсеку.

Дмитрий подошёл к иллюминатору и долго смотрел на удаляющуюся Луну и голубой шар Земли за ней.

– "Радиационные пророки", – пробормотал он. – Теперь это название приобретает совсем другой смысл.

– Да, – согласился Алексей. – Мы действительно пророки. Не в религиозном смысле, а в буквальном – несущие весть о будущем. Весть, которую человечеству будет нелегко принять.

Шаттл продолжал свой путь к Марсу, унося с собой четырёх беглецов, древний артефакт и информацию, которая могла изменить судьбу всей человеческой цивилизации.

Глава 6: Контакт

Марс встретил беглецов величественной панорамой красных пустынь, пересекаемых сетью искусственных каналов и защитных куполов. За почти четыре столетия колонизации человечество преобразило значительную часть поверхности планеты, создав оазисы жизни среди безжизненных равнин.

Алексей стоял у иллюминатора шаттла, наблюдая, как поверхность планеты приближается при снижении. Купола Большой Аресии – крупнейшего марсианского мегаполиса – сияли в лучах заходящего солнца, создавая впечатление россыпи драгоценных камней на красном бархате.

– Красиво, – произнесла Соня, подходя к нему. – Я была здесь только однажды, на научной конференции. Не думала, что вернусь при таких… необычных обстоятельствах.

Алексей слабо улыбнулся. Три дня полёта к Марсу дались ему нелегко – контакт с Матрицей истощил его физически и ментально. Большую часть путешествия он провёл, восстанавливаясь и пытаясь осмыслить полученную информацию о "Волне Гашения" и планах неизвестной инопланетной цивилизации.

– Ты уверен, что профессор Зорин согласится нам помочь? – спросила Соня. – Мы всё-таки беглецы, укравшие секретный артефакт. УКБ наверняка уже объявило нас в галактический розыск.

– Михаил Зорин никогда не был поклонником военных и правительственных структур, – ответил Алексей. – Он ушёл с государственной службы именно из-за разногласий с руководством по этическим вопросам. К тому же… он мой наставник. Я верю, что он выслушает нас.

Виктор, управлявший шаттлом, включил громкую связь:

– Приготовьтесь к посадке. Мы идём на стыковку с частным космопортом "Олимпия" в восточном секторе Большой Аресии. Я запросил посадку под вымышленными именами, использовал старые коды доступа. Но нам нужно будет двигаться быстро – как только шаттл опознают как пропавший с лунной базы "Асклепий", начнётся тревога.

– Есть план? – спросил Дмитрий, присоединяясь к ним.

– Я связался с доверенным контактом, – ответил Виктор. – Старый друг, который задолжал мне услугу. Он организует транспорт от космопорта до пригорода, где живёт профессор Зорин. Дальше будем действовать по обстоятельствам.

– А Матрица? – Соня кивнула на защищённый контейнер, надёжно закреплённый в специальной нише. – Как мы незаметно транспортируем её через контрольные пункты?

– Я модифицировал контейнер, – Виктор слегка улыбнулся. – Теперь стандартные сканеры будут распознавать его содержимое как медицинское оборудование. Если, конечно, нас не остановят для полного досмотра.

– Хорошая работа, – одобрил Алексей. – Что насчёт наших… особенностей? – он указал на свои глаза, всё ещё сохранявшие слабое голубоватое свечение.

– Об этом я позаботилась, – вмешалась Соня, доставая небольшой кейс. – Специальные контактные линзы с нанопокрытием. Разрабатывались для агентов УКБ, работающих под прикрытием. Скроют любое нестандартное свечение глаз.

– А одежда? – Дмитрий указал на их лабораторные халаты и стандартные комбинезоны, явно указывающие на принадлежность к научному комплексу.

– В грузовом отсеке я нашла запасную гражданскую одежду, – ответил Виктор. – Базовые комплекты, которыми комплектуют аварийные шаттлы. Ничего модного, но сойдёт для маскировки.

Звуковой сигнал прервал их разговор – шаттл начал финальное снижение к посадочной платформе. Все вернулись на свои места и приготовились к стыковке.

Посадка прошла гладко. Автоматизированная система космопорта "Олимпия" приняла коды доступа, предоставленные Виктором, и направила шаттл к одному из дальних доков, предназначенных для частных судов.

– Проверьте, всё ли готово, – скомандовал Алексей, когда корабль окончательно зафиксировался в стыковочных зажимах. – Матрица надёжно упакована? Документы в порядке?

Виктор кивнул, активируя на своём планшете поддельные идентификационные данные для всех четверых.

– Согласно этим документам, мы – команда исследователей медицинской компании "Гелиос", возвращающаяся с орбитальной станции после планового эксперимента. Я – руководитель группы, Соня – главный биолог, Алексей – физик-теоретик, Дмитрий – инженер безопасности.

– Звучит правдоподобно, – одобрил Алексей. – Что насчёт нашего контакта?

– Будет ждать у выхода из терминала Б, – ответил Виктор. – Красный грузовой транспортник с логотипом строительной компании. Водителя зовут Карлос Рамирес, мой бывший сокурсник.

– Надёжный человек? – с подозрением спросил Дмитрий.

– Не слишком щепетильный в вопросах законности, но абсолютно верный друзьям, – заверил Виктор. – К тому же, он не знает настоящей причины нашего прибытия. Для него это просто очередная подпольная операция по доставке груза в обход таможни.

– Тогда выдвигаемся, – решил Алексей. – Соня, ты идёшь первой с Виктором, изображаете обычную пару исследователей. Мы с Дмитрием следуем в 50 метрах, неся контейнер с Матрицей.

План был прост: пройти контроль, используя поддельные документы, встретиться с контактом Виктора и добраться до пригорода, где жил профессор Зорин. Риск был значительным – системы безопасности Марса славились своей эффективностью, а УКБ наверняка уже разослало ориентировки на беглецов и похищенный артефакт.

Переодевшись в гражданскую одежду и надев контактные линзы, скрывающие необычное свечение глаз, четверо "радиационных пророков" вышли из шаттла в стыковочный рукав космопорта. Контейнер с Матрицей был замаскирован под стандартное медицинское оборудование, с соответствующими маркировками и пломбами.

Первый контрольный пункт они прошли без проблем – автоматизированная система проверки документов приняла поддельные идентификационные данные. Сканеры багажа также не обнаружили ничего подозрительного в замаскированном контейнере.

Второй пункт, с живыми офицерами таможенной службы, вызвал больше беспокойства. Один из офицеров слишком долго изучал документы Виктора, но в конечном итоге пропустил их дальше. Дмитрий и Алексей, следовавшие за ними, также прошли без проблем, хотя контейнер с Матрицей привлёк внимание сканеров.

– Медицинское оборудование? – спросил офицер, изучая показания прибора.

– Да, – спокойно ответил Алексей. – Экспериментальный биосенсор для регистрации клеточных мутаций. Возвращаем его в главную лабораторию после орбитальных испытаний.

Офицер кивнул, видимо, удовлетворённый объяснением, и пропустил их дальше. Когда они вышли из зоны таможенного контроля, Алексей мысленно связался с Виктором: "Мы прошли. Где ваш контакт?"

"Вижу его транспорт у восточного выхода", – отозвался Виктор.

Они воссоединились у указанного места. Красный грузовой транспортник с логотипом строительной компании был припаркован в зоне ожидания. Рядом с ним стоял смуглый мужчина атлетического телосложения, непринуждённо беседующий с кем-то по коммуникатору.

– Карлос! – Виктор приветственно поднял руку.

– Виктор, чертяка! – мужчина широко улыбнулся. – Сколько лет, сколько зим!

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Это мои коллеги, – представил Виктор остальных. – Об их именах лучше не спрашивать.

– И не собирался, – Карлос подмигнул. – Чем меньше знаю, тем крепче сплю. Груз погрузим в задний отсек, там есть специальный контейнер с защитой от сканеров.

– Отлично, – кивнул Алексей. – Сколько времени займёт дорога до Аресия-Гарденс?

– При нормальном трафике – около часа, – ответил Карлос. – Но я знаю короткий путь через промышленную зону. Можем уложиться в 40 минут.

Они быстро погрузили контейнер с Матрицей в специальный отсек транспортника и заняли места в пассажирской кабине. Карлос активировал двигатели, и машина плавно тронулась с места, вливаясь в поток транспорта, покидающего космопорт.

– Не хочу лезть не в своё дело, – сказал Карлос, когда они выехали на главную магистраль, ведущую к городу, – но вы выбрали не лучшее время для визита. Служба безопасности Марса усилила контроль на всех космопортах. Ходят слухи о каком-то крупном инциденте на лунной базе.

– Мы слышали, – осторожно ответил Алексей. – Что именно говорят?

– Разное, – пожал плечами Карлос. – Кто-то упоминает аварию, кто-то – побег опасных заключённых. Официальных заявлений нет, но полиция и агенты УКБ в повышенной готовности. На дорогах больше патрулей, чем обычно.

– Придётся быть осторожнее, – заметил Дмитрий.

– Не беспокойтесь, – Карлос уверенно вёл транспортник через плотный городской трафик. – Этот маршрут я знаю как свои пять пальцев. Объезжаем все основные контрольные пункты.

Они продолжили путь в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Алексей смотрел в окно на проносящиеся мимо виды марсианского мегаполиса. Большая Аресия представляла собой впечатляющее сочетание технологической мощи и экологической гармонии – высокие здания из стекла и металла соседствовали с обширными парковыми зонами под прозрачными куполами, обеспечивающими контролируемый микроклимат.

– Марс сильно изменился с моего последнего визита, – заметил Алексей.

– Ещё бы, – кивнул Карлос. – После получения автономии от Земли десять лет назад развитие ускорилось в геометрической прогрессии. Теперь мы практически независимая планета, со своим правительством, экономикой и даже собственными космическими силами.

– А как обстоят дела с академической свободой? – поинтересовался Алексей. – Слышал, что после конфликта с Земным Союзом многие исследовательские проекты попали под контроль Марсианского Директората.

– Смотря какие исследования, – ответил Карлос. – Стратегические направления – да, контролируются строго. А вот теоретические науки, особенно в частных институтах, пользуются довольно большой свободой. Твой профессор Зорин, например, чувствует себя вполне комфортно в своей независимой лаборатории.

– Ты знаешь Зорина? – удивился Алексей.

– Лично – нет, – Карлос покачал головой. – Но его репутация известна в определённых кругах. Особенно после его публичного выступления против Земного Соглашения о контроле над научными исследованиями. Многие здесь считают его героем академической независимости.

Это была хорошая новость. Если профессор Зорин пользовался уважением на Марсе и имел определённую политическую защиту, шансы на успешное сотрудничество повышались.

Транспортник съехал с основной магистрали и начал петлять по менее оживлённым дорогам, проходящим через промышленные районы. Здесь купола были не такими прозрачными, а здания имели более утилитарный характер – фабрики, склады, энергетические станции.

– Короткий путь? – спросил Дмитрий с подозрением.

– И безопасный, – подтвердил Карлос. – В промзоне меньше камер и патрулей. Плюс, мой транспорт зарегистрирован как служебный для этого района, так что никто не удивится нашему присутствию здесь.

Внезапно Алексей напрягся, почувствовав что-то странное. Его улучшенное восприятие, развившееся благодаря наночастицам, уловило слабую, но отчётливую пульсацию энергии – очень похожую на ту, что исходила от Матрицы и инородного устройства на лунной базе.

– Остановись, – резко сказал он Карлосу.

– Что? Почему?

– Просто остановись. Сейчас же.

Что-то в голосе Алексея заставило Карлоса подчиниться. Он свернул к обочине и заглушил двигатель.

– Что происходит? – спросил Виктор.

Алексей сосредоточился, пытаясь определить источник странной энергетической пульсации.

– Здесь что-то есть, – тихо сказал он. – Что-то… похожее на то, с чем мы столкнулись на лунной базе.

Дмитрий мгновенно насторожился.

– Я тоже это чувствую. Слабый сигнал, но определённо тот же тип энергии.

– О чём вы говорите? – Карлос выглядел озадаченным и встревоженным.

– Просто подожди здесь, – Алексей открыл дверь транспортника и вышел наружу. За ним последовали Дмитрий и Соня.

Они оказались на пустынной дороге промышленной зоны. Вокруг высились серые здания фабрик и складов, воздух был наполнен запахом химикатов и металлической пыли. Над головой тусклый купол пропускал красноватый свет марсианского солнца, создавая сюрреалистическую атмосферу.

Алексей закрыл глаза и сконцентрировался, позволяя своим усиленным чувствам искать источник энергетической пульсации. Наночастицы в его крови отзывались на сигнал, словно пытаясь установить связь.

– Там, – он указал на одно из зданий – неприметный серый склад с маркировкой "MarsTech Industries". – Сигнал исходит оттуда.

Дмитрий кивнул, подтверждая:

– Да, я тоже его локализовал. Внутри этого здания определённо находится что-то, связанное с наночастицами.

– Мы должны проверить, – решил Алексей.

– Это слишком опасно, – возразила Соня. – Мы не знаем, что там. Это может быть ловушка.

– Или это может быть ключ к пониманию всей ситуации, – парировал Алексей. – Если здесь, на Марсе, есть ещё один артефакт, подобный Матрице, мы должны о нём знать.

– Я согласен с Алексеем, – сказал Дмитрий. – Но действовать нужно осторожно. Виктор останется с Карлосом и контейнером, а мы втроём проверим склад.

Они вернулись к транспортнику, чтобы сообщить о своём решении.

– Вы с ума сошли? – возмутился Карлос. – Это частная собственность! Там наверняка охрана, системы безопасности…

– Нам просто нужно взглянуть, – спокойно сказал Алексей. – Если что-то пойдёт не так, мы немедленно вернёмся.

– Я останусь с машиной и грузом, – решил Виктор. – Будьте на связи.

Соня, Алексей и Дмитрий направились к складу. По мере приближения энергетическая пульсация становилась всё отчётливее. Наночастицы в крови "пророков" активно реагировали на сигнал, создавая ощущение лёгкого покалывания под кожей.

Склад был окружён простым металлическим забором с электронным замком на воротах. Дмитрий быстро оценил ситуацию:

– Базовая система безопасности. Я могу вывести её из строя.

Он приложил руку к контрольной панели и сосредоточился. Его глаза засветились ярче под маскирующими линзами, а по коже пробежала сеть тонких светящихся линий. Электронная система замка испустила слабый писк и отключилась, ворота медленно открылись.

– Впечатляюще, – прокомментировала Соня.

– Просто небольшой импульс направленной радиации, – пояснил Дмитрий. – Выводит из строя электронику, не повреждая механические части.

Они проникли на территорию склада и подошли к главному входу. Здесь система безопасности была серьёзнее – камеры наблюдения, сканеры движения, армированная дверь с продвинутым замком.

– Это сложнее, – признал Дмитрий. – Но не невозможно.

Он снова сосредоточился, направляя свои способности на систему безопасности. На этот раз ему пришлось приложить больше усилий – его лицо напряглось, на лбу выступили капли пота. Наконец, система издала серию сигналов и отключилась, дверь с тихим шипением открылась.

– Это истощает тебя, – заметил Алексей.

– Немного, – признал Дмитрий. – Но я в порядке. Продолжаем.

Они вошли внутрь склада. Помещение оказалось просторным, заполненным контейнерами и ящиками различных размеров. Большинство имело маркировку "MarsTech Industries" и стандартные коды грузов.

Но энергетическая пульсация вела их дальше, к задней части склада. Там, за рядами обычных контейнеров, они обнаружили защищённую зону – небольшое помещение, отделённое от основного склада стеклянной перегородкой с повышенной защитой.

И внутри этого помещения, на специальном подиуме, находился объект, почти идентичный Матрице – кристаллическая структура, излучающая слабое голубоватое свечение.

– Ещё один фрагмент, – прошептал Алексей. – Здесь, на Марсе.

– Это объясняет, почему наночастицы отреагировали, – сказала Соня. – Они чувствуют присутствие "родственной" технологии.

– Посмотрите на маркировку, – Дмитрий указал на небольшую табличку рядом с подиумом. На ней было выгравировано: "Образец XK-7382-B, получен от корпорации "ТераНова", проект "Эволюция".

– "ТераНова", – повторил Алексей. – Те же, кто поставлял экспериментальное топливо на "Прометей".

– И участвовали в экспедиции, обнаружившей астероид "Хронос", – добавила Соня. – Похоже, они разделили найденные образцы между несколькими исследовательскими центрами.

Алексей подошёл ближе к стеклянной перегородке, разделявшей их и артефакт. Наночастицы в его крови активно реагировали на близость кристалла, создавая почти непреодолимое желание установить контакт.

– Я чувствую… связь, – тихо сказал он. – Словно он зовёт меня.

– Алексей, не делай глупостей, – предупредил Дмитрий. – Мы не знаем, какие протоколы безопасности здесь установлены. И мы не можем позволить себе потерять драгоценное время. Наша главная цель – профессор Зорин.

– Ты прав, – с трудом согласился Алексей, отступая от перегородки. – Но мы должны запомнить это место. Возможно, нам придётся вернуться сюда позже.

– Сделаем фотографии и соберём как можно больше информации, – предложила Соня, активируя функцию записи на своём планшете. – Но быстро.

Они собрали максимум доступной информации – сфотографировали артефакт, скопировали маркировки и видимые документы, записали энергетическую сигнатуру излучения. Затем, стараясь не оставлять следов своего присутствия, покинули защищённую зону и направились к выходу.

Однако в основном помещении склада их ждал неприятный сюрприз. Активировалась тихая тревога – вероятно, сработал какой-то скрытый датчик, о котором они не знали. У главных ворот остановился бронированный транспорт службы безопасности.

– У нас проблемы, – прошептал Дмитрий, наблюдая за прибытием охраны через узкое окно.

– Есть другой выход? – спросила Соня.

– Должен быть аварийный, – Алексей быстро осмотрел помещение и указал на неприметную дверь в дальнем углу. – Там.

Они поспешили к аварийному выходу, стараясь двигаться бесшумно и оставаться невидимыми для камер наблюдения. За их спинами уже слышались шаги и переговоры охранников, обыскивающих склад.

Аварийная дверь была оборудована простым механическим замком, который Дмитрий легко открыл с помощью своих способностей. Они выскользнули наружу и оказались на задворках складского комплекса – пустынной территории с редкими техническими постройками.

– Нужно вернуться к транспортнику другим путём, – сказал Алексей, мысленно связываясь с Виктором: "У нас проблемы. Сработала сигнализация. Возвращаемся окольным путём".

"Понял, – отозвался Виктор. – Будем ждать вас в двух кварталах отсюда, у заброшенного энергетического узла. Координаты отправляю".

Они начали движение по узким проходам между складскими зданиями, стараясь избегать открытых пространств и камер наблюдения. Позади слышался шум – охрана расширяла зону поиска.

– Они быстро реагируют, – заметил Дмитрий. – Это не обычная служба безопасности промзоны.

– Согласен, – кивнул Алексей. – Похоже, этот артефакт охраняется гораздо серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Возможно, кто-то из УКБ или "ТераНовы" уже знает о его значимости.

Они преодолели ещё несколько кварталов, держась в тени зданий и используя промышленные конструкции как укрытие. Постепенно шум поисков отстал, но они не сбавляли темп, понимая, что вскоре в дело могут вступить более серьёзные силы.

Наконец, они достигли указанного Виктором места – заброшенной энергетической подстанции, частично разрушенной и заросшей марсианскими лишайниками. Красный транспортник уже ждал их, с работающим на минимальной мощности двигателем.

– Что случилось? – спросил Карлос, когда они забрались в машину. – Мы слышали сирены.

– Небольшое недоразумение со службой безопасности, – сухо ответил Дмитрий. – Нам нужно быстро убраться отсюда.

– Вы нашли то, что искали? – поинтересовался Виктор.

– Да, – кивнул Алексей. – И это многое меняет. Но обсудим позже. Сейчас главное – добраться до профессора Зорина.

Карлос, не задавая больше вопросов, активировал двигатели на полную мощность, и транспортник тронулся с места. Они выбрали ещё более окольный маршрут, избегая основных дорог и возможных контрольных пунктов.

– Сигнал тревоги был локальным, – сообщил Виктор, мониторивший полицейские частоты через своё оборудование. – Пока нет широкомасштабных поисков. Похоже, служба безопасности склада не хочет привлекать внимание официальных властей.

– Логично, если они проводят секретные исследования, – заметила Соня. – Последнее, чего они хотят – это официальное расследование.

– Нам это на руку, – кивнул Алексей. – Сколько ещё до дома профессора?

– Примерно 20 минут по этому маршруту, – ответил Карлос, умело маневрируя транспортником между промышленными зонами и жилыми районами.

Постепенно пейзаж за окнами менялся – промышленные строения уступали место жилым зданиям, а затем и частным домам состоятельных горожан. Аресия-Гарденс был элитным пригородом, где селились учёные, высокопоставленные чиновники и топ-менеджеры корпораций.

– Как выглядит резиденция профессора? – спросил Дмитрий.

– Небольшой комплекс в конце Научной Аллеи, – ответил Алексей. – Жилой дом в старом земном стиле и отдельно стоящая лаборатория. Территория защищена базовыми системами безопасности, но ничего военного уровня.

– Будем надеяться, что он дома, – заметила Соня.

– Он редко покидает свою лабораторию, – сказал Алексей. – Особенно после разрыва отношений с официальной наукой.

Наконец, они достигли тихой улицы, обсаженной генетически модифицированными марсианскими деревьями – низкорослыми, с плотной красноватой листвой, адаптированной для местных условий. В конце улицы виднелся комплекс зданий, окружённый скромным забором – резиденция профессора Зорина.

Карлос остановил транспортник за несколько домов до цели.

– Дальше лучше пешком, – предложил он. – Если за вами следят, не хочу, чтобы мою машину запомнили у дома профессора.

– Разумно, – согласился Алексей. – Спасибо за помощь, Карлос.

– Не за что, – пожал плечами марсианин. – Виктор знает, как со мной связаться, если понадобится обратная дорога.

Они выгрузили контейнер с Матрицей и, попрощавшись с Карлосом, направились к резиденции профессора. Алексей чувствовал странное волнение – он не видел своего наставника более пяти лет, с тех пор, как профессор громко хлопнул дверью и ушёл с государственной службы из-за несогласия с милитаризацией научных исследований.

Ворота резиденции были оборудованы простой системой связи. Алексей нажал кнопку вызова и приготовился к разговору.

– Резиденция профессора Зорина, – ответил приятный женский голос. – Чем могу помочь?

– Мне нужно увидеть профессора, – сказал Алексей. – Это Алексей Громов, его бывший аспирант. Дело крайне срочное и важное.

Последовала пауза, затем голос сказал:

– Одну минуту, пожалуйста.

Они ждали, нервно оглядываясь по сторонам. Улица была пуста, но все четверо не могли отделаться от ощущения, что за ними наблюдают.

Наконец, из динамика раздался знакомый голос – глубокий, с характерной хрипотцой:

– Алексей? Это действительно ты? По официальным данным, ты погиб при аварии на станции "Прометей".

– Долгая история, профессор, – ответил Алексей. – И я расскажу вам всё, но сначала нам нужно укрытие. Нас четверо, и мы привезли нечто, что может изменить будущее человечества.

Снова пауза, затем:

– Заходите. Быстро.

Ворота открылись, позволяя четвёрке беглецов проникнуть на территорию резиденции. Они торопливо прошли по ухоженной дорожке к главному дому – двухэтажному строению в классическом земном стиле, с широкой верандой и панорамными окнами.

На пороге их ждал высокий худощавый мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой и проницательными голубыми глазами. Профессор Михаил Зорин выглядел старше своих 68 лет – глубокие морщины на лице свидетельствовали о нелёгкой жизни, полной научных битв и разочарований.

– Алексей, – он шагнул вперёд, внимательно вглядываясь в лицо бывшего ученика. – Ты… изменился.

– В большей степени, чем вы можете себе представить, профессор, – ответил Алексей. – Это мои спутники: Соня Ветрова, специалист по радиационной медицине; Дмитрий Ларин, мой коллега со станции "Прометей"; и Виктор Новиков, инженер-электронщик. Мы все прошли через одинаковую… трансформацию.

Зорин перевёл взгляд на контейнер, который они принесли с собой.

– И это, полагаю, причина ваших изменений?

– Да, – кивнул Алексей. – Это артефакт, который мы называем Матрицей. Внеземного происхождения, содержит наночастицы, способные модифицировать человеческий организм.

Профессор нахмурился, но кивнул на дверь:

– Входите. Здесь не место для таких разговоров. И, боюсь, у нас не так много времени.

– Почему? – насторожился Дмитрий.

– Потому что за последние 12 часов я получил три запроса от Службы Безопасности Марса и УКБ относительно возможности вашего появления, – ответил Зорин. – Они официально не объявили, что ищут вас, но вполне очевидно, что именно так и есть. К счастью, моё положение на Марсе даёт некоторую защиту от немедленного обыска, но это ненадолго.

Они вошли в дом и прошли в просторный кабинет, заставленный книжными шкафами и научным оборудованием. Профессор активировал систему защиты от прослушивания – электронный купол, блокирующий любые попытки перехвата коммуникаций.

– Теперь мы можем говорить свободно, – сказал он, усаживаясь в кресло. – Расскажите мне всё с самого начала.

Следующие два часа они по очереди излагали события, начиная с аварии на станции "Прометей" и заканчивая обнаружением второго артефакта на складе в промышленной зоне Марса. Профессор слушал, не перебивая, лишь иногда делая пометки в своём планшете.

Когда рассказ был завершён, Зорин долго молчал, обдумывая услышанное.

– Если хотя бы половина из того, что вы рассказали, правда, – наконец произнёс он, – мы столкнулись с самым значительным открытием в истории человечества. Внеземная технология, способная не просто модифицировать человеческий организм, но и подготовить нашу цивилизацию к перемещению всей звёздной системы…

– Звучит безумно, не правда ли? – грустно улыбнулся Алексей.

– Безумно, но не невозможно, – возразил Зорин. – Теоретические работы по звёздной инженерии существуют уже более столетия. Концепция Сферы Дайсона, способной аккумулировать всю энергию звезды, была предложена ещё в XX веке. А возможность управления движением звёздных систем через гравитационные манипуляции обсуждалась в серьёзных научных кругах.

– Но технологическая реализация таких проектов требует уровня развития, на тысячелетия опережающего наш, – заметила Соня.

– Именно, – кивнул Зорин. – Что подтверждает внеземное происхождение технологии. Вопрос в том, как нам следует поступить с этим знанием.

– Поэтому мы и пришли к вам, профессор, – сказал Алексей. – Мы нуждаемся в вашем совете и помощи. Если информация о "Волне Гашения" верна, у человечества осталось всего 42 года на подготовку.

– И вы полагаете, что Матрица и наночастицы – ключ к этой подготовке?

– Да. Они не просто модифицируют нас физически, но и, похоже, загружают информацию – постепенно, по мере нашей адаптации. Я уже могу частично понимать символы на Матрице, хотя всего неделю назад они были для меня абсолютно чужеродными.

Зорин задумчиво потёр подбородок.

– Мне нужно исследовать Матрицу и образцы ваших тканей, содержащих наночастицы. Моя лаборатория оборудована для такого рода анализов. Но прежде чем мы перейдём к научной части, нам нужно решить вопрос вашей безопасности.

– Вы думаете, нас найдут здесь? – спросил Дмитрий.

– Я в этом уверен, – твёрдо ответил Зорин. – Вопрос только в том, сколько времени нам удастся выиграть. Мои связи в Марсианском Научном Совете обеспечивают некоторую защиту, но УКБ имеет широкие полномочия, особенно в вопросах, связанных с национальной безопасностью.

– Возможно, нам стоит покинуть Марс? – предложил Виктор. – Есть другие колонии, более удалённые, с менее жёстким контролем.

– Бегство не решит проблему, – возразил Зорин. – Если информация о "Волне Гашения" верна, нам придётся так или иначе взаимодействовать с правительством и военными. Вопрос в том, как сделать это на наших условиях, а не на их.

– У вас есть план? – спросил Алексей.

– Формируется, – кивнул профессор. – Но для начала я должен изучить Матрицу и процессы, происходящие в ваших организмах. Это даст нам научное подтверждение ваших слов, которое мы сможем использовать как аргумент в переговорах с властями.

Он поднялся из кресла.