Следствие ведет Мальвина бесплатное чтение

Пролог

The Game Is Afoot – Eternal Eclipse

На эту могильную плиту можно смотреться как в зеркало. Девушка на черном граните – я. Прямой нос, губы со знакомой полуулыбкой. Взгляд, устремлённый вдаль. Густые волнистые волосы – серые линии гравировки на граните совсем не передают цвет. Тонкая длинная шея, на похоронах скрытая розовым шарфом, и красивые ключицы в полукруглом вырезе платья.

Хорошо помню день, когда было сделано фото – в Новый год пару лет назад. Веселый и шумный. Тогда ничего не предвещало беды, горя и смерти. Они всегда приходят неожиданно, одинаково неприятно удивляя и тех, кого забирают с собой, и тех, кого зачем-то оставляют страдать в одиночестве.

Наверное, видеть саму себя на памятнике, в окружении успевших выцвести траурных венков, должно быть странно, или даже жутко, но мои чувства иные. Я невозмутимо сажусь на корточки и, достав из черной каменной вазы подвявшие розы, ставлю свежие. Кладу в блюдце у плиты несколько прямоугольников малинового печенья. На кладбище тихо и пусто, только вороны вьются в небе, в ожидании моего ухода. Им не терпится поскорее начать пир, а я никак не могу заставить себя уйти.

На могильной плите моя фамилия, и моё отчество. Лишь имя написано с одной единственной ошибкой. Дата рождения тоже моя, а с указанной на памятнике даты смерти незаметно прошел почти год – я провела его в каком-то мутном анабиозе. И совсем ничего не изменилось, кроме меня самой.

Бело-розовые лепестки сыплются из разваливающихся бутонов на серую кладбищенскую плитку. Сжимаю стебли, позволяя шипам до крови колоть ладони. В этом году осень холоднее. Ветер уже носит между могил сухие опавшие листья. Играет с ними, сгребая их в горки и взрывая разноцветными фейерверками. Швыряет под ноги.

Поплотней запахнув куртку, я прощаюсь с девушкой на могильной плите и шагаю прочь.

Глава 1. Украденное дело

Ready for War – Liv Ash

В тихих омутах обычно водятся черти, а в тихих маленьких городках – кто-то гораздо хуже. С самого утра я листаю материал за материалом. Убийства, пьяная поножовщина, взятки, злоупотребления должностными полномочиями и даже похищения. В отделе, из которого я перевелась сюда три дня назад, всё было гораздо проще и понятней, а здесь – хаос, анархия и волокита. Темняк на темняке и темняком погоняет. Чем больше сшивов и папок я, пролистав, откладываю на край стола, тем больше не могу понять: чем здесь вообще занимаются следователи?

Один из них – Захар, как раз вваливается в кабинет с полной кружкой кофе:

– Малина, зайди к руководу! – сходу объявляет коллега.

Громко отпив содержимое кружки Скворцов с грохотом ставит её на соседний стол. Часть кофе выплёскивается на документы, но хозяин стола не обращает на это внимания, предпочитая разглядывать меня. А я морщусь и от шума, которым сосед по кабинету сопровождает каждое свое действие и от неприятного обращения:

– Не Малина, а Алина! – сквозь зубы поправляю я.

– Ну Малинина же. – Захар разводит руками словно у него нет выбора.

Поднимаясь из-за стола, я с ухмылочкой киваю:

– Что ж, тогда буду звать тебя «Скворчонком».

Знаю, что мужчины не любители таких преуменьшительных прозвищ и своим Скворчонком я наступила Захару на больной мозоль или даже на что похуже. Я ведь не первый год работаю в мужском коллективе и успела выработать систему манипуляций для любого случая. Кабинет покидаю, игнорируя возмущенное «почему тогда не Скворцом»? К руководу – так к руководу.

Шагая по узкому коридору, я размышляю о том, зачем могла понадобиться Крылову. На утреннем совещании руководитель отдела лишь вяло поинтересовался работой по материалам и, не дослушав мой отчет перешел к другим следователям. Сейчас вызывает лично. Неужели решил, наконец, поручить нормальное светлое дело?

– Тс-с-с! – шикает Светочка, когда я вхожу в приемную, потому что, объявив о своем присутствии я помешала бы ей подслушивать.

Секретарь удобно устроилась на одном из стульев у двери и даже ухо из пышного каре высвободила, чтобы ни слова не пропустить. Она одновременно прижимает палец к губам и машет рукой, приглашая присоединиться к развлечению. Судя по голосам, доносящимся из-за двери, Крылов не один. В его кабинете находится ещё один мужчина.

– Розовый, Федь! – смеётся собеседник Федора Михайловича. – Откуда она вообще у тебя взялась такая?

Чтобы его слышать, мне даже не надо, уподобившись Свете, заправлять за уши волосы. А ещё я хорошо понимаю о чём, вернее о ком, идёт речь. Хмурюсь. С коротким выдохом скрещиваю руки на груди, пока руководитель отдела с плохо скрываемой досадой отвечает:

– Из краевого управления прислали три дня назад. Понятия не имею зачем. Она по коррупции в основном работала, но тут у нас, сам знаешь, не до разграничений. Народу недобор. Есть кому дежурить – уже хорошо. Но выглядит она, конечно… Не знаю, как её такую на происшествия отправлять…

Светочка косится на меня и хихикает. Я тоже выдавливаю ухмылочку, хотя на самом деле этот скепсис бесит до зубовного скрежета. Еще больше раздражает то, что в этом отделе действительно никто не работает. Рыба ведь гниёт с головы. Пока Крылов в рабочее время сплетничает о подчиненных, секретарь вместо работы эти сплетни подслушивает, а мои коллеги литрами пьют кофе. Действительно, кто дела расследовать будет? Некому.