Тень Рода Готорнов бесплатное чтение

Дождь стучал в затонированное стекло «Роллс-Ройса» не каплями, а целыми ведрами. Он был моим единственным спутником на этом пути к черту на кулички, а вернее – к особняку Готорнов, что стоял, по словам навигатора, «в конце света, поворот налево».

Меня зовут Лео Вранг. Я частный детектив. Мои инструменты – логика, наблюдение и здоровый, выстраданный годами цинизм. Я не верю в привидения, нечистую силу и родовые проклятия. Я верю в алчность, глупость и человеческую подлость. Обычно этого бывает достаточно.

Но этот вызов… он был другим.

Арчибальд Готорн. Имя звучало как удар молотка по бархатной подушке. Старые деньги, стальная промышленность, благотворительность и закрытость, достойная спецслужб. Его помощник, говоривший голосом, лишенным всяких интонаций, как у робота-суфлера, изложил суть: пропажа. Фамильная реликвия. Сапфировый перстень. Бесследно.

«Мистер Готорн настаивает на полной конфиденциальности и… – в голосе помощника впервые появилась неуверенность, – и на вашей готовности столкнуться с нетипичными обстоятельствами».

«Нетипичные обстоятельства» для таких людей обычно означали компромат на любовницу или похищение любимого пуделя. Я согласился. Чек, который они перечислили в качестве аванса, заставил мое скептическое сердце дрогнуть.

И вот я здесь. Машина медленно ползла по серпантину, вьющемуся вдоль обрыва. Атлантика внизу бушевала, сливаясь с небом в одну свинцовую массу. И на самом краю утеса, вонзив свои готические шпили в пульсирующее брюхо тучи, стоял особняк.

Он не просто был стар. Он был древним. Темный камень, стрельчатые окна, химеры, застывшие в вечной агонии на карнизах. Он не просто стоял на утесе – он вырастал из него, как раковая опухоль. Гробница. Первая мысль была на удивление точной.

Ворота с чугунным гербом – какая-то химера с мечом – бесшумно отъехали. «Роллс-Ройс» замер на круглой площадке перед входом. Дверь открыл водитель, молчаливый, как монах-траппист. Я выскочил под стремительный навес портала, но все равно успел промокнуть до костей. Воздух пах солью, хвоей и мокрым камнем. И чем-то еще. Запахом забвения.

Дверь открылась до того, как я дотронулся до тяжелого молотка-колотушки. В проеме стоял мужчина. Высокий, сухой, в идеально сидящем темном костюме. Ему было лет пятьдесят, но выглядел он на все шестьдесят. Не возраст избороздил его лицо морщинами, а какая-то внутренняя, медленная эрозия. Глаза, цвета старого свинца, смотрели на меня с вежливым, но безжизненным интересом.

«Мистер Вранг? Я Арчибальд Готорн. Благодарю, что приехали».

Мы пожали руки. Его ладонь была сухой и холодной, как мрамор.

«Спасибо за приглашение, мистер Готорн. Погода, надо сказать, располагает к детективной работе».

Он не улыбнулся. Просто пропустил меня внутрь.

Если снаружи это была гробница, то внутри – усыпальница фараона. Гигантский холл с камином, в котором мог бы спокойно поместиться я и мой «Роллс-Ройс». Дубовый паркет, темные дубовые панели на стенах, гобелены, изображающие мрачные сцены охоты. Воздух был густым и неподвижным, пропахшим воском для полов, старыми книгами и… сухими травами? Полынью, пожалуй.

«Прежде чем показать вам… место происшествия, предложу вам чай. Вы промокли», – сказал Готорн, ведя меня через лабиринт коридоров.

Мы оказались в небольшой, по меркам особняка, гостиной. Здесь было чуть уютнее. Пылал камин, на низком столе стоял серебряный чайный сервиз. И у окна, спиной к бушующей стихии, стояла девушка.

Она обернулась, и у меня на мгновение перехватило дыхание. Ей было лет двадцать. Очень бледная кожа, обрамленная волнами черных как смоль волос. И глаза – огромные, цвета того самого пропавшего сапфира. В них не было ни капли любопытства, только глубокая, бездонная тревога.

«Моя дочь, Изабелла», – представил Готорн.

Я кивнул. «Лео Вранг».

«Отец говорил о вас», – ее голос был тихим, мелодичным, но в нем дрожала стальная струна. «Вы… вы найдете его?»

«Постараюсь, мисс. Но чтобы найти, нужно понять, что именно ищешь. Вы можете мне помочь?»

Она перевела взгляд на отца, потом снова на меня. «Оно просто исчезло. Из запертой витрины. Как и в прошлый раз».

«В прошлый раз?» – уточнил я.

Арчибальд Готорн тяжело вздохнул. «Мистер Вранг, наша семья… обременена легендами. Одна из них гласит, что перстень… обладает собственной волей. Он является и исчезает, когда того пожелает».

Я сдержал улыбку. «Понимаю. Семейные предания – это всегда увлекательно. Но в моем опыте вещи обычно исчезают по воле людей. Покажите мне, пожалуйста, эту витрину».

Мы снова пошли по коридорам. Изабелла шла с нами, держась на почтительной дистанции. По пути мы прошли мимо галереи портретов. Десятки лиц, от самых старинных, написанных темными красками, до более современных, смотрели на меня со стен. У всех у них были эти свинцовые глаза Готорнов и одинаковые, надменные и несчастные, черты. Я почувствовал себя в аквариуме с хищными рыбами.

И вот мы в библиотеке. Комната была огромной, с галереей второго этажа. Тысячи книг в кожаных переплетах. И в центре, на массивном дубовом столе, стояла та самая витрина. Небольшая, из пуленепробиваемого стекла, с замком высочайшего класса. Внутри, на бархатном ложе, лежало… ничего.

«Сигнализация?» – спросил я.

«Не сработала».

«Камеры?»

«В этой комнате нет.Отец… не любил слежку».

«Ключи?»

«Только у меня»,– Арчибальд достал из кармана ключ на массивной серебряной цепочке.

Я обошел витрину вокруг. Ни царапин, ни следов взлома. Идеальное преступление. Или никакого преступления.

«Вы упомянули «прошлый раз», мисс Изабелла. Когда это было?»

Девушка снова посмотрела на отца, будто спрашивая разрешения. Тот молча кивнул.

«Пятьдесят лет назад, – прошептала она. – Тогда исчез мой дед. Эдмунд Готорн Второй. Его нашли… его нашли в своем кабинете. А кольцо лежало на столе перед ним».

«Он умер от…?»

«Официально – от остановки сердца, – голос Арчибальда был твердым, как гранит. – Но его лицо… оно было обезображено ужасом. Таким ужасом, который не рождается в человеческом сердце просто так».

В библиотеке стало тихо. Слышен был только треск поленьев в камине и завывание ветра снаружи. И в этой тишине я впервые почувствовал это – легкий, холодный мурашек на спине. Не страх. Нет. Предвкушение. Игрушки богатых и сумасшедших.

«Хорошо, – сказал я, доставая блокнот. – Давайте начнем с начала. Расскажите мне все, что вы знаете об этом кольце. И о вашем… проклятии».

В тот момент я еще верил, что это всего лишь слова.

Арчибальд Готорн медленно подошел к камину, оперся рукой о резную мраморную полку и уставился на огонь. Пламя отражалось в его глазах, но, казалось, не могло их согреть.

«Расскажите всё, что знаете о кольце и о проклятии», – попросил я.

Он тяжело вздохнул, и этот звук был похож на скрип старого дерева.

«Вы не первый детектив в этом доме,мистер Вранг. Пятьдесят лет назад, после смерти отца, здесь работали лучшие сыщики из Скотленд-Ярда. Они уехали ни с чем, списав всё на… несчастный случай и богатое воображение семьи. Надеюсь, ваше воображение окажется беднее, а глаза – зорче».

Он замолк, собираясь с мыслями. Изабелла стояла неподвижно, будто завороженная его словами, которые, я был уверен, слышала не раз.

«Всё началось с моего предка, сэра Эдмунда Готорна, в 1672 году, – начал Арчибальд. – Он был небогатым дворянином, но амбициозным и безрассудным. Легенда гласит, что он отправился в болота к северу от наших владений, где, по слухам, обитало нечто древнее. Не дух, не демон в привычном понимании. Нечто более старое, чем религии, нечто, что питалось не душами, а… памятью. Или судьбой. Он назвал его «Стражем Порога» или «Тенью».

«И Эдмунд заключил с ним сделку», – предположил я, стараясь, чтобы в голосе не звучало ничего, кроме делового интереса.

«Именно. Сделка была проста: «Тень» даровала Эдмунду и его потомкам несметные богатства, удачу в предприятиях и власть. А взамен… она забирала раз в пятьдесят лет самого старшего мужчину в роду. Не его жизнь, как таковую. А его… сущность. Его наследие. Она приходит и забирает долг. Отец называл это «взысканием».

«И кольцо?» – спросил я.

«Кольцо – это печать. Знак договора. Оно было у Эдмунда в ту ночь. Оно сделано не просто из золота и сапфира. Отец верил, что в нём заключена капля той самой Тени. Оно является за несколько недель до… взыскания. Оно исчезает из своей оправы, появляясь где-то в доме, как призрак. А затем, в ночь истечения срока, его находят рядом с телом. Вернее, с тем, что от него остаётся».

«Что это значит – «остаётся»?» – во мне что-то похолодело.

Арчибальд повернулся ко мне. Его лицо было маской ужаса, скрытой под тонким слоем самообладания.

«Они не просто умирают,мистер Вранг. Они… опустошаются. Я видел отца. Ему было сорок восемь. Он был сильным, полным жизни мужчиной. А то, что я нашёл в его кресле… это была оболочка. Кожа да кости. Глаза… о, боже, глаза…» Он замолкает, глотая ком в горле. «В них не было ничего. Ни воспоминаний, ни ума, ни души. Как будто всё, что составляло его личность, было вычерпано словно ложкой. И на его коленях лежало это кольцо. Холодное, как лёд. И сияющее таким неземным синим светом, что казалось, будто ты смотришь в самую глубину космоса».

В комнате повисла тягостная тишина. Треск поленьев в камине звучал пугающе громко.

«И вы верите, что следующий… это вы?» – спросил я тихо.

«Мне сорок восемь. Ровно столько же, сколько было отцу. Кольцо исчезло неделю назад. Цикл повторяется. Я следующий в очереди». Его голос был безжизненным, как у приговорённого к казни. «Я прожил всю жизнь в тени этого дня. Я не завёл семью, кроме Изабеллы… я боялся продолжить это проклятие. Я управлял состоянием, как тюремный надзиратель, зная, что всё это – лишь часть сделки, часть цены».

Изабелла подошла к отцу и молча взяла его руку. В её глазах стояли слёзы.

«И нет способа разорвать этот договор?» – спросил я, чувствуя, как почва под ногами из твердого прагматизма превращается в зыбкий песок мистики.

«Мой дед, отец… они пытались. Продавали кольцо. Оно возвращалось. Выбрасывали его в океан. Оно являлось на подушке в библиотеке на следующее утро. Пытались уничтожить – огонь гас, молотки ломались. Оно не подвластно нашему миру, мистер Вранг. Оно принадлежит Ей».

«И что происходит с теми, кого… забрали? Они просто умирают?»

«Нет, – прошептала Изабелла. – Они становятся частью дома. Иногда… иногда я вижу их. Краем глаза. Деда в его любимом кресле в углу. Прадеда у окна в башне. Они бледные, прозрачные, и смотрят они… с таким голодом. Как будто хотят вспомнить, что значит быть живым. Они – вечные напоминания о долге».

Арчибальд кивнул, его плечи сгорбились под невидимой тяжестью.

«Отец говорил,что в ночь, когда за ним пришли, он видел… Тень. Не просто отсутствие света. Нечто плотное, бесформенное, что текло из углов комнаты. Она шептала ему на ухо. Голосом, похожим на скрип веток и шипение песка. Она напоминала ему об условиях. О долге. И он… он не мог сопротивляться. Он сказал, что это был не страх, а ощущение полной, абсолютной предрешённости. Как будто твоя собственная история поворачивается против тебя».

Я смотрел на него, на его дочь, на эту мрачную, величественную гробницу. И впервые за долгие годы моя железная логика дала сбой. Это не было бредом сумасшедшего. Слишком много деталей. Слишком много боли. Слишком много совпадений, укладывающихся в четкий, жуткий цикл.

«Мистер Готорн, – сказал я, закрывая блокнот. – Я всё ещё надеюсь найти рациональное объяснение. Возможно, это изощрённая кража, возможно, кто-то играет на вашем страхе. Но… я буду иметь в виду и вашу версию».

Арчибальд посмотрел на меня с бесконечной усталостью.

«Ищите,мистер Вранг. Ищите своего вора с отмычками. Но помните о Тени. Она не терпит свидетелей. И она ненавидит тех, кто пытается встать между ней и её долгом».

В тот момент из глубине коридора донёсся отдалённый, но чёткий звук – тихий, влажный шепот, словно кто-то проговорил прямо над ухом: «Плоть… прах…»

Изабелла вздрогнула и крепче сжала руку отца.

Я замер,вслушиваясь. Но слышал только вой ветра.

Но я уже знал. Это был не ветер.

Шепот, если это, конечно, был он, оборвался так же внезапно, как и появился. Я твердо решил списать его на сквозняк в старых стенах или на игру напряженного воображения. Проклятия не платят по счетам, а щедрый аванс Готорна – еще как.

«Мистер Готорн, – сказал я, возвращаясь к деловому тону. – Для начала мне нужно осмотреть дом. Составить представление о планировке. Возможно, вы или мисс Изабелла сможете быть моим гидом?»

Арчибальд медленно покачал головой, будто даже эта просьба требовала от него невероятных усилий. «Я… мне нужно прилечь. Эта беседа… вы понимаете. Изабелла проведет вас».

Девушка кивнула, ее лицо все еще было бледным, но в глазах появилась решимость. «Конечно, отец».

Как только Арчибальд скрылся в полумраке коридора, я превратился из психотерапевта обратно в детектива. «Начнем с первого этажа, мисс Изабелла. И, пожалуйста, покажите мне все места, которые считаете… значимыми».

Мы двинулись по лабиринту коридоров. Дом был еще больше, чем казалось сначала. Бесчисленные гостиные, будуары, кабинеты. Везде царил идеальный порядок, но пахло пылью и забвением. Комнаты выглядели как декорации, в которых замерла жизнь.

В одной из гостиных, которую Изабелла назвала «Зеленой гостиной», из-за высокой спинки кожаного кресла доносилось ритмичное постукивание. Мы обогнули кресло и увидели женщину. Пожилую, с осанкой королевы-матери, с лицом, которое, должно быть, было прекрасным в молодости, а теперь напоминало старую, выбеленную солнцем пергаментную карту. Она вышивала крестиком, а ее длинные, тонкие пальцы с невероятной скоростью вонзали иглу в ткань. Постукивал ее каблук.

«Тетя Виктория, сестра отца», – тихо представила Изабелла.

Женщина подняла на нас взгляд. Ее глаза были того же свинцового оттенка, что и у брата, но в них горел совсем другой огонь – холодный, оценивающий и полный неприкрытого высокомерия.

«Изабелла. И кто этот… джентльмен?» – ее голос был гладким, как полированный агат.

«Лео Вранг, частный детектив. Я помогаю мистеру Готорну в деле о пропаже», – представился я.

Тетя Виктория медленно, с преувеличенным интересом осмотрела меня с ног до головы. «Ах, так. Очередной искатель приключений, нанятый, чтобы отогнать призраков. Надеюсь, Арчибальд не потратил на вас слишком много из нашего скромного состояния».

«Я предпочитаю иметь дело с реальными ворами, миссис…»

«Просто Виктория. Мы все здесь одна большая семья, не так ли?» – она язвительно улыбнулась. «И что вы нашли, мистер Вранг? Уже нашли потайную дверь, ведущую в логово демона?»

Я улыбнулся ей в ответ, той же холодной, вежливой улыбкой. «Пока только изучаю обстановку. Что вы думаете об исчезновении кольца?»

Она на мгновение замерла, игла застыла в воздухе. «Я думаю, что этот дом стар. В нем много щелей. А еще в нем много суеверных людей. Кольцо – безделушка. Проклятие – сказка для тех, кто не в силах принять жестокость бытия. Мой брат, к сожалению, из их числа. Он позволяет страху управлять собой». Она снова принялась за вышивку, ее движения стали еще более резкими. «Мой совет вам, молодой человек, не тратьте время на шепоту стен. Найдите горничную с ловкими пальцами или садовника, мечтающего разбогатеть. Реальность куда банальнее и скучнее».

Ее позиция была кристально ясна: циничный прагматик, презирающий «суеверия» семьи. Но в этой показной холодности сквозила какая-то надломленность, как будто она слишком сильно старалась убедить в этом прежде всего себя.

Поблагодарив ее за «ценный совет», мы с Изабеллой двинулись дальше.

«Она всегда такая?» – спросил я, когда мы вышли в коридор.

«Да, – вздохнула Изабелла. – Она говорит, что проклятие – это чушь. Но… я вижу, как она вздрагивает, когда ночью скрипнет половица. Как она никогда не сидит спиной к пустой комнате».

Следующая встреча ждала нас у бильярдной. Дверь была распахнута, и оттуда доносились звуки ударов шаров. В комнате, залитой мягким светом низко висящей лампы, молодой человек лет двадцати пяти с идеальной прической и в дорогом, но небрежно надетом свитере, готовился к удару.

«Кузен Себастьян, – с легкой гримасой представила Изабелла. – Сын тети Виктории».

Себастьян ударил кием, шар пролетел мимо лузы. Он с досадой бросил кий на стол и повернулся к нам. Его лицо было красивым, но испорченным постоянным выражением легкой скуки и превосходства.

«Белла! Слышал, у нас снова завелся сыщик. Ну что, Шерлок, уже нашел пропавшее сокровище?» – его голос был густым, с бархатными нотами, которые явно использовались для очарования кого угодно, только не меня.

«Лео Вранг. Работаю над этим. А вы не заметили ничего подозрительного?»

Себастьян фыркнул и налил себе из стоящего на баре виски. «Подозрительного? В этом музее ужасов? Здесь всё подозрительно. Полы скрипят, портреты следят за тобой взглядом, а по ночам паук в углу моей комнаты стучит коготками по морзе. Вполне возможно, он и утащил ваше кольцо». Он сделал большой глоток. «Лично я считаю, что всё это великолепный бред. Старая сказка, чтобы пугать детей и оправдывать нашу… готическую недвижимость. Хотя, – он хитро прищурился, – если бы проклятие и было реальным, я бы не стал его прогонять. Представьте, дядюшка Арчи уходит в мир иной, а его состояние… перераспределяется. Не самая плохая перспектива, верно?»

В его словах сквозила такая откровенная, почти детская алчность, что это было даже не отвратительно, а скорее смешно. Он был полной противоположностью матери – не скрывавший своего презрения к «сказкам», но видящий в них лишь возможность для личной выгоды.

«Так вы не верите в проклятие?» – уточнил я.

«Верю в состояние Готорнов, детектив. А в призраков верят неудачники и идиоты. Искать нужно не привидение, а человека, который хочет поторопить наследство. И, поверьте, в этом доме таких хватает».

Он многозначительно посмотрел на Изабеллу, но та лишь холодно отвернулась.

Осмотр дома и эти две встречи дали мне пищу для размышлений. Тетя Виктория, отрицающая проклятие с почти истерическим упорством. Себастьян, видящий в нем лишь финансовую возможность. Арчибальд, сломленный фаталист. И Изабелла… напуганная, но не сломленная.

Никто из них не выглядел одержимым демоном или хладнокровным убийцей. Но каждый был готов использовать исчезновение кольца в своих интересах. Отрицать его, торговать им или просто бояться.

Проклятие, реальное или вымышленное, уже делало свою работу – оно разъедало эту семью изнутри, задолго до того, как Тень, если она существовала, должна была явиться за своей добычей.

И где-то в этом огромном, молчаливом доме, должно было лежать кольцо. Ключ ко всей этой тайне. И я был намерен его найти, даже если бы мне пришлось иметь дело с чем-то более темным и древним, чем человеческая жадность.

После беседы с Викторией и Себастьяном в голове у меня царил хаос. Слишком много противоречий. Слишком много страха, прикрытого цинизмом или откровенной алчностью. Мне нужны были факты, а не семейные дрязги. И единственным местом, где они могли быть, был архив.

«Изабелла, – обратился я к ней, когда мы остались одни в коридоре. – Ваш отец упоминал архив, семейные документы. Я хотел бы их изучить».

Она кивнула, не удивившись. «Он в башне. За библиотекой. Туда редко кто заходит. Я провожу вас».

Башня. Конечно, куда же еще. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице, ступени которой сточились за века. Дверь в конце была тяжелой, дубовой, с черным кованым кольцом вместо ручки. Изабелла достала ключ из кармана платья.

«Отец дал мне его для вас, – сказала она. – Я… я, наверное, оставлю вас здесь. В этом месте мне всегда не по себе».

Она ушла, а я вошел в царство прошлого.

Комната была круглой, с высоким сводчатым потолком. Пыль висела в воздухе густыми хлопьями, окрашенная в багряные тона заходящего солнца, что пробивалось сквозь единственное узкое стрельчатое окно. Стеллажи, гнущиеся под тяжестью папок, сундуки, запертые на ржавые замки, свитки, разбросанные на большом дубовом столе. Воздух был густым и сладким, как в склепе.

Я зажег керосиновую лампу – розеток здесь, разумеется, не было – и принялся за работу. Сначала бессистемно, просматривая генеалогические древа, бухгалтерские книги прошлых веков, письма. Ничего, кроме обычной истории богатого, немного скучного рода.

И тогда мой взгляд упал на небольшой, потертый кожаный фолиант, стоявший отдельно от других, в нише, словно в небольшом алтаре. На его обложке не было никаких опознавательных знаков, но кожа была истончена в тех местах, где его часто держали.

Я открыл его. Бумага была хрупкой, почерк – витиеватым и угловатым, с длинными, ядовитыми росчерками.

«14 октября 1672 года. Сегодня я заключил сделку с Богом? С Дьяволом? Нет. С чем-то более старым. Оно не имеет имени. Оно есть Тень за краем мира, Голод в сердце тьмы. Оно предложило мне всё: богатство, что превзойдет мечты, власть, что переживет века. А взамен… оно попросило непрерывность. Продолжение. Не жизнь мою, но жизнь моего рода. Каждые пятьдесят зим оно будет приходить и забирать плод моей крови. Не душу – оно смеялось, говоря, что душ не существует – но суть. Память. Наследие. Всё, что делает человека отцом для сына. Всё, что связывает поколения. Оно назвало это… «сбором урожая»».

Я читал, и воздух в башне становился все холоднее. Это не была легенда. Это был протокол. Договор.

«Оно дало мне знак. Камень цвета ночи без звезд, оправленный в металл, что холоднее льда. Перстень. Он – печать. Когда Оно придет в назначенный час, перстень укажет на долг. И долг будет выплачен. Я спросил, что будет, если я откажусь. Оно ответило, что тогда оно заберет всё сразу. Не урожай, а само семя. Весь род Готорнов будет стерт из памяти мира, как будто нас никогда и не было. Я… я согласился. Ради себя. Ради сына. И ради сына моего сына. Да простит меня Господь, если Он вообще существует рядом с такими вещами».