Когда ночь становится темнее бесплатное чтение

Зима

ДЕНЬ 1: СКВОЗЬ СНЕГА В ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД.

Ноги проваливались в снег, оставляя за мной глубокие темные следы. Сердце колотилось так быстро словно желало выскочить из груди и убежать быстрее меня подальше от опасности. Я пыталась бежать, но тяжелое намокшее от снега и пота платье стягивало мою грудь, а шуба из черной волчьей шерсти придавливала меня к земле. Дышать так тяжело. Кажется, что дорога выскальзывает из-под моих ватных ног. Я снова упала, но, цепляясь руками за снег и оставляя темные багровые следы, быстро встала на ноги. Пробежав еще немного, наконец увидела вдали будку охраны и шлагбаум и ускорилась, но не добежала до нее всего пару метров, прежде чем упасть. Силы окончательно покинули меня. Я не могла встать, не могла даже ползти.

Машина подскочила на кочке, заставляя меня удариться лбом о стекло и проснуться. Я огляделась по сторонам и потерла лицо руками, убеждаясь в том, что все произошедшее было просто сном. Странным, пугающим и тревожным, но все же сном. Вновь кошмар, преследовавший меня последние несколько недель. Мои щеки отчего-то были мокрыми от слез, поэтому я поспешила вытереть их рукавом кофты. Взглянув на водителя через зеркало заднего вида, я отвернулась к окну, за которым проносились казавшиеся бесконечными заснеженные поля и сливавшийся в одну черную кляксу далекий лес. На темно-синем небе не показывались ни звезды, ни самолеты. Я и сама не заметила, как уснула, хотя в машине все этому располагало. Водитель, хмурый мужчина лет сорока, все время молчал, а вместо музыки был только шум стучавших друг о друга моих чемоданов в багажнике.

– Долго еще ехать? – поинтересовалась я, прочистив горло. – Почти приехали, – ответил он и снова замолчал. Я вдруг вспомнила своего отца, который всегда в таком случае отвечал своим любимым анекдотом про попутчиков, ехавших в Таллин. Он повторял его так часто, что мы знали его почти наизусть.

Мысль об отце сподвигла меня достать телефон и проверить сообщения. С моего отъезда прошли почти сутки, но родители так ничего и не написали. Только старшая сестра попыталась дозвониться до меня час назад. Мы говорили, когда я собирала вещи, но она так и не смогла убедить меня остаться. Телефон был почти разряжен. Я написала ей сообщение, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

Это было странное предложение, на которое я бы не согласилась, если бы неделю назад меня не уволили. На мою почту пришел e-mail с предложением о работе в газете небольшого города, в который я прямо сейчас и направлялась. Я и раньше пыталась работать в газетах, но быстро разочаровалась. А здесь все казалось слишком гладким, слишком идеальным: высокая зарплата, работа из дома. Правда, этот город с крайне странным названием не был отмечен на картах и располагался даже не в Московской области, а на другом конце страны, однако и тут все было хорошо. Работодатель брал на себя все расходы на проживание и переезд. Разумеется, это не могло не настораживать.

Я проверила все, что смогла найти про работодателя, созвонилась с ним в Skype, нашла в социальных сетях главного редактора местной газеты и списалась еще и с ней. Я даже смогла найти информацию про город: год основания и причину, по которой он пропал с карт. Мать назвала меня дурой, а я все равно уехала, потому что работать где попало, на нескольких работах и почти без выходных мне уже, откровенно говоря, осточертело. Сидя в машине и остыв после спора с ней, я подумала, что, наверное, сорвалась еще и потому, что с восемнадцати лет жаждала доказать ей свою правоту.

Впереди из темноты выплыла сначала будка охраны, в которой горел свет, а затем и шлагбаум. Автомобиль остановился, водитель повернулся ко мне и скучающе проговорил: “Конечная”. Я кивнула, оделась и вылезла из машины. Достав чемоданы и забросив на плечо рюкзак, я тут же пожалела, что набрала с собой столько вещей. Однако, делать было нечего. Выгрузив меня, водитель развернулся и стремительно уехал. Я поежилась от холода, выдохнула облачко пара и огляделась.

Вид небольшой будки, шлагбаума и леса, окружавшего все это, заставил меня вздрогнуть. Казалось, будто их несколько минут назад вырвали из моего кошмара. Качнув головой, я отмела эти абсурдные мысли и пошла туда. Мало ли в нашей стране одинаковых охранных будок? Перед маленьким окошечком маячил, переминаясь с ноги на ногу, парень. Золотистые кудри торчали из-под черной шапки. – Ну, пожалуйста, ну, поймите вы! – все твердил он. – Моя невеста там. Я должен убедиться, что она в порядке.

– Молодой человек, – ответила ему охранница – грузная женщина за пятьдесят с густо накрашенными маленькими глазами и ярко-красными губами. – Я не могу вас пустить, у вас пропуска нет! Будет пропуск – пущу, коли нет, так разворачивайтесь и ехайте обратно в город.

– Я сюда только на день. Пожалуйста, – он сложил руки в молитвенном жесте.

Однако охранницу, добросовестно выполнявшую свою работу, это нисколько не волновало. Она вскинула угольно-черные брови-запятые и махнула ему рукой, жестом велев убираться восвояси. Раздраженно рыкнув, парень ударил ладонями по деревянной стенке будки и отошел в сторону.

– Вам чего? – женщина недовольно уставилась на меня. От её взгляда стало некомфортно словно и мне были не рады в этом городе. – Я журналистка, из Москвы. Приехала работать по поручению Рожкова.

Холод покалывал кончики пальцев, которыми я отколупывала кусочки краски от прилавка. Охранница заглянула в журнал, облизнув палец, пролистала несколько страниц, а затем наконец нашла на последней заполненной странице, в самом низу столбца, моё имя.

– Иванна Федоровна Гончарова? – все тем же тоном поинтересовалась женщина. – Д-да, – зубы начали стучать друг об друга. А ведь мне еще идти до дома. – Ага, проходите, – она нажала кнопку и шлагбаум стал подниматься.

Быстро кивнув, я подхватила чемоданы и поторопилась. Здесь было ужасно холодно, гораздо холоднее, чем в городе. Услышав скрип закрывающегося шлагбаума, вдруг подумала о том, что нужно было бы спросить как дойти до моего нового дома, и развернулась, чтобы спросить. В эту же секунду я наткнулась на того парня, которого не пропускали. Он широко улыбнулся.

– Иванна, да? Спасибо вам большое! Я уж думал, что придется перелезать через забор, но, к счастью, обошлось без этого.

Незнакомец едва ли не подпрыгивал от счастья. Он протянул руку. – Дмитрий, приятно познакомиться.

Я неуверенно ответила на его рукопожатие. Он был на голову выше меня, поэтому такое яркое проявление эмоций не могло не заставить меня напрячься. – Мне тоже… Наверное…

– Давайте я помогу вам донести чемоданы? Вам куда? – Нет, спасибо.

Снова развернулась и пошла дальше. Сама как-нибудь найду адрес. В конце концов, этот город был гораздо меньше столицы. Куда-нибудь да выйду. Однако Дмитрий продолжал идти за мной, что, честно говоря, напрягало. Не то чтобы он выглядел как маньяк. Светлые волосы, бледные веснушки на румяном, как свежий хлеб, лице, щербинка в зубах и добрый щенячий взгляд светло-зеленых глаз. Для полноты картины ему только нимба над головой не хватает. Но на улице ночь, вокруг лес, а внешность часто может быть обманчива.

В отличие от водителя, Дмитрий был даже слишком разговорчив и постоянно пытался завести беседу, расспрашивая меня обо всем подряд. Интересный факт: именно это качество раздражает меня в людях больше всего. Чрезмерная болтливость. – Неужели в Москве недостаточно газет? – поинтересовался Дмитрий. – Зачем переезжать в такую дыру?

– З-здесь п-платят б-больше, – недовольно ответила я, пытаясь показать, что уже отморозила себе все, что только можно было отморозить, и совершенно не в настроении общаться. К несчастью, мой невольный попутчик совершенно не понимал намеков.

Уже начинало темнеть, что напрягало меня еще больше. Совершенно не хотелось застрять бог знает где с непонятным мутным типом. Чем темнее становилось на улице, тем больше зловещих черт я видела в Дмитрии и тем больше он напоминал маньяка из тру-крайм подкастов.

Он вдруг назвал адрес своей невесты, заставив меня остановиться и наконец взглянуть на него. Это ведь был и мой адрес. По крайней мере, дом и улица те же. – А вам что, туда же? – поинтересовался Дмитрий, похлопав длинными ресницами. – Н-ну, т-т-типа т-т-того.

– Тогда давайте поторопимся. Позвольте же вам помочь, Иванна.

Я долго смотрела на него, раздумывая. С одной стороны, я уже не чувствовала пальцев, что было, наверное, плохим знаком, и помощь Дмитрия, возьми он один из моих чемоданов, пришлась бы как кстати. С другой стороны, я все еще не доверяла ему. Хотя если он все-таки захочет попытаться убить меня, то было бы неплохо отогреть одну руку в кармане, чтобы успеть вытащить перцовый баллончик и брызнуть ему спрей в глаза.

Вздохнув, я отдала ему один из чемоданов. Дмитрий улыбнулся, стянул перчатку со свободной руки и протянул её мне. Я, бросив недоверчивый взгляд на парня, натянула её на руку и снова вцепилась в ручку чемодана. Стало чуть теплее. – Часто здесь бываете? – поинтересовалась я.

– Не-а, – Дмитрий покачал головой. – Был тут от силы раза два, а потом не приезжал.

– Вы с юга?

Он усмехнулся.

– А что, похоже? – Я пожала плечами. – Нет, из Москвы. Вот ведь совпадение! – Ага, точно, – я кивнула, отводя взгляд.

Город, когда мы вошли в него, выглядел зловеще заброшенным. По пустым улицам пробегали бродячие собаки. С крыш невысоких трехэтажных домов свисали длинные сосульки, выглядевшие так словно вот-вот готовы упасть кому-то на голову. Указатели на стенах домов зачастую отсутствовали, либо были облеплены снегом. Уж не знаю, как Дмитрий здесь ориентировался. Редкие машины были засыпаны толстым слоем снега. Дом, в котором мы жили, выглядел самым жилым: в нем было больше окон, где горел свет.

Я вытянула из кармана пуховика ключи и, приложив один к домофону, обнаружила, что ничего не произошло. Я протянула руку к обжигающе ледяной металлической дверной ручке и дернула дверь на себя. И снова ничего не произошло. Я раздраженно цокнула. Так и знала, что где-то точно будет подвох. Дмитрий также взялся за ручку двери, заставив меня закатить глаза. – Дверь закрыта, сколько ее не дергай, – раздраженно ответила я. Мне было холодно, я уже несколько часов хотела поесть, снять с себя тяжелые теплые вещи и принять горячий душ. Конечно, я была зла.

Дмитрий не обратил внимания на мои возмущения и дернул ручку. Дверь, ожидаемо, не поддалась. Парень протянул мне мой чемодан, уперся ногой в стену и взялся за ручку двумя руками. Он дергал до тех пор, пока дверь не распахнулась. – Примерзла просто, – тяжело выдохнув, ответил Дмитрий и махнул рукой. – Вэлком.

Я фыркнула, закатив глаза:

– Или ты вы ее сломали.

Как оказалось, невеста Дмитрия жила на одном этаже со мной. Пару часов назад, наверное, это смутило бы меня, но сейчас я уже хотела поскорее попасть в квартиру. Поэтому, попрощавшись с Дмитрием на лестничной клетке, я прошмыгнула в квартиру и захлопнула дверь. В этот раз ключи подошли. Наверное, домофон сломался от холода, если такое, конечно, возможно.

В квартире было свежо, но, к счастью, теплее, чем на улице. Сбросив тяжелые сапоги, стянув с головы шапку и шарф и повесив пуховик на вешалку, я прошла вглубь квартиры.

Первая комната, в которую я попала, был зал. Под ногами скрипел паркет “елочкой”, на потолке висела люстра со стеклянными плафонами, один из которых был немного треснувшим, у стен стояли книжные полки и сервант с фарфоровым сервизом внутри. На диване лежали сложенный плед и стопка с постельным бельем. Я устало упала в кресло и провела подушечками пальцев по бархатной ткани подлокотника. Тихо, пусто и темно. Я впервые в жизни почувствовала себя в полном одиночестве. Я была в другом городе, на другом конце страны, вдали от своей семьи и друзей. С другой стороны, когда всю жизнь живешь в двухкомнатной квартире с многодетной семьей, начинаешь мечтать о тишине и спокойствии хотя бы ненадолго. Я съехала от родителей, когда мне исполнилось восемнадцать, но по-настоящему одна, как сейчас, никогда не жила. Рядом со мной всегда был кто-то: либо я жила со старшей сестрой и ее мужем, либо делила аренду с подругами, либо моя младшая жила со мной.

Я поднялась с кресла и пошла дальше осматривать квартиру. В спальне было пустовато: у стены стояла кровать, у другой стены шкаф для одежды, а у окна – рабочий стол. Я втащила сумки в спальню и поставила их у шкафа, решив разобрать позже. В кухне меня разочаровал пустой холодильник, потому что это означало, что мне придется снова одеваться и искать продуктовый магазин.

За окном, на улице, редкие одинокие фонари освещали пустынный двор, занесенный снегом. Количество снежинок, пробегавших в свете ближайшего к моему дому фонаря, увеличивалось с каждой секундой. Крану на кухне потребовалось несколько секунд, чтобы с шипением и скрежетом выдать мне струю тёплой воды. Закатав рукава свитера, я подставила ладони и вздохнула, чувствуя как каждая клеточкам моего тела отогревается и постепенно расслабляется. Я ненавидела холод, но это не помешало мне переехать в самый холодный город России.

В дверь настойчиво постучали, заставляя меня выключить воду и пойти открывать, на ходу вытирая руки о джинсы. Заглянув в глазок, я обнаружила на пороге блондинку. Она смотрела в сторону, ожидая, когда ей откроют. – Здравствуйте! – оживленно проговорила девушка, растягивая губы в улыбке, стоило мне открыть дверь. – Иванна Гончарова? Мы переписывались. – А, – протянула я, оглядывая её с ног до головы. – Линда? – Ага! Ваша редакторка, рада знакомству, – она протянула руку, и только сейчас я заметила, что в другой у неё был пакет-майка из небезызвестного сетевого магазина. – Взаимно, – я кивнула, пожимая её холодную тонкую руку. Казалось, будто она несколько минут держала их в снегу. От ее прикосновения мне стало так холодно, будто я снова оказалась на улице, поэтому я поспешила отпустить её руку и спрятать свою в рукава свитера.

– Я принесла некоторые продукты на первое время. В ближайшие дни ожидаются сильные метели, поэтому было бы неплохо иметь что-то в запасе, да? – Линда снова улыбнулась, и в этом было что-то неестественное.

Однако несмотря на некоторую фальшивость улыбки, она выглядела также миловидно, как и Дмитрий: светлые, почти белые волосы волнами спадали на её плечи и грудь, большие серые глаза, как у куклы, тонкая фарфоровая кожа, пухлые розовые губы. В отличие от лица и волос, ее одежда была далека от наряда витринной куклы: укороченная чёрная футболка с эмблемой рок-группы, открывающая бледный подтянутый живот, и джинсы на заниженной посадке. В таком наряде здесь должно быть холодно, но Линда, похоже, чувствовала себя нормально и совершенно не замечала сквозняк на лестничной клетке.

– Хотите войти?

– Нет, но спасибо за приглашение, – она снова улыбнулась, но на этот раз мягче и выглядело это более естественно. – Можно на “ты”?

Я кивнула.

– Хорошо. Я, пожалуй, пойду. Здесь довольно прохладно, – она поежилась и передала мне пакет с продуктами. – Кстати, в честь твоего приезда приглашаю тебя к нам на ужин завтра вечером.

– К вам?

– Да, мой молодой человек привез из командировки пару бутылок отличного вина. Мы собираемся приготовить ужин и позвать некоторых наших друзей из редакции. – Думаю, я могу зайти, – я вновь кивнула. Линда улыбнулась и попрощалась. Линда. Какое странное имя. Интересно было узнать, откуда она приехала.

Закрыв дверь, я понесла пакет на кухню и, пока разбирала продукты, думала о странности Линды. Если ей холодно, то почему она одевается так легко? Она была безумно красива, но почему-то проблески её фальшивости отпугивали сильнее, чем притягивала её привлекательность. Возможно, за её красивым личиком скрывался мерзкий характер, который невозможно было чем-то скрыть.

Из размышлений о Линде меня выдернул телефонный звонок с неизвестного номера.

– Алло? – я приложила телефон к уху, ожидая услышать “сотрудников службы безопасности банка” или ещё какой-нибудь бессмысленный спам.

– Иванна Федоровна, добрый вечер, – чётко проговорил женский голос на том конце провода. – Я от Савелия Платоновича Рожкова. Надеюсь, вы спокойно добрались до предоставленных вам квартиры.

– Да, все в порядке. А вы?..

– Василиса. Запишите мой номер и обращайтесь ко мне, если что-то понадобится. Что угодно, – она сделала акцент на последней фразе, хотя я не знала, что мне может понадобиться от моего нового работодателя. – Утром Линда покажет вам город и расскажет о деталях вашей работы. Будьте готовы встретить её к восьми утра. Хорошего вечера, до свидания.

– До свидания, – едва я успела договорить, как Василиса сбросила вызов.

Сбросить с себя тяжелые тёплые вещи было настоящим облегчением. Горячий душ и тёплый ужин разморили меня, поэтому я думала, что сразу усну, упав на свежие простыни. Однако было почти одиннадцать, а я ворочалась с закрытыми глазами и никак не могла заснуть. Что-то было не так.

Мне казалось, что кто-то наблюдает за мной из темноты. Конечно, я понимала, что входная дверь заперта и я в квартире одна, но все же это чувство не давало покоя. Я буквально чувствовала чужой взгляд на себе. Детское чувство, когда думаешь, что монстр смотрит на тебя из приоткрытой дверцы старого шкафа, и не можешь открыть глаза от страха. Но я больше не ребенок, а в шкафу нет монстра, поэтому я резко распахнула глаза, уперев взгляд в потолок, покрытый белой штукатуркой.

Я приподнялась на локте и осмотрела комнату. Взгляд зацепился за кошачий силуэт на полу. Нет, мне кажется. Я потерла глаза рукой, надеясь, что черная кошка исчезнет, но она осталась. Вот это было по-настоящему странно. Слишком странно. Я села на кровати, спустила ноги на холодный паркет, а затем встала и медленно приблизилась к кошке. Та поднялась с места и, подойдя ко мне, потерлась о мои ноги. Может быть, я сплю? Да, это просто мой сон. Я осторожно провела рукой по спине кошки.

Когда-то у моей бабушки была такая в деревне. Её звали Марфушей, но все вокруг называли её просто Кошкой. Она шипела на всех, кроме меня и бабушки. Часто Марфуша могла уснуть на моей кровати, что очень не нравилось матери. Бабушка говорила, что Марфуша это не просто кошка, а дух её старшей сестры, умершей во время войны.

Она часто рассказывала разные сказки и легенды, которые я просто обожала и могла по сто раз переслушивать снова и снова. Бабушка всегда говорила, что все её рассказы реальны, и я искренне верила, пока однажды мама не отвела меня в сторону и не рассказала, что все бабушкины рассказы – выдумка, что кошка самая обычная, а магии не существует. Тогда я ужасно обиделась на бабушку. Я считала себя обманутой. А потом бабушка умерла и кошка исчезла.

Я так погрузилась в собственные воспоминания о детстве, что не заметила, как снова села на кровать. Кошка запрыгнула ко мне на колени и свернулась на них теплым клубком. Глаза слипались, голова стала тяжелой. Кошка перебралась с моих колен на кровать, позволяя мне лечь под одеяло, после чего устроилась у меня под боком. Меня резко перестало волновать являлось ли это реальностью или нет. Казалось, мне снова пять лет и я лежу на кровати, в доме своей бабушки, а рядом со мной сопят мои сестры. Я даже могла почувствовать запах того дома: дерево, выпечка, порошок, которым пахли все простыни, и полынь. Поглаживая мягкую и шелковистую шерсть кошки, я провалилась в сон.

Проснувшись утром, я не обнаружила никаких следов своей ночной гостьи. Холодный свет освещал комнату. Да, наверное, все, что произошло ночью, мне приснилось. Я потерла лицо руками, отгоняя сон, и поднялась с кровати. Умывшись, одевшись и позавтракав, я села разбирать свои вещи, чтобы скоротать время, пока жду Линду. Вся техника довольно скоро оказалась на столе, а вещи в шкафу. Я перерыла все сумки в поисках хоть каких-нибудь перчаток, но ничего не нашла. Значит, забыла положить.

Мой отъезд был сумбурным и суетливым. Без прощаний или чего-то такого. Я поругалась с матерью, вернулась домой, собрала вещи и купила билеты на ближайший рейс, чтобы спустя сутки оказаться здесь. Обычно я так не поступаю, потому что мне нужно время, чтобы обдумать свое решение. Конечно, по дороге, сидя в купе, я утешала себя тем, что и думать тут было не о чем. Эта работа выглядит лучше, чем работа официанткой в общепите. И все же… Хотелось попрощаться, по-человечески, так, как это бывает у всех: с крепкими объятиями, поцелуями во влажные от соленых слез щеки, смехом, улыбками и обещаниями позвонить по приезде.

Наверное, совесть заставила меня найти в контактах номер моей старшей сестры и нажать на кнопку вызова. Кресло скрипнуло под моим весом, принимая меня в мягкие бархатные объятия. Долгие гудки и наконец сонный голос на том конце провода:

– Слушаю?

Невольная улыбка промелькнула на моих губах. Ну, конечно, у них еще слишком рано. Около четырех часов утра, если здесь сейчас почти восемь. – Прости за то, что разбудила так рано.

– Иванка? – она вздохнула. – Господи, где тебя черти носят? Мать отказывается говорить с нами о тебе.

– Помнишь я говорила, что мне предложили работу? – М-м-м, – протянула сестра, вспоминая, – да, что-то такое помню. Которая у черта на рогах, да?

– Да, типа того.

– А чего свинтила никого не предупредив? Мы тут с ума сходили, искали тебя везде, – Сеня снова вздохнула. – Нельзя так, Ив.

– Тебе нельзя волноваться, – напомнила я, вырисовывая пальцем круги на подлокотнике кресла.

– Да-да, я помню. Я не волновалась сильно. Просто думала, что видимо сына мне придется назвать в честь трагически погибшей сестры. Но, к счастью, ты выжила и, надеюсь, умирать не планируешь, поэтому Лев остается Львом.

Есения была всего на три года старше меня, поэтому осознание того, что совсем скоро у нее будет ребенок, вводило меня в ступор. После ее свадьбы родители и мне стали намекать на то, чтобы тоже поскорее выскочить за кого-нибудь. Конечно, они знали, что в данный момент меня это не интересует, но им было абсолютно все равно.

Мы проговорили еще несколько минут, делясь новостями, после чего я попрощалась и сбросила вызов. Зал снова погрузился в тишину. Некоторое время я смотрела в пустоту, погрузившись в свои мысли. Правда, когда в дверь постучали, все, о чем я думала, тут же вылетело из головы.

Поднявшись с кресла, я подошла к двери, выглянула в глазок и вновь увидела лицо Линды. Я открыла дверь, пропуская её внутрь, однако соседка предпочла остаться на пороге, прислонившись к дверному косяку.

– Я надеюсь, ты тепло одета, – проговорила она.

На ней была старомодная коричневая дубленка до щиколоток, белый шерстяной платок на голове и теплые сапоги на ногах. В моей голове промелькнула нелепая мысль о том, что на лестнице стоит невидимая машина времени, которая переместила Линду из восьмидесятых в наше время.

Я кивнула в ответ на её вопрос, застегнула куртку, накинула на голову капюшон и обмотала его шарфом. Надеюсь, утром здесь теплее, чем вечером, и перчатки не понадобятся. Выйдя из квартиры, я закрыла дверь и последовала за Линдой вниз по лестнице.

Людей на улицах стало больше. Судя по всему, вечером дело действительно было в диких животных. Суровый северный ветер щипал щеки и нос. Ноги скользили по гладкому снегу, поэтому Линде пришлось взять меня под руку, чтобы я не упала. Она рассказывала про различные здания в городе.

– Больше всего людей живет в Новом районе, – выдохнув облачко пара, поделилась соседка. – Старый район почти заброшен. Он ближе к лесу и дома там одноэтажные деревянные. Все, кто не может уехать, переезжают в Новый район. – Почему не могут?

– По разным причинам, – Линда пожала плечами. – У кого-то нет денег, у кого-то нет возможности, у кого-то ни того, ни другого.

– А ты? Почему ты не переедешь?

– А я не хочу, – она улыбнулась. – Мне тут нравится. – Тебе нравится лютый холод и дикие звери на улицах? – фыркнула я. Сложно представить что могло нравиться в этом городе. – Мне нравится, что наш город самый чистый в области, что люди здесь знают друг друга и доверяют друг другу. Еще мне нравится безопасность, которой нет в больших городах. Конечно, ради этой безопасности лучше сидеть дома вечером, чтобы не попасться какому-нибудь кабану, но все же… Уровень преступности здесь ниже.

Я кивнула. Линда продолжила экскурсию по городу. Она показала мне библиотеку, где несколько учителей проводят уроки для небольшого количества учеников. Детей в городе было мало. Наверное, это было связано с тем, что большинство молодых людей предпочитали сначала уехать в большой город, после чего создавать семьи. Также соседка показала мне госпиталь, издалека воинскую часть, находившуюся на другом конце Святовещенска, и местное отделение полиции.

У отделения я увидела как двое полицейских затаскивают кого-то в здание. По нескольким возгласам и золотистым волосам я тут же узнала Дмитрия. – А мы можем зайти внутрь? – спросила я, посмотрев на Линду. – Конечно, это же похоже на сенсацию, – она потянула меня к отделению.

Внутри было прохладно и все сотрудники, коих было немного, сновали туда-сюда в форменных куртках. Найти Дмитрия было несложно. На него пытались нацепить наручники, пока он требовал адвоката и обещал “разнести эту шарашкину контору по кирпичикам”. Заметив меня, Дмитрий на секунду замолчал, чтобы вдохнуть побольше воздуха.

– Вот! Журналисты уже здесь! Сейчас они покажут, как вы тут свою работу делаете! – снова закричал он, теперь указывая на меня.

Подавив приступ паники, я распрямила плечи и чуть вздернула подбородок. – Что здесь происходит? – спросила я, оглядывая полицейских. Они воспользовались тем, что Дмитрий отвлекся на меня, и надели на него наручники. – Девушки, послушайте, вам тут делать нечего. Данный гражданин незаконно пробрался на территорию… – начал один из полицейских. По погонам я догадалась, что он местный майор. Ежов Я.М. – гласила нашивка на его груди. – Моя девушка пропала! Может быть, вы этим займетесь?! Я уеду только с ней! – Дмитрий перебил его.

– А что с его невестой? – поинтересовалась я у майора. – Девушки, вам тут делать нечего… – снова попытался он, но в этот раз его перебила Линда.

– Ты вопрос слышал? Что с девушкой? – требовательно спросила соседка.

Ежов несколько секунд смотрел на нее словно видел впервые, после чего начал беззвучно открывать и закрывать рот. Он повернулся к Дмитрию, ожидая от него ответа на вопрос.

– Шишкина Дарья Леоновна. Проживает в третьем доме на Корнеевской улице, квартира номер пять. Пропала четыре дня назад, все ее личные вещи, в том числе и мобильный телефон, остались в квартире, закрытой изнутри, – уже спокойнее ответил Дмитрий, не пытаясь вырываться. – Почему я должен делать вашу работу? – В любом случае он незаконно проник на территорию… – попытался возразить майор.

Мы с Линдой переглянулись. Не то чтобы за то время, что я была знакома с Дмитрием, я прониклась к нему какой-то особенной симпатией. Просто у меня было чувство, что если его сейчас отправят обратно, то никто не станет искать его невесту. К тому же, это могло бы стать настоящей сенсацией. Если верить Линде, в городе низкий уровень преступности, а значит подобные происшествия – редкость.

Линда поняла ход моих мыслей, потому что, очевидно, подумала о том же, поэтому в следующую секунду она обратилась к майору: – Послушайте, этот молодой человек с нами. Мы помогаем ему с поисками его девушки. Отпустите его.

Мужчина долго смотрел на нее, а затем на меня, после чего вздохнул, собираясь возразить, но Линда тут же перебила его:

– Это не обсуждается. Он пойдет с нами. Это приказ, – девушка ткнула пальцем вверх, намекая на кого-то, кто влиятельнее Ежова.

Майор выдохнул все свои возражения и, покачав головой, махнул рукой. Полицейские удерживающие Дмитрия отпустили его и сняли наручники. Парень презрительно оглядел их, выхватил свою шапку из рук одного из них и фыркнул, поправляя свою одежду.

– Подождите меня на улице, – шепнула мне на ухо Линда и подтолкнула к выходу.

Вскоре я и Дмитрий стояли чуть в стороне от входа в отделение. – Еще раз спасибо вам, Иванна, – улыбнулся он.

– Отблагодарите меня, когда расскажете все, что узнали, – переминаясь с ноги на ногу, ответила я. – Я хочу написать статью о вашей девушке. Точнее о её исчезновении.

– Конечно, я думаю, мы должны придать это дело максимально огласке, – закивал Дмитрий. – Мы можем перейти на “ты”?

Я пожала плечами.

– Наверное. Мне без разницы, только имя мое не коверкайте. – Хорошо, – парень снова кивнул. – Гуляете по городу? – Скорее изучаю. Понятия не имею, о чем тут можно писать. Дело вашей… твоей девушки пока что самое интересное.

– А мне кажется, что тут есть про что писать. Тут явно все не так просто.

Повернувшись к нему, я вопрошающе вскинула брови. – Ну, территория огорожена, всех, кто проникает сюда без разрешения, тут же тащат в ментовку… в отделение полиции, то есть, – Дмитрий повел плечом. – А внутри одни развалины. К чему такая секретность?

– Военная часть?

– Я жил рядом с военной частью, никто не огораживает целые города. Может быть, лет сорок назад так и было, но сейчас… Странно все это, короче. – Хорошо, и что, по-твоему, тут может быть? – я скептично изогнула бровь. Никогда не верила в теории заговора, поэтому теории Дмитрия о том, что Святовещенск это зона 52, меня не впечатлили.

– Я не знаю? Военные испытания? Секретная база под городом? Бункер президента?

Я не выдержала и рассмеялась, прикрыв рот рукой.

– Ага, а еще там проводят опыты над пришельцами, – посмеиваясь, добавила я. – Господи, Дмитрий, перестань смотреть рен-тв

Дмитрий закатил глаза, улыбнувшись. Он не был обижен, значит, говорил обо всем не всерьез. По крайней мере, не про бункер президента. – Я просто предположил. Неужели тебе не кажется все это странным? – Нет, нисколько.

Разумеется, у меня были некоторые подозрения, но делиться ими с Дмитрием мне не хотелось. Пожалуй, это было связано с тем, что я не хотела подпитывать его паранойю. И еще, конечно, с тем, что я почти его не знала.

Линда вышла из отделения и накинула на голову платок, закрывая уши. – Скоро начнет темнеть, я думаю, нам лучше пойти домой, – сказала она.

Мы пошли домой. По дороге Линда и Дмитрий разговорились. Наконец-то парень нашел кого-то такого же болтливого, как и он сам. У них было действительно много общих тем для разговоров: любимые музыкальные группы и телепрограммы. Я не считала себя меломанкой и не смотрела телевизор, поэтому добавить к их разговору мне было нечего.

На лестничной клетке мы разошлись по своим квартирам, но на прощание Линда позвала нас к ней. Она жила прямо надо мной. Дмитрий согласился не задумываясь, а я ответила, что подумаю.

Зайдя в квартиру, я повторила свой ритуал с раздеванием и в какой-то момент мысленно сравнила себя с какой-нибудь важной особой из семнадцатого века, платье которой состояло из нескольких юбок и корсетов. Оставшись в термобелье, я поняла, что в квартире стало прохладнее, хотя окно я не открывала перед уходом. Должно быть, сквозняк. Чтобы прогреть квартиру, я включила духовку и приоткрыла дверцу, а затем приступила к приготовлению горячего кофе, чтобы согреться самой.

За окном стремительно темнело, а к семи часам полностью наступила ночь. Весь вечер я думала о том, идти ли мне к Линде или нет. В конце концов, я переодела спортивные штаны на прямые черные джинсы, оставив домашнюю толстовку, и вышла из квартиры.

Линда открыла сразу, на её лице расцвела улыбка и пропустила меня в прихожую. Я сбросила сапоги, которые не застегивала, выходя из своей квартиры, и неловко замерла на месте. Соседка забросила руку на мое плечо и повела в зал, где уже сидел Дмитрий, пытаясь разговорить другого парня.

Квартиры Линды мало чем отличалась от моей. Даже мебель была почти такая же. Дмитрий сидел на диване, забросив локоть на спинку, а в кресле, которое успело мне полюбиться в моей квартире, сидел другой парень. Линда, пройдя в комнату, упала на его колени, обвив шею руками, но незнакомец не обратил на это никакого внимания словно она делала это постоянно. У него были короткие черные волосы, угловатое лицо и, в отличие от девушки, загорела кожа.

– Иванна, это Влад. Влад, это Иванна, – Линда представила нас друг другу.

Я села на диван рядом с Дмитрием, не решаясь откинуться на спинку. Я никогда не любила заводить новые знакомства и вливаться в новые компании. Чаще всего мне приходилось делать это для чего-то или из-за чего-то. Большинство моих друзей и подруг – это бывшие одноклассники или однокурсники из колледжа и университета. Поэтому сейчас мне было не комфортно знакомиться с кем-то новым, но я понимала, что так надо.

Линда с Дмитрием продолжали обсуждать свои интересы, Влад читал книгу в темной обложке, название на которой почти полностью стерлось, а я не знала, что с собой сделать. Я, как уже было сказано ранее, не любительница юмористических шоу, поэтому не могла обсуждать их с Линдой и Дмитрием. Даже когда они переключились на другую тему, я понимала, что мне нечего сказать. Поэтому все, что мне оставалось, – скучающе листать ленту социальных сетей, жалея, что решила прийти сюда. Иногда я бросала взгляд на Влада, а точнее на книгу, которую он держал в руках, пытаясь разобрать название.

– Это Достоевский, – словно услышав мой немой вопрос, спокойно и не отрываясь от прочтения, проговорил Влад. – Очень старое издание, одно из первых. – Должно быть, очень дорогое, – я придвинулась чуть ближе, решив, что парень хочет со мной поговорить.

– Не особенно. Мне в наследство досталась большая библиотека прадеда. Он был большим любителем собирать книги. Да и многие другие вещи тоже. – Это… Круто, – я улыбнулась. – Много винтажных вещей? – Да, можно это и так назвать, – он косо улыбнулся в ответ, бросив на меня взгляд из-под книги.

У него был низкий монотонный голос, но не такой, от которого клонит в сон. Мы разговорились о книгах, о старых вещах, которые были в коллекции его деда, и об истории в целом. Оказалось, что Влад был историком по образованию, поэтому знал много интересного.

В целом, вечер прошел лучше, чем я ожидала. Линда приготовила пиццу, а Влад оказался хорошим собеседником. Линда и Дмитрий присоединились к нашему разговору и мы стали обсуждать старые фильмы, после чего соседка предложила посмотреть какой-нибудь в следующий раз, когда мы решим снова собраться.

В конце вечера, ближе к половине первого ночи, мы с Дмитрием спустились к себе. Попрощались, он ушел в свою квартиру, а я в свою.

Что ж, пока что все идет хорошо.

ДЕНЬ 5: НЕВЕСТА

Желтые гипнотизирующие глаза заглядывали, казалось, прямо в самую мою душу. Я не могла пошевелиться, поэтому оставалось только смотреть на животное в ответ. За окном завывала суровая вьюга, напоминая странную завораживающую колыбельную. На шкафу висело зеркало и я видела, как слегка покачивалась из стороны в сторону словно в такт этой зимней мелодии.

Краем сознания я понимала, что все это сон. Странный, но все же сон. Ощущения были такими реальными и в то же время слишком фантастическими. В моей комнате не может быть кошки, я спрашивала Линду, а вой вьюги не может звучать, как колыбельная.

Я попыталась встать, но ноги были словно из ваты, поэтому я упала обратно, и кровать скрипнула под моим весом. Кошка мяукнула, залезла на кровать, свернувшись в клубок у подушки, и замурчала. Я осторожно провела рукой по гладкой черной шерсти, а затем легла, продолжая гладить свою ночную гостью до тех пор, пока мои глаза не сомкнулись и я не уснула.

Утром я проснулась одна. Конечно, то, что было за окном, сложно назвать утром. Часы показывали почти шесть, а на улице было даже темнее, чем ночью. Я заставила себя встать с кровати и, еле перебирая ногами, дошла до ванной. Бодрой я себя не чувствовала, хотя спала ровно столько, сколько и в Москве. Возможно, я еще не до конца привыкла к новому часовому поясу.

Неделя пролетела быстро. На второй день нашего пребывания в городе Дмитрий стал требовать начать поисковую операцию в лесу, но в полиции её отклонили. Тогда он попытался организовывать её среди горожан, однако и тут парень потерпел неудачу. Люди наотрез отказывались идти в лес. Я помогала ему, как могла, параллельно занимаясь написанием своего расследования по этому делу и мелких ежедневных статей. Вчера Дмитрий, уставший от бездействия полиции, решил сам пойти в лес, но мы отговорили его, потому что было поздно, а в лесу водятся дикие звери. Сомневаюсь, что Дмитрий оставил эту идею поэтому ради его же блага, мне придется таскать с собой этого придурка.

Позавтракав несладким чаем и ломтиком хлеба с кусочком колбасы, я оделась, вышла на лестничную клетку и вдруг поняла, что времени до открытия библиотеки оставалось еще много. Вздохнув, я стянула шарф, шапку, расстегнула куртку и постучала в дверь Дмитрия. Он открыл не сразу, и вид у него был сонный. – Прости, если разбудила, – я прошла в квартиру. – Да все в порядке, – отмахнулся он, закрывая дверь за мной. – Что-то случилось? – Нет, просто проснулась слишком рано. Ты же помнишь, что мы идем сегодня в библиотеку?

Дмитрий несколько секунд смотрел на меня, видимо, пытаясь понять смысл сказанных мною слов. Я, тем временем, сбросила сапоги и повесила куртку в шкаф. Занимаясь пропажей его невесты, я почти каждый день находилась в квартире соседа, исключение составляли те моменты, когда мы сидели у меня. За эту неделю я успела привыкнуть к нему и парень перестал раздражать меня, а некоторые его шутки оказывались очень даже забавными.

– Библиотеку? – спросил Дмитрий, нахмурившись. – Архив. Мы собирались поискать в полицейском архиве похожие дела, помнишь? – А, да… Я думал, мы пойдем в отделение.

Я покачала головой.

– Все городские архивы находятся в библиотеке. Правда, мне нужно позвонить еще и договориться о пропуске.

– Угу, – Дмитрий прошел на кухню, потягиваясь, – завтракать будешь? Хочу сделать тосты, – он указал на тостер.

Я махнула рукой, падая на стул и пытаясь найти номер Василисы в контактах, парень кивнул. Он занимался завтраком, пока я набирала девушку. Она ответила довольно быстро.

– Иванна Федоровна, что-то случилось? – голос Василисы был бодрым и четким. – Я хотела попросить у вас кое-что, – проговорила я, подбирая слова. – Вы говорили, что я могу позвонить вам, если что-нибудь понадобится. – Да, конечно, я помню.

– Вы можете сделать мне допуск к полицейскому архиву? – Конечно, – она на секунду замолчала, видимо записывая мою просьбу куда-то. – А с какой целью вам понадобился допуск?

– Я сейчас занимаюсь одним расследованием. Линда сказала, что должна получиться отличная статья.

– Что за расследование? – деловито поинтересовалась она. – Иванна Федоровна, надеюсь, вы понимаете, что я это не просто так спрашиваю. Есть темы, на которые… На которые лучше не писать, даже если они кажутся вам интересными. – Да, конечно, я все понимаю. В квартире напротив меня жила девушка. Она пропала неделю назад и это… Это выглядит странно, понимаете?

Дмитрий замер, прислушиваясь к моему разговору. Конечно, он не мог слышать девушку на том конце провода: она говорила тихо, хоть и довольно четко. Василиса угукнула.

– Я организую вам допуск. Приходите к одиннадцати, хорошо?

Я бросила взгляд на время. Еще три часа ждать. Ну ладно, главное, что я получу пропуск.

– Хорошо, – ответила я и Василиса сбросила вызов. – Допуск будет только к одиннадцати, – сказала я, обращаясь к Дмитрию.

Парень кивнул, но я видела, что он хочет сказать что-то еще. Мой выжидающий вопросительный взгляд заставил его вздохнуть, покачав головой, и ответить: – Как это может помочь? Бумажки в архиве вряд ли вернут её. – Нет, не вернут, – я не хотела говорить ему об этом, но головой я прекрасно понимала, что найти Дарью живой с каждым днем все сложнее. Если сложить все факты, которые мы имели, то, скорее всего, она уже была мертва. Без теплых вещей выжить зимой в тайге нереально. Возможно, Дмитрий и сам это понимал. – По крайней мере, не сразу. Но это поможет нам узнать были ли похожие случаи.

Дмитрий вздохнул. Мы видели, как он медленно теряет надежду и, несмотря на то, что мы были знакомы не так долго, видеть это было тяжело. Я несколько минут наблюдала за тем, как он готовит сэндвичи и чай, а потом спросила: – Расскажи мне про нее. Какая она? – я чуть не оговорилась, решив спросить о Дарье в прошедшем времени, но мой сосед этого не заметил. – Она такая… – Дмитрий улыбнулся. – Она смеется с моих шуток, когда многие их не понимают, и она всегда знает, что делать. Удивительно, но у нее всегда был план на любую жизненную ситуацию. Она никогда бы не оборвала связь, не предупредив об этом.

Я подперла щеку рукой, слушая его. Парень любил говорить о своей невесте, счастливые воспоминания о ней успокаивали его. Это было мило, заставляло меня невольно улыбаться. Я ни в кого так не влюблялась, но всегда с радостью слушала своих подруг или сестру, когда они рассказывали о ком-то с таким же блеском в глазах.

Говоря обо мне, отсутствие любовных драм никогда не разочаровывало меня. Хотя все вокруг, особенно старшие родственники, когда я говорила, что у меня никого нет, начинали смотреть на меня с жалостью, будто я была неизлечимо больна.

Помню, когда мне было пятнадцать, моя мать была так обеспокоена тем фактом, что у меня нет никакого мальчика. Она приглашала к нам свою подругу и её сына. До сих пор в кошмарах вспоминаю его тонкие черные усы, сальные волосы и ужасный запах изо рта, который мне приходилось терпеть в течение нескольких часов. Когда мне хотелось почитать в тишине, он начинал приставать с раздражающими вопросами. Конечно, были парни, которые выглядели красивее, но хороших собеседников из них также не выходило. В общем, все попытки общаться с парнями были мной заброшены.

Мы позавтракали, но свободного времени по-прежнему было много. Небо за окном медленно светлело. Дмитрий переоделся, и некоторое время мы сидели в гостиной молча, уткнувшись в экраны телефонов.

– Почему ты называешь меня полным именем? – спросил вдруг парень.

Я пожала плечами.

– Ты представился мне так. Да и я не очень-то люблю сокращения или какие-то уменьшительно-ласкательные формы имени.

– А как у тебя имя сокращается?

– Если ты хочешь называть меня как-то иначе, то знай, что тогда я брошу тебя разбираться с этим делом самостоятельно.

Дмитрий рассмеялся и покачал головой.

– Нет, мне просто интересно. Ну, с моим именем все понятно. Оно распространенное. А вот твое… Впервые слышу о таком имени.

– Моя самая младшая сестра называет меня Ив, старшая младшая называет Ваней, а старшая Иванкой или все варианты сразу, – я улыбнулась, вспомнив о них. Несмотря на сложные отношения с родителями, сестер я любила больше всего на свете. Конечно, как и у всех сестер, в детстве у нас были разногласия, но теперь мы вспоминаем их смеясь.

– Не жалеешь, что приехала сюда? – поинтересовался Дмитрий, чуть склонив голову вбок.

– Я… Я уже скучаю по ним, но не жалею, – я повела плечом. – Не скажу, что я в большом восторге от этого места, но эта работа – неплохой опыт, который мне необходим.

В мои обязанности входило написание небольших статей с местными новостями, коих было не так уж и много, общими новостями и прогнозом погоды. Также я занималась блогом города. Перед тем, как приступить к работе, я пролистала его почти до самого конца и отметила, что записи там были самые разные и некоторые из них были по-настоящему странными. Например, просьбы перед входом в лес не забывать приносить подношения местным духам. Или ежедневный гороскоп. Насколько я знала, я вела этот блог не в одиночку, но имя второго администратора мне было неизвестно. Скорее всего он и занимался гороскопами, потому что я в этом совершенно не разбиралась.

– Я даже не знаю… – выдохнул Дмитрий. – Даша хотела уехать, вещи собрала, даже билет на поезд купила, а потом… Я поэтому сюда и сорвался. Она перестала выходить на связь, и я понял… Понял, что на поезд она так и не села.

Он уже говорил мне об этом, когда я записывала его историю на диктофон. Парень снова начал волноваться. Я видела это по тому, как он крутил в руке мобильник, дергал ногой и кусал губы. Несмотря на всю внешнюю веселость, Дмитрий был живым комком тревожности. Нужно было как-то отвлечь его, пока у него не началась паническая атака.

– Дмитрий?

– М? – сосед поднял на меня взгляд.

– У тебя есть фотографии Даши? – первое, что пришло мне в голову. – Да, конечно, – он разблокировал телефон и стал искать, после чего протянул его мне.

На фотографии темноволосая девушка, Даша, обнимала его, прижимаясь щекой к груди парня. Её глаза скрывали солнцезащитные очки, а на тонких губах играла улыбка. На фоне безграничное темно-синее море и лазурное небо. В углу фотографии дата: июль этого года. Я пролистала фотографии дальше, пока они не закончились, после чего отдала Дмитрию телефон.

– Красивая, – улыбнулась я.

Он тоже улыбнулся и кивнул.

– Да, она такая.

Удивительно как все меняется. Теперь я пыталась разговорить Дмитрия, стараясь отвлечь его от тревожных мыслей. Мы проговорили обо всем подряд до тех пор, пока не пришло время выходить из дома. За окном, к тому времени, уже окончательно рассвело.

С рассветом на улицы высыпались горожане. Одним из первых наблюдений, которые я сделала, прожив в Святовещенске одну неделю, было то, что люди здесь никуда не торопятся. Они живут в своем расслабленном ритме, неспешно прогуливаясь по улицам и останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Также здесь почти нет машин, кроме служебных: полицейские патрульные и кареты скорой помощи. Это было непривычно после шумного города, где машины были на каждом шагу, а пешеходы все время куда-то торопились и бежали.

Библиотека занимала весь первый этаж другого жилого дома. Внутри не было ничего особенного: стойка регистрации, несколько стеллажей с книгами и три зала. Библиотекарь – пожилой мужчина – проводил нас в архив, находившийся в подвале, постоянно бубня что-то себе под нос, и оставил там, ничего не объясняя. – Потрясающе, – выдохнула я, глядя на множество одинаковых металлических ящиков, расставленных у стен.

– Ладно, это же тот же интернет, – Дмитрий хлопнул меня по плечу и ободряюще улыбнулся, – только в бумажном виде.

Я посмотрела на него и вскинула бровь. Парень закатил глаза. Мы сняли куртки, закатили рукава свитеров и приступили к работе. К нашему счастью, шкафы были подписаны, разделяя городской архив и полицейский. Я начала с нижних ящиков, а Дмитрий – с верхних.

– А что именно мы ищем? – нахмурился парень, отрываясь от просматривания папок.

– Любые странные исчезновения, незакрытые дела, убийства. Не знаю, – я провела руками по волосам. – Все, что кажется странным.

– Да уж, в фильмах это веселее, – скривив губы, проговорил Дмитрий.

Я фыркнула. Мы продолжили поиски. Временами по тяжелым молчаливым вздохам парня я понимала, что для него это весьма утомительное занятие, однако он не жаловался. Для меня все было намного легче, потому что в университетские годы я подрабатывала в библиотеке.

Звонок телефона отвлек меня от ящика, который я просматривала. Бросив взгляд на Дмитрия, я подхватила телефон со стола и вышла из архива. На экране высветилось имя Есении и её фотография с собакой. Я провела пальцем по экрану и приложила телефон к уху.

– Приве-е-ет, – весело протянула Сеня. – Не отвлекаю? – Что-то случилось?

– Нет, будни беременных. Муж на работе, а поговорить с кем-то хочется.

Я представила, как она ходит по своей квартире и, разговаривая со мной, открывает всякие ящики, рассматривая содержимое словно не сама их наполняла. На ней наша футболка, принадлежавшая раньше какому-то её парню, и которую мы потом носили по очереди до тех пор, пока принт не побледнел и не потрескался. В голове всплыли воспоминания о том времени, когда мы жили вместе, и в груди разлилось тепло.

– И о чем ты хочешь поговорить? – улыбнувшись, я прислонилась к стене. – О чем угодно. Как твоя работа?

– Нормально.

– Фу, – она, наверное, сейчас сморщила нос и улыбнулась, показывая, что на самом деле не осуждает, – какой шаблонный ответ.

– Я, правда, не знаю, что еще сказать. Здесь не так много новостей, но, все же, это лучше, чем разносить заказы. Ничего плохого со мной не происходит, но и хорошего тоже нет.

Есения фыркнула.

– Может быть, познакомилась с кем-нибудь? Мальчики симпатичные есть? – Ужас… Ты говоришь, как мама, – я усмехнулась. – Я познакомилась с соседями и с одной коллегой. Ну, она и есть моя соседка.

– Я рада, что ты не забилась там в темный угол, шипя на всех, кто подходит ближе, чем на метр.

Я улыбнулась, а затем бросила взгляд на дверь архива. Нужно было уже заканчивать с разговором, чтобы успеть посмотреть как можно больше ящиков. – Как у вас дела? Расскажи вкратце, мне уже нужно бежать. – А говоришь ничего не происходит, – Сеня снова фыркнула. – У нас все без изменений. Ты пост сдала, а Кира его приняла. Начала огрызаться на мать и активно отстаивать свою точку зрения, – она вздохнула, – и, знаешь, она так сильно напоминает тебя.

– Господи, ты так говоришь, как будто я умерла.

Сестра рассмеялась.

– Ужасные у тебя ассоциации, Ив.

– Какие есть. Ладно, мне пора. Я перезвоню.

– Хорошо, люблю тебя.

– И я тебя.

Она сбросила вызов. Я постояла в коридоре еще несколько секунд, после чего вернулась в архив. Дмитрий поднял на меня взгляд, а затем продолжил рассматривать папки в ящике.

За работой время летело незаметно. Мы по-прежнему не знали, что ищем. В какой-то момент мне начало казаться, что все это глупая и бесполезная затея, на которую мы потратили драгоценное время. Я чувствовала, что Дмитрий думает о том же, и мне стало так стыдно, будто я его обманула. Возможно, это так и было. Ведь я дала ему ложную надежду на то, что это поможет. Потом я заставила себя собраться и напомнила себе, что это моя работа. Да, все это немного сблизило меня с Дмитрием, а его рассказы заставили сопереживать ему, но я все еще работаю. Мне нужно найти информацию и подать её читателю, а не раскрыть дело – это задача полиции. Если полиция не раскроет это дело, если там проигнорируют исчезновение Дарьи, я обязательно об этом напишу разоблачительную статью. – Иванна! – Дмитрий вдруг позвал меня.

Мы уже несколько часов сидели в пыльном архиве и успели порядком устать. Я чувствовала, что моя голова стала тяжелой, а веки слипались. Однако стоило парню позвать меня впервые за несколько часов, усталость тут же пропала. Я обогнула стол и подошла к нему.

– Все дела пронумерованы, видишь? – он указал на написанные черной ручкой цифры в углу каждой папки. Я кивнула. – Вот идет двадцать третье дело, материалы по нему. Обычная кража, ничего сверхъестественного. А тут бац! Тридцать второе! – парень бодро улыбнулся. – Достаточно странно?

– Думаешь, папки с другими делами могли забрать? – я нахмурилась. – Уверен на сто процентов. Даже на двести.

– Кто-то пытается скрыть исчезновения? Зачем? Скрывают тайные правительственные эксперименты над людьми?

Дмитрий вскинул брови. Я вздохнула.

– Я пошутила насчет экспериментов.

– Но мы не будем совсем отбрасывать эту версию.

Я закатила глаза.

– Нужно проверить другие ящики. Может быть… Я не знаю. Какой год указан у двадцать третьего дела?

– Девяносто первый, – ответил Дмитрий, пролистав дело. – Старое, – а затем взял папку с тридцать вторым делом, предугадывая мой вопрос. – Девяносто восьмой. – Семь лет… Что могло происходить в течение семи лет? – я провела руками по волосам, размышляя. – Девять дел. Скорее всего исчезновения. – Ставлю что угодно на то, что они тоже не раскрыты. В полиции здесь работают последние идиоты.

– Не будем отрицать, что они могут прикрывать кого-то. – Военных?

Я бросила на него скептический взгляд, а затем отмахнулась возвращаясь к своим рассуждениям. Допустим, что дела действительно не раскрыли. Значит, виновный так и не был найден. Зачем забирать дела? Могли ли там быть указаны подозреваемые? В таком случае это имеет смысл.

– Кому ты звонила с утра? – вдруг спросил Дмитрий, выдергивая меня из размышлений.

– По работе, просила дать допуск сюда.

– Кому?

– Не знаю, – я взмахнула рукой в неопределенном жесте. – Я только имя её знаю. Она сказала звонить, когда появятся вопросы или проблемы. Приближенная босса, может быть, правая рука. А что?

– Ты предупредила её зачем мы сюда идем?

– Да, я сказала… Черт… – я снова провела руками по волосам. – Что еще она сказала? – Дмитрий сложил руки на груди. – Что есть темы, на которые лучше не писать… – я усмехнулась. – Очевидно, это одна из них.

– Зачем ей это? Я слышал, Линда говорила, что это хорошая тема. – Да, это просто потрясающее дело для начинающего журналиста. Без обид, – я примирительно подняла руки, подумав, что это звучало довольно неприятно для того, кто потерял любимую невесту.

– Так зачем ей это?

Я опустила взгляд, вновь погрузившись в размышления. – Святовещенск – тихий маленький поселок. Ты ведь слышал, что единственная опасность для них, по их мнению, – дикие животные. Может быть, они заминают дела, чтобы не тревожить людей. Мол, да пусть живут в счастливом неведении. Тут половина дел это мелкие кражи, оставшиеся – это пьяные драки и дела по домашнему насилию.

– Фантастика, – Дмитрий невесело усмехнулся. – Действительно, подумаешь, исчезновения, возможно, убийства. Главное ведь, чтобы все было тихо.

Он снова был на грани истерики. Подхватив со стола ящик, парень вернул его на место, схватил куртку и покинул архив. Я поспешила за ним, чтобы он не натворил глупостей. Дмитрий был почти в два раза выше, соответственно, и шаг у него был шире, поэтому я едва поспевала за ним.

– Куда ты?

– Я не знаю!

Несмотря на то, что он был явно в гневе, парень придержал для меня тяжелую дверь. Мороз обжег мои уши, поэтому я поспешила натянуть на голову шапку. Дмитрий снова побежал куда-то.

– Никто в этом городе не собирается искать её! Понимаешь? Никто! Да всем плевать на то, что она исчезла. Это дело так же замнут, а меня вышвырнут, чтобы не путался под ногами. Я не собираюсь ждать этого сложа руки! – И что ты собираешься делать? Пойдешь выкрикивать теории заговора, чтобы тебя поскорее выкинули отсюда? Отличная идея! Это ведь так поможет найти её!

Я не люблю, когда люди поступают безрассудно и делают что-то просто для того, чтобы сделать. Да, Дмитрий в отчаянии, но его необдуманные действия могут навредить не только ему. Я схватила его за руку, чтобы остановить.

Мы засиделись в архиве и не заметили как на улице стемнело. На черном небе висела бледная белая луна. Было уже около десяти часов вечера. Я помнила о предупреждении Линды, поэтому хотела поскорее вернуться домой. Однако не знаю почему, но я чувствовала также некоторую ответственность за Дмитрия. Это ведь я сначала запустила его сюда, а затем помогла остаться. Поэтому если бы этому идиоту сейчас приспичило на горячую голову побежать в лес, чтобы лично искать Дарью, если бы какой-нибудь волк сожрал бы его в этом чертовом лесу, это было бы моей виной. Я не могла ему позволить убежать, я должна вернуть его домой. – Мы идем домой. Подумаем обо всем там и вместе решим, что делать, – мой голос, четкий и твердый, заставил его немного усмирить свой пыл.

Дмитрий глубоко вздохнул, опустив взгляд на мою руку, вцепившуюся в рукав его куртки. Я отпустила его и убрала руки в карманы.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, слышишь? Но мы не можем сделать больше, чем уже делаем…

Парень поднял взгляд на меня, и его глаза расширились. Услышав рычание, я хотела обернуться, он безуспешно попытался схватить меня за руку, чтобы остановить. Прямо в нашу сторону направлялись большие волки. Нет, не просто большие, огромные. Они скалились и рычали, подходя все ближе и ближе, а я не могла пошевелиться. Страх сковал все мое тело, дыхание сбилось, а сердце колотилось так, словно хотело пробить мою грудную клетку и вырваться наружу. Первой мыслью было бежать и как можно быстрее, но ноги стали ватными. Я нервно сглотнула, осторожно покосившись на Дмитрия.

– Нужно бежать… – прошептала я, дрогнувшим голосом. – Нет, ни в коем случае! – прошипел в ответ парень. – Медленно отступай назад. Медленно, не поворачиваясь, – он потянул меня за руку на себя, вынуждая сделать шаг назад.

Мы попятились назад, пока волки стремительно наступали. Они могли бы настигнуть нас в пару прыжков, но вместо этого предпочитали приближаться постепенно. Один из них, черный, угрожающе зарычал. Он был ближе всего к нам. Ком подкатил к горлу. Я хотела расплакаться от страха, но сейчас смогла только всхлипнуть. Я ужасно боялась собак, даже самых маленьких. В этом мире нет ничего, чего бы я боялась больше собак. А тут были огромные жуткие волки, которым ничего не стоит перекусить мою шею.

– Дмитрий… – проскулила я.

– Не бойся, они чувствуют это.

– Да пошел ты.

Он вдруг резко начал выкрикивать слова из песни “Катюша!”, хлопая в ладоши. Не знаю почему, но я начала повторять за ним. Мы пятились назад, выкрикивая все, что приходило на ум. Волки замерли, наблюдая за нами. Кажется, это работало. В какой-то момент все тот же черный волк снова зарычал и начал приближаться. Дмитрий дернул меня за руку, и мы побежали.

Никогда в своей жизни я не бегала так быстро. Пуховик сковывал движения, холод обжигал горло, а легкие горели огнем. Я все еще хотела заплакать от страха, но не позволяла себе даже думать об этом, потому что больше всего я сейчас хотела добежать до дома целой.

В какой-то момент волк схватил Дмитрия, повалив его на снег и заставив меня остановиться. Я снова замерла, не зная, что делать. Остальные волки кружили вокруг нас. Первое, что пришло в голову, это снова кричать, поэтому я громко закричала и замахала руками, привлекая внимание, пока Дмитрий пытался отбиться от зверя. – Эй, ты! Лохматая морда! Посмотри на меня! – вопила я.

Мой взгляд упал на глыбу льда, которую я тут же подхватила и швырнула в зверя. Это заставило его отвлечься, посмотреть на меня и оскалиться. Волк слез с Дмитрия и собирался прыгнуть в мою сторону, когда раздался выстрел. Я съежилась, закрыв голову рукой. Волк зарычал, но остановился. Я открыла глаза и осмотрелась.

Позади меня стоял человек, направив пистолет на зверя. Только спустя несколько секунд я смогла узнать Влада. Его широкие черные брови были сведены к переносице, а суровый взгляд направлен вперед. Где-то раздался вой. Волк еще раз прорычал и убежал от нас прочь. Я рвано выдохнула и бросила взгляд на Дмитрия.

Парень все еще лежал на снегу, схватившись за плечо и зажмурившись. Мы с Владом переглянулись и молча бросились к нему, чтобы помочь. Подхватив его с двух сторон, мы побрели домой. Сердце все еще бешено колотилось в груди.

Поднявшись по лестнице на наш этаж, я увидела Линду. Соседка расхаживала по лестничной клетке, но, заметив нас, замерла на месте. Она переглянулась с Владом и побежала наверх, в их квартиру.

– Дим, ты как? – чуть встряхнув парня, спросил Влад.

Дмитрий промямлил что-то нечленораздельное. Сейчас, в свете желтых ламп, я видела каким бледным он стал. На лбу выступила испарина. С каждой секундой держать его становилось все труднее, однако Влад кивнул мне наверх, и мы потащили парня в их квартиру.

Линда оставила для нас дверь открытой. Мы занесли Дмитрия в зал и посадили его на диван. Влад сбросил куртку и сапоги, закатал рукава, а Линда принесла в зал миску с водой и чистую ткань. Все их действия были такими слаженными, такими четкими. Они явно знали, что нужно делать, в то время, как я застыла на месте. Моя голова была пуста от мыслей.

Казалось, мне снова семь лет. Когда бабушка умерла, все были слишком заняты, чтобы объяснить мне хоть что-то. Помню, как также стояла посреди коридора, пока взрослые пробегали мимо меня. Тогда я не знала, что происходит, но, наверное, подсознательно понимала, что ничего хорошего. Вот и сейчас я стояла, вцепившись пальцами в спинку кресла и шмыгала носом.

Они сняли с Дмитрия порванную куртку и водолазку, и теперь я могла видеть ярко-красную рваную рану на его плече. Тошнота подкатила к горлу, губы плотно сжались в тонкую полоску, пальцы сильнее цеплялись за кресло. Лицо Дмитрия было болезненно бледным, под глазами залегли тени, светлые волосы приклеились к мокрому лбу.

– Дим, нужно обработать рану, – четко проговорил Влад. Он сидел на кофейном столике, где стояла миска с водой. – Будет больно.

– Просто делай это, – едва слышно сказал Дмитрий.

Влад взял из миски тряпку и выжал её над раной парня. Тот истошно закричал, а его рана зашипела и запузырилась. Передо мной возникла Линда. Её обеспокоенный взгляд скользнул по моему лицу, а руки сжали плечи. – Пойдем, Ив, тебе нужно переодеться.

Я позволила ей вывести себя из зала в коридор и снять с меня куртку. Подруга что-то говорила, но я почти не слышала её из-за криков Дмитрия. Она посадила меня на кухне и закрыла дверь.

– Почему он так кричит? – спросила я, когда почувствовала, что снова могу говорить. – Что в миске?

– Лекарство. Нужно предотвратить заражение, а это лучшее средство. – Заражение чем? Бешенством? Почему мы не можем вызвать врача? – у меня было так много вопросов, которые требовали ответа.

– Сейчас никто не приедет. Только если с утра, – спокойно отвечала Линда. – Я же предупреждала вас. Почему вы были на улице?

– Мы засиделись в архиве.

Она села напротив меня. От каждого крика Дмитрия я вздрагивала и съеживалась, словно это мне приходилось терпеть адскую боль. – Нашли что-нибудь интересное? – спросила Линда, собираясь отвлечь меня. – Нет, ничего.

Несмотря на произошедшее, я подумала и решила не говорить Линде о том, что дела исчезли из архива. Почему-то мне казалось это единственно верным решением. Соседка кивнула, а затем поднялась с места и стала что-то делать. Спустя несколько минут она поставила передо мной чашку ароматного горячего чая. – Выпей, чтобы успокоиться.

Я сделала осторожный глоток, а затем в груди разлилось приятное тепло. Какое-то время мы сидели молча, потом Линда снова попыталась меня разговорить. Теплый чай и разговоры ни о чем успокоили меня. Крики за стеной стихли, и вскоре на кухне появился Влад. Я поднялась с места, решив оставить их наедине, и вернулась в зал.

Дмитрий лежал на диване. Его глаза были закрыты, от дыхания грудь медленно вздымалась. Я осторожно опустилась на кресло, чтобы оно не скрипнуло, однако оно все равно издало звук, разбудив парня. Он резко распахнул глаза и посмотрел на меня. – Как ты? – я придвинула кресло поближе.

– Влад сказал, жить буду, – тихо ответил Дмитрий, а затем усмехнулся. – Думаю, до свадьбы должно зажить.

– Откуда ты знал, что нужно делать?

Он вздохнул и поерзал, укладываясь поудобнее.

– Вдруг вспомнил все уроки ОБЖ, которые у меня были. Но немного ступил, когда побежал. Это было плохой идеей. Нужно было продолжать орать, а не поворачиваться и бежать.

Улыбнувшись, я фыркнула.

– Без тебя я бы уже стала обедом для Тузиков, поэтому все равно спасибо. – Обращайся, – он снова усмехнулся. Некоторое время мы сидели в тишине. – Иванна?

– Да?

– Пожалуйста, зови меня, как все, Димой. Я чувствую себя неловко, когда ты обращаешься ко мне так официально.

– Хорошо, как скажешь, – я усмехнулась.

Мы продолжили говорить о всяких пустяках, пока Дмитрий не уснул. Дима… Теперь Дима. Значило ли это, что мы теперь официально друзья? Что, будем носить парные подвески и обмениваться тайным рукопожатием? Я невольно улыбнулась этим мыслям.

Мою лучшую подругу я знала с яслей. Не помню, как мы познакомились, но это, наверное, не так важно, когда знаешь человека почти всю свою сознательную жизнь. Мы с моей Сашей через многое прошли вместе. Вместе сидели за одной партой все то время, что учились в школе, вместе поступали в колледж, а затем и в универ. “Мы с Тамарой ходим парой” – вот как о нас говорили все вокруг. И это действительно было так. Мы вместе учились целоваться на помидорах по урокам из интернета, вместе обсуждали окружающих нас парней и вместе воротили от них нос. Конечно, парни мало меня интересовали, но я всегда была готова выслушать историю очередного неудачного свидания Саши. Она единственный человек, помимо моих сестер, кого я люблю больше всего на свете.

– Когда станем старше, может быть, после школы? В общем, когда станем старше, обязательно уедем отсюда далеко-далеко, – сказала она однажды.

Я рассмеялась. Наши ноги на стене, на которую из окна падает золотой закатный свет. У нее яркие носки с большими красными цветами, а мои обычные белые. Одним ухом мы слушали друг друга, а другим – музыку в наушнике. Саша толкнула меня в бок локтем.

– А что ты смеешься?

– Обязательно уедем, если ты не начнешь встречаться с очередным придурком, ради которого захочешь остаться.

Она фыркнула, а я, перевернувшись на бок и приподнявшись на локте, улыбнулась.

– Хорошо, куда поедем?

– В Испанию, – не задумываясь, ответила Саша. – Viviremos en la playa, solo comeremos paella y cubos bebiendo sangría!1

Я снова прыснула со смеху. Подруга в отместку начала щекотать меня, заставляя откинуться на спину и смеяться громче. Спустя несколько секунд она, конечно, оставила меня в покое.

– Хорошо, как скажешь, – выдохнув, ответила я. – Неплохой план, – добавила я, помолчав несколько секунд.

– У меня других не бывает.

Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как провалилась в сон. День был таким долгим, поэтому вся усталость навалилась на меня, стоило только свернуться в мягком кресле.

Я резко распахнула глаза, почувствовав на себе чужой взгляд. Кошка сидела в противоположном углу, глядя прямо на меня. За окном все еще было темно, снег валил крупными хлопьями. В тишине квартиры я могла слышать жужжание холодильника на кухне. Кошка встала с места и, стуча когтями по полу, пошла, но не ко мне, а в коридор. Я поднялась с кресла и последовала за ней. Это что-то новое.

Дверь спальни Линды и Влада была плотно закрыта. Кошка остановилась у входной двери и начала царапать её. Я нахмурилась, но открыла, выпустив кошку из

1 Мы будем жить на пляже, есть только паэлью и ведрами пить сангрию! (Исп.) квартиры. Она пробежала до лестницы и остановилась, глядя на меня. Ожидая, что я последую за ней. Не обуваясь и не захлопывая дверь, я сделала шаг за порог.

Моя ночная гостья сорвалась с места и побежала к соседней квартире, а я, осторожно ступая по холодной плитке, следовала за ней. Кошка остановилась и снова принялась царапать дверь. Не знаю почему, но я была уверена, что раз это мой сон, то дверь окажется открытой. Поэтому я дернула за ручку и дверь ожидаемо поддалась. Кошка забежала внутрь вперед меня.

В той квартире было холоднее, как если бы кто-то оставил открытое окно на несколько дней. Осматриваться времени, да и возможности, у меня не было. Пушистая спутница снова скреблась в дверь, желая показать мне что-то. Я снова толкнула дверь и оказалась в комнате, заполненной стеллажами. Кошка остановилась у одного из стеллажей и села на пол.

– Чего ты хочешь? – шепотом спросила я.

Она лишь мяукнула в ответ. В комнате было темно поэтому, нащупав в кармане мобильник, я включила фонарик и принялась осматривать стеллаж. Он был сверху донизу заполнен коробками, подписанными четырехзначными числами. Спустя несколько секунд до меня дошло, что, возможно, числа это годы. Я протянула руку к ближайшей коробке и чуть выдвинула её. Внутри в прозрачном пакете было белое украшенное кружевом старомодное платье. Надпись на коробке гласила: “1899”. В следующей коробке были книги корешками вверх. Добравшись до коробки тысяча девятьсот десятого года, я наткнулась на множество фотокарточек.

Я всегда любила старые фотографии. В них есть что-то такое завораживающее, заставляющее задуматься. Почему люди решили запечатлеть именно этот момент? Кто они? Как они жили? О чем думали? Чего боялись? Так много вопросов, над которыми можно бесконечно рассуждать.

Фотографии, которые были в коробке, принадлежали семье. Скорее всего тут был не один год. Я достала случайную фотографию, на которой был изображен семейный пикник. Статная взрослая женщина сидит на белой простыне, парень лежит, приподнявшись на локте, рядом с ней. Напротив них, спрятав руки за спину, стоит девушка. Подпись сзади гласит: “Маменька, Владимир и Людмила. Лето 1911”. Я просмотрела еще несколько фотографий, пока не наткнулась на портрет.

“Людмила, 1912”. На предыдущих фотографиях лицо этой девушки было сложно разглядеть. Здесь все было достаточно четко, чтобы по моей спине пробежал холодок. У Людмилы были волнистые светлые волосы, убранные в высокую прическу, тонкие брови, маленькие пухлые губы, по форме напоминающие сердце, жемчужная кожа и светлые глаза. На ней было то самое белое кружевное платье. А еще она была удивительно похожа на Линду. Нет, слово “похожа” не подходит, потому что она была не просто похожа, она, казалось, и была Линдой. Но ведь так не могло быть, да? Так не бывает. Или бывает?

Я взглянула на кошку и подняла фотографию. Она изучающе смотрела на меня своим по-человечески умным желтым взглядом.

– Ты хотела показать мне это?

Моя спутница мяукнула. Я фыркнула. Да уж, веду беседы с кошкой о том, что моя соседка удивительно похожа на девушку с фотографии начала двадцатого века, которую я нашла в чужой квартире какого-то барахольщика. Пожалуй, самый бредовый сон из всех, что у меня были.

Положив фотографию обратно и поставив коробку, я потянулась за следующей. Полы позади меня скрипнули, но я не обратила на это внимание. Прожив тут неделю, я уже привыкла к звукам, которые издавал старый дом. – Иванна?

Голос Влада заставил меня вздрогнуть и резко развернуться, чуть не выронив коробку. В его руках был пистолет, который спас нам жизнь несколько часов назад. Только сейчас я поняла, что это было несколько странно, что у простого историка есть огнестрельное оружие.

– Что ты здесь делаешь?

– К… Кошка привела меня сюда, – запнувшись, ответила я. – А ты что здесь делаешь?

Он опустил пистолет.

– Кошка?

– Да, вот она, рядом со мной, – я посмотрела вниз, но никого не обнаружила. – Ну да, конечно, – хмыкнула я, – это же сон.

– Сон? Иванна, что ты тут делаешь?

Я нахмурилась, глядя на него, затем поставила коробку, которую все это время держала в руках, и ущипнула себя за предплечье. Боль была не сильной, но достаточно неприятной, чтобы я поняла, что не сплю. Ладно, вот это действительно странно. – А ты что тут делаешь? – я вздернула подбородок, сложив руки на груди. – Это моя квартира, Иванна.

Выдохнув, я обвела комнату взглядом. Да, конечно, пару дней назад Влад говорил, что его дед оставил ему не только библиотеку, но и целую кучу других старых вещей. Должно быть, это они. Я снова вернулась к Владу, пока он выжидающе смотрел на меня.

– Кто такая Людмила? – поинтересовалась я, кивнув назад. – Ага, я прощаю тебе то, что ты вломилась в мою квартиру, – устало вздохнув, ответил парень.

– Прости. Тут было не заперто… Ну так что?

– Людмила – это моя далекая прабабушка, – проговорил Влад, убрав пистолет, и подошел ближе.

– Она очень похожа на Линду.

– Совсем нет, – он достал из коробки тот же портрет и показал его мне.

Девушка на портрете действительно была другой. На ней было то же платье, сидела она в той же позе, но её волосы, брови и глаза были черными. Вместо прямого носа был аккуратный нос с горбинкой, а губы-сердце на самом деле были прямыми и тонкими. Я нахмурилась.

– Как такое может быть? Я же только что видела, что она была копией Линды. – В плохом свете и спросонья многое может показаться, – Влад убрал фотографию обратно.

– Но я уверена в том, что видела.

– Угу, Иванна, мне стоит напомнить, что несколько минут назад, ты утверждала, что тебя сюда привела кошка? – он склонил голову чуть вбок. – Debes estar bromeando,2 – прошипела я себе под нос. – Нет, я совершенно серьезен.

– Здесь была кошка, – упрямо повторила я, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что он меня понял. – Entiendes español?3 – Casi como lengua materna4, – Влад криво улыбнулся. – Что насчет кошки? – Она была здесь, но, наверное, ты спугнул её. Может быть, она спряталась где-то? – Иванна…

– Что? – я нахмурилась, подняв на него взгляд и перестав выглядывать кошку. Мне не могло показаться. Я действительно видела её.

2 Да ты, наверное, шутишь (исп.)

3 Ты понимаешь испанский? (исп.)

4 Почти как свой родной язык (исп.)

– Четыре часа утра. Я думаю, тебе стоит вернуться к себе и лечь в постель.

Я вздохнула и кивнула. Он вынес мне из квартиры Линды мои вещи, в том числе и обувь, после чего мы распрощались на лестничной клетке, и я ушла на свой этаж. Моя квартира встретила меня холодом, темнотой, пустотой и тишиной, в которой я теперь могла слышать отзвуки крика Димы. Я обняла себя руками, прислонилась спиной к закрытой двери и тяжело вздохнула. Какой же длинный был этот день. Еще и кошка эта.

Не знаю, сколько я так простояла, привалившись к двери, глядя в пустоту, пытаясь переварить все, что случилось, пытаясь анализировать это, когда с обратной стороны двери раздался стук. Я открыла дверь и увидела Диму. Он все еще был бледным, но выглядел уже лучше. Несколько секунд мы смотрели друг на друга: я – выжидающе, а он – пытаясь выразить свои мысли в слова. – Как ты относишься к Тарантино?

Я пожала плечами, парень улыбнулся.

– Не мог уснуть, поэтому решил уйти от Линды к себе. Посмотрим “Криминальное чтиво”?

– Да, давай, – я устало улыбнулась в ответ. – Дай мне несколько минут, чтобы переодеться и умыться.

– Конечно. Заходи, когда будешь готова.

Спустя минут двадцать уже я стояла перед его дверью. Мы включили фильм, но посмотрели только половину, после чего уснули. В этот раз мне не снилось ничего.

Утром Дима проснулся раньше. Я нашла его на кухне, когда он готовил нам скромный завтрак, состоящий из бутербродов с горячим сыром и черного чая. Завтракали в тишине, пока парень не спросил, что мы будем делать дальше. Я честно сказала, что не знаю. Мы снова погрузились в молчание, я ушла в свои размышления, снова перебирая всю имеющуюся информацию. Правда заключалась в том, что у нас не было почти никакой информации. Мы были в тупике. – Иванна, – почему-то шепотом позвал меня Дима. Я подняла на него взгляд. – Слышишь?

Я нахмурилась и начала прислушиваться. Спустя несколько секунд слух смог уловить едва слышимый скрежет. Дима поднялся с места и выскочил в коридор, я последовала за ним. В коридоре скрежет слышался отчетливее. Парень подошел к двери, а я осталась стоять у двери в кухню. Он распахнул дверь и рвано вздохнул.

На пороге стояла девушка с его фотографий – Дарья. Она была в одном нижнем белье, бледная как смерть, и вся перепачкана грязью и кровью. В её длинных черных мокрых волосах были комья грязи и мелкий лесной мусор. Она едва стояла на ногах, опасно покачиваясь и грозясь вот-вот упасть. – Дима… Могу я войти? – почти не слышно прохрипела девушка. – Даша! Да, да, конечно, – он отошел в сторону, пропуская её в квартиру. – Господи, что с тобой?

– Дима… – хрипло прошептала Дарья и в следующий момент упала в обморок. Парень поймал её и встревоженно посмотрел на меня.

ДНИ 6, 7, 10 И 17: ДЕЛО ДАРЬИ ШИШКИНО́Й

Я вздрогнула и отшатнулась назад, когда Дарья резко упала замертво. Дима подхватил её и беспомощно посмотрел на меня. Не знаю, чего он ожидал, но я выхватила телефон и начала звонить в скорую. Это лучшее, что я могла сделать в данный момент. Он отнес девушку в комнату, чтобы положить её на диван. Все происходило довольно быстро, поэтому я и не заметила, как врачи выкинули меня из квартиры и я оказалась на лестничной клетке. Или же я сама оттуда вышла, посчитав себя лишней?

В любом случае квартира вновь встретила меня своей пустотой. Запустив руки в волосы, я поняла, что было бы неплохо принять душ, поэтому отправилась сразу в ванную. Пока я стояла под горячей водой, поняла, что не была в своей квартире целые сутки. Не знаю почему я думала о таких незначительных вещах вместо того, чтобы обдумать произошедшее. Пожалуй, за эти сутки произошло столько событий, что даже думать о них было утомительно.

Поэтому я решила заняться работой. Заварив чай и усевшись за ноутбуком на кухне, я начала писать утренние посты в блог города. Чашка то пустела, то вновь наполнялась, пока за окном снова стремительно темнело. Со всей работой я закончила к четырем часам. Тогда-то я и поняла, что за весь день почти ничего не съела. Так бывает, когда я погружаюсь в работу с головой. Одевшись, я вышла из дома и направилась в ближайший супермаркет.

Темнело стремительно, но люди еще ходили по улицам, поэтому было не так страшно. Но все равно, идя по улице, я не могла не думать о том, что было вчера. Очевидно, моя нервозность была так заметна, что кассирша сочувственно косилась на меня.

– Они появляются ближе к полуночи, девушка, – проговорила она, пробивая пачку гречки. Я молча кивнула, поджав губы.

Домой я практически бежала, и только оказавшись в подъезде, смогла спокойно выдохнуть. Поднимаясь по лестнице, я думала о том, что нужно проведать Диму и узнать, что с Дарьей. С утра она выглядела плохо. Из моих размышлений меня выдернули голоса этажом выше. Один из них, принадлежавший Владу, я знала. – У нас договор, – говорил второй, неизвестный мне, голос. Он был четким и громким, даже рычащим. – Мы охотимся, вы не мешаете. – Да, и договор все еще в силе, – спокойно отвечал мой сосед.

Заинтересовавшись, я поставила сумку с продуктами у своей двери и поднялась на пару ступеней вверх. В пуховике стало жарко, поэтому я тихо его расстегнула и сняла шапку. Они молчали. Не знаю, слышали ли они меня, но на всякий случай я встала и хлопнула дверью.

– Тогда что это было, Черный? – недовольно продолжил второй. – У нас приказ сверху, без обид.

Второй фыркнул, я нахмурилась.

– Без обид.

– Мне напомнить, что и ты нарушил договор? Вам запрещено обращать. – А у меня получилось? – усмехнувшись, поинтересовался незнакомец. – Нет. К твоему счастью, поверь. Попытаешься еще раз и тебе не сносить головы. – Да что ты? – второй явно веселился, не воспринимая угрозы Влада всерьез. Он шумно втянул воздух носом. – Я услышал тебя, но в следующий раз не смей вмешиваться в охоту.

Я услышала шаги и поспешила вернуться в свою квартиру, пока они не заметили, что я подслушиваю. Однако незнакомец окликнул меня, заставляя замереть у двери.

– А подслушивать нехорошо, – растягивая слова, проговорил он.

Мысленно выругавшись, я повернулась к нему и, вздернув подбородок, выпрямилась. Мое желание казаться больше было просто смехотворным, потому что, даже если бы я встала на табуретку, он все равно был бы выше меня. Он улыбался, но улыбка его была зловещей и пугающей, больше похожей на звериный оскал. Одет незнакомец был легко, по-осеннему, будто на улице не было минус двадцать. Его прямые черные волосы чуть спадали на глаза, но не скрывали большого фиолетового синяка под глазом. От его взгляда мне стало не по себе. Незнакомец подошел ко мне, заставив невольно вжаться спиной в стену, и фыркнул. – Не гуляйте ночью, если боитесь волков, – с этим словами он ушел прочь.

Я смогла выдохнуть только тогда, когда он ушел. Влад спустился ко мне и, сложив руки на груди, вопросительно посмотрел.

– Как долго ты тут стоишь?

– Не долго. Я хотела к Диме зайти. Слышал последние новости?

Он кивнул.

– Тебе не кажется это странным? – в ответ на мои слова парень только пожал плечами. – Нет? Серьезно? Здесь в тысяче слоях одежды можно замерзнуть насмерть, а она полуголая прошла бог знает сколько и ничего.

– Что ты от меня хочешь, Иванна? Я не врач, поэтому не смогу объяснить тебе, как такое возможно.

Влад выдержал мой долгий взгляд, после чего я первая отвернулась. – Кто это? – я кивнула в сторону лестницы.

Вместо ответа сосед ушел наверх. Я раздраженно цокнула языком и вернулась в квартиру. Он чего-то мне не договаривал. Нет, он не договаривал мне все. Его и Линду я знала уже целую неделю. И в первый день нашего знакомства я сделала вывод, что Линда – открытая книга, но вот прошла неделя и я вдруг поняла, что не знаю о них ничего существенного. Квартира Влада представляла собой музей или склад с кучей старых вещей, а квартира Линды была такой же, как моя, но с небольшими изменениями.

Переодевшись, я села с ноутбуком в зале и создала новый документ. Некоторое время я задумчиво смотрела в экран, после чего принялась выписывать все, что я могла вспомнить об этой неделе. Я вела дневник, когда мне было четырнадцать или около того. Это помогало структурировать мысли. Когда я закончила со вчерашним днем, было уже далеко за полночь.

Я отставила ноутбук в сторону, провела руками по лицу, чуть надавив пальцами на глаза, и тяжело вздохнула. Поднявшись с дивана, я размялась, сходила на кухню, выпила стакан воды. Я пыталась вспомнить что-то еще. Что-то, что я могла упустить или забыть. Однако на ум больше ничего не приходило.

Решив пойти спать, а все свои заметки перечитать завтра, я пошла в душ. От усталости голова была тяжелой. Стоя перед зеркалом, я выжимала волосы полотенцем, как вдруг услышала скрежет. Сначала, я подумала, что мне показалось, но потом я услышала мяуканье. Сон как рукой сняло. Я нахмурилась, подошла к двери и распахнула её. В коридоре сидела уже знакомая черная кошка и смотрела на меня своими большими желтыми глазами. Нет, её не должно быть здесь. Я не сплю. Чтобы убедиться в этом, я ущипнула себя за предплечье. Неприятная боль уколола кожу, кошка осталась на месте. Сердце забилось быстрее. – Тебя не должно быть здесь.

Кошка мяукнула. Я отложила полотенце на стиральную машину, не сводя глаз с животного, после чего приблизилась к ней, осторожно протянув руку. Мои пальцы коснулись мягкой черной шерсти. Ночная гостья принялась тереться о мои руки, прося ласки. Я взяла её на руки и вышла в коридор.

Сквозняк пощекотал мои лодыжки, я заметила приоткрытую входную дверь. Нахмурившись, я закрыла её, хотя была уверена, что уже делала это сегодня. Замок щелкнул. Я еще раз дернула ручку двери, чтобы убедиться, а затем опустила взгляд на свою гостью. Кошка продолжала смотреть на меня своими большими глазами-фонарями. Она была чистой и ухоженной, совсем не похожей на уличную. – Ну и что мне с тобой делать? – вздохнула я.

Она мяукнула. Опустив её на пол, я вернулась в ванную, повесила полотенце и пошла спать. В комнате я бросила взгляд на кошку, свернувшуюся калачиком на моей кровати, подошла к окну и, собираясь закрыть шторы, увидела под окнами большого черного волка. Он смотрел прямо в мое окно, и было что-то человеческое в его взгляде. Мое сердце забилось быстрее, я резко задернула шторы и, не оборачиваясь, прошла к кровати. Этой ночью я спала спокойнее, без странных снов и пробуждений. По крайней мере, я ничего не запомнила.

Утром ко мне зашла Линда. Она делала так довольно часто в течение недели, чтобы выпить чашечку кофе и попытаться набиться мне в подруги. Соседка болтала о чем-то, и спустя полчаса это начало надоедать мне. Я успела накрутить себя со вчерашнего вечера, поэтому теперь я не могла не думать о том, что они недоговаривают мне что-то важное. Взять хотя бы её настоящее имя. Почему она зовет себя так? Иногда, во время разговора, она могла проговориться, упомянув мое прошлое, о котором я не говорила. Почему они могли знать обо мне больше, а я о них нет? – Как тебя зовут? – нарезая овощи в салат, вскользь поинтересовалась я. – Ты знаешь как меня зовут, – фыркнула Линда.

– Если бы знала, не спрашивала бы. Логично, да? – я отложила нож в сторону и повернулась к ней, сложив руки на груди.

Улыбка на лице соседки медленно растаяла. Она прочистила горло, сложила руки в замок и снова улыбнулась, но на этот раз натянуто. – Не думаю, что это важная информация.

– Нет? – я скептически изогнула бровь.

– Никто не зовет меня моим именем уже очень долго, поэтому да, это не важно. – И все же, я бы хотела знать. Ты, очевидно, узнала обо мне все, что смогла, задолго до нашего знакомства.

Линда опустила взгляд и поджала губы. Она долго молчала, а я терпеливо ждала ответа. Соседка вздохнула.

– Людмила Грачева, если тебе это действительно важно, – ответила Линда и посмотрела мне в глаза. – Могу сказать номер и серию паспорта. Номер СНИЛСа, банковской карты. Адрес родителей сказать не могу, они уже умерли, – её голос был ровным и четким, в нем слышалась нотка обиды. Она пыталась пристыдить меня, но мне не было стыдно. Думаю, я заслуживала знать её имя. – Мне никогда не нравилось мое имя, поэтому я перебрала десяток имен прежде, чем пришла к Линде. Что еще ты хочешь узнать?

– Ты не знаешь, кто вчера приходил к Владу? Парень, примерно нашего возраста, черные волосы, синяк под глазом.

Она нахмурилась, а затем покачала головой.

– Не знаю.

Из моей комнаты вышла кошка. Соседка бросила на нее взгляд, а затем вопрошающе посмотрела на меня. Безымянная кошка прошла на кухню, остановившись, ощетинилась и зашипела на Линду. Та подскочила с места, как будто перед ней была не обычная кошка, а змея, и презрительно сморщилась на секунду. Кошка потерлась о мои ноги и села рядом.

– Если ты закончила с допросом, я пойду. Спасибо за кофе, – Линда стремительно ушла, не дав мне и слова сказать.

Мы с кошкой переглянулись. Она мяукнула. Я вздохнула и поджала губы. Я определенно обидела Линду, но была ли в этом моя вина? Это просто имя. Почему она так завелась? Я ни в чем не обвиняла её, но теперь я была уверена в том, что ей есть что скрывать.

Дорезав салат, я наложила его в тарелку, полила маслом и села за стол. Однако теперь мне было не до еды. Я взяла телефон и, открыв браузер, стала искать информацию по Людмиле Грачевой. Мне выдало множество страниц в социальных сетях, но ни одна из женщин, которым они принадлежали, не была Линдой. Я закрыла браузер, поняв насколько это бесполезно.

Мой телефон завибрировал в руке и спустя несколько секунд на экране высветилось фото. Я, с улыбкой и смешным колпаком на голове, обнимающая мою старшую младшую сестру за плечи, и она, в шутку закатывающая глаза, на ее пятнадцатом дне рождения. У нас с ней было десять лет разницы, тем не менее, мы были во многом похожи. Как внешностью – из всех сестер только у нас были темно-русые волосы, – так и характером, который наша мать называла "вздорным". Мы никогда не могли примириться с матерью, постоянно спорили, пытаясь отстаивать свою точку зрения. Есения и наша младшая – Мирослава – обладали гораздо более спокойным, как у нашего отца, характером.

Я невольно улыбнулась, ответила на звонок и поднесла телефон к уху. – Что уже случилось? – без приветствий спросила я.

Кира вздохнула. Я слышала свист ветра на том конце провода, значит, сестра была на улице.

– Наша любимая маман, – ответила она. Я фыркнула. Кто бы сомневался. – Зачем ты уехала?

– Кира, что случилось?

– Я покрасила волосы. Помнишь, я говорила об этом? – Да, помню, и что такого? Ты хотела покраситься в красный, да? – Она сказала, что такие волосы себе делают только, цитирую, женщины с низкой социальной ответственностью. Знаешь, что я ей ответила? – Боюсь спросить, – улыбнувшись шире, ответила я. – Я сказала, что давно думала как сказать ей об этом, и решила сделать это таким образом.

– Господи, ну ты и дура, – усмехнувшись, проговорила я. – Она же не оставит тебя в покое.

– Ты бы на моем месте промолчала?

– Сомневаюсь. Ты к Сене едешь?

– Да, наверное. К тебе-то уже не получится.

– Да уж, – я вздохнула.

– Когда ты вернёшься?

– Я не знаю, но не рассчитывай, что это произойдет скоро.

– Тогда я хочу приехать к тебе, – её голос стал звучать устало и немного по-детски капризно, казалось, она сейчас топнет ногой.

– Кир, – выдохнула я, но она тут же меня перебила. – Что? Шутки шутками, но мне реально здесь невыносимо. Мамка не успокоится, пока не сведёт меня в могилу, и ты это знаешь.

– Она всегда это делала…

– Да, но раньше ты была на моей стороне!

– И я все еще на твоей стороне, малыш, просто…

– Просто тебя нет рядом, – Кира закончила за меня. Я чувствовала горечь ее обиды, но ничего не могла сделать.

– Мне нужно было уехать. В городе для меня не было настоящей работы, а здесь… Здесь я могу работать тем, кем давно хочу. Это делает меня счастливой, надеюсь, ты понимаешь меня.

– Понимаю, – спокойно согласилась сестра, но все еще немного обиженно. Я знаю, что ей нужно время, чтобы смириться, но она справится. – Почему я не могу приехать к тебе?

– По многим причинам.

– Назови хотя бы три.

– Хорошо, во-первых, ты учишься, а нормальной школы тут нет. Во-вторых, ехать сюда слишком долго и далеко, ты не сможешь доехать одна. – Почему нет?

– Потому что тебе пятнадцать и год назад ты едва в метро могла ориентироваться. – Ладно, а третье?

– В-третьих, мать никогда не отпустит тебя. Она заявит, что я украла тебя из дома.

Кира выругалась, цокнув языком. Раньше я бы укоризненно посмотрела на неё, но не сейчас. Ей было обидно, она чувствовала себя брошенной и, может быть, преданной. Я была на ее месте и знаю, что она чувствует. – Я думаю, мы можем попробовать летом, хорошо? – Так долго!

Я усмехнулась.

– Ты не заметишь, как пролетит это время, – затем став серьезнее, я добавила. – Кир, пообещай подружиться с кем-нибудь. Нельзя избегать людей, как бы не хотелось.

У нее были проблемы с общением. Мы, ее сестры, были единственными и лучшими ее подругами. Иногда сестра общалась с моими друзьями, но это было совершенно не то. Кира всегда говорила, что ей нормально, что ей не нужен никто, кроме нас. И все же, я видела, что ей временами не хватает общения со сверстниками. – Ив, мы же говорили об этом.

– Да, мы говорили, поэтому я и прошу.

– Я не знаю… Я попробую. У нас в классе новенькая, я видела у нее кулон Даров Смерти. Может быть… Может быть, сейчас получится. Она выглядит хорошей. – Хорошо, держи меня в курсе, – я снова невольно улыбнулась. – Ну, наконец-то! Я побежала, тут автобус подъехал. – Давай.

Кира сбросила вызов, я отложила телефон и некоторое время сидела за столом, глядя на свой нетронутый салат. Ее вопросы натолкнули меня на мысли о работе. Я ещё не задумывалась о том, сколько времени проведу здесь. По контракту это точно займет год, но я могу его продлить. Может быть, на три? Мне нужен был достойный опыт работы, чтобы устроиться в Москве, но при этом я не хотела застрять здесь навсегда. Мне нужен план. Я взяла вилку в руку и начала есть, прокручивая в голове пункты плана.

1. Написать парочку хороших статей для резюме.

2. Получить опыт работы в местной газете.

3. Получить рекомендации.

4. …

Я чувствовала, что нужно что-то ещё, но не могла понять что. Чего-то в этом плане не хватало. Разумеется, я хотела заработать, но на что? У меня не было никаких масштабных целей на будущее. Я не планировала создать семью и родить ребенка, как Есения, я уже отучилась и не планировала поступать, как Кира, эмигрировать я тоже не планировала, как и покупать свою квартиру. Я мысленно вписала пункт "Заработать денег" в план, хоть и считала, что он выглядит глупо и как-то неуместно.

Доев, я поставила тарелку в раковину и вышла из кухни. Пока я натягивала на ноги сапоги, подумала о том, что было бы неплохо купить тапочки, чтобы выходить в коридор. Преодолев лестничную клетку, я позвонила в звонок квартиры Димы. Я давно планировала узнать, что с ним, потому что на мои сообщения он не отвечал. Дверь парень тоже открыл не сразу и, увидев меня на пороге, был удивлен. Футболки на нем не было, поэтому я могла видеть перевязанное плечо. – Иванна, – выдохнул он. – Что-то случилось?

– Хотела спросить как ты? Как Даша?

Дима прислонился к дверному косяку, прикрыв дверь, чтобы я не успела заглянуть в квартиру. Он прочистил горло и только потом с кивком ответил: – Да, все в порядке. Спасибо за заботу, – парень попытался закрыть дверь и исчезнуть в квартире, но я рукой придержала дверь. – Что случилось?

– Ничего.

Он мне врал, и это было слишком заметно. Я скептично вскинула брови. – Ничего! – резче повторил Дима. – Иванна, спасибо, но мне больше не нужна твоя помощь.

Я фыркнула. Да, пожалуй, было глупо считать, что мы стали кем-то вроде друзей за столь короткий срок.

– Конечно, придёшь ко мне в следующий раз, когда твоя девушка бесследно исчезнет. Обещаю, я сделаю все, что смогу, – он поморщился от моего сарказма. – Дима?! Кто там? – женский голос, скорее всего Дарьи, донёсся из квартиры. Слишком бодрый для той, кто ещё с утра падала в обморок от обморожения.

Я убрала руку, и Дима захлопнул дверь прямо перед моим носом. – Чудеса российской медицины, – фыркнула я и, развернувшись, ушла в свою квартиру.

До поздней ночи я опять занималась работой. Потом моя вечерняя рутина повторилась. И мне снова ничего не снилось. Абсолютная пустота. Казалось, я была старым телевизором, экран которого то резко темнел, то снова загорался, когда кто-то нажимал кнопку на пульте.

Так прошло три дня, в течение которых меня игнорировали все мои новые знакомые. Сеня и Кира звонили мне по вечерам, и я говорила, что все хорошо. Я не врала. Конечно, временами одиночество начинало давить меня, но тогда я писала своим городским друзьям. Вечером третьего дня я решила наконец прервать царившее радиомолчание.

Я знала, что Линда обижается на меня. Спорить было бесполезно, поэтому я переступила через себя, купила небольшой тортик в ближайшем к дому магазине и поднялась наверх. Линда сразу открыла мне дверь и пропустила в квартиру. Она была дома одна.

– Прости, я не должна была так на тебя набрасываться. – Я и не набрасывалась, но скорее всего соседке показалось именно так, поэтому я решила извиниться за это.

– Все нормально, – Линда устало улыбнулась. – И ты меня прости, не нужно было реагировать так резко. Просто… Смерть родителей по мне сильно ударила, поэтому слышать свое имя от других было… Больно.

Вот теперь я почувствовала укол вины. Я кивнула, но мысленно тут же попытался себя оправдать. Ведь я не могла знать, что это обидит её. Если бы она сразу так сказала.

– Конечно, ты не знала об этом, а я на тебя набросилась, – Линда махнула рукой. – И все же, я не должна была лезть.

Соседка посмотрела на меня и улыбнулась. Она взяла коробку с тортом из моих рук и прошла на кухню, слегка покачивая бедрами. Я давно заметила за ней эту привычку. Она носила короткие топы или майки, открывающие плечи, широкие или наоборот слишком узкие с множеством дырок джинсы на низкой посадке и колготки в крупную сетку, которые наоборот натягивала повыше. Это было довольно странно, учитывая место, в которым мы жили. Иногда, сидя в своем теплом свитере, я чувствовала холод, пробегающий по спине, а Линда ходила так словно мы жили на Юге, где в принципе нет понятия сквозняков.

– Иванна, какие у тебя планы на Новый год? Как планируешь праздновать?

До её вопроса я даже не задумывалась об этом. До Нового года оставалась неделя, подумать только. На вопрос Линды я пожала плечами. В городе мы с подругами собирались у кого-нибудь и устраивали что-то вроде девичника с магазинными салатами и шампанским. Здесь же я собиралась устроить себе выходной, попытаться приготовить оливье и просмотреть все части Гарри Поттера. – Приходи к нам, если у тебя нет планов на вечер. Мы с Владом ежегодно устраиваем вечеринку, куда приглашаем всех друзей.

– Квартира, заполненная народом, – кивнула я.

– На самом деле, людей будет не так уж и много. Все свои, – Линда склонила голову в бок, глядя на меня и видя, что я сомневаюсь. – Давай, Иванна! Познакомишься с кем-нибудь.

Она широко улыбнулась, и я сдалась. Соседка поставила торт на столешницу и быстро обняла меня, а затем схватила за руку и потащила в коридор. – Тебе есть в чем пойти?

– В смысле? – я нахмурилась.

– Платье Иванна! Или костюм. Зависит от твоих предпочтений.

Честно говоря, я думала, что это будет просто тусовка… или новогодняя попойка. Вопрос Линды в очередной раз за день поставил меня в тупик. Приезжая сюда, я не рассчитывала, что буду ходить по вечеринкам, поэтому брала побольше теплых вещей, оставляя дома немногочисленные платья и брючные костюмы. – Ладно, у нас дресс-код. Сомневаюсь, что у тебя есть одежда с множеством пайеток, – увидев мое замешательство, проговорила Линда и втолкнула меня в спальню. – Возьмешь что-нибудь из моего.

Я сомневалась, что это возможно. Мы с Линдой были слишком разными: она высокая и тощая, я – не очень; её тело было пропорциональным и симметричным, как песочные часы, мои плечи были меньше бедер. Однако мою соседку это, очевидно, нисколько не останавливало. Она, порывшись в шкафу, достала для меня блестящее серебряное платье на тонких бретелях и белый брючный костюм с золотыми пайетками на пиджаке. Я скептически осмотрела оба варианта, а затем посмотрела на Линду вскинув брови.

– Тема вечеринки: “Клуб анонимных диско-шаров”? – спросила я. – Да ну тебя, – фыркнула Линда, закатив глаза. – Что нравится тебе больше?

Я еще раз взглянула на предложенные наряды и выбрала первый вариант. Соседка улыбнулась и вышла из комнаты, чтобы я померила платье. Оно было таким легким и тонким, что мне казалось, что я по-прежнему стою в нижнем белье. Через некоторое время Линда заглянула, чтобы проверить меня, и, увидев меня, присвистнула.

– Так вот как оно должно сидеть, – проговорила она. – На мне оно как на вешалке, а на тебя село как влитое.

– Спасибо? – я сложила руки на груди, не зная, куда их деть. – Забирай себе, – Линда махнула рукой и снова начала рыться в шкафу, после чего протянула мне белый пиджак. – А это вернешь мне. – Я кивнула.

Уходя от нее, я была настолько погружена в свои мысли, что чуть не заметила Диму, сидевшего на подоконнике, на лестничной клетке. Он курил, глядя в пустоту, и я впервые видела его таким. Парень был болезненно бледным, как Линда, под его глазами залегли глубокие тени. На лице темнела щетина. Он выглядел истощенным. Я позвала его, но Дима не обратил на меня никакого внимания. Я нахмурилась и подошла ближе, продолжая звать его.

– Ты не подумай, я бросил три года назад, – первое, что он сказал. – Это так…

– Дим… – я запнулась. Спросить все ли в порядке было глупо, потому что, очевидно, все не в порядке. – Дим, ты в порядке? – и все же, я спросила. – Да, более чем. Все прекрасно. Сейчас Даша вылечится и мы уедем… Да, уедем.

На нем была черная водолазка, из-за которой его лицо становилось еще мертвее. Дверь его квартиры распахнулась и оттуда выглянула Даша. Она, напротив, выглядела хорошо, намного лучше, чем несколько дней назад. Её черные волосы закручивались в аккуратные локоны, губы были алыми, как спелая вишня, а бледные руки прикрывали рукава шелкового халата винного цвета. Бросив на меня странный взгляд, девушка позвала Диму домой, и он, потушив сигарету и бросив окурок в банку из-под кофе, покорно пошел к ней. Дверь за ними захлопнулась, но перед этим Даша бросила на меня еще один странный взгляд.

Что-то было не так, но я не могла понять что именно. Точнее, я видела, что Дима не в порядке, но я не могла понять причину его недуга. Ничего не понимая, я вернулась в квартиру.

Неделя до праздников прошла практически незаметно. Вся наша редакция погрязла в работе. На следующий день после нашего примирения Линда поделилась со мной последними новостями, которые нам наконец-то разрешили освещать. Каждое утро в разных частях города находили трупы, а значит в Святовещенске объявился маньяк. Моей задачей было писать статьи об этом, не высказывая никакого личного мнения и предупреждая горожан, однако я изучила это дело.

Жертвы не были связаны друг с другом, зачастую это были крупные мужчины в возрасте от тридцати до пятидесяти лет, но иногда встречались и женщины. Убийца орудовал между тремя часами ночи и пятью утра. Уже знакомый мне Ежов сказал, что искать тут нечего, что это просто нападения диких животных. И все же, это были слишком аккуратные убийства. Места преступления были слишком чистыми. Кровь жертв была почти полностью выкачана, но при этом умирали они от удушения, хотя некоторым сворачивали шею.

Сначала я подумала на того, кто предположительно мог быть связан с исчезновением Даши, но ведь она была жива. Конечно, девушка могла успешно убежать, но как ей это удалось? Почему её квартира была заперта изнутри? Где её одежда? Мы выяснили, что убийца, орудовавший в городе, оставлял жертв там же, где убивал, а Дашу явно где-то удерживали. Таким образом мы могли иметь двух убийц в одном поселке городского типа. Потрясающе! Куда я попала?

– Надо было отказываться, – пробурчала себе под нос я, стоя перед распахнутой дверью, откуда доносилась музыка и куда, смеясь заходили остальные гости.

Я отдернула платье, которое теперь казалось слишком коротким. Пиджак Линды был мне великоват. Вообще-то, я до последнего надеялась, что людей будет немного, но, видимо, у нас с Линдой были разные понятие “узкого круга”. Я прошла в квартиру, надеясь не споткнуться и не упасть у всех на глазах.

Линда возникла передо мной словно из неоткуда и, улыбнувшись, схватила меня за руку и потащила в самую гущу событий. На ней было золотое блестящее платье с глубокими вырезами на груди и спине, а также с разрезами на бедрах. Её волосы были убраны в высокий конский хвост. Я оглянулась вокруг и увидела, что все гости были в ярких блестящих вещах. Казалось, здесь проходил какой-то конкурс, в котором пытались найти самого яркого, самого выделяющегося. Линда вручила мне в руки бокал с шампанским. Тоже блестящим. Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Давай, – усмехнулась Линда, – скажи, что все это слишком, – проговорила она, пытаясь перекричать музыку.

Верхний свет в квартире был выключен, зато разнообразная подсветка работала во всю, заставляя блестящие наряды гостей переливаться разными цветами. – Это слишком, но я не могу не восхититься твоими организаторскими способностями, – я подняла бокал с шампанским. Линда хихикнула, и мы чокнулись. Все действительно было организовано на высшем уровне.

Соседка потащила меня дальше. Мы плюхнулись на диван, где уже сидел Влад, а кто-то, кого я не знала, устроился в кресле. Присмотревшись, я узнала этот хищный взгляд, и сердце забилось быстрее. Незнакомец с ухмылкой смотрел на меня, чуть склонив голову. Праздничное настроение как-то сразу улетучилось, я сложила руки на груди, желая хоть как-то закрыться от его жадного, изучающего взгляда. Это было неприятно.

– Пялиться на людей некрасиво, – проговорила я, прервав лепет Линды, сидевшей на коленях Влада. Незнакомец фыркнул.

– Подслушивать чужие разговоры тоже, – ответил он с недоброй улыбкой.

Я закатила глаза, заставив его снова усмехнуться, и сделала еще один глоток шампанского. Я знала, что мне лучше не пить много, но мне нужно было чем-то занять себя. Линда и Влад молча смотрели на нас.

– Думаю, мы должны начать с начала, – он чуть наклонился вперед и протянул мне руку для рукопожатия. – Глеб Волков.

Чуть подумав, я все же пожала его руку, чтобы не портить праздник остальным. – Иванна Гончарова, – сухо проговорила я и попыталась вырвать руку. – Иванна… – проговорил парень, словно пробуя мое имя на вкус. Он крепко сжимал мою руку. – Потанцуете со мной?

– Нет, – четко проговорила я, резко вырвала руку, поднялась с места и стремительно ушла. Ну жуткий же тип.

Я в несколько глотков осушила бокал с шампанским и поставила его на книжную полку, намереваясь уйти. Однако уже в коридоре Линда снова выловила меня и, взяв за руку, заставила остановиться.

– Я не вернусь туда, – проговорила я.

– Слушай, Глеб он… Иногда бывает, ну, Глебом, но в целом он неплохой. – Мне не нравится, когда на меня пялятся.

– Я попрошу его так больше не делать. Иванна, – она посмотрела на меня самым умоляющим взглядом, на какой была способна.

Я вздохнула, в который раз за вечер закатила глаза и пальцем смахнула челку с глаз. Линда приняла это за согласие и снова улыбнулась, а затем потащила меня обратно в комнату. Когда мы вернулись, Глеба уже не было. Часть вечера мы провели за разговорами, а затем пришли Дима и Даша.

Девушка одета была не по дресс-коду, чем привлекала к себе внимание. На ней было черное вельветовое платье с глубоким V-вырезом и длинными рукавами. Темно-бордовая помада выделяла её губы на фоне белой кожи. Дмитрий выглядел совсем плохо. Он держал её за руку, как будто это единственное, что удерживало его на этом свете. Его щеки впали, тени под глазами явно попытались скрыть, но это было бесполезно. Парень медленно моргал, а его невидящий взгляд был направлен в пустоту. Я взглянула на Линду и Влада и поняла, что они тоже думали о Диме. – Ты говорил, что остановил заражение, – громким проговорила я. – Да, я сделал это, – Влад не сводил глаз с Димы. – Здесь что-то другое. Я сейчас.

Линда встала с его колен, парень поднялся с дивана и направился к Диме. Мы видели, как Влад улыбнулся, что было ему совершенно несвойственно, и крепко пожал свободную руку Димы. Тот едва отреагировал на это. Казалось, он был накачан чем-то. Однако Даша отреагировала слишком резко. Она толкнула Влада в грудь, заставив того отшатнуться, и вновь уволокла Диму из квартиры. Линда поднялась с места, велев мне ждать их, и ушла с Владом из зала.

Я ничего не понимала. От громкой музыки начинала болеть голова. Было почти двенадцать. Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Однако такое относительное спокойствие продлилось недолго, потому что довольно скоро диван рядом со мной скрипнул, заставив меня открыть глаза. И снова Глеб. – Я думаю, уже можно было понять, что вы мне неприятны.

Он усмехнулся и отвел взгляд в сторону. Не знаю почему, но от него я чувствовала какую-то опасность. Его взгляд, как и ухмылка, по-прежнему был каким-то диким, звериным. На нем была блестящая фиолетовая рубашка с широкими рукавами, несколько пуговиц которой на груди были расстегнуты, открывая вид на черные линии татуировок.

– Предлагаю начать еще раз, – вздохнув проговорил он и протянул мне бокал с шампанским.

– Бог любит троицу, да? – скептично фыркнула я, но приняла бокал.

Глеб едва заметно поморщился, но кивнул.

– Да, любит. Можем перейти на “ты”?

– Нет, – я улыбнулась. – Вы еще не сделали ничего, чтобы стать мне хоть чуточку приятнее, поэтому оставим эту дистанцию.

– Хорошо, как скажите, – он забросил локоть на спинку дивана. – Что привело вас сюда в наш маленький скромный город?

– Деньги, в основном, – я сделала глоток шампанского и отвела взгляд. – Справедливо. Все еще не хотите танцевать?

– Нет.

Он продолжил заваливать меня различными вопросами, а я продолжала нехотя отвечать, высматривая Линду и Влада. Они ушли и пропали. К двенадцати музыку выключили и вместо нее включили обращение президента. Линды и Влада все еще не было.

– Они не придут, – словно прочитав мои мысли, громким шепотом проговорил Глеб и сделал глоток шампанского. Хотя, наверное, мои мысли были очевидными. – Что случилось? – я нахмурилась. Он явно знал гораздо больше меня. – Какой-то форс-мажор, – он равнодушно пожал плечами и осушил свой бокал. – Иванна, вам стоит расслабиться.

– Спасибо за совет, – я сунула ему свой почти пустой бокал в руки и поднялась с дивана, направившись к выходу.

Я слышала, что он идет за мной, поэтому в коридоре резко развернулась и хмуро на него посмотрела.

– Уже уходите? Так скоро?

– Да, всего хорошо, до свидания, – на ходу я сняла пиджак и оставила его на комоде. К счастью, дальше Глеб за мной не последовал, однако я чувствовала его взгляд до тех пор, пока не вышла на лестничную клетку.

Первым делом я несколько раз громко постучала в квартиру Димы, но мне никто не открыл. Тогда, вздохнув, я ушла к себе. Сбросив туфли в коридоре, я прошла в зал и упала в свое любимое кресло. Кошка забралась ко мне на колени, свернулась в клубок и замурчала. Я достала телефон, посмотрела время и написала поздравления в чат с сестрами, затем в другой чат с подругами, после чего наконец открыла чат с Сашей. В Мадриде сейчас должен быть час ночи. Она прочитала мое сообщение почти сразу и позвонила. Я провела пальцем по экрану, и на нем тут же появилось Сашино лицо. – Hola, hola5, – бодро проговорила она, улыбнувшись. Девушка сидела в каком-то баре, в камеру попадала часть бокала. – Ты как-то рановато. – Я переехала, тут другой часовой пояс, – я пожала плечами. Мы общались редко после её переезда, поэтому о большинстве новостей в моей жизни узнавала в последний момент.

– А, es comprensible6, – Саша кивнула с легкой улыбкой. – А ты уже отмечаешь?

– Да, algo así7… Как твои дела?

– Неплохо, твои как? – я вздохнула, а подруга начала рассказывать последние новости из своей жизни.

– Серьезно? – мой голос был резким и холодным.

Сашина улыбка медленно таяла от моей реакции. Наверное, я должна была порадоваться за нее, броситься на ее шею с радостными визгами, однако я не могла заставить себя даже улыбнуться ради приличия. Моя подруга выходила замуж и уезжала. Я бы порадовалась, если бы не огромное количество “но”. Все вроде бы хорошо, но ей девятнадцать, а её избраннику тридцать четыре. Но они знали друг друга всего несколько месяцев. Но она собиралась бросить меня, скорее всего, навсегда. Я любила её, больше всего на свете, но просто не могла порадоваться, потому что

5 Привет-привет

6 Понятно

7 Типа того

она сказала мне в последнюю очередь. Конечно, я уже знала об этом от наших общих друзей.

– В таком случае, ты могла вообще меня не предупреждать, – мой голос предательски дрогнул, ком подкатил к горлу. – Зачем пришла? – Ив…

– Зачем пришла, если собиралась бросить меня? Ты знала, как я отреагирую. Ты знала, что я скажу. Ты знаешь, что он никогда мне не нравился. Ты знаешь, что я о нем думаю. Тогда зачем пришла?

– Не знаю, – Саша пожала плечами. По её щеке скатилась слеза, которую она тут же стерла.

– Тогда уходи, – я убрала руки с груди, но тут же схватилась за дверную ручку, как за спасательный круг. – Тебе еще нужно вещи собрать. – Пошла ты, Иванна, – обиженно бросила Саша и убежала вниз по лестнице.

Я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и, сильно зажмурившись, съехала на пол. Ей было обидно, но она не знала, что мне было гораздо больнее. Пожалуй, я должна была чувствовать вину, но… Нет, я чувствовала только жгучую злость в груди и горькую обиду на языке.

– Мне нужно идти, – проговорила я, прерывая нашу беседу, которая больше походила на Сашин монолог.

– Хорошо, с Новым годом, – она улыбнулась на прощание и отключилась.

Прикусив губу, я посмотрела на кошку. Она все так же мурчала у меня на коленях, не выражая осуждения. Пожалуй, это было даже глупо – тихо обижаться на нее шесть лет. Но я ничего не могла поделать с собой. Есения однажды сказала, что мы должны поговорить, но никто из нас не делал первого шага. Наверное, это никому из нас не было нужно. Мы общались по привычке. Я переросла её, одни наушники на двоих, поездки “зайцем” в автобусах и глупые несбыточные мечты.

Громкий и резкий стук в дверь оборвал мои размышления. Я нахмурилась. Кошка спрыгнула с моих коленей и побежала в коридор. Я последовала за ней, ожидая увидеть на пороге Линду, Влада, Диму или даже Глеба, но никак не Дашу. Она улыбнулась, но в её улыбке не было ничего хорошего. – Здравствуй. Иванна, да?

Я медленно кивнула.

– Могу я войти? Нам нужно поговорить.

Честно говоря, я понятия не имела, что она хотела сказать. И все же, я пропустила её в квартиру. Кошка зашипела на неё, как на Линду, но в этот раз она решила напасть. Даша скривила губы и резким движением выкинула животное из квартиры и захлопнула дверь. Я рвано вздохнула и попятилась от соседки. Даша закрыла дверь на замок, запирая нас в моей квартире. – Что ты творишь? Совсем мозги отморозила? – прокричала я, чтобы хоть как-то скрыть свой нарастающий страх.

Однако все это только забавляло соседку. Она медленно приближалась, цокая каблуками по полу. Мое сердце колотилось так быстро, что, казалось, сейчас остановится. Я наткнулась на комод, стоявший в коридоре, и принялась водить по нему руками, пытаясь найти что-то достаточно тяжелое, чтобы кинуть в нее. Не знаю почему, но в тот момент я ужасно боялась Дашу. Мы были примерно одного роста и комплекции, но безумный блеск в её глазах, хищная улыбка и острые красные ногти пугали меня. Я нащупала пустую вазу и швырнула её в соседку, но та поймала несчастную вазу и, сжав в руке, расколола на несколько крупных осколков. Я воспользовалась этой заминкой, рванула в зал и закрыла за собой дверь.

Хрупкое чувство безопасности разбилось, когда Даша принялась колотить в дверь с такой силой, что, казалось, там огромный бык. Я отбежала в двери, и в следующую секунду девушка выбила её.

– Люблю, когда они вырываются, – прошипела Даша, подходя все ближе ко мне.

В это же мгновение её лицо начало преображаться. Глаза закатились, рот растянулся от уха до уха, а выглянувшие оттуда зубы стали острыми. Страх сковал все мое тело. Я проклинала себя, пока стояла и просто смотрела на неё. В какой-то момент я поняла, что меня трясет, а по щекам градом скатываются слёзы. Я не слышала звон своего мобильника, лежавшего на кофейном столике, я могла слышать только собственные всхлипы и дрожащий голос, умоляющий оставить меня в покое. Однако Дашу это не останавливало. Она подошла близко ко мне и резко схватила ледяными руками за горло. Только в этот момент я смогла почувствовать, что тело снова мне принадлежит. Я начала царапать и бить её руки, пытаясь ослабить хватку. Воздуха не хватало. Даша отпустила мое горло, схватила меня за затылок и, наклонив мою голову в бок, вцепилась острыми зубами в мою шею. Я пыталась драться, сопротивляться, но все мои попытки напоминали бьющуюся об лед рыбу, которая стремится вернуться в воду.

Спустя несколько секунд я почувствовала как странное умиротворение растекается по моему телу, вытесняя страх. Голова стала тяжелой, а конечности ватными. Я обмякла в руках соседки, позволив ей делать все, что захочется. Мои веки слиплись. Звон в ушах вытеснял прочие звуки. Это ощущалось как сон.

Однако все прекратилось слишком быстро. Я упала на колени, а Даша отползала от меня в сторону, кашляя. Перед глазами все плыло. Я подняла руку, казавшуюся чужой, и коснулась своей шеи. На расплывающейся ладони алела кровь. Не знаю зачем, но я начала смеяться. Вся эта ситуация показалась мне такой комичной. Конечно, записывая все это, я понимаю, что ничего смешного не было, но тогда мне было смешно. Я думала: “А вот и тот самый подвох, который забыли упомянуть в приглашении”. А еще я подумала, что нужно добавить в свой список пункт “Дожить до конца этого года”.

Даша шокировано смотрела на меня, державшуюся за кровоточащую шею и заливно смеющуюся. В следующий момент дверь распахнулась и в мою квартиру ворвались Влад, Линда и почему-то Глеб. Линда и Глеб замерли на пороге, глядя на меня, а Влад бросился к Даше. Он облил её чем-то из фляжки из-за чего её кожа начала дымиться и шипеть словно от кислоты. Линда подбежала ко мне, помогла подняться и вывела из квартиры.

ДЕНЬ 18: ВСЕ ЧУДЕСАТЕЕ И ЧУДЕСАТЕЕ

Солнечный свет ударил мне в глаза, заставив прищуриться. Голова раскалывалась. Я прикрыла лицо рукой от света и попыталась осмотреться в комнате. Это определенно не моя спальня. Воспоминания о прошедшей ночи накрыли меня с головой. Я резко села на кровати, в глазах потемнело. Закрыв лицо руками, я тихо простонала. Все мое тело ужасно болело, будто я несколько раз упала с лестницы. Мои руки метнулись к горлу, я вспомнила ледяные прикосновения Даши. Сердце забилось быстрее, прогоняя остатки сна. Во что бы то ни стало я решила выяснить все, поэтому начала вставать с кровати, но тут же поняла, что платья на мне не было. В коридоре послышались шаги, я быстро завернулась в одеяло.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Глеб, заставив меня закатить глаза. – Проснись и пой, королева вечеринок, – бодро пропел он. – Где моя одежда? – я решила перейти сразу к делу. – Не помню, куда ты её швырнула. Мы были слишком заняты, – он снова ухмыльнулся. Вчера эта ухмылка, больше похожая на звериный оскал, пугала меня, но теперь только раздражала.

– Ха-ха, очень смешно, – день только начинался, а я уже во второй раз закатывала глаза. – Что за хрень вчера происходила?

– Ты напилась…

– Suficientes bobadas8, – недовольно буркнула я. – Я выпила два бокала шампанского. Я прекрасно помню, что вчера было.

– Хорошо, и что же было вчера? – он поставил стакан с водой на прикроватную тумбочку и сел на соседний край кровати.

– Эта… Я без понятия, кто это, но оно напало на меня и собиралось убить.

Он слушал меня с все той же ухмылкой, и мне ужасно хотелось врезать ему стоявшим на тумбочке подсвечником. Глеб слушал меня, как слушают детей, когда они рассказывают свои выдумки. Я не выдержала и швырнула в него подушкой, заставив лающе рассмеяться. Это взбесило меня еще сильнее, поэтому я схватилась за подсвечник.

– Либо ты нормально отвечаешь на мои вопросы, либо я размозжу твою голову чертовым подсвечником, – угрожающе проговорила я. Замахиваться и придерживать одеяло было сложно. – Я знаю, что я видела.

Глеб поднял руки в мирном жесте и стал серьезнее. Я опустила подсвечник, но продолжала сжимать его в руке.

– Твое платье было заляпано твоей же кровью, поэтому Линдси, я готов поклясться, со слезами на глазах его выбросила. Кстати, о твоей крови. Линдси тебя, конечно, подлечила, но вот кровь у тебя странная. Черный думает, что ты крещеная, поэтому кровь твоя работает, как святая вода…

Я вскинула брови. Казалось, Глеб продолжает издеваться надо мной, но он выглядел серьезным.

– Ты продолжаешь издеваться надо мной, да?

– Ты же уверена в том, что видела, – парень склонил голову вбок. – И не закатывай глаза, а то так и останутся.

– Ладно, – я вздохнула. – Ты все еще не сказал, что произошло. – Ну, Дашка попыталась тебя сожрать, но это, я думаю, тебе и так известно. У нее сейчас такой эмоционально-голодный период, – Глеб усмехнулся, как будто говорил о буйном подростке. – В общем, мы пришли, Черный по-быстрому разобрался с

8 Хватит дурака валять

Дашкой, а Линдси вырубила тебя, строго-настрого приказала мне тебя охранять и пудрить тебе мозги. Как видишь, приказы мне даются не очень хорошо.

Нахмурившись, я отвела взгляд.

– И где они?

– У Черного, допрашивают нашего юного упыренка. – Упыря? Даша вампир? А вы, типа, охотники на вампиров?

Глеб рассмеялся.

– Охотники? Мы что, по-твоему, похожи на Винчестеров? – Вообще-то, я подумала на Ван Хельсинга, но Винчестеры тоже подойдут, – я пожала плечами. Когда я вспомнила про “Дракулу”, в мою голову закралась очередная безумная мысль. В последние дни их было так много, что хватило бы, чтобы навсегда лечь в психиатрическую больницу. – Подожди, а Влад он…

Глеб с улыбкой склонил голову в бок, ожидая продолжения моего вопроса. – Дракула? Тоже вампир?

Парень рассмеялся.

– Нет, он Эдвард Каллен. Он чудовище, Иванна! – последнюю реплику Глеб воскликнул чересчур театрально, после чего снова засмеялся. Я не удержалась и снова закатила глаза. – Неужели ты не напугана? – чуть серьезнее поинтересовался он. – Наличие вампиров в этом городе многое объясняет, – спокойно проговорила я.

На самом деле я боялась. Боялась, что в один момент обезумевшая от жажды и ревности Даша снова попытается меня убить. Или бог знает кто еще. Боялась, что в один момент я не смогу позвонить домой и услышать голоса сестёр. Боялась, что однажды сама стану зависимой от людской крови.

– Ты говорил с Владом про охоту. Ты тоже вампир? Или охотник? – Во-первых, не вампир, а упырь. Вурдалак, если угодно. Во-вторых, нет, я не упырь. В-третьих, ни я, ни Линдси, ни Черный не охотники. Мы скорее… лесники. Да, назовем это так. Следим за порядком, докладываем боссу, выполняем всякую грязную работенку, для которой Василиса слишком… Слишком Василиса. – Ты же понимаешь, что сейчас сдал их всех? – скептически изогнув бровь, спросила я.

– Мне, честно, плевать. Я не нянька, чтобы ходить и тебе сопли вытирать. Если им так нужно сохранять их маленькие грязные секретики, пусть сами за тобой бегают. Весь вчерашний вечер я накачивал тебя святой водой, на всякий случай, а потом ты взяла, храброй воды хлебнула и осознала себя самостоятельной единицей общества, – он взглянул на наручные часы и поднялся с кровати.

– Стой! Где Дима? И где моя кошка?

– Один отходит в соседней комнате, а насчет второй ничего не знаю.

Он ушел, хлопнув дверью, и я осталась одна. Без его дебильной ухмылки дышать стало гораздо легче. Однако у меня все еще оставался ряд нерешенных проблем и вопросов. Для начала было бы неплохо одеться. Я поднялась с кровати и открыла шкаф. Линде стоило принести мне одежду, чтобы мне не пришлось брать её. Я нашла джинсы, которые были для меня даже великоваты, утянула их ремнем и взяла какой-то свитер у Влада, а затем, расчесав волосы пальцами, вышла из комнаты.

С кухни тянулся приятный аромат. Первый, кого я увидела, был Дима. Он все еще выглядел истощенным, но уже гораздо лучше, чем прошлой ночью. Парень улыбнулся мне и кивнул в сторону стола. Он готовил яичницу на завтрак. – Как ты себя чувствуешь?

– Совру, если скажу, что хорошо, поэтому неплохо. Хотя здесь лучше подошло бы слово “не отвратительно”. Как бы все еще плохо, но значительно лучше, – он поставил передо мной тарелку.

– Голос бодрый.

– Да, Владу пришлось влить в меня несколько литров крови… – он запнулся. Я видела, что он пытается быть жизнерадостным, как раньше, но выходило пока что плохо. – Прости за вчерашнее.

– Тебе не стоит извиняться, – я отмахнулась. – Ты ни в чем не виноват. – Виноват, Иванна, я так виноват перед всеми, – его голос дрогнул, вилка выпала из рук, ударившись об тарелку.

Я осторожно коснулась пальцами его предплечья и ободряюще улыбнулась. Он бледно улыбнулся в ответ. Дальше мы завтракали в тишине, погруженные в свои мысли. Почему он винил себя? Даша пользовалась им, пила из него кровь. С другой стороны… Как долго он знал, что она упырь? Как долго он молчал? Почему он молчал? Знал ли он, что она убивает людей? От всех вопросов у меня разболелась голова. Я закрыла глаза руками и потерла их.

Закончив с завтраком, мы направились в квартиру Влада. У порога я схватила Диму за рукав, останавливая. Он вопрошающе посмотрел на меня. – Ты уверен, что хочешь пойти?

– Не знаю, я должен её увидеть.

Я кивнула и отпустила его. Мы зашли в квартиру и тут же услышали вопли. Дима влетел в комнату, которая должна была быть спальней, но Влад сделал из нее кабинет, я вбежала вслед за ним. Даша была привязана к стулу. Её лицо исказила безумная гримаса злобы и боли. Рот то растягивался, обнажая клыки, то вновь становился нормальным. Я невольно попятилась назад. Влад, ходивший вокруг нее и поливавший чем-то из бутылки, вдруг заметил меня, нахмурился, а затем, покачав головой, тяжело вздохнул.

– Что здесь происходит? – первый подал голос Дима. Он сделал несколько шагов вперед и сел перед стулом Даши.

– Дима… – измученно проговорила она. Я не могла отделаться от навязчивой мысли, что упырица снова нас обманывает. Поэтому, глядя на это выдавливание слез, я не сдержалась и фыркнула, закатив глаза.

Даша бросила на меня раздраженный взгляд, я сложила руки на груди и вскинула подбородок.

– Теперь ты посмелее будешь, да? – недобро усмехнулась упырица. – А ты теперь можешь говорить? – Влад плеснул в нее жидкостью из бутылки. Даша вскрикнула.

– Чем ты её поливаешь? – Дима резко поднялся на ноги, сжав руки в кулаки. – Святой водой. Это не убьет её, только немного подсушит. А теперь выйди из комнаты, – Влад указал бутылкой на дверь. Парень остался на месте, нахмурив брови. – Выйди или мне придется тебя отсюда вышвырнуть. – Дим… – окликнула я его.

Однако парень, не слыша, меня подошел вплотную к Владу. Слово за слово и спор разгорелся. Дима говорил, что пытать Дашу – нечеловечно, Влад говорил, что она уже не человек, поэтому это не имеет значения. Они кричали друг на друга, а я только и могла, что стоять в стороне, не зная за кого заступиться. Я уж точно не хотела защищать Дашу, но согласиться с Владом все равно, что предать Диму.

В какой-то момент спора Дима толкнул Влада в грудь и тот наткнулся на стол, опрокинув бутылку со святой водой, и она разбилась на несколько крупных осколков. Вода пролилась на темный паркет. Даша тут же разорвала веревки, которыми была связана, и в секунду оказалась возле меня. Ей не составило труда схватить меня за голову и крепко сжать ее в своих руках.

– Вы дадите мне уйти, или я сверну ей шею, – прокричала она.

Парни застыли на месте. Даша звонко рассмеялась. От её смеха по спине пробежал холодок. Она резко толкнула меня вперед, заставив упасть на колени, и уже спустя секунду ее и след простыл. Влад выругался, запустив руки в волосы. Дима подошел ко мне и протянул руку, чтобы я смогла подняться. Я подняла на него взгляд, отмахнулась от его руки, как от противного насекомого, и встала на ноги сама. – Из-за тебя она опять сбежала! – я толкнула его в грудь руками. Злость закипала в моей груди. Еще с утра я жалела его, но теперь, снова видя это раскаяние, я не испытываю ничего, кроме раздражения.

– Я… – Дима попытался что-то сказать.

– Да пошел ты, – перебила я его. – Это уже второй раз за эти сутки, когда твоя поехавшая невестка собирается меня убить. С меня хватит!

Я развернулась и ушла из квартиры Влада. Спустившись к себе, я переоделась в свою одежду и начала собирать вещи в рюкзак. Соглашаясь работать здесь, я не рассчитывала, что буду связана с упырями и бог знает кем еще. Это слишком для меня. Кошка появилась на пороге моей спальни и приветственно мяукнула. Я бросила на неё взгляд и, подумав немного, оставила место в рюкзаке и переложила некоторые вещи в чемодан, после чего взяла кошку на руки и посадила её в рюкзак, оставив его приоткрытым. Затем я оделась в теплую одежду и вышла из квартиры, захлопнув дверь.

Снег хрустел под моими ногами, пока я проклинала всех в этой богом забытой глуши. Сейчас мои сумки казались еще тяжелее, чем когда я приезжала сюда. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, что город сменился лесом. Здесь было гораздо тише и спокойнее. Когда вдали показался уже знакомый шлагбаум, я поняла, что запыхалась и устала, поэтому мне пришлось замедлить шаг. Снег захрустел громче. Обернувшись, я увидела, что за мной едет черный внедорожник с тонированными окнами. Сердце заколотилось быстрее, я ускорила шаг. Вскоре автомобиль затормозил рядом со мной и дверь его распахнулась.

Внутри сидела женщина лет тридцати восьми.

– Иванна, сядьте в машину, – потребовала она. Её голос казался смутно знакомым. – Нет, – я ускорилась.

Женщина цокнула. Дверь обратно захлопнулась. Идя вперед, я старалась не оборачиваться на следовавший за мной автомобиль. Сердце в моей груди билось все быстрее и быстрее, но ноги утопали в снегу, замедляя мой шаг. И вот, наконец, я оказалась у шлагбаума, но он не открылся, чтобы пропустить меня. Зато вновь распахнулась дверь автомобиля.

– Иванна, – вновь проговорила незнакомка. Я вздохнула и взглянула на неё.

Её длинные русые волосы были собраны в пышную косу, обвивающую её владелицу, как диковинный питон. На женщине была дорогая шуба из черного гладкого меха. Тонкие розовые губы женщины слегка изгибались в подобие улыбки. Несколько секунд я смотрела на неё, а затем переключилась на громилу-водителя, вышедшего из машины. Он молча встал рядом со мной.

– Сядьте в машину, нам нужно поговорить.

– Я не хочу с вами разговаривать. Василиса, да?

Она улыбнулась, продолжая сверлить меня взглядом черных глаз. Мне все больше становилось не по себе.

– Верно. Видите, мы уже с вами знакомы. Разве я делала вам что-то плохое? Хоть раз?

Я отвела взгляд, чтобы не видеть её. Однако я продолжала чувствовать её взгляд на своем лице, на покрасневших от мороза щеках и на слезящихся от ветра глазах. – Садитесь, Иванна.

– Я так понимаю, выбора у меня все равно нет, – я метнула взгляд в сторону равнодушного водителя. Василиса рассмеялась.

– Есть, конечно, но, я уверена, вы захотите услышать мое предложение. – Не захочу.

– Иванна, прекратите упрямиться. Моя дочь и то ведет себя спокойнее… – Я рада за вас и за вашу дочь, – я собралась уйти, но водитель схватил меня за плечи, останавливая на месте. – Пустите! Я закричу!

Однако мои слабые угрозы не подействовали ни на кого, поэтому довольно быстро меня затолкали в салон автомобиля. Дверь захлопнулась и закрылась на замок. Я чувствовала себя жалкой и беспомощной, выкрикивая угрозы и пытаясь разбить явно защищенное окно. В моем кармане лежал перцовый баллончик, но он не помог бы мне в замкнутом пространстве.

– Иванна, успокойтесь, – проговорила Василиса бросив взгляд на наручные часы. – Вы и так заняли слишком много моего времени.

– Я знаю, что вы хотите поговорить со мной о вчерашнем. Я никому ничего не скажу, пожалуйста, отпустите меня. – Я прижала к груди рюкзак, в котором сидела кошка. – Конечно, не скажете. Даже если попытаетесь, вам никто не поверит. Упыри, охотники… – женщина усмехнулась, – какая чушь, да?

– Тогда что вам нужно?

– Чтобы вы остались, Иванна. Разве это не очевидно? – Я не собираюсь оставаться, – я сложила руки на груди. – Мы удвоим ваш гонорар, – она взглянула на меня и увидела, что я все еще не согласна. – Утроим… – я все еще была не согласна, хотя зарабатывать в три раза больше звучало заманчиво. – Иванна, в конце концов, чего вы хотите? – Уехать, и поскорее. Зачем я вам нужна?

– Вы хотите уехать, чтобы снова работать официанткой? Сидеть на шее родителей? Или старшей сестры?

Я отвернулась к окну, чтобы хоть как-то отстраниться от Василисы. Мы стояли на месте, но я хотела, чтобы мы уже начали двигаться в хоть какую-нибудь сторону. Если они отвезут меня обратно, я снова убегу. Женщина, тем временем, продолжала: – И что же, в таком случае, вы хотите, Иванна? – Я хмуро молчала в ответ. Перспектива вернуться домой ни с чем была ужасна, но не вернуться домой вообще было ужаснее.

– Мне нужна безопасность… И утроенный гонорар, – я наконец взглянула на Василису. – Я должна быть уверена, что случившееся этой ночью не повторится. – Тогда по рукам, – она протянула мне руку в изящной черной перчатке. – Наш новый договор я вышлю вам на почту.

Когда я пожала её руку, Василиса дала знак водителю и тот развернул автомобиль. Я снова отвернулась к окну. Глядя на стройные ряды высоких заснеженных деревьев, я не могла перестать думать о том, что где-то там, за каждым из них, находится Даша. О чем она думала? Размышляла ли она о том, как убьет меня? Может быть, девушка планировала побег? Кошка высунула мордочку из приоткрытого рюкзака, я осторожно погладила её по голове.

Чем-то – больше по ощущениям, а не чем-то конкретным, – Василиса напоминала мне мою мать, чем вызывала легкую неприязнь к своей персоне. Она бы так же уговаривала меня остаться здесь, называя неудачницей. Василиса, правда, не называла меня так вслух, но пренебрежение, скользившее в том, как она отзывалась о моей старой работе, отлично говорило об этом.

Автомобиль остановился у подъезда моего дома. Василиса бросила на меня взгляд “надеюсь, мы договорились и ты точно не сбежишь через пять минут”, после чего доброжелательно улыбнулась. Водитель открыл дверь с моей стороны, и я поспешила выйти. Отдав мне мои вещи, они стремительно уехали.

Поднявшись на свой этаж, я заметила, что дверь моей квартиры открыта, а ключ, который я повесила на ручку, пропал. Сердце заколотилось быстрее. Оставляя ключ, я рассчитывала не вернуться, но теперь возвращаться в квартиру было страшно. Там мог быть буквально кто угодно. Я, невольно задержав дыхание, открыла дверь и осторожно заглянула внутрь. Первое, что бросилось в глаза, – кеды Линды, лежавшие на коврике. Я выдохнула и прошла в квартиру. Бросив вещи и сапоги в коридоре, я прошла в свою спальню.

Линда сидела на кровати, направив взгляд в окно, но стоило мне зайти в комнату, она перевела взгляд на меня. Я бросила шапку и шарф на прикроватную тумбочку, а затем села рядом с ней, расстегнув куртку. Только сейчас я поняла, что бросила её также, как и Саша меня шесть лет назад. – Хоть бы записку оставила, если прощаний не хотела, – спокойно проговорила Линда.

– Могла бы и не стучать на меня Василисе, – тихо буркнула я. – А что я должна была сделать? Ты исчезла, записки нет, вещей нет, даже кошки нет. Прибавь к этому еще и то, что упыреныш сбежал. Я испугалась, поэтому всех на уши поставила, не только Василису. Уж прости, не хотелось, чтобы ты умерла.

Какое-то время мы молчали, погрузившись в свои мысли. Я впервые не знала, считать ли мне кого-то другом или нет. С одной стороны, я совсем не знала её, она столько всего скрывала. С другой стороны, Линда заботилась обо мне с первого дня. – Прости, – тихо проговорила я.

Она кивнула, и мы снова замолчали. Я снова вернулась к мыслям о Даше. – Кто такие упыри? Я пыталась выведать это у Глеба, но он не сказал ничего существенного. – Я стянула с себя куртку и скинула её на пол, приготовившись слушать.

Линда вздохнула.

– Упыри – это заложные покойники, питающиеся кровью, – она взглянула на меня, после чего снова вздохнула, увидев мой непонимающий взгляд. – Они умирают не своей смертью или умирают некрещеными. В нашем случае, Даша стала упырем, потому что умерла преждевременной смертью. То есть, тело мертво, но душа, пусть и искалеченная, хочет жить. Для этого они пьют кровь и поедают плоть. Обычно упыри не оставляют тел, но Даша действует неаккуратно и только пьет кровь. Думаю, поэтому она не может насытиться… – Линда покачала головой. – Но тут что-то странное.

Я нахмурилась.

– Что?

– Не знаю, мне нужно увидеть её поближе. – Она посмотрела на меня. – Мне жаль, что она нацелилась на тебя. Как я и сказала, Даша сейчас – труп, внутри которого поврежденная душа. Все её чувства и эмоции обостряются до состояния безумия, чтобы имитировать жизнь, а то, что их вызывает, становится одержимостью. Ты и Дима стали её одержимостями.

– Потрясающе, – фыркнула я. – Не успела приехать, уже нажила себе врагов.

Линда ободряюще мне улыбнулась, а затем, хлопнув меня по коленке, встала с кровати и направилась к выходу, но у двери, схватилась за ручку и зашлась в сухом лающем кашле. На мой вопрос она ответила, что все в порядке, но ей нужно выпить стакан воды. У меня было много вопросов, но ничего больше я спросить не успела.

Я медленно разобрала вещи и расставила их по местам. Мысленно мне не хотелось сдаваться и оставаться, однако, когда моя комната приобрела тот же вид, который у нее был прошлым вечером, я приступила к приготовлению обеда. Простая рутина такая, как, например, чистка картошки, успокаивала меня, заставляя думать, что ничего не изменилось. Возможно, я думала немного эгоистично, считая, что моя жизнь сильно изменилась, когда я открыла для себя упырей. Ведь теперь Диме придется мириться с мыслью, что его девушка, которую он так стремился найти, мертва. Сама не замечая того, я снова пришла к мыслям о Даше.

Сомневаюсь, что она была единственной в этом городе. Должен быть кто-то еще. Ответит ли мне Линда, если я спрошу прямо? Нужно хотя бы попытаться. Бросив картошку в воду и взяв из комнаты ноутбук, я снова принялась переписывать произошедшее со мной, пока воспоминания были свежи. Получалось довольно сухо, но ведь это не роман, а мой дневник, и даже не личный, а наблюдений. Я пролистала записи назад к тому дню, когда я услышала разговор Глеба и Влада. Тогда он показался мне странным и я сделала несколько заметок с вопросами, на которые решила ответить позже. Итак, теперь, зная чуть больше, я могла думать иначе.

Во-первых, у Влада и Глеба есть какой-то договор, по которому Глеб и кто-то еще ведет охоту, а Влад не мешает. “Что за договор? Что за охота?” – вопросы, которые я задала себе тогда. Сначала я подумала, что Глеб мог быть упырем, но потом мой взгляд упал на другую фразу, где Влад говорил, что, по договору, Волкову запрещено обращать других. Перед их ссорой Влад нашел нас с Димой, убегающих от волков. Волков, волки. Перед глазами промелькнула та ночь. Большой черный волк, Дима, сковывающий меня страх. Паникуя, я кинула в волка кусок льда, тот попал зверю в морду, сбив его с толку. А на следующее утро Глеб пришел к Владу ругаться из-за договора с подбитым глазом. Он откуда-то знал про мой страх волков и про то, что я была на улице. Пазл в моей голове сложился, но это все еще звучало странно.

Я поднялась с места, выключила плиту, обулась и практически вылетела из квартиры, схватив куртку, чтобы если что выбежать на улицу. К моей невероятной удаче, Глеб спускался по лестнице. Я его окликнула, но он успешно проигнорировал меня, поэтому я поспешила за ним. Он заметил меня только тогда, когда я дернула его за капюшон. Глеб недовольно повернулся, вытаскивая наушник из уха. – Я знаю, кто ты.

Он вскинул брови, но убрал один из наушников в кейс. – Да что ты?

– Да, – я выпрямилась, стараясь не замечать его сарказма. Он стоял через ступеньку от меня, поэтому казалось, что мы одного роста.

– Поведаешь?

– Выжидала драматическую паузу. Ты оборотень.

– Не угадала, – он развернулся и стремительно пошел вниз. – Ты становишься волком в полнолуние. И твоя фамилия, – я усмехнулась. – Звучит довольно очевидно.

– И все же, я не оборотень.

– Тогда кто?

– Ты же знаешь, – он фыркнул.

– Desagradable hombre molesto, – буркнула я, заставив его снова обернуться ко мне. – Ну так кто?

– Ты за мной до самого дома идти будешь?

– Если понадобится, – я пожала плечами.

– А как же дистанция? Я, кажется, был тебе неприятен. – Противен, – поправила я его. – И это все еще так, но ты отвечаешь на мои вопросы, а это мне нравится.

– Ну так найди кого-нибудь по приятнее, – он толкнул дверь, и морозный воздух ударил мне в лицо, сдув челку.

– Ты пытался сожрать меня и моего друга. Я справедлива.

Застегнув куртку, я накинула капюшон на голову. Это слабо помогало, но я была настроена получить ответы. Глеб бросил на меня взгляд, скептично повел бровью, но, наконец, остановился.

– От моего ответа тебе станет легче?

– Я получу ответ и уйду домой, мне станет теплее. – А если не получишь?

– Волки боятся огня. У меня есть зажигалка… – парень громко и лающе рассмеялся. – Ну так что?

– С утра канделябр, сейчас зажигалка. Это какой-то флирт, который я не понимаю?

Я сложила руки на груди и принялась выжидающе смотреть на него. Он просмеялся и снова стал серьезным. Мои уши, нос и щеки уже горели от холода, однако парень не собирался торопиться с ответом, очевидно, испытывая меня на прочность. Он достал из кармана темно-синюю пачку сигарет, закурил, а затем выдохнул дым мне в лицо. Я закашлялась и отвернулась, скривив губы. – Вчера ты трижды пытался произвести на меня хорошее впечатление, – напомнила я. Он сделал еще одну затяжку, но дым выдохнул вверх. – Господи, тебе что, сложно ответить?

– Вообще-то, все остальные зовут меня Глебом, но ты можешь и так, – съехидничал он.

– Ха-ха, очень смешно, – я закатила глаза. Не знаю, в который раз за этот день, сбилась со счета.

– Волколак. Это говорит тебе о чем-нибудь?

Честно говоря, я не была знатоком славянской мифологии, поэтому это ни о чем мне не говорило. Я кивнула, судорожно пытаясь вспомнить кто это вообще. К сожалению, в голову ничего не приходило. По крайней мере, я была права, и он действительно волк, пытавшийся загрызть Диму.

– Вы охотитесь по ночам. На кого? – мои зубы начинали стучать друг об друга. Я пожалела, что не взяла других теплых вещей.

– На всех, кто попадется. Люди, животные, упыри… и прочие. В прошлый раз попались вы и сорвали охоту. Попадетесь в следующий раз, и можешь не рассчитывать на то, что какой-нибудь Влад пустит мне пулю в голову, – он сделал очередную затяжку и выдохнул дым мне в лицо, после чего развернулся и молча ушел. Это было предупреждение. Первое и последнее. Я поджала губы и ушла обратно в подъезд.

Дома я первым делом полезла узнавать кто такие волколаки. Википедия поведала мне, что это люди-оборотни, на определенное время принимающие облик волков. Скользя взглядом по странице, я выяснила, что в волчьем обличии у них сохраняются человеческие черты, а в человеческом – волчьи. Я вспомнила лающий смех и дикий взгляд Глеба. Следом я открыла страницу славянской мифологии и застряла на этом на несколько часов, изучая различные источники и статьи, не замечая, как темнеет за окном.

Из состояния ненасытного поглощения информации меня вырвал телефонный звонок. Я нахмурилась, взглянув на экран. Это была моя мать. К горлу подкатил ком.

Теплый желтый свет падал на горчичного цвета занавески. За те двадцать пять лет, что я живу в этой квартире, они уже так приелись, что каждый раз, когда я смотрю на них, мне становится тошно. Разговоры на кухне никогда не заканчиваются ничем хорошим. Нигде в этой квартире разговоры не заканчиваются ничем хорошим, но именно здесь происходят самые громкие ссоры. Я была готова к этому, и все же, старалась говорить как можно спокойнее. На сковороде скворчало масло, в кастрюле бурлил бульон.

Я сделала глоток чая, и он обжег мой язык, заставив поморщиться. Передо мной сидела мамина подруга. Тетя Света бросала на меня взгляд иногда, но в основном болтала с мамой.

– Мне предложили работу. Нужно будет уехать.

– Куда?

– В Сибирь. Там город закрытый, типа военный.

– А че, поближе нигде не нашлось? – я не успела ни слова вставить, как мать продолжила. – Мужика тебе надо найти, а не этой херней страдать. Вон, у Светки дочка уже за вторым пошла, а ты, как обычно. Ни работы, ни семьи. Что это такое? Никуда ты не поедешь.

– Я дозволения не спрашиваю. Просто перед фактом ставлю, – я сложила руки на груди.

– Так, а нахрена приперлась? Катилась бы уже. Чтоб не позорить меня здесь. Может, хоть там найдешь себе кого-нибудь. Хотя с твоим характером… Никому такая вздорная баба не нужна, – она положила лопатку, которой мешала котлеты, и повернулась ко мне.

– Ты-то кому-то досталась, – буркнула я.

– Нет, ты посмотри, – мать повернулась к тете Свете, – я ей слово – она мне десять. Свет, ну ты скажи.

– Ванечка, я думаю, тебе действительно нужно мальчика найти. Часики-то тикают, а когда маме внуков нянчить будет?

Они, мои родители, звали меня Ваней, игнорируя другие формы. Я думаю, это отчасти связано с тем, что они хотели и ждали мальчика, которого хотели назвать Иваном, но родилась я, поэтому Иванна. Однажды, кажется, на каком-то празднике, отец сказал мне об этом. Не скажу, что это не обидно.

Я прикусила язык и отвела взгляд.

– Теть Света, поймите меня правильно, но я не планирую заводить детей до тех пор, пока не построю карьеру.

– Ну, карьера карьерой, Вань, а кто стакан воды в старости принесет? Детки это же смысл жизни. Мои вот, когда выросли все, я сидела и думала об этом, скучала… – Если вы не представляете себя никем, кроме матери и бабушки, то, значит, вы и есть никто, у вас никчемная жизнь. Мне вас жаль, – слова сами сорвались с моего языка. Не то чтобы я так не считала, но прозвучало довольно грубо. Вообще-то, это даже было больше адресовано моей матери, чем её подруге.

Я поднялась с места и, окинув кухню взглядом, стремительно вышла в коридор. Мать с криками последовала за мной. Она обсыпала меня проклятиями, пока я одевалась.

– Кстати, я согласилась на то предложение. Поезд через час. Хотела заехать попрощаться.

– Ну и дура, – выплюнула она. Это было не худшее, что она могла сказать в мою сторону. – Пока все нормальные женщины жизнь свою строят, ты несешься к черту на кулички.

– Да! Ты в кои-то веки услышала меня! – я всплеснула руками. – Если уедешь, можешь не возвращаться. Ты мне больше не дочь. – Тогда adiós.

Не знаю, почему мать отреагировала так остро на мой отъезд. Может быть, это было связано с тем, что она всегда стремилась контролировать наши жизни, а я всегда стремилась жить так, как хочется только мне. Мать мирилась с этим, когда мне было пятнадцать, очевидно, смахивая все на подростковый максимализм. Однако потом год за годом разочаровывалась во мне, хотя, я думаю, меня можно было бы назвать хорошей дочерью.

На звонок матери отвечать не хотелось, поэтому я провела пальцем в обратную сторону, сбросив вызов. Я тут же позвонила Есении, чтобы узнать, что случилось, но та не ответила. Это заставило меня напрячься. Почему-то я сразу представила худшее. Чувство, что случилось что-то ужасное, свернулось у меня в горле комом, сердце забилось чуть быстрее. Я тут же позвонила Кире, но она сбросила мой вызов. Пролистав список контактов, я нашла самую младшую из сестер и позвонила ей. Мирослава ответила почти сразу.

– Мира, что случилось? – резко спросила я.

Сестра, кажется, опешила от такого напора и несколько секунд молчала, после чего сказала, что не знает и что она сейчас гуляет. Я цыкнула и сбросила вызов. Звонить матери не хотелось, поэтому я набрала мужу Сени. Уж он-то должен знать, что случилось. Рома ответил не сразу.

– Иванна, – облегченно выдохнул он, словно это они пытались дозвониться до меня, а не я до них.

– Что случилось? Почему Сеня не отвечает? У вас все в порядке? Кира с вами?

Мой поток вопросов он остановил всего одной фразой. – Мальчик, три пятьсот.

До меня не сразу дошел смысл сказанного, но с осознанием мои губы растянулись в улыбке. Страх и паника свалились с моих плеч, как груда тяжелых камней, и дышать стало сразу легче. Я невольно рассмеялась. – С Сеней все хорошо, а Кира сейчас у какой-то школьной подруги. Я отвез её вчера. – Хорошо… Почему она не отвечает на звонки?

– Ваша мать забрала у нее телефон. Как я понял, из-за того, что ты посылаешь ей деньги.

– Вот дрянь, – фыркнула я. – Ладно, поговорим об этом позже, когда Сеню выпишут. Пусть напишет мне, когда отдохнет.

– Я передам ей.

Рома сбросил вызов, а я еще несколько секунд сидела с улыбкой. Мой взгляд упал на статью, которую я изучала до этого. Мавки. Я вздохнула и закрыла окно браузера, после чего выключила ноутбук и ушла с кухни. В коридоре я задержалась на пороге в зал.

Все выглядело точно так же, как и прошлым вечером, когда я уходила. Моя рука легла на целую дверь, которая – я точно помню – слетела с петли от удара Даши. Ваза, которую я кинула в упырицу, точно также стояла на комоде в коридоре. Моя рука метнулась к шее, пальцы прошлись по мягкой и гладкой коже, на которой даже царапин не осталось. Казалось, все произошедшее было сном. Может быть, я действительно схожу с ума? Может быть, все это мне приснилось? Может быть, я сплю сейчас? Иначе как можно объяснить то, что в моей квартире ничего не поменялось. Как объяснить то, что моя шея, которую Даша прокусила, была целой и невредимой? Я задрала рукав кофты и снова ущипнула себя за предплечье. Боль была реальной.

Звонок в дверь вырвал меня из размышлений. Рвано вздохнув, я подошла к двери и приоткрыла её. Увиденное заставило меня отпрянуть. Даша вновь, как и вчера, стояла на моем пороге. Она была в том же платье, но только теперь её лицо, руки, часть длинных немного спутанных волос и шея были в крови. Её лицо было привычно человеческим. Она вскинула руки в капитулирующем жесте. – Мне жаль… Я не хотела, чтобы все было так. Я очень сожалею. – Она медленно прошла в мою квартиру.

Я попятилась назад, понимая, что это было бесполезно. Если бы упырица хотела напасть и убить меня, она бы уже это сделала. Однако она предпочитала сначала играться с едой. Моя беспомощность раздражала меня. – Не подходи ко мне, – дрогнувшим тихим голосом сказала я. – Я закричу, и сюда сбежится весь дом.

Глупо, глупо, как же все это было глупо. Мои угрозы для нее были пустым звуком. И на что я только надеялась? Однако Даша остановилась. – Мне нужна помощь. Пожалуйста, они убьют меня. Я не хочу умирать, – по её щеке скатилась слеза. Как бы мне не хотелось, я не могла сказать ей, что она уже мертва. – Мне жаль, мне так жаль.

Я остановилась на месте, моля всех существующих и несуществующих богов, чтобы она не накинулась на меня. Линда говорила, что все её чувства гиперболизированы, значит, и чувство вины. В теории, конечно. Я сделала несколько шагов вперед, пока мое сердце колотилось так сильно, что было способно пробить грудную клетку. Нервно сглотнув, я протянула руку к ней и коснулась её ледяного предплечья. В моей голове созрел план, поэтому теперь я, несмотря на скручивающий живот страх, должна показать Даше, что меня тронули её извинения. Преодолевая отвращение, я взяла её за руку.

– Тебе действительно жаль?

– Я не хочу убивать. Я не знаю, что со мной происходит, – собираясь стереть слезы, она только размазала их и кровь по щеке. – Прости за то, что напала. – Я прощаю тебя, – слова давались мне тяжело, потому что это было ложью. Я никогда не прощу её за то, что она пыталась убить меня. – Надо смыть кровь.

Она осмотрела себя и, казалось, впервые увидела, что перепачкана кровью. Я указала на дверь ванной.

– Я принесу тебе полотенца, – проговорила я и отпустила её руку. Мне сразу стало легче, однако ощущение липкой кровь на руках осталось. – Спасибо тебе, – она попыталась криво улыбнуться. – Я бы не смогла простить, но ты… Ты лучше меня. Теперь я понимаю, почему Дима нашел тебя.

Даша кивнула и прошла туда, куда я указала. Я прошла в свою комнату и несколько долгих секунд делала вид, что ищу чистые полотенца в шкафу. В ванной зашумела вода, что стало для меня знаком. Как можно быстрее и тише, я обулась и выбежала за дверь, заперев ее на замок, а затем поспешила наверх, в квартиру Влада и Линды.

Дверь мне открыл Влад. Он молча пропустил меня в квартиру. Я редко видела, чтобы у них был включен верхний свет. Вечером они обычно включали разнообразные торшеры, расставленные по квартире. Когда я открыла рот и повернулась к нему, чтобы сказать про Дашу в моей квартире, мой взгляд упал на тень парня, растянувшуюся по стене. От его головы тянулись два длинных отростка. Рога. Это были рога. Я рвано вздохнула, он обернулся, а затем попытался что-то сказать, но я его перебила, выставив руку вперед:

– Не приближайся ко мне.

Мой взгляд упал на статуэтку, стоявшую на обувнице. Я схватила её и метнула в сторону соседа. Это сбило его с толку, а я, воспользовавшись замешательством парня, вылетела на лестничную клетку и побежала вниз по лестнице. Мысли в моей голове метались с бешеной скоростью.

Толкнув дверь, я выбежала на мороз и побежала дальше, несмотря на то, что была без теплых вещей. Я была уверена, что они бегут за мной, потому что слышала шаги и голос Влада, спускаясь по лестнице. Ледяной ветер бил меня по щекам, сердце колотилось где-то в ушах. Ноги утопали в снегу. Фонари едва освещали мой путь. В какой-то момент я поскользнулась на льду и упала, но затем снова поднялась, цепляясь руками за обжигающе холодный снег, и побежала дальше. Легкие горели огнем, я чувствовала, что начинаю уставать, но продолжала бежать, пока не увидела перед собой белую церковь, стоявшую на границе Нового и Старого города. Я дернула за ручку двери и влетела внутрь.

Там было тихо, тепло и пахло ладаном. Только сейчас я могла себе позволить отдышаться, прислонившись к массивной деревянной двери. Мои серые спортивные штаны намокли и местами испачкались от падений. Руки покраснели, будто я сунула их в кипяток. По щекам против моей воли покатились горячие слезы. Я обняла себя руками, пытаясь понять, что мне теперь делать. Я не могла вернуться домой, не могла позвонить Диме или кому-нибудь еще. Я была в тупике, из которого невозможно выбраться.

– Девушка, у вас все в порядке?

Я подняла взгляд на батюшку. Он озадаченно смотрел на меня. – Мне кажется, я видела дьявола… – проговорила я.

ДЕНЬ 19: ПРОСНУТЬСЯ

На какое-то время наступило затишье, но мне все равно было тревожно. Из хорошего: я отогрелась и была уверена, что в церкви безопасно. Батюшка попытался успокоить меня в первые минуты пребывания в храме, но потом я попросила его оставить меня, и он ушел. Скорее всего он не был в курсе всего, что происходит в поселке. Мысли о том, хорошо ли это для него или нет, заняли меня на какое-то время, но потом мне пришлось вернуться к моей реальности. Потому что из плохого получалось, что я застряла в церкви, на краю города, без вещей и связи. Да уж, худшего положения, кажется, быть не может.

Я думала о том, что сейчас происходит дома. Скорее всего Даша снова обезумела от того, что я обманула её. Ей ничего не стоит выбить хлипкую входную дверь. Влад… Я почти не слышала, что он мне кричал, потому что была слишком занята своим страхом. Что же он делает сейчас? Скорее всего они снова прочесывают город в поиске меня. Что они будут делать, когда найдут? Взгляд упал на одну из икон в храме.

С утра Глеб сказал, что почему-то моя кровь сработала на Даше, как святая вода. Влад предположил, что это связанно с тем, что я крещеная, однако я была уверена в том, что это не так. Мои родители были самыми принципиальными атеистами, которые неоднократно ругались с бабушкой из-за этого. Она верила во все: от Бога до заговоренной воды. Интересно, как много из того, во что она верила, действительно существовало?

Размышления – все, что мне оставалось делать. По крайней мере, до утра, а там мне придется думать о том, как выйти отсюда и не замерзнуть. Я легла на скамейку и притянула колени к груди, чтобы уместиться на ней. Мои глаза слипались, тело горело. Я провалилась в мутный прерывистый сон.

Проснулась от того, что кто-то потряс меня за плечо. Разлепив глаза, я увидела перед собой Диму и мысленно была готова броситься ему на шею с просьбами увезти меня отсюда, но вместо этого я продолжила лежать, глядя на него. Его лицо постепенно становилось прежним, с него пропадали тени прошедших дней, а парень снова начинал выглядеть моложе. Светлые кудри были заправлены за торчащие уши. Взгляд светло-зеленых глаз был встревоженным.

– Ты все знал, да?

Он опустил взгляд и светлые ресницы прикрыли его глаза.

– Да, они рассказали мне все прошлой ночью. Это так безумно и дико, я понимаю, но ты должна вернуться. Они все объяснят. – Парень говорил тихо, почти шепотом. Никогда не думала, что буду скучать по его громкому веселому голосу.

– А потом сожрут меня, ага. Или скормят кому-нибудь. Нет, спасибо.

– Ты предпочтешь остаться здесь навсегда?

– Я предпочту как можно скорее уехать отсюда. И тебе советую.

Дима скривил губы и отвел взгляд. Конечно, я знала, что он не сможет уехать отсюда без Даши, но не понимала, как он может любить кого-то настолько сильно после того, что случилось. Находясь здесь, в данную минуту, мы оба понимали, что они были обречены. Дима, очевидно, не сможет жить без Даши и он будет продолжать любить её, даже если она будет кровожадным монстром.

– Дай им объясниться, – проговорил он и поднялся на ноги.

Я встала вслед за ним, парень протянул мне мою куртку и шапку. Подумав несколько секунд, я забрала вещи, оделась, и мы вышли из церкви. Моя голова была тяжелой, клонило в сон. Вокруг было темно. Почему-то я была уверена, что прошло несколько часов и уже должно было настать утро. На мой вопрос о времени Дима ответил, что сейчас было всего пол-одиннадцатого. Дальше мы шли молча до квартиры Линды.

Времени передумать не было, потому что Дима почти сразу распахнул дверь передо мной, пропуская меня вперед. Я задержалась в коридоре, думая стоит ли снимать верхнюю одежду и разуваться. В итоге я сняла только куртку и прошла в зал, где Влад ждал нас, сидя на диване. Я замерла на пороге, увидев в его тени все те же рога. Он тяжело вздохнул и кивнул мне на кресло, в котором я любила сидеть. Я плюхнулась в него, стараясь смотреть в лицо соседа, а не на его тень.

– И кто ты? – спросила я, стараясь казаться равнодушной настолько насколько это было возможно. – Демон? А, нет, прости. Черт?

– Бес, – спокойно поправил он меня.

– Да, точно, – фыркнула я. – Я думала, что могу вам доверять.

– И ты все еще можешь.

– Могу? Серьезно? Еще с утра вы пытались запудрить мне мозги и выставить сумасшедшей. Это ты называешь доверием? Кто следующий, а? Упыри, волколаки, бесы… Водяной? Или Баба-яга? Может быть, следующим на меня свалится Кощей Бессмертный?

– Иванна, тебе стоит успокоиться…

– Не надо говорить мне, что я должна успокоиться, – перебила я, ткнув в его сторону пальцем. – Я имею полное право раздражаться и злиться, потому что я совершенно не хочу принимать участия во всей этой славянской сверхъестественной хрени.

– Да, ты права. Прости. Очевидно, нужно было тебе еще при первой встрече все рассказать. Ты ведь этого сейчас добиваешься?

– Нет, я говорю о том, что вы могли бы предупредить меня об этом с утра, когда я узнала о существовании упырей. А вы просто бросили меня бог знает с кем…

Дверь снова хлопнула, заставив меня прервать свою возмущенную речь. В зал, опустив голову, как преступник, поднимающийся на эшафот, прошла Даша, чьи запястья были скованы наручниками, а следом за ней – Линда. Даша лишь на секунду задержалась на месте, чтобы взглянуть на Диму, после чего села рядом с Линдой и Владом на диване. В ней, казалось, не осталось ни следа вчерашнего безумия.

– А ты кто? Не говори мне, что человек, – я сурово взглянула на Линду.

– Русалка, – ответила она, опустив взгляд.

– Отлично. Не в диснеевском смысле, я так понимаю.

Она взмахнула рукой в неопределенном жесте. Я сложила руки на груди и некоторое время сидела молча, метая на всех яростные взгляды. Мне было непонятно почему Дима так спокоен. Он стоял в дверях, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрел только на Дашу. Она его взгляда избегала, глядя только на свои руки.

Дверь снова хлопнула, некоторое время из коридора слышалась возня, после чего в зал ввалился Глеб.

– О, так кружок неудачников уже в сборе, – его взгляд остановился на мне. Я вопрошающе вскинула брови. – Бес-склеротик, недо-упырица, горе-женишок, прожорливая саранча и наша бесстрашная журналистка с чихуахофобией. Прямо дрим тим.

– Недо-упырица? – спросила я.

– Русалка, – раздраженно исправила его Линда.

– Один хрен покойница, – усмехнулся Глеб, сев на подлокотник моего кресла. – Убей он тебя на пару метров дальше, была бы упырица.

– Ой, заткнись. И без твоего тявканья тошно.

– Почему Влад склеротик? – я вновь повернулась к Глебу.

– А вы не рассказали ей? – он с ухмылкой-оскалом повернулся ко всем остальным.

– Влад помнит только последние двести лет, – Линда сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла.

– Волков, мне кажется в этом кружке ты забыл упомянуть себя – щенка, возомнившего себя большой страшной собакой, – с тем же спокойствием, начинающим раздражать меня, проговорил Влад.

Глеб скривил губы.

– Вчера вы были такими хорошими друзьями, – фыркнула я, наблюдая за их перепалкой. – О, Линда, а это не ты говорила, что Глеб "неплохой".

– О, да я просто душка!

– Я сказала, что он неплохой, когда не ведет себя как Глеб. К нашему большому сожалению, он всегда Глеб. – Я снова фыркнула, закатив глаза.

– К черту, – Влад резко поднялся с места. – У нас есть проблемы посерьезнее, чем нянчиться с тобой Иванна.

Он принялся ходить по комнате, я нахмурилась.

– Я так понимаю, теперь мы наконец перейдем к обсуждению саранчи, – Глеб бросил взгляд на Дашу. – Кстати, сегодня она замочила военного с базы, а значит клан возьмется за нее с удвоенной силой.

Она наконец посмотрела на нас. В её взгляде был чистый животный ужас, как у оленя, застывшего перед автомобилем. Я окинула взглядом всех присутствующих, а затем спросила:

– Клан?

– Стая упырей. По договору они охотятся раз в месяц, как и волколаки. Если кто-то нарушит договор, то главари сами расправляются с ними. Или это делаю я. В самом крайнем случае – Василиса, – объяснил Влад. – Мы должны выдать Дарью клану уже завтра.

– Мы не можем, – громко и четко возразил Дима.

– Кто сказал, что нет? – Глеб снова оскалился, повернувшись к парню. – Лично я не хочу, чтобы Лариса открутила мою голову.

– Я думала, ты смелее. Ну, знаешь, плевал на все эти договоры и правила, – проговорила я, подняв на него взгляд.

Он повернулся ко мне с той же улыбкой, что и с утра. Будто я была лепечущим ребенком, приводящим самые нелогичные аргументы из всех возможных. Это жутко раздражало меня всегда. Мужчины занимавшие более высокие должности в местах, где я работала, или парни из моего окружения частенько смотрели на меня так, заставляя казаться маленькой и глупой девочкой. Иногда они еще начинали объяснять мне то, что я и так знаю. Они не слушали меня, когда я пыталась возразить им, и смотрели на меня таким образом. На мой взгляд, это одна из самых унизительных вещей.

– Кажется, я говорила, что меня бесит, когда на меня пялятся, – раздраженно напомнила я.

Линда подняла на него хмурый взгляд, после чего несвойственно ей строго проговорила:

– Глеб, если ты не можешь ничем помочь, сгинь отсюда.

Парень поднял руки в ленивом примирительном жесте, ухмыльнувшись.

– Ты просила её не трогать, я и не трогаю. Смотреть не запрещено. Я, в отличие от некоторых, соблюдаю условия договоров, – он метнул взгляд в сторону Влада. Линда вскинула брови. – Честно говоря, не знаю зачем я тут сижу.

– Затем, что у тебя нет других дел, – я скривила губы в улыбке. – А вот у меня, кстати, есть работа.

Смахнув челку с глаз и хлопнув ладонями по коленям, я поднялась с кресла. Они все подняли на меня удивленные взгляды. Наверное, после всего случившегося им было странно слышать о том, что я думаю о работе. Однако работа была единственным, что могло хоть чуть-чуть отвлечь меня.

– Что? Я, кажется, неоднократно говорила, что не хочу принимать участия во всей этой сверхъестественной хрени. Мне платят за то, что я работаю. Время – деньги. А сейчас я не работаю, потому что вы пытаетесь втянуть меня в свои разборки. ¡Adiós!

Я стремительно вышла из зала, задержавшись в коридоре у зеркала, после чего покинула квартиру Линды. Мне не терпелось вернуться к себе домой. Спускаясь по лестнице, я думала о том, в какой момент я начала считать эту квартиру своим домом. Там было не так много моих вещей, поэтому она выглядела пустовато, и все же, я успела привыкнуть к ней.

В коридоре меня встретила кошка. Она потерлась о мои ноги, я подняла её на руки и прижала к себе. Питомица тут же замурчала. Мы прошли с ней в гостиную, где я упала в свое любимое кресло, продолжая гладить кошку. Конечно, обстоятельства нашей встречи были странными, как, очевидно, и все в этом поселке, но я успела привязаться к ней, а она приносила в мою жизнь приятное спокойствие. Сама того не заметив, я начала пересказывать ей этот день, а затем предыдущий и все, что меня беспокоило. Она сидела у меня на коленях, положив голову на мою грудь и глядя на меня из-под полуприкрытых глаз, и слушала меня, словно что-то понимала. Хотя, я думаю, она действительно что-то понимала.

– Да уж, докатились… – проговорила я, заканчивая свой рассказ, – разговариваю с кошкой, потому что больше не с кем.

Только сейчас ко мне пришло осознание, что мне действительно не с кем поговорить обо всем. Только сейчас я почувствовала себя по-настоящему одиноко здесь. Я не могла рассказать о случившемся подругам или сестрам, потому что и сама бы в это не поверила, если бы не видела собственными глазами. Я и сейчас не верила во все это. Мне казалось, что меня разыгрывают, что все это какая-то специфическая шутка. Или что я схожу с ума. Может быть, по пути сюда машина перевернулась и сейчас я в коме, а это мой бредовый сон? Я снова ущипнула себя за предплечье, но почувствовав боль не остановилась, а еще несколько раз ущипнула себя. Это просто не могло быть реальностью. Такие мысли крутились у меня в голове, и вырваться из них я смогла только увидев на руке бледный синяк. Кошка давно ушла с моих колен и теперь хрустела кормом на кухне. Я опустила рукав и поднялась с кресла.

Приняв душ и переодевшись в чистую одежду, я забралась под одеяло, но заснуть не смогла. Совру, если скажу, что мне не было интересно узнать, что обсуждают сейчас наверху Линда, Влад и Дима. К какому решению они придут? Что будет если Даша вновь взбунтуется и сбежит? Почему она вернулась, если уже сбежала? Она знала, что её убьют, если она вернется. Почему Даша не уехала из города? Очевидно, я не узнаю ответов, если не спрошу сама.

Поэтому вскоре я снова стояла у двери Линды. Я дернула за ручку и прошла в квартиру. Они по-прежнему сидели в гостиной, но говорили уже тише, а, услышав меня, совсем замолчали. Я прошла к ним и остановилась в дверях, не зная, куда деть себя. Все места были заняты, поэтому я прислонилась плечом к дверному косяку.

– Работа закончилась? – ехидно поинтересовался Глеб. Он занял мое кресло, развалившись на нем, как молодой капризный король на троне.

– А у тебя так и не появилась, как я посмотрю, – ответила я, невольно скривила губы.

– Вы знакомы всего сутки, а ваш антидуэт уже бесит меня, – цокнула Линда, а затем повернулась к Владу, чтобы он продолжал.

Мы с Глебом одновременно фыркнули и отвели взгляды друг от друга. Она, Влад, Дима и Даша сидели на диване. Последние держались за руки так, словно от этого зависела их жизнь. Я бросила взгляд на Влада и снова увидела рога в его тени. Холодок пробежал по спине, заставив меня вздрогнуть.

– Почему мы не можем просто уехать? – устало и, очевидно, не в первый раз спросил Дима. – Вы же сами говорите, что упырям необязательно есть людей целиком. Можно пить кровь и есть сырое мясо. Она сможет пить мою кровь, а мясо достать несложно.

– Во-первых, нет, не сможет, если ты, конечно, не хочешь сыграть в ящик через месяц. Она питалась тобой чуть больше недели, но тебе и этого хватило, чтобы быть на грани овощного состояния, – равнодушным, скучающим тоном, проговорил Глеб. – Во-вторых, есть сто раз замороженное мясо совсем не то же самое, что раздирать плоть самостоятельно и чувствовать, как жертва медленно перестает трепыхаться, как жизнь покидает тело. Скажи мне, что я не прав, саранча, – он с ухмылкой обратился к Даше. Её взгляд был направлен в пустоту. – Согласись, тебя ведь только кандалы удерживают от того, чтобы наброситься на него.

Даша стиснула губы в тонкую полоску, зажмурилась и сжала руки в кулаки. Глеб хотел добавить что-то еще, но Влад перебил его:

– Она не сможет уехать, потому что её душа привязана к этому месту. Выйдете за территорию – и она умрет окончательно.

– К тому же, неужели ты хочешь тратить время на то, чтобы возиться с трупом? – продолжил Глеб. – Да-да, трупом, не смотри на меня так.

Я взглянула на Дашу и заметила, что в ней действительно нет ничего живого. Она редко моргала, не дышала, её бледная кожа была ледяной, подобно снегу за окном. Девушка выглядела, как фарфоровая кукла. Глядя на неё, я вспомнила те жуткие викторианские фотографии мертвецов с нарисованными на веках глазами и подставками, придерживающими шею. Только сейчас я почувствовала, что мне жаль её.

– Я возвращалась домой, получив последнюю посылку от тебя, – вдруг заговорила Даша. – Уже темнело, было ужасно скользко после ледяного дождя, но я все равно шла быстро, чтобы успеть домой. Потом, кажется, упала… Да. Упала. – Она хмурилась, пытаясь что-то вспомнить. – Он шел за мной, помог подняться и предложил проводить до дома. Я отказалась, но он был настойчив. Постоянно спрашивал мое имя, пытался познакомиться, я сказала ему, что замужем.

Даша коснулась рукой груди, я нахмурилась.

– Он разозлился, толкнул меня на землю. А потом… Он сказал, что если я не достанусь ему, то не достанусь никому, – её руки скользнули на шею. – Он начал душить меня чем-то, – девушка нахмурилась, прокручивая перед глазами воспоминания, – кажется, шарфом. Потом… – Даша обвела нас взглядом и взмахнула рукой. – Потом вы знаете, что было. Если вы считаете, что лучше меня сдать клану, то пусть так и будет.

– Нет, что ты такое говоришь? – Дима сжал её руку в своей. – Они же убьют тебя.

Она положила свободную руку на его щеку и криво улыбнулась.

– Дима, я уже мертва. То, в каком состоянии я сейчас, это не жизнь. Это просто жалкое существование, а мне это не нужно. И тебе не нужно. Ты вернешься домой и забудешь все, что произошло, забудешь меня, найдешь себе другую, живую, девушку и будешь счастлив, хорошо?

Он сжал губы и покачал головой. Их ужасно трогательный момент прервал цокнувший Глеб.

– Как же вы, парочки, любите разводить сопли из ничего.

Я, сложив руки на груди, метнула в него испепеляющий взгляд, который он проигнорировал. Точно также на него посмотрели Влад и Линда. Парень вскинул руки, поднялся с кресла и вышел из комнаты. Я вышла на лестничную клетку вслед за ним.

– Тебе обязательно каждую секунду быть конченым ублюдком? – бросила я ему в спину.

Он остановился и обернулся ко мне.

– Только этим и живу, – раскинув руки в стороны, проговорил Глеб. – О, да ты ведь тоже об этом подумала! Я просто не постеснялся сказать это вслух.

Не стану врать, я действительно подумала, что их прощание похоже на сцену из слащавой мелодрамы.

– Иногда стоит промолчать, – упрекнула я.

– Может быть. Например, тебе сейчас.

– Ты единственный человек на этом свете неспособный заткнуть меня.

Глеб снова оскалился.

– Это взаимно. Кстати, мы перешли на "ты". Значит ли это, что твоя неприязнь в сторону конченого ублюдка сходит на нет?

– Нет, теперь это значит, что я не уважаю тебя.

– Вот как, – хмыкнул он. – "Я три дня гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны", да? И все же, ты ведь тоже подумала, что они все ведут себя излишне драматично?

Я отвела взгляд, сложив руки на груди. Не хотелось признавать, но да, мне действительно так показалось. Даша могла не говорить такую длинную и драматичную речь. Хотя я не была согласна с тем, что это "разведение соплей из ничего". Даша не хотела умирать, а Дима не хотел терять её. Они имели право выражать свое горе так, как им хотелось, и не мне решать слишком ли это драматично или нет.

– Не думаю, что ты способен понять это. Для этого нужно любить хоть кого-то, а тебя никто, кроме тебя любимого, не интересует.

Он склонил голову вбок и ухмыльнулся.

– Но ведь жить так намного проще, согласись, – не дожидаясь моего ответа, он развернулся и ушел. Я проводила его взглядом, стоя у лестницы и думая стоит ли мне тоже уйти. Ситуация Димы и Даши меня никак не касается. По крайней мере – сейчас. Но ведь Дима вроде как мой друг, и ему, наверное, нужна моя поддержка.

Дверь квартиры Линды распахнулась и Дима практически вывалился на лестничную клетку, не дав мне принять какое-нибудь решение. Он запустил руки в свои золотые волнистые, немного спутанные, волосы. Друг посмотрел на меня, после чего опустил взгляд.

– Почему она так легко сдается? – с усталым возмущением он адресовал вопрос скорее тишине и пустоте, чем мне.

– Тебе стоит отпустить ее, если она так хочет, – вздохнув проговорила я.

Дима посмотрел на меня и скривил губы так, как ему было совершенно несвойственно, словно я сказала что-то крайне грубое и неприличное.

– Я понимаю, как это звучит для тебя, – он отвел взгляд от меня и прислонился спиной к закрытой двери. Это было так по-детски, что ему не хватало только руки на груди сложить и обиженно надуть губы, как будто я была его матерью, запретившей есть шоколад перед кашей. – Но ведь, похоже, это действительно единственно верное решение. Каким бы засранцем Глеб бы не был, он прав. Даша уже мертва и не сможет… – я запнулась, поняв, что фраза "не сможет жить, как раньше" звучит нелепо в нашем контексте. – У вас не выйдет ничего, ты ведь и сам это прекрасно понимаешь. Она обречена на такое существование навечно, в отличие от тебя. Если ты действительно любишь её, ты отпустишь её.

Парень сжал губы в тонкую полоску, я видела, что его подбородок подрагивал. Некоторое время мы стояли молча и не глядя друга на друга, но стоило мне посмотреть на него, как я увидела на его лице блестящие дорожки слез. Мне стало жутко неловко. Я коснулась его предплечья рукой, заставляя обратить на меня внимание, после чего немного раскинула руки в стороны. Он тут же стиснул меня в объятиях, как если бы я была единственным, что удерживало его на плаву посреди огромного океана. Только спустя несколько секунд я обняла друга в ответ, положив подбородок на его плечо.

– Все будет в порядке, – тихо проговорила я, водя руками по его спине, как это делают маленьким детям, пытаясь их успокоить.

Не знаю сколько мы простояли так, но, отстранившись, Дима утер рукавом свитера лицо и попытался бледно улыбнуться мне, но получилось плохо. Я слегка сжала его предплечье, предложив вернуться в квартиру. Он открыл дверь и замер на пороге, ожидая, что я пойду с ним, но я решила пойти к себе. Было уже два часа ночи. Время тянулось бесконечно долго.

Вернувшись, я снова попыталась уснуть. Однако снова у меня ничего не получилось. Кошка лежала у меня под боком, под одеялом, но её присутствие не усыпляло меня, как раньше. Я взяла телефон в руки, пролистала ленту в нескольких социальных сетях, проверила мессенджеры, но нигде не было ничего нового. Три часа ночи, скоро утро. Я открыла чат с Сашей и начала набирать сообщение, где писала обо всем, что беспокоило меня все эти годы. Затем я стерла его, потому что написала слишком много и слишком эмоционально.

САША: Что писала? 3:21

ВЫ: Ты чего не спишь? 3:21

САША: Время еще infantil

Так что ты писала? 3:22

ВЫ: Неважно, я перепутала чаты. 3:22

САША: Está bien… 3:24

Мы обе молчали, очевидно, ожидая, когда одна из нас напишет что-то. Однако никто ничего больше не написал, поэтому Саша первой вышла из сети. Я закрыла мессенджер сразу после нее и отложила телефон на тумбу. Проворочавшись час или около того, я все же провалилась в сон.

Мне снилось, что я бегу по бескрайнему полю. Небо было скрыто за тяжелыми серыми грозовыми тучами, где-то сверкала молния и зловеще громыхал гром. Высокая темно-зеленая трава цеплялась за мои ноги и неприятно царапала их. Ветер трепал мои волосы. Сердце быстро колотилось в груди. Вдруг передо мной возник обрыв, и я, не успев остановиться, сорвалась вниз.

И тут же проснулась. Мое сердце все еще билось в груди, как будто я действительно бежала. За окном было светло. Посмотрев на время, я обнаружила, что уже было почти двенадцать. Несмотря на все произошедшее в последние дни, этот день проходил спокойно и размеренно. Я занималась своими рутинными делами, и это давало ощущение, что ничего не изменилось, что все мной увиденное и услышанное было сном, как то поле.

Отправив Линде статью, я поменяла домашнюю одежду на темно-бордовый свитер, подаренный Есенией на какой-то из праздников, и единственные джинсы, которые были у меня в гардеробе, после чего вышла из своей квартиры и поднялась к Линде. Я позвонила в дверь, хотя знала, что она никогда не бывает заперта, и на пороге появилась сама Линда. Она не выглядела уставшей, но было видно, что спать она не ложилась.

– Не помешаю? – спросила я.

– Не, проходи, – она пропустила меня в квартиру.

Все утро я держала в голове мысль о том, что Людмила с фотографий тысяча девятьсот двенадцатого это и есть Линда. Соседка, смахнув волосы с плеча, прошла в кухню, я последовала за ней.

– Сколько тебе лет? – спокойно поинтересовалась я.

Она хмыкнула.

– Двадцать четыре, – ответила Линда, включив чайник. – Ну, это те годы, которые я прожила. Потом я умерла, стала русалкой и больше не старела, соответственно, не взрослела.

Чайник вскипел, соседка разлила кипяток по кружкам и кинула в них по чайному пакетику. Я чуть нахмурилась, а затем спросила:

– Как давно ты… стала русалкой? – Сначала я хотела спросить, когда она умерла, но в последний момент передумала, решив, что, возможно, это для нее больная тема. Если я сейчас надавлю на нее, то она снова закроется, а мне нужно получить как можно больше информации.

– Сто шесть лет назад, – Линда поставила передо мной чашку горячего чая. – Я видела столько смертей, что теперь эта тема не является для меня болезненной, поэтому можешь спокойно спрашивать.

– Получается, тебе сейчас должно быть сто тридцать лет? – уточнила я.

– Да… – Она прислонилась бедрами к столешнице.

– Что Глеб имел в виду, когда говорил, что ты недо-упырица?

Линда цокнула, закатив глаза.

– И упыри, и русалки – это заложные покойники, но упырями могут стать и мужчины, а русалками только девушки.

– И некрещеные дети?

– Иногда, но чаще всего дети становятся мавками. Премерзкие существа, – соседка поморщилась и сделала глоток чая.

– А вы так же питаетесь? Ну, кровь, мясо… – я крутила чашку в руках, одновременно желая и боясь услышать ответ. – Чтобы поддерживать жизнь в теле, или как ты там говорила.

– Нет, русалки питаются душами потерянных. И нам нужно делать это гораздо реже, чем упырям и волколакам.

У меня было столько вопросов, которые я хотела задать, но нельзя терять голову. Поднимаясь сюда, я составила в голове список вопросов, но, конечно, мне поскорее хотелось перескочить в конец. Вчера я сказала, что мне не интересно принимать участия в их разборках и это все еще было так. Однако это не значило, что мне неинтересно узнать об этой стороне мира побольше. Я предпочитала быть зрителем, сторонним наблюдателем.

– Как ты умерла? – спросила я.

– В лесу, недалеко от поселка, протекает река. Меня утопили в ней, но так как умерла я раньше, чем должна была, я вернулась русалкой. Когда-нибудь, возможно, моя душа освободится и я обрету покой, – её голос становился все тише и тише, пока вовсе не перешел на шепот.

Мы замолчали, погрузившись в свои размышления. Моей соседке и подруге было сто тридцать лет. Я думала о том, сколько всего она могла видеть, сколько она могла пережить. Я вспомнила свои записи, в которых я записывала произошедшее за все время моего пребывания в поселке. Что ж, из этого могла бы выйти неплохая книга, – подумала я, а затем посмотрела на Линду.

– Да, книга вышла бы действительно неплохой, – глядя в пустоту, проговорила она раньше, чем я успела хотя бы рот раскрыть. – Русалки не только питаются душами, но слышат достаточно громкие мысли, например, навязчивые идеи.

– Значит, ты не против?

– Я думала о том, чтобы написать автобиографию, но потом мне показалось это немного… эгоистично. Я ведь не такая интересная и известная личность. Но раз уж её писать будешь ты, то почему бы и нет. К тому же, мне нравится твой язык, Иванна.

Я невольно улыбнулась.

– Когда начнем?

– Хоть сейчас. Лариса придет только после полуночи, поэтому у нас вагон времени.

– Оу, хорошо, – я несколько раз быстро моргнула и опустила взгляд на кружку, перестав крутить её в руках. Линда вопрошающе посмотрела на меня, склонив голову вбок. – Это просто довольно неожиданно… Я думала, ты будешь долго отказываться, а потом откладывать все на потом. А ты так быстро согласилась и готова начать уже сейчас.

– Тебе нужно время? – поинтересовалась она.

– Нет, я думаю, мы можем начать сейчас.

– Хорошо, – Линда улыбнулась мне, – перейдем в зал? Я уверена, что на твоем кресле тебе будет удобно.

Мы перешли в зал, она легла на диван, а я устроилась в кресле, поставив чашку с еще горячим чаем на маленький столик рядом с подлокотником и включив диктофон. Линда прикрыла глаза, сложила руки на животе и спустя пару минут заговорила.

Это было лето тысяча девятьсот шестого года. Одно из самых теплых и солнечных, что я помню. Наша усадьба утопала в зелени: изумрудный плющ облеплял белые каменные стены и обвивал высокие колонны, пышные кустарники, раскинувшиеся рядом с выложенными гравием тропинками, дивно пахнущие цветы и высокие деревья, шуршащие листвой. Большие окна в белых рамах выходили в сад, поэтому, играя на рояле dans le salon, я часто отвлекалась, чтобы с тоской смотреть в окно. Когда maman и papa были слишком заняты, чтобы следить за моими уроками, я тайком выбиралась в сад и часами лежала на траве под старой дикой яблоней, читая любовные романы, царапая пером на бумаге свои короткие стихотворения и иногда поедая тайком стянутые с кухни пирожные. Сейчас я, конечно, понимаю, что родители скорее всего знали о том, что я отлыниваю от занятий, но ничего мне не говорили.

В тот день я вновь сидела за роялем, лениво перебирая пальцами клавиши и наигрывая какую-то незамысловатую мелодию. Солнечные лучи подсвечивали парящую в воздухе пыль, а я думала, что каждая пылинка могла быть крохотной танцовщицей в пышной белой пачке, кружащей в своем никому не заметном танце. Это было так нелепо, но мне было слишком скучно думать о чем-то другом, например, о нотах на листе. В какой-то момент я подумала о том, какие глупые это были пылинки, тратившие свои силы на то, что никто не замечает. Поэтому я закрыла крышку рояля, со скрежетом отодвинула скамейку, взяла свой любимый роман и поспешила покинуть le salon.

Сад встретил меня пением птиц, лимонными капустницами, парящими над пышными розовыми цветами, которые так любила моя maman, и шуршащим под ногами гравием. Я свернула с тропинки и нырнула в кустарник, к своему дереву, скрытому от глаз посторонних. Ветки цеплялись за мои длинные волосы, словно не желая выпускать меня из ухоженного сада в частичку дикого леса, с которым я невольно себя ассоциировала. Преодолев препятствие в виде кустов и оставив на ветке ленту, державшую мои косы, я упала на мягкую траву, прислонилась спиной к дереву и распахнула книгу, где в качестве закладки лежал цветной фантик от шоколадной конфеты.

Тогда для меня все было иначе. Если я читала книгу, то я погружалась в нее с головой, не видя перед глазами ничего, кроме ярких картинок. Так было со всем, чем я увлекалась достаточно сильно, чтобы не забросить через неделю. Поэтому не удивляйся тому, что я не заметила ни приближающихся сумерек, ни шуршания гравия и шелеста листвы. Только когда из моих рук вырвали книг, я вернулась к окружающей меня реальности.

Володя с ухмылкой листал мою книгу. Я резко подскочила и попыталась вырвать её из его рук, но он просто поднял книгу над головой. Он был выше пятнадцатилетней меня почти в два раза, поэтому все, что мне оставалось это топнуть ногой и грозно нахмурить брови.

– Эй! Верни сейчас же!

– А ты попробуй, забери, – он помахал книгой у меня перед носом, но когда я вскинула руку, чтобы забрать её, брат снова поднял книгу вверх и рассмеялся.

Я надула губы и сложила руки на груди, глядя на него исподлобья. Мне казалось, что так я выгляжу грозно и строго, как наша maman, но скорее всего на деле я была просто сердитой fillette, которой и являлась. Глядя на меня Володя вновь беззлобно рассмеялся, после чего протянул мне мою книгу, которую я вырвала из его рук и прижала к своей груди. Некоторое время я обиженно сверлила его взглядом, пока он с улыбкой не растрепал мои волосы.

– Пойдем, там тебя потеряли.

– Кто?

– Император наш, Николай, – фыркнул он. – Родители. Алексей вернулся из Петербурга.

Алексей был нашим старшим братом. Ему было двадцать два года, в то время как мне пятнадцать, а Володе восемнадцать. Сколько я себя помнила, он всегда был, как мне казалось, слишком серьезным. Даже в детстве он смотрел на наши забавы свысока, предпочитая им книги и учебу. Но несмотря на всю свою серьезность он любил нас и любовь выражал по-своему: через дорогие подарки, наставления и почти родительскую заботу. В последний раз я видела его, когда он возвратился в наше имение на Рождество, поэтому мои обиды на Володю тут же испарились словно их и не было никогда. Я широко распахнула глаза и улыбнулась, но затем снова нахмурилась.

– А как ты меня нашел?

Он вытащил из кармана мою ленту для волос, о которой я успела забыть.

– Пойдем.

Мы, пробравшись через кустарник, снова вывалились в сад. Закатное небо было окрашено всеми оттенками желтого и красного. Я пыталась привести свои волосы в порядок, расчесывая их пальцами и доставая мелкие листочки. Легкий летний ветер шуршал листвой деревьев, а из дома начинали слышаться голоса. Дверь гостиной была приоткрыта. Володя пропустил меня вперед.

– Алексей! – окликнула я, переступив через порог, и бросилась ему на шею.

Брат крепко обнял меня в ответ, а затем поставил на ноги. Только отстранившись от него, я заметила, что он приехал не один. Рядом с ним стоял молодой человек, сложив руки за спиной. Темный взгляд, зализанные угольные волосы и строгий черный костюм – все в нем выглядело устрашающе, поэтому я невольно замерла, продолжая пялиться на него.

– Людмила, это Владислав – мой близкий друг, – проговорил Алексей, указав на гостя. – Владислав, это моя сестра Людмила.

А я продолжала стоять и хлопать глазами, когда Влад легко пожимал мою руку.

– Значит, так началась ваша история? – спросила я, притянув колени к груди.

– Нет, не совсем, – Линда покачала головой. – Конечно, это наша первая встреча, но тем летом я так и не поняла, кто он.

– А когда это случилось?

– Годы спустя. Только в тридцать девятом, после своей смерти.

Я запомнила именно то лето, потому что оно было одним из самых легких и беззаботных в моей жизни. Алексей провел все три месяца в имении, они с Володей почти не спорили, а Влад стал хорошим другом моей семьи. Он оказался не таким жутким, как я подумала в нашу первую встречу. Почти каждую неделю он приносил мне новые книги, открывая для меня новые жанры и новых авторов. Влад был первым, кому я сказала, что хочу быть журналисткой, и показала свои маленькие рассказы и стихи, написанные под яблоней. Он прочел их все, несмотря на их глупость и наивность, и предложил некоторые правки.

– Вам действительно понравилось? – улыбаясь спросила я и посмотрела на него.

– Конечно, – он ответил совершенно серьезно, без улыбки, не оставляя у меня никаких сомнений. – Вам стоит заниматься этим больше. Не забрасывайте.

– Не брошу, – я покачала головой и прижала к груди исписанные листы.

Некоторое время мы сидели молча, наблюдая за стремительно уходящим последним днем лета, а затем он вдруг спросил, глядя мне прямо в глаза.

– Людмила, назовите мне ваше самое сокровенное желание.

Тогда я не понимала почему он это спросил, но все во мне хотелось ответить, поэтому, не задумываясь, я сказала, что хочу остаться навечно молодой и иметь талант, которого не будет ни у кого из ныне живущих. Что ж, тогда я и подумать не могла, что мое желание исполнится.

– Конечно, совершенно не так, как мне хотелось, – она вздохнула. – Я не сказала, что хочу жить вечно. Я сказала, что хочу быть молодой вечно, а быть молодой можно и мертвой. Ты сейчас думаешь, что это глупое желание, но мне было пятнадцать, я ужасно боялась старости. Я видела свою морщинистую бабушку с редкими седыми волосами, которая когда-то была прекраснейшей женщиной, и думала, что однажды я стану такой же.

– А талант? Почему ты не издала ни одной книги?

– О, я издала, поверь, и не одну. Однако после моей смерти меня быстро забыли. Наверное, в этом и был подвох. Какой бы талантливой я ни была, мои книги никогда не получали известности.

– Это ужасно, – тихо проговорила я. Может быть, поэтому она так легко согласилась с тем, чтобы я писала её биографию? Линда хотела быть услышанной уже многие годы, но все ее рукописи уходили в пустоту.

Некоторое время мы сидели в тишине. Я выключила диктофон и стала обдумывать написание этой книги. Это было для меня в новинку, потому что до этого я писала только небольшие статьи в своем блоге и для святовещенской газеты. Ну, еще несколько фанфиков, но не полноценную книгу.

– У тебя все получится, – легко сказала Линда, очевидно, услышав мои сомнения. – И поговори уже со своей подругой.

– Я подумаю на счет второго.

– Тебе нужно уменьшить количество вещей в своей жизни, из-за которых ты стрессуешь.

– Мне не дали уехать, – невесело усмехнулась я.

Конечно, все это я и сама понимала, а замечание Линды вывело меня из себя. Еще больше меня раздражало то, что все мои мысли, чувства и эмоции переставали быть только моими. Мне нужно было несколько раз обдумать мысль прежде, чем озвучивать её для остальных, а Линда лишала меня такой возможности.

– Прости, – тихо сказала она, снова подслушав мои мысли.

– Я пойду. Напиши мне, если Диме понадобится какая-то помощь.

Допив остатки чая, я подхватила мобильник и поспешила покинуть квартиру соседки. Она бросила мне что-то напоследок, но я уже закрывала дверь. Наверное, попрощалась.

ДЕНЬ 20: В ЛОГОВЕ ВУРДАЛАКОВ

Голос Линды, немного искаженный записью, разливался по моему темному и пустому залу. Теплая кошка мурчала под боком, пальцы стучали по клавиатуре. Я перерабатывала рассказ подруги, чтобы он звучал хоть сколько-нибудь равномерно. Если бы я писала так, как она говорила, то весь текст был бы на французском. Ладно, может быть, я немного преувеличиваю, но Линда действительно постоянно мешала русский и французский, рассказывая о своем детстве. Это несколько затрудняло мою работу над её биографией, потому что, сколько я ни пыталась, французский был для меня недосягаем, а переводчик не всегда мог правильно расслышать некоторые фразы и выражения. Однако это была не единственная проблема.

Я постоянно отвлекалась на собственные мысли, чего никогда не делала, работая над статьями. Вернувшись домой, я думала только о Саше и о том, что Линда была права. Все, кто советовал мне поговорить с ней, были правы, и я понимала это. Но как мне сказать ей обо всем? Просто вывалить все, что копилось несколько лет? Смогу ли я сдержаться и говорить спокойно или сорвусь? Когда мне стоит заговорить об этом?

Открыв ноутбук и включив запись, я все же начала думать о книге, но затем снова вернулась к своим мыслям. Сначала я размышляла о сделке Линды, а затем о Даше. Она ведь не выбирала стать упырицей, ее никто не спрашивал и никто не объяснял как быть такой. Но ведь девушка пила кровь Димы и убивала людей на улицах. Затем я подумала: «А что сделала бы я?». Я попыталась поставить себя на её место. Я умерла, нет… Меня жестоко убили, а затем я снова проснулась, не зная, что со мной и где я. Вернувшись домой, едва живая, я застала бы в своей квартире своего жениха с другой девушкой. Линда говорила, что все эмоции упырей усилены в несколько раз, значит, я бы чувствовала себя преданной, потому что первой мыслью было бы, что меня променяли.

Большинство жертв Даши были мужчинами. Значит ли это, что она искала своего убийцу, чтобы отомстить? Но ведь среди них были и женщины, что перечеркивало мою теорию или, по крайней мере, ставило её под сомнение.

Качнув головой и пару раз моргнув, я откинула мысли и взглянула на экран. Половина написанного текста было подчеркнуто красным. Я вздохнула, закрыла лицо руками и потерла раздраженные глаза, после чего принялась исправлять все опечатки и кривые предложения. Закончив с исправлениями, я отложила ноутбук и пошла на кухню, чтобы выпить воды.

В темноте квартиры было слышно, как за окном завывает вьюга, шумит холодильник, капает в ванной кран, скрипят полы и шуршат вслед за мной кошачьи шаги. Кошка потерлась о мои ноги, стоило мне остановиться на одном месте. Голова гудела от мыслей и долгой работы за компьютером, я выпила таблетку и осела на пол. Яркий экран мобильника осветил пространство вокруг меня. Я пролистала чат с подругами, в котором было около ста новых сообщений. Они постоянно что-то писали, обсуждали, строили совместные планы на будущую неделю, а я не успевала все читать сразу. Их жизнь была такой простой, без кровавых новостей, упырей, волколаков, русалок и бесов. Это было даже в какой-то степени обидно.

Каждую свободную минуту я думала о том, почему меня чуть ли не силой вернули сюда. Василису точно не пугало то, что я могу кому-то рассказать обо всем, значит, была другая причина. Если сравнивать с другими журналистами, среди которых точно есть те, кто писал в сотни раз лучше меня, и те, у кого было намного больше опыта, то я была явно не на первом месте. Какой в таком случае резон держать меня здесь и платить в три раза больше? Если я правильно понимала, начальством Влада и Линды, давшим приказ охранять нас с Димой, была Василиса. Зачем? Влад, Глеб и Линда сто процентов знали, но не желали говорить нам. Эти секреты напрягали меня. Мне казалось, что я нахожусь в вагоне, отцепленном от остального поезда и мчащемся прямо в бездну. Я ничего не понимала и не могла предпринять хоть что-то, чтобы помочь себе.

Из моих мыслей меня выдернул дверной звонок. Я поднялась с пола и пошла в коридор. Незваный гость продолжал названивать в звонок, я протянула руку к дверной ручке, но замерла на полпути и приподнялась на носочки, чтобы посмотреть в глазок. В прошлый раз, когда я по собственной глупости открыла дверь, мне пришлось запирать Дашу в своей квартире, чтобы выиграть время на побег. За дверью стоял Дима, поэтому я открыла ему дверь.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я. Он был одет в уличную одежду и нетерпеливо топтался на пороге.

– Мы должны помочь ей.

Мне не нужно было уточнять кому. Я тяжело вздохнула и отошла от двери, пропуская его внутрь.

– Дима, мы не можем. Ты же слышал, она сама хочет этого.

– Она не понимает!

– Дима… – не успела я договорить, как он перебил меня.

– Иванна! Они убьют её. Пожалуйста… Мне нужна твоя помощь.

– Нет, это самоубийство. А Даша уже мертва, если ты забыл, сейчас её просто избавят от страданий.

– Избавят от страданий? Она что, по-твоему, животное?

– Уж точно не человек, – я прислонилась бедрами к комоду и сложила руки на груди. – Дима, я понимаю, что ты чувствуешь, но так надо. Я понимаю, что ты любишь её, но она умерла. Тебе стоит отпустить её. Иди сейчас к себе, собери вещи и поезжай домой.

– Да! Я люблю её, поэтому не могу позволить ей убить себя. Она же не понимает… – беспомощно повторил он, всплеснув руками. Дима закусил нижнюю губу, его подбородок снова дрожал в той обиженной детской манере. – Пожалуйста, Иванна…

– Нет, – мой голос был тверд, поэтому на каждое слово парень реагировал, как на брошенный в него камень. На это он отвел взгляд в сторону и шумно втянул носом воздух.

– Значит, я пойду без тебя.

Дима развернулся и, хлопнув дверью, вышел из квартиры. От громкого хлопка я вздрогнула и крепко зажмурилась. Зная его, я была уверена, что он не отступится и не задумается ни на секунду. Перед глазами вспыхнула картинка, где множество упырей разрывают моего друга на несколько мелких кусочков, проливая его кровь на белый снег. Это было глупо, ужасно глупо, неразумно и абсолютно безрассудно, но я начала в спешке собираться, чтобы успеть его догнать. Я не надеялась образумить его, но все равно перебирала нужные фразы в голове.

Вылетев из квартиры, я захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице, не замечая никого и ничего, продолжая обдумывать слова для Димы. Совершенно неудивительно, что я умудрилась столкнуться с кем-то плечом. Не оглядываясь, я бросила извинения и собиралась побежать дальше, но меня схватили за рукав пуховика. Я обернулась, открыв рот, чтобы рявкнуть на остановившего меня, но увидела перед собой Глеба, поэтому захлопнула рот и нахмурилась.

– Куда-то торопишься? – растягивая слова, поинтересовался он.

– Не твое дело, отпусти, – я попыталась вырвать руку, но он держал крепко.

– Мое, учитывая, что Линдси снова оставила меня нянчиться с вами. Ну так что?

– В магазин.

– А чего бежишь сломя голову?

– Отпусти, – я снова дернула рукой.

– Не могу, – он склонил голову вбок и улыбнулся.

– А ты смоги.

Парень рассмеялся.

– Где находится клан? – спросила я. Глеб закатил глаза и отпустил мою руку.

– Я так понимаю, этот придурок уже там? – он развернулся и стал спускаться по лестнице, спрятав руки в карманы черной дубленки. – Ты идешь или нет?

Я тут же сорвалась с места и поспешила, чтобы догнать его. Снег валил и хрустел под ногами, вьюга выла, пока мы молча шли по пустой, местами освещенной желтыми фонарями дороге. Мои пальцы замерзли, но я не переставала звонить Диме. В какой-то момент он заблокировал мой номер. Раздраженно фыркнув, я убрала телефон и руки в карманы.

– Может быть, я и конченый самовлюбленный ублюдок, неспособный понять такое прекрасное чувство, как любовь, но я хотя бы не лезу туда, куда не надо, и не вешаю на себя табличку с надписью «легкая добыча», – резко выплюнул Глеб. – Хотя, может быть, я чего-то не понимаю и в этом и заключается «любовь». Ну, знаешь, спасать того, кто в этом спасении не нуждается и обрекать её на вечные страдания.

– Неудивительно, что он так цепляется за неё, – пожала плечами я, – он не видит своей жизни без неё.

Глеб обернулся на меня и хмыкнул. Ледяной ветер обжигал холодом мое лицо и заставлял глаза слезиться, поэтому я часто моргала.

– Сегодня без этой, завтра – без другой. Вот увидишь, если увидишь, конечно, через пару лет хладный труп её надоест ему, и он сбежит, сверкая пятками.

– Что значит “если увидишь”? – нахмурилась я.

– Неравнодушные герои обычно приказывают долго жить, – легко ответил он. Я остановилась, вскинув брови, парень взглянул на меня и, закатив глаза, вздохнул. – Я пошутил.

– Неудачно, – я пошла дальше, обгоняя его. Глеб догнал меня, и мы пошли рядом. – Почему меня вернули сюда?

– Я что, знаю? Пути Василисы неисповедимы, но если она тебя оставила, значит, ты ей нужна. Все, кто находится в поселке, зачем-то нужны ей.

– И вы не пытаетесь узнать?

– Во-первых, её мы видим также часто, как и Рожкова, то есть почти никогда. В основном она отдает приказы через Влада. Она заперлась в особняке на окраине города и сидит там, не высовывается. Во-вторых, узнавать что-либо бесполезно, потому что даже Владу она не говорит всего. Всю информацию мы получаем по ходу дела.

– Кто она вообще? Вы, упыри, русалки, бесы, волколаки, так легко слушаетесь её…

– Она кикимора. Самая мерзкая из всех, – Глеб неприязненно сморщился. – Сожрала своих же и осталась единственной кикиморой в поселке, чтобы выслужиться перед Рожковым.

– Сожрала?..

– Да, буквально. Русалки были шокированы больше всех. У них же, типа, сестринство.

Некоторое время мы молчали. Сначала я думала о том, что Василиса, очевидно, была способна сожрать меня в той машине, но потом я переключилась на мысли о Даше и Диме. Только сейчас я поняла, что иду в лес с самым сомнительным человеком из всех в этом поселке. Иду в лес с оборотнем, пытавшимся сожрать меня, в логово упырей, способных разорвать меня на кусочки, не имея плана и пытаясь спасти упырицу, пытавшуюся сожрать меня после оборотня. Потрясающе. Когда – или если – вернусь домой, обязательно напишу об этом в твиттере.

– Да расслабься ты. Если бы там было действительно опасно, я бы тебя не взял с собой, – легко проговорил Глеб.

– Ты что, тоже мысли читаешь?

– Нет, у тебя на лице написано. Еще ты, скорее всего, оцениваешь сомнительность этой идеи по десятибалльной шкале.

– Еще не произошло ничего, что могло бы понизить сомнительность хотя бы до девяти. То есть там не опасно?

– Ага. Я же говорю, будь там действительно опасно, я бы тебя развернул и заставил пойти обратно.

– Заботишься? Как мило.

– Нет, от тебя просто до сих пор пасет ладаном, как от батюшки. Вытащить этого недо-женишка незаметно было бы сложно.

Я усмехнулась. Некоторое время мы шли молча. Несмотря на холод вокруг, мне было жарко. Голова была тяжелой, веки слипались и сонливость накрывала меня с головой. Хотелось вернуться домой, но нужно вернуть Диму. Вспомнив свои пробежки по морозу, я догадалась, что, скорее всего, заболела. Чтобы не свалиться в сугробы, я вновь заговорила:

– Почему там не опасно?

Глеб взглянул на меня, а затем, отведя взгляд в сторону ночной тьмы, ответил:

– Если ты планируешь остаться здесь надолго, хотя бы на год, прекрати считать всех, кто на тебя не похож, за дикарей. Поверь, все, кто был на новогодней вечеринке, слышали твое сердцебиение, но напала на тебя только чокнутая саранча Димки.

Я вскинула брови, но ничего не ответила.

– Мы же в цивилизованном обществе живем, в конце концов. Сначала будет суд, где упырица расскажет свою слезливую историю, и её оправдают. Ну, при условии, что она вступит в клан и даст клятву.

– Серьезно? Она должна просто пообещать, что не будет убивать? – я нахмурилась. – И это вся гарантия? Она скажет: “Я не буду убивать, честно-честно!” и ей поверят?

Он снова посмотрел на меня так, словно я не поняла самых простых и очевидных вещей.

– Прекрати делать это.

– Что? – парень усмехнулся.

– Смотреть на меня, как на идиотку. Я, может быть, не понимаю ничего в этой вашей сверхъестественной хрени, но я хотя бы пытаюсь разобраться. А ты смотришь на меня так, как будто я должна была родиться с этими знаниями в голове. Уж извините, я росла в семье атеистов и до последней недели я знать не знала ни про упырей, ни про бесов, ни про прочее дерьмо. – Он фыркнул. – Что? – недовольно и резко спросила я.

– Ничего, – Глеб покачал головой. – Я тебя услышал, больше не буду смотреть на тебя вот так, – парень выпучил глаза.

Мы подходили к лесу. Под ногами хрустел снег, покрытый ледяной коркой, ветки и еловые иголки. Это были единственные звуки в кромешной темноте и тишине. Щелкнула зажигалка – Глеб закурил. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду скучать по постоянной болтовне Димы. Тишину леса разорвал резкий звонок моего телефона. Глеб бросил на меня взгляд, я ответила на вызов и приложила мобильник к уху, не посмотрев кто это был.

– Алло?

– Иванка! Ты спишь что ли? – чуть тише спросила Кира. – Ой, наверное, да. Прости за то, что разбудила.

– Я не спала. Что случилось? Мать вернула телефон?

– Не-а, – просто ответила сестра. – Я его выкрала. Они с отцом уехали в гости к какой-то тете Любе.

– Хорошо, – выдохнула я. – Как ты?

– Пытаюсь выжить в одной квартире с диктатором, веду тайную переписку с людьми снаружи и подворовываю Мирины конфеты. Ты сейчас не занята? Я хочу тебе пожаловаться.

– Нет, я не занята.

– Отлично! Начнем с диктатора, – я усмехнулась, а она продолжила, – это ужасно! Ив, она забрала мои подарки, телефон и карточку. Бог с ними с подарками, не очень-то и хотелось, но телефон и карточку! Знаешь что? Она сказала, это для того, чтобы ты мне деньги не высылала, – Кира тихо, на выдохе, выругалась. – Типа ты меня так разбалуешь, и я привыкну ничего не делать. А телефон она забрала, что я тебе жаловаться не смогла. И вообще никому. Она назвала меня истеричкой, когда я сказала, что она не имеет право забирать мои вещи, и сказала, что ничего моего тут нет. Знаешь что еще?

– Что?

– Мои новогодние подарки. Она забрала их, потому что, цитата, “я вела себя отвратительно в этом году и не заслужила их”. Зато Мира опять самая хорошая, – раздраженно проговорила Кира.

В детстве мне постоянно ставили в пример Есению или других детей. Это раздражало, потому что, что бы я не сделала, мать или отец всегда могли сказать: «А вот сын тети Маши – подставьте любое имя, у них бесчисленное количество знакомых – сделал это намного лучше или, если это было что-то плохое, никогда бы так не сделал». Это жутко раздражало. Я испытывала лютую ненависть ко всем этим «одаренным» детям и их невероятно гордым родителям, потому что мои родители никогда не хвалили меня так, как какого-нибудь Илюшу, сына Ну-Вот-Тех-С-Работы. Когда я, – может быть, лет в тринадцать или четырнадцать, – сказала, что у меня вообще-то тоже есть заслуги, мать спросила меня: “Ну, что ты хочешь, чтобы мы тебя за это хвалили?”. Тогда я ответила: “Да, хочу”, и они похвалили меня, но это было больше похоже на издевку, чем на похвалу. Больше я не требовала их похвалы.

Сейчас с Кирой происходит то же самое. Маленькую и спокойную, от того и удобную, Мирославу ставят в пример «неправильной» Кире. Естественно я могла понять почему одна сестра с раздражением говорит о другой, потому что я через это проходила. Когда-то и меня бесила Есения своей правильностью. Однако я переросла это и поняла, что ни Сеня, ни другие “лучше-чем-ты” дети не были виноваты в том, что мои родители ставили их мне в пример. Теперь мне нужно было донести это до Киры.

– О матери можешь говорить мне все что угодно. Я с тобой согласна. Но даже не думай злиться на Миру. Она маленькая и не виновата в том, что является маминой любимицей. Не позволяй вас стравить друг с другом, слышишь? Иначе это перерастет в стукачество и постоянные ссоры на пустом месте. Кира?

– Да, я тебя услышала, – вздохнув, проговорила Кира. – Меня просто… Меня…

– Я понимаю. Ты нашла карточку? – я решила сменить тему.

– Нет, в процессе.

– Ладно. Главное, что телефон нашла. Деньги через приложение перекинешь Сене, а потом новую карту создашь. Собирай вещи и поезжай к ней.

– Не, мать опять меня заберет. Я поеду к подруге.

– Это та, со значками? – я улыбнулась.

– Ага, она классная.

– Хорошо. Напиши мне, когда будешь у нее. Не буду тебя отвлекать разговорами.

– Угу. Созвонимся потом и расскажешь куда шла.

Я фыркнула и сбросила вызов. Снова наступила тишина, а затем Глеб вдруг сказал:

– Да уж, во времена моей юности главной проблемой было то, что половину деревни выкосила оспа, – он усмехнулся, а я невольно улыбнулась, после чего снова стала серьезной.

– Подслушивать чужие разговоры нехорошо, – я укоризненно посмотрела на него.

Глеб цокнул языком.

– Уж прости за то, что у меня слишком хороший слух, – он закатил глаза.

– Настолько хороший, что ты не слышишь, когда тебе кричат, находясь в полуметре от тебя? – скептически поинтересовалась я.

– Настолько, чтобы слушать тяжелый металл на полную громкость, – он уже привычно ухмыльнулся. – Мы почти подошли.

Парень кивнул вперед, где из-за тонких черных деревьев виднелся двухэтажный дом. Только в одном окне на первом этаже горел свет. Мы направлялись к главному входу, который оказался открытым. Глеб распахнул дверь и вошел первым, я – за ним. В прихожей было прохладно, но, как сказал Глеб, не настолько, чтобы находиться в куртке. Он стянул с моей головы шапку, и мои наэлектризованные волосы распушились в разные стороны. Приглаживая их, я буркнула ему что-то, что парень вряд-ли расслышал, потому что ушел на несколько шагов вперед.

В коридорах было пусто, темно, от шагов скрипел пол и слышались далекие голоса. Глеб вдруг остановился, повернулся ко мне и ткнул мне пальцем в лоб.

– И что это было? – спросила я, проведя тыльной стороной ладони по лбу и стирая с него прикосновение парня.

– Заглушил твое сердцебиение, чтобы не привлекать к нам внимание.

– Зачем? Ты же сказал, что там не опасно.

– Я и не говорю, что там опасно. Но привлекать внимание все равно не нужно, – некоторое время он смотрел на меня, после чего щелкнул пальцами и моя куртка исчезла, затем Глеб снял свою куртку и накинул мне её плечи. – Ладан, – ответил он раньше, чем я успела спросить. – Все еще воняешь, конечно, но если не принюхиваться, то в целом нормально. Куртка твоя в прихожей.

– Ладно, – вздохнула я, неопределенно взмахнув рукой. – Мы просто войдем туда?

– Нет, мы пойдем искать женишка. Он сейчас накрутил себя, значит, способен выдать какую-нибудь дичь, – парень пошел дальше.

– А что будет, если выдаст?

– Ему – ничего, а с меня три шкуры спустят за то, что я не уследил за вами.

Он открыл двери в вошел в темную комнату, я, оглянувшись, проследовала за ним. Ощущение, что мы вломились в чей-то дом, не желало оставлять меня. Каждую секунду я ожидала, что меня вот-вот схватят за руку. Наверное, больше всего в таком случае я боялась, что хозяева дома вызовут полицию и окажется, что все сверхъестественное – выдумка, что у меня просто поехала крыша. Я приподняла рукав кофты и ущипнула себя за предплечье. По крайней мере, теперь у меня была уверенность, что все это не сон, но могла ли я видеть галлюцинации и чувствовать боль одновременно? Я вспомнила свои сны, которые видела в первые дни после приезда, и ужасную сонливость по утрам. Все это исчезло, когда Кошка стала жить со мной.

– Эй, журналистка! – Глеб выдернул меня из размышлений, помахав рукой перед лицом. – Все в порядке?

Несколько секунд я смотрела на него, пытаясь понять смысл его вопроса, а затем кивнула. Мы стояли у лестницы, ведущей в темноту. Погрузившись в свои мысли, я не замечала ни того, что Глеб откуда-то взял свечу, ни того, куда мы идем. Казалось мы бродили целую вечность по темным лабиринтам. Было ли это так на самом деле?

– Слушай, если ты намерена и дальше тупить, то можешь просто подождать нас на улице.

– Нет, все нормально, пошли, – я пошла впереди него.

Ступеньки скрипели, пока мы по ним поднимались. Лестница была узкой и крутой. Тепло дома разморило меня, голова налилась свинцом, а глаза слипались. Если бы не Глеб позади меня, я, наверное, легла и уснула бы прямо здесь. Странная мысль, конечно, учитывая мое местоположение. Лестница упиралась в дверь, я толкнула её и вышла на антресоль. Диму я увидела сразу и тут же взбодрилась. Быстрыми широкими шагами, сжав руки в кулаки и прокручивая в голове всевозможные ругательства и оскорбления, я двинулась в сторону Димы. То ли от моего ли грозного вида, то ли от чего-то еще парень попятился, выставив руку вперед. Однако мой гнев не успел на него обрушиться, потому что Глеб обогнал меня и встал между нами, повернувшись ко мне лицом. Он дернул бровью, ничего не говоря. Я закатила глаза, цокнула языком, сложив руки на груди, и отвела взгляд в сторону.

Антресоль выходила в просторную гостиную с высокими потолками. У противоположной стены разместился большой камин, своим ярко-рыжим светом освещавший большую часть комнаты, по углам стояли высокие торшеры, но все это едва освещало комнату, поэтому мы находились в тени, и разглядеть нас с первого этажа было сложно. Напротив камина, посреди комнаты, стоял длинный стол, за которым собрались, как я догадалась, предводители разных кланов и стай. Во главе сидела светловолосая женщина, по правую руку от нее Влад, а по левую – мужчина с седыми волосами. Разглядеть их лица я не могла.

– Лариса, – тихо проговорил Глеб, наклонившись ко мне и указав на блондинку. – Влад, ну, его мы знаем.

– А напротив кто? – спросила я, чуть повернувшись к нему.

– Мой отец, вожак стаи… – еще тише ответил парень. – С его стороны сидит мать русалок – Мавра. – Длинные зеленые волосы этой женщины обвивали ножки её стула и исчезали под столом.

– И это все?

– Конечно, нет, но некоторые группы настолько малочисленны и незначительны, что у них нет предводителя или вместо него выступает один из них. Типа мелких бесов, домашних духов или мавок. Странно, что Ирины нет.

– Кто такая Ирина?

– Ведьма. Если пустить слух о том, что на собрании будет Влад, то она прибежит сюда сама первая, чтобы занять место рядом с ним. О, ты бы видела, как с этого каждый раз бесится Линдси, – он усмехнулся.

– Может, вы помолчите хотя бы секунду? – раздраженно прошипел Дима. Я закатила глаза, но все равно стала прислушиваться к разговорам снизу. Я все еще была зла на него за то, что он не послушал меня, что он заблокировал меня, когда я волновалась за него. Конечно, здесь оказалось не так опасно, но все же, а если бы я была права?

Вдруг раздался грохот с первого этажа. Я тут же стала искать глазами источник этого звука, как и все, кто сидел в зале. Они повернулись в сторону антресоли, но смотрели не на нас, а ниже. В полной тишине послышался цокот каблуков, и вскоре я смогла увидеть женщину с короткими рыжими волосами. За ней тянулся длинный, похожий на крысиный, хвост.

– А вот и Ирина, – проговорил Глеб.

– Простите, я задержалась, – громко, четко и совершенно точно не извиняясь проговорила Ирина. Она плюхнулась на стул рядом с Владом. – Ну, знаете, мне нужно было разобраться с новоявленным охотником. Кстати, а вы собираете это обсудить или у нас на повестке дня только взбесившаяся упырица?

Лариса сложила руки в замок на столе перед собой и, склонив голову набок, спросила:

– Охотник?

– Да, на ведьм. Кто-то пытался напасть на меня у моего дома. Возможно, колдун, – Ирина, стуча длинными ногтями по столу, бросила взгляд на отца Глеба. – Айтуган, а ты случайно не знаешь, где твой младший?

Внезапный сквозняк всколыхнул пряди моих волос и заставил поежиться, в ту же секунду Глеб оказался рядом с Ириной. Я не видела его лица, потому что он повернулся к антресоли спиной, но зато я видела, как губы ведьмы растянулись в недоброй улыбке, когда она посмотрела на него.

– Малыш, ты все также любишь подслушивать, – проговорила она.

– А ты все также обожаешь пускать сплетни, – ответил Глеб. – И, да, будь это я, ты бы уже давно грела свои старые кости в адском котле.

Ирина отвернулась от него и снова посмотрела на Ларису.

– Кто-то вычисляет ведьм до их инициации. Почему-то я уверена, что наш, а точнее, твой, Лариса, упыреныш могла стать ведьмой.

Я вспомнила, что среди тех, кого я причислила к жертвам Даши, были и женщины. Это ставило мою теорию о том, что Даша убивала мужчин, потому что хотела найти своего убийцу, в тупик. Однако теперь, если Ирина была права, то все вставало на свои места. В Святовещенске действительно был не один маньяк. Конечно, их было гораздо больше, но официально убийцами были только Даша и этот неизвестный.

– Это могло бы объяснить её жажду, – задумчиво проговорила Лариса.

– Близится Ледяная ночь, – подал голос Айтуган, но его тут же перебила Мавра.

– А если охотник не один? – её встревоженный голос был таким тонким и звонким, что мне показалось, если бы на столе были бокалы, то они бы непременно разбились. – Если их много? Нас могут перебить по одному!

Слово за слово и вот уже все собравшиеся перебивали друг друга, пытаясь высказать свою мысль и свой план действий. В этом балагане я заметила, как Глеб выскользнул из-за стола и секунду спустя снова оказался у нас.

– Поздравляю, Димон, твою невестку оправдали, – он хлопнул Диму по плечу. – Доволен? А теперь идем. Нам тут делать нечего.

Он начал подталкивать нас в сторону выхода, как вдруг в дверях появилась Линда. Она сложила руки на груди, хмуро глядя на нас, а затем девушка вздохнула и, развернувшись, пошла вниз по лестнице. Я, бросив взгляд на парней, последовала за ней. Почему-то у меня было такое ощущение, что я должна чувствовать вину, но я была только зла на Диму. С другой стороны, я была и благодарна ему, потому что, если бы я не сорвалась сюда посреди ночи, я бы не узнала много новой информации о городе. Однако это не отменяло того, что Диме, который вроде как считал меня своей подругой, было абсолютно плевать на мои переживания.

Я резко остановилась посреди коридора и развернулась к Диме. Губы невольно сжались в тонкую полоску. Моя рука резко взметнулась в воздух, после чего тишину коридора разрезал звонкий шлепок пощечины. Моя рука горела, как и след от нее на щеке парня.

– В следующий раз можешь не приходить ко мне, когда тебе будет плохо, скучно, за советом. Забудь о моем существовании, если мои слова для тебя пустой звук, – спокойно и четко проговорила я. – Это был последний раз, когда я сорвалась куда-то посреди ночи только потому, что ты хочешь думать задницей, а не головой.

Бросив случайный взгляд на Глеба, я видела, что он ухмыльнулся. Снова развернувшись, я ускорила шаг и догнала Линду. Она открыла одну из дверей и пропустила меня внутрь. Это была гостиная, но гораздо меньше, чем та, в которой заседали предводители.

Первое, что я увидела – Даша. Она сидела на темно-красном диване и казалась такой маленькой, что я снова невольно сравнила её с фарфоровой куклой. Её руки по-прежнему были скованы наручниками. Мне стало искренне жаль её. Я не знала, что с родителями Даши, но почему-то за все то время, что её не было, никто, кроме Димы, не забеспокоился о ней. Если бы не было Димы, то никому не было бы дела до её исчезновения. Никто не заслуживал того, через что проходит она.

Дима, влетев в комнату за мной следом, тут же кинулся к ней, сел рядом с девушкой и взял её руку в свои, прижимая их к груди. Она подняла на него полный усталости взгляд. Очевидно, у нее уже не было сил ни на любовь, ни на горе, ни на что-либо другое. Линда села на другой диван и, поставив локоть на подлокотник, подперла голову рукой. Глеб стоял рядом со мной, я бросила взгляд на него, ожидая какой-нибудь язвительный комментарий в сторону парочки, но его не произошло.

– Ничего не скажешь? – я удивленно вскинула брови.

Он вздохнул, посмотрев на потолок.

– Меня сейчас стошнит от этой приторности, – проговорил парень. Я невольно улыбнулась.

Однако Даша вырвала свои руки из рук Димы и отвела взгляд в сторону. Он попытался снова к ней прикоснуться, но в этот раз осторожнее, как к самой хрупкой драгоценности, как к напуганному дикому зверю. Девушка отсела от него и протянула руки в кандалах Линде, чтобы та, очевидно, расстегнула их. Ключ со скрежетом провернулся и кандалы, звякнув, упали на пол. Даша вжалась в подлокотник, сосредоточенно растирая запястья и не поднимая взгляда на Диму.

В такой напряженной, звенящей, тишине мы ждали Влада. Спустя двадцать минут, обдумав все, что только можно было, я вспомнила, что Кира должна была мне написать, но она до сих пор этого не сделала. Я написала ей несколько сообщений, но она не прочитала ни одно из них. Тогда я начала волноваться, потому что Кира не расставалась с телефоном и всегла читала сообщения сразу. Я позвонила ей, но она снова не ответила. Как же это было глупо – поздним зимним вечером отправлять её одну неизвестно куда. Город большой – она могла потеряться или кто-то мог к ней пристать. К горлу подкатил ком. Иногда я не замечаю того, что плотно сжимаю зубы. Это была проблема, с которой я пыталась бороться, но сейчас мне было просто не до самоконтроля. Я винила себя за то, что отправила её к подруге. С матерью она была бы в безопасности. Да, с постоянными ссорами, но хотя бы в безопасности. Теперь она бог знает где и бог знает с кем.

Я встала с дивана и вышла из комнаты, продолжая названивать Кире. И вот я снова была не рядом с ней, когда нужна. Ну и какая из меня сестра? Я вспомнила Есению, которая была готова сорваться ко мне – к любой из нас – в любую минуту, если бы я попросила, если бы мне нужна была помощь. А я просто уехала, сбежала, бросив их.

Наконец Кира соизволила ответить. После её осторожного, прощупывающего “алло?”, камень упал с моих плеч. Я выдохнула и чуть ли не закричала в трубку.

– Какого хрена ты не отвечаешь?! – мой голос истерично дрогнул. – Я чуть не поседела здесь.

– Прости! Прости, прости, прости! – виновато протараторила Кира. – Правда, я не специально! Телефон сел на морозе, и я только сейчас смогла его включить. Прости, пожалуйста… Я сейчас у подруги, все хорошо. Не волнуйся.

Я прислонилась спиной к стене и провела холодной рукой по горячему лицу. Она продолжила говорить о чем-то, но я почти не слышала её. Голова казалась такой тяжелой, мне было жарко.

– Кир, я перезвоню тебе позже, хорошо? – проговорила и сбросила вызов.

На ватных ногах я вернулась в гостиную и села на диван рядом с Линдой. Свет был тусклым. Я свернулась в самом углу дивана и невольно провалилась в сон.

Проснулась я от яркого света, ударившего в глаза. Поморщившись, я накрылась тяжелым одеялом с головой. Только спустя несколько долгих минут до меня дошло, что там, где я заснула, не должно быть так светло и не должно быть тяжелого одеяла. Скинув одеяло, я огляделась. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что я в квартире Линды. Еще несколько минут потребовалось на то, чтобы перевести свое тело в вертикальное положение и встать с дивана.

Моя голова по-прежнему была тяжелой и горячей. Во рту было сухо, глаза болели. Несмотря на это я дошла до кухни, где Линда возилась у плиты над кастрюлей, а Влад пил кофе, читая газету. Линда повернулась ко мне и бодро улыбнулась.

– Пробежки по морозу приводят к простуде, Иванна, – она выключила плиту, взяла половник и, набрав какой-то зеленой вязкой жижи, налила её в стакан, после чего протянула его мне.

Я осторожно принюхалась, как учили на уроках химии, но ничего не почувствовала из-за насморка. Жижа бурлила и пузырилась. Линда выжидающе смотрела на меня.

– Что это? – недоверчиво спросила я.

– Отвар.

– Его пьют, – подсказал Влад, не поднимая взгляда с газеты.

Мое лицо скривилось.

– Давай-давай, – Линда помахала кистями, подгоняя меня. – Я бы не стала тебя травить. Захотела бы убить – утопила бы.

– Спасибо.

– Не за что. Пей.

Осторожно поднеся стакан к губам, я ожидала, что жижа будет горячей, поэтому сначала подула на неё, а затем сделала первый глоток. Вопреки моим ожиданиям, отвар оказался холодным, но зато таким же мерзким на вкус. Я посмотрела на Линду, держа отвар во рту и не решаясь его глотать.

– Надо выпить все.

После первого глотка я была готова заплакать, однако все равно осушила стакан. Сразу вспомнилось детство, когда мать поила меня гадкими, приторными, сиропами от кашля и клубничным нурофеном.

– В доме отключили горячую воду, но у нас бойлер, поэтому можешь сходить в душ у нас, – проговорила Линда, забирая у меня стакан.

Я кивнула и поблагодарила её. После того как я приняла душ и переоделась в чистую одежду, мне стало значительно лучше. Может быть, начал действовать отвар. Когда я вышла из ванной, Влада в квартире уже не было, поэтому позавтракав – я завтракала, а Линда пила кофе, – мы вновь сели в гостиной и Линда начала свой рассказ.

Когда то лето подошло к концу, родители объявили, что я должна поехать с Алексеем в Петербург, где меня без вступительных экзаменов определили в гимназию княгини Оболенской. Так было не принято, но связи и деньги моего papa сделали свое дело, поэтому в свои пятнадцать я впервые оказалась в Санкт-Петербурге.

Первое время было сложно. Нет, пожалуй, слово «сложно» тут не совсем подходит. Я была белой вороной, потому что все остальные гимназистки обычно поступали туда намного раньше и за годы, проведенные в стенах гимназии друг с другом, успевали хорошо узнать друг друга, поделиться на группы, в которых для меня уже не было места. Находясь в поезде, Алексей говорил мне, что я непременно найду подруг среди девочек своего возраста, поэтому я чувствовала себя не только одинокой, но еще и обманутой. Я написала ему об этом пару-тройку гневных писем, а потом еще несколько, но уже жалобных с просьбой забрать меня. Со мной никто не хотел общаться, и это было трагедией, убивавшей меня с каждым днем.

Все изменилось только в середине ноября, на уроке рисования. Волей случая за одной партой со мной оказалась Софья Франк. У нее были волнистые темно-каштановые волосы, вздернутый нос и “sombre” глаза. Её воротник всегда был белоснежным, в отличие от рук, вечно испачканных чернилами. В гимназии все девочки давали друг другу surnoms, которые были у всех, кроме Софьи. Её называли только по имени и никак иначе. Я знала это, потому что, не являясь interlocutrice, я стала отличной l'auditeur. У нее не получался пейзаж, и из-за этого она начинала нервничать, а у меня, напротив, все получалось даже лучше, чем у учителя. Виной тому была сделка с Владом, о которой я еще не знала. Учитель, проходя рядом с нашей партой, похвалил мой рисунок и разбил её пейзаж в пух и прах.

– Людмила, постой! – окликнула она меня, когда я покинула классную комнату. Я остановилась, обернулась и удивленно посмотрела на нее. – Не могла бы ты обучить меня рисованию? А я помогу тебе с чем-нибудь другим. Пожалуйста…

Несколько секунд я стояла и смотрела на нее, не зная, что сказать. Только потом, годы спустя, я узнала, что замечания от учителя стали для нее для нее самым невыносимым оскорблением.

– Хорошо, – кивнула я, когда поняла, что она спросила, и мы договорились о первом уроке.

После ужина мы, как и договорились, приступили к занятиям. В библиотеке я нашла книгу по рисованию и прочитала из нее первую главу, чтобы суметь объяснить Софье теорию, которую сама не знала. Мы начали с форм. Пытаясь рисовать круг, Софья сильно давила на карандаш, из-за чего линии получались жирными и кривыми. Я терпеливо объясняла ей, однако, будем честны, художница она была никудышная.

– Qu'ils aillent au diable! – воскликнула она, смяла изрисованные кривыми кругами лист и нахмурилась.

– Прости, – тихо проговорила я, чувствуя, что Софья перестанет со мной общаться.

– Не извиняйся, – отмахнулась она. – Спасибо тебе за то, что пыталась помочь, но я безнадежна в рисовании.

Я хотела попытаться убедить её в обратном, но Софья покачала головой, а затем, пошарив в кармане платья, достала оттуда что-то и вложила в мою руку так, чтобы другие девочки, сидевшие в дортуаре, этого не видела. Это была конфета в светло-розовой обертке. Софья улыбнулась.

– Зови меня Софи, – тихо прошептала она, будто это было секретом.

Как оказалось, это и было секретом: только я могла звать её так. С того вечера началась наша дружба. Софи убедила всех своих подруг общаться со мной, и я перестала чувствовать себя одинокой.

– И сколько вы дружили? – поинтересовалась я, сделав глоток горячего чая.

– Всю её жизнь, – Линда смотрела куда-то сквозь меня. – Мы общались до моей смерти, потом меня не было десять лет, а когда вернулась, я узнала, что она вышла за моего брата, Алексея. Они прожили вместе до шестьдесят пятого, потом Алексей умер… – Линда замолчала, потерла пальцами губы. – В последнем своем письме Софи писала, что ей очень одиноко и она хочет меня увидеть. А я не могла к ней приехать, потому что в её понимании мне, как и ей, было восемьдесят четыре. Она умерла в семьдесят шестом.

Некоторое время мы молчали, погрузившись в собственные мысли. Выключив диктофон, я думала о том, каково это, когда смерть преследует тебя по пятам, но не забирает, словно дразнит и насмехается. Для меня это стало бы самой жестокой пыткой из всех возможных: жить вечно с осознанием, что рано или поздно придется похоронить всех своих близких. Даже мысли о неминуемой смерти родителей отзывались болью в груди, несмотря на все наши постоянные ссоры и разногласия. Я взглянула на Линду и задумалась о том, что она сказала мне о смерти.

– Как ты умерла? – спросила я, и она наконец посмотрела на меня, а затем слабо улыбнулась.

– Думаю, эту историю мы оставим на другой раз. Тебе нужно отдохнуть.

ДЕНЬ 24: СВЯТКИ

Свой первый бал я ждала с большим impatience. Маруся, наша служанка, едва ли не привязывала меня к стулу, чтобы я не мешала ей одевать меня, а maman нервно расхаживала по комнате, напоминая о правилах, которые я и так уже знала. На тот вечер мне было заготовлено воздушное белое платье из шелка и шифона, украшенное кружевом, бисером и жемчугом. Когда я, полностью одевшись, предстала перед maman, она чуть не заплакала, прошептав что-то о том, что я стала совсем взрослой. Это было для меня лучшим комплиментом.

Женщины в изящных платьях, мужчины в строгих черных фраках, звон бокалов, оркестр, запах свежесрубленной ели и дорогих духов, блеск стеклянных украшений на елке. Все это в миг окутало меня и затянуло в водоворот событий, за которыми я не успевала следить. Это был рождественский вечер тысяча девятьсот десятого.

Тогда я вновь встретилась с Владом. Он приехал с Алексеем и первым пригласил меня на танец.

– Вы прекрасны, Людмила, – это было первое, что Влад сказал мне за тот вечер.

Зал вращался вокруг нас ярким калейдоскопом, а мы кружились по нему вместе с остальными танцорами. Я улыбнулась, чуть опустив взгляд.

– Людмила, вы продолжаете писать? – поинтересовался Влад.

– Конечно. А вы все также путешествуете?

– Приходится, – он слабо улыбнулся.

– Что ж, тогда, может быть, вы останетесь ненадолго? Всего на неделю.

Влад, кружа, поднял меня в воздух вместе с остальными, и, поставив на пол, ответил:

– Я был бы рад, однако служба не позволяет задерживаться на одном месте надолго.

Ни он, ни Алексей никогда не говорили о службе Влада, а на мои вопросы отвечали крайне расплывчато, поэтому однажды я просто перестала спрашивать. Я вздохнула и понимающе кивнула. Прядь черных волос упала на его лоб. Мне пришлось подавить желание убрать её.

– Пожалуй, это мой последний визит в Россию, – задумчиво проговорил Влад. – Потом отправлюсь в Египет. Я напишу вам, когда где-нибудь остановлюсь.

– Зачем? – я удивленно взглянула на него.

– Ваши рассказы. Я очень хочу с ними ознакомиться.

– Хорошо. В таком случае, я буду с нетерпением ждать вашего письма. – Влад неловко улыбнулся.

Наш танец закончился мучительно быстро для меня. Papa подозвал меня к себе и представил мне человека, с которым он общался весь вечер. Все в нем было идеально: от золотых волос до блестящих начищенных туфель и отточенных королевских манер. Нам представили друг другу, и он почти сразу позвал меня танцевать. Так началась моя история с тем мужчиной. Я не называю его имени, хотя и прекрасно помню его. Он не заслуживает того, чтобы его имя было где-то запечатлено.

Однако так говорю я сейчас, в две тысячи двадцать первом. В тысяча девятьсот десятом я была очарована им, как и многие, многие женщины, которые его знали. Тот мужчина умел вскружить голову и заполнить собой все мысли… Да, я буду называть его только так, потому что имя его мне до тошноты противно.

Благодаря отварам Линды на поправку я пошла достаточно быстро. Уже на следующий день я смогла работать и бодрствовать дольше трех часов, хотя подруга все еще настаивала на том, чтобы я продолжала лежать в кровати и пить лекарства. Бездействие убивало меня сильнее всех болезней, и я продолжала писать свои короткие статьи. Пока я сидела дома, Линда таскала мне продукты и даже пыталась помочь с готовкой, но после того, как она чуть не сожгла мою плиту, эти попытки были заброшены.

Утром четвертого дня моего «больничного» Линда спустилась ко мне одетая в свою теплую дубленку и завернутая в белый шерстяной платок. Долго думая о том, зачем она носит такие теплые вещи, если не чувствует холода, я пришла к выводу, что для того, чтобы слиться с толпой. Подруга сказала мне собираться и побыстрее, потому что Влад уже ждет нас на улице. Не задавая вопросов – я давно хотела выйти прогуляться, – я оделась, и мы пошли вниз. Влад ждал нас у подъезда, уткнувшись в экран телефона. Он был в длинном черном пальто, больше похожем на осеннее.

– Куда мы идем? – спросила я. Идя рядом с ними в своем большом пуховике, я чувствовала себя ребенком на прогулке с родителями.

– На ежегодный базар. Каждый год там закупаемся какими-нибудь мелкими безделушками…

– Ага, уже скоро придется еще одну квартиру покупать под «безделушки», – выдохнув облачко пара, проговорил Влад. Линда пихнула его локтем в бок, парень криво улыбнулся.

– В общем, это традиция. Не только наша. Там весь город закупается или продает. Если зима теплая, то палатки ставят в поле, а если холодная, как сейчас, то на старом складе. – Пару дней назад я писала об этом короткую заметку, поэтому эта информация не была для меня новой, но мне хотелось, чтобы Линда посвятила меня в подробности.

Мы шли дальше. Старый склад оказался большим двухэтажным зданием рядом с лесом. Его двери были распахнуты, зазывая всех желающих внутрь и предлагая спрятаться ненадолго от кусающего щеки холода. Люди, которых, как мне казалось, в городе было намного меньше, с громким смехом и шумными разговорами то втекали в двери склада, то вытекали оттуда. Линда крепко взяла меня за руку и стала проталкиваться внутрь.

Внутри здание казалось еще больше. Длинные ряды пестрых палаток напоминали лабиринт, под потолок улетали облака пара, шум разговоров мешался с различной музыкой. Линда чуть ослабила хватку и переплела наши пальцы между собой. Мы прогуливались между палатками, рассматривая товары, разложенные там. Остановившись у стенда с цветастыми платками, Линда вопрошающе посмотрела на меня.

– Платки все наши, святовещенские, – проговорила старушка с добрым морщинистым лицом и мягкой улыбкой. – Мы их уже несколько сотен лет шьем. Нигде такого качества не найдешь. Попробуйте! – она отобрала и развернула, чтобы показать нам, черный платок, расшитый цветами и золотыми нитями. – Давайте, девушка, – женщина указала на меня.

Мы с Линдой переглянулись, я стянула шапку и наклонилась чуть вперед. Она обернула вокруг моей головы платок и протянула мне зеркало. Я придирчиво оглядела свое отражение. Конечно, платок был неплохим по качеству и на мне смотрелся неплохо, но мать научила меня до последнего торговаться на базарах.

– И сколько стоит? – спросила я.

– Две двести.

Я скривила губы и начала развязывать платок, но тут руки женщины остановили меня.

– Две тысячи, – вкрадчиво проговорила она с все той же улыбкой.

– Дорого, – покачала головой я. – Мы поищем дешевле.

– Таких, как у нас, нигде нет, – поспешила уверить меня старушка.

– Мы видели дешевле в соседней палатке, – парировала я. – Да, Лин?

Она улыбнулась и кивнула.

– Да, в том ряду.

Женщина чуть прищурилась и осмотрела нас, словно желая вычислить говорим ли мы правду.

– Полторы тыщи, – сказала она.

– Ну, не знаю, – протянула я.

– Тыща двести.

– Восемьсот.

– Нет, это воровство, – возмутилась пенсионерка. – Тыща, дешевле не продам.

– А мы дороже восьмисот и не купим, – я развернулась и сделала вид, что собираюсь снять платок, но тут женщина меня снова остановила. Я победно улыбнулась.

– Пусть будет по вашему. Восемьсот.

Мы расплатились за платок и пошли дальше. Отойдя достаточно далеко, Линда легко пихнула меня локтем в бок и улыбнулась. Владу позвонили, и он отошел от нас в сторону, моя подруга проводила его взглядом, а затем снова посмотрела на меня.

– Обожаю святочный базар! В следующий раз возьму тебя на масленичную ярмарку, – она остановилась на месте и заправила мою челку под платок, чуть поправив его. – Я думала, мне придется учить тебя этому, а ты вот как.

Я фыркнула. Влад вернулся к нам, Линда с вопросом посмотрела на него.

– Долг зовет, – он виновато улыбнулся и поцеловал её в висок. – Увидимся вечером.

– Угу, – улыбка Линды растаяла также стремительно, как и Влад в толпе. Она вздохнула, а затем снова посмотрела на меня и улыбнулась. – Пойдем дальше?

– Ты не хочешь поговорить? – спросила я, видя её бледную улыбку.

– Нет, не сейчас. Идем, – она потянула меня дальше.

Товары мелькали у меня перед глазами ярким калейдоскопом. Я смогла отключиться от всего, что происходило за пределами базара и искренне наслаждаться нашей с Линдой прогулкой. Я даже не заметила, как в моих руках оказался бумажный стаканчик с горячим чаем из самовара. Проходя через ряд со всякой едой мы попробовали местный липовый мед, воздушную клюквенную пастилу, понравившуюся мне больше всего, пряники, яблоки в карамели, смокву из рябины.

Затем мы снова вышли к вещам, и Линда замерла у палатки с различной бижутерией. Я проследила за ее взглядом и увидела серебряные медальоны. Они давно потерял свой блеск, но на нем все еще можно было разглядеть искусную гравировку. Линда осторожно протянула к одному из них руку и провела пальцем по выпуклым витиеватым буквам ЛГ. На втором были буквы ВГ. Она взглянула на продавца – хмурого мужчину сорока лет.

– Извините, а сколько стоят эти медальоны? – спросила девушка таким тихим и тонким голосом, словно слова давались ей с большим трудом.

– Полторы тыщи, – лениво ответил он.

Линда пробежалась взглядом по прилавку и спросила цену еще двух предметов: треснутого зеркала в серебряном обрамлении и резного деревянного гребня. Продавец уложил их в деревянную коробочку, заполненную опилками, и, получив деньги, отдал девушке. Линда прижала коробку к груди, ненадолго зажмурившись, и убрала её в сумку. Мы, не говоря друг другу ни слова, пошли дальше, я только крепче сжала её руку.

Спустя несколько палаток Линда развеялась и снова была веселой. Наши сумки, купленные здесь же, наполнялись различными безделушками, а кошельки стремительно пустели. Конечно, я продолжала следить за тем, чтобы этот шоппинг не ударил по моему бюджету, но, поддавшись всеобщему ярмарочному настроению, я иногда забывалась. Таким образом я купила деревянную музыкальную шкатулку с маленькой танцующей куколкой.

– Хочу что-нибудь своим купить, – сказала я, крутя в руках мыло с запахом кедра. Есения любила все, что пахнет необычно и вкусно, поэтому в ее доме почти в каждой комнате стояли ароматические свечи и палочки из «Икеи», а в ванной стояли всевозможные духи и аромамасла.

Кто-то похлопал меня по плечу, заставляя обернуться. Глеб. С самой наинаглейшей ухмылкой стоял так близко ко мне, что я могла чувствовать его обжигающее дыхание у себя на носу. Некомфортно. Я отстранила его от себя и сложила руки на груди.

– Ой, да брось, – фыркнул парень. Я вопрошающе вскинула брови. – Что с лицом, Иванна? Улыбнись, сегодня праздник.

Я только сильнее нахмурилась и посмотрела на Линду.

– Глеб, – она выразительно посмотрела на него, словно напоминая о каком-то их договоре.

– Никого не трогаю, – вскинув руки, проговорил парень. – Фокус-то можно показать?

Мы переглянулись, а затем я повела плечом. Он ухмыльнулся, завел руку за мою голову, а затем, как цирковой фокусник, достал из-за моего уха деревянную коробочку и протянул её мне. Я скептично посмотрела на нее.

– Ого, где научился таким фокусам? Я просто думала, что волки в цирке не выступают, а ты вон как умеешь. – Он закатил глаза, а я ухмыльнулась, поддевая пальцами крышку. Внутри лежала клюквенная пастила. Я не купила её, потому что она была слишком дорогой и продавец не хотел сбрасывать цену. – Клюквенная? – переигрывая, воодушевленно спросила я и широко улыбнулась.

Он кивнул, самодовольно улыбаясь.

– Какая жалость, что у меня аллергия на клюкву! – с тем же воодушевлением проговорила я и захлопнула крышку.

– Как скажешь, – вся его веселость резко испарилась словно ее и не было никогда. – Я это учту, – его губы растянулись в улыбке, больше похожей на злобный звериный оскал.

Холодная рука Линды обвилась вокруг моего запястья, я отвела взгляд от Глеба и перевела его на подругу. Линда долго смотрела на меня, поэтому у меня возникло ощущение, что подруга пытается прочитать мои мысли, я вырвала руку из её хватки и поспешила уйти от них. Возможно, я была немного груба, но мне не нужны были никакие подарки Глеба. Мне было неприятно его чрезмерное внимание, которое, я уверена, было обусловлено тем, что я была новым человеком в городе.

Проходя мимо палаток, я не рассматривала их, однако одна все-таки привлекла мое внимание. Она была больше остальных и сделана наподобие закрытого шатра, поэтому сильно выделялась. Меня тянуло к этой палатке, ноги сами вели к входу в тканевых складках шатра. Снаружи это была грубая плотная ткань, не пропускающая свет, но внутри шатер был отделан тонким фиолетовым шифоном. Резкий запах трав и благовоний ударил мне в нос. В полутьме горели свечи, слегка освещая фигуру за столом. Я узнала её почти сразу по широким плечам и ярко-рыжему каре. Она оторвалась от разглядывания дна своей фарфоровой чашки и посмотрела на меня, положив подбородок на сцепленные пальцы.

– Ну проходи, коль пришла, – лениво растягивая слова проговорила она.

Я, как под гипнозом, послушно подошла к столу и села в кресло. Ирина достала из-под стола чистую чашку и налила туда кипящий кофе из турки, после чего протянула её мне. Девушка кивнула на чашку, и я сделала первый глоток. Горячий кофе обжег мой язык, и я отставила чашку. Ирина склонила голову вбок.

– Это невозможно пить.

– Да, в этом и суть, – ответила ведьма, но накрыла мою чашку ладонью на несколько секунд. – Пей, теперь не так горячо.

Посмотрев на нее с сомнением, я снова поднесла чашку к губам и сделала осторожный глоток. Кофе был холодным, но чашка продолжала оставаться горячей. Я допила кофе, оставив на дне всю гущу и протянула полупустую чашку Ирине. Девушка взяла её из моих рук и принялась крутить, после чего отставила в сторону, внимательно посмотрев на меня.

– Тебя что-нибудь беспокоит, Иванна?

– Откуда вы знаете мое имя, – я нахмурилась.

Ирина растянула черно-фиолетовые губы в улыбке. Её макияж был ярким и даже в каком-то смысле отталкивающим – черные египетские стрелки тянулись от уголков глаз до висков. Серебряные перстни на ее пальцах блестели и позвякивали. Платок, как тот, что был у меня на голове, покрывал её плечи. Она выглядела как настоящая ведьма, ну, или городская сумасшедшая.

– Милая, я старая ведьма, я знаю все и всех в этом городе, – Ирина вновь взяла чашку и резко перевернула её на белое блюдце, которое я не замечала до этого. – И я вижу, что ты хочешь знать ответы на вопросы, которые задаешь.

Я подавила желание усмехнуться от такой клишированной фразы. Она подняла чашку, заглянула в нее и хмыкнула.

– У тебя хорошая родовая защита.

– Они считают, что я крещеная, – я повела плечом.

– Нет-нет, тут другое, – Ирина чуть нахмурилась. – Тут защита от сильной ведьмы. Как материнская… Мать занимается ведовством? – Я покачала головой, ведьма хмыкнула. – На твоем пути будут трудности, но эта защита поможет тебе выйти сухой из воды. – Она, хмурясь, продолжала крутить чашку, разглядывая кофейную гущу. – В тебе скрыт крошечный кусочек родовой магии… Как будто её раздробили. Сестры, братья есть?

– Да, сестры. Нас четверо, – я с интересом подалась вперед, желая заглянуть в чашку и тоже что-то там увидеть. Ирина закивала, а затем отставила всю посуду.

– Милая моя, да ты ведьма, – она лукаво улыбнулась. – Ученая и очень слабая, конечно, но какая есть, – девушка щелкнула пальцами, и в её руке возникла визитка, которую Ирина протянула мне. – Приходи сегодня к нам ворожить. Свои способности нельзя забрасывать. Они, подобно тлеющей лучине, могут потухнуть, а могут разгореться и стать пожаром, уничтожающим все на своем пути.

Я осторожно приняла визитку, прочитала адрес и повела плечом. Мне нужно было подумать. Все это слишком. За последний месяц я и так узнала больше, чем за всю свою жизнь, и больше, чем должна была. Голова начинала болеть от благовоний. Я хотела поскорее покинуть палатку, но в то же время я жаждала узнать как можно больше. Мне хотелось, чтобы Ирина дала ответы на мои вопросы.

– Магия есть в каждом из нас, нужно лишь уметь вовремя раскрыть её, – Ирина улыбнулась мне, чуть склонив голову вбок. – Милая, я не могу сказать тебе больше в этом шатре, когда твоя энергетика теряется среди прочих торговцев.

– Я не могу быть ведьмой, – я покачала головой и протянула её визитку обратно.

– Отчего же вся нечисть к тебе так тянется?

Я посмотрела на свечу в подсвечнике, но все равно продолжала чувствовать на своем лице изучающий и выжидающий взгляд Ирины. Ведьма откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– Приходи, если захочешь и не испугаешься. А теперь уходи, там за тобой еще люди стоят.

Линда выловила меня у выхода и подхватила под руку. Я, не сопротивляясь, позволила ей увести себя с ярмарки. Мы медленно шли несколько минут, хрустя снегом под ногами, когда я посмотрела на нее и нахмурилась.

– Я просила не читать мои мысли, – буркнула я.

– Прости, привычка. Это не оправдание, я понимаю.

– Привычка? Серьезно?

– Да, – Линда остановилась, заставив остановиться и меня. Она говорила серьезно. – Я годами занималась тем, что подслушивала чужие мысли. Когда занимаешься чем-то очень долго, это становится привычкой. Иногда плохой, как эта.

Мы снова замолчали. Подруга вскинула руки и принялась поправлять платок на моей голове. За то время, что я её знала, мне удалось выяснить, что для нее поправление и разглаживание чужих вещей или уборка – это способ успокоиться. Мысленно я случайно сравнила её со своей матерью, которая молча убиралась, когда злилась на нас. Я моргнула, отгоняя это сравнение. Её руки сжали мои плечи.

– Я не хотела обидеть тебя. Мне просто нужно было убедиться в том, что ваши перебранки это не какой-то извращенный флирт.

Я удивленно вскинула брови.

– Это долгая история. Может быть, когда-нибудь я её расскажу. Если вкратце, то ты напомнила мне одну нашу старую знакомую. Точнее ваше общение с Глебом.

– Ладно, если тебя успокоит это, я не флиртую с ним и не собираюсь этого делать. Боже упаси, – я фыркнула и закатила глаза. Помолчав несколько секунд, я вздохнула. – Я встретила Ирину, и она сказала, что я ведьма, и пригласила к ним сегодня.

Линда сжала губы в тонкую полоску и отвела взгляд, убрав руки с моих плеч.

– Ты знала?

– Догадывалась, – она поправила лямку сумки на плече. – Когда Василиса отказалась тебя выпускать, я стала думать, что в тебе могло быть такого, что она тобой заинтересовалась. Потом еще кошка твоя… В общем, тогда это были просто мои догадки, но если Ирина сейчас говорит, что ты ведьма, у меня нет причин сомневаться.

– Я думала, она тебе не нравится, – вспомнив слова Глеба, проговорила я.

– Это личное. Она может мне нравиться и не нравиться, но это не значит, что она слабая ведьма. Я доверяю её способностям, а не ей.

– Значит, ты не будешь против, если я пойду к ней сегодня?

Линда некоторое время молчала, опустив взгляд, а затем отрицательно качнула головой. Пару часов назад она с воодушевлением звала меня к себе, чтобы попробовать погадать. Мне хотелось узнать больше от Ирины, но в то же время я боялась обидеть подругу.

– Ты взрослая женщина, Иванна, я не могу запретить тебе куда-то идти. Тем более, тебе это нужно, – Линда едва заметно скривила губы. – Давай пойдем домой. Я устала, замерзла и хочу поскорее раздеться и лечь в горячую ванную.

– Я думала, ты не должна мерзнуть.

– Я чувствую холод не так, как ты. Для меня он в разы сильнее, – она взяла меня под руку, и мы пошли в сторону дома.

– Это были твои медальоны? – спросила я через некоторое время.

– Да, когда-то давно. Один принадлежал мне, а второй Володе. Алексей подарил их нам перед своим отъездом во Францию. – Её голос становился все тише. – Один был у него, а два других у нас. Мой был на мне в день моей смерти, а Володин я так и не нашла. Ну, сегодня, как видишь, нашла оба.

В коллекции вещей Влада были старые вещи Линды. Видя её лицо и то, как быстро и не торгуясь она купила медальоны, я подумала, что, скорее всего, Линда была одержима собиранием своих вещей. Даже её биография, которую мы писали, была своего рода сбором воспоминаний, старых вещей. Словно она по кусочкам пыталась собрать прежнюю версию себя – Людмилу Грачёву. И пока она собрала не все, поэтому её старое имя ей чуждо. Однако это были лишь мои домыслы. Если Линда когда-нибудь и слышала их, то никогда не комментировала.

На лестничной клетке мы разделились: Линда ушла наверх, а я – к своей двери. Замки моей квартиры и квартиры Даши щелкнули одновременно. Я обернулась и бросила быстрый взгляд на Диму, замершего в дверях. После собрания упырей мы не разговаривали. Он, конечно, разблокировал меня и даже пытался извиниться, но я точно также кинула его в черный список. У меня не было никакого желания общаться с тем, кто меня не слушает, кому неважно мое мнение и мои эмоции.

Даша осталась в общине вампиров, поэтому пока что Дима, очевидно, не собирался съезжать. Линда сказала мне, что они разорвали помолвку по Дашиной инициативе. И, знаете, я её даже понимаю. Она хотела умереть, потому что бессмертие стало бы для нее пыткой, но Дима исключительно из-за своего эгоизма не хотел отпускать её.

– Иванна, – позвал меня Дима, вырвав из размышлений. Я устало посмотрела на него. – Прости за то, что…

– Мне все равно. Можешь не извиняться и не оправдываться. Я ведь все равно ничего не понимаю. Мне ведь недоступны твои высокие чувства.

– Если бы ты была на моем месте, – снова начал он.

– Если бы я была на твоем месте, я бы попыталась прислушаться к тому, кого люблю. Ты не думал, что, возможно, из-за тебя она теперь обречена убивать людей? Ты не думал, что ей может быть это противно? Подумай.

С этими словами я зашла в квартиру, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Хотя я могла понять и его…

– Что б тебя, – раздраженно прошипела я, наспех засовывая телефон в задний карман джинсов и накидывая джинсовку.

– Куда-то собралась? – мать выглянула из комнаты

Я проигнорировала её вопрос, пытаясь среди хлама на обувнице найти свои ключи. Их там не было. Мое сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Я даже не слышала её вопросов.

– Где мои ключи? – раздраженно и резко спросила я. Мне было абсолютно плевать на то, обидится она или нет.

– Я их убрала. Ты никуда не пойдешь. Совсем уже скатилась со своими гулянками. А на дворе май месяц, между прочим. Ты как экзамены сдавать будешь?

Нервно фыркнув, я развернулась к выходу из квартиры. В данный момент меня не волновало ничего, кроме последнего сообщения от Саши, в котором она говорила, что дорожит нашей дружбой и просит прощения. Мать что-то кричала мне вслед, но я уже вышла на лестничную клетку, громко хлопнув дверью. По лестнице я спускалась, перепрыгивая через две ступеньки, а вылетев из подъезда, я побежала в сторону Сашиного дома. Легкие горели огнем, сердце, казалось, вот-вот остановится, но я не позволяла себе отдохнуть. Прохожие странно и непонимающе смотрели на меня.

Месяц назад последний парень, который был студентом, Саши слил в сеть её голые фотографии. Понятия не имею, что было у него в голове в тот момент, но разлетелись они довольно быстро, поэтому уже утром про это знали все в нашей школе. Отрицать что-то было бесполезно: лицо Саши было прекрасно видно, как и её комната на фоне. Все обвинения посыпались на нее, и никто даже не пытался понять, что в этой ситуации она была жертвой. Никто не пытался ей сочувствовать. Хуже всего, что даже на сверстников, называвших её шлюхой и бросавших в её сторону сальные комментарии, ей жаловаться было некому: учителя точно также считали её виновной, грязной, распутной, и некоторые не стеснялись говорить ей об этом. На её стороне была только я, но ей, очевидно, было недостаточно этого.

В лифте её дома я нервно стояла и молилась о том, чтобы он не застрял и ехал быстрее, чем это возможно. Однако он, как назло, ехал медленно, а затем с веселой музыкой открылся. Входная дверь её квартиры была открыта, поэтому я забежала туда и начала звать её. Мой голос растворялся в мертвой тишине квартиры. К горлу подкатил ком, я часто дышала, пытаясь успокоиться, по щекам быстро скатывались слезы, которые я сдерживала все это время.

Ворвавшись в её спальню, я нашла Сашу, свернувшуюся калачиком на кровати. Я села рядом с ней и начала трясти ее, бить по щекам, но она все никак не хотела открывать глаза. Захлебываясь слезами, я позвонила в службу спасения, потому что, испугавшись, напрочь забыла номер скорой, а затем её родителям. И те, и другие прибыли достаточно быстро и выпихнули меня из её комнаты. Я села на диван в гостиной, притянула колени к груди, обняла себя руками и принялась ждать, не замечая ничего. Это все, что мне оставалось.

Позже оказалось, что Саша пыталась выпить все снотворное своей матери, но таблеток в банке оставалось не так много, поэтому она просто крепко уснула.

Я поговорила с ней на следующий день и показала, что тоже выложила на свою страницу в социальной сети фотографии, где я была в одном белье. Саша усмехнулась и сказала, что я дура, а я согласилась, потому что это был первый её неловкий смешок за последний месяц. Потом школа закончилась, а в колледже никто не знал об этой ситуации. Мы договорились больше не упоминать этот инцидент, однако я вспомнила, что, когда нашла Сашу, она не дышала, её пульс не прощупывался и она ни на что не реагировала. А потом мы просто узнали, что она уснула. Только сейчас, почти десять лет спустя, я понимаю, что это было странно.

Вспомнив слова Ирины, я вытянула руку вперед и подумала о том, что хочу притянуть к себе статуэтку с комода. Однако она даже не качнулась в мою сторону. Я устало вздохнула, покачала головой и хмыкнула, бросив взгляд на несчастную статуэтку.

– Ага, конечно, ведьма, а письмо из Хогвартса на почте потерялось, – пробурчала я, снимая с головы платок. Повесив куртку, я снова посмотрела на статуэтку и вытянула руку. – Вингардиум Левиоса?.. Паутина?.. Статуэтка, лети!

Статуэтка издевательски продолжала стоять на месте, а кошка начинала косо на меня смотреть. Я закатила глаза и опустила руку. Как же это все глупо. Сняв верхнюю одежду, я забросила сумку с вещами на кухню, помыла руки после улицы и только тогда стала разбирать покупки. Сувениров для сестер я так и не купила. Увидев в сумке деревянную коробочку с надписью «пастила», я нахмурилась, взяла её в руки и открыла крышку. Клюквенная. К внутренней стороне крышки была приклеена записка: «Не люблю клюкву и знаю, что она тебе понравилась и что никакой аллергии у тебя нет. Глебка;)». Я хмыкнула, невольно улыбнувшись, достала один кубик пастилы и положила его в рот. Пока мягкая кисловатая пастила таяла у меня во рту, я написала Линде, и та скинула мне номер Глеба. Некоторое время я просто смотрела на пустой диалог и думала. Очень долго я то набирала, то стирала сообщения, не зная, стоит ли вообще что-то писать. В итоге я закрыла диалог, так ничего и не отправив.

Я разобрала вещи, переоделась в домашнюю одежду и легла на диван, под плед. Было только три часа дня. В ленте новостей не было ничего интересного, а чаты, в которых я состояла, молчали. Несколько минут я лежала и смотрела в потолок, а затем поднялась с дивана, обулась, и вновь вышла на лестничную клетку, решив сходить к Владу. Кто-кто, а он точно должен знать все об Ирине и других ведьмах.

Дверь в его квартиру была, как обычно, всегда открыта. В коридоре было тихо и темно, я не останавливаясь прошла к двери кабинета, постучала и в следующую секунду получила ответ. Влад сидел за стол, перебирал какие-то бумаги и не поднял взгляда, когда я вошла. Я села в кресло перед столом, забросив локти на подлокотники.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, собирая документы в кучу.

– Я встретила Ирину сегодня. Она сказала, что я ведьма и что у меня мощная защита.

Он бросил на меня взгляд, отложил бумаги в сторону и сложил руки в замок.

– Да, это логичнее моей теории, – задумчиво проговорил парень. – И что ты планируешь с этим делать?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Поэтому и пришла сюда. Чтобы спросить твоего совета. Что обычно делают в таких ситуациях?

Влад откинулся на спинку кресла. Я выжидающе смотрела на него, но он только молчал.

– Я думаю, ты можешь помочь нам в сложившейся ситуации. Тебе нужно инициироваться, но не вступать в ковен Ирины.

– Подожди, – я перебила его, наклонилась ближе к столу. – Мы говорим об охотнике на ведьм?

– Да. Ты была бы неплохой приманкой, – рассуждал он. – Ирина своих не даст, да и вряд ли охотника заинтересует ведьма из ковена. Как я понял, он ищет ведьм-одиночек. Устранить их проще, а мстить никто не будет.

Я вскинула брови, Влад бросил на меня взгляд и неопределенно взмахнул рукой.

– Ну, конечно, ты будешь не одна, но он не должен этого знать.

– В твоем плане есть недочет, – заметила я. – Ты не знаешь кто это.

– Верно, – он кивнул. – Это несколько затрудняет выполнение плана. Мне нужно подумать. Это все, что ты хотела спросить?

– У тебя есть какие-нибудь книги про нечисть и прочее? Хочу побольше узнать.

– Должны быть, – Влад повернулся в кресле к книжному стеллажу у стены. Затем он поднялся и пошел к полке.

В этот же момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел Глеб. Заметив меня, он остановился в дверях. Влад бросил на него равнодушный взгляд и спокойно пробурчал:

– Варвар. Тебя стучаться не учили?

– Как будто ты не рад меня видеть, – ухмыльнувшись, проговорил Глеб. – Здравствуй, Иванна.

– Здравствуй, Глебка, – усмехнулась я. Глеб подошел к столу и сел на край.

– Ты чего пришел? – Влад достал из шкафа книгу и протянул её мне. Она была в черной кожаной обложке, название местами стерлось, страницы внутри были тонкими и желтыми от времени, а сама книга была тяжелой как кирпич. – Там еще три тома, но думаю, что тебе и одного будет достаточно. Ну так что? – он снова взглянул на Глеба.

– Ты меня не просил, но я проверил. За несколько дней до исчезновения упыренка в вашем районе случилась довольно сильная вспышка энергии. Дальше этого дома она, конечно, не ушла, но у меня есть некоторые основания предполагать, что шла она из квартиры Дашки. Если её рассказ от начала и до конца правдив, то это скорее всего она приворожила кого-то из этого дома. Так как ты бес, а Линдси русалка, на вас этот приворот не сработал, значит, кто-то этажом ниже.

– И сколько квартир мы должны проверить? – задумчиво спросил Влад, сложив руки на груди.

– В душе не ведаю, – Глеб легко пожал плечами. – Нужно провести эксперимент.

– Нет, точно нет. Одного привороженного нам хватит, – Влад нахмурился. – Если охотник здесь, то Дарья должна была почувствовать его, но она искала его по городу.

– А вы не думали, что их может быть двое? – встряла я. – Один был одержим из-за приворота, а второй охотится на ведьм.

– Все жертвы были задушены, – Глеб открыл рот, но вместо него ответил Влад. – Конечно, нельзя отрицать, что их может быть двое, но сейчас проще думать, что это один человек.

– М-да, тоже мне сыщики, – буркнула себе под нос я.

– Ладно, Шерлок, предложи идею по поиску двух человек, убивающих одним и тем же способом, – Глеб с улыбкой склонил голову вбок.

– Влад предложил мне стать приманкой. Я, конечно, против, потому что у вас, как минимум, два клана бессмертных. Не логичнее было бы взять кого-нибудь оттуда? Ну, кого-нибудь, кого не получится убить.

– Мне надо подумать об этом, – проговорил Влад, возвращаясь в кресло. – А теперь проваливайте.

Я поднялась с кресла и поспешила покинуть кабинет, однако Глеб все равно догнал меня на лестничной клетке. Несколько секунд мы шли молча, после чего я остановилась и вздохнула, приготовившись говорить.

– У меня нет аллергии на клюкву, поэтому, наверное, спасибо. За пастилу. Она действительно мне понравилась.

Глеб остановился на ступеньке ниже, повернулся и улыбнулся.

– Всегда пожалуйста. А в чем была проблема сказать это на ярмарке?

– Мне не нужен был подарок от того, кто пытался загрызть меня и моего лучшего друга.

Он хмыкнул, отведя взгляд, а затем снова посмотрел на меня, убрав руки в карманы.

– Иванна, если бы я действительно хотел тебя загрызть, маленький снежок бы меня не остановил. Да и я все-таки предпочитаю оленей. – Я усмехнулась. – Наверное, ты ждешь каких-нибудь извинений.

– Да, было бы неплохо.

– Хорошо. Прости за то, что напугал тебя.

– До чертиков напугал, – добавила я с невольной ухмылкой.

– Да, верно. Прости за то, что нарычал на тебя и напугал до чертиков.

– Я подумаю, – я фыркнула. Он снова улыбнулся и уже развернулся, чтобы спуститься ниже. – Кстати, у меня аллергия только на цитрусовые.

Глеб обернулся ко мне на половину, хмыкнул, достал из кармана пачку сигарет и, достав одну, кивнул:

– Я это учту.

Я проводила его взглядом и распахнула дверь своей квартиры. Заметив чей-то силуэт в коридоре, у комода, я резко посмотрела в ту сторону и чуть не выронила книгу из рук. Передо мной, широко распахнув глаза, стояла девочка лет тринадцати и сжимала в руках мою музыкальную шкатулку. Её длинные черные волосы доставали девочке до колен, из-под длинной белой сорочки торчали худые бледные босые ноги. Я сразу поняла, что передо мной какая-то нечисть, но она не была похожа на русалку или упыря. Она выглядела напуганной, но не тем, что я могла ей как-то навредить, а тем, что я увидела её.

– Ты кто? – осторожным громким шепотом спросила я.

Она только хлопала глазами, глядя на меня, а затем, словно опомнившись, отложила шкатулку на комод и присела в реверансе.

– Варвара Рожкова, – быстро протараторила она. Я нахмурилась, осмотрела квартиру.

– Ты была моей кошкой, да?

Варвара кивнула. Я молча кивнула, мой взгляд упал на книгу, которую я сжимала в руках.

– Значит, мавка? – и Рожкова вновь кивнула. – Ясно… – устало вздохнула я.

– Ты выгоняешь меня? Пожалуйста, не выгоняй! – в пару шагов Варвара оказалась у меня. Она вцепилась в мое предплечье и умоляюще заглянула в мои глаза. – Пожалуйста, пожалуйста! Я буду кошкой, если тебе так удобно.

– Тебе некуда пойти? Где твои… родители?..

– Я хочу остаться здесь. Пожалуйста, Иванна.

Закрыв глаза, я шумно выдохнула. Еще одной проблемы мне не хватало. Что мне с ней делать? Выгнать на улицу в одной ночнушке? Это жестоко, пусть она и нечисть. Оставить её у себя? Что будет, когда её родители придут за ней?

– Черт с тобой, – буркнула я. – Потом решу, что делать.

Мавка взвизгнула, обхватила меня руками, стиснув в объятиях, и быстро-быстро тараторила слова благодарности. То, как она упрашивала меня оставить её здесь, и её радость, насторожили меня. Все остальные вопросы стали волновать меня меньше, чем появление её родителей.

Уже вечерело. Я отстранила Варвару от себя и пригляделась к ней. Она выглядела, как обычная тринадцатилетняя девочка, чем напоминала мне Мирославу. Не хотелось думать о том, сколько ей лет на самом деле. У нее был вздернутый нос с редкими бледными веснушками и торчащие уши. Её светлые серые глаза еще больше напомнили мне моих сестер. Из всех нас такой цвет глаз от отца не унаследовала только Кира – у нее они были ореховыми.

– Мне нужно будет сейчас уйти, – сообщила я, все еще удерживая Варвару на некотором расстоянии от себя, в то время как она все пыталась прижаться ко мне снова. После моих слов мавка отступила на полшага и быстро кивнула.

К вечеру ветер на улице усилился и пошел липкий снег. Идти было тяжело: ноги утопали в сугробах, глаза слезились от ветра, стремившегося сбить меня с ног. Я десять раз пожалела о том, что вообще решилась пойти куда-то, но мне нужно было узнать про ведьм от Ирины. К моему несчастью, их община находилась в Старом районе, до которого от моего дома идти около получаса. Удивительно, но после всего, что я увидела за прошедшие дни, на улице я теперь боялась не нечисти, а холода, безразличного к сотне слоев одежды на мне. Наконец вдали, среди множества обезличенных черных покосившихся двухэтажных домиков, показался похожий на остальные, но с горящим в окнах светом дом. Я облегченно выдохнула и чуть ускорила шаг.

Фонарь, освещавший крыльцо, покачивался на ветру, ступеньки скрипели под моими ногами. Я занесла руку и постучала по металлической двери. Она тут же распахнулась, едва не ударив меня по лбу, и на пороге показалась сама Ирина. Она огляделась и, ухватив пальцами за рукав, втащила меня в дом.

– Ты извини за такую резкость, милая, – она закрыла дверь на все замки и провела по ней руками снизу-вверх. – В наше неспокойное время ведьмам стоит быть осторожнее.

Я почувствовала, что её хвост скользнул по моей ноге, и подавила желание поежиться. Прихожая представляла собой небольшую комнату, из которой можно было перейти в другие комнаты справа и слева. Ирина стянула с моей головы шапку, а затем, не спрашивая разрешения, сняла с меня куртку и повесила их на вешалку.

– Не разувайся, идем, – она пошла в правую комнату и жестом мне велела следовать за ней. Я стряхнула снег с ботинок и последовала за ней.

Первая комната было чем-то вроде гостиной, освещаемой огнем камина и множеством свечей. Здесь, наверное, собрались все ведьмы и колдуны из ковена. Они сидели на подоконниках, раскладывая карты на пестром платке, на диванах и просто где придется. Скрипел виниловый проигрыватель, один парень сидел за расстроенным фортепиано и буквально беспорядочно лупил пальцами по клавишам. Одна из ведьм, развалившись на диване и лениво читая журнал, махнула рукой и крышка фортепиано упала, прищемив пальцы музыканта. Однако он, махнув хвостом, похожим на Иринин, равнодушно поднял её и продолжил играть. Все они не обращали на меня никакого внимания.

– Иванна, не отставай, – Ирина отодвинула плотную штору, заменяющую дверь, пропуская меня в следующую комнату.

Это была кухня. Две девушки – им было около шестнадцати – сидели прямо на кухонном острове, а между ними по кругу расхаживал петух. Я застыла в дверях, наблюдая за этим действием. Ирина хлопнула в ладоши, привлекая их внимание к себе, и сказала им оставить петуха в покое, после чего девочки послушно спрыгнули со столешницы, одна из них взяла птицу на руки, а другая сгребла зерно в охапку. Они быстро выскользнули из комнаты. Ирина проводила их взглядом, а затем щелкнула пальцами. Свечи в комнате, кроме двух стоявших на столе, потухли, стол застелился черной скатертью и на нем появился серебряный поднос с блестящим ножом и два зеркала резной деревянной раме. Ирина махнула мне рукой на стул, а сама встала у противоположной стороны стола.

– Слышала что-нибудь про святочные гадания? – я неуверенно кивнула, потому что когда-то, после пары бокалов вина, мы с подругами решили побаловаться подобными гаданиями, не веря в них. Тогда мне показалось что-то, но я смахнула это на темноту и вино. Однако теперь я всерьез задумалась о том, что могла тогда увидеть. – Что ж, – Ирина взяла одно из зеркал в свои руки, поставила его и кивнула мне на второе, – я хочу кое-что проверить.

– Что мне говорить?

– Просто позови его, если увидишь что-то, то кричи. Главное не оборачивайся, – сказала ведьма и исчезла за другой дверью.

Я осталась одна в кромешной темноте. Сжав раму одного из зеркал в руках, я направила его в сторону другого, создавая зеркальный коридор, и позвала «суженого-ряженого». По началу я видела только свое лицо в желтом свете свечи и уже начинала думать, что все это просто глупый розыгрыш, но затем в темноте начал вырисовываться силуэт. Поборов желание повернуться, я чуть наклонилась вперед, вглядываясь в отражение. Штора в дверях шелохнулась, я услышала скрип половиц и рвано вздохнула. Тень все приближалась ко мне, а затем «суженый» наклонился к моему плечу, его лицо было последним, что я увидела в отражении перед тем, как он выдохнул и задул единственную горевшую в комнате свечу. Комната погрузилась во тьму. Я раздраженно фыркнула, отложила зеркало на стол и потянулась в карман за телефоном. Яркий синий свет экрана осветил пространство вокруг.

– Идиотская шутка, Глеб… – я развернулась на стуле, ожидая увидеть его за своей спиной, как это было днем на ярмарке, но на кухне я была одна. Я нахмурилась.

ДЕНЬ 25: ЛЕДЯНАЯ НОЧЬ

Я бездумно, подперев щеку ладонью, наблюдала за тем, как Варя уплетает наггетсы прямо со сковородки, забрасывая их в рот одну за другой. Чай в моей кружке медленно остывал. Я опустила взгляд на коробку с клюквенной пастилой и рвано вздохнула, вспомнив гадания у Ирины. Она зашла в комнату почти сразу после исчезновения… образа, но я соврала ей, сказав, что ничего не увидела. Девушка хмыкнула и кивнула. Остальной вечер мне мало чем запомнился. Ирины пыталась учить меня каким-то заговорам, но получалось у меня не очень, поэтому она отправила меня домой. В общине также были близнецы Лена и Марк, которые, как оказалось, занимались гороскопами в нашей газете. В общем-то это все.

Варя тяжело выдохнула, откинулась на спинку стула и вытерла руки о бумажное полотенце, заставив меня посмотреть на нее.

– Ты сыта? – поинтересовалась я, а затем зевнула. На часах было почти три часа. – Более чем, – кивнула мавка. – Пойдем спать. Я устала.

Кивнув, я поднялась из-за стола и попыталась вспомнить есть ли у меня запасной комплект постельного белья, чтобы постелить Варе в гостиной. Однако она просто побрела в мою комнату. Я устало вздохнула и последовала за ней. – Ты что, будешь спать в моей кровати? – спросила я, заглянув в комнату. Варвара уже забралась под одеяло и свернулась калачиком. – Ладно, как скажешь.

Я легла на некотором расстоянии от нее и отвернулась к стене. Этой ночью мне не снилось ничего, что было даже хорошо. Последние мои сны были странными, спутанными, тревожными. Поэтому хорошо, что сейчас мне не приснилось ничего.

Утро началось с того, что мне прилетело по щеке ладонью. Это не было больно, но достаточно неожиданно, чтобы я резко села на кровати, оглядываясь по сторонам. Да уж, заряд бодрости на весь день обеспечен. Варя развалилась по всей кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. У нее и в кошачьем обличии была такая привычка, однако сейчас она была полтора метра ростом, и мягкие короткие лапки заменились на длинные руки с острыми локтями. Одеяло валялось в изножье, в комнате было душно. За тот месяц, что я жила в этой квартире, я никак не могла привыкнуть к скачущей температуре. Иногда батареи, казалось, не топят совсем, а временами до них даже дотронуться невозможно – настолько они горячие. Вздохнув, я осторожно, чтобы не разбудить, перелезла через Варю, прошла к окну и открыла его. Прохладный воздух ударил в лицо, пробежался по шее и плечам, всколыхнул мои волосы и ушел дальше в комнату. Я набросила одеяло на Варю и вышла из комнаты.

Яичница скворчала на сковороде, по кухне расходился запах колбасы, пока я переминалась с ноги на ногу и невольно шевелила губами, проговаривая текст застрявшей в голове песни. Вдруг на экране высветилась фотография Есении, я тут же смахнула в сторону, чтобы ответить на вызов, и приложила телефон к уху. – С дне-е-е-е-ем рождения те-е-е-е-ебя! – громко протянула Сеня на том конце провода. Я невольно улыбнулась, слушая, как она, фальшивя, поёт поздравление. Раньше, когда мы жили вместе, она врывалась ко мне утром в комнату с тортом и песнями, но потом стала просто звонить и петь в трубку. – С днем рождения, Иванка! Поздравляю с тем, что ты стала на год старее. Как там седые волосы? – это была еще одна наша традиция – выглядывать первые седые на темно-русых волосах, – появившаяся, когда Есении только исполнилось двенадцать.

Я отвела взгляд от сковороды, чтобы вглядеться в ближайшую отражающую поверхность. Ей оказалась ложка, в которой я внимательно осмотрела свое искаженное отражение, а затем ответила:

– Ох, кажется, я вижу парочку! Господи, когда же они успели поседеть? Эта работа убивает меня! – Мы рассмеялись. – Ладно, спасибо за поздравления, – сказала я, продолжая улыбаться. – Как вы там?

– Сегодня я наконец поеду домой. Ты не представляешь, как долго я этого ждала. – Неделю?

– Да. Но эта неделя была самой длиной в моей жизни.

Мы проговорили обо всем подряд еще примерно двадцать минут, а потом из моей спальни, потягиваясь, вышла Варя, и я стала прощаться. Пока она умывалась в ванной, я разложила яичницу по тарелкам и налила в кружки чай. Варя все еще сонно плюхнулась на стул, я поставила перед ней завтрак и села напротив. Взяв вилку в руки, я вдруг задумалась о том, что спала сегодня меньше, чем обычно, но чувствовала себя гораздо бодрее. Качнув головой, я приступила к завтраку. – Что с твоими родителями? – поинтересовалась я.

Варя повела плечом.

– Они давно умерли.

– А с кем ты жила до меня?

– С Василисой. Она просит меня называть её мамой, но она не моя мама. Она не похожа на мою маму. Она думает, что я не знаю, что она съела её.

Я нахмурилась, но Варя говорила об этом просто, с детской непосредственностью.

– Твоя мама была кикиморой?

– Нет, она была, как ты… Можно больше я не буду кошкой? – Как хочешь, – я пожала плечами.

– Не хочу быть кошкой. Василиса говорит, что я должна отбросить свое человечье обличье и использовать его только при необходимости. Савелий Платонович тоже так считает.

– Рожков? – уточнила я, Варя кивнула. – Что ж, в таком случае, здесь ты можешь быть тем, кем захочешь.

Девочка широко улыбнулась, вскочила из-за стола и, в два шага оказавшись около меня, обхватила меня руками, крепко обнимая. Я с мягкой улыбкой отстранила её от себя.

Позавтракав, я решила подняться к Линде, чтобы обсудить Варю с ней. Она открыла не сразу, но, когда её дверь распахнулась и я смогла её увидеть, подруга казалась какой-то уставшей. Одной рукой она придерживала край шелкового халата, а другой ручку двери. Линда кивнула мне, молча приглашая войти. – Я не разбудила? – спросила я, видя её несколько помятое состояние. – Мне не нужно спать, – махнув рукой, проговорила Линда. – Там где-то осколки должны быть, осторожнее.

Я вскинула брови, опустила взгляд вниз и действительно увидела осколки от разбитой бутылки. Все было как-то странно. Из зала доносились скрипучие звуки винилового проигрывателя. Я проследовала туда за Линдой. Она плюхнулась на диван, притянув ноги к груди и обняв их рукой.

– А где Влад? – поинтересовалась я, садясь на подлокотник. – Без понятия, – равнодушно и тихо ответила Линда. Её взгляд был направлен в пустоту.

– Вы поругались? – я покосилась на пустой бокал вина, стоявший на кофейном столике.

– Мы могли бы поругаться, если бы он соизволил прийти ночевать домой. Если бы он хотя бы соизволил ответить на мои сообщения…

Несколько минут я молча смотрела на неё, после чего хлопнула ладонями по коленям и поднялась с места, заставив Линду вопрошающе посмотреть на меня. – Ну и к черту его, – бодро проговорила я. Она вскинула брови, я неопределенно махнула рукой. – Надо будет, наверное, как-нибудь подыскать синонимы к этим выражениям, но ты сейчас поняла меня. Соберись, Линда. Ты что, действительно собираешься сидеть и наматывать сопли на кулак под Эдит Пиаф? – она отвела взгляд и промолчала. – Нет, ты не будешь этого делать.

– Почему нет?

Я сложила руки на груди и посмотрела на нее, вскинув брови. Линда цокнула, закатив глаза, подняла руки в капитулирующем жесте и стала вставать с дивана. Она попросила дать ей время, чтобы принять душ и переодеться, а я в это время решила заняться небольшой уборкой в её квартире. Выбрасывая остатки бутылки в мусорку, я вдруг подумала о том, что Линда, наверное, готовила что-то особенное для Влада, но осталась совсем одна. И куда он ушел? Я качнула головой, отгоняя все эти мысли. Их взаимоотношения совершенно меня не касаются.

Довольно скоро мне стало нечем заняться, поэтому я слонялась по квартире, рассматривая фотографии и картины на стенах, книги и всякую мелочь на полках. В результате моего осмотра я выяснила, что у Линды было три полки в шкафу, выделенные под виниловые пластинки, парочка из которых была с автографами исполнителей, и одна под компакт-диски. Фотографии на стенах были недавними или, по крайней мере, выглядели таковыми. Мне казалось, я пытаюсь что-то найти, но сама не знаю что. Может быть, какую-то странную деталь, выдающую их прошлое. В их квартире не было ничего, что как-то не соответствовало их истории, где Влад продолжает коллекцию деда, а Линда потомственная журналистка.

И вот, стоило мне подумать, что тут нет ничего, как вдруг половица под моими ногами скрипнула прогнувшись. Она была чуть приподнята. Я присела на корточки, поддела её пальцем и подняла. Все пространство внутри занимал небольшой ящик, который я также открыла. В этом ящике, судя по следу, хранился револьвер и девять пуль для него, две из которых лежали в тайнике. Я, прислушавшись к шуму воды в ванной, достала телефон из заднего кармана джинсов и сфотографировала тайник, затем достала одну пулю и поднесла её ближе к лицу, разглядывая. Она вся была исцарапана, и только спустя несколько секунд я поняла, что это были не просто царапины, а какие-то символы. Вода в ванной выключилась, зашумел фен, и я стала убирать все обратно, перед этим сфотографировав пулю.

Упав на диван, я попыталась сделать вид, что все двадцать минут ждала Линду, и выкинуть из головы все мысли о своей находке. Пистолета не было. Значит, его мог забрать Влад? В таком случае все могло быть гораздо сложнее, чем думала Линда. А, может быть, она знала? Может быть, в этом и была проблема?

Линда, натягивая черную водолазку с коротким рукавом, неспешно прошла в комнату и бросила на меня взгляд. Она чуть нахмурилась, заставив меня запаниковать, но затем качнула головой.

Погода на улице была непривычной для Святовещенска: солнечной и ясной, снег сыпался крупными мягкими хлопьями, ледяные ветры не сбивали с ног и не пробирались под одежду, а только слегка обжигали лицо. Некоторое время мы шли с Линдой молча: я не знала, о чем говорить, а она находилась в задумчивости. – Знаешь, наши разговоры заставляют меня столько всего вспомнить, – проговорила вдруг подруга, – и о многом думать. А последние годы я только и думаю о том, чтобы ни о чем не думать и ничего не вспоминать. Но, наверное, так надо, хотя так гораздо сложнее.