След паука. Пёс императора бесплатное чтение

Анна Шнайдер
След паука. Пёс императора

Глава первая

Лес встретил Тайру утренней прохладой, запахом мокрой листвы и громким птичьим пением. Пернатые заливались на все лады, приветствуя весну и новый день, и Тайра несколько минут стояла посреди тропинки, опираясь ладонью на толстый дубовый ствол и слушая птичьи трели. Она давно научилась различать птиц по голосам и сейчас, замерев, понимала: вон там, справа, перекликаются в роще пестрые зарянки, прямо перед ней ухают северные белые совы, чуть левее заливисто поют соловьи-конопушки, а рядом с ними стучит и щелкает клювом хохлатый дятел. Ищет жучков на завтрак.

Улыбнувшись, Тайра поправила заплечный мешок и медленно зашагала дальше, проверяя путь перед собой старой тростью, которую когда-то сделал ее отец из ветки крепкой лиственницы. Девушка хорошо знала дорогу, но без трости никогда не ходила. Природа изменчива, как и сама жизнь, и там, где еще вчера была широкая тропинка, сегодня может упасть дерево.

Тайре нужно было скорее добраться до большой рощи розового жасмина и собрать бутоны в банку, которую она захватила с собой. Цветы должны быть именно нераспустившимися! Это важно. Внутри бутонов розового жасмина – капля цветочного нектара, сладкого, словно лучший мед, и очень ценного. Что только не делают они с отцом из этого нектара – и средство от простуды, и обезболивающую мазь, и микстуру от кашля, и полезный эликсир для беременных. Но уже сегодня к обеду большинство бутонов раскроется и капля нектара упадет вниз и впитается в землю. Они собирались идти в рощу вместе с отцом, но он в последний момент сказал, что есть другие дела и Тайре придется справляться самой. Голос его при этом был тревожным, но на вопрос, что случилось, он ответил: «Ничего страшного».

Характер у Моргана Рида, отца Тайры, был на редкость спокойным, и девушка знала – если отец начал волноваться, жди беды. В прошлый раз после подобных волнений им срочно понадобилось зачем-то переезжать из южного городка, где они жили много лет, в Тиль – поселок на севере Альганны. Тайра тогда так и не поняла зачем. Но отец ничего не объяснял, а она не стала спрашивать его лишний раз, зная, что он всегда и все делает правильно и для ее же блага. Правда, пришлось бросить институт, но Тайра потом сдала необходимую программу и получила-таки диплом мага – специалиста по травам и зельям.

– Осторожнее, не споткнись, – пробормотала она самой себе, ощупывая тростью землю.

Она хорошо помнила, что в этом месте из почвы торчит искривленный корень дерева, и, постучав по нему и удостоверившись, что он по-прежнему тут, осторожно перешагнула и пошла дальше. Невдалеке в кустах что-то зашуршало, и Тайра остановилась, прислушиваясь. Опасных зверей в их лесу не водилось – отец позаботился, отпугиватели поставил, – но и лиса может быть опасной, если бешеная. Хотя отгонять ненужных гостей Тайра умела.

Следом за шуршанием раздалось фырканье и кряхтение, и девушка вздохнула с облегчением. Всего лишь еж.

Еще минут через пять, перейдя небольшой ручей, журчавший так призывно, что она не выдержала – села и напилась ледяной и сладкой воды, – Тайра шагнула в рощу розового жасмина, перевязала рот и нос платком, достала большую банку и принялась споро обрывать ценные бутоны. Несмотря на то что ни один цветок еще не раскрылся, запах вокруг стоял сильный, пряный и душный, и Тайра торопилась – если нанюхаться хорошенько, можно уснуть и не проснуться. Всегда так бывает – самое полезное может и убить, если правил не соблюдать.

Через полчаса банка заполнилась и Тайра поспешила в обратный путь. Сердце было не на месте из-за недавней тревоги отца, а еще в воздухе начинало пахнуть грозой, и оставаться в лесу в это время не стоило.

Хотя… Тайра подняла голову. Жарко, солнце обжигает, и в глазах белые пятна, значит, небо чистое и дождь начнется не скоро. А когда начнется, Тайра уже будет дома.

Подходя к крыльцу, она ощутила: здесь находится кто-то чужой, незнакомый, и этот чужой, скорее всего, ранен. Она чувствовала запах грязного тела и крови, а еще почему-то пепла.

Когда Тайра стремительно взбежала по крыльцу – споткнуться она не боялась, за прошедшие годы в доме изучив все, что только можно было изучить, – лежавший возле входной двери старый лохматый пес Джек громко тявкнул, как это обычно всегда бывало, когда она или отец приходили домой, и Тайра немного успокоилась. Если бы что-то случилось, Джек вел бы себя иначе.

В прихожей запах крови и пота стал сильнее. Девушка повернула голову направо и принюхалась – нет, запах доносился не с кухни. Налево – да, он вел к гостиной.

– Папа? – громко спросила Тайра, постучав в дверь, и прислушалась. Внутри было тихо. Секунда, вторая – и она различила в гостиной шаги отца.

– Тайра, – сказал Морган Рид, распахнув дверь. – Не волнуйся, все в порядке. Просто у нас… гость, и он ранен.

– Ранен? – повторила девушка обеспокоенно. – Это кто-то из жителей поселка?

– Нет. Ты не знакома с этим человеком, но там ничего серьезного. Ожоги и сильное обезвоживание.

– Мне посмотреть? – уточнила Тайра, и Морган молчал несколько секунд, будто раздумывая.

– Пожалуй, лишним не будет.

Под ногами отца скрипнул пол, колыхнулся воздух – он отошел в сторону, пропуская ее в гостиную. Тайра шагнула вперед и поводила головой, принюхиваясь. Теперь вокруг пахло не только потом, кровью и пеплом, но и обгоревшей человеческой кожей, и мазью от ожогов, и общеукрепляющей микстурой, и совсем немного – сонным порошком.

– Он на диване, – сказал отец, но Тайра и сама догадалась – не на пол же он положил раненого чужака?

Она приблизилась к дивану и уже собиралась наклониться, когда Морган взял ее за руку и аккуратно усадил на табурет.

– Спасибо, папа, – поблагодарила Тайра и вздохнула, сосредотачиваясь на человеке, который лежал на диване перед ней.

«Ты потеряла обычное зрение, но магическое осталось», – так когда-то давно объяснял отец, пытаясь обучить ее видеть, не видя.

И Тайра училась, сочетая магические способности со способностями к шаманству, и достигла успехов. Вот и сейчас она «видела», что их незваный гость – мужчина. Впрочем, она могла бы утверждать это и просто по запаху – женщины, даже немытые, пахли иначе. Энергетический контур раненого пульсировал, причем особенно сильно – в области правого плеча и возле желудка. Тайра напряглась, пытаясь проникнуть глубже, и вскоре смогла ощутить жар от плеча и холод от желудка. Значит, ожог на плече, а еще их гость давно не ел и не пил.

Она подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до груди мужчины. Рубашки на нем не было, и кожа оказалась горячей и липкой от мази и мокнущих ожогов, но Тайру сейчас интересовали не они.

Яркая вспышка перед глазами, учащенное биение сердца, вздох…

– Что ты увидела, дочка? – поинтересовался Морган, погладив ее по спине.

– Его страх, – ответила Тайра медленно, смаргивая выступившие на глазах слезы.

У нее никогда не получалось контролировать видения или видеть по заказу, поэтому дар чаще всего оказывался бесполезен. Но посмотреть все же стоило.

– Этот человек сильно боится одного мужчину. Он весь будто бы в огне горел, и… я видела его лицо. У него абсолютно черные глаза, как две ямы. Но так, наверное, не бывает… Может, это какой-то символ страха?

– Может, – ответил Морган уклончиво. Казалось, он совершенно не удивлен предсказанием Тайры. – Все может быть.

Он проснулся резко и сразу, как всегда и бывало. С внутренним будильником не поспоришь – Гектору Дайду хватало пяти часов, чтобы полностью выспаться, и по истечении этого времени организм отказывался бездельничать дальше.

В комнате было до безобразия душно, и уже по этому признаку главный дознаватель сразу определил, что не у себя в квартире, да и не в комитете – он терпеть не мог затхлость закрытых помещений и распахивал окна чуть ли не настежь даже в морозы.

Гектор принюхался – в комнате остро и сладко пахло вином, его сигарами и женскими духами. Духами. Все, теперь он вспомнил.

Пару дней назад Гектор узнал неприятную новость, связанную с бедами, которые в последнее время сыпались на голову императора, и накануне получил от его величества отгул на воскресенье.

– Я целый день буду на море, – сказал Арен поздно вечером, и лицо его при этом было настолько землисто-серым, что Гектор с трудом удержался от замечания: «И правильно сделаете». – Ты можешь отдохнуть.

Отдохнуть… Главному дознавателю скорее следовало отвлечь самого себя от услышанного в пятницу утром. Тьфу, гадость!

Заваливаться к сестре в подобном настроении он не желал – Урсула готовилась к собственной свадьбе и пребывала в приподнятом состоянии, ни к чему ее смущать унылой физиономией, к родителям – еще хуже, волновать только стариков. Тревожить немногочисленных друзей Гектору тоже не хотелось, поэтому он выбрал тот вариант, который обычно выбирал в таких случаях, и отправился в переулок Магнолий.

Разумеется, официально бордели в Альганне были запрещены, но Дайд прекрасно знал, что официальность с реальностью имеет мало общего. И его величество, слава Защитнику, разделял мнение Гектора. Главный дознаватель считал, что лучше закрывать на «гнезда разврата» глаза и помогать с зарвавшимися клиентами, чем запрещать и преследовать. Толку от этого все равно никакого не предвидится – шлюхи всегда были и будут, как блохи у дворовых собак.

Дайд у хозяйки борделя находился на особом счету, но это и неудивительно – среди ее девочек было полно агентов комитета, получавших дополнительную зарплату за ценные сведения, добытые в процессе удовлетворения клиентов. Кроме того, эти самые клиенты частенько что-нибудь здесь били – или даже кого-нибудь, пытаясь выместить злость на окружающий мир, заменяя его симпатичной шлюхой. Думали, им за это ничего не будет, бордели-то запрещены законом. Идиоты.

В общем, Белла Лит Гектора обожала и всегда принимала у себя с распростертыми объятиями. И не доверяла никому из девочек. Он и не возражал – женщиной Белла была красивой – высокая и темноволосая, с длинными ногами и шикарной грудью, – а уж в постели и вовсе превращалась в богиню страсти. Так что к ней Дайд вчера и пошел, надеясь отвлечься и немного отдохнуть перед новым витком проблем, которые у него никогда не кончались.

Гектор поднялся с постели, открыл окно и подошел к столику, на котором стояли бутылка вина, два бокала и лежал его белый портсигар. Налил себе немного, выпил, открыл портсигар и усмехнулся – половины сигар не было. Ничего удивительного, что он смутно помнит события вечера и ночи – от такой дозы курительных трав и слон память потеряет.

Дайд все же достал еще одну и закурил, с наслаждением поводя плечами. Во всем теле была приятная расслабленность – ну, почти во всем.

– Уже уходишь? – прошелестела Белла, садясь на кровати.

Сокращенное имя она предпочитала полному и не любила, когда ее называли Изабеллой. Наверное, доставляло удовольствие чувствовать себя аристократкой. Глупость.

Белла была совершенно голой, и Гектор несколько секунд с удовольствием рассматривал ее восхитительное тело, делая очередную затяжку.

– Я задержусь у тебя на пару часов, – ответил он, затушил сигару и, бросив ее в пепельницу, шагнул к постели. Хмыкнул, когда Белла откинулась назад и призывно развела ноги. – Сегодня у меня есть время.

Дайд покинул переулок Магнолий около восьми утра – непозволительно поздно в обычный день и поразительно рано для выходного. Формально у Гектора сегодня и был выходной, но дознаватель давно не обращал на это внимания. Последние три года он работал постоянно, отдыхая урывками, как и император. От подчиненных Гектор подобной переработки не требовал, но бездельников и тунеядцев все же не любил – видимо, поэтому их давно не водилось в его комитете. Если только среди дознавателей на местах. Альганна-то большая, всю не обхватишь, за всеми не уследишь. И Гектор представлял, что могут творить его коллеги в поселках и маленьких городках. В конце концов, именно с поимки такого зарвавшегося дознавателя-убийцы и началась когда-то его карьера.

Дайд выстроил пространственный лифт в зал для переноса дознавательского комитета прямиком из борделя Беллы и, когда стены истаяли, огляделся. Народу здесь сейчас было гораздо меньше, чем в будний день, и коллеги приветствовали Гектора кивками и понимающими ухмылками. Конечно, все были в курсе, что у него сегодня, можно сказать, «двойной выходной» – и по рабочему графику, и по дозволению императора, – но и в курсе характера собственного начальника дознаватели тоже были и знали, что Дайд отдыхать не любит. Гектора подобные слухи умиляли – в самом деле, разве может человек в здравом уме не любить отдыхать?! Он не любил бесполезный отдых вроде валяния на пляже, а на полезный пока не было времени. Вот закроет дело о заговоре против его величества, тогда и отдохнет.

С помощью обычного лифта Гектор поднялся на третий этаж, где находился его кабинет, и быстро зашагал по коридору, каждую секунду здороваясь с коллегами. Здесь все было совсем не так, как во дворце – просто и лаконично, не роскошно, – но Дайду нравилось. Хотя его предшественник развесил на стенах какие-то примитивные картинки с фруктами и овощами, от которых Гектору постоянно хотелось есть. Он приказал убрать их, сменив полезными картами, ориентировками преступников и досками почета отличившихся сотрудников.

Наземных этажей в комитете было три – так же, как и отделов. Первый отдел, располагавшийся на третьем этаже, занимался политическими преступлениями, и его главой считался сам Гектор. Второй в кругах дознавателей носил неофициальное название «мокрушного» – туда передавались убийства. И наконец, третьему отделу доставались преступления «попроще» – кражи, незаконная торговля, поддельные документы и так далее. Главой второго и третьего отделов был Роджер Финли – заместитель Дайда и его правая рука. А иногда – и обе руки.

Роджер был так же не похож на Гектора, как маленький кустик не похож на высокую сосну. В отличие от Дайда, чей рост и худоба впечатляли даже не очень впечатлительных, его зам был приземистым и пухлым молодым человеком с темными волосами, веселыми карими глазами и ресницами настолько пушистыми, что им позавидовали бы и жирафы Корго. Финли казался окружающим легкомысленным парнем и страшным бабником, и если второе утверждение было верным, то первое – наоборот. Впрочем, ни Гектор, ни его зам не возражали против того, чтобы все прочие думали, будто Роджер умом не блещет и Дайд сделал его правой рукой только затем, дабы выгоднее смотреться на фоне недалекого Финли. Недооценивать противника неправильно и полезно для самого противника, особенно если учесть тот факт, что Гектора порой переоценивали. По крайней мере, именно так думал он сам. Хотя эту точку зрения не разделяли ни Роджер, ни их общий секретарь Кэтрин Эйс, неожиданно оказавшаяся за своим столом в приемной, несмотря на раннее воскресное утро.

Роджер Финли

Гектор, вошедший в кабинет, тяжко вздохнул, смерив тонкую маленькую фигурку девушки недовольным взглядом.

– Ну и что на этот раз случилось у этого коз…

– Гектор! – фыркнула Кэт.

Она всегда казалась Дайду похожей на мышку – крошечная девочка с волосами невнятного серого цвета, серыми же глазами и чуть вздернутым носиком. Да, именно таких обычно и называют серыми мышками.

– Марко сильно простудился. Вчера вечером был сильный дождь, помните? Марко под него попал, промок и…

– Ясно, можешь не продолжать.

Дайд закатил глаза. С тех пор как Грета – секретарь выходного дня – ушла в декрет, они с Роджером и Кэт три месяца никак не могли найти ей нормальную замену. Молодой парень по имени Марко, их последнее приобретение, постоянно выдумывал причины для того, чтобы не ходить на работу, и просил Кэт подменить его. Гектор хорошо понимал, в чем дело: мальчишке не нравилось здесь, в комитете, но отказываться от прекрасной зарплаты тоже не хотелось, поэтому пока он филонил как мог. Благо ставка у секретарей фиксированная, так что лишить Марко можно было только премии… ну или самой должности. Однако сейчас это было неразумно – сначала надо подыскать другого человека. Кэт не сможет работать семь дней в неделю.

– Он не такой плохой, – пробормотала девушка неловко, чуть опустив голову и не глядя на Гектора. – Его просто угнетают все эти… мм…

– Покойники, – подсказал Дайд, и она кивнула.

– Да. Конечно, вы с Роджером занимаетесь не только этим, но…

– Трупов хватает, – признал Гектор и хмыкнул. – Вечно ты всех жалеешь, Кэти. Тебя бы кто пожалел.

Она исподлобья взглянула на него и чуть улыбнулась.

– Меня вы жалеете.

– Если бы ты плохо работала, я бы тебя не пожалел. – Дайд развернулся и зашагал к своему кабинету. – Принеси мне все накопившиеся отчеты и… да, пожалуй, чаю.

Он уже был у двери, когда Кэт поинтересовалась тихим и дрожащим голосом:

– А… Роджер сегодня тоже придет? Вы не знаете?

Гектор едва заметно поморщился. Иногда ему хотелось треснуть зама по лбу – или куда-нибудь пониже – за то, что тот не замечает в Кэтрин Эйс женщину. Да, она невзрачная, но как будто Финли писаный красавец! Последние три года Кэт втихомолку сохла по Роджеру, но на ее работе это никак не отражалось, сам же Финли не реагировал, считая девушку неподходящей партией для себя, и Гектор постепенно смирился с ситуацией. Рано или поздно либо Кэт сменит объект воздыханий, либо Роджер наконец поймет, как ему повезло в жизни, и перестанет вести себя словно полный идиот.

– Придет, разумеется. У него сегодня, в отличие от меня, официальный рабочий день, – ответил Гектор невозмутимо, открыл дверь и скрылся в кабинете.

В широкое окно заглядывали мягкие утренние лучи солнца, освещая шкафы с книгами и папками, пару стульев, стол, на котором аккуратными стопками лежали многочисленные документы, и длинный кожаный диван в дальнем конце помещения. Гектор иногда спал здесь, когда не было сил переноситься домой.

Дознаватель опустил деревянную шторку, чтобы солнце не поджарило ему макушку, и сел за стол. У Дайда была странная и почти необъяснимая для многих других людей привычка – он терпеть не мог сидеть за рабочим столом в кресле, предпочитая обычные деревянные стулья с мягкими спинками. Финли, чей кабинет был напротив кабинета Гектора, наоборот, обожал глубокие кресла. Даже стащил у начальника одно такое примерно через месяц после назначения на должность заместителя главного дознавателя, аргументируя это наглым: «Так тебе же все равно не нужно!»

Роджер получил должность четыре месяца назад, сразу после Дня Альганны. До этого он числился главой второго отдела, но потом Гектору пришлось арестовать и собственного зама, теперь уже бывшего, и начальника третьего отдела. Роджера Дайд присмотрел давно, три года назад, когда тот только начал работать обычным дознавателем у «мокрушников». В первый же месяц работы Финли умудрился попасть в рекордсмены по раскрываемости и угодить в список на премирование. Там Гектор его и заметил. Навел справки, потом вызвал к себе, поговорил – и увидел горящие энтузиазмом глаза. Да и в сообразительности Роджеру не откажешь, поэтому еще через пару месяцев Дайд назначил парня главой второго отдела.

Примерно в то же время Гектор выяснил, что его заместитель Барри Артилиус пополнил ряды заговорщиков, но арестовывать предателя сразу не стал. Это весьма удобно: иметь на борту корабля крысу и быть в курсе ее пробежек на соседний корабль. Дайд снабжал зама лишь той информацией, которой хотел поделиться с заговорщиками, и неплохо в этом преуспел: до самого ареста Артилиус и не подозревал, что его раскрыли. Впрочем, как и глава третьего отдела. Слава Защитнику, предателей в дознавательском комитете оказалось мало, хотя это все же было связано не с сознательностью коллег Гектора, а с почти полным отсутствием аристократии среди них. Титулованные маги рыться в чужих преступлениях не хотели, предпочитая более «благородные» специальности – артефакторику, медицину, природоведение… Даже среди охранителей аристократов было больше, чем под крылом у Дайда.

С тихим скрипом открылась дверь, и в кабинет проскользнула Кэт. В руках она держала поднос с чашкой чая, а из-под мышки у нее торчала папка с суточными отчетами.

Гектор, затянувшись сигарой, выдохнул в сторону серо-белый дым и произнес:

– Спасибо, Кэти.

Секретарь поморщилась, поставила перед ним поднос и вздохнула.

– Когда же вы бросите курить…

– Когда-нибудь, – ответил Дайд весело, глядя на то, что обнаружилось на подносе кроме чая – два бутерброда с колбасой и сыром. – А это кому?

– Вы видите тут кого-то кроме себя? – пробурчала Кэт, выпрямляясь и делая шаг назад. – Я подумала, что вы наверняка не завтракали. Вот Роджер всегда ест перед работой, а вы…

Гектор усмехнулся. Подобный диалог они с Кэт вели пару раз в неделю, и дознаватель каждый раз умилялся. Он был старше девушки почти в два раза, но тем не менее она опекала его, как мама нерадивого сыночка. Правда, ненавязчиво и очень, ну просто очень мило.

– Не зря же говорят, что я похож на змею. А некоторые змеи, как ты знаешь, едят раз в месяц. А потом лежат, переваривают.

– Лежат! – фыркнула Кэт. – Вы почти не спите, а уж просто лежать точно никогда не будете! И ни на какую змею вы не похожи, не слушайте этих глупостей.

Гектор улыбнулся, вдруг вспомнив, что не далее как пару часов назад он действительно просто лежал, пока Белла… Хотя малышке Кэти этого лучше не знать.

– Скажи мне… – Дайд сделал глоток и на секунду зажмурился от удовольствия. Его секретарь заваривала чай не хуже, чем повара императора. – Сегодня вечером в Императорском театре играют спектакль?

– Конечно, – ответила Кэт, не задумавшись. – Сегодня же воскресенье. Представления идут ежедневно, кроме вторника. По вторникам в театре выходной.

– Прекрасно. Пойдешь со мной?

Она вздрогнула, явно оторопев, но почти тут же расплылась в понимающей улыбке.

– Да. Разумеется!

– Если у тебя нет подходящего платья, возьми на складе.

Кэт грозно свела брови, и Гектор засмеялся.

– Все у меня есть!

– Хорошо-хорошо, не сердись, Кэти. И накраситься не забудь.

– Не волнуйтесь! – Она кивнула и вздернула нос. – Все будет в лучшем виде!

Гектор хотел добавить, что это, ко всему прочему, отличный способ заставить Роджера ревновать, но в итоге промолчал. Не был он уверен в том, что Финли будет ревновать, а обнадеживать Кэт не стоило.

Бутерброды оказались не менее вкусными, чем чай, и Дайд даже отложил сигару, наслаждаясь едой и напитком. Надо будет постараться еще и пообедать сегодня, все же на доклад к императору не идти.

Изучая суточные отчеты, рассортированные Кэт по отделам и по местности – столичные отдельно от провинциальных, – Гектор подспудно размышлял о том, что беспокоило его в последнее время больше всего.

Семь лет назад, соглашаясь на предложение императора стать главным дознавателем Альганны, Дайд понимал, что попадет в горячую точку похлеще Геенны. Арен с самого начала проявлял себя как крайне неудобный для аристократии правитель, и критика его нововведений в обществе набирала обороты, как и недовольство титулованных. Ведь с чего он начал свое правление? С закона об уравнивании заработной платы! После этого аристократии и нетитулованным обязаны были платить одинаковую зарплату на одной и той же должности. Просто безобразие!

Гектор хмыкнул, вспомнив, как раздувались от негодования лица его титулованных коллег в Риаме – городе, где он раньше работал. Тогда он и решил, что должен увидеть этого «императора-мальчишку», как презрительно называли Арена, и поехал к нему, чтобы доложить об одном расследовании лично.

Арен действительно оказался мальчишкой. Мальчишкой со смертельно уставшим, но очень упрямым лицом, волевым подбородком и черными глазами с неестественно широкой радужкой. И этот мальчишка собирался отменить титулы.

«Его же убьют», – подумал Гектор и выпалил это вслух, сам от себя не ожидая. Ему почему-то не хотелось, чтобы Арена убили. И в первую очередь именно поэтому он согласился на предложение стать главным дознавателем. Не потому, что интересно или зарплата хорошая, хотя и это тоже важно. Гектору не хотелось, чтобы императора убили, и чем больше проходило времени, тем ему сильнее не хотелось. Заговорщики даже не пытались переманить Дайда на свою сторону, и почти сразу после того, как он вступил в должность, Гектора за глаза стали называть псом императора. Он только усмехался, ни капли не обижаясь. На правду не обижаются. И Дайд не только верно служил своему императору, но и оберегал его, словно сторожевой пес.

Арен захотел отменить титулы. Титулы, существовавшие множество веков и бывшие давно лишь фикцией – ну, если не считать родовую магию, конечно. В остальном между аристократией и нетитулованными магами не было никакой разницы. Да, изначально титулы создавались как привилегия только для магов, но шло время, аристократы плодили бастардов, и маги стали рождаться в обычных семьях. У них не было аристократических фамилий, начинающихся на «А», «Б» и «В» и заканчивающихся на «ус», как не было и родовой магии – уникального свойства крови, – но в остальном это были такие же маги. А порой даже более сильные и талантливые. Однако привилегий, в отличие от аристократии, у них не имелось, и за последние лет пятьдесят из-за подобной социальной несправедливости напряжение в обществе достигло апогея. Еще чуть-чуть – и взорвалось бы. Да оно и взорвалось, в итоге вылившись в покушение на императора во время празднования Дня Альганны, и за этим наверняка последовала бы гражданская война.

Заговор против Арена возглавлял его старший брат Аарон, что выяснилось лишь в процессе покушения, но до суда и следствия он не дожил – император собственноручно испепелил предателя. Последователей Аарона арестовали, и, казалось бы, можно было вздохнуть свободно, но… увы.

Гектор еще тогда подумал, что его высочество Аарон, будучи человеком, крайне ненавидящим проигрывать, мог заранее организовать вторую волну заговора. И не ошибся. Началось все чуть больше месяца назад со слухов, взбудораживших аристократию. Подобные слухи ходили постоянно, но на этот раз они, как показалось Дайду, были более оформленными, умышленными. Разговоры о том, что представители правящей династии Альго не являются потомками богов, Гектор слышал частенько, особенно среди ученых-артефакторов. Но месяц назад эту тему обсуждали все кому не лень, и было даже не понять, кто начал. Тревожный, но вполне объяснимый знак, ведь теперь, после потери лидера из числа Альго, заговорщикам было необходимо постепенно подготовить почву для возможной смены династии. А значит, вторая волна, скорее всего, существует.

Это подтвердилось чуть позже: Агату, маленькую дочь императора, дважды попытались убить. Первая попытка провалилась, да и вторая – тоже, но при этом покушение унесло жизни двух сотен человек…

Дверь вновь скрипнула, но теперь в кабинет Дайда вошла не Кэт.

– Доброе утро, Гектор, – жизнерадостно произнес Роджер Финли, проходя внутрь с проворством, удивительным для его роста и полноты.

Он плюхнулся на один из стульев, стоявших возле стола, и громко отхлебнул дымящийся кофе из большой кружки. Гектор кофе практически не пил, а вот Роджер хлестал постоянно, уверяя, что ему так лучше думается и меньше хочется спать. Почти как Дайду от сигар.

– Доброе. Есть новости? – поинтересовался Гектор, переворачивая очередной отчет.

На каждом документе он писал краткие указания, которые затем передавались их авторам, коллегам-дознавателям.

Финли сделал еще глоток кофе и слегка прищурился.

– Если начинать с дела Виго Вамиуса, которое интересует тебя больше всего, то нет.

Роджер все понял правильно – дело Вамиуса, бывшего начальника охраны дворца, интересовало Гектора сейчас больше всего остального.

Именно Виго, как считал Дайд, вербовал ее высочество Ванессу, помогавшую заговорщикам в осуществлении покушения на Агату и являвшуюся их основным информатором после смерти Аарона, ее супруга. Виго передавал сведения, полученные от Ванессы, человеку, который стоял во главе заговора в настоящий момент. Вамиус был связующим звеном, он должен был оставаться во дворце, но он сбежал, а чуть позже тело бывшего начальника охраны выловили в столичной реке. Виго не утонул, его отравили, и Гектор полагал, что это была большая ошибка со стороны заговорщиков. По нескольким причинам: во-первых, Вамиус действительно был бы полезен во дворце, а во-вторых, если уж убивать, то так, чтобы следов не осталось. Тело не должны были найти, но его нашли. Глупо. И эта глупость должна помочь дознавателям выйти на остальных членов заговора.

– Сегодня вечером мы с Кэт пойдем на спектакль в Императорский театр, – сказал Гектор, поднимая голову и внимательно глядя на Финли. У парня дернулась щека, и Дайд с трудом удержался от смешка. – Я пока не был там лично, вот и посмотрю.

Причина, по которой дознаватели продолжительное время следили за театром, была проста – Вамиус числился там техником на полставки по поддельным документам, выданным на имя некоего Риля Фабио. Кроме того, после побега из дворца Виго, чтобы спрятаться, отправился в особняк в другом городе, принадлежавший Императорскому театру. Слишком много совпадений.

– Посмотри. Под иллюзорным амулетом пойдешь или в своем облике?

Гектор задумчиво почесал подбородок.

– На первый раз думаю использовать амулет, так будет спокойнее. А потом уже без него.

Несколько секунд Финли молчал.

– А зачем тебе Кэт? – спросил он наконец нарочито небрежно. – Взял бы кого-нибудь из дознавателей. Она ведь всего лишь секретарь.

– Мне не нужен второй дознаватель, – ответил Гектор, скопировав тот же небрежный тон. – Мне нужна спутница на вечер.

Роджер нервно сжал чашку, и Дайду стало совсем весело.

– Может, мне пойти с вами? Две головы хорошо, а три…

– Третий лишний, – с намеком протянул главный дознаватель, вновь погружаясь в отчеты. – Все, свободен. Мне надо работать.

А сопит-то как, ну ты подумай. Ни дать ни взять тигр с насморком.

– Ладно. Удачного дня, Гектор.

– И тебе.

Тайра сидела на крыльце дома и, задумчиво поглаживая пушистую шерсть Джека, наслаждалась вечерней прохладой и жужжанием насекомых, когда с ней рядом на крыльцо опустился отец.

– Скоро действие сонного порошка закончится и наш гость проснется. Отнесешь ему еду?

Девушка кивнула, уронила голову Моргану на плечо и поинтересовалась:

– А как он выглядит?

– Кто?

– Гость. Я только поняла, что мужчина и вроде бы молодой, если судить по жизненной энергетике.

– Да, молодой. – Отец замешкался. – Хм… Ну, волосы темные, кожа смуглая… хм…

Тайра не выдержала и захихикала, сразу почувствовав, как Морган тоже затрясся от смеха.

– Я никогда не умел так описывать окружающее, как ты, Тай. – Он с нежностью погладил ее по руке. – Не знаю, что сказать. Симпатичный парень, лет двадцать пять ему.

– Ладно, – она все еще смеялась, – симпатичности я не увижу, поэтому главное, чтобы вел себя прилично. А это от внешности не зависит. – Тайра поднялась, и Морган встал следом, поддерживая ее под локоть. – Пойду накормлю его. И мазь, наверное, надо обновить?

– Да, Тай.

На кухонном столе она нашла тарелку с теплой кашей и стакан с морсом из лесных ягод, сваренным ею пару дней назад. Поставив все на поднос, Тайра медленно пошла в гостиную, про себя считая шаги, чтобы не споткнуться ненароком. От кухни до гостиной их было ровно пятнадцать.

Она вошла в комнату и сразу почувствовала на себе чужой взгляд. Тайра всегда ощущала, когда на нее смотрели. Значит, проснулся.

– Кто ты и где я? – просипел незнакомец, и девушка пошла на голос.

Остановилась возле дивана, ногой нащупав стол, и осторожно поставила туда поднос. Затем выпрямилась и ответила:

– Вы находитесь в Тиле, это поселок на севере Альганны. Меня зовут Тайра. Как себя чувствуете?

– Как раздавленная гусеница, – ответил мужчина. Говорил он явно с трудом. – Это… мне еда?

– Да. Я помогу вам сесть, а потом поставлю поднос вам на колени. – Девушка наклонилась и протянула руки туда, где должны были быть подмышки гостя. – Хватайтесь.

Он не спешил, похоже, разглядывал ее лицо.

– Ты что, слепая?

– Верно.

Незнакомец ухватил ее за локти и сел, чуть слышно застонав. Дыхание его было горячим, и Тайра, отпустив руки мужчины, прижала ладонь к его лбу. Температура была, и немаленькая.

– После еды я дам вам общеукрепляющее и жаропонижающее, – сказала Тайра и наклонилась за подносом. – Возьмите.

– Каша? – В голосе незнакомца, к ее удивлению, послышалось недовольство. – Гадость какая.

«Значит, не так уж плохо он себя чувствует, раз капризничает», – подумала Тайра, а вслух сказала:

– А я люблю каши. И вкусно, и полезно. Ешьте. – Она помедлила и добавила: – Если все съедите, я потом принесу кусочек сыра.

Фыркнул. Но не добро, скорее презрительно. Видимо, не считал сыр достаточной причиной для того, чтобы съесть кашу. А зря – они с отцом этот сыр сами делали, из молока овец тетушки Молли. А у нее лучшие овцы и лучшее молоко в Тиле. И сыр у них с Морганом получался прекрасный, нежный и чуть пряный от смеси трав. Тайра сама придумала, какие травы лучше добавлять, и так вкусно выходило, что они с отцом этим сыром даже торговали.

– Как вас зовут? – поинтересовалась девушка.

Несмотря на капризы, гость стучал ложкой весьма бодро. Проголодался.

– Риан, – ответил он после пары секунд молчания. – Расскажешь, как я здесь оказался?

– Это лучше спросите у моего отца. Он вас принес, но откуда и что случилось, я не знаю. Папа зайдет к вам позже. Съели?

Вновь несколько мгновений молчания.

– Да. Откуда ты знаешь? Ты же не видишь.

– Вы положили ложку в пустую тарелку, – пояснила Тайра. – Она стукнула. Я не вижу, но слышу хорошо. Давайте поднос, сейчас сыра вам принесу. И лекарства.

Она взяла протянутый поднос и уже хотела идти к двери, когда услышала:

– А ты… от рождения слепая?

– Нет. С десяти лет.

Тайра давно не чувствовала горечи, отвечая на этот вопрос. Хотя первое время очень скучала по краскам окружающего мира. Безумно хотелось видеть рассветы и закаты, наблюдать, как желтеют и краснеют листья осенью, изучать новые растения не только на ощупь. Но вокруг уже тринадцать лет была темнота, с которой Тайра давно смирилась.

Но сны она все равно видела цветные. Будто бы до сих пор была зрячей…

Большой кусок сыра Риан проглотил с аппетитом и даже сказал, что вкусно. Он словно был удивлен этим фактом, и Тайра подумала, что их гость, наверное, не очень любит сыр или никогда не ел хорошего.

Потом она дала ему лекарства и попросила лечь на диван, чтобы нанести мазь на ожог.

– Как ты собираешься это делать? – проворчал парень, но просьбу выполнил, опустившись обратно на подушку. – Ты же слепая.

Теперь, когда он поел и перестал сипеть, Тайра ясно слышала – Риан очень молод, скорее всего, ненамного старше ее.

– На ощупь, – ответила она, зачерпнув пальцами мазь из баночки, и села на диван.

Протянула руку, коснулась груди, и он вздрогнул.

– Холодная… Хорошо.

Тайра улыбнулась, но не ответила, сосредоточившись на деле. Чтобы было удобнее, вторую ладонь она положила на плечо неповрежденной руки – так было проще ориентироваться.

Направо, до подмышки, потом вверх, до шеи. Влево и опять вниз, а затем вправо…

Тайра сосредоточенно распределяла мазь по ожогу, когда вдруг услышала тихое и задумчивое:

– Если бы не глаза, ты была бы красивой.

Она на секунду замерла, растерявшись и не понимая, как реагировать, а Риан продолжал:

– Волосы у тебя шикарные. Густые, черные и блестящие. Никогда не видел таких блестящих волос. А губы…

Тайра мотнула головой, почувствовав прикосновение к нижней губе, и резко сказала:

– Не надо меня трогать!

Он фыркнул.

– Тоже мне, недотрога. Думаешь, не знаю, что девки в поселках рано с парнями обжиматься начинают? Или у тебя жених есть?

Тайра вскочила, так и не закончив покрывать мазью ожог, и сделала шаг в сторону, чуть не споткнувшись о стол. Сердце ее колотилось как шальное, к горлу подступала тошнота, и прежде, чем ответить, девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Она была очень чувствительна к прикосновениям и терпеть не могла, когда ее трогали чужие или незнакомые люди. Тайре требовалось время, чтобы привыкнуть к новому человеку, и время продолжительное, поэтому сейчас она испытывала глубочайшее отвращение.

– Это не ваше дело. И больше никогда не трогайте меня без разрешения, иначе пожалеете, – произнесла она тихо и весомо.

Риан вновь фыркнул, но ничего не ответил, и Тайра вышла из комнаты, думая о том, что стоит попросить отца освободить ее от ухаживаний за этим «гостем». Сам его домой притащил – сам пусть и возится.

Глава вторая

Гектор все же урвал немного времени на обед и потом зашел к Роджеру, чтобы обсудить некоторые вопросы перед визитом в Императорский театр.

Финли, как раз отпустивший одного из сотрудников второго отдела, увидев начальника, страдальчески вздохнул.

– Только я хотел пообедать…

– Не переживай, я ненадолго, – хмыкнул Гектор, опускаясь на стул. Стул в этом кабинете был один, специально для него. Остальная мебель – диван и кресла для Роджера и посетителей. – Хочу поговорить о деле Виго Вамиуса.

– Угу, – понимающе кивнул Финли, с тоской заглянув в опустевшую кружку, и коснулся браслета связи. – Кэт, сделаешь мне еще кофе?

Судя по удивленному выражению лица Финли, девушка точно ответила не «да, разумеется».

– Невероятно, – пробормотал Роджер, обескураженно взглянув на Гектора. – Представляешь, она сказала, что сделает мне кофе после обеда, а перед обедом его пить вредно.

– Безобразие, – усмехнулся Дайд, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги. Умница Кэти. – Секретарь, который заботится о здоровье собственного начальника. Возмутительно.

– Издеваешься…

– Знаешь, как говорит мой отец-аптекарь? «Пить кофе перед обедом – все равно что употреблять уксус на голодный желудок», – перебил Гектор зама и, пару секунд полюбовавшись на его недовольное лицо, сменил тему: – Итак, Виго. Одна из наших версий утверждает, что его могли убить в Императорском театре. Давай представим, что это так и было. Как именно и где это случилось?

Роджер тут же сосредоточился и посерьезнел. Он всегда умел переключаться от задачи к задаче, за что Дайд его особенно ценил.

– Знаешь, поначалу, когда ты предложил эту версию, я думал, ты шутишь. Но чем больше я рассуждаю на эту тему… Не могу не признать: что-то в этом есть. Раз ты хочешь обсудить, давай сначала остановимся на фактах. Факт первый. Вамиус был убит вечером того дня, когда в театре шел спектакль, и Виго под личиной Риля Фабио видели несколько человек. Факт второй. В последний раз его заметили идущим по коридору в подсобные помещения мимо гримерных. Факт третий. Никто не видел, чтобы Вамиус переносился из театра или покидал его через парадный или черный ход. Факт четвертый. Его отравили вином, подмешав туда крысиный яд, причем в дозировке, способной убить пять человек. Вряд ли это было спланировано «на всякий случай», скорее всего, убийца просто не рассчитал дозу. Кроме вина в желудке был обнаружен еще виноград. И наконец, пятый: Вамиус был сброшен в реку мертвым и предварительно раздетым. Вещей не обнаружили.

Гектор кивнул и, вытащив из нагрудного кармана портсигар, все же закурил, чтобы лучше думалось.

– Давай начнем с конца, Роджер. Зачем его раздели?

– Побоялись, что на одежде останутся какие-либо следы, а с тела вода их смоет. Это в чем-то справедливо, особенно если предположить, что речь идет об актерском гриме, который обычной водой не смывается.

– Другой вопрос – зачем надо было выбрасывать в реку? Почему не расчленить и не закопать? Или еще лучше – сжечь.

– Время, – пояснил Финли, и Гектор вновь кивнул, соглашаясь. – Да и умения тоже важны. Расчленить труп не так-то просто, не курицу ощипать. Закопанное могут отрыть собаки. А сжигать тела до пепла способны только архимагистры. Значит, наш убийца – не архимагистр. И, возможно, он надеялся, что Виго так и не найдут, утонет – и все.

– Да даже если найдут, толку от этого немного, – пробормотал Дайд, затягиваясь. – А теперь самое интересное, Роджер. Вино и виноград.

– Н-да… – Глава «мокрушников» криво усмехнулся. – Сложно представить, что Вамиус мог пить вино и вкушать виноград в компании театральных работяг. Да и вино прекрасного качества, такое простым сотрудникам не по карману. Очень похоже на свидание с женщиной. И думаю, так оно и было. Остается только понять, отравила его эта женщина или ее просто использовали. Сообщник-то у нее наверняка был – женщина не смогла бы оттащить здоровяка Виго к реке даже с помощью магии. Это грозило бы ей магическим перенапряжением, а такое среди служащих театра в те дни не регистрировалось.

– Согласен. Я тоже думаю, что в убийстве участвовали как минимум двое. И где было возможно все это провернуть, с учетом того, что в тот вечер в театре играли спектакль, народу было полно повсюду, никакого покоя и уединения для спокойного убийства?

Роджер фыркнул и протянул Гектору план-схему театра.

– Я здесь отметил сравнительно тихие места. Гримерные актеров, кабинеты директоров и начальников различных служб – вариантов не так много, и все они связаны с не самыми последними людьми в театре.

– Это понятно, – произнес Дайд негромко, изучая схему. А потом поднял глаза на притихшего Финли и поинтересовался: – Как думаешь, по какой причине я все же склоняюсь к версии о том, что Виго убили в театре, несмотря на всю ее невероятность?

Зам нахмурился, качнул головой, и Гектор пояснил:

– Крысиный яд.

– А-а-а… Из-за того, что в театре его навалом и достать может практически кто угодно?

– Не только. Человек, отравленный крысиным ядом, умирает не быстро. Он задыхается, хрипит и сипит, катается по полу и затихает минут через десять. Не очень удобный яд, если хочешь сделать все бесшумно. Но в театре, где постоянно репетируют сцены чьей-то гибели, где каждый день кричат, ссорятся или стонут не по-настоящему, все это не привлечет внимания. Конечно, есть еще вариант с заклинанием глухоты, но, чтобы растянуть его на целое помещение, а не на конкретно чье-то ухо, нужно быть прекрасным магом.

– Ну, это твое объяснение тоже не абсолютно, – возразил Финли. – В нем есть смысл, но не обязательно все было именно так.

– Ничего абсолютного и не бывает, Роджер, – улыбнулся Гектор, отдавая схему театра, которую он за это время успел запомнить. – Есть лишь менее и более вероятное.

Около шести часов вечера Дайд перенесся в свою квартиру, чтобы переодеться – идти в форме дознавателя в театр он пока не желал.

Домом в столице, несмотря на статус и более чем приличную зарплату, Гектор так и не обзавелся – не видел смысла. Квартира пустовала большую часть времени, и, если бы не служанка, через день приходившая делать уборку, здесь все давно бы заросло пылью. Иногда Дайд не появлялся у себя целыми неделями.

– Вам бы жениться, – бурчала айла Ния Крус в те редкие минуты, когда они с Гектором случайно сталкивались в его квартире. – Жениться, деток наплодить…

Дознаватель молчал, только хмыкал. Пару раз в жизни он встречал женщин, на которых ему хотелось бы жениться, но желание это было связано не с чувствами, а с расчетливым пониманием, что из данной особы получится хорошая супруга. Но понимал Гектор и другое. Он и так постоянно беспокоился за родителей и сестру, опасаясь, что они могут пострадать из-за его должности, трястись еще и за жену с детьми – это слишком. Со временем, возможно… Но точно не сейчас, когда они с императором не до конца разобрались с заговором.

Айлы Крус в квартире не было, и Гектор, быстро пройдя в спальню, переоделся в черный костюм и белую рубашку. Следовало бы надеть жилетку, но Дайд решил, что обойдется – слишком парадно, не прием во дворце все же.

В начале седьмого Гектор перенесся обратно в комитет и, поднявшись в собственную приемную, застыл на пороге, глядя на Кэт. Девушка действительно сделала все «в лучшем виде», как и обещала, и теперь он с изумлением рассматривал ее маленькую точеную фигурку в нежно-голубом платье. Ничего вычурного или неприличного, открыты только руки и плечи, и декольте неглубокое, но очень соблазнительное. И волосы Кэти уложила хорошо, даже, кажется, слегка завила – на ее голове красовалось почти произведение искусства, аккуратно заколотое на затылке гребнем с жемчужинами. А еще девушка ненавязчиво накрасилась и перестала походить на серую мышку. Хотя Кэт по-прежнему была неяркой, но очень изящной, милой и женственной.

Она подняла голову, улыбнулась Гектору – и в этот момент из своего кабинета вышел Роджер. Он сразу замер, уставившись на секретаря, как на чудо небесное, и Кэт, покосившись на него, покраснела и нервно сглотнула, сжав руками тонкую ткань юбки.

– Ты восхитительна, – сказал Дайд довольно, подходя ближе, взял девушку за руку, с трудом отцепив ее пальцы от платья, и поцеловал ладонь. – Однако меня тревожат открытые плечи. Ты не замерзнешь, Кэти?

– А в Императорском театре холодно? – пробормотала она тревожно, перестав наконец смотреть на Роджера. – Я там никогда не была…

– Там может быть прохладно, – кивнул Гектор, не отпуская ее руку. Но зато опустил глаза и уставился в вырез платья, краем глаза замечая, что Финли начал дергаться. – Если станет холодно, скажи, я отдам тебе свой пиджак.

– Л-ладно, – выдохнула Кэти. Она тоже заметила взгляд Дайда и непроизвольно подняла свободную ладонь к вырезу, словно желая подтянуть его повыше. – Скажу, конечно…

– Может, мне все-таки пойти с вами? – громко вмешался Роджер, и Гектор усмехнулся, уловив в тоне своего зама нотки ревности.

– О нет, – ответил Дайд, вновь поднес ладонь Кэт к губам и поцеловал пальцы, глядя девушке в глаза. – Мы сами справимся. Пойдем, детка.

И Гектор повел Кэт к выходу, все же не удержавшись от широкой улыбки, когда Финли за их спинами возмущенно засопел.

По дороге в зал для переносов Кэт молчала, но Дайд чувствовал: она хочет что-то спросить, поэтому негромко сказал:

– Думаю, Роджеру будет полезно немного поревновать. – И почти сразу, чтобы не смущать девушку слишком сильно, продолжил: – Ты сама делала прическу или кто-то помогал?

Она чуть порозовела, но улыбнулась, выпрямившись и поглядев на Гектора.

– Я соседку попросила помочь, она парикмахер, и у нее сегодня выходной. А… думаете, он будет… ревновать?

– Еще как, – фыркнул Дайд, подмигнув Кэт, и она хихикнула. – А теперь к делу, Кэти. Мы с тобой сейчас перенесемся на Дворцовую площадь, а оттуда на заказанном магмобиле доедем до Императорского театра. Твоя задача в театре – смотреть и слушать, не отходить от меня и выполнять все указания.

Гектор достал из кармана пиджака два иллюзорных амулета, один передал Кэт, а второй надел сам и спрятал под рубашку. Теперь он выглядел темноволосым и кареглазым мужчиной с легкой щетиной и широкими скулами, а его секретарь стала блондинкой с носом-кнопочкой.

– Придумай мне имя.

– Что?.. – удивленно выдохнула Кэт, глядя на Дайда широко раскрытыми глазами ярко-голубого цвета.

В этом образе она выглядела гораздо глупее, чем была на самом деле.

– Имя, – повторил дознаватель. – Ты не можешь называть меня Гектором, это привлечет лишнее внимание. Придумай имя, которое будет для тебя комфортным.

– Ясно, ладно. Тогда… Джон?

– Хорошо. И на «ты», пожалуйста. Но главное – постарайся не дергаться, если я вдруг решу тебя приобнять или поцеловать руку.

Кэт несколько секунд молчала, а когда заговорила, Гектор от удивления чуть не споткнулся.

– Да мне и стараться не нужно. Вы мне приятны.

В конце фразы она запнулась и опустила голову, чуть сгорбившись, словно ожидала услышать в ответ что-то ужасное. Дайд и раньше замечал, что Кэт не уверена в себе и своей привлекательности, и предполагал, что это может быть связано с какой-то историей из прошлого.

– Это замечательно, детка, – произнес он, касаясь ладонью подбородка спутницы и заставляя ее выпрямиться вновь. – Но нужно повторить все то же самое, обратившись на «ты». Давай.

Кэт смущенно засмеялась, настолько мило покраснев, что Гектор тут же вспомнил об оставленном в приемной Роджере и безумно пожалел, что его нет рядом.

– Ты мне приятен, – повторила Кэт, заливаясь краской до самой макушки.

В театр они попали за полчаса до начала спектакля. Гектор был доволен – как раз есть время, чтобы оглядеться. Хотя оглядываться здесь, в парадной зоне, особого смысла не было – понятно, что Виго убили не тут, да и вынести тело через вход для зрителей нереально. Только через черный ход и не пользуясь пространственным лифтом, перенести мертвого человека тоже невозможно, формула просто не сработает.

Но Гектор все равно на всякий случай осматривался. Большой зал, куда вошли они с Кэт, можно было условно поделить на две зоны – слева находился гардероб, в котором сейчас почти не имелось вещей, все же поздняя весна. Справа – диваны, туалеты и буфет. Все стены были завешаны зеркалами, отчего казалось, что помещение гораздо шире и огромнее.

Наверх, на второй этаж, где был вход в зрительный зал, вели две лестницы, расходящиеся в разные стороны, как лепестки цветка. Витые поручни из серебристого металла – словно переплетенные ветви деревьев; ярко-алый ковер с орнаментом, напоминающим летящие листья; и повсюду – немагические светильники в форме подсвечников, усыпанные цветами и бабочками. Кэт то и дело охала, глядя по сторонам, но сильнее всего ее впечатлила люстра – хрустальная, огромная и сияющая, как солнце.

– А здесь роскошно, – выдохнула девушка, глядя наверх, и чуть не полетела носом вперед.

Гектор подхватил ее под руку и ответил:

– Неплохо, Кэти. Но независимо от того, насколько здесь роскошно, не надо размазывать себя по полу.

– Ладно, я постараюсь, – засмеялась она.

По коридорам второго этажа уже сновали зрители, глазея на обстановку и портреты актеров и режиссеров театра – и нынешних, и почивших, – и Гектор с Кэт присоединились к остальным, шагая под руку вдоль стен. Девушка просто шла вперед, но Дайд вел ее к конкретному месту – к входу в служебные помещения. Разумеется, вход был не один – на втором этаже таких дверей на схеме Гектор насчитал целых три. Оттуда можно было попасть и в осветительскую, и на театральную кухню, и даже в гримерные.

– Детка, – сказал дознаватель негромко, когда они с Кэт оказались рядом с нужной дверью, – я сейчас ненадолго тебя покину. Будь здесь, рассматривай портреты на стенах, жди меня и не волнуйся.

– Куда вы?.. – Она вцепилась в локоть Гектора. – Зачем?..

Дайд наклонился и произнес почти ей в губы – со стороны это выглядело простым любовным воркованием:

– Я хочу посмотреть подсобные помещения. Если я приду сюда в своем настоящем облике, то работники театра все за пять минут причешут и возможный компромат уберут. Лучше сейчас.

– Думаете, там открыто? – справедливо засомневалась Кэт.

Гектор усмехнулся и наклонился ниже, к уху девушки, краем глаза замечая, как случайные прохожие отворачиваются, заметив их полуобъятия.

– Конечно, закрыто. Допуск по браслету связи. Но у меня он есть. – Это было не совсем правдой – родовая магия императора в браслете Гектора давала ему возможность открыть любую дверь без всякого допуска. – Не волнуйся, детка. Но если что-то случится – немедленно сигнализируй, хорошо?

– Да, разумеется…

Дайд выпрямился и, посмотрев в глаза бледной от переживаний Кэт, улыбнулся, отпустил спутницу и быстрым шагом пошел к служебному входу. Коснулся браслетом панели на стене, замок щелкнул – и Гектор, распахнув дверь, шагнул внутрь.

Здесь, в отличие от коридора, по которому гуляли зрители, было не слишком-то светло и совершенно непарадно – обычная служебная лестница. Неяркие светильники, никаких ковров, обычные деревянные перила и каменные ступени, ведущие вниз и вверх. Сам же коридор расходился вправо и влево, и Дайд помнил, что справа – вход в зрительный зал, осветительская, кладовая; а слева – гримерные актеров, прачечная и грузовые лифты.

Охранный амулет Гектора, вживленный под кожу за ухом, был в том числе и ментальным – на недолгое время он мог отвлекать окружающих, отводить их взгляды от Дайда. Дознаватель активировал эту возможность еще до того, как войти сюда, и правильно сделал – народу тут, как он и предполагал, оказалось навалом.

Гектор шагнул к стене, а затем быстро пристроился позади молодого человека, бегущего в сторону гримерных. Туда, где Виго Вамиуса видели в последний раз.

Независимо от того, где убили бывшего начальника охраны дворца, если это было сделано в театре, то как-то тело должны были доставить к реке. Спрятать труп можно было в какой-нибудь сундук – в театре этого добра навалом, хоть всех рабочих умертвляй и по сундукам распихивай, – но спустить такой груз возможно лишь на грузовом лифте. Даже если Виго убили на первом этаже, служебный вход располагался чуть ниже, и пользоваться лифтом все равно пришлось бы. К сожалению, никто не фиксировал, что именно перевозят вверх и вниз, иначе это слишком замедлило бы работу театра, и Гектор не мог заглянуть в регистрационный журнал и определить, кто из сотрудников в тот вечер перебрасывал тяжелый груз.

У лифтов находились трое рабочих, и в настоящий момент они ругались, вытаскивая из одного лифта – всего их было четыре – какие-то непонятные, но явно нелегкие металлические конструкции.

– Что это за?.. И куда ее… потом… девать? – выдал самый старший из рабочих нечто трехэтажное, заставив Дайда безмолвно хмыкнуть.

Он сам был мастером по ругательным изыскам, но для того, чтобы Гектор начал их применять, его нужно было хорошенько вывести из себя.

– Да… знает! – ответил второй рабочий и смачно сплюнул. – Для сцены, наверное.

– Я тебе ща как дам! – потряс первый кулаком. – Где документы-то? Что, опять…

– Вона, вона документы! – заорал третий, вытаскивая из лифта листы бумаги. – Вота… Тута написано – металлическая ампутация веревочных конструкций.

– Я тебе ща дам ампутацию! – Первый выхватил документы и треснул ими своих подчиненных по макушкам. – Имитация! Ясно все. Выгружаем в первую техническую.

– Я понял, что это! – протянул второй рабочий, потерев макушку. – Это же для медной гадючки!

«Медной гадючки? – Гектор поднял брови. – Интересно».

– Разговорчики! Подняли, понесли!

Ругаясь, они действительно подняли и понесли «имитацию веревочных конструкций», а Дайд пошел дальше. Добрался до двери, ведущей в гримерные актеров, осторожно заглянул в коридор и едва не присвистнул – народу и там оказалось полно.

«Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место», – вспомнил Гектор слова своего учителя и наставника, лучшего из дознавателей Риамы. Дайд уже много раз убеждался, что старик был прав.

Если Вамиуса убили здесь, в театре, то все эти люди должны были слышать и видеть. Слышать, как он хрипел, умирая, видеть, как убийцы переносят труп в каком-нибудь сундуке. Но тем не менее Роджер которую неделю не мог ничего добиться от служащих театра, они оказались глухи и слепы.

«Тот, кто меньше всех суетится, больше всех видит», – вспомнил Дайд еще одну фразу наставника и, кивнув самому себе, пошел обратно к Кэт.

– В… ты в порядке! – выдохнула девушка с таким отчетливым облегчением, словно он заходил не в служебные помещения Императорского театра, а в саму Геенну. – Слава Защитнице!

– Со мной все отлично, детка, – хмыкнул Гектор, перехватывая руку Кэт. – Надеюсь, тебя никто не успел тут обаять и влюбить в себя, пока меня не было рядом?

– Нет, – засмеялась его секретарь, и он ощутил, как ее рука в его ладони расслабляется. – Но уже дали третий звонок. Пойдем в зал?

– Да, пошли.

Вид на сцену из верхней ложи, куда у Гектора и Кэт были куплены билеты, открывался отличный. Ложа располагалась почти в центре зала, и помещалось здесь всего лишь десять зрителей. Кэт опустилась на бархатное сиденье алого цвета и сразу схватилась за бинокль, лежавший в небольшом углублении на подлокотнике.

– Что ты там рассматриваешь? – улыбнулся Гектор, садясь рядом и вытягивая длинные ноги. К сожалению, бортик ложи был совсем близко, и сделать это так, как ему хотелось, дознаватель не смог.

– Занавес. Тяжелая ткань и красивая. Такой орнамент интересный… Мама была портнихой, она бы оценила. – Кэт вздохнула, и Гектор, прекрасно знавший, что ее родители погибли много лет назад из-за демонов Геенны, легко погладил девушку по руке.

– Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

– Спасибо, – шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел ее впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подметки не годился почившему Патрику. Они все путали, ничего не могли найти, но главное – до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было неудивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.

В то утро он уволил очередного претендента и в раздражении отправился в находящийся на том же этаже отдел кадров. Распахнул дверь, намереваясь высказать все накопившееся, и застыл на пороге.

Дети! Что здесь делают дети?!

– Это что такое?! – взревел он, и присутствующие подпрыгнули от неожиданности. В том числе и Саманта Потс, старший сотрудник отдела.

– Айл Дайд! – Она схватилась за сердце. – Как вы меня напугали! Что вы так кричите? Это всего лишь ежегодные практиканты из Академии прикладных наук, с факультета делопроизводства. Лучшие студенты со второго по пятый курс, всего восемь человек. Вы же сами подписывали приказ, что согласны на проведение практики…

– Да, точно, – кивнул Гектор, рассматривая студентов. Теперь он разглядел, что детьми они не были – лет по семнадцать – двадцать всем. Но лица детские и испуганные. – И куда ты их распихаешь?

– Секретарям в помощники, – пожала плечами Саманта. – Сейчас как раз распределяем…

– В помощники, – фыркнул Дайд. – У меня с сегодняшнего утра вообще нет секретаря. Ну что, ребята, кто-нибудь хочет ко мне? Только не в помощники, а в целые секретари.

– Айл Дайд… – начала кадровичка, но ее перебил восторженный девичий голосок:

– Я хочу!

Гектор, прищурившись, взглянул на девчонку. Мелкая, тощая, невзрачная, но в серых глазах – океан воодушевления, и выражение лица неглупое.

– Тебе сколько лет?

– Семнадцать. Второй курс окончила.

– И что ты умеешь?

– Все! – заявила девица, решительно мотнув головой. – А что не умею – научусь!

– Ладно, давай попробуем. – Дайд, за последний месяц доведенный до отчаяния тупостью секретарей, махнул рукой. – Иди за мной. Саманта, оформишь, я подпишу.

Под полнейшее молчание они вышли в коридор, и Гектор сразу направился к своему кабинету. Оглянулся на девчонку – она, пытаясь приноровиться к его широкому шагу, почти бежала следом.

– Тебя как зовут?

– Кэтрин Эйс. Кэт, – ответила она запыхавшимся голосом, и дознаватель замедлился, пожалев ребенка. – Я… я буду очень стараться, айл Дайд!

И ведь не соврала.

– Начинается, начинается! – запищала Кэт рядом и возбужденно подпрыгнула в кресле, прервав воспоминания Гектора.

Спектакль действительно начинался – постепенно гас свет, стихали голоса зрителей, и с тихим шелестом в полной темноте раздвинулся занавес.

На пустой сцене стояла актриса в белом полупрозрачном платье и нервно заламывала руки. По плечам ее струились темно-рыжие волосы – того самого оттенка, который обычно называют медным.

– Какая красавица, – выдохнула Кэт, и Гектор, усмехнувшись, тоже взял бинокль.

Он уже понял, что на сцене стоит прима Императорского театра Элен Льер, и собирался рассмотреть ее получше. Насколько он помнил, Элен было двадцать восемь лет, замужем она никогда не была, но любовников, по слухам, меняла постоянно. Одним из таких любовников, опять же по слухам, был Арвен Асириус, подозреваемый по делу заговора против императора и пару недель назад заключенный в тюрьму комитета.

Выглядела Элен шикарно. Особенно шикарной с точки зрения Гектора была ее грудь, почти вываливающаяся из глубокого декольте и взволнованно вздымавшаяся, как того требовала роль. Будь он лет на двадцать моложе, наверняка не смог бы взгляда оторвать от этой роскоши, но увы – Дайд перевидал столько голых женщин, что теперь его было сложно чем-то впечатлить. Поэтому он спокойно приподнял бинокль и вгляделся в лицо актрисы. Она как раз открыла рот – пухлый и ярко очерченный – и запела. Голос у нее оказался нежным и очень приятным, но до Карлы ей все равно было далеко.

Глаза у Элен были карие, подведенные, и ресницы не совсем натуральные, приклеенные, чтобы с задних рядов было видно. Однако ее это ничуть не портило, не превращало в вульгарную женщину и не добавляло возраста.

Кэтрин Эйс

Гектор отложил бинокль, посмотрел на Кэт, которая восторженно слушала песню о несчастной первой любви, наклонился и шепнул девушке на ухо:

– Ты гораздо красивее, Кэти.

Она вздрогнула, а потом замерла, и Дайд не сомневался, что она еще и покраснела.

– Неправда, – шепнула Кэт немного обиженно.

– Правда, – усмехнулся Гектор, но больше ничего не сказал – выпрямился и уставился на сцену под возмущенное сопение спутницы.

Много лет назад главную роль в этом спектакле играла его сестра Карла, поэтому Дайд прекрасно помнил содержание пьесы. Молодую девушку из-за семейных долгов хотят выдать за старика, но она, влюбленная в другого, сопротивляется и пытается сделать так, чтобы свадьба не состоялась. В отчаянии она бросается к возлюбленному, но узнает, что у него тоже были долги, которые закрыл пожилой, но богатый жених в обмен на отказ от претензий на будущую супругу. Удрученная этим предательством, героиня соглашается на свадьбу, но в разгар торжества все же не выдерживает и выпивает яд.

Весь этот романтический пафос Гектору не был близок, но актеры играли хорошо, поэтому он спокойно досидел сначала до антракта, а затем и до конца спектакля.

А вот Кэт очень понравилось. Она тихо плакала оба действия, и в перерыве Дайд, поглядев на ее красные глаза, улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, что косметика у тебя слезами не смывается.

– Да, – вздохнула Кэт. – Это очень кстати.

Во втором действии Гектор заметил, что девушка стала ежиться и поводить плечами, и отдал ей пиджак, в котором она тут же утонула, как мышка в медвежьей шкуре. Пыталась отказаться, но он шикнул на нее, коснувшись обнаженного плеча и убедившись, что кожа у Кэт холодная, словно снег.

– В следующий раз надень платье с закрытыми плечами, – проворчал он тихо и чуть не засмеялся, увидев вытаращенные в изумлении глаза.

Правда, что это значит, Кэт спросила не сразу, а только когда спектакль закончился и она хорошенько вытерла мокрое от слез лицо.

– Это значит, что в ближайшее время я опять приглашу тебя сюда, – пояснил Гектор спокойно. – Конечно, ты можешь отказаться…

– Да в… ты что! – перебила его Кэт. – Ни за что в жизни!

Он не стал уточнять, что следующий визит в театр будет отличаться от сегодняшнего, решив прояснить все завтра в комитете. Гектор сомневался, что Кэт с ее стеснительностью согласится на его предложение.

Покинув театр, они сели в заказанный магмобиль. Сначала Дайд проводил девушку до ее квартиры, а потом вернулся к себе. Заказал из ресторана поздний ужин, поел и, выкурив сигару, лег спать.

Тайре снился белый пес. Он снился ей постоянно – с тех пор, как в восемь лет начал проявляться шаманский дар. Она спрашивала у отца, что значит этот сон, но он так и не смог понять, и даже гадать не получалось – все отказывалось отвечать.

Сама Тайра верила, что этот пес – человек, которого она когда-нибудь встретит. Но с тех пор, как он впервые появился в ее сне, прошло уже пятнадцать лет, однако никого похожего она так и не встретила.

Сны были разными. В одних они гуляли по лесу, в других – купались в реке, в-третьих – что-нибудь ели, и Тайра кормила своего пса с руки. Она так и называла его – мой пес, опасаясь давать имя. Ей казалось, что это будет неправильно и, если она даст ему имя, он больше не придет.

В тот день, когда Тайра потеряла зрение, она много и отчаянно плакала, а уснув, оказалась в полнейшей черноте. Абсолютный ужас охватил все ее существо, и единственное, о чем она могла думать: неужели больше никогда?.. Неужели вокруг всегда будет одна лишь темнота?

Сквозь собственные всхлипы она услышала рычание, разлепила мокрые от слез ресницы и охнула, увидев прямо перед собой, по-прежнему в полнейшей черноте, своего белого пса. Протянула руку – он ткнулся лбом ей в ладонь и глухо заворчал.

– Я вижу тебя, – прошептала Тайра. – Но… как же? Я ведь теперь слепая.

Пес рыкнул, мотнул головой и схватил девочку зубами за юбку, потянув куда-то в сторону. Удостоверившись, что она идет за ним, отпустил ткань и гордо зашагал дальше. Вперед, в темноту.

С каждым его шагом мир вокруг светлел. Тайра видела, что идет не по черноте – под ногами у нее трава, а сверху – небо, полное звезд. И слева, и справа – деревья, а прямо перед ними – светящаяся гладь реки с ярко-белой лунной дорожкой.

Тайра подошла совсем близко, села на корточки и коснулась ладонью прохладной воды. Она видела, как ее пальцы погрузились в воду, вода дрогнула, и по ней пошли круги.

– Спасибо, – сказала Тайра тихо и улыбнулась, когда пес лизнул ее щеку. – Ты самый лучший.

Он фыркнул, как ей показалось, довольно, и плюхнулся рядом. Тайра обняла его, прижалась и, закрыв глаза на мгновение, глубоко вздохнула, принюхиваясь.

Собаки – настоящие собаки – пахнут иначе. Ее пес пах человеком. Хорошим табаком, мятой и совсем немного – молоком.

За прошедшие годы она наизусть выучила этот запах.

На этот раз они вместе плавали в озере, и, когда Тайра проснулась, она улыбалась еще несколько мгновений, вспоминая свой сон. Яркое и жаркое солнце, ощущение гладкой и теплой воды на коже и жесткой шерсти пса под ладонью, шелест ветра в кронах окружающих озеро деревьев… Сон был чудесен, как и всегда. И подарил Тайре счастье и покой.

Она перевернулась на другой бок и вздохнула. Еще пару часов можно поспать, Тайра чувствовала это. Она всегда понимала, сколько времени, и без всяких часов. Эта способность пробудилась в ней после потери зрения.

А потом нужно будет идти в поселок по делам. Хорошо, что отец освободил ее от обязанностей ухаживать за их гостем, сказал, что все возьмет на себя. Правда, и не рассердился на его действия, даже наоборот – попросил Тайру не горячиться и не судить слишком строго «раненого мальчика». Это было странно – обычно Моргану очень не нравилось, когда кто-то пытался трогать его дочь. А тут…

Тайра нахмурилась и сжала кулаки. Она еще не успела сказать отцу, что вспомнила, кем был тот мужчина с жуткими черными глазами из предсказания об их госте. Конечно, она никогда его не видела, но много раз слышала о нем. Все слышали об императоре.

Она расскажет то, что вспомнила, утром. Правда, Тайра почему-то не сомневалась, что отец понял все гораздо раньше, чем она. Более того – он наверняка знает, кто этот парень, которого он самолично притащил к ним домой.

Он проснулся резко, как от удара, и сразу приподнялся с постели, оглядываясь.

Рядом на табуретке сидел незнакомый мужчина.

– Кто ты? – спросил Риан резко, не понимая, почему не ощущает эмоций ночного визитера. Тайру он вчера вроде бы чувствовал… или нет? – И что тебе нужно?

– Меня зовут Морган Рид, – ответил собеседник спокойным и тихим голосом. Голос этот шел вразрез с его внешностью – больше всего на свете Морган Рид напоминал Риану медведя. Большого и косматого медведя. – И ты находишься в моем доме. Тайра – моя дочь.

Парень фыркнул.

– Что, уже нажаловалась?

– Тайра никогда не жалуется. – Морган чуть наклонился, сурово глядя на него, и Риан почему-то слегка испугался. Наверное, потому что до сих пор не очень понимал, в чем дело и что происходит. – Слушай внимательно, мальчик. Тебе нужно сделать выбор: либо ты остаешься в этом доме, либо его покидаешь.

– Я…

– Я не договорил. Вчера я нашел тебя недалеко от Геенны. Судя по ране, ты столкнулся с демоном.

– Я попал в зону активации…

– Подожди. – Несмотря ни на что, даже сейчас Морган не повысил голос. – Не перебивай, а слушай. Мне не нужны твои объяснения, я и так все прекрасно понимаю. Я знаю, кто ты и что делал у Геенны. – Риан вытаращил глаза, и хозяин дома усмехнулся. – Ты далеко не первый, кто пытается скрыться от дознавателей подобным образом. Так вот, мальчик, я принес тебя сюда, вылечил, а также закрыл возможность для любого поиска. В том числе для кровного.

– Что?! – Риан едва не подпрыгнул. – Но это невозможно!

– Возможно. В настоящий момент никто из твоих родственников, в том числе твой дядя, – на лице мужчины вновь появилась ухмылка, – не сможет тебя найти. Итак, выбирай – либо ты остаешься здесь под защитой амулета, который я для тебя сделал, либо немедленно уходишь без него и разбираешься со своими проблемами без моей помощи.

Морган Рид

Риан смотрел на Моргана с недоумением, не понимая, зачем ему это. Не может же этот человек помогать бескорыстно?

Но вместо того, чтобы спросить «зачем», он поинтересовался:

– А где этот амулет? И… у меня был свой, иллюзорный и защитный. Он где?

– Твой амулет сгорел. Там были хорошие чары, если бы не они, ты бы не выжил, – пояснил мужчина невозмутимо. – Мой амулет вживленный, поэтому увидеть его ты не сможешь. Но если вдруг убежишь или еще как-то захочешь одурачить меня, он перестанет работать.

Риан нахмурился.

– Я тебе не верю. Обмануть кровную родовую магию нашей семьи нереально.

– Ты так думаешь? – Морган поднял широкую бровь. Она была полуседой, как и его волосы, и густая борода. – И блокировать твою магию, наверное, тоже нереально, да? Что ж, раз так, попробуй ею воспользоваться.

– Я уже пробовал, – буркнул Риан мрачно. – Эмпатии у меня будто бы нет и не было, и вообще… ничего не чувствую. Так случалось пару раз, когда меня блокировал дядя, но… ты же не он.

– Бесспорно, я не он. Однако, подумав еще немного, ты поймешь: если бы тебя кто-то чувствовал, здесь уже были бы дознаватели. А их нет.

– Может, сегодня прибудут, – возразил парень упрямо. – В конце концов, я у тебя меньше суток…

– Полагаешь, главный дознаватель стал бы настолько медлить?

Риан поморщился. Не меньше, чем дядю Арена, он ненавидел только Гектора Дайда. Безродная и бесцветная псина, а воображает о себе невесть что!

– Ладно, допустим, я тебе верю. Что ты хочешь за помощь?

Морган кивнул, и в его глазах мелькнуло торжество. Эти глаза тоже выбивались из медвежьего образа – несмотря на неяркий свет стоящей на столике немагической лампы, Риан ясно видел, что они ярко-голубые, как лепестки незабудки.

– Я хочу, чтобы ты женился на моей дочери.

Глава третья

В понедельник Гектор проснулся задолго до будильника – по браслету связи его вызывал император. Дайду было не привыкать к подобным вызовам от Арена, поэтому он быстро оделся и перенесся во дворец.

На часах было шесть утра, но здесь уже кипела жизнь. Тихая и практически молчаливая, но отточенная, как обвинительный приговор. Гектор, усмехнувшись возникшему сравнению, кивнул сопровождавшим его охранникам и открыл дверь в кабинет императора.

Арен был здесь, сидел за столом, склонившись над стопкой каких-то документов, и тер глаза. Выглядел он так, будто не спал несколько ночей – хотя, скорее всего, так оно и было.

– Доброе утро, ваше величество, – поздоровался Гектор, подходя к столу. – Вы сказали, что-то срочное, поэтому я не стал заходить в комитет за материалами по расследованию.

– Потом доложишь, – произнес император глухо, поднимая голову. Его черные глаза казались сейчас мутными. – Придешь на совещание в десять. А сейчас я хочу поговорить о другом. Со вчерашнего дня я перестал чувствовать Адриана. Это значит, что он умер.

Брови Дайда поползли вверх.

– Неужели оказался в зоне активации Геенны и нарвался на демона?

– Возможно. Но знаешь, – его величество коснулся ладонью лба, словно у него болела голова, – в последнее время в моей жизни происходят такие события, что я не удивлюсь, если племянник все-таки жив. Просто кто-то нашел способ обмануть мою кровную родовую магию.

– Да это вроде как невозможно, – пробормотал Гектор, нахмурившись. – Но я спрошу у Ив, что она думает по этому поводу.

– Спроси. И еще, Гектор… – Арен опустил ладонь и посмотрел на Дайда с усталой серьезностью. – Я хочу, чтобы ты все равно нашел Адриана. Даже если он мертв. Я должен знать, что с ним случилось.

– Да, ваше величество.

Переноситься домой после короткого совещания с императором не было ни желания, ни смысла, поэтому Дайд сразу отправился в комитет. Можно было бы наведаться к Ив Ише, его знакомой шаманке, но Гектор предполагал, что женщина раннему визиту вовсе не обрадуется. Лучше позже или вообще поговорить по браслету.

Ни Роджер, ни Кэт еще не пришли – слишком рано даже для них, – и Дайд сам сделал себе чаю, а затем прошел в кабинет, раскурил сигару и сразу погрузился в материалы расследования.

Некоторое время назад он собственноручно составил список главных подозреваемых по делу о заговоре против императора. Список тех, кто способен возглавить заговор в настоящий момент, вхож во дворец и обладает влиянием в обществе. И сегодня Гектор как раз собирался познакомить императора с содержанием списка и с первыми результатами слежки за всеми подозреваемыми. Впрочем, результатов пока не было, что предсказуемо – после второй провалившейся попытки покушения на наследницу участники заговора крепко затаились. И если бы не ошибка с убийством Виго Вамиуса, Гектор и не знал бы, с какой стороны копать. Но бывшего начальника охраны дворца убили слишком топорно, чтобы считать это тщательно спланированным преступлением. Тщательно спланированы были покушения на дочь Арена. А это убийство… нелепо.

Дайд хмыкнул, изучая список. Имен не много, но и не мало. И нет ни единой зацепки – пока что нет, – кто из них стоит во главе второй волны заговора. Хотя есть и наиболее вероятные кандидаты…

Вольф Ассиус, муж принцессы Анны, старшей сестры императора, шел под номером один. Неприятно, и Гектору не хотелось бы находить подтверждения этой гипотезе, но все же именно этот вариант он считал самым вероятным. Хотя против Вольфа пока были только умозаключения и никаких фактов.

Принцесса Анна… Гектор, поморщившись, отложил в сторону досье на нее. Никаких номеров он не присваивал, да и обсуждать с императором эту версию подробно пока не собирался. Арен сейчас слишком огорчен, ни к чему огорчать его еще больше. За годы службы Дайд хорошо изучил его величество, поэтому знал – император и так прекрасно понимает, что Гектор не упускает из виду никого из его родственников, но напоминать об этом лишний раз не следовало. Члены семьи были у Арена больной темой.

Далее в списке подозреваемых шел Бруно Валатериус, главный дворцовый управляющий. Бруно много лет верой и правдой служил правящей семье и ни в какую политику никогда не лез, ограничиваясь хозяйственными обязанностями, но… чем демоны не шутят? Для заговорщика его должность крайне удобна.

Похожей удобной должностью обладала также Адна Алиус, секретарь императора. Она стала секретарем еще при отце Арена, прекрасно разбиралась в дворцовом расписании и была по-настоящему сведуща во многих делах. Идеальный информатор. Однако слежка за ней ничего не дала, и единственное, в чем Гектор мог бы поклясться, так это в том, что Адна, на глазах у которой рос нынешний император, испытывает к Арену почти материнские чувства. И если она вдруг узнает о своем присутствии в списке, то будет оскорблена до глубины души.

Следующими подозреваемыми были главы комитетов – все, кроме самого Дайда и Вано Вагариуса, главы службы безопасности, – и их заместители. Роджера в этот список Гектор не включил, и вовсе не из-за личных симпатий – он несколько раз проверял парня, прежде чем сделать своим замом.

Далее шел Винсент Атрикус – председатель комиссии по родовой магии, которую Арен недавно, можно сказать, упразднил. Состояли в этой комиссии в основном аристократы-артефакторы, и после упразднения они спокойно продолжили работать в Институте артефакторики, но… среди артефакторов было особенно много сочувствующих погибшему Аарону, так что их участие в заговоре по-прежнему было вероятным.

Гектор затушил сигару и откинулся на спинку стула, закрывая папку с материалами по главным подозреваемым. Нужно еще просмотреть отчеты по слежке за сутки, вдруг там появилось что-то важное, добавить информацию в досье, изучить материалы по ходу расследования, и можно будет идти к императору вновь.

Что ж… бывало и хуже.

Около половины девятого в кабинет зашел напряженно улыбающийся Роджер. Дайд уже собирался спросить, неужели что-то интересное случилось за ночь, но не успел – Финли выпалил сам:

– Как прошел вчерашний вечер?

Ах вот оно что.

– Прекрасно, – ответил Гектор, сдержав улыбку. – Думаю повторить.

Зам сжал зубы, выдохнул, но выдал все же нейтральное:

– Выяснил что-нибудь?

– Ничего, что можно пришить к делу. Я полагаю, кто-то должен был что-то видеть и слышать, вероятно даже не понимая, что именно, но это надо попытаться вытянуть.

– То есть ты хочешь найти свидетеля? – уточнил Роджер, и Дайд кивнул.

– Можно и так сказать. Конечно, если моя версия с Императорским театром не является ошибочной.

– Слушай, – Финли фыркнул, – мне просто интересно. За годы службы в комитете у тебя была хотя бы одна ошибочная версия из основных?

– Естественно, – усмехнулся Гектор. – Роджер, ты меня идеализируешь.

Ответить зам не успел – распахнулась дверь, и в кабинет быстро вошла Кэт. Румяная и похорошевшая, похожая на влюбленную женщину.

– Доброе утро, – сказала она весело, подошла ближе и протянула Дайду пиджак. – Гектор, вы вчера забыли его забрать. Я решила захватить с собой.

Со стороны Финли послышался отчетливый скрип зубов.

– Спасибо, детка, – произнес Гектор ласково. – Ты все правильно сделала.

Надо же, как удачно получилось – он ведь ничего подобного не планировал, действительно просто забыл пиджак на плечах у Кэт. А Роджер теперь почти дымился от ревности, и секретарь косилась на него с недоумением. Неужели не понимает, по какой причине парень так злится? Это ведь очевидно.

– Да, я… – пробормотала Кэт, рассматривая багрового Финли. – Спасибо, я только благодаря вам вчера не замерзла в театре.

– Рад, что согрел тебя, – усмехнулся Гектор, понизив голос.

Девушка этого намека даже не заметила, а вот Роджер, возмущенно запыхтев, вскочил с кресла.

– Я буду у себя, – буркнул он, развернулся и стремительно вышел из кабинета.

– Что-нибудь случилось? – тут же спросила Кэт, проводив Финли взглядом. – Он какой-то странный.

– Ровным счетом ничего, – покачал головой Дайд, решив, что не стоит ничего объяснять девушке. Еще неизвестно, к каким выводам придет Роджер, а если Кэт начнет слишком сильно надеяться, потом ей будет больно. – Кэти, детка, я хотел попросить тебя подготовить мне фальшивые документы. На мужское имя, возраст приблизительно как у меня. Удостоверение личности, диплом об образовании, «корочка» комитета. Пожалуй, еще послужной лист…

– Хорошо. – Секретарь кивнула и уточнила: – А фальшивое имя каким должно быть?

– Любым, – отмахнулся Гектор. – Это совершенно не важно. Любое мужское имя, неаристократическое, естественно. Сделай все к завтрашнему утру.

– Да, конечно.

– И второй момент, – продолжил Дайд и улыбнулся, внимательно глядя на серьезную мордашку Кэт. – Сегодняшний поход в театр. Я пойду туда вновь вечером, и без иллюзорного амулета. Мне нужна спутница. Но…

– Я согласна. – Глаза у девушки уже горели.

– Подожди соглашаться, – мягко произнес Гектор. – Кэти, мне необходимо хорошенько осмотреться, и желательно при этом не спугнуть наших подозреваемых. Мой визит в театр в своем настоящем облике может заставить их напрячься, но, если я буду… скажем так, оказывать многочисленные знаки внимания спутнице, возможно, это их слегка отвлечет и расслабит. Я, конечно, дознаватель, но я ведь тоже человек.

Кэт явно не до конца понимала, к чему он клонит, хотя и догадывалась, если судить по ее чуть порозовевшим щекам.

– Я…

– Ничего особенного, Кэти, – перебил ее Дайд. – Небольшой флирт, прикосновения, возможно, несколько поцелуев. Это должно быть поведение влюбленных людей, полностью увлеченных друг другом, причем не только с моей стороны. Со стороны моей спутницы – тоже. – Щеки Кэт пошли пятнами, и Гектор чуть нахмурился. Только смущает ее почем зря, лучше бы взял кого-то из агентов. – Я не тороплю, ты можешь подумать пару часов, потом ответишь.

– Нет-нет. – Кэти решительно помотала головой, сглотнула и добавила: – Я согласна.

– Уверена? – уточнил Дайд. – Я не позволю себе ничего лишнего, но… целовать буду не в щеку.

– Ничего, – буркнула она, окончательно и бесповоротно покраснев. – Зато я хоть узнаю, что это такое.

Кэт наклонила голову, сразу став какой-то сутулой, и вышла из кабинета быстрее, чем Гектор успел сообразить, что на это можно ответить.

Чуть позже, быстро перекусив парой бутербродов из столовой комитета, Дайд вновь перенесся во дворец. По понедельникам у него всегда было плановое совещание с императором, хотя в последнее время эта плановость не имела особого значения – они все равно виделись друг с другом почти каждый день.

За прошедшие несколько часов Арен нисколько не посвежел, даже наоборот, стал еще сильнее напоминать человека в трупных пятнах, и Гектор усилием воли подавил желание высказаться. Император позволял ему многое, но сейчас точно не стоило пользоваться этим расположением и действовать его величеству на нервы.

Дайд вкратце отчитался о ходе расследования, затем показал Арену папку с делами основных подозреваемых и, как только замолчал, услышал негромкий вопрос, произнесенный с отчаянной усталостью:

– Почему ты не включил в список моего личного врача, Гектор? Дворцовый управляющий и секретарь есть, а его нет. Только из-за того, что Тадеуш нетитулованный?

– Разумеется, это важно, – ответил Дайд, кивнув, – но не главное. Как думаете, почему айл Родери не женат?

Император нахмурился.

– Понятия не имею, я не спрашивал. Это его личное дело.

– Сами знаете, что в моем комитете называют личными делами. – Гектор усмехнулся. – На айла Родери такое дело тоже заведено, и давно. Я не докладывал вам результаты проверок, поскольку не нашел ничего криминального. А про семейное положение Тадеуша я спросил, поскольку он много лет живет с аристократкой. Тайно, само собой.

– Ясно. И ты думаешь, что он не может быть замешан в заговоре по причине личной заинтересованности в законе о передаче титулов.

– Именно так, ваше величество.

– Тогда почему они с этой аристократкой до сих пор не поженились?

– Не хотят шокировать ее родителей, они уже пожилые, не дай Защитник, помрут от переживаний. Они и так до сих пор не могут понять, почему дочь не вышла замуж. Утешает их только то, что она успешный врач-реаниматолог. Работает в Императорском госпитале. Кстати, Валлиус о ней очень хорошо отзывается.

– А дети? Что с детьми?

Дайд покачал головой.

– Детей решили не рожать, чтобы… ну, сами понимаете.

– Кошмар. – Император поморщился. – Сколько же искалеченных судеб из-за предрассудков… И вряд ли это единственная подобная пара… Ладно. Что-то еще, Гектор?

– Да, одна мелочь, ваше величество. Я прошу вас дать мне официальный отпуск на… скажем, месяц.

– Что? – У Арена округлились глаза. – Почему именно сейчас, в разгар расследования?

– Потому что мне будет удобнее заниматься расследованием, будучи в отпуске.

Император смотрел на главного дознавателя несколько секунд, а затем, вздохнув, признался:

– Я не понимаю.

– Все просто, – пояснил Дайд. – Арвен Асириус и все его родственники арестованы, при этом никому из заговорщиков не известно, что я не считаю Арвена главой заговора. Я докладывал о своих соображениях только вам, так что это точно. Виго убит, и сегодня вечером я запущу любопытный слух о том, что мы нашли убийцу, который признался в содеянном. Виго и Арвен – вот вам два участника заговора, а больше никого нет и не было. Дело закрыто, поэтому главный дознаватель уходит в отпуск.

– Думаешь, в это поверят? – протянул Арен с сомнением. – Не уверен…

– Это лучше, чем продолжать расследование в открытую. Сейчас не поверят, поверят со временем. Тем более я буду стараться, – фыркнул Гектор, подумав о Кэт. – Думаю, что в завтрашних желтых газетенках даже упомянут о том, как сильно я старался.

– Девушку в театр с собой возьмешь? – Впервые на лице императора появилась тень слабой улыбки.

– Вы правильно догадались, – кивнул Дайд.

– Мне все равно кажется, что это сомнительный спектакль, Гектор. Но тебе виднее. Готовь приказ, я подпишу.

– Спасибо за доверие, ваше величество.

Сразу после совещания с императором Дайд перенесся на север, в небольшой городок, где жила его знакомая шаманка. С тех пор как выяснилось, что принц Аарон был шаманом, Гектор несколько раз обращался к ней за консультациями. Хотя до знакомства с Ив Ишей он был полностью уверен в том, что шаманская магия – это обман и надувательство. Сколько «шаманов» они в комитете пересажали – представить страшно. Ив утверждала, что по всей Альганне настоящих шаманов и двух сотен не наберется, а фальшивых – в несколько десятков раз больше.

Ив встретила Гектора возле калитки своего дома. Смуглая пожилая женщина с седыми волосами, заплетенными в косу, и острым носом с горбинкой, она все еще была красивой, несмотря на возраст.

– Я знала, что ты зайдешь, – сказала шаманка с улыбкой. – Вчера вечером что-то к картам потянуло, вытянула на сегодня одну, а там ты.

– Я? – Гектор поднял брови. – Что, неужели на твоих картах есть мой портрет?

– Нет. – Она засмеялась. – Но есть карта, которую я считаю твоей.

– Это какая же?

– Пес, конечно.

Дайд фыркнул, следуя за Ив к дому. Действительно, как это он не догадался? Конечно, пес, служивый человек. Да и прозвище это – «пес императора» – не просто так к нему прилипло.

– Я хотел спросить тебя, Ив, – произнес Гектор, как только они вошли в дом и разместились на диванах в гостиной. – Насчет родовой магии. Арен недавно перестал чувствовать племянника, обычно это означает, что человек умер. Существует ли возможность заблокировать родовую магию вашей, шаманской?

Ив задумалась, нахмурившись, и протянула дознавателю чашку с травяным чаем. Напиток пах медом, мятой и ромашкой.

– Я не знаю такого способа, – проговорила она наконец, делая глоток из своей чашки. – Но это ничего не значит. Наша магия очень пластична, и то, что я не знаю, не означает, что никто другой этот способ не придумал. Существуют законы, которые никак не обойти и не изменить, как «жизнь за жизнь», например. Хочешь не хочешь, а этим правилам приходится следовать. Но родовая магия… Здесь нет ограничений. Я думаю, ее возможно заблокировать.

– Ясно, – протянул Гектор, ничуть не удивившись. Адриан… нет, слишком наивно было полагать, что мальчишка погиб и этим облегчил ему работу. – И еще кое-что, Ив. Если не возражаешь. Погадаешь мне?

Шаманка мягко улыбнулась, глядя на Дайда ярко-голубыми глазами.

– И что же ты хочешь узнать?

– Ну, про заговор мы с тобой пытались посмотреть, ты сказала, что заблокировано, я помню. Посмотри, чего мне в Тиле ждать. Информация никогда не бывает лишней.

– Тут я с тобой не соглашусь. – Ив покачала головой, встала, взяла с полки одного из шкафов колоду карт и села обратно. – Иногда очень даже бывает. Иногда для того, чтобы принять правильное решение, человеку будет лучше не знать о будущем. Иначе ничего не получится.

– Пожалуй, ты права. Но сейчас вряд ли такой случай.

Она пожала плечами и, перемешав колоду, начала выкладывать карты на стол, рядом со своей чашкой. Напиток дымился, и у Гектора появилось ощущение, что Ив на самом деле творит магию. Хотя шаманство не было магией в том смысле, в котором понимали это слово классические маги, и он сам в их числе.

– К сожалению… или к счастью, не знаю уж… Все-таки случай именно такой, – сказала Ив наконец, подняв голову. – Ничего не говорят, кроме того, что там тебя ждет судьба.

– Судьба, – повторил Гектор и задумчиво почесал белую бровь над искусственным глазом. – И в чем же она заключа – ется?

– Судьба – она на то и судьба, что никогда не хочет отвечать, в чем она заключается.

– Хитро, – хмыкнул Дайд. – Ладно, Ив, в любом случае – спасибо.

– Не за что. – Она помешкала несколько секунд, а затем все же добавила: – Ты будь осторожен. Судьба – это всегда больно.

– Уж догадываюсь, – засмеялся Гектор.

Сообщение Тайры о том, что увиденным в предсказании человеком был император, ее отца нисколько не встревожило, и она еще раз убедилась – он прекрасно знает, кем является их непрошеный гость. Но рассуждать об этом самой или пытаться выпытать все у отца Тайре не хотелось. Он в любом случае знает, что делает, а тайны Риана ее не касаются. Не важно, кто он, хоть сам принц Арчибальд, – она как-нибудь обойдется без этого знания. Только бы убрался поскорее.

В поселке Тайра пробыла почти до обеда, навещая их с отцом пациентов. Кому-то нужно было сделать укол, кому-то сменить повязку, кому-то выдать порцию лекарств на несколько дней вперед. Работы всегда хватало. Хотя первое время, когда они переехали в Тиль, местные относились к Тайре с настороженностью и недоумением, не понимая, как слепая девушка может кого-то лечить. У большинства людей слепота ассоциировалась с полнейшей беспомощностью, и Тайра давно привыкла к такому мнению. Каждый раз приходилось доказывать, что она может, умеет и способна на многое. И если бы не поддержка отца, еще неизвестно, получилось ли бы у нее это доказать.

Но не со всеми жителями поселка у Тайры и Моргана были хорошие отношения. Еще и по этой причине девушка, намереваясь отправиться туда без отца, брала с собой Джека. Его грозный и лохматый вид отпугивал многих, хотя Тайра и в одиночестве могла справиться с обидчиками, но нарываться ей не хотелось.

До их приезда в Тиль три года назад в поселке был лишь один шаман – Зак Иниго, к нему обращались жители в случае различных хворей вместо того, чтобы ехать в ближайший город к врачу. Вообще-то по закону в каждом населенном пункте, даже таком маленьком, как Тиль, должны были находиться на постоянной основе минимум один дознаватель и один врач. Дознаватель был, а вот ставку врача занимал Иниго, у которого имелись неоконченное медицинское образование и шаманский дар. Обычным магом он тоже был, но совсем слабым, хуже Тайры и намного слабее ее отца.

Жители поселка быстро смекнули, что Морган Рид, много лет назад получивший образование в столичном университете по специальности «магическая медицина», и его слепая дочка умеют гораздо больше Иниго, и Зак почти лишился пациентов. Потому и не было ничего удивительного в том, что он ненавидел и Моргана, и Тайру. Причем девушку – гораздо сильнее, поскольку ее он еще и хотел. Тайра с детства чувствовала такие вещи по отношению к себе, но лет до шестнадцати не понимала, что означает этот неприятный жар внизу живота, от которого ей немедленно хотелось в туалет. А когда разобралась, стала избегать общества мужчин. Ей не нравилось их навязчивое внимание, а уж внимание Зака Иниго – особенно. Женат ведь, и ребенок есть, мальчишка-подросток, а смотрит так, что между ног больно.

Вот и сейчас Тайра издалека почувствовала его взгляд, а уж потом услышала тихое рычание Джека. Ее лохматому другу Иниго безумно не нравился, хотя мужчина никогда не пытался сделать Тайре что-то плохое. Но девушка подозревала – не потому что не хотел, а исключительно из-за ее отца. В том, что Морган говорил с Иниго и даже угрожал ему, она не сомневалась.

– Добрый день, Тайра, – сказал Зак, как только она подошла ближе. Голос его был неприятным, мягким и сахарным до приторности, и запах от мужчины шел такой же тошнотворно-сладкий, как от старой кучи мусора. – Слышала последние новости?

Тайра чуть нахмурилась, пытаясь понять, о чем он может говорить. С утра она навестила десять человек, и каждый рассказывал ей «последние новости».

– И тебе не хворать, – ответила Тайра и, наклонившись, погладила Джека по голове. Пес до сих пор негромко рычал, и она не сомневалась, что он еще и зубы на Иниго скалит. – Ты про то, что Галь выходит замуж за Фреда?

Галь Лейс была первой красавицей поселка, и родители собирались отправить ее в город, чтобы пристроить повыгоднее. Но сын кузнеца Фред Юм расстроил их планы, умудрившись соблазнить девушку. Скандал был невероятный, но Тайре казалось, что с тех пор страсти несколько улеглись.

– Нет, – фыркнул Зак. – Старику Томашу с утра пришло письмо из комитета, вызывают его в столицу.

– А-а-а, вот ты про что, – протянула девушка, не понимая, отчего в голосе мужчины слышится столько торжества. – Ну вызывают и вызывают, их дознавательские дела. Тебе-то что?

– А то, что жалобы мои сработали, – сказал Иниго с гордостью. – Писал я в комитет, что Томаш преступников покрывает, просил разобраться.

– Томаш? – Тайра чуть не рассмеялась. – И кого же он покрывает? Бабушку Иль, которая козьим молоком торгует и налоги в казну с дохода не платит? А может, кузнеца нашего, который своими руками самогонный аппарат собрал? Или Дору? У нее ведь целый огород незарегистрированной морковки!

– Зря смеешься, Тайра, – нежно произнес Зак. – Это ведь твоего отца касается. Или ты думаешь, Морган не торгует запрещенными веществами и лекарствами? У меня есть доказательства, и я их предоставлю дознавателям. Хотя могу и не предоставлять, конечно… Если ты будешь со мной поласковее.

Тайра на мгновение задержала дыхание. Запрещенные вещества и лекарства – все это у них дома имелось, но она не сомневалась, что отец никогда не делал с ними ничего зазорного. В прошлом месяце, например, он приготовил отличное снотворное для бабушки Иль. Да, в нем была крошка запрещенного растения, зато у старушки улучшилось давление и перестала болеть голова!

– Иди к демонам, – прошипела Тайра и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти, но Иниго схватил ее за руку. Правда, тут же отпрыгнул назад – судя по гневному вскрику, Джек его укусил.

– Зря ты так, – сказал мужчина тихо и словно зловеще. – Зачем тебе проблемы? Впрочем, ладно. Если Моргана не будет рядом…

Пару секунд он молчал, а после, так и не закончив фразу, пошел прочь, судя по звуку шагов, чуть прихрамывая. Видимо, Джек тяпнул настойчивого соседа за ногу.

Тайра почесала пса за ушами, а затем поспешила домой. Нужно было предупредить отца о возможных неприятностях.

Морган выслушал рассказ Тайры с обычной невозмутимостью, а когда она закончила, успокаивающе погладил ее по плечу.

– Не волнуйся, ласточка. – В голосе отца она услышала улыбку. – Все будет хорошо. Скажи… Зак угрожал тебе?

– Он угрожал тебе в первую очередь, – вздохнула Тайра. Конечно, отец, как всегда, сначала побеспокоился о ней. – У тебя же не все… законное… И артефакты, ты же не имеешь лицензии на их изготовление…

– Тай, – Морган потрепал ее по щеке, как маленькую девочку, – у нас полстраны торгует незаконным товаром, в том числе артефактами. Если всех сажать, никаких тюрем не хватит. За это предусмотрен штраф, вот и все. Не думай ни о чем, я разберусь. Так Зак угрожал тебе?

– Ты и сам знаешь, – ответила она негромко, но тут же повысила голос: – Только не делай ему ничего! Я боюсь, станет только хуже.

– Тебе бы замуж, – пробормотал Морган и рассмеялся, явно заметив, как дочь сдвинула брови. – Ладно, ладно, молчу. Пойдем скорее обедать.

– А этот… Риан… там?

– Пока там. Но обедать он будет отдельно, не переживай. Потом я пойду в лес, надо собрать еще немного бурого ковыля.

– Мне пойти с тобой?

– Нет. Напеки лучше пирогов на вечер. И не переживай, наш гость больше не будет приставать к тебе. Но если что – посылай сигнал мне на браслет связи.

– Да я и сама с ним справлюсь, – проворчала девушка. – Запущу в него разрядом, да и все.

Отец промолчал, но Тайра чувствовала, что он улыбается.

После обеда Морган, как и обещал, ушел в лес, а Тайра, надев фартук, взялась за тесто. Она любила готовить, особенно возиться с тестом – оно казалось ей живым, дышащим и полным энергией. «Все вокруг нас живое, – говорил Морган когда-то давно, – но пуще всего – то, что мы, люди, своими руками делаем. Мы в свой труд вкладываем частичку себя, и чем сильнее ты любишь то, что делаешь, тем лучше у тебя получается».

Поэтому Тайра всегда старалась готовить с открытым сердцем и хорошим настроением. Она знала – в таком случае пирожки получаются намного вкуснее.

Но на этот раз настроение быстро испортилось. Только она начала месить тесто, как со стороны гостиной послышались негромкие шаги, а следом добавился и чей-то напряженный взгляд. Хотя почему чей-то? Тайра прекрасно понимала чей.

– Тебе воды или ты по другой причине пришел? – поинтересовалась она и поморщилась, осознав, что назвала Риана на «ты». Но ей было сложно ему выкать – «вы» предполагает уважение, а ни малейшего уважения к гостю Тайра не ощущала.

– Как ты узнала, что я здесь? – спросил парень удивленно.

Он больше не сипел, и голос явно не напрягал. Быстро поправляется. Что неудивительно – сильные маги всегда быстрее выздоравливают.

– Услышала шаги. Так чего тебе? Воды, еды? Зачем встал?

Риан молчал, и Тайра чувствовала, что он рассматривает ее. Но не так, как Зак Иниго, – он просто следил за движениями ее рук, которыми она месила тесто на столе.

– Ты что это делаешь? – произнес он с любопытством ребенка.

– Тесто, конечно, – ответила Тайра, чуть удивившись. Ладно, она слепая, но он-то видеть должен. – Для пирогов с капустой.

Вновь молчание.

– Ты сама будешь делать пироги? – скептически хмыкнул Риан. – Ты же не видишь.

Тайра вздохнула и положила тесто на доску.

– Считаешь, чтобы что-то делать, обязательно надо видеть?

Где-то здесь был нож… Ага, вот и он.

– Естественно. Я вообще не представляю, что можно сделать, если, например, глаза закрыть. Я вот артефактор, для нас зрение очень важно. – В голосе появились хвастливые нотки. – Нет, я охотно верю, что ты можешь слепить пирожки, но они наверняка будут кривые. Ну и ладно, главное, чтобы вкусные.

Тайра фыркнула и, схватившись за клинок крепкой и уверенной ладонью, стремительно вскинула руку, метнув нож в сторону Риана.

Испуганный вздох, резкий стук и легкая вибрация – значит, попала.

– Ты что?! – прошипел парень. – Ты!..

– Да успокойся. – Тайра усмехнулась. – Если бы я хотела попасть в тебя, попала бы. Но я метила в дверной косяк над твоей головой. Так и получилось, верно?

– Да, – процедил Риан со злостью. – Сантиметра на два выше всего лишь. А если бы промазала?!

– Не промазала бы, – ответила она примирительно. – Смотри. – Тайра сделала пару шагов вперед, остановившись рядом с парнем, и продолжила: – Сейчас я дотронусь до твоего носа. – Подняла руку и стукнула указательным пальцем по кончику носа собеседника, но тут же отошла, опасаясь, что он и сам захочет к ней прикоснуться. – Вот, видишь? Я прекрасно знала, где кончается твоя голова и начинается дверной косяк.

– Интересно, – пробормотал Риан. – И как же ты определила, где кончается моя голова?

– По голосу, конечно. – Тайра вернулась к столу и вновь взялась за тесто. Еще несколько минут – и можно будет ставить в теплое место, чтобы отдохнуло и поднялось. – Голос – это звук, а у звука есть источник, который можно найти, если тренироваться. И все-таки, зачем ты пришел? Если воды хочешь, то во-о-он там кувшин, сам налей. А с едой придется подождать до вечера. Ну или сыра могу отрезать.

– Спасибо, я не за этим. – Риан кашлянул, и Тайре почему-то показалось, что он смутился. – Я извиниться хотел. За грубость и… и вообще. Я больше так не буду, обещаю.

– Принято. – Она кивнула и улыбнулась. Конечно, не будет, отец наверняка ему мозги прополоскал. – Дай-ка нож, пожалуйста.

– Что?..

– Нож, который у тебя над головой в косяк воткнулся. Мне он нужен. Пока тесто будет отдыхать, я начинку сделаю.

– А-а-а, ясно. – Раздался негромкий треск, затем звук шагов и тихий стук. – Вот. Я его на стол положил.

– Да, я слышала, спасибо.

Вновь молчание. И взгляд – внимательный, задумчивый, но не неприятный.

– Могу я остаться и помочь тебе? – В голосе Риана была неуверенность. – Мне, честно говоря, надоело лежать там в одиночестве.

Тайре не слишком хотелось соглашаться, но отказывать причин не было. Да и он все же извинился…

– Хорошо. Рубить капусту я тебе не доверю, но можешь почистить яйца. Умеешь?

– Да. – Кажется, он обрадовался. – Это я точно умею.

– Отлично. – Она хмыкнула. – А потом посуду мне помоешь. Ага?

– Конечно. – В голосе появились сладкие нотки. – Чего только не сделаешь ради прекрасной девушки.

Но Тайра лишь отмахнулась, не обращая внимания на флирт Риана. Теперь, после разговора с отцом и этого выступления с ножом, парень наверняка побоится ее лапать, это главное. А уж болтает пусть что угодно!

Пирожки у Тайры получились ровные и совершенно одинаковые – не хуже, чем у поваров в императорском дворце. И на вкус не хуже. Но выдавить из себя комплимент Риан так и не сумел – почему-то слова застревали в горле, когда он смотрел на девушку, и любой комплимент вдруг начинал восприниматься оскорблением. В самом деле, разве это приятно, когда тебе говорят, что пирожки у тебя красивые, как у зрячих? Риану казалось – не очень.

– Спасибо, вкусно, – буркнул он после ужина, исподлобья глядя на Тайру и ее отца.

На этот раз он ел вместе с ними на кухне – Морган разрешил, а девушка не возражала. Она теперь вроде бы не сердилась, но все равно – обращала на Риана внимания не больше, чем на солонку на столе.

– Я пойду, сделаю сонные букетики, – сказала Тайра, вставая. – Где ты оставил травы, пап?

– Которые сегодня собрал, на столе во дворе лежат. Но там не все. Оставшиеся возьми в кладовой.

Она кивнула и вышла с кухни, и, как только шаги девушки стихли, Морган, чуть заметно усмехнувшись, обратился к Риану:

– Что-то случилось, пока меня не было? А то ты какой-то тихий.

– Да ничего особенного, – пробурчал парень, нахмурившись. Отвечать не хотелось, но этому попробуй не ответь! – Я сказал, что у нее не получатся ровные пирожки, а она взяла и метнула в меня нож.

Несколько секунд хозяин дома молчал, а потом настолько громко расхохотался, что Риану почудилось – стекла в окнах задрожали.

– Молодец, девочка, – произнес Морган, отсмеявшись, и вытер ладонью заслезившиеся глаза. – Моя школа. А ты чего, испугался?

– Да кто бы не испугался? – огрызнулся Риан. – Я даже щит поставить не успел, так быстро она… Ты почему щитовые чары в амулет не поставил? Иллюзорные есть, запрет на поиск, а щитовые? Это ведь тоже важно!

– О, претензии пошли, – хмыкнул Морган, весело глядя на собеседника. – Ты же артефактор, мальчик.

– Не называй меня так!

– Ладно, ладно, не буду. – Хозяин дома поднял руки и вновь засмеялся. – Но ты ведь артефактор, должен знать, что в амулет помещается ограниченное количество формул. В твоем почти все место заняли формулы поискового запрета и блокировки родовой силы, иллюзия-то еле поместилась, а ты еще и щит хочешь. Щитовой сам себе можешь сделать, ты же умеешь вроде как.

– Умею, – процедил Риан, безумно желая швырнуть чем-нибудь в Моргана. Ни малейшего уважения к члену императорской семьи! У Тайры – тоже, но она ведь не в курсе, что Риан принц. А этот… Так общается, будто он не Альго, а сын торговки с рынка. – Разумеется, умею. Но у меня материалов нет.

– Я тебе дам. – Морган встал и подошел к плите, на которой стоял горячий чайник. Налил себе в чашку кипятка и поинтересовался, оглянувшись на гостя: – Будешь еще чай?

– Нет.

Пока Морган хозяйничал у плиты, Риан смотрел в окно. Там, во дворе, была Тайра. Она сидела за широким деревянным столом и, разложив перед собой в несколько кучек какие-то травы, ловко и споро связывала их в маленькие букетики. И движения ее были настолько точными, что в слепоту почти не верилось. Может, и нет никакой слепоты? Разыграли его просто, одурачили, а он и поверил.

Тайра Рид

– Что, нравится?

Риан вздрогнул и отвернулся от окна. Морган садился на место, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой – тарелку с очередным пирожком, и усмехался.

– И не надо мне повторять ту глупость, что ты утром сказал. Слепая да безродная. Честно скажи. Нравится?

Риан вновь посмотрел в окно, на Тайру. Она сидела боком к нему, перекинув вперед толстую косу, и даже сейчас, в вечернем сумраке, было заметно, как блестят ее волосы. Тонкая талия, высокая и полная грудь, длинные точеные руки – все это завораживало, как красивая картина. Но больше всего Риану нравились губы девушки. Ярко-алые и пухлые – невозможно было смотреть на них и не думать о неприличном. У такой недотроги – и настолько порочные губы, надо же.

– Нравится, – ответил он тихо, не в силах отвести взгляд от Тайры. – Красивая.

– Будет твоей, если не оплошаешь.

– Ты сказал утром, что не собираешься ее заставлять, – возразил Риан, все же отворачиваясь от окна, и посмотрел на спокойно жующего пирожок Моргана. – А она в меня нож метнула. Как это вообще сочетается, я не понимаю? Я же твоей дочери не нравлюсь.

– Время все меняет. – Хозяин дома пожал плечами. – Сегодня не нравишься, понравишься потом. Главное, запомни вот что. Тайра не любит, когда ее трогают.

– Это я уже понял…

– Да не перебивай. Из-за слепоты у дочери обострены остальные чувства, и прикосновения для нее – это очень личное. Ей непросто прикасаться к человеку, которого она плохо знает, прежде Тайра должна привыкнуть к нему. Поэтому не лезь к ней. Будь рядом, помогай, ухаживай, разговаривай. Пройдет время – и она допустит тебя до себя. В любом случае, – Морган фыркнул, – конкурентов у тебя нет.

– Неужели никто из жителей поселка не пытался за ней приударить? – Риан удивленно поднял брови. – Как-то не верится.

– Я этого не говорил. Защитник, ты совсем не умеешь слушать. Естественно, за Тайрой, как ты выразился, приударяли, но я только что объяснил тебе – ей нужно время, чтобы привыкнуть к человеку. И это не день, не неделя и даже не месяц. Какой молодой парень будет ждать столько, если в поселке имеются девицы гораздо сговорчивее Тайры? Поэтому всех постепенно сдуло в другом направлении ей на радость.

– Ясно. – Риан вновь покосился за окно. Уже почти полностью стемнело, и фигуру девушки за столом было толком и не рассмотреть. Зато Тайра «видела» отлично, продолжая быстро и решительно связывать букетики. – Если бы я еще понимал, зачем это тебе…

– А зачем тебе понимать? – Морган, допив чай, отставил чашку в сторону. Раздался глухой стук, и Риан невольно подумал – вот как-то так Тайра определяет, что происходит вокруг нее. – Тебе это понимать совершенно незачем.

– Интересно. Может, ты просто хочешь породниться с правящей семьей. Почет, уважение…

– Ерунду не говори, – отрезал Морган. – Ты в бегах, мальчик. И пока ты в бегах, то не можешь дать свою фамилию ни Тайре, ни вашим детям.

– Откуда я знаю, может, ты меня потом сдашь на руки дознавателям. После свадьбы уже.

– Разумеется. – Судя по голосу, хозяину дома было смешно. – И император, конечно, не осилит оформить племяннику быстрый развод с ненужной женой.

– Станет дядя ради меня стараться, как же…

– Дурак ты. – Морган хмыкнул и поднялся из-за стола. – Твой отец – предатель и заговорщик, он виновен в тысячах смертей, из-за него чуть гражданская война не началась. И что же с тобой случилось после его гибели? Тебя отправили в ссылку? Посадили в тюрьму? Тебя хоть чего-то лишили?

– Не пойму, на что ты намекаешь. – Риан нахмурился, глядя на собеседника. Морган смотрел на него с откровенной язвительностью. – Думаешь, я зря боюсь?

– Не в этом дело. – Отец Тайры покачал головой. – Император может быть жестоким, но он не тронул семью твоего отца и тебя лично, хотя мог бы. Он не тронул тебя тогда, почему ты думаешь, что он испепелит тебя сейчас?

– Ты не знаешь дядю Арена. Он…

– Он не убийца, – решительно прервал Риана Морган. – Убийца и предатель – твой отец, но не император. – Мужчина уже направился к двери, когда Риан вдруг выпалил, сам не представляя, какой ответ хочет получить:

– Ты так говоришь, будто знаком с ними обоими.

– Доводилось встречаться, – ответил Морган спокойно, почему-то сжав ладони в кулаки. – И, ты уж извини меня, мальчик, но твой отец заслуживал гораздо более мучительной смерти.

Риан не успел ничего больше спросить – хозяин дома вышел с кухни, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава четвертая

Около пяти часов вечера Гектор отпустил Кэт прихорашиваться перед театром, а сам решил ненадолго спуститься в подвалы комитета, навестить Арвена Асириуса, одного из подозреваемых по делу о второй волне заговора и покушении на жизнь дочери императора. Арвена, как и всех Асириусов, арестовали после того, как Дайд выяснил, что на родственников сотрудников комитета безопасности было оказано влияние родовой ментальной магией семейства Асириусов. Для ареста кого-то конкретного доказательств было недостаточно, но императора это не смутило – он приказал задержать всех членов семьи.

Допросы дали мало, хотя все, кроме самого Арвена, говорили охотно, считая, что чем больше они скажут, тем их быстрее выпустят. А вот главный подозреваемый упорно молчал, не желая отвечать ни на один вопрос, даже самый невинный, и это пока было единственным доказательством его причастности, ведь именно так ведут себя люди, когда боятся проговориться.

До сегодняшнего дня Гектор сам не допрашивал Асириусов, предоставив такую возможность сотрудникам первого отдела. Однако сегодня у Дайда неожиданно появилось немного свободного времени, и он принял решение хотя бы посмотреть на Арвена. Авось после визита главного дознавателя тот занервничает и что-нибудь скажет. Правда, надежда была слабой – Асириус не был склонен к лишним нервам и истерикам.

В камерах комитета подследственных редко держали долго, почти сразу перевозили в изолятор, где они дожидались суда и дальнейшей перевозки уже в тюрьму. Исключения были лишь с особо опасными или политическими заключенными – их держали в подвалах комитета максимально долго. Камеры были исключительно одиночные, с кроватью, тумбочкой, умывальником и судном, которое выносилось два раза в день. Тусклое освещение, простая еда и чаще всего запрет на прогулки – подобные условия угнетали, и заключенные ломались быстро. Но Арвен Асириус пока проявлял удивительное упорство, хотя он был обеспеченным человеком и находиться в такой обстановке не привык.

– Прикажете доставить в допросную? – поинтересовался старший из дежурных дознавателей, кивнув на камеру Асириуса, и Гектор покачал головой.

– Нет, не будем его таскать. Отпирай, я с ним пока неофициально пообщаюсь, без протоколов.

– Есть.

Раздался щелчок отпираемого магического замка, дежурный распахнул дверь и шагнул внутрь. За ним последовал и Гектор.

– Можешь нас оставить, – сказал главный дознаватель, оглядывая тускло освещенное помещение. Темные стены и пол, белое пятно умывальника, застеленная постель, а на ней – мужчина в ярко-желтой форме заключенного. Этот канареечный цвет всегда раздражал Гектора не меньше, чем самих подозреваемых. Вот и сейчас Дайд поморщился, запустив под потолок небольшой шарик истинного света, чтобы лучше видеть собеседника. Асириус смотрел на дознавателя с равнодушным презрением – казалось, он вот-вот плюнет ему в лицо.

– Добрый день, Арвен, – произнес Гектор вкрадчиво, понимающе усмехнувшись. – Как у вас дела?

– Не жалуюсь, – буркнул мужчина, скрестив руки на груди, и вновь замолчал.

Несмотря на то что Асириус провел в этой камере уже продолжительное время, он все еще выглядел так, будто только вчера сюда сел – короткие светлые волосы вились крупными кольцами и блестели, как свежевымытые, лицо не было бледным, щеки не казались впалыми, и руки совсем не дрожали. Крепкий орешек, очень крепкий… Но не бывает людей, которые не раскалываются. Нужно просто найти способ.

– Удивительно, что не жалуетесь, – продолжил Дайд, доставая из нагрудного кармана портсигар.

Он прекрасно знал, что Асириус – заядлый курильщик, и сейчас нарочито медленно вытаскивал сигару и прикуривал ее, наблюдая за собеседником. Тот держался, только на скулах раздраженно играли желваки.

– Все ваши родственники давно подали прошение о разрешении им ежедневных прогулок во внутреннем дворе комитета, и только от вас ничего не поступало. Неужели не хотите прогуляться? – Гектор выдохнул струю дыма, и ноздри Асириуса затрепетали. Однако подозреваемый упрямо молчал, только сглатывал слюну, глядя на сигару Дайда. – Ясно. Значит, не хотите. Что ж, ваше право. Я вот тоже не любитель бесцельных прогулок по нашему унылому внутреннему двору. Предпочитаю театр. – Арвен сузил глаза и перевел взгляд с сигары на лицо Гектора. – Сегодня вечером как раз пойду туда, на спектакль «Три дня и две ночи». Как вам эта постановка? – Молчание. Напряженное, тягучее, настороженное. – В главной роли, конечно, Элен Льер. Я видел ее однажды, красивая и талантливая. У такой женщины должно быть много поклонников… но и завистников тоже. Количество завистников обычно прямо пропорционально количеству поклонников, – хмыкнул Гектор, еще раз затягиваясь и с удовольствием замечая, как начинают дрожать сжатые руки Асириуса. – Поэтому об Элен ходит много слухов. Думаю, вы догадываетесь каких.

Арвен смотрел на Дайда с неприкрытой ненавистью. Забавная реакция. Значит, он действительно неравнодушен к этой Элен. Не факт, что она хоть что-то знает, но надавить с ее помощью на Асириуса точно можно.

– Не буду скрывать, Арвен. – Гектор затушил сигару и сменил тон, заговорив прямо и жестко: – Вы проведете в этой камере столько времени, сколько понадобится императору. Пока с вами сюсюкаются, потом перестанут. И не только с вами. Мы еще толком не нажимали ни на вас, ни на ваших родственников, ни на Элен, например. Но в скором времени это закончится, и что будет дальше, зависит лишь от вашей сговорчивости. – Дайд достал из портсигара новую сигару и заклинанием отправил ее на тумбочку возле кровати Асириуса. – Подумайте об этом. – Гектор развернулся и вышел из камеры, коротко бросив дежурному: – Завтра выведете его на прогулку во двор, когда там никого не будет. На десять минут.

– Есть! – четко ответил дознаватель, вытягиваясь в струнку.

Когда Дайд вернулся в приемную, Кэт уже была там. Нервно перекладывала с места на место стопки бумаг на столе, и, когда он вошел, чуть ли не подпрыгнула.

– Ой! – воскликнула она, схватившись за сердце, и тут же зарделась. – Ах, это вы. А я… вот, готова. – Она так покраснела, словно ожидала, будто Гектор начнет целовать ее еще тут, не выходя из комитета. – Все… нормально? Не слишком?

Под «слишком» Кэт, видимо, имела в виду чрезвычайно глубокий для себя вырез. Плечи и руки на этот раз были закрыты, а вот грудь…

– Не слишком, Кэти, – сказал Гектор мягко, подходя ближе. – Я никогда не видел тебя в красном. Тебе очень идет.

– Правда? – Она улыбнулась, широко распахивая глаза. Сейчас, подчеркнутые легким и умелым макияжем, они казались темнее и глубже обычного. – Честно говоря, это платье не мое, а соседки. Я вчера исчерпала свои возможности по красивым платьям, но стеснялась признаться.

– Ты прекрасно выглядишь, не сомневайся, – уверил девушку Дайд. – Но прежде чем мы отправимся в театр, я хочу сказать кое-что еще. Надо было раньше, но из головы вылетело. Учти, Кэти, что на следующий же день в разнообразных желтых газетенках обязательно появятся заметки о том, что главный дознаватель впервые вышел в свет с женщиной и вел себя не совсем прилично. В них не будет ни твоего имени, ни магпортретов, это я могу обещать. Ты все равно хочешь со мной пойти?

Краска сначала схлынула с щек Кэт, потом вновь залила их, да так, что кожа девушки по цвету почти сравнялась с платьем.

– Впервые?.. – выдохнула она вместо ответа. – Как же это?..

– Детка, ты не о том думаешь. – Гектор фыркнул и покачал головой. – Ты слышала, что я сказал про газеты?

– Да, конечно…

– И? Ты готова пойти со мной?

Губы ее дрогнули в горькой усмешке.

– У меня все равно нет родственников. Так что даже если там будет мое имя – не страшно.

А вот это настроение Дайду совсем не понравилось, поэтому он шагнул ближе, подходя к Кэт вплотную, и положил одну ладонь на ее талию, а кончиками пальцев второй невесомо провел по краю декольте – не по коже, а по ткани, но девушка все равно взволнованно затрепетала.

– Значит, некому будет начистить мне физиономию за слишком откровенное поведение. – Гектор улыбнулся, глядя в глаза Кэт. – Мне, как главному дознавателю, хочется остаться безнаказанным за совершенное преступление.

Она хихикнула, и в этот момент распахнулась дверь кабинета Финли, а через секунду в приемную шагнул и сам Роджер, сразу начав возмущенно пыхтеть.

– Хм, кажется, этого персонажа мы с тобой не учли, – тихо хмыкнул Гектор, сильнее прижимая к себе девушку и не давая ей отодвинуться. – Первый кандидат на чистку моей физиономии найден.

Кэти залилась смехом, и Дайд, повернув голову, тоже чуть не засмеялся, увидев обалдевшее выражение лица своего зама.

– Роджер, мы идем в театр, – сказал Гектор так спокойно, как мог. – Если что, связывайся по браслету. Увидимся утром.

– До завтра, – кивнула Кэт, и Дайд под руку повел ее к двери, про себя изо всех сил хохоча над тем, что Финли так и не попрощался.

Пока они шли к залу для переносов, на Кэт глазели все кому не лень. И неудивительно – секретарь главного дознавателя слыла настоящей серой мышью и невзрачной заучкой, а тут вдруг такая яркость.

– Завтра жди толпы поклонников, – негромко произнес Гектор, и девушка кинула на него удивленный взгляд. Защитник, она даже не понимает, почему он так говорит. Кэти всегда была сообразительной во всем, кроме собственной привлекательности. – Если будут надоедать, гони в шею. Если неловко будет гнать, зови меня, я прогоню.

– Гектор, – она засмеялась, – но я иду в театр с вами. Разве кто-то захочет набиваться в конкуренты к вам?

– Кого-то это действительно смутит, но не всех. Даже если отсечь половину поклонников из-за опасений связываться со мной, их все равно останется прилично. Завтра увидишь.

Кэт вздохнула и протянула с недоумением:

– Но почему? Я ведь столько лет работаю в комитете…

– Мужчины любят глазами, детка, – усмехнулся Гектор. – Ты надела красивое платье и преобразилась. Тебя заметили.

Она молчала несколько секунд прежде, чем спросить:

– А… вы?

Голос звучал неуверенно, дрожал и рвался, переходя в шепот.

– Что – я, Кэти?

– Вы тоже… заметили? – Она всхлипнула. – Защитница, что я говорю…

– Ты все правильно говоришь. – Дайд улыбнулся и погладил Кэт по ладони. – Сам вопрос абсолютно верен, только вот над голосом надо поработать. Этот вопрос надо задавать не как полузадушенная утопленница, а игриво и кокетливо.

– Полузадушенная утопленница. – Секретарь смущенно фыркнула. – Скажете тоже. Разве так может быть?

– Вполне. Завтра покажу тебе пару дел, где девушку сначала душили, а потом, не доведя процесс до конца, решили утопить.

– Ой, не надо! – Кэти засмеялась и покачала головой, махнув на Гектора свободной рукой. – Я вам и так верю.

– То-то же.

Сегодня добраться до театра можно было не на магмобиле, а пространственным лифтом: так как билеты заказывались официально через комитет, был запрошен и допуск на перенос. И Дайд не сомневался, что весь театр уже в курсе, кто придет к ним на спектакль. Поэтому он совершенно не удивился, увидев в зале для переносов директора театра.

– Добрый вечер, – жизнерадостно, но немного нервно сказал Бирион Вандаус, молодой черноволосый аристократ с лихо закрученными усиками над тонкими губами и небольшой бородкой. – Для нас большая честь видеть вас здесь сегодня, айл Дайд.

О да, безусловно. С тех пор как Гектор переехал в столицу, он был в Императорском театре всего пару раз. И времени не хватало, да и желания особого не было. Какое уж тут желание, когда почти во всех популярных постановках когда-то играла Карла, и Гектор невольно слышал ее голос, повторяющий те же самые монологи, видел сияющие бирюзовые глаза. Это мешало наслаждаться спектаклем, возвращая его в прошлое, в тот самый день, когда они с Урсулой потеряли любимую старшую сестру.

Так что директор Императорского театра не врал – для них появление главного дознавателя действительно являлось честью. Не слишком приятной, разумеется, но все же честью.

– Рад видеть вас, айл Вандаус, – кивнул Гектор, подхватывая Кэт под локоть. – Позвольте представить мою прекрасную спутницу. Кэтрин Эйс. – Он поднял ладонь девушки и легко коснулся губами запястья, глядя на Кэт с нежностью.

– Очень приятно, – пробормотал Вандаус. Актером он не был, поэтому в его голосе звучало отчетливое удивление. – Надеюсь, вам обоим понравится постановка. Если желаете, в антракте или после спектакля я могу провести вас за кулисы и познакомить с артистами.

Гектор покачал головой, не отпуская ладонь Кэт. Он не целовал ее, но держал возле губ, ласково и немного рассеянно массируя запястье. Ничего неприличного, но подобные жесты могут о многом сказать тем, кто за ними наблюдает.

– Мы здесь сегодня неофициально, айл Вандаус. Хотим отдохнуть, посмотреть спектакль. Боюсь, если вы проведете нас к актерам, они подумают, что я пришел их допрашивать. – Гектор усмехнулся, изучая выражение лица директора театра. По-видимому, Бирион никак не мог решить, как относиться к такому заявлению. – А у меня нет никакого желания пугать ваших сотрудников. Хотя… – Дайд чуть сжал ладонь девушки. – Кэти, детка, может, ты хочешь посмотреть закулисье? Ради тебя я согласен немного попугать артистов. – И Гектор лукаво улыбнулся, целуя маленькие пальцы. Он не сомневался, что Кэт все поймет и ответит правильно.

– Конечно, мне хочется, – сказала она немного дрожащим голосом. Розовая от смущения, растерянная и взволнованная, она была безумно хорошенькой, а еще абсолютно естественной. Глядя на Кэт, невозможно было представить, что она притворяется. Впрочем, она и не притворялась. – Но я же не могу пойти без вас, Гектор.

– Без себя я тебя никуда не отпущу, – произнес Дайд полушутливо-полусерьезно и вновь поцеловал ладонь девушки. – Еще уведет какой-нибудь актер-красавчик. Там все красивее меня, представляешь, какая несправедливость?

Она фыркнула и опустила голову, пытаясь не рассмеяться слишком громко, и от усилий порозовела сильнее.

– Договорились, айл Вандаус. – Гектор вновь посмотрел на директора и сам едва не фыркнул, настолько пораженным выглядел мужчина. Окружающие привыкли к суровости главного дознавателя, а тут вдруг девушка и флирт. Видимо, он в кои-то веки стал похож на человека, а не на вечнозеленое дерево. – После спектакля проведете нас за кулисы. Только предупредите артистов, чтобы не напрягались. Сегодня обойдемся без арестов.

И Гектор, еще раз кивнув и подмигнув ошеломленному директору, повел Кэт к выходу из зала переносов.

Прогуливаясь по холлу театра перед спектаклем, они встретили множество знакомых Дайда, и Гектор молчаливо радовался этому факту – теперь сплетни, которыми он прикармливал собеседников, будут разноситься со скоростью света. Ну как же не обсудить, что главный дознаватель впервые появился где-то в обществе девушки, которая ему явно нравится, да еще и намекнул, что скоро уходит в отпуск по причине закрытия основного дела. Конечно, все были в курсе, какое дело у Гектора является основным, очень удивлялись, но ничего не уточняли, а он и не распространялся: слишком много слов – это тоже подозрительно. Так что пусть их будет мало – остальное домыслят. Вот уж в чем в чем, а в способности людей домысливать Гектор нисколько не сомневался.

Каждый раз, когда кто-то подходил поговорить с Дайдом, Кэт хваталась за его локоть, словно утопающий за спасательный круг, и отчаянно розовела. Кажется, она не представляла, какое количество народа захочет пообщаться с главным дознавателем Альганны, и теперь изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом, вежливо улыбаясь и почтительно здороваясь с собеседниками.

– Не напрягайся так, Кэти, – произнес Гектор, вставая рядом с портретами прежних актеров театра, и развернул девушку лицом к себе. – Не нервничай, ничего страшного не происходит. – Он осторожно положил одну руку на талию Кэт, другой продолжая держать ее ладонь, и улыбнулся, заметив малиновые щеки и взволнованно вздымающуюся грудь. Видимо, Кэт решила, что он собирается лезть с поцелуями. – И все-таки ты прекрасно выглядишь, детка. Тебе нужно чаще носить такие платья. – Гектор многозначительно посмотрел в вырез декольте, и секретарь смущенно хихикнула. – Их можно использовать в качестве оружия массового поражения… – Он поднял ладонь девушки и нежно поцеловал запястье, глядя ей в глаза.

– «Их»? – пискнула малиновая Кэт.

Пульс ее участился, и Гектор, еще раз поцеловав взволнованно бьющуюся венку, лукаво ответил:

– Их. Платья. А ты о чем подумала?

Плечи Кэт задрожали от сдерживаемого смеха.

– Гектор… – простонала она, фыркая и качая головой. – Ну нельзя же так! Не вы, значит, сказали, а я подумала?

– Именно, – подтвердил Дайд, кивая. – Но ты права – те «их», о которых ты подумала, тоже можно использовать в качестве оружия, поражающего прямо в сердце. – Гектор закатил глаза и схватился за это самое сердце, а Кэт, не выдержав, все же залилась искренним и счастливым смехом, привлекая к себе внимание окружающих.

Они вошли в ложу за пятнадцать минут до начала спектакля. Рассчитанная на двоих, она находилась в зоне самых дорогих и элитных мест театра – сцену отсюда было видно замечательно.

Кэт, опустившись в мягкое кресло, обитое красным бархатом, провела ладонью по деревянным перилам и поинтересовалась:

– А ложа под иллюзией или?..

– Нет. – Гектор хмыкнул и опустился на второе кресло. – Под иллюзией имеют право сидеть только члены семьи Альго, у них здесь отдельная постоянная ложа. Когда-то дознавательский комитет тоже имел право заказывать ложу с иллюзией, но потом выяснилось, что некоторые сотрудники используют ее… скажем так, не по назначению. И император запретил.

– Не по назначению? – переспросила Кэт с недоумением, и Дайд улыбнулся ее наивности.

– Для личных целей, Кэти.

Она чуть нахмурилась.

– Смотрели спектакль вместо того, чтобы работать?

– О нет, – Гектор рассмеялся, – спектакль их не волновал. Они были увлечены только друг другом.

Кэт, внезапно осознав, о чем идет речь, смутилась и опустила голову.

– Ох…

– Ты не догадалась, – Дайд, по-прежнему улыбаясь, взял девушку за руку, – потому что слишком хорошая для грязных мыслей. – Он поднес маленькую ладонь к губам и коснулся нежной кожи. – И это прекрасно, Кэти.

Она молчала несколько секунд, не поднимая глаз, и Гектор подумал, что сейчас Кэт смущена гораздо сильнее, чем в холле театра, потому что там они были не одни и свет горел гораздо ярче, чем здесь.

– Я давно хотела вас спросить… – пробормотала она, не глядя на него. – Вы… почему вы не женаты?

– А должен? – усмехнулся Дайд, предполагая, что Кэт выпалила этот вопрос просто от растерянности. – Уйма магов в моем возрасте еще не женаты.

– Да, но… – Она закусила губу и, подняв голову, с неловкостью продолжила: – Не женаты обычно такие… типа Роджера. А вы… другой. И женщинам вы нравитесь…

– Правда? – Гектор заиграл бровями, и Кэти улыбнулась. – Интересно, откуда ты знаешь, что я нравлюсь женщинам? А?

Кэт, умеющая флиртовать примерно так же, как сам Гектор – вышивать крестиком, нервно поерзала в кресле, вновь розовея щеками.

– Ну… а разве вы можете не нравиться? Не представляю…

Дайд не выдержал и засмеялся.

– Конечно же могу. Я не нравлюсь многим людям, в том числе и женщинам. А жениться я собирался, Кэти. Когда-то очень давно. Но не сложилось.

– А… – Она запнулась на секунду, но все же спросила: – Почему?

– Я кое-что сделал, – ответил Гектор спокойно. – И с ее точки зрения это был непростительный поступок.

Кэт нахмурилась.

– Вы так говорите, будто с вашей…

– Верно. С моей стороны все выглядело – и выглядит до сих пор – иначе. – Заметив любопытство в глазах девушки, Дайд вкрадчиво спросил: – Хочешь знать, о чем речь?

– Конечно. – Она кивнула. – Очень интересно.

– А что мне за это будет? – поинтересовался Гектор, чувственно понизив голос и смутив этим вопросом Кэти так, что она почти полностью слилась цветом с платьем. – Ладно-ладно, – рассмеялся он, чуть сжав ладонь девушки, – я и так скажу, это не секрет. Отец моей невесты был преступником, и я его арестовал.

– Преступником?.. – Кэт разом побледнела, в ужасе распахивая глаза. – А… что он сделал?

– Он был насильником и убийцей. Его казнили. – Девушка побледнела сильнее, и Гектор поспешил сказать: – Не думай об этом, Кэти. Это действительно было очень давно.

– Дело не в этом, – пробормотала она и, придвинувшись, коснулась рукой груди Дайда. – Просто несправедливо. Вы выполняли свой долг, а она…

– Такое никто не простил бы. – Гектор, качнув головой, положил ладонь на талию Кэт. – Я же говорю: не думай. Все в прошлом. – Он, не дожидаясь, пока она скажет что-нибудь еще, наклонился и поцеловал ее. Легко и невесомо коснулся губ, лаская их и не собираясь углублять поцелуй, но Кэт, вздохнув, неожиданно обняла его за шею обеими руками и сама подалась вперед, неумело, но все-таки отвечая.

Гектор не ожидал этого. Он вообще предполагал, что девушка испугается, и думал: возможно, не будет никаких поцелуев, хотя для сплетен лучше, чтобы были. Но Кэт не испугалась, и Дайд позволил себе целовать ее еще несколько секунд – до тех пор, пока не почувствовал, что ей не хватает дыхания.

– Сладкая, – шепнул он, отрываясь от губ и наклоняясь к уху девушки. – Умница моя.

Кэт дрожала, кажется, не в силах отвечать. Сердце в ее груди билось так быстро, словно они только что бежали, а не целовались.

– Через минуту выключат свет, – произнес Гектор по-прежнему девушке на ухо и улыбнулся. – И будет чуть легче. Представление отвлечет.

– Не думаю, – пробормотала она. – Я… как вата. Это… всегда так?

– Не знаю, – хмыкнул Дайд, выпрямляясь. – Можно повторить и проверить. Для чистоты эксперимента. Давай?

– Какой вы хитрый, – засмеялась Кэт, и тут свет действительно выключили.

– Даже не представляешь насколько, – подтвердил Гектор, погладив ее ладонь.

– Тихо! Начинается же.

– Молчу-молчу.

За действием на сцене Дайд следил немного рассеянно – во-первых, потому что он эту пьесу тоже хорошо знал, а во-вторых, потому что ему было необходимо подумать.

Глядя на Элен Льер, в этот вечер вновь блиставшую в главной роли, Гектор вспоминал вино и виноград, найденные в желудке убитого Виго Вамиуса. Все указывало на то, что перед смертью бывший начальник охраны дворца был с женщиной, но… нет, не обязательно. Инсценировку Дайд полностью исключал – слишком уж нелепым в свете подлога фактов выглядело все остальное. Виго действительно ел и пил с человеком, который его убил, но вот была ли это женщина? Возможно, он встречался с другим участником заговора, также работающим в театре. В том, что такой человек был и есть, Гектор не сомневался – иначе Императорский театр не выбрали бы прикрытием.

Рассуждая обо всем этом, Дайд держал ладонь Кэт в своей и минут через двадцать после начала спектакля ощутил, что пальцы девушки слишком уж расслабленны. Взглянул ей в лицо и улыбнулся – Кэт дремала, наклонив голову набок, и вид имела абсолютно умиротворенный. Что ж, неудивительно – больше недели без выходных работать, тут кто угодно уснет.

Гектор снял пиджак, осторожно уложил голову Кэт себе на плечо и накрыл девушку пиджаком, словно пледом. До антракта больше получаса, пусть поспит. А спектакль и еще раз посмотреть можно.

Кэт вздохнула, утыкаясь носом в Гектора, и он, вновь поглядев на нее, с неожиданной ясностью подумал: обидят ведь девчонку. Не важно, кто – Роджер или кто-то другой, – но обидят наверняка. Молодежь, им красоток вроде Элен подавай и отношения свободные, а девушки вроде Кэт кажутся скучными и пресными. Не понимают разницы между сверкающей стекляшкой и природным бриллиантом, не знают, что по-настоящему ценить надо. Не красоту и блеск, а верность, надежность и искренность. И, может, ну его к демонам, этого Роджера? И остальных туда же. Забрать Кэт себе, создать с ней нормальную семью… почему бы и нет?

Гектор усмехнулся собственным мыслям и качнул головой. Да уж, Урсула будет счастлива, да и родители обрадуются, они его давно женить мечтают. Другое дело – сама Кэти. Она-то как воспримет подобную идею? И не пожалеет ли потом, если согласится? Такие девушки хотят выйти замуж по большой любви, а не по выгодному предложению. А большая любовь… нет, она, конечно, бывает – Гектор видел. У других. А вот с ним ничего подобного не случалось, и вряд ли теперь случится. Слишком уж много в нем цинизма.

Оркестр громко заиграл музыку, зажегся свет, и Кэт, вздрогнув, проснулась. Приподнялась, окинула взглядом улыбающегося Гектора, подхватила почти упавший на пол пиджак, и стремительно покраснела.

– Защитник… я все проспала…

– Не все. Еще второе действие. А что было в первом, я тебе сейчас и так расскажу.

– Что же вы меня не разбудили! – воскликнула Кэт укоризненно и замерла, когда Дайд ласково погладил ее по щеке.

– Хотел, чтобы ты отдохнула. А спектакль можно и еще раз посмотреть, его ставят пару раз в месяц. Пойдем?

– Куда? – Она недоуменно моргнула.

– По коридору прогуляемся. А то у меня все затекло. Я же сидел и не шевелился, чтобы тебя не разбудить.

Кэт закусила губу, и Гектору показалось, что от неловкости девушка сейчас начнет дымиться.

– Я шучу, шучу, – сказал он быстро, подхватил ее под локоть и помог подняться. – В ресторан хочу зайти, купить что-нибудь, а то я толком не ужинал.

– А-а-а… – Она выдохнула с облегчением, и Дайд улыбнулся. Да, флиртовать ей еще учиться и учиться.

Во втором действии Кэт старалась не спать, но ей явно хотелось – она то и дело широко зевала, прикрыв рот ладонью. И за спектаклем следила с вялым интересом, скорее всего толком не вслушиваясь в диалоги. А вот Гектор иногда вслушивался, невольно сравнивая игру Элен с игрой Карлы и ловя себя на мысли, что прима Императорского театра, безусловно, хороша, но на сцене она все же играет, а не живет. Карла жила, полностью перевоплощаясь, играла как дышала, от нее невозможно было оторвать взгляд. Трижды ей поступало предложение от столичного Императорского театра, но Карла не хотела уезжать от родных, она безумно любила и родителей, и Гектора с Урсулой. «Мои снежинки», – так она их называла. Сама Карла пошла не в отца, на которого были похожи близнецы Гектор и Урсула, а в мать – черноволосую красавицу с бирюзовыми глазами. Она была старше брата и сестры на десять лет, но не имела магического дара. Зато у Карлы был другой дар – она прекрасно играла на сцене, собирая полные залы и восхищая поклонников. И нет, все же Элен до нее чуть недотягивала. Совсем немного, но…

Так искусственно выращенный драгоценный камень чуть недотягивает до созданного природой, хотя он тоже безусловно красив.

Сразу после окончания спектакля за Гектором и Кэт зашел директор Императорского театра и с улыбкой поинтересовался, как им представление. Девушка тут же залилась смущенным румянцем, а Дайд невозмутимо ответил, что все прекрасно, очень захватывающе и профессионально, и они с Кэт под большим впечатлением.

– Рад, – кивнул Бирион Вандаус, удовлетворенно сверкнув глазами. – Если вы не устали, я могу провести вас в гримерные. Актеры будут счастливы.

– Конечно, мы с удовольствием, – произнес Гектор, покосившись на Кэт, которая явно сдерживала широкий зевок, если судить по выражению лица. – И программки на память подпишем обязательно.

– Тогда прошу. – Директор совсем расцвел, и это было неудивительно – он должен был понимать, какое количество статей и заметок обрушится на читателей газет и журналов после посещения театра и гримерных Дайдом, и это наверняка поднимет популярность спектакля в частности и театра в целом.

В гримерную их с Кэт повели не совсем тем же путем, каким Гектор шел в прошлый раз в одиночестве, а более коротким: из коридора, который находился прямо за сценой. Но людей здесь сейчас было не меньше, и все старательно отводили глаза, стараясь лишний раз не смотреть на директора в компании главного дознавателя Альганны. Поэтому любопытные взгляды чаще всего доставались Кэт как наиболее безопасному персонажу в их компании. В результате к моменту, когда Вандаус распахнул перед ними дверь, ведущую в коридор с гримерными, девушка была уже слегка малиновой и цеплялась за локоть Гектора так, словно мечтала в него врасти.

Поначалу директор повел их в общую гримерную, где приводили себя в порядок несколько десятков артистов, исполняющих в спектакле второстепенные роли, и Дайд в очередной раз убедился в том, что расслышать в этом шуме и гаме хрип умирающего действительно проблематично – вокруг громко переговаривались, смеялись и даже что-то пели хором и поодиночке. Он невольно улыбнулся, глядя на воодушевленные и преимущественно молодые лица, вспомнив, что Карла когда-то тоже начинала с маленьких ролей, а уж из общей гримерной она так и не переехала, хотя у нее была возможность. «Сидеть в одиночестве скучно», – говорила она, взмахивая маленькой белой рукой, и пожимала плечами. Она была абсолютно нетщеславна и полностью лишена звездной болезни, которой столь часто болеют примы.

После появления в гримерной Гектора и Кэт актеры стали вести себя чуть скромнее и тише, но ненадолго – поняв по улыбке и непринужденной позе Дайда, что сегодня главный дознаватель просто отдыхает, они быстро расслабились и даже начали аккуратно подшучивать над слухами о том, что Гектор никогда не отдыхает и другим не дает.

– Отдыхаю, конечно, – сказал он невозмутимо, – только в таких местах, о которых запрещено писать в газетах.

Секундное молчание, а затем – взрыв хохота, нестройные аплодисменты, улюлюканье и смущенное лицо Кэт, которым она уткнулась Гектору в плечо, силясь спрятать улыбку.

Следующие гримерные принадлежали ведущим актерам театра – трем мужчинам и двум женщинам. Милые и очаровательные, они расслабленно улыбались, подписывая программки, шутили, и, если бы не настороженность в глазах, Дайд бы даже поверил в то, что его визит их нисколько не взволновал. Впрочем, сама по себе настороженность ничего не значит – кто бы не насторожился на их месте, далеко не каждый день в гости заходит главный дознаватель.

Гримерная Элен Льер была последней как по времени посещения, так и по своему расположению. Она находилась справа от двери, ведущей в служебный коридор, и была чуть просторнее предыдущих. И подарков от поклонников, в том числе цветочных букетов, здесь тоже оказалось больше.

Когда Гектор, Кэт и директор театра вошли внутрь, Элен сидела перед зеркалом за столиком, уставленным различными баночками и бутылочками, и протирала лицо небольшим кусочком ваты. Увидев гостей в отражении, девушка отложила вату в сторону и медленно, грациозно встала. В отличие от остальных своих коллег, она не улыбалась.

– Вот, айл Дайд, айла Эйс, познакомьтесь с нашей лучшей актрисой, – заговорил Вандаус торжественно. – Уже пять лет Элен – наша гордость. Вы видели ее сегодня в главной роли. Правда же, великолепна?

Кэт тихонько вздохнула – она явно разделяла мнение директора. И неудивительно – сейчас, абсолютно без грима, с чистым и свежим лицом, Элен выглядела даже эффектнее, чем на сцене. Сливочная кожа с легким румянцем на щеках, оставшимся, скорее всего, после протирания лица, казалась мягкой и нежной, совсем не испорченной гримом. Полные губы притягивали взгляд не хуже, чем глубокое декольте – настолько глубокое, что Гектору было странно, как грудь Элен умудряется не вываливаться оттуда при малейшем движении и даже обыкновенном дыхании. Распущенные волосы редкого медного оттенка контрастировали с необыкновенной порочностью губ и груди: в ярком свете немагических ламп они отливали рыжиной и словно светились, окружая лицо и делая его каким-то одухотворенным. Им вторили глаза – карие, огромные, с длинными пушистыми ресницами, они должны были принадлежать невинной девушке, а не приме Императорского театра, о которой ходили слухи, будто любовников у нее было больше, чем пальцев на руках и ногах.

Элен Льер

– Абсолютно великолепна, – подтвердил Гектор и, подойдя к Элен, взял ее за руку и поцеловал ладонь, глядя девушке в глаза. – Очень рад познакомиться с вами. Восхищен вашей игрой.

На самом деле Гектор не был восхищен ничем – ни игрой, ни внешностью. Да, талантливая – но он видел талантливых. Да, красивая, и очень, – но он видел красивых. Однако нужно ведь было сказать какой-то ничего не значащий комплимент?

Элен облизнула губы маленьким розовым языком, вздохнула, и грудь ее колыхнулась.

– Я тоже рада, – произнесла она тихим, но глубоким голосом, напомнившим Гектору кошачье мурлыканье. – О вас ходят легенды, айл Дайд. – Короткое, словно невзначай, прикосновение к запястью, как намек на большее, легкая улыбка. – Правда, они в основном страшные.

Очень интересно. Не показалось ли ему?

Гектор опустил глаза и уставился Элен в вырез платья. Снова вздох – уже глубже, провокационнее, и закушенная нижняя губа, и еще одно прикосновение к запястью – как сигнал, что он все понял правильно.

Дерзко.

– В легендах мало правды, – усмехнулся дознаватель, второй раз склоняясь над рукой примы и целуя ее. – Не больше, чем в спектаклях, где вы играете.

И Гектор, пользуясь тем, что остальные находятся сзади и не могут видеть, что именно он делает, лизнул ее ладонь. Элен вздрогнула, но в ответной улыбке Дайд заметил толику торжества.

– Что ж, тогда я не буду им верить, – проговорила она с истинно женским кокетством, и Гектор отпустил ее руку.

– Кэти, дорогая, – сказал он, оборачиваясь и подзывая девушку, выглядевшую слегка растерянной, – подойди. Элен, позвольте представить вам мою спутницу Кэтрин Эйс.

Губы примы Императорского театра сложились в удивленное «о» – кажется, она пыталась понять, кем может быть Кэт, учитывая недавнее поведение Гектора, но не преуспела в этом.

– Вы прекрасно играли, – произнесла Кэти, пожалуй, с излишним пылом. – Мне так понравилось! И знаете… вам, наверное, говорили – вы очень красивы. Очень!

– Да? – Элен рассмеялась, и Гектор услышал в этом смехе фальшь. – Спасибо большое. Приходите еще на мои спектакли. Бирион, – а вот теперь она будто приказывала, – может, мы дадим айлу Дайду и… – Она запнулась, и Кэт подсказала:

– Кэтрин Эйс.

– Да, и айле Эйс. Может, мы дадим им приглашения на премьеру нового спектакля в следующем месяце?

– Разумеется. – Вандаус важно кивнул. – Я и сам хотел предложить, но ты меня опередила.

– Прекрасно. – Элен довольно улыбнулась. – Обязательно приходите. Но, конечно, мы будем рады видеть вас и раньше… на других спектаклях. – Она вновь облизнула губы, глядя на Гектора, и Дайду стало одновременно смешно и любопытно.

Чего же она добивается столь откровенным соблазнением? Во внезапно вспыхнувшую страсть Гектор верил не больше, чем в летающих слонов. Нет-нет, у примы Императорского театра есть какая-то цель, и она собирается добиться этой цели, используя собственную привлекательность.

Это будет интересно.

– Обязательно придем, – уверенно сказал Дайд и еще раз полюбовался на то, как Элен провокационно облизывает губы.

После визита к актерам Гектор и Кэт не задержались в театре надолго. Директор выдал им приглашения, о которых говорила Элен, а затем проводил к зал для переносов, вежливо улыбаясь и обсуждая с Дайдом репертуар. Он почти неуловимо удивлялся, когда выяснялось, что главный дознаватель разбирается в сюжетах и тонкостях постановок, но откуда эти знания, не спрашивал. И правильно делал. Вандаус вообще-то не был дураком. Он, как и многие аристократы, не поддерживал закон о передаче титулов, но делал это лишь в кулуарах, в заговоре первой волны он не участвовал. Мог ли директор Императорского театра поддерживать последователей Аарона и помогать Виго? Пожалуй. Но Гектор все же склонялся к мысли, что это был не он. Иначе у бывшего начальника охраны дворца был бы доступ на перенос в особняк в Ритайле, где он скрывался после побега. А доступа не было.

Попрощавшись с Вандаусом, Гектор построил пространственный лифт в квартиру Кэт, и, как только они оказались в прихожей, девушка широко и с наслаждением зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Завтра можешь опоздать на работу, я разрешаю, – сказал Дайд, глядя на Кэт с улыбкой. – Поспи подольше.

Она опустила руку и смущенно посмотрела на Гектора.

– Да я просто…

– Ты просто устала. Вторую неделю без выходных, ничего удивительного. Так что отдохни и приходи не раньше полудня.

Кэт нахмурилась.

– Вы, между прочим, сами уже сколько месяцев без выходных! И завтра наверняка не будете отсыпаться.

– Наверняка, – засмеялся Гектор. – Что ж, спокойной ночи, Кэти, я пойду.

Он собирался начать строить лифт к себе домой, когда девушка вдруг воскликнула:

– Подождите!

– Что такое? – Дознаватель поднял брови, изучая резко покрасневшее лицо своего секретаря. – Кэти?

Она нервно вздохнула, помолчала пару секунд, заливаясь краской сильнее, а потом опустила голову и произнесла очень тихо:

– Я просто хотела сказать вам… спасибо. Знаете, я… чувствую себя ужасно рядом с мужчинами. Мне все время кажется, что я жалкая и некрасивая, что я не могу никому понравиться. И только с вами все иначе, я ощущаю себя… – Кэт запнулась и продолжила еще тише: – Привлекательной. Я понимаю: то, что было сегодня и вчера, – притворство, спектакль, но…

– Так. – Гектор решительно шагнул вперед и коснулся подбородка девушки ладонью, заставляя поднять голову. – Во-первых, Кэти, детка, ты действительно привлекательна. Единственное, чего тебе не хватает, – это уверенности. А во-вторых, все, что происходило сегодня и вчера, не такое уж и притворство. Да, я рассчитывал на зрителей, но я не был неискренен с тобой. Я пригласил тебя в театр, потому что желал провести время с девушкой, которая мне нравится. Чтобы этот поход был не только работой, но и удовольствием.

Кэт не знала, куда деть глаза, особенно когда Гектор произнес слово «нравится», и ему было немного смешно из-за этого. А еще – жаль ее. Жаль, потому что этот комплекс наверняка родом из какой-то неприятной ситуации в прошлом, и мужчины вроде Роджера лишь подбрасывают дров в огонь вместо того, чтобы тушить его.

– Правда? – шепнула она тихо-тихо, как мышка.

– Конечно, правда, – ответил Дайд твердо и замер от удивления, потому что Кэти, приподнявшись на цыпочках, попыталась поцеловать его в щеку – но Гектор оказался для девушки все же слишком высоким, и вместо щеки поцелуй пришелся на губы. Краткий и почти невесомый, но Кэт хватило и этого, чтобы перепугаться и с негромким «ой» попытаться отпрыгнуть в сторону.

Гектор не дал ей этого сделать, опустив одну ладонь на талию, а второй вновь касаясь подбородка.

– Кэти, – сказал Дайд с улыбкой, погладив большим пальцем нежную кожу, – не следует так поступать, если ты не хочешь, чтобы мужчина остался на ночь. Это провокация. – Испуг в глазах усилился, и Гектор поспешил продолжить, стараясь говорить со спокойной ласковостью: – Ничего страшного, просто потом будет неловко объяснять, что тебя неправильно поняли. Будь осторожнее.

– Я… постараюсь, – выдавила из себя Кэт. – Вы… извините…

– Тебе не за что извиняться. – Он покачал головой, отошел и уже поднял руку, чтобы начать строить лифт, когда девушка, зажмурившись, словно перед прыжком в воду, выпалила:

– А все-таки Элен вам понравилась больше! Больше, чем я.

Гектор, застыв поначалу на мгновение, не выдержал и фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся. Кэт, услышав это, осторожно открыла глаза.

– Элен мне вообще не понравилась, – признался Дайд, и после этого она открыла еще и рот.

– Да?..

– Да.

– А… почему?

– Давай поговорим об этом завтра, хорошо? Я сам очень устал и хочу спать. Ладно?

Кэт кивнула, и Гектор, еще раз пожелав ей доброй ночи, перенесся в собственную прихожую.

Браслет связи завибрировал через полчаса – Дайд как раз только вышел из душа. Покосился на экран и расплылся в довольной улыбке – с ним пытался связаться Вольф Ассиус, муж принцессы Анны, глава Комитета культуры, науки и образования и, кроме того, один из главных подозреваемых в деле о второй волне заговора.

– Я слушаю.

Проекция Вольфа выглядела обеспокоенной, широкие брови озабоченно хмурились.

– Доброй ночи, Гектор. Надеюсь, я тебя не разбудил?

– Нет, – хмыкнул дознаватель, опускаясь в одно из кресел в гостиной. – Да даже если бы и разбудил – невелика беда. Чем могу помочь?

– Мне принесли на утверждение статьи и заметки в утренние газеты. Ты же знаешь: все, что касается императорской семьи и глав комитетов, мне обязательно показывают. И я бы запретил печать, но… учитывая специфику твоей работы… Я подумал – может, это провокация и тебе нужно, чтобы это напечатали?

– А ты полагаешь, провокация? – Гектор потянулся за портсигаром, лежавшим на столике, и вытащил оттуда толстую сигару.

– От тебя всего можно ожидать. – Ассиус криво усмехнулся. – И я склоняюсь к мысли, что да.

– Это еще почему? – поинтересовался Дайд, прикуривая.

Выпустил в воздух струю серого дыма и довольно облизнул губы – хороший табак, качественный. Еще бы молока налить, но сейчас не до этого.

– Потому что ты меня не предупредил. А мог бы.

– М-да. – Гектор иронично фыркнул. – В моем комитете тебе точно не работать, Вольф. Как раз наоборот – если бы это была провокация, я бы тебя предупредил. Но с чего бы мне это делать, если я просто решил сходить в театр с красивой девушкой?

Ассиус нахмурился сильнее, внимательно глядя на Дайда, словно пытался понять, врет тот или нет.

– Но ты же понимал, какой ажиотаж это вызовет. Ты ведь никогда…

– Все когда-нибудь случается впервые, – перебил собеседника Гектор и вновь затянулся. – Тем более ты наверняка помнишь, кем была моя сестра и что с ней случилось. Так что театрал из меня не очень. Но если собираешься ухаживать за девушкой, еще и не на такие подвиги решишься, верно? – Дайд подмигнул, имея в виду ухаживания самого Вольфа, который, дабы произвести впечатление на принцессу Анну, чего только не предпринимал много лет назад.

– Верно. – Глава Комитета культуры засмеялся, но как-то натянуто. – И все же, Гектор… давай вернемся к статьям. Что мне с ними делать?

– Печатать. Все, кроме имени-фамилии девушки, с которой я был в театре. И никаких магпортретов, разумеется.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Пусть народ отвлечется безобидными сплетнями, а то только и обсуждают, что портальную ловушку возле Императорского музея.

Ассиус поколебался пару мгновений, но все же проговорил:

– В нескольких статьях есть данные, будто ты упоминал, что уходишь в отпуск. Это… оставлять?

– Да, конечно. Тем более это правда.

– Не понимаю, как это связано с расследованием… – пробормотал Вольф и удивленно приоткрыл рот, когда Гектор спокойно сказал:

– Дело закрыто. Все арестованные сознались. Больше мне там нечего делать, коллеги справятся. В отпуске я не был очень давно, так что…

– Сознались? – по слогам повторил Ассиус. – Однако…

– Мы умеем добывать информацию, – вкрадчиво произнес Гектор. – И еще раз повторяю: печатай что хочешь, кроме имени девушки. Пусть хоть помоями меня обольют – ерунда.

– Учту, – кивнул Вольф, и через несколько секунд они попрощались, пожелав друг другу доброй ночи.

Дайд немедленно пошел на кухню за молоком, налил большую чашку и выпил сразу половину, а затем вернулся к сигаре. Когда-то давно у них с Карлой и Урсулой была традиция – перед сном пить молоко. Изначально это придумала Карла, чтобы заставить брата и сестру, как она говорила, «пить полезное», а потом этот ритуал превратился просто в дружеские посиделки и болтовню. Несколько лет после смерти старшей сестры Гектор и Урсула на молоко даже смотреть не могли, но постепенно это ощущение ушло в прошлое.

Интересно, что творится в голове Ассиуса после всего сказанного? Если он ни при чем – это один вариант поведения, если замешан – другой. Во втором случае ему нужна будет информация. И кто может ее добыть? Вновь два варианта. Либо крыса среди сотрудников комитета – а Гектор был уверен, что таковых не имеется, – либо это… одна очень симпатичная актриса.

Что ж, поглядим, как она станет это делать.

Стрелки часов в гостиной показывали час ночи, когда дверь, ведущая в комнату Тайры неслышно скрипнула, открываясь, и внутрь шагнул ее отец. Девушка, несмотря на глубокий сон, сразу беспокойно заворочалась, но Морган, мгновенно подскочив к кровати, коснулся рукой лба дочери, вновь погружая ее в сон, и Тайра тут же расслабилась, задышав глубоко и спокойно.

Мужчина, запустив в воздух тусклый магический светлячок, поставил на тумбочку возле кровати круглую жестяную банку, а затем резким и привычным движением откинул к стене одеяло. Не менее решительно, хоть и аккуратно, Морган снял с Тайры ночную рубашку и потянулся за банкой. Поморщился, отвинтив крышку: он ненавидел запах этой мази, хотя на самом деле в нем не было ничего неприятного, всего лишь смесь определенных трав. Но…

Зачерпнув ладонью немного маслянистого снадобья, Морган положил себе на колени ноги Тайры и начал размазывать мазь, двигаясь от ступней вверх, к бедрам. Через несколько секунд после начала процедуры кожа девушки начала светиться, как Луна в ночном небе, – и это было бы красиво, если бы не было настолько жутко.

Морган не пропустил ни одного участка на коже Тайры, смазывая даже между пальцами на руках и ногах. Всего через несколько минут его дочь светилась вся, целиком, и свечение это потихоньку распространялось на волосы, которые мужчина не трогал, однако они тоже словно заполнялись светом изнутри, и со стороны казалось, будто Тайра горит.

Закончив, Морган вернул на место ночную рубашку и, вздохнув, обнял дочь, усадив на колени, как раньше, когда она была маленькой. Днем Тайра и не подумала бы сидеть так, но сейчас она спала.

Он коснулся губами ее лба – горячего, как кипяток, – и прошептал почти с отчаянием, ощущая, как замирает сердце:

– Ты будешь жить, моя ласточка. Ты обязательно будешь жить.

Глава пятая

Раньше, «в прошлой жизни», Риан по собственной воле никогда не вставал до полудня. Да и ложился поздно, чаще всего под утро. Но теперь получалось иначе – Тайра с Морганом укладывались спать около одиннадцати вечера, а вставали незадолго до рассвета, и, хотя Риана никто не беспокоил, он тоже решил подняться и выйти на крыльцо.

Тайра сидела на верхней ступеньке в обнимку со своим псом, и казалось, будто она смотрит прямо перед собой, на лес и небо. На ней было теплое шерстяное платье темно-синего цвета, на плечах – серый пуховый платок, поверх которого лежала толстая и аккуратно заплетенная коса. Было понятно, что Тайра заплетает ее сама, и от этого, как и от странного взгляда девушки на небо и лес, Риану в который раз показалось, будто это все шутка и на самом деле она видит.

– Доброе утро, – произнесла Тайра, не оборачиваясь и продолжая лениво поглаживать блаженно жмурящегося Джека. – Ты что-то рано, поспал бы еще.

– Не хочется. – Он подошел ближе, косясь на тонкую талию и аппетитные бедра. И как все это не трогать? – Да и вы с Морганом слишком громко ходите.

Тайра фыркнула.

– Простите, ваше высочество. – Риан замер – откуда она знает?! – а девушка продолжала: – Не привыкшие мы к гостям, тем более к таким важным. У нас тут все по-простому, по-деревенски. Только что коровьи лепешки во дворе не валяются.

– Ладно тебе издеваться. – Он вздохнул, подумав: скорее всего, Тайра ничего не знает, не мог Морган ей сказать, просто насмешничает. – Ну привык я спать в тишине, и что? Это ведь не преступление.

– Согласна, – она кивнула, – я переборщила. И все же: ты что-то хотел? Завтрак будет через полчаса-час, а до этого…

– Я не хочу есть. – Защитник, как с ней вообще разговаривать? У нее же, как у ежика, почти со всех сторон иголки. – Можно мне сесть рядом с тобой?

– Можно. – Не успел Риан обрадоваться, как Тайра добавила: – Только не рядом со мной, а рядом с Джеком. Заодно теплее будет.

Сжав зубы от досады, парень подчинился, садясь слева от собаки. И пару минут молчал, собираясь с мыслями и не зная, как продолжить разговор с этой колючкой. Другие девушки принимали ухаживания принца более благосклонно.

Риан развернулся и посмотрел на Тайру. Она сидела, выпрямив спину и подняв голову, и в ее почти белых глазах отражался рассвет. Небо из нежно-розового постепенно становилось ярко-красным, с оранжевым отливом в вышине, а лес из зеленого превращался в малиновый – будто весна вдруг стала осенью.

– Зачем ты смотришь туда? – Вопрос вырвался прежде, чем Риан успел сообразить – вряд ли стоило его задавать. – Ты же не видишь. Или все же ты?..

– Я не вижу, – ответила Тайра спокойно. – Я вроде бы говорила это несколько раз, когда ты запомнишь? Да, я не вижу, но я слышу и чувствую. Слышу пение птиц, чувствую дыхание ветра. А когда взойдет солнце, оно согреет мою кожу. Это приятно, мне нравится.

Да, действительно, зря он спросил. Только хуже стало. Хотя куда уж хуже?

– Извини. Как-то так получается… Что я ни скажу – все плохо. Это забавно, я ведь считал, будто умею ухаживать за девушками. Ошибался.

Тайра улыбнулась.

– Умеешь-умеешь. А если сомневаешься, сходи в пятницу на танцы в поселок, там девушек много, найдешь себе кого-нибудь.

Больше она ничего не сказала, но Риан все равно услышал.

«На

Глава первая

Лес встретил Тайру утренней прохладой, запахом мокрой листвы и громким птичьим пением. Пернатые заливались на все лады, приветствуя весну и новый день, и Тайра несколько минут стояла посреди тропинки, опираясь ладонью на толстый дубовый ствол и слушая птичьи трели. Она давно научилась различать птиц по голосам и сейчас, замерев, понимала: вон там, справа, перекликаются в роще пестрые зарянки, прямо перед ней ухают северные белые совы, чуть левее заливисто поют соловьи-конопушки, а рядом с ними стучит и щелкает клювом хохлатый дятел. Ищет жучков на завтрак.

Улыбнувшись, Тайра поправила заплечный мешок и медленно зашагала дальше, проверяя путь перед собой старой тростью, которую когда-то сделал ее отец из ветки крепкой лиственницы. Девушка хорошо знала дорогу, но без трости никогда не ходила. Природа изменчива, как и сама жизнь, и там, где еще вчера была широкая тропинка, сегодня может упасть дерево.

Тайре нужно было скорее добраться до большой рощи розового жасмина и собрать бутоны в банку, которую она захватила с собой. Цветы должны быть именно нераспустившимися! Это важно. Внутри бутонов розового жасмина – капля цветочного нектара, сладкого, словно лучший мед, и очень ценного. Что только не делают они с отцом из этого нектара – и средство от простуды, и обезболивающую мазь, и микстуру от кашля, и полезный эликсир для беременных. Но уже сегодня к обеду большинство бутонов раскроется и капля нектара упадет вниз и впитается в землю. Они собирались идти в рощу вместе с отцом, но он в последний момент сказал, что есть другие дела и Тайре придется справляться самой. Голос его при этом был тревожным, но на вопрос, что случилось, он ответил: «Ничего страшного».

Характер у Моргана Рида, отца Тайры, был на редкость спокойным, и девушка знала – если отец начал волноваться, жди беды. В прошлый раз после подобных волнений им срочно понадобилось зачем-то переезжать из южного городка, где они жили много лет, в Тиль – поселок на севере Альганны. Тайра тогда так и не поняла зачем. Но отец ничего не объяснял, а она не стала спрашивать его лишний раз, зная, что он всегда и все делает правильно и для ее же блага. Правда, пришлось бросить институт, но Тайра потом сдала необходимую программу и получила-таки диплом мага – специалиста по травам и зельям.

– Осторожнее, не споткнись, – пробормотала она самой себе, ощупывая тростью землю.

Она хорошо помнила, что в этом месте из почвы торчит искривленный корень дерева, и, постучав по нему и удостоверившись, что он по-прежнему тут, осторожно перешагнула и пошла дальше. Невдалеке в кустах что-то зашуршало, и Тайра остановилась, прислушиваясь. Опасных зверей в их лесу не водилось – отец позаботился, отпугиватели поставил, – но и лиса может быть опасной, если бешеная. Хотя отгонять ненужных гостей Тайра умела.

Следом за шуршанием раздалось фырканье и кряхтение, и девушка вздохнула с облегчением. Всего лишь еж.

Еще минут через пять, перейдя небольшой ручей, журчавший так призывно, что она не выдержала – села и напилась ледяной и сладкой воды, – Тайра шагнула в рощу розового жасмина, перевязала рот и нос платком, достала большую банку и принялась споро обрывать ценные бутоны. Несмотря на то что ни один цветок еще не раскрылся, запах вокруг стоял сильный, пряный и душный, и Тайра торопилась – если нанюхаться хорошенько, можно уснуть и не проснуться. Всегда так бывает – самое полезное может и убить, если правил не соблюдать.

Через полчаса банка заполнилась и Тайра поспешила в обратный путь. Сердце было не на месте из-за недавней тревоги отца, а еще в воздухе начинало пахнуть грозой, и оставаться в лесу в это время не стоило.

Хотя… Тайра подняла голову. Жарко, солнце обжигает, и в глазах белые пятна, значит, небо чистое и дождь начнется не скоро. А когда начнется, Тайра уже будет дома.

Подходя к крыльцу, она ощутила: здесь находится кто-то чужой, незнакомый, и этот чужой, скорее всего, ранен. Она чувствовала запах грязного тела и крови, а еще почему-то пепла.

Когда Тайра стремительно взбежала по крыльцу – споткнуться она не боялась, за прошедшие годы в доме изучив все, что только можно было изучить, – лежавший возле входной двери старый лохматый пес Джек громко тявкнул, как это обычно всегда бывало, когда она или отец приходили домой, и Тайра немного успокоилась. Если бы что-то случилось, Джек вел бы себя иначе.

В прихожей запах крови и пота стал сильнее. Девушка повернула голову направо и принюхалась – нет, запах доносился не с кухни. Налево – да, он вел к гостиной.

– Папа? – громко спросила Тайра, постучав в дверь, и прислушалась. Внутри было тихо. Секунда, вторая – и она различила в гостиной шаги отца.

– Тайра, – сказал Морган Рид, распахнув дверь. – Не волнуйся, все в порядке. Просто у нас… гость, и он ранен.

– Ранен? – повторила девушка обеспокоенно. – Это кто-то из жителей поселка?

– Нет. Ты не знакома с этим человеком, но там ничего серьезного. Ожоги и сильное обезвоживание.

– Мне посмотреть? – уточнила Тайра, и Морган молчал несколько секунд, будто раздумывая.

– Пожалуй, лишним не будет.

Под ногами отца скрипнул пол, колыхнулся воздух – он отошел в сторону, пропуская ее в гостиную. Тайра шагнула вперед и поводила головой, принюхиваясь. Теперь вокруг пахло не только потом, кровью и пеплом, но и обгоревшей человеческой кожей, и мазью от ожогов, и общеукрепляющей микстурой, и совсем немного – сонным порошком.

– Он на диване, – сказал отец, но Тайра и сама догадалась – не на пол же он положил раненого чужака?

Она приблизилась к дивану и уже собиралась наклониться, когда Морган взял ее за руку и аккуратно усадил на табурет.

– Спасибо, папа, – поблагодарила Тайра и вздохнула, сосредотачиваясь на человеке, который лежал на диване перед ней.

«Ты потеряла обычное зрение, но магическое осталось», – так когда-то давно объяснял отец, пытаясь обучить ее видеть, не видя.

И Тайра училась, сочетая магические способности со способностями к шаманству, и достигла успехов. Вот и сейчас она «видела», что их незваный гость – мужчина. Впрочем, она могла бы утверждать это и просто по запаху – женщины, даже немытые, пахли иначе. Энергетический контур раненого пульсировал, причем особенно сильно – в области правого плеча и возле желудка. Тайра напряглась, пытаясь проникнуть глубже, и вскоре смогла ощутить жар от плеча и холод от желудка. Значит, ожог на плече, а еще их гость давно не ел и не пил.

Она подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до груди мужчины. Рубашки на нем не было, и кожа оказалась горячей и липкой от мази и мокнущих ожогов, но Тайру сейчас интересовали не они.

Яркая вспышка перед глазами, учащенное биение сердца, вздох…

– Что ты увидела, дочка? – поинтересовался Морган, погладив ее по спине.

– Его страх, – ответила Тайра медленно, смаргивая выступившие на глазах слезы.

У нее никогда не получалось контролировать видения или видеть по заказу, поэтому дар чаще всего оказывался бесполезен. Но посмотреть все же стоило.

– Этот человек сильно боится одного мужчину. Он весь будто бы в огне горел, и… я видела его лицо. У него абсолютно черные глаза, как две ямы. Но так, наверное, не бывает… Может, это какой-то символ страха?

– Может, – ответил Морган уклончиво. Казалось, он совершенно не удивлен предсказанием Тайры. – Все может быть.

Он проснулся резко и сразу, как всегда и бывало. С внутренним будильником не поспоришь – Гектору Дайду хватало пяти часов, чтобы полностью выспаться, и по истечении этого времени организм отказывался бездельничать дальше.

В комнате было до безобразия душно, и уже по этому признаку главный дознаватель сразу определил, что не у себя в квартире, да и не в комитете – он терпеть не мог затхлость закрытых помещений и распахивал окна чуть ли не настежь даже в морозы.

Гектор принюхался – в комнате остро и сладко пахло вином, его сигарами и женскими духами. Духами. Все, теперь он вспомнил.

Пару дней назад Гектор узнал неприятную новость, связанную с бедами, которые в последнее время сыпались на голову императора, и накануне получил от его величества отгул на воскресенье.

– Я целый день буду на море, – сказал Арен поздно вечером, и лицо его при этом было настолько землисто-серым, что Гектор с трудом удержался от замечания: «И правильно сделаете». – Ты можешь отдохнуть.

Отдохнуть… Главному дознавателю скорее следовало отвлечь самого себя от услышанного в пятницу утром. Тьфу, гадость!

Заваливаться к сестре в подобном настроении он не желал – Урсула готовилась к собственной свадьбе и пребывала в приподнятом состоянии, ни к чему ее смущать унылой физиономией, к родителям – еще хуже, волновать только стариков. Тревожить немногочисленных друзей Гектору тоже не хотелось, поэтому он выбрал тот вариант, который обычно выбирал в таких случаях, и отправился в переулок Магнолий.

Разумеется, официально бордели в Альганне были запрещены, но Дайд прекрасно знал, что официальность с реальностью имеет мало общего. И его величество, слава Защитнику, разделял мнение Гектора. Главный дознаватель считал, что лучше закрывать на «гнезда разврата» глаза и помогать с зарвавшимися клиентами, чем запрещать и преследовать. Толку от этого все равно никакого не предвидится – шлюхи всегда были и будут, как блохи у дворовых собак.

Дайд у хозяйки борделя находился на особом счету, но это и неудивительно – среди ее девочек было полно агентов комитета, получавших дополнительную зарплату за ценные сведения, добытые в процессе удовлетворения клиентов. Кроме того, эти самые клиенты частенько что-нибудь здесь били – или даже кого-нибудь, пытаясь выместить злость на окружающий мир, заменяя его симпатичной шлюхой. Думали, им за это ничего не будет, бордели-то запрещены законом. Идиоты.

В общем, Белла Лит Гектора обожала и всегда принимала у себя с распростертыми объятиями. И не доверяла никому из девочек. Он и не возражал – женщиной Белла была красивой – высокая и темноволосая, с длинными ногами и шикарной грудью, – а уж в постели и вовсе превращалась в богиню страсти. Так что к ней Дайд вчера и пошел, надеясь отвлечься и немного отдохнуть перед новым витком проблем, которые у него никогда не кончались.

Гектор поднялся с постели, открыл окно и подошел к столику, на котором стояли бутылка вина, два бокала и лежал его белый портсигар. Налил себе немного, выпил, открыл портсигар и усмехнулся – половины сигар не было. Ничего удивительного, что он смутно помнит события вечера и ночи – от такой дозы курительных трав и слон память потеряет.

Дайд все же достал еще одну и закурил, с наслаждением поводя плечами. Во всем теле была приятная расслабленность – ну, почти во всем.

– Уже уходишь? – прошелестела Белла, садясь на кровати.

Сокращенное имя она предпочитала полному и не любила, когда ее называли Изабеллой. Наверное, доставляло удовольствие чувствовать себя аристократкой. Глупость.

Белла была совершенно голой, и Гектор несколько секунд с удовольствием рассматривал ее восхитительное тело, делая очередную затяжку.

– Я задержусь у тебя на пару часов, – ответил он, затушил сигару и, бросив ее в пепельницу, шагнул к постели. Хмыкнул, когда Белла откинулась назад и призывно развела ноги. – Сегодня у меня есть время.

Дайд покинул переулок Магнолий около восьми утра – непозволительно поздно в обычный день и поразительно рано для выходного. Формально у Гектора сегодня и был выходной, но дознаватель давно не обращал на это внимания. Последние три года он работал постоянно, отдыхая урывками, как и император. От подчиненных Гектор подобной переработки не требовал, но бездельников и тунеядцев все же не любил – видимо, поэтому их давно не водилось в его комитете. Если только среди дознавателей на местах. Альганна-то большая, всю не обхватишь, за всеми не уследишь. И Гектор представлял, что могут творить его коллеги в поселках и маленьких городках. В конце концов, именно с поимки такого зарвавшегося дознавателя-убийцы и началась когда-то его карьера.

Дайд выстроил пространственный лифт в зал для переноса дознавательского комитета прямиком из борделя Беллы и, когда стены истаяли, огляделся. Народу здесь сейчас было гораздо меньше, чем в будний день, и коллеги приветствовали Гектора кивками и понимающими ухмылками. Конечно, все были в курсе, что у него сегодня, можно сказать, «двойной выходной» – и по рабочему графику, и по дозволению императора, – но и в курсе характера собственного начальника дознаватели тоже были и знали, что Дайд отдыхать не любит. Гектора подобные слухи умиляли – в самом деле, разве может человек в здравом уме не любить отдыхать?! Он не любил бесполезный отдых вроде валяния на пляже, а на полезный пока не было времени. Вот закроет дело о заговоре против его величества, тогда и отдохнет.

С помощью обычного лифта Гектор поднялся на третий этаж, где находился его кабинет, и быстро зашагал по коридору, каждую секунду здороваясь с коллегами. Здесь все было совсем не так, как во дворце – просто и лаконично, не роскошно, – но Дайду нравилось. Хотя его предшественник развесил на стенах какие-то примитивные картинки с фруктами и овощами, от которых Гектору постоянно хотелось есть. Он приказал убрать их, сменив полезными картами, ориентировками преступников и досками почета отличившихся сотрудников.

Наземных этажей в комитете было три – так же, как и отделов. Первый отдел, располагавшийся на третьем этаже, занимался политическими преступлениями, и его главой считался сам Гектор. Второй в кругах дознавателей носил неофициальное название «мокрушного» – туда передавались убийства. И наконец, третьему отделу доставались преступления «попроще» – кражи, незаконная торговля, поддельные документы и так далее. Главой второго и третьего отделов был Роджер Финли – заместитель Дайда и его правая рука. А иногда – и обе руки.

Роджер был так же не похож на Гектора, как маленький кустик не похож на высокую сосну. В отличие от Дайда, чей рост и худоба впечатляли даже не очень впечатлительных, его зам был приземистым и пухлым молодым человеком с темными волосами, веселыми карими глазами и ресницами настолько пушистыми, что им позавидовали бы и жирафы Корго. Финли казался окружающим легкомысленным парнем и страшным бабником, и если второе утверждение было верным, то первое – наоборот. Впрочем, ни Гектор, ни его зам не возражали против того, чтобы все прочие думали, будто Роджер умом не блещет и Дайд сделал его правой рукой только затем, дабы выгоднее смотреться на фоне недалекого Финли. Недооценивать противника неправильно и полезно для самого противника, особенно если учесть тот факт, что Гектора порой переоценивали. По крайней мере, именно так думал он сам. Хотя эту точку зрения не разделяли ни Роджер, ни их общий секретарь Кэтрин Эйс, неожиданно оказавшаяся за своим столом в приемной, несмотря на раннее воскресное утро.

Роджер Финли

Гектор, вошедший в кабинет, тяжко вздохнул, смерив тонкую маленькую фигурку девушки недовольным взглядом.

– Ну и что на этот раз случилось у этого коз…

– Гектор! – фыркнула Кэт.

Она всегда казалась Дайду похожей на мышку – крошечная девочка с волосами невнятного серого цвета, серыми же глазами и чуть вздернутым носиком. Да, именно таких обычно и называют серыми мышками.

– Марко сильно простудился. Вчера вечером был сильный дождь, помните? Марко под него попал, промок и…

– Ясно, можешь не продолжать.

Дайд закатил глаза. С тех пор как Грета – секретарь выходного дня – ушла в декрет, они с Роджером и Кэт три месяца никак не могли найти ей нормальную замену. Молодой парень по имени Марко, их последнее приобретение, постоянно выдумывал причины для того, чтобы не ходить на работу, и просил Кэт подменить его. Гектор хорошо понимал, в чем дело: мальчишке не нравилось здесь, в комитете, но отказываться от прекрасной зарплаты тоже не хотелось, поэтому пока он филонил как мог. Благо ставка у секретарей фиксированная, так что лишить Марко можно было только премии… ну или самой должности. Однако сейчас это было неразумно – сначала надо подыскать другого человека. Кэт не сможет работать семь дней в неделю.

– Он не такой плохой, – пробормотала девушка неловко, чуть опустив голову и не глядя на Гектора. – Его просто угнетают все эти… мм…

– Покойники, – подсказал Дайд, и она кивнула.

– Да. Конечно, вы с Роджером занимаетесь не только этим, но…

– Трупов хватает, – признал Гектор и хмыкнул. – Вечно ты всех жалеешь, Кэти. Тебя бы кто пожалел.

Она исподлобья взглянула на него и чуть улыбнулась.

– Меня вы жалеете.

– Если бы ты плохо работала, я бы тебя не пожалел. – Дайд развернулся и зашагал к своему кабинету. – Принеси мне все накопившиеся отчеты и… да, пожалуй, чаю.

Он уже был у двери, когда Кэт поинтересовалась тихим и дрожащим голосом:

– А… Роджер сегодня тоже придет? Вы не знаете?

Гектор едва заметно поморщился. Иногда ему хотелось треснуть зама по лбу – или куда-нибудь пониже – за то, что тот не замечает в Кэтрин Эйс женщину. Да, она невзрачная, но как будто Финли писаный красавец! Последние три года Кэт втихомолку сохла по Роджеру, но на ее работе это никак не отражалось, сам же Финли не реагировал, считая девушку неподходящей партией для себя, и Гектор постепенно смирился с ситуацией. Рано или поздно либо Кэт сменит объект воздыханий, либо Роджер наконец поймет, как ему повезло в жизни, и перестанет вести себя словно полный идиот.

– Придет, разумеется. У него сегодня, в отличие от меня, официальный рабочий день, – ответил Гектор невозмутимо, открыл дверь и скрылся в кабинете.

В широкое окно заглядывали мягкие утренние лучи солнца, освещая шкафы с книгами и папками, пару стульев, стол, на котором аккуратными стопками лежали многочисленные документы, и длинный кожаный диван в дальнем конце помещения. Гектор иногда спал здесь, когда не было сил переноситься домой.

Дознаватель опустил деревянную шторку, чтобы солнце не поджарило ему макушку, и сел за стол. У Дайда была странная и почти необъяснимая для многих других людей привычка – он терпеть не мог сидеть за рабочим столом в кресле, предпочитая обычные деревянные стулья с мягкими спинками. Финли, чей кабинет был напротив кабинета Гектора, наоборот, обожал глубокие кресла. Даже стащил у начальника одно такое примерно через месяц после назначения на должность заместителя главного дознавателя, аргументируя это наглым: «Так тебе же все равно не нужно!»

Роджер получил должность четыре месяца назад, сразу после Дня Альганны. До этого он числился главой второго отдела, но потом Гектору пришлось арестовать и собственного зама, теперь уже бывшего, и начальника третьего отдела. Роджера Дайд присмотрел давно, три года назад, когда тот только начал работать обычным дознавателем у «мокрушников». В первый же месяц работы Финли умудрился попасть в рекордсмены по раскрываемости и угодить в список на премирование. Там Гектор его и заметил. Навел справки, потом вызвал к себе, поговорил – и увидел горящие энтузиазмом глаза. Да и в сообразительности Роджеру не откажешь, поэтому еще через пару месяцев Дайд назначил парня главой второго отдела.

Примерно в то же время Гектор выяснил, что его заместитель Барри Артилиус пополнил ряды заговорщиков, но арестовывать предателя сразу не стал. Это весьма удобно: иметь на борту корабля крысу и быть в курсе ее пробежек на соседний корабль. Дайд снабжал зама лишь той информацией, которой хотел поделиться с заговорщиками, и неплохо в этом преуспел: до самого ареста Артилиус и не подозревал, что его раскрыли. Впрочем, как и глава третьего отдела. Слава Защитнику, предателей в дознавательском комитете оказалось мало, хотя это все же было связано не с сознательностью коллег Гектора, а с почти полным отсутствием аристократии среди них. Титулованные маги рыться в чужих преступлениях не хотели, предпочитая более «благородные» специальности – артефакторику, медицину, природоведение… Даже среди охранителей аристократов было больше, чем под крылом у Дайда.

С тихим скрипом открылась дверь, и в кабинет проскользнула Кэт. В руках она держала поднос с чашкой чая, а из-под мышки у нее торчала папка с суточными отчетами.

Гектор, затянувшись сигарой, выдохнул в сторону серо-белый дым и произнес:

– Спасибо, Кэти.

Секретарь поморщилась, поставила перед ним поднос и вздохнула.

– Когда же вы бросите курить…

– Когда-нибудь, – ответил Дайд весело, глядя на то, что обнаружилось на подносе кроме чая – два бутерброда с колбасой и сыром. – А это кому?

– Вы видите тут кого-то кроме себя? – пробурчала Кэт, выпрямляясь и делая шаг назад. – Я подумала, что вы наверняка не завтракали. Вот Роджер всегда ест перед работой, а вы…

Гектор усмехнулся. Подобный диалог они с Кэт вели пару раз в неделю, и дознаватель каждый раз умилялся. Он был старше девушки почти в два раза, но тем не менее она опекала его, как мама нерадивого сыночка. Правда, ненавязчиво и очень, ну просто очень мило.

– Не зря же говорят, что я похож на змею. А некоторые змеи, как ты знаешь, едят раз в месяц. А потом лежат, переваривают.

– Лежат! – фыркнула Кэт. – Вы почти не спите, а уж просто лежать точно никогда не будете! И ни на какую змею вы не похожи, не слушайте этих глупостей.

Гектор улыбнулся, вдруг вспомнив, что не далее как пару часов назад он действительно просто лежал, пока Белла… Хотя малышке Кэти этого лучше не знать.

– Скажи мне… – Дайд сделал глоток и на секунду зажмурился от удовольствия. Его секретарь заваривала чай не хуже, чем повара императора. – Сегодня вечером в Императорском театре играют спектакль?

– Конечно, – ответила Кэт, не задумавшись. – Сегодня же воскресенье. Представления идут ежедневно, кроме вторника. По вторникам в театре выходной.

– Прекрасно. Пойдешь со мной?

Она вздрогнула, явно оторопев, но почти тут же расплылась в понимающей улыбке.

– Да. Разумеется!

– Если у тебя нет подходящего платья, возьми на складе.

Кэт грозно свела брови, и Гектор засмеялся.

– Все у меня есть!

– Хорошо-хорошо, не сердись, Кэти. И накраситься не забудь.

– Не волнуйтесь! – Она кивнула и вздернула нос. – Все будет в лучшем виде!

Гектор хотел добавить, что это, ко всему прочему, отличный способ заставить Роджера ревновать, но в итоге промолчал. Не был он уверен в том, что Финли будет ревновать, а обнадеживать Кэт не стоило.

Бутерброды оказались не менее вкусными, чем чай, и Дайд даже отложил сигару, наслаждаясь едой и напитком. Надо будет постараться еще и пообедать сегодня, все же на доклад к императору не идти.

Изучая суточные отчеты, рассортированные Кэт по отделам и по местности – столичные отдельно от провинциальных, – Гектор подспудно размышлял о том, что беспокоило его в последнее время больше всего.

Семь лет назад, соглашаясь на предложение императора стать главным дознавателем Альганны, Дайд понимал, что попадет в горячую точку похлеще Геенны. Арен с самого начала проявлял себя как крайне неудобный для аристократии правитель, и критика его нововведений в обществе набирала обороты, как и недовольство титулованных. Ведь с чего он начал свое правление? С закона об уравнивании заработной платы! После этого аристократии и нетитулованным обязаны были платить одинаковую зарплату на одной и той же должности. Просто безобразие!

Гектор хмыкнул, вспомнив, как раздувались от негодования лица его титулованных коллег в Риаме – городе, где он раньше работал. Тогда он и решил, что должен увидеть этого «императора-мальчишку», как презрительно называли Арена, и поехал к нему, чтобы доложить об одном расследовании лично.

Арен действительно оказался мальчишкой. Мальчишкой со смертельно уставшим, но очень упрямым лицом, волевым подбородком и черными глазами с неестественно широкой радужкой. И этот мальчишка собирался отменить титулы.

«Его же убьют», – подумал Гектор и выпалил это вслух, сам от себя не ожидая. Ему почему-то не хотелось, чтобы Арена убили. И в первую очередь именно поэтому он согласился на предложение стать главным дознавателем. Не потому, что интересно или зарплата хорошая, хотя и это тоже важно. Гектору не хотелось, чтобы императора убили, и чем больше проходило времени, тем ему сильнее не хотелось. Заговорщики даже не пытались переманить Дайда на свою сторону, и почти сразу после того, как он вступил в должность, Гектора за глаза стали называть псом императора. Он только усмехался, ни капли не обижаясь. На правду не обижаются. И Дайд не только верно служил своему императору, но и оберегал его, словно сторожевой пес.

Арен захотел отменить титулы. Титулы, существовавшие множество веков и бывшие давно лишь фикцией – ну, если не считать родовую магию, конечно. В остальном между аристократией и нетитулованными магами не было никакой разницы. Да, изначально титулы создавались как привилегия только для магов, но шло время, аристократы плодили бастардов, и маги стали рождаться в обычных семьях. У них не было аристократических фамилий, начинающихся на «А», «Б» и «В» и заканчивающихся на «ус», как не было и родовой магии – уникального свойства крови, – но в остальном это были такие же маги. А порой даже более сильные и талантливые. Однако привилегий, в отличие от аристократии, у них не имелось, и за последние лет пятьдесят из-за подобной социальной несправедливости напряжение в обществе достигло апогея. Еще чуть-чуть – и взорвалось бы. Да оно и взорвалось, в итоге вылившись в покушение на императора во время празднования Дня Альганны, и за этим наверняка последовала бы гражданская война.

Заговор против Арена возглавлял его старший брат Аарон, что выяснилось лишь в процессе покушения, но до суда и следствия он не дожил – император собственноручно испепелил предателя. Последователей Аарона арестовали, и, казалось бы, можно было вздохнуть свободно, но… увы.

Гектор еще тогда подумал, что его высочество Аарон, будучи человеком, крайне ненавидящим проигрывать, мог заранее организовать вторую волну заговора. И не ошибся. Началось все чуть больше месяца назад со слухов, взбудораживших аристократию. Подобные слухи ходили постоянно, но на этот раз они, как показалось Дайду, были более оформленными, умышленными. Разговоры о том, что представители правящей династии Альго не являются потомками богов, Гектор слышал частенько, особенно среди ученых-артефакторов. Но месяц назад эту тему обсуждали все кому не лень, и было даже не понять, кто начал. Тревожный, но вполне объяснимый знак, ведь теперь, после потери лидера из числа Альго, заговорщикам было необходимо постепенно подготовить почву для возможной смены династии. А значит, вторая волна, скорее всего, существует.

Это подтвердилось чуть позже: Агату, маленькую дочь императора, дважды попытались убить. Первая попытка провалилась, да и вторая – тоже, но при этом покушение унесло жизни двух сотен человек…

Дверь вновь скрипнула, но теперь в кабинет Дайда вошла не Кэт.

– Доброе утро, Гектор, – жизнерадостно произнес Роджер Финли, проходя внутрь с проворством, удивительным для его роста и полноты.

Он плюхнулся на один из стульев, стоявших возле стола, и громко отхлебнул дымящийся кофе из большой кружки. Гектор кофе практически не пил, а вот Роджер хлестал постоянно, уверяя, что ему так лучше думается и меньше хочется спать. Почти как Дайду от сигар.

– Доброе. Есть новости? – поинтересовался Гектор, переворачивая очередной отчет.

На каждом документе он писал краткие указания, которые затем передавались их авторам, коллегам-дознавателям.

Финли сделал еще глоток кофе и слегка прищурился.

– Если начинать с дела Виго Вамиуса, которое интересует тебя больше всего, то нет.

Роджер все понял правильно – дело Вамиуса, бывшего начальника охраны дворца, интересовало Гектора сейчас больше всего остального.

Именно Виго, как считал Дайд, вербовал ее высочество Ванессу, помогавшую заговорщикам в осуществлении покушения на Агату и являвшуюся их основным информатором после смерти Аарона, ее супруга. Виго передавал сведения, полученные от Ванессы, человеку, который стоял во главе заговора в настоящий момент. Вамиус был связующим звеном, он должен был оставаться во дворце, но он сбежал, а чуть позже тело бывшего начальника охраны выловили в столичной реке. Виго не утонул, его отравили, и Гектор полагал, что это была большая ошибка со стороны заговорщиков. По нескольким причинам: во-первых, Вамиус действительно был бы полезен во дворце, а во-вторых, если уж убивать, то так, чтобы следов не осталось. Тело не должны были найти, но его нашли. Глупо. И эта глупость должна помочь дознавателям выйти на остальных членов заговора.

– Сегодня вечером мы с Кэт пойдем на спектакль в Императорский театр, – сказал Гектор, поднимая голову и внимательно глядя на Финли. У парня дернулась щека, и Дайд с трудом удержался от смешка. – Я пока не был там лично, вот и посмотрю.

Причина, по которой дознаватели продолжительное время следили за театром, была проста – Вамиус числился там техником на полставки по поддельным документам, выданным на имя некоего Риля Фабио. Кроме того, после побега из дворца Виго, чтобы спрятаться, отправился в особняк в другом городе, принадлежавший Императорскому театру. Слишком много совпадений.

– Посмотри. Под иллюзорным амулетом пойдешь или в своем облике?

Гектор задумчиво почесал подбородок.

– На первый раз думаю использовать амулет, так будет спокойнее. А потом уже без него.

Несколько секунд Финли молчал.

– А зачем тебе Кэт? – спросил он наконец нарочито небрежно. – Взял бы кого-нибудь из дознавателей. Она ведь всего лишь секретарь.

– Мне не нужен второй дознаватель, – ответил Гектор, скопировав тот же небрежный тон. – Мне нужна спутница на вечер.

Роджер нервно сжал чашку, и Дайду стало совсем весело.

– Может, мне пойти с вами? Две головы хорошо, а три…

– Третий лишний, – с намеком протянул главный дознаватель, вновь погружаясь в отчеты. – Все, свободен. Мне надо работать.

А сопит-то как, ну ты подумай. Ни дать ни взять тигр с насморком.

– Ладно. Удачного дня, Гектор.

– И тебе.

Тайра сидела на крыльце дома и, задумчиво поглаживая пушистую шерсть Джека, наслаждалась вечерней прохладой и жужжанием насекомых, когда с ней рядом на крыльцо опустился отец.

– Скоро действие сонного порошка закончится и наш гость проснется. Отнесешь ему еду?

Девушка кивнула, уронила голову Моргану на плечо и поинтересовалась:

– А как он выглядит?

– Кто?

– Гость. Я только поняла, что мужчина и вроде бы молодой, если судить по жизненной энергетике.

– Да, молодой. – Отец замешкался. – Хм… Ну, волосы темные, кожа смуглая… хм…

Тайра не выдержала и захихикала, сразу почувствовав, как Морган тоже затрясся от смеха.

– Я никогда не умел так описывать окружающее, как ты, Тай. – Он с нежностью погладил ее по руке. – Не знаю, что сказать. Симпатичный парень, лет двадцать пять ему.

– Ладно, – она все еще смеялась, – симпатичности я не увижу, поэтому главное, чтобы вел себя прилично. А это от внешности не зависит. – Тайра поднялась, и Морган встал следом, поддерживая ее под локоть. – Пойду накормлю его. И мазь, наверное, надо обновить?

– Да, Тай.

На кухонном столе она нашла тарелку с теплой кашей и стакан с морсом из лесных ягод, сваренным ею пару дней назад. Поставив все на поднос, Тайра медленно пошла в гостиную, про себя считая шаги, чтобы не споткнуться ненароком. От кухни до гостиной их было ровно пятнадцать.

Она вошла в комнату и сразу почувствовала на себе чужой взгляд. Тайра всегда ощущала, когда на нее смотрели. Значит, проснулся.

– Кто ты и где я? – просипел незнакомец, и девушка пошла на голос.

Остановилась возле дивана, ногой нащупав стол, и осторожно поставила туда поднос. Затем выпрямилась и ответила:

– Вы находитесь в Тиле, это поселок на севере Альганны. Меня зовут Тайра. Как себя чувствуете?

– Как раздавленная гусеница, – ответил мужчина. Говорил он явно с трудом. – Это… мне еда?

– Да. Я помогу вам сесть, а потом поставлю поднос вам на колени. – Девушка наклонилась и протянула руки туда, где должны были быть подмышки гостя. – Хватайтесь.

Он не спешил, похоже, разглядывал ее лицо.

– Ты что, слепая?

– Верно.

Незнакомец ухватил ее за локти и сел, чуть слышно застонав. Дыхание его было горячим, и Тайра, отпустив руки мужчины, прижала ладонь к его лбу. Температура была, и немаленькая.

– После еды я дам вам общеукрепляющее и жаропонижающее, – сказала Тайра и наклонилась за подносом. – Возьмите.

– Каша? – В голосе незнакомца, к ее удивлению, послышалось недовольство. – Гадость какая.

«Значит, не так уж плохо он себя чувствует, раз капризничает», – подумала Тайра, а вслух сказала:

– А я люблю каши. И вкусно, и полезно. Ешьте. – Она помедлила и добавила: – Если все съедите, я потом принесу кусочек сыра.

Фыркнул. Но не добро, скорее презрительно. Видимо, не считал сыр достаточной причиной для того, чтобы съесть кашу. А зря – они с отцом этот сыр сами делали, из молока овец тетушки Молли. А у нее лучшие овцы и лучшее молоко в Тиле. И сыр у них с Морганом получался прекрасный, нежный и чуть пряный от смеси трав. Тайра сама придумала, какие травы лучше добавлять, и так вкусно выходило, что они с отцом этим сыром даже торговали.

– Как вас зовут? – поинтересовалась девушка.

Несмотря на капризы, гость стучал ложкой весьма бодро. Проголодался.

– Риан, – ответил он после пары секунд молчания. – Расскажешь, как я здесь оказался?

– Это лучше спросите у моего отца. Он вас принес, но откуда и что случилось, я не знаю. Папа зайдет к вам позже. Съели?

Вновь несколько мгновений молчания.

– Да. Откуда ты знаешь? Ты же не видишь.

– Вы положили ложку в пустую тарелку, – пояснила Тайра. – Она стукнула. Я не вижу, но слышу хорошо. Давайте поднос, сейчас сыра вам принесу. И лекарства.

Она взяла протянутый поднос и уже хотела идти к двери, когда услышала:

– А ты… от рождения слепая?

– Нет. С десяти лет.

Тайра давно не чувствовала горечи, отвечая на этот вопрос. Хотя первое время очень скучала по краскам окружающего мира. Безумно хотелось видеть рассветы и закаты, наблюдать, как желтеют и краснеют листья осенью, изучать новые растения не только на ощупь. Но вокруг уже тринадцать лет была темнота, с которой Тайра давно смирилась.

Но сны она все равно видела цветные. Будто бы до сих пор была зрячей…

Большой кусок сыра Риан проглотил с аппетитом и даже сказал, что вкусно. Он словно был удивлен этим фактом, и Тайра подумала, что их гость, наверное, не очень любит сыр или никогда не ел хорошего.

Потом она дала ему лекарства и попросила лечь на диван, чтобы нанести мазь на ожог.

– Как ты собираешься это делать? – проворчал парень, но просьбу выполнил, опустившись обратно на подушку. – Ты же слепая.

Теперь, когда он поел и перестал сипеть, Тайра ясно слышала – Риан очень молод, скорее всего, ненамного старше ее.

– На ощупь, – ответила она, зачерпнув пальцами мазь из баночки, и села на диван.

Протянула руку, коснулась груди, и он вздрогнул.

– Холодная… Хорошо.

Тайра улыбнулась, но не ответила, сосредоточившись на деле. Чтобы было удобнее, вторую ладонь она положила на плечо неповрежденной руки – так было проще ориентироваться.

Направо, до подмышки, потом вверх, до шеи. Влево и опять вниз, а затем вправо…

Тайра сосредоточенно распределяла мазь по ожогу, когда вдруг услышала тихое и задумчивое:

– Если бы не глаза, ты была бы красивой.

Она на секунду замерла, растерявшись и не понимая, как реагировать, а Риан продолжал:

– Волосы у тебя шикарные. Густые, черные и блестящие. Никогда не видел таких блестящих волос. А губы…

Тайра мотнула головой, почувствовав прикосновение к нижней губе, и резко сказала:

– Не надо меня трогать!

Он фыркнул.

– Тоже мне, недотрога. Думаешь, не знаю, что девки в поселках рано с парнями обжиматься начинают? Или у тебя жених есть?

Тайра вскочила, так и не закончив покрывать мазью ожог, и сделала шаг в сторону, чуть не споткнувшись о стол. Сердце ее колотилось как шальное, к горлу подступала тошнота, и прежде, чем ответить, девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Она была очень чувствительна к прикосновениям и терпеть не могла, когда ее трогали чужие или незнакомые люди. Тайре требовалось время, чтобы привыкнуть к новому человеку, и время продолжительное, поэтому сейчас она испытывала глубочайшее отвращение.

– Это не ваше дело. И больше никогда не трогайте меня без разрешения, иначе пожалеете, – произнесла она тихо и весомо.

Риан вновь фыркнул, но ничего не ответил, и Тайра вышла из комнаты, думая о том, что стоит попросить отца освободить ее от ухаживаний за этим «гостем». Сам его домой притащил – сам пусть и возится.

Глава вторая

Гектор все же урвал немного времени на обед и потом зашел к Роджеру, чтобы обсудить некоторые вопросы перед визитом в Императорский театр.

Финли, как раз отпустивший одного из сотрудников второго отдела, увидев начальника, страдальчески вздохнул.

– Только я хотел пообедать…

– Не переживай, я ненадолго, – хмыкнул Гектор, опускаясь на стул. Стул в этом кабинете был один, специально для него. Остальная мебель – диван и кресла для Роджера и посетителей. – Хочу поговорить о деле Виго Вамиуса.

– Угу, – понимающе кивнул Финли, с тоской заглянув в опустевшую кружку, и коснулся браслета связи. – Кэт, сделаешь мне еще кофе?

Судя по удивленному выражению лица Финли, девушка точно ответила не «да, разумеется».

– Невероятно, – пробормотал Роджер, обескураженно взглянув на Гектора. – Представляешь, она сказала, что сделает мне кофе после обеда, а перед обедом его пить вредно.

– Безобразие, – усмехнулся Дайд, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги. Умница Кэти. – Секретарь, который заботится о здоровье собственного начальника. Возмутительно.

– Издеваешься…

– Знаешь, как говорит мой отец-аптекарь? «Пить кофе перед обедом – все равно что употреблять уксус на голодный желудок», – перебил Гектор зама и, пару секунд полюбовавшись на его недовольное лицо, сменил тему: – Итак, Виго. Одна из наших версий утверждает, что его могли убить в Императорском театре. Давай представим, что это так и было. Как именно и где это случилось?

Роджер тут же сосредоточился и посерьезнел. Он всегда умел переключаться от задачи к задаче, за что Дайд его особенно ценил.

– Знаешь, поначалу, когда ты предложил эту версию, я думал, ты шутишь. Но чем больше я рассуждаю на эту тему… Не могу не признать: что-то в этом есть. Раз ты хочешь обсудить, давай сначала остановимся на фактах. Факт первый. Вамиус был убит вечером того дня, когда в театре шел спектакль, и Виго под личиной Риля Фабио видели несколько человек. Факт второй. В последний раз его заметили идущим по коридору в подсобные помещения мимо гримерных. Факт третий. Никто не видел, чтобы Вамиус переносился из театра или покидал его через парадный или черный ход. Факт четвертый. Его отравили вином, подмешав туда крысиный яд, причем в дозировке, способной убить пять человек. Вряд ли это было спланировано «на всякий случай», скорее всего, убийца просто не рассчитал дозу. Кроме вина в желудке был обнаружен еще виноград. И наконец, пятый: Вамиус был сброшен в реку мертвым и предварительно раздетым. Вещей не обнаружили.

Гектор кивнул и, вытащив из нагрудного кармана портсигар, все же закурил, чтобы лучше думалось.

– Давай начнем с конца, Роджер. Зачем его раздели?

– Побоялись, что на одежде останутся какие-либо следы, а с тела вода их смоет. Это в чем-то справедливо, особенно если предположить, что речь идет об актерском гриме, который обычной водой не смывается.

– Другой вопрос – зачем надо было выбрасывать в реку? Почему не расчленить и не закопать? Или еще лучше – сжечь.

– Время, – пояснил Финли, и Гектор вновь кивнул, соглашаясь. – Да и умения тоже важны. Расчленить труп не так-то просто, не курицу ощипать. Закопанное могут отрыть собаки. А сжигать тела до пепла способны только архимагистры. Значит, наш убийца – не архимагистр. И, возможно, он надеялся, что Виго так и не найдут, утонет – и все.

– Да даже если найдут, толку от этого немного, – пробормотал Дайд, затягиваясь. – А теперь самое интересное, Роджер. Вино и виноград.

– Н-да… – Глава «мокрушников» криво усмехнулся. – Сложно представить, что Вамиус мог пить вино и вкушать виноград в компании театральных работяг. Да и вино прекрасного качества, такое простым сотрудникам не по карману. Очень похоже на свидание с женщиной. И думаю, так оно и было. Остается только понять, отравила его эта женщина или ее просто использовали. Сообщник-то у нее наверняка был – женщина не смогла бы оттащить здоровяка Виго к реке даже с помощью магии. Это грозило бы ей магическим перенапряжением, а такое среди служащих театра в те дни не регистрировалось.

– Согласен. Я тоже думаю, что в убийстве участвовали как минимум двое. И где было возможно все это провернуть, с учетом того, что в тот вечер в театре играли спектакль, народу было полно повсюду, никакого покоя и уединения для спокойного убийства?

Роджер фыркнул и протянул Гектору план-схему театра.

– Я здесь отметил сравнительно тихие места. Гримерные актеров, кабинеты директоров и начальников различных служб – вариантов не так много, и все они связаны с не самыми последними людьми в театре.

– Это понятно, – произнес Дайд негромко, изучая схему. А потом поднял глаза на притихшего Финли и поинтересовался: – Как думаешь, по какой причине я все же склоняюсь к версии о том, что Виго убили в театре, несмотря на всю ее невероятность?

Зам нахмурился, качнул головой, и Гектор пояснил:

– Крысиный яд.

– А-а-а… Из-за того, что в театре его навалом и достать может практически кто угодно?

– Не только. Человек, отравленный крысиным ядом, умирает не быстро. Он задыхается, хрипит и сипит, катается по полу и затихает минут через десять. Не очень удобный яд, если хочешь сделать все бесшумно. Но в театре, где постоянно репетируют сцены чьей-то гибели, где каждый день кричат, ссорятся или стонут не по-настоящему, все это не привлечет внимания. Конечно, есть еще вариант с заклинанием глухоты, но, чтобы растянуть его на целое помещение, а не на конкретно чье-то ухо, нужно быть прекрасным магом.

– Ну, это твое объяснение тоже не абсолютно, – возразил Финли. – В нем есть смысл, но не обязательно все было именно так.

– Ничего абсолютного и не бывает, Роджер, – улыбнулся Гектор, отдавая схему театра, которую он за это время успел запомнить. – Есть лишь менее и более вероятное.

Около шести часов вечера Дайд перенесся в свою квартиру, чтобы переодеться – идти в форме дознавателя в театр он пока не желал.

Домом в столице, несмотря на статус и более чем приличную зарплату, Гектор так и не обзавелся – не видел смысла. Квартира пустовала большую часть времени, и, если бы не служанка, через день приходившая делать уборку, здесь все давно бы заросло пылью. Иногда Дайд не появлялся у себя целыми неделями.

– Вам бы жениться, – бурчала айла Ния Крус в те редкие минуты, когда они с Гектором случайно сталкивались в его квартире. – Жениться, деток наплодить…

Дознаватель молчал, только хмыкал. Пару раз в жизни он встречал женщин, на которых ему хотелось бы жениться, но желание это было связано не с чувствами, а с расчетливым пониманием, что из данной особы получится хорошая супруга. Но понимал Гектор и другое. Он и так постоянно беспокоился за родителей и сестру, опасаясь, что они могут пострадать из-за его должности, трястись еще и за жену с детьми – это слишком. Со временем, возможно… Но точно не сейчас, когда они с императором не до конца разобрались с заговором.

Айлы Крус в квартире не было, и Гектор, быстро пройдя в спальню, переоделся в черный костюм и белую рубашку. Следовало бы надеть жилетку, но Дайд решил, что обойдется – слишком парадно, не прием во дворце все же.

В начале седьмого Гектор перенесся обратно в комитет и, поднявшись в собственную приемную, застыл на пороге, глядя на Кэт. Девушка действительно сделала все «в лучшем виде», как и обещала, и теперь он с изумлением рассматривал ее маленькую точеную фигурку в нежно-голубом платье. Ничего вычурного или неприличного, открыты только руки и плечи, и декольте неглубокое, но очень соблазнительное. И волосы Кэти уложила хорошо, даже, кажется, слегка завила – на ее голове красовалось почти произведение искусства, аккуратно заколотое на затылке гребнем с жемчужинами. А еще девушка ненавязчиво накрасилась и перестала походить на серую мышку. Хотя Кэт по-прежнему была неяркой, но очень изящной, милой и женственной.

Она подняла голову, улыбнулась Гектору – и в этот момент из своего кабинета вышел Роджер. Он сразу замер, уставившись на секретаря, как на чудо небесное, и Кэт, покосившись на него, покраснела и нервно сглотнула, сжав руками тонкую ткань юбки.

– Ты восхитительна, – сказал Дайд довольно, подходя ближе, взял девушку за руку, с трудом отцепив ее пальцы от платья, и поцеловал ладонь. – Однако меня тревожат открытые плечи. Ты не замерзнешь, Кэти?

– А в Императорском театре холодно? – пробормотала она тревожно, перестав наконец смотреть на Роджера. – Я там никогда не была…

– Там может быть прохладно, – кивнул Гектор, не отпуская ее руку. Но зато опустил глаза и уставился в вырез платья, краем глаза замечая, что Финли начал дергаться. – Если станет холодно, скажи, я отдам тебе свой пиджак.

– Л-ладно, – выдохнула Кэти. Она тоже заметила взгляд Дайда и непроизвольно подняла свободную ладонь к вырезу, словно желая подтянуть его повыше. – Скажу, конечно…

– Может, мне все-таки пойти с вами? – громко вмешался Роджер, и Гектор усмехнулся, уловив в тоне своего зама нотки ревности.

– О нет, – ответил Дайд, вновь поднес ладонь Кэт к губам и поцеловал пальцы, глядя девушке в глаза. – Мы сами справимся. Пойдем, детка.

И Гектор повел Кэт к выходу, все же не удержавшись от широкой улыбки, когда Финли за их спинами возмущенно засопел.

По дороге в зал для переносов Кэт молчала, но Дайд чувствовал: она хочет что-то спросить, поэтому негромко сказал:

– Думаю, Роджеру будет полезно немного поревновать. – И почти сразу, чтобы не смущать девушку слишком сильно, продолжил: – Ты сама делала прическу или кто-то помогал?

Она чуть порозовела, но улыбнулась, выпрямившись и поглядев на Гектора.

– Я соседку попросила помочь, она парикмахер, и у нее сегодня выходной. А… думаете, он будет… ревновать?

– Еще как, – фыркнул Дайд, подмигнув Кэт, и она хихикнула. – А теперь к делу, Кэти. Мы с тобой сейчас перенесемся на Дворцовую площадь, а оттуда на заказанном магмобиле доедем до Императорского театра. Твоя задача в театре – смотреть и слушать, не отходить от меня и выполнять все указания.

Гектор достал из кармана пиджака два иллюзорных амулета, один передал Кэт, а второй надел сам и спрятал под рубашку. Теперь он выглядел темноволосым и кареглазым мужчиной с легкой щетиной и широкими скулами, а его секретарь стала блондинкой с носом-кнопочкой.

– Придумай мне имя.

– Что?.. – удивленно выдохнула Кэт, глядя на Дайда широко раскрытыми глазами ярко-голубого цвета.

В этом образе она выглядела гораздо глупее, чем была на самом деле.

– Имя, – повторил дознаватель. – Ты не можешь называть меня Гектором, это привлечет лишнее внимание. Придумай имя, которое будет для тебя комфортным.

– Ясно, ладно. Тогда… Джон?

– Хорошо. И на «ты», пожалуйста. Но главное – постарайся не дергаться, если я вдруг решу тебя приобнять или поцеловать руку.

Кэт несколько секунд молчала, а когда заговорила, Гектор от удивления чуть не споткнулся.

– Да мне и стараться не нужно. Вы мне приятны.

В конце фразы она запнулась и опустила голову, чуть сгорбившись, словно ожидала услышать в ответ что-то ужасное. Дайд и раньше замечал, что Кэт не уверена в себе и своей привлекательности, и предполагал, что это может быть связано с какой-то историей из прошлого.

– Это замечательно, детка, – произнес он, касаясь ладонью подбородка спутницы и заставляя ее выпрямиться вновь. – Но нужно повторить все то же самое, обратившись на «ты». Давай.

Кэт смущенно засмеялась, настолько мило покраснев, что Гектор тут же вспомнил об оставленном в приемной Роджере и безумно пожалел, что его нет рядом.

– Ты мне приятен, – повторила Кэт, заливаясь краской до самой макушки.

В театр они попали за полчаса до начала спектакля. Гектор был доволен – как раз есть время, чтобы оглядеться. Хотя оглядываться здесь, в парадной зоне, особого смысла не было – понятно, что Виго убили не тут, да и вынести тело через вход для зрителей нереально. Только через черный ход и не пользуясь пространственным лифтом, перенести мертвого человека тоже невозможно, формула просто не сработает.

Но Гектор все равно на всякий случай осматривался. Большой зал, куда вошли они с Кэт, можно было условно поделить на две зоны – слева находился гардероб, в котором сейчас почти не имелось вещей, все же поздняя весна. Справа – диваны, туалеты и буфет. Все стены были завешаны зеркалами, отчего казалось, что помещение гораздо шире и огромнее.

Наверх, на второй этаж, где был вход в зрительный зал, вели две лестницы, расходящиеся в разные стороны, как лепестки цветка. Витые поручни из серебристого металла – словно переплетенные ветви деревьев; ярко-алый ковер с орнаментом, напоминающим летящие листья; и повсюду – немагические светильники в форме подсвечников, усыпанные цветами и бабочками. Кэт то и дело охала, глядя по сторонам, но сильнее всего ее впечатлила люстра – хрустальная, огромная и сияющая, как солнце.

– А здесь роскошно, – выдохнула девушка, глядя наверх, и чуть не полетела носом вперед.

Гектор подхватил ее под руку и ответил:

– Неплохо, Кэти. Но независимо от того, насколько здесь роскошно, не надо размазывать себя по полу.

– Ладно, я постараюсь, – засмеялась она.

По коридорам второго этажа уже сновали зрители, глазея на обстановку и портреты актеров и режиссеров театра – и нынешних, и почивших, – и Гектор с Кэт присоединились к остальным, шагая под руку вдоль стен. Девушка просто шла вперед, но Дайд вел ее к конкретному месту – к входу в служебные помещения. Разумеется, вход был не один – на втором этаже таких дверей на схеме Гектор насчитал целых три. Оттуда можно было попасть и в осветительскую, и на театральную кухню, и даже в гримерные.

– Детка, – сказал дознаватель негромко, когда они с Кэт оказались рядом с нужной дверью, – я сейчас ненадолго тебя покину. Будь здесь, рассматривай портреты на стенах, жди меня и не волнуйся.

– Куда вы?.. – Она вцепилась в локоть Гектора. – Зачем?..

Дайд наклонился и произнес почти ей в губы – со стороны это выглядело простым любовным воркованием:

– Я хочу посмотреть подсобные помещения. Если я приду сюда в своем настоящем облике, то работники театра все за пять минут причешут и возможный компромат уберут. Лучше сейчас.

– Думаете, там открыто? – справедливо засомневалась Кэт.

Гектор усмехнулся и наклонился ниже, к уху девушки, краем глаза замечая, как случайные прохожие отворачиваются, заметив их полуобъятия.

– Конечно, закрыто. Допуск по браслету связи. Но у меня он есть. – Это было не совсем правдой – родовая магия императора в браслете Гектора давала ему возможность открыть любую дверь без всякого допуска. – Не волнуйся, детка. Но если что-то случится – немедленно сигнализируй, хорошо?

– Да, разумеется…

Дайд выпрямился и, посмотрев в глаза бледной от переживаний Кэт, улыбнулся, отпустил спутницу и быстрым шагом пошел к служебному входу. Коснулся браслетом панели на стене, замок щелкнул – и Гектор, распахнув дверь, шагнул внутрь.

Здесь, в отличие от коридора, по которому гуляли зрители, было не слишком-то светло и совершенно непарадно – обычная служебная лестница. Неяркие светильники, никаких ковров, обычные деревянные перила и каменные ступени, ведущие вниз и вверх. Сам же коридор расходился вправо и влево, и Дайд помнил, что справа – вход в зрительный зал, осветительская, кладовая; а слева – гримерные актеров, прачечная и грузовые лифты.

Охранный амулет Гектора, вживленный под кожу за ухом, был в том числе и ментальным – на недолгое время он мог отвлекать окружающих, отводить их взгляды от Дайда. Дознаватель активировал эту возможность еще до того, как войти сюда, и правильно сделал – народу тут, как он и предполагал, оказалось навалом.

Гектор шагнул к стене, а затем быстро пристроился позади молодого человека, бегущего в сторону гримерных. Туда, где Виго Вамиуса видели в последний раз.

Независимо от того, где убили бывшего начальника охраны дворца, если это было сделано в театре, то как-то тело должны были доставить к реке. Спрятать труп можно было в какой-нибудь сундук – в театре этого добра навалом, хоть всех рабочих умертвляй и по сундукам распихивай, – но спустить такой груз возможно лишь на грузовом лифте. Даже если Виго убили на первом этаже, служебный вход располагался чуть ниже, и пользоваться лифтом все равно пришлось бы. К сожалению, никто не фиксировал, что именно перевозят вверх и вниз, иначе это слишком замедлило бы работу театра, и Гектор не мог заглянуть в регистрационный журнал и определить, кто из сотрудников в тот вечер перебрасывал тяжелый груз.

У лифтов находились трое рабочих, и в настоящий момент они ругались, вытаскивая из одного лифта – всего их было четыре – какие-то непонятные, но явно нелегкие металлические конструкции.

– Что это за?.. И куда ее… потом… девать? – выдал самый старший из рабочих нечто трехэтажное, заставив Дайда безмолвно хмыкнуть.

Он сам был мастером по ругательным изыскам, но для того, чтобы Гектор начал их применять, его нужно было хорошенько вывести из себя.

– Да… знает! – ответил второй рабочий и смачно сплюнул. – Для сцены, наверное.

– Я тебе ща как дам! – потряс первый кулаком. – Где документы-то? Что, опять…

– Вона, вона документы! – заорал третий, вытаскивая из лифта листы бумаги. – Вота… Тута написано – металлическая ампутация веревочных конструкций.

– Я тебе ща дам ампутацию! – Первый выхватил документы и треснул ими своих подчиненных по макушкам. – Имитация! Ясно все. Выгружаем в первую техническую.

– Я понял, что это! – протянул второй рабочий, потерев макушку. – Это же для медной гадючки!

«Медной гадючки? – Гектор поднял брови. – Интересно».

– Разговорчики! Подняли, понесли!

Ругаясь, они действительно подняли и понесли «имитацию веревочных конструкций», а Дайд пошел дальше. Добрался до двери, ведущей в гримерные актеров, осторожно заглянул в коридор и едва не присвистнул – народу и там оказалось полно.

«Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место», – вспомнил Гектор слова своего учителя и наставника, лучшего из дознавателей Риамы. Дайд уже много раз убеждался, что старик был прав.

Если Вамиуса убили здесь, в театре, то все эти люди должны были слышать и видеть. Слышать, как он хрипел, умирая, видеть, как убийцы переносят труп в каком-нибудь сундуке. Но тем не менее Роджер которую неделю не мог ничего добиться от служащих театра, они оказались глухи и слепы.

«Тот, кто меньше всех суетится, больше всех видит», – вспомнил Дайд еще одну фразу наставника и, кивнув самому себе, пошел обратно к Кэт.

– В… ты в порядке! – выдохнула девушка с таким отчетливым облегчением, словно он заходил не в служебные помещения Императорского театра, а в саму Геенну. – Слава Защитнице!

– Со мной все отлично, детка, – хмыкнул Гектор, перехватывая руку Кэт. – Надеюсь, тебя никто не успел тут обаять и влюбить в себя, пока меня не было рядом?

– Нет, – засмеялась его секретарь, и он ощутил, как ее рука в его ладони расслабляется. – Но уже дали третий звонок. Пойдем в зал?

– Да, пошли.

Вид на сцену из верхней ложи, куда у Гектора и Кэт были куплены билеты, открывался отличный. Ложа располагалась почти в центре зала, и помещалось здесь всего лишь десять зрителей. Кэт опустилась на бархатное сиденье алого цвета и сразу схватилась за бинокль, лежавший в небольшом углублении на подлокотнике.

– Что ты там рассматриваешь? – улыбнулся Гектор, садясь рядом и вытягивая длинные ноги. К сожалению, бортик ложи был совсем близко, и сделать это так, как ему хотелось, дознаватель не смог.

– Занавес. Тяжелая ткань и красивая. Такой орнамент интересный… Мама была портнихой, она бы оценила. – Кэт вздохнула, и Гектор, прекрасно знавший, что ее родители погибли много лет назад из-за демонов Геенны, легко погладил девушку по руке.

– Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

– Спасибо, – шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел ее впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подметки не годился почившему Патрику. Они все путали, ничего не могли найти, но главное – до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было неудивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.

В то утро он уволил очередного претендента и в раздражении отправился в находящийся на том же этаже отдел кадров. Распахнул дверь, намереваясь высказать все накопившееся, и застыл на пороге.

Дети! Что здесь делают дети?!

– Это что такое?! – взревел он, и присутствующие подпрыгнули от неожиданности. В том числе и Саманта Потс, старший сотрудник отдела.

– Айл Дайд! – Она схватилась за сердце. – Как вы меня напугали! Что вы так кричите? Это всего лишь ежегодные практиканты из Академии прикладных наук, с факультета делопроизводства. Лучшие студенты со второго по пятый курс, всего восемь человек. Вы же сами подписывали приказ, что согласны на проведение практики…

– Да, точно, – кивнул Гектор, рассматривая студентов. Теперь он разглядел, что детьми они не были – лет по семнадцать – двадцать всем. Но лица детские и испуганные. – И куда ты их распихаешь?

– Секретарям в помощники, – пожала плечами Саманта. – Сейчас как раз распределяем…

– В помощники, – фыркнул Дайд. – У меня с сегодняшнего утра вообще нет секретаря. Ну что, ребята, кто-нибудь хочет ко мне? Только не в помощники, а в целые секретари.

– Айл Дайд… – начала кадровичка, но ее перебил восторженный девичий голосок:

– Я хочу!

Гектор, прищурившись, взглянул на девчонку. Мелкая, тощая, невзрачная, но в серых глазах – океан воодушевления, и выражение лица неглупое.

– Тебе сколько лет?

– Семнадцать. Второй курс окончила.

– И что ты умеешь?

– Все! – заявила девица, решительно мотнув головой. – А что не умею – научусь!

– Ладно, давай попробуем. – Дайд, за последний месяц доведенный до отчаяния тупостью секретарей, махнул рукой. – Иди за мной. Саманта, оформишь, я подпишу.

Под полнейшее молчание они вышли в коридор, и Гектор сразу направился к своему кабинету. Оглянулся на девчонку – она, пытаясь приноровиться к его широкому шагу, почти бежала следом.

– Тебя как зовут?

– Кэтрин Эйс. Кэт, – ответила она запыхавшимся голосом, и дознаватель замедлился, пожалев ребенка. – Я… я буду очень стараться, айл Дайд!

И ведь не соврала.

– Начинается, начинается! – запищала Кэт рядом и возбужденно подпрыгнула в кресле, прервав воспоминания Гектора.

Спектакль действительно начинался – постепенно гас свет, стихали голоса зрителей, и с тихим шелестом в полной темноте раздвинулся занавес.

На пустой сцене стояла актриса в белом полупрозрачном платье и нервно заламывала руки. По плечам ее струились темно-рыжие волосы – того самого оттенка, который обычно называют медным.

– Какая красавица, – выдохнула Кэт, и Гектор, усмехнувшись, тоже взял бинокль.

Он уже понял, что на сцене стоит прима Императорского театра Элен Льер, и собирался рассмотреть ее получше. Насколько он помнил, Элен было двадцать восемь лет, замужем она никогда не была, но любовников, по слухам, меняла постоянно. Одним из таких любовников, опять же по слухам, был Арвен Асириус, подозреваемый по делу заговора против императора и пару недель назад заключенный в тюрьму комитета.

Выглядела Элен шикарно. Особенно шикарной с точки зрения Гектора была ее грудь, почти вываливающаяся из глубокого декольте и взволнованно вздымавшаяся, как того требовала роль. Будь он лет на двадцать моложе, наверняка не смог бы взгляда оторвать от этой роскоши, но увы – Дайд перевидал столько голых женщин, что теперь его было сложно чем-то впечатлить. Поэтому он спокойно приподнял бинокль и вгляделся в лицо актрисы. Она как раз открыла рот – пухлый и ярко очерченный – и запела. Голос у нее оказался нежным и очень приятным, но до Карлы ей все равно было далеко.

Глаза у Элен были карие, подведенные, и ресницы не совсем натуральные, приклеенные, чтобы с задних рядов было видно. Однако ее это ничуть не портило, не превращало в вульгарную женщину и не добавляло возраста.

Кэтрин Эйс

Гектор отложил бинокль, посмотрел на Кэт, которая восторженно слушала песню о несчастной первой любви, наклонился и шепнул девушке на ухо:

– Ты гораздо красивее, Кэти.

Она вздрогнула, а потом замерла, и Дайд не сомневался, что она еще и покраснела.

– Неправда, – шепнула Кэт немного обиженно.

– Правда, – усмехнулся Гектор, но больше ничего не сказал – выпрямился и уставился на сцену под возмущенное сопение спутницы.

Много лет назад главную роль в этом спектакле играла его сестра Карла, поэтому Дайд прекрасно помнил содержание пьесы. Молодую девушку из-за семейных долгов хотят выдать за старика, но она, влюбленная в другого, сопротивляется и пытается сделать так, чтобы свадьба не состоялась. В отчаянии она бросается к возлюбленному, но узнает, что у него тоже были долги, которые закрыл пожилой, но богатый жених в обмен на отказ от претензий на будущую супругу. Удрученная этим предательством, героиня соглашается на свадьбу, но в разгар торжества все же не выдерживает и выпивает яд.

Весь этот романтический пафос Гектору не был близок, но актеры играли хорошо, поэтому он спокойно досидел сначала до антракта, а затем и до конца спектакля.

А вот Кэт очень понравилось. Она тихо плакала оба действия, и в перерыве Дайд, поглядев на ее красные глаза, улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, что косметика у тебя слезами не смывается.

– Да, – вздохнула Кэт. – Это очень кстати.

Во втором действии Гектор заметил, что девушка стала ежиться и поводить плечами, и отдал ей пиджак, в котором она тут же утонула, как мышка в медвежьей шкуре. Пыталась отказаться, но он шикнул на нее, коснувшись обнаженного плеча и убедившись, что кожа у Кэт холодная, словно снег.

– В следующий раз надень платье с закрытыми плечами, – проворчал он тихо и чуть не засмеялся, увидев вытаращенные в изумлении глаза.

Правда, что это значит, Кэт спросила не сразу, а только когда спектакль закончился и она хорошенько вытерла мокрое от слез лицо.

– Это значит, что в ближайшее время я опять приглашу тебя сюда, – пояснил Гектор спокойно. – Конечно, ты можешь отказаться…

– Да в… ты что! – перебила его Кэт. – Ни за что в жизни!

Он не стал уточнять, что следующий визит в театр будет отличаться от сегодняшнего, решив прояснить все завтра в комитете. Гектор сомневался, что Кэт с ее стеснительностью согласится на его предложение.

Покинув театр, они сели в заказанный магмобиль. Сначала Дайд проводил девушку до ее квартиры, а потом вернулся к себе. Заказал из ресторана поздний ужин, поел и, выкурив сигару, лег спать.

Тайре снился белый пес. Он снился ей постоянно – с тех пор, как в восемь лет начал проявляться шаманский дар. Она спрашивала у отца, что значит этот сон, но он так и не смог понять, и даже гадать не получалось – все отказывалось отвечать.

Сама Тайра верила, что этот пес – человек, которого она когда-нибудь встретит. Но с тех пор, как он впервые появился в ее сне, прошло уже пятнадцать лет, однако никого похожего она так и не встретила.

Сны были разными. В одних они гуляли по лесу, в других – купались в реке, в-третьих – что-нибудь ели, и Тайра кормила своего пса с руки. Она так и называла его – мой пес, опасаясь давать имя. Ей казалось, что это будет неправильно и, если она даст ему имя, он больше не придет.

В тот день, когда Тайра потеряла зрение, она много и отчаянно плакала, а уснув, оказалась в полнейшей черноте. Абсолютный ужас охватил все ее существо, и единственное, о чем она могла думать: неужели больше никогда?.. Неужели вокруг всегда будет одна лишь темнота?

Сквозь собственные всхлипы она услышала рычание, разлепила мокрые от слез ресницы и охнула, увидев прямо перед собой, по-прежнему в полнейшей черноте, своего белого пса. Протянула руку – он ткнулся лбом ей в ладонь и глухо заворчал.

– Я вижу тебя, – прошептала Тайра. – Но… как же? Я ведь теперь слепая.

Пес рыкнул, мотнул головой и схватил девочку зубами за юбку, потянув куда-то в сторону. Удостоверившись, что она идет за ним, отпустил ткань и гордо зашагал дальше. Вперед, в темноту.

С каждым его шагом мир вокруг светлел. Тайра видела, что идет не по черноте – под ногами у нее трава, а сверху – небо, полное звезд. И слева, и справа – деревья, а прямо перед ними – светящаяся гладь реки с ярко-белой лунной дорожкой.

Тайра подошла совсем близко, села на корточки и коснулась ладонью прохладной воды. Она видела, как ее пальцы погрузились в воду, вода дрогнула, и по ней пошли круги.

– Спасибо, – сказала Тайра тихо и улыбнулась, когда пес лизнул ее щеку. – Ты самый лучший.

Он фыркнул, как ей показалось, довольно, и плюхнулся рядом. Тайра обняла его, прижалась и, закрыв глаза на мгновение, глубоко вздохнула, принюхиваясь.

Собаки – настоящие собаки – пахнут иначе. Ее пес пах человеком. Хорошим табаком, мятой и совсем немного – молоком.

За прошедшие годы она наизусть выучила этот запах.

На этот раз они вместе плавали в озере, и, когда Тайра проснулась, она улыбалась еще несколько мгновений, вспоминая свой сон. Яркое и жаркое солнце, ощущение гладкой и теплой воды на коже и жесткой шерсти пса под ладонью, шелест ветра в кронах окружающих озеро деревьев… Сон был чудесен, как и всегда. И подарил Тайре счастье и покой.

Она перевернулась на другой бок и вздохнула. Еще пару часов можно поспать, Тайра чувствовала это. Она всегда понимала, сколько времени, и без всяких часов. Эта способность пробудилась в ней после потери зрения.

А потом нужно будет идти в поселок по делам. Хорошо, что отец освободил ее от обязанностей ухаживать за их гостем, сказал, что все возьмет на себя. Правда, и не рассердился на его действия, даже наоборот – попросил Тайру не горячиться и не судить слишком строго «раненого мальчика». Это было странно – обычно Моргану очень не нравилось, когда кто-то пытался трогать его дочь. А тут…

Тайра нахмурилась и сжала кулаки. Она еще не успела сказать отцу, что вспомнила, кем был тот мужчина с жуткими черными глазами из предсказания об их госте. Конечно, она никогда его не видела, но много раз слышала о нем. Все слышали об императоре.

Она расскажет то, что вспомнила, утром. Правда, Тайра почему-то не сомневалась, что отец понял все гораздо раньше, чем она. Более того – он наверняка знает, кто этот парень, которого он самолично притащил к ним домой.

Он проснулся резко, как от удара, и сразу приподнялся с постели, оглядываясь.

Рядом на табуретке сидел незнакомый мужчина.

– Кто ты? – спросил Риан резко, не понимая, почему не ощущает эмоций ночного визитера. Тайру он вчера вроде бы чувствовал… или нет? – И что тебе нужно?

– Меня зовут Морган Рид, – ответил собеседник спокойным и тихим голосом. Голос этот шел вразрез с его внешностью – больше всего на свете Морган Рид напоминал Риану медведя. Большого и косматого медведя. – И ты находишься в моем доме. Тайра – моя дочь.

Парень фыркнул.

– Что, уже нажаловалась?

– Тайра никогда не жалуется. – Морган чуть наклонился, сурово глядя на него, и Риан почему-то слегка испугался. Наверное, потому что до сих пор не очень понимал, в чем дело и что происходит. – Слушай внимательно, мальчик. Тебе нужно сделать выбор: либо ты остаешься в этом доме, либо его покидаешь.

– Я…

– Я не договорил. Вчера я нашел тебя недалеко от Геенны. Судя по ране, ты столкнулся с демоном.

– Я попал в зону активации…

– Подожди. – Несмотря ни на что, даже сейчас Морган не повысил голос. – Не перебивай, а слушай. Мне не нужны твои объяснения, я и так все прекрасно понимаю. Я знаю, кто ты и что делал у Геенны. – Риан вытаращил глаза, и хозяин дома усмехнулся. – Ты далеко не первый, кто пытается скрыться от дознавателей подобным образом. Так вот, мальчик, я принес тебя сюда, вылечил, а также закрыл возможность для любого поиска. В том числе для кровного.