Полёт Серого Ворона бесплатное чтение

Название: Полёт Серого Ворона

Автор(-ы): Александр Романов

Ссылка: https://author.today/work/348638

Глава 1. Условно-досрочное освобождение

Незнакомый город окутан таинственностью и вечерним мраком. На пустынных улицах нет ни одного прохожего. Только редкие фонари освещают мой путь. Здания выглядят высокими и какими-то излишне угловатыми. Их силуэты вырисовываются на фоне темного неба, а окна отражают свет фонарей, создавая причудливые тени на асфальте.

Город кажется безжизненным, словно все жители покинули его, и бесконечным, так что я чувствую себя маленьким и беззащитным в его огромных просторах. В воздухе витает атмосфера опасности и страха. Все звуки приглушены, и только шаги преследователей нарушают тишину.

я бегу по тёмной улице, не разбирая дороги, а за мной по пятам гонятся двое незнакомцев. Я точно знаю, что они хотят меня избить, но понятия не имею, за что. Бегу изо всех сил, но мои ноги кажутся тяжелыми, как будто они налиты свинцом. Я пытаюсь ускориться, но каждый шаг дается с трудом. Я слышу, как они приближаются. Их шаги и дыхание становятся все громче и громче.

Оглянувшись, я вижу их глаза, горящие злобой, но лица разглядеть не получается. Я понимаю, что нужно бежать еще быстрее, чтобы спастись. Я стараюсь не думать о том, что они сделают со мной, если догонят. Я просто бегу, надеясь, что смогу найти укрытие или помощь. Но город кажется бесконечным, и я начинаю уставать. Мои легкие горят, а сердце бьется так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Мои силы на исходе, поэтому я начинаю замедляться.

Они кричат мне, чтобы я остановился, но я продолжаю бежать вперёд, хотя каждый шаг даётся все труднее и труднее. Я начинаю паниковать, поскольку не знаю, что делать. Я не могу сдаться, потому что не хочу попасть в их руки. Но бежать вечно тоже невозможно. Рано или поздно придется остановиться и принять бой.

Окружающий город кажется бесконечным, с множеством боковых улиц и аллей, которые исчезают в тёмной дали. Все это создаёт атмосферу опасности и напряжения, которая сопровождает меня во время бега.

Внезапно я замечаю узкий переулок, освещённый меньше других. Он ведет в сторону от главной улицы. Я решаю свернуть туда, чтобы попытаться спрятаться. Надеюсь, что преследователи меня не заметят. Я слышу, как они кричат и стараюсь бежать ещё быстрее. Добежав до конца переулка, я обнаруживаю, что он заканчивается тупиком. Теперь у меня нет выбора, кроме как остановиться.

Я поворачиваюсь и вижу, что ко мне приближаются два человека. Их лица по-прежнему скрыты тенью, и разглядеть, кто передо мной очень трудно. Может быть, парни из моей школы, с которыми я конфликтовал, а может кто-то ещё. Я готовлюсь к их нападению, но в этот момент внезапно просыпаюсь…

Морок и ощущение страха, сковывающие тело, быстро отступили. Я облегченно вздохнул. Давно мне не снились такие кошмары.

Широко зевнув, я потянулся в неудобном кресле.

Яркое летнее солнце за окном медленно поднималось над горизонтом. Утро было уже в разгаре, и в салоне автобуса становилось жарко. Спасал только приоткрытый в крыше люк.

Двигаясь по разбитой асфальтовой дороге старенький «Экарус» всё время вздрагивал и подпрыгивал на выбоинах, но широколицый водила даже не думал их объезжать, словно вёз не людей, а дрова. Покачнувшись на очередном ухабе, я потёр затёкшую шею и подумал, что если проблему с дорогами удастся как-то решить в двадцать первом веке, то с дураками придётся помучиться ещё не одно столетие.

В отличие от большинства других пассажиров, которые были недовольны экстремальной ездой, мне такой аттракцион, наоборот, нравился. Я даже специально сел в конце автобуса, где можно было покачаться на мягком сиденье. В эти короткие мгновения я испытывал давно забытый восторг, который возвращал меня в недавнее прошлое, когда я мог кататься на «американских горках». Этих и других развлечений я был лишён целый год, пока находился в детской исправительной колонии. К счастью, теперь я был свободен, и меня это чертовски радовало.

Досрочное освобождение оказалось довольно неожиданным, хотя для исправительного учреждения это было обычной практикой. Все осуждённые подростки, которые соблюдали внутренние правила колонии, вели себя адекватно и не проявляли агрессию к другим ребятам, могли рассчитывать на УДО. Я давно уже не считал себя пай-мальчиком, и в первые месяцы неоднократно попадал в карцер за нарушение дисциплины, но со временем всё изменилось. Сначала – отношение других парней, которые стали меня уважать, а потом и я немного успокоился. В любом случае, специально нарушать дисциплину ради того, чтобы дольше оставаться в казенном доме, никто не хотел. Даже те, кто не имел на воле родичей, и попал в колонию из-за воровства обычных продуктов в магазине. Они говорили: «Уж, лучше голодать на улице, чем жрать баланду в этом доме!»

Третьего августа, когда я выходил из учебно-производственного корпуса, меня окликнул дежурный помощник начальника исправительной колонии.

– Воронин, стой!.. Пойдёшь сейчас к Александру Павловичу. Он тебя к себе вызывает.

Растерянно остановившись на ступеньках, я никак не мог понять, зачем понадобился главному человеку колонии, но спрашивать об этом Михалыча не имело особого смысла. Скорей всего, он сам ничего не знает, а если и знает, то не скажет.

Вышедшие за мной парни и воспитатель вопросительно взглянули на нас, но я смог лишь пожать плечами.

– Уже иду, гражданин дежурный помощник.

Я повернулся и медленно пошёл за ним к двухэтажному административному зданию, которое почему-то называлось штабом.

– Не спи, Воронин. Пошевеливайся!.. – сказал Михалыч, заметив, что я отстаю.

– А вы случайно не знаете, зачем меня вызвал гражданин начальник? – все-таки решил я спросить, ускоряя шаг.

– Догадываюсь, но тебе лучше самому об этом узнать, – дежурный ухмыльнулся в усы, и дальше мы шли молча.

Войдя в штаб, поднялись на второй этаж к кабинету начальника федерального казенного учреждения. Михалыч постучал в дверь и распахнул её передо мной.

– Заходи!

Я шагнул внутрь просторного помещения, глядя на Александра Павловича. Сейчас этот плотно сбитый и обычно суровый человек сидел за своим столом, чиркая ручкой в каких-то бумагах. Услышав стук и увидев меня, он откинулся на спинку кресла.

– Здравствуйте, гражданин начальник! – сказал я и тут же привычным образом добавил: – Осужденный Воронин Сергей Владимирович, статья 163, часть вторая, прибыл по вашему приказанию.

Грозный хозяин кабинета и всей колонии неожиданно улыбнулся уголками губ и спокойно сказал.

– Здравствуй, Сергей. Проходи, присаживайся, поговорим.

Когда дверь за моей спиной закрылась, я сел на одинокий стул, стоявший посреди помещения, и опустил глаза к полу, разглядывая чистый паркетный пол и свои обкусанные ногти. Необычное поведение Палыча, как все называли его за глаза, вызывало у меня ещё больше вопросов, чем сама причина вызова в кабинет.

– Ну, парень, ты хоть догадываешься, зачем я тебя позвал?

– Нет, гражданин начальник, – мотнул я головой, стараясь избегать проницательного взгляда седовласого мужчины.

– Что ж, тогда я тебе скажу, – продолжил Александр Павлович, машинально тарабаня пальцами по столешнице в такт своим словам. – Сегодня утром у нас проходила очередная комиссия по условно-досрочному освобождению. В числе прочих дел было предложено на рассмотрение и твоё личное дело. Ты ведь подавал хадатайство на УДО?!

Мои губы невольно растянулись в улыбке и я внимательно посмотрел на главного начальника, чтобы убедиться в правдивости его слов. В действительности я писал ходатайство ещё месяц назад, и с тех пор никаких подвижек по этому поводу не было.

– Да-да, я не шучу. Твой срок заканчивается в феврале следующего года, но учитывая тот факт, что за последние месяцы у тебя не было серьёзных дисциплинарных нарушений, а учителя и воспитатели дают тебе положительные характеристики, мы приняли решение отправить твоё дело в суд на УДО.

Заседание пройдёт в эту пятницу, и я не сомневаюсь, что для тебя оно будет положительным. Так что в субботу ты уже сможешь поехать домой. Осталось только связаться с твоими родителями.

– Не получится, – покачал я головой и тяжело вздохнул.

– Почему? – удивился Александр Павлович и тут же спохватился. – Ах, да!.. Извини, я забыл, что твоя мама умерла. Но есть же отец?!

– Он уже полгода не отвечает на звонки. Я даже не знаю, где он, и что с ним. Может спился в конец…

– А с кем же ты говорил по выходным? У меня отмечено, что ты каждое воскресенье спрашивал разрешение на звонок и с кем-то общался.

– С друзьями, которые меня ещё помнит.

– А другие родственники у тебя остались?

– Одна бабушка в деревне каштаново, а остальные родичи по маминой линии живут в Сибири, но я их плохо знаю. Мы были у них всего несколько раз.

– А бабка по отцовской линии, значит, в нашей области живёт?..

– Угу, только у неё сейчас нет телефона. Обычный она осенью отключила, чтобы мошенники не звонили, а к мобильному привыкнуть не смогла. Поэтому я с ней тоже давно не общался.

Начальник задумчиво постучал пальцами по столу.

– И что же мне теперь с тобой делать?

Я пожал плечами.

– Можете посадить меня на автобус до Гидростроя. А дальше я сам, как-нибудь доберусь домой или поеду в деревню.

– Ладно, посмотрим, – ответил Александр Павлович. – До субботы время ещё есть. Может я смогу отыскать твоего отца на работе. В бумагах должен быть его рабочий номер.

В крайнем случае подбросим тебя до автовокзала Камышина и отправим дальше одного.

Конечно, если бы ты уже был совершеннолетний, мы могли бы подержать тебя здесь до осени, а потом отправить служить в армию, но тебе только недавно исполнилось семнадцать. Так что придётся ехать домой, – он усмехнулся. – Хорошо ещё, что ты закончил у нас десять классов и получил дополнительные навыки в столярном и поварском деле. Они тебе всегда пригодятся.

Будем надеяться, что срок, проведённый в нашем учреждении, пошёл тебе на пользу, и ты больше не наделаешь глупостей.

Я согласно кивал, а про себя думал о том, как выйду из колонии на волю, вдохну воздух свободы и отправлюсь в «Мак-Дак», чтобы поесть чего-нибудь вкусного и очень вредного.

– … В субботу меня здесь не будет, поэтому на выход тебя проводит дежурная смена. Перед освобождением ты получишь все свои вещи, документы и банковскую карту с деньгами которые тебе удалось заработать. Ты ведь знаешь, что часть суммы от заработка переводилась на твой личный счёт?!

Я снова закивал, как болванчик, даже не представляя, сколько денег мне достанется. Работая в швейном цеху, я за год мог скопить нормальную сумму. На первое время хватит, а потом можно будет устроиться на какую-нибудь работёнку. Слава Богу, опыт имелся.

– …А ещё тебе выдадут решение суда и справку об освобождении. Но поскольку оно будет условно– досрочным, тебе придётся в течение пяти дней зарегистрироваться у исполнительного инспектора в районном ОВД по месту твоего жительства, и потом каждый месяц до февраля отмечаться в полиции. Это нужно для контроля за исполнением условий УДО, потому что административный надзор никто назначать не будет. А чтобы за это время не было новых проблем, я советую тебе сидеть дома, читать книги и не лезть в бутылку, если возникнут такие ситуации. Потом поступишь в какой-нибудь колледж на повара или пойдёшь в армию, вернёшься оттуда настоящим мужиком и будешь жить как все нормальные люди.

– Постараюсь, – пообещал я и посмотрел на большие круглые часы, висевшие на стене. Время приближалось к ужину.

Заметив мой взгляд, Александр Павлович немного помолчал и добавил:

– В общем, Сергей, это всё, что я хотел тебе сказать. Можешь идти.

– Слушаюсь, гражданин начальник!

Я попрощался и торопливо вышел из кабинета. За дверью, как и положено, меня дожидался Михалыч.

– Ну, что, Воронин, твоё любопытство удовлетворено? – поинтересовался он, пригладив усы.

– Да. Меня в конце этой недели должны досрочно освободить.

– Тогда пошли. Обрадуешь своих сокамерников…

Когда я зашёл в столовую, пацаны из моей комнаты, да и не только они, набросились на меня с расспросами, где я был, и что мне там сказали.

– Всё, мужики, Серый Ворон летит на волю! – воскликнул я, вскинув сжатую в кулак руку. – В пятницу меня должны выписать из этой психушки.

Продолжая греметь ложками по тарелкам, парни возбуждённо загудели и стали заранее поздравлять с предстоящим освобождением. Многие из них по-настоящему за меня радовались. А кто-то смотрел с тихой завистью, потому что им предстояло сидеть в колонии ещё не один год. Здесь были пацаны, осуждённые за серьёзные преступления на пять лет и более. И часть этого срока им придётся отбывать на зоне для взрослых, где порядки гораздо более жёсткие, чем здесь..

Последние четыре дня в колонии тянулись ужасно медленно, и создавалось такое впечатление, что меня оставили досиживать весь мой срок. Было бы лучше, если бы Палыч не говорил мне про УДО до самой пятницы, чтобы я ничего не ждал. А так… Всю неделю я был как на иголках. Работать уже не хотелось, поэтому наволочки с пододеяльниками я шил очень медленно. В столярку вообще перестал ходить. Надоело. Вместо этого сидел в спортзале на тренажёрах. Качать мышцы я любил, и делал это регулярно, когда представлялась такая возможность.

В пятницу Михалыч отыскал меня как раз в спортзале, и сразу же обрадовал:

– Воронин, хватит тягать железо. Лучше танцуй. Суд вынес положительное решение по твоему УДО.

– Ура! – воскликнул я, вскочив с тренажёра по накачке пресса.

– Не кричи, – сказал он и махнул рукой. – Пойдём лучше в мой кабинет. Я выдам тебе всё, что положено.

Как и говорил Александр Павлович, дежурный помощник выдал мне личные вещи, которые были у меня при поступлении в колонию, и документы, включая мой паспорт и справку об окончании десятого класса. Затем вручил постановление суда о досрочном освобождении.

– Береги это, – посоветовал Михалыч, отдавая мне заветные бумаги, – и обязательно бери с собой в полицию, когда будешь ходить отмечаться.

– Хорошо, – ответил я, пряча сложенные листы под обложку паспорта.

– Но это ещё не всё, – добавил он с ухмылкой. – Держи свою банковскую карту с пин-кодом и немного наличных. Твой заработок за несколько дней августа. На проезд в автобусе и чай с пирожками хватит.

Я взял деньги, повертел в пальцах пластиковую карту и спрятал в бумажный пакет с документами.

– Спасибо, гражданин…

– А вот этого уже не надо, – прервал меня дежурный помощник. – Ты же теперь свободный человек. Так что можешь обращаться ко мне по имени отчеству.

– Хорошо, Валерий Михайлович. Я хотел узнать, Александру Павловичу удалось дозвониться до моего отца?

– Если бы дозвонился, я бы знал, что он за тобой приедет. Но увы…

– Понятно, – вздохнул я. – А где моя одежда? Не пойду же я на волю в своей робе.

– Да ты не спеши, Воронин. Отдам я тебе твои шмотки, но только завтра. Их ещё найти надо на складе.

Кроме того, я утром поеду домой с дежурства и подвезу тебя до автовокзала. Лады?

Я утвердительно кивнул, ещё раз поблагодарил Михалыча и пошёл восвояси.

Оказавшись в своей комнате, я дождался ребят, с которыми прожил бок обок триста семьдесят дней и продемонстрировал им справку УДО. Это был сигнал к банкету в честь моего освобождения.

На стол в чайной комнате незамедлительно были выложены конфеты, пряники, пастила и другие сладости, которые у нас имелись. Туда же пошли пластиковые бутылки с напитками. У кого, что было. Всё, как положено, чин чинарём. И собрались там не только мои, так сказать, сокамерники, но и другие ребята, с которыми я нормально общался весь прошедший год.

Сегодня утром, когда я ещё крепко спал, дверь нашей комнаты открылась и Михалыч, перебудив всех парней, громко сказал:

– Воронин, подъём! Уже семь часов. Так что давай, с вещами на выход. У тебя есть пять минут, чтобы одеться, умыться и попрощаться с дикарями.

Он отдал мне пакет, в котором лежала моя старая одежда: чёрная футболка, джинсы, синяя олимпийка и кроссовки. В этих шмотках я был на суде, и в них же меня привезли в Мичуринскую колонию для несовершеннолетних преступников. А теперь любимые вещи снова вернулись к бывшему владельцу. Правда, за прошедшие два года я успел подрасти ещё на три сантиметра и джинсы стали мне маловаты, а вот кроссовки вполне подошли, поскольку я покупал их на вырост. Раньше они были великоваты.

Пока я одевался, остальные пацаны зевали и протирали глаза спросонья. В выходные дни нам разрешалось спать на час дольше, до половины восьмого, поэтому они были недовольны, что их так рано разбудили.

Выйдя из туалета, я убедился, что всё моё при мне и крепко пожал руки пяти парням, с которыми успел сдружиться. Затем пожелал им скорейшей выписки и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

Михалыч тут же направился по коридору к дежурному посту, где за столом сидел младший инспектор по надзору. Я двинулся за ним в тишине. Лишь деревянный пол под нашими ногами слегка поскрипывал. В воздухе витал привычный запах, который когда-то казался очень неприятным. Но мне было всё равно. Я мысленно прощался с казенным домом и надеялся больше никогда сюда не возвращаться, хотя знал, что от тюрьмы и от сумы зарекаться не стоит.

После того, как дежурный надзиратель сделал в журнале учёта запись о моем убытии, мы пошли дальше. Спустившись на первый этаж, мы вышли из здания общаги и, дойдя до стоянки автомобилей, сели в старенькую «Ниву», местами потёртую и поцарапанную. У ворот КПП Виталий Михайлович взял у меня паспорт и справку УДО, показал их дежурным охранникам. Один из них ознакомился с документами и кивнул напарнику. Тот без лишних вопросов открыл ворота.

Мы спокойно выехали за пределы детской исправительной колонии. Последний раз я был за её периметром восемь месяцев назад, когда ко мне на длительное свидание приезжал отец. Тогда мы целый день гуляли по посёлку Мичуринску, ходили в кино и магазины. А потом батя приезжать перестал, предпочитая нашим встречам бухло. Вместо него несколько раз на короткие свиданки приезжала моя бабушка. Но с января от неё тоже не было никаких вестей.

Районный город Камышин находился всего в нескольких километрах, поэтому до автовокзала мы доехали минут за десять. Даже поговорить толком не успели. Михалыч лишь поинтересовался, куда конкретно я поеду – домой или к бабке в Каштаново.

– Сначала поищу отца в Гидрострое, а уж там будет видно, – ответил я, разглядывая дома и улицы незнакомого города, который в субботний день только начал просыпаться.

– Ты главное, не забудь зарегистрироваться в ОВД по месту жительства, чтобы тебя потом не искали с собаками, – напомнил он и тут же спросил: – Кстати, какие у тебя планы на ближайшее будущее? Будешь доучиваться в школе, или попробуешь поступить в какое-нибудь училище?

– Хотел пойти в колледж на повара, но не знаю, как получится с экзаменами. Уже, наверно, поздно куда-то поступать.

– Ну, желаю тебе удачи, – сказал Валерий Михайлович, выезжая на привокзальную площадь. – Ты как, с покупкой билета сам разберёшься, рейсы не перепутаешь? Или тебя проводить до автобуса?

– Да вроде не дурак, сам разберусь.

– Тогда смотри… Вон там касса, а там остановки междугородних рейсов. Прямой до Гидростроя должен быть в ближайшее время, – он остановил машину и протянул мне руку. – Давай, парень, счастливо.

– Спасибо. До свиданья, – ответил я, пожимая его широкую пятерню. – То есть прощайте.

– Вот-вот, – усмехнулся Михалыч, – выходя из тюрьмы и больницы до свидания лучше не говорить. Пока, Сергей!

Он первый раз назвал меня по имени, и это было приятно. Только теперь я по-настоящему ощутил себя не зеком, а свободным человеком.

Улыбнувшись, я вылез из салона «Нивы», забрал пакет с вещами и не спеша направился к кассе автовокзала. Не смотря на ранний час, жаркое августовское солнце уже начало припекать, поэтому я снял олимпийку, подставляя тело под лёгкий ветерок.

По расписанию нужный мне автобус действительно выезжал из Камышина через пять минут. Других рейсов по этому маршруту сегодня больше не было. Опоздай мы хоть немного, и мне пришлось бы ехать до Волжского с пересадкой.

Быстро купив билет, я пробежался по платформе и зашёл в красный «Экарус« с номером 585, который уже стоял на остановке. Пассажиров тут было немного, человек пятнадцать, и теперь я вместе с ними трясся на ухабах дороги, глядя в окно на окружающие пейзажи. До места назначения оставалось ехать ещё минут сорок, а поскольку завтрака у меня сегодня не было, в животе начинало урчать.

Я вытащил из пакета пол-литровую бутылку с водой и сделал несколько глотков, пытаясь утолить голод. Потом взял телефон, простоявший всю ночь на зарядке. Сим-карта в нём уже не работала, из-за того, что я ей давно не пользовался. Из колонии звонить разрешалось только с местного стационарного телефона. Поэтому сейчас я даже не мог ни с кем связаться. Только включить и послушать музыку. Этим я и занимался до конца поездки.

Когда же мы, наконец, добрались до Гидростроя и остановились в центре города, я торопливо вышел из автобуса. Отсюда до нашей съемной квартиры было совсем недалеко. Но прежде, чем туда отправиться, я подошёл к ларьку, торговавшему выпечкой и горячими пирожками. Не факт, что дома есть какая-то готовая еда, а так хоть можно будет перекусить.

Я купил батон белого хлеба, пару булок с изюмом и жареные пирожки с капустой. Сложил всё в пакет и быстрым шагом двинулся по переулку к соседней улице. С каждой минутой моё настроение становилось всё лучше и лучше, а стайки воробьёв, чирикавших в кронах деревьев, поднимали его ещё больше. Сегодня, как никогда раньше, я хотел жить и радоваться жизни.

Мне было весело,. Я представлял, как удивятся моему появлению отец и соседи по подъезду. Наверняка, сделают большие глаза, ведь никто не в курсе, что меня уже освободили. Беспокоило только одно. Я не знал, как они встретят бывшего зека.

Вскоре показался наш двор, с трёх сторон окружённый жилыми домами: двумя «хрущовками» и девятиэтажкой, в которой мы жили. На детской площадке уже играли малолетки, за которыми приглядывали мамаши, а рядом, на газоне, какой-то мужик выгуливал своего пса – крупную рыжую собаку неизвестной породы. Среди десятка автомобилей, стоявших во дворе, отцовскую машину я не увидел, хотя по субботам он обычно никуда не ездил, предпочитая отдыхать дома. Другое дело, если он её продал, или угробил, врезавшись по пьяни в фонарный столб. И хорошо, если сам не пострадал.

Предчувствуя что-то неладное, я зашёл в свой подъезд, поднялся на второй этаж и достал из кармана ключ. Однако, не успел я вставить его в замочную скважину, как увидел, что личинка имеет горизонтальную скважину. А мой ключ был вертикальным. Это было странно, но не удивительно. По какой-то причине отец мог просто поменять замок.

По старой привычке я трижды нажал на кнопку звонка и стал ждать. Но дверь так никто и не открыл. За ней не было слышно ни шагов, ни других звуков. Тогда я снова нажал кнопку и подержал её несколько секунд. Однако, результат был тот же.

Почти неосознанно я приподнял резиновый коврик, лежавший перед дверью, но ключа под ним не было. Да и зачем его тут оставлять, если в квартире живёт один человек.

Задумавшись о том, куда мог уехать отец, я услышал внизу неторопливые шаги человека, поднимавшегося по лестнице. Это точно был не мой батя, но от встречи с кем-то из соседей я бы сейчас тоже не отказался.

– Здравствуйте, тётя Зина! – воскликнул я, когда на лестничной клетке показалась ещё моложавая пенсионерка с подкрашенными губами и фиолетовыми кудрями на голове.

– Ой, Серёжка… Привет, – расплылась в улыбке добрая соседка, жившая в квартире напротив. – Неужто вернулся?! Да как подрос, ты смотри… А тебя что, уже освободили, или ты сбежал?

Последние слова она сказала с нарочитой серьёзностью.

– Нет, не сбежал. Меня по УДО выпустили, за хорошее поведение.

– Ааа, так это же ещё лучше, – обрадовалась она, роясь в своей сумочке в поисках ключей. – Хотя, если честно, я и раньше была уверена, что ты ни в чём не виноват. А если и виноват, то не очень. Ты же всегда был таким хорошим мальчиком. А тут вдруг раз, и сразу в детскую колонию. Вот, что значит попасть в дурную компанию.

– Ага, – согласился я, не желая вдаваться в подробности своей прошлой жизни. При этом сам невольно вспомнил о Витьке Гарееве, который сначала взял у меня деньги в долг, а потом наглым образом подставил. Этот урод был обычным парнем, и я не думал, что он окажется такой падлой.

Ну, ничего!.. Как говорится – месть, это блюдо, которое надо есть холодным. И я его обязательно съем, как только подвернётся удобный случай.

– – Ой, Серёжа, а ты чего вообще сюда пришёл? – спохватилась вдруг соседка.

– Так, это… Домой к отцу. А его нет, и ключ к замку не подходит.

– А ты что, ничего не знаешь? Он же здесь больше не живёт.

– Как?.. – удивлённо выдохнул я.

– Да вот так, уже полгода, – сочувственно ответила она, открывая дверь своей квартиры. – Заходи ко мне. Я тебе всё расскажу. Заодно чаёк попьём. Я тут как раз новые сладости купила. А то стоим тут, как два тополя на Плющихе.

Я возражать не стал, и пока мы разувались в прихожей, женщина продолжала говорить.

– Я то думала, ты знаешь, что твой папа ещё в начале февраля съехал с этой квартиры. Вы что, с ним не общаетесь?

– Да, вот как раз с февраля и перестали, – ответил я, проходя вслед за хозяйкой на кухню. – Точнее, это он перестал отвечать на мои звонки. А до этого тоже ничего такого не рассказывал.

– Понятно. Значит не хотел тебя лишний раз огорчать, – соседка поставила на плиту чайник и зажгла огонь. – А то, что его в январе уволили с работы ты знаешь, или нет?

Я отрицательно мотнул головой.

– Первый раз слышу. Но если он снова начал бухать, то это неудивительно.

– Да, к сожалению, последние полтора года у твоего папы были серьёзные проблемы с алкоголем, – согласилась женщина и стала разбирать пакет с продуктами. – Он мне, конечно, ничего не говорил о своих проблемах, но я часто видела его пьяным после работы и по выходным. Жаль мужика. Совсем опустился, после смерти твоей мамы… – она всплеснула руками. – Ой, прости, Серёжа, я не хотела тебе напоминать об этом.

– Ладно, тёть Зин, всё нормально. Я уже привык.

А откуда вы узнали, что моего отца уволили?

– Ну, про это он мне сам сказал, когда ключи от квартиры отдавал. Это было первого февраля. Попросил отдать их хозяину квартиры, когда тот приедет. А потом рассказал, что его уволили из компании, и он уезжает к матери в Каштаново. Вот так вот!..

– Понятно. Я так и подумал.

А кто сейчас живёт в нашей, то есть уже не нашей квартире?

– Какая-то молодая семья с двумя детьми. Но они недавно уехали в отпуск.

– Надеюсь, отец хотя бы не пропил мои вещи, сказал я, выкладывая на стол купленные пирожки, которые ещё были тёплыми. – У меня же был ноутбук и куча всякой одежды.

– Насколько я помню, какие-то вещи он грузил в свою машину. Может и твой компьютер там был, не знаю. Поедешь к бабушке и сам всё проверишь. А теперь давай пить чай.

Ты какой больше любишь, зелёный или чёрный?

– Нет, я больше люблю сладкий!..

Мы оба рассмеялись, хотя в моей шутке была только часть шутки. На зоне сахар ценился на вес золота, поэтому мне было всё равно, какой в чашке напиток. Главное, чтобы он был сладким.

Выключив закипевший чайник, соседка заварила жасминовый чай и поставила на стол красивые чашки на блюдцах. Я тем временем начал есть пирожок с капустой, поскольку терпеть голод было уже невозможно. По кухне пошёл ароматный запах жасмина, и от этого аппетит разыгрался ещё больше.

– Вас там, в колонии, наверно, одной кашей, да кислыми щами кормили, – сказала женщина, с улыбкой наблюдая, как я ем.

– Ну, не совсем уж так, – ответил я, усмехнувшись. – Но столовская еда всегда кажется хуже домашней. А жаренные пирожки нам вообще ни разу не давали.

Хотите попробовать? Берите второй. Я потом себе ещё куплю.

– Да ты ешь, ешь. Не надо меня угощать. Я же вижу, что ты голодный. Небось сам ничего не завтракал.

– Ага, не успел. В семь часов из Мичуринска уехал и всё… Три часа сюда добирался.

– Ну, ты мне хоть расскажи, как тебе жилось в местах не столь отдалённых? – поинтересовалась соседка, наливая душистый чай.

– По-всякому было, – ответил я с набитым ртом. – Но лучше туда не попадать.

Я вкратце обрисовал правила и внутренний распорядок исправительной колонии, кто и как там работает, кто и за что мотает срок, что можно, и что нельзя делать. О своих косяках и нарушении дисциплины в первые месяцы отсидки рассказывать не хотелось. Тётя Зина хоть и была нормальным человеком, но не настолько близким, чтобы открывать ей свою душу и делиться какими-то воспоминаниями. Пусть мои грехи останутся при мне, тем более, что за них я уже успел покаяться перед Богом и батюшкой в молитвенной комнате общежития.

Когда я замолчал, бывшая соседка подвинула ко мне вазочку с печеньем и конфетами, после чего стала говорить о собственных проблемах. Рассказала о неблагодарных взрослых детях, которые живут в Москве и редко приезжают в гости; пожаловалась на маленькую пенсию, которой всё время не хватает, а также отругала местных хулиганов, которые включают по ночам громкую музыку и не дают людям спать.

Я понимающе кивал, хотя меня всё это никак не касалось. Я был далёк от обычной жизни, и не хотел вникать в её проблемы. Своих тоже хватало. Нужно было ехать на электричке в Каштаново. А ещё мне хотелось повидаться с некоторыми друзьями и посмотреть в глаза Оксане, которая весной тоже перестала отвечать на мои звонки. Даже ничего не объяснила, словно раз и навсегда вычеркнула из своей жизни.

Как только я допил первую чашку чая, женщина налила мне вторую, не желая слушать мои скромные возражения.

– Пей, Серёжа, пей чаёк, не стесняйся.

– Чай не водка. Много не выпьешь, – пошутил я, и мы вновь сдержанно посмеялись.

Следующие полчаса наш разговор касался отвлеченных тем. Поговорили о жаркой погоде и пожарах в Сибири, О провалах либеральной экономики и болтунах демократах, которые довели страну до «ручки«, О террористической угрозе, распространившейся с Кавказа по всей России, об инфляции и мировом финансовом кризисе. Потом я взглянул на старые круглые часы с будильником, стоявшие на подоконнике, и быстро сказал:

– Ого, уже начало первого! А мне ещё до Каштаново с пересадкой добираться. Так что я пойду, тёть Зин.

– Ладно, иди, – ответила она, провожая меня в прихожую. – Твои родственники тоже будут рады тебя увидеть. Давай, сынок, с Богом.

Я кивнул, одевая кроссовки, потом взял свой пакет, попрощался с радушной хозяйкой и вышел на лестничную площадку. Пока я спускался по ступенькам, женщина провожала меня взглядом, зная, что мы, скорее всего, больше никогда не встретимся. Потому что так часто бывает в жизни.

Выйдя из дома, я отправился к автобусной остановке, расположенной на площади Свободы, называемая раньше площадью Ленина. Быстро шагая по Советской улице, которую почему-то забыли переименовать, прошёл мимо своей школы. За последний год она заметно преобразилась. Видимо, новая директриса постаралась и сделала небольшой ремонт. Теперь впечатление от этого общеобразовательного учреждения было совсем другим, не то, что в первый раз.

Глава 2. Прошлое: Новенький

Трёхэтажное здание было старой постройки. Фасад в классическом советском стиле выглядел достаточно внушительно. Тем не менее, школа была построено очень давно и с тех пор, похоже, капитально не ремонтировалась. Внешний вид был скучным. Стены, выкрашенные в жёлтый цвет, местами облупились, оголив штукатурку и кирпичную кладку. Окна казались маленькими и узкими. Лишь парадный вход с лестницей и колоннадой портика делали это здание отличным от большинства других.

Школьный двор тоже оставлял желать лучшего. Он был полупустым, с несколькими деревьями и лавочками для отдыха. Спортивная площадка простая и плохо оборудованная. На территории имелось футбольное поле, а также зона для прыжков в длину и бега на короткие дистанции. По сравнению с моей бывшей школой, тут все выглядело старым и каким-то унылым.

В целом, это место не вызывало у меня положительных эмоций. Я бы не хотел здесь учиться, но выбирать не приходилось. Нашей семье пришлось переехать из Михайловки в Гидрострой, поскольку отец нашёл хорошо оплачиваемую работу в одной из строительных компаний. Ладно хоть съёмная квартира была достаточно просторной, и находилась в центральном районе города.

Стоя на пороге новой школы, я чувствовал себя так же неуверенно, как и любой другой подросток в первый день учебного года. Но я малость припозднился. На календаре было уже четвёртое сентября. Из-за проблем с переездом первый звонок в день знаний мне пришлось пропустить, а потом были выходные.

Пройдя через калитку в железном заборе с облупившейся зелёной краской, я снова огляделся по сторонам. Большие часы на фасаде школы показывали четверть девятого. Однако, несмотря на это время, спешащих в школу учеников во дворе было мало. Лишь в отдалении тусовалась группа пацанов лет тринадцати-четырнадцати. Смеясь и толкаясь, они собрались вокруг чего-то или кого-то.

Я направился к ним, чтобы узнать причину веселья. Но прежде чем успел подойти, один из пацанов, выглядевший больше и крепче остальных, выхватил из рук другого мальчишки рюкзак и бросил его соседу. Раздался дружный гогот и насмешливые выкрики ребят.

Рыжеволосый парнишка, чей рюкзак забрали, резко побледнел и сжал кулаки. Он с негодованием посмотрел на обидчика, но не решился открыто выступить против него и остальной толпы. Его откровенно и нагло дразнили, вызывая на эмоции.

Я замер на месте, не зная, что делать. Наблюдая за этой сценой, неожиданно почувствовал прилив гнева. Я понимал, что не смогу пройти мимо, хотя всё происходящее меня никак не касалось. Подобные ситуации в школе бывают часто, и встревать в них каждый раз было бы глупо. Но сейчас, как мне показалось, другой случай.

Мелкий шкет, которому было не больше одиннадцати лет, заметил меня и теперь не сводил глаз. Его пристальный взгляд буквально просил о помощи.

Внезапно внутри меня что-то сломалось, какой-то барьер, мешавший сдвинуться с места. Я больше не был тем робким подростком, который старается ни во что не вмешиваться. Поэтому я решительно двинулся к главному обидчику, в чьи руки снова попал украденный рюкзак, и встал перед ним.

У пацана были короткие белые волосы, голубые глаза с наглым прищуром и тонкие плотно сжатые губы. Типичный вожак школьной банды.

– Слышь, зачем тебе это? – спросил я, указав на сумку. – Верни мелкому.

Удивлённый таким поворотом событий, белобрысый невольно отступил на шаг и окинул меня оценивающим взглядом. Я был такого же роста, как и он, но худощавая комплекция моего тела не внушала уважения. Кроме того, я был один, а противников пятеро, и у всех крайне самоуверенный вид.

– А ты воще кто такой, чтоб мне указывать? – слегка расслабившись, спросил пацан, продолжая мять в руках чужой рюкзак.

– Во-во!.. – поддержал его однокашник и усмехнулся. – Мы тебя здесь раньше не видели.

Остальные кореша заулыбались, чувствуя групповую силу. Все вместе они могли без труда завалить на асфальт пришлого чувака вроде меня.

Сжимая кулаки, я продолжал сверлить вожака мелкой банды упрямым взглядом. Мне тоже не хотелось отступать, показывая мальчишкам из младших классов свою слабость. Драться с кем-то из-за дурацкой сумки я не желал, но если пацаны полезут первыми, придётся бить в ответ.

Перспектива оказаться в кабинете директора в самом начале учебного года меня совсем не радовала. Не так я представлял себе этот день в новой школе…

Молчаливая пауза начала затягиваться. В этот момент рыжеволосый шкет промчался между мной и остальными мальчишками, ловко выхватил у белобрысого свой рюкзак и побежал к школе. Никто даже не успел отреагировать на его дерзкий рывок. Однако, этот поступок автоматически разрядил обстановку.

Пацаны закричали ему вдогонку угрозы и ругательства. Кто-то бросился в погоню. Но все моментально забыли обо мне, потеряв интерес.

Поправив на плече ремешок спортивной сумки, я направился к зданию учебного заведения, куда стекались ручейки других ребят из разных классов. Войдя в школу, оказался в просторном холле. Несмотря на то, что снаружи здание выглядело старым, внутри оно было вполне современным и довольно уютным.

Я сразу обратил внимание на информационный стенд, где висело расписание занятий. Там же находились объявления о различных клубах и секциях, в которых можно было заниматься после уроков.

Для начала я решил пройтись по коридорам и посмотреть классы. Я был приятно удивлен, увидев, что кабинеты имеют всё необходимое для нормального обучения. В некоторых классах были даже компьютеры и современные интерактивные доски.

На втором этаже, возле кабинета директора и учительской, мне на глаза попалась дверь с искомой табличкой «Завуч».

Немного помедлив, я шагнул вперёд и постучал в пластиковую поверхность двери.

– Войдите! – раздался изнутри приглушённый женский голос.

Я повернул ручку и вошёл в небольшой кабинет, заставленный стеллажами с книгами и папками. Завуч, женщина средних лет с короткой стрижкой курчавых волос, сидела за столом, заваленным кипами бумаг. Она оторвалась от работы и недовольно посмотрела на меня строгим взглядом.

– Слушаю?!

Слегка растерявшись от такой прохладной встречи, я замялся, но быстро собрался с мыслями.

– Э-э… Я новый ученик, Меня зовут Сергей. Я хотел бы узнать, в какой класс меня определили.

– А, понятно, – слегка смягчившись, кивнула она. – Я Мария Петровна.

Скажи своё полное ФИО и класс, в который ты перешёл.

– Воронин Сергей Владимирович, – ответил я, продолжая топтаться на пороге кабинета. – Перешёл в девятый класс.

– Хорошо, Сергей, – завуч посмотрела на меня более дружелюбно. – Я сейчас проверю списки. Подожди минуту.

Она повернулась к монитору компьютера и стала искать в нём соответствующую информацию. Я всё так же стоял у двери, чувствуя себя не в своей тарелке. Я надеялся, что меня определили в хороший класс, где будут нормальные ребята.

Наконец, Мария Петровна нашла нужный файл и начала изучать список учеников.

– Вот, нашла, – сказала она, улыбнувшись. – Ты будешь учиться в "Г" классе. Руководитель у них молодая и очень энергичная женщина. Я уверена, Сергей, что тебе там понравится.

А теперь пойдём в учительскую. Познакомишься с Еленой Викторовной. Она проводит тебя в класс.

Отложив бумаги, завуч вышла из-за стола и провела меня в соседний кабинет, где находилось несколько учителей. В помещении сильно пахло цветами, которые стояли повсюду на рабочих столах в вазах и банках.

– Вот, знакомьтесь, – сказала Мария Петровна, – это новый ученик девятого «Г».

Классная руководительница оказалась высокой стройной женщиной с приветливым лицом и добрым взглядом. Она сразу подошла к нам и поздоровалась:

– Здравствуй, Сергей.

– Здравствуйте, – ответил я, немного смутившись под пристальным взглядом других учителей.

Елена Викторовна улыбнулась и кивнула.

– Я рада, что ты теперь с нами. Уверена, что тебе понравится в нашем классе, и вообще в этой школе.

Каким-то образом я почувствовал, что эта женщина вызывает у меня доверие. Я кивнул и улыбнулся в ответ.

– Ну, что, пойдём, – предложила она, взяв меня под руку.

Мы вышли из учительской вслед за Марией Петровной. В это же время по всей школе гулким эхом прокатился звонок на первый урок.

Ребята младших классов моментально стали разбегаться по своим кабинетам, крича и суетливо толкая друг друга. Старшеклассники, наоборот, шли медленно и вальяжно, пиная малышню под зад. Они заходили в классы с удручённым выражением лиц, несмотря на то, что учебный год только начался.

некоторые из учителей уже были на своих местах. Другие спешили на уроки, цокая каблучками туфель по мозаичному полу из разноцветного кафеля.

– Елена Викторовна, а сколько в нашем классе человек? – спросил я, взглянув на учительницу.

– Вчера было двадцать семь, а вместе с тобой будет на одного больше. – ответила она и переложила классный журнал из одной руки в другую. – Пошли скорее, а то ребята нас уже заждались. И ты не волнуйся. Всё будет хорошо.

Я кивнул, машинально поправил на плече ремешок сумке и быстрым шагом последовал за классным руководителем

Когда мы подходили к кабинету №52, от куда доносился шум и какая-то возня, дверь на мгновение приоткрылась и тут же захлопнулась. Послышался сдавленный крик: « Идёт!", и тут же всё стихло.

– Вот так всегда!.. – сказала Елена Викторовна, усмехнувшись, и пропустила меня в класс.

Стоявшие возле своих парт парни и девушки, разглядывали меня, как экспонат в музее. Одни смотрели с нарочитым безразличием, другие с дружелюбным интересом. Некоторые девчонки тихо перешептывались между собой и ещё тише хихикали.

Подойдя к учительскому столу, на котором в большой вазе стояли подаренные гладиолусы, Елена Викторовна громко произнесла:

– Здравствуйте, ребята! Познакомьтесь с нашим новым учеником, – она положила руку на моё плечо. –Это Сергей Воронин. Он переехал в наш город всего пару дней назад. Поэтому только сегодня смог прийти в школу.

Иди, Серёжа, садись на свободное место за третью парту к Вике Каменевой.

учительница кивнула на светловолосую худощавую девчонку с вздёрнутым носом и подтолкнула меня вперёд. Мне больше ничего не оставалось делать, как пройти к указанному месту.

Когда я встретился взглядом с Викой, она приветливо улыбнулась и отвела глаза в сторону. Присев на стул рядом, я принялся выкладывать на парту чистые тетради с письменными принадлежностями. Я ещё не знал, какой урок будет первым, и меня это не сильно беспокоило. Всё равно в начале года многое повторяется, а новые учебники мне ещё только предстояло получить в школьной библиотеке.

– А теперь начнём первый в этом году урок литературы. – продолжила говорить Елена Викторовна и раскрыла классный журнал. – На лето я задавала вам прочитать несколько книг и выучить наизусть стихотворение любого поэта, из тех, которые не входят в школьную программу девятого класса.

Так, Кто у нас самый смелый? Есть желающие выйти к доске?..

Руки подняли три человека: две девушки и парень в очках.

– Не густо, – усмехнулась учительница, – но хоть что-то.

Ладно, первой пойдёт к доске Света Иванова…

Маленькая девчонка с каштановыми волосами моментально выпорхнула из-за парты, развернулась и воскликнула:

– Александр Мандельштам, «Нежнее нежного»…

После этого она без особого выражения затараторила стихи неизвестного мне поэта. Что-то о любви и нежности, но суть стихотворения я уловить не успел. Оно закончилось слишком быстро.

Похвалив Свету за рвение и пожурив за торопливость, Елена Викторовна всё же поставила ей пятёрку. Затем вновь перевела взгляд на класс.

Вслед за Каштанкой к доске по очереди вышли другие ребята, желающие получить отличную оценку. Симпатичная брюнетка Алёна Акенфеева и очкарик Рома Брякин. Они с выражением прочитали стихи разных поэтов, среди которых были и известные, и малоизвестные авторы.

Я слушал их внимательно, стараясь вникнуть в смысл каждой фразы. При этом неожиданно заметил, что стихи могут вызывать разные эмоции и передавать разные мысли. Одно стихотворение было грустным и меланхоличным, а другое – веселым и жизнерадостным. Но это зависело не только от содержания строк, но и от манеры чтения.

Елена Викторовна задала ребятам дополнительные вопросы, чтобы проверить их понимание стихотворений и способность анализировать текст. Потом обратила внимание на то, что стихи могут быть написаны в разных стилях и формах. Например, в форме сонета, хокку, баллады и так далее, каждая из которых имеет свои особенности и правила.

Заметив, что ученики немного заскучали, она спросила:

– Кто-нибудь ещё хочет получить первую пятёрку по литературе?

В классе стояла тишина. Желающих больше не было. Поэтому я, недолго думая, поднял руку.

– Сергей, Ты тоже хочешь прочитать стихотворение? – удивлённо посмотрела на меня учительница.

– Да, – кивнул я, вставая.

– Ну, хорошо. Иди, рассказывай.

Я вновь вышел к доске, повернулся лицом к классу и начал читать:

–Весь радужный цвет в предрассветном закате

Я видел однажды с небес;

И эта картина запала мне в душу!

Там были и горы, и лес.

Все яркие краски природной палитры

Смешались в тот час на миру;

И вспомнил я тут же чудесную сказку,

Что снилась мне раз по утру.

Там всё преломлялось, как в радуге света;

Там был мой волшебный пейзаж.

Его я запомнил на многие лета!

Такой вот прелестный пассаж.

Закончив чтение, я посмотрел на Елену Викторовну. Класс молчал, словно воды в рот набрал.

– Очень хорошее стихотворение, – похвалила учительница. – А кто же его автор?

– Я… – скромно ответил и окинул класс быстрым взглядом. Многие смотрели на меня с недоверием, но в глазах некоторых девчонок явно читалось удивление и восхищение.

– Ты правда сам его сочинил? – уточнила Елена Викторовна.

– Да, – ответил я, пожав плечами. –Мне нравится сочинять стихи, когда есть вдохновение.

– Что ж, это хорошее занятие. Я только не поняла, что значит предрассветный закат. Как такое может быть?

– Ну, понимаете, я несколько лет назад летал на самолёте в Иркутск, к родственникам, и с большой высоты видел разноцветный закат. Ну, прямо в красках радуги. Внизу была широкая красная полоса от заходящего Солнца, а сверху фиолетовое вечернее небо с первыми звёздами. Но из-за того, что мы летели на восток, ночь для нас так и не наступила. Этот закат постепенно затухал, а потом стал рассветом. Представляете?..

– Да ну, не бывает такого, – недоверчиво сказал кто-то с задней парты.

– Спокойно, Леонтьев, – ответила Елена Викторовна. – Если Сергей написал об этом целый стих, значит, бывает.

– Да, такое самому надо видеть, – подтвердил я.

– Хорошо, Серёжа, ставлю тебе заслуженную пятёрку! Садись.

Я вернулся на место, чувствуя, что первый урок литературы прошел успешно. Я был рад, что смог удивить класс своим творчеством.

После того, как все желающие прочитали стихи любимых поэтов, Елена Викторовна попросила у класса тишины и начала объяснять новую тему по литературе. Она рассказала о жизни и творчестве Пушкина, о его вкладе в развитие русской литературы и о том, как его произведения стали классикой мировой литературы. Потом назвала других поэтов, которых обычно изучают в девятом классе.

Большинство ребят слушали её внимательно, а я особенно. Раньше мне не приходилось слышать о таких поэтах, как Афанасий Фет или Иван Никитин. Даже о Тютчеве и Блоке я почти ничего не знал, кроме самого факта их существования в прошлом.

До конца урока учительница продолжала рассказывать о поэтах и разных литературных направлениях. После звонка она дала домашнее задание, взяла журнал и вышла из класса.

Я записал домашку в дневник и повернулся к Вике.

– Слушай, ты случайно не в курсе, что у нас дальше по расписанию?

– Не знаю, – пожала она плечами, собирая рюкзак, – я не смотрела.

Я озадаченно нахмурился. Мне не хотелось спускаться на первый этаж к стенду с расписанием уроков. Однако, делать это не пришлось. Один из парней с соседней парты громко объявил всем, что следующим уроком будет алгебра. Мне не очень нравился этот предмет, но я понимал его важность. Оставалось надеяться, что урок пройдет быстро, и дальше будет что-нибудь поинтересней.

Подхватив с пола сумку, я направился с другими ребятами к выходу. И тут вдруг услышал голос Вики:

– Сережа, ты забыл свою ручку!

Я остановился и с некоторым смущением вернулся к парте.

– Спасибо, Вика, – поблагодарил её, забирая шариковую ручку. – а то пришлось бы писать пальцем на алгебре.

Девчонка хихикнула в ответ и переключила своё внимание на подружек.

Выйдя из класса, я первым делом отправился искать туалет.

Перемена была в самом разгаре, и вокруг было много ребят. Я заметил несколько парней, которые целенаправленно шли в другой конец коридора. Там я и нашёл двери с двумя картинками в виде мальчика и девочки.

В мужском туалете было довольно грязно. Видимо, уборщица сюда заходила редко. Но хуже всего то, что здесь был ужасный запах. Воняло не только унитазами, но и дымом. Старшеклассники не стеснялись курить тут сигареты и ещё какую-то дурь. Поэтому отвратный запах не успевал выветриваться в приоткрытое окно. Хоть топор вешай.

Задержав дыхание, я зашёл в пустую кабинку и быстро сделал все свои дела, чтобы поскорее выскочить из душегубки. Не знаю почему, но дышать вонючим дымом мне совсем не нравилось. Поэтому я до сих пор не научился курить, хотя друзья в старой школе часто предлагали побаловаться сигареткой.

В коридоре я с облегчением вздохнул и пошёл искать библиотеку. Нужно было взять учебники на этот год. По пути услышал голос какого-то пацана.

– Эй, Серёга! – крикнул он, догоняя меня. – Ты куда идёшь?

Я обернулся и увидел однокашника Максима, который тоже читал стих на уроке. Это был невысокий чуть полноватый парень с русыми волосами и дружелюбным взглядом.

– Ищу библиотеку.

– Я тоже, – усмехнулся Макс. – Пойдём вместе, мне мама сказала, что там есть новые учебники.

Мы прошли дальше по коридору, и вскоре оказались возле двери с табличкой «Библиотека". Внутри нас встретила толстая женщина в очках с толстыми линзами и пучком седых волос на голове. Она была похожа на сову из мультфильма про Винни Пуха.

Узнав, что нам нужно, она отошла в сторону и начала искать нужные нам книги. Пока библиотекарша этим занималась, мы с Максом разговорились.

– Ты вообще откуда здесь? – спросил он, закинув в рот жвачку.

– Из Михайловки, – ответил я, разглядывая библиотечные стеллажи с учебниками разных классов. – А ты местный?

– Нет, я в прошлом году вообще из Саратова приехал. С родителями.

– Из Саратова? – удивился я. – А зачем?

– Мои родители работают в крупной компании, которая открыла филиалы в Гидрострое и в Царицыне, – объяснил Макс. – Так что нам пришлось сюда переехать. Но мне тут нравится. Здесь есть интересные места.

Я понимающе кивнул, хотя в душе не разделял его точку зрения. Наши ситуации были чем-то похожи, но мне Гидрострой казался слишком большим и суетливым городом по сравнению с Михайловкой.

Наконец, мы получили свои учебники и с тяжёлыми сумками отправились в кабинет алгебры.

В коридоре увидели других ребят из класса, которые громко ржали над какими-то шутками. Заметив нас, один из парней весело воскликнул:

– О, новенький идёт!..

– Ага, наш поэт, блин, – добавил другой однокашник, —

– Не, выпендрёжник, – поправил корешей третий пацан. – Он просто ещё не понял, что мы здесь самые крутые. Но ничего, мы ему быстро объясним ху из ху!

Я почувствовал, как сползает с моего лица улыбка. Стало понятно, что мне предстоит нелёгкая задача – вписаться в новый класс. Но я был готов к такому вызову и решил не обращать внимания на эти подколы. Я знал, что первое впечатление очень важно, и не хотел давать одноклассникам повод для дальнейших насмешек.

– Вам чё, завидно? – спросил я, остановившись.

– Конечно, нет! – усмехнулся высокий русоволосый парень, сидевший в классе позади меня. – Делать больше нечего.

– Мы же не такие умные, как ты, – с усмешкой добавил другой однокашник,которого Елена Викторовна называла Леонтьевым. У него было крепкое мускулистое телосложение и тёмные коротко стриженные волосы. Взгляд чёрных глаз казался жёстким и подозрительным.

Я пожал плечами и невозмутимо ответил:

– Я не считаю себя умнее вас. Просто стараюсь нормально учиться и люблю сочинять стихи. А если кто-то хочет поржать надо мной, то это его проблемы. Мне всё равно.

Парни посмотрели на меня с удивлением. Они не ожидали, что я так спокойно отреагирую на их подколы.

После этого я почувствовал, как напряжение спадает. Было видно, что пацаны пока лишь приглядываются ко мне и не пытаются давить всерьёз. Они ещё не знали, чего можно от меня ожидать, и просто испытывали на прочность.

– Ладно, проехали, – сказал высокий. – Пошли в кабинет алгебры, а то опоздаем на урок.

– Конечно, пошли! – ответил Макс. Он явно опасался этих ребят, и не желал с ними конфликтовать.

Мы вместе зашагали по коридору.

Вскоре прозвенел звонок, и все поспешили зайти в класс.

Я занял своё место и приготовился слушать нового учителя. Им оказался немолодой мужчина с аккуратной бородкой. Он сразу же заинтересовал меня своим подходом к преподаванию. Звали его Григорий Иванович.

Математик начал с повтора старой темы, и я обнаружил, что неплохо знаком с некоторыми задачами. За время летних каникул ещё не успел забыть.

При этом я понял, что многие одноклассники не особо разбираются в алгебре. Поэтому стал помогать Вике, объясняя ей сложные моменты и подсказывая, как решить задачи.

Григорий Иванович заметил мою активность и начал задавать мне все более сложные вопросы. Остальные ребята с удивлением смотрели, как я легко и уверенно отвечаю на них. Однако, несколько парней снова начали подшучивать надо мной. Они перешептывались и смеялись, когда я отвечал на вопросы математика.

Моё настроение постепенно падало. Но я отметил, что девчонки смотрят на меня с особым интересом. Сам я никогда не считал себя красавцем, но мама всегда называла меня симпатягой. А тут ещё большую роль играла новизна. Я был новеньким, и этим привлекал чужое внимание.

Под конец урока я почувствовал, как сзади кто-то ткнул меня пальцем и начал шептать на ухо:

– Эй, новенький, ты чё, не врубаешься, что мы здесь самые крутые? Чего ты везде лезешь? Не можешь просто быть как все и не высовываться?

Обернувшись, я встретился взглядом с Леонтьевым, которого на прошлом уроке здесь не было. Я уже понял, что он является лидером класса, и мнит себя тут главным. Задумчиво хмыкнув, я спокойно ответил:

– Ты хочешь, чтобы я заткнулся и молчал, как все остальные?.. Но я, вообще-то, пришёл сюда учиться. Поэтому нефиг мне указывать, что делать.

Высокий парень, сидевший рядом, нахмурился и тихо сказал:

– Ты чё, рамсы попутал? Ты просто не должен выпендриваться, чтобы не казаться круче и умнее нас. Давай, новенький, приспосабливайся…

Чувствуя, как моему терпению приходит конец, я резко, но так же тихо возразил:

– Я не выпендриваюсь и не собираюсь ни к кому приспосабливаться. Я буду учиться и вести себя так, как захочу.

Сидевшие поблизости однокашники притихли, удивленные моей решительностью, которую кто-то мог бы назвать наглостью. Я понимал, что рискую вызвать ещё больший конфликт, но сейчас мне было важнее защитить собственную позицию. Я не собирался притворяться кем-то, чтобы понравиться другим. Приходилось бороться за свое место в этом классе.

Неожиданно Григорий Иванович постучал ручкой по учительскому столу, привлекая наше внимание.

– Леонтьев, Горин, я понимаю, что вам интересно обсуждать свои проблемы, – сказал он, пристально глядя на двух друзей, – но сейчас мы на уроке, и здесь главное – учиться. Я не допущу, чтобы вы отвлекались и теряли время. Если у вас есть какие-то вопросы или проблемы, вы можете обсудить их на перемене или после уроков.

Парни за моей спиной фыркнули и замолчали. Но я понимал, что наши тёрки не закончены. Всё ещё впереди…

После четвёртого урока мы с Максом пошли в столовку на обед. За длинным столом, уплетая картофельное пюре с котлетами, поговорили о разных компьютерных играх, любимых фильмах и музыкальных группах. Потом смеялись над школьными приколами и делали планы на этот год.

Я заметил, что Макс очень интересный и открытый парень. Он рассказал мне о своих увлечениях и мечтах, и я понял, что мы с ним очень похожи.

Мы провели в столовой всю перемену, обсуждая разные темы и смеясь над шутками. Чувствовалось, что постепенно я нахожу общий язык с Максом и другими ребятами из класса.

После обеда у нас было ещё три урока – история, которая мне нравилась, английский язык и физра. Правда, из-за того, что я не взял спортивную форму, бегать по стадиону пришлось в школьных брюках. Это было не очень удобно, и каких-то особых результатов показать не удалось.

Первыми в массовом забеге на четыреста метров оказались Леонтьев и Горин. Ну, ещё бы… Они же самые крутые пацаны в классе.

Домой мы с Максом пошли вместе прямо со стадиона. Спортсмен из него был такой же никудышный, как из меня. Он вообще стоял одним из последних в шеренге, поскольку ростом был ниже всех парней. За ним стояли только две девчонки.

По пути нас никто не догонял, чего я в душе реально опасался. Может однокашники решили отложить разборки на другой день, а может, просто начали уважать. Им ведь, наверняка, не часто дают отпор новенькие.

Макс жил на одной из соседних улиц, поэтому мы вскоре распрощались, пожали друг другу руки и разошлись. Дальше я двинулся по тротуару один, разглядывая витрины уличных магазинов. Погода в первых числах сентября была по летнему тёплой, так что домой я особо не спешил.

Я наслаждался прогулкой, вдыхая свежий осенний воздух. Листья на деревьях уже начали менять цвет, и я не мог не остановиться, чтобы полюбоваться этим прекрасным зрелищем. Некоторые люди тоже останавливались, чтобы сделать фотографии на память.

Потом я заметил ларёк с мороженным, подошёл к нему и выбрал свой любимый вкус – фруктовый пломбир в вафельном стаканчике. С удовольствием съел его, продолжая прогулку.

Вскоре я заметил небольшой книжный магазинчик, и решил зайти в него. Внутри было уютно и пахло свежей типографской краской. Я начал рассматривать полки, на которых стояли книги и комиксы о супергероях, фантастике и приключениях.

Ппросматривая комиксы, я пытался найти что-то новое и интересное.

Неожиданно я услышал насмешливый голос за спиной:

– Любишь комиксы?

Я обернулся и увидел светловолосого парня в чёрной ветровке и джинсах. На вид ему было лет семнадцать. В руках он держал какую-то книгу в яркой обложке.

– Конечно, люблю! – кивнул я. – Всегда ищу новые комиксы, когда они мне попадаются.

– А тебе сколько лет, мальчик?

Последнее уничижительное слово меня так задело, что свой ответ я буквально выплюнул:

– Пятнадцать!..

– А-а, ну, если Ты уже такой большой пацан, то какого фига до сих пор читаешь комиксы. Они же для мелких…

– А что же мне читать-то? – удивился я.

– Нормальные книги. Фэнтези там всякое, или фантастику. Во, глянь, что я выбрал, – он показал мне свою книгу с белым драконом на обложке и крупной надписью «Хроники Перна». – Это целая серия из нескольких романов. Классная вещь американского автора!

Я пожал плечами, сомневаясь в его словах.

– Послушай, – продолжил парень, – комиксы – это просто картинки с текстом. Они не могут передать всю глубину и сложность сюжета, как это делают книги. В романах ты можешь погрузиться в мир героев, прочувствовать их эмоции и переживания. А в комиксах все поверхностно и слишком просто.

– Но ведь комиксы тоже могут быть интересными и захватывающими, – возразил я. – В них тоже есть свои герои, свои истории. И иногда они могут быть даже более динамичными и захватывающими, чем книги.

Кроме того, комиксы могут быть очень красивыми и внешне привлекательными.

– Это скорее исключение из правил. В основном комиксы просто пересказывают известные истории или создают простые и предсказуемые сюжеты.

– Возможно, ты и прав, – сказал я, задумавшись. – Но все же каждый имеет право на свой выбор. Кто-то любит комиксы, кто-то – книги. Главное, чтобы чтение приносило удовольствие.

Я, например, люблю комиксы за их яркость и динамичность. Они помогают мне расслабиться и отвлечься.

Да, ты прав. Каждый выбирает то, что ему нравится. Но я все же думаю, что книги – это более серьезное чтение, которое оставляет больше впечатлений и мыслей.

Мы ещё некоторое время говорили о комиксах и книгах, пытаясь доказать друг другу преимущество того или иного вида творчества. Потом я выбрал себе пару комиксов и одну из книг фэнтези, которую мне посоветовал новый знакомый. Купив их, я вышел на улицу.

Когда я пришел домой, моя мать уже ждала меня с горячим чаем и плюшками. Вещи из коробок до конца ещё не были разобраны, так что в квартире по-прежнему царил определённый беспорядок.

Я сел за стол и начал рассказывать маме о своем первом дне в новой школе. Рассказал о Максе, о том, как он помог мне с библиотекой, и как мы вместе шли домой. Она слушала меня внимательно и улыбалась.

– Я рада, что у тебя появился друг, – сказала она. – Это очень важно в новой обстановке.

– Да, Макс – нормальный парень, – ответил я. – Думаю, мы будем хорошими друзьями.

– А как тебе новая школа? – спросила мама.

– Школа как школа, – пожал я плечами. – Учителя строгие, но вроде бы справедливые.

– Ладно, Серёжа, главное, чтобы тебе там понравилось. – сказала она, убирая чашки в мойку.

Я помог ей убрать со стола и помыть посуду. Затем мы отправились разбирать оставшиеся коробки. Когда все вещи были разложены по своим местам, съёмная квартира стала выглядеть намного уютней и гостеприимней.

Мы еще немного поговорили с мамой о моих одноклассниках, после чего я пошел в свою комнату, чтобы почитать купленные комиксы. До самого ужина Я был погружён в мир фантастики и приключений, забыв обо всём на свете.

Отец вернулся домой после шести часов вечера, когда с кухни уже доносился дразнящий запах печёной курицы.

Услышав, как он заходит в квартиру, я вышел в коридор, чтобы поприветствовать его. Батя выглядел уставшим, но всё равно улыбнулся мне и спросил, как прошел первый день в новой школе. Я рассказал о том, как другие пацаны пытались меня прогнуть под себя. Он задумчиво хмыкнул и одобрил моё сопротивление словами из какой-то старой песни.

– Не надо прогибаться под изменчивый мир. Пусть лучше он прогнётся под нас!..

Мы сели за стол и начали ужинать. Отец рассказал нам о своей работе и о новом строительном проекте. Потом мы обсудили планы на ближайшие выходные. Нужно было купить ещё один шкаф, а то верхнюю одежду некуда вешать.

Доев курицу с печёной картошкой, мы перешли в гостиную, чтобы посмотреть телек. На одном из каналов нашли старый комедийный фильм о приключениях итальянцев в России. Я раньше его не видел, поэтому оборжался.

После этого родители отправили меня спать. Я ушёл в свою комнату и улёгся в кровать с купленной книгой под названием «Хоббит, или туда и обратно». И меня вдруг затянуло… Я и не думал раньше, что обычные книги могут быть такими захватывающими без всяких рисунков.

Глава 3. Неприятные сюрпризы

На площади Свободы, я подошел к автобусной остановке и очень скоро сел в маршрутку, идущую до железнодорожного вокзала Царицина. Минут через сорок я уже был на месте.

Отстояв очередь в кассу, взял билет на ближайшую электричку до следующей станции, несмотря на то, что ехать мне предстояло не меньше полутора часов. К сожалению, я был не настолько богат, чтобы разоряться на весь маршрут до деревни Каштаново. В конце концов я не каждый день катаюсь на электричке.

Электропоезд до города Михайловка отходил через пятнадцать минут, так что я успел как раз вовремя. Прошёл с билетом через турникеты и направился по перрону к началу состава. Людей в вагонах было не очень много, поэтому мне без проблем удалось найти свободное место возле окна. Напротив меня тихо дремал какой-то дед в серой рубахе и засаленной фуражке, опущенной на лицо. От него не воняло, но внешне он был похож на бомжа.

Едва я успел его изучить, как рядом приземлились две женщины средних лет. Они без умолку болтали о всякой ерунде, как две трындычихи. Хоть уши затыкай.

Машинист что-то прокаркал в хриплый динамик, и электричка, захлопнув двери, тронулась с места, гудя моторами, как самолёт на взлёте, и постепенно набирая скорость. Мимо стали проплывать городские кварталы, промышленные зоны и пустыри, поросшие бурьяном. Затем мы проехали через СНТ с несколькими десятками дачных участков и построек на любой вкус и цвет, от дощатых халуп до двухэтажных кирпичных домов коттеджного типа.

Когда электричка миновала первую станцию, по вагонам начали шастать вольные торгаши, ненавязчиво, но очень громко предлагавшие людям мороженное, прохладительные напитки и всякое дешёвое барахло.

– Уважаемые пассажиры, ещё раз прошу у вас прощение и хочу привлечь ваше внимание к таким необходимым в быту вещам, как ловушки для тараканов и самое современное средство от моли! – стараясь перекричать нарастающий гул электромоторов, вещал какой-то парень, демонстрируя товары.

– Пальчиковые батарейки «Энерджайзер», внешние зарядные устройства, ЮСБ-кабели для телефонов. Отличное китайское качество!.. – предлагал другой торгаш.

Даже когда на них никто не обращал внимание, они продолжали усердно рекламировать свои товары в том же духе. Впрочем, эта ненавязчивая назойливость была ещё терпима по сравнению с наглым вымогательством попрошаек, которые всегда надеялись на доброту и доверчивость пассажиров. Нытьём и жалким видом они пытались вызвать у людей желание помочь, и многие на это реально велись.

– Дорогие товарищи, дамы и господа, – обращался к нам заплетающимся языком зачуханный мужик с небритой щетиной и сизой от пьянок физиономией. – Прошу, не откажите мне в вашем милосердии. Я сам не местный. Приехал с семьёй из горячей точки. У меня шесть детей, но дом наш сгорел, а документы украли. Мою жену положили в больницу, а сам я пока безработный. Помогите, чем можете! Дай Бог вам здоровья…

Несмотря на то, что в электричках я ездил крайне редко, от слов подобных страдальцев у меня прямо-таки чесались кулаки. Хотелось дать алкашу не денег, а по морде, и в первую очередь за враньё.

Другое дело самодеятельные артисты.. Пассажиры охотно давали деньги тем, кто их пытался заработать честным трудом. Одни пели песни под гитару, другие читали стихи. И по-моему мнению, такая работа была достойна уважения и оплаты. По крайней мере, они не говорили ничего лишнего и не жаловались на судьбу.

По вагонам периодически шастали странные типы, ещё не потерявшие человеческий облик. Они собирали пустые бутылки и алюминиевые пивные банки, чтобы сдать их в приёмные пункты. Возможно им не хватало денег на еду. К этой категории людей можно было относиться сочувственно, поскольку они не были похожи на алкашей и грязных бомжей. Хотя, сейчас трудно с уверенностью сказать, кто из них простой неудачник, лишившийся нормальной жизни, а кто опустился на дно по своей воле.

В электропоезде вообще можно было услышать много интересного, и даже узнать кое-что новое. Люди обсуждали жизнь в стране, очередные недореформы либерального правительства, которые всех задолбали, и продолжающуюся войну на Кавказе. А в Госдуме депутаты только тем и занимались, что устраивали драки на пустом месте и спорили, какая партия круче. Россия трещала по швам и в любой момент могла развалиться на самостоятельные Республики.

Время с бесплатными представлениями и общим информационным фоном пролетело незаметно. Наконец, голос машиниста объявил в скрипучий динамик следующую станцию – платформу Каштаново.

Прихватив свой пакет, я вышел в тамбур, где стояла молодая темноволосая женщина с маленьким ребёнком в коляске. Малыш не спал, и с интересом поглядывал на меня, пуская слюни.

– Это мальчик или девочка? – спросил я вдруг, подмигнув ребёнку.

– Мальчик, – с улыбкой ответила мамаша, которой, наверно, было не больше двадцати пяти лет.

– Как зовут?

– Серёжа.

– А, значит, мой тёска, – усмехнулся я. – А вы куда едете, если не секрет?

– Да вот, в Каштаново, – ответила она, готовая поддержать непринуждённый разговор. – Были в районной поликлинике, а теперь возвращаемся домой.

– Ну, тогда нам по пути. Втроём веселее будет.

Кстати, а ты случайно Воронину Ольгу Ивановну не знаешь? Это моя бабушка. Она живёт на Речной улице.

– Нет, вряд ли… – молодая мамаша пожала плечами. – Я ведь совсем недавно туда переехала, к мужу. После свадьбы.

Меня, между прочем, Катей зовут.

– Очень приятно, – кивнул я, изучая симпатичное лицо молодой женщины.

– Слушай, Сергей, поможешь мне вынести из вагона коляску, – тут же спросила она, – а то платформа будет очень низко. Неудобно выезжать.

– Да, без проблем. Мне всё равно спешить некуда.

Спустя минуту, когда электричка остановилась и створки дверей отъехали в стороны, я помог Катерине. Затем мы вместе направились по грунтовой дороге к расположенной впереди деревне. Она была сравнительно небольшой. Полторы сотни домов, в которых жили, в основном, старики. Молодых семей с детьми было очень мало, потому что ни поликлиники, ни школы здесь днём с огнём не видали. Да и с работой выходил напряг, если не считать одного фермерского хозяйства, бывшего когда-то совхозом.

Солнце, стоявшее высоко в безоблачном небе, жгло немилосердно, а воздух был наполнен влажной духотой. Температура сегодня могла быть не меньше тридцати градусов. В электричке, обдуваемой ветром через открытые окна это было не так заметно, а на открытом пространстве ощущалось в полной мере.

– Уф, жара, – заметил я, вытирая вспотевший лоб. Потом вытащил из пакета толстую тетрадь со стихами и стал себя обмахивать, как веером.

– Ага, настоящее пекло, – согласилась мамаша и прикрыла голову ребёнка капюшоном коляски. – Но я слышала, что завтра будет полегче, всего двадцать семь градусов. А ещё синоптики обещают грозы.

– Вот и хорошо. Я обожаю грозу. Даже написал небольшой стих об этом.

– Так ты что, начинающий поэт? – с усмешкой спросила Катерина.

– Нет, это я так, от скуки сочиняю, когда делать нечего.

Обычно мне не хотелось откровенничать с чужими людьми, а тем более рассказывать им о своих увлечениях, но делать из этого какую-то тайну тоже не имело смысла. В любом случае, поэтом я себя точно не считал, и стишки мои были так себе, на любителя.

– А можешь его прочитать? – попросила вдруг спутница, покачивая коляску, чтобы её малыш поскорее уснул. – Мне даже интересно, что ты там про грозу написал.

Немного помявшись для приличия, я всё же открыл тетрадь на нужной странице и начал читать:

– Пришла гроза, и молнии сверкают,

И ливень громко, как река, шумит;

И гром гремит, гремит не умолкает,

Как будто дикий зверь в лесу рычит.

Одни твердят: гроза, это ужасно;

Она вгоняет всё живое в страх.

Но для меня она всегда прекрасна,

И я её люблю во всех мирах.

Как Тор бросает молот в поднебесье

И с громом людям шлёт привет,

Так Зевс пускает огненные стрелы

В тех грешников, кому прощенья нет.

– Здорово, – одобрительно сказала Катя. – Это, конечно не Пушкин, но гораздо лучше, чем Маяковский.

В ответ на похвалу я лишь пожал плечами и скромно промолчал, поскольку не мог сам оценить свои поэтические способности. Мне всегда казалось, что моим стихам чего-то не хватает. Может быть, настоящего таланта…

Наша непринуждённая беседа на разные отвлеченные темы продолжалась ещё несколько минут, пока мы не дошли до центральной улицы Каштаново, где жила молодая мамаша. Здесь мы и распрощались, как старые знакомые. Дальше я двинулся один, ускоряя шаг.

Зайдя в ближайший переулок, направился в конец деревни, и вскоре увидел железный забор, выкрашенный в синий цвет. За ним росли кусты смородины и три высокие яблони, закрывавшие своими широкими кронами дом бабушки Оли. На ветвях деревьев росли и наливались соком большие красно-зелёные яблоки, от вида которых у меня потекли слюни. Как же долго я их не ел, учитывая, что эти яблони плодоносят раз в два года.

Радостно свистнув, я побежал вперёд, но когда приблизился к закрытой калитке с металлическим почтовым ящиком, то с ужасом увидел, что кирпичный дом моей бабушки превратился в обгоревшие развалины. Уцелевшие стены в верхней части почернели от сажи и копоти, оконные рамы обуглены, а стёкла разбиты. Чердак и крыша, прогоревшие насквозь, вообще рухнули внутрь. От такого вида моё настроение моментально упало ниже плинтуса. Я даже отступил назад неуверенный, стоит ли мне заходить во двор.

Возле собачьей конуры, где обычно дремал наш «злой» пёс, сейчас никого не было. Находившиеся в стороне гараж и сарай с курятником уцелели и были закрыты на большие навесные замки. Вокруг сгоревшего дома было довольно чисто, если не считать упавших на землю яблок. Из-за этого можно было подумать, что мой отец и бабушка живут где-то поблизости и периодически сюда заходят навести порядок.

«А вдруг они погибли?» – мелькнула в моей голове предательская мысль, от которой по всему телу побежали мурашки.

Скорее всего пожар случился полгода назад, когда мои родственники пропали без вести. Но в то, что они сгорели вместе с домом я не хотел верить категорически. Этого просто не могло быть…

Я уже собирался открыть калитку, чтобы осмотреть пожарище, но в этот момент меня кто-то окликнул.

– Эй, ты чего там?..

Обернувшись, сразу увидел во дворе напротив знакомую худощавую старушку в белой косынке, сером платье и переднике с красной вышивкой по краям. Это была наша соседка баба Клава, уже разменявшая седьмой десяток. Она всю жизнь прожила в Каштаново и была лучшей подругой моей бабушки.

– Боже мой! Это ты Серёжа? – всплеснула она руками со смешанными нотками радости и горечи в старческом голосе.

– Я, Клавдия Петровна, я…

– Ну, наконец-то, приехал. А то смотрю, стоит парень какой-то. Думала яблок урвать хочет.

– Здравствуйте, – улыбнулся я, подходя к ней через дорогу. – Хорошо, что вы здесь. А то мне даже спросить некого, что случилось с нашим домом, и где мой отец с бабушкой. Вы знаете?

– Ой, Серёжа… – тяжело вздохнула она, прикрыв рот, и на её глазах выступили слёзы. – Знать-то знаю, да что толку.

– Что с ними? – спросил я таким же севшим голосом.

Баба Клава вытерла слёзы передником и медленно сказала:

– Пойдём в дом, Серёжа. Я тебе всё расскажу.

Нутром ощущая, что разговор будет тяжёлым, я прошёл во двор пожилой женщины. Сегодня это была уже вторая соседка, пригласившая меня в гости.

В её бревенчатом доме было три комнаты, кухня и большая веранда, где мы и присели на старом диване. Предчувствуя плохие новости, я попросил у Клавдии Петровны кружку воды. От жары и волнения у меня пересохло в горле. Вместо этого она налила мне большую чашку свежего холодного кваса собственного приготовления, после чего стала рассказывать:

– В общем, Серёжа, это всё очень грустно и банально.

когда твоего папу уволили с работы, он забрал из вашей съёмной квартиры все личные вещи и приехал жить сюда. Думал, что здесь, на ферме, работу найдёт. Но из-за того, что Володя снова начал пить водку, всё это несчастье и случилось.

Первую неделю он, конечно, сдерживался, и всё было нормально. А потом встретил друзей детства, которые давно и бесповоротно спились и стал куролесить вместе с ними. И это было бы тоже не так страшно, если бы однажды он не сел с ними отмечать праздник.

Это случилось двадцать третьего февраля в доме бабушки Оли. Она поздравила их, как полагается, посидела немного и пришла ко мне, чтобы не мешать мужикам общаться. У них же там свои разговоры, о рыбалке, о машинах, о женщинах. А ей там чего сидеть, уши греть?.. Вот она управилась по хозяйству, да и ко мне пришла отдохнуть.

А где-то после восьми часов мы вышли во двор и увидали, что из её дома валит дым, а внутри огонь. Ну, мы сразу туда… Думали, все мужики там остались, но, слава Богу, они успели выйти. Правда, один из них, Борис, почему-то был весь в крови.

Мы поначалу даже не поняли, что с ним случилось. Может, поранился, когда выбегал, или ещё чего. Это мы уж потом всё узнали, когда «Скорая помощь» из района приехала. А дом спасти не удалось. Пока пожарная машина до нас добралась, он весь изнутри выгорел. Только стены с подполом и уцелели.

– Так что же там случилось? – нетерпеливо спросил я. – И где отец с бабушкой, если они живы остались?

– В общем, – продолжила Баба Клава, – как мы потом узнали, к восьми часам вечера все мужики были сильно пьяными, а у нашего Бориса, когда он напьётся, язык за зубами вообще не держится. И он, конечно, стал болтать всякую ерунду, в том числе о твоей семье. Уж, не знаю, что конкретно он там наговорил с дуру, но в какой-то момент Володя встал и ударил его. И я думаю, что правильно сделал, потому что нельзя обижать людей, к которым ты пришёл в гости.

Если бы они были трезвыми, то на этом бы, наверно, всё и закончилось, но тут, как говориться, слово за слово, и началась настоящая драка. Остальные мужики попытались их разнять, но перед этим твой родитель успел ткнуть Бориса разбитой бутылкой в живот. Хорошо хоть не насмерть. Правда, пока шла драка, кто-то случайно уронил зажженную сигарету на диван с шерстяным покрывалом. Ну, тут всё и вспыхнуло, а потом перекинулось на шторы, обои и весь дом.

Мужики, как малые дети, спьяну растерялись и сразу не смогли сообразить, что делать и чем тушить пожар. Ладно хоть сами из дома вышли и раненого Бориса во двор вынесли. Он потом ещё две недели в больнице лежал, пока его лечили.

– А батю моего, значит, менты забрали?!

– Да, сначала наш участковый прибежал, узнав о пожаре, а потом из района машина приехала и забрала Володю. После этого был суд, и ему дали срок.

– По какой статье? – поинтересовался я, надеясь на лучшее.

– Да разве ж я помню, по какой, – ответила Клавдия Петровна, покачав головой. – Я же в этом не разбираюсь. Но твоя бабушка говорила, что Володе предъявили обвинение в причинение умышленного вреда здоровью средней тяжести при отягчающих обстоятельствах. А это, как я понимаю, алкогольное опьянение. Так что из тюрьмы он теперь выйдет не скоро.

– Угу, это статья сто двенадцать, – сказал я со знанием дела. – От трёх до пяти лет.

А в какую колонию его отправили вы случайно не знаете? Хотя бы город.

– Нет. Оля не успела разузнать…

– А где же она сама? Тут же спросил я, уже догадываясь об ответе. – В больнице, что ли?

– Ох, сынок, да если бы в больнице… – Баба Клава снова заплакала. – Умерла она… Ещё в марте…

– Как умерла? – не поверил я собственным ушам, и перед моим мысленным взором сами собой всплыли два образа: мамы и бабушки. К горлу подступил ком. Захотелось разреветься вместе с соседкой, но я не мог. Давно разучился плакать. Слёзы просто не хотели выходить, и из-за этого становилось ещё хуже.

– Ты же знаешь, как говорят, – всхлипывая, пробормотала Клавдия Петровна, – пришла беда, отворяй ворота. Тогда всё и полетело кувырком. Одна напасть за другой.

После пожара и ареста Володи, твоя бабушка стала жить у меня. Я сама её к себе позвала, потому что места здесь хватает, а вдвоём и легче, и веселее. Дом-то её восстанавливать было некому. Да и не на что.

За хозяйством своим Оля, конечно, смотрела, и у неё там всё было в порядке. Слава Богу, что гараж с машиной твоего отца и сарай с курами не сгорели, а то совсем было бы плохо.

Жили мы с ней дружно, но не долго. Видимо сказались на ней все тревоги за сына. Она же так нервничала и переживала из-за того, что случилось. А ещё раньше за тебя постоянно волновалась. У неё всё время сердце болело и давление прыгало, когда она к тебе в колонию ездила. Но про отца и сгоревший дом специально ничего тебе не сказала, когда навещала последний раз, чтобы не расстраивать.

Ой, да что тут говорить…

В общем, в середине марта у твоей бабушки был инсульт. Так врач сказал, который её в больницу увозил на скорой. А через неделю, когда я позвонила узнать о её состоянии, мне сказали, что она умерла.

– Понятно, – вздохнул я, кусая губы. – Значит, не спасли.

– Да, обширный инсульт. Она даже в сознание не приходила.

А похоронили мы её хорошо, по-божески. Я сама этим занималась. И людей много на кладбище пришло. Её ж тут все знали и уважали. Жаль только, что ты с папой приехать не смог. Рассказать вам об этом некому было.

Я огорчённо кивнул.

– И не факт ещё, что меня отпустили бы на похороны. Я уж молчу про отца.

– Да-да, конечно, – согласилась Клавдия Петровна. – Но к нашему участковому я все-таки ходила. Просила его как-нибудь сообщить Володе о смерти мамы, чтобы знал.В районной полиции ведь должна быть какая-то информация о месте его заключения. Однако, после этого от Володи не было ни слуха, ни духа…

Мы замолчали, переживая всё сказанное и услышанное.

Получалось, что у меня больше никого не осталось. Во всяком случае, в этой области и на свободе. Остальные родственники, живущие хрен знает где, не в-счет. Я остался один, и жить мне было негде. Поэтому дальнейшая моя судьба представлялась мне туманной и совсем непростой. Даже бесплатной баланды на зоне мне теперь не видать, как своих ушей. Но возвращаться ради неё в колонию я не собирался. Уж лучше голодать.

– Ладно, Серёжа, – сказала вдруг баба Клава, вставая с дивана, – что-то мы с тобой засиделись на веранде. Пойдём на кухню. Уже обед, а ты, может, с утра ничего не ел?!

– Нет, я в одиннадцать часов немного перекусил.

– Ну, всё равно пойдём. Я сегодня борща свежего наварила. Сейчас подогрею. Пойдём, сынок.

Я знал, что спорить с женщинами по поводу еды бесполезно, поэтому не стал выпендриваться и отказываться от такого вкусного предложения. Кто знает, когда мне ещё представится возможность поесть настоящего домашнего борща. И обижать хозяйку тоже не хотелось.

Я прошёл за старушкой внутрь дома и сел за кухонный стол, пока она возилась у плиты с трёхлитровой кастрюлей. Через несколько минут мне удалось заценить её борщ, который оказался ещё вкуснее, чем я думал. Может быть, потому что я давно не ел домашней пищи. Ржаной хлеб с зубцами чеснока сделал его вкус просто отменным. Но не только это. Перед началом трапезы она налила мне и себе по стопочке вишнёвой наливки собственного изготовления, чтобы помянуть бабушку Олю. Мы выпили, не чокаясь, и закусили.

– Ну, и куда же ты теперь пойдёшь, Серёжа?, – спросила после этого Клавдия Петровна, глядя на меня глубоким взглядом серо-голубых глаз.

– Пока не знаю, – ответил я, смакуя борщ. – Наверно, поеду к друзьям. Поживу пока у них, а там, может, на работу устроюсь, чтобы были деньги на съём комнаты.

Говоря об этом, я примерно на то и рассчитывал, но не был до конца уверен, что у меня всё получится. Бывших зеков с непогашенной судимостью не очень-то хотят брать на работу, даже дворником. Да и зарплаты на съём жилья может не хватить.

– А что же ты у меня остаться не хочешь? Пожил бы хоть месяц, по хозяйству помог, – на морщинистом лице бабы Клавы появилось выражение надежды, словно я и впрямь был ей нужен.

– Ну, надо подумать. Если в Михайловке или в Гидрострое у меня ничего не выйдет, то мне по-любому придётся вернуться к вам, ведь больше некуда.

– Вот и хорошо. А то мне здесь одной совсем скучно стало на старость лет. А сегодня ты всё-таки оставайся у меня. Утро вечера, как говорится, мудренее. Хорошо?

– Ладно, ответил я, в душе радуясь такой возможности. Потом спросил: – А кстати, ваши дети в этом году к вам уже приезжали, или ещё нет?

– Да куда там?! Сейчас ведь такие дорогие билеты, а дочь моя с семьёй в том году переехала в Беларусь. Считай, что за границу.

Говорила я им раньше, чтоб ко мне поближе переезжали, но они почему-то не хотят. Не уж-то в Белоруссии лучше, чем в России?

Я не знал, лучше там, или хуже, поэтому ничего не ответил. А Клавдия Петровна как завела эту больную тему, так не могла уже остановиться. Одновременно с этим она начала убирать со стола грязную посуду. Я слушал её вполуха, а сам думал о превратностях судьбы. У кого-то есть родственники, но они редко приезжают, а кто-то внезапно теряет своих близких и тоже остаётся в одиночестве.

– Да, сказал я, поддерживая разговор. – У всех свои проблемы и заботы.

– Что правда, то правда, – закивала хозяйка, наливая в миску горячую воду из чайника, чтобы помыть посуду. – А ты, сынок, если хочешь яблок, можешь нарвать прямо с дерева, у меня или во дворе твоей бабушки. В этом году хороший урожай. Яблок, груш и слив очень много выросло. Хоть продавай. Жаль будет, если пропадут.

– Хм, а это мысль!.. – усмехнулся я, прикидывая, сколько килограмм фруктов можно собрать с десятка разных деревьев. – Надо взять её на заметку и как-нибудь реализовать.

Кстати, А кому теперь принадлежит земельный участок бабушки Оли?

– Так тебе и принадлежит по наследству, – ответила Клавдия Петровна.

– А как же мой отец? Он ведь тоже наследник.

– Конечно, наследник. Но ему достались одни строения на этом участке.

Оля, наверно, что-то предчувствовала, поэтому буквально за несколько дней до смерти успела переписать у нотариуса всё своё имущество на вас двоих. Тебе оставила землю, а Володе гараж и стены сгоревшего дома. Сказала, что раз он его спалил, то пусть потом и восстанавливает, когда из тюрьмы выйдет.

Слава Богу, что все ценные вещи и документы твоя бабушка хранила в подполе, куда огонь не добрался. Сейчас они у меня. Я их тебе позже отдам.

– Понятно, – сказал я и вышел из дома. Оглядевшись, сорвал с деревьев крупное жёлтое яблоко и зеленоватую грушу. Оба плода оказались сочными и сладкими. Затем перешёл через дорогу во двор бабушки Оли. Здесь тоже сорвал несколько фруктов на пробу, поскольку давно уже забыл их реальный вкус. Одни яблоки были получше, а другие ещё не дозрели.

После этого осмотрел изнутри сгоревший дом и подпол. Там было пусто, если не считать нескольких мешков с прошлогодней картошкой, морковкой и свёклой. Остальные овощи и банки с различными вареньями и соленьями, скорее всего, перекочевали в погреб соседки. Так же, как и куры с петухом. Надо будет её об этом спросить. По крайней мере, с голодухи я теперь точно не умру, а деньги с карточки можно будет потратить на новую одежду и обувь.

Заглянуть в закрытый гараж и сарай без ключей не удалось. Хорошо ещё, что местные алкаши их не взломали и не разграбили. Всё-таки не совсем ещё уроды. А вот баня, находившаяся подальше, оказалась открытой, потому что брать там было нечего. Пара пустых бочек для воды, тазики, да берёзовые веники. Пахло здесь приятно, и мне сразу захотелось растопить печь, чтобы помыться и попариться. Однако, в такую жару таскать воду из колодца было лень. Да и уличной парилки сейчас было достаточно. Итак дышать нечем.

Я вышел из бани и окинул взглядом огород, первый раз за многие годы поросший сорняками. Обрабатывать его теперь было некому, вот он и находился в таком запустении. А в середине августа заниматься им уже было поздно.

Возвращаясь к калитке, я вдруг услышал за спиной громкий заливистый лай большой собаки. В тот же момент из кустов смородины на меня вылетела страшная псина, которую я в первый момент даже не узнал и поэтому замер на месте. Но когда собака стала вертеться вокруг меня и подпрыгивать, стараясь лизнуть в лицо, я тут же признал в нём любимого Зевса – трёхлетнюю бельгийскую овчарку, которая раньше жила у бабушки Оли и охраняла двор.

Из рассказов бати я помнил, что Она очень дружелюбная, энергичная и легко обучаемая. Несмотря на крупные размеры, эта порода собак отлично подходила для семей с детьми и другими домашними животными. Высотой около шестидесяти пяти сантиметров она имела длинную, слегка волнистую темно-коричневую шерсть с рыжими отметинами на морде, ушах и нижней части тела.

Последний раз я играл с псом два года назад, когда жил здесь всё лето. По всей видимости Зевс тогда хорошо запомнил меня и мой запах, потому что сейчас он был очень рад нашей встрече. Я тоже весело смеялся и гладил кобеля по длинной блестящей шерсти. Худым он не выглядел. Значит, Клавдия Петровна периодически его подкармливала.

Проверяя память домашнего питомца, я стал давать ему разные команды, которым когда-то научил, и быстро убедился, что большинство из них Зевс уже забыл. Но самые простые команды он до сих пор помнил и легко выполнял. За это нужно было сказать спасибо Бабушке Оле, которая периодически его тренировала.

Наигравшись, я взял Зевса за ошейник и повёл во двор соседки, чтобы она дала ему поесть. Кроме того, я решил при первой же возможности забрать бельгийца с собой в город, когда у меня будет нормальное жильё.

Баба Клава без лишних слов вынесла остатки недоеденного ранее супа и вылила его в железную миску, стоявшую возле забора. Потом выпрямилась и медленно произнесла:

– А я у себя собак никогда не держала. Всё равно у меня красть нечего. А если воры захотят, то им никакая овчарка не помешает. Отравят и всё…

Я вообще больше кошек люблю. У меня их аж три штуки. Они и мышей иногда ловят, и сами едят мало. А такого крупного пса попробуй прокорми. Хорошо, что он всегда свободно бегал по двору и теперь носится по всей деревне. Может его ещё где-нибудь подкармливают, потому что знают, чей он. Так что живётся ему неплохо.

– Может быть, – неуверенно ответил я, наблюдая, с какой жадностью Зевс лопает вчерашний суп.

До семи часов вечера мы с Зевсом бегали по улочкам Каштаново и его окрестностям, а также купались в местной речке и загорали на Солнышке. Никаких друзей у меня здесь не было, хотя несколько пацанов и девчонок, приезжавших сюда к родственникам, я знал, но общаться с ними не стремился. В деревне на природе мне было хорошо одному. Да и вообще, тусоваться сегодня с кем-то совсем не хотелось. Не то настроение.

После ужина, состоявшего из варёной картошки с курицей и малосольными огурцами, я ещё немного пообщался с Клавдией Петровной, а потом сел смотреть телек, который показывал лишь несколько каналов. Но мне и этого было достаточно, поскольку на зоне нас такими развлечениями особо не баловали. Вместо телевизионных передач нам в воспитательных целях обычно показывали советские фильмы о хороших людях или старые добрые сказки.

В двадцать два часа я начал зевать. Это уже была привычка, сформировавшаяся в детской колонии. Хозяйка застелила мне кровать в комнате для гостей. Но прежде чем лечь спать, я вспомнил о своём наследстве, которое досталось мне от бабушки Оли.

– Здесь, кроме документов, ещё есть разные вещи, – сказала Клавдия Петровна, доставая из шкафа большую картонную коробку. – Сейчас я тебе их покажу и отдам. Они тоже находились в подполе, поэтому не сгорели. Теперь это всё твоё.

Она села в кресло возле меня, по-стариковски кряхтя и охая. Затем вытащила из коробки радиоприёмник «Вега» и складной нож с лезвием около десяти сантиметров.

– Ух, ты!.. – воскликнул я, разглядывая швейцарский нож, у которого дополнительно имелась ложка, консервный нож и штопор.

– Вот смотри, эти вещи остались на память от твоего деда Николая, и твоя бабушка ими почти не пользовалась. Поэтому они сохранились в подвале.

А вот ещё столовый набор из двенадцати серебряных приборов: ложек, вилок и двух ножей. Оля говорила, что они достались ей от отца фронтовика, дошедшего до Берлина и взявшего этот набор в качестве трофея. Здесь даже какое-то клеймо есть, но серебро сильно потемнело и прочитать ничего нельзя. Оно, наверно, очень дорогое.

Я тоже повертел в руках ложку и вилку, пытаясь разобрать надпись на клейме, но не смог. Приборы надо было чистить зубной пастой или замачивать в уксусе с содой. Когда-то я таким способом обновил свою серебряную цепочку с крестиком. Но можно оставить и так, чтоб было видно, какой старый этот набор.

Затем баба Клава вытащила из коробки большую деревянную шкатулку и открыла её.

– А здесь Оля хранила все свои документы, письма, семейные фотографии и кое-какие драгоценности, которые у неё остались.

– Ого!.. – удивился я, широко открыв глаза при виде серебряного портсигара с золотыми накладками и гравировкой в виде старинного парусника.

Открыв его, я обнаружил внутри два золотых обручальных кольца и золотую цепочку с медальоном, на котором была изображена Богородица с младенцем. Кроме того, здесь лежала красивая серебряная брошь в виде выпуклого сердца с ветвистым узором по краям и тремя маленькими рубинами в центре.

Все эти вещицы я когда-то в детстве уже видел, когда рылся в чужих ящиках и коробках ради любопытства. Но тогда я не придал им особого значения, потому что не знал им цены. Да я и сейчас её не знал. Однако, помнил рассказ деда Николая, о том, что он нашёл портсигар с брошью в лесу, когда ходил на охоту. Так ли это было на самом деле, или нет, я понятия не имел, но эта легенда мне тогда очень понравилась.

На самом дне шкатулки лежал мешочек с медалями и двумя орденами красного знамени, принадлежавшие когда-то моему прадеду Ивану. Тут же находились и позолоченные командирские часы с кожаным ремешком, которые при жизни носил дедушка Коля.

Я покрутил механический завод и часы стали исправно тикать, отмеряя время секундной стрелкой.

– Надо же, до сих пор работают.

– Да, умели раньше делать хорошие вещи, – улыбнулась Клавдия Петровна и тут же добавила: – Кстати, Серёжа, в этой шкатулке ещё были деньги, отложенные твоей бабушкой на чёрный день. Но, когда она умерла, мне, конечно, пришлось потратить их на похороны, чтобы и гроб сделали хороший и всё остальное. Да ещё мы с соседями памятник заказали. Скоро ставить можно будет, как полгода пройдёт. Так что с тех денег ни копейки не осталось. Ещё и люди свои добавляли.

– Понятно, – сказал я. – А куда подевались все заготовки из бабушкиного подвала?

– Так их там и было-то немного. Но половину я отдала мужикам, которые мне помогали, на закусь и помин Олиной души, а остальные банки забрала в свой погреб, чтоб не пропали. У нас село хоть и маленькое, но какие-то ворюги всё равно есть. В прошлом году пару домов обчистили, пока хозяев не было. Так что оставлять тут без присмотра и замков ничего нельзя. От греха подальше…

Я кивнул, начиная складывать бабушкино наследство обратно в шкатулку.

– И что мне делать с этим добром?

– Да, что хочешь, то и делай, – ответила баба Клава. – Ты же теперь его владелец.

– Ну, тогда все документы на дом и землю я оставлю у вас, в этой шкатулке. Награды прадеда и бабушкины драгоценности – тоже. А всё остальное заберу с собой. Столовый набор попробую продать, а другие вещи мне могут пригодиться.

Я выбрал из пачки фотографий три самые лучшие, на которых была запечатлена вся моя семья: бабушка, дедушка, мама, папа и я сам, в разном возрасте. Сейчас эти снимки были для меня самыми дорогими и ценными из всего, что я имел.

Глава 4. Прошлое: Разборки

В течение нескольких дней обстановка в классе была мирной. Одноклассники больше не приставали ко мне, убедившись, что мальчик для битья из новенького не получится. Никто не пытался меня задеть или вызвать на эмоции.

Я вздохнул с облегчением, когда убедился, что пацаны в классе ведут себя более менее нормально. Поэтому почувствовал себя свободнее и увереннее, чем раньше. Правда, некоторые ребята стали относиться ко мне с большей отстранённостью и нарочитым безразличием. Вожаки класса вообще делали вид, что я не существую. Казалось, что они специально сторонятся меня, как будто я был прокажённым. Я не понимал, с чем это связано, но был рад, что они оставили меня в покое.

Продолжая учиться, я старался не обращать внимания на косые взгляды и шепот за спиной, но в глубине души знал, что это не конец. Я чувствовал, что Леонтьев и Горин просто ждут удобного момента, чтобы снова наехать и подмять под себя. И тогда драки точно не избежать.

Девчонки, напротив, стали проявлять ко мне больше внимания. Они улыбались и здоровались со мной, когда я проходил мимо. Некоторые из них даже искали повод поговорить со мной. Я был удивлен и немного смущен таким отношением с их стороны, но мне было приятно.

Одна из девушек, которую я раньше не замечал, стала чаще подходить ко мне. Она всегда была приветливой и интересовалась моими делами.

В пятницу, на одной из перемен я остался в классе, чтобы доделать домашку по геометрии. Вдруг я услышал, как кто-то подошёл ко мне. Я поднял голову и увидел Аню. Она была очень симпатичной девушкой с тёмными волосами до плеч и внимательным взглядом карих глаз.

– Привет, Серёжа, – сказала она, улыбнувшись, и присела на соседнюю парту. – Я заметила, что ты периодически сидишь в классе на переменах.

Я был немного удивлен, но ответил ей улыбкой.

– Ну, привет. Я просто не успел кое-что доделать. А ты чего тут сидишь вместо того, чтобы тусить в коридоре с девчонками?

– Да, так… Не хочу, чтобы Леонтьев за мной хвостом бегал.

– А он точно бегает?

– Ну, иногда, – немного кокетливо ответила Аня и рассмеялась. – Он такой придурок!.. Задолбал уже своим вниманием.

– Так, может, он в тебя влюбился? – предположил я, открыто разглядывая стройную фигурку девушки и её длинные ноги.

Она сложила руки на груди и её щёки слегка порозовели.

– Да, ну, брось, – смутилась Аня. – Какая там любовь?! У него же только бокс в голове, а мозгов совсем почти нет.

– А у кого они есть?

– Ну, вот, у Ромки, например. И у тебя тоже. Ты даже стихи писать умеешь, и учишься хорошо.

Я задумчиво хмыкнул и отмахнулся, делая вид, что всё это ерунда.

Аня оказалась очень дружелюбной и интересной собеседницей. За десять минут мы успели поговорить о разных вещах – об уроках, учителях, других ребятах и увлечениях. В ее компании я чувствовал себя комфортно и свободно. Но наш приятный разговор был грубо прерван очередным звонком на урок.

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь стали заходить одноклассники. Многие смотрели на нас с удивлением, а кое-кто из парней даже с насмешкой и подозрением.

Я почувствовал, как мое лицо заливается краской. Все видели, как мы с Аней болтали и улыбались друг другу. Может быть, они подумали, что мы начали встречаться, или что я нарушил какие-то неписанные правила…

Решив не обращать внимания на шепотки и насмешки, я просто отвернулся, чтобы доделать домашку. Аня тоже ушла на своё место.

Весь урок я чувствовал на себе сверлящие взгляды однокашников. Если бы они могли, то прожгли бы в моей спине дыру. Или в затылке. У меня аж голова заболела, и я никак не мог сосредоточится на новой теме геометрии, которую объяснял Георгий Иванович. Пришлось отбросить все мысли в сторону, чтобы понять хоть что-то.

Наконец, урок закончился. Учитель вышел из класса и я начал собирать сумку. В этот момент услышал с задней парты голос Леонтьева:

– Слышь, новенький, иди сюда!

Я замешкался, не зная, что делать. Идти к нему мне совсем не хотелось, и в то же время я не желал выглядеть трусом в глазах других ребят, которые ещё не успели выйти из кабинета. Поэтому просто проигнорировал его слова. Но тут один из парней подошел ко мне и грубо сказал:

– Эй, новенький, ты чё, не слышишь? Тебя Лёха зовёт!

Я почувствовал, как в душе поднимается волна гнева. Мне не хотелось кому-то подчиняться, но и вступать в открытый конфликт сейчас было бы глупо.

– Если ему надо, пусть сам подходит, – пожал я плечами и встал с места, чтобы выйти из класса. Однако, Женька Горин быстро схватил меня за руку и с угрозой произнёс:

– Эй, ты куда собрался? Ты чё, не хочешь с нами базарить?!

– Отвали, – огрызнулся я и попытался вырваться. Но он держал меня крепко.

Вдруг я почувствовал, как кто-то толкнул меня в плечо. Кое-как устояв на ногах, я обернулся и увидел перед собой Леонтьева собственной персоной. Он всегда был в центре внимания, и остальные ребята его опасались, потому что лидер класса уже несколько лет ходил на секцию бокса.

– Ты чё, козёл, рамсы попутал? Забыл, кто здесь главный? – спросил он, наклонившись ко мне. – Это я…

– И чё дальше? – опешил я от такого наезда.

– А то, что я не дам тебе уводить у нас девчонок!

Я попытался возразить, но он не позволил мне сказать ни слова.

– Ты новенький, и ты должен знать правила. Здесь все принадлежит мне и моим корешам, – продолжал давить Лёха, сжимая кулаки. – Если ты хочешь остаться целым и невредимым, то лучше держись подальше от Аньки.

Мое сердце забилось быстрее. Я не хотел проблем, но и сдаваться просто так не собирался.

– Я и не думал её у тебя уводить. Мы просто болтали, – ответил я, глядя ему прямо в глаза. – Но я в любом случае не боюсь тебя!..

Леонтьев усмехнулся и толкнул меня еще раз в грудь.

– Ты, Серый, слишком наглый, и еще пожалеешь об этом, – сказал он с угрозой. – Но у тебя есть время, чтобы передумать.

Я застыл на месте, пытаясь успокоиться и решить, что делать. Мне не хотелось драться, но и просто так сдаться я тоже не мог. Я понимал, что мне нужно найти выход из этой ситуации, но какой?..

Неожиданно кто-то подошел к нам сзади и сказал:

– Оставьте его в покое. Он ничего вам не сделал.

Я оглянулся. Это была Алина Алфёрова. Будучи старостой, она задержалась в кабинете протереть доску. Кроме неё и пяти пацанов из компании Леонтьева в классе больше никого не осталось.

Она смотрела на крутых парней без тени страха, и ждала ответной реакции.

– Ну вот, ещё одна, туда же… – поморщился Лёха, отходя в сторону.

Горин отпустил меня и развёл руками:

– Да ладно, Алин, мы просто хотели с ним побазарить.

– Но это не значит, что вы можете его запугивать. Если хотите поговорить, то делайте это нормально, а не так, как сейчас.

Парни внимательно посмотрели на девушку, а затем на меня. Их взгляды стали менее враждебными. По какой-то причине они её побаивались и предпочитали слушать. Поэтому Леонтьев криво усмехнулся и примирительно сказал:

– Спокойно, Алина. Мы просто решили кое-что обсудить.

– Вот и обсуждайте всё это где-нибудь на улице, подальше от школы. А то директор быстренько вас отсюда выкинет за нарушение порядка.

Девушка обвела всех строгим предупреждающим взглядом и направилась к выходу. Я пошёл вслед за ней, пока пацаны не передумали меня отпускать.

– Блин, раскомандовалась тут, – услышал я недовольное бормотание Горина. – Тоже мне, директорская дочка…

Спустившись на первый этаж, я увидел Макса, торчавшего возле расписания уроков. Он вышел из класса в числе первых, поэтому пропустил всё самое интересное.

– Ты чего там завис? – спросил он, нетерпеливо притопывая на месте. – Пойдём уже быстрее на стадион. Там пацаны в футбол играть собираются.

– Да ну, неохота, – ответил я, поправляя на плече ремешок сумки. – Нет настроения. Пойдём лучше погуляем.

Он огорчённо вздохнул, но спорить со мной не стал. Мы вышли на улицу и не спеша двинулись вдоль металлической ограды школьного двора. Для нас это был уже привычный путь домой.

Макс проводил со мной почти всё свободное время. Оказывается, за те полгода, которые парень учился в этой школе, найти себе настоящего друга он так и не смог. А тут неожиданно появился я, и нам удалось сдружиться.

После уроков мы часто проводили время вместе, играя в футбол или компьютерные игры, гуляя по городу или просто болтая о жизни. Я был благодарен ему за то, что он помог мне освоиться в новом городе. Макс знал здесь много интересных мест, куда мы ходили тусоваться. Разные игровые клубы, торговые центры и кинотеатры. Но главное, это парк аттракционов. Он был самым популярным в нашем городе, и туда регулярно стекалась молодёжь. Особенно нас плющило и колбасило от «американских горок» и настоящей комнаты ужасов. Такой жути мы больше нигде не испытывали.

Впрочем, постоянно висеть вниз головой на каком-нибудь экстремальном аттракционе нам тоже не улыбалось. Во-первых дорого, а во-вторых, всё это могло быстро надоесть, если часто пользоваться. Поэтому мы ходили в парк не только поразвлечься, но и просто отдохнуть. Несмотря на то, что он находился в центральной части города, шум транспорта туда почти не доносился.

В это воскресенье мы снова собирались посетить парк культуры и отдыха «Волжский». Благо выходной день и тёплое «бабье лето» позволяли. Солнце уже взошло, так что погода обещала быть хорошей.

На часах мобильника ещё не было девяти часов, когда я решил встать с постели и сходить в туалет. Заодно умылся и почистил зубы. Родители, не любившие долго спать, уже сидели на кухне, откуда тянуло ароматом сваренного кофе. Растворимый напиток они почему-то не признавали. А мне было всё равно. Я больше любил чай с лимоном.

После завтрака я позвонил Максу и подтвердил нашу договорённость о встрече. Затем полез в холодильник за колбасой. Мы решили взять с собой бутерброды и бутылки с газировкой, чтобы перекусить в обед и не тратить лишние деньги на уличный фастфуд.

Встретились на автобусной остановке около десяти часов, с улыбкой пожали друг другу руки и запрыгнули в подошедшую маршрутку. Она как раз ехала в нужном направлении.

Пока мы ехали, подпрыгивая на дорожных ямах, я рассказал другу о ночном кошмаре, в котором мне пришлось убегать от каких-то страшных типов с горящими глазами.

– …Вот, представляешь, какая мне хрень приснилась? – закончил я своё повествование.

– Ага, – кивнул Макс и рассмеялся, – Ты, небось, реально чуть не описался от страха, когда тебя загнали в тупик. Наверно, фильмов про зомбаков насмотрелся?!

– Да ну тебя… Сам, небось, ссышься по ночам?! А я даже по-настоящему испугаться не успел. Раньше проснулся.

– Не, Серый, мне вообще кошмары давно не снятся. В основном, девчонки, и даже голые.

– И чё ты там с ними делаешь?

– Ооо, всё тебе расскажи!.. – загадочно ухмыльнулся Макс, мечтательно закатив глаза вверх.

– Эй, молодёжь, – неожиданно повернулся к нам мужчина, сидевший впереди с двумя малолетними детьми, – может, вы свои влажные фантазии в другом месте рассказывать будете?

Мы удивлённо посмотрели на него, будто первый раз увидели. Потом смутились и замолчали. В какой-то мере этот мужик был прав. Поговорить о девчонках мы могли и потом, без свидетелей.

Когда мы добрались до парка, там уже было довольно много людей. Кто-то катался на аттракционах, кто-то гулял с собакой, а другие просто отдыхали на скамейках, наслаждаясь природой, Солнечным теплом и свежим воздухом.

Первым делом мы встали в очередь за билетами и честно отстояли в ней больше пяти минут. Потом отправились на «американские горки», где заняли места в последнем вагончике. Моё сердце забилось быстрее от ожидания невероятной скорости. Я всегда любил этот аттракцион, и каждый раз перед заездом чувствовал сильное волнение.

Когда все места были заняты, мы медленно начали подниматься на вершину первого подъема, и я уже мог видеть, как вагончики перед нами падают вниз под крутым углом. Затем мы пролетели поворот, и я услышал, как другие люди кричат от восторга. Я тоже закричал, когда мы достигли вершины второй горки. После этого вагончик стал наклоняться вперед, и мы понеслись вниз с огромной скоростью. Мое тело с такой силой прижало к сиденью, что я не мог оторвать голову, и смотрел прямо перед собой. Сидевший рядом Макс продолжал кричать, испытывая такие же острые ощущения, как и все остальные.

Мы пронеслись через второй поворот, и тут же взлетели на мёртвую петлю. Я почувствовал, как мой желудок поднимается к горлу. Но съеденный завтрак наружу так и не вывалился. Я, к счастью, тоже остался на месте. Затем мы помчались дальше, пролетая через повороты и петли. И это было ужасно здорово.

Когда мы достигли конца трассы, я ощутил огромное облегчение. Я был взволнован и возбужден от пережитых эмоций, но это было только начало. Мы еще дважды катались на других аттракционах, и каждый раз я чувствовал, как адреналин закипает в моей крови.

Ближе к обеду мы нашли уютное место под большим деревом и устроились на скамейке, чтобы перекусить. После пережитого стресса наши молодые организмы требовали пищи. Под ритмичную рэп музыку, доносившуюся из моего телефона, мы некоторое время болтали о школе, о наших увлечениях и планах на будущее. Макс рассказал мне о своей мечте стать программистом, а я сказал, что ещё не решил, кем хочу быть. У меня было слишком много вариантов, и я никак не мог выбрать что-то одно.

После перекуса мы решили попинать мяч, который Макс взял с собой из дома. Мы нашли пустую поляну, окружённую со всех сторон кустами, и некоторое время играли в одни ворота, стараясь забить гол. Смеясь и прикалываясь друг над другом, мы получали удовольствие от игры и общения.

Через полтора часа, устав играть, мы решили прогуляться по дальней окраине парка. В его глубине неожиданно для себя обнаружили небольшой, но очень живописный прудик, где плавали утки и лебеди. Водоём был окружен высокими деревьями, которые создавали приятную тень, закрывая поверхность воды от солнца. Пруд оказался довольно чистым, так что мы могли видеть плавающих в глубине рыб.

Это было очень спокойное место, где можно было забыть о городской суете и насладиться красивым видом живой природы. Послушать пение птиц в кронах деревьев или понаблюдать за тем, как утки ныряют в воду за пищей.

Мы остановились на берегу, чтобы покормить белых лебедей оставшимся хлебом. Глядя на этих красивых птиц, я чувствовал себя счастливым и свободным. Уходить отсюда совсем не хотелось. Однако, идиллия быстро закончилась.

В какой-то момент я заметил, что за нами следят. Я ощутил это собственной кожей, как бывает в минуты опасности.

Обернувшись, я увидел трёх парней из нашего класса: Леонтьева, Горина и ещё одного, по фамилии Лосев. Они вышли из-за кустов и двинулись прямо к нам, нагло ухмыляясь.

– Вот вы и попались, братцы кролики! – пафосно воскликнул Женька, поигрывая связкой ключей.

– Ого, какие люди… – удивился Макс, не подозревая ничего плохого. – Какая встреча…

О своём конфликте с Лехой я ему ещё не рассказывал, и он даже не догадывался, чем может закончится эта неожиданная встреча. Я же, напротив, сразу понял, что Леонтьев не простил мне того, что было в классе. Пацаны не могли смириться с тем, что я стал популярным среди девчонок, а их лидерство пошатнулось. И за это они хотели мне отомстить.

Пока мы с Лёхой испытующе смотрели друг на друга, играя в гляделки, Макс продолжал радоваться.

– Вы откуда здесь, мужики?

– Так, мимо проходили, – процедил в ответ Леонтьев и остановился в паре метров от нас. – А теперь хотим побазарить с новеньким.

Он демонстративно потёр правый кулак, не сводя с меня пристального взгляда. В его серых глазах читалось явное желание надавать мне по морде.

– Да, – мгновенно поддержал друга Женька Горин. – Новенького надо обновить!..

Лосеву такая шутка показалась смешной, и он заржал конём.

– Эй, мужики, вы чего? – Макс, наконец-то, начал о чём-то догадываться, и быстро глянул в мою сторону, ожидая ответа и от меня в том числе.

Я молча пожал плечами, делая вид, что не знаю, какие у Лёхи ко мне претензии. Он же С чувством превосходства медленно ответил:

– Серый знает чего и почему. А ты, Макс, можешь валить домой. У нас к тебе нет вопросов.

– Но в чём проблема?

– В том самом!.. И если ты не свалишь, у тебя тоже будут проблемы, – резко ответил Женька и махнул связкой ключей в сторону моего друга. – Забыл, как я тебе по ушам весной надавал? Могу повторить!..

Я не мог поверить, что это происходит на самом деле. Ещё несколько минут назад у нас с Максом было отличное настроение, и ничто не предвещало такого поворота. А теперь мы стоим перед тремя одноклассниками, которые явно хотят меня избить. Я чувствовал, как мое сердце колотиться в груди, а ладони становятся потными. Мне нужно было что-то сделать, но что?

В таких случаях, говорят, лучше всего не геройствовать, а тупо сбежать. Но куда тут сбежишь, если за спиной пруд, а перед нами самые быстрые и сильные пацаны класса. Всё равно ведь догонят, собьют с ног и отмудохают. К сожалению, в наше время принцип «лежачего не бьют» уже не действует. Лежачих сейчас не просто бьют, а пинают ногами изо всех сил.

Впрочем, Макс мог бы уйти, как того хотели мои противники, и я бы его за это даже не стал винить. Но он остался на месте и упрямо сказал:

– Нет!.. Серый мой друг, и я не уйду.

Парни обменялись удивлёнными взглядами. Они точно не ожидали такого ответа. Но это лишь вызвало у них приступ хохота.

– Значит, получите по морде оба! – смеясь, пообещал Горин. – Так сказать, за компанию…

Они заржали ещё громче и веселее, но их глаза по-прежнему выражали злость и агрессию.

– Ты чё, с ума сошел? – тихо спросил я Макса. – Беги отсюда.

– Не, я не оставлю тебя, – он отрицательно мотнул головой и встал рядом со мной.

Я вдруг почувствовал гордость за этого невысокого парня. На него точно можно было положиться в трудную минуту. Он не предаст.

Мы стояли вместе, готовые биться друг за друга. Страх быстро сменился гневом. Я не хотел драться, но не мог позволить всяким уродам опускать нас морально. Мы должны были отстоять своё право на независимость, чтобы общаться и дружить с кем угодно по своему желанию.

– Короче, новенький, последний раз тебя спрашиваю, – сказал вдруг Леонтьев, заметив мою решимость. – Или ты будешь подчиняться нашим правилам, или к тебе придёт большой писец! Выбирай…

– Да мне пофиг, – отмахнулся я с фальшивым безразличием. – Я люблю разных животных. Особенно белых и пушистых!..

– Ты думаешь, что такой крутой? – усмехнулся Леонтьев, подходя еще ближе. – Ты не знаешь, с кем связался.

– Я знаю, что вы трусы, – возразил я, глядя на Лёху и его дружков. – Вы можете избить только тех, кто слабее вас.

– Ах ты, ублюдок! – взревел Леонтьев и попытался ударить меня.

Я успел нырнуть под кулак и оттолкнул Лёху двумя руками. Он упал на землю, но быстро поднялся и снова бросился на меня. Я отступил назад, держа дистанцию и готовясь к новой защите.

В этот момент услышал сдавленный крик Макса. Пока он растерянно смотрел на нас, Горин ударил его кулаком в живот. Потом вместе с Лосевым они схватили парня за руки и заломили назад, держа Макса, как на дыбе. Он вновь закричал от боли. И в ту же секунду кулак Леонтьева врезался мне в подбородок. Мои зубы клацнули, и я полетел на землю, сминая остатки пожухлой травы и опавшие листья. Это был хорошо поставленный удар молодого боксёра. В голове сразу загудело, а в глазах заплясали мушки.

Я попытался встать, но сильный пинок под рёбра вновь заставил меня упасть. Мне было по-настоящему больно, но я постарался сдержать стон. Ещё несколько ударов пришлись по спине и ногам. И это было уже совсем не по правилам бокса.

– Лежать, сучонок! – со злостью потребовал Лёха, примеряясь к очередному пинку в моё лицо, – а то я из тебя котлету сделаю.

Я валялся на земле, стараясь справиться с болью и страхом. Я не хотел так быстро сдаваться, но понимал, что сейчас у меня нет никаких шансов выстоять против Леонтьева. И он тоже об этом знал, поэтому нарочно издевался.

Тем временем Макс продолжал сопротивляться.

– Отпустите меня! – кричал он, пытаясь вырваться из хватки Горина и Лосева. – Отпустите, уроды!

– Ага, Ерёмин, щаз, – рассмеялся Женька. – Мы лучше тебя в пруду искупаем, чтобы ты в следующий раз не выпендривался.

– Тебе же сказали, вали отсюда, – гнусаво добавил Лосев, – А ты чего?..

– Да пошли вы в жопу! – не унимался Макс, пытаясь лягнуть обидчиков.

Во мне снова начали бороться ярость и бессилие. Я не мог позволить им мучить моего друга. Мне нужно было что-то сделать, чтобы остановить их. Я должен был сдаться, или драться до потери сознания.

В этот момент я услышал звук приближающихся шагов. Кто-то бежал в нашу сторону. Приподняв голову, увидел, что к нам направляется молодой мужчина в форме охранника. Обычно они ходили вокруг аттракционов и других площадок, но этот каким-то образом оказался возле пруда. Или его кто-то сюда позвал.

– Что здесь происходит? – крикнул он, подбегая к нам. – Прекратите немедленно!

Леонтьев замер на месте. Дружки тоже поспешили отпустить Макса, который мгновенно рухнул на землю. Они явно не ожидали появления охранника.

– Мы просто играем, – ответил Лёха, пытаясь выглядеть невинным. – В ментов и бандитов…

– Я видел, что вы делали, – сказал мужчина, подходя ближе. – Это не игра. Это нападение, – он подошел к Леонтьеву и взял за плечо. Потом достал из нагрудного кармана телефон. – Я вызову полицию. Пусть заберут вас в участок за хулиганку.

Парни стали нервничать. Они видели, что охранник говорит серьезно.

– Мы не хотели ничего плохого, – оправдываясь, сказал Лёха и попытался освободиться из рук мужчины. – Мы просто прикалывались, типа дерёмся.

– Я не верю тебе, – сказал охранник, крепче сжимая плечо Леонтьева. – Ты и твои друзья должны уйти отсюда и не возвращаться. Немедленно!

Лёха понял, что проиграл. Если они останутся, то попадут в большие неприятности. А ему это было не нужно.

– Хорошо, мы уходим, – согласился Леонтьев, отступая назад.

Он махнул дружкам, и они поспешили убраться, оставляя нас одних.

Охранник помог мне подняться на ноги. Мы с Максом получили несколько ушибов, но в целом сильно не пострадали.

– Спасибо вам, – сказал я нежданному спасителю. – Вы нам очень помогли.

– Не за что, – ответил он. – Я просто делал свою работу. А вы в следующий раз будьте осторожней. Лучше держитесь возле других людей.

Мы поблагодарили его еще раз, отряхнули одежду от налипшей грязи и побрели к выходу из парка.

Отбитые рёбра и подбородок у меня всё ещё болели. Однако, я надеялся, что кроме ушибов других повреждений нет. Настроение было паршивым. Говорить совершенно не хотелось, но я всё же сказал:

– Вот тебе и ночной кошмар. Прикинь?..

Макс понимающе кивнул.

– Да уж, сон в руку, как говорила моя бабка…

– А хуже всего то, что эти гады от нас теперь не отстанут, – сказал я, потерев саднящий подбородок. – Будут всё время чмырить.

– Не, не будут, – уверенно ответил Макс.

– Почему?

– Ну, они же показали нам свою силу. Доказали, что круче нас, хоть и не добились такого признания лично от тебя. Им ведь надо было самоутвердиться, и они всем в классе расскажут, как отметелили нас.

– Так это ещё хуже. Опустят нас ниже плинтуса.

– Так ведь этому никто и не удивится. Все же знают, кто такие Леонтьев и Горин. Остальные нам только посочувствуют, кроме пацанов из Лёхиной банды.

– Вот они и продолжат нас прессовать, – настаивал я на своём мнении.

– Ну, меня же они не трогали полгода, после того, как Женька первый раз дал мне в ухо. Ты только сам лишний раз не выпендривайся. И тогда они отстанут.

– И чё, я теперь должен засунуть язык в жопу и жить по их дурацким правилам, которые нигде не записаны.

– Да не, я не об этом, – мотнул головой Макс, стукнув мячом о тротуарную плитку. – Ты живи, как хочешь, но так, чтобы это лишний раз не задевало интересы Леонтьева.

– И какие же у него интересы в нашем классе? – поинтересовался я, уже догадываясь об ответе.

– Ну, во-первых, он хочет оставаться самым крутым, чтобы все его боялись и уважали. Если ты начнёшь ему мешать, или показывать собственную крутость, он будет тебя ненавидеть.

А во-вторых, он хочет, чтобы все лучшие девчонки в классе были его. Лёха считает, что он самый крутой и красивый чувак. Если ты захочешь встречаться с девчонкой, которая ему нравится, он будет тебя гонять. И остальные тоже.

На Лукьянову, Алфёрову и Синицину можешь даже не смотреть. Они все заняты, хотя реально ни с кем не встречаются.

– А если они сами захотят быть со мной? – спросил я, чувствуя, как мои уши начинают краснеть.

– Тогда это их проблемы, – сказал Макс, подбрасывая мяч в воздух. – Ты не можешь контролировать чужие чувства. Ты можешь только быть самим собой и надеяться на лучшее.

Просто живи своей жизнью. Не мешай Леонтьеву быть самым главным в классе и не пытайся увести у него Лукьянову Аньку. Тогда он оставит тебя в покое.

– Но это значит, что я должен жить по его правилам, – сказал я, нахмурившись.

– Нет, ты можешь жить, как тебе нравится, – снова возразил Ерёмин. – Но если ты хочешь избежать проблем, то лучше не задевать интересы Леонтьева.

– Ладно, я попробую, хотя это несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива, – ответил Макс, подбрасывая мяч в воздух и ловя его одной рукой. – Но пока от нас мало что зависит.

Тяжело вздохнув, я согласно кивнул.

Мы вышли на автобусную остановку и огляделись. Наших злейших друзей поблизости не было, что не могло не радовать. Вскоре к нам подкатила знакомая маршрутка, и мы отправились домой.

Всю дорогу мы молчали, каждый погруженный в свои мысли. Я думал о произошедшей разборке, и о том, как мне поступить дальше. Я не собирался быть частью банды Леонтьева, но и не хотел, чтобы они продолжали меня преследовать. Мне нужно было найти способ установить с ними хоть какой-то мир, но я не знал, как это сделать.

Когда мы приехали на свою остановку, Макс предложил зайти к нему в гости. Я согласился, поскольку мне не хотелось идти домой в плохом настроении. Оставшуюся часть дня мы играли в компьютерные игры и смотрели фильмы. Это помогло мне немного расслабиться и забыть о проблемах.

На следующий день в школе все было тихо. Леонтьев и его друзья не подходили ко мне и ничего не говорили. Однако, я чувствовал, что они за мной наблюдают. Я старался вести себя как обычно, но внутри меня все еще было определённое беспокойство.

После уроков, когда мы с Максом уже собирались уходить, в коридоре к нам неожиданно подошел Леонтьев.

– Слышь, новенький, пойдём поговорим, – сказал он спокойным тоном. – Только наедине.

– Зачем? – уточнил я, опасаясь, что этот разговор может закончится новой дракой.

– Надо… – твёрдо, но уклончиво ответил Лёха.

Сейчас он выглядел вполне дружелюбным, и рядом не было его дружков, перед которыми стоило выделываться.

Я переглянулся с Максом, ожидая от него поддержки. Он кивнул, и я нехотя согласился.

– Ладно, пойдём, если очень надо.

Мы вышли на улицу и остановились возле школьного забора.

– Короче, Серый, – заговорил Лёха, тщательно подбирая слова, – я не хочу, чтобы мы были врагами, ведь нам тут учиться ещё не один год. Но твою наглость я тоже терпеть не буду. Поэтому давай договариваться по-хорошему…

Его предложение оказалось неожиданно здравым. Я даже не мог подумать, что гроза всего класса решит на такое пойти. Да ещё с кем? С каким-то новичком.

– И чего же ты хочешь? – спросил я, не глядя на Леонтьева.

– У тебя есть целых три варианта, а это очень много. Или ты входишь в мою команду и спокойно живёшь по общим правилам, или переводишься в один из параллельных классов.

Я задумался, пиная опавшую листву. Становиться частью чего-то, что противоречит моим принципам, я не хотел, потому что быть в Лёхиной банде, значит полностью принять его лидерство. А перевестись в другой класс можно в любой момент, если будет совсем хреново. Но пока делать этого не стоило. Тогда я даже в глазах ерёмина буду выглядеть трусом и предателем. Нет уж, нафиг!..

– Спасибо, конечно, за выбор, – сказал я, наконец, и взглянул в напряжённое лицо Леонтьева, – но эти два варианта мне не подходят.

– Блин, я так и знал, что ты откажешься, – ухмыльнулся он, внимательно меня изучая.– Упрямый чёрт! И откуда ты у нас такой взялся?

Ладно, тогда у меня к тебе есть последнее предложение.

– Какое? – перевёл я дыхание, в душе радуясь, что Лёха сразу не сорвался на ругань и угрозы.

– Я хочу, чтобы ты навсегда отвалил от наших девчонок – Лукьяновой и Алфёровой!..

– И всего-то? А я-то уж думал…

С чего ты вообще взял, что я собираюсь с кем-то из них встречаться?

– А то мы не замечали, как они вокруг тебя ходят, – Леонтьев вспыхнул негодованием. – И как ты с Анькой на перемене трындел, чуть ли не в обнимку.

Я искренне рассмеялся, представляя, что он там себе напридумывал. Потом увидел, как начинает хмуриться Лёха, и весело ответил:

– Ой, блин, да нафиг мне нужны ваши Аньки с Алинками?..

Не, они, конечно, девчонки красивые и всё такое, но это совсем не значит, что я сам в кого-то из них влюбился. Мне сейчас вообще не до этого. Я с ними просто болтал, как друг.

– Но они же за тобой сами ходят и в рот тебе заглядывают.

– Вот именно… сами! А я-то здесь причём? Не могу же я их просто послать подальше, когда они у меня что-то спрашивают..

– А ты возьми и пошли, чтобы они от тебя отстали, – с некоторой неуверенностью ответил он, почесав затылок. – Пусть думают, что ты такой же, как и все остальные пацаны.

– Ага, отличный вариант, – вновь рассмеялся я. – Буду ещё одним придурком в нашем классе!..

– Хочешь сказать, что я тоже придурок? – набычился Лёха.

– Не, ну ты, конечно, исключение, вместе с Брякиным. Но всех остальных девчонки точно считают дебилами.

– Ну, это, как всегда… Бабы – дуры, а мужики – козлы, – Он тоже невольно хохотнул, окончательно разрядив обстановку. Затем сказал: – В общем, Серый, мы договорились. Ты не лезешь к нашим девчонкам, а мы не лезем к тебе и Максу. Тусуйтесь сами между собой, как хотите, но против нас не рыпайтесь. Окей?

– Ладно, окей, – кивнул я, поскольку такое предложение меня вполне устраивало.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я чувствовал облегчение, потому что конфликт был разрешен. В то же время я знал, что это не конец. Мне придётся быть осторожным, чтобы снова не провоцировать Леонтьева и его друзей.

С Ерёминым мы встретились у калитки школьной ограды. Он не ушёл без меня домой, и сразу начал расспрашивать о разговоре с Лёхой. Пришлось всё рассказать. Он был рад услышать, что мне удалось отстоять свою позицию и договориться о прекращении войны.

– Значит, постараемся не лезть на рожон, как я тебе и предлагал, – сделал свои выводы Макс, шагая по тротуару в ногу со мной.

– Ага, типа того, – согласился я, хотя до конца не был уверен, что перемирие продлится достаточно долго.

К моему удивлению, в последующие недели обстановка в школе оставалась спокойной. Лёха и его друзья уже не проявляли ко мне повышенного интереса или агрессии, и я тоже старался не привлекать их внимание. Я перестал дразнить их своим интеллектом и вызывающим поведением, а они задевать меня по этому поводу.

Девчонки тоже немного поостыли. Узнав меня получше, поняли, что я, в сущности, обычный парень, лишь немного симпатичней и умнее большинства одноклассников. Ну, по крайней мере, мне так казалось.

За эти дни Аня ещё несколько раз подходила ко мне поболтать, но я дальше общих фраз развивать общение не пытался. Особенно в присутствии свидетелей. Чисто внешне она мне нравилась, но в той или иной мере привлекательных девушек у нас было достаточно много. Поэтому Лукьянову я как-то особо выделить не мог. Кроме того, никаких намёков на влюблённость ни с моей, ни с её стороны я не заметил. Это были чисто дружеские отношения.

Мы с Максом продолжали тусоваться вместе. Иногда встречались с другими ребятами из нашего класса, но при этом старались не пересекаться с компанией Леонтьева. Таким образом, у нас постепенно сформировались две группы общения. Одни ребята больше склонялись к Лёхе и Женьке, другие – ко мне и Максу. И только батан Ромка Брякин предпочитал общаться с учебниками. Благодаря этому он сохранял полную независимость от всего, что происходило в классе.

Глава 5. Старые друзья

Сильный ливень хлестал и тарабанил по жести словно град. Казалось, что крупные водяные капли вот-вот пробьют тонкий металлический навес и затопит всех, кто под ним спрятался. К сожалению, ни грома, ни сверкающих молний в «свинцовом» небе, обещанных синоптиками, я так и не дождался. Гроза прошла мимо города, не желая радовать меня своим природным буйством.

Сегодня в десятом часу, после завтрака у бабы Клавы, я взял свои вещички, которых стало немного больше, и направился к железнодорожной платформе Каштаново, чтобы сесть на электричку до Михайловки. Я долго думал о том, к кому из моих друзей можно податься за помощью и временным проживанием. Лучшим вариантом был Денис Филатов, с которым мы учились в одном классе и жили в одном дворе.

Его батя мог бы устроить меня на какую-нибудь работёнку. Ну, хотя бы помощником механика в их автосервисе. В машинах я разбирался так себе, но подавать инструменты и крутить гайки много ума не надо. А если не возьмут, я сам себе что-нибудь поищу. Например, пойду официантом в ресторан или кафе, где получают более менее приличные деньги за счёт чаевых.

По пути к железной дороге меня догнал Зевс, до этого бегавший где-то по деревне, и мне пришлось постараться, чтобы отправить пса обратно в Каштаново. Видимо, он боялся, что я снова брошу его в одиночестве, и никак не хотел уходить. Я даже почувствовал перед ним вину, ведь мы в ответе за тех ,кого приручили.

Дождавшись электрички, я сел в один из полупустых вагонов. Ехал зайцем, как и большинство других пассажиров, которым легче было дать контролёрам на лапу, нежели покупать дорогой билет. Это было выгодна для всех. Простые люди экономили свои деньги, а контролёры получали дополнительный доход, необлагаемый налогом, так что им можно было вообще не платить зарплату.

Впрочем, из-за того, что билеты обычно проверяли где-то в середине четырёхчасовой поездки между двумя конечными станциями, мне и в этот раз не пришлось никому ничего платить. Так я и доехал до Михайловки без лишних приключений, а когда вышел из электропоезда, небо уже затянуло серостью, и на землю упали первые капли дождя. Пришлось прятаться под навесом станционной платформы.

Постепенно ослабевающий ливень продолжался ещё минут двадцать, пока большая туча не ушла дальше на северо-восток. Снова выглянуло Солнце, но такой жары, как вчера, уже не ощущалось. Да и дышать после дождя было намного легче.

Стараясь не попасть в глубокие лужи и потоки бегущих ручьёв, стекающих в водостоки, я прошёл на остановку и с трудом забрался в подошедший автобус. Пассажиров в него набилось неожиданно много, но ехать было недалеко, всего пару остановок.

Когда я появился в моём бывшем дворе, там всё было по-старому. Те же скамейки с синей облупившейся краской, те же качели и ржавая карусель на детской площадке. Не хватало только малышни, которая обычно здесь бегала. Все попрятались от ливня, и ещё не успели выйти. Лишь какой-то парень в джинсовом костюме сидел в беседке ко мне спиной. Поэтому я остался незамеченным, и спокойно прошёл к дому, в котором жил мой друг.

Зайдя в первый подъезд, я поднялся на третий этаж и хлопнул ладонью по звонку возле железной двери, обтянутой чёрным дерматином. Через несколько секунд щёлкнул замок и передо мной появилась семилетняя девчонка в голубом сарафане с растрёпанными рыжими волосами.

– Привет, Лиза,– сказал я, пока она с широкой улыбкой разглядывала меня. – Как дела?

– Нормально.

– Помнишь меня?

Димкина сестра отрицательно помотала головой, глядя на меня, как баран на новые ворота. И это было неудивительно, учитывая, что последний раз она видела моё лицо в пятилетнем возрасте.

– Я Серёга, друг твоего брата. Бывший одноклассник.

Она понимающе кивнула, но ничего не сказала. Поэтому я спросил:

– Чем занимаешься?

– В куклы играю, – ответила Лиза и показала мне Барби в белом платье.

– Понятно. А ты дома одна? Где родители и брат?

– На рынок все уехали, а я не захотела.

– И когда они вернутся?

– Не знаю, – пожала плечами девчонка, постепенно прикрывая дверь. – Может быть, скоро. А может, совсем не скоро…

Было видно, что мои расспросы ей надоели, и она хочет поскорее от меня избавиться.

– Ладно, я Дениса на улице подожду. А ты больше никому дверь не открывай, чтоб не украли такое сокровище.

Вспомнив, наверно, что ей говорили родители о чужих людях, девчонка резко захлопнула дверь. Я рассмеялся и не спеша спустился по лестнице. Во дворе сел на одну из подсохших скамеек и стал ждать своего кореша.

Знакомый джип цвета мокрого асфальта остановился неподалёку от подъезда примерно через час, когда я уже надумал прогуляться до ближайших кустов. Из машины вылез Филатов младший и его родители. О чём-то переговариваясь, они вытащили из багажника объёмные пакеты с продуктами и направились к дому, не замечая моего присутствия.

Денис за прошедшие годы почти не изменился. Он был таким же весёлым рыжиком, как и его сестра. Только повзрослел и подрос сантиметров на десять. Прямо вытянулся.

– Здравствуйте! – громко поздоровался я, привлекая внимание друга.

От неожиданности Филатовы удивлённо посмотрели на меня и замедлили шаг.

– Оба-на!.. Привет, Серёга, – воскликнул Денис с определённой радостью и некоторым замешательством. – Сто лет в обед… Давненько не виделись!

– Да уж, конечно, – согласился я, пожимая протянутую руку.

– Каким ветром тебя к нам занесло?

– Да вот, решил тебя навестить. Надо кое о чём побазарить.

– Ясное дело, – кивнул Ден. – Я только пакет домой занесу. Подожди пару минут.

Он догнал родителей, которые со мной лишь сухо поздоровались, и зашёл в подъезд. Вскоре выбежал обратно и сходу поинтересовался:

– Значит, Серый, тебя уже освободили?!

– Ага, по УДО, – кивнул я, приглашая его на скамейку возле себя. – Так сказать, за хорошее поведение.

– Да ладно, не может быть!, – усмехнулся Филатов и запустил пятерню в копну своих волос. – Ты хоть и попал на зону ни за что, но тихоней тебя точно не назовёшь. Сам ведь рассказывал о своих разборках с другими пацанами.

– Так я об этом и не говорю. Просто на зоне все стараются быть примерными, чтобы их поскорее выпустили. Вот и я старался не выпендриваться. Думаешь, мне хотелось сидеть там от звонка до звонка?..

Я даже десятый класс смог закончить. Причём без троек, и с кучей пятёрок. Вот, смотри…

Я вытащил из пакета паспорт, в котором лежали мои бумажки.

– Фига себе, – с некоторым удивлением пробормотал Ден, разглядывая мои оценки. – Нормально!..

– А у тебя как делишки? Что новенького?

– Да так, ничего особого, – отмахнулся он. – Живу потихоньку. Отцу в мастерской иногда помогаю.

– Ясно. А как там остальные из нашего класса поживают? Чем занимаются?

– Кто чем. Я же тебе рассказывал… Одни, как и я, дальше в школе учатся и репетиторов нанимают. Другие, после девятого класса в колледж пошли, и уже на втором курсе. А некоторые вообще наркошами стали. Прикинь?!

– Угу, – кивнул я, хотя не мог себе такое представить. – Это кто такие умные?

– Кто-кто… Наш русик и Ленка Перепелицина. Знаешь такую?

– Нет. Первый раз слышу.

– Ну, да, они же только недавно стали встречаться и жить вместе.

– Охренеть!.. То-то я заметил, что Руслан в последнее время так весело болтал по телефону.

– Ага. Как переехал жить в бабкину однушку, так сразу и повеселел. Живёт в своё удовольствие, и никакого над ним контроля.

– Так он, вроде, с этим давно завязал.

– Да он то завязывал, когда денег на травку не хватало, то снова развязывал.

– А что его мать говорит?

– А ничего. У неё с пятилетней дочкой и парализованной бабкой проблем и так хватает. Поэтому на Русика она уже просто забила. Я её недавно видел.

– Ясно. А куда Андрюха подевался? Я ему с конца мая дозвониться не могу.

Денис ухмыльнулся.

– Так он же с родителями за границу свалил, то ли в Болгарию, то ли в Сербию. Сказал перед отъездом, что с концами, потому что в России полная жопа, и делать тут нехрен.

– Вот гад. А мне он ничего об этом не говорил.

– Потому что сам до последней недели не знал. Родители молчали. Думали, что он упрётся и не захочет уезжать из-за своей девчонки. А он только обрадовался, что в Европу может слинять.

Я задумчиво хмыкнул, после чего вдруг сказал:

– Слушай, коришь, а у меня тоже есть одна проблема. Поможешь?

– Смотря в чём проблема, – неуверенно ответил Денис, покосившись в мою сторону с таким видом, будто я у него тысячу баксов решил занять.

– Понимаешь… Мне сейчас просто негде жить.

– Ты чего, Серый, из дома сбежал, что ли?

– В том-то всё и дело, что у меня больше нет дома. Одни обгоревшие стены.

– Не понял!.. Как это?

– Да, вот так…

Я в нескольких фразах рассказал ему о том, что случилось с моим отцом и бабушкой, и как я остался без крыши над головой.

– Офигеть, Серёга… – присвистнул Ден, выслушав меня. – Вот это ты попал, так попал.

– Вот поэтому я и решил сюда приехать. Может, у тебя получится перекантоваться пару недель, пока я буду копить на съём комнаты?!

– Да мне-то чё, я не против. Только сначала надо спросить у родоков. Ты же знаешь, что моя мать не очень любит принимать гостей. Попробую её уломать, хотя бы на две недельки.

Приходи к нам после обеда, примерно в три часа, чтобы у меня было больше времени на уговоры.

– Ладно, как скажешь, – согласился я. – Пойду пока, по окрестностям похожу, на людей погляжу. Может ещё кого-нибудь из знакомых встречу.

– Тогда давай я тебе позвоню, – предложил Денис, вставая. – У тебя номер тот же остался?

– Нет, у меня симка сдохла. Я же ей целый год не пользовался. Надо купить новую.

– Ну, покупай. Ближайший салон связи на прежнем месте.

– Тогда жди звонка, – я хлопнул друга по плечу.

Он пошёл к дому, а я в приподнятом настроении отправился через проходные дворы на соседнюю улицу.

В небольшом магазинчике, торговавшем мобильными телефонами, было тихо и пусто. Поэтому молодой человек, скучавший за прилавком сразу ожил при моём появлении и радостно произнёс:

– Чем могу помочь? У нас недавно был завоз новых китайских и европейских телефонов. Может что-то понравится?..

Такой резкий напор продавца меня слегка ошеломил. Я уже успел отвыкнуть от подобной манеры впаривания различных товаров. Поэтому немного растерялся и замер посреди салона, разглядывая стеклянные витрины с демонстрационными моделями гаджетов и дополнительных аксессуаров. Глаза от предлагаемого выбора просто разбегались, но я довольно быстро опомнился. Мой телефон хоть и устарел по всем параметрам, но всё ещё работал. А для меня это сейчас было самое главное. Новомодный аппарат можно будет купить и позже, когда будут лишние деньги.

– Мне нужна новая сим-карта, – твёрдо сказал я, подходя ближе к прилавку.

Парень тут же поскучнел, и его лицо приобрело чисто деловое выражение.

– А что случилось с прежней симкой?

– Потерял.

– Давно?

– да, – кивнул я, надеясь, что он не будет выяснять подробности.

– Тогда восстановить номер не получится, – развел руками продавец. – Можете купить новую симку. Какой оператор вас интересует?

Я перебрал в уме существующие варианты и назвал один из них. Мне нужна была надёжная связь, которая будет работать даже в деревне Каштаново.

– Паспорт есть? – спросил парень, вытаскивая из под прилавка бланк заявления.

– Конечно, – гордо ответил я, доставая документ в красной обложке.

За несколько минут мы оформили сделку купли-продажи мобильной сим-карты, которую я сразу же поставил в телефон. Сеть показала три деления, так что всё было в порядке.

Получив от меня деньги, молодой человек, как мне показалось, насмешливо взглянул на мой старенький аппарат и ещё раз попытался предложить взамен что-нибудь получше. Но я был на редкость непоколебим, и хладнокровно покинул магазинчик, не поддавшись соблазну.

Время приближалось к обеду, так что пора было подумать о забегаловке с более менее дешёвой едой. Там и в туалет можно сходить культурным образом.

Мой выбор пал на чебуречную, которая несколько лет назад открылась в Михайловке, и сразу стала популярной. В этом заведении делали чебуреки не только с мясом, но и с другими начинками на любой вкус и кошелёк. Я был там всего пару раз, перед тем, как наша семья переехала в Гидрострой.

Кафешка находилось в десяти минутах ходьбы от моего бывшего дома. Поэтому я шёл туда неторопливо, разглядывая старые серые «хрущёвки» и другие дома, сто лет не видавшие капитального ремонта. Сразу вспомнилось детство: как я бегал с друзьями по этим дворам и улочкам; как мы жарили картошку в костре и играли в футбол на пустыре; Как гоняли на великах, и как я однажды сломал себе руку, свалившись с дерева. Это было весёлое детство, когда моя мама была жива, и у нас всё было хорошо.

Людей в чебуречной было немного, и на открытой веранде я легко нашёл пустой столик без единого стула. Ели тут исключительно стоя, чтобы не обляпаться жирным мясным соком.

Расплатившись банковской картой, я купил себе на пробу два чебурека. Один с бараниной, а второй с клубникой и бананами. Это было оригинально и довольно вкусно. Но главное, совсем недорого.

После обеда снова пошел гулять по улицам города. Я очень надеялся, что Ден сможет договориться с матерью. Это было бы здорово, потому что Андрей уехал, а идти к Руслану мне не очень-то хотелось. Особенно, после того, что я о нем узнал. Вот, если бы Макс остался жить в Гидрострое, я не раздумывая, отправился бы к нему в гости. Но, к сожалению, он тоже уехал, обратно в родной город Саратов. На Влада, после истории с Витькой, рассчитывать не приходилось. Вряд ли его родители обрадуются, увидев меня в своём доме. Поэтому выбор друзей, к которым я мог пойти, был небольшой.

В очередной раз вспомнив об Оксане, я против своей воли полез в карман за телефоном. У меня буквально зачесались руки от желания ей позвонить. Я знал, что вновь не смогу ей дозвониться, поскольку мой номер, скорее всего, уже давно в «чёрном списке», но попытка, как говорится, не пытка.

Я отыскал в «контактах» её номер и нажал кнопку «вызов», вслушиваясь в динамик аппарата. Первый гудок был длинным, но в следующую секунду зазвучал привычный голос автомата. Абонент, как и раньше, был недоступен. И что самое удивительное, это повторялось независимо от того, с какого номера я звонил.

Разочарованно вздохнув, я спрятал телефон и вытащил из пакета одно из яблок с дерева бабушки Оли. У меня их было не меньше двух килограммов, из-за чего руку сильно тянуло вниз. Хотел угостить ими Филатовых, если они меня примут. Потом взглянул на часы. Звонить Дену было ещё рано.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я побрёл дальше по улице, к небольшому киоску, торговавшему всякой полезной и бесполезной мелочёвкой. Там могли продаваться и пальчиковые батарейки, которые нужны были для радиоприёмника, лежавшего в моём пакете. По дороге увидел жёлтую бочку с разливным квасом, и не смог пройти мимо.

У пышной продавщицы, сидевшей под зонтиком, я купил сразу полтора литра пенного напитка. Тут же открыл бутылку и с удовольствием сделал несколько больших глотков. Хорошо ещё, что у меня осталось немного мелочи. А вообще вопрос с банкоматом и снятием определённой суммы денег с карты нужно было решать уже сегодня. Цивилизация в этот провинциальный город шла медленно, поэтому во многих магазинах, кафешках и ларьках до сих пор предпочитали брать налом. Да и мне, если честно, шуршание натуральных денег в кармане придавало больше уверенности, как ковбою револьвер.

Дойдя, наконец, до киоска, я приобрёл упаковку «пальчиковых« батареек, и не отходя от кассы вставил две из них в приёмник. Затем включил его погромче и отыскал любимую станцию «Радио Юность». Из динамиков зазвучала бодрая музыка в стиле диско. Мне даже потанцевать захотелось, и я шёл по тротуару, приплясывая на ходу.

Не обращая внимание на других людей, я пошёл от одного киоска к другому, разглядывая всё, что там продавалось и периодически отхлёбывая из бутылки кваса. Легкий ветерок приятно обдувал моё лицо, и если бы не насущные проблемы, я мог бы чувствовать себя вполне комфортно. После года, проведённого в исправительной колонии, я вообще научился ценить свободную жизнь и наслаждаться каждой минутой на воле.

Раньше я просто не придавал этому никакого значения, но всё познаётся в сравнении. И в четырёх стенах казенного дома у меня было достаточно времени, чтобы задуматься об этом, и многое переосмыслить. Время было не только для размышлений, но и для чтения умных книг, которые имелись в библиотеке колонии. В основном, конечно, там была русская и зарубежная классика, которую я прежде не особо жаловал, но попадалась и более увлекательная литература об истории, религии и психологии. Разумеется, многое из прочитанного казалось мне тёмным дремучим лесом, который я не смог понять, но кое-что всё-таки стало пищей для моего пытливого ума. Главное, что я из всего этого понял, – жить надо по совести и желательно так, чтобы завтра не было обидно за прошедший день.

Возвращаясь в свой бывший двор, я слушал песни и новости, которые звучали из приёмника, а в голове продолжали вертеться тревожные мысли, касающиеся моих проблем. Они не давали мне покоя, и настроение поневоле стало падать. Не знаю почему, но у меня вдруг появилось ощущение, что с проживанием у Дениса ничего не выйдет.

Оказавшись на детской площадке, я снова увидел незнакомого парня, который так и торчал в беседке всё это время. Он смотрел в мою сторону, и наши взгляды на секунду встретились. Потом я сел на пустую скамейку и посмотрел на стрелки часов. Они показывали без пяти минут три… В принципе, уже можно было звонить.

Я нашёл в телефоне номер Филатова и связался с ним.

– Да, – ответил он напряжённым голосом.

– Привет. Это я!..

– А, Серый… Ты как там, пообедал где-нибудь?

– Ага, в чебуречную заходил, – ответил я и тут же поинтересовался: – Ну, чё, как там с моим вопросом? Договорился с матерью?

– Мм, скорее нет, чем да, – после короткой паузы замялся Денис. – Я ей всё объяснил, но она пока не соглашается. Говорит, чтобы ты поискал, так сказать, приют где-нибудь в другом месте.

– Что, прям так и сказала?

– Ну, почти, – неуверенно ответил он. – Сказала, что спать негде и вообще сейчас не лучшее время для гостей. Но я знаю, что всё это ерунда, отмазки.

– Чем же я ей так не угодил?

– Наверно тем, что ты был на зоне.

– Можно подумать, я сам туда поехал, развлекаться, – сказал я с горькой усмешкой.

– Так и я ей тоже самое говорил. Что ты, в принципе, не виноват. А она ответила, что дыма без огня не бывает… – Денис немного помолчал. После чего быстро добавил: – Но ты, Серёга, подожди. Может она передумает до вечера. Я с ней ещё поговорю и напишу тебе сообщение.

Моё настроение окончательно упало, и я несколько секунд не отвечал, слушая в трубке тяжёлое дыхание друга. В принципе, он был не виноват, что у него такая мамаша. Один или два дня она бы меня потерпела, но две недели вряд ли. Я верил Дену. Наверняка, он пытался её уговорить. Но, если она сказала нет, решив, что парню, вышедшему из колонии в их доме не место, то её уже никто не сможет переубедить.

– Ладно, пиши, – согласился я, хотя был уверен, что результат будет тем же.

– Окей, Серый. Пока.

Он отключил связь, и я устало откинулся на сломанную спинку скамьи. Теперь мне по-любому придётся идти к Руслану Закирову. Мы общались с ним по телефону последние два года, и я очень надеялся, что он будет рад меня видеть. Особенно теперь, когда у него появилась отдельная квартира. Я мог напроситься к нему в подселенцы, хотя бы на некоторое время. В противном случае мне придётся ехать обратно к бабе Клаве. Ночевать всё равно было негде. Разве что в подвале с бомжами.

При мысли о том, что сейчас я сам был без определённого места жительства, мне вдруг стало смешно и одновременно страшно, ведь я не умел жить на улице. Конечно, я знал на зоне двух парней, которые были настоящими беспризорниками. До того, как попасть в детскую колонию, они долгое время жили на вокзалах, чердаках и в подвалах. Они рассказывали, как без особого труда можно выпросить или украсть деньги. Но я никогда не думал, что мне самому когда-нибудь придётся применять эти знания на практике. Уж лучше мыть машины на перекрёстках или читать стихи в электричках, чтобы заработать себе на жизнь.

– Здоров, братан! – неожиданно услышал я рядом чей-то незнакомый голос.

Сидя с закрытыми глазами, я не заметил подошедшего ко мне парнишку в старой потёртой джинсовке. Это оказался тот же светловолосый пацан, которого я раньше видел в беседке. У него было довольно симпатичное лицо и серы-зелёные глаза с серьёзным взглядом видавшего многое человека. На вскидку, ему было примерно столько же лет, как и мне. Может, на год поменьше.

– Здоровее видали, – ответил я без особого энтузиазма.

– Ну, чё, Серёга, полный облом? – дружелюбно улыбнувшись, спросил он и присел на скамейку возле меня.

– В смысле?.. – не понял я, покосившись на парня. – И вообще, ты откуда знаешь моё имя?

– У меня слух хороший. И сидел я всего в нескольких метрах отсюда. Вот случайно и узнал, как тебя зовут, и всё остальное.

– А остальное, это что?

– То ,что тебе негде жить, а твой коришь, или его маманя тебя обломали. Так что, братан, мы с тобой теперь оба бездомные.

– Почему? – удивился я. – У тебя что, тоже нет родичей, с которыми ты мог бы жить? Бабка с дедом, хотя бы…

– Есть, конечно. Но старики живут слишком далеко отсюда, а из дома я сам сбежал, чтобы не видеть своего отчима алкаша, который меня просто бесит. Если бы я там остался, я б его точно грохнул.

– А, чё так?

– Да, он же гад каждый день бухал и меня с младшими сестрами по двору гонял, чтобы мы ему прислуживали. Типа, приди, подай, пошли вон.

– Ну, а мать твоя чего? – неожиданно заинтересовался я. – Просто так на всё это смотрела, или вместе с ним бухала за компанию?

– Ой, да она просто дура, – пренебрежительно отмахнулся парень. – Нашла этого козла на какой-то помойке и говорит, что любит. А на нас ей плевать. Типа, это он нас так воспитывает по армейской методе. Он же у неё бывший военный. На Кавказе служил, пока его миной не посекло. Короче, контуженный на всю голову. Поэтому я сбежал сюда из нашей деревни, и возвращаться не собираюсь. – Он немного помолчал, после чего добавил: – Кстати, я Змей.

– Это твоя фамилия или кликуха?

– Само собой кликуха, потому что фамилия Змеев.

– Ясно. Тогда меня можешь звать Вороном, а ещё лучше Серым Вороном, как другие пацаны называли, – сказал я, и мы обменялись крепким рукопожатием. – А зовут-то тебя как на самом деле?

– Меня не зовут, – усмехнулся Змей. – Я сам прихожу. Вот и к тебе тоже сам подошёл.

– А если без пантов?!

– А без пантов меня зовут Пашкой. По паспорту я Павел Павлович. Это меня так в честь деда назвали, потому что настоящее имя моего отца никто точно не знает. Даже моя мать.

– Как это?

– А вот так. Соседи сказали, что она меня нагуляла по молодости, когда бегала к разным мужикам. Вот сама и не знает, от кого залетела. А ДНК-тест делать было дорого, и никто этого не хотел.

– Всё с тобой ясно, Пал Палыч, – сочувственно сказал я. – Только не понятно, с чего вдруг ты решил ко мне подойти.

– Да так, просто подумал, может у тебя есть что-нибудь пожрать. А то я уже сутки ничего не ел. Последние бабки вчера утром закончились, а новая халтурка будет только завтра.

Я порылся в своём пакете и достал три яблока.

– На, жуй. Да смотри, не подавись с голодухи.

– Это, конечно, не бутер с колбасой, но хоть что-то, – сказал Пашка, жадно вгрызаясь зубами в сочный плод яблока.

– На вот ещё, попей, – продолжил я, вручив ему бутылку с тёплым квасом.

– Ого, братан, спасибо! – искренне обрадовался Змей, пытаясь удержать двумя руками всё, что я ему дал. – Вот, это я понимаю. Век тебя помнить буду, Серый Ворон, за твою щедрость и доброту. Ты спас мне жизнь!..

Это прозвучало ужасно фальшиво и пафосно, поэтому мы оба рассмеялись. Остававшаяся между нами стена недоверия и неловкости постепенно растаяла. У меня даже возникло ощущение, что я знаю этого весёлого парня с серьёзным взглядом уже много лет. Просто раньше никак не мог с ним встретиться, а теперь мы случайно пересеклись в этом месте. Впрочем, что такое случайность? Это всего лишь цепочка закономерностей, приводящих человека к определённому результату.

– Жуй-жуй, – сказал я, успокоившись, и выбрал яблоко для себя.

– А тебе чё, эти яблочки на зоне выдали, на дорожку? – иронично спросил Пашка, бросая в кусты первый огрызок. – Такие сладкие, вкусные…

– Ага, размечтался. Это ж тебе не западноевропейская исправительная колония, где несовершеннолетних преступников деликатесами кормят. Ветчиной там всякой, тортами и мороженым. Эти яблоки из моего маленького сада в деревне Каштаново.

– А, понятно. Я слышал краем уха, что у твоей бабки там ещё дом был.

– Угу. Был, да сплыл… А вместе с ним и все остальные. Только Зевс остался, моя бельгийская овчарка, и несколько плодовых деревьев.

– Ну, и куда ты теперь пойдёшь? – поинтересовался Змей. – Где спать ночью будешь?

– Да был у меня тут ещё один кореш в соседнем дворе. Русланом зовут. Надо только узнать, куда он перебрался, и где сейчас живёт с девчонкой.

– Круто. В отдельной квартире живёт. А сколько ему лет?

– Восемнадцать. Он на год старше меня, но учился в моём классе. Вот только наркоманить начал в последнее время. Совсем с дубу рухнул от свободы.