Вы не авторизовались

Когда наступит рассвет бесплатное чтение

Скачать книгу

* * *

Эта книга посвящается моей семье, которая стала моей поддержкой. Ваша вера позволила мне не бросить то, что я так люблю.

Пролог

Май 2024 г.,

Бостон, штат Массачусетс

Близился вечер, принесший с собой разрисованное темными полосами небо и прохладный воздух. Майская свежесть заполняла кабинет через распахнутое окно и холодила ступни сквозь теннисные туфли. Стрелка на часах громко щелкала и раздражала, будто бы заставляя Эбби заговорить. Она знала, что очередной сеанс скоро подойдет к концу и попадет в копилку таких же бестолковых и безмолвных, как и предыдущие. Эта мысль угнетала, однако Эбби ничего не могла с собой поделать.

Тишина в кабинете психолога, тягостная и мучительная, никак не прерывалась. Миссис Добсон, лучший психолог штата Массачусетс, пятый сеанс подряд не могла выжать из пациентки хоть какую-нибудь информацию. В ее методы никогда не входило давление, и она всегда давала время, чтобы раскрыться, осознавая, что не так просто прийти и выложить всю тяжесть, скопившуюся на душе. Однако Эбби приходила на сеанс, садилась в кожаное кресло с откидывающейся спинкой, которое стояло ближе к окну, и смотрела вдаль. Миссис Добсон замечала в ее взгляде боль и пустоту, но не могла понять причину.

Видя сочувствие на лице миссис Добсон, Эбби понимала, что психолог хочет помочь. Но сама не знала, чего ждет от этих сеансов. В голове ежесекундно кружилось торнадо тревожных мыслей и воспоминаний, которые хотелось утихомирить. Она стала зависима от них. Это было нездорово, но она будто бы привыкла к такому состоянию. Приспособилась к разрывающим и сокрушающим событиям. И все больше уходила в себя.

– Эбби, так нельзя, – с глубоким вздохом произнесла миссис Добсон и выпрямилась на стуле. Упершись пальцами в подлокотники, она встала и подошла к окну. – Знаю, тебе тяжело поделиться всем со мной, но ты должна рассказать, что произошло, чтобы я могла помочь. Расскажешь?

Этот вопрос, задаваемый на каждом сеансе, доводил Эбби до безумия. И сейчас она оцепенела вновь, крепко сжав пальцы. Перевела потерянный взгляд на миссис Добсон, которая уже оперлась на подоконник и выжидающе смотрела на нее. Такая близость заставила Эбби поежиться в кресле и вздрогнуть. Прежде миссис Добсон никогда не стояла к ней так близко, предпочитая действовать издалека.

В свете потолочной лампы лицо миссис Добсон казалось добрым. Мягкие черты лица, карие глаза с медовым отливом, россыпь родинок на скулах и шее, копна густых каштановых волос, заколотых на затылке. Только сейчас разум Эбби немного прояснился и она поняла, почему решила обратиться именно к этому психологу. В Бостоне их много, но именно в миссис Добсон она видела его.

Ему всегда можно довериться. Ему и только ему.

– У тебя изменился взгляд, – подметила психолог. – С чем это связано?

Эбби опустила глаза на мыски теннисных туфель и начала перебирать складки брюк. Ей захотелось говорить. По крайней мере попробовать. Мысли менялись одна за другой, отчего было тяжело начать разговор. Если раньше она думала, что ее слова и действия уже не имеют никакого значения, то в эти секунды хотелось дать себе шанс. Шанс, который поможет выбраться из пучины. Теплота, исходящая от миссис Добсон, и мягкий взгляд заставили шлюзы в сердце Эбби открыться.

– Вы напоминаете мне одного человека… Ваши черты лица, они… – начала было Эбби и запнулась.

– Это хороший человек? – продолжила миссис Добсон.

– Очень. Знаете, одна женщина сказала мне, что нельзя изменить то, что предначертано судьбой. И если люди пришли в твою жизнь или ушли из нее, то так и должно быть. Этот человек появился в самый тяжелый момент моей жизни, став спасением. А вы верите в то, что весь путь нашей жизни прописан заранее?

Миссис Добсон расправила плечи, ее взгляд сделался задумчивым.

– Это философский вопрос, больше связанный с верой. Человек рождается на свет и проходит свой путь. Вопрос в том, как мы этот путь воспримем. Сможем ли разглядеть все хорошее и принять то, что неизбежно.

– Разве судьба не в наших руках? Разве мы не управляем своей жизнью? – Впервые за долгое время у Эбби появился интерес к разговору. И миссис Добсон не могла этого не заметить.

– А ты хотела бы что-то исправить в своей жизни, будь у тебя шанс?

Эбби замолчала, прижав ладони к лицу. Из груди вырвался непонятный звук, похожий на сдавленное рыдание. Минуту спустя миссис Добсон заметила, как ладони пациентки намокли от слез. Подойдя к Эбби, она обняла ее, позволив выплакаться на плече. Еще через несколько минут, держа в ладонях ее пальцы, выслушала все.

– Х-хотела… Иногда я думаю, что все могло бы быть иначе, ведь существуют же альтернативные вселенные!.. – продолжила Эбби.

– Возможно.

– Сначала воспоминания о случившемся были моим кошмаром, а потом превратились в рутину. Я несу их в новый день, не смея забыть о том, что мои действия привели к этому хаосу. Не знаю, знакомо ли вам чувство, будто все, к чему вы притрагиваетесь, обречено на провал. Это про меня. Я… Мысли путаются, и я не могу построить логичный рассказ… Так много всего произошло…

– Ты не можешь нести эту боль, позволь ей выйти наружу. – Миссис Добсон похлопала Эбби по плечу, поощряя за смелость. – Если ты о времени на часах, то я не тороплюсь. На сегодня у меня больше нет сеансов.

Эбби кивнула и набрала в легкие больше воздуха.

– Это началось в Лос-Анджелесе семь с половиной лет назад…

Глава 1

1 сентября 2016 г.,

Лос-Анджелес, штат Калифорния

Лучи яркого солнца коснулись лица Эбби Миллер, заставляя ее проснуться. Вся комната была освещена, несмотря на задернутые шторы. Зажмурившись, девушка потянулась и взглянула на крошечные часы на прикроватной тумбе. До звонка будильника оставалась пара минут.

Обычный для многих жителей Лос-Анджелеса четверг был волнительным и непредсказуемым для Эбби. Первый учебный день в Академии. Никаких больше привычных встреч и посиделок с друзьями в старшей школе. Новая жизнь с совершенно другими людьми, которых она даже не знает. На общий сбор после зачисления Эбби так и не попала из-за простуды, поэтому не успела познакомиться с группой. И от осознания, что ей придется вступать в новый коллектив, возможно, менее дружелюбный, чем в школе, Эбби нервничала.

Некоторые из ее друзей остались в Ньюпорте, в отличие от Эбби, которая решила поступать в Американскую музыкально-драматическую академию. С самого детства мать говорила, что из нее вырастет творческая личность. Эбби часто любила танцевать на публике, а однажды, когда ей было пять лет, без труда симулировала болезнь, чтобы не идти в детский сад. Кэтрин Миллер не сразу догадалась, в чем дело, но когда поняла, что дочь – прирожденная актриса.

В восемь лет родители отдали Эбби в танцевальный и театральный кружки. Она проявляла большую активность, участвуя в мероприятиях города, а к тринадцати годам стала играть в школьной труппе, чтобы развивать свой талант. Для поступления ее потенциала оказалось достаточно. По окончании Академии она сможет играть в театре или сниматься в кино, прогуливаться по голливудской «Аллее славы» гордой походкой, стоять на премии Гильдии актеров с мировыми звездами. Вот тогда-то все узнают о девушке из небольшого города.

Встав с кровати и избавившись от назойливого писка будильника, Эбби направилась в ванную, чтобы снять напряжение под бодрящим душем, однако рингтон мобильника отвлек ее. На дисплее высветилось «мама».

– Эбби, детка, я звоню, чтобы пожелать удачи в первый учебный день, – мягким тоном произнесла Кэтрин. – Надеюсь, ты быстро адаптируешься и заведешь себе друзей.

– Я тоже на это надеюсь, – Эбби попыталась скрыть тоску в голосе. – Спасибо за пожелание. Мне пора собираться, я позвоню позже.

Тяжелого вздоха дочери Кэтрин уже не слышала. Боль от разлуки с семьей узлом завязалась в груди. Перед глазами тут же мелькнул родной образ матери, ее потерянные зелено-голубые глаза и тоска, отразившаяся в них в тот день, когда Кэтрин сажала дочь на рейс до Лос-Анджелеса. Отец, Эллиот Миллер не смог приехать из-за работы.

Эбби вспоминала частые звонки мамы по видеосвязи, такие теплые и уютные. От этого горечь только усилилась. Уезжая из родительского дома за своей мечтой, девушка и не предполагала, что чувство одиночества будет таким глубоким.

Помимо разлуки с родителями Эбби тяготило расставание со школьными друзьями. Она безумно скучала по их посиделкам возле костра, ночевкам в палатках, походам в кино или на концерты. Тосковала по веселому Джексону Уитлеру, королю старшей школы, заносчивому и хвастливому, но такому преданному; по Ноа Моргану, немного занудному, но умеющему поддержать; по Элиссон Каллен, умной и красивой девчонке. Перед глазами Эбби пронеслась жизнь в старшей школе, когда они были беззаботными детьми, полными энтузиазма и отваги, и прощальная вечеринка в доме Уитлера неделю назад.

Громкая музыка окутала виллу. Басы доносились из мощных огромных колонок. Толпа подростков упивалась последними свободными днями перед началом учебного года, прыгала в неоновых лучах под веселую музыку и голосила что-то неразборчивое. Нелепые танцы сопровождались распитием слабого алкоголя и перерывом на несколько затяжек кальяна. Белый дым вился под потолком и окутывал комнаты.

– Отдых что надо!

– А теперь тост! Эбби, это сделаешь ты, – предложил Джексон, хлопнув ее по плечу и поправив свои короткостриженные русые волосы.

На миг Эбби замялась. Джексон сделал музыку тише, чтобы все отчетливо слышали слова подруги.

– Хорошо, я скажу. Знаете, эта прощальная вечеринка оставит особый след в моей памяти. Мне трудно с вами расставаться, ведь за эти годы в старшей школе мы стали настоящими друзьями. Сложно представить, как нас разбросает по штатам через несколько лет. Но я надеюсь, что мы всегда сможем найти друг друга. – Эбби окинула друзей беглым взглядом. – У нас было много счастливых и не очень моментов. Но вопреки всему мы все собрались на вилле Джексона. Я хочу выразить вам благодарность за то, что научили меня многому. Во-первых, я научилась дружить. В любой ситуации я чувствовала ответственность не только за себя, но и за вас. Во-вторых, – Эбби потрясла содержимое бокала, – я теперь умею ценить то, что имею, какой бы паршивой ни казалась жизнь… И знаете, если бы кто-то раньше сказал мне, что буду дружить с Джексоном, звездой старшей школы, – она усмехнулась, – то я бы не поверила! Но тем не менее это так. Вы хорошие и преданные друзья. И я искренне верю, что наше общение никогда не прервется.

Слезы покатились по ее порозовевшим щекам. Джексон отвел взгляд в сторону. В его светло-голубых глазах стояли слезы. Элиссон, отбросив темные локоны за спину, поджала губы. Ноа напрягся и запустил пальцы в кудряшки. Только сейчас пришло осознание, что их пути расходятся. Хотя друзьям всегда казалось, что время им подвластно.

Этим вечером они попрощались с детством.

Ноа Морган, сидящий возле Эбби, приобнял ее и, повернув к себе, вытер бегущие по щекам слезы.

– Эх, Миллер, вот за что я тебя люблю, так это за твои речи. Любого до слез доведешь. – Ноа шмыгнул носом и добавил: – Так давайте же поднимем бокалы за нашу крепкую и нерушимую дружбу!

Ностальгия заставила Эбби замереть возле ванной комнаты и предаться грусти о невозвратимом времени. Она была готова сбежать обратно в Ньюпорт, бросив то, что еще не начато. Однако это означало предать себя. Только детская мечта стать актрисой, признанной в Голливуде, отрезвила ее. Расправив плечи, Миллер встала под прохладные струи воды.

У шкафа Эбби долго думала, что надеть. Она никогда не любила носить дорогие наряды. В ее разнообразном гардеробе были как стильные платья и юбки, так и простые широкие кофты и длинные футболки. По привычке хотелось остановить выбор на длинной футболке и джинсах, но в последний момент она увидела белое хлопковое платье с рукавом три четверти и небольшим вырезом. Талию хотелось подчеркнуть тонким кожаным ремешком, а на ноги надеть светлые босоножки на среднем каблуке.

Длинная юбка скрывала ее короткие ноги, собранные в пучок рыжие волосы подчеркивали остроту скул, а подкрашенные ресницы – большие зеленые глаза. Кружа перед зеркалом, Эбби улыбалась. Она чувствовала себя красивой и утонченной, хотя раньше с трудом воспринимала себя из-за небольшого роста и цвета волос.

Покинув квартиру, Миллер поторопилась вызвать такси. Пробыв неделю в Лос-Анджелесе, она все еще плохо ориентировалась в городе. По незнакомым улицам дорога до Академии тянулась вечность. Таксист ловко лавировал между автомобильных рядов, стараясь избежать пробок. Эбби была благодарна ему за это, поскольку ей хотелось успеть к началу занятий.

Водитель остановился, посмотрел в зеркало заднего вида и потребовал оплаты, пристально следя за тем, как Эбби доставала купюры из кожаного портфеля. Заплатив за поездку приличную сумму, она покинула машину и поспешила ко входу в Академию.

Американская музыкально-драматическая академия – одно из первых учебных заведений, где стали готовить универсальных артистов. По программам филиал в Лос-Анджелесе ничем не отличался от головного университета в Нью-Йорке. Но именно он привлек внимание Эбби. Она не смогла привести родителям особых доводов, когда они спрашивали, почему бы не поступить в Нью-Йорк. Лишь отмахнулась тогда, заявив, что лучше учиться поближе к Голливуду.

Кампус Академии включал в себя несколько строений: главное, в стиле ар-деко, где располагались аудитории, студии, театр, кафе, магазин костюмов, пятиэтажное здание с общеобразовательными классами, резиденцию на Вайн-стрит и несколько студенческих общежитий. Стоя на пороге кампуса, Эбби разглядывала фасад белого здания. Она широко улыбалась, подставив лицо солнечным лучам и почувствовав гордость за то, что успешно прошла вступительные испытания и выиграла в жесткой конкурентной борьбе. Это напомнило ей, что страх перед новым – это нормально.

Переступив порог, Эбби заметила трех девушек, которые стояли в фойе и что-то активно обсуждали. Они резко притихли, стоило ей зайти, и бросили на нее изучающие взгляды. Рассматривая Эбби с головы до ног, они будто издевательски смеялись про себя. Все, чего хотелось в первый день учебы, – спокойно посетить лекции. Она глубоко вздохнула и с высоко вздернутым подбородком попыталась пройти мимо, но одна из девушек дернула ее за руку.

– Эм, что-то не припомню, чтобы в Лос-Анджелесе была мода на такие платья. Сколько же я спала, раз такая безвкусица стала допустимой? – Симпатичная брюнетка, ростом чуть выше среднего, посмотрела на подруг и издала смешок.

Колкость незнакомки не заставила Эбби стушеваться или покраснеть. Она не рыскала по фойе жалобным взглядом в поисках поддержки. Повернув голову в сторону обидчиц, заглянула в горящие насмешкой глаза азиатки, затем окинула взглядом стоящую рядом девушку со светлыми волосами и наконец посмотрела на главную задиру.

– Послушайте, многоуважаемые дамы, я, конечно, понимаю, что вы местные и что вам свойственно оскорблять таких, как я, однако настоятельно рекомендую спуститься с небес на землю, иначе потом будет больно падать, – отчеканила Эбби, вырвав руку из хватки. Грубое поведение девушек ничуть ее не пугало.

– Она смеет мне отвечать. Юйлань, Мелани, вы слышали это? – Девушка выглядела крайне задетой.

– Кора, может, пойдем? – Юйлань похлопала подругу по плечу.

– Нет, – зло выпалила Кора. – Запомни, твоя жизнь в Академии не будет сладкой. Я вижу тебя впервые, но если окажешься в нашей группе, то преподам пару уроков.

Эбби только пожала плечами и бросила напоследок:

– Удачи. Втроем вы, конечно, сильнее. Но ни за что не сломаете меня.

– Посмотрим, как пошатнется твоя самоуверенность через пару дней.

Эбби ничего не ответила и отправилась на поиски аудитории, продолжая думать о перепалке. Как давно девушки знакомы между собой и какие интересы их объединяют? Кора показалась Эбби главной задирой, которая взяла под опеку миролюбивую Мелани и подхалимку Юйлань. Внешне они красивы и явно следят за трендами. Вероятно, обсуждение стилей одежды других людей и желание доказать, что они разбираются в моде куда лучше, сплотило их.

Размышления заставили Эбби ходить несколько раз по кругу и окончательно запутаться в коридорах. Первая в жизни лекция длилась уже больше пятнадцати минут, и девушка жутко разнервничалась из-за опоздания. Проклинала тех, кто создал этот коридорный лабиринт. Пожалела, что не взяла карту кампуса или не посетила ознакомительную экскурсию перед началом учебного года.

Заглянув в блокнот с расписанием и сверив номер записанной аудитории с той, что выгравирована на табличке, Эбби поняла, что нужный кабинет перед ней. Аудитория 315. Из-за двери доносился голос преподавателя. Эбби вдруг ощутила себя пташкой, вылетевшей из родительского гнезда. Пташкой, которая еще не научилась летать, хотя так желала.

Былая уверенность в себе растворилась в очередной раз. Голос лектора был немного груб, слова звучали с хрипотцой, что заставило сердце Эбби пропустить удар. От волнения едва не подкосились ноги, но скрепя сердце она все же решилась войти.

Когда Эбби открыла дверь, ее взгляд упал на молодого преподавателя. Взъерошенные каштановые волосы, бледная кожа, усыпанная родинками, аккуратные очки, белая рубашка и черная бабочка – все это придавало некий шарм мужчине, которому на вид было лет двадцать пять.

Преподаватель сдвинул очки на середину носа, пристально глядя на опоздавшую, и спросил:

– Это кто тут у нас задерживается, а?

– Я, эм… – Эбби запнулась, ощущая, в каком бешеном ритме бьется сердце. Собравшись, она жалобно произнесла: – Я Эбигейл Миллер. Еще плохо знаю расположение аудиторий, поэтому опоздала. Прошу прощения и обещаю, что впредь такого не повторится.

Виновато опустив голову, она хотела было прошмыгнуть на свободное место, но преподаватель ее остановил.

– Ну, раз вы уже опоздали, то хотя бы расскажите немного о себе, чтобы одногруппники знали, как прикрыть вас, если решите прогулять мои лекции и семинары. – С этими словами преподаватель поправил бабочку и занял место у стола.

Эбби смутилась. Ее большие зеленые глаза бегали по аудитории в надежде найти знакомые лица друзей, но в аудитории сидели недовольные, угрюмые парни и девушки, которые сверлили взглядом новоиспеченную студентку.

– Что ж, раз вы нам ничего не хотите рассказывать, то садитесь и записывайте лекцию. – Преподаватель постучал пальцами по столу. – И да, я ваш преподаватель. Буду вести у вас не только историю театра и мюзикла, но и основы актерского мастерства.

Эбби вздохнула с облегчением и заняла свободное место. Достала из рюкзака шариковую ручку и тетрадь, на обложке которой были нарисованы альбатросы. Парень, сидевший рядом, с интересом взглянул на тетрадь. Он единственный не смотрел на Эбби с насмешкой или презрением после слов мистера Уилсона.

– А почему именно альбатросы? – прошептал незнакомец.

– Они ассоциируются со свободой. И еще это путеводные птицы. Они всегда приведут домой заблудшую душу, – наклонившись поближе к нему, прошептала Эбби.

– Серьезно? – Парень сверкнул серыми глазами в сторону преподавателя, чтобы не получить выговор.

– Да. Говорят, однажды в бурю альбатрос спас моряков и привел их к берегу.

Сосед кивнул и замолчал. Эбби тоже не желала болтать с ним всю лекцию, чувствуя вину за то, что умудрилась заблудиться, опоздать и нарваться на немилость одного из преподавателей. Поэтому она даже не узнала имени того, с кем говорила, хоть парень и показался ей милым. Она просто раскрыла тетрадь и, подперев подбородок рукой, стала записывать материал по истории театра и мюзикла.

На протяжении оставшейся лекции голову Эбби посещали разные мысли: голос нового преподавателя казался очень знакомым. Мистер Уилсон одновременно сочетал в себе качества милого и строгого учителя. В нем были серьезность, правильность и привлекательность. В каждом его жесте и взгляде улавливалось что-то особенное, неземное.

Эбби пристально наблюдала, а когда сталкивалась с ним взглядом, то быстро бралась за ручку и снова начинала строчить. Она пряталась за спинами крупных парней, которые сидели впереди, и надеялась, что покрасневших от неловкости щек никто не заметит, включая самого мистера Уилсона.

Наконец решив, что слишком беспардонно рассматривает преподавателя, Эбби сконцентрировалась на виде из окна аудитории. Внутренний двор кампуса вызывал в ней желание уединиться на перерыве под каким-нибудь деревом и запечатлеть здания на листе бумаги. Ведь кроме танцевальных и актерских навыков природа наделила ее умением рисовать.

Но планам не суждено было сбыться. В конце лекции мистер Уилсон попросил Эбби задержаться. В тот момент в голову полезла куча страшных мыслей, начиная с выговора за опоздание и заканчивая отчислением в первый же учебный день. Настолько сильно она себя накрутила, хоть и постаралась натянуть маску полного спокойствия и безразличия.

Мужчина снял очки, положив их на стол, и потер уставшие глаза.

– Итак, хочу сказать вам, мисс Миллер, что являюсь вашим куратором и мне незамедлительно нужно подать о вас информацию декану. – Уилсон что-то черкнул в ежедневнике.

– Хорошо. – Эбби взяла стул и придвинулась к преподавателю.

Вместе они заполнили анкету об интересах, а затем мистер Уилсон рассказал ей вводную информацию, с которой началась его лекция. Преподаватель пояснил, что она может участвовать в различных творческих проектах, постановках и, если хорошо себя проявит, ее могут пригласить играть в академическую труппу.

Наедине с преподавателем Эбби ощущала напряжение. Голос девушки начинал дрожать, когда преподаватель смотрел ей в глаза. Но хуже всего было то, что она не могла унять эту дрожь. От него веяло мятой и цитрусами, и Эбби на секунду захотелось придвинуться ближе, чтобы вдохнуть этот приятный аромат. Однако мысленно она дала себе отрезвляющую пощечину.

Разговор был прерван деканом, который ворвался в аудиторию не в самом хорошем расположении духа. Эбби уже видела мистера Бартемельо пару раз на вступительных экзаменах, но не могла запомнить его лицо. Образ того декана, который присутствовал на экзаменах, никак не сопоставлялся с этим раздраженным человеком. Ранее аккуратно постриженная борода неряшливо отросла. Седые волосы растрепались.

– Томас Уилсон, вы знаете, как это называется?! – Декан явно готов был продолжать ругаться, но остановился, заметив, что в аудитории есть студентка.

– Мисс Миллер, вы можете идти. – Преподаватель кивнул в сторону двери, и девушка поспешила ретироваться.

Теперь Эбби знала его имя. Томас. Уилсон. Томас Уилсон.

Тот самый преподаватель, о котором у нее сложилось двоякое впечатление. И на которого почему-то был зол декан факультета. Будь она менее совестливой, тотчас же подслушала бы их разговор за дверью. Но вместо этого пошла по коридору, делая пометки в блокноте, и врезалась в грудь какого-то парня.

Что еще должно с ней произойти, чтобы в первый же день все точно решили, что она неуклюжая и рассеянная?

– Я… Простите. – Эбби сделала жалостливое лицо и сильнее сжала блокнот, который едва не выпал из рук.

– Это я виноват, извини, – склонил голову парень и добродушно улыбнулся. Это был ее сосед с лекции.

Их взгляды встретились, стоило им одновременно поднять головы. И Эбби узнала соседа с лекции.

– Кстати, я Нэйтен Фостер, – представился он, и Эбби опустила голову, скрывая улыбку.

Когда Эбби узнала, что поступила в Академию, ей написал один из студентов, предложив знакомство. Они переписывались около месяца, договорились встретиться в кампусе и выпить кофе.

Еще тогда Нэйтен очень сожалел, что Эбби не удалось быть на общем зачислении и увидеть группу. Поспешил рассказать свежие новости. Это общение стало для нее знаком, что она будет не одна, хоть на тот момент и не знала Фостера в лицо. Вместо личной фотографии у него на аватарке красовался ягуар.

– Нэйтен! – радостно воскликнула Эбби и поторопилась заключить его в объятия. – И что же ты сразу не представился на лекции мистера Уилсона?

– Ты казалась такой напуганной и растерянной, что я не осмелился, – ответил Фостер, обнимая ее в ответ. – К тому же не хотелось привлечь его внимание.

– Я рада, что мы наконец встретились.

– Я тоже. К слову, я крайне заинтересован твоей историей про альбатросов. Всю лекцию думал об этих птицах. Ты ни разу в нашей переписке не говорила, что они многое для тебя значат.

– Да, у меня есть история на этот счет. Но не думаю, что смогу когда-нибудь поделиться ею, – поджав губы, ответила Эбби.

– Понимаю. И требовать раскрытия тайн не буду. Я бы тоже не открылся человеку, которого знаю только месяц. – Нэйтен почесал затылок и обратил внимание на набросок символики академии на бумаге. – Ты еще и потрясающе рисуешь.

– Не льсти мне. – Эбби толкнула Фостера в бок. – Так, занимаюсь на досуге. Это помогает успокоиться и отвлечься от проблем. Старший брат учил меня так делать.

Улыбаться сразу же расхотелось, стоило заговорить о брате.

– У тебя есть брат? Эбби, о каких еще вещах ты умалчивала этот месяц? Он, наверное, так же красив, как и ты?

– Был. Мы с ним были не разлей вода. Может, не будем об этом?

– Хорошо, как скажешь, Эбби.

Между ними повисло неловкое молчание. Когда они перестали суетиться из-за столкновения в коридоре, Миллер удалось внимательнее разглядеть Нэйтена. Впалые скулы, густые брови, серые, как дым, глаза, растрепанные светлые волосы – казалось, сколько ни укладывай их, они никогда не примут должного вида. Но Эбби это понравилось. Черты его лица были мягкими. И от него самого почему-то веяло добром.

* * *

Общение с Нэйтеном пошло Эбби на пользу. Благодаря добродушному отношению Фостера они еще больше сблизились за прошедшие несколько дней. Ребята вместе изучали здания Академии, засиживались в университетском дворике после занятий, гуляли по ночному Лос-Анджелесу и постепенно узнавали друг друга.

Оказалось, Нэйтен знает мегаполис как свои пять пальцев. Он был родом из Глендейла и в школьные годы частенько отправлялся с классом на экскурсии в Лос-Анджелес. Где-то на телефоне у него даже сохранились фотографии, сделанные в эти поездки, и он обещал, что проведет Эбби экскурсию не хуже любого опытного гида. В какие-то глобальные планы Фостер ее не посвящал, обмолвился только, что кроме услуг гида ее ждут увлекательные истории и поедание десерта из самой примечательной пекарни Лос-Анджелеса.

И Эбби перестала так сильно тосковать по родному дому. Она и не думала, что в жизни так бывает. Несмотря на то, что у нее были друзья, Эбби не была общительным человеком, ее замкнутость многих отпугивала. Она не готова раскрыть всю душу при знакомстве. Да и в принципе предпочитала держать боль внутри себя. Ведь человек с душевной болью подобен раненой птице, которую лучше держать в клетке, чтобы она еще больше не покалечилась в полете.

Многие говорили Эбби, что общение с ней доставляет дискомфорт, потому что неизвестно, чего ждать от нее в следующую секунду. Однажды, сидя с Фостером в университетском дворике и попивая латте, Эбби спросила:

– Нэйт, мы с тобой уже давно общаемся. И меня интересует кое-что… Можно спросить?

Фостер, отпивая через пластиковую трубочку горячий кофе, кивнул. Он перевел взгляд с кампуса на нее и заправил за ухо выбившийся локон.

– Почему ты решил общаться со мной, а не с другими? – Эбби поежилась. – Больше ни с кем из группы ты так близко не дружишь.

Нэйтен поправил солнцезащитные очки, съехавшие на кончик носа, выбросил пустой стаканчик в мусорное ведро, обхватил руками спинку деревянной скамьи, на которой они сидели, и улыбнулся.

– Что за глупый вопрос? – чуть тише спросил Нэйтен, когда академический дворик наполнился студентами.

– Он вовсе не глупый. Мне не всегда просто заводить новые знакомства. Это видно даже невооруженным глазом. Из всей группы я общаюсь только с тобой. Все из-за того, что люди, как правило, недолюбливают тех, кого не получается понять с первой встречи…

– Разве это не глупо? – подставив бледное лицо палящим солнечным лучам, спросил Нэйтен. – Все мы имеем право на загадку. Если бы каждый раскрывался в первые минуты знакомства, разве было бы это интересно? Ты бы сразу знал о человеке все. А как же некая перчинка?

– То есть тебя не пугает, что я не обо всем могу рассказать?

После этих слов стало тяжелее дышать. Эбби подумала о прошлом, которое в очередной раз напомнило, откуда появились замкнутость и недоверие к окружающим. Легкая дрожь пробежала по телу. Эбби обхватила руками колени и устремила взгляд вдаль, лишь бы Фостер не заметил нарастающую тревогу.

– У каждого есть свои границы, я уважаю это. И не в моих правилах нарушать их.

– Тогда в чем причина?

Фостер пожал плечами и снял солнцезащитные очки.

– Не знаю. С тобой очень даже легко. И, признаюсь, все дело в альбатросах.

Они рассмеялись. Громко. Искренне.

– Так, значит? – Эбби толкнула его в бок.

– Ты сказала, что альбатросы помогают найти свой путь. Думаю, именно они и привели меня к тебе.

В этот момент Эбби осознала, почему ее тянуло к Нэйтену. Его легкость и непринужденность, доброта и искренность, открытость и бескорыстность – те самые качества, обладающие невероятной силой притяжения, словно магнит. Гуляя с ним по ночному городу, такому чужому и многолюдному, Эбби не чувствовала страха или сомнения. Она просто существовала в том моменте, словно так и должно быть.

И уверенность в том, что людям тяжело с ней общаться, растворилась в одно мгновение.

Глава 2

Эбби сидела на подоконнике с горячим кофе, приятный аромат которого разносился по всей квартире. Она медленно пила, плотно обхватив кружку руками, и любовалась Лос-Анджелесом из окна. Новый город казался ей целой загадкой, раскрыть которую не каждому под силу. Его окрестности манили к себе, словно багровая луна, нависающая над городом каждую ночь.

Вечерний Беверли-Хиллз, расположенный к западу от центра Лос-Анджелеса, засаженный пальмами и платанами, раскрывался совершенно под иным углом: люксовые бутики подсвечивались яркими огнями, дорогие кабриолеты разъезжали по широким улицам района, а толпы людей обивали пороги высококлассных ресторанов.

Архитектура в стиле ренессанса и барокко, строгие классические особняки были главными особенностями района, в котором Эбби решила снимать квартиру. Прогуливаясь по Беверли-Хиллз вечерами, она любила фотографировать случайные моменты из жизни города и рисовать их на бумаге.

Возможно, она поступила бы так и сегодня, если бы в памяти не всплыли воспоминания злополучного вечера.

Последние лучи солнца виднелись на горизонте. Эбби возвращалась домой в хорошем расположении духа. Казалось, ничто не могло испортить ей настроение. Ведь ее заявка в Академию была принята, некоторые работы по рисованию отправлены на выставку, а старший брат, по которому она так скучала, должен прилететь из Лос-Анджелеса. С медовым тортом в руках Эбби бежала домой, стараясь успеть к приезду Кристиана.

Выпускник юридического факультета Калифорнийского университета и музыкант, Кристиан, прилетев в Лос-Анджелес из небольшого городка, не упускал ни одной возможности для личностного роста. Потому и записался в студенческий кружок, питая особую любовь к музыке. После занятий он часто засиживался с гитарой на репетициях, записывал тексты песен на обрывках бумаги и никогда не задумывался о том, что это увлечение может к чему-то привести.

Однако сложно было не заметить его прирожденный талант. На втором курсе к межуниверситетскому конкурсу необходимо было собрать группу, способную представить институт. Брат выбрал четырех талантливых парней из общего кружка: барабанщика, клавишника и пару гитаристов. Так появилась небольшая рок-группа Albatross, с которой Кристиан Миллер сначала выступал на конкурсах и праздниках, а после, когда ребят признали за пределами Калифорнии, частенько выезжал на гастроли по Штатам.

Найдя себе занятие по душе, Кристиан не забросил университет, как поступают многие музыканты, едва слава находит дорожку в их жизнь. Наоборот, брат делал большие успехи в учебе. И не потому, что учеба в Калифорнийском университете требовала большого усердия. А потому, что Кристиану отчаянно хотелось развеять глупый стереотип. Клише, созданное и навязываемое обществом: все музыканты – отвязные тусовщики.

Альбомы рок-группы набирали популярность. Музыка Albatross крутилась в эфирах на радиостанциях. Жаждущая автографов и фотоснимков на память толпа фанатов окружала Кристиана Миллера после каждого концерта. К нему липли девушки, которые никогда не нравились Эбби. Ведь она знала, что им нужно от брата, и тот был полностью с ней согласен. Поэтому прежде, чем начать с кем-то встречаться, он советовался с сестрой.

Когда Эбби подбежала к дому, то увидела в окнах яркий свет. Это означало только одно: родители дожидаются приезда Кристиана. Мать не взяла работу на дом, а отец наконец-то не задержался на встрече с клиентами. Наверняка Кэтрин испекла любимое печенье Кристиана, а Эллиот договорился о том, чтобы один из треков Albatross был наложен на рекламный видеоролик. Их компания по поставке готовых здоровых завтраков в учебные учреждения нуждалась в тотальном ребрендинге. И современная реклама была залогом их успеха.

Эбби предвкушала уютный вечер в кругу семьи, посиделки возле камина в гостиной, рассказы Кристиана о гастролях в Нью-Джерси и Лос-Анджелесе. Но, переступив порог, она увидела огорченные лица родителей. Кэтрин была чернее тучи. Ее тонкие брови свелись к переносице, веки опухли, глаза покраснели, а от былой укладки не осталось ничего. Мать вцепилась в кухонный стол, ее жутко трясло, и она с трудом пыталась сохранить равновесие. Отец стоял рядом, сгорбившись, и поглаживал Кэтрин по плечу, пытаясь ее успокоить.

Увиденное повергло Эбби в шок. Она бросила рюкзак и медовый торт на пороге и кинулась к родителям.

– Мам, пап, что случилось? Где Кристиан?

Ответа не последовало, лишь слезы покатились по щекам родителей. Долгое молчание и нервные переглядывания лишь больше пугали, но добилась ответа Эбби далеко не сразу. От одной мысли, что с Кристианом могло что-то случиться, у нее закружилась голова, все перед глазами потихоньку расплывалось.

– Эбби, детка… – Кэтрин замолчала, подбирая нужные слова. – Твой брат сегодня не прилетит. – Голос матери предательски задрожал, и она прижалась к мужу в попытке сдержать очередной всхлип.

На кухне витал запах имбирного печенья. Приспущенные жалюзи трепетали из-за порывов ветра, ворвавшегося внутрь. Пластиковые ламели[1] отбивали ритм, который еще больше нагнетал обстановку. Этот вечер не должен был стать таким.

– Почему? Он же обещал! – Эбби повысила голос.

– Кэтрин, надо сказать как есть, – вмешался отец.

– Что сказать? Мам? – Эбби разнервничалась и непонимающе смотрела на обоих родителей.

– Детка, Кристиан… Он мертв. Его самолет разбился…

Дальше Эбби не могла разобрать ни слова. В глазах потемнело, в голове раздался какой-то шум, и она потеряла сознание. Испуганные лица родителей – последнее, что она запомнила. Дальше все было как в тумане. Темная завеса. Состояние невесомости.

Эбби очнулась от запаха нашатыря. Открыв глаза, она долго смотрела в потолок, оставаясь неподвижной. Впереди была лишь пустота, словно девушка смотрела сквозь белую пелену. Эбби еще не осознавала, что ее любимого брата, который читал ей сказки, успокаивал, когда она расставалась с парнем, готовил завтраки, когда мать была на ночном дежурстве, больше нет. От одной мысли, что жизнь начинает терять смысл без брата, на глаза Эбби навернулись слезы, а ком подступил к горлу.

Закрыв лицо ладонями, она перевернулась на бок и полностью отдалась эмоциям, которые взяли над ней верх. Сердце стучало так, что готово было вырваться из груди, всхлипы становились громкими и частыми, слезы лились без остановки. Она беспомощно стучала кулаками по полу, как будто это могло помочь вернуть брата.

Брат умер, его сердце перестало биться… Каким был его последний вздох? Трагическая смерть так быстро настигла Кристиана. Всякий раз, просыпаясь, Эбби будет вспоминать этот миг, когда почувствовала весь ужас и непереносимую боль утраты.

Со временем она смирилась с болью, одинокими завтраками, пустой комнатой, в которой никогда не появится ее любимый Кристиан. Или же делала вид, что смирилась. Чтобы осознать утрату, нужны были силы. Мужество, чтобы признать все, что отвергал мозг. Но у Эбби ничего не получалось. Ей казалось, что весь мир против нее, что ее боль самая сильная. Родители беспокоились за дочь. Они даже наняли психолога, но Эбби отказалась к нему ходить.

Ее скорбь затянулась. В гардеробе все чаще стали появляться черные и мрачно-синие тона, ботинки и портфели были с шипами, на голове – небрежный пучок, на лице – никакого макияжа. Эбби замкнулась в себе и перестала доверять окружающим. Учителя били тревогу, но родители ничего не могли с этим поделать: они понимали, что дочь переживает утрату.

Джексон, Ноа и Элиссон, узнав об этом, пытались поддержать. Но этого было недостаточно. Тогда ей казалось, что внимание, проявленное к ней, – лишь жалость. А жалость она не выносила. Поэтому Эбби оттолкнула их. В тот момент она доверилась не своим друзьям, а каким-то незнакомцам с форума. Она общалась с такими же травмированными людьми в закрытом чате и ощущала себя чуть лучше.

Как-то парень под ником Revival[2] сказал ей, что за темными временами всегда скрывается рассвет. Нужно лишь помочь себе найти выход из мрачного лабиринта и не позволить тьме утянуть тебя на дно. И Эбби поверила ему. Раскрыла ладонь, в которой умещалось ее хрупкое будущее. На носу были школьные экзамены, выпускной, внутренние испытания в Академии. Ее ждал другой город, который откроет перед ней все двери, если она протянет руку.

Тогда Эбби приняла решение полностью погрузиться в учебу, чтобы не осталось даже минуты подумать о Кристиане. Она решила, что никогда в жизни не свяжется с рок-музыкантами, которые могут ей напомнить о родном человеке.

Но кое-что Эбби все же сделала: под ключицей набила маленького альбатроса, парящего в ясном небе. То, что символизировало Кристиана, к чему можно прикоснуться и оно не покажется миражом.

Эбби прислонилась головой к окну и на минуту закрыла глаза. Старые воспоминания острием невидимого ножа резали ей сердце. Давние раны вскрывались с каждой мыслью о том вечере, о тех депрессивных месяцах, когда казалось, что выхода нет. На секунду захотелось прямо сейчас убежать от всех проблем куда-нибудь на остров, где можно побыть одной. Она приложила холодную ладонь к татуировке. Альбатрос. Символ ее силы.

Эбби свесила ноги, спрыгнула с подоконника и медленно подошла к белому шкафу. Справа и слева были отсеки для книг, посередине – ниша для плазменного телевизора, а сверху – длинные полки для фотографий и наград. Она поднялась на носочки и потянулась за снимком в рамке, с которого на нее смотрел семнадцатилетний Кристиан. Его каштановые волосы торчали в разные стороны, густые брови были вздернуты, а сам он лучезарно улыбался. В руках была гитара, которую ему подарили родители. Тонкие пальцы скользили по струнам.

Держа в руках фотографию брата, Эбби прошептала:

– Не может быть…

Не отводя взгляда от лица Кристиана, Эбби вспомнила мистера Уилсона, который был на него похож, лишь очки и стиль в одежде были единственными различиями между ними. Еще тогда, на лекции, пристально присматриваясь к чертам лица Уилсона, Эбби начала сомневаться.

Всю учебную неделю она приглядывалась к преподавателю: когда он объяснял материал, шел мимо по академическому дворику, выходил из деканата или просто занимался заполнением бумаг в аудитории. Эбби присматривалась к его мимике, жестикуляции, походке. И замечала мелкие схожести между Уилсоном и Кристианом. И сейчас, сопоставляя фотографию брата с образом преподавателя, она начала гадать, а вдруг Кристиан жив? Может, он просто хотел избавиться от своей семьи? А что, если этот лектор на самом деле и есть брат? Вдруг Кристиан вовсе не попадал ни в какую авиакатастрофу?

Эбби ничего не понимала, но очень хотела во всем разобраться. Проблема была лишь в том, что она не знала, с чего начать и сможет ли в одиночку провести целую операцию по восстановлению справедливости и залечиванию душевных ран. Ей неоткуда было ждать помощи. Рассказывать родителям о догадках не стоило. Неподтвержденная гипотеза может дать им надежду и снова все разрушить, если окажется неправдой. К тому же Эбби не обладала детективными способностями. И вдруг осознала, что загнала себя в ловушку. Если Кристиан действительно жив, то ей стоит ненавидеть его. Если он мертв, то ей стоит раскаяться.

Эбби поставила фотографию на место и запустила пятерню в распущенные волосы. Голова шла кругом. Схожесть Уилсона с Кристианом выбила ее из колеи и, кажется, нарушила все планы. Переехав в Лос-Анджелес, Эбби мечтала о карьере актрисы и о спокойной жизни. Но судьба распорядилась иначе, загнав в капкан, в котором ей снова больно.

Выпустив воздух сквозь сжатые зубы, Эбби решила, что нужно отвлечься, и набрала номер Фостера, который значился вторым в быстром наборе контактов.

– Нэйтен, это Эбби. Не хочешь прогуляться?

– Хорошо, где встретимся? – голос Нэйтена звучал бодро.

– Давай в парке Гриффита через час.

– Хорошо, до встречи. – Нэйтен сбросил вызов.

* * *

В назначенное время Фостер сидел на скамейке в парке Гриффита, крутил в руках телефон и осматривался. Нэйтен бывал здесь и раньше, еще в школьные годы, однако для себя отметил, что со временем все изменилось к лучшему. Интерес к Гриффит-парку вполне оправдан: на его территории можно найти массу развлечений. В парке разместилась смотровая площадка, с которой открывался вид на легендарную надпись Hollywood и гору Маунт-Ли. Для любителей космоса и звезд работал планетарий, для поклонников спорта – гольф-клуб, а для ценителей музыки – Греческий амфитеатр.

Некогда полковник Гриффит[3] приобрел старое ранчо на берегу реки Лос-Анджелеса и переоборудовал территорию под страусиную ферму. Обладая деловой хваткой, Гриффит принялся строить здесь частные виллы. С годами инфраструктура развивалась непомерными темпами: появились зоопарк, обсерватория, планетарий, амфитеатр, музей. И сегодня парк Гриффита – излюбленное место не только для туристов и жителей Лос-Анджелеса, но и для деятелей кино.

Нэйту тоже здесь нравилось, ведь именно с этого места началась его любовь к кино. Если бы в подростковом возрасте он случайно не попал в парк в разгар съемок одного фантастического сериала про параллельные вселенные, то не осознал бы, что хочет посвятить жизнь актерскому мастерству.

– Прости, Нэйт, – виновато произнесла Эбби и села рядом с ним. – Надеюсь, ты не долго меня ждешь.

Нэйтен театрально нахмурился, посмотрел за спину Эбби на памятник полковнику Гриффиту, окруженному зеленым газоном, и ответил:

– Ну, если полчаса не считается грубым опозданием, то все нормально.

Он усмехнулся и тут же получил по макушке. Озадаченность на лице Эбби сменилась веселостью.

– Нэйтен, вот за это я тебя и обожаю. С тобой всегда очень легко, словно мы знакомы всю жизнь!

– Рад, что это так, – ответил Нэйт и перевел взгляд на подругу.

Легкий сарафан на бретельках приоткрыл то, что Миллер скрывала под одеждой без вырезов и с длинными рукавами. Рыжие локоны струились по спине, не пряча острые ключицы и плечи. И только сейчас Нэйтен заметил татуировку. Красивый альбатрос, широко распахнувший крылья и стремящийся ввысь.

То, как пристально он разглядывал татуировку, заставило щеки Эбби заалеть. Она начала нервно теребить сумочку, лежавшую на коленях. Наверняка подруга мысленно прокляла жару, охватившую Лос-Анджелес, и пожалела о том, что надела настолько открытый наряд.

– Прости, я не хотел тебя смущать. Просто заметил татуировку и удивился, – принялся оправдываться Нэйт.

Эбби натянуто улыбнулась, поджав губы.

– Ты не должен, просто…

– С этой татуировкой связана какая-то история?

Миллер качнула головой.

– Не просто история. Мой кошмар.

Нэйтен поник. Он не хотел, чтобы эта встреча обернулась унынием. Чувствовал, что Эбби тяготит давняя травма, но не хотел давить на подругу.

– Можешь не рассказывать. Ты не обязана. – Фостер сжал ее ладонь.

Миллер пристально посмотрела на Нэйта, словно почувствовав, что ему можно довериться.

– Знаешь, если не расскажу, то просто сойду с ума.

– Я слушаю тебя, Эбби.

Она огляделась вокруг, желая убедиться в том, что их никто не побеспокоит, глубоко вдохнула и крепче сжала руку Нэйтена. Вспоминать о прошлом было непросто. Говорить о нем – еще сложнее. А молчать – просто невыносимо. Если не открыться Нэйтену сейчас, то прошлое сотрет и настоящее, и будущее.

– Помнишь наш первый день в Академии? – спросила Эбби, не сводя с Фостера глаз.

– Помню. Меня привлекла твоя тетрадь с альбатросами, а потом мы случайно столкнулись в коридоре.

– Тогда ты спросил, красив ли мой брат так же, как я…

В этот момент Нэйтен начал осознавать, к чему она клонит.

– У меня был брат. Кристиан, – произнесла Эбби и ощутила укол в груди. – Мы были с ним очень близки.

Она начала рассказывать про ужасную авиакатастрофу, жертвой которой стал ее брат, про глубокую депрессию и непринятие окружающего мира. Делилась своей болью, крепко держа Фостера за руку.

– Так, значит, вот какая она, история альбатроса…

– Очень печальная. Но теперь эти птицы действительно много значат для меня. Быть может, глупо считать альбатроса своим талисманом…

– Если ты веришь в это, то вовсе не глупо. Брат оберегал тебя. И продолжает это делать, пусть его и нет в живых.

Эбби выдавила улыбку и посмотрела на виднеющийся вдали планетарий.

– Я уже не уверена в этом, – выпалила Миллер.

Фостер смерил ее озадаченным взглядом.

– Как это?

– Нэйт, я встретила человека, который внешне словно точная копия моего брата. И теперь даже не знаю, как правильно поступить…

– Ты не могла обознаться?

– Я уже ни в чем не уверена. Но мистер Уилсон, наш преподаватель, так похож на Кристиана… Я уже неделю присматриваюсь к нему, пытаясь уверить себя в том, что это просто галлюцинация, но это не так.

– То есть, получается, что твой брат жив? – Нэйтен стал поглаживать Эбби по плечу, задержав взгляд в одной точке.

– Не знаю, я не могу точно утверждать, но ты должен мне помочь. Возможно, мистер Уилсон не тот, за кого себя выдает. Может, его фамилия вовсе не Уилсон. – Эбби приподняла голову.

– Ну, в этом мы разберемся. Соберем досье, – улыбнулся Нэйтен. – Подожди меня пару минут, – договорил он и куда-то исчез.

Эбби ждала возвращения приятеля. Странные мысли снова заполнили ее голову. Перед глазами всплыл образ мистера Уилсона. Он так уверенно держался на лекциях. В его глазах горел огонек, присущий тем, кто действительно занимается любимым делом. И Эбби казалось это странным. Ведь Кристиану по душе была юриспруденция. Он никогда не горел актерским мастерством. Так как же могло случиться, что Кристиан все же оказался в индустрии театра и кино? Эбби окончательно запуталась.

Она поводила рукой перед лицом, размывая недавнее видение. И тут же перед ней появился Фостер с мороженым в руках.

– Держи. – Нэйтен протянул ей рожок.

– Спасибо, а как ты узнал, что я люблю пломбир? – с удивлением взглянула на него Эбби.

– У тебя на лице написано. – Приятель снова улыбнулся, а потом, взяв ее за руку, сказал: – Идем, тебе нужно развеяться, мы что-нибудь придумаем.

Они поднялись со скамьи и пошли вдоль набережной, изредка пачкая друг друга мороженым, как дети.

* * *

На следующее утро на пороге кампуса Эбби встретил Нэйтен. Они условились приехать в Академию пораньше и переговорить до начала занятий. Для обоих прошедшая ночь обернулась бессонницей: Эбби выискивала в Сети информацию о мистере Уилсоне, а Нэйтен изучал факты о Кристиане Миллере. От долгого пребывания за компьютером и из-за отсутствия сна под глазами залегли тени. Эбби попыталась скрыть синяки консилером, а Нэйтен бодрился кофе из «Старбакса».

Фостер приоткрыл дверь и пропустил Эбби вперед. Они оказались в пустом холле. Завернув за угол, сели на подоконник. Эбби стянула с плеча тканевую сумку и достала черную папку. Долго держала ее в руках, крепко вцепившись, а затем протянула приятелю.

– Нэйт, я собрала кое-какую информацию о мистере Уилсоне. Ее, конечно, немного. Досье взято с сайта университета и из местных газет.

– Тоже сгодится, – ответил он и взял папку.

Несколько минут Нэйтен просматривал досье: выпускник Американской музыкально-драматической академии, принимал активное участие во всех мероприятиях в период обучения, обладал большим актерским талантом, играл в местной труппе, получил предложение о работе от университета. Досье казалось правдоподобным. Но тем не менее посеяло зерно сомнений. На сайте Академии не оказалось ни одного снимка со студенческих времен Уилсона, хотя он играл в академической труппе и был отличником. В газетах о нем не было информации до апреля 2016 года, отчего у Эбби и Нэйта сложилось впечатление, будто бы этот образ был создан недавно. Ситуация только запутывалась.

Нэйтен закрыл папку, бросил ее себе за спину и потер переносицу. Он сделал глоток кофе и произнес:

– Наше дело принимает интересный оборот. Складывается впечатление, будто этого человека не существовало до момента крушения самолета. В досье на сайте Академии много противоречивых фактов. В Сети нет информации о годах обучения Уилсона. Как же от журналистов ускользнул самый талантливый выпускник?

– Я тоже хотела бы понять, что происходит. Но ты ведь не с пустыми руками пришел, верно? – поинтересовалась Эбби, заметив в расстегнутом портфеле Нэйта ноутбук.

Нэйтен качнул головой и потянулся за компьютером. Поставив его на колени, разблокировал экран и открыл несколько сохраненных в браузере вкладок.

– Эбби, а ты смотрела те новости о происшествии?

– Нет, я не хотела об этом даже слышать, было очень тяжело. Я знаю только, то что рассказали родители.

– Ну, тогда понятно. Смотри.

Нэйтен придвинулся ближе к Эбби и включил ролик.

«Сегодня, 28 марта 2016 года, произошла авиакатастрофа. Частный самолет рок-группы Albatross, летевший из Лос-Анджелеса в Ньюпорт, разбился. По предварительным данным в нем находились солист Кристиан Миллер, а также двое членов экипажа. В живых остался только один человек, который тут же был доставлен в госпиталь.
На месте происшествия работают криминалисты. Подробности в ближайшие часы».

Эбби онемела. Она не знала таких подробностей. В тот вечер была в таком глубоком отчаянии, что даже не включала телевизор, чтобы узнать больше об авиакатастрофе, проследить за развитием событий. Возможно, она многое поняла бы уже тогда, но на тот момент просто поверила словам родителей, которые даже не взяли ее на опознание тела.

– Видишь, есть один выживший. И, возможно, это твой брат. – Нэйт посмотрел на Эбби, которая прикрыла рот ладонью. – Сейчас включу еще один ролик.

«Мы продолжаем держать вас в курсе событий относительно авиакатастрофы. Напоминаем, что сегодня потерпел крушение частный самолет, летевший по маршруту Лос-Анджелес – Ньюпорт. Стали известны некоторые подробности с места происшествия. Специалисты предполагают разгерметизацию топливного бака. Вытекающее топливо спровоцировало пожар, а затем и взрыв самолета. В живых остался только один человек, врачи определяют его состояние как крайне тяжелое. Личность пострадавшего пока не установлена из-за многочисленных ожогов и травм».

Дальше замелькали снимки с места происшествия. Самолет раскололся на несколько частей. Хвост вместе с пассажирским отсеком дымился в одной стороне. Фюзеляж[4] отбросило на несколько десятков миль. Крылья и элерон[5] размололо в щепки еще в воздухе. Настоящим чудом стало то, что в самолете оказался выживший.

Нэйтен приостановил видео и снова посмотрел на Эбби. Она испытывала смесь самых разнообразных эмоций: от удивления и шока до разочарования и непонимания. Эбби несколько раз прокручивала в голове слова репортера. Все сомнения рассеялись. Странное досье мистера Уилсона, выживший человек в авиакатастрофе…

– Мистер Уилсон так похож на моего брата…

Эбби уже собралась отправиться к Уилсону и дать ему пощечину, но ее вовремя остановил Фостер, схватив за руку.

– Ты с ума сошла? Мало ли на свете похожих людей. Ты не можешь просто так кидаться на человека с обвинениями! Пока мы не можем утверждать, что это он, – пытался успокоить разгневанную подругу Нэйтен.

– Но таких случайностей не бывает, Нэйт. Репортер сказала, что выжил лишь один.

– Да, но он получил множественные ожоги и травмы. Его состояние было критическим. Либо он прошел длительную реабилитацию, либо цикл пластических операций по восстановлению кожи. Эбби, его личность так и не не была установлена. На этом ролике обрывается все, понимаешь? – захлопнув крышку ноутбука, сдавленно сказал Нэйтен.

– А что мне прикажешь делать? – с надрывом воскликнула Эбби.

– Разбираться во всем дальше. Да, полиция ссылается на разгерметизацию топливного бака. Но что стало тому причиной? Засорение топливного фильтра, неправильно закрученная крышка или коррозия? Дело быстро закрыли и наверняка почистили всю информацию в Сети. Попробуем поискать другой выход.

– Снова другой выход, – запрокинув голову, Эбби приткнулась к окну.

– Придется набраться терпения. – Нэйт оперся спиной на окно и сжал ее пальцы, которые дрогнули в его руке. Холодные. Напряженные.

Эбби выдохнула, выпуская пар и осознавая, что это только начало их пути. И насколько длинным он окажется, ей неизвестно. Она знала, что легко точно не будет, но и не предполагала, что у этого дела может быть двойное дно. Вычитывая ночью досье, собранное на Уилсона, Эбби прикинула день гибели брата и дату первых публикаций о загадочном преподавателе и считала, что все очевидно как дважды два.

Но этим утром появились новые факты, выстроились свежие гипотезы. Информация просто не укладывалась в голове. Восемнадцатилетней Эбби Миллер было тяжело, но сдаваться она не собиралась.

Глава 3

В течение следующих двух недель в совместном расследовании гибели Кристиана появились новые зацепки. С каждым днем Эбби чуть больше узнавала об этой ужасной катастрофе, и все чаще ей в голову приходила мысль, что ее брат может быть жив. Нэйтен говорил, что не стоит торопиться с выводами, что нужно все тщательно разведать, а потом уже приступать к каким-либо действиям. Но Эбби не могла ждать: ей хотелось разоблачения прямо сейчас.

За две недели они узнали, что ее брат действительно должен был лететь этим злосчастным рейсом и даже прошел регистрацию в аэропорту. Пожалуй, если бы не известность Кристиана Миллера в Штатах, ребятам никто не сообщил бы такую информацию, ссылаясь на конфиденциальность, однако его публичность сыграла им на руку. Добродушная сотрудница компании, едва услышав имя своего кумира, смягчилась и выложила все как есть. Однако тех знаний, которыми теперь обладали Миллер и Фостер об этом деле, все равно было недостаточно, чтобы утверждать, что единственный выживший человек – Кристиан.

Проснувшись рано утром, Эбби выбралась из постели и взяла ноутбук. Она решила поискать в интернете еще какую-нибудь информацию, которая могла бы натолкнуть их на малейшую зацепку. Введя в поисковую строку дату катастрофы и запрос, Эбби перешла на сайт, где публиковались материалы по расследованию этого дела. Она жадно вчитывалась в каждую статью, пока не наткнулась на имя одного из следователей, который вел это дело.

– Доминик Гашек, значит. Ну что же, мистер Гашек, надеюсь, вы предоставите нам сто́ящую информацию.

Возможно, это было самонадеянно, но попробовать стоило. Эбби потратила еще несколько минут, чтобы найти портфолио следователя. Оказалось, что мистер Гашек не только лучший следователь округа, но и бывший преподаватель юридического факультета Калифорнийского университета. До появления масштабных дел ему удавалось совмещать две работы. Но, когда нагрузка стала непомерной, Доминик выбрал службу в полиции. На сайте Калифорнийского университета Эбби нашла прощальный снимок Гашека со своими студентами. И каково было ее удивление, когда в этой толпе она разглядела лицо Кристиана…

Глаза защипало. Волна удушья окатила несколько раз. Хлопая ладонями по разгоряченным щекам, Эбби старалась привести себя в чувство. На несколько секунд картинка перед глазами поплыла, а пепельно-синие стены гостиной закружились. Зажмурившись, Эбби положила ладони на уши и сдавила голову. Дыхание все еще оставалось сбивчивым.

– Так, Эбигейл Миллер, соберись, – дрожащими губами произнесла она.

Подняв веки, Эбби продолжила изучать портфолио Гашека и обнаружила внизу контактный номер, написанный чуть более мелким шрифтом и выделенный курсивом. Выискивая на столе телефон, Эбби разнервничалась. Она сгребла в огромную кучу все вещи со столешницы и сбросила их на пол.

– Проще запомнить, чем найти в этом хаосе то, что мне нужно! – прокричала она и, наконец взяв смартфон в руки, принялась набирать номер следователя. Дрожащие пальцы попадали по цифрам через раз, но Эбби сделала над собой усилие и кое-как набрала нужный номер.

– Алло, – ответил заспанный голос.

– Доброе утро, мистер Гашек. Простите, что беспокою вас. Знаю, с моей стороны это бестактно, однако у меня к вам очень важное дело, – с трудом сдерживая накатывающее волнение, начала она.

Доминик прокашлялся и мягким тоном произнес:

– Я вас слушаю.

– Мистер Гашек, я бы хотела встретиться с вами лично.

– Это свидание? Или какое-то рабочее дело? – послышался смех на линии.

– Мистер Гашек, я ценю ваше чувство юмора, однако это рабочий момент. – До ушей Эбби донесся огорченный вздох следователя. – Подскажите, пожалуйста, у вас найдется сегодня свободное время? Хотя бы десять минут.

Гашек ответил не сразу.

– Простите, а с кем имею дело?..

Она ударила себя ладонью по лбу за такую оплошность. Так разволновалась, что совсем забыла представиться в начале звонка.

– Эбби… Миллер.

– К-как, простите? – Гашек резко переменился в голосе.

– Эбигейл Миллер, – более уверенно произнесла она. – Сестра Кристиана Миллера. Вашего выпускника.

– Простите, но нам не о чем с вами разговаривать. Всего хорошего.

Эбби понимала, что если сейчас позволит ему сбросить звонок, то больше никогда не сможет выйти с ним на связь.

– Подождите, пожалуйста! Это очень важно. Понимаю, что моя просьба покажется вам странной, но вы должны мне помочь. Я знаю, что вы вели дело моего брата в марте того года.

– Эбби, что вам от меня нужно? Я не хочу разговаривать с вами по этому делу. Забудьте этот номер раз и навсегда.

– Но почему?

– Это очень опасно, – понизив голос, ответил Гашек. – Вам не нужно ничего знать. Прошло достаточно времени. Забудьте, прошу.

– Мистер Гашек, Кристиан был вашим студентом! Вы должны мне помочь!

– Эбби, ваш брат был хорошим человеком. Уверен, что вы такая же. И в целях вашей же безопасности я прошу не лезть в это дело.

– Мистер Гашек, ради светлой памяти о моем брате я прошу вас о встрече.

Ей показалось, что Гашек вот-вот поддастся на ее жалостливые просьбы. Его непоколебимая крепость рухнула. Перейдя на полушепот, следователь сказал:

– Хорошо, записывайте адрес.

Эбби внимательно слушала, запоминая название улицы, на которой находился полицейский участок. Повесив трубку, Эбби подскочила с места, нырнула в короткое джинсовое платье с рукавом три четверти, распустила волосы и отправилась в Академию, где первой парой был семинар у мистера Уилсона.

* * *

Эбби больше не терялась, изучив каждый уголок Академии. Она не раздумывая заворачивала в нужное крыло, лавировала в толпе студентов и ощущала себя в своей тарелке. Противные Джонс, Чжан и Купер не давали ступить и шагу. Поэтому приходилось быть начеку. Но с этим она свыклась и, когда Нэйт хотел заступиться за нее, лишь добродушно говорила, что не стоит уделять им внимание.

Зайдя в нужную аудиторию, Эбби заняла место возле Фостера.

– Нэйтен, не планируй сегодня, пожалуйста, ничего после пар.

– Нас ждет что-то увлекательное? – Он изогнул бровь, повернувшись вполоборота.

– Именно. – Эбби придвинулась ближе к другу. – Ты ведь понимаешь, что я сойду с ума, если не узнаю правду. Поэтому утром решила еще раз просмотреть информацию по делу об авиакатастрофе. К счастью, я нашла зацепку.

– И что за зацепка? – Глаза Нэйта загорелись интересом.

– Я нашла следователя, который вел это дело, и договорилась сегодня о встрече после обеда.

– Хорошо, давай все обсудим чуть позже, а то наш Уилсон сегодня не в самом приятном расположении духа.

Эбби кивнула и посмотрела на дверь. Когда Уилсон зашел в кабинет, все поняли, что сегодня им придется несладко. Мистер Уилсон был чем-то разгневан, с грохотом положил свои вещи на стол и неодобрительным взглядом окинул аудиторию. Медово-карие глаза больше не излучали свет. Они были похожи на магму, сочащуюся из жерла вулкана.

– Ну что же, начнем наше занятие. Кто мне скажет, в чем особенность системы Михаила Чехова? – Томас остановил взгляд на Мелани, которая отвлекалась на телефон и даже не удосужилась поднять голову. – Может, мисс Купер?

Мелани встала и несколько минут смотрела на преподавателя, не зная, что ответить. Она еле держалась на ногах и часто хваталась за голову, словно та кружилась. По всей вероятности, вчера у девушки была отличная вечеринка, иначе как еще объяснить ее молчание и резкий запах перегара?

– Что же вы молчите? М? И после этого вы верите, что сможете стать настоящей актрисой? Или собираетесь делать карьеру иным образом?! – ядовито допытывался мистер Уилсон.

Мелани просто молчала. По опущенному взгляду и краснеющим щекам Эбби осознала, что ее соперница испытывает стыд от публичного унижения. Губы Купер предательски затряслись, и она села на свое место, начав плакать. Светлые локоны закрыли ее лицо.

– Запомните, мне не нужны ваши слезы. Мне нужно, чтобы вы просто знали мой предмет. И я не буду ставить вам «отлично» за красивые глаза! – закончив разгневанную речь, Уилсон опустился на стул.

– Но послушайте, – вмешалась Эбби, – вы не можете оскорблять человека за то, что он растерялся и не смог ответить на ваш вопрос! Разве это по-взрослому – унижать кого-то при всех? Разве этому вас учили в Академии?

Леденящий взор Уилсона тут же обратился на нее. Такой пронзительный, что по телу пробежала мелкая дрожь. Эбби разволновалась, но почувствовала, как теплые пальцы Фостера опустились на ее ладонь, и беспокойство уменьшилось.

– Продолжай, – шепнул Нэйт. – У меня есть идея.

Эбби одобрительно кивнула.

– Так что же вы молчите? – Теперь на Эбби уставилась вся аудитория, включая Купер, которая в недоумении хлопала ресницами.

– На вашем месте я бы не бросался такими словами. Лучше бы вы блеснули знаниями по моему предмету, нежели вступали в дискуссии, – спокойно ответил мистер Уилсон. Он по-прежнему с арктическим холодом смотрел на Эбби.

– А я могу. Чехов считал основой актерского мастерства тесную связь между психикой и физикой. По его мнению, изменение физического состояния, например, смена позы, может воздействовать на эмоции актера, а значит и…

– А я вас не спрашивал, – прервал ее Томас. – За пререкания с преподавателем задержитесь здесь после занятия.

Присев, Эбби обратилась к Нэйту:

– Боже, этот надменный мистер Уилсон теперь не оставит меня в покое до конца семестра. – Она опустила голову на ладони, сожалея о содеянном. – Надеюсь, твой план того стоил.

– Все очень просто, Эбби, мы будем убивать двух зайцев сразу. Тебе нужно с ним сблизиться, втереться в доверие и как-нибудь проникнуть в его дом. – Он немного помолчал, потому что преподаватель сверлил его взглядом. – Нам нужно понять, липовое ли досье или нет. Быть может, у него в квартире есть что-то, чего никто не должен видеть.

И как теперь установить дружеские отношения с тем, кому она нагрубила при всей группе? Насколько далеко предстоит зайти ради истины? Просто точно не будет.

До самого конца занятия Томас Уилсон как будто не замечал поднятой руки Эбби, вызывая кого угодно, только не ее.

Томас смотрел сквозь нее, словно Эбби и не присутствовала на семинаре. Миллер догадалась: Уилсону не понравилось, что она нагло стала перечить ему на глазах всей группы. Она заступилась за Мелани, рассчитывая, что девушка и ее подруги перестанут строить козни.

* * *

Эбби и Томас остались в аудитории вдвоем. Он нервно стучал ручкой по столу, как будто это должно было помочь сосредоточиться. Уилсон заметил, как напряжена студентка, и прервал молчание:

– Присядьте, мисс Миллер.

Эбби покорно опустилась на стул и уставилась на дверь, дожидаясь нравоучений.

– Послушайте, мисс Миллер, почему вы так себя ведете? Я все-таки ваш куратор и преподаватель. Получение высшего балла при поступлении еще не дает вам права пререкаться со мной на занятиях.

– Я просто пыталась заступиться за человека, которого вы оскорбили при всей группе. Она не заслуживала этого, – более уверенно произнесла Эбби.

– Послушайте, не вам это решать! Преподаватель здесь все еще я. И если я позволил себе подобные высказывания в адрес студентки, значит, было за что, – немного повысил голос мистер Уилсон.

– Ну, в таком случае в следующий раз выбирайте выражения! – огрызнулась Эбби и направилась к двери, но Томас не дал ей уйти, схватив за руку.

– Я вас услышал, но передайте своей подруге, что если она не выучит мой предмет, то зачета ей не видать! – бросил напоследок он и отпустил Миллер.

Когда Эбби покинула аудиторию, Томас начал ходить вокруг своего стола. Эмоции спутались в клубок. Руки вдруг задрожали. Уилсон мертвой хваткой вцепился в угол стола, сохраняя равновесие. Утренние проблемы не выходили у него из головы. Перед глазами вновь и вновь появлялась одна и та же картина.

Томас возвращался домой из Академии. Задерживался допоздна он не впервые. Сегодня ночью ему пришлось поработать на славу. Новый исследовательский проект требовал много усилий, заставляя задерживаться на работе практически до утра и травить организм крепким кофе. Обычно, когда задерживался, Томас снимал себе номер в гостинице, чтобы не беспокоить свою девушку. Но сегодня он и вовсе остался без сна. На рассвете Томас выполнил часть проекта и шел домой, чтобы забрать пару документов, освежиться под струями холодного душа, чтобы после вновь отправиться на работу. Первой парой поставили занятие по основам актерского мастерства.

Оказавшись у подъездной двери, Уилсон взглянул в окно своей квартиры. Шторы в спальне были закрыты, значит, Рафаэла еще спала. Он улыбнулся, вообразив, как ее локоны струятся по подушке, одеяло подтянуто к подбородку, а колени поджаты к животу. Он часто наблюдал за тем, как спала его девушка. И готов был делать это постоянно.

Открыв дверь, Томас на носочках зашел в квартиру, чтобы не разбудить Рафаэлу. Его взгляд тут же упал на мужские туфли. Они точно не принадлежали ему. Уилсон инстинктивно сжал кулаки и направился к спальне, по дороге заметив еще и чужой черный пиджак. Злость захлестнула его мгновенно, стоило лишь подумать, откуда взялась чужая одежда. Ему хотелось верить, что Рафаэла забыла рассказать о существовании брата, который нежданнонегаданно нагрянул в гости и остался с ночевкой. Но нет.

Дверь в спальню была распахнута, и Томас увидел, как Рафаэла спит в объятиях другого мужчины. Она все так же мило подтянула одеяло к подбородку, поджала ноги к животу, ее волосы разметались по подушке. Но разница была в том, что рядом с ней не он, а какой-то незнакомец. Это зрелище причинило Уилсону сильную боль. К горлу подкатил тошнотворный ком. Томасу претила мысль о том, что девушка, которая клялась в вечной любви, хотела стать его женой и завести большую семью, спала с другим мужчиной.

В своей жизни Уилсон боялся нескольких вещей: измены, сильной влюбленности и смерти близких. Один страх стал исполняться за другим. Гнев буквально переполнил его. Уилсону хотелось крушить все на своем пути. Он ненавидел ее. Да, ненавидел, хотел выставить эту мерзавку за дверь и больше никогда не видеть.

Грязно ругаясь, Томас снес со стола вазу. Рафаэла проснулась и испуганно уставилась на него.

– Какого черта?! Почему?! Разве я проявлял недостаточно любви по отношению к тебе? Не дарил подарки?

– Томми, – Рафаэла встала с постели, прикрываясь одеялом, – прости, я не хотела. Просто… Ты все время на работе, а я одна. Понимаешь, мне тоже нужно внимание. Я просыпаюсь – тебя нет, засыпаю – тебя тоже нет.

Уилсон не хотел слушать оправдания, которые считал никчемными и нелепыми. Он сел возле стены, поджав под себя колени, и прислонился к ней затылком. Рафаэла ведь знала, насколько важным был этот академический проект. Знала, что Томас любил добиваться поставленных целей. Но почему-то не соизволила его понять. Выполнив этот проект, он должен был получить прибавку к зарплате, а после они с Рафаэлой собирались составить тур для свадебного путешествия. Но все мечты рухнули как песочный замок.

– Убирайся вон из моей квартиры, убирайтесь оба! – Уилсон бросил в них покрывало, лежащее на полу. – Наша помолвка расторгнута. Вещи пришлю курьером.

Повторять дважды не пришлось. Рафаэла быстро оделась и ушла со своим любовником, оставив ключи и помолвочное кольцо на столе. Никаких оправданий напоследок она не бросила.

Послышался хлопок входной двери. Томас остался один. Из глаз предательски покатились слезы. Он не мог поверить в произошедшее. Судьба будто сыграла с ним злую шутку, подбросив человека, готового пойти на предательство. Он думал, что Рафаэла – та самая женщина, с которой будет делить теплые ужины, квартиру и всю свою жизнь. И обжечься с выбором – самое нелепое, что могло с ним произойти.

Как же хотелось найти девушку, которая полюбит его так же, как он ее. Девушку, которая никогда не предаст и будет рядом в трудные минуты. Раньше Уилсон думал, что такие существуют. Но сегодня его вера канула в Лету.

Томас стоял возле окна, пытаясь отогнать плохие мысли. Ему не хотелось больше думать об этом. Он собирался начать жизнь с чистого листа, если такое вообще возможно. Уилсон смотрел из окна на первокурсниц, радующихся хорошей отметке по семинару, и улыбнулся. А ведь когда-то он так же сиял, когда видел в ведомости по успеваемости А+[6]. Когда-то он тоже был студентом этой Академии и остался здесь по просьбе высшего руководства.

В окружавшей его тишине раздался звук пришедшего сообщения. Гадая, кто бы мог ему написать, Уилсон отвел взгляд от окна и подошел к столу. Едва Томас коснулся телефона, как экран подсветился и проявился текст сообщения:

«Будь осторожен».

Глава 4

Эбби сидела под деревом во дворике Академии. Лучи палящего солнца пробирались сквозь крону, падая на зеленую траву. Легкое трепетание листьев создавало шум, гармонично сочетаясь с трелями птиц. Природа радовалась последним денькам сентября.

Длинный перерыв между занятиями подкрался незаметно, студенты толпами покидали корпус и искали себе места во дворике. В такой хороший день никому не хотелось торчать под крышей. Громкий смех доносился до ушей Эбби. Она, подложив под бумагу пару учебников, рисовала. Чаще всего Эбигейл изображала природу. Иногда на листах красовался какой-нибудь город или отдельный его участок. Но сегодня она решила нарисовать академический дворик, ландшафтный дизайн которого ее впечатлил.

Академический дворик был по кругу очерчен учебными корпусами и засажен высокими пальмами и огромными платанами. На прилегающей к правому кампусу территории, на зеленой траве были расставлены деревянные столики и лавочки, выкрашенные в белый цвет. В этой части дворика студенты поедали ланч, готовились к предстоящему занятию или устраивали посиделки. Левая же часть была окружена зелеными кустарниками. Там не было ни столов, ни лавочек.

Водя карандашом по бумаге, Эбби задумалась о предстоящей встрече. Что она ему скажет? Каков будет итог этого расследования? Эбби понятия не имела. Немного нервничая, она успокаивала себя, аккуратно выводя контуры платана, на ветвях которого сидели птицы.

Увлекшись, Эбби не заметила, как к ней подошла Мелани Купер и тихо села рядом. Долгое время она молчала, вероятно подбирая нужные слова, но спустя несколько минут все же сказала:

– Спасибо тебе, Эбби.

– За что? – не отрываясь от рисования, спросила она. Эбби старалась скрыть смятение – неожиданно было увидеть от Мелани доброту.

– Ну… – та немного замялась, – за то, что заступилась за меня на семинаре. Честно говоря, я этого не ожидала.

– Пожалуйста. – Эбби улыбнулась уголками губ.

– Знаешь, все в нашей группе думали, что ты выскочка. И я тоже, особенно после нашей первой встречи в коридоре. И потом, когда Юйлань и Кора над тобой насмехались, а я стояла рядом и не останавливала их. Но… – Мелани убрала прядь волос за ухо, – сейчас я так не думаю. В общем, если тебе будет нужна моя помощь, обращайся. Вряд ли мы сможем стать подругами, но я хочу попытаться наладить с тобой отношения и принести извинения за то, что делала. – Она протянула руку в знак примирения.

Эбби пожала протянутую ладонь и принялась рисовать дальше. Ее поступок на семинаре мистера Уилсона и впрямь не остался незамеченным. И хотя Эбби не знала, стоит ли верить словам Мел, но извинения все же приняла.

Несколько минут стояла тишина. Наконец, Мелани решилась прервать молчание:

– Эбби, ты занимаешься рисованием?

– Так, на досуге. Хотя пару моих работ отправили на выставку, но никакого результата от них нет, – немного огорченно произнесла Эбби.

– У тебя все получится, ты молодец. Кстати, мой папа может пристроить тебя в частную художественную школу, если хочешь. – Мелани дотронулась до плеча Эбби, отчего та немного вздрогнула. – Она находится в Пасадене. Примерно в десяти милях[7] от Лос-Анджелеса. Пусть это будет мой маленький вклад в нашу зарождающуюся дружбу.

Эбби невольно улыбнулась: она всегда мечтала, чтобы ее работы приносили хотя бы какой-то доход. Думала, если не сложится с карьерой актрисы, то можно будет открыть свою мастерскую и писать там картины. Или совмещать эти два занятия. Но как бы хорошо Эбби ни рисовала, ей всегда казалось, что опыта недостаточно. Профессионального обучения у нее не было, а силуэты на бумаге вырисовывались интуитивно. Поэтому, услышав про обучение в частной художественной школе, она бросила искрящийся взгляд на Купер.

– Спасибо, Мел. Я была бы тебе благодарна. – Миллер наконец оторвалась от своих набросков. – Но наверняка что-то потребуется взамен?

Мелани недоуменно покосилась на Эбби. Вопрос, похоже, застал ее врасплох. Замешкавшись, она выдавила надтреснувшим голосом:

– Эбби, ничего не нужно. Если ты думаешь, что из этого разговора я пытаюсь извлечь какую-то выгоду, то ошибаешься. Я… просто хочу все исправить. Ведь на самом деле я не такая подлая и мерзкая…

Купер перевела затуманенный взгляд на толпу студентов, нервно перебирая пальцами. И Эбби почувствовала себя виноватой. Ей не хотелось обидеть Мелани. Отложив карандаш и рисунок в сторону, она развернулась к Мел и коснулась ее руки.

– Прости, если обидела тебя. Просто немного странно принимать столь добрый жест от человека, в глазах которого я была посмешищем. Но в твоем голосе я слышу раскаяние.

– Правда?

– Знаешь, мой брат когда-то сказал, что нужно давать людям второй шанс. Если они ошиблись однажды, то наверняка извлекли из этого урок и не допустят промаха в дальнейшем. Все мы иногда нуждаемся в этом втором шансе. Правда, не всегда можем его получить. – Эбби тяжело вздохнула. – Но я не лишу тебя такой возможности.

– То есть ты позволишь мне дружить с тобой?

– Открыться сразу не обещаю. Но на общение согласна.

– Спасибо.

До прихода Нэйтена Эбби успела показать ей часть набросков, сделанных в перерывах между занятиями в Академии, а потом предложила встретиться вне университета, чтобы показать свои законченные работы. И Мелани охотно согласилась.

– Эбби, нам пора.

Она оторвала глаза от рисунков и посмотрела на приятеля. Нэйт одернул светлую футболку и поправил съехавшую с плеча лямку рюкзака, с подозрением глядя на Мелани Купер.

– Мел, до встречи. – Эбби помахала рукой, встав с земли и уложив рисунки в сумку.

Затем они отправились в полицейский участок. То ли из любопытства, то ли из желания поговорить о чем-то отвлеченном Нэйтен спрашивал, о чем она беседовала с Мелани. Он прекрасно помнил неприязненное отношение девушки к Эбби с самых первых дней. И не мог понять, как их отношения наладились так быстро.

Эбби же казалось, что Нэйтен ревновал ее. Это была, скорее всего, дружеская ревность, нежели романтическая. Наверняка Нэйту просто не нравилось, что Эбби будет уделять внимание всяким девичьим разговорам с Мел, ведь тогда их общение значительно сократится. Хотя поиски брата все же будут объединять их.

– Нэйт, твои опасения надуманны. Она всего лишь отблагодарила за то, что я заступилась за нее на семинаре, ничего больше. Более того, ее отец работает в Арт-центре колледжа дизайна в Пасадене. Она обещала помочь мне с устройством.

– Но все же неожиданное снисхождение Мелани к тебе меня напрягает. Просто будь аккуратна, пожалуйста, – все еще ревнивым тоном сказал он.

– Нэйт, – она легонько ударила его по плечу, – прекрати видеть в людях только плохое. Психология Адлера, между прочим, утверждает, что межличностные отношения – залог успеха. Нельзя постоянно конкурировать с окружающими и видеть в них только плохое.

Выражение лица Нэйта чуть смягчилось, но тем не менее всю дорогу он был напряжен.

Когда они добрались до участка, Эбби немного заволновалась. Нэйтен, словно почувствовав ее страх, взял подругу за руку. Поиски кабинета следователя отняли много времени – участок был большим и состоял из нескольких секций: дежурной части, где стояли три стола, заваленные бумагами, кабинетов криминалистов, судмедэкспертов и, наконец, следователей, ведущих громкие дела. Найдя на двери надпись «Доминик Гашек», Нэйтен и Эбби постучали, но ответа не последовало.

Ребята испуганно переглянулись. Нервно сглотнув подступивший к горлу ком, Эбби нажала на дверную ручку. Распахнув дверь, она приложила ладонь ко рту.

Перед их глазами предстала ужасная картина. По кабинету были разбросаны документы, будто здесь пронесся ураган. Окно широко распахнуто, и легкий сквозняк тянулся от стола до входной двери. В дальней части кабинета стоял черный кожаный диван, на котором лежал человек.

Вне всяких сомнений, это был Доминик Гашек. Из головы на диван сочилась свежая кровь. Остекленевшие глаза мужчины были приоткрыты.

Эбби, еще не отойдя от увиденного, подошла к Нэйту и положила голову ему на плечо. Почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и начала тихо всхлипывать. Ее охватила сильная дрожь, а ноги стали до жути ватными. Из-за подступающих к горлу рыданий говорить было тяжело, поэтому она молчала.

– Эбби, успокойся, – поглаживая ее по спине, произнес Нэйт. – Идем, нужно сообщить, что здесь труп.

Но Эбби не могла сдвинуться с места, будто приросла к полу. Ее взгляд был прикован к телу.

– Нэйтен… – она отстранилась от него и подошла к убитому Гашеку. – Это моя вина. Его убили из-за меня.

– С чего ты взяла?

– Ты думаешь, это совпадение? – Эбби набрала в легкие больше воздуха, стараясь успокоиться. – Кто-то узнал о том, что я ему звонила.

Она подошла к столу в надежде обнаружить хотя бы маленькую зацепку, которая поможет им распутать клубок, но Нэйт остановил ее, потянув за руку.

– Эбби, ничего не трогай, это место преступления. – Он оттащил ее от стола и вывел из кабинета.

Подбежав к дежурному посту, они незамедлительно сообщили, что Гашек мертв. В участке начался хаос. Криминалисты отправились в кабинет, а ребят забрали на допрос.

Эбби нервничала. Ей абсолютно не нравилось, что их стали обыскивать и подозревать в убийстве. Они переступили порог кабинета всего несколько минут назад. Где же были все остальные, когда совершалось нападение? Неужели выстрел не вызвал ни у кого подозрений? Или же убийца воспользовался оружием с глушителем?

Через час их отпустили, но сказали, что нужно будет прийти еще раз, чтобы дать показания и подписать протокол.

Эбби чувствовала себя ужасно: ни разу в жизни она не находилась в участке, не говоря уже о допросе. Уголки ее губ опустились, веки были тяжелыми. Нэйтен пытался успокоить подругу, говоря, что им ничего не предъявят, однако от этого не становилось легче. Их расследование снова зашло в тупик, так и не сдвинувшись с мертвой точки.

Решив, что нужно распрощаться с грустью и снять скопившееся в теле напряжение после допроса, они отправились в элитный бар No Vacancy.

Эбби редко употребляла алкоголь, но хорошо в нем разбиралась. Она никогда бы не стала травить себя дешевым напитком, поэтому предпочитала хороший виски или текилу. После пережитого стресса Эбби твердо решила напиться, так что вливала в себя стакан за стаканом, желая как можно скорее забыться. Нэйтен делал то же самое.

Эта ночь выдалась жаркой. Они снимали стресс и вытворяли такие вещи, о которых, вероятно, было бы стыдно вспомнить на утро. Хотя вряд ли они что-нибудь вспомнят после стольких порций виски с текилой.

* * *

Эбби лежала на просторной кровати. В голове шумело так, будто соседи за стеной сверлили дыру. Двигаться совершенно не хотелось, казалось, что она пролежала так целый день. Кое-как открыв глаза, Эбби начала рассматривать комнату, в которой находилась. Обстановка была ей незнакома.

Стены выкрашены в приятный серый оттенок. В углу, на одной линии со входной дверью стоял зеркальный шкаф-купе. В нем отражалось огромное панорамное окно, через которое можно было разглядеть половину Лос-Анджелеса. Эбби пыталась восстановить по цепочке события вчерашней ночи, но ничего не получилось. Сплошная пустота…

Приподнявшись на локтях, она посмотрела на настенные часы – почти полдень – и недовольно цокнула. Эбби не собиралась опаздывать на занятия, но сегодня, кажется, все пошло не по плану.

Дверь комнаты приоткрылась, и в проеме показался темноволосый мужчина. Эбби не сразу узнала его, но, присмотревшись внимательней, поняла, что это Томас Уилсон. Она натянула одеяло до носа и зажмурилась. Ей было неловко и крайне стыдно.

– Доброе утро, – радостно произнес Томас.

Это прозвучало так громко, что Эбби схватилась за голову. Было ощущение, будто к вискам приставили тиски, приводя механизм в движение.

Уилсон тут же подал стакан воды и таблетку аспирина.

– Спасибо, – хрипло сказала Эбби и проглотила таблетку.

Через несколько минут она почувствовала облегчение. Боль чуть ослабла, и у Эбби даже вышло слабо улыбнуться.

Уилсон сел на кровать и, смотря на шкаф, сказал:

– Завтрак на столе. Вам стоит поторопиться, иначе опоздаете на пары, если уже это не сделали.

– Вам – это кому?..

– Вам, мисс Миллер, и вашему другу, мистеру Фостеру, которых я вчера почти в бессознательном состоянии забрал из бара. Даже не хочу спрашивать, что вы там делали, – голос Уилсона вдруг стал суровым.

Эбби промолчала, не зная, что ответить, и, встав с кровати, побрела на кухню. Ей было очень неудобно, что ее увидели в таком состоянии и что она ночевала у преподавателя. Но, как бы ни старалась восстановить в памяти события вчерашнего вечера, она не могла этого сделать.

Встретив на кухне Нэйта, Эбби опустилась за стол и принялась за глазунью.

– Сейчас бесполезно что-то выяснять, так как вы не в самом адекватном состоянии, поэтому на все вопросы ответите позже, – войдя на кухню, сказал Томас. – Мисс Миллер, я оставлю вам ключи от квартиры. Как приведете себя в порядок, закройте дверь, а ключи отдадите в Академии.

После этих слов раздался хлопок закрывающейся двери.

– Ты как? – спросил Нэйт, доев глазунью.

– Так себе. Неудобно как-то перед мистером Уилсоном. Когда я проснулась утром и увидела его на пороге комнаты, то была готова сгореть со стыда. Как он нас нашел?

– Не знаю, я вообще ничего не помню, – покачал головой Нэйт. – Кажется, вчера мы выпили слишком много.

Ситуация с Домиником Гашеком заметно выбила нас из колеи.

Эбби покачала головой. В ней сражались противоборствующие чувства. С одной стороны, она собиралась продолжать расследование. Нужно довести начатое до конца, тем более они только начали. С другой стороны, после убийства следователя дело приобрело опасный для жизни оборот. И на что решиться, она попросту не знала. Все рождающиеся сомнения блокировались головной болью.

– Эбби, может, нам стоит поговорить о твоем брате с кем-то из его бывших одногруппников? Вдруг, они наведут нас на какой-то след?

– Сомневаюсь. Кристиан, конечно, пользовался популярностью на юридическом факультете. Но его известность не принесла ничего хорошего. Он даже не смог работать по специальности, – ковыряя глазунью вилкой, ответила Эбби.

– Почему?

– Ему сказали, что музыкант не может работать юристом. Поставили перед выбором: или юриспруденция, или музыка.

– И он выбрал второе?

– Именно. Музыка была для него всем. После выпуска он ни с кем не общался. Поэтому обращаться к университетским друзьям не имеет смысла.

Доев завтрак, Эбби и Нэйтен привели себя в порядок и отправились на учебу.

День выдался не из лучших: в горле першило, голова трещала, плюс впереди три пары, на которых надо было как-то высидеть. Если занятия по вокальной технике и анализу сценариев она еще могла вынести, то желания присутствовать на истории театра и мюзикла не было.

Особенно Эбби не хотелось встречаться с мистером Уилсоном, который наверняка осуждает ее за безрассудство и легкомыслие. Но этого в любом случае не избежать, ведь в кармане звенели ключи от его квартиры, которые нужно вернуть.

Она решила отдать их ему до начала пары, пока в аудитории никого не было. Если кто-то это увидит, потом начнутся сплетни, а это совершенно ни к чему.

Зайдя в аудиторию 315, Эбби увидела мистера Уилсона, стоящего около окна.

– Эм, – она прочистила горло, – я принесла вам ключи… Спасибо.

Уилсон обернулся и вскинул бровь, после чего легкой походкой подошел к ней.

– Не за что.

Он забрал связку из ее ладоней и пристально посмотрел на Эбби, словно ждал объяснений. Возможно, не будь он куратором, отвечающим за нее, она не стала бы вдаваться в подробности. Но что-то сказать было надо, и девушка осторожно начала:

– Мистер Уилсон, то, что произошло вчера, было случайностью. Просто у меня проблемы и… – Она взмахнула руками, не зная, как лучше все объяснить, не выдав того, что преподавателю знать не стоило.

– И именно поэтому вы решили проблему таким образом. – Томас скрестил руки на груди. – Мисс Миллер, хочу вас предупредить, что это плохой способ. Вы прежде всего студентка элитной Академии, которой не…

Эбби перебила его:

– Я поняла. Больше такого не повторится. Я могу идти?

– Подождите, – мистер Уилсон провел рукой по волосам. – Я могу вам чем-то помочь?

– Спасибо, но не стоит. – Эбби улыбнулась уголками губ.

Томас улыбнулся ей в ответ. Между ними промелькнула искра, порождая в груди неизведанное чувство, словно случилась быстрая химическая реакция. Эбби тут же вспомнила, что ей нужно с ним подружиться, чтобы выведать информацию, но, глядя в его медовые глаза, наполненные добротой, она не могла с ним так поступить. Ведь он ей помог, не сдал руководству Академии, позволил у себя переночевать и сейчас предлагал помощь. Своей отзывчивостью Томас напоминал Кристиана, который прикрывал Эбби, когда она поздно возвращалась домой или прогуливала школу.

Нет, Эбби не могла с ним плохо поступить, он такого не заслуживал.

Еще раз поблагодарив Уилсона, она торопливо покинула аудиторию. Оказавшись в коридоре, в большом потоке студентов, Эбби заметила Мелани Купер и тут же ударила себя ладонью по лбу.

– Как же я могла забыть о нашей вчерашней встрече!

Увидев, что девушка сидит на подоконнике и грустит, Эбби тихо подошла к ней и, прикоснувшись к плечу, тихо поздоровалась.

Мелани вздрогнула, окинула ее взглядом и отвернулась, не скрывая обиды. Договориться о встрече и потом не прийти на нее было совсем «по-Миллерски».

– Мел, прости, вчера я просто не смогла вырваться, – состроив покаянную гримасу, сказала Эбби.

– Я ждала тебя два часа, а ты так и не явилась. Разве так сложно набрать мой номер и предупредить? Я-то думала, что ты вчера дала мне второй шанс…

– Мел, прости, просто, – Эбби теребила подол платья, – у меня возникли небольшие проблемы и…

– Тебе было не до меня. Все ясно. Наверное, ты неспособна давать людям шанс после того, как они однажды оступились. – Мелани пошла по коридору, набирая скорость.

Однако Эбби ее догнала. Их дружба завязалась только вчера, и она искренне надеялась на ее долгосрочность. В душе она понимала, что Мелани – весьма ранимый человек, который скрывает свою истинную сущность под маской безразличия.

– Прости меня. Я заглажу свою вину. Как насчет кафе? Совместим приятное с полезным. – Эбби подняла бровь, дожидаясь ответа.

– Ладно, название кафе и время вышлю по СМС, – бросила она.

Эбби была рада, что Мелани, хоть и до сих пор на нее дулась, все же дала ей возможность все исправить. До начала пары они мило беседовали, но в аудитории разошлись по разным углам. По лицам Юйлань и Коры было видно, что они негодуют.

* * *

После пар Эбби ждала Нэйтена в холле. Она уже сделала три круга, рассмотрела портреты выдающихся личностей, окончивших Академию, а друг все еще не появлялся.

– Прости, – раздалось за спиной. – Я купил нам кофе, чтобы хоть как-то взбодриться.

Он протянул Эбби стаканчик. Она охотно приняла его, приоткрыла крышку, из-под которой тут же потянулся пар, и сделала первый глоток. По всему телу разлилось приятное тепло.

– Что у нас есть? Ты втираешься в доверие к Уилсону? – Нэйт поставил на подоконник ноутбук.

– Я не могу так, Нэйт. Он добрый и… Очень сильно напоминает мне Кристиана… Я не могу сделать ему больно. – Эбби поболтала кофе в стаканчике.

– Ясно. Попробуем обойтись без него, но если мы ничего не разузнаем, то ты пойдешь к своему псевдобрату, – ворчливо ответил Нэйт и загрузил новости на ноутбуке.

– Хорошо. Что у нас есть?

– Пока что ничего, так как Доминика Гашека убили. Однако интернет не особо пестрит новостями о его убийстве.

– Должно быть, за этим делом стоит влиятельный человек…

– Не только влиятельный, но и очень умный, – отметил Фостер.

– Нэйт, тогда что нам делать? Неужели тайна об авиакатастрофе навсегда ушла с Гашеком?

Парень покачал головой, поставил ноутбук на подоконник и сжал в руке опустевший стакан.

– Эбби, нам остается только одно: посмотреть запись с камеры видеонаблюдения и узнать, сел ли вообще твой брат в этот самолет. Регистрация на рейс – это одно, а посадка – совершенно другое.

– Но прошло столько времени с момента катастрофы, разве могли сохраниться записи? А если и сохранились, то кто нам их покажет?

Эбби устало потерла переносицу. Им не удалось найти списки погибших в открытом доступе, словно кто-то специально подчищал информацию о том дне. Видеозапись оставалась последней надеждой.

– Вчера вечером в социальных сетях я наткнулся на один пост. У мистера Донована, сотрудника службы безопасности аэропорта Лос-Анджелеса, болеет дочь. Его жена в отчаянии. Врачи не могут поставить диагноз, и она просит помочь найти контакты хорошего доктора. В посте она даже прикрепила результаты обследований.

– И как нам это поможет? Я пока не до конца понимаю.

– У дочери моей соседки из Глендейла были похожие симптомы. Они тоже проходили много обследований. Я знаю контакты врача, который мог бы им помочь.

– Контакты врача в обмен за видеозапись? – глаза Эбигейл засияли. – Это и впрямь может сработать! Тогда поехали в аэропорт прямо сейчас. Нельзя терять ни минуты.

В аэропорту Нэйтен и Эбби старались вести себя спокойно, чтобы не привлечь внимание. Подойдя к столу регистрации в порядке живой очереди, они представились студентами юридического факультета, которым поручили важный проект. Находчивость Нэйта поразила Эбби: он во всех подробностях расписал мнимое университетское задание, которое заключалось в развитии дедукции и расследовании настоящих дел. И спросил, не могут ли они встретиться с мистером Донованом, сотрудником службы безопасности, чтобы получить от него экспертизу.

Сотрудница за стойкой регистрации подозвала охранника аэропорта и попросила отвести их к мистеру Доновану. Угрюмый мужчина смерил ребят недоверчивым взглядом и жестом указал пройти за ним. Он не задавал вопросов, шел торопливо, словно за отлучку с поста мог получить выговор. Когда они подошли к кабинету с металлической дверью, мужчина постучал три раза. Им открыли не сразу.

– Мистер Донован, с вами хотят поговорить. – Охранник кивнул за спину, где стояли Эбби и Нэйтен.

Мистер Донован откашлялся, отправил охранника на пост и вопросительно взглянул на незваных гостей. Эбби облизнула пересохшие от волнения губы и сглотнула. Дверь захлопнулась так резко, что Миллер дернулась. Суровый вид мистера Донована развеивал томящуюся внутри надежду на получение записи. Она и понятия не имела, как Нэйт собирался предложить ему выгодную сделку.

– Говорите, что вам нужно.

Нэйтен шагнул вперед, чтобы оказаться с мистером Донованом лицом к лицу. Казалось, непоколебимость и строгость сотрудника службы безопасности его не пугала. Это позволило Эбби немного расслабиться.

– Мистер Донован, мы – студенты юридического факультета Калифорнийского университета. И нам нужна ваша помощь по проекту.

– И чем же я могу помочь? – мужчина ухмыльнулся. – Я давно не молод. Уж не знаю, что у вас там за проекты.

– Было одно дело. Оно, конечно, уже закрыто. Но преподаватель проверяет, как хорошо работает наша дедукция. Нам лишь нужно получить запись с камер видеонаблюдения, – спокойно ответил Нэйтен, но мистер Донован его перебил:

– Исключено. Это должностное преступление. Уходите.

– Но, мистер Донован, вы не дослушали! – вклинилась Эбби.

– Я сказал прочь! – выкрикнул мужчина и указал на дверь.

– Зря вы так, мистер Донован. – Нэйт похлопал его по плечу. – Мы могли бы помочь друг другу. Вы – нам, а я – вашей дочери.

Выражение лица мужчины смягчилось, стоило ему услышать о дочери. Эбби заметила тоску в его взгляде. Видимо, ситуация действительно серьезная и его семья в отчаянии.

Мистер Донован повернулся к стулу и вцепился пальцами в спинку. Эбби ощутила себя очень мерзко, осознав, что ради личной выгоды они играют на чувствах несчастного отца, у которого болеет дочь.

– Мистер Донован, я читал пост вашей жены. И знаю врача, который мог бы повторно осмотреть вашу дочь, назначить лечение, – более мягко сказал Нэйт.

– И почему я должен вам верить? – развернулся к ним он. Эбби заметила, что глаза у него повлажнели.

– Потому что я не лгу. У дочери моей соседки были такие же симптомы. Надежд было мало, но знаете, сейчас она уже ходит во второй класс. Вполне здоровая девочка.

– Значит, я должен вам дать какую-то запись… – Мистер Донован вздохнул и присел. Придвинувшись ближе к столу, повернулся к мониторам, на которых записывалось все происходящее в аэропорту прямо сейчас. – Ладно, но сначала контакты врача.

Нэйтен просунул руку в карман джинсов и выудил лист белой бумаги, где написал фамилию и имя врача и адрес клиники. Он протянул его мистеру Доновану, и тот резко выхватил листок из рук, словно желал убедиться, что это не мираж. Мужчина развернул лист и, беззвучно шевеля губами, прочитал написанное. Затем взял телефон и проверил, существуют ли клиника и врач. Убедившись, что его не обманули, мистер Донован с благодарностью посмотрел на Нэйтена и Эбби.

– Какое число вам нужно? – спросил он.

– 28 марта 2016 года, – запнувшись, сказала Эбби.

– Записи на сервере хранятся не более 90 дней.

Эти слова словно копье врезались в сердце. Эбби поджала губы и беспомощно посмотрела на Нэйтена. Все оказалось зря.

– Мистер Донован, в этот день произошло крушение самолета. Разве запись не должна была сохраниться?

– Такие записи хранятся годами, потому что передаются в специальные службы. Попробую поискать. Вам точно для проекта?

– Не сомневайтесь. Исключительно в учебных целях.

Мистер Донован начал искать данные в архиве. Эбби задрожала, когда он нашел запись с того дня, запустил ее и отмотал до момента, когда осуществлялась посадка на рейс. Эбби сжала руку Нэйта, боясь узнать правду.

В зале ожидания была полнейшая суматоха. Люди, предвкушающие долгожданный отпуск или возвращение домой, поглядывали на табло в ожидании рейса. Пассажиры зарегистрировались на рейс Лос-Анджелес – Ньюпорт и сразу же прошли в коридор, ведущий к взлетной полосе.

Парень в черной кожаной куртке подошел к стойке регистрации и начал что-то объяснять работнику. Вел себя он довольно подозрительно: постоянно чесал затылок, проверял карманы куртки и кому-то все время звонил. Через десять минут к нему подошел до боли знакомый человек. Это был Кристиан.

В этот момент Эбби отвела взгляд. Она боялась увидеть то, что произойдет дальше. Эмоции брали над ней верх. Ей казалось, что из-за этого мужчины случится что-то непоправимое.

Кристиан пожал ему руку, после чего, постоянно поглядывая на парня, зарегистрировался на рейс. Положив паспорт в карман, Кристиан сел в отдаленном углу. В руках он теребил какую-то бумажку и нервно поглядывал на табло. До рейса оставалось сорок минут, но брат отчего-то не спешил пройти в самолет. Лишь через полчаса он побрел по коридору к взлетной полосе.

Запись прервалась. Кто-то отключил камеры. Видеонаблюдение возобновилось только в 5:32. Как раз в этот момент взлетал их самолет, и в 5:52 взорвался в воздухе. Но странным оказалось не только это. Перебои с видеозаписью наблюдались и за три часа до рейса – снимали все камеры, кроме той, что отображала взлетно-посадочную полосу.

Эбби не могла сдерживать слез. Она пока ничего не понимала. Снова вспомнила тот день, как будто ее вернули на шесть месяцев назад. Казалось, будто сквозь тело прошло несколько электрических разрядов, а сердце замерло вместе с дыханием.

– Мистер Донован, не могли бы вы отдать нам копию? – Нэйтен протянул ему флешку. Когда запись была передана, он кивнул мужчине в знак благодарности и обнял подругу за плечи. – Эбби, пойдем.

Она прижалась к нему, слезы ручьем лились из глаз. Во время просмотра видео она как будто погрузилась в атмосферу того дня. На долю секунды ей показалось, что она тоже была в том самолете American Airlines и вместе с остальными переживала весь этот кошмар.

Нэйтен довел Эбби до дома и уложил спать: сейчас ей просто необходимо отдохнуть и обдумать все, что они узнали. Укрыв ее пледом, Нэйт в последний раз посмотрел на подругу и покинул квартиру.

Эбби, подложив ладони под голову, сопела в подушку. Сейчас она чувствовала расслабление и успокоение, слезы высохли на щеках.

Глава 5

Эбби разбудило уведомление: Мелани прислала сообщение, что будет в кафе «Грин Хаус» через час.

Вскочив с дивана, Эбби побежала в ванную. Ее мысли были еще немного спутаны, в голове постоянно всплывал образ подозрительного мужчины в черной кожаной куртке, который о чем-то разговаривал с Кристианом.

Подозрение усиливалось несобранностью брата, которую Эбби уловила на видеозаписи. Кристиан зарегистрировался и сел на самолет в последний момент, за десять минут до взлета, что было вовсе для него не характерно. Эбби знала брата как человека пунктуального и организованного. Помнила, что тот не любил спонтанности или каких-то малейших подвижек в заранее намеченном плане. Не забыла, что он любил приезжать куда-либо заблаговременно. Поэтому была обескуражена тем, что увидела на видеозаписи в аэропорту. Нескоординированные движения и вялость, словно он не отдавал себе отчета в том, что делает.

После душа Эбби подошла к шкафу и достала черные лосины и серую футболку с оленем на груди. Этот образ она сочла достаточно простым, милым и вполне подходящим для вечерней температуры. Расчесав рыжие локоны, она уложила их на одну сторону, взяла рюкзак, куда закинула пару блокнотов со своими рисунками, и покинула квартиру.

Идя по улицам Лос-Анджелеса, Эбби ощущала легкий осенний ветерок, который задувал под футболку. Она все еще прокручивала в голове сегодняшний визит в аэропорт. Думала, как незнакомец в черном был связан с Кристианом. Они с Нэйтеном обязаны посмотреть копию видеозаписи, чтобы попытаться установить личность того мужчины.

Витая в своих мыслях, она не заметила, как с кем-то столкнулась. Это была Мелани, которая глупо улыбалась.

– Эбби, что с тобой? Ты уже не замечаешь людей вокруг, – дотронувшись до ее плеча, сказала Мел.

– Все в порядке, прости. – Эбби посмотрела в ее глаза. – Знаешь, мы сюда пришли налаживать наши отношения, а не решать мои проблемы. Как насчет порции пломбира с малиновым сиропом? – предложила она, пройдя в кафе и заняв свободный столик.

– Неплохой выбор, – подмигнула Мел и подняла руку, чтобы сделать заказ.

Девушки просидели в кафе около часа, болтая на разные темы и узнавая друг друга лучше. Эбби вспомнила пару моментов из своей школьной жизни, а точнее, о проделках в старшей школе.

Так Мелани узнала, что Эбби не была тихоней. Она, конечно, училась на отлично, но попроказничать любила. Как-то раз она включила пожарную сигнализацию, чтобы не писать контрольную по химии, за что потом краснела в кабинете у директора. В последний учебный семестр часто прогуливала занятия, засиживаясь с Ноа или Джексоном на чердаке какого-нибудь заброшенного здания. Ей невыносимо было находиться в школе, где каждый одаривал ее жалостливым взглядом после авиакатастрофы.

Мелани же, напротив, в те годы вела себя скромнее: была прилежной, дружила со школьной элитой и принимала активное участие в жизни школы. Единственной ее слабостью была ненависть к математике: она считала этот предмет бесполезным и часто прогуливала уроки. Правда, когда отец узнал об этом, ей пришлось целый месяц мыть полы.

В перерывах между разговорами и ностальгией о прошлом Эбби показала Мелани свои наброски карандашом – лишь малую часть того, что она нарисовала за несколько лет. Дома у нее хранились пейзажи, написанные акварелью, и несколько портретов, которые Эбби хотелось показать Мелани. Наверняка рисунки в блокноте – слишком слабое портфолио для той, кто желает учиться на вечернем отделении в Пасадене. Потому Эбби пригласила Мел в гости, а та с охотой согласилась.

По дороге Эбби заметила, что Мел немного замерзла, так как была одета в рубашку с коротким рукавом и джинсовый комбинезон. Ближе к октябрю температура в Лос-Анджелесе падала до 60 градусов[8], что было непривычно после жары. Вечерние ветра становились прохладнее, а в воздухе витали запахи амбры и мускуса. К счастью, девушки уже поднимались на нужный этаж, и Мелани могла согреться.

– Давай я сделаю горячий шоколад, ты совсем замерзла, – предложила Эбби, зайдя в квартиру и снимая ботинки.

– Не стоит, – смутилась Мел.

– Так, здесь решаю я. Возьми у меня в комнате кофту, а я пойду на кухню.

– Хорошо, – отсалютовала Мел.

Зайдя в комнату Эбби, она осмотрелась: все было оформлено в пастельных тонах и обустроено со вкусом. Кровать стояла в центре и была окружена тумбами песочнобелого цвета. На комоде – пара фотографий: большая, где Эбби с Ноа, Джексоном и Эллисон стояли возле школьного крыльца, и маленькая, на которой был Кристиан.

Схватив рамку, Мелани выбежала из комнаты.

– И кто тут влюбился в нашего преподавателя? – поддразнила она Эбби.

– Мел, я же просила тебя только взять кофту, а не трогать фотографии. Поставь, где взяла.

Она была немного недовольна вторжением в ее личное пространство. Эбби сама еще до конца не разобралась, был ли Томас Уилсон ее братом или все-таки это совпадение, ведь им с Нэйтом пока не удалось понять, кто стал единственным выжившим в авиакатастрофе. Имя было засекречено, возможно, во избежание нападок журналистов.

– Прости, просто… – Мел виновато опустила глаза.

– Ладно, проехали, это мой брат Кристиан. Верни фотографию на комод, и идем пить горячий шоколад и рассматривать мои работы, – скомандовала Эбби.

Мелани больше не задавала вопросов, быстро помчалась в комнату, поставила фото и вернулась к Эбби, которая принесла в гостиную несколько больших папок и разложила их на полу.

Отпивая маленькими глотками шоколад, Эбби показывала свои картины, даже наброски, а Мелани просто восхищалась.

Больше всего ее удивили портреты, написанные так реалистично, будто это фотографии. Глядя на работы Эбби, она призналась, что рисование для нее закончилось в третьем классе. Сколько бы отец ее ни учил, ничего не выходило: Мелани попросту не хотела этим заниматься. Каждый раз, когда она заходила в класс рисования, у нее возникало чувство, что она не должна, а главное, не хочет здесь находиться. Мел ломала карандаши, пачкала гуашью листы, вымещая свой гнев и нежелание. В конце концов, ее отец признал поражение.

Когда просмотр подошел к концу, Мел выразила свое восхищение и попросила пару самых ярких работ, которые можно показать отцу.

– Спасибо тебе, – расчувствовалась Эбби. – Это правда очень важно для меня.

– Перестань. Я считаю, что у тебя прирожденный талант и он не должен пропадать. Следует направить его в нужное русло – и вуаля! – Мел щелкнула пальцами, покрутилась вокруг себя и добавила, посмотрев на часы: – Эбби, уже очень поздно. Я, пожалуй, пойду.

– Может, останешься?

Мелани растерянно заморгала.

– Но…

– Никаких «но». Ты сама сказала, что сейчас поздно. Куда ты в такое время пойдешь? А вдруг на тебя нападут? Такси будет стоит очень дорого. Я постелю тебе в гостиной. – Эбби указала на широкий диван.

Мелани искренне улыбнулась. Видеть ее без маски стервозной девушки, которую она надевала в Академии вместе с Юйлань и Корой, было крайне непривычно. Эбби до сих пор не разгадала суть этих взаимоотношений. Казалось, Мелани было просто весело проводить с ними время, не более того.

Она быстро приняла предложение и взяла свой мобильник, чтобы позвонить отцу.

– Алло, пап, я сегодня не приду домой. Переночую у подруги.

С той стороны послышалось: «У какой подруги? Почему не дома?»

– Пап, я ночую у Эбби. Мы вместе учимся. Просто уже поздно и она предложила остаться у нее. Хорошо. – Мел тяжело вздохнула и повесила трубку.

Эбби наблюдала за этой сценой, опершись на стену и держа в руках постельное белье. Она улыбнулась Мел.

– Что? – улыбнулась та в ответ.

– Ничего, просто у тебя очень заботливый отец. – Эбби подошла к дивану и оставила на нем постельное белье.

– Спасибо, – смутившись, сказала Мел и принялась застилать диван.

Эбби ушла к себе и растянулась на кровати. Пусть этот день и оставил ее без сил, но она долго не могла уснуть. Как только начинала дремать, перед глазами снова и снова всплывали кадры из видеозаписи.

* * *

Проснувшись рано утром, Эбби ни минуты не пролежала в кровати. Сегодня ее ожидал весьма насыщенный день: встреча с Нэйтом в кафе, чтобы просмотреть копию видеозаписи вновь и попытаться разузнать хоть что-нибудь о незнакомце, а после – занятия в Академии по вокальной технике, музыкальной теории и сценическому искусству. Поэтому, не медля ни секунды, она взбодрилась в душе и отправилась на кухню, чтобы сварить кофе для себя и Мелани.

Эбби была уверена, что Мел еще спит, но ошиблась. Когда она вышла из спальни и заглянула в гостиную, то обнаружила, что диван пуст, а постельное белье аккуратно сложено. На журнальном столике лежала маленькая записка.

«Эбби, прости, что ушла не попрощавшись. Отец лютует. Сказал, чтобы я была дома в семь утра. Спасибо тебе за ночлег, мне очень приятно, что у меня появилась такая заботливая подруга. Кстати, в холодильнике лежит твой любимый шоколад. Можешь им полакомиться за чашечкой горячего кофе. Еще раз большое спасибо! Встретимся в Академии. Мелани Купер».

Содержимое записки заставило уголки губ приподняться. Значит, Эбби не ошиблась, когда поверила в искренность Мелани. Она действительно не хочет ей навредить, как предполагал Нэйтен. Милый поступок с шоколадом и запиской выражает лишь чистые намерения.

Оставив записку в гостиной, Эбби сварила кофе и достала из холодильника плитку молочного шоколада с фундуком. Отломив кусочек, она положила его в рот и запила глотком горячего кофе.

– И все-таки она забавная, – произнесла Эбби, качнув головой.

После завтрака она поехала на встречу с Нэйтеном. Зайдя во французскую булочную в Беверли-Хиллз, Эбигейл огляделась вокруг в поисках друга. Обнаружив его за столиком у окна, направилась к нему. Она часто бывала здесь и успела привыкнуть к интерьеру: белым стенам с пальмовым принтом, панорамным окнам и дубовой стойке для заказа. И настолько хорошо изучила меню, что ей не нужно было смотреть на меловую доску за спиной бариста, чтобы знать, какие напитки сейчас в ассортименте.

– Привет, Нэйт, – с улыбкой обняла друга Эбби. – Давно здесь?

– Пунктуальность не твой конек, Миллер.

– Прости. – Эбигейл подозвала официанта и попросила принести лимонад. – Ты чем-то огорчен?

Нэйт прерывисто вздохнул, словно собирался сообщить плохое известие. Он попросил Эбби придвинуться ближе и развернул ноутбук. На экране была открыта новость, опубликованная пару часов назад.

От страха у Эбигейл затряслись ноги. Она положила руки на колени, чтобы унять дрожь, и принялась читать. Заголовок гласил: «Сотрудник службы безопасности аэропорта Лос-Анджелес совершил самоубийство». Эбби перевела испуганный взгляд на Нэйтена и поджала губы.

– Прочитай все.

Она кивнула и, сделав над собой усилие, коснулась двумя пальцами тачпада, чтобы пролистнуть страницу. В новости сообщалось, что мистер Донован повесился в гараже собственного дома. Его ранним утром нашла жена. Причиной самоубийства называют тяжелую болезнь дочери, за ходом которой у мистера Донована не осталось сил наблюдать.

– Он погиб из-за нас? – ужаснувшись, спросила Эбби и почувствовала укол совести, вдобавок вспомнив про Доминика Гашека.

– Я этого не исключаю, к сожалению.

– Неужели получение видеозаписи стоило чужой жизни. Нэйт, мы…

– Эбби, – поспешил прервать ее Нэйтен и перешел на шепот: – Мы не убийцы.

Кажется, Эбигейл так не считала. Хоть и косвенно, но они виноваты в смерти мистера Донована, который ради жизни своей дочери отдал им видеозапись.

Закрыв и отодвинув ноутбук, Эбби уткнулась лбом в руки, лежащие на столе. Локоны закрыли ее лицо. Она не плакала, словно привыкла к безумию, ворвавшемуся в ее жизнь. Просто пыталась избавиться от нарастающей злобы. Кем бы ни был незнакомец, он ответит за все, когда придет время.

– С вами все в порядке? – уточнил официант, окинув их беспокойным взглядом, и поставил лимонад на стол.

– Да, моя подруга нервничает перед занятием по вокальной технике, – соврал Нэйт, натянуто улыбнувшись.

Эбби подняла голову и поблагодарила официанта. Взяв стакан, сделала глоток холодного лимонада, который помог немного остыть от полученной новости.

Девушка посмотрела в окно и застыла. Несколько раз проморгалась, думая, что ей показалось. Однако мужчина в черном капюшоне и кепке не был галлюцинацией. Он прятался за углом стены, отделяющей окна в кафе. За ними наблюдали все это время.

Толкнув Нэйта, Эбби кивнула в сторону окна. Мужчина опустил козырек кепки, поправил черную маску, закрывающую половину лица, и скрылся.

– Нэйт, ты тоже видел этого типа? – не на шутку встревожилась Эбби.

– Видел, и мне он не нравится. Нам нужно срочно покинуть кафе. Пойдем к тебе и посмотрим запись еще раз. – Он забросил флешку в боковой карман портфеля и подхватил со стола компьютер. Взяв Эбби под руку, помог выйти из кафе.

Когда они оказались на крыльце, Нэйтена едва не сбил с ног молодой парень с дредами и серьгой в носу. Он наигранно улыбнулся и извинился, а затем обнял Нэйта, хлопая по спине, и пожелал хорошего дня. Эбби с недоумением посмотрела на друга. Он пояснил, что видит этого парня впервые.

Дорога, которую они провели в молчании, не отняла много времени. Дом Эбби находился недалеко. По пути они часто оглядывались по сторонам, желая убедиться, что тот мужчина в капюшоне не следует за ними. Чувство безопасности пришло к ним, лишь когда они оказались в квартире Эбби.

– Нэйт, за всеми убийствами кто-то стоит. Куда бы мы ни пошли, он всегда на шаг впереди. Нам никогда не узнать всей правды, – огорченно и на одном дыхании произнесла Эбби и обессиленно рухнула на диван.

– Я понимаю. Но даже такие люди совершают ошибки, у них бывают слабые места. Мы непременно их найдем и обезвредим.

– Но как?!

– Я пока ничего не могу тебе сказать. Но мы найдем его, чего бы нам это ни стоило. До учебы еще два часа, а значит, есть время познакомиться с записью поближе. – Нэйтен принес портфель, сунул руку в боковой карман и помрачнел.

– Что случилось?

– Флешка… Ее нет.

– Как же так? Ты точно не забыл ее в кафе?

– Точно. Я помню, как клал ее в карман. – Нэйтен потер подбородок и громко цокнул. – Тот парень, столкнувшийся со мной на крыльце… Это его рук дело. Его наверняка подослал тот, кто за нами следит. Теперь у нас вновь ничего нет!

На несколько минут в комнате повисла тишина, которую нарушил стук в дверь. Нэйтен и Эбби переглянулись.

Сердца у обоих бешено заколотились, а от испуга начало пульсировать в висках и заложило уши.

– Ты кого-нибудь ждешь?

Эбби лишь покачала головой. Взяв в руки хрустальную вазу, она подошла к двери и посмотрела в глазок: никого. Но сердце почему-то бешено билось, как будто сейчас должно было случиться что-то непоправимое.

Скрепя сердце Эбби все же открыла дверь, и ее взгляд упал на лежащий у порога желтый конверт. Никакого адреса на письме не было, однако отправитель оставил на нем букву L. Эбби быстро забрала конверт, огляделась, нырнула в квартиру и хлопнула дверью, прокрутив ключ три раза.

– Что такое? – с тревогой спросил Нэйт.

– П-письмо, – дрожащим голосом проговорила Эбби.

Она была не менее напугана, чем друг, руки дрожали, сердце стучало в бешеном ритме. Так как Эбби не смогла сразу распечатать конверт, это сделал Нэйтен. Внутри лежал СD-диск, на котором также была написана буква L.

– Что это? А главное, от кого?

– Нэйт, я понятия не имею.

Не медля ни секунды, Нэйтен отдал Эбби свой ноутбук, и она вставила в него диск. Запустилась звуковая дорожка:

«Ну здравствуйте, любопытные студенты Американской музыкально-драматической академии. Удивлены, что я знаю, где вы учитесь? Учтите, мне известно про вас все. Я осведомлен о каждом вашем шаге. И знаете, мне надоедает, что вы суете свои носы куда не следует. Вам, маленькие детективы, стоит прекратить это расследование. Чем глубже вы будете копать, тем больше человек умрет. Я не хочу причинять никому боль, но вы меня вынуждаете.

Предупреждаю, что можете пострадать и сами. Не будите во мне зверя. Надеюсь, до вас дошло. А если нет, то следующие знаки будут более агрессивными. Не пытайтесь вычислить меня, будет только хуже».

Запись прервалась, а на экране появились серые полосы. Некоторое время Нэйтен и Эбби находились в полном недоумении. Кто такой этот L, и что ему вообще нужно? Почему он мешает их расследованию и как связан с Кристианом? Каким образом ему удается опережать их?

Все эти вопросы мучили друзей, которые прослушивали оставленную незнакомцем запись снова и снова. Новые детали не приблизили их к разгадке, а только сильнее запутали тонкие ниточки в темном клубке.

Одно было известно точно: прекращать начатое они не собирались. Ребята твердо настроились дойти до конца и вывести незнакомца на чистую воду.

Глава 6

На паре у мистера Уилсона Эбби не могла думать ни о чем, кроме того странного послания от L. Ей стало страшно от тех мыслей и вопросов, что крутились у нее в голове. Желание пролить свет на гибель Кристиана крепчало вместе со страхом за собственную жизнь. Насколько безумен тот человек и есть ли у него грань? Этот сумасшедший готов безжалостно обрывать людские жизни, лишь бы никто не добрался до правды.

– Кто-нибудь знает, что такое биомеханика? – с лучистой улыбкой спросил мистер Уилсон. Он был в хорошем расположении духа.

В аудитории повисла гробовая тишина. Два парня на последней парте принялись искать ответы, уткнувшись в экраны телефонов. Кора и Юйлань схватились за учебник. Остальные растерянно уставились на преподавателя. Эбби вопроса не услышала и пришла в себя, только когда Нэйт аккуратно толкнул ее плечом.

– Что-то не так? – шепнула она.

– Своим отсутствующим видом ты вызываешь подозрения у Уилсона. Он задал вопрос, а самая активная студентка группы смотрит сквозь стены. Понимаю, что твои мысли заняты вопросом нашей безопасности. Но, может, хотя бы на учебе отвлечемся?

– Д-да, ты прав. А какой был вопрос? – Эбби бросила мимолетный взгляд на преподавателя.

– Он спросил, знаем ли мы, что такое биомеханика, – пояснил Нэйт.

Брови Эбби сошлись у переносицы.

– Мистер Уилсон, могу я попробовать ответить? – спросила девушка.

– Ну, попробуйте, – вскинув бровь и улыбнувшись, ответил Томас. Он оперся на стену всем корпусом, спрятав руки в кармане черных брюк.

– Биомеханика – это система, которая предписывает актеру идти от физической реакции к переживанию, а не наоборот, как в системе Станиславского, – жестикулируя, ответила Эбби. – Когда мы видим страшную собаку, то сначала бежим, а уже потом понимаем, что испугались.

– Ход ваших мыслей верен, – отметил Томас. – А теперь запишем с вами вот что. Ателла́ на – короткие фарсовые представления в духе буффонады, названные по имени города Ателла – теперь Аверса – в Кампанье, где они зародились.

Мистер Уилсон взял в руки мел и принялся медленно выводить на доске ATELLANA. Особенно тщательно он выделил букву L. Когда филигранно выводимые буквы сложились в целое слово, Уилсон отложил мел и потер руки друг о друга, стирая с пальцев белую пыль.

– Если говорить проще, то это вид древнеримской народной комедии. Ателланы писались весьма нелитературным языком. Некоторые могут счесть их грубоватыми, потому как они достаточно непристойны по своему содержанию. Например, ателланы Помпония и Новия.

Далее Томас стал разбирать каждую ателлану по отдельности, цитируя отрывки.

– Смотри. – Нэйтен толкнул Эбби в бок, указывая шариковой ручкой на доску.

– Это же… такая же буква, как и на конверте! Точно такой же крючок и заворот. Неужели L – это он? – Эбби обомлела. Не могла поверить, что человек, которому она не хотела причинять боль, оказался убийцей и шантажистом.

Руки задрожали, а кровь забурлила. Гнев переполнял каждую клетку ее тела. Все, чего Эбби сейчас хотелось, – это подойти к мистеру Уилсону и узнать, кто он и почему им угрожает. Не сдержав нарастающей злобы, она сломала карандаш, которым чертила узоры в тетради. Еще никогда она не жаждала мести. Никогда не позволяла эмоциям взять верх, как в эти секунды. Глаза сверкали от желания разоблачить преподавателя, и попытки Нэйта предотвратить катастрофу оказались тщетны.

Как только по коридорам Академии разнесся громкий звонок и студенты быстро стали покидать аудиторию, Эбби стремительно направилась к Уилсону. Эмоции бушевали, ладони сжались в кулаки. Шаги были уверенными, твердыми. Глаза горели ярким огнем.

Эбби подошла и долго смотрела в медово-карие глаза Томаса, пытаясь найти в них хоть каплю совести – что-нибудь, способное убедить в том, что она все-так ошиблась.

Напрасно. Сейчас в его глазах читались страх и сожаление, переходящее в понимание.

Долгое время Эбби всматривалась в мистера Уилсона, и он отвечал ей тем же. Она открыла было рот, но так и не смогла выдавить ни звука: что-то внутри сжималось, а обида накрывала удушливой волной.

Через пару минут молчания, воцарившегося в аудитории, Эбби все же решилась.

– Да вы! Да я… Вы просто… – голос дрожал, ломаясь после каждого слова.

Впервые в жизни Эбби не могла подобрать слов. В первый раз чувствовала такую нелепую растерянность перед человеком, который был старше как минимум на восемь лет. Она дрожала, будто в аудитории стоял зимний холод. Сердце бешено колотилось.

– Вы сегодня красноречивы, мисс Миллер, – без колебаний произнес Уилсон.

От этих слов Эбби еще больше возненавидела его. Слова, произнесенные с таким безразличием, просто убивали ее. Больше всего сейчас хотелось ему отомстить или хотя бы причинить боль.

Она медленно подняла руку, чтобы влепить ему пощечину. Но Уилсон успел перехватить ее.

Эбби снова застыла в исступлении. На минуту прикрыла веки, избегая взгляда, который скользил по всему ее телу и выражал больше недоумения, чем симпатии. Уилсон явно не понимал причин агрессии Эбби.

Не в силах больше терпеть этой схватки, девушка произнесла, глядя преподавателю прямо в глаза:

– Я вас ненавижу. – И, освободив слегка покрасневшую руку, с высоко поднятой головой покинула аудиторию.

Она мчалась по коридорам Академии, пытаясь сдержать накатившиеся слезы. Хотела затаиться где-нибудь и унять пробивающую дрожь. Не желала, чтобы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии, но на повороте вдруг наткнулась на Мелани.

– Эбби, все в порядке? – положив руку на ее плечо, обеспокоенно спросила Мел.

– М-м, да. Нет. Да, со мной все в порядке, – мотая головой, сказала Эбби. Она так и не определилась, стоит ли соврать или сказать как есть.

– Точно?!

– Да, прости, ты что-то хотела?

Мелани кивнула.

– Мой отец хочет лично с тобой встретиться. Ему понравились твои работы, и он очень хотел бы иметь такую талантливую ученицу. – Девушка подмигнула Эбби, пытаясь ее подбодрить.

Эбби сдавленно улыбнулась, вытирая слезы. Услышать приятную новость в разгар ужасающих событий – как вдохнуть глоток свежего воздуха. Ей было это крайне необходимо, чтобы позабыть о проблемах, мешающих жить.

Она с благодарностью положила руку на хрупкое плечо Мелани и спросила:

– А когда ему будет удобно?

– У него получится встретиться только вечером на выходных. Но если не сможешь, то я попрошу отца принять тебя в другое время, – поправляя лямку комбинезона, протянула Мелани.

– Нет, не стоит так его утруждать. Скажи, что я смогу прийти в эту субботу к восьми вечера.

– Так и передам. – Мелани создала заметку в телефоне и бережно обняла Эбби. – Может, спустимся в кафе и поговорим?

Она кивнула, и девушки отправились в небольшое университетское кафе, которое славилось самым вкусным какао и уютной обстановкой.

Кафе было красиво обустроено: несколько столиков, покрытых белыми скатертями, с маленькими букетами и узорчатыми салфетками. На стенах – пара картин для уюта, стенд с различными объявлениями, а вдалеке красовалась стойка, за которой бармен выжимал апельсиновый сок.

Эбби и Мелани заняли столик возле окна. Они заказали по чашке какао и по порции вишневого пирожного. Эбби, конечно, долго сопротивлялась, убеждая Мел, что следит за фигурой, но в конце концов сдалась и заказала десерт.

– Эбби, ты слышала, что скоро будет выступление Rain – трибьют-группы[9] The Beatles? У меня есть знакомый, который может достать два билета. Не хочешь составить мне компанию? – предложила Купер, сделав глоток из кружки.

Эбби немного напряглась. Еще после несчастного случая она твердила себе, что больше никогда не пойдет на концерт. Поэтому некоторое время хранила молчание.

– Эбби, да что с тобой сегодня? Почему ты такая задумчивая? – с недовольством спросила Мел.

– Прости, просто я давно перестала ходить на концерты.

– И с каких это пор?

– С тех пор, как умер мой брат, который играл в рок-группе, – отпив какао, ответила Эбби.

– Прости, я не знала. Просто хотела провести с тобой время и подумала, что… – Мелани опустила голову, облокотившись на стол.

– Все в порядке. Видимо, настало время ломать собственные установки, – пытаясь не разочаровывать подругу, сказала Эбби. – Я пойду с тобой на концерт.

Мелани посмотрела на нее и широко улыбнулась. Они принялись обсуждать прически, наряды и кучу всяких мелочей, которые необходимо было учесть при походе на концерт. Мыслями Эбби по-прежнему то и дело возвращалась к записи от L и возможной причастности мистера Уилсона к этому делу. Однако старалась кое-как поддерживать разговор.

– Я отлучусь ненадолго? – спросила Мел.

– Да, конечно.

Она резко подхватила мобильник и ретировалась в уборную. Эбби осталась в раздумьях. Может, поход на концерт вовсе не такая уж плохая идея? Вдруг наблюдение за музыкантами натолкнет ее на свежие мысли? Однако идти вдвоем было рискованно: если L продолжит за ними следить, то Мелани окажется в зоне риска.

Подорвавшись с места, Эбби побежала за подругой.

– Алло, почему ты не отвечаешь на мои звонки? – зло выговаривала кому-то Мелани, когда Эбби подошла к ней из-за спины.

– Мел, закажи три билета, пожалуйста, – мягко попросила Эбби.

– Эм… хорошо, – обернулась она, прикрыв микрофон телефона рукой.

– Ты же не против, если с нами пойдет мой друг Нэйтен?

– Нет, абсолютно нет.

– Просто я думаю, что нам стоит отдохнуть вместе.

На самом деле нам нужна защита на случай, если психопат решит на нас напасть.

– Научись брать трубки вовремя. – Мелани вернулась к телефону. – Мне нужно три билета на концерт Rain.

* * *

Время близилось к вечеру, солнце Лос-Анджелеса оставляло последние лучи на высотных домах. В такое время повсюду было много машин: кто-то ехал домой после тяжелого трудового дня, другие – с семьей за покупками, а некоторые устраивали гонки и разъезжали на большой скорости по улицам города.

Эбби же сидела дома, укутавшись в теплый плед, и читала свою любимую книгу «Джейн Эйр». Часто Миллер сравнивала судьбу главной героини со своей. Ведь, как и в жизни Джейн, у нее были большие проблемы, в чем-то даже схожие: Джейн потеряла родителей, а Эбби – брата. Как и Джейн, Эбби иногда считала себя неприметной и невзрачной личностью, хотя Нэйтен всегда говорил обратное.

Перелистывая очередную страницу и вдыхая приятный запах старой книги, взятой из библиотеки, Эбби еще раз убедилась в схожести их с Джейн судеб. Она порой так сильно переживала за героиню, что иногда тихо хлюпала носом. Но потом успокаивала себя фразой: «Когда-нибудь и в моей жизни наступит рассвет».

Ненадолго оторвавшись от книги, Эбби уставилась в окно, наблюдая за происходящим на улице. На дереве, растущем близ многоквартирного дома, она увидела пару птиц. Казалось, они винили друг друга в чем-то, их пение было особенно громким. Самка поглядывала на самца, потом отворачивалась.

Эта сцена заставила Эбби улыбнуться. Действительно, со стороны все казалось очень смешным. Она спустилась с подоконника, отодвинув плед в сторону, и побежала на кухню. Покрошила белый хлеб, а потом, открыв окно, подозвала птиц и накормила.

– Это вам. Миритесь и больше не ссорьтесь, – с улыбкой сказала Эбби.

Когда птицы наелись, то сразу же улетели на свое дерево. Эбби закрыла окно и хотела приняться за прочтение следующей главы, как вдруг раздался звонок в дверь. От резкого звука Эбби пошатнулась и вцепилась пальцами в подоконник, стараясь сохранить равновесие. Сказать, что она испугалась, – ничего не сказать.

Лихорадочное волнение окутало с ног до головы. События последних дней превратили ее в жалкую трусиху, которую пробирала дрожь, стоило незваному гостю появиться на пороге квартиры.

Эбби на цыпочках прокралась в коридор и беззвучно прижалась лицом к двери. Посмотрев в глазок, она обомлела: за дверью стоял мистер Уилсон. В этот момент Эбби почувствовала еще бо́льшую растерянность и не знала, как поступить: открыть дверь или проигнорировать.

Несколько минут она ходила из стороны в сторону, поминутно поглядывая в глазок и прижимаясь к двери, за ней стоял человек, которого она больше всего ненавидела. И самое обидное – она до сих пор не знала, кем он был на самом деле.

Эбби распахнула дверь, когда Уилсон уже собирался уходить. Он обернулся. Его темные волосы были взлохмачены, но это его не портило – он оставался таким же привлекательным, как и всегда. И от него по-прежнему веяло мятой и цитрусами. Томас пальцами зачесал волосы назад, встряхнул плечами и пристально посмотрел Эбби в глаза.

– Здравствуйте, мисс Миллер.

– Эм, здравствуйте, – в растерянности промямлила она и опустила взгляд в пол.

– Разрешите войти? – спросил Томас.

– Ну, раз уж пришли. – Эбби жестом пригласила его, а затем последовала в гостиную.

Уилсон зашел в квартиру, закрыв за собой дверь, и по пути рассматривал интерьер. Эбби остановилось у окна в гостиной, скрестив руки на груди. На Томаса она не смотрела.

Прочистив горло, он положил руку на плечо Эбби, чтобы та повернулась к нему лицом. Но она скинула его руку и отошла на шаг.

Несколько минут в комнате царило напряженное молчание. Мистер Уилсон ходил из угла в угол, не зная, как начать разговор. В очередной раз пройдясь рукой по своим взъерошенным волосам и поправив очки, мистер Уилсон все-таки заговорил:

1 Горизонтальные или вертикальные полосы из плотного материала (ткани, пластика, металла, дерева).

2 Возрождение (англ.).

3 Уэльский эмигрант, который быстро разбогател на строительстве частных вилл. В 1896 году передал свои личные земли Лос-Анджелесу, считая, что большому городу нужен большой парк.

4 Корпус летательного аппарата.

5 Подвижные части крыла, которые служат для управления углом крена (поворотом самолета вокруг продольной оси).

6 Наивысшая оценка в системе академической аттестации в США.

7 16,0934 км.

8 15,56 градусов по Цельсию.

9 Музыкальный коллектив, который исполняет песни известных групп или артистов, подражая их стилю и манере, чтобы достоверно воссоздать оригинальное звучание и внешний облик.

Скачать книгу