Бабочка на золотой шпильке бесплатное чтение

Глава 1. Однажды в мае

Официальное рабочее время «Зелёной лампы» закончилось с четверть часа тому назад, однако в дверь конторы забарабанили с такой силой, будто за визитёром гналась бешеная собака. Лайош, дочитывавший последнюю колонку криминальной хроники в «Обозревателе», опустил газету. Абекуа, собиравшийся уходить и уже успевший надеть свой новый льняной плащ-пыльник, недовольно поморщился. Равири, как раз закончивший подшивать в папку бумаги по завершённому делу, с удивлением оглянулся на стук и пригласил:

– Открыто! Входите!

Дверь распахнулась ещё на первом слове, припечатав и без того потрескавшуюся штукатурку на стене. На пороге стоял невысокий пожилой мужчина с белоснежным венчиком волос вокруг обширной лысины. Над носом-картофелиной помещались большие пронзительно-синие глаза, которые сейчас быстро и с мольбой обежали присутствующих.

– Слава Богу! Простите, господа. Я знаю, что у вас написано – до шести часов вечера, но…

– Проходите, пожалуйста, – пригласил Шандор, поднимаясь из-за стола и указывая на потёртый диванчик для посетителей.

Мужчина торопливо закивал и, сделав два шага, робко опустился на сиденье:

– Я очень извиняюсь, что врываюсь к вам в неурочное время… – снова начал было он, но тут опять подал голос Те Каеа:

– Как вас зовут?

– Меня? – посетитель растерянно смолк. Абекуа, пристроив плащ обратно на вешалку, с вежливым вниманием на лице присел на край своего стола. Визитёр на несколько секунд задержал взгляд сперва на дракониде, затем на муримуре.

– Томас Авенс, – наконец, представился он. – Я часовщик, у меня небольшая мастерская на Лестницах. И меня ограбили.

– Простите, но ограбления – это вроде бы по части Канцелярии? – уточнил Шандор.

– Так-то оно так, – вновь торопливо заговорил человечек. – Только дело в том, что у меня… Как это называется у юристов? Ничтожно малый ущерб?

– Ах, вот оно что.

– Канцелярия просто не будет заниматься такой мелочью.

– И что же у вас украли, господин Авенс?

– Золото.

Абекуа хмыкнул, Равири озадаченно посмотрел на визитёра:

– Кто-то стащил у вас крупинку золотого песка?

Томас слабо улыбнулся.

– Видите ли, оно выглядит в точности как золото. Но на самом деле это вовсе не золото. Большую часть сплава составляет обыкновенная медь.

– А меньшую?

Посетитель замялся, ещё раз обвёл взглядом сыщиков. Потом принялся крутить пуговицу на своём жилете. Похоже, господин Авенс только теперь понял, что выскочил из дома без пиджака и шляпы.

– Не могу сказать.

Компаньоны переглянулись.

– Не потому, что не хочу! – заверил их часовщик. – Я просто не знаю, что это за металл.

– То есть как это – не знаете? – вмешался в разговор Абекуа.

– Никогда прежде не встречал ничего подобного. Иеремия сразу заявил, что это не серебро, и так и оказалось. Но…

– Господин Авенс! – поднял руку Равири и, выдержав секундную паузу, попросил:

– Начните с самого начала, по порядку.

Томас согласно закивал. Потом лицо его обеспокоено нахмурилось:

– Но ведь время работает на них, на похитителей!

– Значит, стоит поспешить. Только постарайтесь ничего не упустить.

Часовщик потёр ладонью о ладонь, словно мыл руки, или пытался согреть озябшие пальцы.

– Я оставил Николь… – как-то растерянно заметил он.

– Николь?

– Мою дочь.

– Одну?

– Нет, я отправил её к соседям. У нас в соседях семья Улджи. Очень хорошие люди, – он осёкся, с извиняющимся видом посмотрел на Вути, и поправился:

– Муримуры.

– Улджи с Лестниц? – Абекуа сделал вид, что не заметил промашку. – Это не те ли, что занимаются грузовыми лебёдками? Отец и четверо сыновей? Да ещё двое… Нет, погодите. Трое дочерей во главе с матушкой? Не считая очень грозного дедушки по отцовской линии и властной бабушки по материнской.

– Те самые, – снова слабо улыбнулся Томас. – Мы давно дружим, ещё с тех пор, как была жива моя жена, и мы только-только поселились на Лестницах. Сейчас Олсумс и двое его старших парней дежурят у нас в доме.

– Ну, тогда вы можете быть спокойны и за свою дочь, и за дом, – заметил Вути.

Его слова в самом деле успокаивающе подействовали на часовщика. Тот расстегнул впопыхах неправильно застёгнутые пуговицы на своём жилете. Поправил их, собираясь с мыслями. Провёл ладонями по лысине, отчего остатки волос, и без того встопорщенные, окончательно встали дыбом. После чего начал:

– Было это с полгода тому назад. Мой приятель, Иеремия Ош – ювелир, у него мастерская, магазинчик и ломбард на верхней улице. Два-три раза в неделю мы встречаемся, чтобы сыграть в шахматы, и в тот раз играли у него. В ломбард заглянул какой-то матрос и попросил Иеремию оценить серебряный самородок. С виду эта вещица в самом деле походила на серебряный самородок, но Иеремия, осмотрев её, заявил, что это не серебро, и вообще пёс его знает что такое.

– Он не мог ошибиться? – предположил Равири.

– Серебро плавится при температуре чуть меньше, чем тысяча градусов, – развёл руками господин Авенс. – А этот металл расплавился, только когда я разогрел его почти до тысячи трёхсот.

– Значит, и не железо, – задумчиво отметил драконид.

– Ну, что вы! – Томас даже приосанился. – Я всё-таки тоже кое-что смыслю в этом деле.

– Простите.

– Да и господин Ош без малого тридцать лет работает ювелиром. Конечно, ни он, ни я не химики, но определённо это было не серебро. К тому же тот металл гораздо твёрже, но при этом хрупкий. В общем, странная и занятная штука. Матрос, который принёс его, расстроился. Он сказал, что с ним расплатились этим самородком за доставку груза, и, выходит, надули. Тогда я предложил купить его.

– Зачем? – спросил Абекуа.

– Из любопытства. Правда, я тогда ещё не знал всего того, что сейчас рассказал вам – ни температуры плавления, ни физических свойств. Но сам по себе факт: металл, подобного которому ни Иеремия, ни я сам, в жизни не видели. Разве не интересно?

– Пожалуй, – согласился Лайош.

– Матрос, кажется, поначалу подозревал, что его пытаются надуть, но Иеремия предложил ему пройтись по соседним ювелирным лавкам и оценить «самородок» у них. Тогда матрос признался, что ломбард господина Оша уже третий по счёту. В общем, мы сторговались, и я забрал тот металл.

– Много его было? – подал голос Вути.

– Да нет, не так чтобы. С крупный абрикос. Большую часть я израсходовал, экспериментируя – пробовал плавить маленькие порции и соединять с разными металлами. И вот когда сделал расплав с медью, у меня получилась изумительная бронза: внешне не отличимая от золота, но прочная, как сталь.

– И её украли?

– В том-то и беда! – Томас опять принялся потирать ладони, печально уставившись в истёртый ковёр на полу конторы. – Будь это просто кусок сплава – да шут бы с ним, но я ведь пустил его в дело. Два месяца после покупки у меня ушли на эксперименты, а следующие четыре, до вчерашнего вечера – на работу. Из полученной бронзы я сделал набор украшений для дочери, подарок к её девятнадцатилетию.

Визитёр с такой силой стиснул руки, что Лайошу померещился хруст пальцев.

– Осталось всего две недели, – с безысходностью пробормотал часовщик.

– Понимаю, это очень печально, но не стоит так убиваться из-за подарка, – мягко начал Шандор. Томас безнадёжно махнул рукой, но промолчал.

– Хорошо, мы попробуем отыскать вашу пропажу, господин Авенс, – заговорил сыщик, решив, что, в конце концов, это личное дело каждого – по чему и как убиваться. – Едемте?

– Ко мне?

– Конечно.

– Благодарю вас, господа! – просиял Томас, вскакивая с дивана.

– Господин Авенс, – поинтересовался Равири, выбираясь из-за стола. – А как вы о нас узнали?

– Из рекламы в «Журнале Короны».

– Но там же есть номер телефона.

– Так я звонил! – часовщик растерянно посмотрел на драконида, потом на человека. – Никто не ответил.

– Ах, вот как…

– Я выбежал из дома уже час тому назад. У меня телефона нет, сперва добрался до Иеремии, звонил от него, а потом побежал на трамвайную остановку. Вспомнил, что не захватил бумажник, вернулся к Ошу. Словом… – он виновато развёл руками.

– Ясно. Ничего страшного, – Те Каеа приглашающим жестом указал на дверь и вышел вслед за клиентом.

Абекуа, поправляя вновь надетый плащ, повернулся к Лайошу:

– А я ведь говорил. Говорил, что нам нужно нанять секретаршу!

Шандор мученически закатил глаза:

– Только не начинай. Мы и так неплохо справляемся.

– Ну да, оно и видно. Представь себе, чисто гипотетически, скольких клиентов мы теряем из-за пропущенных звонков? Не каждый будет бежать через половину города. Многие, особенно те, кто побогаче, просто позвонят в другое агентство.

– Посторонний человек будет иметь доступ к делам, клиентам? – Лайош скептически посмотрел на компаньона.

– Не обязательно человек.

– И потом, это вопрос доверия.

– Я тебя умоляю! Ты-то – и не отличишь достойного кандидата?

Шандор, застёгивавший лёгкое пальто, промолчал.

– К тому же, – тоном интригана, будто бы размышляя вслух, закончил Вути, – мне думается, что появление барышни в конторе положительно скажется на всех её обитателях. Лично я уже чувствую, как начинаю дичать, работая в сугубо мужском коллективе.

* * *

– Кто его нашёл? – Ла-Киш медленно обходил по кругу распростёртое перед камином тело, каждый раз тщательно выбирая, куда поставить ногу.

– Экономка. У неё был трёхдневный отпуск, ездила навестить родных. Вернулась ночным поездом. Вошла через чёрный ход, открыла своим ключом, – коронер указал карандашом куда-то через гостиную, в противоположную от входной двери сторону. – Пока разогревалась плита, решила быстренько прибраться. Вошла – ну а тут…

Сюретер остановился у того, что прежде было головой покойника. Сейчас от неё осталось лишь кровавое месиво с осколками костей. Рядом валялась покрытая запёкшейся кровью кочерга с налипшими на неё клоками волос.

– Что-то личное, – заметил Ла-Киш, рассматривая орудие убийства.

– Я бы сказал – очень личное, – согласился коронер. – Так молотить.

Сюретер перевёл взгляд чуть вправо. Там, рукояткой почти у самых пальцев трупа, лежала сабля. На лезвии тоже темнело несколько мелких пятнышек крови.

– Это его собственная? – вглядываясь в брызги, спросил Ла-Киш.

– Сабля?

Холодный взгляд погасил усмешку коронера.

– Этьен, если вам хочется следующие полгода заниматься исключительно утопленниками из Лайонгейт – только скажите.

– Извините, господин сюретер. Судя по форме пятен и положению оружия, я бы сказал – нет.

– Значит, нападавший получил ранение.

– Скорее всего. Но несерьёзное. Крови не очень много, так что это, вероятно, просто порез. Возможно, глубокий, но определённо не смертельный. Щека, ухо, предплечье – нечто в этом роде.

– Только вот пятна почти на середине лезвия, – задумчиво заметил Ла-Киш. – Значит, они боролись чуть ли не нос к носу, в рукопашной?

– Господин сюретер! – один из констеблей, осматривавших гостиную, указывал на опрокинутое кресло. Ла-Киш подошёл, заглянул под высокую спинку. Извлёк из кармана чистую тряпицу и, осторожно вытащив из-под кресла находку, продемонстрировал её коронеру. Это оказался обрубок большого пальца, срезанный почти у самого основания.

– У нашего покойника все пальцы не месте, – заметил коронер, делая пометку в блокноте. – Стало быть, убийца – человек.

Ла-Киш, нахмурившись, оглядывал комнату.

– Этьен, а вам не кажется, что для такой яростной драки, не на жизнь, а на смерть, тут как-то слишком чисто? Одно опрокинутое кресло, да разбитая ваза.

Пухлое лицо коронера растерянно вытянулось. Он в свою очередь окинул взглядом место преступления, сосредоточенно насупил брови и принялся покусывать кончик карандаша.

– Ваша правда, господин сюретер. Если убитый так отчаянно защищался, тут бы должен быть настоящий разгром. А если он не защищался – то зачем снял со стены саблю?

– Господин Ла-Киш?

Сюретер обернулся. На пороге настежь распахнутой входной двери стоял элегантно одетый молодой человек, смуглый, с тёмными, резко очерченными бровями и холодными серыми глазами. Скуластое лицо с аккуратно подстриженной бородкой и щегольскими усами походило на высеченную из камня бесстрастную маску. Незнакомец снял шляпу-котелок, провёл рукой по зачёсанным назад, напомаженным волосам. Позади него, в отдалении, у садовой калитки, виднелись спины двух констеблей. По ту сторону кованой решётки теснились любопытные.

Сероглазый пришелец, как недавно Ла-Киш, осторожно прошёл через комнату и вытянул руку. Массивный жетон на кожаной подложке блеснул золотом, синей и красной эмалью.

– Специальная королевская служба? – брови сюретера удивлённо приподнялись.

– Сэр Оливер Хаффем, – представился незнакомец.

– Не знал, что ваше ведомство теперь расследует убийства.

– Некоторые, – коротко отозвался агент.

– Ну что ж, – Ла-Киш развернулся на каблуках. – Убитый – Алва Стэнсфилд, пятьдесят восемь лет. Он же Папаша Стэн. Ростовщик и скупщик краденого.

– Благодарю. Мне это известно.

Ла-Киш секунду помолчал. Потом едва заметно кивнул, будто соглашаясь с собственными мыслями:

– А я-то всё гадал, почему Папаша каждый раз так легко покидает зал суда, когда мы его туда всё-таки отправляем.

Серые глаза встретились с карими. Коронер от напряжения снова принялся грызть карандаш, сделав вид, что его заинтересовал ковёр в ногах трупа. Сэр Хаффем несколько секунд всматривался в сюретера, потом отвёл взгляд.

– Что пропало? – поинтересовался он.

Этьен нерешительно покосился на Ла-Киша. Тот пожал плечами.

– По словам экономки, – заговорил коронер, – недостаёт серебряного набора. Кофейник, блюдце, чашка, сливочник. Там, у окна, пятна от сливок и кофе. И растоптанное печенье – это уже из серебряной сухарницы. Судя по отметинам на руках убитого, с тела сняли несколько перстней…

– Почему экономку допрашивали вы? – холодно уточнил Оливер. – А не господин сюретер?

– Потому что я прибыл сюда сразу после того, как закончилось утреннее совещание в Канцелярии, – сказал Ла-Киш, легонько постукивая кончиком трости по носку ботинка. – Предположу, что точно такое же проходило сегодня и в вашем ведомстве. Подготовка к дню рождения монарха.

Агент коротко кивнул, то ли подтверждая слова собеседника, то ли отмечая, что принял объяснение к сведению. Коронер выждал немного, потом продолжил:

– …передняя дверь была нараспашку. Следов взлома нет – выходит, что убитый сам впустил убийцу.

– Что на втором этаже? – сэр Хаффем посмотрел на лестницу в углу, слева от камина.

– Никаких следов грабежа. По словам экономки, все вещи на своих местах, ничего не пропало. В кабинете есть сейф, он не взломан и даже нет намёка на то, что кто-то пытался его взломать. В одном из ящиков письменного стола мы нашли около трёхсот крон, монетами и мелкими банкнотами. На прикроватном столике в спальне золотые карманные часы…

– Ясно, – прервал его агент. Затем деловито прошёл к небольшому столику у двери на кухню и снял трубку со стоявшего на столике телефона:

– Центральная? Сорок два шестьдесят четыре, будьте любезны. Говорит Хаффем. Нужен специалист по сейфам, немедленно. Дубовый Холм, улица Возчиков, сорок шесть. Жду.

Он повесил трубку. Ла-Киш, продолжавший постукивать тростью по ботинку, склонил голову набок и осведомился:

– Я так понимаю, дело полностью переходит в ваше ведение?

– В данный момент.

– Замечательно, – сюретер развернулся и направился к двери.

– Будьте любезны, господин Ла-Киш, оставьте мне своих людей. Я вам их верну, как только мы здесь закончим.

В карих глазах мелькнула и тут же погасла молния.

– Разумеется, – сюретер изобразил намёк на вежливый поклон. – Желаю успеха.

Агент, разом потеряв интерес к беседе, уже снова рассматривал труп.

Ла-Киш вышел. Этьен проводил сюретера обеспокоенным взглядом. За несколько лет совместной работы он успел неплохо изучить привычки шефа, и сейчас с уверенностью мог сказать, что тот только усилием воли сдерживает скрытую за внешним спокойствием ярость.

Глава 2. Вечер на Лестницах

Дверь хозяину и сыщикам открыл муримур, вооружённый молотом на длинной рукояти. Второй, чуть помладше, стоял за его спиной, держа садовый секач. Из кресла у камина поднялся глава семейства – немолодой, но крепкий и жилистый, с полосатым окрасом шерсти на голове. В руках у него был увесистый разводной ключ.

– Господин Олсумс Улджи, – представил часовщик муримура с ключом. – Его сыновья, Мизу и Пэйта. А это – господа из агентства «Зелёная лампа».

– Лайош Шандор, – отрекомендовался сыщик. – Мои компаньоны, господин Абекуа Вути и господин Равири Те Каеа.

– Вути? – Олсумс с прищуром оглядел муримура. – Сын Сайка Вути?

– Младший, – спокойно подтвердил Абекуа.

Господин Улджи переложил свою ключ из руки в руку.

– Надеюсь, Томас, ты знаешь, что делаешь, – заметил он.

– А… – господин Авенс растерянно переводил взгляд с соседа на Вути.

– Мы в некотором роде знакомы, – пояснил Абекуа, продолжая глядеть в глаза Олсумсу. Сыновья мастера по лебёдкам чуть напряглись, в комнате повисло неясное ощущение настороженности. – Но к нынешнему делу это никак не относится.

Старший Улджи ещё секунду-две молчал, потом задумчиво кивнул:

– Пожалуй. Мы ещё нужны, Томас?

– Наверное, нет. Спасибо тебе! И извини за беспокойство.

– Да не стоит! – махнул рукой Олсумс. – Нэди уже, должно быть, накрыла на стол. Пусть Николь у нас поужинает? И ты, конечно, приходи, как только закончишь. Вам ведь сегодня совсем не до готовки.

– Спасибо, Олсумс. Только если это не доставит неудобств.

Муримур кивнул и вышел. Сыновья молча последовали за ним.

Лайош огляделся. В маленьком домике семейства Авенс почти весь первый этаж занимала небольшая гостиная, с полукруглым окном на главный фасад. Напротив окна помещалась чугунная плита, сейчас холодная; перед плитой стоял обеденный стол, позади него – пара старых кресел возле камина. В камине потрескивал огонь, но в комнате всё равно было довольно прохладно.

– Грабители вошли не с главного спуска? – спросил сыщик.

– Нет, они выбили окно в мастерской. Оно выходит на боковую лестницу на другой стороне дома.

– Та дверь? – Шандор указал на дверь под лестницей на второй этаж.

– Да.

Часовщик провёл их через комнату и распахнул дверь. Мастерская занимала узкую, вытянутую вдоль тыльной стороны дома комнатку. По двум стенам стояли и висели разномастные аптечные шкафы и шкафчики, прежде аккуратно закрытые, а теперь выпотрошенные. Дверцы их были распахнуты, ящики вырваны из гнёзд; содержимое – инструменты, детали часовых механизмов и корпусов – было разбросано по полу.

Под единственным окном стоял верстак, усыпанный битым стеклом и щепками от расколотых оконных планок. В окне изначально было три ряда по шесть стёкол, и оно служило одновременно чем-то вроде витрины и прилавка. Но сейчас на своих местах остались только по одной крайне вставке слева и справа, да и те держались на честном слове.

– Неужели никто не слышал шума? – недоверчиво пробормотал Вути, рассматривая пролом.

– Дома на той стороне прохода – ночлежка, они заперты. Смотритель приходит к десяти часам вечера, собирает плату с постояльцев и дежурит до шести утра. Потом выгоняет всех на улицу и всё запирает, – пояснил господин Авенс. – Соседи выше и ниже на работе, не возвращаются раньше семи.

– А Улджи? – уточнил Лайош.

– Они живут на другой стороне главного спуска, так что из-за дома звук разбитого стекла просто не слышно. К тому же мы ведь почти над самым Лайонгейт, здесь привыкли к разного рода шуму и крикам.

– Господин Авенс, – вмешался Равири, делавший пометки карандашом в блокноте. – А помимо вашего подарка что-то пропало?

– Несколько часов. Нерабочие, я покупаю их у старьёвщиков на запчасти. И ещё мой мехаскоп. Он не новый, но всё же чего-то стоит. Хотя я не понимаю – забрать мехаскоп, а все другие инструменты и запчасти оставить. Вот, – он поднял с пола стёклышко, пересечённое кривой трещиной. – Эти стёкла ведь лёгкие и недешёвые, но их почему-то просто растоптали.

– А в остальных комнатах? – спросил Вути, продолжавший рассматривать пролом в окне.

– А в остальных они не были.

Сыщики дружно повернулись к часовщику.

– То есть как? – нахмурился Равири.

– Понимаете, мы обычно держим двери между комнатами закрытыми. Так меньше уходит тепло. Конечно, у нас тут всегда ветрено, а уж если задувает с моря вдоль главных спусков, то топи, не топи – просто уголь зря сожжёшь, но весь дом всё равно не обогреешь. Поэтому мы поддерживаем очаг только в гостиной, а двери всегда плотно прикрыты, и на каждой с двух сторон шпингалеты.

– Взломщиков остановил какой-то шпингалет? – Вути прошёл к двери и теперь принялся разглядывать её вместо окна.

– Не представляю, – развёл руками Томас. – Но дверь была закрыта, и весь этот разгром я обнаружил только по возвращению.

– А где вы были и когда ушли из дома?

– Около трёх. На четыре часа Николь было назначено у доктора, а до Чайной Гавани не близко.

Шандор кивнул. В Чайной Гавани обычно практиковали вчерашние выпускники медицинского колледжа, не успевшие ещё обзавестись постоянной клиентурой и заработать репутацию. А потому бравшие за свои услуги вдвое меньше, чем их коллеги из более состоятельных районов, вроде Дубового Холма, Садов Табачников или Бертрамки.

– И вернулись примерно в пять?

– Верно.

– Значит, всего два часа. Кто-то точно знал, что дом пуст – но тогда к чему такая поспешность? И почему не обыскали все комнаты? – Лайош, рассуждая с самим собой, медленно поворачивался на месте, оглядывая мастерскую. – Господин Авенс! А где лежал ваш подарок для дочери?

– На верстаке.

– То есть его можно было увидеть через окно?

Часовщик растерянно пожал плечами.

– Пожалуй.

– А что именно было в наборе?

– Это была шкатулка из дерева кете. Ну то есть, конечно, на самом деле из фанеры, покрытой шпоном. Я заказал её одному знакомому столяру.

– Должно быть, вышла очень изящная вещица.

– Да, – кивнул господин Авенс. – Из остатков бронзы я отлил угловые накладки и замочек, получилось очень красиво.

– И внешне – роскошно, – заметил Шандор, потирая переносицу. – А внутри?

– Там была пара широких браслетов, в драконидском стиле. Николь всегда хотела побывать на Валькабаре. Ещё часы. Мне посчастливилось приобрести подлинное изделие самого Бернадота из По! – глаза Томаса восторженно блеснули. – Вы слыхали об этом мастере?

– Нет, – дружно ответили Лайош и Вути.

– Да, – уверенно заявил Равири.

– Это настоящий шедевр! Часы, правда, были в совершенно ужасающем состоянии и не на ходу, но зато это повлияло на цену, иначе бы я вряд ли смог купить их. На восстановление ушло почти два месяца, но оно того стоило. Крышку я сделал из той же «золотой» бронзы. Кстати, на некоторые детали механизма у меня пошли сплавы от неудачных экспериментов с «серебром».

– Но если эксперименты были неудачными… – начал было Равири.

– Я не совсем верно выразился. Вот, к примеру, соединение с железом дало повышение твёрдости, прочности и теплоёмкости. Не то, чтобы это было так уж важно в моём деле, но сплав вполне годился в работу. Я пустил его на пружины, шестерни, стрелки, барабаны, колёса, ну и так далее. Кое-что ещё осталось, – он с сомнением окинул взглядом усыпанный деталями пол. – Наверное.

– Ясно. Значит, два браслета и часы?

– И бабочка.

– Бабочка? – Вути прервал изучение двери и, прикрыв её, вернулся к верстаку.

– Заколка для волос. Бабочка на длинной шпильке. Я сделал её подвижной, при заводе она взмахивает крыльями и шевелит усиками, – в голосе часовщика зазвучали нотки гордости. – Это была одна из лучших моих работ. Подлинно моя. Не восстановленный чужой шедевр, не воплощение чьей-то идеи. Я хотел, чтобы Николь получила в этот день рождения нечто особенное.

Скрипнула входная дверь и нежный девичий голос позвал из гостиной:

– Папа, ты дома?

– Мы в мастерской! – отозвался часовщик.

Послышались быстрые шаги, дверь открылась и на пороге возникла молодая девушка с такими же пронзительно-синими, как у господина Авенса, глазами. Впрочем, ростом Николь явно пошла в мать, потому что была на две головы выше маленького часовщика. Стройная и гибкая, с выразительно очерченной линией губ и тяжёлым водопадом каштановых волос, перехваченных сейчас лентой, она на мгновение замерла, оглядывая сыщиков. Затем чуть склонила голову:

– Добрый вечер, господа. Благодарю вас, что согласились помочь. Мой отец отказывается сообщить мне, что именно пропало, но я вижу, как он расстроен случившимся.

– Мы сделаем всё, что в наших силах, сударыня, – пообещал Лайош, снимая цилиндр и почтительно кланяясь девушке. – Вы, видимо, пришли узнать, почему ваш батюшка задерживается и не идёт на ужин к Улджи?

Николь улыбнулась.

– Мы ещё не закончили, – пояснил Томас, но Шандор тут же перебил его:

– Пожалуй, мы можем продолжить сами. Как вы намерены поступить с окном, господин Авенс?

– У Олсумса есть доски, пока заколочу, а завтра вызову стекольщика.

– Если хотите, можете принести их сразу. И молоток с гвоздями. Мы закончим и заколотим тут всё, а после вернём инструменты господину Улджи.

Вути с Равири обменялись растерянными взглядами.

– Если вас не затруднит… – ошеломлённо пробормотал часовщик.

– Не затруднит, – заверил его сыщик.

* * *

– Какого беса, Лайош? – недоумевал Вути спустя полчаса, когда компаньоны, отдав молоток и остатки гвоздей одной из соседских дочерей, вышедшей на стук, уже поднимались по лестницам к верхней улице и трамвайной остановке.

– Ну, мне ведь нужно было осмотреть место событий на свой лад. А наш клиент тут же полез бы с расспросами.

– Это вряд ли, – заметил Те Каеа. – По-моему, он больше всего боится, что мы откажемся от розысков. Так что даже если бы ты надумал показывать у него в мастерской фокусы с огнём и шпагоглотанием, мастер Томас и слова бы ни сказал.

– Я вообще не про это, – проворчал Абекуа. – С каких пор мы заделались плотниками?

– Всего-то три доски. Если ты так спешишь, стоило сказать.

– Дело не в моей спешке. По-моему, это уже несколько больше того, что клиенты вправе ожидать от частных сыщиков.

– Ну, почему бы не оказать любезность…

Вути остановился так резко, что шедший следом Шандор чуть не налетел на него.

– Не морочь мне голову. Тебе понравилась девчонка.

– Не девчонка, а девушка, – спокойно поправил Лайош.

– Ты ведь не будешь отрицать?

Человек рассеянно потёр переносицу, поправил цилиндр. Муримур, выждав некоторое время и не получив ответа, удовлетворённо кивнул:

– Ясно. Хочу только напомнить, что нет ничего хуже, чем смешивать личное и профессиональное.

– Мы разыскиваем кражу, которую по закону не стали бы даже разбирать в суде, ограничившись штрафом для взломщика, – напомнил Шандор.

– По крайней мере, в данный момент всё выглядит именно так.

– Да так оно и есть.

– А вот я бы не спешил с выводами.

– Ты мне веришь? – спросил Лайош, глаза в глаза глядя Абекуа.

Тот собирался было что-то сказать, но потом глубоко вдохнул, выдохнул и махнул рукой:

– Проехали.

– Нет уж, ответь, будь любезен.

– Я доверяю тебе целиком и полностью, ты это прекрасно знаешь.

– Хорошо.

– Что ты почувствовал? – подал голос Равири, который с момента остановки стоял спиной к компаньонам, вглядываясь в сгущающиеся сумерки и огоньки Лайонгейт, которые начали зажигаться далеко внизу.

– Какая-то непонятная муть, – скривился Шандор, снова потирая переносицу. – По-моему, взломщиков было двое, потому что там повсюду пересекаются две эмоции: один постоянно трусил, а другой, наоборот, был возбуждён и агрессивен.

– Плохое сочетание, – заметил Те Каеа.

– Да уж, – согласился Вути. – При таком раскладе версия, что их спугнул кто-то, появившийся на боковой лестнице, кажется маловероятной. Иначе там была бы кровь, или даже труп.

– Мне тоже так показалось, – кивнул Лайош. – И это очень мощные эмоции. Накатывают прямо-таки волнами. Да, именно волнами, – он оглянулся через плечо туда, где за многочисленными поворотами лестниц остался домик часовщика. – Какая-то хрупкая нестабильность, как будто на грани нервного припадка или истерики.

– Или под воздействием наркотиков, – предположил драконид.

– Вполне возможно.

– Или выпивки.

– Менее вероятно, но тоже не исключено.

– Два наркомана взламывают мастерскую просто случайно? Не верю, – теперь и Абекуа смотрел вниз, на теснящиеся друг над другом крыши.

– Думаю, они пришли именно за набором, который господин Авенс сделал для дочери. Увидели через окно. Дерево кете, золото – наверняка решили, что это какой-то богатый клиент заказал ремонт, или что-нибудь вроде того.

– Ночлежки, – проворчал Вути.

– Что?

– Ночлежки.

Равири зашипел:

– Чтоб меня… Я не подумал спросить мастера Томаса, не работал ли он над своим шедевром по ночам.

– Наверняка работал, – махнул рукой муримур. – Он же спешил закончить набор к дню рождения. И окно мастерской отлично видно из домов напротив. Кто-то из ночевавших там увидел разложенную на верстаке работу, а дальше – элементарно.

– Но в таком случае наши взломщики должны были следить за домом, чтобы узнать, что жильцы ушли, – предположил Лайош. – А между тем ночлежки днём стояли запертыми.

– Ну, наверняка мы этого не знаем, – заметил Те Каеа.

Шандор развернулся и торопливо зашагал вверх по лестнице.

– Ты куда помчался? – удивлённый Вути поспешил следом. Маленькому дракониду приходилось поспевать за ними чуть ли не вприпрыжку.

– Мне надо съездить домой и переодеться. Сегодня я ночую на Лестницах.

– Чудесная идея, – фыркнул муримур.

– Ты, пожалуйста, навести тех, кто может что-нибудь знать о взломе. С большой вероятностью грабители попытаются продать украшения, но когда им заявят, что это не золото – как бы чего не вышло.

– Ладно, – согласился Абекуа.

– Равири, – сыщик оглянулся на пыхтящего позади драконида. – А тебя я попрошу вернуться к Улджи и расспросить их. Может быть, кто-то из семейства сегодня или на днях видел ошивавшихся поблизости посторонних. В конце концов, их дедушка и бабушка, кажется, постоянно дома.

– Хорошо, – Те Каеа остановился на очередной ступеньке. – Фух! Абекуа, а почему господин Улджи припомнил твоего батюшку?

Вути, как раз застёгивавший плащ – с моря к вечеру потянуло сырым промозглым ветерком – фыркнул:

– Собственно, он-то в своё время и помог засадить моего папашу. Ограбление банка «Горгас-Стивенс» в Сити.

– Это когда твой батюшка с помощниками при помощи подъёмного крана стащили банковский паромобиль, перевозивший золото?

– Именно, – Абекуа оскалился. – Ловко вышло. Только крановщиком на том кране работал Олсумс, который никак не хотел уступить место в кабине. Папаше пришлось его вздуть, прежде, чем самому сесть за рычаги. Олсумс после был свидетелем на суде и опознал моего старика. Последнее дело Сайка Вути, – муримур помолчал, будто перебирая в памяти события давно минувших дней. Потом пожал плечами и добавил:

– Но папаша не был в обиде. Олсумс отстаивал своё, мой старик – своё. У обоих были равные шансы, и это честный проигрыш. Просто не повезло. Так что и я не в претензии ни к кому из семейства Улджи.

Равири тихонько зашипел:

– А они, похоже, так не думают.

– Вот поэтому я и прошу тебя побеседовать с почтенными соседями мастера Томаса, – вмешался Лайош. – И сделать это именно сейчас, пока след ещё свежий. Завтра, может быть, украшения мадемуазель Авенс уже перейдут от похитителей к новому владельцу. В конце концов, тот факт, что они не из золота, не умаляет художественной ценности работы.

– «Мадемуазель»… – тихо, но внятно проворчал Абекуа. – Я съем свою шляпу, если ещё до наступления дня рождения она из мадемуазель Авенс не превратится в просто Николь. Для друзей, – добавил он с невинным видом, поймав хмурый взгляд Лайоша.

Глава 3. Услуга за услугу

Ла-Киш шагал по улице, не глядя по сторонам, и только время от времени в раздражении перекладывал из руки в руку трость. В отличие от некоторых своих коллег по Канцелярии, он не считал Специальную королевскую службу соперничающим ведомством – в конце концов, в СКС занимались преимущественно вопросами внешней политики и шпионажа, что очень редко затрагивало криминальный мир города.

Однако Гарольд Ла-Киш чисто по-человечески не любил заносчивость, пусть она и сопровождалась добавлением «сэр». Поэтому он сейчас от души надеялся, что в Канцелярии его уже ждёт официальный приказ о передаче дела в ведение СКС. Впрочем, было в случившемся и кое-что положительное: расследовать смерть Папаши Стэна, который даже среди «своих» слыл изрядной сволочью, Ла-Кишу вовсе не хотелось. Город определённо стал немного лучше, распрощавшись с таким человеком.

Ла-Киш на несколько секунд задержался, разглядывая выставленные в витрине курительные трубки, и одновременно прислушиваясь к звукам улицы. Дубовый Холм давно проснулся, лавки и магазины уже с час как начали торговлю. Всюду сновали посыльные и курьеры, а на тротуарах было немало прохожих – и всё-таки что-то насторожило сюретера. Своему чутью он полностью доверял, поэтому, двинувшись дальше, свернул в ближайший переулок.

Здесь Ла-Киш ускорил шаг и нырнул в первую же дверную нишу. Квартал, теперь ставший местом обитания добропорядочного среднего класса, в основном сохранил свою планировку и застройку, какой та была лет двести назад – а в те времена дома больше походили на маленькие крепости, стены в них выкладывались толстые, и добротные двери можно было вышибить разве что тараном.

Полностью скрытый в тени ниши, сюретер поудобнее перехватил свою трость и снова прислушался. Звук торопливых шагов заставил его невольно усмехнуться: чутьё действительно не подвело, кто-то тащился за Ла-Кишем от самого дома убитого.

– Гарольд, – негромко позвал знакомый голос.

Сюретер хмыкнул, вышел из укрытия – и удивлённо окинул взглядом замершую в паре шагов от него фигуру:

– Чтоб меня…

Даже в обделённом солнцем переулке было заметно, что глаза преследователя обведены явственными синеватыми кругами, а губы покрыты запёкшейся нездоровой коркой. Волосы взлохмаченные и сальные, на шее грязный шарф, на плечах – потёртое и залатанное по локтям и подолу пальто.

– Просто маскарад, – поспешил успокоить приятеля Лайош. – Сойду я за потерявшего работу приказчика?

– Умирающего от голода и всех мыслимых хворей? Вполне.

– Вот поэтому я и не рискнул окликнуть вас на улице. Слишком уж большой контраст для обывателей.

– Куда это вы направляетесь в таком виде? – поинтересовался Ла-Киш. Шандор приблизился, и они неторопливо пошли бок о бок дальше по безлюдному переулку.

– Не «куда», а «откуда». Небольшое расследование, пришлось провести ночь в ночлежке на Лестницах.

– Надеюсь, оно того стоило.

– На самом деле без особого успеха. Зато утром я именно там услышал, что Папаша Стэн приказал долго жить. Это правда? – Лайош мельком взглянул на собеседника и добавил:

– Из-за садовой ограды немного можно было увидеть.

– Чистая правда. Ему проломили голову его же собственной кочергой.

– И вы ведёте это дело?

– Судя по всему, не я, а СКС.

– О… – Шандор помолчал, размышляя. – Господин в коричневом жилете?

Ла-Киш молча кивнул.

– Забавно, – ещё немного помолчав, заметил сыщик. – Не думал, что Папаша Стэн имел настолько хорошие связи. Хотя, с другой стороны, это объясняет, почему его так ни разу и не посадили.

– Что у вас за расследование? – сменил тему сюретер.

– Кража со взломом.

– Только не говорите, что это очередной случай, когда наше ведомство спустило всё на тормозах, – скривился Ла-Киш.

– Вовсе нет. Это просто случай с ничтожно малым ущербом.

– Ах, вот как…

– А мой клиент очень хотел бы вернуть украденное. Оно ему дорого не из-за реальной стоимости.

– Ясно. Памятная вещь?

– Подарок для дочери. К слову, раз уж мы так удачно встретились, можно попросить вас об одолжении?

Ла-Киш с сомнением покосился на сыщика. Лайош спокойно продолжал:

– Это набор из двух браслетов в драконидском стиле, часов и шпильки для волос, сделанной в виде бабочки. Механической, с заводом. Часы работы мастера Бернадота из По, если это вам о чём-то говорит.

– Говорит, – сюретер остановился и, развернувшись к Шандору, теперь слушал того внимательнее. – Но вы же только что сказали, что ущерб ничтожно мал?

– Часы восстановленные, с неродной крышкой.

– Ваш клиент – часовщик?

– Да. Весь этот набор помещался в шкатулке, отделанной шпоном дерева кете. Предметы, а также накладки и замочек на шкатулке, выполнены из бронзы, которая внешне выглядит как золото.

– Интересно, – приподнял одну бровь Ла-Киш. – Вы полагаете, что взломщики украли этот ваш набор по ошибке?

– Скорее всего. Так вот, если до вас дойдут слухи о том, что кто-то где-то пытался продать нечто подобное – дайте мне знать?

– Всего лишь? – обе брови сюретера удивлённо поползли вверх. – Столько суеты из-за бронзовой бижутерии?

– Я ведь сказал: для моего клиента набор дорог не из-за стоимости материала.

Ла-Киш задумчиво посмотрел влево, потом вправо. Переулок по-прежнему был пуст.

– С каких пор вы подались в благотворительность, Лайош?

– В каком смысле?

– Ну, я так полагаю, что если ваш часовщик занимается самостоятельным изготовлением украшений для дочери – человек он небогатый. Даже сам набор не стоит столько, чтобы подать официальное заявление о краже в Канцелярию. Чего ради вы взялись за это расследование?

Шандор пожал плечами:

– А разве помогать нужно только тем, кто может заплатить?

– Прекрасная мысль. Для фратера.

– Я, знаете ли, редко бываю в церкви, – нахмурился Лайош.

– Я тоже, – усмехнулся сюретер. – Ну а помимо человеколюбивых мотивов?

Сыщик рассеянно потёр переносицу.

– Тут интересна и сама бронза. Мой клиент использовал для сплава металл, который он сам и его знакомый ювелир затруднились идентифицировать. Внешне этот металл походил на серебряный самородок.

– Откуда же он к ним попал?

– От какого-то матроса, с которым вроде бы расплатились этим «серебром» за доставку груза.

– Контрабанда? – сощурился Ла-Киш.

– Понятия не имею. Но согласитесь, что это любопытно? Металл, который не смогли опознать специалисты.

– Может быть, им недостало квалификации, – махнул рукой сюретер. – Или это был какой-то сплав.

– Маловероятно. Но дело вот ещё в чём: я осмотрел ограбленную мастерскую, и могу определённо сказать, что взломщиков было двое, и что оба они находились в крайне нестабильном состоянии. На грани срыва.

Ла-Киш помрачнел. Лайош, поймав его взгляд, кивнул:

– Плохо, когда накануне дня рождения монарха по городу разгуливают два неадекватных человека. Или муримура. Или драконида.

– Справедливости ради: таких неадекватных на наших улицах куда больше.

Шандор легонько улыбнулся. Потом снова посерьёзнел:

– Не спорю. Но эти двое уже пошли на преступление.

– Так вы отправились к дому Папаши Стэна, потому что решили – они побывали и там? – сообразил сюретер.

– Именно. Но ни на садовой калитке, ни на заборе никаких следов мне найти не удалось. А войти внутрь и осмотреться я не мог. Всё-таки ваши люди, да потом ещё этот господин из СКС…

– Ясно, – Ла-Киш задумчиво потёр подбородок. – Жаль. Вдруг бы вы в самом деле смогли помочь в расследовании. А теперь и мне туда не попасть.

– Понимаю, – сочувственно кивнул сыщик.

– Вы точно уверены, что на калитке и заборе нет никаких следов? – вдруг спросил сюретер.

– Точно, – с недоумением посмотрел на него Лайош.

– Получается, что через них убийца или убийцы не входили и не выходили, – начал рассуждать вслух Ла-Киш. – Иначе вы бы ощутили кровь

– Кровь – непременно, но тут ведь всё зависит от обстоятельств… – начал было Шандор, но собеседник перебил его:

– Определённо, крови там было достаточно, чтобы вы её почувствовали. Тело нашла экономка, вернувшаяся утром и отпершая заднюю дверь своим ключом. Парадная дверь была распахнута настежь. Мы полагали, что через неё и ушёл убийца. Выходит, что нет.

Ла-Киш развернулся в ту сторону, откуда они пришли:

– Мне необходимо вернуться на место преступления. Вы сейчас куда, Лайош?

– Домой, приводить себя в порядок, – растерянно отозвался сыщик. – Потом в контору.

– Скорее всего, я вам чуть позже позвоню. Надеюсь, сэр Хаффем умнее, чем кажется.

– Агент СКС?

– Он самый. Я хотел бы привлечь вас к расследованию в качестве независимого консультанта. Мне не жаль Папашу Стэна, но убийство есть убийство. А если окажется, что кража у часовщика и гибель скупщика связаны между собой, то для всех будет лучше, чтобы виновных поскорее поймали.

* * *

Ни Равири, ни Абекуа в своих розысках не преуспели. Расспросы семейства Улджи не дали ровным счётом ничего: на Лестницах каждый день встречалась весьма разношёрстная публика, поскольку через этот район обычно поднимались вверх, к трамвайной остановке, и спускались вниз, к себе, жители Лайонгейт. Посещение информаторов также оказалось безрезультатным: те лишь разводили руками и заверяли Вути, что ни о каком краденом наборе украшений слыхом не слыхивали.

С утра Те Каеа отправился в поход по нескольким ломбардам, которые держали дракониды, надеясь через соплеменников узнать что-нибудь – если не сейчас, то чуть позже. Равири предположил, что воры либо не смогли, либо не захотели сразу продавать изделия мастера Авенса, а в таком случае оставался шанс, что вещи всплывут позднее, и их можно будет попросту выкупить. Абекуа, пообедав в конторе вместе с Лайошем, тоже ушёл: ему предстояло выслеживать на Бертрамке подозреваемого в супружеской измене мужа.

Оба компаньона не были в восторге от идеи Ла-Киша познакомить Шандора с агентом СКС, но согласились, что отказать сюретеру в помощи было бы невежливо. Теперь Лайош ждал у телефона, в который раз перечитывая в кипе газет колонки криминальной хроники. Главным событием дня, как и следовало ожидать, стало убийство Алвы Стэнсфилда.

Стук в дверь вырвал сыщика из дремотного состояния.

– Открыто! Входите! – Лайош встал из-за стола.

Дверь распахнулась. Первым в контору вошёл уже знакомый Шандору молодой человек в коричневом кожаном жилете, бежевых мягких брюках, чёрном пальто и шляпе-котелке. Он и сейчас, спустя несколько часов, оставался внешне свежим и элегантным. Серые глаза цепко обежали обстановку офиса, задержались на лице сыщика, а затем на кипе газет на столе.

За агентом следовал хмурый и явно чем-то крайне недовольный Ла-Киш. Последним, прикрыв за собой дверь, вошёл рослый констебль с продолговатым холщовым мешком в руках.

– Оставьте это тут и встаньте у подножия лестницы, – распорядился агент. – Никого не впускать.

Констебль козырнул и, положив мешок на стол Равири, вышел.

– Господин Шандор? – серые глаза впились в тёмные. – Сэр Олифер Хаффем, агент Специальной королевской службы.

– Приятно познакомиться.

– Это вряд ли, – визитёр продолжал, не мигая, есть сыщика взглядом. – Хочу сразу заметить, господин Шандор, что мы не признаём разного рода медиумов, экстрасенсов, гадалок, предсказателей и тому подобных личностей.

– Я не гадалка и не медиум, – спокойно заметил Лайош.

– Мы также не верим в духов, призраков, гоблинов, фей, в телекинез, ясновидение…

– Словом, во всё, не подтверждённое и не обоснованное наукой, – перебил его сыщик. – СКС – серьёзная организация.

Сэр Хаффем чуть нахмурился, но, выждав секунду-другую, кивнул:

– Именно так. Поэтому мой визит сюда в определённой мере конфиденциален. И должен остаться таковым.

– Понимаю.

– Вы можете поделиться сведениями с вашими компаньонами, но не более того. Если я узнаю, что хоть какая-то информация просочилась за пределы этого доверенного круга, – он повёл рукой, словно очерчивая себя, Ла-Киша, Шандора и отсутствующих в конторе Равири и Абекуа, – то позабочусь о том, чтобы вы уже никогда не вели своей практики ни в одном городе нашей страны, – он выдержал паузу, предоставляя Лайошу возможность ответить, но сыщик молча стоял, глядя на агента. – Это не угроза, – наконец добавил Хаффем. – Я всего лишь стремлюсь предельно чётко обрисовать ситуацию.

Шандор чуть склонил голову, давая понять, что принял сказанное к сведению.

– Господин Ла-Киш сказал, что вы обладаете определённым даром, который применяете в своей работе.

– Обладаю. Но объяснить его действие не смогу.

– Это не требуется. Насколько точны получаемые вами таким путём сведения?

– Более или менее. Это зависит от многих факторов.

Агента такой ответ явно не удовлетворил, и Лайош пояснил:

– Я озвучиваю только ту информацию, в которой абсолютно уверен. Это не предположения и не догадки. Порой интерпретировать такие данные бывает сложно, а найти доказательства для них – ещё сложнее.

– Учту это, – сухо кивнул Хаффем. – Господин Ла-Киш также сказал, что вы заявили, будто убийца или убийцы Алвы Стэнсфилда не покидали дом через парадный вход?

– Не парадный вход, а калитку сада. Да. Ни на калитке, ни на заборе нет… отметин крови.

– Хорошо, – агент развязал горловину мешка и извлёк из него два завёрнутых в чистые тряпицы предмета, а следом – небольшую металлическую баночку с плотно завинченной крышкой. – На ваш дар как-то влияет перемещение вещей с изначального места? Материал, из которого они сделаны, или с которым контактировали? – посмотрел Оливер на Лайоша.

– Бывает по-разному, – ответил сыщик. – Мне будет позволено осмотреть место убийства?

– Для начала осмотрите это, – предложил агент, разворачивая первый предмет. Это была сабля, всё ещё со следами крови на лезвии. Сэр Хаффем положил её на тряпице на стол перед Шандором и выпрямился. Лайош, чуть наклонившись, медленно провёл ладонью над оружием. Ла-Киш и Оливер внимательно наблюдали за действиями сыщика. Шандор провёл рукой ещё раз, слева направо и справа налево. Затем глубоко вдохнул, как пловец перед нырком, и коснулся запёкшихся бурых капелек кончиками указательного и среднего пальцев.

На несколько секунд в конторе повисла звенящая тишина. Лайош стоял, склонив голову и закрыв глаза. Сюретер и агент превратились в напряжённые изваяния, впившись взглядами в лезвие и пальцы сыщика. Наконец, Шандор прерывисто выдохнул, чуть качнулся и, открыв глаза, слегка мутноватым взглядом оглядел визитёров.

– Это они, – заявил он. – Как минимум один из них.

– Из взломщиков? – уточнил Хаффем. По тону было ясно, что он прекрасно осведомлён о краже у часовщика.

– Да. У моего клиента побывали двое, один был страшно напуган, а второй, напротив, агрессивен. Это – кровь боявшегося.

– Вы уверены? – требовательно спросил агент.

– Насколько возможно, – пожал плечами Лайош. – Простите, господин Хаффем…

– Сэр Хаффем.

– Простите, сэр Хаффем, но это не лабораторный анализ.

– Хорошо, – согласился Оливер, и развернул второй свёрток. Теперь на стол поверх ткани легла залитая кровью кочерга. Шандор едва заметно вздрогнул от отвращения.

– Я думал, вы профессиональный сыщик? – холодно спросил агент СКС.

– Я просто уже догадываюсь, что обнаружу, – глухо отозвался Шандор и, не вдаваясь в разъяснения, снова коснулся запёкшейся на металле крови.

В этот раз он простоял неподвижно гораздо меньше времени, но когда выдохнул, то невольно скривился и закашлялся. Несколько раз глубоко втянул ноздрями воздух, словно стремясь избавиться от неприятного запаха, затем достал из кармана коробок спичек и зажёг одну. По комнате поплыл аромат горящей серы, и Лайош с наслаждением вдыхал этот запах, пока спичка не догорела до самых кончиков его пальцев. Тряхнув головой, сыщик уже не мутным, но вполне сосредоточенным взглядом, посмотрел на сюретера и агента.

– Кочергой орудовал второй, – с уверенностью заявил он.

– Значит, двое нападавших и драка… – начал было Хаффем, но Шандор перебил его:

– Нет. Нападавших двое, но никакой драки не было. Это ведь кровь Папаши Стэна, но тут ничего, кроме безмерного удивления – и боли.

– То есть на него напали внезапно? Со спины? – нахмурился агент. – Тогда откуда кровь на сабле? И что вы скажете об этом? – он отвинтил крышку баночки и продемонстрировал плавающий в формалине палец.

– Скажу, что лучше бы эта улика попала ко мне до того, как вы надумали её законсервировать, – пробормотал Лайош, осторожно извлекая из раствора палец. Подержал его несколько секунд, потом так же осторожно опустил в раствор и, вытащив из кармана платок, тщательно вытер пальцы.

– И? – Оливер завинчивал баночку, но смотрел при этом на сыщика.

– Сейчас я выскажу предположение, – предупредил тот. – Вы вольны не принимать эту гипотезу.

– Мы внимательно слушаем.

– Папаша Стэн сам впустил своих убийц. Он отпер им калитку и дверь, и, наверное, пропустил вперёд себя в дом, раз они не касались калитки.

– Они пришли продать украденный набор, – согласно кивнул Хаффем.

– Не уверен, – покачал головой Шандор. – По-моему, они хотели расплатиться этим набором за какой-то заём. Может быть, с выгодой для себя, но это не был торг в обычном виде.

– Почему? – подал голос прежде молчаливо наблюдавший за происходящим Ла-Киш.

– Потому что этот бедолага, – кивнул Лайош на баночку, – добровольно положил руку под саблю. Вы ведь тоже слышали про милую привычку Папаши напоминать своим должникам о сроках выплат, отрезая у них пальцы или уши?

Сюретер кивнул, что-то обдумывая.

– Значит, первый положил руку, Алва рубанул саблей… – начал Оливер.

– А второй, схватив кочергу, ударил самого скупщика. И бил ещё долго после того, как тот уже перестал дышать, – подытожил Шандор.

* * *

Дорогой читатель!

Большое спасибо, что заглянул! Надеюсь, история понравилась, и ты прочтешь её до конца.

Если тебе по душе «вечный XIX век» – возможно, заинтересует цикл «Балканская партия». Бояръ-аниме, 1870-е годы, русско-турецкая война и христианские восстания на Балканах. Серая мораль, кровная месть, борьба за власть, интриги и заговоры.

Первую книгу можно найти тут: https://www.litres.ru/72808917/

Глава 4. Гуль

Сэр Хаффем молчал всю обратную дорогу до Канцелярии, однако когда Ла-Киш направился к лестнице, собираясь пройти в свой кабинет, Оливер без промедления последовал за ним.

– Простите? – сюретер вопросительно посмотрел на агента. – Вы со мной?

– Именно так.

– Я думал, СКС забирает расследование себе.

Оливер огляделся по сторонам, на торопливо пересекающих холл во всех направлениях констеблей, секретарей и клерков.

– Нам лучше поговорить в вашем кабинете.

Ла-Киш помедлил, потом кивнул и принялся быстро подниматься по ступенькам. В маленькой приёмной из-за своего стола навстречу шефу поднялся секретарь.

– Меня ни для кого нет, – распорядился сюретер и отпер дверь. – Прошу, – он сделал приглашающий жест.

– Я бы выпил чаю, – заметил сэр Хаффем, едва Ла-Киш прикрыл дверь за собой.

– К сожалению, у меня только кофе, – голос сюретера звучал совершенно спокойно, однако агент, похоже, почувствовал глубоко запрятанную насмешку. Серые глаза остановились на лице собеседника, и Ла-Киш отметил про себя, что смотреть в них всё равно как смотреть в морскую даль в пасмурный день, когда непонятно, где кончается вода и начинается небо.

– У меня аллергия на кофе, – пояснил Оливер и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

– Как жаль.

– Я вам не нравлюсь, – констатировал агент.

Ла-Киш, уже шагнувший было к двери, чтобы распорядиться насчёт кофе, обернулся к собеседнику.

– И не должен, – продолжил тот. – Но нам предстоит работать вместе, поэтому личные симпатии и антипатии лучше сразу же отставить в сторону. Это вредно для дела.

Сюретер задумчиво переложил из руки в руку трость, потом с лёгким стуком опустил её на плашки паркета и, опершись на набалдашник обеими руками, исподлобья взглянул на агента:

– Может быть, объяснитесь наконец? Утром вы вытурили меня с места преступления, а теперь внезапно решили действовать сообща?

– Официальный запрос из нашего ведомства в ваше должен поступить до конца дня, – пояснил Оливер. – Но мне бы не хотелось понапрасну терять время.

– Если вам нужны мои люди…

– Именно. И вы сами. Мне рекомендовали вас как одного из лучших сотрудников Канцелярии, – сэр Хаффем произносил это таким тоном, каким мог бы читать текущее расписание поездов. – Думаю, и ваши люди будут куда охотнее, а потому продуктивнее, работать под вашим началом.

– А мне, видимо, предложено место мальчика на побегушках? – губы Ла-Киша скривились в усмешке. Агент помолчал некоторое время, будто размышляя над ответом.

– Это зависит от вас, – наконец отозвался он. – Я лично рассчитывал на равноправное участие.

Сюретер пожал плечами и присел на край своего стола:

– Тогда мне нужно знать, с чем в действительности нам предстоит иметь дело.

– Понятия не имею.

Ла-Киш удивлённо вскинул брови. Сэр Хаффем, на секунду утратив свою холодную сдержанность, хмуро кивнул:

– Именно так. Ни малейшего понятия. Вариантов множество, от спланированной акции по уничтожению улик до заговора против монарха. Алва Стэнсфилд, как вы уже знаете, сотрудничал с СКС.

– Собирал для вас слухи и сплетни преступного мира?

– Его работу курировал лично граф Бенедикт Ардаши.

Сюретер склонил голову набок, оценивая услышанное. Имя главы Специальной королевской службы было ему хорошо известно. Граф Ардаши два года назад сменил на этом посту барона Энгельгардта, возглавлявшего СКС более четверти века. Поседевший на государственной службе барон, по слухам, чем-то не потрафил очередной фаворитке короля, и теперь вынужден был доживать век в одном из своих имений. В то время как граф, молодой и деятельный протеже – опять же по слухам – той самой фаворитки, сразу принялся за модернизацию вверенного ему ведомства.

– Что такого ценного мог разузнать для вас Папаша Стэн? – задумчиво проговорил Ла-Киш.

– В том-то и дело. Во вскрытом сейфе на втором этаже не оказалось ни единого документа. Либо Алва хранил их в каком-то другом месте, либо – что вероятнее – документы похищены.

– Что за документы?

– Этого я не могу сказать даже вам.

– И как вы предлагаете моим людям искать их? – иронично осведомился сюретер.

– С этим как раз всё просто, – тут же отозвался сэр Хаффем. Он поднялся из кресла и подошёл к столу. Взяв с подноса чистый лист бумаги, а из подставки карандаш, Оливер нарисовал что-то вроде куриной лапки: крест, дополненный в верхней половине диагоналями слева и справа.

– Это его знак. Присутствие такого символа на документе означает, что документ прошёл через руки Алвы. Книга, письмо, счёт из ресторана – вашим людям нужно всего лишь искать эту метку. Либо подпись.

– Подпись?

– Гуль. Так подписывался Алва.

– Ему подходит, – проворчал Ла-Киш, рассматривая рисунок. Потом прошёл к двери, открыл её и, высунувшись в приёмную, приказал секретарю:

– Кофе, бутерброды и… – он оглянулся через плечо, потом закончил:

– …пошлите в «Адмирал Гуго» за чаем.

– Чёрным, – уточнил Оливер.

– Чёрным.

Сюретер вернулся к столу.

– Хорошо. Допустим, мы можем искать вслепую, – Ла-Киш поймал взгляд агента и поправил себя:

– Искать Гуля или метку. Где именно?

– Хороший вопрос. Скажите, вы доверяете тому сыщику?

Хозяин кабинета обошёл свой стол, сел в кресло и некоторое время молчал, легонько барабаня пальцами по краю крышки. Потом посмотрел на сэра Хаффема:

– Вполне. Лайош Шандор не раз оказывал помощь Канцелярии.

– А вы – ему?

– Борьба с преступностью – моя прямая обязанность, – дипломатично заметил Ла-Киш. – Да, мне доводилось участвовать в задержаниях по тем делам, что вело агентство «Зелёная лампа».

– Уточню: вы считаете, что на заявления господина Шандора можно положиться?

– О том, что убийцы ушли не через главный вход? Безусловно.

– В таком случае у нас проблема, – спокойно заметил Оливер. – Ведь экономка утверждает, что чёрный ход был заперт, и она открыла его собственным ключом.

– Она может врать.

– Может.

– Может быть причастна.

– Может. Только напомню, что в столе наверху были деньги. Странно, не находите? Если она покрывает убийц, или, к примеру, сама украла серебро, а после вызвала констеблей – что мешало забрать деньги? В конце концов, монеты и банкноты куда менее «индивидуальная» вещь, чем кофейник.

– Логично, – Ла-Киш откинулся на спинку кресла. Оливер передвинул своё ближе к столу и снова сел. – Предположим, экономка не врёт.

– Предположим.

– Дом стоит отдельно, так что по крышам уйти они не могли. Подвал?

– Ваши констебли не нашли ничего подозрительного. Подвал как подвал, довольно тесный и весьма захламленный.

– Возможно, стоит осмотреть его ещё раз. Или, – Ла-Киш пожал плечами, – у этих двоих был свой ключ от чёрного хода. Никто ведь не додумался спросить экономку, где ключи самого Алвы.

Помрачневшее лицо агента подсказало сюретеру, что тот также не подумал о хозяйских ключах от дома. Однако Оливер быстро вернулся к прежней бесстрастной маске и спросил:

– Насколько свежим должен быть… – он помедлил, подбирая слово, – след, чтобы господин Шандор обнаружил его?

– Хотите привезти Лайоша на место преступления?

– На карту поставлены интересы государства, – напомнил сэр Хаффем. – Возможно, счёт идёт не на дни, а на часы.

– Как он уже говорил вам у себя в конторе, это не лабораторный анализ и не точная наука. Но попробовать можно. Вы ведь ничего не теряете.

– Кроме риска пойти по ложному следу.

– Глупости, – нахмурился Ла-Киш. – Лайош Шандор может казаться странным чудаком, но он не лжец.

* * *

Тем временем сыщик, так и не дождавшись возвращения в контору своих компаньонов, вновь отправился на Дубовый Холм. Лайош прекрасно знал стандартный порядок действий Канцелярии на месте преступления, и всё же досадливо поморщился, обнаружив у главной калитки дежурного констебля. Тут же толклись и несколько любопытных, хотя смотреть было уже не на что.

Шандор, изображая праздно прогуливающегося джентльмена, не спеша побрёл по улице Возчиков. Дом Алвы Стэнсфилда стоял у скального выступа высотой метров в двадцать, и улица, огибая участок ростовщика, затем раздваивалась. Прямо и вниз уходила основная часть, а влево, к скале, подступал короткий тупиковый отрезок. Домов там помещалось всего три, два – тыльной стороной на склон, один – распластавшийся своим садом вдоль скалы.

Лайош остановился на развилке и огляделся по сторонам. Было совершенно ясно, что скрыться убийцы могли только либо вверх, либо вниз по улице – но почему тогда они предпочли чёрный ход? Кто-то спугнул нападавших? Сыщик недовольно скривился. Будь Гарольд в конторе один, они бы спокойно побеседовали, и можно было подробно расспросить сюретера о том, что дал осмотр дома. Теперь же приходилось строить догадки, не располагая даже самыми необходимыми сведениями.

«Допустим, у калитки звонят. Убийцы затаились, визитёр ждет. Никто не открывает. Визитёр звонит ещё раз? В конце концов уходит. Убийцы выбираются через чёрный ход. В тупик?»

Шандор повернул на перекрёстке налево. Здесь сад покойного ростовщика ограждала изрядно искрошившаяся, но всё ещё высокая и толстая, кирпичная стена. Тут и там через неё протягивали свои ветви старые каштаны, покрытые белыми «свечками» цветов. Наудачу сыщик приложил руку к кирпичам, подождал – но не ощутил знакомого страха или агрессии. Было, правда, что-то ещё, какая-то тревожность и тоска, но с другой стороны – чего же ждать от владений такого человека, как Папаша Стэн? Сколько бедолаг закладывали здесь последние пожитки, или напрасно вымаливали отсрочку по платежам.

В нижней точке изгибающегося переулка стену подпирали три мощных контрфорса, между которыми у самой земли были вмурованы решетки ливнёвки. Лайош на всякий случай наклонился и ощупал толстые ржавые прутья. Металл, изъеденный непогодой, был, тем не менее, прочным, и не нёс в себе ровным счётом ничего, кроме лёгких ноток осеннего уныния, которое теперь прочно ассоциировалось у Шандора с этим одиноким домом и запущенным садом.

«А что, если это всего лишь случайность?» – сыщик неторопливо пошёл дальше. Ему представилось, что убийцы, будучи под воздействием наркотика или алкоголя, могли попросту не отдавать себе отчёта в совершаемых действиях. Суд, правда, скорее запишет это как отягчающее обстоятельство, но с точки зрения следователя картина в таком случае получалась вполне обыкновенной. Преступники действуют хаотично; убив ростовщика, выбираются из дома через чёрный ход; обнаруживают, что тот ведёт в тупик – и снова выбегают на главную улицу.

«Ну да, и при этом никто из соседей не заметил ничего подозрительного. А дверь открылась сама».

Эта мысль заставила сыщика резко остановиться.

«Идиот! – мысленно обругал он себя. – Дверь! Не мог же Папаша Стэн открыть её во второй раз, будучи мёртвым! И если её не касался ни тот, который орудовал кочергой, ни другой, лишившийся пальца – значит, там был третий. Кто-то, кто оставил парадный вход нараспашку. А, может быть, вывел через него и убийц».

Лайош едва не повернул назад, но потом решил всё-таки закончить обход и осмотреть заднюю калитку сада. Здесь, естественно, не было зевак, а молодой констебль, поставленный для охраны, откровенно скучал. Однако стоило сыщику появиться в его поле зрения, как констебль тут же преобразился и стал похож на фокстерьера, почуявшего лису.

– День добрый, – Шандор с вежливой улыбкой приподнял свой цилиндр.

Констебль молча смерил его подозрительным взглядом.

– Все газеты только об этом и пишут, – кивнул сыщик на дом. – Жуткое дело!

Констебль чуть сощурился, будто хотел как можно точнее запечатлеть в памяти внешность Лайоша.

– Ну, не буду мешать, – Шандор ещё раз приподнял цилиндр и медленно побрёл в тупиковый переулок, почти физически ощущая, как спину ему буравят внимательные глаза.

«Надо же, какой молчун».

Сыщик не рискнул ощупывать скалу, пока оставался в виду констебля – чего доброго, тот ещё посчитает любопытного гуляку сумасшедшим, арестует, да и передаст по инстанции. Однако чуть дальше тупик отклонялся в сторону, и Лайоша скрыл забор первого дома по правую руку. Не теряя времени, Шандор энергично потёр ладони друг о друга и – впрочем, без особой надежды – коснулся холодного камня.

Скала не была совсем уж «немой», но сыщик по опыту знал, что такие элементы ландшафта обычно передают слишком расплывчатые ощущения. Вот и теперь у Лайоша родилось чувство какого-то диковатого непокорства – бунтарский дух, накопленный прежними поколениями жителей Дубового Холма. Разочарованно вздохнув, Шандор развернулся к двум домам на склоне.

Первый – тот, что был ближе к началу тупика – выглядел совершенно заброшенным. Ставни на окнах явно не открывались уже несколько лет: две-три створки провисли на ржавых петлях, а в одной из ставен недоставало досок. На каменных плитках крыши благоденствовал плотный ковёр мха, дорожка от калитки к крыльцу скрылась под бурым переплетением прошлогодней травы, через которую тут и там пробивалась молодая зелень. Дикий виноград заплёл и решётку калитки, и навесной замок.

Соседний дом, стоявший чуть дальше вглубь тупичка, тоже был потрёпан временем и непогодой, но здесь из трубы тянулась тонкая струйка дыма, явно свидетельствующая о наличии жильцов. Когда Лайош подошёл ближе, где-то за густо укрытым плющом забором загрохотала цепь, и сразу вслед за тем басовито залаяла собака. Шандор торопливо прошёл мимо, сопровождаемый невидимым за забором псом, и оказался перед третьим домом, замыкавшим тупик.

Это, последнее, домовладение явно время от времени подновляли и приводили в порядок, но без особого усердия. Его маленький сад занимал выровненный когда-то кусочек холма и упирался в узкий скальный хребет, который тянулся вниз до самого моря. Дубовый Холм, считавшийся вполне респектабельным районом среднего класса, у этого своеобразного пограничья заметно менял свой характер – ведь по ту сторону скалистых выступов помещались Лестницы и лежащий у их подножия Лайонгейт. Шандор поймал себя на мысли, что Папаша Стэн, если не брать в расчёт его связи с СКС, представляет собой, в общем-то, вполне типичный образчик здешнего домовладельца.

Сыщик машинально взялся за прутья калитки, разглядывая дом – и чуть было не отдёрнул руки. Лайош оторопело посмотрел на свои пальцы, сжимавшие холодный, грубо откованный металл, потом закрыл глаза и попытался сосредоточиться на ощущениях. Однако почти тут же его исследования были прерваны сердитым старческим голосом, в котором квакающие нотки смешивались с шипением – у говорившего явно недоставало минимум половины зубов.

– Шо вам угодно?

Шандор оглянулся. В раскрытой калитке дома, за забором которого обитал сторожевой пёс, стоял старик, опираясь на толстую суковатую палку. Он с подозрением рассматривал сыщика, и Лайошу невольно подумалось, что, может, зубов у говорящего и недостаёт, но зато на остроту зрения тот явно не жалуется.

– Я ищу дом для аренды. Вы не знаете, сдаётся ли этот? – Шандор изобразил вежливую улыбку и, коснувшись полей цилиндра пальцами, добавил:

– Добрый день.

– Не шдаёча, – отрезал старик, напрочь проигнорировав приветствие сыщика. – И нечего тут шаштать.

– Простите? – Лайош скорчил обиженную мину.

– А то я ваш, шелупонь гажетную, не жнаю! – старик выпятил нижнюю челюсть, массивную и широкую, как у бульдога. – Шо, жа Папашу ражужнать решил?

– Я не…

– Шитаю до пяти, потом пушшу пша, – он демонстративно сплюнул на мостовую. – Раш.

– Я уже ушёл, – заверил старика Шандор, разворачиваясь и направляясь прочь из тупика.

– Два.

Сыщик не стал дожидаться остального счёта, а лишь прибавил шаг. Он слышал, как с грохотом захлопнулась калитка, но не оглядывался, опасаясь, что старик наблюдает за ним откуда-нибудь из сада или с крыльца. Молодой констебль у дома Папаши Стэна вновь с прищуром уставился на торопливо шагающего Лайоша, однако Шандор, не задерживаясь, направился дальше, к перекрёстку. Только оказавшись у контрфорсов, сыщик сбавил шаг и бросил взгляд назад.

«Какие сегодня все добрые и вежливые, – Лайош совсем остановился, задумчиво потёр шрамы на переносице. – Но что это всё-таки было?»

Глава 5. В паутине версий

Лайошу очень хотелось, поднимаясь по улице Возчиков, свернуть вправо. Там, после короткого переулка, была маленькая площадь, с памятником давно забытому полководцу и крохотным сквером из полудюжины чахлых деревьев. За сквером от площади начиналась ещё одна улочка, такая узкая, что заехавший в неё кэб рисковал оцарапать колёсами входные двери по обеим сторонам. Миновав подпирающие друг друга домики этой улицы, можно было выйти прямиком к одному из спусков на Лестницах, а оттуда было уже рукой подать до дома господина Авенса.

Сыщик представил себе, как стучит дверным молоточком и как мадемуазель Авенс открывает ему дверь. Приглашает присесть в одно из потрёпанных кресел у камина, разливает чай и дружелюбно смотрит на гостя своими прекрасными глазами. Вечер был прохладным, но безветренным, и в такую погоду многие горожане отправлялись прогуляться. Мадемуазель Авенс не откажется немного пройтись?

Шандор покачал головой, отгоняя приятные видения. Рассказать по делу ему было нечего, а визит без веской причины наверняка насторожил бы даже такого добродушного человека, как мастер Томас. Поэтому сыщик быстрым шагом миновал заветный перекрёсток, даже не посмотрев вправо. Потом пересёк ещё один, и ещё, выбрался на самый верх – на проспект Седьмой Батареи – и на трамвае уехал домой.

Спал Лайош плохо, проснулся измученным и совершенно не отдохнувшим, а в контору явился с опозданием примерно на полчаса, когда оба компаньона уже были на месте. Равири лил кипяток в заварочный чайник, и по комнате шёл чуть резковатый пряный аромат драконидских трав. Вути жевал бутерброд с мясом и сосредоточенно изучал какой-то каталог. Большое блюдо с ещё несколькими бутербродами, и второе, с нарезанным на куски яблочным пирогом, стояли на раскладном столике посреди комнаты. Там же примостились сливочник, сахарница и три баночки с разными видами джемов.

– Доброе утро, – Шандор достал из стола кружку и поставил её рядом с кружками Те Каеа и Вути. Потом взял себе бутерброд, откусил и, повернувшись к Абекуа, поинтересовался:

– Что это у тебя?

– Фотоаппараты, – пояснил муримур, закрывая каталог и с разочарованным видом откладывая его в сторону.

– Решил податься в фотографы? – улыбнулся Лайош.

– Он мне уже все уши прожужжал! – пожаловался Равири, встряхивая чайник и внимательно наблюдая, как внутри, в быстро наливающейся янтарным цветом жидкости, танцуют травинки.

– Тоже мне, – с досадой протянул Вути. – Я, между прочим, для дела!

– Кого ты собрался снимать? Вчерашнего мужа? – Шандор откусил ещё кусок. Бутерброд до сих пор был тёплым – похоже, друзья совсем недавно получили заказанный завтрак из соседнего паба.

– В том-то и суть! Ты ведь наверняка представляешь себе обычную камеру, на треноге?

– Ну да.

– А вот и нет! Я вчера ужинал у Хоббса, и встретил там Юлиуса.

– Это который держал фотоателье в Чайной Гавани?

– Тот самый. Фотоателье он закрыл, а теперь работает в штате Канцелярии. Снимает сотрудников на документы, и задержанных – для протокола.

– Ну не тяни ты, – проворчал Равири, беря кусок пирога. Лайош недоумённо посмотрел на драконида, потом снова на муримура.

– И Юлиус мне рассказал, что сейчас появились камеры, которыми можно снимать скрытно. Круглые, как карманные часы, но при этом плоские. Размером – сантиметров пятнадцать в поперечнике. Прячешь такую под жилет, а объектив выставляешь в прорезь пуговицы. Снимать можно прямо на ходу!

– Ты переходи сразу к цене, – посоветовал Те Каеа, разливая по трём кружкам свой настой.

– Цена, конечно, кусается, – не стал спорить Вути. – Четыреста крон.

Лайош, делавший глоток, чуть не поперхнулся:

– Сколько-сколько?!

– Вот я и искал по каталогу – просто на всякий случай, вдруг Юлиус малость приврал. Но этой модели действительно ещё нет в продаже, – печально развёл руками Вути. – И вряд ли скоро будет. Юлиус сказал, что камеру сконструировали пару лет назад в Штирвальде, а у нас о ней узнали, в общем-то, случайно: поймали на границе какого-то шпиона. Теперь вроде бы клепают сами, для военного министерства, СКС и прочих ведомств.

– Погоди, если камеры нет в продаже, откуда цена? – не понял Шандор.

– Ну, Юлиус намекнул, что мог бы достать один экземпляр… – Вути с невинным видом поднял глаза к потолку.

– Исключено.

– Жаль, – не стал спорить муримур. – Ты только представь, насколько было бы проще работать! Никаких тебе безобразных сцен, беготни за констеблями, отпирательств. Вчера, к примеру, наш объект заявил, что мы прервали урок анатомии. И да, он и дама были полностью голыми, поскольку своё и её тело «педагог» использовал как учебные пособия.

– А газеты твердят об упадке образования! – фыркнул Равири. – Вот же, наглядный пример. Такая страсть к познанию у простого продавца эмалированной посуды!

В дверь постучали и вслед за тем мальчишеский голос прокричал:

– Телеграмма!

– Войдите.

В контору вошёл паренёк лет двенадцати в униформе почтового курьера.

– Лайош Шандор? – обвёл он всех вопросительным взглядом.

– Это я, – сыщик забрал у курьера телеграмму, быстро расписался и пробежал глазами бланк. Абекуа подбросил монетку в пять геллеров. Мальчишка, улыбнувшись, ловко поймал её, козырнул и вышел.

– Меня вызывают в Канцелярию.

– Господин из СКС? – в голосе Те Каеа прозвучало беспокойство.

– Пока только Гарольд. Но, думаю, по поручению сэра Хаффема.

– Может, ты при случае поинтересуешься у него насчёт камеры? – с надеждой спросил Вути.

* * *

В здании Канцелярии в своём кабинете Лайоша встретил один Ла-Киш.

– Я не смог до вас вчера дозвониться, – посетовал сюретер, приглашающим жестом указывая на кресло.

– После нашей встречи я ушёл и уже не возвращался вчера в контору.

– Прогулка случайно не была связана с нашим делом?

– Была. Кстати, должен заметить, что стража у дома Алвы оказалась отменная. Особенно тот констебль, что дежурил с чёрного хода.

– Грегсон, – усмехнулся Ла-Киш. – И как, успешно прошлись?

– Относительно. Гарольд, мне кажется, на месте убийства было не двое, а трое.

Сюретер вопросительно изогнул бровь.

– Дверь, – коротко пояснил Лайош.

– Чтоб меня… – в глазах Ла-Киша промелькнуло понимание.

– Если кто-то оставил настежь дверь и калитку, убийцы вполне могли выйти, не касаясь их. Естественно, при таком условии и я бы не смог ничего почувствовать. Но чтобы сказать точнее – по крайней мере, попытаться – мне хотелось бы осмотреть дом лично. Вы ведь за этим меня вызвали?

– Не я, – уточнил сюретер. – А агент Хаффем.

Шандор помолчал, обдумывая эту ремарку. Потом спросил:

– Всё настолько плохо?

– Сам не знаю, – хмуро бросил Ла-Киш. – Мои люди со вчерашнего дня рыщут по городу в поисках человека с отрезанным большим пальцем. И в поисках, – он секунду помедлил, – похищенного у Папаши Стэна.

– Вещи?

– Документы.

– Алва Стэнсфилд – агент короля… – Лайош произнёс это вполголоса, будто размышляя.

– Информатор.

– Мне позволено будет узнать, что за документы пропали из дома Папаши?

– Этого не позволили даже мне, – фыркнул сюретер. Потом взял из подставки карандаш и быстро набросал на клочке бумаги знак, который накануне Ла-Кишу показал Оливер:

– Вот.

– Что это?

– Подпись Папаши для СКС. Либо эта «куриная лапка», либо «Гуль».

– Какая точная характеристика, – заметил Лайош. – Кто-то у них имеет своеобразное чувство юмора.

– Этот «кто-то» – граф Ардаши.

Сыщик снова помолчал, раздумывая над услышанным.

– Да уж. Не завидую вам, Гарольд, – подытожил он наконец.

– Не «вам», а «нам». Агент Хаффем уже принял решение, и вы сами прекрасно понимаете, что когда СКС просит – ей не отказывают.

– Господин агент, к слову, не торопится.

– Получает инструкции от начальства. Он предупреждал, что сегодня утром ему назначил встречу сам шеф. Граф держит расследование на личном контроле.

– Ах, на личном контроле…

Сюретер неодобрительно покосился на сыщика, но тот с самым безмятежным видом рассматривал рисунок «куриной лапки». Затем, отложив бумагу, Лайош спросил:

– Вы сказали, что ваши люди ещё вчера приступили к розыскам. И как успехи?

– Никак. Констебли задержали тридцать восемь человек с забинтованной левой рукой, но среди них не оказалось нужного нам. В СКС уверены, что подозреваемые не покидали город, но могут попытаться это сделать. Мы держим под наблюдением весь транспорт.

– Даже контрабандистов из Лайонгейт? – уточнил Шандор.

– В каналах натянули цепи.

Сыщик с удивлением посмотрел на собеседника. К этой мере Канцелярия прибегала крайне редко, не желая провоцировать недовольство горожан.

– Подготовка к дню рождения монарха, – пояснил Ла-Киш. – В такое время даже самый прожжённый жулик превращается в патриота.

– Ловко, – Лайош потёр переносицу. – А вы не думали, что это может быть никак не связано с работой Алвы на СКС? Кто-то из отчаявшихся кредиторов просто свёл с ним счёты. Может быть, это убийство вообще вышло случайно – не выдержали нервы.

– Думал. Но в СКС уверены, что в сейфе были документы. И кто-то их забрал.

– Допустим. Другой вариант: третье лицо, оставившее открытыми дверь и калитку, забрало документы. А убийство с пропажей документов никак не связано.

– Вполне возможно. Но других подозреваемых у нас пока нет, так что приходится работать с тем, что имеем.

– Гарольд, могу я попросить об одолжении?

– Насчёт шкатулки вашего клиента? – спокойно отозвался сюретер. – Не думаю, что агент Хаффем будет против отдать её вам.

– Я, собственно, готов помочь лишь потому, что надеюсь таким образом отыскать пропажу.

– Благодарю за откровенность.

– И ещё потому, что уважаю вас.

Уголки губ Ла-Киша едва заметно приподнялись в намёке на улыбку.

– Но моё нынешнее временное руководство вы не уважаете, – негромко отметил он.

– Нет.

– Не поделитесь, почему?

Шандор оглянулся через плечо на закрытую дверь кабинета. Затем чуть подался вперёд и тихо, так, что сюретер с трудом его расслышал, сказал:

– Нельзя путать постель и государственные дела, назначая на ответственные должности протеже своей любовницы.

Ла-Киш тихонько хмыкнул.

* * *

Бурое пятно крови, впитавшейся в ковёр, отмечало место, где накануне лежало тело Папаши Стэна, и одно каминное кресло по-прежнему оставалось опрокинутым. Во втором кресле теперь сидел Оливер, а у камина, положив локоть на полку, стоял Ла-Киш. Лайош же перемещался по гостиной, касаясь кончиками пальцев то одного, то другого предмета, иногда замирая на некоторое время, а затем снова двигаясь дальше.

Исследование продолжалось уже с полчаса, и сэр Хаффем явно начинал терять терпение. Одна рука в лайковой перчатке, сжатая в кулак, подпирала щёку. Пальцы второй барабанили по подлокотнику кресла. Агент хмуро наблюдал за действиями сыщика, и Шандор чувствовал на себе этот пронзительный цепкий взгляд.

– Сожалею, – закончив исследования, повернулся он к сэру Хаффему, – но ничего нового к сказанному ранее я добавить не могу. Время…

– Вы говорили, что не имеет значения, осмотрен дом сегодня или вчера, – перебил его Оливер.

– И не отказываюсь от своих слов, – Лайош смотрел на агента глаза в глаза. – Сейчас же я имел в виду время контакта. Если третье лицо и контактировало с чем-либо в комнате, время такого контакта было непродолжительным, поэтому я не в состоянии обнаружить его. В моих наблюдениях помогает либо продолжительность некоего события, либо сила пережитых эмоций. Тот, который боялся и лишился пальца, сидел в кресле, – Шандор указал на опрокинутое кресло. – Тот, который убивал, сесть не захотел, он расхаживал туда-сюда и беспорядочно трогал всё, что попадалось на глаза. Вы ведь сняли отпечатки? – он посмотрел на Ла-Киша.

Сюретер кивнул. Сэр Хаффем скептически поморщился:

– В одной этой комнате отпечатки нескольких десятков человек. За три дня, пока экономка отсутствовала и дом был без уборки, тут перебывала масса народу.

– Мы работаем над этим, – спокойно заговорил Ла-Киш. – Конечно, потребуется время, но мы выделим их все и проверим по картотеке.

– Итак, – агент поднялся на ноги. – Подытожим. Чёрный ход действительно оставался закрыт и убийцы ушли через главный – после того, как кто-то открыл его. Для них или же случайно. Насколько вероятно второе?

– Вполне вероятно. Просто явился следующий посетитель, – предположил сюретер.

– И застал кровавое побоище, – напомнил Лайош. – В таком случае случайный свидетель должен был удирать со всех ног. Ничто ведь не мешало убийце погнаться за ним и прикончить той же кочергой.

– Ну, это вряд ли, – заметил Ла-Киш. – На улице, на глазах у соседей? Одно дело то, что творилось в доме – стены толстые, шторы задёрнуты, да и первый же удар, по вашим словам, сшиб Папашу Стэна с ног. Конечно, когда сам Папаша отрубал палец, его жертва должна была вскрикнуть, но такой крик из этого, – последнее слово сюретер выделил голосом, – дома едва ли мог взволновать соседей. А вот улица совершенно другое дело.

– Однако никто из жильцов ни выше, ни ниже, не видел двоих убегавших, – вмешался в разговор Оливер. – Пусть Алву Стэнсфилда и не любили. Но двое перепачканных кровью чужаков, бегущие по улице – и никто не вызвал констеблей?

– Кэб? – предположил Ла-Киш. – И третье лицо в таком случае всё-таки сообщник тех двоих.

– Кэбмены всегда стараются избегать проблем с законом.

– Частный экипаж?

– Возможно.

– Но уж точно не принадлежащий первым двоим! – иронично заметил Лайош. – Я ведь уже говорил: за несколько часов до убийства они ограбили мастерскую часовщика на Лестницах, перепутав бронзу с золотом. А до того, по всей вероятности, пользовались расположенной по-соседству ночлежкой. Или, по-вашему, это некие принцы инкогнито?

Сэр Хаффем холодно посмотрел на сыщика.

– Не исключён любой вариант.

– Странный способ сохранять маскировку: уехать с места преступления в собственном экипаже.

Ла-Киш едва слышно фыркнул. Агент быстро оглянулся на него, затем снова повернулся к Шандору:

– Странный или нет, но он тоже должен быть принят во внимание. Как версия.

Лайош помедлил, затем кивнул:

– В таком случае, сэр Хаффем, у меня есть для вас ещё одна.

– Я слушаю.

– Что, если убийцы не покинули дом сразу?

– То есть?

– То есть оставались здесь какое-то время. Скажем, дожидались то третье лицо.

– Откуда такое предположение?

– С ваших же слов. Никто из соседей не заметил ничего подозрительного – по крайней мере, настолько подозрительного, чтобы позвонить в Канцелярию. Никто не заметил убегавших людей. До трамвайной остановки наверх четверть часа неспешной прогулки. Я проверял вчера, – уточнил Шандор. – Вниз, до Гнилой Гавани, идти ещё дольше.

– Что ж, это тоже возможно, – Оливер посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. – В таком случае, однако, маловероятно, чтобы убийство оказалось случайным.

– Как бы то ни было, – подал голос Ла-Киш, отходя от камина, – мы сможем продвинуться дальше, только если отыщем тех двух, что определённо были здесь. Или если обнаружится ранее неизвестный свидетель.

– Сэр Хаффем, могу я попросить об одолжении?

– Мне казалось, мы уже договорились с вами насчёт шкатулки вашего клиента. Мне она совершенно ни к чему.

– Да, благодарю. Но это не о шкатулке. Могу я получать от господина сюретера информацию о ходе расследования? Разумеется, в свою очередь мы с компаньонами передадим все данные относительно этого дела, если таковые попадут к нам.

Агент СКС некоторое время раздумывал, глядя на сыщика. Лайош спокойно ждал.

– Да, – наконец кивнул Оливер. – Вы можете получить доступ ровно в том же объёме, что и сотрудники Канцелярии. Если только господин Ла-Киш согласится взять на себя ещё и эту обязанность посредника.

– Соглашусь, – отозвался сюретер, рассматривавший одну из картин на стене.

Глава 6. Накануне карнавала

День рождения монарха на самом деле не имел ничего общего с конкретным правителем: этот официальный праздник в течение как минимум четырёх веков всегда отмечали в третье воскресенье мая. Начало ему положил один амбициозный князь – хотя легенды возводили традицию чуть ли не ко временам мифического короля Коля. Затем эстафету подхватили потомки того князя, после – уже всамделишные, вполне летописные, короли.

Перешёл праздник по наследству и к императорам, а после развала империи снова стал королевским. Последние лет сто – с тех пор, как бунтарский дух в горожанах поугас – торжества традиционно завершались парадом гарнизонных частей и принесением присяги городскими советниками. «Отцы города», под одобрительные вопли собравшейся толпы, на пороге Ратуши передавали правителю символические ключи от столицы.

Начинались же гуляния неделей раньше, во вторую пятницу мая, когда вечерний фейерверк давал старт карнавалу. Три дня «дозволенного непокорства» стирали границы между мирами, которые весь остальной год практически не соприкасались друг с другом. Социальные рамки исчезали: надевший маску тем самым заявлял, что принимает правила карнавала – а первое из них гласило, что под масками все равны.

Когда-то карнавал был своеобразным клапаном, позволявшим выпустить пар и снизить градус недовольства. Ещё раньше, задолго до того, как пришли фратеры, и в здешних землях утвердилась новая вера, майские гуляния составляли часть древних культов. Давным-давно исчезла земляная насыпь с деревянным частоколом, давшая начало городу. Рассыпались в прах глинобитные хижины, стоявшие у её подножия. Сгинули вместе со сведёнными лесами забытые божества. А карнавал остался.

С самого утра в городе закипела работа. Над улицами протягивали гирлянды разноцветных флажков, к подоконникам второго и третьего этажа крепили государственные флаги. На дверях позвякивали вырезанные из жести и раскрашенные красками силуэты аистов – гербовой птицы правящей династии. Тут и там на перекрёстках появились торговки с корзинами тюльпанов и коробками, в которых были горками свалены сине-красные тряпичные розетки – пять геллеров штука – или те же уменьшенные жестяные птички – десять геллеров каждая.

Надрывая горло, лоточники предлагали маски из папье-маше: попроще, окрашенные в белый или чёрный цвет; посложнее, с разноцветными шахматными узорами или полосами; подороже – с перьями или фальшивыми стеклянными «бриллиантами». Желающие могли обзавестись к тому же гротескным накладным носом, пышными усами из пакли, косматой бородой либо огромными ушами. Это были самые простые способы влиться в общую праздничную толпу, но те, кто мог себе позволить отложить лишнюю монету, готовились к майским праздникам загодя, и собирались вечером выйти на улицу в соответствующем костюме.

Лайош, свернув в тупичок, не удивился, увидев на перилах лестницы трепыхающиеся флажки. Наверху, у двери конторы, стояли его компаньоны: Абекуа аккуратно привязывал к латунной табличке жестяного аиста, Равири давал ему советы.

– Как прошло? – поинтересовался Вути, оглянувшись на загудевшие под шагами сыщика ступеньки.

– Не особенно успешно, – вздохнул Шандор, добравшись до площадки. – Там определённо был кто-то третий, но случайный свидетель, или сообщник – я не знаю. Никаких заметных ощущений эта персона после себя не оставила.

– Что хозяйские ключи? – спросил Те Каеа.

– Пропали.

– Это может означать, что наша парочка намеревалась вернуться и как следует обчистить дом, – заметил Абекуа. Он закончил завязывать последний узелок, и фигурка повисла на бечёвке, позвякивая о пластинку с названием агентства. Муримур склонил голову набок, оценивая работу. – Или, как вариант, ключи забрал сообщник, имевший некий собственный интерес. Если произошедшее результат каких-то шпионских игр, такое вполне возможно.

– Вот именно. Одни «если», – поморщился Лайош.

– Трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате, – оскалился Вути.

– К слову, – вмешался Равири. – СКС официально наняла нас?

– Да.

– То есть мы получим доступ к информации о ходе расследования?

– В том же объёме, что Канцелярия. Через Гарольда.

– Ну и прекрасно, – потёр ладони драконид. – Констебли Ла-Киша, да ещё при такой поддержке, рано или поздно найдут этих двоих.

– Пока не нашли, – хмуро отозвался сыщик. – И скажу честно, я не слишком верю в поддержку СКС. Не при графе Ардаши.

– Чего это ты так на него взъелся? – удивлённо посмотрел на Шандора Абекуа.

– Он – как я слышал – точная копия своего батюшки.

– И?

– Так ведь это его батюшка угробил в песках Сабы третий экспедиционный корпус, – Лайош машинально тронул шрамы на переносице. Драконид и муримур переглянулись.

– А, вон оно что… – протянул Вути.

– И если сынок действительно в родителя, хотя бы вполовину – он в короткое время развалит вверенное ему ведомство. Глупость не лечится.

– Кстати, о Сабе, – сменил тему Равири, рассеянно рассматривая небо с редкими белыми облачками. – Мне тут не даёт покоя одна мысль. Насчёт того металла, который достался мастеру Томасу. Ты помнишь его пружинки?

– Какие пружинки? – удивлённо посмотрел на компаньона Лайош.

– Он сказал, что пустил сплав с железом на пружины, шестерни, стрелки и прочие детали для часов. Что тот получился очень твёрдым и прочным.

– Да, было такое, – подтвердил Вути.

– У меня есть некоторые подозрения относительно того, с чем столкнулся наш клиент. Но прежде, чем озвучить эту версию, я хотел бы кое-что проверить.

– Хочешь выяснить, на каком судне служил тот моряк, что продал «самородок»? – понимающе усмехнулся Абекуа.

– Нет, – покачал головой драконид. – Может, позже, но сейчас это не главное.

– Городской архив и библиотека будут закрыты два дня, – напомнил Лайош. – Да и сегодня они заканчивают работу на два часа раньше. Ты успеешь?

– А мне туда и не нужно, – улыбнулся Равири. – Мне нужно в Пти-Пре. Ну и поскольку я всё равно собираюсь к сородичам, то оставшиеся выходные проведу там же, у кузена. Всё-таки день рождения короля. Если понадоблюсь – позвоните в паб «Серебряная ракушка». Меня сразу отыщут.

– Хорошо, – согласился Шандор. – А ты, Абекуа?

– Поскольку наш друг взял выходной, а дело мужа-изменника уже закрыто, я, пожалуй, тоже навещу родных. Съезжу к родителям. Папаше будет приятно узнать, что о нём до сих пор помнят в городе, – усмехнулся муримур. – Если ты не против, конечно. Раз уж Канцелярия не смогла ничего отыскать по горячим следам, вряд ли они что-то откопают до конца карнавала. Не завидую я констеблям, – сочувственно закончил Вути.

– Конечно, не против, – заверил его Лайош.

– А ты сам что будешь делать? – поинтересовался у человека Те Каеа.

– Пока ещё не знаю, – пожал плечами Шандор. – Присмотрю за конторой, разумеется. Может, вечером прогуляюсь по городу.

Компаньоны скептически переглянулись.

– Иногда кажется, что ты нарочно притворяешься глупым, – заметил Абекуа. – Карнавал, Лайош! Всего-то и нужно – появиться на Лестницах с двумя масками. Кто смеет отказать в веселье в такое время?

– Не ты ли ворчал всю дорогу от господина Авенса?

– Именно, я. Потому что против того, чтобы смешивать личное и профессиональное. Но ведь весна, – развёл руками Вути.

* * *

Шандор распрощался с компаньонами около четырёх и, заперев контору, трамваем добрался до ближайшей к Лестницам остановки. Здесь он, как и советовал Абекуа, купил у уличной торговки две маски – в чёрно-белую и красно-синюю клетки – и решительно направился вниз, к дому господина Авенса.

На стук латунного молоточка дверь открыла сама Николь. В синих глазах девушки промелькнуло удивление, смешанное с любопытством:

– Господин Шандор! Какой приятный сюрприз. Есть новости?

– Откровенно говоря, не очень много, мадемуазель. Но неплохие.

– Входите же, – она отступила на шаг и сделала приглашающий жест рукой. Лайош снял цилиндр, чуть поклонился и шагнул в комнату.

Из мастерской появился мастер Томас.

– О, господин Шандор! Добрый день. Неужели вы меня обрадуете?

– Пока, к сожалению, мы не нашли вашу пропажу, – осторожно начал сыщик, и старый часовщик печально вздохнул, разом став похожим на поникший одуванчик. – Но дело обернулось так, что в розыски включилась Канцелярия.

– Канцелярия? Не понимаю.

– Ваши взломщики оказались замешаны в ещё одном преступлении, поэтому сейчас их по всему городу ищут констебли. Уже известны некоторые приметы подозреваемых, и я надеюсь, что в течение ближайших дней будет результат.

– Но они же, наверное, изымут всё как улики? – брови мастера Томаса печально сошлись над переносицей.

– Мне удалось договориться, чтобы украденное вернули вам сразу же. Происшествие, в связи с которым разыскивают этих людей, по степени тяжести гораздо серьёзнее кражи.

– Неужели убийство? – глаза Николь раскрылись чуть шире, и Лайош на мгновение замешкался, заворожённый этой бездонной синевой.

– Да, мадемуазель, – не стал отрицать сыщик.

– Господь всемогущий! – господин Авенс теперь выглядел испуганным. – Выходит, нам страшно повезло, что нас не было дома!

– Не стоит волноваться, – поспешил успокоить его Шандор. – Думаю, они следили за мастерской, и убедились, что вы ушли, прежде чем вломиться.

– Но если они кого-то убили…

– В том случае всё обстояло совсем по-другому. Однако прошу меня извинить, мы с компаньонами были привлечены Канцелярией в качестве независимых консультантов, и не можем разглашать детали расследования.

– Конечно-конечно, – торопливо закивал мастер Томас.

– Разумеется, мы продолжаем искать и своими силами, – заверил его Лайош. – Не все готовы беседовать с представителями официальной власти, – он позволил себе лёгкую улыбку.

– Благодарю, – господин Авенс всё ещё казался немного растерянным, но спокойствие Шандора благотворно подействовало на часовщика. Он оглянулся на стол, где стояли большой заварочный чайник в вязаном чехле, молочник и две плетёных из соломки корзиночки. В одной лежали куски колотого сахара, в другой – печенье. – Мы как раз собирались пить чай. Присоединитесь?

– Благодарю. Если это вас не стеснит.

– Ну что вы! Николь?

– Уже, – девушка улыбнулась, доставая из буфета и ставя на стол три чашки. Сыщик мельком взглянул на них, присаживаясь к столу: чашки были фарфоровые, изящной, тонкой работы. Рядом с непритязательным заварочным чайником они выглядели как три принцессы, повстречавшие где-то на дороге добродушного увальня-великана.

– Мамино приданое, – заметив его интерес, пояснила Николь, разливая чай.

– Благодарю, – Лайош бережно взял хрупкую чашку.

– Молока?

– Нет-нет, не беспокойтесь.

– Сахар?

– Спасибо, нет, – он сделал небольшой глоток. Чай был ароматным, но не очень крепким.

– Но хотя бы печенье! – девушка изобразила возмущение. – Что же это за угощение – только чай!

Шандор улыбнулся, беря из корзиночки печенье.

– Вы пойдёте смотреть фейерверк, господин Авенс? – поинтересовался он у часовщика.

– Честно говоря, не знаю, – мастер Томас добавил в чай молоко, положил два кусочка сахара и теперь задумчиво помешивал в чашке ложечкой. – Карнавал, сами понимаете.

Сыщику показалось, что спрятанные в карман пальто две маски жгут его бок сквозь ткань.

– Но ведь правила есть правила? Никто не втягивает в гулянья тех, кто не надел маску.

– Это так, однако в наших краях некоторые буйные головы иногда чересчур увлекаются, – часовщик с извиняющейся улыбкой посмотрел на гостя. – Нет, ничего такого уж серьёзного. Просто могут быть неприятные инциденты. А мне бы не хотелось подвергать риску Николь.

Лайош посмотрел на девушку и успел заметить лёгкую тень то ли недовольства, то ли смущения, промелькнувшую на её лице.

– А что вы скажете, если я провожу вас?

– Куда? – оторопело посмотрел на Шандора мастер Томас.

– Мне кажется, ближе всего маяк Королевы Анны. И вид оттуда превосходный. Разве нет?

Часовщик растерянно переводил взгляд с сыщика на дочь.

– В сопровождении двоих мужчин мадемуазель может ничего не опасаться, – добавил Лайош, и снова мельком взглянул на Николь. Щёки девушки зарумянились.

«Она в самом деле хочет пойти!»

– Даже не знаю… Это как-то неожиданно… – господин Авенс смущённо заёрзал на стуле. – И потом, праздничный вечер, у вас ведь наверняка были свои планы.

– Никаких. Я живу один, в городе у меня нет родных.

– А ваши компаньоны?

– Мои друзья, – уточнил Шандор. – Они навещают родственников. В этот раз мой черёд приглядывать за конторой.

– Вас никто не пригласил провести вместе праздник?

Сыщик с удивлением посмотрел на Николь. Голос девушки звучал всё так же ровно, но где-то глубоко в нём проскользнули нотки, настроение которых мужчина не смог с точностью определить.

– Нет, – смутившись не меньше, чем перед тем хозяин дома, Лайош торопливо поднёс чашку к губам и сделал большой глоток. Закашлялся, прикрывая рот ладонью и, осторожно поставив чашку на стол, хрипло повторил:

– Нет. Простите…

Шандор достал из внутреннего кармана платок, вытер губы, пригладил усы – и только тогда решился взглянуть на мадемуазель Авенс. Синие глаза спокойно глядели через стол на гостя. Спокойно – и чуть печально.

– Мы очень признательны за ваше великодушное предложение, господин Шандор… – начал часовщик.

– …и с удовольствием принимаем его, – закончила Николь.

Мастер Томас изумлённо уставился на дочь. Лайош почувствовал, как сердце пропустило удар, а кончики ушей запылали от прилившей крови.

– Только нам нужно будет выйти пораньше, – продолжала девушка. – Мне понадобится время, чтобы дойти до маяка. Врач запретил торопиться, так что мы прогуляемся не спеша. Вы не против?

– Вовсе нет, – всё ещё хрипловатым голосом отозвался сыщик.

– Прекрасно. Тогда я иду собираться, – улыбнулась Николь.

* * *

Маяк Королевы Анны располагался на скальном выступе над рекой, чуть выше и немного в стороне от Лестниц, у границы Дубового Холма и Сен-Бери. Когда-то на этом месте стояла одна из командорий ордена Морского Дракона, рыцари которого в течение нескольких веков были активными участниками завоевательных походов на Валькабару. Однако со временем орден утратил былую власть, а затем постепенно расстался и со своими землями.

С гербового щита исчезла отрубленная голова драконида; остались только три звезды – Крыло, созвездие, по которому мореплаватели всегда отыскивали дорогу домой, на север. В конце концов орден переехал в комфортабельный особняк рядом площадью Короля Рене и превратился в мирную благотворительную организацию. По иронии судьбы, преемники тех, кто прежде шёл на драконидов с мечом, теперь помогали не только людям и муримурам, но и самым бедным обитателям квартала Пти-Пре.

Укрепления прежней командории снесли, оставив только въездные ворота с двумя мощными приземистыми башнями, да старый маяк. Правда, сейчас он указывал дорогу уже не морским, а воздушным кораблям: на верхушке башни помещалась радиорубка, откуда шли регулярные сигналы для трансконтинентальных дирижаблей. Сады и огороды орденской командории после перепланировки стали частью нового городского парка, а у маяка устроили смотровую площадку с великолепным видом на океан и береговую линию.

Господин Авенс, Николь и Лайош появились в парке около половины восьмого вечера. К этому времени здесь уже было людно, по аллеям прогуливались горожане в своих лучших выходных костюмах, или же в карнавальных одеждах. Мелькали всевозможные короли, принцессы, рыцари, звездочёты, феи и гоблины; Шандор заметил с десяток традиционных полосатых накидок муримуров – правда, из-под капюшонов неизменно выглядывали вовсе не кошачьи, а вполне человеческие лица.

Гордо проплыла дама с густо подведёнными чёрным глазами, костюм которой довольно реалистично воспроизводил шкуру драконида. Спустя несколько минут навстречу маленькой компании попался ещё один драконид. Этот был целиком сшит из мелких лоскутков ткани, а внутри, похоже, сидели двое детей, потому что из живота то и дело доносилось:

– Да не маши ты так руками, Берти! Меня заносит!

Николь, услышав эти жалобы, тихонько хихикнула. Потом огляделась по сторонам и мечтательно заметила:

– Как здорово! Жаль только, что на смотровую площадку нам теперь не пробиться.

– Почему же? – вскинул брови Лайош.

– Но ведь там уже наверняка полно зрителей.

– Ну, мы всё-таки дойдём до маяка, а там уж будет видно, – заметил сыщик.

На площадке действительно успела собраться толпа, однако Шандор, к удивлению девушки и её отца, повёл их не к плавной дуге парапета, устроенного на самом краю скалы, а в противоположную сторону, ко входу в старый маяк. Здесь он без церемоний забарабанил кулаком в дверь, и не останавливался до тех пор, пока за решёткой в открывшемся оконце не появилось рассерженное лицо какого-то мужчины. Однако, увидев источник шума, лицо тут же исчезло, а за дверью громыхнул отодвигаемый засов.

– Лайош! – на пороге стоял широкоплечий здоровяк на полголовы выше сыщика.

– Михай! – Шандор улыбнулся и протянул руку, но здоровяк вместо рукопожатия сгрёб его в охапку.

– Ты мне рёбра переломаешь! – охнул Лайош.

– Стоило бы. Где тебя носило?

– Работа, – извиняющимся тоном отозвался сыщик.

– А я уж думал, жаркое Марты тебя навсегда отвадило от нашего дома, – хитро посмотрел на него смотритель маяка.

– Жаркое было отличным, – попытался возразить Шандор, но Михай только хмыкнул, показывая, что останется при своём мнении.

– Моё почтение, мадемуазель, – здоровяк заметил Николь и на военный манер приложил два пальца ко лбу. – Сударь, – чуть поклонился он мастеру Томасу.

– Господин и мадемуазель Авенс, – представил их Лайош. – Скажи, мы можем посмотреть фейерверк из твоей рубки?

– Да ты что! – картинно изумился Михай. – А если ты шпион? Меня же с потрохами сожрут! – тут он заметил ошарашенные лица Николь и её отца, и от души расхохотался:

– Шучу! Мадемуазель, не пугайтесь так. Прошу, по лесенке наверх.

– Господин Шандор… – замялся было часовщик.

– Всё в порядке, – Николь тронула отца за руку и стала аккуратно подниматься по винтовой лестнице, проложенной в стене башни. Мастер Томас проводил её встревоженным взглядом, и едва дочь скрылась из виду, вновь обернулся к сыщику:

– Господин Шандор!

– Не волнуйтесь, господин Авенс. У Михая не будет никаких проблем из-за такого гостеприимства.

– Это очень любезно с вашей стороны, – торопливо заговорил часовщик, кивая смотрителю. – Но – вы меня простите – я беспокоюсь не из-за возможных проблем, а из-за Николь.

– Не понимаю? – растерянно посмотрел на него Лайош.

– Мы и так прогулялись далеко, а теперь ещё подъём. Ей… Это может быть вредно для неё, господин Шандор. Не стоило.

– Но ведь мадемуазель Авенс сказала, что всё в порядке? – сыщик поднял голову вверх, словно надеялся сквозь камень рассмотреть поднимающуюся на маяк девушку.

– Она всегда так, – расстроенно всплеснул руками мастер Томас.

– Господин Авенс, – теперь тёмные глаза напряжённо всматривались в добродушное лицо старика. – Что не так с вашей дочерью?

Тот поморгал, вздохнул и тихо произнёс:

– Это сердце, господин Шандор. У её матушки было то же самое, а теперь – у Николь, – голос часовщика дрогнул. – Однажды… В любой момент… – он не договорил, как-то неловко дёрнул рукой и, ещё раз тяжело вздохнув, принялся подниматься вслед за дочерью.

Глава 7. Время масок

В ожидании фейерверка Михай на правах хозяина взялся развлекать Николь, показывая ей радиорубку. Из-за толстых тройных стёкол неслось на разные лады неразборчивое «бу-бу-бу», время от времени перемежаемое совсем уж слабенькими отголосками смеха. Со стороны могло показаться, что девушка и здоровяк знакомы с самого детства – так непринуждённо и весело шла их беседа.

Совсем другое настроение царило снаружи, где у чугунных перил стояли Лайош и мастер Томас.

– Из-за этого вы ездили в Чайную Гавань? – сыщик растерянно смотрел через стеклянные стены, как Николь переходит от одного прибора к другому, следуя за оживлённо жестикулирующим Михаем.

– Да, – господин Авенс выглядел усталым. Шандор покосился на него и заметил, что под глазами у старика залегли тени, словно от недосыпания. – Осмотр каждые две недели. Хотя это ничего не изменит, – часовщик криво усмехнулся. – Доктора говорят: «Для вашего спокойствия».

– То есть диагноз…

– Подтвердили несколько раз. Всё верно. Да и то лишь потому, что в своё время я… Словом, я хотел узнать, отчего вдруг умерла моя жена. Никто ведь не будет делать вскрытие, если нет причин подозревать насильственную смерть. Я настоял, упросил. Заплатил.

Они помолчали. Мастер Томас с тоской смотрел на дочь, но когда Николь порой через окно оглядывалась на отца и сыщика, господин Авенс мгновенно преображался, и лицо его озаряла улыбка.

– Знаете, – снова заговорил часовщик, – всё это поначалу выглядело так невинно. У Агаты просто начали время от времени распухать ноги. Мы думали – усталость. Она только-только родила Николь, беременность далась ей нелегко. До того дважды… – голос старика сорвался, он закашлялся.

Лайош, стиснув зубы, невидящим взглядом смотрел перед собой.

– И однажды она просто не проснулась. Агата была младше меня, я не мог в такое поверить. Молодая здоровая женщина. Даже когда доктора по результатам вскрытия пришли к заключению – и тогда не до конца поверил. А потом, – господин Авенс отвернулся от рубки и положил руки на парапет. Короткие пальцы часовщика мелко дрожали. – Николь тогда было девять. «Папа, у меня болят ножки!» Не дай Всевышний никому испытать такое.

– На что это похоже? – тихо спросил Шандор.

– Припухшие щиколотки, иногда и голень тоже. На коже становятся заметнее вены. Появляется одышка при беге и даже быстрой ходьбе. Растёт утомляемость. Это всё вроде бы такое незначительное… Ну кто на Лестницах не устаёт после рабочего дня! Кто не тащится домой, волоча ноги от усталости? К сожалению, в случае Николь эти безобидные внешне симптомы означают лишь одно, – господин Авенс склонил голову, бездумно рассматривая море шляпок, котелков, цилиндров и кепок далеко внизу, на смотровой площадке. – Я обращался к врачам. Искал помощи у драконидских целителей. Но никто не в силах помочь. Жизнь моей дочери оборвётся, словно она – часы, у которых кончился завод. Как порой иронична судьба.

– Поэтому вы так расстроились из-за кражи?

– У Николь не так много радости. Хотя, – мастер Томас взглянул на сыщика, и в синих глазах старика вспыхнула гордость, – она куда сильнее и храбрее меня. Вы сами видели, как стойко она переносит всё это. Никогда не жалуется. Всегда старается помочь мне. Ей было бы трудно каждый день ходить на службу, со всеми этими подъёмами и спусками – и она выучилась на кружевницу, чтобы работать дома. По-соседству с нами жила старушка, дальняя родственница Агаты. С тех пор, как Николь исполнилось десять, она ходила к этой старушке каждый день. Дождь, снег, холод – каждый день, шесть лет, по десять часов над кружевами. Теперь Николь сама признанная мастерица.

– Видимо, мадемуазель хочет жить обычной жизнью, – словно размышляя, заметил Лайош.

– Именно так, – кивнул часовщик. – И кто я, чтобы запрещать ей? Отцовская любовь и забота не должны превращаться в тиранию. Тем более что сидит ли Николь в нашей гостиной, или стоит здесь с вашим другом – шансы остаются одинаковыми. Пятьдесят на пятьдесят. Сейчас или чуть погодя. Минуты или годы. Никто не возьмётся предугадать. А она, – губы господина Авенса тронула печальная улыбка, – умудряется следовать предписаниям докторов, но при этом делать вид, будто ничего не происходит, и всё идёт своим чередом.

– Может быть, в каком-то смысле это так и есть.

– Может быть.

Они снова замолчали.

– А вы с самого начала хотели отправиться сюда, на маяк? – вдруг спросил мастер Томас. Сыщик удивлённо посмотрел на него, и старик снова грустно улыбнулся. – Я всё-таки пожил на свете, господин Шандор.

– Да, – Лайош чувствовал себя как школьник, которого застали за списыванием во время контрольной работы. – Мне подумалось – это будет интересно. Мало кто может полюбоваться фейерверком с маяка Королевы Анны. Знаете, – усмехнулся он, – Михай делал здесь предложение своей жене, Марте. Это тоже было в канун карнавала.

– Вы хотите попросить у меня руки Николь? – поинтересовался часовщик, отворачиваясь от поручней, и разглядывая дочь и смотрителя, склонившихся над каким-то устройством.

– Я хотел бы попросить у вас разрешения ухаживать за мадемуазель. Ведь я не знаю, расположена ли она ко мне.

– А если я откажу?

Лайош хотел было заявить, что в любом случае сделает всё, чтобы отыскать украденные украшения – но тут же сообразил, что это прозвучит совершенно ни к месту. Помолчав немного, он сказал:

– Я смирюсь.

Мастер Томас взъерошил остатки волос вокруг лысины:

– Сомневаюсь…

– Я смирюсь, – повторил Шандор, – но только потому, что уважаю вас и мадемуазель. Если вы считаете, что мои ухаживания могут быть во вред вашей дочери – больше я не заговорю об этом.

– И вас не пугает, чем всё может закончиться? – синие глаза внимательно вглядывались в тёмные.

– Вы ведь были счастливы со своей женой, господин Авенс?

– Каждый прожитый вместе день, – отозвался часовщик. Потом несколько раз мелко кивнул, будто соглашаясь с какими-то своими мыслями. – Что ж, я даю вам своё разрешение, господин Шандор. К тому же Николь уже сама всё решила.

Сыщик изумлённо уставился на собеседника:

– То есть как… Когда?

Мастер Томас добродушно хмыкнул:

– Когда приняла ваше приглашение на прогулку.

* * *

Фейерверк начался в девять часов вечера, и не менее получаса в небе над городом переливались снопы разноцветных искр. Вспыхивали и тут же гасли ослепительно яркие звёзды, с оглушительным грохотом рвались ракеты. Палили стоящие на рейде военные корабли, палили батареи городских укреплений; то тут, то там горожане запускали шутихи. Над Пти-Пре несколько раз прорисовывался причудливо переплетающий кольца многоногий дракон, горящий золотым огнём – вклад драконидских мастеров в общее веселье.

В самый разгар зрелища из муримурского квартала Абертан внезапно стали взлетать синие и красные ракеты. Кто-то искусно запускал их группами по нескольку десятков; похожие на маленькие кометы с цветными хвостами, они, шипя, уносились вверх, и с громким треском рвались высоко в небе. Всего муримуры дали тридцать семь пусков – по числу «официальных» лет правящего короля.