Пророчество ведьм, или Тайна татуировки бесплатное чтение

1.

Небо за окном начинало светлеть. Ночь отступала и из темноты шагнули вперед серые силуэты зданий и деревьев. Улицы были еще пусты, не считая нескольких ворон, деловито ищущих что-то в мокрой траве.

Сквозь тяжелый мутный сон пробилось глухое дребезжание будильника. Просыпаться не хотелось. Телефон вибрировал где-то под подушкой, Нина нашарила его рукой и нажала кнопку отбоя.

Нужно вставать, варить кофе, кормить кота и собираться на работу… Она села на смятой постели, потянулась и грустно зевнула – Нина, как и большинство нормальных людей, ненавидела будильники.

За окном серело утро.  Нина отодвинула тяжелую штору в сторону и выглянула на улицу, чтобы оценить масштаб трагедии, преподнесенной к этому раннему часу погодой. Тяжелое низкое небо, мокнущие тучи, черный влажный асфальт, редкие прохожие…

Мамочка тянет в садик упирающегося малыша. Мальчик в оранжевой шапке и с ярким зонтом в руках, как единственный герой, осмелившийся бросить вызов серости и непогоде. Одному ему не справиться… Нина отбросила колебания и встала с кровати, полная решимости бороться с серостью вместе с незнакомым малышом.

Кот уже сидел на столе и пытался поймать ее взгляд. Нина открыла шкафчик, достала коробку сухого корма, потрясла им перед усатой мордой. Кот даже не шелохнулся. В его взгляде читалось презрение: «Сухой корм? Ты серьезно?»

– Сволочь ты, Маркиз, хоть и красивый.

Нина вздохнула, погладила кота и достала из холодильника синий пакетик кошачьей консервы.

Пока закипал чайник, быстро одним пальцем пролистала в телефоне новостную ленту – ничего интересного. Перед зеркалом в прихожей набросила на себя куртку, обмотала вокруг шеи объемный голубой шарф (привет малышу) и вышла в холодный апрель.

Работала Нина в главном управлении статистики ведущим специалистом. И звучит не очень и на деле не лучше. Работу свою Нина не любила. Не так чтобы совсем не любила, не так чтобы все бросить и уйти в закат, но и радости или чувства собственной нужности не испытывала.

Обычно до офиса она добиралась пешком. Можно было бы проехать пару остановок на автобусе или  на своей старенькой пежо, но Нина любила вот так: не торопясь, белыми кроссовочками по асфальту, подставляя лицо свежему ветру и вдыхая весенний воздух полной грудью. Дорога занимала минут сорок, по меркам их города – недалеко. За это время можно настроиться на рабочий день, обдумать  будничную ерунду.

«Хорошо хоть дождя нет», – подумала Нина, плотнее запахнула куртку и вставила в уши наушники.

Нина не имела ни мужа, ни детей, ни сожалений по этому поводу. Вместо этого у нее были светлые волосы, голубые глаза, стройные ноги и кот Маркиз.

Мимо проезжающий автобус выдал ей неприятные брызги в лицо. Она остановилась. Да сколько можно? Сколько можно ходить пешком на скучную работу? Вместо этого ей хотелось летать на драконе. Прижаться щекой к прохладной волшебной чешуе и, разгоняясь за пару секунд до сотни, взмыть в облака, сделать круг над городом и умчаться в эльфийский лес на прогулку со своим единорогом. Нина была мечтательницей.

На ступеньках офисного здания, перед большой зеркальной дверью, топтался невнятный паренек. Пушистая темная шевелюра, широкие синие джинсы, натянутый по самый нос воротник свитера.

– Девушка, не проходите мимо!

Нина остановилась, бездумно протянула руку, взяла белый ламинированный квадратик визитки, рассеянно поднесла к глазам и прочитала:

«Не волнуйся. С рассветом всё закончится»

Перевернула карточку:

«По любым интересующим вопросам вы можете обращаться в волка»

И больше никакой информации, ни телефона, ни адреса. «Ерунда какая-то» – подумала Нина, но, так как урны в поле зрения не оказалось, машинально сунула визитку в карман.

В кабинете еще никого не было. Нина бросила сумку на стул, включила рабочий компьютер и нажала кнопку на чайнике. Пока комп загружался, потянулась за телефоном. На экране мигало непрочитанное сообщение:

«Привет, принцесса. Позвони»

Нина усмехнулась, разговаривать с Пашкой не хотелось, но она все же набрала номер. В ухе раздались короткие гудки. Сбросила, настучала ответ: «Все принцессы пока заняты, но ваш звонок очень важен для нас, вам ответит первая освободившаяся принцесса, оставайтесь на линии».

Чайник закипел, комп загрузился, коридоры постепенно наполнялись звуками шагов и голосов. Нина включила радио, открыла сохранённую в экселе таблицу и погрузилась в колонки цифр.

Прошло, наверное, часа два. Нина заработалась и потеряла счет времени, как вдруг из динамика, стоящего на подоконнике старенького радио, после очередного заезженного трека, вдруг раздался приятный мягкий мужской голос:

– День добрый, в эфире снова ваш любимый ЛетавЕц и сегодня я вам расскажу одну очень странную, но, тем не менее, правдивую до последнего слова историю.

Голос был негромкий, но проникал как будто в самое сердце. Новая радиостанция? Да нет, вроде та же что и обычно. Новый ведущий? Скорее всего. Нина была почти уверена, что слышит этот голос в первый раз, еще и имя такое необычное: ЛетавЕц – она бы запомнила. Радиостанция эта крутится тут на работе целый день. Голоса ведущих, все их шутки, прибаутки, конкурсы, хочешь не хочешь, а въедаются в память намертво, так же, как и все новомодные песенки надолго застревают в голове и звучат там без твоего согласия в самый неподходящий момент.

– В ночь, перед Радоницей Василёв брат, пьяница каких свет не видывал, после гулянки на кладбище пошел. Чего его туда понесло, никто объяснить не мог, сам он говорит, что к деду ходил, к тому, который недавно умер. А на кладбище видит ворон большущий на кресте – весь седой, клюв белый, а глаза человеческие. Смотрят эти глаза ему в лицо, в самую душу заглядывают, все нутро его грешное насквозь видят. Волосы у него на голове от страха зашевелились и дыбом встали, бежать хочет, а ноги будто к земле приросли. Вдруг каркнул ворон ему прямо в лицо и, взлетая, так задел крылом, что он, не удержавшись, упал в свежевырытую яму, приготовленную для завтрашних похорон. Как выскочил оттуда, как домой бежал – ничего не помнит.

Нину, от этого странного рассказа, пробрал озноб.

– Знаете, что это за ворон? Это же Крыжатник самый, что ни на есть. Крыжатником, от слова "крыж", то есть "крест", на кладбище становится покойник, чей надмогильный крест или сама могила, по каким-то причинам, были повреждены до совершения сорокадневных поминок. 

Но к людям Крыжатник не враждебен, кроме вандалов, которые приходят на кладбище за всякими непотребствами. А еще он на дух не переносит пьяных…

Нина сидела, боясь пошевелиться, глаза ее округлялись, по телу побежали мурашки. Что это еще за кладбищенская хрень с утра по раньше?

Из оцепенения ее вывел скрип открывающейся в кабинет двери. В проем заглянула заглянула старательно и высоко начесанная голова Елены Иванны:

– Лисицына, зайди к Трофимову.

В животе неприятно заныло от предчувствия чего-то нехорошего. Начальника отдела Нина не любила и побаивалась. Хорошие новости от него прилетали редко. В основном это или новый неприятный запрос от вышестоящих, или выволочка за неправильно сделанный старый. Но делать нечего, придется идти.

Трофимов Сергей Иванович был красноморд, рыж и довольно упитан. Нина каждый раз представляла, как она заходит в кабинет, вальяжно плюхается в кресло, закидывает ногу на ногу и по хамски интересуется: чё? Это помогало справиться с волнением. В реальности она присаживалась на краешек стула, теребила край кофточки и ждала пока он закончит орать в телефонную трубку,  обратив на нее свой начальничий взор.

Вот и сейчас Нина заглянула в кабинет, увидела, как он прижимает трубку щекой к плечу и что-то строчит в ежедневник. Трофимов поднял на нее взгляд и сделал знак садиться.

– Да, Евгений Сергеевич, да конечно. Да сами съездим и проверим. Конечно не может такого быть, да намудрили видимо что-то переписчики…

Нина сидела и покорно ждала, разглядывая потрепанную мебель и картину на крашенной стене позади кресла начальника. На картине был изображен зубр на входе (или на выходе?)  на фоне леса. Взгляд зубра был печальным, Нина тоже вздохнула.

– Конечно, Евгений Сергеевич, понабирают студентов, а те, может, и не ездили никуда, понаписали ереси из головы, везде бардак.

Нина опустила взгляд на руки и покрутила колечко вокруг пальца. Колечко было старое, с большим синим камнем. Нина не любила украшения, но колечко было памятью о бабушке. Синий камень в серебре. Мама говорила сапфир, но Нине не верилось. Откуда у бабушки сапфир, жили небогато, если и было чего, так явно не камни драгоценные. Но даже если это и не сапфир, кольцо Нине все равно нравилось. «Маникюр не мешало бы сделать», – подумалось ей.

– Так вот, Нина Александровна.

Она вздрогнула и посмотрела на начальника, тот уже закончил разговор по телефону и смотрел на нее в упор. «Какой неприятный взгляд», – мелькнула мысль, и она отвела глаза.

– Давно ли ты была в Беловежской пуще?

– Давно не была. В детстве лет в десять, наверное, последний раз.

– А съездить хочешь?

– Вообще-то не очень.

– Ну в саму Пущу можешь и не ехать, нужно съездить в агрогородок Димитровичи. Там во время последней переписи ерунды наворотили, ничего не сходится. По телефону чушь какую-то несут. Съездишь в сельсовет, поднимешь бумаги, сверишь с отчетом, запишешь как надо. А то аномалии у них там… В мозгах у них аномалии! Везде бардак. Работать не хотят.

Нина работать тоже не хотела, тем более в Димитровичах. Глушь, наверное, дороги нормальной нет, гостиницы нет. На машине что ли поехать и в ней переночевать? А ночи в апреле еще холодные. В сельсовете этом, наверняка, какая-нибудь «баба Настя» работает глуховатая.

– Лисицына! Не витай в облаках! Тебе задание понятно? Сходи к Елене Ивановне выпиши командировку, она там тебе объяснит, что к чему.

2.

Оформив все необходимые документы и получив у начёсанной секретарши увесистую папку с отчетом, который необходимо было сверить и подкорректировать, Нина покачивалась на сиденье в автобусе по дороге домой. В наушниках играла Земфира, девушку клонило в сон. Вдруг автобус резко остановился на светофоре и ее взгляд, через мокрое от дождя стекло, уперся прямо в рекламный билборд. На огромном щите был изображен искрящийся золотой дракон на черном звездном фоне и объемная, выступающая за края щита, надпись: «Летавец FM»

Нина приехала домой, поужинала и принялась собираться в командировку. «Пашка. Пашке ж я так и не перезвонила» – вспомнилось ей. С Пашей у них был вялотекущий роман без обязательств. Ну или секс по дружбе – как посмотреть. Вообще-то, конечно, роман пора было уже заканчивать. Оба прекрасно понимали, что их отношения зашли в тупик, звонки становились все реже, шутки всё натужнее.

Она набрала его номер еще раз. Прослушала любезную девушку, которая объяснила ей, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети» и нажала отбой. Написала ему сообщение, что уезжает на 2-3 дня в командировку на район. Потом сходила к милой пожилой соседке, живущей этажом ниже, оставила ей вторые ключи от своей квартиры с указаниями, как и чем кормить Маркиза. На этом Нина решила, что все неотложные дела сделаны, включила ноутбук и плюхнулась вместе с ним на диван досматривать сериал. На чем ехать в эти неладные Димитровичи, сколько времени займет поездка и что придется там делать?… «Завтра. Я обо всем подумаю завтра», – повторила она себе привычную мысль.

Нина проснулась утром от того, что в один глаз ей узким лучом светило солнце, а другой щекотали усы Маркиза. Вспомнила про командировку и поморщилась. Не вставая с постели, откинула шторы освобождая окна, солнце мгновенно затопило всю комнату. Ну что ж, хотя бы погода хорошая, «а значит все не так уж плохо на сегодняшний день», – мысленно пропела она. А раз погода хорошая, значит можно поехать на поезде, не брать свою старушку пежо и не разбивать совсем уже в хлам и так хрупкую подвеску на проселочных дорогах. Тем более бензин ей все равно никто не оплатит, а билеты на поезда и автобусы очень даже «да».

Она открыла сайт БелЖД на телефоне и посмотрела расписание. Электрички ходят часто, можно завтракать, собирать рюкзак и ехать на вокзал за билетами.

Вокзал в ее городе – красивый и современный. Мягким синим цветом мерцало огромное табло с расписанием. Вежливые женщины за большими прозрачными стеклами касс продавали билеты. Пахло картошкой фри и санитайзером.

А вот поезда, в отличии от вокзала, красивыми и современными не были. По возрасту они были явно старше Нины и особым комфортом не отличались. Нина зашла в вагон, огляделась. Людей было не так уж и много – дачный и ягодный сезон еще не начался, так что можно было спокойно выбрать себе свободное место возле окна и провожать мечтательным взглядом медленно проплывающие мимо столбы, деревни, поля и леса, не опасаясь, что кто-нибудь вторгнется в твое личное пространство громкими разговорами или запахом пота и перегара.

Под стук колес и плавное покачивание поезда Нина задремала.

Ей снилась ее бабушка. Снилось как они сидели жарким июльским днем на лавочке под навесом, от бабушки вкусно пахло пирожками и яблоками. На клумбе перед домом пестрели какие-то ярко-оранжевые цветы вперемешку с огромными белыми ромашками. Стрекотали кузнечики. Бабушка жила в небольшой деревне в Брестской области, в той же стороне, куда сейчас направлялась Нина. Деревенька совсем крошечная – всего три улицы, колхозная ферма и маленький продуктовый магазин. Нина улыбалась во сне, ей было хорошо и спокойно.

Поезд остановился на станции, проводница предупредила что остановка всего несколько минут, но Нину это не особенно заботило. Она закинула одну лямку рюкзака на плечо и легко спрыгнула с блестящих, отполированных тысячами ног пассажиров, металлических ступенек вагона на перрон. Волосы растрепал приятный ветерок, в глаза светило апрельское солнце. Нина вдохнула полной грудью загородный воздух и закашлялась – поезд, тронувшись, обдал ее неприятным запахом мазута.

Девушка вертела головой в поисках перехода через пути на вокзал, если можно назвать вокзалом невысокое одноэтажное строение местной станции. Редкие пассажиры разбредались кто куда, волоча за собой синие клетчатые сумки на колесиках.

На станции у неприветливой билетерши Нина выяснила, что до Димитрович ехать километров десять через лес на автобусе.

Автобусная остановка доверия не внушала. На ней не было ни души, расписание проржавело и висело криво на одном гвозде. Нина прищурилась, силясь разобрать облезшие цифры, но максимум, что она поняла, что автобус когда-никогда здесь все-таки останавливается.

Устав ходить из стороны в сторону и вглядываться то в одну, то в другую сторону дороги в ожидании пригородного транспорта, девушка присела на ободранную скамейку, достала телефон и приготовилась к долгому ожиданию. Спустя час просмотра новостей Нина сначала услышала приближающийся шум мотора, а потом увидела, как из-за поворота выехала старая белая легковушка неопределенной модели (по крайней мере Нина таких не знала).

Она вскочила и замахала руками привлекая к себе внимание. Машина остановилась возле остановки, водительское стекло со скрежетом опустилось, показалось мягкое, рыжее лицо мужчины. В первую очередь в глаза бросались его большие уши. Казалось даже, что они подвижные и вот-вот вздрогнут, сгоняя мух.

– Чего машешь? Куда тебе? – проскрипел он и слегка улыбнулся, разглядывая девушку с ног до головы.

– Мне до Димитрович, но я это… Я, наверное, автобуса подожду, я обозналась, думала знакомый едет. Вы езжайте-езжайте, я на автобусе, – как-то неуверенно пробормотала Нина и даже сделала полшага назад.

– Ага. На автобусе. Когда он еще будет, тот автобус, может только к вечеру и то если не сломается. Ломаются они у нас как бабы… – он громко по-лошадиному заржал над собственной шуткой. – Впрочем, ладно. Да не бойся ты! Садись подвезу, тут ехать недалече. Да говорю тебе, не бойся, садись.

Нине ехать не хотелось. Хотя особого страха она не испытывала. Но оставаться на пустой остановке хотелось еще меньше. Она с сомнением еще раз осмотрела машину и водителя. Потом все же сделала шаг вперед, открыла дверь и села на заднее сиденье.

Минут пять ехали молча. Нина рассматривала лес по сторонам. Лес был красивый. Кое-где начинала зеленеть трава, на открытых полянах все было усеяно белыми весенними цветами, косые лучи солнца пробивались сквозь деревья и золотили стволы и ветки.

– Тебя как звать-то? Бабку приехала навестить? Будущее наследство осмотреть? Нет там ничего, кроме покосившихся хат да заросших бурьяном садов.

– Я не к родственникам, я по делу еду. Зовут меня Нина, а вас?

– Виктор Вазила я, – он помолчал. – Какое там может быть дело? В деревне почти шта и не осталось никого.

– Как никого? Да и не деревня это, агрогородок, шестьсот человек живет согласно переписи.

– Какой переписи? Древних славян? – опять неприятно заржал он. – Некого там переписывать, четыре бабки полоумных, церковь старая, да священник пьяница, вот и все население.

«Сумасшедший какой-то», – подумала Нина – «Вот же угораздило» и поежилась. Благостное настроение начинало улетучиваться. Машина подпрыгивала по ямам и ухабам, дорога действительно начинала становиться все более неухоженной, лес густел и темнел, солнце спряталось.

Легковушка выехала из леса на развилку и остановилась.

– Все, голубушка, приехали. Мне к бабе Вере надо заскочить, копша у нас совсем распоясался, касны стали в стаи собираться… Тебе туда, тут всего ничего осталось, пешком дойдешь.

Мужчина махнул рукой, показывая направление. Вдалеке за деревьями и вправду виднелись какие-то крыши домов.

 Нина вышла из машины и поежилась, солнце спряталось и под куртку начинал пробираться холод. Машина рывком тронулась и, тарахтя, скрылась за поворотом. Девушка осталась стоять на дороге одна. Потопталась на месте, вытягивая голову и пытаясь разглядеть поселок впереди, потом отбросила сомнения и решительным шагом направилась вниз по дороге.

Копша, касны? Что-то такое рассказывала ей бабушка в своих сказках. Нина любила бабушкины сказки. Жутковатые, волнующие, как будто даже не сказки, а воспоминания. Самыми страшными были истории про Багника. На Полесье много болот и детям с раннего детства рассказывали страшилки, чтобы отвадить их от опасных мест.

– Багник – это старейший злой дух, – рассказывала бабушка страшным голосом. – Живёт он в самом темном лесу, в самом болотистом месте. Ему подчиняются меньшие злые духи, которых он направляет вредить людям и красть для него маленьких детей. Багник угрюм и почти неподвижен, толстый и безглазый, покрыт грязью и тиной,  на глаза людям показывается редко и только в недобрый час: на рассвете либо в полночь.

Маленькая Нина замирала от ужаса, представляя, как страшный Багник хватает ее за ноги и тянет в трясину, пряталась под одеяло, но все равно просила бабушку рассказывать еще и еще.

3.

Деревня как деревня. Ну не агрогородок конечно на шестьсот человек, но и не четыре хаты. Нина шла по улицам, вполне себе асфальтированным. Рассматривала дома, начинающие расцветать сады, кое-где припаркованные машины. Люди тоже встречались. Детей не видно, хотя, наверное, они в школе. А вот, кстати, за воротами, наверное, и есть школа. Так, где у них тут может быть сельсовет? Наверняка где-то в центре, надо спросить дорогу у местных, чего зря ходить кругами.

Здание сельсовета было кирпичным, двухэтажным, довольно старым. Оно же включало в себя и библиотеку. Интересно, в таких местах кто-то еще ходит в библиотеки?

Нина поднялась на покосившееся крыльцо, подергала входную ручку – закрыто. Хмм… Чего это вдруг? Будний день, рабочее время и никого нет. Странно. Сошла с крыльца попыталась подняться на носочки и заглянуть в окно. Окна были темные, пыльные, немытые – ничего разглядеть не удалось. Девушка обошла здание с другой стороны, подергала дверь библиотеки. Тоже закрыто. Глядя на покосившуюся дверь с облупившейся краской и пробивавшуюся прямо посреди бетонного крыльца траву, Нина подумала, что последний раз читатели заходили в эту библиотеку лет двадцать назад, не меньше.

Она вернулась ко входу в сельсовет не зная, что ей теперь делать.

– А вы у сельсавет прыехали? – спросила проходившая мимо пожилая женщина в платке – Так сёння не будзе никога. Паехали у город яны с утра. Заутра приходьте, сёння уже не вернуцца. – говорила она на типичной для этой местности смеси руско-белорусско-украинского языка.

– Ааа… эмммм… а почему же меня не предупредили по телефону? а завтра точно будет открыто?

– Не, ну пра заутра я не ведаю. Я бачыла, як Галька… Ну Галина Иванауна, дзверы закрывала и усе вместе они в машину садились, казали што у горад паедуць, – сказала бабуся, махнула рукой и, бормоча себе что-то под нос, пошла дальше.

– Хорошо, спасибо, – сказала Нина вслед удалявшейся женщине, но та уже явно потеряла к ней всякий интерес.

Ну что ж, придётся, наверное, остаться здесь на ночь. Интересно есть ли тут какая-то гостиница? Надо гуглить. Нина достала из кармана телефон, батарея показывала 50%. Телефон не мешало бы где-то зарядить. Нина вбила название деревни в поисковик, полистала ссылки. Гостиницы здесь конечно же нет, да и зачем она нужна в деревне. Есть агро-усадьба «Под липами». Так… баня, беседка, мангал… Ого! Ну и цены, командировочных здесь явно не хватит. Жилье под липами было Нине не по карману, надо искать что-то другое.

Во-вторых, не мешало бы перекусить. Здесь где-то должен быть продуктовый магазин. Нина вышла на дорогу и огляделась по сторонам. Да, вон какой-то вездесущий «Родный кут». Девушка зашла в торговый зал, осмотрела небогатый ассортимент, купила бутылку минеральной воды и пакет с печеньем. Рассчиталась смятой в кармане купюрой и вышла на улицу. На глаза попалась крашеная в голубой цвет деревянная скамейка, прямо под зацветающей черемухой. Нина села и задумалась что ей делать дальше.

Из магазина вышли две женщины, остановились и начали привычный им разговор ни о чём: о том, когда сажать чеснок и будут ли еще заморозки в мае, о том, что надо покрасить забор и сарай совсем покосился, а дети так редко приезжают, а если и приезжают, то не затем, что б помочь, а затем, чтоб внуков оставить на все лето. Нина рассеяно слушала разговор, хрустела песочным печеньем и жмурясь, подставляла лицо полуденному солнцу. Одуряющий сладкий запах черемухи приятно щекотал ноздри.

Девушка доела свой нехитрый перекус, выбросила в урну пустую пластиковую бутылку из-под воды, покрутила головой вокруг и увидела впереди, в самом центре деревни, на пригорке – церковь. Церковь можно использовать как центр коммуникации, решила она – наверняка там есть разговорчивые бабки. А даже если и нет никого, то можно просто из любопытства пойти посмотреть, все равно делать пока нечего, а других достопримечательностей вокруг не наблюдается.

4.

Нина встала и бодрым шагом направилась к кирпичной ограде. Видно, что церковь была очень старой и давно не обновлялась. Стены деревянные, выкрашены в синий цвет. Такой прям неожиданно яркий синий, как васильки, как летнее небо. Единственный небольшой купол, наверное, задумывался золотым, но на деле был лимонно-желтым. Вообще цвета поражали своей неестественностью, нарочитостью, как беседки в детском садике.

Девушка зашла в церковный двор за ограду: территория ухоженная, крыльцо хоть и старое, щербатое, но чисто выметенное. Дорожки выложены квадратной серой плиткой. Между плитками пробиваются вездесущие одуванчики. Девушка поднялась по ступенькам и потянула на себя тяжелую дверь. Зашла внутрь деревянного здания, в лицо ударил сладковатый запах жженых свечек. Интересно, про эту церковь Вазила говорил, что она заброшена, а священник пьяница? Хм…

«Вазила – какая смешная фамилия», – мысли в ее голове скакали с предмета на предмет как летние кузнечики. Бабушка рассказывала в детстве про вазилу – белорусского покровителя лошадей: «Вазила похож на высокого человека, но с лошадиными ушами и копытами, носит длинное черное пальто и живет в конюшне. Заботится о лошадях, лечит, а в полнолуние по ночам приносит им с дальних пастбищ особенную траву, от которой животные делаются сильными и рослыми».

Церковь стояла пустая – утренняя служба закончилась, вечерняя еще не началась. Через узкие высокие окна, солнце упиралось в пол косыми колоннами и мягким светом освещало иконостас. Внутри солнечных колонн плавали пылинки.

Справа от входа в церковь, как бы в сенях, приютился торговый киоск. На столике, покрытой белой скатертью, возвышались пирамиды свечек, так же аккуратно были разложены образки и какие-то церковные книги. За столом, уткнув нос в книгу, сидела седая старушка в красном платке.

– Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, где тут можно на пару дней остановиться, кроме агроусадьбы? Может, кто недорого комнату сдает или это у вас не практикуется и мне обязательно нужно в город возвращаться?

– Здравствуй, внученька. – бабулька подняла голову и взглянула на вошедшую, через толстые стекла очков. – Ну чего ж сразу в город. У Марыськи дом большой, а живет одна, бывает сдает летом комнаты студентам, что на практику в колхоз приезжают.

– Отлично, – воодушевилась Нина. – А где Марысю искать?

– Да тут недалеко. Вниз по улице, по стороне магазина, белый кирпичный дом за зеленым забором. Скажи баба Нюра прислала.

Нина поблагодарила бабу Нюру, купила свечку и зашла в церковь. С любопытством огляделась: церковь была совсем небольшая, побеленные стены, высокий потолок, крашеный деревянный, местами вытертый, пол. Скрипнули под ногами доски. Отовсюду с икон на нее в упор смотрят благостные лица. Пристально смотрят, глаз не сводят, прямо в душу, на самое ее дно. В ушах начал нарастать высокий звон, закружилась голова, на лбу выступила испарина, виски как будто сдавило обручем. Девушка быстро подошла к квадратному подсвечнику, воткнула свечку за упокой бабушки и, даже не зажигая ее, быстрым шагом бросилась на выход.

Баба Нюра проводила ее удивленным взглядом.

На улице Нине стало легче, прохладный ветер освежил голову, звон в ушах стих. Она решила не оставаться и не рассматривать отдельно стоящую деревянную колокольню. Может, как-нибудь в другой раз.

Под высоченной старой липой, на кирпичной ограде возле ворот девушка заметила кота. Кот был невероятно огромных размеров, весь угольно-черный, с блестящей гладкой шерстью, хвост как у соболя, а глаза горели странным оранжевым огнем. Красавчик – глаз не отвести. Нина остановилась, чтоб рассмотреть его получше, никогда она не видела таких больших котов, хотя ее домашний Маркиз тоже был не из мелких.

Кот не сводил с нее оранжевых глаз, но как только она сделала шаг к ограде, что б рассмотреть его поближе, поднялся на все четыре лапы, потянулся, выгнул спину и спрыгнул в кусты. Исчез, как будто его и не было. Девушка подумала даже, уж не привиделся ли он ей, таких больших, наверное, и не бывает совсем.

5.

Дом Марыси она нашла без труда. Из белого кирпича, не новый, но добротный. На крыше серый шифер, деревянный забор не так давно покрашен темно-зеленой краской. Возле калитки большой куст жасмина и лавочка. Над лавочкой прибит к забору старый жестяной ящик для почты, некогда ящик был покрашен в серый, а теперь краска облезла, обнажая ржавый металл. Нина толкнула калитку и вошла во двор. Двор как двор – над крыльцом большой навес, оплетенный виноградом. Под навесом деревянный стол со скамейками. Летом, наверное, очень уютно и не жарко, а пока, в апреле, от винограда только сырость и темнота.

Девушка позвонила в дверной звонок. Обитая черным дерматином дверь открылась, на пороге стояла крепкая жилистая женщина средних лет в черном спортивном костюме.

– Вам кого? – она неприветливо осмотрела молодую и стройную Нину.

– Мне Марысю, – сконфузилась девушка от непривычного звучания имени. – Я Нина, от бабы Нюры. Она сказала, что у вас можно комнату на сутки снять недорого.

– Есть свободная комната, могу сдать, – голос женщины немного потеплел. – У меня только летом молодежь комнаты снимает, а лишняя копейка – она ж круглый год нужна. Проходи. Последняя дверь справа по коридору, не заперта. Располагайся, а я пока воды принесу и чай поставлю.

Нина осторожно пошла по коридору оглядываясь по сторонам. Обычный деревенский дом, похож на бабушкин, только просторнее. Проходная кухня, коридор и две двери в комнаты налево и направо. Больше дверей не видно, туалет, видимо. на улице. На полу линолеум, красная узорчатая дорожка. Окна небольшие, прикрытые белыми занавесками, мебель старая, на стенке громко тикают большие часы с маятником.

В конце коридора девушка остановилась. За деревянной дверью ей послышалось негромкое бормотание, речитатив какой-то песни, слова то делались громче, то отдалялись и были еле слышны, скрипел под чьими-то легкими шагами старый пол. Нина прислушалась:

Проведу я гаёвак аж до бору,

Сама вернусь молодая я ж до дому.

Проведу я вужалак аж до ямки.

Сама вернусь молодая я ж до мамки…

Странно, кто это там? Вроде ж Марыся одна живет или может в гости кто зашел? Нина зашла в комнату, бросила на диван рюкзак и присела сама. Осмотрелась. Высокая кровать, накрытая клетчатым пледом с двумя огромными подушками сверху. Старый платяной шкаф с зеркалом, стол накрыт белой кружевной салфеткой, два деревянных стула и маленький диванчик с узкими деревянными подлокотниками – вот и вся обстановка. Через единственное окно была видна часть аккуратно вскопанного огорода и большая раскидистая яблоня.

Нина посидела немного, вытянув уставшие ноги, подумала, что день складывается так себе. Она то надеялась быстро завершить рабочие дела и к вечеру уже вернуться домой. Достала из кармана телефон, набрала соседку, предупредила что задержится, попросила приглядеть за Маркизом еще денек другой. Поставила телефон на зарядку и пошла в кухню пить с Марысей чай. Было уже время обеда и чувство голода напоминало, что завтрак был уже давно, а печеньем молодой здоровый организм не насытишь.

На столе в кухне стояла тарелка с тонкими желтыми блинами, клубничное варенье и маринованные огурцы. Немного странный набор продуктов, но Нина понимала, что сейчас не лучшее время выпендриваться. Да и, если честно, то привередой в еде она никогда не была.

Девушка села за стол, аккуратно завернула сладкие блестящие рубиновым сиропом ягоды в блин на своей тарелке, помешала ложечкой сахар в кружке чая и спросила:

– А кто это у вас там в комнате поет?

Марыся резко обернулась и внимательно посмотрела на Нину:

– В какой комнате? Что поет?

– В комнате, что напротив моей, в конце коридора, из-за двери слышно, какая-то старинная песня, грустная.

– Радио, наверное. Одна я живу, некому там песни петь. Вот летом дети приедут, внуков привезут. Тогда и будут песни-пляски, а пока тихо у меня, заговорить не с кем.

Женщина присела за стол к Нине и опустила взгляд на ее руки, на пальце девушки поймав камнем луч солнца, блеснуло колечко. Марыся еще раз долго и внимательно посмотрела девушке в глаза:

– Какое красивое украшение, откуда оно у тебя?

– От бабушки досталось. Кольцо мне очень дорого, бабушка умерла много лет назад, но время от времени, когда смотрю на кольцо, мне кажется, будто она рядом и помогает мне.

– Послушай, – женщина помолчала, явно что-то обдумывая, потом еще раз пристально посмотрела девушке в глаза. От ее взгляда по коже пробежали мурашки, сделалось неуютно. – Я скоро к травнице собираюсь, пошли со мной сходим, тут недалеко. Она и погадать тебе может на свадьбу скорую или на богатство, или суженого упрямца приворожить, а может даже болезнь какую неизлечимую вылечить. Интересная бабка, есть что посмотреть, о чем поговорить.

– Да нет у меня желания суженого привораживать, да и болезней неизлечимых тоже нет.

– А может есть, да ты, молодая, не знаешь пока?

«Ага, у нас здоровых нет, есть недообследованные. «Клиника медицинской диагностики Бабка Марья» найдем хворь неизлечимую или венец безбрачия и будем годами ромашкой и зверобоем бесов изгонять задорого» – про себя усмехнулась Нина. Но в целом заняться ей сегодня здесь совершенно нечем, а на фольклорную бабку-гадалку взглянуть интересно.

– Ну что ж, давайте сходим, поглядим. Когда быть готовой?

– Примерно через час, я домашние дела доделаю и пойдем.

6.

По словам Марыси идти до травницы было примерно минут тридцать через лес на дальний хутор, но они шли уже примерно час и конца и края леса было не видать. Марыся шла быстрым шагом, не оглядываясь на девушку. Нина сначала крутила головой разглядывая лес вокруг и жалела, что оставила телефон на зарядке и нечем было запечатлеть эту сосновую красоту. Потом устала, перестала оглядываться и шла, пытаясь не сбить дыхание и не отстать от проводницы.

Лес постепенно темнел и густел, из соснового превращаясь сначала в лиственный, а затем в хвойный. Дорога становилась все уже, из асфальтированной незаметно обернулась в обычную проселочную, а потом и вовсе в тропу.

Людей они не встречали, постепенно смолкли и птицы.

– Долго еще? – спросила девушка у Марысиной спины.

– Да вот, сегодня что-то долго. Гаёвки что ли балуются – дурищи. Или Гаёвый дед с утра с похмелья, старый черт. Пойдем-пойдем, не останавливайся.

И Марыся еще более ускорила шаг. Так шли они еще примерно минут десять пока Нина не заметила что-то под ногами на тропинке. Фантик! Фантик от конфеты, который она выкинула из кармана, как только они вошли в лес.

– Стойте-стойте, смотрите, что это? – она окликнула женщину. – Да подождите вы, посмотрите, что это.

Нина присела на корточки, разглядывая фантики. Она была уверена, что, когда только заметила его, он был один, сейчас их было несколько. Она обернулась на подходящую Марысю.

– Вот жеш, черт! Так и знала! А ну отойди! – потянула та ее за рукав. Фантиков было уже штук десять.

Женщина торопливо полезла в висевшую на плече большую сумку. Достала пластиковую бутылку с водой, наклонилась над яркими обертками и быстро зашептала, не сводя с них глаз:

Водица-молодица, моя заступница,

все беды отведи на моем пути,

все страсти, все напасти,

все обманы лихих дельцов, воров, подлецов.

Ляжет скатертью дорога

от порога до порога

оградит меня от бед

данный высшим твой обет…

Не переставая шептать, открутила пробку и брызнула водой на конфетные фантики. Бумажки зашипели, почернели и пропали. Нине показалось, что вдалеке в лесу кто-то вскрикнул. Поднялся ветер, зашумели ветками деревья. Через какое-то время ветер стих и лес стал как будто немного светлее.

– Херасе, – сказала Нина. – Что это было???

– Подожди пока, ничего не спрашивай, может ничего еще и не было.

– Да как это не было? Я же видела! Ну вы тут даете, колдуны местечковые, просто 5-й сезон битвы экстрасенсов какой-то!

Женщина огляделась по сторонам, поправила упавшие на лицо волосы, вытерла лоб рукой.

– Ну все, теперь вроде спокойно, разбежались дуры, можем идти.

И она опять заторопилась вперед по тропинке.

– Ну серьезно, что это было? Ну расскажите, а? Я же видела.

– Что еще ты видела? – спросила женщина, как будто смирившись. – Что конкретно сегодня ты видела необычного?

– Да вроде ничего такого вот прям уж необычного. Мужик меня стремный подвозил, чушь какую-то нес, про опустевшую деревню и заброшенную церковь, кота слишком большого для местных широт возле церкви видела…

– И Воструху мою в доме слышала, гаёвак в лесу заприметила, – себе под нос продолжила Марыся.

– Что за гаёвки?

– Да может и ничего еще, может и обойдется. Баба Вера пусть на тебя посмотрит и скажет, вправду ты это все видела или придумываешь.

– Да ничего я не придумываю! И что еще за баба Вера?

– Гадалка-травница. А вот, смотри, мы уже и пришли.

7.

Лес расступился, открывая вид на небольшой хутор, яблоневый сад и покосившиеся крыши хозяйственных построек. Забор то ли был и скрывался в разросшихся по периметру сада кустах, то ли его и вовсе не было, так сразу не разберешь. Вообще все вокруг сильно заросло бурьяном и с первого взгляда не было понятно, живет кто на хуторе или дом стоит заброшенный.

Тропинка упиралась прямо в деревянную калитку, они приблизились, открыли ее с легким скрипом и вошли во двор.

Во дворе, сразу за кустами, почти прямо перед ними возникла высокая худая женщина. На голове ее была повязана цветастая косынка, на руках резиновые перчатки ядовито желтого цвета, вымазанные черной жирной землей – видимо ее оторвали от работы в огороде. Возраст женщины на первый взгляд определить было трудно. Кожа на лице почти коричневая, выдубленная не то возрастом, не то солнцем, вся в глубоких морщинах. Но спина прямая и взгляд очень уж живой и даже какой-то насмешливый что ли.

– Ну привет, дошли, не заплутали? – она взглянула на пришедших и чуть склонила голову набок, от уголков глаз к вискам разбежались привычные к частой улыбке морщинки. Сами глаза были цвета перезрелой вишни, буро-коричневые, почти черные.

– Не заплутали, – сердито сказала Марыся. – Хотя этот старый пень Гаюн и пытался нас заморочить, ну или девки его дорогу блудили.

– Не пень я! И не такой уж и старый! И не девки это мои, а кровиночки родные – обиженно запричитал кто-то из-под тени навеса.

Нина пригляделась, увидела сидящего на табуретке мелкого невнятного старичка. Толком рассмотреть его не получалось, мешало то ли плохое освещение, то ли что…

– Тебе что, старый дурень, делать нечего? Зачем к нам прицепился? Думаешь у меня времени вагон по лесу зря блудить за твоими девками? – продолжала возмущаться Марыся подходя ближе к навесу.

– А чего ты стрыгу через мой лес ведешь, разрешения не спрашиваешь?

– А ты по чем знаешь, что стрыга она? Лично с ней знаком? В душу ей заглядывал? Или это у тебя уже галлюцинации на фоне бытового алкоголизма?

– Мне Вазила говорил, что вез ее сегодня к нам в деревню, если б она была не ведьма, разве ж она б его увидела? А тем более села б к нему в машину и говорила б с ним как с обычным человеком?

Нина стояла и усилием воли не давала рту открыться от удивления. Что они такое говорят? Про кого они такое говорят? Про нее? Это она что ли ведьма-стрыга? Да что тут за чертовщина творится?

– Хватит ругаться, развели базар, – остановила перебранку гадалка-травница. Она сняла резиновые перчатки, кинула их на траву возле вскопанной земли и направилась в дом.

Марыся и Нина последовали за ней. Нина возле крыльца замедлила шаг, пытаясь рассмотреть старичка поближе, но тот уже куда-то исчез.

В доме было темно – узкие окна, к тому же занавешенные шторами, пропускали слишком мало дневного света. Детали обстановки были почти неразличимы, тонули в полумраке – какая-то мебель возле стен, разбросанные тут и там вещи – хорошо освещался только массивный деревянный стол под окном. Вкусно пахло сушеными травами. Ромашка? Чабрец? Нина не очень-то в них разбиралась.

– Садись, деточка, – бабулька показала ей на табуретку под окном возле стола. – А ты, Марыська, сходи посмотри, что там на дворе, не утащили ли гаёвки с собой чего лишнего, проверь, как проклёныши в огороде работают, и скажи им, что б воды принесли, будем чай пить.

Нина присела на край табуретки, ей было не то что б страшно, но как-то неуютно, как не в своей тарелке. События сегодняшнего дня закручивались в тугую спираль, как сюжет мистического триллера. Работа и жизнь в городе теперь казались чем-то несущественным, как будто это не ее жизнь, как будто не вчера она в ней жила, а когда-то очень и очень давно.

– Покажи колечко, милая, – сказала травница, присаживаясь за стол и протягивая к Нине руку.

Девушка инстинктивно спрятала руки под стол.

– А вам зачем?

– Да не бойся, ты, не обижу. Знавала я твою бабку, очень ты на нее похожа и колечко это помню. Как звать тебя?

– Нина, в честь бабушки назвали.

– Нина? Вот это да. Какое красивое и теперь уже редкое имя. – бабулька рассматривала девушку с всё возрастающим интересом и удивлением. – И что ж она, Ниночка, колечко тебе подарила, а объяснять ничего не стала?

– Не дарила она. Бабушка умерла, а колечко мне мама по наследству отдала на память, с тех пор ношу его не снимая.

– Ну что ж. – баба Вера горестно вздохнула и некоторое время молчала, погрузившись в свои мысли. – Умерла, говоришь, Нина Игоревна? Жаль. Сильная ведьма была. Природная. Сейчас таких мало. Ну давай теперь и на тебя посмотрим, кто ты такая да на что способна.

Баба Вера встала, пошла шуршать в старом комоде, достала какой-то мешочек, вернулась, села за стол. Потянулась к окну и взяла с подоконника большую толстую белую, как березовое полено, свечу. Чиркнула спичкой, зажгла. Свеча зачадила черным дымом, но уже через пару секунд огонь вытянулся высоким стройным оранжевым лепестком.

Нина сидела, боясь пошевелится и смотрела на все эти приготовления широко раскрытыми глазами. Было жутковато, но очень интересно. Перед ней как будто оживали детские сказки про добрую и злую нечисть, рассказанные бабушкой. «То ли я схожу с ума, то ли это были не такие уж и сказки», – думала девушка.

Тем временем гадалка-травница, раскрыла мешочек и высыпала из него на стол кусочки бересты, какие-то кости и мелкие камешки. Накрыла их руками, закрыла глаза и тихо нараспев заговорила:

«Лягу я, встану я и пойду из дверей в двери, где живут звери, в чисто поле, на Сиянску гору. Не остановить меня, не догнать меня, с пути не своротить меня ни колдуну, ни колдунье, ни черной думе-ползунье, ни девке от косатой, ни женщине волосатой, ни всякой скверности, нечистой совести и двенадцати неудач. На Сиянской горе стоит береза-матушка во двенадцати корнях, день стоит под красным солнышком, ночь под ясным месяцем, все видит, все скажет, все мне покажет, будет моим глазом, моим образом…»

Береста на столе вдруг вспыхнула, повалил едкий дым, Нина закрыла глаза, а открыла их уже совсем в другом месте.

Она стоит в лесу, на неестественно круглой поляне. Лес еловый очень густой, то ли вечер, то ли ранее утро, не темно, но сумрачно. Ни солнца, ни луны за низкими серыми тучами не видно. Холодно.

В кругу поляны, спиной к Нине, стоит немолодая женщина. Она что-то поет низким гортанным голосом. Нина не может разобрать ни одного слова. Женщина высоко поднимает руки и запрокидывает голову к небу, седые волосы разметались по плечам. Голос ее набирает мощь, поднимается сильный ветер, шумят деревья.

Вдруг трава вокруг женщины начинает гореть. Пламя окружает ее кольцом, разгорается жарче и выше. Кольцо постепенно сжимается, сантиметр за сантиметром приближаясь к женщине. Откуда-то доносится истошный собачий лай. Женщина прекращает петь и говорит прямо в небо громким низким голосом:

– Я не боюсь тебя, князь! Ни тебя, ни твоих трусливых шавок! Ты не сможешь меня остановишь. Я завершу ритуал и исполню свое предназначенье. Ты сам знаешь, что это неизбежно и пророчество сбудется! Придет рассвет и все закончится! Царица умрет, Василек откроет путь, что б возродить новый мир!

Вдруг большая темная лохматая тень прыгает на женщину прямо из огня. Завязывается схватка, фигуры падают на землю, сплетаясь в мистический клубок. Катаются прямо в огне. Одежда и волосы женщины начинает тлеть. Воняет паленой шерстью. Нина стоит не в силах пошевелиться, как в кошмаре, когда очень хочется бежать, но тело совершенно не слушается и можно только беззвучно орать от ужаса.

Тень исчезает, огонь постепенно гаснет и на пустой поляне остается неподвижно лежать женщина, Нина медленно подходит к ней, наклоняется, заглядывает в лицо и узнает свою бабушку. На шее, на цепочке у нее висит серебряное кольцо с большим синим камнем, то, которое сейчас надето у Нины на пальце.

Нина кричит и открывает глаза. Девушку бьет сильный озноб, из глаз льются слезы. Прямо перед ней сидит баба Вера, участливо заглядывает ей в лицо, протягивает металлическую кружку:

– Вот выпей, девонька, успокойся. Пей-пей, не бойся.

Девушка взяла кружку, посмотрела бессмысленным взглядом на светло-зеленый отвар, зубы застучали о металлический край. Один глоток, другой, третий. Горьковатая жидкость разливалась по животу мягким теплом, унимая дрожь и проясняя сознание. Нина молча маленькими глотками допила отвар до конца, поставила кружку на стол и только после этого подняла глаза на травницу.

– Что это было?

– Так ты сама все видела. Не своей смертью умерла твоя бабуля. Убили ее.

– Как убили, кто?

– Того не ведаю…

– А когда это было? И что она там делала в этом лесу?

– Это не ко мне вопросы. Я в такие дела не лезу и тебе не советую. Дольше проживешь.

– Нет, ну послушайте! Ну нельзя же так! Что вы все глаза отводите, да говорите загадками. Объясните мне уже наконец, что здесь вообще происходит? Что это за чертовщина околофольклорная? – Нина разозлилась не на шутку.

– Объясню. Ты только сразу рожу не криви, да глаза не закатывай. Два раза рассказывать не буду. Один раз расскажу, на вопросы, ежели будут, – отвечу. А уж поверишь ли ты мне и как дальше будешь жить – это тебе решать.

Баба Вера села поудобнее, налила в свою кружку травяного чая и принялась рассказывать, задумчиво глядя не на Нину, а в засиженное мухами окно:

– Живут вокруг нас не только люди, но и нелюди. Нечисть/нежить/бесовское отродье, как не назови, а смысл один. Живут они вроде и рядом, а вроде и не совсем… Они как будто в другом мире, в своём бесовском. Миры эти иногда пересекаются. Иногда в местах заповедных, в некоторых людях, в специальных вещах… Нечисть, как и люди, есть злая и добрая. Ну как добрая. Тут скорее можно сказать, что есть те что людям вредят, а есть те, которые людей не трогают. Тех, что за просто так помогают, пока не видала, хотя свет большой, может и такие есть.

Обычные люди просто так нечисть видеть не могут. Существуют специальные обряды или заклинания, помогающие нечистиков разглядеть, призвать, прогнать, о чем-то попросить, но это сложно и не всегда получается. Есть люди не обычные, имеющие дар, такие как я, например, или бабка твоя, в простонародье зовут их ведьмами, колдунами, гадалками, пророками, экстрасенсами и тому подобное. Но одного только дара, конечно, мало, нужны знания специальные, чтобы уметь этот дар использовать. Со знаниями, конечно, беда, вроде как информации сейчас много разной, но и шарлатанов развелось как собак, которые тебе и обряд проведут и артефакт достанут, ты только денежки плати, а толку – пшик.

– А я? Получается у меня тоже есть дар?

– Сама я дар в людях видеть могу, но не шибко понимаю какой он. Я не такая сильная ведьма, как была твоя бабка. Но судя по тому, что ты лесовика у меня возле дома разглядела и даже говорить с ним могла, дар у тебя есть. Да и сама ты, наверное, не раз замечала чертовщину вокруг себя, необъяснимую удачу или возможность видеть наперед. У всех по-разному проявляется. Кроме того, в нашем мире обереги есть разные, которые ведьмы и колдуны изготавливают, типа колечка твоего, вода есть заговорённая, отвары зелья специальные, да много чего еще.

– Да я видела. Когда мы сюда шли, Марыся какие-то заклинания читала и бумажки водой поливала, а они загорелись и исчезли – вы про это говорите?

– Да. Это вода от дурного глаза специально заговорённая очень полезная в хозяйстве вещь. Я тоже такого много что умею по мелочи. Могу и воду заговорить, соль четверговую сделать, обереги зарядить. Могу, кстати, тебе зелье хорошее на приворот зашептать.

– И что мне теперь делать?

– С приворотом? В чай милому нальешь и слова скажешь, я тебя научу.

– Да при чем тут приворот! Что МНЕ теперь делать? Вы мне всю картину мира наизнанку вывернули, вытряхнули и назад не заправили! Как мне теперь со всем этим дальше жить?

– Да я откуда знаю, девица, – засмеялась бабка, – как хочешь так и живи, как тебе совесть подсказывает.

8.

Назад Нина с Марысей шли уже не так быстро. Марыся сказала, что дед Гаюн успокоился и девок своих приструнил, так что можно идти спокойно.

– А это кстати кто такой был? Типа Лешего? Лесовика?

– Ну да, но только у нас же тут Беловежская Пуща начинается.

– Пушча-дрымушча? – улыбнулась Нина

– Типа того. Так вот, хозяином ВСЕЙ пущи является Пущевик. Он заботится о своем лесе, следит за порядком в нем. Ему подчиняются и служат все звери и птицы. Но людей он не жалует. Хотя из лесовиков людей особо никто не привечает, от людей лесу никакой пользы один вред только, но Пущевик особенно лют. Если лешего или гаюна еще можно как-то ублажить, то Пущевик тебе спуску не даст и просьб твоих не исполнит, особенно если ты с топором пришел, считай, что живым не выберешься. Сам он высоченный, а тело все в коре, похож на самое высокое в пуще дерево. На глаза людям он никогда не показывается, но если зашла ты в какое место дремучее, а там тебе кажется, что за тобой кто-то наблюдает, то все бросай и беги без оглядки.

А наш дед Гаюн, это Пущевика младший брат, а гаёвки – это его внучки, вот уж где девки вредные. Наш Гаюн-то дедуля не злобный. Особенно если ты, идя в лес, с собой угощение прихватишь и желательно не только хлеба, но и пива или самогонки чарочку. Гаюн наверняка раздобреет и наведет тебя на особенно грибные или ягодные места, тропку под ногами проложит сухую и прямую. Но если кто в лесу ведет себя по-свински или кричит громко зверей и птиц пугает, то может он человека с дороги сбить. Будет три дня тот в трех соснах плутать – не сможет из леса выбраться. Или заведет в болото, да там и утопят в трясине бедолагу вдвоем с Багником.

– Про Багника я от бабушки слышала, только думала, что это сказки.

– Да уж сказки. Не дай бог к этим сказочникам в гости попасть…

– А почему гаевый дед называл меня стрыгой?

– Стрыга – это ведьма упырица по-местному. Лесовики, да и не только они, очень к такому чувствительные. Они людей насквозь видят. Мы с тобой только в лес зашли, а старому деду его девки гаёвки уже все доложили: кто идет, куда и зачем. А ты, дурья башка, еще и бумажку из кармана в траву выбросила, вот они и разозлились. И давай нас с дороги сбивать, тропинки путать. Но я-то баба ушлая, не один год уже по этому лесу хожу и всех тут знаю. А ты если б одна была, могли б и до беды довести.

– А Вазила – этот ваш кто? Тоже из этих? Неужели и правда тот самый покровитель лошадей из детских сказок?

– Ну тот или не тот, это уж я не знаю. Но лошадей он действительно любит, а кроме того и машины всякие. Если поломка какая в транспорте – это все к нему. Вот только с нашим миром он вообще почти не связан. Людей простых он почти не видит, те его тоже.

– Так поэтому он говорил, что в деревне никто не живет? Пару домов да поп-пьяница?

– Да, он так видит деревню. Только тех, у кого дар есть, остальных для него и не существует.

Так за разговорами не заметили, как в деревню вернулись. Уже вечерело.

– Я схожу, посмотрю. Не открылся ли сельсовет, – сказала Нина.

– Хорошо, а я пока ужин приготовлю.

– Может, вам с ужином помочь?

– Не надо, Воструха поможет.

– Воструха? это кто?

– Да не важно, – отмахнулась Марыся, – потом расскажу. Она открыла калитку и скрылась за забором.

Девушка немного постояла на улице и, оглядываясь по сторонам, попыталась сориентироваться, куда ей идти. Потом вспомнила о своем телефоне, оставленном в доме на зарядке, и решила прихватить его с собой и заодно проверить входящие сообщения. Двери дома были открыты, Марыси нигде не было видно. Нина заглянула на кухню, увидела в полу открытый люк погреба, решила, что женщина там и не стала ее окликать. На пару секунд остановилась возле двери, из-за которой днем доносилось пение. Прислушалась, но в комнате было тихо. Нина зашла к себе, сунула в карман куртки телефон, кинула на себя взгляд в большое зеркало: белые кроссовки, узкие черные брюки, джинсовая куртка до середины бедра, подбитая изнутри белым искусственным мехом. Пригладила рукой растрепавшиеся волосы, посмотрела в свои голубые глаза. «Сегодня ты узнала, что ты ведьма. И как тебе теперь? Что-нибудь изменилось? Появилась ли в глазах что-нибудь эдакое? Может клыки? Нет? Всё как обычно, всё, как всегда. Надо попробовать воспламенить взглядом какой-нибудь предмет. Ну или хотя бы передвинуть. Так, что тут у нас. Вот какие-то кроссворды на столе». Девушка пристально вгляделась в газету, представляя, как начинают чернеть и сворачиваться края тонкой бумаги, как потихоньку дымит чернота, появляется оранжевый огонек, девушка изо всех сил напрягала зрение и волю. Но газета лежала на своем месте как ни в чем не бывало и на усилия девушки никак не реагировала. Нина разочарованно выдохнула. Ну что ж, Москва тоже не сразу строилась.

9.

Проходя мимо церкви, Нина еще раз обратила внимание на деревянную колокольню. Видеть такие ей раньше не приходилось. Надо загуглить как это называется. Нина достала телефон: так… униатская церковь в деревне построена в 1782 году… ого какая старая, хотя так и выглядит, с того времени, видимо, только перекрашивали, а капремонт не проводили… рядом с церковью четвериковая каркасная колокольня под шатровой крышей… Надо же. Звучит солидно.

Нина подняла взгляд от телефона, что бы рассмотреть колокольню повнимательнее и опять увидела этого огромного котищу на ограде. Его шерсть так и переливалась под закатным солнцем. Девушка подняла телефон и сделала несколько снимков, все-таки кот выглядел очень необычно. Да и сама церковь. Девушка принялась фотографировать постройку, потом колокольню, потом себя на фоне деревни. Когда через минуту другую она опять посмотрела на ограду – кота там уже не было.

Сходила к сельсовету, подёргала за ручки все двери, позаглядывала в окна, убедилась, что с утра здесь ничего не изменилось и в здании все так же никого нет. Нина присела на скамейку, вытянув уставшие ноги и размышляя над событиями сегодняшнего дня и странным видением в доме у бабы Веры.

Погрузившись в свои мысли, она не заметила, как к ней подошел парень и вздрогнула, услышав обращенный к ней вопрос:

– Здравствуйте, Вы не подскажите где здесь можно найти магазин?

Нина подняла глаза. Симпатичный, черные волосы, растрепанная челка. Большие карие смеющиеся глаза. Нина пошарила глазами по сторонам в поисках машины. Ее видно не было, а на чем же он приехал? Явно же не местный.

– Аааа , эээ магазин? Так вот же он. – Она показала рукой перед собой. Продуктовый магазин, был прямо за спиной молодого парня. «Про библиотеку бы еще спросил, хотя тут ведь и библиотека есть», – Нина мысленно усмехнулась. Так себе подкат если честно, а парень вроде бы ничего.

– Этот я видел, в нем выбор бедноват, а цветов так и вообще нет.

– В таких деревнях, – она чуть было не сказала «у нас», – цветы продаются только пластмассовые и в основном возле кладбища.

Он засмеялся.

– Как Вас зовут? – спросил парень. – Вы здесь живете?

– Нет, я в командировку приехала, на один день. Меня зовут Нина. А вас?

– А меня Варган. Я проездом тут, в Беловежскую Пущу еду. Остановились в поисках еды. Может пообедаем вместе? – он продолжал широко улыбаться, глядя ей в глаза.

– Нет, спасибо, я уже обедала.

– Очень жаль, приятно было познакомиться. Может быть еще увидимся.

– Может быть. Всего хорошего. – Нина тоже улыбнулась ему и, чтоб закончить разговор, сделала вид, что ей срочно понадобилось позвонить. Она достала телефон и начала беспорядочно клацать пальчиком по иконкам приложений, краем глаза наблюдая за его удаляющейся спиной.

Раз уж достала телефон, Нина решила посмотреть на фотографии себя и церкви, которые только что сделала. Девушка полистала снимки в галерее туда и обратно. Несколько раз. Хмм… А где КОТ? Вот церковь, вот колокольня, вот ограда – а кота нет! «Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!» мысленно процитировала Нина Алису в Стране чудес и улыбнулась. Настроение было просто отличным, как и погода, несмотря на то, что ничего из намеченного на сегодня по работе выполнить не удалось.

Когда Нина вернулась в Марысин дом, было уже время ужинать. Вечер был теплым, безветренным. Облака совсем исчезли, небо раскинулось над деревней ясным шатром. Закатное солнце окрасило его в оранжевый цвет, позолотило крыши домов и верхушки деревьев. Скрипнула под ее пальцами калитка, зашуршал под ногами гравий, с крыльца кто-то вскочил и метнулся в дом. Нина оторопела. Что это? На собаку не похоже. Или просто показалось? Что-то ей сегодня слишком много всего кажется. «Если кажется, креститься надо… Креститься серди всей этой чертовщина?» – Нина усмехнулась своим мыслям и вошла в дом.

Марыся, хлопотавшая на кухне, обернулась на вошедшую девушку:

– Ну что, есть новости?

– Новостей нет, все закрыто, вокруг сельсовета никого не видно. Придется оставаться ночевать и идти туда завтра утром.

– Ну оставайся конечно, так же и договаривались. Иди руки мой и за стол садись, сейчас поужинаем и отдыхай. А поздно вечером пойдешь со мной «четверговую соль» делать. Мне там как раз помощница не помешает. Тяжело уже одной дрова в лес тягать.

– Что за соль четверговая? Первый раз слышу.

– Вот вы городские темные, ничегошеньки не знаете. Ты хоть знаешь какая сегодня неделя?

– Какая?

– СтрастнАя неделя. Последняя неделя великого поста перед Пасхой. А день завтра знаешь какой?

– Четверг.

– Правильно четверг, но какой четверг? Вот жэш дура-то, прости господи. Завтра чистый четверг, а это значит, что дел по горло. В этот день столько амулетов мастерится, столько обрядов совершается, что б на весь год хватило. Очень важный день и хорошо, что ты тут, помощь не помешает. Да садись ты ешь, сейчас я тебе все расскажу.

Женщина поставила перед девушкой тарелку жаренной картошки и налила из кувшина в стакан какую-то коричневую жидкость, девушка принюхалась, пиво? Нет, похоже квас. Картошка блестела подсолнечным маслом и поджаристыми корочками. Аромат от нее стоял умопомрачительный. Нина принялась за еду, попутно расспрашивая Марысю что за обряды ждут их сегодня ночью.

– Ну то, что в чистый четверг все везде убираются, дом моют, двор чистят, сами в бане парятся, да детишек купают, то это я думаю ни для кого ни секрет. Это из самого названия дня понятно. Но помимо этого, только в этот день, только один раз в году, можно приготовить Четверговую соль. Такая соль – это мощный оберег от сглаза, болезней и недоброжелателей. Ее используют весь год в большинстве магических обрядов для защиты и усиления. В общем вещь очень важная, в хозяйстве почти не заменимая. Тебе всякие доморощенные гадалки и экстрасенсы миллион способов расскажут, как ее делать, но баба Вера научила меня единственно правильному способу. Так что ешь давай. Вечером, как стемнеет, в лес пойдем.

10.

Поздно вечером, ближе к полуночи, Марыся постучала к Нине в комнату и позвала ее на кухню. Там она достала из шкафчика несколько пакетов крупной морской соли, высыпала в холщовый мешок, туда же добавила пару столовых ложек квасной гущи из большой кастрюли и размоченный мякиш черного хлеба. Наклонилась над мешком, что-то пошептала. Что именно Нина не расслышала. Потом завязала мешок суровой красной ниткой и положила в большую сумку, висящую на плече.

– Так, ты иди на двор, посмотри – там дальше, справа под навесом, дрова сложены. Сверху на поленнице, где-то там же, целлофановый пакет должен быть, в нем тоже несколько чурок. Бери пакет, добавь туда еще пару штук поленцев, чтоб на хороший костер хватило и в лес пойдем.

– А зачем нам костер в лесу? Ведьму будем жечь? – хихикнула Нина.

– Я б на твоем месте так не шутила, – угрюмо отозвалась женщина.

– А дрова зачем с собой берем, почему в лесу набрать не можем? Для ритуала нужны какие-то особенные?

– Можно и обычные, но лучше, конечно, особенные. Чтоб правильно четверговую соль приготовить, ее нужно закалить в огне. Огонь, как и вода, тоже обладает очистительной силой, а чтоб силу огня увеличить, нужны «воскресные» дрова.

–Как это «воскресные»?

– Во время Великого поста хозяйка откладывает отдельно по одному полену каждое воскресенье, получается штук 6-7 поленьев. Они и называются «воскресными». Для приготовления четверговой соли лучше использовать именно такие дрова. Господи, ну что за молодежь пошла, ничего не знают, ничему учиться не хотят.

– Почему не знаем? – обиделась Нина. – Очень много мы знаем и много чему учимся. Вещам посложнее и пополезнее вашей соли.

– Ну это еще знаешь ли большой вопрос, что кому полезнее, – проворчала Марыся. – Ладно, иди за дровами и жди меня у калитки.

Нина нашла дрова: и обычные, и воскресные. Упаковала все в большой пакет и вышла за калитку ждать Марысю. Вечер был теплый и безветренный. Ночь не обещала быть темной: на черном небе булавками сияли звезды и золотистый, почти совершенно круглый, блин луны. Полнолуние сегодня, что ли. В деревне звезд на небе всегда значительно больше, чем в городе. Нина с детства знала про эту оптическую иллюзию, но все равно каждый раз по-детски удивлялась и радовалась.

Она вспомнила, как сидела с бабушкой теплыми летними вечерами и, запрокинув голову, смотрела в небо. Пыталась успеть загадать желание во время короткого полета падающей звезды. Слушала сказки про то, что это вовсе и не звезды, и уж тем более не банальные метеориты, а загадочные духи летуны. Полет летунов медленный и прекрасный. Над тем местом, где они остановятся, рассыпаются летуны яркими искрами – а потому в народе их иногда называют «Рассыпучими». Эх, бабушка, как же мне тебя не хватает. Что же с тобой случилось, как ты умерла? Можно ли верить тем странным видениям об убийстве, что наслала на нее старая травница баба Вера? Надо обязательно завтра к ней вернуться и расспросить обо всем подробнее.

Как зашли в лес, пройдя метров пять по лесной дороге, остановились возле большой березы. Ствол ее, видимо, некогда повреждённый, был странным образом изогнут возле земли, образуя достаточно широкую выемку. Марыся остановилась, достала из сумки хлеб, банку пива и пригоршню конфет, положила в выемку и почтительно поклонилась.

– Это чтоб деда Гаюна и девок его задобрить, чтоб ночью в лес пустили, дорогу не путали и обряд творить не мешали, – пояснила она на невысказанный вопрос Нины. – Дальше молча пойдем, не отставай и не мешай. Как на место придем, скажу, что тебе надо делать, а пока попусту не болтай. Ночной лес тишину любит.

Примерно через минут тридцать вышли из леса на открытую поляну. Ее ярко освещали звезды и луна, трава под ногами была невысокой, мягкой. В центре поляны серебрился в лунном свете большой плоский камень, вокруг несколько камней поменьше.

Марыся порылась где-то в траве, достала оттуда чугунок, высыпала в него соль, перемешала. Достала бумажный пакет, сильно пахнущий сушеными цветами, высыпала содержимое в чугунок, накрыла крышкой и поставила на самый центр большого камня.

– Вот здесь, вокруг чугунка, костер раскладывай. Умеешь хоть?

– Умею, – буркнула Нина, и принялась за дело.

Костер разгорался, пламя охватывало все больше и больше дров. Нина не могла оторвать от него глаз, как вдруг услышала рядом звучавший сначала тихо, но потом все громче и быстрее речитатив Марыси:

– Уж ты, батюшка, светёл месяц, не летал ли ты по воздуху, не бывал ли ты у Адама во дому, не видал ли ты Адама во гробу? В чистом поле лежит Адам, на сток лицом, на восток хребтом, отродя до креста, от креста до венца, от венца по жизни конца….

Марыся уже почти выкрикивала слова и вертелась вокруг себя в странном страшном танце, Нина сама не замечала, как потихоньку шаг за шагом пятилась все дальше от костра. Костер разгорался все ярче, пламя поднималось все выше и лицо горело от его жара. Пространство вокруг было ярко освещено. Отблески костра выхватывали когтистые еловые лапы по краям поляны, за ними была непроглядная чернильная темнота леса.

Как вдруг раздался пронзительный визг, заболели уши, заныло в затылке. Поднялся сильный ветер. Над костром метнулась какая-то тень. Нина силилась разглядеть что это было. Какое-то странное существо летало над поляной. Металось оно довольно быстро, это мешало его рассмотреть. Тварь была похожу на большую змею с раздвоенным хвостом. Вокруг страшной морды раздувался тонкий перепончатый капюшон. Время от времени существо издавало пронзительный визг, тогда свет костра освещал пасть с острыми и длинными иглами зубов. Сделав несколько кругов над поляной, существо исчезло в ночи, повторный визг раздался уже откуда-то из темноты леса.

Нина расширенными от ужаса глазами смотрела на Марысю.

– Касны, будь они не ладны! – крикнула женщина – Туши костер скорей, не будет никакой четверговой соли, хоть бы живыми уйти!

– Касны? Кто это?

– Потом расскажу, некогда сейчас, раскидывай костер. Сейчас если стая налетит- выпьют дочиста, не отобьёмся.

Они вдвоем принялись растаскивать дрова, обжигая руки, затаптывать огонь и красные светящиеся угли. Страшные пронзительные крики повторялись, казалось, их стало больше и доносились они уже с разных сторон.

– Господи, они ведь на кого-то напали уже. Неспроста они визжат, подмогу собирают. Господи, что же делать-то… – причитала Марыся.

Нина, ничего не понимая, затаптывала огонь, от страха заболел живот. Вдруг совсем рядом раздался тонкий громкий крик:

–Помогите!

Голос был высокий, как у ребенка. Нина не думала, наверное, сработали инстинкты. Она рванулась в темноту леса, ориентируюсь на голос. Ветки хватали за ноги, под ноги кидались кочки и поваленные деревья. Когтистые еловые лапы цеплялись за одежду и царапали руки и лицо. Девушка, пробежав немного, остановилась. Прислушалась, вертя головой по сторонам, пытаясь установить, откуда раздавался крик о помощи и куда бежать дальше. Марыся за ней не побежала, осталась на поляне.

– Помогите!

Так, кажется, справа, Нина устремилась туда. Впереди лес расступался, наверное, там просека или еще одна поляна. Нине было не до того, чтоб оглядываться по сторонам. Две или три твари с раздвоенными змеиными хвостами катались по земле, еще одна летала сверху и время от времени издавала пронзительный визг – созывала стаю на помощь.

«Вот это я зря сюда ломанулась, – подумала девушка. – Одна, да еще голыми руками, как я с ними справлюсь?» Но отступать уже было поздно. Ее заметили. Твари бросили свою жертву и обернулись к ней.

Они медленно подползали, извиваясь своими змеиными телами. Глаза горели адским оранжевым огнем. Широко раскрытые пасти обнажали тонки острые зубы. Нина оглянулась по сторонам, подхватила с земли палку. «Боже, что мне делать? Они сейчас кинутся и порвут, а я что? Я ж даже не дралась толком никогда ни с кем». Она отступала, пока не уперлась спиной в шершавый ствол огромной сосны. Дальше отступать было некуда. Нина подняла палку и закричала, пытаясь хотя бы напугать этих странных змей. Они отпрянули, но ненадолго.

Первая кинулась на нее, девушка увернулась, попыталась достать змеюку палкой. Почувствовала, как хвост обвивается вокруг ее ноги. Нина упала, покатилась, отбросила ненужную палку, пыталась отбиться руками, ногами, кусала зубами. Вырвалась, вскочила, увидела силуэт кого-то мелкого, кто дрался рядом с ней. Первая жертва? Ребенок, которому она пришла на помощь? Рассуждать было некогда, вокруг мелькали зубы и хосты, хрустели под ее руками перепончатые крылья. Они кидались отовсюду: снизу, сверху, слева и справа. Нина уворачивалась, пока внезапно ее не подкосила острая боль в правом бедре. Какая-то тварь все же дотянулась и впилась зубами ей в ногу. Нина принялась молотить ее кулаками по голове и глазам, схватила за шею, пыталась задушить или хотя б оторвать от себя. Но силы быстро покидали ее.

Вдруг рядом блеснула молния, одна другая, третья. Молнии попадали в змей, касны корчились и визжали от боли. Нина подняла глаза и увидела бабу Веру. Та стояла высоко, подняв руки кверху и выкрикивала громким голосом слова на непонятном языке. Кончики ее пальцев светились, молнии падали с неба. Три или четыре гадины лежали мёртвыми. Уже успевшая собраться, довольно большая стая кружила над девушкой, не осмеливаясь спуститься ниже, но и не улетая совсем. Баба Вера запрокинула голову, скрестила руки на груди, закрыла глаза и запела громким грудным голосом. Голос набирал мощь, вызывал вибрацию воздуха, задрожала земля под ногами. Воздух наэлектризовался. Запахло озоном, как перед грозой.

Вдруг небо раскололось по полам. Нина смотрела прямо в разлом, не понимая, как такое возможно в принципе. Звездное небо треснуло напополам, оттуда бил яркий, но какой-то холодный страшный синий свет. Оттуда донесся нечеловеческий крик:

– Ставры! Гавры! Гам! Взываю к вам!!!

И с неба кинулись вниз два страшных пса. Седые шкуры и мертвые пустые глаза вводили в оцепенение всех живых, кому выпало несчастье увидеть двух главных стражей царства мертвых.

Вокруг бабы Веры закрутился вихрь, в песню старой травницы вплетался дикий собачий вой, собаки, спрыгнув с небес, бежали по кругу все быстрее пока вихрь не поглотил их, и песня бабы Веры не оборвалась.

11.

Сознание постепенно возвращалось. Вместе с сознанием пришла головная боль. Открывать глаза Нина не спешила. Сквозь сомкнутые веки видно свет, значит день. Похоже она лежит в постели. Под головой подушка, сверху одеяло. Попробовала пошевелить пальцами. Получилось. Что происходит? Надо все же открывать глаза. Побеленный потолок, лампы дневного света, крашенные светло-зеленой краской стены. Белое казенное постельное белье. Она попыталась повернуть голову. Комната небольшая, возле противоположной стены незастеленная высокая кровать на колесиках с клеенчатым матрасом и тумбочка. В углу умывальник. Похоже на больничную палату.

Она попыталась вспомнить, что произошло. Вспомнила, похолодела. Похоже, там ночью в лесу от потери крови она потеряла сознание. А здесь как оказалась? Вернулась Марыся и вызвала скорую? Скорее всего.

Девушка попыталась сесть, но слабость привязала ее к кровати надежными жгутами. Сделав несколько бесплодных попыток, Нина решила, что лучше сначала все-таки поспать и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Ее разбудил врач. Самочувствие было уже намного лучше. Она без труда поднялась и села на кровати, ответила на несколько уточняющих вопросов врача и выслушала историю, как в лесу Нина сильно распорола веткой бедро, была задета артерия, в связи с чем Нина потеряла много крови. Как оказалось, Марыся успела сделать ей тугую повязку и вызвать скорую из Каменца. А еще о том, что в Пуще есть волки и, не смотря на то что весной они обычно близко к деревне не подходят, вчера стая видимо вышла на запах крови, напала на бабу Веру и задрала до смерти. Что?

– Что? Что вы говорите? Баба Вера умерла?

– Да. Нашли на хуторе, уже мертвую, такое несчастье. Нельзя в таком возрасте одной в лесу жить, опасно.

Нина сидела в ступоре и пыталась переварить услышанное. Волки, стая, нашли мёртвую, у себя на хуторе. Да как так-то?

– А где мои вещи? Где телефон?

– Не знаю, вас так привезли, без телефона. Вам наложили швы, нога будет еще несколько дней болеть. Посмотрим на самочувствие и к вечеру, наверное, уже выпишем, придется только раз или два приехать к нам или по месту жительства на перевязку.

С этими словами врач ободряюще ей улыбнулся, пометил что-то в истории болезни и вышел из палаты.

Нина откинулась на подушку и уставилась в потолок.

– Привет и спасибо, – раздался голос откуда-то со стороны окна.

Нина подскочила и обернулась. У нее не было проблем со зрением, но она все же сощурилась, что б лучше видеть, не в силах поверить своим глазам.

– Ты кто? – спросила она удивленно и испуганно.

– Я мелкий бес Анчут. А ты Нина.

– Мы знакомы?

– Официально нет, но мы виделись ночью в лесу. А потом мне все про тебя Марыся рассказала. Ночью я напоролся на стаю касн, в полнолуние они особенно жестят. Высушили б меня и выбросили мёртвенького, если б ты не выскочила бесстрашно из леса как Орлеанская дева с палкой наперевес, – он хихикнул.

Выглядел он престранно. Мелкий, размером с 4-х летнего ребенка, лохматый, глаза огромные зеленые, уши большие как у овчарки, ноги обвивает тонкий хвост с кисточкой. А что это в пушистой шерсти на голове? Рожки что ли? С ума сойти.

–Эй, ты что это? В обморок собралась? Погоди –погоди, красавица. Дыши. Ровнее, глубже. Вдох-выдох, вдох-выдох. Водички дать?

– Не надо мне водички. Повтори еще раз кто ты такой?

– Анчут. Мелкий бес. Явился выразить тебе глубочайшую признательность за спасение своей никчемной бесовской жизни и сказать, что я теперь твой должник. Таков уклад.

Нина перевела дыхание. Бес вроде был не опасен и на галлюцинацию не похож, выглядел вполне реально. Да и вообще, она постепенно начала привыкать к творившейся вокруг чертовщине. Вопрос о том, верить ей или не верить, уже не стоял. Либо окружающий ее привычный мир вышел за пределы общепринятой нормальности, либо туда вышел ее разум.

– Анчут, слушай, а может я просто сумасшедшая? – решилась она спросить у беса.

Тот оценивающе окинул ее взглядом и задумался.

– Может и сумасшедшая, я не психиатр. А на что жалуешься? Симптомы какие?

– Нууу…, – она помолчала. – Галлюцинации у меня, слуховые и зрительные. Нечисть сказочную вижу, слышу и иным образом взаимодействую.

– И все? А раздвоение личности, психозы, немотивированная агрессия и навязчивые состояния бывают? Наркотики принимаешь?

– Нет.

– Если просто нечисть видишь, то не сумасшедшая. Вначале, конечно, будет удивительно, потом привыкнешь. Я, например, когда 3D очки первый раз надел, тоже не поверил и решил даже, что у меня кукушечка отъезжает, а еще метро не люблю, но ничего, привык.

– Ну хорошо, должник, а как ты мне долг отдавать собираешься?

– Спасу тебя от смерти разок и все, разойдемся как в море корабли.

– А то что ты меня в лесу от потери крови спас – это разве не считается? – Поинтересовалась Нина, поднимая одеяло и рассматривая повязку на бедре.

– Не считается, к сожалению. Это Марыся тебя перевязывала и скорую вызвала. Меня самого касны нормально так подрали, хорошо у Марыси с собой живая вода была, а то не успела бы к нам скорая. Там ехать часа два не меньше, никакие жгуты и тугие повязки не помогут.

– А расскажи тогда, что там врач про бабу Веру говорил, что у вас за волки ходят, на людей нападают?

– Да какие волки, – Анчут погрустнел. – Волки у нас уже, наверное, лет сто ни на кого не нападают. Да уж кто-кто, а баба Вера нашла б с волками общий язык. Не волки это…

– Мне кажется я видела двух больших собак.

– Да, это Ставры и Гавры, две собаки Князя Бая, посредники между мирами, два стража царства умерших. Не знаю только, кто их вызвал и зачем. Может, она сама? – Анчут опять помолчал и грустно повздыхал. – Я бес маленький, большим колдовством не владею. А бабу Веру жалко. Хорошая была женщина. Всем нам помогала.

12.

В тот же день Нину не выписали, ей пришлось остаться на ночь в больнице. Она хорошенько выспалась. Утром ей сделали перевязку, к обеду оформили эпикриз, выдали его ей на руки и отправили на все четыре стороны.

Нина вышла на порог больницы, без телефона, без вещей, без понятия как ей теперь добраться из Каменца в Димитровичи. Нужно было ехать к Марысе, за своими вещами к незаконченной работе. Анчут больше не появлялся и вообще все происходящее никак не выходило за рамки обыденности. Нога немного болела, и Нина, прихрамывая, пошла к автовокзалу узнать расписание пригородных автобусов.

В Димитровичи она добралась только к вечеру. Было уже понятно, что сельсовет конечно же опять закрыт и придется оставаться как минимум еще на одну ночевку. Марысю Нина дома не застала и присела ждать ее на лавочке возле калитки, массируя больную ногу.

– Мяу, – послышалось со стороны дороги. Опять этот кот.

Марыся вернулась через час и они сели ужинать. Настроение у обеих было подавленным. Объяснять что-либо и рассказывать про ночное происшествие в лесу и смерть Бабы Веры Марыся совершенно не хотела. Устав тянуть каждое слово клещами, Нина махнула рукой, молча допила чай и пошла спать с тяжелым сердцем. Боль в ноге и ночные кошмары не дали ей выспаться. Она проснулась ни свет ни заря и долго лежала, просто глядя в потолок, перебирая в памяти события прошедших дней. Вскоре ей это надоело, она потянулась, сняла с зарядки телефон и погрузилась в новости соцсетей.

В девять утра, умывшись и позавтракав, Нина в очередной раз направилась в сельсовет.

К счастью, сегодня, несмотря на субботний день, ее встретила там приветливая женщина, помогла найти и выписать нужные сведения из архива, сделать недостающие копии документов, поправить цифры в отчетах. Работа ей была привычна, и Нина полностью справилась с ней за несколько часов. Можно было возвращаться домой в город.

После обеда Нина изучила расписание междугороднего транспорта и наметила нехитрую логистику возвращения. Честно говоря, эта деревня начала уже порядком ей надоедать. Хотелось домой. Она расплатилась с Марысей за комнату, тепло с ней попрощалась и, дождавшись на остановке старого пригородного икаруса с немногочисленными попутчиками, поехала на вокзал.

13.

Электричка была практически пустая. В вагоне всего несколько пожилых людей, дремавших возле окна и небольшая компания молодых людей, изредка смеющихся в противоположном конце вагона. Они часто бегали курить в тамбур и что-то показывали друг другу на экранах своих смартфонов.

Нина сидела возле окна, рассматривала пробегавшие мимо поля, леса, деревеньки. Строила планы на предстоящие выходные, думала о том, что довольно давно не навещала родителей, но с перевязанной ногой к ним лучше не соваться.

– Белорусская природа – прекрасна. Не так ли?

Нина вздрогнула. Напротив нее, задумчиво глядя в окно, сидел Анчут и теребил в пальцах кончик хвоста.

– Особенно в зависших над полями аистах есть какая-то завораживающая волшебная красота. Как будто тысячу лет парят они в небе и владеют всей мудростью и знают всю историю нашего края, – задумчиво продолжал бес.

– А ты философ, да?

– А ты нет?

– Для философии я еще слишком молода! – отмахнулась Нина.

– Ты себе льстишь, – захихикал мелкий гадёныш.

Нина фыркнула:

– Возраст женщины не в паспорте, а в глазах.

– Так и я про то же!

– Прекрати хамить, – с улыбкой сказала девушка. – Ты как здесь оказался? И почему никто не обращает на тебя внимания? Они тебя не видят? Им кажется, что я сумасшедшая и разговариваю с пустым местом?

– Давай по порядку. Во-первых, корректнее было бы задать вопрос не «Как», а «Зачем». Мне придется все время быть поблизости от тебя, куда бы ты не направлялась, чтоб успеть спасти твою жизнь, когда подвернется такая возможность, и таким образом вернуть должок. Во-вторых, внимания на меня не обращают, потому что не видят, и сумасшедшей тебя считают если только из-за расцветки рюкзака. И в-третьих, никто не видит, что ты с кем-то разговариваешь. Всем кажется, что ты молча смотришь в окно. Я не знаю, как это объясняется с точки зрения законов физики или анатомии строения глаз, но это факт.

– Интересненнько. Значит, ты поедешь со мной в город? Будешь постоянно надоедать мне дома и на работе?

– Вообще-то я максимально тактичен и воспитан, – неожиданно обиделся Анчут.

– Ага, я заметила.

– Это просто ты пока мало с нечистью общалась и тебе не с чем сравнить. Ладно, не смею мешать, – сказал он, недовольно поджав губы, и растаял в воздухе.

14.

Нина вернулась домой поздно вечером, забрала у соседки ключи, до отвала накормила кота и наелась сама. Упала на кровать и, уткнувшись носом в родную подушку, провалилась в глубокий сон.

Разбудил ее запах кофе и корицы, доносившийся из кухни.

– Ничосе, – сонно пробормотала она, – Маркиз, я знаю, ты скучал, но чтоб настолько?

Так. Что? Девушка одним рывком села на кровати и поморщилась от боли в ноге. Какой Маркиз? Как бы ни скучал кот, поверить в то, что заварил кофе именно он, совершенно невозможно. Но если это не кот, то кто? Ключи от ее квартиры были только у родителей. Лечь спать с незакрытой дверью она не могла…

– Проснулась, красотка? Поспать ты, конечно горазда.

Нина бросила взгляд на часы: 9 утра.

– В смысле горазда?

– Выражения «вставать с рассветом» или «с первыми петухами» для тебя пустой звук? Хотя, чего еще от вас городских можно ожидать?

В двери спальни заглянул Анчут и почесал за ухом чайной ложечкой:

–Тебе сахар в кофе добавлять?

– Ой ладно тебе, сегодня воскресенье. Если б не ты, я б часов до одиннадцати проспала. Сахар не добавлять, молока тоже не надо.

– Я тебя часов с семи утра дожидаюсь, завтрак приготовил, с котом твоим познакомился – на редкость мерзкий тип.

– Сам ты, Анчутка, мерзкий тип, а котик мой самый лучший. Кс-кс-кс, Маркузя, ты где? Скажи мне, он тебя обижал? – Нина завертела головой в поисках кота. Перегнулась вниз и заглянула под кровать, протянула руку, отодвинула штору и проверила подоконник. Котика нигде не было.

– Я его в ванной закрыл, чтоб шерстью своей на выпечку не тряс. Как ты терпишь его на кухонном столе?

– Мой кот, мой стол и булочки я не ем! Чего это ты вообще со своим уставом в мой монастырь приперся ни свет ни заря?

– Я вообще-то хотел как лучше, – обиделся Анчут. И если булочки ты не ешь, то зачем тогда тебе в доме яйца, мука, сахар и корица? Совпадение? Не думаю!

Нина улыбнулась, поправила пижаму, встала с постели и направилась вызволять кота из ванны.

– Не обижайся и спасибо за кофе.

– Да пожалуйста.

– У тебя есть какие-то конкретные планы или ты просто в гости с утра зашел? – спросила она, скрываясь за дверью ванны

– Я не знаю, – Анчут примостился на край кухонного стола и задумчиво помешивал кофе столовой ложкой в литровой пивной кружке.

– А ты горазд кофе пить, я смотрю – девушка появилась на кухне и во все глаза удивленно уставилась на посуду, в которой Анчут заварил себе ароматный напиток.

– Кофе я люблю, что да, то да. У вас в городе кстати кофеен много? В какой из них кофе самый вкусный? Может пойдем по городу погуляем, покажешь мне, что тут у вас. Я в Гродно лет тридцать не был. Тут, наверное, все поменялось.

– Ого, а сколько тебе лет?

– Какой невежливый вопрос, давай про это не будем, –поморщился бес.

– Ну как скажешь. Хорошо, я соберусь и пойдем гулять. Все равно на сегодня никаких дел не планировала.

15.

В центре города было многолюдно. Погода стояла отличная: травка зеленеет, солнышко блестит – благодать, да и только. Горожане сняли куртки, надели очки и улыбки, подхватили детей и пошли занимать места на открытых верандах и многочисленных лавочках.

Нина с Анчутом прошли мимо парка, вышли на площадь Ленина.

–О! Ленин. Тут как тут! Живее всех живых. Не убрали еще? Я думал давно снесли уже к чертям.

–Да ну… зачем? Это ж наша история, никого не раздражает, все привыкли и к нему, и к танку, и Соколовскому.

Они пересекли площадь по диагонали, посмотрели на подростков, катающихся на своих малюсеньких велосипедах по мраморным плитам, прошлись по мощеной брусчаткой центральной улице Советской. Анчут крутил головой по сторонам и удивлялся. Все так по-новому, все так красиво.

– Становится жарковато, давай сядем куда-нибудь выпьем пива и пойдем проведаем Иосифа.

– Я пиво не пью, тем более на улице, тем более в обед, –отчеканила Нина.

– Какая-ты все-таки неприятная женщина, – поморщился бес. – Послал же бог кредитора.

– А что за Иосиф? И куда мы пойдем его проведывать?

– Иосиф – часовщик. Тоже из наших. В вашем гродненском Фарном костеле есть старинные башенные часы 15 века, которые до сих пор идут, кстати. И это самые старинные работающие часы в Европе. Во всех остальных Прагах и Краковах в часах давным-давно механизм заменили, а в гродненских нет. А знаешь почему? А потому что без магии тут конечно тоже не обошлось. Смотрит за ними специальный человек – смотритель башенных часов.

– Типа фиксик?

– Вот жэш дура-то, прости господи. Какой еще фиксик! – они уже сидели за столиком в одном из открытых кафе и ждали официанта. – Пива мне возьми светлого разливного, а себе сок или чай, или что там пьют в обед зожницы субтильного телосложения.

Официант принес заказ и Анчут продолжил:

– Иосиф – часовщик и мой хороший друг. Он отремонтировал и восстановил ваши городские часы, вдохнул в них жизнь – завел, и на протяжении двадцати пяти лет почти изо дня в день, а иногда и два раза в день поднимался на высоту 10-этажного здания, что б ежедневно их заводить и поддерживать в рабочем состоянии. К башенным часам в Фарном костеле ведет вверх узкая, очень крутая винтовая лестница из 113 специальных ступенек. Такая лестница есть еще в башне Мирского замка, но по крутости с гродненской она ни в какое сравнение не идет. Часовщик смотрит за часами как за ребенком: смазывает механизм, заменяет детали, которые со временем приходят в негодность, регулярно заводит их.

– Он умер.

– Кто умер? – поперхнулся Анчут.

– Иосиф – смотритель башенных часов. Ему слишком часто приходилось подниматься наверх, а он в почтенном возрасте уже был и плюс проблемы с сердцем. Однажды, когда он в очередной раз поднялся на 113 ступеньку, сердце не выдержало и он умер. Тогда еще какую-то мистику к смерти приплетали, но я точно не помню. Это случилось года три назад, может четыре. Тогда еще часы впервые за 400 лет остановились и не работали 2 недели. Я в новостях читала. Сейчас какой-то молодой мастер за часами смотрит, вроде бы его ученик.

– Да? Надо же. Как жаль… Я давно к вам не приезжал и не успел с ним повидаться, – горестно вздохнул Анчут.

16.

Перекусив в кафе и побродив по центральным улицам Гродно, Нина и бес оказались перед воротами Нового замка. Нина очень любила эту гродненскую достопримечательность. Замок находился в центре города, но и в то же время в стороне. И вид оттуда на реку Неман открывался умопомрачительный и сам замок, скрытый за деревьями так, что с дороги и не разглядишь, при подходе ближе очаровывал своей красотой. Он был построен в начале 18 века как новый королевский дворец, который использовался как летняя резиденция польских королей и литовских князей. Поскольку дворец был возведен напротив Старого замка, прежней резиденции королей, со временем за ним закрепилось название Новый замок. К сожалению, во время войны замок сильно пострадал и был практически полностью перестроен, первоначальный вид сохранился лишь у въездных ворот со скульптурами сфинксов.

– Ты кстати в курсе, что замок был проклят? – беспечно спросил у Нины Анчут.

– В смысле?

– В коромысле. Проклят как все замки. Потом, правда, проклятие сняли, но сначала все как положено было…

– Нет, не в курсе, расскажи, – глаза Нины заблестели от любопытства.

– Многие считают, что место для строительства Нового замка было выбрано весьма неудачно. Если детально изучить историю, то можно узнать об одном пугающем факте, связаным с данным местом. Еще в средневековые времена здесь был расположен Нижний замок, в котором было совершено предательство пруссов. Крестоносцы убили порядка ста человек стражи и их вождя. Умирая мучительной смертью, тот проклял и предателя, и землю. С тех пор место считалась гиблым и ничего толкового на нем построить не могли, несмотря на его прекрасное расположение на холме возле реки. На протяжении столетий людей, которые занимались здесь строительством, преследовали одни несчастья. Проклятие коснулось и архитектора Нового замка – Пеппельмана, который занимался проектом и умер при загадочных обстоятельствах. Его сын, руководивший после смерти отца строительством, тоже погиб. Руководитель Яух, который заменил их обоих, покинул этот мир сразу после окончания строительных работ. Может конечно совпадение, но я в такие совпадения не верю. Здесь и сейчас я не чувствую проклятия, но это не значит, что его никогда не было. Скорее всего кто-то из великих колдунов снял по-тихому. И не удивлюсь, если при помощи жертвоприношений или еще какой гадости – вот все и помалкивают. Ну да это дело прошлое. Теперь-то не докажешь ничего, да, впрочем, и незачем.

Они подошли к пешеходному мосту, разделяющему Старый и Новый замок.

– Зайдем? – предложила Нина, указывая рукой на ворота Нового замка. – Экспозиция в музее конечно, не ахти, а вот библиотека – очень крутая, я бы хотела посмотреть вдруг найдутся какие-то сведения про собак Ставра и Гавра, которые, как мне кажется, убили Бабу Веру.

Ворота были гостеприимно распахнуты, и они беспрепятственно зашли во внутренний двор замка. Практически всю первую половину ХХ века Новый замок использовался как военный госпиталь, потом, после реставрации, помещения отдали под нужды коммунистической партии, а в период «перестройки» Новый замок был передан учреждениям культуры и правое его крыло заняла областная научная библиотека.

– Ну что ж, давай посмотрим, что у вас тут за библиотека. Архивы можно и прошерстить. Со мной ты увидишь немного больше, чем рядовой посетитель с простым читательским билетом, – потер ладошки Анчут.

Главный корпус дворца в виде буквы «П» образовывал большой парадный внутренний двор, библиотека занимала правое крыло.

Войдя в прохладный мраморный холл библиотеки, девушка остановилась и огляделась. Старинный паркет на полу был заботливо укрыт красной ковровой дорожкой, которая упиралась в тяжелые дубовые двери.

За тяжелыми дубовыми дверями библиотеки высилась деревянная стойка. За ней, в глубине помещения, насколько хватало глаз стояли стройные ряды высоких полок, плотно заставленных книгами. Других посетителей видно не было, похоже, Нина и Анчут единственные, кто в воскресный день заинтересовался местной литературой, если не считать женщину-библиотекаршу в очках, читавшую книгу за столом под светом настольной лампы.

– Здравствуйте, – негромко сказала Нина, делая несколько шагов вперед.

Интеллигентная пожилая женщина с крашеными в фиолетовый цвет седыми волосами, в очках с толстыми линзами, подняла на них взгляд и отложила книгу. Она внимательно посмотрела на Нину, потом вдруг перевела взгляд на Анчута. Лицо ее было совершенно спокойно и не выражало никакого удивления:

– Здравствуйте, чем могу быть полезна? – обратилась она именно к нему.

– Нам бы хотелось более детально изучить стародавние легенды Беларуси, в частности про так называемого первого белоруса – Князя Бая и его собак Ставра и Гавра. – сказал Анчут, усаживаясь прямо на стойку перед пожилой женщиной.

– Сведения из общей библиотеки Вам подойдут или Вы хотите изучить вопрос глубже, в том числе используя наш архивно-магический фонд? – библиотекарша старательно выделяла интонацией слово «Вы», чтоб оно звучало не во множественном числе, а в уважительном.

– Конечно же архивно-магическую. За обычной литературой теперь в библиотеку не ходят, все в интернете есть, – вмешалась в разговор Нина.

Библиотекарша перевела на нее взгляд и посмотрела если и не рассержено, то уж точно презрительно.

– В интернете? Ну-ну… Хотя мы сейчас тоже взяли человека на ставку, который бумажные книги оцифровывает и практика такая ведется по всему миру, но поверьте, деточка, в интернете можно найти далеко не все.

Нина смутилась и опустила взгляд. Анчут молчал с невозмутимым видом, разглядываю старинную лепнину на стенах.

– Ну что ж, пойдемте покажу вам магический архив, – сказала женщина и откинула крышку стойки, пропуская их внутрь своего книжного царства.

17.

Они шли за сутулой спиной библиотекарши по помещениям, переходя из одного в другое, спускались и поднимались по лестницам. Складывалось ощущение, что здание библиотеки изнутри было гораздо больше, чем снаружи. И всюду книги, книги, книги… Наконец они остановились перед неприметной дверью. Библиотекарша достала из кармана вязаной кофты большую связку ключей, заслонила от них дверь спиной, скороговоркой что-то прошептала над замком, и дверь с тихим скрипом отворилась вовнутрь.

Дневной свет из комнаты осветил широкую мраморную лестницу, ведущую вниз в темноту. Снизу вдруг потянуло холодом и чуть уловимым запахом пыли. Нине стало не по себе. Библиотекарша пошарила рукой в темноте и включила свет. Неяркий, он исходил от пыльных светильников, расположенных по стенам с обеих сторон лестницы.

– Яркий свет, излишняя влажность или сухость, неправильный температурный режим – древние книги довольно капризны. Хранить их лучше в специальных шкафах и за стеклом. В этом хранилище у нас бумажные книги. Книги, выполненные на натуральной коже, требуют другой влажности и немного других условий хранений.

Она пошла вниз, и Нине с Анчутом ничего не оставалось, как последовать за ней. Внизу лестница упиралась еще в одну дверь, закрытую на замок, которую пожилая женщина также открыла одним из своих многочисленных ключей. Магическое хранилище антикварных книг, как его назвала библиотекарша, впрочем, выглядело довольно обычным. Просторное помещение без окон. Шкаф и стеклянные стенды. Несколько письменных столов и стульев.

– Присаживайтесь. Книги выносить отсюда нельзя, фотографировать тоже. Вот простые карандаши и бумага на случай если нужно сделать какие-то пометки.

Нина опустилась на стул, зажгла настольную лампу, протянула руку и взяла из карандашницы один из остро заточенных карандашей. Свет лампы отразился от камня на ее кольце и заиграл синими бликами.

Библиотекарша так и впилась в него глазами, потом перевела внимательный взгляд на лицо девушки.

– Какое интересное украшение, сказала она. Как будто из моей молодости, старина опять в моде?

– Честно говоря, я не знаю, какие украшения сейчас в моде, – улыбнулась в ответ девушка. – Это кольцо оставила мне моя бабушка.

– Оставила?

– Она умерла несколько лет назад.

– Ох, бедное дитя извини, я не хотела наводить тебя на печальные мысли. У твоей бабушки был хороший вкус. Как видно он в наследство достался и тебе, раз ты не закинула украшение в дальнюю шкатулку, а продолжаешь носить.

Нина пожала плечами, честно говоря, внимание к ее кольцу начинало уже немного тревожить ее. Столько лет кольцо никто не замечал, а сейчас интересуется им чуть ли ни каждый встречный.

– Как тебя зовут? – не унималась библиотекарша, не отходя от девушки и не сводя глаз с синего камня.

– Меня зовут Нина.

– В честь бабушки назвали?

– Откуда вы знаете? – удивленно спросила девушка, глядя на библиотекаршу в недоумении.

– Ну имя такое. Сейчас не часто встретишь, вот и предположила. А я Любовь Аркадьевна, – на ее лице заиграла улыбка.

– Очень приятно, Любовь Аркадьевна, – вежливо сказала Нина. – Так что по поводу белорусских легенд?

– Ах, да! – Библиотекарша отвернулась от Нины с Анчутом и прошлась вдоль шкафов и стеклянных стеллажей. Остановилась возле одного. Открыла и взяла в руки увесистый том. – Вот. Магическая энциклопедия. Князя Бая ищите на букву «Б», собаки должны упоминаться с ним в статье, насколько я помню. Возможно, про них есть и другие сведения, пойду посмотрю в картотеке.

Она положила книгу на стол перед ними.

– Только, пожалуйста, пользуйтесь аккуратно. Это очень редкий и ценный экземпляр, изучайте пока его, а я пойду посмотрю, какие еще сведения у нас есть, – с этими словами женщина вышла из хранилища, оставив их одних.

Нина открыла книгу и забыла обо всем на свете. Какие прекрасные иллюстрации, витиеватый шрифт, интересные легенды, факты – она листала энциклопедию, не в силах оторваться от пожелтевших страниц. Книга как будто светилась изнутри. Казалось, фантастические существа оживали прямо на картинках. Время летело незаметно.

Вернулась Любовь Аркадьевна.

– Ну что тут у вас? Нашли что-то полезное? К сожалению, библиотека уже закрывается, я посмотрела электронную картотеку: сведения про Князя Бая и его собак есть и в других книгах, но сегодня показать их вам я уже не успею. Обязательно приходите еще. Было приятно познакомиться.

Нина сложила в сумку исписанные карандашом листы бумаги, она перечитает их вечером дома. От обилия сведений и впечатлений кружилась голова. Всё нужно систематизировать и во всем разобраться.

– Спасибо. Сведения, которые удалось найти, ценны и интересны, думаю, что мы зайдем к Вам еще не раз.

18.

Вечером после душа, уже лежа в кровати, Нина осторожно, как какую-то драгоценность, достала исписанные в библиотеке листки бумаги и принялась их перечитывать. В конечном итоге картина в ее голове сложилась примерно такая:

История была описана, как водится, с самого начала, с сотворения мира: «Когда мир еще только начинался, ничего нигде не было. Всюду стояла мертвая вода». После окончания фазы космического упорядочивания князь Бай стал первым жильцом только что созданной земли. Соответственно он стал и первым умершим, который, как правило, становился властителем царства мертвых. Видимо, эта связь с царством мертвых и обуславливает его постоянное упоминание в древних белорусских обрядах захоронения и поминания.

У князя было два любимых пса, звали их Ставры и Гавры. Им приписывают невероятную силу: якобы могли на пару «разорвать даже медведя и не раз спасали своего хозяина от хищных зверей во время охоты и от лютых врагов».

Умирая, князь Бай передал обоих псов в наследство своему младшему сыну Белополю и приказал пустить их на все четыре стороны: «сколько обегут за день Ставры и Гавры, в тех границах и будут твои владения». Белополь дурачком никогда не был, шутку отца оценил, словил двух птиц, пустил одну на юг, а другую на запад и натравил на них своих собак. «Как побежали те собаки за птицами, так и до сих пор не вернулись, а по их следам две реки протянулись, в одну сторону пошла Двина, в другую сторону – Днепро. Вот на этих просторах Белополь и начал селиться да заводить свои порядки. У этого Белополя от разных жён его развелись разные племена под названием белорусы. Они и теперь там ходят, земельку пашут и жито сеют» – ну это сказочки скорее всего, но из песни слова не выкинешь.

Исторические сведения, которые она прочитала про князя Бая, конечно, во многом противоречивы. В частности, признать именно его за первопредка белорусов достаточно сложно. Как минимум потому, что становление национального самосознания, тем более связанного именно со словом «белорусы», это сравнительно позднее в истории дело.

Другой вопрос, что два пса первопредка, связанного с миром мертвых, – действительно имеют очень древние корни. Исходя из сведений, которые Нина успела прочитать в библиотеке – эти два пса являются стражами царства умерших. По преданиям, раньше их всегда звали за поминальный стол. И не просто так, суть их призыва на самом-то деле своеобразная помощь душам предков, кто-то же должен был показать им дорогу в загробную жизнь, не дать заблудиться в междумирье или остаться на земле в мире живых в качестве призраков. Эти собаки – посредники между мирами и защитники бестелесных душ, помощники в последнем путешествии человека. Натурально "друзья до гробовой доски" и даже дальше.

Нина не заметила, как уснула. Снилось ей как бабушка выходила на рассвете вместе с их овчаркой Рексом на пастбище, как в утреннем тумане в поле перекидывалась в большую черную птицу, поднималась высоко в небо и кружила над деревней то ли отгоняя, то ли призывая беду громким протяжным криком.

19.

Рабочая неделя проходила буднично, без каких-либо особых происшествий. В воскресенье вечером после посещения библиотеки, не удостоив Нину никакими пояснениями, Анчут исчез и больше не объявлялся. Нина сдала в бухгалтерию привезенные из Димитрович статистические отчеты. Посетила поликлинику, в которой ей сняли наложенные на бедро швы. Отказала Пашке в предложении заехать к ней вечером в гости, хотя он особо и не напрашивался. Посмотрела вечером вдвоем с Маркизом несколько фильмов, пытаясь убедить себя, что если вся эта чертовщина вокруг и существует, то к ней не имеет никакого прямого отношения. И заскучала.

Однажды после работы, несмотря на все еще довольно чувствительную боль в ноге, Нина решила прогуляться по городу. Все-таки погода стояла по-весеннему волшебная и сидеть таким теплым вечером дома – преступление.

Девушка погуляла по центральным улицам, попила кофе в одной из недавно открывшихся кофеен. Полюбовалась розовым закатным небом и красивым видом на Неман и опять оказалась перед воротами Нового замка.

Нина взглянула на часы, до закрытия библиотеки оставалось 20 минут. Поразмыслив пару секунд, все же решила зайти поздороваться с Любовь Аркадьевной. Вместо пожилой библиотекарши за стойкой сидела молодая девушка с короткой дерзкой стрижкой на белых волосах и деловито вычеркивала стопку литературы из читательского билета нескладного юнца в очках. Похоже, студент.

– Здравствуйте. А вы не подскажите, где Любовь Аркадьевна? Она сегодня работает? – обратилась Нина к девушке, когда молодой человек ушел.

– Здравствуйте. Нет. Она в библиотеке вообще в принципе не работает, просто заменяла меня на время отпуска. Она музейный работник в Старом Замке. Там подходит к концу большая реставрация, через несколько недель Замок уже откроют к посещению, так что работы у них сейчас невпроворот. Если она вам срочно нужна, то вы скорее всего ее еще застанете. Только идите не через центральные ворота, а через служебный вход.

– Да я б не сказала, что мне нужна именно она. Может вы мне сможете помочь?

– Конечно. Что вас интересует?

– Мне нужны книги о белорусских легендах из вашего архивно-магического фонда.

– Простите что? Не совсем поняла вопрос. Вам нужны белорусские легенды в историческом разрезе или белорусское фэнтези?

– Ээээ, – Нина смутилась, молодая библиотекарша или была совсем не в теме, или ловко делала вид. Нина решила не вдаваться в подробности, чтоб не выставлять себя совсем сумасшедшей. – Да я, наверное, и сама пока точно не определилась, в любом случае сегодня уже поздно что-то искать, я пока подумаю и вернусь к вам в другой раз.

С этими словами Нина развернулась и быстрой походкой направилась прочь из здания. Молодая библиотекарша удивленно провожала ее глазами.

20.

Выйдя из ворот, остановилась, размышляя куда ей направиться дальше. Может все же зайти в Старый Замок, навестить Любовь Аркадьевну? В любом случае посмотреть на отреставрированную достопримечательность, пусть и одним глазком, было интересно. Что ж, если служебный вход окажется открыт, то она зайдет посмотрит, что там и как.

Временные ворота были не заперты, и Нина вошла.

Весь внутренний двор был еще разрыт и заставлен строительными лесами. Тут и там стояла строительная техника. Рабочий день, похоже, уже закончился, так как людей нигде не наблюдалось. Нина осмотрелась, подошла и заглянула в почти достроенный подземный павильон, жаль, внутри темно. Для осмотра руин Нижней и Верхней церквей, а также остатков так называемого княжеского терема, наверное, будет смонтировано и подключено специальное освещение.