Тень магисентии бесплатное чтение

Глава 1

Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом.

Если ты родился с магисентией, считай, вытянул счастливый билет – вместе с даром получаешь уважение, обеспеченность и, конечно же, благородную возможность бороться со злом. Эмануил Стэйн был одним из таких счастливчиков. Несмотря на то что поступал на учёбу третьей волной (первыми двумя шли сыновья и внуки Государственных магисентов, а в его семье воинское звание имел только прадед по материнской линии). Несмотря на бунтарский дух и пренебрежительное отношение к дисциплине, из-за которых едва не вылетел на третьем курсе. А также несмотря на то что из сорока ребят, окончивших Главную Академию Магисентии одиннадцать лет назад, сейчас в живых осталось меньше половины. Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом, но не каждый понимает, с какими трудностями придётся столкнуться, когда мечта исполнится.

Эм махнул охраннику, въехал на территорию, огороженную неприступным металлическим забором, и шустро припарковался на своём месте. Время близилось к закату, но в Департаменте работа не стихала ни на секунду. Он поднялся на третий этаж, подошёл к кабинету полковника и с ходу постучал. Собираться с мыслями и морально готовиться не имело смысла, как говорится, перед смертью не надышишься. Получив разрешение войти, переступил порог и остановился перед столом, за которым сидел человек в чёрной форме с шестью звёздами, вышитыми золотыми нитями на груди мундира.

– Стэйн, – приветствовал его тот и указал на один из стульев, – Садись.

– Постою, – Эм завёл руки за спину, и тут же ноющей болью напомнила о себе едва сросшаяся плечевая кость.

– Стойкость будешь демонстрировать за пределами кабинета, а сейчас сядь, – велел полковник и, дождавшись, пока подчинённый усядется, спросил, – Как плечо?

– На мне всё заживает, как на собаке, вы ж знаете.

Лейтринг кивнул и сцепил руки в замок, – Прежде чем я сообщу решение руководства касательно твоей дальнейшей судьбы, хочу, чтобы ты знал: мне искренне жаль, что всё так сложилось.

– Что ж, дерьмо случается, – Стэйн поймал на себе строгий взгляд командира и добавил, – Извините за грубость.

– Как бы дерьмово ни было, не забывай, что трое членов семьи генерала Сокудзо остались живы только благодаря тебе.

Эм посмотрел в окно и высказал мысль вслух, – Во время Пятилетней битвы мой прапрадед собственноручно лишил жизни пятьдесят двух Алых, за что был удостоен ордена Св. Константина, правда, уже посмертно. А мне светит увольнение со службы за убийство одного Алого. Заставляет задуматься, всё ли в порядке с нашей системой…

– Да, только мы не на войне. Наши прадеды умирали за то, чтобы мы жили в мирное время, и наш долг – сохранить мир любой ценой, – Лейтринг опустил голову, ему точно так же претила сложившаяся несправедливость, – Если бы Алый, которого ты лишил жизни, не оказался пасынком брата министра, то…

– Полковник, – перебил Эм, – Рубите уже.

Молчание показалось ему вечностью, прежде чем Лейтринг произнёс:

– Наверху замяли это дело.

Стэйн взглянул на командира, сомневаясь, не ослышался ли.

– Министр не хочет, чтобы во время судебного разбирательства всплыла правда о том, что один из членов его семьи добровольно стал Алым, поэтому решил не давать делу ход. К тому же генерал-майор Сокудзо в своих письменных показаниях подтвердил, что все совершённые тобой действия были направлены на спасение его семьи и самооборону, и что в сложившихся обстоятельствах ты не мог поступить иначе.

От этих слов Эму стало так хорошо, как после того обезболивающего, что ему на протяжении двух недель кололи в госпитале.

– Чёрт, ну и заставили же вы меня понервничать, господин полковник, – расплылся в улыбке он.

Однако выражение лица Лейтринга осталось неизменным, – Повторюсь, дело замяли, но полностью закрыть глаза на случившееся руководство не могло. Ты отстраняешься от работы в Департаменте и переходишь в распоряжение генерал-майора Гарди.

Эм мгновенно сообразил, о какой службе под руководством Гарди шла речь, и саркастично усмехнулся.

– Я солдат, а не училка.

– Приказы не обсуждаются, – отрезал Лейтринг и, чуть смягчившись, сказал, – Этим мальчишкам повезёт, если одним из их наставников будет человек с таким богатым опытом, как у тебя.

Уловив иронию в интонации полковника, Стэйн ответил, – Чувствую, мне до конца жизни будут припоминать, как я едва не спалил Академию. Пару лет назад парни из нашего отдела даже втихаря установили мне на звонок припев из песни Black car: «Burn, baby, burn, baby» (Жги, детка, жги, детка), так он и стоит на звонке до сих пор.

Лейтринг с трудом сдержал улыбку.

– Спасибо за всё, господин полковник, – Эм поднялся и протянул командиру руку, – Для меня было честью служить под вашим руководством.

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Вы сказали, что я буду одним из наставников. А кто второй счастливчик?

Не успел полковник ответить, как раздался стук в дверь. Стэйн обернулся и, взглянув на вошедшего мужчину, выматерился про себя. Из всех Государственных Магисентов Лэйтон Фрост был последним человеком, кого Эм хотел бы видеть в напарниках. Кого он вообще хотел бы видеть.

– Добрый вечер, полковник, – тот подошёл ближе, завёл руки за спину и приветствовал стоящего рядом сослуживца кивком, – Стэйн.

– Фрост.

– Слышал про успешное спасение семьи генерала Сокудзо, поздравляю.

«Вот же ублюдок патлатый» – пронеслось в голове Эма, и он спросил вслух, – Как жена?

Пропустив ответный удар мимо ушей, Лэйт молча отвернулся.

– Раз вы закончили обмениваться любезностями, – вмешался Лейтринг, – Я бы хотел обратиться к вам с просьбой. Но просьба эта будет личного характера…

***

Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом.

И мой брат не был исключением. Никто в семье не сомневался, что его судьба предопределена: в восемнадцать он поступит в Академию, через пять лет выпустится и начнёт строить блестящую карьеру, так же как и отец, дед, прадед… Будучи сыном Государственного магисента Томас имел привилегии при поступлении, однако на его результаты это не повлияло: он с лёгкостью справился с двумя вступительными заданиями, направленными на определение умственных и физических способностей. Оставалось пройти только последнее и главное испытание – проверку на владение магисентией. И Томас её не прошёл. К сожалению, так бывает, яблоко от яблони не всегда падает недалеко. Отец не винил Томми за то, что тот не оправдал его надежд, по крайней мере, не вслух. Томас не винил отца за то, что тот с детства готовил его к становлению Государственным магисентом, по крайней мере, не при нас с мамой. Он взял контроль над жизнью в свои руки: уехал из дома, окончил полицейскую академию, устроился в отдел убийств и уже получил сержанта, но с отцом они больше не общались…

Поезд прибыл на перрон. Покинув вагон, я огляделась в попытке отыскать в толпе родное лицо и услышала позади себя:

– Лекс.

Томас изменился за те два месяца, что мы не виделись. Хотя, может, мне показалось. Он стал носить щетину, которая, кстати сказать, ему шла, дополняла образ этакого полицейского из фильмов конца 80-х: джинсы, белые кроссовки, футболка, подчёркивающая развитую мускулатуру. Только современная причёска с выбритыми висками всё портила.

– У тебя причесон, как у модника, – подколола его я.

– Так я король модников, – процитировал Томми героя из сериала «Майти Буш», чем вызвал мою улыбку.

Я крепко обняла его, – Спасибо, что отпросился с работы ради меня.

– Даже не обсуждается, – он повесил на плечо мою дорожную сумку, и мы направились к зданию вокзала, – Парни из нашего отдела передавали тебе привет. До сих пор сокрушаются, что ты не пошла учиться на психолога-криминалиста.

– Лестно, конечно, но я слишком слабонервная, чтобы расследовать преступления.

– Не жалеешь, что угробила летние каникулы на стажировку?

– Ни капельки. Во-первых, это лучший реабилитационный центр для магисентов, в котором нашей маме доводилось работать, во-вторых, единственная возможность побыть с ней, в-третьих, мне засчитают это как преддипломную практику в университете. И, боже, какая там природа: лес, озёра, свежий воздух! Представляешь, я даже видела метеорный поток Персеиды в полной красе.

– Сколько желаний загадала?

– Семьдесят два. Хотела сто, но не успела.

– Звёзды кончились?

– Утро наступило.

Томми рассмеялся.

– Между прочим, ты зря иронизируешь, существует даже такая практика «Сто желаний», там вся суть в…

– Лексана Сага? – раздалось за спиной.

Мы обернулись и увидели молодого мужчину. Высокий, статный, с выправкой, одет в плащ, водолазку, выглаженные брюки и начищенные до блеска ботинки – несмотря на отсутствие формы, не возникло никаких сомнений, что перед нами стоял офицер.

– Капитан Фрост, – он продемонстрировал удостоверение Государственного магисента, – Вам придётся проехать со мной.

– Что-то с отцом? – напряглась я, ибо вряд ли нашлась бы другая причина магисенту обращаться ко мне.

– С ним всё в порядке.

– Тогда в чём дело? – вмешался Томас.

Капитан смерил его взглядом, и я внесла ясность:

– Это мой брат.

Вновь сосредоточив внимание на мне, офицер проговорил, – Вы зачислены в Главную Академию Магисентии. Поздравляю.

Мы с Томми переглянулись. Недоумение вызвал не тот факт, что меня взяли в мужское учебное заведение, ведь тут-то как раз не было никакой тайны: хотя женщины не владели магисентией, раз в пять лет в Академии по всей стране набирали девушек для освоения профессий, не требующих «особых способностей», учёба длилась три года, и ещё два – практика. Загадка заключалась в том, каким образом моё имя попало в список учащихся.

– Это ошибка, я не подавала документы в Академию.

Капитан вынул из кожаной папки лист бумаги и протянул нам. Взгляд пробежал по длинному и замысловатому тексту, цепляя основные фрагменты из его содержания: «…девушки из семей Государственных магисентов…», «с восемнадцати до двадцати двух лет включительно», «обязаны пройти обучение в Академии Магисентии», «все противоречащие обстоятельства решаются в пользу данного постановления», «вступает в силу с первого августа текущего года», внизу – подпись министра и печать с гербом Министерства Магисентии.

– Почему отец мне ничего не говорил? – прошептала я.

Брат нахмурился, – Об этом стоит спросить у него.

Ещё раз пробежав взглядом по тексту, я уточнила у Фроста, – Что значит все противоречащие обстоятельства решаются в пользу постановления?

– Вы освобождаетесь от предыдущего места учёбы или работы.

Язвительный смешок сорвался с губ, я вернула документ магисенту и отчётливо проговорила, – Я студентка Королевского Университета, мне остался год до получения диплома, и никакие поставления не заставят меня добровольно отказаться от учёбы.

– У вас нет выбора, госпожа Сага.

– Ну что вы насильно меня повезёте?

– Мне бы очень не хотелось этого делать.

Напряжение, вызванное безвыходностью ситуации, плотно обосновалось в воздухе.

– Капитан, – вмешался Томас, – Дайте нам минуту.

Тот кивнул и отошёл в сторону.

– К сожалению, этот парень прав, у тебя нет выбора, – заявил брат.

– Ты серьёзно? – я посмотрела на него, как на сумасшедшего, – Томми, меня собираются упечь в сраную Академию против моей воли.

– До тех пор, пока ты не подписала документы о поступлении, тебя никуда не упекут.

– Должен быть другой выход.

– Единственный вариант – поговорить с отцом.

– Его вызвали в Министерство, и чёрт знает, когда он вернётся, – я схватилась за голову, – Это просто дичь какая-то. Они не имеют права так поступать со мной, не имеют права влезать в мою жизнь и превращать в руины все мечты и планы только потому, что я дочь Государственного магисента.

Поразмыслив над моими словами, брат шумно выдохнул и сказал, – Чёрт подери, Лекс, меня из-за тебя попрут со службы.

– Что ты задумал?

– Отвлечь капитана, – Томас подкинул в карман дорожной сумки ключ от квартиры, – Домой лучше не соваться, там магисенты станут искать тебя первым делом. Поезжай ко мне и попытайся связаться с отцом.

– Спасибо, – я забрала у него дорожную сумку.

– Госпожа Сага, пора ехать, – произнёс Фрост.

Однако не успел приблизиться ко мне, как Томас встал между нами:

– Что, капитан, не смогли забить под завязку свои хвалёные Академии пацанами и взялись за девчонок? Действительно, мальчик, девочка – какая, в жопу, разница, а?

Не отреагировав на выпад с его стороны, магисент предпринял попытку обойти Томаса, но тот не позволил.

– Правда, думаешь, я буду спокойно стоять и смотреть, как ты увозишь мою сестру? А вдруг ты нам лапшу на уши вешаешь? Мотаешься такой по вокзалам и аэропортам, прикидываешься магисентом, суёшь под нос фальшивую «корочку» и просишь проехать с тобой, а потом продаёшь девчонок на органы или в бордели. Я у нас в участке много таких историй наслушался про сутенёров и контрабанду людьми.

Капитан коснулся его плеча тыльной стороной ладони, веля отойти в сторону, – Настоятельно прошу вас перестать препятствовать исполнению приказа Министерства, в противном случае я буду вынужден применить силу. Если вы сомневаетесь в правдивости моих слов, можете связаться с Департаментом Магисентии, там вам подтвердят, что я говорю правду.

Офицер обошёл его, схватил меня за локоть и потянул в сторону выхода из здания вокзала. Однако не прошло и нескольких секунд, как мы услышали голос Томаса:

– Алло, Ирма, привет, дорогая, это я. Как поживаешь?

Замерев на месте, Фрост обернулся.

– Детка, скажи, пожалуйста, есть ли среди ваших ребят в Департаменте некий капитан Фрост? – уточнил Томми и, услышав ответ, с усмешкой посмотрел на офицера, – Нет? Ну что и требовалось доказать.

– Я могу всё объяснить, – проговорил капитан, едва мой брат опустил смартфон.

– В участке объяснишь. Сержант полиции Томас Сага, – он продемонстрировал магисенту своё удостоверение и завёл ему руки за спину, – Вы задержаны за попытку похищения девушки.

Обратив внимание, что вокруг нас уже начали собираться нежелательные зрители, капитан решил не усугублять положение и подчинился воле сержанта.

– Где гарантия, что ваше удостоверение неподдельное, – только и сделал, что полюбопытствовал он.

– Так, поговори мне тут, умник нашёлся, – пригрозил ему Томас и шепнул мне, – Через главный вход не иди, там могут быть ещё магисенты.

– У тебя точно не будет проблем?

– Не будет, кыш отсюда.

Я нырнула в толпу, обогнула зал ожидания, убедилась, что поблизости нет людей в фирменных чёрных мундирах, и покинула вокзал через второй выход, ведущий на уличную парковку. Затерялась среди машин, облегчённо выдохнула и ещё раз мысленно поблагодарила брата за помощь. Прикинула, как быстрее добраться до его квартиры, и огляделась в поисках такси. Чёрт возьми, обычно их у вокзала пруд пруди, а сегодня будто всем приспичило взять выходной.

Раздался свист колёс, и я едва не угодила под колёса возникшего на моём пути пикапа. В испуге отскочила назад и тысячу раз прокляла себя за глупость и неосмотрительность, чуть не приведшие к аварии.

– Ты в порядке? – из салона показался водитель.

– Простите, у меня и в мыслях не было кидаться под ваш пикап.

В кармане его безрукавки заиграла ритмичная мелодия и мужской голос пропел: «Burn, baby, burn, baby…»

– Придержи мысль, – велел мне незнакомец и ответил на звонок, – Птичка в клетке, а ты где прохлаждаешься? Тебя… что? Умоляю, скажи, что не шутишь, – и, не сдержав смешка, добавил, – Ну, может, хоть в тюрьме с женой повидаешься. Алло-алло? Пф, трубку бросил.

Дурное предчувствие кольнуло затылок, и я окинула водителя взглядом. Высокий, статный, с выправкой – до боли знакомое сочетание… А следом прилетела ещё одна догадка: это не я по глупости своей едва не оказалась под колёсами машины, а парень намеренно преградил мне путь.

– Все Государственные магисенты сбивают девушек? – саркастично поинтересовалась я.

– Только беглых учениц, – он отворил передо мной заднюю дверь пикапа и кивком велел забираться в салон.

– Как я могу к вам обращаться?

– Капитан Стэйн.

– Так вот, капитан, давайте сразу всё проясним: я не поеду ни в какую Академию до тех пор, пока не поговорю с отцом.

Нетерпеливо выдохнув, мужчина схватил меня за плечо, дёрнул за собой, и я в одно мгновение оказалась на заднем сиденье автомобиля, следом прилетела дорожная сумка. Столь бестактное поведение вогнало в ступор. Сам капитан тем временем занял водительское место, провернул ключ в замке зажигания и поехал прочь с парковки. Вынув из кармана джинсовки смартфон, я в тщетной попытке набрала номер отца, но за глухими гудками не последовало ответа – пока он находился в Министерстве Магисентии, пытаться связаться с ним было бесполезно.

Словно почувствовав на затылке мой прожигающий взгляд, капитан проговорил, – Слушай, ты можешь хоть до посинения играть в обижашку, я лишь выполняю свою работу.

– Я не обижаюсь на вас, очевидно же, что вы просто мелкая сошка, исполняющая приказы сверху.

– Ауч, в самое сердечко ранила, – усмехнулся Стэйн и взглянул на меня через зеркало заднего вида, – А знаешь, кто отдал приказ сверху? Твой отец. Попросил нас с Фростом встретить тебя по возвращении в столицу и отвезти на приёмную комиссию.

– Будь это так, он предупредил бы меня заранее.

– Нет, не предупредил. Офицерам, в чьих семьях девушки попали в списки поступающих, запретили рассказывать о постановлении. Видимо, чтобы те не попытались сбежать.

Последняя фраза была явным укором в мой адрес.

Подавшись вперёд, я отчётливо проговорила, – Зря стараетесь, капитан, ваши слова, равно как и ваше осуждение, меня нисколько не трогают. У вас своя правда, у меня – своя, вы обо мне ничего не знаете.

Восприняв моё заявление, как вызов, Стэйн произнёс, – Лексана Сага, двадцать два года, рост средний, волосы русые, глаза зелёные, шрам на левой брови – последствия неудачной поездки на велосипеде в детстве. Отец – Государственный магисент, мать – специалист по работе с людьми, пострадавшими от магисентии. Есть брат, старше на четыре года. После окончания школы пробовала получить грант на обучение в Королевском университете, но провалилась, через год попробовала снова и поступила на психологический факультет. Отучилась три из четырёх курсов, попала под постановление Министерства об обязательном прохождении обучения в Академии Магисентии для девушек из офицерских семей и, столкнувшись с выбором – спасти карьеру отца или собственную задницу, не раздумывая, выбрала второй вариант.

Стало неприятно от того, сколько этому парню было известно обо мне, в то время как я не знала о нём ничего, кроме фамилии, звания и марки авто. Постаравшись изобразить равнодушие, я спросила:

– При чём здесь карьера моего отца?

– Нарушение постановления карается по закону. Отец тебя любит, поэтому, естественно, возьмёт всю ответственность за твоё решение на себя, так что твой отказ от учёбы в Академии для него не просто позор и пятно на репутации, но и подсудное дело.

Я не сводила глаз с капитана, переваривая услышанное. Если то, что он говорил, было правдой… Безысходность, граничащая с отчаянием, сдавила грудь. Я посмотрела через окно на залитые алыми лучами заходящего солнца улицы и не смогла узнать их, словно и не возвращалась домой. Теперь это был чужой город. Город, который принадлежал магисентам.

Пикап въехал на территорию, огороженную глухим металлическим забором, и Стэйн оглядел ряд парковочных мест, где не оказалось ни одного свободного.

– Лоули, засранец, уже отжал моё место, – тихо выругался он и, недолго думая, проехал вперёд и преградил выезд серебристому седану, – Приехали.

Выбравшись из салона, я окинула взглядом серое здание, большое и неприступное, как крепость. Департамент Магисентии. В детстве нам с братом часто доводилось бывать здесь, когда отец брал нас с собой на работу. В голове мелькнула бесполезная мысль: могло ли всё сложиться иначе, если бы отец скрыл факт существования у него дочери?

В сопровождении капитана вошла внутрь, и в глазах тут же помутилось от количества форменных чёрных мундиров – несмотря на вечерний час, Департамент кишел Государственными магисентами. Никто из них не обращал на нас ни малейшего внимания, очевидно, здешних работников волновали совершенно иные заботы, нежели беглые ученицы. Мы поднялись на второй этаж и оказались в хорошо освещённом зале, где вдоль стен стояло шесть столов. Это место резко контрастировало с оставшимся внизу ульем – здесь не было никого, кроме сидящей за последним столом дамы в серой форме.

Она посмотрела поверх очков вначале на капитана, затем на меня, – Лексана Сага? Поторопись, девочка, ты последняя осталась, – вынула из папки с моим именем несколько листов и велела, – Распишись здесь, здесь и здесь.

Едва я успела подойти к столу, позади раздались шаги и в зал вошли капитан Фрост с моим братом. Увидев Томми, я ощутила, как слёзы предательски наворачиваются на глаза, и опустила голову, чтобы никто не заметил моей слабости.

– Что, уже откинулся? – подколол Стэйн Фроста.

Томас остановил меня и шепнул на ухо, – Если подпишешь эти документы, то можешь распрощаться с Королевским университетом.

– А если не подпишу, разрушу карьеру отца. Как бы сильно ты ни злился на него, Томми, он не заслуживает лишиться воинского звания или, что ещё хуже, пойти под суд по моей вине, – тихо проговорила я и добавила так, чтобы капитаны услышали, – К тому же эти церберы не позволят мне поступить иначе.

И быстро расписалась на каждом листе.

– Можешь проходить на процедуру дактилоскопирования, – распорядилась сотрудница Департамента.

– Какую процедуру?

– Снятие отпечатков пальцев, – со знанием дела сказал брат.

– Ну у вас тут и порядки, – усмехнулась я, – А тюремную робу мне сразу выдадут?

Никто не отреагировал на шутку, кроме Стэйна, его она явно позабавила.

– Автобус с последними первокурсниками ушёл, так что до Академии придётся добираться своим ходом, – заявила сотрудница, собирая со стола папки с документами.

– Подождите, я не готова ехать в Академию, – я перевела взгляд на капитанов, – Я два месяца провела на стажировке и только сегодня вернулась в Кенсингтон, мне нужно домой.

– С завтрашнего дня начинается семестр, – возразил Фрост.

– Парни, не в службу, а в дружбу, дайте нам съездить домой ненадолго, а после я сам привезу Лексу в Академию, – попросил Томас, – Под мою ответственность.

Капитаны переглянулись.

– У вас есть три часа до отбоя, – предупредил Стэйн и они, не прощаясь, вышли из зала.

В комнате, куда меня направили на дактилоскопирование, было неприятно ярко и резко пахло медикаментами. Молодая женщина в белом халате провела мне беглый медосмотр, сняла отпечатки пальцев на навороченном аппарате, затем велела сесть и приподнять волосы.

– Это ещё что? – я с недоверием покосилась на шприц в её руке.

– Вакцина от глупых вопросов.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, нужно читать, что подписываешь, – сказала медсестра и, прежде чем я успела возразить, сделала мне болезненный укол в шею.

Когда мы с братом покинули Департамент, город поглотили синие сумерки. Последний вечер уходящего лета выдался приятно-прохладным, а свежий воздух притупил головную боль, в которую вылились мои переживания. Томас молчал, и я молчала. Наверняка он хотел как-то подбодрить меня, но понимал, что это бесполезно. Вряд ли нашлись бы слова, способные помочь смириться с новой реальностью, в которой за один день моя жизнь перевернулась с ног на голову, попутно исполнив тройное сальто.

– Заедем перекусить по дороге, – предложил Томми, закидывая дорожную сумку в машину, – Лекс, ты слышишь? – обернулся и проследил за моим взглядом.

Перед входом в Департамент остановился служебный автомобиль, и с пассажирского места выбрался представительный мужчина в чёрной форме с шестью звёздами, вышитыми золотыми нитями на груди мундира. Он взглянул в нашу сторону и обратился к водителю:

– На сегодня вы свободны.

– Хорошо, полковник Лейтринг.

Автомобиль отъехал, и офицер подошёл к нам.

– Томас, Лекса.

– Отец.

Он поцеловал меня в лоб и спросил, – Ты благополучно добралась?

Брат издал смешок, – Больше ничего сказать не хочешь?

Мне стало не по себе. Так происходило каждый раз, когда Томми с отцом пытались поговорить.

– Поднимемся в мой кабинет и всё спокойно обсудим, – предложил полковник.

– У нас нет времени, Лекса должна прибыть в Академию до отбоя, но тебе наверняка уже обо всём доложили.

– Томас, ты можешь сколько угодно винить меня в случившемся… – обратился к нему отец и заглянул мне в глаза, – …Но видит Бог, если бы я мог что-то изменить, то непременно сделал бы это. Вы мои дети, для меня нет ничего важнее вас.

– По крайней мере, теперь один из твоих детей стал учеником Академии Магисентии, как ты всегда и мечтал. Поздравляю, – кинул напоследок Томас и, прикурив, направился к автомобилю.

Полковник посмотрел вслед сыну, мне стало безмерно жаль его.

– Томми злится не на тебя, а на ситуацию. Мы ведь все понимаем, что на моём месте должен был быть он, – произнесла я.

– Ты мудрее, чем твой брат, – мягко улыбнулся отец и снова напустил на себя серьёзный вид, – Времени мало, я должен объясниться.

– Не стоит, твои капитаны мне уже всё рассказали. И про постановление, и про то, что ты не имел права ни о чём говорить мне, и про печальные последствия. Я только одного не могу понять, почему ты отправил за мной эту двоицу?

– Потому что доверяю им. К тому же хотел, чтобы ты познакомилась с будущими… – голос полковника заглушил сигнальный гудок автомобиля.

Я повернулась к Томасу и жестом попросила дать мне ещё минуту.

– Лекса, – сказал отец, – Я знаю, как много для тебя значила учёба в университете, и понимаю, насколько тебе сейчас больно…

Сомневаюсь, что он действительно понимал. Часть моей души жалела, что пикап Стэйна не сбил меня – настолько сильно мне не хотелось связываться с Академией Магисентии.

– …но я очень горжусь тобой и тем решением, которое ты приняла, – довёл мысль до конца полковник.

– Я бы никогда не простила себе, если бы тебя разжаловали или ты сел в тюрьму по моей вине.

– По этому поводу можешь не беспокоиться. Нет закона, карающего Государственных магисентов за выбор их детей.

– Что?.. – опешила я, осознав, что Стэйн наврал мне с три короба, – Значит, у меня был выбор?

– Выбор есть всегда, только в данном случае он заключался в том, чтобы согласиться пройти обучение в Академии добровольно или по принуждению.

Понятно, ни о каком выборе тут и речи не шло.

– Лекс, я уезжаю, – пригрозил Томас.

– Мы ещё поговорим, – отец снова поцеловал меня в лоб, – Береги себя.

Собраться за оставшиеся полтора часа я не успела. Естественно. Этого времени хватило, только чтобы доехать до дома, вытряхнуть из дорожной сумки летние вещи, поскидывать в неё осенние и созвониться с мамой – будучи специалистом по залечиванию душевных ран, она всегда могла найти нужные слова поддержки, хотя на меня даже её голос действовал успокаивающе. До окраины Кенсингтона мы с Томми добрались около полуночи, но даже в столь поздний час Главная Академия Магисентии предстала перед нами во всей красе – монументальная, величавая, с подсвеченным фасадом, колоннами и высокими арочными окнами. Мы оставили позади чёрные узорчатые ворота и пост охраны, проехали мимо кленовой аллеи и припарковались недалеко от входа. Томас заглушил мотор, и я тихо проговорила:

– Прости, что втянула тебя во всё это. Представляю, как тебе неприятно находится сейчас здесь.

– Семь лет прошло, Лекс, было бы странно, если бы я до сих пор убивался из-за того, что у меня не проявилась магисентия, – заверил брат.

– Но ты так и не смог простить отца, – я посмотрела на него и добавила, – Ему тебя очень не хватает, Томми.

Ничего не ответив, парень покинул водительское место. Мой взгляд ещё раз пробежался по зданию из красного кирпича. Оттягивать неизбежное было бессмысленно, и я нехотя выбралась из автомобиля. Мы поднялись по лестнице и попробовали открыть тяжёлые деревянные двери, но те не поддались. Томми позвонил в домофон, ответа не последовало, он позвонил ещё раз.

– Ну, по всей видимости, мне тут несильно рады, так что предлагаю разворачиваться и ехать домой, – отшутилась я, желая смикшировать напряжение, возникшее после попытки поговорить с братом про отца.

– Великолепный план, Уолтер, – процитировал он героя из фильма «Большой Лебовски» и добавил, – Но я дал слово капитанам.

– Пф, да мы этих солдафонов больше не увидим, – ответила я и, к своему бездонному разочарованию, услышала, как зазвенели засовы.

Дверь отворилась, и перед нами возникло сонное лицо седобородого мужичка с копной таких же седых кудрей. Он протёр круглые очки краем куртки, надел на нос и взглянул на нас.

– Лексана Сага, прибыла к месту принудительного заключения, – сообщила ему я.

– Да-да, предупреждали насчёт тебя, – проговорил он хрипловатым голосом, – Что-то ты припозднилась.

– Простите.

– Ерунда, проходи, – охранник скрылся за дверью.

– Ну, вот и всё, – я повернулась к брату, и мы обнялись на прощание.

Томми ободряюще улыбнулся, – Я, как наша мать, успокаивать не умею, но одно знаю наверняка: никто не застрахован от того, чтобы не вылететь из Академии за несоблюдение дисциплины.

– Мне показалось, или сержант полиции Томас Сага предлагает нарушить правила?

Брат пожал плечами, – В этом мире все нарушают правила, просто одни попадаются, а другие нет, – вернулся к машине и, отворив дверь, кинул мне напоследок, – Кстати, увидишь пентюха криволапого, передавай привет.

И на такой загадочной ноте уехал. Проводив его взглядом, я вздохнула и переступила порог ненавистного заведения. Звук закрывающихся за спиной засовов эхом разлетелся по просторному холлу с высокими потолками. Охранник кивнул в сторону двери и поинтересовался:

– Парень?

– Брат.

– С родными всегда тяжело прощаться, – понимающе произнёс он и взмахом руки велел следовать за ним, – Мая из приёмной комиссии уже ушла, поэтому краткий экскурс по Академии проведу я.

– Не хочу вас утруждать.

– Да брось ты. Тем, кто здесь в первый раз, легко заплутать во всех этих коридорах.

Мы вышли к лестнице.

– Столовая осталась позади. На втором этаже – кабинеты преподавателей и наставников, а выше – учебные аудитории и залы для тренировок, коих здесь немало. В левом крыле находятся спальни учеников, туда-то мы и направляемся. Отбой в десять вечера, подъём – в семь утра…

– Садизм какой-то, – прошептала я.

Охранник улыбнулся, – Ничего, это дело привычки. В былые времена ученики вообще вставали с восходом солнца. Так на чём я остановился? Комнаты учеников четырёхместные, но к ученицам здесь особое отношение, – он провёл ключ-картой по электронному замку и зажёг свет, – Вы будете жить по двое. Правда, соседка твоя тоже задерживается.

Комната была условно поделена на две части, в каждой из которых имелись кровать со встроенными в изголовье лампой, розеткой и разъёмами для зарядки смартфонов и иной техники, подвесная тумба, письменный стол, стул и шкаф. Голые чёрные стены, жалюзи на окне, из которого открывался вид на тренировочные площадки, при входе слева – дверь в собственную ванную комнату.

– Форма висит в шкафу, учебные пособия – на столе. Ну, располагайся.

Я поблагодарила охранника, и он вышел, оставив меня один на один с моей болью. Комнату поглотила тишина. Сбросив на пол дорожную сумку и рюкзак, я сменила общее освещение на прикроватную лампу, села на кровать и приготовилась разреветься. Теперь уж мне никто не мешал дать волю чувствам. Однако не успела первая слезинка скатиться по щеке, как я услышала чьи-то безудержные рыдания за стеной. Как-то странно реветь в унисон с кем-то. Посидела несколько минут, тупо пялясь в пустоту, затем встала и прошлась по комнате. Нет уж, чёрт возьми, я так просто не сдамся. Три года в стенах Академии? Мне хватит семестра, чтобы распрощаться с этим местом.

Глава 2

Раздражающая вибрация выбила из сна. Пошарив рукой по тумбе, я взяла смартфон и взглянула на экран. В мессенджере сыпались сообщения от университетской однокурсницы, теперь уже бывшей, она предлагала встретиться до начала занятий и выпить кофе. Откинувшись на подушку, я закрыла глаза. Блаженные мгновения забвения, пока не вспомнила, где проснулась.

Заставила себя подняться с постели и поплелась в ванную. Часы показывали начало одиннадцатого – странно, что до сих пор никто не ломился в дверь сообщить, что я проспала всё на свете. Умылась, вернулась в комнату и наткнулась на невысокую брюнетку моего возраста и молодую женщину в серой форме, такой же, что и у вчерашней сотрудницы Департамента. Брюнетка смерила меня взглядом и обратилась к своей спутнице:

– Мая, что это?

– В Академии выделено всего десять комнат для учениц, мы никак не могли поселить тебя одну, – оправдалась та.

Девушка взмахом руки велела ей замолчать и, схватившись за смартфон, позвонила кому-то.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы проанализировать незнакомку. От неё пахло хорошими духами, длинные волосы были выпрямлены и уложены в высокий хвост, неброский макияж подчёркивал острые скулы, большие глаза и пухлые губы, чёрные ботфорты и классические шорты зрительно удлиняли ноги, бордовый пиджак с поясом акцентировал внимание на стройной талии. Девушка была со вкусом, при деньгах и, судя по услышанному, без проблем пользовалась высоким положением отца-Государственного магисента.

– Надо поговорить, – сказала брюнетка собеседнику, – Нет, не может. Да мне насрать, что у тебя совещание, или выдели мне минуту своего бесценного времени, или я сейчас же сваливаю. Ну то-то же. Договор при тебе? Нет? Ладно, я воспользуюсь своим, – она вынула из миниатюрного кожаного рюкзака сложенные пополам листы бумаги и отошла к окну.

– Дочь главы Академии, – пояснила Мая, с кем приходилось иметь дело.

– Сочувствую, – искренне-саркастично ответила я.

Сотрудница приёмной комиссии улыбнулась и уточнила, – Лексана, верно? Ты вчера припозднилась, но это нестрашно, я скоро освобожусь и всё тебе расскажу.

– Спасибо, ваш добродушный охранник уже провёл мне краткую экскурсию.

– Итак, цитирую первый пункт четвёртого раздела. Договор будет расторгнут в одностороннем внесудебном порядке в случае, если любая из сторон нарушит одно из условий, перечисленных в разделе «Права и обязанности сторон». Условие одноместного проживания на весь период обучения прописано в договоре, поэтому я с чистой совестью расторгаю нашу договорённость и уезжаю. Что, тебе смешно? Договор заверен нотариально и имеет полную юридическую силу. Посмотрю я, как тебе будет смешно, когда ты получишь вызов в суд.

– Возможно, ты ещё успеешь сходить на завтрак, – протараторила Мая, смущённая тем, что разборка брюнетки с отцом происходила в моём присутствии.

Идея, и правда, звучала неплохо, учитывая, что на вчерашнем нервяке я забыла поесть. Быстро переоделась в первое, что попалось под руку, и покинула комнату. Надо сказать, я всей душой болела за то, чтобы взбалмошной брюнетке удалось добиться соблюдений условий с одноместным проживанием, и эта гроза обошла меня стороной. Добралась до противоположного крыла Академии, весь первый этаж которого занимала светлая просторная столовая. Солнце проникало внутрь через высокие окна и стеклянные вставки в потолке, отчего складывалось впечатление, что в прошлом здесь располагалась оранжерея. Людей не было, витрины с едой в кафетерии пустовали. Оглядевшись, я увидела стол с кофемашинами и заказала простой кофе с молоком. Наблюдая за тем, как неспешно наполняется чашка, не сразу обратила внимание, что рядом остановилась ещё одна ученица. Мы обменялись молчаливыми взглядами, после чего она спросила:

– Доброхотка или приоритетная?

– Прости, что?

– Вступительные испытания проходила?

– Нет.

– Значит, приоритетная.

Карие глаза девушки резко выделялись на фоне бледной кожи, чёрные волосы были подстрижены очень коротко, что называется, под мальчика, а в ушах, брови и на носу осталось множество следов от пирсинга, ношение которого, по всей видимости, запрещали правила Академии. На ней была чёрная форма, состоящая из длинного пиджака, штанов, рубашки и ботинок на шнуровке.

– Я Рене, – представилась она.

– Лекса, – я взяла чашку и повернулась к ней, – И я ничего не поняла насчёт доброхоток и приоритетных.

Девушка забрала свой эспрессо и жестом предложила нам сесть за ближайший стол.

– Раньше условия для поступления в Академии были равными для всех, а с этого года дочерей и внучек Государственных магисентов стали брать без вступительных испытаний, поэтому девчонкам, в чьих семьях магисенты имелись в чёрт знает каком поколении, пришлось бороться за оставшиеся свободные места. Вот мы и стали звать вас приоритетными, а вы нас – доброхотками.

– Это всё из-за проклятого постановления.

– Что за постановление?

– Приказ Министерства: всех девушек из офицерских семей обязали пройти обучение в Академиях. Так что мы принуждённые, а не приоритетные.

Я сделала пару глотков кофе. Сочетание сахара и кофеина оказало на меня живительный эффект, и мир вокруг стал не таким безнадёжным.

– Значит, ты не рада возможности учиться здесь? – спросила однокурсница.

– Ну, скажем так, в мои планы не входило, прости за грубость, просрать три года жизни на учёбу здесь и ещё два – на практику чёрте где, и уж тем более до конца дней быть на побегушках у Государственных магисентов.

Её повеселила моя откровенность.

– Возможно, работа в Департаменте или Министерстве и ограничивается вакансиями секретарши и канцелярской крысы, зато и зарплата выше раза в три в сравнении с обычными офисами или другими государственными учреждениями.

– Сколько тебе? Рассуждаешь не как вчерашняя школьница.

Рене улыбнулась, – Мне двадцать два, и это моя вторая попытка попасть в Академию. Пять лет назад, когда набирали предыдущий женский курс, я не прошла по возрасту, – она глянула на экран смартфона и встала из-за стола, – Стоит поторопиться, вот-вот начнётся построение.

– Какое построение?

– В одиннадцать весь первый курс соберут в главном холле и глава Академии произнесёт приветственное слово.

Поднявшись следом, я закинула в себя остатки кофе и убрала чашку на стол для грязной посуды.

– Бойкотируешь обезличивание человеческой индивидуальности? – полюбопытствовала Рене, когда мы вышли из столовой.

Сообразив, что речь шла про мою одежду, я отшутилась, – Ну, кто-то же должен восстать против системы.

Форма благополучно осталась висеть в шкафу, в то время как я разгуливала по Академии в майке, зелёной клетчатой рубашке, тёмно-серых джинсах и кроссовках. На самом деле мне просто не хотелось возвращаться в комнату, пока взбалмошная брюнетка решала там свои юридические вопросы.

Из холла первого этажа донёсся гул голосов, и мы увидели толпу восемнадцатилетних парней. Шумные, юные, самоуверенные – наши новоиспечённые однокурсники. В воздухе веяло весельем, беззаботностью и будоражащим возбуждением. Будущие Государственные магисенты встретили нас любопытствующими взглядами и молчаливыми улыбками, но стоило нам протиснуться мимо них, как в спину полетели шуточки и комментарии:

– Куда вы, девчули, а как же познакомиться!

– Это преподши или первокурсницы?

– Староваты они для учениц.

– Что-то я не понял, а кто из вас в форме?

Когда один из них засвистел нам вслед, Рене не смолчала:

– В жопу себе посвисти, там тоже дырка.

Парни разразились хохотом.

– А с тобой шутки плохи, – заметила я.

На что девушка ответила, – Пф, я выросла с пятью братьями.

Ученицы разместились на другом конце холла, их оказалось в два раза меньше, чем учеников. Большая часть собралась кружочком у окна и тихо что-то обсуждала, остальные, вальяжно расположившись на диванах, смеялись и общались исключительно между собой.

– Угадай с трёх попыток, где здесь доброхотки, а где принуждённые, – сыронизировала Рене.

В холле появилась брюнетка-соседка-дочь главы Академии. Направилась ко мне, однако не успела сказать и слова, как её окликнула крупная рыжеволосая девушка из числа доброхоток:

– Это ты Лола Гарди – главная среди поступающих по блату?

Брюнетка закатила глаза и кинула ей вполоборота, – Слушай, у меня слишком дерьмовое настроение, чтобы разводить срач с дегенератками, готовыми землю жрать, лишь бы поступить в Великую Академию Магисентии, – и снова сосредоточила внимание на мне, – Можешь радоваться, комната полностью в твоём…

– Чё ты сказала? – перебила её рыжая.

– Девчонки, не ссорьтесь, нас на всех хватит! – вмешался кто-то из учеников.

Лола заткнула его одним взглядом и, повернувшись к доброхотке, иронично поинтересовалась, – Плохо слышишь? Как ты вступительные испытания прошла?

– По крайней мере, я доказала своё право учиться здесь, а ты что сделала? – ответила та и посмотрела на компанию учениц у окна, – Из-за таких приоритетных, как вы, у обычных девушек, которым приходится всего в жизни добиваться самим, не остаётся ни шанса попасть сюда.

– Зато мы не занимаемся жополизством, чтобы попасть сюда.

Доброхотка угрожающе подступила к нам, – Ты чё, бессмертная?

– Нара, уймись, – остановила её Рене.

– Пацаны, ща будет махач! – не смолкали первокурсники.

– Ну вмажь мне, раз так хочется, – спокойно отреагировала на угрозу Лола, – И вылетишь из Академии, как пробка от шампанского. Может, тогда до твоего ограниченного мозга дойдёт, что вы на хер никому не нужны. И здесь вы только потому, что Государственные не смогли набрать группу учениц из офицерских семей.

– Построиться в две шеренги! – прозвучавший приказ положил конец разборке между ученицами.

– Это было грубо, – заявила я Лоле.

– Зато правда.

Доброхотки мгновенно оказались в первом ряду, я предпочла встать за ними, но дочери-внучки магисентов быстренько заняли все свободные места, и мне, Лоле и ещё паре учениц пришлось присоединиться к доброхоткам.

– Чего эта рыжая так завелась? – шепнула я стоящей рядом Рене.

– Для Нары это личное, – пояснила та, – Её сестра успешно прошла все испытания, но ей не хватило места на курсе.

Перед нами остановилось трое Государственных магисентов, и голоса ребят тут же стихли. Взглянув на офицеров, я ощутила, как у меня нервно дёрнулся глаз: рядом с главой Академии стояли никто иные, как капитаны Стэйн и Фрост. Мать твою, ну они-то что забыли на построении первого курса? В голове стрельнула догадка, что их сделали нашими наставниками, но я пинками отогнала её от себя.

Пожилой мужчина с благородной сединой и суровым взглядом выступил вперёд и проговорил, – Мы рады приветствовать вас в стенах первого и самого старинного учебного заведения, готовящего Государственных магисентов. Я глава Академии, генерал-майор Гарди, – у него был твёрдый, спокойный голос, – Путь становления Государственным магисентом сложен и тернист, но как гласит истина: «Тяжело в учении, легко в бою»…

Пока генерал произносил речь, капитаны стояли позади, заведя руки за спину. Фрост смотрел перед собой, а Стэйн прошёлся взглядом по ученикам, запнулся на мне и издал едва заметный смешок. Стало интересно, что же его так развеселило, пока я не вспомнила, что из всего курса была единственной, на ком не оказалось формы.

– Боже, какие красавчики, – тихо сказала одна из доброхоток.

– Интересно, кто они, – полюбопытствовала другая.

– Наставники курса, – шепнула им стоящая позади принуждённая.

– Если это наши наставники, я согласна остаться в Академии хоть до конца жизни, – раздался четвёртый голос.

– До конца жизни? Они перетрахают весь женский курс ещё до конца семестра.

– Фу, мерзость…

– Ну я лично не против.

Ученицы захихикали. Похоже, единственное, в чём доброхотки и принуждённые оказались единодушны, – это в выборе наставников. Капитаны действительно обладали приятной наружностью: высокие, широкоплечие, подтянутые, на обоих хорошо смотрелись фирменные мундиры магисентов. У Стэйна были короткие светло-русые волосы, правильные черты лица и обаятельная улыбка. Фроста отличали выразительные скулы, копна чёрных волос и сосредоточенный печальный взгляд серых глаз. Но будь они даже эталонами мужественности и сексуальности, мой опыт общения с капитанами уверял, что хороших наставников из них не выйдет. Наставник – это тот, кто заслуживает доверия, к кому можно обратиться за помощью в трудный момент, а эти двое… Бездушные солдафоны, способные только выполнять приказы и добиваться поставленных целей любыми способами.

– Дорогие ученицы, – генерал-майор закончил обращение к будущим Государственным магисентам и переключил внимание на нас, – Мы с большим уважением и трепетом относимся к девушкам, решившим прийти учиться к нам в Академию. Мы постоянно улучшаем условия для вашего комфортного обучения здесь. Если возникнут вопросы или какие-то проблемы, вы всегда можете обратиться ко мне. Учеников это тоже касается. Двери моего кабинета открыты для всех вас в любое время.

– Господин генерал, могу я задать вопрос прямо сейчас? – как странно прозвучал мой голос, разлетевшийся по всему холлу.

Офицеры посмотрели на меня.

– Конечно, госпожа Сага, – ответил Гарди.

Так мило, что глава Академии знал учениц по именам.

– Раз у вас нет недостатка среди девушек из неофицерских семей, желающих учиться здесь, зачем Министерство выпустило постановление, насильно обязывающее дочерей и внучек Государственных магисентов пройти обучение в Академиях?

– Почему на вас нет формы? – спросил генерал после некоторого молчания.

Я не растерялась, – Простите, не успела переодеться. У соседки по комнате возникли проблемы с одноместным проживанием, и я не хотела мешать решать их.

– Расскажите про постановление, – подала голос рыжая доброхотка Нара, – Это правда?

– Мы действительно получили приказ от Министерства Магисентии призвать в Академии девушек из офицерских семей. Именно поэтому нам пришлось изменить правила поступления для учениц и, к большому сожалению, отказать тем, кому не хватило мест на курсе. Возвращаясь же к вашему вопросу, госпожа Сага, мы не вправе обсуждать приказы Министерства и – уж тем более – пытаться их изменить. Это не в нашей компетенции.

– А мне кажется, в вашей, – высказалась Лола.

Генерал метнул на дочь сердитый взгляд и продолжил, – Раз Министерство сочло необходимым принять меры, значит, на то были весомые причины, ведь в первую очередь оно заботится о вашем благополучии, равно как и мы. Мир магисентов жесток и опасен, поэтому первостепенной задачей для нас остаётся обеспечение безопасности каждой ученицы на протяжении всего периода обучения в Академии. В связи с чем мы установили правила, которые необходимо неукоснительно соблюдать. Подробнее о них расскажут наставники вашего курса – капитаны Лэйтон Фрост и Эмануил Стэйн, я передаю слово им и прощаюсь с вами.

Когда глава Академии покинул холл, Стэйн сделал шаг вперёд и обратился к курсу:

– Я, конечно, как генерал, речи говорить не умею…

Позади него хохотнул охранник, всё это время наблюдавший за происходящим через окошко в своей служебной каморке.

– …Поэтому предлагаю перебираться в тридцать четвёртую аудиторию, где мы и обсудим все тонкости учебного процесса, – закончил мысль капитан и добавил, – Все, кроме Саги, которая отправляется переодеваться.

«Да с удовольствием» – подумала я, порадовавшись возможности, пусть и частично, пропустить собрание.

Поэтому не торопясь добрела до лестницы, лениво поднялась до четвёртого этажа ученического крыла, вспомнила, что комнаты учениц остались этажом ниже, спустилась, неспешно прошлась по коридору, целую вечность уделила изучению формы (на пиджаке и штанах не имелось бирок, однако по моим ощущением в составе ткани преобладала шерсть, а грубоватые, но лёгкие ботинки были сделаны из натуральной кожи), примерила и ещё столько же времени потратила на то, чтобы смириться со своим отражением в зеркале.

– Тебя только за смертью посылать, – заявил Стэйн, когда я таки явилась на собрание.

– Долго искала аудиторию, – слукавила я и заняла свободное место во втором ряду.

Сидящая рядом девушка с писклявым голоском пододвинула ко мне свой конспект и шепнула, – Можешь списать у меня. Кстати, я Тина.

В ответ я мотнула головой, давая понять, что не хочу отвлекаться от познавательнейшего рассказа наставников. В просторном светлом помещении легко умещался курс в шестьдесят человек. Стэйн стоял, прижавшись к преподавательскому столу, Фрост расхаживал взад-вперёд перед учениками и вещал:

– В этом семестре у вас будет пять основных дисциплин: теория и история магисентии, правоведение, профессиональная этика, история государства и история военного искусства. В остальное время учеников ждут тренировки по проявлению магисентии и управлению ею, которые будем проводить мы с капитаном Стэйном, а женскую часть курса – факультативные занятия по таким дисциплинам, как лингвистика, документооборот, скоропечатание и архивное дело.

Непроизвольных вздох сорвался с моих губ. От факультативов так и веяло скукотой, пылью и безысходностью.

– В выходные все учащиеся имеют право выбираться в город, но обязаны вернуться до девяти часов вечера. Однако ученицы могут покидать территорию Академии исключительно в сопровождении кого-либо из офицеров или старшекурсников.

– С какой стати? – возмутилась Лола и была не единственной, кому это условие пришлось не по душе.

– На случай возникновения опасной ситуации. Распоряжение Министерства.

– А что, нам может угрожать опасность? – напряглась одна из девушек.

– Нет, тем не менее меры предосторожности не будут лишними.

Хмыкнув, Нара спросила, – Забота Министерства распространяется на всех учениц или только на приорите… дочерей и внучек Государственных?

– Правила действительны для всех.

– Вы в курсе, что ваши идиотские правила нарушают наше право на частную жизнь? – не унималась Лола, – А если я захочу пойти на свидание?

– Ну, выход очевиден. Найди парня среди старшекурсников, – схохмил Стэйн, и ученики поддержали его предложение взрывом смеха.

– Капитан, конечно же, шутит, – вмешался Фрост, – В Академии запрещены романтические взаимоотношения между учащимися.

На это заявление парни отреагировали менее одобрительно.

– Вы пришли сюда, чтобы пробудить свои способности и стать Государственными магисентами. А для офицеров крайне важны такие качества, как дисциплинированность и умение беспрекословно подчиняться приказам. Поэтому вам с первого дня учёбы необходимо усвоить: любое нарушение устава Академии влечёт за собой суровое наказание, повторное нарушение – исключение из Академии.

Услышанное меня приободрило. Выходит, если дважды нарушить дисциплину, вылетишь – и это прекрасно. Однако не успела я поднять руку и уточнить, относилось ли данное правило ко всем учащимся, как Стэйн, глянув на меня, проговорил:

– Нет, Сага, учениц за нарушения из Академии не выгоняют.

Ну да, конечно. Не поверю, пока собственными глазами не увижу устав. Повод для исключения обязательно найдётся, его просто не может не быть.

Фрост окинул курс взглядом, – Если у кого-то остались вопросы, сейчас самое время их задать.

– У меня вопрос к капитану Стэйну. Вы действительно на третьем курсе подожгли Академию? – выкрикнул кто-то из учеников, и среди парней послышались смешки.

– Так, разговорчики, – пресёк их капитан и, не сдержав улыбки, добавил, – Это было давно и неправда.

– Вы тоже учились здесь? – удивилась Тина.

– Да, мы с Лэйтом были однокурсниками.

– А чем занимались после окончания учёбы?

– Служили согласно местам распределения, – сообщил Фрост.

– Ну-у, Лэйт скромничает, – добавил Стэйн, – Вообще-то его, как лучшего выпускника, взяли на службу в Министерство Магисентии.

По аудитории прокатилась волна восхищённых возгласов, хотя я уловила в интонации капитана ироничные нотки.

Фрост перевёл взгляд с напарника на учеников и заявил, – Зато Эмануил за годы службы в Департаменте собственноручно поймал шестнадцать Алых магисентов. Семнадцать, если считать нападение на семью генерала Сокудзо.

Аудиторию накрыла вторая волна изумлённо-восхищённых вздохов, но я по-прежнему не могла понять, в чём дело. Капитаны вроде бы обменивались хвалебными словами, но делали это с такими лицами, словно были готовы порвать друг другу глотки.

– Почему же вы вернулись в Академию? – спросила Тина, и аудиторию поглотила полнейшая тишина в ожидании ответа капитанов.

– Кто-то же должен научить вас, шалопаев, уму-разуму, – отшутился Стэйн.

Прозвенел звонок, поставивший точку на собрании. Фрост сообщил, что все свободны, однако парни с девчонками не спешили расходиться и прилепились к наставникам с новыми расспросами. Едва я покинула аудиторию, как меня окликнула Рене:

– Ты в столовую?

– В библиотеку, если она здесь, конечно, есть.

– После обеда поищешь, – девушка направилась к лестнице, – Пошли, одним кофе сыт не будешь.

Мне польстило, что ей было приятно проводить время в моей компании.

– Ну не знаю, – не удержалась я от иронии, – Как отнесутся доброхотки, что ты общаешься с дочерью Государственного магисента.

– Скорее всего, проклянут, – усмехнулась Рене, – Но я не из пугливых.

Мы спустились на первый этаж.

– Кстати, ты читала те бумаги, что мы подписывали в Департаменте? Я всё хочу понять, что за вакцину нам вкололи.

– Читала, а толку-то, сплошные медицинские термины. Вроде бы лекарство от различных видов инфекций.

– Разве так бывает?

Рене пожала плечами, – А я что, доктор.

Мы вошли в столовую и застыли на месте: ни одна из нас не оказалась готова к тому, что все курсы одновременно соберутся здесь на обед. Пустовали лишь столы первокурсников. Чуть поодаль обедали преподавательский состав и офицеры, включая и генерал-майора Гарди. В их присутствии ученики вели себя тихо и дисциплинированно – только негромкие разговоры да безмятежное постукивание столовых приборов. И всё равно под прицелом нескольких десятков взглядов мне невольно захотелось прикрыться, словно я разгуливала по Академии нагишом.

– Знаешь, я не настолько голодная, – заявила я и решила ретироваться, но Рене меня остановила.

– Чёрт возьми, Лекса, нам предстоит питаться здесь трижды в день на протяжении трёх лет.

– Пф, говори за себя, – я нехотя направилась вслед за ней к кафетерию и услышала позади громкое:

– Чесать мой лысый череп, кого я вижу!

Обернулась и не поверила глазам. Передо мной стоял Михаил Боняков – самый весёлый, неунывающий и невыносимый парень из всех, кого когда-либо создавал род человеческий. Ростом выше меня, с крепкой спортивной фигурой, каштановой шевелюрой, смеющимися глазами и добродушной улыбкой на пол-лица.

– Ну здравствуй, пентюх криволапый, – улыбнулась я и крепко-крепко обняла его.

Мы с Мишей выросли вместе. Он был тем, кто в детстве дразнил меня за полноту, а в школьные годы защищал от хулиганов, кто на протяжении нескольких лет вёл непримиримую войну с моим братом, пока однажды она не закончилась двумя расквашенными носами и несколькими часами, проведёнными в кладовке, куда отец посадил мальчишек в наказание за драку, после чего у них и началась крепкая мужская дружба.

– Как там слюнтяй Томми поживает? – улыбнулся Боняков.

– Привет тебе передавал. Господи, Миша, вообще из головы вылетело, что ты тоже учишься в Главной Академии!

Парень гордо выпятил грудь, – Пятый курс. А ты здесь какими судьбами?

– На добровольно-принудительной основе.

– Ничё не понял, но очень интересно.

Я рассмеялась.

– Полагаю, речь идёт о постановлении Министерства, – рядом с нами «вырос» ещё один ученик – загорелый голубоглазый блондин, – Я Кристофер, однокурсник этого пентюха.

– Лекса, – ответила я и представила стоящую за мной девушку, – А это Рене. Рене, это Миша.

– Для вас, мадемуазель, просто Боня.

– А я Лола, – неожиданно прозвучал за спиной ещё один женский голос, – Приятно познакомиться, мальчики.

Пока мы с Рене в недоумении косились на дочь главы Академии, Боняков предложил:

– Девчули, айда к нам за стол.

– Не думаю, что офицеры это одобрят, – заметила я.

– Мы только еду возьмём и подойдём, – решила за всех Лола и подтолкнула меня в сторону кафетерия, – Не тупи, Сага, пятикурсники сами приглашают.

– Тебе-то до них какое дело? – полюбопытствовала Рене.

– Слепая, что ли? Это ж самые горячие парни в Академии.

Я издала смешок, – Ты вроде ещё пять минут назад пускала слюни на наших наставников.

– Пф, можно подумать, вы на них слюни не пускали. Просто я подхожу к этому делу логически: Лэйт, конечно, Апполон, но у меня уйдут все три года учёбы, чтобы добиться от него хоть капли взаимности. После той-то истории с его женой, – заявила Лола и, поймав наши вопросительные взгляды, соизволила пояснить, – Его жена тоже работала в Министерстве, собственно, там они и познакомились. Влюбились, поженились, а потом с ней произошла какая-то жуткая трагедия.

– Умерла? – уточнила Рене.

– Кажется, – ответила девушка и кивком поприветствовала работницу кафетерия.

– Держи, красотуль, – та протянула ей отдельную тарелку с запечённой красной рыбой и свежей спаржей.

Лола причмокнула губами, посылая в ответ воздушный поцелуй, – Ты чудо, Марта.

Закатив глаза, Рене сказала мне, – Теперь понимаешь, почему доброхотки ненавидят приоритетных.

– Завидуешь, завидуй молча, – хмыкнула Лола, – А я на специальном питании.

– Каком, ресторанном?

Я тоже не могла понять, о каком специальном питании могла идти речь, когда здесь и так была еда, что называется, на любой вкус и цвет: обычная, вегетарианская, безглютеновая и т.п. Наша новоиспечённая троица подсела к пятикурсникам, и я в который раз ощутила неловкость из-за чрезмерного внимания со стороны учеников. Взглянула на свой обед и подумала, что всё же стоило присоединиться к остальным ученицам и там спокойно поесть без всех этих пристальных взглядов.

– Девчонки, знакомьтесь, это наши с Крисом соседи по комнате – Зак и Дэн, – представил Миша сидящих напротив ребят.

Открыто палиться на них я сочла неподобающим, поэтому только мельком успела отметить, что Дэн был крепким и веснушчатым, а Зак – смуглым брюнетом с большими ореховыми глазами.

– Мы позаимствуем одного из ваших наставников на пару дней, – заявил Дэн.

– Можете забрать их насовсем, – предложила я, и парни засмеялись, решив, почему-то, что это была шутка.

– Какие дела у вас с капитанами? – спросила Рене.

– Лэйт будет сопровождать нас на учебном задании.

– Что ещё за задания?

– Вроде практики. Все старшекурсники участвуют в операциях Департамента Магисентии, – пояснил Кристофер.

– Жаль только Эм не едет, – сказал Зак, – Говорят, он был лучшим, когда служил в Департаменте.

– Если он был лучшим, что ж его сослали в Академию, – съязвила я.

Кристофер жестом велел нам всем склониться над столом и тихо проговорил, – Я слышал от отца, во время последнего задания Эм убил Алого.

– Чего?..

– Да иди ты!

– Охереть.

Захотелось понять, что же так потрясло парней, и я спросила, – Кто такие Алые?

– Ублюдки.

– Нелюди.

– Алые, роднуль, это те, кто не заслуживает другой участи, кроме смерти, – пояснил мне Боняков.

– На вашем месте я бы держала подобные радикальные мысли при себе, – заявила Лола, – Если не хотите вылететь с пятого курса.

– Госпожа Гарди права.

Возле нас остановился офицер, и по реакции парней стало ясно, что это был наставник их курса. Хотя, возможно, они так напряглись, узнав, что откровенничали с дочерью главы Академии. Строгий взгляд угольно-чёрных глаз магисента сосредоточился на нашей троице, и он проговорил:

– Каждый курс должен есть за своими столами, дамы.

– Полностью согласен с вами, подполковник Райн, я им сразу так и сказал! – ехидно улыбнулся Боняков, выпроваживая нас из-за стола, и шепнул мне, – Поговорим после обеда.

Мы встретились в холле первого этажа. Остальная часть дня у первокурсников была свободной, я попросила Мишу показать, где находилась библиотека, и пока мы шли до неё, рассказала ему о событиях последних двадцати четырёх часов. Меня радовала возможность поговорить с другом наедине, во-первых, потому, что во всей Академии Боня был единственным, кому я могла открыть душу, а во-вторых, только наедине он переставал придуриваться, играть на публику и становился взрослым, адекватным человеком.

– Не сикай в рюмку, подруга, что-нибудь придумаем. И глазом моргнуть не успеешь, как освоишься тут.

– Спасибо, конечно, но я, вообще-то, не планирую задерживаться в Академии надолго.

– А вот с этим будут явные проблемы. И постановление Министерства, и новые правила Академии – Государственные вас просто так в покое не оставят, – предупредил парень и, услышав звонок к началу занятий, добавил, – Мне пора на тренировку. Кстати, забыл сказать, в Академии нет библиотеки, но спасибо, что проводила меня.

И, прежде чем я успела ответить, скрылся за дверью, ведущей в тренировочный зал.

– Скажу по секрету, – раздался за спиной голос, я обернулась и увидела мужчину не старше сорока, – Когда три столетия назад было возведено первое в стране учебное заведение, готовящее Государственных магисентов, здесь располагалась роскошная библиотека. Но лет двадцать назад руководство Академии решило, что учеников ничто не должно отвлекать от учёбы, и на её месте появился очередной тренировочный зал.

– А что стало с книгами?

– Распределили по другим библиотекам, а самые редкие теперь являются частью национального фонда.

– Ну, если руководство Академии хочет сделать из учеников бездушных солдафонов, не обезображенных интеллектом, то отказ от чтения – верный способ достичь поставленной цели.

Незнакомец улыбнулся и полюбопытствовал, – Простите, с кем имею честь?

– Лексана Сага.

– А я Марк Леман, буду вести у вас теорию и историю магисентии.

Рыжий, кудрявый, в очках и бежевом вельветовом пиджаке – господин Леман не был Государственным магисентом, отчего производил вдвойне приятное впечатление. Как позже стало известно, его судьба сложилась весьма необычно: в восемнадцать лет он поступил в Академию, следовательно, мог владеть магисентией, однако за годы учёбы способности у него не проявились (редко, но так бывает). Карьера Государственного магисента не задалась, и он избрал для себя другое призвание – просвещать. Леман обожал магисентию и всё, что с ней связано, и из всего преподавательского состава, состоящего поголовно из отставных офицеров, был единственным, кто действительно получал удовольствие от своей работы. Правда, имелся у него один явный недостаток – он водил дружбу со Стэйном.

Об этом я узнала на следующий день, когда одной из первых пришла на занятия по теории и истории магисентии и застала Марка (ученики между собой всех преподавателей и офицеров называли поимённо) в компании Эма. Капитан сидел за столом в первом ряду в окружении стопок из зачётных книжек, Леман стоял над ним и объяснял:

– …Рядом с именем учащегося пишешь курс и семестр, дальше идёт список дисциплин и факультативов и количество прослушанных часов, а в конце подпись наставника и дата.

– Мать твою… – Стэйн устало откинулся на спинку стула, – Почему в век цифровых технологий я должен сидеть и заполнять эту херь вручную.

– Разве в Департаменте ты не тем же занимался, когда заполнял многостраничные отчёты после каждого задания?

– Это другое.

– Попроси Лэйта заполнить зачётки, из вас двоих он более…

– Зануда, педант, ботан?

– …Усидчивый.

Капитан усмехнулся, – Не получится, господин Отличник уехал в Департамент на задание с пятикурсниками.

Леман посмотрел на него, – Сожалею, Эм.

– Да я даже рад, что не поехал. Скажем так, мне пока лучше держаться подальше от предыдущего места работы.

– Уверен, когда вся эта история уляжется, ты сможешь вернуться в Департамент.

Из их разговора сложилось впечатление, что Эм был вовсе не рад пребыванию в Академии, и в моём сердце возникло что-то, отдалённо напоминающее жалость, к этому человеку.

В аудиторию стали потихоньку подтягиваться ученики. Дождавшись, пока соберётся весь курс, Эм попросил ребят, во-первых, не обращать внимания на его присутствие, во-вторых, не расходиться прежде, чем он раздаст зачётные книжки. После чего слово взял господин Леман, провёл вступительную часть и перешёл к знакомству со своей дисциплиной:

– Как мы знаем, всё в мире состоит из клеток, но из чего же состоят клетки?

– Из атомов, – выкрикнул кто-то из учеников.

– А из чего состоят атомы?

– Из субатомных частиц.

– И те в свою очередь состоят из…?

– Энергии.

– Всё в мире состоит из энергии, и магисентов от обычных людей отличает способность взаимодействовать с ней, а если быть точнее, управлять ею. Магисентия – это искусство управления собственной энергией, – Марк прошёлся между рядами, – Сказать точно, как и когда возникла магисентия, невозможно. Первые упоминания датируются вторым тысячелетием до нашей эры. В них идёт речь о языческих ритуалах, связанных с исцелением больных и раненых с помощью человеческой энергии. Постепенно люди научились использовать энергию не только для лечения, но и для защиты, а потом и как оружие. Таким образом, сформировались три ветви магисентии: Санитатем, Прайсидиум и Импетум, что в переводе с мёртвого языка означает «исцеление», «защита» и «атака». Несмотря на тот факт, что именно исцеление является самым древним видом магисентии, традиционно во всех Академиях изучают только искусство атаки и защиты. По какой же причине Государственные магисенты не практикуют исцеление?

– Эта ветвь магисентии считается забытой, – произнёс староста курса Коджи.

– Действительно, бытует такое мнение, только вот оно в корне неверно, и я сейчас поясню почему. Исцеление – это добровольное жертвование своей энергией для лечения кого-то. Чем сильнее магисент, тем больше энергии он может отдать. Но что делать, если ради спасения другого человека магисенту придётся отдать всю свою силу и таким образом пожертвовать своей жизнью? Древние магисенты нашли ответ на этот вопрос… с помощью жертвоприношений. Через кровь убитого они поглощали его энергию и передавали её тому, кого исцеляли. Иногда для ритуалов использовали диких хищников или крупный рогатый скот, но ни одно животное, даже самое мощное и опасное, не обладало тем количеством энергии, какое было у обычного человека. Поэтому чаще всего магисенты жертвовали людей. Гуманно? Нет. Действенно? На двести процентов, ведь вскоре стало ясно, что с помощью кровавой магисентии можно не только спасти человека от смерти, но и наделить огромной мощью и даже отсрочить старость. Издревле магисенты делились на тех, кто мог использовать свою энергию для защиты и нападений, и на тех, кто умел лечить, однако ритуалы с исцелением мужчины не проводили, что свидетельствует о том, что первыми магисентами были женщины.

Господин Леман заулыбался, увидев реакцию учениц. Всех, включая меня, это известие потрясло.

– Следовательно, можно смело утверждать, что до сих пор существуют мужская магисентия (атака и защита) и женская (исцеление).

– Раз женщины тоже владеют магисентией, то какого чёрта нас учат в Академии на секретарш? – спросила Лола о том, о чём остальные девушки успели лишь подумать.

– Хороший вопрос, госпожа Гарди, хоть и облачён в грубую формулировку, – Марк поправил очки и продолжил, – Наша реальность такова, что женщины-магисенты могут исцелять только с использованием крови, поэтому данная ветвь магисентии под запретом. А тех, кто нарушит запрет (и неважно, идёт ли речь о том, кто исцеляет или кого исцеляют), ожидает наказание в виде пожизненного заключения. И все же люди, использующие кровавую магисентию, существуют. Их называют…

– …Алыми, – хором сказали ученики.

Марк кивнул, – Алые считают себя прямыми потомками первых магисентов, что, по их мнению, позволяет им быть выше закона. Именно в их рядах есть женщины-магисенты, которые проводят древние ритуалы и наделяют мужчин-магисентов сверхчеловеческой силой. Алые – самые опасные противники, с которыми нам когда-либо приходилось сталкиваться. Их главной целью является господство над всеми магисентами, и один раз им почти удалось достичь этой цели. Тот страшный период истории, когда Алые развязали полномасштабную войну и едва не свергли Министерство, получил название Пятилетняя битва. Неимоверными усилиями Государственным магисентам удалось остановить их, но, к сожалению, Алые до сих пор представляют реальную опасность для магисентов и простых людей, поэтому нашей первостепенной задачей было и остаётся борьба с ними.

Аудиторию поглотила гнетущая тишина. Господин Леман поинтересовался, знает ли кто-нибудь из присутствующих, по каким признакам можно выявить Алого, никто не отважился пощеголять знаниями, и он предложил:

– Тогда, пользуясь случаем, попросим рассказать об этом того, кому неоднократно приходилось сталкиваться с Алыми лицом к лицу.

Все как один посмотрели на сидящего в углу Стэйна. Невольно оказавшись в центре внимания, капитан усмехнулся и нехотя выбрался из-за стола.

– Ну, по большому счёту никак, Алые ничем не отличаются от обычных людей, – он остановился перед ребятами и, выдержав драматическую паузу, продолжил, – За небольшим исключением. После проведённого ритуала магисентия Алого становится красного цвета, а его глаза наливаются кровью. И чем сложнее ритуал, тем дольше сохраняются эти побочные эффекты. Добавьте к ним ещё владение магисентией на уровне босса и быстро заживающие раны, а также хитрость, беспринципность и беспощадность, и перед вами готовый портрет Алого. Но, повторюсь, если он захочет скрыть истинную сущность, вы никогда не отличите его от простого человека. К тому же Алые – искусные манипуляторы и ради желаемой цели ни перед чем не остановятся.

– Это правда, что вы убили Алого? – неожиданно задала вопрос Рене.

Стэйн метнул на неё напряжённый взгляд, и за него ответил Марк:

– Не знаю, откуда у вас такая информация, госпожа Ларсен, но…

– Всё нормально, – перебил его Эм и сказал, – Да, правда.

Ученики отреагировали воодушевлёнными возгласами. Мотнув головой, наставник призвал их к тишине.

– Убийство не повод ни для радости, ни для гордости, – произнёс он.

– Вы же сами говорите, что наша главная задача – борьба с Алыми, – высказался кто-то из парней, – А цель, как известно, оправдывает средства.

– Любой геноцид в истории начинался с этих слов, – заметил господин Леман, – Если мы станем убивать Алых без суда и следствия, то чем мы будем лучше их?

– Мы на стороне добра.

– Государственные магисенты – хранители правопорядка, а не каратели, – голос Стэйна ожесточился, – И забирают чужие жизни только в крайних случаях. Рассуждать об этом просто, до тех пор, пока не окажешься с врагом один на один. На словах мы все герои, а на деле – чёрт знает, как себя поведёшь: сдашься, сбежишь или будешь бороться до конца. Да, я убил человека, который был Алым, и теперь мне придётся жить с этой ношей до конца своих дней. Но повторись всё снова, я бы, не раздумывая, поступил так ещё раз, и ещё, потому что я, мать его, Государственный магисент и давал присягу.

Первая учебная неделя осталась позади, и я мысленно перечеркнула четыре чёрточки на стене своей темницы. Вечер пятницы коротался за изучением устава Академии, который я обнаружила ни много ни мало среди учебников. С одной стороны, теплилась надежда найти раздел, подраздел, пункт или хотя бы строчку, опровергающие заявление Стэйна о том, что учениц из Академии не исключали, с другой – я использовала устав, как снотворное: хотелось побыстрее перемахнуть из сегодняшнего дня в завтра и наконец-то вырваться, пусть и всего на несколько часов, из стен треклятого учебного заведения. Тем более что Боняков обещал устроить мне самые лучшие выходные.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Лола. Казалось бы, что в этом необычного, ведь мы были соседками. Только вот она здесь не ночевала. Спор с генерал-майором по поводу одноместного проживания разрешился таким образом, что отец позволил дочери жить дома, а в Академию и обратно добираться на его служебном авто.

– Ага, папулечка, а я-то как рада, что мы с Лекси подружились, оказывается, у нас столько общего! Да ты что, она ещё и дочь твоего старого друга? Вот так совпадение! Ну, чем займёмся… Киношки посмотрим, перемоем косточки остальным ученицам. Естественно, мы не будем шляться по Академии после отбоя, как ты только мог такое подумать. Ну всё, целую тебя, папулечка, спокойной ночи, – пропела Лола в смартфон и, поймав мой молчаливо-недоумённый взгляд, спросила, – Чё вылупилась?

Ничего не ответив, я вернулась к изучению устава. Может, если не обращать на неё внимание, она пошипит и уползёт обратно в змеиную нору.

– А вообще-то, думаю, тебе будет интересно узнать, зачем я осталась в Академии, – заявила соседка и, не дождавшись от меня никакой реакции, выдернула устав из моих рук.

– Какого?..

– Слушай, я уже изучила этот вопрос вдоль, поперёк, по диагонали и вертикали: чтобы вылететь из Академии, тебе нужно либо тронуться кукухой, либо связаться с Алыми, либо сдохнуть. Выбор невелик, так что кончай страдать хернёй, – она села на край кровати и поинтересовалась, – Ты ещё хочешь выяснить, зачем Министерство выпустило постановление, из-за которого мы оказались здесь?

Глава 3

– На компьютере отца хранятся файлы, которые ответят на все наши вопросы.

– Откуда такая уверенность?

– Я была в его кабинете, когда он получил их. Сначала на почту пришло письмо, а следом раздался звонок, и отец сразу же попросил меня на выход. Так-то ничего странного, он всегда велит оставить его одного, если звонят из Министерства, но я обратила внимание, что в теме письма был указан номер «25123-47».

– И что? – пазл в моей голове по-прежнему не складывался.

– А то, что 25123-47 – номер того самого чёртова постановления, сославшего нас сюда.

– Значит, ты хочешь ночью пробраться в кабинет генерала и найти это письмо?

– В сообразительности тебе не откажешь, схватываешь на лету, – схохмила соседка.

Скрыв раздражение, я уточнила, – Я-то тебе зачем?

– Скажем так, когда мутишь проникновение со взломом и хищение государственных данных, вторые отпечатки пальцев лишними не будут, – Лола поднялась с кровати, – Да шучу. Просто если нас поймают, я скажу, что забраться в кабинет генерала было твоей идеей.

– И ты останешься чистенькой, а я буду отрабатывать наказание вплоть до последнего курса?

Она пожала плечами, – Как знать, может, случится чудо и тебя выкинут из Академии.

– Скорее сменю эту тюрьму на настоящую, – я вернулась к штудированию устава, – Спасибо, я пас.

– Ну, моё дело предложить… Только потом не вздумай просить рассказать, что было в тех файлах.

Девушка перешла на свою половину комнаты и, открыв один из чемоданов, брошенных здесь со дня приезда, шустро сменила учебную форму на худи с капюшоном и легинсы. Вздохнув, я выбралась из-под тёплого одеялка. Чёрт возьми, любопытство меня погубит… Но, даст Бог, не сегодня.

Лола самодовольно улыбнулась и поинтересовалась, – Флешка у тебя есть?

– В верхнем ящике стола, – ответила я, надевая толстовку, и вздрогнула от неожиданности, услышав восторженный писк соседки.

– Это что, карты Таро?! – она уставилась на меня, – Ты ж вроде на психолога училась, я думала, вы верите в рациональное, а не мистическое.

– Между прочим, некоторые психологи и психотерапевты используют Таро в своей практике, как способ общения с бессознательным…

– А мне погадаешь?

– Нет.

– Ну пожалуйста! – Лола сунула мне карты, – Спроси у них, поймают ли нас, если мы залезем в кабинет отца.

Ведь не отвяжется же. Вынув колоду, я перетасовала её разок, перевернула первую попавшуюся карту и, не глядя на изображение, сказала:

– Карты говорят, что всё получится, но через жопу.

Соседка недовольно сложила руки на груди, – Ты мне сейчас что, мем из интернета процитировала?

– Угу, – я убрала колоду обратно в стол.

– Говённый из тебя психолог.

До кабинета генерала мы добрались без приключений, да и с проникновением внутрь проблем не возникло – у Лолы имелся мастер-ключ (ключ-карта от всех дверей в Академии). Пока глаза не привыкли к темноте, оценить помещение не представлялось возможным, но обставлено оно было хорошо – это я выяснила сразу же, когда с порога налетела на декоративный столик.

– Тише ты, – прошипела соседка.

– Ни черта не видно.

– Просто иди за мной.

Мы обогнули нескончаемо-длинный стол для переговоров, протиснулись между громоздким шкафом и кожаным диваном и, судя по полоске уличного света на полу, добрались до окна, где стоял стол генерала. Лола села в кресло, включила компьютер, и на экране монитора высветилось поле для ввода пароля.

– Ты ведь его знаешь? – уточнила я на всякий случай.

– Пф, стала бы я рисковать задницей и ломиться сюда посреди ночи, не зная пароля.

– Можно было просто сказать да.

Девушка вошла в систему и открыла почту. На экране возникло повторное требование авторизации, она задумчиво постучала ноготками по столу и проговорила:

– Хьюстон, у нас проблема.

Я шумно выдохнула.

– Да кто ж знал, что почта тоже будет запаролена!

– Твой отец – госслужащий, могла бы и догадаться.

– Ой, завали и не мешай думать, – огрызнулась Лола и взялась рассуждать вслух, – Папа – старой гвардии: все явки и пароли хранит в одном месте… Нужно найти бордовую записную книжку, – она подошла к книжному шкафу и велела, – Посвети.

Включив фонарик на смартфоне, я увидела среди книг необычную инсталляцию в виде дерева с ключами вместо кроны. Лола сняла один из них, вернулась к столу, вскрыла ящик, вытащила верхние бумаги и, выхватив у меня смартфон, принялась рыться в ящике. Взгляд зацепился за брошенные на стол документы, и в слабом отсвете монитора я прочла на верхней папке номер «25123-47».

– Поздравляю, книжки здесь нет, – девушка раздражённо захлопнула ящик.

– Говоришь, твой отец – старой гвардии… А мог он распечатать содержимое того письма из Министерства, чтобы не читать с экрана?

– Ну мог, и что?

Я указала на цифровой номер на папке, – Похоже, это то, что мы ищем.

– Чёрт возьми, а ты – не такая тупая, как кажешься, – похвалила, оскорбив, соседка и открыла папку.

Заголовок на первой странице гласил: «Отчёт о вскрытии», ниже расположились заполненные неаккуратным почерком графы «Имя», «Возраст», «Место рождения», «Трупное окоченение», «Вероятная причина смерти» и т.д., а также схематичное изображение женского тела в полный рост с отметками о ранениях и травмах. Лола перевернула страницу, и перед нашими глазами предстали фотографии девушки: распущенные волосы, перепачканные в грязи, посиневшая кожа, потухшие глаза, глядящие в никуда… Ощутив резкий приступ тошноты, я отвернулась. Лола просмотрела все листы в папке и тихо произнесла:

– Двенадцать отчётов. Двенадцать девушек. Какого чёрта…

Через силу взяв себя в руки, я вернулась к первой странице и внимательно изучила её содержание. Марта Флоу, 20 лет, на схематичном изображении женского тела отмечены гематомы и перелом левого указательного пальца, вероятная причина смерти – внутримозговое кровоизлияние. Второй отчёт – Сони Берткович, 18 лет, сорванные голосовые связки, причина смерти – внутримозговое кровоизлияние. Третий – Ли Хан, 22 года, стёртые в кровь стопы, внутримозговое кровоизлияние. Четвёртый, седьмой, двенадцатый… Внутримозговое кровоизлияние. Пытаясь унять дрожь в теле, я прошлась по кабинету.

– Первая девушка умерла в прошлом октябре, последняя – в июле этого года, – подметила Лола.

Я повернулась к ней, – Все примерно одного возраста.

– И у всех причина смерти – внутримозговое кровоизлияние, но нигде не указано, чем оно вызвано. Насколько мне известно, внутреннее кровотечение может наступить вследствие инсульта или черепно-мозговой травмы. Про инсульт в отчётах – ни слова, да и возраст неподходящий для группы риска. При этом ни у одной из девушек нет ни сотрясений, ни ушибов мозга, вообще никаких повреждений головы.

– Зато есть другие травмы, – я подошла к столу и ещё раз проглядела отчёты, – У Марты, Терезы и Зои – синяки, сломанные пальцы и сорванные ногти на руках, словно они боролись с кем-то, Сони кричала так, что сорвала связки, а Ли как будто убегала от кого-то.

– Что получается, какой-то психованный маньяк мотается по стране и убивает наших ровесниц?

– Раз этими делами заинтересовалось Министерство Магисентии, выходит, либо этот маньяк – магисент, либо все его жертвы из семей магисентов.

– Так вот почему нет видимых травм головы – их убили с помощью магисентии… – Лола посмотрела на меня, – За последний год произошло двенадцать одинаковых убийств с применением магисентии, последнее убийство случилось в июле, а через месяц Министерство выпустило постановление, сгоняющее в Академии всех дочерей и внучек офицеров, возраст которых полностью совпадает с возрастом жертв. Понимаешь, что это значит? Кто стоит за убийствами? С кем не в состоянии справиться Государственные магисенты?

– Это дело рук Алых.

Душераздирающий звон прорезал тишину, и мы едва не схлопотали по инфаркту. Старинные часы оповестили о наступлении полночи. Лола сделала напоследок несколько фотографий отчётов, мы вернули кабинету первоначальный вид и поспешили убраться оттуда. Шли молча и быстро, но торопил нас не страх быть пойманными, а желание ещё раз всё обсудить и решить, что делать с полученными сведениями. Однако не успели мы подняться на свой этаж, как на лестнице послышались голоса:

– Давайте живее.

– Да не ссы, успеем.

– Не хочу пропустить самое интересное.

Глянув через перила, мы увидели четверых учеников, бегущих вниз по лестнице. Переглянулись. Стало ясно, что любопытство меня точно погубит… Но, даст Бог, не сегодня. Спустились и стали свидетелями того, как парни без проблем проскочили мимо каморки охранника и скрылись за дверью на другом конце коридора.

– Вот же олень бесполезный, – возмутилась дочь главы Академии, увидев, как седоволосый охранник сладко похрапывал под тихое бормотание телевизора, – За что только ему зарплату платят.

– А там что? – я кивнула в сторону двери в конце коридора.

– Запасная лестница.

– Парни отправились в самоволку?

– Ну, если хотят вылететь из Академии – скатертью дорога, а мне проблемы на жопу не нужны, так что возвращаемся в комна… – соседка неожиданно замолчала и дёрнула меня за собой.

Мы скрылись за колонной в тот момент, когда по холлу первого этажа пронеслось ещё несколько человек. Глядя им вслед, поняли, что это были наши однокурсники.

– Какого ляда тут творится?! – воскликнула Лола и, не раздумывая, поспешила за ними.

Происходящее походило на абсурд, но мы с моим грешным любопытством не смогли остаться в стороне. Мы с соседкой спустились на цокольный этаж, а оттуда нырнули в подвал. Глаза быстро привыкли к темноте и различили очертания двери на другом конце узкого коридора. Осенняя ночь встретила нас пронизывающим ветром и накрапывающим дождём. Оставив позади тренировочные площадки, ученики растворились за деревьями, Лолу это нисколько не смутило – и вот мы уже шли по тёмному скверу, слушая похрустывание гравия под ногами да собственное сердцебиение. Промозглый воздух проникал под одежду, я накинула капюшон и застегнула толстовку до самого горла. Чем дальше мы отдалялись от Академии, тем более сомнительной выглядела вся эта затея. Чёрт подери, не сиделось же нам в тепле, сухости… и безопасности.

Однокурсники сошли с дороги и скрылись за дверью маленькой покосившейся постройки.

– Всё страньше и страньше, – заметила я.

Выждав несколько мгновений, мы заглянули внутрь и наткнулись на длинную металлическую лестницу. Спустились. Внизу горел яркий, режущий глаза свет, из-за двери на другом конце коридора доносился гул голосов. Интрига, щекотавшая нервы, уже изрядно надоела, и мы решили побыстрее покончить с ней. Открыли дверь и очутились в большом, утопающем в полумраке зале. Всё освещение было направлено на возвышение с прозрачными стеклянными стенами, вокруг которого толпились ученики. Судя по их количеству, здесь собралась едва ли не вся Академия. На возвышении происходило движение, но разглядеть какое именно не представлялось возможным. Мы протиснулись ближе и, наконец, увидели, зачем две сотни учеников собрались здесь посреди ночи – это был стеклянный ринг, на котором шёл рукопашный бой между Стэйном и Фростом.

– К чёрту пятикурсников, вот о ком буду грезить в эротических фантазиях, – усмехнулась Лола, любуясь оголёнными торсами наставников.

Действие, и правда, выглядело зрелищно: в их движениях ощущались мастерство и сила, но вместе с тем каждый удар был наполнен неприкрытой агрессией и жгучим желанием доказать собственное превосходство, что лишний раз навело на мысль, что друзьями капитаны не были.

Чьи-то пальцы ткнули меня под рёбра, я обернулась и увидела Бонякова.

– Саечка за испуг, – он щёлкнул мне по носу и, перекрикивая голоса учеников, добавил, – Вы вовремя, сейчас начнётся самая жара.

– Куда ж ещё жарче, – казалось, Лола уже окончательно раздела капитанов взглядом.

– Что всё это значит? – спросила я.

– Это, роднуль, подпольные бои магисентов.

Я перевела взгляд с друга на ринг. Раньше мне не приходилось лицезреть, как используют магисентию, но бой наставников точно не имел к этому никакого отношения. Так я решила, пока не увидела, как Стэйн с ноги толкнул Лэйта в грудь, тот повалился на спину и выставил руку вперёд. Искрящийся сгусток тёмно-синего цвета вырвался из его ладони, со стремительной скоростью пронёсся по площадке и разбился о полупрозрачный мерцающий круг, созданный Эмом. За выигранные секунды Фрост успел подняться на ноги и тоже сотворил энергетическое поле, тут же принявшее на себя два тёмно-синих шара. Один из них, отскочив, устремился прямо на нас, и я вздрогнула от неожиданности, когда он врезался в стеклянную стену. Я не верила своим глазам. Происходящее казалось сном, выдумкой, вымыслом. Как такое возможно, чтобы человек мог преобразовывать собственную энергию в нечто осязаемое. И не просто преобразовывать, а ещё и использовать, как оружие.

– Как… Э-это невероятно, – проговорила я.

Миша кивнул, – Согласен, кэпы сегодня в ударе, хотя я ставлю на Эма.

– Ты тоже так можешь?

– Нет, что ты, я ж в Академию по блату попал, – отшутился парень.

– И твоя магисентия такого же цвета?

– Какого такого?

– Тёмно-синего.

– Пока ещё нет, – нахмурился Боня и хотел было о чём-то спросить, но его внимание привлекла Лола.

– Как стеклянные стены выдерживают такие мощные удары? – поинтересовалась она.

– Это специальное защитное стекло, которое используют в Департаменте и в Министерстве.

– И какие у вас здесь правила?

– Простые: их просто нет.

– Тогда как понять, кто победил?

– Тот, кто первым вырубит соперника.

Фрост снял защиту и атаковал противника, а затем ещё раз, и ещё. Стэйн, среагировав молниеносно, скрестил руки и выпустил мощный сгусток энергии. Тот, разбив две атаки, добрался до капитана, и Фроста отбросило на пару метров. Зрители зааплодировали. Но в то же время третья атака Лэйта достигла своей цели, и Эм схватился за левое плечо. Его лицо поразила гримаса боли. Воспользовавшись моментом, Лэйт нанёс удар, Эм не успел увернуться, и тёмно-синий шар впечатал его затылком в стеклянную стену. Капитан рухнул на пол, и зал застыл в безмолвном ожидании. На мгновение показалось, что эта атака убила Стэйна – настолько сильным был удар. Тишину прорезал гонг, оповестивший об окончании боя и победе Фроста. Половина учеников встретила исход поединка радостными возгласами, вторая – презрительным свистом.

Лэйт склонился над Стэйном и похлопал его по щекам, приводя в чувство. Эм что-то сказал ему и с трудом поднялся на ноги. На его губах была всё та же бесячая усмешка, но, судя по тому, как осторожно капитан держался за левое плечо, боль он испытывал нешуточную. Однако, вместо того чтобы убраться с ринга и обратиться за медпомощью, Стэйн вместе с Фростом подождал, пока к ним присоединится Кристофер – Мишин друг с внешностью кинозвезды. Тот обменялся несколькими фразами с капитанами, после чего призвал к общей тишине и обратился к зрителям:

– Круто было, согласны? Давайте поблагодарим капитанов Фроста и Стэйна за доставленное удовольствие!

Парни подняли такой гул, что у нас с Лолой едва не отвалились уши.

– А мы поздравляем всех с официальным стартом сезона подпольных боёв! – объявил Крис, и ученики встретили это заявление ещё более громкими овациями.

Лола поморщилась, – Думаю, пора валить отсюда.

Я не стала возражать.

– Провожу вас, – предложил Миша, и мы втроём выбрались из подвала.

– Руководство Академии в курсе, какой треш вы тут по ночам мутите? – поинтересовалась Лола.

– Канешн, подпольные бои – это ж вековая традиция! Каждый Государственный магисент за годы учёбы обязан хотя бы раз принять в них участие, и ваши отцы, кстати, тоже не были исключением, – сообщил Боня, – А треш мы мутим всего раз в неделю – в ночь с пятницы на субботу. Так что, если хотите, вэлком! Ученицам, правда, в боях участвовать нельзя, но, как зрителям, вам здесь всегда будут рады.

– А как вы уговорили наших наставников выйти на ринг?

– Тоже традиция: право первого боя предоставляется офицерам. Да их так-то и уговаривать не пришлось, кэпы сами были рады вспомнить молодость. Вы, кстати, в курсе, что за годы учёбы Лэйт не проиграл ни одного боя на ринге? Говорят, благодаря этому он стал лучшим выпускником на своём курсе и его взяли на службу в Министерство. Уж не знаю, насколько это правда, но лично я готов жопу рвать ради такого результата.

– Хочешь сказать, ты ещё ни разу не проиграл? – усомнилась Лола.

Боняков преградил ей путь, наигранно пригладил свою шевелюру и произнёс почти басом, – А ты приди на мой следующий бой, детка, и убедись сама.

Девушка закатила глаза и, оттолкнув его в сторону, направилась к Академии. Миша хохотнул ей вслед и чмокнул меня на прощание со словами:

– Из кишащего маньяками-психопатами сквера я вас вывел, так что дальше вы сами, а мне нужно вернуться. Но завтра-послезавтра всё в силе, так? Проведу тебя по злачным местам, покажу любимую кофейню учеников, потом в бар сгоняем, мэйби и слюнтяя Томми с собой возьмём. Короче, будем жо-остко чилить все выходные! – и, пританцовывая, поспешил обратно.

Жёстко чилить не случилось. Той же ночью Боняков отмечал с однокурсниками открытие подпольных боёв, перебрал с вискарём и полез на турник демонстрировать свои способности. А на следующий день кто-то из его друзей скинул мне видео, как Боня подходит к турнику, подпрыгивает, обхватывает мокрую перекладину, но не успевает поднять ноги вверх, как руки соскальзывают и он падает на землю под общий смех шалопаев за камерой. Вердикт: растяжение связок голеностопа и испорченные выходные. Мише было необходимо всеми правдами и неправдами восстановиться к понедельнику, а, согласно правилам, без сопровождения магисента покинуть Академию я не могла. Поэтому мне ничего не оставалось, как жо-остко чилить прямо здесь: спать до обеда, смотреть сериальчик про маньяков-психопатов, гулять под дождём от забора до забора в компании Рене и раз за разом прокручивать в голове двенадцать убийств несчастных девушек…

– Паршиво выглядишь, – усмехнулась Рене, стоя со мной в очереди в кафетерии.

Утро понедельника выдалось ещё более хмурым, чем я.

– Эти ранние подъёмы меня доконают.

– Посмотрим, что ты скажешь после занятий по архивному делу.

– Мать твою… Да какой же садист ставит архивное дело с утра в самом начале недели.

Не успела однокурсница ответить, как к нам вихрем подлетел Боняков, упал передо мной на колени и молитвенно сложил руки на груди.

– Миш, ты нормальный? Встань сейчас же, на нас вся столовая смотрит.

– Не буду мешать, – кинула мне Рене и направилась к столу, за которым завтракали ученицы.

Парень тем временем ударил себя ладонью в грудь и продекламировал, – Готов на любое извращенье, чтоб заслужить твоё прощенье!

– Идиот… Долго сочинял этот шедевр?

– Все выходные угробил.

– Боняков! – пресёк неподобающее поведение подполковник Райн, – Соскучился по наказаниям?

– Да я это, – Миша тут же подскочил на ноги, – Шнурок развязался.

Судя по его активным движениям, растяжение связок сошло на нет, но я всё равно спросила:

– Как нога?

– Отвалилась. Но это нестрашно, у меня есть вторая.

Улыбнувшись, я отошла от кафетерия. Друг поспешил следом.

– Лекс, ну прости засранца!

– Расслабься, я не обижаюсь. Почилим на следующих выходных.

– Да… Кстати, насчёт этого… – замялся Миша, я повернулась к нему, и он выдал как на духу, – В пятницу я уезжаю в Департамент на задание, и пока неизвестно, через сколько дней вернусь, – и снова рухнул передо мной на колени, – Но потом я весь твой!

Раздражённо вздохнув, я обошла его.

– Надо поговорить, – возникла на моём пути Лола и отвела меня к окну, – Пока ты все выходные влекла бесполезное существование…

Я бы даже сказала не влекла, а волокла по полу.

– …Мне удалось кое-что выяснить. Все убитые девушки были из офицерских семей. Выходит, это правда: Алые охотятся на дочерей и внучек Государственных магисентов, а Министерство, вместо того чтобы бороться с ними, рассовало нас по Академиям, как будто это решение всех проблем. Чёрта с два это что-либо решает. Если лодка тонет, нужно заделывать дыру, а не вычерпывать воду. Так что когда Алые доберутся до нас – лишь вопрос времени.

– И что ты предлагаешь?

– Мы должны быть готовы к этому.

– Для начала нужно понять, какой у них мотив. Нападают ли Алые на девушек из неофицерских семей или в опасности только мы. И совпадение ли, что все жертвы примерно одного возраста.

– И выжил ли кто-то после встречи с Алыми.

Я задумчиво кивнула, – А ведь и в самом деле кто-то мог выжить. Если такие имеются, хорошо было бы пообщаться с ними. Мой брат служит в полиции, попробую узнать у него насчёт нападений при схожих обстоятельствах.

– В полиции? Сын Лейтринга – не Государственный магисент? А-а, он из этих… бездарных, – сообразила девушка и, поймав мой сердитый взгляд, добавила, – Что? Их так все называют. Хотя лично я против парней-немагисентов ничего не имею. Мой кузен тоже из бездарных. Как же бесился дядя, когда он провалил вступительные испытания при поступлении в Академию, даже из дома его выгнал.

– И что стало с твоим кузеном?

– Сел на иглу, чуть не сдох от передоза, но сейчас всё хорошо, лечится в наркологическом центре. Правда, слышала, на днях он сбежал оттуда… Так что у твоего брата, считай, жизнь ещё неплохо сложилась.

Мы подсели за стол к остальным ученицам и приступили к завтраку. Лола сделала глоток кофе и неожиданно заявила:

– Кстати, помнишь тот расклад Таро, что ты сделала мне на прошлой неделе? Стопроцентное попадание! Всё, что ты нагадала, – всё до последней мелочи сбылось!

Едва не поперхнувшись творожной запеканкой, я уставилась на неё, как на умалишённую.

– Он действительно пригласил меня на свидание. И мы поехали в его загородный дом, который находится у воды точь-в-точь как на той карте! И поцелуй под луной, и спущенное колесо у машины – всё, как ты предсказала! Лекса, это просто потрясающе, я никогда не встречала такой талантливой гадалки, как ты! – закончив распинаться, соседка как бы невзначай заметила, что её пламенная речь привлекла внимание других учениц, и, наигранно смутившись, произнесла, – Ой, надеюсь, я не сболтнула лишнего.

Полные любопытства взгляды тотчас же переключились на меня, и Лола довольно усмехнулась. Вон оно что… Это была изощрённая месть за мой отказ погадать ей той ночью. Вот же злопамятная сучка.

По реакции учениц стало ясно, что сцена в столовой мне аукнется, но кто мог подумать, что настолько. К началу занятия по архивному делу о том, что Лексана Сага – гадалка от бога, знали уже все ученицы. К обеду тринадцать однокурсниц поинтересовались, сколько будет стоить персональный расклад и на какой банк переводить оплату. И хотя я каждую из них заверила, что Лола ввела всех в заблуждение и я не делаю расклады, к концу занятий Тина передала мне листок со списком девчонок, записавшихся ко мне на сеанс. И, надо сказать, расписание на неделю выдалось плотным. Поначалу меня это позабавило, но к вечеру начало утомлять, особенно когда первые клиентки пожаловали на приём.

Стук в дверь не стихал, пришлось открыть. В комнату ворвалась рыжая доброхотка Нара вместе с Рене.

– И ты туда же? – удивилась я, глянув на неё.

Рене улыбнулась, – Не, я считаю, что мы сами программируем свою судьбу, – и добавила шёпотом, – Нара не хотела идти к приоритетным одна.

– Короче, – рыжая бестия кинула на стол пару купюр и, усевшись на стул, потёрла руки о штаны, – Узнай у карт, есть ли у моей сестры шанс попасть в Академию на наш курс.

– Никогда бы не подумала, что ты веришь в эту чушь, – не отрывая взгляда от смартфона, усмехнулась Лола.

Кстати сказать, ради устроенного ею представления она даже осталась в Академии на ночь.

– Сиди там и не вякай, – не оборачиваясь, пригрозила ей доброхотка и снова сосредоточила внимание на мне.

Выдохнув, я отчётливо проговорила, – Нара, послушай. Во-первых, и без всяких гаданий понятно, что твоей сестре попасть на наш курс нереально…

– Тебе-то откуда знать? Если кто-то из девок вылетит, то освободится место.

– А свято место пусто не бывает, – поддержала Лола.

Нара повернулась к ней, – Вот ты сейчас точно нарвёшься.

– …Во-вторых, я не занимаюсь гаданием на картах Таро. Гарди всё это придумала, чтобы подгадить мне.

Лола фыркнула, – Пф, а что же тогда лежит у Саги в верхнем ящике стола.

И, прежде чем я успела ответить, Нара выдвинула ящик и вытащила колоду. Закрыв глаза, я выругалась про себя. Вдохнула, считая до шести, медленно выдохнула и посмотрела на однокурсницу:

– Хочешь правду? Карты мне подарила работница реабилитационного центра, в котором я проходила стажировку этим летом. Я и пользоваться-то ими толком не умею, поэтому не берусь делать расклады другим людям. Так что, прости, ничем не могу помочь, – и вернула ей деньги.

Нара поднялась со стула, – Кто б сомневался, что приоритетная откажется помогать доброхотке, – и вышла, демонстративно хлопнув дверью.

– Не парься. И без гаданий понятно, что у её сестры не было ни шанса, – успокоила меня Рене.

Тишину нарушило тихое постукивание, я открыла дверь, и на пороге возникли две дочери Государственных магисентов. Из-за их спин появилась Тина, ринулась ко мне, но одна из девушек застопорила её со словами:

– Тут очередь, вообще-то.

– Да я только спросить, – Тина повернулась ко мне и показала незажжённую свечу, – Слушай, Лекса, я погуглила: для более точного гадания рекомендуется зажигать огонь. Ещё у меня есть благовония для окуривания помещения и кристаллы, захватить?

– Так, ну всё, – я выпихнула троицу из комнаты, вышла следом, забарабанила во все двери и, дождавшись, пока ученицы соберутся в коридоре, громко объявила, – Договоримся раз и навсегда: я не устраиваю сеансы гаданий на Таро. Это была просто идиотская шутка Лолы. Девчонки, ну вы же взрослые, адекватные люди, учитесь фильтровать информацию и не верьте во всё, что вам говорят. А если вам так хочется узнать судьбу, закажите карты в интернете и гадайте сколько душе угодно! Только меня оставьте в покое. Давайте же, чёрт возьми, уважать друг друга.

– На вашем месте я бы с Лексой спорить не стала, – заявила стоящая в дверях Лола, – А то ещё наведёт на вас порчу.

– У тебя рот хоть иногда закрывается? – не сдержалась я.

– Лексана, – ко мне подошёл Коджи, староста курса, – Тебя вызывают капитаны.

Это было моё первое посещение кабинета наставников. Золотые лучи заходящего солнца пробивались в помещение через приспущенные жалюзи. Вдоль стен стояли шкаф, картотека, диван и стеллаж, а ближе к окну – два стола. Один из них являл собой интересную картину: он оказался абсолютно пуст. По всей видимости, это было рабочее место Стэйна, а сам капитан, к моему неимоверному облегчению, отсутствовал. Я догадывалась, из-за чего меня вызвали, и меньше всего сейчас хотелось слушать саркастичные комментарии Эма. За другим столом, на котором царил настолько идеальный порядок, что даже пыль не осмеливалась лечь на его поверхность, сидел Фрост. Он жестом предложил занять стул перед его столом и, дождавшись, пока я сяду, проговорил:

– Честно говоря, даже не знаю, что сказать. За трёхсотлетнюю историю Академии не было ни одного подобного случая.

– Могу я для начала узнать, в чём меня обвиняют?

За спиной хлопнула дверь и прозвучал задорный голос капитана Стэйна:

– Когда мне сообщили, что одна из учениц устраивает на территории Академии сеансы чёрной магии…

Я закатила глаза. Ну, понеслась.

– …Ни на секунду… – он смаковал каждое слово, – Я не усомнился, что речь идёт про Сагу.

– Раз вы убеждены, что я ведьма, не боитесь, что наведу на вас порчу? – поинтересовалась я у него.

– Не-а, – Эм развалился на диване, – Я по жизни порченый.

– К нам поступили сведения, что вы проводите в своей комнате магические ритуалы с целью наживы, – на полном серьёзе заявил Лэйт, – В связи с чем нам бы хотелось услышать ваши объяснения, госпожа Сага.

Я не сдержала смешок, – Уж не знаю, кто та крыса, что распускает слухи про однокурсниц, но всё это чушь полная. Больше мне добавить нечего.

– Даже если мы не станем брать во внимание свидетельские показания, то как вы объясните это? – капитан продемонстрировал тот злосчастный листок со списком имён и заголовком «Запись на гадание к Лексе».

Кабинет погрузился в молчание. Конечно, можно было начать оправдываться, мол, это не моё, я к этому вообще отношения не имею, спросите у девчонок, они подтвердят. Но Томми учил, что в подобных ситуациях ни в коем случае нельзя начинать оправдываться или объясняться, ведь так поступают только те, кто чувствует вину. Поэтому я пожала плечами и ответила:

– Думаю, вам лучше поговорить с теми, кто составлял этот список.

Лэйт кивнул, – Что ж, госпожа Сага, мы хотели по-хорошему, но вы не оставляете нам выбора. Поскольку в уставе Академии нет ни слова про правонарушения, связанные с использованием чёрной магии, то меру наказания наставники назначают по своему усмотрению: мы лишаем вас права покидать Академию на месяц.

– Что? – мгновенно вспыхнула я, – На каком основании?

– Скажем так, твои объяснения нас не убедили, – включился в разговор Стэйн.

– Да какая, к чёрту, чёрная магия?! Девочки просто попросили погадать им на картах Таро, я отказалась – и всё, конец истории. Это что, преступление – хранить у себя колоду карт?

– Любые карты приравниваются к азартным играм, которые здесь также под запретом, – Лэйт открыл устав и прочёл вслух, – «…что влечёт за собой наказание в виде изъятия игровых предметов и лишение права покидать территорию Академии на три месяца».

Я в потрясении уставилась на него. Чёрт возьми, лучше б молчала…

– Поздравляю, Сага, сама себя закопала, – не удержался от остроты Эм.

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, досчитала до трёх и бросила эту затею, понимая, что ни одна дыхательная практика уже не поможет мне вернуть контроль над собой. Посмотрела на наставников и спокойно проговорила:

– Знаете, у нас с вами как-то с самого начала не заладилось… И всё же позвольте мне быть откровенной. Вы можете сколько угодно отравлять моё существование в Академии и самоутверждаться за мой счёт, но это никак не поможет смириться с тем, что вы, точно так же как и я, угодили сюда против воли. Только я здесь по постановлению Министерства, а вы – по собственной вине, потому что облажались и просрали свои блестящие карьеры Государственных магисентов.

С лица Стэйна исчезла раздражающая усмешка – и (о да!) это была моя маленькая победа. Не став дожидаться, пока капитаны найдут чем ответить, я поспешила удалиться. Вернулась в ученическое крыло и в коридоре встретила Рене.

– Всё в порядке? – обеспокоенно спросила та.

Ответом на её вопрос стали шаги позади. Мимо нас молча прошли оба наставника и вошли в мою комнату. Услышав возмущённые крики Лолы, мы бросились следом и застыли на пороге, увидев, как капитаны превращают всё в хаос – смахивают предметы со столов, вываливают содержимое ящиков, выкидывают одежду из шкафов и переворачивают спальные места.

– Если они Таро ищут, то я спрятала их у себя в комнате, – шепнула мне Рене.

– Спасибо.

– Как чувствовала.

– Из ума выжили?! Вы что творите? Я всё отцу расскажу! – Лола схватила с пола учебное пособие и запустила им в Фроста, – Совсем охерели – шмон устраивать!

Учебник прилетел капитану в спину. От тяжёлого тома по архивному делу он успел увернуться и, приблизившись, обхватил пальцами запястье девушки с такой силой, что её рука мгновенно покраснела.

– Следи за поведением и за речью, когда разговариваешь с наставниками, – велел Лэйт.

– А вы разговариваете с дочерью главы Академии. Я не потерплю…

– Здесь ты такая же ученица, как и все, без особого отношения. Так что хватит строить из себя стерву.

Заметив, что на крики в коридоре собрались девушки, Стэйн приказал им разойтись и пронзил меня взглядом:

– Срок твоего наказания будет расти с каждым днём, пока не отдашь нам карты. Хочешь по-плохому? Мы ещё даже не начали отравлять твоё существование в Академии.

– И приберитесь тут, – кинул напоследок Лэйт, и они с Эмом вышли из комнаты.

Не успела за ними захлопнуться дверь, как Лола тут же отыскала среди раскиданных вещей смартфон и доложила обо всём отцу. Досталось всем – мне, Таро, однокурсницам, но больше всех, естественно, капитанам. Генерал-майор внимательно выслушал, пообещал разобраться и разобрался: за неуважительное отношение к наставникам (думаю, он вызвал к себе Эма с Лэйтом и выяснил, как всё было на самом деле) Гарди лишил дочь права ночевать за пределами Академии. К – карма. Находиться с Лолой в одной комнате было невыносимо, но, чёрт подери, до чего же приятно, что она поплатилась за свою выходку.

– Лекс, я больше не могу молчать.

– Молчать? Да ты чихвостишь меня второй день к ряду.

Мы с Боней шли по коридору: я – на факультатив по документообороту, он – на тренировку.

– Остановись на секунду, закрой глаза и прислушайся к голосу разума. О чём он тебе говорит?

– Не слушай Бонякова.

– Нет, он говорит, что ты должна отдать капитанам карты и извиниться.

– Прости, что?..

– Исключительно для того, чтобы тебе скостили срок наказания. Кэпы ведь адекватные ребята, хотя насчёт Лэйта не в курсах, я с ним мало знаком… Но Эм – мировой парень, да, чтоб ты знала, он в прошлом году на учебном задании мою задницу спас! – Миша поймал мой недоверчивый взгляд и отмахнулся, – Сейчас не об этом.

– Даже если я соглашусь пресмыкаться перед наставниками, то всё равно не смогу отдать им Таро. Эти карты – мои помощники. Отдать их, значит, предать, я так не поступлю, они мне дороги.

– Пф, это всё ваши бабские предрассудки! Можно подумать, капитаны на них гадать станут. Хотя насчёт Лэйта не в курсах, я с ним мало знаком…

Вынув смартфон, я показала другу на время, – Ты на тренировку не опаздываешь?

– Ёптить, – и его как ветром сдуло.

Глядя ему вслед, я довольно усмехнулась. Маленькая уловка состояла в том, что мои часы спешили на пять минут.

– Факультатива не будет, – сообщила дожидавшаяся меня у аудитории Рене, – Нас собирают на внеплановое аттестационное испытание.

Мы подошли к остальным ученицам как раз в тот момент, когда женский курс пригласили войти в зал. В просторном светлом помещении помимо господина Лемана находились наши наставники, несколько учеников и трое неизвестных Государственных магисентов. Форма на них была не чёрной, а тёмно-синего цвета, что сразу же навело на мысль, что мы имели дело не с простыми офицерами.

– Чёрт подери, да это люди из Министерства, – подтвердила мою догадку Нара.

В центре зала в два ряда на одинаковом расстоянии друг от друга стояли столы со стульями. Марк попросил нас рассесться по одному, после чего передал слово молодому мужчине из числа министерских. Тот встал перед нами и проговорил:

– Здравствуйте, дамы, – глубокий и спокойный голос никак не сочетался с внешностью щёголя (гладковыбритый, уложенные волосы, моднявые очки), – Моё имя Натан Клавье, я ведущий советник министра. Мы здесь по поручению Министерства Магисентии и просим вас пройти аттестационное испытание…

– На владение магисентией? – усмехнулась Нара себе под нос, однако все, включая государственного служащего, услышали.

Не удостоив её даже взглядом, он продолжил, – Перед вами лежат бланки с вариантами ответов. В каждом пункте нужно выбрать один из вариантов, который кажется вам наиболее верным.

– Простите, а где сами вопросы? – уточнила Тина.

Господин Леман подал знак стоящим в стороне старшекурсникам. Те вместе с капитаном Фростом прошли в центр зала, встали в ряд и завели руки за спину.

– Суть испытания заключается в том, что отметить в бланке цвет магисентии, который вы увидите у участников испытания, – пояснил Марк и кивнул Лэйту.

Тот приподнял руку ладонью вверх и создал сгусток энергии. Искрящийся, живой, горящий, словно тёмно-синее пламя. У меня едва челюсть не отвисла – сама не знаю почему магисентия вызывала во мне дикий восторг. С трудом оторвав взгляд от чарующего действа, я посмотрела на бланк и напротив надписи «Участник №1» поставила галочку в графе «Тёмно-синий». Преподаватель подождал ещё пару минут, поблагодарил Фроста и перешёл к старшекурснику. В его руке возникло пламя светло-зелёного цвета – такого, как полевая трава в лучах солнца. Отметив в бланке подходящий вариант, я оглядела зал: люди из Министерства внимательно наблюдали за нами со стороны, в то время как Стэйн с Фростом ходили вдоль рядов и будто бы следили, чтобы ни одна из нас не смела воспользоваться шпаргалкой или интернетом. Это выглядело до того забавно, что вдруг стало несмешно. Задание было до невозможности простым, но на лицах учениц отражалось недоумение вперемежку с напряжением, и во мне закралось подозрение, что здесь что-то не так. Тем временем третий участник продемонстрировал свои способности – его магисентия оказалась небесно-голубого цвета. Отыскав среди вариантов нужный ответ, я уже собралась поставить галочку, но почувствовала, как кто-то остановился рядом. Как бы ненароком прикрыла бланк ладонью и взглянула на стоящего надо мной Эма. Смекнув, что я специально не хотела показывать свои результаты, капитан усмехнулся и прошёл дальше. Марк отпустил третьего ученика и перешёл к пятикурснику, тот поднял ладонь и создал синий мерцающий шар.

– Это шутка такая? – неожиданно прогремел на весь зал недовольно-саркастичный голос Лолы, – Может, вы, наконец, объясните, что всё это значит?

– Терпение, госпожа Гарди, все вопросы вы сможете задать после испытания, – сказал Марк.

– В таком случае я закончила, – скрипнув стулом, она встала и сунула ему в руки свой бланк, – Не знаю, может, я дальтоник, но, кроме жёлтого цвета, ни черта не вижу.

– Г-господин Леман, я тоже вижу только жёлтое свечение, – пролепетала Тина, и остальные девушки моментально поддержали их с Лолой.

Все, кроме меня, Рене и Нары. Люди из Министерства обратили на это внимание и обменялись многозначительными взглядами. Как такое возможно, что все мы смотрели на магисентию, но видели совершенно разные цвета? Может, это у меня какая-то редкая форма дальтонизма? Но ведь Боняков, так же как и я, мог различать цвета магисентии – это я выяснила ещё в ночь подпольных боёв. Значит, со мной всё в порядке. Тогда для чего министерские устроили этот балаган?

– Спокойнее, дамы, позвольте объяснить, – призвал к тишине Марк и пошёл по рядам, собирая наши работы, – На самом деле здесь нет никакой загадки. Дело в том, что люди, не обладающие магисентией, неспособны узреть её цвета, они видят только жёлтые энергетические импульсы. Однако даже среди простых людей есть исключения… – он принял бланк от Рене, посмотрел на её результаты, взглянул на Натана Клавье и слабо кивнул.

Дурное предчувствие обожгло затылок. Психологи называют это способностью понимать и проникать в смысл событий и ситуаций посредством единомоментного бессознательного вывода, а проще говоря – чутьём. И сейчас моё чутьё вопило, что я должна скрыть ото всех тот факт, что входила в число исключений. Только как мне теперь исправить свои результаты? Марк перешёл к нашему ряду, и времени на раздумья не осталось. Плюнув на последствия, я отметила каждый ответ в бланке галочкой, а ниже написала кричащим почерком: «Долой систему!!!» и с невозмутимым видом вручила листок Леману. Увидев мою работу, он одарил меня укоризненным взглядом, на что я лишь пожала плечами. Ну, мне терять нечего, моё право покидать Академию и так кануло в небытие.

– Благодарю всех за участие, можете быть свободны, – произнёс Марк напоследок.

Девушки направились к выходу, и последнее, что я увидела, покидая зал, как люди из Министерства обступили Рене.

Глава 4

Вопросов было больше, чем ответов, и это начинало порядком раздражать. Минут двадцать я протопталась перед дверью в зал, совершенно не понимая, что здесь делаю: жду Рене, чтобы убедиться, что она, как и я, видит магисентию в цвете, или хочу узнать у господина Лемана, зачем Министерство ищет учениц, способных различать цвета, или, пользуясь возможностью, вознамерилась спросить у министерских, почему Алые убивают девушек из офицерских семей и намеренно ли Министерство как-то решать эту проблему. Но едва дверь в зал сдвинулась с места, моя решимость мгновенно испарилась, и я выскочила на лестницу. Поднялась этажом выше, выглянула в пролёт, увидела, как с этажа вышла Рене, и окликнула её.

– Всё в порядке? Что министерские от тебя хотели?

Девушка пожала плечами, – Да ничего особенного. Задали кучу вопросов, типа были ли у меня в роду магисенты, чего я жду от жизни, хотела бы поработать в Министерстве.

– Тебе предложили работу?

Неожиданный поворот событий.

– Потому что ты можешь видеть магисентию в различных цветах?

– Обалдеть, скажи? – улыбнулась девушка, – Марк открыл нам не всю правду, наверное, не хотел, чтобы это вызвало зависть у других девчонок. Видеть магисентию в цвете – не исключение из правил, а привилегия, которая высоко ценится среди Государственных магисентов. Благодаря ей я смогу устроиться на приличную должность в Министерство, – и неожиданно добавила, – Странно, что тебе не предложили. Ты ведь тоже различаешь цвета, не так ли?

С ответом я не торопилась. Хотя мы были знакомы всего ничего, Рене создавала впечатление человека, которому можно доверять, чего нельзя было сказать о Государственных магисентах. Поэтому я предпочла остаться со своей правдой один на один.

– К сожалению, мне так не повезло, как тебе.

Аттестационное испытание заняло меньше полутора часов, отведённых под стандартное занятие, и мы решили провести свободное время за прогулкой по скверу. Вторая неделя осени радовала ещё по-летнему тёплыми солнечными деньками. Мы обошли Академию и застали на одном из полей спортивную тренировку пятикурсников. Кто-то бегал по кругу, кто-то выполнял силовые упражнения, а кто-то, неприкрыто демонстрируя свои подкаченные торсы, пытался произвести впечатление на дочь главы Академии. Это были Кристофер, Боня и их сосед по комнате – я всё время путала имена… Зак вроде бы. Или Дэн. Чёрт знает.

– Эй, девчули, айда к нам! – заметив нас, крикнул Миша.

Рене не стала возражать, и мы присоединились к четвёрке, спрятавшейся от солнца и тренера в тени трибуны.

– В курсе последних новостей? – с ходу заинтриговал Боняков, – Не в курсе? Реально? Такое событие! Вся Академия уже на ушах стоит, а вы до сих пор не в курсе.

Пропустив дружеское подтрунивание мимо ушей, я перевела взгляд на Мишиных друзей в ожидании пояснений, и Крис произнёс всего два слова:

– Ежегодный поход.

– Чёрт возьми, не-ет… – застонала Лола.

– Да-а, чёрт возьми! – пропел Боня.

– Что за поход? – вклинилась Рене.

– Каждый год в начале сентября вся Академия выезжает на пару дней в лес, – пояснил Зак (точно Зак, по смуглой коже и ореховым глазам вспомнила).

– Где проходят спортивные состязания между всеми курсами, – добавил Кристофер, – Выезд приурочен ко дню рождения генерал-майора Гарди.

Мы посмотрели на Лолу. Та вздохнула и закатила глаза одновременно.

– Отец обожает этот идиотский выезд на природу.

– Да все ученики его обожают! – возразил Боняков, – Бодрая прогулка на лоне природы, свежий воздух, здоровый дух соперничества, походная еда, а вечером – песни у костра под звёздным небом!

– Звучит неплохо, – согласилась я.

Перспектива покинуть территорию Академии выглядела фантастически желанной. Пусть и всего на пару дней.

– Угу… Ты забыл включить в этот список дорогу в десять километров пешкодралом, вонючие спреи от комаров, которыми пропахнешь так, что потом век не отмоешься, старые палатки с сырыми спальными мешками, справление нужды под кустом, отсутствие интернета и ни малейшего намёка на цивилизацию, – разрушила всю идиллию Лола, – Мне как-то раз хватило мозгов отправиться в этот поход, но больше я такой ошибки не совершу.

– Будет очень жаль, если ты не поедешь, – заметил Крис.

– Прости, красавчик, но даже твои голубые глаза не заставят меня передумать.

Выезд был назначен на восемь утра, однако ранний подъём я не почувствовала – слишком будоражила мысль, что ближайшие два дня проведу за пределами Академии, а если судьба сжалится надо мной, то и вовсе потеряюсь где-нибудь в лесу, меня объявят без вести пропавшей, и больше не придётся возвращаться сюда. Как ни крути, сплошные плюсы.

Накануне у нашего курса состоялось собрание с наставниками, на котором они обсудили с нами все животрепещущие вопросы, начиная с программы выезда и заканчивая тем, где обзавестись всем необходимым для похода. Тогда же Рене сообщила мне, что осталась без пары, так как Нара свалилась с лестницы и растянула лодыжку, а, поскольку Лола тоже пошла в отказ, то на время поездки мы с Рене решили стать соседками по палатке. Программа выезда выглядела следующим образом: выезд в 9 утра, полтора часа на автобусах и два часа бодрой прогулки по лесу, после прибытия свободное время, предназначенное для того, чтобы обустроиться и разбить палатки, затем различные спортивные соревнования, продолжающиеся до самого вечера, подведение итогов, награждение победителей, ужин и отбой. На второй день не столь ранний подъём, свободное время и возвращение в столицу.

Закинув рюкзак в багажный отсек, я поднялась в автобус и заняла для нас с Рене места. Утреннее солнце ласково грело кожу, в наушниках играла песня Tusk группы Fleetwood Mac, и казалось, ничто не сможет испортить этот чудесный день.

– Жопу подвинь, – приказной тон я расслышала даже через наушники.

Пересела к окну и в недоумении уставилась на плюхнувшуюся рядом Лолу.

– Не хочу показаться невежливой, но я заняла это место для Рене.

– Не хочу показаться невежливой, но мне насрать. Можно подумать, я в восторге от твоего присутствия.

С того дня, как генерал-майор лишил Лолу права ночевать за пределами Академии, мы с ней держали по отношению друг к другу пассивно-агрессивный нейтралитет, а проще говоря – обменивались недовольными взглядами и не разговаривали.

– Мы обязаны сидеть парами, – добавила соседка, – А если тебя что-то не устраивает, можешь оспорить это решение у наставников курса.

Я даже не взглянула в сторону стоящих в начале салона капитанов. И дураку понятно, что затея была обречена на провал, ведь эти церберы меня даже слушать не станут.

Моё внимание снова сосредоточилось на соседке, – Ты вроде не собиралась ехать.

– Передумала. Решила дать походу второй шанс. Что может быть лучше, чем удалиться от мирской суеты и воссоединиться с матерью-природой…

– Отец заставил?

– Ой, иди на хер.

По её реакции стало ясно, что своей догадкой я попала в яблочко, и усмешка коснулась моих губ. Лола демонстративно нацепила наушники и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Автобусы тем временем тронулись в путь, и я оглядела салон в поисках Рене. А вот это уже странно. С чего вдруг ей отказываться от поездки? Я набрала её номер, но за гудками не последовало ответа. Взгляд зацепился за капитанов: если я и могла узнать, в чём дело, то только от этой двоицы. Поднялась со своего места и попросила соседку позволить мне пройти, однако с её стороны не последовало никакой реакции. Может, действительно не слышала, но, скорее всего, лишь делала вид. Решив не ввязываться в очередной конфликт, я села обратно и посмотрела в окно на проносящие мимо здания, улицы и мостовые. Глупо гнать горячку, ведь я всё равно никак не смогла изменить тот факт, что Рене осталась в Академии. Придётся осваиваться в новых обстоятельствах.

Когда мы добрались до места заброски (простите мой походный сленг) или точки начала пешего маршрута, я была уже уверена, что у Рене что-то случилось: она не ответила ни на одно из сообщений, ни на звонки и ни разу не появилась в онлайне в соцсетях. Не то, чтобы я была склонна излишне драматизировать и накручивать себя впустую (ну, разве что чуток, за годы учёбы на психолога мне почти удалось проработать эту вредоносную привычку), но конкретно в этот раз даже моя рациональная сторона была солидарна со мной. Сначала в Академию приехали люди из Министерства и провели «аттестационное испытание», в ходе которого вычислили ученицу, способную различать цвета магисентии, а после эта самая ученица как в воду канула. Совпадение? Не думаю.

Выбравшись из автобуса, я первым делом попыталась найти кого-нибудь из наставников и заметила Фроста. Тот помогал девушкам вытаскивать вещи из багажного отсека. Присоединившись к ним, я дождалась своей очереди и, указав Лэйту на нужный рюкзак, как бы невзначай поинтересовалась:

– Господин капитан, это, конечно, не моё дело, но почему Рене не поехала? Из-за вчерашнего визита людей из Министерства?

– Как вы правильно заметили, госпожа Сага, это не ваше дело, – ответил тот и сунул мне рюкзак в руки.

Сама любезность. Да и чёрт с ним, попытаю удачу со Стэйном, может, он окажется посговорчивее (спойлер: естественно, нет, однако в тот момент я не теряла надежды).

После заключения в стенах Академии прогулка по лесу стала настоящим наслаждением. На лазурном небе – ни облачка, приятно припекало солнце, освежающие дуновения ветра щекотали кожу, а в воздухе пахло хвоей, землёй и черникой. Со склонов, встречавшихся на нашем пути, открывались головокружительные виды на пожелтевшую долину, широкую витиеватую реку, вечнозелёные леса и бескрайнюю линию горизонта. Недаром говорят, что природа лечит душевные раны, а кто не согласен, пусть первый бросит в меня камень.

Ощутив, как что-то прилетело мне в затылок, я сунула руку в капюшон толстовки и обнаружила там шишку. Обернулась в поисках стрелка и увидела, как ко мне направлялся Коджи – староста курса. Остановилась, вынула наушники из ушей и вернула ему шишку со словами:

– Кажется, это твоё.

– Согласен, это было грубо с моей стороны. Прости. Но иначе тебя было не дозваться, – он протянул мне лист бумаги, – Я вот по какому делу. Каждый ученик обязаны принять участие хотя бы в одном из соревнований. Остальные уже записались, так что тебе досталось…

Приготовившись услышать вердикт, я с опаской окинула взглядом список: спецполоса, спринт и эстафета, волейбол, футбол, верёвочный парк, ориентирование, вольная борьба, прыжки, метания.

–…Ориентирование.

Результат меня воодушевил – ещё на один шаг я приблизилась к мечте потеряться в лесу. Однако заметив, как настороженно Коджи ждёт моего согласия, уточнила:

– И в чём подвох?

– Ты будешь в паре с Лолой.

Мне не удалось скрыть раздражение в голосе, – Потому что мы соседки по комнате?

Честно говоря, уже подбешивало это идиотское правило везде и всюду ходить парами.

– Нет, потому что больше никто не захотел быть с ней в паре, – пояснил парень, – Многие её побаиваются. Только не говори Лоле, что я так сказал.

Я усмехнулась, – Думаю, её это скорее порадует, чем огорчит. Но не волнуйся, я ей такой радости не доставлю.

Опьянённая красотой и безмятежностью природы, я напрочь забыла про намерение поговорить со Стэйном, однако разговоры про соседку вновь навели на мысль о Рене. Капитана удалось найти не сразу – он шёл замыкающим (следил, чтобы никто не сбежал… в смысле, не отстал). Не желая пробираться к нему через поток учеников, я сошла с дороги, скинула рюкзак на землю и достала воду. Неспешно сделала несколько глотков и пока прятала бутылку обратно в рюкзак, чья-то тень загородила мне солнце. Пробежав взглядом по кроссовкам, джоггерам, обвязанной вокруг пояса синей толстовке и чёрной майке, подчёркивающей развитую мускулатуру, я посмотрела на лицо капитана.

– Если решила дать дёру, то это тщетная попытка, – сообщил он.

– Вообще-то я вас поджидала.

Стэйн усмехнулся, – Звучит угрожающе.

Не став ходить вокруг да около, я сразу перешла к сути, – Почему Рене не поехала в поход?

– Без понятия, спроси у Лэйта.

– Капитан Фрост ясно дал понять, чтобы я не совала нос не в своё дело.

– Ценный совет, – наставник продолжил путь, – Тебе-то чего беспокоиться, ты же всё равно в паре с Лолой.

– Мы с ней, мягко говоря, не ладим.

Эм рассмеялся, – Что мне в тебе нравится, Сага, так это твоя способность заводить друзей.

Не успела я придумать, чем ответить на его сарказм, как вдалеке послышались радостные крики ребят, оповестившие о том, что мы добрались до лагеря.

Им оказалась обширная лесная территория, условно разделённая на несколько зон: места для палаток, кухня, поляна со сложенными в центре брёвнами для костра, офицерские шатры, площадки для соревнований и т.п. Нашей женской группе предоставили место в отдалении от остальных курсов и поближе к шатру, в котором круглосуточно должен был дежурить кто-то из офицеров (во избежание, так сказать, ночных похождений). Лола заявила, что не умеет устанавливать палатку и даже пытаться не станет, и в этот момент, я осознала, что наклёвывалась проблема посерьёзнее её нежелания помогать: ещё накануне мы с Рене условились, что я повезу спальные мешки, а она – палатку, а поскольку Рене не поехала, то и наша палатка благополучно не покинула стен Академии. Закрыв глаза, я приготовилась захлебнуться под волной гнева Лолы, которая неизбежно обрушится на меня, как только я сообщу, что нам предстояло спать под открытым небом. Однако, когда открыла глаза, соседки уже и след простыл. Теперь мне точно не оставалось ничего иного, кроме как пропасть без вести в лесу.