Все люди севера бесплатное чтение

Глава 1

– Ты вошел в мой город, – прошипел ярл Лейв, с трудом проглатывая вязкую злобу, как если бы ему попался пережаренный кусок мяса, вставший поперек горла. Голос прозвучал сдавленно и низко. – Ешь и пьешь на моей свадьбе… И смеешь говорить мне такие слова?

В медовом зале, где проходило торжество, сразу же воцарилось жуткое молчание. В одно мгновение праздник замер. Люди ярла и прибывшие из других городов гости перестали шевелиться, подняв глаза на побагровевшего Лейва. Кажется, ощетинились и сникли даже растянутые вдоль накренившихся стен звериные шкуры. Густо-зеленый цвет огромных можжевельниковых венков и букетов поблек, притухло пламя и без того догорающих масляных ламп.

Напротив главного стола, стоящего особняком от других, где восседали новобрачные, простирались общие скамьи. Между ними туда-сюда мельтешили рабы, суетливо бросая поленья на очаговые камни в попытке сохранить пламя. Они же доливали гостям в кубки горчащий мёд и с трудом успевали подносить горячую рыбу, обновляя снедь на подносах. Но, очнувшись от бесконечных хлопот, даже бесправные трэллы замерли, почти не дыша.

В землях Хордаланда, чьим правителем был ярл Лейв, все очень уважали вождя. Наглые слова высокомерного конунга были для них не меньшим оскорблением, чем для самого ярла. Но гость, казалось, совсем не заметил, как праздник и веселье покинули стены зала. Скалль растянул губы в злобной ухмылке – как всегда довольный собой.

По сравнению с седым старым ярлом Лейвом он был мальчишкой. Но Скалль впервые убил человека в двенадцать лет, а вскоре уже сбился со счета. Он был умелым воином, прошедшим и выигравшим за свои двадцать шесть зим не одно сражение.

Скалль не был сыном ярла, но, как шептались на юге, легко захватил власть, убив своего предшественника. Так он смог стать правителем Халогаланда, земель, расположенных на самом севере Норвегии. А потом отправился завоевывать и другие, чтобы стать великим конунгом, подчинившим многие народы.

Скалль прибыл со своими людьми накануне свадьбы ярла Лейва. Два их драккара причалили к пристаням города Скогли, хотя, надо признаться, их здесь совсем не ждали. Но это совершенно не мешало конунгу Скаллю вести себя наглым, неподобающим образом. Его подданные высокомерно смотрели на людей Скогли, а сам мальчишка конунг, которого прозвали «северным зверем», мнил себя, кажется, богом, сошедшим из Асгарда. В Скогли знали, что конунг уже захватил земли, лежащие между ними и его родным Халогаландом. Теперь же он подобрался почти к самому югу, желая захватить всю Норвегию. Его ждали вместе с многочисленной армией, готовясь к сражению, но к берегам Скогли причалили всего два корабля. При желании, как думали люди ярла Лейва, они могли бы одолеть его числом, но никто не решался даже близко подойти к конунгу и его людям. Виной тому были слухи о Скалле: поговаривали, что он бессмертен и ничто не может его убить.

Это и было причиной, по которой гости с севера вели себя так нагло и высокомерно – словно в их мыслях не было ничего, кроме празднества. Им были не рады, и, кажется, сейчас, в самый разгар свадьбы, когда чаша терпения ярла Лейва оказалась переполнена, случится бойня.

Улла, сидящая рядом с мужем, замерла вместе с остальными, но только не от чувства собственного превосходства, как прислужники конунга Скалля, не от ожидания, как люди ярла Лейва, готовые вступить в бой, а от страха. В действительности конунг Скалль собирался пройти мимо их никчемного городка, стремясь скорее добраться до крупнейших южных поселений. Но Улла приложила все усилия, чтобы он сейчас был здесь. И только ее вина была в том, что оба правителя теперь готовы схватиться за оружие и залить празднично украшенный зал кровью. Никто не подозревал о ее тайном плане.

С самого рождения Улла жила в Хордаланде, в небольшом городе Скогли, как и ее мать, как и мать ее матери до этого. Будучи потомственной вёльвой, то есть прорицательницей, она вместе с семьёй помогала местным жителям передавать их прошения богам – через ритуалы и молитвы. Они предсказывали страшные и радостные события, которые неминуемо должны были случиться с людьми. Когда старый ярл Лейв, испугавшись предсказаний, казнил мать Уллы, девушка приняла решение отомстить за родную кровь. Она поняла, что может использовать для этого конунга Скалля, заманив его сюда обманом.

– Я не знал, что это тебя оскорбит, – выдохнул наконец Скалль, но ехидство улыбки и прищур глаз конунга говорили Улле об обратном. Он знал, что его слова уязвят негостеприимного вождя. Он хотел, чтобы они обязательно его уязвили. – Но ведь невеста и вправду втрое моложе тебя, старик. Ты ослеп? – Скалль весело засмеялся. – Только попроси, я с радостью подменю тебя этой ночью, чтобы избавить от неминуемого позора. Или мой друг Торгни сможет сделать это, – он хлопнул по плечу стоявшего рядом рыжего воина, а после повернулся к здоровяку за столом. Тот был лысым и почти весь покрыт шрамами, да и на вид ему было немногим меньше старого ярла. – Или нам стоит попросить помощи у Торлейва?

В зале раздалось улюлюканье, люди конунга давились смехом, орошая столы брызжущей слюной и вылетающими изо рта крошками.

Мурашки побежали по рукам Уллы. Она украдкой скосила глаза на ярла Лейва, чувствуя, как воздух начинает накаляться от кипящей в нем беспомощной ярости. На колкие шуточки конунга ей было совершенно плевать, но что делать, если ярл выместит свою злобу на ней?

И едва тот вскочил со своего места, с грохотом двинув треножник-стул, Улла в ужасе отклонилась в сторону, опасаясь удара. Но вождь был слеп от гнева.

– Твоя голова станет отличным подарком для моей невесты в день свадьбы, – ярл криво оскалился в презрительной ухмылке.

– Твоя седая голова станет для нее более ценным подарком, – Скалль кивнул в сторону Уллы, но та только поджала губы, не разделяя его радости. Она могла вообще не дожить до вручения подарков. – Ведь тогда ей не придется проводить с тобой ни одной ночи, – рассмеялся завоеватель, наклонив голову.

Не стерпев оскорблений, воины Лейва как один вскочили со своих мест, предвкушая битву. Люди конунга последовали за ними, но Скалль быстрым взмахом руки осадил их.

– Ярл! Сколько мы будем терпеть северных ублюдков на нашей земле? – рослый воин схватил со стола кубок и с такой силой кинул на пол, что треснула половица. – Мы делаем вид, что приветствуем гостей, но мне мерзко даже сидеть с ними в одном зале. – Воин повернулся к правителям и перевел тяжелый взгляд со своего ярла на конунга, который уже совсем не смеялся.

– Он прав, Лейв, – произнес наконец Скалль после долгой паузы. Конунг смерил обозленного воина взглядом, осмотрел других людей Лейва и, вновь повернувшись к ярлу, сделал несколько шагов к столу супругов. Являться на свадьбу вооруженным до зубов было постыдным даже для прославленного захватчика, но и безоружным он выглядел устрашающим. Бойцы глухо гаркнули, смешав в возгласе страх, гнев и ожидание битвы. – К чему эти долгие беседы и притворное гостеприимство? Я здесь ради поединка, которого ты хотел. Достаточно ли ты силен, волк, как заявлял? Достаточно ли в тебе животной ярости, чтобы прямо сейчас, на глазах наших людей, сразить меня, бессмертного северного конунга? Ведь именно об этом шепчутся языки по всей Норвегии, – Скалль повысил голос и широко расставил руки в стороны.

Улла чувствовала его нетерпение и восторг. Он ждал, он жаждал увидеть настоящего берсерка, великого воина-волка Лейва, наделённого всей мощью и яростью дикого зверя. Но его ждало разочарование, она это знала.

Конунг сделал еще один шаг вперед, став вплотную к столу. Но ярл Лейв отступился. Этого хватило, чтобы бойцы конунга рассмеялись, а гогот их заполнил всё пространство, будто их была не сотня человек, а по меньшей мере пара тысяч. Они несмолкаемо хохотали, унижая Лейва, пока его люди наконец не гаркнули, завалив в сторону гостей одну из длинных лавок, с грохотом упавшую и разделившую залу пополам.

Скалль не шевельнулся, он стоял прямо, глядя на ярла. Между ними был только стол, уставленный блестящими металлическими кубками и глубокими блюдами, бока которых украшали силуэты танцующих животных. Улла боялась поднять глаза на вождей, поэтому уставилась на блюда, напряженно разглядывая орнамент.

Лепёшки, отварная дичь и вяленая рыба, мясные похлёбки… И почти никаких овощей. Лейв обожал рыбу, Улла знала это – в первую очередь из-за запаха, который тянулся за ярлом. Сегодня рыбу приготовили всеми возможными способами. Улла любила треску, и её специально подали для невесты. Но поесть так и не удалось. Ничего не лезло ей в горло.

А еще всем досталось по порции хакарля – высушенного мяса забродившей акулы, – настолько был щедр ярл в день своей свадьбы.

Улла приподняла глаза и уперлась взглядом в грудь Скалля, изучая его праздничную рубаху с вышивкой. Надо же, а он не побоялся прийти без брони! Рубаха была яркого небесного цвета. Вдоль треугольного ворота – искусная тесьма: несколько кожаных шнурков переплетались крест-накрест, скрепленные в местах пересечения заклепками. Два тонких металлических диска – каждый меньше ладони – крепились к рубахе слева и справа на груди Скалля, а вокруг них шнурки изгибались симметричными линиями-волнами. Пояс конунга был очень широкий, из черной кожи и бронзовых пластин, а сверху – еще один пояс, потоньше.

Улла знала: из-за пугающих слухов никто не нападёт на Скалля или его людей. Часто тайком к ней приходили и спрашивали: что говорят боги о северном звере? Многие были бы рады примкнуть к бессмертному конунгу, который приведет их к сокровищам и величайшим победам. Если, конечно, он действительно избран богами.

Улла перевела взгляд на бойцов, так и не решившись взглянуть на Скалля или Лейва. Она увидела, как люди пусть и взмахивали кулаками в сторону врага, но на всякий случай искоса поглядывали на Скалля. Боялись, что им придется вступить в битву с ним, а не со смертными людьми. Уллу это на мгновение развеселило. Она прикрыла рот рукой, будто бы пряча ужас, а не улыбку. Как же это приятно – заставить ярла и его воинов отпрянуть в ужасе перед избранным богами бессмертным конунгом. Напугать его, унизить, а потом жестоко убить! За всё, что он натворил… Улла уже предсказала ему это.

– Готов ли ты, ярл? – повторил конунг и проследил за взглядом Лейва, когда тот повернул голову к Улле. Его ухмылка была такой ядовитой и хищной, что Улла не решилась бы даже пить с ним из одной чаши. Побоялась бы отравиться. От взгляда Скалля было не по себе. Ей даже показалось, что конунг знает о ее обмане. – Ведь вёльва уже попросила у богов дать тебе волчий хвост, которым ты сможешь повилять для нас?

– Щенок! – ярл презрительно скривился. – Моя жена – вёльва, говорящая с богами. И только благодаря её великой силе я получил благословение. Я прошел путь, который ты не можешь себе представить, чтобы стать ульфхеднаром, – фыркнул Лейв и повернулся к жене. – Улла указала мне верную дорогу. Она изменила мою жизнь. Я боготворю свою жену, – он взял ее руку и поцеловал пальцы. Сердце Уллы замерло, она не моргая смотрела на ярла Лейва снизу вверх. – Поэтому я не допущу кровопролития на ее свадьбе. Идем, жена, твои глаза, видевшие богов, не будут смотреть на жалкую смерть этого выскочки.

Люди, как и конунг Скалль, понимали, что в этом жесте есть что-то еще кроме благоговейного трепета ярла перед своей супругой, но никак не могли понять, что именно. Одна Улла понимала, поэтому совсем незаметно, надеясь, что никто на нее не смотрит, мотнула головой, глядя в глаза супруга. Ее веки дернулись в нервном, будто предсмертном движении, но Лейв не собирался уступать. Он крепко сжал ее пальцы и заставил встать на трясущиеся ноги. А затем потянул в сторону дверей, ведущих в покои.

Скалль проводил их шутливым поклоном:

– Ярл Лейв. – Он повернулся к Улле: – Жена ярла.

Улла быстро обернулась к конунгу. Через плечо она взглянула прямо в глаза Скалля, все еще не обращая внимания на других людей, смотрящих им вслед. Брови конунга сдвинулись к переносице: он понял – что-то не так.

К нему подошел его верный друг – высокий, широкоплечий и очень рыжий молодой воин Торгни. Он, склонив голову к уху конунга, произнес, не сводя глаз со спин удаляющихся ярла и его жены:

– Думаю, он убьет ее.

– Думаю, да, – кивнул Скалль, набирая в легкие воздуха и медленно выдыхая через нос.

Он оглянулся, оценивая количество людей ярла Лейва. Бойцы Скалля были в меньшинстве, но все-таки у них было одно неоспоримое преимущество.

Бессмертный конунг.

Совсем не к месту снова раздалась неуверенная музыка, будто бы пытаясь возродить приятную непринужденную атмосферу праздника. Зал снова наполнился голосами… О чем могли говорить гости в этот момент? Боялись ли они? Предвкушали? Скалль не слушал, погружаясь в свои раздумья. Здесь было что-то, чего он еще не знал. Не зря боги привели его в эти земли. Он должен был скорее понять, почему на самом деле он сюда прибыл, изменив все свои планы и оставив многих своих людей.

Скалль всегда внимал знакам богов. И когда услышал о ярле Лейве, который, по слухам, был способен победить бессмертного конунга благодаря своей волчьей силе, решил: это тоже знак. Но, прибыв в Скогли, конунг понял, что старый ярл никогда не сможет одолеть его в сражении. Значит, он либо ошибся, либо боги привели его сюда совсем по иной причине.

То и дело Скалль поглядывал на двери, за которыми скрылся Лейв, понимая, что все-таки должен вмешаться. Последний взгляд девушки не давал ему покоя.

Улла очень надеялась, что ее последний взгляд смог многое сказать конунгу Скаллю. Стоя в небольшой комнате, она искоса смотрела на дверь, надеясь, что он вот-вот ворвется. В покоях было гораздо холоднее, чем в зале, набитой разгоряченными людьми. То ли от этого, то ли от ужаса вёльва начала дрожать так сильно, что покачивалась на ногах.

Лейв резко повернулся к ней.

– Давай же, – прорычал он, хватая Уллу за локоть и придвигаясь к ее лицу так близко, что она ощутила резкий запах медовухи. – Ты тянула слишком долго! Сила нужна мне сейчас же! Ни одного дня я не желаю терпеть этого щенка в своем городе. Пробуди во мне зверя, как и обещала!

Но вот досада: сделать этого она не могла. Ярлу всё ещё казалось, что путь волка, которым она изматывала его последние долгие месяцы, приведет к единению с жестокими хищниками, превратит его в оборотня. Но на деле Улла просто радовалась, заставляя ярла ночевать в лесу, валяться в грязи и жрать волчий помет. Ни один из этих ритуалов не мог даровать ярлу волчью силу, зато позволил Улле потянуть время и придумать план, как заманить конунга Скалля в Скогли. Жаль только, что сейчас Лейв убьет ее, услышав ответ.

– Я не могу.

– Что?! – глаза ярла расширились от ужаса. – Ты говорила, что сделаешь меня могущественным воином, девчонка. Длинные языки разнесли твои слова по всей Норвегии. – Лейв облизнул пересохшие от волнения губы. – Ты заставила меня пройти путь зверя. А теперь говоришь мне, что не можешь?! – ошеломленный ярл как следует встряхнул девушку, хватая за плечи. – Делай свою работу, ведьма, немедленно! Я выполнял все, что ты мне приказывала! Теперь дело за тобой!

– Говорю же… не могу, – прошипела Улла. Язык с трудом ворочался у нее во рту, а дрожь продолжала сотрясать тело.

– За этой стеной стоит тот, кого считают бессмертным, и ты уверяла меня, что после обряда я смогу победить его! – воскликнул ярл и схватился за голову, запуская пальцы в поредевшие седые волосы.

– Я врала, – на выдохе произнесла Улла.

Вместе с выдохом ей наконец удалось унять дрожь. Что ж, сейчас или никогда. Она стиснула зубы и вздернула подбородок, с вызовом глядя на мужа.

– Лживая ведьма! – Ярл вытянул длинный палец, указывая на вёльву, будто хотел, чтобы все боги обратили на нее свой взор. – Я знал, я чувствовал! Как глуп я был! Как мог поверить твоим словам, если твоя мать сошла с ума и стала изрыгать скверну изо рта? – Лейв задыхался при каждом новом слове. – Если она отравляла умы людей рассказами о скором Рагнарёке, как и этот мальчишка с севера, что мнит себя избранным, то разве дочь ее может оставаться служительницей богов и людей? – он подошел к Улле вплотную и ткнул указательным пальцем в ее лоб, заставив ту скривиться. – У себя в голове ты, наверное, тоже мечтаешь о смерти Одина. Надо было казнить тебя вместе с Сиббой, твоей матерью.

Звонкая пощечина заставила ярла вздрогнуть и отступить. Ладонь Уллы сразу вспыхнула горячей болью.

– Это я видела Рагнарёк! – вскричала девушка. – Не Сибба, которая взяла это на себя, чтобы защитить меня от твоего гнева. Я! Это я слышала, как Хеймдалль, страж царства богов, трубит в свой рог, призывая воинов в Вальгалле выйти из дверей чертога и выступить с князем асов против восставших чудовищ. И это я видела, что конунг Скалль ведет людей на юг, где будет биться за Мидгард. И я видела, что никто не сможет победить его, – прорычала она сквозь зубы.

Но в следующую секунду, опомнившись, Лейв яростно ударил Уллу кулаком в живот, от чего та согнулась пополам и отшатнулась, скривившись от боли. Массивный венок из можжевельника, ягод и белых цветов тысячелистника упал на пол с её головы.

– А я вижу твою судьбу, вёльва, – он наклонился к Улле совсем низко и выдохнул воздух из своих ноздрей с такой силой, что мог бы этим убить. – И слушай же мое предсказание. Ты умрешь этой ночью, страшно мучаясь от множества ран. Тогда боги простят меня за то, что я доверился ведьме.

Тяжелый сапог ударил Уллу в бок, откинув девушку к деревянному стулу.

– Я убью этого щенка голыми руками, – прорычал он, кривясь от отвращения. – Для этого мне не нужна ни ты, ни волчьи силы. Я убивал и раньше.

– Ты умрешь! – завыла Улла из угла, вжимаясь в стену, но Лейв плюнул на пол, а затем, разъяренный, направился в зал.

Он появился, когда Скалль приблизился к двери в покои. Позади него, преграждая людям путь, стоял Торгни, возвышаясь над толпой на целую голову. Он заткнул большие пальцы за широкий пояс и оглядывался, надеясь предугадать начало бойни и остановить воинов. Ведь и конунгу Скаллю, и ярлу Лейву, кажется, было не до этого.

Улла с трудом подтянула подол своего яркого кроваво-красного платья, подползла к двери и приоткрыла ее, выглядывая наружу. Видно было плохо, но Улла различила вышедшего в зал мужа, который встретился лицом к лицу с конунгом. В свете множества огней на Лейве ярко сверкнули праздничные украшения – фибула на льняной багровой накидке и шейная гривна с подвесом в виде молота, на его же противнике – лишь металлический браслет, который, судя по рельефу и отблескам, был расписан рунами. Вожди замерли на какое-то время. А люди стихли.

Лейв подхватил фамильный меч, ожидающий таинства «жертвенной крови», и тут же все взгляды устремились к нему. Конунг Скалль поднял взгляд голубых холодных глаз к замершему в нескольких шагах от него ярлу. Улла перестала дышать и стала молиться о скорой победе конунга.

– Ярл Лейв! Волчий вождь, – ухмыльнулся Скалль и шутливо склонил голову в поклоне.

Кто-то из его людей приложил ладони, сложенные «лодочкой», ко рту и громко завыл в потолок. Через мгновение и все остальные бойцы Скалля вторили насмешливому кличу. Лейв вскипел от гнева и покрепче схватился за оружие.

Улла понимала, что это она заставила их драться друг с другом. Кто бы ни остался в живых, отвечать за смерть другого придется только ей.

– Заткнись, щенок. Не тебе смеяться над волками, – зарычал Лейв, направляя лезвие фамильного меча в сторону конунга. – Я прошел путь зверя, породнился с хищниками и обрел всю ярость волков Одина: жаден до битвы, как Гери, и сожру врагов, как прожорливый Фреки[2]!

– Ты просто громко лающий пёс, – вздохнул Скалль. Конунг не остался бы безоружным – провидица подсуетилась и здесь: у стола ярла, подле прутьев жребия, что отмокали в уже остывшей козлиной крови, наполняющей ритуальную чашу, был оставлен жертвенный топор. – Мне даже немного жаль: я проделал весь этот путь ради встречи с великим воином, но… встретил лишь тебя, ярл Лейв. И поэтому сейчас, как и когда я встречаюсь с другими ярлами, чьи души находятся на распутье, я дам тебе выбор. Ты можешь примкнуть к моим людям, и мы вместе отправимся на юг, чтобы единым воинством встать против чудовищ в Мидгарде, встречая Рагнарёк.

– Ты предлагаешь мне примкнуть к тебе? – ярл напряженно засмеялся. – Разве кто-то из ярлов тех земель, что ты оставил позади, примкнул к тебе добровольно? Где же ярл Сирглами, правитель всего Торхеймс-фьорда?

– Был убит во время сражения при городе Нидарос, – холодно кинул ему Скалль.

– В сражении с тобой?

– Да.

– А где же ярл Касере Правый, правитель Нормёри? – сощурился ярл Лейв.

– Люди убили его и выпотрошили, скормив свиньям, когда тот отказался делиться с ними запасами еды. Как ты знаешь, ярл, на севере наступила великая зима, вот уже третий год там нет пищи, – Скалль облизнул губы.

– Ярл Гаути из Раумсдаля?

– Мёртв.

– Ярл Витлег Жалостливый из Суннмёри?

– Мёртв.

– Ярл Хундольф из Фирдафюльки?

– Он, кстати, с нами, – улыбнулся Скалль.

– Ярл Хрут из Сонн?! – закричал в ярости Лейв.

– Его убила собственная дочь. И сдала мне Урнес, – не без удовольствия цокнул Скалль. – Ты прав, Лейв, – покивал он. – Век ярлов нынче недолог. Но поверь: преданные мне ни в чем не нуждаются. Они сыты, обогреты, и я поклялся защитить их в Рагнарёк. Примкни же и ты ко мне.

– Ты лживый мальчишка, который обманом захватывает земли. И мы не склонимся перед тобой! Я – бесстрашный ульфхеднар, со мной вся сила волков. Сегодня я убью тебя на хольмганге и положу конец твоим завоеваниям. И тогда все узнают, что ты не бессмертен, а Рагнарёк – ложь! – Лейв бил себя кулаком в грудь, крича так громко, что его могли бы услышать в других мирах.

– Ты даже не оборотень. – Скалль лишь скучающе бросил взгляд на стоявший у стола жертвенный топор. – Ты просто глупый ярл. Но не переживай, я уже видел множество таких, – он коснулся пальцами рукояти, подхватывая топор и разглядывая на том оставшиеся подтёки козлиной крови. – Если ты и твои люди не хотите идти на юг, чтобы встретить Рагнарёк там, то так тому и быть. Целый год я убеждал ярлов идти за мной. Я потратил на это столько времени, что вынужден отказывать себе во сне, лишь бы не терять ни мгновения. Оставайтесь, – он пожал плечами. – Я уйду без боя, забрав своих людей. Потому что меня ждут. Потому что я спешу, – деля свою речь на колкие слова, произнес Скалль и опустил рукоять топора вниз. – И мне не нужно сражение с тобой, – Скалль вздохнул и добавил: – Пока ты обычный человек.

Лейв задумался над словами конунга, обводя взглядом бойцов. Он достаточно долго кормил их обещаниями, что станет великим воином-волком и возвысит народ. Теперь он просто не мог отступить. Этого не простят. Возможно, его будет ждать участь ярла Касере, убитого своими же разгневанными людьми.

– Нет! – закричал ярл, стремительно шагая вперед. Скалль быстро отступил в сторону. – Р-р-р-р-р! – зарычал Лейв. – Я волк! Я вырву твое сердце и сожру его, глупый щенок! Ты захватил многие земли и отравил умы многих людей. Но на моей земле твой поход будет окончен. Тебе не пройти на юг, пока я жив! За Халогаланд! За Нормёри! За Сонн! За все народы севера!

Ярл Лейв будто обезумел. Его побагровевшее от ярости лицо слилось цветом с красной праздничной рубахой. Выделялась только густая седая борода. Его было даже немного жаль, ведь он по собственной глупости прислушался к Улле, наивно поверил во все её слова, даже – что там! – взял в жены, доказав прорицательнице преданность. Ярл был глуп и жаждал славы, а его годы уже клонились к пустому закату. С детства он мечтал стать конунгом обширных земель, прослыть великим правителем и захватить север, но на деле оказался не значительнее мыши, копошащейся под половицей.

Люди во все глаза глядели на своего ярла с новой надеждой. Они грезили величайшей славой, которой покроется Хордаланд, когда ярл Лейв убьет бессмертного конунга. Все они восторженно выкрикивали имя вождя и размахивали кулаками в воздухе. Отступать нельзя, сдаваться нельзя, нельзя принимать протянутую руку наглого выскочки!

И вдруг вскипел бой. Лейв взревел и кинулся вперед, но Скалль быстрым движением ушел от удара. Фамильный меч вонзился в стол, разметав по столу содержимое стоявших на краю блюд и перевернув ритуальную чашу.

– Голод и холод на север пришли из-за тебя! Боги посылают долгие зимы, гневаясь на скверну, которую ты сеешь среди людей! – Лейв вжал голову в плечи, быстро уходя от взмаха короткого топора конунга, а затем сделал еще один рывок, мощным движением высвобождая лезвие меча из стола. Он был хорошим опытным воином и сразу понял, что движение Скалля было небрежным и ленивым. Это унизительно для ярла!

– Когда это Один гневался на войны? – хохотнул конунг. – Нет, я увел людей с севера, потому что Рагнарёк наступает, а его первые предвестники уже перед нами, – фыркнул Скалль и отскочил подальше. Люди теснились вдоль стен, но их было так много, что приходилось прижиматься друг к другу спинами и плечами. А места не становилось больше. – Холод пришел к нам в Халогаланд два года назад и застал меня и моих людей врасплох. Так же, как холод сейчас приходит сюда. Вам кажется, что это просто затянувшаяся зима, но все вы, кто живет хоть немного южнее Халогаланда, слишком туго соображаете. Вы изнежились под ещё греющим солнцем и дарами моря, которые оно ещё в силах отдать. Но вы не успеете даже понять, что происходит, когда один за одним умрете от голода и холода.

Взлетевший меч, без сомнений, мог бы поразить Скалля, поставив точку во всех спорах о его бессмертии, но к счастью конунга – а еще, конечно, к счастью Уллы, – Лейв вновь промахнулся. Скалль не желал этого боя, ведь его исход был очевиден, и конунг вскочил на стол, оглядываясь. Краем глаза он заметил, как один из воинов ярла, точно разъярённый бык, мчал напрямую к нему, но подоспевший вовремя Торгни налетел на него раньше, снося куда-то вбок ударом по лицу. Послышался треск ломающейся кости.

Торгни взревел:

– Кто вздумает помешать честному поединку ярла Лейва и конунга Скалля, того я прикончу как собаку!

На мгновение зал замер. Скалль крепче перехватил рукоять топора и спрыгнул на пол, а стол за его спиной быстро оттащили подальше. Бойцы тут же вперемешку забрались на него, чтобы лучше видеть сражающихся вождей.

– Жива ли предсказательница? – неожиданно вскинул голову Скалль, а сердце Уллы затрепетало.

– Она умрет сразу после тебя, будь уверен, – рыкнул Лейв. Он тяжело дышал – не от того, что ему было тяжело сражаться, а от переполнявшей его ярости. Впрочем, молодой конунг явно был куда проворнее, чем старый, набравший жиру ярл. – Предателям не место в Скогли. За лживые предсказания уже поплатилась жизнью её мать. Пришел черёд и этому ведьмовскому отродью отправиться в Хель.

– Что же такого предсказала ее мать, ярл? Не грядущий ли Рагнарёк? – Опустив топор, Скалль прохаживался поодаль, пиная остатки еды. Конунг походил на черного задумчивого ворона, меряющего шагами длинную крышу. Вот он повёл плечами, будто поправляя свое величественное оперение. И вздернул длинный острый нос, похожий на клюв.

– Да! – в исступлении Лейв срывался на крик, и с его губ срывались брызги, почти долетавшие до башмаков Скалля. – Как и ты, она говорила об исходе богов, прекрасно понимая, что погружает нас в хаос… Слушайте все! – он обратился к людям. – И запоминайте. Все предсказания о Рагнарёке – ложь врагов Одина. Выдумки слепцов, одурманенных жаждой власти. Убив ведьму Веульвдоттир и этого щенка, я наконец освобожу север от скверны.

Скалль помолчал, слушая бурные крики людей Хордаланда, а после искоса взглянул на Торгни и бойцов. Те молчали и следили за ним. Скалль перевел взгляд на ярла и нахмурился.

– Ты казнил ее мать и думал, что ведьма не предаст тебя и сделает берсерком? – догадался Скалль и ухмыльнулся. – Ты ей поверил?

Лейв громко и часто задышал, обводя взглядом своих замолкших воинов. В их глазах читался тот же вопрос. Скалль продолжил:

– И даже взял её в жены.

– Я поддался чарам юной ведьмы, – отмахнулся старый ярл. – Но я искуплю свою вину, принеся ее в жертву Одину.

– Ты поддался чарам, в этом нет твоей вины, ярл. Эту ошибку совершают многие мужчины. Пусть ты и не воин-волк, за что я прощаю тебя, – конунг прижал руку с топором к груди, – но ты все еще ярл этих людей. И их судьба в твоих руках! Ты обязан поверить мне. То, что ты зовешь скверной, – чистая правда. На севере уже нет несогласных со мной. Времена меняются, ярл, и мудрые понимают это.

Улла увидела – и знала, что Скалль тоже увидел, – как ярость застлала глаза Лейва. Он ненавидел, когда его считали глупцом. Наверное, оттого, что и правда был очень глуп.

На конунга обрушился новый удар, который уже не так-то легко было парировать. Ярл вложил в него всю ненависть к заносчивому северянину, всю обиду на обманувшую жену. Удар получился мощным. Замедлив удар меча обухом, Скалль постарался отбросить противника от себя, но Лейв сделал лишь пару шагов назад. Ярл продолжал наступление, и, пока вожди двигались по залу, толпа расступалась перед ними, будто живая вода.

Скалль не был похож на своего врага. Лейв двигался скованно: фамильный меч и собственное брюхо, свисающее над поясным ремнём, оказались слишком тяжелой ношей. Ярл был массивным и медлительным, хоть силы в нем и было предостаточно. Но Скалль был на целую голову выше, отличался своей «породой», прямой спиной и широкими плечами.

В бою Лейв со свирепой слепотой размахивал мечом, рьяно рубил им, занося и опуская его на то место, где Скалль был ещё мгновение назад. Теснота мешала: Скаллю, кажется, негде было развернуться, он отпрыгивал, пригибался, уходил от ударов и порой даже спотыкался.

Улле показалось, что Скалль просто притворяется неуклюжим глупцом, скрывая своё мастерство. Целых два удара подряд чуть не сбили его с ног, и Улла охнула: чудилось, что конунг вот-вот погибнет под натиском Лейва. Если это произойдет, то ночь ей не пережить.

Скалль тем временем отпрыгнул ближе к двери, за которой она сидела. Немного присев, он сделал выпад в сторону ярла, и у того точно не было шансов уйти от мощного взмаха. Но вот только в последний момент Скалль словно передумал. Рука его сама отклонила топор, который должен был снести голову противника.

Улла отпрянула, понимая, что ей нет спасения. Боги оберегали ярла Лейва, даруя тому легкую победу. Значит, пришло время защищать себя самой. Судорожно метаясь по комнате, Улла швырнула в сторону табурет, сбросила на пол несколько шкатулок и, забившись в дальний угол, тщетно пыталась найти лазейку, выход из комнаты, – но выхода не было. Тёмные, провонявшие по́том покои ярла окружали её глухими стенами без окон.

– Ну хоть что-то, боги, прошу! – взвыла Улла в ужасе.

Одна из подушек сползла с постели, и Улла нашла среди мехов, устилавших ложе, короткий нож, решив держаться до последнего вздоха.

Тем временем Скалль подобрался совсем близко к ярлу, но все еще избегал встречаться с его фамильной реликвией. Уйдя от очередного удара, конунг быстрым движением ударил Лейва под дых, заставив того громко охнуть и осесть на пол. Скалль дал время уставшему противнику отдышаться и прийти в себя. Он смотрел на него сверху вниз, понимая, что может убить его прямо сейчас, но почему-то не делал этого. Думая, что промедление ему на руку, Лейв поднялся, свистяще выдыхая, и, собираясь с последними силами, покрепче ухватил рукоять меча, занося его над конунгом. Скалль замер на месте, вызывающе смотря в глаза нападавшему ярлу.

Улла услышала, как закричали бойцы, наблюдавшие за схваткой, и поспешила потянуть на себя дверь, выглядывая из-за нее. Ей казалось, что сейчас она увидит неизбежную смерть конунга. Но увидела она нечто совсем другое.

Лезвие меча коснулось головы Скалля и рассыпалось мелкой железной пылью. В это же мгновение, вызвав немое удивление у армии ярла, не желавший поединка захватчик брезгливо отступил в сторону, и на то место, где только что стоял конунг, рухнул летящий вслед за пылью Лейв, вложивший в удар всю свою силу. Серое крошево медленно оседало на пол.

От шока Улла прижала ладонь ко рту. Скалль стер пыль со лба и щёк, посмотрел на Лейва и опустил оружие. Конунг часто моргал: пыль покрыла его, лезла в глаза и нос. Ярл громко чихнул и вытер рукавом лицо. Скалль фыркнул.

Лейв кое-как встал на ноги и отпрянул от противника, врезавшись в толпу людей.

– Я не враг тебе, ярл, – вздохнул Скалль, – и твоё оружие меня не возьмет. Боги желают, чтобы я жил, пока не исполню их волю и не спасу Мидгард. Этим людям не нужны ни твои подвиги, ни твоя смерть. Но ты обязан присоединиться ко мне, защитив их.

Но ярл только моргал в недоумении, пытаясь понять, что увидели его глаза. Наверняка, подумала Улла, сейчас он молился богам, если не позабыл их имена от ужаса. Лицо его побледнело. Он медленно вытащил из-за пояса небольшой нож. Казалось, что Лейв не совсем владел своим телом.

– Пусть не мой топор, но во всех Девяти Мирах отыщется оружие, которое тебя прикончит, – проскрежетал ярл. – Не боги создали тебя, конунг. Ты чудовище, напавшее на Норвегию, – закричал от бессилия Лейв. – Народы юга не потерпят твоего самовластия. Боги нас не покинут!

Улла отчетливо видела лицо Скалля с застывшим выражением боли и сожаления, но совсем не знала, что за этим стоит. Не знала, что конунг рассчитывал сразиться с воином-волком – возможно, равным ему по силам, но никак не собирался убивать ярла Лейва. Человека.

– Мне жаль, что это был совсем не честный бой, – вздохнул Скалль и, когда Лейв сделал новый тяжелый шаг в его сторону, замахнулся своим топором.

Череп ярла лопнул, как переспелый плод. Звук был коротким и внезапным, но и его хватило, чтобы, подобно горну, разнести весть о завершении сражения. Улла взвизгнула и отпрянула от двери: впервые перед её глазами развернулось такое жестокое зрелище. В зале воцарилось тяжелое молчание. Люди не могли поверить в произошедшее.

– Только дернитесь, – Торгни вытащил боевой кинжал и направил его на толпу, которая, впрочем, и так оцепенела от ужаса. Никто и не собирался двигаться.

– Они не дернутся, друг, – Скалль похлопал его по плечу.

– Не знаю, что я сейчас видел, но я не хочу умирать от рук чудовища, – произнес воин Скогли, держащийся рукой за сломанный окровавленный нос. Он ухватил столовый нож и дрожащей рукой направил его на Скалля. – Не приближайся.

– Если еще кто-то достанет оружие, то я достану свое! И клянусь всеми богами и чудовищами, которых вы так боитесь, я окажусь страшнее, – грозно произнес Торлейв, старший брат Торгни, которых, впрочем, объединяло лишь то, что отец их Бергтор до самой смерти любил выпивать и иметь женщин, а потому детей наплодил больше, чем волн в Северном море. Совершенно несхожие внешне и различные по характеру, оба брата были преданы богу Тору и Скаллю, своему вождю. Торлейв встал рядом с братом.

Конунг тяжело дышал после поединка. Он окинул взглядом людей.

– Мне надо узнать, жива ли ваша предсказательница. А вам надо решить, хотите ли вы слушать меня дальше. Знайте, что я не буду никого уговаривать идти за мной. На это у меня нет времени. Я расскажу вам всё, что сам знаю о наступающем Рагнарёке, и отплыву на юг. Больше мне здесь делать нечего.

С этими словами конунг сунул топоры за пояс и, переступив тело Лейва, быстро прошел в покои, где пряталась Улла. За ним плотной стеной сомкнулись его бойцы. Народ Скогли еще ничего не осознал, но вполне возможно, что скоро рьяные головы захотят отомстить за обманутого правителя. У Скалля и раньше было мало времени на толкование божественных знаков, а теперь и вовсе его не оставалось. Он надеялся, что встреча с вёльвой поможет найти верный путь.

Глава 2

Улла вжалась в стену, онемев от ужаса. Дверь медленно открылась, и конунг-захватчик по-хозяйски зашел в комнату.

– Провидица? – позвал Скалль, завидев ее силуэт в полумраке.

Сердце Уллы сжалось. Она с шумом набрала воздух в легкие и на выдохе спросила:

– Ярл действительно мертв?

Какой странный и глупый вопрос. Она же видела его смерть.

– Мертв. Ведь он не был воином-волком, – в голосе мужчины угадывалась досада. Он внимательно вглядывался в полумрак, пытаясь рассмотреть лицо девушки. – И в этом твоя вина.

– Ему стоило быть умнее, – Улла сглотнула.

– Да, всему виной его глупость, – Скалль кивнул и сдавленно рассмеялся.

Улла отчетливо слышала его дыхание, все еще сбивчивое после сражения. Руки конунга подрагивали, губы приоткрылись. Вёльва безмолвствовала, и Скалль поначалу не решался нарушить тишину. Только через пару мгновений он добавил:

– Значит, мне стоить быть умнее и не доверять тебе, Улла Веульвдоттир.

– О нет, конунг, я – единственная, кому тебе стоит доверять, – прошептала она очень быстро, почти перебивая его последние слова.

Скалль удивленно вскинул брови. В полумраке девушке показалось, что глаза конунга совершенно черны, хотя раньше они казались ей голубыми, прозрачными, точно лед. Наверное, всему виной были его густые тёмные брови и впавшие глазницы – кажется, от усталости.

– Зачем мне верить тебе? Чтобы закончить свою жизнь как глупый ярл Лейв? – он улыбнулся уголком губ, но улыбка быстро исчезла. Конунг напряженно изучал Уллу пристальным взглядом.

Вёльва только хмыкнула, покачав головой, и расправила плечи, стараясь показаться величественнее, чем была на самом деле.

– Сегодня я увидела твою силу, конунг, – Улла говорила об этом очень тихо, почти шепотом. – Но еще раньше я видела тебя в своих снах, которые мне послали боги. Я видела, как ты поражаешь чудовищ и спасаешь людей в Рагнарёк. Таково моё предсказание, – Улла приподнялась и сделала несколько смелых шагов вперед, подходя ближе к конунгу. – Боги наградили меня великим даром. Как и тебя, воитель.

Конунг молчал, взглядом изучая девушку. За этот день он уже не раз вглядывался в лицо провидицы, но не так, как делал это сейчас. Что-то новое заиграло в ее чертах, пробудились смелость и решительность – хотя раньше Улла казалась лишь бледной тенью ярла Лейва. Ходила за ним по пятам, покорно кивая на каждый его вопрос.

Даже сейчас она была очень бледна. В свете тусклых огней она выглядела даже болезненной, но сверкающие глаза и очень живые, постоянно двигающиеся брови, такие же светлые, как и волосы, говорили о ее безумной жизненной энергии. Вёльва была невысокого роста, и, приблизившись, Скалль понял, что девушка не достанет ему даже до подбородка. За столом на голове у нее красовался большой венок, но сейчас только редкие веточки сухоцветов путались в ее белых прядях. Скалль долго всматривался в Уллу. В ее хрупкое тело, длинные пальцы, прямую спину, узкие скулы. В ней не было никаких знаков божественного, ничего удивительного.

– Каким даром тебя наградили боги? – наконец спросил конунг.

Улла поняла: Скалль готов поверить её словам. Уже два года она молчала, не заговаривая с людьми о Рагнарёке, не отвечая на вопросы, не обсуждая слухи и холодные зимы. Умирать ей совсем не хотелось.

Теперь, почувствовав интерес конунга, она осознала, что это и есть тот долгожданный шанс, возможность, что ей наконец поверят. Вёльва, не выдержав, сделала быстрый шаг в сторону Скалля и схватила его за руку. Она смотрела в его глаза так, будто уже пробралась в его душу, изучив все потаённые места… Скалль не отшатнулся, а ждал, когда она начнет говорить.

Улла глубоко вздохнула. В нос ударил резкий запах можжевельника. Сначала девушка подумала, что это запах сафти – пива из можжевеловых ягод, ячменя и ржи, которое подавали на свадьбе, – но после ощутила кислый аромат, словно от какой-то горькой травы. Улла сощурилась, подозревая, что конунг носит на себе обереги от злых духов. В таких обычно сочетали можжевельник со множеством других трав – все они были хорошо знакомы вёльве. Она на мгновение опустила глаза на шею Скалля, ища на ней веревку с оберегом, но заметила только бледный шрам, тянущийся от уха вниз, под одежду. Скалль выжидающе смотрел на нее.

Наконец Улла снова подняла на конунга глаза и зашептала:

– Я проснулась в темную холодную ночь от страшного воя, раздавшегося в моих ушах. Сначала я думала, что мне лишь снится этот пёс, но потом я услышала его вой с новой силой. Он надрывался, оплакивая сразу все несчастья девяти миров. – Улла увидела, что глаза Скалля широко распахнулись, будто он хорошо понимал, о чем она говорила. Будто уже все понял. – Я вышла за дверь, ища глазами пса, но на промерзших улицах никого не было. А я слышала его так громко, будто он стоял за моей спиной. – Улла придвинулась еще ближе, рассказывая конунгу страшную тайну. Она так боялась, что он ей не поверит. Пальцы девушки с силой сжали его ладонь, не позволяя ему думать ни о чем, кроме ее голоса. – И тогда в предрассветной темноте с неба начал падать снег. Под этот вой снег нескончаемо летел, его было столько, что вскоре весна отступила на моих глазах. А ведь только занялись первые побеги и оттаяли дороги… Но тем утром снег покрыл все. Тогда я осознала, что он не прекратится.

– И весна не наступит? – прошептал Скалль тихо-тихо, наклонившись вперед.

Теперь у них была одна тайна на двоих, поняла Улла. Она разомкнула губы, но не смогла произнести больше ни слова. С них тихо сорвался выдох облегчения, и вёльва прикрыла глаза.

– Тем утром погиб Бальдр[3], а несчастный пёс Гарм, который охраняет царство мертвых, взвыл у ворот Хель, встречая его. Боги решились на страшную войну, которую не пережить даже им! – Улла покачала головой и вздохнула. Она прижала тыльную сторону ладони Скалля к своей груди и продолжила. – Страж богов протрубил в свой рог, призывая всех великих воинов в чертоге Одина собираться на последнюю битву. И моя голова едва не лопнула от громкости зова. – Улла нахмурилась и потрясла головой, задевая белыми прядями рубаху Скалля. – Я знала, что наступают темные времена. Тогда я рассказала о видении Сиббе, моей матери, а она поторопилась предупредить нашего ярла, но…

– Но он казнил ее, верно? – Скалль вскинул одну бровь.

– Да, – Улла сглотнула. – Она не выдала, что видение пришло мне, и умерла, сохранив тайну. После этого я долго молчала. Ярл вынудил меня отречься от своей матери, и чаще всего я говорила ему то, что он хотел слышать, а не то, что видела в своих видениях.

– А что ты видела? – Скалль сощурился.

– С тех пор как я услышала зов Хеймдалля и до следующей осени боги молчали. Позже я стала слышать дрожь Асгарда[4] и даже кипение Муспельхейма[5]. А потом… – Улла сглотнула.

– Что потом? – нетерпеливо спросил Скалль.

– Потом я услышала страшные звуки битвы. Таких не услышишь в сражениях Мидгарда, ведь у нас нет подобного оружия, а люди не способны сражаться так яростно, как боги. Я слушала эти звуки и знала, что сражение уже началось, – по щеке Уллы пробежала слеза. – Сражение, в котором Один падет. – Улла почувствовала, как грубые пальцы воина стирают слезу с ее щеки. И поняла, что связь между ними, подобно судьбе в руках норн, уже сплетается в прочное полотно. – Когда матери не стало, мне уже не к кому было идти. Я слышала надвигающуюся вьюгу зимы великанов. – Вёльва замолчала, но Скалль ничего не произнес в ответ. Он даже не дышал. – Через год я хотела бежать, чтобы найти уши, способные услышать меня. Но тогда с севера пришла весть о конунге, объединяющем народы перед великой битвой. Люди зашептались о наступающей бесконечной зиме, об исходе богов, стали прибегать ко мне и задавать вопросы. Но я молчала.

Улла прильнула щекой к руке Скалля, не отпуская его из цепкой хватки. И у него не было никакого шанса вырваться: её слова держали крепче, чем руки. Конунг не дышал, не двигался и чувствовал себя легче птичьего пера. Его ладонь медленно, но крепко прижалась к щеке Уллы. Девушка вздрогнула.

– Ты обманула Лейва, надеясь, что слухи о его силе уязвят мою гордыню и я сверну в Скогли?

Улла кивнула и прищурилась.

– Если бы я рассказала ярлу, он бы убил меня, потому что не терпел разговоров о Рагнарёке. Он держал меня при себе, потому что после смерти матери я была единственной вёльвой в землях Хордаланда. Но я больше не могла молчать, – Улла смотрела в глаза конунга и не моргала. – Я надеялась, что смогу увлечь тебя слухами о могучем воине-волке. И не ошиблась.

Скалль вздохнул и притянул лицо вёльвы к себе, касаясь губами ее лба в долгом благоговейном поцелуе. Когда он отстранился, то легко выпутался из ее хватки, а затем присел на край кровати и сцепил пальцы в замок, положив локти на колени. Глядя в стену, он погрузился в раздумья.

– О, Улла Веульвдоттир, – протянул он. – Если бы ты знала, как давно я мечтал услышать эти слова. Как сильно я хочу верить тебе. Но могу ли? – вздохнул он. – Ты теперь Улла Предательница Вождей.

Девушка тяжело сглотнула и задышала так часто, что закружилась голова. Она опустилась на колени перед конунгом, заглядывая ему в глаза.

– Не смей сомневаться во мне. Я стольким пожертвовала! Моя мать стольким пожертвовала! Ей пришлось умереть, чтобы я смогла донести правду до людей, когда те будут готовы. Долгие два года мне приходилось бояться и молчать, пока люди не зашептались о тебе. Избранном! – она улыбнулась, наклонив голову набок. – Боги не случайно выбрали нас. Только мы можем спасти Мидгард, я знаю это. Но если ты не поверишь мне, люди Скогли убьют меня этой же ночью за предательство ярла, – она нахмурилась и плотно сжала губы.

Конунг напряженно молчал, сдвинув брови к переносице. Он медленно перевел взгляд на вёльву:

– Вскоре, когда чудовища и великаны спустятся с гор, люди и сами увидят, что Рагнарёк уже наступил. Тебе достаточно было лишь подождать. Лейв рано или поздно поверил бы тебе.

– Задолго до меня одна вёльва уже предсказала Рагнарёк. И мое предназначение совсем не в том, чтобы предупредить людей о его начале. Постепенно боги покинули людей, они больше не отвечают на молитвы. Но не мне. Я слышу их так же отчётливо, как тебя! Я могу говорить с ними. И через меня они укажут людям верный путь.

– Где же ты была эти три тяжелых года? Указала ли ты хоть кому-то этот путь? – сощурился конунг.

– Боги не даровали мне бессмертие, – поморщилась Улла. – Без него сложно сражаться с целым миром властных мужчин.

– Выходит, я избран, чтобы защитить тебя? Поэтому тебе нужна моя армия и моя власть?

Улла гордо вздернула нос.

– Твоя власть мне не нужна. У меня есть моя, и она куда больше. Ведь я избрана не только править, но и говорить с богами. Я – последняя связующая нить между ними и людьми. Теперь я сама – все боги разом. После их смерти, когда огонь и снег отступят, а люди возродятся, они будут говорить обо мне, пока у них будут для этого языки. – Улла улыбнулась такой пронзительной и жаркой улыбкой, что Скалль ощутил приближение огня Муспельхейма – вёльва пылала яростью, властью и силой.

Скалль сощурился:

– Значит, тебе нужна только моя защита?

– Не зря ведь боги сделали тебя бессмертным. Чтобы ты мог защитить меня.

– А я-то думал, что мне предназначено защищать всех людей.

– Конечно. Но в видениях я была рядом с тобой, – улыбнулась Улла. – Я была прикрыта твоей спиной от людей и чудовищ.

– Что еще ты видела?

– Все, что хотели показать мне боги.

– Ты видела, что будет в конце? – прошептал Скалль с дрожью в голосе. Улла поняла, что это будущее ему неведомо.

Она промолчала, а глаза ее опустились.

– Что? – нетерпеливо прошипел Скалль. – Говори же мне, вёльва…

Но Улла не успела ответить, оставив конунга гадать: было ли ей видение о том, как закончится эта война, или нет. Земля содрогнулась. Медленно, протяжно. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, а пол стал уходить из-под ног. Мелкие предметы вроде серебряных кувшинов или шкатулок, набитых украшениями, повалились со своих мест. Улла прижалась к кровати, хватая Скалля за колено. Он же в свою очередь сжал кулаки, будто стремясь ухватиться за воздух, и ждал, что вот-вот небеса обрушатся на них.

Но этого не произошло. Когда дрожь стихла, за ней сразу пришла вторая волна, как те, что накатывают на скалы, сотрясая их. И затем еще одна волна дрожи, но уже слабее. Словно кто-то встряхивал полотно земли как одеяло.

– Боги, – сразу поняла Улла, когда перестало трясти. Она была напугана.

– Это было в твоих видениях? – спросил Скалль сдавленно.

– Я вижу и слышу многое, конунг. Но такого не припомню, – выдохнула она.

– Какой тогда от тебя прок, вёльва? – рыкнул Скалль, вскочил на ноги и кинулся к двери. За ней нарастал шум. Люди кричали в панике.

– Стой! – взвизгнула Улла и резко вскочила на ноги. – Теперь ты защитишь меня?

– Нас защищают боги, – обернулся конунг. – Будь здесь, взывай к ним и спрашивай, как нам выжить.

– Что? – Улла кинулась к двери. – Я не хочу умирать здесь одна. Что, если через мгновение земля расколется под моими ногами?

– Ну, ты ведь не видела этого в своих видениях. Значит, бояться нечего, – конунг преградил девушке путь наружу. – Будь здесь, оставайся в безопасности. Я вернусь к тебе, как только смогу.

– Хорошо, я буду ждать, – бессильно процедила Улла сквозь зубы и отступила, уже обдумывая, сможет ли она сбежать, когда конунг и все люди из длинного дома двинутся прочь отсюда, спасая свои шкуры.

Скалль смерил ее долгим взглядом, а затем пол под их ногами снова сотрясся. Конунг быстро вылетел за дверь, где уже кричали и толкались испуганные люди. Улла с сожалением услышала, как он тут же отдал приказ своим людям охранять двери ее комнаты.

Вёльва осталась одна. Возможно, она и умрет здесь совсем одна, провалившись под землю.

У нее подкосились колени, и Улла, обессилевшая, снова повалилась на деревянный пол, подмяв под себя красные свадебные одеяния. Какими же отвратительными были последние два года! И только сейчас все было кончено: ярл, хватающий ее своими толстыми старыми руками за бедра, наконец-то мертв. Даже представить страшно, что конунг Скалль мог не явиться на ее хитрый зов – и ей действительно пришлось бы стать женой Лейва. Уллу даже передернуло, когда она об этом подумала. Участь пострашнее, чем небеса, грозящиеся свалиться им на плечи.

И вдруг Улла подумала: а что, если это боги карают ее за смерть ярла Лейва?

Вёльва глубоко вдохнула, подавляя приступ паники, и постаралась отбросить эти мысли. Земля вновь дрогнула, люди закричали. Она закрыла глаза и стала взывать к богам, чтобы узреть то, что творилось в девяти мирах.

Глава 3

Мелкая дрожь сотрясала землю, слышался гул и чувствовалось, что весь мир пришёл в движение, будто сильная рука великана схватила и трясла ветви Иггдрасиля[6]. Скалль вбежал в зал и оглядел людей, а те уставились на него. Прежние заботы – даже смерть их ярла – уже казались совсем незначительными: ведь, возможно, небо падало на них.

– Я иду наружу. Нужно понять, что случилось, – Скалль обменялся с Торгни обеспокоенными взглядами.

– Идем, – кивнул тот.

Вслед за ними из дверей длинного дома на улицу повалили гости. В наступивших сумерках все было серым. Небо затянули тучи, угрожающе нависнув над людьми. Скогли был очень холодным городом, пойманным в ловушку непрекращающихся морских ветров. Он стоял на холмах, улочки взбирались и сбегали по склонам, а от больших резных дверей дома ярла открывался вид на Северное море.

И Скалль сразу заметил, что на горизонте творится неладное.

– Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь? – прошептал Торгни, старательно всматриваясь в море.

– Если бы я только мог разглядеть… – нахмурился Скалль.

Новая волна землетрясения заставила практически прижаться к земле.

– Прорицательница ничего не говорила тебе об этом? – слишком громко спросил Торгни, привлекая внимание людей, столпившихся поблизости.

– Ты веришь этой предательнице? – истерично выкрикнул кто-то из толпы.

Торгни и Скалль только переглянулись. А вот люди стали быстро передавать друг другу слова конунга. Вскоре все собрались в круг, обратив лица к Скаллю. Они ждали ответов – ведь их правитель мёртв, и теперь Скаллю придется нести ответственность за их жизни. Он ведь уверял, что знает, что творится с их миром. Пусть же расскажет.

– Я еще не решил, – Скалль нахмурился. Он подождал, пока схлынет очередная волна дрожи, а люди перестанут жаться к земле. – Нам нужен тот, кто истолкует знамения богов, – он повысил голос и вскинул голову.

Люди переглядывались и шептались.

– Это определенно знамения богов! – подтвердил кто-то из толпы.

– Да уж, и правда! – раздался громкий голос, не предвещающий ничего хорошего. – Но какое? Что, если боги гневаются на нас? – невысокий лысеющий воин хитро сощурился и ткнул в Скалля пальцем, но потом опасливо сделал шаг назад. – Что, если они хотят, чтобы мы отрезали твой язык? Тогда скверна из твоего рта больше не будет отравлять наши умы. Так говорил ярл Лейв. И пока мы следовали его приказам, земля не разъезжалась у нас под ногами. Может, теперь боги будут трясти землю, пока не скинут нас с ветвей Иггдрасиля в саму Хель? Возможно, Лейв все это время был прав!

– Зачем же тогда боги даровали мне бессмертие, если не для спасения всех людей севера? – Скалль смотрел на толпу вокруг себя, вздернув подбородок.

– Может, и не боги вовсе даровали его тебе, – хмыкнул мужчина.

– Вот именно! Гиллинг прав! Ты не подобен богам, северный щенок, – женщина, похожая скорее на одноглазого, подпаленного в жаровне пса, выступила вперед, расталкивая толпу плечами. – Ты и ведьма Веульвдоттир хотите отвернуть нас от богов. Вот они и разгневались!

Хульду еще ребенком мать уронила в очаг длинного дома. Может, потому что уснула. Уже многие годы Хульда носила на себе страшную отметину. У нее не было части волос на голове, но при этом в ней была какая-то болезненная жестокая привлекательность. Ее хотелось разглядывать, но если слишком долго задерживать взгляд на шрамах, становилось неловко. Хульда была одной из самых яростных воительниц, а шрам свой носила с достоинством, как украшение, и всякий раз выдумывала новые истории о том, как получила его.

– Со Скаллем мы все ближе к богам, чем когда-либо! – громко произнес Торгни, окинув людей суровым взглядом, а потом повернулся к конунгу. – Уходим скорее, Скалль. Мы не можем ждать решения до утра, пока их заблудшие умы наконец все осознают, – скривился он.

– Люди Урнеса тоже запутались, но мы помогли им, – напомнил Скалль своему другу и повернулся к людям вновь. – После Урнеса я должен был плыть на юг. И миновал бы Скогли. Но раз боги привели меня сюда и не остановили мою руку, значит, они ждали ярла Лейва среди своих воинов. Но я же, согласно их замыслу, не должен покидать Мидгард, чтобы спасти людей.

Толпа молчала.

– Не считайте нас глупцами, – холодно процедил мужчина из толпы, чьи лоб и веки были покрыты темными рисунками рун. Он сделал шаг вперед и окинул взглядом стоящих рядом людей, а те кивнули в его поддержку. Наверняка, понял Скалль, он пользовался большим уважением в Скогли. – Боги сотрясают землю. И это первый их ответ нам после трёх лет молчания! – он повысил голос. – Наконец-то они дают нам знак. И именно тогда, когда в Скогли пришел конунг Скалль. Бессмертный избранник небес, – воин уставился на Скалля. – И не о чем нам думать. Надо идти за ним.

Мужчина, предлагавший отрезать Скаллю язык, открыл было рот, но вовремя оглянулся на людей. Увидев, что всё больше воинов согласно кивают, он предпочел замолчать и отступить в толпу. Неожиданно раздался крик.

– Вода! – закричал кто-то в толпе, и тут же снова поднялся шум. – Вода! Вода!

Люди буквально визжали. Сердце Скалля ухнуло вниз. Он понял – случилось что-то по-настоящему ужасное.

Торгни прокладывал ему путь через толпу, кинувшуюся к причалам. Мужчины и женщины сбивали друг друга с ног, а из-за их криков Скалль не мог разобрать ни одного внятного слова – только безумный гомон, смешавшийся с дрожью земли.

Когда наконец они вместе с бегущими людьми приблизились к причалу, то сразу же, еще ничего толком не разглядев, услышали тяжелый гул дерева: будто бы бревна толкались и скрежетали в потоке воды. Раздавалось скрипение, слышались удары.

Торгни так резко затормозил перед своим вождем, что тот врезался в его плечи.

– О, Тор! – только и выдохнул Торгни, а затем вдруг резко упал на колени, будто обессилев.

Тогда Скалль наконец увидел из-за его спины берег Скогли – длинные деревянные мостки, куда ещё недавно причалили его драккары. Здесь же теснились рыбацкие домики и деревянные навесы, под которыми пустовали длинные столы, предназначенные для рыбы и товаров. Справа по берегу стояли брошенные скелеты строящихся драккаров. В последние месяцы плотники уже не работали над ними.

На мостках возвышались выкупленные и перехваченные у греков журавли – простые краны для того, чтобы загружать и разгружать корабли. Около них стояли бочки и деревянные ящики, а на берегу лежало множество свернутых рыбацких сетей. Едва ли не у каждого из мостков стоял высокий шест с развевающимся на нем знаменем ярла Лейва.

Все это еще оставалось в гавани Скогли.

Там не было только воды.

Она стремительно убегала от них в сторону моря, будто огромный великан втягивал её ртом. Пришвартованные драккары бились друг о друга и, лишившись воды под своими брюхами, опускались на обнажившееся дно. Рядом с ними на бока заваливались лодочки, а некоторые, оказавшиеся не привязанными, были унесены убывающей водой прочь от Скогли в открытое море.

Люди кинулись к берегу, пытаясь сохранить свои небольшие судна. Они судорожно пытались спасти сети, клетки и разные грузы, оказавшиеся за бортом перевернувшихся лодок.

– Судьба заманила нас в ловушку, – выдохнул Скалль. – Неужели боги украли наше море, чтобы мы не добрались до юга?

– Не боги, – Торгни покачал головой, все еще стоя на коленях. Он поднял руку вверх и указал в небо. – Чудовища.

Среди туч, затянувших небо, показался огромный силуэт. И чем выше силуэт поднимался над горизонтом, тем быстрее вода покидала их фьорд.

– Ёрмунганд! – кричали люди в ужасе, а огромная голова мирового змея уже отчетливо виднелась в небе.

Крики стали еще громче, когда чудовище открыло свою пасть, обнажив два громадных клыка. Глаза змея мерцали, как две новые луны. Ёрмунганд извивался на горизонте, а потом, будто увидев людей, повернулся в их сторону и начал клониться к земле. Толпа в ужасе кинулась прочь от берега, но Торгни и Скалль не могли двинуться с места.

Ёрмунганд был одним из страшных предвестников грядущего конца света. Он был сыном Локи, бога хитрости и обмана. О́дин знал, что змей вырастет огромным и Асгард не сможет вместить его, поэтому скинул змея в мировой океан, где тот рос и вскоре опоясал всю землю, схватив себя за хвост. Никто из людей даже представить не мог, что змей настолько огромен, но сейчас Ёрмунганд занял всё небо.

Те, кто оцепенел от ужаса и остался на берегу, как Скалль и Торгни, увидели, как из тьмы, охваченный узорами молний, появился молот Тора, занесенный над чудовищем. Его оружие было покрыто яркими руническими символами и искрилось. Бог грома, сын самого Одина и один из самых яростных воинов, которых только знали девять миров, ударил змея молотом в бок, заставив пошатнуться. Исполины двигались медленно, казалось, будто они вообще с трудом шевелятся, но на самом деле между ними завязалось одно из самых страшных сражений в истории.

Змей попытался обвить бога кольцами своего хвоста, но тот медленно увернулся. Все было так неторопливо, что люди остановились и перестали бежать прочь. Земля продолжала сотрясаться от тяжелых шагов Громовержца, а на небе сверкали молнии. Толпа завороженно смотрела ввысь.

– А ведь ярл Лейв не дожил совсем немного. Вот бы он удивился, – прошептал себе под нос Скалль. Его друг продолжал сидеть на земле, преклонив колени перед Тором. – Вставай, – конунг толкнул Торгни рукой. – У богов свой путь, у нас – свой, не забывай. Тратить время на восторг и ужас – непозволительная для нас роскошь.

– Это же Тор! – вскричал Торгни, качая головой. – Тор, который сражается с Ёрмунгандом на наших глазах! Ты что, видел что-нибудь подобное раньше?

– Нет, конечно, не видел.

– Вот и не попрекай меня ужасом и восторгом! – Торгни вздохнул. – Это же Тор… – повторил он. – Я вижу его. Я мечтал об этом всю жизнь, а ты хочешь, чтобы я отвернулся.

Скалль вздохнул. Он тоже испытывал ужас перед Тором, который появился на горизонте. Три года он не знал, действительно ли боги избрали его или это ошибка. Действительно ли Рагнарёк вскоре наступит или он тронулся умом. Но в считаные мгновения Скалль обрел то, что теперь изменит его жизнь: прорицательницу, которая точно знала, что происходило в девяти мирах и что ему следовало делать; и настоящего, живого бога Тора, явление которого наверняка не оставит в мире людей, не верящих в Рагнарёк. Слова Скалля больше никто не подвергнет сомнению.

– Нас ждут дела гораздо важнее. Оставь восторги и молитвы Торлейву, – Скалль кивнул на брата Торгни, который уже надрывал горло, взбираясь на деревянные пристани. Мужчина что-то отчаянно кричал богу, надеясь, что он услышит. – Идём.

Торгни был вынужден повиноваться ему.

– Людям ты тоже не дашь времени как следует всё осознать? – фыркнул здоровый воин.

– Что тут можно осознавать? – всплеснул руками Скалль. – Громовержец не тратит время. Разве ты не видишь ничего, кроме Тора в небе? Вода ушла. Мы не сможем уплыть, – нахмурился конунг. – Люди должны заниматься проблемами людей. Боги справятся и без нас.

– Просто… Не могу в это поверить, – пробубнил Торгни, постоянно оборачиваясь и кидая взгляд на горизонт.

Многие не могли поверить, поэтому долго стояли на берегу. Только лютый холод мог загнать людей в их жилища: они возвращались в дома, грелись какое-то время и снова выходили на улицу. Про свадьбу ярла и его смерть, кажется, больше никто не вспоминал.

Глава 4

Вернувшись в дом ярла и миновав медовый зал, Скалль и Торгни ринулись к комнате, в которой сидела Улла, надеясь, что она еще там. К счастью, так и было. Улла забилась в темный угол, крепко сжав в руках маленький нож. Она зажмурилась и взывала к богам, но ответа не было. Только грохот из других миров, заглушивший прочие звуки. Наконец она сдалась и стала просто ждать, когда вернётся Скалль, попутно придумывая, как объяснить ему, что не смогла добиться ответа от богов. И при этом не потерять недавно возникшее доверие к ней.

К счастью, когда Скалль вернулся, ему уже незачем было требовать от провидицы ответов – он знал всё сам. Конунг торопливо рассказал Улле о том, что видел, а Торгни разбавлял рассказ восторженными выкриками, каждый раз вскидывая огромные руки к потолку.

– Ёрмунганд проснулся? – Улла тряслась от ужаса, обняв себя руками. – И Тор… Здесь? В Мидгарде?

– Как и предсказано: «В море вздымается Змей мировой в ярости древней», – протянул Скалль строчки древнего пророчества. – Не могу поверить, что ты ничего не знала. Причин верить тебе все меньше, провидица.

Торгни нервно переступил с ноги на ногу и сглотнул. Он не раздумывал, верить вёльве или нет: его мысли были заняты только Тором и богами.

Скалль сидел на кровати, опустив голову на руки. Торгни прислонился спиной к стене, перебирая пальцами косички в своей длинной рыжей бороде. Мужчины были мрачны и очень долго молчали после того, как поведали прорицательнице о случившемся. Скаллю казалось, что Улла знала верный путь, который уготовили для них боги.

– Ты сказала, что укажешь людям путь. Я жду, – холодно произнес Скалль, даже не взглянув на девушку.

Торгни с интересом разглядывал прорицательницу, еще совсем не понимая, кто она. Должны ли они вообще ей верить или она обычная обманщица?

– Нам нужен не путь, – фыркнул Торгни. – Драккары лежат на высохшем дне, как игрушки. У нас было два пути: по воде и по суше, – воин вздохнул. – Но, думаю, всего Северного моря теперь нет. Нам не выбраться из Скогли по воде.

– Мы разве не можем пойти по суше? – Улла вглядывалась в молчаливого конунга. – Я слышала, что вы шли пешими от самого Халогаланда!

– Да, ведьма, шли, – огрызнулся Торгни, наконец поняв, что девушка ему совсем не нравилась. Она ведь не помогала. – У нас был запас пищи, которого хватило ровно до Урнеса. Там мы должны были сесть на драккары и сразу поплыть на юг! – рявкнул он, обратив взгляд к Скаллю. – Разве не так, вождь? Боги наказывают нас за то, что мы зашли в Скогли. И мы поплатились не только нашими драккарами, но и теми людьми, которых ты отправил дальше на юг, пока мы были здесь. Верно, Скалль?

Улла пропустила слова Торгни мимо ушей: девушка просто не считала его мнение важным ни для себя, ни для самого конунга. Она только фыркнула, скрестив руки на груди:

– Никогда не зови меня ведьмой.

Все замолчали. Скалль искоса поглядел на своего спутника, и Улла поняла, что конунг чувствовал вину, но не могла принять его мягкотелости. Торгни действительно сильно задел Скалля: оба они понимали, что люди, отправленные вперёд, наверняка погибли, когда воды Северного моря схлынули без следа. Подумав, Улла прервала молчание:

– В Скогли достаточно бойцов. Многие прибыли сюда из других деревень и городов Хордаланда на свадьбу. Твоя армия пополнится воинами, конунг, не тревожься.

Мужчины переглянулись. Скалль почесал короткую бороду и потер пальцами глаза. В последнее время он сильно уставал, часто мечтая о теплой постели и горячей пище. Бессердечные слова Уллы не впечатлили его. Казалось, всем было проще пренебречь словами друг друга, чем взяться за дело вместе.

– Мы смотрим, но не видим. Мы попросту не можем увидеть мир глазами богов. Но она, думаю, может, – Скалль кивнул в сторону вёльвы. – Все так, как должно было случиться. Мы нашли Уллу именно в тот момент, когда боги должны указать нам новый путь.

– Путь по суше? – фыркнул Торгни. – Мы не доберемся до Агдира и Вестфольда, скача по скалам.

– Нет. Уверен, что нет, – Скалль покачал головой и повернулся к Улле. – Это испытание, которое боги посылают тебе.

Улла несколько раз удивленно моргнула.

– Боги сами избрали меня, зачем им посылать мне испытание? – хмыкнула она презрительно.

– Чтобы ты доказала мне то, о чем говоришь. Я доказал свое бессмертие людям. А это – твоя возможность убедить их, что ты избрана. Упроси богов вернуть нам море, – Скалль прищурился и посмотрел на девушку.

– Мы можем избрать путь по суше, – Улла пожала плечами и небрежно махнула тонкой рукой в сторону стены, за которой, как ей казалось, начиналась равнина земель Хордаланда.

– Я хочу идти морем, – Скалль повысил голос.

Улла замолчала и плотно сжала губы. Ей не нравилась недоверчивость конунга, но и отказать она не могла, если желала пойти с ним и его людьми.

– Попроси Ньорда[7] вернуть нам Северное море, – пожал плечами Торгни. – Это ведь не сложно для такой, как ты?

Вёльва закатила глаза. Конечно, это не сложно, думала она, а заодно мы можем попросить богов и чудовищ перестать сражаться и разойтись на прежние места. Каким же глупым казался ей этот рыжий верзила!

– Вряд ли он услышит меня. Зато уши Тора совсем близко. Думаю, что смогу привлечь его внимание, если буду достаточно громко говорить. – Она повернулась к Скаллю, – Вот чего я не пойму. Если ты выбран богами для защиты Мидгарда, если они даровали тебе бессмертие, то почему же не даровали громкий голос, способный долететь до их ушей?

– Даровали, – хмыкнул Скалль. – Тебя. Ведь именно боги привели меня к тебе, чтобы я говорил с ними твоим голосом.

– Почему же они не слышат тебя самого?

– Дай они мне еще немного силы и власти, и я сам стал бы богом, – улыбнулся Скалль и хлопнул себя по колену, а затем встал и направился к выходу. – Завтра ты обратишься к Тору. Он услышит и будет рад, что мы объединились, как он того желал. А люди убедятся, что ты, как и я, никогда им не лгала. Они услышат богов, говорящих твоими устами, – сначала он воздел руки и глаза к потолку, обращаясь к богам, а потом повернулся и подмигнул вёльве. – И ты станешь великой! А мы узрим путь, который уготовили нам властители Асгарда.

Улла скривилась, не зная, правду говорил конунг или насмехался над ней.

Скалль подошел к Торгни и похлопал его по плечу.

– Как думаешь, вы с братом справитесь с испытаниями, которые нас ждут? – заботливо спросил он.

– Мы оба разбиты на множество частей, собрать которые никому уже не под силу, – печально ответил Торгни.

Скалль крепко сжал его плечо:

– Сегодня пусть Торлейв молится Тору, пока не упадет без сил. Как и ты. Предстоит бессонная ночь: будешь охранять нашу провидицу, – он кивнул на Уллу. – Многие уже позабыли о смерти Лейва, но кто знает… Людям она не нравится. Вдруг они захотят принести ее в жертву богам?

– Мне она тоже не нравится, – тихо фыркнул Торгни, но Улла его услышала.

– Она должна пережить эту ночь, мой друг, – настойчиво произнес Скалль.

– Почему бы тебе самому не остаться со мной? – Улла скрестила руки на груди. – Я не доверяю этому… дикарю.

– Зато я доверяю этому дикарю, – нахмурился Скалль. – Мне нужно выспаться.

Девушка не стала больше артачиться, поймав на себе непреклонный и суровый взгляд конунга. Её душа требовала упорствовать, но мужчинам было совсем не до того.

Перед самым уходом Скалля Торгни поймал его за локоть и наклонился к уху:

– Неужели ты совсем ничего не чувствуешь, зная, что все они наверняка погибли в море? Что она погибла?

Улла отвела взгляд. Когда Скалль уже покидал помещение, вёльва услышала, как он тихо обратился к другу:

– Ты удивишься, когда вскоре мы увидим ее живой.

Ночью Улла проснулась от скрипучего протяжного вскрика. Раздался металлический грохот и стук по деревянному полу. В покоях стоял лютый холод и тьма. Провидица сильнее завернулась в меха и, высунув голову, осмотрелась. В комнате она явно была не одна – кажется, какой-то нескладный комок яростно возился в нескольких шагах от ее укромного логова.

Наконец клубок звуков расцепился на возгласы двух мужчин – один остался лежать на полу, а второй приблизился к Улле.

– Подойдешь ближе, и я проткну тебе глотку, – прорычала она, спросонья даже не узнав свой хриплый после сна голос.

– Тогда почему же мне пришлось тебя защищать? Ты, как погляжу, спала, когда враг пробрался, – насмешливо фыркнул Торгни.

Улла выдохнула и отстранила нож, который прятала под мехами. Решив было подойти и посмотреть, кто же все-таки пытался ее убить, она уже вытащила ногу из-под одеяла… Но тут, накренившись, в дальнем углу упал небольшой кувшин и глухо ударился о человеческое тело. Торгни напрягся, Улла медленно подтянула ногу обратно. Тишину больше ничего не нарушало, но девушка решила остаться в постели, словно маленький ребенок, боящийся темноты. Ни к чему рисковать.

В покоях не было окон, и Улла не понимала, далеко ли до рассвета. За ночь тепло очагов, согревавших медовый зал, успело рассеяться. Девушка куталась в покрывала. Сердце ее сильно колотилось, сон как рукой сняло.

– Кто это был? – прошептала тихо вёльва.

– Кто-то, кто желал тебе смерти, – Торгни постоял ещё немного, наблюдая за темнотой, и опустился рядом с девушкой. Он задумчиво покрутил перед собой клинок, добытый у врага, но ничего не разглядел. Впрочем, воин и не думал найти на нём какие-то знаки. Торгни провел рукой по лицу. – Скалль предвидел это. Завтра многие будут расстроены, что ты еще дышишь. И чем ты им так не нравишься?

Улла не ответила. Она поежилась от мысли, что за пределами этого крошечного убежища ее поджидали только враги. Раньше люди Скогли были ее друзьями, а многие даже семьей. Но все изменилось. Будь их воля, жители наверняка принесли бы ее в жертву богам еще три года назад, когда они с Сиббой впервые заговорили о Рагнарёке. Хоть ярл Лейв и заставил ее отречься от собственной матери, многие с тех пор не доверяли провидице. Они думали, что своими нашептываниями она приманивала беду. Все-таки зимы стали холоднее, а урожай беднее.

Улла отвечала им взаимностью. После казни матери ей было сложно видеть в них людей, а не чудовищ. Там, за деревянными стенами длинного дома, в котором она сейчас сидела, были женщины и дети, старики, на чьих глазах она росла, но Улле казалось, что все они обезумели от неизвестной болезни. Если бы всех жителей Скогли забрала внезапная смерть, вёльва не пожалела бы.

А завтра она посмеется им в лицо, потому что осталась жива. И вскоре они уже будут видеть в ней избранную богами спасительницу Мидгарда. Как и было предсказано.

– Это мог быть Ненне, он уже пытался убить меня после казни матери, – проговорила вёльва. – И прямо перед свадьбой с Лейвом. Он говорил ярлу, что я заберу его душу и буду играть с ней, как ребенок с соломенной куклой. Что даже Хель откажется от проклятого Лейва, когда я убью его своей страшной силой.

– А так и есть? – проворчал недовольно Торгни. – Ты забрала его душу?

– Что? – удивилась Улла. – Конечно, нет. Я ничего с ним не сделала. Только соврала ему о силе берсерка.

– Бедный ярл Лейв.

– Брось, – отмахнулась Улла. – Он хоть и взял меня в жёны, но тоже втайне желал, чтобы я поскорее умерла.

– Ты совсем никому не нравишься? – настороженно усмехнулся Торгни.

Улла какое-то время молчала. В её глазах Торгни был глупым мужланом, не заслуживающим того, чтобы вести с ним беседы. Но его голос в темноте звучал мягко, едва ли не убаюкивая девушку. К тому же Торгни только что спас ее от гибели. Не стоило быть такой неблагодарной. Она могла наградить его беседой.

– Моя мать взялась поведать людям о грядущем Рагнарёке. Сибба понимала, что никто не готов принять правду, поэтому сказала, что видения принадлежат ей. Но на самом деле видения были моими, – вздохнула Улла. – Лейв не поверил ни единому слову. Но он очень испугался, что могли поверить люди. Поэтому назвал ее ведьмой и приказал казнить, а меня оставил в живых, заставив отречься от матери.

Торгни запустил пальцы в бороду и задумчиво поскреб подбородок. В темноте Улла разбирала только массивный силуэт воина. Гораздо отчетливее был его запах. Пот и пыль смешивались с духом еды и пива.

– И после этого Лейв взял тебя в жены? – удивился Торгни.

– Это… неинтересная история, – пожала плечами вёльва. – Он ведь не знал, что видения принадлежат мне. Думал, что моя мать сошла с ума, а я – нет.

Торгни помолчал, а потом спросил:

– Значит, ярл был настолько глуп, что сначала казнил твою мать, а потом решил, что ты даруешь ему великую силу? – Торгни сдавленно хохотнул. – Как тебе удалось убедить его, женщина?

– Эту историю я приберегу на случай, если мне понадобится убедить в чем-то и тебя.

– Нет тех обещаний, ради которых я женился бы на тебе, ведьма.

– Даже обещай я сделать тебя бессмертным, как конунг Скалль? – в темноте Улла хитро прищурилась, но этого не было видно.

– А ты можешь? – выдохнул Торгни.

Улла тихо рассмеялась.

– Вот видишь, – покачала она головой. – Ты бы женился на мне ради любого чуда, которое я посулю. Как и ярл Лейв. Нынче каждый воин мечтает стать таким, как Скалль. Сделаться частью замысла богов, быть избранным самим Одином! И раз только я одна могу обратиться к богам, то и тебе, и Скаллю, и всем, кто хочет обрести силу, придется преклониться передо мной.

Торгни тяжело вздохнул. Он слишком хорошо знал Скалля. Знал его горячий нрав и жажду признания, скрытые за не менее сильным желанием спасти Мидгард. Часто ему приходилось одергивать друга, чтобы тот умерил свой пыл, но с каждым днем их странствия это становилось всё сложнее. Чем больше людей восторженно взирали на конунга, тем больше Скалль желал возвыситься над ними. Торгни понимал, что провидица только сильнее разожжет в конунге жажду власти.

Это была очень опасная связь.

Торгни в темноте потер свои глаза. Ему казалось странным, что теперь не только Скалль был избранным богами человеком, но и эта девчонка оказалась тесно связанной с высшим миром. Сколько же еще будет таких? Чем руководствовались боги, совершив свой выбор? Он погрузился в раздумья. Улла тоже молчала. На улице тихо провыл пёс, и девушка осмелилась прервать паузу.

– Ты совсем не спал? – неожиданно спросила она Торгни, вырвав воина из тяжелых дум.

– Кто бы тогда нас охранял? – хмыкнул мужчина, встрепенувшись.

Вёльва опустила голову на мягкие сбитые подушки, готовая вновь заснуть. Теплые меха на огромной кровати окутали ее со всех сторон. От них исходил запах ярла, который улетучится так же скоро, как и память о нём. Волоски с меховой накидки защекотали Улле нос, когда она втянула ноздрями спёртый воздух.

Улла повернулась на бок, лицом к рыжему воину, который в темноте был схож с громадным деревянным великаном-ётуном.

– Спасибо тебе, Торгни.

Он только промолчал в ответ. Его тяжёлое, медленное дыхание отчетливо слышалось в тишине. Могло показаться, что Торгни уснул, но на самом деле он пристально вглядывался в темноту.

– Завтра Тор услышит меня, не сомневайся, – уверенно произнесла Улла.

– Ты думаешь, что я сомневаюсь в этом?

– Все сомневаются. Кроме Скалля, – по тому, как изменился голос девушки, стало ясно, что она улыбалась. – И если ты веришь ему, то сможешь поверить и в меня, – Улла взволнованно сглотнула. – Наконец-то я могу произнести это вслух. Только подумай… Никто уже не попросит богов об удачной охоте и спокойном море. Теперь у богов остался только мой голос. У богов осталась только я одна, Торгни. Представляешь?

Не было слышно, как скрипнули стиснутые зубы мужчины. Сейчас ему вдруг стало неуютно рядом с ведьмой, которая с каждым новым словом возносила себя все выше и выше над людьми, облаками и даже Асгардом. По телу Торгни пробежали мурашки, он боялся, что ведьма способна наложить на него проклятье, перемолоть его кости прямо внутри тела или подчинить себе его разум. Ему очень хотелось теперь сбежать.

Тем временем вёльва продолжила:

– Я – последний человек, который слышит богов, увы. Их последние слова, последняя воля. Я услышу последний предсмертный вздох Одина, – она помолчала. – И последний вздох Тора. Ты бы хотел услышать его?

– Я бы хотел слышать даже как Тор храпит в своем чертоге, – вздохнул печально воин.

Улла вдруг положила ладонь на руку Торгни. Он вздрогнул, но прорицательница крепко сжала пальцы, и мужчина замер, ожидая, что прямо сейчас она заберет его душу. Торгни поймал себя на мысли: не должен ли он прямо сейчас снести ей голову взмахом топора?

– Уверяю тебя, – медленно прошептала Улла. – За то, что ты сделал для меня, Торгни, я в точности передам тебе последние слова Тора.

Мгновение тянулось бесконечно. Торгни ощутил, что прорицательница завладела его разумом, наложив страшные чары, заставляющие испытывать к ней благоговение. Такие люди, как Улла – шаманы и прорицатели, – всегда притягивали людей божественной таинственностью. Они балансировали между Мидгардом, Асгардом и Хелью, зависнув где-то на ветвях мирового древа. Отчасти люди, отчасти боги, отчасти чудовища. Торгни, конечно, встречал таких и раньше, но Улла была особенной. Она увлекла его, мгновенно обратив недоверие и раздражение в трепет.

«Наверняка Лейв и Скалль угодили в ту же ловушку», – подумал Торгни, прежде чем окончательно доверился вёльве.

Воин накрыл ладонью ее руку.

– Спасибо тебе, Улла, – произнес он. – Я беру с тебя клятву исполнить свое обещание. Ради меня и моего брата. И даже ради моего несчастного тупого отца. Хоть он и был последним ублюдком на земле, но хотел бы знать, что Тор скажет перед смертью.

Улла сжала губы. Ещё немного они просидели так, держась за руки. Торгни был уверен, что различает в темноте ее глаза, внутри которых горели звезды. Как на небосводе. Он утопал в этой звёздной темноте. А потом землю вновь встряхнуло, и они в испуге вздрогнули, отпрянув друг от друга.

– О, Тор! – Торгни тяжело вздохнул, вознес глаза к потолку и громко прошептал: – Я молюсь о твоей победе изо всех дарованных мне сил, но кто я такой, чтобы противиться предсказаниям?

Что предсказано, того уже не изменить. Например, скорую смерть Тора. Улла ощутила небывалый прилив сил, зная, что и ее предсказания исполнялись: те, в которых она возвышалась вместе с бессмертным конунгом над всеми людьми. Ее имя у всех на устах, люди преклоняли колени и приносили в жертву кровь, будто бы она – одна из богов.

С этими мыслями Улла провалилась в сон. До самого утра Торгни слушал далекий гул и чувствовал дрожь земли. Улла просыпалась лишь несколько раз. Ее страж сидел на месте, закрыв глаза. Всю ночь его губы шевелились в молитве. Вёльве было жаль Торгни: страж Мидгарда не услышит его слов.

А вот ее услышит.

Глава 5

Улла проснулась до рассвета и застала Торгни сидящим на прежнем месте. Его веки были опущены, а взгляд затуманен усталостью. Губы больше не шевелились.

Она лежала в теплой постели и смотрела в потолок. Наступило новое утро. Она больше не была пленницей ярла Лейва. Не нужно было лгать, можно быть собой. Улла запустила руки в волосы, с наслаждением перебирая их. Сладко потянулась. Теперь предстояло много работы: нужно показать свою силу людям и убедить Скалля. Но это будет легко: боги ведь сами выбрали ее, а значит, укажут верный путь, стоит лишь попросить.

Улла соскользнула с кровати.

– Куда ты собралась? – зашипел Торгни, хватая ее за запястье.

Улла пыталась проскочить мимо него за дверь.

– Хочу принести воды, – прошипела она и встряхнула рукой.

– Я принесу.

– Мне что, теперь нельзя даже за водой выйти?

– Скалль велел охранять тебя.

– Скалль хотел, чтобы я пережила эту ночь. Я почти уверена, что уже утро, – Улла гордо вздёрнула нос.

– Ладно, иди, – Торгни махнул на нее рукой, будто бы ему было плевать на провидицу и приказ конунга.

Но на самом деле через приоткрытую дверь он наблюдал за тем, как Улла прошмыгнула мимо перевернутых столов и лавок, оставшихся после свадьбы. Силуэт девушки петлял в полутьме. Когда она толкнула двери, ведущие на улицу, Торгни различил, что стало и вправду светлее. Наступало утро.

Улла увидела рядом с домом деревянное ведро, наполненное водой. На поверхности застыла плотная корка льда, которая поддалась только на третий удар маленького хрупкого кулака провидицы. Холодная вода обожгла пальцы. Зашипев, Улла уже собиралась вернуться в дом, но краем глаза заметила силуэты на горизонте. Тор все еще сражался со змеем.

Провидица набрала в легкие воздуха и закрыла глаза, будто пыталась прямо сейчас поговорить с ним. Ничего не произошло. Вновь тот же пустой шум и треск, что и раньше. В ушах зазвенело от громких звуков, доносившихся из Асгарда. Улла открыла глаза и вздохнула.

– Скоро мы поговорим, Тор. Ты наконец-то рядом. Я устала ждать, – улыбнулась она, будто обращалась к давнему приятелю, сильно припозднившемуся на встречу.

Удивительно, но близость бога и чудовища ее совсем не пугала. Улла очень давно ожидала их в Мидгарде и теперь лишь облегченно вздохнула.

Наконец-то Рагнарёк начался.

Провидица вернулась в комнату и заметила, что ее страж пристально осматривал зал, ожидая её возвращения. Торгни смерил ее долгим взглядом и забрал из рук ведро. Они умылись в полном молчании.

В комнате все еще было темно, поэтому разглядеть мужчину Улле толком не удавалось.

– Можно мне уже на улицу? – Улла насупилась, скрещивая руки на груди.

Торгни, заканчивая протирать мокрыми руками шею, замер и вздохнул.

– Спросишь у Скалля, когда он вернется.

– А когда он вернется?

– Когда посчитает нужным.

– Где он спал этой ночью?

– Я не знаю.

– Лейв дал ему один из больших домов поблизости.

– Наверное, он там.

– Сходишь за ним?

– Нет.

– Мы просто будем ждать, когда он придет?

– Да.

Улла подняла глаза к потолку и простонала.

– Ты куда-то торопишься? – хмыкнул Торгни.

– Скалль хочет, чтобы я призвала на помощь Тора. А он, как ты видишь, очень занят. Мне нужно подготовиться к ритуалу и придумать, чем усилить свой зов… Здесь мне плохо думается, – скривилась девушка.

Торгни заметил гримасу девушки: пока она умывалась, он зажёг несколько жировых свечей, и теперь неровный свет рассеивал темноту. Воин ухмыльнулся, когда Улла по-детски вздёрнула нос.

– Не хочешь пока узнать, кто пытался тебя убить? – заговорщически прошептал Торгни и кивнул на дальний угол.

Девушка вздрогнула, ведь она совсем забыла о ночном происшествии. Неуверенно провидица приблизилась к трупу и присела рядом. Отодвинула в сторону повалившийся табурет, кувшин, несколько горшков и шкатулок, которые во время драки мужчины повалили со столика. Потом взялась руками за край плаща, накинутого на голову убитого. И замерла.

– Никогда не видела трупы? – спросил Торгни и подошел ближе.

– Нет, не в этом дело, – поежилась Улла. – Вдруг это кто-то, кого я считала другом?

– Кого в Скогли ты считала другом? – удивился Торгни.

– Может быть, Вальдра… После ухода отца он помогал нам с матерью по хозяйству. Я бы не хотела, чтобы это был он, – Улла поджала губы и повернулась к рыжему воину, подняв на него глаза.

– Мне казалось, тебя вполне устраивает людская ненависть. Видимо, я ошибся, – хмыкнул Торгни.

Улла же неоднозначно покрутила головой:

– Если бы… – Она набрала в легкие воздуха и наконец подняла край плаща. И облегченно выдохнула. – Это Олаф, – вдруг она хохотнула. – Признаться… Я до смешного удивлена. При ярле Лейве он бы никогда не решился на такое. Всегда был трусом. О, Олаф, тебе ведь всегда не хватало ума, верно?

Торгни без интереса глянул на неопрятного бородатого воина, одетого в поношенную теплую рубаху и штаны не по размеру, стянутые тугим поясом.

– Он ненавидел тебя?

– Нет, но вот Ненне ненавидел нашу семью уже многие годы. А Олаф был его глупым доверчивым прихвостнем. Наверное, только его и удалось убедить пробраться этой ночью ко мне, чтобы убить. Он верил всему, что Ненне говорит, – Улла вздохнула. – Жаль его.

Но она безразлично накинула край плаща обратно на голову покойника и прошла к кровати. Достав гребень, девушка стала расчесывать спутанные волосы, расплетая остатки свадебной прически. Торгни задержал на ней взгляд, словно увидел в другом свете. Но никто ничего не сказал.

Молчание так бы и зависло в воздухе, но в покои вошел Скалль.

– Ты жива, – удовлетворенно улыбнулся он и хлопнул в ладоши.

– А ты, смотрю, выспался, – устало протянул Торгни и подошел поприветствовать друга. – Нам нужно вынести тело до того, как все проснутся, – он указал пальцем в дальний угол на поношенные башмаки несчастного Олафа, торчащие из-под плаща.

– Что ж, я рад, что ты был здесь. – Скалль засучил рукава и повернулся к Улле. – Ты готова? Мы должны начать скорее, чтобы успеть выйти в море до заката.

Вёльва тяжело сглотнула и опустила голову, пытаясь не встречаться взглядом с конунгом. Наверное, никогда нельзя быть готовой к этому. Всю свою жизнь Улла взывала к богам. Теперь, как она сама говорила, боги обратили слух лишь к ней одной, оставив остальных людей. Невероятное время для вёльвы. Невероятные возможности!

Но сейчас Улла была особенно тревожна. Вдруг она не готова пробудить в себе силу, ещё неподвластную ей? Что, если она не сможет докричаться до Тора? Как тогда поступит с ней бессмертный конунг? В глубине души она очень боялась, что не справится.

– До заката не получится, – выдохнула наконец Улла.

– Почему? – с неудовольствием спросил Скалль.

– Мне нужно много времени, чтобы провести все приготовления. Ритуалы не терпят спешки. Нужно постараться, чтобы зов долетел до Тора. И люди будут ждать столько, сколько потребуется, чтобы я смогла провести всё в точности так, как того требуют священные порядки, – девушка продолжала расчесывать волосы, не смотря на конунга и его друга. Если бы чужаки пригляделись, то заметили бы, что руки девушки, несмотря на её уверенность, предательски тряслись.

Мужчины только переглянулись и нахмурились. Неожиданное высокомерие вёльвы поразило их обоих, лишив дара речи. Торгни еще во время ночного разговора понял, насколько вёльва возвышает себя над прочими, хоть ее положение и было до смешного шатким. Разве, думал Торгни, не должна она сейчас кланяться в ноги Скаллю за то, что оставил в живых, дал возможность проявить себя и даже заступился перед целым городом? Да и он, спасший ее ночью от убийцы, заслуживал куда большей благодарности.

Но Улле, конечно, так не казалось.

– Не забывайся, прорицательница, – сощурился конунг. – Ритуал нужен, чтобы ты вернула себе доверие людей и обрела мою благосклонность. Пока ты движешься в обратном направлении.

– Что за вздор! – Улла всплеснула руками. – Ритуал нужен лишь, чтобы я помогла вернуть море к берегам. Потому что ты не хочешь идти по суше.

– Этот поход займет недели, – процедил сквозь зубы Скалль. – А тебе нужно доверие людей, если ты собралась указывать им путь.

– Я предсказала Рагнарёк. И теперь ни у кого не осталось сомнений в этом. Что еще, по-твоему, нужно людям, чтобы поверить?

– Рагнарёк людям предрекала твоя мать, – Скалль ухмыльнулся.

– Что? – Улла всплеснула руками. – Ты, видно, плохо меня слушал! Моя мать лишь повторила мои сло…

– Она взяла на себя гнев ярла. Потому что догадывалась, что он сделает. И ты осталась жива, только потому что никто в Скогли не знал, что Рагнарёк увидела именно ты. Верно?

Девушка осеклась и замерла, скривив губы. Конунг был совершенно прав. Как она могла забыть об этом за три года вынашивания хитроумного плана? Никто из людей не знал, что именно она видит и слышит. Все, наверное, теперь жалеют, что убили великую прорицательницу Сиббу, которая могла указать им путь. Улла для них – предательница, обманувшая ярла Лейва, а не великая посланница богов.

Осознание этого неприятно обожгло самолюбие Уллы. Она опустила плечи и взгляд, покоряясь мудрости конунга. Пальцы ее сжали деревянный гребень, а зубы скрипнули от злости.

– Ты прав, – прорычала она. – Сегодня мне нужно показать всю свою силу людям.

– Вот и хорошо, – довольно кивнул Скалль. – Теперь, думаю, мы понимаем друг друга.

– О, конунг, будь уверен, – ее глаза злобно сверкнули, и она улыбнулась своим жестоким мыслям, глядя в пол. – Я знаю, как заставить их прозреть и увидеть мою великую силу.

Торгни закатил глаза. Он слишком хорошо знал Скалля, знал с самого детства, поэтому не сомневался: ему понравилось высокомерие дерзкой девчонки. По большому счету именно из-за заносчивости самого конунга они и оказались в Скогли, который вполне могли оставить позади. И теперь, пока его друг не наиграется с Уллой, они не двинутся дальше.

Скалль подошел к девушке медленными шагами и поднял ее лицо к себе, поддев подбородок двумя пальцами. Улла повиновалась, и их глаза встретились.

– И как ты собираешься это сделать? – спросил он.

Улла сощурилась:

– Принесу богам великую жертву. Как думаешь, кто-то из твоих людей согласится стать ею?

– Что? – вздрогнул Торгни.

«Этого еще не хватало!» – раздражённо подумал он.

Улла улыбнулась уголком рта, а Скалль молча смотрел на нее. Возможно, он обдумывал её слова, взвешивая на мысленных весах все за и против. Своей паузой он внушал другу настоящий ужас. Пусть Торгни и был уверен, что Скалль гораздо умнее его самого, но очень часто всё-таки сомневался в его здравомыслии.

Улла старалась скрывать довольную улыбку. О, как она важна! Как она сильна! Она может управлять мужчинами, конунгами, народами и богами. В ней нуждался весь Мидгард, а Асгард навострил уши, чтобы слушать её слова. От собственного величия у вёльвы крутило живот. Всё, что она задумывала, сбывалось. И ей всё сходило с рук.

Она смогла бы принести в жертву хоть весь Скогли с его мерзкими людьми, тощими овцами и холодными домами. Если бы захотела.

– О, брат… – взмолился Торгни, надеясь, что Скалль не пойдёт на поводу у девчонки так же, как и Лейв. Так же, как он сам бы мог легко ей довериться. Но Скалль обязан был сопротивляться. Ради их будущего!

– Не время убивать своих, перед грядущими сражениями ценна каждая жизнь, – вздохнул Скалль наконец.

– Разве ты никогда не слышал о подобных ритуалах и их силе? О, я расскажу тебе об Упсале и суровости их шаманов, если ты считаешь жестокой меня, – кровожадно улыбнулась Улла. – Ради богов они принесли в жертву в священной роще семьдесят два живых существа.

– Семьдесят два человека? – ужаснулся Торгни.

– Людей в том числе, – Улла всё ещё улыбалась кровожадно и жестоко. – А ещё коней, быков, псов. В основном самцов. И боги вознаградили их.

– Ты как будто не очень умна, – хмыкнул Скалль, и Улла вспыхнула гневом. Её улыбка сразу пропала.

– Но очень опасна, – сквозь зубы произнес Торгни. – Скалль, ты ведь не позволишь ей сделать это? – выдохнул он, привлекая внимание.

Но конунг взглянул на друга своим хмурым взглядом, осуждая его за предположение.

– Разве ты считаешь, что я могу пойти на это? – спросил он.

Торгни даже не подумал стыдиться своих мыслей. Он думал, что конунг и правда способен на всё.

– Я считаю, что ты падок на знаки богов, – фыркнул Торгни, а Улла сощурилась, запоминая эти слова. – И можешь повести себя безрассудно, думая, что боги хотят от тебя именно этого. Так мы и оказались в Скогли!

Скалль промолчал и сдержанно улыбнулся. Вновь взглянув на Уллу, он медленно объяснил ей:

– Мой верный друг думает, что я выжил из ума. – Он закатил глаза и помолчал какое-то время. – Я буду долго скорбеть о смерти ярла Лейва и о смерти всех, кто выбрал её вместо того, чтобы присоединиться к походу. Многие люди, Улла Веульвдоттир, – он повернулся к Торгни и обратился к нему тоже, – и мой дорогой Торгни Бергторсон, обязательно умрут ещё до того, как море замёрзнет. В сражении или в своих постелях, от голода или холода, – руки его сжались в кулаки, он переводил взгляд с Торгни на Уллу. – Всех нам не спасти – такова воля богов. Это предначертано судьбой, но в моей воле всё ещё поступать правильно, – он посмотрел на Уллу с осуждением. – И я не принесу в жертву человека. Одного или сотню. Люди очень важны, вёльва.

Улла задумчиво вытянула губы. Было заметно, что речь конунга ничего не затронула в её душе. Скрестив руки на груди, девушка одними глазами указала на тело, всё ещё лежащее в ворохе лохмотьев.

– Ты прав, люди умирают. Что уж тут поделать, – она хладнокровно пожала плечами. – Но пусть хотя бы делают это во имя великой цели. Чтобы мы жили. Чтобы боги услышали нас и указали верный путь. Тогда эти жизни будут стоить того.

Она увидела, как Скалль сглотнул. Коротко и нервно. Можно было допустить, что это был страх перед её бесчеловечной настойчивостью и жестокостью, но Улле вдруг захотелось думать, что конунг осознавал её правоту. Как было бы здорово, если бы удалось легко убедить его.

– Я ведь права, – нетерпеливо прошептала девушка, наслаждаясь догадкой.

Скалль хмыкнул и наклонился ближе к её лицу, а Торгни – вёльва заметила это краем глаза – отвёл взгляд и очень тихо кашлянул в кулак. Не зря он сделал это, ведь сейчас Скалль помрачнел, как небо в ненастье, а глаза его будто погрузились вглубь глазниц. Он выглядел устрашающе. Торгни не желал смотреть на конунга в гневе. Улла вздрогнула, когда Скалль холодным голосом произнес:

– Если ты думаешь, что способна крутить мной как хочешь, то ты глубоко ошибаешься. В следующий раз тебе не помогут даже боги. Мы такие же люди, как и все вокруг, и, когда богов не станет, не нам вершить судьбы других.

Улла побледнела, а голос её стал тихим:

– Но мы выше этих людей.

Брови Скалля в изумлении вздёрнулись. Он просто не поверил своим ушам.

– Без меня ты была бы давно мертва. И ещё можешь умереть.

Это была настоящая угроза. Такая, какой Улла ещё никогда не получала в своей жизни. Ощутив явное предостережение в голосе мужчины, Улла смягчила тон:

– Я услышала тебя, конунг. И впредь постараюсь не совершать подобной ошибки. Но ты должен понимать серьёзность нашего положения. Конечно, я могу до хрипоты кричать в серое небо, но даже с моим сильным голосом этого будет слишком мало…

– Если стоит выбор между человеческой жертвой и криком в небо, то начинай кричать прямо сейчас! – повысил Скалль свой голос.

Улла поджала губы и замолчала, от испуга её колени дрогнули. Ещё совсем недавно казалось, что она может влиять на решения конунга, но теперь вёльва ощутила, что шансов мало. Пока что.

Стоило ему лишь слегка повысить тон, как скалы фьорда вздрогнули от гнева, таящегося в этом человеке.

Скалль долго смотрел на вёльву, стараясь понять, поняла ли она его слова. Конечно, ему не хотелось бы вновь возвращаться к этому разговору. И когда Улла кивнула, опустив свой взгляд, он наконец убедился, что разговор окончен. После этого, вместе с молчащим Торгни, конунг вынес тело несчастного убийцы в рассветный сумрак.

Глава 6

Улла сбежала сразу, как только стражники скрылись. Она незаметной тенью прокралась мимо домов. Тонкий лёд потрескивал под ногами. Неизвестно каким чудом Улла даже не разбудила собак. Скогли спал. Спокойно ли, после всего, что свершилось прошлым вечером? Сейчас, серым утром, когда уснули даже те, кто не мог сомкнуть глаз от испуга, Улла сравнила наступившую тишину с той, что бывает перед бурей.

Остановившись на широкой дороге, вёльва отчетливо увидела пустующий берег и жалкие, разбросанные по оголённому дну драккары.

Откинув капюшон, она подняла голову и стала всматриваться в небо. Когда солнце, встающее за спиной, осветило горизонт, Улла разглядела огромные фигуры Тора и Ёрмунганда. Теперь она могла рассмотреть их куда лучше, чем ранним утром. Гиганты двигались так медленно, что казалось, они сражаются в вязкой трясине.

Бог занёс свой молот над змеем, чтобы обрушить удар на его голову, и Ёрмунганд принялся отклонять массивную морду в сторону. Это тянулось словно целую вечность, заставив Уллу задуматься. Как и многие другие люди, наблюдавшие за неторопливым сражением, она хорошо осознала скоротечность жизни людей по сравнению с каждым мигом жизни богов. Люди стремились жить, мыслить, любить, создавать, разрушать и умирать так быстро, что боги, наверное, успевали только зевнуть.

Земля под ногами содрогнулась – это страж Мидгарда опустил молот на одно из мощных колец, в которые свернулось тело мирового змея. Горы затряслись. Улла оборванно выдохнула и огляделась. Дороги опустели, только на причалах встречались редкие склонившиеся фигуры уснувших людей и вытянутые станы зевак, наблюдавших за последним сражением Громовержца. Дожидаться, когда все начнут выходить из домов, Улла не собиралась, ей, наоборот, очень хотелось остаться одной, скрыться от пристальных взглядов. Она быстро зашагала по дороге, петляя между построек.

Вскоре Улла прижалась спиной к холодной стене конюшни, убедившись, что поблизости никого. Ей не давали покоя тысячи новых вопросов. Действительно ли море близ Скогли обмелело в наказание за смерть Лейва? Вдруг старый ярл должен был поверить предсказаниям Уллы, признайся она в своих видениях? Сохранил бы он ей жизнь?

Теперь об этом оставалось только догадываться. Улле казалось, что с появлением Скалля всё сразу изменится. Она воображала, что он явится к ней словно герой. Что она станет частью его величайшего похода, его правой рукой и голосом богов. Люди упадут на колени, признав её власть и силу.

Но всё случилось иначе. Улла ломала голову, как ей теперь убедить Тора помочь людям – но так, чтобы те всё-таки поверили в её безоговорочную мощь. Три года она глушила каждый звук, доносившийся до неё от богов. Не прислушивалась к ним должным образом, отмахивалась, как от наваждения. Она ждала подходящего момента, но все силы ушли на продумывание плана, как заманить Скалля в город. Что делать дальше, она не знала.

– Внимайте мне, священные роды, и дайте мне знак, сойдя с древа предела! – взмолилась Улла, обращаясь к небесам. – Мудрые девы! Прозорливые норны! – Как было бы здорово прямо сейчас получить ответ. Чтобы сам отец побед в длинном одеянии, с двумя во́ронами на плечах вышел прямо к ней, утопая ногами в грязи, и указал бы на верную дорогу. Вот так просто. И понятно.

Но на улицах было пусто.

Какое-то время Улла ещё ждала гласа из дома ветров, но боги были слишком заняты, и никто из них не откликнулся. Наверняка даже бедным норнам, плетущим нити жизней, сейчас было не до своих обязанностей. У людей оставались только предрешенные судьбы, только те божественные знаки, что были поданы давным-давно. Надеяться на что-то ещё не стоило.

И всё-таки на свободе думалось легче. Вёльва прижалась щекой к промерзшей деревянной стене, уставившись на соседний дом. Там жила старая Дорта с двумя дочерьми и приёмным сыном Бласи, мальчиком, чьи родители умерли от тяжелой болезни несколько зим назад во время эпидемии, охватившей Скогли. Улла вспомнила, как Сибба каждую ночь взывала к богам, а её ритуальный огонь не переставал гореть – но его было слишком мало. Люди отдавали жертвы, надеясь, что боги вернут им родных. Но тогда боги ответили немногим. В ту зиму люди ещё верили им. Но это, кажется, было в последний раз.

Воспоминания о матери будто приманили Сиббу с того света. Родной голос позвал Уллу по имени. Он был безжизненным и совершенно бесцветным. Девушка с удивлением вскинула глаза на свою мать, стоящую перед домом старой Дорты. На женщине было знакомое серое платье с красной выцветшей вышивкой на подоле. У матери всегда были самые необычные наряды, какие только доводилось встречать. Сибба будто обменивала наряды на жертвенных овец у прекрасных альвов, светлых эльфов.

С болью, пронизывающей до самого нутра, Улла признала, что в облике матери ей было знакомо только платье. Всё остальное теперь было иным.

Сибба молчала. На мгновение Улле показалось, что в зияющих провалах, заменивших глаза матери, мелькнул живой огонь. Но нет. Чем дольше она смотрела на неё, тем больше замечала, что ветер не касается складок платья и волос Сиббы, а если задерживала взгляд на её лице, то через пару мгновений оно будто расплывалось перед глазами. Силуэт был только тенью Сиббы. Ужасный разрез на шее, набухший и тёмный, хоть уже и не кровоточил, как в последний миг, когда Улла видела свою мать, но навевал страшные воспоминания.

Это было три года назад, когда Улле было семнадцать зим. Тогда она всецело верила в своё предназначение. Мать учила, что они – служители богов и людей. Связующая ниточка между мирами. Улла даже не думала, что ярл окажется настолько труслив и жесток, что сможет убить её мать за пророчество.

Лейв вывел Сиббу на площадь перед длинным домом, где обвинил в ненависти к богам. Он собственноручно вырезал ей глаза и отсёк язык: чтобы она не видела скверны и не изрыгала скверну. Но на этом ярл не остановился. Он перерезал ей горло, решив, что так избавится от проклятий. Немудрено, что сейчас, когда Сибба заговорила с дочерью, рот ее открывался, губы шевелились, но внутри зияла лишь пустота. Слова звучали лишь в голове Уллы.

Сибба сказала, что очень рада видеть дочь живой и невредимой. Она опасалась, что ей не хватит ума скрывать свои видения от ярла Лейва и других людей.

В ответ Улла только рассмеялась. Мать всегда сомневалась в её сообразительности и часто обвиняла в чрезмерной чувствительности. Но в этот раз Улла не подвела. Рассказав обо всём, что с ней произошло за три года, Улла быстро перевела тему. Теперь ей захотелось узнать, не во власти ли Хель находилась Сибба. И что говорили мёртвые о происходящем во всех девяти мирах.

Сибба ответила ей после долгого молчания. Мёртвые уже покинули страшное царство прошлого, и Хель больше не держала их взаперти. Мать горько улыбнулась, но не рассказала больше ничего, что знала о загробном мире, не ответила на другие вопросы о нём. Она молчала, о чём бы Улла ни спросила.

Поджав губы, девушка наконец тоже замолкла.

У неё остался один самый главный вопрос, который хотелось задать матери. Возможно, именно поэтому на остальные Сибба просто не отвечала. Она стояла напротив Уллы: мёртвая, холодная и ненастоящая. Несчастный дух, отправленный в мир Хель, но теперь скитающийся где-то среди миров, не принадлежа ни одному из них. Вероятно, Сибба застряла где-то в великой изначальной бездне Гиннунгагап.

Мать расхохоталась таким раскатистым смехом, что могла бы перебудить весь город разом. Но город спал. В чём дело? Улла нахмурилась, а Сибба сказала, что её совсем не стоит жалеть. Лучше скорее спросить и отпустить.

Уперев полный решимости взгляд в лицо матери, Улла наконец спросила: как убедить бессмертного конунга и людей в том, что она избрана богами? Разве её идея принести в жертву человека не является самой действенной в их положении? Пример Упсалы, где в величайшем храме трёх богов и в более счастливые времена приносили в жертву людей, не давал Улле покоя. Отчаянные времена требовали отчаянных мер.

Губы Сиббы сжались в тонкую линию. Недолго мёртвая вёльва молчала, но потом широко открыла рот так, что в его уголках треснула корочка крови. Слова звучали громко. Отчётливо. Эти слова Улла запомнила на всю свою жизнь, но не сразу поняла их значение:

«Когда богов не станет, у людей останутся только люди».

Сибба говорила уже не своим голосом, а голосами многих богов и мертвецов. Улла поняла, что голоса звучали даже из домов! Асгард, мир богов, Хель, мир мёртвых, и Мидгард, мир живых людей, звучали в унисон. Они сложились воедино.

Слова забились между окружавшими их скалами, словно пойманные в ловушку птицы. Улла зажмурилась, скулы свело от пронзительности голосов. Шум нарастал, а эхо множилось. Наконец голоса загремели, как гром во время грозы, достигнув, казалось, своего пика, и стихли. Мгновенно. Словно их никогда и не было.

Девушка сглотнула. И боги, и мёртвые, и все жители девяти миров, казалось, очень хотели, чтобы она услышала эти слова и уже никогда их не забывала. Какое-то время Улла молчала. Но потом осмелилась напомнить матери: эти люди всю жизнь почитали их, а потом в считаные мгновения расправились с Сиббой! И теперь ей нужно почитать их больше, чем богов? Холить их, лелеять и защищать?

Улла не собиралась прощать им содеянного! И теперь у неё были силы и власть, чтобы отомстить людям за смерть матери.

Сибба нахмурилась. Её брови, как и губы, были испачканы кровью.

Выходит, поняла мертвая вёльва, Улла совсем не собиралась приносить благородную жертву богам, чтобы упросить Тора вернуть море. Она собиралась провести настоящую казнь. Чтобы люди увидели, какой властью она теперь обладает. И если кто-то из них обидит прорицательницу или будет ей перечить, то боги разрешат ей убить любого. А бессмертный конунг Скалль и его армия не будут возражать. Разве не так?

Улла поджала губы и опустила глаза. Она не видела в этом ничего постыдного, но ей стало обидно, что мать, ради которой она готова мстить, этого не одобряет.

Ноздри Сиббы раздулись, как если бы она тяжело дышала. Но это было не дыхание, а гнев, нараставший внутри женщины. Она вскинула свой длинный тонкий палец и нацелила его на дочь. Голоса людей из домов, мертвецов и богов снова собрались в ее горле, а потом вырвались наружу, ударяясь о скалы и оглушая Уллу:

«Тебе была дана сила всех вёльв, когда-либо живших в Мидгарде! Боги забрали у людей способность говорить с ними, чтобы ты одна звучала громко, а слышала четко. Но посмотри на себя! Ещё три года назад ты должна была объединить народы севера и вести их к спасению, но ты пренебрегала голосом Одина!»

Улла побледнела и перестала дышать. Она замерла. Губы не шевелились, но она смогла произнести свой вопрос: помогут ли боги ей сейчас вернуть море людям?

«Сделай то, что должна была сделать уже давно! Верни доверие богов!»

– Да чтоб вас всех! – рявкнула Улла, а её язык мгновенно ожил. – Доверие людей! Доверие конунга! Доверие богов! Боги хотят, чтобы я пресмыкалась перед теми, кто убил мою мать? А если я не хочу вести этих людей к спасению?! Они не заслуживают ни воды в море, ни жизни на земле!

Но призрачная связь с матерью была разрушена. Сибба растворилась в воздухе, а город начал просыпаться, обретая всё больше звуков. Прежних голосов, что громко бились среди скал, уже не было. Но они продолжали звучать в голове Уллы.

Боги требовали от неё следовать своей судьбе. Но ведь именно они позволили людям убить её мать. Забывать об этом Улла не собиралась, но не решалась и перечить богам. Еще три года назад она должна была объединить народы севера, но ведь теперь это сделал конунг Скалль. Вот только, кажется, богам одного его похода было недостаточно. Возможно, они вовсе не избирали его для этой миссии. И надеялись бедные боги только на Уллу.

Теперь она знала, что ей нужно делать. Как дать своему голосу силу всех голосов людей Мидгарда, объединив их воедино.

Решено.

Улла отстранилась от стены и уже собиралась возвращаться.

– Ведьмино отродье, – из дома вышел мальчишка лет двенадцати, он пнул в сторону Уллы снег носком башмака. – Пойди прочь от нашего дома! А не то я…

Девушка фыркнула в его сторону, оскалив зубы, и Бласи тут же поспешил вернуться в дом.

Интересно, слышал ли он её слова?

Улла и не заметила, как Скогли ожил. Солнце, пусть и слабое, болезненное, взошло над берегом, смахнув серую пелену. Двери лениво распахивались, из них показывались злые сонные люди. Дома́ их были совсем небольшие, Скогли никогда не был выдающимся поселением. У всех зданий были массивные треугольные крыши, покрытые мхом, плотные стены с забитыми щелями от сквозняка. Из-под дверей понемногу начинал валить густой дым. Это первые проснувшиеся затапливали печи посильнее, чтобы семьи могли набраться сил и вылезти из-под теплых одеял.

Раньше, когда было теплее, уже на рассвете по улочкам города сновали козы, куры и овцы. Но сейчас пасти уже было некого. Несколько куриц выбежали из домов, когда им услужливо открыли небольшие дверцы. Но отбегать далеко не стали. Вокруг всё равно нечего было искать. Люди уже не могли кидать им столько же зерна, сколько и раньше, а земля стала слишком твердой, чтобы клевать её в поисках еды.

На широкую площадь, которая начиналась за конюшнями, вышли воины конунга Скалля. Они подоспели как раз вовремя – в тот самый рассветный час, когда люди уже разлепили свои глаза, но ещё не успели начать разговаривать друг с другом, строя заговоры и поднимая смуту.

Бойцов Скалля можно было увидеть издалека: тяжелые меховые одежды, огромные капюшоны и подолы ниже колена. Вся одежда их была сделана из шкур, а кожаные ботинки на ногах были обшиты мехом. Со стороны они выглядели как огромные медведи, сшитые из разных лоскутов. Слоёв одежды на них было так много, что они казались вдвое или втрое больше, чем любой воин из Скогли.

Они остановились на широком перекрёстке нескольких дорог, который и был центральной площадью городка. Мужчины и женщины быстро превратили ледяные корочки на лужах в вязкую грязь, чавкающую под ногами. Среди людей конунга Улла не нашла Торгни, понадеявшись, что кто-то остался сейчас охранять его заслуженный сон. Но и самого Скалля она тоже сразу не заметила.

Вёльва натянула капюшон на лицо и припала к стене. Она спряталась за голым кустом лещины, надеясь, что никто не обратит на неё внимания. Наконец площадь загудела от наплыва людей. Среди них показался и конунг, одетый в светлые шкуры, поверх которых был накинут длинный плащ из черного волчьего меха. Скалль появился в тот самый момент, когда обстановка стала накаляться, словно печи цвергов[8] в разгар работы.

Сначала он игнорировал людей, устремив свой взгляд поверх крыш домов. В утреннем свете можно было разглядеть Тора в мельчайших деталях. Был виден рисунок рун на молоте Мьёльнире и массивная кожаная броня, украшенная золотом, как и полагалось богам Асгарда. В бороде его виднелись витиеватые металлические бусины, посверкивающие на свету. На руках были рукавицы, ведь рукоять Мьёльнира так сильно разогревалась от молний, что без них Тор не смог бы совладать с молотом.

Кожаное основание пояса обрамлялось переплетенными шнурками, а спереди на животе крепились несколько круглых пластин с выбитыми рисунками, изображавшими разные подвиги бога грома. О некоторых из них, высеченных на поясе силы, люди, наблюдавшие сейчас за богом, даже не подозревали. Но многие сюжеты, – например, как Тор добыл котел для варки пива у великана Хюмира, люди узнали.

Сражение завораживало Скалля. Он не мог оторвать взгляд от неба, даже не замечая, что сотни глаз сейчас устремлены на него самого. Народ ждал, когда конунг заговорит. Наконец ему пришлось обратить на них внимание, потому что люди начали перешептываться.

Всё, что было способно унять нарастающий шум, это голос Скалля.

– Должен сказать, я рад, что ночь прошла без потерь. Не считая, конечно, одного несчастного убийцы, – ухмыльнулся Скалль, окидывая толпу цепким взглядом. – Уверен, что это чистая случайность и никто намеренно не замышлял покушения на меня или кого-то из моих людей.

Улла и ещё несколько воинов конунга с любопытством уставились на толпу. Они искали разочарованные лица, чтобы распознать предателей. И они себя проявили. Улла злорадно улыбнулась:

– О, ты очень расстроен, Ненне? – адресовала она шёпотом воину, раздосадованно плюнувшему себе под ноги и всплеснувшему руками.

Ненне был первым, кто предложил казнить Сиббу, когда та принесла вести о Рагнарёке. А после он каждый день ходил к ярлу Лейву, предлагая избавиться и от Уллы. Ненне носил три ровные косы, заплетённые по центру и с обеих сторон головы. Борода же была похожа на копьё – сострижена ровным треугольником вниз.

Ничего удивительного, что именно он прошлой ночью подослал к ней Олафа. Раньше он мог только болтать, но теперь, видимо, решил, что без Лейва Улла осталась совсем беззащитной. Сейчас её забавляло то, как Ненне рычал проклятия в свою бороду.

Но потом, переведя взгляд, Улла поняла, что большинство из собравшихся расстроенно перешептываются и качают головами. Интересно, сколько из них жаждали её смерти, если даже дети раздосадованно поджимали губы?

– Это значит, – после очень долгой паузы продолжил Скалль, – что мы с вами готовы двигаться на юг как единый народ. Под властью единого конунга.

– Все, да не все, – одноглазая Хульда плюнула себе под ноги, а её раздражение тут же подхватила толпа. – Что скажешь делать нам теперь? Боги вот-вот погибнут… – Хульда ткнула пальцем в исполина на горизонте. – И мы, несчастные, уже не сможем надеяться на их защиту в грядущих боях с чудовищами.

Улла могла поклясться, что увидела, как Скалль закатил глаза, а потом смерил Хульду долгим тяжелым взглядом. Конунг нахмурился.

– Мы прошли по суше от самых Лофотенских островов, которые лежат к западу от моего родного Халогаланда. Целый год шли на юг через скалы, леса и равнины. Сначала мы подошли к Тронхеймс-фьорду, и люди его земель вскоре присоединились к нам. Позже люди земель Нормёри, сами убившие своего ярла, тоже примкнули к нашему походу. Их лето уже не отличалось от зимы, – Скалль перевел дыхание. – Юные ярлы Оркадаля уже ждали нас, когда мы приблизились. Единогласно они и их люди признали мою власть. – На его слова откликнулись два голоса. Улла посмотрела на ярлов Оркадаля и поняла, что они ещё совсем мальчишки, у которых едва проклюнулась борода. – Раумсдаль. – Ему ответили несколько голосов, видимо принадлежавших выходцам этих земель. – Суннмёри. – Вновь несколько голосов. – Фирдафюльке и Сонн! – Вновь голоса ответили ему единым кличем. – Ярлы и воины, а также дети и женщины, даже старики отправились в поход на юг к землям, которые ещё полны еды. Потому что наш север покрылся льдом, – Скалль сделал паузу и облизал пересохшие губы. – В землях Сонн, дойдя до Урнеса, мы сели на корабли и собирались плыть прямиком в Вестфольд, минуя Хордаланд, Рогаланд и Агдир. Мы потратили очень много времени на путешествие к вам, тогда как остальные мои люди ждут нас на юге. Не знаю, на сколько мы задержимся здесь, – Скалль махнул в сторону ушедшего моря, – но вскоре вода замёрзнет. И тогда корабли больше не смогут плыть. Наша цель – город Борре, самый крупный из всех городов на юге. Как я слышал, весь Вингульмёрк примкнул к ярлу Хальвдану, правителю Вестфольда, ещё несколько лет назад, благодаря его большой щедрости на золото. В Борре пастбища ещё зелены, скот откормлен, а места хватит для всех. И с людьми ярла Хальвдана наша армия будет достаточно мощна, чтобы противостоять чудовищам.

Скалль благородно дал людям время на громкие разговоры. Они обсуждали богов, чудовищ, Скалля, Тора, Мидгард и Асгард, ярлов Оркадаля, земли Суннмёри и Раумсдаль. Сон, если таковой пришел к кому-то прошлой ночью, пошёл им на пользу, придав больше сил для обсуждений. Когда разговоры зашли в тупик и людям понадобилось, чтобы конунг продолжил свой рассказ, они повернулись к нему и замолкли.

Улла думала, что Скалль приложил очень много сил, чтобы привести к ней столько объединённых народов. Наверное, боги хотели, чтобы именно она проделала всю эту работу, но Улла предпочла ждать. Бедным богам пришлось придумать для неё запасной план, который, надо признать, был успешнее первого.

Вёльва прикусила внутреннюю сторону щеки. С одной стороны, ей было противно осознавать, что она подвела богов. Но с другой, обида за смерть матери не отпускала. От этих чувств казалось, что она имела полное право злиться на людей и не исполнять возложенные богами обязанности по их спасению. К тому же… Скалль постарался на славу и сделал за неё большую часть работы. Улле это нравилось. Теперь у неё было значительно меньше проблем.

– Бой Тора и Ёрмунганда – лишь начало, а ушедшая вода – пустяк по сравнению со всем, что нам предстоит. Пока боги будут сражаться с чудовищами, мы должны пережить великую зиму, – голос Скалля звучал уверенно и властно. Он сделал несколько шагов в центр образовавшегося круга и продолжил говорить, медленно поворачиваясь лицом к каждому. – Она уже забрала многих. И ещё заберёт. Те же, кто останется стоять на ногах, будут сражаться с инеистыми великанами, которые вскоре придут с границ Мидгарда. – Толпа ахнула. – А по замёрзшему морю придут мёртвые, чтобы забрать с собой живых.

Какое-то время все в ужасе молчали. Потом начали громко переговариваться и спорить.

– Вот ты где, – Торгни очень напугал Уллу, подкравшись сзади.

Но он встал так близко, что девушка не смогла отшатнуться. С одной стороны у неё были плотные заросли лещины, а с другой – крепкая грудь воина.

– Что ты тут делаешь? – зашипела вёльва.

– Ищу тебя, – тоже прошипел Торгни, наклоняясь к ней.

– Зачем?

– Потому что ты пропала.

– Я не пропала. Просто хотела подышать воздухом. Почему ты не спишь?

Чтобы взглянуть Торгни в глаза, Улле приходилось высоко задирать голову. Шея моментально заныла, и вёльва вернула свой взгляд к толпе людей, только лопатками ощущая присутствие воина за собой.

– Я бы спал, если бы ты оставалась там, где должна быть! – процедил он сквозь зубы.

– Так значит, я виновата в том, что ты не спишь? – Улла закатила глаза.

– Да. Уже дважды.

Девушка покосилась в сторону площади. Толпа всё ещё переговаривалась, были слышны громкие выкрики, но Скалль молчал, оценивающе поглядывая на людей.

– Они, наверное, ужасно напуганы, – Торгни кивнул в сторону толпы.

Он наклонился совсем низко, не только сгорбив спину, но и слегка согнув колени.

– Надеюсь на это, – фыркнула Улла.

Торгни пропустил её слова мимо ушей.

– Представляешь, за один вечер они лишились своего ярла, увидели бессмертного конунга, а Тор и Ёрмунганд, живые и настоящие, появились на их горизонте. Вчера утром никто из них не верил в Рагнарёк, а теперь они совсем сбиты с толку.

– Ты что же, жалеешь их? – хохотнула Улла и повернулась к Торгни, нависающему над её плечом.

– Отчасти, – он покачал головой и усмехнулся. – Если бы ты знала, сколько раз я уже видел всё это. Они сначала не верят, кричат на Скалля, некоторые рвутся дать отпор северному захватчику. Потом неизбежно наступает ужас перед его силой. Осознание реальности. Страх перед будущим. И моё любимое… Восторг.

– Восторг? От чего?

– От грядущих сражений, конечно же!

Улла хмыкнула. Раньше люди слышали истории о богах, воевавших с великанами и чудовищами, а теперь им представилась возможность самим вступить в битву.

– Вчера они осознали реальность, – уверенно сказал Торгни. – А сейчас страшатся будущего.

– Значит, скоро будет и восторг?

– Сама увидишь, – довольно улыбнулся мужчина, и они оба повернулись к толпе и стали вслушиваться.

– Ну хватит болтать! – вперёд выступила невысокая женщина в большой накидке с ровным узором. Это была старая Дорта. – Думаю, что скажу за всех, – она обвела хитрым взглядом толпу. – Жаль, что мы казнили Сиббу! – Сердце Уллы сжалось, а зубы скрипнули от гнева. Она взглянула на Ненне, а тот постарался отойти в сторону. Он был виноват так же, как и сам Лейв. – Она пыталась предупредить нас ещё три года назад. Если бы мы не были такими ослами, то сейчас уже собирали бы силы на юге… Думаю, у Сиббы были ответы на все наши вопросы…

Люди стыдливо опустили глаза.

– К счастью, в Скогли ещё есть сильная вёльва, – громко произнес Скалль.

– Ты говоришь про эту лгунью?

– Она не смогла сделать Лейва берсерком!

– У неё нет никаких сил!

– Боги давно её оставили!

Улле захотелось выбежать из своего укрытия, чтобы проклясть их всех. Она сделала шаг вперед, но Торгни ловко поймал её за локоть. А Скалль поднял ладонь вверх, призывая людей замолчать. Они повиновались.

– Боги оставили всех нас, но Уллу они не покидали никогда. – Толпа недовольно загудела. – Она лгала только из-за вашего к ней недоверия. Видение о грядущем Рагнарёке пришло именно ей, но Сибба защитила дочь от вашей глупости. Теперь вам предстоит многое исправить.

Люди задумчиво молчали.

– Выходит… Все эти три года она могла предупредить нас? Но не стала? – громко крикнул воин Ненне.

– После того, что вы сделали с её матерью? – зло воскликнул Скалль. – Даже я бы не стал вас спасать!

Улла улыбнулась и вскинула голову, но это заметил лишь Торгни.

– Поумерь свою гордыню, – шепнул он, но Улла такие советы никогда не принимала.

Люди не перешёптывались, не смотрели друг другу в глаза, а только изучали грязь под ногами. Наконец кто-то осмелился подать голос:

– Мы пойдем пешком на юг?

– Нет, – уверенно ответил Скалль, будто Улла уже вернула море к берегам. – Вёльва упросит Тора вернуть нам воду.

– Ты доверяешь ей, конунг?

Скалль какое-то время молчал. Это не скрылось от Уллы. Она, затаив дыхание, ожидала его ответа, от которого зависело многое.

– Да, – наконец произнес конунг, а люди начали одобрительно кивать.

Как же мало им надо, чтобы поменять своё мнение! Улла закатила глаза. Несчастные, тщедушные смертные.

Они переговаривались и дышали друг на друга горячим паром, растапливая лёд недоверия. Огонь разгорелся прямо в сердце Уллы, она чувствовала покалывание в кончиках пальцев, в груди, внизу живота, в висках.

– Скоро у тебя будет больше друзей, чем врагов, – ухмыльнулся Торгни, всё еще не отпускающий её локтя.

Как он и предсказывал, после осознания резко наступил восторг, волной прокатившийся по кричащим людям.

– Хорошо. Я верю тебе, конунг, и пойду за тобой! – сделала шаг вперёд одноглазая Хульда. – Если уж нам не суждено снова увидеть весну, то хотелось бы мне увидеть несколько величайших сражений! А ты, бессмертный конунг, прикроешь в них мою спину.

Скалль улыбнулся холодной, ничего не обещающей улыбкой.

– Так и будет.

– Может быть, я тоже вёльва? – хохотнул Торгни, довольный своим точным предсказанием. – На этом всё. Восторг будет вести их до самого конца. Пойдём уже, – он потянул девушку за собой. – Помогу тебе подготовиться к ритуалу. Ты ведь не передумала?

– Нет, – Улла покачала головой. – Почему ты за мной таскаешься? Тебе точно надо поспать после прошедшей ночи.

– Ты не так сильно меня утомила, как тебе кажется, – Торгни подмигнул ей. – Многие девушки старались куда сильнее.

– И как много их было? – закатила глаза Улла.

– За одну ночь?

Улла скривилась и толкнула смеющегося воина ладонью в грудь.

– Собери мне побольше хвороста и дров для костра, – Улла двинулась по узким тропам за домами, избегая большие дороги. – Потом сходишь со мной в поле, надо найти белый вереск.

– Белый? Не розовый?

– Белый. Не розовый, – передразнила его вёльва.

– Ну… Ладно, – пожал плечами мужчина. – Что ещё?

– Я схожу домой и найду старую ритуальную чашу моей матери. И её нож. Я никогда не использовала их, не имела дела с кровью…

Торгни напрягся.

– Ты ведь помнишь, что Скалль…

– Просил никого не убивать? Конечно, – отмахнулась вёльва. – Все выживут. Если не станут меня раздражать.

Торгни вздохнул. Они подошли к очень маленькому домику. На его крыше, скаты которой упирались в землю, росла трава. Дверь была такой низкой, что Торгни пришлось бы входить на коленях. Над входом висело множество оберегов из трав, костей, металла и дерева. Перед домом стояла скамья, но больше вокруг не было ничего. Ни дров, ни топора, ни корзин, ни метлы для двора.

– Твой дом?

– Угу, – бросила Улла через плечо и с трудом смогла открыть дверь, толкая её руками.

– Ты тут не бываешь?

– Нет. Стой! Просто подожди меня тут, – прорычала девушка, выставляя вперёд руки, когда Торгни уже хотел пойти за ней следом. – Я найду всё, что нужно, и выйду. Не ходи за мной.

Пожав плечами, Торгни остался снаружи. Когда Улла закончила собираться, они двинулись на вересковые поля, раскинувшиеся за пределами Скогли, стараясь не попадаться никому на глаза. Они долго и молчаливо ходили среди невысоких островков вереска, вглядываясь в их заросли. Цветы были совершенно разных цветов: темно-розовые, бледно-розовые, пурпурные, фиолетовые, сиреневые. В этот период года цветение вереска уже заканчивалось, но усыпанные цветами равнины всё ещё были прекрасны.

Торгни набрёл на небольшое болото, расположившееся восточнее равнины. На его границе рос мох, похожий на сборище миниатюрных ёлочек, а около него счастливый воин нашел поляну морошки. Бледные оранжевые ягоды будто сверкали на фоне зелёно-коричневого мха. Улла предостерегла воина не углубляться дальше – болото было коварным, и люди Скогли с детства учили детей не играть в тех краях.

Иногда Торгни засыпал сидя, собирая ягоды. И просыпался только когда начинал падать лицом в землю. Решив, что может уснуть в болоте и навсегда здесь остаться, он всё-таки вернулся к вёльве. Она с удовольствием приняла горсть ягод и закинула в рот.

Какое-то время их поход продолжался в полной тишине. Наконец Улла собрала всё необходимое для грядущего ритуала, а Торгни всё же отправился обратно в длинный дом – спать до наступления ночи.

Глава 7

Люди собрались в назначенный срок – глубокой ночью, когда на город давно опустилась темнота. Они толпились у лежащих на боках драккаров, надеясь узреть обещанное чудо. Улла пришла раньше всех, выстелила для себя соломой на припорошенном снегом дне реки настоящий мягкий ковёр и принялась устраивать небольшой алтарь.

Торгни принёс ей так много дров, что хватило бы на десяток костров. Он помог девушке разжечь пламя, дождался, когда огонь как следует разгорится, и стремительно куда-то ушёл, не обронив ни одного слова.

Прежде всего Улла поставила слева от костра кубок с водой. После взяла тканевый узелок, в котором лежала горсть земли, смешанная с морской солью, развязала его и оставила рядом с кубком. И наконец вёльва осторожно подпалила пучок белого вереска, чтобы пошёл лёгкий дым. Запах вереска – невероятный медовый пьянящий аромат – окутал её. Улла вдохнула его полной грудью и закрыла глаза, проваливаясь в забытье.

Всю свою жизнь девушка училась слушать богов и передавать им прошения людей. Это делала её мать. Это делала мать её матери. И Улла была уверена, что все женщины в их роду занимались этим от самого сотворения людей. Казалось, что этот ритуал не будет отличаться от всех прочих, но на деле никто и никогда прежде не делал ничего подобного.

Сегодня Улла заплела волосы, как делала её мать – три косы от лба, как три корня Игдрасилля, в каждую вплетены маленькие бусины-фигурки, изображавшие богов, людей и мертвецов. Её лицо покрывала чёрная и белая краска. Издалека Улла была похожа на страшного зверя, явившегося из иного мира, чтобы покарать несчастных людей.

Может, так оно и было.

Барабаны отбивали тихий ритм, Улла покачивалась в такт, взывая к богам. За её спиной на горизонте Тор всё ещё вёл своё неторопливое сражение.

За этот день он нанёс змею пару тяжелых ударов, отчего огромная чешуя в некоторых местах треснула. Ёрмунганд успел впиться своими зубами в руку, которой бог держал свой молот, отчего Тору пришлось переложить оружие в другую, а из его предплечья теперь сочилась кровь, капая в Северное море. Если, конечно, там за горизонтом всё ещё была вода.

Вёльва крепко сжала в руке большой нож со снежно-белой костяной рукоятью, на которой были искусно вырезаны два ворона Одина, летающие над Мидгардом и приносящие Всеотцу новости этого мира. Хугин и Мунин. Улла закатала рукав и медленно разрезала свою кожу на тыльной стороне руки, недалеко от локтя. Кровь закапала в металлическую чашу, простую, с неровными гнутыми краями – будто на неё однажды сел один из троллей.

Когда крови было достаточно, Улла окунула в неё палец и, взяв плоскую деревяшку, принялась чертить на ней руническую вязь.

Во главу она поставила руну Тора, похожую на топор, мысленно прося бога обратить на неё свой взор. По велению ловких пальцев руны одна за другой ложились в состав, вычерчиваемый кровавым следом. С каждым новым витком Улла трепетала всё больше.

Следующая руна – перт. Она похожа на чашу, но опрокинутую на правый бок. Если бы пришлось делать рунический расклад на любовь, то выпавшая руна перт означала бы мощную страсть. Настоящее безумие. Но сейчас она олицетворяла раскрытие внутренней силы и связь с могущественным союзником.

Руна геббо. Две скрещенные линии. Она заняла своё место по соседству с перт, олицетворяя собой обмен энергией. Союз с Тором, выгодный вёльве.

Улла не останавливалась. Маленький крестик, заключенный в две параллельные линии, – это руна манназ. Конечно, эту руну тоже трактовали как знак любви и страсти, прочной связи. Но сейчас она представляла человечество. В ней все люди Мидгарда.

На долю секунды Улла задумалась и лёгким, почти невесомым движением добавила в вязь руну лагуз. Руну усиления всех сил, похожую на обломанный наконечник стрелы. От богов и от всего человечества она намеревалась взять столько энергии, сколько ей потребуется для достижения цели. В конце концов она добьётся величия. Люди, некогда лишившие её самого дорогого, будут трепетать перед ней. Если Улле дали силу всех вёльв, когда-либо живших в Мидгарде, то она овладеет ею полностью.

Внутри всё заклокотало.

Воздух наполнился запахом приближающейся грозы. Поднялся мощный ветер, порывами сдиравший капюшоны с голов. Вдалеке на тёмном небосводе уже виднелись первые вспышки молний. Это Тор набирался сил, чтобы нанести змею сокрушительные удары.

Ночь была так темна, что за пределами светлых кругов, очерченных вокруг факелов, казалось, была только первоначальная бездна Гиннунгагап. Ярче всего горел огонь, к которому люди подходили погреться в ожидании ритуала. Около него было тепло и уютно, и люди будто бы сжались в один большой комок, наконец успокоившись. Костёр горел гораздо ярче, чем тот, который развела Улла. Она наблюдала за людьми из-под прикрытых век, уверенная, что они пришли сюда с непоколебимой верой в конунга Скалля, а уйдут, боготворя её.

Так было предначертано.

– Рагнарёк – это конец всего! – голос конунга Скалля как гром разнёсся над берегом. Улла слышала его из глубин полусна. Люди замолкли, притихли барабаны, и даже, кажется, надвигавшаяся буря перестала шуметь ветвями деревьев. – Боги сражаются за наше будущее. И, сражаясь, они вынуждены оставить всех нас, – Скалль следил за лицами, что были видны в свете костра. – Многие годы они делали нас сильнее, давали пищу и силы, чтобы мы крепко сжимали оружие в руках. Всё это – ради того момента, когда мы без страха вступим в битву с чудовищами, помогая им спасти Мидгард! – Скалль выдержал долгую паузу. Ветер трепал его чёрную меховую накидку, а волосы сверкали от мелких льдинок. Улла видела только его затылок, находясь позади. От Скалля веяло величием, уверенностью в себе. Мурашки побежали по коже девушки. – Давайте объединим нашу кровь, чтобы боги увидели: мы единый народ! Тогда они ответят на наши молитвы.

С этими словами Скалль повернулся и смело двинулся к Улле, стоявшей в десятке шагов от них. Она прекратила нашептывать свои мольбы и подняла глаза. Вместе с конунгом к ней двигались трое воинов, в том числе и Торгни.

Вёльва очень удивилась, что бессмертному конунгу нужна такая защита.

Когда они приблизились, Улла оказалась в кольце. Торгни повернулся лицом к людям и прислонился плотно к спине своего друга, а двое других буквально зажали Уллу между своими плечами. Она не понимала, что происходит, а полусон ритуала не давал ей прерваться, чтобы задать вопрос.

Скалль закатал рукав рубахи, оголяя руку по локоть, и поднял свои пронзительные голубые глаза.

Лезвие мимолетно отразило яркий большой костёр, когда Улла дрожащей рукой подняла нож. Она потянулась к коже конунга, к месту у локтя. Вёльва затряслась. Ведь он неуязвим. Бессмертен. Как он собрался отдать свою кровь в общую чашу, если никто не способен нанести ему увечья? Что за странная магия, разгадка которой ускользала от её затуманенного разума?

Лезвие вдавилось в кожу. И та вдруг медленно лопнула, а кровь потекла совсем как у обычного человека. Улла на мгновение вскинула глаза на Скалля, но он тоже заинтересованно смотрел на кровь, будто и сам не мог поверить.

Кровь потекла по руке и закапала в чашу. Улла чувствовала, как та смешивается с её собственной. Неожиданный прилив чувств заставил всё её тело вздрогнуть.

Когда Улла снова подняла глаза на конунга, тот уже смотрел прямо на неё.

– Если ты не лжёшь мне, то мы обязательно возвысимся, – шепнул он.

Торгни услышал слова Скалля, и его спина заметно вздрогнула. Наверняка конунгу предстояло выслушать новые предостережения от друга. Но сейчас Скалль молча дал сигнал своим людям и направился обратно к огромному костру. Вскоре он затерялся в толпе.

Люди шли бесконечной вереницей. Ноги Уллы ныли, но она без перерыва продолжала свои движения, свои молитвы, а её рука уже не дрожала, когда оставляла раны на коже людей, словно клеймя их. Теперь она не чувствовала в них ни страха, ни ненависти – только решимость. Ритуалы и близость богов всегда пробуждали в людях благоговение: им хотелось вновь почувствовать внимание всевышних. Стать видимыми и значимыми.

Улла вспомнила слова матери, произнесённые тысячами голосов: когда богов не станет, у людей останутся только люди.

И вот они… Оставшиеся у них люди. Настоящие, важные каждый по отдельности. И старая Дорта с её детьми. И одноглазая Хульда. И высокомерный туповатый Ненне. Братья Ингве и Гунне, похожие на кузнецов Брока и Синдри, что практически так же чудотворно, как и знаменитые цверги-кузнецы, управлялись со своей кузницей. Молчаливый любитель послушать старые легенды о богах Бо, его добродушная жена Отталиа. Все они теперь часть большого призыва, который Улла посылала богам.

Их бесконечная и такая живая вереница будто привязала Уллу к каждому из них. И сейчас, подумала вёльва, самый подходящий момент, чтобы наконец перестать их ненавидеть, стать с ними единым целым, чтобы отныне и впредь защищать Мидгард и бороться с чудовищами.

Но вот только Улла была не в силах перестать ненавидеть их всех. И старую Дорту, и её детей, и Хульду, и Ненне… Всех, кто смотрел, как ярл Лейв вырезал глаза её матери. Сегодня и Тор и другие боги, конечно, увидят в них единое войско, объединённое самым могущественным человеком в Мидгарде. Сегодня она совершит чудо.

Но в итоге всех их настигнет то, что они заслужили. И многих ещё до наступления конца света.

Когда дань была собрана, Улла окунула пальцы в чашу, и кровь полилась через края. Вёльва провела пальцами по рунической вязи, ещё раз повторяя символы и усиливая их значение кровью всех людей.

Последняя руна расплылась ярким кровавым пятном. Символ её грядущего могущества.

Барабаны звучали уже медленнее – барабанщики с трудом двигали руками. Но всё же упрямо продолжали свой труд. Ритуал шёл не так уж и долго, но мороз ночью крепчал. Вдоволь насладившись пьянящей атмосферой, люди наконец не выдерживали холода и уходили.

Толпа на берегу сильно поредела. Надвигавшаяся гроза подняла такой сильный ветер, что пробирало до самых костей. Ритуальные наряды Уллы были слишком легки, а её босые ноги, кажется, берегла лишь чудесная магия. Ветер бил подол платья по ногам, волосы путались и рвались на ветру то в одну сторону, то в другую.

Улла ощущала рассвет лопатками, как если бы он догонял её. Но на самом деле до первого света было ещё очень далеко.

Начиналась гроза, которая давно набиралась сил. В темноте показались близкие яркие вспышки, а затем мелкая острая дробь дождя застучала по лицам людей, перерастая в настоящий ливень.

Вёльва видела сквозь прикрытые уставшие глаза, что конунг Скалль стоял на берегу, всматриваясь в корявое дно и ожидая, когда от моря придёт долгожданная волна, поднимая драккары к пристани. Когда она поворачивалась к нему спиной, устремляя свой взгляд к горизонту, то с трудом видела Тора и змея, которые продолжали своё сражение.

Небо с тёмными тучами осветила вспышка. Свет залил весь небосвод, а два исполинских силуэта вдруг оказались как будто бы гораздо ближе к их берегу, чем казались раньше.

Люди вскрикнули и поспешили найти себе убежище, чтобы бог грома не задел их.

– Тор совсем рядом, – тихо шепнул Скалль.

Но Торгни его услышал.

– Вот только ему не до нас, – вздохнул рыжий воин, переступив с ноги на ногу. Он смотрел на медленно передвигающуюся вёльву, хриплым голосом читающую молитву. Ему было жаль Уллу. И было жаль Тора. – Стоит укрыться от дождя, – он повернулся к конунгу, а тот устало смерил его взглядом.

– Я не уйду, пока она не закончит и мы не получим ответ, – Скалль вздохнул. – А ты разве уйдёшь?

Торгни сжал крепко губы в тонкую линию и кинул взгляд на своего брата. Торлейв, упав на колени на деревянных помостах, ранее служивших городу пристанью, тянул руки к небу и кричал что есть сил, обращаясь к Тору. Среди его слов было много боли, он плакал как ребенок и бил кулаками доски под собой. Он не унимался уже вторую ночь.

Возможно, думал Торгни, разум брата уже никогда не станет прежним.

– Наследник Тора. Такое имя дал ему отец, – покачал головой Торгни и кивнул в сторону брата. – Своему первенцу. Второму своему сыну он дал имя Ум Тора. Но Тормод никогда не отличался сообразительностью, что его и погубило в итоге, – вздохнул воин, а Скалль внимательно следил за ним.

– К счастью, своему третьему сыну он дал имя под стать: Удар Тора. И я не знаю никого, кто сокрушал бы своих врагов подобно богу грома, как ты, мой друг! – воскликнул Скалль, и небо ответило новой вспышкой.

Змей медленно извивался вокруг бесстрашного бога, будто бы уже побеждая его, но все в Мидгарде знали – вскоре чудовище падёт.

Торлейв завыл с новой силой, начиная раздражать своими криками Уллу. А Торгни смахнул рукой капли с усов и снова повернулся к конунгу.

– Я верю, что она очень сильна, – Торгни понизил голос до шёпота, неотличимого от звука дождя. – Но не верю, что она принесёт нам спасение. Она опасна для тебя, Скалль.

– В тебе говорит усталость, мой друг, – ветер загудел, бросая в лицо мужчинам мелкие капли дождя, поэтому Скаллю пришлось чуть повысить голос. Конунг положил руку на массивное плечо Торгни. – Ты столько прошел со мной, а сейчас теряешь силу духа. Если Тор обернётся к нам, что он увидит? – Скалль кивнул в сторону Торлейва. – Стенающего старика? Распустившего сопли мальчишку? – он хохотнул и вознёс глаза к небу. – Пусть перед смертью Тор увидит наше желание жить и сражаться. Слышишь, Тор? – закричал Скалль. – Люди Мидгарда готовы сражаться за великих богов в последней битве! И никто из нас не струсит, особенно сыновья Бергторсоны! – конунг захохотал.

– Ты всегда красиво говоришь, Скалль. Но держишь меня за дурака, – Торгни грустно опустил плечи и покачал головой. – Будь по-твоему! Если считаешь, что тебе не нужны мои предостережения, то пора мне замолчать.

Скалль хитро сощурился.

– Как же ты собираешься и дальше заботиться обо мне, если окончательно раскиснешь? – улыбнулся он. – Ты стал часто сомневаться.

Торгни поежился. Скалль был прав. Они уже давно в пути, поэтому Торгни успел устать от бесконечного ожидания конца света.

– Ты прав, друг, – вздохнул рыжий воин, возведя глаза к небу. – Со временем без богов я стал жалок и труслив, – он потёр глаза и сжал в ответ плечо Скалля. – Сейчас мне стоит молиться со всеми, чтобы Тор услышал наш зов.

– Он услышит, не сомневайся, – улыбнулся Скалль. – Ещё до рассвета.

Мелкий дождь хлестал им за ворот.

Конунг перевел взгляд на пустое и безжизненное дно гавани. Там вёльва, совсем сжавшаяся и сгорбившаяся от холода, продолжала взывать к Тору. Платье прилипло к её телу, Скалль буквально ощущал ногами, как дрожь провидицы сотрясает берег. Но прерывать ритуал конунг не собирался. Тор вот-вот ответит.

Ещё одна вспышка света озарила небо, заставив людей на берегу зажмуриться. До того, как гром раскатился по небу, в свете яркой молнии среди облаков снова проступили очертания исполинов.

Раздвигая облака, Тор медленно повернулся в сторону Скогли. Его глаза, наполненные молниями, изваянные из тёмных облаков, смотрели точно на Скалля – конунг это понимал. Разглядев его душу и намерения, бог грома сразу всё понял и занёс молот над собой. Когда он коснулся тёмного неба, то молнии понеслись по всему небосводу, раздирая тяжёлые тучи. Из них полилась вода. Казалось, что целое море снизошло на них с небес. В мгновение ока дождь превратился в чудовищный поток. Воды было так много, что она начала заливать дома, а потом побежала по улицам к самому берегу.

Скалль не видел, но мог поклясться, что вода бежит в Северное море со всех скал, от каждого дерева, отовсюду! Перед глазами была абсолютная чёрная стена воды. Тяжёлые капли били по щекам и рукам, словно огромные градины. Скалль и Торгни натянули капюшоны и закутались в одежды, пытаясь спрятаться от ливня, но даже прикрытые мехами, они отчетливо ощущали удары по своему телу.

Улла открыла глаза, замечая, как Тор пристально смотрит именно на неё. В этот самый момент она чувствовала, что он, как и все боги, видит её силу и великую судьбу. Тор сквозь страшный ливень смотрел на неё как на равную, больше не замечая никого из людей. Капли больно били её незащищённое тело, а под ногами быстро стала скапливаться вода. Вскоре Улла стояла в ней по щиколотку.

– Улла, уходи оттуда! – закричал Скалль, но в шуме дождя его не услышал даже стоящий рядом Торгни. – Улла!

Она ничего не слышала, а смотрела на бога, чей силуэт был различим только в частых вспышках молний. Девушка мысленно кричала о своей великой судьбе, но Тор молчал, одаривая вёльву долгим взглядом. Ёрмунганд подкрался к нему сзади и навис над головой бога так высоко, что люди могли видеть в небе только массивное брюхо.

– О Громовержец! Обернись! – пронзительно закричал Торлейв, но дождь залил его рот и горло.

У вёльвы сжалось сердце. Услышал ли бог в точности её слова? Понял ли всё, как она того хотела? И передаст ли другим богам?

Совсем не обращая внимания на капающего ядовитой слюной змея, Тор продолжал смотреть на людей. Вода начала прибывать, гром и молнии сокрушали небеса, а змей уже вознамерился уничтожить отвлекшегося бога.

Вокруг Уллы закачались драккары и лодочки. Вот-вот они зажмут хрупкую девушку между собой и раздавят.

Скалль и Торгни кинулись к вёльве одновременно, но Скалль был куда быстрее. Конунг, хоть и не видел сквозь плотную пелену дождя её маленький силуэт, но точно помнил, где она была. Крепкие деревянные помосты, на которых сидел недавно Торлейв, громко трещали под натиском стихии. Они остались справа от Скалля, когда он вбежал в воду по колено. Вода всё прибывала и прибывала, ручейки давно превратились в мощные потоки.

Улла должна быть где-то совсем рядом.

– Все назад! – закричал тем временем Торгни, отгоняя людей подальше от берега и понимая, что сам не успеет добежать до провидицы.

Скалль слышал, как ворочаются корабли, и в темноте видел их движение поблизости. Его самого могло затащить под один из них и растереть о дно. Наконец он заметил вёльву совсем рядом. Она показалась в темноте случайно, но Скалль действовал быстро.

– Улла!

Вёльва услышала своё имя. Тёплые руки обхватили её тело, поволокли прочь, а когда она открыла глаза, то обнаружила, что стоит босыми ногами на песчаном берегу.

Люди неразборчиво кричали – восхваляли Тора и его благосклонность, бегали тут и там, спасая вещи под навесами, хотя во всём Мидгарде не осталось сухого места.

Улла скривилась. Вот бы и ей кто-то сказал спасибо.

– Ты цела? – голос конунга был таким, каким раньше его никто не слышал. Он был восторженным и испуганным одновременно.

– Д… – голос Уллы охрип.

Никакие иные слова, кроме слов молитвы, не лезли ей в горло. Внутри всё саднило. Девушка просто устало кивнула.

Конунг помог ей выпрямиться, хотя ноги больше не держали девушку. Она широко распахнула глаза, взирая на мир открыто, избавившись от полусна. Из-за дождя, человеческих криков, раскатов грома и звуков двигающихся кораблей Улле казалось, что она теряет сознание.

Скаллю понадобилось много сил, чтобы перекричать шум:

– Смотрите все! Смотрите! Мы едины, будто боги в Асгарде! – Скалль рассмеялся громко и безумно. – Тор и боги за нас!

Скалль обернулся к вёльве. Улла, казалось, ничего не соображала от усталости, холода и долгого дурмана. Она громко и облегчённо вздохнула и медленно осела на берег, засыпая.

– О, Улла, – Скалль подхватил девушку на руки, но та не произнесла ни слова, уставившись на него полузакрытыми глазами. – Ты послана мне богами, – прошептал он в её мокрые светлые волосы.

Улла ничего не ответила, погрузившись в свои мысли и крепко сжав губы. Тор громко закричал, давая змею отпор, но кроме неё этого никто не услышал. Плеск долгожданных волн, как радостный смех, раздавался в её голове.

Она сумела.

Глава 8

Когда Улла проснулась, рядом никого не было. Ощущения приходили постепенно. Сначала она почувствовала тёплый мех одеяла. Потом – мягкую подушку. А следом пришла ноющая боль в ногах, шее и руках. Улла тяжело простонала, потянулась, пытаясь разогнать боль, но только вновь захотела провалиться в сон.

Неожиданно земля дрогнула, и Улла услышала в мыслях Тора. Он был не таким громким, каким она слышала его во время ритуала: теперь он словно звучал вдалеке. А после Тора Улла отчётливо услышала ещё один голос, шипящий и клокочущий. Это был Ёрмунганд.

Она хотела бы снова уснуть, но голоса в голове не давали покоя. К тому же люди за стеной тоже сильно шумели. Улла закуталась в меха с головой, но шум не проходил, а сон уже исчез бесследно.

– Тебе больше не стоит прятаться, – тихий спокойный голос удивил Уллу.

Она думала, что совсем одна.

– Как мне не прятаться, если вы с Торгни постоянно меня преследуете? – фыркнула вёльва из-под одеяла, узнав голос конунга.

– Тебе не скрыться от моей благодарности.

Улла откинула одеяло и посмотрела на Скалля. Глаза его были уставшими, он полулежал на ворохе покрывал.

– Скажи спасибо и дай мне поспать, – потянулась девушка.

– Спасибо, – улыбнулся он и зевнул. – Но спать больше нельзя. Надо выдвигаться.

– Кажется, вы с Торгни вообще никогда не спите, – нахмурилась Улла.

– Как думаешь, сколько ты спала?

– День?

– Два.

– А ты сколько?

Скалль задумчиво возвёл глаза к потолку, вспоминая и делая подсчеты.

– Гораздо меньше. А что, выгляжу плохо?

– Нет. Не знаю, – пожала плечами девушка и села на кровати. Кожа головы ныла от тяжести волос – они до сих пор были заплетены в тугие косы. Улла прикоснулась к лицу, и корочка краски с болью начала отваливаться. – Ш-ш-ш, – Улла с трудом оторвала от щеки чёрный кусочек. – Все уже собрались?

– Да. Скогли почти опустел, всё погрузили на корабли, сегодня мы отплываем. Тебе нужно собраться? – Скалль задумчиво разглядывал вёльву.

– Наверное, – пожала плечами Улла.

– Я могу помочь с вещами, – решительно предложил Скалль.

– О нет, ты не прикоснешься к моим вещам и не зайдёшь в мой дом, – фыркнула Улла и помахала руками перед собой.

Скалль улыбнулся ей совсем по-доброму.

– За такой невероятной силой скрывается обычная капризная девчонка, – хохотнул он и встал со своего места. – Ты сделала очень много для меня и всех нас, разве не могу я помочь тебе собрать вещи?

– Да, я спасла всех нас, – сощурилась Улла. – По сравнению с этим твоё предложение похоже на детскую насмешку, – она скривилась. – Стоит придумать иной способ отблагодарить меня.

Скалль довольно рассмеялся, запрокинув голову назад. Улла отметила, что сейчас он расслаблен и уверен. Менее заинтригован, чем когда только прибыл в Скогли. И менее обеспокоен, чем когда вода только покинула их берег, бросив драккары. Но куда более величествен.

Конунг поднялся и подошёл к девушке, а потом лег рядом с ней на кровать.

– Теперь я вижу, как ты сильна, Улла Веульвдоттир, – он взял её ладонь в свою руку и, не отрывая взгляда от её лица, притянул пальцы девушки к своим губам. – У тебя есть моя благодарность и моё доверие.

Улла сжала пальцы Скалля и придвинулась ближе. Глаза её сверкнули.

– Берегись, возможно, теперь я важнее, чем ты сам, неукротимый северный зверь.

– И я не буду с этим спорить.

Скалль довольно хмыкнул и снова благоговейно поцеловал пальцы вёльвы.

– Та ночь была очень важна для всего Мидгарда. Люди уже увидели, что Рагнарёк реален. А теперь они увидели, что могут положиться на нас. Когда ты выйдешь из этой комнаты, ты уже не будешь той, кем была раньше. Люди будут почитать тебя и боготворить. – Улла довольно улыбнулась, но Скалль сощурился и продолжил серьёзнее. – А ещё они будут ждать от тебя верных решений.

Прикусив губу, Улла долго смотрела на конунга. Сейчас они были так близко, как бывают любовники в одной постели. Молчание затянулось, позволяя конунгу и вёльве ещё раз обдумать будущее.

– Моя бабка, – медленно начала Улла, – рассказывала мне о предсказании великой вёльвы. Той, которая видела Рагнарёк и передала своё видение самому Одину. Когда мир выжжет огнем, во всем Мидгарде останутся только два человека. Мужчина и женщина, которые возродят людской народ.

Улла замолчала, а Скалль мягко улыбнулся уголком губ и хмыкнул.

– Подумай о том, что сам Тор явился в тот миг, когда мы с тобой объединились.

Но Скалль всё ещё молчал.

– Подумай о том, что наша встреча положила конец долгой трёхлетней зиме, во время которой люди мучились от сомнений. И дала начало чему-то новому… Словно сами боги ждали, когда мы найдём друг друга.

– Ты знаешь или только предполагаешь, что после огня, который обрушится на Мидгард, ты и я выживем и возродим людское племя? – заинтересованно уточнил Скалль, разглядывая бледное лицо Уллы, находящееся вызывающе близко.

Она сглотнула и опустила взгляд к губам конунга. Потом посмотрела ему в глаза и снова взглянула на губы, охваченные тонкой чёрной бородой. Его не проведёшь, ведь Скалль знал, что так бывает перед поцелуем. Люди смотрели на губы, которые собирались поцеловать, будто примечая цель и боясь промахнуться.

Плечи конунга несколько раз мелко дёрнулись от подавляемого смеха.

В следующее мгновение земля затряслась, а с потолка посыпалась пыль.

Скалль молча поднялся на ноги, отпустив руку Уллы, и, повернувшись к ней спиной, направился к выходу.

Улла сглотнула и поджала губы. А что, если так и будет? Что, если это им двоим старая вёльва из её рода предсказала возродить Мидгард? Ведь в их мире не найти никого сильнее бессмертного конунга и одарённой провидицы. Казалось вполне правильным, что их встреча запустила целую цепь событий, призвала Тора и расставила всё по своим местам. Не было сомнений, что люди тоже примут их встречу за божественное провидение.

И Улла надеялась, что Скалль отнесётся к предсказаниям и знакам с надлежащим вниманием.

Скогли уже опустел, как и говорил Скалль. Люди стянулись к пристани и возились около кораблей, больших и маленьких, погружая те немногие ценности, что им хотелось унести с собой в новую жизнь. Улла подумала, что в домах осталось множество вещей. Безделушки по большей части, одежда, мебель, наверное, оставшееся от стариков наследство, которое никому уже не пригодится. Люди Скалля не позволяли тащить с собой на драккары лишнего. Оставалось лишь гадать, сколько награбленного в былых походах добра оставалось навсегда похороненным в опустевшем Скогли.

Будет ли это настоящей находкой для тех, кто наведается в город ради грабежа?

Или же навсегда вмёрзнет в лёд и затеряется в памяти?

Улла уверенно сжала в руке свой мешок. Там всё, что осталось от матери, и совсем ничего, что напоминало бы ей об отце. Память о нём стерлась, Улла не видела его с тех пор, как Веульв покинул их дом. И вряд ли уже когда-то увидит, ведь она навсегда оставляет родные края.

– Что вы делаете? – она подошла к Торгни и его брату.

Они вытащили на улицу ящики с добром ярла Лейва и опустошали их. Братья вытряхивали содержимое на землю и рылись в добыче. Судя по тому, что красивые безделушки были откинуты в сторону, они искали что-то более ценное.

Торлейв был старше своего брата, возможно, на добрых пятнадцать лет, но гораздо ниже. У него тоже была густая рыжая борода, но в отличие от брата он не заплетал её в косы. Его голова была полностью выбрита, за исключением небольшого хвоста, который был оставлен у самого затылка и спускался до лопаток. У Торлейва обычно был очень суровый взгляд и вид, но сейчас он добродушно улыбался.

– Здравствуй, ведьма, – усмехнулся в свою рыжую бороду младший из братьев.

– Не зови меня ведьмой, – зашипела Улла. – Вы обворовываете моего мужа? – она нахмурилась. – После его смерти эти вещи принадлежат мне.

– Держи.

Торгни с улыбкой выудил из сундука длинный кожаный шнурок, украшенный бусинами из разных металлов и камней. Они переливались в тусклом свете солнца. Подойдя к девушке, он взял ее за руку и намотал ремешок на запястье. Когда все украшения выстроились друг за другом в ряд, то образовали хоровод звёзд, обернувшихся вокруг руки Уллы. Кто бы ни смастерил это украшение, он точно был умелым мастером, желавшим поразить какую-то красавицу.

– Этого мало для жены ярла, – сощурилась Улла.

– Это ровно столько, сколько ты была женой ярла, – рассмеялся Торгни и кивнул на украшение. – К тому же это самое красивое, что у него было. Не считая, конечно, его супруги, – он подмигнул девушке, но тут в разговор влез Торлейв.

– Спасибо тебе за всё, – Торлейв, откинув в сторону кривой блестящий обруч, который долго разглядывал, подошёл к Улле и заключил её в объятия. – Я не помнил себя от радости, когда мой друг Скалль был избран богами для нашего спасения. И теперь я смог увидеть новое чудо! – он приподнял девушку над землей и опустил.

Улла с трудом вздохнула и откашлялась.

Торгни тоже подошел к вёльве, но та помахала перед собой руками, прося больше не обнимать.

– Ваши медвежьи объятия могут стать последними для любой хрупкой девушки, – фыркнула она, но братья только рассмеялись, а Торлейв подмигнул ей:

– Многие девушки с тобой не согласятся.

Улла помолчала, поправляя аккуратную прическу на своей голове. Шутки у братьев были очень похожи. Она посмотрела сначала на обманчиво добродушное лицо Торлейва, а потом в ясные глаза Торгни. Старший брат только казался простаком, на деле же он был пугающим и могучим воином, которого многие боялась. Он воспитывал своих младших братьев со строгостью настоящего отца, взращивая их как воинов Тора. Чтил богов, много убивал, был очень расчетлив. И Улле лучше никогда не становиться его врагом.

Светлоглазый Торгни был красив, будто бы долгие сражения и тяготы жизни вовсе не оставили на нём отпечатков. Он был полной противоположностью своего конунга.

Скалль – холодный и мрачный, с тяжёлым взглядом и жестокостью в глазах. Его движения были быстры и порывисты, в разговорах он много жестикулировал. Улыбался хитрой и жесткой улыбкой. Волосы были черны, как воронье крыло, а глаза холодны. Из украшений он носил один браслет, а лицо прикрывала лишь короткая борода.

Торгни же был ярким, рыжим и как будто бы тёплым. Тёмные пятнышки-веснушки выделялись на его лице и казались Улле очень милыми. Густая борода и длинные волосы были заплетены в косички и тугие жгуты. Металлические бусины украшали даже усы воина.

Улла продолжала смотреть на Торгни, и он заметил ее изучающий взгляд. Уголки его губ под усами вздёрнулись, как от улыбки, а у глаз собрались небольшие морщинки. Ему нравилось, что она его рассматривала.

– Мне пора, – так ни разу и не улыбнувшись, произнесла вёльва и резко развернулась, скорее удаляясь прочь.

Скрывшись за поворотом, Улла полной грудью вдохнула воздух родного города, будто стараясь запомнить его, прежде чем отправиться в путь. А затем двинулась к пристани.

– Не печалься о том, что сделала и кем стала, юная вёльва, – донёсся до неё хриплый старческий голос. – У богов на всё есть замысел. На смерть ярла Лейва, на поход конунга Скалля… И на твои поступки тоже найдется.

Улла резко повернулась и увидела старика Вальдра, что сидел перед своим покосившимся домом и чистил какие-то коренья, роняя шкурки себе под ноги.

– Печалиться? – резко вскинулась Улла, задрав нос. Она несколько раз усмехнулась, давясь воздухом от возмущения. – Я послана богами, чтобы спасти северный народ! Как и конунг Скалль. А ярл Лейв был болваном, готовым погубить Скогли из-за своей глупости.

Вальдр хрипло засмеялся, а потом закашлялся. Его волосы были спутаны и дергались сосульками, когда тот качал головой. Мужчина выглядел болезненным и уставшим.

– Как вижу, ты остаёшься? – фыркнула Улла. – Тебя ждёт неминуемая гибель. И когда ты будешь умирать от холода и голода, ты вознесёшь глаза к небу и закричишь предсмертно: «О Улла! Какой же я был дурак, что не пошёл вслед за тобой!»

И вновь ответом ей был смех, переходящий в хрипы и кашель.

– Глупость часто идёт рука об руку с юностью. А вот мудрость неизменно приходит со старостью, – Вальдр разогнул спину и упёрся взглядом в вёльву. – Я уже видел молодых гордецов, да и сам таким был! Ха! Вы желаете только власти над людьми, – Вальдр указал ножом в сторону Уллы и покачал им. А потом прищелкнул языком. – Нет, вы точно никого не спасёте…

– Разве ты не видел, на что я способна? Сам Тор обратил на меня свой взор, когда я взывала к нему. Мне суждено спасти наш мир.

– Спасти или захватить? – рассмеялся старый воин. – Ты же просто девчонка, пусть и одарённая, как и твоя мать, но сердце твоё полно тёмных желаний. Я видел это ещё в твоем детстве. Вам с юным конунгом дарована большая сила, но я знаю, во что вы обратите её, – Вальдр махнул ножом в сторону пристани с множеством людей. – Вы всех их погубите, когда станете делить трон Мидгарда.

Улла презрительно фыркнула.

– Боги на нашей стороне.

– Боги на стороне сражений, – вздохнул воин. – Один рад новым эйнхериям[9]. Особенно когда боги уже вступили в сражение с чудовищами. Теперь ему нужно всё больше и больше наших воинов, чтобы те принесли ему славную победу, – пожал он плечами. – Вот Один и погнал северного щенка устроить очередную, – он вдруг повысил голос и развел руки в стороны, обращаясь к небесам и людям, – огромную, как задница Мимира, войну!

Кто-то обернулся на него, но Вальдр уже вовсю давился смехом.

– Ты ведь веришь в пророчества, вёльва. Разве есть хоть одно из них, в котором Мидгарду суждено выстоять в Рагнарёк? – вздохнул старик.

Улла поджала губы.

– Я лишь трачу своё время на разговоры с мертвецом, – она отвернулась, махнув рукой на старика. – Скоро мы сразимся с чудовищами. Но ты будешь уже мёртв.

– Чудовища среди нас, – покачал головой Вальдр и поднял взор на Уллу. – Многие из них мнят себя спасителями.

– Прощай, Вальдр! – оборвала она его на последней фразе и отвернулась.

Улла зашагала к пристани под хриплый смех, который становился всё тише с каждым шагом. С каждым шагом Скогли оставался позади, как растворяющееся в памяти прошлое.

Когда Улла подошла к кораблям, ей указали на один из них. Она взошла на палубу и обернулась, окидывая взглядом серые и безлюдные улочки. Ещё недавно это место было её домом, но теперь становилось всего лишь воспоминанием. Из пары домов, в том числе и из дома Вальдра, шёл едва заметный дымок. Уходили не все. Наверное, решила Улла, остались старики, которые были бы только обузой в их грядущих сражениях. Но тут же она увидела около одного из домов маленькую девочку с её матерью. Они смотрели на корабли печально, но не торопились к ним.

Остаются, поняла Улла.

Легкая грусть опустилась на её плечи.

– Собралась? – рядом появилась тёмная тень Скалля.

Он улыбался.

– Ты чересчур довольный, – вздохнула вёльва и опустила мешок на палубу рядом с другими.

– Не просто довольный, – протянул Скалль, изучая девушку глазами будто сундук награбленного золота. Он поднял руку и поймал прядь её волос пальцами. – Я впервые за долгие месяцы по-настоящему счастлив. Ведь боги даровали мне благословение, – он хрипло и бархатисто мурлыкал, заражая Уллу своим восторгом. – Спасибо им, – он повернул голову немного в сторону, найдя глазами Тора, кивнул ему и вернул взор к Улле.

– Боги даровали это благословение мне, – Улла насмешливо повторила жест Скалля, кивнув Тору. – И однажды даруют и тебе, если будешь слушать, что я говорю.

Скалль рассмеялся, продолжая накручивать её локон на свой палец.

– О, вёльва, мое благословение всегда при мне. И было при мне до встречи с тобой, – Скалль подмигнул. Его взгляд переместился на её волосы, он поймал ещё одну прядь, потом потрогал тонкие косички на висках. – Мне кажется, что ты не знаешь, чего хочешь, Улла. И что можешь.

– О, я прекрасно знаю, чего я хочу! – девушка резко повернулась к конунгу. Её глаза сверкнули. – Я слишком долго ждала, притворяясь никем. А ведь боги приготовили мне великую судьбу! – Улла поджала губы. – Я знаю, что они гневаются на меня за бездействие. Но теперь я готова к новой жизни.

Мужчина еле заметно сглотнул.

– И ты думаешь, что наши судьбы будут неразрывно связаны и после того, как мир погибнет? – Скалль понизил голос до шёпота, растягивая слова, и хитро сощурился, изучая лицо Уллы.

– Разве не очевидно? Из всех людей Мидагрда боги выбрали тебя и меня! – воскликнула Улла. – Боги желают, чтобы мы были вместе, Скалль. Они были рады, что мы объединились. Я думала, что ты это понимаешь.

Она увидела, как Скалль несколько раз удивленно моргнул, пальцы его замерли у её лица. В голове конунга завертелись какие-то мысли, он нахмурился, но потом расплылся в улыбке.

Вёльва знала, что всегда притягивала людей. Такова её сила. Она манила своей исключительностью, близостью к богам. Даже те, кто презирал её, как Ненне, всё равно испытывали к прорицательнице непреодолимую тягу. И желание. Они всегда думали о ней.

Теперь думал и Торгни. И Скалль.

– Пусть нам и осталось жить совсем мало, но не стоит торопить судьбу, – конунг провёл пальцем по щеке девушки. Улла стиснула крепко зубы, злясь на это прикосновение. – Впереди у нас с тобой много всего, Улла. Кто знает, возможно, однажды мы станем друзьями. Или врагами, – голос его прозвучал тихо, но очень холодно.

Улла фыркнула.

– Многие остаются, – изменив русло разговора и кивнув в сторону берега, произнес Скалль.

Улла повернулась к городу. Пряди её волос выскользнули из пальцев конунга.

– Это их выбор, – пожала она плечами.

– Да, выбор есть всегда.

– Ярлы, которых ты убил, чтобы захватить людей, с тобой не согласились бы.

Скалль нахмурился, подбирая слова.

– Многие считают, что моя цель лишь господство над народами севера.

– А это, конечно, не так? – ухмыльнулась Улла и искоса посмотрела на Скалля.

Тот улыбнулся и покачал головой.

– Мы должны сражаться за самих себя. Не за богатство и земли, не за мое господство, а за выживание. Зачем Мидгарду люди, которые не хотят жить?

Девушка ощутила повисшую между ними ложь.

– Ты врёшь, – Улла вскинула одну бровь. – Ты уже никогда не захочешь опуститься ниже, вести обычную жизнь, – Её рука тронула кистевой обруч конунга, исчерченный рунами. – Да и будь ты скромником, не знающим собственной власти, носил бы ты на всеувидение гебо? – вёльва задержала пальцы на крестообразной руне. – То щедрость и милость, то честь и опора, то слава и помощь изгою. Тому, кто вознёс их ценою любою. Как много я не знаю о тебе?

Скалль не ответил.

Повернувшись, они задумчиво посмотрели друг на друга. У них оказалось много тайн, которые некому было рассказать. Улла глядела в пронзительные голубые глаза Скалля. В их уголках пролегли мелкие морщинки – знаки улыбчивого человека. Улле сразу пришли на ум те самые высокомерные ухмылки конунга. Вёльва вспомнила, что у Торгни тоже проступают отчётливые морщинки, когда он улыбается. Но это были совершенно разные глаза и улыбки. И они по-разному действовали на неё.

– Как ты убедил первых людей всех пойти за тобой? – не унималась Улла.

Скалль наклонился к самому уху девушки и прошептал:

– Я бессмертен. Это привлекает.

Улла облизнула губы, которые тут же закололо от налетевшего морозного ветра.

– И ты всегда был бессмертным? – заговорщицки прошептала она.

Скалль ехидно улыбнулся и промолчал, наблюдая за нескрываемым любопытством вёльвы. Ему нравилось внимание к себе и к своему секрету. Она сразу это поняла.

– Дорога будет длинной, не потрать все вопросы до отплытия, – он напоследок вновь прикоснулся к волосам Уллы, а затем отправился помогать грузить тюки с вещами и клетки с животными.

Прошло совсем немного времени, прежде чем первый драккар отчалил от берега. Невыловленные вещи дрейфовали у пристани, толкаясь о деревянные борта кораблей. Когда их драккар первым двинулся по водам фьорда к открытому морю, Улла вышла к самому носу, застыв, будто статуя. Она горделиво смотрела вперёд, чувствуя, как боги гладят её волосы морским ветром, как шепчут ей ласковые слова.

Скогли был спасён благодаря ей.

Бо́льшая часть Скогли.

Глава 9

Вскоре предметы, унесённые водами с берегов Скогли, перестали попадаться на пути. Зайдя за последний каменистый выступ Хисс-фьорда, внутри которого располагался город Уллы, корабли вышли в море и двинулись увереннее, ложась на прямой курс. Море встретило их молчаливым спокойствием, позволив миновать торчавшие из воды островки и скалы, выстроившиеся перед входом во фьорд, как зубчатый забор.

Оставив фьорд позади, драккары поспешили расправить паруса.

Улла заметила, что на всех драккарах люди сразу достали рыболовные сети. Когда наступила тяжелая зима, рыба была самым ценным запасом пищи. Даже Лейв, хоть и не верил в Рагнарёк и в то, что весна уже не наступит, тщательно распределял запасы и делал как можно больше новых. Теперь всё его вяленое мясо и ящики с засоленной рыбой плыли на кораблях Скалля. И люди торопились пополнять запасы всеми доступными методами.

Рыбы стало меньше за эти годы. И сейчас Улла понимала, что они не смогут выловить достаточно, – но всё-таки люди суетились и расправляли сети. Вёльва перевела взгляд на горизонт.

Теперь Тор и Ёрмунганд двигались совсем рядом. Казалось, что их долгая битва вскоре закончится. Тело Тора было залито его собственной кровью, а чешуя змея покрылась трещинами-ранами. Над головами всё ещё не унималось небо – молнии сверкали без устали. Следом быстро приходил гром.

Какое-то время все молча разглядывали гигантов. Неожиданно сквозь тучи пробился одинокий луч света, упавший куда-то в сердце Северного моря. Люди приняли это за знак.

– Тор! – раздался крик совсем рядом с Уллой, и Торгни, стоящий ногами на большой бочке, вскинул вверх свой кулак. – Тор!

Люди на их корабле подхватили его радостный клич. Они славили и приветствовали своего бога, надрывая глотки. Им вторили и люди на других драккарах, вскидывая оружие и крича. Вскоре голоса заполнили море, отражаясь во фьордах.

Улла обернулась, чтобы осмотреться. Никто не остался в стороне: кричали и люди Скогли, и люди Сонн, и люди Халогаланда. Иными словами – все народы, смешавшиеся теперь в единый народ Мидгарда. Сейчас они в унисон славили Тора. Вёльва нашла взглядом конунга – он стоял на носу корабля и, подняв вверх руки с двумя своими топорами, выкрикивал имя бога.

Последние крики замолкли, когда солнце вновь скрылось за тучами.

Бог и змей никого не услышали. Улла поняла, что их сражение идёт где-то между мирами. Возможно, даже если она дойдет до самого края Мидгарда, то всё равно не сможет коснуться и лодыжки Тора.

Вскоре, когда корабли прошли дальше, обогнув берег, Улла заметила, что хвост огромного змея скручивается в несколько колец, уходя под воду, в сторону их земли. Вёльва перегнулась через борт драккара и стала вглядываться в море сначала вдалеке, а потом под самым дном корабля.

– Что ты ищешь? – спросил Скалль, заметив, с каким вниманием девушка рассматривала воду.

– Смотри, – Улла ткнула пальцем в тёмные волны.

– Ничего не вижу, – Скалль перегнулся через борт и нахмурился.

– Видно, когда солнце немного показывается, – девушка посмотрела на небо, подождала какое-то время и потом снова опустила глаза к воде. – Вот сейчас.

Тогда Скалль прищурился изо всех сил, стараясь разглядеть что-то в тёмной воде. Корабли покачивало на волнах, и в очередной раз, когда их драккар немного приподняло и покачало сначала вправо, потом влево, конунг наконец смог увидеть глубоко под ними длинный хвост мирового змея. Чешуя, скрытая под толстым слоем воды, изредка отражала свет, делая тушу Ёрмунганда заметной. Хвост, казалось, совсем не шевелился: видимо, змей действительно был таким огромными, что опоясывал Мидгард.

– Интересно, где он заканчивается? – восторженно выдохнула Улла.

– Он всё ещё крепко держит в своих тисках наши земли, – выдохнул Скалль.

– Правда, он величественен? – тихо прошептала Улла. Она тоже завороженно вглядывалась в воду. – Мы никогда не замечали его среди волн, но он всегда был так близко, что… – Улла вытянула руку вниз, будто пытаясь дотянуться до кромки воды. Кожа её руки обветрилась, и тонкие пальцы выглядели, как безжизненные косточки. Но Улла продолжала тянуться к мерцающей чешуе Ёрмунганда.

– Так близко, как будто мы всегда могли дотянуться до чудовищ и богов? – закончил за неё Скалль, ухмыльнувшись. Он следил за её бледной, почти прозрачной рукой. – Но это совсем не так. Наш мир всегда был очень далёк от мира богов, увы.

– От мира богов – да. Но Ёрмунганд всегда был у нас под самым носом.

– Лишь потому, что Один запер это чудовище в Мидгардском океане.

– Людям стоит меньше жаловаться и причитать, – Улла фыркнула и прижала руку к груди, согревая пальцы. – Ведь если мы умираем, то всегда хотим попасть в Вальхаллу, где будем болтать о наших подвигах, а Один будет слушать и хохотать. Нас не привлекают другие посмертные чертоги, – она вздохнула. – Если мы молимся, то хотим, чтобы нас сразу услышал Тор, других богов нам не надо. Хотим женщин, похожих красотой на Фрейю, а мужчин прекрасных, как сам красавец Бальдр, – Улла устало усмехнулась. Она распрямилась и вдохнула носом побольше морозного солёного воздуха, а взгляд устремила к горизонту. Скалль же при её словах даже не улыбнулся, а продолжил наблюдать за вёльвой, не проронив ни слова. – Из-за своей жадности люди пропускают всё, что им на самом деле даровали. Они умирают глупыми и обиженными, хотя могут познать мир, как боги.

– Что ты имеешь в виду?

– Всю жизнь мы мечтаем о встречах с богами и их дарах. А они у нас под носом, но мы не замечаем.

– Ёрмунганд – не дар богов, а проклятье для них и для нас, – заметил Скалль.

– Ой ли? – Улла прищурилась, разглядывая змея. – Он часть девяти миров, как и мы с тобой. Брошенный ребёнок своего отца, запертый навеки в маленьком мире людей, которые даже не обращали на него внимания…

Скалль ничего не ответил. Он вглядывался то в очертания колец змея, то в лицо вёльвы, которая погрузилась в свои мысли. Ему не хотелось подозревать её в жалости к чудовищам, но от того, с каким трепетом Улла говорила об огромном несчастном Ёрмунганде, забытом всеми, Скаллю тоже стало жаль громадное чудовище.

– Всё, что у него есть, – эта битва, – вздохнула Улла. – Вечный сон, яркий миг сражения, а потом смерть.

И снова конунг ничего не смог ответить. Он молчал, разглядывая теряющиеся за облаками силуэты, и надеялся, что эта картина надолго ему запомнится: ничего прекраснее и величественнее он в своей жизни не видел. В молчании он оставил Уллу, чтобы вернуться на нос драккара и там надолго погрузиться в свои мысли.

Путешествие было медленным. Драккары долго удалялись от берега, чтобы миновать множество торчащих скал, а потом выстроились в шеренгу и двинулись вдоль побережья.

Улла практически всё время сидела на палубе возле мачты, закутавшись в одежды и натянув на себя одеяло. Мысли одна за одной лезли в голову девушки. Ей очень хотелось в полной мере ощутить ту власть, которую она теперь обрела, но на деле Улла чувствовала только ужасный холод. Несмотря на то, что она сотворила настоящее чудо на глазах у сотен людей, сейчас они занимались своими делами, принимая её присутствие как должное – равно как и Скалля. Совсем не так, как она мечтала.

Боги тоже молчали.

Улла снова была покинута.

Вёльва вытащила из мешочка руны и кинула на палубу перед собой. Каждая руна повернулась к ней спиной. Деревянные предатели.

– Проклятье, – прорычала девушка и собрала маленькие деревяшки.

К ней незаметно подошёл Торгни.

– Ну хватит мучать несчастных, – улыбнулся он, уже не раз наблюдая, как она проделывает этот бесполезный ритуал.

– А чем мне заняться? – пробубнила девушка.

– Пошли, – Торгни протянул руку. – Покажу кое-что.

Улла пожала плечами, принимая приглашение. На корабле было скучно, а если предстояло плыть так до самого юга, то вскоре она начнет злиться. Торгни подвёл её к носу драккара, миновав всех гребцов, и ткнул пальцем в сторону бога грома.

– Видела его пояс? – спросил Торгни.

– Да, – Улла закуталась в накидку сильнее.

– Это Мегингъёрд, – пояснил мужчина. – Пояс силы. На нём изображены величайшие подвиги Тора, которые теперь подпитывают его мощь в сражениях.

Улла ткнула пальцем в пояс и спросила:

– Что это за подвиг? Вон там слева.

На металлической круглой пластине был изображён бог грома, опустившийся на одно колено перед страшной женщиной, держащей его за голову.

– Не выглядит как что-то великое, – хихикнула Улла.

– Не смейся над Тором, – нахмурился Торгни.

Улла прижала ладонь ко рту. Конечно, она не имела права смеяться над богами, но соблазн был велик. К тому же Торгни так забавно обижался, что девушка просто не могла сдержать улыбку.

– Это история о том, как Тор победил старость, – Торгни смотрел на бога взглядом, полным любви.

Улла перестала улыбаться. Взгляд, которым воин смотрел на своего бога, завораживал её. Кроме любви в нём было очень много боли.

– Это произошло в Утгарде. Городе в мире великанов. Он не подчиняется законам или порядкам. Этот город… Правильнее назвать его миром колдовства, который существует параллельно всем известным нам мирам. Тор и его друзья однажды попали туда, а правитель этого мира, Утгарда-Локи…

– Как Локи? – хмыкнула Улла.

– Как Утгарда-Локи, – серьёзно поправил ее Торгни. – Он решил испытать их. Было много сражений, но одно из них было самым суровым. Утгарда-Локи предложил Тору сразиться со своей нянькой Элли, которая выглядела старой и немощной женщиной. Тор вступил в бой, но проиграл. Элли схватила его за голову и опустила несчастного на одно колено.

– Так какой же это подвиг? – фыркнула Улла.

Торгни покрутил языком во рту, а потом благоговейно выдохнул:

– Элли была великаншей, которая воплощала собой саму старость. Тор уже расстроился, что проиграл, но Утгарда-Локи захлопал в ладони и восхищенно закричал: «Старость еще никого не оставляла в живых! Но тебя заставила лишь преклонить колено».

Торгни глубоко вдохнул и замолчал. Улла тоже притихла, задумавшись о великом смысле этих слов.

– Да, звучит как величайший подвиг, – улыбнулась она.

Тор тем временем повернулся к ним другим боком, будто специально хвастаясь всеми подвигами. Теперь на поясе можно было разглядеть сюжет, где Тор держал над головой пылающий камень, собираясь кинуть в великана, испуганно вжавшего голову в плечи.

– О, я знаю! – воскликнула Улла, напугав Торгни. Она радостно откинула капюшон, будто он мешал ей внимательнее рассматривать бога. – Тор кидает раскалённое железо в Гейррёда, – глаза Уллы сверкнули. – Проклятый великан и его дочери пытались погубить Громовержца, подговорив Локи привести его без оружия.

– Да, и правда, – Торгни довольно улыбнулся.

Улла заметила, что несколько любопытных лиц повернулись в их сторону. Торгни решил повысить голос и рассказать одну из своих любимых историй:

– Высоко летал проказник Локи на соколиных крыльях в небе, но всё-таки недостаточно. – На громкий голос обернулось ещё больше людей. Среди них были мальчик и девочка примерно лет десяти. Для них-то Торгни и разошёлся на славу, – Но великан Гейррёд расставил свои ловушки, чтобы поймать нахального бога. Когда же Локи всё-таки попался, что, конечно, больно ударило по его самолюбию, ведь Локи ой как не любил попадаться в чьи-то ловушки, – то он умолял великана отпустить его! Гейррёд согласился. Но за большую цену. Он потребовал, чтобы Локи привёл к нему в дом Тора без оружия. Гейррёд хотел сразить Громовержца! – Торгни щёлкнул пальцами перед собой, а дети, слушающие его, вздрогнули от этого жеста.

– Гейррёд хотел убить Тора? Почему? – воскликнула девочка, а все взрослые захихикали, потому что ответ был очевиден.

Улла решила ответить:

– Потому что Тор – главный враг всех великанов. Он ненавидит весь их род, который происходит от страшного великана Имира. Тор уничтожил множество его потомков, но они продолжают плодиться. И все они мечтают однажды убить могущественного Громовержца!

Девочка испуганно округлила глаза, а люди вокруг уже не улыбались. Они замерли, с опаской и холодом смотря на Уллу. Вёльва сразу ощутила их недоверие. И не очень-то радовались ее компании.

Торгни тоже это заметил, поэтому поторопился продолжить рассказ, прерывая возникшую паузу:

– Вот и Гейррёд был бы рад убить Тора. Локи выполнил обещание, подговорив Громовержца оставить свой молот дома, чтобы безоружным отправиться с ним в Ётунхейм.

– Как же Локи это удалось? – снова воскликнула девочка.

– Он был очень убедителен, – пожал плечами Торгни.

– Они с Тором были друзья?

– Нет, у Локи не было друзей.

– Как же тогда Тор решил оставить своё оружие дома и отправиться неизвестно куда за богом лжи и обмана? – настаивала девочка.

Вокруг снова раздались смешки. Даже Улла хихикнула. Они с Торгни переглянулись и оба коротко пожали плечами. Тем временем бог опустил молот на хвост змея, и небольшая волна накатила от горизонта, ударяясь о борт драккара, словно Тор говорил им: я всё слышу.

– Локи сказал ему, что прекрасная великанша Ярнсакса зовёт его на праздничный ужин в Ётунхейме, – вступил в разговор Скалль, который до этого только подслушивал. – И чтобы не спугнуть её, Тору нужно было оставить оружие дома.

Торгни хитро сощурился.

– Разве Тор не был верен своей жене, богине Сиф? – насупилась девочка.

– Был. Но и Ярнсаксу он тоже любил, – улыбнулся Скалль.

– Разве можно любить двоих?

Торгни шумно втянул воздух через нос. Скалль перевел взгляд на Уллу, а потом посмотрел на девочку, которая очень ждала продолжения рассказа.

– Можно, – уверенно произнес Скалль.

– Тогда это похоже на правду, – сделала вывод девочка и потребовала от Торгни скорее продолжить рассказ.

Ему пришлось подчиниться:

– В Ётунхейме Локи и Тор остановились переночевать в домике великанши Грид. Той самой, что любила всех богов и хорошо к ним относилась. Когда Локи отправился собирать дрова для печи, она поторопилась рассказать Тору всё, что задумал бог обмана! Тор уже собирался повернуть назад, но был так зол на Гейррёда, что решил дойти до него и убить. Грид дала ему с собой три волшебных вещи: железные рукавицы, пояс силы и посох. Боги двинулись дальше. Первая дочь Гейррёда встретила их у реки Вимур и попыталась убить Тора, подняв воды в реке так высоко, что Тор не смог бы пройти, если б не опирался на волшебный посох! Когда они дошли до дома Гейррёда, Тор присел на скамью, но та вдруг начала шевелиться под ним и подниматься! – Торгни вскинул руки вверх, а люди засмеялись. Даже Скалль заулыбался. – Тор упер посох в потолок, надавил на скамью, и под ней треснули спины дочерей Гейррёда, которые пытались раздавить бога. Хрясь! – он резко нагнулся, будто у него сломана спина.

Дети захихакали.

– Ну а что Гейррёд? – поторопила та самая девочка.

– А он, – продолжил Торгни, – увидел, что дочери его мертвы! Схватил кусок раскалённого железа и бросил в Тора, но бог поймал его своими рукавицами и кинул обратно в великана. Вон, видите? На поясе, – он ткнул пальцем в сторону горизонта.

– И пришиб его? – радостно подпрыгнула девочка.

– Да, – кивнул Торгни. – Пришиб.

Люди радостно встретили завершение истории, снова начав выкрикивать имя Тора. Улла заворожённо смотрела на Торгни, который радовался вместе с детьми, будто ему было столько же лет, сколько и им.

– Как тебе история? – Торгни повернул голову к Улле.

– Её все знают, – она махнула на него рукой.

– А какую же ты не знаешь? – хмыкнул он.

– Вот эту, – Улла ткнула пальцем в пояс Тора, когда тот медленно развернулся, позволяя рассмотреть новые изображения.

Торгни нахмурился, а потом приложил ладонь к своему лбу, чтобы пристальнее рассмотреть пластину с подвигом. На ней Тор подпирал собой огромную стену. Не было великанов, не было даже оружия.

Торгни поджал губы.

– Я не знаю. Может, знает мой брат… – задумчиво протянул он и насупился, расстроенный, что его память хранит далеко не все истории о боге, которого он так почитал. – Спросить?

– Нет, – улыбнулась Улла. – Лучше давай попытаемся догадаться.

Остаток дня они провели именно за этим. По очереди они выдумывали подробности то одного, то другого подвига Тора, в котором ему пришлось бы поддерживать огромную стену. Улла смогла отвлечься от тяжёлых мыслей и даже практически ни разу не сказала ничего мерзкого и высокомерного.

Они привлекли к этой игре Торлейва, который тоже не смог узнать загадочную историю. Старший Бергторсон был очень этим оскорблён, поэтому раздражённо отмахнулся от своего брата и его подруги-ведьмы.

Не найдя ответа и устав от предположений, Улла и Торгни наконец замолчали. Улла неожиданно подумала, что совсем не говорила за это время со Скаллем, будто бы Торгни старался занимать всё её время собой. Она высказала эту мысль рыжему воину.

– Думаешь, что я не подпускаю тебя к Скаллю? – хмыкнул он.

– Очень на это похоже. Иначе зачем ты постоянно крутишься рядом?

– Может, мне нравится общаться с тобой?

– Тебе не может нравиться общаться со мной.

– Ну, значит, и Скаллю не понравится.

– Скалль – другое дело!

Торгни вздохнул.

– Что ты хочешь ему сказать?

– Тебя это не касается.

– Касается, Улла, – мягко, но настойчиво произнес Торгни. – Спасти людей Мидгарда – очень важная миссия, которой и занят сейчас наш конунг. Без него мы все пропадем. Я не хочу, чтобы он свернул с этого пути.

– И ты думаешь, что я могу его отвлечь?

Торгни пожал плечами и ничего не ответил. Улла громко фыркнула, отходя на другой конец палубы. Она обиженно скрестила руки на груди и закуталась в накидку, опускаясь на мешки.

Ну и ну! Она столько всего сделала, но даже Торгни, чьё имя едва ли будет увековечено историей, позволяет себе высказывать в её адрес подозрения. Кажется, это никогда не закончится.

Из своего небольшого укрытия Улла отчётливо видела Скалля. Он стоял на носу драккара, тихо переговариваясь с двумя юношами. Говорящие держались за толстые корабельные канаты, слегка покачиваясь в такт бьющим о борт волнам. Торгни устроился у правого борта. Если бы девушка захотела сейчас подойти к конунгу, то он вырос бы между ними как скала. Только теперь до Уллы это дошло. Торгни всё время был между ними.

Вероятно, отреагировав на её странное поведение, Скалль распорядился не подпускать девушку близко, решив, что она опасна.

Но вёльва не жалела, что сразу заявила о своих намерениях. Конечно, Улла надеялась, что он не спутал намерения с чувствами. Подумав об этом, девушка фыркнула и закатила глаза, а потом снова уставилась на конунга. Безусловно, он был хорош собой, и наверняка многие девушки заявляли ему о своей влюбленности. Его рост позволял взирать на всех свысока. На всех, кроме Торгни, конечно. Улла и раньше подмечала острую и холодную красоту чужака. Знала о ней ещё даже до того, как он вошёл в их город. В то время, как мужчины в Скогли шептались о силе северного зверя, женщины болтали о его красоте. И не врали.

Впервые она увидела его на улицах Скогли, когда он со своими людьми приближался к длинному дому Лейва. Он шёл медленно, улыбался своей волчьей улыбкой, похожей на оскал, а перед ним расступались и замирали люди. Перед глазами Уллы всё плыло. Кажется, Скалль подошёл ближе к Лейву и поздоровался. Представился. Но что бы ни говорили в тот момент вокруг, в ушах Уллы звучало только одно:

«Сработало, сработало, сработало, сработало!»

Её план и правда сработал. Скалль стоял перед ней. Ещё красивее и величественнее, чем в сплетнях болтливых женщин. Когда он впервые заговорил с ней, сердце вёльвы замерло от восторга. Когда он сражался с Лейвом, Улла потеряла голову. А когда увидела его силы, то просто… Пропала.

Улла сглотнула, думая о чистом восторге, который захватил её. В тот момент в комнате, когда потянулась к его губам, она ещё не понимала, почему ей этого захотелось. Отчасти ей казалось, что если сам Тор ответил на её молитвы, то теперь она может захватить всё, что захочет. Например, самого сильного и властного мужчину, какого только знал Мидгард. Не довольствоваться же ей вниманием Лейва или Торгни…

Подумав об этом, Улла тихо выругалась сквозь сжатые зубы. Она и была тем самым несчастным обиженным капризным ребёнком, который хочет только всё самое лучшее. Вечно недовольная тем, что у неё есть. Наверное, Улле только казалось, что она выше, чем прочие люди.

Нет. Это не так. Она выше. Ведь даже сам Тор недавно подтвердил это.

И ей положено всё лучшее, что есть в Мидгарде. Это не прихоть обычного человека, а судьба, которую для неё избрали боги. Ведь они сделали её подобной самим себе.

Улла вздохнула. Ей не хотелось оставаться в стороне, ожидая, пока Скалль решит прибегнуть к её силе, будто она лишь его верный клинок. Прорицательница жаждала куда более высокого положения. Теперь, когда оковы спали, когда она свободна от Лейва, Улла наконец имела право получить всё.

И даже Торгни не сможет ей помешать.

Глава 10

Люди мёрзли в толстых мехах, топтались на палубе, разогревая пальцы ног в кожаной обуви, обматывая ее накидками и перевязывая шнурками. Вскоре все стали похожи на огромных толстых медведей. Такими же были бойцы конунга Скалля, но если раньше они выделялись на фоне простых людей Скогли, то теперь все были одеты одинаково.

Улла накинула на голову плотный капюшон. Иней на заледеневших волосах хрустнул под ним как корка льда под ногой, когда идёшь зимой по дороге. Ветер не унимался, будто принимая вызов укутавшихся людей. Новый порыв запутался в парусах, таща драккары вдоль скалистых берегов, что виднелись в белой ледяной завесе где-то по левому борту. И если этот ветер был хорош для кораблей, послушно следующих курсу, то люди ругались всю дорогу, утирая обледеневшие носы.

Когда её руки покраснели, Улла отправилась к своему мешку, чтобы найти среди материнских теплых вещей рукавицы. Пальцы совсем не слушались, поэтому справиться с узлом на мешке было невозможно. Улла обломила два ногтя, тихо заскулив, но бой был проигран.

– Давай помогу, – послышался чей-то голос рядом, и вёльва сразу отступила, принимая помощь.

Она устало выпрямилась, досадливо шмыгнула носом и тыльной стороной ладони стёрла влагу под ним. Ей было ужасно холодно. Она повернула голову в капюшоне и вздрогнула. С завязками на её мешке боролся Ненне. Здоровый как бык. С седыми обледеневшими волосами, с тремя шрамами на лбу, без одного пальца, с огромной бородой в форме острого копья… Стоял и сражался с верёвкой, пыхтя и не поднимая глаз.

– А ну убери руки от моих вещей! – рявкнула она и пнула воина ногой.

Тот лишь слегка пошатнулся.

– Маленькая ведьма думает, что сможет согреться без рукавиц? – вдруг загоготал Ненне.

– Я согрею руки в твоих кишках, когда их выпущу, – заорала девушка, ощущая, как гнев гонит кровь по её венам, согревая наконец даже кончики пальцев.

Смех стал похож на рычание зверя, а когда Ненне повернулся к ней, Улла взвизгнула от ужаса. Его рот разъехался, обнажая один, два или даже три ряда острых зубов! Глаза горели желтым, лицо трескалось и удлинялось, становясь похожим на собачью пасть.

Улла завизжала и упала на палубу, пытаясь отползти подальше. Она в ужасе стала озираться, но все на корабле были мертвы. И мертвы уже очень давно. Их кожа ссохлась и сжалась. Глазницы впали, руки держались за руки, видимо, пытаясь согреться перед смертью. Вся их одежда была покрыта снегом. Девушка в ужасе закружилась по палубе, натыкаясь на тела и крича всё сильнее.

Наконец её глаза нашли то, что искали. Упав на колени, она подползла к конунгу, который вжался в борт корабля. Его чёрные волосы, сильно отросшие во время долгого путешествия, свисали на лицо, а руки были крепко сцеплены, будто перед смертью он долго взывал к богам.

В панике вёльва припала к ногам Скалля и вжалась в них, наблюдая как страшный зверь, похожий и на Ненне, и на волка одновременно, надвигается на неё. Вокруг был только лёд. Корабли не двигались, зажатые белым мертвым морем.

– Мир-р-р-р остынет и пр-р-р-ромёр-р-рзнет, когда мы с отцом пр-р-р-ридём властвовать на ваши земли, – прорычал волк. – Когда мы с-с-с-с бр-р-ратом догоним С-с-соль и Мани[10].

Волк рычал, слюна капала с его зубов, а вёльва вжималась в сухие кости конунга и тяжело дышала, боясь закричать. Под спиной начали хрустеть останки воина, но она всё сильнее давила на них. Часть лица Ненне ещё была похожа на человеческую, но челюсть, одна рука, даже одно ухо уже походили на волчьи. Он был так ужасен, что Улла забыла себя от страха.

Волк приблизился к ней. Девушка зажмурилась и закрыла лицо руками, но, когда горячая слюна упала на ладони, Улла вскинула глаза. Чудовище нависало над ней. Такое отвратительное создание – получеловек-полуволк. Существо протягивало свою когтистую лапу вёльве, будто вовсе не собираясь на неё нападать.

– Когда богов не с-с-с-танет, у людей ос-с-с-станутся не только люди, – волк сощурился. – Мы с-с-с-согреем. Мы о-с-с-светим.

Улла недоумевающе смотрела, как за спиной возвысившегося над ней волка сгущалась тьма, будто весь свет поглощала его огромная фигура. Тьма окутала замёрзшее море вокруг, поглотила борта драккара, подкралась к Улле и замерла.

– Ты приведёш-ш-ш-шь к нам людей. Когда мы с-с-с-с отцом попрос-с-с-сим, – пасть продолжала разъезжаться и меняться, поэтому некоторые слова пропадали в глотке волка. – Ты нуж-ж-жна нам, Ул-л-л-ла. Ты будеш-ш-шь с-с-служить нам!

Из нутра волка струился тусклый свет, освещая их двоих. Вёльва открыла было рот, чтобы закричать от охватившего её ужаса, но зверь поднял морду к небу и заревел. Рык его был таким громким, что Улла…

…проснулась.

Ночь уже приближалась, накинув сумерки тёмным покрывалом на мир. Улла откинула свой капюшон и как можно глубже вдохнула носом морозный воздух, чтобы скорее очнуться ото сна. Перед глазами ещё не померк свет, струящийся из пасти полуволка. Улла вскинула голову к небу и увидела, как больное солнце тускло светит, заваливаясь за горизонт. Она быстро стала обдумывать видение.

Улла знала, что у бога Локи было трое детей. У одного из них, волка Фенрира, было двое сыновей-волков – Сколль и Хати. Сколль всегда бежал по небосводу, пытаясь догнать солнце. А его брат, Хати, преследовал ночами луну. И когда оба волка наконец смогут догнать свою добычу, все миры погрузятся в темноту и холод. Как и сражение Тора с Ёрмунгандом, эти события – часть Рагнарёка.

Ужас охватил Уллу. Вскочив на ноги, девушка стала искать глазами конунга, чтобы скорее рассказать ему о своём видении. Найдя его на самом носу драккара, Улла подбежала ближе и схватила Скалля за руку.

– В чем дело? – удивился он, но Улла никак не могла подобрать нужных слов. Она облизнула губы и тяжело задышала, искоса взглянув на стоящего рядом Торгни. Скалль заметил сомнения вёльвы и поторопил её. – Если тебе есть что рассказать мне, то говори скорее.

Наконец Улла кивнула, но подступила как можно ближе к мужчинам, боясь своими словами поднять панику на корабле.

– У меня было видение, – прошептала она, а Торгни и Скалль вздрогнули и напряглись. – Страшное чудовище явилось ко мне во сне, чтобы открыть будущее, – Улла сглотнула. Когда она говорила, в её зрачках ничего не отражалось, лишь абсолютная темнота. Торгни и Скалль могли в этом поклясться. – Скоро волки сожрут наше солнце. И нашу луну.

Больше она ни в чём им не призналась. Как бы Улла рассказала Скаллю, что волки манили её на свою сторону? Чудовище сказало прямо: ты нужна нам, ты приведёшь к нам людей. Мурашки побежали по рукам девушки, когда она вспомнила шипяще-рычащий голос волка. Теперь они будут охотиться за ней, наверняка попытаются убить…

Улла побледнела от этих мыслей и еле устояла на ногах, но не подала виду. Ей грозила ужасная опасность! Наверное, когда она связалась с Тором, то как маленький светлячок зажглась во тьме, маня к себе и богов, и чудовищ. Три года никто не знал о её великой силе, но теперь лапы волков потянулись к той, что вела за собой человечество.

– Тогда Мидгард погрузится во тьму и холод, – выдохнул в ужасе Торгни, прерывая размышления Уллы.

Она только кивнула. А Скалль оставался невозмутимым и спокойным, будто уже был к этому готов. Он поднял глаза и посмотрел на вереницу драккаров, потом обернулся, взглянув на ещё сражавшихся Тора и Ёрмунганда. Посмотрел в сторону берега. Он что-то долго обдумывал, а Улла и Торгни не прерывали его.

Краем глаза на тёмной стороне среди облаков они вдруг увидели огромную тень, которая накрыла корабли и море, а потом снова скрылась.

– Волк уже совсем близко. Вскоре он проглотит солнце, – сдавленно произнесла Улла.

– Тогда не будем дожидаться этого, – уверенно кивнул Скалль. – Скоро будет заход в Скуденес-фьорд, тогда мы свернём и причалим к берегу Ставангра. Это крупный город, сможем разместить всех людей.

– Зайдём и в эти земли тоже? – Торгни выдохнул со свистом и повысил голос. – Какой вообще был толк выходить в море? Если мы будем причаливать ко всем берегам, то никогда не доберёмся до юга.

Скалль смерил друга тяжёлым взглядом.

– Когда погаснет солнце, мы уже не сможем идти по воде как раньше. Нам нужна земля, чтобы подготовить корабли и людей, а ещё чтобы избежать паники, когда мы окажемся в темноте, – уверенно произнёс конунг. – К тому же есть шанс, что ярл Хундольф и наши люди сейчас ждут нас в Ставангре.

– Есть шанс? – взревел Торгни. – Меня радует твоя вера в лучшее, но Северное море, если ты не заметил, покидало свои берега! А это значит, что наши корабли уничтожены, а люди погибли. Я думал, что мы уже обсудили это с тобой и решили не поворачивать в Ставангр, чтобы не терять время.

– Они живы! – Скалль повысил голос. Вокруг все вздрогнули. – Им должно было хватить времени, чтобы достигнуть берегов Ставангра. Они были там, когда море покидало берега.

– Ещё утром ты говорил иначе, – процедил сквозь зубы Торгни. – Ты просто не готов смириться с тем, что она умерла.

Но Скалль решил оставить это замечание без внимания.

– О ком ты говоришь? – нахмурилась Улла.

Она-то без внимания этот вопрос оставлять не хотела.

– Большая часть наших людей под предводительством ярла Хундольфа поплыла дальше, когда мы отправились в Скогли. Мой план заключался в том, что они должны были зайти в Ставангр и заключить союз с ярлом Скьялгом, – пояснил Скалль. – А потом двинуться в Борре. Ярл Скьялг сильный союзник, к тому же некогда мы с ним были знакомы. Пусть это было и не самое приятное знакомство, но я знаю, что он не дурак. То же самое он знает обо мне. Он должен был послушать моих людей.

Улла заметила, что Скалль недовольно скривился, понимая, что мог допустить ошибку. Но ответ Уллу не устроил. Она жаждала узнать о женщине, которую обсуждали Торгни и Скалль, но никто из них не проронил больше ни слова.

Они недолго помолчали, и наконец Скалль принял решение больше не медлить. Он громко оповестил своих людей, что они вскоре свернут в Скуденес-фьорд, чтобы пройти в Ставангр. Пошептавшись немного, люди начали готовить корабли к маневру, передавая дальше приказ своего конунга. Вскоре на всех драккарах уже знали их намерения.

– Странно надеяться, что они в Ставангре, – недовольно нахмурился Торгни, а Улла подслушала их разговор.

– Я надеюсь, что они на полпути в Борре, – произнес Скалль. – Они могли выдвинуться сразу после возвращения воды.

– Да. Если они выжили в море, если всё-таки заключили союз с ярлом Скьялгом, если решили двигаться на юг… Как много «если»! И всё равно они не знают о надвигающейся опасности. Не знают, что солнце вскоре нас покинет, а мир погрузится во тьму! – сквозь зубы процедил Торгни.

Скалль не ответил. Мужчины снова замолчали. Корабли медленно начали забирать влево, чтобы вскоре свернуть за массивную скалу и оказаться перед входом в Скуденес-фьорд. Он сильно отличался от тех, которые они видели раньше. На юге фьорды были широкими, а на севере их отделяли от моря лишь узкие проходы, миновать которые могли не все драккары.

Например, Согне-фьорд, откуда Скалль и его люди выходили на кораблях, когда покинули город Урнес, был очень длинным и скалистым коридором, по которому они шли целый день, аккуратно огибая острые края. Уже практически в море у самого начала фьорда лежал небольшой остров Харбакке, который, подобно привратнику, встречал все корабли, собиравшиеся войти в Согне-фьорд.

Хисс-фьорд, внутри которого расположился город Скогли, был небольшим, но его разбивали множество проходов и маленьких заливов. Чтобы в него попасть и проплыть к городу, нужно было обогнуть не один, а целое множество небольших островов и зубастых скал, торчащих из воды.

И теперь перед ними открылся Скуденес-фьорд. Вход в него был настолько обширен, что его можно было сразу не заметить. Казалось, это просто изгиб берега. Но уже совсем скоро, пройдя дальше, путники заметили небольшие, совсем не представлявшие угрозы скалы, которые драккары могли обойти с легкостью.

Сразу после них, если идти все время прямо, можно было наконец упереться в берега земель Рогаланда. Там располагалось сразу несколько крупных торговых городов, в которые удобно было заходить любым кораблям. Но самый крупный из них – Ставангр. И сейчас, когда корабли Скалля прошли достаточно далеко, чтобы начать различать впереди берег, все люди на кораблях увидели, как Ставангр в одно мгновение вспыхнул…

– Что это значит? – нахмурился Торлейв, подойдя ближе к своему конунгу.

– Не знаю, – хмуро ответил Скалль. – Могу лишь надеяться, что не наши люди стали виною этого пожара.

– Если наши люди там, то не думаю, что Ракель и Хундольф устроили бы сражение с людьми Рогаланда, – уверенно произнес Торгни. – Дело в другом.

– Возможно, люди Рогаланда сами устроили сражение с ними? – скривилась и фыркнула недовольная Улла.

– Если Скьялг увидел наши корабли, он мог сжечь город, чтобы мы его не заняли, – задумчиво и холодно произнёс Скалль. – Это значит, что мы не союзники, – конунг смотрел на горящий город, который становился всё ярче в наступающих сумерках.

Конунг сжал с силой кулаки, чувствуя собственное бессилие. Он был слишком далеко.

Улла тоже вглядывалась в необъятный пожар, но с меньшим беспокойством.

– Хорошо, что горит так ярко, – наконец пожала она плечами. – В темноте нам лучше держать курс. И если бы солнце и луна погасли прямо сейчас, то мы бы без проблем отыскали берег. Думаю, это удача.

Трое мужчин, с которыми она стояла, разом повернули к ней головы. Если бы Улла обернулась, то обнаружила бы, что все остальные тоже пристально посмотрели на неё.

– Что? – холодно фыркнула девушка.

– Однажды она возрадуется так и нашим смертям, – без улыбки произнес Торгни, а другие, смерив Уллу тяжёлыми взглядами, продолжили молчать и вскоре вновь повернулись к городу.

– Нужно поторопиться, – скомандовал Скалль. – Там могут быть наши люди.

Он помолчал и добавил:

– Я уверен, что там наши люди.

Торгни и Торлейв быстро заняли места на веслах и громкими выкриками принялись задавать новый, ускоренный темп гребцам. Драккар стал вырываться вперёд, и остальным тоже вскоре пришлось набирать скорость.

Огромный волк снова пронесся по небу, раскидывая лапами облака. Его было почти не видно в наступившей темноте, но всполохи Улла различила. Это был тот же самый волк, которого она видела в своем сне. Он пробежал по небу за солнцем перед тем, как оно окончательно скрылось и уступило место луне. Второй волк тут же начал охоту за ней. Он петлял между облаков, отталкивался лапами от редких звёзд и скулил, когда обжигался об их свет.

Улла знала, что звёзды – это мелкие искры из огненного мира Муспельхейма. О́дин и другие боги насобирали их целый мешок, а потом начали раскидывать по небу, иногда ради забавы придавая им какие-то особенные силуэты. Формы животных, оружия и рун. С солнцем и луной тоже вышла занятная история: стоило только великану Мундильфари назвать своих детей великими именами – Соль и Мани – как дети возгордились, без конца любуясь собой. Они засветились от собственной гордости!

Богам это не понравилось. Всё-таки никто не мог светить ярче, чем боги Асгарда, и гордиться собой сильнее. Тогда боги выкрали двух прекрасных детей Мундильфари и закинули их на небо, посадив в колесницы, чтобы удобнее было скакать по небосводу.

На этом, конечно, боги не успокоились. Они придумали закинуть на небо и двух детей Фенрира – волков Сколля и Хати, – чтобы они бежали за яркими колесницами, пытаясь их съесть. День стал сменять ночь, потому что Соль и Мани стали бежать во весь опор от страшных хищников.

И в Рагнарёк – уже вот-вот – волки всё-таки их настигнут.

Отвлекшись от раздумий, Улла снова обратила взгляд к горящему городу.

Ставангр был прямо перед ними. Скалль скомандовал кораблям помедлить. На пристани не было видно людей, зато он узнал оставленные у берега драккары.

Они принадлежали его людям.

Некоторые из них горели.

Улла заметила, как долго Скалль смотрит на эти корабли и как долго молчит, полностью погруженный в тяжкие мысли. Наконец они замерли, хотя до пристани оставалось ещё немалое расстояние.

– Я не вижу людей, – сдавленно прошептал Торгни, а Скалль в ответ только скривился и отмахнулся от него, не желая слышать никакие скверные предположения. – Это может быть засада, Скалль.

– Пусть, – пожал он плечами. – Оставайтесь здесь, я доплыву до города и осмотрюсь. Приготовьте щиты, если вдруг они вздумают стрелять по кораблям. Если это произойдет, сразу возвращайтесь в море. Пусть никто не сходит с вёсел, – передал он свои приказы, стягивая с себя меховую накидку.

Потом конунг избавился от массивных шкур и остался только в чёрной рубахе и кожаном доспехе, штанах и высоких ботинках. Он передал Торгни металлический обруч со своей руки и закрепил за поясом два топора.

– Стой, – Улла пробралась через людей к нему и огляделась. – Что ты собрался делать?

– Осмотрю город. Поищу выживших и разберусь, что там произошло, – процедил Скалль. Улла заметила, как порыв ветра, пробравшийся под одежду, вызвал дрожь по всему его телу. – Это может быть засада, с которой такому количеству кораблей не справиться. Нас накроют огненные стрелы до того, как мы подойдём достаточно близко, чтобы люди высадились. Да и нас так много, что мы будем целую вечность распределять корабли вдоль берега.

– Ты ведь замёрзнешь, – вёльва подняла одну бровь и скрестила руки на груди.

– Улла, на кораблях много смертных людей, которые хотели бы дожить до дня, когда увидят своего первого инеистого великана, – медленно произнёс конунг. – И им совершенно не стоит умирать в засаде сейчас, когда я могу один всё разведать.

– Но вода невероятно холодная! Ты замёрзнешь насмерть! – повторила девушка.

– Это вряд ли, – улыбнулся уверенно Торгни, но Скалль промолчал, а по его лицу Улла поняла, что холод он чувствует так же, как и все они.

Наконец, убедившись, что больше никто не собирался задерживать его своими вопросами, Скалль вспрыгнул на борт драккара и тут же нырнул в чёрную воду, скрывшись с глаз. Через мгновение его голова показалась над водой, и он быстро поплыл в сторону берега.

Глава 11

Скалль терял чувство пространства вокруг себя. Темнота сгущалась, окутывала холодной водой, замораживала мысли в голове. Тогда конунгу оставалось лишь бесконечное движение рук и ног.

В какой-то момент Скаллю показалось, что горящий город вовсе не приближался. Паника подступила к горлу: он потерялся, поплыл неверным путём и теперь не знал, в какой стороне берег. Скалль отчаялся. Воздух обжигал его замёрзшие лёгкие, а зубы стучали, как ритуальные барабаны. Он остановился, хлебнув воды. Совсем тихо закашлялся, боясь привлечь к себе чьё-то внимание, а затем уставился вперёд. Нет, на берегу его явно никто не ждал. Он не видел лучников, которые могли бы атаковать драккары, не видел и воинов, которые могли поджидать их высадку.

Топоры, висящие на его боках, тянули вниз, поэтому Скалль задвигался вновь, боясь отправиться ко дну.

С каждым новым гребком ему становилось всё теплее. Не только из-за собственных движений, но и из-за горящих кораблей, к которым он приближался.

Скалль уже почти обогнул полыхающий корабль, когда от мачты отвалился большой кусок и упал с оглушающим грохотом. Заскрипев, судно начало погружаться в воду. Скалль нырнул и резко поплыл влево, стараясь миновать преграду.

Коснувшись ногами дна, он ощутил усталость, но тут же его захлестнула волна ярости. Сердце забилось часто, разгоняя кровь по телу, кончики пальцев закололо. Медленно, со всем величием выплывшего из моря Ёрмунганда, Скалль вышел из воды. Чёрный, будто чудовище. Угрожающий и одинокий.

Раньше он не мог допустить мыслей, что потерял своих людей, но теперь понял, что они все мертвы. Ощутил это всем своим естеством, а потому вскипел от ярости, словно великан Сурт[11]. Он отправил своих людей на юг, надеясь, что они смогут договориться со здешними ярлами, но в итоге просто послал их на смерть, а сам двинул в Скогли, чтобы просто утолить своё любопытство.

Скалль стоял на берегу в тяжелой от воды одежде и с трудом дышал. Он оглядывался, но все ещё никого не видел.

– Кто?! – закричал он так громко, что вены взбухли на его шее от напряжения. – Кто посмел поджечь мои корабли?! – ревел он в пустоту.

За домами, стоящими совсем близко к воде, виднелось ещё несколько пожаров, которые вот-вот могли перекинуться на соседние крыши. Скалль замолчал, прислушиваясь к тишине, и вдруг раздался ужасающий звук.

Там, где бушевали пожары, раздались крики. Множество людей кричали истошно, возможно, запертые в домах. Скалль сразу понял, что это могут быть его люди, а потому мгновенно кинулся по дороге вперёд. Но в этот самый момент ему наперерез выбежали враги.

Из-за угла дома на него прыгнул воин, за ним появились другие. Скалль глубоко вдохнул холодный воздух, обжигая лёгкие, встряхнулся на ходу, будто пёс, а затем кинулся в сторону и вниз, уходя от первого удара. Двигался он медленно: вода утяжелила одежду. Его топоры встречали оружие нападающих. Он пригнулся, упал на землю и перекатился, пачкая песком спину, а затем вонзил топор в ногу подоспевшего врага.

Когда же первый из воинов дотянулся своим мечом до пояса Скалля, оружие рассыпалось в металлический прах. К своему стыду Скалль начал терять бдительность в сражении, всё чаще позволял врагам касаться его оружием, понимая, что они все равно никогда не смогут его убить.

Все воины на мгновение замерли, окружив конунга. Сердце Скалля бешено забилось. Несмотря на свою беспечность, он всё равно боялся умереть.

– Трусливые псы, вы убили моих людей и подожгли мои драккары! – кричал разъярённый конунг. – Я уничтожу вас всех, клянусь копьём Одина! Даже Хель нечего будет принимать в своем мире мёртвых, потому что я не оставлю от вас даже крупицы!

Придя в себя, воины снова кинулись на него, нанося удары один за другим, но Скалль больше не уворачивался, а рубил без жалости всех, кто ему попадался. Оружие врагов рассыпалось, и тогда бессмертный конунг начал наносить смертельные раны безоружным, ударяя с невероятной силой. В это мгновение первые стрелы впились в их с трудом различимые в темноте тела. Скалль услышал, как драккары причалили позади него, как люди кричали и выпрыгивали на берег, как они стреляли из луков, целясь в темноту, даже не боясь задеть его самого.

Наверное, глубоко внутри Скалль понимал, что так и будет. Торгни хоть и беспрекословно выполнял приказы, но не смог бы остаться в стороне, если конунг уже вступил в бой.

Очень быстро он оказался рядом со своим конунгом с копьём в руках. Когда огромный воин метнул своё оружие, оно пронзило одного из бойцов насквозь, отбросив того назад – настолько сильным был бросок. Краем глаза Скалль увидел, как Торгни выхватил из-за пояса топор и нанёс несколько ударов. Ему не составило труда одним пинком откинуть от себя подбежавшего здорового воина, а потом вонзить топор ему прямо в грудь и тут же рывком достать. Торгни был сильнее, чем все воины, которых Скалль когда-либо встречал. Если уж кто и мог заявить, что сразит его, бессмертного конунга, то это точно Торгни, а не ярл Лейв.

Оставшись без оружия, последний из врагов, огромный длиннобородый воин в массивных одеждах, размахнулся кулаком, похожим на молот, и опустил его на челюсть Скалля. А потом повторил удар другой рукой. Но сколько бы сил воин не вкладывал в свой замах, его отчаянные выпады ощущались не сильнее, чем удары ребёнка во время игры. Скалль зло оскалился и, замахнувшись двумя руками, сомкнул оба лезвия своих топоров на шее противника. Тело обмякло, а голова практически отделилась, повиснув на надрубленном позвоночнике.

Ярость застилала Скаллю глаза и стучала в ушах. В это мгновение перед ним возник Торгни, держащий в руках топор и готовый сражаться.

– Там люди! – закричал Скалль не своим голосом и кинулся к домам.

Их было много, все они были в разных частях города, поэтому люди с кораблей кинулись вызволять запертых. Во многих домах уже никто не кричал, а те, что находились далеко от пристани, и вовсе обрушились.

Больше никто не попытался их остановить, поэтому Скалль решил, что в городе осталась лишь горстка ублюдков, которые должны были проследить, чтобы в подожжённых домах все погибли. Наверняка, понял конунг, они бы жестоко расправлялись с теми, кто сумел бы выбраться из пламени.

Взбежав выше по улицам города, с холма Скалль в полутьме различил большое войско, уходившее вдаль по равнинам от Ставангра. Наверняка это был ярл Скьялг и его люди. Скаллю захотелось кинуться следом, чтобы отрезать тому голову, но голоса запертых людей звучали в его ушах.

Торгни промчался мимо него к самым дальним домам, а Скалль кинулся обратно к тем, из которых ещё доносились крики. Он отпер двери ближайшего дома и отпрянул в сторону, позволяя людям выбежать.

Скалль плотно сжал зубы и кинулся внутрь дома, проверяя, все ли выбрались наружу. Он подхватил под руку замешкавшегося юношу и поволок его к выходу, а у самых дверей просто вышвырнул подальше от огня, снова возвращаясь в дом. Наконец он убедился, что никого внутри не осталось. Скалль прикрыл локтем рот и нос: дым пробирался в его лёгкие. Крыша над головой треснула, и он бегом покинул опасное место.

– Ракель! – закричал Скалль так громко, что точно перекричал все другие голоса. Но ответа не было. Он схватил одну из стенающих женщин и яростно спросил. – Ракель Хрутдоттир! Где она? Она была с вами?

– Нет, – покачала женщина. – Она и ярл Хундольф были с ярлом Скьялгом, а нас их люди развели по другим домам. О конунг! Волею богов ты оказался рядом! – женщина заплакала, хватая Скалля за мокрые рукава, но он быстро вывернулся и побежал по улице в другую сторону.

Ему навстречу, громко кашляя, вышел Торгни.

– Ты нашел её? – закричал Скалль.

Торгни покачал головой.

– Остальные дома обрушились, там уже никто не выжил, – его борода и брови подпалились, а на меховых одеждах было много сажи. – Скалль, ярл Скьялг запер наших людей и поджёг дома. Этот ублюдок не мог уйти далеко. Нам на пути не встретились драккары, значит, он отправился пешком. Мы нагоним его и насадим голову на копьё, – прорычал Торгни.

– Думаю, я видел его.

– Что? Где? Я убью этого ублюдка!

– Он отправился по главной дороге, полагаю, что в сторону Агдира. Мы убьем его, но только после того, как найдем Ракель, – ответил Скалль. – Ярл Скьялг куда-то увёл их с ярлом Хундольфом. Они должны быть в других домах.

– Возможно, они в длинном доме?

– Длинный дом они не подожгли, – покачал головой Скалль. – Кажется, Скьялг слишком его любил. Уверен, он вынес из него даже резные стулья перед уходом, – шипел он, быстро крутя головой из стороны в сторону. – Где же она?

Вокруг догорали дома, а все люди высыпали на улицы. Прибывшие помогали раненым, вокруг все кричали и стонали, бегали, катались по земле, многие забежали в воду, чтобы погасить пламя на своих спинах, руках и головах.

Сквозь толпу к ним подбежала Улла.

– Уходи, вёльва, здесь опасно. Останься в стороне, – прорычал Скалль.

– За кого ты меня принимаешь? – нахмурилась девушка. – Я помогала людям и лечила их ещё до того, как научилась говорить. Я должна быть здесь.

– Конунг! – за его спиной раздался громкий звук двух голосов. Скалль резко обернулся, и на него налетели два огромных воина практически одинаковой внешности.

У одного из них была выбрита левая часть головы, а у второго правая. Но в остальном Фюн и Эта Трюггвиссон выглядели точно так же, как в день, когда Скалль и Торгни впервые повстречали их в Урнесе.

– Друзья! – воскликнул конунг. – Где Ракель? Клянусь, если мерзкий выродок убил её, я потрачу остаток своей жизни от этого дня и до конца света, когда огонь выжжет девять миров, чтобы превратить его жизнь в такой кошмар, что он будет молить меня о бесславной смерти, – Скалль сжал зубы и кулаки.

– Не заставляй меня жалеть, что я жива, – выдохнула девушка, вышедшая из-за спин двух огромных братьев-близнецов. – Я бы и сама скорее отправилась в погоню за ярлом Скьялгом, чтобы он ответил за каждую отнятую им жизнь наших людей.

– Ракель…

Скалль сделал несколько стремительных шагов вперёд и заключил девушку в крепкие объятия. Он долго не выпускал её, прижимая к себе. За его спиной Улла с трудом пыталась разглядеть незнакомку. Чуть отстранившись от Ракель, Скалль, к неприятному удивлению Уллы, поцеловал её. Кажется, даже сама воительница не ожидала такого, вскоре отпрянула и тяжело вздохнула.

Она была на пару лет старше самой Уллы, но выглядела совершенно иначе: кожаный доспех плотно обхватывал фигуру, ярко-рыжие волосы, заплетенные на макушке в несколько кос, были завёрнуты в плотные узлы, а их кончики спускались на плечи. Какой на самом деле длины эта копна волос, оставалось только догадываться. Но было видно, что в пожаре они сильно пострадали. От незнакомки исходил жуткий запах паленых волос.

Когда Скалль отстранился и посмотрел воительнице в глаза, Улла поняла, что за этим взглядом многое стоит.

– Ракель, – выдохнул он тихо. – Я верил, что ты жива.

– Боги всё-таки привели тебя к нам, – девушка вскинула голову и сощурила глаза. – Жаль только, что так поздно. Возможно, будь ты здесь, всё сложилось бы иначе. – Ракель обвела грустным взглядом людей и дома.

Многие уже начали тушить полыхающие постройки, чтобы город не сгорел дотла.

Улла увидела в свете огня лицо Ракель. У неё был курносый нос, полные губы и бледная кожа. На лице было много сажи, но Улла отчётливо видела, как её щеки впали, будто бы девушка долгое время голодала. На носу виднелась небольшая кривая горбинка, скорее всего от того, что он когда-то был сломан. Плечи Ракель были прямые, осанка гордая, а подбородок вздёрнут.

– Боги устроили всё наилучшим образом, – решила вступить в разговор Улла.

Она заметила, как крепко сжались зубы Скалля.

– Значит, такова плата за наше воссоединение, – Улла улыбнулась спокойной покровительственной улыбкой и положила ладонь на грудь Скалля, ощутив под пальцами его мокрую одежду.

Ракель же удивлённо распахнула глаза и медленно перевела их на конунга. Два огромных, как скалы во фьорде, брата Фюн и Эта тоже во все глаза уставились на них. Но Улла ничуть не смутилась этого и продолжила, подойдя на этот раз очень близко к рыжей девушке и положив на её плечо ладонь.

– Что бы ни случилось ранее, теперь вы под надёжной защитой и присмотром, – Улла улыбнулась и заметила, как у измазанной сажей девушки дёрнулось веко. – Мне были пророчества о великой судьбе конунга Скалля, о его возвышении! И раз теперь, как того боги и желали, мы смогли с ним воссоединиться, – Улла повернулась к Скаллю и, протянув руку, провела кончиками пальцев по его щеке, – мы встанем во главе Мидгарда, чтобы спасти людей.

Все замолчали. Огромные глаза Ракель и её двух верных друзей буквально светились в темноте, как зажёгшиеся новые солнца.

– Познакомьтесь с Уллой Веульвдоттир из Скогли. Прорицательницей, говорящей с богами, – медленно протянул Скалль, и обе девушки перевели на него взгляд.

Не сдержавшись, Ракель, хоть и одарив Уллу лживой улыбкой, медленным жестом убрала её руку со своего плеча, а затем повернулась к конунгу:

– Я думала, ты отправился к ярлу Лейву, чтобы узнать, может ли берсерк убить тебя. И вот ты здесь. Живой. Значит ли это, что ярл Лейв мёртв? – процедила она сквозь зубы.

– Или он оказался лжецом? – хмыкнул Фюн.

– Солгал не Лейв, – выступил вперед Торгни. – А прорицательница, которая обманула и его, и всех тех, кто поверил в слухи о берсерке. Так мы познакомились с Уллой. – Он подошёл ближе к воительнице и заключил в объятия. – Ракель, я так рад, что ты цела. Нам всем не хватает голоса разума, – усмехнулся он.

– О, я это вижу, – отпустив плечи воина, Ракель вновь обернулась к вёльве. – Она обманула Лейва, но ты всё равно ей доверился, Скалль? – уголки её губ при этих словах немного презрительно опустились вниз.

– Были причины, – ответил за друга Торгни.

Улла вскинула голову:

– Боги выбрали меня так же, как выбрали Скалля. Но лишь обманом я могла завлечь конунга в наш город, чтобы наконец объединить силы. И теперь мы едины. Я рада, что вы выжили и присоединились к нам…

– Это вы присоединились к нам, – тихо себе в бороду фыркнул Фюн.

Но Улла прекрасно его услышала.

– Почему тебе понадобилось совершить столько предательств? – сощурилась Ракель.

– Это долгая история, – пожала плечами Улла. – Но важнее всего, что боги свели нас вместе. И теперь мы не покинем друг друга, – она улыбнулась, медленно проводя взглядом по всем лицам, устремленным к ней.

– Пока ты не предашь и нас? – прорычал Эта.

Ракель закрыла глаза и набрала в лёгкие побольше воздуха, будто успокаиваясь.

– Довольно. Меня тошнит от ссор и споров, – властно произнёс Скалль.

В повисшей между ними тишине отчётливо слышались крики раненых людей. Это было невыносимо, но Улла первая взяла слово, перебив страшные голоса. Торгни и Скаллю показалось, что она впервые сказала что-то настолько правильное:

– Скалль прав. Впереди нас ждут ужасные события. Только вместе мы сможем противостоять им.

– Улла видела, как вскоре волки проглотят солнце и луну. Мир погрузится во тьму, – пояснил конунг.

– И она говорит правду? – осведомился Эта.

– Моя сила очень велика. Скалль сам может подтвердить это и поручиться за каждое моё слово, – добрая улыбка исчезла с лица вёльвы, и она гордо вскинула свой подбородок. – Всего несколько дней назад Тор начал сражение с Ёрмунгандом. Мы видели это с наших берегов. Когда змей поднял голову из мирового океана, вода отхлынула, оставив драккары лежать на дне.

– Да, это правда, – кивнула Ракель. – Вода покинула и эти земли. Мы с трудом успели добраться до Ставангра.

Улла восторженно воскликнула:

– Значит, вы видели сражение Тора и Ёрмунганда так же ясно, как и мы! И видели, как Тор обратил свой взор к берегам Скогли, где я читала ему молитвы. Он услышал меня и ударил молотом по небу. Тучи низвергли столько воды, что море снова наполнилось и позволило нам следовать дальше на кораблях. – Девушка обвела взглядом всех присутствующих и широко заулыбалась. – Я последняя из людей, кого слышат боги. Таков их выбор.

К счастью, никому не пришлось отвечать ей. К ним подбежали несколько человек и принесли вёдра с водой, чтобы измученные пожаром Ракель, Фюн и Эта смогли утолить жажду.

Да и говорить было нечего.

Пожары вокруг них медленно потухали. Люди искали место, чтобы помочь раненым. Единственной уцелевшей постройкой оказался длинный дом. Перед уходом Скьялг заколотил здесь двери, а дома поджёг как можно дальше, чтобы огонь не коснулся единственного сокровища, которое ярл не смог забрать с собой.

По распоряжению Скалля люди разделились на группы. Одни повели раненых к длинному дому, другие понесли еду, воду и одежды, а третьи остались у деревянных развалин, чтобы проследить за утихающим огнём.

Конунгу принесли меховую накидку – и вовремя, ведь он совсем замерз в мокрой одежде. Торгни вернул ему металлический обруч. Скалль пообещал своим людям, что они смогут обсудить всё за ужином, а пока ему надо многое обдумать. Он позвал Торгни и Торлейва за собой в длинный дом, но прежде, чем Торгни ушёл вслед за ними, Ракель поймала его за руку и притянула к себе.

Улла уже направилась к дому, но навострила уши и замедлилась.

– Нам стоит опасаться? – тихо спросила Ракель.

– Ты сказала «нам». Но не хотела ли ты спросить «мне»? – сощурился рыжий воин и свысока уставился на воительницу.

– Я беспокоюсь о том, что творится в голове Скалля. Когда мы виделись в последний раз, он боролся со своей жаждой власти и признания, – Ракель ещё сильнее понизила голос и кивнула в сторону Уллы. – Но вёльва… Упивается этим.

– Тогда я рад, что ты снова с нами, – Торгни притянул рукой воительницу к себе. – Значит, наш рассудок при нас.

– Отвлеки эту безумную, а я постараюсь вернуть конунга на истинный путь, – решительно кивнула Ракель.

И они направились в длинный дом, чтобы помочь раненым.

За ними шли Эта и Фюн, постоянно поглядывая на вёльву. Улле повезло, что она не обращала на них внимания, вслушившись только в голоса Торгни и Ракель. Если бы вёльва заметила братьев, то не удержалась бы от скандала.

– С этой девчонкой что-то не то, – шепнул один из братьев второму на ухо.

– Тех ли богов она слышит в своих видениях? – вторил ему так же тихо второй.

– А каких ещё она может слышать?

– Не наших. Нашёптывают ей всякое…

– Или вообще не боги.

– А кто тогда?

– Да хоть сами чудовища. Видел её взгляд? Безумный. Она разорвёт на клочки все девять миров.

– Уж скорее нашу Ракель…

– …да, за ней…

– А ты виде…

Дальше они свернули к главным воротам длинного дома. На высоких столбах, украшавших вход, развевалось знамя ярла Скьялга, но в мгновение ока его сорвали и кинули под ноги. На ступенях перед дверьми собралась толпа. Братья-близнецы примкнули к ней, ухватились за доски, которыми был заколочен проход, и попытались их оторвать. Они считали «раз, два, три» и рывком тянули на себя все вместе. Вскоре огромные двери распахнулись.

Скалль первым вошёл внутрь.

Глава 12

Хотя на улице уже было очень холодно, этой ночью разведённый огонь в очаге длинного дома мало кого радовал. Спасённые предпочли бы замёрзнуть в холодной лачуге, чем снова повстречаться с бушующим пламенем. Но больше негде было расположиться – от города остался лишь догорающий остов. И единственной надёжной крышей над головой оставался длинный дом ярла-предателя.

Всех раненых перенесли в главный зал. Тех, кто уже стоял одной ногой на пороге царства мёртвых, собирали в последний путь.

Все жаждали внимания Уллы. Особенно после того, как слухи о ней расползлись среди людей. Они хватали её за ладони и просили помолиться за тех, кто сегодня уходил в другой мир, – и вёльва обещала, что замолвит за них словечко.

Но мысли Уллы были заняты совсем другим. Она постоянно поглядывала на пьедестал, возвышавшийся в конце зала. Там стоял трон, ранее принадлежавший ярлу Скьялгу. Теперь на нём восседал Скалль, а рядом с ним сидела Ракель. Перед ними поставили длинный стол для трапезы, на котором расположился скудный ужин. Рядом лежали тряпки и стояла большая миска с обеззараживающей настойкой, растворённой в воде. Скалль медленно обрабатывал раны воительницы. Они тихо о чём-то переговаривались, и их лица выглядели сосредоточенными.

Ракель много хмурилась, но кроме этого не выражала других эмоций. Улла следила за каждым их жестом, поэтому сразу заметила улыбку на лице Скалля. В уголках его глаз пролегли маленькие морщинки, а выражение лица стало мягким и простым. Улла не видела, но была уверена, что Ракель улыбнулась ему в ответ. Ей так сильно хотелось знать, о чём они говорили, что от злости заскрипели зубы.

– Вёльва? – позвала её женщина, ухватив за подол платья. Но Улла продолжала смотреть на конунга и воительницу. Поэтому женщине пришлось позвать ещё раз. – Вёльва, прошу, ответь нам.

Когда подол с силой потянули вниз, Улла вынужденно повернула голову.

– Ну что? – рявкнула она.

Её лицо выражало крайнее раздражение. Улла одёрнула юбку.

– Ты помолишься за моего сына? – прошептала женщина, в безнадёжной рассеянности глядя снизу вверх.

– Да, обязательно, – отмахнулась Улла и зашагала в сторону, огибая колонны внутри большого зала и всё ещё не отводя взгляда от переговаривающихся Скалля и Ракель.

– Его зовут Берси! Не забудь передать его имя Хель, может, она позаботится о моём мальчике… – стонала женщина, но Улла тут же забыла о её просьбе.

Она направилась к конунгу, вскинув гордо голову. В ней полыхала ярость. Улле не нравилось, что внимание Скалля теперь было обращено к другой женщине. Мало того что во время путешествия её постоянно пытался отвлечь Торгни, так теперь ещё и эта Ракель будет стоять на пути.

– Если хочешь что-то узнать, спроси у меня, – прошептал Торгни на ухо Улле, когда поймал её за локоть.

Он не дал ей дойти до конунга, заставив остановиться рядом с женщинами, готовящими в больших котелках похлебку, практически полностью состоящую из воды. В зале, увы, не пахло ни мясом, ни варёными овощами. Женщины неторопливо помешивали безвкусное варево, кажется, не обращая внимания на Торгни и Уллу.

– Я спрошу у Скалля всё, что меня интересует, – Улла попыталась вырваться, но хватка воина была очень крепкой.

– Нет, – коротко ответил Торгни.

– Что? – вспыхнула девушка и посмотрела ему в глаза.

Вместо привычной усмешки Торгни тяжело вздохнул. Женщины, готовящие еду, скосили свои глаза в сторону громкой Уллы, поэтому Торгни потянул её в сторону и повёл вглубь зала вдоль стены.

Этот длинный дом был самым просторным и величественным, какой в своей жизни видела Улла. Признаться, видела она лишь дома ярлов в городах Хордаланда. А в таком огромном была впервые. Не зря ярл Скьялг так его оберегал!

Строение высотой в четыре человеческих роста вмещало сразу три огромных очага. В нём был второй этаж, похожий на небольшие балконы, где располагались кровати, сундуки и шкафы с вещами. Большую часть своего добра ярл Скьялг увёз с собой или где-то закопал до лучших времён, а в оставшемся уже порылись люди Скалля – и не нашли ничего интересного.

Самое величественное место в зале было отведено ярлу. Над ним с потолка свисали огромные высушенные ветви деревьев, будто бы ветви мирового древа. На них давным-давно старые ярлы вы́резали руны и развесили фигурки животных, сделанные из костей.

Всюду были длинные столы, за которыми готовили пищу. А напротив них вдоль стены тянулись ткацкие станки. Улла заметила несколько больших полок для оружия и щитов, но все они были пусты.

Наконец Торгни остановился, дойдя до пустого угла. Он отпустил руку Уллы, но перегородил ей путь к отступлению, зажав у стены.

– Улла, прошу тебя, – мягко произнёс он, выставив перед собой руки. – Нам всем очевидна твоя жажда всеобщего внимания и любви. И я говорю в том числе о внимании и любви Скалля. Но ты только оттолкнёшь всех, если будешь вести себя так…

Торгни замялся, подыскивая слова.

– Как?

– Агрессивно, – наконец выдохнул он. – Это так не сработает, пойми наконец. Насильно ты никого не заставишь поклоняться тебе. Или любить тебя.

Торгни протянул руку и погладил девушку по щеке, но она, словно озлобленный пёс, отпрянула от его ладони. Вёльва скрестила руки на груди.

– Кто она такая? – Улла кивнула в сторону Ракель. – Ты сказал, что я могу спросить у тебя.

Торгни вздохнул и опустил руки.

– Ее зовут Ракель Хрутдоттир, она дочь ярла Хрута из Урнеса.

– Она женщина Скалля? – фыркнула Улла.

– Я бы подобрал другое выражение, – задумчиво ответил Торгни.

– Какое?

Но Торгни так и не смог правильно выразить свои мысли.

– Урнес и всё, что в нём произошло, в том числе то, что сделала Ракель, очень важно для Скалля. Когда мы были в отчаянном положении и срочно нуждались в драккарах и выходе к морю, ярл Урнеса отказал нам. Честно говоря, он попросту сошёл с ума. Хрут мог погубить и нас, и всех своих людей. Но Ракель всё исправила, – Торгни кинул взгляд на рыжую воительницу. – Как ты уже поняла, Скалль любит восторгаться женщинами и их поступками, – он усмехнулся и подмигнул Улле. – Этим-то Ракель его и покорила.

– Хочешь сказать, она сделала что-то, что смогло впечатлить его больше, чем моя сила? – Улла рассмеялась очень неприятным скрипучим смехом. – Не смеши меня, Торгни. Ни одна женщина не способна сделать то, что могу я.

– Это верно, – хмыкнул воин и протянул ладонь, чтобы взять Уллу за руку. Он опустил взгляд на браслет с бусинами, который подарил ей в Скогли. – И твоя сила дана тебе не для того, чтобы ты захватила сердце Скалля. А чтобы спасла всех нас. Поверь, я уже видел подобное, когда Скалль только получил свою силу. Видел, как он шаг за шагом прокладывал путь к сердцам людей, доказывая, что ему стоит верить. Сейчас ты не найдёшь здесь никого, кто смог бы его предать.

Улла поджала губы и опустила взгляд.

– Оставь свою ярость, Улла, оставь жажду власти и ревность. Обрати внимание на обычных людей, которые в тебе нуждаются, – он придвинулся к ней ближе. – Многие люди, не одаренные божественной силой, как ты или Скалль, восторгаются тобой.

– Обычные люди и должны восторгаться мной, – Улла вскинула голову. Она утыкалась носом в грудь Торгни, а он нависал над ней, как скала над водой. – Мной и Скаллем.

– Что, если кто-то восторгается тобой не потому, что обязан?

– А почему?

– Потому что… – Торгни сглотнул и часто заморгал. – Потому что ты самое хрупкое создание во всех девяти мирах. Но на твои плечи взвалена судьба человечества. Ты ещё не понимаешь своего несчастья. Скалль не говорит со мной об этом, но я знаю его всю жизнь. И чувствую, как бремя ответственности давит на него всё сильнее с каждым днём. Он испытывает боль. Но он сильнее тебя, Улла. И когда эта боль придёт к тебе, я хочу, чтобы ты мне сказала, – Торгни крепко сжал ладони девушки. – Пусть я не избран богами, но моих простых человеческих сил хватит на нас двоих.

Улла широко распахнула глаза. Сердце её бешено заколотилось. Она буквально несколько мгновений назад умирала от гнева, но сейчас все чувства перемешались.

– Торгни, – наконец выдавила она. – Боги сделали свой выбор. Во всём мире только я и Скалль наделены благословением. Разве мы можем менять свою судьбу?

– Древнее предсказание гласит, что в Рагнарёк мы все умрём! Зачем тогда мы пытаемся спастись? – Торгни недоумённо вскинул брови.

Улла не знала, что ответить, поэтому просто покачала головой:

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Торгни медленно прикрыл и вновь открыл глаза, втягивая носом воздух, а затем сделал шаг назад. В этот же самый момент услышал голос своего конунга, который звал его по имени, призывая подойти.

– Для прорицательницы ты не очень прозорлива, – хмыкнул Торгни и, развернувшись, пошёл на голос конунга.

У стола уже стояли Торлейв и два огромных, похожих как две капли воды брата – Фюн и Эта. Ракель сидела на своём прежнем месте, откинувшись на спинку и ещё отдыхая после перевязки ран. Недалеко от стола собралось несколько мужчин и женщин. Среди них были ярлы Оркадаля, которых Улла уже видела раньше, и несколько новых лиц.

– Ярл Хундольф мёртв, – вздохнул Скалль.

Разлив по металлическим кубкам по глотку эля, Скалль поднял свой и громко произнёс:

– Скол[12]!

В ответ все подняли свои кубки, громко крикнули «Скол!» и, сказав вразнобой несколько добрых слов об умершем ярле, отпили. Помолчав какое-то время, Скалль продолжил:

– Ракель рассказала мне, что они прибыли в Ставангр и были приняты как друзья. Ярл Скьялг помог им. Но сделал это, так как думал, что северяне спешат присоединиться к южному альянсу. – Люди бурно зашептались, но Скалль быстро продолжил: – Оказалось, что южные ярлы заключили союз. Вероятнее всего, Телемарк, Хрингарики, Раумарики и многие другие деревни, что ближе к югу, тоже с ними заодно. Когда Скьялг узнал, что ярл Хундольф прибыл от моего имени, он обманом запер наших людей в домах и поджёг их перед своим отбытием на юг.

Торгни задумчиво спросил:

– Тор совсем недавно начал своё сражение. Неужели ярлы так быстро договорились о союзе, чтобы противостоять Рагнарёку?

– Они договорились задолго до этого. Но не чтобы противостоять чудовищам в Рагнарёк. – Скалль вздохнул. – А чтобы противостоять нам.

Люди нахмурились.

– Они не пустят нас на юг, не разделят с нами кров, землю и пищу, – понял Торгни.

– И их сложно винить в этом решении, – пожал плечами Торлейв. – И теперь оно только крепнет, ведь они знают, что Рагнарёк наступил. Когда мировой океан замерзнет, придут чудовища, от которых раньше нас защищали боги. У южан будет больше шансов на выживание, если они не пропустят нас на свои земли.

Все молча покивали, но только Улла нахмурилась и вышла вперёд, растолкав плечами стоящих плотно мужчин.

– Нет, не больше, – она покачала головой. – Ни у кого нет шанса выжить, если я не укажу им путь, а Скалль не возглавит войско людей. Кого будут страшиться чудовища? И кто защитит Мидгард, если не бессмертный конунг?

– Дело не только в Скалле, – покачала головой Ракель. – Ведь не он один защищает Мидгард.

– Конечно, он, – процедила сквозь зубы Улла, смотря своими хищными глазами прямо на Ракель. – У Мидгарда один избранный богами конунг. И когда чудовища придут, они почуют, есть ли у наших земель защитник, или же мы, погрязнув в распрях и спорах, потеряли своего господина и стали беззащитны.

– Ты хочешь сказать, что Скалль – правитель людей Мидгарда? – нахмурился Торлейв.

– А разве у Асгарда нет Одина? – резко обернулась к нему Улла. – Разве у Муспельхейма нет Сурта, а у мира мёртвых нет Хель?

Все в изумлении молчали. Но Улла уже не могла просто так отступить. Ей казалось, что она вынуждена то и дело направлять слепых котят, которые даже не пытаются открыть свои глаза, чтобы выжить. Одновременно её и раздражало это, и вдохновляло.

Встретившись глазами с Торгни, она увидела, как тот еле заметно мотнул головой, прося её остановиться.

– Великая зима тяжела, но куда тяжелее нам даются наши ссоры, – наконец произнес Скалль. – Боясь терять власть, мы продолжаем сражения. И теряем куда большее – наше время и силы. Ярлы юга страшатся, что мы захватим их земли, что истребим их и займём их дома, но мне это не нужно, – он вздохнул. – Я жажду единения народов. Поэтому мы всё равно пойдем на юг, – он крепко сжал кулак перед своим лицом. – Ярл Скьялг не доберётся даже до Агдира, как волки сожрут солнце и луну. Пройти между скал ему будет сложнее, чем нам двигаться по воде. Мы достигнем Борре, и я поговорю с ярлами. Так тому и быть.

Ракель пристально посмотрела на Торгни, а он ответил ей таким же долгим взглядом, будто между ними происходил неслышимый диалог. Улла посчитала, что они попросту обдумывают услышанное. Сама же она улыбнулась, ощутив свою власть на кончиках пальцев. Как бы сильно Ракель ни впечатлила конунга ранее, теперь только слова вёльвы имели для него значение. Торгни был неправ. Боги предвидели всё.

– У нас много раненых и слабых. Нам придется остаться здесь на несколько дней, за это время мы подготовим корабли. Если же темнота застанет нас в пути, мы будем готовы ко всему, – Скалль задумчиво кивнул на свои же слова. – Ни у вас, ни у меня, ни у людей больше нет сил на войну друг с другом, поэтому мы можем лишь продолжить наш путь и попытаться объединиться с югом.

– Почему мы не можем остаться здесь? – удивился один из юных ярлов Оркадаля.

– Среди сожжённых руин? – ответил Торлейв.

– Ну хорошо, – юноша покачал головой. – Может быть, стоит дойти до Агдира и остановиться? Или занять любой другой крупный город, который покинули южане? Почему нам нужен именно Борре?

Скалль молчал.

– Мы должны попытаться спасти всех, кого можем, – вступилась Ракель.

– Но разве мы можем снова допустить то, что произошло в Ставангре? Нам надо спасать тех, кто идёт за нами.

– Мы пойдем в Борре! И ничего подобного больше не произойдёт! – громко сказал Скалль. – Я буду рядом со своими людьми. И, как и прежде, буду защищать вас. У ярлов есть их пища, есть их дома и обширные земли. Пусть даже у них есть воинство. Но, – Скалль вздохнул, – у нас есть моё бессмертие и прозорливость Уллы. Её глаза и уши помогут нам приготовиться ко всему, что грядёт. С запасами ярлов и нашей силой мы сможем продержаться долгой зимой. Они нужны нам. А мы нужны им. Пусть ярлы ещё не понимают этого, но я смогу их убедить.

Повисла пауза. Даже Фюн и Эта – хотя Улла ещё и не знала, какие они были болтуны, – молчали, погруженные в задумчивую усталость.

Торгни и Торлейв тоже ничего не ответили. Они боялись, что придётся сражаться с южанами: раньше им удавалось убеждать людей, но теперь всё было иначе. Все, кого они встречали на севере, очень хотели жить. Поэтому выбирали идти вслед за бессмертным конунгом. Но ярлы юга очень крепко держались за власть, а их земли были куда живописнее, чем места, откуда пришел Скалль со своими людьми. Южные торговые города были величественными и громадными, люди – откормленными. В Вестфольде, куда они направлялись, стояли сразу два крупнейших города – Борре и Каупанг. Через море к ним приходило множество торговых кораблей других народов, и поэтому все, кто хотел жить так же богато, как ярл, имея много слуг и добра, шли на юг в эти земли.

И если ярл Скьялг оставил свой Ставангр и поджёг его, то ярлы Харальд и Хальвдан вцепятся зубами в свои дома и никогда не позволят Скаллю отобрать их. Конунг прекрасно это понимал, но всё ещё надеялся на силу своего предназначения, о котором твердила Улла. Он знал, что можно прийти на эти земли без войны. Как герой.

Землю неожиданно сотряс мощный толчок. Все предметы на столе затряслись, а кубки, к разочарованию многих, попадали со своих мест. Торлейв громко выругался, не стесняясь в выражениях. Раньше земля тряслась лишь изредка. Когда они плыли по воде, то до кораблей добегали небольшие волны. Возможно, их совет бы продолжился, но неожиданно в зал ворвался один из войнов. Когда все обратили к нему свои взоры, он тяжело проговорил:

– Ёрмунганд повержен!

Все кинулись на улицу, но в тот же миг земля вновь затряслась. Улла пошатнулась и схватилась за Торгни, который оказался рядом. В её голове вскричали сразу тысячи голосов. Самые громкие из них принадлежали богам, Улла могла поклясться, что услышала самого Одина, который возрадовался победе сына. Кричал и Тор, но голос его был слабым. Улла знала почему.

– О Тор, нет, – прошептала она. – Только не сейчас…

Улла крепко схватила руку Торгни и посмотрела ему в глаза так, будто её обуял ужас. Тут же в её голове, подобно раненому зверю, взвыл Один. Она отчётливо услышала, как он звал своего сына, но Тор, хоть и тянул к отцу руки, пытаясь до него добраться, понимал, что не выберется живым. Сама земля, богиня Ёрд, которая была матерью Тора, закричала голосами тысячи матерей, которые хоть раз теряли сыновей. Её голос исходил из-под ног Уллы.

И уже вскоре все голоса девяти миров стали оплакивать Тора, наблюдая за его смертью. Кроме великанов. Они громко кричали, празднуя смерть своего заклятого врага.

– Что? – Торгни совсем ничего не понимал. Он потянул Уллу дальше, но ноги вёльвы будто приросли к полу. Она даже толком не слышала его голос, ведь множество звуков из других миров сейчас оглушало её. – О нет, мы не останемся в стороне! – вскричал Торгни и попытался приподнять Уллу руками, но девушка запротестовала, приходя в себя. – Другое дело!

Они кинулись на улицу вслед за толпой. Торгни прокладывал дорогу, стараясь оказаться впереди. Улла с трудом поспевала, но выпустить руку воина просто не могла. Наконец они остановились и уставились на мертвого змея, чья голова лежала будто бы совсем близко, повернутая к людям. Из огромной разорванной раны торчала кость, обрывки змеиной кожи свисали с туши или уже расплывались по морю.

Вдоль горизонта двигался Тор. Он был весь в ранах, а молот выпал из ослабевших рук и вскоре скрылся с глаз. Медленно бог занес ногу и опустил её в Северное море. Земля затряслась.

Вёльва старалась найти глазами Скалля, но вокруг было слишком много людей. Они все кричали, падали на колени, но их голоса были куда тише, чем голоса богов, которые слышала девушка.

Наверное, подумала Улла, она всё-таки ближе к миру богов, чем к миру людей.

Она тяжело оперлась на Торгни, с трудом оставаясь на ногах.

– Улла, только посмотри, – выдохнул он, но вёльва не разобрала его слов.

Она ощутила, как вибрирует его грудь под её ладонью. Торгни продолжал что-то говорить, но было сложно разобрать слова.

Когда в следующий раз Тор занёс раненую ногу и опустил её в Северное море, из-за чего на их берег накатила небольшая волна, Улла услышала очень тяжелый вздох Громовержца.

– Посмотри, Улла! – Торгни опустил взгляд и испуганно замер, заметив её состояние.

Прорицательница была в ужасе, ее огромные глаза смотрели на воина не моргая. Знал бы он, что сейчас творилось в её мыслях! Никогда ранее Улла не слышала столько голосов богов, звучащих так близко к ней. Она помнила долгий плач по Бальдру, когда он умер. Помнила, как скулил несчастный пёс Гарм, встречая душу Бальдра в царстве мертвых, помнила плач его матери Фригг и всех безутешных богов. Помнила, как не могла выйти из дома и не услышать плач деревьев и камней по прекрасному богу, не услышать, как рыдала земля и вода. Но траур по Бальдру, долгий и печальный, не был похож на крики, которые она слышала сейчас: такие громкие, будто боги стояли уже за её спиной. За три этих года боги и чудовища спустились ближе к людям, словно Асгард и Мидгард соприкоснулись. И теперь они окружали Уллу, кричали, грозясь оглушить.

– Иди ко мне, – прошептал Торгни и обнял вёльву.

Они, конечно, оба знали, что Тор вот-вот умрёт. Торгни – потому что с детства слушал истории о Торе от своего брата. А Улла – потому что знала все предсказания на свете. В её семье хранили их, передавая из уст в уста. Она знала, что именно её семья – потомки той самой вёльвы, которая предсказала Одину Рагнарёк, поэтому боги и выбрали Уллу в эти времена своим последним голосом.

Она вжалась в тело Торгни, положив голову на широкую грудь. Его большие руки сомкнулись вокруг хрупкой фигуры, одна ладонь накрыла ухо, и тогда Улла вздохнула. Стало не так шумно. Ей очень повезло, что сейчас надоедливый, вечно прилипающий к ней Торгни оказался рядом. Кто-то должен был поддержать во время этого сумасшествия, прикрыть её уши ладонями, чтобы вёльва не потеряла сознание.

Она повернула голову, уперевшись лицом прямо в мужскую грудь, носом оттолкнув одежду, чтобы пробраться как можно глубже. Торгни пах пролитой на рубашку медовухой и лесными орехами. Прижав губы прямо к ткани, Улла заговорила. Вибрация от её голоса расползлась по груди Торгни. Улла знала: он услышит.

– Я обещала тебе передать последние слова Тора, – уверенно произнесла девушка. – Его голос сейчас звучит в моих ушах.

Торгни её услышал и крепко сжал, покачивая в своих руках.

– Возьми моё оружие, человек, и сражайся с чудовищами, – повторила Улла слово в слово. – Вся сила молний и грома достанется тебе. Не подведи меня! Защити Мидгард! Возьми моё оружие, человек…

Улла повторяла и повторяла. Но Тор не смотрел ни на неё, ни на Скалля. Он смотрел куда-то в другую сторону, обращаясь к тому, кого не было среди их людей.

Торгни нахмурился. Он хотел громко задать вопрос, но в этот момент всё вокруг затряслось, забилось, камни полетели отовсюду, а волны одна за другой стали накатывать на берег. Небо разразилось раскатами грома, а тело Тора упало на горизонте, замерев навсегда.

Неистово кричали все девять миров!

Кричали до визга даже песчинки под ногами, голоса людей, животных, гор и богов слились в единый вой.

Улла приподняла голову к лицу Торгни и увидела, как ужас смешался со скорбью на его лице. Он перевел взгляд на девушку. Распахнув глаза, она прошептала, не зная, услышит ли он её слова:

– О ком говорил То…

Торгни не дал ей договорить и, наклонившись, поцеловал. Улла вздрогнула, замерла в его руках, но потом почувствовала, что голоса в ушах затихли. Она приоткрыла губы навстречу поцелую, продлившемуся лишь несколько мгновений. Теперь она отчётливо слышала только огромную толпу людей, окружавшую их.

Наконец Улла отстранилась. Она с вызовом посмотрела в глаза Торгни, а потом за его плечо. Там в толпе стоял Скалль и, хитро сощурив свои пронзительные глаза, наблюдал за ними. Встретившись взглядом с Уллой, он улыбнулся, а потом растворился в толпе.

Она побледнела и открыла рот, чтобы выплеснуть свой гнев на Торгни, но он вдруг встряхнул её, схватив за плечи, и в ужасе прошептал:

– Спасибо, что передала мне последние слова Тора, как и обещала! – Торгни положил ладони на щеки девушки и наклонился, заглядывая в её глаза. – Я уже давно знал, что не устою перед твоей манящей силой. Всю жизнь я мечтал после смерти отправиться к своему богу Тору, чтобы рассказывать ему о своих великих подвигах. Но вот Тора нет! И последнее, что от него осталось, – его слова. И ты подарила мне их, – он мягко улыбнулся, а потом вздохнул и стал очень серьезным. – Но, Улла… О ком бы ни говорил Тор, умоляю, не передавай его слова Скаллю.

– Почему это? – прошептала в ответ Улла. Собственный голос показался ей новым, она успела соскучиться по его звучанию, пока была глуха.

– Если кому-то суждено взять оружие Тора, то Скалль потратит наше время на поиски этого человека. Как он шёл за Лейвом. Скалль не должен сомневаться в своем величии, пообещай мне!

Улла вздрогнула от резкого голоса Торгни. Ей показалось, что он, заговорив о своём конунге, забыл обо всём. Даже о недавнем поцелуе.

– Я спрошу богов…

– Нет! – глухо воспротивился Торгни. – Не спрашивай. Никому не говори о том, что слышала.

Улла отшатнулась от него, а потом молча развернулась и пошла прочь, прижимая пальцы к своим губам.

Наваждение постепенно отступало. Улла не знала, как ноги донесли её до длинного дома, где в тёмном углу она сжалась в одиночестве. Она так тяжело дышала, что вскоре начала задыхаться, хватаясь руками за стены. Но никого не было рядом, даже надоедливого приставучего Торгни.

Губы Уллы начали синеть, а глаза безустанно бегали по углам.

Кому Тор оставил своё наследие?

Кому он доверил Мьёльнир и всю мощь грома и молний?

Ей было сложно представить, что Тор говорил не со Скаллем. Она была уверена, что только он один избран богами, чтобы защищать их мир. Но теперь её уверенность рушилась. К тому же Торгни теперь знал, что Скалль может быть не единственным избранным защитником.

Какой кошмар!

Если Скалль потеряет свою власть над людьми, то и её собственная может пасть. Нельзя допустить, чтобы Торгни что-то ему рассказал. И ей следовало молчать, он прав. Они не должны позволить Скаллю сомневаться в себе.

Улла в панике втягивала носом воздух, но тот будто сопротивлялся. Так и не совладав со своими мыслями, она согнулась пополам и, обессилев, потеряла сознание.

Глава 1

– …и если до восхода солнца ворота города не откроются перед нами, армия конунга Скалля возьмёт город силой! – вены на шее кричавшего напряглись и набухли.

Недаром его слова долетали до ушей не только стражи на стенах города, но и до стоящих по ту сторону ворот.

Например, до Ракель. Она стиснула зубы, вслушиваясь в каждое слово. За ворота гонцов не пустили, поэтому отец и братья высокомерно взирали на них со стены, как если бы эти сложенные деревянные брусья смогли бы спасти хоть кого-то от армии конунга Скалля. От его северного полчища.

Но, конечно же, отец будет до последнего считать, что Урнес несокрушим. Не так давно город Гаулар, лежащий совсем неподалеку, сдался без боя, хоть ярл Хундольф на тинге месяц назад кричал громче всех, что не только не отдаст город какому-то самозванцу, но и лично сразит этого наглеца.

Интересно, думала Ракель, что именно заставило ярла передумать?

Ходили слухи, что северный зверь буквально без боя подчинил себе город Харстад, из которого начал своё долгое путешествие. Ещё говорили, что он был богом, который родился и вырос в этом городе. Слухи ходили разные: что конунг подчинял разумы одним своим голосом, что завораживал своим взглядом. Каждая история о новых победах Скалля обязательно включала в себя рассказ о его новых чудесных силах. Иначе как люди сдавали города этому захватчику без боя?

Ракель изнывала от любопытства.

– Отец! – она подбежала к ярлу и встала между ним и братьями, когда те спустились со стены и быстрым шагом направились прочь. – Я слышала гонца. Что мы будем делать? – глаза ее горели от томительного ожидания.

Ракель надеялась, что ярл-отец не сможет уловить в выражении её лица радость вождю-чужеземцу. Скрыть её было невозможно, ведь хуже правителя, чем Хрут, придумать было невозможно. Подходила к концу третья зима их тяжелого голода, но правитель всё ещё считал, что люди только придумывают себе несчастья. Он никого не хотел слушать, а сам был слеп.

– Я не звал тебя, Ракель. Ты не должна была ничего слышать!

– Весь город слышал. Гонец постарался на славу, – фыркнула Ракель, чем заслужила презрительные взгляды обоих братьев. – Завтра утром армия войдёт в наш город?

– Ты считаешь, что твой ярл, его армия и город сдадутся какому-то сопляку после одной угрозы? Они бы взяли город давно, если бы могли. Это обычный мальчишка, который считает, что запугает нас слухами, – отмахнулся от неё отец.

– Но Гаулар сдался. И это совсем не слухи, – Ракель старалась поспевать за братьями и отцом, которые стремительно шли к длинному дому, чтобы скорее погреться у огня.

– А, – скривился ярл, – Хундольф всегда был трусом. Его бахвальство известно отсюда и до Нифльхейма, но на деле он обычный болван.

Старший брат, Реки, рукой отодвинул Ракель в сторону, когда она стала путаться под ногами. Он был высоким и широкоплечим, возвышался над сестрой и даже над младшим братом на две головы. Из-за своего роста он часто спотыкался. Это было его проблемой ещё с самого детства, о чём отец не забывал напоминать старшему при любом удобном случае. Вот и сейчас Реки помешала вертлявая сестра.

Реки заворчал и что-то пробубнил, приказывая Ракель пойти прочь и не мешаться. Но Ракель давно привыкла к его ворчанию, поэтому и не думала обращать на него внимание. Она отмахнулась от брата, как от огромной навозной мухи.

– И всё-таки многие города сдались. Как думаешь, почему? – не унималась Ракель, снова оказываясь рядом с отцом.

– Мне некогда думать о других городах, мне надо защищать свой, – ярл Хрут помотал головой. – Защищать своих людей, свою семью. И тебя, кстати, тоже.

– Я могу за себя постоять, – прорычала девушка.

– Твои братья тебе поддаются, не стоит думать, что ты справишься с тем, кто по-настоящему хочет тебя убить, – процедил отец сквозь зубы, а вот братья Ракель загоготали.

– Тыбли-грыали-жетрили! – пробулькал второй брат Ракель – Рауд – и засмеялся так, что слюна полетела в разные стороны.

Два года назад во время похода его лицо изуродовала мощная секира, поэтому теперь только он один мог смеяться над своими остроумными шутками. Ракель, Хрут и Реки посмотрели на него с отвращением.

– Спрячься вместе с женщинами и детьми, когда придет время, – ярл толкнул Рауда в грудь, отодвигая его подальше, чтобы слюна не долетала до его лица. – И не перечь своему отцу, Ракель! – он кинул гневный взгляд на дочь.

Ракель встала как вкопанная, её ноздри раздулись от гнева. Как же надоело такое обращение! Отец никогда не считал нужным уважать женщин. Спать с ними он был рад, но сама мысль, что кто-то из женщин станет полноценной частью его рода, была ему омерзительна.

– Соберите к вечеру совет, я объявлю людям о своём решении. – Он обратился к Реки: – Найди козу и отдай Ингмунду, чтобы принёс её в жертву Одину перед нашим сражением. – Хрут бросил недовольный взгляд на помрачневшую Ракель и жестом приказал молчать, когда она открыла рот. – Начинайте готовить город к осаде.

На этих словах ярл Хрут со своими сыновьями отправился к длинному дому. Ракель же осталась стоять на дороге. Снег опускался на ее волосы и тут же таял от жаркого гнева, который она испытывала.

– Глупец! – рявкнула она, а некоторые прохожие обернулись.

Будь у неё хоть немного власти или просто право голоса, она бы смогла призвать народ обдумать всё, но будучи обычной женщиной ощущала себя пустым местом.

– А что думаешь ты сама? – услышала она голос рядом с собой.

Повернувшись, Ракель увидела братьев Фюна и Эту, которые наблюдали за ней из-под крыши своего небольшого дома. Огромные и совершенно одинаковые, если не считать разный набор шрамов на лицах и руках, а еще по-разному бритых голов. Не обладающие большим умом, но с добрыми сердцами и силой настоящих медведей.

– А разве это имеет значение? – Ракель скрестила руки на груди.

– Всё имеет значение! – воскликнул громогласно Эта.

– И ничего уже не имеет значения, – гоготнул Фюн и развел руками. – Но вот что важно. Как ты и сказала, Гаулар сдался без боя. Народ из Харстада тоже покинул свои дома, чтобы отправиться в путь с этим северным мальчишкой. Разве есть кто-то, кому не интересно знать почему?

Его брат покивал косматой головой.

– Моему отцу, – буркнула Ракель.

– Я бы предпочел сначала послушать этого конунга, – задумался Эта и почесал мощную шею.

– Он несет весть о Рагнарёке, вы слышали? – вздохнула Ракель и подошла поближе к братьям, чтобы их разговор стал тише. – О вечной зиме, что уже опустилась на самые северные народы: на Холагаланд, на Финнмёрк… Могло ли это заставить людей бросить свои дома навсегда и отправиться на юг?

– Или он влез в их головы и заставил пойти войной на все народы, – Фюн понизил голос, наклонился к лицу Ракель и постучал пальцем по своему лбу, создавав приглушенный пустой звук. – Чтобы стать конунгом всего севера, понимаешь?

– Если сила его так велика, то у нас не будет выбора, – вздохнула девушка.

– Но я не хочу, чтобы какой-то мальчишка подчинил себе мою волю и помыкал мной, будто ребёнок деревянной игрушкой! – Эта ударил себя кулаком в грудь и расправил плечи, продемонстрировав решимость.

– И тогда нам всем лучше умереть, отстаивая свой город?

– Тоже нет, – помотал головой Фюн и крепким ударом по плечу осадил брата. – Сама ведь знаешь, боги давно молчат. Уже третья зима заканчивается, а весны мы не видим. Чем мы смогли запастись? Рыба и та ищет места потеплее, – он поежился.

Ракель задумчиво кивнула. Три года назад впервые была холодная весна, за которой пришло холодное лето. Они потеряли около трети урожая, но смогли справиться, совершив несколько набегов на южные деревушки. Пережив зиму, они столкнулись со второй холодной весной, которая забрала у них половину урожая. Сейчас же, когда третий год холодов приближался к концу, в их городе не осталось ничего. Люди умирали, а те, кто пережил эти страшные времена, сильно похудели и озлобились. Часто они дрались за еду, но ярл Хрут перестал считать это преступлением. На своем суде он щадил многих, и вскоре Урнес перестал быть безопасным местом.

– Думаете, что Рагнарёк и правда надвигается? – прошептала Ракель.

– Одни боги знают, что у нас тут творится. Холодно, как у великанов в носу, а земля отказалась отдавать наш урожай. Даже самые стойкие коровы в этом году испустили дух. У нас одна только Хильда осталась, – братья дружно кивнули в сторону одинокой тощей коровы, выглядывающий через стойло у них за плечами. – Да еще собачимся все как старые бабы… Наши ярлы скоро друг друга поубивают за одно зернышко, что уж говорить о северном полчище! Точно знаю только то, что я хочу жить. И есть досыта, чтобы не выронить топор в сражении.

– Без еды я скоро ссохнусь до размеров мелкого Льота, который не может поднять щит, чтобы прикрыть свой тощий зад от врага! – поддержал его братец, и оба невесело хохотнули, так одинаково хлопнув себя по лбу.

Пока они усмехались и придумывали ещё шутки про Льота, которого задирали за хилый вид, Ракель вслушивалась в слова и не находила в них ни одного повода для веселья. Люди голодали. Требовалось совсем немного времени, прежде чем зима превратила бы их из воинов в ослабших стариков и старух, которые не смогут держать оружие.

Ей казалось, что люди северного полчища, стоящие по ту сторону стены, накормлены и обогреты. Для Ракель этого было достаточно, чтобы всерьёз подумывать примкнуть к ним.

– Как бы я хотела послушать этого конунга прежде, чем наши люди начнут умирать в драках за кусок промёрзшего навоза, – Ракель пнула грязь под ногами.

– Твой отец не сдаст город, – пожал плечами Фюн.

– А вы бы что сделали? Сдали?

– Я бы, как ты выразилась, послушал, – Эта разгладил бороду. – Если севернее нас земля покрылась льдом, то долго ли нам самим осталось? И если у конунга Скалля есть еда и слова, которые меня убедят, то я готов с ним встретиться.

Когда совет начался, в небольшом зале у очага, над которым висел котёл с рагу, было не протолкнуться. Тепло и еда манили людей. Сейчас Ракель была преисполнена решимости выступить против отца, хоть и знала, что он упрям, как настоящий баран.

А вот Хрут знал, что сытые и обогретые люди будут слушать каждое его слово. Вряд ли они подозревали, что вяленое мясо, которое сегодня добавили в это ароматное рагу, последнее из запасов ярла. Каждый получил тарелку со скудной порцией и кусок лепёшки. Но этого должно было хватить, чтобы подкупить голодных людей.

Увидев сморщенные, убитые холодом овощи на столе, Ракель не сдержала тяжёлого вздоха: запахи в зале сделали своё дело, она подхватила тарелку с рагу и стала закидывать еду в рот. Один кусок лепёшки Ракель отправила в большой карман своего платья.

– Давно ли ты видела столько еды? – довольный Фюн показался рядом.

Он держал в руках металлическую миску, в которой с горкой лежали куски мяса, выловленные из общего котла.

– Угу, – задумчиво жевала Ракель. – Только это последнее, что оставалось у отца.

Фюн и Эта замерли. Они задумчиво посмотрели в миски и стали жевать медленнее.

– На кой Хрут тратит запасы?

– Это подкуп, – проворчала девушка. – Чтобы завтра вы все пошли за ним на войну. Отец считает, что победит конунга и отберёт всю еду.

Братья поджали губы и переглянулись.

– Значит, выбора у нас нет? Либо победить конунга, либо примкнуть к нему?

Ракель вздохнула и промолчала. От жадного уплетания рагу её отвлёк голос отца:

– Люди Урнеса! – голос Хрута прервал дружное чавканье и хлюпанье. – Перед воротами города стоит враг. Северный конунг решил, что может спокойно пройти через наши земли, взять наши корабли, а более того, как вы знаете, затуманить нам головы своими россказнями о скорой смерти богов!

Люди задумчиво продолжали жевать.

– Говорят, что он бессмертный!

– А ещё, что оружие его врагов обращается против своих хозяев!

– А ещё – что он бог, пришедший спасти людей!

– А! – рявкнул ярл Хрут, махнув рукой на людей. – Вы верите слухам, которые он сам и распустил о себе. Поверите ли вы, если я скажу, что вчера в мою ноздрю залетал Нидхёгг[13], а Фафнир[14] нашептал мне на ухо, где можно откопать золото цвергов? – он развел руками в стороны. Кто-то загоготал, а кто-то начал перешептываться, и это окончательно вывело ярла из себя. – Не верьте этому отребью, что хочет захватить ваши дома! Он никакой не бог, глупцы!

– Кем бы он ни был, и кто бы ни посещал твои ноздри в ночи, ярл, но ясно одно – зимы и правда стали длиннее, а от лета уже не остается и следа. – Фюн прокашлялся перед тем как взять слово, его громкий голос пронесся над всеми, и люди устремили свой взор на огромного воина и его брата. – Нам нечего есть. Если же боги сказали ему, когда всё это закончится, то, может, стоит послушать?

– Хотите общаться с этим мерзким гнусным захватчиком? – взревел Хрут. – Может быть, вы все хотите видеть его своим конунгом? – он выставил вперед длинный палец с обрубленной фалангой и обвёл им людей.

По воцарившейся тишине Ракель вдруг поняла, что люди не готовы единогласно ответить на этот вопрос. Власть ярла уже давно подвергалась сомнению, его упрямство и узколобость многого стоили людям. Они были измотаны и голодны, а ещё очень злы.

– Завтра утром мы встанем против мелкого ублюдка! Разобьём его армию и развеем по ветру слухи о его неуязвимости! Мы отстоим Урнес, соберём все силы и дождёмся лета, а там боги одарят нас пышными полями и жирным скотом, а рыба сама будет бросаться нам в лодки, – ярл топнул ногой по деревянному полу.

Люди неуверенно подняли руки вверх и выкрикнули слова поддержки.

Нет, всё не должно так закончиться! Отцу не затуманить умы несчастных голодных людей.

Ракель тяжело задышала, поднялась со своего места и вышла ближе к огню. Она готовилась к этому моменту уже очень давно, наверное, пару последних лет. Сейчас или никогда.

– Зима измотала всех нас! – произнесла она с вызовом. – Ваши головы отупели, вы плетётесь за упрямым ярлом, как истощённые коровы на убой. И вас ждёт только такая участь.

– Ракель! – взревел Хрут. – Ягнёнку не пристало перечить…

– Барану? – фыркнула девушка. – Кто-то наконец должен начать тебе перечить. – Люди переглянулись, но Ракель этого не заметила. – За нашими стенами не просто войско, а войско с непобедимым конунгом во главе. Войско, которое добровольно пошло за ним подальше от огромной опасности. Я говорю о зиме, которая пришла и к нам, – её голос был громким, немного хриплым и очень властным. В ней упрямства было никак не меньше, чем гнева. Ракель так давно хотела произнести всё это, что сейчас не ощущала страха. – Отец, ты убил их первого гонца, так и не пожелав выслушать послание конунга Скалля. Они, люди за стеной, уже поняли, что зима не отступит. Пора понять и нам.

– Гахколь-глой-гылой-хохт! – Рауд, стоящий рядом со своим отцом, уже достал короткий топор и направил его в сторону сестры. – Гы-уюош-ехи-ашишь-ехё-охо-ховво!

Ракель отшатнулась, но рука Эты прикрыла её.

– Брат прав! – взревел Реки, тоже появляясь рядом с отцом. – Позор каждому, кто слушает слова глупой девчонки. Вы что, растеряете последнюю честь и позволите женщине указывать вам, что делать?

– А мне это скажешь? – из-за стола поднялась женщина, которая в плечах была почти так же широка, как и братья-близнецы.

Когда она скривилась от отвращения, шрамы исказили её лицо.

– Анникен, – сглотнул Реки. Ракель знала, что он давно неравнодушен к этой грозной воительнице, но она последние пару лет только поднимала на смех его намерения. – Если тебе есть, что сказать, говори! Ты заслужила право голоса своими великими победами в боях.

Ракель обиженно сглотнула. Да, Реки был прав, в отличие от Анникен она ещё не ходила в походы. На её счету ещё не было великих побед. Но лишь потому, что отец не позволял ей участвовать в битвах! Ракель давно бы заслужила доверие. И стала бы в глазах братьев и отца такой же уважаемой воительницей.

– Что ты предлагаешь? – женщина кивнула Ракель, предлагая ей продолжать высказываться.

Хрут зло зарычал, а его сыновья предостерегающе посмотрели на сестру, взглядами пытаясь заставить её замолчать.

– Открыть ворота и выслушать конунга, – уверенно произнесла девушка.

Гомон заполонил зал, а глаза ярла Хрута испуганно бегали по лицам людей. Он отчётливо видел зарождение предательства: его власть трещала, словно тонкие веточки в костре, готовая вот-вот исчезнуть в пламени гнева отчаявшихся людей.

– Твоя детская глупость против моей мудрости? – рявкнул он, перекрыв голосом шум.

– Мое желание жить против твоего упрямства, – огрызнулась Ракель. – Ты должен был выслушать конунга, прежде чем гнать голодных и истощённых людей в сражение.

– Кого здесь ты называешь голодным и истощённым? – ярл обвел руками зал. – Я накормил своих людей, напоил их мёдом, обогрел их у своего огня. Их животы полны, а по бородам стекает жир, разве ты этого не видишь? Разве конунг Скалль накормил людей Урнеса? Разве он развел этот костер? – ярл плевался слюной, гневался и был готов кинуться на любого, кто ещё станет ему перечить. – Я забочусь об этом городе и о своих людях! И не сдам его мальчишке с севера!

– Тебе лучше замолчать, Ракель, – покачал головой Реки.

– Агрыхх! – Рауд прорычал сквозь оставшиеся зубы, а слюна потекла у него с подбородка.

– Сколько еще мяса осталось в твоих кладовых? – Ракель сделала шаг в сторону отца. – Разве они не пусты? – Люди задумчиво уставились на пышно накрытый стол и быстро стали сгребать мясо и овощи в свои карманы. – Раз за разом ты бесцельно приносил в жертву богам скот, оставляя нас без еды, хотя давно стоило понять, что боги молчат. Именно ты лишил нас всех запасов, – девушка ткнула пальцем в сторону отца.

– Мы прогневали богов! – вновь ярл топнул ногой по дереву.

В панике он наблюдал, как люди расхватывают еду.

– Тогда пора что-то делать! – заорала Ракель не своим голосом. – Умирать – отличный способ снизить количество голодных ртов, но никак не способ спасти Урнес.

– Довольно. Ты повеселила народ своей пустой болтовней, девчонка, – прошипел Хрут. – А теперь отправляйся прочь, рассказывать детишкам перед сном сказки о бессмертных конунгах, северных полчищах и – хах! – грядущем Рагнарёке. Это всё, на что ты способна.

Ракель покинула залу, ни на кого не смотря, и потому не видела, как люди переглядывались, а позже и зашептались, обсуждая каждое её слово. Она уже не услышала, что ярл Хрут не сумел подобрать нужных фраз, чтобы подбодрить людей или убедить их в своей правоте. Как бы он ни старался, как бы от громких криков слюна ни летела из его рта, но обитатели Урнеса, набрав побольше еды, начали покидать зал.

Хруту пришлось напомнить, что он их ярл и завтра утром они пойдут за ним в бой. Возражавших не было – но лишь потому, что люди уже задумали убить ярла и всю его семью. Сегодняшний пир ничего не мог изменить.

Глава 2

– Я убью тебя, – взревел Хрут, ворвавшись в комнату. В помещении была только Ракель, заканчивающая складывать одежду в свой мешок. – Куда ты собралась? – отец схватил её за руки. – Решила опозорить меня? Ты всегда только этого и добивалась. Твоя мать родила тебя, чтобы я познал всё унижение Девяти Миров! – ревел он, сотрясая свою дочь. – Злая шутка Локи! Наказание Одина!

– Не смей меня трогать, – Ракель вырвалась из цепкой хватки и, снеся несколько деревянных стульев, оказалась в другой части комнаты. – Ты старый тупой баран! Ты обрекаешь весь город на гибель, но я не собираюсь просто наблюдать за этим.

– Не тебе указывать мне, что делать с моим городом, девчонка. Может, ты ещё хочешь указать Одину, что ему делать с Асгардом? – Хрут занес массивный кулак и почти опустил его на лицо Ракель, но та стиснула зубы и отпрыгнула в сторону.

– Конунг Скалль может дать нам еду и ответы! – выдохнула Ракель. – А ты только отбираешь всё у людей.

– Только со мной Урнес отряхнётся от снега и проснётся после долгой спячки. Но ты уже этого не увидишь, жалкая девчонка, решившая предать своего отца, – Хрут двинулся вперёд.

– У меня нет отца, – выдохнула Ракель и сжала кулаки.

– Давно надо было тебя убить!

Разгневанный до алых пятен на лице, ярл Хрут вытащил меч из ножен и наотмашь рубанул им воздух перед лицом Ракель. Она вскрикнула и увернулась, но упала на пол и поползла прочь. Хрут снова занес меч над головой, а затем попытался ударить им Ракель. В последний миг она откатилась в сторону, а меч расщепил доски, мощно опустившись на пол. Да так там и остался. Воспользовавшись моментом, Ракель пнула отца по наклонённой голове, затем ещё раз, и ещё, пока тот держался за свой меч, пытаясь его освободить. Завыв, ярл наклонился вперёд, а Ракель быстро и ловко подпрыгнула, подхватила с пола небольшой металлический ящик и, занеся его над Хрутом, опустила на загривок.

Окончательно потеряв равновесие, ярл тяжело упал на пол. Не медля, Ракель выхватила из-за пояса отца клинок и вонзила лезвие ему в шею. Алая кровь заструилась, стремительно окрашивая пол в багровый оттенок. Ракель испуганно вжалась в стену. Хрут какое-то время ещё хрипел, хватаясь то ли за воздух, то ли за шею, а потом обмяк и остался лежать на полу.

– Отец? – прошептала девушка, в ужасе замерев на месте. – Отец?..

Ракель не могла пошевелиться от ужаса. Всё произошло так быстро, что она совсем не поняла, что сотворила. Она только защищалась. Не хотела умирать. Руки сами собой потянулись за клинком, чтобы остановить врага.

Ракель очень хотелось, чтобы всё это было сном. Она не могла убить отца. Это невозможно.

Она опустилась на пол. Под ярлом расплывалась лужа крови. Хрут уже не двигался. Казалось, какая-то внешняя сила завладела её телом, заставив решительно поднять оружие на отца. Это казалось таким правильным в тот самый момент, словно её направляли боги.

Но это, конечно, было не так.

На шум их борьбы наконец-то сбежались. Ракель понимала, что сейчас ворвутся братья и просто убьют её за то, что она натворила. Но, распахнув двери ногой, в комнате появился Фюн, за ним стоял Эта, и каждый держал в руках по отрубленной голове. Одна из них была сильно изуродована. Это была голова Рауда. Вторая голова принадлежала Реки.

Все в комнате замерли.

– Теперь вы пришли убить меня и моего отца? – спросила девушка, заметив, как кровь капает с кривых срезов на головах Рауда и Реки.

В ответ воины молчаливо переглянулись. Оба они поджали губы и молчали, наверняка обдумывая, как теперь изменится их план.

– Что это? Восстание? Или нападение конунга Скалля? – холодным хриплым голосом продолжила Ракель.

– Это просто убийство, – спокойно ответил Фюн и сделал несколько шагов вперёд, а потом пнул тело ярла.

– Ваша идея? Или вам заплатили?

Братья переглянулись, и Фюн снова ответил честно:

– Заплатили.

– За сколько голов? Три или четыре? – сглотнула Ракель. Эта прятал от неё взгляд, а Фюн наклонился к телу Хрута и стал сильными ударами короткого топора отделять голову от шеи. В воцарившейся тишине эти хлюпающие звуки, с которыми мясники разделывают туши, звучали резко и громко. – За сколько голов вам заплатили, псы вы ничейные?! – рявкнула Ракель, заставив Фюна остановиться и вздрогнуть.

– За четыре, – произнес он, помедлил, а потом продолжил рубить тело.

В ответ Ракель тихо застонала. Наконец голова Хрута отделилась от тела и, когда Фюн встал на ноги, в каждой его руке было по мёртвой голове. Пустовала только вторая рука Эты.

– Заплатил конунг Скалль? – выдохнула девушка.

– Нет. Всё немного иначе, Ракель, – покачал головой наконец-то обретший голос Эта. Он прошёл вперёд и уселся на край небольшой кровати. – Сигтрюгг давно хочет занять место твоего отца, а появление конунга Скалля заставило его поторопиться.

– Сигтрюгг? – удивилась Ракель. – Меньше всего подумала бы на него.

– Да. Куда очевиднее было бы, будь это ты, – кивнул Эта.

Ракель сглотнула. Это был какой-то кошмар наяву.

– Как ему удалось заставить вас сделать это?

– Он хорошо заплатил за смерть вашей семьи.

– На что вам золото в такие времена? – скривилась Ракель.

– Тёмные эти времена или светлые, но с золотом в кармане мне спокойнее, – пожал плечами Фюн.

Ракель откинула голову назад и звонко ударилась затылком о дерево. Этого она точно не могла ожидать. Неужели Фюн и Эта могли из-за золота прикончить и её? Впрочем, почему нет? Ракель подумала, что всё это время обманывала себя глупыми наивными предположениями, что два воина – её друзья. Но на деле в эту тяжёлую пору все были сами за себя.

– Вижу, мой друг, – скривилась она. – За это спокойствие вы готовы отрезать и мою голову тоже.

– Как я уже сказал, всё иначе, – Фюн посмотрел на брата, и они вдруг заулыбались. А потом покачали отрезанными головами в руках, протягивая их в сторону девушки. С них ещё капала горячая кровь. – Это для тебя, а не для Сигтрюгга.

Ракель не шевелилась и в ужасе смотрела на воинов. Кровь продолжала капать на пол и на подол её платья. Вскоре Ракель кожей лодыжек ощутила, как та просочилась сквозь ткань.

– Твоего отца уже давно никто не слушал, – решил пояснить Эта. – А от Реки и Рауда толку не было никогда. Их смерть была лишь вопросом времени.

– Что ж тогда все рты позакрывали на совете? – фыркнула Ракель. – Вы могли бы возразить им вместе со мной. Если бы отец понял, что люди настроены против него, то, возможно, изменил бы своё решение!

Братья переглянулись. Конечно, они не верили в то, что Хрут смог бы понять людей.

– Думаешь, он не осознал, что никто ему не верит? – удивился Фюн.

– Мгм, – Ракель поджала губы. – Может, мы могли бы решить всё мирно сегодня на совете… Если бы люди выступили против него. Может, мы могли бы сохранить их жизни?

– Все уже знали, что будет ночью. Поверь, лучше так, чем кричать твоему отцу что-то прямо в уши, когда они забиты навозом, – Фюн положил две головы с ужасными застывшими гримасами у ног Ракель, взял третью голову из рук брата и положил к остальным.

– Выходит, я только зря сотрясала воздух на совете?

– Нет, совсем не зря. Завтра люди будут рады тебе, – Эта не смог скрыть улыбку.

Он тыльной стороной ладони потер свой лоб, а потом нашел под ногами какую-то тряпку и принялся вытирать руки и топор. Эта был очень чистоплотным, в отличие от своего брата.

– Но ведь вы собирались убить и меня. И как могли взять деньги за мою смерть? Я думала, что хоть вы здесь мои друзья, – сглотнула Ракель.

Братья покачали косматыми головами. На самом деле они очень гордились собой, потому что смогли всех перехитрить: заработать побольше золота, избавив город от ярла-тирана, да к тому же завтра их ждёт совершенно новый мир, который им откроет конунг Скалль, когда войдёт в город. Они были очень довольны, поэтому Фюн не мог перестать улыбаться, поясняя:

– Мы взяли деньги Сигтрюгга, потому что только так ты осталась бы жива.

– Что это значит?

– Он бы нанял кого-то другого, если бы мы отказались. И тогда бы тебя тоже убили. Разве не понимаешь, Ракель?

– Лучше убейте меня. Не хочу смотреть, как этот плешивый лис возглавит Урнес, – Ракель тяжело вздохнула.

– Неужели ты считаешь нас настолько пустоголовыми, чтобы мы отдали Урнес Сигтрюггу? – расхохотался Эта. – Бери эти головы и неси их завтра конунгу Скаллю, заставь его рассказать всё, что он знает о богах и долгой зиме, а потом спасай наш город.

Девушка удивлённо распахнула глаза:

– Вот и всё? А как же Сигтрюгг? Что он сделает, когда узнает, что мы с вами украли его план?

– Он переживёт, – отмахнулся Эта, вычищая капли крови с обуха топора.

– А что другие люди Урнеса? Часть из них были преданы отцу, другие же, возможно, были подкуплены Сигтрюггом и тоже будут очень разочарованы утром… – задумчиво произнесла Ракель и нахмурилась.

– Поверь, людям сейчас плевать на ярлов и конунгов. Они хотят идти за тем, у кого есть план и еда.

– У меня нет плана, – пожала плечами Ракель.

– Нет, есть, – фыркнул Фюн и пнул ногой жуткие головы. – Иди к Скаллю, как и хотела. Скажешь всем, что это ты убила братьев и отца. А мы скажем Сигтрюггу, что нашли здесь только три обезглавленных тела.

– Тогда он вам не заплатит, – задумчиво протянула Ракель.

Расхохотавшись, Фюн вытащил небольшой мешочек с деньгами и потряс им.

– Сигтрюгг глуп и щедр, – подмигнул он.

– Неплохие качества для ярла, не находите? – впервые Ракель улыбнулась, а потом помолчала и добавила: – Разве люди поверят, что я убила отца и братьев?

– Да, – хором ответили мужчины.

Ракель поджала губы и ощутила, как дрожь волнения сотрясает её плечи. Пусть она и мечтала о скорых переменах в Урнесе, но совсем не думала, что нести бремя ответственности за город придется ей самой. Но люди нуждались в её решимости, поэтому Ракель больше не сомневалась.

– В таком случае, – она поднялась на ноги и, собрав длинные волосы своих братьев и отца в кулак, рывком подняла головы рукой. Они были невероятно тяжелыми, и девушка охнула, стараясь покрепче накрутить волосы на кулак, чтобы не выпустить свою ношу. – Вам придется разбираться с Сигтрюггом. Да так, друзья, чтобы я не боялась за свою жизнь с завтрашнего утра и пока Сигтрюгг жив. А мне предстоит разобраться с конунгом Скаллем и его северным полчищем.

– Да так, чтобы мы не боялись за свои жизни? – хитро прищурился Эта и хохотнул.

– С завтрашнего утра и пока я жива, – бесстрашно пообещала Ракель.

Хотя на самом деле она была в ужасе.

Глава 3

Когда утром Ракель показалась на улицах со своими трофеями, никто не посмел её остановить.

Изящное платье было измазано кровью. Одежды Ракель всегда были достойны её положения. Пусть ни отец, ни братья, ни большинство людей Урнеса не замечали её статуса, но сама девушка не стеснялась гордо держать осанку. Сегодня она шла по улицам в платье из яркой синей ткани, теперь покрытой чёрными разводами. Ракель ткала её собственными руками. Выкраивала и сшивала платье тоже сама, поэтому оно идеально сидело по её фигуре – девушка была дотошной в мелочах. По вороту шла широкая вышивка, она соединялась на груди и тянулась до самого подола. На вышивке переплетались нитки, шнурки и маленькие бусинки. С плеч ниспадала тёмная шкура, хоть немного согревающая её в эту промозглую погоду. Солнце лишь едва показалось над горизонтом.

Пропитавшееся кровью платье прилипло к телу. Ветер пробирал до самых костей. Ноги при каждом новом шаге становились всё более каменными. Вот-вот Ракель могла пошатнуться и упасть. Но она была очень упряма.

В одной руке девушка держала меч, а в другой с трудом удерживала три огромные головы.

Люди задумчиво всматривались в них. Одна – на вид так точно их ярла Хрута – практически волочилась по земле, ведь Ракель удерживала ее за длинную косу так, что нижняя челюсть ярла постоянно билась о ледяные куски земли и набирала грязь из луж. У Реки и Рауда были короткие волосы, поэтому их головы висели выше. Их участь после смерти оказалась не так позорна.

Ракель подошла к воротам тогда, когда за ними послышался топот.

– Ярл Хрут! – Ракель вздрогнула от пронзительности этого голоса. – Люди Урнеса! Моё имя Скалль, и я пришёл из Халогаланда. За мной северное полчище. Если вы откроете ворота сейчас, то мы войдём в город без кровопролития и станем вашими друзьями.

Люди на стене смотрели на Ракель выжидающе. Если кого-то из них и подкупил Сигтрюгг, то они не подали вида. Самого предателя среди них Ракель не заметила.

Ни сейчас, ни через несколько мгновений, когда оцепенение людей прошло, никто не кинулся к ней, не остановил, не попытался убить. Братья Трюггвиссон сдержали данное ей слово. Дело за ней.

В этот момент по ту сторону ворот конунг Скалль заметил, что все воины, которых он видел на деревянных стенах, смотрят совсем не на него. Что-то происходило у самых ворот, но он не знал, что именно. И когда конунг уже занервничал, ворота открылись.

Из-за них вышла Ракель. Три головы в её руке выглядели смешно, она с трудом тащила их, упрямо перебирая ногами. Наконец девушка остановилась и как могла кинула под ноги Скалля трофеи.

– Ярл Хрут? И, надо полагать, его наследники? – усмехнулся Скалль и пнул ногой одну из голов. – Получается… Город мой?

– Нет, этот город мой, Скалль из Халогаланда, – громко произнесла Ракель. Скалль и не думал, что у неё такой низкий и властный голос. Она казалась скорее милой, хоть и, признаться честно, устрашающей в этом окровавленном одеянии. – У ярла Хрута было два сына и одна дочь, – прорычала Ракель, чтобы её слышали и люди Урнеса тоже. Пора заявить о себе. – Дочь, которой никогда не давали слово, но которой давно есть что сказать.

Конунг удивлённо приподнял бровь. Ракель подумала, что ситуация явно выходит из-под его контроля, но вместе с тем принимает совершенно новый удивительный поворот. Скалль явно желал узнать, что же будет дальше. Этого Ракель не знала, но к знакам богов конунг относился с большим почётом. И потворствовал своему любопытству.

– Настоящая семейная трагедия, – тихо себе под нос произнёс конунг. – Как тебя зовут, Хрутдоттир? – Скалль приветственно развел руки в стороны, будто был очень рад знакомству.

– Моё имя Ракель. Я убила своего отца и своих братьев, которые слишком долго лгали нашему народу. Они заставляли нас голодать и смотрели, как мы умираем. Теперь я намерена всё исправить, – она обернулась к стенам города. К её счастью, прямо над воротами стояли два огромных столпа, на которых держалась вся её уверенность. Братья Трюггвиссон. Фюн навалился на стену, облокотившись на неё в самом своём заинтересованном виде. Ощутив их поддержку, Ракель громко выкрикнула. – Закройте ворота!

Ответом ей было долгое молчание. Скалль с интересом сощурился, он ждал реакции людей. И вот наконец зашуршали верёвки, затопали ноги. Ворота медленно закрылись, отделив Ракель от её города. Скалль понял, что дочь ярла теперь имеет ощутимую власть и доверие своих людей. А ещё он понял, что обитатели Урнеса растеряли последние крупицы разума, если позволяют женщине руководить ими. Они в отчаянии.

Девушка облегченно выдохнула, что не скрылось от конунга. Стало ясно, что она не была до конца уверена в своём влиянии, но всё-таки люди теперь были на её стороне.

– Почему ты убила славного ярла Хрута и своих братьев? – хмыкнул конунг, расхаживая перед Ракель.

За его спиной с ноги на ногу переминалось так много воинов, что Ракель не видела им конца. Ей было очень страшно стоять одной перед всеми людьми северных земель.

– Мой отец хотел сразиться с тобой.

– Достойное желание. А ты не хочешь?

– Сначала я хочу поговорить с тобой.

– Я уже посылал к вам гонца с предложением поговорить, – рявкнул Скалль и многозначительно положил руку на топор на своем поясе. – Но вы убили моего друга, как трусы, – он сжал кулаки и сощурился, не отрывая взгляда от лица девушки.

– Его убил мой отец, – Ракель без жалости пнула голову Хрута, и та покатилась по земле. – И я выразила ему своё несогласие.

– Почему ты не выразила его перед убийством Йорана? – крикнул человек из толпы.

Скалль резко обернулся, ища глазами того, кто посмел влезть в его разговор. Ракель подумала, что он не любил, когда его люди переходили границы дозволенного. Скалль долго смотрел на воина, а потом обернулся к Ракель:

– И правда, почему?

Она сглотнула.

– Я до последнего верила в его благоразумие. Я верила, что он откроет город.

– Если ты хочешь именно этого, значит, всё-таки теперь город мой? – Скалль сделал несколько решительных шагов вперёд.

Ракель испуганно выставила перед собой меч и слегка согнула ноги, принимая боевую стойку, готовясь при необходимости кинуться в атаку. Хоть и верила слухам о бессмертии Скалля.

За спиной конунга ощетинилась оружием шеренга воинов, выставивших перед круглыми щитами копья, мечи и топоры. Целое северное полчище против одной Ракель.

– Ещё нет, – громко сказала девушка. Скалль посмотрел на неё с ехидным блеском в глазах, будто испытывал пределы её смелости. Он выглядел очень самоуверенным. – Твои люди накормлены, конунг?

– Да, у нас достаточно еды.

– Почему вы все покинули свои дома? – задала Ракель вопрос, который уже очень давно не давал ей покоя.

– Наступил Рагнарёк. На севере нет ничего живого. Холод слишком быстро нагоняет нас, поэтому мы нуждаемся в кораблях и крепких воинах, – Скалль говорил быстро и чётко, слова слетали с его губ очень уверенно, будто бы даже заученно.

Вероятно, поняла Ракель, он говорил одно и то же в каждом городе, в котором побывал.

Из-за шеренги воинов, раздвинув всех плечами, вышел ярл Хундольф.

– Ракель! – позвал он. – Люди Гаулара, как и я сам, не верили в легенды о Рагнарёке и в то, что конунга Скалля боги избрали для нашего спасения… Но я воочию убедился, что слухи не выдумка! Страшная зима наступила, Ракель. И наша дорога лежит на юг. Эти земли не спасти.

– Да, отец говорил мне, что ты трус, – фыркнула в ответ девушка.

– И вот где он теперь! – хохотнул ярл. – А я здесь. Сыт, согрет и вверяю свою жизнь конунгу, что послан нам богами, – он возвел руки к небесам.

– Почему ты считаешь, что он посланник богов, а не очередной ублюдок, желающий захватить север?

Ракель не знала, что ей делать. Боясь совершить ошибку, она старательно обдумывала всё увиденное и сказанное и никак не могла решиться на отчаянный шаг. Если она примет неверное решение, то люди могут не простить ей этого.

– Что в тебе божественного, северный зверь? Чем ты одурманил разум ярла Хундольфа?

– Лучше один раз увидеть, – улыбнулся Скалль и быстро двинулся в сторону девушки. Он повысил голос для слушающих их людей Урнеса. – Всем вам лучше скорее это увидеть!

– Стой на месте! Не подходи ко мне! – вскрикнув, Ракель сделала несколько шагов назад и, когда её глаза уже наполнились ужасом, конунг занёс над ней топор.

Скалль сделал это, как потом поняла сама воительница, очень медленно, лишь для того, чтобы она успела отреагировать. Ракель вскрикнула и наотмашь ударила конунга по груди.

Ее руки заметно полегчали, словно их и вовсе отрубили. Пройдя будто насквозь свою цель, Ракель полетела дальше, не встретив никакого сопротивления. Ее тело скользнуло мимо конунга, задев того плечом. Ей пришлось сделать несколько неуверенных шагов, чтобы удержаться на ногах.

Ракель резко вскинула голову, не понимая, что произошло. Она уставилась на конунга, которого пыталась разрубить мечом, но на нем не было ни глубоких ран, ни даже царапин. Зато вся грудь была покрыта мелкой металлической пылью. Взглянув на свои руки, дочь ярла увидела, что от меча осталась одна бесполезная рукоять. Ею можно было теперь забивать гвозди или дать поиграть детям.

Когда окровавленное платье стало отливать металлическим блеском, Ракель засверкала на солнце.

– Что это? – выдавила девушка. Её голос дрожал. – Выходит, слухи не врут? Тебе не страшно оружие людей?

– Кто знает, может быть, и оружие богов тоже, – конунг подмигнул ей.

Ракель испуганно подняла глаза на стену, чтобы увидеть, как Фюн и Эта треплют друг друга за плечи, шумно переговариваясь. Люди кричали, их становилось всё больше на стенах города. Они хотели увидеть всё своими глазами.

– Если ты избран богами, то сможешь ли спасти моих людей? – выдохнула тяжело девушка. – Подаришь им весну? Урожай? Ты защитишь нас от любой напасти, что принесёт с собой холод?

– Да. Если, конечно, эти люди пойдут за мной, – Скалль широко улыбнулся, радуясь сам себе.

– Пойдут, если выберут тебя на тинге, – уверенно произнесла Ракель, и конунг удивлённо захлопал глазами.

Видимо, поняла девушка, он уже решил, что получит город быстро и нечестно.

Ракель опасливо подошла к Скаллю так, чтобы больше никто не слышал её слова. Металлический запах крови и пыли, оставшейся от её оружия, сильно ударил в носы обоих. Ракель немного приподнялась на носках, желая дотянуться до ушей конунга.

– Эти люди истощены глупостью своего ярла, – произнесла она тихо. – Сначала накорми их, как я того прошу. Потом расскажи им всё, что знаешь сам.

– Ты заботишься о людях, как мать о своих детях, – улыбнулся Скалль.

– Поверь, конунг, им сейчас больше нужна заботливая мать, чем глупые отцы.

– Вот как? – с улыбкой выдавил Скалль, наклонив голову ниже. – Об этом ты сейчас думаешь? Что можешь занять место Хрута? Ты ведь понимаешь, что ты не можешь быть ярлом, женщина?

Ракель сглотнула и не ответила. Она знала, что конунг прав.

– Обещай, что у каждого будет выбор. Что они присоединятся к твоему походу, только если сами того захотят, – попросила она.

– Зачем мне вообще тратить пищу на тех, кто может отказаться примкнуть ко мне? – шипящим шёпотом спросил Скалль и удивленно вскинул брови.

Ракель не знала, что ему ответить. Она вздрогнула, приоткрыла было рот, но не нашла слов. Сжав губы в тонкую линию, девушка засопела. Скалль же, к удивлению, улыбнулся и вздохнул, а потом пальцем смахнул с её щеки пучок металлической пыли. В этом покровительственном жесте было больше заботы, чем Ракель могла ожидать от сурового северного завоевателя.

– Я накормлю всех твоих людей, Ракель Хрутдоттир, – заверил он. – Только не забудь этого.

– Буду у тебя в долгу.

– Да. Будешь.

Ракель удивлённо моргнула, но не стала медлить, боясь, что бессмертный конунг передумает. Она сделала шаг от него и повернулась к своим людям:

– Конунг Скалль и его люди – наши гости. Они поделятся с нами едой. И расскажут, почему покинули север. К тому же вечером на честном совете люди Урнеса смогут выбрать нового ярла, – выдохнула девушка и с вызовом посмотрела на конунга. – Как того велят законы.

– Вдруг в честном голосовании люди выберут меня? – хитро спросил Скалль так, чтобы его слышала только Ракель.

– Не думай, что у тебя не будет соперников, – тихо прошептала она.

– О-о-о, – протянул Скалль. – Раз боги нас покинули, то и женщина теперь хочет стать ярлом, – хохотнул он. – Я ведь уже сказа…

Ракель прервала его жестом руки:

– На место ярла всегда хватает желающих. Я не единственная из них.

– Кого бы ни выбрали эти люди своим ярлом, но место их матери, кажется, уже занято, Ракель Хрутдоттир, – почтительно наклонил голову Скалль, проявляя уважение. – И значит, они уже спасены, – он подмигнул ей.

Девушка выдохнула, ощутив, что тяжёлый разговор наконец подошел к концу. Скалль скомандовал людям войти в город. Пнув голову своего брата Рауда, который мертвыми запыленными глазами смотрел на неё снизу, Ракель отправилась по улицам. Единственный путь, который она сейчас вспомнила, – дорога к дому братьев Трюггвиссон.

Этот дом показался ей самым безопасным местом. Местом, где её точно не будут искать.

Глава 4

Когда на улице стемнело, Ракель наконец открыла глаза. В комнате было тепло, горел огонь, а ещё пахло чем-то вкусным. Проморгавшись, Ракель наконец заметила Фюна и Эту, сидящих за столом недалеко от неё и шёпотом что-то обсуждавших.

– Скажите, что мне всё приснилось, – простонала девушка, с трудом удерживая глаза открытыми.

– Если так, то можешь не просыпаться! – хохотнула Фюн. – Сон вышел отличный. Лучший на моей памяти после того, где я женился на дочери Одина, которая в итоге оказалась Тором. Но баба, конечно, была громовая!

Ракель вздохнула и медленно встала, перебираясь с пола за стол, пока братья смеялись до слюней.

– Люди конунга уже заняли город? – поинтересовалась она.

Фюн и Эта активно закивали головами:

– Их оказалось гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Люди пускают их в свои дома за еду и тёплую одежду – по десять человек.

– А у них достаточно для этого еды? – удивилась Ракель.

Братья переглянулись.

– Пока мы умирали с голода, боги посылали им много дичи, – задумчиво произнес Фюн. – Меня в дрожь бросает, когда смотрю в их довольные рожи. Третий год лета не видать, а они… Выглядят так, будто не замечают этого. Уж не знаю, завладел ли конунг их головами, но моя, – Фюн постучал себя по виску, – вроде пока при мне. И я вижу целую армию безумцев, давно бросивших свои дома ради похода конунга. Они верят, что наступил конец света и боги вскоре умрут. Но каждый из них счастливее и сытее меня! – Фюн размашисто ударил двумя руками по столу и расправил плечи.

Ракель задумчиво потерла свои виски. Она так переволновалась после встречи с конунгом Скаллем, что усталость ещё давала о себе знать. Сейчас всё вокруг казалось странным наваждением.

– Что мы будем делать дальше? И как Сигтрюгг принял новость, что ему уже не быть ярлом? – Ракель решила постепенно вспомнить минувшие события.

Братья вздохнули и налили девушке в тарелку какой-то похлебки. Пахло из тарелки вкусно: кажется, что еда была сварена на настоящем жирном бульоне, и, возможно, Ракель ждали настоящие куски мяса. Девушка жадно накинулась на еду.

– Поешь-поешь, – довольно кивнул Эта. – Сигтрюгг, конечно, иначе себе всё представлял, но теперь хотя бы сможет участвовать в честном голосовании. Захватить власть силой у него – ха-ха! – всё равно никогда бы не получилось, – засмеялся Эта.

Ракель задумчиво пожевала куски каких-то твёрдых кореньев, пытаясь понять, похоже ли это на что-то съедобное. Мясо пока не попалось. Но всё равно желудок жалобно урчал, привлекая внимание, поэтому девушка продолжила глотать еду.

– Думаете, кто-то отдаст за него свой голос? – задумчиво прочавкала она.

– Только те, кому он ещё не заплатил, но уже пообещал. Остальные, как и мы, будут за конунга.

– А что люди говорят обо мне? – протянула Ракель с интересом.

Ей было очень страшно: вдруг она допустила какую-то ошибку и люди всё ещё хотели её убить. Ведь у неё не было времени объяснить им, что так она спасает Урнес.

Братья снова переглянулись и какое-то время молча хлебали из своих больших мисок.

– Люди благодарны тебе, Кормящая Мать. – Эта хохотнул, когда подносил к губам ложку, содержимое выплеснулось на стол и брызнуло на волосы Ракель.

Братья загоготали, хоть и пытались сдержаться из последних сил.

– Кормящая Мать? – скривилась девушка.

– Ну… Так тебя зовет конунг Скалль. Никому не даёт забыть, что они обязаны тебе сегодняшней едой, – довольно хмыкнул Эта, вытирая пальцами остатки еды со своих усов. – Люди вот-вот начнут скандировать твоё имя на улицах!

Значит, она всё сделала правильно. Ракель облизнула свою ложку и ткнула ею в сторону братьев.

– Что ж, я рада, что добыла сегодня эту еду, – улыбнулась она и зачерпнула ещё похлебки.

– Эту еду мы добыли тем, что убили Рауда и Реки, – хмыкнул Фюн. – Мой карман немного опустел, но брюхо наполнилось.

Довольные смешки продолжились, и Ракель не смогла не поддержать братьев. Вскоре они уже хохотали, шутили и громко обсуждали их небывалую удачу.

Ракель закончила с едой и громко бросила ложку в деревянную миску. Она широко улыбалась. Но когда Эта задал свой вопрос, улыбка сошла с её лица.

– Как случилось, что ты убила Хрута?

– М-м-м, – протянула Ракель и поднесла ко рту пальцы, задумчиво и нервно ковыряя сухую корочку на губах. Она не смотрела на Трюггвиссонов. – Он хотел убить меня. Я защищалась. Вот и всё, – она вздохнула. – Наверное, однажды это должно было случиться. Но я всегда думала, что это он убьёт меня за то, кто я есть.

– А кто ты есть? – нахмурился Фюн.

– Его дочь, – презрительно скривилась Ракель. – Ненавижу быть женщиной, – вздохнула она и скрестила руки.

В ответ братья рассмеялись:

– В этом много плюсов! Ты обязательно об этом узнаешь. И ведь именно потому, что ты женщина, мы с братом верим в твоё доброе сердце и чистый разум больше, чем в алчность и глупость твоих братьев и отца.

– О-о-о-ох, – Ракель откинулась на стуле. – Что же будет с нами теперь?

– Приведи себя в порядок и вынь солому из волос. Нужно идти выбирать нового вождя, – улыбнулся Эта и зачерпнул очередную порцию странной, но такой вкусной похлебки.

Дом шумел на всю округу. Ракель до последнего отпиралась и не хотела идти, но братья Трюггвиссон силком потащили её к длинному дому и сдали в заботливые руки рабынь. Окровавленную одежду пришлось выкинуть. Братья Трюггвиссон приказали выдать Ракель лучшее платье. После смерти своих господ девушки-рабыни буквально не знали куда себя деть, поэтому были рады похлопотать для дочери ярла. Это вселяло в них надежду, что у них ещё есть покровительница.

Они нашли для неё платье цвета сиреневого вереска. От плеч вниз по груди шли две тонкие полоски, упирающиеся в подол. Такие же были нашиты на прямых рукавах. Воротник украшали не симметричные, а витиеватые узоры. Они были похожи на всполохи огня – если бы он зарождался у Ракель под рёбрами и облизывал своим пламенем её грудь, пытаясь дотянуться до подбородка. Такие же витиеватые всполохи украшали подол и рукава на запястьях. У платья был удлинённый шлейф, который волочился по грязи вслед за Ракель. Но грязь на подоле никому не была в новинку.

Поверх платья девушка надела длинную накидку с прорезями для рук, более тёмного сиреневого цвета с треугольными синими и жёлтыми узорами.

Одна из девушек раздобыла где-то массивное украшение: ожерелье из медных пластин и мутных, совсем не переливающихся камней. Но Ракель удалось убедить её, что она не сможет носить такой груз на шее. Спина до сих пор ужасно болела после ночной схватки и тяжести мёртвых голов, поэтому сегодня Ракель больше не собиралась напрягаться. Но её всё-таки уговорили водрузить на голову тонкий плетёный обруч из бронзовых прутьев. Посередине в него было вплавлено несколько тёмных камней.

Сначала Ракель считала, что девушки зря суетятся, но быстро подхватила их волнение. Сегодня начнётся новая жизнь.

Когда дочь ярла вошла в тёплый общий зал длинного дома, её никто не заметил: все были заняты попытками перекричать друг друга. По тому, как некоторые вытирали окровавленные носы, стало понятно, что уже не раз люди успели подраться.

Спокойнее всех был Скалль, который сидел на полу возле большого стула, некогда принадлежавшего ярлу Хруту. Конунг не занял это почётное место, что вызывало к нему только уважение.

Несмотря на, казалось бы, абсолютную неуязвимость, вокруг Скалля были воины, сторожившие его одиночество и отталкивающие всех, кто пожелал бы потребовать с захватчика ответов. Из всей его охраны выделялся один высокий рыжий мужчина, который увлечённо давил голыми руками лесные орехи и выуживал из скорлупок вкусную сердцевину. Именно он был главной преградой между конунгом и всеми, кто желал к нему подойти.

На кисти Скалля, как и во время их первой встречи, сверкал начищенный металлический обруч, а под большими меховыми шкурами, в которых Ракель видела конунга перед воротами, оказалась чёрная кожаная броня с металлическими кольчужными вставками на плечах и груди. Эти колечки покрывали и его наручи. Ракель замерла у входа, тайком рассматривая задумчивого Скалля, который, прищурившись, окидывал взглядом толпу. Он ничего не говорил и не делал, только держал в руках небольшой кубок, иногда делая маленькие глотки.

Ракель увидела, что у его лба отсвечивает металлическая стружка, оставшаяся от их утренней встречи. Наверное, у занятого вождя не было времени умыться. Чёрные вороные волосы были собраны на затылке во множество косичек и тугой хвост.

Наконец он заметил Ракель в толпе. Девушка вздрогнула от его цепкого взгляда, смущённая тем, что разглядывает конунга исподтишка.

– Ракель Хрутдоттир! – конунг поднялся на ноги.

Предусмотрительно у кресла ярла выставили массивные железные весы, сейчас уныло покачивающие своими чашами. Эти весы в Урнесе не доставали уже очень давно, Ракель и вовсе их никогда не видела – даже не думала, что они где-то припасены. Все было готово для голосования, но казалось, что люди, окрепшие от еды, теперь очнулись и хотят только болтать и драться.

Ракель вздохнула и в сопровождении двух своих стражей прошла к месту, где ранее всегда стоял её отец. Она встала рядом с конунгом и осмотрела людей. Медлить было нельзя, поэтому Ракель сразу начала.

– Кажется, кто-то намеренно задерживает тинг, – сквозь зубы громко процедила она, озлобленно прищурившись. – Сигтрюгг, ты здесь? – громко спросила девушка. Удивлённо люди начали переглядываться и шептаться. О, неужели дочь ярла знает об их небольшой тайне? – Многие из вас ведь желают видеть его своим ярлом, не так ли?

Люди смотрели на неё и не решались ответить. Теперь-то они наконец замолчали.

– Поясните же и мне, что тут происходит, – хохотнул конунг Скалль и одарил людей змеиной хитрой улыбкой.

Ракель показалось, что всё это для него лишь игра. Как если бы бог со смехом взирал на бессмысленную возню людей. Как если бы человек смеялся над мышами.

– Сигтрюгг хочет принять участие в честных выборах. Ведь ему не удалось совершить бесчестный переворот, когда он пытался убить моего отца, моих братьев и меня, – громко и чётко произнесла Ракель. – Он платил малодушным за их верность. Но так как я сама убила свою семью, то мне не в чем винить Сигтрюгга, я прощаю его за это неслучившееся предательство, – Ракель улыбнулась, а люди остались неподвижными. – Теперь же, Сигтрюгг, ты можешь выйти сюда и после честного голосования стать ярлом Урнеса.

Из толпы вышел воин, невысокий и сутулый. Ростом он был сильно меньше, чем братья Трюггвиссоны, но голова казалась просто огромной – с лысиной на самой макушке и тонкими растрёпанными волосами по бокам. Борода у него была длинная, но жидкая. Сигтрюгга в народе прозвали Мореходом. Не раз он показывал своё мастерство во время дальних плаваний. Иногда людям казалось, что ветер менял направление по его приказу, а море оставалось спокойным каждый раз, когда Сигтрюгг отправлялся в путь. Брать его в морские походы означало брать с собой удачу. Но стоило ему ступить на сушу, как люди разбегались прочь, потому что человеком он был скверным. Только море любило Сигтрюгга.

– Меня зовут Сигтрюгг Мореход, – выдохнул воин, его взгляд забегал по лицам окружающих. – Дочь ярла права – здесь есть люди, которые были бы рады видеть меня своим правителем, – он сделал паузу и поискал этих людей среди присутствующих.

– И ты претендуешь на это место, верно? – сощурился конунг Скалль.

– Да, – неуверенно кивнул воин, нервно перебирая своими толстыми пальцами край рубахи.

– Вы действительно хотите видеть во главе Урнеса этого человека? – спросил Скалль у людей, слегка скривившись.

В ответ ему начали доноситься выкрики «да». Ракель сжала зубы и тяжело вздохнула. Она хоть и молилась глухим богам о победе конунга, но всё-таки допускала мысль, что Сигтрюгг победит.

– Хорошо, – довольно покивал Скалль. – В таком случае это будет честно. А когда Урнес снова обретёт своего вождя, я смогу рассказать вам и ему о нашем пути на юг. И о том, что поведали мне боги.

Люди перешептывались, но покорно принимали его слова, готовые какое-то время ждать. Они очень оживились, воспряли духом, почувствовали, что боги снова обратили на них внимание, одарив едой и теплом, а ещё силами, чтобы думать и принимать решения.

– И вот ещё, – снова громко произнес Скалль. – Кто бы сегодня ни стал ярлом Урнеса, у этого города сегодня появилось нечто большее, чем предводитель. – Он улыбнулся, а толпа – Ракель вдруг с ужасом и восторгом это осознала, – замерев, слушала каждое его слово, жадно пожирая глазами этого человека. – Мать, – с придыханием произнёс Скалль это тёплое слово и вдруг оказался так близко к Ракель, что смог взять её за руку. Девушка сжала зубы и закатила глаза. Эта наигранность ей совсем не нравилась, она была бы рада выдернуть руку из хватки Скалля, но он держал крепко, заставляя оставаться у всех на виду. – Ракель Кормящая Мать. Дающая пищу. Заботящаяся о своих людях, – он говорил и говорил, а люди молчали и смотрели на Ракель – она никогда не видела их такими внимательными к себе. Если утром казалось, что они желали расправы над дочерью ярла, то сейчас они будто любили её. – Сигтрюгг, – Скалль повернулся к своему сопернику, и тот в ответ молчаливо прищурился. – Если тебе суждено стать ярлом, то не позволяй людям забыть, что Ракель сегодня для них сделала.

– Заткнись, – сквозь зубы прорычала девушка, надеясь, что конунг услышит и даст избежать этого представления. Но не тут-то было.

Люди начали выкрикивать её имя, вся толпа потонула в каких-то неразборчивых словах, выражающих всеобщую благодарность.

– Ты ведь знаешь, что люди выберут тебя? – прошептала Ракель Скаллю, искоса взглянув на помрачневшего Сигтрюгга.

– Знаю, – улыбнулся конунг и повернул к ней свои пронзительные глаза. Морщинки собрались в их уголках. Он выглядел таким уверенным и насмешливым. – Конечно, знаю.

Глава 5

– Что сделал твой отец? – спросил Скалль, наблюдая, как люди носят камешки-псефы, какие были ещё у греков, к металлическим весам. Одни камешки за Скалля, другие за Сигтрюгга.

Вокруг было множество людей, запах стоял просто ужасающий, поэтому Ракель заняла место подальше от весов и поближе к небольшому проёму в стене, который и окном-то нельзя было назвать. Просто небольшая щель для проветривания. Скалль повернулся к проёму и вдохнул побольше морозного воздуха.

Ракель подняла на него глаза. Утренняя уверенность, неожиданное безумие и страх, охватившие её тогда, теперь уступили место томительному ожиданию перед неминуемым восторгом. Пытаясь понять, какой вопрос ей задали, девушка просто смотрела на конунга и очень медленно хлопала глазами. Взгляд блуждал по его щекам, губам и острому носу. Сильной шее с тонким старым шрамом. Скалль всем своим видом вызывал в ней желание идти с ним рука об руку к новым победам. Казалось, ему точно можно доверять. Словно он был тем вождём из древних сказаний, которого она и люди Урнеса ждали всю жизнь.

Если этот человек станет их покровителем, то Ракель уже никогда не будет бояться. Но если он станет их врагом, то их уже ничто не спасёт.

– Чем заслужил смерть от руки своей дочери? – уточнил конунг, не дождавшись ответа, и повернулся к девушке, заставив ту вздрогнуть.

И вновь её поймали за подглядыванием.

Ракель вздохнула и пожала плечами, скорее отводя взгляд. Все теперь думали, что она хотела убить своего отца. Пусть он и был некудышним родителем, а в последние годы и вовсе обезумел, но слыть убийцей своей семьи Ракель совсем не хотелось. В этом не было ни славы, ни правды.

– Не считай меня плохой дочерью, – наконец уклончиво ответила Ракель.

– Не считаю.

– Но я ужасная дочь, – усмехнулась она и подняла на конунга хитрый взгляд. – Я ненавидела отца всю свою жизнь, а моя мать убила себя, чтобы избежать жизни с ним. Она отправилась в Хель, хоть и была достойна только Вальхаллы. Женщины никогда не были счастливы рядом с Хрутом, а меня он считал наказанием богов, поэтому предпочитал говорить всем, что у него есть только два сына.

– За это ты его убила? – не удивился Скалль.

– За это он пытался убить меня, но боги одним глазком взглянули на меня, и я одержала победу. Заслуживал он смерти совсем за другие вещи.

Ракель замолчала и потеснилась дальше к стене, позволяя четырём рослым мужчинам пройти мимо неё. Все они были одеты в доспехи из чёрной кожи – такие носили люди конунга. Воины заставили её и Скалля сжаться у стены, а когда они ушли, Ракель развернулась лицом к собеседнику и пристально посмотрела в его глаза.

– В первый год, когда весна не пришла, он был уверен, что мы прогневали богов. И мы тоже так думали. Тогда он стал приносить в жертву кур и коз, потом наших свиней. Но боги не ответили. Мы возделывали земли, а боги отнимали урожай, даруя лишь малую часть от того, что нам удавалось собрать раньше. Не было дня, когда бы мы не пытались докричаться до богов, – вздохнула Ракель. – Без толку. Следующей весны тоже не было, и люди уже начали голодать. Набеги на чужие земли не приносили ничего – везде мы находили только нищету. И уже летом мы отчаялись. Отец стал отдавать в жертву богам всё, что у нас было. Самое дорогое, что у нас было.

– И вы отдали весь ваш скот? – понял конунг.

– Даже наших коней. И наших собак, – Ракель поморщилась. – Он кричал и кричал в небо, молил богов, но мы становились только голоднее.

Громкие возгласы привлекли их внимание, поэтому Ракель прервалась и встала на носочки, чтобы увидеть центр зала. Там началась драка, а люди кричали, пытаясь оттеснить задир от весов. Один толчок – и все камешки упадут на пол. Придется начинать сначала.

– Странно, что его не убили раньше, – хмыкнул Скалль.

– Всё равно никто не знал, что делать, – Ракель пожала плечами. – Богов не было. Весны не было. Только отчаяние. Какая разница, кто возглавляет людей? Сигтрюгг тоже не знал, как поступить, потому и медлил со своим планом.

– Вам повезло, что я оказался рядом.

Ракель закатила глаза, поймав самодовольный взгляд конунга, но не могла ему возразить.

– Я думаю, что ты – самодовольный наглец, считающий себя богом, – фыркнула она.

– Это так очевидно? – Скалль не скрывал улыбки, наклоняясь поближе к девушке, словно змей, желающий её укусить.

– Я почуяла это, ещё когда ты стоял за воротами.

– Я не называю себя богом. Но я – спасение для людей. Сложно это не признать.

– Не болтай попусту. Иначе я найду способ тебя убить.

– О, Ракель Убийца Конунгов и Ярлов, – протянул Скалль. – Это невозможно, но никогда не прекращай пытаться.

Девушка шумно выдохнула. Всё-таки она иначе представляла себе самого страшного воина севера. Ей казалось, что он будет похож на медведя. Огромный, с мощными руками-лапами, со звериным взглядом. И когда говорит, кажется, что рычит. Больше дикарь, чем благородный человек.

Но все движения Скалля были уверенными, быстрыми и точными. Его взгляд – хитрым, а слова лились как мёд. Конечно, он был очень опасным. Но не только благодаря своей силе, а ещё умению говорить и овладевать умами.

Благодаря ему люди теперь смотрят на Ракель как на их Кормящую Мать. Что за глупое прозвище. Ей бы хотелось остаться в памяти времён как Ракель Освободительница или Ракель Разящая Секира. Но не Матерью! Она прожила на этом свете лишь двадцать три зимы и пока точно не собиралась становиться кому-то матерью, хоть и многие её ровесницы уже обзавелись детьми.

Но конунг придумал этот образ и закрепил его в умах людей.

– Зачем ты устроил всё это представление? – Ракель покачала головой.

– А зачем ты устроила представление сегодня утром? – изумлённо воскликнул Скалль.

Ракель сначала нахмурилась, резко повернувшись к конунгу, чтобы возразить. Но потом замерла, встретившись с его взглядом и увидев удивлённо поднятые брови. Неожиданно губы девушки растянулись в улыбке, и она, закинув голову, начала хохотать. Громко, с удовольствием, давясь воздухом. В уголках её глаз выступили слёзы и потекли по щекам.

Скалль поддался весёлому настроению и широко улыбнулся. Он не знал причины, по которой Ракель засмеялась, но уже знал, что ему безумно нравится этот смех. Его взгляд беспорядочно скользил по лицу девушки, цепко схватывая её черты.

Теплота так и расплывалась по коже Ракель. Со смехом высвободилось сразу много накопившейся боли, навсегда покидая тело девушки. Будто ей отрезали загнивавшую руку, мучившую долгие годы.

– Что? – наконец осмелился спросить конунг, пытаясь заглянуть в светлые глаза Ракель.

Рядом с каждым зрачком было тёплое коричневое пятнышко. На правом глазу чуть больше, а на левом чуть меньше. Остальная часть радужки была мягкого серого цвета. Его даже можно было спутать с бледно-голубым. Казалось, что маленькие острова внутри её глаз окружило море.

Ракель вдохнула воздуха, стараясь успокоиться.

– Они мертвы, а я наконец свободна, – она покачала головой, широко улыбаясь. – Не могу поверить! Я вытащила их головы за ворота, а после на меня напал бессмертный конунг, и я сдала ему свой родной город! Ещё пару дней назад я и представить не могла, как изменится моя жизнь.

– Я не нападал на тебя, что за вздор, – насмешливо поправил Скалль.

– Нет же, ты напал! – снова хохотнула Ракель. – Кинулся на меня с оружием, мне пришлось защищаться!

– Тебя, видимо, никогда не пытались убить взаправду.

– Меня пытался убить мой отец.

– Глупец, он не знал, с кем связался, – улыбнулся Скалль, явно насмехаясь над смелой воительницей. – Ведь ты такая отважная. Убила бы и меня, если бы не моё бессмертие.

Ракель снова захохотала. Скалль протянул руку и большим пальцем стёр слёзы с её щёк. Только тогда Ракель ощутила, что плачет. От радостного смеха или от ужаса произошедшего? Она не в силах была разобрать. Но на душе было впервые спокойно, а слёзы бесконтрольно текли по щекам.

– В чём дело? – вздохнула девушка, когда наконец стала успокаиваться. Она заметила, что Скалль пристально смотрит в её глаза, тогда как его собственные распахнуты, а брови вздёрнуты вверх.

– Я вечность не слышал женского смеха, – на выдохе шёпотом произнес он.

Улыбка сползла с лица Ракель, но её глаза продолжали улыбаться Скаллю. Что же там происходит на севере, что женщины перестали смеяться? От каких опасностей бежит конунг, позабыв обо всём хорошем?

Ракель подумала, что жители Урнеса тоже могли потерять всё, что имеют, но Скалль и его северное полчище подоспели вовремя. Сколько ещё людей заблуждалось, думая, что он захватывает народы, желая возвыситься. На деле он первый, кто забил тревогу в наступающие тёмные времена. И единственный, кто мог всех спасти.

Скалль наклонился вперёд, словно грозясь упасть на Ракель, но только вжался в её губы своими.

– Клянусь луком Скади и её лыжами, я сейчас вырву тебе язык, – сквозь стиснутые зубы процедила Ракель. Она не понимала, стоит ли кричать на конунга или просто сойтись на том, что это шутка.

Скалль же рассмеялся, почти не отрываясь от её упрямо сжатого рта. Он большим пальцем надавил девушке на подбородок, настойчиво заставляя ту повиноваться, но Ракель не сдавалась. Она отвернула лицо, а губы Скалля проехались по её щеке. Он начал тихо смеяться своей, как он думал, задорной выходке.

– Прости, ничего не могу с собой поделать, – мужчина отстранился и растерянно посмотрел в пол. Ракель удивлённо отметила, что на его щеках появился румянец. – Твой смех, он… Он как лето, – хмыкнул Скалль. – А я давно не грелся.

Ракель показалось, что он хотел поделиться чем-то ещё – может быть, накопившейся усталостью или давней болью, – но не стал. Девушка только молча положила руку ему на плечо и сжала, словно бы старый друг, желающий подбодрить.

К ним через толпу пробрался рыжебородый воин.

– Думаю, что это всё, – широко улыбнулся он и весело подмигнул. Сразу после его слов одна железная чаша весов с грохотом опустилась на пол под тяжестью камней. – Теперь действительно всё, – воин был так рад, что вот-вот пустился бы в пляс. – Идём, Скалль, порадуем несчастных людей, – он схватил конунга под локоть и потянул за собой, как мальчишка, который торопился показать другу труп в канаве.

Ракель тоже поняла, что произошло, и улыбнулась широкой спокойной улыбкой. Волею судьбы бессмертный конунг всё-таки станет их покровителем.

– Идём, – шепнул Скалль и, взяв девушку за руку, потянул за собой сквозь толпу.

На чаше весов Сигтрюгга было несколько камней, а половина Скалля лежала на полу от тяжести. И никто в зале не был разочарован. Даже Сигтрюгг, увидев приближение конунга, не выразил никакой злости, а подошёл и хлопнул его по плечу.

– Северный зверь! Исход был мне понятен, но я благодарен за эту битву, – хохотнул он. Но Ракель поспешила встать рядом с конунгом:

– В таком случае ты достойно примешь поражение, и нам не стоит ожидать от тебя предательства, верно? – сквозь зубы произнесла она.

Сигтрюгг нахмурился и перевел свой взгляд с Ракель на конунга, а потом на кого-то за их спинами. Его глаза бегали по толпе, будто он кого-то искал. Братьев Трюггвиссон, подумала Ракель.

– Думал, ты простила мне прошлые ошибки, – сощурился Мореход.

Ракель ничего не ответила, потому что конунг заговорил первым:

– Скорее бери свою чашу, друг, нам есть что отметить. А когда я расскажу вам о грядущем, то у нас уже не будет времени для предательств, – Скалль крепко сжал ладонь Ракель, всё ещё удерживая её пальцы.

Люди разливали мёд во все чаши, куда только он мог поместиться, а мясо отрывали руками. Ну и ну!

Ужин, который вчера устроил ярл Хрут, казался только насмешкой над настоящей трапезой. Ведь сегодня Ракель видела то, что назвала бы колдовством. От запахов кружилась голова. Как она не заметила, что столы так быстро накрыли? Кажется, когда она вошла, мясо уже жарилось над огнём, но тогда Ракель не ощущала ничего, кроме страха. Теперь же с неё свалилось столько тяжести, что приятная истома накрыла её, как мягкое одеяло.

На губах ещё ощущалось давление настойчивых губ конунга. На щеках чувствовались высыхающие дорожки радостных слёз. В желудке урчало от ароматов еды, платье казалось таким удобным, мягким и теплым, а кончики пальцев покалывало и волосы неловко щекотали шею. Ракель в детском восторге разглядывала главный зал длинного дома. Её родного дома, который, преобразившись, стал совершенно иным местом.

Столы ломились от разных лакомств! Блюда были столь разнообразны благодаря Бейле и Эмбле – эти две женщины готовили лучше всех в доме отца Ракель. Они не были его рабынями, не были любовницами, но неизменно трудились над всей едой, которую подавали ярлу на стол. Интересно, они тоже участвовали в предательстве Хрута или были на его стороне до последнего?

– О боги, – выдохнула Ракель, замечая на столах неровные кружки сладостей.

Неужели это оладьи? Рядом стояли неглубокие миски с мёдом, с ягодами, с орехами. Слюна собралась под языком Ракель, она просто не могла поверить, что видит именно то, что видит. Ей хотелось остановиться и схватить рукой пышное тесто, чтобы окунуть в мёд и скорее отправить в рот. Но Скалль потянул дальше. Из груди Ракель вырвался разочарованный вздох.

Переведя взгляд, она оторопела. Олень, висевший на вертеле над центральным очагом, был заслугой Эмблы, в этом не было никаких сомнений. Он был весь обмазан солью, можевельником и мёдом. Но именно аромат трав, которые Бейла добавила втайне от своей подруги, звал всех за стол, крича: «Мясо!»

Некоторые части оленя уже разделали и разложили по тарелкам. Ракель завороженно смотрела на тёмно-розовые куски.

– Конунг Скалль! Конунг Скалль! – кричала довольная толпа, когда их новый правитель оказался на своем законном месте – на возвышении во главе дома, где за его спиной был стул отца Ракель.

Девушка повернулась к нему, смотря на Скалля с благодарностью. Он поднял руки, встречая толпу. Самодовольный и совершенно счастливый, словно мальчишка. Ракель показалось, что ему пришлось не менее тяжело, чем им в Урнесе за эти три года. Поэтому сейчас он тоже позволил себе вздохнуть с облегчением.

– Скол! – крикнул Скалль и отпил из своей чаши.

Он закончил свой длинный рассказ, полный страшных знамений, тяжёлого северного холода и смерти. Люди слушали настороженно, практически не дышали. Наконец-то они узнали правду, которая заменила трёхлетнюю ложь ярла Хрута. Их вера Скаллю оказалась такой сильной, что некоторые даже плакали. Ракель примечала и счастье, и горесть, вызванные новым знанием. Она сама дышала медленно, втягивая носом воздух, который казался совершенно иным, нежели был вчера.

Им открылась тайна долгого путешествия конунга и то, почему у них было столько еды все эти долгие голодные годы. Скалль был умным вождём: он давно изучал способы диких людей пасти стада оленей. И эти знания пригодились ему при долгом путешествии с севера на юг через равнины. Они шли медленно, но успевали накопить мяса впрок. Люди вялили его и солили, собирали пищу на скалистых равнинах и тоже делали запасы. Мёд, орехи, пресноводная рыба, дикие звери, олени и стада коз и овец. У них было невероятное количество еды, но и самих людей у конунга было очень много.

Но теперь от огромных стад животных ничего не осталось. Поэтому им нужны драккары, чтобы как можно скорее добраться до Вестфольда и не тратить зря оставшиеся припасы.

Ракель сидела за одним столом со Скаллем. По правую руку стояли круглые оладьи, и их количество стремительно сокращалось. Пока конунг говорил, Ракель не теряла времени и хватала всю еду, которую только видела. Особенно она уплетала сладости. Аппетит проснулся в ней с новой силой.

Люди вторили «Скол!» и поднимали свои чаши, а потом молча и очень долго пили. История конунга вдохновляла и пугала их одновременно.

– Вы сломлены голодными годами, – произнес Скалль, как сочувствующий и ласковый отец. – Вы искалечены ложью. Но теперь, – он встал со своего места и ударил себя кулаком в грудь. – Теперь я нашёл вас. Потому что боги привели нас в земли Сонн. Как привели меня в города земель Раумсдаля и Суннмёри. Нормёри, Оркадаля…

Скалль продолжил перечислять народы, а его люди, если слышали названия своих родных земель, радостно выкрикивали ему в ответ. Ракель отметила, что здесь все народы севера, которые она только знала. Значит, уже все присоединились к этому походу. А на севере никого не осталось.

– Конунг собирается выйти в море через наш фьорд. И я слышал, что в земли Хордаланда и Рогаланда он уже не зайдёт, – Эта наклонился к самому уху Ракель, словно прочел её восторженные мысли. Девушка вздрогнула. Как он оказался за её спиной? Братья стояли там всё это время? Она ведь видела, как они ходили между столами и хватали руками всё подряд, пытаясь насытить свои огромные животы. – Не обольщайся. Он спасает далеко не всех. Нам повезло.

– Сложно не обольщаться, – вздохнула тихо Ракель. – Его слова манят. Так и хочется провалиться в эту сладкую правду и наконец-то обрести надежду. Пусть даже эта надежда обойдёт остальные народы.

Фюн тоже наклонился, но уже к другому уху девушки. Ракель вздрогнула второй раз.

– Зима и в лучшие годы не всех оставляла в живых. А вечная зима Рагнарёка не сохранит и половину людей. Она уже нагнала конунга, поэтому он бежит морем, поджав свой хвост, – тихо прошептал Фюн. – Он не завоеватель. Но и не спаситель. Он заберёт тех из нас, кто сможет и захочет пойти. Я так думаю, – решительно покивал он. – У него нет времени на уговоры, поэтому он не будет тратить его, убеждая людей Рогаланда или Хордаланда, – Фюн сплюнул себе под ноги, чуть не попав слюной на плечо Ракель. – Да и представьте, как тесно станет на кораблях, когда другие народы захотят с ним на юг.

Ракель медленно кивнула. Конечно, они были правы. Людей и сейчас было столько, что не все поместились в длинном доме. Многие заглядывали, чтобы взять еду и уйти восвояси.

Вскоре места в домах и на драккарах не останется.

– Для тех, кого забирает с собой, он спаситель, посланный богами, – уверенно произнесла Ракель. – К тому же… Боги одарили его. И если это была последняя воля богов перед исходом, я повинуюсь, – девушка посмотрела по очереди на каждого из братьев Трюггвиссон.

– Я бы тоже повиновался, если бы меня сажали во главе длинного дома, – усмехнулся Эта.

– Не-е-е-ет, дело не только в этом, – прищурился Фюн. – Ведь так, Ракель?

– Не понимаю, о чём вы, – нахмурилась девушка.

Братья переглянулись и громко рассмеялись, привлекая к себе внимание. Ракель стыдливо опустила глаза, желая провалиться сквозь землю, но внимания было не избежать. Что братья имели в виду? Из-за чего насмехались над ней?

Ракель подумала, что, наверное, они видели, как конунг неловко пытался поцеловать её. Ужасно, если кто-то ещё мог это увидеть и подумать, что Ракель хотела соблазнить Скалля ради власти или влияния. От этих мыслей ей стало совсем не по себе; она повела плечами и нахмурилась, обещая, что не допустит таких слухов. И обязательно поговорит об этом с братьями Трюггвиссон.

Но Ракель совсем не знала, что уже в следующие дни будет хохотать над шутками Скалля, жарко спорить с ним о разных вещах, как ребёнок расспрашивать о даре богов, пытаясь понять хоть что-то – чем очень повеселит конунга.

Им нравилось проводить время друг с другом. Ракель была так счастлива, что стала свободной и могла без страха выражать мысли, а люди – и даже конунг! – слушали внимательно, как если бы она действительно что-то значила. О неловком поцелуе и вовсе забыла, растворяясь в мире, который наполнился для неё только радостными чувствами. Ракель спала сладко, ела досыта, постоянно желала поучаствовать во всём, что происходило в городе. Она помогала засаливать мясо, наравне с мужчинами занималась подготовкой драккаров, даже несколько дней провела в кузнице старого Хрёрика, служа подмастерьем после смерти его сына.

Она хватала жизнь открытым ртом, навёрстывая всё, что упустила за годы, проведённые в тени отца и братьев.

Глава 6

Некогда поражённый отчаянием город с сердцами, разрываемыми раздором, и животами, урчащими от голода, теперь будто возродился. Люди, выходя из своих домов, радовались морозу как старому другу. Они суетились, собирая пожитки, и ругались, выбирая, что взять с собой на юг, а что навсегда похоронить во льдах Урнеса.

Жители начали подготавливать корабли. Их было так много! Казалось, что раньше в Урнесе это были лишь блеклые тени лодочек, которым уже никогда не удастся снова выйти в море, но теперь драккары заполонили всю гавань, став будто бы больше и величественнее.

Прошло много долгих дней подготовки. Ракель стояла на ветру, разглядывая покачивающиеся драккары, и слушала бодрые голоса, доносившиеся с берега. Люди знали, что боги с ними. Боги со Скаллем.

Ракель смотрела и на город, стараясь вспомнить только лучшее о нём. Но таких воспоминаний было мало. Девушка закрыла глаза и набрала в лёгкие воздуха. Она хотела мысленно связать город с памятью о матери. О прогулках с ней по улочкам Урнеса, о том, как они стояли босыми ногами на песчаном берегу и смотрели на скалистый фьорд.

Ракель медленно открыла глаза и почти сразу заметила Скалля. Он выкроил немного спокойного времени и упражнялся со своим другом Торгни. Несмотря на холодные ветра, которые завывали в узком Согне-фьорде, на Торгни не было верхней одежды: он расхаживал без рубашки, а его крупные мышцы можно было заметить, кажется, даже с высоты птичьего полета. Скалль же был облачён в чёрную рубашку с закатанными до локтей рукавами. Он был меньше Торгни, но двигался проворно. Ракель понимала, что это далеко не первое их сражение: они наизусть знали уловки и движения друг друга, подлавливая в самый неожиданный момент.

Мужчины были крайне увлечены боем и не на шутку размахивали оружием. И если Торгни можно было понять, ведь он не боялся убить своего друга, то Скалль сражался в полную силу именно потому, что его противник был слишком силён. Внезапно кончик его меча едва не царапнул плечо Торгни, но огромный воин, который двигался неожиданно быстро, ушёл от удара, согнувшись пополам и проскочив под руку конунга. Торгни стремительно развернулся и ударил длинным топором Скалля по ногам. Бил он обухом, понимая, что иначе оружие попросту рассыплется – а он не хотел превращать ещё один хороший топор в обычную палку, годную только чтобы послужить клюкой старикам.

Скалль, сбитый с ног, полетел спиной в лужу, а Торгни пнул ногой грязь, заставляя конунга прикрыть лицо руками от летящей коричневой жижи. Торгни дал Скаллю время отплеваться от попавшей в рот земли, отошёл в сторону, покрепче перехватывая в руке длинный топор, и расхохотался, запрокинув голову назад.

– И как ты спасёшь Мидгард, лёжа в грязи? – голос Торгни был громкий и низкий, он раскатывался по улочкам Урнеса.

– Говори потише, а то люди услышат, – наигранно фыркнул Скалль и, приняв протянутую руку Торгни, поднялся на ноги. – Ты разрушишь легенду о моём бессмертии и тогда тебе придется самому спасать Мидгард.

– Нет, – покачал головой его друг. – Никакие боги не упросят меня нести такое бремя. Мои плечи слишком хрупкие для этого, – Торгни поднял топор двумя руками над головой и покачал его, насмешливо демонстрируя Скаллю своё явное превосходство и усиливая шутку игрой мощных мышц. – Но лучше тебе всё-таки перестать мне проигрывать.

Скалль прищурился и сделал два шага вперёд. Неожиданно для Торгни он ударил того под колено. Воин покачнулся, отклоняясь в сторону, и Скалль стремительно нанёс удар кулаком в челюсть.

– Продолжим? Или я выиграл? – усмехнулся Скалль и покрутил меч в руках. Торгни хмыкнул и уже хотел ответить, но…

Ракель подняла лук и натянула тетиву. Прицелившись точно между лопаток конунга, она помедлила немного, а затем разжала пальцы.

Тетива взвизгнула у самой её щеки, стрела сорвалась и поймала поток ветра, легко ложась по курсу. На мгновение она пропала из виду, сливаясь с тёмными пятнами грязи, но потом снова появилась перед взглядом Ракель – пучком пыли, разлетевшимся после столкновения с плечом конунга. Торгни, громко воскликнувший за миг до попадания стрелы в цель, отшатнулся в сторону. Забыв о своей челюсти и покрепче сжав топор, он принял стойку, отыскивая врагов глазами.

Но Скалль расхохотался. Он повернул голову как раз тогда, когда стрела уже настигла его, и поэтому пыль попала ему в рот и глаза.

– Почему ты смеёшься? – недовольно рявкнул Торгни, найдя взглядом напавшую на них Ракель, которая стояла на небольшом холме. – Девчонка пыталась убить тебя!

– Нет, – смеялся Скалль. Он помахал Ракель рукой так приветливо и непринуждённо, что Торгни нахмурился ещё сильнее. – Если тебе можно пытаться меня убить, почему нельзя кому-то ещё?

– Потому что я с детства пытаюсь тебя убить. Это часть нашей дружбы, – сквозь зубы рыкнул Торгни и приложил ладонь ко лбу, чтобы пристально посмотреть на девушку.

– И стрелы тоже тебя не берут, бессмертный конунг! – громко крикнула Ракель.

– И стрелы тоже? – фыркнул Торгни. – Играешь с даром богов? В один миг они отберут его у тебя. И это случится, когда девчонка захочет узнать, горишь ты в огне или нет.

– Не волнуйся. Она использует только оружие, – улыбнулся Скалль.

Он не отрывал взгляда от Ракель, а она не сходила со своего места, отвечая ему таким же долгим взглядом.

– И сколько ещё хорошего оружия она собирается уничтожить о твою спину? – Торгни рукоятью своего топора постучал по мечу, который Скалль держал в руке.

– Ещё несколько штук, – пожал конунг плечами.

– Она тебе нравится? – хмыкнул Торгни.

– О, я в восторге, – на выдохе произнёс Скалль. – Сила, красота, столько лет она жила под гнётом, а теперь свободна. С каждым днём Ракель раскрывается всё сильнее. Глядя на неё, я понимаю, почему люди должны выжить в Рагнарёк. Почему я обязан сделать всё, чтобы спасти их. Она мой символ новой жизни.

– Чувствуешь себя героем, потому что пришёл и освободил её?

Скалль сощурился и наконец перевёл взгляд на своего друга. Испытывая невероятные чувства от встречи с Ракель, конунг не мог описать, от чего именно в восторге. На глазах Скалля девушка становилась смелее, веселее, с удовольствием ела всё, что он давал ей. И улыбалась каждому новому утру.

Они много болтали днями напролёт: дочь ярла рассказывала о своей семье и городе, знакомила Скалля с людьми, а те смотрели в её глаза с надеждой, с которой дети смотрели на своих матерей. И конунгу очень нравилось её влияние. Отчасти он знал, что сам причастен к таким изменениям Ракель. Это было захватывающе!

– Я же не дурак. Последний раз я видел тебя с женщиной года два назад. А уж с тех пор, как ты объявил себя избранным, ты спишь с удвоенной охраной перед своими дверьми. Под твоей подушкой клинок, а в руке топор, – Торгни задумчиво поскрёб пышную бороду.

Скалль удивлённо похлопал глазами.

– Откуда ты столько знаешь о том, как я провожу свои ночи?

– Забочусь, чтобы тебя никто не убил.

– И ты следишь за женщинами, с которыми я ложусь? Торгни, это как-то… – Скалль поморщился, не зная, какие слова подобрать. – …мерзко.

– Да пошел ты! Ты же сам бегал раньше и хвастался каждой женщиной в Халогаланде, с которой ты провёл ночь! Одним словом, – отмахнулся Торгни, – мне понятно, почему ты теряешь голову. К счастью, Ракель слишком разумна, чтобы не позволить тебе бросить всё ради её юбки.

– Ничего не могу с собой поделать, – задумчиво покачал головой Скалль и снова перевёл взгляд туда, где стояла девушка, но её там уже не было.

Пока они вели беседы, рыжая воительница подкралась к ним, практически не скрываясь от наблюдавшего за ней Торгни. Сделав разворот через левое плечо и набрав как можно больше скорости и силы для удара, она опустила короткий топор на плечо Скалля.

– Это был отличный топор! – тихо взвыл Торгни, расстроенный уничтожением оружия.

Когда лезвие исчезло, Ракель полетела в сторону, но Скалль ловким движением подхватил её под талию, остановив почти у самой земли. Он засмеялся, пытаясь не дать им обоим упасть и балансируя на согнутых ногах. Длинная коса Ракель коснулась грязной воды в луже.

– Ты делаешь это уже два дня, – усмехнулся Скалль. – Неужели нет других занятий?

– Ты же сказал, чтобы я не переставала пытаться, – Ракель цепко схватилась пальцами за плечи конунга, выпустив бесполезную рукоять топора.

– Что ты будешь делать, когда это сработает? – спросил Торгни из-за плеча Скалля. Он был недоволен и, скрестив руки на груди, наблюдал за их весельем.

– Это не сработает, – в один голос произнесли Скалль и Ракель, после чего конунг наконец выпрямился и поднял девушку. Ладонью он сжал её косу, из которой полилась темная вода. Ракель отряхнулась.

– Ты действительно хорошо сражаешься. Пусть это не поможет убить меня, но поможет убить многих наших врагов, – похвалил её конунг.

– Вы слишком беспечны, – не унимался Торгни, хотя на его лице можно было заметить зарождающееся веселье.

– Ты просто завидуешь, – улыбнулся Скалль, перебирая в пальцах кончик длинной косы Ракель. – Не каждый же день нам с тобой думать о грядущем конце миров. Порой стоит насладиться мгновениями спокойствия. Ведь они так быстро растворяются в валящихся нам на головы бедах.

– Что бы ни ждало нас впереди, сейчас Урнес победил голодную смерть, – произнесла Ракель. – Этот город восстал из мертвых. Как и я сама. Не сердись на мой задор, Торгни.

– И вот твоя благодарность за чудесное спасение, дева, – Торгни махнул рукой на Скалля, а тот по своему обыкновению расхохотался. – Пытаешься убить своего героя.

– Что поделать, брат, привыкнуть ко мне сложно, – Скалль подмигнул Ракель. – Вскоре первый восторг пройдёт, и Ракель перестанет удивляться моему бессмертию.

Торгни промолчал и отвернулся, чтобы скрыть, как закатывает глаза. Ракель же сделала это без стеснения.

– Если у меня получится отыскать способ убить Скалля, то ярл Лейв будет очень расстроен, – Ракель высунула язык и как маленький ребенок показала его конунгу.

Тот непонимающе нахмурился:

– Ярл Лейв? Правитель земель Хордаланда?

– Ага, – кивнула Ракель.

– Почему же он будет расстроен?

Ракель смутилась и повернулась к Торгни, ожидая, что тот понимает её слова, но рыжий воин тоже хмурился и смотрел с любопытством.

– Ярл Лейв из города Скогли объявил, что убьёт северного щенка. Вы что, не слышали? – удивилась она. – Его ручная ведьма обещала, что сделает его берсерком, и тогда чудовищному воину-волку хватит сил, чтобы одолеть бессмертного конунга. Эти слухи ходят уже давно, – Ракель вздернула нос и широко улыбнулась. – Но я сделаю это и без волчьей силы, – хохотнула она, а Скалль только сощурился, уже не разделяя веселья. Его глаза словно подернулись пеленой, и он ушёл глубоко в себя.

Не дождавшись никакого ответа, Ракель сменила разговор:

– Когда мы будем готовы отплыть?

Девушка огляделась. Город выглядел живее, чем три зимы тому назад. Люди шумели, из домов валил дым, вокруг стало заметно теплее – они жили. Всем не терпелось отправиться в новое будущее.

– Мы отплываем завтра, – уверенно произнёс Скалль. – Рано утром.

– Значит, сегодня последняя ночь в Урнесе, – вздохнула Ракель и окинула взглядом улицы и дома. – Всегда знала, что покидать его будет легко.

– Не будешь скучать? – спросил Торгни, натягивая на тело пыльную рубашку, которую подхватил с покосившегося забора соседнего дома. Ракель заметила, как его кожа покрылась мурашками от холодного ветра.

– Отец держал меня здесь на привязи. Хочу скорее увидеть мир, – Ракель вздохнула. – Пока он не сгорел в огне.

– Значит, ты не видела ничего, кроме Урнеса? – поинтересовался Скалль.

Ракель покачала головой.

– Никогда не была свободнее, чем сейчас, – улыбнулась она, подставив лицо холодным лучам показавшегося на небе солнца. На её рыжих ресницах и бровях заиграл свет, а веснушки, казалось, стали чуть темнее. – Думаю, мне нужно собраться.

Жди меня, конунг, я принесу ещё оружие, чтобы попытаться убить тебя, – улыбнулась она и уже развернулась, чтобы уйти, но Скалль поймал её за запястье.

– И когда мне ждать тебя? – настойчиво и смело спросил он.

Ракель нахмурилась от неожиданности, но, увидев пронзительный светлый взгляд конунга, ответила мягко и тихо:

– Мы увидимся за ужином.

Скалль же всё равно не отпустил её руку и продолжил пристально смотреть в глаза, будто приказывая дать другой ответ.

– Мы увидимся за ужином, – повторила Ракель и дёрнула руку, чтобы освободиться. Развернувшись, она пошла в сторону длинного дома.

– У неё непростой характер.

– Нет женщин с простым характером, – пожал плечами Скалль, провожая взглядом фигуру Ракель, скрывающуюся за домами.

– Иногда стоит выбрать именно ту, которая не пытается тебя убить, – усмехнулся Торгни, на что Скалль повернул к нему голову и очень долго изучающе смотрел на своего друга. Так долго и с таким неясным выражением в глазах, что Торгни нахмурился, ожидая, когда Скалль уже что-то скажет.

– Меня невозможно убить. Это не под силу ни Ракель, ни воину-волку из Скогли, – задумчиво произнёс Скалль, снова погружаясь в свои мысли.

Глава 7

Вечером мрак заметно сгустился вокруг Урнеса.

Драккары призывно качали мачтами, будто подгоняя людей. Самое страшное, казалось, уже позади. Когда сделалось совсем темно, люди отложили последние дела – да и не осталось у них больше никаких дел: последние сборы были окончены. Завтра ленивое зимнее солнце наполнит их новыми силами, чтобы они погрузились на корабли и покинули Урнес навсегда.

Все прятались в тёплых домах, греясь в последний раз у родных очагов и стараясь как можно точнее запомнить свои тёплые постели, в которые они уже никогда не вернутся.

– Пора выдвигаться, – сказал Скалль, когда все собрались в прогретой зале.

Ракель занимала место по его правую руку, взирая на людей с незнакомого ей положения. Теперь она стала очень важной.

Под стать новому статусу она надела невероятной красоты платье. Его бледно-голубой цвет напоминал летнее небо. Все края, в том числе и вырез на груди, были вышиты золотой нитью, словно окутывая это небесное одеяние солнечным светом. Плотная ткань украшенного бусинами пояса обхватывала Ракель, очерчивая узкую талию. Длинные рыжие волосы тугими кудрями ниспадали с плеч и доставали до пояса.

Ракель видела, что Скалль любуется её внешним видом. Иногда он протягивал руку и ловил пальцами рыжий локон, чтобы долго крутить его, погружаясь в собственные мысли. От того, как конунг смотрел на неё, у Ракель появлялось незнакомое чувство внизу живота. Это были тяжесть и лёгкость одновременно.

Скалль, игравший с её локоном, наконец отпустил его и посмотрел на собравшихся людей. Он произнёс:

– Люди окрепли и готовы покинуть город.

– Куда мы двинемся? – спросил Фюн, вместе с братом занявший почётное место на собрании.

Присутствовали и другие достойные воины: даже Сигтрюгг Мореход, зла на которого Ракель странным образом почти не держала. Но и о прошедшем не забыла. Здесь была и суровая Анникен, держащаяся очень молчаливо, хотя Ракель знала, что эта женщина больше прочих рада наконец отправиться в достойный поход. Присутствовали также ярл Хундольф, Торгни, его брат Торлейв, воительницы Эмбла и Бейла.

– К сожалению… – начал задумчиво Скалль и помедлил. – Мы больше не зайдём ни в один из городов. К концу подходит третий год великой зимы, а это значит, что у нас осталось совсем мало времени.

– Что будет потом? – поинтересовался ярл Хундольф.

– Предсказание гласит, что вскоре вырвутся чудовища, – вздохнула Ракель. – Так говорят вёльвы. Инеистые великаны и другие твари спустятся в Мидгард с вершин гор.

– И мёртвые придут к нам по замёрзшему морю! – заголосил Торлейв, потрясая в воздухе своим большим кулаком.

Люди в ужасе взирали на своего единственного спасителя, но Скалль молчал. Он было открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом окинул всех долгим взглядом и сощурился. Когда Скалль заговорил, его голос нетерпеливо дрожал.

– Слышали ли вы о воине-волке? Ярле Лейве из Скогли, – он так ужасно улыбнулся, что Ракель вздрогнула. Его рот разъехался, как трещина в земле, уголки губ дрогнули от напряжения, а нос из-за этого и вовсе стал похож на клюв хищной птицы.

Люди переглянулись. Ракель нахмурилась. Не надо было рассказывать ему об этом глупом слухе.

– Люди болтают всякое, – робко начала Анникен.

– Что всякое? – нетерпеливо и громко спросил Скалль.

– Болтают, что его сила сравнима с силой бессмертного конунга. И когда он сойдётся с ним в битве, то выйдет победителем, остановив захват северных земель, – смело и чётко произнес Фюн. Он вообще не разделял всеобщего замешательства. – Вроде как ему это предсказала вёльва из Скогли. Она же и собирается превратить его в берсерка.

– А что вы думаете? – Скалль уже несколько раз поменял положение рук, неприкрыто выражая волнение.

В воздухе повисло молчание, такое густое, что, казалось, его можно было потрогать руками. Ракель попыталась еле заметно сглотнуть, но вышло очень громко, да к тому же она чуть не подавилась. Она старалась в полной тишине и совсем незаметно сдержать рвущийся кашель. Молчание тянулось, пока она медленно краснела и сжимала кулаки.

– Я слушаю! – призвал Скалль.

К счастью, один из братьев Трюггвиссон снова заговорил за всех. Эта произнёс:

– Времена у нас странные, конечно. То у нас бессмертный конунг на пороге, то ярлы-волки в Скогли! Хах! – никто не поддержал его одинокого смешка. Кроме, конечно, брата Фюна. Но Скалль прищурился и с интересом слушал каждое его слово. Прокашлявшись, Трюггвиссон неуверенно продолжил свою мысль. – Если уж боги сыплют на нас из Асгарда своими чудесами, если уж все Девять Миров стоят у своего конца, то как не поверить и в силу берсерков?

– Да если Ракель обернется валькирией, я и виду не подам, что удивился, – громко поддержал брата Фюн. Они начали наперебой выдумывать всевозможные чудеса, которые могли бы произойти в это самое мгновение, ничуть не впечатлив их.

Вскоре к ним присоединились другие воодушевлённые голоса. Скалль медленно переглянулся с Торгни, а тот в свою очередь посмотрел на своего старшего брата Торлейва. Ракель заметила, что люди Скалля молчат и наблюдают за развязавшейся бурной беседой, ловя каждое слово.

– А что думаешь ты? – Скалль хоть и произнес это тихо, но все разговоры тут же прекратились, освобождая Ракель пространство для ответа.

Все глаза были устремлены к ней. Пусть мгновение тишины и затянулось, но Скалль не торопился его прерывать, ожидая её слова.

– Эта прав, – прокашлялась она. – Но раз берсерк в Скогли, то нам нечего бояться, мы ведь собираемся пройти морем мимо Хордаланда сразу к южным землям и тогда…

– Нечего бояться? – взревел Скалль и почти вскочил со своего места. Ракель вздрогнула. Таким конунга она ещё не видела и даже не могла представить, что вскоре увидит. – Вы действительно считаете, что я могу бояться… ярла Лейва? – Скалль расхохотался в потолок, но в помещении кроме него все молчали. – Думаете, что раз боги одарили меня, то они разбрасываются своими дарами налево и направо, будто земледелец, что сеет весной ячмень? – Скалль издал бурлящий звук: нечто среднее между рычанием и смешком. – Боги не даровали бы мне бессмертие, если хотели бы дать кому-то силу убить меня.

Ракель чувствовала, как дрожь поднимается от самого ее копчика до ушей. Она стыдливо опустила глаза, не в силах поднять их на конунга. Схожее чувство испытывали все, кто находился в зале. Было странно признавать, что они сомневаются в абсолютной и нерушимой власти своего вождя – будто сомневаются в величии Одина. Скалль уличил их в этом, а теперь ещё и пристыдил.

– Ярл Лейв может распускать любые слухи. Какое нам дело, если наш путь лежит на юг? – спросила Ракель.

– Как я пойду на юг, если люди, отравленные слухами, будут сомневаться во мне? Когда я приду в Вестфольд, разве ярл Хальвдан Щедрый-на-Золото не будет сомневаться, что моя сила безгранична? Разве не попытается Харальд Рыжебородый из Агдира найти способ убить меня? – на этих словах он бросил многозначительный взгляд на Ракель. – Не попытаются ли они найти такого человека, как ярл Лейв, которому будет это под силу? – Повисла новая пауза, которых сегодня было уже слишком много. – Моя сила, – конунг сжал руку в кулак и встал со своего места, – дана богами. Только я смогу защитить Мидгард. Не ярл Лейв! – рявкнул Скалль. – Не ярл Харальд, не ярл Хальвдан, не ты, – он ткнул пальцем в Эту. – Не ты, – он повернулся к Фюну. – Я! – он ударил себя кулаком в грудь. – Но далеко ли мы пройдём, если люди будут сомневаться в том, что боги избрали меня? Когда грянет война с чудовищами, люди просто разбегутся в ужасе! Никто из них не поверит, что мы сможем выжить, если не будет верить в меня.

Ракель снова тихо-тихо сглотнула. На этот раз ей удалось не подавиться. Действительно, насколько она верит в безусловное бессмертие Скалля, если ярл Лейв может убить его?

А кто ещё может?

Могут ли чудовища?

– Что ты предлагаешь? – осмелилась спросить она.

Скалль с воодушевлением повернулся к ней, и на его лице засияла улыбка, будто он ждал этого вопроса. Конунг широко развёл руки в стороны, будто демонстрируя сам себя.

– Я отправлюсь в Скогли и прикончу ярла Лейва. И потом никто уже не скажет, что меня можно убить.

– Это глупо, – произнесла Ракель, обхватив себя руками.

В помещении она и Скалль остались одни. Между ними догорали в очаге поленья, а они стояли и смотрели на угли, дожидаясь, когда все разойдутся по домам. Совет был окончен, на улице уже стемнело, поэтому люди, преисполненные надеждой, покинули длинный дом.

Скалль молчал долго, наблюдая, как тлеют последние головешки, наполняя теплом воздух вокруг. Затем он поднял глаза на Ракель и произнёс:

– Заплети мне волосы.

Ракель удивленно моргнула. Свет отражался от потертой черной брони Скалля, и от его засаленных волос, выглядевших весьма плачевно. Черная борода конунга отросла, в ней появились спутанные колтуны.

Покинув круг света, Ракель нырнула в темноту и скрылась за дверью, ведущей в комнаты, когда-то принадлежавшие её отцу и братьям. Свет лучин едва-едва освещал путь к пожиткам Хрута: ярл так любил свои длинные волосы, что хранил десятки гребней. Ракель удалось добыть один из них.

Выходя из комнаты, она столкнулась с сонной рабыней, которая раньше прислуживала её брату. Девушка выглядела уставшей, но Ракель отметила, что после смерти Реки её лицо будто помолодело на несколько лет.

– Эрна!

– Госпожа! – рабыня улыбнулась в темноте и замерла, ожидая от Ракель указаний.

– Где я могу взять кувшин с водой и чистую тряпку?

– Я принесу…

– Нет-нет, – улыбнулась Ракель. – Просто скажи мне. И ступай к себе отдыхать.

Эрна застенчиво переступила с ноги на ногу, но потом быстро объяснила госпоже, где можно взять всё необходимое. Вскоре Ракель вернулась к очагу в зале. Скалль всё ещё был там, задумчиво наблюдал, как догорают дрова. Было уже совсем темно, поэтому девушка быстро подкинула в угли пару небольших поленьев. Взвилось слабое пламя, которого хватило только чтобы осветить лица.

Девушка потянула конунга за локоть:

– Пойдём.

Пододвинув длинную лавку поближе к огню, Ракель уселась на неё и указала мужчине на пол. Когда он сел между её ног, прильнув плечами к бёдрам, ловкие пальцы девушки расплели редкие косички на его голове. Она медленно начала поливать его волосы водой, массируя пальцами кожу. Проделывая этот раз за разом, она старательно промывала каждую прядь, а Скалль от нахлынувшего покоя глубоко втянул носом воздух и закрыл глаза, наслаждаясь.

Ракель взяла в руки гребень, запустив его зубья в волосы, вытягивая пряди в стороны и распутывая образовавшиеся узелки.

– Это не глупо, – наконец произнёс Скалль, заставив Ракель замереть от неожиданности. Она смогла продолжить своё дело только после того, как он снова заговорил. – Разве ты не видела, как смотрели на меня люди, когда кто-то произнёс это? Будто меня можно убить. Они задумались: а возможно ли это на самом деле? Они пойдут за мной дальше на юг, но начнут думать об этом каждый день. И потом скверные предположения умножатся… Это обернётся гораздо бо́льшими бедами, чем короткая потеря времени.

Ракель молчала, продолжая перебирать его волосы, как пряжу на ткацком станке. Тогда Скалль вытянул руку и поймал её запястье, заставив остановиться. Он открыл глаза, запрокинул голову и посмотрел на Ракель снизу вверх. Когда его макушка коснулась её живота, плотная ткань пояса и платье под ним мгновенно промокли.

– Мы встретимся на юге.

– Ты не возьмёшь меня с собой? – Ракель вскинула брови вверх. – Почему?

Скалль ухмыльнулся уголком губ и погладил запястье девушки большим пальцем. Едва слышным шёпотом он произнёс:

– Ты ведь Кормящая Мать этих людей. Только тебе я могу доверить оберегать их в мое отсутствие.

Ракель улыбнулась и выпрямила спину. Со своим прозвищем она уже смирилась.

Ничего не ответив, она начала медленно сплетать волосы конунга в косы и собирать их в прическу на манер людей из её родных земель Сонн. Она заплела две косы от самых висков Скалля, затянув их назад к затылку, потом собрала из них косу потолще, а остальные волосы нетронутыми оставила спадать на плечи.

– В каких землях мы встретимся? – спросила она.

– В Ставангре, практически перед самым Вестфольдом. Заручившись поддержкой ярла Скьялга, мы сможем войти в Борре без боя, сохранив жизни всем нашим людям. Вы прибудете туда лишь за день до меня, станете гостями ярла, расскажете то, что знаете сами. Когда я войду в город, всё уже будет готово.

– Что мне делать, если ярл Скьялг не откроет нам ворота?

– Только не угрожайте, что возьмёте город силой, – плечи Скалля вздрогнули от смешка. – Разбейте лагерь недалеко от города и, если он не будет милостив, ждите меня. Но будьте готовы ко всему.

Ракель кивнула, задумчиво прикусив губу и рассматривая шею Скалля – там, где его волосы были откинуты назад. Света хватало, чтобы разглядеть на ней пульсирующую вену. Она находилась очень близко к тому длинному шраму, что тянулся от уха Скалля вниз, видимо, до самой груди. Если бы оружие, которое оставило этот шрам, ударило немного левее, то легко вспороло бы вену.

– Ты боишься, конунг? – спросила вдруг Ракель.

– Чего?

– Умереть. Боишься, что тебя могут снова ранить? – она сказала «снова», потому что знала, шрам был оставлен задолго до того, как конунг стал бессмертным. Сейчас уже ничто не могло причинить ему вреда.

– Всегда, – улыбнулся Скалль в ответ. Ракель провела пальцами по тонкому шраму, а потом взяла гребень и начала медленно расчесывать бороду конунга, приводя её в порядок. У Скалля борода росла медленно, аккуратно очерчивая его острый подбородок, проходила под носом, а от нижней губы вниз росла ровная линия жёстких волос. – Кем я буду, если перестану бояться занесённого надо мной топора? Этот миг, когда оружие приближается к моей груди, когда стрела летит мне в голову… Этот миг никто не переживает дважды. Сердце замирает и падает так низко, что я чувствую его пальцами ног, когда оно пролетает мимо них и стремится под землю, – Скалль закрыл глаза и улыбнулся, вытянул руку в сторону и сделал несколько легких движений пальцами, словно показывая, как летает его сердце. – А потом пыльное облако рассеивается, и я чувствую, как сердце возвращается и разрывается от полноты жизни. Мне невероятно страшно каждый раз, когда это происходит. – Но конунг не выглядел напуганным, скорее восхищённым.

Ракель закончила расчёсывать его бороду, а затем положила обе ладони на его щёки и посмотрела сверху вниз прямо в глаза.

– Значит, ты всё-таки человек, – прошептала она.

Скалль резко приподнял свою голову и, положив ладонь на затылок Ракель, притянул её к себе.

Когда их губы соприкоснулись, Ракель вздрогнула, но не отстранилась. Из-за положения их лиц поцелуй был странный, но Скалль не замечал этого, то жадно впиваясь в губы девушки, то замирая на мгновение, чтобы перевести дыхание. Ракель отстранилась первой, потому что её шея начала ныть. К счастью, Скалль ослабил цепкую хватку.

– Ты можешь стать моей женой, – хрипло произнес он.

– Что за глупость? – хохотнула Ракель.

Скалль в темноте недовольно сощурил глаза. Сейчас он впервые узнал, что терпеть не может отказов. Просто раньше таковых не было.

Он привстал и резко повернулся к Ракель лицом, оставшись перед ней на коленях. Упершись левой ладонью в ее бедро, а второй резко схватив девушку за шею, Скалль прижался своим лбом к ее лбу.

– Почему тебя смешит моё желание? – выдохнул он, а Ракель замерла в его руках, ощущая, как сильные пальцы ласково, но настойчиво гладят её нежную кожу. – Я впервые за три года могу позволить себе думать не только о Мидгарде и людях. Сейчас я хочу думать о себе, – выдохнул Скалль. – И о том, чего я по-настоящему желаю.

Левая ладонь собрала подол платья Ракель, оголяя колено. В темноте не было видно, но он сдавливал ее кожу до белых пятен. Девушка вздрогнула и попыталась свести колени, но Скалль сильнее прижался к ней.

– Не отказывай. Мы не знаем, сколько нам осталось от наших жизней.

– Моя жизнь только началась, – улыбнулась Ракель. – Кто знает, может мне не стоит выходить замуж за первого встречного?

Скалль хрипло засмеялся. Мгновенно в его голосе появились сдавленные возбуждённые нотки.

– Даже если он конунг всех людей севера? Даже если он избран богами, чтобы спасти человечество, и недавно спас твоих людей от голодной смерти?

– Но ведь он несносный гордец!

– Но ведь тебе это нравится.

В темноте Ракель ощутила, как Скалль хитро улыбается. Настоящий змей! Пусть он и кажется ей напыщенным наглецом, но для этого точно есть повод. Бессмертный могущественный воин, который провёл людей севера от самых Лофотенских островов до её родного дома. И собирается провести на самый юг, только чтобы сохранить всем жизнь. История не знала другого такого героя.

Сердце Ракель бешено колотилось от ощущения близости великого человека. Ей не хотелось расставаться с ним следующим утром.

Наконец она перестала сопротивляться Скаллю. Обхватив его бёдра коленями, она в темноте нашла его губы, чтобы поцеловать.

Скалль громко и тяжело выдохнул, восторженно, настойчиво, резко целуя её в ответ. В жизни Ракель ещё никогда не было таких поцелуев. Внизу живота сгустилась приятная тяжесть, спина изогнулась, подавая тело ближе к груди нависающего над ней Скалля.

Она ощущала, как его рука легко оказалась у неё между ног, пробравшись под складки платья. Пальцы Скалля были не менее настойчивыми, чем его губы. Он не спрашивал разрешения, чтобы дотронуться до неё, а просто делал это. Ракель не успела испугаться, ярко и отчётливо ощутив прикосновение: она смогла лишь застонать в приоткрытые губы Скалля. Она жадно поглощала его чувственные ласки.

Резкими движениями он начал распускать завязки на своей броне, а Ракель помогла стянуть кожаные доспехи, оставив конунга в теплой чёрной рубахе. Ей не верилось в то, что происходило. За эти несколько дней на неё свалились чувства всех Девяти Миров.

Их объятия стали жарче, Ракель ощущала, как пальцы Скалля легко скользят по её телу, слышала влажный звук собственного возбуждения. Слегка отстранившись, Скалль смотрел в лицо тихо стонущей Ракель, наслаждаясь её реакцией. Она видела его приоткрытые губы и вздёрнутые брови. Величайший конунг всех северных народов в этот момент выглядел уязвимым и трепетным.

Пожалуй, он был самым привлекательным и сильным мужчиной, которого она встречала. От его острой тёмной красоты сводило скулы и хотелось звучать во всю силу. И стонала Ракель сейчас с большим удовольствием.

Она обхватила Скалля за пояс, чувствуя напряжённые мышцы под одеждой, и, подцепив пальцами края рубашки, попыталась снять её через голову. Ей так хотелось прикоснуться к его коже на покатой груди, посмотреть, как далеко вниз уходит тонкий старый шрам, провести пальцами по мышцам на животе.

Но вдруг Скалль так резко отпрянул от неё, что скамья, на которой сидела Ракель, отъехала в сторону. Конунг схватился за края рубашки, прижимая их к себе. Он тяжело дышал.

– В чем дело? – Ракель ничего не понимала.

– Боги, ты совсем вскружила мне голову, – вдруг произнёс Скалль. Он прижимал руки к своему поясу, собрав подол рубашки так, будто боялся обнажиться.

– Вот как? – фыркнула Ракель, мигом приходя в себя. – Я подумала, что ты хочешь стать моим мужем, но, – она махнула рукой в его сторону, – вижу, что ты боишься даже открыть мне свои шрамы.

Скалль молча переводил дыхание.

– Дело в том, – начал конунг, – что у меня много тайн. И чтобы спасти Мидгард, я должен беречь их даже от тебя.

– Твои тайны под одеждой? – Ракель поправила подол платья и, переведя дыхание, скрестила руки на груди. Её губы болели от долгих поцелуев, внутри бушевало возбуждение, но Ракель умела быстро овладевать своими эмоциями.

Скалль не ответил. Видимо, поняла она, так и есть. Но это же полнейшая ерунда!

– Ладно, не отвечай, – отмахнулась она.

– Вот так просто? – хохотнул с опаской Скалль. – Ты ведь желаешь знать все мои секреты.

– Не такой ценой, – девушка встала со своего места. – Если выбирать между близостью с тобой и спасением наших людей, я предпочту больше никогда тебя не касаться. Надеюсь, что когда мы встретимся в Ставангре, ты поймёшь, чего хочешь на самом деле: быть моим мужем, быть моим другом или держать меня на расстоянии, как врага, ожидая от меня копьё в маленькую мишень на твоей спине[15].

Ракель развернулась и направилась прочь из зала, почти на ощупь минуя столы, лавки и оставленные большие котлы для приготовления пищи. Когда она отошла, Скалль резко откинулся на спину, ощутив сквозь рубаху холодный пол под своим позвоночником, а затылком – большую выбоину в досках. Он прижал обе ладони к животу и тяжело задышал.

– Я не отказываюсь от своих слов! – выкрикнул он в темноту, не зная, услышит его Ракель или нет.

Но голос его дрогнул от неуверенности. Вот уже три года он оберегал свою тайну как безумец, а потому неожиданная слабость, которую он ощутил, чуть не лишила его осмотрительности. Скалль был в ужасе, что только мгновение страсти отделяло его от точки невозврата. У него просто нет права кому-то довериться, как бы ни вскружила ему голову эта девушка.

Наверное, подумал Скалль, слабость пришла к нему после стольких тяжёлых лет одиночества. Он ведь не доверял даже Торгни, за что друг, вероятно, в большой обиде на него. Скалль так устал от похода, что не мог контролировать свои эмоции. Но не мог никому признаться в этом.

Ему нужно было взять себя в руки.

Глава 8

– Скальды сложат об этом песни, – довольно произнес Скалль, подходя к причалам.

– Короткие и скучные, – вздохнул Торгни, посильнее кутаясь в меховую накидку. – Мы только потеряем время в этом походе.

– И обретём славу, мой друг! – Скалль похлопал Торгни по плечу и закинул несколько мешков на борт своего драккара.

– Я бы предпочла, чтобы вы плыли с нами, – Ракель улыбнулась Скаллю, но в глазах её не было ничего, кроме холода.

Она не собиралась перечить конунгу после того, как они расстались ночью. Просто не считала нужным озвучивать ему свои чувства, какими бы они ни были. Ракель сухо продолжила:

– Но вера в Скалля – вот что по-настоящему вселяет в нас надежду. Если вера в него пошатнется… Мы все погибнем в распрях и ненависти друг к другу.

– Кажется, великан Мимир задремал у источника мудрости, а бесстрашная Ракель вдоволь из него напилась! – Торгни подмигнул другу и посмотрел на девушку с уважением, которого она раньше не замечала. – Ты настоящий дар богов для нашего конунга, это правда. Каждый из нас нуждается в мудрой женщине. Только моя не будет пытаться убить меня.

Скалль и его друг засмеялись, но Ракель лишь сдержанно улыбнулась. Она всё время думала о том, что случилось между ней и конунгом. Задор, который накрывал её с головой последние несколько дней после смерти отца, сейчас сменился холодом. Получив свободу, Ракель наслаждалась каждым мгновением. И Скаллем она тоже наслаждалась. Но когда он оттолкнул её ночью, она поторопилась быстрее усмирить своё пылающее сердце, пока ещё кто-нибудь не воспользовался её окрылённостью.

Наверное, отдохнув и утолив давний голод женщинами Урнеса, конунг вспомнил о своём предназначении. И поторопился охладить пыл Ракель, чтобы ничто не помешало им вести людей к спасению. Да, он был совершенно прав. Было глупо поддаваться этой спонтанной эйфории.

– Надеюсь, боги сберегут Ракель, пока я буду отсутствовать. – Скалль смотрел на неё прямо, но девушка не знала, о чём он сейчас думал. И она хотела бы ничего не чувствовать, но маленькое зерно обиды уже запало ей в душу.

– Боги заняты куда более важными делами, – она пожала плечами в ответ. – А я могу за себя постоять.

– Это верно, – Торгни приобнял девушку на прощание. – Береги себя, мудрая Ракель. Если будешь крепко держаться за оружие, то мы, возможно, ещё встретимся!

Когда Торгни покинул их, а на пирсе уже никого не осталось, Ракель повернулась к Скаллю. Оба они плотно сжали губы и всматривались друг другу в глаза, пытаясь понять, что каждый из них может сказать на прощание. Ракель старалась смотреть сквозь Скалля, чтобы не концентрировать внимание на его тонких губах и пронзительных голубых глазах. Неудивительно, что он вскружил ей голову.

– Встретимся в Ставангре, мой конунг, – произнесла Ракель, собираясь уходить.

Скалль быстро поймал девушку за руку.

– Ракель, – он не дал ей отойти. – Я не отказываюсь от своих желаний.

– Верю. Осталось только понять, чего именно ты хочешь, – Ракель вздохнула. – Но знай, что я ухожу в путь с холодным сердцем.

– Что это значит? – помрачнел конунг.

– Совсем не важно, что мы с тобой чувствуем. На тебя возложена миссия спасти людей севера. Я выбрала этот же путь, когда взяла ответственность за свой народ.

Пожав плечами, Ракель снова сделала шаг в сторону, желая скорее разорвать эту связь между собой и Скаллем. Но он снова не пустил её.

– Я знаю, чего я хочу. Например, заботиться о некоторых людях сильнее, чем я забочусь о других, – брови Скалля взметнулись вверх. Своим взглядом он буквально умолял Ракель поверить ему.

– Это… не к месту, – вздохнула она. – Вчера ты был совершенно прав, когда не позволил эмоциям затмить наш разум. Давай впредь держаться этого, чтобы не наделать глупостей.

– Нет, нет, нет, – Скалль замотал головой, отчего его волосы, теперь лежащие на плечах, взметнулись и рассыпались по меховой накидке. – Есть причины, по которым…

– Конечно, есть, – Ракель положила ладонь на щеку мужчины.

Скалль только кивнул. Ему нечего было сказать, поэтому он приблизился к лицу Ракель и оставил колкий последний поцелуй на обветренной коже её щеки. Девушка молча приняла это прощание и поспешила отвернуться.

Урнес опустел полностью: никто не пожелал остаться в промерзающем городе. Люди молчаливо разбрелись по своим драккарам. Ещё какое-то время корабли покидали Урнес вместе, а потом вытянулись в шеренгу в водах узкого фьорда.

Было очень холодно. Ракель куталась в накидку, пряча кожу от ветра за натянутым на лицо платком. Она не сводила глаз с драккара Скалля, а конунг изредка отвечал ей мрачным взглядом. Но вскоре монотонность плавания отстранила их друг от друга. Они смотрели вперёд, погруженные каждый в свои мысли.

Когда Ракель вновь обернулась, чтобы посмотреть на корабль, который выделялся среди прочих ярким красным парусом, то уже не увидела его. Два драккара отделились от общей шеренги и нырнули в Хисс-фьорд, но она этого не заметила. Тонкая ниточка, связывающая её со Скаллем, натянулась, а потом лопнула, освобождая Ракель.

Она облегчённо вздохнула. С одной стороны, была рада, что теперь не будет так глупо отвлекаться на оказывающего ей знаки внимания завоевателя. А с другой стороны, испытывала тоску от того, что осталась одна. Вокруг неё резко стало ещё холоднее. Скалль будто занял место, которое раньше занимали отец и братья. Пусть они были самой ужасной семьёй, которую только можно представить, но они были частью её жизни. И как только Хрут, Реки и Рауд умерли, Скалль вошёл в её жизнь.

Она могла стать для него другой, ведь он не знал её раньше. Не видел, как она затравленно молчала, боясь что-то ответить своему ярлу. Как её унижали братья. Забыв о прошлом, она хотела, чтобы кто-то смотрел на неё совершенно по-иному. Как это делал Скалль.

Воспоминания о прощальном взгляде конунга погружали Ракель глубоко в её мысли и переживания. Она старалась сохранить эти странные приятные мгновения в своей памяти, потому что знала, что, когда встретит Скалля в следующий раз, то ничего не почувствует.

Глава 9

Плавание было долгим. Прошло ещё два дня, прежде чем море заволновалось. Над ним сгустились тучи, и вскоре разразилась гроза. Люди не были напуганы, а скорее радостно встречали её. Они улыбались дождю. Ракель откинула капюшон. Сигтрюг Мореход, приносящий удачу в пути, был с ними, а значит, ни одному кораблю не суждено потонуть в этом шторме. Так думали люди.

Странный толчок пригнал к кораблям волну, следом подбежала вторая, но они не были похожи на обычные штормовые волны.

– Что-то море совсем одичало! – послышался сквозь ураган голос Сигтрюгга. – Никогда не видел его таким!

Ракель заметила, новую вспышку молнии, осветившую вздымающиеся волны, и два жутких силуэта на горизонте.

– Что это? – вскричала Ракель, кидаясь к борту корабля. Драккар неистово качался, а вода то и дело заливалась на палубу. Стоял невыносимый холод. – Вон там! Смотрите!

Люди вгляделись в темноту. Когда новая молния осветила горизонт, все увидели огромные холмы, вздымающиеся из воды, и воина в крылатом шлеме, что заносил над ними свой молот. Из воды прямо на их глазах медленно вынырнула огромная голова чудовища.

– Это Ёрмунганд! – закричал кто-то рядом с Ракель.

Она прижалась к борту, а звуки моря подавили ее тихий вой. Рагнарёк уже наступил!

– Гребите! – услышала она крик Сигтрюгга и обернулась. – Нас тянет в открытое море!

Девушка нашла глазами скалистый берег, что был различим в темноте грозы, но поняла, что скалы отдаляются от них.

– Ставангр совсем близко. Навалимся на весла! Надо скорее доплыть до берега! – закричал ярл Хундольф, который плыл с ними на одном драккаре. К несчастью, передать команду другим кораблям было невозможно, но он уповал на сообразительность людей.

Как можно скорее люди прыгнули за вёсла и начали грести так быстро, как никогда ранее в своей жизни. Молитвы слышались отовсюду – люди славили и упрашивали Тора о милости, просили помочь справиться со стихией. Но бог не мог услышать никого из них.

Драккары бросало на волнах, а когда Ракель обернулась, то увидела, что не все из кораблей последовали их примеру. Два или три из них уже превращались в маленькие точки, удаляющиеся к горизонту. Как удивительно, подумала Ракель, они совсем скоро увидят Тора и Ёрмунганда так близко, как никто из смертных не видел богов и чудовищ.

Корабли скрылись за волнами от её взора.

В путь до Ставангра с ними вышло всё северное полчище Скалля. Люди, которые выживали на замёрзшем севере и долго кочевали по равнинам, идя за своим бессмертным вождём. Им приходилось противостоять таким глупцам, как отец Ракель, и бороться за право идти дальше. Упрямые люди севера, которые очень хотели выжить. Теперь они уносились прочь в открытое море, где их поглотит стихия.

Вода мчалась к горизонту, утаскивая за собой легкие корабли. Но люди на драккаре ярла Хундольфа боролись из последних сил, быстро работая вёслами. Ракель держалась за крепкие верёвки и молилась вместе с остальными. Ставангр был совсем близко, а путь к нему почти ничего не преграждало – в Рогаланде, землях, в которые они прибыли, берега были не скалистые, к ним каждый день причаливали торговые корабли.

Вот и сейчас Ракель надеялась, что они сумеют зайти в гавань Ставангра: не наткнутся на скалы, не налетят на берег. Но вдруг она увидела, что земля стала гораздо ближе к ним. Ракель поняла, что вода покидает берега Рогаланда, и вскоре вёсла царапнули дно.

Несколько других драккаров налетели следом на берег Ставангра. Вода была уже совсем далеко, поэтому каждый следующий корабль оставался все дальше от пристаней города. Люди выпадали из опрокинутых драккаров и плыли изо всех сил к селению, где их встречали люди Рогаланда.

Ракель услышала скрип дерева, а потом палуба накренившегося драккара стала уходить у нее из-под ног. Один из кораблей, управляемый обезумевшими гребцами, торопящимися скорее добраться до берега, налетел на них, и раздавшийся треск был громче кричащих со всех сторон людей. Дерево разошлось, впуская оставшуюся воду. Ракель очень быстро оказалась за бортом и стала барахтаться, утопая в собственной огромной накидке. Вода уходила всё дальше, подхватывая людей, закручивая их в мощных водоворотах, разбивая о камни. Ракель гребла во все стороны, борясь с потоком. Мощная рука схватила ее за накидку и поволокла вверх. Во всяком случае, ей казалось, что именно туда, потому что низ и верх, право и лево сейчас перемешались.

Чудесная воля богов вытянула её на поверхность. Всё тело было ободрано о скалистое дно. Холодный воздух сразу впился клинками в лицо. Это Фюн – или Эта? – вытащил Ракель на поверхность. Он постарался перекричать страшный шум:

– Ставангр! Ярл Скьялг! Скорее помогите нам! – к счастью Ракель разобрала эти слова. Она разлепила свои залитые водой и кровью глаза и увидела, как к ним со всех сторон бегут люди. Они помогали затащить на песчаный берег всех, кто смог выбраться из воды. Раненых подхватывали под руки.

Ракель встала на колени и поползла. Этот неприветливый берег встретил немногих выживших, и Ракель была одной из них. Два брата Трюггвиссон неподалеку громко расспрашивали друг друга о ранах. Темноволосая Бейла выла поблизости над недвижимым телом сестры Эмблы. Ещё несколько фигур окружали Ракель. Она обернулась, чтобы посмотреть, что происходит во фьорде. Ей открылось ужасное зрелище. Некоторые драккары сели на мель, но многие из них попросту развалились, напоровшись друг на друга. Как тот, на котором плыла она сама.

Впереди люди ползли и бежали по голому берегу, а отставших смывало обратно в открытое море. Одни кидались за другими, чтобы помочь, а кто-то спасал малочисленный скот и поклажу. Но все как один в ужасе кричали, заполняя Мидгард страшным отчаянным гомоном.

Что теперь с ними будет?

Ракель обхватила себя руками, лёжа на песке, и затряслась мелкой дрожью от холода и страха.

– Эй! – позвала она, пытаясь вновь вдохнуть жизнь в озябшее горло. – Эта! Фюн!

Братья не услышали её, хотя были совсем рядом – зов Ракель потонул в завываниях Бейлы. Женщина направила свой взор к сражающемуся на горизонте Тору, посылая ему множество молитв. Однако, как бы она ни трясла тело сестры, та уже не шевелилась.

– Эмбла! – позвала Ракель и поползла по камням к ним.

А Бейла выла:

– Эмбла, возьми свой меч и погибни достойно! Валькирии в недоумении кружатся над тобой: как такая сильная воительница пала в море без меча, когда они ждали тебя за своим столом! Эй, Эмбла, валькирии спрашивают меня, что с тобой, что мне им ответить?

Она выла и выла, но её сестра уже отправилась к вратам Хель. Бейла пыталась сжать пальцы сестры вокруг рукояти меча, чтобы Эмбла отправилась к Одину сражаться в последнем бою. Ракель подползла ближе и ударила кулаком по груди Эмблы, надеясь привести её в чувства. Тщетно.

– Бейла, – вздохнула Ракель. – Она мертва. Такова цена за спасение хоть кого-то в Рагнарёк…

Под плач воительницы Ракель поднялась на ноги. Осмотревшись, она направилась к причалам. Прямо на помостах стоял высокий воин с длинной бородой и лысой головой. Даже в полутьме были заметны многочисленные рисунки на его голове и шее, некоторые из них были даже на лице. Ракель подумала, что это точно ярл Ставангра.

– Ракель! – её позвал знакомый голос ярла Хундольфа. – О, как я рад, что ты жива!

– Ты ранен? – нахмурилась девушка, подходя к мужчине. Из его бедра торчал большой деревянный обломок. – Обопрись на меня, – она подхватила ярла под руку и потянула в сторону пирсов. – Я уверена, что это ярл Скьялг, надо скорее добраться до него.

Хундольф тяжело пыхтел, выкрикивая проклятия при каждом шаге. Они подошли к пристани, и вскоре к ним подбежали несколько воинов, подхватывая ярла и оттаскивая его подальше от берега.

– Ярл Скьялг! – громко пропыхтел он. – Меня зовут ярл Хундольф из Гаулара, что в землях Сонн. Мы прибыли с самого севера, но страшная напасть застала нас на подходе к Ставангру… Прошу же, позаботься о наших людях!

– Ярл Хундольф! Я рад приветствовать вас в своем городе. Мы спасём столько людей, сколько сможем. Вы расположитесь в наших домах, а наша пища будет вашей. Пусть и обстоятельства нашей встречи печальны, но я рад приветствовать друзей в своих землях! Как славно, что люди готовы скорее присоединиться к южным народам, чтобы противостоять северному захватчику, – ярл сжал кулак перед своим лицом.

Ракель и Хундольф переглянулись, но оба благоразумно промолчали, а потом Хундольф коротко произнёс:

– Нашим людям нужны помощь и еда. Это всё, чего мы просим.

Его унесли прочь, а к Ракель ближе подошли братья Трюггвиссон, остановившись за её плечом. У обоих лица были в крови.

– Идём, – только и произнесла Ракель, торопясь уйти подальше от ярла, который стал их врагом. – Надо помочь тем, кому еще можно помочь. И спасти припасы и вещи, которые сумеем унести с собой. У нас здесь нет друзей, нужно скорее убираться прочь, – процедила она сквозь зубы так, чтобы братья её услышали.

Глава 10

Ставангр был одним из крупнейших городов побережья. Едва ли не каждое поселение юга превосходило северные земли. Они были иначе украшены и застроены: чувствовалось влияние торговцев из других земель, которые нередко захаживали в Ставангр, Борре или Каупанг.

В гавани перед взором сразу предстали торговые лавки. Должно быть, раньше они изобиловали товарами, готовые распродать их дельцам с прибывающих кораблей, но сейчас прилавки выглядели давно пустующими. Справа находилась кузница, а слева стояло множество пустых чанов, служивших, вероятно, для покраски тканей: ёмкости были сплошь покрыты потускневшими багровыми и синими следами. Во все стороны от гавани расходились дороги, но главная вела прямо к такому большому длинному дому, какой Ракель впервые видела в своей жизни.

Его строительство ещё не закончилось – рядом лежали толстые резные стволы деревьев, которые должны были послужить колоннами. Поодаль виднелась величественная конструкция: голова медведя и оленьи рога, вырезанные из бревен.

Повсюду у домов развевалось знамя Ставангра и символ самого ярла Скьялга – одноглазый медведь. Дома здесь были гораздо мощнее, чем в Урнесе. Люди были богаче и не стеснялись демонстрировать достаток. Это читалось и в их глазах, когда они проходили мимо Ракель. Многие сейчас суетились, размещая прибывших в своих домах и оказывая им всю возможную помощь: кормили, бинтовали раны, проводили обряды, взывая к богам. Но на самом деле никто из них не был им другом.

– Какой ужас, – пробормотала Ракель, замирая перед окном и глядя на улицу. – Что же нам теперь делать? – она повернулась в сторону Эты, который помогал задумчивому Фюну перевязать рану над глазом.

– Ничего. Скалль уже не придёт, – в бороду произнес один из братьев.

Ракель тяжело сглотнула, не в силах поверить в это.

– Он придёт, – неуверенно прошептала девушка.

– Как? – прорычал Фюн. – Моря больше нет. Посмотри, как Тор сражается с Ёрмунгандом! – он махнул рукой в сторону горизонта. – И тебе сразу станет ясно, что мы потеряли всё время, которое отвели нам боги. Жаль, что никто не прибыл раньше с вестями о Рагнарёке. Скалль пусть и старался, но опоздал…

– Нам стоит отправиться вместе с ярлом Скьялгом, – шёпотом процедил Эта.

Ракель ничего не ответила. Эта мысль уже посещала её голову – ведь в таком случае у людей севера ещё будет призрачный шанс на выживание. Совсем не важно, кто именно поведёт их дальше. Она прижала пальцы к губам и задумалась. Ярл Хундольф тяжело ранен и сейчас не может принимать решение за всех, а других вождей у них нет. К счастью, за ней ещё сохранилось влияние, которым Скалль её наделил.

Заботливая Кормящая Мать всех этих несчастных северных народов.

– С нами так много людей Скалля, – покачала она головой. – Сможем ли мы убедить их предать его, чтобы примкнуть к южному союзу? Да и наши люди… Мы только лишили их одного вождя, заставили подчиниться другому, а теперь предложим им выбрать третьего? Это вздор.

Ракель вздохнула.

Их приютили в маленькой лачуге недалеко от длинного дома. В ней жил плотник Аркелл, любезно согласившийся дать кров Ракель и двум её друзьям. Эта и Фюн настояли на том, чтобы расположиться с ней, чтобы защищать хрупкую воительницу. Ведь они – в стане врага. Хотя сейчас оба выглядели так, будто защита нужна была именно им. Их покрывали ссадины и синяки, у Фюна над глазом виднелась внушительная рана, из которой до сих пор сочилась кровь. Конечно, этим великанам было по большому счету плевать на травмы, если они не мешали держать оружие.

Ракель же отделалась одной ссадиной на лбу и большим испугом.

– А может, людям плевать на вождей, если речь идёт об их выживании? – вздохнул Эта и присел на скамью за столом, настолько покосившимся, что было страшно ставить тарелки. Ветхая конструкция грозилась упасть даже от дыхания Эты.

– Как это ужасно! – в который раз воскликнула Ракель. – Без богов мы потеряли всё, что делало нас людьми. Не уважаем вождей, не обращаемся к Одину, бросили дома и земли…

Ей было грустно от того, как преобразился мир вокруг. Раньше она мечтала о свободе и праве голоса, но когда смогла обрести всё это и вырваться из Урнеса навстречу приключениям, всё обрушилось. Теперь Ракель не сможет совершить славные подвиги, чтобы после смерти сесть за стол к Одину. Никакие подвиги уже не имели значение, важно только выживание.

Не умереть от голода. Не умереть от холода.

– Как вы себя чувствуете? – в дом вошёл плотник Аркелл.

Его короткие волосы торчали во все стороны. Рубаха на нём была мешковатая, но тёплая и расшитая узорами. Хоть Аркелл и жил в скромном жилище, но одежду носил роскошную.

В любом городе плотники занимали особое место среди остальных жителей. Они могли возвысить ярла, построив сотни идеальных кораблей. Могли доставить людей в новые земли, полные богатств, как сделали корабельщики великого конунга, достигшего берегов Англии. Таких людей осыпа́ли золотом.

Но куда пошло золото Аркелла, оставалось загадкой.

– Лучше, чем твой дом, – ответил Фюн, скривившись.

Ни от кого не укрылась ветхость дома плотника.

– Не нравится мой дом? – расхохотался Аркелл.

– Ты, вероятно, очень плохой плотник.

– Фюн, – вздохнула Ракель и покачала головой. – Ты очень плохой гость. Нет, дом чудесный, – улыбнулась девушка усталой улыбкой.

В ответ на её слова Фюн только молча стукнул кулаком по столу. Легко, почти неуловимо коснулся ладонью дерева. И стол опрокинулся.

– Фюн! – рявкнула Ракель.

– Ничего, – хохотал Аркелл. – У плотника сломан стол. Ну не смешно ли? – сам он смеялся во весь голос. – Признаться честно, я просто не ждал гостей. Понимаете ли, ко мне давно никто не заходит.

– Ни у кого кроме тебя не ломаются столы? – подал голос Эта.

– Ну как же, ломаются. И столы, и стулья. И я с удовольствием чиню их в своей мастерской. Она выглядит гораздо лучше, чем мой дом. Тут, понимаете ли… Не для кого что-то обустраивать, – он легко пожал плечами, будто эти слова не звучали печально.

– У тебя нет семьи? – вздохнула Ракель.

– Уже нет. Когда-то я был влюблен в женщину. Мы собирались пожениться, но она стала женой ярла Скьялга. Понимаете ли… Даже самый талантливый корабельщик проиграет вождю. Я так сильно любил её, что поклялся богине Фригг никогда не жениться на другой, – Аркелл всё ещё находил в своих словах что-то забавное, поэтому широко улыбался кривой улыбкой. На его лице было не так много отметин былых сражений, но проступали заметные морщины на лбу и топорщилась плешивая борода. Старость и смирение – вот, что смешивалось на лице плотника. Глаза выражали грусть, но губы улыбались. Пока он молчал, никто не перебивал, ожидая окончания этой истории. – А, ну… – Аркелл почесал затылок. – Она умерла довольно рано, но клятва моя осталась сильна. Ничего не поделать, такова жизнь.

Ракель и братья-близнецы переглянулись.

– И что тебе мешало найти другую женщину? – непонимающе развел руками Фюн, явно очень заинтригованный рассказом.

– И нарушить данное богам слово? – Аркелл хохотнул. – Не глупи, дружище, – он шмыгнул носом. – Ладно, это всё пустые разговоры.

В полном молчании плотник голыми руками выломал одну из прогнивших ножек стола, потом нашел где-то около печки подходящее полено и опер на него столешницу. Он открыл набедренный мешочек и поискал там гвозди. Конечно, гвозди плотник всегда носил с собой. Аркелл взял молоток и постучал по полену.

– Пару ужинов продержится, – он хлопнул в ладоши и призывно помахал обеими руками в сторону Фюна. – Ну, давай же, здоровяк! Попробуй.

Фюн неуверенно постучал рукой по столу. Потом еще раз и еще раз, усиливая удары. Стол шатался, но прилаженное полено оставалось на месте.

– А теперь, – Аркелл потер ладони, словно замышлял что-то особенное. – Ужин для моих северных друзей!

Ракель вздохнула. Он был таким гостеприимным, хотя на самом деле они не были друзьями. Аркелл не знал, что волею его ярла он стал для них врагом. Ракель не хватало смелости сейчас заговорить об этом – да и без неё найдутся те, кто рано или поздно сболтнёт что-то людям, приютившим их. Скьялг наверняка уже всё знает. Но пока что стоило воспользоваться предложенным гостеприимством, ведь на него отпущено не так много времени.

Аркелл вскоре принёс в дом котелок. Готовил он только в мастерской: в доме печка рассыпа́лась на части. В котелке было странное варево, будто совместившее в себе сразу все ценные запасы, которые были у мужчины. Зачерпнув ложкой свою порцию, Ракель увидела в ней фасоль, что-то похожее на грибы, лук и маленькие кусочки мяса. Всё это плавало в разваренном клейком ячмене. А Фюну в тарелку плюхнулась целая головка чеснока.

Но на вкус это оказалось самое потрясающее блюдо, которое когда-либо пробовала Ракель.

– Невероятно, – Эта первым озвучил общие мысли. – Это выглядит как жидкое дерьмо! – он будто со злости ударил кулаком по столу, к счастью, тот уже был проверен на прочность. – Но ничего вкуснее в жизни я не ел! – снова пропыхтел мужчина. – Боги побросали свои дела, и ты умыкнул у них волшебный котёл?

Аркелл, явно ждавший этой реакции, казался взволнованным. Он похлопал в ладоши и закинул ложку невероятного рагу себе в рот. Ракель ела быстро и жадно, желая скорее расправиться с первой порцией и приступить ко второй.

– Этот рецепт достался мне от матери. Но я превратил обыкновенный ячмень в нечто особенное, – самодовольно протянул Аркелл. – Секрет, мой друг, не в ингредиентах. Морковь, лук, фасоль, несколько головок чеснока… Признаюсь, я очень люблю чеснок. Он придаёт еде особенный вкус. Но мой секрет… – он заговорщицки наклонился вперёд, и оба брата-близнеца сделали то же самое. Их лохматые головы почти соприкоснулись лбами в центре стола. – Семена горчицы.

Ракель стала закидывать еду в рот еще активнее. В их северных краях такой роскоши не было.

Что ещё прекрасного было в этих богатых южных городах, что теперь навсегда будет потеряно для Ракель? Люди здесь годами ели пищу, которая теперь будет утеряна. Жизнь в торговых селениях казалась особенной. Ракель стоило посетить их раньше, когда ещё была возможность насладиться этим.

Люди здесь могли знать не один язык. Они носили диковинные украшения, торговали тканями из дальних земель, держали в домах запасы трав и специй, побрякушки, сделанные, возможно, гномами в дальних уголках Мидгарда. Но теперь всё это останется лишь историей, к которой Ракель не прикоснётся.

Девушка разделалась со второй порцией еды и откинулась на стуле. Тем временем Аркелл достал для них лакомство – огромный горшок со смесью из мёда, орехов и ягод, явно сделанной давным-давно. Вероятно, плотник берёг её на самые сладкие и радостные времена в своей жизни – но теперь всё достанется им.

Мёд так сильно затвердел, что мужчины сломали об него две деревянные ложки. А потом решили поставить горшок в покосившуюся печь, внутри которой скудный огонь уже долгое время пытался обогреть всё помещение.

Ракель не переставала думать, что ей теперь делать.

О том, с какой целью они прибыли в Ставангр, наверняка уже пошла молва. Кто-то точно успел проговориться. Вряд ли Скьялг станет давать им выбор, как это сделал Скалль. Ярл ясно дал понять, что они с Вестфольдом и Агдиром собирались дать бой конунгу. Делая всё, чтобы избежать сражения с северным полчищем, Ракель всё равно привела своих людей к сражению.

– Рагнарёк и вправду наступил, – вдруг произнесла девушка, прикусив губу.

– Да, – Аркелл откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

– Люди напуганы?

– А, – плотник скривился и небрежно махнул рукой. – Теперь хоть всё встало на свои места. Пугало неведение.

– Выходит… Бессмертный конунг, который говорил о конце света, был прав? – Ракель хотела понять, как Аркелл относится к Скаллю и можно ли ему доверять.

– Выходит, – кивнул медленно мужчина.

Фюн и Эта набрали полные ложки сладкой смеси и обсасывали их, прислушиваясь к разговору.

– Значит, теперь мы можем объединиться с ним? – тихо спросила Ракель, осознав, что лучше ей никогда не вести важные переговоры. Пусть со Скаллем и получилось, но сейчас она не могла подобрать слов, чтобы сохранить хрупкий мир даже с плотником. Ракель всегда говорила прямо и ничего не могла поделать со своей натурой.

Аркелл сильно нахмурился, закрывая глаза пушистыми нависшими бровями. Такими вопросами должен заниматься точно не плотник. Скорее надо было спросить у ярла, но Ракель не решалась даже выйти из дома.

– Чем же он так вскружил вам головы? – наконец спросил Аркелл.

Ракель замерла. Конечно, он всё понял! Было бы странно, если бы ей удалось что-то скрыть.

– В городе уже все знают? – этот вопрос очень волновал Ракель.

Братья всё ещё молча ели.

– Если и знают, то не говорят. Видите ли, у нас тут события поважнее, – хохотнул Аркелл, а потом помрачнел. – Вы пришли забрать наши земли? Слышал, что северный зверь метит в Борре.

– Не забрать! – выпалила возбужденно Ракель. Она была готова подпрыгнуть. – Скалль увёл все северные народы от Лофотенских островов к самому югу, чтобы спасти их от голода и холода. И хочет объединиться с другими народами в самом большом городе, который мы только знаем.

– Борре, – понимающе кивнул Аркелл. Он замялся, подбирая слова. – Он прав. Такого большого города вы никогда и нигде не видели в своей жизни. Когда ярл Хальвдан объединил два соседствующих народа – Вингульмёрк и Вестфольд – то начал расширять Борре. Даже соседние деревни, расположенные совсем рядом, вскоре стали его частью! Он сделал его торговым центром…

– Разве это был не Каупанг, который соседствует с Борре? И разве Ставангр уступает им по размерам? – нахмурился Фюн.

– Вы не живёте на юге, поэтому не можете наблюдать, как стремительно здесь всё меняется, – покачал головой плотник. – Ставангр – деревня по сравнению с Борре. А Каупанг когда-то действительно был одним из главных торговых городов. Он принимал торговцев из таких земель, которые вам показались бы вымыслом эльфов, – довольный собой, Аркелл потёр бороду, в которой застряли комочки мёда. – Но всё изменилось. Борре начал поглощать деревни и соседствующие города. Каупанг станет его частью, это лишь вопрос времени. Ярл Хальвдан Щедрый-на-Золото не знает проигрышей в своих походах. К золоту его ведет божье провидение. А точный ум позволяет заключать торговые сделки, например, с саксами. А ещё, – он восторженно цокнул языком, – С теми странными торговцами. Со смуглой кожей. Они покупают рабов в три, а то и в четыре раза дороже. Щедрые ублюдки, – Аркелл что-то вспомнил, глаза его расширились. – Я как-то продал такому отличный драккар! Взамен на несколько ящиков фруктов.

Все охнули.

– Корабль? За ящики фруктов? – захохотал Фюн. – Да ты глуп!

– О, ты никогда не пробовал их фрукты! – недовольно вскричал плотник. – И не попробуешь, потому что у тебя никогда не будет такого достойного корабля, который можно обменять!

Разговор уходил не туда, Ракель это понимала. Ей нужно было принять решение как можно скорее, ведь время на исходе.

– Зачем южные ярлы объединились? – вздохнула девушка.

– Чтобы спасти всех своих людей.

– От нас? – наконец произнёс молчавший до этого Фюн.

– Да.

– Мы просто хотим жить! Теперь, когда Рагнарёк реален, всему Мидгарду грозит страшная опасность. У нас один враг. Чудовища, которые придут…

Аркелл прервал Ракель:

– Враг далеко не один, моя дорогая. Ты забываешь о самом страшном – голоде. Если люди на грани смерти, то лучше горстка из нас выживет на бобах и орехах, чем тысячи съедят запасы за считаные дни.

Он был совершенно прав, но признавать это для Ракель было невыносимо. Она так хотела жить, увидеть мир, сыскать свою славу, спасти свой народ! Нельзя сдаваться сейчас.

– С нами уже не так много людей… Но среди них ещё есть дети. Вода унесла сотни жизней. Мы не сможем сражаться с союзом ваших ярлов, ты ведь это понимаешь? – простонала девушка. – И мы не займём много места на ваших землях. Лишь горстка северян добралась до берега Ставангра живыми.

Плотник задумался. Он смотрел на огонь и молча поглаживал свою бороду.

– А он… придёт вслед за вами?

Ракель печально опустила плечи. Ей бы очень хотелось верить, что Скалль найдёт способ, но без воды в море это было просто невозможно.

– Нет, – ответил за неё Эта.

– Тогда, думаю, у вас есть шанс договориться со Скьялгом.

– И он сможет принять нас?

Аркелл покачал головой.

– Нет. Но он сможет не убить вас и разрешит остаться здесь.

– А что будет с вами? С его людьми.

– Я практически уверен, что мы пойдём в Борре. Ваш конунг умён, хоть даже не представляет, насколько прекрасно место, в которое он собирается. Борре действительно должен стать последним оплотом людей. Он защищён со всех сторон. В нём много запасов, армия Борре многочисленна. О таком надёжном союзнике, как ярл Хальвдан, можно только мечтать.

Ракель переглянулась с братьями, которые перестали есть и смотрели прямо на плотника Аркелла. Его брови печально вздёрнулись. Ему было жаль говорить следующие слова:

– Считайте удачей, если вас просто бросят.

Следующие два дня Ракель старалась ни с кем не говорить. Она наблюдала за Тором и его сражением, ощущая одновременно несколько борющихся в ней эмоций: облегчение оттого, что Скалль оказался прав, страх оттого, что она привела людей в стан врага, готового убить их, как только узнает правду, тоску оттого, что она уже никогда не увидит Скалля.

И ещё беспомощность. Ярлу Хундольфу с каждым днём становилось только хуже, и Ракель была практически уверена, что он умрёт. За то время, пока они были в Урнесе, готовясь к отплытию, ярл Хундольф стал для Ракель хорошим собеседником. Он был добр к ней и приветлив. Так странно, что боги даруют детей тем людям, которые совершенно не достойны становиться родителями, но обделяют мудрых и добрых. Таких, как ярл Хундольф, который за всю свою долгую жизнь так и не стал отцом.

Она лишилась семьи, Скалля, вскоре лишится общества Хундольфа. У неё остались только Фюн и Эта, которые советовали скорее обсудить с ярлом Скьялгом возможность вступления в южный союз.

Ракель знала, что многие люди, с которыми она прибыла в Ставангр, уже договаривались с людьми ярла Скьялга. Они обменивают свою преданность на защиту и еду. Как делали это и со Скаллем. Ракель знала, что вскоре тоже придется сделать выбор.

Она крепко обняла себя руками. Ветер во фьорде нещадно терзал её волосы. Гроза нарастала. Тор и Ёрмунганд сражались на горизонте, но сейчас Ракель казалось, что это не её дело. Будто бы она приоткрыла дверцу и теперь подглядывает.

Воительница знала, что у богов свой путь. Она же думала только о людях и их несчастной судьбе в этом прекрасном городе. И ещё она думала о Скалле.

Словно подслушав её мысли, рядом появился Сигтрюгг.

– Глубоко в душе я всё-таки надеялся, что конунг ошибается, – признался он. – Но теперь я знаю, что вскоре мы все умрём.

– Или нет, – холодно ответила Ракель. – Скалль знает, что нам делать.

– А рассказал ли он об этом тебе? Не думаю, что мы ещё увидим конунга живым. А Хундольф уже практически стоит на пороге Хель. Теперь ты станешь моим вождём?

– А-а-а, – протянула Ракель и повернулась к Мореходу, одаривая его самым презрительным взглядом, на который была способна. – Вот в чём дело? Тебя всё ещё волнует место ярла, которое у тебя украли. Один раз я уже помешала тебе, смогу сделать это вновь, будь уверен.

Сигтрюгг скривился, до Ракель донёсся скрип его зубов. Она чувствовала, что должна противостоять предателю, желавшему ей смерти. Если предстоит возглавить оставшихся людей, то она будет делать это с заботой о них. Станет матерью для народа, какой её и хотел видеть Скалль. Но никогда не позволит Сигтрюггу решать их судьбу.

– Значит, мы отправимся с ярлом Скьялгом? – сквозь зубы процедил он. – Мы – то самое войско, с которым они хотят расправиться. Скажем Скьялгу, кто мы, и тут же умрём.

Ракель это знала.

– Мы живы, хотя пробыли здесь два дня. К счастью, ему ещё никто не доложил, – Ракель тяжело сглотнула. – Кто знает, может быть, Скалль совсем рядом…

Глава 11

– Ты предал нас! – рявкнула Ракель, кидаясь на Сигтрюгга.

Но её крепко держали под руки высокие воины, а вечных защитников, Фюна и Эты, не было рядом.

– Достаточно, – ярл Скьялг поднял руку, призывая Ракель замолчать, а один из воинов натянул ей на рот тугую тряпку, крепко стянув в узел на затылке. – Я догадывался, – он поморщился. – И я рад, что не успел потратить на вас много своих запасов. В этом заслуга нашего общего друга Сигтрюгга, – он махнул рукой в сторону предателя. – Что ж! – ярл хлопнул себя по коленям и поднялся с большого резного кресла. Скьялг подошёл к Ракель и ярлу Хундольфу, который еле держался на ногах. – Завтра я отправлюсь в Агдир, а потом в Борре и предупрежу всех ярлов о планах конунга Скалля. Если он жив и осмелится прийти, мы будем ждать его. И не уступим ни клочка нашей земли, – он прорычал последние слова.

Ракель заметила, что у него практически нет зубов слева на нижней и верхней челюстях. Как если бы один удар вышиб их все разом.

Ярл Скьялг приблизился к Хундольфу и посмотрел на его перевязанную ногу. Кровь так и не прекращала идти после того, как застрявший в ноге кусок доски извлекли. Хундольф постоянно стонал от боли. Ракель понимала, что он вскоре умрёт. Это понимал и ярл Скьялг.

– Хочу знать вот что, – вдруг произнёс он. – Скажи мне, – он щёлкнул пальцами у лица Сигтрюгга. – Правда ли северный зверь бессмертен?

Ракель с вызовом посмотрела на Сигтрюгга, ожидая, что же он ответит. Тот замялся, огляделся, встретился глазами с Ракель и, сглотнув, переступил с ноги на ногу.

– Я видел, как оружие рассыпается, ударяясь о его броню, – неуверенно произнёс Сигтрюгг.

– Ага! – восторженно воскликнул ярл. – Выходит, что сила его в доспехах?

Ракель невольно захотелось улыбнуться. Пусть они все гадают, пусть ошибаются и делают неверные выводы. Она знала немного, но была уверена, что даже без доспехов Скалля невозможно убить.

– Я этого не знаю, – пожал плечами Сигтрюгг, но ответ не устроил ярла Скьялга. Он выругался, скривившись.

– Дай же мне ещё хоть какие-то знания об этом мальчишке! – прорычал он. – Хоть что-то!

Ракель испугалась, что Сигтрюгг мог знать об их тесной дружбе со Скаллем. Дружба – плохое определение проведённых с конунгом дней, но Ракель не хотела, чтобы Сигтрюгг произносил своим поганым ртом какие-то другие слова. Верность. Влечение.

Если он расскажет о них хоть что-то, то ярл Скьялг решит использовать Ракель в борьбе с северным врагом. Хорошо, если Скалль сумеет пренебречь ею ради других людей, но могла ли Ракель быть уверена в этом?

– Я рассказал всё, что знал, – виновато промямлил Сигтрюгг, а Ракель облегчённо выдохнула.

– Ладно, мы и так достаточно сделали для союза народов, – пожал плечами Скьялг. – Ярлы Харальд и Хальвдан будут рады нашим вестям. Особенно их порадует весть об уничтожении северного полчища. Соберите оружие, припасы, всё, что пригодится нам в последней битве с чудовищами. Не берите много золота, но прихватите как можно больше одежды и зерна. Завтра вечером заприте северян в домах, дождитесь, когда мы покинем город, и подожгите их. Так быстрее избавимся от всех сразу.

– Скал… Скалль уже мёртв, – Хундольф с трудом разлепил глаза. У него был жар, старый ярл часто бредил и покачивался из стороны в сторону. Но набрался сил, чтобы произнести достаточно связно. – Скалль мёртв. Никто не вы… не выживет в море. Дай нашим лю… людям шанс. Они не… не виновны.

Ракель яростно засопела, бегая глазами по лицу ярла Ставангра. Был ли шанс, что он послушает Хундольфа? Едва ли, она понимала.

– Море этой ночью вернулось, – мрачно произнёс Скьялг. Да, это видели все. И это многое значило для людей. – Ваш конунг, если он жив, может вскоре объявиться. Здесь или сразу в Борре – кто знает. Мы будем готовы к появлению любых чудовищ. Будь то северный зверь со своим полчищем или инеистые великаны.

– Может, этих убьём сразу? – прорычал Сигтрюгг. – Я собирался убить девчонку много дней назад. У меня чешутся руки.

Ярл Скьялг подошёл к Ракель и приподнял пальцами её лицо за подбородок.

– Что ж, теперь ты можешь делать с ней всё что захочешь, – он пожал плечами и небрежно похлопал девушку по щеке. – Забирай. А ярла Хундольфа бросьте к остальным.

– Он же предупредит их! – почесал бороду один из людей Скьялга.

– Ты прав, – хмыкнул ярл и вонзил острый клинок Хундольфу в кровоточащую рану на ноге.

Ракель кинулась вперёд и гневно закричала сквозь кляп, но крепкие руки держали её за плечи, не позволяя вывернуться. Тело ярла обмякло, кровь захлестала с новой силой, а потом он перестал шевелиться. Ракель знала, что ему все равно не суждено было выжить, но она бы могла подарить ему славную смерть с оружием в руках. К сожалению, она не сделала этого раньше, глупая, глупая девчонка! Хундольф умер как пёс, потому что она боялась выйти из дома и навестить его.

– Ярл Хундольф умер от тяжёлого ранения. Передайте людям, что я скорблю. – Скьялг вытер нож о штанину.

Тело Хундольфа унесли, а Сигтрюгг поволок Ракель к дому, который ему выделили. Они вышли из длинного дома, и Ракель сразу забилась и закричала, пытаясь привлечь хоть чьё-то внимание или вырваться из рук предателя. Но улицы были пусты, а попытки тщетны.

– Заткнись, – шипел Сигтрюгг.

Вскоре он толкнул её в небольшой домик и закрыл за собой дверь. Ярл любезно выделил жилище для своего нового друга, поэтому Сигтрюггу казалось, что тот ценил полезных людей. И даже не догадывался, что ярл собирался прикончить Сигтрюгга уже вечером. Скьялг не жаловал предателей.

– Вообще-то в ту ночь ты должна была погибнуть, – Сигтрюгг почесал затылок, швырнув Ракель на пол. У неё были связаны руки, но не ноги, поэтому девушка тут же ударила воина ногой в голень около колена. Сигтрюгг зашипел и оперся рукой о небольшой комод, стараясь не упасть. – Ну что за тварь! – он задышал часто, а потом захромал в противоположный конец комнаты. – Никак в голове не укладывается, как же братья Трюггвиссон опоздали с твоим убийством. Они мне говорят: мы пришли, когда все уже были мертвы! А девчонка стояла вся в крови и пригрозила убить нас, если мы вмешаемся. Ба! – Сигтрюгг всплеснул руками. – Что за бред? – его голос сорвался на визг. – Я же видел, как вы все милуетесь. Наверняка ты спишь с обоими! А ведь я заплатил им! – Сигтрюгг сделал шаг к Ракель и навис над её лицом.

К этому мгновению девушка уже освободилась от кляпа, потеревшись щекой о деревянное основание стоявшей рядом кровати. Тряпка сползла, освобождая ей рот.

– Какой же ты осёл! – выдохнула она. – Ну конечно, я с ними договорилась. Они убили моих братьев, а я убила отца. Они получили деньги, а я влияние в городе, – Ракель пыталась высвободить руки, но никак не получалось. Сигтрюгг схватил её за длинные рыжие волосы, собранные в хвост на затылке, и потянул к кровати. Ракель стиснула зубы и зарычала. – А ну пусти меня, ублюдок!

– Конечно, а потом ты сразу присягнула на верность северному щенку, так? Всё сделала ради укрепления, как ты сказала, своего влияния. А я? А как же я? Я так долго планировал стать ярлом Урнеса, но вот от Урнеса ты и твой дружок ничего не оставили! Я копил деньги, чтобы нанять двух этих болванов, я зарабатывал доверие людей, я… Я был бы хорошим ярлом! – завыл несчастный Мореход. Он закинул Ракель на кровать и встал рядом. – Ну, раз ты обладаешь таким влиянием, может быть, мне стоит сделать тебя своей женщиной? Всё-таки ты дочь ярла Хрута, а теперь ещё и спасительница Урнеса…

– Да что ты такое несёшь? Совсем сошёл с ума, – Ракель села на кровати и подняла одну бровь, глядя на покрывшегося испариной Сигтрюгга. – Довольно. Ты получил, что хотел. Ты отправишься в Борре и будешь прихвостнем ярла Скьялга. А через какое-то время, глядишь, и сможешь его свергнуть, – фыркнула девушка. – А теперь отпусти меня, нам надо помочь людям.

– Северное полчище конунга Скалля разбито, разве ты не видишь? Вода забрала почти всех, – рыкнул довольный Сигтрюгг. – Но ты права. Я получил то, что хотел. Осталось отомстить тебе.

Он облизнулся так мерзко, что Ракель ощутила приступ тошноты. Она отвернулась, а мужчина начал развязывать свой доспех.

– О нет, – скривилась Ракель. – Ты будешь вспоминать об этом с отвращением, ты точно не запомнишь это мгновение как месть. Не надо позориться, Сигтрюгг. Разойдёмся, сохранив гордость.

– Ты уже точно никуда отсюда не уйдёшь, девчонка Хрута. – Сигтрюгг стянул доспехи, потом начал развязывать шнурки на своих штанах, но Ракель решила не дожидаться жалких попыток влезть на неё.

Она подползла на кровати ближе к краю, завалилась на спину, а затем как следует ударила мужчину ногами в грудь. Он пошатнулся, но точно не получил никаких видимых травм. Только сильнее разозлился. Сигтрюгг схватил подвернувшийся под руку кувшин со стола, а потом со всей силы ударил Ракель в висок, сопровождая всё громкой руганью. Девушка тут же потеряла сознание, упав на кровать в груде черепков от разбившегося кувшина.

И, конечно, она не видела, как через пару мгновений в комнату ворвались двое воинов и несколько раз ударили Сигтрюгга клинками в грудь и живот. Решив, что Ракель уже мертва, они закрыли за собой дверь и ушли докладывать ярлу, что дело сделано.

Глава 1

Ужин был очень шумным. Люди сидели в медовом зале, распивая эль, кричали и славили Тора, провожая его в последний путь. Конунг, сидевший на огромном стуле, украшенном мехами и оленьими рогами, выглядел мрачным и задумчивым, но веселиться никому не запрещал. Скалль ел медленно, изредка обмениваясь с кем-нибудь парой фраз, но в основном молчал и исследовал взглядом узоры деревянного пола. Он был погружён глубоко в свои мысли.

Улла смотрела на него со злобой. Замечая её взгляд, люди задумывались, не отвернулись ли от них боги. Но природа её настроения была куда более человеческой. Она не отрывала взгляда от рыжей воительницы, что сидела рядом с конунгом – будто жена. Её волосы стали короче: их явно подровняли, отрезав обожжённые пряди. На лице были следы ожога, а одна рука была крепко обмотана тканями. Ракель двигала ею с осторожностью.

Скалль действительно думал, что Ракель мертва. Торгни обвинял его в холодности, но на самом деле Скалль был в ужасе, понимая, что и она, и большинство его людей погибли. Вот так в считаные мгновения он лишился их всех, а сам остался жив, потому что поддался своим слабостям и поплыл за ярлом Лейвом. Когда же в Ставангре он узнал обо всём, что произошло с его северным полчищем, Скалль ушёл глубоко в себя. Прежний восторг, испытанный им как в Урнесе, так и в Скогли, уступил место страху. А радость от завершения похода омрачала страшная усталость от всего пережитого за три долгих года великой зимы.

Скалль не смотрел в сторону Уллы, хоть и ощущал, как она изучает его своим колким взглядом.

Признаться, на Ракель он тоже не смотрел. Ни восторженным, как раньше, ни каким-либо другим взглядом. Они оба о чём-то думали. Вскоре Ракель, обменявшись парой фраз с конунгом, покинула его и растворилась в толпе.

На её место опустился Торгни. Он оказался слишком большим для узкого стула. Поёрзав, рыжий воин встретился взглядом со Скаллем. Конунг смотрел на него виновато, будто бы он сам убил Тора прошлой ночью. Брови Скалля взметнулись вверх, он протянул руку и положил её на плечо друга.

– Не извиняйся, – грустно хохотнул тот, точно угадывая мысли конунга. – Это не твоя вина.

– Рад это слышать. Как ты?

Торгни покрутил языком во рту, будто выискивая за зубами нужные слова. Он был пьян уже целый день, Скалль разрешил ему эту слабость. Как и его брату, который до сих пор сидел на улице, наблюдая за неподвижным телом Тора.

– Это всё какой-то сон, – Торгни провел рукой по лицу и погладил длинную бороду. – Знаешь, Скалль, – он осмотрел большой зал, а потом снова уставился на друга. – С самого первого дня, когда я узнал, что боги избрали тебя для великой цели, я чувствую, что просто уснул. И сплю до сих пор. Как мальчишка, наслушавшийся маминых сказок, я вижу во сне богов и чудовищ.

Скалль улыбнулся и опустил голову, словно прятал эту улыбку от своего друга.

– Совсем недавно мы были детьми и засыпали под сказки твоей матери. Помнишь? – он покачал головой. – И вот уже мы сами часть будущих песен скальдов[16] и сказок чьих-то матерей.

– Только от нас зависит, будут ли ещё в мире скальды. И будут ли ещё матери.

Скалль поджал губы и покивал. Торгни подвинулся к нему ближе, нависая над самым ухом и обдавая друга запахом медовухи:

– Каково это, брат?

– О чём ты?

– О твоём бремени. Быть бессмертным избранником богов. Быть обычным мальчишкой, а потом… пуф! – хмыкнул Торгни и покачал головой. – Улла говорит, что теперь ты выше всех людей.

– Не верь всему, что говорит Улла, – Скалль поёрзал.

– Как же не верить? Ты-то веришь, – сощурился друг, уличая его в притворстве. На это Скалль только отвёл глаза и закрыл их. – Ты выше всех нас. Выше меня и…

– Я не выше тебя, Торгни! – рявкнул Скалль и резко обернулся к другу. – Мы вместе росли. Мы вместе убивали и возвращались из походов со славой. Я любил твою мать, как родную, которой у меня никогда не было. Ты – моя семья, Торгни. Ты мой брат. Когда умрут все боги, а мир выжжет огонь, я всё ещё буду любить тебя, как своего родного брата. Кем бы я ни был. Бессмертным избранным или обычным мальчишкой, – он крепко сжал плечо Торгни и увидел, как у друга в глазах появились слезы. Тогда Скалль толкнул его рукой в плечо и засмеялся. – Ну хватит!

Торгни спрятал глаза под ладонью, и только его трясущиеся плечи говорили о том, что он смеётся.

– Заткнись, Скалль, – хмыкнул он, а потом вдруг стал серьёзным и спросил без тени улыбки. – Ты собираешься однажды мне рассказать свой секрет?

Скалль закатил глаза.

– Я думал, что хоть одна любопытная девчонка не будет задавать этот вопрос, – за эту фразу конунг получил хороший удар кулаком в лицо. Конечно же, Скаллю он показался слабым тычком, об этом Торгни знал, но всё-таки ударил его ещё раз. – Не трать силы попусту.

– Женщины, которых ты выбираешь, далеко не глупы. И меня не держи за дурака, хоть я не Ракель и не Улла, восторгающиеся твоим бессмертием. Я помню ритуал вёльвы, когда мы отдавали свою кровь. И ты попросил меня, Эльдира и Фимафенга сопровождать тебя. Чтобы ни одна живая душа не увидела, как ведьма пускает тебе кровь своим ножом, – Торгни ненадолго замолчал. Скалль сжал плотно зубы. Да так, что желваки на его скулах задвигались. – Эльдира и Фимафенга я больше никогда не видел. Скажи, стоило убивать их только за то, что они видели твою кровь? – Торгни произнёс эти слова с вызовом. – Надо было убить и меня.

– Торгни, это не то…

– Конечно. Я твой брат, а Улла – избранница богов. Тогда как Эльдир и Фимафенг… никто? Думаю, ты выбрал их из-за тяжёлой болезни Фимафенга. А Эльдира из-за ранения, которое он получил на охоте.

Скалль наклонился вперёд, опуская голову на ладони. Он крепко сжал виски, раздумывая, что ответить Торгни. У него не находилось слов, потому что друг и так всё прекрасно понимал.

– Осуждаешь меня? – тихо протянул Скалль.

– Нет, – пожал плечами Торгни, неотрывно глядя на спину своего вождя. – Понимаю. Ты теперь конунг.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Три года назад мне было легко оберегать свои секреты, но теперь всё больше людей подбираются ко мне. А я теряю самообладание, не справляюсь с тем, чтобы держаться от них подальше.

Торгни протянул руку, схватив подбородок друга, а потом резко повернул его лицо к себе, заставив посмотреть в глаза.

– Послушай меня, – покачал он головой. Казалось, запах медовухи вокруг Торгни не может стать сильнее, но теперь Скалль был не в силах даже нормально вдохнуть. – Каким бы даром ты ни обладал и откуда бы его ни взял, ты всё ещё человек. Ты хочешь доверять друзьям и греться в постелях женщин. Ты падок на сладкие слова вёльвы, которая возвышает тебя над нами, потому что хочешь быть великим избранным и сравниться с Одином. Говоришь, что всегда будешь моим братом, но с каждым днём я всё меньше узнаю тебя. Ты должен оставаться человеком! Услышь меня!

– Но ведь Скалль, которого ты знал, не мог спасти Мидгард. А я могу, – прошептал конунг. Торгни скривился, а потом отпустил его лицо и отвернулся. – Боги не указали мне верный путь. Но теперь Улла сможет меня направить. Я никогда не стану таким, как она, не бойся. У меня достаточно власти, чтобы не желать о большем.

– Однажды ни меня, ни Ракель не окажется рядом, а высокомерная девчонка завладеет твоим разумом.

– Я знаю, что высокомерная девчонка очень нравится тебе, Торгни, – отвлёк его Скалль и увидел, как друг облизнул губы и даже, возможно, покраснел. – Я видел, как ты тайком целовал её.

Торгни хмыкнул. Он сам до конца не знал, почему восторженно целовал Уллу тогда. Во всех Девяти Мирах не сыскать воинов, более преданных Тору, чем Торгни и его брат. За последние слова Громовержца он отдал бы больше, чем имел. И Торгни мог поклясться, что одарил бы Уллу всеми богатствами Мидгарда, если бы мог, за то, что она сдержала слово. Но вместе с тем он хотел отвлечь безрассудную девчонку от того, что она услышала.

Глядя сейчас на Скалля, Торгни был рад, что поцелуй с Уллой – единственное, что того волновало. Он до сих пор не знает, что произошло между ними. И о том, какой страшный секрет теперь эти двое хранили от конунга.

– Она верит, что вы с ней предназначены друг для друга, – покачал головой Торгни.

– Да, верно, – покивал Скалль. – Что когда мир выжжет огнём, только мы с ней останемся в живых. И нам суждено возродить людское племя.

– Вот видишь, я слишком обычный для неё.

– Ну что ты! – Скалль всплеснул руками. – Ты особенный. Ты особенный осёл, мой друг. Таких нигде не сыщешь.

Мужчины захохотали так громко, что веселые, покрасневшие от хмеля лица людей обратились к ним. Конунг и его друг давились смехом, перегибались через кресла, чуть не падая на пол, толкали друг друга в плечи и никак не могли успокоиться.

– Музыканты сегодня в ударе, – хмыкнул Скалль. – Пригласи Уллу на танец.

Торгни вскинул брови в изумлении.

– Ты что же, даёшь мне советы в любовных делах?

Скалль пожал плечами.

– Или благородно делишься со мной одной из своих женщин? – фыркнул Торгни.

– Иди, – только и произнёс Скалль, кивая на Уллу. – Она согласится.

– Вот уж не уверен, – пробормотал Торгни, но послушно встал со стула и двинулся к Улле, которая нервно теребила края своих рукавов, изредка поглядывая в их сторону.

Скалль неотрывно смотрел на неё, но их зрительный контакт прервал Торгни, подошедший к девушке очень близко.

– Потанцуешь со мной?

– Что? – фыркнула Улла. – Нет.

– Да брось, – мужчина потянул её за руки.

Девушка отчаянно сопротивлялась, но перечить Торгни было очень сложно. Не только из-за его обаяния, но и из-за немалой силы. Провидица начала махать белокурой головой, а потом бросила взгляд на конунга. Скалль уже видел, как Торгни целовал её на берегу. Но ничего не сказал, когда она попыталась поговорить и буквально зажала конунга в углу, перепуганная тем, что теперь он не простит ей этой маленькой измены. Скалль лишь улыбался и молчал.

Сейчас он смотрел на вёльву неотрывно, будто напоминая ей, что всё видит. Он знал, что обладает над Уллой большой властью, которую она сама вложила в его руки, хоть и не разобрался ещё, что ему с этой властью делать. Сейчас Улла с ужасом смотрела на конунга, пытаясь понять, какие чувства он испытывал, глядя, как её приглашает на танец другой.

Скалль еле заметно кивнул, позволяя потанцевать с Торгни.

Но Улле этого было мало. Она продолжала упираться, хотя оказалась в самом центре залы, где кружились пьяные танцоры. Торгни уже вовсю ловил ритм барабанов и флейт. Он оказался очень проворным: двигался пусть и не плавно, но ритмично и быстро. Тяжелые сапоги отбивали ритм по деревянному полу, а скамьи и столы тряслись, когда Торгни подпрыгивал.

– В чём дело, провидица? Ты не умеешь танцевать?

Улла гневно вскинула на него взгляд. Этот вопрос её очень задел.

Скалль наблюдал за ними и хитро улыбался в ладонь, поднесённую к губам. С каждым днём сил становилось меньше, поэтому поддаться словам Уллы становилось гораздо легче. И чем больше конунг слушал её, тем больше ощущал преданность и страстное желание вёльвы. Она была готова на всё ради разделения с ним власти над людьми. И чем дальше, тем больше Скалль ощущал собственную власть над ней.

Он мог заставить её обратиться к богам, позволить танцевать с Торгни, даже приказать или запретить спать с ним. Он мог поставить её на колени и заставить лаять по сигналу. Улла была юной, а поэтому не обладала хитростью мудрых женщин. Она была горячей и так сильно жаждала его внимания, что Скалль мог управлять её жизнью, а она бы думала, что управляет им сама.

Забавно.

– Да что ты знаешь о танцах, мальчишка! – расхохоталась Улла в лицо Торгни. – Я танцую так, что боги оборачиваются!

– Так докажи, – улыбнулся он.

Это была неслыханная наглость! По девушке было видно, как она вспыхнула от гнева, сразу забыв обо всём на свете. Даже про Скалля, который продолжал за ней следить. Она была увлечена движениями Торгни, явно находя их смешными.

– Ты всё делаешь не так, – Улла закатила глаза. – Но я покажу только один раз, а потом ты оставишь меня в покое, тупоголовый баран!

– Заносчивая девчонка! – фыркнул в ответ Торгни.

– Вонючий великан!

Торгни остановился, сощурился, слегка наклонился к девушке и, улыбнувшись, произнёс так, словно выплёвывал яд:

– Ведьма.

Улла окончательно потеряла терпение, теперь она была обязана стереть ухмылку с его лица. Она слегка подтянула юбку своего яркого жёлтого платья с десятком тонких поясков на талии и звенящими при каждом движении металлическими оберегами и украшениями. Зажав юбку в руках, Улла дождалась нужного музыкального такта, и начала кружиться вокруг Торгни, чудаковато выплясывая.

В зале мгновенно раздались громкие аплодисменты и свист, но лицо Уллы не выражало радости. Казалось, что она стремилась втоптать Торгни в землю своим танцем. Она так яростно кружилась, размахивала руками, что рыжему воину пришлось наконец поймать её, чтобы притянуть к себе и остановить.

– Довольна? – улыбнулся он.

Улла с трудом дышала, но всё-таки нашла в себе силы, чтобы оттолкнуть его. Но Торгни позволил ей лишь сделать шаг назад, продолжая держать её ладонь в своей руке.

– Нет, – с вызовом процедила Улла.

И они закружились в новом танце. Торгни смеялся от души, а Улла была в ярости. Понадобилось очень много времени – по меркам танцев, – чтобы её настроение сменилось на противоположное. Музыканты ускорили ритм, а танцоры один за другим валились на пол, путаясь в своих ногах. Но только не Улла с Торгни. Они танцевали до безумия, хлопали в ладоши, хватались друг за друга, синхронно отбивали ногами по полу. Прыгали, вскрикивали, хохотали.

Скалль молчаливо наблюдал и думал, удастся ли однажды Торгни затмить его, бессмертного конунга, в глазах Уллы. Возможно ли вообще что-то подобное?

Конечно, он желал Торгни счастья с женщиной, которую тот полюбит, но всё-таки Улла не годилась на эту роль. Конунгу было даже немного жаль друга, ведь ничто не могло заставить прорицательницу, верящую в предназначение, перестать пылать к Скаллю безумной страстью. Даже если сейчас Улла и Торгни так увлечённо танцуют вдвоём и кажутся со стороны очень счастливыми, держась за руки.

Музыканты сдались первыми. Они резко прервали игру, а Улла и Торгни практически рухнули на пол. Он помог ей заползти на скамью. Их лица были пурпурными, волосы прилипли ко лбу. Какое-то время они хрипло дышали.

– Не зови меня ведьмой, – наконец выдохнула Улла.

Торгни только улыбнулся и стер ладонью пот со своего лица.

– Но ты ведьма, – пожал он плечами.

Улла тяжело вздохнула и промолчала, пытаясь восстановить дыхание.

– Ничего не ответишь? – удивился Торгни. – Неужели я нашёл предел твоей язвительности? Берега твоего высокомерия? И…

– Думаю, ты нашёл в Улле то, что не сумел ни один из нас, – к ним подошёл Скалль. Улла нахмурилась. – Её доброе сердце.

– Если найду, то никому не скажу, что оно существует, – Торгни подмигнул девушке, но та в мгновение ока переменилась в лице.

Улла вскочила со скамьи, не отрывая взгляда от Скалля. Ноздри её раздувались от гнева, а страх вызвал улыбку на лице конунга.

– Танцуешь ты так же плохо, как шутишь. И советую больше не обсуждать моё сердце. Оно наполнено голосами богов, в то время как твоё собственное, как и голова, полно соломой, – она вскинула голову, а потом развернулась и кинулась прочь.

Торгни помрачнел и поднял глаза на возвышающегося над ним Скалля.

– Эй, – он выражал свои эмоции одними глазами.

– Что? – Скалль улыбался уголками своих губ. – Женщины изменчивы…

– Да, – холодно ответил Торгни и, взяв со стола кубок, отправился налить себе ещё выпивки.

Интересно, Торгни тоже уже понял, что Скалль способен легко управлять Уллой? Её настроением, поведением, мыслями. Конунг ощущал, как могущественная сила, которую боги даровали вёльве, покалывает ему пальцы. Всё принадлежало ему одному.

Осталось понять, как это использовать.

Глава 2

Улла знала, что всё произойдет сегодня, чувствовала это. Но Скаллю ничего не сказала. Уже прошло два дня, как Тор погиб. Продолжалась подготовка кораблей к путешествию в темноте, которая неизбежно наступит, когда волк проглотит солнце. Скалль с опытными мореходами продумывал, как им пройти сразу к Борре.

Конунг практически не разговаривал с Уллой. И с Торгни он не говорил.

Напряжение царило вокруг Скалля. Люди были подавлены последними событиями, которые рушились на них, словно проклятья. Тело погибшего Тора всё ещё лежало на горизонте. Люди смиренно ждали конца, становясь печальнее с каждым днём, проведённым в Ставангре.

– Теперь каждую ночь море покрывается тонким льдом. Может нам уже пора выдвигаться в путь, пока оно не замёрзло окончательно? – вздохнула Ракель, оказавшись рядом со Скаллем.

Он рубил дрова за длинным домом, со всех сторон окруженный поленьями. По их количеству было ясно, что Скалль занимается этим уже давно. Его тёплая чёрная рубаха прилипла к телу, а пояс практически развязался и упал под ноги. Волосы конунга были взъерошены. Он до сих пор носил косички, которые Ракель крепко заплела ему в Урнесе. Но взгляд Скалля изменился, казался сильно измождённым.

– Может, – буркнул он.

– Кто знает, когда солнце погаснет, – вздохнула воительница. – Может, мы бы успели добраться до Агдира и расположиться там, если люди уже покинули его…

– Мы идём в Борре.

– Зачем тебе Борре?

– Хочу забрать его у Хальвдана, – Скалль поставил большое полено перед собой на пень и, замахнувшись, опустил топор. Полено раскололось на две равные половинки.

– Серьёзно? – удивилась Ракель и встала перед конунгом, стараясь заглянуть в его глаза.

На ней было то самое платье небесного цвета, которое Скалль запомнил особенно хорошо. Не только цвет, но и ткань, которую сминал своими пальцами. Правда, сейчас платье практически полностью скрывалось под плотной накидкой, доходившей Ракель до колена. Скалль уставился на торчащий подол, на мгновение погрузившись в воспоминания.

– А что тебя не устраивает? – тяжело дыша, он бросил быстрый взгляд на Ракель и сразу отвёл глаза.

– Армия, которая будет нас ждать.

– Я уже видел армии. Все без исключения сдались мне.

– Скалль! – Ракель повысила голос, взывая к разуму своего вождя. – Да что с тобой? Ты ведь собирался спасти всех людей севера, но теперь готов пожертвовать ими, лишь бы взять Борре. У нас и так никого не осталось, скоро будет некого спасать!

Конунг подхватил другое полено и расколол его на части. Потом молча проделал это ещё с двумя такими же. Расколотые части он ногой пнул в сторону. Повисшая пауза затянулась, но Скаллю нечего было ответить. Поэтому Ракель задала новые вопросы:

– Это ведьма что-то нашёптывает тебе? Она заставляет тебя отобрать Борре у ярла Хальвдана?

Скалль опустил топор вниз и молча подошёл к Ракель, возвысившись над ней. Последние несколько дней он не смотрел на её лицо, но сейчас замер. Яркие ожоги краснели на лице и руках, опалённые пряди с правой стороны теперь доставали девушке лишь до подбородка. Мужчина протянул руку и коснулся остриженных концов.

– Нужно было привезти с собой другую женщину, чтобы ты снова обратила на меня внимание?

Ракель отмахнулась от его руки.

– Ты бредишь, мой вождь.

– Твоё сердце ещё холодно, как ты и говорила перед отплытием? Поэтому ты избегаешь меня с момента нашей встречи? – напирал Скалль.

Если бы Ракель сейчас ткнула его носом в то, что это именно он избегал её в последние дни, то была бы совершенно права. Но она не стала ничего говорить.

– Я чуть не утонула в уходящем море, меня и наших людей подожгли в запертых домах, а теперь я жду, когда солнце погаснет, чтобы выступить в полной темноте против огромной армии! И всё это потому, что я доверилась тебе и пошла за тобой! – вскрикнула Ракель, теряя самообладание. – Моё сердце занято многими бедами, Скалль, мне нет дела до женщин, которых ты привёз с собой.

Скалль поджал губы и засопел. Он замахнулся топором и с размаха вонзил его в пень, на котором рубил дрова, заставив Ракель вздрогнуть.

– Борре – самый большой и развитый город, который я знаю. Пока на севере замерзала земля, там ещё собирали урожай и откармливали свиней. У них есть жильё для всех нас. И еда. Мы пойдём в Борре, потому что я так решил. Ещё до того, как Улла присоединилась к нам, – тихо прошептал Скалль. – Она не заставляет меня делать то, чего я не желаю. Несмотря на… – Скалль замялся. – На то, что верит в наше общее будущее, – уклончиво пробормотал он.

Ракель еле заметно сглотнула, но Скаллю этого было достаточно. Он облегчённо выдохнул, и плечи его расслабились. Приятно было осознавать, что Ракель всё ещё испытывает те теплые яркие чувства, которые охватили их в Урнесе. Он так крепко держался за них, потому что отчаялся найти в промёрзшем мире хоть что-то, что будет его радовать и греть.

– О, я думал, что ты и правда охладела ко мне, как и обещала перед расставанием.

– Не обманывайся, – сощурилась Ракель. – Я отдам тебя любой женщине, если это поможет нам спасти людей.

Скалль удивлённо вскинул брови. Он не думал, что может услышать что-то подобное.

Сердце Ракель защемило от этих жестоких, но правдивых слов. Но она постаралась не подать виду.

– Мне так нравилась твоя любовь к жизни, – покачал головой Скалль. – И твоё внимание. Что изменилось?

– Ты оттолкнул меня. И сейчас мне не ясны твои игры, – прямо ответила Ракель.

Скалль вздохнул. Да, оттолкнул, потому что не был готов открыть все свои секреты. Вряд ли, конечно, он готов сделать это и сейчас. На него свалилось ещё больше проблем, а сна становилось всё меньше. Уже в Урнесе он не мог толком уснуть, ворочаясь в холодной постели, пока не проваливался в болезненное забытье. А к дню, когда они прибыли в Ставангр, он и вовсе не помнил, когда в последний раз крепко спал.

– Но перед этим предложил стать моей женой, – напомнил конунг. – И я не отказываюсь от своих слов.

– Я хотела бы выйти замуж по любви, – парировала Ракель.

Молчание Скалля ответило на её незаданный вопрос.

– Но ты не любишь меня, верно? – Ракель понимающе покачала головой. – Это ничего.

– Хватит! – прорычал Скалль. – Прошу, хватит… Быть такой понимающей. Такой спокойной. Мне необязательно любить тебя, чтобы хотеть жениться. Ты сильная и смелая воительница, в сердце которой много места для всех людей Мидгарда. Ты заботишься обо всех и думаешь о себе в последнюю очередь. Это качества сильного правителя, которым ты можешь стать. В тебе живой огонь и холодный разум. Если бы ты родилась мужчиной, то могла бы побороться со мной за власть над людьми.

– И меня бы постигла участь Лейва или Хрута, – напомнила Ракель. – Хорошо, что я родилась женщиной.

– Да, очень хорошо, – ухмыльнулся Скалль.

– Но то, что ты чувствуешь, – не любовь, да? – Ракель медленно, но верно подталкивала Скалля к очевидным ответам, но он упорствовал.

– Я… – Скалль сглотнул и поморщился. – Мне не с чем сравнивать. Что ты называешь любовью?

Ракель несколько раз моргнула и опустила глаза. Ей тоже было не с чем сравнивать, но женское сердце подсказывало, что яркие чувства Скалля были вызваны только его долгим одиночеством.

– Я нуждаюсь в тебе, – прошептал Скалль. – Ты поразительно хорошо влияешь на людей и умеешь взывать ко всем моим добродетелям.

– И я могу заставить тебя не идти в Борре? – Ракель вскинула на него взгляд.

Скалль вздохнул, но промолчал. Ему нечего было ответить. Если бы он рассказал кому-то истинную причину, по которой ему нужен именно этот город, то его бы наверняка свергли собственные люди.

– Доверься мне, – наконец прошептал он, положив ладонь на щеку Ракель. – Обещаю, что никто не умрёт.

– Ты направил меня в Ставангр! А теперь направляешь в Борре! – разъяренно выкрикнула Ракель в лицо конунга.

Брови Скалля взметнулись вверх, а в глазах замерло сожаление.

– Ракель… Прости меня, – он наклонился и прижался своими губами к губам девушки. В отличие от самого первого их неловкого поцелуя, на этот раз Ракель ответила сразу.

Она резко поднялась на носочках и так сильно прижалась к Скаллю, что ударилась зубами о его зубы. Поцелуи были резкими и страстными, Ракель прикусывала губы конунга, будто желая его уничтожить. Её руки обвились вокруг его шеи, а он сжал пальцами теплую накидку на её талии.

– Сейчас не время нам искать любовь, – выдохнула Ракель, с трудом отрываясь от поцелуев. – Тебе нельзя отвлекаться на чувства, если хочешь спасти Мидгард.

– Вот как? – Скалль нахмурился. – Запрещаешь мне быть человеком? Что же вы все от меня хотите? Торгни просит оставаться собой, а ты хочешь, чтобы я был бесчувственным камнем. Как мне узнать, кем я должен быть?

По интонации Ракель можно было понять, что она сама не верит в то, что спрашивает:

– А что говорит прорицательница, избранная богами?

– Что конунгу стоит слушать только богов, говорящих её устами.

Скалль и Ракель повернулись мгновенно, всё ещё оставаясь в объятиях друг друга. Улла стояла в нескольких шагах от них. Её нос был вздёрнут вверх, а руки сжаты в кулаки.

– Улла, – только и произнёс Скалль.

У Ракель нашлось чуть больше слов:

– Так что думаешь ты? Скалль действительно должен вести нас в Борре? Что говорят твои видения?

Воительница совсем не испытывала стеснения от того, что Улла наблюдала за ними, а Скалль напрягся всем телом, понимая, что сейчас на них обрушится буря эмоций вёльвы.

– Я видела Скалля на позолоченном троне, – Улла сделала шаг им навстречу. Она была одета в платье болотного цвета без единой вышивки. Её плечи покрывала накидка из шкуры медведя, а в волосах блестели резные украшения из тонких веточек.

И Скалль, и Ракель разглядывали её с интересом. – За ним поднималось пламя, а под потолком висели черепа животных, крепко связанные вместе.

– Главный зал Борре, – на выдохе произнёс Скалль. – Ты видела всё это?

– Да, – уверенно кивнула Улла. – Я видела многое. Если бы люди хотели, я бы рассказала им всю судьбу Мидгарда.

– Вот видишь, – улыбнулся Скалль и отстранился от Ракель. – Боги ведут меня.

Девушки смотрели друг на друга, не моргая. Скалль гнал от себя очевидные мысли о природе возникшего напряжения и совсем не хотел оказываться меж двух огней. Отчётливо было слышно тяжёлое дыхание Уллы. О, в каком же она была гневе! Скаллю оставалось только догадываться, чем ему это грозило. Он старался избегать прорицательницу после того, как она пыталась поцеловать его, потому что страшился её требовательности. Скалль знал, что если станет отказывать вёльве, то потеряет благосклонность богов. Но если поддастся ей, то потеряет всё остальное.

– В таком случае, – процедила Ракель. – Я жду, когда мы отплывём…

Она хотела произнести что-то ещё, но их отвлёк приближающийся голос. Он то вскрикивал, то что-то невнятно бубнил под нос. Человек разговаривал сам с собой. Все трое – Скалль, Ракель и Улла – повернули головы на звук и увидели стремительно приближающегося Ненне. Он шёл прямо на Уллу.

Бормотание мужчины сменилось задумчивым молчанием, когда он приблизился и кивком поприветствовал своего вождя, а потом посмотрел на Уллу:

– Думаешь, ты сможешь согреться без своих рукавиц? – хмыкнул он и протянул Улле теплые меховые варежки, вымазанные в грязи. – Ты обронила, провидица.

Все удивленно вскинули брови, а воин продолжал стоять с протянутой рукой.

Улле было плевать на рукавицы, потому что она неотрывно смотрела в небо. Серое и мрачное. Там среди плотных облаков двигалась тёмная тень. Улла сразу вспомнила видение, в котором именно Ненне превратился в страшного зверя, поглотившего весь свет. А за мгновение до этого он спросил: «Думаешь, ты сможешь согреться без своих рукавиц?»

Поэтому она сразу всё вспомнила.

– Это произойдёт сейчас, – прошептала Улла сдавленным голосом. – Сколль сейчас проглотит солнце! Скалль, – она обернулась к вождю, – предупреди людей! Это произойдёт прямо сейчас!

Глава 3

Скалль и Ракель бросились созывать людей, а Улла остановилась около центральных дверей длинного дома. Погружённый в какое-то странное полубредовое забытье, Ненне так и остался стоять рядом с грудой поленьев. Вёльва предполагала, что ум воина помутился из-за видений, частью которых он стал. Возможно, именно она в ту самую ночь, когда увидела вещий сон, наложила проклятье на несчастного мужчину. Ей бы хотелось в это верить.

Подняв взгляд к небу, Улла стала до боли в глазах всматриваться в солнце, пытаясь запомнить его таким, каким оно было всю её жизнь: яркое пятно, светящее сквозь тучи. Если смотреть долго, то станет виден диск с точными контурами. Совершенный круг. Улла поняла, что никогда не видела в мире ничего более ровного. Солнце клонилось к горизонту, и к нему постепенно приближалась массивная чёрная тень волка. Улла вздрогнула. Вот он! Сколль. Сын Фенрира. Он всю свою жизнь гнался за солнцем, но никак не догонял. Но вот-вот это случится. Улла ощущала, как быстро забилось сердце. Она прижала ладонь к груди, наблюдая, как тень с разинутой пастью приближается к бледному диску.

Издалека она услышала крики людей. Они тоже заметили страшную тень.

Наконец волк нагнал свою добычу и, распахнув пасть, проглотил солнце. Мир погрузился во тьму.

– Ох, – выдохнула Улла, сжавшись в комок.

На небе показалась луна, но в тот же миг большая пасть второго волка поглотила и её, сделав мир ещё темнее. Только звёзды-искры светили на небе. На улицах города стали зажигаться огни. Точки факелов забегали и засуетились внизу у причалов. Они давно были готовы к темноте. Скалль помог людям быстро осветить город.

Улла поняла, что чудовища куда сильнее богов, а уж людям-то и вовсе нечего противопоставить им.

За домами в темноте что-то промелькнуло. Не тёплый жёлтый факел, а яркая белая вспышка, сверкнувшая вдали. Вокруг выросли длинные тени, а потом быстро задвигались, будто источник света бежал вокруг города. Сердце Уллы замерло. Все тело охватило паническое оцепенение, а ноги примёрзли к земле. Вдалеке послышались волчий вой и шум, который Улла не могла описать. Земля мелко тряслась, будто собиралась разойтись. Снова.

Когда чувство страха скомандовало вёльве укрыться, было уже поздно.

Мимо домов пронёсся олень. Его силуэт вёльва различила в свете, что лился из приоткрытых дверей соседних домов. «Как же далеко животному пришлось бежать, преодолевая камни и скалы!» – подумала Улла. Ставангр был недалеко от леса, но олень мчался к единственным заметным в темноте огонькам. И не только он один! За ним промчался ещё один, а вдалеке, мимо дотла сгоревшего дома, стремительно пронеслись несколько небольших комочков. Возможно, это были зайцы.

Потом выскочили волки. Улла не смогла даже завизжать, успела только отшатнуться и вжаться в стену дома, наблюдая, как испуганные звери мчатся мимо неё, путаясь в ярком свете факелов, теряясь, пугаясь, спотыкаясь и убегая прочь, почуяв людей вокруг.

Волк, остановившийся на границе света, направил на Уллу пронзительные жёлтые глаза. Он был напуган больше, чем вёльва могла представить. Волк переступил с лапы на лапу, пропуская мимо себя волчонка, обернулся, испуганно прижался к земле и тихо заскулил, как замёрзший щенок. Улла сглотнула, ощущая тянущее чувство скорби и желание помочь зверю. Но она не могла – поэтому просто смотрела, как волк, покружившись, вновь кинулся в лес.

Зверям повезло, что они не переломали лапы о скалы и камни, не выкололи себе глаза ветками в попытках добежать до спасительного света. Не только пугающая тьма гнала зверей прочь из леса. Но и то, что затаилось в ней.

Раздался вой. Оглушительный и страшный, как если бы сотни волков завыли одновременно. Притаившиеся рядом олени вновь испуганно кинулись прочь. На первый вой откликнулся второй. Улла смотрела в темноту, боясь увидеть то, что там пряталось. Тени опять задвигались, а бледный белый свет продрался сквозь дома и деревья. На этот раз он был куда больше – словно приближался.

– Что тут творится?

Торгни, Скалль и Ракель окружили вёльву и вгляделись в темноту.

Сейчас на конунге была массивная накидка из чёрного меха и с волчьей пастью прямо рядом с шеей. В руках он сжимал один из верных коротких топоров. Второй топор покоился за подтянутым поясом.

– Это Сколль и Хати, – вздохнула Улла. – Они спустились в Мидгард.

Слышалось, как кто-то или что-то врезается в стены и натыкается на заборы. Люди кричали, встречаясь в темноте со зверьём.

– А где сами волки? – конунг вышел вперёд, прикрывая собой Уллу.

Этот жест не укрылся от вёльвы, и она не упустила случая кинуть высокомерный взгляд на Ракель, будто ожидая увидеть в той намёк на ревность, которую испытывала сама. Но воительница, держа наготове копье и щит, озиралась по сторонам, будто вовсе позабыв о конунге. Улла одернула себя.

Из-за большого дома выпрыгнул волк. Он запутался в растянутой веревке со знаменем Ставангра, упал, вызвав в толпе людей испуганные возгласы. Зверь рычал и скулил, совершенно сбитый с толку.

– Убьём его! Это одно из чудовищ! – взревели люди.

– Стойте! – Улла схватила за руку уже двинувшегося к зверю Скалля. – Это не один из сыновей Фенрира! Это просто испуганное животное…

– Это ещё одна тёплая шкура! – Торлейв, не дожидаясь больше слов, ударил своим огромным топором по шее барахтающегося в верёвке зверя. Волк грустно завыл, захрипел и затих навсегда.

Улла сжала зубы и отвернулась, вновь всматриваясь в ночь.

– Они где-то там, в темноте, – прошипела она. – Наслаждаются нашим бессилием.

Волки завыли вновь, а потом послышался громкий звук обваливающихся крыш в отдалённой темноте. Две пары огромных горящих глаз уставились на людей.

– Какого же тогда они размера?.. – вздохнул Торлейв, стряхивая кровь со своего топора.

– Достаточного, чтобы проглотить солнце и луну, – прошептал Скалль, пытаясь углядеть хоть что-нибудь во тьме. Отблески факелов обрисовывали силуэты разинутых пастей. Отсвечивали белые зубы, мокрые носы волков поблескивали в темноте, а огромные глаза продолжали изучать горстку людей.

Когда кто-то выбежал из провалившегося под натиском огромных лап дома и кинулся прочь по улицам, один из зверей щёлкнул зубами и нагнулся, чтобы схватить пытающегося удрать бедолагу. Чудовищная пасть разверзлась, а люди зажмурились от яркого света, вырвавшегося из неё. Ещё никто из них не видел луну так близко. Когда челюсти зверя сомкнулись вокруг бегущего мужчины, сияние мгновенно потухло, а все увидели черную морду чудовища. Волк поднял добычу вверх, снова скрываясь в темноте.

– О боги! – воскликнула Ракель. Раньше её голос всегда казался стальным и спокойным. Теперь его было не узнать. Он стал испуганным. – Надо уходить из Ставангра!

– Куда? – прошипела Улла, бросая гневный взгляд на воительницу.

– Туда, где чудовища нас не достанут, – Ракель смотрела попеременно то на своего конунга, то на тёмные силуэты волков.

– Какая проницательность. Что бы мы делали без твоих советов! – рявкнула Улла.

Ракель предпочла промолчать. Скалль озирался, держа топор наготове.

– Почему они не нападают? – вдруг спросил он, когда прошло несколько долгих мгновений, а чудовища всё ещё лишь наблюдали за ними с высоты своего огромного роста.

Когда один из волков облизывался, то освещал Ставангр бледным грустным светом луны. У второго волка в брюхе было темно, а его силуэт совсем расплывался. Стояла ночь, а значит, солнце ещё не светило. Ни на небе Мидгарда, ни в брюхе своего огромного пожирателя.

– Они чего-то ждут? Или чего-то хотят?

– Отведать моего топора разве что! – рявкнул Торлейв.

Многие из тех, кто выбежал из домов, уже кинулись к драккарам, думая, вероятно, что смогут уплыть подальше – в воды Северного моря, где чудовища их не достанут. Пока что у них хотя бы ещё было море.

– Нет, подожди, – осек Торлейва Скалль.

Волки выжидательно смотрели. Сколль, чей силуэт был почти неразличим в темноте, обошёл своего брата сзади и массивной лапой оперся о крышу уже покосившегося дома. Ракель узнала этот дом – он принадлежал Аркеллу. Его тоже подожгли, поэтому теперь от жилища плотника остался только чёрный остов, развалившийся под лапой хищника. В воздух поднялась угольная пыль. Волк чихнул, а пыльное облако вокруг него стало только больше.

Сколль нагнулся и просунул нос в клочок света. Нос был мокрый, с таким же рисунком, как и носы обычных собак. Шерсть на морде была не черной, а серой. Кое-где в ней запутался можжевельник. Было бы странно судить о выражении морды чудовища, но Улла могла поклясться копьём Одина, что оскал волка выглядел ехидным. И она, конечно же, его узнала. Тот самый волк, который явился ей во сне. Он смотрел прямо на Уллу – или ей так в приступе ужаса только казалось – и как будто бы ждал от неё чего-то.

Улла подумала, что у неё есть ответы. Она вспомнила свой сон. Жуткую разъезжающуюся пасть, мёртвые тела вокруг и мёртвого Скалля. Вспомнила, что волкам нужна она. Сколль сказал, что Улла станет служить им и приведёт людей.

– Волкам нужна я, – вскинула голову вёльва, поражённая своим открытием. – В моём сне волк сказал, что… – она осеклась. Сказав людям всю правду, она мигом потеряет своё влияние и снова подвергнет себя опасности. Поэтому произнесла уклончиво: – Сказал, что они охотятся за мной.

– Для чего ты нужна волкам? – наконец подал голос Торгни.

– Если чудовища убьют меня, то люди заплутают и не будут знать, что им делать. Боги не смогут направить их верным путём, потому что кроме меня никто не услышит их!

– Раньше я как-то находила верный путь, – фыркнула себе под нос Ракель.

Волк Хати издал странный утробный звук. Скалль ужаснулся тому, что чудовища точно знали, о чём говорили люди, раз решили насмехаться. Но конунгу было не так скверно, как Улле, потому что в её ушах закричали голоса и зазвенело оружие. Боги были где-то рядом, поняла вёльва.

– Я уведу волков, – восторженно воскликнула она, поражённая своей отвагой.

– Что ты такое несёшь? – рявкнул Скалль, позабыв о волках, и резко повернулся к девушке. – Что ты собралась делать? – он был очень на неё зол. – Бежать через лес – настоящее самоубийство в такой темноте!

– Боги со мной, – уверенно сказала Улла, перекрикивая ей одной слышимый лязг оружия и громкие голоса.

– Если боги здесь, то пусть прогонят чудовищ, – нахмурился Скалль. – Держите её, чтобы не убежала в лес. Я разберусь с волками.

– Нет! – крикнула Улла. – Волки не нападают, но это только пока. Надо решать всё быстро.

Хати вдруг несколько раз выдохнул воздух через свой нос. Это было похоже на отрывистые смешки.

– Они нас понимают, – покачала головой Улла. – Выжидают, играют, наслаждаются своим превосходством. Думаю, это чувство знакомо, – вёльва посмотрела на конунга, а тот сощурился. Знал, что она имеет в виду. Каждый, кто её слышал, понял, о чём она, и искоса взглянул на Скалля. Неужели все действительно думали, что он наслаждается своим превосходством? – Вскоре они убьют нас.

– А если убьют только тебя, то, конечно же, пощадят нас? – прорычал Скалль.

– У вас будет время уплыть в море. Возможно, волки вас там не достанут.

– Ты бегаешь быстрее огромных чудовищ и сможешь выиграть для нас время?

– Боги защитят меня!

– Пусть тогда защищают всех нас! – закричал Скалль, а на его шее от напряжения набухли вены.

– Если бы боги могли, они бы остались со всеми людьми. Но им пришлось выбрать только одного человека во всём Мидгарде, – сощурилась Улла.

– И я не собираюсь жертвовать тобой, чтобы выиграть время.

– Но ведь ты плыл один в горящий Ставангр, думая, что всех нас ждет засада!

– Я – совершенно другое! Я не могу умереть, глупая ты девчонка, – зарычал Скалль.

Улла бросила взгляд на Торгни. Он покачал головой – понимал, что вёльва никого не будет слушать, поэтому был готов кинуться за ней. Торгни, конечно, не думал, что Скалль совершит подобную ошибку, и надеялся, что тот позволит ему совладать с девчонкой, тогда как сам позаботится о людях.

Тем временем волк Сколль опустил свою голову вниз и клацнул зубами совсем рядом с ними, высказывая своё нетерпение. Торлейв рубанул воздух недалеко от пасти.

– Сделай так ещё раз, пёс, и я укорочу твой нос по самую глотку!

В ушах Уллы разворачивалась битва. Боги сражались за спиной, справа и слева от неё. Они были везде, но Улла их не видела. Ей казалось, что она одной ногой была в мире богов, осталось только протянуть руку, чтобы коснуться Одина. Скалль не понимал этого, но только чувствовал её тревожность.

– Боги со мной, – повторила Улла и попятилась.

А когда никто её не остановил, кинулась прочь мимо домов. Битва богов будто развернулась и снова оказалась у неё за плечами. Как и два огромных волка, что дружно завыли в погасшее небо.

– Держите её! Стой! Стой! – орал вслед Скалль, но Уллу быстро поглотила тьма.

Конунг без раздумий кинулся за ней, успев выхватить один из уличных факелов.

– Что вы делаете? – заревел Торгни. Он был готов кинуться в темноту за Скаллем и Уллой, но Ракель поймала его за руку.

Над ними пронеслось брюхо волка с пробивающими из него светом луны, а следом огромный хвост взметнул снег с крыш домов. Второй волк последовал за своим братом. На охоту.

– Пойдём вместе, – Ракель переглянулась с Торгни и направилась вместе с ним вперёд, но тут же её за накидку поймал Фюн и дёрнул назад.

– Хоть у тебя-то есть разум? – он выхватил факел, а его брат схватил второй. – Держись за мой пояс, иначе нам даже мимо домов не пройти.

Ракель кивнула, а Торгни схватился за пояс Эты. Они кинулись следом, с трудом различая факел Скалля впереди.

– Торгни! Вернись, Торгни! – ревел Торлейв, но оставался на месте. – Боги будут с вами! Верните их и прикончите волков! Эй, остальные! Грузитесь на драккары. Уплываем из Ставангра!

И боги правда вели Уллу. Ноги петляли мимо деревьев. Перед глазами что только не мерещилось: Улла видела занесённые вверх молоты и топоры, видела пролетевшую мимо валькирию, что кинулась в бой с ужасными существами. Голос Одина был громок, содрогал землю под ногами вёльвы. Страшно падали с неба покосившиеся деревья: чудовищные волки ломали их лапами, пробираясь к цели. Они то скользили по бокам от Уллы, то отставали, словно загоняя добычу. Наступать лапами на колкие ветви и острые скалы им явно не очень нравилось, они спотыкались, рычали и искали иные пути.

Улла бежала. Вокруг было абсолютное ничто, только под ногами хрустели ветки и снег. Когда в лёгких уже не осталось воздуха, Улла остановилась и нашла рукой холодный ствол дерева. Она прижалась к нему, переводя дыхание, и услышала, как огромные существа остановились где-то неподалеку.

– Что вам от меня нужно? – крикнула она в темноту, совсем не понимая, что делает. Что значило то предсказание? Она будет служить волкам? – Меня избрали боги! Чтобы вести людей!

Боги хотели, чтобы она помогла людям. Разве есть у неё другая судьба? Ранее она будто позабыла слова волков, не посчитав их важными. Но сейчас только о них и могла думать. Наверное, она что-то упустила: надо было понять пророческие слова раньше.

Сердце Уллы бешено колотилось. Перед глазами плыли еле различимые силуэты. Но один огонёк казался ей реальнее образов. Он стремительно приближался. Тогда Улла решила, что это волчьи глаза или светящаяся из брюха волка луна. Но факел остановился.

– Улла!

– Я здесь! – вскрикнула она, узнавая голос. – Возвращайся к людям, со мной всё будет в порядке!

Обогнув деревья и кусты, факел наконец приблизился к ней. Это был Скалль. Его лицо расплывалось, а Улле даже казалось, будто рядом с ним было множество других лиц. Как будто мир людей и мир богов наложились друг на друга и просвечивались, как тонкая ткань на свету.

– О Улла! – голос Скалля был таким же рычащим, как и звуки волков поблизости. – Что ты творишь?

– Боги рядом, Скалль! Я вижу в темноте их сражение, слышу их голоса, они ведут меня вперёд. Я буду в порядке, но тебе надо вернуться и увести людей, – она махнула рукой в сторону огней Ставангра.

На самом деле она не хотела, чтобы конунг покидал её. Напротив, желала, чтобы он остался только с ней. Тогда Скалль будет избавлен от ядовитых слов Ракель, которая желала подавить в нём божественные силы.

– Что происходит? – прорычал он сквозь зубы. – Ты думаешь, я глупец? Что ты задумала на самом деле? – процедил Скалль со злобой. – Я знаю, что ты не пожертвуешь собой ради людей Мидгарда. Тебе ведь хочется быть избранной, а не мёртвой.

– А тебе разве нет? – спросила она. – Что же тогда ты тут делаешь?

– Я спасаю тебя от твоей же глупости!

– О, не стоит! Я смогу разобраться с волками. Отправляйся к людям, – сквозь зубы прорычала Улла.

– Ракель и Торгни уведут их. А ты и вполовину не столь неуязвима, как я. Если волки хотят тебя съесть, я им помешаю, – Скалль крепко сжал плечо Уллы ладонью и встряхнул девушку.

– Вот и будешь до старости сидеть в желудке у волка, встречая рассветы и закаты, – фыркнула вёльва.

– Значит, меня ждут прекрасные несколько лет, полные закатов и рассветов, – хмыкнул угрюмо Скалль. – Они не нападают. Волки любят гнать своих жертв, выматывая их…

– Я уже вымотана.

– Слишком быстро. Мы не так далеко от Ставангра, – из темноты вынырнуло ещё два факела.

За массивными спинами Фюна и Эты показались Торгни и Ракель. Улла недовольно скривилась. А Скалль удивлённо вскинул брови.

– Что…

– Заткнись, Скалль, – рыкнула Ракель, взмахом руки приказывая конунгу молчать. – Твоё бессмертие – глупая шутка для этих чудовищ. Нам всем надо выиграть время для людей, пока они грузятся на корабли. Торлейв их уведёт. Разделимся на три пары, запутаем волков.

– Думаете, они не чуют Уллу в темноте? – усомнился Эта.

– Вот и проверим, – поёжился Торгни. Ему всё это не нравилось. – Дождёмся утра, когда станет хоть что-то видно, если солнце соберётся взойти в брюхе чудовища. Торлейв не глуп, он оставит нам драккар, чтобы утром мы отправились следом за ними, я уверен.

Все покивали, а волчий вой поторопил их. Улла прижалась к плечу Скалля, что не скрылось от взгляда Торгни. Он поджал губы и покачал головой, а потом поднял глаза к тёмному небу. Где же сейчас были волки? Куда им всем бежать, чтобы скрыться?

– Давайте же, – выдохнул Скалль. – Я пойду с Уллой. Если волки всё-таки чуют её, то у меня будет больше шансов защититься.

– А если они сожрут кого-то из нас? – недовольно проворчал Фюн, и они с Этой переглянулись. Торгни и Ракель уставились на конунга.

– Ну, тогда, думаю, Улла этого не забудет, – вздохнул Скалль и обернулся на вёльву. – Ведь так?

Девушка нахмурилась. Нет, она не собиралась чтить их память всю жизнь из-за этого жеста невероятной самоотверженности.

– Это только ваш выбор, – честно ответила Улла и пожала плечами. – Как и сейчас, я лишь берегу людей и следую за зовущими меня богами. В моём видении волки ясно дали понять, что охотятся за мной. Сейчас я спасу людей, отвлекая внимание чудовищ. И люди этого не забудут. Если кого-то из вас съедят волки, то вы умрёте во имя благой цели.

Все без исключения тяжело вздохнули. Фюн не сдержался и скривился, глядя на Уллу и Скалля:

– Надеюсь, что съедят именно вас двоих.

Не сказав больше ни слова, они разделились на три пары, а потом кинулись в три разные стороны. Волки, то ли согласившись с ними поиграть, то ли и вправду запутавшись, разделились.

Глава 4

За пределами круга, очерченного светом факела, было совершенно темно. Как в изначальной бездне Гиннунгагап – когда ещё не было ничего, даже великана Имира.

Скалль ощущал под ногами ветки и брёвна, даже иссохшие кусты, но ни разу не споткнулся, бегом продираясь сквозь тьму. Боги направляли их по нужному пути. Конунг крепко сжал ладонь Уллы, без страха ведя её за собой. Вдруг Скалль понял, что они не столкнутся ни с одной преградой на своём пути, будто бегут по небу.

В свете факела то и дело мелькали большие бело-чёрные стволы деревьев. Стало ясно, что люди двигались сквозь широкую березовую рощу. Бежать стало тяжелее, и Скалль понял, что тропа стала подниматься в гору. А потом ноги резко понесли их вниз.

Улла запищала и уперлась руками в спину конунга, боясь, что сейчас покатится кубарем. Позади слышались мощные прыжки огромных волков.

Скалль не собирался замедляться, хоть ничего и не видел, но Улла вдруг резко дёрнула его за руку назад, поэтому конунгу пришлось остановиться. Он повернулся и осветил лицо спутницы факелом. Вёльва крепко сжимала свои виски и хмурилась, потом зажала руками уши и слегка согнулась.

– Что с тобой? – выдохнул Скалль, одной рукой встряхнув девушку за плечо.

– Что-то происходит, – выдохнула Улла.

– Что ещё может происходить?

Скаллю совсем не хотелось этой ночью столкнуться с чем-то ещё, кроме непроглядной темноты и страшных волков. Людям и это испытание было не по силам, сложно представить, как они вообще собирались пережить Рагнарёк. Скалль ни за что бы не признался Улле, но какими бы сложными ни были все испытания, что он преодолел ранее, сейчас он сомневался, что сможет что-то противопоставить страшным волкам. И как тогда быть?

– Боги… волнуются, – подобрала Улла единственно верное слово и неуверенно подняла глаза на конунга.

– И что это значит?

Вокруг Уллы голоса звучали громко, все повторяли одно слово, которое вёльва боялась произнести. Имя. Боги были испуганы, а голоса их возрастали. Теперь Улла перестала слышать что-либо вокруг, как это было в ночь, когда умер Бальдр. И в тот вечер, когда погиб Тор.

К темноте добавился страшный шум, но теперь Улла почти не видела силуэтов. Только тени, которые боги отбрасывали на Мидгард. Многие из них мчались мимо, Улла провожала их взглядом. Она окликнула богов, спрашивая, что же им делать теперь, но ответом ей был лишь страшный звериный рык. Он заполнял все Девять Миров, и вскоре Улла перестала слышать богов.

– О нет! – вскрикнула Улла, сама не разбирая своих слов. Она в ужасе озиралась по сторонам, а Скалль всё никак не мог понять, что с ней происходит. – Все кричали… Все боятся его! Фенрир! Фенрир! Боги бегут прочь!

Каменный треск рассёк небеса и все Девять Миров. Загремело так, будто множество гор в одно мгновение рассыпались в пыль, раздался свист яростного ветра, землю сотрясли тяжёлые шаги, словно кто-то исполинский надвигался на них. Скалль мог поклясться, что слышал, как натянулись и лопнули жилы и треснуло множество разрывающихся нитей, после чего зазвучали никогда прежде не слышимые голоса, которые он не сможет запомнить и кому-то описать. Наконец раздался плеск – но вовсе не волн.

Звуки заставили Скалля вскрикнуть, хватаясь руками за уши. Он никогда не мог вообразить себе такое и знал, что не услышит подобное вновь.

– Бежим! – взревел он, хватая Уллу и уносясь прочь от страшного звука.

Он думал, что миры осыпаются им на голову. Нужно было скорее найти укрытие.

Волки завыли и бросили преследовать свою добычу. Конечно, им было теперь совсем не до этого.

Утопая ногами в нетронутом снегу, Скалль и Улла уже мчались не по лесу, а по равнине. Дрожь земли стала невыносимой, а вокруг них оказались скалы, как если бы они вбежали в ущелье.

– Укроемся тут! – Скалль приметил справа небольшой выступ и нырнул под каменный навес.

Он почти ничего не слышал. Неужели оглох? Но продолжал крепко держать Уллу за руку, потому что во всех Девяти Мирах реальной осталась только она.

Вёльва и конунг прижались друг к другу и замерли. Звуки гремели и повторялись. Такие разные и совершенно непривычные для их слуха. Скалль и Улла знали, что земля раскололась, слышали, как огромный волк Фенрир покинул свою темницу и выбрался на поверхность. Он взвыл, а потом что-то громадное упало на землю. И вскоре все начало затихать.

– Это конец? – выдохнула Улла.

– А что тебе говорят боги? – прошептал Скалль.

Девушка зажмурилась и постаралась различить хоть чьи-то слова в окружившем её шуме. Но только Фенрир хохотал как безумец, а его сыновья радостно встречали отца, словно щенята. Голоса богов она не слышала.

– Слышу только, как Фенрир сорвался с цепи, – выдохнула она на ухо Скалля. – Чудовище явилось мстить.

Скалль крепко прижал вёльву к себе. Снег сходил со скал, камни сыпались сверху. Конунга охватил настоящий ужас, и он был рад, что в темноте Улла не видела его глаз. Неужели это ему предстояло спасти Мидгард от чудовищ? Как он защитит несчастных слабых людей от огромных волков, способных сожрать на небе солнце? Как он победит Фенрира, который выбрался из недр земли, чтобы сожрать Девять Миров?

Земля наконец перестала трястись, но страшные звуки всё еще наполняли миры. Скалль отчётливо слышал трех чудовищ, очутившихся в Мидгарде. Наверняка, думал он, волки уже сожрали не один десяток людей. Пусть бы это были не его люди. Не Эта, Фюн и Ракель. Не Торгни.

Конунг потянул вёльву на себя и прижал к груди. Хоть бы они не сожрали и её. Он обхватил хрупкие девичьи плечи руками с такой силой, что точно ни одно чудовище не смогло бы разлучить их. Скалль надеялся, что опасность миновала, но не мог даже вообразить, каким мир предстанет перед ним утром, если хоть один луч света сможет его осветить.

– Останемся здесь до рассвета. Если он будет… Не понимаю зачем ты сделала это! Только не ври мне больше, глупое создание, – шёпотом прорычал Скалль.

Улла всё ещё не могла рассказать ему правду, но конунг об этом не знал. Он верил её словам. Она прижалась к нему, найдя его пальцы и сжав в своей ладони.

– Я должна была возвратить к себе твой взор.

– Вот как? – процедил сквозь зубы Скалль, теряя малейшую теплоту, возникшую в нём к Улле в этот страшный миг. – Снова всё дело в твоей гордыне? А как же люди, Улла? Я не зря тебя избегал…

– А не должен был! Я думала, что ты был рад найти меня и убедиться в правильности своего похода. Я могу подсказывать тебе путь, чтобы ты вёл людей.

– Но ты этого не делала! Ты заботишься только о себе, Улла. Тебя волнуют твои чувства и желания, тогда как меня волнуют люди.

– Ой ли? – скривилась Улла.

Чудовищные волки завыли где-то совсем рядом. Сразу все трое! Улла вздрогнула и попыталась прижаться ещё сильнее, ощущая, как Скалль ткнулся лицом в её волосы.

– Если бы это было так, то ты должен был остаться с людьми.

– Я не мог оставить тебя.

Больше они ничего не говорили, а только молча ждали в темноте, когда хотя бы луч света дойдёт до их мира. Усталость навалилась на Уллу, она засопела на груди у конунга. Девушка провалилась в беспокойный сон, когда боги и чудовища оставили её несчастное сознание в покое. Скалль до боли в глазах продолжал всматриваться в темноту, ожидая, когда снова сможет различить силуэты камней и деревьев.

Скалль не знал, сколько прошло времени, когда во мраке услышал тяжёлые, но осторожные шаги. Животное громко дышало, а потом тихо фыркнуло. Звук доносился откуда-то сверху. Наверное, голова чудовища была у самых облаков. Скалль, стараясь не разбудить Уллу, подвинулся и попытался выглянуть наружу из-под скалы, под которой они сидели.

Над ним возвышалась фигура исполинского волка. В его глазах отражались звёзды. Волк просто стоял и смотрел на Скалля: так, во всяком случае, конунгу казалось. Через какое-то время в брюхе зверя стало зарождаться слабое свечение.

– Сколль.

Да, это был именно тот волк, который проглотил солнце. И теперь поутру оно разгоралось в его животе. Сначала свет был совсем тусклый, но потом солнце начало светить сильнее, а силуэт волка – обретать очертания. Каким же он был огромным! Сколль переступил с лапы на лапу, потом покрутился вокруг себя, но совсем легко и тихо, что было странно для его размеров. Махнул хвостом и двинулся прочь. Вскоре за ним потянулся Хати, бесшумно подкравшийся из-за скал. В его брюхе пропадала луна.

Фенрира нигде не было видно.

Глава 5

В сумерках Скалль различил очертания Мидгарда. Равнины, скалы, поваленные деревья на опушке леса, из которого им посчастливилось выбраться. Скалль смотрел вглубь чащи. По мере того как зима надвигалась – то нагоняя людей, обрушивая метель и ветра, то отступая, принося счастливые дни, – Скалль спал всё меньше. И вскоре конунг научился спать среди дня: прикрывая глаза, сидя на стуле или проваливаясь в сон прямо во время своих раздумий, если у него появлялось на это время.

В эту страшную ночь ему, к счастью, тоже удалось забыться, прижимаясь к тёплому телу вёльвы. Скала подарила им спокойствие. Но грядущий день обещал быть чудовищно тяжёлым.

Скаллю казалось, что волки в предрассветном сумраке ему только приснились. Но когда солнце стало распаляться в брюхе прожорливого чудовища густым красным заревом, он снова увидел волков. Из-за того, что Сколль постоянно перемещался, весь мир двигался и рябил перед глазами.

Оказалось, что ночью они пробежали насквозь небольшой лес, разделяющий Ставангр и скалистую равнину. Землю кое-где покрывал снег, но сухая безжизненная трава отчётливо виднелась под ним. Дальше деревьев практически не было, только холмы и камни.

Конунг задумчиво смотрел в лес, из которого они вышли, потом повернулся в сторону, где, как он предполагал, за скалистыми холмами было видно море.

– Надо их найти, – вздохнул Скалль.

На его лице даже при слабом свете была различима усталость.

– Кого? – нахмурилась Улла.

Скалль повернулся к ней в недоумении. Порыв ветра растрепал его волосы, бросив на глаза длинную черную прядь. Конунг смерил девушку долгим взглядом. Ночью на миг он даже поверил, что в этой высокомерной ведьме бьётся живое сердце, способное защищать людей. Но она смотрела на него надменно.

Сон в неудобной холодной расщелине ничуть не испортил её настроение и внешний вид. Улла распустила свои длинные волосы и с помощью одних только пальцев расчесала пряди, искусно заплетя несколько кос. Утром ей нужно было время, чтобы привести себя в порядок. Ни пропажа солнца с неба, ни появление Фенрира, ни побег от людей, ни близость смерти… Ничто не могло смутить девушку.

– Торгни, Фюна, Эту, Ракель. Они кинулись за нами в лес, теперь мы должны их отыскать, – пояснил Скалль.

– И как нам это сделать? – Улла скрестила руки на груди.

– Не хочешь искать? – конунг удивленно вскинул брови.

– Я ведь не просила вас идти за мной. Где-то бродят Хати и Сколль, Фенрир сорвался с цепи… Да мы просто путаемся у богов и чудовищ под ногами! Нам надо скорее возвращаться к драккарам, скорее добраться до Борре и объединиться в великое войско, которое сразится с чудовищами под твоим предводительством! – Улла встала перед лицом Скалля и схватила его за руку.

– Ты права, – кивнул он. – Но сперва я найду своих людей.

Он обогнул Уллу и направился в лес. Вёльва хоть и стояла какое-то время в полном оцепенении, всё же побрела вслед за конунгом.

Чаща здесь была почти непроходимой. Перед конунгом и вёльвой простирался страшный бурелом, снег вздымался вместе с землёй, огромные корни деревьев преграждали путь, но Скалль уверенно пробирался дальше. Полосе непроходимых препятствий не было конца, но он шёл вдоль, стараясь отыскать, где она кончается.

Всё это время для Скалля не существовало ничего: кажется, он даже ненадолго провалился в сон, перебирая ногами в снегу. Темнота отступала. День был ярче, чем они могли себе представить, но тени метались, создавая причудливые образы. Проглоченное солнце отражалось от бесконечного снега. Можно было даже различить мелкие веточки под ногами и птиц в небе. Но Улла и Скалль редко поднимали глаза вверх.

– Что ты слышишь? – выдохнул конунг. – Когда боги говорят с тобой.

– Я слышу всё. Как они сражаются, как звенит оружие, как Один отдаёт приказы, – тяжело выдохнула Улла, с трудом перебирая ногами.

– Ты слышишь их постоянно?

– Нет, – пробормотала она, пробираясь через ряд поломанных берёз. Подол её платья зацепился за торчащие края стволов. Скаллю пришлось остановиться, вернуться и помочь ей выпутаться. – Слышу, когда должна слышать. Когда происходит что-то важное… Вроде…

– Вроде освобождения Фенрира? – догадался Скалль и, отвернувшись, пошёл дальше.

– Да, – кивнула Улла, – или вроде смерти Бальдра.

Скалль приостановился, будто бы отыскивая дорогу дальше. Но выждав мгновение, продолжил идти вперёд.

– Или вроде того дня, когда я стал бессмертным? Ты видела это? – вдруг бросил он через плечо.

Улла замедлилась. Скалль ощутил ее взгляд, то, как она смотрела ему в спину. Тени вокруг них снова задвигались: большой волк куда-то отправился. Глазам стало больно от этого странного танца теней, но вскоре волк, кажется, остановился. И всё застыло вместе с ним.

– Это важно? – спросила Улла.

Скалль помолчал. Он тяжело дышал, потому что всю ночь думал над этим вопросом. Ему было важно знать. Если боги так много показывали вёльве, то могли раскрыть ей и его секрет. Конунг так и не обернулся, боясь, что Улла заметит его мертвенную бледность и страх в глазах.

– Боги показали тебе это? Тот самый миг, когда из обычного человека я стал бессмертным избранным конунгом, – сквозь зубы процедил он. Что делать, если она знает? Скалль сжал кулаки.

– Нет, – Улла поджала губы и смотрела только себе под ноги.

Скалль выдохнул с облегчением и повернулся к девушке. Лицо его выражало спокойствие. Он протянул руку к Улле, а та осторожно положила в нее свою ладонь, смотря в глаза конунга. Было сложно понять, что они выражают.

– Какое счастье, – ухмыльнулся Скалль и подтянул девушку к себе. – Улла, – начал он аккуратно, положив ладонь на её талию, – почему в первую нашу встречу ты не сказала, что видела меня на троне Борре?

Девушка сглотнула. Её сердце так забилось, что кровь побежала по озябшим конечностям, а снежинки стали таять на её запылавших щеках.

– Но ты ведь и так знал, что это случится.

– Нет, не знал.

– Зачем тогда ты вёл туда людей? Я думала, что боги предсказали тебе это.

– Рядом со мной не было ни одной вёльвы, которая увидела бы это во сне, – вздохнул Скалль. – Перескажи мне подробно своё видение.

Улла неуверенно сглотнула и поджала губы.

– У меня было много видений, – робко начала девушка. – В них был ты, были боги, чудовища… Чтобы Лейв не убил меня, я старалась игнорировать их.

Скалль понимающе кивнул. Конечно, это было очевидно. Она была напугана и старалась избавиться от ненужного дара, который унёс жизнь её матери. Возможно, Улла ощущала тяжёлое чувство вины. Она была тогда совсем ребёнком. Впрочем, она ребёнок и сейчас.

– Меня не интересуют все, – ласково улыбнулся Скалль. – Расскажи мне только о том, где я сижу на троне Борре.

Улла придвинулась ближе, прижимаясь грудью к телу конунга. Она ощущала только мягко пружинящую одежду, а остальное додумывала сама. К несчастью, ей ни разу не доводилось видеть Скалля обнаженным, чтобы сейчас представить, как она прижимается к его оголённой груди. Поэтому, закусив нижнюю губу, Улла могла думать только о чёрном доспехе и тёплой рубахе, которые были под его тяжелой накидкой с мордой волка.

Мир вокруг них снова задвигался, тени заплясали так, что обоим пришлось закрыть глаза. Не открывая их, Улла произнесла:

– За тобой горело пламя очага. Ты сидел на позолоченном троне. Над тобой черепа животных, а среди них в самом центре череп волка. Под потолком висели свечи в металлических блюдцах, словно звёзды, рассыпавшиеся на небе. Везде я видела волков, вырезанных на деревянных колоннах. В помещении были люди. Они стояли на коленях, приветствуя своего вождя. Их сотни, они толкались плечами и…

Неожиданно завыли волки, и Улла со Скаллем открыли глаза. Они стояли слишком близко друг к другу. Конунг улыбнулся и погладил девушку по щеке замёрзшими пальцами.

– Если бы ты сказала мне это раньше, то я бы больше доверял тебе, – хмыкнул он.

– И не избегал бы меня?

Скалль тяжело вздохнул и попытался подобрать подходящие слова. Торгни был прав с самого начала, боясь, что Скалль потеряет голову от слов Уллы. Ведь сам конунг, взваливший тяжёлую ношу на свои плечи, терзался в сомнениях все эти три года. Ему нужно было, чтобы боги одобрили его действия, чтобы они указали верный путь. Улла дала ему всё это. И даже её слова об их общей судьбе после гибели миров не казались ему глупостью.

– Я избегал тебя по другой причине. В Урнесе я дал обещание Ракель жениться на ней, – честно произнёс Скалль. – Твоя настойчивость и твои предсказания нашей общей судьбы были для меня опасны.

– Ты любишь её? – Улла презрительно скривила губы и шмыгнула носом. Обида комом встала в горле.

– Мои чувства можно так назвать, – уклончиво ответил Скалль.

Улла только зарычала, как дикое животное. Она хотела услышать другой ответ.

– Улла, зачем тебе это нужно? Разве ты не видишь разницу между капризами и чувствами?

– Я вижу предназначения.

– Ты не знаешь меня, Улла! Ты не любишь меня и даже не желаешь. Тебе нравится моя власть, разве не так?

– Как ты можешь такое говорить? – Улла попыталась вывернуться из рук Скалля, но он, сжав плотно зубы и закатив глаза, притянул её обратно.

– Я говорю так, как чувствую. Сколько раз ты пыталась управлять мной и навязывать решения, которые тебе кажутся верными? – Скалль заглянул в лицо Уллы. – Но я давно тебя разгадал. Ты опасна для меня. Ты опасна даже для несчастного Торгни, который влюбился в твои сладкие речи о богах, как мальчишка. Конечно, ведь теперь для нас все боги заключены в тебе, – Скалль вздохнул. – Тебя невозможно слушать, но тебе и невозможно сопротивляться. Разве я могу не следовать воле богов? – Скалль с шумом выдохнул. Он не отводил взгляда от её пронзительных глаз. Если у Ракель они были серые с теплыми карими пятнышками, то у провидицы – промозгло-серыми, а ровный круг радужки обведён чёрной границей. – Я поражён тем, что такой великий дар достался такой капризной и несносной девчонке, как ты. Он бы больше подошёл Ракель, которая думает о людях больше, чем о себе. Я бы хотел быть именно таким спасителем, каким она желает меня видеть, – Скалль поднял руку и погладил Уллу по щеке. – Не таким, каким ты меня можешь сделать.

– Да, я – твои боги, Скалль, – прорычала Улла. – Ты не можешь забывать об этом. Она не даст тебе того, что могу дать я.

Скалль сократил расстояние между их лицами до нескольких снежинок. Ветер трепал волосы, щекоча кожу. Когда мужчина коснулся губ Уллы, она глубоко вдохнула. Поцелуй вышел колючим – когда двое отстранились, ветер впился в их влажные губы, вызывая неприятное ощущение, будто плоть кровоточила. Но заканчивать этот долгий и осторожный поцелуй конунг не торопился.

Его движения были чувственными и медленными, он касался губ девушки кончиком своего языка, дразня и не давая наваждению завершиться. Губы Уллы были тонкими в отличие от полных губ Ракель. Поцелуи отличались. Сейчас Скаллю мерещились боги и невероятная сила вёльвы, которая перетекала в него через горячее прикосновение.

Наконец он сомкнул губы и слегка отстранился.

– Это то, что ты хотела от меня в Скогли? – хрипло прошептал Скалль.

– Это нечестно, – прохныкала девушка.

– Чего ты ещё хочешь, Улла? – удивился конунг.

– Ты женишься на ней?

– А ты хочешь, чтобы я женился на тебе? – улыбнулся Скалль самодовольно.

Улла промолчала, а он вздохнул. Скалль знал, как ему надо поступить. Но не мог скрывать ни от кого, – ведь даже Торгни и Ракель это примечали, – что в глубине души хочет быть именно таким, каким его может сделать Улла. Он желал признания и власти с каждым днём всё сильнее и знал, что Улла укажет путь к ним. Скалль держался за Ракель и Торгни, как за последних разумных людей, не позволяя себе провалиться в бездну.

– Я рад, что ты этого не хочешь, – улыбнулся конунг и снова погладил Уллу по волосам, а потом отстранился и повернулся к ней спиной, разыскивая путь.

– Если я захочу, ты женишься на мне? – громко спросила девушка.

– Нет, – так же громко ответил Скалль, не поворачиваясь к ней лицом. – Идём, нам надо добраться до вон той скалы, там мы сможем осмотреться.

Улла, конечно, мгновенно вспыхнула злостью и обидой, но, если честно, Скалль понимал, что соврал ей. Только провидице совсем не следовало знать того, как сильно она отравила разум конунга своими упрямыми речами и манящими предсказаниями.

Наконец миновав страшный бурелом, Скалль и Улла поднялись на скалу, с которой были видны и море, и равнины, и даже два волка, мирно отдыхающих где-то на скалистом горизонте. Спины их шевелились, а каждое движение отдавалось эхом от скал, и до человеческих ушей доносилось далекое уханье.

Улла и Скалль всматривались в волков. В их серые спины, ворочавшиеся в дымке туманов и облаков. Из брюха Сколля светило солнце, и горы поблизости отбрасывали длинные тени.

– Вот он, смотри, – ахнула Улла, хватая конунга за руку и припадая к его плечу в ужасе.

Рядом с волками появилась черная гора. Она начала шевелиться, подниматься, потягиваться. Вскоре гигантская волчья морда стала отчётливо различима. Фенрир будто смотрел прямо на них долгим изучающим взглядом, а затем замотал головой, стряхивая с шерсти залежавшийся снег.

– Он такой огромный, что проглотил бы и Сколля, и Хати, и все наши драккары, запив их Северным морем, – произнес медленно конунг. Он вынул руку из-под накидки и указал на огромную траншею, вырытую поперек леса. Ту, вдоль которой они дошли до скалистого утеса. Длинный ров брал свое начало далеко в горах, взрезая почву равнин и лесов, а потом петлял и сворачивался в разные стороны. Траншея проходила насквозь через весь Ставангр, деля его на две страшные, практически полностью уничтоженные части, а потом, разворотив берег, уходила далеко в море, оставляя под водой заметную даже в темноте черную глубокую полосу, – А это след от Глейпнир – цепи Фенира, – уверенно произнес Скалль.

– Но где сама цепь? – послышалось позади.

Скалль и Улла мгновенно обернулись и увидели Торгни, волочащего за собой ногу. За ним Фюн тяжело тащил на своих плечах хромающего Эту. Ракель, опираясь на копье, прихваченное с собой, оглядывалась по сторонам. Улла распрямила плечи и вздёрнула свой нос.

– Как же нам увидеть эту цепь, если сделана она из корней гор и дыхания рыб? – хохотнул Фюн, отвечая на вопрос Торгни. – Вот ты смешной, человек, хочешь увидеть то, чего нет!

Легенды гласили, что Локи принес малыша Фенрира в Асгард, чтобы показать Одину, вместе с двумя другими своими чудовищными детьми. И из всех Один посчитал безобидным только маленького волчонка. Фенрира оставили жить с богами, но вскоре малыш вырос, превратившись в голодное чудовище. Уже ничто не могло его насытить. Только Тюр, бог воинской храбрости, осмеливался кормить Фенрира. Один испугался, что вскоре волк съест и богов, и Асгард, и все другие миры, поэтому поручил сковать его самыми крепкими цепями, которые только можно было найти в их мире. Конечно, они не помогли.

Тогда гномы создали волшебную цепь. Она состояла из шума кошачьих шагов, женской бороды, птичьей слюны, медвежьих жил, корней гор и рыбьих голосов. Из всего, чего не было ни в одном из Девяти Мирах. Именно эта цепь, Глейпнир, смогла удержать Фенрира. И именно страшные звуки этой разрывающейся цепи Скалль слышал прошлой ночью.

– Однако ж сколько грохота наделало то, чего нет, – проворчал Торгни.

– Как я рад, что вы живы, – выдохнул Скалль и подошел к Ракель, заключив ту в крепкие объятия. Улла сжала кулаки под плащом. – Ты в порядке? – прошептал он воительнице, а та процедила сквозь зубы:

– Тело мое в порядке, а вот рассудок явно помутился. Какие боги мне примерещились в темноте, что я кинулась туда за вами, кучкой безумцев? – в её словах и голосе не было ничего безобидного.

Скалль выдавил из себя улыбку:

– Но разве не только благодаря тебе выжили эти трое? – он кивнул в сторону воинов.

Практически все мужчины были покрыты грязью, на лице Ракель тоже были следы, словно она падала лицом на землю. У Торгни на лбу красовалась открытая рана, а у Фюна штанина на правой ноге была порвана и из раны сочилась кровь. Им повезло меньше Скалля и Уллы, их не вели боги, поэтому друзья собрали собой все кочки, ветки и деревья.

Ракель сощурилась и очень долго смотрела в глаза конунга. Улла ощущала, что гнев воительницы сдерживает лишь её невероятное самообладание.

– Я не просила никого идти за мной, – вёльва скрестила руки на груди.

– Я шла не за тобой, – Ракель покачала головой и вскинула руку, призывая вёльву больше не делать сомнительных выводов. – Я шла за своим конунгом, который не должен был пропасть в тёмном лесу, когда на него надеется весь народ Мидгарда, – она осуждающе перевела взгляд с Уллы на Скалля. – К тебе, предсказательница, у меня нет вопросов, но за разум моего вождя я беспокоюсь. Когда он рядом с тобой, то теряет рассудок.

Мужчины замерли. Торгни, Фюн и Эта переглянулись и даже перестали дышать, вслушиваясь в каждое слово.

– Сейчас вспыхнет новое солнце, – прошептал сквозь стиснутые зубы Торгни.

– Весьма кстати, ведь старое сожрал волк, – хмыкнул один из братьев.

– Что же, – Улла сделала слишком уверенный по мнению Фюна и Эты шаг в сторону Ракель. Они бы посоветовали вёльве не подходить к разгневанной девушке столь близко. – Ты боишься, что внимание Скалля обращено ко мне и я занимаю его мысли. Как женщина, разумеется, я тебя понимаю, – Улла улыбнулась, стараясь сделать свою улыбку снисходительной.

– Для прорицательницы ты не очень прозорлива, – покачала головой Ракель и сделала шаг навстречу. Мужчины вздрогнули. Улла фыркнула. Ей уже не раз говорили что-то подобное, и эти замечания ей совсем не нравились. – Ты вскружила голову Скаллю речами о предназначении, но это ты, – Ракель ткнула в сторону Уллы пальцем, – грезишь славой богов, совсем не думая о людях.

– Ты понятия не имеешь, о чём на самом деле грезит Скалль, – прошипела Улла.

Скалль молчаливо прикрыл глаза. Люди вокруг него постоянно решали, что за правителем он должен быть, но сам Скалль понятия не имел, каким его видели боги. Чем ближе к югу, чем больше событий Рагнарёка происходило вокруг него – и тем ему страшнее. Прошлой ночью Улла могла стать случайной свидетельницей его страха, а многими днями раньше Ракель ощутила, как сильно он боялся за свою тайну. Что уж говорить о Торгни, который видел и замечал вообще всё. Они втроём могли уничтожить Скалля достаточно быстро, им нужно было только объединить усилия.

Поэтому сейчас по его спине прошёл холодок.

– Скалль для людей подобен богу, – Улла вскинула голову, а Скалль незаметно поморщился. Он не хотел мнить себя богом перед друзьями, не хотел, чтобы они считали его настолько высокомерным.

– И он, словно бог, защищает их, закрывает собственной спиной, ведёт сквозь вечную зиму. А что сделала для людей ты? Где ты была? – Ракель совсем не нужно было повышать свой низкий со стальными нотами голос, чтобы внушать слушающим страх. – Неужели мы все здесь правда считаем, что побег из Ставангра принесёт нашим людям хоть какую-то пользу? Волки отбили нас от стада, как паршивых овец. Надо было позволить ей бежать одной, если ведьма так того хотела. Зачем было бросаться вслед за ней?

Мужчины молчали. Все здесь кроме Уллы не решались и слова сказать поперёк властного голоса воительницы. Скалль втянул носом воздух и понял, что все смотрят на него. Его прежняя власть и непоколебимость треснули по швам, и друзья это ощущали.

– Тор обратил свой взор на Уллу, когда она взывала к нему, – медленно произнёс конунг. – И тогда вернул нам море.

Но Ракель точно не собиралась сдаваться. Это Скалля и пугало.

– Или он обратил свой взор к тебе? К единственному избранному спасителю, который хоть что-то делает для людей?

Скалль испуганно распахнул глаза. Что, если она права? Ведь в ту ночь ему казалось, что Тор действительно смотрит на него. Но он так хотел верить Улле, потому что за три года страшной зимы ещё ни разу не встречал никого, кто подтвердил бы ему волю богов. Она нужна была ему больше, чем все люди севера. Но только при условии, что она не лжёт.

Скалль молчаливо смотрел на Ракель, обдумывая её слова.

– Она ведьма, Скалль.

– Назови меня ведьмой еще раз, и я…

– Довольно, – Скалль поднял вверх руку, призывая девушек к молчанию. Никто ему не перечил. В повисшей тишине вдруг завыли волки. Их протяжный вой запетлял среди скал и размножился на сотни завываний. – Норны уже давно определили наши судьбы. Думаю, если бы мы не увели волков, то наши люди не смогли бы вовремя покинуть Ставангр, – Скалль указал рукой в сторону моря. Там вдоль берега протянулась вереница из десятка уходящих прочь драккаров. К сожалению, несколько из них бесформенными обломками дрейфовали в гавани города рядом с остовами тех, что сгорели ранее. Скалль только надеялся, что на уничтоженных цепью кораблях не было людей. – Но назад нам путь отрезан. Нам не перебраться через руины города и ров, что оставила Глейпнир… – Скалль задумчиво сощурился и покрутил головой. – Обогнём скалу и выйдем к восточному берегу Ставангра, наверняка там есть где причалить. Уверен, Торлейв будет идти вдоль берега и искать нас, – Скалль взглянул на удаляющиеся в море корабли. – Уже скоро они войдут в пролив Скагеррак. И тогда назад дороги не будет, наши корабли уже станут заметны, – Скалль вздохнул и обернулся, оглядывая друзей. – Времени совсем нет. Без солнца холодать будет ещё быстрее, поэтому поторопимся. Постараемся найти кров, если не успеем добраться до берега через скалы. Эта, как ты? Идти сможешь?

Фюн и Эта переглянулись и кашлянули почти одновременно.

– Я ещё собираюсь посмотреть, как ты, северный зверь, станешь конунгом всех народов. Будь уверен, я доковыляю до этого дня, чтобы от души посмеяться, – ответил Эта.

– Обещаю, что тебе будет над чем смеяться, – Скалль выдавил из себя улыбку. – Торгни?

– Моя нога тоже донесёт меня до этого дня, – подмигнул друг, а потом посмотрел на Уллу таким взглядом, что та сразу и не поняла, чего в нём больше: осуждения или печали.

– Ракель? – Скалль подошёл к рыжей воительнице и пригладил её растрепавшиеся волосы.

Улла презрительно отвернулась, будто они делали что-то не совсем приличное.

– Со мной всё в порядке.

Ракель положила свою ладонь в массивной перчатке на щеку конунга. Скалль посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Это спокойствие стоило всего огня, который есть у богов. Во всяком случае Скалль надеялся, что Ракель и её рассудительность всё ещё верны ему. Он видел, как в серых с коричневыми пятнышками глазах воительницы плескалось осуждение. И он бы и рад был всё исправить, но не мог.

– Идём, – пресекая дальнейшие проявления нежности между ними, резко произнесла Улла и прошла мимо, двигаясь вниз с вершины.

Глава 6

Даже на юге зима уже была тяжёлой. Снег шёл часто и оставался лежать на земле. Вскоре Скалль заметил, что загребает ногами снежный покров, а раненым стало труднее идти. Торгни отказывался от помощи, а вот братья Трюггвисон только молчаливо пыхтели и хватались друг за друга, прыгая по скалистому спуску.

Восточный берег Ставангра был покрыт камнями, но кое-где им иногда удавалось идти по ровной местности, усеянной деревьями. Спускаясь к морскому побережью, Скалль и его друзья уходили всё дальше влево, пытаясь найти подходящие тропы. Вскоре они заметили, что просто идут вдоль моря, которое было видно с высоты. Драккары, которые вёл Торлейв, медленно двигались параллельно.

Вскоре Скалль и остальные вошли в рощу, и ровная линия моря с лежащим телом змея и погибшим Тором на время скрылась из глаз.

Путь освещали волки. Все это понимали, но не обсуждали. Большой волк Сколль сначала долго оставался за их спинами, но вскоре, когда свет солнца стал с трудом добираться до этих краёв, волк поднялся со своего места и зашагал ближе. Наконец он сел за скалами, делая мир светлее для Скалля и его людей.

Фенрир и Хати оставались далеко позади. Волки отдыхали, забравшись вглубь горных хребтов и выбрав место поровнее между скалами. Иногда шевелились, переворачивались на другой бок и отряхивались. Казалось, что им совсем нечем заняться, а Фенрир, вечность пролежавший в своей темнице, выбрался на поверхность только чтобы понежиться на свежем воздухе.

И даже казалось, что волки совсем не представляли угрозу для людей Мидгарда. Во всяком случае, пока сыты. Ведь не зря Один запер Фенрира под землей, страшась его непомерного аппетита.

Когда ещё огромные звери были видны, Скалль часто оборачивался, раздумывая о природе их гнева и голода. Эти чудовища хотели уничтожить богов и людей, они прибыли в Мидгард, чтобы творить зло, но Скалль зла не ощущал. Эти волки были частью замысла богов и их общей судьбы. Испытывать ненависть к ним или Ёрмунганду ему уже казалось неправильным. Все это часть неизбежного.

Из-за деревьев мельком показалось море и мёртвое тело змея. Тусклое солнце отражалось от поблёскивающей алыми всполохами чешуи. Как красиво! Там далеко, вероятно, снег уже покрыл безжизненные тела, и оттого теперь они искрятся всё больше. Скалль вспомнил слова Уллы о том, что ей жаль это огромное чудовище. Он родился, его отобрали у матери и отца, а потом Один сослал его в океан в одиночестве спать под водой. И змей очнулся только ради своего последнего боя, чтобы в нём умереть. Незавидная участь.

Скалль подумал, что, если бы не решение Одина предать Фенрира, волк бы никогда и не задумал сожрать кого-то из богов или поглотить миры. Но теперь он, конечно, был зол на Всеотца. И Скаллю должно быть стыдно за такие мысли об Одине и богах, ведь те даровали ему бессмертие… Но стыдно ему не было.

Скалль поджал губы, выныривая из раздумий. Он так долго стоял на скалистом уступе, разглядывая сквозь голые ветви деревьев мёртвого Ёрмунганда, что все его друзья уже давно ушли далеко вперёд. Конунг тяжело вздохнул и помотал головой. Ему очень хотелось быть нужным богам. Фенриру и Ёрмунганду хотелось, наверное, того же. Может быть, он, рвущийся быть нужным и важным кому-то, ничем не лучше обиженных чудовищ?

Увидев, что друзья остановились рядом с целым семейством густо разросшихся деревьев, Скалль поспешил их нагнать. За деревьями оказалась небольшая речка. Вода бежала по камням, создавая шум, похожий на шелест листвы на ветру.

За рекой стояло три небольших дома. Ни из-под одной двери не валил дым, а вокруг не слышалось голосов людей.

– Здесь никого нет, – вздохнул Скалль. – Поищем в домах, вдруг там есть еда. Я ничего не ел со вчерашнего дня.

Перейти реку им удалось не сразу. Люди, ранее жившие в домах, построили хрупкий мост в самом узком месте реки. Но ненадежная конструкция шаталась под шагами тяжёлых воинов, поэтому переходили реку все осторожно и по одному. Торгни оступился из-за своей хромоты и по колено погрузился в воду. К счастью, ни один острый камень не подлез под его стопу, поэтому он лишь промок.

Оставленные дома были занесены снегом, а ветер выл среди хижин одиноко и грустно. Когда все пересекли реку, к ним так никто и не вышел. Скалль отправился искать животных, которые могли бы здесь остаться, но никого не нашёл.

– Думаю, здесь все умерли, – Ракель вынырнула из дверей дома побольше. – В этом доме трое мертвецов. Их убили голод и холод. Жаль, что мы не оказались здесь раньше, чтобы увести их с нами.

– Скалль и не собирался заходить сюда, – выдохнула Улла, с вызовом глядя на конунга.

– Осуждаешь меня? – огрызнулся он. – Ты?

– Слышала, что ты направился в своё путешествие спустя год после того, как боги открыли тебе глаза на грядущее и даровали бессмертие, – пожала она плечами. – Если бы ты отправился раньше, то времени бы хватило обойти все земли.

– Слышал, что ты вообще никуда не направилась, когда боги показали тебе Рагнарёк, – Скалль остановился и повернулся к ней. – Не было на это времени? Готовилась к свадьбе?

Улла только обиженно засопела в ответ на его слова. Остальным же было плевать на очередную перепалку. Каждый был занят своими ранами или поиском еды.

– Уже темнеет. Переночуем здесь. Сегодня ночью ты обратишься к богам и узнаешь, какой путь они определили для нас, – приказал Скалль холодным голосом, не глядя на вёльву.

Он развернулся и направился в один из промерзших домов.

Конунг резким движением захлопнул дверь и остался наедине с трупами, лежавшими в обнимку в постели. Скалль вздрогнул, глядя на их высушенные тела, а потом присел на покосившийся скрипучий стул, упёрся локтями в колени и уронил голову на руки, уставившись в пол. Тяжкое бремя, которое никогда бы не согласился нести Торгни, давило на Скалля с такой силой, что ломило кости. Ему казалось, что он – ветвь Иггдрасиля, на которой держался весь Мидгард. Но на деле он был тоньше прутика, готового вот-вот переломиться. В животе урчало, ноги ныли, руки замёрзли и не слушались. Скалль запустил пальцы в свои чёрные волосы, надеясь, что сможет в них согреться. Но те были промерзшими и колкими, словно сосульки.

Какое-то время он сидел так, просто глядя на трещину в полу. Сквозняк задувал из-под двери и из щелей в стене, поднимая с пола снежинки и пыль. Сначала в голове Скалля не было ни одной мысли, он просто медленно дышал. Но потом, глубоко вздохнув, позволил себе ощутить сразу всё, что его терзало.

Конунг провёл ладонью по своему лицу. Он выпрямился, откидываясь на стуле и прижимаясь спиной к холодной стене. Его ладонь легла на живот, и тот ответил тяжёлым голодным урчанием.

Крепчающий ветер гонял снег между домами и покосившимися заборчиками. Облака плотно сомкнулись над головой, но свет теперь шёл не с небес, а откуда-то из-за скал.

В домах не было никакой еды. Скалль, Фюн и Ракель исследовали лес вокруг, надеясь найти хоть что-то. Но только Ракель, взявшей с собой из домика лук и стрелы, удалось подстрелить двух маленьких птичек с черной головой и белыми полосками около глаз. Улла же нашла у дома дикую яблоню с покрывшимися белым инеем плодами. Она собрала все, до каких только смогла дотянуться. А те, что были выше, собирал Торгни.

Взяв двух тощих птиц, Скалль прошёл мимо вёльвы и своего друга, скрываясь в доме с натопленным очагом. Несмотря на дыры в стенах, разговора Уллы и Торгни он уже не слышал.

– Сильно болит? – вдруг мрачно спросила Улла, хотя с самого Ставангра они с Торгни не сказали друг другу ни слова.

Мужчина замер и посмотрел на девушку сквозь голые ветки. Улла не смотрела в его сторону, а только задумчиво отбирала прогнившие яблоки от тех, которые ещё можно было съесть. В тишине было слышно только, как бежит река и как прогнившие плоды, которые девушка выкидывала, падают в снег.

– Нет, – наконец покачал головой Торгни и с трудом переступил с ноги на ногу, чтобы пробраться к следующим веткам.

– Я видела на твоей ноге большую рану, – фыркнула Улла, всё ещё не глядя на воина.

– Хочешь услышать, что мне больно?

Девушка едва усмехнулась.

– Нет. Но могу помочь тебе. Через реку растет ольха. Мать учила меня делать из её коры отвар, заживляющий раны и останавливающий распространение заразы. Я собрала немного для тебя и этого большого болвана, – сквозь зубы прошипела Улла. Она всё ещё увлечённо перебирала корзину с яблоками. Если бы Торгни пригляделся, то понял бы, что она просто перекладывает плоды внутри корзины, делая вид, что занята.

Торгни проковылял в её сторону и, облокотившись на большую ветку, из-за чего всё дерево закачалось, навис над вёльвой.

– Я тебя совсем не понимаю, Улла, – он покачал головой. – То ты высокомерная избранная девчонка, жаждущая лишь возвышения. То, гляди-ка… человек с большим сердцем.

Улла молчала, глядя себе под ноги.

– Скалль не верит мне. Я и сама иногда не верю, что могу что-то сделать для Мидгарда. Боги гремят оружием, но не говорят со мной, – прошептала она. – Скалль не доверяет моим предсказаниям, он больше верит этой… – Улла не договорила, тихо зашипев проклятия себе под нос.

Торгни ничего не ответил. Было очень странно слышать, что единственная, на кого Скалль надеялся в своём походе, не знала, что им делать.

– Боги выбрали нам другого спасителя, – прошептала Улла, шевеля одними губами. – Это больше не я и не Скалль. Потому что мы подвели богов… Я подвела богов, понимаешь, Торгни?

Слёзы побежали по щекам Уллы, а Торгни поспешил обхватить её плечи своей большой рукой и притянуть к груди. Их никто не видел в наступившей темноте. Болезненное солнце осталось с волком, засевшим среди заснеженных скал.

Улла попыталась выкрутиться из цепкой хватки, но Торгни продолжал её удерживать.

– Не надо, не трогай меня, – бубнила девушка. – Не надо меня жалеть, я…

– Ты избранная богами великая прорицательница, которая спасёт людей, – вздохнул Торгни. – Знаю. Скалль такой же, как ты. И не терпит к себе жалости, хоть и истощён бременем. Поэтому я знаю, что тебе нужна защита.

– Это не так…

– Так, Улла. Поэтому я рядом. Когда это пришло к Скаллю, я не знал, что делать. Он боялся подвести богов и людей. Замыкался в себе, балансируя между нашим миром и Асгардом, который был глух к его мольбам. Думаю, что он до сих пор не понимает, почему боги избрали именно его. Для какой цели даровали ему бессмертие? Должен ли он выжить, когда мы все умрём? В те мгновения, когда он сходил с ума от этих мыслей, я не знал, как ему помочь, – Торгни прижался губами к белоснежным волосам вёльвы. – Но сейчас я готов защищать тебя от твоих тяжёлых мыслей. На этот раз я всё сделаю правильно, не так, как поступил со Скаллем… Твои чувства и слёзы под моей надёжной защитой.

Девушка упрямо отстранилась и заглянула в глаза рыжего воина. Торгни решил, что этот момент очень трепетный и чувственный, поэтому поспешил им воспользоваться, чтобы признаться:

– Ты нравишься мне, Улла. Я даже…

– Любишь меня?

– Да. Пожалуй.

– Тебя это не доведет до добра.

– Угрозы меня не остановят, Улла.

Но Улла резко сделала шаг назад и вскинула голову.

– Хватит этих глупостей. Я уже сказала тебе, что это невозможно. Мы с тобой… из разных миров. Я принадлежу миру богов, как и Скалль. А ты должен довольствоваться миром людей. Если тяжёлые мысли и одолевают меня сейчас, то имеет смысл спросить о них у того, кто это пережил.

Торгни поджал губы и на этот раз не стал отвечать. За короткий срок знакомства он уже устал с ней спорить, как и устал от этого долгого похода. Если бы только Улла могла представить, что ему самому пришлось пройти! Торгни берёг несчастного Скалля от тяжести бремени, охранял его покой и чувства. Торгни выживал в тяжёлом походе, хоронил людей и долго шёл за другом, просто доверяя ему. Торгни был первым, кто поверил Скаллю. И поверил в Рагнарёк.

– Нам всем страшно. Даже мне.

Он хотел помочь ей пережить эти события, но сам был на грани. И Улла искала эту грань.

– Возможно, вы со Скаллем выполнили своё предназначение. Он спас всех людей севера и привёл на юг. А ты вернула нам море, когда мы в этом нуждались. Возможно, на этом ваша миссия заканчивается? И если боги выбрали нового спасителя, то дальше нам нужен именно он, – вздохнул Торгни.

– Нет! – Улла замотала головой. – Это значит, что он угрожает нам. Скаллю. Как самые близкие его люди, мы должны что-то сделать… – уверенно прошептала Улла и вытерла щёку тыльной стороной ладони. – Торгни, мы должны найти этого человека и убить.

В ответ он только тяжело сглотнул и посмотрел на небо, мысленно обращаясь к богам и умоляя их вразумить вёльву.

– Убить того, кого избрал Тор? – уточнил он на всякий случай.

– Да.

– Потому что…?

– Потому что он угрожает мне и Скаллю!

– Хватит, хватит, хватит! – процедил сквозь зубы Торгни и поймал лицо Уллы своими большими ладонями. – Остановись, молю тебя! Не могу представить, почему боги избрали именно вас со Скаллем, но вы оба просто невыносимы. Боитесь потерять свою власть, тогда как весь наш мир вот-вот погибнет. Скалль поплыл за Лейвом, чтобы развеять слухи, которые ты же и распустила! Ценою вашей шалости стали сотни людей, оказавшиеся в Ставангре. Одни утонули, а вторые сгорели заживо. Ради того, чтобы Скалль убедился в своем бессмертии, а ты получила власть и защиту, – Торгни сделал шаг в сторону, отстраняясь от вёльвы. – С меня хватит. Может быть, новый избранный умнее, чем вы оба.

И Торгни, тяжело дыша, быстро пошёл прочь от Уллы, даже не думая оборачиваться.

Глава 7

Огонь занялся неохотно, но всё-таки начал пожирать покосившийся сарай, в который Скалль и Фюн перетащили мёртвые тела. Улла вытащила из дома несколько железных тарелок и расставила перед собой. В одну она бросила снег и подождала, пока он растает. Скалль выломал несколько небольших горящих досок и положил рядом с этой тарелкой. Чтобы найти необходимую для ритуала траву, Улле пришлось с факелом ходить вокруг домов и пинать снег, пока нужные стебли не показались под белым сугробом. Ещё ей требовалась горсть земли, которую было невозможно схватить руками, поэтому Скалль всковырнул ножом чёрный промёрзший кусок, а Улла закинула его в другую чашу.

Когда все четыре элемента силы были разложены перед горящим домом, освещающим и шелестящую горную речку, и два оставшихся домика рядом, и собравшихся людей, Улла острым ножом попыталась проколоть палец, но кровь буквально застыла в её венах. Провозившись с этим непомерно долго, она наконец смогла извлечь одну каплю, чтобы добавить её на руны, начертанные на снегу.

Наконец Улла начала протяжно петь свои молитвы.

Все остальные расположились поближе к огню, согреваясь в теплоте. Они зажарили добытую дичь, но это не могло утолить голод всех шестерых людей. Оставались только яблоки и две луковицы, которые с хрустом доедал Фюн.

– Интересно, к кому она взывает? – задумчиво произнёс Эта, потирая ноющий локоть. Во время спуска со скалистого склона он поскользнулся на больной ноге и кубарем скатился вниз, собрав собой несколько стволов деревьев.

– Ко всем, кто нас услышит, – пожал плечами Торгни.

– Нам подойдут любые боги, которые знают, что теперь делать, – задумчиво произнёс Скалль.

– Однако… Ближе всех к нам сейчас чудовищные волки. Не хотел бы я, чтобы они нас услышали, – поежился Эта.

– Они слышат нас, видят, чуют, бегут по пятам, – вздохнула Ракель. – Но я тоже надеюсь, что Улла донесёт свою молитву до богов. Или, например, до Хеймдалля, их стража, который слышит всё, что делается в Девяти Мирах.

– Да! – Фюн начал стряхивать с колен шкурки луковицы. – Интересно, звучал ли его рог, когда началась битва богов? – он поднял глаза к тёмному небу.

– Звучал, – кивнул Скалль, и все устремили к нему свои взгляды. Ему стоило рассказать то, что знал он сам. – Улла говорила, что слышала все предвестия Рагнарёка. Слышала, как пёс Гарм, охраняющий врата в Хель, выл, когда Бальдр вошёл в царство мёртвых. Улла слышала, как завыла первая вьюга великой зимы, как рог Хеймдалля призвал Одина и его воинство выступить в битве.

Помолчав и подумав над этими словами, Фюн наконец произнёс, погладив свою длинную бороду:

– Хотел бы я слышать сейчас богов так, как слышит она. Слушать, как Всеотец размахивается своим копьем, заносит его над инеистым великаном, – Фюн вскочил на ноги, схватил лежащую рядом палку двумя руками и занёс над головой. – И бьёт по нему с такой силой, что череп раскалывается надвое, натрое, на десятки осколков! И они разлетаются пушистым снегом, который потом падает нам на головы, – Фюн раскинул руки в стороны и подставил лицо небу. Несколько одиноких снежинок упали ему на щеки. Он хрипло загоготал от восторга. – О боги! Одарите же нас последней милостью!

– Предпоследней! – крикнул смеющийся Эта. – Пусть приберегут свою последнюю милость до дня нашего великого сражения, когда вы все уже сдохнете, а мы со Скаллем будем валяться в луже собственной крови… Вот тогда-то мы помолимся богам в последний раз!

Скалль грустно усмехнулся, а Торгни печально вздохнул и посмотрел в чашу с отваром из коры ольхи, который ему передал Эта.

Улла не могла сосредоточиться, постоянно прислушиваясь к голосам у огня. Она устала и испытывала тоску, постоянно думая, что боги от неё отвернулись.

Услышав, как один из братьев Трюггвиссон взывает к богам, Улла разозлилась. Видимо, они насмехались над ней. Закрыв глаза и вдохнув поглубже запах подпаленной травы, Улла постаралась провалиться между мирами.

Она взывала ко всем богам по очереди. Позвала Ньорда, Одина, потом Фрейю, Тюра. Фрейра звала особенно отчаянно, попросив у него лето. Хоть, конечно, и понимала, что это глупо. Грустнее всего огонь и ветер отозвались о Торе. Бедный бог грома! Улла слышала, как Один и Видар, мстительный бог, славили сладкую месть за погибшего Громовержца. Ей приоткрылась завеса битвы. Мгновенно звуки сражения снова накинулись на вёльву.

Она различала тяжелые крики, удары и топот ног, а еще рычание чудовищ, с которыми сражались боги. Улле было даже странно, что остальные не слышали этого страшного рёва.

Но на мгновение и они услышали. Ветер донёс до Скалля, Ракель, Торгни и братьев отзвуки звериного рыка. Конунг подскочил на ноги, а Торгни схватился за копьё и уставился в темноту. Больше звуков не было.

– Что таит в себе тьма? – прошипел сквозь зубы Торгни, но Улла этого не слышала. Как и последующих слов.

– Улла зовёт богов. Она сильна так, что даже до нас доносятся звуки битвы, – выдохнул Скалль.

Ракель и Торгни посмотрели на него. Потом оба переглянулись, а Торгни произнес:

– Значит, боги ответят ей сегодня.

Но Улле никто не ответил. Только обрывки возгласов доносились до неё – иногда чуть отчётливее, но голоса неизменно тонули, почти не достигая Мидгарда. И когда злость и отчаяние вспыхнули в ней с новой силой, она осмелилась обратить свой голос к тем, кто был ближе всех. Она не уйдёт сегодня ни с чем.

– Фенрир, – прошептала она. И ответ тут же последовал – тяжелый волчий вой разрезал ночное небо. Казалось, волк был совсем близко.

– Этого ещё не хватало, – вздохнула Ракель, но все сидели как вкопанные.

– Если захотят прийти – всё равно придут, – пожал плечами Фюн.

– На всё воля богов, – покивал Эта.

Но волки не приходили, земля не тряслась от их быстрых лап, а вой не повторялся. Наоборот, воцарилось затишье. Только потрескивание досок в огне убаюкивало замолчавших путников. Улла покачивалась и больше не пела. Она слушала.

Фенрир обратил к Улле свои жёлтые глаза. Он спросил у вёльвы, почему она взывала к нему издалека, хотя он мог оказаться рядом в считаные мгновения, если бы ей взбрело в голову поговорить с ним.

Она ничего не ответила. А только задала свой самый важный вопрос. Улла спросила, совсем бесшумно перебирая губами, что ждёт их всех дальше. Но волк ответил только, что от судьбы не убежишь. И то, что предсказано, будет исполнено.

Улла заскулила, с силой прикусив внутреннюю сторону щеки. Она боялась привлечь внимание болтавших неподалёку людей.

Почему вёльва обращалась к волкам в своих молитвах, если могла обратиться к Одину и другим великим? Фенриру было действительно интересно знать.

Улла долго не решалась ответить. Ей было сложно признаться самой себе, а уж тем более сказать чудовищам о том, что она, избранная богами спасительница, больше не слышит самих богов. Или они не слышат её саму.

Но всё-таки Улла сказала об этом Фенриру. К её удивлению, волк не стал насмехаться над ней или злорадствовать, а сочувственно ответил, что он тоже когда-то был отвергнут богами. Наверное, это в характере Одина.

Ощутив своим сердцем все чувства, которые Фенрир хотел бы выразить, Улла замерла. В полном молчании она пропускала через себя боль маленького волчонка, которого приютили, а потом выкинули прочь, когда он вырос. Улле казалось, что она слышала сквозь миры доносившийся из прошлого плач Локи. Несчастного отца, которого лишили всех его детей. Ей вспомнился мёртвый величественный Ёрмунганд, и сердце сжалось от боли.

Какая большая трагедия крылась за этой войной.

Но если теперь боги не будут направлять Уллу, то как люди смогут справиться с грядущими катастрофами? Девушка беззвучно начала плакать. Теперь люди убьют её. Или обрекут на участь страшнее той, которую боги избрали для детей Локи.

Фенрир поднялся со своего места. Это было отчётливо слышно в темноте. Значит, сказал он, теперь именно они могут помочь людям, если вёльва слышит его слова. Его сыновья теперь могут даровать людям день и ночь, а сам Фенрир достаточно силён, чтобы схватиться с инеистыми великанами, когда придёт время.

И неужели волки встанут на сторону людей? Удивлению Уллы не было предела.

Фенрир и те, кто служил ему, будут защищать людей. Люди увидят в них могущественных покровителей. Они смогут обратиться ко многим, сыскать защиту, удачу и любовь. Фенрир был воодушевлён этим будущим, он переступал с лапы на лапу, поднимая вокруг себя столбы снега.

Его слова теплотой разливались в сердце отчаявшейся вёльвы. У неё всё ещё есть власть и сила. У неё есть могущественные союзники, которые смогут защитить её и вознести. Возможно, эти союзники гораздо сильнее, чем те, которые у неё были раньше. Ведь Один и другие боги уже проигрывали своё последнее сражение.

Утерев слёзы, Улла втянула воздух через нос, успокаивая дрожь во всём теле. Она согласилась с волком.

Перед тем как разорвать призрачную связь с Фенриром, Улла задала свой последний вопрос. Что ждёт её саму впереди? Возвышение? Падение? Безграничная власть над умами людей, которые будут обращаться к ней за великанской помощью чудовищ и тех великих, которые ещё будут живы после Рагнарёка? Ждёт ли её и бессмертного конунга Скалля счастливое будущее?

У Фенрира нашёлся для неё странный ответ.

Каждый из жаждущих получит то, что заслуживает. И только один расплатится за всех.

Вздрогнув, Улла оставила эти слова висеть в воздухе. Они заполнили собой весь Мидгард. Поднялись с дыханием волка, проникая в Асгард. И просочились сквозь землю в царство Хель. Предсказание облепило Уллу, словно вязкая гадкая жидкость.

Вёльва в ужасе скинула с себя сонную пелену.

Молитва стихла. Улла опустила промерзшие руки и уставилась поверх горящего сарая, который с треском осыпался на землю. Какое-то время она просто сидела, вглядываясь в темноту.

Ракель предложила отправиться в дом, где она уже развела очаг. Ветра стали крепнуть, и всем хотелось скорее укрыться. Люди скрылись в хижине, а вёльва ещё долго сидела на улице, греясь у погребального костра, в котором догорали тела.

Внутри неё бушевали все чувства чудовищ. Улла даже не заметила, что больше не слышит битву богов. Она баюкала в сердце тоску всех детей, лишённых родителей. И закрыв глаза, Улла наслаждалась призрачным прикосновением матери, которая сидела рядом с ней и смотрела своими пустыми глазницами в костёр.

Предсказание всё ещё не могло покинуть Мидгард. Улла боялась, что ничего хорошего оно не сулило ни ей, ни бессмертному конунгу.

Скалль долгое время сидел в углу и смотрел на всполохи огня в маленьком очаге. Он задумчиво перебирал шнурок на своей шее, завязывая и развязывая на нём узелки. Наконец он встал, тихо шурша одеждой, и направился к выходу. Уллы не было уже очень долго. Скалль только надеялся, что она не замёрзнет там насмерть.

Торгни же упрямо глушил в себе желание кинуться за провидицей. Ракель едва удалось убедить его зайти в дом, когда Улла, всё ещё погружённая в свои видения, оставалась снаружи.

Когда Скалль вышел на улицу, то увидел Уллу на прежнем месте. Он подошёл к ней ближе и коснулся пальцами её плеча.

– Ты получила ответы? – спросил Скалль.

– Да, – голос Уллы был хриплый и сдавленный.

– Пойдём в дом, тебе надо погреться, – прошептал конунг. – И ты расскажешь мне всё, что слышала и видела.

На улице было очень холодно. Улла закуталась во все свои накидки и подняла взгляд на конунга. Высокий, широкоплечий. Он нависал над ней как скала. Девушка вздохнула и приняла протянутую руку, чтобы подняться. Но Скалль повёл её не в тот дом, где был разожжён очаг. Уверенным шагом он направился в сторону покосившегося строения, которое раньше служило хлевом. Дверь скрипнула, пропуская их в темноту, а потом с грохотом закрылась.

– Скалль? – вопросительно пропищала Улла. Она ничего не видела впереди, только ощущала его тёплую ладонь в своей руке.

По шуршанию одежды Улла поняла, что Скалль стянул с себя большую меховую накидку. Она взметнулась вверх и накрыла девушку. От накидки пахло Скаллем.

– Ты говорила с богами? – прошептал восторженно конунг, приблизившись к Улле очень близко. Так, что он наконец прижал её к стене и навалился всем телом, не желая замерзать без верхней одежды.

Улла сглотнула. Ей придется врать.

– Да, – жарко выдохнула она и ощутила, как руки Скалля пробрались под одежду и сжали ее талию.

– И что они ответили?

Снова Улла сглотнула, оттягивая время и придумывая, что ей сказать. Она всё ещё ощущала боль Фенрира.

В холодном доме единственным источником тепла было только тело девушки, поэтому Скалль прильнул к ней как можно сильнее, а Улла тяжело задышала.

– Послушай, Улла, – голос конунга звучал как удар молота по наковальне. – Что бы ты ни узнала, прежде, чем передать это моим людям, ты расскажешь всё мне. Я бы хотел, чтобы каждый раз перед тем, как открыть рот, ты спрашивала моего разрешения, но это, увы, невозможно. Поэтому расскажи правду мне, а я скажу тебе, что ты будешь рассказывать людям.

Улла часто задышала.

– Скалль, я… Я не думаю, что волки хотели убить меня…

Он замер, какое-то время раздумывая над её словами. Конунг осторожно уточнил:

– Это тебе сказали боги?

Улла помолчала, а Скалль в этот момент многое понял.

– Ты слышала волков? – хрипло прошептал он.

Улла понимала, что ей нельзя говорить правду. Но и подходящей лжи у неё не было припасено.

Улла тихо заскулила. Ей надо было хотя бы попробовать.

– Теперь я слышу и богов, и чудовищ.

– И что тебе сказали волки? – Скалль напрягся всем телом.

– Они пришли сражаться не с нами, – Улла старательно подбирала слова. – Когда Асгард падёт, а боги покинут нас, то возможно…

– Что?

– Возможно, нам понадобятся новые покровители.

Скалль вздохнул и отстранился от девушки. Он мечтал, чтобы она рассказала ему о видениях, которые послали ей боги. Как то, в котором он сидел на троне Борре.

Мужчина устало навалился спиной на противоположную стену в узком коридорчике, в котором они стояли. Он провел ладонью по своему лицу. Боги ничего не передали для него.

– Но ведь мы с тобой на одной стороне? Неважно, какие у Мидгарда будут покровители, – уточнила Улла и протянула руку, чтобы коснуться пальцами доспеха Скалля. Маленькие металлические колечки кольчуги, вставленные в кожаный доспех, звякнули под ее руками.

Скалль долго молчал. Ещё одна большая проблема на его пути. А ведь всё казалось таким правильным! Он нашёл эту девушку, потому что боги привели его в Скогли. Потому что хотели, чтобы он был уверен в своём пути. А теперь Скалль всё больше терял веру в то, что делал.

– Скалль! – Улла пододвинулась к нему. – Ответь мне. В чём дело?

– Дело в тебе и в волках! – выпалил конунг, всплеснув руками.

– Разве волки не освещали тебе дорогу эти дни? – Улла тоже повысила голос. – Разве они охотились на твоих людей? Или напали на кого-то из нас?

– Они гнали нас от самого Ставангра через тёмный лес подальше от наших людей. Ты сказала, что они хотят убить тебя! А теперь, выходит, они твои лучшие друзья, – Скалль тяжело дышал.

– Я была глупа и слепа, – улыбнулась Улла и пошарила руками в темноте, чтобы найти руки Скалля. А потом сжала их своими пальцами. – Думаю, мальчишки-волки были так взволнованы, ожидая своего отца, что немного перестарались. Они хотели, чтобы мы встретились с Фенриром, вот и всё.

– Что за вздор ты говоришь… – Скалль вырвал свои руки из её пальцев. – Я должен был всё понять, ещё когда ты обманула Лейва, обрекая его на смерть от моей руки…

– Фенрир пришел мстить богам, но не людям, нам нечего бояться. Ты хотел, чтобы я указала тебе путь. И я всё ещё могу это сделать!

– Я хотел верить тебе, Улла, – простонал он. – Но подозрения не покидали меня с самой нашей встречи. Ты давно предала богов, поэтому они и отвернулись от тебя… А теперь они могут отвернуться и от меня, потому что я связался с ведьмой.

Грубо выставив руки перед собой, он отстранился от провидицы. Сейчас Скалль напомнил Улле Лейва в его последние мгновения жизни.

– Мы ведь созданы друг для друга, – простонала она. – Даже если все миры предадут тебя, я останусь. Потому что таково предназначение. Помнишь?

Скалль сделал шаг в сторону дверей.

– Довольно, Улла. Иди в дом греться.

Когда они вернулись в дом к догорающему очагу, все уже спали. Или, во всяком случае, так казалось.

Ракель не подавала виду, но ей точно было не до сна. Она накинула капюшон на голову и просто лежала, ожидая возвращения своего конунга. Наверное, она думала, что Скалль и вёльва уединились, чтобы провести время вместе.

Скалль протиснулся между ней и Торгни, который тоже не спал. И тоже по причине того, что конунга и Уллы долго не было. Скаллю бы стоило объясниться, но он даже не знал, что должен сказать другу. Поэтому молча опустил глаза и прошёл мимо. Совсем недавно его забавляло, что он мог управлять Уллой в то время, как его друг мог лишь мечтать завладеть её вниманием. Какое нездоровое чувство превосходства… И над кем! Над своим братом. Скаллю было стыдно, но Торгни он этого не скажет.

Улла тоже втиснулась рядом со свернувшимися бок о бок людьми. На ней всё ещё была накидка Скалля, что не скрылось от взгляда Торгни и Ракель. Им казалось, что они всё поняли.

В доме было уже жарко от костра и их дыхания. Свернувшись в огромной накидке, Улла постепенно начала засыпать. Прикосновения рук Скалля, которые она запомнила на своей талии, никак не грели. Сейчас она ощущала горечь от собственной лжи и закравшегося между ней и Скаллем недоверия.

Впрочем, грело её другое умиротворяющее чувство. Улла знала, что может спать спокойно. В этот раз её сон охраняли три огромных волка, не подпуская к ней никого, даже так отчаянно желавшего пробраться к ней Хеймдалля, стража богов. Он кричал неистово, надеясь, что последние уши в Мидгарде услышат его. Страж бежал по радужному мосту Биврёсту[17] и без устали кричал:

– Они идут! Они идут в Мидгард! Они идут!

Но никто в Мидгарде его не услышал. Улла уже отвернулась от богов.

Глава 8

Утро выдалось хорошим, солнечным, если так можно выразиться. Волк Сколль сидел неподалёку. Когда Скалль, Улла и все остальные проснулись, то увидели, как он непринуждённо чешет задней лапой себя за ухом. Снег летел во все стороны со скал, а от большого усердия передние лапы чудовища съехали со склона, вызвав небольшую лавину. Сколль привстал и отошёл в сторону. Он задумчиво наблюдал, как снег скатывается вниз.

От его близости вокруг было очень светло.

– Волки совсем распоясались, – произнес Фюн, нахмурив брови.

– По мне лучше так, чем пробираться через темноту. Сейчас я даже рад такому соседству, – пожал плечами Эта.

– Сколль наблюдает за нами. Интересно, почему им больше не нравится гоняться за Уллой? – Торгни задумчиво потёр бороду. Практически все косички в его ярких рыжих волосах расплелись, а маленькие металлические украшения растерялись.

Скалль молчал. Он не хотел, чтобы все знали о разговоре Уллы с волками. И о том, что они набивались к ней в друзья, а не пытались её убить.

– Почему они вообще собирались её съесть? – хмыкнул Фюн.

– А если не собирались? – Подошла Ракель, заплетая последнюю длинную косу. Руки работали быстро, казалось, что пальцев не десять, а двадцать: они мелькали и мелькали. Невероятно быстро. – Они играли, отбивая её от стада, как больного зверя.

– Я не больной зверь, – буркнула вёльва, наблюдая за воинами с уютного камня во дворе, ещё покрытого мягким можжевельником.

– К счастью, да, – спокойно кивнула Ракель. – Я просто пытаюсь понять природу их поведения. Эти чудовища могли съесть не только тебя, но и всех нас за одну эту ночь. Ну а теперь они благородно освещают нам путь, как если бы не сами сожрали солнце.

– Солнце при нас. А волки ведут себя как ласковые псы. Пока этого достаточно.

Все согласились со Скаллем. А в Улле забрезжила надежда, что он обдумал её слова и сделал правильные выводы.

Перевязав одубевшие тряпки на своих ранах, люди вновь двинулись в путь. Улла задумчиво вспарывала башмаками снег, увязая в нём на некоторых участках скалистой тропы почти по колено, и всё думала о волках. Нет, они не желали ей смерти, Улла это знала. Фенрир явился к ней как добрый друг, желая увлечь вёльву на их волчью сторону. И говорил он разумные вещи, которые убедили её.

Всю дорогу их сопровождал Сколль. Он перемещался за их спинами, освещая путникам дорогу. Казалось, что во всём Мидгарде только они заслужили солнце. Все молчали и берегли силы для долгого спуска. Несколько раз кто-то открывал рот, только чтобы вновь подметить странное поведение волков. Люди бросали косые взгляды на Уллу, но та не могла рассказать всей правды. Скалль до боли стискивал зубы, надеясь, что никто не будет докучать ему вопросами. Но сомнения людей крепли.

– Не к волкам ли взывала вёльва ночью, что утром они сами примчались освещать нам дорогу? – предположил Эта, ковыляя и опираясь о плечо своего брата. Ему соорудили палку-костыль, хоть здоровяк и отказывался принимать, как он выразился, орудие старика.

Все устало вздохнули. Но Скалль ответил за Уллу:

– Даже если к волкам, то она сумела с ними договориться. Иногда мне начинает казаться, что солнце греет мою кожу. И в этот момент мне всё равно, откуда оно светит. Пусть бы и из задницы волка, – проворчал он.

Его слова восприняли как шутку. Скалль постарался переключить внимание на труднопроходимый путь, первым прокладывая дорогу. Вслух он подбадривал своих людей, но думал: интересно, если поскользнусь и упаду вниз, смогу умереть? Свернув шею или размозжив голову об острые камни. Его так и тянуло проверить.

Скалль шёл впереди и думал: не хочется ли и кому-нибудь из его людей проверить это? Эта мысль должна была посетить хоть кого-то. Например, мудрую Ракель, которая так забавно пыталась подстрелить его в Урнесе. Она была в таком восторге от его маленького секрета, что вела себя как ребёнок. Надо было слушать её всегда… Её и Торгни. Боги уже даровали подтверждение того, что он идёт правильным путём. И это были люди, которые вверили ему свои жизни. А он, глупец, искал других знаков богов.

Скалль сопел через нос, злясь сам на себя. И старательно огибал опасные уступы, не зная, выживет он, если разобьёт голову о камень, или нет.

До берега оставалось совсем немного, когда проглоченное солнце начало потухать. Можно было только надеяться, что Торлейв тоже заметил песчаную бухту под ними и начал сворачивать. Вереница драккаров отдалилась от берегов Ставангра, боясь столкнуться с подводными скалами, и Торлейв высматривал Скалля издалека. Он не мог быть уверен, что конунг и Торгни живы, но продолжал смотреть в оба.

Темнота застала Скалля и его людей на небольшой заснеженной поляне. С одной стороны был скалистый обрыв, под которым виднелся песчаный берег, припорошенный снегом. С другой стороны были съезжающие по скалам корни можжевельника. Поляны едва хватало, чтобы все могли поместиться, но они остановились, всматриваясь в маленькие фигурки кораблей. Поворачивает ли Торлейв?

Торгни, тяжело дыша, опустился на небольшой камень. После отвара, приготовленного Уллой, рана стала меньше кровоточить, но наступать на ногу всё ещё было больно. Торгни очень злился и постоянно повторял, что именно он со своей больной ногой тормозит их, но Эта не давал ему забыть, что тоже ранен и хромает. Они горячо спорили всю дорогу, кто из них большая обуза, и никто не прерывал их спор. Отчасти потому, что все тоже беспокоились и злились.

– Остановимся на ночь? – предположила Ракель, когда Сколль надолго замер над обрывом.

– Нет. – Все посмотрели на своего конунга. – Мы не можем ждать. Посмотрите на море. – Все подтянулись к обрыву и стали всматриваться. Тонкая корка льда отражала последние лучи солнца. – Вода замерзает, Торлейв не станет рисковать людьми и сразу двинется в Борре, если не найдёт нас. Мы пойдём ночью. Нужны факелы.

Молча все достали найденные прошлой ночью факелы и развели огонь. Сколль задумчиво смотрел на них, пристроившись на скале, с которой они начали спускаться день назад. А конунг оглядывался в поисках его брата, в брюхе которого светила луна.

– Где же Хати? – Скалль наклонился к самому уху Уллы и прошипел ей в волосы.

– Что? – девушка вздрогнула.

– Если волки помогают нам, разве Хати не хотел бы осветить нам путь этой ночью? – фыркнул Скалль, глядя в глаза девушки, но та небрежно пожала плечами:

– Я попрошу его поскорее явиться, но… – она еле заметно улыбнулась, – они ведь не собаки.

Скалль сглотнул и отвернулся. Он не мог ей больше доверять.

Они снова двинулись вниз, ощупывая руками деревья и камни. Сколль покорно сидел на своем месте, сощурившись и несколько раз облизнувшись. Наверное, сожрав наконец их солнце, он навсегда останется сытым, подумал Скалль.

Когда появился Хати, наконец-то освещая им путь луной из брюха, несколько камней покатились сверху. Волк устроился рядом со своим братом и стал с интересом наблюдать за людьми.

– Ну, что им теперь от нас нужно? – рычал Торгни, вспахивая снег здоровой ногой. Сугробы преграждали им путь, и всем пришлось сбавить скорость.

– Не будем останавливаться. Смотрите под ноги, – рыкнул Скалль и пропустил мимо себя Ракель и остальных. Когда мимо него прошла Улла, он замкнул процессию. Подняв факел над головой, Скалль посмотрел наверх, но не увидел чудовищ.

Все пыхтели и строго держались выбранного направления. Было очень легко не заметить скалистого обрыва или притаившегося в снегу камня. Но пока им везло. Волки позади взвыли, и путники остановились на какое-то мгновение, а по их позвоночникам пробежал холодок. Темнота поглощала их, обступая со всех сторон.

Все остановились перед обрывом, поэтому конунгу пришлось снова выйти вперёд. Обрыв был совсем небольшим, но среди них были раненые. Скалль скатился вниз по спуску и скомандовал остальным последовать его примеру. В полном молчании все так и сделали, пока Скалль держал факель и освещал им узкий путь.

Тем временем Улла обернулась и посмотрела наверх.

– Хати всё-таки явился, чтобы осветить нам путь, – она посмотрела на Скалля, который на мгновение замер, глядя на неё снизу вверх.

Послышались громкие звуки падающих вдалеке камней. Зверь точно шёл не один.

Наконец Улла тоже соскользнула вниз и приземлилась в сильные руки Скалля. Они оба замерли. В свете факела казалось, что они остались совсем одни. Улла сжала пальцами плечи конунга, ощущая его сильные напряжённые мышцы. Её брови взметнулись вверх. Как же сильно она сожалела, что разрушила то хрупкое, что могло возникнуть между ними. Теперь Скалль смотрел на неё хмуро. Он попытался сделать шаг назад, но Улла задержала его руками.

– Скалль, выслушай меня…

– Довольно. Ты уже всё сказала.

– Скалль, прошу…

– Куда теперь? – вздохнула Ракель.

Улла разжала пальцы, вспоминая, что они тут не одни.

– Будем дальше искать путь вниз. Я уже слышу море, – уверенно покивал Скалль, резко отходя от прорицательницы.

Они шли и шли, пока не увидели отражение звезд в замерзающей воде. А впереди отчётливо были видны яркие факелы приближающихся драккаров.

– Торлейв нас не бросил! – радостно воскликнул Торгни и начал размахивать своим факелом над головой, привлекая внимание брата.

В темноте послышались тяжелые шаги, а потом совсем рядом с ними огромный волк обрушил вниз град камней из-под своих неуклюжих лап. Раздались всплески.

– Мы уже рядом! – крикнул Фюн и бесстрашно кинулся вперёд.

Под продолжительный вой волков все зашагали быстрее, не боясь оступиться. Наконец впереди показался просторный берег. В нос ударил знакомый солёный запах моря и раздался шум волн. Вода уже совсем лениво накатывала на песок, заторможенная холодом.

Тем временем волк замер на одном месте и медленно опустил морду прямо к берегу. Из пасти вырвались клубы горячего пара, заставив путников в страхе остановиться и кинуться вправо, подальше от Фенрира.

Но Улла совсем не испугалась. Когда все бежали прочь, она остановилась и сделала несколько нетерпеливых шагов к волку, вставая на носочки, будто это поможет ей дотянуться до исполина. Никто не видел её глаз, но они сверкали. Когда Фенрир приоткрыл пасть, Улла решила, что он вот-вот заговорит с ними, а все остальные, и Скалль в том числе, посчитали, что он сейчас сожрёт глупую вёльву.

Так же подумал и Торлейв. Он быстро скомандовал людям стрелять. Волна из стрел обрушилась на черную меховую морду чудовища, не причинив, однако, тому никакого вреда.

– Скорее на корабли! – вскричал Эта.

Все обернулись и увидели качающиеся на воде огни. Один драккар уже замер недалеко от берега, люди на нём суетились и много кричали, поражённые представшей перед ними картиной.

– Идёмте, – скомандовал Скалль, всматриваясь в темноту, где над ними висела волчья морда.

– Стой! – воскликнула Улла. – Разве мы можем уйти, когда волки подошли к нам так близко?

– Хочешь, чтобы я сразился с ними? – процедил Скалль.

Послышались всплески воды – это Фюн, Эта и Торгни кинулись в море, чтобы скорее доплыть до драккаров. Кто-то из них держал над головой факел. Ракель ещё стояла рядом, войдя в море по колено. Вода была невыносимо холодной. Скалль увидел её замешательство.

– Ракель, плыви на корабль! Быстрее!

Фенрир фыркнул из темноты, обдавая оставшихся на берегу Скалля и Уллу тёплым воздухом с неприятным запахом. Ракель не стала ждать повторения приказа. Она смерила коротким взглядом расплывающуюся в темноте черную фигуру Скалля, а потом покрепче стиснула зубы и направилась вслед за Фюном, Этой и Торгни.

– Скалль? – позвала Улла и приблизилась к замершему рядом с ней конунгу. Теперь они остались одни рядом с волками. – Прошу, поверь мне. Волки могут стать нашими союзниками.

– А какой им прок? – только прорычал мужчина и еле заметно мотнул головой.

– А какой прок богам? Наша преданность! Наше поклонение!

– Хочешь сказать, что Фенрир заменит нам Одина?

– Да, Скалль.

Не дожидаясь других слов, Улла приблизилась к мужчине вплотную и положила голову на его грудь. Он вздрогнул.

– Грядут большие перемены, Скалль, – промурлыкала девушка и потерлась о его броню своей щекой. – Доверься мне, прошу. У тебя нет выбора, ведь всё равно никто, кроме меня, не может больше говорить с миром богов и чудовищ.

Её ловкие пальцы нашли его холодную ладонь и крепко обхватили. Она притянула его руку к своим губам и выдохнула на кожу жаркий воздух, согревая.

Скалль сглотнул, ощущая тепло её губ на своих пальцах. Он старался не шевелиться, но не мог противиться вёльве, позволяя ей делать то, что она хочет. Не права ли была вёльва, что у него попросту не оставалось иного выбора, кроме как довериться ей?

– Может, потому что никому больше не надо говорить с богами и чудовищами?

– Ну что за вздор, – выдохнула Улла. – Боги дали тебе бессмертие, а ты хочешь забыть о них?

– Улла, – начал он, сжав крепко зубы. – Я знаю, что ты делаешь.

– Правда? – вздохнула девушка и резко подняла к нему свою голову. Они с трудом видели лица друг друга в темноте, но ощущали тепло, ориентируясь по нему. – Что же я делаю?

– Ты постоянно ищешь покровителей посильнее, чтобы закрепить собственную власть. Меня обвиняли в том, что я захватчик… Но настоящий захватчик – это ты, – голос Скалля дрогнул.

– Думаешь? – неожиданно для Скалля девушка совсем не удивилась.

– О Улла, – застонал он, а потом резко отпрянул. Его лицо исказила гримаса разочарования. Ему было так жаль, что это происходит. Рука Скалля выскользнула из ее пальцев. – О Улла! – снова воскликнул он и с трудом посмотрел на девушку. Улла выглядела такой уверенной в себе, лицо её сверкало в мягких серых лучах луны. – Вернись на путь, который избрали для тебя боги. Вернись ко мне, Улла.

– Мы и так вместе, Скалль, мы должны быть вместе!

Хати поёрзал на вершине скалистого берега. Стало светло, как в те ночи, когда полная луна светила на небе. Скалль теперь отчетливо видел лицо Уллы. Её бледные скулы, светлые волосы, заплетённые в косы. Он старался запомнить её такой.

– Ты должна служить богам.

– Скалль, – Улла тяжело сглотнула и подняла взгляд. С неба на них смотрели три пары волчьих глаз. – Сейчас у нас есть настоящий шанс выжить! Подумай, сколько жизней мы сможем спасти, сколько земель обогреть и вырастить на них новый урожай. Ведь у меня в одной руке солнце, а во второй луна, – она продемонстрировала ему открытые ладони, как если бы на них горели маленькие светила.

– Но только в голове у тебя Фенрир. А это всё усложняет.

– Волки помогут нам спастись от чудовищ!

– Волки и есть чудовища, Улла! – вскричал Скалль и поднял глаза вверх. Он сразу нашел волка-отца. Долгое время они смотрели друг на друга, а потом конунг медленно достал свои топоры, а Улла тихо взвизгнула. Волки зарычали, но Скалль поднял свою руку и указал прямо между глаз Фенрира, который растворялся в облаках. – Придёт время, – прошипел он, – и я сражусь с тобой, Фенрир!

Улла в недоумении подняла глаза и посмотрела на волка. Задумчиво тот выпустил пар из своих ноздрей. Скаллю казалось, что волк молчит, но Улла услышала, как он усмехнулся и заговорил: «Придет время, и северный щенок станет волком». Вёльва не знала, что именно значили слова Фенрира, но почему-то передавать их Скаллю не стала, прикусив язык. Волку это не понравилось, поэтому он приоткрыл пасть, переводя свой взгляд на провидицу, требуя, чтобы та говорила с бессмертным конунгом от его имени. Улла сглотнула и повиновалась.

– Однажды из северного щенка ты станешь волком. Так говорит Фенрир, – гордо произнесла она. – У нас одна судьба на двоих, Скалль.

– Ну уж нет! – взревел конунг. – Я иду дорогой, которую указали мне боги! Я уберегу всех людей, которых привёл с севера. Всех, кому пообещал еду и тепло. Я выведу их из великанской зимы, я отстою Мидгард. Один будет мною гордиться! – закричал Скалль.

Он встряхнул головой, и голос его дрожал, произнося:

– Оставайся с волками, ведьма.

– Что? – воскликнула Улла, поражённая его словами. – Ты не можешь вот так меня бросить! Я избранная богами прорицательница!

– Боги избрали тебя! Но теперь тобой завладели чудовища, – громко простонал Скалль. Ему было так горько расставаться с ней, что он не находил в себе сил. Вот бы сейчас Хати опустился на своё брюхо и всё погрузилось во тьму, чтобы Скалль не видел острого, прекрасного лица Уллы, и её пронзительных глаз, смотрящих на него с ужасом. Он сделал несколько шагов назад, погружаясь в холодную воду. – Я не позволю тебе быть рядом с людьми и вести их по пути чудовищ. Мы пойдём дорогой богов.

– Скалль, не бросай меня, – прошипела Улла. Теперь в ее голосе было предостережение. – Ты не понимаешь, кто я такая. Ты совершаешь ошибку. Я слышала предсказание! Ты можешь проиграть!

Конунг только покачал головой. Вода обступила его ноги по самые колени. Было ужасно холодно, а колючие льдинки ощутимо плавали вокруг, кусаясь через одежду.

– Только люди имеют значение. Хватит. Я наигрался в великого избранного с тобой. Ты как эль дурманишь меня, но после становится мерзко от своих поступков. Я не верю ни единому твоему слову.

Улла сделала несколько быстрых шагов к нему, но побоялась ступать в воду.

– Прощай, Улла.

– Нет, нет, нет! – закричала она, но Скалль закрепил топоры на поясе, а потом нырнул в тёмную воду.

Девушка продолжала кричать, но Скалль изо всех сил грёб прочь от неё, ориентируясь на огни корабля. На всех драккарах были закреплены длинные палки с факелами, освещавшими небольшое пространство вокруг кораблей.

Ноги сводило. Когда он нырял в воду перед Ставангром несколько дней назад, она была гораздо теплее. А теперь он уже не мог грести. Если вода не убьёт его, но он не сможет двигаться, то будет вечность лежать на дне? Есть шанс, что его прибьёт к берегу?

Руки ударились о деревянный борт, а потом его затащили на палубу. Сразу несколько людей окружили Скалля, в том числе Ракель, которая стянула с него тяжелую мокрую накидку и начала распускать завязки на броне.

– Ты сама во всём мокром, – дрожащим голосом произнёс Скалль, но Ракель только отмахнулась от него.

Она стучала зубами, а губы её в свете факелов были совсем синими.

– Ракель, – прошептал Скалль, пытаясь схватить девушку за подбородок, но она выкручивалась из его рук. – Ракель! – позвал он настойчиво, делая шаг в сторону. – Я сам.

Скалль посмотрел на неё выразительным взглядом. Только сейчас Ракель вспомнила, что он не позволит ей снять с него мокрую одежду. Поджав губы, девушка коротко кивнула и позволила Скаллю самому расправляться с кожаным доспехом. Он стянул его через голову, а на свою промокшую насквозь рубаху натянул сухую, которую ему принесли. Ракель стояла как вкопанная.

– Я могу тебе помочь? – спросил конунг, замечая, как девушка пытается дрожащими руками развязать мокрые шнурки на своей одежде. Пальцы окоченели, Ракель вся тряслась. Она кивнула в ответ на его вопрос.

Скалль разорвал руками все крепко стянутые шнурки, а потом стянул накидку с её плеч и подхватил края мокрого платья небесного цвета.

Ракель позволяла себя раздевать. Вокруг были люди, но она так продрогла, что хотела скорее оказаться во всем сухом. Две женщины подхватили длинные накидки и с двух сторон прикрыли конунга и воительницу. Тогда наконец Скалль стянул с неё платье, совершенно обнажив хрупкое тело.

– Всё закончилось? – дрожащим голосом спросила она. – Её нет?

Скалль принял протянутое платье, которое женщины достали для Ракель. Он молчаливо смотрел в сторону, стараясь не обращать внимания на оголённую девичью грудь.

– Да, – коротко ответил он и помог Ракель одеться.

– Торгни! Торгни! – огромный медведоподобный Торлейв дождался, пока брат переоденется в сухую одежду, заключил его в объятия и похлопал по спине. – Столько всего могло тебя убить за эти дни, но ты выжил!

– Со Скаллем очень сложно умереть, – хмыкнул Торгни. – Захоти я даже славной смерти в бою – он вытащит меня за шиворот.

Торгни обменивался приветствиями с остальными. Вздохи облегчения слышались тут и там, будто люди совсем уже отчаялись спастись, но снова обрели надежду, найдя своего благословленного богами конунга и его друзей. Они заключали их в объятия.

Фюн и Эта без стеснения скинули с себя всю мокрую одежду и принялись втискиваться в поданные штаны. Фюн, не поместившись даже одной ногой в своей паре, поднял их над головой и громко закричал, заставляя людей найти ему что-то побольше. Вокруг братьев было много шума и суеты.

– Надо уходить, – нахмурился Торлейв. – Волки скалятся нам в спины, вон они сидят на скалах. Надеюсь, что в воду не полезут. Давайте отчаливать.

– Рад, что у нас осталось хотя бы море, – проворчал Торгни и обернулся, ища глазами Уллу.

– И этого скоро у нас не будет. В море уже встречаются льдины, а вскоре они собьются в стаи и сомкнутся вокруг драккаров. Ко многим берегам уже не подобраться. Как бы нам не пришлось вскоре идти пешком по воде, – вздохнул Торлейв.

– Значит, надо торопиться. Лёд, зима, тьма и волки всё-таки не единственные наши беды… Нас ждёт армия трёх объединённых народов, – Торгни оглядывал палубу, но не находил провидицу. Его губы были синими, но когда воин перестал думать о холоде, то его челюсть перестала трястись и плотно сжалась. – Где Улла?

– Держи его, – прошипел Скалль на ухо Торлейву. Он повысил голос, обращаясь ко всем на корабле. – Отводите драккары от берега! Нам надо скорее выбраться в открытое море, чтобы не налететь на скалы!

– Где Улла? – Торгни перегнулся через борт корабля, но Торлейв сильной рукой схватил его за пояс, затаскивая обратно. – Улла!

Ответа не последовало. Люди хотели скорее убраться подальше от волков и скал, угрожающих им, поэтому налегали на вёсла.

Кроме Торгни никто не пытался найти глазами провидицу.

– Торгни, брат мой, – выдохнул Скалль, привлекая внимание друга. – Улла не плывёт с нами дальше.

– Что? Мы не можем бросить её здесь одну! – воскликнул Торгни.

– Она не одна. С ней теперь волки.

– Нет, – выдохнул Торгни, он пытался вырваться из рук Торлейва и Скалля, чтобы кинуться за борт. – Она ведь погибнет! Как ты можешь? Пустите меня!

Но ему не позволили совершить ошибку. Чтобы удержать огромного воина, на него кинулись ещё двое мужчин, помогая своему конунгу.

– Замолчи, – рявкнул Торлейв на своего брата. – Если ты будешь так громко кричать, то люди не услышат, как волны бьются о скалы, и мы разлетимся в щепки!

Торгни с ужасом посмотрел на Торлейва, а потом на Скалля. Он пошатнулся от ран и усталости, а потом опустился на пол и уронил голову на руки.

Глава 9

Когда стало совсем тихо, темнота начала липнуть к рукам и лицам, обволакивая людей и заставляя их вздрагивать. Море сомкнулось вокруг драккаров. Торлейв напряжённо слушал биение волн о скалы, уже наловчившись руководить кораблями в темноте. На открытой воде их встретили остальные корабли, людям передали, что конунг присоединился к ним, и тишину разрезали сотни и тысячи голосов. Надежда приятной теплотой растянулась над морем, объединив их всех. Уверенность вновь повела их в битву. Даже как будто стало светлее.

– Так надо было, – своим холодным голосом произнесла Ракель, положив ладонь на руку Скалля. – Из-за неё мы потеряли очень много времени. Словно враги Одина послали её задержать тебя.

Скалль молчаливо втянул носом воздух. Капюшон скрывал его лицо, но Ракель ощущала гнев. Он не считал, что поступил правильно, просто у него не было времени разобраться в том, что происходило на самом деле. Сейчас он даже допускал, что отрекся от богов только потому, что не понял их замысел. Улла не была послана ему врагами. Она говорила с Тором, который по её просьбе помог людям. Её сила была велика. Разве это не доказывало, что боги сами избрали Уллу? Что, если Фенрир тоже часть замысла богов?

Горькая тоска осела на языке Скалля. Ему было мерзко. Что-то было не так… Не могла она просто встать на сторону чудовищ. Он был обязан слушать её как богов. А в итоге постоянно ей перечил, указывал, а теперь даже изгнал.

– Боги отвернутся от нас, – прошипел Скалль сквозь зубы. – Я совершил ошибку.

– Так и есть, – к ним подошёл Торгни. Он старался не хромать, но то и дело рана на ноге давала о себе знать, это было видно по его неровным движениям. Лицо Торгни было искажено от гнева, давно Скалль не видел его таким. – Кто ты такой, чтобы лишать нас голоса богов?

– С Уллой или без неё, наш путь всегда лежал на юг, – холодно ответил Скалль, но старался не встречаться с другом глазами. – Ничего не изменилось.

Конунг нахмурился и продолжил смотреть вперёд на спокойную воду, покрывшуюся белыми пластами дрейфующих льдин. Их обступили воды пролива Скагеррак, соединяющего Северное море с проливом Каттегат. На востоке за Каттегатом было море, которое Скалль никогда и не видел. И уже, наверное, никогда не увидит. За этими мыслями он попытался отвлечься от Торгни и Ракель, которые выжидающе смотрели прямо на него, но вскоре рыжебородый воин снова заговорил. И голос его был полон ненависти.

– Всё изменилось, брат, – прорычал Торгни. – Ты бросил её там одну! С волками!

– Уж поверь, волки ей не враги, – огрызнулся Скалль.

– Что ты такое говоришь? – нахмурилась Ракель.

Скалль сглотнул и опустил глаза на свои руки, а потом откинул капюшон, осматривая друзей прямым суровым взглядом.

– Вместо богов Улла обращалась к волкам в своих последних молитвах, – выдохнул он.

Торгни поджал губы и засопел. Ему меньше Скалля хотелось верить, что Улла могла предать их. А вот Ракель совсем не удивилась.

– И как ей удалось обвести вокруг пальца вас обоих? – сквозь зубы процедила она, а мужчины разом обернулись к ней.

– Уверен, на то была воля богов, – прорычал Торгни.

– На что? Она хотела, чтобы мы примкнули к волкам и начали молиться им! – повысил Скалль голос, всплеснув руками, и теперь все на палубе их корабля обернулись и слушали. Он хотел оправдаться перед Торгни, но сам сомневался в своем решении. – Ты бы стал молиться волкам в обмен на их благоволение?

– Нет, – резко ответил Торгни. – Но я бы и никогда не отдал волкам ту, которая говорит с моими богами. Наши люди в Ставангре погибли, потому что ты хотел зайти за Уллой в Скогли, но теперь, выходит, все они умерли зря! – Торгни сжал руку в кулак и ударил Скалля в скулу. – Верно я говорю, брат?

Скалль сглотнул и отвёл от него глаза уже в который раз.

– Верно, – ответил за него Торгни. – Посмотри на них. – Они обвели взглядом повернутые к ним исхудавшие лица. – Голодные, замёрзшие и уставшие люди окружают нас. Все, что у них было до этого, – вера в то, что боги указали им путь. А ты отнял это.

– Как же раньше вы шли за мной без Уллы? Вам было достаточно того пути, который боги указали мне!

– Но с Тором говорила Улла, а не ты!

– Прыгай за борт и плыви за ней! – Скалль сделал шаг вперёд, будто собираясь схватить Торгни и кинуть его в воду.

Конечно, Торгни и не подумал испугаться или отстраниться. Он стоял как скала, с гневом смотря на своего друга. Мощный кулак снова опустился на плечо конунга, но тот в ответ на стойкость друга тоже не пошатнулся. Рыжий воин развернулся и направился в другой конец корабля, кутаясь в свою большую меховую шкуру.

– Сосредоточься на грядущем сражении. Тебе ни к чему мучить себя этими чувствами, – холодно произнесла Ракель, стараясь вернуть Скаллю спокойствие.

– Чувствами? – Скалль обернулся к ней. Он был практически готов закричать на Ракель, на целый мир, но она встретила его невероятным холодом. – Думаешь, что знаешь мои чувства?

– Мы все знаем твои чувства, это не загадка, – девушка не отводила от него свои серые глаза. – Когда мы встретились, ты был уверенным и великим…

– По-твоему, сейчас я менее велик?

– Менее велик и более уязвим. Ты словно потерялся на своём пути, понадеялся на проводника и заблудился. А мы шли за тобой, блуждая в темноте по несуществующим дорогам, – Ракель не подбирала слова, а говорила то, что думала. – Был всего один верный путь. В Борре. Что тебе дали эти дни, потерянные из-за вёльвы?

Скалль задумался. Порыв ветра поднял край его капюшона и ударил по затылку, волосы выбились из-за ушей, а красный замерзший нос обдало колючим воздухом. Больше не было никаких волков, что могли вблизи осветить им путь своими полными желудками. Но волны вспенивались белыми барашками, очерчивая берега. Удивительно, как быстро люди научились жить в такой темноте. Глаза их привыкали, подмечая даже малейшие светлые пятна, замечая белую пену на море и светящиеся косяки рыб, встретившиеся им всего один раз, но запомнившиеся надолго. Очень быстро у всех обострился слух. Скаллю нравилось слушать темноту, ему казалось, что он обретает новый божественный дар, который поможет им в грядущих испытаниях.

Позади них раздались громкие всплески. Когда Скалль и Ракель обернулись, то увидели, что через борт драккара перекинули несколько окоченевших тел. У людей не было сил и времени на почести, поэтому только две женщины тихо пели прощальные молитвы. Эти несчастные мертвецы не попадут к Одину, чтобы сражаться с ним.

Они уже не будут сражаться и за Скалля. От его северного полчища ничего не осталось. Пока они дойдут до Борре, многие умрут во сне от холода.

Скалль зажмурился и отвернулся.

– С ней я был ближе к богам, чем за всю жизнь до этого. Ни ты, ни Торгни не можете этого понять.

– О Скалль, – протянула Ракель. – Ты ближе к богам, чем кто-либо за всю историю севера. Ты.

Не она.

Конунг замолчал, наблюдая, как слева вырисовывается край фьорда, в который они скоро зайдут. Скалль окинул взглядом людей на корабле и нашёл неподвижного друга, сидящего у борта.

– Торгни возненавидит меня, – прошептал Скалль. – Не только за то, что я прогнал ее… А за то, что она выбрала меня, – он сглотнул. Вероятно, не стоило говорить об этом с девушкой, на которой он обещал жениться, но слова и чувства лились наружу.

– Она выбрала тебя, потому что ты конунг, – пожала плечами Ракель. – Ей нужна была власть, которой ты обладаешь. Мне тоже нужна была власть, которой ты обладаешь, чтобы заполучить влияние в Урнесе, – напомнила она.

– Это другое, – отмахнулся Скалль.

– Нет. Это то же самое. Только за ней стоят боги, а за мной люди.

– Думаешь, она воспользовалась мной, чтобы возвыситься и получить власть? – так тихо спросил Скалль, что Ракель с трудом разобрала. – Думаешь, только в этом дело?

– Иначе её бы убили в Скогли. Она врала Лейву, врала людям, врала тебе. Улла очень хотела выжить и заполучить силу. А ты очень хотел, чтобы боги указали тебе путь, – Ракель вытащила ладонь из меховой варежки и положила тёплые пальцы на совсем холодные скулы конунга. Ветер быстро накинулся на обнажённую ладонь, и пальцы стали бледными. – Никто не осудит тебя за это, мой вождь, – мягко сказала воительница. – Мы все жаждем внимания богов. Нам всем больно смотреть на мир и не видеть больше в нём их присутствия. Счастливы те, кто еще не потерял надежды, но для многих последняя надежда – это ты. Не покидай нас так, как покинул Один. Не отворачивайся, не уходи и не погибай, – Ракель приблизилась к лицу Скалля совсем близко. В отличии от Уллы Ракель была гораздо выше. – Кроме тебя у нас больше никого нет.

Воительница припала к совершенно холодным губам Скалля, как если бы целовала мертвеца. Но его рот приоткрылся, натянувшись и треснув у промёрзших уголков. Скалль ответил на этот поцелуй, полный холода и спокойствия. Он прижал девушку к себе и тихо застонал, выражая так всю боль, которую испытывал. Никто не услышит этого, а Ракель будет хранить его слабость.

– Скоро мы войдем в Борре. И наш путь закончится. Нас ждут тёплые очаги, еда, место для наших людей. И когда наш великий поход подойдёт к концу, уже никто не будет сомневаться в твоем величии. Все сплотятся под твоим началом, – Ракель шептала в приоткрытые губы конунга. – И я буду рядом, чтобы уже никто и никогда не попытался отобрать твою власть.

Скалль еле заметно улыбнулся. Его нижняя губа кровоточила.

– Скоро всё закончится, – согласился он.

Глава 10

И конец действительно был близок. Огромный залив большим провалом вырос слева по борту. Как гигантская разинутая пасть, которая затягивала корабли. И если слева скалы были видны отчетливо, то противоположный берег залива терялся далеко впереди. Даже белых разбивающих волн не было видно.

– Смотри, как зима приходит на юг, – Торлейв толкнул своего брата в бок. Он указывал на скалистые берега, которые слабо сверкали в темноте. – Видишь блеск? Это лёд собирается на камнях. Сначала тает, потом ветер облизывает его со всех сторон, и наконец вода снова замерзает. Я уже видел такие ледяные клыки, – хмыкнул старый бородатый воин. – Там, где потоки великих рек слишком близко подошли к Нифльхейму и превратились в вечную сморозь. Жар Муспельхейма никогда не доберётся до них, а солнце не обогреет. Лёд никогда уже не станет струящейся водой, – вздохнул восторженно Торлейв.

– И в этом кристаллическом блеске ты находишь те вечные глыбы? – грустно спросил Торгни.

– Да, и, кажется, эти клыки никогда не растают.

Крепчающий ветер забирался Торгни и Торлейву за воротники и закидывал снег. Люди ежились и перешептывались.

– Знаешь, что ещё я видел на севере, ближе к Нифльхейму? – поёжился Торлейв, задумчиво вглядываясь в тёмную воду за бортом драккара.

– М-м? – задумчиво промычал Торгни.

– Когда море замерзает совсем, льды начинают тереться друг о друга с ужасным звуком, будто великаны стонут. Льду становится так тесно в воде, что он ломается и начинает вздыматься, – Торлейв нахмурился. – А теперь представь, что этот лёд сделает с нашими драккарами, если начнет тереться о борта.

В подтверждение надвигающейся угрозы несколько льдин громко ударились о дерево их корабля.

– Слышишь? Сначала мы застрянем в ледяном море, а потом зима сожмёт нас в своей руке так, что затрещит дерево и наши кости.

Торгни тяжело сглотнул. Он никогда не был так далеко на севере, как его брат, ходивший с отцом в дальние походы. Торлейв повидал разные льды и встретил лицом множество вьюг, но сейчас даже он ёжился.

– Мы успеем дойти до Борре раньше, чем застрянем во льдах, – Торгни попытался обнадёжить брата.

– Да, – задумчиво протянул Торлейв и больше ничего не сказал.

Он терял драккары в замёрзшем море, когда подбирался слишком близко к Нифльхейму, терял там своих друзей. Однажды думал даже, что сам там останется. И сейчас скучал по тёплому северу, ведь здесь, на этом промёрзшем до самых недр юге, он уже ощущал себя окоченевшим мертвецом.

Тем временем Скалль подошёл к бочке с питьевой водой и ударил кулаком по образовавшейся корке. Она оказалась очень плотной. Он бил и бил по ней, но теперь это был просто кусок льда.

Он прислушался к разговору братьев и молчаливо взглянул в полутьму, где Торлейв показывал Торгни ледяные зубы, уже выросшие на скалах южных гор. Потом посмотрел на белые пятна льда, едва различимые в воде. Он ощущал себя пустым и очень уставшим. Разглядев его лицо, Ракель сказала, что глаза ввалились в глазницы так сильно, будто вот-вот вывалятся через затылок. Острый нос стал выделяться на узком лице сильнее. Скалль ощущал усталость в своих пальцах, ему казалось, что он способен только выйти к воротам Борре и стоять как ледяная статуя, ожидая, когда всё оружие врагов просто превратится в пыль. И когда вокруг него не останется больше ни одного острого лезвия, он просто ляжет спать там, где стоит.

Воображая эту сцену, Скалль увидел, как в темноте к нему приближается оружие врага, как мелькают занесённые руки, как рассыпаются клинки. А он всё стоял, одурманенно прикрыв глаза. В полусне Скалль ощущал облегчение, что битва уже началась, но ему совсем не нужно принимать в ней участие. Вот-вот всё закончится, и они лягут спать в тепле и уюте, завернувшись в меховые покрывала. Он прижмётся к теплому боку Ракель и будет спать долго и спокойно.

Стало тепло. Тело его не двигалось. Скалль практически спал, привалившись боком к носу драккара. Он так ослаб от голода и недосыпания, от груза тяжелых решений, что с каждым разом ему было все тяжелее заставлять себя открыть глаза. И наконец он просто уснул.

– Скалль, – Ракель тихо позвала его. Так нежно, что ему показалось, будто он лежит в теплой постели, а солнце сейчас встретит его новым днём. Но сумерки были холодными и неприветливыми, люди сонно шевелились под своими покрывалами. Лица тех, кто нёс свой дозор, были обветрены. – Открывай глаза, мой конунг, – ласково произнесла воительница, поглаживая щеку Скалля.

Впереди ярко светились огни Борре. Но путь драккарам преграждала отчётливо видневшаяся белая черта. До нее оставалось совсем немного.

– Фьорд практически замёрз, – выдохнула Ракель. – Мы не зайдём в город на кораблях. Смотри, лёд обступил нас со всех сторон.

– Зайдем туда пешком, – сказал Скалль, но тут же замолк, увидев движение на берегу города. А люди за его спиной, наоборот, загалдели громко, поднимая настоящий шум.

Огненная вереница отделилась от яркого пламени города. Точки факелов то растягивались, то собирались вместе. Это армия объединившихся народов двинулась им навстречу. Их шаги поднимали в воздух снег. С ними надвигалась метель.

Скалль обернулся на свои корабли. Неровной вереницей они двигались к белой черте. Вокруг каждого корабля торчали факелы, словно огненное оперение. Если бы один из драккаров подошёл близко к другому, то оба могли бы вспыхнуть. Их уже было не так много, как когда он выходил из Урнеса. Всё это было так недавно…

Скалль прикрыл глаза, погружаясь на мгновение в свои воспоминания. Тяжёлый поход, длящийся целый год, когда ему и его людям пришлось кочевать по равнинам, накапливая еду и заходя в города, чтобы призвать присоединиться к ним. За Скаллем двигался холод, дышал в спину. Иногда конунг просыпался утром, а иней покрывал его одеяло и волосы. Он давно не видел зелёных побегов. Скалль помнил, как молился богам, чтобы ярл Урнеса позволил ему выйти в море. Плевать уже на всё вокруг… Ему надо было пройти морем до Борре, потому что люди начинали уставать. И чем всё обернулось! Столькими смертями, трагедиями…

И теперь он привёл своих людей на войну.

Скалль тяжело вздохнул и постарался найти в себе последнюю крупицу веры в лучшее. Боги вели его в Борре, значит, сегодня они спасут его людей.

– Они идут, – выдохнула Ракель, вглядываясь в надвигающуюся армию.

– Нет, – громко произнес Скалль. – Это мы идём к ним! Всем быть наготове, поднять щиты!

Конечно же, люди сразу ему подчинились. Скалль с облегчением выдохнул. К счастью, верность несчастных людей ещё с ним. Ведь им было нечего терять. Ни дома, ни земли. У многих было только по одному мешку вещей с собой.

– Мы столько прошли, чтобы сегодня быть здесь, – Ракель нервно перебирала пальцами оплетку лука. – Они будут биться. Скажи мне, Скалль, мы выживем сегодня?

– А разве твой отец не собирался сражаться со мной? Разве ярл Лейв не хотел меня убить? – улыбнулся Скалль. – Это добрая традиция, которую нельзя нарушать. Но я поговорю с ярлами.

– Расскажи им всё, Скалль, – Ракель повернулась к нему и схватила за руку, очень крепко сжав. – Не допусти бойни.

– Как и делал это раньше, – кивнул Скалль, пристально глядя в её серые глаза. – Я не допускаю бессмысленных сражений и напрасных жертв.

– Допускаешь, – шёпотом произнесла Ракель, но Скалль всё равно услышал, и сердце его дрогнуло. Да, он допускал.

Наконец первый драккар сбавил скорость и окончательно остановился, упершись в крепкую белую корку. Медленно его развернуло боком.

Неподалёку с громким звуком причаливали и другие корабли. Налегая на вёсла, люди старались распределить драккары как можно дальше друг от друга, чтобы не задеть факелами. Одно судно с грохотом вспороло белое покрывало. Лёд разошёлся в разные стороны, впуская в свои цепкие объятия деревянный корабль. Он остановился, а трещины на льду разбежались в разные стороны.

Скалль не торопился спускаться.

– Подождём немного, – пробормотал он и скомандовал своим людям передать его приказ на другие корабли.

– Зачем? – нахмурилась Ракель, смотря, как армия уже преодолела половину расстояния до них.

– Чтобы лёд плотнее сковал корабли. Тогда меньше шансов провалиться под лёд, – прорычал Торлейв и, схватив один из факелов, начал подавать знаки в полутьме. Вскоре ему начали отвечать с других кораблей.

Скалль вскинул голову и посмотрел на огни города. Борре был просто огромным! Он захватил весь берег. Всюду горели факелы. Город как будто пылал. Борре был величественным. Его очертания расплывались в полутьме.

Повернув голову, конунг постарался определить, откуда проглоченная луна испускает свои лучи. Где находился Хати, а с ним и Улла. Скалистые берега преграждали взор, но волки и Улла всё ещё оставались с той стороны, где они в последний раз виделись. Во всяком случае Улла должна была ещё быть там…

– Скалль, прошу, – прошептала Ракель. – Надо поговорить с ними. Мы не справимся с целой армией! Они примут нас, ведь людей совсем немного, мы не настроены враждебно…

– Скьялг наверняка тоже там.

– И что?

– Он запер всех вас в домах и поджёг, – прорычал Скалль. – И сейчас ты думаешь, что он пропустит нас?

Ракель поджала губы и отвернулась. Конечно, Скалль был прав, но никому не хотелось сражаться.

– Кроме Скьялга там есть ещё ярл Хальвдан, – напомнил Торгни, оказываясь рядом. – Он великий вождь. С ним ещё можно договориться.

Скалль молча смотрел на огни армии.

– Идёмте, – скомандовал он, резко распрямляя спину. – Выиграем время для наших людей. Торлейв, готовь всех к сражению. Когда спуститесь с кораблей, сразу отходите как можно дальше от них.

Скалль перекинул через борт верёвку, а потом аккуратно спустился вниз. Убедившись, что лёд выдерживает его вес, он позвал за собой Ракель и Торгни. Все трое молчаливо двинулись в сторону Борре, осторожно перебирая ногами по скользкому льду. Снег ещё не шёл, поэтому поверхность была гладкая. Ракель постоянно поскальзывалась, ей приходилось хвататься за локоть Торгни, который широко расставлял ноги, стараясь удержаться.

– Не могу поверить, что под моими ногами море. Его волны, рыба, которую мы ловили, – процедила сквозь зубы Ракель.

Удаляясь от кораблей, они всё отчетливее ощущали бесконечную бездну вокруг. Ветер нещадно накидывался на них, бросая в лицо колючие снежинки. Немного света давал только один факел, а сумерки медленно сгущались, погружая в одиночество и тоску.

Наконец Скалль решил остановиться. От огромной армии отделились два факела и двинулись к ним, чтобы встретиться на середине пути. Ещё есть шанс договориться и избежать бессмысленной бойни.

Скалль закрыл глаза, вдохнул воздуха и ощутил, как мороз разливается по всему его телу. Это не финальная битва, но самая важная для его людей.

Конунг дрожал всем телом от холода, но не от страха. Тряслись даже кончики его ушей, а зубы стучали друг о друга. Если сейчас он не сможет договориться с ярлами, тогда им придётся сражаться. Ему, Ракель, Торгни, сотням людей. А в такой холод хотелось только закрыться в тёплом доме с растопленным очагом.

Если повезёт, сражение продлится совсем недолго, и ему удастся убить ярлов, чтобы захватить власть в Борре. Если повезет, то там, куда его люди попадут после смерти, будет гораздо теплее, чем в их промёрзшем мире. Если повезёт, думал Скалль, разглядывая армию, он умрёт первым и наконец выспится.

Ощущение бессмертия покинуло его.

Пока к ним приближались два уже вполне различимых в темноте факела, Ракель мелко тряслась, полностью закутавшись в свою накидку. Увидев это, Торгни крепко обнял девушку, растирая ее плечи ладонями.

– Почему на юге холоднее, чем на севере? – пробубнила Ракель.

– Ты не представляешь, что сейчас творится на севере, – ответил Торгни. Он тоже дрожал, но старался не подавать виду.

– Наверное, Урнес занесло снегом. В Скогли уже все умерли… А Харстад замер подо льдом. Вся жизнь, которая ещё может существовать в Мидгарде, здесь. Перед нами и за нами, – вздохнул Скалль. Он переступал с ноги на ногу, хотя пальцы ног уже не двигались.

Факелы приближались. Наконец можно было разглядеть два силуэта.

– Ярл Скьялг ещё жив, – прорычал конунг.

– С ним ярл Хальвдан? – спросила Ракель, вглядываясь в мужчин.

– Нет, это не Хальвдан, – быстро ответил Скалль. Он заметно разозлился. – Неужели этот ублюдок не почтит нас своим присутствием?

– Может, он умер? – предположил Торгни.

Ярлы приблизились и встали напротив Скалля. Хоть по возрасту он и был младше, чем все они, но ростом оказался выше, что использовал как свое преимущество. Скалль приподнял подбородок и прищурил глаза.

– Ярл Скьялг, – поприветствовал он, растягивая губы в улыбке.

– Щенок, – огрызнулся Скьялг и сплюнул на лёд под ноги конунга.

– Я очень рад, что вы уделили мне немного внимания, – продолжил Скалль, стараясь унять дрожь в голосе. – Но где ярл народа Вингульмёрка и правитель Борре? Где Хальвдан Щедрый-на-Золото?

– Зачем ты пришёл? – громко произнёс второй воин, игнорируя вопросы Скалля.

Он был грузным невысоким мужчиной. По обе стороны от его лица вниз спадали ровные пряди вымытых и разглаженных волос. Они доставали ему до самого пояса. Борода воина была заплетена в три очень толстые косы. Его большие глаза блестели.

– Кто ты такой? – фыркнул Скалль.

– Моё имя Харальд. Я – ярл Агдира.

– А-а-а, – протянул Скалль, слегка прицокнув языком. – Практически весь южный альянс в сборе. Не хватает только ярла Хальвдана, верно? Где он?

– Зачем ты пришёл? – выкрикнул нетерпеливо Скьялг.

– Я пришёл помочь вам справиться с чудовищами, которые вскоре придут с вершин гор. Где ярл Хальвдан?

– Нам не нужна твоя помощь.

– Но нам нужна ваша! – выступила Ракель, откидывая капюшон. – На севере много народов. Достойных воинов, женщин и детей. Мы все так долго шли, спасаясь от зимы и голода… Скьялг, ты видел, как многие из нас погибли, когда море уходило. Оставшихся ты запер в домах и поджёг, – прорычала она сквозь зубы. – Сколько осталось нас сейчас? Лишь горсть голодных и слабых людей. Мы не сможем сражаться с вами, но мы и не потесним вас в Борре. Прошу, дайте нам возможность выжить…

– Зря ты выжила, девчонка! Лучше бы погибла и избавила себя от стольких мучений. А ты, – Скальяг посмотрел на Скалля, – зря тащился в такую даль. Мы не отдадим тебе свои города.

– Действительно, ты ведь даже сжёг свой, чтобы он не достался мне, – Скалль вздернул брови вверх.

– Так и есть.

– Выходит, теперь у тебя просто нет ни земли, ни города. Ты здесь гость, как и я.

– У меня есть люди.

– У меня тоже! И всё-таки, где ярл Хальвдан?

– Тебе уже принадлежит весь север. Отправляйся туда и правь, щенок.

– Рад, что вы признаёте мою власть над севером. Это поможет нам скорее прийти к соглашению. Ярл Хальвдан мёртв? Где он? – терпению Скалля наступал конец.

– Не будет никаких соглашений, – хохотнул Скьялг. – У нас есть достойный вождь. Его отметили боги, но он не стал захватчиком, как ты, щенок.

– А-а-а… Хальвдан? И он прячется от меня, потому что боится, что я окажусь сильнее? – засмеялся Скалль.

Ракель и Торгни молчаливо стояли рядом. Они понимали, что Скалль даже не пытался договориться, а просто раз за разом требовал встречи с Хальвданом. Всё было кончено, впереди только сражение. Но Ракель не чувствовала пальцев рук, а у Торгни заледенели даже ресницы. Скалль буквально добивался сейчас их смерти.

– Никто не прячется от тебя, глупый ты мальчишка, – вздохнул Харальд. – Посмотри! – он развел руками. – Против тебя армия. Сытая армия! Ты потеряешь всех своих людей.

– Но есть шанс выжить, – Скьялг достал из-под своего большого плаща кандалы и покачал их в руке, демонстрируя Скаллю. – Мы примем всех ваших людей, если ты сложишь свое оружие и дашь заковать тебя.

– Тогда я буду вашим пленником, верно?

– Да, – кивнул Харальд.

– Что за вздор, – натянуто засмеялся Скалль.

Торгни и Ракель переглянулись.

– Может, это не такая уж большая плата за спасение наших жизней? – проворчал Торгни.

– Охо-хо! Что мы видим? Твоим людям, кажется, плевать на тебя, – Скьялг раскачивал железными кандалами.

– Закуйте тогда его, – Скалль подтолкнул Торгни в спину, и тот пошатнулся. – Мне на него тоже плевать.

Конунг окинул своего друга очень странным взглядом. Он улыбался, но улыбка скорее была похожа на оскал. Глаза выражали обычную насмешку, но Торгни знал, что его вождь кипит от гнева. Уголки губ Скалля дрогнули, а глаза вспыхнули.

– Так что ты выберешь? – криво усмехнулся Скьялг. – Хальвдан примет каждого из твоих людей, если они присягнут на верность ему, а ты, щенок, добровольно станешь нашим пленником. Тогда уже ты будешь не так опасен.

– А вы считаете меня опасным? – улыбнулся Скалль. – Льстит.

Он вытащил топор из-за пояса.

– Я сдамся, – от этих слов Ракель и Торгни вздрогнули и вскинули глаза на конунга. – Если Скьялг сейчас же сложит свое оружие и позволит мне отрубить его никчемную голову.

Ярлы нервно переглянулись и встали в оборонительную позицию, вскинув свои щиты.

– Ты. Поджег. Моих. Людей, – напомнил Скалль, и насмешливая улыбка сползла с его лица. – Так или иначе ты умрёшь сегодня, Скьялг.

В ответ ярл жестоко оскалился.

– Последний шанс, щенок, – покачал головой Харальд.

Торгни и Ракель с надеждой смотрели на своего вождя. Скалль понимал, что ему надо сдаться. Тогда все его несчастные люди наконец обретут дом. Они выспятся, набьют свои животы горячей пищей. И им уже не придется никуда идти. Но только он сам потеряет всё. Его тайна будет раскрыта.

Проклятый Хальвдан… Ублюдок, который должен за всё ответить! Сейчас он даже не вышел к нему лицом к лицу, а только прислал своих верных псов. Потому что боялся! Значит, у Скалля был шанс победить, каким бы избранным ярла ни считали люди. Боги сделали свой выбор. Хальвдан не спаситель людей. Спаситель – Скалль.

– Если бы Хальвдан был умнее… Он бы вышел ко мне сейчас. Он бы набрался смелости снова посмотреть мне в глаза. И, возможно, все закончилось бы иначе. Но теперь, – Скалль покачал головой. – Я найду его в битве. Как и тебя, Скьялг.

Жестом Скалль приказал своим людям возвращаться. Когда он, унося с собой факел, двинулся прочь, Ракель и Торгни какое-то время ещё стояли на месте. Они смотрели на ярлов, беззвучно умоляя их позволить им выжить.

– Мы только хотим жить, – прошептала Ракель, надеясь, что хотя бы ярл Харальд услышит её слова.

– Как и мы, – ответил он ей. – Но ваш конунг хочет власти. Скольких из вас он погубил во время своего похода? Нет, мы не хотим быть его случайными жертвами. Прощайте, – ярл Харальд кивнул девушке и развернулся.

Скьялг оскалился, глядя на Ракель, но потом тоже двинулся обратно к ожидающей их армии.

Торгни поторопился двинуться за своим конунгом. Под ногами уже хрустел снег. Тени от их одиноких силуэтов задвигались, а вокруг начало светать. Огромный волк пробирался ближе к ним. Возможно, Улла вскоре и сама окажется в Борре, чтобы попытаться вскружить голову ярлу Хальвдану рассказами о своей великой силе.

– Может, стоило сдаться? – прорычал Торгни, нагнав Скалля. – Разве жизни людей не важнее твоей власти?

Свет теперь позволял им различать лица друг друга, но конунг упрямо смотрел вперёд и молчал. Он знал, что мог бы сдаться, но эта мысль пугала его. У Скалля тряслись руки. Стань он чьим-то пленником, его секрет быстро раскроют. И украдут. Он останется беспомощным и очень слабым.

– Может, и правда? – прошептала Ракель. Слезы застывали в её глазах. В груди все сжималось от нахлынувшего отчаяния, но ни одна слезинка не могла скатиться по её щеке.

Конунг резко повернулся в её сторону.

– Миры рухнут, когда вы оба предадите меня. Прошу…

Скалль не договорил. Брови его взметнулись вверх, а взгляд стал пронзительным. Ракель прикусила язык.

Это было последнее, что они друг другу сказали. Скалль вернулся к людям и отдал команду приготовиться.

Глава 11

Мужчины и женщины покрепче перехватили свои топоры и копья, некоторые привязывали их к рукам, чтобы не выронить от холода. Тени замерли, а это значит, что волк пристроился где-то на одном месте. Возможно, чтобы насладиться их битвой. Факелы стали не нужны, ведь сделалось светло, как ранним утром.

Метель тем временем только нарастала. Снежинки летели в лицо, а ветер пробирал до костей. Сражаться на этой открытой местности в такую погоду было глупо, поэтому обе армии знали, что бой будет недолгим. И сдадутся первыми те, кто устал и голоден.

Скалль это тоже понимал, поэтому долго подбирал слова. Наконец он заговорил, когда со всех кораблей люди, способные сражаться, обступили его. Наверное, их было только около трёх сотен.

– Остался последний рывок! Мы столько прошли! Если вы сегодня умрёте, – слова Скалля уносились ветром в другую сторону, становясь практически неслышными, – то отправитесь сражаться бок о бок с Одином. И я вам завидую, – улыбнулся Скалль. Может, хоть кто-то слышал его. Остальные просто делали то, что еще могли, – держались на ногах. – Но мы стоим перед нашей целью, – он махнул рукой в сторону огромного города. – Борре ждёт нас. Не как захватчиков, а как гостей. Мы докажем нашу силу в этом сражении! Докажем, что мы можем сражаться за Мидгард рядом с откормленными воинами Борре!

Но ответом была только тишина. Метель завывала. Ветер поднял темные волосы Скалля вверх, впутывая в волоски снежинки, а затем кинул их ему в лицо. И это весь ответ, который конунг получил.

– Ладно, – прошептал он себе под нос. – Держитесь за мной. Я пойду первым и сделаю всё, что в моих силах, чтобы до вас не дотянулось ни одно оружие.

Скалль двинулся вперёд. За ним через несколько мгновений двинулись Торгни и Торлейв, потом Фюн и Эта, покрепче схватившиеся за свои топоры и щиты.

Армия обрела неясные очертания при свете, но вскоре и вовсе стала пропадать в метели. Люди приближались, а Скалль считал свои шаги. Осталось совсем немного до сражения.

Двадцать второй шаг, двадцать третий.

Он справится и один, ведь он бессмертный конунг, а на его стороне боги. Возможно, Тор обратил свой взор не на Уллу, а на него самого.

Да, Тор обратил свой взор именно на него.

Сорок шестой шаг. Сорок седьмой.

В небе над ними раздался гром, вдалеке полыхнула молния. Скалль замер на мгновение. Но ведь Тор мёртв! Он уставился в небо, не зная, что за его спиной люди тоже замерли и посмотрели на серые тучи. И никто из них не заметил, как началась атака.

Не было слышно, как тетива натянулась на луках. Пальцы, которые её держали, были замерзшими, они подрагивали, но метили точно в цель. Скалль не услышал и как эти пальцы отпустили стрелы, потому что звук потонул в новом раскате грома.

Птю!

Скалль увидел стрелы, разрезающие метель на фоне серого неба, и с ужасом понял, что будет дальше. Они вынырнули из уже плотного снежного воздуха, стремясь к единственной цели, стоящей на окрепшем льду. Несколько вонзились совсем рядом со Скаллем, но вот большинство – конунг отметил, насколько зорки были глаза их врагов, – ударили его в кожаный нагрудник, в ноги, в плечи. Некоторые достигли его лица. Скалль инстинктивно зажмурился и отвернулся, ощущая, как что-то ударяется о его кожу. Пыль смешалась со снегом.

Весь лёд рядом с его ногами был утыкан стрелами. Скалль сжал кулаки и закричал неистово:

– Сложите оружие! – Он адресовал свой крик армии Борре. – Не смейте мне перечить! Боги избрали меня, чтобы спасти Мидгард! Сам Один, сам Бальдр! – кричал Скалль, а слюна, вылетающая из его рта, мгновенно замерзала на ветру. – Я сражаюсь за человечество! Я – избранный!

Но армия двинулась вперёд.

Скалль вытащил топоры из-за пояса и приготовился к атаке. Его друзья сделали то же самое, стоя за его спиной в нескольких десятках шагов. Ракель командовала лучниками. По её сигналу стрелы отправились в воздух, ища в серой мгле свои цели.

Из снежной пелены показались первые очертания людей. И началось сражение. Скалль схватился сразу с несколькими врагами, и вскоре с белой метелью вокруг него в воздухе кружилась металлическая пыль. Но сдержать всех он был не в силах, поэтому воины Борре кинулись мимо и буквально снесли своим натиском несчастных северян.

Они заносили над головой свое оружие и опускали на головы людей Скалля. Пронзив своих первых соперников, конунг кинулся вперёд, ощущая, как лезвия осыпаются в пыль у его лица. Он искал глазами ярла Хальвдана. Желал схватить его за грудки, опрокинуть на лёд и прокричать в лицо всё, что так долго рвалось наружу.

Но Хальвдана нигде не было. Во всяком случае там, куда Скалль мог добраться. Вокруг всё слилось в одно серое полотно, покрывшееся снегом. И когда Скалля уже затянуло сражение, вспышка в небе заставила его и людей вокруг в ужасе прижаться к земле. Первыми в себя пришли враги и снова стали наносить удары. Вторая молния осветила небо, но Скалль уже не испугался.

Он увидел, что молния, сошедшая с небес, устремилась прямиком в толпу людей. Но не поразила никого, а ударила в поднятый над головой молот. Это оружие буквально возвышалось над сражением. Его крепко держал в своей руке…

– Ярл Хальвдан! – закричал Скалль.

Возникший из ниоткуда меч одного из врагов врезался в его грудь и развеялся по ветру, а следом конунг без жалости ударил своим коротким топором врага в лицо. Челюсть воина отделилась от черепа, тело осело на лёд.

Скалль кинулся дальше к своей цели. Он не верил своим глазам! Хальвдан! Ублюдок сжимал в своей руке огромный молот, выкованный в печах гномов. Ярл умело управлялся с оружием богов, раскидывая людей Скалля в стороны от себя.

Перед ним вырос ярл Скьялг. Прекрасно! Сейчас свершится первая месть.

– Как я и сказал, сегодня ты в любом случае умрёшь! – Скалль занёс топоры над головой и обрушил первые удары на ярла, который не стал тратить силы и воздух в лёгких на пустые слова, а тут же кинулся в бой.

Скьялг проскочил под руку конунга. Он не торопился лишиться своего оружия, поэтому выжидал, выискивая у Скалля слабые места. Но их не было.

Бессмертный конунг с лёгкостью кинулся на отставленный в сторону меч, уничтожая единственное оружие ярла. Скьялг хоть и попытался подхватить у лежащего под ногами трупа копьё, но делал это так медленно, что, когда снова смог найти Скалля глазами, конунг уже замахнулся над ним своим топором. В следующее мгновение лезвие вошло в шею ярла.

– Ты поджёг моих людей.

Прежде чем Скьялг испустил дух, Скалль отрубил его руку, сжимавшую оружие, лишая возможности умереть с достоинством. Валькирии, кружащиеся над ними, пролетят мимо Скьялга.

Конунг огляделся. Теперь его отгородили от Хальвдана сражающиеся. Скалль заметил краем глаза Торгни, который старался держаться поближе. Он делал так уже в детстве, считая своим долгом защищать Скалля. Делал так в сражениях, когда они стали старше. Будто без его надзора малыша Скалля затопчет толпа. Торгни всегда оберегал его.

Пропустив очередной удар, Скалль от неожиданности резко развернулся и, ощутив под ногами чью-то подножку, рухнул на холодный лёд. И только сейчас почувствовал, как тот трещит под натиском сражения. Трещины разбегались тут и там, грозясь погрузить людей в холодный поток. Скалль в ужасе замер, боясь шевельнуться, словно именно его движения могут нанести непоправимый урон. Дыхание его остановилось, а тело оцепенело. На него обрушились сразу несколько воинов, которые, как ему показалось, специально поджидали, когда он немного выдохнется, чтобы накинуться разом. Умно.

Они били и били. Удары словно проходили через мягкую подушку, но когда Скалль попытался подняться, то понял, что над ним нависла целая толпа. Паника подступила к его горлу. Он в ужасе закричал:

– Торгни!

Перед глазами выросли чьи-то огромные ноги, затянутые в меховые шкуры. Скалль не мог подняться, не мог увидеть ничего, не мог даже дышать. Ему показалось, что это Торгни пришёл ему на помощь, но огромные ноги начали по очереди бить его в грудь.

Ещё какое-то время колени и руки держали, но потом мужчина опустился лицом на лёд, враги заломили его руки за спиной и навалились сверху. Больше его не спасало благословение богов. Он ударился зубами о трещащий лед и видел только ноги сражающихся людей. И лежащие тела. Лёд больше не был белым, он был ярко-красным. Солнце, подобравшееся к ним ближе, как во время рассвета, ярко освещало кровавое побоище.

Торгни уже кинулся на помощь, прокладывая себе дорогу через многочисленных врагов. Скалль теперь видел его лицо, друг приближался, неистово размахивая топором и совсем позабыв о своей хромоте. Сейчас огромный воин сделает ещё пару шагов и скинет с его спины уродов, уже затрудняющих конунгу дыхание. Скалль сосредоточил свой взгляд на Торгни, натужно дыша сквозь стиснутые зубы. Лёд под самым его ухом трещал, а новая молния разразила небо и ударилась в молот Хальвдана. Молот Тора! Который этот ублюдок как-то смог украсть у погибшего бога.

Скалль перевёл взгляд на ярла. Высокий воин с длинными заплетенными волосами, в огромной величественной накидке. Собрался на битву как на празднование. На его голове был металлический обруч, символизирующий большую власть в южных странах.

Следя за Хальвданом, Скалль отвлёкся. А подмога к нему не спешила. Тогда он поискал глазами своего друга. Но Скалля взяли в кольцо, и даже Торгни, равный по силе сразу нескольким врагам, никак не мог прорваться. Огромной секирой он практически разрубил южанина пополам, а потом откинул своим плечом сразу двух нападавших. Скалль неотрывно смотрел на сражение распахнутыми в ужасе глазами.

Торгни сбили с ног мощным ударом под колени, заставляя опуститься на лёд. А затем острие копья вонзилось под его лопатку и вышло наружу через грудь.

Скалль громко застонал. Он кричал имя Торгни, не веря своим глазам, кричал, захватывая горячими губами холодный снег под собой. Чье-то колено опустилось ему на загривок. Воздух выбило из лёгких, но Скалль продолжал кричать, не обращая внимания на полыхающий огонь в своей груди.

В полном недоумении Торгни смотрел на Скалля, будто спрашивая его: «Можешь себе представить?»

– Нет! Торгни! – закричал Торлейв, увидев, как толпа обступила стоящего на коленях брата.

Он разбежался и, выставив щит вперёд, смёл со своего пути нескольких воинов, расчищая путь к Торгни. Торлейв смотрел, как его младший брат истекает кровью.

Метель закончилась. И от открывшегося вида возникало страшное опустошающее чувство. Ощущение необратимости событий.

Торлейв не добрался до своего брата. Его череп раскололся надвое под ударом мощного топора. Вытащив оружие из головы, им ударили снова. В шею и в грудь, чтобы убедиться, что Торлейв уже не встанет. И он не встал.

Теперь крик принадлежал Торгни. В его горле булькала кровь, вытекая на рыжую бороду. Он бросил только один последний взгляд на Скалля, а потом поднял топор над головой и опустил на красный лёд. В считаные мгновения Торгни и несколько врагов скрылись в воде.

Скалль даже не успел ничего понять.

– Торгни-и-и-и-и! – завыл Скалль, пытаясь выползти из-под навалившихся на него людей. – Не-е-е-е-ет! – он бился и кричал, грыз лёд зубами.

Льдины сомкнулись над поверхностью воды.

Скалль повернул голову и ударил лбом по льду, надеясь, что тоже провалится в морскую пучину, но его силы было недостаточно, чтобы проломить крепкую преграду.

Скалль кричал, пока не охрип окончательно. Как же он шел с севера на юг, не представляя, что такое произойдет? Разве он не мог помыслить, что ему дадут отпор? Кому придет в голову выступить против бессмертного избранника богов?

Их разбили. Практически моментально. Голодных, уставших, отчаявшихся. Торгни умер на его глазах. Как и Торлейв. Ракель наверняка тоже уже мертва.

Скалль попытался оглядеться. Его людей либо убили, либо они стояли, уронив свое оружие и подогнув колени. Кому-то повезло выжить, но только не Торгни и Торлейву.

Достаточно быстро все утихло. Крики смолкли. Кроме одного.

– Глупцы! – Скалль пытался вывернуться из цепкой хватки, но его держали по меньшей мере пятеро огромных воинов. – Без меня вам не выжить, когда придут чудовища! – задыхался он. – Что вы наделали! Не смейте убивать людей, которые пришли со мной! Вы думаете, что я жажду власти, но я лишь жажду спасти наш мир! – Толпа перед ним расступилась, но Скалль все еще продолжал к ней взывать. – Вы ничего не знаете! Боги избрали меня, чтобы спасти людей! Что вы наделали?!

Толпа расступилась не просто так.

Чьи-то массивные шаги прервали отчаянные крики Скалля. Он с силой попытался изогнуть шею, чтобы увидеть приближающегося. Когда наконец ему позволили запрокинуть голову, Скалль увидел ярла Хальвдана в богато расшитых одеждах. В его длинные волосы были вплетены ленты, а в руке он держал молот Тора. Тот сверкал узорами и источал столько силы, что Скалль сжался в комок, как замёрзший котёнок.

Ярл Хальвдан Щедрый-на-Золото остановился в двух шагах от Скалля, смотря на бессмертного северного завоевателя долгим тяжелым взглядом. Наконец он произнёс медленно и громко, так, чтобы обе армии расслышали его слова и поняли их значение. Его голос был слышен во всём Мидгарде. Возможно, и за его пределами.

– С чего ты взял, младший братец, что боги избрали именно тебя?

Брат будет биться с братом насмерть,

нарушат сестричи нравы рода;

мерзко в мире, нет меры блуду;

век мечей, топоров, теперь треснут щиты,

век ветра, век волка, пред света концом

ни один человек не щадит другого.