Сказки темного города. Иллюзия бесплатное чтение

Глава 1

– Черт, Марион, зачем ты поставила то, что тебе дорого? – с предупреждением в голосе проговорил мой друг, наблюдая за тем, как я покручиваю в руке кости.

– Не дрейфь, Стеор, – шикнула я на него, сосредоточиваясь на двух кубиках с точечками, которые должны были в эту самую минуту выиграть нам настоящее сокровище – корзину с едой.

Закрыв глаза, я поднесла кости к губам и поцеловала. Одно движение, и они полетели на старый дубовый стол, возле которого сидели вервольфы. Когда треск покатившихся по столу кубиков затих, в комнатушке воцарилась тишина. В то же мгновение я открыла глаза.

– Да! – усмехнулся у самого моего уха Стеор. – Да, Марион!

– Семерка, – повела бровью моя одногодка, пятнадцатилетняя девочка, с которой я и соперничала в игре. – Как у тебя это выходит?

– Не знаю, – улыбнулась я, быстро протянув руки к корзинке с продуктами.

– Жульничает она, – хмыкнул ее брат, семнадцатилетний вервольф.

– Не жульничаю, – огрызнулась я, прижав корзинку к себе.

– Да ладно тебе, не жульничаешь, – он скривил презрительно губы. – Все знают, что вам, ведьмам рыжим, верить нельзя.

– Да какая она ведьма, Анхель, – махнула рукой девочка, вставая из-за стола и поправляя свое красивое и не менее дорогое платье. – Так, одно название. Играть просто умеет. Да и везучая.

– Она ни разу не проигрывала, – не унимался вервольф. – Надо сказать отцу, что в столице шастает одна проныра, не лишенная сил.

– У меня нет сил, – пожала я плечами. – Зуб даю, – прикусила большой палец. – Можешь сам посмотреть, – протянула ему руку, на которой было выжжено клеймо в виде символа власти вервольфов.

– Да что клеймо, – хмыкнул он. – Вам и заклейменным верить нельзя. Лиса она и есть лиса.

– Ох, – выдохнула зло я, сцепив руки в кулаки. – Пользуешься, что дать сдачу не могу тебе. А так бы я повыдерла тебе твои патлы серые. Злишься, что обставила вас.

– Не злюсь, – пожал плечами мальчишка. – Может я тебе поддался, чтобы ты жратву выиграла. Хоть поешь нормально.

– Не ври, – прошипела на него. – Я честно выиграла у тебя! И ты ни капельки мне не поддавался. Особенно в карты.

– Ну, хочешь верь, хочешь нет, – прищурил свои серые глаза вервольф.

– Да я…, – враз засопев носом двинулась на него.

– Марион, прекрати, – одернул меня Стеор. – Он просто злится и хочет вывести тебя из себя. Не иди у него на поводу. А то нажалуется своему папаше, а тебе и правда пережигать клеймо будут. Надо оно?

Остановившись, я зло посмотрела на Анхеля, который спокойно взирал на меня, едва улыбаясь презрительной улыбкой. Затем забрала корзинку и бросила ему:

– Скалься, скалься, волчара. Поскалился бы ты, будь я при силах. А то мастак на слабых наговаривать.

– Ваша светлость, мадмуазель! – раздалось где-то вдалеке.

– Черт, мадам Лира, – выругался недовольно вервольф, подтолкнув свою сестру к дверям – Пойдем, а то если отец узнает, что мы с лисами виделись, розгами высечь прикажет.

Когда они быстро направились к выходу, я бросила им вслед с насмешкой:

– Бегите-бегите, волчата, поджав свои хвосты. Что бы вы не говорили, а у нас свободы поболе будет в нашем государстве, чем у вас, богачей клыкастых.

Мальчишка развернулся ко мне и процедил сквозь зубы:

– Поговори мне, девчонка. В следующий раз я выиграю и заберу у тебя ту твою дурацкую побрякушку, – кивнул он на стол, на котором лежала веревочка с нанизанным на него колечком.

– Черта с два, – показала я ему язык и побыстрее запрятала украшение в карман.

– Анхель, идем, – протянула недовольно его сестра и спустя пару секунд мы с Стеором остались в комнате одни.

– Ох, играем мы с огнем, Марион, – проговорил Стеор. – Как узнает кто, что это клеймо их чертово не сдерживает твою силу благодаря тому кольцу, которое у тебя в кармане лежит, ох и будет нам тогда. Да что нам, матери твоей перепадет.

– Не узнают, – махнула я рукой, вытаскивая невзрачный перстенек из кармана и расправляя веревочку, на которой он висел. – Да и подумаешь, сила. Уметь в карты играть или кости ловко бросать, здесь некоторым и сила не нужна.

– Ой, ну ты бы уже мне мозг не пудрила, – простонал недовольно Стеор. – Уметь создать иллюзорную картинку в головах нескольких десятков смотрящих на предмет так, как делаешь то ты, это далеко не умение играть в карты или кости. Вот сейчас какое число выпало? – прошептал он, прищурив хитро глаза. – Я вижу семерку, – кивнул он в сторону кубиков, лежащих на столе. – А на самом деле там что?

– Пятерка, – буркнула я и щелкнула пальцами, чтобы развеять иллюзию в голове Стеора.

– А ты мне про умение, – засмеялся мальчишка, щелкнув меня по носу.

– И умение тоже, – не унималась я. – Ты знаешь, как трудно играя держать под контролем разум всех присутствующих? Бывает так, что я теряю этот самый контроль, вот тогда и перехожу на то, чему сама научилась. Иначе если не буду этого уметь, то меня раскусят на раз и два.

– Ладно, верю, – проговорил мальчик, видя, что я начинаю обижаться на него. – Но на самом деле, будь осторожнее. Лиса-иллюзионистка – еще тот геморрой для вервольфов. Помнишь сколько натворила твоя бабка в те страшные дни, когда наш ковен подминали под себя эти клыкастые? Благо, вычислить дар иллюзиониста не так легко, ведь черт его знает кто порождает в твоей голове ненужные картинки. Об осторожности забывать нам не стоит никогда.

– Помню, – грустно проговорила я. – Ее хоть и не вычислили, но так же, как и всех ведьм, которые были тогда на улицах города, отправили на тот свет. Колечко только и осталось, – потерла я невзрачный почерневший металл. – И то благодаря тебе.

– Да, она мне жизнь тогда спасла, – улыбнулся Стеор. – Когда тот черт пастью своей мне в горло вцепился, а бабка твоя заставила его от ужаса заскулить. Навеяла ему невесть знает что в мозг, он и отпустил меня. Когда ее подрезали, она у меня на руках умирала и протянула мне это колечко, сказав: «Береги Марион». Ну вот с тех пор ты у меня как заноза, которую не вытащить, – пробурчал он, сверкнув на меня своим хитрым взглядом.

– Так уж и заноза, – засмеялась я, прекрасно зная, что у Стеора никого, кроме меня и моей матери более и не было, и заботился он обо мне так, как заботился бы родной брат. – Ладно, давай не будем о грустном, – решила сменить тему и достала из корзинки бутылку с молоком и булку хлеба.

Отломив половину, я пододвинула ее Стеору, а затем взяла с печи небольшой кувшин с надбитым горлышком и перелила туда половину содержимого бутылки.

– А ты ей нравишься, – кинула мельком взгляд на наминающего хлеб Стеора.

– Кому? – враз перестав жевать, нахмурился он.

– Элеоноре, – ответила я, едва сдержав улыбку.

– Ты с чего это взяла? – насупился он.

– А ты думаешь чего она раз в неделю сюда играть приходит с нами в карты, да в кости? А в виде ставки тащит вечно корзинку с едой? – улыбаясь, я отломила кусочек хлеба и села на край стола.

Стеор молчал с минуту, затем проговорил:

– Да ей просто скучно, вот и идет к нам сюда. Ей и брату ее. Что сидеть в особняке шикарном? Шикарном, но таком безжизненном. Друзья – одни снобы, такие же сверкающие да воспитанные. А Элеонора из клана темных вервольфов, ей нудно так жить – книжки читать, на пикнике в парке от скуки помирать, играя в фанты там всякие, или шарады разгадывать. Тьфу, скукотень. Вот и развлекаются, как могут, убегая сюда к нам. Они ж темные вервольфы, им всегда азарт нужен. А где его еще взять, как не в компании ведьм.

– Нет, нравишься ты ей, – не унималась я. – Молоко даже смотри какое теплое. Бутылку ведь в платок шерстяной обернула, чтобы не остыло, – кивнула я на корзинку, в которой лежал серый пуховый платок.

– Да ну тебя. Весь аппетит испортила, – зло проговорил Стеор, отодвинув от себя кувшин и хлеб. – Будет с меня подачки от девчонки принимать, если все так, как ты говоришь.

– Да ладно тебе, – протянула я, хлопнув Стеора по плечу. – Девчонка… Она на четыре года всего младше тебя. Это сейчас она девчонка. А года через три ох в какую красавицу превратится. Вервольфы все очень красивые девушки. Настоящие волчицы. Волосы у них густые всегда, цвет насыщенно-пепельный, глаза большие, серые, ресницы длиннющие. Я уже молчу о том, фигура какая у них.

– И что? – внезапно гаркнул на меня Стеор. – Она вервольф, я ведьмак-лис. У нас что, будущее какое будет? Это еще ее папаша, светлость его забери, не знает, что дочка его подкармливает ведьмака, а узнает – враз меня в гарнизон военный запроторит, откуда я вернусь или нет, черт его знает. Меня в солдаты, а ее замуж за такого же, как она красавца-вервольфа богатого. Так что не надо мне говорить о ней, Марион. Ты лучше подумай, что с тобой будет года через четыре, когда Анхель уже не будет смотреть на тебя, как на блоху надоедливую, которая его в карты обыграла, а вполне сможет позволить себе и большее.

– Ты что такое говоришь? – нахмурила я брови.

– А что? Все знают, что красивые женщины всегда достаются победителям. Вон смотри, что после переворота происходит. Половина красавиц им постели согревает. А ты будешь ох как хороша, когда полностью сформируешься.

– Ты зачем мне все это говоришь? – спрыгнув со стола, я зло посмотрела на Стеора.

– Затем, Марион, – рыкнул парнишка, – чтобы ты не забывала о своем происхождении, когда вот такой Анхель придет к тебе в дом и положит на стол наполненный золотом мешочек, взамен чего потребует от тебя благосклонности. А ты вся и растаешь, услышав золотой звон.

– Я не твоя сестра. Не надо мне такого говорить! – гаркнула я обиженно.

– Клэр тоже так говорила, – тяжело задышав, проговорил он глухим голосом. – Пока здесь не появился тот подлец с деньгами. Купил ее и дело с концом. Продала все за звон золотых – меня, честь, происхождение.

– Так может она любит его, – тихонько предположила я, решив хоть немного сгладить ситуацию.

– Любит? – взревел мальчишка. – Любить своих надо! А не этих тварей серых, которые подмяли наш ковен под свой клан! Любит…А он же почему ее не любит? Почему запрещает видеться со своим братом? У него же денег мешки! Почему она ни одним золотым ни разу не помогла мне! Почему какая-то девчонка в своей до умопомрачения сверкающем платье пробирается сюда грязными улочками, чтобы принести сюда эту чертову корзинку с молоком и хлебом, а сестра моя родная…, – он умолк и закрыл глаза.

Видя, с какой силой он сжал свои челюсти, сдерживая гнев и слезы, я подошла к нему и обняла. Знала я, что Клэр не за деньги к вервольфу пошла, совсем нет. А ради того, чтобы ее братишку меньшего на виселице не вздернули за то, что он во время военного переворота лошадей вервольфам тайком травил. Спасла его так, приняв ультиматум того графа об отказе от семьи и всего, что ее связывало с ковеном. Мне мама тогда рассказала, видя, с каким непониманием я отнеслась к тому, что сестра бросила его. Рассказала, но строго-настрого приказала молчать, зная взрывной характер Стеора.

– Ладно, – взяв себя в руки, проговорил он спустя пару минут, поддев мой подбородок. – Беги домой, а то мать твоя искать скоро уже будет тебя.

– А ты? – строго зыркнула я на него. – Опять на улицы?

– Марион, – протянул недовольно он.

– Что Марион? Вот расскажу своей маме, что ты по ночам ходишь к этим бандитам, она враз из тебя выбьет эту дурь, – пробурчала я.

– Я ничего плохого там не делаю, – успокаивающим тоном проговорил Стеор. – Меня просто учат драться, стрелять и не более того. У нас нет более сил, но уметь постоять за себя как-то же надо. А кто меня еще научит, как не уличные? Отца-то нет, – глухим голосом проговорил он.

– Ладно, – строго протянула. – Драться это верно, надо. Кто ж занозу-то твою в разе чего защищать будет? – подмигнула я ему. – Но только не более того, а то их шайка все знают чем промышляет, помимо тех боев уличных.

– Не влезу я никуда, обещаю, – чмокнул он меня в лоб и подтолкнул к двери. – Беги.

Просто пулей вылетев из домишки, я лишь язык показала ему на его окрик: «А хлеб?». Какой хлеб? Я бы и крошки не взяла из его дома, прекрасно понимая, как тяжело живется Стеору без родителей. Хоть и сама недоедала, но моя мама по крайней мере периодически зарабатывала хоть какие-то деньги, которых на кое-какую еду да хватало. А вот Стеору приходилось несладко.

Два года…как за два года все могло так измениться, и мы из вполне себе обеспеченных жителей, принадлежащих к ковену ведьм, способных обращаться в лисиц, превратились практически в людей…вервольфы, чертов клан, который подмял под себя всех в государстве, заставив встать на колени каждого из нас, а тот, кто не встал, враз лег в землю на корм червям. Чертовы волки и их вечная тяга к лидерству. Не жилось им на равных с нами. Мы тоже хороши, особенно те, кто в совете состоял. Головой хотя бы думали, как говорила мама, ведь прекрасно понимали, что венценосец-то не лис, а вервольф, и уж ему точно не понравится то, что наши ему периодически да показывали свои зубки, не желая платить дань за торговлю или вообще не принимая во внимание подписанные им указы. Допрыгались, не иначе. А теперь вот расхлебывали, оказавшись враз на задворках жизни государства. Миллион мыслей роилось в моей голове, пока я, подпрыгивая, направлялась к себе домой.

Едва только скрип открываемой мной калитки донесся до моей матери, как ее ярко-рыжая кудрявая головка высунулась из теплицы, в которой она выращивала цветы.

– Марион! Скоро цветы нести на продажу, а букеты еще не повязаны! Где тебя носит? Опять у Стеора сидела? – строго проворчала она, отряхивая землю с рук.

– Мам, не ворчи, – улыбнувшись, чмокнула ее в щеку. – Сейчас все сделаю, – закатав рукава, я присела подле небольшого столика, на котором лежали свежесрезанные цветы и принялась формировать букеты.

– Ты не играла? – строго бросила мама, пристально глядя на меня.

– Нет, – отмахнулась я, но на мать не посмотрела.

– Ясно. Опять фон Вальцы приходили? – не меняя тон спросила мама.

Помолчав с минуту, я стянула ленточкой стебли и, отложив букетик, проговорила:

– Элеонора приходила с братом.

Мама выдохнула и села напротив меня.

– Сказала бы ты уже ему, – проговорила она.

– Что сказать? – враз волчонком кинула я на нее взгляд. – Что я с Элеонорой в сговоре? Она вроде бы как играть ходит, я вроде бы как тоже, а на самом деле мы не хотим, чтобы он голодал? Я только заикнулась, что он нравится девочке этой и она просто помочь хочет ему, так ты б видела, как он вызверился. А если еще узнает, что я дружу с ней тайком и за его спиной так вместе с ней помогаю ему, да он вообще не знаю, что сделает. Нельзя говорить, мама, иначе вообще на улицы уйдет. Чем милостыню будет получать от вервольфов, да еще с моей подачи, в бандиты лучше подастся. Ты же знаешь, какой он гордый.

– Знаю, – грустно протянула мама. – Он сын судьи, там есть откуда гордости взяться. Его отец никогда ни под кого не прогибался, даже в тот день, когда его принуждали поставить подпись на приказе о сложении полномочий совета. Подписал бы и жив остался бы тогда. А так…и сам в землю лег, и детей обрек на судьбу какую. Клэр в любовницах, Стеор выживает тоже.

– Да, выживаем. И выживем, и с колен когда-то да поднимемся. И Стеор встанет на ноги. Еще пару лет и он сможет пойти в армию к вервольфам. А там и жалование, и будущее, если ему доверять волки будут. Главное, чтобы он не пошел по тому пути, по которому идут остальные. Красть, попрошайничать и тому подобное. Если он упадет на то дно, уже оттуда не выберется. Я знаю. И это знает Элеонора. Она хорошая, несмотря на то, что вервольф. И он ей правда нравится, – проговорила я.

– Да она-то хорошая, – проговорила мама. – А вот про брата я того же сказать не могу. Вчера только со своими друзьями пронесся верхом по торговой улице, со всего размаху дернул навес над лавочкой нашей соседки Матильды. Навес рухнул на лотки с выпечкой, а затем все это свалилось на землю. Она кричать, а этот дьяволенок еще и лошадь остановил, потоптав хлеб копытами. Страх, что за ребенок. Дьяволенок настоящий.

Слушая маму, я нахмурилась, затем проговорила:

– Элеонора говорила, что он скоро уедет. Отец его в военную академию отправляет. А так да, нехороший он. Но в карты играет занятно. Не будь у меня того кольца, я бы точно у него не выиграла бы. Сначала хотела просто с ним поиграть, честно, но потом поняла, что куда там мне. У меня даже голова разболелась, поскольку пришлось держать под контролем всю колоду, запоминая и подменяя иллюзией карту за картой. Страх, как тяжело.

– Влиять на вервольфов иллюзией непросто, Марион. Поэтому ты будь аккуратней. Даже бабушка твоя знала, что с волками лучше не связываться в таком деле. Да и вообще, карты, кости…не лезь в это, девочка. Отец твой в свое время из дома предшественницы мадам Регис не вылезал. Ох и натерпелась я с этим.

– Мам, – простонала я. – Да я же играю не потому, что мне нравится. Мне нравится выигрывать, – прищурила я глаза. – Я же оттачиваю свое умение там. Где еще можно учиться мастерству иллюзиониста? На улице, или в жизни, вдруг что-то да упущу, враз же подметят. А так, когда все как на ладони, то почему не попробовать? Я очень и очень осторожна. Так что, не переживай, – я тронула плечо мамы. – Ну а теперь я побежала, – улыбнулась и схватила со стола навязанные букеты, – сегодня, говорят, возле дома мадам Регис настоящий ажиотаж будет. Говорят, его величество туда придет отдыхать, – повела я бровью и покрутила одним из букетов.

– Да уж, ажиотаж. И смогла же она, стерва, удержаться на плаву после того, как у всех все забрали, а у нее это злачное заведение нет, – закатила мама глаза под лоб.

– Да кто ж кабаре заберет, мам, ну ты что? Да еще и у нее. Говорят, она с советником-вервольфом спит, поэтому он лично хлопотал, чтобы ее доходный домик да не тронули, – прошептала я, склонившись к матери.

– Ох, и все-то ты у меня знаешь, – недовольно хлопнула в ладоши мама. – Иди уже, стрекоза. Да смотри мне, как только распродашь – быстро домой. Нечего сплетни собирать да глазеть на тех разодетых чертей, которые туда ходят.

– Я мигом, – послав маме воздушный поцелуй, я прихватила корзинку с цветами и вышла за калитку.

На улице было уже прохладно, поэтому я посильнее укуталась в теплую шаль и пошла вдоль дороги, тихонько насвистывая какую-то мелодию. Не прошло и часа, как я уже стояла у заведения мадам Регис. Игорный дом, или кабаре, черт его знает, что там было, но то, что вхожи сюда были из наших лишь те, кто смог на плаву при вервольфах удержаться, да сами вервольфы, да и то те, кто занимал отнюдь не последнюю ступень их общества.

– Цветы, цветы, кому цветы? – протянула я свою неизменную сладенькую реплику, улыбаясь во все тридцать два. – Такая красавица леди и без цветов. Сударь, вам не стыдно? – подмигнула я выходящему из заведения разодетому мужчине в компании женщины.

– Сколько? – недовольно буркнул он.

– Два медяка, – улыбнулась я, сощурив глаза.

– Держи, – хмыкнул он, швырнув мне в корзинку деньги.

– Вот этот букет подойдет к платью вашей прекрасной дамы, – выбрала я цветы нежно-розового цвета и протянула женщине.

Едва только взглянула на нее, улыбка враз сползла с моего лица.

– Клэр? – удивленно проговорила я и осеклась.

– Марион, – женщина улыбнулась робкой улыбкой и с опаской посмотрела на спутника.

– Знаешь что ли ее? – процедил сквозь зубы вервольф, окинув меня убийственным взглядом.

Я всего мгновение молчала, затем затараторила:

– Знает, ваша светлость. Она у мамы моей как-то заказывала вышивку ей сделать на перчатках, – кивнула я на белоснежные перчатки Клэр, на которых красовалась вышивка в виде цветов. – И еще ваш один заказ готов, мадам. Маме только осталось кружева пришить на подол и можете забирать.

– Ты что, у наших заказать ничего не можешь? – недовольно протянул мужчина, сверкнув глазами в сторону Клэр.

– Э нет, ваша светлость, – погрозила я пальцем, опередив ответ сестры Стеора. – Все знают, что ведьмы – лучшие вышивальщицы. Вот посмотрите на вашем камзоле, – я подошла к нему ближе и провела рукой по искусной вышивке. – Вот видите, есть места, где строчка затянута не так туго, как нужно, а из-за этого вся картина и теряет свое очарование. Но вы мужчина, таких тонкостей не знаете. А женщина…женщина должна быть безупречна во всем, и в одежде в первую очередь. Чтобы услаждать взор такого мужчины, как вы, нужно быть идеальной, – сказав это, я присела в низком реверансе.

Мужчина хмыкнул и швырнул мне еще пару монет в корзинку.

– Лисица есть лисица, – усмехнулся он. – Что ведьма, что животное, один черт. Знаешь, когда хвостом нужно вильнуть, чертовка.

– Вы завтра зайдите после обеда, мадам, – поблагодарив, протрещала я вслед удаляющейся паре. – Только лично вы нужны, я точно знаю. Там выбрать цвет надо и без вас никак!

– Хорошо, – обернувшись, проговорила Клэр.

– Вот и чудесно, – простонала тихо я, чувствуя, что на спине даже капельки пота выступили от напряжения. – Может удастся и Стеора привести к нам, чтобы они поговорили.

– Эй ты, рыжая, – окликнул меня в этот момент мужской голос, и я со злостью развернулась, но, увидав лакея в королевской ливрее, сверкнула приветливой улыбкой и подошла ближе.

– Чего изволите, сударь, – сделала реверанс.

– Отнеси цветы в заведение. Все. Там дама подле его величества будет сидеть. В красивом таком темно-синем бархатном платье. Поставишь корзинку подле ее ног и скажешь, что этот подарок от того, кто не может назвать свое имя, но готов помимо цветов весь мир к ее ногам положить, – строго проговорил лакей и швырнул мне целый золотой, затем завел внутрь здания.

Запрятав монету в кошелечек, я проговорила заговорщическим тоном:

– Король что ли? Это он сюда из-за этой дамы пришел?

– Цыц, – рявкнул лакей на меня.

– Молчу, – я испуганно приложила пальцы к губам.

– Вон туда, – проговорил мужчина, указав на центральный столик, за которым сидели трое мужчин и две женщины, увлеченные беседой и игрой в карты.

– А чего в масках? – хмыкнула я. – Можно подумать не понятно, что это его величество, – кивнула на высокого статного мужчину, который небрежно держал в руках карты.

– Сегодня все в масках. Маскарад, что не видишь? – недовольно процедил сквозь зубы лакей и подтолкнул меня в зал. – Иди уже, все ей интересно.

Окинув взглядом огромный зал, я поняла, что и правда в заведении какой-то праздник, поскольку все были одеты в необычные наряды и лица их были спрятаны под масками. Выдохнув, натянуто улыбнулась и бодро зашагала к столику. Едва только очутилась подле него, как женщина в синем платье удивленно посмотрела на меня.

– Мадам Регис, – пролепетала я и тут же взяла себя в руки, поставив у ее ног цветы. – Просили передать, что даритель назвать себя не может, но готов положить к вашим ногам целый мир.

– Правда? – нежным голосом проговорила женщина, удивленно посмотрев на корзину у своих ног.

– Ну да, – повела я бровью, решив не сразу уйти, а немного задержаться, хотя прекрасно понимала, что не пройдет и пары минут, как за такую наглость лакей меня вышвырнет за шиворот отсюда. – Такие прекрасные цветы купил, а заплатил всего один золотой. Я всегда думала, что тот, кто весь мир может купить, щедро платит за красоту, которую покупает ей же, – нахально глядя явно на короля, проговорила я.

– Марион! – воскликнула мадам Регис, испуганно посмотрев на него.

Мужчина в маске сначала даже опешил от того, что я сказала, затем разразился хохотом. Махнув рукой, он подозвал лакея.

– Дай девчонке еще золотой, – сказал он с улыбкой. – За что я и люблю этих женщин, так за то, что никогда не лебезят. Даже перед королем, – обратился он к сидевшим рядом с ним молодым мужчинам, которые спокойно наблюдали за происходящим.

– А чего лебезить перед вами? – осмелела я. – Вы такой же мужчина, как и все остальные. Разве что денег у вас больше, да власти. Да вот только деньги имеют свойство заканчиваться, а власть могут отобрать. И кто вы тогда без всего этого? Просто мужчина. Хоть и до ужаса привлекательный, – улыбнулась я и сделала реверанс, склонив покорно голову.

За столиком воцарилась гробовая тишина, стоявший же рядом лакей до боли сжал мою руку.

– Остра на язычок, – усмехнулся король. – Вроде бы и грязь вылила на тебя, а тут же и польстила. Только за это не прикажу тебя высечь.

– Спасибо, ваше величество, – улыбнулась я и когда он протянул руку, нехотя поцеловала ее.

– Лисица? – спросил один из сидевших подле короля мужчин.

– Она самая, – улыбнулась я, глядя в темно-серые глаза в прорезях маски. – А вы…вы не здешний. Вервольф.

– С чего взяла, что не здешний? – хмыкнул он.

– Ну, – пожала плечами. – У вас на руке перстень с гербом не нашего государства. И одеты вы не в цвета нашего короля, а его придворные обязаны во время сопровождения куда-либо надевать одежду установленных цветов. Темно-синий, темно-красный, темно-зеленый. Вы же в черном. Это так вообще цвет траура. У нас просто так не носят его.

– А может я в трауре, – прищурил глаза мужчина.

– Нет, – покачала я головой. – Тогда бы вы не сидели в этом заведении. Вервольфы этого клана всегда чтят уход близких, поэтому вас бы здесь не было. Скорее всего соседнее государство. Темный клан. Герцог возможно, – кивнула я на вышивку, тянущуюся вдоль плеча камзола. – А еще, скорее всего, вы двоюродный брат его величества.

– С чего взяла? – усмехнулся вновь мужчина.

– Ну, на вашем перстне есть виток из лавра, как и на его перстне. Все знают, что соседний клан и этот связывают родственные узы. Стало быть, вы родственник, а раз родственник короля, то не менее чем герцог королевской крови, – пожала я плечами. – А вот вы, – я переключила внимание еще на одного мужчину в маске, который спокойно взирал на происходящее, – лорд и тоже не принадлежите этому клану. Скорее всего, даже не из одного вы клана и с ним, – я кивнула на того, кого назвала герцогом, – одежда темно-коричневого цвета и орден странный какой-то, – пробежалась взглядом по висевшему у него на груди знаку отличия с элементами лунного изображения, – не подвластны влиянию луны, наверное? – с интересом посмотрела на мужчину, черная часка с серебристой окантовкой которого скрывала почти все лицо.

Губы мужчины тронула улыбка и он проговорил, обращаясь к королю:

– Настоящее сокровище. В лазутчиках ей не было бы равных.

– А вы лазутчик? – с интересом посмотрела я на мужчину.

– Львиную долю своей жизни был им, – ответил тот.

– И что можете сказать обо мне? – сощурила я лукаво глаза.

Мужчина с минуту молча скользил взглядом по мне, затем проговорил:

– На твоей шее длинная нитка, нечто, что висит на ней, очень тебе дорого. Это не подвеска, иначе ты носила бы ее так, чтобы ее видели остальные, значит некий другой предмет. Может кольцо.

– Откуда взяли? – враз насторожилась я.

– Ты носишь его на пальце часто и, скорее всего, снимаешь, прячешь, когда идешь торговать цветами. Отметины от колец очень долго остаются, – кивнул он на мой палец, на котором виднелась едва заметная линия. – И еще ты слишком спокойная как для ведьмы, силы которой подавлены… – начал было он и замолчал.

– Это вы о чем? – нахмурилась я.

– Да так, не бери в голову, – ответил он.

– А на вас слишком большая маска, отнюдь не карнавальная. Сделана на заказ, скорее всего, – проговорила я слащаво. – Что вы прячете под ней?

Мужчина посмотрел на меня так, словно я была какой-то диковинкой и усмехнулся, ничего не ответив на это.

– Я же лиса, – повела бровью. – В нашем ковене все такие…наблюдательные и хитрые.

– И что же вы такие хитрые да оказались на задворках жизни в своем государстве? – с усмешкой сказал мужчина, тот, которого я окрестила герцогом.

Я враз нахмурилась, поскольку до жути не любила, когда унижали моих представителей.

– Сила всегда боялась хитрости. Поэтому кто-то просто не смог пережить такого ужаса и решил затравить нас своими собаками, – сказала я не подумав и тут же испуганно посмотрела на короля.

Снова молчание за столом, только в этот раз в глазах короля мелькнул недобрый огонек. Помолчав с четверть минуты, он подозвал к себе кивком головы. Когда я встала рядом с ним, он взял мою руку, которая дрожала как осенний лист. Поднеся ее к своим губам, легонько поцеловал ее к моему удивлению.

– Знаешь в чем разница между силой и хитростью? – вкрадчивым тоном спросил он.

– Н..нет, – запинаясь ответила я.

– Сила, настоящая сила, умеет прощать.

– А хитрость? – тихо прошептала я.

– А хитрость? Хитрость способна лишь вести себя так, чтобы потом вымаливать это самое прощение у силы.

Глядя на короля, я лишь едва уловимо кивнула, прекрасно понимая, о чем он.

– Ступай, – спокойно проговорил король, отпустив мою трясущуюся руку.

Я было развернулась, чтобы уйти, затем обернулась и, глядя на короля, сказала:

– Через два хода вы вылетите из игры. Так что я на вашем месте больше не ставила бы ничего. Или сбросьте туза, тогда еще можно будет потягаться.

Король лишь усмехнулся и кивнул мне. Я же сделала реверанс и вышла из зала. Сжав в руке золотые монеты, я мысленно выругала себя за несдержанность. Король. Да, будь он хоть немного не так благороден и сдержан, как все о том знали, моя ничего не значащая шкурка уже висела бы на виселице за такие слова или как минимум меня бы высекли на столбе. А может дело было не в его благородстве и мудрости, а в том, что за столиком напротив него сидела мадам Регис, расположение которой он и хотел снискать, а раз она была сама из моего ковена, то уж при ней ему просто не захотелось наказывать какую-то там пятнадцатилетнюю соплячку, длинный язык которой и сам не рад уже был, что решился говорить с самим королем.

Глава 2

– Нет, Регис! – гаркнула моя мама, резко встав из-за тола и стукнув по нем ладонью. – Моя дочь не будет работать в твоем чертовом заведении!

– Арманиль, – мягко проговорила женщина, подойдя к ней и положив руку на плечо. – У девочки дар. Зачем прятать его?

– Это не дар, это проклятье! – мама вздернула руки к потолку.

– Ну что ты такое говоришь, – ответила мадам Регис. – Сама подумай, ну что ее будет ждать здесь? – она окинула взглядом наше убогое жилье. – А у меня она сможет зарабатывать хорошие по меркам наших представителей деньги. И, в конце то концов, я же не в публичный дом ее зову!

– Да что ты? – съязвила мама, сощурив глаза.

– У меня не бордель, – строго сказала женщина. – Если из девочек кто и заводит там знакомства, то это их личная инициатива. У меня приличное заведение, Арманиль. Мой игорный дом одобрен самим королем.

– Конечно одобрен, – хмыкнула мама. – Львиную долю золотишка ты ведь сдаешь в казну, не так ли? Отчего же не одобрить такое прибыльное заведение.

– Да какая разница, куда идут деньги! –процедила сквозь зубы мадам Регис. – Не о том речь. Я тебе говорю, что это не публичный дом и любая приличная девочка согласится на такую работу.

– И кем она там будет? Шулером? В карты обставлять будет тех богатых вервольфов, которые ходят туда к тебе?

– Не шулером. Она будет вести игру. Сдавать карты, следить за тем, чтобы кто не жульничал или еще что. Я даже столик за ней закреплю самый главный. Тот, за котором играют только самые приближенные к королю личности, – едва ли не с мольбой в голосе проговорила мадам Регис. – Ну Арманиль, ну подумай. Марион будет хорошо зарабатывать и спустя какое-то время вы сможете позволить себе купить хороший домик в более удачном районе. Ну не пристало такой красивой девочке ходить ночью этими улицами, где что ни ночь, кого-то насилуют или убивают.

– Ей восемнадцать, Регис. Какой может быть игорный дом! Там твои вервольфы голову ей запудрят, глаза замылят этим своим золотом, которое они будут спускать в игре, а потом что? Никакой чести, море слез и ребенок в подоле?

– Мама! – не выдержав, отозвалась я. – Ну что ты такое говоришь?

– А то и говорю, – гаркнула на меня мама. – Одна уже вон, – махнула она в сторону соседского дома, – растит полукровку. Тоже работать пошла в приличный дом горничной и что? Кому она теперь нужна?

– Я не Мили, – враз одернула я ее. – Она изначально путалась еще с дня падения с вервольфами, и ты это знаешь! Не захочу, никто меня не заставит! И то, что я молодая, это ничего не значит. А золото? Не все золотом меряется, мама. А работа хорошая мне нужна. Сколько я так буду цветами торговать? Что я там зарабатываю? Несколько медяков? Этого едва хватает на еду. Ты вон болеешь, лекарства нужны, где это все брать?

– Стеор…

– Я из того, что передает Стеор и медяка не возьму! – враз воскликнула я. – Ему самому на ноги вставать надо. Не дом – лачуга. Кого он туда приведет? Да и не в этом дело! Какое мы имеем право брать у него деньги? Он жизнью рискует в армии волчьей чтобы что? Нас содержать? Нет, все его деньги я прячу, и когда он вернется, все до последней монеты отдам ему. Так что, мадам Регис, – повернулась я к женщине. – Я согласна. Говорите, когда приступать можно.

Мама только руками развела. Мадам Регис же довольно хлопнула в ладоши.

– Сегодня! Сегодня и начинать! – проговорила она. – Поедем, нужно что-то купить тебе красивое из одежды. Сама понимаешь, кто ко мне в заведение ходит, – повела она бровью.

– Ну все, началось, – простонала мама, устало опустившись на стул.

Мадам Регис посмотрела на нее, затем подошла ближе и опустилась подле нее на колени. Протянув руки, она взяла ладони моей матери в свои.

– Арманиль, я тебя понимаю. Такую девочку тяжело отпускать от себя. Но она уже не ребенок, а взрослая девушка. Не сегодня – завтра замуж выйдет. Ну сколько ты будешь ее на привязи держать подле себя? Она у тебя умная, воспитанная молодая леди. Не думаю, что с таким гонором, каким ее природа наделила, ей вообще возможно мозги запудрить, как ты того боишься. Да она руки по локти пооткусывает, если ей кто что-то непристойное предложит. Помню я ее, как она три года назад в моем заведении с самим королем колкими фразами перебрасывалась. Ну не может такая девочка быть столь глупой, чтобы не понять, хочет ли мужчина просто поиграть с ней или у него порядочные намерения. Не переживай. Да и я тебе обещаю, что за ней в заведении будет глаз да глаз. Никому не дам в обиду.

Мама молчала с минуту, затем махнула рукой и проговорила:

– Ладно, ваша взяла. Буду надеться, что у вас обеих хватит ума. У тебя на то, чтобы не прыгать в койку к тому, кто там золотом будет своим трясти перед тобой, – она строго посмотрела на меня. – а у тебя, – враз ее тон стал предупреждающим, – ты не смотри, что я ведьма без сил. Захочу и без магии тебя на тот свет отправлю, если с моей девочкой что-то случится в твоем заведении. Поняла меня? – прошипела она, крепко ухватив мадам Регис за руку и сжав так, что даже костяшки побелели.

– Поняла, но я уже тебе сказала, ничего с ней не случится, – сухо бросила мадам Регис и когда мама отпустила ее, поднялась на ноги. – Пойдем, Марион, – улыбнувшись, она направилась к выходу.

– Мам, все будет хорошо, – приобняв ее, прошептала я.

– Стеор вернется, он с тебя три шкуры спустит за то, что ты творишь. Вот увидишь, – недовольно сказала мама.

Ничего не ответив на это, я улыбнулась и направилась на улицу, где меня в экипаже уже ждала мадам Регис.

– Давай сразу договоримся. Зови меня по имени, без всяких этих «мадам». Я так чувствую себя старухой, – проговорила она, закуривая сигарету.

– Вы? – от удивления мои брови поползли вверх, поскольку эта красивая молодая женщина с дивными волосами цвета меди уж кем-кем, а старухой уж точно не была.

– Ладно, не старухой, – клацнула она языком и засмеялась. – Просто на фоне вот такой юной красоты невольно начинаешь думать о старости.

– Да вы что! Это я на вашем фоне – мышь несуразная. Вы такая…неповторимая, – мой взгляд восхищенно скользнул по точеной фигурке, облаченной в изумительно-синее платье, которое выгодно подчеркивало идеальную кожу и не менее идеальный бюст его хозяйки.

Регис улыбнулась и, окинув меня взглядом, проговорила:

– Это все одежда. Из тебя тоже сделаем такую же неповторимую особу, не переживай.

– Да куда мне. Я же за такое платье вовек с вами не расплачусь. Оно стоит целое состояние, – нахмурившись, окинула я взглядом дорогую вышивку на декольте платья Регис.

– Ну это да, шедевр, – улыбнулась женщина. – Такое платье стоит и правда столько, что даже я, покупай его за свои средства, не смогла бы себе позволить такую трату.

– Ясно, – я натянуто улыбнулась, сразу поняв, о чем она говорит. – Но сразу вам даю понять, что я не…

– Марион, – строго оборвала меня Регис, выбросив окурок в окно. – Мой путь – это мой выбор. У тебя же он будет свой. Я не врала, когда говорила, что у меня не бордель, а игорный, развлекательный дом. Там никто тебя ни к чему принуждать не станет, не надо этого бояться. Я сама противница того, чтобы зарабатывать на девушках. Но говорить, что вервольфы там тебе не будут делать в открытую непристойные предложения, не стану. Но выбор всегда будет за тобой. Захочешь, я даже сама тебя сведу с кем-то, для кого ты не будешь просто куклой, облизывающей мужчину в постели за деньги, а будешь драгоценной, красивой, дорогой женщиной. Но это просто так говорю, не значит, что я желаю тебе такой судьбы. По большому счету, такую красоту, – она окинула меня взглядом, – можно пристроить и в более порядочные руки. Пусть и не столь богатые, но тоже вполне обеспеченные. Вервольфы, которые занимают ступень чуть пониже, чем те, которые вхожи во дворец короля как к себе домой, многие из них не против взять в жены нашу рыжую лису, – подмигнула она.

– Нет, – строго отчеканила я, выслушав речь Регис. – Никаких вервольфов. Я к вам иду работать и вашей протеже в другой сфере жизни быть не хочу.

– Ну как знаешь, – пожала плечами Регис. – Но, если что, обращайся. Не век же тебе одной быть. Надо и жизнь будет свою устраивать. Или ты ждешь того молодого мужчину, о котором говорила твоя мать? – пытливо посмотрела она на меня.

– Стеора? Нет, – засмеялась я. – Он мне как брат. Мы с ним выросли вместе. Он прекрасный молодой мужчина, но для меня он мой Стеор, тот, с которым мы по лужам босиком в детстве бегали, с которым кусок хлеба делили пополам и по ночам на звезды смотрели, мечтая о том, как вырастем и сделаем все для того, чтобы наш ковен вновь занял свое прочное положение в государстве.

Регис улыбнулась и спросила:

– Сколько ты его уже не видела?

– Два года, – с грустью ответила я. – С того самого времени, как он ушел в армию вервольфов. Он хочет дослужиться до звания, получить хорошую должность и жалование, чтобы можно было просить руки…, – я осеклась и замолчала.

– Руки дочери лорда фон Вальца? – усмехнулась Регис.

– Откуда вы знаете? – удивленно воскликнула я.

– Да знаю я все о наших, – грустно улыбнулась она. – И о Стеоре знаю. Хищник…так его называют в армии. Мальчишка-лис, который служит в рядах лазутчиков, и под руководством которого еще ни одного раза не было, чтобы его маленький отряд вернулся с потерями или без информации. Правда «мальчишка-лис» так о нем говорили еще в начале его службы. Теперь это уже опасный лисяра, которого за счастье было бы поймать вервольфам, с которыми воюет наш король.

– Как много вы всего знаете, – удивленно проговорила я.

– Так я в каких кругах вращаюсь, – улыбнулась Регис. – В моем заведении что ни вервольф – то ордена. Они играют, разговаривают, а я слушаю, да на ус мотаю.

– И как вы думаете, – осторожно спросила я. – Это реально, чтобы Элеонору отдали за Стеора?

Регис откинулась на спинку сиденья и задумчиво посмотрела на меня.

– Да как тебе сказать, Марион. Прямого запрета от короля на такие браки нет, но ты же сама понимаешь, как к этому относится волчье дворянство. Старый фон Вальц, будь он жив, то может и дал разрешение на этот брак, если бы Стеор дослужился до звания и прочее, и прочее. А вот Анхель…не думаю. Он же теперь главный в семье. А он, ты сама знаешь, едва ли не на ножах с Стеором. Анхель ведь благодаря протекции отца занял в армии не последнее место. Он же в надзоре за порядком в армии служит. Паркетный офицер, так его называют, – усмехнулась Регис. – Не такой уже и паркетный, ему тоже достается своя доля пуль на поле боя, но, тем не менее, его службу не сравнить с той, на которой служит Стеор. Знаю, что Анхель как-то проверял отряд Стеора и уж слишком придрался к чему-то там, с того самого времени меж ними словно черная кошка пробежала. Так что…Не думаю, что Анхель отдаст Элеонору за Стеора, с какими бы погонами тот не вернулся в столицу.

– Но можно ведь и не спрашивать, – обиженно проговорила я.

– Это у нас негласно можно и не спрашивать, – ответила Регис. – А она вервольф. Такой скандал на линию крови? Она никогда не пойдет на такое. Это же отлучение от двора и лишение приданного.

– И это что, так важно? – изогнула я бровь. – Если ты любишь, разве это так важно?

– Ох, ребенок ты еще, Марион, – усмехнулась Регис. – Это ведьмы так подвержены эмоциям. Это мы можем сквозь огонь и воду к любимому, а вервольфы – они прагматики, у них все должно иметь определенный исход, пользу. Она правда очень своенравная девочка, эта Элеонора, может и выбьет, конечно, счастье для себя, если пойдет против Анхеля. В общем, не знаю я. Но надеяться, что, когда поднимется эта тема, будет все гладко – не стоит. Повоевать придется всем. И Стеору, и Элеоноре, и Анхелю.

– Я уверена, что у него все получится, – вздернув подбородок, проговорила я. – Он через такую жизнь в детстве прошел и не сломался, не попал на улицу. Сам выбился и стал тем, кем уже стал. Все у него получится, я уверена. И если Элеонора сдаст свои позиции, пойдя на поводу у брата, то грош цена такой женщине. Найдем значит другую для Стеора. К черту тогда вервольфов, среди ведьм тоже очень много красивых девушек, для которых будет за счастье, если такой мужчина замуж позовет.

Регис усмехнулась, слушая меня, затем проговорила в тот момент, когда экипаж притормозил около одного из магазинчиков:

– Пойдем. У нас времени мало, а нужно еще столько всего купить тебе. И за деньги не переживай. Я люблю помогать нашим. Да и, кроме того, ты принесешь мне намного больше, чем будут стоить эти тряпки.

Ничего не ответив, я направилась следом за ней. Едва только двери этого чудо-мира закрылись за нами, Регис проговорила вмиг подбежавшей к нам миловидной девушке:

– Нам для начала пять-шесть платьев для этой девочки, – кивнула она на меня. – Одно подогнать так, чтобы она могла сейчас в нем и уйти, а остальные, которые она выберет, отвезете ей домой. Потом на днях мы заедем еще и уделим больше времени ее гардеробу.

– Как скажете, мадам, – сделала реверанс женщина. – А платье для какого случая вам нужно именно сейчас?

– Для такого, когда нужно, чтобы мужчины в ее присутствии меньше думали, – улыбнулась во все тридцать два Регис.

Я с осуждением посмотрела на нее, но она лишь руками развела:

– Мне и нужно, чтобы они меньше думали, а больше проигрывали, Марион. Поэтому декольте чтоб пооткровеннее было, – крикнула она ушедшей за нарядом женщине.

Когда спустя четверть часа я стояла перед зеркалом, глядя на то, что смотрело на меня оттуда, в моей голове крутилась лишь она мысль – моя мать меня убьет. Красивое красное платье очень шло мне, но его чересчур откровенное декольте настолько забирало на себя взгляд, что я даже не представляла себе, как такое можно носить и для кого вообще шили такие платья.

– Не кривись, – усмехнулась Регис, – ты просто не видела, в чем ходят фрейлины ее величества при дворе.

– Но это же…стыд-то какой! – прошептала я, едва дыша от туго затянутого корсета.

– Нам стыд и нужен, – ответила Регис. – А теперь пойдем. Времени катастрофически мало осталось, а мне еще показать тебе все надо. Благо, ты в картах, как рыба в воде. Но там есть свои нюансы, о которых тебе нужно знать. Да и с девочками познакомить.

Спустя около получаса экипаж привез нас к заведению, в котором я года три назад имела наглость грубить королю.

– Почему он тогда спустил мне те слова? – спросила я, шагая следом за Регис по ступеням, ведущим внутрь здания.

Женщина улыбнулась и проговорила:

– Этот мужчина хоть и всесилен, но властью пользуется с умом. Ну кого тогда было наказывать? Молоденькую девочку, которая хоть и показывала свои острые зубки, но дрожала как осиновый лист? Бог с тобой, Марион, какое наказание?

– А вы с ним? – осторожно спросила я, затем, помолчав, добавила, – это он вам такие дорогие платья оплачивает?

Регис остановилась и повернулась ко мне.

– Быть фавориткой короля – очень лестное положение. Но не для женщины, которая относится к павшему ковену. Я знаю свое место, поэтому не пытаюсь взобраться на сук, который в любой момент может подо мной обломиться. И ты никогда так не делай. Вервольфы королевских кровей может и самые богатые из всех, но и самые жестокие в плане подчинения им женщины. Когда ты тогда у моих ног поставила корзинку с цветами, передо мной встал выбор – либо я оставляю все ради призрачных отношений, которые неизвестно сколько продлятся, либо тактично беру у короля лишь цветы. Я выбрала второе. И не жалею об этом. У меня свое любимое дело, – окинула она взглядом шикарный интерьер заведения, – я сохранила свободу и вольна жить так, как мне хочется. И с королем мы в итоге остались в чудесных дружеских отношениях. А дружба порой дает большие привилегии женщине, чем постель. Страсть проходит быстро, а вот потом, после того, как она минует, очень сложно порой бывает сохранить хорошие отношения. Ведь за то короткое время, которое будет отведено любовникам, ты успеешь нажить кучу врагов в лице и приближенных к его величеству, и в лице самой королевы. Я посчитала, что мне это не надо. А так, ее величество даже по воскресеньям может заехать ко мне и сыграть партийку в карты, ведь она точно знает, что я отказала ее любвеобильному супругу, а значит в итоге автоматически стала пусть не подругой, но хорошей знакомой уж точно, – подмигнула мне Регис и направилась внутрь заведения. – Это главный игорный зал, – махнула она рукой на огромное помещение, оформленное в красно-коричневых тонах, в котором стояло несколько больших столов для игры в карты и кости, а также несколько поменьше для парных игр. – Твой стол будет этот, – она указала на небольшой столик в укромном уголке.

– Но я думала…, – удивленно проговорила я.

– Это и есть главный стол, – усмехнулась Регис. – Здесь по обыкновение играет пара и не более. Но это самые драгоценные игроки, – повела она бровью. – За большими столами больше так, говор, развлечение. А здесь ставят по-крупному. Вот именно здесь ты и нужна мне будешь.

Я провела рукой по бархатной крышке стола и, посмотрев на Регис, спросила:

– А почему я? Это потому, что я тогда сказала королю насчет карт?

Регис взяла со стола колоду карт и вытащила из нее одну.

– Туз пик, – сказала она, затем повернула карту ко мне рубашкой, и снова мастью.

– Король треф? – удивленно прошептала я и настороженно посмотрела на женщину.

– Когда король тогда вытащил карту, это оказался туз, и ты сказала ему, чтобы он его сбросил. Но я-то знала, что у него просто не может быть этого туза, поскольку вела свою игру за столом. Я тоже иллюзионист, Марион. Но не столь сильный, чтобы перебить иллюзию другого. Тогда я и решила, что заберу тебя к себе, когда ты достигнешь совершеннолетия. Такое чудо мне ох как нужно здесь, в заведении, – усмехнулась она, видя, с какой опаской я смотрю на нее.

– Вас не заклеймили? – спросила я.

– Отчего же, заклеймили, – она показала небольшое выжженное клеймо на запястье. – Но у меня, как и у тебя, есть нечто, подавляющее действие этой дряни на руке, – она подняла ладонь и игриво пошевелила пальцами, на одном из которых красовалось красивое колечко. – У тебя же тоже оно есть?

– Откуда оно у вас? – настороженно спросила я. – У нас в ковене только бабушка моя иллюзионистом была. И я всегда думала, что кольцо такое – это исключительно ее рук дело.

– Ранее моим домом были земли, принадлежащие черным лисам. Я маленькой приехала сюда со своей мамой, поэтому по линии крови я не отношусь к вашему ковену, больше по факту проживания. И когда увидела тогда, чем ты владеешь, очень была рада, что и здесь есть такие же, как и я. А насчет кольца… Иллюзионисты всегда были осторожнее всех, поэтому силу свою привязывали еще и к предметам, чтобы в случай чего предмет можно было снять и даже самый опытный чтец сил не смог бы выявить эти способности в ведьме. Делали это в основном те, кто был связан с азартом. А мы так или иначе все с ним связаны, Марион. Бабушка твоя ведь в молодости страсть как любила всякого рода игры, особенно карточные. Но играла она очень редко и очень осторожно. Наш дар не очень чист и не относится к светлым силам, Марион, поэтому пользоваться им нужно аккуратно и лишний раз не демонстрировать, особенно сейчас, когда мало кто даже из наших знает, что мы сохранили свои силы. Карты, кости – это так, игрушки, – махнула она небрежно рукой на столик, – самое ценное – это умение создавать иллюзию подписей, разговоров, событий, проникать в голову к кому-то, дабы сотворить иллюзорную картинку из его прошлого. Но этому надо очень долго учиться и не в нашем ковене уж точно. Здесь нет таких личностей, которые бы могли помочь развить этот дар. Так что, живем как можем. Где карту превратим в ту, что нам нужна, а где кубики заставим показать нужное число. Но об этом! – враз строго проговорила она, приложив палец к губам. – За такое можно и пулю схлопотать. Потому как здесь порой такие деньги теряют, что ты себе и представить не можешь.

– И что, я должна буду здесь заниматься надувательством? – недовольно спросила я.

– Нет, по большей части нет. Но иногда я буду тебя просить сделать так, чтобы кое-кто да потерял здесь свои денежки. От суммы потери ты будешь получать десять процентов. Поступаю я так в основном с теми, кто не относится ко двору нашего короля. Послы заграничные или еще какие пташки залетные. Вот с ними мы играем по-другому. А остальные и без того пополняют казну тем, что спускают здесь порой целые состояния.

– А если я не хочу обманывать? – строго спросила я. – Значит и работы мне у вас не видать?

– Значит не видать, – повела бровью Регис. – Просто ведущая игру девушка мне как таковая не нужна. Здесь их полный комплект. А вот иллюзионист мне нужен по зарез. Да и тебе нечего бояться, Марион. Ну придет сюда какой толстосум-посол из соседнего государства. Да они же все сюда только и ходят за тем, чтобы спустить здесь деньги. Ты просто посодействуешь этому и не более.

– Но ведь, если это главный столик, – кивнула я на стол, – то значит и игроки здесь не абы какие играют.

– Не абы какие, – повела бровью Регис. – Но я тебе говорю, что часто этого делать не нужно будет. Ну может пару раз за год и не более того. Я сама боюсь этого, ты же понимаешь. Бог мой, Марион, – уже недовольно воскликнула она, – ты как маленькая, честное слово. Ты думаешь игорный дом держится лишь на честном ведении игры? За тем столом, например, – махнула она на большой круглый стол, – там девочка сидит, которая так тасует карты, что они в такую комбинацию складываются еще в колоде у нее, что половина гостей за одну игру все может проиграть моему заведению. И ничего, работает красавица. В обморок не падает. Получает большие деньги за свое мастерство. Так что думай, у тебя две минуты на размышление. Не согласна – дверь там, – расстроенно махнула она в сторону выхода.

– Хорошо, – строго протянула я. – Но не более пары раз в год такое буду проворачивать, так что сразу думайте, прежде чем говорить мне такое, настолько ли уж вам нужен тот или иной выигрыш.

– Идет, – улыбнулась враз Регис. – А теперь пойдем, покажу тебе комнату для отдыха и познакомлю с девочками.

Пройдя через зал, Регис повела меня по небольшому коридору и открыла дверь в конце него. Когда я вошла туда следом за ней, в нос мне сразу ударил сигаретный дым.

– Красавицы мои, я привела новую девочку, – пропела Регис. – Марион. Прошу любить и жаловать.

– Арвэн, – враз подошла ко мне приветливо улыбающаяся девушка невысокого роста с раскосыми, словно у лани, зелеными глазами и шикарным водопадом темных волос, спускающихся ниже пояса. – А это Брина и Селеста, – кивнула она на сидящих на диванчике не менее красивых девушек. – Еще есть Руфи, но она приболела, сегодня будет отдыхать.

– Ты еще забыла Блари, – хмыкнула Селеста, гася окурок о пепельницу.

– Блари более здесь не работает, – строгим тоном проговорила Регис.

– Ах да, мы все забываем. Она теперь трудится в другом месте и другим местом, – хохотнула Брина, высокая русоволосая девушка в шикарном платье молочного цвета.

– Не обращай на них внимание, – махнула рукой Арвэн. – Они всех всегда поддевают. Но они надежные и очень хорошие на самом деле.

– Ладно, девочки, мне нужно идти. Вы тогда к нужному времени отведете Марион и немного расскажете ей, кто обычно к нам ходит и по каким дням, ну и всякие тонкости другие. Вы более в этом сведущи, – проговорила Регис и вышла из комнаты.

– А здесь только наши работают? – удивленно спросила я, окинув взглядом девушек.

– Ну да, – пожала плечами Селеста, накрутив на палец локон своих волос цвета воронова крыла. – Вервольфы любят наших девочек, – подмигнула она мне. – На самом деле здесь из нашего ковена только мы, другие должности занимают вервольфы. Лакеи там, разносчики еды, повара и прочие. Ну еще есть танцовщицы и пара певичек, там разношерстные красавицы. Две наши и волчицы. А за столиками играют только те, кому Регис доверяет. Деньжищи-то какие там крутятся. Да и правда на самом деле вервольфы любят за игровым столом видеть именно женщин нашего ковена. Мы ведь хитрые. Умеем льстить и глазками стрелять, да и разговор поддержать любой – это к нам. Уж кто-кто, а мы точно скажем все как есть, не кривя душой. Да и картишки раздаем ох как умело, – она взяла колоду со стола и проделала флориш так искусно, что я даже рот раскрыла. – На, покажи, что умеешь, – проговорила она, протянув мне колоду.

Взяв карты в руки, я усмехнулась и сделала одно фальшивое тасование, затем вернула карты на место.

– Наша девочка, – довольно улыбнулась Селеста. – Только за тем столиком, за который тебя посадит Регис, не вздумай такое провернуть, враз за руку поймают.

– Почему? – спросила я, зная, что уж кто-кто, а девочки скажут мне намного больше правды, чем Регис.

– Там порой играют те, кто ловчее тебя проделает то, что ты сейчас показала. Настоящие спецы по картам. Так что ты в оба смотри. На тебе ведь будет наблюдение за тем, чтобы игра была честной. Особенно пристально смотри, когда кто играть будет против заведения, ведь тогда будешь партнером по картам именно ты. Проиграешь – без зарплаты останешься на месяц. Регис не прощает таких промашек никогда нам. Заведение остается в убытке, значит и мы в первую очередь тоже.

– Она мне такого не говорила, – нахмурила я брови.

– Да она многое чего тебе не говорила, как пить дать. Но ты в голову не бери. За тем столиком редко кто против заведения играет, так может кто залетный, кому просто нужно подумать о чем-то своем во время игры. Все ведь знают, что лучше девочек Регис в карты играть никто не может. С нами никто связываться и не хочет поэтому, – засмеялась Селеста.

– Да, и еще, – сказала Арвэн. – Бывают игры, где ставка – отнюдь не деньги, а, например, документы какие-то важные, или же имущество, или вообще что еще крупнее…

– Это что покрупнее? – насторожилась я.

– Ну, пару раз здесь жизни проигрывали, – натянуто проговорила Арвэн. – Не в плане смерти, а в плане продажи жизни. Один из вервольфов проиграл в карты любовницу своему другу.

– Чего? – протянула я в ужасе.

– Ну да, бывало при нас и такое. Как раз Блари, о которой мы сегодня обмолвились, и проиграл в карты. Крика сколько было здесь, когда ее отсюда забирали. Ты б видела. Но она успокоится. Ее новый любовник получше будет предыдущего. Да и побогаче. Одно только то, что он забрал ее отсюда, уже о чем-то да говорит. Ну да ладно, не о ней речь сейчас. Регис не любит такие сделки, но если играют придворные, то ей приходится закрывать глаза на такое. Ну так вот, если ставки – не деньги, то это за твой столик сразу, поскольку это более крупная сделка. И там в оба смотри тогда, поскольку если ты, не дай боже, не заметишь подтасовки, то считай на тебе будет судьба чья-то висеть.

– Этого мне еще не хватало, – простонала я.

– Да, приятного мало, – проговорила Селеста. – Но где сейчас легко работать? Везде – ад. Вервольфы прочно затерли нас под свой каблук. Так что…А здесь Регис о нас беспокоится, в обиду не дает, платит хорошо. Ладно, пойдем, съезжаются уже, – кивнула она на окно, за которым слышались звуки подъезжающих экипажей и окрики лакеев.

Когда девушки вышли из комнатки, я выдохнула и последовала за ними следом, обратно в главный игорный зал.

– Здесь мое рабочее место, – проговорила Арвэн, указывая на столик, и я поняла, что это о ее мастерстве шулера говорила Регис. – Там работает Селеста, там Брина, – кивнула на подошедших к столам девушек. – Там в кости играют, это место Руфи, но раз ее сегодня нет, значит встанет кто-то из мужчин, – кивнула она на пару молодых вервольфов, которые проверяли все ли на своих местах в зале. – С ними не особо знайся, – прошептала она тихо, – волки как-никак. Что еще, – потерла подбородок девушка. – Главное быть бесстрастной. Бывает так, что тебя начинают отвлекать разговорами за столом, чтобы ты потеряла бдительность. Поэтому умение внимательно слушать, слышать, отвечать и еще следить за игрой – ох как ценится у нас. Я помню сюда как-то одно время ходил вервольф один, молодой, года на два старше меня. Всегда улыбается такой, знаки внимания оказывает, подарки дарит ну и тому подобное. За столом вечно зубы мне заговаривал, а потом раз и туз в рукаве, я точно знаю, поскольку ну не мог он просто так выиграть, и игра слита. Он кучу денег тогда забрал отсюда, а я без зарплаты осталась на месяц. В общем, глаз да глаз.

В этот момент в холле послышались громкие голоса, смех и топот, а спустя мгновение в зал ввалилась группа, состоящая их троих мужчин.

– Черт, – прошептала недовольно Арвэн. – Перемирие, значит месяц нас точно ждет здесь веселое времяпрепровождение в компании этих чертей, – кивнула она на вервольфов.

Один из них смеясь повернулся в нашу сторону и замер, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

– Дьявол тебя побери, – присвистнул он и двинулся к нам, – маленькая рыжая чертовка Марион. Вот уже кого не думал здесь увидеть. Хотя, где, как не здесь тебе быть, мошенница.

– Анхель, – проглотив комок в горле, проговорила я.

– Анхель? – засмеялся тот в ответ. – Какой я к черту тебе Анхель, маленькая гадюка.

Совсем не изменился…пронеслось в моей голове. Тот же чертов мерзавец, каким и был несколько лет назад. Только теперь старше стал. Окинув взглядом высокого темноволосого вервольфа с стальным блеском злого взгляда, я едва сдержалась, чтобы не выдать что-то обидное, но в этот момент меня легонько дернула за руку Арвэн. Сцепив зубы, я сделала реверанс и лишь проговорила сухо:

– Простите, милорд.

– Простите, милорд. Я рада…, – вновь поддел он меня.

– Простите, милорд. Я рада видеть вас в нашем заведении, – процедила сквозь зубы.

– Так лучше, – засмеялся он и поддел мой подбородок пальцами, заставив посмотреть на него. – А хороша стала…лисица, – протянул он, скользя взглядом по моему лицу. – Не думал, что из той невзрачной девки вырастет такая смазливая кукла. Глаза одни чего только стоят. Эй, парни, смотрите какую куклу мне подкинуло провидение. Не знаю как вам, а мне не придется искать шлюху на время перемирия. Я ее уже себе нашел.

Едва только он сказал это, я занесла руку и влепила ему пощечину. В зале воцарилась тишина, а подошедшие к нему друзья изумленно посмотрели на меня, затем на Анхеля, и спустя мгновение разразились пьяным хохотом.

– Черт, Анхель. Ты говорил, что столичные ведьмы – все покорные, и мы здесь отдохнем на славу. А, как погляжу, норов у них похлеще, чем у наших провинциалок, – заливаясь смехом и едва держась на ногах проговорил, брызжа слюной, один из спутников Анхеля.

– Ах ты маленькая дрянь, – прошипел Анхель, рванув меня к себе. – Я тебя научу сейчас пониманию того, кто перед тобой и как себя вести перед хозяином.

– Вы мне не хозяин, – процедила я сквозь зубы ему в лицо, вдохнув запах алкоголя, которым дышал на меня Анхель. – И ведите себя прилично, или вам все равно, что на вас погоны? – кивнула я на китель офицера.

– Ты еще меня и учить будешь? – рявкнул он, держа меня словно в тисках.

– Не буду. Просто даже мне стыдно, что офицер пытается запугать слабую женщину и при этом всем еще и едва на ногах стоит, а вам нет? – с ненавистью спросила я.

– Стыдно? Ей стыдно, – хмыкнул он и отпустил меня. – Это тебе за твоего дружка стыдно должно быть, маленькая дрянь.

– Стеор бы никогда не напивался в тот момент, когда на нем была бы форма, которой он очень дорожит, – вздернув подбородок, отчеканила я.

– Дорожит? – язвительно протянул Анхель и, подойдя ближе, прошипел мне на ухо, – этому чертовому лису нечем более дорожит, Марион.

– Вы о чем? – настороженно спросила я.

Анхель окинул меня презрительным взглядом и проговорил:

– Скоро узнаешь. Нам еще шампанского, – прокричал он, отвернувшись от меня и направившись в ту часть зала, где посетители могли отдохнуть за выпивкой и закуской.

Чувствуя, что меня начинает потряхивать от нехорошего предчувствия, я беспомощно посмотрела на все это время молчавшую Арвэн.

– Не бери в голову, – тихо прошептала она и, взяв меня под руку, отвела к моему столику, – тут и не такое бывает. Большинство вервольфов вполне себе сносно и с уважением относятся к нам, а некоторые такие, как этот, весь мозг могут выесть за вечер,– она зло кивнула в сторону столика, за которым сидел Анхель в компании друзей. – Просто не обращай внимание и руки лучше не распускай. Он сказал, ты лучше промолчи в ответ, а то так можно схлопотать, Марион. Он же пьяный, что с него взять.

– Не сдержалась, – пытаясь подавить слезы, проговорила я, нервно взяв в руки колоду карт со стола. – Я его знаю очень хорошо. Он что пьяный, что трезвый – дьявол.

– А кто здесь ангел? – грустно выдохнула девушка и проговорила, – все, к тебе игроки, да и ко мне тоже, – сказав это, она направилась к своему столику.

– Господа, – взяв себя в руки, я выдавила улыбку, когда к моему столу подошли двое мужчин.

– Мадмуазель, – повел бровью седовласый вервольф. – Новенькая?

– Да, – не теряя слащавой улыбки, ответила я, окинув взглядом пожилого военного, судя по погонам, генерала. – Перемирие вижу надолго? – задала я ему осторожно вопрос, раздавая карты.

– С чего взяли? – усмехнулся он, делая ход.

– Ну, раз в город вернулись такие военные чины, то…, – пожала я плечами.

– Наблюдательная, – проговорил он, мельком кинув на меня взгляд. – Месяц будем зализывать раны, потом опять в бой, – добавил он.

– Молодняку нужно сбросить напряжение, – хмыкнул второй пожилой игрок, кивнув на столик, за которым веселился Анхель. – Зеленые, а уже такие кровожадные. Особенно этот, молодой фон Вальц. Видел, что он с офицером лазутчиков сделал? Живого места не оставил тогда, когда его группа вернулась на два дня позже с враждебной территории.

Чувствуя, что у меня пол уходит из-под ног, я судорожно вцепилась в край стола.

– Чего ж не вступился? – спросил генерал. – Он же не виноват был, в засаду же попали, это фон Вальц с цепи просто сорвался.

– Да кто же за лиса вступится? – хмыкнул его противник.

– Вот в том-то и беда, – протянул генерал. – Они за нас воюют, а мы к ним как относились, как к третьему сорту, так и относимся. Посмел бы фон Вальц вот так не разбираясь вервольфа тронуть? Нет. А коль ведьмак под горячую руку попал, то что?

– Да вступились потом уже, вытащили его из клетки, – недовольно ответил мужчина.

– Когда вытащили? Когда он едва жив был? Если бы не Равер, то парня бы уже и в живых не было.

– Ну, Равер есть Равер, ты знаешь. Ему что наш, что лис – один черт. Что ему? Он всего лишь наш союзник, он не воевал с лисами.

– Я думаю он поднимет перед королем вопрос о том, что случилось.

– А что толку? Лис уже ушел из армии. Погоны содрал и швырнул своему командиру. И что толку поднимать этот вопрос? Ты думаешь его величество молодого фон Вальца накажет? Да черта с два. Его отец во время переворота такую роль сыграл, что теперь фон Вальцы неприкасаемы пока и король наш жив.

– Ну, не скажи, если сам герцог Равер замолвит слово, то Анхелю несдобровать. Хотя, он при дворе появится не раньше, чем мы отбросим темных тварей за пределы северных земель, а это будет неизвестно когда, а к тому времени случай с лисом канет в лету.

– Простите, – не выдержала я. – А когда это случилось? Когда этот лис, о котором вы говорите, ушел из армии?

– А ты его знаешь, красавица? – посмотрел пытливо на меня генерал.

– Да, мы росли с ним вместе, – глухо проговорила я.

– Полгода как ушел, – ответил генерал. – Мне на подпись приносили его отказ от службы. Хороший парень, но, сама понимаешь, к лисам в наших рядах все настороженно относятся.

– И зря, – проглотив слезы, прошептала я. – Он через столько прошел, чтобы попасть в ваши ряды. Отбор один только чего стоил. И что в итоге? Права была мама, не стоит идти туда, где ты чужой, и никто не оценит твоей службы, даже если ты в одиночку выиграешь эту войну.

Генерал лишь повел седой бровью и, ничего не ответив, сосредоточился на игре. Я же едва смогла себя в руки взять, но в голове до конца вечера крутилась одна мысль: «Где же ты, Стеор? Где же ты?».

– Умница, девочка, – проговорила Регис, уже когда все разошлись и в заведении остались лишь работники, – денежки твой столик принес хорошие, – похлопала по внушительному мешочку с золотыми монетами. – Все честно? – прищурила она глаза.

– Все честно, – рассеянно ответила я. – Я сказала, что не буду использовать силу попусту. Играли пожилые генералы, а они сами знаете, мне кажется, больше болтовней заняты, чем игрой, поэтому игорный дом и в прибыли.

– Постигаешь тонкости знаний не только карт, – усмехнулась Регис. – Ну иди, там экипаж уже ждет тебя, отвезет домой.

– Нет, я пройдусь, – ответила устало я. – Мне нужно подумать и подышать свежим воздухом. Идти тут всего ничего, не переживайте.

– Ну, как знаешь. Но я обычно нанимаю экипажи для своих девочек. Это ведь только кажется, что какая там работа. Так, сиди за столиком и все. Я не понаслышке знаю, что к ночи с ног уже валишься, – проговорила беспокойно Регис.

– В следующий раз – обязательно поеду, а сейчас нужно проветрить голову, – усмехнулась я. – Уж сильно больно много информации в ней за один вечер накопилось.

Сказав это, я сделала реверанс, накинула на плечи плащ и направилась к выходу. Уже находясь за воротами заведения, остановилась и, закрыв глаза, прижала дрожащие ладони к губам. Стеор. Где же он? Полгода – не один день. Неужели все? Нет-нет, только не это. Он просто не мог погибнуть. Чертов Анхель, всегда чувствовала, что этот мерзавец да сыграет какую-то нехорошую роль в нашей с Стеором жизни. Просто миллиард мыслей пронеслось в моей голове за считанные секунды, заставив внутренне завыть от безысходности. Кое-как собрав в кулак самообладание, я направилась вдоль мостовой, решив обратиться за помощью к сестре Стеора, любовник которой занимал не последнюю должность в армии вервольфов. Пусть даже и откажет, но я просто обязана была хоть что-то сделать, чтобы узнать о судьбе Стеора.

Кутаясь в плащ, я миновала мостовую и, свернув с главной улицы, пошла вдоль набережной. Не пройдя и пары сотен метров, вдруг увидела у двери какой-то таверны мужчин во главе с Анхелем. Мысленно выругавшись, посильнее натянула на лицо капюшон и ускорила шаг. Пройдя мимо, уже было облегченно выдохнула, как вслед мне полетели слова:

– Марион, Марион, куда так спешим?

В этот же момент рука Анхеля ухватила меня за предплечье и резко развернула к себе. Чувствуя, как все внутри похолодело, я проговорила строго:

– Мне нужно домой, отпустите…милорд.

– Домой, – протянул обманчиво спокойно Анхель, – слышали, господа? – обратился он к своим не менее пьяным друзьям. – Лиса спешит в свою нору. Отпустим ее или сделаем из своего волчьего логова для нее дом на эту ночь? Смотрите, девка черт его знает как хороша, – он скинул с моей головы капюшон, затем, не успела я и пикнуть, стащил плащ и отшвырнул его в сторону.

– Анхель, ты что делаешь? – испуганно проговорила я, в ужасе окидывая взглядом обступивших меня мужчин.

– Мы заплатим, – прищурил он глаза, подходя ближе ко мне. – Правда? – усмехнулся коварной улыбкой, обратившись к друзьям, блестящие глаза которых точно говорили мне о том, что все это закончится ох как плохо для меня.

– Заплатим, девочка, – протянул один из них руку и молниеносно выдернул гребень из моих волос, заставив их враз упасть волной ниже пояса. – Черт, ты смотри, а еще говорят, что наши волчицы невесть как хороши, ты на эту только посмотри, волосы одни чего только стоят, – он взял в руки прядь и поднес ее к своему носу, сделав глубокий вдох.

– Кто будет первым? – заржал еще один из вервольфов.

– Анхель, кто ж еще, – хмыкнул второй. – Мы с тобой не дворяне, куда ж нам замахиваться на право первой ночи.

Услышав это, я рванулась из рук Анхеля и закричала, но в ту же секунду он закрыл мне рот и прижал к себе с такой силой, что я взвыла от боли, пронзившей мои ребра.

– Тише, Марион, тише, – услышала я у своего уха хриплый шепот вервольфа. – Будешь себя хорошо вести, тебе даже понравится. А будешь показывать зубки, как думаешь, что с тобой будет?

Сказав это, он потащил меня в сторону таверны. Брыкаясь и царапаясь, я пыталась вырваться, только куда там мои силы да против озверевшего вервольфа.

– Помогите, пожалуйста, – проревела я, обращаясь к владельцу таверны, взирающему на то, как меня тащат на второй этаж в комнаты для постояльцев.

– Сама виновата, – только и пробурчал тот, – нечего шастать ночами там, где развлекаются вервольфы.

Уже у двери в комнату я резко вырвалась и, развернувшись, судорожно вцепилась пальцами в китель Анхеля.

– Приди в себя, пожалуйста, – крикнула я на него. – Ты кто угодно, только не насильник, Анхель!

– Кто сказал? – сощурил он свои серые глаза. – Больно хорошо ты знаешь меня. Война ваяет из нас зверей, Марион.

– Я тебе не враг! – дрожащими губами проговорила я.

– А кто ты? – рявкнул он, ухватив меня за горло и приблизившись к моему лицу. – Вы, лисы, хуже чем те, против кого мы сейчас воюем.

– Черт, да что ты с ней еще и разговариваешь, – прорычал стоящий рядом один из друзей. – Тащи ее в комнату.

– Анхель, – заскулила я, прижавшись своим лбом к его лбу. – Ты же меня с детства знаешь. Прошу тебя, не тронь.

– Да плевать мне, – рыкнул он, толкнув дверь позади меня.

Понимая, что пути назад просто нет, я сделала в этот момент то, что единственное пришло в голову. Вырвав руки из его цепкой хватки, я откинула с лица спутавшиеся волосы и проговорила хриплым голосом:

– Я с тобой проведу ночь. Добровольно проведу. Только…не подпускай их ко мне, – судорожно вытерев слезы на щеках, кивнула на друзей Анхеля. – Я знаю, что всегда нравилась тебе, Анхель. Неужели ты будешь делить с кем-то женщину, которую так хочешь сам? Отошли их к шлюхам, – кивнула в сторону первого этажа, откуда были слышны заливистые голоса девиц легкого поведения. – Они их обслужат по высшему разряду, не оставят голодными. А меня…оставь себе.

После моих слов воцарилась тишина. Анхель сощурил глаза и окинул меня взглядом. Затем подошел вплотную и ухватил за подбородок.

– Ни с кем еще не была? Мое чутье меня не подводит? – процедил он хрипло.

– Нет, – стуча зубами ответила я.

– Анхель, ты чего? – рявкнул один из дружков. – К черту шлюх, если здесь такая кукла, да еще и не объезженная.

– Сопротивляться не будешь? – вновь спросил Анхель у меня, не обращая внимание на реплику друга.

Я лишь утвердительно головой кивнула.

– Пошли вон отсюда, – гаркнул он, обращаясь к друзьям. – Возьмите любых девок себе, я все оплачу. А эта кукла будет ублажать меня.

Сказав это, он втолкнул меня в комнату, захлопнув дверь перед носом недовольных друзей, которые что-то прорычали возмущенно и спустя пару секунд я услышала удаляющиеся от комнаты шаги.

– Анхель, – проскулила я, сделав попытку вразумить его.

– Мне вернуть их? – стальным тоном проговорил он, кивнув на дверь.

– Нет, – прошептала я.

– Тогда иди сюда, – дернув за предплечье, он притянул меня к себе, враз впившись в губы поцелуем.

Чувствуя приторный вкус пьяного дыхания вервольфа у себя во рту, я инстинктивно уперлась ему в грудь и с силой оттолкнула. Он пошатнулся и сделал пару шагов назад, затем остановился и злобно сверкнул глазами.

– Анхель, пожалуйста, – отступая к окну прошептала я. – Здесь же есть море женщин, которые утолят твой голод с радостью.

– Да к черту море шлюх, если мне нужна одна, – гаркнул он и двинулся на меня. – Ты же всегда завлекала меня, ведьма. Когда сидела напротив меня с картами за столом и изгибала призывно бровь, сверкая своими изумрудными глазами. Ты смотрела, а у меня кровь в венах кипеть начинала. Ты знала, как действуешь на мое сознание. Этакая дьяволица недоступная.

– Да какая дьяволица и какое завлекала? О чем ты? – взмолилась я. – Я ребенком еще была.

– Ребенком? – хмыкнул он. – Хорош ребенок значит был. Мне всегда казалось, что ты для меня недосягаема, поскольку отец всегда твердил, что вас хоть и затесали под каблук, но уважать вас нужно, ведь вы такие же жители нашего государства, как и все. Да к черту там такие же. Вы ведьмы, мы вервольфы. Вы слабые, мы сильные. Вы хитрые и подлые, мы честные и справедливые.

– И это твоя справедливость толкает тебя на такой поступок мерзкий? – дрожащими губами спросила я.

– Нет, – хмыкнул Анхель. – Это похоть, Марион. Я бы купил тебя, как делают это все вервольфы, которые хотят обладать одной из ваших, да только ты же черта с два продашь себя. Нищая, но гордая. Ты лучше в петлю, чем в такую жизнь, не так ли? А так, – он молниеносно дернул меня к себе, ухватив за предплечье, – поимею и погашу тот огонь в крови, который распаляет один только взгляд на тебя.

– А не боишься, что потом вообще не отделаешься от этого огня? – скривившись от запаха его пьяного дыхания, прошептала я.

– Ты слишком высокого мнения о том, что у тебя между ног, – хмыкнул Анхель и швырнул меня на кровать.

Понимая, что избежать того, что грядет, мне никак не удастся, я проговорила, глядя строго в глаза вервольфа в тот момент, когда его рука уверенно начала задирать на мне подол платья:

– Ну давай, покажи, на что способен, Анхель. Сможешь поиметь меня так в этом состоянии, чтобы у меня мурашки удовольствия бежали по коже от одного воспоминания о том, как ты был во мне? А? Красавец-вервольф, – кинула на него презрительный взгляд, – да что ты за волк, если тебе женщину нужно принуждать, чтобы она с тобой в постель легла. Покупаете, говоришь, наших женщин? Конечно, по доброй воле никто же из наших ноги не раздвинет перед вами. Все знают, что лучшие любовники – это наши ведьмаки, которые так красиво ухаживать умеют за девушками, что у них и в голову не придет сказать «нет», когда дело доходит до близости. Так что давай, покажи свою силу, волчара, изнасилуй невинную девушку. Это же все на что ты способен, самец чертов,– прорычала я ему прямо в лицо, приподнявшись на подушке.

Едва только я договорила это, рука, лежащая на моем бедре, замерла. Еле-еле сдерживая бешеное дыхание, Анхель спустя четверть минуты издал протяжный, едва уловимый стон, и отпустил меня. Быстро поднявшись с кровати, он рывком стащил меня с нее и рявкнул:

– Убирайся отсюда к черту.

Взяв за предплечье, он просто-таки вышвырнул меня из комнаты, затем стащил вниз по ступеням. В этот момент в холл выбежали его друзья.

– Ты чего делаешь, Анхель? Уже все, оприходовал ее? Быстро ты что-то, я думал такой куклой ты до утра не наиграешься, – заржал один из них. – Теперь можно нам? – сощурил он глаза и двинулся ко мне.

– Пасть закрой, – зарычал на него Анхель. – Девка идет домой.

– Да она не дойдет туда, – хмыкнул второй. – Сам знаешь сколько наших сейчас вернулось в столицу. Не ты, так еще кто позарится. Время уже за полночь перевалило. Оставь ее нам, если сам не хочешь.

– Иди в зал, – гаркнул на него Анхель. – Или я передумаю оплачивать тех девок, которые с такой тоской взирают на вас, – кивнул он на двух миловидных, кричаще накрашенных молодых женщин, которых явно заинтересовало происходящее и они встали в дверном проеме, с любопытством глядя то на меня, то на Анхеля.

Мужчины посмотрели на своих шлюх и нехотя направились к ним.

– Пойдем, – дернул меня за руку Анхель и потащил на улицу.

Едва только мы оказались вне стен таверны, я проговорила осторожно, не понимая, куда он меня тащит:

– Я дойду. Здесь недалеко.

– Рот закрой, – рыкнул Анхель и подвел меня к стоящему вдалеке экипажу.

Зашвырнув меня в него, он крикнул извозчику:

– Виртас, гони туда, где эти черти обитают.

– Как скажете, милорд, – ответил извозчик и стегнул лошадей.

Вжавшись в угол экипажа, я сидела и боялась даже дышать. Анхель же откинулся на спинку сиденья и так просидел всю дорогу, не открывая глаз. Когда экипаж свернул на мою улицу, Анхель открыл глаза и постучал в стенку экипажа, приказывая остановиться. Выйдя из него, он недовольно махнул головой, приказывая и мне выйти наружу. Я быстро подчинилась, с радостью увидев, что он и правда привез меня домой.

– Спасибо, – едва слышно прошептала я.

Анхель в тот же момент ухватил меня за руку и рванул к себе. Мгновение он смотрел на меня молча, а я в этот момент просто умирала от страха, не представляя себе, что у него еще на уме.

– Не попадайся мне на глаза, ведьма, когда я в таком состоянии. Иначе в следующий раз не обещаю, что разум возьмет верх над желанием поиметь тебя. Ты даже не представляешь себе, что это такое – вдрызг пьяный вервольф, да еще и находящийся подле девки, которую с семнадцати лет подмять под себя хочет. А теперь иди, – толкнул он меня к калитке, а сам быстро сел в экипаж.

Быстро забежав во двор, я просто влетела в дом и закрыла дверь на засов. В ту же минуту из комнаты вышла мама и в ужасе посмотрела на меня.

– Марион, бог мой, что с тобой случилось? – она обеспокоенно окинула меня взглядом. – Тебя не…? – в ужасе замолчала, ухватив меня за плечи.

– Нет-нет, все хорошо, – выдохнула я, всеми силами сдерживая слезы не то облегчения, не то страха. – Просто нарвалась на компанию нетрезвых вервольфов, но все обошлось.

– Девочка моя, да что же это такое, – отчаянно запричитала мама, притянув к себе. – Говорила я тебе, что в заведении Регис ничего хорошего ты не найдешь.

– Мам, Регис здесь ни при чем. Просто мне нужно быть осторожнее и все, – ответила я максимально спокойным голосом. – Я переоденусь и спать. Время уже позднее

– Да, конечно, – ответила мама и отошла в сторону.

Зайдя к себе в комнатушку, я наконец дала волю слезам. Судорожно содрав испорченное платье, упала в кровать и, свернувшись калачиком, забылась тревожным сном.

Глава 3

– Марион, Марион…

Сквозь сон я едва смогла понять, что тихий голос принадлежит моей матери. Открыв глаза, простонала:

– Мама, ну еще раннее утро, – кивнула на окно, за которым едва-едва забрезжил рассвет. – Мне к Регис вечером идти. Дай поспать.

– Просыпайся, смотри кто приехал, – усмехнулась мама и кивнула на дверной проем.

Повернув голову, я недоуменно посмотрела туда и, спустя секунду, взвизгнув, вскочила с постели.

– Стеор, – не сумев сдержать слезы, заревела я и бросилась на шею своему другу.

– Тише-тише ты, заноза, – чмокнул он меня в макушку, пока я ревела от счастья, уткнувшись ему в шею.

Немного успокоившись и отстранившись, я окинула взглядом Стеора и удивленно отметила про себя, что этот красавец-ведьмак мало походил на того парнишку, которого я провожала пару лет назад на войну. Высокий, сильный ведьмак с жесткими чертами, которые так умело вытесала из миловидного юного лица непростая жизнь в рядах военных, нахмуренные широкие брови, меж которых залегла напряженная складка, едва заметный шрам от пореза на щеке, сосредоточенный взгляд голубых глаз, которые, было такое ощущение, вряд ли теряют это вышколенное пронзительное выражение. Передо мной стоял настоящий солдат, в опасности которого сомнений не возникало. Скользнув взглядом по широкой груди, могучим плечам, длинным ногам, обтянутым черными штанами, которые только подчеркивали играющие под ними стальные мышцы, я невольно улыбнулась.

– А ты хорош, чертяка. Совсем не тот заморыш, который тогда растерянно метался в поисках военного командира, когда я тебя провожала, – с гордой улыбкой провела ладонью по плечу Стеора.

– Да и ты тоже не та замухрышка, которая стояла тогда подле повозки, испуганно прижимая к себе котомку с моей едой, – хмыкнул он и в его глазах заиграли те прежние искорки, которые враз дали понять, что внутренне этот жесткий красавец ничуть не изменился.

– Ну, я оставлю вас, – с улыбкой сказала мама и вышла из моей комнаты.

В какой-то момент улыбка сползла с моего лица, когда мой взгляд зацепился за элемент татуировки на шее Стеора. Быстро протянув руку, я потянула за край ворота рубахи и застонала, увидев рисунок в виде черной лисьей морды на шее у Стеора.

– Ты…ты что, ты теперь в темном ковене Черных лис? – осторожно спросила я, не желая верить в то, что говорю. – Черт, Стеор, – заскулила, тяжело выдохнув. – И как ты вообще здесь тогда оказался? – добавила настороженно. – Они же с вервольфами на ножах! Поговаривают даже, что ведут теневую борьбу против них. Они же персона нон грата здесь! Увидят эту метку, – кивнула на татуировку, – и все. На первом попавшемся дереве вздернут.

– Я же не обычный лис, – улыбнулся уголком рта Стеор. – Я же здесь свой. Метку видят только наши, а наши сама знаешь – могила. Мне ее не обычным способом наносили, вервольфы не видят ее.

– Ты что, шпионишь здесь? Раз метка не явная, – прошептала строго я.

– Марион, не задавай лучше мне таких вопросов, – враз отчеканил Стеор.

– Шпионишь, – простонала я, отходя к окну. – Ты в своем уме? Разве не понимаешь, чем это может быть чревато? Стеор, так нельзя.

– А как можно? – отчеканил мужчина. – Лизать зад вервольфам?

– Ты перешел к черным потому, что тебя Анхель…? – осторожно спросила я.

– Анхель стал отправной точкой, не более, – процедил сквозь зубы Стеор. – Лисы в рядах нашего короля – третий сорт, хоть выполняют задания всегда на порядок лучше, чем вервольфы. Да только рискуешь шкурой, рискуешь, а лавры вешают на этих псов. К черту такую службу. А среди черных мы свои, Марион. Это военный ковен, и они всегда рады, когда в их рядах пополнение. И платят они очень хорошо.

– Да уж, хорошо, – покачала я головой, отметив про себя, что да, то, что деньги у Стеора были, это было более чем заметно по его одеянию, которое стоило целое состояние. – Стеор, деньги, это ведь не все в нашей жизни, – добавила с грустью.

Брови Стеора сошлись на переносице, и он ответил стальным голосом:

– Не все? И ты поэтому пошла работать к той подстилке вервольфовской?

– Я не рискую там жизнью, – отчеканила я. – Просто веду игру за столом и не более.

– Да что ты, – проговорил Стеор, сощурив глаза. – И она тебя не заставляет прям играть в заведении роль теневого шулера?

– Мне правда нужны деньги, – помолчав пару секунд, ответила я. – Мама болеет, да и так, нужно выбираться из этих трущоб.

– Почему не взяла ни монеты из того, что тебе передавали? Мать твоя все мне сказала, – строго спросил Стеор.

Подойдя к нему, ласково погладила его плечо.

– Я знаю, что тебе для нас ничего не жалко, Стеор. Но я не возьму ни одной монеты от тебя.

– Марион, – враз недовольно рыкнул он.

– Нет, – тоном, не терпящим возражения, проговорила я. – Регис будет мне хорошо платить и там не такая уже и ужасная работа. Я заниматься буду там тем, что мне близко, Стеор. Ты же знаешь. Что бы ты не сказал мне сейчас, я ведь сделаю по-своему, ты же знаешь, – улыбнулась и легонько тронула щеку мужчины губами.

– Да знаю я, – Стеор запустил в мои волосы пальцы и поцеловал в лоб. – Ты главное не влазь ни во что нехорошее, заноза. Мне же не надо тебе говорить о том, что это такое – положение любовницы вервольфа? – его глаза блеснули с предостережением.

– Да бог с тобой, какая любовница? – засмеялась я. – Да я лучше старой девой буду доживать свой век, чем кто из них из меня шлюху свою сделает.

Стеор на миг замолчал. Его голубоглазый взгляд скользнул по моему лицу, затем бегло по фигуре и он проговорил:

– Ты очень красивая стала, Марион.

– Ой, не говори глупостей, – засмеялась я, хлопнув его ладонью по плечу. – Веснушки на носу, рост этот, как каланча, грудь с горошину. Какая красота?

Стеор усмехнулся и ответил, намотав на палец прядь моих волос:

– Глупая ты. Ты идеальная представительница присущей нашим женщинам красоты. Не зря ведь даже сам Анхель не мог никогда отвести от тебя взгляд во время игры в карты. Может поэтому и проигрывал, да может и играть в нашу коморку ходил только из-за тебя. А ты ведь тогда и на десятую долю не была столь хороша, как сейчас.

– Анхель из-за меня, а Элеонора из-за тебя, – натянуто проговорила я, едва сумев выдавить из себя улыбку. – Не будем об этом. Лучше скажи, ты надолго сюда?

– Как получится, – расплывчато ответил Стеор.

– Точно что-то опасное задумал, – простонала я. – Ты когда так лоб нахмуриваешь, это значит что-то недоговариваешь. А раз недоговариваешь, то это все очень нехорошо.

– Марион, – вновь строгий тон Стеора только подтвердил мои опасения, – не буду врать. Я приехал сюда не просто так и говорить, что никакой подноготной у моего приезда нет, не буду. Для всех я вернулся просто на время перемирия и состою в отряде наемников. У меня есть своя цель, но знать ты о ней не должна. Так будет лучше для тебя.

– Мне прям легче стало, как я это услышала, – сердито ответила я.

– Марион, все хорошо, – успокаивающим тоном проговорил Стеор. – Работать на черных не опаснее, чем если бы я был на войне.

– Ой, не скажи, – ответила я. – Черные лисы – черти еще те. Недаром с ними никто связываться не хочет. Даже венценосный волчара и тот ох как осторожен всегда был с их правителем, а с начала войны вообще разорвал всякие контакты, запретив им даже нос свой здесь показывать.

– Давай не будем об этом, – проговорил Стеор. – Чем меньше ты знаешь о чем-то, тем лучше. Что же касаемо меня, рисковать своей шкурой – нормальное положение в наше время. Ты знаешь мое отношение к жизни. Моя пуля меня не минует, а чужая не зацепит, так что.

– Ты у нас остановишься или к себе пойдешь? – спросила я, решив закрыть тему, которую Стеор явно развивать не намерен.

– К себе. Надеюсь моя развалюха еще стоит?

– Стоит, – улыбнулась я и подойдя к комоду достала из ящика ключ, который протянула Стеору. – Держи. Я там иногда прибираюсь, чтоб совсем пылью все не поросло. Но ты вообще лучше бы у нас остался.

– Нет, Марион. Мне лучше быть у себя, – слегка улыбнулся Стеор, забрав у меня ключ.

– Дом крайний, лес рядом, уйти можно в любую минуту, – недовольно озвучила я.

Стеор ничего не ответил на это, лишь запрятав ключ спросил:

– А Эли, ты ее видела?

– Видела, – усмехнулась я. – Мы с ней встречаемся каждый вторник у пруда в парке. Она очень скучает и тоже очень изменилась, – повела я бровью, едва сдерживая улыбку от того, как в глазах Стеора при этих словах враз полыхнул огонь. – Твоя волчица очень ждет тебя.

– Я знаю, – наигранно сдержанно проговорил Стеор, но я-то видела, что эмоции у него внутри били через край.

– Только…ее отец ведь умер, теперь главный в семье Анхель, а в свете того, что у вас с ним произошло, да и того, что ты теперь из черных, – кивнула на татуировку, – то что у вас получится с ней, я даже не знаю.

– А кто будет спрашивать Анхеля? – отрезал жестко Стеор.

– Стеор, Эли дворянской крови. Это тебе не просто девушка-вервольф. Она подчиняется требованиям короны и своего брата.

Стеор подошел к окну и устремив в него взгляд стоял пару минут молча. Затем повернулся и проговорил:

– Я увезу ее отсюда. Если смогу сделать все, чего ждет от меня венценосец черных, он даст мне статус военного офицера, звание и титул. Когда я привезу Эли на их земли, у нее будет все.

– Значит уедешь отсюда? – проглотив комок в горле, прошептала я, подойдя к Стеору и положив ему на плечо подбородок.

– Вы с матерью тоже можете поехать с нами. Вы – моя семья. Мой дом – ваш дом. Ну а вообще, я сделаю все, чтобы вы устроились там.

– Жить среди черных лис? – скривилась я. – Не знаю, Стеор. Мы слишком разные с ними.

– А здесь мы чужие стали, – строго проговорил Стеор и, повернувшись ко мне, приобнял за плечи. – Вас здесь ничего не держит. Ты одна, у тебя нет любимого мужчины. Я бы еще понял, если бы ты была привязана здесь к кому-то. А так…Жить под вервольфами не лучше, чем привыкать жить среди жителей темного ковена. Но там благодаря моему положению никто не будет смотреть на вас, как на третий сорт.

– Стеор, ты же знаешь, что я никогда не планирую ничего наперед. Тем более в этом случае. Если ты выполнишь требование черных…а если нет?

– Когда выполню, – стальным тоном проговорил уверенно Стеор. – И когда выполню, у тебя будет минута на размышление, не более, поэтому ты должна принять решение уже сейчас для себя, уедете ли вы со мной, или останетесь здесь.

– Я поняла, – ответила, задумчиво глядя на Стеора, пытаясь понять, что же такое он должен был сделать здесь. – Поговорю с мамой и тогда уже приму решение. А ты, умоляю тебя, будь осторожен. И если тебе нужна будет какая-то помощь, любая, ты знаешь, я всегда с тобой.

Стеор усмехнулся и притянул меня к себе, поцеловав при этом в макушку.

– Мы более не дети, Марион. Помощь – это моя прерогатива как мужчины.

– Знаю-знаю, – улыбнулась. – Но все же. Вот, например, сегодня вторник и я буду гулять в парке в компании Элеоноры. Думаю, что увидеться с ней в первый раз после такой разлуки вам лучше будет где-то подальше от ее дома. Ну вот и помогу тебе, – подмигнула я Стеору.

– От такой помощи не откажусь, – ответил он.

– Тогда в полдень у пруда в королевском парке. Не опаздывай. Эли в обморок упадет, как увидит тебя, честное слово!

– Я приду, – ответил Стеор. – А сейчас мне надо идти. Есть кое-какие дела.

– И не поешь даже? – надула я губы. – Мамины пирожки коронные.

– Нет, Марион, в следующий раз, – ответил Стеор и направился к выходу. – Да, и деньги те, которые вы получали от меня, я сказал твоей матери, чтобы она потратила их на свое усмотрение. Не обижай меня, Марион, – враз строго оборвал он мое возмущение.

– Хорошо, как скажешь, – выдохнула я недовольно, поправив на нем плащ.

Когда Стеор вышел за ворота, я еще пару минут смотрела на то, как он вскочил на своего породистого черного коня и направил его вдоль по улице. Когда лошадь с всадником скрылась за поворотом, я направилась обратно в дом. Зайдя на кухню, увидела ждущий меня завтрак в виде чашки с парующим какао и ароматными пирожками на тарелке.

– Садись, Марион, – похлопала по столу мама и сама уселась напротив меня.

Взяв в руки горячую чашку, я задумчиво уставилась на исходящий от нее пар.

– Сделала бы ты так, дочка, чтобы Стеор был с тобой, – прозвучала фраза мамы, и я настороженно приподняла брови.

– Мам, ты чего? – переспросила я, не до конца понимая, правильно ли все услышала.

– А почему нет? – строго глядя на меня, проговорила она. – Ты посмотри только, какой он красавец стал. Идеальный представитель нашего ковена. Таких среди наших мужчин единицы. Свяжешь свою судьбу с ним, как за каменной стеной будешь.

– Мама, он мне как брат! – воскликнула я удивленно.

– Да какой там брат! – недовольно махнула она на меня рукой. – Это ваши детские какие-то заморочки. Ну знаете вы друг друга с детства, ну жил он практически у нас и что с того? Он тебе такой же брат, как и сын нашего соседа. Не неси чепуху, Марион!

– Мама, даже не говори о таком, – я даже чашку отодвинула от себя. – Он любит Элеонору.

– Кого? – мама изогнула скептически бровь. – Эту избалованную волчицу? Ты сама-то веришь в то, что у этой девки с Стеором есть будущее? Он да, может любит и будет делать все для нее. А она? Эта вся такая изнеженная капризная леди, которая спит на белоснежных шелковых простынях, носит наряды стоимостью в целое состояние, которая и близко не знает, что такое трудности. Сможет такое создание стать ему хорошей женой?

– Сможет, почему нет? – пожала я плечами.

– Почему нет? – протянула мама и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Вы еще оба молоды и наивны. Вы не понимаете, что рядом должен быть партнер сродни тебе, который и в горе, и в радости. А Эли, ну она же кукла. Вся такая красивая куколка фарфоровая. Ее толкни – она и разобьется. А Стеор, если я поняла, он же к черным лисам теперь ушел. Военный ковен, где мужчины вышколены донельзя, где государство и король – на первом месте, где женщина – надежный тыл мужчины, куда он возвращается, чтобы хлебнуть того свежего дуновения спокойствия, который дает ему этот тыл. Стеору нужна женщина, которая будет не просто услаждать его взор и постель ему согревать, Марион. Ему нужна равная ему, понимающая, идущая с ним рука об руку, дарящая ему ту часть присущей женской природе поддержки, на которую он будет заслуживать. А эта…свиристелка, ну какая из нее жена? Стеор, сегодня бал, Стеор, изумруды не того оттенка, Стеор, тебя снова не было месяц дома, я заскучала. Тьфу. Я очень люблю Стеора и ох как не хочу, чтобы с ним была рядом такая слащавая девчонка. А вы двое…вы же идеальная партия, Марион. Вы не просто будете счастливы, вы просто созданы друг для друга.

– Мама, прекрати, – одернула я ее.

– Да что прекрати? – не выдержав, гаркнула она, встав из-за стола и подойдя к окну. – Тебе нужно жизнь устраивать, Марион. Я после того, как увидела тебя ночью, поняла, что недолог тот час, когда тебя кто-то из вервольфов подомнет под себя и я не хочу, чтобы моя дочь стала игрушкой для кого-то из них. Сколько наших девушек жизни уже себе загубили так? Что теперь с ними? Наши замуж не возьмут, а век красавицы-любовницы короток. Женились хотя бы, черти, а то так, попортили сколько уже наших девочек! Единицы только жизнь свою в законном браке устроили. А все остальные сама знаешь.

– Мам, я же не собираюсь идти в любовницы к кому-то из вервольфов, – уже раздраженно ответила я.

– Не собираешься? – прищурила мама глаза и оперлась напротив меня руками на стол. – А откажешь если? Ты думаешь какой пес просто так отступит? Затащит в экипаж, завезет к себе домой, наиграется и вышвырнет потом. Ты как ребенок, ей богу, Марион! Неужели тебя ночное происшествие ничему не научило?

– Научило, – буркнула я, поежившись от дурных воспоминаний. – Но это не значит, что решение твоего вопроса – Стеор. У него своя жизнь, у меня своя. Если будет так угодно судьбе, у меня будет и любимый мужчина, и все то, о чем ты говоришь.

– Судьбе? – покачала головой мама. – Судьба – это мы сами, девочка моя. Ну ты же умная у меня, – ласково проговорила она, подойдя ко мне и обняв за плечи. – Ты же сама видишь, какой Стеор. И я тебе сейчас не о его дивных голубых глазах и просто умопомрачительной фигуре говорю, хотя это тоже само по себе уже какой вес имеет для нас, женщин. Он же из любой передряги вылезет и родных вытащит, он же всегда о ком-то сначала подумает, а потом о себе, для него ведь женщина не просто игрушка, для него она действительно ценность, которой он готов дарить заботу, ласку, стать ей надежной защитой и опорой. Если ты всего этого не видишь, Марион, то кто тебя растил, я вообще тогда не знаю, – обиженно добавила она.

– Да вижу я все, – выдохнула я устало. – И то, какой он красивый, и все то, о чем ты говоришь. Мам, но не для меня это все, понимаешь? Он будет с Эли, и мы должны принять это.

– Эли, Эли, – простонала мама. – Да ты в два счета заткнешь эту чертову Эли за пояс, если захочешь. Поведи себя как красивая женщина рядом с ним и все, Стеор забудет о какой-то там Эли на раз и два.

– Так, все, – резко ответила я, встав из-за стола и направляясь к выходу. – Я свое слово сказала.

– Ну и глупая, – кинула мне мама вслед, когда я направилась к выходу. – Будешь потом локти кусать, когда потаскает тебя тот же Анхель. Ты думаешь я не видела, что это его экипаж отъезжал от дома ночью? Вопрос только в том, он тебя спас или сам едва удержался от того, чтобы не объездить? Не хочешь мне сказать?

Услышав это, я лишь громко хлопнула дверью в ответ, не желая обсуждать эту больную для меня тему. Оказавшись на улице, быстро направилась в нашу теплицу, где мама выращивала розы. Оказавшись внутри, глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом цветов и, закатав рукава, начала со злостью делать обрезку. Где-то спустя полчаса, за которые я переделала недельную работы по уходу за цветами, устало опустилась на скамейку и закрыла глаза. Мысли вмиг заняли мою голову, наслаждаясь минутой моего бездействия. Мама, как же я понимала все то, о чем она говорила и чего боялась, ведь после ночного ужаса и я поняла, что мы здесь никто и зовут нас никак. Что делать с нами можно что угодно и жаловаться просто некому на то, что произошло. А Стеор…никогда не смотрела на него, как на мужчину, поэтому слова мамы были для меня шоком. Закрыв глаза, я подставила лицо под лучи солнца, которые просачивались сквозь прозрачное полотно теплицы.

– Не я ли причина тому, что львиная доля цветов нещадно вырезана? – мое спокойствие было прервано стальным голосом, который я в последнюю очередь хотела бы слышать в данный момент. Испуганно вскочив на ноги, повернулась к входу в теплицу и крепче сжала в руках ножницы для обрезки цветов.

– Что ты…что вы тут делаете, милорд? – строго проговорила я, следя за Анхелем, который наклонился и зашел в теплицу.

Глядя на меня, вервольф сразу ничего не ответил, лишь сделал пару шагов ко мне. Я интуитивно выставила ножницы перед собой и отошла назад.

– Убери, – сухо бросил он, кивнув на ножницы. – Я не сделаю тебе ничего дурного, а если и захочу что-то сделать, ножницы тебе не помогут.

– Мне так спокойнее, – отчеканила я, не опуская инструмент. – Говорите, за чем пришли и покиньте территорию нашего дома.

Анхель подошел еще ближе и я, шагнув назад, уперлась в один из столбов каркаса. Понимая, что отступать более некуда, проговорила дрожащим голосом:

– Анхель…не нужно.

Видя, что я едва не плачу, Анхель остановился и проговорил:

– Марион, этой ночью…я хочу извиниться перед тобой.

Удивленно посмотрев на него, я пожала плечами и ответила:

– Хорошо. Спасибо.

– И еще, – он легонько коснулся пальцами моей щеки, заставив вздрогнуть и отшатнуться. – Я хочу пригласить тебя сегодня вечером в оперу.

Услышав это, я нахмурилась и окинула взглядом вервольфа, в глазах которого еще полыхал тот пьяный огонь, навеянный выпитым накануне вином. Опустив ножницы, проговорила строго:

– Я знаю, что ты делаешь сейчас Анхель. Но я не пойду на такое. Ты лорд-вервольф, я же ведьма в опале. Мы разные миры, Анхель. Становиться твоей любовницей я не хочу. Ты очень красивый мужчина, – враз добавила, увидев блеснувший недовольством взгляд, – но эта история не про меня. Уверена, что в столице ты найдешь уйму девушек, которые с радостью скрасят тебе это время перемирия, но извини, я ею не буду.

– Это из-за того, что случилось ночью? – сдержанно спросил он.

– Нет, – отчеканила я. – Сделал бы ты, или нет то, что сделал, я бы в любом случае отказала тебе. Вы, вервольфы, почему-то думаете, что у нас предел мечтаний ублажать вас за деньги, побрякушки и прочие блага, которые можно купить. К своим почему-то относитесь с уважением, а когда дело касается нас – швыряете монету в лицо и ждете, когда вас облизывать начнут. Чем я не такая, как например, твоя сестра Эли? Если бы Стеор предложил ей стать любовницей, что бы ты сказал на это? Или ты думаешь, если у меня нет ни отца, ни брата, которые могли бы защитить меня, что если я ведьма, то достойна такого отношения?

Стеор молча выслушал меня, затем протяжно выдохнул и проговорил:

– Я лорд-вервольф. Я не могу жениться на тебе. Ты же понимаешь это. Но обещаю тебе, что дам тебе все и наша с тобой связь не будет мимолетной, Марион.

– Жениться не можешь, а игрушкой поиграть не против, – презрительно окинула его взглядом. – Да и не в этом дело. Бог мой, Анхель. Я ведь и не говорю ничего о женитьбе. Все, чего я хочу, это чтобы ты не трогал меня и дал жить спокойно.

Помолчав, Анхель подошел ближе и проговорил:

– Тогда один поцелуй, Марион. Всего один поцелуй, и я пойду своим путем.

– Анхель, – строго бросила было я.

– Один поцелуй, – жестко перебил меня вервольф. – В знак того, что ты меня прощаешь.

Едва не застонав от того, что мне до жути не хотелось делать, я выдохнула и ответила:

– Хорошо. Один поцелуй, и ты уходишь.

Анхель повел бровью и утвердительно кивнул. Протянув руку, он легонько обхватил меня за талию и притянул осторожно к себе, в ответ на что я напряглась, как струна. Когда он склонился и накрыл мои губы своими, я поняла, что у меня начинается паника. Всхлипнув, интуитивно попыталась хоть немного ослабить его хватку, но он только крепче прижал меня к себе. Его губы сначала осторожно, ласково играли с моими, но в считанные секунды их нежный захват начал перерастать в едва сдерживаемый страстный, властный поцелуй. Ни вырваться, ни отпрянуть от себя Анхель мне не дал, просто железной хваткой удерживая мою талию и шею. Когда он прикусил мою губу и его язык скользнул в мой рот, я возмущенно застонала, услышав в ответ предостерегающий рык. Чувствуя, что молния страха начинает пронзать мое тело, я в какой-то момент до боли укусила Анхеля. Чертыхнувшись, он отпустил меня. Проведя рукой по своим губам и затем слизнув с них кровь, Анхель прорычал с усмешкой:

– Всегда кусалась, маленькая ведьма. Только раньше словом, а теперь по-настоящему и сразу до крови. И, черт, ты так пахнешь им, – его враз полыхнувший предостережением взгляд впился в мои глаза. – Лис вернулся?

– Покиньте территорию моего дома, милорд, – не ответив на вопрос, прошипела я с ненавистью.

Глаза Анхеля заискрились стальным блеском, и он вздернул подбородок. Затем, ничего не говоря, вышел из теплицы. Я же просто рухнула на стоявшую рядом скамью, пытаясь успокоить рвущийся наружу страх, ведь интуитивно чувствовала, что это не конец истории, а как раз ее начало. Едва сумев унять дрожь в руках, я встала и быстро направилась в дом. Беда. Будет беда. Я прям чуяла это. В юности Анхель и Стеор никогда не находили общего языка, затем их стычка в армии и мелькнувшее жестокое чувство в глазах Анхеля с лихвой дало мне понять, что вервольф точно не оставит в покое Стеора. Чертов гад. Мало ему того, что волки и так подмяли под себя весь наш ковен, оставив для нас лишь видимость того, что мы свободны.

Вернувшись в дом, я вымыла руки и принялась переодеваться, напряженно глядя в зеркало. Когда в отражении позади себя увидела фигуру мамы, то лишь вздернула руку, проговорив при этом:

– Мам, только ничего снова не говори мне.

– Да что тут говорить, – она устало облокотилась на дверной косяк, скрестив руки на груди. – Ты сама уже взрослая, все понимаешь. Анхель…он же не отстанет от тебя. Еще когда мальчишкой был, все крутился в нашем захолустном районе…я уже тогда все видела. Не думала, что он спустя столько лет отсутствия в столице не забудет тебя. Хотя, вервольфы…этого следовало ожидать. Когда внутренний волк кого-то выбирает, человеческой стороне трудно противостоять этому, даже если разум восстает против такого выбора.

– Да какой там волк, – прошипела я сквозь зубы. – Под юбку мне просто залезть хочет, вот и все.

– Может и так, – протянула мама. – А может и нет. Лучше бы первое. Тогда просто со временем он переключится на кого-то другого, а если там более что-то глубокое, вот тогда греха не оберемся с ним. Молодой он еще, будь постарше, может и замуж бы сразу взял. Кто поопытней, те сразу понимают, когда конкретная женщина не просто развлечение для них и не только в страсти дело. А этот…захочет и тебя подле себя держать, и против своего общества вряд ли пойдет. Лорд же, это ведь надо всех за пояс заткнуть, чтобы пасть не смели открыть на то, что он ведьму в свою семью ввел. Анхель не сделает этого. Слишком ярый он сторонник того, что мы – нежить какая-то по сравнению с вервольфами.

– Какой Анхель? Какой замуж? – простонала я, повернувшись к маме. – Что на тебя сегодня нашло, мама!

– Не знаю, дочка, – проговорила она грустно, подойдя ближе и приобняв за плечи. – Болит о твоей судьбе мое сердце. Я больна, неровен час не сегодня – завтра покину этот свет. И на кого оставлю тебя?

– Мама, ты что!? – настороженно проговорила я, обняв ее в ответ.

– Говорю, как есть, – ответила она и поцеловала меня в лоб. – Послушай мать свою, сделай так, чтобы Стеор был с тобой.

– Мам! – враз оборвала я ее речь. – Стеор не безвольное создание, чтобы бежать за сучкой, которая хвостом перед ним вильнет! Он выше этого и он правда любит Элеонору.

– Ой, Марион, – простонала мама.

– Нет, и закроем эту тему. И не только эту. Ты у меня молодая еще, так что чтобы я не слышала от тебя этой темы насчет смерти. А насчет мужчин…Анхелю меня не видать, как своего хвоста, – шутя щелкнула маму по носу. – Ну а Стеор…Стеор будет всегда со мной рядом просто как друг. Так что не переживай.

– Друг, – недовольно хмыкнула мама. – Вы друзья пока ни у тебя, ни у него нет пары. Станет он о тебе печься, если Элеоноре вдруг это не понравится? А вервольфы они такие, собственники. У них вообще редко бывает так, чтобы мужчины и женщины дружили. Ты подумай над этим. Потеряешь ты и Стеора, и дружбу, едва только эта волчица будет иметь право голоса в его жизни.

Понимая, что спорить с мамой, на уме у которой было только одно, просто бесполезно, я улыбнулась и проговорила:

– Мам, чтобы тебе было спокойнее, я подумаю над твоими словами, хорошо?

– Вот и прекрасно, – ответила мама. – Надеюсь ты примешь правильное решение. Да, и вчера целый ворох платьев привезли, – она подошла к огромному резному старому шкафу и открыла дверцу, – я все выгладила тебе. Платья очень красивые, но не слишком подходят для того, чтобы ходить в них по нашему району. Увидят, сама знаешь, сразу запишут в вервольфовские шлюхи. Так что ты когда будешь надевать что из них, лучше поверх накидывай плащ. От греха подальше.

– Хорошо, – улыбнулась я и поцеловала ее в щеку. – А теперь мне нужно уйти на пару часов.

– Снова с Элеонорой встречаться будешь? – недовольно выдохнула мама. – Ты б прекратила эту дружбу, Марион. Теперь, когда Анхель глава семьи, ох как аукнуться может и тебе, и Элеоноре, и Стеору то, что вы поддерживаете связь. Это ему можно здесь пороги оббивать в надежде получить благосклонность ведьмы, а Элеоноре…я даже представить себе не могу, какой будет развязка всей этой истории, если он поймет, что юношеская влюбленность Элеоноры не прошла. Быстрее бы он уже договорился о ее помолвке. Чего медлит? Вроде бы уже все оговорено было.

– Какой такой помолвке? – настороженно спросила я, повернувшись к маме.

– Да это я так, – враз наигранно отмахнулась она.

– Нет, говори, – строго проговорила я.

Мама недовольно сдвинула брови и выдохнув сказала нехотя:

– Соседская дочь работает ведь в доме фон Вальцев с той весны. Так вот она вчера рассказывала, что едва только Анхель вернулся в столицу, к нему приехал один из приближенных нашего короля. Она слышала обрывок фразы, в которой якобы говорилось, что после того, как Элеонору представят ко двору, будет заключен брачный договор.

– Анхель время не теряет, – зло проговорила я. – Он знал, что Стеор рано или поздно вернется и вопрос о судьбе Эли будет для него первостепенным. Чертов гад. И за кого же он хочет выдать ее?

– Не знаю, – пожала мама плечами. – Но очень надеюсь, что Элеонора будет послушной девочкой и не пойдет против решения брата, – сказав это, она вышла из комнаты.

Я же быстро накинула плащ на плечи и направилась на улицу. Стеор…Стеор…что бы не говорила мне мама, я точно знала, что он будет счастлив лишь с ней, Элеонорой, той некогда маленькой девочкой, которая приносила в его дом корзинку, в которой лежал хлеб и бутыль молока, бережно завернутый в пуховый платок. Да, она жила в роскоши, спала на шелковых простынях, но в ней не было и грамма избалованности, даже напротив. И она правда любила его. Мама говорила о том, что внутренний волк у вервольфов порой выбирал пару и уже ничто и никто не мог вытеснить из сердца избранника…так и было с Эли, на мой взгляд. Миллион мыслей беспокойным мотыльком кружили в моей голове, пока я быстро шла по направлению к королевскому парку, где по обыкновению встречалась с Элеонорой. Спустя полчаса ступила на мощеную причудливым узором из камней аллею, ведущую к пруду, бирюзовая гладь которого скрывалась за надежной стеной из повисших длинных ветвей растущих вокруг него ив.

Элеонора уже ждала меня, нервно теребя в руках веер и беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Марион! – воскликнула она, быстро направившись мне навстречу, едва только я нырнула под зеленый занавес. – Я думала ты уже не придешь.

– Пришлось немного задержаться, – ответила я и нахмурилась при виде заплаканных красных глаз девушки. – Что такое?

По щекам Эли враз потекли слезы, которые она тотчас же вытерла трясущимися пальцами.

– Анхель…Он, – срывающимся голосом проговорила она, – хочет отдать меня замуж. Помолвку сказал назначат на следующей неделе, а свадьба состоится до его отъезда на войну. Что мне делать, Марион? Он как бешеный с самого утра, честное слово. Даже не дал мне и слова сказать на все это. Наорал и приказал не выходить из дома. Если бы не Кристи, – кивнула она в сторону служанки, которая стояла вдалеке, следя за окружающей территорией, – я бы из дома не смогла бы выбраться.

– И за кого он тебя выдать хочет? – напряженно спросила я, с болью наблюдая за переливом отчаяния на лице Эли.

– За Равера. Герцога Равера. Того черта из соседнего государства, с которым у нас военный договор.

– Господи, – прошептала я, в ужасе понимая, что если уж Эли отдавали в темный клан, да еще за вервольфа королевской крови, то Анхель зубами будет держаться за этот союз и у Стеора будут очень и очень большие проблемы, если он попытается противостоять этому.

– Я не пойду за него, – не выдержав, заревела Эли. – Он вдвое старше меня и дьявол во плоти, по слухам. Говорят, что он женщин ни во что не ставит. Первая жена его даже умерла, точно наверное не выдержав жизни подле такого мужчины, у которого что ни день, то новая шлюха. Да и не в этом ведь даже дело, – с горечью прошептала она и посмотрела мне в глаза.

– Ох, знаю я, что не в этом, – ответила я и приобняла Эли за плечи.

В этот момент занавес из ветвей раздвинулся и на берег пруда вышел Стеор.

– Все решится, Эли, – проговорила я и встряхнула девушку за плечи. – А теперь посмотри, кто пришел, – кивнула я в сторону Стеора.

Элеонора испуганно обернулась, и не прошло и пары секунд, как она, взвизгнув, повисла у него на шее, целуя в губы, щеки, глаза…

– Ой, мама, выдела бы ты их, вообще бы ничего мне не говорила, – прошептала я себе под нос, наблюдая за тем, каким счастьем горят глаза и у Эли, и у Стеора.

– Господи, какой же ты стал, – проговорила Эли, немного успокоившись и отстранившись от моего друга.

– Разочарована? – усмехнулся тот в ответ, поддев ее подбородок пальцами.

– Нет, ты что! – воскликнула она. – Ты такой высокий, сильный и красивый, – восхищение скользило в каждом ее слове, пока она окидывала взглядом Стеора. – А ты…ты не разочарован? – враз спросила настороженно, поправив неуверенно платье и растрепавшиеся волосы.

Губы Стеора тронула ласковая улыбка. Проведя нежно пальцами по щеке Эли, он проговорил:

– Ты стала еще прекрасней, маленькая волчица.

– Не врешь? – зыркнула она из-подо лба на него. – Я не такая, как Марион. Я не ведьма. Но я стараюсь ни в чем не уступать. Даже волосы не состригаю, как это у вас заведено, – тряхнула она копной длиннющих темных волос, которые ниспадали ей ниже талии.

Я даже хмыкнула, услышав это и сделав вывод, что да, таки мама в чем-то права насчет того, что Эли будет ревновать Стеора ко мне.

– Эли, ведьма, вервольф…какая разница? – усмехнулся Стеор. – Вы с Марион обе изменились. Обе стали очень красивыми девушками. Вы разные и это нормально. Тебе незачем подгонять свою внешность под каноны красоты наших женщин. Я тоже не вервольф, но ведь от этого ты меньше меня любить не станешь, так ведь?

– Так, – ответила она и опустила глаза. – Увези меня отсюда, – вскинула голову в следующий момент и посмотрела с болью на Стеора. – На все соглашусь, что бы ты не предложил мне, – закусила подрагивающие губы, явно сомневаясь в его чувствах и намерениях. – Анхель вернулся. Он до конца перемирия хочет выдать меня замуж. Я не хочу…не переживу, если кто-то, кроме тебя коснется меня, Стеор. Ты же знаешь, насколько это важно для нас, когда внутренняя сущность уже выбрала мужчину. Анхелю плевать на эти древние законы вервольфов. Он считает это чушью. Для него главное…твоя война с ним, – она отчаянно посмотрела на Стеора, затем на меня. – Я даже знаю причину тому, почему Анхель так ненавидит тебя.

– Да какая причина? – недовольно свел брови Стеор. – Анхель просто ненавидит всех наших.

– Нет, – Эли затрясла головой. – Дело в…Марион. Анхель почему-то уверен, что она любит тебя. Поэтому и бесится. Он еще в юности, когда мы к вам ходили играть в карты и кости, всегда с такой ненавистью наблюдал за вами обоими, когда вы смеялись, обыгрывая нас. Вы может не замечали, но я-то его сестра, я все видела. И то, как он смотрит на нее, и то, в каком дурном настроении возвращается от вас, и то, как он при любом удобном случае выбирался в ваш район. Поэтому именно Марион причина того, что Анхель делает все, чтобы насолить тебе. Нет, я не к тому это говорю, чтобы обвинить ее или еще что, – враз испуганно замахала она руками, увидев вмиг блеснувший недовольством взгляд Стеора. – Просто…я не знаю, чем это все в итоге закончится для меня. Может Марион поговори с Анхелем, объяснит ему, что между вами ничего нет и быть не может? Может он тогда отбросит эти мысли и даст нам быть вместе?

– Эли…, – начал было Стеор.

– Нет, Стеор, подожди, – мягко оборвала я его речь, и, подойдя ближе к Элеоноре, положила руку на ее плечо, – ты же сама больше хочешь услышать это, так ведь? То, что между нами с Стеором возможна лишь дружба.

Элеонора ничего не сказала, лишь судорожно сжала в руках веер, которые недовольно затрещал в ответ на это.

– Знаю, что ты боишься того, что скажу, – мягко проговорила я. – Но мы с Стеором правда не более, чем друзья. Я вижу в твоих глазах столько сомнений, но они беспочвенны, Эли. И вообще не могу понять, откуда такие вопросы? Ты столько лет никогда не поднимала эту тему и вдруг решила, что у меня к Стеору нечто большее, чем дружеское чувство.

Элеонора прикусила губу, затем посмотрела на меня и виновато проговорила:

– Анхель сегодня утром, когда говорил о том, что решил отдать меня замуж, на мою возмущенную реплику бросил мне слова о том, что видел тебя и от тебя так пахло Стеором. Мы, волки, чувствуем такие запахи, вы же знаете, – она отчаянно посмотрела на меня и Стеора. – И если Анхель почуял, то это значит только одно, вы или целовались, или…еще что.

Услышав это, я от удивления даже рот раскрыла.

– Конечно пахла я вся Стеором, – ответила, едва сдерживая смех. – Я его едва не облизала всего, как только увидела на пороге. Если ты сейчас целовала его потому, что любишь как женщина, то я целовала как самого близкого мне друга.

– Марион, не оправдывайся, – одернул меня Стеор и перевел взгляд на Эли, – наша дружба с ней нерушима и точка. Между мной и ней не встанешь ни ты, ни Анхель. Мы с детства поддерживали друг друга, Эли, и будем делать это и дальше. Ты дорога мне как любимая, она – как друг. Я знаю, что среди вервольфов не приветствуется дружба между мужчиной и женщиной, но это ваш мир и не смешивай его устои с нашим, очень тебя прошу.

– Да, прости, – захлопав длинными ресницами, проговорила Эли. – Просто…мне страшно от непонимания того, что будет дальше.

– Дальше…о том, что будет дальше, мы с тобой поговорим немного позже, – ответил Стеор, поцеловав Эли в лоб. – А теперь мне нужно ехать, – бросил он взгляд на дорогу, по которой двигался всадник, держа за поводья лошадь Стеора. – Все будет хорошо, – поцеловав Эли в губы, он улыбнулся ей, кивнул мне и направился к ждущему его всаднику.

Когда спустя пару минут он вскочил на лошадь и пустил ее галопом, мы с Эли посмотрели друг на друга.

– Он очень рассердился, – горько прошептала она.

– Конечно рассердился! Зачем вообще нужно было говорить обо мне? Да еще и такие вещи! – воскликнула я.

– Просто Анхель сказал, что я глупая и люблю того, кто просто играет со мной и моими чувствами, – виновато проговорила Эли.

– А ты всегда живешь тем, что вливает в твою голову Анхель? – едва ли не гаркнула я на нее.

– Нет, – затрясла головой Эли. – Просто…не знаю, я правда всегда боялась того, о чем говорил Анхель. Вы такие, когда рядом…вы словно одно целое, – она зыркнула на меня из-подо лба. – Увидев вас сейчас, лишний раз убедилась в этом.

– Бог мой, – простонала я, закатив глаза. – Мы из одного ковена, Эли! И мы росли друг подле друга столько лет. И мы правда как одно целое. Как и ты с Анхелем. Только Стеор мне не брат. И вообще, прекрати эту дурацкую ревнивую песню, – окинула ее убийственным взглядом. – Мне-то что, а вот Стеору это не понравится точно, если ты будешь изводить его этими беспочвенными речами.

– Хорошо, прости. Марион…, – проговорила она и замолчала.

– Что? – недовольно буркнула я.

– Может ты…ну…с Анхелем…Он на руках тебя носить будет, вот увидишь. Все у тебя будет. И деньги, и наряды, и дом хороший тебе купит. Маму свою заберешь их тех трущоб. Он очень щедрый, правда. А уж если дело коснется тебя, так он все, что ни попросишь…все тебе даст.

– Это ты на что намекаешь? – сощурила я со злостью глаза. – И не он ли тебя попросил поговорить со мной на столь щепетильную тему?

– Нет, что ты! – воскликнула Эли. – Просто я правда считаю, что если бы ты была с Анхелем, то наш с Стеором вопрос точно решился бы так, как нужно.

– То есть чтобы ты была счастливой, я должна стать шлюхой твоего брата? – едва не взревела я.

– Ну почему сразу шлюхой? – Эли говорила таким тоном, словно не понимала, о чем просит меня. – Любовницей.

– Ты издеваешься? – процедила я сквозь зубы.

– Нет, я говорю вполне серьезно, – сверкнув глазами, проговорила Эли. – Ты посмотри на себя, – окинула она меня взглядом. – На такую красоту мало кто позариться откажется из наших, сама знаешь. Красивая молодая ведьма – лакомый кусочек для вервольфов. Только вот кто в итоге тебя стреножит, кто его знает. А Анхель…ты с ним рядом будешь всегда, Марион. Я же вижу, что его просто ломает всего изнутри, едва только он слышит твое имя.

– Хитрая ты, Элеонора фон Вальц, – покачала я головой на это. – Двух зайцев хочешь убить моими руками. И Анхеля утихомирить, и вопрос о ревности своей закрыть, поскольку едва только я разобью вдребезги свою репутацию, ты будешь спать спокойно.

Она в ответ на это выдохнула и, повернувшись к водоему, проговорила:

– Я сродни Анхелю в том, что касается ревности. Поэтому я его прекрасно понимаю. Я могу сколь угодно говорить, что понимаю то, что вы с Стеором выросли рядом и прочее, и прочее. Но успокоюсь лишь тогда, когда у тебя будет…свой мужчина, Марион.

– Ну так пусть Анхель тоже успокоит себя тем, что отдаст тебя Стеору! Соперник будет обезврежен! – с сарказмом ответила я.

– Анхель…у Анхеля другое, Марион, – зыркнула на меня Эли. – Он ненавидит Стеора потому, что думает, будто бы ты его любишь. А вот если бы ты…

– А вот если бы ты более не произносила того, что хочешь сказать, Эли, – враз отрезала я.

– Почему тебе не нравится мой брат? – не выдержав, Эли гневно повернулась ко мне. – Он красивый, богатый, сильный. Да любая из вашего ковена за счастье посчитает стать для него женщиной, с которой он будет проводить время.

– Я думаю, любая из ваших и за герцога Равера замуж бы не пошла бы, а просто полетела. Ты же отчего-то не радуешься этому, так ведь? А почему? Не любишь потому что. Вот и я хочу с мужчиной быть не потому, что он красивый, богаты и сильный, а потому, что хочу быть именно с ним. И дело не в том, что в жизни Анхеля я буду в роли любовницы…испытывай я к нему чувства, меня бы этот статус не остановил бы. Я просто не люблю его, Эли. Вот и все.

– Но ты его даже не знаешь толком! Его, теперешнего! – не унималась Эли.

– Ты Равера тоже не знаешь, – отчеканила я, пытаясь достучаться до Элеоноры. – А Анхеля…я за тот небольшой отрезок времени, который успела побыть с ним рядом после его возвращения, уже смогла сложить о нем мнение, уж поверь мне.

– Ты о том, что случилось в таверне? – нахмурила брови Элеонора.

– Он что, рассказал тебе? – удивленно спросила я

– Нет, – покачала головой Эли. – Слышала, как его друзья, те, которые приехали с ним из гарнизона, говорили о том, что произошло ночью. Я сразу поняла, что о тебе речь.

– И тебя это никоим образом не возмутило? Ты даже после того, что узнала, стоишь и спокойно так говоришь мне об Анхеле? – не веря своим ушам проговорила я.

– Марион, – Эли выдохнула и взяла меня под руку. – Главное, что он взял себя в руки и в итоге отвез тебя домой. А то, что сорвался…ты прекрасно знаешь бешеный нрав наших мужчин. Ну что такое пьяный вервольф? Это же лавина бог весть каких поступков. Я вообще не представляю, как он остановил себя.

– Да, слушаю тебя и понимаю, насколько мы разные с вами, – задумчиво проговорила я в ответ на это. – Стеор бы и пальцем тебя не тронул, хоть в каком состоянии бы не пребывал. А Анхель…поведи я себя тогда по-другому, меня бы поимели той ночью трое пьяных мужчин…Вот такая вот любовь у твоего брата ко мне.

– Не дал бы он никому к тебе прикоснуться, Марион, – уверенно проговорила Эли. – А хотел бы потаскать в компании, так что бы ты там не говорила ему, он бы это сделал. А так…ты цела и невредима. Еще и извинение просил у тебя, более чем уверена, раз упомянул о том, что утром тебя видел. Просил ведь? – наклонив голову набок, заглянула она мне в глаза.

– Просил, – пожала я плечами.

– Ну вот. Чтобы Анхель и извинение просил у кого-то? Такого еще не бывало. Ты же знаешь его. Не знаю, какой черт его дернул тогда. Они же как звери вернулись с войны, ты б видела их. Мне даже самой страшно было подле них находиться. Глаза какие-то ошалелые, этот смех дикий…ужас. Потом только спустя пару дней в себя пришли, да видно не полностью, раз такое произошло.

– Дело не в том, что он словно одержимый был, Эли, а в том, что я нежить в глазах твоего брата. Так, желанная игрушка и не более того.

– Не игрушка, Марион, не игрушка! – воскликнула Эли, тряхнув меня за плечи. – Ты что, не понимаешь? Он сам это все списывает на то, что это просто похоть, больше чем уверена, но я-то вижу, что не в этом дело. Да я ведь даже в детстве, едва только имя твое произносила, у него сразу даже цвет глаз менялся в ответ на это. Это как у меня в ответ на все, что касается Стеора. Но я сразу приняла это, поскольку идти вразрез с тем, что требует мое второе я, не хочу, это против нашей природы. Так нельзя, бабушка всегда мне так говорила. Не станешь счастливой, если превыше того, что тут, – она приложила ладонь к груди, – будешь ставить какие-то иные вои интересы, меркантильные.

– Ну это у вас так. А если не сходится вдруг? Ну вот ты выбрала Стеора, а он нет. Что тогда?

– Тогда, – Эли растерянно захлопала ресницами. – Тогда вервольфы всю жизнь живут в паре так, словно одиноки. Ничто не может восполнить ту пустоту, которая должна была быть заполнена тем, кого выбирает внутренний мир.

– Если все так, то почему тогда многие заключают браки так, как это хочет сделать Анхель в отношении тебя?

– Многие отходят от того, что завещано нам предками, – пожала плечами Эли. – На первый план стало выходить требование твоего положения в обществе, деньги, выгодные брачные договоры и прочее. Этому не все следуют, но все же.

– Я все понимаю, Эли, но слово свое сказала. Да и, если честно…боюсь я теперь Анхеля после всего, что случилось, – сдержанно проговорила я. – Война, кровь, смерти…я знаю, что это все делает вервольфов порой подобными тварям из преисподней и им нужно время, чтобы прийти в себя и начать жить мирной жизнью. Но это ни капли не оправдание, Эли, тому, как он меня обидел и напугал этой ночью. И давай закроем эту тему, – скривила я нос, – пойдем прогуляемся по парку. У меня есть еще пара часов до работы.

– Хорошо, – ответила Эли и взяла меня под руку. – Скажи, а Стеор правда решит нашу с ним проблему? – сменила она тему, задав мне вопрос настороженным тоном.

– Решит, – усмехнулась я. – Правда тебе точно придется делать нелегкий выбор в итоге.

– На все пойду, – уверенно вздернула подбородок Эли.

– Ты так его любишь? – усмехнулась я, чувствуя, как задрожали пальцы девушки на моем локте.

– Больше жизни, – зыркнула она на меня.

– А Равер? Почему именно он? Я слышала кое-что о нем в игорном салоне Регис. Он якобы Стеора вызволил из-под стражи, когда они с Анхелем в чем-то не сошлись во мнениях. Почему именно за Равера Анхель тебя решил отдать? И откуда Равер узнал о тебе? Ты же его не видела даже ни разу.

– Не знаю, – процедила сквозь зубы Эли. – Может из наших кто, тех, кто на тех землях живет, что-то да сказал герцогу. Наша семья ведь оттуда родом. Тетка там живет, грымза старая, может она словечко замолвила. Вечно ведь лезла в нашу семью, пока мама жива была. Анхель бы не вцепился так в это предложение, если бы…, – не договорив, Эли замолчала.

– Если бы не его вражда с Стеором, – закончила я за нее.

– Он очень любит меня, правда, – остановившись, Элеонора с горечью посмотрела на меня. – Он хороший брат. Он никогда бы не пошел на то, чтобы выдать меня за того, кто мне чужой.

– Эли, Анхель вырос. Ты не видела его не один год, и он точно изменился за это время, – осторожно проговорила я, понимая, что эта молоденькая девушка просто еще не понимала многих вещей. – Он теперь глава семьи и на нем твое будущее. Даже не будь этой темы с Стеором и мной, он бы все равно дал добро на этот брачный союз, поверь мне. Это выгодный брак в глазах общества, ты же понимаешь это.

– Еще несколько лет назад брак с Стеором был бы не менее выгоден в глазах нашего общества, – сухо бросила она.

– Это так, но в реалиях нашего времени Стеор – никто и зовут его никак. Что такое титул герцога против какого-то там заклейменного ведьмака? Даже не ломай себе голову над этим. Просто моли бога, чтобы у Стеора вышло то, что он хочет сделать, чтобы вы были вместе. Иначе быть тебе герцогиней, Эли.

– Черта с два, – прошипела Эли. – Лучше руки на себя наложу.

– Не говори так даже, – одернула я ее. – Все будет хорошо.

В этот момент послышался топот лошадиных копыт и из-за поворота выехали четыре всадника, одним из которых был Анхель.

– Черт, я пойду, – выругалась я.

– Нет, не бросай меня, – прошептала Эли, вцепившись мне в руку. – Это он.

– Кто?

– Равер, – со злостью прошептала она и кивнула на ехавшего рядом с Анхелем мужчину в черной одежде. – Это точно он. Видишь вышивка по краю плаща сверкает. Знак отличия…

– …королевской крови темного клана, – перебив Эли, продолжила я.

– А ты откуда знаешь? – удивленно спросила она.

– Да видела как-то такую уже, – ответила я, напряженно наблюдая за тем, как мужчины спешиваются и идут к нам.

– Не думал, что встречу тебя здесь, – скрипнув зубами, проговорил Анхель, гневно кинув взгляд на Эли. – Я же приказывал…

– Я не собака, чтобы сидеть взаперти на цепи, – огрызнулась Эли.

– Анхель, – низкий бархатный голос герцога строго одернул нападку Анхеля. – Ни к чему нападать на сестру. Лучше представь меня ей и ее очаровательной подруге.

– Да, простите, ваше высочество, – Анхель враз сменил тон. – Это его высочество, герцог Равер фон Шардас. А это моя сестра, Элеонора фон Вальц, и…, – он на мгновение замолчал, – мадмуазель Марион.

Герцог поцеловал сначала руку Эли, которая тут же демонстративно отошла от него, потом повернулся ко мне. Когда он взял своими пальцами мою кисть и слегка коснулся ее губами, меня словно жаром обдало.

– Просто Марион? – последовал вопрос и пепельно-серебристые глаза пристально посмотрели на меня, затем скользнули взглядом по клейму на руке, уродливый узор которого слегка приоткрывал край рукава моего платья.

– Марион фон Бастиар, – напряженно ответила я, пытаясь сдержать негодование. – Вервольфы нашего государства намеренно не произносят наши фамилии и лорд фон Вальц не исключение, – съязвила я, бросив убийственный взгляд на Анхеля.

– Отчего так? – повел бровью герцог.

– Не знаю, боятся, наверное, напоминать себе о том, кто перед ними находится, – улыбнулась я слащавой улыбкой, чувствуя, как у меня мурашки по телу побежали от одного только ответного взгляда Анхеля.

– Ну, судя по гонору такой хрупкой мадмуазель, им есть чего бояться, – усмехнулся герцог. – Ваш ковен ведь Бастиар зовется? Значит вы из линии крови некогда правящих? – задал он еще вопрос мне.

– Да, – пожала я плечами, испытывая неловкость от столь пристального внимания ко мне со стороны этого чертового волчары.

– Вы не против, если я отойду со своей сестрой на пару слов, – проговорил Анхель.

Когда Равер кивнул, он ухватил ее за предплечье и едва ли не силой потащил в сторону стоявшей метрах в тридцати беседке. Я же нахмурилась, разглядывая стоявшего передо мной высокого мужчину в идеально-черном костюме для верховой езды. Точеные черты лица в обрамлении слегка удлиненных иссиня-черных волос, которые просто идеально оттеняли серебристый взгляд, то и дело сверкающий из-под широких чернокрылых бровей. Волевой подбородок с ямочкой, слегка презрительный изгиб губ, которые, казалось, даже не знали, что такое улыбка, настолько их красивое очертание было пропитано строгостью. Широкие плечи, крепкое, натренированное тело, которое словно все время было готово к смертельному броску, настолько явно играли под одеждой стальные мышцы этого мужчины. Сильный, самоуверенный и властный, но в то же время источающий некоего рода спокойствие, которое словно умиротворяло стоявших подле него. По крайней мере меня точно. Породистый щенок. Так сказала бы моя мама. «Сколько ему лет? – пронеслось в моей голове, пока я скользила взглядом по его лицу, каждая черта которого давала понять, что этот мужчина хоть и власть имущий, но его жизнь точно не назовешь простой. Эли сказала, что он вдвое старше нее, значит за тридцать ему точно». В какой-то момент мой взгляд зацепился за кольцо на его руке, и я враз подняла глаза на герцога.

– Узнала? – усмехнулся он.

– Вы один из тех мужчин в маске, которые тогда играли за одним столом с королем? – удивленно спросила я. – Значит я была права тогда, когда сказала, что вы не менее, чем герцог темного клана.

– Права, – кивнул он. – Некоторым не нужны и силы для того, чтобы видеть всех насквозь.

– Я просто угадала тогда, – усмехнулась. – Хотя…могу еще кое-что добавить, – проговорила, склонив голову набок, чувствуя, что словно знаю нечто о нем, но…откуда?

– Интересно, – сощурил глаза Равер. – Ну, говори.

Посмотрев пристально в глаза герцога, я какое-то время наблюдала за интересным переливом их оттенка, который то словно становился темнее, то едва уловимо поблескивал.

– Дайте руку, – произнесла наконец.

Равер протянул мне свою ладонь и, когда я ее коснулась, меня словно снова прошило какой-то энергией.

– Вы волк-хранитель, – проговорила осторожно я, все еще не понимая, права или нет. – Так раньше вас называли. Такой, как вы, рождается один в поколение. Никогда невозможно предугадать, в какой семье родится малыш с такими силами. Вы не подвластны лунному влиянию. Ваш волк абсолютно черный и он единственный среди всех в клане держит в памяти и человеческую, и волчью сторону, будучи в обличье зверя. Ваше слово – закон для всех темных вервольфов не по иерархии, а по природе. Не подчиняется вам лишь король и лишь он вам указ. Что еще…Вы нутром чуете ложь, опасность, приближение смерти находящихся рядом. С рождения не имеете выбора в том, кем вам быть. Правая рука короля – и в войне, и в мире. Смерти, казни, война или же мир, тяжелые решения…все на вас. Никакого детства…с самих пеленок под бдительным оком наставников. Не знаете жалости, сочувствия, милосердия…так учили. Умный, волевой, сильный, не оскверненный тьмой, поскольку именно вас считают представителями и темной, и светлой линии крови. Одиночка…поскольку редко ваш волк находит себе пару, ту, которая может перекрыть зияющую пустоту в душе, оставшуюся незаполненной любовью матери, отца, семьи…ведь вас так рано отняли у них. Вас не учили любить, а вот губить да. Страшно…как вы так живете? – сказав это, я отпустила руку Равера и словно очнулась от непонятного сна.

В ту же секунду я в ужасе посмотрела на мужчину, не понимая, откуда я взяла все то, о чем ему сказала.

– Ты умеешь читать сущность, – усмехнулся Равер. – Не нужно бояться. Ты не сказала мне ничего, о чем бы я уже не знал.

– Но как? – я испуганно сделала шаг назад.

– Что не подвластно луне, может оттягивать на себя сковывающие цепи на сущности другого. Когда ты оказываешься рядом со мной, часть твоих сил возвращается тебе, – ответил Равер, пристально глядя на меня.

– Это со всеми нами значит так? – нахмурила я брови.

– Нет, – ответил вервольф. – Так реагируют лишь линии ветви правящей крови. Древние силы порой помогают друг другу. Моя помогает тебе.

– Невероятно, – прошептала я, настороженно глядя на Равера. – Да вы дьявол, ваше высочество.

– Почему сразу дьявол? – засмеялся он. – Почему не ангел?

– Ангел? – я скептически изогнула бровь. – Исходя из того, что я смогла прочитать о вашей сущности, последний, за кого вас можно принять, это ангел. Ну, разве что падший. А если серьезно, то только наделенные силой высшего уровня могут так стирать границы наложенного заклинания подавления сущности, – проговорила я, указав на клеймо на моем запястье. – Но происходит это ведь не само по себе, не так ли? Вы позволяете этому случиться, – прищурила я глаза, посмотрев на Равера.

– Верно, – вновь улыбнулся он. – Умная девочка.

– И на кой черт играете со мной, ваше высочество? – строго процедила я сквозь зубы, чувствуя, как обида и боль начинает наполнять меня изнутри. – Интересно, какими силами владею?

– Есть такое, – повел он бровью, изучающе глядя на меня.

– Это вам что, игрушка? – презрительно прошипела я в ответ. – Вы хоть понимаете, что это такое, на мгновение сделать глоток утерянного и вновь остаться без него? Вам не стыдно играть чувствами других?

– Ты же все видела. Зачем задаешь такой вопрос? – спокойно спросил он.

– Бог мой, кому я говорю это? Чертов волк, – прошептала, глядя на невозмутимого мужчину. – Анхель будет последним гадом, если отдаст Элеонору вам. Эли, я ухожу, – крикнула я и, не дожидаясь от нее ответа, развернулась, намереваясь уйти.

– Это ведь не все, – услышала я позади спокойный голос Равера.

– Что не все? – обернувшись, посмотрела на него.

– Ты ведь не только читаешь потаенное сущности. Этот дар, скорее всего, от матери у тебя, он слабее того, что я еще чую. А что по линии отца? Бастиары обычно владеют парной магией. Что идет твоим вторым номером, Марион? – просто прошивая насквозь своим стальным взглядом, спросил он.

– Вы же такой умный. Догадайтесь сами, – напряженно ответила я, чувствуя череду мурашек на теле от этого взгляда, и направилась прочь.

Глава 4

– Скотина такая, ненавижу, – шмыгая носом, я пыталась сдерживать слезы, дабы не идти к Регис с красными глазами. – Мам, помоги зашнуровать корсет, – наконец крикнула, не в силах сладить с шнурами.

Мама вошла в мою комнату, отряхивая руки от муки. Вытерев ладони о передник, она встала позади меня и начала утягивать корсет.

– Что еще случилось? – спросила она таким тоном, словно я была ходячим бедствием с некоторых недавних пор.

– Ничего, – выдохнув, только и ответила я.

– Говори, – враз услышала позади нотки гнева в голосе. – Ты же знаешь, я так еще больше буду переживать.

Помолчав с минуту, я процедила сквозь зубы:

– Вервольф…герцог Равер. Он на мгновение дал почувствовать мне себя собой, а потом снова оборвалось все. Гад такой. Мам, это так ужасно, быть подавленной, – прошептала, сдерживая слезы, – я так давно с этой дрянью, выжженной на руке, что совсем позабыла, что это такое, когда ты дышишь свободно. Это не сравнимо ни с чем. Как мы так живем? Словно скот на закланье.

Утягивающие корсет руки на мгновение замерли, затем мама парой ловких движение завязала шнуры и встала передо мной.

– И зачем он это сделал? – в ее взгляде было столько опаски, что даже я невольно нахмурилась.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Просто интересно может стало, когда я произнесла фамилию фон Бастиар.

– Дочка, – простонала мама, – ну зачем было говорить об этом?

– А это что? Секрет какой-то? Ну Бастиар и что? – удивленно спросила я.

– Дьявол, – едва слышно пробормотала мама себе под нос. – И что он узнал?

– Да ничего такого. Просто то, что я могу читать потаенное, сокрытое в сущности.

– И все? – сощурила она глаза.

– Ну…он еще спросил, какой второй силой владею, – нехотя ответила я. – Мам, почему ты так нервничаешь?

Мама слегка закусила губу, что говорило о том, что она ох как переживает. Затем, подумав, произнесла:

– Фамилия Бастиар этого Равера не просто так заинтересовала, Марион. Наша семья в тяжелые военные времена, которые припадали на жизнь нашего государства задолго до теперешних времен, всегда вставала по одну сторону с вервольфами. Это потом уже, когда начали назревать крупные противоречия, волки пошли своей тропой, мы своей, в итоге это все и привело к такому вот исходу для нашего ковена.

– И что? – непонимающе приподняла я брови.

– Не знаю, Марион. Но из правящей линии крови Бастиаров только ты и Стеор остались среди молодых, ну еще и малыш соседский. Остальных то вырезали во время переворота. Вас не тронули потому, как вы малы еще были. Вервольфы никогда не уничтожают полностью династии, зная, что в мире магия должна циркулировать в крови тех, кто ее в себе несет, и гибель какой-либо ветви будет иметь ох какие непредсказуемые последствия для всех.

– Да какая магия, мама. Они же нас, – я вздернула руку с клеймом вверх.

– Ну, это не значит, что магия погибла, Марион. Так, дремлет и не дает осваивать тебе ее. Ты поосторожней будь с демонстрацией того, что умеешь, пусть и не явно. Чувствуешь, что кто-то, как Равер, глотнуть тебе дает, словно воздуха, свободы для того, что таится у тебя в глубине, лучше сделай вид, что ничего не происходит. Да ладно считывание, бог с ним, а вот иллюзия…с этой силой греха не оберешься, если кто узнает.

– Но я…я даже не знаю, как так произошло, мама. Просто состояние было такое, словно мне жизненно необходимо считать его суть. Жутко теперь даже самой, – недовольно произнесла я.

– Хранитель. Эти черти вечно со своей подноготной, – проговорила сухо мама. – Быстрей бы он убрался отсюда.

– Ну да, уберется, – хмыкнула я. – Это же за него Анхель Эли решил отдать.

– Эли? – удивленно спросила мама. – Странно, – она еще сильней нахмурилась.

– Что странного?

– Просто хранитель никогда не возьмет в жены девушку-вервольфа, внутренняя волчица которой уже определилась с выбором мужчины.

– Почему?

– Они единственные, кто должен следовать законам предков, иначе высшая сила оставляет тогда поколение без рождения хранителя, а это смута для вервольфов, поскольку хранители – своего рода символ того, что магия обращения чиста. Что бы не творили остальные вервольфы, это на их совести, и лишь хранитель должен блюсти законы природы волка. Он не имеет право влезать в пару, забирая будущее у женщины.

– И что это значит? Как тогда он может заключать брачный договор с Эли?

– Не знаю, – пожала плечами мама. – Может Эли и не любит Стеора так, как ей кажется на самом деле. Равер точно чует это.

– Мама, не говори ерунды! – воскликнула я. – Даже если так, то у Эли и к Раверу нет чувств.

– Пару хранителю должна составить девушка, которая чиста и ее внутренний мир не затронут, поэтому она вполне ему подходит, – ответила мама. – Так что, неужели высшие силы услышали мои молитвы и все действительно идет к тому, что жизненные пути Стеора и Элеоноры разойдутся?!

– Ну ты даешь, мама, – зло воскликнула я. – Не знаю я, чему ты там молишься, но я вот точно знаю, что Элеонора любит Стеора, так что…

– Ладно, жизнь покажет, чем все закончится, – усмехнулась мама. – А ты давай, беги, -кивнула она на окно, за которым виднелся подъехавший экипаж, – да гляди мне, чтобы пешком больше не вздумала ходить ночью. Регис ведь не просто так вас по домам взялась развозить после работы, знает ведь ночную сторону жизни улиц. Да будь осторожна впредь, Марион. Меньше привлекаешь к себе внимание со стороны вервольфов – больше вероятности прожить долгую и спокойную жизнь.

– Это я уже поняла, – ответила, поцеловав маму в щеку. – Буду осторожна. А ты смотри мне, чтобы спать легла и не ждала меня, глядя в окно. Тебе отдыхать надо, – я заботливо провела рукой по щеке мамы, с тревогой подметив, что вид у нее был правда какой-то уставший, о чем свидетельствовали темные круги под глазами и какой-то потухший взгляд.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Я и правда сегодня очень устала. Вроде бы и ничего такого не делала, а состояние, будто бы ни минуты покоя не было.

Еще раз поцеловав маму в щеку, я накинула на плечи черный плащ и направилась к выходу. Уже когда была в дверях, мама окликнула меня и, когда я обернулась, проговорила:

– Я очень тебя люблю, Марион.

– И я тебя, – улыбнулась я и, послав воздушный поцелуй, вышла из дома.

Забравшись в экипаж, откинулась на спинку сиденья и на мгновение закрыла глаза. Мыслей не было вообще никаких. Только какая-то непонятная опустошенность. Словно мой внутренний мир обиженно пытался прийти в себя после того, как вновь почувствовал, что это такое, быть полноценной ведьмой. Ведьмой с ее даром к видению подноготной других, с ее свободой, ее бегущей по венам магией и непередаваемым чутьем, которое связывало с некими невидимыми энергиями, подвластными лишь тем, кто из поколения в поколение шел путем поклонения тому, что было даровано свыше.

Горько вздохнув, я открыла глаза. В тот момент, когда экипаж тронулся, дверца неожиданно распахнулась и словно тень в экипаж запрыгнул Стеор.

– Ты что?! – взвизгнула испуганно я. – Ну ты и напугал меня.

– Тише, – проговорил Стеор, приложив к губам указательный палец. – Отдашь это Регис, – он быстро достал из кармана запечатанный сургучной печатью конверт и протянул мне.

– Что это? – настороженно спросила я, взяв конверт в руки.

– Просто отдай ей, – проговорил Стеор. – Я появляться подле нее не хочу, чтобы не возникало вопросов. Поэтому прошу тебя отдать ей письмо.

– Королевская печать? – простонала я, проведя пальцами по рисунку герба на сургуче. – Нет, Стеор, я тебя умоляю, только не делай из меня шпионку короля темных лис.

– Ты не шпионка, – слегка улыбнулся он. – Это мне нужна твоя помощь, Марион. Тебе я могу точно доверять. Это письмо не должно попасть ни к кому другому, кроме Регис.

– И что в нем? – пытливо посмотрела я на друга.

Стеор повел бровью и произнес:

– Этого знать тебе нельзя. И не вздумай открыть его, – предостерегающе добавил он. – Прочитать не сможешь, а себе навредишь. Ты же знаешь, что темные лисы умеют накладывать охранное заклинание.

– Ладно, – недовольно зыркнула на него. – Передам я твое письмо.

Губы Стеора на мгновение тронула улыбка, затем он вмиг стал серьезным и спросил:

– Равер…Это за него Анхель хочет отдать Эли?

– А ты как узнал? – спросила я, точно зная, что в парке Стеор не слышал того, что мне сказала Эли.

– У меня свои источники, – уклончиво ответил Стеор.

– За него, – нехотя проговорила, опасаясь затрагивать эту тему.

– Ты его видела? – спросил Стеор, напряженно глядя на меня.

– Видела, – пожала я плечами и вкратце пересказала то, что произошло. – Это он ведь тогда вытащил тебя из передряги, в которую ты попал благодаря Анхелю?

– Он, – ответил Стеор и сжал свои красивые губы в недобрую усмешку.

– Ты злишься на него из-за Эли или есть еще что-то? – спросила осторожно.

– Я на дух не переношу волков, Марион. Эли, не Эли, спас он мне жизнь или не спас, он – наш враг. Пусть он и не причастен к нашей судьбе здесь, но он вервольф, а это одно уже только есть причиной того, что я чувствую.

– У тебя получится вывезти ее отсюда? – тихо спросила я, решив умолчать о том, что говорила насчет Эли мама.

– Получится, – ответил Стеор. – Ты главное письмо передай.

Сказав это, он приоткрыл дверцу экипажа и на ходу выскользнул из него так, словно лошади шли ходом, а не неслись во всю прыть.

Запрятав письмо в декольте, я отчего-то даже поежилась, поскольку ох как боялась за Стеора, ведь, как ни крути, хоть он и не говорил мне ровным счетом ничего, но я точно знала, что темный ковен задумал нечто нехорошее и если в этом участвовал Стеор, то, в случае чего, он точно лишится головы, ведь вервольфы очень жестоко наказывали всегда посягающих на их территорию личностей.

Спустя несколько минут извозчик недовольно прикрикнул на лошадей и экипаж остановился. Быстро выпрыгнув из него, я огляделась и, облегченно вздохнув от того, что гостей в заведении еще точно не было, поскольку у подъезда стоял только привезший меня экипаж, направилась внутрь. Скинув на руки лакея плащ, направилась по длинному коридору в ту часть особняка, где был кабинет Регис. Постучавшись и услышав разрешение, открыла дверь и осторожно вошла в кабинет Регис. Женщина сидела за столом и курила сигарету, рассматривая какие-то бумаги.

– Марион, у меня нет времени, поэтому кратко, – проговорила она, лишь мельком глянув на меня.

Я подошла к ней и, помедлив, вытащила из декольте письмо, которое неуверенно положила на стол. Регис посмотрела на конверт и сдвинула брови. Взяв его в руки, она провела большим пальцем по печати, и я увидела, как ее руки едва уловимо задрожали. Вскинув голову, она посмотрела на меня непонимающим взглядом.

– Я ничего не знаю. Меня просто попросили передать вам, – пожала я плечами.

– Стеор? – едва слышно спросила она.

Я лишь кивнула. Регис же снова посмотрела на письмо в ее руках и на мгновение закрыла глаза. Затем взяла себя в руки и махнула мне на дверь.

– Оставь меня одну, – хрипло проговорила она. – И ни слова о нем, – кивнула на письмо.

– Регис, скажите…, – с отчаянием в голос проговорила я, понимая, что раз эта женщина так среагировала на письмо, то Стеор более чем замешан в ох каком опасном деле.

– Иди, Марион. Ничего не спрашивай, – одернула меня Регис. – Все будет хорошо, – добавила более мягким тоном, явно видя тревогу в моих глазах.

Постояв в нерешительности пару секунд, я сделала реверанс и вышла из комнаты. Стук сердца…оно так отчаянно билось в этот момент, словно хотело предупредить меня о чем-то. Издав вымученный, едва слышимый стон, я направилась в главный игорный зал, откуда доносился смех девчонок.

– Марион, иди сюда, – защебетала Арвэн, едва только я появилась на пороге.

Выдавив из себя дежурную улыбку, я подошла к девушкам, которые стояли у столика.

– Это что еще такое? – нахмурилась я, протянув руку и взяв со стола абсолютно новенькую колоду карт, глянцевая поверхность которой точно не бывала еще ни у одного игрока в руках. – Замена колод? – недоуменно спросила у девушек.

– Да, – ответила Брина, сделав тасование еще одной колоды. – Играть будут на что-то крупное сегодня значит. Может даже сам король придет. Регис обычно всегда замену делает колод в день его прихода.

В этот момент в зал вошла и сама Регис. Плотно сжатые губы, какой-то тревожный блеск в глазах и нервно теребящие длинную нитку жемчуга пальцы с лихвой выдавали то, что письмо от правителя черных лис пришлось не по душе женщине. Подойдя к нам, она недовольно проговорила:

– Хватит щебетать, идите к столам. Гости уже съезжаются.

Девчонки враз забрали карты и направились к своим столикам.

– А ты будь сегодня максимально улыбчива и приветлива. Ты новенькая, что бы здесь не видела – улыбайся, – не меняя тона обратилась она ко мне и подойдя ближе тихо прошипела, – передашь Стеору мое «да».

– Регис, скажите хоть пару слов, – прошептала я.

– Иди к столу, – лишь услышала недовольный ответ.

Развернувшись, Регис направилась к столику с костями, давая понять, что лезть мне куда не следует не надо. Я же нехотя взяла новенькую колоду и направилась к своему рабочему месту. Усевшись на стул, откинулась на его спинку и задумчиво уставилась на вход в зал. Глядя словно сквозь входящих в него мужчин и женщин, отчаянно пыталась понять, что же будет дальше.

Где-то спустя час, когда я уже с усталым видом от безделья просто машинально перетасовывала карты, наблюдая за игрой за столиком Арвэн, из приоткрытого окна послышался шум подъезжающего экипажа и цокот явно не одного десятка пар лошадиных копыт.

– Король, – проговорил пробегающий мимо меня суетящийся лакей с подносом в руках.

Усталость вмиг как рукой сняло, на смену же ей пришло напряжение. Выпрямив спину, я положила руки на стол и отодвинула от себя колоду карт. Мельком посмотрев на Арвэн, увидела, как она делает мне знак, чтобы я улыбалась и поднялась с места. Выдавив вымученную легкую улыбку, я встала со стула и стала ждать так же, как и все остальные. Не прошло и пяти минут, как в зал вошел король в сопровождении нескольких мужчин. Быстро окинув их взглядом, я едва не завыла, увидев среди них Равера. Напряженно наблюдая за вервольфами, я молила бога о том, чтобы не к моему столику направился венценосец. Когда к королю просто порхая подбежала улыбающаяся Регис, он что-то ей сказал, и она повела всю процессию к столику, за которым играли в кости. У меня в этот момент словно гора с плеч упала. Но недолго длилось мое радостное состояние, поскольку, когда король сел на свое место, Равер откланялся ему и повернулся к хозяйке заведения. Он что-то сказал Регис, она же растерянно посмотрела в мою сторону, неуверенно кивнула ему и повела к моему столу. Я вцепилась в край обитого бархатом стола начинающими дрожать пальцами и сглотнула подступивший к горлу комок.

– Марион, это его высочество, герцог Равер фон Шардас, – проговорила она, натянуто улыбаясь. – Он сегодня будет играть за твоим столом. Он особый гость, – повела она бровью, глядя на меня так, словно давая понять, что любая его прихоть – я все должна выполнять.

– Как скажете, – сдержанно ответила я и перевела взгляд на Равера, указав рукой ему на место за столом.

Когда Равер сел, я опустилась на свой стул и взяла карты в руки.

– Ну, не буду вам мешать, – елейно проговорила Регис и хотела было уйти.

– У меня просьба будет, – остановил ее Равер.

– Какая? – пропела Регис.

– Я хочу играть сегодня с этой девушкой, – кивнул он на меня, – как с равным партнером. Не против заведения.

Регис удивленно посмотрела на него, затем на меня. Меня же услышанное просто повергло в шок.

– Простите, ваша светлость, но…я не могу отвечать за нее, как за равного партнера в игре в карты. Она здесь работает, а вы просите о личном. Если Марион не против, не против и я, – ответила Регис, давая понять, что я не рабыня здесь и даже Раверу придется считаться с правилами заведения. – А теперь простите, мне нужно уделить время королю, – добавила она и отошла от нас, явно не желая далее участвовать в том, что будет.

Когда стальной взгляд Равера просто впился в мое лицо, я наконец тактично произнесла:

– Простите, но я играть с вами не буду. Мне нечего ставить против вашей ставки. Сколько бы вы не поставили, у меня ответной суммы не будет.

– Поставь то кольцо, – кивнул он на украшение на моем пальце, которое было средоточием сохранения моих способностей иллюзиониста.

– Нет, – враз сухо отчеканила я. – Оно бесценно, хоть и не стоит ни гроша. Да и не хочу я с вами играть ни на что, – пожала плечами. – Сыграйте против заведения. Какая вам разница? Все равно я буду играть с вами за столом в таком случае.

– Не люблю играть без эмоций, – ответил Равер. – Да и тебя заинтересует то, что я поставлю на кон.

Сказав это, он положил на стол небольшой бумажный свиток, перевязанный черной лентой.

– Что это? – нахмурилась я.

– Прочти, – кивнул он на бумагу, пристально глядя на меня.

Осторожно взяв в руки свиток, я стащила с него ленту и развернула. Быстро пробежавшись глазами по строкам, почувствовала, как по моей спине пробежал холодок.

– Это что такое? – срывающимся голосом спросила я.

– Это, – Равер протянул руку и забрал бумагу из моих дрожащих пальцев, – не приведенный в исполнение приговор для твоего друга Стеора. Когда я вмешался в его судьбу в гарнизоне, его уже ждала такая участь, – кивнул он на приказ о повешении. – Жаль было губить парня, он ведь по сути и не был виноват ни в чем, так, попал под предвзятое отношение к нему Анхеля. Но генералом уже было вынесено решение, и когда я замолвил за него слово, то генерал оставил за мной право решать судьбу Стеора. Я решил отпустить его. Но такие бумаги никогда не уничтожаю, – повел он бровью, небрежно бросив свиток на стол.

– То есть, если я выиграю, Стеор будет жить. Если нет, то…, – проговорила я хриплым голосом и замолчала, глядя на сидящее передо мной исчадие ада.

– Я не говорю, что убью его, – усмехнулся вервольф. – Но для него будет лучше, если этой бумаги не будет ни у кого. Даже у меня. С другой стороны…Этот лис – мой соперник. Вдруг я решу убрать со своей дороги того, с кем так хочет быть моя невеста, – сощурил он глаза, просто пронзая меня взглядом. – Эта бумага многого стоит, Марион. Навешать дрянь какую-то на кого бы то ни было не всегда представляется возможным, если у него кристально чистая репутация. А так…уже и повод есть, и решение проблемы.

– Вы не сделаете этого, – глухо прошептала я, чувствуя, как мурашки бегут по моей коже.

– Кто сказал? – повел бровью мужчина.

– Играть на судьбу чью-то, это достаточно для вас эмоционально? – помолчав, наконец процедила я сквозь стиснутые зубы.

– Достаточно, – спокойно ответил Равер, кивнув на карты. – Сдавай.

Чувствуя, как на глаза набегают слезы, я взяла карты в руки и начала их перетасовывать. Равер молча наблюдал за мной. Когда мои дрожащие пальцы раздали карты, я подняла голову и с ненавистью посмотрела на вервольфа.

– Ваш ход, – нехотя проговорила я. – У вас ведь более крупная ставка.

Равер, даже особо не разглядывая карты, положил одну из них на стол.

– Эли…Она вас не любит, – побив его ход, выдавила из себя я, пытаясь разговором отвлечь Равера от хода игры, дабы попытаться влезть ему в голову, ведь, судя по картам в моих руках, выиграть мне не светило и близко.

– Я тоже ее не люблю, – пожал плечами мужчина, скинув одну из карт. – И мне не ее любовь нужна, а наследник.

– Но вы ведь хранитель, – наблюдая за реакцией мужчины, проговорила я.

– И что? – повел он бровью.

– Вы не имеете права лишать будущего девушку, которая уже любит.

Красивые губы мужчины тронула едва уловимая улыбка.

– Ведьмины сказки, – наконец ответил он после нескольких секунд молчания.

– Ой ли, – повела я бровью, заметив едва уловимо изогнувшуюся бровь.

– У меня уже была жена, – помолчав, сказал Равер. – Это первого брака касается такая история, Марион. Когда твой первый партнер гибнет…эти сказки уже более не касаются хранителей. Далее я могу жениться на ком угодно.

– Но так нельзя, – враз проговорила я, чувствуя, как сердце отчаянно сжимается от боли за Стеора. – Они любят очень друг друга. Вы им жизнь сломаете…обоим.

Равер оторвал взгляд от карт и пристально посмотрел на меня.

– Скажем так…Стеору может и сломаю. Но вот Элеоноре…Кто такой Стеор и что он сможет дать ей? Неужели ты думаешь, что неопределенная жизнь в качестве жены наемника – это предел мечтаний такой девушки, как Элеонора? Сможет он дать ей беспечное будущее, да что там ей…что он сможет дать их детям? Не пойми какую судьбу полукровок? Стеор не примет обращение, более чем уверен, а в вашем государстве быть полукровками – это ох какое подвешенное состояние. Ни денег, ни достойного дома. Ему нечего предложить ей.

– А вам есть что, – съязвила я.

– У меня есть все, чтобы женщина была более чем обеспечена и даже сверх того.

– Но у вас нет главного, – враз отрезала я. – В вас нет любви к ней. Допустим можно отбросить то, что Эли любит Стеора. Но вы ведь не любите ее, а ваши женщины ох как чувствительны к такого рода чувствам. Один на всю жизнь…так ведь раньше было. И против этого очень трудно идти. А в случае с Эли что? Один на всю жизнь? И кто он, этот один единственный? Мужчина, который ее не любит. Да она загнется подле вас, – презрительно скривила я губы, окинув взглядом Равера. – Ведь то, что я видела, дает мне право говорить об этом. Вы не умеете любить, ваше высочество. А кто не умеет любить, тот должен быть или сам, или женщину выбрать такую, для которой больший вес будет иметь то, какое количество драгоценных побрякушек вы сможете ей купить, а не то, что в сердце вашем пустота, которую вряд ли кто сможет заполнить собой. Выберите себе кого другого. Тогда будет и вам счастье, и ей.

– Элеонора из хорошей линии крови, – ответил Равер. – Мне другой не надо, – добавил он и положил на стол три туза.

Отчаянно посмотрев на свои карты, поняла, что проигрываю. Собрав всю силу внутри, я начала мысленн�

Глава 1

– Черт, Марион, зачем ты поставила то, что тебе дорого? – с предупреждением в голосе проговорил мой друг, наблюдая за тем, как я покручиваю в руке кости.

– Не дрейфь, Стеор, – шикнула я на него, сосредоточиваясь на двух кубиках с точечками, которые должны были в эту самую минуту выиграть нам настоящее сокровище – корзину с едой.

Закрыв глаза, я поднесла кости к губам и поцеловала. Одно движение, и они полетели на старый дубовый стол, возле которого сидели вервольфы. Когда треск покатившихся по столу кубиков затих, в комнатушке воцарилась тишина. В то же мгновение я открыла глаза.

– Да! – усмехнулся у самого моего уха Стеор. – Да, Марион!

– Семерка, – повела бровью моя одногодка, пятнадцатилетняя девочка, с которой я и соперничала в игре. – Как у тебя это выходит?

– Не знаю, – улыбнулась я, быстро протянув руки к корзинке с продуктами.

– Жульничает она, – хмыкнул ее брат, семнадцатилетний вервольф.

– Не жульничаю, – огрызнулась я, прижав корзинку к себе.

– Да ладно тебе, не жульничаешь, – он скривил презрительно губы. – Все знают, что вам, ведьмам рыжим, верить нельзя.

– Да какая она ведьма, Анхель, – махнула рукой девочка, вставая из-за стола и поправляя свое красивое и не менее дорогое платье. – Так, одно название. Играть просто умеет. Да и везучая.

– Она ни разу не проигрывала, – не унимался вервольф. – Надо сказать отцу, что в столице шастает одна проныра, не лишенная сил.

– У меня нет сил, – пожала я плечами. – Зуб даю, – прикусила большой палец. – Можешь сам посмотреть, – протянула ему руку, на которой было выжжено клеймо в виде символа власти вервольфов.

– Да что клеймо, – хмыкнул он. – Вам и заклейменным верить нельзя. Лиса она и есть лиса.

– Ох, – выдохнула зло я, сцепив руки в кулаки. – Пользуешься, что дать сдачу не могу тебе. А так бы я повыдерла тебе твои патлы серые. Злишься, что обставила вас.

– Не злюсь, – пожал плечами мальчишка. – Может я тебе поддался, чтобы ты жратву выиграла. Хоть поешь нормально.

– Не ври, – прошипела на него. – Я честно выиграла у тебя! И ты ни капельки мне не поддавался. Особенно в карты.

– Ну, хочешь верь, хочешь нет, – прищурил свои серые глаза вервольф.

– Да я…, – враз засопев носом двинулась на него.

– Марион, прекрати, – одернул меня Стеор. – Он просто злится и хочет вывести тебя из себя. Не иди у него на поводу. А то нажалуется своему папаше, а тебе и правда пережигать клеймо будут. Надо оно?

Остановившись, я зло посмотрела на Анхеля, который спокойно взирал на меня, едва улыбаясь презрительной улыбкой. Затем забрала корзинку и бросила ему:

– Скалься, скалься, волчара. Поскалился бы ты, будь я при силах. А то мастак на слабых наговаривать.

– Ваша светлость, мадмуазель! – раздалось где-то вдалеке.

– Черт, мадам Лира, – выругался недовольно вервольф, подтолкнув свою сестру к дверям – Пойдем, а то если отец узнает, что мы с лисами виделись, розгами высечь прикажет.

Когда они быстро направились к выходу, я бросила им вслед с насмешкой:

– Бегите-бегите, волчата, поджав свои хвосты. Что бы вы не говорили, а у нас свободы поболе будет в нашем государстве, чем у вас, богачей клыкастых.

Мальчишка развернулся ко мне и процедил сквозь зубы:

– Поговори мне, девчонка. В следующий раз я выиграю и заберу у тебя ту твою дурацкую побрякушку, – кивнул он на стол, на котором лежала веревочка с нанизанным на него колечком.

– Черта с два, – показала я ему язык и побыстрее запрятала украшение в карман.

– Анхель, идем, – протянула недовольно его сестра и спустя пару секунд мы с Стеором остались в комнате одни.

– Ох, играем мы с огнем, Марион, – проговорил Стеор. – Как узнает кто, что это клеймо их чертово не сдерживает твою силу благодаря тому кольцу, которое у тебя в кармане лежит, ох и будет нам тогда. Да что нам, матери твоей перепадет.

– Не узнают, – махнула я рукой, вытаскивая невзрачный перстенек из кармана и расправляя веревочку, на которой он висел. – Да и подумаешь, сила. Уметь в карты играть или кости ловко бросать, здесь некоторым и сила не нужна.

– Ой, ну ты бы уже мне мозг не пудрила, – простонал недовольно Стеор. – Уметь создать иллюзорную картинку в головах нескольких десятков смотрящих на предмет так, как делаешь то ты, это далеко не умение играть в карты или кости. Вот сейчас какое число выпало? – прошептал он, прищурив хитро глаза. – Я вижу семерку, – кивнул он в сторону кубиков, лежащих на столе. – А на самом деле там что?

– Пятерка, – буркнула я и щелкнула пальцами, чтобы развеять иллюзию в голове Стеора.

– А ты мне про умение, – засмеялся мальчишка, щелкнув меня по носу.

– И умение тоже, – не унималась я. – Ты знаешь, как трудно играя держать под контролем разум всех присутствующих? Бывает так, что я теряю этот самый контроль, вот тогда и перехожу на то, чему сама научилась. Иначе если не буду этого уметь, то меня раскусят на раз и два.

– Ладно, верю, – проговорил мальчик, видя, что я начинаю обижаться на него. – Но на самом деле, будь осторожнее. Лиса-иллюзионистка – еще тот геморрой для вервольфов. Помнишь сколько натворила твоя бабка в те страшные дни, когда наш ковен подминали под себя эти клыкастые? Благо, вычислить дар иллюзиониста не так легко, ведь черт его знает кто порождает в твоей голове ненужные картинки. Об осторожности забывать нам не стоит никогда.

– Помню, – грустно проговорила я. – Ее хоть и не вычислили, но так же, как и всех ведьм, которые были тогда на улицах города, отправили на тот свет. Колечко только и осталось, – потерла я невзрачный почерневший металл. – И то благодаря тебе.

– Да, она мне жизнь тогда спасла, – улыбнулся Стеор. – Когда тот черт пастью своей мне в горло вцепился, а бабка твоя заставила его от ужаса заскулить. Навеяла ему невесть знает что в мозг, он и отпустил меня. Когда ее подрезали, она у меня на руках умирала и протянула мне это колечко, сказав: «Береги Марион». Ну вот с тех пор ты у меня как заноза, которую не вытащить, – пробурчал он, сверкнув на меня своим хитрым взглядом.

– Так уж и заноза, – засмеялась я, прекрасно зная, что у Стеора никого, кроме меня и моей матери более и не было, и заботился он обо мне так, как заботился бы родной брат. – Ладно, давай не будем о грустном, – решила сменить тему и достала из корзинки бутылку с молоком и булку хлеба.

Отломив половину, я пододвинула ее Стеору, а затем взяла с печи небольшой кувшин с надбитым горлышком и перелила туда половину содержимого бутылки.

– А ты ей нравишься, – кинула мельком взгляд на наминающего хлеб Стеора.

– Кому? – враз перестав жевать, нахмурился он.

– Элеоноре, – ответила я, едва сдержав улыбку.

– Ты с чего это взяла? – насупился он.

– А ты думаешь чего она раз в неделю сюда играть приходит с нами в карты, да в кости? А в виде ставки тащит вечно корзинку с едой? – улыбаясь, я отломила кусочек хлеба и села на край стола.

Стеор молчал с минуту, затем проговорил:

– Да ей просто скучно, вот и идет к нам сюда. Ей и брату ее. Что сидеть в особняке шикарном? Шикарном, но таком безжизненном. Друзья – одни снобы, такие же сверкающие да воспитанные. А Элеонора из клана темных вервольфов, ей нудно так жить – книжки читать, на пикнике в парке от скуки помирать, играя в фанты там всякие, или шарады разгадывать. Тьфу, скукотень. Вот и развлекаются, как могут, убегая сюда к нам. Они ж темные вервольфы, им всегда азарт нужен. А где его еще взять, как не в компании ведьм.

– Нет, нравишься ты ей, – не унималась я. – Молоко даже смотри какое теплое. Бутылку ведь в платок шерстяной обернула, чтобы не остыло, – кивнула я на корзинку, в которой лежал серый пуховый платок.

– Да ну тебя. Весь аппетит испортила, – зло проговорил Стеор, отодвинув от себя кувшин и хлеб. – Будет с меня подачки от девчонки принимать, если все так, как ты говоришь.

– Да ладно тебе, – протянула я, хлопнув Стеора по плечу. – Девчонка… Она на четыре года всего младше тебя. Это сейчас она девчонка. А года через три ох в какую красавицу превратится. Вервольфы все очень красивые девушки. Настоящие волчицы. Волосы у них густые всегда, цвет насыщенно-пепельный, глаза большие, серые, ресницы длиннющие. Я уже молчу о том, фигура какая у них.

– И что? – внезапно гаркнул на меня Стеор. – Она вервольф, я ведьмак-лис. У нас что, будущее какое будет? Это еще ее папаша, светлость его забери, не знает, что дочка его подкармливает ведьмака, а узнает – враз меня в гарнизон военный запроторит, откуда я вернусь или нет, черт его знает. Меня в солдаты, а ее замуж за такого же, как она красавца-вервольфа богатого. Так что не надо мне говорить о ней, Марион. Ты лучше подумай, что с тобой будет года через четыре, когда Анхель уже не будет смотреть на тебя, как на блоху надоедливую, которая его в карты обыграла, а вполне сможет позволить себе и большее.

– Ты что такое говоришь? – нахмурила я брови.

– А что? Все знают, что красивые женщины всегда достаются победителям. Вон смотри, что после переворота происходит. Половина красавиц им постели согревает. А ты будешь ох как хороша, когда полностью сформируешься.

– Ты зачем мне все это говоришь? – спрыгнув со стола, я зло посмотрела на Стеора.

– Затем, Марион, – рыкнул парнишка, – чтобы ты не забывала о своем происхождении, когда вот такой Анхель придет к тебе в дом и положит на стол наполненный золотом мешочек, взамен чего потребует от тебя благосклонности. А ты вся и растаешь, услышав золотой звон.

– Я не твоя сестра. Не надо мне такого говорить! – гаркнула я обиженно.

– Клэр тоже так говорила, – тяжело задышав, проговорил он глухим голосом. – Пока здесь не появился тот подлец с деньгами. Купил ее и дело с концом. Продала все за звон золотых – меня, честь, происхождение.

– Так может она любит его, – тихонько предположила я, решив хоть немного сгладить ситуацию.

– Любит? – взревел мальчишка. – Любить своих надо! А не этих тварей серых, которые подмяли наш ковен под свой клан! Любит…А он же почему ее не любит? Почему запрещает видеться со своим братом? У него же денег мешки! Почему она ни одним золотым ни разу не помогла мне! Почему какая-то девчонка в своей до умопомрачения сверкающем платье пробирается сюда грязными улочками, чтобы принести сюда эту чертову корзинку с молоком и хлебом, а сестра моя родная…, – он умолк и закрыл глаза.

Видя, с какой силой он сжал свои челюсти, сдерживая гнев и слезы, я подошла к нему и обняла. Знала я, что Клэр не за деньги к вервольфу пошла, совсем нет. А ради того, чтобы ее братишку меньшего на виселице не вздернули за то, что он во время военного переворота лошадей вервольфам тайком травил. Спасла его так, приняв ультиматум того графа об отказе от семьи и всего, что ее связывало с ковеном. Мне мама тогда рассказала, видя, с каким непониманием я отнеслась к тому, что сестра бросила его. Рассказала, но строго-настрого приказала молчать, зная взрывной характер Стеора.

– Ладно, – взяв себя в руки, проговорил он спустя пару минут, поддев мой подбородок. – Беги домой, а то мать твоя искать скоро уже будет тебя.

– А ты? – строго зыркнула я на него. – Опять на улицы?

– Марион, – протянул недовольно он.

– Что Марион? Вот расскажу своей маме, что ты по ночам ходишь к этим бандитам, она враз из тебя выбьет эту дурь, – пробурчала я.

– Я ничего плохого там не делаю, – успокаивающим тоном проговорил Стеор. – Меня просто учат драться, стрелять и не более того. У нас нет более сил, но уметь постоять за себя как-то же надо. А кто меня еще научит, как не уличные? Отца-то нет, – глухим голосом проговорил он.

– Ладно, – строго протянула. – Драться это верно, надо. Кто ж занозу-то твою в разе чего защищать будет? – подмигнула я ему. – Но только не более того, а то их шайка все знают чем промышляет, помимо тех боев уличных.

– Не влезу я никуда, обещаю, – чмокнул он меня в лоб и подтолкнул к двери. – Беги.

Просто пулей вылетев из домишки, я лишь язык показала ему на его окрик: «А хлеб?». Какой хлеб? Я бы и крошки не взяла из его дома, прекрасно понимая, как тяжело живется Стеору без родителей. Хоть и сама недоедала, но моя мама по крайней мере периодически зарабатывала хоть какие-то деньги, которых на кое-какую еду да хватало. А вот Стеору приходилось несладко.

Два года…как за два года все могло так измениться, и мы из вполне себе обеспеченных жителей, принадлежащих к ковену ведьм, способных обращаться в лисиц, превратились практически в людей…вервольфы, чертов клан, который подмял под себя всех в государстве, заставив встать на колени каждого из нас, а тот, кто не встал, враз лег в землю на корм червям. Чертовы волки и их вечная тяга к лидерству. Не жилось им на равных с нами. Мы тоже хороши, особенно те, кто в совете состоял. Головой хотя бы думали, как говорила мама, ведь прекрасно понимали, что венценосец-то не лис, а вервольф, и уж ему точно не понравится то, что наши ему периодически да показывали свои зубки, не желая платить дань за торговлю или вообще не принимая во внимание подписанные им указы. Допрыгались, не иначе. А теперь вот расхлебывали, оказавшись враз на задворках жизни государства. Миллион мыслей роилось в моей голове, пока я, подпрыгивая, направлялась к себе домой.

Едва только скрип открываемой мной калитки донесся до моей матери, как ее ярко-рыжая кудрявая головка высунулась из теплицы, в которой она выращивала цветы.

– Марион! Скоро цветы нести на продажу, а букеты еще не повязаны! Где тебя носит? Опять у Стеора сидела? – строго проворчала она, отряхивая землю с рук.

– Мам, не ворчи, – улыбнувшись, чмокнула ее в щеку. – Сейчас все сделаю, – закатав рукава, я присела подле небольшого столика, на котором лежали свежесрезанные цветы и принялась формировать букеты.

– Ты не играла? – строго бросила мама, пристально глядя на меня.

– Нет, – отмахнулась я, но на мать не посмотрела.

– Ясно. Опять фон Вальцы приходили? – не меняя тон спросила мама.

Помолчав с минуту, я стянула ленточкой стебли и, отложив букетик, проговорила:

– Элеонора приходила с братом.

Мама выдохнула и села напротив меня.

– Сказала бы ты уже ему, – проговорила она.

– Что сказать? – враз волчонком кинула я на нее взгляд. – Что я с Элеонорой в сговоре? Она вроде бы как играть ходит, я вроде бы как тоже, а на самом деле мы не хотим, чтобы он голодал? Я только заикнулась, что он нравится девочке этой и она просто помочь хочет ему, так ты б видела, как он вызверился. А если еще узнает, что я дружу с ней тайком и за его спиной так вместе с ней помогаю ему, да он вообще не знаю, что сделает. Нельзя говорить, мама, иначе вообще на улицы уйдет. Чем милостыню будет получать от вервольфов, да еще с моей подачи, в бандиты лучше подастся. Ты же знаешь, какой он гордый.

– Знаю, – грустно протянула мама. – Он сын судьи, там есть откуда гордости взяться. Его отец никогда ни под кого не прогибался, даже в тот день, когда его принуждали поставить подпись на приказе о сложении полномочий совета. Подписал бы и жив остался бы тогда. А так…и сам в землю лег, и детей обрек на судьбу какую. Клэр в любовницах, Стеор выживает тоже.

– Да, выживаем. И выживем, и с колен когда-то да поднимемся. И Стеор встанет на ноги. Еще пару лет и он сможет пойти в армию к вервольфам. А там и жалование, и будущее, если ему доверять волки будут. Главное, чтобы он не пошел по тому пути, по которому идут остальные. Красть, попрошайничать и тому подобное. Если он упадет на то дно, уже оттуда не выберется. Я знаю. И это знает Элеонора. Она хорошая, несмотря на то, что вервольф. И он ей правда нравится, – проговорила я.

– Да она-то хорошая, – проговорила мама. – А вот про брата я того же сказать не могу. Вчера только со своими друзьями пронесся верхом по торговой улице, со всего размаху дернул навес над лавочкой нашей соседки Матильды. Навес рухнул на лотки с выпечкой, а затем все это свалилось на землю. Она кричать, а этот дьяволенок еще и лошадь остановил, потоптав хлеб копытами. Страх, что за ребенок. Дьяволенок настоящий.

Слушая маму, я нахмурилась, затем проговорила:

– Элеонора говорила, что он скоро уедет. Отец его в военную академию отправляет. А так да, нехороший он. Но в карты играет занятно. Не будь у меня того кольца, я бы точно у него не выиграла бы. Сначала хотела просто с ним поиграть, честно, но потом поняла, что куда там мне. У меня даже голова разболелась, поскольку пришлось держать под контролем всю колоду, запоминая и подменяя иллюзией карту за картой. Страх, как тяжело.

– Влиять на вервольфов иллюзией непросто, Марион. Поэтому ты будь аккуратней. Даже бабушка твоя знала, что с волками лучше не связываться в таком деле. Да и вообще, карты, кости…не лезь в это, девочка. Отец твой в свое время из дома предшественницы мадам Регис не вылезал. Ох и натерпелась я с этим.

– Мам, – простонала я. – Да я же играю не потому, что мне нравится. Мне нравится выигрывать, – прищурила я глаза. – Я же оттачиваю свое умение там. Где еще можно учиться мастерству иллюзиониста? На улице, или в жизни, вдруг что-то да упущу, враз же подметят. А так, когда все как на ладони, то почему не попробовать? Я очень и очень осторожна. Так что, не переживай, – я тронула плечо мамы. – Ну а теперь я побежала, – улыбнулась и схватила со стола навязанные букеты, – сегодня, говорят, возле дома мадам Регис настоящий ажиотаж будет. Говорят, его величество туда придет отдыхать, – повела я бровью и покрутила одним из букетов.

– Да уж, ажиотаж. И смогла же она, стерва, удержаться на плаву после того, как у всех все забрали, а у нее это злачное заведение нет, – закатила мама глаза под лоб.

– Да кто ж кабаре заберет, мам, ну ты что? Да еще и у нее. Говорят, она с советником-вервольфом спит, поэтому он лично хлопотал, чтобы ее доходный домик да не тронули, – прошептала я, склонившись к матери.

– Ох, и все-то ты у меня знаешь, – недовольно хлопнула в ладоши мама. – Иди уже, стрекоза. Да смотри мне, как только распродашь – быстро домой. Нечего сплетни собирать да глазеть на тех разодетых чертей, которые туда ходят.

– Я мигом, – послав маме воздушный поцелуй, я прихватила корзинку с цветами и вышла за калитку.

На улице было уже прохладно, поэтому я посильнее укуталась в теплую шаль и пошла вдоль дороги, тихонько насвистывая какую-то мелодию. Не прошло и часа, как я уже стояла у заведения мадам Регис. Игорный дом, или кабаре, черт его знает, что там было, но то, что вхожи сюда были из наших лишь те, кто смог на плаву при вервольфах удержаться, да сами вервольфы, да и то те, кто занимал отнюдь не последнюю ступень их общества.

– Цветы, цветы, кому цветы? – протянула я свою неизменную сладенькую реплику, улыбаясь во все тридцать два. – Такая красавица леди и без цветов. Сударь, вам не стыдно? – подмигнула я выходящему из заведения разодетому мужчине в компании женщины.

– Сколько? – недовольно буркнул он.

– Два медяка, – улыбнулась я, сощурив глаза.

– Держи, – хмыкнул он, швырнув мне в корзинку деньги.

– Вот этот букет подойдет к платью вашей прекрасной дамы, – выбрала я цветы нежно-розового цвета и протянула женщине.

Едва только взглянула на нее, улыбка враз сползла с моего лица.

– Клэр? – удивленно проговорила я и осеклась.

– Марион, – женщина улыбнулась робкой улыбкой и с опаской посмотрела на спутника.

– Знаешь что ли ее? – процедил сквозь зубы вервольф, окинув меня убийственным взглядом.

Я всего мгновение молчала, затем затараторила:

– Знает, ваша светлость. Она у мамы моей как-то заказывала вышивку ей сделать на перчатках, – кивнула я на белоснежные перчатки Клэр, на которых красовалась вышивка в виде цветов. – И еще ваш один заказ готов, мадам. Маме только осталось кружева пришить на подол и можете забирать.

– Ты что, у наших заказать ничего не можешь? – недовольно протянул мужчина, сверкнув глазами в сторону Клэр.

– Э нет, ваша светлость, – погрозила я пальцем, опередив ответ сестры Стеора. – Все знают, что ведьмы – лучшие вышивальщицы. Вот посмотрите на вашем камзоле, – я подошла к нему ближе и провела рукой по искусной вышивке. – Вот видите, есть места, где строчка затянута не так туго, как нужно, а из-за этого вся картина и теряет свое очарование. Но вы мужчина, таких тонкостей не знаете. А женщина…женщина должна быть безупречна во всем, и в одежде в первую очередь. Чтобы услаждать взор такого мужчины, как вы, нужно быть идеальной, – сказав это, я присела в низком реверансе.

Мужчина хмыкнул и швырнул мне еще пару монет в корзинку.

– Лисица есть лисица, – усмехнулся он. – Что ведьма, что животное, один черт. Знаешь, когда хвостом нужно вильнуть, чертовка.

– Вы завтра зайдите после обеда, мадам, – поблагодарив, протрещала я вслед удаляющейся паре. – Только лично вы нужны, я точно знаю. Там выбрать цвет надо и без вас никак!

– Хорошо, – обернувшись, проговорила Клэр.

– Вот и чудесно, – простонала тихо я, чувствуя, что на спине даже капельки пота выступили от напряжения. – Может удастся и Стеора привести к нам, чтобы они поговорили.

– Эй ты, рыжая, – окликнул меня в этот момент мужской голос, и я со злостью развернулась, но, увидав лакея в королевской ливрее, сверкнула приветливой улыбкой и подошла ближе.

– Чего изволите, сударь, – сделала реверанс.

– Отнеси цветы в заведение. Все. Там дама подле его величества будет сидеть. В красивом таком темно-синем бархатном платье. Поставишь корзинку подле ее ног и скажешь, что этот подарок от того, кто не может назвать свое имя, но готов помимо цветов весь мир к ее ногам положить, – строго проговорил лакей и швырнул мне целый золотой, затем завел внутрь здания.

Запрятав монету в кошелечек, я проговорила заговорщическим тоном:

– Король что ли? Это он сюда из-за этой дамы пришел?

– Цыц, – рявкнул лакей на меня.

– Молчу, – я испуганно приложила пальцы к губам.

– Вон туда, – проговорил мужчина, указав на центральный столик, за которым сидели трое мужчин и две женщины, увлеченные беседой и игрой в карты.

– А чего в масках? – хмыкнула я. – Можно подумать не понятно, что это его величество, – кивнула на высокого статного мужчину, который небрежно держал в руках карты.

– Сегодня все в масках. Маскарад, что не видишь? – недовольно процедил сквозь зубы лакей и подтолкнул меня в зал. – Иди уже, все ей интересно.

Окинув взглядом огромный зал, я поняла, что и правда в заведении какой-то праздник, поскольку все были одеты в необычные наряды и лица их были спрятаны под масками. Выдохнув, натянуто улыбнулась и бодро зашагала к столику. Едва только очутилась подле него, как женщина в синем платье удивленно посмотрела на меня.

– Мадам Регис, – пролепетала я и тут же взяла себя в руки, поставив у ее ног цветы. – Просили передать, что даритель назвать себя не может, но готов положить к вашим ногам целый мир.

– Правда? – нежным голосом проговорила женщина, удивленно посмотрев на корзину у своих ног.

– Ну да, – повела я бровью, решив не сразу уйти, а немного задержаться, хотя прекрасно понимала, что не пройдет и пары минут, как за такую наглость лакей меня вышвырнет за шиворот отсюда. – Такие прекрасные цветы купил, а заплатил всего один золотой. Я всегда думала, что тот, кто весь мир может купить, щедро платит за красоту, которую покупает ей же, – нахально глядя явно на короля, проговорила я.

– Марион! – воскликнула мадам Регис, испуганно посмотрев на него.

Мужчина в маске сначала даже опешил от того, что я сказала, затем разразился хохотом. Махнув рукой, он подозвал лакея.

– Дай девчонке еще золотой, – сказал он с улыбкой. – За что я и люблю этих женщин, так за то, что никогда не лебезят. Даже перед королем, – обратился он к сидевшим рядом с ним молодым мужчинам, которые спокойно наблюдали за происходящим.

– А чего лебезить перед вами? – осмелела я. – Вы такой же мужчина, как и все остальные. Разве что денег у вас больше, да власти. Да вот только деньги имеют свойство заканчиваться, а власть могут отобрать. И кто вы тогда без всего этого? Просто мужчина. Хоть и до ужаса привлекательный, – улыбнулась я и сделала реверанс, склонив покорно голову.

За столиком воцарилась гробовая тишина, стоявший же рядом лакей до боли сжал мою руку.

– Остра на язычок, – усмехнулся король. – Вроде бы и грязь вылила на тебя, а тут же и польстила. Только за это не прикажу тебя высечь.

– Спасибо, ваше величество, – улыбнулась я и когда он протянул руку, нехотя поцеловала ее.

– Лисица? – спросил один из сидевших подле короля мужчин.

– Она самая, – улыбнулась я, глядя в темно-серые глаза в прорезях маски. – А вы…вы не здешний. Вервольф.

– С чего взяла, что не здешний? – хмыкнул он.

– Ну, – пожала плечами. – У вас на руке перстень с гербом не нашего государства. И одеты вы не в цвета нашего короля, а его придворные обязаны во время сопровождения куда-либо надевать одежду установленных цветов. Темно-синий, темно-красный, темно-зеленый. Вы же в черном. Это так вообще цвет траура. У нас просто так не носят его.

– А может я в трауре, – прищурил глаза мужчина.

– Нет, – покачала я головой. – Тогда бы вы не сидели в этом заведении. Вервольфы этого клана всегда чтят уход близких, поэтому вас бы здесь не было. Скорее всего соседнее государство. Темный клан. Герцог возможно, – кивнула я на вышивку, тянущуюся вдоль плеча камзола. – А еще, скорее всего, вы двоюродный брат его величества.

– С чего взяла? – усмехнулся вновь мужчина.

– Ну, на вашем перстне есть виток из лавра, как и на его перстне. Все знают, что соседний клан и этот связывают родственные узы. Стало быть, вы родственник, а раз родственник короля, то не менее чем герцог королевской крови, – пожала я плечами. – А вот вы, – я переключила внимание еще на одного мужчину в маске, который спокойно взирал на происходящее, – лорд и тоже не принадлежите этому клану. Скорее всего, даже не из одного вы клана и с ним, – я кивнула на того, кого назвала герцогом, – одежда темно-коричневого цвета и орден странный какой-то, – пробежалась взглядом по висевшему у него на груди знаку отличия с элементами лунного изображения, – не подвластны влиянию луны, наверное? – с интересом посмотрела на мужчину, черная часка с серебристой окантовкой которого скрывала почти все лицо.

Губы мужчины тронула улыбка и он проговорил, обращаясь к королю:

– Настоящее сокровище. В лазутчиках ей не было бы равных.

– А вы лазутчик? – с интересом посмотрела я на мужчину.

– Львиную долю своей жизни был им, – ответил тот.

– И что можете сказать обо мне? – сощурила я лукаво глаза.

Мужчина с минуту молча скользил взглядом по мне, затем проговорил:

– На твоей шее длинная нитка, нечто, что висит на ней, очень тебе дорого. Это не подвеска, иначе ты носила бы ее так, чтобы ее видели остальные, значит некий другой предмет. Может кольцо.

– Откуда взяли? – враз насторожилась я.

– Ты носишь его на пальце часто и, скорее всего, снимаешь, прячешь, когда идешь торговать цветами. Отметины от колец очень долго остаются, – кивнул он на мой палец, на котором виднелась едва заметная линия. – И еще ты слишком спокойная как для ведьмы, силы которой подавлены… – начал было он и замолчал.

– Это вы о чем? – нахмурилась я.

– Да так, не бери в голову, – ответил он.

– А на вас слишком большая маска, отнюдь не карнавальная. Сделана на заказ, скорее всего, – проговорила я слащаво. – Что вы прячете под ней?

Мужчина посмотрел на меня так, словно я была какой-то диковинкой и усмехнулся, ничего не ответив на это.

– Я же лиса, – повела бровью. – В нашем ковене все такие…наблюдательные и хитрые.

– И что же вы такие хитрые да оказались на задворках жизни в своем государстве? – с усмешкой сказал мужчина, тот, которого я окрестила герцогом.

Я враз нахмурилась, поскольку до жути не любила, когда унижали моих представителей.

– Сила всегда боялась хитрости. Поэтому кто-то просто не смог пережить такого ужаса и решил затравить нас своими собаками, – сказала я не подумав и тут же испуганно посмотрела на короля.

Снова молчание за столом, только в этот раз в глазах короля мелькнул недобрый огонек. Помолчав с четверть минуты, он подозвал к себе кивком головы. Когда я встала рядом с ним, он взял мою руку, которая дрожала как осенний лист. Поднеся ее к своим губам, легонько поцеловал ее к моему удивлению.

– Знаешь в чем разница между силой и хитростью? – вкрадчивым тоном спросил он.

– Н..нет, – запинаясь ответила я.

– Сила, настоящая сила, умеет прощать.

– А хитрость? – тихо прошептала я.

– А хитрость? Хитрость способна лишь вести себя так, чтобы потом вымаливать это самое прощение у силы.

Глядя на короля, я лишь едва уловимо кивнула, прекрасно понимая, о чем он.

– Ступай, – спокойно проговорил король, отпустив мою трясущуюся руку.

Я было развернулась, чтобы уйти, затем обернулась и, глядя на короля, сказала:

– Через два хода вы вылетите из игры. Так что я на вашем месте больше не ставила бы ничего. Или сбросьте туза, тогда еще можно будет потягаться.

Король лишь усмехнулся и кивнул мне. Я же сделала реверанс и вышла из зала. Сжав в руке золотые монеты, я мысленно выругала себя за несдержанность. Король. Да, будь он хоть немного не так благороден и сдержан, как все о том знали, моя ничего не значащая шкурка уже висела бы на виселице за такие слова или как минимум меня бы высекли на столбе. А может дело было не в его благородстве и мудрости, а в том, что за столиком напротив него сидела мадам Регис, расположение которой он и хотел снискать, а раз она была сама из моего ковена, то уж при ней ему просто не захотелось наказывать какую-то там пятнадцатилетнюю соплячку, длинный язык которой и сам не рад уже был, что решился говорить с самим королем.

Глава 2

– Нет, Регис! – гаркнула моя мама, резко встав из-за тола и стукнув по нем ладонью. – Моя дочь не будет работать в твоем чертовом заведении!

– Арманиль, – мягко проговорила женщина, подойдя к ней и положив руку на плечо. – У девочки дар. Зачем прятать его?

– Это не дар, это проклятье! – мама вздернула руки к потолку.

– Ну что ты такое говоришь, – ответила мадам Регис. – Сама подумай, ну что ее будет ждать здесь? – она окинула взглядом наше убогое жилье. – А у меня она сможет зарабатывать хорошие по меркам наших представителей деньги. И, в конце то концов, я же не в публичный дом ее зову!

– Да что ты? – съязвила мама, сощурив глаза.

– У меня не бордель, – строго сказала женщина. – Если из девочек кто и заводит там знакомства, то это их личная инициатива. У меня приличное заведение, Арманиль. Мой игорный дом одобрен самим королем.

– Конечно одобрен, – хмыкнула мама. – Львиную долю золотишка ты ведь сдаешь в казну, не так ли? Отчего же не одобрить такое прибыльное заведение.

– Да какая разница, куда идут деньги! –процедила сквозь зубы мадам Регис. – Не о том речь. Я тебе говорю, что это не публичный дом и любая приличная девочка согласится на такую работу.

– И кем она там будет? Шулером? В карты обставлять будет тех богатых вервольфов, которые ходят туда к тебе?

– Не шулером. Она будет вести игру. Сдавать карты, следить за тем, чтобы кто не жульничал или еще что. Я даже столик за ней закреплю самый главный. Тот, за котором играют только самые приближенные к королю личности, – едва ли не с мольбой в голосе проговорила мадам Регис. – Ну Арманиль, ну подумай. Марион будет хорошо зарабатывать и спустя какое-то время вы сможете позволить себе купить хороший домик в более удачном районе. Ну не пристало такой красивой девочке ходить ночью этими улицами, где что ни ночь, кого-то насилуют или убивают.

– Ей восемнадцать, Регис. Какой может быть игорный дом! Там твои вервольфы голову ей запудрят, глаза замылят этим своим золотом, которое они будут спускать в игре, а потом что? Никакой чести, море слез и ребенок в подоле?

– Мама! – не выдержав, отозвалась я. – Ну что ты такое говоришь?

– А то и говорю, – гаркнула на меня мама. – Одна уже вон, – махнула она в сторону соседского дома, – растит полукровку. Тоже работать пошла в приличный дом горничной и что? Кому она теперь нужна?

– Я не Мили, – враз одернула я ее. – Она изначально путалась еще с дня падения с вервольфами, и ты это знаешь! Не захочу, никто меня не заставит! И то, что я молодая, это ничего не значит. А золото? Не все золотом меряется, мама. А работа хорошая мне нужна. Сколько я так буду цветами торговать? Что я там зарабатываю? Несколько медяков? Этого едва хватает на еду. Ты вон болеешь, лекарства нужны, где это все брать?

– Стеор…

– Я из того, что передает Стеор и медяка не возьму! – враз воскликнула я. – Ему самому на ноги вставать надо. Не дом – лачуга. Кого он туда приведет? Да и не в этом дело! Какое мы имеем право брать у него деньги? Он жизнью рискует в армии волчьей чтобы что? Нас содержать? Нет, все его деньги я прячу, и когда он вернется, все до последней монеты отдам ему. Так что, мадам Регис, – повернулась я к женщине. – Я согласна. Говорите, когда приступать можно.

Мама только руками развела. Мадам Регис же довольно хлопнула в ладоши.

– Сегодня! Сегодня и начинать! – проговорила она. – Поедем, нужно что-то купить тебе красивое из одежды. Сама понимаешь, кто ко мне в заведение ходит, – повела она бровью.

– Ну все, началось, – простонала мама, устало опустившись на стул.

Мадам Регис посмотрела на нее, затем подошла ближе и опустилась подле нее на колени. Протянув руки, она взяла ладони моей матери в свои.

– Арманиль, я тебя понимаю. Такую девочку тяжело отпускать от себя. Но она уже не ребенок, а взрослая девушка. Не сегодня – завтра замуж выйдет. Ну сколько ты будешь ее на привязи держать подле себя? Она у тебя умная, воспитанная молодая леди. Не думаю, что с таким гонором, каким ее природа наделила, ей вообще возможно мозги запудрить, как ты того боишься. Да она руки по локти пооткусывает, если ей кто что-то непристойное предложит. Помню я ее, как она три года назад в моем заведении с самим королем колкими фразами перебрасывалась. Ну не может такая девочка быть столь глупой, чтобы не понять, хочет ли мужчина просто поиграть с ней или у него порядочные намерения. Не переживай. Да и я тебе обещаю, что за ней в заведении будет глаз да глаз. Никому не дам в обиду.

Мама молчала с минуту, затем махнула рукой и проговорила:

– Ладно, ваша взяла. Буду надеться, что у вас обеих хватит ума. У тебя на то, чтобы не прыгать в койку к тому, кто там золотом будет своим трясти перед тобой, – она строго посмотрела на меня. – а у тебя, – враз ее тон стал предупреждающим, – ты не смотри, что я ведьма без сил. Захочу и без магии тебя на тот свет отправлю, если с моей девочкой что-то случится в твоем заведении. Поняла меня? – прошипела она, крепко ухватив мадам Регис за руку и сжав так, что даже костяшки побелели.

– Поняла, но я уже тебе сказала, ничего с ней не случится, – сухо бросила мадам Регис и когда мама отпустила ее, поднялась на ноги. – Пойдем, Марион, – улыбнувшись, она направилась к выходу.

– Мам, все будет хорошо, – приобняв ее, прошептала я.

– Стеор вернется, он с тебя три шкуры спустит за то, что ты творишь. Вот увидишь, – недовольно сказала мама.

Ничего не ответив на это, я улыбнулась и направилась на улицу, где меня в экипаже уже ждала мадам Регис.

– Давай сразу договоримся. Зови меня по имени, без всяких этих «мадам». Я так чувствую себя старухой, – проговорила она, закуривая сигарету.

– Вы? – от удивления мои брови поползли вверх, поскольку эта красивая молодая женщина с дивными волосами цвета меди уж кем-кем, а старухой уж точно не была.

– Ладно, не старухой, – клацнула она языком и засмеялась. – Просто на фоне вот такой юной красоты невольно начинаешь думать о старости.

– Да вы что! Это я на вашем фоне – мышь несуразная. Вы такая…неповторимая, – мой взгляд восхищенно скользнул по точеной фигурке, облаченной в изумительно-синее платье, которое выгодно подчеркивало идеальную кожу и не менее идеальный бюст его хозяйки.

Регис улыбнулась и, окинув меня взглядом, проговорила:

– Это все одежда. Из тебя тоже сделаем такую же неповторимую особу, не переживай.

– Да куда мне. Я же за такое платье вовек с вами не расплачусь. Оно стоит целое состояние, – нахмурившись, окинула я взглядом дорогую вышивку на декольте платья Регис.

– Ну это да, шедевр, – улыбнулась женщина. – Такое платье стоит и правда столько, что даже я, покупай его за свои средства, не смогла бы себе позволить такую трату.

– Ясно, – я натянуто улыбнулась, сразу поняв, о чем она говорит. – Но сразу вам даю понять, что я не…

– Марион, – строго оборвала меня Регис, выбросив окурок в окно. – Мой путь – это мой выбор. У тебя же он будет свой. Я не врала, когда говорила, что у меня не бордель, а игорный, развлекательный дом. Там никто тебя ни к чему принуждать не станет, не надо этого бояться. Я сама противница того, чтобы зарабатывать на девушках. Но говорить, что вервольфы там тебе не будут делать в открытую непристойные предложения, не стану. Но выбор всегда будет за тобой. Захочешь, я даже сама тебя сведу с кем-то, для кого ты не будешь просто куклой, облизывающей мужчину в постели за деньги, а будешь драгоценной, красивой, дорогой женщиной. Но это просто так говорю, не значит, что я желаю тебе такой судьбы. По большому счету, такую красоту, – она окинула меня взглядом, – можно пристроить и в более порядочные руки. Пусть и не столь богатые, но тоже вполне обеспеченные. Вервольфы, которые занимают ступень чуть пониже, чем те, которые вхожи во дворец короля как к себе домой, многие из них не против взять в жены нашу рыжую лису, – подмигнула она.

– Нет, – строго отчеканила я, выслушав речь Регис. – Никаких вервольфов. Я к вам иду работать и вашей протеже в другой сфере жизни быть не хочу.

– Ну как знаешь, – пожала плечами Регис. – Но, если что, обращайся. Не век же тебе одной быть. Надо и жизнь будет свою устраивать. Или ты ждешь того молодого мужчину, о котором говорила твоя мать? – пытливо посмотрела она на меня.

– Стеора? Нет, – засмеялась я. – Он мне как брат. Мы с ним выросли вместе. Он прекрасный молодой мужчина, но для меня он мой Стеор, тот, с которым мы по лужам босиком в детстве бегали, с которым кусок хлеба делили пополам и по ночам на звезды смотрели, мечтая о том, как вырастем и сделаем все для того, чтобы наш ковен вновь занял свое прочное положение в государстве.

Регис улыбнулась и спросила:

– Сколько ты его уже не видела?

– Два года, – с грустью ответила я. – С того самого времени, как он ушел в армию вервольфов. Он хочет дослужиться до звания, получить хорошую должность и жалование, чтобы можно было просить руки…, – я осеклась и замолчала.

– Руки дочери лорда фон Вальца? – усмехнулась Регис.

– Откуда вы знаете? – удивленно воскликнула я.

– Да знаю я все о наших, – грустно улыбнулась она. – И о Стеоре знаю. Хищник…так его называют в армии. Мальчишка-лис, который служит в рядах лазутчиков, и под руководством которого еще ни одного раза не было, чтобы его маленький отряд вернулся с потерями или без информации. Правда «мальчишка-лис» так о нем говорили еще в начале его службы. Теперь это уже опасный лисяра, которого за счастье было бы поймать вервольфам, с которыми воюет наш король.

– Как много вы всего знаете, – удивленно проговорила я.

– Так я в каких кругах вращаюсь, – улыбнулась Регис. – В моем заведении что ни вервольф – то ордена. Они играют, разговаривают, а я слушаю, да на ус мотаю.

– И как вы думаете, – осторожно спросила я. – Это реально, чтобы Элеонору отдали за Стеора?

Регис откинулась на спинку сиденья и задумчиво посмотрела на меня.

– Да как тебе сказать, Марион. Прямого запрета от короля на такие браки нет, но ты же сама понимаешь, как к этому относится волчье дворянство. Старый фон Вальц, будь он жив, то может и дал разрешение на этот брак, если бы Стеор дослужился до звания и прочее, и прочее. А вот Анхель…не думаю. Он же теперь главный в семье. А он, ты сама знаешь, едва ли не на ножах с Стеором. Анхель ведь благодаря протекции отца занял в армии не последнее место. Он же в надзоре за порядком в армии служит. Паркетный офицер, так его называют, – усмехнулась Регис. – Не такой уже и паркетный, ему тоже достается своя доля пуль на поле боя, но, тем не менее, его службу не сравнить с той, на которой служит Стеор. Знаю, что Анхель как-то проверял отряд Стеора и уж слишком придрался к чему-то там, с того самого времени меж ними словно черная кошка пробежала. Так что…Не думаю, что Анхель отдаст Элеонору за Стеора, с какими бы погонами тот не вернулся в столицу.

– Но можно ведь и не спрашивать, – обиженно проговорила я.

– Это у нас негласно можно и не спрашивать, – ответила Регис. – А она вервольф. Такой скандал на линию крови? Она никогда не пойдет на такое. Это же отлучение от двора и лишение приданного.

– И это что, так важно? – изогнула я бровь. – Если ты любишь, разве это так важно?

– Ох, ребенок ты еще, Марион, – усмехнулась Регис. – Это ведьмы так подвержены эмоциям. Это мы можем сквозь огонь и воду к любимому, а вервольфы – они прагматики, у них все должно иметь определенный исход, пользу. Она правда очень своенравная девочка, эта Элеонора, может и выбьет, конечно, счастье для себя, если пойдет против Анхеля. В общем, не знаю я. Но надеяться, что, когда поднимется эта тема, будет все гладко – не стоит. Повоевать придется всем. И Стеору, и Элеоноре, и Анхелю.

– Я уверена, что у него все получится, – вздернув подбородок, проговорила я. – Он через такую жизнь в детстве прошел и не сломался, не попал на улицу. Сам выбился и стал тем, кем уже стал. Все у него получится, я уверена. И если Элеонора сдаст свои позиции, пойдя на поводу у брата, то грош цена такой женщине. Найдем значит другую для Стеора. К черту тогда вервольфов, среди ведьм тоже очень много красивых девушек, для которых будет за счастье, если такой мужчина замуж позовет.

Регис усмехнулась, слушая меня, затем проговорила в тот момент, когда экипаж притормозил около одного из магазинчиков:

– Пойдем. У нас времени мало, а нужно еще столько всего купить тебе. И за деньги не переживай. Я люблю помогать нашим. Да и, кроме того, ты принесешь мне намного больше, чем будут стоить эти тряпки.

Ничего не ответив, я направилась следом за ней. Едва только двери этого чудо-мира закрылись за нами, Регис проговорила вмиг подбежавшей к нам миловидной девушке:

– Нам для начала пять-шесть платьев для этой девочки, – кивнула она на меня. – Одно подогнать так, чтобы она могла сейчас в нем и уйти, а остальные, которые она выберет, отвезете ей домой. Потом на днях мы заедем еще и уделим больше времени ее гардеробу.

– Как скажете, мадам, – сделала реверанс женщина. – А платье для какого случая вам нужно именно сейчас?

– Для такого, когда нужно, чтобы мужчины в ее присутствии меньше думали, – улыбнулась во все тридцать два Регис.

Я с осуждением посмотрела на нее, но она лишь руками развела:

– Мне и нужно, чтобы они меньше думали, а больше проигрывали, Марион. Поэтому декольте чтоб пооткровеннее было, – крикнула она ушедшей за нарядом женщине.

Когда спустя четверть часа я стояла перед зеркалом, глядя на то, что смотрело на меня оттуда, в моей голове крутилась лишь она мысль – моя мать меня убьет. Красивое красное платье очень шло мне, но его чересчур откровенное декольте настолько забирало на себя взгляд, что я даже не представляла себе, как такое можно носить и для кого вообще шили такие платья.

– Не кривись, – усмехнулась Регис, – ты просто не видела, в чем ходят фрейлины ее величества при дворе.

– Но это же…стыд-то какой! – прошептала я, едва дыша от туго затянутого корсета.

– Нам стыд и нужен, – ответила Регис. – А теперь пойдем. Времени катастрофически мало осталось, а мне еще показать тебе все надо. Благо, ты в картах, как рыба в воде. Но там есть свои нюансы, о которых тебе нужно знать. Да и с девочками познакомить.

Спустя около получаса экипаж привез нас к заведению, в котором я года три назад имела наглость грубить королю.

– Почему он тогда спустил мне те слова? – спросила я, шагая следом за Регис по ступеням, ведущим внутрь здания.

Женщина улыбнулась и проговорила:

– Этот мужчина хоть и всесилен, но властью пользуется с умом. Ну кого тогда было наказывать? Молоденькую девочку, которая хоть и показывала свои острые зубки, но дрожала как осиновый лист? Бог с тобой, Марион, какое наказание?

– А вы с ним? – осторожно спросила я, затем, помолчав, добавила, – это он вам такие дорогие платья оплачивает?

Регис остановилась и повернулась ко мне.

– Быть фавориткой короля – очень лестное положение. Но не для женщины, которая относится к павшему ковену. Я знаю свое место, поэтому не пытаюсь взобраться на сук, который в любой момент может подо мной обломиться. И ты никогда так не делай. Вервольфы королевских кровей может и самые богатые из всех, но и самые жестокие в плане подчинения им женщины. Когда ты тогда у моих ног поставила корзинку с цветами, передо мной встал выбор – либо я оставляю все ради призрачных отношений, которые неизвестно сколько продлятся, либо тактично беру у короля лишь цветы. Я выбрала второе. И не жалею об этом. У меня свое любимое дело, – окинула она взглядом шикарный интерьер заведения, – я сохранила свободу и вольна жить так, как мне хочется. И с королем мы в итоге остались в чудесных дружеских отношениях. А дружба порой дает большие привилегии женщине, чем постель. Страсть проходит быстро, а вот потом, после того, как она минует, очень сложно порой бывает сохранить хорошие отношения. Ведь за то короткое время, которое будет отведено любовникам, ты успеешь нажить кучу врагов в лице и приближенных к его величеству, и в лице самой королевы. Я посчитала, что мне это не надо. А так, ее величество даже по воскресеньям может заехать ко мне и сыграть партийку в карты, ведь она точно знает, что я отказала ее любвеобильному супругу, а значит в итоге автоматически стала пусть не подругой, но хорошей знакомой уж точно, – подмигнула мне Регис и направилась внутрь заведения. – Это главный игорный зал, – махнула она рукой на огромное помещение, оформленное в красно-коричневых тонах, в котором стояло несколько больших столов для игры в карты и кости, а также несколько поменьше для парных игр. – Твой стол будет этот, – она указала на небольшой столик в укромном уголке.

– Но я думала…, – удивленно проговорила я.

– Это и есть главный стол, – усмехнулась Регис. – Здесь по обыкновение играет пара и не более. Но это самые драгоценные игроки, – повела она бровью. – За большими столами больше так, говор, развлечение. А здесь ставят по-крупному. Вот именно здесь ты и нужна мне будешь.

Я провела рукой по бархатной крышке стола и, посмотрев на Регис, спросила:

– А почему я? Это потому, что я тогда сказала королю насчет карт?

Регис взяла со стола колоду карт и вытащила из нее одну.

– Туз пик, – сказала она, затем повернула карту ко мне рубашкой, и снова мастью.

– Король треф? – удивленно прошептала я и настороженно посмотрела на женщину.

– Когда король тогда вытащил карту, это оказался туз, и ты сказала ему, чтобы он его сбросил. Но я-то знала, что у него просто не может быть этого туза, поскольку вела свою игру за столом. Я тоже иллюзионист, Марион. Но не столь сильный, чтобы перебить иллюзию другого. Тогда я и решила, что заберу тебя к себе, когда ты достигнешь совершеннолетия. Такое чудо мне ох как нужно здесь, в заведении, – усмехнулась она, видя, с какой опаской я смотрю на нее.

– Вас не заклеймили? – спросила я.

– Отчего же, заклеймили, – она показала небольшое выжженное клеймо на запястье. – Но у меня, как и у тебя, есть нечто, подавляющее действие этой дряни на руке, – она подняла ладонь и игриво пошевелила пальцами, на одном из которых красовалось красивое колечко. – У тебя же тоже оно есть?

– Откуда оно у вас? – настороженно спросила я. – У нас в ковене только бабушка моя иллюзионистом была. И я всегда думала, что кольцо такое – это исключительно ее рук дело.

– Ранее моим домом были земли, принадлежащие черным лисам. Я маленькой приехала сюда со своей мамой, поэтому по линии крови я не отношусь к вашему ковену, больше по факту проживания. И когда увидела тогда, чем ты владеешь, очень была рада, что и здесь есть такие же, как и я. А насчет кольца… Иллюзионисты всегда были осторожнее всех, поэтому силу свою привязывали еще и к предметам, чтобы в случай чего предмет можно было снять и даже самый опытный чтец сил не смог бы выявить эти способности в ведьме. Делали это в основном те, кто был связан с азартом. А мы так или иначе все с ним связаны, Марион. Бабушка твоя ведь в молодости страсть как любила всякого рода игры, особенно карточные. Но играла она очень редко и очень осторожно. Наш дар не очень чист и не относится к светлым силам, Марион, поэтому пользоваться им нужно аккуратно и лишний раз не демонстрировать, особенно сейчас, когда мало кто даже из наших знает, что мы сохранили свои силы. Карты, кости – это так, игрушки, – махнула она небрежно рукой на столик, – самое ценное – это умение создавать иллюзию подписей, разговоров, событий, проникать в голову к кому-то, дабы сотворить иллюзорную картинку из его прошлого. Но этому надо очень долго учиться и не в нашем ковене уж точно. Здесь нет таких личностей, которые бы могли помочь развить этот дар. Так что, живем как можем. Где карту превратим в ту, что нам нужна, а где кубики заставим показать нужное число. Но об этом! – враз строго проговорила она, приложив палец к губам. – За такое можно и пулю схлопотать. Потому как здесь порой такие деньги теряют, что ты себе и представить не можешь.

– И что, я должна буду здесь заниматься надувательством? – недовольно спросила я.

– Нет, по большей части нет. Но иногда я буду тебя просить сделать так, чтобы кое-кто да потерял здесь свои денежки. От суммы потери ты будешь получать десять процентов. Поступаю я так в основном с теми, кто не относится ко двору нашего короля. Послы заграничные или еще какие пташки залетные. Вот с ними мы играем по-другому. А остальные и без того пополняют казну тем, что спускают здесь порой целые состояния.

– А если я не хочу обманывать? – строго спросила я. – Значит и работы мне у вас не видать?

– Значит не видать, – повела бровью Регис. – Просто ведущая игру девушка мне как таковая не нужна. Здесь их полный комплект. А вот иллюзионист мне нужен по зарез. Да и тебе нечего бояться, Марион. Ну придет сюда какой толстосум-посол из соседнего государства. Да они же все сюда только и ходят за тем, чтобы спустить здесь деньги. Ты просто посодействуешь этому и не более.

– Но ведь, если это главный столик, – кивнула я на стол, – то значит и игроки здесь не абы какие играют.

– Не абы какие, – повела бровью Регис. – Но я тебе говорю, что часто этого делать не нужно будет. Ну может пару раз за год и не более того. Я сама боюсь этого, ты же понимаешь. Бог мой, Марион, – уже недовольно воскликнула она, – ты как маленькая, честное слово. Ты думаешь игорный дом держится лишь на честном ведении игры? За тем столом, например, – махнула она на большой круглый стол, – там девочка сидит, которая так тасует карты, что они в такую комбинацию складываются еще в колоде у нее, что половина гостей за одну игру все может проиграть моему заведению. И ничего, работает красавица. В обморок не падает. Получает большие деньги за свое мастерство. Так что думай, у тебя две минуты на размышление. Не согласна – дверь там, – расстроенно махнула она в сторону выхода.

– Хорошо, – строго протянула я. – Но не более пары раз в год такое буду проворачивать, так что сразу думайте, прежде чем говорить мне такое, настолько ли уж вам нужен тот или иной выигрыш.

– Идет, – улыбнулась враз Регис. – А теперь пойдем, покажу тебе комнату для отдыха и познакомлю с девочками.

Пройдя через зал, Регис повела меня по небольшому коридору и открыла дверь в конце него. Когда я вошла туда следом за ней, в нос мне сразу ударил сигаретный дым.

– Красавицы мои, я привела новую девочку, – пропела Регис. – Марион. Прошу любить и жаловать.

– Арвэн, – враз подошла ко мне приветливо улыбающаяся девушка невысокого роста с раскосыми, словно у лани, зелеными глазами и шикарным водопадом темных волос, спускающихся ниже пояса. – А это Брина и Селеста, – кивнула она на сидящих на диванчике не менее красивых девушек. – Еще есть Руфи, но она приболела, сегодня будет отдыхать.

– Ты еще забыла Блари, – хмыкнула Селеста, гася окурок о пепельницу.

– Блари более здесь не работает, – строгим тоном проговорила Регис.

– Ах да, мы все забываем. Она теперь трудится в другом месте и другим местом, – хохотнула Брина, высокая русоволосая девушка в шикарном платье молочного цвета.

– Не обращай на них внимание, – махнула рукой Арвэн. – Они всех всегда поддевают. Но они надежные и очень хорошие на самом деле.

– Ладно, девочки, мне нужно идти. Вы тогда к нужному времени отведете Марион и немного расскажете ей, кто обычно к нам ходит и по каким дням, ну и всякие тонкости другие. Вы более в этом сведущи, – проговорила Регис и вышла из комнаты.

– А здесь только наши работают? – удивленно спросила я, окинув взглядом девушек.

– Ну да, – пожала плечами Селеста, накрутив на палец локон своих волос цвета воронова крыла. – Вервольфы любят наших девочек, – подмигнула она мне. – На самом деле здесь из нашего ковена только мы, другие должности занимают вервольфы. Лакеи там, разносчики еды, повара и прочие. Ну еще есть танцовщицы и пара певичек, там разношерстные красавицы. Две наши и волчицы. А за столиками играют только те, кому Регис доверяет. Деньжищи-то какие там крутятся. Да и правда на самом деле вервольфы любят за игровым столом видеть именно женщин нашего ковена. Мы ведь хитрые. Умеем льстить и глазками стрелять, да и разговор поддержать любой – это к нам. Уж кто-кто, а мы точно скажем все как есть, не кривя душой. Да и картишки раздаем ох как умело, – она взяла колоду со стола и проделала флориш так искусно, что я даже рот раскрыла. – На, покажи, что умеешь, – проговорила она, протянув мне колоду.

Взяв карты в руки, я усмехнулась и сделала одно фальшивое тасование, затем вернула карты на место.

– Наша девочка, – довольно улыбнулась Селеста. – Только за тем столиком, за который тебя посадит Регис, не вздумай такое провернуть, враз за руку поймают.

– Почему? – спросила я, зная, что уж кто-кто, а девочки скажут мне намного больше правды, чем Регис.

– Там порой играют те, кто ловчее тебя проделает то, что ты сейчас показала. Настоящие спецы по картам. Так что ты в оба смотри. На тебе ведь будет наблюдение за тем, чтобы игра была честной. Особенно пристально смотри, когда кто играть будет против заведения, ведь тогда будешь партнером по картам именно ты. Проиграешь – без зарплаты останешься на месяц. Регис не прощает таких промашек никогда нам. Заведение остается в убытке, значит и мы в первую очередь тоже.

– Она мне такого не говорила, – нахмурила я брови.

– Да она многое чего тебе не говорила, как пить дать. Но ты в голову не бери. За тем столиком редко кто против заведения играет, так может кто залетный, кому просто нужно подумать о чем-то своем во время игры. Все ведь знают, что лучше девочек Регис в карты играть никто не может. С нами никто связываться и не хочет поэтому, – засмеялась Селеста.

– Да, и еще, – сказала Арвэн. – Бывают игры, где ставка – отнюдь не деньги, а, например, документы какие-то важные, или же имущество, или вообще что еще крупнее…

– Это что покрупнее? – насторожилась я.

– Ну, пару раз здесь жизни проигрывали, – натянуто проговорила Арвэн. – Не в плане смерти, а в плане продажи жизни. Один из вервольфов проиграл в карты любовницу своему другу.

– Чего? – протянула я в ужасе.

– Ну да, бывало при нас и такое. Как раз Блари, о которой мы сегодня обмолвились, и проиграл в карты. Крика сколько было здесь, когда ее отсюда забирали. Ты б видела. Но она успокоится. Ее новый любовник получше будет предыдущего. Да и побогаче. Одно только то, что он забрал ее отсюда, уже о чем-то да говорит. Ну да ладно, не о ней речь сейчас. Регис не любит такие сделки, но если играют придворные, то ей приходится закрывать глаза на такое. Ну так вот, если ставки – не деньги, то это за твой столик сразу, поскольку это более крупная сделка. И там в оба смотри тогда, поскольку если ты, не дай боже, не заметишь подтасовки, то считай на тебе будет судьба чья-то висеть.

– Этого мне еще не хватало, – простонала я.

– Да, приятного мало, – проговорила Селеста. – Но где сейчас легко работать? Везде – ад. Вервольфы прочно затерли нас под свой каблук. Так что…А здесь Регис о нас беспокоится, в обиду не дает, платит хорошо. Ладно, пойдем, съезжаются уже, – кивнула она на окно, за которым слышались звуки подъезжающих экипажей и окрики лакеев.

Когда девушки вышли из комнатки, я выдохнула и последовала за ними следом, обратно в главный игорный зал.

– Здесь мое рабочее место, – проговорила Арвэн, указывая на столик, и я поняла, что это о ее мастерстве шулера говорила Регис. – Там работает Селеста, там Брина, – кивнула на подошедших к столам девушек. – Там в кости играют, это место Руфи, но раз ее сегодня нет, значит встанет кто-то из мужчин, – кивнула она на пару молодых вервольфов, которые проверяли все ли на своих местах в зале. – С ними не особо знайся, – прошептала она тихо, – волки как-никак. Что еще, – потерла подбородок девушка. – Главное быть бесстрастной. Бывает так, что тебя начинают отвлекать разговорами за столом, чтобы ты потеряла бдительность. Поэтому умение внимательно слушать, слышать, отвечать и еще следить за игрой – ох как ценится у нас. Я помню сюда как-то одно время ходил вервольф один, молодой, года на два старше меня. Всегда улыбается такой, знаки внимания оказывает, подарки дарит ну и тому подобное. За столом вечно зубы мне заговаривал, а потом раз и туз в рукаве, я точно знаю, поскольку ну не мог он просто так выиграть, и игра слита. Он кучу денег тогда забрал отсюда, а я без зарплаты осталась на месяц. В общем, глаз да глаз.

В этот момент в холле послышались громкие голоса, смех и топот, а спустя мгновение в зал ввалилась группа, состоящая их троих мужчин.

– Черт, – прошептала недовольно Арвэн. – Перемирие, значит месяц нас точно ждет здесь веселое времяпрепровождение в компании этих чертей, – кивнула она на вервольфов.

Один из них смеясь повернулся в нашу сторону и замер, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

– Дьявол тебя побери, – присвистнул он и двинулся к нам, – маленькая рыжая чертовка Марион. Вот уже кого не думал здесь увидеть. Хотя, где, как не здесь тебе быть, мошенница.

– Анхель, – проглотив комок в горле, проговорила я.

– Анхель? – засмеялся тот в ответ. – Какой я к черту тебе Анхель, маленькая гадюка.

Совсем не изменился…пронеслось в моей голове. Тот же чертов мерзавец, каким и был несколько лет назад. Только теперь старше стал. Окинув взглядом высокого темноволосого вервольфа с стальным блеском злого взгляда, я едва сдержалась, чтобы не выдать что-то обидное, но в этот момент меня легонько дернула за руку Арвэн. Сцепив зубы, я сделала реверанс и лишь проговорила сухо:

– Простите, милорд.

– Простите, милорд. Я рада…, – вновь поддел он меня.

– Простите, милорд. Я рада видеть вас в нашем заведении, – процедила сквозь зубы.

– Так лучше, – засмеялся он и поддел мой подбородок пальцами, заставив посмотреть на него. – А хороша стала…лисица, – протянул он, скользя взглядом по моему лицу. – Не думал, что из той невзрачной девки вырастет такая смазливая кукла. Глаза одни чего только стоят. Эй, парни, смотрите какую куклу мне подкинуло провидение. Не знаю как вам, а мне не придется искать шлюху на время перемирия. Я ее уже себе нашел.

Едва только он сказал это, я занесла руку и влепила ему пощечину. В зале воцарилась тишина, а подошедшие к нему друзья изумленно посмотрели на меня, затем на Анхеля, и спустя мгновение разразились пьяным хохотом.

– Черт, Анхель. Ты говорил, что столичные ведьмы – все покорные, и мы здесь отдохнем на славу. А, как погляжу, норов у них похлеще, чем у наших провинциалок, – заливаясь смехом и едва держась на ногах проговорил, брызжа слюной, один из спутников Анхеля.

– Ах ты маленькая дрянь, – прошипел Анхель, рванув меня к себе. – Я тебя научу сейчас пониманию того, кто перед тобой и как себя вести перед хозяином.

– Вы мне не хозяин, – процедила я сквозь зубы ему в лицо, вдохнув запах алкоголя, которым дышал на меня Анхель. – И ведите себя прилично, или вам все равно, что на вас погоны? – кивнула я на китель офицера.

– Ты еще меня и учить будешь? – рявкнул он, держа меня словно в тисках.

– Не буду. Просто даже мне стыдно, что офицер пытается запугать слабую женщину и при этом всем еще и едва на ногах стоит, а вам нет? – с ненавистью спросила я.

– Стыдно? Ей стыдно, – хмыкнул он и отпустил меня. – Это тебе за твоего дружка стыдно должно быть, маленькая дрянь.

– Стеор бы никогда не напивался в тот момент, когда на нем была бы форма, которой он очень дорожит, – вздернув подбородок, отчеканила я.

– Дорожит? – язвительно протянул Анхель и, подойдя ближе, прошипел мне на ухо, – этому чертовому лису нечем более дорожит, Марион.

– Вы о чем? – настороженно спросила я.

Анхель окинул меня презрительным взглядом и проговорил:

– Скоро узнаешь. Нам еще шампанского, – прокричал он, отвернувшись от меня и направившись в ту часть зала, где посетители могли отдохнуть за выпивкой и закуской.

Чувствуя, что меня начинает потряхивать от нехорошего предчувствия, я беспомощно посмотрела на все это время молчавшую Арвэн.

– Не бери в голову, – тихо прошептала она и, взяв меня под руку, отвела к моему столику, – тут и не такое бывает. Большинство вервольфов вполне себе сносно и с уважением относятся к нам, а некоторые такие, как этот, весь мозг могут выесть за вечер,– она зло кивнула в сторону столика, за которым сидел Анхель в компании друзей. – Просто не обращай внимание и руки лучше не распускай. Он сказал, ты лучше промолчи в ответ, а то так можно схлопотать, Марион. Он же пьяный, что с него взять.

– Не сдержалась, – пытаясь подавить слезы, проговорила я, нервно взяв в руки колоду карт со стола. – Я его знаю очень хорошо. Он что пьяный, что трезвый – дьявол.

– А кто здесь ангел? – грустно выдохнула девушка и проговорила, – все, к тебе игроки, да и ко мне тоже, – сказав это, она направилась к своему столику.

– Господа, – взяв себя в руки, я выдавила улыбку, когда к моему столу подошли двое мужчин.

– Мадмуазель, – повел бровью седовласый вервольф. – Новенькая?

– Да, – не теряя слащавой улыбки, ответила я, окинув взглядом пожилого военного, судя по погонам, генерала. – Перемирие вижу надолго? – задала я ему осторожно вопрос, раздавая карты.

– С чего взяли? – усмехнулся он, делая ход.

– Ну, раз в город вернулись такие военные чины, то…, – пожала я плечами.

– Наблюдательная, – проговорил он, мельком кинув на меня взгляд. – Месяц будем зализывать раны, потом опять в бой, – добавил он.

– Молодняку нужно сбросить напряжение, – хмыкнул второй пожилой игрок, кивнув на столик, за которым веселился Анхель. – Зеленые, а уже такие кровожадные. Особенно этот, молодой фон Вальц. Видел, что он с офицером лазутчиков сделал? Живого места не оставил тогда, когда его группа вернулась на два дня позже с враждебной территории.

Чувствуя, что у меня пол уходит из-под ног, я судорожно вцепилась в край стола.

– Чего ж не вступился? – спросил генерал. – Он же не виноват был, в засаду же попали, это фон Вальц с цепи просто сорвался.

– Да кто же за лиса вступится? – хмыкнул его противник.

– Вот в том-то и беда, – протянул генерал. – Они за нас воюют, а мы к ним как относились, как к третьему сорту, так и относимся. Посмел бы фон Вальц вот так не разбираясь вервольфа тронуть? Нет. А коль ведьмак под горячую руку попал, то что?

– Да вступились потом уже, вытащили его из клетки, – недовольно ответил мужчина.

– Когда вытащили? Когда он едва жив был? Если бы не Равер, то парня бы уже и в живых не было.

– Ну, Равер есть Равер, ты знаешь. Ему что наш, что лис – один черт. Что ему? Он всего лишь наш союзник, он не воевал с лисами.

– Я думаю он поднимет перед королем вопрос о том, что случилось.

– А что толку? Лис уже ушел из армии. Погоны содрал и швырнул своему командиру. И что толку поднимать этот вопрос? Ты думаешь его величество молодого фон Вальца накажет? Да черта с два. Его отец во время переворота такую роль сыграл, что теперь фон Вальцы неприкасаемы пока и король наш жив.

– Ну, не скажи, если сам герцог Равер замолвит слово, то Анхелю несдобровать. Хотя, он при дворе появится не раньше, чем мы отбросим темных тварей за пределы северных земель, а это будет неизвестно когда, а к тому времени случай с лисом канет в лету.

– Простите, – не выдержала я. – А когда это случилось? Когда этот лис, о котором вы говорите, ушел из армии?

– А ты его знаешь, красавица? – посмотрел пытливо на меня генерал.

– Да, мы росли с ним вместе, – глухо проговорила я.

– Полгода как ушел, – ответил генерал. – Мне на подпись приносили его отказ от службы. Хороший парень, но, сама понимаешь, к лисам в наших рядах все настороженно относятся.

– И зря, – проглотив слезы, прошептала я. – Он через столько прошел, чтобы попасть в ваши ряды. Отбор один только чего стоил. И что в итоге? Права была мама, не стоит идти туда, где ты чужой, и никто не оценит твоей службы, даже если ты в одиночку выиграешь эту войну.

Генерал лишь повел седой бровью и, ничего не ответив, сосредоточился на игре. Я же едва смогла себя в руки взять, но в голове до конца вечера крутилась одна мысль: «Где же ты, Стеор? Где же ты?».

– Умница, девочка, – проговорила Регис, уже когда все разошлись и в заведении остались лишь работники, – денежки твой столик принес хорошие, – похлопала по внушительному мешочку с золотыми монетами. – Все честно? – прищурила она глаза.

– Все честно, – рассеянно ответила я. – Я сказала, что не буду использовать силу попусту. Играли пожилые генералы, а они сами знаете, мне кажется, больше болтовней заняты, чем игрой, поэтому игорный дом и в прибыли.

– Постигаешь тонкости знаний не только карт, – усмехнулась Регис. – Ну иди, там экипаж уже ждет тебя, отвезет домой.

– Нет, я пройдусь, – ответила устало я. – Мне нужно подумать и подышать свежим воздухом. Идти тут всего ничего, не переживайте.

– Ну, как знаешь. Но я обычно нанимаю экипажи для своих девочек. Это ведь только кажется, что какая там работа. Так, сиди за столиком и все. Я не понаслышке знаю, что к ночи с ног уже валишься, – проговорила беспокойно Регис.

– В следующий раз – обязательно поеду, а сейчас нужно проветрить голову, – усмехнулась я. – Уж сильно больно много информации в ней за один вечер накопилось.

Сказав это, я сделала реверанс, накинула на плечи плащ и направилась к выходу. Уже находясь за воротами заведения, остановилась и, закрыв глаза, прижала дрожащие ладони к губам. Стеор. Где же он? Полгода – не один день. Неужели все? Нет-нет, только не это. Он просто не мог погибнуть. Чертов Анхель, всегда чувствовала, что этот мерзавец да сыграет какую-то нехорошую роль в нашей с Стеором жизни. Просто миллиард мыслей пронеслось в моей голове за считанные секунды, заставив внутренне завыть от безысходности. Кое-как собрав в кулак самообладание, я направилась вдоль мостовой, решив обратиться за помощью к сестре Стеора, любовник которой занимал не последнюю должность в армии вервольфов. Пусть даже и откажет, но я просто обязана была хоть что-то сделать, чтобы узнать о судьбе Стеора.

Кутаясь в плащ, я миновала мостовую и, свернув с главной улицы, пошла вдоль набережной. Не пройдя и пары сотен метров, вдруг увидела у двери какой-то таверны мужчин во главе с Анхелем. Мысленно выругавшись, посильнее натянула на лицо капюшон и ускорила шаг. Пройдя мимо, уже было облегченно выдохнула, как вслед мне полетели слова:

– Марион, Марион, куда так спешим?

В этот же момент рука Анхеля ухватила меня за предплечье и резко развернула к себе. Чувствуя, как все внутри похолодело, я проговорила строго:

– Мне нужно домой, отпустите…милорд.

– Домой, – протянул обманчиво спокойно Анхель, – слышали, господа? – обратился он к своим не менее пьяным друзьям. – Лиса спешит в свою нору. Отпустим ее или сделаем из своего волчьего логова для нее дом на эту ночь? Смотрите, девка черт его знает как хороша, – он скинул с моей головы капюшон, затем, не успела я и пикнуть, стащил плащ и отшвырнул его в сторону.

– Анхель, ты что делаешь? – испуганно проговорила я, в ужасе окидывая взглядом обступивших меня мужчин.

– Мы заплатим, – прищурил он глаза, подходя ближе ко мне. – Правда? – усмехнулся коварной улыбкой, обратившись к друзьям, блестящие глаза которых точно говорили мне о том, что все это закончится ох как плохо для меня.

– Заплатим, девочка, – протянул один из них руку и молниеносно выдернул гребень из моих волос, заставив их враз упасть волной ниже пояса. – Черт, ты смотри, а еще говорят, что наши волчицы невесть как хороши, ты на эту только посмотри, волосы одни чего только стоят, – он взял в руки прядь и поднес ее к своему носу, сделав глубокий вдох.

– Кто будет первым? – заржал еще один из вервольфов.

– Анхель, кто ж еще, – хмыкнул второй. – Мы с тобой не дворяне, куда ж нам замахиваться на право первой ночи.

Услышав это, я рванулась из рук Анхеля и закричала, но в ту же секунду он закрыл мне рот и прижал к себе с такой силой, что я взвыла от боли, пронзившей мои ребра.

– Тише, Марион, тише, – услышала я у своего уха хриплый шепот вервольфа. – Будешь себя хорошо вести, тебе даже понравится. А будешь показывать зубки, как думаешь, что с тобой будет?

Сказав это, он потащил меня в сторону таверны. Брыкаясь и царапаясь, я пыталась вырваться, только куда там мои силы да против озверевшего вервольфа.

– Помогите, пожалуйста, – проревела я, обращаясь к владельцу таверны, взирающему на то, как меня тащат на второй этаж в комнаты для постояльцев.

– Сама виновата, – только и пробурчал тот, – нечего шастать ночами там, где развлекаются вервольфы.

Уже у двери в комнату я резко вырвалась и, развернувшись, судорожно вцепилась пальцами в китель Анхеля.

– Приди в себя, пожалуйста, – крикнула я на него. – Ты кто угодно, только не насильник, Анхель!

– Кто сказал? – сощурил он свои серые глаза. – Больно хорошо ты знаешь меня. Война ваяет из нас зверей, Марион.

– Я тебе не враг! – дрожащими губами проговорила я.

– А кто ты? – рявкнул он, ухватив меня за горло и приблизившись к моему лицу. – Вы, лисы, хуже чем те, против кого мы сейчас воюем.

– Черт, да что ты с ней еще и разговариваешь, – прорычал стоящий рядом один из друзей. – Тащи ее в комнату.

– Анхель, – заскулила я, прижавшись своим лбом к его лбу. – Ты же меня с детства знаешь. Прошу тебя, не тронь.

– Да плевать мне, – рыкнул он, толкнув дверь позади меня.

Понимая, что пути назад просто нет, я сделала в этот момент то, что единственное пришло в голову. Вырвав руки из его цепкой хватки, я откинула с лица спутавшиеся волосы и проговорила хриплым голосом:

– Я с тобой проведу ночь. Добровольно проведу. Только…не подпускай их ко мне, – судорожно вытерев слезы на щеках, кивнула на друзей Анхеля. – Я знаю, что всегда нравилась тебе, Анхель. Неужели ты будешь делить с кем-то женщину, которую так хочешь сам? Отошли их к шлюхам, – кивнула в сторону первого этажа, откуда были слышны заливистые голоса девиц легкого поведения. – Они их обслужат по высшему разряду, не оставят голодными. А меня…оставь себе.

После моих слов воцарилась тишина. Анхель сощурил глаза и окинул меня взглядом. Затем подошел вплотную и ухватил за подбородок.

– Ни с кем еще не была? Мое чутье меня не подводит? – процедил он хрипло.

– Нет, – стуча зубами ответила я.

– Анхель, ты чего? – рявкнул один из дружков. – К черту шлюх, если здесь такая кукла, да еще и не объезженная.

– Сопротивляться не будешь? – вновь спросил Анхель у меня, не обращая внимание на реплику друга.

Я лишь утвердительно головой кивнула.

– Пошли вон отсюда, – гаркнул он, обращаясь к друзьям. – Возьмите любых девок себе, я все оплачу. А эта кукла будет ублажать меня.

Сказав это, он втолкнул меня в комнату, захлопнув дверь перед носом недовольных друзей, которые что-то прорычали возмущенно и спустя пару секунд я услышала удаляющиеся от комнаты шаги.

– Анхель, – проскулила я, сделав попытку вразумить его.

– Мне вернуть их? – стальным тоном проговорил он, кивнув на дверь.

– Нет, – прошептала я.

– Тогда иди сюда, – дернув за предплечье, он притянул меня к себе, враз впившись в губы поцелуем.

Чувствуя приторный вкус пьяного дыхания вервольфа у себя во рту, я инстинктивно уперлась ему в грудь и с силой оттолкнула. Он пошатнулся и сделал пару шагов назад, затем остановился и злобно сверкнул глазами.

– Анхель, пожалуйста, – отступая к окну прошептала я. – Здесь же есть море женщин, которые утолят твой голод с радостью.

– Да к черту море шлюх, если мне нужна одна, – гаркнул он и двинулся на меня. – Ты же всегда завлекала меня, ведьма. Когда сидела напротив меня с картами за столом и изгибала призывно бровь, сверкая своими изумрудными глазами. Ты смотрела, а у меня кровь в венах кипеть начинала. Ты знала, как действуешь на мое сознание. Этакая дьяволица недоступная.

– Да какая дьяволица и какое завлекала? О чем ты? – взмолилась я. – Я ребенком еще была.

– Ребенком? – хмыкнул он. – Хорош ребенок значит был. Мне всегда казалось, что ты для меня недосягаема, поскольку отец всегда твердил, что вас хоть и затесали под каблук, но уважать вас нужно, ведь вы такие же жители нашего государства, как и все. Да к черту там такие же. Вы ведьмы, мы вервольфы. Вы слабые, мы сильные. Вы хитрые и подлые, мы честные и справедливые.

– И это твоя справедливость толкает тебя на такой поступок мерзкий? – дрожащими губами спросила я.

– Нет, – хмыкнул Анхель. – Это похоть, Марион. Я бы купил тебя, как делают это все вервольфы, которые хотят обладать одной из ваших, да только ты же черта с два продашь себя. Нищая, но гордая. Ты лучше в петлю, чем в такую жизнь, не так ли? А так, – он молниеносно дернул меня к себе, ухватив за предплечье, – поимею и погашу тот огонь в крови, который распаляет один только взгляд на тебя.

– А не боишься, что потом вообще не отделаешься от этого огня? – скривившись от запаха его пьяного дыхания, прошептала я.

– Ты слишком высокого мнения о том, что у тебя между ног, – хмыкнул Анхель и швырнул меня на кровать.

Понимая, что избежать того, что грядет, мне никак не удастся, я проговорила, глядя строго в глаза вервольфа в тот момент, когда его рука уверенно начала задирать на мне подол платья:

– Ну давай, покажи, на что способен, Анхель. Сможешь поиметь меня так в этом состоянии, чтобы у меня мурашки удовольствия бежали по коже от одного воспоминания о том, как ты был во мне? А? Красавец-вервольф, – кинула на него презрительный взгляд, – да что ты за волк, если тебе женщину нужно принуждать, чтобы она с тобой в постель легла. Покупаете, говоришь, наших женщин? Конечно, по доброй воле никто же из наших ноги не раздвинет перед вами. Все знают, что лучшие любовники – это наши ведьмаки, которые так красиво ухаживать умеют за девушками, что у них и в голову не придет сказать «нет», когда дело доходит до близости. Так что давай, покажи свою силу, волчара, изнасилуй невинную девушку. Это же все на что ты способен, самец чертов,– прорычала я ему прямо в лицо, приподнявшись на подушке.

Едва только я договорила это, рука, лежащая на моем бедре, замерла. Еле-еле сдерживая бешеное дыхание, Анхель спустя четверть минуты издал протяжный, едва уловимый стон, и отпустил меня. Быстро поднявшись с кровати, он рывком стащил меня с нее и рявкнул:

– Убирайся отсюда к черту.

Взяв за предплечье, он просто-таки вышвырнул меня из комнаты, затем стащил вниз по ступеням. В этот момент в холл выбежали его друзья.

– Ты чего делаешь, Анхель? Уже все, оприходовал ее? Быстро ты что-то, я думал такой куклой ты до утра не наиграешься, – заржал один из них. – Теперь можно нам? – сощурил он глаза и двинулся ко мне.

– Пасть закрой, – зарычал на него Анхель. – Девка идет домой.

– Да она не дойдет туда, – хмыкнул второй. – Сам знаешь сколько наших сейчас вернулось в столицу. Не ты, так еще кто позарится. Время уже за полночь перевалило. Оставь ее нам, если сам не хочешь.

– Иди в зал, – гаркнул на него Анхель. – Или я передумаю оплачивать тех девок, которые с такой тоской взирают на вас, – кивнул он на двух миловидных, кричаще накрашенных молодых женщин, которых явно заинтересовало происходящее и они встали в дверном проеме, с любопытством глядя то на меня, то на Анхеля.

Мужчины посмотрели на своих шлюх и нехотя направились к ним.

– Пойдем, – дернул меня за руку Анхель и потащил на улицу.

Едва только мы оказались вне стен таверны, я проговорила осторожно, не понимая, куда он меня тащит:

– Я дойду. Здесь недалеко.

– Рот закрой, – рыкнул Анхель и подвел меня к стоящему вдалеке экипажу.

Зашвырнув меня в него, он крикнул извозчику:

– Виртас, гони туда, где эти черти обитают.

– Как скажете, милорд, – ответил извозчик и стегнул лошадей.

Вжавшись в угол экипажа, я сидела и боялась даже дышать. Анхель же откинулся на спинку сиденья и так просидел всю дорогу, не открывая глаз. Когда экипаж свернул на мою улицу, Анхель открыл глаза и постучал в стенку экипажа, приказывая остановиться. Выйдя из него, он недовольно махнул головой, приказывая и мне выйти наружу. Я быстро подчинилась, с радостью увидев, что он и правда привез меня домой.

– Спасибо, – едва слышно прошептала я.

Анхель в тот же момент ухватил меня за руку и рванул к себе. Мгновение он смотрел на меня молча, а я в этот момент просто умирала от страха, не представляя себе, что у него еще на уме.

– Не попадайся мне на глаза, ведьма, когда я в таком состоянии. Иначе в следующий раз не обещаю, что разум возьмет верх над желанием поиметь тебя. Ты даже не представляешь себе, что это такое – вдрызг пьяный вервольф, да еще и находящийся подле девки, которую с семнадцати лет подмять под себя хочет. А теперь иди, – толкнул он меня к калитке, а сам быстро сел в экипаж.

Быстро забежав во двор, я просто влетела в дом и закрыла дверь на засов. В ту же минуту из комнаты вышла мама и в ужасе посмотрела на меня.

– Марион, бог мой, что с тобой случилось? – она обеспокоенно окинула меня взглядом. – Тебя не…? – в ужасе замолчала, ухватив меня за плечи.

– Нет-нет, все хорошо, – выдохнула я, всеми силами сдерживая слезы не то облегчения, не то страха. – Просто нарвалась на компанию нетрезвых вервольфов, но все обошлось.

– Девочка моя, да что же это такое, – отчаянно запричитала мама, притянув к себе. – Говорила я тебе, что в заведении Регис ничего хорошего ты не найдешь.

– Мам, Регис здесь ни при чем. Просто мне нужно быть осторожнее и все, – ответила я максимально спокойным голосом. – Я переоденусь и спать. Время уже позднее

– Да, конечно, – ответила мама и отошла в сторону.

Зайдя к себе в комнатушку, я наконец дала волю слезам. Судорожно содрав испорченное платье, упала в кровать и, свернувшись калачиком, забылась тревожным сном.

Глава 3

– Марион, Марион…

Сквозь сон я едва смогла понять, что тихий голос принадлежит моей матери. Открыв глаза, простонала:

– Мама, ну еще раннее утро, – кивнула на окно, за которым едва-едва забрезжил рассвет. – Мне к Регис вечером идти. Дай поспать.

– Просыпайся, смотри кто приехал, – усмехнулась мама и кивнула на дверной проем.

Повернув голову, я недоуменно посмотрела туда и, спустя секунду, взвизгнув, вскочила с постели.

– Стеор, – не сумев сдержать слезы, заревела я и бросилась на шею своему другу.

– Тише-тише ты, заноза, – чмокнул он меня в макушку, пока я ревела от счастья, уткнувшись ему в шею.

Немного успокоившись и отстранившись, я окинула взглядом Стеора и удивленно отметила про себя, что этот красавец-ведьмак мало походил на того парнишку, которого я провожала пару лет назад на войну. Высокий, сильный ведьмак с жесткими чертами, которые так умело вытесала из миловидного юного лица непростая жизнь в рядах военных, нахмуренные широкие брови, меж которых залегла напряженная складка, едва заметный шрам от пореза на щеке, сосредоточенный взгляд голубых глаз, которые, было такое ощущение, вряд ли теряют это вышколенное пронзительное выражение. Передо мной стоял настоящий солдат, в опасности которого сомнений не возникало. Скользнув взглядом по широкой груди, могучим плечам, длинным ногам, обтянутым черными штанами, которые только подчеркивали играющие под ними стальные мышцы, я невольно улыбнулась.

– А ты хорош, чертяка. Совсем не тот заморыш, который тогда растерянно метался в поисках военного командира, когда я тебя провожала, – с гордой улыбкой провела ладонью по плечу Стеора.

– Да и ты тоже не та замухрышка, которая стояла тогда подле повозки, испуганно прижимая к себе котомку с моей едой, – хмыкнул он и в его глазах заиграли те прежние искорки, которые враз дали понять, что внутренне этот жесткий красавец ничуть не изменился.

– Ну, я оставлю вас, – с улыбкой сказала мама и вышла из моей комнаты.

В какой-то момент улыбка сползла с моего лица, когда мой взгляд зацепился за элемент татуировки на шее Стеора. Быстро протянув руку, я потянула за край ворота рубахи и застонала, увидев рисунок в виде черной лисьей морды на шее у Стеора.

– Ты…ты что, ты теперь в темном ковене Черных лис? – осторожно спросила я, не желая верить в то, что говорю. – Черт, Стеор, – заскулила, тяжело выдохнув. – И как ты вообще здесь тогда оказался? – добавила настороженно. – Они же с вервольфами на ножах! Поговаривают даже, что ведут теневую борьбу против них. Они же персона нон грата здесь! Увидят эту метку, – кивнула на татуировку, – и все. На первом попавшемся дереве вздернут.

– Я же не обычный лис, – улыбнулся уголком рта Стеор. – Я же здесь свой. Метку видят только наши, а наши сама знаешь – могила. Мне ее не обычным способом наносили, вервольфы не видят ее.

– Ты что, шпионишь здесь? Раз метка не явная, – прошептала строго я.

– Марион, не задавай лучше мне таких вопросов, – враз отчеканил Стеор.

– Шпионишь, – простонала я, отходя к окну. – Ты в своем уме? Разве не понимаешь, чем это может быть чревато? Стеор, так нельзя.

– А как можно? – отчеканил мужчина. – Лизать зад вервольфам?

– Ты перешел к черным потому, что тебя Анхель…? – осторожно спросила я.

– Анхель стал отправной точкой, не более, – процедил сквозь зубы Стеор. – Лисы в рядах нашего короля – третий сорт, хоть выполняют задания всегда на порядок лучше, чем вервольфы. Да только рискуешь шкурой, рискуешь, а лавры вешают на этих псов. К черту такую службу. А среди черных мы свои, Марион. Это военный ковен, и они всегда рады, когда в их рядах пополнение. И платят они очень хорошо.

– Да уж, хорошо, – покачала я головой, отметив про себя, что да, то, что деньги у Стеора были, это было более чем заметно по его одеянию, которое стоило целое состояние. – Стеор, деньги, это ведь не все в нашей жизни, – добавила с грустью.

Брови Стеора сошлись на переносице, и он ответил стальным голосом:

– Не все? И ты поэтому пошла работать к той подстилке вервольфовской?

– Я не рискую там жизнью, – отчеканила я. – Просто веду игру за столом и не более.

– Да что ты, – проговорил Стеор, сощурив глаза. – И она тебя не заставляет прям играть в заведении роль теневого шулера?

– Мне правда нужны деньги, – помолчав пару секунд, ответила я. – Мама болеет, да и так, нужно выбираться из этих трущоб.

– Почему не взяла ни монеты из того, что тебе передавали? Мать твоя все мне сказала, – строго спросил Стеор.

Подойдя к нему, ласково погладила его плечо.

– Я знаю, что тебе для нас ничего не жалко, Стеор. Но я не возьму ни одной монеты от тебя.

– Марион, – враз недовольно рыкнул он.

– Нет, – тоном, не терпящим возражения, проговорила я. – Регис будет мне хорошо платить и там не такая уже и ужасная работа. Я заниматься буду там тем, что мне близко, Стеор. Ты же знаешь. Что бы ты не сказал мне сейчас, я ведь сделаю по-своему, ты же знаешь, – улыбнулась и легонько тронула щеку мужчины губами.

– Да знаю я, – Стеор запустил в мои волосы пальцы и поцеловал в лоб. – Ты главное не влазь ни во что нехорошее, заноза. Мне же не надо тебе говорить о том, что это такое – положение любовницы вервольфа? – его глаза блеснули с предостережением.

– Да бог с тобой, какая любовница? – засмеялась я. – Да я лучше старой девой буду доживать свой век, чем кто из них из меня шлюху свою сделает.

Стеор на миг замолчал. Его голубоглазый взгляд скользнул по моему лицу, затем бегло по фигуре и он проговорил:

– Ты очень красивая стала, Марион.

– Ой, не говори глупостей, – засмеялась я, хлопнув его ладонью по плечу. – Веснушки на носу, рост этот, как каланча, грудь с горошину. Какая красота?

Стеор усмехнулся и ответил, намотав на палец прядь моих волос:

– Глупая ты. Ты идеальная представительница присущей нашим женщинам красоты. Не зря ведь даже сам Анхель не мог никогда отвести от тебя взгляд во время игры в карты. Может поэтому и проигрывал, да может и играть в нашу коморку ходил только из-за тебя. А ты ведь тогда и на десятую долю не была столь хороша, как сейчас.

– Анхель из-за меня, а Элеонора из-за тебя, – натянуто проговорила я, едва сумев выдавить из себя улыбку. – Не будем об этом. Лучше скажи, ты надолго сюда?

– Как получится, – расплывчато ответил Стеор.

– Точно что-то опасное задумал, – простонала я. – Ты когда так лоб нахмуриваешь, это значит что-то недоговариваешь. А раз недоговариваешь, то это все очень нехорошо.

– Марион, – вновь строгий тон Стеора только подтвердил мои опасения, – не буду врать. Я приехал сюда не просто так и говорить, что никакой подноготной у моего приезда нет, не буду. Для всех я вернулся просто на время перемирия и состою в отряде наемников. У меня есть своя цель, но знать ты о ней не должна. Так будет лучше для тебя.

– Мне прям легче стало, как я это услышала, – сердито ответила я.

– Марион, все хорошо, – успокаивающим тоном проговорил Стеор. – Работать на черных не опаснее, чем если бы я был на войне.

– Ой, не скажи, – ответила я. – Черные лисы – черти еще те. Недаром с ними никто связываться не хочет. Даже венценосный волчара и тот ох как осторожен всегда был с их правителем, а с начала войны вообще разорвал всякие контакты, запретив им даже нос свой здесь показывать.

– Давай не будем об этом, – проговорил Стеор. – Чем меньше ты знаешь о чем-то, тем лучше. Что же касаемо меня, рисковать своей шкурой – нормальное положение в наше время. Ты знаешь мое отношение к жизни. Моя пуля меня не минует, а чужая не зацепит, так что.

– Ты у нас остановишься или к себе пойдешь? – спросила я, решив закрыть тему, которую Стеор явно развивать не намерен.

– К себе. Надеюсь моя развалюха еще стоит?

– Стоит, – улыбнулась я и подойдя к комоду достала из ящика ключ, который протянула Стеору. – Держи. Я там иногда прибираюсь, чтоб совсем пылью все не поросло. Но ты вообще лучше бы у нас остался.

– Нет, Марион. Мне лучше быть у себя, – слегка улыбнулся Стеор, забрав у меня ключ.

– Дом крайний, лес рядом, уйти можно в любую минуту, – недовольно озвучила я.

Стеор ничего не ответил на это, лишь запрятав ключ спросил:

– А Эли, ты ее видела?

– Видела, – усмехнулась я. – Мы с ней встречаемся каждый вторник у пруда в парке. Она очень скучает и тоже очень изменилась, – повела я бровью, едва сдерживая улыбку от того, как в глазах Стеора при этих словах враз полыхнул огонь. – Твоя волчица очень ждет тебя.

– Я знаю, – наигранно сдержанно проговорил Стеор, но я-то видела, что эмоции у него внутри били через край.

– Только…ее отец ведь умер, теперь главный в семье Анхель, а в свете того, что у вас с ним произошло, да и того, что ты теперь из черных, – кивнула на татуировку, – то что у вас получится с ней, я даже не знаю.

– А кто будет спрашивать Анхеля? – отрезал жестко Стеор.

– Стеор, Эли дворянской крови. Это тебе не просто девушка-вервольф. Она подчиняется требованиям короны и своего брата.

Стеор подошел к окну и устремив в него взгляд стоял пару минут молча. Затем повернулся и проговорил:

– Я увезу ее отсюда. Если смогу сделать все, чего ждет от меня венценосец черных, он даст мне статус военного офицера, звание и титул. Когда я привезу Эли на их земли, у нее будет все.

– Значит уедешь отсюда? – проглотив комок в горле, прошептала я, подойдя к Стеору и положив ему на плечо подбородок.

– Вы с матерью тоже можете поехать с нами. Вы – моя семья. Мой дом – ваш дом. Ну а вообще, я сделаю все, чтобы вы устроились там.

– Жить среди черных лис? – скривилась я. – Не знаю, Стеор. Мы слишком разные с ними.

– А здесь мы чужие стали, – строго проговорил Стеор и, повернувшись ко мне, приобнял за плечи. – Вас здесь ничего не держит. Ты одна, у тебя нет любимого мужчины. Я бы еще понял, если бы ты была привязана здесь к кому-то. А так…Жить под вервольфами не лучше, чем привыкать жить среди жителей темного ковена. Но там благодаря моему положению никто не будет смотреть на вас, как на третий сорт.

– Стеор, ты же знаешь, что я никогда не планирую ничего наперед. Тем более в этом случае. Если ты выполнишь требование черных…а если нет?

– Когда выполню, – стальным тоном проговорил уверенно Стеор. – И когда выполню, у тебя будет минута на размышление, не более, поэтому ты должна принять решение уже сейчас для себя, уедете ли вы со мной, или останетесь здесь.

– Я поняла, – ответила, задумчиво глядя на Стеора, пытаясь понять, что же такое он должен был сделать здесь. – Поговорю с мамой и тогда уже приму решение. А ты, умоляю тебя, будь осторожен. И если тебе нужна будет какая-то помощь, любая, ты знаешь, я всегда с тобой.

Стеор усмехнулся и притянул меня к себе, поцеловав при этом в макушку.

– Мы более не дети, Марион. Помощь – это моя прерогатива как мужчины.

– Знаю-знаю, – улыбнулась. – Но все же. Вот, например, сегодня вторник и я буду гулять в парке в компании Элеоноры. Думаю, что увидеться с ней в первый раз после такой разлуки вам лучше будет где-то подальше от ее дома. Ну вот и помогу тебе, – подмигнула я Стеору.

– От такой помощи не откажусь, – ответил он.

– Тогда в полдень у пруда в королевском парке. Не опаздывай. Эли в обморок упадет, как увидит тебя, честное слово!

– Я приду, – ответил Стеор. – А сейчас мне надо идти. Есть кое-какие дела.

– И не поешь даже? – надула я губы. – Мамины пирожки коронные.

– Нет, Марион, в следующий раз, – ответил Стеор и направился к выходу. – Да, и деньги те, которые вы получали от меня, я сказал твоей матери, чтобы она потратила их на свое усмотрение. Не обижай меня, Марион, – враз строго оборвал он мое возмущение.

– Хорошо, как скажешь, – выдохнула я недовольно, поправив на нем плащ.

Когда Стеор вышел за ворота, я еще пару минут смотрела на то, как он вскочил на своего породистого черного коня и направил его вдоль по улице. Когда лошадь с всадником скрылась за поворотом, я направилась обратно в дом. Зайдя на кухню, увидела ждущий меня завтрак в виде чашки с парующим какао и ароматными пирожками на тарелке.

– Садись, Марион, – похлопала по столу мама и сама уселась напротив меня.

Взяв в руки горячую чашку, я задумчиво уставилась на исходящий от нее пар.

– Сделала бы ты так, дочка, чтобы Стеор был с тобой, – прозвучала фраза мамы, и я настороженно приподняла брови.

– Мам, ты чего? – переспросила я, не до конца понимая, правильно ли все услышала.

– А почему нет? – строго глядя на меня, проговорила она. – Ты посмотри только, какой он красавец стал. Идеальный представитель нашего ковена. Таких среди наших мужчин единицы. Свяжешь свою судьбу с ним, как за каменной стеной будешь.

– Мама, он мне как брат! – воскликнула я удивленно.

– Да какой там брат! – недовольно махнула она на меня рукой. – Это ваши детские какие-то заморочки. Ну знаете вы друг друга с детства, ну жил он практически у нас и что с того? Он тебе такой же брат, как и сын нашего соседа. Не неси чепуху, Марион!

– Мама, даже не говори о таком, – я даже чашку отодвинула от себя. – Он любит Элеонору.

– Кого? – мама изогнула скептически бровь. – Эту избалованную волчицу? Ты сама-то веришь в то, что у этой девки с Стеором есть будущее? Он да, может любит и будет делать все для нее. А она? Эта вся такая изнеженная капризная леди, которая спит на белоснежных шелковых простынях, носит наряды стоимостью в целое состояние, которая и близко не знает, что такое трудности. Сможет такое создание стать ему хорошей женой?

– Сможет, почему нет? – пожала я плечами.

– Почему нет? – протянула мама и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Вы еще оба молоды и наивны. Вы не понимаете, что рядом должен быть партнер сродни тебе, который и в горе, и в радости. А Эли, ну она же кукла. Вся такая красивая куколка фарфоровая. Ее толкни – она и разобьется. А Стеор, если я поняла, он же к черным лисам теперь ушел. Военный ковен, где мужчины вышколены донельзя, где государство и король – на первом месте, где женщина – надежный тыл мужчины, куда он возвращается, чтобы хлебнуть того свежего дуновения спокойствия, который дает ему этот тыл. Стеору нужна женщина, которая будет не просто услаждать его взор и постель ему согревать, Марион. Ему нужна равная ему, понимающая, идущая с ним рука об руку, дарящая ему ту часть присущей женской природе поддержки, на которую он будет заслуживать. А эта…свиристелка, ну какая из нее жена? Стеор, сегодня бал, Стеор, изумруды не того оттенка, Стеор, тебя снова не было месяц дома, я заскучала. Тьфу. Я очень люблю Стеора и ох как не хочу, чтобы с ним была рядом такая слащавая девчонка. А вы двое…вы же идеальная партия, Марион. Вы не просто будете счастливы, вы просто созданы друг для друга.

– Мама, прекрати, – одернула я ее.

– Да что прекрати? – не выдержав, гаркнула она, встав из-за стола и подойдя к окну. – Тебе нужно жизнь устраивать, Марион. Я после того, как увидела тебя ночью, поняла, что недолог тот час, когда тебя кто-то из вервольфов подомнет под себя и я не хочу, чтобы моя дочь стала игрушкой для кого-то из них. Сколько наших девушек жизни уже себе загубили так? Что теперь с ними? Наши замуж не возьмут, а век красавицы-любовницы короток. Женились хотя бы, черти, а то так, попортили сколько уже наших девочек! Единицы только жизнь свою в законном браке устроили. А все остальные сама знаешь.

– Мам, я же не собираюсь идти в любовницы к кому-то из вервольфов, – уже раздраженно ответила я.

– Не собираешься? – прищурила мама глаза и оперлась напротив меня руками на стол. – А откажешь если? Ты думаешь какой пес просто так отступит? Затащит в экипаж, завезет к себе домой, наиграется и вышвырнет потом. Ты как ребенок, ей богу, Марион! Неужели тебя ночное происшествие ничему не научило?

– Научило, – буркнула я, поежившись от дурных воспоминаний. – Но это не значит, что решение твоего вопроса – Стеор. У него своя жизнь, у меня своя. Если будет так угодно судьбе, у меня будет и любимый мужчина, и все то, о чем ты говоришь.

– Судьбе? – покачала головой мама. – Судьба – это мы сами, девочка моя. Ну ты же умная у меня, – ласково проговорила она, подойдя ко мне и обняв за плечи. – Ты же сама видишь, какой Стеор. И я тебе сейчас не о его дивных голубых глазах и просто умопомрачительной фигуре говорю, хотя это тоже само по себе уже какой вес имеет для нас, женщин. Он же из любой передряги вылезет и родных вытащит, он же всегда о ком-то сначала подумает, а потом о себе, для него ведь женщина не просто игрушка, для него она действительно ценность, которой он готов дарить заботу, ласку, стать ей надежной защитой и опорой. Если ты всего этого не видишь, Марион, то кто тебя растил, я вообще тогда не знаю, – обиженно добавила она.

– Да вижу я все, – выдохнула я устало. – И то, какой он красивый, и все то, о чем ты говоришь. Мам, но не для меня это все, понимаешь? Он будет с Эли, и мы должны принять это.

– Эли, Эли, – простонала мама. – Да ты в два счета заткнешь эту чертову Эли за пояс, если захочешь. Поведи себя как красивая женщина рядом с ним и все, Стеор забудет о какой-то там Эли на раз и два.

– Так, все, – резко ответила я, встав из-за стола и направляясь к выходу. – Я свое слово сказала.

– Ну и глупая, – кинула мне мама вслед, когда я направилась к выходу. – Будешь потом локти кусать, когда потаскает тебя тот же Анхель. Ты думаешь я не видела, что это его экипаж отъезжал от дома ночью? Вопрос только в том, он тебя спас или сам едва удержался от того, чтобы не объездить? Не хочешь мне сказать?

Услышав это, я лишь громко хлопнула дверью в ответ, не желая обсуждать эту больную для меня тему. Оказавшись на улице, быстро направилась в нашу теплицу, где мама выращивала розы. Оказавшись внутри, глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом цветов и, закатав рукава, начала со злостью делать обрезку. Где-то спустя полчаса, за которые я переделала недельную работы по уходу за цветами, устало опустилась на скамейку и закрыла глаза. Мысли вмиг заняли мою голову, наслаждаясь минутой моего бездействия. Мама, как же я понимала все то, о чем она говорила и чего боялась, ведь после ночного ужаса и я поняла, что мы здесь никто и зовут нас никак. Что делать с нами можно что угодно и жаловаться просто некому на то, что произошло. А Стеор…никогда не смотрела на него, как на мужчину, поэтому слова мамы были для меня шоком. Закрыв глаза, я подставила лицо под лучи солнца, которые просачивались сквозь прозрачное полотно теплицы.

– Не я ли причина тому, что львиная доля цветов нещадно вырезана? – мое спокойствие было прервано стальным голосом, который я в последнюю очередь хотела бы слышать в данный момент. Испуганно вскочив на ноги, повернулась к входу в теплицу и крепче сжала в руках ножницы для обрезки цветов.

– Что ты…что вы тут делаете, милорд? – строго проговорила я, следя за Анхелем, который наклонился и зашел в теплицу.

Глядя на меня, вервольф сразу ничего не ответил, лишь сделал пару шагов ко мне. Я интуитивно выставила ножницы перед собой и отошла назад.

– Убери, – сухо бросил он, кивнув на ножницы. – Я не сделаю тебе ничего дурного, а если и захочу что-то сделать, ножницы тебе не помогут.

– Мне так спокойнее, – отчеканила я, не опуская инструмент. – Говорите, за чем пришли и покиньте территорию нашего дома.

Анхель подошел еще ближе и я, шагнув назад, уперлась в один из столбов каркаса. Понимая, что отступать более некуда, проговорила дрожащим голосом:

– Анхель…не нужно.

Видя, что я едва не плачу, Анхель остановился и проговорил:

– Марион, этой ночью…я хочу извиниться перед тобой.

Удивленно посмотрев на него, я пожала плечами и ответила:

– Хорошо. Спасибо.

– И еще, – он легонько коснулся пальцами моей щеки, заставив вздрогнуть и отшатнуться. – Я хочу пригласить тебя сегодня вечером в оперу.

Услышав это, я нахмурилась и окинула взглядом вервольфа, в глазах которого еще полыхал тот пьяный огонь, навеянный выпитым накануне вином. Опустив ножницы, проговорила строго:

– Я знаю, что ты делаешь сейчас Анхель. Но я не пойду на такое. Ты лорд-вервольф, я же ведьма в опале. Мы разные миры, Анхель. Становиться твоей любовницей я не хочу. Ты очень красивый мужчина, – враз добавила, увидев блеснувший недовольством взгляд, – но эта история не про меня. Уверена, что в столице ты найдешь уйму девушек, которые с радостью скрасят тебе это время перемирия, но извини, я ею не буду.

– Это из-за того, что случилось ночью? – сдержанно спросил он.

– Нет, – отчеканила я. – Сделал бы ты, или нет то, что сделал, я бы в любом случае отказала тебе. Вы, вервольфы, почему-то думаете, что у нас предел мечтаний ублажать вас за деньги, побрякушки и прочие блага, которые можно купить. К своим почему-то относитесь с уважением, а когда дело касается нас – швыряете монету в лицо и ждете, когда вас облизывать начнут. Чем я не такая, как например, твоя сестра Эли? Если бы Стеор предложил ей стать любовницей, что бы ты сказал на это? Или ты думаешь, если у меня нет ни отца, ни брата, которые могли бы защитить меня, что если я ведьма, то достойна такого отношения?

Стеор молча выслушал меня, затем протяжно выдохнул и проговорил:

– Я лорд-вервольф. Я не могу жениться на тебе. Ты же понимаешь это. Но обещаю тебе, что дам тебе все и наша с тобой связь не будет мимолетной, Марион.

– Жениться не можешь, а игрушкой поиграть не против, – презрительно окинула его взглядом. – Да и не в этом дело. Бог мой, Анхель. Я ведь и не говорю ничего о женитьбе. Все, чего я хочу, это чтобы ты не трогал меня и дал жить спокойно.

Помолчав, Анхель подошел ближе и проговорил:

– Тогда один поцелуй, Марион. Всего один поцелуй, и я пойду своим путем.

– Анхель, – строго бросила было я.

– Один поцелуй, – жестко перебил меня вервольф. – В знак того, что ты меня прощаешь.

Едва не застонав от того, что мне до жути не хотелось делать, я выдохнула и ответила:

– Хорошо. Один поцелуй, и ты уходишь.

Анхель повел бровью и утвердительно кивнул. Протянув руку, он легонько обхватил меня за талию и притянул осторожно к себе, в ответ на что я напряглась, как струна. Когда он склонился и накрыл мои губы своими, я поняла, что у меня начинается паника. Всхлипнув, интуитивно попыталась хоть немного ослабить его хватку, но он только крепче прижал меня к себе. Его губы сначала осторожно, ласково играли с моими, но в считанные секунды их нежный захват начал перерастать в едва сдерживаемый страстный, властный поцелуй. Ни вырваться, ни отпрянуть от себя Анхель мне не дал, просто железной хваткой удерживая мою талию и шею. Когда он прикусил мою губу и его язык скользнул в мой рот, я возмущенно застонала, услышав в ответ предостерегающий рык. Чувствуя, что молния страха начинает пронзать мое тело, я в какой-то момент до боли укусила Анхеля. Чертыхнувшись, он отпустил меня. Проведя рукой по своим губам и затем слизнув с них кровь, Анхель прорычал с усмешкой:

– Всегда кусалась, маленькая ведьма. Только раньше словом, а теперь по-настоящему и сразу до крови. И, черт, ты так пахнешь им, – его враз полыхнувший предостережением взгляд впился в мои глаза. – Лис вернулся?

– Покиньте территорию моего дома, милорд, – не ответив на вопрос, прошипела я с ненавистью.

Глаза Анхеля заискрились стальным блеском, и он вздернул подбородок. Затем, ничего не говоря, вышел из теплицы. Я же просто рухнула на стоявшую рядом скамью, пытаясь успокоить рвущийся наружу страх, ведь интуитивно чувствовала, что это не конец истории, а как раз ее начало. Едва сумев унять дрожь в руках, я встала и быстро направилась в дом. Беда. Будет беда. Я прям чуяла это. В юности Анхель и Стеор никогда не находили общего языка, затем их стычка в армии и мелькнувшее жестокое чувство в глазах Анхеля с лихвой дало мне понять, что вервольф точно не оставит в покое Стеора. Чертов гад. Мало ему того, что волки и так подмяли под себя весь наш ковен, оставив для нас лишь видимость того, что мы свободны.